РОССИЙСКАЯ АРХЕОЛОГИЯ

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК

РОССИЙСКАЯ АРХЕОЛОГИЯ

МОСКВА

(ОТДЕЛЬНЫЙ ОТТИСК)

РОССИЙСКАЯ АРХЕОЛОГИЯ, 2005, № 4, с. 92-102

ДИСКУССИИ

РАДИОУГЛЕРОДНАЯ ХРОНОЛОГИЯ ПАМЯТНИКОВ БРОНЗОВОГО ВЕКА ЗАУРАЛЬЯ

© 2005 г. А. В. Епимахов*, Б. Хэнкс**, К. Ренфрю*** * Институт истории и археологии УрО РАН,

**Питсбургский университет, США, *** Кембриджский университет. Великобритания

Проблемы происхождения и взаимодействия археологических культур по-прежнему привлека-ют внимание многих российских археологов. Это подразумевает наличие общепринятой относи-тельной и абсолютной хронологии, без которой обсуждение любых аспектов функционирования социума (этногенез, направление эволюции, сти-мулированный или самостоятельный характер трансформаций, роль сопредельных территорий и др.) теряет должную основательность. Слабая про-работка этого аспекта породила положение, когда по некоторым проблемам исследователи, опираясь на близкие или идентичные материалы, высказы-вают диаметрально противоположные мнения, со-существующие в литературе. Сложившаяся ситуа-ция, вероятно-, отражает достигнутый уровень раз-вития российской археологии, для которой,вплоть до Недавнего времени была актуальной задача ликвидации "белых пятен" и хронологических ла-кун. С другой стороны, едва ли не главным препят-ствием к расширению познавательных возможно-стей археологического источника остается острый дефицит финансовых средств в части применения естественно-научных методов и технологий.

Все изложенное выше может быть с полным ос-нованием отнесено к эпохе бронзы Урала. Эта гор-ная система в силу своего географического поло-жения является связующим звеном между региона-ми Восточной Европы и Западной Сибири. Значительная меридиональная протяженность предопределила ландшафтное разнообразие, раз-ные варианты экономики местного населения, зна-чительную роль миграций в формировании кон-кретных культур и общностеЙ^Кроме того, это один из богатейших минерально-сырьевых райо-нов. Он играл чрезвычайно важную роль в период бронзового века как часть Волго-Уральского оча-га культурогенеза (Бочкарев, 1991) и транслятор важнейших достижений на сопредельные террито-рии. Южное Зауралье в рамках региона может быть определено как одна из ключевых террито-рий. С этим районом связано происхождение ряда археологических культур, здесь получены яркие образцы памятников разных типов.

С точки зрения этногенеза, с территорией Ура-ла прямо или косвенно увязаны вопросы ранней

истории индоиранцев, становления культуры ира-ноязычных кочевников раннего железного века, взаимодействия ираноязычного и финно-угорско-го населения (обзор см.: Кузьмина, 1994. С. 248-252; Напольских, 1997. С. 149-152 и др.).

ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ ХРОНОЛОГИИ ЭПОХИ БРОНЗЫ ЮЖНОГО УРАЛА

В общей сложности на территории Южного Урала выделено более десятка археологических культур, датируемых различными периодами бронзового века. Наиболее ранние памятники от-носятся к ямной культурно-исторической общно-. сти и расположены в Южном Приуралье1, Наибо-лее поздние маркируют период перехода к коче-вому образу жизни.

Вместе с тем остается актуальной проблема формирования шкалы относительной и абсолют-ной хронологии уральских древностей эпохи бронзы, базирующейся на датировании по UC. Вне ее разрешения невозможны реализация це-лого ряда задач содержательной интерпретации и сопоставление с сопредельными территориями Ка-захстана, Поволжья и Западной Сибири. Потенци-ал традиционных методов (стратиграфического и типологического), конечно, не исчерпан полно-стью, однако основной перспективой нам видится серийное использование естественно-научных ме-тодов датирования. Основным недостатком соб-ственно археологических методов является невозможность оценки скорости протекания эво-люционных процессов, относительная редкость стратифицированных комплексов2, отсутствие да-тирующих категорий инвентаря в огромном боль-шинстве исследуемых объектов. Для территории Поволжья такая работа активно ведется археоло-гами Самары (Кузнецов, 1996; 2001 и др.), запад-носибирский регион изучается специалистами из

1 В Зауралье известны единичные примеры погребений (Сальников, 1962; Мосин, 1996), которые по некоторым признакам относятся к наиболее поздней фазе существова-ния ямной общности, синхронной катакомбным памятни-кам Восточной Европы.

2 Даже при наличии надежной стратиграфии зачастую невоз-можно оценить длительность хронологического разрыва.

92

РАДИОУГЛЕРОДНАЯ ХРОНОЛОГИЯ ПАМЯТНИКОВ БРОНЗОВОГО ВЕКА 93

Тюмени (Матвеев и др., 1991; Матвеев, 1998; Мат-веева и др., 2003) и Новосибирска (Орлова, 1995). Для Урала таких примеров пока не очень много и связаны они в основном с приуральской частью: Каргалинский комплекс, в особенности поселение Горный 1 (Каргалы, 2002. С. 125-127; 2004. С. 293, 294), Шумаевские курганы (Моргунова и др., 2003).

В свете изложенного своей основной целью мы видели построение максимально полной хроноло-гической колонки для бронзового века Уральско-го региона. Стратегия исследования формулирова-лась следующим образом: 1 — Выделение основ-ных культур региона, относящихся к изучаемой эпохе; 2 - Построение системы относительной хронологии, исходя, из сложившихся в историогра-фии мнений о соотношении культур с учетом име-ющихся расхождений; 3 - Отбор памятников для датирования. Основаниями отбора стали надеж-ный' стратиграфический контекст, хорошая со-хранность образцов, четкость культурной атрибу-ции комплекса. Во всех возможных случаях пред-почтение отдавалось раскопкам последних лет.

Исходя из имеющихся в литературе мнений об относительной хронологии уральских памятников, можно сформулировать следующую последова-тельность культур. Наиболее ранними памятника-ми бронзового века являются курганы ямной общ-ности, которые относятся к двум периодам ранне-го бронзового века. По мнению С.В. Богданова, развитие ее здесь прерывается в результате оттока населения в западном, направлении (2004. С. 249, 250). К настоящему моменту постепенно накаплива-ются данные, позволяющие предполагать присутст-вие в Приуралье группы населения средней бронзы, имеющего позднекатакомбные черты (Ткачев, 2000; 2002. С. 49, 50). Однако ее обсуждение выхо-дит за рамки статьи.

Следующая фаза представлена памятниками уральской абашевской (баланбашской) культуры и синташтинскими древностями. Их соотношение остается дискуссионным, поскольку черты сходст-ва материальной культуры одними оцениваются как результат происхождения синташтинских тра-диций из абашевских (Пряхин и др., 2001; Кузьми-на, 2000 и пр.), другими - как свидетельства син-хронного существования (ЕпимаЭэв, 1993; 2002. С. 24; Григорьев, 1999. С. 103-105; 2000. С. 246). Хронологические рамки такого феномена, как сей-минско-турбинский (Черных, Кузьминых, 1989) также не могут быть признаны окончательно ясны-ми, особенно при попытке его синхронизации с кон-кретными культурами (абашевской, синташтин-ский, петровской).

Наиболее широко представлен археологичес-кими памятниками период существования срубной и андроновской общностей. Урал на этом этапе выступал как зона широкого взаимодействия этих крупнейших культурно-исторических общностей (КИО). Несмотря на длительное изучение, и

здесь имеются проблемы. Прежде всего отсутст-вует четкая и согласованная система внутренней хронологии каждой из общностей. Нет полной яс-ности в вопросе о хронологическом соотношении алакульской и федоровской культур, входящих в андроновскую общность (Кузьмина, 1994; Стефа-нов, Корочкова, 2004). На правах конкурирующих гипотез сосуществуют мнение о хронологическом приоритете "алакуля" (Зданович, 1988; Аванесова, 1991) и о параллельном развитии и взаимодейст-вии двух родственных традиций (Кузьмина, 1994 И др.). Ряд косвенных данных позволяет предпола-гать относительно поздний характер федоровских древностей в сравнении с алакульскими в Заура-лье, однако неясно, может ли этот вывод быть экстраполирован на расположенные к востоку регионы Казахстана и Западной Сибири.

Не менее значимым остается вопрос о роли на-селения петровской культуры в формировании об-лика алакульской культуры. Хотя стратиграфиче-ская позиция петровских древностей в Зауралье явно постсинташтинская (Виноградов, 2004), линей-ный характер сложения алакульской культуры (синтащта - петровка - алакуль) оспаривается. Т.М. Потемкина (1985. С. 259-272) усматривает ис-токи алакульских гончарных традиций в Тоболь-ском энеолите, С.А. Григорьев (2000. С. 312-314) предполагает, что алакульская культура формиро-валась непосредственно на синташтинской основе.

Еще одним узловым вопросом остается форми-рование номадизма на юге Уральского региона. Последние столетия бронзового века (по оценкам специалистов длительность периода - не менее 300 лет) остаются наименее изученными. Для су-ществующих материалов отсутствует надежная хронология, нет определенности в вопросах их ге-незиса (Костюков, Епимахов, 2003) и историчес-кой судьбы местного населения. Тем не менее большая часть исследователей рассматривает эти памятники в рамках андроновской КИО.

Таким образом, Южное Зауралье в эпоху брон-зы являлось одним из важнейших звеньев хроно-логической системы центра Северной Евразии, способных связать территории Восточной Европы и Западной Сибири. Разрешение этой задачи воз-можно после внесение ясности в большинство пе-речисленных проблем.

ИСХОДНЫЕ ДАННЫЕ

В предшествующий период попытки радиокар-бонного датирования зауральских древностей предпринимались неоднократно (Аванесова, 1991; Кузьмина, 1994; Anthony, Vinogradov, 1995; Здано-вич, 1997). Однако, как правило, единичные даты происходили из нестратифицированных памятни-ков. Значительная часть результатов, полученных на несовершенной аппаратуре, сегодня оценивает-ся учеными весьма скептически вследствие значи-

РОССИЙСКАЯ АРХЕОЛОГИЯ № 4 2005 7*

Рис. 1. Карта памятников Южного Зауралья. 1 - Син-ташта; 2 - Кривое Озеро; 3 - Каменный Амбар-5; 4 -'Устье; 5 - Песчанка-1; 6 - Кулевчи VI; 7 - Урефты; 8 - Каменная Речка Ш; 9 - Солнце-Талика; 10 - Кин-житай; 11 - Белоключевка-7; 12 - Шатрово-1; 13 —

• Сарбулат 2.

тельного разброса'значений. Едва ли не самым яр-ким отрицательным примером стал Синташтин-ский комплекс (Телегин и др., 1981). Кроме того, практически все даты приведены без использова-ния калибровки, что серьезно затрудняет сопос-тавление с современными данными.

В число памятников, использованных нами для решения' поставленной задачи, были включены

синташтинские (Синташта, Кривое Озеро, Камен-ный Амбар-5, поселение Устье), петровские (посе-ление Устье, Кулевчи VI), алакульские (Солнце-Талика, Урефты), федоровские (Урефты) и ала-кульско-федоровские (Урефты, Каменная Речка Щ), срубные (Песчанка-1, погребение на поселении Устье), один памятник сейминско-турбинского ти-па с территории Западной Сибири (Сатыга XVI)3, а также серия памятников финала бронзового века (могильники Шатрово-1, Сарбулат 2, курган Бело-ключевка-7, поселение Кинжитай). Всего обработа-ны 38 образцов4, происходящих из 14 памятников (рис. 1; табл. 1) шести археологических культур, не считая переходных типов. Численно преобла-дают погребальные комплексы (И) ввиду их "за-крытого" характера и надежной культурной идентификации (табл. 2). •

Особенностью большинства зауральских па-мятников бронзового века является отсутствие четкой стратиграфии. Данное обстоятельство обусловлено несколькими факторами. Во-пер-вых, открытым характером ландшафта, который практически не создает значительных ограниче-ний при выборе площадок для размещения посе-лений и некрополей. Во-вторых, поселенческие памятники зачастую характеризуются незначи-тельной мощностью культурного слоя и отсутст-вием стерильных прослоек. В-третьих, за редким исключением, население Урала использовало для строительства плохо сохраняющиеся материалы. 3 Данный памятник включен в серию в связи с полным от-

сутствием пригодных для датирования комплексов в За-уралье. Вместе с тем факт существенного влияния носите-лей сейминско-турбинских традиций на широкий круг культур позднего бронзового века степной и лесостепной зоны неоспорим (Черных, Кузьминых, 1989).

4 Цифра не учитывает 6 образцов, количество коллагена в которых оказалось меньше допустимого уровня.

Таблица 1. Бронзовый век Зауралья: памятники с радиоуглеродными датами

Номер па- Координаты Памятник Количе- Литература мятника Широта Долгота Памятник ство дат

1 59.78 65.26 Сатыга XVI, мог. 1 Раскопки В.И. Стефанова, О.Н. Корочковой 2 52.46 60.21 Синташта, мог. 2 Генинг и др., 1992 3 Кривое Озеро, мог. 8 Виноградов, 2003

; • 52.83 60.48 Каменный Амбар-5, мог. аМ» Костюков и др., 1995; Ешшахов, 2002 4 " 53.30 60У2"" пос. 5 Раскопки Н.Б. Виноградова 6 52.97 • 59.96 Песчанка-1, мог. 2 Раскопки С.С. Маркова 7 53.15 61.59 Кулевчи VI, мог. ' 3 Виноградов, 2000 8 55.42 61.41 Урефты, мог. 3 Стефанов, Корочкова, 2004 9 54.02 61.90 Каменная Речка Ш, пос. ' 2 Епимахов, Епимахова, 2002

10 53.31 60.58 Солнце-Талика, мог. 1 Виноградов и др., 1996 ' 11 53.14 61.60 Кинжитай, пос. 2 Vinogradov, Yepimakhov, 2000

12 54.02 60.99 Белоключевка-7, к. 2 Костюков, 1999 ДЗ 55.04 • 61.74 Шатрово-1, мог. 2 Раскопки А.В. Епимахова 14 . 52.84 60.41 Сарбулат 2, мог. 2 Костюков и др., 1996

РОССИЙСКАЯ АРХЕОЛОГИЯ № 4 2005

РАДИОУГЛЕРОДНАЯ ХРОНОЛОГИЯ ПАМЯТНИКОВ БРОНЗОВОГО ВЕКА

Таблица 2. Бронзовый век Зауралья: количество дат и их распределение по культурам

95

№ п/п Культурная принадлежность Номер памятника Количество дат Примечание 1 —Сйнм-бс̂ Ртобино 1 1

18 Синташта У 1

18 С учетом дат Аризонской лабо-ратории мог. Кривое Озеро

С1 Петровка ) 6 ратории мог. Кривое Озеро

""4 5 6 7 8 9

Всего

Алакуль Федоровка Алакульско-федоровская Ранняя срубная Срубная Финал бронзового века

8 8

8,9, 10 6 5

11-14

1 1 4 2 1 8

42

И, наконец, в некоторых случаях можно говорить и о культурной традиции, ограничивающей воз-. можности полевых методов исследования5. Такое положение затрудняет проверку выдвигаемых ис-следователями хронологических гипотез, и дела-ет неизбежным обращение к естественно-науч-ным методам датирования. В связи с изложенным значительная часть отобранных для анализа па-мятников оказалась монокультурной6.

В ряде случаев стратиграфия все-таки зафикси-рована. В продатированной серии такими объекта-ми стали поселение Устье, хде установлено соотно-шение синташтинского и петровского строитель-ных горизонтов (Виноградов, 2004), а также поздний характер срубных захоронений относительно вре-мени существования поселения (5 образцов). Сре-ди погребальных комплексов стратиграфической информацией располагали курганы 2 и 4 могиль-ника Каменный Амбар-5 (7 образцов). В осталь-ных случаях отбирались 2-3 образца для дальней-

ш е й работы7~.~В выборе орТйническШГматержалов предпочтение отдавалось костям из погребальных памятников, в основном человеческим, расчищен-ным in situ. В единичных случаях датирующим ма-териалом были дерево и уголь. С нашей точки зре-ния, такой подход с большей достоверностью поз-воляет обеспечить аутентичность образцов и в конечном итоге дат.

ПОЛУЧЕННЫЕ РЕЗУЛЬТАТЫ Обработка образцов проведена в Оксфордской

лаборатории (аналитики - Tom ffigham и Christo-pher Ramsey). Калибровка выполнена А.В. Епи-3 Например, носители федоровских традиций на Урале

практически не использовали существующие насыпи для совершения подхоронений.

6 При отборе памятников были исключены такие, где встре-чены разнокультурные материалы с неясной стратиграфи-ческой позицией, хотя таких объектов большинство среди поселенческих комплексов поздней бронзы.

7 Некоторые образцы оказались непригодны для использо-вания, в связи с чем могильники Сатыга и Соянце-Талика представлены единичными датами.

маховым по программе OxCal 3.10. Часть матери-алов не удалось использовать для датирования, поскольку они содержали недостаточное количе-ство коллагена либо не содержали вовсе. К сожа-лению, в этом числе оказались образцы из аба-шевского поселения Мало-Кизильское, петров-ского Кулевчи Ш8 и др. Результаты приведены в табл. 1-3 и представлены на графике (рис. 2). В качестве комментариев следует подчеркнуть не-сколько моментов.

Во-первых, надо отметить, что ни в одном слу-чае не были получены датировки, противореча-щие стратиграфическим наблюдениям, отсутству-ют резкие разногласия с выстроенной до начала работы системой относительной хронологии культур. '

Во-вторых, взаимопроверка результатов по разным образцам, происходящим с одних и тех же памятников, позволяет утверждать, что выводы

- вполне-достоверны. Расхождения з большинстве . случаев не превышали 30-40 лет в конвенционных значениях, что находится в границах погрешности метода. Единственное исключение - могильник Сарбулат 2, где погребения под одной курганной насыпью имеют хронологический разрыв более чем в 100 лет. Вероятные объяснения - темпера-турное воздействие на останки погребенного, вто-ричный характер захоронений, возможная не од-новременность их совершения (каменная насыпь не позволила установить стратиграфическую по-зицию с полной надежностыо)9 - не должны за-слонять тот факт, что дата одного из погребений является наиболее поздней во всей серии памят-ников-финальной бронзы, в то время как вторая достаточно четко укладывается в установленные рамки данного периода.

В обоих случаях речь идет о памятниках, материалы кото-рых хранились достаточно долго, что еще раз заставляет впредь ориентироваться на максимально новые раскопки.

9 Не исключена возможность загрязнения одного из образ-цов вследствие относительной близости к современной по-верхности.


96 ЕПИМАХОВ и др.

Рис. 2. График результатов датирования.

В дальнейших анализах мы ориентировались на калиброванные значения (95.4%). Ряд времен-ных отрезков, полученных в ходе калибровки, не учитывался в тех случаях, когда вероятность бы-ла менее 5%. Таким образом мы стремились не-сколько сузить интервалы конкретных датиро-вок. Соответствующие значения выделены в табл. 3 жирным шрифтом, в графике (рис. 2) ин-тервалы сохранены без изменений.

ИНТЕРПРЕТАЦИЯ РЕЗУЛЬТАТОВ

В результате проделанной работы получена практически непрерывная хронологическая ко-лонка от конца Ш тыс. до н.э. до начала I тыс. до н.э. Единственной лакуной оказался XV в. до н.э. Данное обстоятельство мы склонны рассматри-вать как случайность, поскольку в выборке сруб-но-андроновские памятники (предшествующие


1 1 1 1 ОхА-12529

l i l t 3655 ± 29ВР

ОхА-12269 3589 ± ЗОВР

ОхА-12361 3577 + 27ВР

ОхА-12537 3537 ± 35ВР

ОхА-12538 3517 + 35ВР

ОхА-12539 3525 + ЗЗВР

ОхА-12536 3522 ± 36ВР

АА-9874А 3580 ± 50ВР

АА-9874В 3740 ± 50ВР

АА-9875А 3700 ± 60ВР

AA-9875B 3525 ± 50ВР

ОхА-12530 3572 ± 29ВР

ОхА-12531 3549 ± 29ВР

ОхА-12532 3604 + 31ВР

ОхА-12533 3555 + 31ВР

ОхА-12 650 3521± 28ВР

ОхА-12534 3529 ± 31ВР

ОхА-1253^ 34!98 ± 35ВР

ОхА-12563 3571 ± 3 1 В Р

ОхА-12561 3454 + 31ВР

ОхА-12562 3488 ± 32BP

ОхА-12560 3476 ± 32ВР

ОхА-12526 3501 ± 32ВР

ОхА—12527 3542 ± ЗОВР

ОхА-12524 3526 + 29ВР

ОхА-12525 3473 + ЗОВР

ОхА-12528 3457 ± ЗОВР

ОхА-12522 3330 + 31BP

ОхА—12521 3440 ± ЗОВР

ОхА-12523 3345 ± ЗОВР

ОхА-12518 3372.± 29BP

ОхА-12519 3341 ±29ВР

ОхА-12520 3347 ± 29BP

ОхА-12517 3307 ± 29BP

ОхА-12470 3009 ± ЗОВР

ОхА-12471 3013 + 31BP

ОхА-12472 2965 ±31ВР

ОхА-12473 2989 + 31BP

ОхА-12474 3047 ± 29ВР

ОхА-12475 3013 ± 38BP

ОхА-12490 2910 + 45ВР

ОхА-12216 3058 ± ЗОВР


Таблица 3. Конвенционные и калиброванные даты зауральских комплексов

№ памят-ника

Комплекс культура

Шифр лаборато- Материал Конвенци-

онная дата

Калиброванная дата до н.э. (вероятность) № памят-

ника Комплекс культура рии

Конвенци-онная дата

68.2% 95.4%

1 П. 39 (сейма-турбино) ОхА-12529 Кость Homo sapiens

3655 ±29 2130-2090 (19.8%) 2050-1960 (48.4%)

2140-1940 (95.4%)

2 С-П, п. 1 (синташта) ОхА-12269 Дерево 3589 ±30 2010-2000 (2.3%) 1980-1890(65.9%)

2030-1880 (95.4%)

2 С-П, п. 2 (синташта) ОхА-12361 Кость Homo sapiens

3577 ±27 1955-1885 (68.2%) 2030-1870 (93.9%) 1840-1820(1.5%) ""

3 К. 9, п. 3 (синташта) ОхА-12536 Кость Bos taurus

3522 ± 36 1910-1860 (20.9%) 1850-1770 (47.3%)

1950-1740 (95.4%)

п Э К. 10, п. 6 (синташта) ОхА-12537 Кость

Ovis/capra 3537 ±35 1940-1870 (37.6%)

1850-1810 (17.5%) 1800-1770 (13.1%)

1960-1700 (95.4%)

3 К. 10, п. 6 (синташта) ОхА-12538 Кость Ovis/capra

3517 ±35 1900-1860(18.6%) 1850-1770 (49.6%)

1940-1740 (95.4%)

3 К. 10, п. 13 (синташта) ОхА-12539 Кость Homo sapiens

3525 ±33 1910-1860 (23.7%) 1850-1770 (44.5%)

1940-1750 (95.4%)

3 К. 9,пЛ (синташта) АА-9874А Кость, Equus caballus 1

3580 ±50 2030-1880 (68.2%) 2120-2090 (2.4%) 2040-1760 (93.0%)

3 К. 9, пЛ (синташта) АА-9874В Кость, Equus caballus 1

3740 + 50 2270-2260 (1.2%) 2210-2110 (42.2%) 2100-2030 (25.0%)

2300-2010 (94.0%) 2000-1970 (1.4%)

п О К. 9,пЛ (синташта) АА-9875А Кость, Equus caballus 2

3700 ±60 2200-2160 (10.2%) 2150-2010 (54.6%) 2000-1980 (3.4%)

2290-1920 (95,4%)

3 К. 9, пЛ (синташта) АА-9875В Кость, Equus caballus 2

3525 ± 50 1930-1770 (68.2%) 2020-1990 (1.5%) 1980-1730 (92.4%)


3572 ±29 1955-1880 (63.7%) 2030-1870 (89.7%) 1850-1820 (3.6%) 1800-1780 (2.0%)

4 К. 2, п. 8 (синташта). ОхА-12531 Кость Homo sapiens

3549 ±29 1950-1870 (56.3%) 1840-1820 (7.6%) 1800-1780(4.2%) 2020-1990 (17.9%) 1980-1915 (503%)

1980-1770 (95.4%)

4 ( К. 2, п. 12 (синташта) ОхА-12532 Кость J Homo sapiens

3604± 31

1950-1870 (56.3%) 1840-1820 (7.6%) 1800-1780(4.2%) 2020-1990 (17.9%) 1980-1915 (503%)

2040-1880 (95.4%)


3555 + 31 1950-1870 (60.6%) 1840-1820 (5.3%) 1800-1780 (2.3%)

2020-1990 (2.2%) 1980-1860 (70.6%) 1850-1770 (22.6%)

• 4 К. 4, п. 1 (синташта) ОхА-12650 Кость Homo sapiens

3521 ±28 1900-1860 (18.4%) 1850-1770 (49.8%)

1930-1750 (95.4%)

4- К. 4, п. 3 (синташта) Ох/£?5534 Кость Homo sapiens

3529 ±31 1920-1870 (29.1%) 1850-1770 (39.1%)

1950-1750 (95.4%)


3498 ±35 1890-1750 (68.2%) 1920-1730 (95.4%)

5 Жилище 2, колодец (синташта)

ОхА-12563 Уголь 3571 ±31 1965-1880 (68.2%) 2030-1870 (87.8%) 1850-1810(4.7%) 1800-1770 (2.9%)

5 П. 3 (петровка) ОхА-12561 Кость Homo sapiens

3454 ±31 1880-1840 (18.9%) 1820-1800 (6.8%) 1780-1730 (32.3%) 1720-1690 (10.3%)

1880-1680 (95.4%)

5 Жилшце 2 (петровка) ОхА-12562 Кость Bos Taurus

3488 ±32 1880-1760 (68.2%) 1900-1730 (93.4%) 1710-1690 (2.0%)



Таблица 3. (Окончание)

№ памят-ника

Комплекс культура

Шифр лаборато- Материал Конвенци-

онная дата

Калиброванная дата до н.э. (вероятность) № памят-

ника Комплекс культура рии

Конвенци-онная дата

68.2% 95.4%

5 П. 2 (петровка) ОхА-12560 Кость Homo sapiens

3476 ±32 1880-1840(25Л %) 1830-1740 (43.1%)

1890-1730 (91.0%) 1720-1690 (4.4%)

5 П. 1 (срубная) ОхА-12517 Кость Homo sapiens

3307 ±29 1620-1530 (68.2%) 1670-1500 (95.4%)

6 К. 5, п. 7 (ранняя срубная)

ОхА-12524 Кость Homo sapiens

3526 ±29 1910-1870 (24.8%) 1850-1770 (43.4%)

1940-1750 (95.4%)

6 К. 6, п. 1 (ранняя срубная)

ОхА-12525 Кость Homo sapiens

3473 ±30 1880-1840 (25.3%) 1830-1740 (42.9%)

1890-1730 (90.7%) 1720-1690 (4.7%)

7 Р. 4, п. 24 (петровка) ОхА-12526 Кость Homo sapiens

3501 ±32 1890-1770 (68.2%) 1920-1740 (95.4%)

7 Р. 4, п. 31 (петровка) ОхА-12527 Кость Homo sapiens

3542 ±30 1940-1870 (46.7%) 1850-1820 (12.8%) 1800-1780 (8.8%)

1960-1760 (95.4%)

7 К. 5, п. 3 (петровка) ОхА-12528 Кость Homo sapiens

3457 ±30 1880-1840 (20.5%) 1820-1790 (8.7%) 1780-1730 (31.6%) 1710-1690 (7.4%)

1880-1690 (95.4%)

8 К. 25, п. 7 (алакуль) ОхА-12522 Кость Equus caballus

3330 ±31 1670-1600 (38.4%) 1580-1530 (29.8%)

1690-1520 (95.4%)

8 К. 16, п. 1 (федоровка) ОхА-12521 Кость Equus caballus

3440 ±30 1870-1840 (8.0%) 1780-1690 (60.2%)

1880-1670 (95.4%)

8 К. 15, п. 6 (алакуль-федоровка)

ОхА-12523 Кость Equus caballus

3345 ±30 1690-1600 (61.8%) 1570-1560 (4.0%) 1550-1540 (2.3%)

1740-1710 (3.2%) 1700-1520 (92.2%)

9 . Жилжце 1 (алакуль-федоровка)

ОхА-12518 Кость Bos tayrus

3372 ±29 1730-1720(4.6%) 1700-1620 (63.6%)

1750-1600 (93.4%) 1570-1530 (28.0%)

10 К. 6, п. 1 (алакуль-федоровка)

ОхА-12520 Кость Bos Taurus

3347 ±29 1690-1600 (67.3%) 1570-1560 (0.9%)

1740-1710(3.9%) 1700-1530 (91.5%)

11 Жилище 1 ОхА-12470 Кость Equus caballus

3009 ± 30 1370-1350 (4.9%) 1320-1210 (63.3%)

1390-1120(95.4%)

11 Жилище 1 ОхА-12471 Кость Ovis/Capra

"3013 ±31 1370-1340 (10.4%) 1320-1210 (57.8%)

1390-1120(95.4%)

12 П. 1 ОхА-12472 Кость Homo sapiens

2965 ±31 1260-1120 (68.2%) 1310-1050(95.4%)

12 П. 2 Q&A-12473 Кость Homo sapiens

2989 ±31 1300-1190(59.4%) 1180-1160 (3:5%) 1150-1130 (5.2%)

1370-1340 (3.9%) 1320-1120(91.5%)

13 К. 5, п. 2 ОхА-12474 Кость Homo sapiens

3047 ± 29 1390-1290 (62.3%) 1280-1260 (5.9%)

1410-1255 (92.1%) 1240-1210 (3.3%)

13 К. 5,П. 3 ОхА-12475 Кость Homo sapiens

3013 ±38 1380-1340 (11.7%) 1320-1210 (56.5%)

1390-1120(95.4%)

14 К. 2, п. 1 ОхА-12490 Кость Homo sapiens

2910 ±45 1200-1010 (68.2%) 1270-970 (95.4%)

14 ' К 2, п. 2 J ОхА-12216

1 Кость Homo sapiens

3058 ±30 1390-1295 (68.2%) 1420-1250 (95.4%)



распространению общности культур валиковой керамики (Черных, 1983)) имеются в недостаточ-ном объеме. Эти материалы часто представлены плохо диагностируемыми комплексами, в кото-рых редки какие-либо категории инвентаря, кро-ме керамической посуды. В захоронениях погре-бальный инвентарь зачастую отсутствует. Архео-логи для установления хронологической позиции этих древностей обычно оперируют эволюцион-ными рядами керамических форм и опираются на представления о направлении их изменений10.

Наиболее ранняя сейминско-турбинская дата не может быть прокомментирована исчерпывающим образом в силу своей единичности, но она хорошо укладывается в серию датировок елунинских па-мятников Алтая (Кирюшин и др., 2003). Е.Н. Чер-ных и С.В. Кузьминых связывают эту часть Запад-ной Сибири с формированием сейминско-турбин-ского феномена (1989. С. 261). По их мнению, этот круг'памятников синхронен синташтинским и аба-шевским древностям. Пока можно констатиро-вать большую древность сейминско-турбинской даты Сатыги относительно синташтинских. Однако наряду с этим надо упомянуть и о многочисленных свидетельствах синхронизации сейминско-турбин-ских древностей с большой группой культур, прежде всего абашевско-синташтинского круга.

Если синташтинские древности сегодня можно . признать наиболее обеспеченными датировками, то абашевские имеют единственную дату Пепкин-ского кургана (Кузнецов, 2001), котораяв силу ряда причин (в первую очередь, вследствие своей еди-ничности) вряд ли может быть признана абсолют-но надежной (2470-2190 гг. до н.э.). Еще один при-мер радиокарбонного исследования - п. 2 к. 1 хуто- • ра Першин (Черных и др., 2000. С. 67,70), который авторы определяют как абашевское (или абашев-

• ско-раннесрубное)11; 1970-1750 гг. до н.э. кажутся более реалистичными, нежели Пепкинская. В лю-бом случае необходимо существенное умножение серии для сколько-нибудь внятных заключений.

Полученные даты синташтинских памятников демонстрируют высокую степень согласованнос-ти в пределах каждого памятника и серии в целом. Практически все даты, полученные в последние годы (Зданович, 1997; Antony, Vinogradov, 1995. С. 38), в целом соответствуют рез$Г?&татам нашей работы. Этот вывод не может быть распространен на результаты датирования 1970-х-начала 1980-х го-дов (Телегин и др., 1981). Дополнительным аргу-ментом в пользу адекватности наших датировок может быть и работа на памятниках потаповского типа (Кузнецов, 1996; Трифонов, 1996), которые

10 Этот хронологический "пробел" отчасти закрывает серия датировок срубного поселения Горный 1 (Южное При-уралье), что позволяет нам не усматривать в его наличии каких-либо исторических процессов.

11 По нашим представлениям, дата ближе второму варианту культурной атрибуции.

демонстрируют чрезвычайно высокую степень сходства с синташтинскими.

Отдельного обсуждения достоин и вопрос о мик-рохронологии синташтинских многомогильных по-гребальных комплексов. В целом ряде случаев хо-рошо фиксируется разновременность совершения захоронений при их очевидном культурном единст-ве, в связи с этим возникают вопросы о порядке формирования "кургана", сроках функционирова-ния площадки и пр. Наши результаты позволяют констатировать, что комплексы формировались в относительно небольшие сроки без существенных временных разрывов.

Имеющиеся материалы подтверждают для За-уралья хронологический приоритет синташтин-ских памятников относительно петровских при от-сутствии временного разрыва между этими родст-венными группами населения. Суммирование вероятностей синташтинских и петровских дат се-рии дало следующие интервалы: 1940-188012 и 1880-1750 гг. до н.э.

Установлен хронологический приоритет "пет-ровки" относительно "алакуля". Что касается сруб-ных древностей, то, как и предполагалось, их ран-няя фаза оказалась близка петровским датам, а "классическая" - алакульским. Впрочем, для оцен-ки хронологии алакульской и срубной культур ана-лизов явно недостаточно. Вторая, благодаря иссле-дованиям поселения Горный 1, выглядит гораздо убедительнее, хотя авторы публикации и считают серию достаточной только для предварительного вывода о датировке памятника ХУП-ХУ вв. до н.э. (Каргалы, 2002. С. 127).

Одним из "вечных" вопросов андроноведения на протяжении второй половины XX в. оставалась относительная хронология алакульских и федо-ровских памятников. Наши результаты подтверж-дают мнение об относительно поздней позиции алакульских и синкретических алакульско-федо-ровских памятников относительно петровских на территории Зауралья при отсутствии хронологи-ческой лакуны между ними.

Установить приоритет одной, из культур анд-роновской общности на данном этапе не удалось вследствие острого дефицита достоверных федо-ровских дат. Ранее полученные даты либо не де-монстрируют внутренней согласованности (Мат-веев и др., 1991. С. 30), либо происходят из федо-ровско-черкаскульских памятников (Кузьмина, 1994. С. 374, 375).

Данное заключение все-таки не может считать-ся надежным аргументом в пользу генетической последовательности алакульской и федоровской культур (Зданович, 1988. С. 153; Аванесова, 1991. С. 95) хотя бы потому, что последние работы с ми-нусинскими андроновскими древностями свиде-

12 Здесь и далее за скобками приводятся значения калибров-ки с вероятностью 95%, в скобках - 68%.



Рис. 3. Соотношение археологических культур Юж-ного Зауралья по результатам датирования.

тельствуют в целом об их синхронизации с ала-кульскнм и срубным (Gorsdorf et al., 2004).

Не менее значимы результаты изучения па-мятников Зауралья, относящихся к финалу брон-зового века. Их культурная атрибуция сегодня не вполне определенна - выбор обычно делается между алексеевско-саргаринской и межовской атрибуцией конкретных памятников. Предпола-гается, что они должны заполнять протяженный временной интервал в рамках XI-УШ в. до н.э. традиционной шкалы и демонстрировать переход к номадизму.. Хотя это наименее обеспеченный материалами раскопок период, результаты дати-рования по '4С подтвердили хронологическое единство группы, выделяемой по особенностям материальной культуры (Костюков, Епимахов, 2003). Все конвенционные даты относятся к узко-му промежутку (около 100 лет), не позднее нача-ла X в. до н.э. В результате калибровки нижняя граница достигла конца XV в. до н.э. Суммирова-ние дат позволяет существенно сузить интервал: 1315-1260 (1380-1210) гг. до н.э.

О "нестыковке" дат финального этапа бронзо-вого века с предшествующим периодом мы упоми-нали выше. Ограничимся лишь указанием на то, что материальная культура этих периодов имеет немного общих черт, в связи с этим мы не исклю-

. чаем притока населения с территории Западной ' Сибири. Эта гипотеза пока базируется на относи-тельно скромной источниково&базе по погребаль-ным памятникам и серии случайных находок кин-жалов карасукских типов (Членова, 1981; Василь-ев, Обыденов, 1994. С. 95; Vinogradov, Yepimakhov, 2000). Совпадение хронологии карасукской куль-туры (Gorsdorf et al., 2004. P. 88) с полученными нами результатами может быть косвенным аргу-ментом в пользу нашей гипотезы.

Последний момент, требующий комментария, -временной разрыв между самыми поздними дата-ми финала бронзового века и эпохой ранних ко-чевников. По современным представлениям, в За-уралье отсутствуют памятники РЖВ ранее VII в.

до н.э. Проблема выявления переходных памятни-ков обсуждается достаточно давно (Смирнов, 1964; Кореняко, 1982; Костюков, Ражев, 2004), однако специалисты пока далеки от единодушия. В свете имеющихся фактов наиболее реалистич-ным видится предположение о формировании но-мадизма за пределами зауральской степи. Здесь разнообразие ландшафтов, видимо, весьма долго позволяло сохранять приверженность традициям оседлости при общем нарастании подвижности животноводства. Однако это предположение тре-бует специального обсуждения и выходит за рамки настоящей публикации.

Обобщенные датировки культур Зауралья в рамках анализируемой серии представлены на рис. 3. Выявленные интервалы требуют сравнения с ранее полученными результатами радиокарбон-ного датирования. Материалы по ранней и средней бронзе полноценно представлены, прежде всего, в серии публикаций Е.Н. Черных и его коллег (Чер-ных, Авилова, Орловская, 2000; Черных и др., 2002; Черных, Орловская, 2004а; б), суммарные данные по поздней бронзе (время существования Евразий-ской металлургической провинции) приведены в работе этого же коллектива (Черных и др., 2002. С. 21). Наша серия связана с разными фазами имен-но этого периода; более того, она позволяет уточ-нить границы между ними.

Из приведенных значений можно достаточно уверенно выделить следующие этапы позднего бронзового века Урала. Первая фаза (ХХ-ХУШ вв. до н.э.) представлена следующими культурами: сей-ма-турбино, абашево; синташта, возможно, пет-ровскими и раннесрубными древностями. Вто-рая - (XVIH-XVI вв. до н.э.)13 - срубная ("класси-ческая"), алакульская, федоровская культуры и синкретические памятники. Третья - период фи-нала бронзового века - имеет хронологические рамки конец XV - начало X вв. до н.э. Практиче-ски непрерывная линия развития четко просле-живается, начиная с конца средней бронзы не только за счет наложения временных интерва-лов, но и благодаря значительному количеству памятников синкретического облика.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ В результате работы создана локальная шкала

абсолютной хронологии бронзового века Южно-го Зауралья. Она по большинству показателей хорошо согласуется с данными относительной хронологии всего региона. Корректировка дат произошла по двум основным параметрам: общее удревнение свиты археологических культур; вы-явление временной лакуны между концом эпохи бронзы и началом эпохи ранних кочевников. Да-тировки Южного Зауралья в целом коррелируют с рамками основных этапов бронзового века сопре-дельного Поволжского региона и частью западно-13Существенное удревнение (по XIX в. до н.э. включитель-

но) дала единственная федоровская дата.



сибирских. Это подтверждает высокую степень достоверности результатов и предполагает отно-сительную синхронность протекания культурных процессов в названных регионах. В рамках перио-дизации металлургических провинций наши мате-риалы подтверждают тезис о наследовании насе-лением Евразийской провинции традиций предше-ствующей Циркумпонтийской (Черных и др., * 2002. С. 17, 21). Более того, следует отметить и тот факт, что в Зауралье выделились те же хро-нологические фазы, что и в ЕАМП в целом.

Дальнейшая перспектива данной работы нам видится в увеличении количества объектов и рас-ширении списка культур, а также в создании ряда эталонных региональных колонок, согласование которых в перспективе должно привести к фор-мированию глобальной хронологической систе-мы. Естественно, работа такого масштаба может • быть осуществлена только совместными усилия-ми многих археологических центров.

Авторы настоящей публикации благодарны всем, кто предоставил образцы для датирования и подготовил сопроводительную информацию. В их числе должны быть названы Н.В. Виноградов, В.П. Костюков, С.С. Марков (ЧГПУ), Д.Г. Здано-вич (ЧелГУ), В.И. Стефанов и О.Н. Корочкова (УрГУ, г. Екатеринбург), Д.И. Ражев (ИИА УрО

• РАН), П.А. Косинцев (ИЭРЖ УрО РАН). Работа выполнена при частичной поддержке

гранта РГНФ (проект № 05-01-85113а/У). у

СПИСОК ЛИТЕРАТУРБ1 Аванесова НА. Культура пастушеских племен эпохи

бронзы Азиатской части СССР (по металлическим изделиям). Ташкент, 1991.

Богданов С.В. Эпоха меди степного Приуралья. Ека-теринбург, 2004.

Бочкарев B.C. Волго-уральский очаг культурогенеза эпохи поздней бронзы // Социогенез и культуроге-нез в исторической перспективе. СПб., 1991.

Васильев В.Н., Обыденов М.Ф. Кинжалы предсавро-матского и савроматского времени из Башкирии // Вооружение и военное дело древних племен Южно-го Урала. Уфа, 1994.

Виноградов Н.Б. Могильник эпохи бронзы Кулевчи VI в Южном Зауралье (по раскопкам 1983 г.) // Про-блемы истории, филологии, кугаьчнфы. Вып. VOL М.; Магнитогорск, 2000.

Виноградов Н.Б. Могильник бронзового века Кривое Озеро в Южном Зауралье. Челябинск, 2003.

Виноградов Н.Б. Синташтинские и петровские древ-ности Южного Урала. Проблема соотношения и ин-терпретации // Памятники археологии и древнего искусства Евразии. М., 2004.

Виноградов Н.Б., Костюков В.П., Марков С.В. Мо-гильник Солнце-Талика и проблема генезиса федо-ровской культуры в Южном Зауралье // Новое в ар-хеологии Южного Урала. Челябинск, 1996.

Генинг В.Ф., Зданович Г.Б., Генинг -В.В. Синташта. Археологический памятник арийских племен Ура-ло-Казахстанских степей. Т. 1. Челябинск, 1992.

Григорьев С А. Древние индоевропейцы. Опыт исто-рической реконструкции. Челябинск, 1999.

Григорьев С.А. Бронзовый век // Древняя история Юж-ного Зауралья. Т. I. Челябинск, 2000.

Епимахов А.В. О хронологическом соотношении син-таштинских и абашевских памятников // Археологи-ческие культуры и культурно-исторические общно-сти Большого Урала. Екатеринбург, 1993.

Епимахов А.В. Южное Зауралье в период средней бронзы. Челябинск, 2002.

Епимахов А.В., Епимахова М.Г. Поселение поздней бронзы Каменная Речка Ш // Вестник археологии,, антропологии и этнографии. Вып. 4. Тюмень, 2002.

Зданович Г.Б. Бронзовый век Урало-Казахстанских степей (основы периодизации). Свердловск, 1988.

Зданович Г.Б. Аркаим - культурный комплекс эпохи средней бронзы Южного Зауралья // РА. 1997. № 2.

Каргалы. Т. П. М„ 2002. Каргалы. Т. Ш. М„ 2004. Кирюшин Ю.Ф., Грушин С.П., Тишкин А.А. Погре-

бальный обряд населения эпохи ранней бронзы Верхнего Приобья (по материалам грунтового мо-гильника Тел еутский Взвоз-I). Барнаул, 2003.

Кореняко В.А. О погребениях времени перехода от бронзы к железу в Приуральских степях // Приура-лье в эпоху бронзы и раннего железа. Уфа, 1982.

Костюмов В.П. Новые материалы к проблеме миро-воззрения населения финальной бронзы Южного Зауралья // Комплексные общества Центральной Евразии в Ш—I тыс. до н.э.: региональные особенно-сти в свете универсальных моделей. Челябинск, 1999.

Костюков В.П., Епимахов А.В. Проблема культурной интерпретации памятников финальной бронзы Юж-ного Зауралья // Исторический опыт хозяйственно-го и культурного освоения Западной Сибири. Кн. 1. Барнаул, 2003.

Костюков В.П., Епимахов А.В., НелинД.В. Новый па-мятник средней бронзы в Южном Зауралье // Древ-ние индоиранские культуры Волго-Уралья (П тыс. до н.э.). Самара, 1995.

Костюков В.П., Епимахов А.В,, НелинД.В. К вопросу о памятниках Южного Зауралья эпохи финальной бронзы //Новое в археологии Южного Урала. Челя-бинск, 1996.

Костюков В.П., Ражев Д.И. Погребения из курганной группы Верблюжьи горки и некоторые проблемы перехода от эпохи бронзы к раннему железному ве-ку в Южном Зауралье //Вестн. ЧГПУ. Сер. 1, "Исто-рические науки". № 2. Челябинск, 2004.

Кузнецов П.Ф. Новые радиоуглеродные даты для хро-нологии культур энеолита - -бронзового века юга лесостепного Поволжья // Радиоуглерод и археоло-гия. Вып. 1. СПб., 1996.

Кузнецов П.Ф. Территориальные особенности и вре-менные рамки переходного периода к эпохе поздней бронзы Восточной Европы // Бронзовый век Вос-точной Европы: характеристика культур, хроноло-

• гия и периодизация. Мат. междунар. науч. конф. "К столетию периодизации В.А. Городцова бронзового века южной половины Восточной Европы". Сама-ра, 2001.

Кузьмина Е.Е. Откуда пришли индоарии. Материаль-ная культура племен андроновской общности и про-исхождение индоиранцев. М., 1994.



Кузьмина О.В. Металлические изделия и вопросы от-носительной хронологии абашевской культуры // Древние общества юга Восточной Европы в эпоху палеометалла (ранние комплексные общества и во-просы культурной трансформации). Археологичес-кие изыскания. Вып. 63. СПб., 2000.

Матвеев А.В. Первые аядроновцы в лесах Зауралья. Новосибирск, 1998.

Матвеев А.В., Орищенко А.В., Зах В.А. и др. Радиоуг-леродный возраст и проблемы хронологии археоло-гических памятников эпохи неолита и бронзового века на юге Тюменской области // Проблемы хроно-логии и периодизации археологических памятников Южной Сибири. Барнаул, 1991.

Матвеева Н.П., Волков Е.Н., Рябогина Н.Е. Новые памятники бронзового и раннего железного веков. Новосибирск, 2003.

Моргунова НЛ., Хохлова О.С., Зайцева Г.И. и др. Ре-зультаты радиоуглеродного датирования археоло-гических памятников Южного Приуралья // Шума-евские курганы. Оренбург, 2003.

Мосин B.C. Стоянка Бурли П и некоторые вопросы энеолита Южного Зауралья // Новое в археологии Южного Урала. Челябинск, 1996.

Напольских В.В. Введение в историческую уралисти-ку. Ижевск, 1997.

О.рлова Л.А. Радиоуглеродное датирование археоло-гических памятников Сибири и Дальнего Востока // Методы естественных наук в археологических ре-конструкциях. Новосибирск, 1995.

Потемкина Т.М. Бронзовый век лесостепного Прито-болья.М., 1985..

Пряхин А.Д.;Беседин В.И., Захарова Е.Ю. и др. Доно-Волжская абашевская культура. Воронеж, 2001.

Сальников К.В. Южный Урал в эпоху неолита и брон-зы // Археология и этнография Башкирии. Т. 1. Уфа, 1962.

Смирнов К.Ф. Савроматы. М., 1964. Стефанов В.И., Корочкова О.Н. Алакульская й федо-

ровская культуры в лесостепном Зауралье: пробле-мы взаимодействия // РА. 2004. № 4.

Телегин Д.Я., Соботович Э.В., Ковалюх Н.Н. Об абсо-лютном возрасте памятников археологии Украины и некоторых смежных территорий по данным ра-диокарбонных анализов // Использование естест-венных наук в археологии. Киев, 1981.

Ткачев В.В. О юго-западных связях населения Южно-го Урала в эпоху ранней и средней бронзы // Про-

блемы изучения энеолита и бронзового века Южно-го Урала. Орск, 2000.

Ткачев В.В. Относительная хронология культурные образований конца эпохи средней - начала позднег бронзы в степном Приуралье // Вопросы истории Е археологии.Западного Казахстана. Вып. 1. Уральск 2002.

Трифонов В.А. К абсолютному датированию "микен-ского" орнамента эпохи развитой бронзы //Радиоуг-лерод и археология. Вып. 1. СПб., 1996.

Черных Е.Н. Проблема общности культур валиковой керамики в степях Евразии // Бронзовый век степ-ной полосы Урало-Иртышского междуречья. Челя-бинск, 1983.

Черных Е.Н., Авилова Л.И., Орловская Л.Б. Метал-лургические провинции и радиоуглетэодная хроно-логия. М., 2000.

Черных Е.Н., Авилова Л.И., Орловская Л.Б., Кузьми-ных С.В. Металлургияв Цирку^шонтийском ареале: от единства к распаду // РА. 2002. JSs 1.

Черных Е.Н., Кузьминых С.В. Древняя металлургия Северной Евразии (сейминско-турбинский фено-мен). М„ 1989.

Черных Е.Н., Кузьминых С.В., Лебедева Е.Ю., Лунь-ков В.Ю. Исследование курганного могильника у •с, Першин II Археологические памятники Оренбур-жья. Вып. IV. Оренбург, 2000.

Черных Е.Н., Орловская Л.Б. Радиоуглеродная хроно-логия катакомбной культурно-исторической общ-ности (средний бронзовый век) // РА. 2004а. № 2.

Черных Е.Н., Орловская Л.Б. Радиоуглеродная хроно-логия ямной общности и истоки курганных культур //РА. 20046. №1.

Членова НЛ. Связи культур Западной Сибири с куль-турами Приуралья и Среднего Поволжья в конце эпохи бронзы и начале железного века // Проблемы западносибирской археологии. Эпоха железа. Ново-сибирск, 1981.

Anthony D.W., Vinogradov NJB. Birth of the chariot // Ar-chaeology. An official Publication of the Archaeological Institute of America. 1995. V. 48. № 2.

Gorsdorf J., Paninger H., NaglerA. 14C dating of the Sibe-rian steppe zone from Bronze Age to Scythian time I I Im-pact of the Environment on Human Migration in Eurasia. Dordrecht, 2004.

Vinogradov N.B., Yepimakhov A.V. From a Settled Way of Life to Nomadism. Variants in Models of Transition I I Kurgans, Ritual Sites and Settlements Eurasian Bronze and Iron Age. BAR. 2000. IS 890.

Documents

РОССИЙСКАЯ АРХЕОЛОГИЯ