Данное издание выпущено при поддержкеИнститута «Открытое общество» (OSI – Budapest)и Института «Открытое общество. Фонд содействия»(OSIAF – Moscow)

Douglass NORTH

INSTITUTIONS,INSTITUTIONAL

CHANGEAND ECONOMICPERFORMANCE

First published 1990Reprinted 1991 (twice), 1992, 1993 (twice), 1994, 1995, 1996

CAMBRIDGEUNIVERSITY PRESS

Дуглас НОРТ

ИНСТИТУТЫ,ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕИЗМЕНЕНИЯИ ФУНКЦИОНИРОВАНИЕЭКОНОМИКИПеревод с английского А.Н. НестеренкоПредисловие и научное редактирование Б.З. Мильнера

Фонд экономической книги «НАЧАЛА»МОСКВА 1997

ББК 26.34 Н 34

УДК 345 (4)

Серия

Современнаяинституционально-эволюционнаятеория

Издается по инициативе

Центра эволюционной экономики

Редакционная коллегия серии

акад. Абалкин Л.И. (главный редактор)акад. Львов Д.С.акад. Макаров В.Л.чл.-кор. Маевский В.И.проф. Мильнер Б.З.д.э.н. Нестеренко А.Н.проф. Нильсен К.

Ответственный за выпуск книгик.т.н. Горелик Н.А.

ISBN 0-521-39416-3 (англ., hardback) © Cambridge University Press,1990

ISBN 0-521-39734-0 (англ., paperback)ISBN 5-88581-006-0 (рус.)

© Центр эволюционнойэкономики, перевод, вступительная статья, знак серии, 1997© Фонд экономической книги “Начала”, макет, 1997

ПРЕДИСЛОВИЕНАУЧНОГО РЕДАКТОРА

По инициативе Центра эволюционной экономи-ки на русском языке выходит классическая работа лауреата Но-белевской премии по экономике Дугласа Норта “Институты, ин-ституциональные изменения и функционирование экономики”,которая открывает для российского читателя важную страницу визучении и познании теоретических основ и ключевых проблемразвития современной экономики. В условиях глубокого эконо-мического кризиса, переживаемого нашей страной, и поиска эф-фективных путей выхода из него жизненно необходимым стано-вится органическое соединение творческой экономической мыс-ли, научных выводов и закономерностей с теми реальными пере-ходными процессами, которые происходят сейчас на пути к ры-ночной системе хозяйствования.

Научное сообщество в течение многих десятилетий ищетобъяснения истокам и предпосылкам высокоэффективного эко-номического развития. Неоклассическая теория, по мнениюНорта, в настоящее время не может дать удовлетворительногообъяснения этому явлению, поскольку не раскрывает проблемувзаимной обусловленности институциональных изменений иэкономического роста. Она, эта теория, оказалась неспособнойвыявить и интерпретировать различия в функционировании об-ществ и экономик, в использовании рыночных механизмов как вотдельно взятый момент времени, так и в течение некоторогопериода. Подход Дугласа Норта к экономическому росту идетнамного дальше тех факторов, которые принимают в расчет эко-номисты-неоклассики: он рассматривает технологию, народона-селение, идеологию, политику и институты. Создается новое по-нимание длительных успехов и кризисов обществ.

По мысли Дугласа Норта, рынок — это сложное и неодно-значное явление. Он представляет собой структуру, охватываю-щую различные институты: законы, правила игры и, что наибо-лее важно, определенные кодексы поведения, типы отношений исвязей. Институты, согласно Дугласу Норту, — это набор пра-

6 Предисловие научного редактора

вил, процедура соответствий, моральное и этическое поведениеиндивидуумов в интересах максимизации богатства. Институты— это разработанные людьми формальные (законы, конститу-ции) и неформальные (договоры и добровольно принятые кодек-сы поведения) ограничения, а также факторы принуждения,структурирующие их взаимодействие. Все вместе они образуютпобудительную структуру обществ и экономик. Институцио-нальное же развитие экономики происходит под влиянием взаи-модействия между институтами и организациями, когда первыеопределяют “правила игры”, а вторые являются “игроками”. Но-вые институты, согласно Дугласу Норту, появляются тогда, ког-да общество усматривает возможность получения прибыли, ко-торая не может быть получена в условиях уже существующейинституциональной системы. Иными словами, если производст-венные факторы предоставляют возможность увеличения дохо-дов, а институциональные этому препятствуют, тогда великишансы возникновения новых институтов.

В своих работах Дуглас Норт предлагает не теорию эконо-мической динамики, а аналитическую базу такой теории, спо-собную расширить понимание исторической эволюции эконо-мических процессов и дать ориентиры для разработки экономи-ческой политики. Аналитическая база такой теории представля-ет собой модификацию неоклассической теории: она сохраняетисходное положение об ограниченности ресурсов и, следова-тельно, конкуренции, а также аналитические инструменты мик-роэкономической теории, но изменяет предпосылку рационализ-ма, дополняя неоклассическую теорию фактором времени.

К созданию фундаментальной теории институциональнойэкономики Дуглас Норт шел длительным и сложным путем ана-лиза и обобщения огромного фактического материала из исто-рии США и других стран. При этом его взгляды неуклонно и по-следовательно эволюционировали.

В 1961 году Норт, взяв за основу модель базового экспорта,которую он сформулировал ранее, разработал новую модель,объяснявшую экономическое развитие США до 1860 года и ока-завшую влияние на взгляды многих американских, европейскихи азиатских ученых. С помощью этой модели он показал, какразвитие одного сектора экономики стимулировало рост другихотраслей, вело к специализации и межрегиональной торговле. В1968 году Норт опубликовал статью о производительности вморском судоходстве, которая стала одной из наиболее извест-ных работ по экономической истории. В этой статье он показал,что организационные факторы — экономические, идеологичес-кие, политические и социальные — играют более важную роль,чем технические, поскольку ведут к изменению институтов, ко-

Предисловие научного редактора 7

торые, в свою очередь, оказывают существенное влияние на раз-витие экономики. Дуглас Норт также утверждает, что если це-лью политической экономии является разработка теории выборав рамках определенных специфических предположений и огра-ничений, то целью экономической истории как науки — теоре-тизация их развития. Он указывает, что существует неопреде-ленность и что экономический анализ может стать историчес-ким, если принимаются во внимание факторы времени и кон-фликтов в обществе. Систематические институциональные объ-яснения в историческом анализе являются важным условиемобоснованности исследований.

Дуглас Норт проверил свою гипотезу на истории СШАXIX века и показал, как развитие сельского хозяйства, банков-ской системы, транспорта и т.д. можно объяснить с точки зренияих институциональной организации. В своих работах он такжерассматривает экономическую историю Западной Европы отсредних веков до девятнадцатого века и показывает, что предпо-сылками экономического развития западно-европейских странявлялись экономические стимулы, основанные на индивидуаль-ных правах собственности. В отличие от Испании, где отсутст-вие институциональных инноваций на определенном отрезке ис-тории привело к вековой стагнации, быструю индустриализа-цию Англии и Нидерландов обусловило то, что определенныеконсервативные институты (к примеру такие, как гильдии) ока-зались слабыми. При этом технические изменения и другие счи-тающиеся важными факторы экономического развития рассмат-риваются Дугласом Нортом как недостаточные: являясь состав-ляющей процесса роста, сами по себе они и не могут его объяс-нять. Ключом к экономическому росту является эффективнаяорганизация экономики.

В своих работах, включая публикуемую на русском языкекнигу, Дуглас Норт ставит фундаментальный вопрос: почему не-которые страны богаты, а другие — бедны. И отвечает: “Инсти-туты создают базовые структуры, с помощью которых люди напротяжении всей истории добились порядка и таким образомснизили степень своей неуверенности. Используя технику, ониопределяют стоимость операций и преобразований и, следова-тельно, рентабельность и обоснованность экономической актив-ности”.

Крупные институциональные изменения происходят мед-ленно, так как институты являются результатом историческихперемен, формирующих индивидуальное поведение. Чем вышеинституциональная неуверенность, тем выше становятся затра-ты по операциям. Отсутствие возможности заключать обязыва-ющие контракты и вступать в другие обязывающие институцио-

8 Предисловие научного редактора

нальные отношения является причиной экономической стагна-ции как в сегодняшних развивающихся странах, так и в государ-ствах постсоциалистических. Дуглас Норт пытается объяснитьтрудности, с которыми эти страны сталкиваются, и в рамках эко-номического развития концентрирует внимание на анализе ихполитических и юридических структур. В своих работах он вы-двигает фундаментальные вопросы о связи экономических изме-нений, технического развития и институциональных условий.Показывает как слабые, так и сильные стороны неоклассическойтеории экономического роста (особенно, если эта теория исполь-зуется совместно с его подходами). Автор заставляет задуматься,когда для объяснения существующей проблемы достаточно эко-номических законов, а когда необходимо принимать во внима-ние другие факторы.

В книге “Институты, институциональные изменения ифункционирование экономики” Дуглас Норт, развивая свою тео-рию, пересматривает понятие рациональности. Он делает осо-бый акцент на двух концептуальных проблемах: одна из нихвозникает при восприятии человеком мира с его множеством фа-ктов, другая — при сортировке этих фактов по важности и рас-чете оптимального выбора. Анализ Норта ведет к глубокому по-ниманию роли институтов в решении этих проблем. Здесь жестановится более ясно, что имеется мало причин ожидать “ин-ституциональной конкуренции”. Выбор формальных ограниче-ний сделан в рамках политической системы, где издержки навыполнение сделок очень высоки. Ситуацию осложняет тотфакт, что политическая система является ареной схваток различ-ных групп с разными интересами. Таким образом, Норт указыва-ет на новые направления для будущих исследований в этой об-ласти.

В 1993 году Дуглас Норт был удостоен Нобелевской премиипо экономике как ведущий специалист в области новой эконо-мической истории, известной также под названием “клиомет-рия” (по имени музы истории — Клио). Эта ветвь экономичес-кой науки основана на использовании современных методов ста-тистического анализа и математического моделирования дляоценки (а нередко и переоценки) исторических событий и ихзначения для будущего. Связанные с этим исследования призва-ны объяснить природу экономического роста и спада, просле-дить прямую связь между политической стабильностью и дина-микой экономических процессов. В сообщении Шведской коро-левской академии по поводу присуждения Дугласу Норту Нобе-левской премии он назван “одним из пионеров новой институ-циональной экономики”. В частности, всеобщее признание по-

Предисловие научного редактора 9

лучило проведенное им теоретическое исследование положи-тельного эффекта такого института, как права собственности.

В марте 1996 года в дни работы конференции по проблемамэкономических реформ в России, проходившей в Вашингтоне,мне довелось побеседовать с Дугласом Нортом по мотивам егодоклада о влиянии институциональных изменений на экономи-ческий рост. Речь шла о приложимости высказанных им идей коценке переходных процессов в России, обоснованности и на-правленности осуществляемых мер.

Норт обратил внимание на сложившуюся ситуацию, когданужно решать тройственную задачу, каждая грань которой про-тивостоит другой. Суть этой задачи в том, что нужно, во-первых,осваивать перемены и новые механизмы, во-вторых, преодоле-вать негативные последствия перемен и ошибок и, наконец, со-хранять ценное из наследия прошлого. Обоснованной и рацио-нальной представляется позиция Дугласа Норта, касающаясяэтого наследия: независимо от вашего отношения к прошломунеобходимо считаться с тем, к чему люди привыкли. Стратегияи тактика реформ не может это не учитывать. В основе представ-ления людей лежат не единичные знания, полученные в течениежизни одного человека или одного поколения, а их сумма, акку-мулированная в течение длительного периода. К сожалению, неттеории динамики трансформации, предусматривающей миними-зацию ее цены.

Принципиально важно исходить из того, что политика иэкономика неразрывно связаны в любом понимании экономиче-ской деятельности. Множество институциональных ограниче-ний и соответствующих организаций регулируют взаимоотно-шения обмена и поэтому определяют механизм функционирова-ния политико-экономической системы. Не только политика спе-цифицирует и принуждает к соблюдению прав собственности,создающих базисную структуру стимулов в экономике. В совре-менном мире ключевыми факторами повышения экономическойэффективности являются доля внутреннего валового продукта,перераспределяемая исполнительной властью, а также постоян-но изменяющиеся правила регулирования, которые эта властьвводит.

В сущности говоря, в практике российских реформ рыноч-ная эффективность оказывается не адекватной эффективностисоциально-экономической. Заплачена высокая цена за трансфор-мацию в виде глубинных и во многом не восстановимых разру-шений производственного и технологического потенциала, со-вершенно не сопоставимых с издержками любой из стран с пе-реходной экономикой. Теперь уже социальная защищенностьнаселения становится не результатом, а предпосылкой реформ.

10 Предисловие научного редактора

И рыночная самоорганизация не способна обеспечить преодоле-ние глубоких кризисов — финансового, инвестиционного и ин-ституционального — без необходимого регулирования со сторо-ны государства. Стремление механически перенести в эти усло-вия государственно-рыночные пропорции, сложившиеся в тече-ние десятилетий на Западе, и вредно, и опасно, поскольку забе-гание вперед в поведенческих системах вызывает движениевспять.

То же самое следует сказать и о доминировании тех илииных инструментов трансформации. Монетаризм как средстволиквидации диспропорций и поддержания экономики в равнове-сии нельзя использовать однобоко, вне связи с другими механиз-мами переходных процессов. В противном случае финансоваясистема отрывается от материального производства, экономиче-ская политика — от инвестиционной и структурной, происходитбеспрецедентное социальное расслоение общества. Корректи-ровка реформ по всем слагаемым переходного периода должнапроникнуть в фундаментальные основы социальной системы,что требует длительного времени — не меньшего, чем введениеи освоение в прошлом централизованной плановой системы.

Принципиальное значение и актуальность для стран с пере-ходной экономикой и прежде всего для постсоциалистическихстран сохраняют и в наши дни выводы из теории новой институ-циональной экономики, сформулированные Дугласом Нортом вего “Нобелевской речи”, озаглавленной “Функционированиеэкономики во времени”. Главное состоит в том, что чрезвычайнотрудно, да и практически недостоверно анализировать переходот плановой экономики к рыночной без институциональногоподхода к проблемам и событиям. Суть выводов автора сводитсяк следующему.

1. Если законы могут быть изменены в течение короткоговремени, то неформальные нормы меняются постепенно. Имен-но такие нормы создают легитимную основу для действия зако-нов, а революционные изменения последних часто приводят крезультатам, отличающимся от ожидаемых. Страны, которыепринимают законы, пригодные для других экономических усло-вий, для других неформальных норм и побудительных факто-ров, приобретают совсем не то направление развития, что имеютгосударства, откуда эти законы заимствованы. Перенос полити-ческих и экономических законов западных рынков в условия ре-спублик бывшего СССР не является достаточным фактором ус-пешного функционирования последних, а проводимая в нихприватизация не представляет собой панацеи для разрешенияэкономических проблем.

Предисловие научного редактора 11

2. Функционирование экономики в значительной степениопределяется государственным устройством, формирующимэкономические законы, создающим и обеспечивающим эффек-тивные права собственности и влияющим на политику развития.Однако вопрос о том, как достигается необходимое государст-венное устройство, остается неясным, поскольку современнаяполитэкономия в основном базируется на государственной сис-теме США и других развитых стран. Необходимы серьезные иинтенсивные исследования для построения моделей государст-венного устройства, подходящих для постсоциалистическихстран.

Тщательный и всесторонний анализ приводит к необходи-мости соблюдения определенных условий: а) политические ин-ституты сохраняют стабильность, если их поддерживают орга-низации, заинтересованные в их неизменности; б) для успешно-го осуществления реформ необходимо изменение институцио-нальной системы; в) модификация норм поведения, поддержива-ющих и легитимизирующих новые законы, является длитель-ным процессом, и при отсутствии такого побудительного меха-низма государственное устройство не может быть стабильным;г) в краткосрочной перспективе экономический рост возможен ипри авторитарных режимах, но в долгосрочной — требует разра-ботки законов и правил; д) неформальные ограничения иногда(но в краткие периоды) могут обеспечивать экономический ростдаже при неблагоприятных или нестабильных политических за-конах.

3. Эффективные политико-экономические системы форми-руют гибкие институциональные структуры, способные пережи-вать шоки и перемены и являющиеся элементом успешного раз-вития. Однако формирование этих систем является результатомдлительного процесса, а создавать эффективные системы, рас-считанные на краткосрочную перспективу, люди еще не научи-лись.

Имеются все основания полагать, что предлагаемая внима-нию российского читателя книга Дугласа Норта “Институты, ин-ституциональные изменения и функционирование экономики”вызовет большой интерес и окажет влияние на формированиевзглядов и представлений о теоретических основах и практичес-ких условиях успешного развития современной высокоэффек-тивной экономики.

Б.З. МильнерМосква, май 1997 г.

ПРЕДИСЛОВИЕ

История имеет значение. Она имеет значениене просто потому, что мы можем извлечь уроки из прошлого,но и потому, что настоящее и будущее связаны с прошлым не-прерывностью институтов общества. Выбор, который мы дела-ем сегодня или завтра, сформирован прошлым. А прошлое мо-жет быть понято нами только как процесс институциональногоразвития. Интегрировать понятие “институты” в экономичес-кую теорию и экономическую историю — значит сделать важ-ный шаг в развитии этой теории и истории.

В настоящей работе излагаются общие принципы теорииинститутов и институциональных изменений. Хотя эта работаопирается на мои предшествующие исследования институтов,составлявшие основной предмет моей научной деятельности запоследние двадцать лет, здесь я иду гораздо дальше, чем в сво-их прежних трудах, в изучении природы политических и эко-номических институтов и процесса их изменений. Главныйключ к анализу, представленному в настоящей работе — углуб-ленное изучение того, что же представляют собой институты,чем они отличаются от организаций и как влияют на транс-акционные и трансформационные (производственные) издерж-ки.

Основное внимание уделено проблеме кооперации междулюдьми, а более конкретно — той кооперации, которая позво-ляет экономическим системам извлекать выгоду из торговли,что являлось ключом к пониманию “Богатства народов” АдамаСмита. Развитие институтов, создающих благоприятную средудля совместного решения сложных проблем обмена, обеспечи-вает экономический рост. Конечно, не всякая кооперация меж-ду людьми продуктивна с точки зрения общества; в этом иссле-довании мы как раз и стремимся объяснить развитие и тех ин-ституциональных систем, которые порождают экономическую

Предисловие 13

стагнацию и упадок, и тех систем, которые способствуют эко-номическому успеху.

Моя начальная задача состоит в том, чтобы выработатьподход к изучению этих проблем. Это необходимый первыйшаг в развитии теории институциональных изменений. Поэто-му значительная часть книги посвящена разработке аналитиче-ского инструментария. Исторические примеры, к которым яобращаюсь, носят иллюстративный характер: они должны по-казать действенность предлагаемого подхода, а отнюдь не слу-жить для какой-либо гипотезы проверкой, подсказывающей,что в конце концов нужно делать. Хотя моя книга обращенапрежде всего к экономистам и специалистам по экономическойистории, я полагаю, что мои рассуждения будут представлятьтакой же интерес и для других ученых, работающих в областиобщественных наук. Исходя из этих соображений, я постаралсясвести к минимуму экономическую терминологию и сделатьанализ понятным неэкономисту.

В разработке идей, представленных в этой книге, сыгралироль так много людей, что мне трудно определить, кому в пер-вую очередь выразить признательность. Первый вариант руко-писи этой книги я написал, будучи сотрудником Центра пере-довых исследований по вопросам человеческой деятельности иполучив грант № БНС 8700864 Национального научного фон-да. Гарднер Линдзи, Боб Скотт и их коллеги создали исключи-тельно благожелательную обстановку для моей работы. Я осо-бенно благодарен Кэрол Бэкстер, которая терпеливо обучаламеня премудростям обращения с компьютером, чтобы корен-ным образом (и к лучшему) изменить сам процесс написаниямоей книги. Роберт Кеохан, Стивен Краснер, Марк Макина иКэн Соколофф, которые в тот год были сотрудниками Центра,— все они внесли вклад в мое исследование.

Выражаю особую признательность Барри Вайнгасту иДжону Найю, с которыми я обсуждал многие идеи, изложен-ные в моей книге, и которые прочитали и сделали обширныезамечания к нескольким вариантам рукописи.

Еще работая над рукописью, я читал предварительные ва-рианты великолепного обзора Трэнна Эггертссона по неоин-ституциональной экономике “Экономическое поведение и ин-ституты” (1990). Его работа внесла ясность во многие вопросы,над которыми я размышлял, и помогла окончательно опреде-лить направление моего исследования.

Другие коллеги по Вашингтонскому университету — ЛиБэнхэм, Арт Дэнцау, Джон Дробак, Гэри Миллер и НорманШофилд — прочитали первоначальный вариант рукописи и

14 Предисловие

внесли ценные замечания. Полезные поправки к первоначаль-ному варианту предложили также Джеймс Алт, Роберт Бэйтс,Роберт Элликсон, Стэнли Энгерман, Филип Хоффман и Марга-рет Леви. Однако помимо коллег, ознакомившихся с рукопи-сью, я хочу выразить признательность многим другим людям.Последние пять — шесть лет я представлял некоторые разделыэтой работы на конференциях и университетских семинарах,получив много ценных замечаний, которые помогли опреде-лить круг вопросов моего исследования.

Ру Хуа Лиу и особенно Вернер Троскен и Брэд Хансен бы-ли моими усердными и надежными помощниками. Аннет Мил-форд много и упорно работала над предварительными вариан-тами моей рукописи.

Последняя по списку, но не по значению — ЭлизабетКэйс: она перевела мою шероховатую прозу на нормальныйанглийский язык. Более того, она разделяла со мной подъемы испады настроения, которые сопровождали мою работу над этойкнигой.

Дуглас НортБенцония, Мичиган, январь 1990 г.

IИНСТИТУТЫ

Глава 1Введение в проблему институтови институциональных изменений

Институты — это “правила игры” в обществе,или, выражаясь более формально, созданные человеком ограничи-тельные рамки, которые организуют взаимоотношения междулюдьми. Следовательно, они задают структуру побудительных мо-тивов человеческого взаимодействия — будь то в политике, соци-альной сфере или экономике. Институциональные изменения опре-деляют то, как общества развиваются во времени, и таким образомявляются ключом к пониманию исторических перемен.

Вряд ли кто-нибудь станет оспаривать, что институты влияютна функционирование экономических систем. Также не вызываетспоров утверждение о том, что длительные различия в функциони-ровании экономических систем формируются под очень глубокимвлиянием развития институтов. Но ни современная экономическаятеория, ни описательная историческая наука не проявляют видимо-го интереса к роли институтов в функционировании экономики иэкономическом поведении, потому что до сих пор не разработаныаналитические принципы, которые позволили бы включить инсти-туциональный анализ в теорию экономики и экономическую исто-рию. Задача этой книги состоит в том, чтобы выработать такие ос-новополагающие принципы. Результаты соответствующего анализапотребуют пересмотра многих теоретических положений общест-венных наук в целом и экономической теории в частности и сфор-мируют новое понимание процесса исторических изменений.

В настоящем исследовании я рассматриваю природу институ-тов и их влияние на экономический (или социальный) процесс(часть I). Далее (часть II) я излагаю общие принципы теории инсти-туциональных изменений с тем, чтобы не только сформулироватьнаучные основы экономической (и любой другой) истории, но иобъяснить, как прошлое влияет на настоящее и будущее, как инкре-ментные* институциональные изменения определяют существую- * Инкремент (increment) — приращение, прирост. Имеется в виду недискретный характер ин-ституциональных изменений, для которых типично перетекание, обычно весьма полное, содержа-ния старых институтов в новые. — Прим. перев.

18 Часть I

щие на каждый момент рамки человеческого выбора и какова при-рода зависимости настоящего от траектории предшествующего раз-вития (path dependence)*.

Главная задача исследования — найти понимание того, почемуэкономические системы в течение длительного периода временифункционируют по-разному (часть III).

IИнституты уменьшают неопределенность, струк-

турируя повседневную жизнь. Они организуют взаимоотношениямежду людьми, так что когда мы хотим поздороваться с друзьямина улице, поехать на автомобиле, купить апельсины, занять деньги,организовать свой бизнес, похоронить близких и совершить любыедругие действия, с которыми сталкиваемся в обычной жизни, мызнаем (или можем легко научиться), как это сделать. Нетрудно заме-тить различия в институтах, если бы мы попытались совершить по-добные же действия с участием других людей в другой стране —например, в Бангладеш. Говоря профессиональным языком эконо-мистов, институты определяют и ограничивают набор альтернатив,которые имеются у каждого человека.

Институты включают в себя все формы ограничений, создан-ных людьми для того, чтобы придать определенную структуру че-ловеческим взаимоотношениям. Являются ли институты формаль-ными или неформальными? Они бывают и формальными, и нефор-мальными. Меня интересуют и формальные ограничения — такие,как правила, придуманные людьми, и неформальные ограничения— такие, как общепринятые условности и кодексы поведения. Ин-ституты могут быть продуктом сознательного человеческого замыс-ла — как, например, Конституция США, или просто складыватьсяв процессе исторического развития, подобно обычному праву. Дляменя представляют интерес и те институты, которые явились про-дуктом человеческого замысла, и те, что складываются в процессеисторического развития, хотя для аналитических целей их, возмож-но, придется изучать раздельно. Я буду рассматривать и многиедругие свойства институтов.

* В институционально-эволюционной теории различают три типа отношений между содер-жанием старых и новых институтов: path dependence — глубокая связь, сильная зависимость но-вых институтов от старых, path determinacy — менее сильная зависимость, оставляющая место длявозникновения совершенно новых институтов, и path indeterminacy, или path independence — от-сутствие явной связи между старыми и новыми институтами. Подробнее см., напр., Tool, Marc R.“Institutional adjustment and instrumental value”. Review of international political economy, v. 1, № 3,Autumn 1994, pp. 405-443. — Прим. перев.

Глава I 19

Институциональные ограничения включают как запреты ин-дивидам совершать определенные действия, так и, иногда, указа-ния, при каких условиях отдельным индивидам разрешены некото-рые действия. Поэтому, как уже было сказано, институты представ-ляют собой рамки, в пределах которых люди взаимодействуют другс другом. Они абсолютно аналогичны правилам игры в командныхспортивных играх. Иными словами, они состоят из формальныхписанных правил и обычно неписаных кодексов поведения, кото-рые лежат глубже формальных правил и дополняют их — напри-мер, запрещают сознательное нанесение травмы ведущему игрокупротивника. И как следует из этой аналогии, правила и неформаль-ные кодексы иногда нарушаются, и тогда нарушитель подвергаетсянаказанию. Поэтому важный элемент механизма функционирова-ния институтов состоит в том, что установление факта нарушенияне требует специальных усилий и что нарушитель подвергается су-ровому наказанию.

Продолжая спортивные аналогии, можно сказать, что фор-мальные и неформальные правила наряду со способом и эффектив-ностью обеспечения их соблюдения образуют в совокупности весьхарактер игры. Некоторые команды добиваются успеха, постояннонарушая правила и таким образом устрашая противника (и имеютсоответствующую репутацию). Насколько результативна такаястратегия — это зависит от эффективности контроля за соблюдени-ем правил и суровости наказания. Иногда кодексы поведения — че-стное спортивное соперничество — удерживают игроков в рамкахправил, даже если нарушения сулят им успех в игре.

В настоящей работе проводится принципиальное различие ме-жду институтами и организациями. Подобно институтам, организа-ции структурируют взаимоотношения между людьми. В самом де-ле, если проанализировать издержки, возникающие вследствие су-ществования институциональных рамок, то мы увидим, что издер-жки обязаны своим возникновением не только этим рамкам, но иорганизациям, которые сложились вследствие существования дан-ных институциональных рамок. С теоретической точки зрения важ-но четко отделить правила от игроков. Правила призваны опреде-лять то, как ведется игра. Но цель команды, которая действует поэтим правилам — выиграть игру, сочетая умение, стратегию и взаи-модействие игроков, пользуясь честными приемами, а иногда — инечестными. Моделирование стратегий и навыков, складывающих-ся по мере развития команды — это совсем другой процесс, нежелимоделирование создания и развития правил и последствий их при-менения.

В понятие “организация” входят политические органы и учре-ждения (политические партии, Сенат, городской совет, контроль-ное ведомство), экономические структуры (фирмы, профсоюзы, се-

20 Часть I

мейные фермы, кооперативы), общественные учреждения (церкви,клубы, спортивные ассоциации) и образовательные учреждения(школы, университеты, центры профессионального обучения). Ор-ганизация — это группа людей, объединенных стремлением сооб-ща достичь какой-либо цели. Чтобы смоделировать организацию,необходимо проанализировать ее руководящие органы, умения инавыки членов, а также влияние обучения в процессе деятельности(learning by doing) на достижение организацией успеха к определен-ному времени. Институциональные рамки оказывают решающеевлияние и на то, какие именно организации возникают, и на то, какони развиваются. Но в свою очередь и организации оказывают вли-яние на процесс изменения институциональных рамок. Однако, какотмечалось выше, в настоящем исследовании акцент делается наинститутах, которые служат основой правил игры, а организации (иих руководители) изучаются главным образом с точки зрения ихроли в качестве агентов институциональных изменений; поэтомуупор сделан на анализе взаимодействия институтов и организаций.Организации создаются для достижения определенных целей бла-годаря тому, что существующий набор ограничений (как институ-циональных, так и тех, которые традиционно рассматриваются эко-номической теорией) создает возможности для соответствующейдеятельности; поэтому в процессе движения к цели организациивыступают главными агентами институциональных изменений.

Необходимой предпосылкой для разработки теории институ-тов является отделение анализа правил игры от стратегии игроков.Определение институтов как ограничений, накладываемых на себялюдьми, комплементарно по отношению к идеям неоклассическойтеории выбора. Опираясь на идеи индивидуального выбора, теорияинститутов делает шаг в сторону соединения и примирения эконо-мики и других общественных наук. Важность подхода, принятоготеорией выбора, заключается в том, что в основании набора логиче-ски последовательных и потенциально верифицируемых гипотездолжна лежать теория человеческого поведения. Сила микроэконо-мической теории в том, что она исходит из посылок об индивиду-альном человеческом поведении (хотя в главе 3 будет изложена мояпозиция о необходимости изменения этих посылок). Институты со-здаются людьми. Люди развивают и изменяют институты; поэтомунаша теория должна начинаться с индивида. В то же время ограни-чения, накладываемые институтами на человеческий выбор, оказы-вают влияние на самого индивида. Соединение индивидуальноговыбора с ограничениями, налагаемыми институтами на весь пере-чень выборов, является важным шагом в сторону интегрального со-циального анализа.

Институты влияют на экономический процесс тем, что оказы-вают воздействие на издержки обмена и производства. Наряду с

Глава I 21

применяемой технологией они определяют трансакционные и тран-сформационные (производственные) издержки, которые в совокуп-ности составляют общие издержки производства. Начальная задачанастоящего исследования (часть I) заключается в том, чтобы объяс-нить существование и природу институтов и таким образом выяс-нить, как они отражаются на затратных функциях экономическойсистемы.

IIГлавная роль, которую институты играют в обще-

стве, заключается в уменьшении неопределенности путем установ-ления устойчивой (хотя не обязательно эффективной) структурывзаимодействия между людьми. Но устойчивость институтов ни вкоей мере не противоречит тому факту, что они претерпевают изме-нения. Развиваются все институты — начиная от традиционных ус-ловностей, кодексов и норм поведения до писанного права, обычно-го права и контрактов между индивидами. Таким образом, имею-щийся в нашем распоряжении набор выборов непрерывно меняет-ся. Изменения на периферии институциональной системы могутбыть такими медленными и плавными, что их способны увидетьтолько историки, хотя в современном мире быстрота институцио-нальных изменений очевидна.

Институциональные изменения — это сложный процесс, пото-му что предельные изменения (changes at the margin) могут бытьследствием изменений в правилах, неформальных ограничениях, вспособах и эффективности принуждения к исполнению правил иограничений. Более того, процесс институциональных измененийобычно носит инкрементный, а не дискретный характер. Объясне-ние того, как и почему происходят инкрементные изменения и по-чему даже дискретные изменения (такие, как революции и завоева-ния) никогда не являются абсолютно дискретными, состоит в уко-рененности неформальных ограничений в обществе. Хотя фор-мальные правила можно изменить за одну ночь путем принятия по-литических или юридических решений, неформальные ограниче-ния, воплощенные в обычаях, традициях и кодексах поведения, го-раздо менее восприимчивы к сознательным человеческим усилиям.Эти культурные ограничения не только связывают прошлое с на-стоящим и будущим, но и дают нам ключ к пониманию пути исто-рического развития.

Главная загадка человеческой истории — как объяснить широ-кую дивергенцию (расхождение) траекторий исторических измене-ний. Как случилось, что общества стали развиваться по расходя-щимся историческим траекториям? Почему общества так отлича-ются друг от друга? Ведь все мы, в конце концов, произошли от

22 Часть I

первобытных сообществ охотников и собирателей. Расхождениеисторических траекторий тем более ставит нас в тупик, когда мыпытаемся рассматривать мировой исторический процесс со стан-дартных позиций неоклассической доктрины и теории междуна-родной торговли, из которых можно заключить, что по мере разви-тия торговли товарами, услугами и производственными факторамиэкономические системы должны постепенно сближаться друг сдругом. Хотя мы действительно можем наблюдать определенноесближение между передовыми индустриальными странами, веду-щими взаимную торговлю, поразительная черта последних десятитысяч лет истории заключается в том, что в мире сложились обще-ства, радикально отличающиеся друг от друга по религиозным, эт-ническим, культурным, политическим и экономическим критериям,а разрыв между богатыми и бедными, развитыми и слаборазвитыминациями сегодня такой же большой, как и прежде, а может быть да-же гораздо больше, чем когда бы то ни было раньше. Как объяс-нить такое углубление различий между обществами? И что, пожа-луй, не менее важно — какие причины ведут к дальнейшему углуб-лению или, напротив, стиранию различий?

Но на этом вопросы не кончаются. Почему богатые обществапереживают многолетнюю стагнацию или даже абсолютный упа-док? Ведь выдвинутая Алчияном в 1950 году эволюционная гипо-теза предполагает, что всепроникающая конкуренция должна уст-ранить более слабые институты и способствовать выживанию техинститутов, которые лучше решают человеческие проблемы.

Кратко изложу историю собственных исследований по этойфундаментальной проблеме. В совместной работе 1973 года мы сРобертом Томасом предложили рассматривать институты как де-терминирующие факторы экономического процесса, а изменения всоотношении цен — как источник институциональных изменений.Тогда мы обосновывали свою точку зрения тем, что изменения це-новых пропорций дают толчок к созданию более эффективных ин-ститутов. Упорное существование неэффективных институтов, как,например, в Испании, мы объясняли тем, что правительство, пре-следуя фискальные цели, сужает временные рамки экономическойдеятельности и тем самым создает разрыв между побудительнымимотивами частной деятельности и общественным благосостоянием.Подобная аномалия не вписывалась в теоретические рамки.

В своей работе 1981 года “Структуры и изменения в экономи-ческой истории” я отошел от идеи рассмотрения институтов с точ-ки зрения их эффективности. Руководители государств создавалисистему прав собственности в своих интересах, а трансакционныеиздержки вели к доминированию обычно неэффективных прав соб-ственности. Таким образом можно было объяснить существованиена протяжении всей истории, включая наше время, таких прав соб-

Глава I 23

ственности, которые не продуцируют экономический рост. В своейупомянутой работе я попытался ответить на вопрос, поднятый эво-люционной теорией Алчияна, но не нашел ответа. Можно объяс-нить существование неэффективных институтов, но почему же дав-ление конкуренции не ведет к их отмиранию? Почему бы полити-ческим руководителям государств со стагнирующей экономикой незаимствовать у других более успешную политику? Как объяснитьглубокие различия в экономическом развитии на протяжении дли-тельного периода времени?

Настоящее исследование дает ответы на эти вопросы. Ответнадо искать в различии между институтами и организациями и в ихвзаимодействии, которое определяет направление институциональ-ных изменений. Институты, наряду со стандартными ограничения-ми, описываемыми экономической теорией, формируют возможно-сти, которыми располагают члены общества. Организации создают-ся для того, чтобы использовать эти возможности, и по мере своегоразвития организации изменяют институты. Результирующее на-правление институциональных изменений формируется, во-пер-вых, “эффектом блокировки”, возникающим вследствие симбиоза(сращивания) институтов и организаций на основе структуры побу-дительных мотивов, создаваемой этими институтами, и, во-вторых,обратным влиянием изменений в наборе возможностей на воспри-ятие и реакцию со стороны индивидов.

Способность институциональной матрицы к самоподдержива-нию, создающая “эффект блокировки”, порождается зависимостьюорганизаций от институциональных рамок, в которых они возник-ли, и последующим возникновением структур, сопутствующих дан-ным организациям. И формальные, и неформальные институцио-нальные ограничения ведут к образованию вполне определенныхорганизаций, структурирующих взаимодействие в обществе. Этиорганизации возникают на основе стимулов, заложенных в инсти-туциональной системе, а потому результативность их деятельностизависит от этой системы.

Инкрементные изменения происходят от того, что руководите-ли политических и экономических организаций приходят к мне-нию, что они могут добиться большего успеха, если привнесут вдействующие институциональные рамки некие предельные измене-ния. Но обоснованность таких суждений в очень большой степенизависит и от получаемой руководителями информации, и от спосо-бов ее переработки. Если бы политические и экономические рынкибыли эффективными (т.е. если бы трансакционные издержки равня-лись нулю), то руководители всегда бы делали правильный выбор.Иными словами, “актеры” всегда располагали бы моделями, отра-жающими реальное положение дел, а если бы первоначально ихмодели не соответствовали истине, то информационная обратная

24 Часть I

связь скорректировала бы эти модели. Однако подобная модель ра-ционального поведения людей просто вводит нас в заблуждение.На самом деле “актерам” часто приходится действовать на основенеполной информации и перерабатывать информацию, которуюони все-таки получают, с помощью ментальных* конструкций, ко-торые могут приводить “актеров” к выбору устойчиво неэффектив-ных решений. Наличие трансакционных издержек на политическихи экономических рынках объясняет существование неэффективныхправ собственности, а несовершенство субъективных моделей игро-ков, пытающихся разобраться в стоящих перед ними сложных про-блемах, может привести к устойчивости этих неэффективных правсобственности.

Можно расширить рамки рассмотрения институциональныхизменений, сопоставив примеры успешного развития и неудач. Вкачестве иллюстрации успеха возьмем хорошо известный экономи-ческий сюжет — рост американской экономики в XIX веке. В нача-ле прошлого столетия в США сформировались базисные институ-циональные рамки (Конституция и Статут северо-западных терри-торий, а также нормы поведения, поощряющие упорный труд), ко-торые послужили толчком к развитию экономических и политичес-ких организаций (Конгресс, местные политические органы, семей-ные фермы, торговые дома, судостроительные компании). Деятель-ность этих организаций, направленная на максимизацию результа-та, привела к росту производительности и подъему экономики, при-чем это воздействие было как непосредственным, так и косвенным— вследствие поощрения инвестиций в образование. Благодаряэтим инвестициям не только возникла свободная система общест-венного образования, но и были созданы экспериментальные сель-скохозяйственные станции, повысившие производительность в аг-рарном секторе; на основе закона Моррилла были открыты публич-ные аграрные университеты.

Развиваясь на основе использования открывшихся возможно-стей, экономические организации стали не только более эффектив-ными (Чендлер, 1977), но и постепенно сами изменили институцио-нальные рамки. При этом речь идет не только об изменении поли-тических и юридических рамок (14-я поправка к Конституции, дело“Манн против штата Иллинойс”) и структуры прав собственности(закон Шермана), которые произошли к концу XIX века, но и об из-менениях многих норм поведения и других неформальных ограни-чений (выразившихся, например, в новом отношении к проблемамрабства, роли женщин, трезвости и в новых нормах поведения). Какполитические, так и экономические трансакционные издержки, а * Ментальный — относящийся к процессу мышления. — Прим. перев.

Глава I 25

также субъективные суждения “актеров” привели к принятию та-ких решений в ситуациях выбора, которые, конечно, были не всегдаоптимальными и не всегда вели прямо к росту производительностии улучшению общественного благосостояния (какой бы смысл нивкладывать в эти понятия). Иногда благоприятные возможности от-крывались благодаря установлению новых тарифов, эксплуатациирабов или созданию трестов. Иногда — и даже часто — принятыерешения приводили к неожиданным результатам. Вследствие этогосовокупность институтов того времени (как и сегодня) носила сме-шанный характер: одни институты способствовали росту, другие —снижению производительности. Изменения институтов тоже почтивсегда создают возможности как для подъема, так и для сниженияэкономической активности. Но “институциональный остаток” вэкономике США XIX века сложился в пользу экономического рос-та, потому что система базовых институтов неизменно поощрялаорганизации к продуктивной деятельности, хотя в этой системеимелись и стимулы, действовавшие в противоположном направле-нии.

Чтобы рассмотреть институциональные рамки, которые не по-ощряют, а тормозят экономическую активность, обратимся к усло-виям, господствующим во многих странах “третьего мира”, а такжек условиям, которые имели место на протяжении большей частимировой истории. И в этом случае политические и экономическиеруководители имеют смешанный набор возможностей, но все же побольшей части эти возможности поощряют скорее деятельность поперераспределению, чем по производству материальных благ, фор-мируют скорее монополии, чем конкурентную среду, и скорее огра-ничивают, чем расширяют выбор. Они редко стимулируют инве-стиции в образование, которое повышает производительность. Ор-ганизации, развивающиеся в этих институциональных рамках, ста-новятся более эффективными, но только эффективными в сниже-нии общей продуктивности общества и в развитии базовой инсти-туциональной структуры, еще менее благоприятной для продуктив-ной деятельности. Такая траектория развития может быть долговре-менной и устойчивой, потому что в подобных экономиках трансак-ционные издержки политических и экономических рынков, нарядус субъективными моделями, господствующими в восприятии “акте-ров”, не способствуют постепенному продвижению этих обществ кболее эффективным результатам.

Наше исследование помогает объяснить существование стольразличных траекторий развития, предлагая теоретические основыдля изучения институциональных изменений. Следующая глава по-священа анализу теоретических основ самой главной функции ин-ститутов — решения проблем кооперации между людьми. Далееследуют две ключевые главы, посвященные фундаментальным бло-

26 Часть I

кам проблем теории институтов. В главе 3 я с критических позицийрассматриваю существующие научные посылки к объяснению че-ловеческого поведения и предлагаю изменения к этим посылкам, ав главе 4 я излагаю теоретические основы проблемы обмена без из-держек и принципиально важные, хотя по достоинству не оценен-ные, выводы, к которым приводит изучение этой проблемы.

Затем три главы посвящены анализу последовательно трех ин-ституциональных “срезов”: формальным правилам, неформальнымограничениям и эффективному обеспечению соблюдения этих пра-вил и ограничений. Это позволит мне в главе 8 связать воедино по-лученные результаты и показать связь между институтами и тран-сакционными и трансформационными (производственными) издер-жками.

В части II представлены аналитические рамки для изученияинституциональных изменений. В главе 9 рассматриваются органи-зации и формы их взаимодействия с институтами. Предметглавы 10 — вопросы стабильности институтов, которая имеет боль-шое значение для понимания природы институциональных измене-ний. Изменения, которые мы наблюдаем, редко бывают дискретны-ми (хотя я буду рассматривать и революционные изменения), а ча-ще происходят постепенно; природа инкрементных изменений, атакже несовершенство интерпретации институциональной среды“актерами” и принятия ими решений в ситуации выбора объясняютзависимость от предшествующей траектории развития и заставля-ют принимать во внимание историю (глава 11).

В части III исследуется влияние институтов и институциональ-ных изменений на функционирование экономики и экономическоеповедение. В главе 12 я рассматриваю теоретические выводы из ин-ституционального анализа, которые помогают объяснить функцио-нирование экономических систем и в определенный момент време-ни, и на временном отрезке. В главах 13 и 14 эти выводы прилага-ются к экономической истории. Глава 13 посвящена изучению ин-ституциональных изменений в последовательно более сложныхэкономических системах, существовавших на протяжении истории,и сравнению стабильных исторических форм взаимодействия меж-ду людьми с динамичными институциональными изменениями вЗападной Европе, которые привели к современному экономическо-му росту. В заключительной главе представлены “выходы” (резуль-таты, имеющие значение для других исследований), которые могутбыть получены благодаря последовательному включению институ-ционального анализа в экономическую историю, и показаны возмо-жности развернутого приложения этих результатов к экономичес-кой истории.

Глава 2Теоретические проблемысотрудничества между людьми

Социальные науки постоянно испытывают внутрен-ний конфликт из-за того, что разрабатываемые нами теории не соответ-ствуют реальным процессам человеческого взаимодействия, наблюдае-мого в окружающей жизни. Это несоответствие наиболее явно прояв-ляется в экономической науке, где особенно велик контраст между ло-гическими выводами неоклассической теории и функционированиемэкономических систем (как бы мы ни определяли и не измеряли его).Конечно, неоклассическая теория явилась огромным вкладом в челове-ческое знание, и ее применение дает хорошие результаты при анализерынков в развитых странах. Но если обратиться к другому концу шка-лы экономического развития, то мы увидим, что неоклассическая тео-рия не служит надежным подспорьем для изучения таких организаций,как средневековое феодальное поместье, ярмарки в Шампани или“сук” (базар в странах Ближнего Востока и Северной Африки, без кото-рого трудно понять эти страны). Неоклассическая теория не только неспособна убедительно описать взаимодействие между этими структу-рами, но и не может объяснить, почему такие, казалось бы, неэффек-тивные, формы взаимодействия существуют в течение тысячелетий.

Сосуществование разных экономических систем и различия в ихфункционировании в течение долгого времени так же не получилиудовлетворительного объяснения со стороны экономистов, занимаю-щихся вопросами роста, хотя они прилагают к этому огромные усилияв течение последних 40 лет. Этому есть простое объяснение: применяе-мой теории не под силу эта задача. Теория исходит из фундаменталь-ных посылок о редкости ресурсов и, следовательно, о наличии конку-ренции; ее красивые выводы опираются на исходные идеи о процессахобмена и взаимодействия, которые не сопровождаются “трением”, приэтом права собственности являются совершенными (полными) и опре-деляются без дополнительных издержек, а информация тоже можетбыть получена без всяких затрат. Хотя предположения о редкости и,следовательно, конкуренции имеют прочные основания и послужиливажнейшими опорами неоклассической теории, другие фундаменталь-ные посылки этой теории далеко не столь убедительны.

28 Часть I

Другие экономисты и представители иных общественных наук втечение последних 30 лет пытались внести изменения в пониманиеэтих вопросов и разобраться в них, чтобы понять, чего же недостаетимеющимся объяснениям. Если говорить упрощенно, то недостает по-нимания природы координации и сотрудничества между людьми.Впрочем, это не должно, конечно, удивлять последователей АдамаСмита. Смит интересовался не только теми формами сотрудничества,которые приводят к сговору и монополизации, но и теми, которые поз-воляют реализовать выгоды от торговли. Однако замешательство и не-понимание, которые последовали за опубликованием знаменитой ра-боты Рональда Коуза “Проблема социальных издержек” (1960), пока-зывает, как трудно экономистам согласиться с ролью институтов в реа-лизации потенциальной выгоды от торговли. Как в указанной работе,так и в “Природе фирмы” (1937) Коуз высказал много других идей,имеющих фундаментальную значимость. Самая важная мысль, кото-рая влечет за собой глубокие выводы, требующие пересмотра экономи-ческой теории, состоит в том, что когда трансакция сопровождается из-держками, институты приобретают значение. А в работе Уоллиса иНорта 1986 года, посвященной измерению трансакционных издержекв процессе их движения в рамках американского рынка (трансакцион-ного сектора экономики), показано, что трансакции всегда сопровожда-ются издержками.

IЭкономисты, как и представители других социаль-

ных наук, неохотно включают институты в свои теоретические моде-ли, зато энергично берутся за изучение проблем кооперации на основетеории игр. Если говорить кратко и упрощенно, этот подход состоит втом, что индивиды, стремящиеся к максимизации личной выгоды,обычно считают для себя выгодным сотрудничать с другими игрока-ми, если игра носит повторяющийся характер, если индивид располага-ет полной информацией о поведении других игроков в прошлом и есличисло игроков невелико. За этим упрощением скрывается разнообразие(и оригинальность) результатов, полученных целой армией специали-стов по теории игр, которые расширили, уточнили и модифицироваликаждое из этих положений, чтобы извлечь из них еще больше выводов.В последующих главах мне еще придется вернуться к теории игр, пото-му что она дает прекрасный фон (как и чистая неоклассическая эконо-мическая модель), на котором удобно сравнивать теорию с реальнымэкономическим процессом.

Давайте перевернем теорию игр “с ног на голову”. Кооперациюбудет трудно поддерживать, если игра не повторяется (или играется впоследний раз), если не хватает информации о других игроках и есличисло игроков велико. Эти крайние случаи отражают контрасты, име-

Глава 2 29

ющие место в реальной жизни. Обычно мы наблюдаем кооперативноеповедение в тех случаях, когда индивиды взаимодействуют постоянно,когда они располагают большой информацией друг о друге и когда чи-сленность группы невелика. Но если взять другой крайний случай, томы увидим, что в высокотехнологическом мире с огромной степеньюспециализации и разделения труда, отличающимся неперсонифициро-ванным обменом, экономический потенциал выгод от торговли реали-зуется очень редко, потому что индивид не обязательно вступает в пов-торяющиеся сделки, не всегда знаком с партнером по сделке, и его кон-такты не ограничиваются малой группой людей. Неперсонифициро-ванный обмен фактически является антитезой того условия, на кото-ром строится сотрудничество в теории игр. Но современный западныймир существует в реальности. Почему же? Ясный и определенный от-вет на вопрос о том, почему в течение всей истории и в большинствесовременных экономик потенциальные выгоды от торговли не реали-зуются, а в современном западном мире они реализуются (по крайнеймере, частично), — этот ответ не только разрешит проблемы экономи-ческого развития, но и укажет пути решения более широких проблемчеловеческих конфликтов, которые нам упорно угрожают.

Несовпадение между поведением, стремящимся к максимизацииличной выгоды, и результатами социальной кооперации явилось клю-чевым фактором, определившим конкретный путь развития теорииигр. Так называемая “дилемма заключенного”, которая служит основойтеории игр, тесно связана с “проблемой безбилетника”, предложеннойМансуром Олсоном в 1965 году. Обе дилеммы ведут к безрадостнымвыводам в отношении проблем сотрудничества и координации междулюдьми. Однако самые грустные стороны анализа, проведенного Ол-соном, и проблем “дилеммы заключенного” отражают статическуюприроду анализа и то обстоятельство, что речь идет об “одноразовойигре”. Иными словами, если “дилемма заключенного” играется толькоодин раз, то доминирующей стратегией для игроков является отказ отсотрудничества, и они тем самым теряют возможность достичь тех ре-зультатов, которые повысили бы совокупное благосостояние игроков.Однако хорошо известно, что отказ от сотрудничества не обязательноявляется доминирующей стратегией, когда ситуация повторяется сноваи снова подобно многим проблемам коллективных действий. В итера-тивной, повторяющейся игре по “дилемме заключенного” нет домини-рующей стратегии. В знаменитой ныне дискуссии по этому вопросуРоберт Аксельрод доказал, что в условиях непрерывно повторяющейсяигры к успеху ведет стратегия “отвечай тем же самым” — игрок отве-чает на действия других такими же действиями. Этот вывод позволилАксельроду написать знаменитую книгу “Эволюция кооперации”(1984), которая содержит оптимистическую оценку возможностей лю-дей выработать совместные кооперативные решения проблем без вме-шательства и принуждения государства.

30 Часть I

Существует огромная литература — и в рамках теории игр, и врамках других теоретических моделей политического процесса, — гдерассматриваются условия, делающие возможным продолжительноесотрудничество. Я полагаю, что решению проблем, которым посвяще-на эта книга, могут помочь три работы, рассматривающие проблемыподдержания кооперации.

В 1982 году Рассел Хардин рассмотрел “дилемму заключенного”(ДЗ) для n участников и проанализировал трудности коллективныхдействий в больших группах. Хардин подчеркивает, что эти трудностизависят не только от размера группы, но и от соотношения между из-держками и выгодой1. Могут возникнуть обычаи (ведущие к некоторо-му роду социального порядка), особенно при наличии асимметрий, по-средством которых игроки могут изучать мотивации и возможностидругих участников теоретических игр. Хардин утверждает, что обычаимогут возникнуть и в том случае, если участники примут условныестратегии. Однако условные стратегии включают контроль и принуж-дение к исполнению правил (путем угроз).

Майкл Тэйлор (в книгах 1982 и 1987 годов) исследует условия,при которых в рамках анархии, т.е. в отсутствие государства, можноподдерживать социальный порядок. Он утверждает, что для анархичес-кого социального порядка важно существование общины и что глав-ными чертами общины являются разделяемые ее членами убеждения инормы, непосредственные и комплексные отношения между членамии взаимодействие. По утверждению Тэйлора, государство разрушаетэти основополагающие элементы общины (этот аргумент приводятТитмасс и другие), — и даже альтруизм, в зависимости от того, какоеон имеет значение, может быть минимизирован или уничтожен прину-дительной силой государства.

Ховард Марголис в 1982 году разработал модель, в которой инди-видуальное поведение частично детерминируется альтруистическимимотивами. Марголис утверждает, что индивиды имеют два типа функ-ций полезности: одни благоприятствуют предпочтениям, ориентиро-ванным на группу, а другие — эгоистическим предпочтениям, и инди-виды должны делать альтернативный выбор между обеими типами по-лезности. Эта модель позволяет ему объяснить некоторые модели по-ведения при голосовании, которые представляются бессмысленными врамках поведенческой модели индивида, стремящегося к максимиза-ции личной выгоды.

Эти три работы вносят основной вклад в изучение условий, спо-собствующих сохранению и продолжению сотрудничества. Здесь важ-но остановиться на проблеме, которой в дальнейшем будет посвящено

1 В историческом исследовании о формировании прав собственности в добывающихотраслях США (1989) Лайбкэп пришел к аналогичным выводам о решающей роли отноше-ния выгоды к издержкам для успешного формирования эффективных прав собственности.

Глава 2 31

большое внимание, а именно: при каких условиях может существоватьдобровольное сотрудничество, если не прибегать к решению в духеГоббса, т.е. не применять силу государства для принуждения к сотруд-ничеству? В исторической ретроспективе рост экономик проходил винституциональных рамках обществ, активно использовавших прину-ждение. В странах с высоким доходом не бывает политической анар-хии. С другой стороны, на протяжении большей части мировой исто-рии принудительная сила государства использовалась такими способа-ми, которые противоречили потребностям экономического роста (см.главу 3 моей работы 1981 года). Однако сложное взаимодействие меж-ду людьми трудно поддерживать без третьей силы, следящей за тем,как стороны выполняют условия соглашений. Конечно, суд истории досих пор не вернулся с совещания по этому вопросу, который имеетфундаментальное значение для решения проблем человечества. Возмо-жно, самая пессимистическая перспектива связана с тем, что рассужде-ния Майкла Тэйлора об общине и кооперативных решениях, по всейвидимости, неприменимы к условиям большой группы людей и недос-татка информации. В своей статье, содержащей глубокий обзор трехвышеуказанных работ, Норман Шофилд высказывает следующие со-ображения по этой проблеме:

Фундаментальная теоретическая проблема, с которой связано решениевопроса о сотрудничестве, — это то, каким образом индивиды узнаюто предпочтениях партнеров и их вероятном поведении. Более того,проблема состоит в том, что знание должно быть взаимным: каждыйиндивид i должен не только располагать информацией о предпочтени-ях других, но и знать, что другие лица располагают информацией о егособственных, индивида i, предпочтениях и стратегиях.

Если взять ДЗ с ограниченным числом участников, равным N, томожно утверждать, что эта проблема частично решаема в том смысле,что некоторые типы “актеров” могут иметь достаточные основания по-лагать, что другие “актеры” руководствуются определенным типом по-ведения. При ограниченных размерах общины аргументация Тэйлорапредставляется убедительной: социальные нормы будут хорошо понят-ны “актерам”, создадут основу для знания друг о друге, и это знание бу-дет поддерживаться механизмами, которые делают действия “актеров”понятными друг для друга. Однако в более общих социальных ситуа-циях индивиды будут менее способны делать разумные заключения омнениях и намерениях других. В основе сотрудничества лежит теоре-тическая проблема, которая может быть сформулирована следующимобразом: каков минимум знаний, которым должен располагать агент в

32 Часть I

данной среде о взглядах и желаниях других агентов, чтобы выработатьлогически обоснованное понимание их поведения и чтобы передатьэто понимание другим? Мне кажется, что эта проблема образует ядролюбого анализа общины, обычая и сотрудничества (Шофилд, 1985,c. 12-13).

IIТеория игр освещает проблемы сотрудничества и

изучает конкретные стратегии, которые изменяют вознаграждения иг-роков. Но существует глубокая пропасть между сравнительно ясными,точными и простыми решениями теории игр и тем сложным и неточ-ным способом, которым наощупь двигаются индивиды, чтобы устано-вить взаимодействие с другими людьми. Более того, игровые теорети-ческие модели, как и неоклассические модели, исходят из предположе-ния об игроках, стремящихся максимизировать личную выгоду. Но какпоказывают некоторые работы, относящиеся к области эксперимен-тальной экономической теории, человеческое поведение явно гораздосложнее, чем это следует из такого простого допущения. Хотя теорияигр показывает, какие выгоды могут получить индивиды, сотрудничаяили избегая сотрудничества в различных ситуациях, она не раскрываетвопрос об издержках трансакций и о том, как влияют на эти издержкиразличные институциональные структуры. Вернемся к теореме Коуза,чтобы еще раз рассмотреть эти вопросы.

Коуз начинает свою статью 1960 года с утверждения о том, что кслучаям, когда трансакции могут быть совершены без издержек, при-менимы решения, вытекающие из неоклассических взглядов об эффек-тивной конкуренции. Это связано с тем, что конкурентная структураэффективных рынков позволяет сторонам без издержек придти к ре-шениям, которые максимизируют совокупный доход независимо отпервоначальных институциональных условий. Участники трансакции,свободной от издержек, могут обойти первоначальные условия и дажеизменить их. Соответствие подобных условий реальному миру зависитот того, насколько способна конкуренция — благодаря судебному кон-тролю и эффективной обратной связи — приблизить трансакцию к ус-ловию Коуза о нулевых издержках и позволить участникам трансакцииреализовать выгоды от торговли, которые предусмотрены неокласси-ческой теорией. Иными словами, конкуренция устраняет неполноту иасимметричность информации, которые поощряют игроков к отказу отсотрудничества в моделях теории игр.

Однако информационные и институциональные требования, не-обходимые для достижения этих результатов, отличаются строгостью.Они предполагают, что игроки не просто преследуют свои цели, но и

Глава 2 33

выбирают правильные пути, ведущие к их достижению. Но как же ониполучают знание о том, какой путь ведет к желаемой цели (иными слова-ми, откуда они могут взять правильную теорию)? Неоклассический от-вет, заключенный в моделях рациональности мира (или инструменталь-ной рациональности), гласит, что даже если первоначально “актеры”имеют разные и ошибочные модели, информационная обратная связь (и“актеры — арбитры”) будет исправлять первоначально неправильныемодели, наказывать девиантное поведение и приведет игроков, остав-шихся в игре, к правильным моделям.

Еще более строгое имплицитное (подразумеваемое) требование мо-дели, предполагающей, что конкуренция устанавливает дисциплину нарынке, состоит в том, что в случае значительных трансакционных издер-жек возникают рыночные институты, задача которых — побудить “акте-ров” приобрести дополнительную информацию, которая приведет их кправильным моделям. Из этого следует не только то, что институты соз-даются для достижения эффективных результатов, но и то, что в эконо-мическом анализе допустимо игнорировать институты, поскольку они неиграют самостоятельной роли в определении экономического поведе-ния.

Ни одно из этих строгих условий не выдерживает критическогоанализа. Индивиды действуют на основе неполной информации и субъе-ктивно выработанных моделей, которые часто ошибочны; информаци-онная обратная связь обычно недостаточна для корректировки этихсубъективных моделей. Институты не обязательно — и даже далеко невсегда — создаются для того, чтобы быть социально эффективными; ин-ституты или, по крайней мере, формальные правила, создаются скореедля того, чтобы служить интересам тех, кто занимает позиции, позволя-ющие влиять на формирование новых правил. В мире нулевых трансак-ционных издержек наличие таких позиций не сказывается на эффектив-ности результатов, но в мире положительных трансакционных издержек— сказывается, и с учетом того, что институты не могут быть разделеныдаже на большие части, это обстоятельство определяет направлениедолгосрочных экономических изменений.

Если экономические системы реализуют выгоды от торговли путемсоздания сравнительно эффективных институтов, то это происходит по-тому, что при определенных условиях частные цели тех, чьи позиции по-зволяют изменять институты, приводит к таким институциональным ре-шениям, которые оказываются — или постепенно становятся — соци-ально эффективными. Субъективные модели “актеров”, эффективностьинститутов по снижению трансакционных издержек и степень пластич-ности институтов, их способности реагировать на изменение предпочте-ний и сравнительных цен определяют эти условия. Поэтому далее мырассмотрим детерминанты, лежащие в основе человеческого поведения,издержек осуществления трансакций и формирования институтов.

Глава 3Поведенческие постулатыв институциональной теории

В явном или скрытом виде все теоретические исследо-вания в области социальных наук опираются на некоторые концепциичеловеческого поведения. Некоторые подходы берут начало в экономи-ческой гипотезе ожидаемой полезности или в положениях этой гипоте-зы, распространяемой на другие социальные науки, что получило не-сколько расплывчатое название теории рационального выбора. В другихподходах поднимаются некоторые весьма фундаментальные вопросы,ставящие под сомнение традиционные экономические представления.Хотя мне известно совсем немного экономистов, которые по-настояще-му разделяют мнение, что исходные поведенческие постулаты экономи-ческой науки достоверно отражают человеческое поведение, они (в ос-новном) действительно считают, что эти постулаты могут быть исполь-зованы для построения экономических моделей рыночного поведения идо сих пор являются наилучшими (хотя и менее продуктивными) гипоте-зами в политологии и других общественных науках.

Я полагаю, что эти традиционные поведенческие постулаты поме-шали экономистам всерьез взяться за весьма фундаментальные вопросыи что пересмотр этих постулатов имеет очень важное значение для даль-нейшего развития социальных наук. Мотивации “актеров” сложнее (а ихпредпочтения менее стабильны), чем принято считать. Как правило, наи-более спорный (и наименее понятный) среди поведенческих постулатов— тот, который молчаливо признает, что “актеры” имеют познаватель-ные системы, дающие правильные модели тех ситуаций, в рамках кото-рых предстоит сделать выбор, или, по крайней мере, что “актеры” полу-чают информацию, ведущую к сближению первоначально расходящих-ся моделей. Очевидно, что это неверно в отношении большинства инте-ресных проблем, с которыми мы сталкиваемся. Индивиды делают выборна основе субъективно выработанных моделей, которые отличаются отмоделей других индивидов, и информация, получаемая “актерами”, хара-ктеризуется такой неполнотой, что в большинстве случаев не проявляет-ся никакой тенденции к сближению этих расходящихся моделей. Толькопризнав эти модификации в принципах поведения актеров, можно по-нять смысл существования и структуру институтов и объяснить направ-ление институциональных изменений. В этой главе я сначала рассматри-

Глава 3 35

ваю теорию ожидаемой полезности, затем перехожу к вопросам мотива-ции и отношений между сложной окружающей средой и субъективны-ми моделями реальности, которыми располагают “актеры”, а затем свя-зываю воедино эти рассуждения, чтобы объяснить существование инсти-тутов.

IИтак, какое же поведение совместимо с миром, где

нет институтов (или, по крайней мере, где институты функционируютбез издержек)? Я начну с цитаты из работы Марка Макины, раскрываю-щей содержание понятия “ожидаемая полезность”, которое является ос-новополагающим поведенческим постулатом в неоклассической теории:В качестве теории индивидуального поведения модель ожидаемой по-лезности содержит в себе многие фундаментальные исходные допуще-ния стандартной теории потребления. Все они предполагают, что объек-ты выбора, будь то наборы потребительских благ или рискованные пред-приятия, могут быть описаны однозначно и объективно и что ситуации,в конечном счете предусматривающие одинаковый набор возможностей(например, возможностей расходования средств), приведут к одинаково-му выбору. Все исходные допущения также предполагают, что индивидспособен произвести математические вычисления, необходимые для то-го, чтобы оценить набор возможностей, например, найти сумму коли-честв, содержащихся в торговых упаковках различного размера, или про-считать вероятность сложных или зависимых событий. Наконец, все ис-ходные допущения предполагают, что предпочтения характеризуютсясвойством транзитивности, т.е. если индивид предпочитает один объект(например, набор потребительских благ или рискованный проект) друго-му, а этот, второй, объект он предпочитает третьему, то это значит, чтопотребитель предпочитает первый объект третьему (Макина, 1987, с.124-125).

За последние двадцать лет этот подход подвергался суровой крити-ке, но нашел и энергичных защитников. Острая критика исходила со сто-роны представителей экспериментальной экономики, авторов психоло-гических исследований и других эмпирических работ; все они выявили вэтом подходе серьезные противоречия эмпирическим данным1. Вкратце

1 Большой круг научных работ по этому вопросу представлен в материалах конферен-ции на тему “Поведенческие основания экономической теории” (под ред. Хогарта и Редера), со-стоявшейся в Чикагском университете в октябре 1985 года. На этой конференции собралось

36 Часть I

эти противоречия могут быть сгруппированы следующим образом: нару-шение гипотезы транзитивности; проблемы формулировки выбора (раз-личия в формулировке одной и той же альтернативы выбора ведут к то-му, что индивид делает разный выбор); нарушение шкалы предпочтений,когда порядок размещения объектов в последовательности присвоеннойим оценки предпочтительности противоречит порядку, установленномуиндивидом в ситуации реального выбора; проблемы формулирования,использования и переработки субъективных вероятностных оценок в си-туациях неопределенного выбора.

Многие из этих противоречий выявились в ходе тщательно прове-денных экспериментов, которые были посвящены весьма ограниченно-му кругу вопросов. Далее в этой главе я постараюсь показать, что эти экс-перименты непосредственно не применимы к обсуждаемой сейчас теме— значение поведенческих постулатов для формирования и самого су-ществования институтов. Но все-таки они дают основания для критичес-ких размышлений над тем кругом вопросов, который мы сейчас рассмат-риваем.

Наилучшее изложение неоклассических постулатов человеческогоповедения принадлежит, вероятно, перу Сидни Уинтера. Он утверждает,что классическая аргументация в защиту этих постулатов последователь-но опирается на семь утверждений:

1. Имеются основания рассматривать экономический мир как мир,находящийся в состоянии равновесия.

2. Индивиды — экономические “актеры” — все время сталкивают-ся с одинаковыми ситуациями выбора или с последовательностью аль-тернатив, очень похожих друг на друга.

3. Индивиды имеют устойчивые предпочтения и поэтому оценива-ют результаты индивидуального выбора, исходя из устойчивых критери-ев.

4. Оказавшись в уже знакомой ситуации, любой индивид способенразглядеть доступные ему возможности получения более высоких ре-зультатов и воспользуется ими; если речь идет о фирме, то она поступаеттаким же образом, чтобы не стать жертвой конкурентной борьбы.

5. Следовательно, не может возникнуть такого равновесия, в кото-ром индивиды не максимизируют свои предпочтения.

6. Поскольку мир находится в состоянии, близком к равновесию, тов нем действуют модели поведения, примерно соответствующие посту-лату о максимизирующем индивиде. множество психологов и экономистов, а также представителей других социальных наук, ко-торые провели плодотворную дискуссию о сложных проблемах поведенческого анализа,применяемого экономистами. Также см. обзор Марка Макины в первом номере Journal ofEconomic Perspectives за 1987 год, лекцию Фрэнка Хана, прочитанную в том же году на еже-годной конференции Шотландского экономического общества, и работу Шауна Харгривс-Хипа Rationality in Economics (1989).

Глава 3 37

7. Детали адаптивного процесса сложны и, вероятно, специфичныдля каждого конкретного индивида и его ситуации. Напротив, общие за-кономерности равновесия, ведущего к оптимизации, сравнительно про-сты; поэтому для лучшего понимания экономической жизни соображе-ния экономии усилий требуют теоретического изучения этих закономер-ностей и их сравнения с результатами других наблюдений2.

Здесь необходимо подчеркнуть следующее. Используемые эконо-мистами поведенческие постулаты вовсе не означают, что действия каж-дого человека соответствуют принципам рационального выбора. Но этипостулаты все-таки опираются, в конечном счете, на посылку о том, чтодействие сил конкуренции ведет к выживанию тех, чье поведение рацио-нально (в описанном выше понимании), и к проигрышу тех, кто не при-держивается рационального поведения; поэтому в развивающейся кон-курентной среде (где имеет силу исходная посылка всех неоклассичес-ких теорий о редкости и конкуренции) устойчиво наблюдаемым поведе-нием является поведение тех людей, которые действуют согласно стан-дартам рациональности. Прежде чем перейти к критике этого подхода иего приложения к институциональной экономической теории, важно от-метить и некоторые его позитивные стороны. В тех условиях, которыепримерно соответствуют вышеупомянутым принципам, неоклассичес-кая модель очень эффективна для анализа экономических явлений. На-пример, при исследовании финансовых рынков, где имеется тенденцияформирования вышеописанных условий, использование этих простыхдопущений позволило добиться большого успеха3.

IIЧтобы рассмотреть недостатки теории рационального

выбора применительно к проблеме институтов, необходимо остановить-ся на двух особых аспектах человеческого поведения: 1) мотивация и 2)расшифровка информации об окружающем мире. Очевидно, что челове-ческое поведение гораздо сложнее того, которое описывают экономистыв своих моделях, опирающихся на функцию индивидуальной полезно-сти. Во многих случаях следует говорить не только о максимизации лич-ной выгоды, но и об альтруизме и самоограничении, которые радикаль-но влияют на результаты выбора индивида. Далее мы видим, что людивоспринимают внешний мир путем переработки информации с помо-щью пред-существующих ментальных конструкций, обеспечивающихпонимание окружающего и решение возникающих проблем. Чтобы ра-зобраться в этих вопросах, надо принять во внимание способность игро-

2 См. статью Уинтера в публикации Хогарта и Редера 1986 года (S429).3 Статьи Чарльза Плотта и Роберта Лукаса в публикации Хогарта и Редера 1986 годасодержат интересные рассуждения, которые обосновывают применение неоклассическихпостулатов в некоторых условиях.

38 Часть I

ков перерабатывать информацию и сложность проблем, которые пред-стоит решить. Рассмотрим сначала мотивацию индивидов.

В последние годы социобиологи и экономисты объединили усилиядля изучения параллелей между основополагающими чертами генетиче-ского выживания и эволюционного развития животных и аналогичнымимоделями поведения людей. Многие экономисты пришли к выводу, чтоэтот подход не только заслуживает внимания, но и позволяет сделать ва-жные заключения о человеческом поведении. Джек Хиршлейфер в 1987году следующим образом сравнил биологические и социоэкономическиеэволюционные модели:

Все эволюционные модели имеют некоторые общие черты. Во-первых,предмет всех моделей — популяция. Даже когда мы говорим об отдель-ных единицах, то если процесс изменений носит эволюционный харак-тер, его можно описать как изменение в популяции микроединиц. Так,эволюционный процесс болезни в теле отдельного человека — это ре-зультат отношений между популяциями бактерий, антител, клеток и т.д.Эволюция экономики какого-либо отдельного государства — это резуль-тат изменения отношений между популяциями индивидов, торговых ор-ганизаций и т.п. Эволюционные модели представляют собой сочетаниепостоянства (наследования) и изменения. Должны быть как неизменные,так и меняющиеся элементы, и даже сам изменяющийся элемент долженбыть наследуемым, если мы говорим о системе как эволюционной. Вбиологической эволюции упор делается на различия в выживании и ре-продукции органических типов или свойств от одного поколения к дру-гому. Здесь постоянство обеспечивается менделевским наследованиемнеизменных моделей кодированных генетических инструкций (генов).Вариации происходят вследствие действия различных сил, включая вну-тренние мутации генетических инструкций (ошибки в генетическом ко-дировании), рекомбинацию генов в сексуальной репродукции и внешнеедавление естественного отбора. Социоэкономическая эволюция в основ-ном состоит в различии типов роста и выживания социальных организа-ций. Главный наследственный элемент — это груз социальной инерции,поддерживаемый сознательно передаваемой традицией. Что касается из-менчивости, то аналогом мутаций являются ошибки в воспроизведенииусваиваемых традиций. Также продолжает действовать естественный от-бор. Наконец, имитация и рациональное мышление образуют дополни-тельные негенетические источники социоэкономической изменчивости(Хиршлейфер, 1987, с. 221).

Глава 3 39

В этой эволюционной модели эффективность не обязательно имееттот положительный смысл, который придают экономисты этому терми-ну, а часто обозначает доминирование одной группы за счет другой. Нотакже следует отметить, что, как убедительно показал Даукинс, альтру-изм может быть частью этой модели4. Данный подход позволяет объяс-нить, каким образом репутация, доверие и другие аспекты человеческогоповедения, на первый взгляд являющиеся альтруистическими и не соче-тающимися с индивидуальной максимизацией личной выгоды, в некото-рых ситуациях оказываются свойствами, наиболее эффективно ведущи-ми к выживанию5.

Таким образом, в рамках модели индивидуальной ожидаемой по-лезности мы можем построить более широкие модели сложного челове-ческого поведения, включающего некоторые аспекты альтруизма. Одна-ко альтернативный подход, представленный Беккером в его исследова-нии семьи 1981 года, рассматривает альтруизм просто как один из эле-ментов модели максимизации полезности: благополучие других — частьсовокупной суммы благ, которой мы располагаем. Однако этот вопросглубже, чем семейный альтруизм. Как работы по экспериментальнойэкономике, так и множество психологических исследований показыва-ют, что “проблема безбилетника”, проблемы честности и справедливо-сти входят в функцию полезности и не обязательно вписываются в по-стулаты максимизации, понимаемые в том узком смысле, который толь-ко что описан6. Эти проблемы проявляются в том, как голосуют законо-датели; многие отмечают, что поведение законодателей при голосованииневозможно объяснить в узких рамках модели “принципал — агент”, вкоторой агент (законодатель) честно отстаивает интересы принципала(избирателей). Собственная функция полезности агента — его суждениео том, каким должен быть мир — играет роль в том, каковы будут ре-зультаты его деятельности.

Исследования, которыми мы располагаем по вопросам идеологии,альтруизма и самоограничения, свидетельствуют о том, что соотношениемежду материальным богатством и этими, другими ценностями характе-ризуются кривой с отрицательным наклоном. Иными словами, если це-на, которую платит индивид за возможность выражать свои собственныеценности и интересы, невысока, то они будут занимать большое место втом выборе, который делает индивид; но если цена за выражение идео-логических взглядов, норм или предпочтений индивида очень высока, тоони будут играть значительно меньшую роль в человеческом поведении 4 См. книгу Даукинса The Selfish Gene (1976).5 См., напр., работу Фрэнка If Homo Economicus Could Choose His Own Utility FunctionWould He Want One with a Conscience (1987).6 См., напр., совместную статью Канмана, Нетча и Талера Fairness and the Assumptionsof Economics (1986), работу Хернстайна A Behavioral Alternative to Utility Maximization(1988), а также статью Хоффман и Спитцер Entitlements, Rights and Fairness: SomeExperimental Results (1985).

40 Часть I

(Нельсон и Сильберберг, 1987). Я еще вернусь к этому вопросу, потомучто он помогает многое понять в институтах и в их влиянии на принятиерешений. Я собираюсь показать, что институты глубоко меняют цену,которую платит индивид, и поэтому ведут к тому, что идеи, идеологии идогмы часто играют важнейшую роль в том выборе, который делает че-ловек.

IIIВторой важнейший элемент для нашего понимания

человеческого поведения — это расшифровка информации, поступаю-щей из внешнего мира. Этот вопрос играет незначительную роль, или во-обще не играет роли, в стандартных экономических исследованиях, хотяЛукас (1986) признает: выводы из моделей рационального ожидания неимеют смысла без обучения со стороны игроков, а также вне условий ус-тойчивого равновесия и конкуренции (эти условия указаны Уинтером),что делает выбор и альтернативы хорошо понятными для игроков. Напервый взгляд посылки об устойчивом равновесии и знании альтернативвесьма привлекательны, потому что наша жизнь состоит из привычныхдействий, в процессе которых проблема выбора возникает по отноше-нию к обычным, повторяющимся и достаточно ясным вопросам, так что90 процентов наших ежедневных действий не требует особых размыш-лений. Но на самом деле именно существование “встроенного” набораинститутов позволяет нам избежать обдумывания проблем и столкнове-ния с ситуациями, когда приходится делать выбор. Мы легко принимаемрешения, поскольку наше взаимодействие с окружающим миром инсти-туционализировано таким образом, чтобы снизить неопределенность. Нокак только мы переходим от выбора, касающегося личных и устойчивоповторяющихся вопросов, к выбору, выходящему за рамки личного опы-та и относящегося к неповторяющемуся взаимодействию с миром, неоп-ределенность результатов возрастает. Чем сложнее и уникальнее стоя-щие перед нами вопросы, тем выше неопределенность. У нас просто неттеорий, которые позволили бы надежно предсказать последствия нашихрешений, а информация, которую мы получаем в таких ситуациях, частоне позволяет обновить и тем самым улучшить наши модели поведения.Об этом очень хорошо написал Герберт Саймон:

Если мы признаем ценности объективными и данными извне, если мыпостулируем объективность описания мира таким, каков он на самом де-ле, и если мы считаем, что индивид, принимающий решения, располага-ет неограниченной способностью производить вычисления и расчеты, тоиз этого последует два очень важных вывода. Во-первых, нам не нужнопроводить различие между реальным миром и его восприятием со сторо-

Глава 3 41

ны индивида, принимающего решения. Индивид воспринимает мир та-ким, каким он действительно является. Во-вторых, мы можем предска-зать выбор, который будет сделан рациональным индивидом, исходя ис-ключительно из наших знаний о реальном мире, и нам не обязательнознать, как индивид воспринимает мир и как вырабатывает решение. (Но,конечно, нам нужно знать его функцию полезности.)

С другой стороны, если мы принимаем точку зрения о существен-ной ограниченности знаний индивида и его способности к вычислениями расчетам, то мы должны проводить различие между реальным мироми его восприятием со стороны индивида. Иными словами, мы должнывыработать теорию процесса принятия решений (и проверить ее эмпири-чески). Эта теория должна описывать не только мыслительный процесс,но и процессы выработки в сознании индивида субъективного представ-ления о стоящей перед ним проблеме, требующей решения, и его внут-реннюю систему координат.

В неоклассических теориях рациональный индивид всегда выраба-тывает решение, которое объективно, или по существу, является наилуч-шим с точки зрения заданной функции полезности. Рациональный инди-вид когнитивной психологии следует такому процессу принятия реше-ния, который разумен и обоснован с точки зрения доступного индивидузнания и методов расчета (Саймон, 1986, с. S210-S211).

В этих рассуждениях Саймону удалось, на мой взгляд, ухватитьсуть вопроса о том, почему субъективная и неполная переработка инфор-мации играет главную роль в принятии решений. Они объясняют, поче-му идеология, основанная на субъективном восприятии реальности, име-ет ведущее значение для человеческого выбора7. Они вводят понятиясложности и неполноты нашей информации, показывая, как мы пытаем-ся наощупь расшифровать ее. Саймон обращает внимание на необходи-мость устойчивых стереотипов человеческого взаимодействия для того,чтобы справляться с этой сложностью, и полагает, что эти устойчивыевзаимодействия, которые мы называем институтами, могут быть оченьнеадекватными или далеко не оптимальными (что бы мы ни понималипод оптимальностью). Короче говоря, такой взгляд на поведение челове- 7 Под идеологией я понимаю субъективное восприятие (модели, теории), которым рас-полагают все люди для того, чтобы объяснять окружающий мир. Будь то на микроуровнеиндивидуальных взаимоотношений или на макроуровне организованных идеологий, даю-щих целостное объяснение прошлого и настоящего, таких, как коммунизм или религии, — влюбом случае теории, создаваемые отдельными людьми, окрашены нормативными предста-влениями о том, как должен быть организован мир.

42 Часть I

ка близок к моей точке зрения о формировании институтов, которую яизложу далее в этой главе.

Рональд Хайнер в работе “Происхождение предсказуемого поведе-ния” (1983) излагает очень похожие мысли. Он утверждает, что разрывмежду способностью человека расшифровывать стоящие перед ним про-блемы и трудностью выбора наиболее предпочтительных альтернатив(он называет это CD gap*) — это главный ключ к пониманию человечес-кого поведения. Его исследование основано на простой идее о том, чточем шире этот разрыв, тем скорее люди выработают упорядоченные иочень немногочисленные стереотипы реакций на окружающий мир, что-бы справиться со сложностями и неопределенностями, которые вызыва-ются наличием разрыва. Более того, Хайнер утверждает, что эта неопре-деленность не только порождает предсказуемость поведения, но и явля-ется источником существования институтов. Его статья — уникальнаяпопытка связать неопределенность и поведение с созданием институтов.Но Хайнер опирается на эволюционный подход и не оставляет возмож-ности включения индивидуальных понятий о справедливости в поведен-ческие решения человека.

IVРезюмируя вышесказанное, вернемся к семи доводам

в защиту неоклассической экономики, изложенным Уинтером.1. Концепция равновесия является полезным инструментом для ре-

шения некоторых аналитических задач, однако в большинстве случаев, скоторыми мы встречаемся, существует не одно равновесие, а множестворавновесий. Это множество возникает потому, что “существует контину-ум теорий, которых могут придерживаться люди и на основе которыхони действуют, никогда не сталкиваясь с ситуациями, заставляющимиизменить эти теории” (Хан, 1987, с. 324).

2. Хотя индивиды часто встречаются с повторяющимися ситуация-ми и, как отмечено выше, могут при этом поступать рационально, онитакже встречаются с многочисленными уникальными и неповторяющи-мися ситуациями, требующими выбора при недостатке информации инеопределенности результатов.

3. Хотя Беккер и Стиглер в 1977 году убедительно показали, что из-менения относительных цен могут объяснить многие изменения в пред-почтениях, проблему устойчивости предпочтений нельзя оставлять встороне. Речь идет не только об аномалиях предпочтений, обнаружен-ных психологическими исследованиями на дезагрегированном уровне,но и об изменении предпочтений во времени, о чем свидетельствует ис- * Разрыв (gap) между способностью (competence) и трудностью (difficulty). — Прим. пе-рев.

Глава 3 43

торический опыт. Отмену рабства в XIX веке невозможно объяснить, непринимая во внимание изменение суждений о легитимности положения,при котором один человек владеет другим.

4. Каждый индивид хотел бы улучшить результаты своей деятель-ности, но обратная информационная связь может быть так слаба, что онне в состоянии увидеть более благоприятные для него альтернативы.

5. Конкуренция может быть настолько слабой, а ее сигналы — та-кими беспорядочными, что адаптация экономических агентов будет про-исходить очень медленно или в неправильном направлении, и результа-ты конкуренции, предусматриваемые классической эволюционной тео-рией, не будут проявляться в течение очень долгого времени.

6. Ход всей мировой истории дает огромное количество свиде-тельств, что поведение человека значительно сложнее простого рацио-нального некооперативного поведения.

7. Принятые экономистами поведенческие постулаты полезны длярешения некоторых проблем. Но они не способны решить многие воп-росы, стоящие перед представителями социальных наук, и являютсяглавным препятствием к пониманию существования, образования и раз-вития институтов.

VЭту главу следует завершить точной и аккуратной по-

веденческой моделью, которая не только объяснила бы, почему институ-ты являются необходимым продолжением присущих человеку способовобработки информации, но и смогла бы предсказать сложное смешениемотиваций, формирующих выбор. Мы продвинулись достаточно далеко,чтобы это сделать: достаточно подробно объяснили существование ин-ститутов и (менее подробно) мотивацию индивидов, которая способству-ет формированию институтов и создает механизмы включения альтруиз-ма и иных ценностей, не ведущих к максимизации личной выгоды, в на-бор альтернатив выбора.

Институты существуют для уменьшения неопределенностей, со-провождающих взаимодействие между людьми. Эти неопределенностивозникают вследствие сложности как самих проблем, требующих реше-ния, так и “программ” решения (если воспользоваться компьютернойтерминологией), которыми располагает индивид. Данное утверждениене следует понимать в том смысле, что институты всегда являются эффе-ктивными.

Сложность окружающего мира — предмет рассмотрения следую-щей главы. Здесь достаточно отметить, что неопределенности возникаютиз неполноты информации о поведении других индивидов в процессечеловеческого взаимодействия. Ограниченные возможности человека красчету определяются способностью сознания перерабатывать, органи-

44 Часть I

зовывать и использовать информацию. Эта ограниченная способность всочетании с неопределенностями при расшифровке поступающий извнеинформации порождают правила и процедуры, призванные упроститьданный процесс. Возникающая вследствие этого совокупность институ-тов структурирует человеческое взаимодействие и тем самым ограничи-вает набор выборов, с которым сталкиваются индивиды.

Несомненно, что способности сознания перерабатывать информа-цию ограничены. Но каким образом в процесс принятия решений всту-пает мотивация индивида? В строгой социобиологической модели моти-вацией индивида служит максимизация его способности к выживанию.Иногда — но не всегда — такая мотивация совпадает со стремлением кмаксимизации личной выгоды. Сложность окружающего мира, с учетомограниченных способностей к переработке информации, может объяс-нить субъективные восприятия реальности, формирующие пониманиевнешнего мира, и даже возникающие у индивида ощущения справедли-вости или несправедливости институциональной среды. Если взять клас-сические примеры, то нетрудно понять, почему промышленный проле-тарий чувствовал себя объектом эксплуатации со стороны буржуазииили почему американский фермер в конце XIX века винил в своих несча-стьях железные дороги. В обоих случаях имелись готовые идеологичес-кие конструкции, которые объясняли беды пролетариев и фермеров. Ногораздо труднее объяснить, каким образом люди действовали на основа-нии этих идеологических убеждений, стремясь решить “проблему безби-летника”.

Можно было бы, подобно многим неоклассическим экономистам,отбросить в сторону широкий спектр человеческих поступков и вариан-тов поведения, таких, как анонимная сдача крови, бескорыстное служе-ние коммунизму или другим идеологиям, глубокая преданность религи-озным предписаниям и даже принесение собственной жизни в жертвуабстрактным идеалам, если бы такие поступки, варианты поведения бы-ли единичными. Но очевидно, что это не так, и мы должны принять ихво внимание, если хотим продвинуться в понимании человеческого пове-дения. Даже если наше понимание мотивации слишком неполно, мы всеже можем сделать важный шаг вперед, ясно представляя себе, что инсти-туты меняют цену, которую мы платим за наши убеждения, и, следова-тельно, в решающей степени влияют на то, как мотивации, не связанныесо стремлением к максимизации личной выгоды, определяют наш вы-бор. Мы рассмотрим это в следующих главах. Но вначале следует под-робно разобраться в том, что же делает окружающий нас мир таким сло-жным.

Глава 4Теория трансакционныхиздержек обмена

Моя теория институтов возникла из теории чело-веческого поведения, соединенной с теорией издержек трансак-ций. Объединение обеих теорий дает нам возможность понять,почему существуют институты и какую роль они играют в жизниобщества. Если к этому добавить еще теорию производства, то то-гда мы сможем проанализировать роль институтов в функциони-ровании экономических систем.

Затратность информации является ключом к пониманию из-держек трансакций, которые (издержки) состоят из издержекоценки полезных свойств объекта обмена и издержек обеспеченияправ и принуждения к их соблюдению. Эти издержки оценки ипринуждения служат источником социальных, политических иэкономических институтов. Далее в этой главе мы сосредоточим-ся на экономическом обмене; в главе 6 мною будет предложенамодель политического взаимодействия, построенная из тех жеэлементов.

Признание затратности экономического обмена отличаеттрансакционный подход от традиционной теории, которую эконо-мисты получили из рук Адама Смита. В течение 200 лет выгодыот торговли, возникающие благодаря углублению специализациии разделения труда, составляли краеугольный камень экономичес-кой теории. Развитие специализации достигается расширениемрынка, и по мере роста мировой экономики и все более глубокогоразделения труда число обменных операций, связанных с эконо-мическим процессом, расширялось. Но длинная череда экономи-стов, которые, опираясь на этот подход, построили элегантную те-орию, не принимали в расчет издержки процесса обмена. Междутем включение издержек в процесс обмена влечет за собой оченьзначительные изменения в экономической теории и имеет весьмаразнообразные последствия для экономического поведения1.

1 Сторонников трансакционного подхода объединяет только признание важности трансакци-онных издержек; во всем остальном они далеки от единодушия. Подход, которого я здесь придер-живаюсь, разработан учеными Вашингтонского университета — вначале Стивеном Чунгом (1974,1983), а затем углублен и развит другими учеными этого университета, главным образом Йорамом

46 Часть I

Измеряя трансакционные издержки, возникающие при про-движении товара на рынке США (такие, как затраты на банков-ские, финансовые услуги, страхование, оптовую и розничную тор-говлю или, с точки зрения профессий работников, на оплату юри-стов, бухгалтеров и т.д.), Уоллис и Норт (в работе 1986 года) уста-новили, что свыше 45% национального дохода приходится натрансакции, более того, что эта доля за последнее столетие вырос-ла примерно с 25%. Это значит, что трансакции потребляют оченьбольшую и все возрастающую долю ресурсов национальной эко-номики. Поскольку трансакционные издержки являются частьюиздержек производства, нелишне напомнить, как они соотносятсядруг с другом. Общие издержки производства состоят из ресурс-ных вложений земли, труда и капитала, причем капитал использу-ется как для трансформации, изменения физических свойств про-дукции (размер, вес, цвет, местоположение, химический состав ит.д.), так и для осуществления трансакций — определения, защи-ты и обеспечения прав собственности на продукцию (право ис-пользования, право получения дохода от использования, право ис-ключения использования другими лицами и право производитьобмен).

Раз мы признаем, что издержки производства представляютсобой сумму трансформационных и трансакционных издержек, тонам требуются новые аналитические основы микроэкономичес-кой теории2. Однако в этой работе мы занимаемся теорией инсти-тутов и не можем уделять слишком много внимания ее влияниюна микроэкономическую теорию (несмотря на неизбежные пере-сечения между ними по некоторым фундаментальным вопросам),поскольку это увело бы нас в сторону. Но основной вопрос — по-чему трансакции сопровождаются издержками? — имеет значе-ние и для переосмысления микроэкономической теории, и для те-ории институтов.

IКак отмечено в главе 2, Рональд Коуз в работе

“Проблема социальных издержек” (1960) показал, что аллокацияресурсов, предусматриваемая неоклассической парадигмой, воз-можна только при отсутствии трансакционных издержек; при по-зитивных трансакционных издержках структуры, связанные собеспечением прав собственности, оказывают влияние на аллока-цию. Ни Коуз, ни авторы последующих исследований по трансак-

Барцелем (1982, 1989), Кейтом Леффлером (совместно с Клейном, 1981), Масанори Хашимото(1979) и Дугласом Нортом (1981, 1984). Другие ученые, в частности Оливер Уильямсон, придер-живаются иного подхода, который существенно отличается от нашего.2 Начала такой теории изложены в книге Барцеля 1989 года.

Глава 4 47

ционным издержкам не попытались конкретно определить, чтоже именно делает трансакции такими дорогими. Однако для на-шего исследования это центральный вопрос, и теперь я присту-паю к его рассмотрению. Я начинаю с изучения издержек оценки(оставляя пока в стороне издержки обеспечения прав и считая ихпостоянными), а затем в разеле III я буду рассматривать издержкиобеспечения прав.

Получаемая нами полезность возникает из разнообразныхсвойств изделия и услуги или, в случае деятельности нашего аген-та, из множества отдельных операций, которые составляют его де-ятельность3. Это означает, проще говоря, что когда я потребляюапельсиновый сок, то его полезность для меня заключается в ко-личестве сока, который я выпиваю, содержании витамина С, вкусеи аромате, хотя обмен, который я произвел, состоит просто в уп-лате двух долларов за четырнадцать апельсинов. Аналогичнымобразом, покупая автомобиль, я получаю взамен определенныецвет, скорость, оформление, отделку салона, пространство дляног, потребление бензина на одну милю — все это ценимые мноюсвойства, хотя то, что я купил — это только автомобиль. Когда япокупаю услуги врачей, то частью покупки являются их квалифи-кация, манеры обращения с больным и время, потраченное в ожи-дании в приемной. Когда в качестве руководителя экономическо-го факультета я нанимаю на работу младших преподавателей, тообъектом найма становятся не только количество и качество (при-чем оценка количества и качества представляют самостоятельныйвопрос) преподавания и выход научной продукции (ее оценка —это тоже самостоятельный вопрос), но и множество других стороних работы: готовятся ли они к занятиям, приходят ли вовремя, по-могают ли коллегам, участвуют ли в жизни факультета, не злоупо-требляют ли своей властью над студентами, не звонят ли друзьямв Гонконг за счет факультета. Таким образом, ценность акта обме-на для его участников состоит в ценности различных свойств, со-единяемых воедино предметом или услугой. Для того чтобы про-извести оценку этих свойств, необходимо затратить ресурсы; до-полнительные ресурсы требуются для того, чтобы установить иоценить права, которые передаются при обмене.

Переход объекта обмена от одной стороны к другой влечетиздержки, вызываемые тем, что обе стороны пытаются устано-вить в объекте обмена свойства, представляющие для них цен-ность и не имеющие четкого описания из-за запретительно высо-ких издержек проведения однозначной оценки. Так, в качестве по-купателя апельсинов я стараюсь приобрести некоторое количест- 3 Разработка вопросов теории потребления содержится, в частности, в работахЛанкастера (1966), Барцеля (1965, 1982) и Чунга (1974).

48 Часть I

во сока, витамина С, апельсинового вкуса и аромата, хотя моя по-купка — это только обмен четырнадцати апельсинов на два дол-лара. Аналогичным образом, когда я смотрю на автомобиль в ка-честве потенциального покупателя, то пытаюсь установить, имеетли он те свойства, которые для меня важны в автомобиле. То жесамое касается покупки услуг врача — я стараюсь получить ин-формацию о его квалификации, манере обращения с пациентом ивремени ожидания в приемной.

Обобщая эти примеры, мы можем сделать следующее заклю-чение: товары, услуги и деятельность агентов имеют множествосвойств, а степень, в которой представлено каждое из этихсвойств, меняется от одного экземпляра товара (от одной конкрет-ной услуги или деятельности агента) к другому. Оценка степенипроявления нужных свойств требует слишком больших затрат,чтобы быть полной и достаточно точной. Информационные из-держки определения степени проявления индивидуальныхсвойств у каждой единицы объекта обмена порождают затрат-ность данного вида трансакции. Даже если бы все индивиды, уча-ствующие в обмене, имели одинаковую функцию цели (например,совместной максимизации богатства фирмы, которая их нанима-ет), то все равно возникли бы трансакционные издержки, связан-ные с получением необходимой информации о степени проявле-ния полезных свойств каждой единицы обмена, нахождения поку-пателей (продавцов) и т.д. Но на деле имеет место асимметрия ин-формации, которой располагают игроки. В сочетании с поведен-ческой функцией игроков, определяющей их участие в обмене,это имеет радикальное значение для экономической теории и изу-чения институтов.

Рассмотрим вначале вопрос об асимметрии. В вышеприве-денных примерах продавец апельсинов знает гораздо больше обих полезных качествах, чем покупатель; опытный автомобильныйдилер гораздо лучше разбирается в полезных свойствах автомоби-лей, чем покупатель (Акерлоф, 1970), а доктору гораздо лучше из-вестно качество его услуг и квалификация, чем пациенту. Точнотак же потенциальные младшие преподаватели гораздо большезнают о своих навыках и привычках, чем руководитель факульте-та. Можно привести еще один пример: тот, кто страхует своюжизнь, гораздо лучше знает состояние своего здоровья, чем стра-ховая компания.

Помимо того, что один участник обмена лучше знаком с по-лезными свойствами предмета обмена, чем другой участник, онеще может стремиться к получению дополнительной выгоды отсокрытия этой информации. Если строго следовать гипотезе о по-ведении, стремящемся к максимизации личной выгоды, то участ-ник обмена будет мошенничать, воровать или обманывать, если

Глава 4 49

вознаграждение за это превысит ценность доступных ему альтер-нативных возможностей. Именно эта гипотеза легла в основу зна-менитой статьи Акерлофа о лимонах (1970), а также дилемм, свя-занных с неправильным выбором при покупке полиса о страхова-нии жизни, проблем морального ущерба (Холмстром, 1979) имногих других проблем, которые в последние десять лет появи-лись в публикациях, относящихся к так называемой школе Новойиндустриальной организации. Хотя в некоторых случаях участни-ки обмена заинтересованы в том, чтобы скрыть какую-либо ин-формацию, в других случаях, напротив, они заинтересованы в рас-крытии информации.

После этих предварительных замечаний мы можем придти кнекоторым обобщениям по поводу оценочных аспектов моделиобмена с трансакционными издержками.

IIРассмотрим сначала стандартную неоклассичес-

кую модель Вальраса. В этой модели общего равновесия товарыидентичны, рынок сконцентрирован в единой точке пространстваи обмен происходит мгновенно. Более того, индивиды располага-ют полной информацией о товаре, который является предметомобмена, а условия сделки известны обеим сторонам. В результатеосуществление обмена не требует иных усилий, кроме как расхо-дования соответствующего количества наличных денег. Таким об-разом, цены становятся важным инструментом аллокации, позво-ляющим каждому участнику обмена получить максимальную по-лезность.

Теперь к модели Вальраса, включающей максимизирующееповедение индивида, наличие выигрыша от специализации и раз-деления труда, порождающего обмен, я добавляю издержки ин-формации. Как отмечено выше, они состоят из издержек по оцен-ке полезных свойств товаров, услуг и разнообразных характери-стик агентских функций. Чистая выгода от обмена представляетсобой общую выгоду, т.е. стандартную выгоду, описываемую не-оклассической теорией и моделью международной торговли, ми-нус издержки оценки и контроля за соблюдением соглашения иминус потери из-за несовершенства контроля. Здравый смыслподсказывает, что мы тратим немалые ресурсы и усилия для оцен-ки, контроля и принуждения к выполнению соглашения. Поручи-тельства, гарантии, торговые марки, ресурсы по сортировке иклассификации, хронометраж рабочего времени, наем агентов,третейские разбирательства, посредничество и, конечно, целая си-стема юридического процесса — все это отражает всепроникаю-щий характер оценки и контроля.

50 Часть I

Поскольку полная оценка полезных свойств требует затрат,всегда есть возможность получить дополнительную выгоду, еслинаправить ресурсы на получение большей информации. Напри-мер, продавец фруктов или овощей может посчитать слишком на-кладным для себя тщательно сортировать свой товар. Покупатель,со своей стороны, может посчитать выгодным для себя потратитьвремя, чтобы выбрать лучшие фрукты или овощи из того, что онвидит перед собой. В этом случае продавец дает возможность по-купателю бесплатно получить дополнительные полезные свойст-ва, если последний потратит время и усилия для сортировки това-ра. То же самое можно сказать о покупателе подержанного авто-мобиля или покупателе медицинских услуг врача. Из-за огромно-го разнообразия характеристик и затратности оценки свойств из-делий, услуг и агентских функций идеальные права собственностина права и ресурсы могут иметь самые разнообразные формы. Внекоторых случаях наилучшей формой было бы разделение правмежду участниками обмена. Например, покупатель изделия дли-тельного пользования может приобрести в собственность опреде-ленные права, а другие права останутся за производителем в фор-ме гарантии на работу данного изделия.

В целом можно утверждать, что чем проще посторонним ли-цам влиять на полезность принадлежащего кому-либо блага, ненеся при этом полных издержек, связанных с этим влиянием, темниже ценность блага. В результате этого максимизация ценностиблага требует такой структуры собственности, при которой сторо-ны, способные влиять на множество конкретных свойств блага,могут предъявлять остаточные (residual) права на пользованиеэтими свойствами. Тогда они реально принимают на себя ответст-венность за свои действия, что заставляет их максимизировать по-тенциальные выгоды обмена. Обычно легко обеспечить право наблаго, создающее поток услуг, если этот поток несложно оценитьи измерить, потому что тогда можно установить плату, соответст-вующую объему услуг. Поэтому, если поток услуг известен и от-личается постоянством, права обеспечить нетрудно. Если потокменяется, но в предсказуемых рамках, права тоже несложно обес-печить. Но если полезность блага может меняться под воздействи-ем сторон-участников обмена, распределение прав собственностимежду сторонами становится более проблематичным. Когда потокуслуг изменчив и не полностью предсказуем, то требуются специ-альные затраты, чтобы установить, действительно ли благо при-носит надлежащую и ожидаемую полезность. В этом случае обестороны могут попытаться присвоить некоторую часть спорнойполезности.

Глава 4 51

IIIДо сих пор наш анализ был сосредоточен на воп-

росах оценки. Однако издержки трансакции состоят из суммы из-держек оценки и издержек обеспечения соблюдения условийтрансакции. Для вышеописанной модели Вальраса мы можем до-пустить отсутствие издержек контроля за выполнением соглаше-ний. В самом деле, до тех пор, пока мы придерживаемся фикции отом, что благо, обладающее только одним свойством, обменивает-ся мгновенно, проблемы соблюдения условий обмена тривиаль-ны. Но если мы добавим издержки получения информации и, вчастности, оценки, то наши проблемы становятся далеко не таки-ми простыми. Именно потому, что нам не известны все свойстватовара или услуги, или все характеристики деятельности нашихагентов и нам приходится затрачивать ресурсы для оценки и конт-роля этих свойств и характеристик, — именно потому возникаютвопросы, связанные с соблюдением условий трансакции.

Один из этих вопросов — кто обеспечивает соблюдение ус-ловий. Самый крайний пример — это отношения между хозяиноми рабом. Между ними существует неявно выраженный контракт:чтобы получить максимум отдачи от раба, хозяин должен тратитьресурсы для контролирования и измерения производимой им ра-боты и продуманно применять награды и наказания в зависимо-сти от результатов труда раба. Ввиду возрастающих предельныхиздержек осуществления оценки и контроля хозяину невыгодноустанавливать всеобъемлющий контроль за трудом раба, и он бу-дет осуществлять контроль только до тех пор, пока предельныеиздержки не сравняются с дополнительным предельным доходомот контроля за рабом. В результате раб приобретает некоторыеправа собственности по отношению к собственному труду. Ины-ми словами, хозяева могут увеличить ценность своей собственно-сти, предоставив рабам некоторые права в обмен за те результатырабского труда, которые хозяева ценят больше всего. Следова-тельно, рабы тоже становятся собственниками. Именно эта собст-венность позволяла рабам выкупить свою свободу, что нередкоимело место в античные времена, а также, иногда, и на американ-ском Юге перед Гражданской войной4.

Хотя пример с рабами относится к числу крайних ситуаций,вопрос о деятельности агента имеет отношение ко всем иерархи-ческим организациям. Проблемы контроля и измерения различ-ных характеристик деятельности агента состоят в том, что, вопре-ки стандартной неоклассической модели, утверждающей, что воз-награждение рабочего равняется стоимости его предельного про- 4 Этот вопрос более подробно рассмотрен в статье Барцеля 1977 года.

52 Часть I

дукта, и не предусматривающей “трения”* в отношениях междуработодателем и работником; на самом деле вознаграждение рав-но стоимости его предельного продукта минус издержки контроляза его трудом5. В приведенном выше примере, посвященном отно-шениям хозяина и раба, я в неявном виде ввел понятие прав собст-венности; во всех исследованиях по проблеме “принципал —агент” и проблемам осуществления контроля, мы исходим из до-пущения, что принципал имеет власть, достаточную для подчине-ния себе агента и тем самым соблюдения условий соглашения.Аналогичным образом агент имеет возможность наблюдать за со-блюдением принципалом своих обязательств и обеспечивать свои(агента) права и интересы, вытекающие из соглашения.

Соблюдение условий соглашения может вытекать и из опасе-ния ответных действий второй стороны. Оно может быть такжеследствием убеждений и кодексов поведения участников соглаше-ния, социальных санкций или принуждения со стороны третьейсилы (государства).

Однако вопросы соблюдения условий соглашения нельзяпринимать как само собой разумеющееся для любой трансакции.Эти вопросы являются (и всегда были) очень серьезным препятст-вием для развития специализации и разделения труда. Соблюде-ние соглашений не представляет проблемы, если в этом заинтере-сована как одна, так и другая сторона. Но в отсутствие институци-ональных ограничений преследование только собственных инте-ресов тормозит сложные формы обмена из-за сомнений по поводутого, что другая сторона сочтет для себя выгодным соблюдать со-глашение. Трансакционные издержки отражают эту неопределен-ность путем включения премии за риск, размеры которой зависятот вероятности нарушения партнером соглашения и, соответст-венно, возникновения дополнительных издержек у другой сторо-ны. На протяжении всей истории размер этой премии был на-столько высок, что мешал развитию сложных форм обмена и та-ким образом ограничивал возможности экономического роста.

IVТеперь мы уже можем рассмотреть связь между

поведенческими постулатами, изложенными в главе 3, свойствами

* Имеются в виду трансакционные издержки по найму рабочего, контролю за его рабо-той, оценкой качества и количества его труда и т.п. — Прим. перев.5 В хорошо известной статье Йенсена и Меклинга (1976) подробно рассматриваютсяиздержки, связанные с контролем за агентом и недопущением уклонения агента от своихобязанностей.

Глава 4 53

трансакций, проанализированными в предыдущих разделах этойглавы, и институциональной структурой общества.

Права собственности — это права, которые индивиды отно-сят к своему труду, к товарам и услугам, находящимся в их владе-нии. Отнесение прав собственности к объектам собственности —это функция юридических правил, организационных форм, мето-дов правового контроля и норм поведения, иными словами — ин-ституциональной системы. Поскольку при любой структуре правсобственности трансакционные издержки больше нуля, определе-ние прав и контроль за их соблюдением никогда не бывают пол-ными; некоторые блага находятся в общественной собственности,и индивидам пришлось бы понести расходы, если бы они захоте-ли взять эти блага в свою собственность. Так как на протяженииистории издержки осуществления трансакций претерпевали ко-ренные изменения, и столь же коренным образом эти издержкисегодня отличаются друг от друга в разных странах, очень великии различия в пропорциях сочетания между юридической защитойправ, индивидуальными попытками присвоить себе некоторыеправа и индивидуальными усилиями по защите собственных прав.Достаточно сравнить права собственности в Бейруте 80-х годовнашего столетия с правами собственности в современной общине,находящейся в маленьком американском городе, чтобы увидетьвесь спектр различий. В первом случае наиболее ценные права на-ходятся в общественной собственности и подвергаются угрозе на-сильственного захвата теми, кто достаточно уверен в своих силах;во втором случае юридическая структура определяет и защищаетбольшую часть прав, и наиболее ценные права, остающиеся в об-щественной собственности, постепенно распределяются средичленов общины с помощью традиционных норм поведения. Исто-чник различий — разная институциональная структура.

Институты образуют структуру для обмена, которая (наряду сприменяемыми технологиями) определяет издержки осуществле-ния трансакций и издержки трансформации. Насколько успешноинституты решают задачу координации и производства — зави-сит от мотивации игроков (их функций полезности), сложностивнешнего мира и способности игроков понимать и структуриро-вать внешний мир (оценивать и обеспечивать соблюдение усло-вий трансакций).

Институты, необходимые для осуществления экономическо-го обмена, различаются по сложности — от тех, которые решаютпростые проблемы обмена до тех, чье действие охватывает боль-шое пространство и время и затрагивает большое количество лю-дей. Степень сложности экономического обмена является функ-цией от уровня контрактов, необходимых для предпринятого об-мена в экономиках с различной степенью специализации. Отсут-

54 Часть I

ствие специализации — это форма страхования в тех случаях, ког-да высоки издержки и неопределенности трансакций. Чем вышеспециализация и чем больше численность и разнообразие полез-ных свойств, тем большее значение приходится придавать надеж-ным институтам, которые позволяют индивидам вступать в слож-ные контрактные отношения с минимумом неопределенности поповоду возможности выполнения условий контракта. Обмен в со-временных экономиках, для которых характерно множество раз-личных свойств, сохраняющих значение на протяжении долгихпериодов времени, вызывает потребность в институциональнойнадежности, которая только постепенно возникла на Западе. Раз-витие человеческого сотрудничества от простых форм соглаше-ний и обмена до сложных форм, отличающих современные про-цветающие экономики, происходит отнюдь не автоматически.

Институты структурируют экономический обмен в огромномразнообразии форм, которые, однако, имеют несколько общих ти-пов в рамках модели обмена с трансакционными издержками. Напротяжении большей части экономической истории господство-вал тип обмена, характеризуемый персонифицированными отно-шениями сторон в процессе мелкого производства и местной тор-говли. Обычно такой обмен отличался повторяемостью, культур-ной гомогенностью (т.е. наличием общего набора ценностей) иотсутствием контроля и принуждения со стороны третьих лиц (вчем и не было особой необходимости). В этих условиях трансак-ционные издержки невысоки, но зато трансформационные издер-жки были велики ввиду того, что специализация и разделение тру-да находились в зачаточном состоянии. Для такого типа обменахарактерны небольшие экономические или торговые общности.

По мере роста объема и масштабов обмена стороны пыталисьустановить более устойчивые связи с клиентами или персонифи-цировать обмен. Но чем разнообразнее становился обмен, чембольше происходило актов обмена, тем более сложные соглаше-ния требовались между сторонами и тем труднее было заключатьтакие соглашения. Поэтому стал развиваться второй тип обмена— неперсонифицированный. Ограничения, которые испытывалиучастники такого обмена, возникали из наличия кровных связей,залогов, обмена заложниками или торговых кодексов поведения.Такой обмен часто происходил в рамках сложных ритуалов и ре-лигиозных предписаний, призванных служить ограничениями дляпартнеров. На таких институциональных конструкциях происхо-дило раннее развитие обмена между партнерами, разделеннымибольшим расстоянием и культурными различиями, а также на яр-марках средневековой Европы. Эти конструкции позволили рас-ширить рынок и реализовать выгоды более сложного производст-ва и обмена, выходящего за пределы небольших географических

Глава 4 55

единиц. На начальном этапе развития современной Европы этиинституты привели к росту роли государства в защите купцов и кпринятию торговых кодексов по мере расширения возможностейдля получения дохода от таких операций. Однако в этих условияхроль государства была, по крайней мере, двойственной: источни-ком опасности и высоких трансакционных издержек оно бывалостоль же часто, как и источником защиты и обеспечения прав соб-ственности.

Третья форма обмена — это неперсонифицированный обменс контролем, осуществляемым третьей стороной. Эта форма обме-на имела очень важное значение для успеха современных эконо-мических систем, отличающихся сложными контрактными отно-шениями, которые необходимы для экономического роста в сов-ременную эпоху. Обеспечение третьей стороной условий согла-шения никогда не бывает идеальным и совершенным; поэтомуучастникам обмена все равно приходится тратить огромные ре-сурсы, чтобы установить надежные партнерские отношения. Нони самостоятельное обеспечение соглашения сторонами, ни уста-новление доверия между ними не могут быть полностью успеш-ными. Дело не в том, что идеология или нормы якобы ничего незначат, напротив, они имеют огромное значение, и поэтому оченьбольшие ресурсы расходуются на распространение кодексов пове-дения в обществе. Однако в сложных обществах становятся всеболее выгодными такие формы поведения, как оппортунизм, об-ман и мошенничество. Поэтому так важна третья сила, выполняю-щая функции принуждения. Высокая производительность совре-менного богатого общества несовместима с политической анархи-ей. Эффективное обеспечение соглашений силами третьей сторо-ны лучше всего достигается путем создания набора правил, кото-рые затем делают эффективными и неформальные ограничения.Тем не менее, проблемы обеспечения соглашений силами третьейстороны через действенную юридическую систему, применяю-щую (возможно, не лучшим образом) определенные правила, по-нимаются специалистами недостаточно и являются самой важнойдилеммой в исследованиях институциональной эволюции.

Таким образом, становится очевидно, что для разработки ин-ституциональной модели нам необходимо изучить структурныехарактеристики неформальных ограничений, формальных правили обеспечения их соблюдения, а также форм их эволюции. Послеэтого, соединив результаты этих исследований, мы сможем пред-ставить общую институциональную картину политических/эконо-мических систем.

Глава 5Неформальные ограничения

Во всех обществах, от самых примитивных до самыхразвитых, люди накладывают на себя ограничения, которые позволяютструктурировать отношения с окружающими. В условиях неполноты ин-формации и недостаточной способности производить расчеты эти огра-ничения снижают издержки взаимоотношений между людьми по срав-нению с тем, что было бы в отсутствие институтов. Однако проще опи-сать формальные правила, создаваемые обществом, и следовать им, чемописать неформальные правила, которыми люди структурируют своивзаимоотношения, и следовать этим правилам. Но хотя содержание не-формальных правил не поддается точному описанию, и однозначно оп-ределить ту роль, которую играют эти правила, невозможно, они имеютбольшое значение.

Мы, живущие в современном западном мире, считаем, что жизнь иэкономические процессы подчиняются писанным законам и правам соб-ственности. Однако даже в самых развитых экономиках формальныеправила составляют небольшую (хотя и очень важную) часть той сово-купности ограничений, которые формируют стоящие перед нами ситуа-ции выбора; несложно увидеть, что неформальные правила пронизыва-ют всю нашу жизнь. В повседневном общении с другими людьми — до-ма, за пределами семьи, на работе — наше поведение в огромной степе-ни определяется неписаными кодексами, нормами и условностями. В ос-нове неформальных ограничений лежат формальные правила, но далеконе всегда последние служат очевидным и непосредственным источни-ком ситуаций выбора в нашем повседневном взаимодействии с окружа-ющими.

То, что неформальные ограничения важны сами по себе (а не прос-то как дополнение к формальным правилам), очевидно из того, что однии те же формальные правила и/или конституции в разных обществахимеют разные проявления. Дискретные институциональные изменения,например, революции, военные завоевания или захваты противниками,приводят, безусловно, к новым системам формальных правил. Но инте-ресно (хотя на это редко обращают внимание, особенно сторонники ре-волюционных изменений), что, несмотря на полное изменение формаль-

Глава 5 57

ных правил, общества упорно сохраняют старые элементы. Японскаякультура выжила в условиях американской оккупации после Второй ми-ровой войны; американское общество после революции осталось во мно-гом таким же, как и в колониальные времена; евреи, курды и огромноемножество других групп сохранились в течение многих веков вопрекибесконечным изменениям их формального статуса. Даже русская рево-люция — самая, возможно, полная из известных нам формальных транс-формаций — не может быть понята до конца, если мы не разберемся ввопросе выживания и упорного сохранения многих неформальных огра-ничений.

Откуда берутся неформальные ограничения? Они возникают из ин-формации, передаваемой посредством социальных механизмов, и явля-ются частью того наследия, которое мы называем культурой. Способ, ко-торым сознание перерабатывает информацию, зависит “от способностимозга к обучению путем программирования мозга одним или нескольки-ми тщательно структурированными языками естественного происхожде-ния, которые способны служить кодами для восприятия, установок, мо-ральных (поведенческих) норм и фактической информации”(Йоханссон, 1988, с. 176). Культуру можно определить как “передачу, пу-тем обучения и имитации, от одного поколения к другому знаний, ценно-стей и других факторов, влияющих на поведение” (Бойд и Ричерсон,1985, с. 2). Культура с помощью языка задает концептуальные рамки длякодирования и интерпретации информации, которую предоставляютмозгу наши чувства.

Идеи, которые являются предметом рассмотрения в этой главе, в ос-новном опираются на утверждение, сделанное в главе 3, о том, что пере-работка информации — это ключ к пониманию более сложных моделейповедения, вытекающих из модели ожидаемой полезности. Но в той гла-ве главное внимание было уделено вопросу о неполноте информации и,следовательно, необходимости институтов для структурирования чело-веческих взаимоотношений. В данной главе мы сосредоточимся на том,каким образом культурный фильтр обеспечивает непрерывность, благо-даря которой неформальные решения проблем обмена, найденные в про-шлом, переносятся в настоящее и делают прежние неформальные огра-ничения важным источником непрерывности в ходе длительных соци-альных изменений.

IЯ начну с изучения человеческого взаимодействия, в

котором нет никаких формальных правил. Как сохраняется порядок вобществе, не имеющем государства? Антропологическая литературавесьма обширна, и хотя многие антропологические выводы небесспор-ны, они не только имеют важное значение для исторических исследова-ний и анализа вопросов поддержания порядка в первобытном обществе,

58 Часть I

но и могут быть полезны для изучения неформальных ограничений в со-временном обществе. Опираясь на классическое исследование Эванс-Притчарда о племени нуеров, Роберт Бэйтс в 1987 году писал по поводунеформальных ограничений:

Эванс-Притчард с удивлением отмечает, что вопреки угрозе воровства истолкновений, нуеры живут друг с другом довольно мирно. Если они хо-тят отбить скот, то обычно нападают на чужих, а не на своих. Каким-тообразом нуерам удается избежать драматических последствий, к кото-рым могло бы привести преследование личных интересов. Причем этодостигается в отсутствие тех формальных институтов, которые являютсяобычными для западных обществ и направлены на сохранение безопас-ности и предотвращение насилия: суды, полиция и т.д. (Бэйтс, 1987, с. 8).

Далее Бэйтс описывает, как выплата вознаграждения другим чле-нам племени за причиненный ущерб, а также боязнь внутренних раздо-ров способствуют порядку внутри племени. Он отмечает, как эти формысотрудничества вписываются в современную теорию игр. Они помогаютизбежать одноразового варианта “дилеммы заключенного”, в которомигроки решают применить насилие, в результате чего ухудшается благо-состояние каждой семьи в составе племени. Вместо этого разыгрываетсяитеративный вариант дилеммы, и угроза внутренних раздоров подталки-вает семьи к тому, чтобы соблюдать порядок и воздерживаться от угонаскота у других семей. Самое важное — в том, что именно в рамках однойи той же семьи одни ее члены удерживают других от нападений на сосе-дей, потому что война внутри племени, однажды вспыхнув, нанесетущерб каждому члену племени.

Как показывает обширная антропологическая литература о перво-бытном обществе, обмен внутри племени представляет далеко не про-стую процедуру. Тесная социальная общность в отсутствие государства иписанных правил порождает весьма устойчивые неформальные структу-ры. Об этом в 1974 году прекрасно написала Элизабет Колсон:

Неважно, как мы их назовем — обычаями, законами, привычками илинормативными правилами. Важно то, что человеческие сообщества, та-кие, как Тонга, не позволяют своим членам вести себя как заблагорассу-дится и тщательно регулируют их поведение. Для этого используется на-бор правил, или стандартов поведения, которые определяют действиячленов племени в различных ситуациях. В общем и целом эти правилаимеют целью предотвращение конфликта интересов, определяя, чего ка-ждый член племени может ожидать от других. Это сдерживает запросы

Глава 5 59

и позволяет племени оценивать поведение каждого члена, тем самымблагоприятствуя положению дел в племени...

В то же время правила сужают поле для социального конфликта,потому что члены племени тесно соприкасаются друг с другом и каждыйхочет получить от соседа поддержку и внимание. Хотя в некоторых слу-чаях племенные правила могут спровоцировать конфликт, в целом ониснижают вероятность возникновения поводов для враждебности. Сте-пень неопределенности во взаимных отношениях снижается скорее бла-годаря конкретным правилам поведения в тех или иных ситуациях, чемтребованиям и предписаниям общего характера. Члены племени получа-ют возможность в повседневной жизни опираться на набор приоритетов,которые считаются легитимными... Во время пребывания в племениТонга мне пришлось усвоить, что я не имею права давать что-либо одно-му из членов племени по своему усмотрению, потому что это оскорбитостальных — тех, кто ничего не получил. Правила не решают всех проб-лем; они просто упрощают жизнь.

Правила задают рамки для организации совместных работ. Чтобысистема социального контроля эффективно действовала внутри сообще-ства, правила должны дополняться стандартами и некоторыми мераминаказания. Распространенное явление среди таких народностей, как Тон-га, — наличие специальных наблюдателей, которые следят за тем, каккакой-либо член общества выполняет конкретную работу и насколькоона соответствует принятым стандартам, чтобы на этом основании сде-лать обобщенное [sic!] суждение о данном человеке и таким образом по-лучить представление об его поведении в будущем. Наблюдение произ-водится в течение длительного времени, и в конце концов наблюдателиприходят к общему мнению (Колсон, 1974, с. 51-53).

Из работ Колсон и других антропологов можно сделать нескольковыводов. В тех обществах, которые они описывают, порядок является ре-зультатом тесного совместного существования, благодаря которому лю-ди хорошо понимают друг друга. Угроза вспышки взаимной вражды —постоянно действующий фактор, поддерживающий порядок, потому чтоот раздоров пострадают другие члены общества. Отклонения от норм по-ведения не допускаются, потому что они представляют очень серьезнуюугрозу стабильности и безопасности всего общества.

Предложенная Ричардом Познером в 1980 году модель первобыт-ного общества, позволяющая объяснить многие институциональные ха-рактеристики примитивных племен, весьма похожа на ту модель, кото-

60 Часть I

рую я разрабатываю в этой книге (хотя моя модель не предполагает техвыводов о максимизации общественного богатства и эффективности, ко-торые изложены в работе Познера). Согласно Познеру, высокие инфор-мационные издержки, отсутствие эффективного управления, ограничен-ное количество товаров и ограниченная торговля, недостаток запасовпродовольствия и очень низкая выгодность нововведений порождаютнабор общих характеристик примитивных обществ:Слабое управление, распределение прав и обязанностей на основе поло-жения в семье, дарение как главный способ обмена, суровая ответствен-ность за ущерб, причиненный другим, щедрость и честь как высокочти-мые этические нормы, принцип коллективной вины — эти и другие чер-ты социальной организации так часто встречаются среди примитивныхи архаических обществ, что позволяют предположить: подобная простаямодель примитивного общества, абстрагирующаяся от специфическихособенностей отдельных племен, способна многое объяснить в структу-ре примитивных социальных институтов (Познер, 1980, с. 8).

В своей работе Познер делает главный упор на кровнородственныесвязи как главный механизм, обеспечивающий защиту, безопасность исоблюдение закона в примитивных обществах. В исследовании о кений-ских племенах (1989) Бэйтс также уделяет главное внимание развитиюформ кровнородственных связей в контексте политических/экономичес-ких изменений, рассматривая его как ключ к пониманию эволюции ин-ституциональных ограничений в процессе быстрого перехода обществаот племенной организации к рыночной экономике.

IIНеформальные ограничения пронизывают и всю сов-

ременную экономику. Чтобы опровергнуть утверждения правоведов иэкономистов о решающей роли писанного права, Роберт Элликсон про-вел исследование на тему о том, как сельские жители графства Шаста вКалифорнии решают споры об ущербе, наносимом свободно пасущимсяскотом их земельным участкам1. Он установил, что для решения споровжители почти никогда не обращаются в судебные органы, а предпочита-ют опираться на развитую структуру неформальных ограничений. Послеэтого Элликсон опубликовал статью (1987) и подготовил к изданию кни-гу, где представил большой объем эмпирических свидетельств о широ-ком распространении неформальных ограничений.

1 Его работа называется Of Coase and Cattle: Dispute Resolution Among Neighbors inShasta County (1986).

Глава 5 61

Чтобы в этом убедиться, достаточно даже самого поверхностноговзгляда. Возникая как средство координации устойчиво повторяющихсяформ человеческого взаимодействия, неформальные ограничения явля-ются: 1) продолжением, развитием и модификацией формальных пра-вил; 2) социально санкционированными нормами поведения; 3) внутрен-не обязательными для человека стандартами поведения. Остановимсяподробнее на каждом из этих аспектов.

1. В исследовании об институциональных основах власти комите-тов Конгресса Шепсл и Вайнгаст (1987) показали, что те аспекты влия-ния комитетов, которые не имеют под собой формальных законов, явля-ются результатом набора неформальных неписаных ограничений, раз-вившихся в контексте устойчиво повторяющихся взаимодействий (обме-на) между игроками. Эти ограничения возникли из формальных правилдля решения конкретных проблем обмена и превратились в устойчивыеи признанные институциональные ограничения даже несмотря на то, чтоони никогда не были частью формальных правил. Руководители комите-тов и, следовательно, сами комитеты приобрели влияние на законода-тельный процесс, которое не может быть выведено из формальной стру-ктуры Конгресса.

2. Роберт Аксельрод (1986) приводит яркий пример социальносанкционированной нормы поведения. Вечером, накануне намеченнойдуэли с Аароном Бэрром, Александр Гамильтон* взял бумагу и записалвесь перечень доводов, почему не следовало принимать вызов на дуэль;главный довод, конечно, — вероятность быть убитым. Однако, несмотряна убедительность доводов рассудка, он понимал, что очень много поте-ряет в общественном мнении, если откажется от поединка, потому чтодуэль рассматривалась обществом в качестве признанного способа реше-ния споров между людьми благородного происхождения. Итак, выборбыл продиктован социальными нормами, а не формальными правилами.

3. Оба вышеперечисленных типа неформальных ограничений мо-гут рассматриваться в контексте моделей максимизации и потому подда-ются анализу неоклассической теории и теории игр. Но те кодексы пове-дения, которые человек накладывает сам на себя, имеют смысл только вконтексте неформальных ограничений. Индивид принимает такие реше-ния, которые означают отказ от богатства или дохода в пользу иных цен-ностей, имеющих значение в рамках его индивидуальной функции по-лезности. Многочисленные исследования о том, как голосуют законода-тели, показывают, что голосование нельзя объяснить моделью группыинтересов (в которой законодатель честно следует интересам своих изби-рателей) и что требуется принимать во внимание персональные, личныепредпочтения законодателя (Калт и Зьюпэн, 1984). Хотя результаты этих * Гамильтон Александр (1757-1804) — американский политический деятель, один из ве-дущих участников Войны за независимость; Бэрр Аарон (1756-1836) — американский политиче-ский деятель. На их дуэли, состоявшейся по политическим и личным мотивам, Гамильтонбыл убит. — Прим. перев.

62 Часть I

исследований могут вызывать сомнения в связи со статистическими тру-дностями получения однозначных выводов, имеется масса качественныхи количественных свидетельств о том, что чем ниже цена идей, идеоло-гий и убеждений, тем большее влияние на решения они оказывают (эм-пирические свидетельства тому приведены в работе Нельсона иСильберберга, 1987).

IIIКак объяснить появление и упорное существование

неформальных ограничений? Распространенная и сравнительно простаядля объяснения форма ограничений — это обычаи, которые призванырешать проблемы координации поведения. Обычаи — “это правила, ни-когда не придуманные специально, в соблюдении которых заинтересо-ван каждый” (Сагден, 1986, с. 54). Самая простая иллюстрация обычая —правила дорожного движения. Важная характеристика обычая состоит втом, что, учитывая издержки обмена (см. гл. 4), обе стороны весьма заин-тересованы в минимизации издержек оценки. Обмен, таким образом,поддерживает тенденцию к закреплению принятых обычаев. С точкизрения общих ресурсов, затрачиваемых на трансакции в рамках всей эко-номики, на обычаи, решающие проблему координации, приходится ве-роятно большая часть трансакционных издержек по сравнению с други-ми неформальными ограничениями, которые рассматриваются далее вэтой главе (хотя во многих случаях трансакционные издержки в действи-тельности отражают комбинацию источников неформальных ограниче-ний).

Неформальные ограничения, возникающие в процессе обмена (заисключением тех, которые имеют самоподдерживающийся характер),более сложны, потому что они должны иметь такие свойства, которыепридают процессам обмена жизнеспособность благодаря снижению из-держек оценки и обеспечения соблюдения условий обмена. Если бы небыло ограничений, то асимметричность информации и, следовательно,распределения выгоды потребовала бы отвлечения больших дополни-тельных ресурсов для оценки и даже помешала бы проведению обменавообще, потому что соблюдение его условий было бы невозможно про-контролировать. Неформальные ограничения могут принимать формувзаимных договоренностей о способах снижения издержек оценки (на-пример, путем стандартизации методов взвешивания и измерения) и по-вышать эффективность контроля за соглашением со стороны третьихлиц за счет применения последними определенных механизмов принуж-дения и наказания или использования информационных сетей, позволя-ющих третьим лицам хорошо разбираться в экономической обстановке(кредитные рейтинги, хорошо оснащенные коммерческие бюро и т.д.).Те организации и инструменты, которые делают эффективными нормы

Глава 5 63

коммерческого поведения (т.е. неформальные ограничения), не толькоявляются важнейшей частью процесса развития сложных форм обменана протяжении всей истории, но и имеют удивительные параллели в мо-делях теории игр, в которых кооперативное поведение становится ре-зультатом действия факторов, изменяющих нормы дисконтирования иувеличивающих поток информации. Развитие форм обмена в позднемсредневековье и в начале Нового времени стало возможным благодарямножеству неформальных институтов еще до того, как появились пер-вые писанные кодексы коммерческого поведения. Появление прейску-рантов и новых, более развитых методов аудита и бухгалтерского учетаснизили прежде высокие издержки получения информации и осуществ-ления контроля над коммерческими операциями. В понятиях теории игрэто означает рост выигрыша от кооперативных действий или рост издер-жек от уклонения от сотрудничества (Милгром, Норт и Вайнгаст, 1990).

Внутренние самоограничения в поведении гораздо труднее пред-ставить в теоретических понятиях, чем неформальные ограничения, мак-симизирующие личную выгоду. Для этого требуется модель, способнаяпредсказать решения в ситуации выбора, если имеет место обмен междуценностью богатства и другими ценностями. Но, к примеру, сильная ре-лигиозная вера или преданность коммунизму дают нам историческиесвидетельства того, какие жертвы человек может принести ради своихубеждений. Как показано выше, результаты исследований по экспери-ментальной экономике говорят о том, что поведение индивидов не все-гда соответствует модели, построенной на основе “проблемы безбилет-ника”, а работа Фрэнка (1988) дает тому многочисленные подтвержденияи содержит модель такого поведения.

Цитированная выше литература, а также содержание предыдущихглав, посвященных человеческому поведению, говорят о том, что моти-вация человека гораздо сложнее той, которая предусмотрена простой мо-делью ожидаемой полезности. В главе 3 мы также подчеркивали то об-стоятельство, что при определенных условиях такие черты поведения,как честность, неподкупность и поддержание своей репутации дают вы-игрыш в строгих рамках модели максимизации личной выгоды. Но мно-гое еще нуждается в объяснении. У нас просто нет убедительной теориив рамках социологии знания, которая объяснила бы эффективность (илинеэффективность) организованных идеологий или выбор, который дела-ется в тех ситуациях, когда честность, неподкупность, упорный труд илиголосование приносят проигрыш.

Частичными объяснениями могут служить модель двойной полез-ности Ховарда Марголиса (1982), упомянутая в главе 2, и идея РобертаСагдена о том, что обычаи приобретают моральную силу. Марголис ут-верждает, что индивиды обладают не одной, а двумя функциями полез-ности: S-предпочтения, описываемые обычной функцией личных инте-ресов, и G-предпочтения, имеющие чисто социальный характер (ориен-тация на интересы группы). Марголис пытается эмпирически обосновать

64 Часть I

свое утверждение, предлагая модель, в которой личным и групповым ин-тересам приданы определенные веса, и исследуя условия, при которыхвеса меняются. Сагден считает, что обычаи приобретают моральную си-лу, когда им следуют почти все члены общества. В этом случае каждыйиндивид заинтересован в том, чтобы все, с кем он общается, следовалиобычаю, при условии, что он также соблюдает данный обычай. В резуль-тате, согласно Сагдену (1986, с. 173), возникает “мораль кооперации”.

IVТеперь мы можем свести воедино и подытожить то,

что говорилось выше. Способы переработки информации человеческимсознанием не только являются основой существования институтов, но иключом к пониманию того, каким образом неформальные ограничениявыполняют важную роль в формировании набора выборов в кратко- идолгосрочной эволюции общества.

В краткосрочном плане культура определяет способы переработкии использования информации индивидами и, следовательно, может вли-ять на конкретное содержание неформальных ограничений. Обычаи, каки нормы, привязаны к определенной культуре. Однако существованиенорм ставит некоторые еще не ясные вопросы. В чем принципы разви-тия или исчезновения норм — например дуэли как способа решения спо-ра между людьми знатного происхождения?

Даже не имея полного объяснения существованию социальныхнорм, в рамках теории игр мы можем моделировать нормы, ориентиро-ванные на максимизацию личной выгоды. Иными словами, мы можемисследовать и эмпирически проверить, какие виды неформальных огра-ничений, скорее всего, создадут кооперативное поведение и как предель-ные изменения этих ограничений повлияют на характер игры в направ-лении увеличения или уменьшения сотрудничества между людьми. Этотподход может позволить нам лучше понять развитие более сложныхформ обмена, таких, как ранняя стадия эволюции финансовых рынков2.

Подход с точки зрения трансакционных издержек также выглядитперспективным для изучения неформальных ограничений. Хотя непо-средственно наблюдать неформальные институциональные ограниченияневозможно, но зафиксированные на бумаге контракты, а иногда и фак-тические издержки трансакций, дают косвенные свидетельства об изме-нениях в неформальных ограничениях. Резкое падение кредитного про-цента на рынке капитала в Голландии в XVII веке и в Англии в началеXVIII века свидетельствует о повышении защищенности прав собствен-ности вследствие эффективного взаимодействия разнообразных фор-мальных и неформальных институциональных ограничений. Например, 2 Интересное приложение теории игр к этому вопросу содержится в работе Джона ВейтчаRepudiations and Confiscations by the Medieval State (1986).

Глава 5 65

контроль за выполнением контрактов усилился благодаря возникнове-нию неформальных кодексов поведения, которые включали остракизмпо отношению к тем, кто нарушает соглашения. Установившаяся прак-тика позднее была закреплена формальными законами3.

Во многих случаях очевидна также большая роль правил, налагае-мых на себя индивидом, в ограничении максимизирующего поведения.Мы недостаточно понимаем причины, побуждающие индивида прини-мать на себя такие правила, но их значение в процессе принятия реше-ний часто можно увидеть благодаря эмпирическому изучению предель-ных изменений в издержках выражения убеждений. Такой анализ помо-гает объяснить значение субъективных мнение в принятии решений. Ес-ли функция спроса имеет отрицательный наклон (то есть чем ниже из-держки выражения убеждений, тем сильнее влияние убеждений на вы-бор) и формальные институты позволяют индивидам выражать свои убе-ждения с низкими издержками, то тогда субъективные предпочтения ин-дивидов действительно начинают играть важную роль в выборе. Голосо-вание, иерархии, разрывающие связь “принципал — агент” в законода-тельных органах, пожизненное пребывание судей в должности — этоформальные институциональные ограничения, снижающие издержкиповедения в соответствии с убеждениями индивида.

Невозможно понять ход истории (и состояние современных эконо-мик), не признавая центральную роль субъективных преференций в кон-тексте формальных институциональных ограничений, которые позволя-ют нам выражать наши убеждения с нулевыми или очень незначитель-ными издержками. Идеи, организованные идеологии и даже религиоз-ный фанатизм играют очень важную роль в формировании обществ иэкономик.

Массу примеров тому дает экономическая история США в XIX ве-ке, о чем говорилось в главе 1. Если проследить историю и последствиядвижения за освобождение негров, или проанализировать причины, покоторым решения членов Верховного суда становились формальнымизаконами, или разобраться в организации, практике и законодательныхинициативах сторонников единой валюты (“гринбэков”), представите-лей крупных и мелких фермеров, то мы увидим, что все эти историчес-кие факты и процессы можно понять только в контексте субъективныхубеждений и намерений “актеров”, действовавших в рамках формаль-ных институциональных структур. Они изменяли цену, которую инди-видам приходилось платить за свои убеждения, и потому давали возмож-ность индивидам сделать эффективный выбор.

В первом случае религиозный пыл борцов за освобождение негров,побудивший их к созданию политической организации, вместе с расту-

3 См. мою работу Institutions, Transaction Costs, and the Rise of Merchant Empires, кото-рая готовится к изданию в сборнике под ред. Джеймса Трэйси The Political Economy ofMerchant Empires.

66 Часть I

щим убеждением северян в аморальности рабства и с результатами вы-боров 1860 года привели к Гражданской войне и отмене рабства (Фогель,1989). Во втором случае право пожизненного занятия должности защи-щало судей от давления групп интересов и позволяло — даже поощряло— к тому, чтобы голосовать согласно своим убеждениям. Их убежденияисходили из субъективной оценки дел, которые они рассматривали. На-чиная от суда под председательством Маршалла (1801-1835) до суда, воз-главляемого Ренкуистом, судьи толковали и вновь толковали один и тотже набор правил. Но в дальнейшем решения Верховного суда разверну-лись на 180 градусов, потому что субъективные мнения судей измени-лись. Третий пример отражает настойчивое убеждение фермеров, чтоони несут убытки из-за денежной политики правительства, из-за работыжелезных дорог, элеваторов, банков и т.д. Следуя своим убеждениям,фермеры создали политические организации с тем, чтобы добиться из-менений в законодательстве сначала на уровне штатов, а затем, через По-пулистскую и Демократическую партии, и в Конгрессе.

Что определяет цену, которую люди платят за то, чтобы выражатьсвои убеждения и следовать им в жизни? Мы мало знаем об эластично-сти этой функции и об ее сдвигах, но у нас достаточно свидетельств отом, что эта функция имеет отрицательный наклон и что цена за дейст-вия согласно своим убеждениям часто бывает низкой (а убеждения, сле-довательно, имеют большую значимость) во многих институциональ-ных рамках.

Долгосрочные последствия переработки информации, лежащей воснове неформальных ограничений, с помощью культуры состоят в том,что она (переработка) играет важную роль в постоянной эволюции ин-ститутов и тем самым связывает настоящее с прошлым. Мы еще далекиот возможности разработать точную модель культурной эволюции (по-пытки решения этой задачи содержатся в книгах Кавалли-Сфорца иФельдмана 1981 года, а также Бойда и Ричерсона 1985-го), но мы твердознаем, что культурные влияния могут быть очень устойчивыми и чтобольшинство культурных изменений носят постепенный характер.

Не менее важно и то, что неформальные ограничения, берущие на-чало в культуре, не могут сразу измениться в виде реакции на измененияформальных правил. При этом возникает напряженность между изме-нившимися формальными правилами и устойчиво сохраняющимися не-формальными ограничениями, которые оказывают большое влияние напроцесс экономических изменений. Это является темой части II даннойкниги.

Глава 6Формальные ограничения

Формальные и неформальные ограничения отлича-ются друг от друга только по степени проявления. Представьте себеконтинуум от табу, обычаев и традиций на одном конце до писанныхконституций — на другом. Путь нашего мысленного взгляда, долгийи неровный, от неписаных традиций и обычаев до писанных законовлежит в одном направлении: мы двигаемся от менее сложных об-ществ к более сложным. Очевидно, что возрастание сложности выра-жается в увеличении специализации и разделения труда в более сло-жных обществах1.

Возрастающая сложность общества, естественно, повышает от-дачу от формализации ограничений (которая становится возможной сразвитием письменности), а технологические изменения способству-ют снижению издержек оценки и поощряют применение точных,стандартизированных мер и весов. Создание формальных юридичес-ких систем, призванных решать все более сложные конфликты и спо-ры, влечет за собой формальные правила; развитие иерархическихвзаимоотношений внутри сложных организаций порождает фор-мальные структуры, призванные регулировать отношения “принци-пал — агент”. Общие черты перехода от статуса к контракту изученыдостаточно подробно, но здесь необходимо отметить следующее.

Формальные правила могут дополнять неформальные ограниче-ния и повышать их эффективность. Они могут снижать издержки по-лучения информации, надзора и принуждения и таким образом поз-

1 Подробный и вдумчивый анализ того, что мы называем формальными правилами, со-держится в книге Элинора Острома 1986 года. Остром подразделяет правила следующим об-разом: позиционные правила определяют набор позиций (статусов в обществе) и число лю-дей, которые могут занимать каждую позицию; ограничительные правила устанавливают,как люди занимают и оставляют эти позиции; правила сферы влияния указывают, на что мо-жет оказывать влияние деятельность того или иного лица, каковы стимулы и/или издержкидостижения определенных результатов; правила управления устанавливают набор действий,которые может осуществлять лицо на определенном посту; правила агрегирования показы-вают, каким образом действия лица на определенном посту преобразуются в промежуточ-ные или окончательные результаты; информационные правила регулируют способы обменаинформации между должностными лицами, язык и формы коммуникации между ними.

68 Часть I

воляют неформальным ограничениям регулировать более сложныеобменные операции (более подробно это изложено в работеМилгрома, Норта и Вайнгаста 1990 года, а также в главе 7 даннойкниги). Формальные правила могут вводиться для того, чтобы моди-фицировать, пересмотреть или изменить неформальные ограниче-ния. Ввиду изменения в соотношении сил между сторонами продол-жение обмена может потребовать изменения институциональных ра-мок, но этому будут мешать неформальные ограничения. Иногда (ноне всегда) можно заменить, вытеснить существующие неформальныеограничения новыми формальными правилами (это будет подробнорассмотрено в главе 10).

IФормальные правила включают политические (и

юридические), экономические правила и контракты. Иерархия этихправил — от конституций до статутов (законодательных актов) иобычного права, до законодательных постановлений и распоряженийи, наконец, до индивидуальных контрактов — составляет общие иконкретные ограничения. Конституции обычно составляются такимобразом, чтобы изменить их было труднее, чем законодательные ак-ты, а законодательные акты — труднее, чем индивидуальные контра-кты. Политические правила в самом широком виде определяют ие-рархическую структуру общества, его фундаментальную структурупринятия решений и наиболее важные характеристики контроля заполитическими процедурами. Экономические правила устанавлива-ют права собственности, то есть пучок прав по использованию и по-лучению дохода от собственности и ограничению доступа другихлиц к имуществу или ресурсу. Контракты содержат условия конкрет-ного соглашения по обмену.

Независимо от начального соотношения сил между сторонами,принимающими решения, функция правил состоит в том, чтобы об-легчать обмен, политический или экономический. Существующаяструктура прав (и характер контроля за их соблюдением) определяетпредоставляемые игрокам возможности по максимизации личнойвыгоды посредством осуществления экономических или политичес-ких обменов. Обмен предполагает заключение сделок в рамках суще-ствующего набора институтов, хотя иногда игроки считают выгод-ным для себя потратить ресурсы на изменение достаточно глубокихструктур общества, чтобы изменить имеющиеся у них права.

При данном соотношении сил сторон структура правил будетскладываться под влиянием степени диверсифицированности поли-тических или экономических интересов. Главная причина состоит втом, что чем разнообразнее интересы, тем меньше вероятность, чтолица, имеющие какой-либо интерес, смогут обеспечить его за счет

Глава 6 69

простого большинства в сообществе. Значит, выше вероятность воз-никновения сложных форм обмена (частично формального, частично— неформального) и других форм решения проблем, связанных с со-зданием коалиций. Важно отметить, однако, что функция формаль-ных правил — в том, чтобы содействовать не обмену вообще, а толь-ко некоторым, вполне определенным его формам. Поэтому утвер-ждение Мэдисона в “Листке федералистов” №10 может быть истол-ковано таким образом, что содержание Конституции, составленной в1787 году, имело целью не только облегчить некоторые виды обмена,но и повысить издержки тех видов обмена, которые служат интере-сам отдельных партий и фракций. Аналогичным образом, в сфереэкономического обмена патентное право и законы о коммерческойтайне направлены на повышение издержек тех форм обмена, кото-рые считаются препятствием на пути инноваций.

Прежде чем идти дальше, важно отметить, что в своих рассуж-дениях я до сих пор не касался правил, связанных с эффективностью.Как подчеркивалось выше, правила, во всяком случае большая частьиз них, создаются в интересах скорее частного, чем общественногоблагополучия. Поэтому в любом обществе несложно найти правила,которые отрицают право на торговую марку, ограничивают возмож-ность вхождения в отрасль новых конкурентов или мешают мобиль-ности факторов производства. Это означает не то, что идеи и нормыякобы не имеют значения, а то, что правила, в первом приближении,возникают на основе личных интересов.

Создавая правила, их авторы обычно принимают во вниманиевозможные “издержки защиты правила”, т.е. предусматривают меха-низмы, позволяющие установить факт нарушения правила, измеритьстепень нарушения (и последствия нарушения для одной из сторонобмена) и наказать нарушителя. “Издержки защиты” включают оцен-ку разнообразных характеристик обмениваемых товаров и услуг иоценку поведения экономических агентов. Во многих случаях при су-ществующем в каждый конкретный момент уровне технологии из-держки оценки превышают выигрыш; тогда нет смысла создаватьправила и уточнять права собственности. Но со временем сдвиги втехнологиях или относительных ценах могут привести к изменениюотносительной выгоды от создания правил.

Исходя из этих общих рассуждений и опираясь на идеи, изло-женные в главах 3 и 4, мы теперь можем более подробно рассмотретьполитические правила, права собственности (экономические прави-ла) и контракты.

IIГоворя в общем, политические правила формируют

правила экономические, хотя имеет место и обратная зависимость.

70 Часть I

Иными словами, права собственности и, следовательно, индивиду-альные контракты определяются и устанавливаются политическимирешениями, однако структура экономических интересов также влия-ет на политическую структуру. В состоянии равновесия данная струк-тура прав собственности (и механизма их обеспечения) будет соот-ветствовать конкретному набору политических правил и механизмових обеспечения. Изменения на одной стороне приведут к изменениюна другой стороне. Но вначале мы обратимся к политическим прави-лам, потому что они имеют первичное значение.

Начнем с упрощенной модели сообщества, состоящего из пра-вителя и избирателей2. В этих простых условиях правитель действуеткак дискриминирующий монополист, предлагая различным группамизбирателей защиту и справедливость или, по крайней мере, сниже-ние внутреннего беспорядка и защиту прав собственности, в обмен науплату налогов. Поскольку группы избирателей имеют различные из-держки альтернативного выбора (opportunity costs) и способность от-стаивать свои интересы перед правителем, между последним и от-дельными группами избирателей складываются разные отношения.Но предоставление этих (полу-публичных) благ законности и поряд-ка сопровождается эффектом “экономии от масштаба” (economies ofscale). Следовательно, общая сумма собираемых налогов возрастает,но распределение выигрыша между правителями и избирателями бу-дет зависеть от соотношения сил между ними; изменения — будь тов способности правителя устанавливать порядок или в издержкахальтернативного выбора избирателей — приведут к перераспределе-нию дополнительного выбора. Более того, валовый и чистый доходправителя будет существенно различаться из-за необходимости раз-вития сети агентов (бюрократии) для осуществления контроля, изме-рения и сбора налогов. Здесь мы имеем дело со всеми последствиями,описываемыми теорией агентов.

Эта модель сообщества становится несколько сложнее, если мывведем в нее концепцию представительного органа, отражающегоинтересы групп избирателей и их роль в достижении соглашения справителем. Эта концепция, отражающая происхождение парламен-тов, генеральных штатов и кортесов на раннем этапе становления со-временного европейского общества, учитывает потребность правите-ля в получении больших налоговых доходов в обмен на согласие пре-доставлять определенные услуги группам избирателей. Представи-тельный орган облегчает обмен между сторонами. Для правителя этоозначает необходимость развития иерархической структуры агентов,что представляет собой глубокую трансформацию простой (хотя, мо-

2 Эта простая модель более подробно рассмотрена в главе 3 “Неоклассическая теориягосударства” моей книги 1981 года.

Глава 6 71

жет быть, широкой по охвату) системы управления королевским хо-зяйством в систему бюрократического надзора за богатством и/илидоходами подданных.

Переходя от ранних представительных органов к современнойпредставительной демократии, мы увидим, что общественная систе-ма становится гораздо сложнее благодаря развитию многообразныхгрупп интересов и гораздо более сложной институциональной струк-туры, призванной облегчать (опять же с учетом существующего соот-ношения сил) обмен между группами интересов3. Этот анализ поли-тических трансакционных издержек основан на признании многооб-разия групп интересов, которые отражают концентрацию избирате-лей в определенных регионах страны. В США такими группами яв-ляются престарелые жители Флориды и Аризоны, шахтеры Пенсиль-вании и Западной Вирджинии, производители артишоков из Кали-форнии, автомобильные рабочие из Мичигана и т.д. Ввиду многооб-разия групп интересов, ни одна группа, которая может иметь своегопредставителя в законодательных органах, не способна завоеватьбольшинство. Поэтому каждый законодатель не может действовать водиночку и представлять только свою группу. Ему приходится за-ключать соглашения с другими законодателями, которые представля-ют иные группы интересов.

Какие институты возникнут из отношений обмена между зако-нодателями, представляющими разнообразные группы интересов?Предыдущие работы, начиная от Бьюкенена и Таллока (1962), анали-зировали проблемы “торговли голосами” и “логроллинга” (взаимнойподдержки законодателей посредством “торговли голосами”). Этотподход был шагом вперед к пониманию того, как законодатели дос-тигают соглашений, облегчающих обмен; однако анализ этих авто-ров был слишком упрощенным, чтобы решить фундаментальныепроблемы обмена между законодателями. Этот анализ исходит изпредположения, что все законопроекты и предусматриваемые имивыгоды заранее известны, и не учитывает фактор времени. На самомже деле возникает большое разнообразие таких обменов, которые

3 За последние 25 лет развитие политической теории шло параллельными путями с раз-витием экономической теории. Первоначально ни та, ни другая не пользовались институци-ональными моделями. Но в конце концов представители формальной политической теориипришли к выводу о недостижимости устойчивого равновесия в политических системах и отом, что эти системы должны характеризоваться устойчивой цикличностью (по крайней ме-ре, если речь идет о неидеологических, двухпартийных системах). Однако эти формальныерезультаты не были подкреплены эмпирическими и описательными исследованиями, свиде-тельствующими о наличии устойчивых неравновесных характеристик. Политической теориипотребовалось сделать шаг вперед в сторону изучения институциональной структуры, чтобыпонять эволюцию равновесных состояний в политических системах. Анализ эволюции рав-новесных состояний и модель равновесия, определяемого институциональной структурой, см. вработе Кеннета Шепсла Institutional Equilibrium and Equilibrium Institutions (1986).

72 Часть I

становятся возможными только на основе обязательств на будущее,включенных в сегодняшние законодательные акты. Чтобы снизитьиздержки обмена, необходимо выработать набор институциональ-ных соглашений, создающих возможность для осуществления обме-на в пространстве и времени. Что касается экономического обмена,описанного в главе 4, то проблема состоит в том, чтобы измерить иобеспечить обмен правами.

Как возникают надежные обязательства к достижению таких со-глашений, которые могут принести выигрыш только в будущем и по-священы разным вопросам? При таком обмене важно твердое наме-рение сторон соблюдать его, и тогда при повторении сделок репута-ция является ценным капиталом. Но как и при экономическом обме-не, личное намерение соблюдать соглашение во многих ситуацияхнеэффективно из-за высоких издержек оценки и обеспечения согла-шения, из-за необходимости выяснять, кто кого обманывает, следить,когда появляются “безбилетники”, и на кого ложатся затраты по на-казанию нарушителя соглашения. Поэтому политические институтыпредставляют собой соглашения ex ante по поводу сотрудничествамежду политиками. Они снижают неопределенность, создавая ста-бильную структуру обмена. В результате возникает сложная системакомитетов (уполномоченных структур), состоящая из формальныхправил и неформальных методов организации. Эволюция такой стру-ктуры в Конгрессе США недавно описана Барри Вайнгастом и Уиль-ямом Маршаллом в книге “Индустриальная организация Конгресса”(1988), посвященной исследованию структур. В своих выводах Вайн-гаст и Маршалл так характеризуют возникший тип структур:

Вместо “торговли голосами” законодатели обмениваются специаль-ными правами. Владелец права получает дополнительное влияние врешении строго определенных политико-юридических вопросов.Это влияние опирается на права по участию в выработке законода-тельных процедур, т.е., иными словами, контроля за тем, какие воп-росы ставятся на альтернативное голосование. Дополнительное влия-ние в решении вопросов институционализирует конкретную модель“торговли голосами”. Когда в комитетах заседают именно те, кто за-хочет купить голоса по конкретному вопросу на “рынке голосов”, тосистема комитетов определяет такой политический выбор, которыйбыл бы сделан в условиях более сложной системы обмена. Посколь-ку обмен институционализирован, то перед каждой новой законода-тельной сессией его не нужно обновлять, что упрощает проблемыподдержания порядка в выполнении соглашений между законодате-лями (Вайнгаст и Маршалл, 1988, с. 157).

Глава 6 73

Эволюция политических систем от абсолютных правителей кдемократическим правительствам обычно рассматривается как дви-жение в сторону большей политической эффективности. В том смыс-ле, что демократическое правительство дает все более и более широ-кий доступ общественности к процессу принятия политических ре-шений, ликвидирует возможности конфискации богатства по произ-волу правителя и развивает механизмы обеспечения контрактной ди-сциплины с помощью независимой судебной системы — в этом смы-сле результат эволюции политической системы действительно явля-ется шагом в направлении большей политической эффективности.Но было бы неверно рассматривать этот результат как возникновениеэффективных политических рынков, понимаемых так же, как мы по-нимаем эффективные экономические рынки. Существование эффек-тивных экономических рынков влечет за собой такую сильную кон-куренцию, которая через арбитраж и информационную обратнуюсвязь приближает рынок к условиям нулевых трансакционных издер-жек в теореме Коуза. Такие рынки в экономическом мире встречают-ся редко, а в политическом мире — еще реже. Верно, что движение всторону демократического общества снижает законодательные тран-сакционные издержки каждого акта обмена (как показали Вайнгаст иМаршалл, 1988). Но издержки агентской деятельности между избира-телем и законодателем, между законодателем и чиновником стано-вятся очень велики по мере того, как растет число обменов и, следо-вательно, расширяется общий размер сектора политических трансак-ций. Более того, рациональное неведение в отношении политических,как и формальных экономических, правил, преследует цель облегче-ния обмена, хотя демократия в политической системе не равнозначнаконкурентному рынку в экономике. Это различие имеет большое зна-чение для эффективности прав собственности.

IIIЕсли не углубляться в детали, то можно утвер-

ждать, что права собственности будут распространяться на ресурсы иимущество в качестве простого (по принципу “затраты — выигрыш”)метода исчисления издержек определения и обеспечения этих прав— метода, более предпочтительного по сравнению с другими в усло-виях статус кво. Любые изменения относительных цен или относи-тельной редкости ведут к созданию прав собственности, когда стано-вится выгодным нести издержки спецификации этих прав. Эта про-стая модель составила основу не только для моей ранней работы(Норт и Томас, 1973), но и для большей части других исследованийпо правам собственности, которые рассматривают развитие прав соб-ственности как простую функцию изменений в экономических из-держках и выгодах. Простая модель эволюции прав собственности

74 Часть I

соответствует взглядам Аксельрода, изложенным в его книге “Эво-люция кооперации” (1984), но упускает из виду роль сообщества ивозникающие в рамках сообщества формы прав собственности, кото-рые требуют определения и обеспечения.

В своей книге 1981 года я пересмотрел аргументацию, выдвину-тую в 1973-м, введя поправку на очевидную устойчивость неэффек-тивных прав собственности. Неэффективности существовали вслед-ствие того, что правители стремились избежать конфликтов с влия-тельными избирателями и не вводили в действие эффективных правсобственности, которые противоречили интересам последних. Дру-гая причина могла состоять в том, что издержки надзора, исчисленияи сбора налогов, возможно, порождали такую ситуацию, при которойменее эффективные права собственности приносили большие нало-говые сборы, чем эффективные. Эта точка зрения представляет собойшаг вперед по сравнению с доводами, опирающимися на критерийэффективности, но нуждается в более глубокой разработке.

Ключевой в этом вопросе является эффективность политическо-го рынка. Если политические трансакционные издержки низки, а по-литические актеры руководствуются точными и долгосрочными мо-делями, то возникнут эффективные права собственности. Но чащевысокие трансакционные издержки и субъективные концепции акте-ров приводили к формированию таких прав собственности, которыене индуцируют экономический рост, а возникшие на их основе орга-низации не имеют стимулов к созданию более продуктивных эконо-мических правил. Тогда возникает сомнение не только в постепен-ном характере институциональных изменений, но и в возможностисоздания институтов, обеспечивающих надежные обязательства, ко-торые ведут к заключению более эффективных соглашений. В главе11 я рассмотрю вопрос о том, каким образом такая важная модельразвития может существовать в течение длительного времени.

IVИсточником правил является общество; далее они

опускаются на уровень прав собственности и затем на уровень инди-видуальных контрактов. Контракты отражают структуру стимулов ианти-стимулов, коренящуюся в структуре прав собственности (и ме-ханизмов их обеспечения); таким образом, набор альтернатив, откры-вающихся перед игроками, и те формы организаций, которые они со-здают при заключении конкретных контрактов, проистекают из стру-ктуры прав собственности.

Контракт, рассматриваемый экономической теорией, обладаеттакими чертами, как простота, полнота и определенность. Подобныйконтракт предполагает обмен точно определенным продуктом в нич-тожно краткий промежуток времени. Но в современных сложных

Глава 6 75

экономиках предметом контракта становится продукт с множествен-ностью измерений и свойств, а обмен растягивается во времени. Из-за этой множественности измерений и свойств, начиная от физичес-ких характеристик до особенностей прав собственности на обменива-емый продукт, участники контракта должны договариваться о мно-жестве условий. Более того, контракт, как правило, будет неполным втом смысле, что на протяжении срока действия контракта может воз-никнуть множество ранее неизвестных обстоятельств, которые (соз-нательно) должны быть оставлены сторонами контракта на усмотре-ние суда или какой-либо третьей стороны, уполномоченной разре-шать споры4.

Контракты не только создают четко очерченные рамки, позволя-ющие получить эмпирические свидетельства о формах организации(и, следовательно, являющиеся основным эмпирическим источникомдля проверки гипотез об обрагизации), но и ключом к тому, какимобразом участники обмена будут структурировать более сложныеформы организации. Иными словами, контракты отражают различ-ные способы облегчения обмена — или через фирмы, через предос-тавление особых льгот, или другими, более сложными формами сог-лашений, лежащими в континууме от непосредственного обмена нарынке до вертикально интегрированного обмена5. Сложное взаимо-действие между институциональными ограничениями и развитиеморганизаций рассматривается в главе 9.

Я хочу завершить эту главу предостережением: хотя явно выра-женные правила представляют для нас основной источник эмпириче-ских материалов для изучения состояния экономик в разных услови-ях, однозначность связи между правилами и состоянием экономиквесьма ограниченна. То есть неформальные нормы, правила и меха-низмы принуждения к исполнению совместно определяют наборальтернатив и результаты сделанного выбора. Поэтому если мы бу-дем принимать во внимание только формальные правила, то мы при-дем к ошибочным, часто уводящим в сторону заключениям о связимежду формальными ограничениями и состоянием экономики.

4 Анализ имплицитных (relational) и сложных контрактов, типичных для современногообмена, см. в статье Гольдберга (1976).5 За последние 15 лет опубликовано огромное количество работ в рамках теории Новойиндустриальной организации, в которых содержится масса полезного для нас материала оразличных видах организаций, возникающих для решения проблем сложного обмена, и оформах управления этими организациями. В частности, см. книгу Оливера УильямсонаMarkets and Hierarchies (1975), которая положила начало научному анализу этих вопросов, ипоследующие работы, опирающиеся на нее.

Глава 7

Контроль за соблюдением контрактов

В обширной литературе по трансакционным издерж-кам контроль за соблюдением контрактов (enforcement) рассматриваетсякак нечто данное — или как совершенный (perfect), или как всегда несо-вершенный. На самом же деле одно из двух случается редко. Содержа-ние контрольных структур, частота и степень несовершенства контроляиграют важную роль в трансакционных издержках и в том, какую формупринимают контракты. Существуют две причины, по которым контроль,как правило, бывает несовершенным. Первая связана с рассмотреннымив предыдущих главах издержками оценки многообразных аспектов, со-ставляющих контрактные отношения. Вторая состоит в том, что конт-роль осуществляется агентами, чья собственная функция полезностивлияет на результаты контроля.

В главе 4 асимметрия информации, находящейся в распоряжениипринципалов и агентов и характеризующей ценные атрибуты предметаобмена, рассматривалась в контексте максимизирующего поведения уча-стников обмена. В этой главе я хочу расширить анализ, чтобы изучитьпроблемы, возникающие при передаче прав. Договоренность о взаимо-приемлемых условиях обмена должна быть достигнута при таких издер-жках, при которых сам обмен имеет смысл для его участников. На пер-вый взгляд, это проблема кажется простой. Понятно, что выгоды от тор-говли, которые экономисты считают фундаментальной причиной эконо-мической деятельности, должны быть такими, чтобы участники обменабыли заинтересованы в кооперативных решениях для совместного полу-чения этих выгод. И при некоторых условиях, как я отмечал в предыду-щих главах, вопрос и в самом деле решается именно так. Ведь торговлядействительно существует, даже в тех обществах, где нет государства.Однако, как подчеркивалось выше, неспособность обществ к развитиюэффективного, осуществляемого с низкими издержками, контроля за со-блюдением контрактов являлось самым важным фактором стагнации в

Глава 7 77

прошлом и является причиной низкого уровня развития в современныхгосударствах “третьего мира”1.

IПри каких условиях контракты могут соблюдаться са-

ми по себе, без дополнительного контроля и принуждения? Примени-тельно к среде, где господствует максимизирующее поведение, ответитьна этот вопрос очень просто. Контракты не нуждаются в дополнитель-ном контроле и принуждении, если сторонам контракта выгодно его со-блюдать; иными словами, издержки оценки и контроля не возникают,если выгоды от соблюдения контракта превышают издержки от несо-блюдения. Подобная ситуация наиболее вероятна — и в действительно-сти доступна эмпирическому наблюдению, — когда участники обменахорошо знают друг друга и вступают в неоднократные отношения обме-на. Это подробно рассматривалось в предыдущей главе на примере конт-рактов в первобытных племенах и обществах, а также в малых группах.В этих условиях просто выгодно соблюдать договоренности. В подоб-ной среде издержки заключения сделок, доступные измерению, оченьнизки благодаря плотности социальной сети взаимодействия. Обман, мо-шенничество, оппортунизм — все эти проблемы современной индустри-альной организации — встречаются редко или вообще отсутствуют, по-тому что такое поведение невыгодно. Обмен осуществляется в соответст-вии с нормами поведения, и формальных контрактов просто не сущест-вует.

Другой крайний случай — это мир неперсонифицированного обме-на. Для него характерен особый тип взаимозависимости, при которойблагосостояние индивидов зависит от сложной структуры индивидуаль-ной специализации, и, следовательно, обмен имеет длительность во вре-мени и пространстве. В чистой модели мира неперсонифицированногообмена товары, услуги и деятельность агентов характеризуются многимисвойствами, имеющими ценность, обмен имеет протяженность во време-ни, а сделки не повторяются. В условиях господства максимизирующегоповедения с высокими издержками оценки и невозможностью обеспе-чить контроль за соблюдением контрактов, выгоды от обмана и наруше-ния соглашений превышают выгоды от кооперативного поведения. Приэтом я, конечно, имею в виду крайнюю форму неперсонифицированногообмена, потому что в реальном мире — будь то настоящее или прошлое 1 Значение, которое придается контролю, представляет собой еще одно различие междумоим подходом к трансакционным издержкам и подходом Оливера Уильямсона. Уильямсонисходит из несовершенства контроля (иначе оппортунистическое поведение не оправдываетсебя), но в явном виде не вводит несовершенный контроль в свой анализ в качестве незави-симого фактора. Это не позволяет ему решить проблемы исторической эволюции, в которойключевые вопросы институциональных изменений, заключения контрактов и экономичес-кой деятельности в большой степени зависят от того, в какой мере контракты могут контро-лироваться с низкими издержками.

78 Часть I

(где неперсонифицированный обмен в определенной степени тоже имелместо) — мы встретим разнообразные приемы, к которым прибегаютучастники контрактов для того, чтобы обеспечить соблюдение соглаше-ний. Обмен заложниками и остракизм по отношению к торговцам, нару-шающим условия сделок, — вот всего лишь два примера того, каким об-разом общество заставляло индивидов выполнять соглашения. При тор-говых сделках, требовавших перевозки товаров на дальние расстояния ипротекавших в условиях неперсонифицированного обмена, одним из ме-ханизмов, обеспечивающих выполнение соглашений, было поддержа-ние высокой репутации, позволяющей экономить издержки полученияинформации. Родственные связи, личная верность, группы меньшинств,сплачиваемые общими верованиями против враждебного мира, — всеэто создавало такие условия, которые делали выгодным соблюдение сог-лашений. Следует, кроме того, отметить, что в некоторых случаях важ-ную роль играли идеологические убеждения, требовавшие единения об-щества и честности по отношению друг к другу. Тем не менее вопрос обосуществлении неперсонифицированного обмена без эффективногоконтроля со стороны третьей силы занимает центральное место в проб-лематике экономического развития.

IIНа этом вопросе следует остановиться более подроб-

но. Нам придется привлечь положения теории игр, вкратце рассмотрен-ные в главе 22. Там я начинал с анализа очень простого варианта “дилем-мы заключенного”, в котором участникам одного акта обмена или одно-го соглашения просто невыгодно соблюдать условия обмена. Тогда ра-циональные индивиды, преследующие собственный интерес, приходят крешению, которое хуже Парето-оптимального, то есть к такому реше-нию, когда стороны приобретают меньший выигрыш по сравнению стем, который они могли бы получить при кооперативном поведении:причина в том, что один из игроков опасается еще большего проигрыша,если другой игрок не захочет сотрудничать. Но теперь введем дополни-тельные условия, позволяющие игрокам избежать такой дилеммы. Онимогут ex ante подписать такой контракт, предусматривающий соблюде-ние некоторого набора стандартов, и нанять юристов, контролирующихвыполнение контракта. Заметьте, что при этом игроки вводят в соглаше-ние между собой трансакционные издержки. Эти издержки, связанные собеспечением соблюдения сторонами кооперативного решения, могутпревысить выгоду, получаемую игроками от самого контракта.

2 Этот раздел в значительной степени опирается на обширную литературу по теорииигр, среди которой особенно полезной для меня явилась статья Дэвида Крепса CorporateCulture and Economic Theory (готовится к изданию в сборнике под ред. Алта и ШепслаPerspectives on Positive Political Economy).

Глава 7 79

Если перейти от одноразовой игры к многократной или итератив-ной, то, как показал Аксельрод в 1984 году, возможность кооперативногорешения становится гораздо более очевидной. Иными словами, если иг-ра повторяется неограниченное число раз, то для игроков становится вы-годным соблюдать условия обмена, потому что выгоды от последова-тельных итераций начинают превосходить выигрыш от однократногоотказа от сотрудничества или от того, чтобы “выйти из игры, захватив ссобой выигрыш”. Заметьте, однако, что для получения такого результатаигра должна быть постоянной. Если игра имеет конец, или ее участникиполагают, что она может иметь конец, то это, возможно, уменьшит жела-ние игроков сотрудничать друг с другом. Чем меньше вероятность ново-го раунда игры, тем больше в данном раунде должен быть выигрыш, что-бы игроки согласились продолжать сотрудничество; аналогичным обра-зом, чем больше вероятность выигрыша в краткосрочной перспективе,тем большей должны быть отдача от игры для ее участников. При этом,если игра ведется непрерывно, все равно существуют трансакционныеиздержки, потому что игрок все равно должен получать информацию одругом игроке. Однако условия, сопровождающие это кооперативное ре-шение, редко реализуются в реальном мире. Они требуют, чтобы игра ве-лась непрерывно, чтобы каждый участник играл с одними и теми жепартнерами и чтобы каждый видел стремление к сотрудничеству со сто-роны другого. Последнее условие, в понятиях данной модели, означает,что игрок способен однозначно предвидеть результаты контракта и темсамым точно определить, действительно ли партнер соблюдает конт-ракт.

Такое расширение теории игр позволяет нам придти к заключению,что при очень упрощенных условиях — то есть в случае, когда сторонывладеют полной информацией, игра будет вестись неопределенно дли-тельное время в будущем, и состав ее участников все время остается не-изменным, — возможно достижение самоподдерживающихся коопера-тивных решений. Но не стоит говорить о том, что эти условия не толькослишком строгие, но и просто редко встречаются в реальности. В миренеперсонифицированного обмена мы ведем обмен с многочисленнымииндивидами и можем получить слишком мало информации о каждом изних. Наши знания не только отличаются неполнотой, но и весьма разли-чны в отношении тех или иных индивидов. Очень часто обмен происхо-дит только один раз и никогда больше не повторяется. Исходя из этого,нетрудно понять, почему проблемы, которые мы здесь рассматриваем,просто неразрешимы в терминах кооперативных решений, которые мо-гут существовать в рамках неперсонифицированного обмена. Мы прихо-дим к неизбежному заключению о том, что в максимизирующей средесложные контрактные отношения, позволяющие получить выгоды отторговли в мире неперсонифицированного обмена, должны сопровож-даться неким контролем, осуществляемым третьей стороной. Этот вы-вод, очевидно, соответствует содержанию цитаты из Нормана Шофилда,

80 Часть I

приведенной в конце главы 2, которая описывает условия, необходимыедля получения равновесных решений в сложных кооперативных играх.

Этот анализ может быть перенесен из теории игр на те рассужде-ния, которым посвящены предыдущие главы. Прямолинейная неоклас-сическая теория полагает, что выгоды от торговли реализуются с нулевы-ми трансакционными издержками. Иными словами, участники обменане несут издержек для получения полной информации о другой сторонеи для того, чтобы обеспечить соблюдение условий обмена. Мир совер-шенной информации не нуждается ни в каких институтах. Но в условияхнеполной информации кооперативные решения не могут состояться, ес-ли не созданы институты, предоставляющие индивидам достаточнуюинформацию для того, чтобы предотвращать нарушение условий конт-рактов. Институциональная система, обеспечивающая кооперацию, дол-жна иметь две составные части. Во-первых, необходимо создать меха-низм связи. Он должен предоставлять информацию, которая требуетсядля применения санкций (наказаний). Предоставляя такую информацию,институты позволяют предотвращать нарушения соглашений. Такие ин-ституты, как правило, позволяют снизить информационные издержки.Поэтому, например, игрокам не обязательно знать всю предыдущую ис-торию своих партнеров. Во-вторых, поскольку санкции часто аналогич-ны общественному благу в том смысле, что выгоды от них получает всесообщество, а издержки несет небольшая группа индивидов, институтыдолжны также предоставлять стимулы к применению санкций, когдаэтого требует от них общество (этот вопрос более подробно рассмотрен вработе Милгрома, Норта и Вайнгаста 1990 года). Следует подчеркнуть,что создание институциональной среды, благоприятствующей надежно-му выполнению контрактов, требует сложной институциональной систе-мы формальных правил, неформальных ограничений и контроля, кото-рые сообща делают возможным осуществление трансакций с низкимииздержками.

Таким образом, игроки могут создать институциональные рамкидля улучшения оценки и контроля и, таким образом, для того, чтобы сде-лать возможным обмен. Но возникающие при этом трансакционные из-держки повышают издержки обмена выше неоклассического уровня.Чем больше ресурсов требуется для покрытия трансакционных издер-жек, необходимых для того, чтобы возникло сотрудничество, тем мень-ше выгоды, в неоклассическом смысле, от торговли. Чем сложнее обменво времени и пространстве, тем сложнее — и тем больше требуют издер-жек — те институты, которые необходимы для возникновения отноше-ний сотрудничества. Весьма сложный обмен может быть реализован пу-тем создания механизмов контроля, осуществляемого третьей стороной.Такими механизмами могут быть добровольно создаваемые институты,которые снижают издержки получения информации о партнере. Однаков конце концов устойчивый неперсонифицированный обмен, реализую-щий выгоды от торговли в технологических условиях современных вза-

Глава 7 81

имозависимых экономик, требует таких институтов, которые обеспечи-вают соблюдение соглашений под угрозой принуждения. Трансакцион-ные издержки чисто добровольной системы контроля, осуществляемоготретьей силой, в такой среде будут запретительно высокими. Напротив,можно добиться огромной экономии в издержках контроля, если в каче-стве третьей стороны, способной использовать принуждение, выступаетобщество. Но именно в этом состоит фундаментальная дилемма эконо-мического развития. Мы не можем обойтись без государства, но и не мо-жем сосуществовать с ним. Как сделать так, чтобы государство выступа-ло в качестве беспристрастной третьей стороны?

IIIПоскольку формальный контроль, осуществляемый

третьей стороной, имеет существенное значение, важно дать точное оп-ределение этому понятию. В принципе имеется в виду нейтральная сто-рона, способная без издержек оценивать выполнение контракта и так жебез издержек принуждать к исполнению контракта. Принуждение состо-ит в том, что сторона-нарушитель всегда должна предоставить постра-давшей стороне такую компенсацию, которая делает невыгодным нару-шение контракта. Эти строгие условия в реальном мире встречаются ред-ко — если встречаются вообще. Дело в том, что оценка выполнения кон-тракта требует издержек. Лицо или организация, осуществляющая конт-роль, с экономической точки зрения является агентом и имеет собствен-ную функцию полезности, диктующую отношение к контракту, и пото-му преследует собственные интересы. Контроль тоже требует издержек.В самом деле, зачастую без издержек невозможно даже установить фактнарушения контракта; для оценки и измерения степени нарушения тре-буется больше издержек; и, наконец, еще больше издержек необходимодля того, чтобы применить санкции к нарушителю.

Однако создание действующего механизма контроля третьей сто-роны за контрактами — одна из главных проблем для экономик, в кото-рых господствует неперсонифицированный обмен. Надежность обяза-тельств со стороны политических органов, например, надежность гаран-тий против вмешательства в контрактные отношения других сторон илипротив совершения таких действий, которые радикально изменят богат-ство и доход сторон, — эта надежность всегда относительна. Мы видим,что даже в самых развитых странах политические органы влияют на раз-мер богатства, которым располагают участники контрактных отноше-ний, путем изменения уровня цен или правил экономической деятельно-сти. Тем не менее есть огромная разница между тем, в какой степени мыможем полагаться на контроль за соблюдением контрактов в развитыхстранах и в странах “третьего мира”.

В развитых странах действующие юридические системы предусма-тривают наличие высокоспециализированных организаций и лиц, таких,

82 Часть I

как адвокаты, судьи и посредники. Граждане имеют определенную уве-ренность в том, что результаты рассмотрения дела будут зависеть скорееот обоснованности иска, чем от чьих-то личных интересов. Напротив, вэкономиках “третьего мира” контроль за соблюдением соглашений не-надежен не только из-за неопределенностей в юридической доктрине(что порождает дополнительные издержки оценки), но и из-за неопреде-ленностей в поведении юридических агентов.

Даже когда контроль достаточен для того, чтобы стороны могли за-ключать между собой сложные контракты — поскольку контракты на-ходятся под юрисдикцией судебной системы, надежно защищающей ихот нарушения, — участники контрактных отношений должны прини-мать во внимание возможность возникновения таких крайних ситуаций,когда будет сложно установить сам факт нарушения контракта. Следова-тельно, в условиях неопределенностей в отношении деятельности конт-рольной организации, которая может столкнуться с трудностями в вы-полнении своих функций, участники контрактных отношений постара-ются составить такой контракт, который будет минимизировать возмож-ности нарушения контракта или возможности не предусмотренного кон-трактом получения ренты одной из сторон3.

В завершение этого анализа я хочу указать, какие выводы мы мо-жем из него сделать. Осуществление контроля третьей стороной означа-ет развитие государства как принудительной силы, способной эффектив-но осуществлять надзор за правами собственности и обеспечивать со-блюдение контрактов. Но на нынешнем уровне знаний нам неизвестно,как создать такое государство. В самом деле, исходя из строгой поведен-ческой посылки о максимизации личной выгоды трудно создать даже аб-страктную модель осуществления контроля третьей стороной. Если гово-рить упрощенно, то, предположив, что государство располагает принуди-тельной силой, мы должны признать, что лица, управляющие государст-вом, будут использовать эту силу в своих интересах за счет остальногообщества. Мэдисон изложил решение этой проблемы в “Листке федера-листов”, а Винсент Остром более подробно рассмотрел в своей теориисложной, или составной, республики (1971): правильно составленнаяконституция ограничивает тираническое злоупотребление политическойвластью. Однако скептическое отношение Уильяма Райкера к этой тео-рии не лишено основания:Другая важная тема — способность конституции ограничивать злоупот-ребление политической властью. Я хочу подробнее остановиться на этойтеме и высказаться в поддержку точки зрения, которую он (В. Остром. —Прим. перев.) приписывает Вудро Вильсону. Вначале, как специалист потеории конституционного права, воспитанный в тех же традициях, что ипроф. Остром, я хотел согласиться с его позицией. Но всякий раз, когда я 3 Эти вопросы более подробно рассмотрены в книге Барцеля 1982 года.

Глава 7 83

пытался убедить себя в том, что нашел пример, подтверждающий значе-ние положений конституции для обеспечения свобод, я приходил к вы-воду, что это открытие рассыпается в моих руках. Все дело, конечно, втом, что считать первичным. Проф. Остром полагает: объяснение, покрайней мере частичное, того, что мы свободные люди, состоит в том,что мы имеем определенные конституционные гарантии. Но с такой желегкостью можно утверждать обратное: мы имеем конституционные га-рантии, потому что мы свободные люди. Таким образом, вопрос заклю-чается в следующем: первично ли содержание конституции по отноше-нию к политическим условиям и состоянию общественного мнения, илиже политические условия и состояние общественного мнения обуслов-ливают содержание конституции? На первый взгляд, это похоже на воп-рос о том, что было раньше: яйцо или курица, который предполагает от-рицание первичной причины. Но я думаю, что обычно первичная причи-на все-таки может быть найдена, и я считаю, что содержание конститу-ции имеет, как правило, производный характер. Мне кажется более веро-ятным, что именно общественное мнение обычно предопределяет содер-жание конституции, а обратная причинность наблюдается редко, можетбыть, никогда. Как утверждал Руссо, в конечном счете имеет значениетолько тот закон, который записан в сердцах людей (Райкер, 1976, с. 13).Далее, в одной из глав, посвященных историческим проблемам, я дамкраткое описание развития конституционных форм в Англии XVII века.Но хотя в Англии это развитие завершилось успехом, из него нельзя из-влечь однозначный ответ о том, как же добиться успеха. Конечно, в Анг-лии имело место сочетание формальных и неформальных ограничений.И уважение к закону, и честность, неподкупность судей стали важнымифакторами успешного развития конституционных форм в Англии. Ониявляются самоподдерживающимися стандартами поведения, и поэтомуя придаю им такое значение. Как создать такие самоподдерживающиесяограничения? Частично ответ состоит в том, что формирование системыэффективного контроля и моральных ограничений поведения — этодолгий и медленный процесс. Чтобы он дал видимые результаты, требу-ется длительный период времени. Совершенно ясно, что это условие от-сутствует в ходе быстрой трансформации африканских племенных об-ществ в рыночные экономики. Вышеприведенная цитата из УильямаРайкера раскрывает самую суть проблемы создания эффективных инсти-туциональных ограничений.

Глава 8Институты, трансакционныеи трансформационные издержки

Для того чтобы определять права собственности,защищать их и контролировать выполнение соглашений, требуют-ся ресурсы. Институты вместе с применяемыми технологиями оп-ределяют размер этих трансакционных издержек. Необходимы ре-сурсы и для того, чтобы трансформировать ресурсные вложения зе-мли, труда и капитала в товары и услуги. Эта трансформация явля-ется функцией не только применяемой технологии, но и институ-тов. Таким образом, институты имеют ключевое значение для из-держек производства.

В предыдущих главах я подробно рассмотрел вопрос о том, по-чему требуются издержки для совершения трансакций, и исследо-вал различные формы институциональных ограничений взаимодей-ствия между людьми. Далее, в главе 9, я остановлюсь на вопросе отом, каким образом обучение и организации могут изменить отно-шения между институтами и повлиять на величину трансакцион-ных издержек (а также трансформационных издержек). Но сначалая просто хочу свести воедино изложенные выше рассуждения.

Иерархическая система правил — конституции, статуты, обыч-ное право (и даже второстепенные правовые нормы) — в совокуп-ности определяет формальную структуру прав в конкретном актеобмена. Более того, когда заключается контракт, его участники в не-явном виде принимают во внимание механизмы, обеспечивающиеконтроль и соблюдение контракта. Из-за наличия издержек оценкибольшинство контрактов являются неполными; поэтому нефор-мальные ограничения играют важную роль в фактическом исполне-нии контракта. Эти ограничения включают поддержание репута-ции, общепринятых стандартов поведения (действенных в той ме-ре, в какой поведение партнера доступно наблюдению) и конвен-ций (привычных норм поведения), возникающих благодаря повто-ряющемуся характеру взаимодействия между партнерами. Отноше-ния между правами и ограничениями в процессе обмена можнопроиллюстрировать на трех уровнях: во-первых, на уровне непо-средственного обмена, во-вторых, на уровне более сложных отно-

Глава 8 85

шений, возникающих в производственном процессе, и, наконец, науровне экономики в целом.

IВ качестве примера непосредственного обмена

возьмем передачу прав на жилище в современных СоединенныхШтатах. Она предполагает передачу пучка прав на материальноеимущество в обмен на некоторую сумму денег. В пучок входятюридические права, определяющие, что можно делать с имущест-вом, и права по отношению к физическим свойствам этого имуще-ства. Денежная сумма — это способность распоряжаться ресурса-ми. Издержки состоят из ресурсов, необходимых для оценки юри-дических и физических свойств обмениваемого имущества, из из-держек по контролю и обеспечению выполнения соглашения, атакже “скидки на неопределенность”, отражающей степень несо-вершенства оценки и контроля за выполнением условий обмена.Размер “скидки на неопределенность” зависит от таких конкретныхфакторов, как асимметричность информации о состоянии жилища(эта информация известна продавцу) и финансовое состояние поку-пателя (оно известно покупателю), от факторов, связанных с состо-янием общины или административного района (например уровняпреступности), и от факторов общеэкономического значения (на-пример стабильности цен).

Полезность, приобретаемая покупателем, определяется цена-ми, условиями сделки и надежностью контрактных обязательств, тоесть вероятностью того, что продавец будет соблюдать контракт expost. Стоимость жилища для продавца является функцией не толькоцен и условий кредита, но и атрибутов, передаваемых при продаже.Некоторые из них, такие, как юридические права и размеры жили-ща, оценить несложно, а иные, например общие потребительскиехарактеристики жилища, легко установить при непосредственномосмотре. Другие же атрибуты, например стоимость содержания иремонта жилища или поведение соседей, установить гораздо слож-нее. Равным образом обеспеченность права собственности, т.е. за-щита от обмана при продаже, от экспроприации, от притязаний наимущество со стороны других лиц, от воровства, будет меняться взависимости от того, в какой мере эти угрозы можно предвидеть за-ранее и от того, какое значение этим атрибутам придает покупатель.

Традиционная неоклассическая парадигма, предполагающаяналичие полной информации (то есть нулевые трансакционные из-держки), определяет стоимость передаваемого имущества, исходяне только из полноты информации, но и из полной надежностиправ собственности. В этом случае — поскольку продавец и поку-патель способны без издержек оценить все атрибуты (и физические

86 Часть II

свойства имущества, и права собственности) и поскольку отсутству-ет неопределенность или ненадежность прав собственности — сто-имость имущества будет определяться стандартной моделью спро-са и предложения на жилище с нулевыми трансакционными издер-жками. Ввиду того, что вышеуказанные атрибуты влияют на оценкустоимости жилища покупателем и продавцом, чем меньше реаль-ность отличается от идеальной неоклассической модели, тем болеесовершенным является рынок. Совокупность институтов определя-ет это различие между реальностью и идеальной моделью, а вели-чина трансакционных издержек, которые несут покупатель и прода-вец, отражает содержание институциональной системы.

Трансакционные издержки продажи жилища частично явля-ются рыночными издержками — это, например, расходы на юриди-ческое оформление сделки, оплата риэлтерских услуг, нотариально-го закрепления прав собственности, расходов на поиск наиболеевыгодного кредита, а частично отражают затраты времени на сборинформации, поиск жилища и т.д. Получение информации об уров-не преступности, работе полиции, охранных системах входят в “из-держки поиска” для покупателя. В той мере, в какой покупателюмешают шумные соседи или их домашние животные, он можетвзять на себя дополнительные издержки по выяснению образа жиз-ни соседей и общих условий жизни в данном районе.

Конкретная институциональная матрица жилищного рынкасостоит прежде всего из иерархии юридических правил, опираю-щихся на положения Конституции США и полномочий, делегиро-ванных штатам. Законы штатов, определяющие порядок продажинедвижимости, устанавливающие, какие права могут передаваться,нормы обычного права и статуты, определяющие возможность при-менения дополнительных юридических условий по выбору сторон,— все это влияет на трансакционные издержки. Все эти правовыенормы также оказывают влияние на риэлтеров, страхование титу-лов собственности, кредитные и сберегательные учреждения, фор-мирующие залоговый рынок. Эффективность перечисленных орга-низаций зависит от структуры прав собственности и механизмов,обеспечивающих их соблюдение, а также от рынка капитала (вклю-чающего как добровольные, так и государственные гарантии, а так-же субсидии и другие инструменты рынка капитала). Столь же важ-ны неформальные ограничения, которые дополняют и подкрепля-ют формальные правила. Эти ограничения охватывают широкийспектр — от общепринятых норм поведения по отношению к сосе-дям до этических норм, определяющих степень честности при об-мене информации между участниками контрактных отношений.

До сих пор я уделял основное внимание тем институтам, кото-рые снижают трансакционные издержки. Однако некоторые инсти-туты — например, правила, которые ограничивают вступление но-

Глава 8 87

вых конкурентов в отрасль, требуют бесполезных проверок, увели-чивают информационные издержки или снижают надежность правсобственности — повышают трансакционные издержки. Такие пра-вила создаются членами сообщества и отражают соотношение силна политическом рынке между экономическими партнерами, проф-союзами и т.д. Поскольку политический рынок является несовер-шенным, в институциональной системе всегда смешаны институты,которые снижают трансакционные издержки, и институты, кото-рые повышают их. Жилищный рынок в США — сравнительно эф-фективный рынок, в котором баланс между институтами разнона-правленного действия все-таки понижает трансакционные издерж-ки.

Возвращаясь к модели, представленной в главе 4, я хочу отме-тить, что отступление от условий беспрепятственного (frictionless)обмена, предусмотренного экономической теорией, будет тем силь-нее, чем больше влияние третьих сил на ценность атрибутов, имею-щих значение для покупателя, оказывает институциональная струк-тура. В число этих атрибутов может входить поведение соседей, уг-роза воровства, возможность внесения местными властями измене-ний в административные распоряжения, которые могут повлиять наценность имущества. Чем выше неопределенность, с которой стал-кивается покупатель, тем ниже ценность имущества. Аналогичнымобразом институциональная структура определяет степень рискадля продавца относительно выполнения контракта или, в случае не-выполнения, выплаты компенсации продавцу. Следует подчерк-нуть, что вышеописанные неопределенности в надежности правпредставляют собой важнейший критерий различия между сравни-тельно эффективными рынками в современных странах с высоки-ми доходами и экономическими системами прошлых веков, а так-же современными экономиками “третьего мира”.

IIОт изучения отношений между институтами и

трансакционными издержками непосредственно в процессе обменаобратимся к отношениям между ними в процессе производства то-варов и услуг. Институциональное поле оказывает влияние и натрансформационные, и на трансакционные издержки: на трансфор-мационные — через применяемую технологию, на трансакционные— ввиду непосредственной связи между этим типом издержек иинститутами. Все обычные проблемы оценки и контроля, описан-ные в предыдущем разделе, сохраняют силу: структура прав собст-венности, эффективность судов и юридической системы, компле-

88 Часть II

ментарное развитие добровольных организаций и норм*. На уровнеконкретной фирмы предприниматель должен иметь возможностьдостоверно оценивать и измерять ресурсные вложения и продук-цию фирмы. В неоклассической модели это не требует издержек,поэтому контраст между гипотетической неоклассической фирмойи реальной фирмой очень велик. У первой есть только производст-венная функция, и ей не приходится нести издержек организации,надзора, координации, наблюдения и измерения. В реальной жизнифирма должна покупать ресурсы, которые постоянно требуют оцен-ки и измерения, если фирма хочет выпускать продукцию устойчи-вого качества. При прочих равных условиях изменчивость в показа-телях качества окажет негативное влияние на спрос на продукциюфирмы: изменчивое качество требует от потребителей (или произ-водителей, если речь идет о промежуточной продукции) расходова-ния дополнительных ресурсов на получение информации о качест-ве. Поэтому производители, способные гарантировать устойчивоекачество, пользуются преимуществами перед другими конкурента-ми1.

Характеризуя то, что мы называем эффективными факторны-ми и товарными рынками, мы молчаливо подразумеваем возмож-ность совершенных (perfect) оценки и контроля за выполнениемконтрактов. На самом деле существование таких рынков требуетсложного набора институтов, которые поощряют мобильность фак-торов производства, приобретение производственных навыков, от-сутствие непредусмотренных перерывов в производственном про-цессе, быструю и простую передачу информации, изобретение ивнедрение новых технологий. В жизни все эти условия в полноймере никогда не выполняются. Подобно вышеописанным институ-там, непосредственно участвующим в процессе обмена, и в данномслучае институциональное поле обычно представляет собой сочета-ние институтов, способствующих только что перечисленным харак-теристикам рынка, и других институтов, которые тормозят вхожде-ние в отрасль, поощряют установление монополистических ограни-чений и мешают быстрой, с низкими издержками, передаче инфор-мации.

Чтобы увидеть, насколько велики последствия недостаточноопределенных и/или неэффективных прав собственности, достаточ-

* Имеется в виду развитие организаций и норм, дополняющее и компенсирующее недо-статки судебной и правовой системы. — Прим. перев.1 Представление о том, как много ресурсов приходится тратить производителю на обес-печение устойчивого качества, дает подробное описание выращивания гороха в очерке Сью-зан Шихэн “Горох” (The New Yorker, June 17, 1973). Чтобы обеспечить необходимые размер,мягкость и сладость гороха, компания-производитель несет огромные издержки по контро-лю и измерению производственных параметров, начиная с сельскохозяйственного участка изаканчивая отправкой банок с горохом в розничную торговлю.

Глава 8 89

но сравнить организацию производства в странах “третьего мира” ив передовых промышленных государствах. В первом случае суще-ствующая институциональная система не только порождает высо-кие издержки совершения трансакций; кроме того, слабо обеспе-ченные права собственности ведут к применению технологий с низ-кой долей основного капитала и мешают заключению долгосроч-ных соглашений. Фирмы обычно имеют небольшие размеры (кро-ме тех, которые управляются государством или пользуются его за-щитой). Более того, некоторые хозяйственные проблемы, такие, какневозможность достать запасные части или двухлетняя очередь наустановку телефона, создают организацию производства, отличнуюот той, которая требуется высокоразвитой стране. Можно решитьпроблемы быстрого прохождения товара через импортный конт-роль или установки телефона с помощью взяток; но при этом воз-никают теневые трансакционные издержки, которые существен-ным образом влияют на соотношение цен и, следовательно, на при-меняемые технологии.

Даже при сравнительно надежных правах собственности, су-ществующих в высокодоходных экономиках, возможно — и частобывает на самом деле, — что технология, предусматривающая до-рогостоящий контроль за рабочей силой, оказывается менее эффек-тивной, чем технология, позволяющая выпускать меньше продук-ции, но предполагающая меньшую изменчивость качества продук-ции и меньшие издержки по контролю за работниками. Исследова-ния последнего времени по трансакционным издержкам обычно ис-ходят из допущения, что институты определяют только трансакци-онные издержки, а технологии определяют только трансформаци-онные издержки. Однако ниже приводятся три примера взаимодей-ствия технологии, институтов, трансформационных издержек итрансакционных издержек. Примеры показывают, что отношениямежду этими параметрами значительно сложнее.

1. Марксисты утверждают, что в начале XX века имело местонамеренное снижение квалификации рабочей силы. Иными слова-ми, работодатели стали использовать капиталоемкие технологии,снижая спрос на высококвалифицированных рабочих и заменяя ихрабочими со средней квалификацией или вообще без квалифика-ции. Логика этого обвинения состоит в том, что высококвалифици-рованные рабочие приобрели такую силу по отношению к предпри-нимателям, которая давала им стратегическую возможность угро-жать предпринимателям остановкой производственного процесса.Поскольку современная техника обеспечивает, по выражениюЧендлера, “скоростное производство”, это положение дел требова-ло от предпринимателей очень больших дополнительных издер-жек. Предприниматели пришли к выводу, что можно постепенноснизить общие издержки, если вводить такие технологии, которые

90 Часть II

используют менее квалифицированную силу, неспособную угро-жать остановкой производства. Таким образом, новые производст-венные технологии были введены для снижения трансакционныхиздержек.

2. Выделение нефтяного месторождения в отдельную произ-водственную единицу, т.е. создание организации, имеющей полно-мочия принимать решения по вопросам добычи, повышает трансак-ционные издержки (поскольку необходимо тратить ресурсы на соз-дание, содержание управленческого аппарата и контроль за ним). Вто же время благодаря более эффективному извлечению нефти этоснижает трансформационные издержки, причем в той степени, ко-торая более чем компенсирует прирост трансакционных издержек(Лайбкэп и Уиггинс, 1985). В этом случае институциональные из-менения приводят к росту трансакционных издержек, который пе-рекрывается экономией на трансформационных издержках.

3. Андреа Шепард в работе 1987 года описывает компанию попроизводству полупроводников, которая намеренно бесплатно пе-редает конкурентам лицензию на выпуск чипов нового образца. Этоделается для того, чтобы покупатели не опасались возможности ре-зкого повышения цен на новые образцы со стороны этой компании.Тем самым она поддерживает спрос на свою продукцию. Снижениетрансакционных издержек благодаря этой политике сопровождает-ся потерями в производственной эффективности, так как компаниятеряет “экономию от масштаба”, а инновационная рента достаетсяконкурентам. Вообще использование чужих разработок являетсяраспространенной практикой.

Неформальные ограничения часто имеют важное значение дляколичества и качества результатов труда. Хотя марксисты давно ус-тановили ключевое различие между количеством трудового вкладаи количеством и качеством результата труда, лишь совсем недавноэкономисты стали уделять этому достаточное внимание (частичноблагодаря проявившимся различиям в качестве результатов трудана японских и американских автомобильных заводах). Принятыеформы производства, организационные формы, призванные стиму-лировать рабочих к участию и сотрудничеству, методы отбора ра-ботников, склонных к интенсивному труду, — все это в последнеевремя стало предметом исследования в рамках теории Новой инду-стриальной организации. Уникальная черта рынка труда состоит втом, что институты этого рынка должны принимать во вниманиезависимость количества и качества результатов от отношения к нимсо стороны самого производственного фактора, т.е. работников. По-этому поддержание высокой производственной морали в какой-томере заменяет расходы на контроль за рабочими.

Глава 8 91

IIIВ предыдущих разделах этой главы мы подчерки-

вали, что издержки трансакций отражают содержание всего комп-лекса институтов, формальных и неформальных, которые образуютэкономическую систему или, в более общем плане, общество в це-лом. Эта общая институциональная структура в конечном счете оп-ределяет издержки трансакций на уровне индивидуальных контрак-тов, и когда экономисты говорят об эффективных рынках, они про-сто принимают за данность развитую систему ограничений. Напри-мер, капитальные затраты частично определяются развитой струк-турой финансовых посредников. Деятельность последних на рынкепотребительского кредита, на залоговом и фондовом рынках, нарынках облигаций осуществляется в рамках сложной структуры ог-раничений, налагаемых правительством и другими регулирующи-ми ведомствами (например, в США это Федеральная резервная сис-тема, законодательные органы штатов и иные ведомства, сфера дея-тельности которых распространяется от надзора за банками в от-дельных отраслях экономики до установления “потолка” кредитно-го процента). Более того, соотношение спроса и предложения на ка-питал испытывает воздействие и других институтов и организаций,например, компаний, занимающихся страхованием титулов собст-венности и установлением кредитных рейтингов. Если еще дальшеуглубиться в институциональную структуру, то мы обнаружим по-литические институты, которые устанавливают формальные огра-ничения. Взаимосвязь между политическими и экономическимиинститутами и организациями наглядно проявляется в работе коми-тетов Конгресса, регулирующих рынок капитала и связанных с лоб-бистскими организациями, которые защищают интересы организо-ванных групп на рынке капитала. Тесные связи захватывают и сфе-ру исполнительной власти, включая правительственные ведомства,которые регулируют рынок капитала. Все это, конечно, явилосьпривлекательным полем для исследований в рамках новой полити-ческой экономии, которая пытается сформулировать принципы ианалитические рамки для институциональных структур Конгресса иправительственных ведомств.

Сравнивая издержки трансакций в какой-либо стране “третье-го мира” с издержками трансакций в развитых индустриальных го-сударствах, мы увидим, что в первом случае издержки на каждыйакт обмена значительно выше — часто обмен даже не состоитсяименно потому, что издержки слишком велики. Институциональ-ной системе в “третьем мире” недостает формальной структуры (имеханизмов поддержания этой структуры), которая необходима длясуществования эффективных рынков. Однако в странах “третьегомира” часто существуют неформальные сектора экономики (факти-

92 Часть II

чески подпольные экономики), что является попыткой создатьструктуру для обмена. Но такая структура требует высоких издер-жек, потому что недостаток защищенных прав собственности ско-вывает процесс персонифицированного обмена, который мог быобеспечить самоподдерживающийся характер контрактных отно-шений2. Но дело не только в более высоких трансакционных издер-жках в странах “третьего мира”, но и в том, что институциональнаясистема, определяющая базисную структуру производства, способ-ствует сохранению низкого уровня развития.

Фирмы создаются для того, чтобы воспользоваться выгодны-ми возможностями, которые зависят от существующего набора ог-раничений. При наличии слабо защищенных прав собственности,недостаточного претворения законов в жизнь, наличия барьеровдля вхождения, монополистических ограничений: фирмы, стремя-щиеся к максимизации прибыли, склонны избирать краткосрочнуюстратегию и эксплуатировать небольшой основной капитал, а такжесохранять малые размеры. Самыми выгодными занятиями стано-вятся торговля, перераспределение или операции на черном рынке.Крупные фирмы с большим основным капиталом могут существо-вать только под покровительством правительства, пользуясь субси-диями и тарифной защитой и выплачивая обществу определеннуюкомпенсацию. Такое сочетание вряд ли может способствовать эф-фективности производства.

IVВ заключение этой главы я хочу сделать некото-

рые выводы из предшествующего анализа.1. Институциональные ограничения, которые определяют на-

бор возможностей для индивида, являются сложным сочетаниемформальных и неформальных ограничений. Они образуют взаимо-связанную систему и в различных комбинациях формируют наборальтернатив для различных контекстов. Исходя из этого пониманиянесложно увидеть, почему институты устойчивы и почему они обы-чно образуют широкий набор альтернатив, среди которых делаетсявыбор.

Устойчивость институтов вытекает из того, что существуетмножество конкретных ограничений, влияющих на выбор в опре-деленной ситуации. Примером может служить рассмотренная вышепродажа жилья. Значительные изменения в этой институциональ-ной системе требуют множества изменений в наборе ограничений, 2 Глубокий анализ структуры экономики Перу и большого неформального сектора этойстраны представлен в работе Эрнандо де Сото (1989).

Глава 8 93

причем не только юридических, но и тех, которые регулируют пра-вила поведения. Хотя институциональные ограничения могут бытьне самыми лучшими или не самыми эффективными для определен-ной группы индивидов, вовлеченных в отдельный акт обмена, и по-тому в интересах этой группы можно было бы изменить институты,тот же самый набор институтов для другого набора альтернатив мо-жет создать условия для наиболее эффективной сделки. Кроме того,большое значение имеет соотношение сил между индивидами илиорганизациями, участвующими в соглашении. Поэтому только тог-да, когда в изменении формальных правил заинтересованы достато-чно влиятельные группы, возможно существенное изменение фор-мальной институциональной системы.

В то же время комплекс неформальных и формальных ограни-чений создает возможность для непрерывных периферийных изме-нений институциональной системы. Эти небольшие измененияформальных правил и неформальных ограничений постепенно ме-няют институциональную систему таким образом, что в ней скла-дывается совсем иной набор альтернатив, нежели тот, который былвначале. Кратко описанные здесь параметры институциональнойстабильности и небольших периферийных изменений будут болееподробно рассмотрены во второй части книги.

2. Комплекс институциональных ограничений порождает раз-личные сочетания формальных и неформальных ограничений, ко-торые, в свою очередь, отражают затратный характер оценки и кон-троля. Чем выше эти издержки, тем полнее участники контрактныхотношений будут использовать неформальные ограничения для вы-работки условий обмена, хотя в самом крайнем случае вообще ни-какого обмена не произойдет. Частичное решение этой проблемыдает вертикальная интеграция, причем надо иметь в виду, что хотяиздержки оценки в рамках организации отличаются от того же типаиздержек на открытом рынке, в рамках организации они не обяза-тельно ниже. В той степени, в которой неформальные ограниченияопределяют формы обмена, они обычно служат средством предот-вращения нарушения контракта другой стороной. Поэтому само-поддерживающиеся контракты, подобные тем, которые описаны вглаве 7, являются господствующей формой обмена, хотя отсутствиеконтроля третьей стороны порождает ограничения в этих контрак-тах.

3. Трансакционные издержки — наиболее очевидное свойствоинституциональной системы, которая выступает основой ограниче-ний для обмена. Они состоят из издержек, которые проявляются входе рыночных отношений (Уоллис и Норт, 1986) и потому подда-ются измерению, и издержек, которые с трудом поддаются измере-нию: время на приобретение информации, стояние в очередях, дачавзяток и т.д., а также потери от недостаточного надзора и контроля.

94 Часть II

Наличие этих неизмеряемых издержек затрудняет точную оценкуобщей величины трансакционных издержек, порождаемых опреде-ленным институтом. Тем не менее насколько мы способны дать та-кую оценку, настолько мы продвигаемся в измерении эффективно-сти институтов.

Уровень кредитного процента на рынке капитала — это, веро-ятно, самое явное выражение эффективности институциональнойсистемы. Но в странах “третьего мира” есть другие свидетельстватому, что институциональная система действует неэффективно. Это— неработающие телефоны, трудности в получении запчастей, бес-конечные перерывы в производственном процессе, долгие очередина получение разрешений и непостоянство качества продукции.

4. Самый важный вывод из этой главы состоит в том, что ин-ституциональная система играет важную роль в функционированииэкономики. Об этом свидетельствует приведенный выше пример спродажей жилья. Большая совокупность институтов создает основудля работы массового рынка жилья и рынка капитала. Институты,обеспечивающие права собственности, и многочисленные добро-вольные организации, облегчающие обмен, имеют очень важноезначение для существования сравнительно эффективного рынкажилья в США — более эффективного, чем в странах “третьего ми-ра” и даже когда-то в Соединенных Штатах. Однако я настойчивоподчеркиваю, что некоторые институциональные ограничения по-вышают трансакционные издержки. Поэтому рынок в целом пред-ставляет собой смешение институтов: некоторые из них увеличива-ют эффективность, а некоторые — снижают. Тем не менее, еслисравнить институциональную систему в США, Великобритании,Франции, Германии и Японии с институциональной системой встранах “третьего мира” или же в развитых странах, но в прошлом,то мы увидим, что существующая институциональная система име-ет критически важное значение для экономического успеха — и всравнении между развитыми странами и государствами “третьегомира”, и в историческом разрезе. Пути и способы развития институ-циональных ограничений во времени и их влияние на параметрыфункционирования экономики — это тема последующих частей иглав данной книги.

IIИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕИЗМЕНЕНИЯ

Глава 9Организации, обучениеи институциональные изменения

В главе 8 я перешел от темы институтов и тран-сакционных издержек к теме функционирования экономики, иск-лючив из своего анализа организации. В главе 1 я раскрыл связьмежду институтами и организациями и теперь возвращаюсь к это-му вопросу. Дело в том, что организации и их руководители заня-ты целенаправленной деятельностью и в этом качестве являютсяагентами институциональных изменений и формируют направле-ние этих изменений. В данной главе я собираюсь показать, как ор-ганизации индуцируют институциональные изменения.

Сначала я вернусь к рассуждению Коуза (1937) о том, чтотрансакционные издержки являются основой для существованияфирмы. Если бы информация и контроль не требовали затрат, тобыло бы трудно объяснить, почему организации играют большуюроль в институциональных изменениях. Но на самом деле инфор-мация и контроль требуют затрат. В чем же тогда состоит роль ор-ганизаций? Фирма как форма организации рассматривалась каксредство для эксплуатации рабочего (Марглин, 1974), для преодо-ления проблем, возникающих из конкретного характера активов иоппортунистического поведения после заключения контракта(Уильямсон, 1975, 1985), для снижения издержек оценки в про-цессе экономической деятельности (Барцель, 1982).

Каковы бы ни были достоинства этих альтернативных точекзрения (причем их нельзя считать взаимоисключающими), мы со-средоточимся на организациях как целенаправленно действую-щих единицах, созданных организаторами для максимизации бо-гатства, дохода или иных целей, определяемых возможностями,которые предоставляются институциональной структурой обще-ства.

Преследуя эти цели, организации постепенно меняют инсти-туциональную структуру. Однако они не обязательно являютсясоциально продуктивными, потому что институциональная систе-ма зачастую создает искаженные стимулы. Организации создают-ся для того, чтобы преследовать цели своих создателей. Они фор-мируются как функция не только институциональных ограниче-

98 Часть II

ний, но и других ограничений (например, технологий, дохода ипредпочтений). Взаимодействие между этими ограничениями об-разует потенциальные возможности максимизации дохода дляпредпринимателей (экономические или политические). Если мыхотим проанализировать существование гильдий или поместий всредневековой Европе, европейских компаний начала Нового вре-мени, Генеральных штатов во Франции XV века, комитетов Кон-гресса, мафии или компании “Дженерал Моторз” в США, то нампридется не только обратиться к недавней литературе по теориифирм и теории государственного устройства, но и заняться изуче-нием институциональных ограничений, которые формируют ор-ганизации и определяют их цели. Те знания и навыки, которыеприобретаются организацией в процессе движения к цели, играютв свою очередь важную роль в том, как развивается и использует-ся весь запас знаний.

IЕсли использовать аналогии из командных спор-

тивных игр, то, наблюдая игру по определенному набору фор-мальных и неформальных правил и с применением определенныхметодов контроля за соблюдением правил, что мы можем сказатьоб этой игре? Очевидно, очень многое зависит от умения игроков,от того, насколько они разбираются в игре. Даже при постоянныхправилах конкретный ход игры всякий раз будет разным, есливстречаются, например, любители с профессионалами или моло-дая, несыгранная команда с опытной командой, которая провелауже десятки игр. В первом случае (игра любителей против про-фессионалов) разница в выступлениях команд связана с различия-ми между передаваемым знанием и неформальным, неявным зна-нием (tacit knowledge); во втором случае (встреча молодой и опыт-ной команд) разница в игре вызвана тем, что спортсмены, много-кратно выступавшие в данной игре, прошли обучение в процесседеятельности.

Передаваемое знание, как нетрудно догадаться из самого на-звания, — это знание, которое может передаваться от одного лицадругому. Неявное знание (термин, предложенный Майклом Пола-ньи в 1967 году) приобретается частично на практике и только ча-стично может передаваться от одного лица другому; люди имеютразные способности к приобретению неявных знаний. Нельзя нау-читься играть в теннис только по книгам, и даже приобретая прак-тический опыт, игроки сильно отличаются друг от друга. Умозак-лючения, которые мы можем сделать по поводу спортивных игр,применимы и ко многим другим навыкам. Самый важный изних — это, пожалуй, предпринимательский навык. Обучение в

Глава 9 99

процессе деятельности имеет место и в организациях; как следуетиз самого этого термина, речь идет о том, что благодаря много-кратно повторяющимся актам взаимодействия между сотрудника-ми организация приобретает навыки координации и вырабатыва-ет устойчивые процедуры работы сотрудников (этой проблеме по-священа работа Нельсона и Уинтера 1982 года).

Знания и навыки, приобретаемые членами организации,представляют собой вознаграждение (или же стимулы), заключен-ные в институциональных ограничениях. Члены мафии выработа-ют у себя иные навыки, нежели управляющие “Дженерал Мо-торз”, или, если взять более прозаический пример из экономичес-кой истории, знания и навыки, в которых нуждались торговцышерстью в XV веке, сильно отличаются от того, что нужно для ус-пеха в современной текстильной компании. Это весьма очевидноеутверждение имеет глубокое значение для понимания институци-ональных изменений. Спрос на знания и навыки создает, в своюочередь, спрос на увеличение объема и изменение распределениязнаний, отражающий текущее восприятие людьми выгод от при-обретения различных видов знания. Поэтому сегодня в СШАспрос на инвестиции в знания совсем иной, чем в Иране или сред-невековой Европе. Норма вознаграждения индивидов за увеличе-ние знаний может отражать высокую отдачу от технических ново-введений в военном деле (что было характерно для средневековойЕвропы), от распространения религиозных догм (Рим в периодКонстантина и после него) или, если обратиться к более прозаиче-ским вещам, от создания точного хронометра (он позволил моря-кам надежно определять долготу во время плавания и имел, такимобразом, большой практический эффект в период географическихоткрытий).

Стимулы к получению чистого знания складываются подвлиянием не только денежного вознаграждения или наказаний, нои терпимости общества. Об этом свидетельствует длинный списоктворческих личностей — от Галилея до Дарвина. Как бы ни быливажны имеющиеся исследования по вопросам происхождения иразвития науки, я не встречал работ, в которых целенаправленноизучалась бы связь между институциональными структурами —как они понимаются в нашей работе — и стимулами к приобрете-нию чистого знания. Между тем важным фактором развития За-падной Европы явилось постепенное осознание практическойпользы от чистой науки.

Превращение чистого знания в прикладное служит объектомболее пристального внимания ученых. Большой объем литерату-ры — от Шумпетера и Шмуклера до Дэвида и Розенберга — по-священ технологическим изменениям. Что касается других иссле-дований, то следует обратить внимание на четыре вывода.

100 Часть II

1. В отсутствие стимулов со стороны прав собственности са-мым важным фактором инноваций и технологических измененийявляется размер рынка (Соколофф, 1988).

2. Укрепление стимулов благодаря развитию патентного пра-ва, законов о коммерческой тайне и других нормативных актовповысило прибыльность инноваций, а также привело к созданию“промышленности изобретения” и ее интеграции в процесс эконо-мического развития современного Западного мира, что в своюочередь привело ко Второй промышленной революции1.

3. Как показал Розенберг (1976), между чистым и приклад-ным знанием существуют непростые отношения. Чистое знание— это условие существования прикладного знания, но развитиеприкладных наук часто дает направления и ориентиры для теоре-тических исследований. Таким образом, прикладное знание вы-ступает важным фактором развития чистого знания.

4. Технологическое развитие иллюстрирует связь технологи-ческих изменений с прежним состоянием технологий. Это поло-жение имеет большое значение для нашего дальнейшего исследо-вания. Поскольку технология развивается по определенной траек-тории, то, при наличии возрастающей отдачи от данной техноло-гии, другие, альтернативные траектории развития не вызываютинтереса и игнорируются. Поэтому возможна ситуация, когда тех-нология развивается только по строго определенной траектории,которая, как показали Артур (1989) и Дэвид (1985), не всегда ве-дет к наилучшим результатам.

Современная литературы по вопросам распределения знаниямежду чистыми и прикладными сферами уделяет внимание глав-ным образом человеческому капиталу, который в свою очередьявляется главным образом функцией образования и обучения впроцессе деятельности. Поскольку развитие образования, по край-ней мере в значительной степени, определяется институциональ-ными характеристиками общества, оно является зависимой вели-чиной в нашем анализе. Самое важное заключается в том, что ин-вестиции в человеческий и вещественный капитал имеют тенден-цию к комплементарности и, с учетом несовершенства рынка че-ловеческого капитала, нет никаких гарантий, что развитие челове-ческого капитала будет поспевать за ростом физического капита-ла.

1 Однако, исследуя способы получения прибыли от инноваций, Ричард Нельсон в своейпоследней книге Capitalism as an Engine of Progress (готовится к публикации) установил,что при всей важности патентования для некоторых отраслей промышленности, все большеезначение по мере усложнения инновационного процесса приобретают сохранение научнойтайны и другие механизмы.

Глава 9 101

Гораздо меньше работ написано — и еще меньше пользуетсяизвестностью — по вопросу об отношении между знанием и иде-ологией. Но я хочу подчеркнуть, что отношения между ними но-сят характер двухсторонней зависимости: развитие знания форми-рует наше восприятие окружающего мира, что, в свою очередь,направляет наши исследовательские усилия. Ясно, что интеллек-туальная жизнь в Европе в средние века направлялась церковью, идаже сегодня идеологии во многих частях света нетерпимы, в тойили иной мере, к развитию чистого знания. То, каким образомразвивается знание, влияет на восприятие людьми окружающегомира и, следовательно, на то, как они объясняют и оправдываютего. Это, в свою очередь, оказывает влияние на издержки заклю-чения договоров. Если люди воспринимают правила социальнойсистемы как справедливые, то это способствует снижению издер-жек; наоборот, если они воспринимают систему как несправедли-вую, то это ведет к повышению издержек заключения договоров(оставляя в стороне вопрос об издержках оценки и контроля за со-блюдением договоров).

IIМаксимизирующие цели организации, обуслов-

ленные институциональной системой, я собираюсь объединить водно целое с развитием запаса знаний. Если начать с неоклассиче-ской фирмы, то мы увидим, что в ней единственной функцией ме-неджмента является выбор такого количества ресурсных вложе-ний и производства, которое максимизирует прибыль, что означа-ет определение количества и цен. Поскольку информация, необ-ходимая для такого решения, свободно доступна менеджерам, апроведение расчетов не требует затрат, то для выполнения даннойзадачи менеджеры в неоклассической модели вообще в сущностине нужны. Короче говоря, не требуется никаких специальных за-трат, чтобы достичь максимизации.

Этот неоклассический подход подвергся резкой критике сна-чала в работе Найта “Риск, неопределенность и прибыль” (1921), азатем в работе Коуза “Природа фирмы” (1937). Эти работы впер-вые пробудили интерес экономистов к вопросам организации.Найт сосредоточил внимание на роли предпринимателя в сниже-нии неопределенности, а Коуз ввел концепцию трансакционныхиздержек, благодаря чему смысл существования фирм начал ста-новиться понятным. Реальными задачами менеджмента фактичес-ки являются создание и открытие новых рынков, оценка продук-ции и производственных технологий, управление работниками;

102 Часть II

во всех этих задачах присутствует неопределенность, и все онитребуют инвестиций в получение информации2.

Открытие рынков, оценка рынков и технологий, управлениеработниками происходят не в вакууме. Они требуют расширениянеявного знания, чтобы разобраться в сложных проблемах оценкии контроля. Те виды информации и знания, в которых нуждаетсяпредприниматель, в большой мере являются производными отконкретного институционального контекста. Этот контекст нетолько формирует внутреннюю структуру организации, определя-ет степень ее вертикальной интегрированности и структуру управ-ления, но и определяет подвижные внешние границы организа-ции, которые позволяют обеспечить максимизацию ее целей. Поэ-тому нам необходимо изучить институциональный контекст, что-бы увидеть, какие существуют потребности в различных видахзнаний и навыков.

Пирату для успеха нужно хорошо знать тактику морских сра-жений, маршруты торговых судов, вооружение, оснащение и чис-ленность потенциальных противников, возможности сбыта на-грабленного. Удачливый пират приобретает эти знания и навыки.Таким образом, пиратство повышает потребность как самих пира-тов, так и их потенциальных жертв в знании техники морскойвойны.

Чтобы добиться успеха в производстве химических товаров вначале XX века в США, требовалось знать химию, разбираться виспользовании химических продуктов в промежуточных и конеч-ных производствах, знать рынки и обладать знаниями в вопросахорганизации крупных компаний. Производители химических то-варов, сумевшие добиться успеха, предъявляли спрос на приклад-ные и теоретические работы по химии, а также на изучение рын-ков и новых форм промышленной организации для сниженияпроизводственных и трансакционных издержек.

Когда институциональная система делает предпочтительной(наиболее прибыльной) экономической деятельностью перерас-пределение дохода (пиратство), знания и навыки развиваются сов-сем в другом направлении, чем в том случае, когда экономическиевозможности определяются расширением производства (химичес-кая промышленность ХХ века). Это, конечно, крайние примеры,но как идеальные типы они все-таки определяют содержаниебольшого отрезка экономической истории. Стимулы, встроенныев институциональную систему, играют решающую роль в форми-ровании тех видов знания и навыков, которые приносят экономи-ческую выгоду. 2 Прекрасный анализ теории фирмы с этих позиций содержится в книге ХарольдаДемзеца The Theory of Firm Revisited (1988).

Глава 9 103

Я не хочу, чтобы эти рассуждения воспринимались как аргу-ментация в пользу простых и однозначных связей между институ-циональной системой, с одной стороны, знаниями и навыками —с другой: максимизирующие усилия предпринимателей частоимеют неожиданные последствия (см. гл. 10). Например, совер-шенствование морской боевой техники может привести к искоре-нению пиратства, а исследования в области организации совре-менных компаний могут открыть новые законные формы карте-лизации химической промышленности. Но общие выводы, пола-гаю, достаточно очевидны: 1) институциональная система опреде-ляет направление, по которому идет приобретение знаний и навы-ков; 2) это направление может быть решающим фактором долго-срочного развития общества. Если фирма или иная экономическаяорганизация инвестирует в знания, которые увеличивают произ-водительность вложений физического или человеческого капита-ла, или повышает общий уровень подготовки предпринимателя,то достигаемый благодаря этому прирост производительности ве-дет к росту экономики в целом. Но что если максимизирующееповедение проявляется в том, что фирма поджигает предприятияконкурентов или бойкотирует их продукцию, или в том, что рабо-чая организация устраивает забастовки, или в том, что фермерызаставляют правительство ограничивать сельскохозяйственноепроизводство и повышать цены? Институциональная система ди-ктует максимизирующие возможности для организации, причемдаже в самых производительных экономиках современного мираинституциональная система генерирует смешанные сигналы, чтовидно даже при беглом взгляде на формальные правила и меха-низмы обеспечения закона в современной американской экономи-ке. У нас есть институты, которые поощряют ограничения произ-водства, забастовки и преступления, и наряду с этим есть институ-ты, которые поощряют продуктивную экономическую деятель-ность. Соотношение сейчас складывается в пользу последних, нотак было далеко не всегда на протяжении большей части мировойистории, и это не всегда характерно для многих государств “тре-тьего мира”.

Таким образом, максимизирующее поведение экономическихорганизаций определяет институциональные изменения благода-ря следующим рычагам: 1) результирующая спроса на инвестициив знания всех видов (рассмотрено выше); 2) постоянное взаимо-действие между организованной экономической деятельностью,запасом знаний и институциональной системой (это будет рассмо-трено ниже); и 3) периферийное изменение неформальных огра-ничений как побочный результат максимизирующей деятельно-сти организаций (будет рассмотрено в главе 10).

104 Часть II

IIIМаксимизирующее поведение фирмы может

принимать форму выбора в рамках существующего набора огра-ничений или изменения ограничений. Современные работы по те-ории фирм Уильямсона и других авторов посвящены изучениюнаиболее эффективных структур управления и организаций в рам-ках существующих институциональных ограничений3. Такая мак-симизирующая деятельность фирмы опирается на обучение в про-цессе деятельности и инвестиции в разнообразные виды навыкови знаний, которые приносят экономическую отдачу. Но в распоря-жении фирмы есть альтернативная стратегия — вложение ресур-сов в изменение институциональных ограничений. На какой путьвстанет фирма или экономическая организация — это зависит отее субъективной оценки экономической выгодности того или ино-го подхода. Очевидно, что в современной экономике США эконо-мические организации вкладывают ресурсы в реализацию обеихстратегий. Но что определяет соотношение выгодности и какогорода институциональные изменения стремятся достичь организа-ции через экономическую деятельность?

В главе 6 я развил модель трансакционных издержек для со-общества и кратко рассмотрел вопрос о взаимодействии экономи-ки и сообщества. Здесь я намерен сосредоточиться на изученииинституциональных изменений, которые вытекают из этого взаи-модействия. Организации с достаточным социально-политичес-ким влиянием используют сообщество для достижения своих це-лей, когда выгода от максимизации усилий в этом направлениипревышает выгоду от инвестирования ресурсов в рамках сущест-вующих ограничений. Но изменения, затрагивающие институцио-нальную систему в целом, имеют более широкий характер, чемизменения, возникающие в результате усилий отдельных эконо-мических организаций по модификации политических правил инаправленные непосредственно на увеличение прибыльности их(организаций) деятельности. Организации также стимулируют об-щество к тому, чтобы инвестировать ресурсы в развитие тех видовнавыков и знаний, которые косвенным образом способствуют по-вышению прибыльности этих организаций. Такие инвестицииформируют долгосрочные тенденции в развитии навыков и зна-ний, выступающих главными детерминантами экономическогороста.

Иллюстрацией тому может служить экономическая историяСША. В XIX веке осознание вознаграждения от роста знаний и

3 Глубокий анализ этих вопросов дан в книге Уильямсона The Economic Institutions ofCapitalism (1985).

Глава 9 105

образования способствовало расширению общественных и част-ных инвестиций в формальное образование, обучение на рабочихместах и прикладные исследования в сельском хозяйстве и про-мышленности. Результатом явились не только постепенная транс-формация экономических организаций, описанная Чендлером(1977), и развитие образовательных учреждений со своими собст-венными программами, оказывашими влияние на общество, но ирастущее понимание политическими деятелями и избирателямизначения таких инвестиций. Результаты, конечно, не были одно-значными. Дарвиновская теория столкнулась с креационистскимивоззрениями, и конфликты между религиозной ортодоксией иразвитием науки сохраняются до настоящего времени. Однако об-щий результат укрепил первоначальное понимание комплемен-тарности экономического развития и инвестиций в рост и распро-странение знаний. В ХХ веке Соединенные Штаты стали странойс очень высокой производительностью. Важный вывод из этогосостоит в том, что рыночный спрос на знания соединился с субъе-ктивным образом мыслей экономических агентов, чтобы поощ-рять частные и общественные инвестиции в развитие знаний, ко-торые (инвестиции) достигли социально признанной нормы рен-табельности.

На протяжении большей части мировой истории институцио-нальные стимулы к инвестированию в развитие продуктивныхзнаний в основном отсутствовали, и даже сегодня в странах “тре-тьего мира” эти стимулы часто действуют в неправильном направ-лении. Если страны “третьего мира” все-таки вкладывают средст-ва в образование, они зачастую направляют инвестиции в высшееобразование, а не в начальное (которое в этих странах приноситгораздо более высокую отдачу). В чем же причина такого сильно-го отличия от практики США? Если бы действовал частный ры-нок, то добровольные организации обеспечивали бы правильноераспределение ресурсов, направляемых в сферу образования. Ноесли этот рынок настолько несовершенен, что слишком низкая ча-стная норма прибыли делает инвестиции в сферу образования бес-смысленными, то в этом случае правильное выделение ресурсов(на развитие начального образования) могло бы быть обеспеченогосударственными (public) органами — если члены общества по-нимают, что такие инвестиции приносят высокую социальнуюнорму прибыли. Но раз нет таких инвестиций, или же ресурсы вы-деляются неправильно, то это означает не только наличие высо-ких трансакционных издержек, ведущих к возникновению несо-вершенного рынка, но и несовершенство знания и понимания дей-ствительности, лежащих в основе субъективных моделей актеров.

106 Часть II

IVИз анализа взаимодействия между организация-

ми, преследующими определенные цели (и руководителями этихорганизаций), и институтами я хочу сделать некоторые выводы,которые имеют значение для развития экономики. Систематичес-кое инвестирование в расширение навыков и знаний и примене-ние навыков и знаний в целях экономического развития ведут кдинамичной эволюции экономики, что порождает определенныйнабор институциональных характеристик. Пытаясь описать этихарактеристики, мы должны рассматривать эффективность вином смысле, нежели простая эффективность распределения ре-сурсов.

Понятие эффективности распределения ресурсов отличаетсятем, что предполагает возможность достижения стандартногонеоклассического критерия Парето. Адаптивная же эффектив-ность относится к правилам, формирующим направление разви-тия экономической системы во времени4. Она также связана с тем,насколько сильно стремление общества к обучению и приобрете-нию знаний, к поощрению инноваций, к риску и разнообразнымвидам творческой деятельности, а также к решению проблем ирасширению “узких мест”, мешающих развитию общества.

Нам известны далеко не все аспекты адаптивной эффектив-ности, но очевидно, что общая институциональная структура иг-рает ключевую роль в том, в какой степени общество и экономикапоощряют эксперименты и инновации, которые мы могли бы на-звать адаптивно эффективными. Стимулы, встроенные в институ-циональную систему, задают направление процессу обучения впроцессе деятельности и развитию совокупности знаний, которыеподталкивают индивидов, принимающих решения, к постепенно-му изменению системы по сравнению с тем состоянием системы,с которым они (индивиды) имели дело первоначально. Чтобы этопонять, достаточно только перечитать книгу Армена Алчияна(1950). В нашем неопределенном мире никто не знает правильно-го ответа на стоящие перед нами проблемы и поэтому фактическиникто не способен максимизировать прибыль. Общество, котороев наибольшей степени допускает опыты и эксперименты, болеедругих обществ способно решать свои проблемы (аналогичнуюточку зрения в книге 1960 года высказывает Хайек). Поэтому ада-птивная эффективность создает стимулы для развития процессадецентрализованного принятия решений, который позволяет об-ществам максимизировать усилия в направлении возможных аль-тернативных путей решения проблем. Кроме того, необходимо 4 Более подробно об этом см. работу Пеликана 1987 года.

Глава 9 107

извлекать уроки из ошибок и неудач. Поэтому процесс измененийдолжен включать в себя организационные эксперименты и устра-нение организационных ошибок. Это очень непростой процесс,потому что организационные ошибки могут быть не только слу-чайными, но и систематическими, вытекающими из идеологий,дающих отдельным группам людей предпочтительные возможно-сти для принятия таких решений, которые не направлены на по-вышение адаптивной эффективности.

Итак, различные институциональные правила создают разли-чные стимулы для развития совокупности общественных знаний.Иными словами, конкретный институт не только определяет, ка-кие виды экономической деятельности выгодны и жизнеспособ-ны, но и формирует адаптивную эффективность внутренней стру-ктуры фирм и других организаций — например, путем регулиро-вания правил вхождения (entry) на определенный рынок, структуруправления и степени организационной гибкости. В частности,для эффективной организации большое значение имеют правила,стимулирующие развитие и использование накопленного общест-венного знания и творческих предпринимательских способно-стей. Работы Нельсона и Уинтера (1982) и Пеликана (1987) вносятважный вклад в изучение эффективности организаций.

Очевидно, что очень большое значение для эффективностиорганизаций имеют конкуренция, децентрализованное принятиерешений и четко определенные контракты на права собственно-сти, а также законы о банкротстве. Важно иметь такие правила,которые устраняют не только проигравшие экономические орга-низации, но и проигравшие политические организации. Поэтомуэффективная структура правил не только вознаграждает за успех,но и накладывает вето на возможность выживания плохо приспо-собленных частей общественной организационной структуры —то есть эффективные правила прекращают неудачные усилия иподдерживают удачные усилия.

Мы еще далеки от понимания того, как создать адаптивноэффективную экономику, потому что эффективность распределе-ния ресурсов и адаптивная эффективность не всегда совпадаютдруг с другом. Правила эффективности распределения ресурсовобеспечивают безопасность и надежность сегодняшних фирм ирешений — но часто за счет процесса созидательного разрушения,о котором говорил Шумпетер. Более того, сама природа политиче-ского процесса поощряет рост ограничений, которые поддержива-ют существование влиятельных общественных групп сегодняш-него дня. Но адаптивно эффективная институциональная системасуществовала и существует, так же как существовала и существуетадаптивно неэффективная институциональная система.

Глава 10Стабильностьи институциональные изменения

Субъектом институциональных изменений явля-ется индивидуальный предприниматель, реагирующий на стиму-лы, заложенные в институциональной системе. Источниками из-менений служат меняющиеся относительные цены или предпоч-тения. Процесс изменений носит почти исключительно инкре-ментный характер. Эти разрозненные элементы институциональ-ного процесса я собираюсь свести воедино в данной главе.

Изменения обычно состоят из адаптаций в рамках допускае-мых возможностей к комплексу правил, норм и принуждений, ко-торые образуют институциональную систему. Общая стабиль-ность этой системы делает возможным сложный обмен, протека-ющий в пространстве и во времени. Для лучшего понимания при-роды инкрементного процесса институциональных изменений по-лезно сделать краткий обзор характеристик институциональнойстабильности.

Стабильность обеспечивается сложным набором ограниче-ний, которые включают формальные правила, связанные друг сдругом иерархическими зависимостями, где изменение каждогоуровня иерархии требует больших затрат, чем изменение преды-дущего уровня. В этот набор входят также неформальные ограни-чения, которые являются продолжением, развитием и конкретиза-цией формальных правил и хорошо способны к выживанию бла-годаря тому, что составляют часть привычного поведения людей.Они позволяют членам общества совершать повседневные актыобмена, не вдумываясь в детальное содержание условий каждогоакта обмена. Привычки, обычаи, традиции и условности — вот теслова, которыми мы обозначаем устойчивость неформальных ог-раничений. Именно сложное взаимодействие формальных правили неформальных ограничений, наряду с механизмами принужде-ния к их исполнению, формируют нашу обычную жизнь и напра-вляют нас в тех повседневных (само это слово вызывает в созна-нии представления об институциональной стабильности) делах,которыми наполнена наша жизнь. Хотя, как я уже писал, правилаи нормы соединяются в различных сочетаниях, каждая комбина-

Глава 10 109

ция тем не менее дает нам возможность с удовлетворением осоз-навать, что мы знаем, что делаем и куда идем.

Однако важно еще раз подчеркнуть, что эта совокупностьчерт, характеризующих устойчивость институциональной систе-мы, ни в коей мере не гарантирует эффективность институтов, накоторые мы опираемся (в том понимании термина “эффектив-ность”, которым мы оперируем в данном исследовании). Хотя ста-бильность может быть необходимым условием для сложного че-ловеческого взаимодействия, она, конечно, не является достаточ-ным условием эффективности.

IИнституты меняются, и самым важным источни-

ком этих изменений являются фундаментальные изменения в со-отношении цен. Человеку, не знакомому с экономикой (а возмож-но, и для некоторых экономистов), может быть трудно понять, по-чему такое значение придается изменению в соотношении цен. Нодело в том, что оно изменяет стимулы, испытываемые индивидомв процессе человеческих взаимоотношений, и единственным дру-гим источником институциональных изменений выступают изме-нения вкусов.

Все нижеперечисленные источники институциональных из-менений являются изменениями в соотношении цен: это измене-ния в пропорциях между ценами факторов производства (напри-мер, между ценами земли и труда, труда и капитала, капитала и зе-мли); изменения в стоимости информации и изменения в техноло-гии (при этом очень важное значение имеют изменения в военнойтехнологии). Некоторые из этих изменений в соотношении ценэкзогенны по отношению к аналитическим принципам, представ-ленным в предыдущей главе (таковы изменения в пропорции ценна землю и труд, которые стали результатом распространения чу-мы в Европе позднего средневековья). Но большинство измене-ний в соотношениях цен носят эндогенный характер и отражаютрезультаты текущей максимизирующей деятельности индивидов(в экономике, политике и военном деле), которые изменяют соот-ношения цен и, вследствие этого, индуцируют институциональ-ные изменения. Процесс, посредством которого индивид приобре-тает знания и навыки, ведет к изменению соотношений цен путемизменения воспринимаемых им издержек оценки и принужденияи путем изменения воспринимаемых им издержек и благ, которыебудут сопровождать новые сделки и контракты.

Изменения в соотношении сил сторон, вступающих в конт-рактные отношения, приводят к тому, что одна из сторон начина-ет прилагать усилия к реструктурированию контракта — будь то

110 Часть II

политического или экономического. Поскольку в предыдущих ис-следованиях (Норт и Томас, 1973; Норт, 1981) я уже писал о тойроли, которую играют изменения в соотношении цен, здесь я небуду более подробно рассматривать этот вопрос. Лучше обратить-ся к гораздо более дискуссионной и сложной проблеме изменениявкусов.

Нам очень мало известно об источниках изменения предпоч-тений или вкусов. Ясно, что здесь определенную роль играют из-менения в соотношении цен. Иными словами, фундаментальныеизменения в соотношении цен с течением времени приводят к из-менению стереотипов поведения и рационализации* людьми того,что образует стандарты поведения. Возьмем пример из нашеговремени. В ХХ веке структура семьи претерпела изменения подопределяющим влиянием изменения относительных цен труда,досуга и контрацепции. В широко известных работах Фукса(1983) и Беккера (1981) представлена детально документирован-ная картина того, как изменилась структура семьи в нынешнемстолетии. Эти изменения сопровождались переменами в идеоло-гическом отношении людей к вопросам морали и роли женщиныв обществе. Однако объяснять сложные изменения в нормах пове-дения женщин в современном западном обществе только измене-ниями в соотношении цен было бы слишком большим упрощени-ем сложных и пока мало изученных аспектов человеческого пове-дения. Изменения относительных цен проходят сквозь фильтрпред-существующих в нашем сознании ментальных конструкций,которые формируют наше толкование этих изменений. Понятно,что здесь играют роль идеи и то, как они реализуются на практи-ке. Но пока еще далеко не ясно, в каких пропорциях соединяютсяизменения цен и идеи.

Возьмем другой классический пример. Крупным институцио-нальным изменением, которое само по себе не может быть полно-стью объяснено изменением соотношения цен и в котором боль-шую роль играли идеи, явилось растущее отрицание цивилизован-ными людьми того, что один человек может владеть другим — и,таким образом, распространение по всему миру движения за отме-ну рабства. Очевидно — и это мы знаем из бурных научных дис-куссий о природе рабства в США, — что еще во время Граждан-ской войны институт рабства был экономически выгоден. Конеч-но, движение за отмену рабства имело глубокие корни и сложнуюисторию и использовалось некоторыми группами в собственныхинтересах. Например, вопрос о рабстве использовался для того,чтобы изменить соотношение сил сторон в региональных конфли- * Автор имеет в виду субъективное объяснение, оправдание, толкование. — Прим. пе-рев.

Глава 10 111

ктах между Севером и Югом по поводу отношений с американ-ским Западом в контексте проблем политического контроля Кон-гресса США в первой половине XIX века. Но именно интеллекту-альная сила движения за отмену рабства позволила политикамэксплуатировать эту тему (Фогель, 1989). По-видимому, следуетособенно подчеркнуть то обстоятельство, что индивиды имеливозможность выражать свое отвращение к рабству со сравнитель-но низкими “издержками” (без ущерба для себя) и в то же времяназначать очень высокую “цену” рабовладельцам. Это соображе-ние подкрепляет доводы, которые я выдвинул в предыдущих гла-вах, о том, что структура институтов — в данном случае избира-тельного процесса — дает возможность людям эффективно выра-жать свои идеи и идеологии с очень низкими издержками для се-бя. Именно это сделали английские избиратели в 30-х годах XIXвека, голосуя по вопросу о рабстве (подобно избирателям в СШАв 60-х годах XIX века), хотя в британских колониях рабовладель-цы получили компенсацию, а в США исход споров о рабстве могбыть совсем другим, если бы северяне знали, какую цену им при-дется заплатить в Гражданской войне. Главное здесь состоит втом, что институциональная структура не давала рабовладельцамЮга никаких возможностей, чтобы откупиться от избирателей ипомешать им выразить свои убеждения в ходе голосования.

Этот краткий анализ истории отмены рабства опирается наинституциональную структуру, которая позволяет людям выра-жать взгляды с низкими издержками для себя. Я не собираюсь от-рицать существование ситуаций, в которых люди готовы принес-ти огромные жертвы ради своих идей и идеалов; напротив, людипорой так сильно убеждены в своих идеологических воззрениях,что идут на очень большие жертвы, и эти жертвы играют боль-шую роль на протяжении всей мировой истории. Но одно из цент-ральных положений данного исследования состоит в том, что,снижая цену, которую мы платим за свои убеждения, институтыделают идеи, догмы, экстравагантные убеждения и идеологии ва-жным источником институциональных изменений. В свою оче-редь, более глубокое понимание институциональных измененийтребует и более глубокого — чем то, которое мы сейчас имеем —понимания того, что же именно поддерживает существованиеидей и идеологий. Так что нам все еще трудно выразить в точныхпонятиях взаимодействие между изменениями относительныхцен, идей и идеологий, формирующих представления людей, ироль всех этих факторов в институциональных изменениях.

II

112 Часть II

Организации непрерывно развиваются, а ценывсе время меняются. Когда же изменения в соотношении цен при-водят к институциональным изменениям, а когда ведут просто кпересмотру контрактов в рамках существующих правил? Прощевсего разобраться в этих вопросах, если оставаться в рамках кате-гории равновесия. Институциональное равновесие — это такаяситуация, в которой при данном соотношении сил игроков и дан-ном наборе контрактных отношений, образующих экономическийобмен, ни один из игроков не считает для себя выгодным тратитьресурсы на реструктуризацию соглашений. Заметьте, что такая си-туация вовсе не означает, что все игроки довольны существующи-ми правилами и контрактами. Она означает лишь то, что при дан-ных относительных издержках и выигрышах от изменения игры,которую ведут участники контрактных отношений, им невыгодноменять игру. Существующие институциональные ограничения оп-ределили условия равновесия и сформировали его.

Процесс институциональных изменений может быть описанследующим образом. Изменение в соотношении цен приводит од-ну или обе стороны акта обмена — политического или экономи-ческого — к выводу о том, что для одной из сторон (или для обе-их) было бы выгодно изменить условия соглашения или контрак-та. Поэтому предпринимаются попытки пересмотреть условияконтракта. Но поскольку контракты включены в иерархическуюсистему правил, пересмотр условий невозможен без измененияиерархически более высокого набора правил (или нарушения не-которых норм поведения). В этом случае та сторона, которая стре-мится усилить свои переговорные позиции, возможно, захочет за-тратить ресурсы на изменение правил более высокого уровня. Чтоже касается норм поведения, то изменение в соотношении ценили изменение вкусов ведет к постепенной эрозии этих норм и ихзамене другими нормами. С течением времени может сложитьсятакое положение, когда какое-либо правило либо подвергается из-менению, либо просто игнорируется, и никто не принуждает к егоисполнению. Аналогичным образом обычай или традиция могутпретерпеть постепенную эрозию и уступить место другому обы-чаю или традиции. Это весьма упрощенное изложение можетстать более сложным, если включить в анализ такие вопросы, какправо установления процедур, “проблема безбилетника”, устойчи-вость поведенческих норм. Но как “опорная конструкция” такоеизложение раскрывает некоторые основополагающие характери-стики модели институциональных изменений.

За рамками нашего упрощенного анализа, однако, осталсяглавный участник процесса институциональных изменений. Еслиизменения неформальных ограничений — норм поведения —вполне могут происходить и в отсутствие какой-либо целенаправ-

Глава 10 113

ленной деятельности индивидов или организаций, то изменения вформальных правилах и/или механизмах, обеспечивающих их со-блюдение, обычно требуют значительных затрат ресурсов или, покрайней мере, решения “проблемы безбилетника”. Как отмеченовыше, предприниматели и возглавляемые ими организации реаги-руют на изменения (воспринимаемые ими) в соотношениях ценлибо непосредственно, направляя ресурсы на реализацию новыхвыгодных возможностей, либо — если это невозможно сделать врамках существующих правил — косвенно, путем соизмеренияиздержек и выигрыша от выделения ресурсов на цели измененияправил или механизмов их соблюдения.

Предприниматели — в политике и в экономике — могут на-править свои таланты или знания на поиск выгодных возможно-стей, оценивая при этом вероятность успеха и рискуя ресурсамиорганизации в целях получения потенциального выигрыша. Оче-видно, что эффективность организаций зависит от возможностивоспринять и реализовать такие возможности. В зависимости оттого, насколько велика может быть отдача от целенаправленноговоздействия на правила и механизмы, обеспечивающие их соблю-дение, может быть выгодным создание промежуточных, посред-нических организаций (торговых ассоциаций, лоббирующихгрупп, комитетов политического действия) между экономически-ми организациями и политическими органами с целью реализа-ции потенциального выигрыша от политических изменений. Чембольше доля общественных ресурсов, на которые может воздейст-вовать правительство (непосредственно или через механизмы ре-гулирования), тем больше ресурсов направляется на деятельностьтаких промежуточных организаций. Эта деятельность бывает инаступательной, и оборонительной (для предотвращения нежела-тельных политических изменений).

Как изменяются неформальные ограничения? Хотя мы ещене можем во всех деталях объяснить действие сил, определяющихразвитие культуры, очевидно, что культурные характеристики об-щества с течением времени меняются и что в этом играют роль ислучайности, и обучение, и естественный отбор (Бойд и Ричерсон,1985). Наиболее распространенное объяснение опирается в основ-ном на эволюционную теорию, хотя и с дополнительным уточне-нием о том, что благоприобретенные характеристики передаютсячерез механизмы культуры. Однако культурно-эволюционная тео-рия пока переживает самый ранний период становления. Для ана-лиза изменений конкретных неформальных ограничений ее цен-ность еще невелика — за исключением одного важного пункта:ввиду устойчивости культурных свойств и особенностей на фонеизменяющихся относительных цен, формальных правил и поли-

114 Часть II

тических систем неформальные ограничения меняются инымитемпами, нежели формальные правила.

Если о макроуровне культурного наследия нам все еще изве-стно очень мало, то об изменении неформальных ограничений намикроуровне мы знаем больше. В частности, как я предположилвыше, изменения в относительных ценах или вкусах могут приве-сти к тому, что эти ограничения будут с общего согласия простоигнорироваться, а затем от них вообще откажутся. С позицийглавного направления нашего исследования одна из основныхфункций неформальных ограничений состоит в том, чтобы моди-фицировать, дополнять или расширять формальные правила. Поэ-тому изменение в формальных правилах или механизмах, обеспе-чивающих их соблюдение, приводит к возникновению неравнове-сной ситуации, потому что теоретически набор стабильных аль-тернатив состоит из всей совокупности формальных и неформаль-ных ограничений и механизмов их соблюдения. Следует отме-тить, однако, что изменение в одном из этих институциональныхограничений приводит к изменению трансакционных издержек ипорождает усилия, направленные на развитие новых конвенцийили норм, способных эффективно решить те новые проблемы, ко-торые возникнут в связи с этим изменением трансакционных из-держек (Элликсон, работа готовится к печати). Новое неформаль-ное равновесие возникнет постепенно после изменения формаль-ных правил1. Однако иногда формальные правила сознательно со-здаются для того, чтобы перекрыть и пересилить существующиенеформальные ограничения, которые перестали отвечать потреб-ностям новых общественных структур. Обычно нормы (нефор-мальные ограничения), которые сложились в качестве дополненияк формальным правилам, устойчиво существуют в периоды ста-бильности, но в периоды изменения теряют силу под давлениемновых формальных правил. Так, Закон о правах, представленныйв 1974 году подкомитетами Палаты представителей КонгрессаСША, привел к резкому изменению формальных правил, котороелишило силы прежние неформальные структуры комитетов Кон-гресса. Это отразило упадок партийного влияния на законодатель-ный процесс и резкий рост численности новых либерально на-строенных демократов с новой политической программой; ранее вкомитетах господствовали в основном демократы с Юга, придер-живавшиеся консервативных взглядов, а теперь их численностьуменьшилась, и они потеряли возможность реализовать свои по-литические цели (Шепсл, 1989).

1 В работе Шепсла и Вайнгаста 1987 года представлена политическая модель этогопроцесса на материале Конгресса США.

Глава 10 115

Изменения в механизмах, обеспечивающих соблюдение пра-вил, также открывают перед руководителями организаций новыевыгодные возможности, что в свою очередь смещает направлениеинституциональных изменений. Ярким примером может служитьистория земельного законодательства США в XIX веке. Измене-ние в правилах владения (размер земельного участка, условия кре-дитования, цены и другие условия), открывшиеся выгодные воз-можности (благодаря изменениям в технике, ресурсах, заселенно-сти земель, условиях транспортировки) и небольшой объем ресур-сов, выделяемых федеральным правительством для контроля засоблюдением законодательства (хотя объем этих ресурсов все жеменялся) — сочетание всех этих условий привело к тому, что мно-жество разнообразных индивидов, групп и организаций устреми-лись в аграрный сектор, стремясь извлечь выгоду из эксплуатацииземли. Нарушение закона при слабом контроле за его соблюдени-ем часто становилось выгодной стратегией. Земельные компании,скваттеры*, фермерские общества, лесозаготовительные, железно-дорожные и угольные компании, ассоциации скотоводов — всеони стали владельцами земли, что, в свою очередь, определилополитику федерального правительства в земельном вопросе2. На-пример после Войны за независимость скваттеры традиционно за-нимали свободные земли, и штаты предоставляли им преимуще-ственное право на покупку освоенных участков. Однако когда в90-х годах XVIII века федеральное правительство взяло на себяполномочия распоряжаться землей, оно не последовало примеруштатов, а стало выселять скваттеров. Затяжная война между пра-вительством и скваттерами обернулась непоследовательной зе-мельной политикой, частым нарушением законов и принятиемКонгрессом в период 1799-1830 годов более чем 20 законодатель-ных актов, которые предоставляли скваттерам преимущественноеправо на покупку земли в отдельных регионах. В конце концов в1830 году был принят общий закон о преимущественном правескваттеров на покупку земли, а в 1841 году было установлено, чтоэтот закон имеет неограниченный срок действия3.

IIIВойны, революции, завоевания и природные

бедствия нарушают непрерывность институциональных измене-ний, что является предметом анализа в следующем разделе этой

* Скваттеры — лица, селящиеся на незанятых землях. — Прим. перев.2 Подробный, хотя и устаревший список обширной литературы по данной проблемеприведен в сборнике 1963 года под редакцией Карстенсена.3 См. работу Норта и Раттена 1987 года.

116 Часть II

главы. Но прежде чем рассматривать этот вопрос, необходимо от-метить важную особенность институциональных изменений. Онасостоит в том, что эти изменения имеют почти исключительноинкрементный характер. Так, рассматривая арендное право эпохифеодализма и майората, мы видим, что оно развивалось путем по-степенного изменения рамок, заключавших в себе взаимодейст-вие меняющихся в течение веков формальных и неформальныхограничений и механизмов, обеспечивающих соблюдение правил.Соглашение между землевладельцем и крепостным отражало поч-ти полное господство первого над вторым; но периферийные из-менения в институциональной системе вследствие сокращениячисленности населения в XIV веке изменили соотношение сил впользу крепостных. Это постепенно привело к тому, что землевла-дельцы стали сдавать крепостным участки в аренду, появились ко-пихолды* и в конце концов — обычная аренда за плату. Измене-ния, которые преобразовали феодальную структуру, в течениедлительного времени переплетались с изменениями в других сфе-рах (например, в военной технике). Обычаи феодального поме-стья испытывали постепенную эрозию, одновременно происходи-ли и формальные юридические изменения (такие, как принятиеСтатута о завещаниях). Важно отметить, что эти изменения яви-лись суммой буквально тысяч конкретных малых изменений в со-глашениях между землевладельцами и крепостными, которые всовокупности и привели к фундаментальным институциональнымсдвигам.

IVПод дискретными изменениями я понимаю ради-

кальные изменения в формальных правилах. Обычно они проис-ходят в результате завоевания или революции. Я не собираюсьразрабатывать теорию революций, которой посвящена огромнаялитература4, но исходя из изложенных теоретических позицийздесь уместно сделать несколько замечаний.

1. Инкрементные изменения означают, что участники актаобмена пересматривают свои контрактные отношения с тем, что-бы получить некоторый потенциальный выигрыш от торговли (покрайней мере для одной из сторон обмена). Такой пересмотр мо-жет происходить в очень широком диапазоне, начиная с того про-стого пересмотра, который Скокпол называет политической рево-люцией, в ходе которой перестройка политических институтов

* Копихолды или копигольды — арендные права, зафиксированные в копии протокола фео-дального суда. — Прим. перев.4 Ðàáîòà Ñêîêïîëà 1979 года содержит новые глубокие суждения по этому вопросу.

Глава 10 117

разрешает мучительный кризис. Непрерывное приращение изме-нений возможно только в таком институциональном контексте,который допускает новые сделки и компромиссы между игрока-ми. Политические институты (как формальные, так и неформаль-ные) могут образовать благоприятную среду для эволюционныхперемен. Но если такая институциональная среда не сложилась, тоучастники обмена, возможно, не будут иметь институциональныхрамок для решения споров, не смогут реализовать потенциальныйвыигрыш от обмена, и тогда “предприниматели” (они описаны впредыдущей главе) могут попытаться образовать коалиции илигруппы, чтобы сломать эту тупиковую ситуацию путем проведе-ния забастовок, применения насилия или другими средствами.

2. Неспособность достижения компромиссных решений мо-жет отражать не только недостаток посреднических институтов,но и недостаток свободы у “предпринимателей” для того, чтобы“торговаться” и в то же время сохранять лояльность своих избира-телей. Таким образом, реальные наборы альтернатив у конфлик-тующих сторон могут не пересекаться, так что даже при потенци-ально большом выигрыше от урегулирования разногласий сторо-ны не в состоянии придти к соглашению из-за сочетания ограни-ченности свободы у “предпринимателей” вести “торговлю” и не-достатка институтов, облегчающих такую “торговлю”.

3. Поскольку ни одна из сторон конфликта или спора, скореевсего, не имеет достаточно сил для того, чтобы добиться победы водиночку, стороны должны создавать коалиции и вступать в сог-лашения с другими группами интересов. Однако из-за этого коне-чный результат любой успешной революции становится очень не-определенным, потому что конфликт внутри коалиции по поводупересмотра правил и, следовательно, распределения вознагражде-ния ведет к новым конфликтам.

4. Широкая общественная поддержка насильственных дейст-вий требует идеологической приверженности и убежденности,чтобы преодолеть “проблему безбилетника” (Норт, 1981, гл. 5).Чем сильней идеологические убеждения участников, тем боль-шую цену они готовы заплатить и, следовательно, тем вероятнееуспех революции.

5. Такие дискретные изменения имеют некоторые общие чер-ты с прерывистыми эволюционными изменениями (характеризуе-мыми в демографической теории понятием “точечного равнове-сия”). Однако самая удивительная черта подобного рода измене-ний состоит, вероятно, в том, что они редко бывают настолькопрерывистыми, как кажется (или какими они представляются вутопических видениях революционеров). Частично это связано стем, что коалиции, столь важные для успеха революции, обычнобыстро распадаются после победы. Цемент идеологического отчу-

118 Часть II

ждения от остального общества и наличия общего противникарассыпается под действием идеологических различий и борьбы заплоды победы. Одна из фракций может просто уничтожить ос-тальных, но чаще всего наступает длительный период тягостного,наполненного ссорами компромисса.

Кроме того, хотя приверженность идеологии является необ-ходимым условием для массовой поддержки революции, эту при-верженность трудно поддерживать длительное время. Одно дело— отказаться от богатства и прибыли ради других ценностей пе-ред лицом общего и ненавистного угнетателя, но как только угне-татель исчезает, значимость всех этих ценностей меняется. Поэто-му в зависимости от того, насколько новые формальные правилаопираются на систему стимулов, требующих идеологической при-верженности, эти правила подвергаются разложению, и происхо-дит возврат к более привычным для людей ограничениям, что ипродемонстрировала история современных социалистических об-ществ.

Важнее всего, пожалуй, то, что формальные правила меняют-ся, а неформальные ограничения — нет. Вследствие этого разви-вается устойчивый конфликт между неформальными ограничени-ями и новыми формальными правилами, поскольку те и другиечасто несовместимы друг с другом. Неформальные ограниченияпостепенно складываются в предыдущий период как продолже-ние прежних формальных правил. Как отмечалось выше, послеуспеха революции победители склонны немедленно заменитьупорно существующие старые неформальные ограничения новы-ми формальными правилами. Иногда это возможно, особенно вусловиях частичного равновесия, но такая замена игнорирует глу-боко укоренившееся культурное наследие, которое служит осно-вой для многих неформальных ограничений. Хотя полная сменаформальных правил действительно возможна, многие неформаль-ные ограничения окажутся очень живучими, потому что они бу-дут по-прежнему помогать общественным, политическим и эко-номическим игрокам в решении фундаментальных проблем обме-на. Результатом, скорее всего, станет, с течением времени, рестру-ктуризация всех ограничений — в обоих направлениях, — чтоприведет к возникновению нового, гораздо менее революционно-го равновесия.

Глава 11Траектория институциональныхизменений

Обратимся теперь к двум фундаментальным вопро-сам общественных, политических и экономических изменений. Во-первых, что определяет расходящееся направление развития (дивер-генцию) обществ, политических систем и экономик? И как объяс-нить выживаемость, в течение длительного периода времени, эконо-мик с устойчиво низкими параметрами функционирования?

Если заглянуть в историю достаточно далеко назад, то диверген-ция покажется довольно простой для объяснения. Группы и племенасталкивались с различными проблемами, располагая при этом разли-чными ресурсами, человеческим потенциалом и климатическими ус-ловиями. Из этого возникли различия в решении общих проблем вы-живания, включая различия в языке, обычаях, традициях и табу. Нетпричин полагать, что решения должны быть сходными, хотя есть ос-нования думать, что с течением времени решения должны становить-ся все более похожими друг на друга в связи со снижением издержекпередачи информации. Однако за десять тысяч лет существования че-ловеческой цивилизации, несмотря на огромное снижение издержекинформации и вопреки выводам неоклассических моделей междуна-родной торговли о конвергенции, огромные различия между эконо-миками по-прежнему сохраняются.

Это подводит нас ко второму вопросу. Как объяснить выживае-мость обществ и экономик с устойчиво низкими параметрами функ-ционирования? Со времен Чарльза Дарвина эволюционная теорияоказывает мощное влияние на наше понимание социальной выжива-емости, а после публикации статьи Армена Алчияна в 1950 году этатеория заняла прочное место в экономической литературе. Эволюци-онная теория обосновывает вывод о том, что с течением времени не-эффективные институты отмирают, а эффективные — выживают, ипоэтому происходит постепенное развитие более эффективных формэкономической, политической и социальной организации.

В этой книге я использовал термин “эффективный” для обозна-чения таких условий, при которых существующий набор ограниче-ний продуцирует экономический рост. Более конкретно это означает,

120 Часть III

что те институты, которые помогают участникам обмена получитьбольше выгод от торговли, будут обгонять в своем росте те институ-ты, которые не дают такой возможности. Результатом станет или пе-реселение людей в страны с более успешными экономиками, или ко-пирование их институтов. Вернемся снова к теореме Коуза: в миренулевых трансакционных издержек одержит верх эффективное ре-шение, способное продуцировать наибольший совокупный доход. Нопоскольку трансакционные издержки не являются нулевыми, можноожидать формирования различных моделей экономического поведе-ния, отражающих различия в том, насколько успешно конкретная ин-ституциональная система снижает трансакционные (и трансформа-ционные) издержки. Но почему же упорно существуют сравнительнонеэффективные экономики? Что мешает им воспринять институтыболее эффективных экономик?

Если бы институты существовали в рамках нулевых трансакци-онных издержек, то история не имела бы значения; изменение в соот-ношении цен или предпочтениях немедленно индуцировало бы рест-руктуризацию институтов для эффективной адаптации к новым усло-виям, как это описано в главе 2 на примере конкурентной модели. Ноесли вопрос состоит в том, каким образом мы пришли к сегодняш-ним институтам, и если пройденный нами путь ограничивает буду-щий набор имеющихся у нас альтернатив, то мы можем утверждатьне только то, что история имеет значение, но и то, что устойчивостьплохо функционирующих экономик и многовековая дивергентнаямодель развития происходят из одного корня.

IРассматривая эти вопросы в первом приближении,

обратимся к интересному слою экономической литературы, котораязанимается преимущественно развитием технологии, но переносит изнего аналогии на более широкий комплекс проблем, включая (хотячаще всего в неявном виде) и институциональные изменения. Рабо-той, которая впервые привлекла внимание специалистов по экономи-ческой истории к вопросу об эффекте зависимости от траекториипредшествующего развития, явилась статья Пола Дэвида “Клио иэкономическая теория эффекта QWERTY*” (1985). В этой работе Дэ-вид предпринял попытку объяснить, каким образом возник и был за-креплен необычный стандарт расположения клавиш на пишущей ма-шинке, какой набор случайных обстоятельств придал устойчивостьэтому стандарту вопреки многим более удобным решениям. Нетруд-

* Данный набор букв соответствует первым шести клавишам верхнего регистра стан-дартной клавиатуры английской пишущей машинки. — Прим. перев.

Глава 11 121

но отыскать и другие примеры технологических аномалий подобногорода. Упорное существование узкой железнодорожной колеи, вытес-нение системами с переменным током других систем, работающихна токе постоянном, победа бензинового автомобильного двигателянад паровым — все это используется для иллюстрации того необыч-ного факта, что приращение изменений в технологической сфере, од-нажды принявшее определенное направление, может привести к по-беде одного технологического решения над другим даже тогда, когдапервое технологическое направление в конце концов оказывается ме-нее эффективным по сравнению с отвергнутой альтернативой.

Мысль о том, что незначительные исторические события могутспособствовать победе одной технологии над другой, была впервыевысказана Брайаном Артуром1. Я хочу развить его идеи. Давайте рас-смотрим две конкурирующие технологии, каждая из которых харак-теризуется растущей предельной эффективностью. Экономическиеагенты осваивают эти технологии по отдельности путем обучения впроцессе деятельности и повышают эффективность каждой из нихтем же способом, которым развиваются организации (см. гл. 9). Каж-дый агент применяет все более эффективные способы решения проб-лем и использования новых технологий и оборудования, и все же мыне можем заранее предсказать, какая из технологий окажется болееэффективной. Поскольку темпы прироста эффективности обеих тех-нологий могут быть непостоянными, они (технологии) могут разви-ваться с различной скоростью. Более того, неожиданный “прорыв”одной из технологий, который экономические агенты не могли пред-видеть с самого начала, позволит ей занять монопольно доминирую-щее положение по отношению к другой технологии благодаря значи-тельно более высокой экономической эффективности. Но может слу-читься и так, что некое незначительное событие даст одной техноло-гии преимущество над другой. Следовательно, одна технология побе-дит в конкурентной борьбе и займет монопольное положение, дажеесли внесенные в нее удачные инновации в дальнейшем окажутся ме-нее эффективными (или тупиковыми), чем усовершенствования, вно-симые в отвергнутую альтернативную технологию. Артур выделяетчетыре механизма самоподдержания технологий: 1) наличие боль-шой системы сопутствующего оснащения или высоких капитальныхиздержек, благодаря чему расширение выпуска продукции дает за-метное падение удельных издержек; 2) “эффект обучения”, т.е. росткачества продукции или снижение издержек по мере того, как расши-ряется использование технологии; 3) “эффект координации”, илипреимущества от сотрудничества с другими экономическими агента- 1 Краткий обзор аргументации Артура и изложение основного содержания его работпредставлено в его же статье Self-Reinforcing Mechanisms in Economics, опубликованной вкниге The Economy as an Evolving Complex System (1988).

122 Часть III

ми, также стремящимися к сотрудничеству; 4) “адаптивные ожида-ния”: растущее доминирование технологии на рынке укрепляет ожи-дания, что ее доминирование будет усиливаться еще больше2.

Как отмечает Артур, результатом действия этих механизмов мо-гут быть четыре состояния: 1) “множественное равновесие”, при ко-тором возможны различные решения с неопределенным итогом; 2)неэффективность — технология, которая по своей сущности лучшедругой, проигрывает в конкурентной борьбе, потому что в силу слу-чайных обстоятельств у нее не нашлось достаточного количества сто-ронников; 3) “блокирование” (lock-in) — однажды принятое решениев дальнейшем трудно изменить; 4) зависимость от траектории пред-шествующего развития — вследствие незначительных событий ислучайных обстоятельств может быть принято такое решение, кото-рое поведет развитие технологии по строго определенному пути.

Можно ли распространить это видение технологического разви-тия на процесс институциональных изменений? Отметим исходныепосылки Артура: он рассматривает конкурентный рынок, на которомдеятельность экономических агентов подчинена стимулам, продуци-руемым возможностями максимизации; он анализирует конкурирую-щие технологии, каждая из которых характеризуется растущей пре-дельной эффективностью. Но на самом деле (хотя мне неизвестно,проводит ли сам Артур такое разграничение) технологии конкуриру-ют между собой только опосредованно. Непосредственно же конку-ренция протекает между организациями, которые их применяют. Эторазграничение важно потому, что результат конкуренции может также зависеть от различий в эффективности организаций (знания и на-выки предпринимателей), как и от особенности конкурирующих тех-нологий. Артур в конце концов действительно приступает к анализувопросов принятия решений в организациях, подобно тому, как к это-му же приходит институциональная модель, исследуемая в нашей ра-боте.

IIДва фактора формируют направление институцио-

нальных изменений: возрастающая отдача (increasing returns)* и несо-вершенство рынков, отличающихся значительными трансакционны-ми издержками. Первый фактор действует на протяжении всего про-цесса технологических изменений, изложенного Артуром. Однако нион, ни Дэвид не уделили должного внимания второму фактору. Я бу-ду рассматривать их по очереди. 2 Артур, 1988, с. 10.* Возрастание функциональных параметров институтов как проявление “экономии отмасштаба”. — Прим. перев.

Глава 11 123

В том мире, где нет возрастающей отдачи институтов и рынкибывают только конкурентными, институты не имеют значения. Вэтих условиях, как отмечалось в главе 2, игроки, с самого начала ру-ководствующиеся неправильными моделями, будут или выведены изигры, или же сумеют изменить свои модели благодаря обратной свя-зи.

Однако при возрастающей отдаче институты приобретают зна-чение. К институциональной системе применимы все четыре меха-низма самоподдержания, сформулированные Артуром, хотя и с неко-торыми уточнениями. Создание институтов “с нуля”, подобно Кон-ституции США 1787 года, требует больших издержек по формирова-нию сопутствующего “оснащения”. Организации способны восполь-зоваться большими “эффектами обучения” благодаря набору возмо-жностей, предоставляемых институциональной системой (подробнееоб этом см. гл. 9). Развиваясь, организации будут пользоваться преи-муществами, получаемыми благодаря этому эффекту, хотя примени-тельно к технологиям мы не можем со всей определенностью утвер-ждать, что приобретенные работниками навыки найдут выражение вросте социальной эффективности. Организации могут воспользовать-ся эффектами координации — или непосредственно через контакты сдругими организациями, или косвенно, через инвестиции, осуществ-ляемые обществом в комплементарные (дополняющие) сферы дея-тельности. Еще важнее то, что на основе формальных правил возни-кает множество неформальных ограничений, которые в свою очередьмодифицируют формальные правила и распространяют их на множе-ство конкретных областей применения. Возникают адаптивные ожи-дания, потому что расширение практики заключения контрактов наоснове определенного института уменьшает сомнения в его устойчи-вости. Короче говоря, взаимозависимое переплетение институтовпродуцирует существенный рост предельной эффективности.

Возрастающая отдача определяет значимость институтов, кото-рые тем самым становятся источником формирования долгосрочныхтенденций экономического развития. До тех пор, пока рынки, сло-жившиеся на основе этих тенденций развития, сохраняют конкурент-ный характер и хотя бы примерно соответствуют модели нулевыхтрансакционных издержек, данные долгосрочные тенденции можносчитать эффективными в том смысле, как понимается этот термин внашей книге. При тех допущениях о предпочтениях, которые в прин-ципе не вызывают дискуссий, не могут быть устойчивыми ни дивер-гентный характер развития, ни плохое функционирование экономи-ки. Но если рынки несовершенны, обратная связь в лучшем случаефрагментарна, а трансакционные издержки велики, то направлениеразвития будет формироваться субъективными моделями игроков,модифицированными идеологией и очень несовершенной обратнойсвязью. Тогда возникают и укрепляются дивергентность развития и

124 Часть III

устойчивость неэффективного характера экономики, а выбор, кото-рый делают игроки, определяется их исторически сформировавшим-ся мировоззрением. В динамическом мире возрастающей отдачи ин-ститутов несовершенные, “наощупь”, действия игроков отражаюттрудности расшифровки сложной окружающей среды с помощьюимеющихся у них ментальных конструкций — идей, теорий и идео-логий.

Обратимся еще раз к вопросу, затронутому в главе 10, об инсти-туциональном развитии Европы в средние века и в начале Новоговремени. Резкое сокращение численности населения в XIV веке изме-нило соотношение сил между крестьянами и землевладельцами и вы-звало инкрементные изменения в контрактных отношениях междуними. Границы этих изменений можно понять только в контексте ис-торически обусловленных трансакционных издержек и историческиобусловленных моделей мира, которыми оперировали обе стороны.Трансакционные издержки находили выражение в феодальных обы-чаях, сложившихся в течение длительного времени и определявшихотношения между землевладельцем и его крепостными. Историческиобусловленная модель, сквозь призму которой каждая из сторон смо-трела на мир, предусматривала неравноправие и отношения “хозяин— раб”; ни одна из сторон даже не помышляла о том, чтобы вообщеликвидировать отношения зависимости и неравноправия. Поэтомуинкрементные изменения поддаются объяснению только в историче-ском контексте этих отношений. Если бы институты не имели свой-ства возрастающей отдачи и субъективные модели людей всегда кор-ректировались бы в соответствии с реальностью, тогда, очевидно, иг-роки всегда пересматривали бы свои контрактные отношения для то-го, чтобы достичь более эффективного совместного решения. Но насамом деле, ввиду возрастающей отдачи институциональной систе-мы, институциональный процесс носит инкрементный характер и,как описано выше, представляет собой медленное развитие измене-ний в формальных и неформальных ограничениях и механизмах ихсоблюдения. В данном же случае благодаря тому, что сочетаниеборьбы политических сил и медленно меняющихся представленийоб отношениях между землевладельцами и крестьянами продуциро-вало более эффективные, чем прежде, решения (как в сельском хо-зяйстве, так и в торговле), мы имеем основания говорить об истори-ческом успехе, который называется Подъем западного мира.

Однако в экономической истории подобные примеры — скорееисключения (см. гл. 13). На протяжении большей части истории опытэкономических агентов и идеология игроков не соединялись друг сдругом так, чтобы произвести эффективные последствия. Но преждечем приступить к тщательному изучению причин устойчивости не-эффективных направлений развития, я приведу несколько примеров,

Глава 11 125

иллюстрирующих зависимость от траектории предшествующего раз-вития.

IIIДля понимания общего процесса институциональ-

ных изменений полезно рассмотреть процесс развития общего права(common law) как формы институциональных изменений. Общееправо основано на прецедентах — оно обеспечивает непрерывностьи, в высокой степени, предсказуемость, что чрезвычайно важно дляуменьшения неопределенности в отношениях между сторонами кон-тракта. Решения, принятые в прошлом, становятся частью правовойструктуры, которая претерпевает предельные изменения по мере поя-вления новых судебных дел или, по крайней мере, не предусмотрен-ных прежними судебными решениями. Решения, вынесенные поэтим новым делам, становятся в свою очередь частью правовой сис-темы. Судебные решения отражают результаты субъективной пере-работки информации в контексте исторически определенного содер-жания правовой системы. И если общее право на самом деле эффек-тивно, как утверждает множество современных специалистов по пра-ву и экономике, то это обусловлено тем, что соревновательный судеб-ный процесс действительно заставляет стороны, участвующие в про-цессе, изменять модели своего поведения. Но если судьи выносят ре-шения на основе неполной информации и собственных субъектив-ных, идеологически детерминированных взглядов на мир, то такоеутверждение неправомерно3. Как бы мы ни объясняли процесс выне-сения судебных решений, институциональная система претерпеваетнепрерывные, но малые (предельные) изменения под влиянием целе-направленной деятельности организаций, которые обращаются в суд.

Особый законодательный акт, Статут северо-западных террито-рий, дает пример исторически обусловленной непрерывности, проис-текающей из эффекта зависимости от траектории предшествующегоразвития, а также из возрастающего характера предельной эффектив-ности институтов. Сам по себе этот законодательный акт имел фун-даментальное значение для развития общества и экономической сис-темы США. Он был принят в 1787 году Континентальным конгрес-сом в то же самое время, когда в Филадельфии собрался Конституци-

3 Анализируя эволюцию общего права в работе Imperfect Decisions and the Law: On theEvolution of Legal Precedent and Rules (1986), Хайнер подчеркивает: поскольку судьям при-ходится все чаще сталкиваться с незнакомой (по определению Хайнера; “non-local”, т.е. вы-ходящей за рамки их обычной практики) информацией, процесс ее переработки становитсянесовершенным. Поэтому система юридических прецедентов вырабатывает сравнительнопростые стандарты, которыми могут руководствоваться судьи. Этот вывод резко противоре-чит мнению, распространенному в юридической и экономической литературе, о том, чтоприменение общего права дает эффективные результаты.

126 Часть III

онный конвент. Статут явился третьим актом, регулирующим широ-кий круг вопросов управления и заселения огромных территорий наЗападе, и создал рамочные условия включения этих территорий в но-вое государство. Для нас было бы полезно дать описание Статута, ос-тановившись более подробно на вопросах об источниках правовыхнорм, закрепленных в нем, о том, как они были включены в текстСтатута, и о том, как они связаны с проблемой зависимости оттраектории предшествующего развития.

Этот Статут — очень простой и короткий документ. Он устано-вил правила наследования и безусловной собственности на землю,определил принципы управления территориями и механизмы посте-пенного перехода к территориальному самоуправлению. Кроме того,Статут установил принципы, на основании которых территория мо-жет быть признана штатом. За этим следует серия статей, определяю-щая договорный характер отношений между центральными органа-ми и территориями — фактически Билль о правах для территорий(религиозная свобода, неприкосновенность личности, суд присяж-ных, освобождение под залог, обязательное исполнение договоров,компенсация за изъятие собственности). Статут содержал и другиестатьи: о мирных отношениях с индейцами, о свободной навигациипо рекам Миссисипи и Св. Лаврентия, о государственном долге, оправе распоряжения землей, о количестве штатов на северо-западныхтерриториях и, наконец, о запрете рабства на этих территориях (хотявозврат владельцам беглых рабов тоже предусматривался).

Нетрудно проследить источник большинства из этих юридичес-ких положений. Составители Статута субъективно исходили непо-средственно из идей, исторически развившихся в Англии и ее коло-ниях (Хьюз, 1987). Конкретные положения, закрепленные в Статуте,за предшествующие 150 лет стали частью правил политической жиз-ни в колониях. К ним относятся законы о наследовании, о безуслов-ной собственности на землю и многие другие юридические положе-ния Билля о правах. Однако даже будучи основанными на прецеден-тах, некоторые положения вызвали дискуссии, так как законодателипредвидели, что представляемые ими организации (в данном случае— штаты) будут испытывать влияние этих юридических норм — на-пример положения о размере новых штатов и порядке их приема. Ис-точником прецедентов служили положения хартий и статьи конфеде-ративного договора, а споры возникли потому, что условия приематерриторий в состав штатов могли в очень большой степени повли-ять на соотношение сил между существующими штатами. Одно изправил — о запрете рабства — явилось, как представляется, результа-том торговли голосами между авторами Статута о северо-западныхтерриториях и авторами Конституции; первый из этих документовзапретил рабство в обмен на особый порядок учета рабов в избира-тельных документах: раб засчитывался как три пятых белого избира-

Глава 11 127

теля, что увеличило представительство южных рабовладельческихштатов в Конгрессе (в то время это было одним из важнейших вопро-сов).

Статут о северо-западных территориях стал юридической осно-вой, определившей характер территориального расширения США втечение следующего столетия. Хотя положения этого документа вре-мя от времени подвергались изменениям под влиянием новых проб-лем и споров, он создал четко определенную модель институцио-нальных изменений, связанных с траекторией предшествующего раз-вития. Предельная эффективность институтов росла благодаря тому,что структура прав собственности, законы о наследовании и правилапринятия политических решений на территориях имели источникомположения Статута и, в свою очередь, подталкивали организации иих руководителей (политических и экономических) к тому, чтобывносить поправки в Статут для решения конкретных проблем. Дейст-вие Статута выразилось в растущем влиянии новых западных терри-торий и штатов и в успешной деятельности их представителей по из-менению аграрной политики в своих интересах (Норт и Раттен,1987). Поэтому история земельного вопроса в США может быть по-нята только как цепь последовательных дополнений институцио-нального характера, реализующихся на основе взаимодействия меж-ду институциональной системой и развивающимися в ее рамках ор-ганизациями.

Однако если этот исторический сюжет создает впечатление не-отвратимой, предустановленной последовательности событий, то та-кое впечатление ошибочно. В каждом эпизоде участники событийимели выбор — политический и экономический — между реальны-ми альтернативными решениями. Зависимость от траектории пред-шествующего развития концептуально сужает набор альтернатив иобусловливает связь между решениями, принимаемыми в разное вре-мя. Но речь совсем не идет о том, что прошлое неотвратимо и безаль-тернативно предопределяет будущее. Закон, историю которого мыкратко пересказали, действительно частично опирался на содержаниеколониальных хартий, но в окончательном виде существенно отли-чался от них, отражая: 1) конфликты между штатами по поводу по-рядка приема новых территорий (который определял соотношениесил между существовавшими на тот момент штатами); 2) споры меж-ду Севером и Югом по вопросу о рабстве; 3) результаты Конституци-онного Конвента, который проходил в то же время в Филадельфии.

Теперь мы можем связать зависимость инкрементных институ-циональных изменений от прошлого с устойчивостью долговремен-ных тенденций роста или упадка. Как только развитию задается опре-деленная траектория, она закрепляется системой побочных эффек-тов, опытом, который накапливается организациями, и историческиобусловленными субъективными моделями решения проблем. Если

128 Часть III

взять в качестве примера экономический рост, то, как показано вглаве 9, адаптивно эффективная траектория допускает максимальноширокий набор альтернатив в условиях неопределенности, допускаетэкспериментирование “методом проб и ошибок” и создает эффектив-ные механизмы обратной связи, позволяющие выявить сравнительнонеэффективные решения и больше не повторять их. Обратите внима-ние, что Статут северо-западных территорий не только создал усло-вия для адаптивно эффективного экономического развития — благо-даря безусловному праву собственности на землю и четкому порядкунаследования (что, в свою очередь, позволяло осуществлять передачуземли с низкими трансакционными издержками), — но и сделал воз-можным формирование эффективной системы управления, благода-ря которой включение новых территорий в юрисдикцию центрально-го правительства сопровождалось низкими политическими издерж-ками. Нет нужды говорить о том, что, несмотря на неэффективностьнекоторых последующих земельных актов, принятых в XIX веке, ба-зисные положения Статута позволили принимать сравнительно эф-фективные решения по аграрным вопросам с простыми процедурамипередачи земли, так что какие бы неудачные схемы распределенияземли мы ни принимали в дальнейшем, издержки реализации этихсхем в значительной степени минимизировались базисными положе-ниями Статута северо-западных территорий.

Но таким же образом может оказаться устойчивой и непродук-тивная траектория развития. Возрастающая отдача первоначальногонабора институтов, который формирует анти-стимулы для продук-тивной деятельности, создает организации и группы давления, заин-тересованные в поддержании существующих ограничений. Они вли-яют на формирование общества в своих интересах. Такие институтымогут порождать стимулы к военному управлению обществом и эко-номикой, к религиозному фанатизму или созданию примитивных пе-рераспределительных организаций и в то же время предусматриваютслишком слабое вознаграждение за прирост производства или рас-пространение экономически полезных знаний. Члены такого общест-ва вырабатывают в своем сознании ментальные конструкции и идео-логии, которые будут оправдывать не только структуру общества, нои недостатки его функционирования. В результате всего этого посте-пенно сформируется такая политика, которая укрепляет существую-щие стимулы и организации. Так, материалы Экономической комис-сии для Латинской Америки (ECLA) и теория зависимости объясня-ют плохое функционирование латиноамериканских экономик усло-виями международной торговли этих стран с развитыми промыш-ленными государствами и другими условиями, внешними для этихэкономик. Такое объяснение не только оправдывает существующуюэкономическую структуру латиноамериканских стран, но и обосно-

Глава 11 129

вывает такие выводы для экономической политики, которые укреп-ляют действующую институциональную систему.

Поскольку институциональная система любой экономики поро-ждает как продуктивные, так и контр-продуктивные стимулы для ор-ганизаций, экономическая история любой страны представляет собойсоединение разных тенденций развития. Вспомним, что орудиямиинституциональных изменений непосредственно выступают полити-ческие и экономические агенты, стремящиеся максимально расши-рить те институциональные возможности, которые, как им представ-ляется, создают наиболее выгодные (в краткосрочном плане) альтер-нативы. Какими бы ни были эти альтернативы — пиратство, созда-ние нефтяного картеля или разработка более совершенных компью-терных чипов, — данные возможности определяются именно суще-ствующими ограничениями и изменениями в стимулах. Но обратитевнимание, что агент, предприниматель, не только ограничен в выбореальтернативных решений существующими институтами, но и не рас-полагает всей полнотой знаний о том, как достичь своих целей. Поэ-тому даже если — это большое “если”! — поставленная цель дейст-вительно требует роста продуктивности, нет никакой гарантии, чтоона будет достигнута; деятельность агента может привести к совер-шенно непредвиденным результатам (например к технологическомупрорыву, который снизит надежность прав собственности или повы-сит риск терроризма). Действительно, при неизменных институцио-нальных ограничениях усилия, направленные на максимизацию ре-зультата в краткосрочной перспективе, могут принять вид устойчивонеэффективной деятельности, и даже продуктивная деятельность мо-жет привести к неожиданным последствиям. (Хотя бывает, конечно,и наоборот: например пираты могут в конце концов обнаружить, чтооседлый образ жизни и торговля выгоднее, чем их обычное занятие,— именно так и случилось с викингами.)

Однако было бы ошибкой думать, что успешные траекторииразвития могут быть повернуты вспять (или наоборот) в результатенезначительных событий или ошибок. Вспомните, что возрастающаяотдача заложена в природе институциональной матрицы, составлен-ной из комплекса взаимозависимых правил и неформальных ограни-чений, совокупность которых определяет экономическую деятель-ность; отдельные конкретные изменения формальных и неформаль-ных ограничений могут, конечно, изменить содержание экономичес-кой деятельности, но не способны полностью изменить направлениетраектории экономического развития. Изложенная выше история аг-рарного вопроса в США ясно показывает, что, хотя некоторые зако-нодательные акты были неэффективными, действующая совокуп-ность институтов ослабляла неэффективные последствия этих актов(институциональная система включала не только Статут северо-за-падных территорий, но также два предшествующих статута, допол-

130 Часть III

нительные положения, включенные в Конституцию США и развив-шиеся на основе этих правовых норм неформальные ограничения).

Зависимость от траектории предшествующего развития означа-ет, что история имеет значение. Нельзя понять альтернативы, с кото-рыми мы сталкиваемся сегодня (и определить их содержание в про-цессе моделирования экономической деятельности), не проследивпуть инкрементного развития институтов. Но сейчас мы находимсяеще в самом начале решения трудной задачи — изучения тех резуль-татов, к которым приводит эффект зависимости от траектории пред-шествующего развития.

IVЕсли взять два разных общества, то почему фунда-

ментальные изменения в соотношении цен влияют на них по-разно-му? Теперь ответ уже должен быть ясен. В каждом из этих обществза изменением в соотношении цен последует предельная адаптация(marginal adjustment)* институциональной системы. Потребуются не-медленные решения, необходимые для адаптации, и эти решения бу-дут зависеть от соотношения сил социальных агентов — организа-ций, развившихся в рамках совокупной институциональной системы,присущей данному обществу. Обратите внимание, что речь идет обинституциональной адаптации, опирающейся на предшествующийход институционального развития. Поскольку соотношение сил меж-ду социальными группами в одном обществе, как совершенно оче-видно, сильно отличается от соотношения сил групп, принадлежа-щих другому обществу, то в каждом обществе возникнет, как прави-ло, своя, специфическая институциональная реакция. Более того, вви-ду различий в предшествующем опыте игроков и несовершенной об-ратной связи между последствиями действий игроков и самими игро-ками, в сознании игроков сложатся различные субъективные модели,и они будут принимать разные решения. Поэтому в подобных случа-ях предельная институциональная адаптация не ведет к конверген-ции.

А что происходит, когда для двух различных обществ вводитсяодин и тот же набор правил? Результат можно продемонстрироватьна примере США. В XIX веке конституции, аналогичные Конситу-ции США, были приняты (с некоторыми изменениями) многими ла-тиноамериканскими странами, а государства “третьего мира” заимст-вовали множество элементов системы прав собственности, действую-щей в развитых странах Запада. Результаты, однако, отличны от тех,к которым пришли США и другие развитые западные государства.Хотя правила те же самые, но механизмы и практика контроля за со- * Имеется в виду недискретное приращение малых изменений. — Прим. перев.

Глава 11 131

блюдением этих правил, нормы поведения и субъективные моделиигроков другие. Следовательно, другими становятся и реальная сис-тема стимулов, и субъективная оценка игроками последствий прини-маемых решений. Таким образом, общность фундаментальных изме-нений в соотношении цен или общность заимствованных правил иг-ры в странах с различными институциональными системами ведет ксущественно разным последствиям.

VВ этой главе мы сосредоточили внимание на посте-

пенных институциональных изменениях, происходящих на основенедискретных предельных адаптаций институциональной системы.Акцент на этом типе изменений сделан не случайно. Это преоблада-ющий способ развития общественных и экономических систем. Нокак упоминалось в предыдущей главе, значительное место принадле-жит и дискретным институциональным изменениям в результате за-воеваний или революций. Однако подобные нарушения институцио-нальной непрерывности лишь подкрепляют мою позицию, потомучто упорное выживание институциональных ограничений в условияхрадикального изменения формальных правил игры является лучшимдоказательством того, что институциональной системе присуща рас-тущая предельная эффективность. Обратимся в качестве примера креволюциям, которые в XVIII — начале XIX веков разыгрались в Се-верной и Южной Америке и привели к независимости стран этихконтинентов от Великобритании и Испании. Северная Америка с са-мого начала развивалась совсем по-другому, чем Латинская Америка,что отражало влияние институциональных моделей двух разныхстран-метрополий и радикальные различия в идеологиях, которымируководствовались игроки.

В Северной Америке английские колонии возникли в том самомстолетии, когда в Великобритании приближалась к кульминацииборьба между парламентом и короной. Религиозные, а также полити-ческие конфликты в метрополии переносились и на ее колонии, во-площаясь в идеи и теории, которые получили такое яркое развитие вXVIII веке. В королевских, частных и договорных владениях сущест-вовали весьма различные политические структуры, но все они совер-шенно недвусмысленно эволюционировали в направлении укрепле-ния местного политического контроля и роста значения представи-тельных собраний. Аналогичным образом законодательство о море-плавании включило американские колонии в общую систему импер-ской политики Великобритании. Но в рамках этой широкой системыколонии имели возможность свободно развивать свою экономику.Иногда жители колоний даже устанавливали более жесткие, чем вВеликобритании, правила в отношении прав собственности.

132 Часть III

Хороши известно, что поворотным пунктом в истории СШАстали война с французами и борьба с индейцами, развернувшиеся в1756-1763 годах. Попытки Великобритании ввести весьма умеренноеналогообложение жителей колоний и ограничить поток переселен-цев в Америку вызвали бурную реакцию. Многие жители колонийвосприняли английские законы о мореплавании как угрозу процвета-нию колоний. На самом же деле ущерб от этих законов был незначи-телен, и резонно предположить, что, останься они в составе Велико-британии, английские колонии смогли бы процветать так же, как Ка-нада. Но умонастроение жителей колоний было другим, и деятель-ность сообразно этим умонастроениям — через посредство конкрет-ных шагов, предпринятых отдельными людьми и организациями —привела к Войне за независимость, Декларации о независимости, За-кону о конфедерации, Статуту северо-западных территорий и Кон-ституции США, т.е. к серии институциональных действий, которыепородили последовательно развивающийся институциональный про-цесс. Хотя именно революция создала Соединенные Штаты, даль-нейшая история этой страны может быть представлена только в по-нятиях непрерывности неформальных и, пожалуй, многих формаль-ных институциональных ограничений, возникших еще до револю-ции и перенесенных в послереволюционный период.

Что же касается испанской Вест-Индии, то завоевание этих тер-риторий совпало по времени с упадком кастильских кортесов. В ужесуществующие аграрные общества (особенно на высокогорьях Мек-сики и Перу) завоеватели без изменений перенесли испанскую рели-гиозную систему и систему управления. Испанская бюрократия вме-шивалась во всю политическую и экономическую жизнь (в этих насе-ленных и богатых регионах вмешательство бюрократии было болеежестким и настойчивым, чем если бы речь шла о пустующих земляхс кочевым населением). Бюрократический аппарат периодическисталкивался с кризисами, связанными с проблемами контроля по от-ношению к чиновникам низших рангов (agency). Хотя при Бурбонахпредпринимались попытки ослабить степень централизации бюро-кратической системы — и они даже привели к некоторой либерали-зации торговли в рамках империи, эта тенденция была слишком сла-бой, и бюрократия легко преодолела ее. Постоянной проблемой былконтроль над чиновниками низших рангов; она усугублялась стрем-лением креолов подчинить себе бюрократический аппарат в собст-венных интересах. Хотя Война за независимость испанских колонийбыла борьбой между местными элитами и метрополией за контрольнад бюрократией — и, следовательно, над обществом и экономикой,— в этой борьбе присутствовали идеологические мотивы, бравшиеначало в американкой и французской революциях. Поэтому, добив-шись независимости, бывшие испанские колонии приняли конститу-

Глава 11 133

ции, основанные на идеях Конституции США — но результаты дей-ствия этих конституций были совсем иными.

Конституция США включала в себя наследие экономических иполитических принципов, действовавших в Великобритании и в анг-лийских колониях в Америке, которое дополнялось выросшими наоснове этих принципов идеологическими моделями. В случае же Ла-тинской Америки мы видим, что на обширное наследие централизо-ванного бюрократического контроля и сопровождавшего его миро-восприятия был наложен чуждый этому наследию набор правил.Вследствие этого даже по прошествии нескольких лет после обрете-ния латиноамериканскими странами независимости федеративныесхемы государственного устройства не работали, а попытки децент-рализации не давали результатов. В течение XIX-XX веков эти стра-ны постепенно одна за другой возвращались к системе централизо-ванного бюрократического контроля. Институциональная модель, ус-тановленная Испанией и Португалией, упорно продолжала играть ве-дущую роль в формировании политики и образа мыслей в странахЛатинской Америки и оставалась отличительной чертой историчес-кого процесса на этом континенте, несмотря на то, что после завоева-ния независимости эти страны восприняли набор правил, аналогич-ных той британской институциональной традиции, которая опреде-лила характер развития Северной Америки4.

VIТехнологические изменения и институциональные

изменения — это главные детерминанты социального и экономичес-кого развития, причем и в том, и в другом случае проявляются чертызависимости от прошлого. Можно ли объяснить как технологичес-кие, так и институциональные изменения единой, общей моделью?Ведь они действительно имеют большое сходство. В обоих случаяхважную роль играет возрастающая отдача. Но в институциональномпроцессе мировосприятие “актеров” имеет более важное значение,чем в технологических изменениях, потому что идеологические убе-ждения влияют на формирование субъективных моделей, определя-ющих решения в ситуации выбора. Институциональный процесспредоставляет более широкие рамки выбора благодаря наличию сло-жных взаимоотношений между формальными и неформальными ог-раничениями. Поэтому в институциональном контексте “эффект бло-кировки” и эффект зависимости от траектории предшествующегоразвития выступают в более сложных формах, чем в контексте техно-

4 Существенные черты латиноамериканского исторического опыта изложены в книгахВелиса The Centralist Tradition in Latin America (1980) и Глэйда The Latin AmericanEconomies: A Study of Their Institutional Evolution (1969).

134 Часть III

логических изменений. Эта сложность связана и с взаимодействиеммежду обществом и экономикой, и с разнообразием позиций “акте-ров”, по-разному способных влиять на институциональные измене-ния, и с ролью культурного наследия, которое обусловливает устой-чивость многих неформальных ограничений.

Заключая эту главу, хочу обратить внимание на некоторые выво-ды из приведенного здесь анализа. Долгосрочные экономические из-менения являются результатом накопления бесчисленных краткосро-чных решений политических и экономических агентов, которые (ре-шения) прямо и косвенно, через внешние эффекты, формируют поли-тический или экономический процесс. Те выборы, которые делаютагенты, отражают их субъективное представление об окружающеммире. Поэтому степень соответствия между результатами и намере-ниями зависит от того, насколько эти представления являются пра-вильными моделями. Поскольку модели отражают идеи, идеологии иубеждения, которые в лучшем случае лишь частично подвергаютсяисправлению и улучшению обратной связью, поступающей от реаль-ных последствий принятых решений, то последствия конкретных ре-шений являются не только неопределенными, но и в значительнойстепени непредсказуемыми. Даже при самом поверхностном взглядена политические и экономические решения, которые принимались впрошлом или принимаются сегодня, несложно увидеть огромнуюпропасть между намерениями и последствиями. Однако наличие ме-ханизмов самоподдержания институциональной матрицы и компле-ментарных субъективных моделей игроков свидетельствует о том,что, несмотря на непредсказуемость конкретных краткосрочных тен-денций развития, общее направление развития в долгосрочной пер-спективе является более предсказуемым и с трудом поддается возвра-щению вспять.

IIIФУНКЦИОНИРОВАНИЕЭКОНОМИКИ

Глава 12Институты, экономическая теорияи функционирование экономики

Институты невозможно увидеть, почувствовать,пощупать и даже измерить. Институты — это конструкции, создан-ные человеческим сознанием. Но даже самые убежденные предста-вители неоклассической школы признают их существование и обы-чно в качестве параметров включают, в явном или неявном виде, всвои модели. Действительно ли институты играют какую-то роль?Действительно ли тарифы, правовые нормы и правила имеют зна-чение? Много ли зависит от правительства? Можем ли мы объяс-нить радикальную разницу в экономическом благосостоянии, кото-рую мы видим, едва перейдя границу между США и Мексикой?Почему рынки работают или не работают? Много ли зависит от че-стности в контрактных отношениях, оправдывает ли себя честностьв таких делах? Надеюсь, что анализ, представленный в предыду-щих главах, достаточно убедителен для того, чтобы осветить влия-ние институтов на нашу жизнь.

Однако я хочу обосновать утверждение о том, что институтыиграют более глубокую роль в обществе: они выступают фундамен-тальными факторами функционирования экономических систем вдолгосрочной перспективе. Если мы когда-нибудь возьмемся за раз-работку динамической теории изменений — такой теории не хвата-ет экономике мэйнстрима*, а ее марксистская трактовка не можетбыть признана удовлетворительной, — то такая теория должна опи-раться на модель институциональных изменений. Хотя мы все ещене можем собрать нашу головоломку целиком из-за отсутствия не-которых деталей, общее направление решения, думаю, понятно.

В последующих разделах этой главы я изложу свои соображе-ния о том, какие изменения следует внести в неоклассическую тео-рию, чтобы инкорпорировать в нее институциональный анализ(раздел I), представлю выводы из статического анализа функцио- * Mainstream economics — дословно “основное русло экономической теории”, распро-страненное на Западе обозначение неоклассической теории и связанных с ней концепций,занимающих господствующее положение в научных разработках, экономическом образованиии экономической практике. — Прим. перев.

138 Часть III

нирования экономики (раздел II) и проанализирую возможностиприменения институционального анализа для разработки динами-ческой теории долгосрочных экономических изменений (раздел III).

IНеобходимость переработки информации “акте-

рами” вследствие затратного характера трансакций лежит в основеобразования институтов. Рассмотрим в связи с этим два вопроса —в чем сущность понятия “рациональность” и какие характеристикитрансакций мешают “актерам” совместно максимизировать резуль-тат в модели нулевых трансакционных издержек.

Неоклассический постулат об инструментальной рационально-сти предполагает, что “актеры” имеют в своем распоряжении всюнеобходимую информацию для правильной оценки стоящих передними альтернатив и, следовательно, делают такой выбор, которыйведет к достижению поставленной ими цели. Такой постулат фак-тически в неявном виде признает существование определенного на-бора институтов и определенной информации. Если институты иг-рают чисто пассивную роль и не ограничивают выбор “актеров”, а“актеры” располагают необходимой информацией для того, чтобысделать правильный выбор, то тогда адекватным составным эле-ментом теоретической системы является постулат об инструмен-тальной рациональности. Если же, напротив, “актеры” недостаточ-но информированы, вырабатывают субъективные модели для того,чтобы сделать выбор, и способны лишь к весьма несовершеннойкорректировке своих моделей под влиянием информационной об-ратной связи, тогда существенным составным элементом теориистановится постулат о процедурной рациональности, описанный вглаве 3.

Первый из этих двух постулатов сложился в контексте высоко-развитых и эффективных рынков западного мира и именно в дан-ном контексте явился полезным инструментом анализа. Эти рынки,однако, отличаются исключительным свойством — низкими илиничтожно малыми трансакционными издержками. Я не представ-ляю, как можно анализировать большинство современных рынковили рынки прошедших эпох, исходя из этого постулата. С другойстороны, постулат процедурной рациональности способен не толь-ко объяснить неполноту и несовершенство рынков, которые харак-терны и для современной эпохи, и для прошлого, но и позволяетразглядеть как раз то, что делает рынки несовершенными. Он поз-воляет нам разглядеть трансакционные издержки.

Трансакционные издержки возникают вследствие того, что пе-редача и получение информации сопровождаются издержками, чтоучастники контрактных отношений располагают асимметричной

Глава 12 139

информацией и что любые усилия “актеров” по структурированиювзаимоотношений с другими людьми с помощью институтов при-водят к той или иной степени несовершенства рынков. В самом де-ле, стимулы, формирующиеся на основе институтов, дают “акте-рам” смешанный набор сигналов, так что даже в тех случаях, когдановое институциональное пространство способствует получениюбольшего выигрыша от торговли, чем прежнее институциональноепространство, все равно остаются стимулы для обмана, “безбилет-ного проезда” и прочих элементов несовершенного рынка. Пове-денческие характеристики человека таковы, что просто невозможнопридумать институты, которые решали бы сложные проблемы об-мена и в то же время были бы свободны от некоторых нежелатель-ных стимулов. Поэтому большая часть новейших исследований попроблемам индустриальной организации и политической экономиисамым серьезным образом взялась за вопрос о внутренней противо-речивости побудительных мотивов, присутствующих в деятельно-сти экономических и политических организаций (см. готовящуюсяк изданию книгу Миллера “Дилеммы управления: Политическаяэкономия иерархий”). Экономические “истории успеха” описываютинституциональные инновации, которые снижали трансакционныеиздержки, позволяли получать более высокий выигрыш от торгов-ли и таким образом создали возможности для расширения рынков.Но такие инновации по большей части не создали условий, необхо-димых для эффективных рынков в неоклассическом понимании.Права собственности устанавливает общество, оно же следит за ихсоблюдением, и поэтому свойства политического рынка имеют ва-жное значение для понимания несовершенств любого конкретногорынка.

Что может заставить политический рынок приблизиться к то-му состоянию, которое характеризуется моделью нулевых трансак-ционных издержек экономического обмена? На этот вопрос нетруд-но ответить. Необходимо ввести такое законодательство, котороепозволяет увеличить совокупный доход и при котором общий вы-игрыш победителей уравновешивает общую потерю побежденных.Причем этот баланс достигается на таком низком уровне трансак-ционных издержек, который приемлем для обеих сторон. Чтобыобеспечить такой обмен, необходимы следующие информацион-ные и институционные условия:

1. При подготовке какого-либо закона участники обмена, чьиинтересы он затрагивает, должны располагать информацией и пра-вильной моделью, которые позволяют судить о том, как на них от-разится этот закон, а также какие выигрыши и потери он им прине-сет.

2. Данные суждения должны быть доведены до агентов, пред-ставляющих интересы участников обмена (до законодателей), и по-

140 Часть III

следние должны добросовестно голосовать в соответствии с этимисуждениями.

3. Результаты голосования оцениваются как совокупный чис-тый выигрыш или совокупный чистый проигрыш с тем, чтобы могбыть установлен чистый (нетто) результат и проигравшие получилисоответствующую компенсацию.

4. Этот обмен совершается на уровне трансакционных издер-жек достаточно низком для того, чтобы трансакция была выгоднаобеим сторонам.

Институциональная структура, наиболее благоприятствующаяприближению к таким условиям, — это современное демократичес-кое общество со всеобщим избирательным правом. Торговля голо-сами, логроллинг* и поощрение победителя его оппонентами к то-му, чтобы он раскрывал перед избирателями слабости и недостат-ки своих позиций как агента (представителя), — все это способноулучшить эффективность такой институциональной структуры.

Но эта система содержит в себе и анти-стимулы. Понятие “не-знание рационального избирателя” употребляется в теории общест-венного выбора далеко не случайно. Дело не только в том, что рядо-вой избиратель, возможно, никогда не получит информацию, кото-рая позволила бы ему хотя бы в общих чертах познакомиться с тоймассой законопроектов, которые будут влиять на его благополучие,но и в том, что совокупность избирателей (и даже сам законодатель)никоим образом не может выработать надежную модель, позволяю-щую заранее взвесить все последствия законодательных решений.Теория агентской деятельности содержит множество доводов (хотяне всегда бесспорных) о том, что законодатель в известной степенидействует независимо от интересов избирателей. Когда законода-тель собирается участвовать в “торговле голосами” исходя из собст-венных оценок того, сколько голосов других законодателей он мо-жет получить или потерять, он далек от размышлений о чистом вы-игрыше или чистом проигрыше всех своих избирателей. А как час-то возникает стимул предоставить компенсацию проигравшим?Между более предпочтительными и эффективными (в неокласси-ческом понимании этого слова) результатами законодательногопроцесса — огромная пропасть, о чем свидетельствует обширнаялитература по современной политической экономии. Для целей мо-его исследования важно подчеркнуть два чрезвычайно важных ус-ловия. Речь идет о том, что заинтересованные стороны должныиметь достоверную информацию и правильные модели для надеж-ной оценки последствий принимаемых решений и что все заинтере- * Логроллинг (дословно — “перекатывание бревен”) — термин теории общественноговыбора, обозначающий взаимную поддержку законодателей посредством “торговли голоса-ми”. — Прим. перев.

Глава 12 141

сованные стороны должны иметь равный доступ к процессу приня-тия решений. На протяжении всей истории эти условия даже при-близительно не выполняются в самых благоприятных для принятияэффективных политических решений институциональных систе-мах.

Поскольку общества устанавливают экономические правила иобеспечивают их соблюдение, не приходится удивляться тому, чтоправа собственности редко бывают эффективными (Норт, 1981). Нодаже когда эффективные права собственности все же установлены,они обычно имеют такие черты, которые затрудняют контроль заих соблюдением. Эти черты связаны с наличием встроенных анти-стимулов или, в самом крайнем случае, таких условий обмена, кото-рые провоцируют людей на нарушение обещаний, уклонение от от-ветственности, воровство или обман. Во многих случаях развива-ются неформальные ограничения, призванные подавить подобныенежелательные проявления. А в современном западном мире мынайдем массу примеров действительно работающих рынков, кото-рые даже приближаются к неоклассическому идеалу. Но это — иск-лючение; придти к таким рынкам нелегко, и для этого требуютсяочень жесткие институциональные условия.

IIЗначение институциональной теории для совре-

менного экономического анализа можно кратко сформулироватьследующим образом:

1. Каждая экономическая (и политическая) модель соответст-вуют строго определенному набору институциональных ограниче-ний. Эти наборы радикально отличаются друг от друга и во времен-ном разрезе, и при сравнении экономик разных стран. Содержаниекаждой модели зависит от конкретных институтов, и во многихслучаях модели весьма чувствительны к изменению институцио-нальных ограничений. Правильное представление об этих ограни-чениях имеет большое значение и для развития экономической тео-рии, и для решения политических вопросов. Важно не только иметьхорошую модель, объясняющую положение дел в Бангладеш или вСША в XIX веке, но и — что гораздо важнее — иметь модель, спо-собную предсказать положение дел в развитой стране — например,в Японии или даже в США — в следующем году.

Еще более существенно то, что конкретные институциональ-ные ограничения образуют то пространство, в рамках которого дей-ствуют организации, и тем самым позволяют увидеть взаимодейст-вие между правилами игры и поведением “актеров”. Если организа-ции — перечислим хотя бы некоторые: фирмы, профсоюзы, фер-мерские ассоциации, комитеты Конгресса — направляют свои уси-

142 Часть III

лия на непродуктивную деятельность, это значит, что институцио-нальные ограничения создали такую структуру стимулов, котораяпоощряет именно такую деятельность. Бедность в странах “третье-го мира” царит потому, что институциональные ограничения в этихстранах вознаграждают такие политические/экономические реше-ния, которые не благоприятствуют продуктивной деятельности.Только сейчас в социалистических странах стали понимать, чтоименно базовая институциональная система этих стран являетсяпричиной плохого функционирования экономики, и поэтому пыта-ются взяться за задачу перестройки институциональной системы сцелью создания новых стимулов, которые, в свою очередь, должнызаставить организации вступить на путь роста продуктивности. Ачто касается “первого мира”, то нам нужно не только понять значи-мость общей институциональной системы, которая обеспечивала иобеспечивает рост экономики, но и видеть последствия сегодняш-них, непрерывно происходящих предельных изменений в этой сис-теме не только для экономики в целом, но и для конкретных секто-ров и отраслей. Нам давно известно, что структура налогов, акты го-сударственного регулирования, судебные решения, законы и мно-гие другие формальные ограничения определяют политику фирм,профсоюзов и иных организаций и, следовательно, определяютконкретные проявления экономического поведения; но знание этихобстоятельств до сих пор не сопровождается усилиями по теорети-ческой разработке моделей политических/экономических процес-сов, которые приводят к этим результатам.

2. Осознанное включение институтов в научную теорию заста-вит представителей общественных наук, и в частности экономичес-кой науки, критически взглянуть на поведенческие модели, лежа-щие в основе этих дисциплин, чтобы затем более систематически,чем это делалось до сих пор, изучить влияние несовершенной и за-тратной переработки информации на поведение “актеров”. Пред-ставители социальных наук уже инкорпорировали затратность ин-формации в свои модели, но еще не взялись за изучение субъектив-ных ментальных конструкций, с помощью которых индивиды пе-рерабатывают информацию и приходят к тем заключениям, кото-рые определяют их решение в ситуации выбора. Экономисты опи-раются на допущение (в основном не выраженное в явном виде) отом, что “актеры” способны установить истинную причину трудно-стей, с которыми они сталкиваются (т.е. располагают правильнымитеориями), знают издержки и выгоды альтернативных выборов изнают, как поступать в подобных ситуациях (см., например, работуБеккера 1983 года). Мы слишком увлечены гипотезами рациональ-ного выбора и эффективного рынка, которые заслонили от нас воп-росы неполноты информации, сложности окружающего мира исубъективных восприятий внешней среды. Все трудности, связан-

Глава 12 143

ные с парадигмой рационального индивида, могут быть преодоле-ны благодаря осознанию сложности человеческой мотивации и по-ниманию проблем переработки информации. Тогда представителисоциальных наук поймут не только то, почему существуют институ-ты, но и какую роль они играют.

3. Идеи и идеологии имеют значение, а институты в решаю-щей степени определяют, насколько велико это значение. Идеи иидеологии формируют субъективные ментальные конструкции, спомощью которых индивиды интерпретируют окружающий мир иделают выбор. Более того, структурируя тем или иным образом вза-имодействие между людьми, формальные институты оказываютвлияние на ту “цену”, которую мы платим за свои действия. В зави-симости от того, насколько содержание формальных институтовнаправлено — сознательно или случайно — на снижение “цены”,которую платят люди, действуя в соответствии со своими убежде-ниями, настолько они (институты) создают свободу для индивида,позволяя делать выбор на основе своих идей и идеологий. Одно изглавных последствий существования институтов состоит в сущест-вовании механизмов — подобных системам голосования в демо-кратических обществах или организационным структурам в иерар-хических системах, — которые позволяют индивидам, выступаю-щим в качестве агентов, выражать собственные взгляды и оказы-вать совершенно иное влияние на политические и иные процессыпо сравнению с простой моделью группы интересов, столь харак-терной для экономической теории и теории общественного выбора.

4. Понимание того, как функционирует экономическая систе-ма, требует учета очень сложных, запутанных взаимосвязей междуобществом и экономикой. Поэтому перед нами стоит задача — раз-работать подлинную науку политической экономии. Взаимоотно-шения между обществом и экономикой определяются набором ин-ституциональных ограничений, которые, таким образом, определя-ют способ функционирования политической/экономической систе-мы. Дело не только в том, что общество устанавливает права собст-венности, определяющие базовую структуру стимулов экономичес-кой системы, и контролирует соблюдение этих прав, но и в том, чтов современном мире самыми главными детерминантами функцио-нирования экономики выступают доля ВНП, проходящая через ру-ки государства, и всепроникающая, постоянно меняющаяся системагосударственного регулирования. Модель, которая могла бы бытьполезной для изучения экономических явлений на макроуровне идаже на микроуровне, должна включать в себя институциональныеограничения. Например, современная макроэкономическая теорияникогда не сможет решить стоящие перед ней проблемы, пока еепредставители не признают, что решения, принимаемые в рамкахполитического процесса, оказывают критически важное влияние на

144 Часть III

функционирование экономики. Хотя применительно к конкретнымситуациям мы уже стали признавать это обстоятельство, все же тре-буется гораздо более глубокая интеграция политических и эконо-мических наук. Это можно сделать только путем создания моделиполитико-экономического процесса, составными частями которойстанут конкретные институты, связанные с этим процессом, и опи-рающаяся на них структура политического и экономического взаи-модействия.

IIIВключение институционального анализа в ста-

тическую неоклассическую теорию влечет за собой изменение су-ществующего корпуса этой теории. Но создание модели экономи-ческих изменений требует разработки целой теоретической систе-мы, потому что такой модели пока просто не существует. Зависи-мость от траектории предшествующего развития — это ключ к ана-литическому пониманию долгосрочных экономических изменений.Перспективность подхода, принимающего во внимание эффект за-висимости от траектории предшествующего развития, состоит вразвитии наиболее конструктивных идей неоклассической теории— постулата о редкости/конкуренции и идеи о стимулах как движу-щей силе экономики — при одновременной модификации этой тео-рии путем включения в нее идей о неполноте информации, субъек-тивных моделях реальности и способности институтов к самопод-держанию. Результатом может стать выработка теории, которая по-зволит соединить микроуровень экономической деятельности с ма-кроуровнем побудительных мотивов, образованных институцио-нальной системой. Движущая сила инкрементных изменений —это выигрыш, который может быть получен организациями и их ру-ководителями в результате обретения новых навыков, знаний и ин-формации, и на этой основе — расширение целей, которые они пе-ред собой ставят. Зависимость от траектории предшествующегоразвития возникает из-за действия механизмов самоподдержанияинститутов, которые (механизмы) закрепляют однажды выбранноенаправление развития. Перемены траектории развития происходяткак непредвиденные результаты произведенного выбора, внешнихэффектов, а иногда — также действия сил, экзогенных по отноше-нию к анализируемому институциональному пространству. Поддействием этих же факторов направление движения может сменитьзнак (например, от стагнации к росту и наоборот), но чаще это слу-чается под влиянием изменений в обществе.

Можно более подробно проиллюстрировать проявления эффе-кта зависимости от траектории предшествующего развития, есливернуться к сопоставлению “британско-североамериканского” и

Глава 12 145

“испанско-латиноамериканского” путей развития, о которых мыуже писали в главе 11.

Исторический фонВ начале XVI века Англия и Испания развивались

очень по-разному. В Англии в результате норманнского завоеваниясложилась довольно централизованная феодальная система. Неза-долго до того времени, о котором идет речь (в 1485 году), после Бо-суортской битвы на английском троне воцарились Тюдоры. Испа-ния, напротив, только что освободилась от семи веков мавританско-го господства на Иберийском полуострове. Она не была единым го-сударством. Хотя брак Фердинанда и Изабеллы сблизил Кастилиюи Арагон, и там, и там сохранялись независимые системы правле-ния, кортесы и армии.

Однако подобно остальным национальным государствам, ко-торые именно в то время возникали в Европе, и Англия, и Испаниястолкнулись с критически важной проблемой: чтобы выжить в ус-ловиях роста затрат на ведение военных действий, требовалось най-ти дополнительные источники получения денег. Король традици-онно жил на собственные денежные средства, то есть на доходы отсвоих поместий в сочетании с обычными феодальными налогами.Однако этих средств было недостаточно для финансирования но-вых способов ведения войны, требовавших применения арбалетов,больших луков, пик и пороха. Этот финансовый кризис государст-ва, впервые описанный Шумпетером в 1954 году, заставил правите-лей вступить в сделку со своими подданными. В результате этого вобеих странах в обмен на денежные поступления в пользу короныначали создаваться определенные формы представительства частинаселения (парламент в Англии и кортесы в Испании). Главным ис-точником королевских доходов в обеих странах стала торговляшерстью. Но последствия от изменения соотношений цен, связан-ного с новыми способами ведения военных действий, проявились вэтих странах по-разному. В первом случае это выразилось в такомразвитии общества и экономики, которое помогло решить финансо-вый кризис и в дальнейшем обеспечить доминирующее положениев западном мире. Во втором случае, несмотря на первоначально бо-лее благоприятные условия, это выразилось в продолжении финан-сового кризиса, банкротствах, конфискации имущества, необеспе-ченности прав собственности и последовавших трех столетиях от-носительной стагнации.

В Англии трения между королем и “избирателями” (баронам,собравшимся в Раннимеде, этот термин, вероятно, не пришелся быпо вкусу) вышли наружу во время принятия Великой хартии воль-ностей в 1215 году. Финансовый кризис возник позднее, во время

146 Часть III

Столетней войны. Его последствия Стаббс описывает следующимобразом: “Право парламента осуществлять законодательную дея-тельность, расследовать финансовые злоупотребления и участво-вать в выработке государственной политики было фактически куп-лено за деньги, предоставленные Эдуарду I и Эдуарду III” (Стаббс,1896, с. 599). Последующая история, вплоть до 1689 года и оконча-тельной победы парламента, хорошо известна.

В Испании союз Арагона (куда входили территории, примерносоответствующие нынешним Валенсии, Арагону и Каталонии) иКастилии был объединением двух очень разных регионов. Арагонбыл отвоеван у арабов во второй половине XIII века и превратился вкрупное торговое государство, распространившее свой контроль доСардинии, Сицилии и части Греции. Кортесы выражали интересыкупцов и играли важную роль в общественных делах. Напротив,Кастилия вела постоянные войны — или против мавров, или про-тив мятежников внутри страны. Хотя кортесы существовали издесь, но созывались они редко. Через 15 лет после объединенияИзабелла сумела установить в Кастилии контроль не только над не-покорными воинственными баронами, но и над церковью. В исто-рических исследованиях последнего времени роль кастильскихкортесов несколько преувеличивается, а на самом деле Кастилиябыла централизованной монархией и бюрократическим государст-вом. Именно Кастилия определила институциональное развитиекак самой Испании, так и Латинской Америки.

Институциональная системаРазница между Англией и Испанией состояла не

только в различной степени централизованности или децентрализо-ванности государственной системы. Однако именно это различиеоказалось критически важным, отражая более широкие различия вобщественном и экономическом устройстве обеих стран. В Англиипарламент не просто обеспечил начало создания представительнойсистемы правления и ограничил возможности получения коронойполитической ренты (rent-seeking behavior), что до этого было типи-чно для монархов из династии Стюартов, которые испытывали ост-рые финансовые трудности. Дело еще и в том, что триумф парла-мента ознаменовал надежную защиту прав собственности и форми-рование более эффективной, беспристрастной судебной системы.

В испанской общественной системе господствовала сильнаяправительственная бюрократия, она “издавала постоянно растущуюмассу указов и юридических постановлений, которые легитимизи-ровали работу административного аппарата и направляли его дея-тельность” (Глэйд, 1969, с. 58). Все проявления экономической, каки общественной, жизни тщательно контролировались и направля-

Глава 12 147

лись в интересах короны, стремящейся к созданию самой мощнойимперии со времен античного Рима. Но после революции в Нидер-ландах и сокращения притока богатств из Нового Света потребно-сти в деньгах далеко превысили доходы, результатом чего явилисьфинансовый крах, рост внутреннего налогообложения, конфиска-ции и необеспеченность прав собственности.

Развитие организационных структурАнглийский парламент создал Банк Англии и фи-

нансовую систему, в рамках которой расходы были привязаны к на-логовым поступлениям. Последовавшая за этим финансовая рево-люция не только создала, наконец, надежную финансовую базу дляправительства, но и заложила основы для развития частного рынкакапитала. Более обеспеченные права собственности, сокращениеторговых ограничений и выход текстильных компаний из составагородских гильдий с их многочисленными ограничениями — всеэто вместе создало растущие возможности для роста компаний навнутреннем и международном рынках. Расширение рынков и па-тентное право формировали благоприятные условия для роста ин-новационной деятельности. Все это, впрочем, хорошо известно.

В Испании многочисленные банкротства в период 1557-1647годов сопровождались отчаянными попытками предотвратить эко-номическую катастрофу. Главными организационными структура-ми являлись армия, церковь и сложная бюрократическая система,поэтому самыми выгодными и привлекательными занятиями счи-тались военная служба, служение церкви и работа в органах судо-производства. Изгнание мавров и евреев, установление “потолка”арендной платы и цен на пшеницу, конфискация серебра, котороепредназначалось севильским купцам (последние получили за сереб-ро практически бесполезные расписки, называвшиеся juros), — всеэто оказывало дестимулирующее воздействие на продуктивную де-ятельность.

Зависимость от траектории развитияЧтобы сделать эти два столь различных экономи-

ческих сюжета убедительной иллюстрацией проявления зависимо-сти от траектории предшествующего развития, потребуется проана-лизировать политические, экономические и правовые системы обо-их обществ как переплетение взаимосвязанных формальных пра-вил и неформальных ограничений, образующих в совокупности ин-ституциональную матрицу и ведущих экономику каждой из двухстран по своему пути, отличному от пути развития другой страны.Потребуется также показать систему институциональных побочных

148 Часть III

эффектов, которые сужают набор выборов индивидов и не позволя-ют им радикально изменить институциональные рамки. Имеющие-ся эмпирические данные, которыми я располагаю, совершенно не-достаточны для решения такой задачи. Поэтому на основе имею-щихся свидетельств я могу сделать только косвенные выводы.

В исследовании “Происхождение английского индивидуализ-ма” (1978), вызвавшем много дискуссий, его автор Алан Макфар-лейн утверждает, что по крайней мере с XIII века англичане отлича-лись от традиционного образа членов крестьянского общества. Кэтому времени Англия утратила традиционные черты крестьянско-го общества — патриархальное господство главы семейства, боль-шие семьи, подчиненное положение женщин, маленькие, не допус-кающие посторонних деревенские общины, натуральное хозяйствои семья как трудовая единица. Вместо этого Макфарлейн рисуеткартину подвижных, индивидуалистически ориентированных отно-шений, которые характеризовали структуру семьи, организациютруда и социальные связи в деревенской общине. Эти отношениядополнялись множеством формальных правил, регулирующих от-ношения собственности и наследования, а также правовой статусженщин. Макфарлейн стремится подчеркнуть, что Англия отлича-лась от других стран и что корни этих отличий уходили далеко вглубь веков, при этом приводя множество свидетельств сложноговзаимозависимого переплетения формальных и неформальных ог-раничений, которые формировали самоподдерживающуюся связь спрошлым.

Самым ярким свидетельством самоподдерживающихсясвойств “институциональной ткани” в Испании служит неспособ-ность короны и подчиненной ей бюрократии изменить направлениеразвития страны несмотря на осознание того, что в стране воцаря-ются застой и упадок. Через сто лет — в XVII веке — Испания вы-была из числа самых могущественных держав в западном мире современ Римской империи и превратилась во второразрядное госу-дарство. Исход населения из деревень, застой в промышленности иразвал торговли между Севильей и Новым Светом сопровождалисьв политической сфере восстаниями в Каталонии и Португалии. Не-посредственной причиной послужили постоянные войны и финан-совый кризис, который заставил Оливареса в 1621-1640 годах пой-ти на отчаянные меры, что, однако, только усугубило фундамен-тальные проблемы страны. В самом деле, в контексте институцио-нальных ограничений и мировосприятия людей в Испании тоговремени наиболее приемлемой политикой казались установлениеконтроля над ценами, повышение налогов и проведение многократ-ных конфискаций. Что касается мировосприятия испанцев того вре-мени, то Ян Де Фриз в своем исследовании 1976 года о кризисных

Глава 12 149

годах европейской истории следующим образом описывает попыт-ки испанцев остановить упадок страны:

Это общество понимало, что происходит. Целая армия экономичес-ких реформаторов... писала горы трактатов, требуя новых дейст-вий... Так, в 1623 году Союз за реформацию (Junta de Reformacion)рекомендовал новому королю Филиппу IV осуществить целую се-рию мероприятий, включая введение налогов, которые поощрялибы более ранние браки (и, следовательно, рост численности населе-ния), ограничение числа слуг, создание банка, запрещение импортапредметов роскоши, закрытие публичных домов и запрещение пре-подавания латыни в малых городах (чтобы сократить отток из сель-ского хозяйства крестьян, которые получили небольшое образова-ние). Но ни у кого не нашлось силы воли, чтобы провести эти реко-мендации в жизнь... Говорят, что единственным достижением ре-форматорского движения явилась отмена ношения пышных ворот-ников, мода на которые разоряла аристократов, получавших огром-ные счета из прачечных (Де Фриз, 1976, с. 28).Понятие инструментальной рациональности вряд ли применимо кдоводам, выдвигавшимся Союзом за реформацию.

И Англия, и Испания столкнулись в XVII веке с финансовымкризисом, но выбрали разные пути его решения, отражавшие фун-даментальные институциональные характеристики каждого из этихгосударств.

Влияние на дальнейшееисторическое развитиеЭкономическое развитие США протекало в усло-

виях федеральной политической системы и наличия сдержек и про-тивовесов, а базисная структура прав собственности поощряла за-ключение долгосрочных контрактов, столь важных для формирова-ния рынков капитала и экономического роста. Даже одна из самыхтяжелых гражданских войн на протяжении всей истории не изме-нила базисную институциональную матрицу.

В Латинской Америке, напротив, упорно сохранялись тради-ции централизованного, бюрократического управления, перенесен-ные сюда в качестве испано-португальского наследия. Вот что пи-шет Джон Коутсворт об институциональной среде Мексики XIXвека:

150 Часть III

Интервенционизм и всепроникающий произвол, которые отличалиинституциональную среду, заставляли каждое городское и деревен-ское хозяйство вести искусную политику, используя родственныесвязи, политическое влияние и семейный престиж для того, чтобыполучать привилегированный доступ к субсидированному кредиту,решать сложные вопросы найма рабочей силы, собирать долги, за-ставлять партнеров соблюдать контракты, уклоняться от налогов,избегать судебных разбирательств, защищать или утверждать своиземельные права. Успех или неудача в экономической деятельностивсегда зависели от отношений между производителем и политичес-кими властями — местными чиновниками, чтобы улаживать теку-щие дела, и центральным правительством, чтобы обеспечить благо-приятное для себя толкование закона или, если потребуется, защитуот местных чиновников. Небольшие предприятия, исключенные изсистемы корпоративных привилегий и политического покровитель-ства, были вынуждены постоянно существовать в полуподпольномсостоянии, всегда на грани закона, всегда по милости мелких чи-новников — никогда не чувствуя себя в безопасности от произвола,никогда не будучи защищенными от тех, кто сильнее (Коутсворт,1978, с. 94).

Расходящиеся линии, основанные Англией и Испанией в Но-вом Свете, так и не сблизились друг с другом, несмотря на “посред-ничество” общих идеологических влияний. В первом случае сложи-лась такая институциональная система, которая благоприятствуетсложному неперсонифицированному обмену, необходимому дляполитической стабильности и для реализации потенциальных эко-номических выгод от применения современной технологии. Во вто-ром случае политический и экономический обмен по-прежнему оп-ределяется в основном персонифицированными отношениями. Этиотношения являются следствием развития такой институциональ-ной системы, которая не обеспечивает политическую стабильностьи не позволяет в полной мере реализовать потенциал современнойтехнологии.

Глава 13Стабильность и изменчивостьв экономической истории

Институты образуют базисную структуру, опираясьна которую люди на протяжении всей истории создавали порядок истремились снизить неопределенность в процессе обмена. Вместе сприменяемой технологией институты определяют величину трансак-ционных и трансформационных издержек и, следовательно, опреде-ляют рентабельность и привлекательность той или иной экономичес-кой деятельности. Институты связывают прошлое с настоящим и бу-дущим, так что история становится процессом преимущественно ин-крементного институционального развития, а функционированиеэкономических систем на протяжении длительных исторических пе-риодов становится понятным только как часть разворачивающегосяинституционального процесса. Институты также являются ключом кпониманию взаимоотношений между обществом и экономикой ивлияния этих взаимоотношений на экономический рост (или стагна-цию и упадок). Но почему некоторые формы обмена стабильны, адругие порождают новые, более сложные и продуктивные формы об-мена? В предыдущих главах я рассмотрел теоретические проблемыинституциональных изменений. В этой главе я собираюсь проанали-зировать конкретные характеристики исторических изменений.

При рассмотрении стабильности и изменчивости в истории сра-зу возникает тот же вопрос, на котором мы останавливались в самомначале нашего исследования (см. гл. 2). Какое сочетание институтовпозволяет в любой момент времени получить выигрыш от торговли,который предусматривается стандартной неоклассической моделью(при нулевых трансакционных издержках)? Этот вопрос очень сло-жен, если его рассматривать в неисторическом контексте. Но в исто-рическом контексте он еще сложнее, потому что история начинаетсяне с “чистой доски”, а всегда проистекает из предшествующего исто-рического развития. Присущая историческому процессу связь настоя-щего с траекторией предшествующего развития, о чем подробно го-ворилось в предыдущих главах, в некоторых случаях вела к возник-новению стабильных, неразвивающихся моделей обмена, а в другихслучаях — к возникновению динамических, развивающихся моде-

152 Часть III

лей. Предложенное в нашем исследовании объяснение состоит в том,что текущие формы политической, экономической и военной органи-зации и их максимизирующая деятельность опираются на набор воз-можностей, который складывается на основе институциональнойструктуры, развивающейся, в свою очередь, инкрементно. Однакоиногда не наблюдается никакого развития или оно слишком незначи-тельно. Почему в одних случаях мы наблюдаем стабильность, а вдругих — изменчивость? Ниже я опишу последовательно более сло-жные формы экономического обмена, чтобы затем обратиться к ин-ституциональным и организационным структурам, необходимым дляреализации этих форм обмена1.

IЯ начну с рассмотрения местного обмена в рамках

одной деревни или даже с простого обмена между сообществамиохотников и собирателей (где мужчины охотились, а женщины зани-мались собирательством). В этом мире специализация находится в за-чаточном состоянии, и большинство домашних хозяйств находятсяна самообеспечении. Маленьким шагом вперед становится расшире-ние торговли за пределы деревни; при этом возникают элементы спе-циализации (обычно в дополнение к прежнему, преимущественно са-модостаточному домашнему хозяйству). По мере того как рынок ох-ватывает весь регион, происходит не только развитие многосторон-ней торговли и выделение специальных мест для ее ведения, но и рез-кое увеличение числа участников торговли. Хотя в обществе такогоуровня развития подавляющая часть жителей обычно занята сель-ским хозяйством, все большая часть населения начинает заниматьсяторговлей и коммерцией.

Расширение географических рамок торговли сопровождаетсяотчетливыми изменениями в экономической структуре. Обширнаяторговля требует высокой степени специализации тех людей, для ко-торых торговый обмен является главным источником средств к суще-ствованию. Такая торговля уже на ранних стадиях требует развитияторговых центров. Это могут быть специальные места, где люди со-бираются время от времени (подобно ярмаркам в Европе раннегосредневековья), или более определенные места — большие или ма-лые города. В этом мире уже проявляется некоторая “экономия от 1 В своей статье, написанной много лет назад (в 1955 году), я отметил, что многие реги-ональные экономики с самого начала развивались как экспортные экономики. Это утвер-ждение вступает в противоречие со старыми стадиальными теориями истории, которые мыунаследовали от германской исторической школы, где развитие всегда рассматривалось какдвижение от местной автаркии к растущей специализации и разделению труда. Именно этамодель описывается в данной главе, хотя во многих случаях она не соответствует реальномуисторическому развитию.

Глава 13 153

масштаба”, характерная, например, для сельскохозяйственных план-таций. Другими словами, постепенно приобретают большое значениегеографическая специализация, а также некоторая специализация повидам сельскохозяйственных работ.

Следующий этап в расширении рынка — это развитие специа-лизации производителей. “Экономия от масштаба” приводит к воз-никновению иерархических производственных организаций, где ра-ботники заняты полный рабочий день или на главных сельскохозяй-ственных площадях, или на последующей переработке продукции.Возникают небольшие и некоторые крупные города. В структуре на-селения по видам деятельности существенно увеличивается доля ра-бочей силы в переработке и обслуживании, хотя в целом населениевсе еще остается в основном сельскохозяйственным. Этот сдвиг отра-жает также значительный рост урбанизации общества.

На последнем этапе, свидетелями которого мы сегодня являемсяв современных западных обществах, возрастает специализация, долясельского хозяйства в структуре занятости населения резко снижает-ся, и складываются гигантские рынки общенационального и между-народного масштабов. “Экономия от масштаба” требует больших ор-ганизаций не только в переработке, но и в сельском хозяйстве. Каж-дый зарабатывает на жизнь, выполняя строго специализированныефункции, и использует огромную сеть связанных друг с другом орга-низаций, чтобы обеспечить себя необходимым множеством товарови услуг. Структура занятости населения постепенно меняется от пре-обладания сферы материальной переработки к преобладанию, в ко-нечном счете, того, что называют услугами. Общество становитсяпрактически полностью урбанизированным.

IIЭти стадии экономической истории в той или иной

степени нам известны — будь то из германской исторической школыили из теории Ростоу о стадиях экономического роста. Поэтому своюзадачу я вижу в том, чтобы осветить эти стадии с другой точки зре-ния, а именно: какие требуются институты, чтобы обеспечить тотуровень трансакционных и трансформационных издержек, благодарякоторому становится возможным этот рост специализации и разделе-ния труда.

Небольшая торговля в рамках одной деревни существует благо-даря плотной социальной сети неформальных ограничений, которыеоблегчают местный обмен. В этих условиях трансакционные издерж-ки низки. Хотя базисные социальные издержки самой племеннойили деревенской организации могут быть высоки, они не отражаютсяна процессе обмена в виде дополнительных трансакционных издер-жек. Участники обмена хорошо знают друг друга, и все члены общи-

154 Часть III

ны заинтересованы в том, чтобы каждый конкретный акт обменапроходил без нарушений.

По мере расширения рынка торговый обмен охватывает новые,соседние территории. Это сопровождается резким ростом трансакци-онных издержек, поскольку плотная социальная сеть уступает местогораздо менее тесным отношениям между участниками обмена, и имприходится тратить больше ресурсов на оценку предметов обмена иконтроль за соблюдением договоренностей. На этой стадии развитияобычно еще отсутствует централизованная политическая власть, и вотсутствие политических структур и формальных правил стандартыповедения участников обмена чаще всего регулируются религиозны-ми предписаниями. Их эффективность в снижении трансакционныхиздержек бывает очень разной в зависимости от того, насколько стро-го члены общества следуют этим предписаниям.

Дальнейшее географическое расширение торговли приводит кпоявлению двух различных проблем, связанных с трансакционнымииздержками. Одна из них — это классическая проблема агентскойдеятельности, которая на ранних этапах истории решалась на основеличных договоренностей и других, подобных форм отношений, ос-нованных на родственных связях. Иными словами, купец, которыйсам не совершал торговых поездок, отправлял с товарами своего род-ственника, чтобы тот продал товары, купил на вырученные деньгидругие товары и вернулся с ними. Возможность заключения подоб-ных соглашений зависела от того, насколько посланное лицо былоспособно совершить выгодный обмен, насколько сильны родствен-ные связи и какую “цену” понесет купец, если посланное им лицосбежит с товарами. По мере того как расширялись география и объемторговли, эта проблема приобретала все большее значение. Втораяпроблема состояла в том, чтобы обеспечить выполнение контрактапри торговле с далекими городами и странами, где было совсем непросто проследить за соблюдением контрактных условий. Проблемасостояла не только в том, чтобы защитить товары от пиратов и раз-бойников во время дальних перевозок, но и обеспечить выполнениеконтракта на чужой территории. Совершение сделок с партнерами издальних стран стало возможным благодаря развитию таких организа-ций, институтов и инструментов, как стандартизация мер, весов и де-нежных единиц расчета, посредничество, нотариат, консульскиеслужбы, торговый арбитраж и торговые поселения, пользовавшиесязащитой иностранных властителей в обмен на уступку части дохода.Расширению географии торговли способствовало создание добро-вольных или полупринудительных организаций, или по крайней ме-ре таких организаций, которые могли подвергнуть остракизму нару-шителей торговых соглашений.

На следующем этапе, когда возникли рынки капитала и сталискладываться мануфактуры с большим объемом основного капитала,

Глава 13 155

потребовались некоторые формы принудительного политическогопорядка, потому что по мере развития более сложных и неперсони-фицированных форм обмена личные связи, добровольные обязатель-ства и угроза остракизма потеряли эффективность. Это не значит, чтоони потеряли значение. В нашем взаимозависимом мире они по-пре-жнему играют важную роль. Но выигрыш от нарушения условий сог-лашения стал таким значительным, что это могло подорвать развитиесложных форм обмена, если бы они не сопровождались эффективны-ми мерами неперсонифицированного контроля за соблюдением кон-трактов. Надежное обеспечение прав собственности требует полити-ческих и юридических организаций, которые эффективно и беспри-страстно принуждают к исполнению контрактов в любое время и влюбых частях страны.

Последняя стадия отличается тем, что благодаря специализациивсе большая часть ресурсов общества направляется на трансакции,так что на трансакционный сектор теперь приходится высокая доляВНП. Это происходит потому, что растущая часть рабочей силы за-нимается торговлей, финансами, банковским и страховым делом, атакже простой координацией экономической деятельности. Поэтомустановятся необходимыми высокоспециализированные организации,которые занимаются трансакциями. Специализация и разделениетруда в международном масштабе требуют институтов и организа-ций, которые обеспечивают защиту прав собственности при трансак-циях с участием зарубежных партнеров с тем, чтобы развивалисьрынки капитала и другие формы обмена, а его участники могли быбыть уверенными в своих партнерах.

Кажется, что эти очень схематично описанные стадии легко пе-ретекают одна в другую по мере плавной эволюции форм сотрудни-чества между людьми. Но так ли это на самом деле? Есть ли объек-тивно обусловленные причины, которые заставляют людей перехо-дить от более простых к более сложным формам обмена? Для такогоразвития необходимо не только то, чтобы более низкие информаци-онные издержки и “экономия от масштаба” в сочетании с более со-вершенными механизмами контроля за исполнением контрактов до-пускали и даже поощряли переход от более простых к более слож-ным формам обмена, но и то, чтобы организации имели стимулы дляприобретения знаний и информации, которые (знания и информа-ция) будут направлять их деятельность в более социально продуктив-ное русло. Но нам приходится очень осторожно утверждать, что насамом деле на протяжении всей истории такое развитие не было не-избежным. Было бы совсем несложно показать, что большинство изописанных мной ранних форм обмена и организаций все еще сущест-вуют сегодня в некоторых частях света. Примитивные племенные об-щества по-прежнему существуют, “сук” (базар, обслуживающий ре-гиональную торговлю) по-прежнему процветает в некоторых стра-

156 Часть III

нах, а исчезновение караванной торговли (как и постепенное отмира-ние двух вышеупомянутых форм примитивного обмена) отражаетскорее действие внешних сил, чем последствия внутреннего разви-тия.

Напротив, развитие в Европе дальних торговых связей послужи-ло толчком и к внутреннему развитию более сложных форм органи-заций. Иными словами, через более низкие информационные издер-жки, некоторую “экономию от масштаба” и развитие механизмовконтроля на местах за исполнением контрактов дальние торговыесвязи индуцировали в некоторых западно-европейских странах такойпуть развития, который в корне отличается от вышеописанных ус-тойчивых форм примитивного обмена. Знания и навыки, требовав-шиеся для успеха в торговле, которую вела средневековая Венеция,для успеха на ярмарках в Шампани или в Любеке ганзейских времен,помогли выработать сложные институциональные инструменты. До-статочно взглянуть на развитие вексельного обмена или проследитьза процессом постепенного включения идеи торгового права в фор-мальное право, чтобы увидеть, что именно организации, стремивши-еся использовать в своих интересах расширяющиеся возможноститорговли, служили движущей силой институционального развития.

Экономическое развитие некоторых стран привело к созданиюполитических структур, которое обеспечило возможность контроли-ровать контракты третьей стороной и привело к формированию тойструктуры институтов, которую мы наблюдаем в современном запад-ном мире. Но даже в самой Западной Европе не все страны развива-лись одинаково. Скорее некоторые из них, как, например, Испания,зашли в тупик в результате своих политических и экономических ре-шений, которые вели к экономическому краху и тормозили продук-тивные институциональные инновации. Далее, рассматривая болеевнимательно примитивные формы обмена, а затем западноевропей-ский путь развития, я хочу показать, сколь различные силы порожда-ли институциональную и политическую стабильность в первом слу-чае и динамические экономические изменения — во втором.

IIIВ своих самых ранних формах обмен между людь-

ми мог осуществляться — что и происходило на самом деле — вооб-ще без языкового общения. Достаточно было пользоваться жестами ивидеть перед собой предметы обмена (по крайней мере так утвержда-ет Геродот). Регулярный обмен происходил в отсутствие государства,и соблюдение условий обмена обеспечивалось угрозой вооруженныхстолкновений между семейными группами. Тем не менее обмен вплеменном обществе не был простым. Отсутствие государства, под-держиваемого писанным формальным правом, компенсировалось

Глава 13 157

плотной сетью социальных связей. Поскольку эту форму обмена яуже описывал в главе 5, здесь я добавлю к своему описанию тольконебольшую цитату из книги Элизабет Колсон:Общины, в которых жили все эти люди, существовали в условиях не-устойчивого равновесия сил, которое всегда находилось под угрозойнарушения: каждому приходилось быть постоянно начеку, защищаясвои позиции в ситуациях, когда надо было продемонстрироватьсвои добрые намерения. Обычаи и привычки, вероятно, были гибки-ми и изменчивыми, поскольку суждения о том, правильно или непра-вильно поступает человек, менялись от случая к случаю... Это связанос тем, что суждению, оценке подвергался человек как таковой, а неего преступление. В этих условиях презрение к общепринятым стан-дартам поведения равноценно притязаниям на незаконную власть истановится частью обвинений против нарушителя (Колсон, 1974, с.59).Из анализа Колсон, а также Ричарда Познера (1980) можно сделатьвывод о том, что отступления от общепринятых правил поведения иинновации рассматривались как угроза выживанию группы.

Вторая форма обмена — “сук” — существовала тысячи лет и по-прежнему сохранилась в Северной Африке и на Ближнем Востоке.Ее отличают широкий, сравнительно неперсонифицированный об-мен и сравнительно высокие трансакционные издержки2. “Сук” хара-ктеризует наличие множества небольших предприятий, где заняты до40-50% населения города, а также низкие основные издержки, оченьтщательное разделение труда, огромное количество мелких сделок(каждая из них более или менее независима от других сделок), лич-ные контакты и неоднородность товаров и услуг. На “суке” нет ин-ститутов, специально занимающихся сбором и распределением ры-ночной информации. Системы мер и весов сложны и мало стандар-тизованы. Навыки обмена развиты очень высоко; успех в торговле за-висит главным образом от того, насколько человек овладел этими на-выками. Споры по поводу каждого условия сделки носят характерупорный и жесткий. Купля и продажа практически не отделены другот друга и обычно образуют единый акт; торговцы обычно все времязаняты поиском конкретных партнеров, не ограничиваясь простымпредложением товаров посетителям. Для урегулирования споровпривлекаются показания надежных свидетелей; принцип соревнова-

2 “Суку” посвящена обширная литература. В данной книге я использовал, в частности,глубокий анализ этой формы торговли на примере “сука” в городе Сефру (Марокко) в книгеГертца, Гертца и Роузена 1979 года.

158 Часть III

тельности сторон не используется. Контроль властей над рынкомвесьма поверхностный, нецентрализованный и главным образом дек-ларативный.

Таким образом, главными отличительными особенностями “су-ка” являются: 1) высокие издержки оценки; 2) стремление торговцевк установлению устойчивых и повторяющихся (хотя и далеко не са-мых эффективных) торговых отношений с партнерами; 3) оченьупорная торговля по каждому вопросу (дело в том, что каждый ищетвыигрыш за счет другого). Фактически каждый стремится к тому,чтобы поднять трансакционные издержки противоположной сторо-ны. Деньги делает тот, кто располагает лучшей информацией, чемпартнер по сделке.

Нетрудно понять, почему в племенном обществе инновации рас-сматриваются как угроза существованию общества, но труднее по-нять, почему такое же отношение к инновациям сохраняется и на “су-ке”. Можно было бы ожидать, что в обществах, которые мы рассмат-риваем, должны возникнуть добровольные организации, защищаю-щие членов общества от последствий описанной выше асимметрииинформации. Но в том-то и дело, что в рамках “сука” отсутствует самфундамент, образованный правовыми институтами и механизмамиобеспечения правовых норм, который мог бы сделать подобные доб-ровольные организации живучими и выгодными. А поскольку ихнет, то нет и стимулов к изменению системы.

Каким образом существовала торговля в том мире, где вопрос озащите торговли стоял очень остро, а государство как организованнаясила отсутствовало? На примере караванной торговли можно увидетьсложные неформальные ограничения, которые делали возможнойэту торговлю. Клиффорд Гертц так описывает караванную торговлюв Марокко на рубеже нашего столетия.

“Зеттата” (от берберского слова “тазеттат” — “клочок ткани”) — этов узком смысле плата за проход, деньги, выплачиваемые местномуправителю... за защиту каравана, когда тот находится на его террито-рии. Но на самом деле это нечто большее (или, скорее, было боль-шим), чем просто плата за проход. “Зеттата” была частью сложныхморальных ритуалов, обычаев, имеющих силу закона и освященныхрелигией, — частью системы отношений между хозяином и гостем,патроном и его приближенным, между теми, кто обращается с прось-бой и кто ее выслушивает, между тем, кто бежал от преследований, иего защитником, между молящимся и божеством — словом, частьюобщей системы отношений между марокканцами, живущими за пре-делами городов. Физическое вступление торговца (или по крайней

Глава 13 159

мере его агента) на территорию, контролируемую племенем, одно-временно означало вступление в культурную среду этого племени.

Несмотря на множество форм проявления, методы защиты тор-говцев берберскими племенами, живущими в Высоких и СреднихАтласских горах, отличаются простотой и устойчивостью. Защитаносит персональный и открытый характер, и тот, кто предоставляетзащиту, относится к этому делу с таким же вниманием, с каким людиотносятся к своей одежде, желая поддерживать о себе высокое мне-ние окружающих. Окружающие могут судить о человеке по его по-литическим, моральным и духовным качествам, по его манере пове-дения или по всем четырем критериям одновременно. Причем вочень большой степени репутация зависит от того, может ли членплемени “встать и сказать” (классическая формула звучит так: Quamwa qal), т.е. заявить о своем госте примерно следующее: “Этот чело-век мой; обидев его, вы оскорбите меня; оскорбив меня, вы понесетеза это ответ”. Благословение (знаменитая формула “барака”), госте-приимство, право убежища и право свободного прохода едины в од-ном: они опираются на несколько парадоксальную идею о том, чтохотя индивидуальность человека неповторима и исключительна какпо своему происхождению, так и в своих внешних проявлениях, ееможно неким образом перенести и приложить к личности другого че-ловека (Гертц, 1979, с. 137).

IVПлеменная организация, “сук” и караванная торгов-

ля существуют благодаря устойчивости очень ограниченной по мас-штабам кооперации между людьми, которая существовала на протя-жении большей части мировой истории. Знания и навыки, необходи-мые для успеха организаций или отдельных индивидов, не требовалиили не индуцировали продуктивных модификаций базовой институ-циональной структуры. Источники институциональных измененийвсегда лежали за пределами данной институциональной системы.

Напротив, в истории дальних торговых связей, которые возник-ли в Европе уже в раннем средневековье, мы наблюдаем развитие по-следовательно более сложных организаций, что и привело к подъемузападного мира. Сначала я кратко остановлюсь на вопросе об иннова-циях, а затем проанализирую некоторые причины, которые лежат воснове инноваций.

160 Часть III

Инновации, которые снижают трансакционные издержки, со-стоят из организационных инноваций, инструментов, особых проце-дур совершения сделок и механизмов контроля за соблюдением сде-лок. Эти инновации следующим образом влияют на трансакционныеиздержки: 1) благодаря повышению мобильности капитала; 2) благо-даря снижению информационных издержек и 3) благодаря распреде-лению риска. Очевидно, что эти направления влияния являются в из-вестной мере взаимопересекающимися. Тем не менее они помогаютвыделить конкретные формы снижения трансакционных издержек.Все указанные формы инноваций возникли в далеком прошлом —многие из них, например, в средневековых итальянских городах, всредневековых исламских государствах, в Византии — и получилиразвитие в более позднее время.

Среди инноваций, которые повлияли на мобильность капитала,были процедуры и методы, позволявшие обойти законы против рос-товщичества. Первоначально применялись различные методы, чтобызамаскировать ссудный процент — в ссудные договора включались“штрафы за задержку платежа”, производились манипуляции с об-менным курсом (Лопес и Рэймонд, 1955, с. 163), применялись прими-тивные формы залога. Все это увеличивало трансакционные издерж-ки. Ростовщичество порождало дополнительные затраты не толькопотому, что письменные контракты с замаскированными процентны-ми платежами были сложными и громоздкими, но и потому, чтообеспечить соблюдение таких договоров было очень трудно. По меретого как законы о ростовщичестве отменялись и стали возможны бо-лее высокие ставки ссудного процента, издержки составления пись-менного контракта и контроля за его исполнением сократились.

На мобильность капитала повлияла и такая инновация, как раз-витие вексельного обращения, в особенности развитие разнообраз-ных методов и инструментов, которые облегчали оборот и учет век-селей. В свою очередь, оборот и учет векселей зависели от наличияинститутов, которые допускали использование векселей, и от разви-тости торговых центров, где могли обращаться эти платежные сред-ства, — сначала это были ярмарки, подобно ярмаркам в Шампани,потом банки и, наконец, финансовые дома, специализирующиеся научете векселей. Помимо развития этих институтов, расширению век-сельного оборота способствовал и рост масштабов экономическойдеятельности. Именно это, последнее, обстоятельство послужилотолчком к развитию соответствующих институтов. Наряду с “эконо-мией от масштаба”, необходимой для расширения вексельного обра-щения, критически важное значение имело улучшение контроля засоблюдением контрактов. Существенную роль сыграли также взаи-мопереплетающееся развитие методов бухгалтерского учета и аудитаи их использование для сбора долгов и контроля за исполнением кон-трактов (Ямэй, 1949; Уоттс и Зиммерман, 1983).

Глава 13 161

Третья инновация, увеличившая мобильность капитала, возник-ла на основе решения проблем, связанных с контролем за агентами,ведущими торговлю с географически удаленными партнерами. Тра-диционно в средние века и в начале Нового времени эти проблемырешались путем использования родственных и семейных связей длятого, чтобы привязать агента к принципалу достаточно надежнымспособом, дающим принципалу уверенность в эффективном выпол-нении его приказов и распоряжений (хороших агентов всегда имелацерковь — видимо, из-за религиозной веры агентов или их убежден-ности в высшем предназначении своей деятельности). Однако по ме-ре расширения торговых империй и роста объема товарооборотаагенты получили возможность вести деятельность не только в пользупринципала и его родственников, но и в пользу других лиц. Это по-требовало развития более сложных методов бухгалтерского учета дляконтроля за деятельностью агентов.

Что касается информационных издержек, то большое влияниена их снижение оказало печатание прейскурантов на различные това-ры, а также специальных материалов, содержащих информацию о ве-се, пошлинах, комиссионных, почтовых услугах и особенно о соотно-шениях курсов валют, которые имели хождение в Европе и другихстранах. Очевидно, что эти процессы первоначально были результа-том расширения объемов международной торговли и, следовательно,следствием “экономии от масштабов”.

Последней инновацией явилась трансформация неопределенно-сти в риск. Под неопределенностью я понимаю такие условия, когдачеловек неспособен предвидеть будущее и потому не в состоянии вы-работать такую линию поведения, которая могла бы предотвратитьнаступление нежелательного события. Риск, напротив, предполагает,что человек видит возможность нежелательного события и способенпредпринять действия, снижающие его вероятность. Современныеметоды страхования и диверсификации портфеля ценных бумаг ярассматриваю именно как способ преобразования неопределенностив риск и тем самым снижения трансакционных издержек путем сни-жения набора вероятностей. То же самое можно найти в средние векаи в начале Нового времени. Например, страхование морских перево-зок возникло из спорадических индивидуальных контрактов, кото-рые предусматривали частичное возмещение специализированнымифирмами убытков по определенным сделкам.К XV веку страхование морских перевозок стало устойчивой практи-кой. Содержание страховых полисов было унифицировано и в после-дующие три — четыре столетия почти не менялось... В XVI веке вповседневную практику вошло использование типовых печатныхбланков с пустыми местами для названия корабля, имени хозяина,

162 Часть III

стоимости страховки, размера страховой премии и некоторых другихусловий, имевших индивидуальный характер для каждого договора(де Рувер, 1945, с. 198).

Страхование морских перевозок было одним из примеров стра-хования рисков; другим примером служит развитие таких форм орга-низации бизнеса, которые распределяют риск путем диверсификациипортфеля ценных бумаг или путем использования таких институтов,которые позволяют включиться в рискованное предприятие большо-му числу инвесторов. Институционализация риска происходила так-же путем развития системы договоров поручительства между прин-ципалом и агентом — эта система возникла у евреев, византийцев имусульман (Удович, 1962), а затем была заимствована итальянцами ичерез них — английскими компаниями. Наконец, она вошла в составюридических основ деятельности акционерных обществ (хотя, какбудет показано далее в этой главе, договора поручительства создалиновые проблемы в отношениях между принципалом и агентом).

Эти инновации и связанные с ними институциональные инстру-менты возникли и развивались благодаря взаимодействию двух фун-даментальных экономических факторов. Первый из них — это “эко-номия от масштаба”, реализуемая благодаря росту объемов торговли,а второй — развитие более эффективных механизмов контроля ипринуждения, которые дали возможность обеспечивать соблюдениеконтрактов с меньшими издержками. Естественно, причинная связьмежду обеими факторами была взаимной. Это значит, что рост объе-мов торговли на дальние расстояния увеличивал рентабельность вло-жений в более эффективные механизмы контроля за соблюдениемконтрактов. В свою очередь, развитие таких механизмов снижало из-держки заключения договоров и увеличивало рентабельность торгов-ли, способствуя расширению ее объемов.

Если обратиться к развитию механизмов контроля, то мы уви-дим, что это был довольно длительный процесс. Хотя коммерчески-ми спорами занимались многочисленные суды, наибольший интереспредставляет развитие механизмов контроля, осуществляемого сами-ми купцами3. Эти механизмы, по-видимому, берут начало в раннихкодексах поведения купеческих гильдий: кто не соблюдал соглаше-ний, подвергался остракизму. Купцы распространили эти кодексыповедения на морскую торговлю с дальними странами, так что зако-ны пизанских купцов вошли в морские кодексы Марселя. Орелон и 3 Мне удалось значительно улучшить представленный ниже краткий анализ развитияправа благодаря критическим замечаниям к начальному варианту моей рукописи, сделанны-ми Джоном Дробаком и Уильямом Джонсом (юридический факультет Вашингтонского уни-верситета), а также Диком Гельмгольцем (юридический факультет Чикагского университе-та). Я хочу поблагодарить их и отметить, что за возможные ошибки в моей работе они не не-сут никакой ответственности.

Глава 13 163

Любек стали источниками законов для Северной Европы, Барселона— для Южной Европы, а из Италии по миру распространились юри-дические принципы страхования и вексельное обращение (Митчелл,1969, с. 156).

Создание более сложных методов бухгалтерского учета и ихширокое распространение, наряду с введением в практику нотариаль-ного заверения свидетельских показаний, сделало эти показания на-дежным средством для установления истины во время споров и кон-фликтов между купцами. Постепенное объединение добровольныхструктур контроля за соблюдением контрактов, созданных самимиторговыми организациями, с государственными судебными органи-зациями явилось важным шагом вперед в укреплении контроля завыполнением торговых соглашений. Частью этого процесса явиласьтакже длительная эволюция торгового права, начавшаяся в первыхдобровольных купеческих организациях, и стирание различий междурешениями купеческих организаций, с одной стороны, и общеприня-тым обычным и римским правом — с другой. С самого начала обатипа права не очень хорошо сочетались друг с другом. Это относи-лось в первую очередь к вопросам возмещения морального ущерба,асимметричности информации в страховых договорах, а также к слу-чаям обмана во время торговли. В Англии правовые кодексы, выра-ботанные самими купцами, были в дальнейшем приняты судами об-щего права, но применялись с соблюдением духа торгового права,т.е. как закон, основанный на обычае. Дела, рассматривавшиеся в су-дах, редко становились судебными прецедентами, потому что былопрактически невозможно отделить обычай от фактов. Как правило,присяжных знакомили с обычаем и с конкретными фактами, а затемсудья требовал, чтобы они применяли обычай, если он поддержива-ется фактами. Но в конце концов эта практика была изменена. Когдав 1756 году лорд Мэнсфилд возглавил Королевский суд Англии, онраспорядился о том, чтобы решения выносились на основании суще-ствующих обычаев. Он также установил общие принципы, которымиследует руководствоваться при рассмотрении дел и вынесении реше-ний. Лорд Мэнсфилд был невысокого мнения об английском общемправе и поэтому заимствовал эти принципы в основном у зарубеж-ных юристов (Скраттон, 1891, с. 15).

Помимо того что торговое право послужило юридической осно-вой для рассмотрения торговых споров в судебном порядке, в чемостро нуждались купцы, оно способствовало и другим изменениям,которые вели к снижению трансакционных издержек обмена. Срединих — признание ответственности принципала за действия своегоагента (это правило основано на римском принципе “мандата”), чтоимело и положительные, и отрицательные последствия. Это позволи-ло купцу расширить объем операций через группу агентов, но в то жевремя обострило проблему “принципал — агент”. Первоначально

164 Часть III

данное правило применялось только по отношению к хорошо извест-ным агентам определенного принципала. Но доверие, которое полу-чал агент благодаря тому, что, как все знали, он действовал на основа-нии поручений своего принципала, давало агенту очевидную возмо-жность извлекать выгоду из этой деятельности и для себя. Но в то жевремя эта привилегия помогала решать проблему “принципал —агент”. Когда принципал предоставлял агенту право использовать всвоих торговых интересах то доверие, которое оказывали ему, прин-ципалу, он имел возможность повысить альтернативные издержкиагента, которые последний понес бы, если бы лишился работы. Еслиагент злоупотреблял своим положением, он терял не только работу,но и доверие, репутацию.

Влияние торгового права на контракты и сбыт товаров очень за-метно способствовало расширению торговли. Действовавшие в товремя положения римского и германского права не обеспечивали ку-пцам той надежности и определенности в коммерческих отношени-ях, в которых они нуждались. Действовавший закон также не защи-щал их от требований о возврате украденного или потерянного това-ра его исконному владельцу, даже если купец приобрел этот товар, незная о его сомнительном происхождении. Феодалы понимали значе-ние ярмарок и рынков как источника своих доходов и придавалибольшое значение защите честных покупателей. По торговому правудобросовестному покупателю разрешалось или оставить товар за со-бой, или получить возмещение в размере полной цены, если товарвозвращался исконному владельцу.

Защита добросовестного покупателя не была частью обычногоправа. Однако в коммерческих спорах принцип “доброй воли” ис-пользовался гораздо раньше и очень широко (этот принцип был зало-жен в римское право в 200 году до н. э.). Первоначально он опиралсяна практику “ярмарочных бондов” (свидетельств о происхождениитовара): продажа товара на ярмарке допускалась после того, как“бонд” был заверен печатью. Сначала эта практика была доброволь-ной, потому что обычай проведения ярмарок допускал предоставле-ние товара в долг при наличии свидетеля. Однако в конце концов дляпредотвращения обмана и мошенничества, а также для повышениядоходов организаторов ярмарки было введено правило, требовавшееобязательного заверения “бонда” печатью при продаже товара. Заве-ренный “бонд” мог быть оспорен только в том случае, если можнобыло доказать, что печать подделана.

Многие положения торгового закона возникли потому, что об-щее право мешало ведению торговли. Например неспособность об-щего права защитить добросовестного покупателя требовала, чтобыпокупатель интересовался происхождением товара вплоть до перво-начального владельца. Это, конечно, мешало торговцам. Затраты тру-да и времени на такую работу были запретительно высокими, и поэ-

Глава 13 165

тому пришлось сделать первое исключение из общего права в пользуторгового права. Развитие этой ситуации в период с XIII по XIV векаиллюстрируется изменением отношения к покупателю товара сомни-тельного происхождения. В XIII веке этому покупателю приходилосьвозвращать товар, если где-нибудь в цепочке смены собственниковобнаруживалось воровство или иное нарушение. Но к тому времени,когда главным судьей стал Эдвард Коук (к 1606 году), последний (до-бросовестный) покупатель уже признавался единственным истиннымвладельцем товара (такое решение выносили большинство судов, ноне все), и любая законная покупка товара делала законными все пре-дыдущие смены владения этим товаром.

Большую роль в развитии торгового права сыграло государство,постоянно балансируя между своими финансовыми потребностями инеобходимостью сохранить доверие к себе со стороны купцов и насе-ления в целом. В частности, политика государства оказала оченьбольшое влияние на развитие рынка капитала. Возможности для раз-вития финансовых институтов и формирования более эффективныхрынков капитала зависели от того, в какой степени государство со-блюдало свои обязательства не конфисковать имущество и не приме-нять другие принудительные меры, которые увеличили бы неопреде-ленность обмена. Ключевым элементом этой институциональнойтрансформации явилось ограничение произвола лиц, наделенныхвластью, и развитие неперсонифицированных правил, обязательныхи для государства, и для добровольных торговых организаций. Ча-стью постоянно действующего рынка капитала стало развитие инсти-туционального процесса, который сделал возможным обращение нарынке государственного долга, а начало финансирования государст-венного долга за счет регулярных налоговых поступлений послужиловажным шагом вперед в развитии рынка капитала (Трэйси, 1985;Норт и Вайнгаст, 1989).

Эти различные инновации и институты сошлись воедино в Ни-дерландах, особенно в Амстердаме, став прообразом действующейсовременной системы рынков, которая сделала возможным рост об-мена и коммерции. Открытая иммиграционная политика привлекаладеловых людей; развивались эффективные методы финансированияторговли на дальние расстояния, а также рынки капитала и методыучета векселей финансовыми домами, что снизило издержки страхо-вания этой торговли. Другими элементами рыночного институцио-нального процесса явились развитие методов распределения рисков ипреобразования неопределенности в предсказуемый риск, позволяю-щий проводить операции страхования, развитие больших рынков,снижающих информационные издержки, и начало обращения нарынке государственного долга (Барбур, 1950).

166 Часть III

VОписанные процессы, служащие иллюстрацией

стабильности и изменчивости, позволяют вплотную приблизиться квопросу о сущности экономических условий человеческой деятель-ности. В первом случае (примитивный обмен) максимизирующая де-ятельность индивидов не была источником приращения знаний и на-выков и не оказывала какого-либо другого влияния на институцио-нальную систему, способного индуцировать рост производительно-сти. Во втором случае (Западная Европа) развитие явилось последо-вательным результатом инкрементных изменений, индуцированныхстремлением к личной выгоде и реализуемых благодаря институцио-нальным изменениям и деятельности организаций, повышающихпродуктивность. Эта иллюстрация была бы еще более наглядной, ес-ли показать связь между изменениями, происходившими в ЗападнойЕвропе, с общими формами развития совокупного запаса знаний, ихприменения и взаимодействия с экономической и политическойструктурой общества. Такая задача потребовала бы изучения конку-ренции между политическими организациями, упадка интеллекту-ального влияния церкви и развития способов ведения войны во взаи-мосвязи всех этих процессов с развитием и применением знаний инавыков.

Успех Европы по сравнению с Китаем, мусульманскими страна-ми и другими государствами обычно объясняют конкуренцией меж-ду политическими организациями. Без сомнения, эта конкуренцияявилась важным элементом успеха, но не объясняет его целиком. Внекоторых частях Европы развитие вообще остановилось. Испания иПортугалия находились в состоянии стагнации в течение несколькихвеков, а в других европейских странах экономический рост был, покрайней мере, неравномерным. Носителями институциональных из-менений выступали именно Нидерланды и Англия. Различные линииразвития Англии и Испании связаны с описанным в предыдущей гла-ве эффектом зависимости от траектории предшествующего развития,который проявился при резко различающихся начальных условиях.

Глава 14Проблемы и перспективы включенияинституционального анализав экономическую историю

IКакое значение для написания (и тем самым для

чтения) экономической истории и истории в целом имело бы недву-смысленное включение в нее институционального анализа? Написа-ние истории — это составление связного изложения того, как изме-нялись во времени некие аспекты человеческого существования. По-добное изложение существует только в человеческом сознании. Мыне воссоздаем прошлое; мы только составляем изложение событий,происходивших в прошлом. Чтобы это изложение было хорошей, на-стоящей историей, оно должно быть последовательным и логичными не выходить за рамки имеющихся у нас свидетельств и имеющейсятеории. Краткий ответ на вопрос, который мы задали в самом началеглавы, состоит в том, что включение институтов в историю позволяетсоставить гораздо лучшее изложение, чем без институтов. “Клиомет-рическая” (описательная) экономическая история фактически “вра-щается” вокруг институтов, и если за изложение берутся самые опыт-ные специалисты, то она (история) предстает перед нами как конти-нуум и последовательность институциональных изменений, т.е. вэволюционном виде. Но поскольку экономическая история опирает-ся на неструктурированное множество частей и осколков теории истатистики, она не в состоянии произвести обобщения или анализ,которые выходили бы за рамки конкретного исторического сюжета.Вклад клиометрического подхода заключается в применении к исто-рии систематизированного корпуса теоретических идей — неоклас-сической теории, — а также в применении высокоразвитых количе-ственных методов для разработки и проверки исторических моделей.

Однако мы уже заплатили высокую цену за некритическое вос-приятие неоклассической теории. Хотя главным вкладом неокласси-ки в экономическую историю явилось систематизированное приме-нение ценовой теории, в центре внимания неоклассической теориистоит проблема размещения ресурсов в каждый данный момент вре-мени. Это невероятно сковывает историков, для которых главный во-прос — объяснить течение изменений во времени. Более того, алло-кацию ресурсов неоклассика рассматривает как процесс, который

168 Часть III

вроде бы происходит без “трения”, т.е. как будто институты не суще-ствуют или не имеют значения. Между тем эти два последних обсто-ятельства — “трение” и значение институтов — показывают, чем насамом деле должна заниматься экономическая история, а именно:объяснением различных моделей роста, стагнации и упадка обществво временном разрезе и изучением того, как “трение” — следствиевзаимоотношений между людьми — порождает широко расходящи-еся линии развития.

Прилагая неоклассическую теорию к экономической истории,специалисты получили возможность сосредоточить внимание на во-просах выбора и ограничений. Иными словами, мы смогли увидеть,что представляют собой ограничения, которые определяют содержа-ние и ограничивают выбор, имеющийся в распоряжении человека.Ограничения, однако, рассматривались не как порождения организа-ции человеческих взаимоотношений, а только как результат воздей-ствия технологий и дохода. Причем даже технология (по крайней ме-ре в рамках неоклассической теории) всегда рассматривалась как эк-зогенный фактор и поэтому ее никогда не удавалось реально “встро-ить” в теорию. Несмотря на то, что по истории технологии и связитехнологии с экономическим процессом написано много прекраснойлитературы, этот вопрос по существу остался за рамками какого-либоформального корпуса теории. Исключение составляют труды КарлаМаркса, который попытался соединить технологические изменения синституциональными изменениями. Разработка Марксом вопроса освязи производительных сил (под которыми он обычно понимал со-стояние технологии) с производственными отношениями (под кото-рыми он понимал различные аспекты человеческой организации иособенно права собственности) представляла собой пионерные уси-лия, направленные на соединение пределов и ограничений техноло-гии с пределами и ограничениями человеческой организации1.

Но теория Маркса завершалась утопией (хотя злые силы без ус-тали снабжают марксистских авторов нужным количеством негодя-ев), тогда как наш институциональный анализ не гарантирует “хэппиэнд”.

Представители клиометрической экономической истории тожеподнимают технологию на пьедестал. В самом деле, история про-мышленной революции как великого водораздела в истории челове-чества вращается вокруг скачкообразных технологических измене-ний, которые происходили в XVIII веке. Это придает технологии по-ложение создателя человеческого благосостояния и позволяет рас-сматривать утопию как простую историю роста производственныхмощностей. 1 См. реферат моего выступления Is It Worth Making Sense of Marx? (1986) на семинарепо книге Йона Элстера Making Sense of Marx, а также статью Розенберга Karl Marx and theEconomic Role of Science (1974).

Глава 14 169

Ошибочность марксистской теории состоит в том, что для дос-тижения тех результатов, которые она предусматривает, потребова-лось бы внести фундаментальные изменения в человеческое поведе-ние. Но даже после 70 лет социализма мы не располагаем свидетель-ствами о том, что такие изменения действительно имеют место2. Ноошибочен и традиционный взгляд историков на промышленную ре-волюцию и технологические изменения как на ключ, открывающийворота утопии, потому что большая часть мира не смогла реализоватьпотенциальные блага от развития технологии. Более того, современ-ная технология может усугублять многие конфликты между людьми.Во всяком случае бесспорно, что она сделала конфликты более смер-тоносными.

Есть другой и, я думаю, более благоприятный сюжет. Это беско-нечная борьба людей, направленная на решение проблем человечес-кого сотрудничества с тем, чтобы они, люди, могли воспользоватьсядостижениями не только технологии, но и других направлений чело-веческой деятельности, которые составляют цивилизацию.

IIУпор на изучение технологии оказался очень по-

лезным вкладом в изучение экономической истории. Множество ис-следований, написанных после Второй мировой войны СаймономКузнецом, Робертом Солоу, Эдвардом Деннисоном, Мозесом Абра-мовицем и Джоном Кендриком, были посвящены изучению источ-ников экономического роста в понятиях анализа изменений продук-тивности. Хотя четыре десятилетия этих исследований все еще нераскрыли всех тайн, связанных с источниками изменений продуктив-ности, они расширили наши знания о фундаментальных факторахэкономического роста. Сосредоточившись на изучении роста продук-тивности, экономисты, безусловно, двигаются в правильном направ-лении, ведущем к пониманию этих фундаментальных факторов. Тех-нология задает верхний предел достижимого экономического роста.Если говорить проще, оставаясь в контексте этой книги, то в мире ну-левых трансакционных издержек увеличение объема знаний и ихприменения (как вещественного, так и материального капитала) явля-ется ключом к потенциальному благополучию членов общества. Но 2 Однако следует отметить, что идеология играет большую роль в институциональноймодели, представленной в нашей книге, и она действительно изменяет поведение людей. Носамым поразительным наблюдением по поводу идеологии в социалистических и утопичес-ких обществах является следующее. Как бы сильна идеология ни была вначале как средстворешения “проблемы безбилетника”, формирования революционных кадров и иных способовпоощрения людей к тому, чтобы изменить свое поведение, она склонна с течением временитерять силу, когда соприкасается с поведенческими источниками индивидуальной максимизациидохода, о чем свидетельствуют недавние события в Восточной Европе.

170 Часть III

что упущено из анализа, так это ответ на вопрос, почему же потенци-ал реализуется не полностью и почему образовалась такая огромнаяпропасть между богатыми и бедными странами, если технология всвоей основной массе доступна всем. Пропасть, которая существует вреальном мире, имеет параллель в виде пропасти в теориях и моде-лях, разрабатываемых экономистами.

Неоклассическая теория непосредственно не имеет дела с вопро-сами собственно роста. Однако, исходя из базисных постулатов этойтеории, есть основания предположить, что неоклассика не рассматри-вает проблему роста как реальную проблему. Если выпуск продукцииопределен объемом капитала, вещественного и человеческого, и в не-оклассическом мире мы можем увеличить объем капитала путем осу-ществления инвестиций в зависимости от рентабельности капитало-вложений, то не существует никакого фиксированного фактора рос-та. Редкость ресурсов можно преодолеть за счет инвестиций в новыетехнологии, а любую другую редкость — за счет инвестиций в новыезнания, чтобы преодолеть потенциальный фиксированный фактор.Но, конечно, это неоклассическое рассуждение, как уже отмечалось,обходит молчанием самые интересные вопросы. Если называть вещисвоими именами, то последние неоклассические модели роста, по-строенные на росте отдачи (Роумер, 1986) и накоплении веществен-ного и человеческого капитала (Лукас, 1988), в решающей мере зави-сят от существования молчаливо подразумеваемой структуры стиму-лов, которая приводит модель в движение. К этому же выводу в неяв-ном виде приводит исследование Баумола (1986), который пытаетсявыявить конвергенцию только среди шестнадцати развитых стран(которые имеют примерно одинаковую структуру стимулов), но от-нюдь не среди государств с централизованно планируемой экономи-кой или среди слаборазвитых стран (имеющих явно иную структурустимулов). Для меня представляется пустым занятием искать объяс-нения различиям в историческом опыте разных стран или нынешнимразличиям в функционировании передовых, централизованно плани-руемых и слаборазвитых стран, не привлекая основанную на инсти-тутах систему стимулов в качестве существенного элемента этих ис-следований.

На другом конце шкалы теоретических концепций лежат марк-систские модели или аналитические системы, черпающие вдохнове-ние в марксистских моделях, которые в огромной степени опираютсяна институциональные соображения. Будь то теории империализма,зависимости центра от периферии мировой экономики — все ониобъединяются институциональными конструкциями, которые подво-дят к выводу об эксплуатации и/или неравномерности развития и рас-пределения дохода. В той степени, в которой этим моделям удаетсяубедительно соотнести институты со стимулами, далее с решениямив ситуации выбора и далее с результатами данных решений, — в той

Глава 14 171

степени эти модели близки к тому, о чем мы пишем в этой книге. Апоскольку большая часть экономической истории человечества —это история людей, которые имеют разные силы и возможности истремятся максимизировать свое благосостояние, то было бы удиви-тельно, если бы эта максимизирующая деятельность зачастую не ве-лась бы за счет других. Именно поэтому центральная тема этой книги— это проблема достижения кооперативных решений проблем. В ис-тории чаще встречались такие структуры обмена, которые отражалинеравный доступ людей к ресурсам, капиталу и информации и пото-му давали весьма неодинаковый результат для участников обмена.Однако убедительность теорий эксплуатации пропорциональна ихспособности доказать, что институциональные рамки действительнопорождают систематически неравные результаты, предусмотренныетеорией.

Как неоклассическая модель, так и модель эксплуатации приво-дятся в движение игроками, стремящимися к максимизации, и, сле-довательно, формируются институциональной системой стимулов.Различие между этими моделями состоит в том, что в первом случаеимплицитная институциональная структура порождает эффективныеконкурентные рынки и экономику, развивающуюся под действиемроста эффективности или накопления капитала. Во втором случаерост империалистической экономики или экономики “центра” объяс-няется как результат действия институциональной структуры, кото-рая эксплуатирует зависимые или периферийные страны. Посколькуэкономическое развитие и в прошлом, и в настоящее время содержитпримеры и растущих экономик, и стагнирующих или кризисных эко-номик, было бы важно разобраться, какие именно институциональ-ные характеристики определяет тот или иной характер функциониро-вания экономики. Какие причины создают эффективные рынки? Ес-ли бедные страны бедны потому, что они являются жертвами инсти-туциональной структуры, мешающей росту, то вопрос состоит в том,навязана ли эта институциональная структура извне или же детерми-нирована внутренними факторами, или же является следствием соче-тания и того, и другого? Системное изучение институтов должнодать ответ на эти вопросы. В частности, необходимо изучить эмпири-ческие данные о трансакционных и трансформационных издержкахв таких экономиках и затем проследить институциональные корниэтих издержек. В главе 8 я очень кратко осветил трансакционные из-держки и лежащие в их основе институты на примере жилищногорынка в США. В той главе также упоминалось о высоких трансакци-онных и трансформационных издержках в странах “третьего мира”;однако экзотические примеры, такие, как время, затрачиваемое на то,чтобы достать запчасти или разрешение на установку телефона, —это не более чем яркая иллюстрация. По-прежнему стоит задача про-ведения систематических эмпирических исследований, которые поз-

172 Часть III

волили бы установить те издержки и лежащие в их основе институ-ты, которые делают экономики непродуктивными. После этого мысможем установить источники возникновения этих институтов.

IIIВ этой заключительной главе мне хотелось бы про-

демонстрировать читателям, что мы нашли ответы на вопросы, под-нятые в этой и предыдущей главах. На самом деле это не так, но я на-деюсь, что представленные в этой книге аналитические принципывсе-таки дают ответ на некоторые вопросы и помогают найти ответна другие, еще не решенные вопросы. Давайте посмотрим, в какойточке пути мы находимся.

Фундаментальными детерминантами экономического поведе-ния являются стимулы. Они в неявном виде содержатся в теориях,которые мы использовали и от которых мы ожидаем определенныхрезультатов. Выдвинув вопрос о стимулах в центр исследования, мытем самым сосредотачиваем наше внимание на той проблеме, кото-рая является ключом к пониманию функционирования экономики.Главное утверждение, выдвинутое нами в предыдущих главах, за-ключается в том, что стимулы претерпели огромные изменения впрошлом и по-прежнему меняются. Включить институциональныйанализ в экономическую теорию и экономическую историю — зна-чит переместить акцент в наших исследованиях, а не пренебрегатьуже созданными теоретическими инструментами. Перемещение ак-цента влечет за собой изменение понятия рациональности и выводовиз него, включение в наш анализ идей и идеологий, подчеркнутоевнимание к изучению влияния трансакционных издержек на функци-онирование политических и экономических рынков и признание дей-ствия эффекта зависимости от траектории предшествующего разви-тия на экономическое развитие разных стран. В то же время основ-ные инструменты неоклассической теории цен и сложные методы ко-личественного анализа, разработанные целым поколением специали-стов по экономической истории, по-прежнему остаются в нашем ар-сенале. Как этот подход изменяет наше восприятие экономическойистории и ее изложение? Покажем это на примере из экономическойистории США.

Институциональный анализ привносит в теоретические основыизучения экономической истории идею о критическом значении анг-лийского институционального и идейного наследия для создания ко-лониальной экономики и сравнительно эффективных рынков тоговремени. Организации, возникшие для того, чтобы использовать от-крывшиеся возможности (плантации, торговые фирмы, морские ком-пании, семейные фермы), породили бурно развивающуюся колони-альную экономику. Английское наследие было не только экономиче-

Глава 14 173

ским, но также политическим и интеллектуальным — речь идет о го-родских собраниях, самоуправлении и колониальных ассамблеях.Интеллектуальные традиции, восходящие к Гоббсу и Локку, сыграливажную роль в том, чтобы соединить события 1763-1789 годов с про-цессом развития политических и экономических организаций, кото-рые руководствовались своим субъективным восприятием этих со-бытий и которые сформировали институциональную структуру госу-дарства, только что получившего независимость. Хотя мы всегда по-нимали значение политических и интеллектуальных течений, инсти-туциональный подход способен переместить анализ с конкретныхвопросов на всю совокупность исторических событий и таким обра-зом позволяет придти к гораздо более глубокому пониманию этогокритически важного периода в истории США.

В XIX веке экономика США представляла собой благоприят-ную среду для экономического роста. В чем конкретно состояли этиблагоприятные условия — этот вопрос, конечно, долгое время зани-мал внимание специалистов, изучающих влияние КонституцииСША, развитие законов, роль “фронтира”*, отношение к экономичес-ким вопросам со стороны местных уроженцев и иммигрантов и мно-гие другие аспекты общества того времени, которые влияли на струк-туру побудительных стимулов. На деле именно адаптивные свойстваинституциональной матрицы (как формальные правила, так и нефор-мальные ограничения, заложенные в отношения и ценности) создалиту экономическую и политическую среду, которая вознаграждалапродуктивную деятельность организаций и развитие ими знаний инавыков. Что именно было существенно для этой матрицы, что былосознательно создано для поощрения роста продуктивности и гибкихреакций, а что было случайным побочным результатом деятельности,направленной на достижение других целей, — все это образует про-грамму исследований для более глубокого понимания экономическо-го роста.

Мы уделили много внимания вопросу об издержках, связанныхс этим ростом. Часть этих издержек — это цена, которую приходитсяплатить за способность системы к адаптации. Система выбрасывалапроигравших, а их было немало — разорившиеся фермеры на “фрон-тире”, морские компании, которые потерпели банкротство после то-го, как США утратили преимущества в морских перевозках, рабочие,которые страдали от безработицы и снижения заработной платы из-за конкуренции иммигрантов в 50-х годах XIX века. Однако часть из-держек была проявлением институтов, подвергавших эксплуатацииотдельных индивидов и группы людей — индейцев, рабов, нередкоиммигрантов, рабочих и фермеров — в интересах тех, кто имел более * Западные границы американских штатов, постепенно передвигавшиеся к тихоокеан-скому побережью по мере захвата индейских земель. — Прим. перев.

174 Часть III

сильные социальные позиции. Короче говоря, как источники роста,так и издержки, сопровождавшие рост, являлись производными отинституциональной системы того времени.

Однако политическая система давала в руки проигравшим ору-дия противодействия — хотя и не самые лучшие — тому, что онивоспринимали как источник своих несчастий. Восприятие складыва-лось из непосредственно переживаемых несчастий, прошедших в со-знании через фильтр интеллектуальных течений того времени и иде-ологических убеждений индивидов. Фермер часто сталкивался с це-новой дискриминацией со стороны железной дороги или зерновогоэлеватора, но платформа Популистской партии выражала абстракт-ные идеологические позиции — такие, как взгляды на бремя золото-го стандарта, распространение монополий и пагубные последствиядеятельности банков. Не принимая во внимание эти интеллектуаль-ные течения, мы не сможем понять движения протеста и политичес-кие рецепты того времени.

Не поняв их, мы не сможем объяснить направления изменений вобществе и экономике, порожденных этими движениями. Каковы быни были реальные причины трудного положения фермеров, котороевызывало их недовольство в конце XIX века, именно их мировоспри-ятие имело значение и приводило к изменениям политической и эко-номической институциональной системы.

Однако не только мировосприятие фермеров сыграло роль вэтих изменениях, но и развивающиеся субъективные модели членовдругих организаций, которые были способны оказывать влияние наинституциональный процесс благодаря своему положению в инсти-туциональной матрице. Понимание Верховным судом последствийдела “Мунн против штата Иллинойс” и многих других своих реше-ний, которые постепенно изменяли правовую систему, зависело оттого, насколько точна была информационная обратная связь от этихрешений и, следовательно, насколько точные модели она предостав-ляла судьям. Независимо от того, были эти модели подлинными илиложными, они вели к инкрементному изменению правовой системы.

Главный вклад, который может внести институциональный ана-лиз в изучение экономической истории США, состоит в том, чтобысделать эту историю подлинной. Это качество утрачено клиометри-ческим (описательным) подходом к изучению истории. Экономичес-кая история США в большой степени отражает эффект зависимостиот траектории предшествующего развития просто в силу наличия ог-раничений, переходящих из прошлого в настоящее, определяющихграницы нашего сегодняшнего выбора и тем самым делающих егодоступным для нашего понимания. Но в еще большей степени эконо-мическая история США отражает более фундаментальную роль эф-фекта зависимости от траектории предшествующего развития как ре-зультата самоподдерживающегося характера институциональной ма-

Глава 14 175

трицы. Поддержание институциональной матрицы политическими иэкономическими организациями через систему побочных эффектов идругие механизмы самоподдержания наложило глубокий отпечатокна экономическую историю США. Но эти организации также высту-пали источниками инкрементных изменений. Сочетание внутреннейустойчивости и инкрементных изменений может дать нам возмож-ность глубже и лучше понять этот предмет.

IVВ завершение этой работы я хочу поразмышлять о

центральной проблеме экономической истории. Итак, институты оп-ределяют функционирование экономик. Но что является источникомвозникновения эффективных институтов? Очевидно, что для плохофункционирующих экономик существование где-то в других странахсравнительно продуктивных институтов и возможность получения снизкими издержками информации об экономическом развитии этихстран, опирающемся на данные институты, служит мощным стиму-лом к изменениям. По всей вероятности, это относится и к порази-тельным переменам, которые произошли в Восточной Европе в 1989году.

Но можем ли мы сделать общее заключение о том, какие силыстоят за подобными переменами? Как повернуть в обратную сторонудействие механизмов самоподдержания институциональной матри-цы? Я думаю, что весь предшествующий анализ дает множество“ключей” и суждений для понимания двух взаимосвязанных свойствинституциональной матрицы любой экономической системы: нефор-мальных ограничений и трансакционных издержек, присущих поли-тическому процессу.

Неформальные ограничения берут начало в передаче ценностейпосредством культуры, в расширении и применении формальныхправил для решения конкретных проблем обмена и в решении непо-средственных проблем координации. В целом, как нам представляет-ся, они пронизывают всю институциональную структуру. Действую-щие традиции упорного труда, честности и сотрудничества простоснижают трансакционные издержки и делают возможным сложный,продуктивный обмен. Такие традиции всегда получают поддержку состороны идеологий, которые строятся вокруг этих ценностей. Но от-куда берутся эти ценности и идеологии и каким образом они изменя-ются? Субъективное мировосприятие индивидов не только опирает-ся на культурное наследие, но и претерпевает постоянные измененияпод влиянием опыта, проходящего через фильтр существующих(культурно детерминированных) ментальных конструкций. Поэтомуглубокие изменения в соотношении цен приводят к изменению норм

176 Часть III

и идеологий, и чем ниже информационные издержки, тем быстреепротекают эти изменения.

В главе 12 мы уделили большое внимание сравнительно высо-ким трансакционным издержкам на политических рынках — даже насамых совершенных из них. В результате таких издержек участникиполитической игры часто получают весьма значительную свободувыбора. Чем бы ни закончились дискуссии о проблеме “принципал— агент” применительно к вопросу о независимости членов совре-менного Конгресса США от ограничений, налагаемых их избирате-лями (Калт и Зьюпэн, 1984), ясно, что на протяжении всей истории, втом числе в современных странах “третьего мира” и Восточной Евро-пы, политические игроки испытывали еще меньшие ограничения состороны интересов своих избирателей. В некоторых условиях поли-тик готов взять на себя организационные издержки и/или создатьюридические нормы для того, чтобы взятые обязательства соблюда-лись. Это может способствовать формированию групп, стремящихсяинституционализировать более радикальные экономические измене-ния. Ключевую роль при этом играет вызов, с которым сталкиваетсяполитик и который делает определенную часть его избирателей (тех,что хотят изменений) более важной для него, чем остальные. Тогдаполитический деятель получает возможность инициировать более ра-дикальные изменения3.

Можно связать воедино вышеуказанные два свойства институ-циональной матрицы, вновь обратившись к истории политическихизменений в Англии XVII века. В недавней статье, написанной мноюсовместно с Барри Вайнгастом в 1989 году, утверждается, что фунда-ментальные изменения в английском обществе, последовавшие в ре-зультате Славной революции, явились критически важным факторомразвития английской экономики. Последовательность событийвкратце такова. В начале XVII века хронический финансовый кризисзаставил Стюартов прибегнуть к принудительным займам, продажеправ на монополию и принять множество других мер (включая кон-фискацию имущества), которые уменьшили надежность прав собст-венности. Парламент и суды вступили в затяжную войну с короной.В конце концов это привело к гражданской войне, за которой после-довало несколько неудачных экспериментов с введением альтерна-тивных политических институтов. Монархия была восстановлена в1660 году, но в результате этого вновь разгорелась война против фис-кальных полномочий Стюартов, и в конце концов король был низло-жен. Революционеры стремились решить проблему контроля за свое-

3 Интересные эмпирические наблюдения по этому поводу содержит недавнее исследо-вание Роберта Бэйтса (1989) по вопросам политической экономии Кении после восстаниянародности мау-мау и обретения независимости. Я благодарен ему за то, что он настойчивообращал мое внимание на эти вопросы, изложенные в его работе.

Глава 14 177

вольной и конфискационной политикой короля4. Были установленыверховенство парламента, централизованный (парламентский) конт-роль над финансами, ограничения королевской власти, независи-мость судебной системы (по крайней мере от короны) и главенствосудов общего права. Одним из главных последствий этих измененийстала более высокая защищенность прав собственности.

Самым примечательным непосредственным результатом яви-лось быстрое развитие рынка капитала. Вслед за Славной революци-ей правительство не только обрело платежеспособность, но и получи-ло доступ к финансовым ресурсам в невиданных ранее размерах. Все-го за девять лет (1688-1697) заимствования правительства увеличи-лись на порядок. Кардинальное изменение в поведении кредиторов,которые стали охотно предоставлять займы правительству, отражалоих убеждение в том, что теперь правительство будет соблюдать соб-ственные обязательства.

В 1694 году для операций с государственным долгом был созданБанк Англии, который затем стал заниматься и частными финансо-выми операциями. В это же время возникло и множество других бан-ков. В начале XVIII века появилось большое разнообразие ценныхбумаг и договорных финансовых инструментов, а проценты по част-ным займам установились примерно на уровне процентов по государ-ственным кредитам.

Надежность прав собственности и развитие государственного ичастного рынков капитала явились не только факторами быстрогоэкономического развития Англии в последующий период, но и уста-новления ее гегемонии в международной политике, а в дальнейшем игосподства над миром. Не будь финансовой революции, Англия несмогла бы разбить Францию (Диксон, 1967); получение правительст-вом в 1688-1697 годах больших средств в долг было необходимымусловием для успеха Англии в войне, которую она тогда вела противФранции, а также в последующей войне (1703-1714), из которой Анг-лия вышла самой сильной державой мира.

Можем ли мы приписать подъем Англии политической борьбе,завершившейся триумфом парламента? Конечно, эти обстоятельстваявились непосредственной причиной и необходимым условием ее ус-пеха. Но в этом утверждении нельзя заходить слишком далеко. Неу-жели Англия действительно пошла бы по пути континентальныхстран, если бы победили Стюарты? Против этого можно выдвинутьубедительные контраргументы, опирающиеся на фундаментальнуюпрочность прав собственности и общего права в Англии, которая так

4 Это утверждение слишком близко к точке зрения вигов, но на самом деле я хочу толь-ко изложить их восприятие этих проблем. Отсюда вовсе не следует, что революционерыимели более чистые мотивы, чем Стюарты, и даже что они обладали более широким взгля-дом на общественное развитие.

178 Часть III

или иначе привела бы к ограничению королевской власти. Вспомни-те наши рассуждения в главе 12 об эффекте зависимости оттраектории предшествующего развития, которые показывают, что со-циальные отношения и нормы в Англии очень сильно отличались ототношений и норм, господствовавших на европейском континенте.Какую роль сыграли неформальные ограничения в создании условийдля тех событий, которые наступили в Англии в XVII веке? В какойстепени субъективное мировосприятие политических деятелей, за-ставившее их сделать тот выбор, который привел к революции, былофункцией неформальных ограничений и сопровождающей их идео-логии? На эти вопросы у нас нет точных и определенных ответов. Нонам представляется весьма вероятным, что глубоко укоренившиесянеформальные ограничения создали благоприятную обстановку длявнесения изменений в формальные правила. Лучшее подтверждениеданной точке зрения — это устойчивость возникшей политико-эко-номической системы. Когда же радикальные изменения в формаль-ных правилах приводят их в противоречие с существующими нефор-мальными ограничениями, между теми и другими возникает непри-миримая напряженность, ведущая к длительной политической неста-бильности.

Эффективные институты возникают в обществе, которое имеетвстроенные стимулы к созданию и закреплению эффективных правсобственности. Но разработать модель подобного общества, в кото-ром индивиды стремились бы только к максимизации личного благо-состояния и не испытывали бы ограничительного воздействия дру-гих мотивов, трудно и, наверное, невозможно. Неслучайно экономи-ческие модели общества в теории общественного выбора превраща-ют государство в нечто похожее на мафию — или, пользуясь терми-нологией этой теории, на Левиафана. Тогда государство становитсяничем иным, кроме как механизмом для перераспределения имуще-ства и дохода. Чтобы найти такие государства, не надо долго искать.Но, как мы пытались доказать в этом исследовании, теория общест-венного выбора безусловно не является всеобъемлющей теорией. Не-формальные ограничения имеют значение. Нам нужно еще гораздоглубже разобраться в детерминированных культурой нормах поведе-ния и их взаимодействии с формальными правилами, чтобы лучшепонять все эти проблемы. Мы только начинаем серьезное изучениеинститутов. Это дает надежду. Может быть, мы никогда не получимоднозначных ответов на все наши вопросы. Но мы можем двигатьсяв этом направлении.

БИБЛИОГРАФИЯ

1. Akerlof, George A. 1970. “The Market for ‘Lemons’: Qualitative Uncertainty and the MarketMechanism”. Quarterly Journal of Economics, 84: 488-500.

2. Alchian, Armen A. 1950. “Uncertainty, Evolution and Economic Theory”. Journal of PoliticalEconomy, 58: 211-221.

3. Arthur, W. Brian. 1988. “Self-Reinforcing Mechanisms in Economics”. In Anderson, Philip W.,Arrow, Kenneth J. and Pines, David (eds.). The Economy as an Evolving Complex System.Reading, MA.: Addison-Wesley.

4. Arthur, W. Brian. 1989. “Competing Technologies, Increasing Returns, and Lock-In by HistoricalEvents”. Economic Journal, 99: 116-131.

5. Axelrod, Robert. 1984. The Evolution of Cooperation. New York: Basic Books.6. Axelrod, Robert. 1986. “An Evolutionary Approach to Norms”. American Political Science

Review, 80: 1095-1111.7. Barbour, Violet. 1950. Capitalism in Amsterdam in the Seventeenth Century. Baltimore: Johns

Hopkins University Press.8. Barzel, Yoram. 1977. “An Economic Analysis of Slavery”. Journal of Law and Economics, 20: 87-

110.9. Barzel, Yoram. 1982. “Measurement Cost and the Organization of Markets”. Journal of Law and

Economics, 25: 27-48.10. Barzel, Yoram. 1989. Economic Analysis of Property Rights. Cambridge: Cambridge University

Press.11. Bates, Robert H. 1987. Essays on the Political Economy of Rural Africa. Berkeley: University of

California Press.12. Bates, Robert H. 1989. Beyond the Miracle of the Market: The Political Economy of Agrarian

Development in Rural Kenya. Cambridge: Cambridge Unibersity Press.13. Baumol, William J. 1986. “Productivity Growth, Convergence, and Welfare: What the Long Run

Data Show”. American Economic Review, 76: 1072-1085.14. Becker, Gary S. 1965. “A Theory on the Allocation of Time”. Economic Journal, 75: 493-517.

180 Библиография

15. Becker, Gary S. 1981. A Treatise of the Family. Cambridge, MA: Harvard University Press.16. Becker, Gary S. 1983. “A Theory of Competition Among Pressure Groups”. Quarterly Journal of

Economics, 98: 372-399.17. Becker, Gary S. and Stigler, George. 1977. “De Gustibus Non Est Disputandum”. American

Economic Review, 67: 76-90.18. Boyd, R. and Richerson, P. J. 1985. Culture and the Evolutionary Process. Chicago: University of

Chicago Press.19. Buchanan, James M. and Tullock, Gordon. 1962. The Calculus of Consent. Ann Arbor: University

of Michigan Press.20. Carstensen, V. (ed.). 1963. The Public Lands. Madison: University of Wisconsin Press.21. Cavalli-Sforza, L. L. and Feldman, M. W. 1981. Cultural Transmission and Evolution: A Quanti-

tative Approach. Princeton: Princeton University Press.22. Chandler, Alfred. 1977. The Visible Hand. Cambridge, MA.: Harvard University Press.23. Cheung, Steven N. S. 1974. “A Theory of Price Control”. Journal of Law and Economics, 12: 23-

45.24. Cheung, Steven N.S. 1983. “The Contractual Nature of the Firm”. Journal of Law and Economics,

17: 53-71.25. Coase, Ronald H. 1937. “The Nature of the Firm”. Economica, 4: 386-405.26. Coase, Ronald H. 1960. “The Problem of Social Cost”. Journal of Law and Economics, 3: 1-44.27. Coatsworth, John H. 1978. “Obstacles to Economic Growth in Nineteenth-Century Mexico”.

American Historical Review, 83: 80-100.28. Colson, Elizabeth. 1974. Tradition and Contract: The Problem of Order. Chicago: Adeline.29. David, Paul. 1975. Technical Choice, Innovation and Economic Growth. Camridge: Cambridge

University Press.30. David, Paul. 1985. “Clio and the Economics of QWERTY”. American Economic Review, 75: 332-

337.31. Dawkins, R. 1976. The Selfish Gene. Oxford: Oxford University Press.32. de Roover, Florence E. 1945. “Early Examples of Marine Insurance”. Journal of Economic

History, 5: 172-200.33. de Soto, Hernando. 1989. The Other Path: The Invisible Revolution in the Third World. New York:

Harper and Row.34. De Vries, Jan. 1976. The Economy in Europe in an Age of Crisis, 1600-1750. Cambridge: Cam-

bridge University Press.35. Demsetz, Harold. 1988. “The Theory of the Firm Revisited”. Journal of Law, Economics and

Organization, 4: 141-162.36. Dickson, Peter G. M. 1967. The Financial Revolution in England: A Study in the Development of

Public Credit, 1688-1756. London: St.Martin’s.37. Eggertsson, Thrainn, 1990. Economic Behavior and Institutions. Cambridge: Cambridge Univer-

sity Press.38. Ellickson, Robert. 1986. “Of Coase and Cattle: Dispute Resolution Among Neighbors in Shasta

County”. Stanford Law Review, 38: 624-687.39. Ellickson, Robert. 1987. “A Critique of Economic and Sociological Theories of Social Control”.

Journal of Legal Studies, 16: 67-100.40. Ellickson, Robert. Forthcoming. Order without Law. Cambridge, Mass.: Harvard University Press.

Библиография 181

41. Evance-Pritchard, E. 1940. The Nuer. Oxford: Oxford University Press.42. Fogel, Robert. 1989. Without Consent or Contract. New York: Norton.43. Frank, Robert. 1987. “If Homo Economicus Could Choose His Own Utility Function Would He

Want One with a Conscience”. American Economic Review, 77: 593-604.44. Frank, Robert. 1988. Passions Within Reason: The Strategic Role of Emotions. New York: Norton.45. Fuchs, Viktor. 1983. How We Live: An Economic Perspective From Birth to Death. Cambridge:

Harvard University Press.46. Geertz, C., Geertz, H. and Rosen L. 1979. Meaning and Order in Moroccan Society. Cambridge:

Cambridge University Press.47. Geertz, Clifford. 1979. “Suq: The Bazaar Economy in Sefrou”. In Geertz, C., Geertz, H. and Rosen,

L. Meaning and Order in Moroccan Society. Cambridge University Press.48. Glade, William P. 1969. The Latin American Economies: A Study of Their Institutional Evolution.

New York: American Book.49. Goldberg, Victor. 1976. “Regulation and Administered Contracts”. Bell Journal of Economics, 7:

426-428.50. Hahn, F. H. 1987. “Information, Dynamics and Equilibrium”. Scottish Journal of Political

Economy, 34: 321-334.51. Hardin, Russell. 1982. Collective Action. Baltimore: Johns Hopkins University Press.52. Hargreaves-Heap, Shaun. 1989. Rationality in Economics. New York: Blackwell.53. Hashimoto, Masanory. 1979. “Bonus-Payments, On-The-Job Training and Life-time Employment

in Japan”. Journal of Political Economy, 87: 1086-1104.54. Hayek, F. A. 1960. The Constitution of Liberty. Chicago: University of Chicago Press.55. Heiner, Ronald. 1983. “The Origins of Predictable Behavior”. American Economic Review, 73:

560-595.56. Heiner, Ronald. 1986. “Imperfect Decisions and the Law: On the Evolution of Legal Precedent and

Rules”. Journal of Legal Studies, 15: 227-262.57. Herrnstein, Richard. 1988. “A Behavioral Alternative to Utility Maximization”. In Maital, S. (ed.).

Applied Behavioral Economics, Volume I. New York: New York University Press.58. Hirshleifer, Jack. 1987. Economic Behavior in Adversity. Chicago: University of Chicago Press.59. Hoffman, Elizabeth and Spitzer, Matthew L. 1985. “Entitlements, Rights and Fairness: Some

Experimental Results”. Journal of Legal Studies, 14: 259-298.60. Hogarth, Robin M. and Reder, Melvin W. (eds.). 1986. The Behavioral Foundations of Economic

Theory. Journal of Business (supplement).61. Holmstrom, Bengt. 1979. “Moral Hazard and Observability”. Bell Journal of Economics, 10: 74-

91.62. Hughes, J. R. T. 1987. “The Great Land Ordinances”. In Klingaman, D. and Vedder, R. (eds.).

Essays on the Old Northwest. Athens: Ohio University Press.63. Jensen, M. and Meckling, W. 1976. “The Theory of the Firm: Managerial Behavior, Agency Costs,

and Capital Structure”. Journal of Financial Economics, 3: 305-360.64. Johansson, S. Ryan. 1988. “The Computer Paradigm and the Role of Cultural Information in Social

Systems”. Historical Methods, 21: 172-188.65. Kahneman, D., Knetsch, J. L. and Thaler, R. H. 1986. “Fairness and the Assumptions of Econo-

mics”. In Hogarth, Robin M. and Reder, Melvin W. (eds.). The Behavioral Foundations ofEconomic Theory. Journal of Business (supplement), 59: S285-S300.

182 Библиография

66. Kalt, Joseph P. and Zupan, Mark A. 1984. “Capture and Ideology in the Economic Theory ofPolitics”. American Economic Review, 74: 279-300.

67. Klein, Benjamin and Leffler, Keith. 1981. “The Role of Market Forces in Assuring ContractualPerformance”. Journal of Political Economy, 89: 615-641.

68. Knight, Frank H. 1921. Risk, Uncertainty and Profit. Boston: Houghton Mifflin.69. Kreps, David. Forthcoming. “Corporate Culture and Economic Theory”. In Alt, James and Shepsle,

Kenneth (eds.). Perspectives on Positive Political Economy. Cambridge: Cambridge UniversityPress.

70. Lancaster, K. 1966. “A New Approach to Consumer Theory”. Journal of Political Economy, 74:132-157.

71. Libecap, Gary D. 1989. Contracting for Property Rights. Cambridge: Cambridge University Press.72. Libecap, Gary D. and Wiggins, Steven N. 1985. “The Influence of Private Contractual Failure on

Regulation: The Case of Oil Field Unitization”. Journal of Political Economy, 93: 690-714.73. Lopez, Robert S. and Raymond, Irving W. 1955. Medieval Trade in the Mediterranean. New

York: Columbia University Press.74. Lucas, Robert E. Jr., 1986. “Adaptive Behavior and Economic Theory”. In Hogarth, Robin M. and

Reder, Melvin W. (eds.). The Behavioral Foundations of Economic Theory. Journal of Business(supplement), 59: S401-S426.

75. Lucas, Robert E., 1988. “On the Mechanics of Economic Development”. Journal of MonetaryEconomics, 22: 3-42.

76. Macfarlane, Alan. 1978. The Origins of English Individualism: The Family, Property and SocialTransition. Oxford: Blackwell.

77. Machina, Mark. 1987. “Choice Under Uncertainty: Problems Solved and Unsolved”. Journal ofEconomic Perspectives, 1: 121-154.

78. Marglin, Stephen. 1974. “What Do Bosses Do?”. Review of Radical Political Economy, 6: 33-60.79. Margolis, Howard. 1982. Selfishness, Altruism and Rationality: A Theory of Social Choice. Cam-

bridge: Cambridge University Press.80. Milgrom, Paul R., North, Douglass C. and Weingast, Barry W. 1990. “The Role of Institutions in

the Revival of Trade: The Law Merchant, Private Judges, and the Champagne Fairs”. Economicsand Politics, 2: 1-23.

81. Miller, Gary. Forthcoming. Managerial Dilemmas: The Political Economy of Hierarchies. Cam-bridge: Cambridge University Press.

82. Mitchell, William. 1969. An Essay on the Early History of the Law Merchant. New York: BurtFranklin Press.

83. Nelson, Douglas and Silberberg, Eugene. 1987. “Ideology and Legislator Shirking”. EconomicInquiry, 25: 15-25.

84. Nelson, Richard and Winter, Sidney G. 1982. An Evolutionary Theory of Economic Change.Cambridge: Harvard University Press.

85. Nelson, Richard. Forthcoming. “Capitalism as an Engine of Progress”. Research Policy.86. North, Douglass C. 1955. “Location Theory and Regional Economic Growth”. Journal of Political

Economy, 63: 243-258.87. North, Douglass C. 1981. Structure and Change in Economic History. New York: Norton.88. North, Douglass C. 1984. “Government and the Cost of Exchange”. Journal of Economic History,

44: 255-264.

Библиография 183

89. North, Douglass C. 1986. “Is It Worth Making Sense of Marx?”. Inquiry, 29: 57-64.90. North, Douglass C. and Rutten, Andrew. 1987. “The Northwest Ordinance in Historical Per-

spective”. In Klingaman, D. and Vedder, R. (eds.). Essays on the Old Northwest. Athens: OhioUniversity Press.

91. North, Douglass C. and Thomas, Robert P. 1973. The Rise of the Western World: A New EconomicHistory. Cambridge: Cambridge University Press.

92. North, Douglass C. and Weingast, Barry W. 1989. “The Evolution of Institutions Governing PublicChoice in 17th Century England”. Journal of Economic History, 49: 803-832.

93. North, Douglass C. Forthcoming. “Institutions, Transaction Costs, and the Rise of MerchantEmpires”. In Tracy, James D. (ed.). The Political Economy of Merchant Empires. Cambridge:Cambridge University Press.

94. Olson, Mancur. 1965. The Logic of Collective Action. Cambridge: Cambridge University Press.95. Ostrom, Elinor. 1986. “An Agenda for the Study of Institutions”. Public Choice, 48: 3-25.96. Ostrom, Vincent. 1971. The Political Theory of a Compound Republic: A Reconstruction of the

Logical Foundation of Democracy as Presented in the Federalist. Blacksburg, VA.: VPI, Centerfor Study of Public Choice.

97. Pelikan, Pavel. 1987. “The Formation of Incentive Mechanisms in Different Economic Systems”.In Hedlund, Stefan (ed.). Incentives and Economic Systems. New York: New York UniversityPress.

98. Plott, Charles R. 1986. “Rational Choice in Experimental Markets”. In Hogarth, Robin M. andReder, Melvin W. (eds.). The Behavioral Foundations of Economic Theory. Journal of Business(supplement), 59: S301-S328.

99. Polanyi, M. 1967. The Tacit Dimension. Garden City: Doubleday-Anchor.100. Posner, Richard A. 1980. “A Theory of Primitive Society, with Special Reference to Law”. Journal

of Law and Economics, 23: 1-53.101. Riker, William H. 1976. “Comments on Vincent Ostrom’s Paper”. Public Choice, 27: 13-15.102. Romer, Paul M. 1986. “Increasing Returns and Long-Run Growth”. Journal of Political Economy,

94: 1002-1038.103. Rosenberg, Nathan. 1972. Technology and American Economic Growth. New York: Harper and

Row.104. Rosenberg, Nathan. 1974. “Karl Marx on the Economic Role of Science”. Journal of Political

Economy, 82: 713-728.105. Rosenberg, Nathan. 1976. Perspectives on Technology. Cambridge: Campbridge University Press.106. Schmookler, J. 1957. “Inventors Past and Present”. Review of Economics and Statistics, 39: 321-

333.107. Schofield, Norman. 1985. “Anarchy, Altruism and Cooperation: A Review”. Social Choice and

Welfare, 2: 207-219.108. Schumpeter, Joseph A. 1934. The Theory of Economic Development: An Inquiry into Profits,

Capital, Interest and the Business Cycle. Cambridge: Harvard University Press.109. Schumpeter, Joseph A. 1954. “The Crisis of the Tax State”. International Economic Papers, 4: 5-

38.110. Scrutton, Thomas Edward. 1891. The Elements of Mercantile Law. London: W. Clowes.111. Sheehan, S. 1973. “Peas”. The New Yorker, 49: 103-118.

184 Библиография

112. Shepard, Andrea. 1987. “Licensing to Enhance Demand for New Technologies”. Rand Journal ofEconomics, 18: 360-368.

113. Shepsle, Kenneth A. 1986. “Institutional Equilibrium and Equilibrium Institutions”. In Weisberg,Herbert (ed.). Political Science: The Science of Politics. New York: Agathon Press.

114. Shepsle, Kenneth A. 1989. “The Changing Textbook Congress”. In Chubb, John E. and Peterson,Paul E. (eds.). Can the Government Govern? Washington, D.C.: Brookings Institution.

115. Shepsle, Kenneth A. and Weingast, Barry W. 1987. “The Institutional Foundations of CommitteePower”. American Political Science Review, 81: 85-104.

116. Simon, Herbert. 1986. “Rationality in Psychology and Economics”. In Hogarth, Robin M. andReder, Melvin W. (eds.). The Behavioral Foundations of Economic Theory. Journal of Business(supplement), 59: S209-S224.

117. Skocpol, Theda. 1979. States and Social Revolutions: A Comparative Analysis of France, Russiaand China. Cambridge: Cambridge University Press.

118. Sokoloff, Kenneth L. 1988. “Inventive Activity in Early Industrial America: Evidence From PatentRecords, 1790-1846”. Journal of Economic History, 58: 813-850.

119. Stubbs, William. 1896. The Constitutional History of England, Volume II. Oxford: ClarendonPress.

120. Sugden, Robert. 1986. The Economics of Rights, Co-operation, and Welfare. Oxford: Blackwell.121. Taylor, Michael. 1982. Community, Anarchy and Liberty. Cambridge: Cambridge University Press.122. Taylor, Michael. 1987. The Possibility of Cooperation. Cambridge: Cambridge University Press.123. Tracy, James D. 1985. A Financial Revolution in the Hapsburg Netherlands: Renten and Ren-

teniers in the County of Holland. Berkeley: University of California Press.124. Udovitch, Abracham. 1962. “At the Origins of the Western Commenda: Islam, Israel, Byzan-

tium?”. Speculum, 37: 198-207.125. Veitch, John. 1986. “Repudiations and Confiscations by the Medieval State”. Journal of Economic

History, 56: 31-36.126. Veliz, Claudio. 1980. The Centralist Tradition in Latin America. Princeton: Princeton University

Press.127. Wallis, John J. and North, Douglass C. 1986. “Measuring the Transaction Sector in the American

Economy, 1870-1970”. In Engerman, S. L. and Gallman, R. E. (eds.). Long-Term Factors inAmerican Economic Growth. Chicago: University of Chicago Press.

128. Watts, R. L. and Zimmerman, J. L. 1983. “Agency Problems, Auditing and the Theory of the Firm:Some Evidence”. Journal of Law and Economics, 26: 613-633.

129. Weingast, Barry W. and Marshall, William. 1988. “The Industrial Organization of Congress; or,Why Legislatures, Like Firms, Are Not Organized as Markets”. Journal of Political Economy, 96:132-163.

130. Williamson, Oliver E. 1975. Markets and Hierarchies: Analysis and Antitrust Implications. NewYork: Free Press.

131. Williamson, Oliver E. 1985. The Economic Institutions of Capitalism. New York: Free Press.132. Winter, Sidney G. 1986. “Comments on Arrow and on Lucas”. In Hogarth, Robin M. and Reder,

Melvin W. (eds.). The Behavioral Foundations of Economic Theory. Journal of Business(suplement), 59: S427- S434.

133. Yamey, B.S. 1949. “Scientific Bookkeeping and the Rise of Capitalism”. Economic HistoryReview, Second Series, 1: 99-113.

ИМЕННОЙ УКАЗАТЕЛЬ

Абрамовиц Мозес (Abramovitz, Moses),169

Акерлоф Джордж (Akerlof, George),48

Аксельрод Роберт (Axelrod, Robert),29-30, 61, 73, 79

Алт Джеймс (Alt, James),13, 78

Алчиян Армен (Alchian, Armen),22, 106, 119

Артур Брайан (Arthur, W. Brian),100, 121-123

Барбур Вайолет (Barbour, Violet),165

Барцель Йорам (Barzel, Yoram),45-47, 51, 82, 97

Баумол Уильям (Baumol, William J.),170

Беккер Гари (Becker, Gary S.),39, 42, 45, 110, 142

Бойд Р. (Boyd, R.),57, 66, 113

Бьюкенен Джеймс (Buchanan, JamesM.), 71

Бэйтс Роберт (Bates, Robert H.),13, 58, 60, 176

Бэрр Аарон (Burr, Aaron),61

Вайнгаст Барри (Weingast, Barry W.),13, 60, 63, 68, 72-73, 80, 114, 176

Вальрас Леон (Walras, Leon),49-50

Вейтч Джон (Veitch, John),64

Велис Клаудио (Veliz, Claudio),133

Вильсон Вудро (Wilson, Woodrow),83

Галилей (Galileo),99

Гамильтон Александр (Hamilton, Ale-xander), 61

Гельмгольц Дик (Helmholz, Dick),162

Гертц Г. (Geertz, H.),157

Гертц Клиффорд (Geertz, Clifford),157-159

Глэйд Уильям (Glade, William P.),133, 147

Гоббс Томас (Hobbes, Thomas),31, 173

Гольдберг Виктор (Goldberg, Victor),75

186 Именной указатель

Даукинс Р. (Dawkins, R.),38

де Рувер Флоренс (de Roover, Florence),161

де Сото Эрнандо (de Soto, Hernando),92

Де Фриз Йан (De Vries, Jan),149

Демзец Харольд (Demsetz, Harold),101

Деннисон Эдвард (Dennison, Edward),163

Джонс Уильям (Jones, William),162

Диксон Питер (Dickson, Peter G. M.),177

Дробак Джон (Droback, John),13, 162

Дэвид Пол (David, Paul),99-100

Зиммерман Дж. (Zimmerman, J. L.),160

Зьюпэн Марк (Zupan, Mark A.),61, 176

Йенсен М. (Jensen, M.),51

Йоханссон Райэн (Johansson, Ryan),57

Кавалли-Сфорца Л. (Cavalli-Sforza, L.),66

Калт Джозеф (Kalt, Joseph P.),61, 174

Канман Дэниэл (Kahneman, Daniel),39

Карстенсен В. (Carstensen, V.),115

Кендрик Джон (Kendrick, John),169

Клейн Бенджамин (Klein, Benjamin),45

Колсон Элизабет (Colson, Elizabeth),58-59, 157

Константин I Великий,99

Коуз Рональд (Coase, Ronald),28, 32, 46, 73, 97, 101, 120

Коук Эдвард (Coke, Edward),164

Коутсворт Джон (Coatsworth, John H.),149-150

Крепс Дэвид (Kreps, David M.),78

Кузнец Саймон (Kuznets, Simon),169

Лайбкэп Гари (Libecap, Gary),30, 90

Ланкастер К. (Lancaster, K.),47

Леффлер Кейт (Leffler, Keith),45

Локк Джон (Locke, John),173

Лопес Роберт (Lopez, Robert S.),160

Лукас Роберт (Lucas, Robert E.),37, 40, 170

Макина Марк (Machina, Mark),13, 35

Макфарлейн Алан (Macfarlane, Alan),148

Марглин Стефен (Marglin, Stephen),97

Марголис Ховард (Margolis, Howard),30, 63

Маркс Карл (Marx, Karl),168

Маршалл Уильям (Marshall, William),66, 72-73

Меклинг У. (Meckling, W.),51

Милгром Пол (Milgrom, Paul R.),63, 68, 80

Миллер Гари (Miller, Gary),13, 139

Митчелл Уильям (Mitchell, William),162

Именной указатель 187

Мэдисон Джеймс (Madison, James),69-82

Найт Фрэнк (Knight, Frank),101

Нельсон Дуглас (Nelson, Douglas),39, 61

Нельсон Ричард (Nelson, Richard),99-100, 107

Нетч Дж. (Knetsch, J. L.),39

Норт Дуглас (North, Douglass C.),28, 45-46, 63, 68, 73,80, 93, 109, 115, 117,127, 141, 165

Олсон Мансур (Olson, Mancur),29

Остром Винсент (Ostrom, Vincent),82-83

Остром Элинор (Ostrom, Elinor),67

Парето Вильфредо (Pareto, V.),78, 106

Пеликан Павел (Pelikan, Pavel),106-107

Плотт Чарльз (Plott, Charles),37

Познер Ричард (Posner, Richard),59-60, 157

Поланьи Майкл (Polanyi, Michael),98

Райкер Уильям (Riker, William),83

Раттен Эндрю (Rutten, Andrew),115, 127

Ричерсон П. (Richerson, P. J.),57, 66, 113

Розенберг Натан (Rosenberg, Nathan),99-100, 168

Ростоу У. (Rostow, W. W.),153

Роузен Л. (Rosen, L.),157

Роумер Пол (Romer, Paul M.),170

Руссо Жан-Жак (Rousseau, Jean-Jacques),83

Редер М. (Reder, M.),35, 37

Рэймонд Ирвинг (Raymond, Irving W.),160

Сагден Роберт (Sugden, Robert),62-64

Саймон Герберт (Simon, Herbert),40-41

Сильберберг Юджин (Silberberg,Eugene),39, 61

Скокпол Теда (Skocpol, Theda),116

Скраттон Томас (Scrutton, Thomas E.),163

Смит Адам (Smith, Adam),12, 45, 128

Соколофф Кеннет (Sokoloff, KennethL.),13, 99

Солоу Роберт (Solow, Robert),169

Спитцер Мэтью (Spitzer, Matthew L.),39

Стаббс Уильям (Stubbs, William),146

Стиглер Джордж (Stigler, George),42

Талер Р. (Thaler, R. H.),39

Таллок Гордон (Tullock, Gordon),71

Титмасс Ричард (Titmuss, Richard),30

Томас Роберт (Thomas, Robert P.),22, 73, 109

Трэйси Джеймс (Tracy, James),65, 165

Тэйлор Майкл (Taylor, Michael),30-31

Удович Эбрахам (Udovitch, Abraham),161

188 Именной указатель

Уиггинс Стефен (Wiggins, Stephen),90

Уильямсон Оливер (Williamson, OliverE.),45, 75, 77, 97, 103

Уинтер Сидни (Winter, Sidney),36, 37, 40, 42, 99, 107

Уоллис Джон (Wallis, John),28, 46, 93

Уоттс Р. (Watts, R. L.),160

Фельдман М. (Feldman, M. W.),66

Фогель Роберт (Fogel, Robert W.),66, 110

Фрэнк Роберт (Frank, Robert),38, 63

Фукс Виктор (Fuchs, Victor),110

Хайек Ф. фон (Hayek, F. A.),106

Хайнер Рональд (Heiner, Ronald),41, 125

Хан Фрэнк (Hahn, Frank),35, 42

Харгривс-Хип Шон (Hargreaves-Heap,S.),35

Хардин Рассел (Hardin, Russell),30

Хашимото Масанори (Hashimoto, M.),45

Хернстайн Ричард (Herrnstein, Richard),39

Хиршлейфер Джек (Hirshleifer, Jack),38

Хогарт Р. (Hogarth, R.),35, 37

Холмстром Бенгт (Holmstrom, Bengt),48

Хоффман Элизабет (Hoffman, Elizabeth),39

Хьюз Дж. (Hughes, J. R.),126

Чендлер Альфред (Chandler, Alfred D.),24, 89, 104

Чунг Стивен (Cheung, Steven N. S.),45, 47

Шепард Андреа (Shepard, Andrea),90

Шепсл Кеннет (Shepsle, Kenneth A.),60, 71, 78, 114

Шиэн Сьюзан (Sheehan, Susan),88

Шмуклер Дж. (Schmookler, J.),99

Шофилд Норман (Schofield, Norman),13, 31-32, 80

Шумпетер Дж. (Schumpeter, Joseph A.),99, 107, 145

Эванс-Притчард Э. (Evans-Pritchard, E.),58

Элликсон Роберт (Ellickson, Robert),13, 60, 114

Ямэй Б. (Yamey, B. S.),160

СОДЕРЖАНИЕ

Предисловие научного редактора ............................................................................5Предисловие ..............................................................................................................12

Часть I. ИНСТИТУТЫ

Глава 1. Введение в проблему институтови институциональных изменений .........................................................17

Глава 2. Теоретические проблемысотрудничества между людьми .............................................................27

Глава 3. Поведенческие постулатыв институциональной теории ................................................................34

Глава 4. Теория трансакционных издержек обмена ...........................................45Глава 5. Неформальные ограничения .................................................................56Глава 6. Формальные ограничения .....................................................................67Глава 7. Контроль за соблюдением контрактов .................................................76Глава 8. Институты, трансакционные

и трансформационные издержки ..........................................................84

Часть II. ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫЕ ИЗМЕНЕНИЯ

Глава 9. Организации, обучениеи институциональные изменения ..........................................................97

Глава 10. Стабильность и институциональные изменения .................................108Глава 11. Траектория институциональных изменений ........................................119

Часть III. ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ЭКОНОМИКИ

Глава 12. Институты, экономическая теорияи функционирование экономики ...........................................................137

Глава 13. Стабильность и изменчивостьв экономической истории ......................................................................151

Глава 14. Проблемы и перспективы включенияинституционального анализа в экономическую историю ...................167

Библиография ............................................................................................................179Именной указатель ....................................................................................................185

Норт Дуглас

Н-23 Институты, институциональные изменения ифункционирование экономики\ Пер. с англ. А.Н. Несте-ренко; предисл. и науч. ред. Б.З. Мильнера. — М.: Фондэкономической книги “Начала”, 1997. — 180 с. — (Совре-менная институционально-эволюционная теория)

ISBN0-521-39416-3 (англ., hardback)ISBN0-521-39734-0 (англ., paperback)ISBN5-88581-006-0 (рус.)

Дуглас Норт — лауреат Нобелевской премии по эко-номике 1993 года. Его книга, выдержавшая как минимум 9изданий на английском языке, является одной из осново-полагающих работ в области институционально-эволюци-онной теории. Здесь рассматривается роль институтов (за-конов, соглашений, кодексов поведения и т.п.) в социаль-но-экономическом развитии. Особую ценность для россий-ского читателя имеет анализ влияния четко определенныхи защищенных прав собственности на эффективный эко-номический рост, а также зависимости развития экономи-ки от исторически сложившейся институциональной сис-темы.

На русском языке книга публикуется впервые.

Выпускающий редактор — Юрий КалашновОформление — Валерий ЯновКорректура — Наталья КупцоваВерстка — Сергей Медведев

Подписано в печать 15.06.1997. Формат 60 × 90/16. Бумагаофсетная. Печать офсетная. Усл. печ. л. 12. Уч.-изд. л. 10,5.

Фонд экономической книги “Начала”Лицензия: ЛР № 063510 от 07.07.1994.