ПЕРВЫЕ ПОПЫТКИ ЗАПРЕЩЕНИЯ © АВТОР, 2018 УДК … · 1675 г., Франция и Священная Римская империя германской

48 48 Journal of NBC Protection Corps. 2018. V. 2. No 1

© АВТОР, 2018

УДК 341.678/623.459

Н.И. Шило

Федеральное государственное бюджетное учреждение «27 Научный центр» Министерства обороны Российской Федерации, 105005, Российская Федерация, г. Москва, Бригадирский переулок, д. 13

ПЕРВЫЕ ПОПЫТКИ ЗАПРЕЩЕНИЯ ХИМИЧЕСКОГО ОРУЖИЯ

Поступила 03.03.2017 г. Принята к публикации 07.03.2018 г.Попытки запрещения использования отравляющих веществ (ОВ) в качестве средства ведения войны предпринимались со второй половины ХIХ в., когда закладывался фундамент современных норм международного права. В начале ХХ в. на международном уровне было при-нято несколько правовых документов – деклараций, протоколов и конвенций, запрещавших использование на войне ядов, отравленного оружия, ядовитых и удушливых газов и средств их применения. Но все эти документы, включая Гаагские конвенции 1899 и 1907 гг., а также Женевский протокол 1925 г., оказались неработоспособными в качестве инструмента сдержи-вания. Они не смогли предотвратить ни массированного использования химического оружия в Первую мировую войну, ни его дальнейшего совершенствования, развития и применения. Эти документы не носили всеобъемлющего и безусловного характера. Они никак не решали проблему технологий двойного назначения и не снимали озабоченности стран, обладавших химическим оружием, относительно собственной безопасности. Не предлагалось механизмов мониторинга, верификации и контроля. Не было выработано эффективных способов пресе-чения уже зафиксированных нарушений и не обеспечена неотвратимость наказания. Вместо того, чтобы способствовать запрещению химического оружия, эти документы объективно содействовали его легализации и дальнейшей гонке вооружений. Только наличие мощных химических арсеналов у стран – основных участников Второй мировой войны, предотвра-тило возвращение ОВ на поле боя в гораздо более масштабном варианте. В настоящей рабо-те рассмотрены первые попытки запрещения химического оружия путем международных соглашений. Показаны обстоятельства их разработки и обсуждения во взаимосвязи с дру-гими проблемами в области безопасности, а также их дальнейшего принятия или срыва. Представлены позиции сторон на переговорах по запрещению химического оружия и их изменения во времени. Предметом отдельного рассмотрения стал вопрос об отношении к химическому оружию и об использовании его в качестве средства давления и пропаганды.

Ключевые слова: Гаагские конвенции 1899 и 1907 гг.; Женевский протокол 1925 г.; законы и обычаи войны; конвенция; международное право; отравляющие вещества (ОВ); Первая ми-ровая война; уничтожение; химическое оружие.

Библиографическое описание: Шило Н.И. Первые попытки запрещения химического ору-жия // Вестник войск РХБ защиты. 2018. Т. 2. № 1. C . 48–69.

«Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения хими-ческого оружия и о его уничтожении» (Конвен-ция о запрещении химического оружия, КХО) считается одним из успешных примеров огра-ничения вооружений путем международных до-говоренностей. Большинство стран, в прошлом обладавших запасами химического оружия, от него избавились или избавляются. В соответ-ствии с положениями КХО, каждое государство-

участник обязуется не разрабатывать, не произ-водить, не применять химическое оружие и не проводить никаких военных приготовлений к его применению. Имеющееся оружие подлежит полному уничто жению. Вместе с тем государства- участники имеют право разрабатывать, произ-водить и использовать токсичные химикаты и их прекурсоры в специально оговоренных, но не запрещаемых КХО гражданских целях. Таким образом, работы по синтезу и оценке новых ток-

ИС

ТОРИ

ЧЕС

КИ

Й А

РХИ

В

49 Вестник войск РХБ защиты. 2018. Том 2. № 1

сичных химикатов продолжают проводиться. При этом в силу специфики этих исследований зачастую невозможно сделать однозначный вы-вод о том, проводятся ли они в разрешенных или запрещенных целях. Поэтому нельзя полностью исключить возможности скрытой разработки в тех или иных странах химического оружия. Кроме того, в условиях действия КХО возрос интерес к веществам, временно выводящим из строя. В настоящее время в ряде стран актив-но ведутся исследования в области инкапаси-тантов, не подпадающих под действие КХО. И наконец, зафиксированное в КХО право на защиту от химического оружия исходит из предположения, что в будущих вооруженных конфликтах угроза его применения в опреде-ленной степени сохраняется. Таким образом, несмотря на вступление в 1997 г. КХО в действие, неопределенность в развитии химического ору-жия полностью не устранена. В последние годы угроза его применения либо государствами- участниками КХО, либо негосударственными акторами, в том числе террористическими ор-ганизациями, вновь привлекла к себе присталь-ное внимание в связи с событиями на Ближнем Востоке – в Сирии и Ираке1. Все вышеперечислен-ное ставит на повестку дня необходимость изучения опыта прошлых, оказавшихся в итоге неудачными, попыток ограничения и запрещения химического оружия путем международных договоров и кон-венций, а также выявления причин и юридических лазеек, сделавших эти международно-правовые до-кументы неработоспособными.

Цель работы – рассмотреть первые попытки запрещения химического оружия путем междуна-родных соглашений и вскрыть причины их неудач.

В работе использовались опубликованные документы конца ХIХ – начала ХХ вв., иссле-дования современников и более поздние спе-циальные работы, в основном обнародованные за рубежом.

Первые попытки ограничить применение на войне отравляющих веществ

Первой известной попыткой ограничения применения на войне отравляющих веществ

1 В частности, угроза попадания оружия массового поражения в руки негосударственных акторов, в том числе террористических организаций, отмечена в обнародованной в 2017 г. Стратегии национальной безо-пасности США. «Возрастает угроза со стороны враждебных государств и негосударственных акторов, ко-торые пытаются получить ядерное, химическое, радиологическое и биологическое оружие. Использование си-рийским режимом химического оружия против своих граждан (официальная версия в США – прим. ред.) под-рывает международные нормы в отношении этого ужасного оружия, что может поощрить и других к тому, чтобы заполучить и использовать его. ИГИЛ (запрещена в РФ – прим. ред.) использовала химическое ору-жие в Сирии и Ираке. Террористические группировки продолжают искать материалы, связанные с оружием массового поражения. Мы столкнемся с серьезной угрозой, если террористы получат ядерные, радиоактив-ные или биологические материалы, которые не охраняются должным образом», – отмечается в документе. См.: National Security Strategy of the United States of America. December 2017. URL: https://www.whitehouse.gov/wp-content/uploads/2017/12/NSS-Final-12-18-2017-0905-2.pdf (дата обращения: 18.12.2017)2 Гронинген – город на севере Нидерландов, административный центр одноименной провинции и общины.

(ОВ) стало двустороннее франко-германское соглашение, заключенное в 1675 г. в Страсбурге. В ходе франко-голландской войны (1672–1678) при осаде Гронингена2 войска германского прелата, князя-епископа Мюнстерского Кристофа Бер-нарда фон Галена (Christoph Bernhard von Galen, 1606–1678) использовали артиллерийские снаря-ды, начиненные, помимо пороха, порошком, при-готовленным из высушенных ягод белладонны, который при сгорании при взрыве образовывал токсичный аэрозоль. Через три года, 27 августа 1675 г., Франция и Священная Римская империя германской нации заключили соглашение, вклю-чавшее в себя запрещение обеим договариваю-щимся сторонам использовать «вероломные и отвратительные» устройства и отравленные пули [1–4]. Статья 57 Страсбургского соглашения так-же предусматривала суровое наказание солдатам, использовавшим отравленные пули. Соглашение действовало до конца войны [5].

Во время Гражданской войны в США (1861–1865) по поручению президента Авраама Линкольна (Abraham Lincoln, 1809–1865) 24 апреля 1863 г. по армии был издан приказ № 100 «Инструк-ция полевым войскам Соединенных Штатов», под-готовленный известным американским юристом германского происхождения Фрэнсисом Либером (Francis Lieber, 1798–1872). Эта инструкция, ныне известная как «Кодекс Либера», формально будучи внутренним документом, предназначавшимся для применения в условиях гражданской войны между Севером и Югом, тем не менее стимулировала про-цесс последующей кодификации законов и обычаев войны на международном уровне. «Кодекс Либе-ра» содержал подробные правила, относившиеся ко всем аспектам сухопутной войны – начиная от способов ведения боевых действий как таковых и обращения с гражданским населением, до отноше-ния к особым категориям лиц – военнопленным, раненым, партизанам и т.д. [6].

Инструкция содержала также запрещение использования на войне ядов.

«Ст. 16. Военная необходимость не приемлет жестокости, которая заключается в причинении страданий ради самих страданий или из мести, в нанесении увечий или ранений иначе, нежели в бою,

Первые попытки запрещения химического оружия

ИС

ТОРИ

ЧЕСКИ

Й А

РХИВ


N.I. Shilo

и в пытках для получения признаний. Она не при-емлет использования яда каким бы то ни было спо-собом и самочинного разорения территории. Она признает военную хитрость, но отвергает веро-ломство: в целом военная необходимость не вклю-чает в себя никаких враждебных актов, которые сделали бы возвращение к миру неоправданно слож-ным». Часть III ст. 70 уточняла: «Использование ядов любым способом, будь то отравление колодцев, про-дуктов питания или оружия, полностью исключено из современной войны. Тот, кто ими пользуется, ставит себя вне законов и обычаев войны» [7].

Брюссельская декларация, 1874 г.Спустя почти 200 лет после заключения

Страсбургского соглашения, по инициативе рос-сийского императора Александра II (1818–1881) вопрос об ОВ как о недозволенном средстве ве-дения войны был поднят на международной конференции в Брюсселе, посвященной кодифи-кации законов и обычаев войны. Конференция проходила с 15 (27) июня по 15 (27) августа 1874 г. В ней приняли участие представители 15 стран – России, Германии, Австро-Венгрии, Бельгии, Да-нии, Испании, США, Франции, Великобритании, Персии (Ирана), Нидерландов, Норвегии, Порту-галии, Османской империи и Швеции [8].

Основной целью конференции было заявле-но уменьшение людских страданий во время во-енных действий посредством установления еди-нообразных правил их ведения.

«Чем более – сказано в русском циркуляре от 17 апреля 1874 года, послужившем приглашением европейских держав на конференцию – развивает-ся в настоящее время солидарность, предназна-ченная приблизить и соединить народы, как чле-ны одной общей семьи, чем более, с другой стороны, военная их организация имеет своим назначением придать их распрям характер борьбы между во-оруженными нациями, тем более оказывается необходимым определить точнее, чем до сих пор, 3 Инициатором созыва Санкт-Петербургской мирной конференции также выступил российский император Александр II. Целью ее было заявлено «смягчить, насколько это возможно, бедствия, причиняемые войной». Конференция завершилась принятием Санкт-Петербургской декларации от 11 декабря 1868 г., запретившей при-менение разрывных пуль и «любые снаряды весом до 400 граммов либо взрывающиеся, либо начиненные взрывчат-кой или воспламеняющимся веществом». Особое значение Санкт-Петербургской декларации придавала ее пре-амбула, в которой сформулирован первый принцип права войны: «Принимая во внимание, что … единственная законная цель, которую должны иметь государства во время войны, состоит в ослаблении военных сил против-ника…, что для достижения этой цели достаточно выводить из строя наибольшее, по возможности, число лю-дей, что эта цель будет превышена использованием видов оружия, которое без пользы увеличивает страдания людей или делает их смерть неизбежной.., использование таких видов оружия поэтому противоречило бы зако-нам гуманности» [10, 11]. Позиция российского военного министерства заключалась в том, что никакой военной необходимости в разрывных пулях нет, а их применение следует считать избыточным, «не оправдываемым ника-кими боевыми требованиями». «Война есть неизбежное зло», заключает военный министр, «которое желатель-но сделать сколько возможно менее жестоким для человечества, и потому нет причины вводить такие смерто-носные средства, которыя только увеличивают бедствия и страдания людей без всякой пользы для прямой цели войны. Оружие должно быть употребляемо для того, чтобы ослабить неприятельскую армию. Вполне достаточ-но, если большое число людей у неприятеля выбудет из строя; но было бы варварством усиливать страдания ра-неных, выбывающих из строя». «Воюющие стороны ни в каком случае не должны допускать более зла, чем сколь-ко нужно для достижения цели. Все страдания и всякий нанесенный ущерб, которые не ослабляют противника, безполезны и не должны быть допускаемы» [8].

законы и обычаи, согласные с состоянием войны, для того чтобы ограничить ея последствия и уменьшить ея бедствия, насколько это возмож-но и желательно. В виду этой цели кажется не-обходимым, посредством взаимного соглашения, установить правила, которыя должны быть обя-зательны как для самих правительств, так и для армий, на основании полнейшей взаимности» [8].

Участникам конференции был предложен на рассмотрение и обсуждение проект конвен-ции о законах и обычаях сухопутной войны, раз-работанный российским дипломатом, видным юристом-международником и специалистом по гуманитарному праву Федором Федоровичем Мартенсом (Friedrich Fromhold Martens, 1845–1909). Документ содержал в себе многие важные положения, впоследствии вошедшие в Гаагские конвенции 1899 и 1907 гг.

В частности, статья 12 раздела «О сред-ствах причинения вреда неприятелю» гласи-ла: «Законы войны не признают за воюющи-ми сторонами неограниченной возможности принятия мер по причинению вреда непри-ятелю». Статья 13 поясняла: «В соответ-ствии с этим принципом, запрещаются осо-бенно: (а) Использовать яд или отравленное оружие; б) Предательски убивать или ра-нить лиц, принадлежащих к населению или войскам неприятеля;<…> (e) Использовать оружие, снаряды или материалы, рассчитан-ные на причинение излишних страданий, а также снаряды, запрещенные Санкт-Петер-бургской декларацией 1868 года»3 [9].

Однако подавляющее большинство госу-дарств-участников поддержать проект отказа-лось. Сопротивление вызвали не отдельные его положения, а сама идея ограничения войны ка-кими-то международными правилами [10].

В частности, по мнению британских пред-ставителей, воюющим сторонам следовало пре-доставить неограниченную свободу в выборе

HIS

TORI

CA

L A

RCH

IVES


средств борьбы в соответствии с новейшими на-учно-техническими достижениями своих стран.

Делегация Великобритании прибыла в Брюссель только после получения заверений от организаторов с российской стороны, что обсуж-дения не выйдут за рамки предложенной повест-ки и обсуждаться будет только сухопутная война. И никакие ограничения не будут предлагаться для войны на море, где Великобритания хотела иметь полную «свободу рук». Но даже прислав своего представителя на конференцию, Велико-британия фактически саботировала ее работу.

«Получив эти обещания, Англия согласилась назначить своего делегата на брюссельскую конфе-ренцию, поручив ему не принимать никакого уча-стия в прениях и не подписывать никаких актов. Представитель Англии добросовестнейшим обра-зом исполнил возложенное на него поручение: во вре-мя заседаний конференции, продолжавшейся более месяца, он не произносил ни одного слова при обсужде-нии статей русскаго проекта. Невольно возникает вопрос: не повредило ли это красноречивое молчание английскаго делегата успеху брюссельской конферен-ции больше, нежели могло бы повредить полнейшее отсутствие представителя Англии?» [8].

США в соответствии с «доктриной Мон-ро»4 вообще не прислали своих представителей в Брюссель, сочтя, что дела европейских народов их не касаются.

В ходе конференции выяснилось, что раз-ногласий между сторонами в плане обеспечения собственных интересов оказалось гораздо боль-ше, чем изначально предполагалось, поэтому стороны договорились продолжить работу, но подписывать проект в качестве окончательной формальной конвенции не стали. Он был принят в виде Брюссельской декларации, т.е. документа, который носил не обязательный, а рекоменда-тельный характер.

Запрещение использовать на войне любые яды содержалось также в «Законах сухопут-ной войны» – руководстве, изданном Институ-том международного права 9 сентября 1880 г. в Оксфорде5: «Статья 4. Законы войны не призна-ют за воюющими неограниченной свободы в сред-ствах нанесения вреда неприятелю… <…> Ста-тья 8. Запрещается: (a) Использовать яд в какой бы то ни было форме…» [12].

4 Декларация принципов внешней политики США («Америка для американцев»), провозглашенная 2 декаб-ря 1823 г. в ежегодном послании президента США Джеймса Монро (James Monroe, 1758–1831) к Конгрессу. Она заключала в себе принцип разделения мира на европейскую и американскую системы государственно-го устройства, а также провозглашала концепцию невмешательства США во внутренние дела европейских стран при невмешательстве европейских держав во внутренние дела стран Западного полушария.5 Созданный в 1873 г. Институт международного права (фр. Institut de Droit International, IDI) – одна из первых в мире организаций, занимавшихся разработкой и кодификацией норм международного права. Резолюции Института официальной силы не имели, тем не менее в мире к ним прислушивались. В част-ности, в ходе Гаагских мирных конференций 1899 и 1907 гг. использовались его исследования в области за-конов и обычаев войны, особенно в части, касающейся кодификации законов сухопутной войны, подготов-ленных на сессии 1880 г. в Оксфорде.

Первая мирная конференция в Гааге, 1899 г.Следующая попытка была предпринята в

самом конце ХIХ в., на первой мирной конфе-ренции в Гааге 1899 г., созванной вновь по ини-циативе российского императора – Николая II (1868–1918). Конференция открылась 18 (6) мая и проходила по 29 (17) июля 1899 г. В ней принима-ли участие 26 стран – Россия, Османская импе-рия, Германия, Австро-Венгрия, Италия, Фран-ция, Испания, Великобритания, Нидерланды, Бельгия, Швейцария, Швеция, Дания, Болгария, Сербия, Черногория, Греция, Португалия, Лих-тенштейн, Люксембург, Япония, Китай, Сиам, Персия, США и Мексика [13].

Конференция приняла три отдельных кон-венции – «О мирном решении международных столкновений», «О законах и обычаях сухопут-ной войны» и «О применении к морской войне на-чал Женевской конвенции 10 августа 1864 года». Кроме того, были приняты три декларации – «О запрещении на пятилетний срок метания снарядов и взрывчатых веществ с воздушных шаров или при помощи иных подобных новых способов», «О неупотреблении снарядов, имею-щих единственным назначением распространять удушающие или вредоносные газы» и «О неупот-реблении пуль, легко разворачивающихся или сплющивающихся в человеческом теле». Первая декларация, принятие которой грозило надолго затормозить развитие любой авиации, ратифи-цирована не была. Две другие вступили в силу.

Конвенция «О законах и обычаях сухопут-ной войны» касалась, в том числе, химического оружия. К ней было добавлено «Приложение о законах и обычаях сухопутной войны», состо-явшее из четырех отделов. В разделе II При-ложения – «О военных действиях», в главе 1 «О средствах нанесения вреда неприятелю, об осадах и бомбардировках», в ст. 22 было записано: «Воюющие не пользуются неограниченным правом в выборе средств нанесения вреда неприятелю». Ст. 23 поясняла: «Кроме ограничений, установлен-ных особыми соглашениями, запрещается также: употреблять яд или отравленное оружие; преда-тельски убивать или ранить лиц, принадлежа-щих к населению или войскам неприятеля; <…> употреблять оружие, снаряды и вещества, спо-собные причинять излишние страдания…» [14].

First Attempts to Ban Chemical Weapons

HISTO

RICA

L ARCH

IVES


В подпунктах о предательских убийствах и оружии, снарядах и веществах, способных при-чинять излишние страдания, об ОВ прямо не говорилось. Однако противники их применения впоследствии часто ссылались именно на эти подпункты, доказывая, что химическое оружие подпадает под эти определения.

В документе также оговаривались условия действия конвенции.

«Статья 1. Высокие Договаривающиеся Дер-жавы дадут своим сухопутным войскам наказ, согласный с приложенным к настоящей Конвен-ции «Положением о законах и обычаях сухопутной войны». Статья 2. Постановления упомянутого в статье 1 Положения, а равно настоящей Кон-венции обязательны лишь для Договаривающихся Держав в случае войны между двумя или более из них. Эти постановления перестают быть обяза-тельными с того момента, когда, в случае войны между Договаривающимися Державами, к одной из воюющих сторон примкнет Держава, не участву-ющая в Конвенции» [14].

Конвенция носила ограниченный характер и действовала только на взаимной основе, т.е. только в том случае, если все воюющие стороны были ее участниками. Это был межгосударствен-ный договор, распространявшийся только на регулярные армии стран-участниц. Кроме того, никак не оговаривались внутригосударственные конфликты.

Также в Гааге была принята специальная декларация:

«О неупотреблении снарядов, имеющих един-ственным назначением распространять удушаю-щие или вредоносные газы.

Нижеподписавшиеся, Уполномоченные Дер-жав, принимавших участие в Международной Конференции Мира в Гааге, получив надлежащее для сего полномочие своих Правительств, вдох-новляемые чувствами, нашедшими свое выра-жение в С.-Петербургской Декларации 29 ноября (11 декабря) 1868 года, объявляют:

Договаривающиеся Державы обязуются не употреблять снаряды, имеющие единственным назначением распространять удушающие или вредоносные газы.

Настоящая декларация обязательна лишь для договаривающихся Держав в случае войны между двумя или несколькими из них.

6 Среди исследователей иногда высказывается мнение о том, что Россия ратовала за запрещение хими ческого оружия потому, что в силу отсталости и слабости собственной промышленности, в частности химической, не могла следовать за новейшими достижениями научно-технического прогресса, не могла рассчитывать на массовое производство химического оружия и его применение. Таким образом Россия пыталась, путем запрещения, защититься от угрозы, на которую не могла дать адекватного ответа [5]. Мнение небесспорно, поскольку к Гаагским конвенциям и протоколу 1899 г. присоединились все ведущие европейские страны, в том числе Великобритания, Франция и Германия, обладавшая в то время самой мощной химической про-мышленностью в Европе [15]. К тому же, как показал опыт Первой мировой войны, Россия в 1916–1917 гг. по боевому химическому потенциалу уступала уже только Германии и немного Франции, но значительно опе-режала Великобританию.

Она утрачивает обязательную силу, как только во время войны между договаривающими-ся Державами к одной из воюющих Сторон присо-единится Держава, не участвующая в настоящем соглашении...» [15].

Предложение об ограничении примене-ния на войне удушающих средств поступило от российской делегации6 в лице будущего героя Цусимы, погибшего на крейсере 1 ранга «Свет-лана», С.П. Шеина (1857–1905), который в 1899 г. занимал пост морского агента во Франции в звании капитана 2 ранга. Предложение было принято. Большинство участников мирной кон-ференции согласились с тем, что следует запре-щать использование любого средства, имеющего «варварский» и «предательский» характер, типа отравления источников питьевой воды. Уду-шающие средства следовало квалифицировать так же. Кроме того, по оценкам участников кон-ференции, в случае применения газов в городах некомбатантов должно было погибнуть больше, чем при обычных бомбардировках. И наконец, смерть от удушья – гораздо более мучительная, чем от обычной пули. Газы были квалифици-рованы как средства, причиняющие излишние страдания [16]. Участники конференции сочли, что средства ведения войны должны лишать солдат противника возможности продолжать вооруженную борьбу, но это не означает, что их следует непременно отправлять на тот свет.

Несмотря на видимое единодушие, каждая сторона расценивала все договоренности в первую очередь с позиций своих собственных интересов.

На конференции обозначилась отдельная позиция США. Первоначально они поддержали декларацию, но тут же от своей поддержки отка-зались. Тогдашний госсекретарь Джон Хэй (John Hay, 1838–1905) дал указания американской де-легации против принятия документа возражать. Согласно его указаниям, США не желают заранее лишать себя средства защиты. Кроме того, край-не сомнительно, чтобы с помощью того или ино-го международного договора можно было пре-одолеть «искушение нации, ведущей войну». И наконец, документ следовало бы считать прежде-временным, поскольку окончательные резуль-таты и последствия применения такого оружия пока не известны [16].

Н.И. Шило

ИС

ТОРИ

ЧЕС

КИ

Й А

РХИ

В


При обсуждении проекта декларации пол-номочный делегат от США капитан (впослед-ствии адмирал) Альфред Тайер Мэхэн (Alfred Thayer Mahan, 1840–1914) утверждал, что снаряды с газами еще не нашли широкого применения и недостаточно разработаны для того, чтобы мож-но было судить об их результативности. Кроме того, он настаивал на том, что газы с точки зре-ния гуманизма ничуть не хуже, чем любое другое оружие, а заранее лишать себя средства само-обороны, которое в будущем, возможно, может дать хороший результат, США не намерены [17]. И с чисто человеческой точки зрения задушить солдат противника ядовитыми газами ничуть не более жестоко, чем утопить, как это происходит, когда корабль в море топят торпедой. Поэтому он будет голосовать против декларации [5].

«Возможность применения ядовитых газов давно уже занимала умы в военном мире, что до-казывается тем фактом, что на Гаагской Конфе-ренции в 1899 г. многие из великих держав Европы и Азии обязались не употреблять никаких снарядов, выбрасывающих удушливые или ядовитые газы. Некоторые государства до последнего времени не подписали этой декларации. Германия подписа-ла и ратифицировала это постановление 4 сен-тября 1900 г., но Соединенные Штаты катего-рически уклонились от подписи. Эта декларация признавала тем не менее указанное постановле-ние необязательным в том случае, когда воюющей является держава, не подписавшая декларацию: адмирал Магон, делегат Соединенных Штатов,

7 На это Альфреду Мэхэну возражали, что в случае использования удушливых газов в городах неизбежно поражение некомбатантов, чего при торпедировании боевых кораблей быть не может. Такого рода аргумен-ты сами по себе говорят о том, насколько плохо участники тогдашних дискуссий представляли себе характер будущих войн – реальная боевая практика Первой мировой войны свела это «гуманитарное преиму щество» подводных лодок на нет.8 Для крупнейшей в то время морской державы – Великобритании «подводный аргумент» не работал. Великобритания обладала самым мощным в мире надводным флотом, поэтому в Адмиралтействе даже мыс-ли не допускали, что Grand Fleet-у всерьез может угрожать такая «дешевка», которая, к тому же, находилась в то время в зачаточном состоянии. Об этом пришлось жестоко пожалеть уже вскорости, когда подводная блокада Британских островов германскими подлодками и попытки ведения неограниченной подводной войны действительно чуть было не вывели ее из мировой войны. Уже после войны адмирал сэр Перси Скотт (Admiral Sir Percy Moreton Scott, 1853–1924) признавал: «Во время войны подводные лодки господствовали на морских путях и чуть не заставили нас проиграть войну. Только недостаточная предусмотрительность германцев спасла нас. Если бы у них было еще 50 подводных лодок, как бы легко тогда все удалось! Сейчас они были бы победителями мира, а мы были бы германской колонией. Страшно подумать, что судьба вели-кой нации висела на волоске из-за одной маленькой, очень маленькой ошибки» [21]. А британские военные историки вскрыли небезынтересные подробности американо-британских переговоров, предшествовавших вступлению в войну США: «В качестве предвестника появления американского флота в Англию прибыл аме-риканский адмирал У.С. Симс. По распоряжению президента, он и другой морской офицер ехали инкогнито как частные граждане. По его прибытии, он был ознакомлен с действительным положением дел – положени-ем, которое не могло быть оглашено из боязни привести население в уныние и ободрить противника. Суть сообщения, сделанного первым морским лордом адм. Джеллико адм. Симсу, заключалось в следующем: герман-ские подводные лодки выигрывают войну. В конце концов морской штаб в Берлине был совсем недалек от ис-тины в своих расчетах. В то время как было обещано при помощи подводных лодок добиться мира в авгу-сте, по мнению британского адмиралтейства можно было с математической точностью предсказать, что война будет проиграна союзниками к ноябрю, если только противник не встретит на своем пути неожи-данного препятствия. Потеря мирового тоннажа в миллион тонн в месяц должна была в конце концов при-вести к тому, что невозможно будет снабжать и действующую армию и гражданское население всем необ-ходимым для поддержания их сопротивляемости» [22].

обрисовал свое отношение к употреблению газов в гранатах (тогда еще только теоретическому), в следующих словах:

«Обвинение в жестокости и коварстве, ко-торое возводится на эти проектируемые снаряды, высказывалось в давно прошедшие времена к приме-нению огнестрельного оружия и мин, хотя теперь они употребляются без всякого угрызения совести. Нелогично и даже негуманно высказывать нежные чувства по поводу уничтожения людей газами, когда считается допустимым пробить ночью дно броне-носца и сбросить 4–5 сотен людей в воду, с очень ма-лым шансом на их спасение»7 [4, 18].

Однако причины такой позиции, скорее все-го, заключались отнюдь не в том, что американ-ская делегация всерьез посчитала, что смерть от утопления – хуже, чем от удушья.

«Капитан Мэхэн … повторил свои аргумен-ты, что он считает использование удушающих снарядов намного менее негуманным и жестоким, чем использование подводных лодок, а использова-ние подводных лодок не было запрещено Конферен-цией… а правительство Соединенных Штатов не склонно налагать какие-либо ограничения на творческий гений своих граждан по части изобре-тений и создания нового оружия войны» [19].

Очевидно, одного из крупнейших в ХIХ в. военно-морских теоретиков, автора теории «мор-ской силы» потенциальная угроза линейным флотам и океанским коммуникациям Соединен-ных Штатов со стороны подводных лодок беспо-коила гораздо больше, чем сухопутные газы8.


ИС

ТОРИ

ЧЕСКИ

Й А

РХИВ


Бывший глава МИД Нидерландов Йонкер ван Карнебек (Jonkheer Abraham Pieter Cornelis van Karnebeek, 1836–1925) упрекнул Мэхэна в том, что он смотрит на вещи исключительно сквозь приз-му морской войны, тогда как здесь обсуждаются вопросы войны сухопутной, так что его сравнение совершенно некорректно. Делегаты пустились в пространные рассуждения – применимы ли к мор-ской войне правила войны сухопутной, сколько че-ловек с потопленного корабля может, если вообще может, спасти утопившая его торпедоносная лодка, что будет, если отравить реку, в каком случае у эки-пажа боевого корабля больше шансов спастись – если его утопить или пустить газ в трюмы. В таком примерно ключе проходило обсуждение важного международного вопроса [20]. Датская делегация заявила, что бессмысленно обсуждать использо-вание снарядов, которых еще не существует. Аль-фред Мэхэн остался в меньшинстве. Глава амери-канской делегации, посол США в Берлине Эндрю Диксон Уайт (Andrew Dickson White, 1832–1918), согласный с мнением большинства, но по долж-ности обязанный поддерживать внешнеполити-ческую линию Госдепартамента, развел руками: «Что может сделать какой-то дилетант, когда

9 Декларация о запрещении метания снарядов и взрывчатых веществ с воздушных шаров от 18 октября 1907 г., конвенция о мирном решении международных столкновений от 18 октября 1907 г.; конвенция об огра-ничении в применении силы при взыскании по договорным долговым обязательствам от 18 октября 1907 г.; конвенция об открытии военных действий от 18 октября 1907 г.; конвенция о законах и обычаях сухопутной войны от 18 октября 1907 г.; конвенция о правах и обязанностях нейтральных держав и лиц в случае сухо-путной войны от 18 октября 1907 г.; конвенция о положении неприятельских торговых судов при начале во-енных действий от 18 октября 1907 г.; конвенция об обращении торговых судов в суда военные от 18 октяб-ря 1907 г.; конвенция о постановке подводных, автоматически взрывающихся от соприкосновения мин от 18 октября 1907 г.; конвенция о бомбардировании морскими силами во время войны от 18 октября 1907 г.; конвенция о применении к морской войне начал Женевской конвенции (впоследствии заменена Женевской конвенцией 1949 г.) от 18 октября 1907 г.; конвенция о некоторых ограничениях в пользовании правом захвата в морской войне от 18 октября 1907 г.; конвенция об учреждении Международной призовой палаты (не вступила в силу) от 18 октября 1907 г.; конвенция о правах и обязанностях нейтральных держав в случае морской войны от 18 октября 1907 г.10 Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны, 18 октября 1907 г. Договор с приложением: Положение о законах и обычаях сухопутной войны. Статья 1. Договаривающиеся Державы дадут своим сухопутным войскам наказ, согласный с приложенным к настоя-щей конвенции Положением о законах и обычаях сухопутной войны.Cтатья 2. Постановления упомянутого в ст. 1 Положения, а равно настоящей конвенции обязательны лишь для дого-варивающихся Держав и только в случае, если все воюющие участвуют в конвенции.Статья 3. Воюющая Сторона, которая нарушит постановления сказанного Положения, должна будет возместить убытки, если к тому есть основание. Она будет ответственна за все действия, совершенные лицами, вхо-дящими в состав ее военных сил.ОТДЕЛ II О военных действиях Глава I О средствах нанесения вреда неприятелю, об осадах и бомбардировках Статья 22. Воюющие не пользуются неограниченным правом в выборе средств нанесения вреда неприятелю.Статья 23. Кроме ограничений, установленных особыми соглашениями, воспрещается:а) употреблять яд или отравленное оружие; б) предательски убивать или ранить лиц, принадлежащих к населению или войскам неприятеля; <…> д) употреблять оружие, снаряды или вещества, способные причи-нять излишние страдания; <…>» [23].

против него крупнейшие военные и морские специ-алисты современности?».

Декларация была принята. Документ под-писали Германия, Австро-Венгрия, Бельгия, Ки-тай, Дания, Испания, Мексика, Франция, Гре-ция, Италия, Япония, Люксембург, Черногория, Нидерланды, Персия, Португалия, Румыния, Россия, Сербия, Сиам, Соединенное королевство Швеции и Норвегии, Швейцария, Турция, Болга-рия [15, 20]. Отказались – США и Великобрита-ния. Великобритания присоединилась к деклара-ции позднее, уже после ее вступления в силу.

Вторая мирная конференция в Гааге, 1907 г.Спустя восемь лет, 5 (18) ноября 1907 г., в Га-

аге 46 странами были подписаны 13 конвенций и 1 декларация, также посвященные правилам ведения войны9. Как и в 1899 г., в конвенции «О законах и обычаях сухопутной войны» в приложении к конвенции – «Положении о за-конах и обычаях сухопутной войны» (Отдел II «О военных действиях», гл. I «О средствах на-несения вреда неприятелю, об осадах и бомбар-дировках», ст. 22–23) были повторены все фор-мулировки конвенции от 1899 г. 10[24–26].

N.I. Shilo

HIS

TORI

CA

L A

RCH

IVES


Предыдущие документы были бессрочны-ми, поэтому формально никакой специальной необходимости повторять одни и те же формули-ровки не было.

В ходе мирной конференции вопрос о приме-нении на поле боя удушающих газов не обсуждал-ся. Более того, на пленарных заседаниях и во время работы комиссий и подкомиссий неоднократно подчеркивалось, что ни одна страна, ранее присое-динившаяся к декларациям от 1899 г., в том числе об удушающих газах, не требовала их пересмотра, так что и обсуждать их смысла не было. Они заключа-лись на неопределенный срок и могли быть денон-сированы только по предварительному уведомле-нию, сделанному за год. Ни одна страна не изъявила такого желания [24]. Декларации сохраняли свою юридическую силу [26].

Позиции сторон не изменились. Вместе с тем, очевидно, большинство стран-участниц кон-ференции не видели в «ядах», «отравленном ору-жии» и «удушающих и вредоносных газах» и ни-чего перспективного. В противном случае их не торопились бы запрещать.

Более того, на одном из пленарных заседа-ний Великобритания в лице своего делегата сэра Эдварда Фрая (Sir Edward Fry, 1827–1918) объя-вила о присоединении его страны к декларации 1899 г.: «В 1899 г. правительство Ея Величества не могло согласиться присоединиться к Декларации, касающейся запрещения использования снарядов, единственной целью которых является распро-странение удушающих и вредоносных газов и к Декларации о неупотреблении пуль, легко развора-чивающихся или сплющивающихся в челове ческом теле. Я уполномочен объявить, что мое прави-тельство, воодушевленное желанием придать, насколько это возможно, характер единодушия этим соглашениям, целиком и полностью призна-ет эти декларации» [24].

Гаагские конвенции и декларации 1899 и 1907 гг., заложившие фундамент современного международного права, стали первой реализо-ванной попыткой кодификации законов и обыча-ев войны, в том числе путем введения ограниче-ний на средства и методы ведения вооруженных конфликтов международного и немеждународ-ного характера, а также принципов мирного разрешения международных споров. Гаагские конвенции и декларации 1899 и 1907 гг. закре-пили основные положения, регламентирующие правила ведения военных действий и отношение к гражданскому населению – принцип мирного разрешения международных споров, запрет на начало военных действий без предварительного и недвусмысленного предупреждения, разгра-ничение на комбатантов и некомбатантов. Они подробно регламентировали права военноплен-ных, оставляли населению право на вооруженное сопротивление, содержали запрещение истре-

блять и захватывать неприятельскую собствен-ность, кроме случаев, когда подобное истребле-ние или захват настоятельно вызывается военной необходимостью, запрещение убивать сдавшихся и «объявлять, что никому не будет дано пощады», отдавать на разграбление города и местности, даже взятые приступом. Они содержали требова-ния охранять медицинские учреждения, памят-ники культуры и т.д.

Однако в части, касающейся химического оружия, эти документы, сильно отличавшиеся и по духу, и по букве от ныне действующей КХО, в качестве средства предотвращения использова-ния на войне ОВ оказались неработоспособными.

К тому же, как стало очевидно в ходе вой-ны, данные в Гааге определения самого предмета запрещения – что следует понимать под поняти-ем «яды», «отравленное оружие», «удушающие или вредоносные газы» – были нечеткими и до-пускали многозначность толкования. Политики, дипломаты, военные и юристы имели перед глазами конкретные прецеденты и образцы из прошлого. Их и стремились ограничить. Меж-ду тем, если не запрещать изобретательство, то рано или поздно появятся и новые изобретения. К тому же, в то время никто даже и близко не мог себе представить, каких масштабов достигнет и какие формы примет применение химического оружия уже в самое ближайшее время. В Гааге готовились к прошлым войнам.

В Германии, в частности, еще до начала вой-ны Генштаб был склонен трактовать положения конвенций буквально – запрещаются яды, отрав-ление пищевых продуктов и источников питье-вой воды.

«В отношении способов устранения неприя-тельской армии принято за неоспоримое и само со-бой понятное правило, что военные власти и их ор-ганы пользуются по отношению к неприятельским комбатантам правом убиения и уничтожения; дозволены все изобретаемые современной техникой средства, даже наиболее совершенные и опасные, убивающие неприятеля целыми массами. Последние, достигая цели войны в кратчайший срок, совер-шенно неизбежны и, строго говоря, должны быть признаны наиболее гуманными. В дополнение указан-ного выше правила обычное военное право желает лишь, чтобы не применялись средства более суровые, когда для достижения той же цели имеются более мягкие и при том достаточные средства. Кроме того, некоторые средства, применение которых влечет за собой безцельные страдания, не должны быть допускаемы. Сюда относятся: Пользование ядом, как против отдельных лиц, так и против масс, отравление колодцев, съестных припасов, рас-пространение заразных болезней (Как доказано при-менялось часто в войне испанцев против Наполеона 1-го – прим. сост.). Вероломное убийство и объявле-ние неприятеля вне закона. Пользование оружием,


HISTO

RICA

L ARCH

IVES


причиняющим безцельные страдания (стрельба нарубленным свинцом, стеклом и т.п.). Убийство раненых и пленных, неспособных более сражаться. Отказ в пощаде солдатам, уже положившим оружие и сдающимся в плен. Развитие современной техники сделало излишним специальное запрещение некото-рых более старых средств (цепных, шестовых и ка-леных ядер, смоляных венков), так как они заменены теперь более действенным. Однако Петербургская конвенция от 11-го декабря 1868 г. воспретила пользование разрывными снарядами весом менее 400 грамм» [27].

Газ как средство пропагандыПредпринятые в конце ХIХ – начале ХХ вв.

попытки контроля над вооружениями заверши-лись неудачей. Зато в Первую мировую войну они породили бурные дискуссии среди политиков, дипломатов и военных на конвенциональные темы.

Кто первый начал? Первым поводом для споров стал вопрос о том, кто первый начал. В гаагских документах вопрос о приоритете фор-мально не оговаривался. Официальные тексты соглашений не предполагали, что запретным является только первое применение, а ответное – разрешенным. Важным было участие или неуча-стие воюющих сторон в конвенциях11.

Тем не менее, возлагание на противника вины за первое применение химического оружия (при том, что неопровержимо установить это обстоятельство было крайне сложно ввиду отсут-ствия механизмов верификации) и, соответствен-11 Еще одним подтверждением этого обстоятельства служит позиция делегации США на конференции в Гааге в 1899 г. Американцы отказывались присоединяться к ограничительным мерам по применению химическо-го оружия, отстаивая право США на защиту. Если бы гаагские договоренности ограничивали только первое применение, допуская ответное, этого возражения бы не возникло.

но, за нарушение норм международного права, с упором на собственную позицию самообороны, давало каждой из воюющих сторон своего рода моральное оправдание перед лицом обществен-ности в своей стране и среди союзников. Никто не хотел становиться первым нарушителем, брать на себя моральную ответственность и, возможно, отвечать за последствия (рисунок 1).

Так, солдатам русской армии на фронтах разъяснялось: «Еще задолго до войны был под-писан договор, по которому «Договаривающиеся державы обязуются не употреблять снарядов, имеющих единственным назначением распро-странять удушающие или вредоносные газы». Применение удушливых газов явилось для дер-жав согласия неожиданным. Мы и наши союзни-ки были не подготовлены к борьбе с ними. Пер-вая газовая атака заставила энергично взяться сперва за разработку способов борьбы с газами и выработку методов защиты воинов… Продол-жающееся применение немцами газов побудило державы согласия подумать об ответной газо-вой борьбе…» [28]. Такая позиция была единой для всех стран-союзниц.

Германия обвинений в свой адрес не при-нимала. «Как французами, так и немцами первое запрещение («применения ядов и отравленного оружия») толкуется так, что оно не распростра-няется на боевые газы, но касается исключитель-но отравления колодцев и ядовитых стрел диких народов, а также аналогичных им отравленных снарядов, осколков, шашек, пик и т.п., равно как отравление врага через пищевые продукты. Этот

Рисунок 1 — Русские солдаты – жертвы газовой атаки у Крево, 9 августа 1916 г. Видны характерные признаки отравления хлором – пена у рта. Судя по фрагментам кислородного

аппарата (справа), газоотравленным оказывалась медицинская помощь непосредственно на позициях. Фото предоставлено В.В. Прихачем

Н.И. Шило

ИС

ТОРИ

ЧЕС

КИ

Й А

РХИ

В


единодушный взгляд знатоков международного права основывается на том, что второе запреще-ние наверное не было бы издано, если бы первое, бо-лее общее, уже предусматривало тот же предмет. Обращаясь к рассмотрению второго запрещения («применять такие снаряды, единственная цель которых заключается в распространении ядо-витых (удушливых или смертоносных) газов»), мы видим, что нарушение его ни в коем случае не исходило от немцев. Для полного понимания этого пункта нужно обратиться к французско-му воззрению, которое химические вещества, преимущественно раздражающего действия, не считает запрещенными Гаагской Конвенцией, а признает применение их совершенно свободным. Если встать на эту точку зрения, то первыми снарядами, противоречащими запрету, придет-ся считать французские фосгенные гранаты 1916 г., ибо они первые содержали в форме снаряда газ, преимущественно ядовитого действия. Если же не признать весьма искусственного различия между разрешенными газами, преимущественно раздражающего действия и запрещенными – пре-имущественно отравляющего действия, то в на-рушении запрета применять боевые химические вещества виновны опять-таки французы, так как они выступили на войну уже с химическими ручными гранатами. В этом случае германские

меры противодействия были вполне допустимы с точки зрения международного права» [29].

Что такое «яды» и «газы»? Отказывать-ся от нового оружия, убедившись в его возмож-ностях, никто из воюющих сторон не желал. Подвергаться обвинениям в нарушении норм международного права и выглядеть нецивилизо-ванными варварами – тоже. Это обстоятельство в сочетании с тем, что формулировки гаагских документов были изначально расплывчатыми и быстро устарели, породило массу казуистки.

В ходе газовой атаки под Ипром в апреле 1915 г. германцы использовали хлор в баллонах – можно ли было считать это нарушением, если в декларации от 1899 г. четко говорилось о «снаря-дах», а не о «баллонах» [17]?

Французы настаивали на том, что их собствен-ные химические боеприпасы – ружейные гранаты с раздражающим и слезоточивым газом этилбром-ацетатом, испытанные и принятые на снабжение еще до Первой мировой войны и впервые исполь-зованные ими в августе 1914 г. [3] – ни в коем случае нельзя считать «удушающими или вредоносными» в том смысле, который заложен в декларации.

Германцы, апеллируя к формулировке о запрещении снарядов, чьим «единственным назна-чением» является «распространять удушающие или вредоносные газы», напоминали, что их сна-

Рисунок 2 — В Первую мировую войну и после нее в некоторых военно-политических кругах химическое оружие считалось гуманным… Жертвы ракетно-артиллерийских обстрелов боеприпасами

с ипритом во время ирано-иракской войны, 80-е гг. ХХ в. [55]


ИС

ТОРИ

ЧЕСКИ

Й А

РХИВ


ряды (с раздражающим дианидизином, шрапнель «Ni») были снаряжены еще и шрапнелью, так что токсический эффект был не единственным поража-ющим фактором этих снарядов, следовательно, под ограничения они не подпадают [16, 17].

О гуманизме. Политики, военные и юри-сты во всех воюющих странах вели оживленные дискуссии о гуманизме, отдающие проявлением психопатологии. Вопрос о том, можно ли счи-тать смерть от удушья безболезненной или нет, и в каких случаях, превратился в важную воен-но-политическую и юридическую проблему. От каких токсичных химикатов можно умереть, а от каких нет, разве что чисто случайно. Какие виды боеприпасов являются запрещенными, а какие нет [19]. Можно ли считать ОВ причиняющим из-лишние страдания, если в результате отравления человек погибает мгновенно? А если оно вызыва-ет болевые ощущения, но не влечет за собой ле-тальный исход или серьезный ущерб здоровью? (рисунок 2).

Эти споры были вызваны отнюдь не ме-дицинским интересом, но имели правовой подтекст – нежелание подпадать под статьи конвенций. Кроме того, воюющим сторонам, пе-реусердствовавшим в пропагандистском обвине-нии друг друга в варварстве, нужно было искать способы легализации своих собственных хими-ческих боеприпасов – дескать, наши, француз-ские снаряды, не более вредоносны, чем любые другие применяемые на войне, а вот немцы12…!

К тому же, в данном случае столкнулись фундаментальные подходы к проблеме выбора средств ведения войны. Целью войны являет-ся победа, поэтому дозволенными следовало бы считать любые средства, которые позволяли до-стичь целей войны быстрее. В этом случае вопро-сы избыточности применения силы, излишних страданий и т.д., отходили на второй план.

12 Между тем, когда французы в 1918 г. обнаружили, что их низкокачественный иприт, полученный по спосо-бу Левинштейна (доля основного вещества не превышала 80–85 %), наносит более тяжелые поражения, чем германский, полученный по способу Майера-Фишера (доля основного вещества – 95 %), они прекратили его дальнейшую очистку [18]. И никакие «гуманистические соображения» этому, разумеется, не помешали.13 «В 1918 году на газы приходилось от 20 до 30 процентов всех боевых потерь американцев, что свидетель-ствует о том, что токсичный газ является одним из самых могущественных элементов войны. Однако отчеты свидетельствуют о том, что когда в армию стали поставлять противогазы и другие средства защиты, только 3–4 процента потерь от газов стали смертельными. Это свидетельствует о том, что газ может быть не только одним из самых эффективных средств войны, но и одним из самых гуманных», – утверждал преподаватель тактики академии Вест-Пойнта Эдвад Фарроу [33].14 Одна из ошибок историков уже современных (см., например, Белаш Е.Ю. Первая мировая. Тайны и факты истории. М.: 2017), описывающих применение химического оружия в Первую мировую войну, состоит в том, что его эффективность они оценивают по потерям в личном составе в % относительно потерь от других ви-дов оружия. С этой точки зрения они действительно небольшие. Для германской армии потери личного со-става от ОВ за годы войны составили 1,88 %, для британской – 8,79 %, для французской – 5,97 %. Но тактика применения химического оружия германцами, сложившаяся в конце 1917 г., и не предполагала уничтоже-ния ОВ живой силы противника, а только ее нейтрализацию. Надо понимать, что тогда химическое оружие применялось в условиях позиционной войны для обеспечения успеха наступающим войскам. Временно по-терявший боеспособность противник не мог оказать им сопротивления. Его артиллерия была «приведена к молчанию», переброска резервов блокирована, в этих условиях личный состав противника уничтожался безнаказанным артиллерийским огнем, штыками и дубинками штурмовых отрядов пехоты (прим. ред.).

Более того, в ходе Первой мировой войны, но особенно после нее в некоторых военно-полити ческих кругах на Западе (в меньшей степени Советской Рос-сии) сформировалось представление о газах как об оружии гуманном – в том числе по причине сравни-тельно низкого процента безвозвратных потерь по от-ношению к потерям общим [30–32]. Не в последнюю очередь это произошло потому, что страны-победи-тельницы обзавелись собственными химическими арсеналами, а с появлением надежных противога-зов и по мере обучения войск мерам противохими-ческой защиты процент умерших от отравления дей-ствительно снизился в сравнении с первыми годами войны13, 14.

«…Если взять вещества другого класса – «слезо-вызывающие» – и в частности хорошо известный нам хлорпикрин, то картина физиологического действия получается совсем иная. Дело в том, что специфи-ческое раздражение глаз и неудержимый кашель, пере-ходящий в мучительную рвоту, начинаются у людей, находящихся в атмосфере, отравленной хлорпикри-ном, при концентрации в несколько раз меньше той, которая грозит их здоровью. Вот почему человек, разумеется, без противогаза, подвергшийся воздей-ствию хлорпикрина, физи чески не может оставаться в той атмосфере много раньше, чем воспримет опас-ную дозу, и удержать его в этом ужасном состоянии можно, разве приковав на цепь, иначе он бежит все рав-но куда, хоть бы на верную смерть от пули. Подобные же приблизительно свойства имеют и другие слезовы-зывающие вещества, – доказывал читателям журнала «Артиллерийское дело» профессор А.А. Дзержкович (1875–1934), начальник IX химической секции Артко-ма ГАУ, – Что же касается случаев более легкого от-равления, то отравление напр., фосгеном, по нашему личному опыту, не как врача, а как пациента, тяжело и, пожалуй, ближе всего может быть сравнено со стра-данием жестоко простуженного человека, но не более этого» [30].

N.I. Shilo

HIS

TORI

CA

L A

RCH

IVES


Информационно-пропагандистская война. Вопрос о «гуманизме» следует рассматривать также в контексте информационной кампании, развер-нутой союзниками против эффективного приме-нения ОВ германской армией в Первую мировую войну. Когда в 1915 г. германцы под Ипром пусти-ли хлор, союзникам первоначально нечего было им противопоставить, нечем ответить и нечем за-щититься. Поэтому в ход было пущено пропаган-дистское оружие – с одновременной разработкой ответных мер, чему никакие «гуманистические со-ображения», разумеется, не помешали.

Точно такая же пропагандистская кампа-ния была развернута в отношении подводных ло-док. Обвинения в адрес Германии в негуманности и варварстве15, выдвигаемые, в первую очередь, Великобританией как наиболее заинтересованной стороной, использовались как средство давления и чтобы выиграть время, пока в Великобритании не наладили противолодочную оборону и систему конвоев, что значительно снизило эффект от дей-ствий подлодок. По мнению гросс-адмирала Аль-фреда фон Тирпица (Alfred von Tirpitz, 1849–1930), именно нерешительность германского прави-тельства, поддавшегося давлению Великобритании и опасавшегося спровоцировать США, в вопросе о неограниченной подводной войне и привела к тому, что она не дала желаемого результата [35].

В ХХI в. место «гуманизма» заняли «права человека».

Версальский мир, 1919 г.После окончания Первой мировой войны

Версальский мирный договор 1919 г. запретил Гер-мании использование, производство и хранение удушливых, ядовитых или иных газов и аналогич-ных жидкостей, материалов и устройств (боепри-пасов). Их импорт также запрещался. Кроме того, Германию обязали поделиться технологиями.

«Статья 171.В виду воспрещения пользования удушливыми,

ядовитыми или тому подобными газами, а также всякими аналогичными жидкостями, веществами или способами, производство и ввоз их в Германию строго воспрещается.

То же самое будет относиться к материалу, специально предназначенному для изготовления, сохранения или применения названных продуктов или способов.

Равным образом воспрещается производство и ввоз в Германию броневиков, танков или всякого 15 Германия имела не меньше оснований обвинять своих противников в варварстве – экономические послед-ствия блокады все больше и больше сказывались на гражданском населении.16 Советское правительство, не получившее приглашения на конференцию, 19 июля и 2 ноября 1921 г. заяви-ло протесты против отстранения ее от участия в конференции, а 8 декабря 1921 г. направило протест против обсуждения на ней вопроса о Китайско-восточной железной дороге. В декабре 1921 г. в Вашингтон прибыла делегация Дальневосточной республики, но она не была допущена к работе конференции. В итоге Советская Россия заявила о непризнании ее итогов. Впрочем, в области морских вооружений Советской России предъ-явить было фактически нечего. После Первой мировой и Гражданской войн Россия осталась практически без

рода других подобных машин, могущих служить для военных целей.

Статья 172.В трехмесячный срок со дня вступления в

силу настоящего Договора Германское Прави-тельство доведет до сведения Правительств Главных Союзных и Объединившихся Держав о ви-дах и способах производства всех взрывчатых ве-ществ, ядовитых составов или других хими ческих препаратов, употреблявшихся им в течение вой-ны или изготовленных им с целью употребить их таким образом» [36].

Формулировки статей Версальского дого-вора были более широкими, чем в Гаагских кон-венциях и декларации 1899 г. – сказался опыт Первой мировой войны. Однако победители трак-товали договор как одностороннее разоружение Германии, так что обязателен он был только для нее. К тому же, ими двигало в первую очередь желание поставить под контроль химическую промышлен-ность Германии и обезвредить таким образом сво-его основного конкурента на европейских рынках. На себя союзники никаких обязательств не брали и продолжили готовиться к будущей химической войне «в целях самообороны» [37]. В самой Герма-нии тоже вскоре нашли способы договор обойти.

Эти же положения содержались в Берлинском договоре от 1921 г. между Германией и США. Мир-ные договоры по итогам Первой мировой с Ав-стрией (Сен-Жерменский договор 10.09.1919 г. между Австрийской Республикой и 17 союзными держава-ми [38]), Венгрией (Трианонский мирный договор от 04.06.1920 г. между Венгрией и 17 союзными и ассо-циированными державами, ст. 118, 119) [39] и Бол-гарией (Нейиский мирный договор между Болгарией и 16 союзными державами от 27.11.1920) [40] содер-жали аналогичные положения и также означали разоружение проигравших без каких-либо обяза-тельств со стороны победителей.

Вашингтонская конференция, 1921–1922 г.В следующий раз вопрос о химическом оружии

встал на международном уровне в ходе Вашингтон-ской конференции 1921–1922 гг. об ограничении мор-ских вооружений и о проблемах Дальнего Востока и бассейна Тихого океана, проходившей с 12 ноября 1921 г. по 6 февраля 1922 г. в Вашингтоне. В ее рабо-те приняли участие США, Великобритания, Китай, Япония, Франция, Италия, Бельгия, Нидерланды и Португалия, а также пять британских доминионов16. Основные вопросы решались тройкой сильнейших мор-


HISTO

RICA

L ARCH

IVES


ских держав – США, Великобританией и Японией. Кон-ференция была созвана по инициативе США, кото-рые намеревались добиться благоприятного для себя решения вопроса о морских вооружениях и закреп-ления нового соотношения сил в Китае и в бассейне Тихого океана. Конференция была посвящена вопро-сам раздела сфер влияния в бассейне Тихого океана, а также морским вооружениям. «Договор пяти держав», более известный как Вашингтонское морское соглаше-ние 1922 г. между США, Великобританией, Японией, Францией и Италией, устанавливал соотношение тоннажа линейных судов и авианосцев в пропорции: 5:5:3:1,75:1,75 (США, Великобритания, Япония, Фран-ция, Италия соответственно). Также было принято предложение США о запрещении постройки линко-ров водоизмещением свыше 35 тыс. т.

В ходе подготовки Вашингтонского морско-го соглашения 1922 г. или Договора Пяти Держав (подписан 6 февраля 1922 г.) в рамках конферен-ции был разработан документ – Договор об ис-пользовании на войне подводных лодок и вредо-носных газов (Вашингтон, 6 февраля 1922 г.).

В преамбуле указывалось:«Соединенные Штаты Америки, Британ-

ская Империя, Франция, Италия и Япония, далее именуемые государствами-участниками, желая сделать более эффективными принятые циви-лизованными нациями законы о защите на море во время войны нейтралов и некомбатантов, а также предотвратить использование на войне вредоносных газов и химикатов, договорились за-ключить по этому поводу договор…» [41].

Документ составлялся под впечатлением неограниченной подводной войны, которую в Первую мировую войну вели германские подлод-ки против британских, нейтральных и «условно нейтральных» кораблей. Почти все статьи были посвящены ненападению на торговые суда.

Однако ст. 5 гласила:«Использование на войне удушающих, ядови-

тых или других газов, а также всех аналогичных жидкостей, материалов и устройств, было спра-ведливо осуждено общим мнением цивилизованно-го мира, а запрещение такого использования было провозглашено в договорах, участниками которых являются большинство цивилизованных стран. Государства-участники, признавая, что это запрещение должно быть признано повсеместно в качестве международного закона, объединив со-весть и практический подход наций, объявляют о своем согласии с таким запрещением, соглашают-ся следовать ему сами и приглашают другие циви-лизованные страны присоединиться к ним» [41].

В этом договоре предполагалось расширить и уточнить формулировки в сравнении со слиш-ком узкими в Гаагской декларации и конвенциях. Также нужно было подтвердить, что в части, ка-

морского надводного и подводного флотов. Средств на его восстановление тоже не было.

сающейся химического оружия, довоенные дого-воренности продолжают действовать, поскольку поведение государств-участников в Первую ми-ровую войну их полностью обесценило.

На этот раз тему запрещения химического оружия активно лоббировала делегация Соединен-ных Штатов, настаивая на том, что оно влечет за со-бой ненужные страдания и причиняет излишний вред некомбатантам. Использование химического оружия аналогично такой осужденной Гаагскими конвенциями практике, как отравление колодцев [16]. На принятии договора особенно настаивал го-сударственный секретарь США Чарльз Эванс Хьюз (Charles Evans Hughes, 1862–1948). В США была раз-вернута целая общественная кампания в поддерж-ку договора. 29 марта 1922 г. [17]. Сенат дал согласие на его ратификацию. Президент ратифицировал договор 9 июня 1923 г.

Изменение позиции США произошло по не-скольким причинам [53]. До вступления США в войну 6 апреля 1917 г. «газовая война» была для них чистой теорией. К химической войне в США особенно не готовились. Теперь американским солдатам в Европе пришлось непосредственно познакомиться с германским ипритом и поне-сти чувствительные потери. Кроме того, на об-щественное мнение в США сильно повлияли информационно-пропагандистские кампании против химического оружия, которые велись в европейских странах.

Документ мог вступить в силу только в случае ратификации всеми сторонами. Однако Франция его ратифицировать отказалась. Поэто-му он никогда не вступал в силу и остался в виде декларации о намерениях.

Договоренности о химическом оружии не удалось достичь потому, что оно увязывалось с подводными лодками и договориться не удалось именно по ним. Вопрос о тоннаже подводных фло-тов стал на Вашингтонской конференции одним из самых серьезных. По проекту Хьюза, США и Вели-кобритания получали квоту по 90 тыс. т каждая, Япония – 40 тыс. т. Великобритания пыталась ком-пенсировать сокращение своего линейного флота строительством подлодок и требовала сократить подводный флот своей традиционной соперни-цы – Франции. Франция, имевшая по сравнению с Великобританией незначительный линейный флот, потребовала для себя равную с Великобританией квоту по подводным лодкам – 90 тыс. т, полагая, что только так можно гарантировать безопасность собственной территории. Аналогичную позицию на конференции занимали Италия и Япония. США, приняв сторону Великобритании, предложили Франции 60 тыс. т. Делегация Франции ответила отказом. Это означало срыв договоренности.

Обязательства не использовать в военных

Н.И. Шило

ИС

ТОРИ

ЧЕС

КИ

Й А

РХИ

В


действиях «удушающие газы, яды или похожие вещества, а также аналогичные жидкости, мате-риалы или устройства» содержались также в еще одном международно-правовом документе, раз-работанном в те же годы – Конвенции об огра-ничении вооружений центральноамериканских государств, подписанной 7 февраля 1923 г. в Ва-шингтоне.

«Статья 5. Договаривающиеся стороны, признавая, что использование во время военных действий удушающих газов, ядов или похожих веществ, а также аналогичных жидкостей, ма-териалов или устройств противоречит гума-нитарным принципам и международному праву, настоящей конвенцией принимают на себя обя-зательства не использовать указанные вещества во время войны» [42].

Женевский протокол, 1925 г.Очередной запретительный документ – Же-

невский протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств был принят в 1925 г. в Женеве. Он был открыт к подписанию 17 июня 1925 г. и вступил в силу 8 февраля 1928 г.

В нем вводился запрет на применение «уду-шающих, ядовитых или других подобных газов, равно как и всяких аналогичных жидкостей, ве-ществ и процессов» [4, 5, 43, 52].

«Протокол о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериологических средств, 17 июня 1925 года

17-06-1925 ДоговорHижеподписавшиеся Уполномоченные, от

имени своих соответственных правительств:Считая, что применение на войне удушли-

вых, ядовитых или других подобных газов, равно как и всяких аналогичных жидкостей, веществ и процессов, справедливо было осуждено обществен-ным мнением цивилизованного мира,

Считая, что запрещение этого применения было сформулировано в договорах, участниками коих является большинство держав мира,

В целях повсеместного признания вошедшим в международное право сего запрещения, равно обязательного для совести и практики народов,

Заявляют:Что Высокие Договаривающиеся Стороны,

поскольку они не состоят уже участниками дого-воров, запрещающих это применение, признают это запрещение, соглашаются распространить это запрещение на бактериологические средства ведения войны и договариваются считать себя связанными по отношению друг к другу условиями этой декларации.

Высокие Договаривающиеся Стороны при-ложат все свои усилия к побуждению других госу-дарств присоединиться к настоящему Прото-колу. Об этом присоединении будет уведомлено

Правительство Французской Республики, а по-следним – все подписавшие и присоединившиеся державы. Оно войдет в действие со дня уведом-ления, сделанного Правительством Французской Республики.

Настоящий Протокол, французский и ан-глийский тексты которого будут считаться аутентичными, будет ратификован в возможно кратчайший срок. Он будет носить дату сего дня.

Ратификация настоящего Протокола будет препровождена Правительством Французской Республики, которое уведомит каждую подписав-шуюся или присоединившуюся державу о приня-тии таковой на хранение.

Рисунок 3 — Производство противогазов. Детройт, Мичиган, 1942 г. [1]

Рисунок 4 — Проверка утечки зарина на складе ОВ. США, 1970 г. [1]


ИС

ТОРИ

ЧЕСКИ

Й А

РХИВ


Ратификационные грамоты или документы о присоединении будут храниться в архивах Пра-вительства Французской Республики.

Настоящий Протокол войдет в силу для ка-ждой подписавшей державы со дня поступления ратификации, и с этого момента таковая держа-ва будет связана в отношении других держав, уже произведших сдачу своих ратификаций.

В удостоверение чего уполномоченные под-писали настоящий Протокол. Учинено в Женеве в одном экземпляре семнадцатого июня тысяча девятьсот двадцать пятого года» [44].

В очередной раз особую позицию заняли Со-единенные Штаты. За несколько лет до этого США активно ратовали за принятие Вашингтонского до-говора, он был даже одобрен Сенатом. Однако из-за нежелания Франции увязывать химическое ору-жие с подводной войной, запрет в силу не вступил. Теперь же в Конгрессе активизировалось промыш-ленное лобби, в первую очередь от химической про-мышленности, а законодатели прониклись убежде-

нием, что химическое оружие чрезвычайно важно для национальной безопасности и отказались на-кладывать на него какие-либо ограничения. Сенат Женевский протокол не ратифицировал [45]. Также отказалась ратифицировать протокол Япония.

СССР присоединился к Женевскому про-токолу в 1928 г., но с двумя оговорками – с обязательством не применять химическое ору-жие первым, но с официальным правом на от-ветное применение. Кроме того, СССР брал на себя обязательства о неприменении только в отношении тех стран, которые протокол под-писали и ратифицировали или к нему оконча-тельно присоединились.

«ПРОТОКОЛ. (Париж, 5 апреля 1928 года) По-сол Союза Советских Социалистических Респуб-лик в Париже прибыл сего числа в Министерство иностранных дел Французской Республики и сдал на хранение грамоту ратификации Центральным Исполнительным Комитетом Союза Советских Социалистических Республик Протокола относи-

Рисунок 5 — Применение химического оружия в 80-е годы во время ирано-иракской войны иракскому руководству в 2004 г. просто «списали»…

А, Б. Заливка иприта в 155-мм артиллерийские снаряды. Объект аль-Мутанна, Ирак. Кадры техничес-кой съемки 1980-х гг. [47] В. Инспекция на месте разрыва химических боеприпасов. Иран,1980-е гг. [55]

А

Б В

N.I. Shilo

HIS

TORI

CA

L A

RCH

IVES


тельно запрещения применения на войне удушли-вых, ядовитых или других подобных газов и бакте-риологических средств, подписанного в Женеве 17 июня 1925 года, сделав нижеследующие оговорки:

1) что названный Протокол обязывает Пра-вительство Союза Советских Социалистических Республик только по отношению к государствам, которые его подписали и ратифицировали или к нему окончательно присоединились;

2) что названный Протокол перестанет быть обязательным для Правительства Союза Советских Социалистических Республик в отно-шении всякого неприятельского государства, во-оруженные силы которого, а также формальные или фактические союзники которого не будут считаться с воспрещением, составляющим пред-мет этого Протокола.

Указанная грамота была предъявлена и буду-чи, по ознакомлении, найдена в добром порядке и надлежащей форме, была вверена Правительству Французской Республики для оставления на хране-ние в его архивах.

Заверенная копия настоящего Протокола бу-дет сообщена Договаривающимся державам.

В удостоверение чего нижеподписавшиеся со-ставили настоящий Протокол, к которому они приложили свои печати.

Учинен в Париже 5 апреля 1928 года. (Подписи)» [46].Точно так же поступили и многие другие стра-

ны мира, оговорив право на ответное применение или на применение против стран, не присоединив-шихся к протоколу. США ратифицировали Женев-ский протокол только 27 января 1975 г. [17].

ЗаключениеКонвенции, декларации и протоколы кон-

ца ХIХ – начала ХХ в. были первыми попытками ограничения химического вооружения. Одна-ко все эти международно-правовые документы обладали рядом общих свойств, которые делали их неработоспособными ни в качестве средства предотвращения, ни как инструмент пресечения (рисунки 3, 4).

Они не носили всеобъемлющего характера. Ограничения затрагивали только применение химического оружия. Все остальное – поиск и синтез новых пригодных для боевого примене-ния ОВ, создание новых боеприпасов и средств и систем их доставки, накопление, хранение, испы-тания, передача – нет. Таким образом, они созда-вали легальные условия для любых химических программ, пусть и заявленных как оборонитель-ные, в тех масштабах, которые считались необхо-димыми для купирования возможных угроз, и которые позволяли наука и промышленность.

В первую очередь это происходило потому, 17 Когда иракцы закупали за рубежом все, кроме конечного продукта, чистота производимых ими ОВ (в част-ности, составлявшего основу иракского химического арсенала сернистого иприта из импортного тиодигли-коля) составляла свыше 90 %. Как только они пытались с целью снижения зависимости от зарубежных по-

что страны, присоединившиеся ко всем этим международно-правовым документам, толко-вали их в той степени, в какой они могли быть использованы против них. При этом полностью отказываться от оружия, доказавшего свою эф-фективность, никто всерьез не собирался.

Кроме того, многие токсичные химикаты, а также прекурсоры для их производства, были продукцией двойного назначения, которые на-ходили широкое применение в промышленных, сельскохозяйственных, исследовательских, ме-дицинских, фармацевтических и иных мирных целях. Любые договоренности, ставившие под угрозу развитие химической промышленности как таковой, были обречены либо на срыв, либо на неисполнение. Это обстоятельство сильно ос-ложнило бы любой контроль, особенно при не-обходимости соблюдения коммерческой тайны. Никаких решений этой проблемы тогдашнее международное право не предлагало.

Гаагские конвенции и протокол 1899 г. увя-зывали их выполнение с участием в договоренно-стях. Выполнение Женевского протокола 1925 г. также зависело от входящих обстоятельств и не носило безусловного характера.

Не было выработано эффективных способов пресечения уже зафиксированных нарушений. Их не возникло даже в 1980-е гг. Наглядным тому при-мером служит программа химического вооруже-ния Ирака 1970–1980-х гг. (рисунки 5, 6). Оборудо-вание и химикаты для заводов по производству химического оружия иракцы закупали легально за границей, в основном в странах Западной Ев-ропы17. Никаких собственных технологий син-

Рисунок 6 — Инспекция на месте разрыва хими-ческих боеприпасов. Иран,1980-е гг. [55]

HISTO

RICA

L ARCH

IVES



теза ОВ иракцы тоже не создавали, пользуясь открытыми источниками данных и доступны-ми коммерческими технологиями. Когда в ходе ирано-иракской войны иракские войска широко применяли против иранских войск и граждан-ского населения иприт, табун и зарин18, Совет Безопасности ООН, хотя и смог достаточно опе-ративно зафиксировать факты многочисленных нарушений Женевского протокола 1925 г., в ка-честве меры воздействия мог только принимать осуждающие резолюции, которые на Ирак не действовали никак. При этом ЦРУ США призна-вало, что никаких эффективных мер воздействия на Ирак нет. «Мы полагаем, что Ирак достиг значительного прогресса в своей программе хими-ческого вооружения, чтобы быть относительно нечувствительным к внешнему давлению. Усилия США по введению эмбарго на поставки западного оборудования и прекурсоров замедлят програм-му иракского химического вооружения, и она бу-дет обходиться ему дороже, но в целом иракских успехов это, скорее всего, не остановит. Большая часть производственного оборудования находит-ся на месте. Ирак использует многочисленные подставные компании и дружественные арабские государства, чтобы обойти западное эмбарго на поставки прекурсоров. Более того, если западное эмбарго окажется эффективным и Ирак лишит-

ставок производить все прекурсоры сами, чистота ОВ резко падала (чистота иракского табуна, произведен-ного в промышленных условиях, составляла 50–60 %, зарина – около 40–60 %) [47].18 В период с 1981 по 1991 г. в рамках программы создания химического оружия было произведено примерно 3850 т ОВ — иприта, табуна, зарина и VX. Из общего количества произведенных ОВ примерно 3300 т были ис-пользованы для снаряжения разного рода авиационных бомб, артиллерийских снарядов и ракетных боеголо-вок. В период с 1981 по 1991 г. Ирак снарядил ОВ около 130 тыс. боеприпасов. Из них, по заявлениям Ирака, в пе-риод с 1981 по 1988 г. в боевых действиях была использована 101 тыс. боеприпасов [48]. Считается, что около 5 % от общих иранских потерь в ирано-иракской войне непосредственно связаны с воздействием ОВ. За годы вой-ны имели место около 387 химических атак. Жертвами химического оружия стали около 100 тыс. иранских сол-дат, а также большое количество гражданского населения. В результате применения нервно-паралитических ОВ погибли около 20 тыс. иранских солдат. При этом использование химического оружия в ирано-иракской вой-не в обвинительные заключения в ходе судебных процессов в 2004 г. над членами иракского руководства, в том числе над Саддамом Хусейном, не вошло.19 Агрессорами, ответственными за начало войны, объявила Германию, Австрию, Турцию и Болгарию специ-альная Комиссия для рассмотрения вопросов об ответственности инициаторов войны, учрежденная в ян-варе 1919 г. на встрече глав правительств и министров иностранных дел Великобритании, США, Италии, Франции и Японии. Это и предъявили Германии в Версале. Представители Германии возражали против та-кой постановки вопроса и их возражения приняты во внимание не были.20 «Часть VII. Санкции.Статья 227. Союзные и Объединившиеся державы предъявляют Вильгельму II Гогенцоллерну, бывшему Германскому Императору, публичное обвинение в высшем оскорблении международной морали и священной силы договоров. Специальный суд будет образован, чтобы судить обвиняемого, обеспечив ему существенные гарантии права защи-ты. Он будет состоять из пяти судей, назначенных каждой из пяти следующих держав, а именно: Соединенными Штатами Америки, Великобританией, Францией, Италией и Японией. Суд будет судить по мотивам, внушен-ным высшими принципами международной политики, и в заботе об обеспечении уважения к торжественным обя-занностям и международным обязательствам, а также к международной морали. Ему будет надлежать опре-делить наказание, которое по его суждению должно быть применено. Союзные и Объединившиеся державы об-ратятся к Правительству Нидерландов с просьбой о выдаче бывшего Императора в их руки для того, чтобы он был судим. Статья 228. Германское Правительство признает за Союзными и Объединившимися державами право при-влечения к их военным судам лиц, обвиняемых в совершении действий, противных законам и обычаям войны. Предусмотренные законами наказания будут применены к лицам, признанным виновными. Это постановле-ние будет применяться независимо от всяких процессов или преследований в суде Германии или ее союзников.

ся возможности производить закупки в Западной Европе, мы полагаем, что иракцы смогут, и небез-успешно, снова обратиться к Советскому Союзу и странам Восточной Европы, и закупать у них все, кроме конечного продукта»[49].

Не была обеспечена неотвратимость наказа-ния. Прямое требование наказания нарушителей запрета предусматривалось только Страсбург-ским соглашением от 1675 г. Все остальные международно-правовые документы, по сути, ставили этот вопрос в зависимость от националь-ного законодательства государств-участников и его исполнения. Правда, после Первой мировой войны, в 1919 г., государства-победители попыта-лись на международном уровне урегулировать по-рядок привлечения к уголовной ответственности за военные преступления путем придания виновных лиц суду международных трибуналов. В число пре-ступлений, за которые предполагалось судить пред-ставителей «стран-агрессоров» 19, в том числе кайзе-ра Германии Вильгельма II Гогенцоллерна (Wilhelm II, 1859–1941), было включено также использование отравляющих газов как умышленное нарушение законов и обычаев войны. Версальский мирный до-говор между Германией и 27 союзными и ассоции-рованными державами от 28.06.1919 г. содержал со-ответствующие обязательства сторон (ст. 227, 228)20. Однако реализованы эти обязательства не были, а

Н.И. Шило

ИС

ТОРИ

ЧЕС

КИ

Й А

РХИ

В


громкая идея международного трибунала над во-енными преступниками кончилась судебным про-цессом в Имперском суде в Лейпциге, который смог признать виновными всего шесть человек (из 896 человек и 837 дел) [50]. Себя победители судить не собирались.

«История доказывает нам, что успешно дей-ствующее оружие никогда не отвергалось до тех пор, пока оно не становилось устаревшим… Сле-дует вспомнить, что ни одно могущественное бо-евое средство никогда не оставалось без примене-ния, раз была доказана его сила… Употребление ОВ нельзя приостановить каким-либо соглашением, потому что, если путем соглашения можно было бы при остановить употребление какого-либо могу-щественного оружия войны, то и всю войну можно было бы предотвратить соглашением» [18, 51]. Хи-мическое оружие не оправдало первоначально воз-лагавшихся на него надежд – не смогло в Первую мировую решить проблему позиционного тупика. Но в качестве оружия боевого применения на так-тическом и оперативно-тактическом уровне оно

Германское Правительство должно будет выдать Союзным и Объединившимся державам или той из них, кото-рая к нему обратится с просьбой о том, всяких лиц, которые, будучи обвинены в совершении действий, против-ных законам и обычаям войны, были бы указаны либо поименно, либо по чину, обязанности или должности, при-своенным этим лицам Германским Правительством» [36].

оказалось вполне эффективным. И как показало дальнейшее развитие событий, к 20-м гг. ХХ в. оно отнюдь не исчерпало потенциала своего развития. Первая мировая война сформировала отношение к «газам», как к обычному оружию боевого применения. Оно считалось перспектив-ным на будущее. На страницах зарубежной и со-ветской печати специалисты открыто обсуждали различные вопросы «газовой войны» как в части обороны, так и в части нападения. Спорили о том, какие ОВ более удобны для применения в каче-стве боевых, для какой ситуации какие ОВ годят-ся лучше всего, разрабатывали вопросы тактики применения «газов» родами войск. Рассматри-вались проблемы защиты от ОВ как армий, так и гражданского населения. Химики занимались поиском новых ОВ – более токсичных и удобных в применении. Промышленность решала вопро-сы производства и хранения. Эта «химическая гонка вооружений» была совершенно законной с точки зрения тогдашнего международного права – готовиться к войне никакой закон не запрещал.

Информация о конфликте интересовАвтор заявляет, что исследования проводились при отсутствии любых научных, коммерческих или

финансовых отношений, которые могли бы быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Сведения о рецензированииСтатья прошла открытое рецензирование двумя рецензентами, специалистами в данной области.

Рецензии находятся в редакции журнала.

Список источников1. Johnson N.H., Larsen J.C., Meek E. Historical

perspective of chemical warfare agents // Handbook of toxicology of chemical warfare agents / Ed. R. Gupta. Second Ed. Cambridge, Mass.: Academic Press, 2015. Р. 7–15.

2. Bajgar J., Fusek J., Kassa J., Kuca K., Jun D. Global impact of chemical warfare agents used before and after 1945 // Handbook of toxicology of chemical warfare agents / Ed. R. Gupta. Second Ed. Cambridge, Mass.: Academic Press, 2015. P. 17–25.

3. Hilmas C.J., Smart J.K., Hill B.A. History of chemical warfare // Medical aspects of chemical warfare. Textbooks of military medicine / Ed. Lenhart M.K.

Washington DC, 2008. Р. 9–76.

4. Coleman K. A history of chemical warfare. New York: MacMillan, 2005. 198 р.

5. Zanders J.P. International norms against chemical and biological warfare: an ambiguous legacy // J. Conflict & Security Law. 2003. V. 8, № 2. Р. 391–410.

6. Raičević N. The history of prohibition of the use of chemical weapons in international humanitarian law // Facta Universitatis. Series: Law and Politics. 2001. V. 1, № 5. Р. 613–631.

7. Instructions for the government of armies of the United States in the field. Prepared by Francis Lieber LL.

БЛАГОДАРНОСТИАвтор выражает свою глубочайшую признательность Михаилу Васильевичу Супотницкому, глав-

ному специалисту ФГБУ «27 Научный центр» Министерства обороны Российской Федерации за чрезвы-чайно полезные советы и ценные замечания, высказанные в ходе обсуждения настоящей статьи.


ИС

ТОРИ

ЧЕСКИ

Й А

РХИВ


Washington DC: Government Printing Office, 1898. 51 p.8. Мартенс Ф. Восточная война и Брюссельская

конференция 1874–1878 г. СПб. 1879. 596 с., с прил. (46 с.).9. Project of an international declaration concerning

the laws and customs of war. Brussels, 27 August 1874. URL: https://ihl-databases.icrc.org/applic/ihl/ihl.nsf/Treaty.xsp?action=openDocument&documentId=42F78058BABF9C51C12563CD002D6659., https://www.legal-tools.org/doc/af7da3/pdf/.

10. Капто А.С. Право войны // Право и политика. 2001. № 1. С. 4–11. URL: http://alternathistory.com/pravo-voiny.

11. Текст декларации об отмене употребления взрывчатых и зажигательных пуль. URL: http://old.memo.ru/prawo/hum/spb-1868.htm/

12. The laws of war on land, manual published by the Institute of International Law (Oxford manual), adopted by the Institute of International Law at Oxford, September 9, 1880. URL: http://humanrts.umn.edu/instree/1880a.htm.

13. Россия и Первая конференция мира 1899 года в Гааге / Рыбаченок И.С. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2005. 392 с.

14. Convention with respect to the laws and customs of war on land (Hague, II) (29 July 1899). URL: http://avalon.law.yale.edu/19th_century/hague02.asp.

15. Texts of the peace conferences at the Hague, 1899 and 1907. With English translation and appendix of related documents / Ed., with an introduction, Scott J.B. Boston–London, 1908. Р. 81–83.

16. Kelly J.B. Gas warfare in international law // Military Law Review. July 1960. P. 1–67.

17. Bunn G. Banning poison gas and Germ warfare: should the United States agree? // Wisconsin Law Review. 1969. V. 375. P. 375–420.

18. Fries A., West C. Chemical warfare. New-York, London. 1921. 445 р. (Фрайс А., Вест К. Химическая война. М., 1923. 506 с.).

19. Memorandum from Sir J. Fisher to the Marquess of Salisbury, July 20, 1899, upon the question of asphyxiating gases. Цит. по: Roberts A.A. The poison war. London: William Heinemann, 1915. 143 р.

20. The proceeding of the Hague peace conferences. Translation of the official texts. The conference of 1899. New-York, 1920. 883 р.

21. Травиничев А., Томашевич А. Опыт подводной войны 1914–1918 г. М., 1931. 181 с.

22. Гибсон Р., Прендергаст М. Германская подвод-ная война 1914–1918 гг. Пер. с англ. М., 1935. 464 с.

23. Конвенция о законах и обычаях сухопутной войны, 18 октября 1907 года. 18-10-1907. URL: https://www.icrc.org/rus/resources/documents/misc/hague-convention-iv-181007.htm.

24. The proceedings of the Hague peace conferences. Translation of the official texts. The conference of 1907. Volume I. Plenary meetings of the Conference. New-York, 1921. 703 р.

25. The proceedings of the Hague peace conferences. Translation of the official texts. The conference of 1907. Volume II. Meetings of the first commission. New-York, 1921. 1086 р.

26. The proceedings of the Hague peace conferences. Translation of the official texts. The conference of 1907. Volume III. Meetings of the second, third and fourth commissions. New-York, 1921. 1162 р.

27. Военные обычаи в сухопутной войне. Со-ставлено германским генеральным штабом в 1902 году. Перевел с немецкого Генерального штаба пол-ковник Михельсон. Издание Военно-статистического отдела Главного Штаба. СПб., 1904. 76 с.

28. Удушливые газы и способы борьбы с ними. 3-е изд. М., 1916. 19 с.

29. Кап. Гейер. Химическая война (из сборника под редакцией Шварте: Великая война 1914–1918 гг.). М.: ГВИ, 1924. 81 с.

30. Дзержкович А. К вопросу о гуманности хи-мической войны // Техника и снабжение Красной Ар-мии. Артиллерийское дело. 1923. № 44-45, 1 окт. С. 1–7.

31. Фишман Я. Газовая война. М., 1924. С. 36–43. 32. Де-Лазари А.Н. Химическое оружие на фрон-

тах Мировой войны 1914–1918 гг.: Краткий историчес-кий очерк / науч. ред. и коммент. М.В. Супотницкого. М., 2008. URL: http://www.supotnitskiy.ru/book/book5_kommentarii1_10.htm.

33. Farrow E.S. Gas Warfare. New-York, 1920. 253 p.34. Россия в мировой войне 1914–1918 гг. (в циф-

рах). М.: ЦСУ СССР, военно-статистический отдел, 1925. 104 с.

35. Тирпиц Альфред фон. Воспоминания. М.: Вече, 2014. 447 с.

36. Версальский мирный договор. Полн. пер. с франц. подл. М., 1925. 197 c.

37. Smart J.K., Al Mauroni, Hill B.A., Kok L.B. History of the chemical threat, chemical terrorism, and its implications for military medicine // Medical aspects of chemical warfare. 2008. P. 115–153.

38. Treaty of peace between the Allied and Associated Powers and Austria; protocol, declaration and special declaration (St. Germain-en-Laye, 10 September 1919). URL: http://www.austlii.edu.au/au/other/dfat/treaties/1920/3.html.

39. Treaty of peace between the Allied and Associated Powers and Hungary and protocol and declaration, signed at Trianon June 4, 1920. URL: https://wwi.lib.byu.edu/index.php/Part_V_-_VIII.

40. Treaty of peace between the Allied and Associated Powers and Bulgaria, and protocol and declaration signed at Neuilly-sur-Seine, 27 November 1919. URL: https://wwi.lib.byu.edu/index.php/Treaty_of_Neuilly.

41. Treaty relating to the use of submarines and noxious gases in warfare. Washington, 6 February 1922. URL: https://ihl-databases.icrc.org/applic/ihl/ihl.nsf/Treaty.xsp?action=openDocument&documentId=7F0E4920E26AB9C2C12563CD002D6907.

42. The problem of chemical and biological warfare, Volume III: CBW and the law of war. SIPRI. 1973. 194 p.

43. Zanders J.P. The CWC in the context of the 1925 Geneva debates // The Nonproliferation Review / Spring–Summer 1996. P. 38–45.

44. Протокол о запрещении применения на

N.I. Shilo

HIS

TORI

CA

L A

RCH

IVES


войне удушливых, ядовитых или других подоб-ных газов и бактериологических средств, 17 июня 1925 года. URL: https://www.icrc.org/rus/resources/documents/misc/protocol-gases-170625.htm.

45. Brown F.J. Chemical warfare. A study in restraints. Princeton legacy library, 2015. 375 р.

46. Декларация о присоединении СССР к Прото-колу о запрещении применения на войне удушливых, ядовитых или других подобных газов и бактериоло-гических средств, подписанному в Женеве 17 июня 1925 г. URL: http://www.lawmix.ru/abro.php?id=1697.

47. United Nations monitoring, verification and inspection commission (UNMOVIC). Compendium of Iraq̀ s proscribed weapons programmes in the chemical, biological and missile areas. June 2007. Part III. 343 p.

48. Двадцать пятый ежеквартальный доклад о деятельности Комиссии Организации Объединен-ных Наций по наблюдению, контролю и инспекци-ям, представляемый в соответствии с пунктом 12 резолюции 1284 (1999) Совета Безопасности. 30 мая 2006 г. S/2006/342. 17 c.

49. The Iraqi chemical weapons program in perspective. An intelligence assessment. January 1985, iii. CIA-RDP90T01298R000300670001-8.

50. Волеводз А.Г., Волеводз В.А. Исторические и международно-правовые предпосылки формирова-ния современной системы международной уголов-ной юстиции // Международное уголовное право и международная юстиция. 2008. № 2. С. 3–15.

51. Жигур Я.М. Химическое оружие в современ-ной войне. М., 1936. 175 с.

52. Spiers E.M. Chemical warfare. University of Illinois Press Urbana and Chicago, 1986. 277 p.

53. McCamley N.J. Secret history of chemical warfare. 2006.

54. Jones S. World War 1 gas warfare tactics and equipment.

55. Äнджомäн-э hэмайäт äз ґорбаниан-э сэ-лаhhа-йе шимийайи, Тэhран, Иран («Общество под-держки жертв химического оружия», Тегеран, Иран) (на перс. языке). URL: http://www.scwvs.org/index.php/fa/.

First attempts to ban chemical weapons (CW) as a method of warfare have been made since the second half of the XIX century. At the beginning of the XX century, several legal documents – declarations, protocols and conventions, forbidding the use of poisons, poisonous weapons, poisonous and asphyxiating gases and means of their delivery, have been adopted at the international level. But all these documents, including the Hague Conventions of 1899 and 1907 and the 1925 Geneva Protocol, turned out to be useless and ineffective as a means of deterrence. They could prevent neither large-scale use of CW in World War I, nor their further development. Instead of the assistance to the prohibition of CW, in fact they assisted their legalization and further arms race. The article is dedicated to the history of first efforts to ban CW by international treaties. It describes in details the circumstances of the elaboration of these declarations, protocols and conventions in connection with other general security problems, their further adoption or breakdown. Special attention is paid to the attitude towards CW at the beginning of the XX century and their use as a means of pressure and propaganda.

Keywords: Hague Conventions 1899 and 1907; Geneva Protocol 1925; laws and customs of war; convention; international law; poisonous agents; toxic chemical; First World War; destruction; chemical weapons.

For citation: Shilo N.I. First Attempts to Ban Chemical Weapons // Journal of NBC Protection Corps. 2018. V. 2. № 1. P. 48–69.


Об автореФедеральное государственное бюджетное учреждение «27 Научный центр» Министерства обороны

Российской Федерации. 105005, Российская Федерация, г. Москва, Бригадирский переулок, д. 13.Шило Наталья Игоревна. Младший научный сотрудник, научный редактор.

Адрес для переписки: Шило Наталья Игоревна; [email protected].

N.I. Shilo

Federal State Budgetary Establishment «27 Scientific Centre» of the Ministry of Defence of

the Russian Federation, Brigadirskii Lane 13, Moscow 105005, Russian Federation


HISTO

RICA

L ARCH

IVES


Conflict of interest statementThe authors declare that the research was conducted in the absence of any commercial or financial relationship

that could be construed as a potential conflict of interest.

Peer review informationThe article has been peer reviewed by two experts in the respective field. Peer reviews are available from the

Editorial Board.

ACKNOWLEDGEMENTS:The author offers her sincere thanks and deep gratitude to Mikhail Vasilievich Supotnitskiy, the Chief Specialist

and Senior Researcher of the Federal State Budgetary Establishment «27 Scientific Centre» of the Ministry of Defence of the Russian Federation for his astute counsel and invaluable advice during the preparation of this article.

References1. Johnson N.H., Larsen J.C., Meek E. Historical

perspective of chemical warfare agents // Handbook of toxicology of chemical warfare agents / Ed. Gupta R.. Second Ed. Cambridge, Mass.: Academic Press, 2015. Р. 7–15.

2. Bajgar J., Fusek J., Kassa J., Kuca K., Jun D. Global impact of chemical warfare agents used before and after 1945 // Handbook of toxicology of chemical warfare agents / Ed. Gupta R. Second Ed. Cambridge, Mass.: Academic Press, 2015. P. 17–25.

3. Hilmas C.J., Smart J.K., Hill B.A. History of chemical warfare // Medical aspects of chemical warfare. Textbooks of military medicine / Ed. Lenhart M.K. Washington DC, 2008. Р. 9–76.

4. Coleman K. A history of chemical warfare. New York: MacMillan, 2005. 198 р.

5. Zanders J.P. International norms against chemical and biological warfare: an ambiguous legacy // J. Conflict & Security Law. 2003. V. 8, № 2. Р. 391–410.

6. Raičević N. The history of prohibition of the use of chemical weapons in international humanitarian law // Facta Universitatis. Series: Law and Politics. 2001. V. 1, № 5. Р. 613–631.

7. Instructions for the government of armies of the United States in the field. Prepared by Francis Lieber LL. Washington DC: Government Printing Office, 1898. 51 p.

8. Martens F. The Eastern war and the Brussels conference 1874–1878. St. Petersburg.1879. 596 p., with att. (46 p.) (in Russian).

9. Project of an international declaration concerning the laws and customs of war. Brussels, 27 August 1874. URL: https://ihl-databases.icrc.org/applic/ihl/ihl.nsf/Treaty.xsp?action=openDocument&documentId=42F78058BABF9C51C12563CD002D6659., https://www.legal-tools.org/doc/af7da3/pdf/.

10. Kapto A.S. Law of war // Law and Politics. 2001. № 1. P. 4–11. URL: http://alternathistory.com/pravo-voiny (in Russian).

11. Declaration renouncing the use, in time of war, of explosive projectiles under 400 grammes weight. Saint Petersburg, 29 November / 11 December 1868. URL: http://old.memo.ru/prawo/hum/spb-1868.htm/ (in Russian).

12. The laws of war on land, manual published by the Institute of International Law (Oxford manual), adopted by the Institute of International Law at Oxford, September 9, 1880. URL: http://humanrts.umn.edu/instree/1880a.htm.

13. Rybachenok I.S. Russia and the first Hague peace conference of 1890. Moscow: Russian Political Encyclopaedia (ROSSPEN), 2005. 392 p. (in Russian).

14. Convention with respect to the laws and customs of war on land (Hague, II) (29 July 1899). URL: http://avalon.law.yale.edu/19th_century/hague02.asp.

15. Texts of the peace conferences at the Hague, 1899 and 1907. With English translation and appendix of related documents / Ed., with an introduction, Scott J.B.. Boston–London, 1908. Р. 81–83.

16. Kelly J.B. Gas warfare in international law // Military Law Review. July 1960. P. 1–67.

17. Bunn G. Banning poison gas and Germ warfare: should the United States agree? // Wisconsin Law Review. 1969. V. 375. P. 375–420.

18. Fries A., West C. Chemical warfare. New-York, London. 1921. 445 р. (Фрайс А., Вест К. Химическая война. М., 1923. 506 с.).

19. Memorandum from Sir J. Fisher to the Marquess of Salisbury, July 20, 1899, upon the question of asphyxiating gases. Цит. по: Roberts A.A. The poison war. London: William Heinemann, 1915. 143 р.

20. The proceeding of the Hague peace conferences. Translation of the official texts. The conference of 1899. New-York, 1920. 883 р.

21. Travinichev A., Tomashevich A. Submarine war experience 1914–1918 г. Moscow, 1931. 181 p. (in Russian).

22. Gibson P., Prendergast M. The German submarine war 1914-1918. Transl. from Engl. Moscow, 1935. 464 p. (in Russian).

23. Convention with respect to the laws and customs of war on land, October 18, 1907. 18-10-1907. URL: https://www.icrc.org/rus/resources/documents/misc/hagueconvention-iv-181007.htm (in Russian).

24. The proceedings of the Hague peace conferences. Translation of the official texts. The conference of 1907. Volume I. Plenary meetings of the Conference. New-York, 1921. 703 р.

25. The proceedings of the Hague peace conferences. Translation of the official texts. The conference of 1907. Volume II. Meetings of the first commission. New-York, 1921. 1086 р.

26. The proceedings of the Hague peace conferences.

Н.И. Шило

ИС

ТОРИ

ЧЕС

КИ

Й А

РХИ

В


Translation of the official texts. The conference of 1907. Volume III. Meetings of the second, third and fourth commissions. New-York, 1921. 1162 р.

27. Laws and customs of land warfare. Edited by the German Great General Staff, 1902. Transl. from Germ. Colonel (GS) Michelson. St. Petersburg., 1904. 76 p. (in Russian).

28. Asphyxiating gases. 3 edition. Moscow, 1916. 19 с. (in Russian).

29. Cap. Geyer. Chemical warfare (from: The Great War 1914–1918. Ed. Schwarte). Moscow: GVI, 1924. 81 p. (in Russian).

30. Dzerzhkovich A. The humanity of gas warfare // Techniques and Logistics of the Red Army. The Artillery Affairs. 1923. № 44-45, Oct. 1. P. 1–7 (in Russian).

31. Fishman Ya. M. Gas warfare. Moscow, 1924. P. 36–43 (in Russian).

32. De-Lazari A.N. Chemical weapons on the fronts of the World War 1914-1918: A brief historical essay / Sci. Ed Supotnitskiy M.V. Moscow, 2008. URL: http://www.supotnitskiy.ru/book/book5_kommentarii1_10.htm (in Russian).

33. Farrow E.S. Gas Warfare. New-York, 1920. 253 p.34. Russia in World War 1914–1918 (in figures).

Moscow, 1925 (in Russian).35. Tirpitz Аlfred von. My memoirs. Moscow: Veche,

2014. 447 p. (in Russian).36. Treaty of peace with Germany (treaty of Versailles).

Transl. from French orig. Moscow, 1925. 197 p. (in Russian).37. Smart J.K., Al Mauroni, Hill B.A., Kok L.B.

History of the chemical threat, chemical terrorism, and its implications for military medicine // Medical aspects of chemical warfare. 2008. P. 115–153.

38. Treaty of peace between the Allied and Associated Powers and Austria; protocol, declaration and special declaration (St. Germain-en-Laye, 10 September 1919). URL: http://www.austlii.edu.au/au/other/dfat/treaties/1920/3.html.

39. Treaty of peace between the Allied and Associated Powers and Hungary and protocol and declaration, signed at Trianon June 4, 1920. URL: https://wwi.lib.byu.edu/index.php/Part_V_-_VIII.

40. Treaty of peace between the Allied and Associated Powers and Bulgaria, and protocol and declaration signed at Neuilly-sur-Seine, 27 November 1919. URL: https://wwi.lib.byu.edu/index.php/Treaty_of_Neuilly.

41. Treaty relating to the use of submarines and noxious gases in warfare. Washington, 6 February 1922.

URL: https://ihl-databases.icrc.org/applic/ihl/ihl.nsf/Treaty.xsp?action=openDocument&documentId=7F0E4920E26AB9C2C12563CD002D6907.

42. The problem of chemical and biological warfare, Volume III: CBW and the law of war. SIPRI. 1973. 194 p.

43. Zanders J.P. The CWC in the context of the 1925 Geneva debates // The Nonproliferation Review / Spring–Summer 1996. P. 38–45.

44. Protocol for the prohibition of the use in war of asphyxiating, poisonous or other gases, and of bacteriological methods of warfare. June 17, 1925. URL: https://www.icrc.org/rus/resources/documents/misc/protocol-gases-170625.htm (in Russian).

45. Brown F.J. Chemical warfare. A study in restraints. Princeton legacy library, 2015. 375 р.

46. Declaration of the accession of the USSR to the Protocol for the prohibition of the use in war of asphyxiating, poisonous or other gases, and of bacteriological methods of warfare, signed in Geneva June 17, 1925. URL: http://www.lawmix.ru/abro.php?id=1697 (in Russian).

47. United Nations monitoring, verification and inspection commission (UNMOVIC). Compendium of Iraq̀ s proscribed weapons programmes in the chemical, biological and missile areas. June 2007. Part III. 343 p.

48. Twenty-fifth quarterly report on the activities of the United Nations Monitoring, Verification and Inspection Commission in accordance with paragraph 12 of Security Council resolution 1284 (1999). 30 May 2006. S/2006/342. 17 c. (in Russian).

49. The Iraqi chemical weapons program in perspective. An intelligence assessment. January 1985, iii. CIA-RDP90T01298R000300670001-8.

50. Volevodz A.G., Volevodz V.A. Historical and legal background to the formation of modern system of international criminal justice // International criminal law and international justice. 2008. № 2. P. 3–15 (in Russian).

51. Zhigur Ya.M. Chemical weapons in modern warfare. Moscow, 1936. 175 p. (in Russian).

52. Spiers E.M. Chemical warfare. University of Illinois Press Urbana and Chicago, 1986. 277 p.

53. McCamley N.J. Secret history of chemical warfare. 2006.

54. Jones S. World War 1 gas warfare tactics and equipment.

55. Society for chemical victims support. Tehran, Iran. URL: http://www.scwvs.org/index.php/fa/ (in Persian).

AuthorsFederal State Budgetary Establishment «27 Scientific Centre» of the Ministry of Defence of the Russian

Federation. Brigadirskii Lane 13, Moscow 105005, Russian Federation.Shilo N.I. Junior Researcher, Scientific Editor.

Address: Shilo Natalya Igorevna; [email protected].


ИС

ТОРИ

ЧЕСКИ

Й А

РХИВ

Documents

ПЕРВЫЕ ПОПЫТКИ ЗАПРЕЩЕНИЯ © АВТОР, 2018 УДК … · 1675 г., Франция и Священная Римская империя германской