Единство в многообразии

радугагарадуга

ЕДИНСТВО В МНОГООБРАЗИИ

6 46 4

Есть ли спасение вне Церкви? Экуменическое измерение христианства

О Православной Литургии

Хосе М. Вегас CMF От редакции

ОТПЛЫВИ НА ГЛУБИНУ Хосе М. Вегас CMFЕсть ли спасение вне Церкви?

Фьоренцо Реати OFM Диалог католиков и православных

Александр Доброер Экуменизм – жажда примиренного христианства

Вацлав Гриневич OMI Быть христианином сегодня

У ИСТОКА

Игумен Вениамин (Новик) Экуменическое измерение христианства

архим. Ианнуарий Ивлиев Проблемы библейского перевода

ЛИТУРГИЯ Свящ. Константин Пархоменко Кратко о Православной Литургии

в номере:

1

2

9

16

23

29

35

43

Издание осуществлено при содействии RENOVABIS.

МАСТЕРСКАЯ

Светлана Черняева Христианин в нехристианском окружении: проблемы диалога

Маргарита ИванишинаЭкуменизм в катехизации

Юлия Трофимова Новые пути обретения единой видимой Церкви: конспект занятия

«Семена слова» - молитвы других конфессий и религий

СЛОЖНЫЕ ВОПРОСЫ

Константин ИвановМногообразие христианских конфессий

ВСЕГО ПОНЕМНОГУ

Свидетельство: Встреча в Москве

«Царство Небесное»: Размышления о фильме

Об авторах

55

58

60

67

69

75

77

79

Весь наш мир – это великий диалог: в нем существует богатое много-

образие вещей и измерений, находя-щихся в сложном динамическом равнове-

сии и образующих все же лицо одной Вселенной, одного Универсума.

Тем более это справедливо для об-ласти человеческих отношений. Чудо межличностной любви указывает на

возможность выхода из этого сложного парадокса. Любовь – это принятие и

утверждение другого именно как тако-вого, т.е. как Другого. Любящая связь

возможна лишь тогда, когда открывает-ся, принимается и является желанным

такое личностное отличие, которое не только не запрещает, но именно позволя-

ет общение. Супружеская любовь – это самый совершенный образ единства в

многообразии. В нем отражается тайна тринитарного Бога – тайна любви в

межличностном многообразии.Итак, в области человеческих отно-

шений (между индивидами, народами, культурами и религиями) подлинный ответ на искушения единообразия и

экстремального релятивизма находит-ся в любви, которую можно понять в

соответствии с удачным выражением французского иудейского философа

литовского происхождения Э. Левинаса: отличие как небезразличие перед

лицом другого человека.Именно такое небезразличие является

первым условием настоящего экуме-нического диалога: знать, оценивать,

любить и радоваться богатству и специфике других конфессий.

Хосе М. Вегас CMF

2

О Т П Л Ы В И Н А Г Л У Б И Н У

1. Притча: Всемирная ярмарка религий

Мы с другом посетили Всемирную ярмарку религий. Это была не торговая ярмарка.

Но конкуренция была жесткой, а пропаганда – яростной.

В листовках, которые разда-вали у еврейского стенда, гово-рилось, что Бог сострадателен ко всем, но евреи – Его избран-ный народ. Только евреи. Другой народ не мог быть избранным.

У мусульманского стенда мы узнали, что Аллах милосерден ко всем, а Мохаммед был его единственным пророком. Спа-сение придет к тому, кто будет слушать пророка Господнего.

Христиане объяснили нам, что Бог есть Любовь, и что не может быть спасения без цер-кви. Становись прихожанином, иначе попадешь в ад.

По пути домой я спросил дру-га, что он думает о Боге. Он ответил:

– Бог жесток и фанатичен1. Эта притча открывает нам труд-

ную и неудобную сторону рели-гии. С одной стороны, спасение – это основное понятие как собс-твенно религиозного, так и вся-кого человеческого опыта. Чело-век, даже осознавая идеальную полноту, необходимость и совер-шенство, неизбежно видит и не-достатки, случайность и несовер-шенство (в том числе, смерть).

Хосе М. Вегас CMF

ЕСТЬ ЛИ СПАСЕНИЕ ВНЕ ЦЕРКВИ?


1 Э. де Мелло. Зачем поет птица? – М.: Издательский дом «София», 2004. – С. 162-163.

3


Это заставляет его искать ответ на вопрос о возможности спасе-ния, понимаемого как достиже-ние той полноты и совершенства (включая и жизнь после смерти), которых он не может достичь од-ним лишь своим усилием. То есть человек не может спасти себя са-мостоятельно, не может приоб-рести спасение своими силами: «Дорогá цена искупления души их, и не будет того вовек, чтобы остался кто жить навсегда и не увидел могилы» (Пс 48, 9-10); «Человекам это невозможно, Бо-гу же все возможно» (Мф 19, 26). В этом экзистенциальном опыте открывается религиозное изме-рение человеческой жизни, спе-цифическое направление чело-веческого духа, не сводимое ни к чему другому. Так происходит вне зависимости от того, какую позицию по отношению к религии занимает человек – положитель-ную или отрицательную. Если на вопрос о Боге дается поло-жительный ответ (Бог есть, и с Ним можно общаться тем или иным образом), то тем самым мы признаем, что спасение за-висит от Него. Когда же ответ отрицателен (отрицается само существование Бога), то и спа-сение (полнота, совершенство, жизнь после смерти) рассматри-вается лишь как «идеал» (лож-ная мечта, проекция и т.п.). Но тем самым косвенно признается,

что спасение зависит от Бога, и раз нет Бога, то нет и спасения.

Мы, будучи верующими, хотим задуматься здесь над пробле-мой спасения в ее религиозной перспективе. Итак, вопрос зву-чит так: какая религия истинна и, при соблюдении определенных условий, гарантирует спасение?

Сразу следует отметить, что спасти может не «религия», а только Бог. Но где найти Его? Когда мы исповедуем нашу ве-ру в истинность христианства, разве мы имеем в виду прежде всего какую-то юридическую принадлежность к Церкви, при этом как бы исключив из спасе-ния «остальных» людей, не при-надлежащих к ней? Не является ли такое представление о нашей вере карикатурой, а наше пони-мание Бога узким?

Но с другой стороны, если мы не настаиваем на необходимос-ти христианской веры для спасе-ния, зачем тогда вообще нужны Иисус Христос и Его Церковь?

2. Подлинная религияМы знаем, что весь мир отра-

жает славу Бога, и везде можно найти Его след: «Небеса пропо-ведуют славу Божью, и о делах рук Его вещает твердь. День дню передает речь, и ночь ночи открывает знание. Нет языка, и нет наречия, где не слышался бы голос их. По всей земле про-

4


ходит звук их, и до пределов все-ленной слова их» (Пс 18. 1-5).

Хотя грех исказил зрение чело-века, уменьшил его способность разглядеть след Божий в Его де-лах, но все же не ослепил его до такой степени, чтобы полностью лишить возможности находить Бога в творении: «Ибо что можно знать о Боге, явно для них, пото-му что Бог явил им. Ибо невиди-мое Его, вечная сила Его и Бо-жество, от создания мира через рассматривание творений види-мы» (Рим 1, 19-20).

Как существует неустранимое религиозное измерение челове-ческой жизни, так существует оно и в мире, отражаясь во всем су-щем. Это позволяет нам сказать, что все религии каким-то обра-зом истинны, поскольку отража-ют и реализуют это религиозное измерение человека, его поиск Бога в Его творениях. Каждая религия ищет таинственное пос-редничество Бога в какой-либо области творения, отражающей некие Его «свойства», «призна-ки»: величие горы, плодородие земли, и т.д. Практически все, что существует в этом мире (да-же пустота или отсутствие бы-тия), так или иначе свидетельс-твует о Боге. Однако вследствие греха человек часто путает Бога

с теми вещами, которые должны были бы быть только Его знаком.

Иудео-христианская традиция отличается от других религий не тем, что отрицает присутствие Бога в различных областях бы-тия, где находят Его другие рели-гии, но своим утверждением того, что особенно интенсивно это при-сутствие Бога на земле проявля-ется в человеческих реальностях: в истории – как истории спасе-ния, в человеческой общине – как народе Божьем, и наконец – в конкретном человеке, Иисусе из Назарета. Нигде след Бога не ви-ден так четко, как в том, кого Он сотворил по Своему образу и по-добию (см. Быт 2, 26).

Но последствия греха прояв-ляются и в том, что человек не умеет увидеть и принять это присутствие Бога в своем брате. Поэтому для того, чтобы исце-лить наше зрение и восстано-вить наши отношения с Ним и между нами, Бог Сам пришел к нам. И где же мог Он явиться, как не в человеке, в конкретном человеке, Человеке из Назаре-та, в Иисусе Христе?

В Нем мы понимаем, что наша вера не отвергает другие рели-гии, но, скорее, осуществляет их все2, указывая на то место, где Бог присутствует во всей полноте.

2 Мы не отрицаем при этом трудностей межрелигиозного диалога, и даже некото-рых принципиальных противоречий, которые возникают между разными религиями и христианством.

5


Первое и подлинное таинство Бога на земле – это человек, образ Божий, в котором мы с максимальной уверенностью мо-жем найти Его.

Чтобы встретиться с Богом, нам не нужно ехать в далекие стра-ны, уходить из города в пустыню, испытывать странные пережива-ния, расшифровывать загадоч-ные коды. Нет, Бог проявляется в близком и повседневном, в чело-веческом городе, посреди наших площадей: «Ибо заповедь сия, которую я заповедую тебе сегод-ня, не недоступна для тебя и не далека; она не на небе, чтобы можно было говорить: “кто взо-шел бы для нас на небо и принес бы ее нам, и дал бы нам услы-шать ее, и мы исполнили бы ее?”; и не за морем она, чтобы можно было говорить: “кто сходил бы для нас за море и принес бы ее нам, и дал бы нам услышать ее, и мы исполнили бы ее?”; но весьма близко к тебе слово сие: оно в ус-тах твоих и в сердце твоем, чтобы исполнять его» (Втор 30, 11-14).

В замечательном эпизоде о по-дати кесарю (см. Мф 22, 15-22) Иисус говорит нам не только о не-обходимости разделять полити-ческую и религиозную области и быть хорошими гражданами. Он дает нам и более важный урок. Из Его слов «отдавайте кесарево кесарю, а Божье Богу» ясно, что кесарево: монета с изображени-

ем и подписью кесаря. Но что такое «Божье»? Где найти изоб-ражение и подпись Бога? Это ни что иное, как лицо каждого чело-века, образа Божия.

Истинность христианства за-ключается не в отвержении или дискредитации других религий. Она в том, чтобы указать, что Бог и Его спасительная воля пол-ностью проявляются в человеке – в Иисусе Христе, Сыне Чело-веческом и Сыне Божьем, со-вершенном образе Бога невиди-мого и «месте» полной встречи между Богом и человеком. Поэ-тому для христианства главный путь к Богу – это любовь к чело-веку, которой также проверяется и истинность любви к Богу. Этот путь открыт для всех людей: «ибо любящий другого исполнил целый закон» (Рим 13, 8).

Но если это так, если достаточ-но искренне стараться любить ближнего, то зачем нужен Иисус Христос, и зачем нужны Цер-ковь, таинства и т.д.? И еще: в каком смысле можно говорить, что «вне Церкви нет спасения»?

3. Христос – единственный

Спаситель; Церковь – таинство

ХристаНам уже ясно, что нет спасе-

ния вне Бога и, следовательно, нет спасения без Христа, Ко-торого Бог послал нам именно

6


ради нашего спасения. В Иису-се Христе Бог говорит нам не только о том, что Он для нас – любящий Отец, но и о том, кто мы для Него: Иисус Хрис-тос – это откровение всему человечеству подлинной иден-тичности каждого конкретного человека: «Ты Сын Мой воз-любленный» (Мк 1,11). В Нем, обращенном к нам окончатель-ном Слове Божьем, отражается всеобъемлющая воля Бога: мы все станем Его сынами (и дочерь-ми) в Сыне (см. Ин 1,12; Рим 8,14-17; Еф 1,5; Гал 4,6; 1 Ин 3,1-2). И в этом как раз и заключено спа-сение: «Бог хочет, чтобы все лю-ди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим 2,4).

Говоря об универсальности спа-сения во Христе, нужно подчер-кнуть центральное значение Его смерти в деле спасения: «над-лежало пострадать Христу, и воскреснуть из мертвых в третий день» (Лк 24, 46). Это не только некий аскетический пример, без которого можно было бы обой-тись. Спасение – это освобож-дение от греха и его следствия – смерти. Вот почему, когда Хрис-тос принял нашу человечность,

Он сделал это до конца, приняв все ее следствия. Он должен был (поэтому и написано «над-лежало») принять и нашу смерть. Обратим внимание на то, что при всех различиях между людьми, смерть – это единственное, что соединяет нас всех без исклю-чения, и где все люди абсолютно одинаковы. И в это «антрополо-гически универсальное место» вошел Иисус Христос, чтобы именно там явить нам любовь, которой Бог любит и спасает нас. Разделив с нами нашу человечес-кую смерть, Иисус Христос поис-тине стал одним из нас и доступ-ным всем людям без исключения. Благодаря смерти и воскресению Иисуса Христа все люди так или иначе участвуют в Его смерти и, следовательно, встречаются с Ним. Верующие в Иисуса Христа в вере и крещении обретают эту благодать и несут эту ответствен-ность уже в этой жизни. Но если крещение – это участие в смер-ти Иисуса, то можно полагать, что каким-то таинственным для нас образом все люди, умирая, имеют возможность участвовать в экзистенциальном крещении в смерть Христову3 .

3 Мы не защищаем при этом какой-либо версии учения об «апокатастасисе», т.е., о ко-нечном спасении всех людей без исключения, ведь, даже если принимать, что все люди могут как-то встретиться со Христом в момент смерти, это не отменяет необходимости свободного положительного ответа каждого из них на универсальное предложение спа-сения, так что возможность отказа человека от Бога остается открытой. Все это – Тайна, о которой мы знаем лишь самое существенное: явленную во Христе спасительную волю Бога и необходимость положительного ответа человека на Его призыв.

7


Мы должны сделать еще один важный шаг в наших размышле-ниях. Мы уже поняли необходи-мость Христа для спасения. Мож-но утверждать, что «вне Христа нет спасения». Но насколько возможно распространить этот принцип и на Церковь?

Можно ответить, что Церковь нужна именно потому, что нужен Христос. Если Христос – это та-инство встречи с Богом, то Цер-ковь – это таинство встречи со Христом. Без Церкви Христос уже давно оставался бы лишь интересным историческим пер-сонажем, с Которым было бы невозможно общаться. Но Он присутствует везде и всегда и продолжает быть с нами до скон-чания мира (см. Мф 28, 20) бла-годаря Церкви, общине Своих

учеников. Ее невозможно свес-ти к религиозному учреждению юридического типа. Она – Тело Христово и новый народ Божий, место живой встречи с Иисусом Христом. Итак, нет спасения без Христа, и нет Христа без Церк-ви. Поэтому можно интерпре-тировать высказывание «extra Ecclesia nulla salus» (вне Церкви нет спасения) в смысле «sine Ecclesia nulla salus» (без Церкви нет спасения). Без Церкви нет конкретного присутствия Иисуса Христа и его Духа в пространс-тве и времени, в реальной исто-рии человечества. Того присутс-твия, благодаря которому наша история становится историей спасения.

Итак, сейчас мы понимаем, что Церковь необходима как носи-

8


тельница присутствия Христа и его Духа, то есть как носитель-ница спасения для всего че-ловечества. Теперь мы можем понять, что когда богословы называют Церковь «универ-сальным таинством спасения», это означает, что она является также «таинством универсаль-ного спасения», которое идет через Церковь, но выходит за ее юридические границы. Та-ким образом, Церковь, Тело Христа и новый народ Божий это не замкнутая в себе сек-та избранных, но открытая ко всем община учеников Иисуса, которая считает себя не част-ной владелицей спасения, но, подобно Марии, его служитель-ницей на благо всех. В этом как раз суть ее «кафоличности», вселенскости.

То, что спасительная сила Христа, присутствующего в Церкви, действует также вне видимых пределов Церкви, объясняется рядом причин. Во-первых, речь идет об уже упомя-нутом универсальном значении смерти Христа. Во-вторых, как следует из уже сказанного, это связано с тем, что действие Духа Христова охватывает весь мир: Он действует «даже вне видимого тела Церкви» (DEV, 53)4. Кроме того, Христа можно встретить и принять не только благодаря

непосредственно осознанной и исповеданной вере. Наш иде-ал – чтобы все люди знали о Нем и, принимая Его, прини-мали крещение «во имя Отца и Сына и Духа Святого» (Мф 28, 19). Однако встретить и при-нять Христа можно и косвен-но, без полного осознания этой встречи, когда человек прини-мает Его и служит Ему «в Его братьях меньших» (Мф 25, 40). И именно в этом мы в полноте постигаем, что главное таинс-тво Бога (и Христа) на зем-ле – это конкретный человек, а особым образом – человек нуждающийся.

Мы веруем, что спасение от-крыто для всех, ибо Бог «хо-чет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим 2, 4), но одновременно понимаем и нашу ответствен-ность как верующих, получив-ших благодать освящения для служения нашим братьям в деле спасения.

Итак, истину утверждения «вне Церкви нет спасения» можно понять в этом открытом и экзистенциальном смысле. Зная же, что смысл Церкви – в спасении всего человечества, всех людей, можно перефор-мулировать традиционное ут-верждение, сказав: «вне спа-сения нет Церкви».

4 Энциклика Иоанна Павла II Dominum et Vivificante.

9


ДИАЛОГ католиков

и православны

Фьоренцо Реати OFM

Поздней осенью 1979 г. Папа Иоанн Павел II и вселенский патриарх Ди-митрий I публично объ-

явили о своем стремлении начать диалог между Римско-католичес-кой и Православными Церквами. В июне 1980 г. на островах Пафос и Родос состоялась первая пле-нарная сессия смешанной пра-вославно-католической междуна-родной комиссии.

После исполненного радостных надежд начала наступило время кризиса, продолжающегося и по настоящее время.

Напряженность в отношениях между двумя Церквами – явление не новое. Во всяком случае, сле-довало предвидеть, что диалог будет труден и потребует боль-ших усилий. Можем ли мы сегод-ня сказать, что благодаря диалогу обе Церкви стали действительно ближе друг к другу? Живы ли еще надежды, питавшие этот диалог?

Или же мы должны просто при-знать, что он увяз в церковных структурах, не способных к ка-ким-либо переменам?

Одного богословского диалога недостаточно. Важно, чтобы он был дополнен и обогащен живым опытом обеих вовлеченных в диа-лог сторон. Этот диалог призван впитать в себя весь опыт двух за-конно существующих и дополняю-щих друг друга общностей веры, молитвы и жизни.

В этой статье мы хотели бы при-вести некоторые итоги православ-но-католического диалога.

Он развивается в совершен-но определенном направлении. Цель диалога — преодоление су-ществующих ныне богословских расхождений и обретение полно-ты общения в таинствах между двумя Церквами. Это означает, что будущее единство мыслится не как некое единообразие, но как единство, существующее на-

ДИАЛОГ католиков и

православных

10


В контексте созерцания тайны Троицы большое внимание уделя-лось отношениям между Иисусом Христом и действием Духа Святого: Иисус дарует Дух Церкви, а Дух открывает Церкви Христа.

Существенную роль в православ-но-католическом диалоге играет мышление в категориях образа. Церковь в своих таинствах и слу-жениях должна быть не только вестницей и служительницей эс-хатологической реальности, но и ее «образом». Церковь есть дейс-твенный знак в силу Духа Святого, и этим она предвосхищает эсхато-логическую реальность Царства в мире. Действенным знаком этого Царства среди людей стал Иисус Христос - сначала лично, а затем в Своих первых учениках, апосто-лах. Действенным знаком спасе-ния являются церковные служения: епископ (и следовало бы добавить, священник) призван стать образом Христа среди верующих.

Когда мы читаем документы бо-гословской комиссии, мы можем ясно увидеть, как в ходе диалога постепенно создается новый язык – общий язык участников диалога. Этот язык несет на себе библейс-кий, литургический, святоотечес-кий отпечаток. Богословская ко-миссия последовательно избегает диалектической стилистики, несу-щей с собой груз схоластических споров эпохи поздней схоластики. Диалог, ведущийся на этом «новом языке», позволяет вдохнуть новый дух в обсуждаемые проблемы.

ряду с законными богословскими различиями и множественностью форм выражения в сфере литур-гии и таинств.

1. Научиться мыслить в категориях диалога

Православно-католический диа-лог начинается с общего размыш-ления над тайной Святой Троицы и проистекающей из Нее тайны Церкви. Было необходимо вы-делить ту реальность спасения, которая уже ныне соединяет обе Церкви. Сосредоточение на том, что объединяет, не предполагает отказа от сопоставления доктри-нальных разногласий, еще про-должающих разделять две Цер-кви, однако оно позволяет вести такое сопоставление с позиций, по которым участники диалога уже достигли согласия.

Это стремление к конструктив-ности вдохновлялось экумени-ческим духом, которым уже были отмечены отношения между Церк-вами-сестрами.

Основополагающую роль в диа-логе католиков и православных играет учение о Пресвятой Тро-ице. Именно им определяются представления о Церкви и таинс-твах, особенно – таинствах хрис-тианского посвящения и, в первую очередь, Евхаристии и священни-ческом служении.

Тайна Церкви укоренена в Святой Троице, в том образцовом способе Ее бытия, где единство сосущест-вует с многообразием.

11


Этот библейско-патристический язык, открывший путь к общему согласию, использован и в доку-менте мюнхенской встречи (1982) по вопросу о filioque и евхаристи-ческом эпиклесисе.

Например, о Духе Святом сказа-но, что «Он исходит от Отца как единственного источника в Трои-це»1 (Ин 15, 26). О Евхаристии го-ворится, что она осуществляется молитвой освящения, в которой наряду с установительными сло-вами присутствует эпиклесис, то есть призывание Духа Святого на Святые Дары2.

В этих документах ощущается веяние нового духа: дыхание Духа Святого, ведущего обе Церкви к новой встрече, ознаменованной но-вым языком. Церкви отказались от полемики по второстепенным воп-росам, и пришли к удивительному согласию в изложении самой сер-дцевины тайны. Этот же новый дух ощущается там, где беседующие отвлекаются от обсуждения воп-росов исторически обусловленно-го частного благочестия ради того, чтобы сосредоточить внимание на самой сути и глубине тайны.

Например, обе Церкви в совер-шенном согласии выражают свою веру в реальное присутствие Хрис-та в Евхаристии, хотя Православная Церковь не признает культа Святых Даров вне Божественной литургии.

Богословская терминология этих 1 Мюнхенский документ, I, 6; p. 1,3. 2 loc.cit. I, 6.3 loc.cit. III.1.

документов часто отражает лекси-ку восточно-христианских тради-ций. Необходимо признать, что мы учимся друг у друга. Диалог – это процесс взаимного обогащения и взаимной помощи на пути все бо-лее глубокого проникновения в ис-тины веры. Он позволяет нам об-рести новый, еще более богатый опыт тайны Божией.

2. С квозь призму тайны Троицы и

Евхаристии.Центральной богословской ка-

тегорией, использованной в доку-ментах смешанной православно-католической комиссии и имеющей библейско-патристическое про-исхождение, является понятие koinonia, причастность, в смысле участия в одной и той же тайне. С другой стороны, экклезиология этих документов тесно связана с тайной Святой Троицы: Церковь – это всег-да общение верных, имеющих удел в Святой Троице, а Она есть обще-ние Божественных Лиц.

Развиваемая документами эккле-зиология показывает Евхаристию как сердце Церкви: «всякое евха-ристическое собрание есть поис-тине святая Церковь Божия»3 . Ка-фолическая (то есть, вселенская) Церковь осуществляет и являет себя в Евхаристии, совершаемой поместной Церковью и одновре-менно во всех Церквах, с которы-ми она состоит в общении.

12


глубокому пониманию служений в обеих Церквах-сестрах, но и признанию этих служений в дру-гих Церквах: диалог католиков и православных позволяет им лучше понять и протестантские Церкви. Признание обеими Цер-квами значения их служений со-здает почву для более широкого признания служения в других христианских общинах.

Документы, подписанные обеими Церквами, описывают некий иде-ал Церкви и ее служений, но при-сутствует в них и осознание того, что исторические Церкви никогда не смогут полностью осуществить идею Церкви, выдвинутую в Еван-гелии. Грехи истории, связанные с серьезными конфликтами, разде-лившими два сообщества, затем-няют лик той Церкви4, которую хо-тел видеть Христос. Необходимо иметь мужество вернуться к этим событиям, чтобы обратить сердца к взаимному прощению и будуще-му, в котором будут царить взаи-мопонимание и мир.

Упомянем только две проблемы, ждущие своего разрешения: прозе-литизм и униатство. Кроме того, по-прежнему не достигнуто единомыс-лие по вопросу о первенстве Папы.

3. Единство веры и многообразие практикиЗадача диалога католиков и

православных – выделить и вы-разить то, что совпадает в вере обеих Церквей. Эта идентичность

Экклезиология общения (koinonia), предложенная в ходе диалога католиков и православ-ных, есть также экклезиология диа-коническая, то есть, экклезиоло-гия служения (diakonia). Диакония Церкви и в Церкви есть участие в диаконии Христа, неотъемлемой от действия Духа Святого. Она имеет и духовное измерение. Свя-щенническое служение документ называет харизматическим цер-ковным служением на благо всего человечества и для удовлетворе-ния всех человеческих нужд.

Восприятие Церкви сквозь при-зму Тайны Троицы и Евхаристии способствует не только более 4 loc.cit, II, 2.

13


является необходимым условием возвращения к полноте церковно-го и сакраментального общения. Однако известное многообразие форм выражения и формулиро-вания веры не разрывает обще-ние Церквей, ибо каждая из них в разнообразии формулировок может признать «переданную апостолами единую и истинную веру»5. Это совместное утверж-дение указывает на возможность возвращения к полноте общения между двумя Церквами, несмот-ря на то, что они развили свои собственные литургические, доктринальные и канонические традиции. Конечно, христианские Запад и Восток развивались не-зависимыми друг от друга путя-ми и были лишены возможности принимать совместные решения, которые признавались бы обеи-ми сторонами.

Подписанный в Бари документ (1986) перечисляет критерии, поз-воляющие отличить законное раз-витие от незаконного. «Необходи-мо прояснить, какое конкретное развитие, принятое одной из Цер-квей, может быть признано закон-ным и другой стороной»6. Но это – задача будущего диалога между двумя Церквами.

Утверждение о возможности со-существования в Церкви различ-ных литургических и доктриналь-ных традиций было сделано на примере таинств христианского 5 Барийский документ, Вера, таинство и единство Церкви, 25.6 loc.cit., 33.

14


ная модель для обеих Церквей»7.Документ, подписанный в Бари,

гласит: «Практика допущения к первой Евхаристии крещеных, над которыми еще не соверша-лось миропомазание… вызывает возражения как с православной, так и с римско-католической сто-роны. Она требует углубленно-го богословского и пастырского размышления, так как практика никогда не должна забывать зна-чения изначальной традиции и ее доктринальной важности»8.

В последние годы диалог като-ликов и православных сблизил две Церкви как никогда прежде: было формально признано пра-во существования двух различ-ных традиций в двух Церквах. Заключительная часть под-писанного в Бари документа напоминает, что общий синод в Константинополе (879-880) признал за двумя христианс-кими столицами право иметь собственные традиции и осу-ществлять собственную обыч-ную практику в духе здорового плюрализма.

4. Общение двух Церквей–сестер

Довольно короткий промежуток времени был ознаменован зна-чительной активизацией диалога: встреча Папы Павла VI с патри-архом Афинагором в Иеруса-лиме (1964), отмена взаимного

посвящения и их связи с единс-твом Церкви.

Возражения Православной Цер-кви против западной (латинской) традиции касаются обряда кре-щения омовением, а не погруже-нием, возможности крещения диа-коном (тогда как в Православной Церкви крестит епископ или свя-щенник), разделения во времени таинств посвящения и практики изменения традиционного обряда допущением к Евхаристии креще-ных, не принявших еще таинство миропомазания.

Диалог показал, что богословие и духовность, связанные с таинс-твом Крещения, в обеих Церквах тождественны, несмотря на раз-личия в литургической практике. Обе Церкви настаивают на необ-ходимости крещения водой и на его спасительных действиях. Обе они связывают крещение с тай-ной Пресвятой Троицы, смертью и воскресением Христа и дейс-твием Духа Святого. Обрядовые различия показывают, скорее, бо-гатство и глубину таинства, кото-рые несводимы ни к какому отде-льному обряду.

Пасхальное богословие самих таинств – это общее наследие двух Церквей. Однако единство таинств Крещения, Миропомаза-ния и Евхаристии не упраздняет специфику каждого из них. Ранне-христианская модель совершения трех таинств вместе «есть идеаль-7 loc.cit., 46.8 loc.cit., 51.

15


ния и принятия – дарения своих духовных сокровищ и получения этих сокровищ от других.

Как сказал известный француз-ский богослов И. Конгар, католик, прекрасно знакомый с восточной традицией, христианский Восток – это «забытая всеми нами, като-ликами, половина, которая долж-на вновь войти в западное хрис-тианство, чтобы обогатить его». Но необходимо также учитывать различия, которые останутся на-всегда. Тот же Конгар утверждает, что «все, что различается, если смотреть в глубину, совпадает, и различается даже тогда, когда ка-жется, что совпадает».

Обе Церкви для позитивной эво-люции их отношений должны от-крыться новому и изобильному «эпиклесису» Духа Святого. Если мы позволим Духу действовать в нас, то сможем исповедовать од-ну и ту же веру.

Диалог – это благодать: обе Церкви в диалоге друг с другом учатся созиданию нового клима-та доверия и братства. Диалог призван не только умножать чис-ло совместно подписанных доку-ментов. Они – лишь свидетель-ства этапов пройденного пути, который уже необратим.

Фрагменты доклада, прочитанного на встрече православных и католи-

ческих богословов в Римини, Италия, 18-20 января 2006.

анафематствования Константи-нопольской и Римской Церквей (1965), публикация Tomos Agapito (1971) и начало работы православ-но-католической комиссии (1980).

Документ, принятый в Баламане (1993), гласит: «Каково бы ни было прошлое, следует оставить его на милость Божию, и все силы Церк-вей должны быть направлены на то, чтобы настоящее и будущее в большей степени соответствовали воле Христа о Своем стаде»9. Мы не можем изменить прошлое, но в прошлом мы можем находить свет, помогающий нам понять на-стоящее и будущее.

5. Не терять надеждыВ течение веков надежда пре-

одолеть схизму между двумя Цер-квами, никогда полностью не уга-сая, продолжала жить в сердцах их верных. Свидетельство тому – многочисленные попытки, пред-принятые для достижения единс-тва между Церквами-сестрами.

Мы видели, что в последние годы создалось большое между-народное православно-католи-ческое сообщество, заинтересо-ванное в диалоге. Кажется, что настал момент истины. Диалог требует обмена благами: даре-

9 Баламанский документ, 23.

16


ерковное единство, как его понимает современное экуме-ническое движение, является несовер-

шенным отражением единства Святой Троицы, нераздельной и неслиянной. Именно в Трех Ипостасях единого Бога тайна единства Церкви видит свой «наивысший образец и нача-ло» (UR 2). Эта же мысль до-минирует в документе «Тайна Церкви и Евхаристии в свете Тайны Святой Троицы», при-нятом Смешанной междуна-родной комиссией по диалогу между Католической Церковью и Православной Церковью. Та-ким образом, единство Церкви возможно только как единство в многообразии.

ЭКУМЕНИЗМ – ЖАЖДА ПРИМИРЕННОГО ХРИСТИАНСТВА

Александр Доброер

Экуменизм – это движение внутри христианского мира, направленное на восстановле-ние общения (греч. – koinonia, лат. – communio, communicatio in sacris) в таинствах между разъединенными христиански-ми Церквами. Экуменизм – как в теории, так и в практике – это «положительное миро-восприятие, положительное мышление и положительное поведение с высокой степенью доверия к ответственности церковных иерархов, священ-нослужителей и каждого отде-льного христианина».

Ц

1 Кочан Н. Екуменізм: До характеристики явища і поняття // Знаки часу. До проблеми порозуміння між церквами / Упоряд.: З. Антонюк, М. Маринович. – Киев, 1999. – С. 13.

17


Современные причины церков-ных расколов (не говоря уже о тяжелой «исторической наследс-твенности») очевидны. Это, с од-ной стороны, националистические и политические страсти, порожда-ющие злобу и ненависть. С другой – низкий уровень или извращен-ность церковного сознания. Из-менить такое положение вещей и стремится экуменический диалог.

Какова цель этого диалога? Пре-жде всего – создание новой ат-мосферы доверия, открытости и братства. В диалоге мы стремимся преодолевать ту отчужденность, недоверие, подчас враждебность и презрение, которые так глубоко делят христиан разных исповеда-ний и национальностей. Сколько приходится слышать глупого хвас-товства польским или каким-либо еще национальным католичест-вом, русским или греческим пра-вославием. Будто православие или католичество (да и вообще – христианство!) создано не Богом и Христом, пророками, апосто-лами, отцами и святыми всех на-родностей, но русскими, поляками или греками! В конце концов, нуж-но отдавать себе отчет в том, что Церковь существует не для самой себя, но для мира. В христианс-ком самосознании Церковь – это видимый и действенный знак единства между Богом и людьми, тем самым – знак единства всех людей2.

Не примиренные христиане не могут быть посланцами примире-ния и покоя в мире, преисполнен-ном ненависти. Современный мир уже не понимает и не принимает разделенного христианства. Если мир и надеется еще получить от него исцеление, то он связывает эту надежду с христианством внут-ренне примиренным. Мы не можем продолжать руководствоваться в жизни психологией «своей коло-кольни». Призывая христиан к со-гласованности и сотрудничеству в решении общехристианских задач, Сергей Верховский, православный профессор Свято-Владимирской Академии в Нью-Йорке, еще в 1953 году писал: «Добро должно быть положительно явлено миру – и словом, и жизнью. Это долг христиан. Весь христианский мир должен объединиться во всем, в чем вероисповедные различия не-существенны»3.

2 Ср. GS 1.3 Православие в жизни: Сб. ст. // Под ред. С. Верховского. Нью-Йорк, 1953. – С. 20.

18


устройства Церкви (кроме вопро-са о filioque) является, пожалуй, единственным препятствием на пути к восстановлению полного общения между Католической и Православной Церквами.

В то же время диалог должен играть роль испытания совести. «Весьма решительное побужде-ние к осознанию нашего состо-яния греховности должно стать одной из характеристик духа, в ко-тором разворачивается экумени-ческий диалог», – пишет Папа Ио-анн Павел II в окружном послании Да будут все едино (34). И рим-ские первосвященники следуют этому экуменическому императи-ву. Последние годы принесли нам множество примеров такого рода (достаточно вспомнить последние энциклики Папы Иоанна Павла II). Но наиболее красноречивым сви-детельством могут быть слова Папы, сказанные им в Оломоуце 21 мая 1995 года: «Сегодня я, Па-па Римской Церкви, от имени всех католиков прошу о прощении всех зол, причиненных некатоликам на протяжении бурной истории (...). В то же время я заверяю вас о про-щении со стороны Католической Церкви всякого зла, которое пре-терпели ее чада». Остается наде-яться, что иерархи других христи-анских Церквей сумеют не «таким

Диалог всегда должен быть об-меном дарами, существующими в различных Церквах. Диалог не может развиваться только вокруг догматического учения. Он вов-лекает всю человеческую лич-ность и является, прежде всего, диалогом любви.

Но диалог с другими исповеда-ниями есть не только диалог люб-ви, но и диалог истины. Однако никто из участников такого диа-лога не является монополистом истины. Никто не может дерзнуть сказать: «Я обладаю полнотой истины, а все остальные пребы-вают во лжи». Христиане пребы-вают в истине до тех пор, пока взыскуют ее. В библейском по-нимании истина не статична, но динамична. Это, в свою очередь, предполагает необходимость поиска новых богословских ре-шений, которые бы позволили углубить и расширить пред-ставление Церкви о самой себе. Ведь именно экклезиологические проблемы (понимание сущности Церкви, ее задач и внутреннего устройства) составляют сегодня принципиальный пункт разногла-сий между различными Церква-ми, поскольку во всех иных воп-росах Церквам проще прийти к согласию. Более того, именно это различие в понимании природы и

4 Подробнее см. S.C. Napiórkowski. Modeli jedności // Ku chrześcijaństwu jutra: Wprowadzenie do ekumenizmu. // Pod red. W. Hryniewicza, J. S. Gajka, St. J. Kozy. Lublin 1996.. S. 479-503; Ст. Ц. Напюрковский, А. Доброер. Модели единства // В духе и истине: К проблематике межрелигиозного и межконфессионального диалога. // Под ред. А. Доб-роера, Ст. Ц. Напюрковского. Винница, 2003.– С. 262-264.

19


же образом», а «тоже» отважиться на подобный шаг, требующий под-линно христианского смирения и готовности к обращению.

Итак, христианское единство ви-дит свой образ и начало в образе Святой Троицы. Но совершенно ясно, что такое единство недости-жимо на земле, оно станет реаль-ностью только на рубеже истории. И все же это не освобождает нас от обязанности стремиться к нему, ибо такова воля Господа. «Разде-ление прямо противоречит воле Христа, служит соблазном для ми-ра и наносит ущерб святейшему делу – проповеди Евангелия всему творению» (UR 1). Поэтому христи-ане задаются вопросом о реальной исторической форме единства, как бы «по пути» к единству эсхатоло-гическому. На этом пути возникают частичные модели единства, явля-ющиеся предвкушением единства, окончательного и полного. Эти модели – не умозрительные фор-мы, придуманные высоколобыми интеллектуалами в своих рабочих кабинетах, но порождения самой церковной жизни. Они – результат сотрудничества и диалога предста-вителей различных Церквей. Ниже мы представим основные модели христианского единства, вырабо-танные на протяжении нескольких последних десятилетий.

Модель органичного единства

Часто эту модель воспринима-ют как модель католическую, хотя

Католическая Церковь никогда не высказывалась однозначно в ее пользу и не исключала иных моде-лей в поиске желанного единства. В размышлениях о христианстве сторонники этой модели исходят из библейского образа Церкви как Мистического Тела Христова. Тре-бование единства не ограничива-ется внутренней сферой (единство во Христе и Духе Святом), но рас-пространяется также на внешние (структура, организация) и сме-шанные элементы (таинства, слу-жение Слова). При этом подчерки-вается универсальное и глубинное стремление к единству по образу единства жизни в организме, но не исключается также богатство вы-ражения единой веры – единство не отождествляется с единообра-зием. Модель органичного единс-тва более подчеркивает то, что объединяет, чем то, что разделяет представителей различных Цер-квей, – притом как в доктриналь-ной сфере, так и в общецерков-ной жизни.

Соборное единствоТермин «соборность», хотя и су-

ществовал ранее, но как богослов-ская категория вошел в обиход благодаря Алексею Степановичу Хомякову. Согласно православ-ным мыслителям, термин «собор-ность» выражает идею того, что все верующие могут иметь доступ к полноте истины только в общине вселенской Церкви. К подлинно-му познанию веры можно прий-

20


выносит суд вся Церковь. Проис-ходит это путем принятия (здесь важна степень такого принятия) или непринятия этих решений всей Церковью. Хотя православ-ные и не навязывают другим сво-ей модели соборного единства, но все же склонны видеть только в ней форму единства Церкви, отве-чающую воле Христа и согласную со Священным Преданием.

Единство примиренного многообразия

В данном случае речь идет о та-ком единстве, при котором общее исповедание веры допускает мно-гообразие ее формулировок. Эта модель сформировалась в ходе ка-толическо-лютеранского богослов-ского диалога и была принята его участниками как одна из наиболее адекватных моделей будущего ка-толическо-лютеранского единства. Сторонники этой модели признают, что каждая конфессия страдает определенного рода односторон-ностью и узостью. Поэтому хрис-тиане должны быть толерантны по отношению друг к другу. Единооб-

ти только через любовь, которая составляет полноту жизни. Стра-жем истины и непогрешимости является Церковь как целостный организм. Безусловно, в право-славном понимании соборности заключена идея более высокого авторитета Собора над епископом Рима (Александрии, Иерусалима, Антиохии, Константинополя или Москвы), но она составляет только один из элементов содержательно более богатой богословской кате-гории. Православие, исповедуя соборность Церкви, понимает ее как многогранное общение: собор-ный характер присущ евхаристи-ческой общине, собранной вокруг престола; приходской общине; по-местной Церкви и Церкви вселенс-кой. Структуры Церкви соборны по самой своей природе. Собор Цер-кви обладает высшим авторитетом в вопросах веры и христианской жизни. Согласно этой концепции, непогрешим именно соборный разум Церкви, а не какой-то отде-льный человек. О доктринальном ранге решений епископа, митро-полита, патриарха и даже Собора

21


разие не может быть идеалом: ни в формулировках веры, ни в этике, ни в духовной жизни или литургии. Одна Церковь не должна осуждать или анафематствовать другую Церковь за различия в способах выражения веры или жизни, если только эти различия умещаются в рамки христианства. При этом само неосуждение не означает ав-томатического усвоения этих отли-чий как своих собственных.

Модель общины-общения (греч. койнония)Если протестантство в поиске

единства с другими христианскими общинами старается обеспечить возможность многообразия, то пра-вославие и католичество подчерки-вают необходимость универсально-го и глубокого общения. Их чуткость к проблеме единства наиболее полно выражает модель общения. Первый этап католическо-право-славного диалога завершился при-нятием документа «Тайна Церкви и Евхаристии в свете Тайны Святой Троицы» (Мюнхен, 1982 г.). Фунда-ментальной богословской категори-ей, приближающей таинство единс-тва Церкви, авторы этого документа признали понятие общины-общения (лат. communion, соответствующее греческому koinonia), понимаемом, в зависимости от контекста, как единство, соединение или обще-ние. Церковное общение находит свой источник и образ в общении Лиц Святой Троицы. Общение в Церкви является даром. Дар этот

приходит свыше как бесценный дар Духа Святого, собирающего воеди-но Тело Христово, то есть Церковь. Это общение, единство, «причастие Святого Духа» охватывает и про-низывает всю жизнь Церкви: в про-странстве (как общение локальных общин с Поместными Церквами и Поместных Церквей – с Церковью Вселенской) и во времени (как пре-емственность в вере с предыду-щими поколениями христиан). Оно должно охватывать также единство в вере, надежде, любви, общении в вере и таинствах, благовестии, служении и свидетельстве. Право-славное и католическое видение единства отличаются различным пониманием служения епископа Рима в Церкви. Остается надеяться, что и по этому вопросу удастся выра-ботать согласованную позицию, тем более, что в энциклике Да будут все едино Папа Иоанн Павел II призвал христиан различных вероисповеда-ний совместно искать «те формы, в которых это служение смогло бы осуществлять дело любви, признан-ное одними и другими» (UU 95).

Открытая модель постепенного

сближенияУ основания этой модели лежит

тезис о том, что мы не знаем конеч-ной цели экуменического движения, поскольку идеальное единство, к которому мы стремимся, сокрыто под покровом тайны и явится толь-ко в день Пришествия Господня. Но мы знаем, что обязаны стремиться

22


к какой-то подлинной, внутренне и внешне совершенной общности. Мы также отдаем себе отчет в том, что путь наш труден и долог. Поэто-му сегодня мы должны терпеливо использовать различные доступ-ные нам способы восстановления единства, не заглядывая в буду-щее, которое может принести со-вершенно неожиданные шансы на примирение и плоды такого прими-рения. Мы должны делать малые, но последовательные шаги, необ-ходимость которых не вызывает сегодня сомнений. К ним можно от-нести христианское свидетельство, молитву, внутреннее преображе-ние, совместное служение ближне-му. Это может быть также обоюд-ный обмен духовными богатствами, хранящимися в различных христи-анских традициях, созидание об-щих структур, совместное размыш-ление над проблемами церковной и светской жизни. Это может быть также диалог (именно диалог, а не полемика) между представителями различных Церквей и церковных общин и принятие результатов та-ких диалогов, сотрудничество меж-ду приходами различных Церквей.

Корпоративное единство

Лютеранские и реформатские сбо-ры, как правило, составляют наци-ональные Церкви. Такая самостоя-тельность осложняет диалог с ними и экуменическое сотрудничество, поэтому такие Церкви часто объ-единяются в различные альянсы,

союзы, советы, федерации и кон-ференции – как национальные, так и континентальные либо всемир-ные. Такая модель единства назы-вается единством корпоративным. Созидание корпоративного единс-тва возвращает христианам дове-рие в глазах мира. На нынешнем этапе разделения и процесса еди-нения христианство как целое не в состоянии выделить своего единого представителя на международный форум. Например, на конференцию великих мировых религий. Мир все еще видит разделенное христианс-тво, неспособное совместно высту-пать во имя Иисуса Христа и Еван-гелия на всемирном форуме.

Церкви-сестрыВ первоначальном значении

термин «Церкви-сестры» выра-жает общность локальных Цер-квей. В этом смысле мы вправе называть Церквами-сестрами епархии. Приблизительно в том же значении употребляют этот термин по отношению друг к другу Автокефальные Церкви. Однако в последнее время все чаще мы слышим это понятие в диалоге между различными Церквами (на-пример, в диалоге Католической и Православной Церквей). Эта модель предполагает глубокую общность двух (или более) цер-ковных общин, выражающуюся в апостольской преемственности, взаимном признании таинств, на-личии иерархического священс-тва и епископского служения.

23


Сегодня в раздираемом расколами мире особен-но необходимо глубо-кое и жизненное умение

быть христианином. Факт раскола в самом христианстве делает эту необходимость еще более острой и актуальной. Умение быть хрис-тианином – это нечто большее, чем знание и набор абстрактных принципов поведения. Оно явля-ется плодом глубокой духовности, придающим ясный облик всей жиз-ни христианина.

Задачей экуменической христиа-нологии является представление нового стиля христианского бытия сегодня. Глубокий смысл духовно-го экуменизма требует внутреннего преображения, обращения христи-ан друг к другу. «Современный мир ожидает от христиан того, что они останутся христианами», – писал много лет тому назад А. Камю1.

1. Обедненные расколом

Раскол – это порок «недохрис-тианства». Христианство с тру-дом приживается в человеке. Чтобы человек действительно начал существовать, для фор-мирования человеческой лич-ности необходимы порой долгие годы труда. Становление хрис-тианина неотделимо от процес-са становления человека. От качества этого процесса зависит судьба духовной красоты чело-века и христианина. Вселенский патриарх Афинагор (ум. 1972) с волнением говорил о необходи-мости «восстановления древней красоты единой и нераздельной Церкви»2. Раскол и разделение являются следствием того, что христианство плохо укорени-лось в человеческой среде и не преобразило ее изнутри.

Вацлав Гриневич ОМI

1 А. Camus. Actuelles. Paris 1950, 213.2 Речь от 3 апреля 1965 г. в: Томос Агапис. Ватикан-Фанар (1958-1970). Брюссель 1996, 102.

БЫТЬ ХРИСТИАНИНОМ

СЕГОДНЯ


24


Мы взаимно нуждаемся друг в друге. Воскресший Христос ода-ривает дарами Духа всех: как от-дельного человека, так и общины верующих. Всякое разделение делает нас беднее. Без взаимного проникновения харизм жизнь Цер-кви лишается полноты кафолич-ности. И прав современный пра-вославный богослов Н. Ниссиотис, говоря, что каждая схизма в Церк-ви создает схизматиков по обеим сторонам, хотя и не в той же са-мой степени3. Необходимо много времени и усилий, чтобы очистить память, преодолеть недоверие и страх, освободиться от духа апо-логии и полемики. Полнота само-тождественности достигается не в конфессиональной замкнутости, но в процессе живого обмена духов-ными благами, побуждающего нас к более полному участию в таинс-тве спасения. Сегодня христианин должен быть человеком, отличаю-щимся добродетелью деятельного уважения к другим людям. Великая экуменическая добродетель – не-что большее, чем толерантность. Добродетель деятельного уваже-ния является выражением глубокой христианской мудрости. Тайна Бога в равной степени непостижима для всех христиан. Она не вмещается в узкие рамки человеческих фор-мулировок. Перед ликом Божией тайны все мы лишь непонятливые ученики. Категория ученичества требует экуменической переоцен-

ки христианского сознания (см. Мф 13, 52). Тому, кто глубоко осозна-ет ограниченность возможности познавать и несовершенство че-ловеческих усилий, легче будет с уважением отнестись к способу ре-ализации христианства, отличному от его, и выражению этого христи-анства за пределами собственно-го исповедания. Мы обречены на взаимную помощь в исправлении собственных одностороннос-тей. Поэтому не удивительно, что некоторые стороны откровенной тайны были более соответственно восприняты и изложены в лучшем свете одними, чем другими, так что различные богословские формулы следует нередко назвать скорее дополняющими друг друга, чем противоположными.

2. За новый стиль христианского бытияНачало экуменического примире-

ния было положено не теплохлад-ными и равнодушными людьми. Экуменизм – для самых стойких. Он требует сегодня нового стиля христианского бытия. Дело при-мирения больше всего продвигают вперед не столько люди интелли-гентные и наиболее информиро-ванные, – хотя информация чрез-вычайно важна – но прежде всего люди молитвы, жертвенные, ис-кренне и доброжелательно посвя-тившие себя этому деланию, вдох-новленные Святым Духом.

3 N. Nissiotis. La contribution de l’Orthodoxie a l’unite de l’Eglise. “Pensee Orthodoxe” 13:1968, 86.

25


Экуменизм расширяет горизонты и освобождает от узких рамок кон-фессионализма, открывает доступ к иным духовным мирам и пред-ставленным в них ценностям. Быть христианином сегодня – это значит учиться трудному умению такой оценки, которая способствовала бы принятию других вместе с их от-личиями. Это относится не только к сфере богословского мышления, но, прежде всего, к христианско-му способу видения и восприятия жизни. Духовные ценности других людей могут и должны пережи-ваться и в моей Церкви. В экуме-низме заключена возможность более полного универсализма. Он соединяет два исконно христианс-ких устремления: поиск полноты и заботу о чистоте веры. Удобная и жесткая ортодоксия легко приводит к чрезмерной уверенности в себе, к триумфализму и чувству собствен-ной исключительности. В свою оче-редь, один только поиск полноты может привести к синкретизму и за-тушевыванию собственной специ-фики. Быть христианином – значит объединять в себе обе эти позиции и возрастать в полноте и чистоте веры. Эти позиции никоим образом не исключают друг друга, хотя на практике их реализация часто мо-жет быть трудным заданием.

Путь экуменизма не может быть легким. Отданный экуменическому деланию христианин должен быть готов встретиться с упреком в кон-фессиональной шаткости. Порой он будет заподозрен в недостатке

любви и лояльности к своей Церк-ви только потому, что с симпатией и доброжелательностью относится к другим христианам или с боль-шим чувством говорит и пишет о богатстве их богословия и духов-ности. Экуменическая открытость подвергает человека опасности быть непонятым и страдать. Никто иной, как один из первых родона-чальников экуменической откры-тости в лоне Католической Церкви о. Поль Кутюрье повторял такие горькие слова: «Желающий слу-жить Церкви должен переносить страдания, причиняемые ею».

Быть человеком диалога – значит стоять как бы на страже у дверей общего дома, открытого навстре-чу различиям и разнородности. Открытость навстречу христиан-ской oikumene – это открытость навстречу универсальным цен-ностям христианства. Отсутствие представления об ином делает наш мир и наше мышление более убогим и плоским. После столе-тий разрушения чувства единс-тва христианского опыта пришло время мыслить и действовать, принимая во внимание благо все-го христианства: единство живого предания веры, живущего в еди-ной Христовой Церкви.

Сегодня христианин должен быть человеком экуменического пока-яния и обращения, в самом себе глубоко ощущающим трагедию расколов. Там, где трагедия, есть место и надежде. Это покаяние спа-сительно и очистительно. Оно не

26


пожирает человека изнутри, но при-нуждает к изменению способа мыш-ления и поведения. Экуменическое покаяние, которое ограничивалось бы исключительно самообвинени-ем, с легкостью выродилось бы в бесплодное бередение ран. Нельзя останавливаться на одном толь-ко исповедании собственных вин. Должна наступить перемена жизни, всегда являющаяся плодом дейс-твия Святого Духа.

Каждый христианин должен уметь вслед за св. Игнатием Антиохийским с полной убежденностью повторить, что он есть «человек, предназначен-ный к единению»4. И он же добавля-ет: «Где разделение и гнев, там Бог не обитает»5. Мышление Игнатия проникнуто идеей единства и еди-нения. Это мышление целостное, насквозь «кафолическое» в наибо-лее первоначальном смысле этого слова. Именно у него впервые появ-ляется определение «кафолическая Церковь», то есть вселенская, собор-ная6. Быть христианином – значит заботиться о единстве и пребывать в единстве. Этого требует сама при-рода Церкви как братской общины.

3. Быть самим собой благодаря другим

Бытие, единство и множествен-ность – это взаимозависимые реа-лии. Личность и община обретают

большую внутреннюю жизнеспо-собность в меру своей открытости, усвоения ценностей, исходящих от другого, и способности к единению.

Духовность целостности выраста-ет из убеждения, что единая, кафо-лическая Церковь в своем духов-ном богатстве больше, чем каждая из отдельных конфессиональных Церквей. Это экклезиологическое убеждение имеет свои христологи-ческие и пневматологические осно-вания. Духовность целого помогает понять, что каждая из Церквей об-речена на помощь со стороны дру-гих. Она нуждается в восполнении и исправлении некоторых проявле-ний жизни и мышления.

Экуменическая духовность фор-мирует конкретных людей и благо-даря этим людям существует. Ду-ховность раскрывается в человеке, действительно открытом навстречу другим. Истинная духовность по-могает отыскать сокрытые основы христианского единства. Одухотво-ренные люди близки друг другу. Они умеют увидеть то, что более всего объединяет (1 Кор 3, 22-23).

Экуменизм – это призыв к неус-танному углублению веры и хрис-тианской жизни. Диалог никого не склоняет к отречению от самотож-дественности. Он учит пониманию, смирению и уважению к отличиям в убеждениях противоположной сто-

4 Целиком эта фраза звучит следующим образом: «Я делал свое дело, как человек, предназначенный к единению» (Послание к Филадельфийцам 8, 1. // Ранние Отцы Церкви. Брюссель 1988, 131).5 Там же.6 Послание к Смирнянам 8, 2. Там же, 137.

27


роны. Существующие различия не-устанно напоминают, что тайна Бога для всех людей всегда останется равно непостижимой. Следует ста-раться понять другого человека с его наилучшей стороны. Такой по-зиции чужда склонность к априор-ному осуждению и дисквалифика-ции других. Истинный лик Церкви открывается в живом наследии свя-тости и духовной красоты, а также в свидетельстве веры простых лю-дей, свободных от идеологического бремени и тактических соображе-ний. Необходимо пробуждать спо-собность замечать то, что, несмотря на разнородность формулировок, восприятия, позиций и убеждений нас все же объединяет.

Все христианские Церкви выра-жают спасительную действитель-ность, которая требует единства и указует на него: один Бог, один Христос, один Дух, одно крещение, одна Евхаристия (ср. Еф 4, 5-6). Сущностные знаки Церкви (еди-ная, святая, вселенская и апос-тольская) суть постоянный импе-ратив к обращению. По природе своей они противоречат разделе-

нию, схизме и замкнутости в се-бе. Нельзя требовать обращения только от других. Не может быть истинного экуменизма без уваже-ния к существующему в Церквах многообразию и разнородности.

Вместе с другими мы все вращаем-ся вокруг Христа. От Него, благодаря действию Его Духа, все получают свет и силу, чтобы в вере и крещении стать чадами Божиими (Ин 1, 12).

Мы все в определенной мере под-даемся искушению сравнивать дру-гих с собою и искать у них только подтверждения собственных взгля-дов. Тем временем нам вместе с другими следует стать перед лицом апостольского свидетельства об Иисусе и Его Евангелии и в их свете распознать устойчивые ценности на-шей собственной традиции. Взгляд со стороны этого свидетельства предоставляет лучшую перспективу для собственной оценки и оценки других, для верификации учения своей Церкви и воззрений других Церквей. Такое умение смотреть позволяет взглянуть на собствен-ную конфессиональную традицию с соблюдением определенной дис-

28


танции по отношению к ней, как бы со стороны, и вместе с тем увидеть общую точку соотнесения и оцен-ки, которой является апостольское свидетельство. Единство требует от Церквей обращения не только ко Христу, но и друг ко другу. Это об-ращение дает надежду на то, что на этом пути можно будет когда-нибудь преодолеть, по крайней мере, вели-кие разделения христианства.

4. Взгляд в будущееОдин из пионеров экуменической

открытости о. Ив Конгар писал: «Воз-можно ли органичное единство? “Еди-но стадо и един пастырь” – относятся ли эти слова к одному видимому ор-ганизму, находящемуся под религи-озным водительством одного чело-века? Будет ли органичное единство достигнуто когда-либо в истории? Не является ли оно скорее эсхатологи-ческим? Я все более склонен думать именно так»7. Это воззрение не явля-ется предложением оставаться пас-сивным и парализовать экуменичес-кие усилия. Обязанность стремиться к единству лежит на всех христианах. Ни одно усилие не напрасно. Каж-дая благая инициатива имеет свой смысл. Любые шаги, предпринимае-мые с мыслью о примирении христи-ан, приобретают конечную ценность в свете эсхатологического единства Народа Божия. Даже если на протя-жении всей земной истории христи-анству никогда не удастся достигнуть

полного примирения и органичного единства, то и тогда стремление к нему должно неустанно воодушев-лять христиан. Единство не является самоцелью. Церковь существует для людей и их спасения.

Отказ от стремлений к единству был бы греховной изменой Христовой воле. В церковном расколе продол-жается таинство распятия. Раскол не чествуется. Праздновать можно только единство. Диалоги, которые ведутся между Церквами, уже сейчас являются далеким и несовершенным предвосхищением дня празднования единства и примирения. Диалог явля-ется делом людей, сотрудничающих с единящей силою Святого Духа. Светлый взор, лицо человека могут отражать дружеское расположение. Христианство – это религия лица, это поиск Лика невидимого Бога. Друж-ба и доброжелательность христиан отражают нечто от тайны самого Христова Лика. Где же воскресший Господь, там и состояние праздника. Экуменизм дает предчувствие тор-жества единства. В молитве о единс-тве он призывает устремляться впе-ред с упованием на то, что Сам Бог является непреходящим торжеством единства и многообразия.

Данная статья впервые была опубликована на русском языке в сборнике А. Носсоль и др.

Единъ Господь: на путях к единству хрис-тиан / ред. иером. Сергий Гаек. – Люблин: Научное Общество Люблинского Католи-ческого Университета, 1996. – С. 275-285,

и воспроизводится нами в сокращении с любезного разрешения автора.

7 У. Сongar. Essais oecumeniques. Le mouvement, les hommes, les problemes. Paris 1984, 97. Другое мнение выражают Г. Фрис и К. Ранер: Einigung der Kirchen – reale Moglichkeit. Freiburg i.Br. 1983, 9-19.

У И С Т О К А

29

Экуменическое измерение ХРИСТИАНСТВА

Игумен Вениамин (Новик)

Известный христианский апологет К. С. Льюис (1898-1963), рассуж-дая о роли догматики

в религиозной жизни, сравнивает вероучительные построения с гео-графической или морской картой, с помощью которой, преодолевая сти-хии и штормы бытия, можно достичь желанного и спасительного берега.

Попробуем развить этот образ. Все религии и конфессии имеют собственные «картосхемы» – в разной степени разработанные системы вероучения. Но привер-женцы некоторых из них вместо того, чтобы помнить, что одному Богу точно известно, кто из от-правившихся в рискованное пу-тешествие достиг другого берега; вместо того, чтобы сочувственно

относиться к другу, памятуя, что даже очень хорошая карта сама по себе к спасительному берегу еще не приводит, принялись по-хваляться: «дескать, лучше на-шей карты нет и быть не может».

Самые ретивые на этом не оста-новились и принялись украшать свои карты, чтобы еще больше подчеркнуть их неоспоримое пе-ред другими преимущество. Они настолько в этом преуспели, что им совсем расхотелось отправ-ляться в путь, тем более в опас-ное плавание; они стали прово-дить время в созерцании самой карты, в благочестивом хождении вокруг нее – и были уверены, буд-то не только прозревают спаси-тельный берег, но даже пребыва-ют на нем. При этом нынешнее

Да будут все едино.Ин 17, 21

В главном единство, в спорном – свобода, во всем – любовь.

св. Августин


30

«пристанище» показалось им настолько ничтожным, что они предпочли вовсе не заботиться о его благоустройстве, а время ожидания скоротать в храмах, собственных домах и квартирах, периодически выглядывая оттуда и посматривая, что вокруг делает-ся. Те же, кому благоустроенных квартир не хватило, принялись скрупулезно подсчитывать дату неизбежного конца света.

Другие сочли, что лучший спо-соб достичь желанной цели - не пытаться истолковать обозначе-ния на карте «своим умом» (де-ло-то сложное!), а положиться во всем на авторитетные источники, на предание, где все определено раз и навсегда. А если что и не определено, то стало быть этого знать и не надобно. Им показа-лось «спасительней» не заме-чать, что море, которое предстоит пересечь, уже совсем не то, ка-ким было прежде. В нем выросли новые рифы, и стали выглядеть иначе старые, возникли новые течения и новые острова, пере-менилась «роза ветров», да и сам противоположный берег (или угол зрения на него?) так изменился, что теперь совсем стало непонят-но, как он выглядит и где, собс-твенно говоря, начинается. Со временем усовершенствовались навигационные приборы, появи-лись новые, более точные обоз-начения. Иначе говоря, пришла пора обновить и карту, и технику. Но сама карта оказалась настоль-

ко освящена древностью, что од-на лишь мысль об уточнении ее воспринимается как кощунство – «мало ли что нового еще может появиться!». Адепты этого обра-за мыслей утверждают, что если каждый верующий станет «насто-ящим верующим», то все само со-бой устроится, поэтому заботить-ся о «внешнем» не стоит, наше дело – «о душе радеть». Таким людям привычней говорить не о «пути», а об «истинном стоянии», которое, по их мнению, и дает их конфессия, так что карте, все-та-ки предполагающей движение, они явно предпочитают точные догматические описания и риту-альные инструкции. Однако сколь бы подробными ни были правила религиозной жизни, внутреннего покоя и радости они не прибав-ляют, и потому любителей «устав-ного благочестия», как правило, отличают особая замкнутость, угрюмость, а также брезгливо-трусливое отношение ко всему, что происходит за границами их «духовного мирка».

Народ попроще решил, что до-статочно скрупулезно исполнять обряды, и «тогда Бог наверняка поможет». Эта довольно много-численная часть церковного со-общества терзает духовенство бесконечными «чего нельзя, что можно» и с трудом воспринимает саму идею потустороннего спасе-ния – ей достаточно здесь и сейчас заручиться покровительством свы-ше. Особое мистическое чувство


31

таким людям, как правило, неве-домо, что, впрочем, не мешает им считать себя «верующими».

Есть еще одна странная, но, в отличие от предыдущей, очень малочисленная группа, которая думает не столько о собственном спасении, и даже не о спасении других, сколько о создании «ус-ловий для спасения», причем не столько в трансцендентном, а проще говоря, индивидуально-загробном, понятном для всех смысле, сколько в экзистенци-ально-социальной перспективе. На первое место сторонники та-кой позиции ставят общение и взаимодействие, ибо убеждены: «идти» надо не только внутрен-ним путем, но и внешним, так как они тесно связаны друг с другом, и порой правильно выбранный внешний путь помогает «выпря-мить» путь внутренний. Эти люди иногда договариваются до таких странных вещей, как «христиан-ская общественность», «хрис-тианская политика», и даже... «христианская экономика», так что вместо карты у них, скорее, «перечень приоритетов и меро-приятий» по реформе внешнего строя жизни. Заметим, что своей активностью они раздражают не только собратьев по вере, но да-же неверующих: первые обвиня-ют их в том, что они профаниру-ют духовность и переводят столь драгоценную «вертикаль» в «го-ризонталь», а вторых злит, поче-му они вмешиваются не в свое

дело, например, в политику.Но и это не самые странные лю-

ди. Находятся и те, кто вовсе не верят ни в какое спасение, но по-чему-то очень хотят, чтобы в не-го верили другие. Они неустанно ищут врагов, клеймят еретиков и особенно тех, кто, как им кажет-ся, подрывает религию изнутри, предлагая карты с небольшими погрешностями, могущими при-вести к катастрофическим пос-ледствиям, ибо «в деле спасения мелочей не бывает». Они обли-чают тех, кто размывает четкие, как им кажется, вероучительные границы рассуждениями о неких туманных «общечеловеческих ценностях», «абстрактном гума-низме» или вовсе подозрительном универсализме. Сторонники этого направления всегда выступают за конкретность и ясность, и вместо карты у них – лозунги.

Кроме того, во все времена (на-ше – не исключение) не так уж редко можно встретить людей, вполне искренне убежденных в том, что любая привнесенная из-вне религия плоха уже тем, что не здесь возникла, следователь-но, для «нас» она противоестес-твенна, а держаться надо за свои корни и свою почву. Некоторые из них в поисках «первоистоков» дошли до самого натурального язычества, которое и принялись с увлечением изучать, находя в нем глубокий и даже эзотеричес-кий смысл. Примечательно, что именно «ревнители отеческих


32

традиций» с особой яростью от-рицают саму возможность обще-человеческих ценностей и рьяно доказывают, что подобные цен-ности специально были приду-маны мошенниками для обмана «простых людей».

За дискуссиями и противостоя-ниями все эти группы стали ма-ло-помалу забывать об общей цели пути, равно как и о том, что сколько ни пытайся уточнять свои догматические формулировки (карты), невозможно полностью устранить область неопределен-ности (о которой упоминает и апос-тол Павел, см. 1 Кор 8, 2; 1 Кор 13, 12), а значит и связанный с нею довольно неприятный риск, кото-рого в деле спасения быть вро-де бы не должно. Со временем сторонники различных «стояний» (или «путей») настолько привык-ли существовать отдельно друг от друга, что, казалось, и незачем объединяться.

Но нашлись и те, кто всерьез воспринял слова Христа о том, что Царство Божие («другой бе-рег») начинается в человечес-кой душе, и чтобы его достичь, не нужно долго изучать сложную систему навигации, выработан-ную предшественниками, ибо у нас уже есть схема – простые и ясные заповеди Христа о любви к Богу и ко всем людям. Достаточ-но их исполнять, и таким образом – экзистенциальным снятием про-тивоположности «внутреннего» и «внешнего» – можно достичь же-

лаемого берега, к которому, может быть, и не приложимы пространс-твенно-временные категории. Эта группа простотой своей идеи вы-зывает раздражение почти у всех предыдущих – и ревнители тради-ций, и обрядоверы обвиняют ее в антиисторизме, а также в пренеб-режении Священным Преданием.

Наконец, всегда были и те, кто не переставали помнить о важности первоначальной общей цели, ду-мали не только о догматике, но и об этике и культуре, призывали к единству в главном при естест-венном многообразии культурных и философских традиций. Эта очень немногочисленная группа людей (в основном, работавшие в Азии и Африке протестантские миссионеры разных конфессий) в начале 10-х годов XX века поло-жила начало экуменическому дви-жению, в лоне которого родилась идея общехристианской органи-зации – Всемирного Совета Цер-квей (World Council of Churches), ныне пребывающего в Женеве. А в начале 60-х годов на II Ватиканс-ком соборе Католическая Церковь принимает Декрет об экуменизме и Декларацию об отношении Цер-кви к нехристианским религиям.

Само слово «экуменизм», в котором греческий корень со-единился с трескучим латинс-ким суффиксом, означает «все-ленскость». В Новом Завете oikoumene – это Римская импе-рия (Лк 2, 1) или даже весь мир (Мф 24, 14). Постепенно этим


33

словом стали обозначать единую Церковь, тем самым противопос-тавляя ее раздробленному миру, или целостную веру Церкви как противоположность иным, эклек-тичным учениям.

Слово «экуменизм» совре-менного читателя может насто-рожить или даже смутить. Это неудивительно: за многочислен-ными идеологическими и полити-ческими подтекстами, которыми так часто нагружали это понятие, почти затерялся его исходный смысл. Поэтому в наши дни, воз-можно, предпочтительней гово-рить о «движении к христианско-му единству». Сама возможность такого движения оправдывается существованием универсаль-ных ценностей и, прежде всего, единством человеческого рода, произошедшего от одного корня, в библейской традиции – сотво-ренного Единым Богом и беруще-го начало от общих прародителей Адама и Евы.

Естественно предположить, что единый человеческий род должен жить в состоянии мира, а не бес-конечной «внутренней войны». Это не означает радикального примирения добра со злом, исти-ны с заблуждением, но побуждает постоянно искать меру допусти-мого компромисса. Возможно ли терпеть малое зло и некоторые заблуждения, чтобы избежать больших? Или же наше дело – безжалостно бороться со всяким разномыслием и малейшими про-

явлениями зла? Сложность зада-чи в том, что при существующем религиозном и культурном разно-образии невозможно полное еди-нодушие, и радикальная беском-промиссность неизбежно приве-дет к войне всех со всеми. Так что выход один – признать собс-твенную ограниченность, смирить свои притязания, отказаться от абсолютистских проектов. Только Бог, всеведущий и всесильный, мог бы установить на земле еди-ный образ жизни и мыслей. Одна-ко по лишь Ему известным при-чинам Он этого не делает, а дает людям свободу обустраиваться самим и при этом призывает: «да будут все едино» (Ин 17, 21).

Богословски обосновать необ-ходимость экуменизма непрос-то, но все же возможно. В бого-словии сосуществуют два тесно связанных друг с другом подхода – катафатический (положитель-но утверждающий ортодоксию) и апофатический (отрицательный), умеряющий резвость желающих вещать от имени Бога. Не все еще известно, не все еще откры-лось. Апофатика напоминает об ограниченности человеческого ума, о необходимости смиряться друг перед другом в богопозна-нии. Никто не вправе объявлять себя монополистом истины в последней инстанции (ср.: «Кто думает, что он знает что-нибудь, тот ничего еще не знает так, как должно знать» 1 Кор 8, 2; «Те-перь мы видим как бы сквозь


34

тусклое стекло, гадательно…» – (1 Кор 13, 12). Существует законо-мерность: чем больше в религии область апофатики, тем меньше в ней абсолютистских притязаний, и тем толерантней она к другим про-явлениям жизни духа.

Кроме этого, экуменизм можно оправдать этически. При всей значимости вероучения, всег-да остается этическая сторона жизни, напрямую с конфесси-ональной или исповедальной принадлежностью не связанная. Подтверждением тому – извест-ный феномен «просто хорошего человека», который «без вся-ких религий и догматик» дела-ет добро. Показательно, что в Евангелии этическое измерение оказывается, в конечном счете, важнее всех прочих. Так, в при-тче о милосердном самарянине «ближним» для пострадавшего оказываются не единоверные и правоверные священник и левит, а инородец и иноверец – сама-рянин (Лк 10, 29-37). Критери-ем страшного суда в христиан-ской традиции оказывается не догматическое качество веры, а добрые дела (Мф 25, 31-46). Апостол Павел на первое место ставит любовь (1 Кор 13), а она проявляется не столько в «ор-тодоксии» (правоверии), сколь-ко в «ортопраксисе», т.е. вер-ных поступках. Заметим также, что древнее «золотое правило нравственности», которое пов-торяет Иисус (Мф 7, 12), можно

понимать и в смысле веротерпи-мости. Подобное правило при-знают все мировые религии, и это открывает возможность не только межхристианского, но и общерелигиозного единства.

Итак, подлинный экуменизм начинается с ответственности христиан за единство христиан-ского мира, а также с доброже-лательного отношения ко всем без исключения людям, с готов-ности помогать непохожим на тебя по вере, мировоззрению, по социальному положению, по цвету кожи. Это трудно, но именно способностью прини-мать «других» человек отлича-ется от животного.

Можно возразить: «заповедь любви» – это важно, однако све-дение религии к одной лишь люб-ви грозит обернуться психоло-гизацей или субъективизацией веры, подменой ее отвлеченным «гуманизмом». Именно таким смешением понятий то и дело пу-гают общественность противники социального экуменизма, приво-дя в качестве антипримера Иуду, который лукаво предлагал про-дать предназначенное для Хрис-та драгоценное миро и выручен-ные деньги раздать нищим (Ин 12, 1-8)... Говорят и о том, что нам за-поведано идти «узким путем». Но узость пути сама по себе еще не гарантирует его истинности. Узкий путь фарисейско-законнической исключительности и самодоста-точности ведет в тупик.


35

Как начинался перевод Писания

Потребность в переводе Библии появилась в эл-линистическом мире, в III веке до РХ, когда ев-

рейское Священное Писание бы-ло впервые переведено на инос-транный, а именно, на греческий язык. Происхождение греческой Библии окружено тайной. Соглас-но древней легенде, египетским иудеям удалось убедить царя Птолемея II Филадельфа (285 – 247 до РХ) быть инициатором и «спонсором» проекта перевода еврейских священных текстов. Царь Египта послал в Иеруса-лим за 70 переводчиками и затем запер их в 70 комнатах. Каждый из них сделал свой перевод. По окончании их труда оказалось, ко всеобщему удивлению, что все 70 переводов были идентичными по смыслу и букве. Птолемей был чрезвычайно впечатлен и уверо-

вал в божественное происхожде-ние как оригинального текста, так и его перевода. С того времени этот греческий перевод Библии Ветхого Завета получил название перевода Семидесяти (по-латыни – Септуагинта, LXX). Разумеется, история этого перевода была не столь фантастичной. Но, как бы он ни возник в реальности, он оказал огромное воздействие и на исто-рию иудейства в эллинизирован-ном мире, и на распространение христианства в Римской империи. Перевод Семидесяти во все вре-мена существования христианс-кой Церкви считался боговдохно-венным. Понятно, что таковым он был и остается не в каждой сво-ей букве, не в каждом слове, но боговдохновенный он по своему замыслу, по своей святой цели и, главное, по успеху в достижении этой цели. Начало перевода Биб-лии, положенное Септуагинтой, имело величественное продол-

архим. Ианнуарий Ивлиев

библейского перевода

ПРОБЛЕМЫ


36

жение в дальнейшем появлении множества национальных пере-водов Священного Писания, без которых просто не было бы сов-ременного христианства. Именно греческий перевод стал Библией первых христианских церквей. Последующие первые националь-ные переводы Писания делались преимущественно с греческой Библии. Принятие Церковью под-твердило боговдохновенность и греческой Септуагинты, и латинс-кой Вульгаты, и других влиятель-ных переводов. Не в последнюю очередь боговдохновенным был труд святых Солунских братьев, великих просветителей славян Ки-рилла и Мефодия, без которых не было бы не только церковносла-вянской Библии, но и того русско-го языка, которым мы имеем счас-тье обладать. Путь, проложенный прежними переводчиками Слова Божия, ведет по постоянно изме-няющемуся лингвистическому и культурно-историческому пейза-жу, горизонт которого теряется в эсхатоне. Соответственно, никог-да не иссякнет и переводческая харизма, хотя временами пере-водческое творчество и отступало перед более насущными церков-ными задачами. XX век вызвал к жизни огромное количество биб-лейских переводов, в том числе на русский язык. Однако уже сей-час очевидно, что большинству из последних не суждено не только выдержать испытание временем, но даже быть прочитанными.

Буква и смыслОдно время в ходу был наив-

ный взгляд на Библию как на собрание текстов, которые были понятны «простым» древним чи-тателям и слушателям, а потому должны быть понятны совре-менному «простому» человеку. Такой взгляд находил себе идео-логическую опору в благом мис-сионерском стремлении. Если бы все было так просто! Реальность бесконечно сложнее. Да, «вера от слышания» (Рим 10, 17). Но вряд ли апостол Павел заставлял огла-шаемую им аудиторию читать или слушать книги Священного Писа-ния. Да и не существовало еще в те времена Священного Писа-ния последующих христианских миссионеров. И когда апостол говорит о себе, что он «насадил» (1 Кор 3, 6), то, надо полагать, сделал он это не декламацией Библии, но каким-то иным спо-собом. И произведенное им «на-саждение» потребовало от него предварительного взрыхления и посильного удобрения почвы для посева в нее Слова Вести.

А вот «поливал» и иным спосо-бом культивировал насажденное, как известно, ученый «Аполлос, родом из Александрии, муж крас-норечивый и сведущий в Писа-ниях» (Деян 18, 24). Упомянутое «орошение» включало в себя и научение Священным текстам, и их герменевтику, то есть перевод в самом широком смысле. И рабо-та эта требует мудрого такта.


37

Перевод – всегда очень труд-ная задача. Основная его цель – передача смысла, или того, что теперь принято называть англий-ским словом message (послания, вести). Но при этом перед со-вестливым переводчиком стоит также задача максимально точно передать букву, а иногда и сти-листическую форму переводимо-го текста. Переводческая техника изменялась, развивалась на про-тяжении столетий. В одних пере-водах преобладал буквализм (так называемые «кальки»), в других – отступление от буквы ради бо-лее понятной передачи смысла. Переводы одного и того же текста при разных задачах переводчика могут разительно отличаться друг от друга. Возьмем для примера простейшее английское предло-жение: «How do you do?» Сдела-ем перевод этого предложения на русский язык, тщательно сохра-няя его букву («калька»). Получим очень странное высказывание: «Как делаете вы делать?» Здесь буква сохранилась, но смысл пол-ностью утрачен. Теперь переве-дем то же предложение «по смыс-лу»: «Здравствуйте!» Здесь точно передан смысл приветствия, но утрачена его буква. Разумеется, этот пример подобран специаль-но, чтобы продемонстрировать проблему. Но в той или иной сте-пени любой из наличных перево-дов с этой проблемой сталкивает-ся и вынужден жертвовать либо смыслом, либо буквой. Найти ба-

ланс бывает чрезвычайно трудно, особенно тогда, когда в нацио-нальной языковой культуре глубо-ко укоренились термины и целые тексты в их древнем переводе. Так, например, Синодальный пе-ревод Писания на русский язык, при всех своих достоинствах, ра-ди сохранения традиции часто использует слова из церковно-славянского перевода Библии. Однако в наши дни это иногда вводит читателя в заблуждение, ибо, сохраняя форму, знакомые всем и каждому слова с течением времени изменили свой смысл. За знакомой старой маской может скрываться совсем иное понятие, и такие «понятные» слова стано-вятся словами-«предателями».

Возьмем наугад простейший при-мер. В Послании к Римлянам апос-тол Павел упрекает иудеев в том, что некоторые из них нарушают заповеди Закона Моисея: «Как же ты, уча другого, не учишь себя самого? Проповедуя не красть, крадешь? Говоря: «не прелюбо-действуй», прелюбодействуешь? Гнушаясь идолов, святотатству-ешь?» (Рим 2, 21-22) С кражей и прелюбодеянием – все понятно. Но что касается «святотатства», то для современного человека, знаю-щего русский язык, абсолютно не-понятен смысл последнего упрека апостола: «гнушаясь идолов, свя-тотатствуешь». Какое отноше-ние имеет «святотатство», то есть (в современном русском языке) бо-гохульство, оскорбление Бога или


38

святыни, к неприятию «идолов», то есть кумиров, изображений язычес-ких богов? Абсолютно непонятно! Но все встает на свои места, когда мы узнаем, что «святотатствовать» буквально означает вовсе не «бо-гохульствовать». Это точная калька с греческого слова, означающего «грабить в храме» или «красть свя-щенные предметы» (речь, конечно, идет о языческих храмах и язычес-ких святынях). По Закону иудеи не имели права даже прикасать-ся к предметам языческого культа («идолам»), но некоторые из них не стеснялись торговать украденными в языческих храмах предметами, а может быть, даже сами участвова-ли в ограблении языческих капищ. Апостол упрекает таковых в ли-цемерии и неправедности. В этом интересном случае поучительным является то, что в церковно-славян-ском переводе, несмотря на его ар-хаичность, текст более понятен по смыслу: «гнушаяся идолъ, святая крадеши» («святая» – священные предметы). Но синодальные пере-водчики принципиально использо-вали такое слово, которое, как им казалось, понятно и в то же время подчеркнуто архаично, или, с их точки зрения, «традиционно» (тать – вор, грабитель; татьба – кража, во-ровство). Похожих примеров можно привести великое множество.

Культурные традицииОднако эта переводческая

трудность – не самая большая и довольно легко преодолимая.

Серьезнее более принципиальные переводческие проблемы не столь-ко лингвистического, сколько куль-турологического характера. На са-мой поверхности лежит трудность перевода слов, обозначающих непонятные жизненные реалии, особенно тогда, когда эти реалии имеют принципиальное значение. В самом деле, каково было хрис-тианским миссионерам прежних веков, трудившихся где-нибудь на Аляске или в Гренландии, перево-дить для живущих во льдах и тун-дре туземцев прошение молитвы «Отче наш» о «насущном хлебе»?! Ни эскимосы, ни алеуты, ни чукчи никакого хлеба тогда не знали и не видели. То, что для нас наполнено глубоким смыслом, что является символом жизни – хлеб – для них было пустым звуком, чем-то, ли-шенным всякого смысла. И какой находчивостью и дерзанием надо было обладать переводчику, чтобы понятие «хлеб» заменить каким-то иным понятием, адекватным ему по жизненному смыслу?! Скажем, понятием «рыба». Ведь рыбой, а не хлебом жили эти северные народы. Но и такие трудности пе-ревода, при известной свободе и смелости переводчика, тоже до-вольно легко преодолимы.

Значительно труднее обстоит де-ло при толковании не житейских реалий, но сложившейся терми-нологии в религиозном, богослов-ском, литургическом, философс-ком, научном языках. Едва ли не в каждой строчке библейского текста


39

мы находим «простые» слова, се-мантика которых в соответствую-щем религиозном контексте была не столь уж проста. Привнесенный долгой традицией новый смысл превратил эти слова в специфи-ческие термины. И при переводе это необходимо по возможности учитывать. Писать историю с чис-того листа опасно. Так, например, не только непривычно, но и ложно переводить baptisma не как «кре-щение», а как «омовение» или даже «погружение». Погружать можно что угодно и куда угодно. Но в религиозном языке это сло-во означало вполне определенное священнодействие, которое по-русски передается только словом «крещение». Столь же странно читать перевод слова makarioi как «счастливы», а не «блаженны» и т.д. и т.д. Оправданием нетради-ционного, нетерминологического перевода не может быть ссылка на непонятность традиции для че-ловека со стороны. Мало ведь кто понимает, скажем, атомную физи-ку, но сложившаяся традиция не позволяет нам переводить atomos как «неделимый», а ēlektron как «янтарь». Впрочем, непонятность многих церковных и библейских терминов явно преувеличена.

И все же: культурные традиции подчас бывают столь различны! В самом деле, что общего, условно говоря, было у Афин и Иеруса-лима в III веке до РХ, в то время, когда создавался греческий пе-ревод Библии? Непреодолимая

понятийная и терминологическая пропасть, казалось, разделяла две столь непохожие друг на дру-га культуры. Каким вдохновением должны были обладать леген-дарные «70 толковников», чтобы пересадить десятки понятий, об-ретших свою словесную форму в еврейской Библии, на почву гре-ческой языковой культуры, чрез-вычайно развитой, но и чрезвы-чайно чуждой! Разумеется, успех перевода был обусловлен вдох-новением Святого Духа, не иначе. Но, как Слово Божие, второе Лицо Пресвятой Троицы, в Своем воп-лощении и вочеловечении приня-ло на Себя все человеческие не-мощи, так – по аналогии – можно утверждать, что и Слово Божие, воплощенное в человеческом Пи-сании, в букве, не избежало немо-щей переводческого искусства.

Далеко ли ходить за примерами? Возьмем одно (только одно) из важнейших понятий ветхозаветной религии «цедака» (евр. sĕdāqâ), которое в греческой Библии пере-дается словом dikaiosynē (спра-ведливость) и, соответственно, в русском Синодальном переводе – привычным словом «правда» (или «праведность»). Сколько бо-гословских проблем было связано с этим понятием! И вызваны были эти проблемы условностью, неа-декватностью греческого перевода с еврейского языка. «Справедли-вость» (соответственно, латинское «justitia», славянское «правда» или немецкое «Gerechtigkeit») – юриди-


40

ческое понятие. «Праведный Бог» – высший праведный Судия, посту-пающий «по справедливости». То же можно сказать и о «праведном человеке». Но ведь за этими пере-водами в еврейской Библии стоит совсем иное понятие. Соответс-твующее еврейское слово sĕdāqâ, тысячекратно повторяющееся в Пи-сании, отнюдь не является юриди-ческим термином, обозначающим «справедливость». Скорее оно оз-начает верность: верность взятым на себя обязательствам, верность своему слову, верность и надеж-ность в союзе, в договоре, в Завете1. Но это ведь совсем не то же самое, что законническая справедливость! Однако таков привычный перевод – «правда», то есть справедли-вость. А в современном русском языке к этой проблеме добавляет-ся еще одна, связанная с тем, что слово «правда» стало синонимом слова «истина», и это еще больше запутывает дело. И вот из-за это-го греческого перевода dikaiosynē (justitia, правда) возникло целое на-правление в богословии, так назы-ваемая «юридическая теория спа-сения», которая господствовала на Западе и на Востоке на протяжении нескольких столетий. Принципиаль-ный перелом в уразумении понятия «правды», «праведности» наступил лишь благодаря научно-критичес-ким исследованиям в экзегетике в последние 100-150 лет. Но привыч-ное слово осталось практически во

всех переводах, требуя разъясня-ющего комментария, который, как правило, отсутствует. И таких слов, которые «предательски» кажутся знакомыми, родными, не требующи-ми пояснений, но которые, тем не менее, не отражают смысл ориги-нала или отражают его искаженно, – таких слов в Библии очень много. Среди них самые «понятные»: на-дежда, терпение, мир, тело, душа, скорбь, спасение и т.д. и т.д.

«Научите все народы»Перевод Священного Писания,

которое можно и следует понимать как ценнейшее свидетельство о Боге, о Спасителе, об искуплении и спасении, – дело безусловно необ-ходимое хотя бы в силу последней заповеди Господа Иисуса Христа: Идите, научите все народы, крес-тя их во имя Отца и Сына и Свя-таго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам; и се, Я с ва-ми во все дни до скончания века (Мф 28,19-20). Научение тому, что повелел Спаситель, требует пере-водов на все языки мира. Посколь-ку же языки постоянно находятся в движении, в изменении, постольку и процессу перевода нет и не может быть конца вплоть до конца века сего. Об этой оправданной и благо-словенной переводческой деятель-ности свидетельствует уже тот факт, что до нас не дошло практически ни-каких «повелений» нашего Господа на Его родном языке. Евангелия

1 Кстати, «завет» – еще одно слово, которое либо непонятно современному читате-лю, либо (Testament) вызывает неадекватную ассоциацию с «завещанием».


41

содержат только переводы слов Спасителя на греческий язык. Со-ответственно, «все народы» могут получать эти слова не из первоис-точника и даже не из вторых рук, а в лучшем случае из третьих рук, то есть переводы перевода. Это воз-лагает на переводчиков Писания предельную ответственность.

Да, рассуждая отвлеченно, мы должны признать необходимость все новых и новых переводов. Ка-нонизация того или иного перево-да, как показывает история и как диктует здравый смысл, – дело не-возможное. Но, когда мы соприка-саемся с реальной жизнью Церкви, мы вынуждены также признать, что растущее число переводов Свя-щенного Писания, особенно в пре-делах одного и того же националь-ного языка, способно привести к смущению и растерянности. Дейс-твительно, для простого человека, далекого от научной экзегетики с ее открытиями, гипотезами и дискусси-ями, представляется невозможным решить, какой перевод Писания

более адекватно отражает смысл оригинального текста. Да и сами переводчики часто – увы! – далеки от понимания того, что они пере-водят. И нет никакой возможности поставить пределы переводчес-кому произволу. В свете вышеска-занного невольно появляется пес-симистическая оценка роли буквы, роли Священного Писания в даль-нейшем живом Предании Церкви. Хочется верить, что этот пессимизм преувеличен. Но вот на что в связи с этими размышлениями следует обратить внимание: когда Господь Иисус Христос вышел на публич-ную проповедь, Он возвестил не Евангелие от Матфея или Иоанна, а совсем просто звучавшее Еванге-лие Царствия Божия: Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в (это) Евангелие (Мк 1, 15). И не-сколько позже апостол Павел убеж-дал коринфян, что он благовествует «не в премудрости слова, чтобы не упразднить креста Христова» (1 Кор 1, 17). Я приходил к вам, братия,


42

возвещать вам свидетельство Божие не в превосходстве слова или муд-рости, ибо я рассудил быть у вас незнающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого, … чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией (1 Кор 2, 1-5). Церковь Христова зиждется на прочном основании: Никто не может по-ложить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос (1 Кор 3, 11). Царствие Божие, близкое нам в Иисусе Хрис-те – распятом и воскресшем – вот, собственно, суть Евангелия, возве-щенного Спасителем и Его апосто-лами. Весть об этом (керигма) про-ста в своем словесном выражении, не требует чрезмерных перевод-ческих усилий. Она несет в себе си-лу действия Святого Духа, пробуж-дающего и укрепляющего веру. Не буква Писания, но Божественная Благая Весть, расслышанная за буквой Писания, – вот то основное, что должно распространяться и действовать среди всех народов до скончания века. И, надо полагать, смущающее многообразие пере-водов не станет препятствием для той спасительной Вести, которая силою Святого Духа пробьет себе дорогу сквозь все наличествующие и будущие переводы Писания.

Нам не дано знать, каким будет отношение к написанному и на-печатанному слову в отдаленном будущем. Но если мы способны различать «знамения времени», то мы не можем не заметить, что

в настоящее время подрастает, и уже подросло поколение людей, для которых чтение книг не явля-ется преобладающим источником информации. Трудно представить себе сегодняшних молодых людей (включая верующих), увлеченно и самозабвенно читающих тыся-честраничный том Библии в том или ином переводе. И уже этот оче-видный факт способен ослабить пессимизм и тревогу относительно растущего разнообразия перево-дов Писания. Хотим мы этого или не хотим, но значение Писания как проводника веры ослабляется. Признать этот факт для традицион-но мыслящих людей очень неуютно и даже страшно. Но тот же факт по-вышает внимание к иным формам благовествования – визуальным и керигматическим, кстати, более ха-рактерным для апостольского вре-мени, чем чтение и цитирование Библии. Апостол Павел напоминал фессалоникийским христианам о том, почему они стали верующими: Потому что наше благовествова-ние у вас было не в слове только, но и в силе и во Святом Духе, и со многим удостоверением, как вы сами знаете, каковы были мы для вас между вами (1 Фес 1, 5). И эти слова апостола – вызов сегодняш-ним проповедникам. Слышимое явление Духа в кратких словах Вести, подтверждаемое зримым явлением Духа в делах Любви, сегодня намного актуальнее неиз-бежного умножения числа перево-дов Писания.

Л И Т У Р Г И Я

43


Литургией в православии называется самая священная из служб – Таинство Тела и Крови – Божественная Евхаристия.

Литургия условно состоит из трех частей:- Проскомидии, которая может быть названа также приготов-

лением к Литургии;- Литургии Оглашенных;- Литургии Верных.Расскажем о каждой из этих частей подробнее.Храм еще пуст и почти темен, служительницы зажигают лампады перед

образами, в свечном ларьке готовятся принимать записки О здравии, О упокоении, выкладывают на продажу свечи… В это время в Алтаре свя-щеннослужители готовятся к богослужению. Они облачились в священ-ные одежды и совершают Проскомидию.

Проскомидия – это предваряющее Литургию священное действие, во время которого из специальных хлебцов – просфор – вырезается прямо-угольная часть – Агнец, которая станет Телом Христовым;

- вынимаются частицы в честь Божией Матери и святых угодников Божиих;- вынимаются частицы о здравии или упокоении православных христиан.Откуда название этой части богослужения – Проскомидия? В древнос-

КРАТКО о Православной

Литургии

КРАТКО о Православной

Литургии

свящ. Константин Пархоменко


44

ти хлеб и вино для Литургии приносили верующие, и подготовительная к службе часть так и называлась: Приношение (по греч. Проскомидия).

В древности Проскомидия не сопровождалась тем сложным проду-манным ритуалом, многочисленными молитвами и символическими действиями священнослужителей, какие она имеет сегодня. Это было просто приготовление хлеба и вина для Таинства и молитвенное поми-нание христиан. Но постепенно Проскомидия превращается в сложный и глубокий по своему символическому значению чин.

Сегодня в Русской Православной Церкви Проскомидия совершается на пяти просфорах, специальных небольших хлебцах.Просфора состоит из двух круглых половинок: верхней и нижней, на-

поминающих нам о том, что в Иисусе Христе соединились два естества – Божественное и человеческое.

Сверху просфоры стоит печать: крест и буквы ИС–ХР и НИ–КА, что в переводе с греческого значит «Иисус Христос – Победитель».

Из первой просфоры священник вырезает прямоугольную частицу хле-ба, которая позже, во время Литургии, и вместит в себя огонь Божества, станет истинным Телом Христовым.

Приготавливая частицу, священник произносит страшные слова:Как овца, веден был Он на заклание.И как непорочный агнец перед стригущими его безгласен, так и Он не отверзает уст Своих.По смирению Своему был осужден без суда.Происхождение Его кто изъяснит?Берется от земли жизнь Его!Приносится в жертву Агнец Божий, берущий на Себя грех мира, ради жизни и спасения мира.Затем Агнец надрезается копием со словами: «Один из воинов копьем

пронзил Ему [Иисусу Христу] ребра, и тотчас истекли кровь и вода…»

Вырезанный из просфоры Агнец полагается на Дискос – специальное блюдо, на котором изображена сцена Рождества Христова.

Проскомидия и изображает собою Рождение Христово, Его пришест-вие в наш мир.

Мы знаем, что Христос для того и пришел, чтобы спасти людей и при-вести к общению с Богом. И Господь знал, что Его миссия натолкнется на непонимание, жестокость, ненависть. Можно сказать, что Крестная смерть Иисуса предполагалась уже в момент Его рождения. Именно по-этому в обрядах проскомидии тесно связаны эти темы: Его рождение и


45

тут же – предсказание, данное пророками еще за долгие столетия до Его пришествия, – предсказание о Его смерти.

Агнец приготовлен. В чашу вливается вино и немного воды.Священник начинает вынимать частицы из других просфор, приготовлен-

ных к Литургии.Из второй просфоры священник вынимает частицу в честь Божией Ма-

тери. Полагая ее рядом с Агнцем, священник произносит: «Предстала Царица одесную Тебя – в одежде, расшитой золотом, украшенная». Мы не поминаем Богоматерь, не молимся о Ней. Она и так имеет славу в Царствии Божием, она рядом с Сыном. Словами проскомидии мы конс-татируем, возвещаем славу Богоматери!

Из третьей просфоры вынимаются девять частиц «в честь и память» раз-ных святых. И они, подвижники Божии разных эпох, принадлежащие раз-ным культурам и народам, люди различные по земному, но единые в уст-ремлении к небу, призываются стать участниками службы.

Как и о Божией Матери, мы не молимся о них, но молимся им. Воспомина-ние о них за Литургией не есть поминание, как мы поминаем непрославлен-ных живых или усопших христиан. Мы вспоминаем о них с просьбой, чтобы они вместе с нами участвовали в Божественной службе.

Из четвертой просфоры священник вынимает частицы за Святейшего Пат-риарха, за правящего Архиерея (митрополита, архиепископа или епископа), за весь священнический и монашеский чин, за всю страну нашу и за всех право-верующих. И далее священник поминает о здравии поименно своих родственников, знакомых и всех, за кого подано прошение помолиться.

Наконец, из пятой просфоры вынимаются частицы с поминовением усоп-ших православных христиан.

Весь мир таким образом оказывается вовлеченным в священнодействие. Весь мир приводится церковной молитвой ко Христу. Мы кладем частицы, вынутые за конкретных людей, святых и не святых, живых, и уже отошедших в иной мир, на Дискос, специальное блюдо, в центре которого лежит частица, которой предстоит стать Агнцем, Телом Христовым. И позже, когда хлеб ста-нет Хлебом, частица станет Телом Господа и Спасителя нашего, распятого и воскресшего, все частицы, все, кого поминали, окажутся возле Христа.

А в конце Литургии все эти частицы опустят в Чашу с Кровью Христовой со словами: «Отмой, Господи, грехи поминавшихся здесь Пречистой Твоею Кровью, молитвами всех святых».

Вот это «вынимание» частиц из просфор, с поминанием живых и усоп-ших христиан: просто ли оно благочестивое символическое действие, или имеет реальный мистический смысл? Чувствуют ли что-то усопшие, о которых мы молимся за Литургией, за которых вынимаем частицы?


46

Церковное Предание подтверж-дает, что это несомненно так.

У св. Августина читаем: «Когда жертвы на Алтаре… об усопших приносятся, то за весьма доб-рых бывают благодарением Бо-гу, о не весьма злых служат очи-щением их грехов, за весьма же злых хотя никакой не приносят пользы мертвым, но составля-ют утешение для живых. Польза же жертв (то есть поминания на Проскомидии – свящ. К. П.) со-стоит или в совершенном очи-щении грехов, или в облегчении осуждения».

У св. Николая Кавасилы (XIVвек), мы читаем, что совершение Ев-харистии весьма радостно для тех усопших, о ком вспоминают во время святой службы. Что ж из того, спрашивает св. Нико-лай, что усопшие не имеют ног

или рта и не могут причащаться осязаемо, как живые? «От чего же зависит освящение наше, от того ли, что мы имеем тело, что приходим ногами к Евхаристии, что берем руками Святые Дары, что принимаем их устами, что едим и пьем? Нет, ибо многие, у которых все это было, и которые таким образом приступали к таинствам, не получили от того никакой пользы и отошли, подвергшись большему злу, (то есть, осуж-дению – свящ. К. П.)». И далее святой отец спрашивает: «Так что же бывает причиною освящения для освящаемых? И чего требует от нас Христос? Это чистота души, любовь к Богу, вера, желание Таинства, ревность к причащению, горячее усердие и то, чтобы мы приходили с жаждою». Но, как мы знаем, это все принадлежит не телу, но душе. И значит, душа, разлучившаяся с телом, также может воспринимать Святое Таинство. «Посему, – пишет св. Николай, – если души имеют готовность и расположенность к Таинству, а Господь, который освятил и совершил его, всегда желает освящать и хочет всякий раз препода-вать самого Себя; то что может воспрепятствовать приобщению? Оче-видно, ничто... Посему нет ничего необыкновенного в том, что Христос отрешившимся от тела душам, которых не мог обвинить ни в одном из


47

подобных недостатков, преподает эту трапезу. Необыкновенно и чудно то, что человек тленный ест Тело нетленное. А что душа – существо бессмертное – приобщается соответственнейшим ей образом того, что бессмертно, – что в этом удивительного?»

Проскомидия закончилась, и вот наступает Божественная служба: в храме устанавливается совершенная тишина. В алтаре перед Престолом (этот пря-моугольный стол в западной Церкви как раз называют Алтарем) поклоняются все служители Божественного Таинства. Призывая прийти сейчас благодать Духа Святого, предстоящий священник, воздев руки, молится: «Царь Небес-ный, Утешитель, Дух Истины, везде существующий и все Собою наполняю-щий, Сокровище благодати и Податель Жизни. Приди и вселись в нас! И очисти нас от всякой скверны и спаси, Благой, наши души» (рус. пер.).

Диакон приклоняет голову и держа орарь в руке, испрашивает благослове-ние священника: «Время сотворити Господеви, Владыко благослови». Свя-щенник благословляет диакона: «Да исправит Господь стопы твоя…»

Литургия начинается возгласом священника: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков». Этим первым возгласом Литургии мы говорим о том, что основой нашего упования, целью всей нашей жизни и ее трудов является Царство Божие.

Царствие Божие – это правление Божие. Оно началось, но пока непри-метным, сокрытым образом, оно присутствует в Церкви, его в себе носят подвижники веры... Мы ежедневно просим Бога осуществить Его Царс-тво словами молитвы «Отче наш»: да приидет Царствие Твое, – мы храним завет Христов: наипаче ищите Царствия Божия (Лк 12, 31)…

Царство Небесное – это жизнь в единстве с Богом, возвращение к Отцу, от которого человек некогда убежал. Предвкушать это Царство мы можем уже во время земной жизни, в полноте же оно откроется в жизни грядущей.

Почему именно с этого возгласа начинается Литургия? Да потому что Ли-тургия и дает нам возможность преодолеть отчужденность от Бога и всту-пить в отношения с Ним через Сына Его Единородного.

«Благословенно Царство…» – возглашает священник от лица всех ве-рующих, и вся Церковь отвечает ему: «Аминь», что значит истинно так. Бог начинает действовать и среди верующих Своих творит Царство.

Мы входим в богослужение, и вместе с нами в него входят и святые, пре-бывающие с Богом, и Ангелы, и все живые и усопшие. Взоры всех обращены на Христа. Но если для нас совершение Литургии – лишь краткое двухчасо-вое действие, после которого мы часто забываем о Боге, отворачиваемся от Христа, то в небесной Церкви Литургия как благодарение Богу, как вос-хваление Бога, как причастность Богу совершается всегда – вечно. Вот что открылось златоустому подвижнику: «В вышине ангельское воинство возда-ет хвалу. Внизу, в храме, людской хор подхватывает следом за ними то


48

же славословие. В вышине огненные ангелы непрестанно возносят в сиянии трижды святой гимн, внизу люди отзываются им. Празднество обитателей не-бес соединяется с празднеством обитателей земли: единое действие благода-ти, единый порыв блаженства, единый хор ликования» (св. Иоанн Златоуст).

Святые отцы и прежнего времени, и современные молитвенники часто видели во время совершения Литургии служащих вместе с ними Ангелов и святых. Приведем слова замечательного греческого старца нынешнего времени, иеромонаха Иакова: «Люди слепы и не видят, что бывает в хра-ме на божественной Литургии. Однажды, литургисая (т.е. совершая служ-бу – свящ. К. П.), я не мог совершить великий вход от того, что видел… Псаломщик пел: «Яко да Царя всех подымем…» (Херувимская песнь – песнопение, во время которого хлеб и вино переносятся для освящения с Жертвенника на Престол – свящ. К. П.), как вдруг чувствую, что меня под-талкивает некто за плечо. Я подумал, что это был псаломщик, и сказал:

– Благословенный! Такое нечестие – вошел в Святые Врата и меня толкает!Оборачиваюсь и вижу огромное крыло, которое распростер Архангел до

моего плеча и меня направлял совершить Великий вход. Что бывает в Ал-таре в продолжение Божественной Литургии! Некоторый раз не могу вы-держать и сажусь на стул, в то время как другие сослужители думают, что у меня плохо со здоровьем, но не знают они, что бывает в продолжение Божественной Литургии! Какой размах крыла, чадо мое, имеют Ангелы…»

Мы входим в пространство Божественной Литургии. Много света, пения, воздух напоен ароматом кадильного дыма, наполнен звоном кадильных бубенцов…

Литургия, особенно попавшего в храм в первый раз, ошеломляет, поко-ряет своей красотой, гармонией. Но и давно живущий церковной жизнью христианин не может остаться равнодушным к этому празднику благодати, пиру Духа. «Перед нами Христос открывает изумительное зрелище: некое Небесное видение предстает нашему взору. Перед нами Христос отвер-зает Свое Царствие. Так, когда ты идешь в магазин, и продавец показыва-ет тебе ткань, ты ее трогаешь, берешь в руки, проверяешь на прочность, разглядываешь, любуешься ее красотой и затем говоришь: «Да, я ее по-купаю». То же самое делает и Христос на Литургии. Перед нашим взором Он распахивает врата Своего Царствия, чтобы мы могли его рассмотреть, ощутить, им насытиться и сказать: «Для своей жизни я выбираю это»… Вы видели, как наряжают невесту для свадебной фотографии, когда ее огромная фата заполняет всю комнату, и подол платья покрывает пол. Это делают для того, чтобы всем продемонстрировать славу и красоту девуш-ки. Так и Церковь Христова в час литургии заполняет все пространство пред нашими очами» (архимандрит Эмилиан Афонский).

Помню как я, комсомолец, первый раз зашел в храм в 1987 году. Золотое свечение, исходившее от подсвечников, икон, отовсюду (этого цвета не бы-


49

ло в моем школьном советском мире), аромат ладана, удивительное пение, наполнявшее храм, струившееся сверху, где были хоры (не помню, чтобы в моей прежней жизни пели сверху)... Я был покорен храмом и сразу понял, что есть что-то безмерно высшее и прекрасное, нежели наш серый безбож-ный мир. Этот опыт определил в дальнейшем всю мою жизнь…

Начинается Литургия Великой Ектенией, то есть протяжным молением о нуждах Церкви и людей всего мира. Диакон выходит из алтаря и становится на возвышенной площадке перед Царскими вратами – Амвоне. Он возде-вает руку с орарем, специальной лентой, которую носит на левом плече и призывает: «Миром (то есть в мире и спокойствии, во всецелой преданнос-ти воле Божией) Господу помолимся».

Хор от лица верующих отвечает: «Господи помилуй». Помилуй - это не просто защити, сохрани или что-то подобное. Греческое елейсон имеет ос-новой слова елей, то есть масло. Елейсон значит дословно: возлей елей на раны, исцели, уврачуй…

«О Свышнем мире и спасении душ наших, Господу помолимся».Мы молимся о мире свышнем, то есть сходящем с неба, от Бога. (Потом

много раз за Литургией священник будет желать прихожанам мира – Мир всем; диакон многократно будет призывать молиться в мире: Паки и паки, миром Господу помолимся… Чтобы мы помнили, откуда мир, Кто его дает, диакон и напоминает в первой же ектении: О свышнем мире.)

«О мире всего мира, благостоянии Святых Божиих Церквей и соединении всех, Господу помолимся».

«О святем храме сем и с верою, благоговением и страхом Божиим входя-щих в онь, Господу помолимся».

«О великом Господине и Отце нашем Святейшем Патриархе Алексии и о Господине нашем, Преосвященнейшем (имя и титул епархиального Архи-ерея), честнем пресвитерстве, во Христе диаконстве, о всем причте и лю-дех, Господу помолимся».

«О Богохранимей стране нашей, властех и воинстве ея, Господу помолимся».«О граде сем, всяком граде, стране и верою живущих в них, Господу по-

молимся».«О благорастворении воздухов [то есть, о хорошей погоде], о изобилии

плодов земных и временех мирных, Господу помолимся».Не только глобальные нужды Церкви, страны в фокусе молитвенной

заботы составителей Литургии. Это и каждый человек, с его конкретны-ми нуждами. От хорошей погоды зависит урожай, а это, особенно в древ-ности, средство к существованию. Поэтому, уже начиная Литургию, мы просим Бога, чтобы Он послал миру хорошую погоду, изобилие земных плодов, мир на земле.


50

«О плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих, плененных и о спасении их, Господу помолимся».

И тут же поминаются нужды разных членов Церкви. Кто-то отправляется в путешествие, кто-то не может прийти на службу, потому что болеет, а кто-то пленен или находится в заключении. Конечно, здесь имеются в ви-ду прежде всего невинно осужденные люди. Это прошение ектении было составлено во времена существования Византийской империи. Христиан тогда похищали и продавали в рабство мусульмане или язычники.

«О избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды, Господу помолимся».«Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию».«Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, Славную Владычицу нашу

Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим».

Нетрудно увидеть, что эта первая ектения Божественной Литургии объемлет весь мир.

Мы молимся миром, т.е. в тишине и спокойствии духа; мы молимся о свышнем мире, т.е. благодати Божией, сходящей в наш мир, и о спасении наших душ. Далее мы молимся о благополучном пребывании Христовой Церкви, существующей в виде равнозначных и равноблагодатных право-славных Церквей по всему миру, и о единстве всех в истинной Христовой


51

вере. Далее мы молимся о храме (или о обители, если служба соверша-ется в монастыре), о нашем непосредственном священноначалии, о всех служителях Алтаря и людях всего мира.

После молитв о стране, властях, воинстве начинаются более узкие и кон-кретные моления. Мы просим Бога о хорошей погоде, всяческом земном изобилии, времени мирном и спокойном…

«О избавитися нам от всякия скорби, гнева и нужды, Господу помолимся», - возглашает диакон в то утреннее время, когда человек пробуждается и начинает заниматься повседневными делами. Как замечательно помнить, что каждый день, в каждом храме, в котором совершается Божественная служба, о нас с вами молятся. Нам, людям, не очистившим души, неве-дом промысел Божий. Но святые подвижники говорят, что молитва о мире сокращает число погибших при катастрофах, число несчастных случаев и происшествий. Молитва удерживает руку иного преступника, мирит ссоря-щихся, вдохновляет отчаявшихся.

Затем поются три Антифона, составленные из ветхозаветных псалмов и Евангельских блаженств. После каждого Антифона диакон произносит Ма-лую ектению, состоящую всего из трех прошений.

Во время пения третьего Антифона Царские врата отверзаются, и со-вершается Малый вход. Как замечает современный православный бого-слов свящ. Кирилл Аржанти (Франция): «Православный человек всегда удивляется неподвижности священнослужителей, совершающих католи-ческую мессу, поскольку для него вся христианская жизнь есть переход – через пустыню к земле Обетованной, через мир к Царству Небесному». Все богослужение Литургии (и других служб восточного обряда) насыще-но движением: входами, выходами, шествиями.

Исторически Малый вход был актом внесения Св. Евангелия в церков-ное собрание. Но это шествие с Евангелием больше, чем простое внесение Евангелия в алтарь. Святая Евхаристия – шествие на Небо, в Царствие Бо-жие, шествие, участниками которого являются не только священнослужи-тели и молящиеся прихожане, но и ангелы. Вход – это приближение к Богу, восхождение на Небо. Во время входа священник читает молитву, в которой просит, чтобы участниками этой службы были и Ангельские силы.

После входа в Алтарь поются тропари и кондаки (молитвенные пес-нопения конкретного праздника или памяти святого) настоящего дня. И далее совершается чтение. Чтец обычно читает фрагмент из апос-тольских посланий, диакон – Евангелие.

После чтений и особых ектений оглашенных просят удалиться из храма. Начинается Литургия верных. В древности оглашенными называли людей, готовящихся принять крещение. Такие люди могли молиться на первой части


52

Литургии, но перед началом сакраментальной, священной, части должны были выйти из храма.

Хлеб и вино торжественно переносят с Жертвенника на Престол.Происходит это так: отверзаются Царские врата. Диакон кадильным ды-

мом наполняет храм. Священник в это время читает молитву, составленную св. Василием Великим: Никто из связанных плотскими похотями и удоволь-ствиями1, не достоин приступать, приближаться к Тебе, или служить Тебе, Царю Славы, ибо служение Тебе страшно и для небесных ангельских Сил.

Однако Ты, по несказанной и безмерной Своей любви к человеку став Че-ловеком и Первосвященником нашим, богослужение это [Божественную Ли-тургию] и принесение бескровной Жертвы заповедал нам как Владыка всех. Ты Один – Господь Бог наш, владычествуешь надо всем, что на небе и на земле, Ты – носимый [по небу] Херувимами на троне, Господин Серафимов и Царь Израиля, единственный Святой и обитающий во Святых.

Тебя, одного Благого и внимающего мольбам, прошу, обрати Свой взор на меня, грешного и непотребного раба Твоего. Очисти мою душу и сердце от нечистой совести и удостой меня, силою Святого Духа, облеченного бла-годатью священства, предстать Святому Твоему Престолу и совершить священнодействие пречистого Твоего Тела и драгоценной Твоей Крови.

К Тебе припадаю, преклонив свою голову и молю Тебя: не отвернись от меня, не извергни из числа детей Твоих, но позволь, чтобы через меня, лени-вого и грешного, были принесены Тебе дары сии.

Ибо Ты – приносящий и приносимый, принимающий и раздаваемый Христе Боже наш и Тебе славу воссылаем, со Безначальным Твоим Отцом и Всесвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и всегда и во веки веков, аминь.

Хор в это же время поет Херувимскую песнь. Приведем ее в русском переводе: «Мы, таинственно изображающие Херувимов, воспевая тво-рящей жизнь Троице Трисвятую песнь2 , оставим теперь все житейские заботы. И поднимем Царя мира, невидимо сопровождаемого Ангельски-ми воинствами. Аллилуйя».

Верующие предстоят в священном трепете: Всякое ныне жи-тейское отложим попечение. Никакие посторонние мыс-ли, даже самые добрые, не должны нас отвлекать от молитвы.

И далее совершается Евхаристический канон, самая глубокая и таинс-твенная часть Литургии. Говорить о Евхаристическом каноне мы не бу-1 Здесь в греческом стоит слово гедоне, от которого происходит гедонизм. Оно означает не просто удовольствие, а пустое, греховное наслаждение. В славянском употреблено слово сласть.2 Имеется в виду песнь, которую воспевают Ангелы Богу. Эту песнь слышал пророк Исайя - (Ис 6, 3); Иоанн Богослов - (Откр 4, 8). Ангельскую песнь Свят, Свят, Свят Гос-подь чуть позже будет петь хор.


53

дем, во-первых, потому что эта часть Литургии практически одинакова у католиков и православных, во-вторых, потому, что эта тема слишком обширна и серьезна, и ей следовало бы посвятить отдельную статью.

Священнослужители причащаются в Алтаре. Для мирян Чашу с Телом и Кро-вью Христовыми выносят через Царские врата: Со страхом Божиим и верою приступите. Верующие делают земной поклон и подходят к Причастию.

В Православной Церкви причащаются:стоя;в знак того, что сейчас соединятся с пострадавшим и распятым за нас Господом, складывая руки на груди крестообразно;называя свое полное имя.

Каждый взрослый человек принимает Частицу Св. Тела, напоенную Св. Кровью. Чтобы не упала на пол или на одежду даже капля Драгоценной влаги, диакон, или помощник священника держит у губ причащающегося специаль-ный плат красного цвета. После причастия диакон промакивает губы причас-тившегося платом, причастник целует подножие Чаши и отходит в сторону.

Для преподания Причастия верующим используется специальная ло-жечка (по слав. лжица). Она была введена в VIII веке, причем интересно, что в греческом языке она называется лабис, то есть клещи. Таким обра-зом, по мысли древних христиан, она символизирует таинственные кле-щи из видения пророка Исайи: «Прилетел ко мне один из Серафимов, и в руке у него горящий уголь, который он взял клещами с жертвенника, и коснулся уст моих и сказал: …беззаконие твое удалено от тебя, и грех твой очищен» (Ис 6, 6-7).

Причастившись, мы отходим в сторону благоговейно и тихо. Ничто не должно нарушить священной радостной минуты переживания единства со Христом.


54

О дивный пир благодати! Как сладостно христианину соединиться с Госпо-дом через Причастие! Что после этого ты переживаешь!.. «Плод причащения чаще всего отзывается в сердце сладким миром; иногда приносит оно про-свещение в мыслях и воодушевление в преданности Господу; иногда почти ничего не видно, но после в делах обнаруживается большая крепость и стой-кость в обещанной исправности (т.е. решимости жить нравственной жизнью – свящ. К. П.)» (св. Феофан Затворник). Старец Амфилохий (Макрис), живший на острове Патмос в XX веке, писал: «Человек, когда причащается, получает силу, просвещается, видит новые горизонты и чувствует радость. Каждый по-разному - в соответствии с расположением и горячностью своей души. Один чувствует радость и покой, другой – мир, третий – дух верности и четвертый – неизреченное сострадание ко всему. Лично я часто бывал усталым, но после Божественного Причастия я чувствовал, что у меня нет никакой усталости».

Я сам могу засвидетельствовать следующее происшествие. Один моло-дой некрещеный человек, зашел в храм, все осмотрел, встал в очередь и с насмешливой улыбкой подошел к Чаше. Им двигало, скорее всего, желание посмеяться над Таинством. И вдруг, причастившись, юноша что-то почувс-твовал – какое-то необычное торжественное волнение в душе. Он сам поз-же не мог описать, что это было. Это был какой-то ответ на все его, даже незаданные, вопросы, ощущение законченности, полноты, покоя, смысла. Этот человек отошел в сторону, постоял, придя в себя, и ушел из храма. Спустя несколько дней он крестился. Затем устроился сторожем в храм, по-том поступил в Духовную Семинарию. Сегодня этот человек – священник, учился в Семинарии он вместе со мною и сам мне об этом рассказывал.

Литургия заканчивается. Чаша с Телом и Кровью Христовыми заносит-ся в Алтарь и ставится на Престол.

Священник берет в руки Дискос, на котором лежат частицы, вынутые в память Богородицы, святых и в поминание живых и усопших, и погружа-ет их в Чашу. При этом он произносит: «Отмой, Господи, грехи, поминав-шихся здесь Пречистой Твоею Кровью, молитвами всех святых». «Про-сфорные частицы, – пишет замечательный русский богослов XIX века еп. Виссарион (Нечаев), – наполняясь Таинственною Кровию, чрез это сами исполняются великим благодатным освящением, которое, с одной сторо-ны сообщается душам, за грехи которых они принесены, с другой – запе-чатлевает ходатайство за нас святых, в честь которых принесены».

Затем следуют заключительные благословения и проповедь…Верующий человек выходит из храма, словно спускается с небес на

землю. Но он не обессилен, напротив, он вдохновлен, наполнен силою Божией. Он выходит как воин Христов вести борьбу с сатаною и его слу-гами, противостоять злу. Он един со Христом!

Фотографии к статье сделаны на Божественной Ли-тургии под открытым небом 26-27 Августа 2006 г. пос-ле пожара в Свято-Троицком Измайловском Соборе.

М А С Т Е Р С К А Я

55

Я начну с ситуации, в кото-рой, наверняка, оказы-вался любой российский католик, раскрывающий

свое вероисповедание. Приведу типичные реплики:

– Католик? А почему? Ты что, не русский? (Здесь подразумевает-ся негласная аксиома: «Русский – значит православный».)

– А мы – христиане.Справедливости ради, подчеркну,

что это реакции преимущественно нецерковных людей. У воцерковлен-ных эта реакция колеблется от сдер-жанного экуменизма до плохо скры-ваемой неприязни, сочетающейся с желанием обратить в православие.

Католики в России, сосредоточен-ные на своих обидах и проблемах, не всегда осознают, что эти реак-ции – элементарное проявление отношения к любому меньшинс-тву, необязательно религиозному. Католики в России всегда явля-лись и будут являться меньшинс-твом. Неизбежна ли такая реакция окружения? Здесь есть несколько ответов.

Ответ первый – это типичная ре-акция людей, склонных считать свой опыт универсальным. Там, где католическое население пред-ставляет абсолютное большинс-тво, можно встретить такие же реакции на другие исповедания.

проблемы диалога

ХРИСТИАНИН В НЕХРИСТИАНСКОМ ОКРУЖЕНИИ:

Светлана Черняева



56

Например, в Польше меня спра-шивали, почему я не постаралась обратить в католичество своего православного мужа.

Ответ второй мы получим, если задумаемся о том, что такое рели-гиозное меньшинство. Мы увидим, что среди российских католиков, естественно, есть люди, чьи корни действительно определяют их се-мейные католические традиции, но есть и те, для кого принадлежность к Католической Церкви – результат собственного поиска и обретения, самоопределения и непрестанной радости. В таком нетрадиционном самоопределении есть и плюсы и минусы. К плюсам можно отнести то, что такие люди, как правило, – практикующие, активные прихо-жане. Минусы могут вылиться в переживание избранности, моно-полии на истину и даже в агрес-сивное миссионерство.

Развитие христианской актив-ности может привести к тому, что конфессиональное меньшинство может явиться «пробным камнем» и даже «закваской» для большинс-тва, мотивом, актуализирующим самоопределение. Один испанский священник как-то при мне сказал, что ему очень нравятся испанские протестанты, и то, что они побуж-дают людей в своем окружении стать хорошими католиками.

Как было бы замечательно, если бы нам удавалось своим свиде-тельством и своей христианской практикой способствовать то-му, чтобы наше окружение ста-

ло более православным! На мой взгляд, наиболее правильный способ быть католиком в некато-лическом окружении – быть хо-рошим христианином и помнить о католическом стремлении к единству всех христиан. Необхо-димо отмечать в первую очередь достижения и добродетели других Церквей, обязательно замечая и пытаясь, на своем уровне, ис-править проблемы и недостатки в своей Церкви и, главное, в личной христианской практике.

Еще более сложная проблема – как быть христианином в нехрис-тианском, точнее, постхристианс-ком окружении.

Простой пример: ребенок из шко-лы приносит «оберег» или делится с родителями сведениями о «кар-ме» или «эре Водолея», которые он почерпнул у одноклассников или даже у учителя. Как на это реагировать? А как реагировать на обиду коллег, с которыми мы отказываемся разделить какие-либо развлечения, если они при-ходятся, например, на Страстную неделю? Как быть с недоумением сотрудников, если мы признаемся, что участвуем в литургии по вос-кресеньям?

Вспомним о диалоге.Наша цель не подавить своих оп-

понентов, не запугать непонимаю-щих, а вступить в диалог. Если это диалог, то это «разговор двоих»: значит, необходимо не только гово-рить, но и слушать, даже если со-беседник, как нам кажется, в корне


57

неправ. Вспомним текст: «Будьте всегда готовы всякому, требующе-му у вас отчета в вашем уповании, дать ответ с кротостью и благогове-нием» (1 Петр 3, 15). Всегда ли мы можем так изъяснить свои взгляды – без нажима, просто и без ссылок на авторитеты, которые, возможно, не являются авторитетами для дру-гих? Объяснить мы можем, только зная мнение собеседника. Для это-го мы должны искренне желать уз-нать это мнение и не обязательно стараться немедленно добиться победы в споре.

Еще сложнее проблемы хрис-тианина в нехристианском окру-жении становятся тогда, когда взгляды вообще не обсуждают-ся, а развивающиеся в обществе тенденции могут просто ужасать, если мы смотрим на них с хрис-тианских позиций. Например, в нашем обществе очень быстро развиваются пренебрежение к семейным ценностям и упоение потребительством. Лично меня из всех тревожащих изменений более всего пугает стремление оправдать любое зло, если оно совершается как месть, воздая-ние за ранее совершенное зло. Сошлюсь не только на фильмы, где положительный герой «до-бивается правды», убивая или избивая своих недругов, но и на эпизод из своего исследования:

на вопрос теста «Мне представ-ляется случай расквитаться со своим старым недругом. Что ты мне посоветуешь?», – большая часть неверующих, отвечавших на этот вопрос, сказали: «Конеч-но, поквитайся! Не спускай обид-чику! Хорошо бы без последствий для тебя!» Слава Богу, христиане в этом эксперименте отвечали по-другому.

Мне кажется, в этих ситуациях, когда мы сталкиваемся с распро-странением антихристианских цен-ностей, взглядов и обычаев, очень важно сохранить свою христианс-кую идентичность, корректировать себя, чтобы не встать на «общую точку зрения», если она мешает нам с чистой совестью называть себя христианами. «Не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру, тот становится вра-гом Богу» (Иак 4, 4). Быть христи-анами – это не только звание, но и ответственность.

А ответственность катехизато-ра, на мой взгляд, еще и в том, чтобы работать на занятиях не только с библейскими текстами и примерами жизни святых, но и обсуждать современные жиз-ненные проблемы с христианс-ких позиций, чтобы выработать и сохранить от влияния общества христианский взгляд на мир.

1 Эмпирическое исследование нравственных ценностей // Психологические проблемы самореализации личности – Вып. 8 / под ред. д.псих.н. Л. А. Коростылевой. – СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. – готовится к печати.

Работа катехизатора в много-национальной и многокон-фессиональной стране, где

наряду с доминирующим вероис-поведанием существуют другие, а само доминирующее вероиспове-дание представлено различными конфессиями, имеет свою специ-фику и негласно предъявляет к катехизатору целый ряд различных требований, от исполнения или не-исполнения которых во многом зави-сит конечный результат его работы.

Что требуется от катехизатора, выполняющего свое служение в столь сложных условиях?

Прежде всего, готовность при-знать право других оставаться са-мими собой, готовность отказаться от навязывания инаковерующим или инакомыслящим собственного понимания Истины как единствен-но правильного и допустимого.

Во-вторых, внимательное и уважительное отношение к тем духовным ценностям, к тому ду-ховному многообразию, которым располагают другие. Катехизатор призван способствовать тому, что-бы различие культур и традиций воспринималось его воспитанни-ками как гармоничное взаимодо-полнение в общем богатстве.

В-третьих, нам необходимы уме-ние видеть в каждом человеке, жи-вущем в этой стране, «образ и подо-бие Божие» и готовность неустанно трудиться над его оживлением и оздоровлением.

В своей повседневной работе на уровне прихода катехизатор чаще всего сталкивается не с представи-телями иного вероисповедания, а со своими единоверцами, часть из которых принадлежала или даже продолжает относить себя к иной конфессии, а также с людьми, толь-ко что ставшими на путь к Богу и стремящимися разобраться во всем многообразии христианских испове-даний и церковных общин.

Что является главным в работе катехизатора в конфессионально смешанной группе? На решение каких задач необходимо направ-лять свои усилия?

Прежде всего, необходимо пра-вильно выбрать способ освещения того или иного вопроса или про-блемы экуменического характера. Наиболее эффективным является метод поэтапности, который подра-зумевает распределение материала экуменической направленности с учетом уже имеющегося у катехизи-руемых уровня вероучительного об-разования и экуменического опыта.

Исходя из этого, экуменическая те-матика в катехизации может рассмат-риваться в следующем порядке:

В самом начале необходимо объяснить, что всякое разделение христиан противоречит воле Хрис-та, а также свидетельствует об от-

в ЭКУМЕНИЗМ в катехизации

Маргарита Иванишина


58

сутствии братской любви между ни-ми и, в конечном итоге, приводит к духовному обеднению всех сторон.

Далее важно постоянно обра-щать внимание катехизируемых на то, что объединяет христиан разных конфессий: это, в свою очередь, поможет им преодолеть предрассудки и глубоко укоренен-ные идеи-клише в отношении пред-ставителей других конфессий.

При освещении литургических аспектов жизни Церкви мы призваны неустанно подчеркивать, что богатс-тво и многообразие литургических форм, духовного наследия, а также способов выражения богословской мысли не являются препятствием в общении, а свидетельствуют лишь о внутреннем богатстве Церкви.

Большое значение имеет также объективное, корректное и лояльное освещение истории христианских разделений, основ вероучения других конфессий и церковных общин. Это позволит избежать использования истории полемическим образом; по-нять, что ошибки разделения тяготе-ют над обеими сторонами, оставляя и тут, и там глубокие раны. Мы призва-ны беспристрастно анализировать существующие проблемы в общении и отличать допустимые различия от несовместимых расхождений.

Также очень важно, чтобы при подготовке встреч катехизатор использовал, по возможности, первоисточники, а не литературу полемического характера. Как се-рьезную опасность для подлинно-го экуменизма необходимо указать

на расплывчатое истолкование бо-гословских терминов, догматов ве-ры, важных событий и явлений из истории и жизни Церкви.

Таким образом, катехизатор призван всячески избегать субъективных тол-кований в изложении вероучения и событий внутрицерковной жизни как собственной конфессии, так и других христианских конфессий и церковных общин. Говоря о межконфессиональ-ных различиях, важно обращать вни-мание катехизируемых на то, что они зачастую сводятся к различиям в тер-минологии, в национальном способе мышления и культуре.

Нельзя забывать также о том, что экуменические элементы катехе-зы наиболее полно проявляются в литургии; что именно литургия объединяет всех верующих в об-щении и братстве, поэтому забота о полноценном участии каждого катехизируемого в литургии явля-ется долгом катехизатора.

Экуменическая насыщенность катехизации во многом зависит от личности самого катехизатора: его эрудированности в области ис-тории, вероучения и литургии тех вероисповеданий и христианских конфессий, которые существуют в данной стране, а также его личной открытости и готовности к диалогу с представителями других конфес-сий и вероисповеданий.

Чем конкретно можно наполнить каждую катехитическую встречу, что-бы она приобрела экуменический характер? Всех способов не счесть,


59


60

Дидактическая цель: Объяснить, что:- история Церкви свидетельствует,

что разделение или раскол Церк-вей всегда был следствием непони-мания (культурные отличия, разные условия жизни, особенности мента-литета и т.д.), неприятия, эгоизма;

- в наше время, исполненное стра-даний и ненависти, мы особенно остро ощущаем разделение хрис-тиан, осознавая нашу общность, обогащаемую разнообразием на-ших традиций;

- единство – это цель, на пути к ко-торой не должно быть остановок.

Воспитательная цель: Каждый из нас ответственен за достижение единства Церкви, оно – личное де-ло каждого.

Молитва Иисуса о единстве долж-на стать и нашей молитвой.

НОВЫЕ ПУТИ обретения единой видимой Церкви:

Юлия Трофимова но можно попытаться представить хотя бы некоторые из них:

Совместная молитва – молитва к входящим в сонм святых и правед-ников Церкви Христовой; представ-ление наиболее распространенных и значимых молитв другой конфес-сии; обучение общехристианским молитвам на языке братской хрис-тианской конфессии;

Участие в совместных парали-тургических богослужениях, напри-мер, поминовении усопших, почи-тании того или иного праведника Церкви, являющегося покровителем данной страны или города;

Рассказ о святых местах братской конфессии, почитаемых иконах, ста-туях и паломничествах к ним, а также к общехристианским святыням;

Конкурсы, викторины на знание всего, что связано с другими кон-фессиями или вероисповеданиями, представители которых находятся в данной стране или городе;

Взаимные приглашения на свои праздники; проявление сочувствия и оказание посильной помощи при различных общенациональных бедствиях; и т.д. и т.п.

Заканчивая это размышление о спе-цифике катехизации в многоконфесси-ональной стране, можно сказать, что главная задача приходской катехиза-ции в области экуменического воспи-тания катехизируемых состоит в том, чтобы научить каждого из них диалогу, в котором один не против другого, но вместе с ним – диалогу, в котором оба становятся полностью собой, прини-мая другого и даря себя ему.

К О Н С П Е К Т З А Н Я Т И Я


61

Литература:1. Мень А. Таинство, слово, образ. Брюссель, 1980.2. Иоанн Павел II. Окружное послание Да будут все едино об экуменичес-

ком диалоге, 29 мая 1995 г.3. Клеман О. Беседы с патриархом Афинагором. Брюссель, 1993.4. Второй Ватиканский Собор. Москва, 1998.

Методы: Игра, обсуждение, изложение информационного материала, работа с текстами.

Содержание занятия

I. Вступительная частьВстречу можно начать с игры: Группа представляет, что она – одна семья, и вот начинаются ссоры и не-

доразумения. (Можно разыграть несколько сценок «из жизни».) После этого всем необходимо задуматься, что стало причиной этих ссор и разделений.

Далее следует подумать о том, как можно решить проблему или выйти из ссоры, произошедшей в семье. Какие пути примирения существуют?

И , наконец,: что можно сделать, чтобы избежать этих конфликтов?

Желательно во время игры и обсуждения записывать все ответы и предложения.

Подводя итоги игры, следует обратить внимание на то, что все, о чем говорилось во время этой игры, касается и истории разделения Церквей, и ее сегодняшнего стремления к единству.

II. Основная часть1. История экуменизма«Ойкумена» по-гречески значит «вселенная», «обитаемый мир». Это сло-

во стало синонимом Церкви единой и ищущей единства. Отсюда термин «экуменизм», означающий движение Церквей к взаимному единению.

В определенном смысле экуменизм столь же стар, как и разделения в церкви. Уже апостолы побуждали к единству молодые новообразован-ные общины, в которых возникали разногласия (1 Ин 2, 18-19; 1 Кор 1, 11-13; 11, 18-19; Гал 1, 6-9). К единству призывали и Отцы Церкви, вы-ступая против ересей и сект. В первом тысячелетии Церковь всячески стремилась ослаблять напряжение, угрожающее единству Рима и Кон-стантинополя. К сожалению, избежать раскола не удалось, и в 1054 г. Церковь разделилась на Восточную и Западную. Положение не удалось

В С Е Г О П О Н Е М Н О Г У

62

исправить ни на объединительном соборе в Лионе в 1274 г., ни во Фло-ренции и Риме в 1439-1445 годах. Также и на Тридентском соборе не удалось восстановить разрушенное Реформацией единство Церкви.

Со времен Реформации и до начала XX века не было предложено ни одной формулы общехристианского примирения и единения. Появлялись только различного рода небольшие местные инициативы объединения, которые можно причислить к экуменическим. Например, польское «Сандомирское соглашение» (Ugoda Sandomerska), приведшее в 1570 году к объединению лютеран, кальвинистов и чешских братьев (оно было обновлено в 1970 году) и Брестская Уния 1596 года, которая показала возможность объединения с Римом без отказа от собственной литургии и традиций Восточной Церкви.

Современное экуменическое движение зародилось в среде реформи-рованных церквей и общин и имело несколько «отцов», двоих из которых можно назвать главными – это угроза войны и горестный опыт миссий. Протестанты и англикане в Гааге в 1907 г. объединили свои силы для спасения мира. Они создали комитет, подготовивший специальную кон-ференцию в Лозанне в 1914 г. Католики под предводительством карди-нала Мерцера организовали конференцию в Льеже, на которой перед самой войной была подписана декларация о мире и создан междуна-родный комитет, организовавший съезд в Лондоне и в Берлине в 1915 году. Основная идея этого движения – совместные усилия Церквей ради взаимного сближения народов. До сегодняшнего дня вопросы мира яв-ляются центральными в экуменической деятельности Церкви.

Практически в то же время протестантские и англиканские миссионеры стремились прекратить соперничество на миссионерских территориях, так как оно парализовало дело евангелизации. Конференция по делам миссий, созванная в Эдинбурге в 1910 г. для решения этого вопроса, по-ложила начало экуменическому движению. Наряду с миссионерским дви-жением появилось также движение, стремящееся к диалогу по вопросам доктрины, и многочисленные движения, объединенные различными вида-ми практической деятельности.

В 1948 г. в Амстердаме был создан Всемирный Совет Церквей (ВСЦ). В данный момент в него входят более 300 Церквей и общин. Основной до-кумент этой организации гласит: «ВСЦ является сообществом Церквей, ко-торые согласно Св. Писанию исповедуют, что Господь Иисус Христос есть Бог и Спаситель, и поэтому совместно стремятся к исполнению своего при-звания – прославлению Бога Отца, Сына и Святого Духа».

Рим первоначально предостерегал католиков от участия в экумени-ческом движении, боясь «панхристианизации». Официальный пере-лом в этом вопросе произошел в понтификат Иоанна XXIII и на II-ом Ватиканском Соборе.


63

2. Второй Ватиканский СоборВ принятом на II-ом Ватиканском Соборе Догма-

тическом постановлении о Церкви Lumen Gentium Отцы Собора начинают свои размышления о Церкви с понятия тайны. Таким образом, речь идет прежде всего о Церкви как мистическом Теле Христовом, о Церкви, которая родилась от любви Отчей из жертвы Христовой силою Святого Духа еще до всякого разделения. Такая Церковь есть дар Триединого Бога. Основа единства никогда не утрачивалась полностью. Человеческий грех не имеет силы уничтожить эту реальность, исхо-дящую от Самого Бога и неустанно поддержива-емую Им. Единство, данное Богом Церкви, – это онтологическая реальность, укорененная в тайне Триединого Бога (ср. Ин 17, 20-21). Существую-щие в христианстве разделения только заслоня-ют и искажают видимый образ этого единства, но они не в состоянии уничтожить единства уже су-ществующего. И все же оно требует более полной актуализации в своих видимых проявлениях. Вот почему во вступлении к Декрету об экуменизме трижды говорится о возвращении «единства хрис-тиан», а не единства Церкви, а затем это напоми-нание вновь повторяется в заключительной части Декрета: «Этот Священ-ный Собор настоятельно и горячо желает (…) примирения всех христиан в единстве одной и единственной Церкви Христовой» (UR 24).

Но остается вопрос: где уже ныне присутствует Церковь Христова? Дог-матическое постановление Lumen Gentium говорит, что Церковь Христова, «основанная и организованная в этом мире как общество, осуществлена в Церкви католической, управляемой преемником Петра и епископами, нахо-дящимися в общении с ним» (LG 8).

Со времени Собора к некатолическим христианским общинам вместе с понятием церковности следует применять понятие истинности, то есть такого атрибута Церкви, который Католическая Церковь до сих пор реши-тельно оставляла только за собой. Этому способствовала апологетически ориентированная католическая экклезиология, воспринимавшая этот ат-рибут как один из столпов своей аргументации. Сейчас эта ситуация прин-ципиально изменилась. Католическая Церковь отказывается от притяза-ний на свою исключительную истинность. Другие христианские конфессии также являются истинными Церквами. Это значит, что они действительно



64

пребывают в истинной Церкви Христовой, хотя эта принадлежность и не-полна. Для богослова это означает необходимость серьезной модифика-ции экклезиологических рассуждений.

До сегодняшнего дня Католическая Церковь официально не входит в состав Всемирного Совета Церквей (за исключением Комиссии «Вера и устройство»), но активно участвует в работе многих комиссий ВСЦ. На последней Генеральной ассамблее ВСЦ в г. Порто Аллегри (Бразилия) православные Церкви также добились особого статуса, во многом по-добного позиции, занимаемой Католической Церковью.

3. Новые пути обретения единой видимой ЦерквиПроведите небольшую беседу о том, что делают члены одной семьи,

чтобы вновь обрести единство, или предложите написать на доске те слова, понятия, которые способствуют единству.

Информационный материалПоговорим о том, что необходимо сделать для достижения единства

(по материалам Второго Ватиканского Собора и окружного послания Ио-анна Павла II Ut unum sint – «Да будут все едино»).

Разделите группу на 6 подгрупп и раздайте каждой из них приведенные ниже тезисы.Предложите воспитанникам подумать над следующими вопросами:

- Важны ли эти тезисы? Почему? Как ты лично сможешь их реализовать?

- Необходимость внутреннего обращения. Призыв Христа (Мессии): «исполнилось время и приблизилось Царствие Божие» и следующий за ним призыв: «покайтесь и веруйте в Евангелие» (Мк 1, 15), которыми Иисус начинает Свое служение, указывают на сущностный элемент, ко-торый должен присутствовать во всяком новом начинании, на базовое требование евангелизации на любом этапе спасительного пути Церкви: подлинный экуменизм немыслим без внутреннего обращения.

- Фундаментальное значение догматического учения. Догматичес-кое учение должно быть представлено так, чтобы быть понятым теми, кому оно предназначено Самим Богом. Совершенное общение в люб-ви, которое предохраняет Церковь от любой формы партикуляризма, этнической исключительности или расовых предрассудков, равно как и от любого националистического высокомерия.

- Первенство молитвы. Душой всего экуменического движения Второй Ватиканский Собор называет молитву, на которую объединяются еще не


65

состоящие в полноте общения братья. Эта молитва – вернейшее сред-ство испросить благодать единения, а также подлинное выражение тех уз, которыми католики доныне связаны с разъединенными с ними братьями. На экуменическом пути к единству первенство, несомненно, принадлежит совместной молитве, во время которой верующие сплачиваются между собой вокруг Самого Христа.

- Экуменический диалог. Нужно перейти от состояния антагонизма и конфликтов к уровню, на котором обе стороны признают друг в друге партнера. Когда начинается диалог, каждая сторона должна заранее признать в своем собеседнике существование желания примириться и достигнуть единства в истине. Для осуществления всего этого должны исчезнуть проявления взаимного противостояния. Только так диалог поможет преодолеть разделение и сумеет приблизить нас к единству.

- Экуменическое образование. Оно необходимо каждому христианину. Важно не только изучать этот вопрос, но и изменить собственное к нему отношение, чтобы уничтожить недоверие, уважать друг друга, вместе мо-литься и размышлять над Словом Божиим, а также осознать современные причины разделений, участвовать в пастырской жизни Церквей, препят-ствовать разделяющим нас прозелитизму и мелочным конфликтам.

- Практическое сотрудничество. Общение между христианами не ограничивается одним лишь взаимным знакомством, совместной молит-вой и диалогом. Оно предполагает и требует всевозможного практичес-кого сотрудничества на разных уровнях - пастырском, культурном, соци-альном и даже в возвещении Евангелия.

III. Заключительная часть

Практика экуменизмаЗабота о восстановлении единства возлагается на всю Церковь – как

на верующих, так и на пастырей – и касается каждого в зависимости от его способностей: будь то в повседневной христианской жизни или в богословских и исторических исследованиях. Эта забота известным образом уже являет братскую связь, существующую между всеми хрис-тианами, и по благоволению Божию ведет к полному и совершенному единству. Поскольку всякое обновление Церкви состоит, по существу, в возрастании ее верности своему призванию, то в этом, вне всякого сомнения, и заключается причина того, почему она в своем движении устремлена к единству. Христос призывает странствующую Церковь к


66

тому непрестанному преобразованию, в котором она постоянно нужда-ется, будучи человеческим и земным установлением. Вот почему, если в силу тех или иных причин что-либо сохранилось не вполне точно – будь то в области нравов, в церковной дисциплине или даже в способе изложения учения, который следует тщательно отличать от самого за-лога веры, – это следует своевременно, верно и надлежащим образом восстановить.

Таким образом, обновление это имеет особое экуменическое значение. Различные же проявления жизни Церкви, благодаря которым это обнов-ление уже происходит (таковыми являются библейское и литургическое движение, проповедь Слова Божия и катехизация, апостольство мирян, новые формы монашеской жизни, супружеская духовность, учение и де-ятельность Церкви в социальной области), следует считать своего рода залогами и благоприятными предзнаменованиями, предвещающими ус-пешное развитие экуменизма в будущем.

Сегодня существует большое количество различных движений и об-щин, идущих по пути к единству христиан.

IV. МолитваНе о них же только молю, но и о верующих в Меня по слову их,

да будут все едино: как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино, - да уверует мир, что Ты послал Меня. И сла-ву, которую Ты дал Мне, Я дал им: да будут едино, как Мы едино. Я в них, и Ты во Мне; да будут совершены воедино, и да познает мир, что Ты послал Меня и возлюбил их, как возлюбил Меня. Отче! Которых Ты дал Мне, хочу, чтобы там, где Я, и они были со Мною, да видят славу Мою, которую Ты дал Мне, потому что возлюбил Меня прежде основания мира. Отче праведный! И мир Тебя не познал; а Я познал Тебя, и сии познали, что Ты послал Меня. И Я открыл им имя Твое и открою, да любовь, которою Ты возлюбил Меня, в них будет, и Я в них.

Ин 17, 20-26


67

СЕМЕНА СЛОВА

Предлагаем вашему вниманию небольшую подборку текстов, возникших в нехристианских культурах, однако способных, как нам кажется, послужить отправной точкой и для наших размышлений.

Редакция

Благородство означает тяжесть бедствий страдальца на себя брать и его от мук освобождать. Это зна-чит – подставлять свое тело под шипы его мучений и расцветать от их уколов, словно роза. Об этом ни-кому не говорить, рта не открывать, человеку, которому ты оказал бла-годеяние, об этом не напоминать, даже в лицо ему не смотреть.

Низам Ад-Дин Мир Али Шир Навои Фани (Алишер Навои), XV в.

Воспоем мы святость Твою и превознесем Тебя подобно тому, как вос-хваляет Тебя хор святых серафимов в своих благозвучных молитвах, троекратно провозглашая Твою святость, как написано пророком: «Они обращались друг к другу и возглашали: «Свят, свят, свят Господь во-инств! Вся земля полна славы Его!»

Из молитв, читаемых в праздник Рош ха-Шана (Новый Год согласно иудейскому календарю)

Воистину, скажет Бог в Судный день: «О сын Адама, Я болел, ты Меня не посетил!» Тот ответит: «О Господь, как же я посещу Тебя, ког-да ты Господь миров?» Бог скажет: «Ты не знал, что Мой такой-то раб болел, а ты его не посетил, не знал ли ты, что если бы ты посетил его, то нашел бы Меня возле него?»

Аль-Манави (Низами Гянджеви), XII в.


68

В том изначальном не существовалиНи что-нибудь, ни темное ничто.Лазури светлой не было, ни кровлиШироко распростершихся небес. Что покрывало все? И где приют был? Была ли там бездонность? Глубь воды?Там не было ни смерти, ни бессмертья.Меж днем и ночью не было черты.Единое само собоюДышало без дыхания везде.Все было Тьмой, все покрывал сначалаГлубокий мрак, был Океан без света,Единая пустынность без границ.

Зародыш, сокровенностью объятый,Из внутреннего пламени возник.Любовь тогда первее всех воссталаВ сознании из силы семянной.

В свои сердца глубоко заглянувши,Открылось мудрым, что в НебытииЕсть бытия родство. И протянулиОни косую длинную межу. Там был ли низ? Там был ли верх? Там были Даятели семян, там были Силы.Внизу самодержавность Бытия,Вверху протяжность мощная пространства.Кто знает тайну? Кто ее поведал?Откуда мир, откуда он явился?

Тех далей и богам не досягнуть, они пришли позднее. Кто же знает?

Откуда возник весь этот мир?Откуда, как вселенная явилась,Мир создан был, или он был не создан?Об этом знает только Он, всезрящий,Все видящий с небесной высоты,Иль, может быть, и Он того не знает?

Ригведа (древнейший текст индийской литературы,

сложившийся приблизительно к X в. до н.э.)

С Л О Ж Н Ы Е В О П Р О С Ы

69

МНОГООБРАЗИЕ МНОГООБРАЗИЕ МНОГООБРАЗИЕ

Глобализации подвергся и мир христианских церк-вей. Нравится нам это или нет, но все мы живем се-

годня в общем христианском ми-ре, как бы он ни был разделен на конфессии. Средства связи и ин-формации, всеобщее образова-ние, туризм, бизнес и другие со-циально-культурные особенности современной жизни связывают христиан куда более тесно, чем раньше. И не стоит соблазняться их «внешним» характером, якобы далеким от духовной жизни. Чем была бы христианская проповедь в римской империи без ее дорог и порядка? Реформация без Ренес-санса, и не заработай к тому вре-мени печатный станок Гуттенбер-га? Сама христианская догматика без греко-римской философии и культуры? Отчуждение друг от друга христиан разных конфес-

сий, которое было в прошлом и ушло в прошлое, во многом обес-печивалось несравнимо с сегод-няшним днем большей изоляцией друг от друга обитателей церквей. И когда сегодня христиане разных конфессий встречаются и обща-ются друг с другом, богословам приходится уступить этой церков-ной «народной дипломатии». Ес-ли, будучи православным, я вижу перед собой в лице католика или протестанта благочестивого и ис-кренне верующего человека, мне не так уж важно справляться у бо-гословов или у священников, как к нему относиться. Это не печально для богословия и веры (даже ес-ли печально для богословов или священников), поскольку напоми-нает нам, что личное общение в духовной жизни может значить больше отвлеченных соображе-ний, доктрин, местных обычаев

Константин Иванов

христианских конфессий


Неужели разделился Христос? 1 Кор 1, 13


70

и настроений отдельных кругов верующих. Ходом истории и жиз-ни мы, христиане разных конфес-сий поставлены перед лицом друг друга, а все вместе – перед лицом наблюдающего за нами мира. Это и заставило нас (на Западе уже столетие назад) начать выяснять наши сложные взаимоотноше-ния как-то так, чтобы можно бы-ло жить друг с другом не только без ссор, но, возможно, помогая друг другу, обращая, наконец, и к самим себе требования, которые мы, «между прочим», обязаны как христиане вносить всегда и везде в мир – миролюбие, доброжела-тельность, терпимость, уважение друг к другу. Важную роль игра-ет то, что современная культура (по крайней мере, в областях, где преимущественно и обитают христиане) выдвигает обращен-ные ко всем требования мирного сосуществования, свободы веры, взаимоуважения.

Важно помнить и то, что христи-анская вера имеет главным своим выражением любовь, вера есть «вера, любовью действующая» (Гал 5, 6), и сама вера выражает любовь: «мы познали любовь, ко-торую Бог имеет к нам, и уверова-ли в нее. Бог есть любовь» (1 Ин 4, 16). Апостол Павел вдохновен-но и несравненно возносит лю-бовь на вершину духовной жизни (1 Кор 13). Враждебность между христианами разных конфессий, катастрофически компрометиру-

ющая их в глазах «внешних» (Тим 3, 7), должна бы, если подумать и одуматься, более всего комп-рометировать христиан в их соб-ственных глазах.

Наконец, дарованное нам Бо-гом откровение есть откровение Его великой тайны, которая никак не может быть умалена и забы-та. Если даже нам не все понят-но в наших конфессиональных отношениях, если не все проти-воречия мы можем разрешить, то и это не приговаривает нас к вражде. Как говорил знаменитый учитель греко-российской право-славной Церкви м. Филарет Дроз-дов, когда мы думаем, что наша конфессия полнее, чем другие, выражает истину, но знаем, что и в другой конфессии думают то же самое, то оставим Богу судить, кто из нас прав. Христиане, как и все верующие в единого, живого Бога, должны склониться перед Его тайной, которая может обра-щаться к нам и своей непроница-емой стороной. Это – на крайний случай. А так мы должны ста-раться идти по пути экуменизма, прощая и терпя и тех наших бра-тьев христиан, которые не хотят этого делать («друг друга тяготы носите» – Гал 6,2). Без этого в нашем современном мире, где требования веротерпимости и взаимоуважения столь же настоя-тельны и очевидны, сколь опасно сознательное отречение от них, остается только разрушительный


71

для всех конфессий, в целом для Благовестия, путь вражды и вза-имной дискредитации. Мы обя-заны идти по пути экуменизма, и важен каждый шаг на этом пути.

Эти соображения побуждают об-думать и обсудить следующее. Не пора ли нам, христианам, перейти к сознательному, активному эку-менизму, основанному не только на том, что есть общего в христи-анских конфессиях, но и на том, как ни странно это звучит, что их различает? Такую позицию можно назвать «радикальным экумениз-мом». Недостаточно чувствовать свое единство в главном, несмот-ря на различия в остальном. Надо открывать свое единство и в на-ших различиях, не отводя от них глаз, смотря на них, видя за ни-ми такие религиозно-культурные проблемы, которые по существу требуют (по крайней мере, сегод-ня) различного решения и разного конфессионального выражения. Есть духовные развилки на пути исторического развития христиан-ской веры, где только разделение ее на конфессиональные «рука-ва» позволяет «обойти» и охва-тить в целом важную духовную истину. Такое объемное воспри-ятие истин веры не вмещается в плоскостное, наукообразное бо-гословие, занявшее в наших умах слишком большое место.

Тем хуже для этого богословия: ему пора выходить из тупика

сциентизма, слепого увлечения наукой, из тупика, который обли-чается экуменическим развитием веры. Тем лучше для христианс-кой веры: она может увидеть за трагедией конфессиональных противоречий (как это всегда на-до видеть в трагедиях жизни) дарованное нам богатство мно-гообразного конфессионального выражения веры в обществен-но-культурной жизни. «Но, – ска-жет здравомыслящий читатель, – не утопия ли это? Возможно ли столь фантастическое преобра-жение нашей духовной ситуации, когда то, что нас сегодня мучает, окажется нашим богатством?» «Возможно», – надо ответить, - но только при двух условиях, с кото-рыми предстоит очень вниматель-но разобраться».

Условие 1- е. Если мы увидим, как губительно своеволие богословско-го и всяческого сциентизма, скрыва-ющего от нас чудесную выразитель-ную глубину нашего познания. Если мы хотя бы на примере искусства сообразим, что не везде господс-твует требование «истина одна» в смысле унифицированного отраже-ния ее в нашем уме. Тем более, если мы вообще освободимся от сциен-тизма, до конца признаем значение таинственной, чудесной, не подле-жащей никакому методическому контролю и «гносеологическому» присвоению выразительной функ-ции мысли, увидев ее корень в мис-тической глубине нашего сознания.


72

Только в этой глубине встречаемся мы с единой Истиной Света Божье-го, Логоса, узнаваемого верой в та-инстве Его воплощения в Личности Иисуса. В Свете Божьем и в Духе Божьем, Духе истины (Ин 16,13) – глубина самосознания нашей ве-ры. «Не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Который на небе-сах» (Мф 16, 17). «В Свете Твоем мы видим свет» - (Ис 35, 10).

Условие 2- е. Если действитель-но есть религиозно-культурные проблемы, так тесно связываю-щие веру с культурой, что сама вера определяется культурой, и если, таким образом, при своем воплощении в культуру вера и должна выражать себя посредс-твом своеобразной конфессио-нальной специализации, разде-ления на конфессии. Христиан не должно смущать то, на чем спекулировал атеизм, считавший очевидным, что обратная связь от культуры к вере не совмести-ма с независимым, собственным значением веры. Христиане зна-ют Божью славу в уничижении, «кенозисе», в нисхождении и са-моотдаче.

Оба эти условия ждут от нас то-го, что мы увидим самую тесную связь между христианской верой и культурой, в свете чего конфес-сиональные различия предстают как преломление единого Благо-вестия в общественно-культурной различной среде. Конфессиональ-ная форма веры предстает выра-

жением ее сущности, а «выраже-ние» мы начинаем понимать как чудесную глубину нашей мысли, которая не сводится к механичес-ки-однозначному «отражению». Подчеркнем, что конфессия (и это может быть ее определением) есть такая форма веры, которая многообразно и свободно выра-жает и воплощает в общественно-культурной жизни саму сущность, единую сущность веры.

Это надо еще пояснять, но сей-час поговорим о судьбах экумениз-ма в России, где преобладающей конфессией является правосла-вие. В кругах православных слово «экуменизм» стало бранным. Не говоря о грубых мотивах этого яв-ления, отметим, что указание на недостаточную культурную про-свещенность православия, хотя, в общем, и верно, но по существу как раз недостаточно. Главным возражением нашего правосла-вия в адрес экуменизма является риторический вопрос: а почему,


73

собственно, мои религиозные убеждения должны считаться с требованиями (веротерпимости, плюрализма, взаимоуважения и т.п.) секуляризированной совре-менной культуры? Со стороны православия выдвигается тот же уже отмеченный нами вопрос о культуре в связи с верой, но в ха-рактерно грубой и решительной форме. Надо откликнуться даже и на грубую решительность, ког-да ясно ставится вопрос, позво-ляющий ясно на него ответить. Противники экуменизма сразу и просто заявляют: «Истина одна, и кто ее решительно не выбирает, тот и есть экуменист, – не имею-щий твердости веры болтун, ин-теллигент или хитрый прозелит, переманивающий в свою кон-фессию». На это надо ответить так же просто.

Мы «выбираем» свою конфес-сию, поскольку каждый из нас ищет свою комнату в общем хрис-

тианском доме, не желая оста-ваться, как говорит К. С. Льюис («Просто христианство») в при-хожей неопределенного, псевдо-экуменического состояния (при каком-то «общем знаменателе», извлеченном из всех конфессий). Не надо клеветать на экуменизм, представляя его призывом раз-мывать конфессиональную опре-деленность своей веры. Только ложный экуменизм посягает на преданность каждого верующего его конфессии. Свобода и реши-тельность в «выборе» конфессий – путь духовного самовыражения нашей души, способной, как гово-рилось, выражать себя. Мы ищем свое место под Богом, без конку-ренции с другими, кто также ищет свое место, строит свой дом. «Пусть каждый смотрит, как стро-ит» (1 Кор 3, 10). Преимущество и выбор для меня моей конфес-сии – узнавание своего духовного дома, такое же, как узнавание до-ма на земле, как знание родины, нации, семьи, себя самого. Более того, если не всегда люди находят свой дом на земле, то по милости Божьей, у каждого из нас есть свой дом на небе. «В доме Отца Моего обителей много» (Ин 14, 2). Можно обойтись без семьи, покинуть роди-ну или чувствовать ее чуждой себе, но обязательно надо найти себя и свою конфессию. Каждому назначе-но искать свой духовный дом, и каж-дый имеет на него такое же право, как и я. О чем здесь спорить? Где здесь «истина одна»?


74

Только там, где я хочу, чтобы на свете был только мой дом, и строю свой дом, разрушая чужие дома.

И, разумеется, мы «выбираем» конфессию условно еще и в том смысле, что это Бог скорее «вы-бирает» нас на нашем духовном пути, – будет ли это в форме тра-диции, к которой мы принадле-жим, наследственной веры, Церк-ви, где мы крестились и т.д.

Наконец, и в том случае, ког-да вопрос «выбора» конфессии ставится богословски строго те-оретически, аргументация анти-экуменистов совершенно несо-стоятельна. Да, это по-своему очевидно, что если конфессии противоречат в чем-то друг другу, и если одна истинна, то другая ложна и остается только решительно выбирать. «Или-или» – этого формально требует принцип противоречия. Вот именно! Ан-ти-экуменизм утверждает себя на основе отвлеченной логики, опирается на чисто формаль-ную очевидность, и когда одно только это ведет его в области ответственных духовных реше-ний, он являет себя столь же звонкой, сколь и пустой демаго-гией. Гордость формальным со-вершенством своей аргумента-ции ослепляет и не дает видеть, что такая аргументация имеет чисто светский, нерелигиозный смысл, а потому опирающийся на эту аргументацию анти-эку-менизм, выступающий защит-ником религии от светских в нее

привнесений, опирается на то, что опровергает. Формальный аргумент анти-экуменизма фор-мально же и можно опроверг-нуть, указав на его узко, сугубо формальный смысл, не имею-щий значения в области содер-жательной религиозной мысли. Другое дело – как разъяснить суть дела. Этого не сделать, ес-ли потеряны мистические осно-вы религиозной сознательности, а учение о Логосе стало безжиз-ненной декларацией даже и в богословии.

Конечно, истина одна, но это Истина с большой буквы, это – Логос, таинственный, мис-тический источник всякой ис-тинности, не сводимый ни к отдельным нашим истинам, ни к их совокупности. Единствен-ное свое совершенное вопло-щение Логос имеет в Личности Христа, не сводимой ни к какой догматической богословской картине. Этого соображения достаточно, чтобы не злоупот-реблять выражением «исти-на одна» и быть открытым к ощущению фундаментального единства всех верующих во Христа. Безупречен лозунг эку-менизма: «то, что нас объеди-няет, несравнимо больше того, что разъединяет». Сам Христос – главное для христиан, и не в качестве высшего тезиса бого-словия, а как живая Личность, дарующая нам Свое общение и любовь (1 Ин 1, 3).


75

Когда я собиралась поехать в Москву, чтобы встретиться с о. Даниэлем-Анжем, знаменитым французским проповедником, основателем школы Jeunesse-Lumière (Молодежь-Свет), я знала только то, что два вечера о. Даниэль посвятит встрече с молодежью во время Пасхального фести-валя «Воскресение Христово видевше», организованного христианским клубом «Осанна».

Последние несколько лет я с недоверием относилась к неделе экуме-низма, точнее, неделе молитв за единство христиан, традиционно про-ходящей в конце января. Искренний непринужденный дух этих встреч начала 90-х, в которых действительно участвовали все христианские конфессии, давно прошел, официоз и частый отказ православных брать-ев участвовать в этих мероприятиях отталкивал от участия в них… При-дя в «Паломнический центр московской патриархии» и увидев програм-му фестиваля, я с опаской подумала: «неужели будут брататься и много говорить об экуменизме, я-то приехала, чтобы слушать одного отца Да-ниэля…» Мои опасения не оправдались! Слова «экуменизм» и «экуме-нический» на вечере не были произнесены, кажется, ни разу. Оказалось так много других актуальных общих тем, когда говорили о Евангелии, о живой жизни Церкви, о проблемах современного мира, пропагандирую-щего насилие, о книге «Код да Винчи»… Тема конфессии почти не возни-кала, а если о ней говорили, то только в контексте какого-то вопроса. На-ходящимся в зале (около 800 человек) было абсолютно все равно, кто ты – православный, католик, баптист, адвентист… По-моему, в первый день я была единственной католичкой, но скоро я перестала себя чувствовать чужой в этом зале. Вечер открыл молодежный открытый христианский хор (во время фестиваля исполнялись песни на латинском, русском, английском, армянском, грузинском и татарском языках), затем вступи-тельное слово сказал прот. Александр Борисов, настоятель московского храма свв. Косьмы и Дамиана, президент Российского Библейского Об-щества. Я много хорошего слышала об отце Александре, но никогда не видела до этого так близко православного священника, который к тому же так просто и открыто обращается к молодежи. Большое впечатление произвело и выступление другого православного священника, миссионе-ра и психолога о. Евмения Перистого. Было приятно слышать из его уст свидетельство о прошлогодней поездке в Рим, где в соборе Св. Петра среди величественных фигур Пап он вдруг увидел родное знакомое лицо

ВС Е Г О П О Н Е М Н О Г У …

Свидетельство

ВСТРЕЧА В МОСКВЕ


76

отца Даниэля, находившегося в соборе с группой молодежи и протянув-шего тут же ему для целования распятие…

После проповеди отца Даниэля-Анжа отец Александр объявил всем, что только что выступил поистине святой человек… Все три дня о. Дани-эля сопровождали длинные очереди жаждущих получить его благослове-ние. Моя знакомая православная девушка подходила к отцу Даниэлю за благословением каждый день, поскольку чувствовала особую благодать, исходящую от святого старца, и рассказала о том, как для нее важно бы-ло, находясь неделю в Тэзе, подходить ежедневно за благословением к брату Роже… Отец Даниэль перекрещивал руки и затем давал целовать распятие, с которым никогда не расставался. Только потом я узнала, что так принято получать благословение в восточной Церкви.

Я имела возможность участвовать в св. Мессе, которую служил отец Да-ниэль-Анж одновременно на русском, английском и французском языках. С каким благоговением он всегда произносил имена великих русских свя-тых, которых вспоминал во время богослужения: свв. Владимира и Ольги, св. преп. Сергия Радонежского, св. преп. Серафима Саровского, св. Иоан-на Кронштадтского, блаж. Ксении Петербургской, отца Александра Меня… Это не была показная искусственная любовь католического священника к русским святым. Находясь в свое время в отшельничестве в горах, отец Даниэль много читал жития русских святых и их творения, он всегда много свидетельствует о том, как они повлияли на его духовное формирование…

Отец Даниэль попросил меня показать Москву выпускнице своей шко-лы Селин Рьебель, с которой он приехал. Мы посетили с Селин несколь-ко православных храмов. Я с трепетом наблюдала, как эта французская девушка молится почти у каждой иконы и целует ее. В письме Селин рассказала, что они с отцом Даниэлем были на месте мученической кон-чины о. Александра Меня, которого она считает своим святым покрови-телем в этом году, и молились на его могиле…

Я не люблю высокопарных фраз, но все же не могу не сказать, что за эти три дня в Москве я впервые увидела ту православную Церковь, которой не знала раньше, и межконфессиональное простое общение без официо-за и громких слов… Я стала свидетелем того диалога, о котором так много говорят… А на деле так сложно складываются отношения между Церк-вами-сестрами. Но ведь различий так мало, а единства так много. Отец Даниэль уже неоднократно бывал в России, и именно по приглашению православных братьев и сестер, и я чувствую огромную радость от того, что слово западного пастыря оставляет свой след в сердцах молодых лю-дей из России, независимо от их конфессиональной принадлежности.

Ирина Галынина


77

Напряжение отношений между Западом и исламским миром ста-новится для нас все более при-вычной темой. Порой создается впечатление, что непонимание и враждебность, которые мы видим и которым удивляемся, пришли откуда-то из глубины веков. На-пример, из далекой эпохи кресто-вых походов, о которой снял свой последний фильм Ридли Скотт.

Однако если мы внимательно посмотрим «Царство небесное», то у нас легко может возникнуть ощущение, что мы снова ведем себя не совсем правильно. Ка-жется, что история повторяется. Только теперь «крестовый поход» объявлен Европе и Новому свету. Однако вернемся к фильму.

Действие «Царства небесного» происходит во времена третье-го крестового похода, времена неспокойные и неоднозначные. Главный герой – деревенский куз-нец Балиан (Ибелин). Жизнь его полна тягот и лишений. Неожидан-но в деревню приезжает рыцарь – барон Годфри. Он оказывается отцом Балиана. Сэр Годфри зовет своего незаконнорожденного сына с собой, в занятый крестоносцами Иерусалим. По пути они вынужде-ны вступить в схватку с рыцаря-

ми местного епископа, в которой Годфри получает смертельную рану. Перед смертью отец посвя-щает сына в рыцари и завещает верой и правдой служить королю Иерусалима Болдуину. Молодой барон Годфри устремляется к Свя-той Земле, чудом («совсем как в кино!») спасаясь во время кораб-лекрушения. Прибыв в Иерусалим, Балиан оказывается в водовороте интриг. Король Болдуин, ослаблен-ный болезнью, с большим трудом удерживает хрупкий мир между мусульманами и крестоносцами. Этот непрочный мир изо всех сил стараются нарушить рыцари-там-плиеры: невежественный Рене де Шатильон и надменный Ги де Лузиньян. В конце концов, им это удается. Начинается осада Иеру-салима исламской армией. Таков исторический фон «Царства не-бесного». Заметим, что общие кон-туры историчности главных дейс-твующих лиц и основных событий были сохранены авторами.

Однако зададим вопрос: какова главная идея фильма? Ответ оче-виден – Царствия Божьего в этом мире не построить. Причина же заключается именно в невежестве и стремлении рода человеческого ко злу. В картине Р. Скотта почти


«Царство Небесное»:«Царство Небесное»:размышления о фильме



78

все представители духовенства (христиане и мусульмане) пока-заны как лицемерные, фанатич-ные и порочные люди. И именно они – воплощение порока и раз-рушители Царства Небесного. Несомненно, это искажение ис-тины. Однако, несмотря на пред-взятость, создателям фильма удалось указать и на объективное зло – идеологию. Именно принцип «может ли быть что-либо стоящее из Галилеи» все время ослепляет человека. И постоянно возника-ет искушение бросить в еретика камень, объявить ему крестовый поход или джихад. Главный герой картины Балиан, первый раз уви-дев молитву мусульман, с удив-лением замечает: «А они похожи на нас». Но далеко не всегда мы готовы увидеть то, что нас объ-единяет. Причем для некоторых, как, например, для Рене де Шати-льона, такая намеренная слепота становится образом жизни.

Создатели фильма стремятся по-казать нам, что Царство Небесное не удается построить именно из-за подобной слепоты. И вывод на-прашивается сам собой: Царство в этом мире можно создать только тогда, когда оно будет внутри нас. Начинать необходимо с себя. Как же часто мы читаем слова Писа-ния: «И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату твоему: ”Дай, я выну сучок из глаза твоего”, а вот, в твоем глазе бревно? Лицемер!

Вынь прежде бревно из твоего глаза, и тогда увидишь, как вы-нуть сучок из глаза брата твоего» (Мф 7, 3-5)… И как редко дела-ем из них подобающие выводы. Фильм еще раз напоминает нам то, что история показывает очень красноречиво – без смирения, без любви и открытости создание Царства Небесного невозможно.

Конечно, во многом фильм наивен, а сценаристы решили значи-тельно упростить свою задачу. Безусловно, и тогда, и сейчас далеко не все можно раскрасить только двумя красками – черной и белой. Однако в таком виде идея фильма стала доступной совре-менному неискушенному в фило-софии истории зрителю – просто и понятно. Однако под этой про-стотой скрываются поистине фи-лософские вопросы: почему мы постоянно повторяем одни и те же ошибки и когда же мы поймем, что стремление «быть как боги» всег-да приводит к изгнанию из рая? Как, наконец, если не достичь, то хотя бы приблизиться к Царству? Если же мы поразмышляем над ними, то можем с удивлением понять, что знаем ответ. Как же он прост и как же сложен одно-временно! Вот он: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а любви не имею, – то я ничто» (1 Кор 13, 2).

Александр Корнеев


79

Отец Хосе Вегас Мольа – принадлежит к Конгрегации Миссионеров Кларети-нов. Лиценциат философии (1986), кандидат философских наук (СПбГУ, 2005). Преподает целый ряд философских дисциплин в Высшей Духовной Семинарии «Мария – Царица Апостолов». Председатель Катехитической Комиссии Ар-хиепархии Божией Матери в Москве. Главный редактор журнала «Радуга».

Ирина Галынина – закончила филологический факультет СПбГУ (1999) по специальности «классическая филология». Кандидат филологических наук (2005). Прихожанка католического храма св. Екатерины Александрий-ской (Санкт-Петербург).

Отец Вацлав Гриневич – принадлежит к Конгрегации Missionari Oblati Mariae Immaculatae (OMI). Габилитированный доктор богословия (1974), ординарный профессор Люблинского Католического Университета, спе-циалист в области православного богословия. Многолетний член Между-народной смешанной богословской комиссии диалога между Православной Церковью и Католической Церковью (1980-1992 гг. и вновь с 1996 г.). Ав-тор целого ряда научных монографий и более четырехсот статей.

Александр Доброер – филолог, лиценциат богословия (1998). Преподает католическое и экуменическое богословие, христианское учение о браке и семье и биоэтику в нескольких католических учебных заведениях Украины. Переводчик, а также автор ряда книг и статей, посвященных межконфесси-ональному и межрелигиозному диалогу, прошлому и настоящему Католичес-кой Церкви в Украине, богословию творчества.

Маргарита Иванишина – доктор богословия (Папская Теологическая Акаде-мия в Кракове, 2001). Вела катехизацию в католическом приходе Лурдской Бо-жией Матери (Санкт-Петербург) с 1991 года, с 1994 по 2006 гг. – директор воскресной школы (старший и выпускной классы) там же.

Константин Иванов – окончил философский факультет ЛГУ, в аспиранту-ре которого изучал философские проблемы математической логики. В 1971 году претерпел неожиданное обращение в христианскую веру и крестился в Православной Церкви. С началом Перестройки организовал экуменическое общество «Открытое христианство» и был его руководителем. Препода-

ОБ АВТОРАХ


80

ет философию и богословие в ряде христианских школ и семинарий, уделяя главное внимание вопросам экуменизма и сравнительного богословия.

Архимандрит Ианнуарий Ивлиев – кандидат богословия (1981), профессор, преподаватель Санкт-Петербургской Духовной Академии и целого ряда других учебных заведений (основная специальность – Новый Завет и Биб-лейское Богословие).

Александр Корнеев – доктор богословия (Люблинский Католический Уни-верситет и Опольский Университет). Преподает в ряде московских вузов (сфера научных интересов – религиоведение, богословие, психология).

Игумен Вениамин (Новик) – кандидат богословия (1987), стажировался в Италии и США. Преподавал в СПбДА. Ныне преподаватель Библейско-бого-словского института св. ап. Андрея (сфера основных интересов: апологе-тика, философия религии, социальная этика).

Священник Константин Пархоменко – закончил Санкт-Петербургскую Ду-ховную Академию (1999). С 2001 г. – штатный священник Собора Святой Живоначальной Троицы лейб-гвардии Измайловского полка. Автор и ве-дущий передач на епархиальной радиостанции «Град Петров» и радио-станции «Благодатная Мария», автор ряда книг. Возглавляет приходс-кую Воскресную школу для взрослых и школу для детей.

Отец Фьоренцо Реати – принадлежит к Ордену Братьев Меньших (фран-цисканцев). Доктор философии (1970 и 1975). Профессор Высшей Духов-ной Семинарии «Мария – Царица Апостолов» и Российской Христианской Гуманитарной Академии (История философии). Президент международ-ного Фонда «Диалог культур» (отделение ESSAT – общества сравнитель-ного изучения науки и теологии).

Юлия Трофимова – закончила Высшую Философско-Педагогическую шко-

лу Ignatianum (г. Краков, Польша, 2001 г.). Магистр педагогики в области педагогики религии и социальной педагогики. С 2001 по 2004 г. преподавала в воскресной школе прихода св. Екатерины. В настоящее время – руководи-тель центра для девушек из социально-неблагополучных семей.

Светлана Черняева – кандидат психологических наук. Преподает психо-логию и педагогику в Высшей Духовной Семинарии «Мария – Царица Апос-толов», доцент кафедры психологии Санкт-Петербургской Академии постдипломного педагогического образования. Активно сотрудничает с «Радио Мария» и Школой социального образования «Каритас».

Журнал издается Катехитической Комиссией Конференции Епископов РФ

В подготовке данного номера принимали участие: Х. М. Вегас CMF, А. Дремлюг, Т. Канакри FMM, М. Касьяненко, М. Король, Р. Крауклис, С. Панич, М. Т. Рамуш FMM, свящ. С. Тимашов.

Адрес редакции: 191186, Санкт-Петербург, Невский пр., 32/34, на имя Марии Терезы Рамуш.тел./факс (812) 571 58 96 Е-mail: [email protected]

Главный редактор Х. М. Вегас CMFРедакционный совет: с. Д. Антонув, Л. Господникова, д. В. Дегтярев,с. Т. Канакри, с. И. Станьска, свящ. П. Юрковский Дизайнер Е. МануиловаТехнический редактор В. Кабак SDBКорректор С. Минин

Отпечатано в типографии Салезианского Центра “Дон Боско”, Гатчина.Тираж: 500 экз.

Подписка на год:по России – 150 руб. (за 4 номера);400 руб. (за 3 комплекта из четырех номеров каждый);за границу – 200 руб. (за 4 номера);500 руб. (за 3 комплекта).

Так во всех учениках Христовых Дух пробуждает желание и действие, чтобы все мирно объединились в единое стадо под одним Пастырем, как установил Христос. Чтобы достичь этого, Матерь Церковь не перестает молиться, надеяться и действовать и призывает своих детей к очищению и обновлению, дабы знамение Христа ярче воссияло на лике Церкви.Догматическая Конституция II Ватиканского

Собора о Церкви (Lumen Gentium)

радуга6 4

Нужно ли объяснять детям Мира, что Мир есть благо? Итак: это великое и восхитительное благо, достойное того, чтобы все любящие Господа с нетерпением стремились к нему. Но в наши дни есть опасность, что благо это будет сведено к одному лишь названию, ибо вражда умножается из-за того, что в наши дни во многих охладевает любовь (Мф 24,12). Поэтому я полагаю, что важнейшей задачей тех, кто служит Господу в истине и чистоте, должно быть всеми силами вернуть единство в Церковь, разделенную ныне на множество враждующих групп… Действительно, ни одно служение так не подобает христианину, как служение для мира. И за это служение Господь дает щедрую награду.

Василий Кесарийский

Documents

Единство в многообразии