96
КАК ПЕСНЯ РОДИЛАСЬ Нашу историю мы исчисляем с 1962 года. Конечно, хоры в Петрозаводском университете были и до этого времени. Но тот хор, в котором мы имеем честь петь и о котором хотим рассказать, был создан в сентябре 1962 года по инициативе приехавшего в Петрозаводск коренного петербуржца Георгия Ервандовича Терацуянца. С 1962 по 2007 год он являлся не только бессменным художественным руководителем и главным дирижером коллектива, но и педагогом, воспитателем, духовным лидером. Можно проследить, как менялся состав хора, как на смену одним студентам приходили другие, как от года в год изменялся, усложнялся хоровой репертуар, как создавались и передавались от одного поколения студентов к другому традиции коллектива. За сорок пять лет существования хор гастролировал во всех городах Карелии, а также за пределами республики: в Вильнюсе (Литва), Тарту (Эстония), Огре (Латвия), Минске (Белоруссия), Финляндии, Швеции, Нойбрандербурге (Германия), Линце (Австрия), провинции Прованс (Франция), Ижевске, Зеленогорске, Пскове, Вологде, республике Коми, Нижнем Новгороде, Мурманске, Апатитах, Жуковском, Люберцах, Санкт- Петербурге, Москве. Сейчас в составе коллектива около 80 участников, концертный состав - 40-60 участников. Традиционным является ежегодный отчетный концерт, проводимый в первой половине июня, в котором принимает участие весь состав хора.

Статьи и эссе

Embed Size (px)

DESCRIPTION

Об Академическом хоре ПетрГУ

Citation preview

Page 1: Статьи и эссе

К А К П Е С Н Я Р О Д И Л А С Ь

Нашу историю мы исчисляем с 1962 года. Конечно, хоры в Петрозаводском университете были и до этого времени. Но тот хор, в котором мы имеем честь петь и о котором хотим рассказать, был создан в сентябре 1962 года по инициативе приехавшего в Петрозаводск коренного петербуржца Георгия Ервандовича Терацуянца. С 1962 по 2007 год он являлся не только бессменным художественным руководителем и главным дирижером коллектива, но и педагогом, воспитателем, духовным лидером.

Можно проследить,

как менялся состав хора, как на смену одним студентам приходили другие, как от года в год изменялся, усложнялся хоровой репертуар, как создавались и передавались от одного поколения студентов к другому традиции коллектива.

За сорок пять лет существования хор

гастролировал во всех городах Карелии, а также за пределами республики: в Вильнюсе (Литва), Тарту (Эстония), Огре (Латвия), Минске (Белоруссия), Финляндии, Швеции, Нойбрандербурге (Германия), Линце (Австрия), провинции Прованс (Франция), Ижевске, Зеленогорске, Пскове, Вологде, республике Коми, Нижнем Новгороде, Мурманске, Апатитах, Жуковском, Люберцах, Санкт-Петербурге, Москве.

Сейчас в составе коллектива около 80 участников, концертный состав -

40-60 участников. Традиционным является ежегодный отчетный концерт, проводимый в первой половине июня, в котором принимает участие весь состав

хора.

Page 2: Статьи и эссе

О Х О Р Е С Л Ю Б О В ЬЮ

«Воспоминания о Георгие Ервандовиче Терацуянце»

Чем больше проходит времени без Георгия Ервандовича Терацуянца, тем больше меня посещают воспоминания. Первое, что вспоминается — это его реакции на репетиции. Какой радостью горели глаза, когда удавалась репетиция, когда приходило много «профи», давно посещающих хор и знающих свои хоровые партии. Пели они, как правило, самозабвенно, внимали каждому слову мэтра, не особо и шумели в паузах. И такой репетиции Г.Е. радовался как ребѐнок и обязательно делился радостью со мной. Иной раз репетиции по неизвестной причине не удавались. Приходило мало народу, пели без энтузиазма, скучно, не интересно, да ещѐ и шумели, обсуждая что-то своѐ. Г.Е. откровенно не скрывал своего отчаянного состояния, очень долго такие репетиции не мог забыть и, что важно, — всегда искал причины в себе.

В конце учебного года всегда с ним было интересно и любопытно

выбирать новую программу на будущее. Правда первые годы, а я пришла работать в хор в 1968 году, была беспомощна в этом вопросе и не была ему помощником, так как я пианистка и хорового репертуара просто не знала. С годами, слушая другие коллективы, приобретая опыт, постепенно становилась ему помощником. Последние годы Г.Е. советовался со мной достаточно много. Терацуянц вообще обладал талантом подбора репертуара, особенно если речь шла об участии в каком-либо фестивале или, тем более, в конкурсе, и попадал в самое «яблочко». Именно выбор репертуара всегда способствовал успеху хора.

Перед ответственным выступлением он всегда чрезвычайно волновался

и однажды, когда хор был уже построен, он вдруг мне говорит: «Как я устал волноваться, не буду», — так это сказал твѐрдо и темпераментно, что действительно перестал волноваться. Выступили мы тогда прекрасно, завоевали первое место. Г.Е. к любому выступлению относился очень ответственно и требовал от хористов того же. Как-то концерт проходил в Беломорске или в Лахденпохья или где-то ещѐ в Карелии, и в зале было так холодно, что шѐл пар изо рта, но концерт всѐ равно прошѐл удачно и с хорошим настроением. Запомнился концерт в г. Апатиты, где нас встретила чрезвычайно образованная и заинтересованная публика, которая слушала с большим вниманием, а на «Бухенвальдском набате» на словах «Люди на минуту встаньте» весь зал тихо встал. Это было очень трогательно и волнительно. Такая публика, как в Апатитах, встречалась впоследствии не часто.

Для Г.Е. всегда имело большое значение, на каком инструменте буду

играть я, и были случаи, когда концерт отменялся из-за отсутствия мало-мальски приличного фортепиано. Очень любил выступать в зале музыкального училища, который славится у нас в городе лучшей акустикой.

Вспоминаю и курьѐзные случаи: приехали на концерт, наступило время

надевать Маэстро фрак, и тут выясняется, что в заветном чемоданчике нет брюк. Паника, все стали искать подходящие, а это было непросто. Кое-как нашли, прикололи булавками под мышками, подвязали плотно на поясе и так Г.Е.

Page 3: Статьи и эссе

дирижировал. Всѐ закончилось благополучно. Надо сказать, что для Г.Е. было очень важно как выглядит его обувь. Он всегда очень бережно хранил свои концертные туфли в носках, специально выполняющих предохранительные функции. И это была не стариковская привычка, как думали некоторые, а оправданный способ, значительно лучший, чем хранение в полиэтиленовом пакете.

Вспоминаю наши поездки по другим городам. Надо сказать, что

отношение ребят к Г.Е. было очень внимательным. Нам всегда оставляли места в середине, ездили мы всегда в плацкартном вагоне на нижних полках. Я старалась запастись едой, если поездка была длинной или, тем более, с пересадкой. Но мирно вдвоѐм поужинать почти никогда не удавалось: или народ набивался в наше купе или Тера уводили в свои купе. И тогда его там кормили, пели произведения, в основном не из репертуара, выспрашивали всѐ, что казалось им интересным. Хористам всегда было интересно с Г.Е, он был неутомимый рассказчик, и незаметно для них переходил на ту или иную тему, связанную с воспитанием лучших человеческих качеств. Вообще ни одна репетиция не проходила без того, чтобы он не поднимал темы морали, воспитания, причѐм примеры приводил из известных книг.

Г.Е. был хранителем репертуара: накапливал и время от времени какие-

то произведения повторял, восстанавливал и учил новые. У некоторых произведений была своя жизнь и своя судьба. Хор исполнял часть кантаты С. Танеева «Иоанн Дамаскин». Одна из частей была написана a’capella и солисткой была Полина Иванова (ученица В.С. Каликина), это произведение изумительной красоты заканчивалось самой высокой сопрановой нотой. Полина исполняла всегда успешно, но она уехала жить в Германию, и больше таких солистов не было. Из репертуара хора это произведение, к сожалению, ушло. Поистине, фантастична и счастлива судьба «Марша энтузиастов» И. Дунаевского из кинофильма «Светлый путь», слова А. д’Актиля. Много лет хор с удовольствием пел это произведение. Спустя 20 лет хористы взбунтовались и высказали Г.Е претензии, что им надоело петь то, что себя уже изжило: и время не то, и люди стали другими. Г.Е. спокойно стал разъяснять, что гениальное произведение не подвластно времени и не может стареть. Хор продолжал петь это произведение, но с неохотой. И вдруг несколько лет назад произошло чудо. Сейчас хористы просят его петь, практически все концерты оканчиваются исполнением Марша, строка из текста Марша выгравирована на памятнике Г.Е. Терацуянцу, а 2009 году вышла прекрасная книга под названием «Марш энтузиастов». Теперь точно можно сказать, что жизнь этого произведения будет долгой.

Г.Е. жил только хором. Мы все удивлялись, как он помнит всех по

фамилиям и именам. Он ввѐл традицию один раз в месяц устраивать репетиции вместе с бывшими хористами, их называют и теперь «старики». Радовался и знал каждого, кто приходил.

Маэстро задумывал разные программы первого и второго отделений и за

год со «стариками» выучивал программу второго отделения отчѐтного концерта, причѐм они посещали репетиции хора только один раз в месяц и, имея большой хоровой опыт, отлично справлялись с главной задачей — выучить новые произведения. Не передать словами, как Г.Е. любил эти репетиции, очень их ждал, звонил заранее, каждого встречал улыбкой. Вспоминаю ещѐ одну замечательную традицию. Г.Е. родился 15 июня и в этот день все хористы

Page 4: Статьи и эссе

приходили поздравить его и пели под окном. Г.Е. услышит, выйдет на балкончик и дирижирует. Потом все хористы буквально втискивались к нему в квартиру, один бог знает как, стояли впритирку друг к другу, потому что помещалось в однокомнатной квартире до 70 человек! До этого днѐм готовилось несметное количество бутербродов, всѐ съедалось с чаем, и потом пели, пели и пели бесконечно долго.

Работу с Г.Е. запомнила как удовольствие, многому он меня обучил

профессионально и воспитал по-человечески. Можно сказать, такому интеллигентному музыканту и руководителю напрашиваются только слова благодарности, и хочется преклониться высокому таланту.

Много добрых слов теперь можно сказать в адрес нового руководителя

Н.Маташина, его талант нашѐл прекрасную почву для роста. Пусть хор расцветает, его программы множатся, успех растѐт. С молодым руководителем хор имел уже много успешных выступлений, как в России, так и за рубежом.

Лариса Бердино, концертмейстер хора,

Заслуженный работник культуры Карелии и Заслуженный деятель искусств России.

Page 5: Статьи и эссе

«Хорошо держать в руках ваши письма…»

Маленькой я пела в школьном хоре; нашей учительнице нравилось, как я тоненьким голосом выводила: «Скажи-ка, дядя, ведь недаром…», и она ставила меня возле фортепиано, веля остальным вникать в точность моего комариного писка. Потом в Доме пионеров я играла на мандолине в детском ансамбле русских народных инструментов, а когда после школы работала в военном госпитале, выступала перед солдатами-матросами в составе вокальной группы, где солировала и тут же переходила на вторую партию, чтобы поддержать девчушек-альтов, сбивавшихся на основную мелодию. Самое, пожалуй, главное во всем этом то, что я была знакома с нотной грамотой, могла если не петь, то играть (на мандолине) по нотам.

И потом – у нас, по выражению Георгия Ервандовича, «старых стариков»,

было совсем особенное детство. К примеру, в комнате на холодном чердаке, где мы жили поначалу, приехав в Мурманск, целыми днями не умолкал черный раструб радио; из него, кроме казенных партийных речей, долгие часы лилась классическая музыка – симфонии, оперные спектакли, арии из опер и оперетт. К окончанию школы и я, и многие мои сверстники едва ли не с первых нот узнавали то или иное произведение, могли сказать его название и творца, а также известных исполнителей. Отдельные фрагменты классических творений мы просто знали наизусть, могли их спеть, а немалое число романсов мы и до сих пор отлично помним. Впрочем, «могли», «знали» - прошедшее время тут не подходит, ведь приходишь сейчас в филармонию, где исполняется какой-либо концерт Чайковского, Рахманинова, сонаты Бетховена, вещи Моцарта или Шопена, встречаешь их как добрых старых знакомцев, знаешь, что последует за той частью, за этой конкретной нотой!

Понятно, что для меня было совершенно естественным сразу после

поступления в университет прийти в хор. На прослушивание я явилась со своей однокурсницей Валей Лапкиной. Мы смущались: аудитория была полна студентов. Какая-то девушка – видимо, староста - усадила нас в первом ряду. Неожиданно дверь резко отворилась, в помещение быстрым шагом, в сопровождении нескольких парней вошел - словно бы тоже студент, но несколько старше по возрасту - невысокий чернявый человек в очках и тотчас сел за фортепиано. В аудитории сразу все стихло; мы поняли, что человек в очках – руководитель. Наше прослушивание было стремительным. Меня Георгий Ервандович похвалил за хороший слух, но поругал за голос – резковат. У Вали все оказалось наоборот: замечательно мягкий высокий голос, а вот слух не очень. Мы были приняты, и потекла наша первая репетиция…

…Даже не знаю, отчего так сложно писать о Георгии Ервандовиче. В

памяти возникают яркие, но такие разрозненные и такие, кажется, незначащие картины! Может, слишком много времени прошло? Ведь я пришла в хор в незапамятном 1967-м (хору всего-то было 5 лет!), а сейчас уже год 2008-й. Тем не менее, вплоть до кончины Георгия Ервандовича между нами существовала – по большей части эпистолярная, но все же связь. Так, мое последнее письмо, по свидетельству старосты хора Кати Елисеевой, вынули из почтового ящика Георгия Ервандовича через три дня после его кончины. Я, словно чувствуя, что это письмо – последнее, старалась, помнится, как-то обобщить свое понимание феномена нашего хора, даже представить его, хор то есть, в виде некоего образа

Page 6: Статьи и эссе

– живописного, живого - каким бывает, к примеру, роскошный живой розовый куст! Как жаль, что мой дорогой адресат так и не увидел этого письма…

Несколько раньше, когда у всех на устах была задача поиска

«национальной идеи для России», я полушутя писала Георгию Ервандовичу, что далеко тут ходить не надо – достаточно хорошенько рассмотреть и усвоить модель, характер деятельности и устремления академического хора Петрозаводского госуниверситета! Теру, к моему удивлению, эта мысль вовсе не показалась такой уж сумасшедшей… В самом деле: тысячи совершенно разных молодых людей (если брать все годы), не выставляя никаких встречных условий, не греша никакими капризами, не мысля ни о каких конфликтах – социальных или межличностных – с почти радостным восторгом занимались (и занимаются) совместным творчеством, которое есть благо и для них самих, и для многих, многих окружающих. Что тут является залогом успеха? Говоря языком современного менеджмента – эффективная организация, координация, регулирование и общесистемное обеспечение совместной деятельности. А кто все это проводил в жизнь? Разумеется, он – наш «гендиректор», главный «управляющий», художественный руководитель Георгий Ервандович Терацуянц. Российские политические верхи, заимствуя мысль А.Солженицына, как о глобальной национальной идее заговорили позже о «сбережении народа». С этой целью придумали, в частности, известные всем нацпроекты. Что до Георгия Ервандовича, уверена, он бы добавил: создайте российскому народу условия для творчества, и – при эффективном управлении – он сам себя прекрасно сбережет!

Мы же, хористы, занимаясь творчеством, разве не сберегли себя и свою

«душу живу»? Ребята, выходцы из интеллигентских кругов, пребывая в хоре, только укрепились в нравственных устоях своих. Другие, как я, «разночинцы», дыша в течение пяти лет чистым воздухом той же высокой нравственности и благородства, заручились душевным здоровьем на многие годы вперед. Не говоря уж о чувстве формата, вкуса и стиля. Когда вам талантливо разъясняют всю глубину трагического чувства карельского мальчика, жившего столетия назад («Куллерво-Каллерво»), сложного замеса горя и радости русской женщины («Татарский полон»), когда вас учат понимать разнородные смыслы, сокрытые в крошечной беззвучной паузе, вы уже не сможете быть безучастными либо поверхностными по отношению к людям, произведениям искусства, к любым явлениям бытия!

Актриса Анна Каменкова, вспоминая многочасовые разборы спектаклей,

проводимые знаменитым Анатолием Эфросом, сказала недавно в телеинтервью: «Понимаете, он наполнял нас!. – Она при этом даже подняла ладонь над головой, чтобы сделать более наглядной свою мысль. – И мы, артисты, выходили потом на сцену как драгоценные переполненные чаши…». Так же – идеями, чувствами, образами – притом красочно, доходчиво, пластично наполнял нас, хористов, незабвенный наш учитель Георгий Ервандович Терацуянц. И одновременно сам являл пример исключительного внимания к каждому своему подопечному, пример личной скромности и безусловного благородства. Про таких людей говорят, что их поцеловал Господь; я же иной раз думаю, что, может быть, спустя полтора столетия нам в лице нашего Тера явился дух великих воспитателей прошлого – Станкевича или, например, Грановского…

Page 7: Статьи и эссе

Только что получила письмо от подруги из северной столицы. Она пишет: «Ездили на девятичасовую экскурсию по теме «Шедевры Штакеншнейдера в Санкт-Петербурге и пригородах». Это архитектор, который построил Мариинский дворец (там заседает городская Дума), Николаевский дворец, в который мы с тобой заходили перед посещением Юсуповского дворца». Подруга Галя почти всю жизнь живет в Санкт-Петербурге (Ленинграде) и старается не пропустить ни одного сколько-нибудь значимого культурного события, часто бывает в филармонии. «В миру» же она – врач. Ну и что? Как определить в ее существе пролонгированное действие лекарства под названием «искусство»? Химизм проникновения в человека всевозможного художества тонок до чрезвычайности. Вычленить его или увидеть на компьютерной диаграмме никак нельзя. По какой-то отдаленной ассоциации мне на ум приходят лишь… восточные женщины, у которых, говорят, кожа до самых мышц пропитана ароматом розы – от регулярного применения розового масла. Подобно этому и моя Галя вся пропитана благодетельным ароматом искусства. Нет также нужды, что я – давняя, очень давняя хористка: хор всех нас пропитал безошибочным чувством гармонии, заклял, оберег на веки вечные от фальши и в звуке голоса, и во многом другом!

Три часа репетиции; я, как и все, уставала, но ловила себя на мысли, что

мне вовсе не хочется уходить. Все пять лет было очень интересно послушать поочередно каждую из партий. Когда Тер был доволен нашим пением, он прибавлял к имени партии ласковые окончания: «тенорули», «сопранули», «басули», «альтули». Недовольный, раскатисто отчитывал: «Альты! Что вы развалились, как купчихи, и словно дуете на блюдечко с горячим чаем!». Или: «Сопрано, зачем вы так истошно вопите?». И тут же, едва получалось, светлел, порой в ход даже шло комплиментарное усиление в виде «альтулечек» и «сопранулечек».

Вот Тер, растопырив пальцы обеих рук, бежит к фортепиано, берет

аккорд и, радостно-изумленно обернувшись к нам, кричит: «Надо же, издалека изготовился - и попал!». Конечно, лукавит: попадание это на клавиатуру не случайное, а результат тщательных домашних штудий хоровой партитуры. Попутная же задача нашего шефа – разрядить репетиционную обстановку, резко сменить мизансцену, внеся элемент сценического движения и игры!

Долго еще после работы в школе мне снился один и тот же страшный

сон, будто ко мне на урок нагрянула проверяющая комиссия. Я, холодея от ужаса и смертельного стыда, все тяну и тяну с началом урока, потому что у меня нет не только плана, учебника, журнала, нет решительно ни одной самой маленькой бумажки, я понятия не имею даже о теме урока, не знаю, зачем я пришла в класс и о чем собираюсь говорить! Поэтому сходный регулярный сон Георгия Ервандовича, описанный им в книге «Как я стал хормейстером» (вот-вот начнется концерт, а хористы не распеты, не одеты в концертные костюмы, ничто вообще не готово, зрителей в зале нет), я, смеясь, встретила как старого доброго знакомца. Позже мне в голову пришла мысль: подобные страхи – всегда ведь производное от дела необычайной важности и ответственности. Вот почему они прочно оседают в нашей подкорке даже тогда, когда мы оставляем прежнее дело, переходя к другим делам и заботам.

Что же говорить о Тере, который был попросту человек-хор? Он сам

многократно признавался в этом – и публично, и, к примеру, в письмах ко мне.

Page 8: Статьи и эссе

Переписка же наша началась в 1971 году, когда я еще училась на пятом курсе филфака и была на педагогической практике в Беломорском районе, а Георгий Ервандович работал в республиканском Доме народного творчества. «У нас был 22 сентября концерт. Слушали нас участники конференции представителей хоровых обществ России – от Севера до Центра, от Мурманска до Ульяновска. Народу было в хоре мало, непривычно мало – 13 сопран, 18 альтов, около 20 мужчин. Но пели неожиданно очень хорошо. Даже сами удивились и самим понравилось. После рижской поездки и того незабвенного собрания это был первый концерт. Он вдохнул в меня бодрость и уверенность в силе хора. Мы получили очень много лестных слов и много приглашений – в Ульяновск, Куйбышев, Пермь, Москву. Это все хорошо, почетно и т.п., но главное – хор очень хорошо пел. Я не могу не поделиться с тобой этим известием…».

После университета я стала работать в средней школе поселка Чупа

Лоухского района. Первого января 1973-го Георгий Ервандович адресуется ко мне из Олонца (был там в командировке). «Самое приятное для меня из твоих писем, кроме самого факта их получения, что тебе жизни нет без нас и что ты хочешь к нам. Для меня это важнейший жизненный стимул. Еще, кстати, поздравляю тебя с победой хора на Всесоюзном радиоконкурсе (см. «Советская культура» от 5 января 1973 г)… Недавно вернулись из Каунаса, был очень интересный конкурс хоров, хотя объективные условия были очень трудны – сильно обновленный, мало обученный состав хора. Есть очень хорошие ребята, хотя ни таких первых и вторых сопран, ни таких басов, как в прошлом году, пока нет…».

«А живу, дышу только хором. Это – вечная весна. Хор, по-моему, в

нормальном состоянии, их много – за 90 человек, есть хорошие ребята, занимаются серьезно, самокритичны и критичны (иногда сверх меры). Наград много, их хватит на целое письмо, но Бог с ними, с наградами. Я счастлив, когда передо мной большой хор, когда он поет то, что мне хочется, и так, как мне хочется. Этого никогда не бывает, но к этому стремимся, как и ко всякому счастью…». (Дата не сохранилась, но, кажется, письмо было послано в 1981 году). «Начался 34-й сезон хора и моей жизни в Петрозаводске. Жизнь трудна, неровна, не очень спокойна, не очень счастлива, но активна и вся (как всегда) измеряется хором». (1996 год).

Время течет, проходит еще два года, но главное в жизни Тера остается

неизменным. Он пишет: «Начнем с концертов. Последние три-четыре года отчетные концерты так сильно изменились в чем-то, хотя я как раз ратую за их неизменность, за сохранение традиций. И внешне ритуал неизменен. А по сути, по качеству они стали вдруг более значительными – это отметили все, особенно старые старики, которые вдруг заговорили, что «мы в свое время никогда так не пели». И я, пожалуй, с этим согласен и сильно этого боюсь, т.к. не уверен, смогу ли и дальше держать это бремя на таком же уровне. А главное, я не понимаю, откуда он вдруг взялся, и стало быть, не понимаю, что надо сделать, чтобы его не замарать».

«Я, конечно, старею, через три года мне уже 70 лет, даже не верится, но

факт. Но активен я по-прежнему, если не больше. Ведь у меня теперь два хора – в нашем университете и в С.-Петербурге. Меня пригласили руководителем хора выпускников С.-Петербургского университета, это друзья моей студенческой юности. Я теперь туда езжу два раза в месяц. Но главное, конечно, наш хор, в

Page 9: Статьи и эссе

1997 г. ему будет 35 лет… Хор сейчас в хорошем состоянии, хорошо укомплектован, занимается серьезно, в прошлом году, т.е. в июне 1995 года мы спели такой удачный, прямо-таки потрясающий отчетный концерт. Т.Г.Мальчукова пела мне потом такие дифирамбы – представляешь ее голос, ее тон, ее выражения и интонации?».

В отличие от прочих людей, новый год у Георгия Ервандовича всегда

начинался осенью. Вот что он сообщает мне в 1999-м: «А сегодня 21 октября. Репетиции идут полным ходом. Набираю новичков со страшной силой, взял 8 хороших сопран, 7 альтов, из которых 2 хорошие, 4 очень средние, а одна совсем никуда не годится, но чисто еще подожду. Парень один, очень слабый и очень молодой, прямо-таки вундеркинд, поступил на юридический факультет, а ему еще 15 лет, тихий, скромный, прекрасно воспитанный, но робкий. Парней, как всегда, надо искать. Было уже три концерта…».

Сентябрь 2003-го: «Вчера получил твое письмо, идучи на репетицию. Все

то же – опять новый набор, незнакомые лица, чужие звуки голосов, толкучка… Завтра, в воскресенье, большая репетиция, вновь собираем стариков к отчетному концерту, в июне 2004 мне стукнет 75 лет…». И еще: «Сейчас человек около 70-ти, быстро учат, почти с листа, поют разную, на мой взгляд, хорошую музыку (впрочем, это уже похвала самому себе), всю пронизанную жизненными, нравственными проблемами, иногда поют в концертах с пронзительной выразительностью (если концерту сопутствует удача)». Как же радостно было получать письма с подобными признаниями! Вот, скажем, просто потрясающая строчка из апрельского письма от 2001 года: «С хором все хорошо, даже более того – хорошо, как никогда. И я возбужден и счастлив…».

Тут мало говорить о простой привязанности к своему детищу: Тер был

одержим хором. Каждодневная жизнь, самочувствие хора, суть и качество его пения – для Терацуянца это «идея-чувство», как у главных героев Достоевского. И даже более того: создается впечатление, что поющая многоголосная субстанция непосредственно включена в метаболизм клеток хормейстера! Конец учебного года, очередное расставание с хором – для Тера это черная полоса, выпадение из жизни, угасание Вселенной…Вот письмо, пришедшее ко мне в 1998 году, и в нем такие слова: «Сегодня 18 июля, разгар лета, середина отпуска. С хором я расстался 24 июня, а встречусь 1 сентября. Сейчас для меня самая ужасная пора – нет любимого дела, нет любимых людей, и я один. И мучаюсь…».

В последние годы жизни Георгий Ервандович нащупывает, к счастью,

некую замену тягостной реальности разлуки с хором – пишет о нем книги. Людям же, так или иначе причастным к хору, он может простить все, кроме отступничества. В 2002-м я, оказавшись после Казахстана в Твери, смогла, наконец, (после перерыва чуть не во всю жизнь) приехать на сорокалетие хора ПетрГУ. Рано утром Тер самолично (как и других стариков) встречал меня на перроне, мы обнялись, но через минуту-другую Г.Е. не смог, однако, скрыть своего разочарования: я приехала, не прихватив с собой профессиональный магнитофон! Я работала на Тверском областном радио, и Тер, по всей видимости, надеялся на передачу о юбилее – если не в Петрозаводске, то хотя бы в Твери. Мне было неловко, я тотчас выразила готовность все-таки сделать передачу, просила у Г.Е. аудиозаписи хора, но у него оказалось только видео, а звук с него на радио не проходит по качеству. Однако позже я подготовила-таки и выдала в эфир не одну, а целых четыре передачи, объединив их в цикл под названием

Page 10: Статьи и эссе

«Лучше – хором!». Начинался цикл с истории хорового исполнительства в России, потом шел рассказ о прославленных академических и народных хорах, об известных тверских коллективах, а заключительная часть посвящалась нашему хору и его замечательному руководителю. В качестве музыкальной иллюстрации в моем распоряжении была только старая виниловая пластинка хора. Наши радиоинженеры, проклиная ее хрипы и сипы, все-таки перевели звукоряд в «цифру». В итоге удалось включить в передачу, увы, всего одно произведение – «И вырос я в лесном краю…».

Теперь-то я понимаю, что выстраивала упомянутый цикл не только по

причине безусловной любви к хоровому искусству, но и чтобы опровергнуть закравшуюся в сознание Тера мысль о моем отступничестве…Четыре кассеты с циклом передач я выслала по последнему его адресу в Петрозаводске, в дом на Октябрьском проспекте…

Конечно, я всегда обожала хор, восхищалась его руководителем, но сама

была, как мне кажется, вполне заурядной хористкой с весьма средними способностями. Тер называл меня «активной»; я же была скорее просто взбалмошной. Меж тем «вольтова дуга» человеческого сродства сверкнула между нами, как ни странно, после одной ссоры. Летом 71-го мы были на певческом празднике в Риге. Точнее, действо происходило на певческом поле в городке Огре близ Риги. Стояла неимоверная жара, медики то и дело выносили с поля получивших солнечный удар. Я и мои подруги-хористки, изнемогая в шерстяных концертных костюмах, решили, не сговариваясь, хотя бы отказаться от муки ходить в капроновых чулках. Для педанта Тера это было форменным святотатством. Исполнитель, концертант должен быть безупречным от макушки до кончика туфлей – а тут такое! Руководитель, понятно, устроил нам разнос, я возразила – больше из духа противоречия, так как Тер был, разумеется, прав.

Позже, расположившись на песчаном пляже Огре, мы продолжили

разговор, причем он ушел далеко от первоначального – в сущности, пустякового – повода. Не могу привести этот разговор дословно, но, помнится, меня задели высказывания Тера примерно такого рода: «в то время, как я творю», «я извлекаю звук, какой мне надо», «я стараюсь создать…» и тому подобное. Пораженная, я сказала: «Как же так, Георгий Ервандович, а где же тут мы – хористы, мы – люди, личности наконец? Мы для вас что – только инструмент?». «Если хотите – да, инструмент, - твердо отвечал Тер. – Для меня, в конечном счете, важно лишь то, насколько качественно будет исполнено конкретное музыкальное произведение. Только это, и все». Спустя много времени я поняла: именно такой подход – истинно профессиональный, а следовательно - неоспоримый. Если у половины хора – экзамены, у ведущего тенора – депрессия, а сопран на сцене ослепляют софиты – кому, скажите, из слушателей до этого есть дело? Да и вообще, всякое представление конечного продукта на суд публики оставляет втуне любые предшествующие этому события и обстоятельства, разве не так?

Но все же, в пору подготовки радиоцикла «Лучше – хором!», я задала тот

же вопрос об «инструменте» прекрасному хормейстеру Тверского музучилища Л.Быстровой. Людмила Никодимовна - в унисон с Тером – сказала: «Да, хор – это инструмент хормейстера, но ведь музыки не будет вовсе, пока музыкант не прикоснется к своему инструменту. И он прикасается – нежно, согревая инструмент своим теплом…».

Page 11: Статьи и эссе

Тепла и нежности мне от Георгия Ервандовича перепало, может быть, даже больше, чем другим. Еще тогда, в Огре, врожденная деликатность не позволила Теру напомнить, сколь многим я обязана ему – и в творческом, и в простом человеческом, житейском смысле. К примеру, едва я, бывало, попрошу, он брал в дальние поездки с хором мою малолетнюю сестру, а иногда еще и университетскую подругу. Возился со мной, когда я вдруг по-маниловски возмечтала поступить в музучилище. В другой раз искал для меня работу, наводил справки для моего сына, а когда мне было совсем тяжко, предлагал даже свой кров и свой хлеб!

Впоследствии я думала, что, может, та сцена, те мои слезы в маленьком

латышском городке показали Теру, сколь небезразличен для меня хор и что мне все-таки недостает дружеского, почти отцовского тепла его руководителя. К невысказанной этой мольбе Тер отнесся очень серьезно – как всегда, когда дело касалось его «детей», то есть хористов. Никак иначе я не могу объяснить ту бесконечную отцовскую нежность, которую он изливал в письмах ко мне на протяжении трех с лишним десятилетий. Мы писали и писали друг другу, и только однажды, когда я переехала из Аркалыка в другой казахстанский город – Павлодар, наша эпистолярная связь прервалась. Но Тер меня сам нашел, и вот как это было – в 1995 году. «История этого письма такова – вчера я был приглашен в дом проф. Вл. Ник. Захарова, его жена была когда-то моей ученицей, мы с ней разговорились, и она сболтнула, что Захаров получил письмо от Ольги Крячко. Я аж закричал – я ведь потерял твои следы, после Аркалыка (так это называлось?) возник вакуум. Она мне дала прочесть твое письмо, и вот сегодня, 1 сентября, в перерыве между утренним и вечерним концертами хора я пишу тебе, что я жив…».

Меня всегда завораживал, трогал, а иногда даже и ставил в тупик очень

доверительный, почти исповедальный характер многих писем Тера. Вся его жизнь, судя по его собственным признаниям, была проникнута ощущением… полнейшего одиночества. Чтобы как-то избыть одиночество, Георгий Ервандович стремился хотя бы физически находиться в людском окружении, пусть даже незнакомом.

«Еще более, чем когда-либо, хор – это единственная моя жизнь, ее

смысл, я тоскую, если обстоятельства разлучают нас хоть на один лишний день. А так бывает, так как я по-прежнему езжу в Питер раз или два в месяц, то в республику по каким-либо делам. А я стараюсь не пропустить ни одной возможности какой-нибудь командировки, чтобы быть среди людей, чтобы не быть одному, чтобы забыться…». И однажды он пригвождает сам себя горьким суждением: «Одиночество – мой крест…».

Вообще-то Тер старался не обременять меня своими горестями: вскользь

упоминал о разводах, перенесенной операции, скрывал, что у него случился инсульт, ничего не написал о последнем роковом недуге… Но изредка ему становилось невмоготу молчать о переживаемой унизительной бедности, почти нищете. И в этом ужасном состоянии, как подумаешь, пребывал человек, столько сделавший для культуры республики, всей нашей страны! «Быт мой тягостен и убог. Сегодня суббота, и я отдал ее домашнему хозяйству – подмел комнату, вытер пыль, организовал мелкую постирушку и сходил в прачечную, а затем на базар. Я бесконечно грею воду и мою посуду, раз в неделю хожу в баню в пенсионерские дни, ибо помывка стоит 4 рубля, т.е. в полцены от безльготного

Page 12: Статьи и эссе

россиянина. И все это меня раздражает, и особенно необходимость каждый день добывать и готовить себе пропитание…». В феврале 1997-го пришли ко мне и такие строки: «Вот ты пишешь, что ведешь непрекращающуюся борьбу за существование, и я понимаю, что это не метафора, а так оно и есть на самом деле. И у нас тут такое незавидное существование на грани голода, нищенства. Иногда так трудно продолжать уважать себя, свою работу, свои седины и блокадное ленинградское прошлое. А царственно-прекрасные, роскошные репетиции, на которые собираются все старики, начинают казаться каким-то пиром во время чумы».

Незаслуженно тяжким испытанием стала для моего старшего друга

одинокая жизнь в «деревяшке» на улице Мелентьевой. Правда, верный себе, Тер находил мимолетную, но столь дорогую отраду - например, в приходе хора на его день рождения. По соседям собирались стулья и посуда, хор традиционно пел под окнами, акции Тера в околотке тотчас подскочили до небес, окрестные пацаны здоровались с ним по десять раз на дню…

В 2002-м, перед сороковым отчетным концертом, я и другие «старые

старики» (в том числе из хора ЛГУ) оказались в гостях у Георгия Ервандовича в его только что полученной крохотной однокомнатной квартирке на Октябрьском проспекте. Наблюдались все приметы новоселья: книги в связках на полу, более чем скромные предметы мебели, брошенная на полпути наклейка обоев… Но настрадавшийся Тер безумно радовался и этому, какому-никакому комфорту, лучился гостеприимством, обнимал и целовал всех подряд…

С нами, приехавшими издалека, Георгий Ервандович организовал в те

дни маленький семинар, проходивший в буфете главного корпуса университета. Меня лишний раз приятно удивило, как Тер умудряется устроить все столь изящно, по-настоящему интересно, как он умеет сразу же повысить уровень разговора – при том, что мы давно не поем и работаем в самых разных немузыкальных сферах. Ключевой момент в деле совершенствования хора, сказал Георгий Ервандович, это индивидуальная работа по вокалу с каждым хористом (попутно, кстати, он эту находку приписал отнюдь не себе, а старосте хора Свете Смирновой), а также количественное увеличение хористов-мужчин. В прежние годы (скажу от себя), при нас ничего подобного не было, поскольку хор переживал пору своего становления. Мы, приехавшие, сопоставляли новые сведения с услышанным мощнейшим звучанием хора - и были в полнейшем восторге…

С конца девяностых годов в письмах Георгия Ервандовича множество

самых разнообразных планов, в которые он включал и меня – в частности, в планы по разбору его всевозможных записок. «У меня вдруг возникла пора активности, я много пишу, хотя все, по-моему, не то, но кто знает, где то, а где – не то? Когда не получается писать целенаправленно то, что я хотел бы написать в книге, я пишу что-то другое, что связано с событиями моей жизни, работы и мыслями на этот счет. Пишу всякие воспоминания о людях, с которыми встречался когда-то. Все равно это будут когда-нибудь документы эпохи. А сделать из этих разрозненных записей что-то цельное или отсеять ненужное – это, по-видимому, и будет задачей того, кто займется этим архивом. Я бы очень хотел, чтобы это была ты…».

Page 13: Статьи и эссе

Мой дорогой корреспондент пытается в своих письмах утешить мои тревоги по поводу его возраста и здоровья: «Не тоскуй, никуда я не денусь, поправлюсь и буду жить вечно». Бесконечно грустно теперь, после кончины Георгия Ервандовича, читать его оптимистичные строки о том, что «Кавказ еще свое возьмет», или, скажем, вот эту выдержку из письма: «Конечно, я еще долго буду жить, хотя – что значит долго? Ну, лет 15 еще я намерен прожить. В 2012 году хору исполнится 50 лет (а мне – 83), и я хочу на отчетном концерте 2012-го года выйти на сцену и продирижировать этот концерт. А там дальше и хватит…».

Горькой укоризной стреляет в меня и такая строчка Тера: «Хорошо

держать в руках ваши письма, но их так мало…». Господи, ну отчего мы не наделяем большим вниманием людей, которых мы чувствуем нашими, которым мы стольким обязаны? А ведь я не только чувствовала, но и много раз с абсолютной убежденностью говорила друзьям, что Георгий Ервандович Терацуянц – человек всей моей жизни… Что ж, теперь мне остается доживать свой век с моими раскаяниями и винами, но нет дня, чтобы не звучал внутри меня мягкий, бархатистый, по-отечески теплый голос Тера, вновь и вновь произносящий зачины своих писем: «Олюшка, милая Олюшка, дорогая моя подруга…»

Ольга Крячко,

участница хора с 1967г. по 1972г.

Page 14: Статьи и эссе

«Георгий Ервандович в моей жизни»

Еще до поступления в Петрозаводский государственный университет, я точно знала, что обязательно буду петь в Академическом хоре студентов под управлением Г.Е. Терацуянца. Но так сложилось, что пришла я в хор только в начале второго курса, в сентябре 2000-го года. На первом курсе я была целиком занята учебой, и мне казалось невозможным при таком объеме учебных заданий и необходимости столько времени проводить в библиотеке (я окончила исторический факультет), заниматься еще чем-то помимо учебы. Но о том, кто такой Георгий Ервандович, я знала еще будучи школьницей и участницей детского хора «Теллерво» Дворца творчества. Уже тогда, зная Георгия Ервандовича только визуально, частенько встречая его на улицах города и около университета, я чувствовала, как притягивает меня этот человек, и как я хочу познакомиться с ним лично.

Возвращаясь мысленно в то время, когда я пришла в хор, я вспоминаю,

что мы очень быстро нашли общий язык с Георгием Ервандовичем, как уютно всегда было рядом с ним, с какой радостью и нетерпением я ждала репетиций в первые годы. И как долго, казалось, тянулись дни от вторника до пятницы, от одной репетиции до другой! Мне первой из «новеньких» альтов выдали платье и поставили в концерт, чем я, конечно, очень гордилась. Безусловно, здесь сыграло свою роль то, что я была воспитанницей Ирины Владимировны Белковской (я пропела в хоре «Теллерво» 7 лет), а не какие-то мои особо выдающиеся музыкальные таланты.

Я очень любила ходить в гости к Георгию Ервандовичу и делала это

частенько, будучи хористкой. Так получилось, что мы жили недалеко друг от друга, и когда Георгий Ервандович жил на старой квартире на ул. Мелентьевой, и когда переехал на Октябрьский проспект, поэтому было очень легко и удобно забежать к нему. Мы много что обсуждали во время таких вечерних посиделок – от хора - Георгий Ервандович делился своими мыслями и переживаниями по поводу дисциплины, репертуара, рассказывал про отдельных участников хора, как молодого поколения, так и «стариков» - рассказывал о своей жизни, о своем детстве, о блокадном Ленинграде, о том, что волновало его; я же рассказывала ему о своих радостях и проблемах – в учебе, отношениях с другими людьми, планах на будущее, спрашивала совета, делилась переживаниями. Помню, однажды он не просто ждал моего прихода к нему в гости, а даже приготовил очень вкусную восточную сладость... И всегда мне было легче после наших бесед, теплых, искренних и душевных... Я всегда уходила от него, унося в душе теплоту его такого горячего сердца и частичку того, что хотелось еще обдумать, понять, осмыслить наедине...

Я могу бесконечно долго рассказывать о хоре и Георгии Ервандовиче.

Вспоминается такой случай. В мае 2002 года хор должен был ехать в Москву на V Всероссийский конкурс академических хоров и вокальных ансамблей «Поющая Россия», и поскольку ехал минимальный состав хора, то и отбор, соответственно, был очень жестким. Георгий Ервандович самостоятельно назначал индивидуальные встречи с хористами и прослушивал нас и отбирал тех, кто поедет. Меня также ждало это «испытание». Я очень сильно переживала, конечно, мне хотелось поехать, но еще сильнее – я боялась разочаровать его своим пением, хоть я и старалась не пропускать репетиции и знала все альтовые партии. Конечно, это волнение сыграло свою роль - я не смогла с достаточной

Page 15: Статьи и эссе

долей уверенности продемонстрировать свои знания и ужасно расстроилась по этому поводу, и хоть он мне ничего и не сказал в укор, но я чувствовала, что он не особо доволен.… Напротив же, Георгий Ервандович сказал мне совсем не то, что я, возможно, должна была услышать, а примерно следующее, дословно не помню: «Люба, ты, конечно, сейчас продемонстрировала не самое лучшее пение, и я не знаю, как вы все ко мне приходите и выдаете такое ужасное пение, вы сипите, завышаете интонацию, не попадаете в ноты, что странно, как в итоге хору вообще удается спеть что-то действительно стоящее. Но ты, конечно, поедешь в Москву, разговора нет, не расстраивайся. И еще - я очень тебя люблю, девочка моя»... Помню, что, придя домой, после этого прослушивания, я не могла сдержать слез от чувств, переполнявших меня, и заплакала прямо в прихожей, отчего моя мама решила, что меня не взяли и поэтому я так переживаю...

В последние года два, уже окончив университет и уйдя из хора, я все

равно поддерживала отношения с Георгием Ервандовичем, мы уже не виделись так часто, но все равно я старалась забегать к нему, звонить, узнавать как дела, помогать по хозяйству. Вспоминая наши последние с ним встречи, я помню, что он делился своими не очень веселыми мыслями по поводу того, каким будет хор без него и, возможно, ему стоит оставить хор, поскольку прежних сил и здоровья уже не было, чувствовал, что коллектив теряет свою форму. Я старалась поддержать его, отвлечь от мрачных мыслей… В самую последнюю нашу встречу мы договорились и о том, что будем поддерживать друг друга в очень важных для нас обоих делах - он меня в написании моей диссертации, а я его – в написании еще одной книги о хоре и хоровом искусстве…. Так мы и пообещали друг другу – пишем. На том и расстались. Эта встреча была еще ранней весной… Больше увидеться нам не пришлось. Но я сохраню память об этом замечательном человеке в своем сердце. Я помню все, чему он учил нас – о том, что правду всегда надо говорить всю, о том, что только чрезмерное плодотворно, о том, что надо любить жизнь, любить жарко, и каждый день стараться прожить не зря и не тратить данное нам время впустую. Много над чем Георгий Ервандович заставлял и заставляет задуматься до сих пор. И я благодарна ему за это. Мне и сейчас его очень не хватает, не хватает его совета, хочется, как и раньше, проходя мимо его дома, заглянуть на приветный огонек света его окон. Благодаря хору, в моей жизни и сейчас рядом со мной есть те, кто мне очень дорог и близок. И благодаря хору, я знаю совершенно точно, что студенческие годы мои были счастливым временем, и я благодарна своей судьбе, которая привела меня в этот хор и дала мне это счастье общаться с таким удивительным человеком как Георгий Ервандович.

Любовь Аринина,

участница хора с 2000г. по 2005г.(I альт)

Page 16: Статьи и эссе

«Он был и останется для меня Учителем»

Теплым майским днем 2005 года я пришел на концерт хоровой музыки в Петрозаводский Государственный университет. Я был тогда студентом 1 курса консерватории. Немного слышал о хоре нашего университета и о его руководителе, но на концерты все как - то не попадал. Да и в этот раз, честно говоря, я пришел слушать не столько Петрозаводских хористов, а скорее хор МГУ, который в это вечер выступал вместе с хором Петр ГУ. Но, то что я пережил в этот вечер коренным образом изменило мое представление о хоровой музыке вообще, а главное я понял какую чудовищную ошибку я совершил. Но об этом чуть позже. В первом отделении выступал хор под руководством Георгия Ервандовича Терацуянца, которого я немного знал, потому что он был в комиссии на нашем вступительном экзамене. Еще, я был знаком с некоторыми хористами и это, в душе давало мне право чувствовать себя в зале "своим".

Хор в тот вечер пел не просто хорошо, а великолепно! Я видел на сцене

поистине единое целое. То, как все участники хора с гордостью смотрели в зал после каждого исполненного произведения. То, какие красивые и ухоженные они были, а главное то, с какой любовью и преданностью смотрели они на своего руководителя, готовые в мгновенье подчиниться любому его жесту, все это не могло оставить равнодушным ни одного человека в зале. Идеальная дикция и при этом очень красивый полетный звук. Складывалось ощущение, что на сцене профессиональный хор. Хотя я даже сказал бы, что в то время хор университета ничуть не уступал, а даже превосходил уровнем любой хор, состоящий из профессиональных певцов. Ребята верили в то, что они делали, а мы слушатели просто не могли не поверить им. Самое огромное удовольствие я получил от исполнения русской народной песни в обработке Свешникова "Гибель Варяга". Это было не просто хоровое, а скорее театрализованное представление. Мне совершенно четко представлялась картина того сражения, я видел мужественных моряков, которые не пожелали сдаться на милость врагу и мурашки бежали по всему телу, до тех пор, пока в зале не раздались первые аплодисменты и крики "браво". Те воспоминания свежи в моей памяти и по сей день. Я уверен, что пронесу их через всю жизнь как первое впечатление от хора Петр ГУ. А первое впечатление оно самое яркое. В тот момент я четко решил, что хочу петь в этом хоре. Уже когда вышел на сцену хор МГУ, я совершенно его не слышал, находясь под впечатлением от выступления нашего хора.

На ближайшую репетицию я пришел минут за 30 до начала с ощущением

жуткого волнения. Как только я увидел Георгия Ервандовича, то сразу направился в его сторону. По пути думал, что сказать. И не нашел ничего лучше, как спросить: "А можно у вас попеть?". А он с необычайной простотой ответил: "Попой". Примерно год спустя Георгий Ервандович предложил мне быть его хормейстером. Всех подробностей того разговора я не помню, потому что для меня это было одно из сильнейших потрясений в жизни. Он что - то говорил о том, что пока я не смогу получать высокую зарплату и еще что-то. А я смотрел на него и не понимал, о каких деньгах он говорит. Быть хормейстером у такого человека это великая честь!

Я обожал приходить к нему домой и разговаривать с ним. Эти разговоры

никогда не ограничивались только профессиональными делами. Мы разговаривали обо всем: о музыке, о спорте, о жизни вообще. Я все старался впитать в себя, как губка.

Page 17: Статьи и эссе

Конечно, о нашем Учителе можно говорить очень долго и никаких книг и

статей не хватит, чтобы выразить то каким он был. Я лишь хочу сказать, каким он был для меня. Георгий Ервандович был Человеком огромной души и необычайной простоты, он был профессионалом, эталоном хормейстера для меня. Он был и останется для меня Учителем. Учителем жизни! Очень не хватает его добрых и искренних советов. И теперь, когда случается непростая жизненная ситуация, я все время думаю: "А чтобы сейчас сказал бы мне Георгий Ервандович?".

В заключении хочу сказать о той ошибке, которую я совершил. Всю жизнь

буду жалеть о том, что я пришел в хор лишь в конце своего первого курса. Я должен был сделать это в сентябре, потому что потерял почти год ,год общения с великим человеком, Маэстро, Учителем!

Алексей Умнов, хормейстер хора с 2006г. по 2008г.

Page 18: Статьи и эссе

«О любимом Учителе»

Я закончила Петрозаводскую государственную консерваторию и уже в годы учебы познакомилась с Георгием Ервандовичем Терацуянцем. Честно говоря, наше знакомство было достаточно «шапочным» и не произвело на меня особого впечатления. О хоре ПетрГУ я тогда, конечно, слышала, но особо им не интересовалась, так как сама пела в учебном хоре, у нас была своя активная концертная деятельность. Работа и учеба занимали все мое время, и я очень редко выбиралась на концерты других коллективов. Все студенты дирижерско-хорового отделения ПГК проходили практику работы с самодеятельным хором ПетрГУ, ею руководил Г.Е.Терацуянц. Но так получилось, что на третьем курсе я уже работала в школе искусств № 1 концертмейстером младшего хора и «практику работы с самодеятельным хором» для меня посчитали возможным заменить на «практику работы с детским хором». Судьба опять «отвела» меня от хора ПетрГУ…

На 5 курсе я начала понимать, что, закончив консерваторию, буду очень

скучать по хоровому пению. Я уже определилась с местом работы (в то время я работала хормейстером в школе искусств № 1), которое вроде бы позволяло мне приобщать к хоровому пению детей… Но мне хотелось и самой быть хористкой … Когда появилась информация, что в сентябре следующего года, т.е. когда я уже закончу учебу, хор консерватории будет исполнять «Реквием» Моцарта, я решила, что обязательно буду ходить на репетиции и приму участие в этом концерте. И, действительно, закончив консерваторию в июне 2002 года, я весь сентябрь ходила к 9 утра на репетиции и исполнила «Реквием» вместе со всеми. А потом подошла к Георгию Ервандовичу и спросила, примет ли он меня в свой хор. Он ответил, что, конечно, примет, только хор ПетрГУ в середине октября едет на конкурс в Ижевск, и мне лучше придти после их возвращения… Так с конца октября 2002 года я начала ходить в хор Петрозаводского государственного университета…

Мои однокурсники и знакомые по консерватории недоумевали, как это я

по собственному желанию продолжаю ходить в хор! В консерватории репетиции всегда начинались в 9 утра, это, конечно, было тяжело физически, и поэтому чаще всего удовольствие от пения затмевалось желанием поспать. А я опять «обрекла себя на постоянные репетиции»… Но в ответ на это я восторженно рассказывала о том, что здесь (в хоре ПетрГУ) все совсем по-другому, что все ходят бесплатно (это тоже было очень непонятным для многих), что всех привлекает Личность руководителя, что безумно нтересно оказаться в коллективе, состоящем не из одних музыкантов, а из физиков, математиков, филологов, агрономов, историков…, людей самых разных специальностей, объединенных любовью к Георгию Ервандовичу и к хоровому пению…

Практически сразу я влюбилась в этот коллектив и в его руководителя. С

нетерпением ждала каждую репетицию, приглашала на наши многочисленные концерты всех своих знакомых… Помню 15 июня 2003 года… Мне заранее сказали, что по хоровой традиции коллектив поздравляет руководителя с днем рождения «концертом под окнами». Приглашены были все. Я, конечно, пришла и с огромной радостью участвовала во всем действе. Было очень приятно и необычно петь на улице, когда дирижер находится на балконе третьего этажа; видеть в раскрытых окнах улыбающиеся лица соседей – слушателей, наблюдать, как все проходящие мимо люди не могут не остановиться хоть на 5 минут, чтобы

Page 19: Статьи и эссе

послушать нас… Чувствовалось, что мы дарили праздник и имениннику, и просто окружающим людям, поднимали им настроение, удивляли их… Необыкновенное чувство! После пения все стали подниматься в однокомнатную квартиру Георгия Ервандовича… Человеку, не присутствовавшему на похожем мероприятии, трудно поверить в то, что в маленькой однокомнатной квартире можно поместиться коллективу в 60 человек. Но нам это удалось! Хористы сидели везде, даже на кухонной плите!!! И всем было очень радостно оказаться вместе, говорить поздравления любимому Учителю, петь, петь и еще раз петь…

Зимой 2004 года встал вопрос о необходимости назначения новой

старосты хора… Честно признаюсь, что практически сама выдвинула свою кандидатуру. Георгий Ервандович некоторое время сомневался – он знал меня только как хорошую хористку, но не представлял, каковы мои организационные способности и насколько я понимаю функции, которые должна выполнять староста… Мы решили, что я буду заниматься организационными делами хора полгода, до лета, а там посмотрим… Я старалась подходить к своим обязанностям с большой ответственностью, постепенно освоилась в университете, познакомилась с «нужными» людьми… И после отчетного концерта 2004 года услышала в свой адрес: «Ты молодец, Катюня!» На этом мой «испытательный срок» закончился.

Только по прошествии времени я оценила то самое главное, что дала

мне работа в должности «директора» хора… Перебравшись из «просто хористки» в «помощника руководителя», я получила возможность более частого, чем раньше, общения с Георгием Ервандовичем. Постепенно в наших разговорах о хоре, поездках, концертах стали затрагиваться и личные темы. Я открывала для себя Георгия Ервандовича по-новому. Он стал мне родным человеком, другом и советчиком. Он искренне переживал вместе со мной все мои радости и неудачи. Он называл себя моим другом…

Помню, как однажды Георгий Ервандович пригласил меня в гости. Мы

собирались обсуждать какую-то поездку, составлять списки участников и т.д. Но, когда я пришла, Георгий Ервандович усадил меня за стол и сказал, что приготовил для меня вкусное блюдо, ингредиенты которого я должна была угадать. Сам сел напротив с хитрым вопросительным взглядом. Блюдо действительно оказалось очень вкусное – курица с черносливом и курагой. Георгий Ервандович вообще всегда был очень гостеприимным, и хористы очень любили ходить к нему в гости.

Георгий Ервандович всегда говорил, что хотел бы умереть на сцене.

Самым страшным ему представлялось отходить от любимого дела постепенно… Он очень переживал, когда понял, что уже не может, как прежде, вести репетиции хора от начала до конца и до последнего надеялся продирижировать хотя бы два произведения на юбилейном, сорок пятом концерте…

Со дня его смерти прошел почти год… Я вспоминаю Георгия

Ервандовича каждый день. С ним и только с ним связаны самые лучшие хоровые воспоминания. Часто ловлю себя на мысли, что пытаюсь представить, а как бы он поступил , в той или иной ситуации, чтобы посоветовал… Очень не хватает его взгляда «из-под бровей», его «Я слушаю» по телефону, маленькой, но очень значительной фигуры в конце коридора, встречающей перед репетицией всех хористов… Могу сказать, что работа и общение с Георгием Ервандовичем

Page 20: Статьи и эссе

многому меня научила и во многом меня воспитала. Я бесконечно благодарю судьбу за то, что она свела меня с хором ПетрГУ и с замечательным Руководителем, Учителем и Человеком Георгием Ервандовичем Терацуянцем и навсегда сохраню в своем сердце самые светлые воспоминания о нем.

Екатерина Кислицына,

директор хора с 2004 года.

Page 21: Статьи и эссе

«15 июня – День рождения Тера»

Жить верой в правду некоторых слов, А также в силу нескольких созвучий,

А также в волшебство созвучья слов… А. Макаревич

Георгий Ервандович Терацуянц - один из тех немногих людей, которые сделали меня тем, кто я есть. Кто же я? Мой самый злостный из 10 смертных грехов – гордыня. Начинается она с того, что я – убеждѐнный атеист. Далее следует моѐ убеждение в том, что человек, если он действительно человек, а не скотина, может и должен иметь и отстаивать своѐ мнение, может и должен менять жизнь вокруг себя. И если жизнь противоречит моим представлениям о том, какая она должна быть, тем хуже для неѐ! Конечно, представления эти со временем стали более зрелыми, приемлющими, кроме чѐрного и белого, ещѐ и другие цвета… Но, в любом случае, они есть, и я следую им, даже если многое при этом теряю. Видимо, я – неисправимый идеалист. Но именно за это я себя и уважаю в первую очередь… И не уважаю тех, кого это раздражает, кто всегда готов «прогнуться под изменчивый мир».

Георгий Ервандович не прогибался. В самые тяжелые моменты он был

верен себе и своему делу. Поэтому, хотя его и мои представления о жизни, какой она должна быть, во многом отличались, я всегда видел в нѐм родственную душу. Конечно, ему, как руководителю творческого коллектива в условиях идеологического маразма приходилось идти на разумные компромиссы. Но тому, во что он верил, он не изменял. Я, если честно, не знаю, отдавал ли он себе отчет в том, что является одним из тех избранных, кто не просто словом, а каждодневным делом доказывает своѐ право иметь своѐ мнение, кто каждый день меняет вокруг себя мир.

С Тером я познакомился 22 года назад. Он уже был совсем не молод,

хотя его дочь появилась на свет именно тогда, а это кое-чего да стОит! Начало перестройки – 1986 год. Хор едва насчитывает 40 человек, причем основную массу составляет весьма визгливая в те времена партия сопрано… Простите, девочки! Именно тогда впервые кинули клич, и на репетиции по воскресениям стали ходить старики. Увы, но мужские партии петь больше было некому. Среди басов не было, насколько мне не изменяет память, ни одного студента. В тенорах – один или два. Да-да! Замечательные традиции рождаются, порой, не от хорошей жизни.

Тогдашние студенты, даже в разгар действия антиалкогольного указа

1985 года, пению в хоре предпочитали бухать. Отчего так вышло? Во-первых, это была одна из тех ужасных демографических ям, когда вместе сошлись несколько минимумов колебаний рождаемости. Учиться в Универе было некому. На физмат брали всех… Ну, то есть, просто всех, кто сдавал экзамены хотя бы на тройки. А ведь в те времена именно физмат составлял сердце, духовную основу хора. К ужасной демографической картине прибавьте отмену отсрочки от армии для студентов, когда, начиная с 1983 года по 1988-й (если не путаю), всех второкурсников, которым стукнуло 18 лет, загребали служить грѐбаному отечеству. Не обошла в 1984 году и меня сия чаша.

Вот на фоне такой картины знаменитый некогда хор студентов ПетрГУ

влачил в середине 80-х своѐ далеко не безбедное существование. Именно

Page 22: Статьи и эссе

поэтому в сентябре 1986 года Георгий Терацуянц лично пошел по учебным группам, выступая перед студентами, агитируя просто пойти, просто посидеть на репетиции.

Увы, но маленький старичок с горящими взором, мало кого воодушевлял

рассказами о том, о чем молодѐжь тех лет не знала и не могла знать. Да и откуда? Уроки музыки по программе Кобалевского сделали все, чтобы напрочь отбить у советских школьников, а позднее – студентов, тягу к любому виду музыки, кроме самой пошлой попсы.

Мои сверстники в большинстве своѐм даже представить себе не могли,

что можно слушать хор или симфонический оркестр и получать от этого удовольствие. Советская школа и советское телевидение сделали всѐ возможное, чтобы отвратить народ от хорошей музыки. Впрочем, и нынешние средства массмедиа и образовательная среда школы достойно продолжают недостойное дело своих советских предшественников.

Однако лично я с раннего детства с удовольствием слушал хорошую

музыку, благо дома был проигрыватель и куча замечательных пластинок. Они и сейчас пылятся на полке, и хотя проигрыватель, увы, приказал долго жить, выкинуть их на помойку не поднимается рука. Откуда такая тяга к классике? Видимо, сказались здоровая, не испорченная алкоголем наследственность и хорошие музыкальные вкусы обоих родителей. С высоты прожитых лет я отдаю себе отчет, что уже к 10-и годам, именно благодаря своим музыкальным пристрастиям, я стал выделять себя из серой массы, которую сейчас политкорректно называют «электорат», а в менее щепетильные времена величали «быдло».

Однако, не смотря на такой вот широкий музыкальный вкус, слово «хор»

у меня, как и у большинства советских людей того времени, ассоциировалось исключительно с бездарными музыкальными бреднями во славу КПСС, исполняемыми по праздникам, а также с ужасающими «народными» песнями о счастливой доле трудового народа в исполнении хора им. Пятницкого по будням. А что еще можно было услышать тогда из телеящика? Это было все равно, как сейчас «Фабрика звѐзд» или «Дом-2».

Вот с таким настроением мы с Романом Осауленко, моим другом и

однокурсником, сидели на первой парте в одной из аудиторий Университета и снисходительно улыбались, слушая чуднОго старичка. Ещѐ бы! Уж мы-то знали толк в истинном искусстве, развлекая дуэтом под гитару весь пятый этаж в шестой общаге! Наш тогдашний репертуар не отличался оригинальностью – «Машина времени», «Воскресенье»… Пели мы, конечно, получше многих, но, думаю, эти вокальные изыски могли очаровать разве что наших однокурсниц, да и тех лишь потому, что мы были, в общем-то, симпатичными молодыми людьми, а уже и в те времена здоровый, интеллигентный, генетически полноценный (т.е., не страдающий алкоголизмом) мужчина был в большом дефиците.

Итак, с высоты своего, как нам тогда казалось, высокого вокального

искусства, мы слушали сказку о замечательном хоре и снисходительно улыбались. Гаденько так улыбались, с издѐвкой. А так как происходило это всѐ на первой парте, непосредственно перед носом Тера, он обратился лично к нам: - Вот вы, что смеѐтесь?! Вы даже не имеете понятия о том, над чем смеѐтесь! А вы

Page 23: Статьи и эссе

придите на репетицию. Не поленитесь и придите, и хоть раз послушайте то, о чѐм я вам здесь говорю. Когда мне ткнули в рожу моей же стѐбной улыбочкой, можно было вести себя лишь двумя способами: либо продолжать, но теперь уже открыто, стебаться, либо вести себя по-человечески, то есть серьѐзно ответить на поступившее предложение.

Поскольку, кроме свойственного молодости куража, у нас в тот момент

уже, видимо, сформировались понятия о совести и об элементарном уважении к старшим, мы убрали улыбочки и серьѐзно ответили: «Хорошо, мы придѐм». И мы пришли.

Мы попали на одну из первых воскресных репетиций со стариками. В

этом составе хор не производил того бледного впечатления, которое он имел в злосчастном сентябре 1986-го. Народу было много. Народ был солидный и крепкий. Нутром ощущался дух физмата, причем не дегенерировавшего перестроечного физмата 80-х, а того легендарного физмата 60-х, когда все верили в торжество науки, и в извечном споре между физиками и лириками, последние не имели ни единого шанса.

Поскольку мы были новенькими, то нас следовало бы прослушать, но в

предрепетиционной суете Теру явно было не до того, и поэтому на его вопрос, пробовали ли мы петь, я безапелляционно заявил о своѐм баритоне, а Роман, в тон мне, так же серьѐзно окрестил себя тенором. Пора было начинать, поэтому Георгий Ервандович просто указал нам, с кем рядом сесть, и посоветовал «сперва послушать». Хоровую распевку я никогда до того времени не слышал, чем ни мало не смутился, поскольку еѐ предназначение было вполне очевидно. Попадать в тон было совсем не трудно, и я, не стесняясь, запел вместе со всеми.

Звук был приятным. Я бы даже сказал, очень приятным. И не мудрено,

ведь я сидел в центре хора, в окружении матѐрых басов, которые, если и не были профессиональными музыкантами (впрочем, начальное образование было у многих), то были людьми весьма талантливыми от природы, да и опыт, как говорится, не пропьѐшь. Словом, я впервые почувствовал, что когда поѐт хор, даже если звук идѐт в унисон, в результате получается нечто большее, нежели просто арифметическая сумма голосов. И это меня удивило. Шутка ли, я считал себя искушенным в музыке, да и в самом деле, имел право на такое «высокое звание» среди дилетантов. И вот я столкнулся с совершенно неожиданным и новым явлением, когда не каждый выпендривается сам по себе, а является вполне заменимой частью одного замечательного целого. Тут я вспомнил и второй закон диалектики о переходе количества в качество, и знаменитую фразу о том, что нужно любить не себя в искусстве, а искусство в себе… Но это были ещѐ цветочки, так как мои ожидания, в смысле исполняемого репертуара, были пока что именно такими, о которых говорилось выше.

- Грушица, - неожиданно прервавшись, произнѐс Тер. И откуда ни

возьмись, по рядам зашелестели раздаваемые ноты. К своему стыду, я до сих пор не умею петь сольфеджио. Да, в

музыкальной школе мне учиться не довелось. Не судьба. Впрочем, как и многим моим сверстникам. Не то, чтобы я никогда до этого не видел нотной грамоты. Вовсе нет. К тому времени я уже мог что-то сносно брякать на гитаре, подбирать на слух, и даже пытался в детстве разучить по нотам на фортепиано первую часть

Page 24: Статьи и эссе

«Лунной сонаты». Но все равно, для того, чтобы определить, что это за закорючка между первой и второй линейкой, мне приходилось честно отсчитывать от первой дополнительной: «До, ре, ми, фа». А уж взять и петь по нотам!!! Для меня это было чем-то непостижимым. И тем более непостижимым было то, что все остальные (все!!!) хористы с умным видом глядели на эту китайскую грамоту и что-то мычали себе под нос. Невероятно!

«Грушицу» запели сразу, поскольку партии уже, видимо, были разучены.

Удивительно плавно и точно вступили альты и сопрано, и тем обиднее было, что Тер им не дал допеть: - Кудр-р-р-рявая! Кучер-р-р-рявая! – произнѐс он, утрируя согласные. Так я впервые в жизни обратил внимание на свою дикцию и вдруг понял, что исполняя под гитару песни любимого Макаревича, зажевываю и проглатываю половину алфавита. Снова начали женские голоса, наполнив аудиторию, в том числе и с помощью этой самой «р-р-р», тем вкусным, мясным звуком, который отличает настоящий хор, от группы любителей сообща подрать глотки. Я думал, что так оно и продолжится, но вдруг вокруг меня запели мужики.

Мужики! С тех пор я, слушая любой, даже самый распрофессиональный

женский хор, представляю вместо него на сцене одноногого танцора. Каким бы виртуозом тот ни был, он покажет в лучшем случае прекрасный цирковой номер, но отнюдь не танец. Ибо танцуют двумя ногами.

Это уже было не удивление. Это был маленький (пока маленький!) шок.

Банальные, почти что затасканные слова. Ничем не выдающаяся, хотя и приятная мелодия. Но хор! Хор!!! Эти голоса, выстраивающие сочные аккорды, сделали со словами и музыкой что-то такое, от чего они стали… настоящими, живыми.

До этой самой секунды я, слушая музыку, где-то внутри себя

отождествлял с ней своѐ «я». Поѐт Дон Карлос – мне казалось, это я пою. Звучит концерт Рахманинова – это где-то во мне рождаются эти звуки фортепиано. Везде рядом с этой музыкой незримо присутствовало моѐ «Я». И вот теперь, когда я оказался в самом центре этого удивительного поющего организма, моѐ «Я», разбухшее и раздобревшее во время распевки от чувства собственной уместности и значимости, вдруг съѐжилось, стало микроскопически маленьким. Мне показалось, что кроме ушей человеку больше не нужно ничего. Если раньше я ощущал гармонию, как некую данность, существующую и незыблемую, то сейчас она рождалась – хрупкая и тѐплая – прямо вокруг меня. Нечто похожее я испытал, когда впервые видел как рождается, а потом держал на руках только что родившегося на моих глазах ребѐнка. И вот посреди куплета, когда кто-то из хористов, видимо настолько погрузился в возникшую ауру, что слегка выделился из общего ансамбля, я услышал неистовый стон и, подняв глаза, впервые увидел тот самый непередаваемый взгляд и жест Тера, который приводил в благоговейный трепет не одно поколение хористов.

Оторвать взгляд от него я уже не мог. Маленький старичок исчез. Вместо

него передо мной был гигант, монстр, воплощение харизмы… В литературе есть много примеров удивительных людей и поступков,

мужественных, великих и вдохновляющих. Но всѐ это – ерунда. Не нужно ничего читать! Достаточно было всего один раз увидеть эти глаза, и все становилось просто и ясно: есть нечто, ради чего должен жить человек. Оно – нематериально,

Page 25: Статьи и эссе

его не измерить и не взвесить, но ради него горят неистовым огнѐм эти глаза. И если ты это увидел хотя бы раз, ты не можешь в это не верить…

Я слегка очухался к началу третьего куплета. По крайней мере, я стал

понимать, что партии поются не в унисон, что партия басов довольно-таки проста, и, если прикрыть рукой одно ухо, чтобы лучше себя слышать, то можно даже попытаться спеть. Я попытался, спел, и к своему удивлению, попал. «Вот, что значит "искусство в себе"», - подумал я, удивляясь тому, как ловко у меня получается.

В аудиторию вошла Лариса Георгиевна Бердино – бессменный

концертмейстер и просто очень милый и интеллигентный человек. Все встали, приветствуя. Терацуянц сделал неуловимый жест, и одни ноты быстро сменились другими: «Танеев. Иоанн Дамаскин.»

Единственное серьѐзное хоровое произведение, услышанное мною до

этого момента – «Реквием» Моцарта. Бесспорно, гениальное произведение, но старая виниловая пластинка, монофоническая запись середины шестидесятых годов, - это давало некоторое представление о том, как может петь хор,… если его закатать в консервную банку.

И вот, когда закончилось фортепианное вступление (я очень давно не

слышал живого фортепиано, да ещѐ и в хорошем исполнении) и аккомпанемент заиграл триоли, женский хор ровными четвертями запел «Иду в неведомый мне путь…». Это опять было совершенно новым неожиданным ощущением, когда пианино вдруг заменило собой симфонический оркестр, и это ничуть не испортило впечатление… А потом началась полифония. И вновь я стал маленьким-маленьким «Я» с огромными, как у слона ушами. Я наивно полагал, что после «Грушицы» меня ничем нельзя будет удивить.

Те, кто никогда не слышали кантату «Иоанн Дамаскин», конечно же, не

поймут, о чем речь, просто потому, что это нужно услышать, причем услышать, не пОходя, а так, чтобы звук входил в тебя вовнутрь. К финалу, к последней фразе фортиссимо «Иду в неведомый мне путь» я сидел с закрытыми глазами, полностью потеряв ориентацию. Наверное это состояние и называют «прострация», когда ты забываешь, где находишься, и что с тобой происходит…

Я с трудом заставил себя вдохнуть и открыл глаза. Теперь я понимал,

куда и зачем я пришел, и о чем говорил нашей группе великий маленький человек, который заставил меня, самоуверенного гордеца и всезнайку, понять, что в этой жизни есть нечто гораздо более значимое, чем моѐ «Я».

Геннадий Яловицын,

участник хора с 1986г. по 1991г.

Page 26: Статьи и эссе

Маэстро Вся история Академического хора университета с 1962 г. по 2007 г.

олицетворялась и была неразрывно связана с именем профессора Георгия Ервандовича Терацуянца - заслуженного работника культуры России, заслуженного деятеля искусств и лауреата Государственной премии Карелии, доцента кафедры культурологии ПетрГУ. "Терацуянц выступает там-то" - значит, будет концерт хора. "Состоится концерт" - значит, все придут посмотреть на мастерство дирижера.

А посмотреть действительно было на что. Жестикуляция и мимика

маэстро были настолько энергичны и выразительны, что коллеги иногда шутили: "Вы пытаетесь показать каждому хористу, когда и как он должен петь".

В детстве Г.Е.Терацуянц музыкальными способностями не отличался, к

занятиям музыкой относился прохладно, хотя и любил петь. Коренной ленинградец, ребенком переживший блокаду города, он в 1948 г. поступил на отделение психологии философского факультета ЛГУ. Именно здесь в его сознании произошел переворот: юный философ попал в хор университета, которым вплоть до 1994 г. руководил известный дирижер Григорий Сандлер. Для будущего музыканта это было "вторым рождением". Получив диплом ВУЗа (в котором, кроме "пятерок", была лишь одна "четверка"), Г.Е.Терацуянц закончил музыкальное училище, работал с другими хорами тогдашнего Ленинграда.

Но Академический хор ПетрГУ был самой большой любовью Георгия

Ервандовича. Именно переехав в 1962 г. в Карелию, он нашел признание как человек и артист. Без хора университета он себя не мыслил.

Любовь бывает разная. Сам дирижер не скрывал, что являлся

сторонником диктаторских методов, единоначалия в коллективе и личной ответственности за все. Но именно поэтому в людях он больше всего ценил надежность и умение держать данное слово. Человеческим качествам Маэстро придавал значения больше, чем голосу: каков человек есть, так он и поет. Будучи профессиональным психологом, он чувствовал себя не только музыкантом, но и педагогом. Воспринимая обычную репетицию как "пиршество общения", он видел в музыке прежде всего способ педагогического воздействия на людей. Каждое занятие - это искрометный праздник юмора, победы сознания над бытием. Где еще люди, в том числе умудренные жизненным опытом, могли услышать в свой адрес «ласковые» эпитеты типа "дубины" и принять это за комплимент? И дирижер очень ценил такое доверие певцов.

Page 27: Статьи и эссе

Оркестр хора

"Оркестр хора" - это великолепный концертмейстер, заслуженный работник культуры Республики Карелия, лауреат государственной премии Республики Карелия, в прошлом директор Петрозаводского музыкального

училища Лариса Георгиевна Бердино. И это не просто образное сравнение. Однажды в разговоре с кем-то

Георгий Ервандович Терацуянц сказал, что Лариса Георгиевна сыграет даже на табуретке, необязательно ей нужен хороший рояль. И действительно, приходилось играть на самых разных по качеству инструментах - и без педали, и с

западающими клавишами. Лариса Георгиевна - выпускница Ленинградской консерватории. С 1963

года она связала свою судьбу с Петрозаводским музыкальным училищем. Замечательный музыкант, талантливый концертмейстер. Наиболее ярко этот дар

раскрылся у Ларисы Георгиевны с хором Петрозаводского университета. "Я в хоре с 1968 года", - говорит Лариса Георгиевна. "В этом хоре я

молодею душой, там совершенно другая атмосфера, нежели у нас. Мы - профессиональное музыкальное училище, в хор же ходят молодые люди с горящими глазами, просто из удовольствия, из любви к хоровому пению. И это настолько меня подкупает и привлекает, что я не могу бросить хор. И прервать творческое содружество с Георгием Ервандовичем Терацуянцем тоже просто

невозможно".

Page 28: Статьи и эссе

Считать традиционным

Вклад профессора ПетрГУ, заслуженного работника культуры России, заслуженного деятеля искусств Карелии Г.Е.Терацуянца в развитие республиканской и общероссийской музыкальной культуры неоспорим. Он был не только руководителем академического хора; на нем лежала гигантская работа по организации музыкальных фестивалей, подготовке специалистов, воспитанию подрастающего поколения.

В республике действует хоровой фестиваль – открытый музыкальный

форум, который должен был собраться в этом году в шестой раз. По финансовым причинам этого не произошло, и его проведение перенесено на следующий год.

16 июня, в день отчетного концерта Академического хора ПетрГУ,

посвященного 80-летию со дня рождения выдающегося хорового дирижера, министр культуры и по связям с общественностью РК Г.Т.Брун подписала приказ № 244 о присвоении имени Георгия Ервандовича Терацуянца Республиканскому открытому фестивалю академических хоров и вокальных ансамблей. Проведение фестиваля имени Г.Е.Терацуянца приказано считать традиционным и осуществлять не реже одного раза в три года.

Иван Савицкий, гл. специалист Министерства культуры и по связям с общественностью РК

Page 29: Статьи и эссе

Вся музыка на свете о любви. Даже если она о страдании...

Г. Терацуянц

Снова полный (задолго до начала) зал, и тихое ожидание. Шелест программок, шуршание букетов. Встречи старых друзей. А потом – темнота и тишина...

И снова в актовом зале звучит его голос

– голос Георгия Ервандовича Терацуянца. Он с улыбкой рассказывает о своей работе, о своей любви к хору и каждому хористу. Мы вместе с ним и ему улыбаемся – но вспыхивает свет, гаснет экран… Гаснут улыбки, и лишь он

улыбается нам с портрета, ожидая, когда его хор выйдет на сцену с XLVI отчетным концертом. Только на этот раз концерт посвящен его памяти…

«Gaudeamus» в этот вечер звучал особенно торжественно – вместе с

хором, стоявшим на сцене, гимн пел весь зал, собравший хоровиков разных лет и поколений. И все звучавшие в день рождения Георгия Ервандовича произведения – и «Вечер» С. Танеева, и финская народная песня «Старая повозка», и негритянский спиричуэл «Little wheel a turning», и старинная студенческая песня «Наша жизнь коротка» - встречали бурными овациями и криками «Браво».

Зал жил и пел вместе с хором, незримо поддерживая и вдохновляя

хоровиков, переживших трудный год и непростые выступления. Об этом между отделениями концерта рассказал дирижер Академического хора ПетрГУ Николай Маташин. Он начал с концертов в этом учебном году и вольно или невольно вспоминал о Георгии Ервандовиче, делясь переживаниями и трудностями жизни хора без него.

И все-таки хор живет, продолжают жить традиции. Хоровики чествовали

своих выпускников (в этом году их десять) и новичков, пришедших в коллектив. Среди выпускников – одиннадцатиклассница Университетского лицея Наталья Яловицына, второй, на памяти Н. Маташина, иностранный студент-хоровик Чжан Чуань, студенты эколого-биологического, филологического, агротехнического, физико-технического, юридического факультетов и факультета политических и социальных наук. Все они, пришедшие в хор в разные годы, стали его неотъемлемой частью и пережили с ним и радость взлетов, и горечь потерь.

Но участники концерта не делились на выпускников и новичков – они

пели, заставляя зал переживать вместе с ними каждую ноту, каждое произведение. Завораживающие движения рук дирижера, замирающие звуки музыки, голоса – то просящие, то требующие, то зовущие – медленно затихают или резко обрываются, следуя за этими движениями. И хочется увидеть звук, увидеть, как волнами он распространяется от хора в зал и возвращается обратно, хочется поймать каждый миг, каждый голос. Не видно – но слышно, и зрители жили этими звуками, как и хор.

Зал следовал за музыкой и голосами – из тишины украинской ночи («Тиха

украинская ночь» Р. Щедрина на стихи А. С. Пушкина) в лето («Проходит лето» В.

Page 30: Статьи и эссе

Калинникова) и все глубже – в «Реквием» К. Сен-Санса («Hostias» и «Sanctus»), в романтическую балладу «Лесной царь» Ф. Шуберта (на стихи И. Гете), в мечту о свободе «Узника» А. Давиденко. А потом – всплеск, оживление, словно глоток света и радости – народные песни («Старая повозка» и «В темном лесу») и негритянский спиричуэл.

Руки Николая Маташина замирают, хор смолкает, мгновение – и зал

взрывается аплодисментами, к сцене несут цветы, ведущему (Андрей Агапов) долго не дают объявить антракт.

Во втором отделении концерта к студентам присоединились выпускники

хора. Наверное, поэтому по-особому торжественно прозвучали в этот вечер «Марш энтузиастов» И. Дунаевского и «Прощальная» Г. Гладкова. Со сцены звучат поздравления и теплые слова в адрес хористов, дирижера, хормейстера (Алексей Умнов), директора (Екатерина Кислицына), концертмейстеров (Лариса Бердино, Елена Ёлына).

А Георгий Ервандович все так же улыбается нам с портрета, и кажется,

что стоит поднять глаза, и мы увидим его рядом с девчонками и мальчишками, которых он любил, с его хором, который продолжает жить…

Ольга ШЕВЛЯГИНА

Page 31: Статьи и эссе

Прощайте, маэстро!

В минувший понедельник Петрозаводск проводил в последний путь бессменного руководителя студенческого хора ПетрГУ Георгия Терацуянца.

Печальные звуки многоголосья плывут над траурным залом на Вольной.

Сотни людей, юных и убеленных сединами, поют и плачут, не стыдясь и не скрывая своих слез, не боясь попасть не в такт или показаться нелепыми. Это хористы разных поколений пришли попрощаться с любимым учителем, дирижером, человеком, 45 лет возглавлявшим университетский студенческий хор – свое любимое детище.

Прощайте, Георгий Ервандович! Мы, может, не всегда понимали, КАК

нам повезло встретить Вас и петь в Вашем хоре. Но не любить Вас было невозможно!

Страсть …Однажды на концерте академического хора студентов ПетрГУ побывал

один немолодой священник. В программе значились духовные произведения – православные тексты, положенные на музыку светских композиторов. После концерта Георгий Ервандович сообщил нам, хористам, озадаченно: "Батюшка сказал, что поем очень страстно..." Страсть! Вот ключевое слово к личности Тера – так за глаза звали маэстро все, кто знал и любил его.

Хор был его единственной большой, главной и настоящей любовью.

Коренной ленинградец, блокадник, философ и музыкант, ученик легендарного Георгия Моисеевича Сандлера, художественного руководителя хора ленинградского университета, Терацуянц не знал полумер и полутонов во всем, что касалось любимого дела. "Только чрезмерное плодотворно, умеренное – никогда!" — повторял он вслед за Цвейгом своим хористам на репетициях, читателям – в книгах. И сам был чрезмерен, одержим, даже невыносим порой в своем служении музыке, как он его понимал.

Он мог выгнать из хора примерную девушку за одну, но важную

пропущенную репетицию (правда, вскоре со слезами и распростертыми объятиями принять ее снова). Мог разнести в пух и прах за пятиминутное опоздание, за легкомысленное, по его мнению, поведение на концерте (а потом сердечно обнять и попросить прощения). А Терацуянц в гневе, поверьте, – это ОЧЕНЬ страшно! Но мы, даже обиженные им, даже доведенные порой до слез, ни на секунду не переставали обожать нашего дорогого Тера. Потому что ни к кому не был так строг и требователен этот великий самоед и перфекционист, как к самому себе. И — мы знали это точно! — никого не любил так преданно, как нас – беспечных, легкомысленных, непутевых, но по счастью объединенных с ним одной страстью.

Георгий Ервандович и не скрывал, что и дня не может прожить без нас: — Я, как вампир, питаюсь вашей молодой кровью, — шутливо

признавался он. И часто, сидя на репетициях, мы задавались вопросом: "Действительно, о чем-нибудь, кроме хора, Тер думать может?"

Page 32: Статьи и эссе

Эта неподдельная, самой высшей пробы страсть творила настоящие чудеса. И все мы, хористы, были тому свидетелями. Ну не чудо ли, что в эпоху воинствующего индивидуализма, глянцевых стандартов и сугубо рыночных отношений семнадцатилетний молодой человек, студент, три раза в неделю по три с половиной часа отдает хоровым репетициям? Не подрабатывает в офисе, не качает мышцы в тренажерном зале, не гуляет с девушкой – ПОЕТ В ХОРЕ! Правда, это могло поражать кого угодно, только не Терацуянца. По его убеждению, пение в хоре – самая что ни на есть естественная вещь для живого, чувствующего и думающего человека.

— Повернитесь к хору своей лучшей стороной, отдайте ему все хорошее,

что в вас есть! – требовал он. А лучшее "по Терацуянцу" – это ответственность, оптимизм, чувство

локтя, дружелюбие, умение верить и любить. Недаром самой любимой песней маэстро (он пожелал, чтобы она прозвучала над его могилой), был "Марш энтузиастов".

"Пойте жирнее" — Когда студентом консерватории я пришел в хор на практику, Георгий

Ервандович Терацуянц очень меня удивил… своей манерой дирижирования, — вспоминает Николай Маташин, нынешний дирижер хора. — Техника его была мне абсолютно непонятна. Нас учили совершенно по-другому. Но хор пел! И оставалось только догадываться, как хор его понимает.

А хор понимал. Потому что Тер знал, что ему нужно от хора, и — самое

главное — мог это все объяснить. И, что не менее важно, его понимали. — Альты! Пойте жирнее! Представьте, что варите борщ! Густой,

наваристый, жирррный бооорррщ! — Вступают все мужчины! Потом тенора! Альты! Почему молчите? Я же

сказал, вступают ВСЕ мужчины! — Ну, что это за звук? Что за дохлый ручеек? Напор должен быть!

Брандспойт! — Что вы блеете, как козы? Из беееелых роз, беееелых, беее… Пойте

благородно! Из бэлых роз, из бэээлых! Дисциплина для шефа была превыше всего. Не знаю, правдивы или нет

легенды о цветочных горшках, летающих в провинившиеся партии, однако, зная темперамент Георгия Ервандовича... Одна из нынешних хористок вспоминает свою первую репетицию:

— Я была в шоке! Разгневанный Георгий Ервандович схватился за

пюпитр и, казалось, хотел его в нас швырнуть! (смеется.) Не знаю, что было бы, если бы он до стула дотянулся!

Георгий Ервандович, как Наполеон, мало того что знал каждого бойца по

имени и мог вычислить его тембр среди ста одновременно поющих голосов, так

Page 33: Статьи и эссе

еще был в курсе всех происходящих у хориста дел! В сессию он даже знал, кто, когда, какие экзамены сдает! Поэтому репетиции нередко начинались с вопроса к очередному сдающему: "Ну, как экзамен?"

Маргарита Павловна Бархота, хористка, знающая Терацуянца еще в

бытность его хормейстером, рассказывает: — Гоша мог впадать в ярость на общих репетициях. Но в то же время

всех поражали его мягкость и снисходительность в индивидуальных занятиях. Особенно тех, кто не блистал.

"Второстепенных концертов не бывает!"

— Меня всегда поражали в Георгии Ервандовиче две вещи, — рассказывает Людмила Георгиевна Кириллова, редактор газеты "Петрозаводский университет". – Первая – то, как он умел находить общий язык с абсолютно разными людьми. С профессорами и прочими "шишками" он вел себя, как и полагается, академически чинно. Зато с хористами, выпускниками, друзьями общался легко и непринужденно. И второе – его постоянное стремление к совершенству и связанная с этим болезненная неуверенность перед каждым концертом. Он заходил в редакцию со словами, мол, сегодня точно ничего не получится. Волновался, насколько заполнен зал. И все эти переживания его очень утомляли. Казалось бы, чего тут уже волноваться?! Такой опыт! Такой успех! Но нет... У него была настолько высокая планка… Казалось, что перед каждым концертом он поднимает ее еще выше...

Последние годы Терацуянц жил только хором. Среда, пятница и

воскресенье – были особые дни. Хоровые. А в остальные он к ним готовился. Конечно, несмотря на всю свою увлеченность работой, ему не хватало общения с семьей, детьми, которых он очень любил. Близких ведь никто не заменит. Может, поэтому он так всегда стремился к новым знакомствам, новым впечатлениям, к людям, общением с которыми дорожил.

— Он всегда был безотказный, — вспоминает Людмила Кириллова. –

Концерт ли попросишь, встречу ли. Очень любил встречи со студентами. Если договаривались, а потом это в суматохе забывалось, сам приходил и напоминал, мол, когда же, ты ведь обещала! А после беседы с ним студенты почти всегда аплодировали. Стоя.

"Я чувствую себя мальчишкой!" Не страшно, что тело стареет, страшно, что дух остается молодым,

сказал кто-то из великих. Георгий Ервандович был молод всегда. И это чувствовали все, кто с ним общался. Недаром ленинградцы всю жизнь звали его Гоша, а наши между собой – Тер.

То, что у Георгия Ервандовича проблемы со здоровьем, хор впервые

заметил полтора года назад, в феврале на концерте в Апатитах. Дирижируя "На сопках Маньчжурии", как всегда страстно и самозабвенно, в очередной раз энергично взмахнул рукой и… чуть не упал. Весь хор, как один, рванулся к Теру, но, к счастью, все обошлось. Все произошло в секунду, песня не прервалась, и тот, кто не смотрел в это время на сцену, ничего бы не заметил.

Page 34: Статьи и эссе

Той же весной была поездка в Финляндию. С гастрольным транзитом через Питер. И вот в любимом Ленинграде шефу стало плохо. Всем автобусом уговаривали его остаться – бесполезно, если бы не врачи. Лежал сначала в Питере, потом перевезли в больницу Петрозаводска. Выписался только через несколько месяцев с жестким условием — не работать. Но для него это было немыслимо! Немного оправившись, он снова стал ходить на репетиции. Сначала наблюдал за хормейстером, а потом снова вернулся на законное дирижерское место.

Когда выступали в Ижевске, попросили жюри разрешить шефу

дирижировать сидя. Это было беспрецедентно. Жюри ответило: "Георгий Ервандович – человек-легенда! Да хоть лежа!".

В феврале спели "Орфея", в апреле – "Дамаскина". Впереди был новый

рубеж – традиционный отчетный концерт, на котором шеф мечтал продирижировать хотя бы две вещи. Но не сложилось… В мае этого года он снова попал в больницу. И на этот раз уже не выходил оттуда. Только переезжал. Из госпиталя для ветеранов на Кирова в республиканскую. И обратно. И так несколько раз.

— Мы как могли старались его поддерживать, — говорит Екатерина

Кислицына, директор хора. — Все хотели его навещать. Мы делали это организованно, чтобы 2-3 человека бывали у него каждый день.

"Я хочу умереть на сцене"

Неизгладимый след оставила в душе Терацуянца смерть ленинградского дирижера Дмитриевского. Он умер мгновенно. На глазах у всех. Дирижируя "Реквием"...

"Если может быть на свете прекрасная смерть, — писал потом Терацуянц

в своей книге "Повесть о том, как я стал хормейстером", — то это была именно она – величественная, мгновенная, завидная. Он умер, как умирали когда-то легендарные русские легионеры – на своем боевом посту".

Последний раз Георгий Ервандович дирижировал в республиканской

больнице 15 июня. Хор пришел после отчетного концерта поздравить Георгия Ервандовича с днем рождения. Все пели. Все плакали. Всем хотелось верить в лучшее. В первое сентября и первую репетицию. Никто даже думать не хотел, что для многих из нас эта встреча станет последней...

"Пойте сами" — Как-то годах в 70-х в редакцию просовывается голова Георгия

Ервандовича, — рассказывает редактор "Петрозаводского университета" Людмила Кириллова. – Он заговорщицки говорит: "Мне тут такую песню прислали, хотите спою?". И поет. Дифирамбы товарищу Брежневу. Мы ушам не поверили. Тут же переписали текст. А песня действительно пришла "сверху". На всеобщее разучивание и исполнение. Но Георгий Ервандович даже партитуру не посмотрел. Достаточно было увидеть текст. В общем, песня отправилась обратно в Минкульт с нахальной припиской: "Пойте сами!".

Page 35: Статьи и эссе

"Я – ленинградец!" Свои армянские корни Тер никогда не вспоминал. А подаренную

хористкой книгу об Армении воспринял более чем прохладно. А все потому, что по национальности он был Ленинградец. Так и говорил всегда. Одной блокады хватило бы, чтобы навсегда связать Тера с Ленинградом. Но, помимо этого, в этом городе он встретил любовь всей своей жизни – хоровую музыку. И больше никогда не расставался с ней.

Снежана Слепкова Виктор Давидюк

Page 36: Статьи и эссе

Многие называли его просто "Тер"… Своим учителем его считают более полутора тысяч студентов и преподавателей Петрозаводского университета. Именно столько человек прошло через школу большой музыки от Георгия Ервандовича. Все они пели в академическом хоре университета. В 2007 году коллектив, созданный Терацуянцем, отметил 45-летие. Георгий Ервандович не смог прийти на юбилей хора и тогда к нему в больницу пришла целая делегация.

Он родился в Ленинграде, мальчишкой пережил блокаду. Тогда же в

1942-м ему удалось попасть на первое исполнение легендарной седьмой симфонии Шостаковича. После войны была учеба на философском факультете Лениградского университета, но любовь к музыке взяла вверх, и он окончил музучилище при Ленинградской консерватории. А потом был университетский хор в Петрозаводске, которым он руководил до самого последнего дня своей жизни, теперь ставшей историей.

- Его хористы работают в самых разных частях нашей Карелии, - говорит

проректор по информатизации Петрозаводского университета Наталья Рузанова. - И все они несут в себе тепло, мастерство, человечность, которые они получили именно в хоре. Георгий Ервандович Терацуянц… Каждая его репетиция была школой жизни.

МАКСИМ УТИКЕЕВ

Page 37: Статьи и эссе

Достояние Республики ...Дождливый сентябрьский вечер. Опустевшее здание университета.

Запах свежеокрашенных стен и пола витает в воздухе. Подготовка к торжествам (60-летие университета) идет полным ходом. Не остался в стороне от этого события и Академический хор ПетрГУ. Торопливые шаги гулко раздаются в звенящей тишине коридоров. Это спешат на свою первую после летних каникул репетицию хористы. Спешу и я. Правда, с совершенно другой целью: увидеть хор "изнутри", понять, как и каким образом рождается песенная гармония, и попытаться в который раз (о хоре и его заслугах написано немало статей) рассказать об этом явлении, именуемом - Большой академический хор университета. Постепенно одна из аудиторий на третьем этаже заполняется оживленными людьми. Улыбки, радость встречи в глазах, обмен фотографиями и впечатлениями о недавней поездке в Австрию, где состязались в певческом мастерстве более 300 хоровых коллективов со всего мира. Наконец, неслаженный хор голосов замолкает, раздается команда дирижера: "Ну все, ребята, давайте начинать!".

Стулья расставлены в один миг. Хористы занимают места согласно

своим вокальным партиям. Сначала сопрано, затем тенора, басы и альты. Георгий Ервандович встает за импровизированный пульт, взмах руки... и начинается распевка. Ход репетиции прерывается замечаниями маэстро: "Кошмар!", "Гениально!", "Блестяще спели одну ноту!". Оттачивается каждая партия, чтобы потом, слившись воедино, из множества голосов родилось чудо под названием "хоровое пение".

Воспользовавшись паузой, беседую с хористами. Маргарет Лайнс -

американка, преподает в университете американский английский. Как-то ее пригласили на концерт хора, понравилось. Решила петь сама. В этот вечер у нее первая репетиция. Светлана Смирнова (менеджер хора, принимала непосредственное участие в организации поездки на хоровую олимпиаду в Австрию) поет в хоре уже 14 лет. Собирается и дочь свою привести. Будучи студенткой физмата, ходила 2 года на концерты, дарила цветы. "Для меня хор - большая половина жизни. Мы все разные, но нас сближает хоровое искусство. Забываешь обиды, становишься одним целым". Студенты Денис Гаврилов (медфак) и Сергей Бочаров (истфак) тоже не мыслят себя вне хора. Сергея привела сюда однокурсница. Денис в детстве пел в хоре мальчиков, пришел в коллектив в год его 35-летия.

Всего в хоре сейчас около 90 человек. В основном это студенты и

выпускники университета. За свою почти 40-летнюю жизнь хор "выпустил" около 1000 человек. В среде хористов сложились целые династии. Кто-то приходит сюда для того, чтобы научиться петь, для кого-то хор - это возможность посредством пения реализовать свой духовный потенциал, для третьих - жажда общения с близкими по духу людьми. И, конечно же, объединяющим началом для всех, притягивающим своим неиссякаемым обаянием, является Георгий Ервандович Терацуянц. Хор - это его детище. Он его единственный и бессменный руководитель. У японцев есть такая пословица: "Если хочешь познать истину, начни с себя". Философ по образованию, Георгий Ервандович привык заглядывать в суть вещей, докапываться до истины. Репетиция - это творческая лаборатория, в которой совершается огромная воспитательная работа. Хоровое произведение требует определенного настроя души. Чтобы проникновенно

Page 38: Статьи и эссе

исполнить песню, необходимо прочувствовать ее, преломить через призму собственного "я", познать истину. Георгий Ервандович - педагог от Бога, предваряет каждое новое музыкальное произведение мини-лекциями, в которых выпукло проступают словесные образы, рождая ассоциативные ряды.

Говорят, что Терацуянц, обращаясь к своим ученикам, часто произносит

одну и ту же фразу: "Вы даже не представляете, насколько становитесь богаче!". Здесь маэстро ошибается, они прекрасно представляют. Иначе не спешили бы по вечерам на репетиции, не болели бы за свой родной хор и не приходили бы в дни рождения к своему учителю под окна, чтобы всем составом, бывшим и нынешним, поздравить своего наставника и друга, исполнив а-капелла в 200 голосов за его здравие.

Но... Репетиция продолжается. После перерыва - смена репертуара.

Торжественное исполнение "К вам, павшие" сменяется на легкую и задорную "Сессию" В. Калистратова. А затем звучит потрясающее "Adoramus te, christe" Gasparini. Голоса, вырвавшись из аудитории, разносятся по пустынным коридорам университета, устремляясь вверх, сливаются в один общий, обращаясь к Господу. На этой возвышенной ноте репетиция заканчивается. У всех присутствовавших просветленные и одухотворенные лица. Наверное, именно эта одухотворенность и еще исполнительское мастерство так потрясли Патриарха АлексияII во время посещения университета. Недаром он неоднократно произносил, обращаясь к хору: "Вы наше духовное богатство".

Да, хор уже давно перерос рамки родной alma mater. По словам ректора

ПетрГУ В. Н. Васильева, "Хор - это не только наша гордость, это достояние республики, островок духовности, который надо беречь". И поскольку хор - это достояние республики, а с этим нельзя не согласиться, то основную часть организационных моментов, связанных с его творчеством, необходимо решать на уровне правительства, министерства культуры. Хор же, сбросив с себя бремя этих забот, пусть лучше совершенствуется в своем певческом мастерстве, завоевывая музыкальный Олимп. Мы же пожелаем ему "многие лета!".

МАРИНА ГАМОВА

Page 39: Статьи и эссе

Душа его с нами

Всем известна расхожая фраза, которую говорят остающиеся в этом грешном мире о тех, кто его покидает: «Память о вас навсегда сохранится в наших сердцах». Но «навсегда» помнят только близкие родственники и друзья, большинство – когда напомнят или случайно.

Я не был другом Георгия Ервандовича, а лишь поклонником его

большого таланта – не только музыкального, но и педагогического. Пожалуй, второго даже больше. Талантливых музыкантов все-таки много, а талантливых педагогов – единицы. Мне приходилось писать о мудром педагоге Г.Е. Терацуянце, но с удовольствием повторюсь в дни его 80-летия.

Отчетные весенние концерты нашего хора я посещал постоянно.

Послушать хорошую музыку в прекрасном исполнении – большое удовольствие. Но второе отделение отчетного концерта (проводы хористов-выпускников) всегда ждал с особым нетерпением, волнением, с предчувствием наслаждения от этого зрелища. На авансцену выходил руководитель хора и без всякого пафоса говорил о каждом выпускнике какие-то нормальные, человеческие слова. Он помнил о том, когда и как виновник торжества пришел в хор, кто его родители, рассказывал, чем этот человек был полезен коллективу и даже какие доставлял трудности своему руководителю и товарищам. Я слушал, и мне было стыдно. Почему? Да потому что я тоже педагог и старший в большом коллективе, со многими тружусь рядом десятки лет, но, к сожалению, не смог бы так подробно рассказать о каждом из своих коллег. Этому нельзя научиться, и бесполезно копировать. Это – талант, он или есть, или его нет. У Тера он был.

Его уже нет с нами два года, но когда я иду мимо нашего главного здания

на проспекте Ленина, мне часто кажется, что сейчас встречу Георгия Ервандовича, задумчиво бредущего, что-то бурчащего себе под нос или беззвучно напевающего про себя и в такт качающего головой. Такое же чувство возникает в коридорах здания – вот он где-то стоит, с кем-то разговаривает или заразительно смеется. Не встречаю, не вижу, но, честно скажу, почти всегда ощущаю его присутствие.

Как всякий атеист (не воинствующий, разумеется), в буквальное

бессмертие человека не верю, но верю в продолжение жизни умершего в его детях, учениках, почитателях. Молодой руководитель хора Николай Маташин успешно наследовал часть музыкального таланта Учителя, а что касается педагогики, то для этого нужно время, и не малое. Пока же вспомним Тера добрым словом и отдадим ему должное за радость знакомства с ним во всех его ипостасях.

И. ГРИГОВИЧ,

профессор, зав кафедрой детской хирургии

Page 40: Статьи и эссе

Вместе – дружная семья О тех, кто участвовал в создании книги «Марш энтузиастов»

Георгий Ервандович Терацуянц ушел в другой мир в августе 2007 года, а

в ноябре было принято решение написать книгу о том, как мы дружно с ним жили все эти 45 прекрасных лет. Он был всегда со всеми сразу и с каждым индивидуально. Дирижер, философ, музыкант, организатор – удивительно талантливый человек. Ему удалось объединить хоровым искусством более тысячи человек, и каждого он одарил своим вниманием, подавая пример беспредельной преданности делу.

Мы так привыкли ходить на отчетные концерты, на выступления нашего

хора с симфоническим оркестром, радоваться далеким гастролям, уверенным победам на международных и российских конкурсах. Популярность хора была удивительной. Когда мы проводили научные конференции, всегда хотели представить наш хор гостям. Казалось, что так будет еще очень долго… Хоть Георгий Ервандович и печалился о «профессиональном флюсе», но многогранность маэстро была поразительной. Он являл собой большой сад с прекрасными растениями многочисленных интересов, в центре этого удивительного собрания стояло хоровое искусство.

Почти все создатели этой книги были хоровиками или верными друзьями

Георгия Ервандовича. Когда мы задумались о книге, стало ясно, каких разных людей объединила любовь к этому талантливому человеку. Оставалось только надеяться на помощь высших сил в нашем совместном творчестве.

Каждый внес в книгу свою лепту. Это Людмила Кириллова –

профессиональный журналист, через редакторское перо которой прошли почти все статьи о хоре в университетской газете; она не только правила наши заметки, но и многое написала сама. Это священник отец Сергий (Сергей Герасимов), благодаря участию которого Георгий Ервандович испытал большие духовные переживания и которому удалось словами передать состояние, связанное с тем неведомым путем, которым ушел от нас маэстро.

Создание этой книги нельзя представить без верного служения Нины

Братановой, которая составила базу данных имеющейся исходной информации по газетным статьям, что и послужило основой книги. Наталья Рузанова стояла у истоков возникновения хора, много организационно помогала Георгию Ервандовичу на всех этапах становления хора и умела им гордиться. Маргарита Бархота, верная коллега Георгия Ервандовича со студенческих лет, ее статьи всегда соединяли полет творческой мысли автора и безграничное уважение к таланту.

Особое место в работе руководителя хора занимают ближайшие его

коллеги – концертмейстеры и хормейстеры. Лариса Бердино, удостоившаяся самых высоких похвал и восхищения Терацуянца. Ее верность идеям маэстро и мудрое умение сотворчества очень помогало нам в создании книги. Особого внимания дирижера удостаивался Николай Маташин – нынешний руководитель хора ПетрГУ. Эта великая честь сопряжена с большим грузом ответственности, которая легла на плечи молодого хормейстера, участвовавшего в подготовке материалов о репертуаре хора. Часть глав книги принадлежит перу наших ленинградских коллег – участников хора ЛГПИ (Галина Лаутина) и ЛГУ (Татьяна

Page 41: Статьи и эссе

Волошинова), которые дополнили текст свидетельствовами предкарельского периода формирования личности маэстро.

Ряд статей написан Иваном Савицким – историком, который был очень

близок Гергию Ервандовичу, долго пел в хоре, вникал в законы творчества этого человека и пытался понять исторические пути становления коллектива.

Долго мы обсуждали вопрос о феномене хора, о его появлении в 60-е

годы и расцвете в это время хорового искусства в Карелии. Эти исторические связи оказались слабо представленными в литературе, и из историков только Андрей Бутвило взял на себя смелость рассмотреть эти явления.

Георгий Ервандович высоко ценил Свету Смирнову как человека, при

участии которого хор резко повысил свои профессиональные качества и вышел на международный уровень. Именно Светлана смогла рассказать в книге о сотворчестве с Георгием Ервандовичем: создании новой структуры хора, формах привлечения в хор студентов и других «таинствах», которые привели к творческому долголетию коллектива.

Меня поражает готовность служить идеям Терацуянца у современного

директора хора Кати Кислицыной (Елисеева), которая была назначена на эту должность еще Г.Е. Терацуянцем. Все просьбы со стороны организаторов выполнялись безупречно быстро и хорошо. Екатерина полюбила этот хор, когда был Тер, она продолжает служить своему кумиру и на новом этапе развития его детища.

Особое место в жизни Георгия Ервандовича занимала семья Юрия и

Фаины Горшковых. Две очаровательные дочки были украшением партии сопрано. Фаина, строитель по образованию, закончила музыкальное училище и всю жизнь помогала Георгию Ервандовичу в житейских делах (а они были самым трудным испытанием для маэстро). Татьяна Петрова – редактор музыкальной редакции Карельского радио, которая вместе с Г. Терацуянцем творила удивительные передачи, помогала пропагандировать хоровое искусство и долгое время пела в партии альтов. Татьяна Ульянова (Степанова), занятая сложными семейными делами, всегда живо откликалась на просьбу помочь.

Первые этапы истории хора, 60-е годы, которые оказались слабо

представленными в архивных материалах, потребовали большого внимания Александры Рагозиной (в то время она была директором музея ПетрГУ), которая успешно справилась с этой и другими организационными работами. Особенно хочется отметить Лидию Повилайнен, которая своей тактичностью и особым вниманием ко всему, что связано с памятью Г.Е. и хором, постоянно помогала в работе.

У хора было много фотографов, но на этапе подготовки книги большой

вклад внес Владимир Григорьев. И когда все материалы были уже собраны, редактором, ответственным за выпуск, стала Алла Соболева (Издательство ПетрГУ). Это была ее первая большая работа, на которой молодой редактор осваивала широкий спектр профессиональных навыков.

А потом в дело вступил художественный редактор – Леена Лангинен,

инициативный человек, вложивший в оформление этой книги не только свои

Page 42: Статьи и эссе

творческие способности, но и невероятное терпение. Это был гигантский труд по «вытягиванию» на хороший уровень старых фотографий и осознанное внимание к тексту.

Вся творческая жизнь Георгия Ервандовича прошла в тесном контакте с

ректоратом Петрозаводского университета, который всегда оказывал большую помощь коллективу. И на этом этапе – этапе создания книги об истории жизни большого творческого коллектива – Академического хора ПетрГУ – свой вклад внесли президент университета профессор Виктор Николаевич Васильев и ректор ПетрГУ профессор Анатолий Викторович Воронин.

Георгий Ервандович всегда был благодарен ректорату за помощь в

организационной работе хора, и мы рады, что эта традиция сохраняется.

Е.МАРКОВСКАЯ, профессор, д.б.н., зав. кафедрой ботаники и физиологии растений

Page 43: Статьи и эссе

Религия любви

В предисловии к книге сказано: «Это книга о великом Маэстро, его верности хоровому искусству и о путях творческого воспитания более тысячи студентов Северо-Запада России».

А вообще-то это книга о любви. О любви музыканта к своему детищу-

хору. О любви хористов к своему удивительному руководителю. О любви слушателей к замечательному коллективу.

О любви говорить и писать трудно, особенно в первые дни и месяцы

после потери любимого человека. Этим и объясняется некоторая хронологическая сбивчивость, сумбурность оценок – это все попытки в сумятице кромешной печали сказать самое сокровенное о Тере, его подвижнической жизни, о тех, кто был рядом с ним все эти годы.

Нужно ли подробно объяснять выбор названия книги? Мы все знаем, как

любил Георгий Ервандович «Марш энтузиастов». И плевал он на псевдосмену эпох, на «некреативность» произведения. Ведущий объявлял: «Исаак Дунаевский. Марш энтузиастов», – и светлели лица, звонко вздымались ввысь голоса. «Нам ли стоять на месте!» Да ведь весь путь хора – это победный марш во главе с таким энтузиастом, каких редко встретишь.

Не было бы этой книги, если бы не энтузиазм Евгении Федоровны

Марковской и ее дружной команды. Профессор Марковская и тексты сама набирала, и всем покоя не давала, заставляя думать, как уложить в одну книгу биографию Тера, биографию хора, концертную деятельность и кипучую внутрихоровую жизнь.

Хор стал частью жизни нашего университета. Как тут не вспомнить слова

Г.Е. Терацуянца: «…Успех, аплодисменты – это все преходящее и не самое важное. Хор вошел в систему воспитания студентов – в этом его основное значение».

У меня же личная и глубокая благодарность этому мудрому и чуткому

человеку. Георгий Ервандович очень серьезно и уважительно относился к нашей газете, и когда речь заходила о «визитной карточке» университета, помимо знаменитых коллективов включал туда и «Петрозаводский университет». Спасибо за это и за все, что сделал для нашего вуза дорогой Маэстро!

Л. КИРИЛЛОВА,

редактор газеты «Петрозаводский университете»

Page 44: Статьи и эссе

Глубина На юбилейном отчетном концерте по традиции, заложенной Маэстро и

продолженной сегодняшним руководителем Николаем Маташиным, выступит хор выпускников. Мы будем петь волнующую Фантазию Бетховена для фортепиано, хора и оркестра, сдержанную, но в то же время трогательную карельскую народную песню «Уткайне» и другие произведения (ведь должна сохраниться интрига программы до концерта!). Этот день всегда был светлым. Мы собирались у дома, где жил Георгий Ервандович, и пели, пели, а потом забирались в его квартиру и опять пели. Так было раньше, а теперь мы поем «песнь о Нем»…

Георгий Ервандович отличался глубоким отношением к людям,

событиям, работе, репертуару, подбору помощников, ко всему происходящему вокруг него. Мне иногда казалось, что для него не существует мелочей, в то же время он был равнодушен ко многим обычным вещам, особенно бытовым. Он не тратил время впустую и всегда страдал, когда наступали каникулы.

Я пришла в хор в 1987 году во время летней студенческой сессии. У меня

не было музыкального образования, но были слух и желание петь. Как потом выяснилось, таких в хоре было много. Хор разучивал оперу Глюка «Орфей». Меня буквально потрясло, как Тер сумел донести до нас всю глубину этой оперной музыки, заставил выучить ноты, да еще наизусть. Конечно, нужно быть на этих репетициях, чтобы прочувствовать все приемы, которыми «наш Гоша» пытался сделать из нас фурий, в то время как солистка пела просто божественную арию Орфея, а мы все млели от этой красоты.

Неизгладимый след в моей душе оставила работа над такими хоровыми

произведениями, как «Пантелей-целитель» Сергея Рахманинова на стихи А.К.Толстого, «Иоанн Дамаскин» Сергея Танеева на стихи того же А.К.Толстого, «Ложь» Мишукова на стихи Т.Гликман, «Придите, поклонимся» Чайковского. Георгий Ервандович проживал с нами каждое слово, иногда очень страшное, а иногда высокодуховное, нам по молодости непонятное. Он творил, разговаривая с нашими душами.

У Георгия Ервандовича было много страхов и неуверенности в себе. Но

если возникали ситуации, когда он чего-то не понимал, он искал и находил компетентных людей (а таковых много в нашем университете и городе), готовых идти на сотрудничество. Хочу вспомнить наше хоровое сотворчество с удивительным человеком, очень музыкальным солистом Виктором Сергеевичем Каликиным; традиционные тематические концерты, продуманные и подготовленные вместе с директором Научной библиотеки ПетрГУ М.П. Отливанчик и заведующей отделом О.Р. Левиной. Блистательными были творческие проекты (поэзия и хоровое пение), рожденные двумя уникальными личностями – Т.Г. Мальчуковой и Г.Е. Терацуянцем. А совместный проект «Университетский абонемент» с Карельской государственной филармонией, в частности с дирижером Симфонического оркестра Олегом Солдатовым и художественным руководителем филармонии О.П. Беловой… Это было ежегодное музыкальное событие для всего города.

Глубина личности Георгия Ервандовича касалась каждого хориста. Он с

каждым устанавливал особые отношения, основанные на безусловной любви, и мы отвечали ему взаимностью.

Page 45: Статьи и эссе

Да, конечно, Георгий Ервандович был по образованию преподавателем философии и психологии, умел устанавливать отношения с людьми. Это так, только, дорогие мои, много ли среди дирижеров смешанных академических хоров выпускников вуза (ЛГУ), не имеющего музыкального факультета? А Терацуянц закончил музыкальное училище, два курса консерватории, полностью посвятил себя хоровому искусству и добился признания музыкантов и публики.

Георгий Ервандович часто повторял на репетициях слова

Станиславского: «Любите искусство в себе, а не себя в искусстве». И именно после этой цитаты я хочу выразить огромную благодарность каждому выпускнику нашего хора, кто в этом, юбилейном для нашего дорогого Учителя году нашел время и силы ходить на репетиции, участвовать в концерте и в работе «Совета старейшин».

К 80-летию Г.Е. Терацуянца выходит труд большого коллектива – книга

«Марш энтузиастов», появившаяся на свет благодаря душевной глубине и безмерной ответственности выпускницы нашего коллектива, профессора университета Е.Ф. Марковской. Евгения Федоровна, огромная Вам благодарность за стойкость, энтузиазм, «чутье» на людей, за Ваше влияние.

Светлана ГУМИНА (СМИРНОВА),

бывший директор хора

Page 46: Статьи и эссе

Т Е Р И З М Ы

1. Дирижирование как средство музыкального воспитания

- Судьба этого коллектива - моя судьба.

- Если бы вы только знали, как мне иногда хочется придушить всех сопран, то есть, конечно, тот пронзительный звук, который вы издаете… сирены…

- Не будьте хуже, чем вы есть…

- Альты, это ужасно: бессильные, рыхлые, недоношенные..

- Как мне надоело говорить одно и то же 50 лет…

- Что за дубина в альтах говорит. "Что ж"? Ш-што ж!..

- Буду ругаться неприличными словами…

- Чтобы вставали при исполнении Gaudeamus - это надо еще заслужить..

- Все мешают, кто как может. Больше всех могут тенора…

- Прекратите болтать! Не на посиделках! ..

- Какая хорошая мажорная терция! А сейчас туда нагадят вторые сопрано своей секундой. ("Сессия").

- Янцзы - это такая большая река в Китае. По берегам ее… живут китайцы…

- Ребята! Вы "как" - аете все время очень громко и все время не вместе. Один я делаю это вовремя…

2. Особенности дирижерской профессии и дирижерской педагогики

- Из тебя получится дирижер. У тебя есть главное качество - нахальства в тебе много.

- Не могу ругаться при женщинах… и при альтах ("Половецкие пляски").

- Сколько можно показывать? Сколько можно ругаться?

- Я не слышу, что ты говоришь, поэтому не говори ничего.

- Это диалог женского и мужского начал ("Огни погашены").

- Опоздания на хор - признак расхлябанности и разгильдяйства. И что за барское отношение?

- Лю-ю-ди, Вы меня слушаете или нет?

- До чего же я люблю женский хор, когда они поют мужскими голосами ("Патетическая оратория").

Page 47: Статьи и эссе

- Занавес поднимается. Мы открываем ужасно красивую сцену: стоит огромный хор - пастухи и пастушки.. старики и старушки…

- Я не музыкант, а воспитатель, я не чувствую себя музыкантом…

- Вы можете быть верующими, быть неверующими, но все вы грешники. Обращаясь неизвестно к кому, испросите себе прощение. Если вы не поверите - ничего не получится ("Приидите, поклонимся").

3. Внутреннее слышание и чтение нотного текста

- Не орите! На судьбу не крикнешь…

- Кричат те, у кого нет сил. Орут бессильные…

- Толсто поете, толсто. Сопрано поют басами, а басы - контрабасами…

- Сопраны! Умерьте вашу сопрановую сущность! Пойте альтами!..

- Не уставайте, сопрано, раньше времени, еще жизнь впереди!

- Тенора! Не пойте так отчаянно, как будто в последний раз..

- Басы потрясающе начали, а потом все растворилось в женщинах. Причем сопрано еще не женщины… Нет, женщины, конечно, но еще ничего….

- Сопрано, как хорошо было без вас, как приятно они пели ("Восстань, боязливый").

- А сейчас только первые и вторые сопрано…обойдемся…. без тяжелой артиллерии…

- Штука в том, что они действительно должны петь про себя, иначе вслух затем не

получится…

- Соло трубы - самое замечательное, что есть в этом хоре ("Аида").

- Надо постараться, чтобы на инструменте играла фанфарная медь, а у вас были виолончели…

- Сольфеджируем… (кто может).

4. Единовременный и развернутый во времени музыкальный образ произведения

- Это произведение не для равнодушных. Любое произведение не для равнодушных …

- Вы не понимаете, что самая красивая женщина - это рубенсовская женщина: во-о-о-от такая - руками не обхватить, и оливковое масло с нее капает. ("Половецкие пляски")

- Представьте себе, что хотите - лес, озеро Онежское, Кижи… И выделите слово "Родина" двумя жирными запятыми. Ты прекрасна, о Родина наша !

- Не ночь, и не весенняя - у вас как старая кляча представляет себя скакуном ("Венецианская ночь").

- Упейтесь слюной…("Утро туманное").

Page 48: Статьи и эссе

- Вы должны почувствовать энергию идеи! А вы поете ноты…да и то неправильно.

- Сессия! Самое время плясать! Самое праздничное время! ("Сессия").

- Мы споем вам произведение, которое называется не знаю как. Дело в том, что Zottel по-немецки означает "взлохмаченная девочка" ("Zottelmarsch").

- Вдруг я услышал в ней что-то космическое … просьбу: "Скажи, из чего ты свила гнездо?" Это была страстная мольба ("Скажи мне, перепелка").

- Когда можешь выдумать сказку - значит в самом произведении она есть. Если это так, это очень трогательно ("Скажи мне, перепелка").

5. Относительный и абсолютный слух

- Полное отсутствие слуха очень редкий, почти патологический случай. Значительно чаще это отсутствие координации между слухом и голосом .

- Шершаво поете, басы.

- Сопрано, причешите свой мохнатый звук.

- Они глухие, они привыкли говорить "у кус-та". А дирижер должен следить, чтобы пропевались гласные: "У ку-у-ста"("Повстречался сын с отцом") .

- Это терпкий непонятный аккорд.

- Добраться от до до ре, нырнуть глубоко от си до си-бемоль.

- Там после соль-бемоль - фа, а кто-то захватывает кусочек от фа-бемоль ("Аида").

- Соль- бекаристее, сопрано ("Сессия").

- А секунду от фа до ми-бемоль отодвиньте подальше бедром ("Аида").

- Басы! Соль должна найти контакт с ля ("Ave Maria").

- Даже если слуха нет, все равно пой. Только тихо.

6. Ритм, темп и его модификации

- Четкие слова, четкий ритм, четкая формулировка! Празднично! Поехали! ("Вставай, солнцо").

- Давайте не будем здесь слишком замедлять. Еще есть вопрос, нерешенная коллизия, еще надо услышать ответ … ("Скажи мне, перепелка").

- Все остается в том же темпе. В другом размере, правда, но в том же темпе ("Половецкие пляски").

- Ну что вы смотрите на меня невинными глазами? Без вас здесь ничего не может быть, а вы собрали манатки и ждете чего-то ("Аида").

- Пойте, как будто вы уже сидите за столами - так же естественно, так же выразительно. А концертмейстер хочет, чтобы вы пели еще и в темпе ("Хор пастухов и пастушек").

Page 49: Статьи и эссе

- Мужской хор! Гарцуйте!

- Сопрано! Это на символическом языке называется "танец живота", а вы стоите как вбитые гвозди.. как швабры! ("Половецкие пляски")

- Альты! Протяните эту половинную, а потом покажите свою альтовую сущность ("Сессия").

- В этом произведении ритм должен быть железным, активным, а вы жвачку жуете. Фу!..("О, Фортуна").

7. О систематичности труда и культуре сосредоточения

- Не отпрашивайтесь никто. Не отпущу.

- Мы стояли на страже дисциплины, как римские легионеры, глухие к каким бы то ни было проявлениям чувств и доводам рассудка.

- Задумайтесь! И вступите… железобетонно поете.

- "Человек по природе "бобр" (добр), но его портит цивилизация".

- Вы потрясающий коллектив, вы когда хотите, все можете… только редко хотите - раз в два года на олимпиаде.

- Концерт на контрастах. Исполнили одно произведение и только потом думайте о следующем. Но сразу!

- Елена Войцеховская говорила: "Прыгнуть и забыть." В искусстве как в спорте.

- Перед тем, как петь шестую цифру, успейте подумать: вот сейчас я открою тайну ("Скажи мне, перепелка").

- Не прийти на репетицию ты можешь только в одном случае - если сломаешь обе ноги.

8. Работа дирижера над произведением

- Вся музыка на свете - о любви. Даже если она о страдании.

- Клюйте буратиньим носом (staccato).

- Близко, близко, тонко, остро, гнусаво. Очень остро, точно, мелко.

- Самая главная буква - это "р". Хотя Олег Юрьевич (Солдатов) больше любит букву "х".

- Ничего…не получается ("Героям Перекопской битвы").

- Кто-то раньше всех сказал "вши" ("К вам, павшие").

- Сопрано, не бойтесь, открывайте все свое имущество. Рот, как у бегемота ("К вам, павшие").

- Здесь нужен благородный оттенок - "из бэлых". Чтобы в вашем произношении слова "белых" была чистота и невинность ( "Скажи мне, перепелка").

Page 50: Статьи и эссе

- Коля! Играй так, чтобы теноров было слышно. ("Проведемте, друзья").

- "Начнем, Египта-а-а девы" - выделите пожирнее как крокодилы. Вы же здоровые бабы. ("Аида").

- Это там над вами издеваются? - Правильно делают ("Аида").

- Без мысли. Чистый аккорд, красивый звук. На фиг это надо ("Зимняя дорога").

- Ребята! Главное - кураж! Восемнадцатый век вам все равно не сделать, так сделайте дискотеку ("Хор пастухов и пастушек").

- Хоть бы один человек понял. что вы поете о любви ("Скажи мне, перепелка").

9. О внешнем облике дирижера

- Достаточно долгое время мне удавалось маскироваться под диктатора.

- "В человеке все должно быть прекрасно "… о ком сказал Чехов?. О вас и обо мне…

- Ты знаешь слово "макияж"? Никогда не красишься? Девоньки, объясните этой бледной поганке, что такое боевая раскраска индейца.

- Надо же, как красит мужчину галстук!

- На лице должно быть удовольствие, - даже если его нет.

- Надо, чтобы на сцене мы соответствовали друг другу.

10. Ауфтакт как средство управления исполнением

- По коням! Ми-бемоль мажор!

- Вы так хорошо начали первый звук, я даже вздрогнул. А потом успокоился

- Чего ты, беловолосая, чешешься во время вступления? ("Сессия")

- Хорошо вы начали, но случайно. Надо начать тихо. Нагнетайте к пятой цифре - здесь самое сильное желание ("Скажи мне, перепелка")

- Никогда не показываю последнюю ноту ("Скажи мне, перепелка")

- Сопрано! Какая глупая партия! Там нужно снять и вступить еще тише ("Не кукушечка во сыром бору").

- Перед вступлением хора немного понервничай. Как ты покажешь, так они и вступят (дирижеру "Аиды").

- Какое гениальное вступление! Нарастандо! ("Хор пастухов и пастушек")

- Сопрано! Чем тише вы начнете, тем выше памятник вам поставят ("Дикий виноград").

- Девоньки, не вступайте, пока не вступит мужской хор. Пускай он вступит на вас.

Page 51: Статьи и эссе

- Альты! Я показываю вам вступление! Не спите! Где я принцев найду на столько спящих красавиц?!

11. Тактирование и эксперссия в дирижерском исполнительском процессе

- Non scholae dixed, sed vitae

- Я стремлюсь, чтобы нас понимали, а поняв – задумались.

- Сопрано, вот сейчас вы спели хорошо, но вы были напряжены моей близостью ("Смолкли залпы запоздалые").

- Главное, чтобы трактовка отражала страстное (вторая часть кантаты "Иоанн Дамаскин")

- Не столько распойтесь, сколько приведите себя в неистовство!

- Больше дыхания, больше внутреннего напряжения.

- Быстро, напряженно, нервно! ("Гибель "Варяга")

- Сопрано! Не задавайте формальных вопросов - альты возражают! ("Скажи мне, перепелка").

- И-и-и… уже мимо..

- Басы, усиливайте постепенно, больше выразительности в голосе. И в глазах тоже.

12. О работе над техникой дирижирования

- Огромный хор на прекрасной сцене... шум в ушах от волнения и ответственности, безвольные, корявые, мешающие мне руки.

- Если что-то делать, надо уметь это делать, а если не умеешь – учись.

- Да тише вы, цунами!

- Звук, сделанный из хрусталя, а не из полиэтилена. Только блестит, а не холодит. Его надо брать бережно.

- Пока вступают мужчины, женский хор должен угаснуть, а эта стреляющая "-ет" торчит как шуруп ("Огни погашены").

- Воспользуемся отсутствием Солдатова* и споем тихо.

- Вам лень! Вы просто не хотите провалиться себе в живот.

- Сопрано, кто просил вас петь? Такой мужской хор - обаяние сплошное! Зачем вы здесь нужны? ("Казненным").

- Я дирижирую только баритонами. Они того достойны ("Аида").

- Чтобы, кроме блеска в глазах, других звуков не было.

- Публика хоть и дура, но все-таки всегда права.

Page 52: Статьи и эссе

* Солдатов Олег Юрьевич - главный дирижер симфонического оркестра Карельской

гос.филармонии

13. О технике репетирования

- Что вы поете? Возьмите глаза в руки.

- Басы, когда поете низкие ноты, еще презрение нужно изобразить. Верблюд такой. И весь мир подо мной: альты, сопрано.

- Вы поете не тенорами, а какими-то третьими баритонами.

- Сопрано пели отстойно!

- Тенора! Тенора! Вы должны петь как молодые гондольеры! А вы ?! ("Венецианская ночь").

- Плотнее, шире. Сильные ребра, сильный брюшной пресс - он все держит.

- Надо стараться петь так, чтобы не задевать горло. Если кто-нибудь после концерта почувствует, что горло устало, - значит, он пел неправильно.

- Всю энергию, какая есть, переведите из связок, из горла - вниз. Не прижимайте горло - там просторно, широко.

- Марина! Раз и навсегда разучись сидеть на хоре нога на ногу! Как можно петь в такой позе?! Уж лучше тогда на плечо закинуть.

- Рот открыть широко, отвалить челюсть - как у скелета.

- Сопрано! Ваша вокальная тупость рождает в хоре интонационную низость.

- Я вам говорю умные вещи, а вы меня не слушаете. Правда, может быть, и вы в это время говорите умные вещи.

Цитаты записаны хористами на репетициях и собраны в

«Пособие для начинающих дирижеров" А. Иванова – Радкевича

Page 53: Статьи и эссе

Н А Ш И Ф ЕС Т И В А Л И

Начиная с 1963 года хор постоянно принимает участие в различных конкурсах, смотрах, фестивалях. Март 2010 - Гран-При в номинации "Смешанные хоры" V конкурса любительских студенческих хоровых коллективов «Весна в «ЛЭТИ», Санкт-Петербург 16 июня 2009 - Республиканскому фестивалю Академических хоров присвоено имя Г.Е.Терацуянца 2009 - лауреат Всероссийского фестиваля студенческих, любительских и детских хоров "Молодая классика" г.Вологда 2008 - лауреат XII хорового фестиваля студенческих хоров "Молодые_голоса-2008" г.Нижний Новгород 2007 - участник XII Международного хорового фестиваля в Провансе (Франция). 2006 - лауреат IV конкурса университетских хоров "Gaudeamus-2006" г.Воткинск 2004 - лауреат III конкурса университетских хоров "Gaudeamus-2004" г.Ижевск 2002 - лауреат II конкурса университетских хоров "Gaudeamus-2002" г.Ижевск 2002 - I место в номинации Смешанные академические хоры и III место среди любительских женских хоров V Всероссийского конкурса любительских хоров "Поющая Россия - 2002", г.Москва 2000 - лауреат I фестиваля университетских хоров "Gaudeamus-2000" г.Ижевск 2000 - Большая Серебряная медаль в номинации Смешанные академические хоры на Первой Всемирной Хоровой Олимпиаде в г. Линц (Австрия). 1999 - I место в номинации Смешанные академические хоры Всероссийского конкурса любительских хоров "Поющая Россия", г.Москва 1979 - диплом I степени на конкурсе студенческих хоров "Juventus" (Литва) 1975 - диплом III степени на конкурсе студенческих хоров "Juventus" (Литва) 1975 - фирма грамзаписи "Мелодия" выпустила пластинку с записью 12 произведений в исполнении хора 1972 - победитель в группе Академических хоров Всероссийского радиоконкурса, посвященного 50-летию образования СССР, специальный приз за лучшее исполнение произведения о своем крае 1974 - лауреат Международного конкурса студенческих хоров в г. Нитра Чехословакия 1970 - лауреат премии комсомола Карелии 1969 - лауреат телевизионного конкурса "Музыкальный турнир городов" 1967 - лауреат Всесоюзного фестиваля художественной самодеятельности, посвященного 50-летию Советской власти

Page 54: Статьи и эссе

«Juventus» (Литва) 1975 и 1979

Все фестивали и конкурсы студенческих хоров, проводимых в Прибалтике, имели богатые традиции и опыт ежегодных многотысячных певческих праздников. Идея проведения конкурсов "Ювентус" зародилась в 1967 в Каунасском политехническом институте им. Антанаса Снечкуса. В них принимали участие самодеятельные смешанные хоры высших немузыкальных учебных заведений из разных республик Советского Союза.

В конкурсах "Ювентус" принимали участие самодеятельные смешанные

хоры высших немузыкальных учебных заведений из разных республик Советского Союза. Идея проведения таких конкурсов зародилась в 1967 в Каунасском политехническом институте им. Антанаса Снечкуса.

Конкурсы "Ювентус" были очень популярными. Многие называли это

мероприятие олимпиадой студенческих хоров страны. Наш хор участвовал в "Ювентусе" 5 раз: в 1972, 1975, 1979(1-е место), 1983, 1987 годах. В этих творческих состязаниях участвовали самые сильные смешанные хоры страны из Москвы, Ленинграда, Риги, Таллинна, Киева, Минска, Томска, Новосибирска,

Еревана, Вильнюса, Каунаса и других городов. Стать победителем такого конкурса очень непросто. Но это была

прекрасная возможность студентам из разных ВУЗов страны услышать друг друга, сравнить уровни исполнения, обменяться репертуаром, исполнительской культурой. Многие песни остались в репертуаре нашего хора после участия в этих

конкурсах.

Page 55: Статьи и эссе

Германия, 1995 год По приглашению мэрии и

филармонии Нойбранденбурга состоялись гастроли хора в Германии. Они приурочивались к весеннему музыкальному фестивалю округа Нойбранденбург. Первый концерт был дан в городской гимназии. Великолепная акустика зала, соответствующий настрой хористов сделали свое дело, и аудитория приняла выступление на "ура". Особого внимания удостоились солисты Полина

Иванова и Заслуженный деятель искусств Карелии Виктор Каликин, которого в

прессе почему-то объявили "профессором математики".

Второе сольное выступление хора состоялось в старинном соборе города Альтентрептов. Кроме низкой, совсем не певческой температуры внутри собора, хор ждал приятный сюрприз: в соборе не было рояля, поэтому концертмейстеру хора Ларисе Бердино пришлось по ходу выступления осваивать орган.

Кульминацией визита стал весенний фестиваль хоров, в котором приняли участие 9 коллективов. Примечательно, что наш хор был единственным зарубежным гостем на этом празднике. Внимание к русской культуре было очень велико, особый интерес вызвали произведения военной тематики. Руководство города выразило свою благодарность за визит хора и надежду, что когда-нибудь нам удастся вновь посетить Германию.

Page 56: Статьи и эссе

«Поющая Россия» 1999 «Поющая Россия» - это Всероссийский конкурс академических хоров.

Участие в конкурсе для нашего хора началось в декабре 1998 года в г. Петрозаводске, который уже традиционно является центром Северо-Западной конкурсной зоны. Выступление в зональном туре принесло нам звание лауреатов III степени и приглашение в финальную часть конкурса в Москву.

В финальной части конкурса 1-3 мая 1999 хор выступил в концертном

зале Российской хоровой Академии, ранее известной под именем института им. Гнесиных, а также в концертном зале им. Чайковского.

По результатам конкурсного выступления хор получил диплом лауреата I степени, первое место в номинации любительских хоров и полушутливое звание «лучший хор России уходящего тысячелетия». По мнению членов жюри, выступление хора отличалось эмоциональностью, раскованностью, убедительностью. Максимальные баллы получили произведения «Пантелей-целитель» С.Рахманинова и «Восстань, боязливый» Г. Свиридова. По итогам конкурса хор был делегирован Министерством культуры России на Первую Всемирную Хоровую Олимпиаду в г. Линц (Австрия).

Светлана СМИРНОВА директор Академического хора ПетрГУ

газета "ПУ", №18 от 17.05.2002г.

Page 57: Статьи и эссе

«Мечты сбываются» 2002 год Три года назад, в апреле 1999 года Академический хор ПетрГУ

собирался в Москву, на IV конкурс «Поющая Россия», и мы не могли найти денег. Георгий Ервандович ласково уговаривал меня, тогда просто старосту хора: "Светочка, ну не поедем в Москву - и не надо, я наперѐд знаю, что мне скажут члены жюри, ничего нового я там не услышу». Я твердо стояла на своем, и в этом меня активно поддерживала Лариса Георгиевна, наш концертмейстер: хору просто необходимы поездки, ведь мы не ездили на конкурсы более 10 лет, ребятам будет очень интересно посмотреть на других, обрести уверенность в своих возможностях и просто ближе познакомиться. В результате Академический хор Петрозаводского университета - стал Лауреатом I степени, а нашей радости, гордости за наш коллектив, за нашего дирижера и учителя не было предела.

Следующий год мы посвятили подготовке к Всемирной олимпиаде.

Целый год работали со спонсорами, хоровым обществом Interkultur, и вот июль 2000 года, серебряная медаль на I Всемирной хоровой Олимпиаде в Австрии. Почти сразу, в октябре 2000 г. проводится I Всероссийский конкурс университетских хоров, мы с радостью принимаем приглашение и на большом подъеме выступаем на конкурсе. Звание лауреата было тому наградой, правда жюри долго спорило, ведь мы обошли хор Томского университета, который в этом году на «Поющей России» выступал в категории профессиональных хоров и получил Диплом I степени.

К хорошему привыкаешь быстро, и вот уже весной 2001 года Георгий

Ервандович уверенно, без капли сомнений в том, что поездка состоится, говорит: «Я хочу на пятой «Поющей России» спеть «Улица волнуется» Александра Давиденко». Меня порадовали эти слова, ведь наш руководитель ждет не только оценки жюри (хотя не против, чтобы она была высокой), но и хочет своим искусством, пропуская его через наши головы, сердца и уста, донести до публики Мысль...

Перед этим конкурсом у Георгия Ервадовича было три мечты: во-первых,

поразить всех составом хора; во-вторых, чтобы мэтры современного хорового искусства услышали нашу Мысль в современном произведении Николая Мишукова на стихи Татьяны Гликман «Ложь»; в-третьих, чтобы произведение Александра Давиденко «Улица волнуется» выбрали на заключительный концерт конкурса.

К счастью, одна участница женского хора сидела во время выступления нашего смешанного хора прямо перед членами жюри и смогла передать нам их впечатления. Когда хор вышел на сцену, кто-то из жюри сказал: «Какой состав! 27 мужчин и 23 девушки. Вот это да!» Знали бы они, что мы выбирали из 40 мужчин и 60 девушек и что среди этих 27 мужчин было 17 басов и 10 теноров. Такое поискать еще надо, даже в нашей необъятной России. После исполнения произведения «Ложь» из жюри донеслась фраза: «Какая страшная вещь!». В тот же день на дружеской встрече в ДК "Автомобилист" с хоровыми коллективами и ансамблями других городов Георгия Ервандовича предупредили об исполнении на закрытии конкурса "Улица волнуется" Давиденко. Правда, я забыла еще об одной мечте, но она была общей - подтвердить. Подтвердить звание Лауреата I степени, подтвердить, что наш хор один из лучших хоров России, подтвердить, что наш руководитель один из самых лучших дирижеров своего времени. Наш

Page 58: Статьи и эссе

ректор Виктор Николаевич Васильев так и напутствовал Георгия Ервандовича перед конкурсом: "Желаю подтвердить!" И мы это сделали.

В этом году мы выступали в двух номинациях - как смешанный хор и

женский, в котором пела, естественно, женская группа хора. Женский хор вызывал у всех много сомнений, отдельно он выступал очень редко, в конкурсах вообще не принимал участия, но очень уж хотелось нашему руководителю как можно больше участников привезти в Москву. Девушки молодцы: несмотря на отсутствие опоры за плечами в лице наших мужчин, на долгое ожидание выхода на сцену, на атмосферные неполадки (это отметило жюри, так как все хоры в этот день плохо держали строй) им удалось не только стать лауреатами III степени, но и получить специальный диплом за исполнение обязательного произведения "Калѐда-малѐда" Юрия Буцко.

Самой большой неожиданностью стал Диплом лучшего концертмейстера

конкурса, который вручили нашей Ларисе Георгиевне Бердино за партию во всѐ той же "Улица волнуется" Давиденко и который ребята встретили особо бурными аплодисментами. Мастерская игра очень сложной партитуры Давиденко настолько потрясла членов жюри, что они учредили специальный диплом. Лариса Георгиевна работает в хоре уже тридцать лет, и мы очень признательны и благодарны ей за музыкальность, отзывчивость, интеллигентное и уважительное отношение к ребятам и преданность нашему руководителю и коллективу.

Вот такая потрясающая поездка и потрясающий результат. Огромное спасибо Виктору Николаевичу Васильеву и студенческой

организации профсоюза в лице председателя С.Н. Тарасова. и его заместителя Павла Гоккоева за помощь в решении многих вопросов.

Светлана СМИРНОВА

директор Академического хора ПетрГУ

газета "ПУ", №18 от 17.05.2002г.

Page 59: Статьи и эссе

Олимпиада в Австрии, 2000

С 7 по 16 июля 2000 года наш хор принимал участие во Всемирной Хоровой Олимпиаде, проходившей в австрийском городе Линце. За 10 дней олимпиады 350 хоровых коллективов, включавших 18000 участников, соревновавшихся в 28 номинациях и представлявших 62 страны, состязались в хоровом искусстве, дав при этом более 500 концертов.

Наш коллектив представил на

конкурсном выступлении четыре произведения, различных по характеру, продемонстрировавших с разных сторон исполнительское мастерство нашего маэстро и коллектива. Особенный успех, судя по реакции публики и по баллу, выставленному жюри, имели произведения «Пантелей-целитель» С.Рахманинова и юмореска «Сессия» современного композитора

В.Калистратова. Интересен тот факт, что наивысший балл хору ПетрГУ на конкурсе

поставил г-н Эрнст Дунширн, Первый хормейстер и главный дирижер Венской оперы. В итоговом зачете наш хор занял почетное четвертое место, пропустив вперед профессиональные коллективы из США, Индонезии и Сингапура, поделивших золото, и получив серебряную медаль и первое место по баллам среди любительских хоров мира.

Самым необычным выступлением хора в рамках Олимпиады стала

творческая встреча с женским хором из Бранденбурга (Германия), проходившая в ... супермаркете г.Линца. Ошарашенные покупатели отдела сыров стали невольными зрителями концерта, который дали оба коллектива, а под конец - совместного исполнения русской народной песни «Ой, рябина-рябинушка», которая неожиданно для нас оказалась в репертуаре немецкого хора. Несмотря на полное отсутствие акустики и общий шум на импровизированной концертной площадке, выступление имело большой успех.

Такая высокая награда на международном конкурсе – не самое главное

для хора. Важнее тот опыт, который коллектив привез с собой из поездки, тот

профессиональный настрой, который возник в коллективе.

Page 60: Статьи и эссе

"Gaudeamus – 2000" – Ижевская исповедь

ФЕСТИВАЛЬ

Видит Бог, мы не хотели конкурса. Или боялись? Нет, просто не хотели, считали его неуместной формой проведения в данной ситуации. Мы ехали на фестиваль, на праздник, на встречу с друзьями и коллегами по искусству. Мы не хотели быть первыми или вторыми среди них, мы просто хотели быть среди них. Но жизнь решила иначе.

Впрочем, и сами организаторы не очень были уверены в этом вопросе.

Во всяком случае, всячески избегали слова "конкурс", конкурсное прослушивание (а что же иначе? И члены жюри, и баллы за каждое произведение, и выявление победителя, довольно, как выяснилось, бурное, и звания лауреатов и дипломантов - все было как в лучших домах) называли фестивальным концертом, не раздавали вторых и третьих мест - все, кроме лауреатов, были дипломантами, и каждый мог считать себя вторым.

Невзирая на естественную в таких обстоятельствах конкурсную

лихорадку все хоры были дружелюбно настроены по отношению друг к другу, желали взаимных успехов, знакомились и сдруживались. Атмосфера была истинно фестивальная. Только в гуще басов во время репетиций сводного коллектива смешанных хоров возникла маленькая, впрочем, вполне дружеская перепалка. "Мы вас перепоем", - сказал один из могучих басов хора Томского университета. Это был самый заслуженный хор. За его плечами несчетное количество побед на всесоюзных, всероссийских, межреспубликанских и международных конкурсах. Мы дважды в прошлые годы встречались с томичами в Каунасе, однажды проиграли: они стали серебряными, а мы - бронзовыми, во второй раз поделили так называемое "серебро". (А когда в третий раз мы-таки победили, то на том конкурсе томичей не было). "Мы вас перепоем", - дружелюбно, но чуть задиристо сказал один из могучих томских басов. Кто-то из наших рядов ответил ему малотембристым баритоном с типичной карело-финской сдержанностью, некоторой ленцой и вполне миролюбиво: "Перепойте". В целом же в рядах певцов царил взаимный интерес, и фестиваль струился как в немыслимо прекрасной сказке.

К сожалению, мы слышали друг друга меньше, чем того бы хотелось:

когда пел хор Казанского университета, мы готовились к своему выступлению; когда пели мы, хор Казанского университета пел свой концерт на выезде в другом городе. Таким образом, из трех конкурсных дней мы слышали лишь один последний, где были собраны гранды - питерцы и томичи, а также очень приятный девичий вокальный ансамбль из Новосибирского университета и обаятельный женский хор хозяев фестиваля - Удмуртского университета.

ГЛАЗАМИ ДРУЗЕЙ

"...Правду, только правду и ничего, кроме правды."

Но все-таки многие слышали наше конкурсное выступление, прошедшее

с явными и довольно шумными признаками успеха и одобрения. Слышавшие рассказали другим, те - дальше, и слухи стали распространяться, обрастая, как снежный ком, подробностями и легендами. В результате друзья и соперники

Page 61: Статьи и эссе

отдали нам пальму первенства задолго до оглашения решения жюри. Впрочем, эту пальму нам посулили в первый же день, когда во время шествия хоровой колонны от Вечного огня к месту открытия фестиваля (ДК "Металлург") мы всю недолгую дорогу пели подходящие случаю песнопения - "Марш энтузиастов", "Летний танец", "Zottelmarsch", а в зале с балкона в ответ на мое короткое приветственное слово фестивалю грянули "Малое многолетие" Х. Бортнянского. Очень, кстати сказать, стройно и звучно.

А теперь я попытаюсь как можно более точно передать чужие мысли и

слова. Новосибирцы в поздравительной открытке написали совершенно однозначно и категорично: "Ваша победа безусловна и блестяща!".

Женский хор Омского университета, тоже ставший победителем в

номинации женских хоров, слышал нас чаще других - нас объединил и сдружил выездной концерт в Воткинске, на родине П.И. Чайковского, а потом омичи слушали нас на конкурсе и уже откровенно за нас болели. Именно они заметили и сформулировали очень дорогую мне тонкость. Их руководитель сказала: "Ваш хор замешан на взаимной любви. Когда вы на сцене, видно, как нежно Вы их любите и как преданно они платят Вам тем же". Это же, кстати, заметил и лишенный излишней сентиментальности председатель жюри профессор В.О. Семенюк, написавший в своем отзыве: "Выступление показало удивительную "спаянность" дирижера и хора", что в общем равнозначно сказанному омичами.

Но оставим на минутку тему взаимной любви, она еще с избытком ждет

нас впереди, а вернемся к высказываниям коллег. Итак, казанцы нас на этот раз не слышали. Я говорю "на этот раз",

потому что в очень давние годы мы с ними встречались на межреспубликанском конкурсе (опять же в Каунасе) и понравились друг другу, правда, достаточно умеренно. Теперь же они захотели непременно услышать нас, о чем их руководитель, профессор Казанской консерватории.

В.П. Леванов договорился со мной и Светланой Смирновой, нашей

легендарной старостой и менеджером. Она настрочила от руки маленькое объявление, что мы поем тогда-то и там-то, что, мол, приглашаются все желающие, и приклеила его к зеркалу над умывальником, где перед едой все мыли руки - самое людное и подходящее место. В результате небольшой зал был почти полон.

Хор пел, я комментировал, мы чувствовали себя раскованно и очень

уютно. Потом руководитель казанского хора говорил нам всякие хвалебные слова и в конце своей речи прорезюмировал: "Мы сохраним в своем сознании звучание вашего хора, как эталон". А я сказал ребятам: "Выслушайте все это, задохнитесь от удовольствия и ... забудьте. Приедем домой и начнем с нуля". Но концерт по просьбе коллег, вчерашних соперников, и даже сам факт этой просьбы дорогого стоят!

Руководитель хора С.-Петербургского университета, мой хороший друг

Эдуард Кротман, поздравляя меня в свойственной ему искренней, сдержанной и немногословной манере после того, как жюри опубликовало результаты, сказал: "Поздравляю Вас, Георгий Ервандович! Жюри безошибочно и точно определило победителя".

Page 62: Статьи и эссе

Мне кажется, томичи болезненнее всех переживали свой нежданный для них статус дипломантов фестиваля. Не скрывал, я бы сказал, не мог скрыть этого и их руководитель Виталий Сотников, очень опытный, талантливый хормейстер, имеющий огромные заслуги перед российским хоровым искусством, прекрасный организатор высшего музыкального образования в Томске. Честно говоря, мне было жаль его, так откровенно он переживал эту неудачу, но что можно было сделать? Мы обменялись рукопожатиями, он сказал: "Поздравляю!", я сказал: "Не расстраивайся..."

ВСЕ ЗА ОДНОГО

Кажется, во второй день конкурса, сразу после нашего выступления

произошел некий эпизод, о котором я не могу умолчать. Следует сказать правду, что в этой поездке мне не очень здоровилось. Я переживал какие-то околоинсультные настроения, еще за неделю до отъезда перманентно возникали ощущения "боржома" в правой руке, она очень противно немела, непрерывно прыгало давление. Я интенсивно лечился всю неделю, кололся, упивался таблетками. Мне был выдан целый ворох этих таблеток с подробными инструкциями. К главному концертному выступлению организм собрался сам собой, но все же, особенно в моменты между музыкой, я чувствовал себя дискомфортно.

А между музыкой, как известно, положено кланяться. И вот когда я

собирался повернуться к публике и совершить изысканный поклон, оказывалось, что ноги не очень-то слушались меня, я топтался на месте, стараясь удержать дрожь в коленках, чтобы, не дай Бог, публика не подумала, что я боюсь... В общем, все это выглядело на редкость неизящно, и это меня раздражало.

И вот когда сразу же после конкурсного выступления (а мы пели

последним номером второго дня) я, весь мокрый, пышущий жаром, еле выбрался на ватных ногах в коридор возле сцены, где уже обнимались плачущие неизвестно какими слезами хористки, ко мне подошел взволнованный представитель жюри В.И.Вулькин, мой очень давний и очень близкий друг, музыкант требовательный и чрезвычайно принципиальный. Его массивные очки густо запотели. "Георгий Ервандович! Есть вопросы к вам, много вопросов! Не те темпы, не те нюансы, в исполнении почти всех партитур много отсебятины!" Где-то на дальней орбите моего сознания возник и медленно растаял образ В.Н. Васильева - он бы так порадовался нашему успеху, ратуя за престиж своего университета...

Уже потом Света Смирнова требовательно спросила у В.И. Вулькина:

"Какие у Вас претензии к хору?". На что он робко ответил: "К хору - никаких, есть претензии к руководителю". Я несколько сник - едва возникшее щекочущее ощущение возможной победы стало неуловимо растворяться. Я сказал ребятам: "Вы хорошо пели и заслужили самого высокого места, но может случиться так, что именно я стану причиной того, что этого места вам не дадут". И про себя, и вслух я многократно повторял мудрое выражение К.С. Станиславского: "Не то хорошо, что правильно, а то правильно, что хорошо". Мне кажется, что это тот самый случай, хотя, может быть, я и ошибаюсь...

А поздним вечером того же дня Лариса Георгиевна со скрытой

торжественностью вручила мне небольшую открытку, всю покрытую

Page 63: Статьи и эссе

микроскопическими высказываниями, пожеланиями, искренними выражениями чувств участников хора, моих бесконечно любимых детей.

Как мне жаль, что я не могу опубликовать эту открытку! Она носит

достаточно интимный характер и предназначена для чтения "про себя". Каких только там нет слов! Там есть лозунг: "Не нужны никакие награды, лишь бы с Вами всегда быть нам рядом!", слова благодарности: "Спасибо за жизнь, которую Вы превратили в праздник", "Самое главное - это энергия, которой Вы делитесь с нами. Спасибо!", признания: "Георгий Ервандович! Я Вас люблю!"

Это потрясающий документ! Они хотели меня успокоить, убедить, что

наше единство неразрывно, а пока это так - мы всесильны и, главное, счастливы. Они вступились за меня.

Я сидел до глубокой ночи в кресле в своей отдельной комнате,

перечитывал по слогам это трогательное послание с начала до конца, потом с конца до начала, снова с начала до конца и, наконец, выборочно и глотал непролитые слезы.

РЕЛИГИЯ ЛЮБВИ

Когда кто-нибудь из хористов пишет в нашу газету что-либо о хоре, мне

чаще всего дают прочесть эти статьи перед публикацией. Так, на всякий случай, чтобы избежать неточностей. Я редко вмешиваюсь в написанное, иногда что-то смягчаю. Лишь однажды, когда я прочел выражение "творческий гений", отреагировал резко и немедленно вымарал эту формулировку. А потом задумался и полез в энциклопедический словарь. "Гениальность - наивысшая степень проявления творческих сил человека. Связана с сознанием качественно новых уникальных творений, открытием ранее неизвестных путей творчества". Зачем я полез в словарь? Только честно! На какие такие вопросы искал я там ответы?

Есть такие моменты в жизни, когда человек точно и остро находит свою

самооценку. Закончив чтение "Бориса Годунова", Пушкин воскликнул: "Ай да Пушкин! Ай да сукин сын!". Поставив точку в конце поэмы "Двенадцать", Блок записал в своем дневнике: "Сегодня я - гений!".

"Наивысшая степень проявления..." Да! Эврика! Мое отношение к

хоровому искусству вообще и к руководимому мною хору в частности есть наивысшая степень проявления любви и верности, в этом и есть моя гениальность.

Я люблю этот хор всепоглощающей любовью, весь хор и каждого хориста

в отдельности, люблю за их достоинства и вопреки их недостаткам, которых я, как правило, не замечаю. Люблю со всей страстью темпераментного человека, педагога, стареющего одинокого мужчины. Когда мы едем в разные поездки, хор едет в плацкартном вагоне, а мы с Ларисой Георгиевной - в купейном, дабы соблюсти для нас большие удобства. Я страдаю от разлуки с хором и мотаюсь из 5-го вагона в 14-й по три раза на дню. Иду я с бьющимся сердцем, с волнением, как юный любовник идет на первое свидание с любимой.

Однажды я пришел к ним днем, а они все спали, все до единого, -

поговорить не с кем. Я чувствовал себя обманутым жизнью, но был рад, что они

Page 64: Статьи и эссе

отдыхают, прошелся между ними, кому-то поправил одеяло, кому-то поднял упавшую газету с наполовину решенным кроссвордом. Я вглядывался в их отрешенные, плохоузнаваемые, какие-то новые, но безмерно дорогие лица, посидел у чьих-то ног и тихо ушел в свой вагон.

А однажды получилось так, что в купе оказалось одно нижнее место, а

другое - верхнее. Я поменялся со Светой Смирновой: она пошла на верхнее место в купе, а я, полный счастья, обосновался среди своих любимых певцов - это была самая лучшая часть дороги от Москвы до Петрозаводска.

И конечно же, наша любовь взаимна, она осязаема, видна

невооруженным глазом, слышна в интонациях, с которыми мы обращаемся друг к другу, в том тоне, с которым Саша Великосельский благодарит меня за только что проведенный концерт.

Именно эта взаимная любовь, та самая удивительная спаянность, о

которой писал в своем отзыве профессор Семенюк, более чем что-либо другое обеспечила нам победу, которую наши друзья-соперники окрестили "безусловной и блестящей"!

Хормейстеры знают, что в звучании хора важно все: и качество звука, и

интонация, и ансамбль - все технологические параметры хорового звучания, и трудно выделить что-либо, отделить главное от второстепенного. Но после этой поездки, после этого выступления на фестивале университетских хоров России я пришел к выводу, что есть еще нечто чрезвычайно более важное - это аура, атмосфера, дух единства и сплоченности, спаянность дирижера и хора, которая возникает на основе обоюдной, безмерной верности и любви в их наивысшей степени проявления, что, согласно энциклопедии, является одной из граней творческой гениальности.

Георгий ТЕРАЦУЯНЦ

Page 65: Статьи и эссе

«Gaudeamus», 2002. Снова - Ижевск, снова - первые!

Во второй раз собрались в Ижевске университетские хоры. Второй раз прошел их всероссийский конкурс. В нем принимали участие 17 коллективов ( в первом конкурсе - 11). Выступали в следующих номинациях: любительские хоры и учебные (из тех вузов, где есть дирижерско-хоровые специализации) - женские и смешанные.

Наш академический хор опять выступил блестяще: первое место в номинации любительских хоров!

В группе женских хоров победил Томский университет, среди смешанных

- Омский. Наш замечательный хор отмечен также призом зрительских симпатий,

руководитель коллектива Г.Е. Терацуянц назван лучшим дирижером, а Л.Г. Бердино - лучшим концертмейстером.

Гордимся своим великолепным хором и его стабильностью в лидерстве

на всероссийских первенствах всех уровней.

газета "Петрозаводский университет"

Конкурсная программа:

1. П.И.Чайковский, "Приидите, поклонимся" 2. П.И.Чайковский, "Тебе поем" 3. Антонио Кальдара, "Stabat mater" 4. С.И.Танеев, "Но вечным сном пока я сплю..." 5. Н.Мишуков, "Ложь" 6. А.Давиденко, "Улица волнуется" 7. Народная песня карельского поморья в обр.Кончакова, "Куда милый

скрылся" 8. Русская народная песня в обр.А.Свешникова, "Гибель "Варяга" 9. Zottelmarsch

Page 66: Статьи и эссе

«Gaudeamus», 2004. The best from the best – 3

«Ижевск? Какой еще Ижевск? Ах, Ижевск... А где он вообще находится?» - примерно такова реакция обычного человека на сообщение: «А мы только что вернулись из Ижевска». Просто у многих этот город прежде всего ассоциируется с «Москвичом», русским «Харлеем» и автоматом-пулеметом. То, что это культурная столица Удмуртии и единственный оплот хоровой музыки в России, мало кто знает. Скажу по секрету, я тоже раньше не знал. Логично спросить, а почему именно Ижевск? Казалось бы, серый промышленный город...

Начнем с того, что в этих краях родился Петр Ильич Чайковский. А еще -

Ижевск выгодно расположен географически, почти все участники конкурса (кроме нас, естественно) могут добраться туда в течение суток. И как ни странно, именно в этом городе нашлись люди, больше всех ценящие хоровое пение и решившие объединить поющую молодежь со всех концов России.

Идея проводить «Gaudeamus» пришла ректору Удмуртского

государственного университета В.А. Журавлеву. Сам он в хоре никогда не пел. Родившись и повзрослев в Ленинграде, он пропитался его особой культурой. Закономерно, что будучи интеллигентным, обладающим хорошим вкусом человеком, он выбрал академическую музыку как средство сближения людей. Он, администрация УГУ и муниципальный камерный хор имени Чайковского - вот столпы, на которых держится фестиваль.

Первый конкурс состоялся в 2000-м. И с тех пор проводится каждые два

года. Ничто не стоит на месте, конкурсная система постоянно развивается и усложняется. Но ни члены жюри, ни организаторы до сих пор не могут определить строгую структуру. Колеблются между «конкурсом» и «фестивалем» с их особенностями. В итоге выходит нечто среднее.

Меняется и состав участников. В первый раз с трудом наскребли 11

хоров. Затем желающих стало 17. Примерно столько же было и в этот раз. За количественными изменениями следуют качественные. И они радуют

не всегда. Да, петь стали лучше. Чище. Эмоциональнее. Но жюри отмечает неприятную тенденцию падения вкуса в выборе материала. Академическое пение потихоньку «попсеет» и посматривает в сторону «Запада». Жюри сокрушается, что в репертуарах все меньше русской классики. А та, что есть, часто коверкается.

В этот раз мы ехали ослабленным составом (одни окончили университет

и ушли из хора, других задержали обстоятельства). Поэтому особых надежд не питали. Но... Свершилось! Мы снова первые! Третий раз подряд! Правда, как отмечает Г.Е. Терацуянц, каждый раз победа дается нам все тяжелей. Судите сами. В 2000-м году мы были единоличными победителями среди самодеятельных и учебных (профессиональных) хоров. В 2002-м - первые среди самодеятельных. А сейчас победу пришлось разделить с Казанью.

«Оно и правильно, - говорит Георгий Ервандович, - что судьи разделили

победу. Потому что единолично победив третий раз, мы просто отбили бы у других коллективов всякое желание участвовать в конкурсе. Что толку ездить, если выигрывают одни и те же?».

Page 67: Статьи и эссе

Но ослабленность состава оказалась не самым тяжелым препятствием на пути к победе. На следующий день после приезда некоторые хористы почувствовали себя плохо, явно пищевое отравление. За двое суток больных набралось 11 человек (1/5 состава хора!). Ребята смогли оправиться только к конкурсному концерту, и то не совсем. Но и здесь можно найти свои плюсы. «Вы стали сплоченнее. Заботились друг о друге. Всеми силами старались помочь». Это наблюдение нашего маэстро. Его также очень удивило отношение других хоров к нашему. «Я не ожидал, что наш авторитет столь высок по России. До первого концерта я сильно сомневался, но когда увидел прекрасное отношение зала, почувствовал, как хор поет, как он доносит МЫСЛЬ, я понял, все будет в порядке. Конечно, доброжелательное отношение сыграло свою роль в нашей победе».

И это действительно так! Участники других хоров вели себя не как

соперники, а как наши поклонники. Никто не сомневался в нашей победе, кроме нас самих. Впрочем, никто не знал, что мы не в лучшей форме.

Честно говоря, никогда я еще не испытывал такого чувства гордости за

Петрозаводск. Хотя это было не совсем справедливо: слава была заслужена задолго до меня. Но даже до конкурса на нас смотрели снизу вверх. Типичная сценка:

- Девушка, вы откуда? - Из Курска! - У-у... - А ты? - Из Петрозаводска (стараешься как можно равнодушнее)... - ДА?!?!?!

Ну вот, опять! Даже неудобно как-то...

За все время, что были в Ижевске, мы выступали три раза. Первый -

концерт «Друзья - друзьям», который так вдохновил Георгия Ервандовича. Он состоялся на 2-й день. Мы были последними из пяти выступавших хоров. По сути этот концерт можно считать генеральной репетицией конкурса: программа была почти та же самая.

На четвертый день был сам конкурс. Перед выступлением маэстро дал

нам потрясающее напутствие. Он призывал отдать всю свою любовь залу, а не беречь для себя; донести до зрителей эмоциональное и смысловое содержание композиций, ведь каждая песня - это драматическое произведение. Это была одна из лучших речей Георгия Ервандовича. И она сработала! Мы пели так проникновенно, как никогда за последний год. И зал это почувствовал, и жюри.

Потом, когда мы, обессилевшие, вышли в фойе, я ненароком подслушал

разговор трех девчонок чуть младше меня. - Ну, как тебе Петрозаводск? - О-о-о... (видно слова закончились). - Потрясающе!!! - Я сидела в первом ряду и видела каждую эмоцию на их лицах! Когда

ребята запели про героев (сильная мужская партия в вальсе Шатрова «На сопках Маньчжурии» - авт.), я заметила, что у одной девушки, поющей в первом ряду,

Page 68: Статьи и эссе

навернулись слезы. И я сама чуть не расплакалась! Поверьте, такая оценка многого стоит...

Ну и третий концерт, он же гала-, он же заключительный, прошел на

пятый день. Там каждому хору нужно было спеть 1-2 вещи из конкурсной программы. Нас опять поставили «закрывающими». Это почетно. Но оценок никто не знал до самого своего выступления. Они раздавались последовательно.

Казань выступала второй и... взяла 1-е место. Мы, конечно,

порадовались за друзей, но, как говорится, неприятный осадок остался. Время шло. Вот Ульяновск занял 3-е место. Немного погодя Кемерово разделил с ними место на пьедестале. Наконец наша очередь. Кто-то пророчит нам оставшееся 2-е, кто-то замахивается на гран-при...

Но вот мы уже на сцене. Отступать некуда. Позади Петрозаводск. Черт с

ними, с оценками! Споемте, друзья, как можем! И ведь спели! Вовсю разнахальствовались в «Молодце», вдоволь

нашумелись в «Сессии». И... затаив дыхание... слушали, как... ведущий... растягивая слова... и делая паузы (давай же скорее! Не терзай душу!)... говорил:

- ... В номинации «Лучший смешанный самодеятельный хор»...

Петрозаводск... получает... диплом... 1-й степени!!! Все... Экстаз... Меня немного удивляло, как все предшествующие хоры принимали

награды. Скромненько так. Поклонились, ушли. В общем, как должное. Будьте спокойны, мы отрадовались за всех. Вместе взятых. С трудом прорываясь сквозь радостные возгласы, ведущий прокричал в

микрофон: «Лучший хормейстер - Николай Маташин, Петрозаводск!..» Ехать или не ехать - вот в чем вопрос! Имеется в виду следующий раз.

Конечно, с каждой победой ответственность и риск возрастают. Может, не участвовать больше? Уйти непобежденными? Но хочется общения! Радости встреч! Обнять старых друзей! Обрести новых знакомых! «Был бы это фестиваль - поехал бы не задумываясь! Хоть полумертвый!» (Слова маэстро). Но может получиться так, что ехать будет некуда.

Печально, но факт. Конкурс в самом своем расцвете грозит сойти на нет.

Сейчас неизвестно, где будет следующий и будет ли вообще. А все дело... Да, в деньгах. Спонсоры лучше вложат их в спорт. И это не пустые слова. Нехватку инвестиций мы буквально ощутили на себе. Некачественное питание в столовой, повлекшее массовое отравление. Причем, на территории детского загородного лагеря, где мы жили, не было НИ ОДНОГО врача! Всех спасал наш «хоровой» доктор Денис Гаврилов (тенор по совместительству). Постоянная нехватка автобусов, периодическое промерзание в их ожидании. Мерзли не только на улице, но и в репетиционных залах, которые не отапливались.

Page 69: Статьи и эссе

Ладно спонсоры - Министерство культуры Удмуртии не заинтересовано в проведении такого фестиваля. Мало того, что организаторы не получили никакой финансовой поддержки, министерство сдавало концертные залы в аренду!

На церемонии открытия фестиваля ректор УдГУ, президент Ассоциации

университетских хоров России, как бы извиняясь, говорил, что, возможно, этот фестиваль - последний в Ижевске. Нет, фестиваль не исчезнет, а просто уйдет в другой город. Казань, например. Жаль отдавать «Gaudeamus», но вряд ли удастся избежать этого.

Затем выступал вице-мэр Ижевска. Говорил, мол, как это так! Мы не

допустим, чтобы фестиваль ушел! Это наше! Пусть это будет традицией! И все в таком духе. Для пущего эффекта не хватало только тельняшку на груди порвать, продемонстрировать наколку «Gaudeamus фарэва!!!». Простите мою иронию, но смешно было слышать такие речи из уст человека, не сделавшего для фестиваля ровным счетом ничего.

Уже после всего вместе с Георгием Ервандовичем мы пытались

поразмышлять о лучшем городе для проведения фестиваля. Петрозаводск отпадает сразу. Нет хорошего зала. Негде разместить приезжих. Слишком далеко добираться остальным участникам. По той же причине не подходит и Питер. А в Москве такое событие пройдет абсолютно незамеченным. Оптимально было бы выбрать большой город недалеко от Москвы: Тверь, Курск, Ярославль...

Но, мне кажется, если бы хозяином фестиваля остался Ижевск, это был

бы лучший вариант.

Виктор ДАВИДЮК,

II к. филфака, специализация «Журналистика»

Конкурсная программа:

1. П.И.Чайковский, "He кукушечка во сыром бору" 2. А.Лотти, "Miserere" 3. М.Вяльденбю, "Rex Virtutis" 4. Старинная французская песня, обр. Михайлова, "Скажи мне,

перепелка" 5. Шатров, обр. Соколова, "На сопках Манчжурии" 6. В.Калистратов, "Сессия" 7. В.Калинников, "Ой, честь ли то молодцу"

Page 70: Статьи и эссе

Умео, 2005 Гастроли проходили с 11 по 13 ноября 2005 года в городе Умео (Швеция).

Это был наш ответный визит в гости к хору крупнейшего Университета Швеции. Автобус подъехал к одному из корпусов Университета уже поздно

вечером. Уставшие мы разбрелись по огромному залу, окруженному множеством лестниц и коридоров. Вдоль стен были расставлены очень интересные экспонаты, сделанные руками студентов: пчелы из ложек и вилок, различные скульптуры и множество художественных фотографий. Как нам потом объяснили сами студенты, это были «курсовые» работы по предмету «Развитие художественной мысли».

Вскоре стали подходить участники шведского хора. Они распределили

нас по семьям, и так мы приобрели новых друзей, которые не отходили от нас ни на шаг все три дня. Шведские хористы были нашими гидами повсюду.

На следующий день мы организованно отправились на экскурсию по

Умео. На «пешеходной» улице нам было предложено устроить своеобразную рекламу завтрашнему большому концерту в церкви св.Марии. Недолго думая, мы распелись в ближайшем пункте обмена валюты, чем несказанно удивили местных жителей, и после этого дали небольшой концерт на площади. Он действительно привлек внимание прохожих - постепенно площадь наполнилась слушателями. Некоторые подходили и спрашивали, кто мы, откуда и где еще нас можно послушать…Задумка с саморекламой удалась!

Концерт в церкви был для нас очень необычен. Само церковное здание

восхищало своим великолепием и снаружи, и внутри. Это была действующая церковь, но, как принято на Западе, по вечерам под ее сводами проходило множество различных концертов. И вот теперь пришел наш черед. Перед началом концерта священнослужитель провел молебен и объявил, что все вырученные средства с этого концерта пойдут на благотворительные цели. Этот факт придал нашему выступлению больше ответственности. В первом ряду сидели больные дети, что придало более трогательный смысл исполнению некоторых произведений. Судя по реакции слушателей, концерт получился замечательный. Слезы и смех зрителей были тому подтверждением. А в награду мы получили искренние аплодисменты и добрые слова благодарности.

Вечером того же дня произошло еще очень интересное событие –

встреча «Друзья друзьям» с хористами Университета. Прямо в Университете нас накормили ужином. А затем родился экспромт – мы научили шведов одной веселой игре. Поставили вокруг рояля стулья, сами встали вокруг, но так, чтоб участников было на одного человека больше, чем стульев. Николай Маташин (наш хормейстер) сел за рояль. Все двигались по кругу, пока играла музыка, а когда она прекращалась, надо было успеть занять любой стул. Кому не хватило, тот выбывал из игры. Шведам так понравилась эта «русская забава», что игра повторилась несколько раз. И конечно же не обошлось без песен… Ни у кого в мире нет, наверно, столько всеми любимых песен как в России. В ход шли и русские народные, и бардовские, пели и рок-н-ролл, и поп… Шумно и весело мы провели время и уже заполночь разбрелись по домам вместе с новыми хозяевами.

Page 71: Статьи и эссе

Заключительный концерт прошел в лютеранской церкви. Мы особенно старались, потому что это было прощальное выступление, и хотелось оставить о себе только хорошие воспоминания. Снова нас ждал доброжелательный зал, внимательные глаза слушателей и море положительных эмоций. А после концерта мы попрощались со шведскими студентами, обменялись адресами и обещаниями писать. Сфотографировались на память… и вскоре отправились обратно в Россию.

Мы очень надеемся, что наша дружба с этим замечательным

коллективом продолжится, и мы еще не раз примем его у себя в гостях, да и сами вновь побываем в Умео.

АННА КУЗИК

Page 72: Статьи и эссе

"Два концерта и еще один." Когда моя знакомая узнала, что хор едет в Питер, она согласна была

поехать с нами даже в качестве багажа. Но нас было 50 человек, а автобус всего один.

В Петербург нас пригласил директор Санкт – Петербургской межрегиональной ассоциации дополнительного образования А.А.Ахрамеев. Откуда он про нас узнал? Осенью он был на конференции в Петрозаводске, впрочем, предоставим ему слово: «Ваш проректор А.В.Воронин сказал мне тогда: «Ты можешь пропустить все, что угодно, но на выступлении хора просто обязан быть». Пришлось отменить несколько важных встреч. Сначала был настроен скептически, мало ли хоров бывает. Пришел в ваш холодный актовый зал (ощущение холода усиливалось, когда я смотрел, как легко одеты хористки). Но как только вы запели, началось нечто невообразимое. Люди снимали шубы – им становилось жарко, так бились из сердца, вторя вашим песням. Я такого никогда не слышал».

Как мы там жили. Поселили нас в двухместных номерах с туалетом, душем и телевизором.

Постели были свежие, сантехника работала, из окна не дуло. Кормили соответственно. Признаюсь, я был лишь понаслышке знаком с

понятием «шведский стол». Представлялся, собственно, длиннющий стол, уставленный тарелками с маленькими бутербродиками на зубочистках и стаканами с напитками. На питерских завтраках я сумел оценить истинный размах этого понятия...

Сначала я не понимал, что делать с пустой тарелкой. Было такое

впечатление, что обслуга задерживается, а нетерпеливые едоки решили никого не дожидаться. Выглядело это немного диковато. На первых порах. В конце концов, до всех дошло, что можно брать все, что хочешь, и сколько угодно раз, никому за это ничего не будет.

Потом хвастались, сколько гарниров/салатов/пирожных съели. Но

больше всего налегали на соки. Служащие просто не успевали наполнять автоматы.

Да… Наверно, в мечтах советского человека коммунизм выглядел

именно так, и его мы обнаружили в гостинице под названием «Советская». Предчувствуя такой великолепный прием, Г.Е.Терацуянц напутствовал

нас в Петрозаводске: «Они могли бы пригласить кого угодно из Питера. Совершенно бесплатно! Но захотели именно нас. Мы не имеем права выступить просто хорошо. Это должно быть потрясающе!»

Первый концерт. Он был в Доме ученых. Несмотря на то, что дело было вечером второго

дня, не все к тому времени отошли от дороги. Добавилась усталость от

Page 73: Статьи и эссе

блужданий по Питеру. Но как всегда перед выступлением, мы мобилизовали все свои силы.

Начали мы бодренько хором «Радостно» из «Пиковой дамы»

Чайковского. Затем сразу же на серьезный лад –«Приидите, поклонимся», его же, Петра Ильича. Еще парочка вещей. А потом...

Георгий Ервандович взял слово: «Этот год особенный. 60 лет Великой

Победы. Поэтому мы не могли не включить в программу соответствующие песни, тем более, что поем здесь. В Ленинграде».

- Музыка Лебедева – Кумача… слова Александрова, - объявляет Алексей

Бабенко. – «Священная война»… Мы грянули. Зал онемел. Поразительный эффект. Думается, спой мы эту песню без объявления, потрясение было бы еще больше. Нет, нужно все-таки давать зрителям возможность морально подготовиться.

Люди едва сдерживали слезы. Но это стало не под силу, когда мы запели

следующую вещь – «Бухенвальдский набат». Не так часто приходится быть свидетелями могучей силы искусства. Смех вызвать не сложно. А вот слезы… Чувство ответственности вкупе с ощущением приближения к непостижимому увеличивается стократ, когда люди плачут под твою песню. Тем более, когда плачут мужчины...

Когда объявили «На сопках Маньчжурии», слушатели оживились и

застыли в предвкушении. Думаю, мы не обманули их надежд. «Варяга» встречали бурно. Бурно и провожали. Криками «браво» и чуть

ли не стоя. Затем – шутливая народная песня «Веники». По-моему. Не самый

лучший переход от военных песен. Зал еще как следует слез не осушил… Это. Наверно, был как сеанс шоковой терапии. Зато – шквал апплодисментов.

Ну и в заключение первого концерта – «Марш энтузиастов». Зал пел в

нами. Как и «Прощальную песню». От восторга люди даже вместо «бис» кричали «еще»! Сразу видно – от чистого сердца! Ну, еще так еще. «Проведемте, друзья…» стала последней песней этого концерта. Нам «отхлопали», поблагодарили и отпустили с миром. Потом наговорили кучу комплиментов и обещали подарить сувениры.

На втором концерте.

Утром третьего дня мы выступали в Музее связи. Перед школьниками –

программистами со всей России. По плану нужно было спеть всего две вещи. Гимн России (и то кусок) и «Gaudeamus». Но, как известно, человек лишь предполагает...

Некоторые организационные проблемы подарили нам целый час

свободного времени. Чем его занять? Правильно, петь! Мальчишка в Георгии Ервандовиче решил похулиганить. А вместе с ним и мы. Мы пели свои самые

Page 74: Статьи и эссе

задорные песни. Никого не стесняясь. Во весь голос. Сбоку полупустого зала. И хотя большинство теноров прохлаждались на креслах, у нас получалось неплохо. А публика не знала, как реагировать на это безобразие. То ли апплодировать, то ли сделать высокомерное «фэ»: мол, чего это они тут распелись.

Впрочем, недолго мы так пели. Нет, нас не выгнали, нас пригласили на

сцену. Мы с легкостью дали полноценный концерт, почти не повторяя спетое

раннее. Примерно к его середине зал наполнился. Многим даже мест не хватало. Скептическая снисходительность куда-то бесследно улетучилась. Ее вытеснило бурное восхищение.

А после концерта к нам подбежал паренек из Ростова-на-Дону.

Захлебываясь эмоциями, он выразил свою признательность и взял адрес сайта. А-а-а, вам еще интересно узнать, что за сувениры нам подарили?

Корабль и цветы – нашему Теру. А нам по бутылке шампанского и коробке конфет. Каждому, естественно!

Третий концерт. Его можно назвать внеплановым. Мы должны были уехать еще в 16

часов, но неожиданно появилось предложение выступить вечером, в 18. Мы были готовы и с радостью согласились. Правда, непонятно было, куда девать лишние два часа. Но организаторы все рассчитали. Эти два часа полностью ушли на преодоление дорожной пробки. Чтобы было понятно, скажу: столько времени мы боролись с четырьмя километрами.

Когда мы, наконец, приехали, у нас не было времени на то, чтобы

построиться, не говоря уже о распевке. Только девчонки переоделись – сразу на сцену.

Но все это не выбило нас из колеи. В этом маленьком скромненьком зале

(не идущим ни в какое сравнение в хоромами Дома ученых и Музея связи) перед пожилой, в основном, публикой мы спели едва ли не лучший концерт за эти три дня. Но если с этим еще можно поспорить, то, что нас принимали там радушнее всего – абсолютный факт. Нас там ЖДАЛИ. Готовились. Печатали программки. Покупали цветы. И если прошлые концерты – всего лишь обрамление чего-то более важного для слушателей (семинаров, конференций и т.д.), то здесь наше выступление было самоценно. Не знаю, как остальным, но мне было приятнее петь именно для этих людей, истинно ценящих музыку.

Мы исполняли почти ту же программу, что и на первом концерте. Правда,

на этот раз она была лучше сбалансирована. Переход от «Варяга» к «Веникам» обеспечили песня «Проведемте, друзья…». Разная по настроениям (от лирического к задорному), она вписалась просто идеально.

А «Набат» так понравился слушателям, что нас попросили спеть его на

бис. Выступление записали на пленку, чтобы 7 апреля показать бывшим узникам концлагерей.

Page 75: Статьи и эссе

На третьем концерте почти после каждой песни раздавались крики «браво!». Люди хлопали стоя. И, не стесняясь, плакали.

Уезжали поздно. В дороге все как обычно. Съели выданный сухпаек и

стали петь песни. Часа в два ночи все-таки вняли возмущенным крикам «Имейте совесть!» и «Дайте поспать!».

Но уснуть было непросто. Еще не успевшие превратиться в

воспоминания впечатления роились в голове, сменяя одно другое. Не давали покоя красоты Дома ученых (бывший дворец графа Орлова), которые мы смогли оценить в эксклюзивной экскурсии, и экскурсия по Музею связи, где можно найти все – от первого почтового ящика до видеотелефона и прочих «Hi-tech» чудес. Но об этом я вам расскажу как-нибудь потом. Ехать еще четыре часа. Нужно хоть немножко отдохнуть. Все-таки на учебу в восемь.

ВИКТОР ДАВИДЮК,

«ПЕТРОЗАВОДСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ» № 11, ОТ 1 АПРЕЛЯ 2005 Г.

Page 76: Статьи и эссе

«Gaudeamus» 2006. Врагу не сдаётся! Выжив в нечеловеческих условиях бывшего пионерлагеря города

Воткинска, рискуя замерзнуть, простыть, отравиться или просто провалиться сквозь сцену... В общем, хор ПетрГУ занял-таки свое первое место на фестивале студенческих хоров "Гаудеамус" в номинации "Любительский хор". Четвертый раз из четырех возможных.

Вообще-то "Гаудеамус" заявлен как фестиваль, а не конкурс.

Поговаривали, что в этом году места не будут определяться. Тем не менее, каждый из двенадцати хоров увез какую-то награду.

Награждали не только коллективы. Так, лучшим концертмейстером стала

наша Елена Ёлына. Лучшим концертмейстером - У Ин-Сук (хор "Евразия", г.Санкт-Петербург), что знаменательно - бывшая петрозаводчанка. Кто стал лучшим дирижером? Разве вы еще не догадались? Наш замечательный Георгий Ервандович Терацуянц, по праву названный "Легендой "Гаудеамуса".

Помимо конкурсного выступления, хор ПетрГУ дал еще полноценный

концерт, состоящий из произведений Чайковского. За что и получил победу в номинации за "Лучшее исполнение музыки Чайковского".

Виктор ДАВИДЮК

Page 77: Статьи и эссе

«Поющие математики, филологи и экономисты завоевали сердца апатитских зрителей»

В антракте концерта академического хора из Петрозаводска к его

участникам подходили зрители с благодарностью за прекрасное выступление. А его руководителя то и дело останавливали люди разных возрастов, здоровались, иногда обнимались. Складывалось впечатление, что Георгия Терацуянца здесь многие знают.

А ведь он привез свой хор на гастроли в Апатиты впервые. За два часа выступления хора зал вставал несколько раз. Уже первую

песню – студенческий гимн – слушали (а многие и подпевали) стоя. Видимо, студенческий и патриотический дух в людях неистребим, да и хор исполнил всю программу великолепно.

А зритель у нас – чуткий и трепетный. Это признали и певцы из хора. В

антракте я поговорила с двумя участницами – Людмилой и Юлией. Девушки рассказали, что в Апатиты приехала лишь часть хора -около 50 человек, а всего их – 114.

Удивительно, в хоре поют студенты со всех отделений – люди,

получающие специальности очень далекие от музыки. Людмила – студентка четвертого курса, будущий экономист. Юля – математик, учится в аспирантуре. Обе поют в хоре давно, и им это очень нравится. Хотя репетиции занимают довольно много времени – три раза в неделю по два с половиной часа.

Стать участником хора несложно. Терацуянц не ищет «голоса», он просто

каждый год устраивает концерт для первокурсников. Те, кто «заболевает» хоровым пением, остаются в коллективе надолго.

Академическому хору Петрозаводского государственного университета –

45 лет. Создал и руководит им до сих пор профессор кафедры культурологии Георгий Ервандович Терацуянц.

– Я не делаю отбора, беру всех желающих, – говорит профессор. – Если

человек не умеет, но очень хочет петь, его можно научить. Этот хор – любимое мое детище. Сейчас в нем поют внуки тех, кто пел в начале шестидесятых.

– Не трудно находить общий язык с молодыми?

– Вовсе нет. Я ведь окончил философский факультет, знаю подходы, –

хитро улыбается Терацуянц. – В поездках, например, у нас сухой закон. Говорю ребятам: можете дать слово, что на гастролях пиво пить не будете? Если не могут, то и не едут. А ездим мы часто.

Пока мы беседовали, к Георгию Ервандовичу подошел мужчина средних

лет, представился, обнял профессора и сказал, что мама попросила его обязательно заехать и привет передать.

Page 78: Статьи и эссе

– Вот, видите этого мальчика? – говорит профессор. – Я этого Вовку с трехлетнего возраста помню. Пока его родители у меня в хоре пели, он за кулисами сидел.

Во время выступления зал замирал каждый раз, когда пожилой

профессор терял равновесие – ему много лет и уже не просто отработать концерт. Но если бы вы видели, как блестят его глаза, когда он говорит о своем «детище»! И хор отвечает ему любовью и отличным пением.

СВЕТЛАНА НАГЛИС, ГАЗЕТА "ДВАЖДЫ ДВА", Г.АПАТИТЫ,2006

Page 79: Статьи и эссе

Франция, Прованс, 2007 С 23 по 31 июля 2007 года хор ПетрГУ принимал участие в XII

Международном хоровом фестивале, проходившем в Провансе (Франция). Участники - коллективы из Болгарии, Франции, Италии, Латвии, Чехии, Венесуэлы, России и США.

Такого трудоемкого фестиваля не было давно: за 9 дней наш хор дал 9

концертов. Ежедневно мы проезжали десятки километров по горным дорогам, чтобы дать новый концерт и насладиться красотами Прованских виноградных полей и величавостью Альп. Трогало очень теплое отношение французов, слушавших наш хор с трепетом и огромным вниманием. Особенно приятно было видеть на концертах эмигрантов из России, и, наверно, это было взаимно. Приятно вспоминать наших гидов-помощников Бастиана и Одри, которые всегда были рядом. Их искренность и поддержка очень помогала нам. Запомнился финальный концерт в Lorgues. Мы пели на бис "Ветерочек" и прощались с новыми друзьями и солнечной Францией.

Page 80: Статьи и эссе

Фестиваль надежд

Когда стало известно, что Академический хор ПетрГУ приглашен с 13 по 18 мая на XII хоровой фестиваль студенческих хоров "Молодые_голоса_-_2008" в Нижний Новгород, меня охватили противоречивые чувства. С одной стороны, было приятно, что нас пригласили, да и кому из нас не хочется новых впечатлений. А с другой стороны страшно. Это ведь первые гастроли хора с тех пор, как ушел из жизни Георгий Ервандович. Да и состав хора серьезно изменился, много в нашей обойме молодых бойцов – справимся ли мы?

Но уже в дороге страхи начали улетучиваться. Мы были единым целым.

И как же приятно просыпаться под хоровое пение, а не под порядком надоевший будильник. Однако трудности не отступали. По приезду оказалось, что как хорошей погоды так и горячей воды для нас не предусмотрено. А мы еще больше сплотились, дружно сидя на теплой кухне в ожидании закипающего чайника.

Начался сам фестиваль. В первые дни нас упорно не выпускали на

сцену, даже отменили дополнительное выступление. Приходилось сидеть в зале и слушать выступления других коллективов. Выступления настолько разные, что временами еле удавалось сдержать скептическую улыбку, а иногда мы аплодировали стоя. А как хотелось петь, показать, что мы здесь не «свадебные генералы» и находимся на этом фестивале неслучайно!

И вот настал день нашего выступления. Со всех сторон слышалось, как

звенели натянутые до предела нервы. Мы шли на концерт в гнетущей тишине под мрачным облачным небом. Нас просто колотило – осилим? Выстроились в коридоре, медленно потянулись томительные минуты ожидания. И вдруг из-за туч выглянуло солнце! Оно светило именно для нас, светило так же ярко, как тогда на кладбище. Он был с нами. После этого мы не могли Его подвести.

Потрясающий концерт. Невероятный настрой. Песни льются прямо из

души, не задевая голосовых связок. После короткого выступления в 30 минут мы все валились с ног от усталости. И не могли сдержать радостных улыбок. В нас кипела, бурлила эйфория - мы справились! Из всех концертов, в которых мне, поющему третий год студенту, довелось участвовать, этот был самым пронзительным и родным.

Мы возвращаемся домой триумфаторами: публика в восторге, строгое

жюри ввело нас в ряды лауреатов фестиваля. Но это не главное. Мы везем с собой ощущение, что хор продолжает жить, он по-прежнему центр притяжения наших сердец. Гордое знамя хора ПетрГУ не упадет, через что бы нам ни пришлось пройти!

Сачук Денис Студент III курса, ПетрГУ, ФПиСН, «Социология»

Программа фестивального выступления:

1. П.И.Чайковский, "Символ веры" 2. А.Власов, сл. А.C.Пушкина, "Фонтану Бахчисарайского дворца" 3. С.Танеев, сл. Я.Полонского, "Вечер" 4. Р.Щедрин, сл. А.С.Пушкина, "Тиха украинская ночь" 5. В. Шебалин, сл. А.С.Пушкина, "Зимняя дорога" 6. К.Сен-Санс, из реквиема "Hostias", "Sanctus" 7. Ф.Шуберт, сл. Л.Рельштаба, "Приют" 8. Рус.н.п. в обр. А.Давиденко, сл. А.C.Пушкина, "Узник" 9. Эст.н.п., "Тульяк" 10. И.Дунаевский, сл. А.д’Актиля, из к/ф "Светлый путь" "Марш энтузиастов"

Page 81: Статьи и эссе

"Друзья мои, прекрасен наш союз…"

"Друзья мои, прекрасен наш союз…"…нет, это мы не пели на Всероссийском фестивале студенческих, любительских и детских коллективов "Молодая классика", проходившем в Вологде в конце марта. Мы совсем другие песни туда везли… Но эти строчки первыми пришли в голову, когда стала восстанавливать в голове события этой поездки.

Фестиваль, с которого недавно вернулся Академический хор студентов

ПетрГУ, проходил в три дня, с 27 по 29 марта. Мы ехали на автобусе, путь составляет около 16 часов. В 12 утра заселились в гостиницу с названием «Спутник». Номера там хорошие, некоторые – особенно, очень уютно. Но персонал вежливостью и радушием не порадовал. А, впрочем, всѐ в мире уравновешивается… Когда мы распевались в холле второго этажа гостиницы в финальный день фестиваля, мимо прошла горничная, убиравшая номера после съехавших постояльцев. Поворчала на нас, зашла в номер…дверь за ней закрылась…через несколько мгновений карниз с вертикальными жалюзи над одним из окон рухнул, потянув за собой часть потолка. Никто не пострадал, но было весело. Карниз поставили в угол, плиты от потолка положили на пол и продолжили распеваться.

Открытие фестиваля состоялось в зале Вологодского музыкального

колледжа. Там мы смогли послушать часть коллективов, приехавших на фестиваль. Выступление нашего хора закрывало этот торжественный концерт. Мы спели относительно спокойную «Достойно есть» Булюкина, а потом грянули "Вставайте, люди русские!" из кантаты "Александр Невский" Прокофьева.

На следующий день состоялись конкурсные прослушивания. Несколько

коллективов приехали как гости фестиваля и не принимали участия в конкурсе. Но большинство хоров в этот день выступило со своими программами в зале Вологодского государственного технического университета. В этом прекрасном зале мы исполнили «Пылающей рябины гроздья» Кончакова, русскую народную песню в обработке Печникова «Ах ты степь широкая» и задорную юмореску «Сессия» Калистратова. В конкурсных прослушиваниях участвовали чуть больше двадцати коллективов из различных точек России – Москвы, Новгорода, Ярославля и т.д. А закрытие фестиваля проходило в зале Вологодской областной филармонии, тоже очень хорошем. Нашему хору вручили диплом лауреата 1-й степени и специальный диплом за лучшее исполнение народной песни. Собственно «Ах ты степь широкая» мы и исполнили на заключительном концерте. Кроме нас в категории любительских хоров лауреатами перовой степени стал мужской камерный хор из Ярославля.

Жаль, что не было возможности, да и времени познакомиться с другими

коллективами. Времени познакомиться с городом тоже, казалось бы, у нас было немного, но мы всѐ равно по нему нагулялись. Большинство хористов в самостоятельном порядке посетили интересные городские музеи. Кроме того, в городе много церквей. На экскурсии нам сказали, что в городе на данный момент сохранилось 30 церквей (было около 50-ти прежде), 13 из них – действующие. Кроме того, город гордится тем, что с его историей тесно связано имя поэта Батюшкова, который родился в Вологде и провѐл там вторую половину жизни в умопомешательстве.

Page 82: Статьи и эссе

В целом фестиваль оставил очень приятные воспоминания. Конечно, были проблемы: не всегда было место для распевания и переодевания, петь каждый день в новом зале было не совсем удобно, хотя и интересно. Ещѐ из особенностей фестиваля запомнилось, что все три дня, когда ведущие объявляли участников, произносились не только фамилии и имена, но и отчества всех дирижѐров, хормейстеров и концертмейстеров коллективов.

А вообще, было очень приятно и на других посмотреть и себя показать.

Фестивали подобного рода – это всегда очень интересное и важное событие в жизни хора, позволяющее оценить свои возможности, да и просто получить новые впечатления. А если хор привозит с собой не только впечатления, но и победу, это ещѐ приятней.

Филатова Дина

V курс, ПетрГУ, факультет Политических и социальных наук

Конкурсная программа:

1. В.Кончаков "Пылающей рябины гроздья" 2. Р.н.п. в обр. Печникова "Ах ты, степь широкая" 3. В.Калистратов "Сессия"

Page 83: Статьи и эссе

Греция, Салоники 2009 С 28 по 30 ноября 2009 года хор принимал участие в I Международном

хоровом фестивале, проходившем в г.Салоники (Греция). "...На фестивале в Салониках мы пели в непростом (в акустическом

плане) зале. На мой взгляд, выступили достойно. Вместе с нами в фестивале участвовали 8 греческих хоров. Греки — душевные люди. И поют душой. А как уж получится — тому и рады. И я была рада окунуть руку в теплое Эгейское море, сорвать с ветки мандарин, попеть в древней римской бане, потоптать античные развалины… И вернуться назад, к снегу.

Это не первая и не последняя поездка хора. В пути всегда весело,

интересно. В автобусе почти постоянно звучат отрывки мелодий из знакомых песен, которые напевают под нос хористы. Обязательно найдется человек, который возьмет гитару… В общем, в таких условиях невозможно не научиться петь! Кроме того, хор — это дружный коллектив, где каждый сможет приобрести себе новых друзей, единомышленников и, возможно, человека, который останется рядом на всю жизнь. Много пар уже нашли друг друга в нашем коллективе. Так что, если у вас есть желание петь, приходите в хор, здесь вы найдете то, что ищите!"

ТАТЬЯНА СТАНКЕВИЧ, II АЛЬТ

"...Я вообще люблю ездить с хором. Всегда есть элемент приключения,

даже если ничего не произойдет. Поездка очень понравилась; главным образом удивили люди на улицах.

Весьма и весьма приветливые, дружелюбные и совсем не докучные. Сам город тоже весьма симпатичный. Есть характерный национальный колорит, и мне кажется, его удалось немного почувствовать. Конечно, за такое короткое время серьезного мнения не составишь, но в таких поездках этого и не надо. Важно первое впечатление, оно никогда не подводит. Конечно, не все в городе идеально: видно, что некоторые районы находились в запустении и только сейчас начинают перерождаться. Но все-таки в воздухе была какая-то легкость, которую во многих европейских городах труднее почувствовать за сверкающими витринами брендов и излишней «отполированностью». Ну и, конечно, солнце! Здесь, в России, его нам так не хватает, особенно зимой.

Сложнее высказаться о фестивале. Участникам в целом не хватало

академизма в пении и классической музыки в репертуаре. Вообще, уровень большинства греческих хоров был ниже, чем мы первоначально рассчитывали. Это почувствовала и публика, которая принимала нас слишком уж радушно. Мне кажется, мы не заслужили таких восторгов, потому что не выложились «по полной». Лично мне бы хотелось больше концертов в рамках этого фестиваля. Тогда можно было бы самому себе сказать: «Не зря ездил!» Это также очень важно для новичков, которые только в этом году пришли в хор и еще не осознали в полной мере просветительской роли хорового пения.

В эту поездку удалось почувствовать что-то, чего очень давно не

чувствовал — радость за других, совместно с другими. Я никак не могу ее

Page 84: Статьи и эссе

объяснить. Она пришла, когда мы купались в термальном бассейне в красивой горной деревне. Ну, просто захотелось петь! Не для публики и аплодисментов, а просто так, для себя. Возможно, для того, чтобы ощутить энергетику музыки. Вот во время пения и наступила радость. И в такие моменты чувствуешь, что делаешь все правильно и хорошо."

КИРИЛЛ ОСИПОВ, I ТЕНОР

"...Салоники, основанные Кассандером в Греции, с первого взгляда были

похожи на турецкие города, с красивыми улицами, большими гостиницами и длинными промышленными зонами. Но к середине нашего путешествия удалось развеять этот образ и привыкнуть к этому новому для нас, неповторимому городу."

АНТОН СИЛКИН, "...Ощутить кусочек лета в декабре — разве это не сказка? Было здорово,

эта поездка надолго останется у меня в памяти. Салоники оставили о себе много светлых воспоминаний: это, конечно же, солнце, море, мандарины на деревьях в центре города, узенькие улочки и множество магазинов. Удалось прогуляться по набережной, по площади с памятником Александру Македонскому, побывать на площади Аристотеля, на смотровой площадке городской башни, посидеть в кафе, отведать местные блюда. Думаю, наш хор хорошо показал себя на фестивале. Особенно публику впечатлили песни, исполненные на греческом языке. Немного жаль, что на фестивале мы были единственным зарубежным хором. А так хотелось увидеть, послушать хоровые коллективы разных стран!"

МАРИНА КОЛОСОВА, I СОПРАНО

"...За окном сверкает снег, и даже не верится, что еще несколько дней

назад мои плечи ласкал теплый ветерок Эгейского моря. Салоники имеют богатое историческое прошлое и ныне являются значительным индустриальным и культурным центром Греции. Город покоряет своим жизнелюбием, контрастами, разнообразием, здесь каждый найдет что-то интересное для себя. Посетив Археологический музей — одну из достопримечательностей города, я соприкоснулась с частичкой истории. Некоторые экспонаты музея датируются эпохой неолита и железного века и свидетельствуют о том, что Македония была в числе тех областей Греции, где возникли первые поселения.

Но самое яркое впечатление от Греции оставили термальные источники. Ведь не каждый день можно петь греческие песни, погружаясь в горах в декабре в теплые воды. Спасибо всем тем, кто вместе со мной отдаваясь хоровому искусству, пел везде и всюду."

НАТАЛЬЯ ВАСИЛЬЕВА (МАЛОВА), I АЛЬТ

"...Что изначально настораживало — целая неделя в автобусе! Но, как

оказалось, в компании это очень весело, несмотря на недосып. В первый вечер греки устроили вечеринку под живую греческую музыку. Главный греческий заводила учил всех танцевать сиртаки, и уже через несколько минут кто-то

Page 85: Статьи и эссе

потерял тапок. Получилась русская вечеринка в греческом стиле или наоборот. Музыка сиртаки постепенно перешла в русскую «Катюшу», еще больше наполнив всех эмоциями."

ВАСИЛИЙ ХАРИТОНОВ

Page 86: Статьи и эссе

За любимым хором – в Австрию Констанс Шрамм приехала в Карелию в ноябре прошлого года. Она -

одна из 200 волонтеров организации Peace Corp, работающих в России. Констанс преподает английский язык в 42-й школе. Круг ее интересов

очень широк: она много читает, играет в бридж, шьет, занимается аэробикой, путешествует и любит музыку.

В Миннесоте живут четверо ее детей и восемь внуков, по которым она

очень скучает. За то время, что Кони прожила в Петрозаводске, она успела полюбить

наш хор и стать его поклонницей. Она с восторгом отзывается о выступлениях этого славного коллектива. Любовь к путешествиям, музыке и хору Петрозаводского университета привела ее в Линц, на хоровую олимпиаду. Кони с радостью согласилась написать о своих впечатлениях об этом событии.

В дни празднования 60-летия университета Кони Шрамм передает свои

поздравления и пожелания успехов хору и его руководителю Г.Е. Терацуянцу. Т. АНТОНОВА, cт. преподаватель кафедры иностранных языков LINZ, 2000 CHOIR OLIMPICS On July the Petrozavodsk University Choir directed Georgy Teratsuants had

the honor of competing in the Linz, Austria 2000 International Choir Olympics. All competitors were invited and the Petrozavodsk Univercity Choir was in category 8, mixed choirs. It took three days in a hot crowded bus with only a short rest in Slovakia before arriving in Linz - but they arrived and quickly transformed to the alert and refreshed group that they are.

As they stepped onto the stage to perform their appearance was impeccable -

the men in their impressive black tuxedos and the women in their white flowing dresses. The conductor entered and completed the perfect picture. Each group performed 4 numbers:

1. Gasparini. Adoramus te, Christe. 2. Davidenko. At the 10th Mile. 3. Rachmaninov. Pantelei the healer. 4. Kalistratov. Examinations. After each number was finished the audience reaction increased their

appreciation. Their performance was perfect with intense emotion. I could feel it under my skin. They were relaxed yet professional throughout their program.

They were one of 28 other choirs to enter the mixed Choir Category. I watched

many others who were also excellent competitors. They included Singapore - each in a different traditional costume. Poland -

women wearing different lovely pastels. Finland - all dressed in lavender. Indonesia - young University group. Switzerland, Latvia, Mississippi, US...

Page 87: Статьи и эссе

All were excellent, of course. Being invited to participate in this Olympiad event each choir had to be excellent. The and result was wonderful. A silver medal for Petrozavodsk State University. Petrozavodsk State University is to be commended. All Petrozavodsk, Karelia, Russia is to feel proud of this wonderful Choir and their fantastic director who led them to this honor.

Hats off! The jury consisted of professional music critics from Hungary, Austria, Great

Britain, USA, Australia, Cuba, Japan. Constance Schramm В июле хор Петрозаводского университета под руководством Георгия

Ервандовича Терацуянца имел честь принять участие во Всемирной хоровой олимпиаде в Линце (Австрия).

Потребовалось 3 дня, чтобы в раскаленном и переполненном автобусе, с

коротким отдыхом в Словакии, добраться до Линца, - но они приехали и тотчас же преобразились в ту живую и восстановившую форму группу, какой она и является.

На сцене выглядели безупречно - мужчины в впечатляющих черных

смокингах и женщины в белых струящихся платьях. Появился дирижер и завершил совершенство картины.

Каждый коллектив представлял 4 произведения. Программа

петрозаводчан включала следующие номера: Гаспарини, "Adoramus te, Christe"; Давиденко, "На десятой версте"; Рахманинов, "Пантелей-целитель"; Калистратов, "Сессия".

С каждым исполнением признательность аудитории росла. Выступление

хора было прекрасно и эмоционально насыщенно. Я чувствовала это всем своим существом. Певцы были раскрепощены, но и профессиональны на протяжении всей программы.

Хор Петрозаводского университета был одним из 28 хоров, выступавших

в смешанной категории. Я видела много других коллективов, которые тоже были великолепными конкурсантами: Сингапур - в разных традиционных костюмах; Польша - женщины, одетые в нежную пастель; Финляндия - все одеты в лаванду; Индонезия - молодая университетская группа. Швейцария, Латвия, Соединенные Штаты...

Все были великолепны, конечно же. Чтобы быть приглашенными на эту

Олимпиаду, хоры должны были быть великолепными. Конечный результат был удивительным: серебряная медаль Петрозаводскому государственному университету. Все - Петрозаводск, Карелия, Россия должны гордиться этим чудесным хором и его потрясающим руководителем, который привел хор к этой победе.

Шапки долой!

Page 88: Статьи и эссе

Жюри состояло из профессиональных музыкальных критиков из Венгрии, Австрии, Великобритании, США, Австралии, Кубы, Японии.

Констанс ШРАММ

Page 89: Статьи и эссе

Серебряный дождь над Дунаем

С 7 по 16 июля в г. Линце (Австрия) проходила I Всемирная хоровая олимпиада, на которой призовое место завоевал Академический хор ПетрГУ под руководством Георгия Терацуянца.

Несмотря на то, что подобный форум хорового искусства проводился

впервые, организаторы сумели собрать огромное количество конкурсантов. В отборочном туре олимпиады приняли участие около 350 хоров шестидесяти национальностей. От России было подано 36 заявок, что в сочетании со странами СНГ обеспечило в Линце хорошую русскоязычную аудиторию. Всего на конкурс прибыло около 18 тысяч певцов, и найти коренного австрийца в этом небольшом городе было крайне сложно...

Все участники олимпиады были разделены на 28 номинаций, причем

каждый мог выступать в нескольких номинациях одновременно: иногда один и тот же хор выступал по четырем категориям. Соревновались по количеству баллов: получившие 70 и более баллов из 100 завоевали золотые медали, меньше - серебряные и бронзовые. Итоги подводило международное жюри, в состав которого входили и представители из России.

Хор ПетрГУ получил право на участие в олимпиаде после своей победы

во Всероссийском конкурсе "Поющая Россия" в мае 1999 г. и поэтому в отборочном туре не участвовал. Прибыв в Линц к середине олимпиады, он соревновался в номинации "смешанные хоры". Состав участников в этой группе, куда вошли 25 коллективов, получился очень разношерстный. Формально в ней не участвовали профессиональные группы, однако критерии профессионализма оказались весьма размытыми. Так как в Европе и Америке знание основ музыкального искусства служит одним из пропусков в высший свет, то при университетах и других высших учебных заведениях существуют специальные дирижерско-хоровые факультеты, сравнимые по уровню преподавания с нашими консерваториями. С ними-то и пришлось конкурировать петрозаводским певцам.

После трехдневного автобусного путешествия, без серьезной репетиции

в атмосфере иноязычной суеты хор ПетрГУ завоевал 68,13 баллов. Выше всех нас оценило австрийское и американское жюри, ниже - австралийское; российского представителя в жюри не было. Это обеспечило нашему хору IV место в своей номинации и серебряную награду. Обладатели первых трех мест, во главе с американцами, получили золотые медали. Петрозаводчане показали лучший результат среди обладателей серебряных призов, что является весьма неплохим итогом в соревновании с профессионалами. А до золотой медали оставалось менее двух баллов...

Позднее Георгий Ервандович признавался, что его мечтой было

попадание нашего хора в десятку лучших. После прослушивания некоторых конкурсантов концертмейстер хора Лариса Георгиевна Бердино посулила нам пятое место. Вот она - настоящая золотая середина. Жюри оценило нас выше. Всегда критичный Георгий Ервандович так прокомментировал этот успех перед хористами: "Приехав из такого города, с вашими способностями и уровнем культуры вы совершили настоящее чудо. А побеждаете всегда на энтузиазме". Спора нет: большинство хористов стараются быть похожими на своего мэтра.

Page 90: Статьи и эссе

Если говорить серьезно, можно выделить несколько причин успеха наших студентов. Во-первых, этоисполнительский уровень. Его отметил еще патриарх Алексий II во время своего последнего визита в Петрозаводск, что стало своеобразным благословением накануне поездки. Вторая причина успеха скрывалась в репертуаре хора, подобранном для конкурса.

Георгий Ервандович всегда удачно подбирает репертуар. Но что именно

нужно везти за границу на международный конкурс, заранее не понимал никто. Конечно, были определенные критерии (отечественная и зарубежная классика, современные произведения и т.д.), но в несколько музыкальных "вещей" нужно было вместить весь интеллектуальный и исполнительский потенциал хора, каким бы он ни был.

Всем хорошо известно, чего от нас ждали иностранцы. Парадигма

современной культуры - это прежде всего анализ межкультурных связей. Россия многим интересна не потому, что она Россия, а потому, что через нее проходят многие интернациональные контексты. Это и создает условия для понимания нашей культуры иностранцами. Иначе говоря, репертуар среднего по способностям конкурсанта должен был быть узнаваем членами иностранного жюри либо по стилю, либо по конкретным произведениям.

Георгий Ервандович наложил на все эти парадигмы свое вето еще в

Петрозаводске. Кроме протокольного произведения из европейской классики петрозаводчане везли ничего не подозревавшим иностранцам песнь о расстреле мирной демонстрации в 1905 году и известную "Сессию" Валерия Калистратова. Пикантность ситуации заключалась в том, что в "Сессию" включен фрагмент знаменитой моцартовской "Лакримозы" из великого "Реквиема". Оценит ли такую шутку австрийская аудитория? Ведь любая случайная улыбка певца, его интонация или качество звука могли мгновенно поставить все произведение на уровень советского ширпотреба.

Громкие аплодисменты и крики "браво" взорвали аудиторию сразу после

финальной ноты. Видимо, хор сделал что-то такое, чего не смогли совершить предыдущие конкурсанты. Что именно - теперь уже вряд ли кто не знает. Но широко открытые глаза и опустившаяся челюсть британского члена жюри, на репетиции на дух не переносившего ничего русского, говорили о многом. Моцарт с Калистратовым выиграли, и высший балл был поставлен именно австрийским жюри - капельмейстером Венской оперы. Уж не примерещился ли ему во время пения студентов родной театр?..

Был у петрозаводчан и еще один секрет. В конкурсный репертуар вошел

"Пантелей-целитель" Сергея Рахманинова, с которым у хора ПетрГУ сложились довольно странные отношения. Можно сказать, что "Пантелей" достался нам от хора С.-Петербургского университета, которым руководил Григорий Сандлер и в котором начал свой творческий путь Георгий Терацуянц. Сам Рахманинов признавался, что писал это произведение в скверном расположении духа. Судьба "Пантелея" могла быть предрешена, если бы произведение не посвящалось мифическому герою, исцеляющему праведных и наказывающему отступников. В прошлом году он уже помог хору ПетрГУ победить во всероссийском конкурсе (одна из членов жюри впоследствии говорила, что не могла больше ничего слушать после его исполнения). Ну, а в этом году...

Page 91: Статьи и эссе

В целом по количеству и качеству наград российские хоры заняли VII место, заняв 1 место победителя и получив 4 золотых, 15 серебряных и 2 бронзовых медали. Рекордсмены соревнований - венгерские певцы, 5 раз становившиеся победителями и завоевавшие 4 золотых и всего лишь 6 серебряных медалей.

Участие в олимпиаде и путешествие по маршруту Петербург-Варшава-

Братислава-Линц-Зальцбург-Вена-Краков были бы невозможны без активного участия нескольких лиц. Во-первых, это староста хора Светлана Смирнова, известная не только как хористка, но и бывшая активистка комсомольской организации ПетрГУ. Все организационные хлопоты она взяла на себя, превратив трудную поездку в увлекательное турне. Активную помощь оказал студенческий профком и лично Семен Тарасов с супругой, любезно согласившиеся сопровождать хор по всей Восточной Европе.

Трудно представить себе университетский коллектив без его

концертмейстера Ларисы Георгиевны Бердино. Когда пресса освещает успехи хора, о концертмейстере часто забывают. Это несправедливо. Его работа не сводится только к аккомпанементу или настройке тона. Порою важнее его обыкновенное присутствие. Терпение и мудрость Ларисы Георгиевны на фоне зажигательной экспрессии дирижера гарантируют отсутствие лишней суеты, вселяют ощущение уверенности и спокойствия. Все знают, что если Лариса Георгиевна рядом, значит все пройдет как надо.

Победа в престижном конкурсе открыла перед хором ПетрГУ весьма

радужные перспективы. Помимо давно запланированного участия в фестивале студенческих хоров в Ижевске (октябрь 2000 г.) петрозаводские певцы получили много приглашений из-за рубежа. В их числе есть и Южная Корея - хозяйка следующей хоровой олимпиады 2002 года. А в некоторые страны - например, в Мексику - можно поехать хоть сейчас. Было бы на что. Впрочем, знающие люди утверждают, что Светлана Смирнова уже успела отдохнуть и сейчас пристально изучает все тропинки, ведущие в Сеул. Глядишь, мы к 2002 году туда и доберемся...

Иван САВИЦКИЙ

Page 92: Статьи и эссе

Триумф под звон капели Всю последнюю неделю природа поет гимны неотвратимо

надвигающейся весне. Просыпается все живое. Под звон капели выходят из спячки хоровые конкурсы и фестивали, посвященные этому времени года. Не стал исключением и V хоровой конкурс любительских студенческих коллективов «Весна в ЛЭТИ», проходивший с 25 по 28 марта, участниками которого был академический хор ПетрГУ.

Сразу поясню, что ЛЭТИ - это институт, связанный с электроникой, и это

в городе, «что Ленинградом звался». Так что ехать было недалеко, но тревожно. Мало того, что любой конкурс - событие «валидольное», так еще и новичков много, и «старичков» убыло, и конкуренты «зубастые». Некоторые даже с Урала прикатили, прямо из горного университета Екатеринбурга. В общем, 12 коллективов со всей России, и все достойные противники. Но ничего, мы собрались, подготовили программу и поехали. А ехали весело: в одном вагоне, да с разговорами душевными, да под сухарики домашние… Эх, как на отдых. Но чем ближе Питер, тем строже настроение, тем отчетливее дрожат голос и конечности, наступает «ДеньХ».

Программа конкурса была рассчитана на четыре дня, а мы приехали

всего на два: чего тянуть, выступим, и дело с концом. Но и времени на адаптацию не было, поэтому вещи побросали и в ЛЭТИ по фирменным питерским лужам попрыгали. Все ногти сгрызены на нервной почве, хористы подавлены и смирно по углам ждут своей очереди на заклание свирепому жюри. Но тут твердость проявил художественный руководитель хора Николай Маташин, который зарядил всех своей уверенностью и спокойствием. Он донес до нас, что главное - выступить так, чтобы самим не было стыдно перед собой за проведенный концерт. А жюри - дело десятое.

И сработало! На сцену поднялся Хор. Сплоченный, сбалансированный,

отлично настроенный на эмоциональное, волнующее душу пение. Из зала мы выходили на полусогнутых ногах, выжатые, как лимоны, но с чувством собственного достоинства и с мрачным удовлетворением: «А вот вам всем»!

Если честно, на гала-концерт идти особо не хотелось. Было ощущение,

что мы уже молодцы, спели так хорошо, как могли, чего еще ждать? Оказалось было что… Организаторы конкурса оказались людьми с драматической жилкой. Оглашение победителей шло медленно и с «низов». Снова нервы на пределе. И вот оно… Гран-при конкурса «Весна в ЛЭТИ» уходит хору ПетрГУ! Настоящее цунами нашей радости чуть не смело сцену Санкт-Петербургской Капеллы, где проходил гала-концерт. В напряженной борьбе нам удалось обойти даже хозяев конкурса.

Сразу вспомнилось, как нелегко далась нам эта поездка. Как напряженно

мы к ней готовились, как нам помогали. Неоценимую помощь и поддержку хору постоянно оказывал и оказывает профком ПетрГУ во главе с Ильей Косенковым. Не состоялся бы наш триумф и без Лидии Сергеевны Повилайнен, начальника Управления социального развития ПетрГУ. Хочется сказать: «Спасибо!» этим людям, без них любые проездки и победы на конкурсах оказались бы невозможными.

Page 93: Статьи и эссе

И вот, вымотанные, но не сломленные, а очень даже радостные и счастливые мы едем домой, дожевывая сухарики и по очереди фотографируясь с почетным кубком. А впереди новая поездка, уже в апреле, и ехать нам в Ярославль на хоровой фестиваль студенческих и академических хоров «Веснушка». Хм, снова сушить сухари… А что, уже почти примета на удачу. Итак, с хрустом и пением навстречу новым вершинам!

Сачук Денис

Студент V курса, ПетрГУ, ФПиСН, «Социология»

Программа конкурсного выступления:

1. Давиденко А., сл. П.Эдиета, "На десятой версте" 2. Салманов В., "Песня" 3. Фалик Ю., сл. Р.Винонена, "Карельская акварель" 4. Эстонская народная песня в обр. Я.Хярма, "Тульяк"

Page 94: Статьи и эссе

Отчетный концерт Академического хора ПетрГУ: посвящение Учителю

В актовом зале гл. корпуса прошел традиционный ежегодный отчетный

концерт Академического хора ПетрГУ (художественный руководитель Н.Е. Маташин).

В первом отделении прозвучали «Gaudeamus igitur», «Ave Maria», «Тихой

ночью», «Christus factus est», «Яблоня», «Песня», «Воспоминания», «Город спит», «Ах ты, степь широкая», «За рекою, за быстрой», «Syrtos Rhodou», «Psintri Vasilitzia mou», «Карельская акварель», «Память», «В лесу прифронтовом», «Дороги», «День Победы».

Во втором отделении слушателей порадовали исполненные хором

«Missa in tempore incerto», «Walk together children». Песни военных лет хор посвятил памяти человека, пережившего блокаду

Ленинграда, — Г.Е.Терацуянцу. Георгий Ервандович — заслуженный работник культуры России, заслуженный деятель искусств Карелии, лауреат Государственной премии РК, профессор кафедры культурологии ПетрГУ — был основателем и руководителем Академического хора ПетрГУ, учителем и наставником многих поколений студентов.

В этом году хор ПетрГУ побывал во многих городах России, получил

высшие награды на фестивалях и конкурсах в Ярославле и Санкт-Петербурге. Были и зарубежные поездки. Одна из них — во второй по величине город Греции — Салоники.

Актовый зал ПетрГУ был переполнен: собрались преподаватели,

сотрудники, аспиранты ПетрГУ, выпускники хора, люди, неравнодушные к музыкальному искусству. Слушатели получили большое удовольствие, а свой восторг выразили бурными овациями.

Газета «Петрозаводский университет»

Page 95: Статьи и эссе

Два года без Тера Конец 2007 года… Первое серьѐзное выступление без Георгия

Ервандовича. Фестиваль в музыкальном училище: мы исполняли небольшую программу. Долго готовились, настроения были самые разные. Ознаменует ли этот концерт «начало конца» или мы продемонстрируем по-прежнему достаточно высокий уровень? Невероятно хотелось, чтобы всѐ получилось… Концерт прошѐл хорошо, и нам сразу стало легче дышать, хотя многие хористы ещѐ какое-то время оставались в состоянии оцепенения. Это выступление как будто открыло новый этап, и в январе 2008 года в том же зале состоялся сольный концерт Академического хора студентов ПетрГУ.

А в апреле вместе с Симфоническим оркестром Карельской

государственной филармонии наш коллектив исполнил «Реквием» К. Сен-Санса. Это было первое крупное серьѐзное произведение, разученное хором под управлением нового дирижѐра – Николая Евгеньевича Маташина.

В мае хор поехал в Нижний Новгород на фестиваль «Молодые голоса».

Все очень волновались перед выступлением. Непередаваемая атмосфера этого чудесного города на холмах, наполненного весною, дружелюбный настрой организаторов и конкурсантов, тѐплый приѐм хозяев – в таких условиях ударить в грязь лицом просто невозможно. Хор выступил достойно – получил Диплом лауреата. В день отъезда была чудесная погода, нижегородцы подготовили фуршет для участников фестиваля. Уезжать не хотелось. Автобус целый час ждал, пока наш хор и хор Нижегородского государственного университета споют друг другу все песни и наконец простятся.

Эта поездка придала нам сил и уверенности, и в июне 2008 года

Академический хор ПетрГУ дал свой традиционный отчѐтный концерт. А дальше коллектив вступил в круговорот очередного учебного года. Был

ряд концертов. В феврале 2009-го в филармонии совместно с Академическим хором Петрозаводской государственной консерватории им. А.К.Глазунова и оркестром народных инструментов «Онего» под управлением Геннадия Миронова была исполнена кантата С. Прокофьева «Александр Невский». В апреле там же прозвучала кантата Г.Свиридова «Поэма памяти Сергея Есенина», исполненная совместно с Симфоническим оркестром Карельской государственной филармонии и с нижегородским хором, который приехал к нам в гости. Очередное общение с друзьями стало для нас ярким, наполненным незабываемыми эмоциями событием.

В марте состоялась поездка в Вологду на конкурс, с которого

Академический хор ПетрГУ привѐз победу. Выступили достойно. В конкурсной программе коллектив был удостоен Диплома «За лучшее исполнение русской народной песни» (пели «Ах, ты, степь широкая» в обработке А. Печникова).

Безусловно, это не все концерты, выступления, состоявшиеся за

последние два года. В течение этого времени состав хора серьезно обновился. Многие хористы оставили коллектив, но к нам пришли новые ребята, активные, инициативные, всей душой полюбившие хоровое дело. С ними проводятся отдельные занятия по вокалу.

Page 96: Статьи и эссе

Меня, как, наверное, и остальных хористов, до сих пор спрашивают: «Кто ваш новый руководитель, какой он?». А я просто говорю, что его зовут Николай Маташин и он молодец, потому что за эти два года проделал огромную работу, не опустил руки, хотя все было очень непросто.

Конечно, иногда возникали сомнения, удержим ли мы прежнюю высокую

планку, потянем ли груз ответственности, который на нас лежит. Но, как сказала одна бывшая хористка (она постоянно интересуется у меня делами хора), когда я сообщила, что мы не собираемся сдаваться: «Запала, который Георгий Ервандович вам дал, ещѐ на сто лет хватит!» И это правда. Самое главное заключается в том, что Тер привил нам любовь к хоровому искусству, которую мы стараемся передать нашим новичкам. В хор приходят добровольно и самостоятельно. А остаются в нем те, кого навсегда подчинит страсть к пению.

В первой половине этого года было очень много концертов, поездка в

Вологду… Накопились напряжение, усталость, прежде всего эмоциональная. Но всѐ ещѐ хватает сил и трепета выходить на сцену. Я верю, что человек может всѐ. Нужно только не сдаваться и любить своѐ дело.

Мы ещѐ повоюем. С собой, с обстоятельствами. Потому что не имеем

права всѐ бросить. Потому что не может в никуда уйти всѐ то, что дано нам Тером. Соприкасаться с хоровым искусством, отдавать ему кусочек своего сердца – это величайший дар и редкая удача. Пусть нам и дальше так везѐт.

Дина ФИЛАТОВА