РБ-п -i'

Владимир Панюшкин

/

УЛИЦА КОРАБЕЛЬНАЯ

МУНИЦИПАЛЬНОЕ БЮДЖЕТНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ КУЛЬТУРЫ

СЕВЕРОМОРСКАЯ (.ЦЕНТРАЛИЗОВАННАЯ { БИБЛИОТЕЧНАЯ СИСТЕМА

NO. Я П Ы Ч Я З З Ь ' !

г. Североморск 1998 г.

ILh

СЕВЕРУ ПОСВЯЩЕННЫЕ

Впервые стихи В. Панюшкииа были опубликованы в газете «Каспиец» в 1962 году. За прошедшие десятилетия увидели свет в различных из-даниях еще сотни стихов поэта.

Владимир Владимирович — профессиональный журналист, отдавший газетному д-лу более тридцати лет. Выпускник (1970 г.) Литературного института им. М. Горького.

В начале 1970 г., по вызову, переехал из Баку в Североморск, стал корреспондентом флотской газеты «На страже Заполярья».

В 1973 г. Мурманское книжное издательство выпустило стихотвор-ную «кассету» — «Кают-компания». Одна из четырех книжек этой «кас-сеты» — «Доброта» — принадлежит перу В. Панюшкина.

В настоящий поэтический сборник включены некоторые из ранних его произведений, но большинство составляют стихотворения последних лет, посвященные Северу, флоту, его людям, заполярной природе.

Вот строки из стихьтворекия «Вечно молода», посвященного тель-няшке:

В ней соль мор;:1 И штормо-вые дали, R ней синь волны И пены белизна...

Совсем не зря «.Мореной душой ' назвали Давным-давно Тельняшку моряка.

И, как душа, Она г ним неразлучна — Поо"тая. Немудреная на вид. «Душа морская» С удалью созвучна И гордой песней мужества Звучит_.

В год 60-летия нашей флотской газеты этот сборник — своеобразный творческий отчет ветерана «На страже Заполярья» Владимира Влади-мировича ПЛНЮШКИНЛ.

Контр-адмирал А. Д Ь Я К О Н О В .

имя

Родился я, когда был мир в огне, И черный дым клубился над Россией, Л мама имя выбирала мне И все хотела выбрать покрасивей. На фронте муж... И письма не идут... Живой? Или погиб уже родимый?.. Решила мама: может, на беду, Но, как отец, Пусть буду я — Владимир. Живу я с именем, которым наречен Давным-давно , в сорок втором

свинцовом На свете столько всяческих имен! У многих сверстников моих Они — отцовы!

Д Р У З Ь Я

Я захлебывался , тонул, И на дно меня страх тянул. А всего-то два метра до дна И до берега — тоже два . Я руками бил, молотил, Молотил из последних сил... Чтобы трусом потом не слыть, Надо было доплыть. Доплыть! Я доплыл. Упал на песок. И дышал — надышаться не мог А друзья мои, негров черней И шумливее сотни чертей, Завалив меня теплым песком. Объясняли: «Выдыхивай ртом...» А потом, отдышаться не дав, Прямо с берега, раскачав . Словно Стенька свою княжну — В набежавшую с плеском волну. Вновь руками я бил, молотил. Молотил из последних сил... И кричали мне с берега: «Эй! Веселее греби, веселей!..» Вот по жизни теперь плыву, И порою у волн в плену. И порою охватит страх, И не в силах я сделать взмах.. Вот тогда, в этот страшный миг, Тот, из детства, я слышу крик. Звонким эхом доносится: «Эй! Веселее греби, веселей!..»

УЛИЦА К О Р А Б Е Л Ь Н А Я

В предсказанья не верю вещие, Сновиденьями не смутить, Но судьбою, знать, было завещано Мне тебя повстречать на пути. Здравствуй, улица Корабельная, Из далеких мальчишеских снов. Здравствуй, песня моя колыбельная, Позабытая в звоне ветров! Я походкой иду неторопкою, И знакомо мне все кругом: Вот овраг с неприметной тропкою. З а оврагом должен быть дом... 1олько это все — наваждение. И прекрасно я знаю сам. Что не здешний я по рождению И чужой я этим местам. Что на улице этой впервые. Здесь прохожий я, а не свой... Почему ж мне до боли родные Это небо над головой, Эти домики с трубами дымными И тропинок петлянье в снегу? С детских лет, как видение дивное, Я все это в душе берегу. Отчего... почему — не ведаю. Д а и знать о том не хочу. Но, как будто велению следуя, Я тихонько тебе шепчу: «Здравствуй, улица Корабельная, Из далеких мальчишеских снов. Здравствуй, песня моя колыбельная Позабытая в звоне ветров!..»

В О С К Р Е Ш Е Н И Е

На память, как на льдинку, ступаю невесом. Плыви, моя ладьинка, — не подгоню веслом. Путь пройденный не труден Ну, с Богом, не спеша... Пусть парусом нам будет воскресшая душа. И под густой, набатный лесов оживший гул Пусть облака обратно За нами поплывут. Я буду нем и кроток — уже совсем не тот... .. .За дальним поворотом вплывем в солнцеворот. Живой водою брызнет луч детства. Не угас! Все мелочное в жизни вдруг — пеленою с глаз. Все мелочное — где-то, а здесь одно поет: я с миром — однолеток, он — существо мое, во мне все звезды зреют, во мне — и рай, и ад... Я в этот миг прозрею, как Янко.музыкант. . .

Чистоте учусь у снега. Доброте учусь у солнца. Глубине — у океана И спокойствию — у звезд. Есть еще один учитель, Самый главный мой учитель, Что вобрал в себя все знанья -Снега, солнца, звезд, морей... Он нигде. И он — повсюду. В том же снеге, В том же солнце, В звездах светлых, поднебесных И в росинке на траве... Чистоге учусь у снега, Доброте учусь у солнца. Глубине — у океана.. . Быть собою — у любви.

С Е М Е Й Н Ы Й А Л Ь Б О М

Семейных альбомов нехитрые повести, Семейных преданий архив... Здесь дорого все, по душе и по совести, Как песни родимой мотив. Как эхо застывшее — фотки-мгновения, Пласты отшумевших времен. Здесь поросли нового поколения И тени забытых имен... Страница любая — семейно-любимая, Другою — не заменить. Здесь времени нить — не абстрактная, зри Судьбы ариаднина нить.

О КРАСОТЕ

И день, и ночь, в любое время года — Тишь на земле, или гремят бои — Ваяет гениальная Природа Шедевры несравненные свои. Несть им числа... Снежинка ли резная. Замшелый камень, придорожный куст... — Все красота обычная, земная, Но без нее как мир наш был бы пуст...

В Е С Е Н Н Е Е

Кусты живой набухли влагой. Бегут ручьи, искрясь, звеня. И .с юной дерзостной отвагой Проклевываются зеленя. Предчувствуя, как возрожденье. Тепла земного благодать, to ль в забытьи, то ль в наважденьи Озерная застыла гладь...

ТЫ ПОЙМЕШЬ. . .

Уже земле снега тесны, Сквозь тучи — солнца многолучье. И, как предвестие весны, Почти слышны ручьев предзвучья. Святое таинство земли. О, чудо нового рожденья! Как перед Вечностью, замри И удивись, как наважденью, Увидя неба высоту, Весь этот мир — тебе в подарок... Творит Природа красоту Без переделок и помарок. Снежинкой каждою велик. Неповторим былинкой каждой. Наш сущий мир, он многолик, И ты поймешь его однажды.. .

В Е Ш Н И Е В О Д Ы

Безмолвье птичьего гнезда Еще хранят деревьев своды. Но вешние свободны воды От плена тягостного льда . Его отринуты оковы. Настал, настал тот дивный срок Уже в стволах струится сок. Взорваться почками готовый. Земля наполнена весной — Веселой, солнечной отрадой, Как долгожданною наградой За трудный и победный бой. Озерная спокойна гладь. Чуть шевельнет — легко и кротко Волна нечаянная лодку, И снова — тишь да благодать . И тени тонут в глубине До ломоты в зубах прозрачной. Трехмерен мир не однозначно... В особенности — по весне. . . .Безмолвье птичьего гнезда Еще хранят деревьев своды, Но вешние свободны воды От плена тягостного льда .

С Е Н Т Я Б Р Ь С К И Й ЭТЮД

Ранние закаты, поздние рассветы. На воде притихшей одинокий блик.. . Было да и сплыло гулевое лето, Или нам помстилось на короткий миг? В далйкс далеком затихает эхо Солнечноголосых васильковых дней. О своем хлопочут птахи по застрехам, Чтоб в грядущей стуже было веселей. Солнце светит реже, холода все ближе . В желтокрылье листьев погрустневший лес Д а ж е камень в речке словно бы обижен -Хмуро смотрит, темный, в кутерьму небес. Но еще не время зимнему безмолвью — Отголосок лета не пропал, а стих. И прощальной светлой, щедрою любовью Одаряет осень всех друзей споих...

Р А З Г О В О Р

Вдруг потеряют смысл слова однажды, Останутся улыбка , жест и взор... I! эго — разговор о самом важном, Л и ш ь им двоим понятный разговор. Понятный, как молчанье звездной ночи Как в синеве паренье чутких птиц... Но никакой великий переводчик Не разгадает шепота рееннн.

РУССКАЯ ПЕСНЯ

В ней приволье полей, терпкий запах полыни, полыханье ветров, всплески искр над костром... С позабытых далеких веков и поныне песня душу тревожит своим волшебством. Загрустит — и глаза ты опустишь повинно, как над раненой птицей, задетой веслом: столько в песни любви и тоски журавлиной, столько в ней пулевых недосказанных слов!.. А зажжется весельем — весь мир станет тесен. Вешним ливнем нахлынет, буйным, хмельным, и повсюду таких радуг-дуг понавесит, что увидишь себя молодым-молодым.. . Песню в бой, словно знамя, бойцы уносили. Песня варит металл и стирает белье — непонятная тем, кто не знает России, и родная до трепета детям ее.

т ы п о з в о л ь .

Небо теплое и чистое. Как волшебной жизни суть. Ты позволь в глаза лучистые Ненароком заглянуть. Словно в море нетревоженном. Расплескалась синева. К сердцу ль тропочка проложена Иль намечена едва... Не сыскать нежней и значимей Этих трепетных минут. Знать, судьбою предназначено Все, о чем пветы шепнут. Солнце тихое ласкается. Словно старый рыжий пес. И чуть слышно прикасается Ветер к клавишам берез. Этой музыкой безмолвною Полон воздух голубой. Будет жизнь такой же долгою И такою молодой. Словно утром в поле чистое Вышел в ясный светлый путь... . .Ты позволь в глаза лучистые Ненароком заглянуть.

В Г Л Я Д И С Ь В ГЛАЗА Р Е Б Е Н К А

Как сочен лист! Вода как голуба! Природа все ваяет без помарок. И сущий мир — он красочен и ярок, И жизни суть нежна, а не груба. Вглядись в глаза ребенка... Сколько в них Наивного — пред чудом — изумленья. А чудо все: ручья лесного пенье, Тепло огня... Резных снежинок вихрь... Вглядись в глаза ребенка.. . Вот они, Наполненные самой светлой влагой, Еще такой доверчивой отвагой. Что только гениальности сродни.

НА ОХОТЕ

Ну что за страсть такая , право: Снега ли дождь, — из дома вон. И, ж а ж д ы первобытной полн, Бродить «без устали» устало... Но что-то в этом есть однако — Притихший лес... Ружье. . . Собака, И эти главные минуты: Привал. Блаженство и покой. Собаку потрепать рукой... ' Не смерти пожелать кому-то...

КАК П Е Р Е В Е Р Н У Т О Е М О Р Е

Хранитель вечный звездных тайн -Велик, и вширь и вглубь просторен Голубизны небесный край, Как перевернутое море. Здесь, в гшнине иных штормов, Легко, стремительно и смело. Врезаясь в волны облаков, Плывут беззвучно каравеллы. . .

КРАЙ О Т Ч И З Н Ы

Тепла на год — скупые дозы, А даль особенно чиста. Северожгучие морозы, Холодноморские места. Быть людям здесь сильнее втрое Диктует шторм, диктует снег... Здесь край Отчизны. Кран героев, Земля , любимая вовек!

КАРТИНА

В каюте у механика — картина. А ей цена-то красная — полтина. В царапинах и трещинах, как в ранах, — дешевая багетовая рама. И, захоти механик, он с получки купить бы мог картину и получше. Д а что — картина.. . И картины кроме на свете столько всяческих диковин В чужих портах на всех углах, бывало, расхваливал их громко за зывала . Механик покупал. А дома дарил их щедро близким и знакомым. Не расставался только, как ни странно, с картиной той — дешевою и старой. А на картине — жаркий летний полдень. И золотое поле. Просто поле...

й * *

В обыденной озвученности дня, в баюкающем уличном качанье вдруг уловлю, как отблески огня, трепещущие отзвуки молчанья. Они повсюду. Как в осенний сад, вхожу в их мир, до веток обнаженный и, вспышкой откровенья обожженный, спешу назад. И не могу — назад... На тонких листьях ложной немоты, покачиваясь тихо зыбкой тенью, созревших слов прозрачные плоды готовятся к безмолвному паденью. И падают, собой наполнив миг, — плод радости, плод гордости, плод горя Плод злости. Боли. Плод — застывший крик, и терпкий плод прощального укора... И некому поднять их и понять великое, как вечность, сопричастье — к чужой беде своим коснуться счастьем чужую боль в свои ладони взять... Все падают и падают плоды — чужих миров бесшумные разряды. Обычный день. Привычный гул толпы. Молчанием озвученные взгляды.. .

НА П Р И Ч А Л Е

Летели брызги, грохотал прибой, а он стоял гранитным изваяньем — седой моряк наедине с судьбой. Впервые у нее просил он подаянье. К причалу он пришел издалека, от домика, где в садике ромашки.. . Сметало ветром капли с козырька видавшей виды форменной фуражки . Стоял моряк на краешке земли, а дальше были море, волны, пена. И уходили в море корабли, и таяли в просторе постепенно. Сквозь буйство шторма, водяную пыль они все шли — стеной: на силу — сила. Ему казалось: следом берег плыл, ему хотелось, чтобы так и было. Скрипел протезно старенький причал, летели брызги и стонали птицы. А он стоял. Мучительно молчал. И капли моря стыли на ресницах...

С Е В Е Р

Не примет Север, если робок. Но если смел — твой дом и кров Обожжены здесь скулы сопок Морозным пламенем ветров. И в звездном небе, словно знамя. Зовущее на трудный бой, Призывно плещется сиянье На древке — на оси земной. Живут здесь люди. Просто люди. Не из железа , так и знай. Но, доведись, — железом будут. Здесь край земли. Передний край.

Д О Б Р О Т А

Если Север — то морошка, Если Север — то снега... Только это — «понарошке», Это Север — так... слегка. Не изба еще, а сени. Разузнать хотите норов — Расспросите, что есть Север, Не романтиков — шоферов. ...Едем, едем... Что там — «едем», Пробираемся. Ползем. Ночь на свете. Снег на свете. И еще — крутой подъем. Нету силы у машины — Вхолостую мнет снега. Нам из этой мешанины Не пробиться... «Ни фига!..» — Говорит шофер и снова Ж м е т подошвой на педаль. От упрямства от такого Размягчилась бы и сталь. Снег не сталь. Он здесь покрепче.. Баста. Сели. Д е л о — гроб. По лопате взяв на плечи, В черный прыгаем сугроб. И бредет вперед настырно, Бормоча свое, шофер: «...Здесь должно быть... Черт... Не видно... А могу пойти на спор...» (Не рехнулся ли он, часом, — Все-таки нелегок труд...) Стал...

И вдруг — веселым басом: «Эй, браток! Нашел я! Тут!..» Приступили. «Ну-ка. парень!..» Взмах. Еще. Рывок. Бросок... И представьте, откопали! Откопали мы... песок. Не из нежных, Не из пляжных, Не процеженный в волне, Но — дерюжный, Но — сермяжный. Но — пригодный нам вполне. Кто-то — Где ты, добрый кто-то? — Позаботился о нас, И теперь своей заботой Не помог, а просто спас. Нам теперь беда — не горе, И тоска нам — не тоска. Из песка две тропки торим. Д в а спасительных мостка. Вновь ложится под колеса — Метр за 'метром — колея... Молча курит папиросу Мой шофер. Молчу и я. И рождается подспудно Мысль — проста и непроста: Север — это очень трудно, Север — это доброта! И с такой — простой, негромкой Жизнь ясна и даль близка. Верю я: у скользкой кромки Отыщу — хоть горсть — песка.

КРАЙ М О Р О Ш К О В Ы И

Этой ранней порой весенней, В ярком солнечном блеске лучей Край морошковыи, край олений, Белый Север встречал гостей. Неоглядны просторы тундры, Что полгода под снегом спят... Жизнь — повсюду она многотрудна, -Здесь трудней она во сто крат. Здесь свои непростые законы. Что сложились веками, не вдруг... Ну, а главный и всем знакомый — Человек человеку — друг! Все распахнуты двери и дверцы В этой «Богом забытой глуши», Здесь улыбки всегда — от сердца, От широкой, как тундра, души ...Как из давних веков-поколений В день сегодняшний, в новый уклад, Снег взрывая, мчатся олени, И каюры протяжно кричат. Этот снег... Этот клич победный... Бег оленей с душою слит. Нет, не кануло в Лету бесследно Все, что память народа хранит. Все, что в древность уходит корнями И бесценно тогда и теперь... Будь ты русский или саами — Эти корни всегда в тебе. ...Этой ранней порой весенней, В ярком солнечном блеске лучей Край морошковый, край олений, Белый Север встречал гостей...

П О Л Я Р Н А Я НОЧЬ Тундра. Зябкая снежная глушь. По сугробам кусты засели... Словно в космоса черную тушь Погружается медленно Север. Год за годом — всегда одно: С белым светом как будто рассорясь, Погружается Север на дно Беспросветного Черного моря. Поневоле тут загрустишь: То ль вокруг, то ли в небо взглянешь -Эта черная звездная тишь, Этот черный мерцающий глянец... И почудится, что никогда Не увидеть, как небо сине, Как светла и прозрачна вода, Как узорчат и нежен иней', Как воздушно пришествие туч Поутру, в торжестве позолоты, Как на солнца лазоревый луч Птицы нижут звонкие ноты. Нет, почудилось... Только на миг. Но как страшно представить это — Вечно черный обугленный лик Голубой п веселой планеты. ...Белый Север уходит в ночь... Но, подобный сказочной птице. Он сумеет тьму превозмочь И на свет обновленным явиться...

В Североморске третий месяц Зима-хозяйка снеги месит. То вылепит сугроб на диво, То испечет лепешки-льдины.. . Хлопочет день и ночь без сна, Как будто ждет : придет весна.

* * *

Такие дивные снега, Такие чудные узоры... Хоть самому — в бега, в бега, — В леса ли, в тундру, в сопки, в г( Повсюду — снега благодать, Его и нежность, и суровость, Его и дерзостность, и робость. Готовность за добро воздать... Снега, снега... России цвет, Ее просторов необъятность, Той чистоты душевной святость. Что и сама как будто свет. . . .Зима то тьмою загрозит, То днем завьюжится ненастным, Но, словно сказочный магнит, К себе притягивает властно.

Как бел и чист земли покров. Как воздух здесь здоров и здоров — В краю невиданных снегов, В тиши нетронутых просторов. Расстелен вновь зимы ковер — Добро пожаловать, народы, На торжество хрустальных гор, На волшебство моей природы. Не смогут гениев тома Вместить извечное творенье — Светлее здесь душа сама «И сердце бьется в упоенье...» Снег и задумчив, и лучист Под голубым небесным зонтом. Вперед! Вперед! Под ветра свист — К черте далекой горизонта...

* * *

И вновь — зима! День неприметно тает. Полярной ночи наступает срок. Сквозь облака бесшумно пролетает Луна, как в небо пущенный снежок.

Снега, снега... В торжественнном безмолвье Застыли сопки замершей волной... Родное бесконечное приволье На смотр явилось чистоты земной.

Едины мы, всяк сущие на свете — Деревья, птицы, сопки, белый снег... На светлом и душой особо светел Творение природы — Человек,

Д О В Е Р Ь Е

Мороз и тишь. Весь мир как будто вымер. И время, кажется , остановило б е г -Спасенье мира от безмолвья в мире — Тепло твоих ладоней, человек! Нам не уйти, со злостью хлопнув дверью. Обугленным оставив белый снег. Не изменить великому доверью — Твое предназначенье, Человек!

Б Е Л Ы Й МАРТ

Где-то весны звонкопесенный старт, Красочный праздник лугов... Север мой, Север... Белый' мой март В мягкой накидке снегов. Сладок зимы ненарушенный сон Под пологом светлых небес. Но, словно предчувствием радостным полн Уже просыпается лес. И тянется к солнцу былинкой любой, Будущей нежной травой. Словно сама доброта и любовь Рождаются вместе с весной. Доверчиво птаха слетает в ладонь (Посмотришь — сердце щемит.. .) И р ы ж а я - р ы ж а я , словно огонь, Белка навстречу спешит...

Л Е Т О З А П О Л Я Р Н О Е

Вот и пришел он, этот день заветный, Который нам надолго не забыть, Когда и Север, вскользь

теплом задетый, Старается — чем может — одарить. То бусинками ягод хитро глянет, Го серебром плеснет озерных рыб, То поднесет на блюдечке-поляне В роскошной красной шляпе чудо-гриб

* * *

Деревьев зеленые флаги полощет Ветер несильный с утра. CectpoMopcK. Приморская площадь. Светлого лета пора. Неторопливо, будто лениво. Ласковые на вид, Голубоватые волны залива Прибрежный шлифуют гранит. Словно выплескивая обиду, Чайки стенают вдали. Невозмутимые, сонные с виду, К пирсам льнут корабли.. . Нежится город в тепле и покое. Но верить тому не спеши. Что-то тревожное и штормовое В этой беспечной тиши...

Л Е Т О В С Е В Е Р О М О Р С К Е

Л и ш ь на месяц замешкавшись где-то, Обретя загорелый лоск, Наконец-то пришло, оно, лето, Будто в Ялту, — в Североморск. Забрело ль ненароком, плутая, В край морозов и белой пурги... Но ж а р и щ а стоит такая — Хоть к заливу в плавках беги. Д о утра на улицах шумно. И так странно видеть порой, Что гуляет народ бесшубно, Бессапожно, как в Ялте той. От асфальта парок чуть вьется, Птичий щебет рвется в зенит... Сколько зелени! Сколько солнца! Как душистое лето пьянит! Словно вышел в безбрежное поле, Иль в луга, где цветут васильки.. . Ребятишкам такое приволье В эти сказочные деньки! И смеется нам, и поется, И почти уже верится в то. Что теперь никогда не придется Поутру облачаться в пальто... Только коротко наше лето. День, второй постоит и н о г д а -Уж синоптики шлют «привет» нам: «Ожидаются холода...»

Д О М А CF.BEPOMOPCKA

Где волны ластятся к причалам, где небо — изморозь сама, на сопках, как на пьедесталах, стоят стоглазые дома. Всю боль разлук в себя упрятав, презрев слезливую печаль, настороженно и упрямо глядят, глядят в седую даль . Красивы красотой не броской, а той — глубинною, сквозной, — дома, дома Североморска единой связаны судьбой. В ней — штормовых ночей тревоги, и жданный миг дареных дней, и снова трудные дороги ушедших в море кораблей.. . Судьба — не каждому под силу, но не случайно им дана. . . ...На сопках под морозной синью стоят военные дома.

О Т К Р Ы Т И Е Г Р И Б Н О Г О ЛЕТА

Плюс десять градусов. Ж а р а . Какие шутки... Север это! Настала дивная пора — Открытие грибного лета. И он грядет, тот главный миг, Когда, глазам своим не веря, Вдруг встретишь чудо-боровик Среди зеленого безмерья. Идешь, ликуя всей душой И ненароком примечая: Тут — хрупких сыроежек строй, Там — подосиновиков стая... Как тундра ласкова , щедра, Каким полна добром и светом! ...Плюс десять градусов. Ж а р а . Открытие грибного лета.. .

МОРСКАЯ ЭЛЕГИЯ

Время грохота, время стрессов. Время бешеных скоростей. Человечья душа под прессом Не природой рожденных страстей Дни проносятся, как километры За вагонным немытым окном: То ль березы, то ль сосны,

то ль кедры — Различишь ли в мельканье таком . . .Заполярье. Солнечный вечер. Яхта тенью скользит по волнам. В парусах чуть вздыхает ветер По ушедшим давно временам...

КОГДА П И Ш Е Т МАТРОС

Нет, не просто письмо, Нет, не просто строка... Будто там побывал, Где цветение вишен, Где к оврагу ведет Зоревая тропа И склоняются ивы Над речкой притихшей. Будто снова увидел Калитку, крыльцо, Легкий дым, что струится Над крышей покатой, И взглянул В дорогое, родное лицо, И тихонько погладил, Как в детстве когда-то.. . «...А у нас еще сопки В холодном снегу... Знаешь, мама, А здесь я поправился даже.. .» .. .Когда пишет матрос. Не мешайте ему — Д л я него этот миг Сокровенен и важен.

П О С Л Е Д Н И Й ГАЛС

В руке чемоданчик кожаный, Ладонь от хлопков горяча... Свое отслужив, как положено. Сходит матрос на причал. Сходит по трапу медленно, Долго стоит, прикуривая.. . В небе закатном безветренном Носятся чайки-крикуньи. Тихой судьбе не покорные, В волны бросаются смело. Будто ф л а ж к и семафорные. Крылья мелькают белые. Вспомнится все до точки — Доброе и штормовое: Чайки крылатым росчерком В память заносят былое. Радости все и печали. Трудный последний галс... . . .Долго стоит на причале Матрос, уходящий в запас.. .

Р А С С Т А В А Н И Е

Приблизилась

минута расставанья. . .

В расплывчатости

дат, событий, лиц.

Как первый снег,

кружат воспоминанья.

Легко-легко

касаются ресниц.

То всплеск волны,

то друга тнхий голос,

То след ракеты

в гуле огневом...

Как незаметна

дней летящих скорость,

Как много в них

осталось твоего!..

Н О В И Ч К У

Еще «гражданская» походка, И форма с непривычки жмет... Но где-то ждет тебя подлодка, Корабль надводный где-то ждет. Порой глаза помимо воли Твое смятенье выдают, Но ты уже — матрос. Ты — воин! И непокой — вот твой уют. Д а , трудно — флот. Д а , трудно — Север. И путь, что предстоит пройти, Совсем не лаврами усеян, — Здесь что ни шаг — трудом плати. Потов, поверь, сойдет немало, Не скоро час настанет тот. Когда с улыбкою: — Пять баллов! Вдруг старшина произнесет. И это будет, как награда. Поймешь: уже не новичок. И если друг споткнется рядом — Подставишь крепкое плгчо...

Д Р У Ж Б А

Где дружбы этой начало — На лодке подводной, на сейнере, В той ли волне, что качала В морях побратимов Севера?.. В тех ли снегах, где прокладывали Первые трудные тропки, В тех ли ночах, что проглатывали Д а ж е не очень робких?.. В той ли беде, что нагрянула Утром июньским рано, В том ли бою, где багряное Знамя в бессмертье звало? В клятве ль — стоять до победного В общей ли вере, надежде?. . Где то начало — неведомо. Но и сегодня, как прежде, Рядом идут побратимы, В завтра несут знамя. В труде ли, в бою — незримо Д р у ж б а всегда с нами. И не найти мгновения, Когда бы она не крепчала.. .

Д р у ж б а всегда — продолжение, А не начало.

Д Е Н Ь Р О Ж Д Е Н И Я

Позади училищные годы. Вновь судьба с друзьями развела. . . Небольшие звезды — на погоны. А на плечи — трудные дела. Дальние походы и тревоги, Жизнь в заботах — каждый день и час. Справедливым надо быть и строгим. Беспощадным надо быть подчас... Практикой рождается уменье. И когда поймешь: пришло оно, Этот день и станет днем рожденья. . . ...Торопи рождение свое!

Д Е Т И З А П О Л Я Р Н Ы Х Г А Р Н И З О Н О В

Слоено племя юных робинзонов. Вдалеке от всех обретших кров. — Дети отдаленных гарнизонов, Наших заполярных уголков. Сверстникам их вряд ли и приснится Там, в облитых светом городах, Как пурга неистовая злится, Завывает ветер в проводах. Как с разбегу волны в скалы бьются, Словно сокрушить решили их, Как дымы над домиками вьются. Будто из сугробов из самих. Как мерцаньем ледяных узоров Вспыхнет вдруг полночный небосвод... Дети отдаленных гарнизонов. Закаленный Севером народ.

К «сладкой жизни» вовсе не привычны, Как отцы их, дружбою сильны, Подрастают парни те «обычные». Необычной твердости полны. Эти не одарят «нежным взором», Но коль д р у ж а т — крепко, до конца. ...Дети заполярных гарнизонов. Маленькие верные сердца.

* * *

Есть такие поселки на Севере, Неказистые, скажем, на вид. У причалов усталые сейнеры. З а причалами — серый гранит.

Здесь живет народ не балованный Просоленный, штормами бит... Но судьбу, что от роду дарована , Не клянет, а благодарит.

ТЫ ПОМНИ, С Е Р Д Ц Е

Года иные. И дела иные. Так что же, сердце, ты стучишь в груди Так, словно снова годы огневые — Все долгие четыре — впереди.

Давно прошло... Был май. Цветы. Салюты Забыть пора о смерти, о боях, О той великой Ненависти лютой, О тех, не плугом вспаханных, полях.

Взрывает солнце на деревьях почки, Идут в атаку травы в полный рост... Так что же, сердце, до последней точки Хранишь ты все, что видеть довелось?

Сегодня май безоблачен и светел, Он у объятий дружеских в плену. Ты слышишь, сердце, как смеются дети. Играя в развеселую войну?..

Так что же снова голоса другие Больней ножа впиваются в тебя... «Спасите, защитите, дорогие...» — И снова видишь тех, других ребят,

Глаза их, что с недетскою тоскою Глядят, как плачет над листочком мать... Нет, не забыть во все века такое, Нельзя, не смеешь, сердце, забывать .

И в будний день, и в праздничную дату Ты помни, сердце, поименно всех — От маршала до скромного солдата — Кто отстоял и мир, и детский смех.

И, помня все, во времена любые, Ты не молчи, буди ту боль в груди, Так, словно снова годы огневые — Все долгие четыре — впереди.

С Б О Р В Е Т Е Р А Н О В

Года летят, летят стрелой. Мелькают дни, событья, даты.. . Войны минувшей той солдаты Тесней, тесней смыкают строй.

Священные мгновенья эти: Они опять — одной семьей... Вновь всходит солнце над землей И нам — спасенным ими! — светит,

О Б Е Л И С К

Застыло время, холодом объято, Святою скорбью полнятся сердца. Здесь — Память. Здесь — бессмертие Солдата, Исполнившего долг свой до конца.

М О Р Е

Нелегка наука побеждать. Что там семь потов — сойдет и боле Море редко — голубая гладь. Море — штормы. Море — это... море.

И порой на прочность жизнь твою, Словно невзначай, проверит строго... Потому в ученье, как в бою. Боевая — к а ж д а я тревога!

Ч Е Л О В Е К И К О Р А Б Л Ь

Вокруг металла мешанина — С ума сойти! Надстройки, палубы, машины... Ну, «ассорти»... Не разобраться и не вникнуть — Живи хоть век. Как НЕ могуч, как НЕ велик он Здесь человек! Какой он беззащитно-нежный: Дунь — и пропал. ...Какой он все-таки железный, Хотя и мал! Хотя и ростом не под тучи И смертен сам, Какой он все-таки могучий — Не сбить штормам. Какая сила вдохновенья В его руках, Хоть ведомы ему сомненья И ведом страх. Хоть он и плоти ком, не боле, Но в миг любой Его стальной подвластен воле Корабль стальной. ...Вокруг металла мешанина. То дождь, то снег. Надстройки, палубы, машины... И — Ч Е Л О В Е К !

В Е Ч Н О М О Л О Д А

В ней соль морей И штормовые дали, В ней синь волны И пены белизна.. . Совсем не зря «Морской душой» назвали Давным-давно Тельняшку моряка. И, как душа, Она с ним неразлучна — Простая, Немудреная на вид. «Душа морская» С удалью созвучна И гордой песней мужества Звучит. Ее завидев, Враг спешил укрыться — Шли моряки в атаку, Все круша. И, гневные, Страшны их были лица, И яростью Пылала их д у ш а -Д у ш а морская! — Значит, быть победе. Д у ш а морская! — К Родине любовь. Не страшен ей Ни войн палящий ветер. Ни грохот волн, Ни ураган любой. ...Уходят корабли В седые дали, Листает время Новые г о д а -Д у ш а морская — Всюду с моряками, Д у ш а морская — Вечно молода.

НАГРАДА

Он не падал в тот снег, что от копоти черн, Не вставал на врага с гранатой... Просто брался за дело всегда горячо. Просто службу он нес, как надо. Просто в дальних походах на вахте стоял (Нелегки вы, бессонные ночи!), Просто в грудных заданьях друзьям помогал (А друзья — весь корабль, между прочим...) О наградах не думал. Не ради наград Вахты нес и ходил в наряды. Ну, а коль заслужил. . . Конечно же, рад. И друзья-товарищи рады. .. .Да, не падал он, раненый, с криком: — Вперед! — Не за подвиг сегодня награда, Но придется, — не дрогнет. С поста не сойдет. И ответит врагу, как надо...

К О Р А Б Л И

От причалов северной земли, Прочертив незримую прямую, Далеко уходят корабли В море, в неизвестность штормовую. Впереди — походный неуют И рассветы в зоревых румянах.. . Корабли уходят. Их зовут Горизонты, скрытые в туманах. Корабли — стальные острова, Корабли — с оснасткою рыбачьей.. . Каждому свои вершить дела , Каждому — свои решать задачи. Д л я одних — ракетных залпов гром, Д л я других — подводные богатства.. . Но один на всех — родимый дом, Но одно на всех — морское братство. ...От родного берега вдали — Будь то в штиль иль в штормовую

вьюгу — Долгими гудками корабли, Встретившись, приветствуют друг

друга.. .

Ф Л О Т С К И Е АНТЕИ

Лазурных морей королевы. Воздушные, как балерины, Уплыли в туман каравеллы, В легенды ушли бригантины. Иного столетия горны Тревожат рассветные дали. Качают с усилием волны Плавучую крепость из стали. Конструкций стальных мешанина Огней укрощенных жженье. . . Не ветром — ревом машинным И мощью полно движенье. Д а было ль прошлое былью — Полет парусов невесомый... . . .Радаров ажурные крылья Кружатся в забвеньи бессонном. Всечуткие ловят антенны Разноголосицу века... . . .Здесь службу несут Антен В звании человека.

С Т А Р П О М

Он идет по палубе шаткой Неторопко, сутулясь слегка. Меж бровей — суровая складка , А глаза — словно два клинка. Молчалив. Нелюдимым д а ж е Назовешь, если мало знаком. Только каждый матрос вам скажет Совершенно другое о нем. «Молчалив? Д а , впустую не тратит Обещаний своих и слов. А что строгий... Так это кстати — И у моря норов суров». И расскажут еще по секрету — Коль заслуживаете того — Что семьи у старпома нету, А когда-то была у него... Что на флот пришел в сорок первом Д в а ж д ы ранен. И хоть не Герой, Но наград.. . Подсчитать, так, наверно, На троих бы хватило с лихвой. Впрочем, это так просто, к слову, Не в наградах, конечно, суть — В том она, что ему, старпому, Вот такому, а не другому, Люди душу свою несут. И с таким, до слов неохочим, — Если скажет — пойдут в огонь... «...А еще наш старпом, между прочим Очень любит послушать гармонь...»

В О З В Р А Щ Е Н И Е

В гарнизоне нынче погода — Хоть в фанфары солнца труби. Возвращаются из похода Одиссеи морских глубин. В их глазах еще плещутся волны Тридевятых безбрежных морей... Возвращаются грозные воины К долгожданной земле своей. Океан не голубенькой зыбкою Их раскачивал в гуле штормов... И встречает земля улыбкою Долгожданных своих сынов. Где-то волны по-прежнему сердятся Выводя свой угрюмый мотив... Но швартуется сердце к сердцу, Расстояния все победив...

Ф О Р М У Л А

Службы закон беспощадно суров. В том убедишься не раз. В жарком краю ли, в царстве ли льдов Властвует всюду приказ. ...Снова вскипает пеной волна. Лодку грозя накренить. Нового смысла сегодня полна Формула — «быть иль не быть?..»

КАТЕРА

И над, и под, и все кругом — Незыблемый покой. В пружину сжат грядущий гром Под сталью голубой. Еще беспечные ветра Слышны в накате дня. Но — миг... И грянут катера Симфонию огня.

НА В О Д О Д Р О М Е

Не лепет ласковой волны — Здесь дали грохотом полны. Железа лязг, орудий гром — Живет не тихо вододром. Здесь сопки, кажется , и те Плывут, грохочут по воде. И проплывают в вышине Д в а облака. . . по тишине...

ТАНКОВАЯ.. . Э С К А Д Р А

И такое привычно для флота (Здесь особого знанья народ) : В «бой» идет морская пехота, Коль «морская» — значит, плывет, Как эскадра мини-линкоров, Танки лихо спорят с волной. Близок берег. И, значит, скоро Хоть учебный, но трудный бой. То ли пыль, то ли дым заклубится, Гулкий залп тишину взорвет, Полыхнет неурочной зарницей Где-то там, вдалеке, небосвод...

З Е М Н Ы Е Б Р О Н Е Н О С Ц Ы

Покачиваясь, будто на волнах, И, словно брызги, пыльный шлейф вздымая, В степи ковыльной, в сопках и горах Земные броненосцы проплывают. Земные броненосцы — тот же флот. И здесь славны делами экипажи. «Броня крепка...» — не зря поет народ О них — в боях проверенных, отважных. Сыны героев той, большой войны, Своею болью боль народа зная , В одном строю — все воины страны. Равнение — на фронтовое знамя. . . .Покачиваясь, будто на волнах, И, словно брызги, пыльный шлейф вздымая В степи ковыльной, в сопках и горах Земные броненосцы проплывают.

П А Л У Б Н Ы Е В Е Р Т О Л Е Т Ы

Облака гуляют штормовые, Морем расплескался небосвод... Двух стихий крылатые связные Снова отправляются в полет. Снова в непокой, в дела , в лишенья Не игра, хоть и условен бой. Там, вдали от палубной «мишени», Ждут дела , врученные страной...

« О Г Н Е Н Н Ы Х Д Е Л » МАСТЕРА

Волн ли шальных черно-белые горы, Солнца разлив или ночи пора — В строгом дозоре стоят комендоры — Флотские «огненных дел» мастера. Служба такая — ученья, тревоги. Д р у ж б а такая — прочней, чем броня. . . .Застыли стволы молчаливы и строги. Молнии выплеск до часа храня. Сегодня секундам счет укорочен И доля мгновенья нужней, чем вчера. Но молнии выплеск по-прежнему точен На вахте «огненных дел» мастера.

В О Д О Л А З

Дел пустяковых нет на флоте. Д л я каждого одно — приказ. ...Вновь на «непыльной» он работе, В скафандр одетый водолаз. Все тяжелей воды объятья, Все ближе, ближе вязкий грунт... Там, наверху, друзья, как братья, — Не бросят и не предадут. Из них любой легенд достоин, В любого вера, как в себя. И под водою воин — воин, И под водой — своя земля! И здесь трудиться надо в поте, Чтоб сделать — так у ж в самый раз, Вновь на «непыльной» он работе, В скафандр одетый водолаз.

ИДУТ П О Л Е Т Ы

Расчерчен поперек и вдоль Свод неба — соты... Д в а слова, будто бы пароль: Идут полеты! Как мел на голубой доске Выводит знаки. То наяву или во сне — Поди, узнай-ка. Вот иероглиф, словно звук — Подкрылки тают... Плывет стрела. Отдельно — звук, Так и летают. Остановило время бег. Вся жизнь — на бочку! Исчез как будто человек, Он сжался в точку. Не разглядеть в бинокль любой Такую малость. А он в полет берет с собой И боль, и радость. В небес немыслимой дали, З а синей дымкой, Как мяч, вращает шар Земли Он — невидимка. Все шире и привольней гром — Кусты прогнулись. Встречай своих, аэродром. Свои вернулись! Еще ладони горячи, В глазах — безбрежность. И — отблеском святой свечи — К земному нежность. . . .Расчерчен поперек и вдоль Свод неба — соты. Два слова, будто бы пароль: Идут полеты!

ОСОБОЙ ПРОЧНОСТИ НАРОД

Обличья разные у флота . И на земле он — тот же флот. . . .Идет в атаку морпехота, Особой прочности народ. Хоть н условен бой учебный (Не обагрится кровью снег) , — Один на всех порыв победный, Одно стремление на всех. «Вперед, вперед!» — разодран в крике, Как будто в судороге, рот... Стремительный и многоликий — Не для забавы — бой идет. Не для забавы — каждый знает. Сегодня за спиной — страна . И хоть История листает Страницы новые... Она Не зачеркнет : была война.

НА О Т Д А Л Е Н Н О М ПОСТУ

Холодных скал угрюмый сон, Полярной мглы р а з м а х . Н а к а т а неумолчный стон. Гул ветра в проводах.. . Такое вот житье-бытье Под грохот, вой и свист.

То ли житье, то ли битье, А вместе будет — СНиС.* Здесь быт людей сугубо прост ( И н ы м бы видеть рад. . . ) У черта на куличках пост, И сам им черт не брат. Когда мороз рисует вязь И ветер скалы рвет, Все то же четкое: «Есть связь!» — Звучит, как «флот живет!»

* СНиС — службы наблюдения и связи.

ТРЕВОГА

У тревоги условностей нет — Настояща любая тревога. ...Вдруг вонзится сигнал в рассвет, Как в белужью тушу острога. И секундам уж счет иной... Счет на жизнь — вот его значенье Впереди — то ли смертный бой, То ли снова «простое» ученье. Как бы ни было— все по местам! Время сжато до мига. Д о точки. Будто с чистого все листа Начинается... С новой строчки. Этот бледный над морем рассвет, Эти сопки в молчании строгом... ...У тревоги условностей нет — Настояща любая тревога.

М О Р С К И Е Г Р О М Ы

В морях не торены дороги. Здесь в песню ветра, звон волны Сигналы грозные тревоги Врываются, как в дни войны. Гремят, сливаясь в гуле, залпы.. . И где-то там, в земной дали, — Лесов торжественные залы И золотых полей разлив, И птичий щебет по застрехам, И солнечный покой домов... Туда не долетает эхо Огнем извергнутых громов. Летит пчела в медовый улей, Встают колосья в полный рост... . . .Гремят, гремят, сливаясь в гуле, Грома морских защитных гроз.

П О Д Ъ Е М ФЛАГА

Запомнятся и штормы, и тревоги. Морей далеких яркая звезда.. . Но этот миг, торжественный и строгий, В глубины сердца ляжег навсегда. .. .Голубизна и солнечна, и ясна, Волна мерцает тысячью зеркал.. . «На флаг и гюйс...» — команда громогласна, Как будто Левитан ее подал. Строй замер. И в молчанье монолита Сейчас легко всем существом понять Единство флота, что сродни граниту... И вот команда: «Флаг и гюйс поднять!» Волненьем перехватывает горло, Хоть столько раз встречал тот миг моряк, Когда под звуки солнечного горна Взвивался ввысь родной и гордый стяг. Его славней — хоть мир пройди — не сыщешь. Его недаром славит наш народ. ...На бело-голубое полотнище Равненье держит, как и прежде, флот!

Ф О Т О Г Р А Ф И Я НА ПАМЯТЬ

Годы мелькнут... Не собраться Всем вместе вот так, на п р и в а л е -но память о воинском братстве С годами исчезнет едва ли. Но па'мять не даст плесени Тайком расползтись по жилам. Но память останется в песне, В той самой, что вместе сложили. Про гордую силу флота. Про грусть о любимой и доме... Останется в этом фото, Что будет храниться в альбоме, В семейном альбоме не новом, Купленном в памятном мае... Где, словно под общим кровом, Родня собралась большая — Похожие и не похожие, Живые и вдаль ушедшие.. . Где фото — почти такое же — Хранится чуть пожелтевшее: Парни вовсю улыбаются — Обнявшись, у танка встали. И солнечно переливаются На гимнастерках медали.

П Е Р Е Д Р А З Л У К О Й

Картины прощанья на флоте не новы, И каждая — трудных свершений пролог. ...Еще обнимают причалы швартовы, Но миг расставанья уже недалек. И как ни обыденна эта минута, А сердце сожмется невольно в груди. И, верно, немного взгрустнется кому-то От долгой разлуки, что ждет впереди. Д а , служба есть служба. Работа мужская . Здесь нервы — в кулак, а печаль — на замок, Так, чтоб никакая волна штормовая Сбить не смогла бы ни с курса, ни с ног. И все же, и все же... В те долгие ночи, Когда ни звезды, ни огня маяка , Припомнится зримо: жертвенно, молча Стоит на причале жена моряка. И вспыхнет картина прощания снова. Как R теплой золе светлячок-уголек.. . ...Еще обнимают причалы швартовы. Но миг расставанья уже недалек.

ФЛОТСКАЯ С Л У Ж Б А

Привычною стала матросская роба — Прочна и немарка, удобна в работе. И то, что смотреть здесь приходится в оба... Ведь бабочек — шутят — не ловят на флоте Привычными стали (не враз, постепенно) И палубы скользь, и металл переборки, Побудка, когда вылетаешь мгновенно — Еще до того, как проснулся, — из койки. Иные законы. Иная обитель. И шага не сделаешь тут самочинно. Суровая жизнь... Но никто не в обиде: Флотская служба — она для мужчины!

Н А С Л Е Д Н И К А М П Р О М Е Т Е Я

Высокопарных не приемлю слов О «царстве братства, мира и свободы», Но вас, учителя, всегда готов Восславить в позабытом жанре оды. Несущим прометеевы огни — Огни уменья, доброты и знанья, — Вам нынче выпали нерадостные дни — Тяжел он, крест великого призванья. Но вы его несете. Слава вам! З а то, что есть. З а то, что раньше были. Коль Вера не чужда еще сердцам, — Вы эти искры в души заронили. И подвиг Прометея во сто крат Умножили — не Боги, а живые... Каких же ослепительных наград Достойны вы, подвижники земные! Поклон вам низкий! Пусть настанут дни Когда ваш труд оценится иначе... Светите, прометеевы огни! Д а будет свет! Удачи вам, удачи...

А П Р Е Л Ь С К А Я Т У Н Д Р А

Солнышко полярное все выше,

Света, словно воздуха, — взахлеб.

На валуньей обветшавшей крыше Тает белокипенный сугроб. Где-то расцветают пышно вишни. Где-то тополя взошли листвой... Здесь по снегу

прогуляться вышли Елочка с корявою соской... Наш апрель — он солнечно-морозный. И порой капризней малыша. То капелью разразится слезной, 1о замрет п испуге,

не дыша. Тундровые ft л юдечки-озера Словно из шершавого стекла.. . И не скоро, ох, еще не скоро. Мы дождемся летнего тепла.

КАК Т Р И Е Д И Н Ы » ОБЛИК. . . Россия. Петр. Флот. Как триединый облик. Как триединый век. Как триединый тур... И слышится, как в явь, Петра суровый оклик, И видится, как в явь — Идут полки на штурм... В далеком далеке России зарожденье. Тревожно кони ржут, Колоколов набат... Но близится тот век И близится мгновенье, — Взметнутся паруса.. . Под ними поплывут В иную даль и новь Птенцы гнезда Петрова, И будет долог путь... И будет страшен путь... Но крепли паруса, И крепла вера снова: Россию никому С дороги не свернуть! И шла она вперед, Наполнясь силой новой. Не раз ее убить Пыталась вражья рать. Но поднимались вновь Орлы гнезда Петрова, Чтоб заслонить собой Свою Россию-мать. Иные времена... Но все ж осталась сила В сердцах потомков тех, Кто вел страну вперед. Мы снова юворим: — Виват тебе, Россия! Виват тебе, виват, Российский гордый флот!

О В О З Р А С Т Е

.Мы оживленны, или сонны, Любовь таим или вражду, — Все мчат нас времени вагоны.

Раскачивая на ходу. И у какой-нибудь сторожки

(А поезд мчит, шумя, гремя) Мы. как матрешка из матрешки. Выходим сами из себя.

Мы вслед себе рукой не машем — Неуловим он, этот миг. Но нас все меньше в теле нашем. И вот, как обухом, — старик! Отобразит стекло послушно Тоску осеннюю в глазах... Лицо... Как бывший шар воздушный, Давно застрявший в проводах. Вопрос — наивен и печален — Невольно вылетит в окно: Где я? Где тот, что был вначале? Ответит ночь: «Сошел давно!..»

Н О В О Г О Д Н Е Е

Под Новый год — хоть в вёдро, хоть в ненастье, — Подняв бокал, мы произносим тост. Желаем, чтоб скорей настало счастье Н чтоб не скоро ожидал погост... Ждем счастья, как законную получку Или давно задержанный аванс... А если о ы я д е т ь с я нам получше. То мы увидим: счастье — среди нас. Конечно, и телесные недуги... Конечно, и душевный непокой... Но, дорогие други

и подруги. Жизнь и должна быть именно такой. Ну что еще нам шибко не хватает: Деньжат? Нарядов?

Фирменной жратвы? Ведь счастья суть по-прежнему простая, И мудрецы-отшельники

правы, Что суета сует —

дворцы и злато, Что хлеб с водой

вкуснее пирогов. Когда друзья добром сердец богаты. Когда теплом

наполнен отчий кров... Богаты мы богатством высшей пробы — Не будем Бога попусту гневить. За наше счастье нынешнее!

Чтобы Вот с этим счастьем нам и дальше жить!

С Т Е К Л Я Ш К А

Граненая пробка. Стекляшка.

Но тянется, тянется Сашка, И — ультиматумом: «Дай!» Простая стекляшка.

Без тайн. Он вертит ее перед носом И полнится важным вопросом Его изумленный взгляд: В стекляшке.. .

огни горят! Нет, не поймешь ты, Сашка, Что это — простая стекляшка. Простая стекляшка. Без тайн. И лучше — не понимай...

ТРИ С Т И Х О Т В О Р Е Н И Я . П О С В Я Щ Е Н Н Ы Е Ж Е Н Е

* * *

Я м н о ю написал стихов — И о других и для других. Но не найду достойных слов. Чтоб написать достойный стих — И о тебе, и для тебя, Любовь бессменная моя!

И не найти, как не ищи... Слова — они всею лишь тень Тою, что в глубине души З а годом год, и в ночь, и в день, И о тебе, и для тебя, Любовь сердечная моя!

Ты мне всегда — в окошке свет. И вот сегодня я постиг: Как это мало — тридцать лет. Единый миг... А каждый миг — И о тебе, и для тебя, Любовь цветущая моя!

Не знаю, сколько впереди Отмерил нам с тобою Бог, Но что б там ни было, в груди Останется все тот ж е слог — Л и ш ь о тебе, лишь для тебя, Любовь бесценная моя!

Сегодня Шикарный отгрохать бы стих. Но, видно, закон таков: Д л я самых любимых и дорогих Всегда не хватает слов.

Таких, Чтоб вскружилась твоя голова. Заботы сбежали с лица... Только зачем нам с тобою слова. Когда говорят сердца!

Редкое счастье нам Богом дано. Другого нам не сыскать. Ты для меня уже стала давно — Подруга, Жена и Мать!

Спасибо, родная. Храни тебя Бог! Пусть будет безгорестным путь. Туда ж. где у жизни последний порог, Я вместе хотел бы шагнуть...

Но в день юбилея — совсем не о том. Хочу пожелать, как себе: Пусть будет, как прежде,

друзей полон дом И мир, и покой в семье.

А что еще лучше — мир да покой.

Д а теплый, привычный кров... . . .Для самой любимой и дорогой Всегда не хватает слов.

( Ш У Т Л И В О Е )

Мне как-то вдруг подумалось намедни

(Сперва о мире, после — о войне):

Любовь — не романтические бредни,

Любовь навеки — бредни не вдвойне.

А может быть — втройне... Не в этом дело.

Все дело в том, что бьется в жилах кровь.

Когда душа совокупится с телом —

Рождается та самая Любовь.

Вдруг отлетят сомнения и страхи.

Судьбу — и ту — готов ты побороть.

И он прорвется, панцирь черепахи,

И прикоснется к теплой плоти плоть.

Д у ш а к душе... А ведь бессмертны души, Хоть смертен,

как известно, Человек... И потому — откройте шире уши, — Тост за Ларису,

за любовь навек!