мехах

Татьяна Бронзова – новое имя в литературе. Актриса театра и кино, супруга народного артиста России Бориса Щербакова, прежде – заведующий труппой МХАТ им. Чехова, ближайший друг и соратник Олега Ефремова, теперь она снимается в кино, пишет сценарии, по которым реализуются фильмы и телесериалы. В своей дебютной повести

«Венера в русских мехах» она обращается ко времени диссидентов, КГБ, расцвету застоя. Герои этой захватывающей истории среди монументальных декораций советского Ленинграда и богемного Парижа проходят через десятилетия для того, что бы доказать друг другу свою любовь, которую не смогли сломить ни авторитарный советский режим, ни годы, ни расстояния.

Татьяна Бронзова

В Е Н Е РА В Р У С С К И Х М Е Х А Х

Повесть

УДК 882-31ББК 84(2Рос) Б88

Иллюстрации и художественное оформление Ивана Разумова

Бронзова Т. Венера в русских мехах / Татьяна Бронзова, – М. :

Вагриус Плюс, 2009. – 304 с., илл.

ISBN 978-5-98525-054-1

Татьяна Бронзова – новое имя в литературе. Актриса театра и кино, супруга народного артиста России Бориса Щербакова, прежде – заведующий труппой МХАТ им. Чехова, ближайший друг и соратник Олега Ефремова, теперь она снимается в кино, пишет сценарии, по которым реализуются фильмы и телесе-риалы.

В своей дебютной повести «Венера в русских мехах» она об-ращается ко времени диссидентов, КГБ, расцвету застоя. Герои этой захватывающей истории среди монументальных деко-раций советского Ленинграда и богемного Парижа проходят через десятилетия для того, что бы доказать друг другу свою любовь, которую не смогли сломить ни авторитарный совет-ский режим, ни годы, ни расстояния.

УДК 882-31ББК 84(2Рос)

Охраняется Законом РФ об авторском праве

ISBN 978-5-98525-054-1

© Бронзова Т., 2009© Разумов И., иллюстрации

и художественное оформление, 2009

Б88

Все, что есть на этой земле – это ТЫ!А не станет ТЕБЯ, не станет меня.Потому, что все, что есть для меня

В этой жизни моей – это ТЫ.

В Е Н Е Р А В Р У С С К И Х М Е Х А Х 7

ПРОЛОГ

10 июня 1990 года самолет «Аэрофлота» приземлился в аэропорту «Шарль де Голль» и, медленно сбавляя скорость, мягко покатился по посадоч-ной полосе к месту высадки. Пассажиры ап лодировали мастерству пи лота, благо-получно доставившего их из Москвы в Париж. Не дожи-даясь команды стюардесс, многие из них уже отстеги-вали пристяжные рем ни и,

хлопая дверцами полок, вытаскивали свою руч-ную кладь в предвкушении встречи с француз-ской столицей.

– Просим пассажиров оставаться в креслах до полной остановки самолета. Пожалуйста, займи-те свои места, – взывала по радиосвязи бортпро-водница на русском и французском языках.

Нехотя все стали опять рассаживаться.

Т А Т Ь Я Н А Б Р О Н З О В А8

Пассажиры первого класса в своем стремлении к скорой высадке из самолета ничем не отлича-лись от остальных .

– Димочка! Вернись ко мне. Быстро! – молодая полная женщина, блистая огромными бриллиан-тами, отдавала команды малышу лет четырех, убе-жавшему по проходу между креслами.

– Что же вы, мадам, отпускаете ребенка, когда самолет находится еще в движении! – игриво про-говорил с французским акцентом сидевший в со-седнем ряду дородный мужчина в дорогом сером твидовом костюме.

– Не ваше дело, – огрызнулась «бриллиантовая».

Француз, явно не ожидавший такого резкого тона, обиженно поджал губы и, отвернувшись к иллюминатору, подумал про себя: «У этих новых русских никакого воспитания».

– Пожалуйста, посадите ребенка на место, – услышал он и, обернувшись, увидел, как стюар-десса передает с рук на руки мамаше сбежавшего Димочку.

– Не указывайте, что мне делать. Если захочу, куплю весь ваш самолет и будете передо мной плясать! – наглым тоном парировала та, сверкая бриллиантами.

– Пожалуйста, посадите ребенка на место, – тихо повторила стюардесса, натужно улыбаясь, чтобы не потерять «лицо компании».

– Принесите ребенку кока-колы и прекратите указывать мне, как я должна поступать. Делайте

В Е Н Е Р А В Р У С С К И Х М Е Х А Х 9

то, что я вам говорю. Я плачу за этот первый класс такие деньги, что вы не смеете мне делать замеча-ния, – почти срываясь на крик, нервно произнесла «бриллиантовая» дамочка.

Стюардесса, еле сдерживаясь, чтобы не ответить хамоватой пассажирке, пошла за кока-колой для ребенка. В последнее время на борту часто по-падались подобные люди. Еще недавно ничего не имеющие кроме, может быть, десяти классов об-разования, а теперь по уши упакованные в брил-лианты, с кредитными картами, на счетах которых значились цифры со многими нулями в долларо-вом эквиваленте, они считали, что им принадле-жит весь мир, а все остальные – только малые песчинки, которые существуют исключительно для того, чтобы им прислуживать.

Вероника отстегнула ремни безопасности и хо-тела было привстать, чтобы защитить стюардессу от наглости женщины, но профессор Лямин, сидя-щий рядом, властным движением руки усадил ее обратно в кресло.

– Виктория Васильевна, не вмешивайтесь. На-рветесь только на очередное хамство. Эти нуво-риши абсолютно несносны. Разве мало мы с вами встречаемся с подобными в нашей клинике?

Вероника тяжело вздохнула и, утвердительно тряхнув головой, послушно села.

– Больше всего на свете ненавижу хамов, – тихо произнесла она.

Вероника впервые летела первым классом, рав-но как и вообще за границу. Профессор Лямин,

Т А Т Ь Я Н А Б Р О Н З О В А10

руководитель института кардиологии, в котором она работала, импозантный, с густой седой шеве-люрой, недавно переживший свой семидесятилет-ний юбилей, выглядел моложе своих лет.

– Виктория Васильевна, а ведь вы в первый раз в Париже? – обратился он к ней, отстегнув ремни и блаженно потянувшись в кресле.

– Да. Но хотя я никогда здесь не была, с этим городом у меня много связано.

– Странно, – Лямин посмотрел внимательно на Веронику. – Связывает хорошее или плохое?

– Никогда не задумывалась над таким вопро-сом, Константин Петрович, – ответила Верони-ка и слегка улыбнулась. – Пожалуй, и хорошее, и плохое. Все вместе.

– А вы загадочная женщина, Виктория Васи-льевна, – Лямин взял ее за кисть. – Будь я помо-ложе, влюбился бы в вас.

– А как же Елена Сергеевна? – мягким движе-нием высвободив руку, засмеялась Вероника.

– Ну, это я так, теоретически, – усмехнулся Ля-мин и с сожалением вздохнул. – Поскольку моло-же я не стану!

«Отстегните пристяжные ремни и приготовь-тесь к выходу из самолета. Первыми выходят пассажиры экономического класса. Пассажиры первого и бизнес-класса будут приглашены до-полнительно», – объявила стюардесса и повтори-ла по-французски.

Пассажиры эконом-класса, уже давно отстег-нувшиеся, толпились в проходе.

В Е Н Е Р А В Р У С С К И Х М Е Х А Х 11

– Странное распоряжение! – удивился Лямин. – Это по какому праву эконом-класс выходит

раньше первого? – крикнула скандальным голо-сом «бриллиантовая».

– Иначе нарушится балансировка, – спокойно ответила ей стюардесса.

– А… – протянула удовлетворенная ответом «бриллиантовая». Незнакомое слово «балансиров-ка» подействовало на нее магически.

– Что ж, посидим. Подождем, – пробурчал себе под нос Лямин.

Когда они вышли в зал прилета, то немедленно увидели человека, высоко державшего плакат, на котором было написано по-английски: «Между-народная конференция кардиологов. Господин ЛЯМИН, госпожа ВОРОНЦОВА».

– Это за нами, – констатировал очевидное про-фессор.

Гостиница располагалась в центре Парижа. В холле велась регистрация прибывавших специ-алистов. Кто-то кому-то радостно пожимал руки, раздавалась разноязыкая речь, и, несмотря на то, что люди были все солидные, в холле царила шум-ная суета от их веселых и громких возгласов. За-регистрировавшись и получив все необходимые бумаги на конференцию, Вероника поднялась к себе в номер и подошла к окну. Оно выходило на довольно широкую улицу: неслись машины, между ними сновали мотороллеры, по тротуару спешили куда-то люди, обходя столики уличных кафе, заполненных любителями не спеша выпить

Т А Т Ь Я Н А Б Р О Н З О В А12

кофе, поболтать, выкурить сигарету. Яркое июнь-ское солнце палило в полдень нещадно.

«Париж – это праздник, который всегда с то-бой», – вспомнились ей слова Хемингуэя.

Она решила, что должна немедленно увидеть этот город, который манил ее к себе столько лет. Сюда были устремлены все ее помыслы, сюда рвалась душа. Где-то здесь живет человек, кото-рого она так любила! Что теперь это за чувство? Может быть, только воспоминания любви? Ведь прошло двадцать лет. Долгих двадцать лет. Жизнь поступила с ними жестоко. Она развела их и не

13В Е Н Е Р А В Р У С С К И Х М Е Х А Х

позволила больше встретиться. Он ходит по этим улицам, сидит в этих кафе. Вдруг Вероника уви-дит его! Узнают ли они друг друга? Обрадуется ли он встрече? Наверняка уже женат и окружен детишками. Небывалое волнение охватило ее. Отбросив тревожные мысли, Вероника быстро покинула номер и вышла из гостиницы. Куда идти? Направо или налево? Подчиняясь внезап-ному импульсу, она пошла налево и очутилась на большой улице. «Шанзелизе», – прочитала она и, увидев не очень далеко Триумфальную арку, ра-достно направилась к ней. Дойдя до подземного перехода, Вероника решила перейти на теневую сторону, спасаясь от ярких солнечных лучей. Вый-дя из прохладной подземки, она оказалась прямо напротив мехового магазина. Над входом висела вывеска «ВИКТОРИЯ». Огромная витрина мани-ла красивыми, изящными шубками на манекенах, а в центре стояла статуя Венеры. У ее ног веером лежали соболиные шкурки, одна из них красова-лась на шее. Как вкопанная, Вероника встала на-против и не могла сделать больше ни шагу. Ноги сделались ватными, сердце выпрыгивало из груди, чувство нежности и любовной неги разлилось по всему телу.

Николя! Неужели это Николя? Только он мог накинуть на плечи Венеры соболя. Только он мог назвать магазин «Виктория»! Он выполнил свои обещания?! Ощущения двадцатилетней давности вернулись к ней, как будто все происходило вче-

ра. Она четко ощутила прикосновение его рук, вспомнила нежность в его глазах, от которой кру-жилась голова, и увидела его улыбку совсем рядом. Нет, не воспоминания любви терзали ее эти дол-гие годы! Сама любовь. Она любит его! Любит так же страстно, как тогда!

Часть первая

ВИКТОРИЯ

16 Т А Т Ь Я Н А Б Р О Н З О В А

ГЛАВА 1

Вероника, или, как ее запи-сали в свидетельстве о рож-дении, Виктория, родилась в Ленинграде ранним январ-ским утром 1952 года в семье потомственного врача Васи-лия Алексеевича Воронцова.Его отец, Алексей Петрович, талантливый хирург, руково-дил кафедрой медицинского института, мать, Екатерина Михайловна, преподавала французский язык. Успешно

окончив школу, Василий поступил в медицин-ский, начав таким образом претворять в жизнь свою самую большую мечту: стать хирургом, как отец. Счастливое время оборвалось через год, в июне сорок первого. Грянула война. Сначала на фронт ушел Алексей Петрович. Он командо-вал полевым госпиталем и, когда Василия в на-чале второго курса призвали в армию, попросил определить сына под свое начало.

В Е Н Е Р А В Р У С С К И Х М Е Х А Х 17

Екатерина Михайловна уехала из осажденного Ленинграда на Урал, где в небольшом городке жила ее двоюродная сестра. Все долгие военные годы она ждала вестей с фронта. То, что Василий находится рядом с отцом, утешало ее. Ей каза-лось, что так их сын защищен. Наконец наши войска прорвали блокаду Ленинграда и погнали немцев на запад.

– Пора возвращаться домой, – решила Екате-рина Михайловна.

Летом сорок четвертого в тревоге и волнении стояла она перед зданием Московского вокзала в родном городе. Добралась до Сенной площа-ди и пошла торопливо, насколько позволяла тя-жесть чемодана, до поворота на Казначейскую улицу, и только убедившись, что все дома целые, облегченно перевела дух. Ни одна бомба не за-летела в этот квартал. Она поставила чемодан на тротуар и несколько минут разминала затекшие пальцы. Потом, подхватив свою ношу, Екатерина Михайловна заспешила к своему подъезду. Она так соскучилась по дорогим ее сердцу вещам, на-поминавшим ей о счастливой семейной жизни до войны. Однако в квартире ее ожидали боль-шие перемены.

Когда она открыла своим ключом входную дверь, то увидела женщину, которая направля-лась в кухню. Незнакомка остановилась и также в недоумении уставилась на Екатерину Михай-ловну.

Т А Т Ь Я Н А Б Р О Н З О В А18

– Вы кто? – изумленно спросила Воронцова.– А вы кто? – вопросом на вопрос ответила

женщина. В это время из комнаты около ванной выскочил

мальчик лет девяти.– Мама, я гулять, – буркнул он и, прошмыгнув

мимо Екатерины Михайловны, побежал вниз по лестнице.

– Миша! Чтобы со двора ни шагу! – крикнула ему вслед женщина.

Оказалось, что в квартире, где Воронцовы жили одни до войны, теперь поселились еще две семьи из разбомбленного дома по Садовой улице. Не-большую комнату, рядом с кухней, заняла моло-дая женщина. Комнату побольше, около ванной, отдали Марии Дмитриевне с девятилетним сыном Мишей, а семье Воронцовых оставили две боль-шие смежные комнаты. Екатерина Михайловна приняла все как данность и только молилась, что-бы живыми и невредимыми вернулись с фронта ее муж и сын. Горе ворвалось к ней ранним утром в декабре сорок четвертого. Она слегка просты-ла и лежала с небольшой температурой. Раздался звонок в дверь. Екатерина Михайловна услышала шаркающие шаги соседки Марии Дмитриевны, какие-то голоса, звук захлопнувшейся входной двери, и… полная тишина. Екатерина Михайлов-на даже подумала, что соседка тоже куда-то ушла. Но вот дверь комнаты приоткрылась:

В Е Н Е Р А В Р У С С К И Х М Е Х А Х 19

– Екатерина Михайловна, можно?– Конечно Мария, входи! Что там? Случилось

что? – тревожно спросила она.В глазах соседки была скорбь, а в руках она дер-

жала листок. Екатерина Михайловна села на кро-вати. Болью пронзила ее догадка.

– Похоронка? – глухо спросила она. – Кто?– Алексей Петрович Воронцов, – с дрожью

в голосе прочитала Мария.– А Василий? – еле слышно задала вопрос Ека-

терина Михайловна.– Про Василия ничего нет, – также тихо от-

ветила соседка.Екатерина Михайловна прошла к шкафу, доста-

ла лежавшую икону, установила в углу на столике, поставила рядом канделябр со свечой.

– Я сейчас, я быстро, за спичками, – рванула к дверям Мария Дмитриевна.

– Не надо. У меня есть, – прошептала Екате-рина Михайловна.

Она зажгла свечу, встала на колени и начала молиться. Молилась она за упокой души свое-го горячо любимого мужа и за спасение своего единственного сына.

Мария тихо вышла, чтобы оставить ее наедине с Богом, но дверь не закрыла. Мало ли что…

Вся жизнь Екатерины Михайловны теперь со-средоточилась на сыне. Каждое утро и перед сном молилась она, чтобы Господь вернул его живым. И Господь услышал ее. Василий выжил и пришел

Т А Т Ь Я Н А Б Р О Н З О В А20

с фронта в чине капитана медицинской службы. Отец и война научили его многому. Он стал пер-воклассным хирургом без диплома.

В пятьдесят первом году сын привел в дом де-вушку.

– Знакомься, мама. Это Надя. Мы решили рас-писаться.

Екатерина Михайловна растерялась:– И когда же?– В эту субботу, – ответил Василий, восторжен-

но поглядывая на Надежду.…Свадьбу сыграли более чем скромную: из го-

стей только свидетели с обеих сторон да соседи. Екатерина Михайловна перешла жить в проход-ную комнату, свою отдала молодоженам.

Надежда тоже была врачом и работала в одной больнице с Василием. Девушка Екатерине Во-ронцовой понравилась, хотя чувство ревности все-таки у нее порой возникало. Через год роди-лась Вероника, и Екатерина Михайловна не могла малышке нарадоваться. Став бабушкой, оставила школу, оформила пенсию и полностью посвятила себя домашним хлопотам. Василий с Надеждой допоздна пропадали в больнице. Возвращались они зачастую, когда дочка уже спала. Воспитани-ем занималась Екатерина Михайловна.

Вероника росла красивой, смышленой девоч-кой. С раннего детства она знала, что в стране, в которой растет, не все можно говорить при людях. К семи годам, когда пришло время идти

В Е Н Е Р А В Р У С С К И Х М Е Х А Х 21

в школу, она благодаря бабушке по-французски говорила так же хорошо, как и по-русски, но только с бабушкой или отцом и когда их не слы-шат посторонние.

– Не надо, чтобы другие знали, что ты понима-ешь другой язык.

– Почему?– Потому, что другие подумают, что ты умнее

их и захотят тебя сослать в неведомые края за кудыкину гору!