11

Глава 1

Одна в ночи

Г де я?

Полная темень. чернота абсолютная, без малей-

ших оттенков, без проблеска света. Пугающая или

успокаивающая, я не знаю. Подобное чувство я испы-

тывала в детстве, когда пряталась в шкафу и сидела

там, с одной стороны, чувствуя себя в безопасности за

закрытой дверью, с другой — умирая от страха в кро-

мешной тьме.

я вглядываюсь изо всех сил, но все впустую, я ни-

чего не вижу. ничего. кроме этой бездонной черноты.

Глаза у меня открыты или закрыты? Понятия не имею.

что произошло? и это мне неизвестно. я знаю только,

что не одна: рядом кто-то быстро дышит, как запыхав-

шаяся собака.

Это человек? животное?

но отчетливее всего я ощущаю, что мне трудно ды-

шать. я чувствую, как на грудь давит такая тяжесть,

м е н я с п а с л а с л е з а

12

что мне приходится сопротивляться, чтобы дышать.

тогда я расправляю грудную клетку и делаю такое не-

вероятное усилие, что слышу, как трещат ребра. испу-

ганная, я замираю. но эта тяжесть меня сжимает, и не

могу же я позволить ей меня раздавить...

в этой абсолютной черноте я должна бороться, что-

бы дышать. что произошло? как можно объяснить это?

Очевидно, случилось что-то очень серьезное. я долж-

на все выяснить. нужно успокоиться и подумать.

я на своих ногах вошла в отделение «Скорой помо-

щи», это я хорошо помню. у меня раскалывалась го-

лова, боль была такой нестерпимой, что муж вызвал

«Скорую» и меня привезли в больницу. есть ли место

более надежное, чем больница? и вот я в темноте. Где

врачи? Где медсестры? Где рэй? Где мои близкие? что

пытается меня раздавить? Мои ребра трещат, и я не

осмеливаюсь ни покориться, ни сопротивляться.

кажется, что это больница упала на меня.

да, именно так: как будто произошло землетрясе-

ние, и меня засыпало тоннами обломков. и это бы-

строе дыхание рядом, дыхание другого живого суще-

ства, тоже попавшего в ловушку после внезапного

крушения мира. но в остальном все спокойно. или так

бывает всегда после землетрясения? неужели это та

самая тишина, которая воцаряется после грохота ка-

тастрофы?

О д н а в н О ч и

13

несомненно. После грозы тоже наступает затишье.

Странно то, что, если не считать тяжести на груди

и загадочной всепоглощающей черноты, я чувствую

себя хорошо. Просто отлично! куда лучше, чем по при-

езде в больницу, когда меня мучила ужасная мигрень,

словно тисками сжимавшая голову. теперь голову от-

пустило, но сжимает грудь. Это тревожит, хотя терпеть

легче. я пытаюсь позвать кого-нибудь, но почти увере-

на, что не произношу ни звука.

звенят только мои мысли. Существо рядом со мной

тоже молчит. Оно не говорит, не ворчит.

время идет. Глупо, неразумно, я пытаюсь дышать,

как это существо, — в быстром и механическом тем-

пе запыхавшейся собаки. так я себя занимаю. я себя

утомляю. тяжесть по-прежнему на месте, но я больше

не пытаюсь дышать.

тем хуже. я сдаюсь. я засыпаю.

Меня будят голоса. Спокойные голоса, сопровождае-

мые звуком шагов. женщины, мужчины. короткие ба-

нальные реплики. Они говорят о палатах, о пациентах.

— ты уже все сделала в 230-й палате?

я внутренне улыбаюсь. уф! все в порядке. я по-

прежнему в больнице, землетрясения не было. здание

не рухнуло. и меня точно не заперли в шкафу, я лежу

в палате, как обычная пациентка. но почему меня го-

спитализировали? Полагаю, они заканчивают теку-

м е н я с п а с л а с л е з а

щие дела, сейчас они подойдут ко мне, откроют мне

глаза. Глаза закрыты, только и всего, как и мой рот.

Однако причина этого мне неизвестна.

а если со мной что-то серьезное? но почему? я не

попадала в аварию, у меня просто болела голова.

я здесь ненадолго. именно поэтому лежу в одной пала-

те с пациентом, который все время спит и впечатляю-

ще, словно животное, дышит. я в полусознании и, как

только проснусь, смогу вернуться домой.

кто знает, может, я еще успею на танцы!

или мне снится сон? Это возможно.

Спрашиваешь ли себя во сне, снится ли тебе сон?

кажется, да. но сон никогда не длится долго.

чего они ждут? Почему не открывают мне глаза, не

разжимают челюсти? Почему не заходят ко мне, а все

время проходят мимо? чего они ждут, чтобы освобо-

дить меня и все объяснить?

Снова ушли.

я думаю, чтобы занять себя. я отлично помню все,

что произошло до того, как проснулась среди этой бес-

конечной ночи. я ничего не забыла. Сценарий послед-

них часов прокручивается в моем мозгу с точностью

фильма на большом экране. С одной стороны, я рада

тому, что так хорошо все помню. С другой, меня уже

смутно тревожит то, что предстоит пережить.

27

Глава 4

Мое тело — тюрьма

ч ернота. Снова. всегда. Это полная темень, к ко-

торой я привыкаю, потому что привыкают ко

всему. Это абсолютная чернота, которой мои мысли

придают формы, навязывают оттенки и вносят в нее

нюансы.

шли дни. я проснулась, но темнота не оставила

меня. знают ли они — врачи, рэй, кати, — что я верну-

лась? вокруг тишина. я постоянно слышу это быстрое

дыхание и шум приборов, я регулярно слышу голоса,

но ко мне они никогда не обращаются. у меня такое

ощущение, что меня игнорируют. я присутствую, но

не в полной мере. или, вернее, я здесь, но как приви-

дение, потому что другие этого не знают.

а вот и рэй! я его узнала. Он с кем-то говорил только

что, обменялся фразами с женщиной. но сейчас он ря-

дом со мной, я это знаю. я его чувствую. Мой муж, раз-

умеется, здесь, он всегда будет рядом, особенно в труд-

м е н я с п а с л а с л е з а

28

ные моменты. я дрожу, меня трясет от этого. я говорю

с ним, но слышу только гвалт моих мыслей. рэй ничего

не отвечает. рэй, любовь моя, ты слышишь меня? ты

видишь, что я дрожу? ты чувствуешь, насколько сей-

час важно наше присутствие друг для друга?

но в мою ночь проникают лишь сдавленные рыда-

ния.

рэй ушел, и я совершенно потерялась. я понимаю:

то, что я чувствую, не соответствует тому, что видят

окружающие. Мне кажется, что я нормальная, но это

не так. Мне кажется, что я кричу, но этот крик исклю-

чительно внутренний. Мне кажется, что я шевелюсь,

но я абсолютно неподвижна. как сообщить, что со

мной все в порядке? как сказать им, чтобы они не вол-

новались?

Где выход? я изучаю неподвижную черноту, в кото-

рой я передвигаюсь, словно заблудшая душа, словно

нематериальное существо.

я сравниваю себя с деревом: оно не двигается, оно

инертно, оно не говорит и даже не кричит, когда его

рубят. и все-таки оно живет. если бы сейчас решили

разрезать меня на куски, я бы тоже не смогла проте-

стовать.

но если говорить о деревьях, то я хотела бы быть

стволом, который плывет по реке. Потому что мне

очень жарко. я чувствую себя обезвоженной, высох-

М О е т е л О — т ю р ь М а

29

шей. я мечтаю о воде. я мечтаю

о шепоте фонтана, о струйке, теку-

щей из крана. в это мгновение вода

для меня — самое большое богатст-

во. ванна — воплощение абсолют-

ного счастья. я думаю о чудотвор-

ном источнике на горе Сент-Одиль

около Страсбурга, о паломничестве к святой Одилии,

покровительнице Эльзаса. там, наверху, так прохлад-

но, так спокойно, и там так хорошо себя чувствуешь...

Мне кажется, что я дерево, покрытое толстой ко-

рой, так как слишком хорошо понимаю: я в заключе-

нии. в собственном теле я будто в гробу. замурованная

в себе самой. я стучусь изнутри в мою кожу, но никто

не слышит.

я просто обязана подать им знак. но я не могу ни

крикнуть, ни пошевелиться. я могу только слушать

и думать. и я думаю. я снова думаю о стволе дерева,

который скользит по воде. Этот ствол преображается:

впереди появляются глаза и как будто пара ноздрей. Он

сужается сзади, чтобы получился хвост. дерево прев-

ратилось в крокодила, который внезапно раскрывает

пасть, и это движение сопровождается громким вспле-

ском воды! Он хотя бы может себя защитить, если ему

попытаются сделать больно. ах, если бы я была кроко-

дилом! Мне точно снится сон.

В собственном теле

я будто в гробу. За-

мурованная в себе

самой. Я стучусь из-

нутри в мою кожу, но

никто не слышит.

м е н я с п а с л а с л е з а

вдруг я просыпаюсь.

Меня ослепляет свет.

я вижу лишь огромное солнце. но это же отличная

новость. Солнце все еще существует! чернота — не

единственный мой горизонт. Этот свет не имеет цены.

Это надежда, надежда на то, что тот туннель, в кото-

ром я оказалась, не бесконечен. из него существует

выход, раз есть свет. есть жизнь, потому что светло.

но занавес моих век резко опускается.

я снова падаю в черноту.

Мужчина спросил:

— и что с этим зрачком?

другой вздохнул, и я не услышала его ответ. Это по-

тому, что я была занята одним: солнце, внезапно воз-

никнувшее из ниоткуда, вдруг погасло. Оно село так

же быстро, как и взошло. Моя звезда сияла всего лишь

несколько секунд. Это наверняка был офтальмолог. Он

поднял одно веко и направил в зрачок свет своей лам-

пы, а потом опустил веко.

возможно ли, чтобы он ничего не увидел? что он не

рассмотрел мою встревоженную душу? Мою душу, ко-

торая кричит, плачет и зовет на помощь?

Он не мог не заметить проблеска жизни в глубине

моего глаза. Он не мог решить, что я всего лишь мер-

твое дерево, которое не заслуживает даже того, чтобы

его бросили в реку.

45

Глава 7

бесконечный концерт

— в аша жена любит музыку?

— О да! Она ее обожает. Почему вы меня об

этом спрашиваете?

Это рэй ответил.

женщина продолжает:

— Мы можем включить музыку в ее палате, если хо-

тите. возможно, мелодии смогут стимулировать мозг,

вывести ее из забытья, вы понимаете? Попытка ниче-

го не стоит. в любом случае хуже от этого не будет.

рэй соглашается. Он этого, конечно, не знает, но

я ему благодарна. нет, музыка не выведет меня из забы-

тья, потому что я уже в сознании, но она хотя бы меня

развлечет. я не могу читать или смотреть телевизор,

так послушаю песни. возможно, они позволят мне ду-

мать о чем-то другом.

Музыка важна для меня, это правда. Она соответст-

вует моему характеру, радостному и позитивному. Она

м е н я с п а с л а с л е з а

46

поднимает мне настроение в моей ванной комнате в че-

тыре часа утра, когда я собираюсь на работу. и я люблю

музыку, под которую мы танцуем с рэем по выходным.я не знаю, кассеты ли это, компакт-диски или ра-

дио, но очень быстро песни составляют мне компанию.азнавур, Сушон, кабрель... я повторяю мою класси-

ку. есть песни, которые я знаю, есть и такие, которые мне в новинку. я начинаю петь. и танцевать!

Однако концерт больше не прекращается.в этой музыке нет финальной ноты. Голоса, инстру-

менты меня осаждают. и очень быстро я начинаю их ненавидеть. С тех пор как пребываю в темноте, я не могу отличить день от ночи. но до этого момента в моем распоряжении были долгие моменты тишины, которые, наверное, соответствовали ночи и во время которых мой мозг, как я полагаю, засыпал или хотя бы отдыхал. теперь тишины больше нет. никогда. Эстрада сменяет-ся классикой, классика — роком, рок — эстрадой.

иногда музыка все-таки замолкает. но в таком слу-чае очень скоро начинает волноваться медсестра:

— Почему выключили? здесь грустно!и надоедливую шарманку запускают снова. Музыка

сведет меня с ума! если когда-нибудь я отсюда вырвусь, не уверена, что не потеряю частично рассудок. Это мне напоминает репортаж, который я видела по те-левизору или прочла в газетах: непрерывно звучащая музыка была одним из мучений для узников тюрьмы

б е С к О н е ч н ы й к О н ц е р т

Гуантанамо. и снова эта мысль о пытке за преступле-ние, которое мне неизвестно, в месте, где, как предпо-лагается, меня должны лечить.

входят женщины. Снова пазухи? Господи, помоги мне! не прикасайтесь ко мне! нет, к счастью, они меня не трогают, стоят поодаль. Они разговаривают, но их диалог не имеет никакого отношения к больнице.

— знаешь, в эти выходные мой мужик меня просто достал!

— что он опять тебе сделал?— Они проиграли в футбол. Это так выводит его из

себя. и тогда он срывает свою злость на мне.— не может быть! и ты ему позволяешь?— нет, конечно. Поэтому мы начинаем орать друг

на друга. а в воскресенье мы отправились обедать к его родителям. Представляешь там обстановочку? и это выходной день. Сегодня утром я была почти рада вернуться на работу.

я мысленно представляю сцены, пока они разгова-ривают. По сути, отличная замена телесериалам. жен-щины регулярно заходят в мою палату поговорить. Судя по всему, в этом месте они чувствуют себя в без-опасности. здесь им спокойнее, чем в комнате отдыха. Моя палата становится исповедальней, где они могут все сказать друг другу, не боясь быть услышанными.

кто подслушает их маленькие тайны?я больше не в счет. для них я всего лишь мебель.

54

Глава 9

Мне выбирают гроб

р эй и кати отошли от моей кровати. я их больше не

слышу, я их больше не чувствую. но знаю, что они

недалеко. их голоса еще доносятся до меня, слабо, с пе-

рерывами. Они в углу палаты или в коридоре. разговари-

вают с врачом. Они ждут, что их утешат, дадут капельку

надежды. но они получат совершенно противоположное.

то, о чем я сейчас расскажу, я не слышала из тюрь-

мы моего тела. к счастью! Эта боль стала бы послед-

ней. Она бы меня доконала. движение ножниц, кото-

рое перерезало бы пуповину с жизнью.

Пятница, конец дня. всего четыре дня спустя после

моего приезда в больницу. рэй и кати разговаривают

с врачом-реаниматологом. Это он устроил мне «соско-

вый тест». врач по привычке окружен своими «при-

дворными». для него все ясно. уже.

Мои муж и дочь не сводят с него глаз.

и с губ реаниматолога срываются холодные слова:

— нужно подумать о том, чтобы отключить ее.

М н е в ы б и ра ю т Г р О б

55

Медсестры шокированы. Они бледнеют, у них поте-

рянный вид. у рэя и кати такое ощущение, словно из

их вен вытекла вся кровь.

рэю удается сказать:

— Прошу прощения?

— надежды больше нет. в организме ничего не

функ ционирует, кроме сердца.

никто не реагирует. никто не задается вопросами.

никто не удивляется: почему он так категоричен и по-

чему так скор на решения? Откуда этот окончательный

вердикт, когда ничего не сделано,

не предприняты никакие попытки?

Почему не дать время появиться

надежде? укрепиться? надежда —

это слабый огонек свечи, которому

угрожает ветер. ее нужно трепетно

защищать сложенными домиком ла-

донями, хранить ее, как сокровище.

но тут на нее будто дунули со всей

силой, чтобы не осталось никакой

неопределенности! дунули так, буд-

то требовалось разжечь горячие угли или кучу холод-

ного пепла, лишь бы не мучиться с ночником. к дьяво-

лу сложности, к дьяволу «может быть»! все так просто,

когда уже решено, как должно быть.

Мой муж и моя дочь ошеломлены.

Мои муж и дочь пеш-

ком приходят домой,

проделав путь в че-

тыре километра. Они

совершенно забыли,

что приехали в боль-

ницу на автомобиле

и что «Рено» так

и остался стоять на

парковке.

м е н я с п а с л а с л е з а

56

иногда эмоциональная нагрузка настолько велика,

что способность размышлять оказывается словно под

анестезией. врач — это тот, кто знает. Он сказал, зна-

чит, это правда, значит, так и есть на самом деле. Это

не обсуждается, как королевский указ, как божествен-

ное откровение. Приговор готов, остается только пере-

жить его.

реаниматолог все-таки проявляет капельку чело-

вечности. Он отводит рэя в сторону и доверительно

говорит с ним. врач дает моему мужу совет как другу,

горя которого страшатся:

— знаете ли, вам следовало бы предпринять неко-

торые шаги. легче сделать это до, а не после.

— шаги? вы хотите сказать... для похорон?

врач кивает, как ему кажется, с понимающим ви-

дом. Потом он уходит в сопровождении молчащих при-

дворных.

рэй и кати едва осмеливаются бросить последний

взгляд на мое похожее на статую тело, прежде чем при-

нять решение. Они механически идут по коридорам,

спускаются по лестнице. Они молчат. что они могут

сказать друг другу? их способности к размышлению

спят.

Они выходят из больницы, идут по улицам и набе-

режным Страсбурга. жизнь за пределами больницы

прекрасна. Горожане смешиваются с туристами на

М н е в ы б и ра ю т Г р О б

57

террасах кафе. По реке плывут корабли со счастли-

выми фотографами, которые охотятся за голубями

и красными геранями на фоне голубого неба. Мои муж

и дочь пешком пересекают центр города, даже не за-

мечая этого, не чувствуя радости лета. Они приходят

в нашу квартиру в шильтигейме, проделав путь в че-

тыре километра. Они совершенно забыли, что приеха-

ли в больницу на автомобиле и что «рено» так и остал-

ся стоять на парковке.

на другой день — в субботу утром — рэй вооружает-

ся страшной отвагой.

— я должен сделать это сейчас. я не могу оставить

это кати.

Он направляется к главной улице нашего города.

там одна за другой следуют вывески похоронных кон-

тор. до этого дня он не отдавал себе отчета в том, что

их так много. рэй осторожно идет вперед.

Он разглядывает витрину первой конторы. «нашей

дорогой мамочке», — написано на куске мрамора с изо-

бражением птицы.

его глаза наполняются слезами.

— Это невозможно!

Мужайся... Он собирается войти, но видит, что вну-

три ждет женщина. рэй меняет решение. Он отказы-

вается от своих намерений и уходит.

рэй продолжает идти по улице.

м е н я с п а с л а с л е з а

58

Он оказывается перед другой вывеской.

на этот раз рэй толкает дверь одним движением, не

раздумывая.

его встречают тепло, радушно. Очень профессио-

нально. Эти люди привыкли. рэй позволяет им подска-

зывать ему. Мужу советуют модель, подходящую для

кремации. Он выбирает «гроб из светлого дуба, обитый

белым шелком». Он выбирает цвет роз. на улицу рэй

выходит ошалевший, в руках у него бумага, с которой

он не знает, что делать. в квартиру он с ней не возвра-

щается. Он «забывает» ее в багажнике машины.

Этот документ я найду намного позже. я захочу его

прочесть. какая жена еще может похвастаться тем,

что знает, как муж решил обставить ее похороны?

я попытаюсь обратить все в шутку.

я скажу ему:

— Это хорошо, мой дорогой, ты отлично все сделал!

но у рэя не будет настроения шутить:

— Это самое трудное, что мне приходилось делать

в жизни! я от всей души надеюсь, что тебе никогда не

придется делать это для меня.

и потом, поколебавшись немного, мы решили вы-

бросить бумагу в мусорное ведро, этот арендный дого-

вор на мой вечный покой. есть слишком неприятные

сувениры, чтобы оставлять их у себя. даже в глубине

ящика, даже в багажнике машины.

М н е в ы б и ра ю т Г р О б

59

к концу выходных шок от новостей и от визита

в похоронную контору ослабевает. Эффект анестезии

рассеивается. рэй и кати приходят в себя после мо-

ральной травмы, полученной в больнице. незаметно

обескураженность сменяется решимостью и несогла-

сием. Они звонят друзьям и близким, рассказывают

о своих ужасных эмоциях в последние часы. Они рас-

сказывают все, не утаивая ни одной

детали. все в ужасе. но не все подав-

лены. Многие возмущаются, удивля-

ются, задаются вопросами.

кати разговаривает с крестной

своей дочери Мелани. Эта женщи-

на — врач и дочь врача.

и очевидное становится ясным.

— Это невозможно, — делает вывод рэй. — так не

делается! не может один врач, будь он даже реанима-

тологом, принимать такое решение! никого не отклю-

чают так просто! не так быстро!

Этот ужасный приговор не выносят с такой легко-

стью. в силу вступает закон, решение должно быть

коллегиальным, должны быть согласны и врачи, и се-

мья, необходим протокол точных исследований.

и в понедельник готовый к борьбе рэй снова толка-

ет дверь в отделение реанимации. когда он встреча-

ется с врачом, их разговор складывается совершен-

Есть слишком не-

приятные сувениры,

чтобы оставлять их

у себя. Даже в глуби-

не ящика, даже в ба-

гажнике машины.

м е н я с п а с л а с л е з а

но иначе, чем в пятницу. рэй больше не в положении

ученика перед всесильным врачом. теперь он диктует

условия:

— Мы никогда не согласимся на то, чтобы анжель

отключили! никогда, вы слышите? а с вами все просто:

я не хочу, чтобы вы даже дотрагивались до нее!

человек науки не спорит. Он исчезает. как будто

был согласен с этим в глубине души.

в этот день рэй у моей постели одновременно спо-

коен и мобилизован. Он убежден в своей правоте.

я в этом не сомневаюсь, когда чувствую, как его рука

сжимает мою. когда слышу, как его серьезный голос

осмеливается произнести несколько нежных слов. Моя

судьба снова изменилась. я спасена, потому что мои

любимые отказались меня покинуть.

78

Глава 13

та самая слеза

— С егодня годовщина свадьбы!

что такое они говорят? Сегодня? черт побери!

я в больнице столько времени!

Подумаем... Меня привезли в отделение «Скорой

помощи» 13 июля вечером. а сегодня у нас 24 или 25

июля. у нас две даты, потому что мы с рэем пожени-

лись 24-го в мэрии, а 25-го обвенчались в церкви. Это

была красивая церемония. После мессы в Гамбшейме,

моей деревне севернее Страсбурга, праздничный обед

был подан в соседней общине кильстет в нескольких

метрах от рейна. Это было в 1970 году, тридцать де-

вять лет назад. я была совсем девчонкой, мне только

что исполнилось восемнадцать. но это было правиль-

ное решение! решение, о котором я ни разу не пожале-

ла, совсем наоборот.

что думает рэй сегодня? как он настроен? как он

живет? Это самая грустная наша годовщина.

та С а М а я С л е з а

79

Мой муж, моя дочь,

мои внуки... Моя

жизнь. Эта жизнь

такая личная, и меня

ее так странно лиша-

ют. Мне кажется, что

я задыхаюсь.

как бы мне хотелось поцеловать его!

или просто ему улыбнуться. чтобы он улыбнулся

в ответ.

Где мы будем на сороковую годовщину нашей свадь-

бы? и будет ли сороковое издание? Праздник, соответ-

ствующий любви этой крепкой пары, которую мы со-

здали?

я снова плачу в своей внутрен-

ней тюрьме. если бы я только могла

с ними говорить! я рыдаю, тогда как

мне следовало бы радоваться.

кати говорит со мной очень не-

жно:

— не беспокойся, мамочка, я за-

бочусь о папе, все хорошо.

Мое сердце тонет в волне эмоций. Смесь любви, пе-

чали и страха. внутри меня только слезы.

кати продолжает:

— ты не должна нас покидать. ты знаешь, я тебе

еще не говорила, но мне бы хотелось родить третье-

го ребенка. и ты обязательно должна познакомить-

ся с этим ребенком! и он, конечно же, должен узнать

свою бабушку.

Мой муж, моя дочь, мои внуки... Моя жизнь. Эта

жизнь такая личная, и меня ее так странно лишают.

Мне кажется, что я задыхаюсь.

м е н я с п а с л а с л е з а

80

— Мама?

я чувствую, как кати резко встает.

— Папа!

— да?

— Папа, посмотри!

— что случилось?

Они подошли так близко ко мне, как никогда еще не

подходили. я чувствую их дыхание, их волнение.

— ну посмотри же! Мама плачет!

— что ты такое говоришь?

— Слеза, вот она! Мне уже казалось, что она плака-

ла, когда я с ней говорила. но сейчас никаких сомне-

ний: смотри, ведь это же слеза течет. Правда?

теперь встал и рэй.

— Пойду позову кого-нибудь!

— Мамочка, мамочка...

Голос моей дочери как будто мечется между отчая-

нием и счастьем. так иногда смех бывает похож на сле-

зы, а рыдания — на хохот.

шум голосов. в палату входят люди.

кати говорит с горячностью:

— Мама реагировала! Она плакала! По ее щеке по-

текла слеза!

Молчание.

Потом приговор:

— Это гель.

та С а М а я С л е з а

81

Голос моей дочери

как будто мечется

между отчаянием

и счастьем. Так иног-

да смех бывает по-

хож на слезы, а рыда-

ния — на хохот.

— что, простите?

— Это, должно быть, гель. вы зна-

ете, гель на веках. не стоит слишком

быстро радоваться.

но нет, кати хочет радоваться!

Сейчас, немедленно! хорошие но-

вости так редки, ими нельзя прене-

брегать.

— я знаю, что ей наносят гель! но это была слеза!

женщина вышла. из своей черной ночи мне кажет-

ся, что я вижу, как она пожимает плечами.

возбуждение кати не спадает. и я заражаюсь этим

ее возбуждением. я чувствую, как вибрирую. я вся

превратилась в слух. Она говорит со мной с новой пыл-

костью, с новой убежденностью.

— Мама, ты меня слышишь? ты слышишь меня?

если ты меня слышишь, скажи мне.

Подай знак! заплачь! Пошевели

чем-нибудь!

я чувствую нечто похожее на ог-

ромное удивление. за ним следует

ошеломленная фраза, от которой

сжались сердца всех присутствую-

щих в этот момент:

— Она пошевелила пальцем!

теперь заговорил рэй.

Сквозь бесконеч-

ную ночь как будто

прорвался свет!

Как будто железные

оковы, державшие

меня в полной не-

подвижности больше

десяти дней, начали

трескаться.

м е н я с п а с л а с л е з а

— Это было едва заметно, но она пошевелила паль-

цем! ты видела?

— ты уверен?

— анжель, моя дорогая, это великолепно! ты поше-

велилась!

и тут сквозь бесконечную ночь как будто прорвал-

ся свет! как будто железные оковы, державшие меня

в полной неподвижности больше десяти дней, начали

трескаться.

Мне так хотелось, чтобы моя рука смогла отодви-

нуться от тела, чтобы дать им знак, зацепить их, обо-

значить мое присутствие! Мне так хотелось, чтобы

слезы, затопившие меня изнутри, вырвались наружу!

я столько пыталась, так хотела, столько молилась...

казалось, будто тюрьма моего тела наконец приоткры-

лась под ударами моего духа.

я возвращаюсь к моим любимым. я возвращаюсь

в настоящую жизнь.

я плачу от радости.

Это самая прекрасная годовщина нашей свадьбы!