139

§ 1. Свободная оценка судом устных доказательств

Устные доказательства имеют большое значение для установ-ления обстоятельств гражданского дела. Исходя из принци-пов гласности и непосредственности процесса суд исследует не только материальные носители информации, но и поведе-ние лиц, участвующих в  деле или содействующих правосу-дию. Очевидно, что факты и явления, имеющие юридическое значение, отражаются не только (а зачастую и  не столько) в предметах материального мира, сколько в психике субъек-тов спорного правоотношения либо лиц, иным образом при-частных к  этому правоотношению. Устные доказательства, предоставляемые сторонами и  свидетелями для исследова-ния и оценки судом, имеют определенную специфику. В от-личие от письменных и вещественных доказательств устные доказательства присущи индивиду, который предоставляет сведения, имеющие отношение к  фактическим обстоятель-ствам рассматриваемого гражданского дела. Исследование и оценка устных доказательств судом, таким образом, зави-сят не только собственно от их содержания, но и от факторов, связанных с личностью и процессуальным положением лица, которое является их источником.

В отличие от заключения эксперта устные доказательства не носят узко специального характера, отражают не профес-сиональный, но личный, зачастую заинтересованный взгляд участника процесса на те или иные юридически значимые факты, чем определяются сложность и многоаспектность ис-следования и оценки данного типа доказательств.

К устным доказательствам причисляют объяснения сто-рон, показания свидетелей. Оценка доказательств, в  том числе и  устных, преследует, как уже неоднократно подчер-кивалось, цель: установление фактических обстоятельств де-ла, с позиций внутреннего убеждения, исходя из критериев

140

Глава 3

достоверности и непредустановленности каждого из доказа-тельств. Между тем на установление достоверности каждого из доказательств и  формирование внутреннего убеждения судьи влияют многие факторы, которые зависят от критерия, положенного в основу деления. Данный критерий и будет вы-являть особенности их оценки, а также влиять на восприятие доказательств судьей и их процессуальное регулирование.

1. Если в качестве критерия будет выбрано процессуальное положение субъекта процесса, то стороны и третьи ли-ца, дающие, согласно ст. 68 ГПК РФ, объяснения, а так-же свидетели, дающие, согласно ст.  69 ГПК  РФ, пока-зания, будут иметь принципиально разное положение, исходя из которого сам процесс предоставления доказа-тельств и процедура их оценки будут иметь различный результат и  значение для фактических обстоятельств дела. Данные участники процесса будут различаться по наличию или отсутствию самостоятельных процессу-альных интересов, наличию ответственности за предо-ставление ими недостоверных сведений, а также целям участия в процессе и своему отношению к тем фактам, установление которых является целью оценки и иссле-дования данного вида доказательства.

2. Если критерием устных доказательств считать способ выражения сведений, являющихся объектом того или иного вида доказательств, то суду необходимо будет оценивать высказывания. Однако высказывания участ-ников процесса, о которых идет речь, также следует по-делить на три категории:

– показания (данный термин традиционно применим к  сведениям, предоставляемым свидетелями по делу). Показания суд получает путем допроса свидетелей;

141

§ 1

– признание стороной определенных фактов и  обстоя-тельств, на которых противоположная сторона основы-вает свои требования;

– объяснения сторон и третьих лиц. При этом формаль-но юридически речь не идет о допросе сторон и третьих лиц судом либо о перекрестном опросе сторон.

Все эти категории высказываний могут быть рассматрива-емы судом как равнозначные доказательства по неким опре-деленным правилам (методам), исходя из конечной цели сво-бодной оценки – установления достоверности доказательств, что, однако, не снимает необходимости учитывать как спе-цифику каждого из видов высказываний, так и особенности их регулирования в процессуальном кодексе.

Говоря об оценке высказываний вообще, следует отме-тить, что основная проблема оценки высказываний  – это установление их достоверности. С одной стороны, судья при общении с  участниками процесса непосредственно и  устно имеет возможность оценивать не только определенные све-дения о фактах и явлениях, но и оценивает «бесценную» ин-формацию, которую дает поведение, эмоциональное и  пси-хологическое состояние участника процесса, возможные противоречия и  внезапные озарения источника высказы-ваний. С  другой стороны, выработка сколько-нибудь опре-деленных критериев достоверности высказывания являет-ся для любого судьи очень нелегкой практической задачей. Неконкретность и  недостаточность сведений, сбивчивость и  противоречивость высказываний могут быть преодолены подготовленным участником процесса, который может не только надлежащим образом подготовиться к судебному раз-бирательству, но и расставить акценты в своих объяснениях (показаниях) определенным образом так, чтобы его выска-зывания были оценены судом в нужном ему «ключе».

142

Глава 3

Судья, конечно, вправе опираться в своих оценках на не-которые исходные данные, существующие и  установленные судом до момента вызова в суд свидетеля или выслушивания объяснений сторон. В этом случае высказывания участников процесса могут подтверждать или опровергать достаточно правдоподобные или достоверные, по мнению судьи, исход-ные данные (иные доказательства, сведения и т.п.). Однако и в этом случае следует тщательно взвешивать роль исходных данных, учитывать их достоверность и точность, а также их соотношение друг с другом.

Другой существенной, или даже сущностной, проблемой оценки высказываний является их субъективность.

Действительно, стороны, третьи лица и свидетели не об-ременены целью установления достоверных фактов и объек-тивных обстоятельств дела. Если стороны прежде всего заин-тересованы в защите своих прав и интересов независимо от своего субъективного знания относительно своей правоты, то субъективность свидетельских показаний в  ряде случаев следует понимать буквально. Так, точность показаний свиде-теля о температуре воздуха, силе ветра, видимости в дождь (в делах о  совершении ДТП, например) может справедливо вызывать сомнения из-за особенностей индивидуального восприятия субъектом высказывания тех или иных внешних факторов. При этом наличие двух или более свидетелей то-го или иного факта зачастую не облегчает, а лишь усложняет процесс оценки. Для установления действительных обстоя-тельств судья в данном случае должен не только руководст-воваться внутренним убеждением, но и  взвешивать все те факторы, которые привели свидетеля именно к такому вос-приятию фактических обстоятельств дела.

Следует также иметь в виду, что субъективность в случае с  устными доказательствами неизбежна, как мы отмечали выше, не только со стороны субъектов, предоставляющих до-казательства, но и со стороны суда. Так называемый эффект

143

§ 1

ореола1, формируемый поведением, не может не влиять на восприятие судьей личности истца, ответчика или свидетеля и, как результат, на содержание мотивировочной части реше-ния суда.

Аналогично обстоят дела не только с категориями, описы-вающими некие физические явления, но и с самой категори-ей достоверности и правдоподобности, с которой свидетели и стороны обращаются несколько иначе, нежели суд, обязан-ный исходить из задач и целей гражданского судопроизводст-ва, а также своего статуса в процессе.

Наиболее ярко проблематику свободной оценки устных доказательств судом в гражданском процессе можно проил-люстрировать на примере объяснений сторон.

Согласно ч. 1 ст. 68 ГПК РФ объяснения сторон и третьих лиц об известных им обстоятельствах, имеющих значение для правильного рассмотрения дела, подлежат проверке и оценке наряду с другими доказательствами. Толкование са-мой формулировки нормы закона уже наводит на некоторые размышления. С  одной стороны, законодатель формально закрепляет за объяснениями сторон силу полновесного дока-зательства. С другой стороны, как бы указывает, что, несмо-тря ни на что, объяснения все же следует исследовать наряду с  другими доказательствами, презюмируя самой формули-ровкой их второстепенное значение по отношению к другим видам доказательств. Интересна также и еще одна формули-ровка ст. 68 ГПК РФ: «В случае, если сторона, обязанная до-казывать свои требования или возражения, удерживает на-ходящиеся у него доказательства и не предоставляет их суду, суд вправе обосновать свои выводы объяснениями другой стороны». Данная формулировка, предусматривающая до-казательственное значение объяснений сторон как некую санкцию за бездействие, уже не оставляет никаких сомнений

1 См.обэтом,например,А.Г.Коваленко,С.М.Михайловидр.

144

Глава 3

в малозначительности объяснений сторон для суда. Как ука-зывал С.В. Курылев, «несмотря за признанием многими юри-стами в  настоящее время за показаниями сторон значения доказательства, признание это носит большей частью декла-ративный характер»1. С момента издания монографии Куры-лева прошло более полувека, однако в  отношении объясне-ний сторон в гражданском процессе ничего не изменилось. В  известной степени судебная практика подтверждает дан-ную позицию. Так, в одном из определений Верховного Суда Российской Федерации указано, что «доводы и  объяснения истца (в части подтверждения размера морального вреда) не нашли подтверждения доказательствами»2. Не «другими до-казательствами», а именно доказательствами, что неслучай-но для категории гражданских дел, где определение размера ущерба носит субъективный и  оценочный характер. В  ряде случаев суд высшей судебной инстанции и вовсе почти про-тивопоставляет доказательства по делу и объяснения сторон, указывая, что стороны «не предоставили объяснений и дока-зательств по своим требованиям»3.

Причины, которые позволяют считать объяснения сто-рон менее объективным доказательством, очевидны. Одной из первоочередных причин обычно справедливо называет-ся интерес стороны в  исходе дела и, следовательно, мотив к  необъективному изложению фактических обстоятельств. Но  должен ли указанный мотив восприниматься как осно-вание для лжи или искажения фактов, либо недоверия суда к объяснениям? На наш взгляд, на этот вопрос следует дать отрицательный ответ. Ведь в отличие от уголовного процесса,

1 Курылев  С.В. Объяснения сторон как доказательство в советскомгражданскомпроцессе.М.,1956.С.64.2 ОпределениеВерховногоСудаРФот15.09.2000№30-В00-8//Источник–СПС«КонсультантПлюс».3 ОпределениеВерховногоСудаРФот27.06.2006№20-Г06-6//Источник–СПС«КонсультантПлюс».

145

§ 1

где обвиняемый не должен свидетельствовать против себя и оговаривать себя ввиду действия презумпции невиновно-сти, а также из-за элементарного инстинкта самосохранения и желания оставаться свободным, в гражданском процессе все обстоит иначе. Равенство и  состязательность сторон в  про-цессе гражданском, равно как и презумпция вины, избавляют от подобного рода оправданий лжи и введения суда в заблуж-дение. Не  менее важным фактором, делающим возможным ложь в  объяснениях сторон, является не только отсутствие ответственности (административной и  уголовной) за ложь, но и фактическое отсутствие у сторон процесса обязанности давать правдивые объяснения (безотносительно к  мере от-ветственности за сообщение суду ложных сведений).

Между тем в гражданском процессе роль свидетелей (при заключении сделок, в рамках дорожно-транспортных проис-шествий, при производстве работ и оказании услуг) очень ча-сто не стоит переоценивать. В отличие от уголовного процес-са, где свидетели преступления могут дать показания о факте преступления или поведении преступника, в  гражданском правоотношении именно стороны, как правило, обладают наибольшим объемом информации о предмете и основании иска или особого производства.

Нельзя также не учитывать, что стороны гражданского дела не только обладают наиболее полным объемом сведе-ний о предмете спора или бесспорного правоотношения, но и ввиду своего непосредственного участия в спорных право-отношениях (например, договорных) более подробно и четко представляют себе различные юридически значимые аспек-ты данных правоотношений. Такое детальное восприятие обусловлено не только процессуальной заинтересованностью сторон в ходе судебного разбирательства, но и материально-правовыми интересами, которые имеет каждая сторона в мо-мент возникновения и изменения спорных правоотношений. Суд при исследовании и оценке объяснений сторон должен

146

Глава 3

исходить из этих психологических особенностей источников данного вида личных доказательств.

Можно также констатировать и  то, что в  гражданском и арбитражном процессе у сторон значительно больше воз-можностей для состязательности, а  следовательно, для вза-имного контроля друг за другом, в том числе и относительно протеста против выявленной заведомой лжи и объяснений, вводящих суд в заблуждение.

Необходимость иных устных доказательств (таких как свидетельские показания) может отпасть при наличии у су-да процессуальных инструментов увеличения достоверности объяснений сторон и третьих лиц, не говоря уже о том, что наличие свидетелей далеко не обязательное условие граж-данских правоотношений.

Такое положение дел в законодательстве самым непосред-ственным образом влияет и на свободную оценку судом объ-яснений как доказательств по делу. Сложности, возникаю-щие при этом у суда, можно свести к следующему:

1. Исходя из положений ст.  68 ГПК  РФ суд вынужден за-частую игнорировать объяснения сторон как доказа-тельство. В отличие от свидетельских показаний суд не имеет процессуальной возможности допроса сторон об известных им обстоятельствах дела. При этом, давая объяснения по делу, сторона, по сути, не только изла-гает фактические обстоятельства дела, но и защищает свою правовую позицию, невольно (или же целенаправ-ленно) искажая факты, скрывая какие-то обстоятельст-ва. Под сокрытием в  данном случае следует понимать не отсутствие высказываний по поводу того или иного факта, а  попытки стороны ввести суд в  заблуждение своим заведомо ложным объяснением. Следовательно, суд, оценивая доказательства при формировании внут-реннего убеждения, обязан оценивать и  объяснения

147

§ 1

как способ защиты своей правовой позиции и объясне-ния как способ изложения стороной фактических об-стоятельств дела.

2. Суд при оценке объяснений сторон фактически не со-блюдает критерий непредустановленности отдельных видов доказательств, часто рассматривает объяснения сторон исключительно в  совокупности с  другими до-казательствами, так как самостоятельное доказатель-ственное значение объяснений сторон вызывает у суда сомнения. Данное положение противоречит установ-ленным для свободной оценки доказательств критери-ям и  не способствует достижению главной цели оцен-ки – установлению достоверных обстоятельств дела.

В связи с вышеизложенным возникает закономерный во-прос: какую «процессуальную нагрузку» несут объяснения сторон в  той законодательной формулировке, которая да-на в  ст.  68 ГПК  РФ? Немаловажно и  то, какие меры могут упрочить положение объяснений сторон как доказательства в гражданском процессе, в том числе и с позиций повышения уровня их достоверности при оценке судом? На наш взгляд, нынешнее законодательное регулирование объяснений сто-рон делает ст. 68 ГПК РФ, по сути, номинальной нормой, не применяемой на практике.

Сразу оговоримся, что под повышением уровня достовер-ности в контексте данной работы мы понимаем в первую оче-редь возможность суда устранить те правовые препятствия, которые придают объяснениям сторон предустановленно меньшую силу и делают их оценку судом трудной, а иногда и неразрешимой задачей. Кроме того, достижение достовер-ности и повышение правдоподобности фактов возможно пу-тем устранения лжи из показаний (объяснений) участников процесса.

148

Глава 3

Проблематика выявления лжи при оценке доказательств судом может быть сведена к разнообразию ее подвидов и це-лям, преследуемым судом, выявляющим ложь в устных дока-зательствах. Под ложью следует понимать как преднамерен-ный обман и  введение в  заблуждение (инициативная или заведомая ложь), так и ложные объяснения или показания, связанные с ошибками в восприятии или понимании тех или иных явлений (заблуждение). Своеобразной формой лжи можно считать клевету в  отношении противоположенной стороны в  том, что касается фактов, составляющих фабулу гражданского дела.

Перед судом стоит целый ряд задач, связанных с  оцен-кой тех объяснений, которые, по мнению суда, являются ложными:

1) суд должен исследовать устные доказательства в  про-цессе так, чтобы минимизировать возможную ложь сто-рон, тактически правильно выстраивая опрос сторон (который часто имеет место при выяснении позиций сторон по делу);

2) суд должен выявить ложь в ходе предварительного и ос-новного заседания при рассмотрении дела по существу;

3) суд (в идеале) должен, выявив ложь, правильно оценить ее влияние на совокупность иных (достоверных или правдоподобных) доказательств по гражданскому делу.

В самом общем виде реализации этих трех задач иссле-дования и оценки устных доказательств способствуют такие принципы гражданского судопроизводства, как гласность су-дебного разбирательства, состязательность сторон, публич-ность процесса. Однако проблема влияния этих принципов на оценку доказательств как таковую, а также ее соотношение

149

§ 1

с иными принципами была более подробно рассмотрена на-ми в  параграфе, посвященном значению принципа свобод-ной оценки доказательств.

Среди способов повышения достоверности объяснений сторон и  третьих лиц исследователями часто называются следующие: введение института присяги, введение в процесс (наряду с объяснениями) допроса сторон процесса и третьих лиц судом, а также введение административной (или уголов-ной) ответственности сторон и третьих лиц за ложные объ-яснения, аналогично с показаниями свидетелей по делу.

Рассмотрению этих процессуальных инструментов с пози-ции роли объяснений сторон в гражданском судопроизводстве посвящены несколько работ, среди которых в первую очередь следует выделить монографии С.В. Курылева и И.Р. Медведе-ва. Однако вопросу важности указанных выше мер для реали-зации в процессе принципа свободной оценки доказательств в научной литературе внимания ранее не уделялось.

Под присягой стоит понимать торжественное обязательст-во, данное перед судом, говорить правду и только правду от-носительно известных участнику процесса обстоятельств де-ла. Причем присяга может иметь как религиозный (принятие присяги на священных книгах), так и светский (торжествен-ное обещание сообщать суду правдивые сведения) характер. Ныне действующее процессуальное законодательство не со-держит норм о присяге участников процесса независимо от их процессуального статуса. Такое положение дел вполне естественно. Как отмечается в монографии И.Р. Медведева, «присяга вводилась в законодательство как дополнительная гарантия достоверности. В  современном мире клятва (при-сяга) сама по себе не может являться сдерживающим ложь фактором»1.

1 Медведев И.Р.Ответственностьсторонзаложныеобъяснениявсуде.М.:ВолтерсКлувер,2002.С.165.

150

Глава 3

В ряде стран (США, Кипр) присяга в гражданском процес-се закреплена законодательно и, по логике вещей, может са-ма по себе быть основанием для признания судом того или иного факта достоверным. Но, учитывая российские право-вые реалии, с г-ном Медведевым сложно не согласиться. Во-первых, присяга сама по себе имеет в основном историческое значение и как институт гражданского процесса может счи-таться сколько-нибудь действенным институтом, увеличи-вающим вероятность достоверности лишь в  тех обществах, где уровень правосознания, уважения к суду или лояльности к религиозным догмам достаточно высок. Увы, но население России на сегодняшний день отличается пренебрежительным отношением к правовым институтам, проявляя правовой ни-гилизм во всех сферах жизни общества. Ведь основное назна-чение любой присяги (клятвы) – это связь сознания человека с неким нравственным требованием. Во-вторых, нельзя ска-зать, что присяга стороны или свидетеля может способство-вать верной оценке показаний или объяснений российским судом, который нормой права и судебной практикой связан гораздо сильнее, чем правовой традицией.

Тем не менее в  случае принесения присяги участником процесса и ее оценки судом важную роль может сыграть по-ведение стороны во время принесения присяги (волнение, сбивчивость речи и т.п. ). Данные факторы не могут не произ-вести определенного впечатления на судью и в совокупности с другими доказательствами могут повлиять на формирова-ние его внутреннего убеждения относительно истинных на-мерений стороны или свидетеля по делу.

Несмотря на то, что по сравнению с другими процессуаль-ными инструментами повышения достоверности устных до-казательств присяга представляется не слишком эффектив-ной, было бы целесообразным сделать присягу альтернатив-но применяемым в процессе институтом. Присяга могла бы приноситься по желанию того или иного участника процесса

151

§ 1

как на священных текстах, так и в виде формулировки «гово-рить правду, только правду и ничего кроме правды».

Возможно также введение в  ГПК  РФ допроса (опроса) сторон как самостоятельного процессуального действия по образцу, например, процессуального закона ФРГ, где нали-чествуют как объяснения (слушания) сторон (Anhoerung der Parteien), так и допрос сторон процесса (Vernehmung der Par-teien). В действительности, такое положение дел может раз-граничить задачу суда по оценке этих разных по своей сути видов доказательств. Кроме того, при исследовании такого доказательства, как допрос сторон и третьих лиц, суд может целенаправленно использовать тактические методы допроса, выявляя противоречия между высказываниями сторон, воз-можные ответы, свидетельствующие о недостоверных и лжи-вых сведениях, предоставленных стороной в  ходе допроса. Суд будет также иметь возможность оценивать поведение (эмоциональное состояние) сторон, которое при такой про-цессуальной процедуре, как допрос, будет существенно от-личаться от поведения стороны в  ходе дачи объяснений по делу. Давая объяснения по делу, сторона заранее подготав-ливается к  обоснованию своей позиции, чувствует себя бо-лее уверенно, нежели при ответе на вопросы суда, который может иметь своей целью не только выявление фактических обстоятельств спорного правоотношения, но и  устранение сомнений в отношении достоверности сведений, известных стороне.

Факту повышения достоверности при проведении допро-са сторон в гражданском судопроизводстве способствует так-же устранение субъективного заинтересованного мнения той или иной стороны, которое подразумевается при ответе на вопросы суда, задаваемые исключительно с  целью выяс-нения у  стороны фактических обстоятельств дела. Допрос также в  большей степени позволяет оценивать объяснения сторон (равно как и  показания свидетелей) с  позиций их

152

Глава 3

формирования. Процесс формирования доказательства (и в особенности доказательства личного) имеет существенное значение для его оценки судом. Несомненно, что допрос по-зволяет более подробно оценить каждый этап формирова-ния личного доказательства1. Видимо, исходя из данных по-зиций слушание сторон не является доказательством в  гер-манском процессе. На практике, однако, как это отмечалось не только немецкими, но и  отечественными авторами, во-прос о  разделении допроса и  объяснений сторон является дискуссионным2.

Дело в том, что допрос и объяснения сторон пересекают-ся по смыслу и содержанию. Для самого судьи как субъекта оценки доказательств разграничение информации, которую сторона дала в  ходе объяснений и  допроса, соответственно также не всегда представляется возможным. В  конечном итоге внутреннее убеждение судьи едва ли можно было бы разделить на убеждение, формируемое в ходе ознакомления с  объяснениями сторон и  в процессе их допроса. Таким об-разом, автор данной работы не считает необходимым «об-ременение» ГПК РФ институтами присяги и допроса сторон в гражданском процессе.

Значительно более интересным с  точки зрения исследо-вания и оценки устных доказательств судом в гражданском процессе является введение института обязанности сторон говорить правду. Например, согласно § 138 ГПУ ФРГ так на-зываемая «обязанность правды» (Wahrheitspflicht) преду-сматривает обязанность стороны давать полные и  правди-вые объяснения о  фактических обстоятельствах. При этом, как отмечают некоторые авторы, «требуется так называемая

1 С.В. Курылев, например, выделял три этапа формирования личногодоказательства:восприятие,сохранениевпамятиивоспроизведение.2 См.: Давтян  А.Г. Доказательства в гражданском процессе ФРГ //Законодательство.2000.№7.С.71.

153

§ 1

субъективная правда; объективная правда не требуется. Только осознанная ложь нарушает данный принцип.  Если стороны по договоренности друг с другом приводят ложные факты, суд может проигнорировать заявления сторон»1.

Само по себе данное требование имеет, на наш взгляд, принципиальное значение для исследования и оценки судом данного вида доказательств. Обязанность говорить правду влияет не только на процесс исследования и оценки доказа-тельств судом, но и  на поведение сторон в  процессе, а  так-же такие процессуальные институты, как бремя доказыва-ния, пересмотр гражданского дела по вновь открывшимся обстоятельствам.

Следует отметить, что обязанность сторон говорить прав-ду как предложение de lege ferenda прямо или косвенно часто (и нередко справедливо) критиковалась в  отечественной литературе. Так, например, А.Т.  Боннер, критикуя позицию В.М.  Семенова, предлагавшего ввести в  процесс принцип правдивости и  добросовестности участников, пишет, что требование правдивости поведения в  процессе не может быть предъявлено к сторонам и третьим лицам как с точки зрения психологии данных субъектов процесса, так и с точ-ки зрения регламентации их процессуальных обязанностей в законе. Применительно к указанным субъектам существу-ет лишь требование добросовестности поведения в  процес-се2. При этом А.Т. Боннер ссылается на С.В. Курылева, кото-рый в свою очередь критикует обязанность сторон говорить правду с  позиций психологии их поведения. С.В.  Курылев пишет следующее: «Адресованное сторонам и  третьим ли-цам требование правдивости применительно к сообщаемой

1 Жалинский А., Рeрихт А.Введениевнемецкоеправо.М.:СПАРК,2001.С.523.2 Боннер  А.Т. Принцип диспозитивности советского гражданскогопроцессуальногоправа.М.,1987.С.18.

154

Глава 3

ими информации до известной степени будет чрезмерным. Будучи лицами, юридически заинтересованными в исходе де-ла, указанные субъекты далеко не всегда в состоянии совер-шенно объективно, без каких либо умышленных, а чаще не умышленных бессознательных искажений рассказать об ин-тересующих суд фактах. Нередко совершенно незаметно для себя они искажают информацию, преподнося ее в выгодном для себя свете»1.

Не соглашаясь с введением в гражданский процесс прин-ципа правдивости и добросовестности, что было бы излиш-ним утяжелением «багажа» процессуальных принципов, не согласимся тем не менее и с некоторыми аргументами ука-занных авторов. Неясным остается то, каким образом тре-бование добросовестности может сочетаться с заведомой ло-жью сторон и целенаправленным введением суда в  заблуж-дение? Кроме того, что соблюдение сторонами обязанности говорить правду будет способствовать увеличению доказа-тельственного значения объяснений сторон как вида дока-зательств, оно также существенно облегчит задачу суда по оценке доказательств и достижению целей гражданского су-допроизводства, указанных в ст. 2 ГПК РФ. А между тем, как правильно отмечает в своей статье М.А. Фокина, «усиление состязательного начала гражданского судопроизводства за-трудняет установление действительных обстоятельств дела, поскольку каждая из сторон более склонна к  удовлетвори-тельному для нее исходу рассмотрения дела, чем к установле-нию истины»2. В этой ситуации закрепление в ст. 68 ГПК РФ обязанности говорить правду в  процессе дачи стороной объяснений было бы, на наш взгляд, весьма прогрессивной

1 Курылев  С.В. Объяснения сторон как доказательства в советскомгражданскомпроцессе.М.,1956.С.31–33.2 Фокина М.А.Доказательства–всемуголова//ЭЖ-Юрист.2003.№20.С.11.

155

§ 1

новеллой, что подтверждается в том числе и формулировкой нормы, предписывающей сторонам давать правдивые объяс-нения, закрепленной в § 138 Гражданского процессуального уложения Германии.

Прежде чем выявлять преимущества института обязанно-сти сторон говорить правду в процессе доказывания и оцен-ки доказательств, определимся, чтó именно следует пони-мать под обязанностью говорить правду. Докажем также, что обязанность говорить правду не только облегчает оценку объяснений сторон и повышает их доказательственную силу и  уровень соответствия критерию непредустановленности, но и  не вступает в  противоречие с  реализацией сторонами бремени доказывания (являясь его элементом) и принципом состязательности.

С одной стороны, обязанность стороны давать правдивые объяснения, если трактовать ее с позиций принципиальной невозможности нарушения этой нормы, может привести к отсутствию необходимости в самом судебном разбиратель-стве. И  действительно, может показаться, что в  целом ряде случаев ответчик, исполняя обязанность по сообщению суду правды обо всех известных ему обстоятельствах дела, факти-чески будет признавать требования, являющиеся предметом иска (либо факты, имеющие юридическое значение в особом производстве). Аналогичный вывод в обратном случае следу-ет и в отношении объяснений истца в случае, если спор дол-жен быть разрешен в его пользу. Однако исполнение обязан-ности сообщать суду в объяснениях (утверждениях) инфор-мацию в полном объеме и правдиво на самом деле не умоляет роли суда по оценке данного доказательства и  разрешению спора на основании установленных обстоятельств, исходя из с о в о к у п н о с т и всех доказательств по делу, а также норм материального права.

Во-первых, решение суда выносится на основании ис-следования и  всесторонней оценки всех имеющихся в  деле

156

Глава 3

доказательств в  совокупности. Во-вторых, сообщение суду правдивых объяснений в полном объеме не снимает в даль-нейшем необходимости доказывать факты, на которые ссыла-ется сторона в  объяснениях. То, что сторона, согласно гер-манскому процессуальному закону, должна сообщать истин-ные сведения, не означает выраженного стороной признания тех или иных фактов, которое делало бы не нужным их даль-нейшее доказывание и оценку со стороны суда.

В-третьих, при исполнении стороной или третьим лицом обязанности говорить правду в ходе объяснений речь будет идти о  правдивых и  полных по содержанию объяснениях, с  точки зрения личного восприятия тех или иных фактов и  обстоятельств физическим лицом (или должностным ли-цом/работником юридического лица). Следовательно, из-вестная мера субъективизма также не делает дальнейшее доказывание и  оценку доказательств судом не актуальной (как в случае, например, с признанием факта). В этом плане процессуальные интересы стороны перестают иметь для суда принципиальное значение.

Значение нормы об обязанности сторон говорить правду заключается в другом. Обязанность стороны сообщать в сво-их объяснениях об известных ей фактических обстоятель-ствах правдиво и  в полном объеме означает (относительно реализации принципа свободной оценки доказательств), что сторона не сможет, не нарушая «буквы закона»:

1) заведомо лгать и  вводить суд в  заблуждение, препят-ствуя тем самым достижению целей и  задач судопро-изводства, а  также нарушая принцип процессуальной экономии;

2) умалчивать об известных ей и  имеющих отношение к предмету спора обстоятельствах. Необходимость все-стороннего освещения в своих объяснениях известных

157

§ 1

ей обстоятельств будет корреспондировать обязанно-сти суда по всестороннему исследованию и оценке всех обстоятельств рассматриваемого дела, которым пред-шествует установление тех или иных фактов и обстоя-тельств гражданского дела;

3) отказываться в той или иной форме от объяснений, дан-ных ранее, что не может не повлиять на формирование внутреннего убеждения судьи и отношение к данному доказательству. В этом случае суд будет обладать более конкретным знанием о  фактических обстоятельствах дела и  оценивать доказательства, не выясняя причин отказа от объяснений, данных стороной ранее. В насто-ящий момент такая возможность фактически имеется у сторон в споре, поскольку этот вопрос не регулируется нормами ГПК РФ. Не решает надлежащим образом про-блему и  необходимость ведения протокола судебного заседания, поскольку фиксация в протоколе устных до-казательств вообще и  объяснений сторон в  частности не всегда достаточна и точна, что часто выясняется при обжаловании решения в суде второй инстанции.

При этом обязанность говорить правду не должна вос-приниматься в качестве некоего законодательно закреплен-ного ограничителя принципов состязательности и  диспо-зитивности, так как ее действие распространяется на каж-дую из сторон и  преследует реализацию основных целей и  задач гражданского судопроизводства и  процессуального законодательства.

Касаясь вопроса соотношения обязанности сторон гово-рить правду и  бремени доказывания в  процессе, нельзя не отметить, что легально закрепленная обязанность доказыва-ния призвана стать процессуальным инструментом, облегча-ющим установление судом фактических обстоятельств дела

158

Глава 3

и оценку объяснений сторон. Обязанность говорить правду облегчает процесс доказывания для той стороны, которая обязана доказывать факты, на которые она ссылается в про-цессе. Не является ли в этой связи обязанность одной сторо-ны давать правдивые объяснения одновременно освобожде-нием от бремени доказывания противной стороны? Ведь, как отмечет в своей монографии немецкий процессуалист Айке Шмидт, «принцип, согласно которому каждый, кто может да-вать правдивые объяснения – обязан их давать, привел к то-му, что сторона, обязанная давать правдивые объяснения, имеет сомнительное фактическое преимущество, согласно которому противная сторона «скидывает» на нее бремя до-казывания ряда фактов. Следовательно, бремя доказывания и  обязанность говорить правду должны быть четко разли-чимы в процессе. Особенно актуальна эта проблема в делах о возмещении вреда»1.

Это утверждение верно лишь отчасти. Действительно, ос-вобождение от доказывания и обязанность давать правдивые объяснения могут привести к одинаковому результату. Одна-ко практически значимая разница для исследования и оцен-ки доказательств заключается, например, в различных целях этих двух процессуальных институтов, а также в возможно-стях стороны использовать разные средства для достижения цели. Обязанность говорить правду подразумевает контроль за отношениями между сторонами, а ее нарушение – возмож-ность порицания лжи и  увеличения достоверности данного вида доказательств путем отсечения мотивов для необъек-тивности и лжи в сведениях, составляющих объяснения сто-рон. Что же касается перераспределения или поворота бре-мени доказывания, то в этом случае (и теоретически и прак-тически) необходимо говорить об отсутствии необходимости

1 Schmidt E.DerZweckdezZivilprozessesundseineÖkonomie,1973.S.18.

159

§ 1

в  проверке объяснений каждой из сторон, которые могут быть или не быть соответствующими истине.

Кроме того, различие между обязанностью обоснования исковых требований (обязанностью ответчика доказывать свою позицию) и обязанностью говорить правду следует ви-деть и в субъективном поведении сторон, и в процессуальных последствиях такого поведения. Бремя доказывания и  обо-снования иска подразумевает необходимость утверждения и аргументации стороной наличия или отсутствия конкрет-ных спорных моментов, на которых основаны исковые тре-бования. Неверный выбор этих требований и неспособность доказать их отсутствие (или наличие) приведет к проигрышу дела одной из сторон и отказу в судебной защите требования независимо от соблюдения обязанности говорить правду. В данном случае, строго говоря, речь не идет о бремени до-казывания, являющимся обязанностью. Скорее, следует го-ворить о необходимости обоснования своей процессуальной позиции. Е.В. Васьковский, например, писал, что «бремя до-казывания» – технический термин, не равнозначный терми-ну «обязанность доказывания». Такой обязанности, по мне-нию Е.В.  Васьковского, не существует. Но  так как сторона, желающая выиграть дело, должна доказать обстоятельства, на которых она основывает свои требования, то и  говорят, что на ней лежит бремя доказывания этих обстоятельств. Е.В. Васьковский также разделял собственно бремя доказыва-ния и бремя утверждения, состоящее в необходимости сторо-ны сослаться на обстоятельства, подтверждающие ее требо-вания1. Со столь категоричной позицией согласны многие ис-следователи. Например, М.А. Гурвич считал, что обязанность доказывания не обладает существенным признаком юри-дической обязанности, так как она не обеспечена государ-ственным принуждением. «При этом,  – пишет М.А.  Гурвич

1 См.:Васьковский Е.В. Учебникгражданскогопроцесса.М.,1917.С.233.

160

Глава 3

в отношении бремени доказывания, – необходимо учитывать одно немаловажное обстоятельство, а именно значение для содержания права, и в особенности для его реализации, пси-хологической стороны в  правоотношении, причем в  части как рациональной (правосознания), так и эмоциональной»1. Схожую позицию занимают и некоторые современные авто-ры2. Что же касается обязанности сторон говорить правду, то речь здесь будет идти о необходимости стороны сообщать су-ду правдивые сведения независимо от собственного знания и желания излагать и утверждать те факты, которые сторона способна считать истинными. При этом речь, естественно, не идет (несмотря на требования полноты изложения) о прин-ципиальной невозможности или неспособности стороны умолчать об определенных известных ей обстоятельствах и об искоренении той лжи, в основе которой лежат неверное субъективное восприятие, заблуждение, неосведомленность и другие факторы. Все указанные причины лжи в случае их выявления в процессе позволят суду считать, что объяснения стороны не были заведомо ложными.

Говоря об обязанности сторон говорить правду, нельзя как с теоретической, так и с практической позиций проигнори-ровать актуальный вопрос об ответственности за нарушение сторонами процесса обязанности говорить правду. На сегод-няшний день единственная «санкция», предусмотренная ч. 1 ст. 68 ГПК РФ – это возможность суда в полном соответствии с принципом состязательности (в случае сокрытия сведений о  фактических обстоятельствах дела одной из сторон) обо-сновать свои выводы при оценке доказательств утверждени-ями другой стороны.

1 Гурвич М.А.Являетсялибремядоказыванияюридическойобязанностью?//Советскаяюстиция.1975.№5.С.15.2 См.: Баулин  О.В. Бремя доказывания при разбирательстве гражданскихдел.М.:Городец,2004.С.95.

161

§ 1

Между тем следует согласиться с мнением И.Р. Медведева относительно того, что давать объяснения немыслимо без не-сения бремени ответственности за ложь1.

Речь, конечно, не идет и не может идти об уголовной от-ветственности в любой из ее форм. Неадекватность ответст-венности тому или иному правонарушению банально отпуг-нет многих граждан от обращения в суд за правовой защитой своих интересов, что еще более полувека назад подчеркивал в  своей монографии С.В.  Курылев. Тем не менее нельзя не отметить, что уголовное законодательство содержит в  себе составы преступлений, связанные с  предоставлением лож-ных сведений иными участниками процесса (экспертом, свидетелем, специалистом, переводчиком) и  фальсифика-цией (подделкой) иных видов доказательств (вещественных и письменных)2.

Данная санкция может быть обусловлена тем, что заведо-мая ложь одной из сторон не только не позволяет оценивать суду все доказательства в совокупности, но и приводит судью к  неверной оценке доказательств по своему внутреннему убеждению. Заведомая ложь стороны, направленная на защи-ту своих интересов, нарушает права другой стороны процес-са, соблюдающей законодательно закрепленную обязанность правды, которая в  любом случае должна презюмироваться и не исчерпывается необходимостью противной стороны до-казывать свои утверждения. При этом, на наш взгляд, обязан-ность сторон говорить правду в ходе объяснений стороны по делу будет иметь еще ряд последствий, имеющих большое значение для оценки судом устных доказательств в  целом и объяснений сторон, в частности.

Затрагивая проблему пересмотра судебных решений и ее соотношения с оценкой доказательств, мы отмечали, что суд

1 См.:Медведев И.Р.Указ.соч.С.207.2 См.ст.307ист.303УголовногокодексаРФ.

162

Глава 3

надзорной инстанции, согласно ст. 387 ГПК РФ, не имеет пол-номочий по пересмотру доказательств, но вправе констати-ровать грубые нарушения материального и процессуального права в  судебных актах нижестоящих судебных инстанций. При этом редакция данной статьи от 04.12.2007 предполага-ет, что данные нарушения должны повлиять на исход дела, а  без их устранения невозможны защита и  восстановление прав, свобод, и  законных интересов, а  также защита охра-няемых законом публичных интересов. Кроме того, следует принимать во внимание факт действия доктрины «права, обретенного в суде», которая считает надзор действительно экстраординарной стадией процесса.

Статья 392 ГПК, предусматривающая возможность пере-смотра дел по вновь открывшимся обстоятельствам, допуска-ет пересмотр в связи с обнаружением существенных для дела обстоятельств, которые не были и не могли быть известны за-явителю ранее. При этом п. 2 ч. 3 ст. 392 ГПК РФ предусматри-вает в качестве оснований для пересмотра ложные показания свидетелей, перевод, заключение эксперта и фальсификацию доказательств участниками процесса, повлекшие за собой принятие незаконного или необоснованного судебного акта. Однако установленная судом заведомая ложь одной из сто-рон не является основанием для пересмотра дела в порядке надзора. Означает ли это, что заведомая ложь стороны менее существенна для обстоятельств дела и  не влияет на защиту охраняемых законом публичных интересов? Отнюдь нет. Ес-ли данное утверждение и верно, то с точностью до наоборот.

Таким образом, оценка судом объяснений сторон граж-данского процесса могла бы быть облегчена, но не с помощью введения административной ответственности сторон за за-ведомую ложь данных участников судебного разбирательст-ва в процессе, а путем процессуальных санкций в отношении лиц, целенаправленно вводящих суд в заблуждение и не ис-полняющих обязанность говорить правду. Отсутствие в ст. 68

163

§ 1

ГРФ, регулирующей объяснения сторон и третьих лиц, указа-ния на объяснения сторон и третьих лиц как на доказатель-ство, оцениваемое наряду с другими видами доказательств, также означало бы отсутствие меньшей доказательственной силы объяснений.

Каким же должен быть механизм реагирования на ложь сторон в суде?

В качестве одного из механизмов реагирования суда на нарушения сторонами и третьими лицами обязанности гово-рить правду должна стать совокупность полномочий судьи, связанных с указанием на выявленную ложь в рамках реше-ния суда, а также процессуальными последствиями для сто-роны (третьего лица), обосновавшими свою позицию по делу заведомо не достоверными доводами. Последствия должны быть аналогичны тем, которые наступили бы для стороны, ес-ли бы она не смогла доказать свою процессуальную позицию.

Указанные обстоятельства также могут быть учтены судом в  дальнейшем при рассмотрении дела в  вышестоящих ин-станциях при ознакомлении с материалами дела и решением суда первой инстанции.

По характеру процессуальных последствий нарушение обязанности сторон говорить правду аналогично нарушению обязанности доказать свою позицию (бремени доказыва-ния). Именно в этом ключе указанный институт реализован, например, в гражданском процессуальном законодательстве Германии.

Представляется, что ст. 68 ГПК РФ РФ, регулирующая объ-яснения сторон и третьих лиц, должна быть изложена в сле-дующей редакции:

Стороны и  третьи лица обязаны давать объяснения об известных им обстоятельствах, имеющих значение для пра-вильного рассмотрения дела, правдиво и  в полном объеме. За  дачу заведомо ложных объяснений и  введение суда в  за-блуждение стороны и третьи лица несут ответственность,

164

Глава 3

предусмотренную законодательством. В  случае если сторо-на, обязанная доказывать свои требования, умолчит об из-вестных ей обстоятельствах и фактах, либо не представит имеющиеся у нее доказательства суду, суд вправе обосновать свои доводы объяснениями другой стороны.

Текст ст. 174 ГПК РФ также должен быть дополнен нормой о предупреждении сторон и третьих лиц за заведомую ложь и введение суда в заблуждение.

Оценка доказательств судом по внутреннему убеждению обладает определенной спецификой и в случае оценки судом письменных доказательств, а  также заключения эксперта. Специфика и  сложность оценки письменных доказательств определяются содержанием данного вида доказательств и фактом формирования их в прошлом, что исключает непо-средственное познание судьей обстоятельств их составления. Заключение эксперта, являясь по форме письменным доказа-тельством, тем не менее вызывает ряд теоретических проб-лем и  практических сложностей при его оценке судом. Эти сложности связаны как с особым статусом эксперта как субъ-екта процесса доказывания, обладающего специальными по-знаниями в  определенной области, так и  с особенностями самого заключения эксперта как средства доказывания, его влиянием на внутреннее убеждение судей.

§ 2. Свободная оценка судом заключения эксперта

Заключение эксперта как доказательство обладает опре-деленной спецификой, проявляемой задолго до начала его оценки судом первой инстанции. В  своей монографии Т.В. Сахнова отмечает, что заключение эксперта есть единст-во фактических данных (вывода эксперта в нем содержащего-ся) и формы их выражения вовне (соответствия заключения