Геннадий Михеев

НЕрабы

Мой труд построен на очерках, репортажах и зарисовках о реальных людях, малознакомых обывателю местностях и подлинных событиях – как прошлого, так и современности. Работа преимущественно журналистская, но я попытался возвыситься до обобщений. Иногда данный текст называют «документальной прозой», но на мой взгляд это просто обработанные записи, отчет о странствиях 1998-2009 годов. Жанр – дело последнее, я все же старался постичь суть.

Передо мной стояла цель показать русского человека как свободолюбивую, независимую личность, лишенную идолопоклонства и подхалимства, «святое воинство» для которого – совесть, благородство и достоинство (цитирую Булата Шалвовича Окуджаву). Я касаюсь трех самых, пожалуй, интересных и ярких явлений истории русского этноса: в своих путешествиях по России я подспудно пытаюсь познать особенности жизни поморов, казаков и старообрядцев. Дело не только в романтике; мне интересно понять людей, в своем генотипе не имеющих «хромосому рабства» (ежели таковая имеется). Удивительным образом для меня открылось, что три мира не только взаимопереплетаются, но и сосуществуют в некоей «духовной симфонии». Для затравки – рассказ об одном из таких миров, но хочу еще отметить: для того чтобы постичь душу русского человека не надо далеко отъезжать от столицы – перечитайте стихотворение Бориса Леонидовича Пастернака «На ранних поездах» и тоже попробуйте оглядеться окрест себя.

Усть-цилемский характер

...Вначале Петровщина, когда все усть-цилёмы собираются на берегу тихой, но эпически огромной Печоры, чтобы варить «ритуальную» пшенную кашу. Потом Горка, мистическое действо, корни которого уходят в глубину веков. Следом - день рыбака, тоже

“святое” дело, ведь народ в Усть-Цильме всегда жил дарами северной реки. Целая череда праздников, один за одним, и все это сопровождается пьянкой, пьянкой...

Кто попадет сюда в июле, подумает, здесь рай. В реальности, Господь оделяет усть-цилём более-менее сносной погодой не более месяца в год, из них на летний период выдается недели полторы. Да, зимой, когда морозы, тоже неплохая погода. И воздух, особливо при -40°С, свежий. Только в полярную ночь не очень его разглядишь-то. Впрочем, летом думается об ином; надо успеть заготовить корма. И праздники в этом не слишком-то помогают. Но как человеку без отдушины?

Усть-Цилемский район своей частью “цепляется” за Северный полярный круг, да и сам райцентр “не дотянул” до “рокового” рубежа каких-то 120 километров. Печера и ее притоки разрезают тайгу (правда, теперь не слишком глухую), оставляя людям небольшие пространства по берегам, которые они смогли отвоевать у леса. А в глубине все болота да тундра – вот, собственно вся география региона.

Издревле здесь обитал народ “самоедов”; они гоняли стада оленей и охотились на зверя. При Иване III, в 1491 от Р.Х. году сюда пришла экспедиция во главе двух “немецких болванов” Иоганна и Виктора, которая открыла здесь месторождение медной руды; металл был нужен для чеканки монет Московского государства. Немцев русский самодержец нанял, потому что у нас рудознатцев в те времена не водилось. Месторождение выработали довольно быстро, и на Печере наступило затишье до 1552 года, года в этот край заявился Ивашка Ластка со своими людьми, а после к колонизаторам присоединились люди с Двины, Пинеги и Мезени. У основателя Усть-Цильмы имелась грамота царя Ивана Васильевича Грозного, согласно которой он освобождался от всех повинностей, от мыта, от мостовщины и перевозных денег при переезде в Москву и обратно. Обязан же он был лишь давать оброку по кречету или соколу, да еще чисто символический “рубль серебром”. Ластка со товарищи занялся не только добычей пушного зверя, но и попытался развернуть хлебопашество. Неурожайных лет было много, завозить его шибко дорого, а потому частенько доходило до того, что (по сообщению земского целовальника от 1661 года) люди “погибали хлебною нуждою, скитались травяным борщом и рыбою”. С охотой дела обстояли тоже неладно: “...ходить мы ни на какие промыслы не смеем, боимся тундряной воровской самояди, разгрома, грабежу и смертного убийства”.

Следующая волна переселения относится ко времени Великого Раскола. При Петре Великом в здешних лесах (большей частью на притоке Печоры - Пижме) поселились ревнители старой веры. Своим духовным запалом они дали значительный толчок развитию региона, превратив его в один из значительнейших центров старообрядчества. Население за счет беглых последователей протопопа Аввакума (он был заточен и казнен в относительной близости от Усть-Цильмы, на Печоре, в Пустозерском остроге) увеличивалось стремительно и, что замечательно, в регионе развилось животноводство. На Печоре производили много масла (в одном только 1914 году - 50 000 пудов), которое шло даже в Москву. А вот с земледелием не получилось. Как ни старались крестьяне отвоевывать у тайги землю под пашню, печорский ячмень давал скудные урожаи, и в конце концов, после вековых стараний, усть-цилёмы оставили попытки выращивать зерновые.

Структура сельскохозяйственного производства, существующая по сию пору, сформировалась больше сотни лет назад. Обширные пойменные луга, пусть и с не слишком густыми, но вполне пригодными к заготовке травами являются единственно кормовой базой для скота. Вода с лугов сходит поздно, в конце июня, а потому сенокос начинается только после Петровщины и Горки, во второй декаде июля. От количества заготовленного сена зависит буквально все. Именно поэтому после праздников добрая

половина населения Усть-Цильмы перебираются на левый берег Печоры, ведь большинство покосов находится именно там.

Вера у людей и теперь остается старая. В районе нет ни одной православной общины, а есть только молитвенные дома. Священники так же отсутствуют, ведь верующие усть-цилёмы принадлежат к беспоповскому толку, точнее к Поморскому согласию. Усть-цилемское старообрядчество требует отдельного разговора, тема эта настолько сложна, что лучше бы ее здесь вообще не касаться, но, чтобы Вы поняли, что такое “усть-цилемский характер”, вынужден заметить, что беспоповцы - люди замкнутые, не любящие выставляться напоказ. Тем более что недавно некие злодеи в одном из далеких сел (Замежное) ограбили молитвенный дом, а т.н. “туристы” (здесь это выражение нарицательное) не только охотятся за иконами и старинными дониконовскими книгами – эти подонки дошли даже до того, что сдирают металлические иконки с древних

крестов на кладбищах. На этом фоне несколько в унисон звучит рассказ путешественника полуторавековой давности: “...усть-цилёмы бедны, но живут весело, в характере их сохранилась коренная русская черта - общительность... здесь женщина совершенно свободна, она - равноправный член семьи, больше того, положение женщины у усть-цилёмов, можно сказать, высоко...”

Последний массовый приток населения на Нижнюю Печору относится к середине прошлого века. Дело в том, что сюда, на Север, ссылали много людей, как во времена раскулачивания, так и в годины разгула массовых репрессий. В районе есть, например, поселок (Новый Бор), в котором живут потомки сосланных из Поволжья немцев. В общем картина “края старой веры и благочестия” несколько смазана, и я заметил следующее (хотя, могу и ошибаться): большая часть мужского населения здесь поклоняется водке, а почти все женщины - детям. Громадное количество пьяных, которое мне довелось наблюдать, наверняка связано с праздниками, хотя чуть ниже мы узнаем о некоторых нюансах “русской болезни” в Усть-Цильме.

Семьи у усть-цилёмов большие; трое детей – и сейчас норма. Тенденция к снижению рождаемости есть тоже (как и во всей стране), но все-таки семьи здесь намного более крепки, чем в более южных регионах. Возможно, виноват в этом именно староверческий дух. Кстати, уже много лет усть-цилемки рожают не дома и не в районной больнице. Рожают они в Сыктывкаре, куда они летают самолетами. Туда - дорога бесплатная, обратно - в зависимости от уровня достатка. С точки зрения охраны здоровья женщин это хорошо, но получается ведь, что люди здесь как бы не на постоянном житье, а в некотором роде «на вахте»...

Земле не все равно...

...Но не все так беспросветно. В Усть-Цильме возродилось уникальное, единственное на весь Русский, да, пожалуй, Евразийский Север научное учреждение: Печорская опытная станция, на которой занимаются выведением пород овец, коров и лошадей, предназначенных к жизни в суровых природных условиях Приполярья.

Сотню лет назад жил здесь весьма энергичный молодой человек Андрей Журавский. Родом он был с Юга, но влюбился в Север, организовывал экспедиции, а в 1905 году он добился того, чтобы в Усть-Цильме открыли Зоологическую станцию под эгидой Императорской Академии наук, заведующим которой был назначен он же. Потом ее переименовали в Естественноисторическую, а после - в Сельскохозяйственную опытную станцию; здесь проводили опыты со многими культурами - от пшеницы и кукурузы до брюквы, тыквы и шпината - в результате здесь неплохо прижился картофель (из-за морозов, кстати, здесь нет колорадского жука). Андрея Журавского в 1914 году на террасе собственного года убил его же сотрудник (поговаривали, он стал кому-то неугоден), тем не менее станция продолжила работу.

Закрыли научную станцию в 70-х годах прошлого века – за «неперспективностью». Сейчас положение в сельском хозяйстве без сомнения хуже, чем при советской власти, тем не менее, в 2000-м году было принято решение уникальное учреждение реанимировать. Для этого выделили из республиканского бюджета деньги, и нашли специалистов. В общем, подумали о будущем целого региона, к слову, не такого и бедного, ведь республика Коми - нефтедобывающая.

...- Я здорово этим загорелся, ведь здесь представилась возможность заняться практикой. В республике овцами и лошадьми, способными жить в Приполярье, никто не занимался...

Яков Жариков приехал сюда из Кирова. Он кандидат наук, серьезный ученый, а таким людям практика действительно необходима. Но случилось следующее. Указ о создании Научно-опытной станции (ее назвали именем А.В. Журавского) подписал президент республики, планировалось выделить на ее нужды 14 миллионов рублей, но... наверное, такое может произойти только у нас: были выборы, пришел новый президент и в итоге денег выделили только 2,5 миллиона и наверху сказали: “Зарабатывайте деньги сами...” Короче, вышел типичный русский обман.

В итоге Опытная станция поделилась на научную и производственную части. Причем, наука финансируется из федерального бюджета (имеется в виду зарплата 10-ти сотрудникам, среди которых 4 - научных), а остальные 20 человек зарабатывают так же, как и все другие крестьяне - от реализации продукции. Получается, Якову Александровичу пришлось переквалифицироваться в “председателя колхоза”, по крайней мере, он решает те же проблемы, что и все сельхозпроизводители страны:

- По своему снабжению и статусу мы находимся не в XXI-м веке, а в XIX-м. Главное: мы не имеем возможности приглашать специалистов, обучать молодежь. Говорить о радужных перспективах смешно... А ведь здесь находится колыбель печорской овцы, приспособленной к суровому климату. Здешние, “аборигенные” коровы маленькие по массе, да и удои у них до полутора тысяч, но жирность молока - 4,5 процентов. Или вот лошади: это уникальная рабочая порода, их с мая по октябрь выпускают - и они сами себя кормят...

А это Печорская семга. Ее лов незаконен, но кушать что-то надо…

Кстати, о лошадях. Главная примета современной Усть-Цильмы - непомерное количество лошадей на улицах, которые подобно американским мустангам табунами бродят по улицам, как, что ли обезьяны в Индии. Это - частные лошади, они действительно доставляют минимум хлопот хозяевам, но наносят значительный материальный урон селу. Зато в зимнее время эти неказистые существа являются замечательным транспортным средством, способным перевозить грузы через двухметровые сугробы.

Сейчас на станции 30 лошадей и 50 овец. Коровы тоже есть (на производственной части), но племенной отбор по КРС временно прекращен - в условиях тотального сокращения поголовья нет рынка сбыта. Несмотря на трудности Яков Александрович остается оптимистом:

- Сейчас наша задача такая: вокруг все рушится и мы должны сохранить генетический материал. Второе направление - это травы. Есть места, где можно собрать до 40 центнеров с гектара, ведь луга каждый год заиливаются. Но обратите внимание на другое, - Жариков показал в сторону частных огородов, - ведь усть-цил,мы исхитряются выращивать здесь огурцы, помидоры. Я вообще думаю, что будущее - за частниками. У нас сейчас сверху смотрят на сельское хозяйство как на товарное производство, но я убежден, что занятие сельским хозяйством - нечто большее. Это то, что из человека делает Человека; общение с землей, с природой, которое выводит на другой уровень жизни. Земле не все равно, какие руки к ней прикасаются, все это чувствуют растения и животные. Сто лет назад здесь, на Печоре, такие простые вещи понимали...

...И все-таки ученый Жариков - романтик.Но здесь есть один исторический момент, который полезно спроецировать на наш

день. Такой же романтик-ученый Журавский имел протекцию самого Столыпина, а материально ему помогали богатые меценаты: заводчики, параходовладельцы, купцы. Содействовали и простые крестьяне, учителя, политические ссыльные. В хорошем смысле людей беспокоила забота о будущих поколениях ЭТОЙ земли. Нет, что-то случилось в этом мире...

Пос. Усть-Цильма

Предуведомление к труду «НЕрабы»

Наша страна развивалась причудливым образом: несогласные с деспотией (а, вероятно, такой многоукладной и разномастной страной эффективнее управлять при помощи «жесткой» модели) попросту бежали в дикие места, создавая свои миры, лишенные унизительного раболепия. «Воля» для многих была по сути религией, фетишем и вершиной ценностной пирамиды. Одновременно беглецы не теряли некоей сакральной

связи с Центром, по сути они колонизировали новые земли - не для себя лично, но для Отечества. Сохранялось главное связующее звено нации, язык. Впрочем, было минимум одно исключение, когда жители одного анклава отказались и от языка, и от национальности – ради веры (об этом феномене я обязательно поведаю).

Российское государство умело использовало подобный метод колонизации, создавая соответствующие условия в обжитых местностях Московии. Те, кто хотел оставаться рабом, оставался таковым, тем самым упрочая рабскую породу. «Ген свободолюбия» (если таковой есть), наоборот, толкал индивидуума к бегству. Государственная машина этому препятствовала весьма своеобразно, ведь помимо колонизации беглецы исполняли роль «буфера» государства, вынужденного существовать во враждебном окружении. В данном случае я говорю преимущественно о казачестве.

Любопытно, что старообрядчество как явление легко пускало корни как на Русском Севере, так и в областях Казачьих войск. В значительной степени старообрядчество – консервативная реакция на церковные реформы. Но не только, ибо возрождающаяся после тиранического режима последнего царя из Рюриковичей (Феодора Иоанновича в счет я не беру), экономической катастрофы времен Годунова, пережив Смутное время, нация нуждалась в духовно чистых, авторитетах, несущих понятную идеологию, за торжество готовых они были готовы пожертвовать собой (нынешнее время в принципе такое же: антипутиноиды, считающие себя либералами, что-то не горазды на искупительные жертвы). Лидеры старообрядцев умело действовали в «вольной» среде, поняв, что юридически свободные люди ищут духовной опоры в православной традиции. Если бы Соловецкие монахи… а, впрочем, какое «если бы» может быть в истории? Да, была духовная связь Соловков с разинцами, с Доном. Но сколько еще существовало скрытых нитей, посредством которых русская цивилизация управлялась! Кем? А вот «авторитетами» всевозможного толка и управлялась. Чтобы окончательно утвердить абсолютизм, должен был прийти Петр Алексеевич Романов.

Петр упрочил крепостное право, добавил степеней несвободы. Сумасбродный реформатор стал первым самодержцем, покусившимся на самостийность сынов Дона (в соответствующей главе я расскажу о том, как потомки казаков воспринимают тогдашние «наезды» Петра). Именно Петра Алексеевича старообрядцы считают Антихристом, хотя сам Великий раскол случился при Алексее Михайловиче. Лидеров Раскола ссылали на Русский Север, в Сибирь, где зверски изничтожали. Именно на Печоре, там, где казнили протопопа Аввакума с соратниками, находится мощнейший центр старообрядчества. Все в мире взаимосвязано, те самые «нити» пронизывают не только данный временной континуум, но и тянутся сквозь столетия.

Современные нам потомки вольных людей стали самоидентифицировать себя как «поморы» и «казаки», так и записывая свою национальность при переписи. Появляется множество псевдонаучных исследований, беллетристических творений и просто спекуляций, как правило, прославляющих прошлое и порочащих советские преобразования. И это хорошо, ибо в словесной руде (при условии, если найдено месторождение) водятся и самородки.

По сути, перед вами собрание путевых заметок и корреспонденций о современной жизни представителей трех субэтносов. В советский период (я покажу, что и не только в советский) всех жителей СССР постарались нивелировать, ибо парадигма «социалистической системы» не включала в себя возможность существования обособленных и самодостаточных общностей. Петр Великий «forever»!

Приезжая в тот или иной уголок нашей страны, я непременно узнаю: существовало ли здесь крепостное право? Казалось бы, глупый вопрос, ведь полтораста лет прошло после юридической отмены рабства. Тем более что «колхозное рабство» довольно качественно причесало всех крестьян (я говорю, естественно, только об «одноэтажной» России) под одну гребенку. На самом деле не все так просто. Если я узнаю, что

крепостное право в данной веси наличествовало, выбираю соответствующую модель поведения. Немного хамскую и много – командно-приказную. Ежели предки тех людей, с которыми мне придется общаться, рабства не знали, стараюсь вести себя, как минимум, уважительнее и осторожнее. Но ни в коем случае, в любой среде нельзя принижать себя. Еслт с потомками вольных людей надо уметь вести себя на равных, с потомками рабов «на равных» быть нельзя: сожрут, ибо среди таковых властвует железный закон: «я начальник – ты дурак».

Не является ли гипотеза о «хромосоме рабства» (простите уж, я придумал таковое словосочетание ради красного словца) спекуляцией? В работе Бориса Синюкова «Столпы и краеугольные камни» я почерпнул следующее:

«…Много лет назад академик Беляев, выдающийся ученый и директор Института цитологии и генетики Сибирского отделения Академии наук, начал небывалый в науке эксперимент. В лесу наловили лисиц и поместили на институтскую звероферму. Из них отбирали самых покладистых, лояльных к человеку и отселяли, а потом спаривали только отобранных. В следующем поколении снова выделяли самых покладистых... Словом, проводили классический искусственный отбор. Через 15 - 20 поколений впервые в истории биологической науки появились прирученные лисы. Обычно стоячие, заостренные кверху лисьи уши опустили кончики книзу - как у спаниеля. По шерсти разбежались пегости - цветные пятна, лисам не свойственные. Хвосты утратили кокетливую пушистость и деловито загнулись кверху. Даже голос у многих изменился, став собачьим. Но главный признак одомашнивания - две течки вместо одной. Рыжие прощелыги превратились в верных друзей человека. После смерти ученого институт его имени лисо-собаки перестали интересовать - прибыли-то никакой. Продолжать эволюционный отбор стало некому и незачем. Вислоухие добродушные "спаниели" вновь рожают остроухих, коварных лис. На глазах происходит деградация: вновь одичавшие звери превратились в столь свирепых хищников, в сравнении с которыми их двоюродные братья волки - безвредные тихони. Лисы с горящими, злющими глазами разбредаются по тайге, наводя ужас на ее обитателей.

   Заметьте, 15 - 20 поколений всего. По сравнению с историей России - сущая мелочь. Повисшие уши признак того, что им при одомашнивании уже не так стал надобен слух. Пушистый хвост и яркая окраска - признаки: бойтесь меня, тоже стали не надобны. Две течки вместо одной - признак хорошей жизни. "Собачий голос" - признак просительства и апелляции к человеку. Взамен утраченного - любовь к "доброму царю и владельцу". Но главное тут - чрезвычайно быстрый регресс со столь же быстрым усугублением прежних качеств…

  …Даже российские историки при сравнении, например, московитян с великоновгородцами называют первых по сравнению со вторыми виртуозными обманщиками, откровенными лжецами, прожженными надувателями, патологическими лентяями, омерзительными сквернословами и не почитающими ни мать, ни отца, учащими своих детей в бане непотребным телесным наукам и продающим их по три раза к ряду любому желающему купить. Не держать своего слова, честью считать обман своего ближнего, причем чем виртуозней обман - тем большая честь обманщику. Гипертрофированное хвастовство, зашкаливающее за здравый смысл, которое я объясняю неимоверными страданиями в действительности. Только ненависть к любым властителям, судам и даже к попам объединяет этих людей, отчего и происходят время от времени "кровавые и беспощадные бунты". И даже бунты ни к чему не могут привести, так как предательство из-за сиюминутной личной выгоды сводят плоды бунта на нет.

   Я перечислил лишь немногие черты московитян, отраженные в сочинениях иностранцев, побывавших у нас с XV века. Но есть и хорошие черты, особенно заметные для иностранцев. Чувство сострадания, породившее толпы нищих, еда у которых бывает

зачастую лучше, чем у подающих им "ради Христа". Взаимопомощь, выручка. Почти любовь к осужденным, беглецам, солдатам и вообще к гонимым властью. Нигде больше в мире не хвастаются: "Я срок мотал". И не знаешь, чего больше в этой фразе? Гордости за свои "вериги" или устрашения собеседника, дескать: я никаких судов не боюсь, а тебя и подавно. Я на все готов.

   К этим качествам москвитян, а ныне и всех "русских", прибавлена пятью веками рабства вечная испуганность в глазах, и равная готовность как к немедленному и жестокому отпору, так и к безусловному подчинению. А также к предательству. И готовность к перемене всех этих чувств и устремлений не только немедленно, но и на 180 градусов…»

Да, мы видели периоды восхваления «гордых великороссов», этапы хуления русского менталитета, времена отвращения ко всему русскому или равнодушия (что по сути одно и то же). В данный момент цивилизованный (если таковым можно назвать Запад) мир уважает русскую культуру, презирает русских туристов, влюбляется в русских красоток, боится русской ядерной дубины, жалеет русский плебс и благосклонно принимает деньги русских олигархов. В общем, Россия внедряется в Мир все глубже и глубже. Упрощенно говоря, русские по мнению многих страдают внутри своего царства-государства от тирании и отрываются вне пределов сатрапии по полной программе. В сущности, так же ведут себя граждане Нигерии, Эфиопии либо какого-нибудь Конго. Страна третьего мира…

Мы заслуживаем своей системы правления? В равной степени и да, и нет. Мы любим свою страну? В общем-то, не просто любим, а безумно любим… От этой демонической любви родились такие гении как Достоевский, Булгаков, Тарковский. Наша феодально-бюрократически-капиталистическая парадигма выгодна определенной части граждан. Это чиновники, сотрудники федеральных и частных силовых структур, работники нефте-газовой отрасли. Ежели прибавить к ним членов семей и прочих родственников, получится большая толпа. Она является электоратом и базисом партии «Единая Россия». И не надо кричать о подтасовках на выборах! «Единая Россия» получает достойный процент голосов от людей, которые не хотят, чтобы в стране поменялась система.

Может быть, русские боятся перемен? Сменится элита – придут новые и будут воровать, убивать и попирать еще отчаянней… Со стороны подобные стенания выглядят смешно. На ужасающих просторах люди грудятся, будто на крошечном островке… Я говорю о русских, живущих, как принято говорить, «без царя в голове». Таковые, собравшись группой по несколько человек, тут же устанавливают систему, устроенную по понятиям тюремной камеры. «Не верь, не бойся, не проси» - вот вся конституция русских… Установившаяся иерархия с «царем на троне» - вот лучшая среда для рабской души!

Для души вольной, для сердца, не терпящего унижения, есть минимум два пути. Первый – уйти во «внутреннюю эмиграцию», отдавая хозяину только свое тело. Второй – уходить на вольные хлеба. Если надо – бежать. Вот здесь-то и проявляется мудрость системы, даже деспотической: она дозволяет уйти – но в обмен на определенную службу.

У нас есть строгие табу: не хулить Церковь, не ругать Отечество, не муссировать наши недостатки. Есть народы (тот же североамериканский) у которых осмеять можно все. Вот, у англичан неприемлемо осмеивать королеву. Немцы не могут посмеяться над своим фашизмом. Француз посчитает оскорблением, ежели кто-то посмеется над идеей свободы, выраженной, в частности, во французском гимне.

И, кстати, о комплексах. Французы посрезали бошки своим монархам – и счастливы. Мы, русские, все комплексуем по поводу убийства членов Дома Романовых. Да, большевики совершили отвратительное действо. А чем французские революционеры

лучше? Французы-то чего «не парятся»? Да потому что, уничтожив правящую династию, французы обрели «liberte». Очень скоро на трон вошел «национальный лидер» Бонапарт? Ах, какие глупости, ведь Наполеон достоин, а Людовик – отстой. Если следовать логике, Сталин – тоже достойный монарх! И Путин…

Не нравятся игры с «царем на троне»? Для несогласных с абсолютизмом французов есть Канада, Полинезия, Гвиана, Суринам… Не надо придумывать «свои» законы для русских, французов, англичан… В конце концов, США – порождение англо-саксов, которым не захотелось петь: «Боже, храни королеву!..» И у нас не всякий любил петь «Боже, царя храни!..»

«Россия – священная наша держава?» Какая же держава без самодержца? «Президента – на трон!» И окружить его поплотнее, чтобы он не смог видеть все это воровство да попрание человеческого достоинства, и не расстроился… Теперь вот думают сатрапы: как бы сделать так, чтобы у президента был не тот Интернет, в котором правду рассказывают… И ведь – наверняка придумают!

Раздел первый. Немного все же о рабах

...Столь великая империя, как Россия, погибла бы, если бы в ней установлен был

иной образ правления, чем деспотический, потому что только он один может с необходимой

скоростью пособить в нуждах отдаленных губерний, всякая же иная форма парализует

своей волокитой деятельность, дающую всему жизнь. Итак, будем молить Бога, чтобы давал

Он нам всегда благоразумных правителей, которые подчинялись бы законам и издавали бы их лишь по зрелом размышлении и единственно

в виду блага их подданных.

Екатерина II Великая

Строевая песня кошек

Растерянные и задолбанные перманентными нашими т.н. «реформами» жители села Грузино мечтают клонировать своего барина, умершего... 170 лет назад. При нем, говорят, здесь был та-а-а-акой порядок! Даже кошки строем ходили! А фамилия-то какая была у барина: А-рак-че-ев. Вся империя содрогалась когда-то от этого звукосочетания...

…Со школьной скамьи помним: “Всей России притеснитель, губернаторов мучитель, полон злобы, полон мести, без ума, без чувств, без лести...” Пушкин написал. Про графа Александра Андреевича Аракчеева.

Впрочем, и про пиита Пушкина можно было бы нечто «эдакое» написать. Ведь картежник был, мот, бабник, гуляка... список можно продолжить. Но, сукин сын, гениален. В истории всегда так: пиит светел, потому что, существуя в бренности, уже в будущем одной ногой. А временщик весь в данности. Ибо знает, шельма: гикнется покровитель-батюшка – и все, суши сухари.... Пиит отлил штамп, шлепнул - и накрепко. “Аракчеевщина” - это навечно. Как не отмазывай и не обеляй. Никакие разумные доводы о том, что типа всякая тварь в Божиим мире свою миссию исполняет, бессильны.

На гербе Аракчеева было написано: “Безъ лести преданъ”. Уже современники переписали: “БЕСЪ лести преданъ”. Им было виднее. Но и нам, потомкам, кое-что разглядеть можно. Тем более что издалека виднее общий план.

Аракчееву даже сейчас покоя нет, а при жизни он переживал сонм взлетов и падений. Казалось бы: два века назад его звездный час блистал, а судьба преследует и ныне. Были пять лет назад в Грузине раскопки, под улицей Гречишникова (героя войны, участника освобождения Грузина от немцев). Археологи рассчитали, что аккурат посередине мостовой, рядом с северной стеной разрушенного собора Андрея Первозванного и лежит граф. Нашли. Отвезли в Новгород. И теперь останки человека маются неизвестно где. А здесь кому бороться за уважение к знаменитому земляку? Разве только библиотекарю Вере Федоровне Белановой, которая одновременно и смотритель музея Аракчеева? Да кто библиотекаря послушает...

Музей - одна комната в Доме культуры. Учреждение построили на знаковом месте: здесь был собор (кстати Грузино было единственной в России усадьбой, где была не просто церковь, а целый собор с тремя пределами). Ниже Дома Культуры, у берега Волхова один предприниматель из города Чудово (зовут его Сергей Носов) построил три года назад деревянную церковь Андрея Первозванного. Примечательно, что никакого отношения “новый русский” к Грузину не имел и не имеет; да и что здесь делать предпринимателю, ежели кроме жалких остатков совхоза ничего в Грузине нет? Пожалуй, он просто восстановил историческую справедливость. Не настолько же он наивен, чтобы верить, что за грехи постройка храма спасет.

Грузино - место знаковое. Существует предание, что на Грузинском холме в древности водрузил крест сам апостол Андрей. И Аракчеев отметил это событие, установив в Грузине памятник Андрею Первозванному. В усадьбе вообще было много памятников, включая и памятник Александру I (от него остался лишь постамент - он валяется под холмом - и на нем начертано: “Государю-благодетелю по кончине его”). Стоил памятник по тому времени бешеных денег - 30 тыс. рублей. А собор граф отстроил на месте церкви ап. Андрея, которая существовала 400 лет до него. Жаль, мало чего осталось от усадьбы, считавшейся шедевром в течение 150 лет. Произошло это вот, почему.

Аракчеев в завещании свои деньги разделил следующим образом: 50 тыс. руб. он внес в Государственный заемный банк для награды автору за издание и перевод лучшей книги об истории царствования Александра I; 300 тыс. руб. и великолепную библиотеку в 11700 томов он пожертвовал на обеспечение в Новгородском кадетском корпусе бедных (ведь он и сам был из таковых). Своим имением он поручил после своей кончины распорядиться государству. То есть все, что Аракчеев получил за свою жизнь, он фактически отдал обратно в казну.

В усадьбе почти сто лет никто не жил, она принадлежала военному ведомству. Поле революции 17-го года Грузино сделали Музеем помещичьего быта. Включая и уникальную парковую гидросистему, имеющую только один аналог - в Гатчине. Выкапывали замечательные каналы крепостные Аракчеева. Великая Отечественная война распорядилась по-своему. На правом берегу Волхова стояли наши, на левом - немцы, но Грузинский холм (он на правом берегу) враг сделал плацдармом. Это был идеальный плацдарм, великолепная высота, так как кругом на несколько километров лежали болота. Немцы держались здесь с сентября 41-го по январь 44-го. Советские авиация и артиллерия все это время бомбили и обстреливали Грузино, но немцы прятались во многочисленных

подземельях. Никто не считал, сколько наших и ненаших ребят полегло на холме и в болотах - несладко пришлось всем - зато каждый грузинец знает, что катакомбы и по сей день начинены германскими боеприпасами.

До 1957 года в Грузине вообще не жили. Да и как можно было жить среди груды камней, в которою превратилась усадьба? После, когда начали потихоньку отстраиваться, склады боеприпасов открывали чуть не ежегодно. Последний раскопали в середине 80-х, когда копали фундамент под будущую пятиэтажку. Пока ждали саперов, ребятишки растаскали снаряды и мины по домам. После эти боеприпасы по сараям собирали.

Дети и сейчас не расслабляются. Этой осенью нашли они в парке ушедший в трясину советский танк - и стали вести “раскопки”. Хотели “бизнес” сделать - продать раритет. Но не успели, их археологическую деятельность приостановили уже, когда они башню уже откопали. И что? Закопали бронемашину снова...

Грузино теперь живет неважно. Населения - около 1200 человек, а в местном совхозе, который называется ООО “Березеево”, работают 60 человек. Почти все мужики пашут на стройках в Питере или в Москве, отхоже-гастарбайтерский промысел развивают. Считай, теперь как на войне: остаются в селе только женщины, старики да дети. И с сельским хозяйством неважно: не только совхозное стадо маленькое, но и частное. На все село - 12 коров... В принципе обычная для русской глубинки картина, но у грузинцев есть “идиотская” надежда. Вот сейчас останки Аракчеева где-то “гуляют”. А вдруг поучится клонировать графа... вот бы ему возглавить совхоз! Ведь по преданию у барина даже кошки строем ходили...

Вера Федоровна – возможно, потому что коренная грузинская жительница - к “аракчеевщине” относится своеобразно. Она убеждена в том, что Аракчеев для России сделал больше хорошего, чем плохого:

- ...Если говорить о личности Александра Андреевича, он не был гением. Но он был продукт своей эпохи. Он был умным и чрезвычайно работоспособным. Он никогда не забывал добра, если ему кто-то делал хорошее. Но в то же время он был щепетильным, требовательным. Он требовал от своих подчиненных дотошного исполнения всех предписаний... и не дай Бог, если не выполнишь! Этого как раз сейчас не хватает нашей стране... Чем он поднялся от простого нищего кадета? Стремлением...

Аракчеева называли “тупым унтером”, но ведь он преподавал в кадетском корпусе, учебники писал по артиллерии. Он вознесся при императоре Павле I; царю нужен был исполнительный офицер. Вскоре, после того как он стал комендантом Санкт-Петербурга, ему было пожаловано Грузино. Это был единственный дар, который Аракчеев принял за всю свою жизнь. Аракчеев из Петербурга сделал “картинку”: жителям столицы не было необходимости совершать дальние объезды, чтобы миновать непроезжие улицы. Образцово-показательной усадьбой должно было стать и Грузино.

В течение 13 лет - с 1812 по 1825 годы Грузино было фактически столицей России. Едва Аракчеев выезжал из Петербурга свою вотчину, за ним следовала вереница просителей и всяких гонцов. Должность военного министра (которую занимал Аракчеев) была сродни нынешней должности главы администрации президента. Современники опасливо пошучивали: недаром в государственном гербе двуглавый орел - одна голова символизирует императора Александра, а другая - графа Алексея Андреевича. И сам император 13 раз бывал в Грузине. Существует дурацкая легенда. Якобы Аракчеев тайно выкупил тело Александра и тайком перезахоронил в Грузине. Доказательств тому нет, но дыма без огня не бывает.

На Аракчеева вешали “козырный” идиотизм того времени: военные поселения. Но он всего лишь ревностно исполнял волю государя. Возвратившись из похода по Европе, Александр пожалел воина-победителя: как же это бедный солдатик, сокрушивший

Бонапарта, вернется в мрачную казарму? Ах, нехорошо… В нежном воображении государя возникли чистенькие сельские домики, вокруг которых по зеленой травке гуляют беленькие овечки, журчат ручейки и поют птички. Тут солдатик и землю попашет, и книжки почитает, и - о, только для разнообразия! - займется фрунтовой и другой всякой военной подготовкой. Сам же Аракчеев рассказывал служившему в поселениях инженеру Мартосу, что “военные поселения составляют собственную государеву мысль: это его “дитя”, в голове государевой родившееся, которое он любил и с которым он не мог расстаться”.

Первый опыт случился в селе Высоком, невдалеке от Грузина. Полк солдат расселили по крестьянским домам и крестьян приписали к военному ведомству. И ничего особенного; порядок держался такой, которому следовали 2000 крепостных крестьян Аракчеева уже двадцать лет. А в Грузине строго предписывалось все: не только как и когда пахать-сеять, но даже и сколько и каких горшков иметь на кухне и куда их ставить. Дома вытягивались вдоль улицы прямо по “красной линии”. Заглянув в один, следующие можно было не посещать: в точности то же самое. В каждом "коттедже" имелось, например, окно №4, за коим в комнате полагалось обитать подросткам "женска полу". При подъеме и отбое, когда оные подростки одевались и раздевались, занавески на тех окнах следовало на известное число минут задергивать. Когда девки за окнами №4 входили в возраст, их выдавали замуж. Перед праздником Покрова или на Святки полковник выгонял на плац два строя: направо - женихи, налево - невесты. Потом, по своему разумению, выдергивал попарно.

Кончилось в Высоком, в общем-то, бунтом. Как и в других военных поселениях. Ну, не хотели крестьяне на плацу маршировать, а солдатам не по душе было барщину отбывать! А списали все на Аракчеева.

Впрочем исследования последних лет показали, что Аракчеев превратил военные поселения в прибыльные хозяйства. Такие же, как и его Грузино, в котором никто не бунтовал и в котором правила его знаменитая любовница.

История любви графа Аракчеева особенная. Она таинственная и трагичная. Настасья Минкина была его крепостной. Почувствовав внимание барина, она использовала свой шанс великолепно. Он стали любовниками, причем Настасья даже манипулировала

Александром Андреевичем. Когда наконец Аракчеев решается жениться на дворянке Наталье Хомутовой, он отсылает любовницу в Грузино - домоправительницей.

Но и оттуда Минкина устроила интригу, в результате которой до Аракчеева дошли сведения, что его супруга берет взятки от чинов петербургской полиции. Супругу граф выгнал. Впрочем по другим сведениям Настасья подстроила более пошлую комедию: попросту завлекла графа в спальню и соперница как бы увидела их в “минуту счастья”. Минкину историки называют “бабой толстой, глупой и жестокой”, но, если судить по портретам, которые хранятся в Грузинском музее, она была необыкновенно красива.

Минкина

Аракчеев хочет наследника. Минкина бесплодна и устраивает аферу: договаривается с одной крестьянкой, симулирует беременность, подвязывая подушки и как бы “рожает” мальчика. Его назвали Михаилом Шумским, граф шесть лет растил его как своего родного, но правда все же вскрылась. Настасья была истинной тиранкой, она всячески издевалась над дворовыми, и в конце концов отчаявшиеся люди ее “сдали”. Впрочем “сына” Аракчеев не выгнал, осталось без последствий афера и для Настасьи. Граф прощал ей даже самое страшное по его ранжиру преступление: взятки. Чадо, когда выросло, оказалось буйное, пило и гуляло и “отца” своего почитало дураком. В конце концов Шумский спился и умер в нищете.

Конец Минкиной был еще страшнее. Она садистски издевалась над своей горничной, и однажды, после того как Настасье показалась, что девушка неправильно завивает ей волосы, она горячими щипцами стала выдирать из рук несчастной куски кожи. Брат горничной решил отомстить. Он зарезал Минкину ножом в ее постели. Репрессии последовали незамедлительно: убийца был запорот насмерть, погибли на экзекуции и его родственники; через розги прошла вся дворня.

Аракчеев

После этого Аракчеев впал в сильнейшую депрессию и фактически устранился от всех государственных дел. Как говорит В. А. Федоров: “От горя он неистовствовал, носил на шее платок, омоченный кровью убитой. Похоронена Минкина была у стен собора, там же, где граф приготовил место и себе. Аракчеев приказал отлить два колокола. На первом была надпись: “В поминовение усопшей рабы Божией Анастасии”, на втором: “За упокой рабов Божиих крестьян Грузинской вотчины...” Обеим сторонам достались равные почести. Когда раскопали могилу Аракчеева, искали и останки его любовницы. Странно, но радо нашли только прах маленькой девочки. Минкиной рядом не было.

После смерти “всей России притеснителя” Пушкин с горечью писал своей жене: “Аракчеев … умер. Об этом во всей России жалею я один. Не удалось мне с ним свидеться и наговориться...”

Между прочим: у нас по 131-му закону (о местном самоуправлении) теперь тоже “поселения”. Привет Аракчееву?

Село Грузино

Я не буду долго и занудно вещать о традициях несвободы у россиян. Об этом повествуют всевозможные труды серьезных и не очень авторов. Исследователи делятся на лагеря, в которых придерживаются минимум двух парадигм:

1. Есть определенные слои населения, которые нуждаются в «большом брате». Условно таковых можно назвать монархистами. Строго говоря, даже коммунисты, утверждавшие в известное время, что без «руководящей и направляющей силы» массы не смогут сориентироваться в верном направлении, фактически подчинились «большому брату». Управлять, как правило хотят крестьянством и пролетариатом, ибо более высшие сословия имеют больше доступа к источникам достоверной информации и умеют делать самостоятельные выводы.

2. Общество само может организоваться, построить справедливую систему без «большого брата». Естественно, так считают анархисты и либералы. Ну, и еще приверженцы общинного устройства. Но православные люди, принимающие систему пастырства, все же нуждаются в архипастыре, все том же «большом брате».

Доказано, что у древних славян, как и у других племен, населявших необжитые европейские земли, рабство было. Как минимум, восточно-славянские купцы в X веке вполне успешно торговали рабами в Константинополе. Рабов захватывали в боевых вылазках – сие называлось «ополониться челядью и скотом».

К XV веку в Московском государстве оформился институт холопства. По своему правовому положению холопы были близки к рабам, хотя на самом деле само слово «холоп» применялось к мужчине; женщину холопского сословия именовали «робой», «челядью», «обелью». Всех вместе позже называли просто «людьми», с обязательным указанием принадлежности тому или иному хозяину.

«Русская Правда» выделяет несколько путей, ведущих к холопству. Что интересно, этот документ не упоминает плен (а ведь рабами в Древнем Мире становились именно плененные). Холопство было насильственным либо добровольным. Пленение, естественно, было, но так же в холопство мог попасть преступник, совершивший разбой, поджог или конокрадство. В холопство попадал и должник (задолжавший по причине торговой несостоятельности). Холопство наследовалось: «плод от челяди» причислялся к составу движимого имущества хозяина, господина (в Средневековье он именовался «государем»).

Распространено было и холопство по доброй воле. Русской правдой перечислены три вида «обельного холопства»: продажа себя в присутствии свидетеля; женитьба на холопе или на челяди; поступление на службу тиуном или ключником. Имеются свидетельства, что в голодные годы родители отдавали в холопы своих детей даром, «одьрен из хлеба гостем».

Понятие «крепостное право» возникло из «крепости», символического (не всегда письменного) акта, утверждающего власть лица над той или иной вещью. В средневековой Руси несвободный мужчина официально (в документах) именовался «крепостным», несвободная женщина – «рабой». Терминов «раб» и «холопка» в светских письменных источниках не встречается. Зато словом «раб» изобилует духовная литература.

В Московской Руси до определенного момента неволя могла иметь разные степени. Например, было «докладное» холопство, которое могло прекратиться со смертью господина. Было «закладничество», «закуп», когда должник работал у заимодавца, живя у него при дворе. Если долг погашался заложившееся лицо могло получить волю. Существовал вариант «закладничества», который подразумевал только погашение процентов по долгу, «служение за рост». По достижении условленного срока должник возвращал «истину», занятой капитал. Такой договор на Руси именовался еврейским словом «кабала». Иногда договор предусматривал только возврат процентов, должник же попадал в вечную «кабалу», хотя холопство в этом случае было не полным, а «кабальным». Такого типа «кабала» называемая «служилой» прекращалась со смертью одной из сторон. Впрочем договор мог подразумевать служение холопа жене и детям умершего наследственно.

24 ноября 1597 года царем Борисом Годуновым выпущен Указ положивший начало крепостному праву. Из документа следует, что если крестьянин убежал от землевладельца не раньше 1 сентября (тогдашнего Нового Года) 1592 года, землевладелец имеет право вчинить иск о нем. По суду и по сыску такого крестьянина должно возвратить назад, к прежнему землевладельцу. Если же крестьянин убежал раньше 1 сентября 1592 года, такого крестьянина не возвращать и исков и челобитий об его сыске не принимать. Больше ничего не говорится в царском указе и боярском приговоре 24 ноября. Указ Годунова говорит только о беглых крестьянах, которые покидали своих землевладельцев «не в срок и без отказу», т. е. не в Юрьев день и без законной явки со стороны крестьянина об уходе, соединенной с обоюдным расчетом крестьянина и землевладельца. Указ не вносил ничего нового в право, а только регулировал судопроизводство о беглых крестьянах.

Установление пятилетнего срока для возвращения беглых крестьян заставило историков предположить, что за пять лет до указа 1597 года был принят некий общий закон, запретивший крестьянам переход и отменивший так называемый Юрьев день. Несмотря на все старания историков, оригинальный текст мифического закона 1592 года не найден. Некоторые историки заключили, что Указ 1597 года и есть тот самый закон, которым крестьяне впервые были прикреплены к земле, но не прямо, а косвенно.

Рабскому закрепощению крестьян историки искали объяснение. Василий Ключевский писал: «До конца XVI века крестьяне были вольными хлебопашцами, пользовавшиеся правами свободного перехода с одного участка на другой, от одного землевладельца к другому. Но от этих переходов происходили большие неудобства как для общественного порядка, так и для государственного хозяйства и особенно для хозяйства мелких служилых. Вследствие этих затруднений правительство царя Федора издало указ, отменивший право крестьянского выхода, лишивший крестьян возможности покидать раз занятые ими земли. Все печальные последствия крепостного права, обнаружившиеся позже, вышли из этого прикрепления крестьян к земле. Так как первый указ, отменивший крестьянское право выхода, был издан, когда государством правил именем царя Федора шурин его Борис Годунов, то на этого правителя падает вся ответственность за эти последствия. Он – первый виновник крепостного права, крепостник-учредитель.

Современник Смутного времени Д. Флетчер, бывший 1588-89 годах при Московском дворе послом Англии, писал: «…Кроме податей, пошлин, конфискаций и других публичных взысканий, налагаемых царем, простой народ подвержен такому грабежу и таким поборам от дворян, разных властей и царских посыльных по делам общественным, особенно в так называемых ямах и богатых городах, что вам случается видеть многие деревни и города, в полмили, или целую милю длины, совершенно пустые, народ весь разбежался по другим местам от дурного с ним обращения и насилий. Так, по дороге к Москве, между Вологдою и Ярославлем (на расстоянии двух девяностых верст, по их

исчислению, немного более ста английских миль) встречается, по крайней мере, до пятидесяти деревень, иные в полмили, другие в целую милю длины, совершенно оставленные, так что в них нет ни одного жителя. То же можно видеть и во всех других частях государства, как рассказывают те, которые путешествовали в здешней стране более, нежели, сколько дозволили мне это время или случай. Чрезвычайные притеснения, которым подвержены бедные простолюдины, лишают их вовсе бодрости заниматься своими промыслами, ибо чем кто из них зажиточнее, тем в большей находится опасности не только лишиться своего имущества, но и самой жизни… Вот почему народ (хотя вообще способный переносить всякие труды) предается лени и пьянству, не заботясь ни о чем более, кроме дневного пропитания… воск, сало, кожи, лен, конопель и прочее добываются и вывозятся за границу в количестве гораздо меньшем против прежнего, ибо народ, будучи стеснен и лишаем всего, что приобретает, теряет всякую охоту к работе…

Закон, обязывающий каждого оставаться в том состоянии и звании, в каком жили его предки, весьма хорошо придуман для того, чтобы содержать подданных в рабстве, и так сообразен с этим и подобными ему государствами, чем менее он способствует к укоренению какой-либо добродетели или какого-либо особенного и замечательного качества в дворянах или простом народе, что никто не может ожидать награды или повышения, к которым бы мог стремиться, или же заботиться об улучшении своего состояния, а, напротив, подвергнет себя тем большей опасности, чем более будет отличаться превосходными или благородными качествами…»

Указы 1602 и 1606 гг. установили «вечность крестьянскую», безвыходность тяглого крестьянского состояния. Крестьянин, числясь по закону вольным, де юре не мог уже уйти – ни с отказом, ни без него. Новое Соборное Уложение 1649 года дозволяло вернуть не только беглого крестьянина, но и его детей и внуков – вместе со всем нажитым имуществом. Уложение впервые вводило суровое наказание (вплоть до «торговой» казни и тюремного заключения сроком на год) за поселение у себя беглых крестьян. Виновный землевладелец должен был платить по 10 рублей за каждый год укрывательства чужого крестьянина. Считается, что Соборное Уложение окончательно сформировало систему государственного крепостного права в России.

Фактически Соборное Уложение сохраняло свойства закона вплоть до 1861 года, официальной отмены крепостного права. Вот, к примеру, выдержки из петровского «Указа о беглых крестьянах» от 1707 года:

«Прошлого 1706 года, где на Москве и в городах на посадах и в дворцовых волостях и в патриарших и архиерейских и монастырских и церковных и всяких чинов людей, в поместьях и в вотчинах явятся беглые люди и крестьяне, и тех беглых людей и крестьян с женами и с детьми и с их животы отвозить к прежним помещикам и вотчинникам, откуда кто бежал, с вышеописанного указа в полгода 1), А буде кто тех беглых людей и крестьян, с того числа в полгода, в те места не отвезут, и у тех людей половина поместий их и вотчин взято будет на него, великого государя, а другая будет отдана тем, чьи беглые люди и крестьяне явятся. А которые беглые люди и крестьяне высланы в прежние места, а иные помещики и вотчинники и их прикащики и старосты и крестьяне, не допустя их до прежних мест, учнут принимать к себе вновь, а сыщется про то допряма - и тем, за прием тех беглых людей и крестьян, и которые помещики и вотчинники чинились или впредь учинятся сильны 2), о беглых людях и о крестьянах в городах сказок не дадут 3), учинено будет против вышеобъявленного государева указа. И с сего его великого государя указа по всем воротам прибить листы, а в городы послать грамоты…»

 Указ о бытии помещичьим людям и крестьянам в повиновении и послушании у своих помещиков (1767 г.):

«Во всенародное известие. Хотя по высочайшей Ея Императорскаго Величества конфирмации обнародованным от Сената Генваря 19 дня прошлаго 1765 года указом, в подтверждение многих прежде изданных, и объявлено, дабы никто Ея Императорскому Величеству в собственный руки мимо учрежденных на то правительств и особо для того персон, челобитен подавать отнюдь не отваживался, под опасением предписаннаго в оном указе наказания, а именно: когда кто не из Дворян и неимеющих чинов осмелится Высочайшую Еа Величества особу подачею в собственныя руки челобитен утруждать: то за первое дерзновение отсылать таковых в работу на каторгу на месяц; за второе, с наказанием публично, отсылать туда же на год, возвращая оных по прошествии срока на прежняя жилища; а за третие преступление с наказанием публично плетьми ссылать вечно в Нерчинск, с зачетом крепостным помещикам их в рекруты.

..А буде и по обнародовании сего Ея Императорскаго Величества указа которые люди и крестьяне в должном у помещиков своих послушании не останутся, и в противность вышеизображеннаго 2-й Уложенной главы 13 пункта недозволенные на помещиков своих челобитныя, а наипаче Ея Императорскому Величеству в собственны» руки подавать отважатся; то как челобитчики, так и сочинители сих челобитен наказаны будут кнутом, и прямо сошлются в вечную работу в Нерчинск, с зачетом их помещикам в рекруты. А для повсеместнаго о сем сведения и исполнения сей указ с получения онаго чрез целый месяц в каждом месте в праздничные и воскресные дни, а по прошествии месяца ежегодно по одному разу во время храмовых праздников читать по всем церквам, дабы никто неведением отговариваться и в подобное сим последним преступникам несчастие впасть не мог».

Первым действенным шагом к раскрепощению крестьян стал Указ Павла I от 5 апреля 1797 года, предписывающий освобождать крепостных от работ по воскресным дням и выражающий желание, чтобы помещики не заставляли крепостных работать на себя более 3-х дней в неделю, как это обыкновенно и было принято в Великороссии (в Малороссии крестьяне работали до указа большей частью даже меньше - всего 2 дня). Дальнейшие действия правителей и правительств по ликвидации крепостного права хорошо описаны во всевозможных учебниках. Неразумно мне было бы пересказывать их содержание…

Марксистко-ленинские преобразования начала прошлого века шли в частности и под гениальным лозунгом «Мы не рабы – рабы немы!» Однако факт, что экономический подъем страны 30-х во многом бы возможен благодаря использованию рабского труда заключенных. По сути, ГУЛАГ был системой государственного рабства, здесь нельзя не

отметить «гениальный менеджмент» Сталина. Тиран вовремя понял, что рабскому в своей основе населению нужен Господин, «отец всех народов» и «великий кормчий».

Но для того, чтобы масса стала послушна, необходимо было уничтожить сословия, которые до революции составляли подлинный «средний класс»: казачество, зажиточное крестьянство, духовенство. В сущности, строительству светлого будущего мешали слои общества, не несшие «ген рабства». Рабочий класс не в счет, ибо сформировываться он стал незадолго до переворота октября 1917 года. Получилось ли? Скажем так, отчасти. 60 лет колхозной системы (с 1930 по 1990 годы) – недостаточный срок для формирования устойчивых рабских свойств. Тем не менее… впрочем, о рудиментарных явлениях рабства есть, что рассказать.

Барыня+Барыня

С одной стороны Михаил Лермонтов прожил в Тарханах полжизни. С другой - всего лишь провел детство (до 13 лет), да еще пару раз ненадолго заезжал к бабушке, Елизавете Алексеевне, отдохнуть. Но чем же тогда Тарханы так притягивают к себе тысячи и тысячи людей?..

Был и четвертый приезд - это когда гроб с его телом по радению бабушки, через 9 месяцев после убийства был перевезен с Кавказа в Тарханы и погребен в фамильном склепе.

Из-за того, что после смерти юного поэта имя его было предано забвению на полстолетия (это из-за императора Николая, который, узнав, что Лермонтов убит, удовлетворенно воскликнул: “Собаке - собачья смерть!”), а так же из-за нерадивого владения усадьбой наследниками Елизаветы Арсеньевой. Подлинного в Тарханах осталось немного - разве что усадьбенная церковь Марии Египетской с внутренним убранством, да несколько личных вещей поэта. Могила Лермонтова вкупе с захоронениями его бабушки и родителей, а так же приходским храмом Михаила Архангела (и строилась-то она все той же бабушкой в память о внуке!) находятся в стороне, посреди села, которому при советской власти присвоили имя поэта.

Елизавета Алексеевна Арсеньева, урожденная Столыпина, радела за своих крепостных крестьян; она жила в своем имении постоянно и со всей старательностью занималась ведением хозяйства. Крестьяне ее любовно звали “Барыней”, а обижать побегами или неисполнительностью не смели. Когда ей досталось имение, село именовалось “Никольским, Яковлевским тож”. “Тарханами” оно стало после того, как Арсеньева позволила крестьянам свободно торговать и перевела с барщины на оброк (тюркским словом “тархан” в России назывался скупщик пеньки, льна или кожи).

Бабушка Лермонтова

Исследователи так и не установили с точностью, с чего именно имение приносило доход (есть, правда, версия, что богатство росло на винных откупах), тем не менее,

известно, что бабушка полностью содержала своего любимого и единственного внука до самой его смерти. Лермонтов мог, например, будучи молодым гусаром, с легкостью купить дорогого скакуна за 6 тысяч рублей; да и вообще считать деньги он не имел привычки.

Соседнее имение, Кучки, принадлежало Мартыновым, и получается, что два соперника, сразившиеся 15 июля 1841 года на горе Машук, были земляками и даже некоторое время дружили. Но в сущности Мартыновы были хозяевами замкнутыми, никакой экономической вольности со стороны крестьян не дозволяли и оттого слыли сквалыгами. Можно сказать, прямая противоположность Арсеньевой.

Тяжело пережить своего внука, да еще при условии, что сама его и воспитывала, отняв от зятя - хоть и гордого отпрыска древнего шотландского рода, но бедного и безалаберного. Условие, перед которым поставила Елизавета Алексеевна отставного капитана Юрия Лермантова было жестким: все ее состояние переходит к внуку при одном условии - отец отказывается от воспитания сына. Бабушка вообще была человеком твердым.

Почему я все время о ней, о бабушке? В этом-то и вся соль моего рассказа - надо только дождаться...

Елизавета Алексеевна умерла через 4 года после гибели внука. Имение перешло к ее младшему брату Афанасию Столыпину, который толком-то не знал, кто такой Михаил Лермонтов, в имении ни разу не бывал и позволил управляющим творить все, что им не заблагорассудится. Последней дореволюционной хозяйкой была внучка Афанасия, Мария Каткова, завещавшая Тарханы «на благотворительность». При большевиках в усадьбе поместилась коневодческая артель “Лермонтовский рысак”, начисто истершая мир русской дворянской усадьбы. В Нижнем этаже был устроен зерносклад, в верхнем - птичник.

Но, перед самой своей смертью, помогла вдова Ленина, Надежда Крупская. Настояв на том, что вождь пролетариата Лермонтова боготворил, она добилась того, чтобы в усадьбенном доме открылся музей великого русского поэта. Музейчик был скромным, областного значения, и посещали его редко. Теперь считайте: с 1939 года, когда его открыли, до 1968, когда в него пришла работать Тамара Мельникова, вместе с мужем Геннадием Сальковым, прошло меньше 30 лет. Работают супруги в музее, намного больше 30 лет (причем, с 77-го года Тамара Михайловна - его директор). Пришли они в малозначительный музей, над сотрудниками которого смеялись работники здешнего совхоза “Лермонтовский”: “Вот дураки, за гроши клопов там кормят!” Смеялись над музеем и вальяжные москвичи: “Да что они там разводят! Лермонтов там только ребенком жил...” (они кичились тем, что родился Лермонтов именно в Москве). Сейчас в совхозе, носящем имя поэта, почти не платят денег, народ из него бежит со страшной силой, а музей-заповедник “Тарханы” стал жемчужиной - пожалуй, не страны, а даже всего мира. Судьба сыграла с совхозными работниками злую шутку.

В селе Тамару Михайловну называют “Барыней” (за глаза, конечно). Звучит это вовсе не злобно, а как-то уважительно. А то как еще: дворца себе не построила, на работу ходит пешком, надменно не глядит. Почти все время рядом с ней маленькая дворовая собачка, кличка которой - Генерал. Так собачку назвал муж, Геннадий Валентинович работающий у супруги в подчинении, художником-реставратором. С него, кстати, все и началось. Жили они в городе Пензе, были вполне устроенными людьми, но у Геннадия вышел конфликт на работе, он уволился, и так получилось, что предложили им работу в Тарханах - вышло все совершенно случайно. Геннадий устроился в музее художником, Тамара - экскурсоводом.

Тамара родом с Украины, из Каменец-Подольской области. Началась война (на которой погиб ее отец) и семья эвакуировалась в Пензенскую область. Тамара росла в селе

Бессоновке, славящимся своим луком, и в общем-то про Тарханы ничего не слышала; она увлекалась поэзией Есенина. Впрочем Есенин был тогда кумиром многих. Открывать для себя Лермонтова Тамара стала только здесь, в Тарханах. Постепенно она поняла, что гений Лермонтова до сих пор витает по этим благословенным местам, и многие здешние чудеса до сих пор связывает именно с ним.

Постепенно музей вышел из стен барского дома и теперь это - целый заповедник, включающий в себя барский парк, три сада, пруды, фамильную усыпальницу Лермонтовых, усадьбу Апалиха и много другое. Это целый мир, в котором работает 187 человек, больше, чем в совхозе. Я, кстати, зашел в контору совхоза (теперь он называется “СПК имени Лермонтова”) и узнал там о том, что теперь уже работники музея смеются над совхозными зарплатами. Да и вообще все лучшие механизаторы и животноводы устроились на работу в музей, что очень непросто сделать, так как берут туда по конкурсу. Те, кто не смог устроиться, целыми семьями уезжают из Лермонтова в поисках лучшей доли. Но, кстати: у СПК долгов 33 миллиона, а его директор со знаковой для России фамилией Аракчеев в момент приезда Вашего покорного слуги находился на отдыхе в Египте.

Тамара Михайловна к тому же ввела недавно “корпоративное соглашение”, согласно которому спиртного - ни капли; пьянка на работе карается самым жестоким образом. Запрещено так же на работе драться, воровать, ругаться, а в обязанности сотрудникам вменяется “одеваться опрятно”. Но больше всего совхозных работников и просто ретроградски настроенных селян (из тех особенно, кто пристрастился к питию) коробит то, что бывшие трактористы и скотники, устроившиеся в усадьбу садоводами, конюхами ил охранниками, танцуют... мазурки и лансье.

В усадьбу регулярно приезжает профессиональный хореограф, и все (почти) сотрудники, большинство из которых - молодежь, репетируют бальные танцы. Именно такие, какие на балах танцевали аристократы XIX века. Теперь, по большим праздникам, в усадьбе устраиваются настоящие «ассамблеи», на которых сотрудники музея, одетые в наряды лермонтовской эпохи, представляют свое умение дефилировать. Тамара Михайловна придумала это для того, чтобы возродить подлинный дух дворянской усадьбы.

Здесь теперь увидеть можно многое. Например, конюшню с породистыми лошадьми, ведь лошади были самой жаркой страстью Лермонтова (после литературы, конечно). Есть пасека, сады, парк. Этим “Арсеньевким” (так его называет Мельникова) хозяйством занимаются специальные отделы - садово-паркового хозяйства и по использованию природных ресурсов. Даже простые музейные смотрители заняты творчеством: вместо того, чтобы просто и бестолково сидеть, упражняются в промыслах - ткут, прядут, вяжут, лепят, в общем, создают сувениры. Немножко на этом зарабатывают денег, но и для души тоже кое-что остается.

Для того, чтобы красиво и почти профессионально танцевать польки и мазурки, много репетируют, стараются держаться в хорошей физической форме. Это нелегко, так как у большинства из сотрудников есть большие личные хозяйства - они держат много скотины, соответственно летом много времени отнимают сенокосы и огороды. Но Тамара Михайловна убеждена в том, что это необходимо - и не только для сотрудников, но и для всего села Лермонтово. “Приучать” село к культуре она потихоньку начала еще при советской власти: тогда еще немногочисленных научных сотрудников директор буквально принуждала идти на фермы, на ток, в совхозный гараж, в школу, в Дом культуры - и вести там пропагандистскую работу: рассказывать о том, кем были на самом деле Лермонтов и его бабушка, что значат для России Тарханы. В общем, интеллигенция шла в народ, как в XIX веке это делали аристократы. И “Барыня” добилась своего!

С одной стороны, когда рабочих буквально заставляют разучивать бальные танцы и штудировать правила светского этикета, это может быть воспринято, как издевательство. Таким насильственным методом когда-то создавали театральные труппы из дворовых мужиков и баб. Но здесь, в Тарханах, нет “дворовых мужиков”. Это элита России, можно сказать, культурный авангард! Тамара Михайловна в этом абсолютно убеждена:

- ...Из двухсот тысяч посетителей, которые у нас бывают ежегодно, абсолютное большинство - дети. Я уверена, что постижение той бытовой культуры, которая существовала в усадьбе Елизаветы Алексеевны, должно у современного человека пробудить особенные эмоции. Ведь именно этот мир создал Лермонтова! Мы сейчас не помним, что народ у нас был высококультурный, аккуратный. В Тарханах не было ни одной помойки: все шло в дело - скотине или на топливо. Да, это был несвободный народ и люди глубоко и тягостно переживали свою несвободу. И для Лермонтова рабство крестьян было трагедией. Да, была в этих краях помещица Давыдова, которая у своих мужиков бороды живьем отрывала. Но была и Арсеньева, которая знала, что обидеть крестьянина нельзя. Я понимаю, что тогдашняя действительность была не такой противной для крестьянина, как сегодняшняя. Но сегодняшние Тарханы - это кусочек настоящей России. Здесь царят трудолюбие, дисциплина, честность. Наши люди поняли, что это наша земля, наш музей. От того, каким он будет, зависит наше благополучие...

Насчет “противной действительности”. Сегодня в селах, прилегающих к Лермонтову, жизнь действительно тяжела: колхозы развалены, люди пребывают в растерянности, мужчины уезжают в Москву на заработки, многие не возвращаются, семьи рушатся - и конца этой беде не видно. Да что там говорить! Большая часть российской глубинки в таком положении...

Супруг Тамары Михайловны - человек тихий и скромный. Он, в отличие от супруги, занимается неспешными делами: реставрирует художественное наследие Тархан, а на досуге уже седьмой год пишет философское полотно “Христос с учениками”. Тарханы

ему принесли особенную славу: он стал знаменит как пейзажист. По его мнению, в Тарханах фантастически много неба. Он мудро наблюдал, как его супруга из незаметной жены художника превращалась в государственного человека. Он сделал такой вывод:

- Тамара - боевой атаман. Это точно. Если для дела надо - пусть на улице минус сорок, пусть ураган, град - она едет в Москву что-то для музея выбивать, выбивать... Она никого не боится, если касается дела. Честный она человек, себе ничего не возьмет. Да это ей и не нужно... Живя у могилы Лермонтова другим и нельзя быть. Я заметил: неискренние, вороватые люди отсеиваются здесь сами по себе. Живем мы здесь уже много лет, выходим утром на работу, - каждый день перед нами предстает новый мир! И я говорю: “Том, а что было бы, если бы не занесло бы нас сюда...”

Мельниковы

...Водила по усадьбе меня один из экскурсоводов, Елена Родина. В ее жизни вышло так: она с детства преклонялась перед гением Лермонтова, уже зрелой женщиной дозвонилась однажды из своей Саратовской области до Мельниковой и та ее взяла. Живет Елена в таком же домике, что и директор, и в общем-то находится в лучшем экономическом положении, так как ее муж - моряк, зарабатывающий на международных фрахтах приличные деньги. Уже пять лет Елена ощущает себя счастливейшим человеком. Есть только одна проблема: сельская школа, даже самая хорошая, не может дать качественного образования и для своей старшей дочери она нанимает репетитора из районного центра.

Тамара Михайловна с этим, правда, не согласна. Их с Геннадием Валентиновичем дети учились в местной школе и смогли нащупать свои жизненные пути. Дочь, Елена, преподает в университете, в Пензе. Сын, Александр, сейчас трудится в Англии поваром, зарабатывает неплохие деньги.

Елена преклоняется еще и перед своими коллегами, у которых были сложные судьбы, но только лермонтовский дух смог примирить их с собою. Например, главный хранитель Вера Ульянова - коренная москвичка, бросившая ради Лермонтова столицу; начальник компьютерного отдела Сергей Бурчалкин - отставной боевой офицер, начальник охраны Геннадий Сашин - юрист с двумя высшими образованиями.

В школе села Лермонтово

Как экскурсовод, Елена выписывает себе в тетрадку любимые тексты Лермонтова. Она любит цитировать юношескую его повесть “Вадим” (писано было в 17-летнем возрасте), особенно такие слова:

“Русский народ, этот сторукий исполин, скорее перенесет жестокость и надменность своего повелителя, чем слабость его; он желает быть наказываем, но справедливо, он согласен служить - но хочет гордиться своим рабством, хочет поднимать голову, чтобы смотреть на своего господина...”

А может правда на Руси нам сейчас не хватает “Барынь” - требовательных, жестких, но хотя бы чуть-чуточку справедливых?

Село Лермонтово

Столыпинская затравка

Село Столыпино (чаще всего название его писалось “Архангельское Столыпино тожъ”) в 1938 году стыдливо переименовали в Междуречье, наверное, в честь древней Месопотамии (других посылов не находят даже современные историки). Достославный реформатор Петр Аркадьевич Столыпин к этому селу имел лишь опосредствованное отношение, так как родился и вырос в другом имении, но корни его именно отсюда. Земли эти, на речке Маис, были пожалованы Селиверсту Афанасьевичу Столыпину, одновременно с дворянским званием, в 1672 году - за особые заслуги в войне с Польшей. Особенного расцвета усадьба и хозяйство достигли при прадеде Петра Аркадьевича,

Алексее Емельяновиче Столыпине. При нем здесь работали винокуренный завод на 8 ковшов и суконная фабрика. Он имел пять сыновей и пять дочерей, а одна из его дочерей, Елизавета Алексеевна, стала бабушкой поэта Лермонтова. Получается, Алексей Емельянович стал предком двух великих людей. Последним владельцем усадьбы был Николай Николаевич Столыпин; он после известных событий 1917 года со своим семейством иммигрировал во Францию и теперь, как говорят, род Столыпиных там не то что процветает, но не затихает.

Урок истории

- ...Рок над Россией висит! Таким людям, как Столыпин, не дают у нас развернуться...Учитель истории Междуреченской школы Анатолий Иванович Малышев - историк не только по должности, но и по своей сути. Он, к слову, очень любит постигать суть во всем, и фактически он - единственный в Междуречье человек, который определенно знает, в чем состояла суть столыпинской реформы:- Сельское хозяйство - это самая сложная отрасль, о которую немало деятелей сломали свои зубы. Есть два пути развития агропромышленного сектора: американский и прусский. Когда Колумб открыл Америку, туда рванули переселенцы, которые по закону о гомстедах (земельных участках) могли получить участок земли и стать, по-русски говоря, кулаками.

Американское правительство датировало их, давало им льготные ссуды на 20-30 лет, и человек становился хозяином на своей земле. А прусский путь - это крупное помещичье землевладение и рабство, основанное на оброке или барщине. И вот в 1906 году Столыпин толкнул Николая Второго на издание указа о разрушении общины, после чего крестьянин мог на сходе забрать свои десятины (то есть, бумаги на владение землей), уехать на любые свободные земли (а, слава Богу, у нас таковых хватает) и там поселиться хутором.

- А как же с прусской системой в той же Пруссии?

- А там произошли буржуазные революции. Потому-то французская революция и получила название “великой”, что она разрушила феодализм. Так вот... допустим я уезжаю из Междуречья; через Крестьянский банк (их тоже Столыпин заставил царя открыть) я получаю льготную ссуду на переезд. А вторая сторона аграрной политики - переселение из губерний с большой плотностью на новые земли, как правило, в Сибирь и на Дальний Восток. Цель была простая: возродить Новую Россию... но тогда ходили слухи, что американские магнаты выделяли миллионы долларов на то, чтобы убрать Столыпина, ведь что получалось: сибирские масло, зерно - они заполонили Европу - и все это за счет новых собственников, хозяев на своей земле. И вот в 1911 году его убивают... Потом война, революция, “декрет о земле”, и в 30-м году появилась присказка “все вокруг колхозное - все вокруг мое”. Перешли к прусскому пути...- А что же сейчас, сегодня?- Человек хочет взять землю - пусть берет! Но сейчас нет такого Столыпина, который... в общем, выход сейчас один: развалить до конца колхозы, а тем, кто еще держится, не дать до конца развалиться, чтобы встали с колен. Вот, Донсков: он же из кожи вон лезет. Техники нет, горючего нет, весной кое-как трактора залатают - и в поле...

Анатолий Иванович с соратниками развернул кампанию по возвращению селу исторического названия. На недавнем сельском сходе из 300 пришедших селян за “Столыпино” проголосовали 265 человек, и только трое было против (остальные воздержались). Но это меньше 50% избирателей (что положено по закону, чтобы написать официальное прошение в правительство), а остальные междуреченцы на сход просто не пришли: им наплевать. Вот она, главная русская беда. Барская усадьба сохранилась в идеальном состоянии. Сейчас там находится Детский садик. Сохранилось и здание больницы, которое Столыпины построили для своих крестьян - там теперь школьные мастерские. А вот церковь Михаила Архангела выглядит ужасно, но сколько таких церквей по нашей матушке-Руси взывают к нашим совести и милосердию!Не так давно потомки рода Столыпиных приезжали в Россию. Они направились в Саратовскую область, туда, где Столыпин жил. А вот планы посетить Междуречье они отставили - после того как узнали, что оно теперь не “Столыпино”. Местная, междуреченская интеллигенция отнеслась к демаршу отпрысков с презрением. Ведь могли бы посмотреть хотя бы на усадьбу - самим приятно любоваться. Ну, да Бог им судья. Анатолий Иванович, кстати, собрал воспоминания стариков о былых порядках, тех что царили еще при помещиках. Оказалось, в XIX веке за 49 лет отсюда сбежали всего два крестьянина, в то время как в соседнем имении Нижний Шкафт от графьев Шуваловых бежали дважды в месяц, а так же там два раза поджигали винокуренный завод. Народ в Столыпине жил не бедно (по сравнению с соседями), да и сейчас живут не так и плохо - в своих подворьях держат по 2-3 коровы.

Старики вспоминали и плохое: баре при случае могли собаками затравить, и даже избивали. За воровство. Воровали в голодные годы - просто недоедали. Земли здесь очень плохие, неплодородные, и мужики местные часто уходили на заработки - лес валить - и заработок получали не деньгами, а хлебом. Не виноваты были Столыпины, что земли им такие достались.

Усадьба

Урок жизни

Земли как были плохими, так и остались: серые лесные щебенчатые почвы, самые скверные на всю область. А вот местное сельхозприедприятие на фоне всерайоноого развала агросектора смотрится прямо-таки успешным. И знаете, за счет чего? Как мне объяснили, за счет реформаторской деятельности руководства! Не больше - и не меньше. Если бы я об этом не услышал, скорее всего не оказался бы в Междуречье.Раньше здесь находился совхоз “Дальний”, теперь это товарищество на вере “Донсков и К”. Естественно, первый вопрос руководителю, Василию Николаевичу Донскову: а не нагло ли называть хозяйство своим именем? - ...С одной стороны, вроде бы, да. Но надо было форму собственности сменить. “Маяками” и “Звездами” не хотелось называться, ну, нам предложили, так и Бог с ним...А, может, Донсков и имеет право. Ведь он в хозяйстве 33 года, из них “у руля” он больше 20 лет. В других хозяйствах зарплат давно уж не платят а здесь деньги есть (хоть не большие - 13333 рубля в среднем на работающего). Да и поголовье в 1100 голов КРС не уменьшается уже пять лет. Секрет выживания сокрыт не в формах собственности, ведь фактически трактора и комбайны, которые давно выработали свой ресурс - собственность хреновая. Секрет этого “товарищества на вере” в том, что здесь не боятся экспериментировать с новыми культурами.

Хозяйство с самого своего основания развивалось как животноводческое, но тут ситуация на рынке (который, как известно, у нас дикий) складывается так, что цена на мясо - копейки, а дотация на его производство равна абсолютному нулю. Ну, не выгодно выращивать бычков - они проедают больше, чем стоят. Что делать - закрываться? Вся жизнь коту под хвост? Сели Василий Николаевич со своим агрономом Володей Букиным и стали гадать: куда дальше идти.

Володя вспомнил: еще когда был студентом, проходили они всякие нетрадиционные культурные растения, которые вроде бы могут произрастать и в этих неблагодатных краях. Съездил Володя в свою “альма матер” и там узнал, что наука аграрная ни фига не умерла, а вполне даже развивается. На кафедре кормопроизводства он нашел своего преподавателя, она ему и подсказала, что можно выращивать в Междуречье.Начинали с мешка семян, а потом стали замахиваться на десятки гектар. Первой культурой, которую попробовали культивировать, стала расторопша пятнистая. Растение это дает семена, из которых делают масло, применяемое в медицине и парфюмерии. Мало вырастить - надо продать, и Донсков нашел заводик в Саратовской области, который как раз выдавливает из расторопши масло. Урожайность на почве с содержанием гумуса 0,4% по зерновым, если выращивать рожь, не будет больше 10 центнеров с гектара, а новая культура дает все 50. Другая новая культура - топинамбур. Он замечателен тем, что из его клубней получают инсулин, а надземная часть идет на корм скоту. Еще здесь научились выращивать кормовой щавель - румекс, который уже в первых числах мая дает зеленый корм скоту. Еще пробуются такие растения как вайда красильная, свербига восточная, козлятник и лен-кудряш, в общем, простор для эксперимента открыт.

Владимир Анатольевич Букин - агроном от Бога, он с детства любил землю и по-хорошему ей бредил. Он и представить себе не может: как можно допустить, чтобы поля

заросли лесом? Хотя на самом деле в соседних хозяйствах елки и сосны на полях - привычная картина. Володя говорит:- Ну, что ж... Бог дал нам такие почвы. Куда ж деваться? Соседний район - он на черноземах - и там умудряются плохо жить. Эх, нам бы ихние земли!.. Перешли мы на биологическую систему земледелия и вот, работаем.От животноводства междуреченские реформаторы отказываться не собираются. Цены скачут на все, и велика возможность, что когда в стране зарежут большую часть скотины (а сейчас в России действительно режут, чтобы расплатиться с долгами - оттого и цена на мясо неприлично низкая), междуреченские вполне могут оказаться на коне. Девиз Донскова таков: “Товарищ, верь, придет она, на мясо новая цена...”

Правда иногда, сидя вечером за “рюмочкой чая”, председатель и агроном задумываются: “Ну, чего, работаем с утра до ночи, корячимся, а ничего не имеем... Доколе?..” Но приходит утро и становится не до мыслей.Ни Донсков, ни Букин Столыпина не читали. Не потому что неинтересно (иногда все-таки любопытно: с одной земли произошли все-таки), а потому что некогда. Агроном еще относительно молод, а вот председатель застал и советские времена, и там по партийной линии он схлопотал кучу выговоров с формулировкой “за вольнодумство”. Тогда ведь сверху любили приказывать, что и где сеять и как пахать. Теперь никто не то что не приказывает, а даже и не смотрит в сторону села. И теперь задумываешься: что лучше? Может быть, именно поэтому в кабинете председателя висит портрет не Столыпина, а Ленина. Хотя председатель утверждает другое: “Не я вешал - не мне снимать”.

Село Столыпино (недавно пришла новость: местные люди все же добились возвращения своему селу исторического имени)

Шамов, правитель Василевки

Юрий Шамов на работе ругается матом обильно и со вкусом. В своем товариществе на вере “Шамов и К” он ведет себя как полноценный приказчик эпохи царизма. Мягко говоря, с людьми Юрий Николаевич общается более чем фамильярно. Он может при работниках кричать: «Скоты, подонки, прощелыги!..» Для свежего человека такие “высокие” отношения могут показаться чистейшим образцом феодальной тьмы. Но здесь надо знать подтекст.

В глобальном смысле село Висилевка ничем не отличается от других российских сел: лучшие мозги утекли из села, и в колхозе (товарищество на вере - правопреемник колхоза) остались работать не лучшие представители нашего общества. В более узком смысле Шамов объявил жестокую войну двум русско-советским бедам: пьянству и воровству. Как известно, когда в работу вступили пушки, музы и сантименты помалкивают. Оттого-то в общении с подчиненными Шамов так груб и резок. Исключение составляет жена, Валентина Александровна, которая в ТНВ работает экономистом. Другие специалисты высшего звена, включая агронома, зоотехника, главного инженера etс. уволены. За пьянство. Бывают молодые и бойкие руководители, которые вступают в борьбу с русским менталитетом, быстренько обламываются и коллективы таковых изгоняют. Шамов возглавляет колхоз с брежневских времен, с 1977 (!!!) года. И, если его еще не изгнали, значит существует в селе Василевка некий негласный контракт: председатель ведет себя как барин, а народ под гнетом самовластья... старательно трудится. Чем особенно гордится Шамов: путешествие наше по парковым достижениям нашего героя длилось около шести часов, и мобильный телефон Шамова звонил лишь четыре раза. Все звонки касались каких-то музыкальных проблем (одно из

увлечений Шамова - русский романс и он сейчас записывает диск), а по колхозным делам никто не позвонил. Товарищество на вере работает как отлаженный механизм, а Шамов, как истинный демиург, старается без надобности не вмешиваться во внутреннюю суету своего творения. Подчиненных он жестоко карает за то, что те не могут самостоятельно решить внезапно возникшую проблему без председателя. Шамов идет путем Петра Великого: в приказном порядке велит людям идти на европейскую дорогу. В сущности это тоже вариант тирании, но иначе, кажется, в нашей стране нельзя.

На этом фоне удивительная миссия Шамова смотрится более чем неестественно. А миссия у Юрия Николаевича уникальна и странна: он восстанавливает и вновь создает... парки.

Парки, как известно, бывают “английские” и “французские”. Шамов, мне кажется, сумел ввести в культурный обиход понятие “русский парк”. Я совершенно убежден в том что Юрий Николаевич создал форму парка, симфоничную с русской душой. “Французский” парк требует идеального порядка. “Английский парк” подчинен прихоти человека: вначале людям дают протоптать тропинки, а после вдоль них насаживают деревья и кустарники. Научного понятия “русский парк” не существует. Наши дворяне абсолютно все заимствовали у Европы, включая даже шпицрутены. Однако, на мой взгляд, если у нас и есть русская идея, должна быть и своя модель парка. И основа “русской парковой идеи”: “Вера, Царь и Отечество”.

Парков в окрестностях Василевки несколько. Это Парк Победы в центре села, возле колхозной конторы; Гидропарк в полутора километрах от Василевки; “Барский сад” рядом сродным селом Шамова Криуши; Лесная, или Сурошникова дача - лесной массив площадью в 700 гектар. Еще по заказу совхоза “Пушкинский” Шамов создает парк в Большом Болдине, который будет назван “У Лукоморья”. Ну, а главное дело (большую часть сил Шамов сейчас направляет на его реализацию) - это “Парк уединения души”, на северной окраине Василевки. Удивительно, но маленький парк из сосенок высажен даже на личном огороде Шамова. Злые языки утверждают, что количество сосен в точности соответствует числу амурных подвигов председателя. Шамов не отнекивается; пусть думают что хотят - лишь бы не рубили... И кстати: сажают деревья в Василевке теперь многие. А правом рубить обладает только один человек: Шамов. И это правило еще ни разу не нарушалось.

О целях и смысле такой грандиозной деятельности рассказывать трудно. Шамов сформулировал все кратко: “Когда я приехал в Василевку, увидел голую степь - ни кустика, ни деревца, в жару тени не найдешь, чтоб присесть, такая тоска! Только солнечный удар получать... А до ближайших лесов, до Ужовки, верст сорок. И я захотел здесь устроить красоту...

Красоты теперь в Василевке хватает. Однако у меня сразу возник житейский вопрос: откуда финансирование? Ведь даже для того чтобы посадить самый захудалый саженец, необходимы деньги. Так вот: парковое творчество осуществляется на деньги товарищества на вере. В год из прибыли хозяйство расходует на развитие парков 300 тысяч рублей. По идее можно было бы увеличить немножко зарплату (если эти тысячи разделить на 70 рабочих, получится неплохая прибавка), однако рабочие… не против. Точнее, по выражению Шамова, “они молчат”.

Здесь мы не можем обойти уникальные шамовские методы хозяйствования, которые прогремели на всю страну. Все телевизионные каналы показали Юрия Николаевича и рассказали про его способы борьбы с пьянством и воровством. Но ни в одной телепередаче почему-то не было рассказано о парках. Наверное, теленачальство считает парки скучной темой. Вот видеонаблюдения на ферме или поощрение шоколадками - это забавно! А какие-то там парки... Однако, чтобы быть объективным, я расскажу про все.

Начну с диспозиции. Мало того что умные из села сбежали. Здесь ведь еще и громадное количество бюджетных должностей. На 70 колхозников Василевки приходится 64 бюджетника! Ну, зачем идти в доярки или в скотники? Техничка в школе получает больше... Шамов лет десять назад давал объявления в газеты: “Василевке требуются рабочие сельскохозяйственных специальностей. Жилье предоставляем”. И потянулись в Василевку люди, в основном - беженцы из Средней Азии и с Кавказа. Шамов умную жилищную политику затеял: умирает бабушка или семья съезжает в город - он покупает дом. Всего в фонде товарищества больше сорока квартир. И бывало, Шамов в год принимал на работу по сорок человек. А увольнял по пятьдесят! Объяснение (устами председателя) просто: “Пьют... С-с-скоты!..” Впрочем приезжие все же меньше, чем местные...

Шамов даже замучился пинками выгонять нерадивых. Воровали со складов мешками, а украденное пропивали. И в итоге из 16 доярок, что в товариществе работают, все - не местные. И нет у них, у доярок, ни зоотехника, ни ветврача, ни завфермой. И вот, почему. Четыре года назад Шамов пригласил из Мордовии девушку на должность ветврача. Квартиру дал, зарплату положил больше, нежели себе. А она - “лень на лени”, ну, ничего не хочет делать. А падеж при ней 10 телят в месяц. Выгнал ее - падеж сократился до 2 голов. Потому что обязанности ветврача и зоотехника взяли на себя простые люди. Они не в университетах образование получили, а в общении с коровами. И это получилось вернее. Единственного, кого Шамов на ферме из специалистов оставил -

осеменатора. Но этого парня он специально в Канаду посылал учиться искусству осеменения (коров, конечно, а не доярок…).

Кроме кнута в хозяйстве действует... нет, не пряник. А шоколадка. В прямом смысле. Отличившимся в малых делах дарится большая шоколадка. Тем, кто достиг спеха в крупных делах, награды побольше. Коллектив поделен на профессиональные группы: “шоферы”, “доярки”, “управленцы”, “механизаторы”. И по результатам труда председатель выставляет группе оценку - по пятибалльной системе, как в школе. Внутри группы тоже существует соревнование - скажем так, капиталистическое. Победитель группы получает приз: спутниковую антенну. Или путевку в санаторий. За второе место дарится подписка на областную газету; за третье подписывают на районку. Ну, и про шоколадки не забывает председатель. Они ведь - одно из средств борьбы с выпивкой. Шамов вспоминает:

- Сначала я пробовал лечить их с помощью физических упражнений. Принцип очень прост. Беру полуторапудовую гирю и ставлю ее посреди кабинета. Потом устраиваю мужикам осмотр. Если вижу, что пьяный или с похмелья, предлагаю поднять гирю пять раз. Иначе до работы не допускаю. А после, чтобы им не было обидно, сам подхожу в гире и поднимаю ее на один раз больше, чем они. Знаете, даже азарт какой-то у них появился. Смотрю и вижу: пыжатся, пытаются меня обставить. И все не получается! Так и случилось: остался я в итоге непобежденным...

Потом Шамов стал применять трубки-алкометры. Если тест на алкоголь дает положительные результаты, то дневной заработок в пользу конторы. Многие сначала возмущались: мол, несправедливо. Однако председатель на это ответил: “Если пьяный или с похмелья, то просто не приходи на работу, и все. Ну а уж если пришел, то не взыщи..” Следом в борьбу вступили... кассовые аппараты. Шамов их поставил в конторе, на молочной ферме и в автохозяйстве. И теперь каждый работник приходя на рабочее место и уходя с него выбивает чек. Там ведь время указано. Опоздал хотя бы на несколько минут - штраф. Ушел с работы раньше - аналогично.

- ...У меня даже сторожа ночью должны каждый час подходить к кассовому аппарату и выбивать чеки. Иначе как я узнаю, работает он или спит? И знаете какой хороший эффект это дает! Раньше, когда сторожа дрыхли, мы регулярно телят новорожденных теряли...

Но это еще не все. Три года назад Шамов начал внедрять у себя в хозяйстве домофоны. Приходит человек на ферму, подходит к домофону, нажимает кнопку - щелк! - моментальный снимок с указанием времени готов. Уходит с работы - процедура повторяется. И это не все! На ферме и в гараже стоят... камеры видеонаблюдения - общим числом в 16 штук. Попробуй теперь, уворуй! “Большой брат” все видит... Тем не менее каждый день Юрий Николаевич готов к банальной драке. “Ежовыми рукавицами” друзей не наживают....

- ...И действует эта моя система лучше любых криков и зуботычин. Ведь русского, по опыту знаю, бей не бей, ругай не ругай - с него все как с гуся вода. Русские другого боятся - тайны. Само сознание, что за ними кто-то наблюдает, здорово наших людей дисциплинирует...

Вот такой Шамов человек. “Ну, а как же парки?” - спросите вы. А вот, как. В селе Криуши, где родился Шамов, есть остатки поместья с опоясывающей его великолепной липовой аллеей. Этот таинственный парк с прудами, полузасыпанными подвалами (единственное, что осталось от усадьбенных строений) был любимым местом мальчишеских игр. С усадьбой вышло так. После революции народ открыл запасы винокуренного завода. Спирт пили полтора года. Когда зелье кончилось - усадьбу разграбили и сожгли. А Шамов теперь собирает камни, которые разбрасывали его предки...

Свою парковую деятельность Шамов начал с того что начал сажать в Василевке березы. Народ был против. Во-первых, потому что всю жизнь без них обходился, во-вторых, потому что все село пасло коров: “Куда нам телят выводить? На фига нам эти заросли!”. Тогда пошли на психологическую хитрость. В 1985 году решил Шамов заложить “Парк Победы”. Губить в нем деревья - грех. Лето оказалось засушливым, и хотя саженцы (400 берез по числу погибших на войне василевцев) поливали из дождевальных установок, они начали сохнуть. Березы сохли - их снова подсаживали. Как-то в Василевку заехал лесничий; узнав, что Шамов сажает березы, удивился: “Зачем? Это ж сорняк! Сажай благородные - ель, сосну...”

После этого в парке появились снежноягодник, барбарис, свидина белая и кроваво-красная, шиповник, ель голубая и обычная, сосна, дуб, вяз, ясень, лиственница, конский каштан. Посадили там и лох серебристый. Это растение еще в “барском саду” поразило Юрия Николаевича своей необычной красотой: настоящие серебряные листья! Недаром его называют райским деревом

Очень скоро под Василевкой появился гидропарк. Расчистили овраг длиной около километра и, запрудив природные источники, создали каскад из четырех взаимосвязанных прудов. На берегу поставили беседки (и про ямы для мусора не забыли), вокруг высадили деревья. И теперь на километр с лишним там сплошь посадки: березы, сосны...

Теперь Юрий Николаевич осуществляет самый свой грандиозный замысел: “Парк уединения души”. На северной окраине села - широкий овраг, напоминающий раскрытую книгу. Шамов решил: раз эта “книга” раскрыта, надо сделать ее читаемой. В створе оврага - сельская церковь. Суть замысла в следующем: выходя из ворот храма, путник проходит под аркой и вступает в липовую аллею, ведущую его по дну оврага. Через некоторое время аллея разветвляется. Левая ее часть круто поднимается по склону холма к источнику с самой качественной из пяти окрестных родников водой. Еще выше аллею пересекает другая - из елей. В конце аллеи на склоне холма высаженные ели образуют 100-метровый крест, который венчает часовня. Высокие беседки встанут по краям креста как свечки. Крест этот уже высажен, а по обе стороны креста расположились образуемые елями буквы IC XC (начальные буквы имени Иисуса Христа). А рядом другая надпись: “Спаси и сохрани”.

На самом высоком месте Парка стоит Беседка Рассвета. Первые лучи солнца падают на нее и озаряют открывающийся наблюдателю прекрасный вид. По замыслу создателя в таком парке смогут найти себе уголки для отдыха и молодежь, и пенсионеры, и благочестивые богомольцы, и просто прохожие.

Проходя по парку, путник увидит еще одно удивительное место. Это сглаженный временем холм, представляющий собой не что иное, как остатки древней крепости, возведенной 500 лет назад для защиты Руси от набегов татар. От крепости остались ров, насыпной вал, проем, где некогда располагались ворота... В народе старинный вал называют “Сковородкой”, а подлинное название городка забыто. Холм со старинной крепостью планируется превратить в подобие Поклонной горы На склоне холма деревья образуют число “1555” - год образования Василевки.

Когда в позапрошлом году Шамов вышел с лопатой на посадку “Парка уединения души”, ждал: не забузит ли народ, не будет ли против. Народ не забузил. Более того, утвердил проект на сессии сельского совета. Идею нового парка дружно поддержали, никто не задавал вопрос: “А на фига?”; все спрашивали: “Когда начинаем?..”

Развалины мельницы

...В родной Шамовской Криуше была достопримечательность: ветряная мельница, построенная без единого гвоздя. Местные ей гордились, а заезжие специалисты замеряли угол ее наклона и восклицали: “Надо же, она кренится круче Пизанской башни!” И вот результат: недавно мельница банально завалилась. Почему? Да просто потому что люди тупо гордились своей “пизанщиной”, а никто не подумал, что рано или поздно архитектурный шедевр повалится. В общем, хозяина не было. У Шамова мечта: взять останки мельницы и восстановить ее. Только не в Криуше, а в “Парке уединения души”. Чтобы под охраной и с мониторингом состояния. Местные недовольны: “Путь здесь восстанавливает, все ж его родина...” Не понимают товарищи сути российско-совковой системы. У нас ведь то, что “плохо лежит”, не имеет “охранной грамоты”...

Село Василевка

Рабовладелец Коля, в узких кругах – «Генерал»

Колю Плотникова “вытащили” из пропасти жена и старший брат. Последний его запой длился восемь месяцев и Людмила уже было отчаялась в надежде, что он остановится, когда Николай однажды твердо сказал: “Все, напился...” Ему было двадцать девять лет, все еще было впереди.

А вскоре от водки умер старший брат, Владимир. Не пил, не пил, а потом раз - и... ужас положения был в том, что Володя всеми способами пытался спасти Николая, и это ему удалось, но… потом водка стала втягивать в свои бездны его самого, и Николай не смог остановить Владимира никакими богами. Это был аргумент, после которого алкоголь стал восприниматься не просто как враг, но как сам Сатана. Их, братьев Плотниковых, наличествовало трое. Родители были инвалидами войны по зрению (отец - полностью слепой, мать - частично); братья, воспитывавшиеся в непростых условиях, стали больше, чем братьями, а потому потеря одного из них воспринялась как знак свыше. После такого жизнь воспринималась совсем иначе.

Семья Плотниковых появилась, когда Людмиле и Николаю было по 17 лет, а вскоре у них родилась дочь. Люда жила в деревеньке Греблошь, там же жила Колина бабушка, знали они друг друга с детства и юношеское увлечение вскоре переросло в нечто серьезное и основательное. Водка, пытавшаяся подорвать их брак (шутка ли: вся зарплата бульдозериста уходила не нее, проклятую...), потерпела поражение, но нужно было как-то жить, тем более что настали 90-е годы, поначалу внушавшие радостные и немного пугающие ожидания. Оказалось, пугаться надо было больше, чем радоваться.

Вначале Николай попробовал заняться торговлей. Она не пошла: Коля с Людой ездили по деревням (у Коли была машина) и продавали там всякий ширпотреб. Как

поступить, если подойдет старушка и ей нужны носочки, которые стоят двадцать рублей, а в кармане у бабушки только десять? Естественно, Николай продавал по десять... а бизнес жалости не признает. Потом он перегонял из Польши подержанные иномарки. Дело доходное, но слишком уж рискованное: едешь туда с “зелеными” и не знаешь, что тебя ждет в следующую минуту. Потом он снова немного поторговал, после чего решил окончательно осесть на земле. Начал он с того, что купил старенький гусеничный трактор, который они вместе с тестем перебрали и... вот здесь-то и начинается удивительная и почти невероятная история.

Однажды он заехал в соседнюю деревеньку Прудник, и там приметил старый амбар. Вокруг был участок земли, на котором по идее вполне можно было выстроить крестьянское подворье. Николай выяснил, что один местный житель уже купил старый амбар на дрова. Николай перекупил строение, а так же оформил в аренду полтора гектара земли (теперь у него земли в десять раз больше).

Параллельно произошло одно, вроде бы, незначительное событие. Однажды ночью к нему в квартиру постучался Серега Рычков, с которым они когда-то вместе работали на тракторах: “Коль... я, того, умираю от голода. Я три дня не ел. Дай хлеба...” Сергей жил в общежитии, но организация, в которой он работал, закрылась, его выгнали, он слонялся по углам, пил, а вид у него был, как у окончательно опустившегося бомжа (Николай его поначалу даже не узнал). Супруги его накормили, а, когда тот отогрелся, попросил: “Слушай... может, возьмешь меня к себе в деревню. Я хоть прислуживать буду, хоть что... другой-то путь у меня - помирать...”

А через два дня появился еще один бомж, Женя Сазанов (Коля тоже его знал раньше), товарищ примерно такого же вида. Е еще немногим спустя Серега привел бомжиху, такую же отвратительную, как и он, Любу Федорову, с которой они не то, чтобы жили, а старались держаться вместе. Оказалось, у опустившихся людей хорошо поставлен “внутренний телеграф” и новость о том, что кто-то может приютить, разносится по городу и окрестностям (среди “бичей”) почти мгновенно.

Николай в глазах этого “христова воинства” наверняка выглядел преуспевающим бизнесменом (хотя на самом деле, кроме трактора и подержанной иномарки, которая давно переломилась пополам на русских дорогах, особых богатств у него не было). Может

быть, эти люди чувствовали, что только Николай, человек, сам чуть не скатившийся в бездну (в маленьком городе все на виду), сможет их понять. Но Плотникова стали заедать сомнения. Долго они раздумывали с женой, а потом решили: ну, не бросать же их, есть же амбар в Пруднике, давай-ка им оборудуем там жилое помещение и пусть как-то там крутятся! Не по-человечески как-то гнать...

Местное население приняло новоприбывших напряженно; рассуждения бабушек были просты: “Вот, привез Николай себе батраков... ох, страсть-то какая на них смотреть! У-ф-ф-ф... Тьфу, нечистая!” А видок был еще тот... Тем более что Люда Федорова имела в своей биографии восемь (!) “ходок” на зону, и общий тюремный стаж 17 лет. А история у Люды была такая: однажды ее подпоили крепкие ребята и дали подписать какую-то бумажку, после чего просто выбросили во двор. Осталась она без квартиры и без прав. Крутые парни наверняка подумали, что очистили общество от очередного “бича”, тем более что своими пьянками и скандалами Люда не внушала особенного оптимизма соседям.

- Это тогда она была “шебуршная”, пальцы веером. Сейчас-то она “поосела”, о жизни задумалась... - так оценивает нынешнюю позицию Люды в жизни Николай.

Итак, в первый год они посадили картофель, завели личные огородики, купили козу. И Николай стал искать печника, чтобы построить хорошую печь. Вот тут-то на полную силу и включился “бомжовый телеграф”! Нищие и убогие к нему повалили валом... Уже скоро в своеобразной коммуне (в городе это поселение прозвали “Республикой ШКИД”) проживали 7 человек, потом 12, 15... Ну, что делать, если в деревню приходит человек и говорит, что хочет жрать и согласен работать где угодно?

Теперь-то Николай хорошо научился разбираться в людях подобного рода, можно сказать, он теперь как Макаренко, только для взрослых:

- Вообще, когда человек приходит, его видно насквозь. Если человек хлебнул горя - он будет работать. Он будет цепляться за все - и руками, и зубами - лишь бы вылезти из этой каши. Вот, положи деньги на видное место - он, как собака, будет их охранять, а сам не притронется. Пройдет месяц - он становится совсем другим человеком. Понимаешь... в обычных условиях, не в нашей «богадельне», он хочет работать, хочет нормально жить, но никто на него не обращает внимания, точнее, все брезгливо отворачиваются. Вот, из таких людей и собран наш коллектив. А есть такие, кто думает: “Вот, зиму перезимую - и рвану...” Такие приходят отъесться, помыться; они и воровать будут, и во все тяжкие ударятся. Сейчас у нас трое новеньких, и по одному я точно вижу, что он не сможет долго задержаться.

Сейчас в коммуне проживает 17 человек, а всего через нее прошли больше 70 бомжей. Отсев высокий, но зато остаются люди порядочные, совестливые «божьи». Главная юридическая проблема в том, что люди эти – даже не смотря на свою блаженность (поверьте – они зачастую именно блаженные!) - лишены документов и по закону их положено отовсюду гнать. Николай (почему-то его работники дали ему прозвище “Генерал”) пробовал им платить зарплату, но все заканчивалась весьма печально: уже через пару часов все выданные деньги оказывались в городе, а его “братия” возвращалась в свое общежитие в смертельно пьяном состоянии. В результате проб и ошибок сложилась такая система: у каждого из проживающих в общежитии (под него переделали тот самый амбар, поделив его на комнатки) есть свое маленькое хозяйство. Кроме того, каждый выполняет свой объем работ - на ферме, в лесу или на пилораме. На счет каждого записывается определенная сумма заработанных денег (от тысячи до полутора тысяч в месяц), на которые каждый один раз в неделю заказывает то, что ему нужно. Николай закупает сигареты (120 пачек), хлеб (60 буханок), основные продукты, ну а мясо, картофель и овощи они имеют свои.

Теперь поголовье на ферме составляет 7 коров, 45 овец и 27 свиней, есть большое овощехранилище. По потребностям покупаются телевизоры, радиоприемники, книги, одежда, валенки, сапоги или другие прелести цивилизации. Три раза в год - после посевной, уборочной и в канун Нового Года - работник имеет право на “увольнительную” в город. Работник может уйти, когда ему заблагорассудится, но тогда его в коммуну больше не возьмут. Сделано это вот, почему:

- Без моего разрешения с территории никто не может уйти. Дело в чем: если в какой-то соседней деревне будет совершена кража, милиция наверняка подумает на нас. Чтобы ручаться за моих ребят перед милицией, я должен быть в них уверен. Вообще у нас существует “закон джунглей” - всего лишь с двумя пунктами: “не укради” и “не пей”. Первый пункт компромиссов не допускает, во втором я даю поблажки. Раз в неделю, после бани, алкоголь дозволяется. Но среди ребят пятеро у нас вообще не пьют и заказывают себе не водку, а конфеты. Раньше, когда я еще не слишком им доверял, приезжал по ночам с проверками; неизвестно ведь, что за люди приходят. Как-то раз приехал, подошел тихонько и слышу их разговор: “...Генерал этот - лох. Мы этого мужика подоим - и свалим...” Я вошел и сказал: “Ребята, не за того принимаете, я вас живо в стойло поставлю...” Ведь они думали, что если есть солярка, запчасти (а все это у нас не заперто), можно перезимовать, а потом продать налево. Они поняли, что ничего здесь не сделаешь, и ушли восвояси...

Этнический состав “воинства” удивляет своим разнообразием: здесь живут и латыш, и украинец, и белорус, и венгр и даже финн. “Пионеры” Сергей Рычков и Людмила Федорова, смогли в деревне построить свой домик, пусть и небольшой, но кирпичный. Сейчас строит свой дом другая семья, созданная здесь, а вообще здесь, на ферме соединились четыре супружеские пары - и каждый мечтает обрести свой дом. Перспективы есть, так как планируется строить еще один двухквартирный дом. Раз в месяц они собирают “ курултай”, на котором обсуждают все насущные проблемы. На собраниях также решается, кто сколько заработал. Николай старается внимательно выслушивать своих работников:

- Я ведь тоже не святой, ошибаюсь. Они мне говорят: “Не так, Геннадич, надо по-другому...” Но, если я уверен хотя бы на девяносто восемь процентов, что я прав - меня уже не переубедишь! Вместе решаем, если надо кого-то уволить. Бывает и такое, что человека приходится выводить из коллектива со скорбью в душе. Он работяга, трудолюбивый, но не может без вина. А есть такие которые “борзеют”, пытаются установить в общежитии порядки по тюремным “понятиям”. Но коллектив таких сам изживает. Самое страшное здесь (я уж в это не вмешиваюсь) - это “крысятничество”, мелкое воровство. Мы не так давно выгнали одного, “Женя Фонтомас” его звали, за два ведра картошки (он их на бутылку обменял). Закон есть закон. А вообще с ними интересно: столько историй наслушаешься!

Истории хоть и разные, но мотив у них примерно один: людские предательство и подлость плюс еще слабоволие и легкомыслие пострадавших. Живет, например, сейчас в коммуне Вова. С ним история простая: его из квартиры выгнал на улицу брат, и не просто брат, а близнец. Печник, дядя Ваня, имеет где-то взрослую дочку, с которой у него нелады. Дядя Ваня - книгочей, он все свободное время с книгой, он больше молчит и в душу Николай к нему не лезет.

- Или вот Света. Она детдомовка, ее послали в ПТУ учиться, ну, шлялась она по городу с какой-то проходимкой, все вино, гулянка. Она добрая, умная, но, видно, в детдоме у нее не воспитали воли, что ли... А вот Сережа Марков. Я его давно знаю, лет с десяти: жили мы по соседству. Вот он излил мне душу. Он воевал где-то в Таджикистане, а после они решили обменять с матерью квартиру. Мать умерла и нашлись “доброжелатели”, все обхаживали его, обвораживали. И однажды он домой приходит - а

там другая, железная дверь. Так он и остался без жилья, без документов. Таня, доярка, родом из деревни. Родители умерли, дом развалился. Она переехала в город, ухаживала за одной бабушкой, пока та не умерла. И Таня осталась без жилья. Каким-то образом она перебралась в нашу деревню, стала жить с одним забулдыгой, который нас ненавидит. Однажды она сама пришла и сказала, что сожитель посылает ее воровать у нас овощи. Кончилось тем, что осталась у нас жить, потом соединились с нашим парнем в семью. Теперь они с Витей дом себе строят. Или дедушка Волков. Он у нас три года в вагончике в лесу живет, охраняет технику. “Это мое”, - говорит, да и фамилия его оправдывает. А так у него семь “ходок” в ЛТП. Этот дедушка сам свою квартиру пропил... Утром в канаве проснулся - ни денег, ни документов, ни ключей...

Приходил в Прудник и совсем необычный человек. Громадный, розовощекий, опрятный, спрашивает басом: “Это вы хозяйство Плотникова? Вам тракторист нужен?” Оказалось (назвался он Витей) мужичина пришел из Ростова-на-Дону. Он странник, любит бродить по нашему немаленькому отечеству. У Вити норма - тридцать километров в день - и так он все бродит, бродит. Иногда в монастыре задержится, а на сей раз пришел к Николаю. Мужик абсолютно трезвый, ему только поесть бы побольше, так вот Витя этот отработал всю зиму, а весной взял свой чемодан, сказал: “Мужики, в какой стороне Окуловка?”. И пошел напропалую в сторону далекой станции. Мужики почесали свои затылки (жаль, хороший работник, и человек порядочный!) и пришли к такому выводу: “Этот Витя такой: куда ветер - туда и он...”

Николай иногда задумывается: зачем ему все это? Мог бы - пусть и в меньшем объеме - работать с младшим братом и зятем. Но ответа найти не может. Если это вид современного рабства - то странное это рабство, на которое сам человек напрашивается. В конце концов, если поэт когда-то призывал “милость к падшим”, - кто-то должен таковую милость в жизни реализовывать. Главное, что люди эти начинают верить, что и в их жизни не все потеряно:

- Первое время я буквально заставлял сажать личные огородики. А теперь приезжаешь - они ропщут: “Начальник, семена давай!” Приятно осенью смотреть на эти огороды! А местные жители (бабушки только остались-то...) теперь не жалуются. Вечерами собираются на перекрестке и с нашими женщинами “трещат”. Общение, как-никак...

Деревня Прудник

Семейные Семьяны

...Реактивный самолет в центре села, на горе у школы, смотрится как явление потустороннего мира. Говорят, он успел вдоволь повоевать в каких-то экзотических странах, прежде чем упокоиться на берегу реки Семьянки, правом притоке Волги. Его каким-то чудом достал сам председатель - очень уж хотелось увековечь подвиг героя войны, военного летчика Михаила Малова, уроженца Семьян.

Семьяны - село личностей. Нынешний председатель Владимир Авдеев, можно сказать, здешний “олигарх” (в хорошем смысле этого слова, ежели таковой существует). На нем держится буквально все. Это одновременно и плохо, ибо авторитаризм в России имеет множество уродливых проявлений, и хорошо, так как ясно видно, что в Семьянах есть хозяин. В колхоз никто не тянет - несогласные с таким строем нанимаются в батраки к фермерам-картофелеводам в соседнем Спасском районе или идут в рыбаки на Волгу - но

одновременно в колхоз всегда с радостью принимают хороших специалистов. Тем более что здесь выплачивают хоть и невеликую, но стабильную зарплату. А что более надо человеку, нежели стабильность?

В каждой веси свои нравы, и приверженность семьянцев к коллективному труду имеет глубокую основу. В Семьянах долго существовал крепостной строй; селом владели графья Головины, но однажды один из не слишком достойных отпрысков великого рода селение попросту... пропил. В 1823 году правительство решило продать Семьяны посредством государственной лотереи; были распроданы 170 тысяч билетов стоимостью по 50 рублей, и в итоге село выиграли какие-то одесситы, которые перепродали Семьяны Удельному ведомству. И стали семьянцы “удельными крепостными”, государственными крестьянами, выплачивающими подушные по 10 рублей с каждой ревизской души в год и по сути предоставленные самим себе.

Зажили вольно, но бедно. И развился в селе удивительный отхожий промысел: они стали профессиональными... нищими. Летом, как обычно, обрабатывали земли, а с осени, после уборки урожая, семьянцы становились “христа ради погорельцами”. Брали суму, посох, - и отправлялись Самарскую, Уфимскую, Казанскую, Пермскую губернии побираться. Собирали не только на “погорелое место”, но использовали и другие приемы. Некоторые становились “увечными”, иные - “калеками”, третьи - “беженцами с войны”. Наряжались и в “монашки”, собирая на какую-нибудь богадельню, но большинство были именно “погорельцами”. По данным от 1912 года в нищенский отход отправлялась большая половина населения Семьян. Это не считалось зазорным, называлось сей отход “на работу” или “стрелять”; среди профессионалов нищего дела даже существовал конкурс, кто больше насобирает, и “настреливали” за сезон по 100 рублей и даже более,

что было по тем временам целым состоянием. Оттого-то старые дома в Семьянах такие крепкие, о двух этажах, с кирпичным низом. Кстати, чисты “нищие” были и перед Господом: на собранные средства семьянцы отстроили свой собор Архистратига Михаила.

Владимир Авдеев принял колхоз 18 лет назад, когда тот готов был развалиться. Даже техника простаивала, так как на ней некому стало работать. Теперь хозяйству есть, чем похвалиться: оно имеет статус племенного хозяйства по коровам швицкой породы и выращивает элитную пшеницу; скоро откроется своя мельница, а здешним условиям по переработке зерна и условиям на фермах завидуют многие близкие и далекие соседи. В село теперь приезжают издалека - работать и жить - и за последние десятилетия число учащихся в Семьянской школе выросло с 60 до 140. Даже если учесть, что сюда теперь стали возить 25 детишек из соседнего села Огнев Майдан, в котором развалились и колхоз, и школа, рост школы - явление удивительное, ведь в целом по матушке-России число учащихся в сельских школах катастрофически снижается. Детский сад в Семьянах - вообще самый большой в районе.

Председатель - человек занятой, и с утра в гараже мы едва успели перекинуться двумя словами. Владимир сказал, что сам найдет меня к вечеру, и он сдержал слово. Оказалось, что, кроме председательства в колхозе, Авдеев председательствует еще и в районном Земском собрании. Короче, дел выше, чем по горло. Тем не менее, он не намерен облегчать груз своих забот:

- Я всегда говорю: дети - производное производства. Хоть дворцы здесь строй, если не будет производства - и дворцы опустеют... Я родился и вырос в этой деревне, было нас трое братьев, двое умных, третий - председатель. Шучу... Мне пошел уже шестой десяток, менять что-то в жизни уже и смысла нет, и цель-то у нас простая: сделать жизнь нашу достойнее. Еще в девяностых годах я возглавлял в районе Союз аграриев, ездил в Москву, бастовать, требовать. Мы ж в нашей Нижегородской области при Немцове испытали великую глупость: насаживание сверху фермерства. А теперь понял, что надо у себя дома сперва порядок навести. Я счастлив, что в свое время мы отстояли самостоятельность, это когда к нам приезжали всякие нефтяники и предлагали нам стать их подсобным хозяйством. Мы ж поняли сразу, что, если убрать подпитку, колосс рухнет; такое случилось с нашими соседями: хозяева «заморские», «добрые варяги», их бросили - и она погибли. В земское собрание пошел вот, почему. Демократы у нас в районе порулили - и дорулились до того, что дефицит бюджета у нас стал равен всему годовому бюджету. И председатели колхозов встали на дыбы, и, вот, меня избрали...

...Еще утром я видел, что такое авторитет по-семьянски. В кабинет к председателю (его всегда зовут по имени-отчеству - Владимиром Михайловичем) робко зашел молодой человек и промычал: “Ну...” Ответ председателя был таков: “Ты ж из прошлого запоя еще не вышел. Как тебе верить? Ладно - езжай, кодируйся - там посмотрим...” Парень со светящейся в глазах надеждой ушел, а председатель кому-то позвонил: “...Ты его знаешь, Петрович, веры ему нет... Ну, ладно, под твою ответственность...” То есть, слово председателя имеет абсолютный вес.

- У меня принцип такой: уйду из колхоза - пусть все вверх ногами встает. А дисциплину до последнего буду держать. До председательства я семь лет в колхозе нашем парторгом работал, людей хорошо знаю, и знаю в частности, что, если человека уважать будешь - он тебя тоже уважит. Богатым на земле при такой политике государства не станешь, но ведь и бросать колхоз тоже нельзя. У нас, когда фермерство насаждали, появились фермеры, но они очень скоро побросали все. Один фермер у нас в лесу семь лет жил, за восемь километров, при лампе керосиновой, дети в школе у него не учились. И что? Бросил он и землю, и все. А навезли поначалу к нему много всего - и техники, и материалов... Ну не виноваты мы, что устроены так, что только коллективное хозяйство на

жизнь способно. Племенное дело, семеноводство, - они невозможны без крепких специалистов, которые хорошо знают свое дело. У нас в колхозе планерки бывают раз в неделю, а в другие дни люди сразу на рабочие места идут - знают, что им делать. Так все у нас спокойно размеренно, и с созиданием. А нас в последнее время только и учили, что все ломать. Я три года назад был в Чехии, так там, выяснилось, осталась коллективная форма собственности, и ничего - в Евросоюзе живут...

...В общем, Владимир (у него и имя соответствующее - властное) - приверженец авторитаризма и жесткого руководства. Хорошо ли это? Я не знаю, вижу только, что довольных в Семьянах поболе, чем негодующих. Те, из большинства, смотрят на окрестные села и делают вывод о том, что лучше под крепкой рукой, но при зарплатах, чем в свободе - да в нищете. Колхоз ведь не крепостное рабство, а элементарное объединение под эгидой вождя с целью выжить. Разве это плохо?

Владимир местного батюшку, отца Евгения, зовет попросту “батькой”, а недавно открытый в Семьянах Дом милосердия именует “богадельней”, что коробит слух его сотрудниц. Но что делать, если Дом милосердия - детище председателя?

Инициаторами были отец Евгений и Авдеев. Строилось помещение за счет колхоза, что накладно, а дело вот, в чем (по словам председателя):

- Брошенных, одиноких стариков у нас много. Раньше наших ветеранов отправляли в другие богадельни, далеко от дома, и там, “на северах”, они жили максимум три месяца - и умирали. Мы с батькой поговорили и решили вынести вопрос на общем собрании. В то время совсем худо у нас было с зарплатами, по полгода я не платил, но народ пошел навстречу. Мы четыре года строили нашу богадельню, потом еще с председателем профкома Ниной Александровной Суриной по домам ходили (люди стеснялись у себя в деревне переселяться в казенный дом), уговаривали. А теперь у нас очередь двадцать пять человек...

Раньше про такие села говорили: “Крепкое!” Я знавал и другие “крепкие” поселения, и, что характерно, в основе любой крепости лежит личность. Либо это директор какого-

нибудь предприятия, либо глава администрации (что гораздо реже, ведь у сельсоветов денег не водится). Авдеев на сей счет говорит уклончиво: “Роль личности в истории...” Любить себя он никого не призывает, но вот - уважать... А много ли вообще у нас в стране таких людей, которые своими поступками (а не личным кошельком!), умеют пробуждать в людях уважение? И не только к какой-то там личности, но и к себе самому.

Село Семьяны

Раздел второй. Люди Севера

Горка

И снова Усть-Цильма. Вряд ли скажешь, что сей регион - современная “тьмутаракань”: при желании (и благоприятных погоде и расписании) двумя самолетами суда можно добраться из Москвы за день. Если на поезде, а потом автобусом - дорога из Москвы до Усть-Цильмы займет двое суток. Ей-богу, чтобы увидеть Горку, можно потратить и втрое больше времени!

Дело в том, что русские люди, поселившиеся на безлюдных берегах нижней Печоры, у Северного полярного круга четыре с половиной века назад, перенесли сюда культуру древней Новгородской земли. Тогда Новгород был республикой, еще не покорившейся Московскому княжеству, люд новгородский знал, что такое вольница и что такое уважение к себе. И, хотя основатель поселения на Печоре Иван Ластка имел от московского великого князи Иоанна Васильевича “слободскую грамоту” (Иоанн IV в то время не был еще “грозным царем”), он пришел сюда для того, чтобы обеспечить переселенцам вольную жизнь.

И новгородские люди принесли сюда не только свой неуступчивый и характер, но и праздники, и традиционный русский наряд. Если вы попали на Горку и увидели красочно разодетых в шелка и парчу женщин, будьте уверены: женщины в Новгороде Великом, еще не сожженном москвичами, одевались именно так. И не подумайте, что сегодня счастливец, которому довелось добраться до Усть-Цильмы, видит какой-то спектакль с артистами. “Горочники” - обыкновенные усть-цилёмы, и приходят водить хороводы они для души, но не для материальных благ. В каждом усть-цилемском доме обязательно

найдется не один такой наряд. Наряды не только старинные, но и пошитые относительно недавно, ведь здесь до сих пор сохраняется традиция, согласно которой невеста на второй день свадьбы облачается в платье старинного образца. Платья здесь бывают разные, каждое для своего события - от крестин и до поминок, но самые красивые - горочные. Правда, кое-что меняется: еще десяток лет назад усть-цилемские женщины в сарафанах ходили даже на работу (правда, это были специальные, “рабочие” сарафаны). И, если бы в советские времена (в середине прошлого века) сарафаны попросту не запрещали носить, может быть все было бы даже краше, чем сейчас.

Усть-Цильма долго оставалась на “краю” цивилизации (но не за краем!) и знающие люди именно в этом факте усматривают причину сохранения элементов средневековой (!) культуры. На тему Горки написано много научных статей и даже книг, а то как же: нет в России больше таких мест, где вы можете в одночасье “нырнуть” на полтысячи лет назад. Но к единому мнению до сих пор не пришли, хотя элементы Горки изучены досконально. Есть версия, что Горку устраивали на ярмарку: чтобы показать богатство убранства своих одежд, да и гостей заморских потешить. А многие убеждены в том, что Горка - видоизмененный праздник языческого бога Ярилы, “Ярилин день”, который был привезен сюда 450 лет назад с берегов Ильмень-озера. В Новгородской области про такой праздник забыли подавно, а здесь - вот он, живет...

Горка - не праздник, а обрядовое действо, состоящее из не слишком сложных, но строго регламентированных танцев и старинных песен. Разодетые в парчу и шелка люди не просто танцуют, а “заводят фигуры”. Здесь, на Печоре отмечаются Иван-день, Петровщина и Горка, - все это именуется “горочной порой”, но горочные хороводы водят и на Иван-день. Первая Горка (7 июля) послабее второй (12 июля).

Раньше горочные хороводы (фигур у хороводов много и каждая имеет свое название: “столбы”, “коло”, “долгая вожжа” и т.д.) водили холмах, теперь это делают на сельском стадионе (дело в том, что за последние годы население стало гораздо больше пить, и решили во избежание эксцессов перенести действо на место, которое можно охранять). Возможно, именно поэтому праздник получил название “Горка”.

В ночь на с 11 на 12 июля, прямо на берегу широченной Печоры устраивается Петровщина. В это время на Севере ночи не бывает, солнце только на полчаса ныряет за горизонт, и люди семьями усаживаются прямо у кромки воды и варят на кострах... кашу. Не просто кашу - а только пшенную кашу. Считается, варится она не совсем для живых людей, а скорее для душ предков, которые согласно поверью в образе птиц ненадолго спускаются к живым только в канун Петровщины. Ночь, тихое журчание могучей реки, пылающий Север (солнце в этот время закатывается на Севере), - все это дает ощущение ирреальности происходящего, как будто люди переселяются из яви в туманные сны... Словно стерта грань между живыми и мертвыми, и неясно, что здесь - тени, а что - реальные фигуры...

А на следующий день, ближе к вечеру, - снова Горка, только она уже Большая. Опять хороводы, песнопения, тихие беседы... чуть позже , правда, затеваются пляски, поются частушки, но в общем и целом действо какое-то тихое, ненавязчивое, задумчивое.

Это Север. Здесь не любят выставлять свои эмоции напоказ. Горку никто никогда не организовывал (правда, пытались запретить). За века порядок смены горочных фигур, возможно, даже стал частью генотипа усть-цилёмов. Есть, конечно, “горочники” опытные, которые подсказывают, если что не так, но в общем и целом в хороводе равны все - на то он и хоровод.

...И снова действо затягивается далеко за полночь, даже несмотря на то, что Большая Горка, прошествовав по главной улице села, растекается по межуткам (переулкам).

А наутро наступают будни. Точнее, “сенокосные страдания”. Ведь здесь живут не только от Горки к Горке, но и от сенокоса к сенокосу. Северное лето улетает стремительно, заливные луга открываются аккурат к Иван-дню, а в конце июля “северок”, северный ветер, - уже настойчиво заявляет о том, что он здесь – вечный властитель. Надо торопиться, травы не ждут.

Пос. Усть-Цильма

В поединке с безмолвием

С.А.Токарев в “Этнографии народов СССР” пишет: “...на окраинах коренной русской территории и в местах позднейшей колонизации сложились гораздо более своеобразные и обособленные культурно-географические типы русского населения. К числу их принадлежат прежде всего поморы на берегах Белого и Баренцева морей. Попав в непривычные условия, они выработали у себя совершенно своеобразный культурно-хозяйственный тип, основанный на преобладании промыслового приморского хозяйства. Смелые мореходы, предприимчивые промышленники, поморы выделяются и особыми чертами характера...”. 

Традиционно принято считать, что XII-XV веках Поморье было колонией Великого Новгорода. В XV-XVII веках Поморьем назывался обширный экономический и административный район по берегам Белого моря, Онежского озера и по рекам Онега, Северная Двина, Мезень, Пинега, Печора, Кама и Вятка, вплоть до Урала. К началу XVI века Поморье подчинилось Москве, имевшей только один северный форпост, Великий Устюг.

 В XIX веке Поморье стали также именовать Русским Севером. Само же название «помор», «поморец», по имеющимся данным, впервые появилось в письменных источниках в 1526 году, когда «Поморцы с моря Окияна из Кондолакской губы просили вместе с лоплянами устройства церкви…»

Было бы неправильно утверждать, что поморы вели только морской промысел, морскую торговлю и занимались исследованием земель только морскими путями. Ещё задолго до походов Ермака в Сибирь поморы, продвигаясь посуху и рекам, исследовали за Камнем (Уралом) югорские земли по всему течению Оби вплоть до реки Тобол.  

Кроме пушного, морского промыслов и торговли, поморы добывали янтарь, жемчуг, занимались металлургическим производством. Они изготовляли не только железный хозяйственный инвентарь и медную, оловянную, латунную утварь, но и получали государственные заказы. К примеру, в 1679 году холмогорские оружейники получили заказ из Москвы на изготовление 2000 оружейных замков шотландского образца. Умели поморы отливать медные колокола и пушки.  

В XV-XVII веках одним из важнейших промыслов было солеварение. Солью они обеспечивали и себя, и все русское государство. Так же поморы занимались кожевенным и такелажным производством. Такелаж производился по европейским стандартам и экспортировался в Западную Европу. Кроме этого поморы занимались сельским хозяйством: сеяли рожь, лён, овёс и другие культуры. Любопытный факт - на Соловках выращивались арбузы, персики, мандарины, виноград. Поморы, занимаясь животноводством, вывели знаменитую Холмогорскую породу коров и Мезенскую породу лошадей. Только в Санкт-Петербург пять раз в год отправляли по 1500 голов крупного рогатого скота. 

О политической системе Русского Севера. Автор - Андрей Ружников, г. Архангельск.

О свободолюбии и самостоятельности поморов говорят следующие факты: царские чиновники обращались к поморам только по имени и отчеству, а в остальной России людей называли по уменьшительным прозвищам. Решения «Поморского Мира» (что-то вроде Казачьего Круга, но с большими полномочиями) не решался отменять даже Иоанн Грозный. А в 1589 году в противовес Судебнику 1550 года, рассчитанному на крепостное право, был разработан «Поморский Судебник», в котором особое место уделялось «Статьям о бесчестии».

Староста (в некоторых волостях он назывался «сотский») - высшее выборное должностное лицо волостной власти в Поморье. В его компетенции был контроль за всем происходящим в волости: сыск, предварительное следствие, арест, надзор за ссыльными, борьба с винокурением, решение мелких тяжб, расклад налогов и контроль за их сбором, поставка рекрутов, содержание дорог и мостов, обеспечение хлебной торговли, сохранение неприкосновенного семенного фонда, помощь и кредиты деньгами или семенами голодающим по причине неурожая или стихийного бедствия, информирование вышестоящих органов власти о состоянии дел волости, представительство волости в государственных органах, созыв мирских сходов.

Должность была настолько важной, что для вступления в нее была установлена строгая процедура вступления. Письменное решение о выборе старосты посылалось в уездную или провинциальную канцелярию, из которой приходил специальный Указ подтверждающий полномочия и должностные инструкции. Затем старосту приводили к

письменной присяге в присутствии выборных лиц, сдающих полномочия и священника. Только после этого староста принимал письменные дела и вступал в должность.

Естественно в одиночку староста все делать не мог, поэтому в помощь ему избирались (а не назначались как сегодня) помощники:- Сборщик (целовальник). Собирал и учитывал казенные и внутримирские налоги и сборы.- Выборные - помощники старосты в крупных волостях (1 от 500 душ).- Рекрутский голова - следил на очередностью в рекрутских наборах, отбирал рекрутов для окончательного утверждения мирским сходом.- Церковный староста. Ведал казной и хозяйством церковного прихода.- Десятский - ответственный представитель в деревне.- Посыльщики. Для выполнения поручений по доставке ходатайств в органы власти, рекрутов к месту службы, доставка собранных денег, сопровождение арестованных и т.п.- Понятые. Для помощи в следствии и разборок тяжб.- Счетчики, оценщики (нынешние аудиторы).Все должностные лица избирались, как правило, на год.Для выполнения вспомогательных работ с согласия мира (общественного схода) староста мог нанимать подрядчиков: пищика (делопроизводителя), ручника (нотариуса), сторожа, рядного кормщика (принимал и кормил командировочных).

Высшим органом самоуправления был полный Мирской сход – общественное собрание представителей всех деревень и сел волости. Об эффективности созданного поморами механизма местного самоуправления говорит не только его существование на протяжении столетий, но и уважительное отношение к нему со стороны государства. Когда Екатерина II в 1767 году учредила имперскую Уложенную Комиссию (для замены устаревшего Соборного уложения 1649 года), в е составе в течение полутора лет работали представители волостей Поморья. Причем на севере страны ряды выборщиков были значительно расширены по сравнению с другими регионами. Волости избирали и направляли своих делегатов на уездное собрание, которое из их числа в свою очередь выбирало поверенных на провинциальный (губернский съезд), а там уже избирались депутаты в Уложенную Комиссию.

Поморы прибывали в столицу не с пустыми руками, а с законопроектами. Ведь поморские обычаи и нормы права не укладывались в прокрустово ложе крепостной России, поэтому каждый пятый наказ поморов содержал практические предложения правотворческого характера (кстати, поддержанные тогдашним губернатором Голицыным). Среди них: 18 наказов в области землевладения и землепользования, 17 в области торгово-промышленной деятельности 18 в области социально-правовых отношений. В результате часть из них - свободу торговли и предпринимательства поморы получили уже в 18 веке.

Хотя, вне всякого сомнения, если бы все наказы были учтены - это был бы реальный вклад в развитие правового сознания россиян.

Миша из Мишанинской

Вначале шумный крепко сбитый Архангельск, из тесноты которого рейсовый автобус, облегченно фыркая мотором, выскакивает на мост через широченную Северную Двину. Через полчаса - новый город, более спокойный и какой-то даже на вид сытый - Новодвинск. Трубы целлюлозно-бумажного комбината весело выплевывают в атмосферу дымы разнообразных оттенков, которые уносятся куда-то на Восток, в необъятные лесные дали. Ну, а дальше - сельская местность. Автобус то взбирается на холмы, с которых видно километров на пятьдесят вокруг, то ныряет в овраги, и через полтора часа пути перед вашими глазами возникает надпись: “Холмогоры”.

Если вы думаете, что уже попали на родину Ломоносова, то ошибаетесь. Ученый родился на острове, издревле носящем название Куростров, до которого от Холмогор летом добираются паромом, а зимой - прямо по льду. По сию пору на Курострове, отделенном от Холмогор двинским протоком Быстрокурка, находится множество деревень, население которых, к сожалению, год от года сокращается. В одной из таких деревенек и появился на свет человек, положивший увесистый камень в основание русской культуры.

Забавно, что в разных энциклопедиях названия места рождения гения сообщаются разные: либо Денисовка, либо Мишанинская. По всей видимости, ученые заплутали на пути установления истины, ну, да нам, простым людям, не до научных тонкостей: мы же знаем, что Ломоносов просто родился на Русском Севере, в семье помора, чего нам (и, естественно, нашему патриотическому чувству) вполне достаточно. На Курострове место, где стояла ломоносовская изба, всегда почиталось, и к тому же сохранился прудик, собственноручно выкопанный отцом Михаила, Василием Дорофеевичем. Сейчас в прудике водятся караси и поговаривают, еще мальчиком Миша Ломоносов частенько сиживал на его берегу и “таскал” этих карасиков (точнее, их далеких предков) самодельной удочкой совершенно так же, как это делают нынешние пацаны.

Вокруг столицы Поморья в деревнях и слободах селились промысловики. Ломоносов тоже был из поморской семьи, причем, его отец был не из последних: имел свой баркас, ходил в Белое море добывать рыбу и морского зверя, посылал на Юг обозы с товаром. Конечно же, Василий Дорофеевич видел в своем сыне продолжателя своего нелегкого дела, и вот однажды...

Василий Дорофеевич был женат три раза, и все его жены умирали довольно рано. Михаил родился от первого брака, и у него была единственная сестра, Мария, матерью которой стала третья жена матерого помора. “Миша из Мишанинской” оставил родной дом в 19 лет, причем, вопреки легенде, сделал он это без благословения отца. Все т.н. “потомки Ломоносова” являются на самом деле представителями ветви его сестры Марии. Кстати, самому Михаилу Васильевичу со своими прямыми наследниками не везло: от их брака с немкой Елизаветой Цильх родилось пятеро детей, но до зрелости дожила лишь одна дочь, Елена. Ее потомки впоследствии заключали браки с представителями многих знаменитых фамилий, в результате чего можно сказать, что “ломоносовская кровь” имеется чуть ли не во всех русских дворянских родах.

Музей в Ломоносове прекрасный, к тому же он расположен он аккурат на том месте, где стоял ломоносовский дом. Правда, музей немного обидели: все личные вещи гения хранятся в столичных музеях (большинство - в Петербургском музее Ломоносова), и из предметов того времени мне смогли продемонстрировать лишь один. Зато, какой! Это купель из местной Дмитриевской церкви (ее колокольня сделана в форме маяка и наверняка она служила поморам, возвращающимся с промысла домой, ориентиром), в которой Мишу Ломоносова крестили. Надо сказать, Ломоносов никогда не возвращался на родину, хотя и писал сестре, что мечтает увидеть свой Куростров, но “дела не отпускают”. Похоронен он в Питере, в некрополе Александро-Невской лавры.

Несмотря на то, что директор музея обещал свести меня с несколькими представителями рода Ломоносовых, на деле вышло не так. Во-первых, молодые (они уже принадлежат к 9-10 коленам) не интересуются своими корнями и вряд ли смогут рассказать нечто связное по поводу своего происхождения. Ну, а во-вторых... Александр Николаевич насчет второй проблемы вскользь заметил:

- ...У нас бывают Ломоносовские чтения, и, когда устраивается небольшое застолье, потомки, особенно, если подвыпьют, жалуются: “Вот, ты корреспондентов к ним приводил, а к нам - нет...” В общем, обижаются они.

Этический “узел” решили рубить при помощи случая. Директор звонил потомкам “методом тыка”. Первых не оказалось дома, вторые по неизвестной причине отказались от встречи, ну, а с третьего раза, как и положено, повезло. Меня ждали к себе супруги Вишняковы.

...Прежде всего у этих замечательных людей я понял, что значит настоящая, коренная поморская семья. Ушел я от них сытым не только духовно, но и физически; в общем, и накормили меня Константин Артемьевич и Лидия Михайловна, и чаем напоили, да еще и на дорогу хотели банку варенья дать. Потомком считается глава семейства:

- Я точно не знаю, как там строилось, но все говорят: “Потомок”, - бесхитростно рассказывает Константин Артемьевич, закуривая сигарету типа “Прима”, - В том числе и мы оказались. А их тут, потомков, много. Лично я пяти лет узнал, что я потомок Ломоносова. Тогда, пацаном, я удил карасей в прудике, что отец Ломоносова выкопал, меня и сфотографировали, а потом карточку в музей. У матери моей, Пелагии Петровны, книга была толстенная, в которой была вся родословная Ломоносова прописана. Мы сами происходили из Лопаткиных. Ученый один приезжал, Зубакин его фамилия, а мама дала ему почитать. А он бежал с ней... с книгой, то есть, дак…

Из разговора выяснилось, что на острове все, в том числе и потомки Ломоносова, жили и живут небогато. Шести лет от роду маленький Костя уже включился в колхозную работу: боронил и сушил сено на сенокосе. Потом долго пастушил; известно, что в этих краях выведена знаменитая холмогорская порода коров, могущая прижиться даже в условиях якутских морозов. Едва окончил семь классов - война. Самым страшным для детей считалась посылка в лес, на заготовку древесины, или на лесосплав. И Константин этой участи не избежал: валил лес для нужд сражающейся с фашизмом страны. Ну, а после - в родной совхоз (естественно, названный “Им. Ломоносова”), где, по выражению потомка, “кем только не работал, разве что президентом не был...”

Жену, Лидию Михайловну, он взял с соседнего острова, называемого Ухтостров. Она училась на Курострове в косторезной школе (здесь до сих пор процветает уникальный промысел - художественная резьба по кости), и потом всю жизнь проработала на фабрике, расположенной в Ломоносове, мастером-косторезом 1 класса. Родили и воспитали они трех дочерей и сына. Пожилые люди с гордостью рассказали, что есть у них уже один внук и девять внучек, двое из которых учатся в Поморском университете. Всего получается, их брак породил 14 ломоносовских потомков.

Кстати, Вишняковы поведали мне, что некоторые потомки (сами Вишняковы никогда до этого не опускались!) в музее обзаводятся справочкой о том, что, мол, они – «подлинные» потомки Ломоносова. Якобы, это должно помогать при поступлении в институт...

Жизнь на острове непростая. Супруги посетовали на то, что, когда на пенсию выходили, думали, будут отдыхать, а на самом деле пришлось полностью переключиться на ведение домашнего хозяйства. Все лето они проводят на огороде; в условиях северного климата здесь умудряются выращивать в открытом грунте помидоры и огурцы, причем, в прошлом году на грядках у Вишняковых огурцов выросло даже больше, чем в теплице. Константин Артемьевич искренне жалеет нынешнее молодое поколение:

- Нам-то, старикам, - что? А молодым работать надо… и что они в совхозе наработают, если там платят по тыще рублей? Есть такие, которые водку жрут, а работать не хотят. Представьте: до тридцати лет дожили, и не работали еще. Только в армии были... Вот, сын у нас, Александр. Он не пьет, но без работы сейчас. А у него пятеро детей. Как прожить? Вот и получается, что с острова уезжают…

В последние годы, пока кризис не разразился, Ломоносово подыматься стало. Туристы сюда зачастили, опять же, дома на Курострове скупать начали, они в цене поднялись. Но теперь все опять притихло. Летом паром из Холмогор три раза в день только ходит, с транспортом, в общем, беда. Да и нечасто люди здешние про свое знатное поморское происхождение вспоминают ныне, выжить бы… Молодые в Москву стараются бежать, в Питер, в крайнем случае – в Архангельск. Получатся ли из них новые «Ломоносовы»? А кто ж их знает… Хоть бы «Абрамович» какой вышел, что ли… Или в крайнем случае «Галкин». Ученые ныне не в чести…

С. Ломоносово

Костяное царство

Этому уникальному искусству больше тысячи лет, и, между прочим, еще в XI веке иностранные знатоки называли его “резьбой русов”. Возникновение промысла связывали

еще и с принятием восточными славянами христианского учения; специалисты считают, что сама идея резьбы по кости была занесена на Русь из Византии, где существовало древнее ремесло обработки слоновой кости. В северной Двинской земле умельцы осваивали иные материалы: моржовые клыки, зубы кашалотов и даже... бивни мамонтов.

Искусство резьбы развивалось в двух направлениях. Во-первых, каждый уважающий себя помор мог вырезать костяной гребень, уховертку, черенок ножа, рыболовный крючок или шахматную фигурку. Это умение обязательно входило в “джентльменский набор” мужчины наряду с навыками владения острогой или веслом. Во-вторых, издревле существовал особенный клан мастеров, умеющих поражать как современников, так и нас, потомков, редкостной виртуозностью в изготовлении костяных икон, ювелирных украшений и прочих предметов роскоши. До нас дошли сведения о том, как еще при царе Алексее Михайловиче холмогорские умельцы вызывались в Москву для выполнения спецзаказов: инкрустирования оружия, ларцов для хранения святынь и т.п.

В XIX веке промысел пришел в упадок. Тому было несколько причин, но главная - капитализация страны, в результате чего ручной труд стал обесцениваться. Дело дошло до того, что власти открыли бесплатный косторезный класс, в которой могли обучаться дети поморов. Затея обернулась тем, что через несколько лет класс вынуждены были закрыть. Изделия из кости были настолько дешевыми, что крестьяне не хотели, чтобы их дети становились мастерами по кости; морское и охотничье дело считалось более выгодным. В 1912 году чиновники в своем докладе отмечали: “...промысел пал от недостатка сбыта.”

Может быть это звучит сейчас и немодно, но помогла... советская власть. В 1929 году в селе Ломоносово создана была школа резьбы по кости, которая позже была переименована в “Художественное профессиональное училище резьбы по кости №27”. Сам промысел из тесных кустарных мастерских перекочевал в стены фабрики “Холмогорская резьба по кости им. Ломоносова”, тоже расположенную в вышеозначенном селе, причем, всего в нескольких десятках метров от места, где родился и вырос Михаил Ломоносов.

Куростров - одна из жемчужин Русского Севера. Чарующая тишина, обильные снега, спокойные холмы, широкие заливные луга - весь этот неброский, но западающий глубоко в душу колорит будто бы просится, чтобы его запечатлел художник. И мне кажется, что кость (пусть она не белоснежна, но ведь и снег не всегда бывает абсолютно белым...) создана была специально, чтобы отразить эстетику этих мест.

...Деревянный двухэтажный домик в центре села - и есть та самая фабрика. Говоря откровенно, автору давно уже хотелось побывать в краю, где режут такие удивительные костяные вещи. Я много раз на ярмарках, в сувенирных магазинах, в домах у людей видел эдакую красоту, и у меня даже сложился образ “таинственной северной страны”, где бородатые такие мужики при свете лучин сидят и режут... и из-под их могучих ручищ выходят неповторимые шедевры.

Я не ошибся. Почти. Мужчин на фабрике действительно много (пускай они и не бородатые). Но все-таки, больше - женщин. Для себя я решил так: тот из мастеров, кто первым обратит на меня внимание, и станет моим героем. К моему вящему удовольствию (не скрою) первой со мной заговорила молодая женщина.

Фабрика поделена на комнатки-мастерские, в которых обычно работает по несколько мастеров. В одном помещении с Ольгой Буцикиной трудились, склонившись над столами, еще три женщины. Запах, надо сказать, был весьма специфическим, и, лишь выходя на улицу, я понял: так же пахнет в кабинете у зубного врача. Ольга очень доброжелательно рассказала про то, какие этапы проходит кость, чтобы стать произведением искусства. Рассказывая, она не выпускала из рук напильничек: им она обрабатывала ажурный шарик и длинные ее пальцы двигались так быстро, что я не успевал за ними даже взглядом.

Кости в промысле используются разные. Самые дешевые вещи делаются из коровьих и свиных костей. Это, так сказать, вариант “ширпотреба”. Другие виды кости - это уже для “благородных” работ. За века, которые существует промысел, мастера в результате проб и ошибок остановились на трех материалах: зубе кашалота, клыке моржа и бивне мамонта. Самый дорогой материал, конечно, последний; мамонтовый бивень, даже если он самого низкого качества, имеет потрясающую фактуру, и по нему легко резать. Но Ольге больше нравится резать по зубу кашалота: он хоть и самый твердый, но зато не имеет полости, а значит, из клыка можно делать даже скульптуры.

…Мастера рассказали, что, когда их делегаты в лучшие времена ездили в Норвегию, тамошние жители вообще не поняли костяного искусства. Они подумали, это пластмасса. Там, в скандинавских странах, есть проблема: в Европе сильны “зеленые” и добыча моржа там запрещена. Кстати, и на фабрику моржовый клык и зубы кашалота давно не поступали, мастера “добивают” старые запасы.

Мастера всегда не только были уважаемы, но и себя уважали по-особенному. Как-то привезли на фабрику на экскурсию Людмилу Зыкину. Походила она по мастерским, поцокала языком, и уже было захотела было уходить, но один мастер, дядя Саша, окликнул ее: “Да, Зыкина ли ты? Ты, наверное, и петь-то не умеешь...” А она взяла - и запела! Прямо в мастерской. Тоже ведь, в каком-то смысле из народных талантов... А дядя Саша - тот недавно умер. Косторезное дело не из самых полезных для здоровья. Из-за пыли.

Поговорили и о профессиональной болезни костерезов: астме. На фабрике оборудована вентиляция, если бы ее не было, большинство мастеров давно бы перешли на “кустарщину”, стали бы работать по домам. Так сделали многие (у кого позволяют условия), но в основном по домам трудятся пенсионеры, ведь костерезы уходят на пенсию на 5 лет раньше.

А еще в Ломоносове есть училище косторезов. Располагается оно в двух стареньких одноэтажных зданиях и обучается в нем на трех курсах всего сорок четыре юношей и девушек. Образование - бесплатное, но, поскольку Ломоносово - глубинка, ажиотажа при поступлении не наблюдается, и вместо экзаменов абитуриенты проходят лишь собеседование. В училище я встретился с человеком, имеющим совершенно другою точку зрения на косторезное искусство, кстати (за исключением японских нецке) не имеющее аналогов на нашей планете.

Галина Калинина, преподаватель спецдисциплин (говоря проще, это рисунок и композиция), тоже не местная; по поморским меркам родом она с далекого Юга, из Тульской области:

- После шестого класса я уже знала, где буду учиться, на кого, знала, что у меня будет двое детей, муж будет непьющий и я у него буду первая. Подруги говорили: “Ну, где ты такого найдешь?” Так оно и вышло! После Абрамцевского училища, где профессионально обучалась резьбе по кости, меня направляли по распределению в Калининград. Но меня отговорил преподаватель: “Там, в Калининграде цех при бойне, там пуговицы делают, и вообще люди там не по твоей натуре. Ты - добрая...” И, поверьте, приехав сюда девятнадцать лет назад, я сразу влюбилась в этот промысел!

- За девятнадцать лет вы, наверное, видели и взлеты, и падения промысла. Мне на фабрике сказали: “упадок”. По-вашему, так ли это?

- Думаю, сейчас все как бы стоит на месте. И еще - настоящее искусство “ушло в подполье”. Настоящие мастера, как они всегда работали - так и работают, но так получается, что этого всего мы как бы не видим. На худсоветах выставляется “мелочевка”. А уровень мастерства, на мой взгляд, даже растет.

- Кто-нибудь оценивал общее количество мастеров?

- Только у нас в селе мастеров, наверное, человек двести. Есть и по округе косторезы. Здесь вот, какая проблема: мы сами наплодили себе конкурентов. Вот, и в Архангельске недавно открыли косторезный класс...

- Ну, а ученики лучше или хуже стали?- В некоторых уже чувствуются будущие художники. Мне знаете, что больше всего

нравится? Здесь есть преемственность поколений! Те из ребят, что принадлежат к династиям косторезов, это все с молоком матери впитывают. Они великолепно чувствуют материал, орнамент... Но были такие времена, которые, наверное, уже и не вернуть. В 1942-м, во время войны, сюда мастеров отзывали с фронтов - для того, чтобы возобновить учебный процесс!

- На фабрике я наблюдал меньший оптимизм...- Вы знаете... мне кажется, люди сильно поменялись. У людей умирает... душа.

Иногда смотришь на людей: они не живут, а “тлеют”. Среди мастеров таких, с отмирающей душой, очень мало, но мне хочется понять вот, что. Почему при всей хорошести нашей жизни - ведь на самом деле благосостояние людей выросло (в старину здесь очень бедно жили)! - люди духовно обеднели? Не было раньше у людей такой зависти, и еще идет в обществе сильное расслоение по достатку...

- А как это отражается на промысле?- Вы будете удивлены, но мне кажется, что злость, зависть - двигатель прогресса...

Рождается конкуренция, и соревнование, хоть оно сейчас и “капиталистическое”, настоящему мастеру только на пользу пойдет... И у наших выпускников, я уверена, будет хорошее будущее…

Как-то сейчас там, на Курострове? Прошло время, много поменялось и в мире, и в нас, грешных. Однако, очень не хотелось бы, чтобы окончательно пал удивительный промысел…

С. Ломоносово

Несдающиеся жердяне

Районная мезенская газета “Север”, очень, на мой взгляд, честная и даже колючая, об этом часто пишет, публикуя нерадостную статистику. Удивительная, кстати, газета, ибо находится она в оппозиции ко главе района, человеку, “продвинутому” олигархами корпорации “Лукойл”. Нефтяники искали в районе нефть и возлагали на регион надежды. Не нашли, и, судя по всему, решили плюнуть на Мезень. А статистика такова. Молодежь уезжает из родных мест, не видя перспектив, и северная деревня превращается в резервацию для пенсионеров и пьяниц. За год население района убывает почти на полтысячи человек. Для района с численностью населения 11,5 тысяч это - катастрофа. Если тенденция продолжится, через 20 лет населения останется круглый “0”. И это обидно, так как соотношение родившихся и умерших на Мезени выше, чем в целом по стране - приблизительно 1/2.

Поголовье скота в хозяйствах - чуть больше 400 голов. Десять лет назад было 12.000. Дойного стада (на весь район!) - 210 голов. Да и хозяйств-то осталось совсем чуть-чуть.

Когда началась вся эта свистопляска, первыми сдались сельхозпредприятия в отдаленных селениях: Софоново, Мосеево, Совполье. Следом “накрылись” совхозы в городе Мезени и в пригороде: продукция их оказалась невостребованной. Потом сдались рыболовецкие колхозы: из-за лимитов ни рыбу, ни тюленя стало нельзя добывать. Знаменитая мезенская семга - вообще запретный плод, если попадешься на браконьерстве - впаяют космических размеров штраф.

Еще и космос... Плесецкий космодром “подарил” Мезенскому району т.н. “районы падения”. Попросту говоря, на “радость” мезенцам, с небес падают отработанные ступени ракет, вместе с остатками ядовитого ракетного топлива. Мужики, поморы, конечно, приспособились, из ракет делают лодки - но радости от этого, откровенно говоря, немного.

Развивать личные подворья на Мезени бесполезно: из-за отсутствия дорог (а, если таковые есть, из-за больших расстояний) молоко продавать невыгодно, а зерновыми или овощами на Крайнем Севере заниматься - гиблое дело. Осталось только одна надежда: на месте организовать свое производство. Иначе - полный коллапс.

И здесь, можно сказать, потрафило деревне Жердь, приютившейся на правом берегу реки Мезень в 45 километрах от райцентра.

За 407 лет, что деревня существует, река от Жерди ушла на порядочное расстояние (поменяла русло), а это значит, что рыбный и зверобойный промысел, ради чего здесь и селились русские люди, отошел на второй план. В уважаемой газете “Север” я нашел интересные сведения о занятиях жердян в 1785 году: “...зимою они ходят на Канинский берег и в Конюшин на сальные звериные промыслы, приходят весной - сеют, орют, сено ставят при свои домы, также и дрова. Женщины по осеням прядут, зимою и весною ткут, летом страдают...” Тот же источник сообщает, что в те времена недостаток земли для посева вынуждал крестьян к постоянным расчисткам.

Теперь свободной земли - море. В относительно недавнее время в Жерди находилось отделение совхоза “Дорогорское”. Совхоз, понятное дело, уже не существует. Зато есть крестьянско-фермерское хозяйство “Жердь”.

Жердяне - народ особенный, по-северному неразговорчивый и бескомпромиссный. Еще жердянин любит церемонится - к нему просто так не подойди, договорись сначала о встрече через посредника, тогда он, может, и снизойдет. Раньше это, кажется, называлось “гордостью великоросса”. Таков и председатель фермерского хозяйства Сергей Романович Харихин. К слову сказать, женщины Жерди, как их здесь называют, жердяночки, - особы наоборот общительные и хлебосольные. Они будто компенсируют тяжесть характеров своих молчунов-мужей.

- Да, что у нас тут... Девять месяцев зима, остальное - лето. А летом - жар да комар...Вот и весь наш разговор с Харихиным, после чего он поковылял к своей “Волге” (у

председателя нет одной ноги, на протезе ходит). Сослался на то, что бабушка в деревне

умерла - надо помочь с похоронами. Ох уж, эти похороны... куда не придешь - везде похороны. Ну, не везет мне, наверное, что, путешествуя по России-матушке, не попадаю на свадьбы или на крестины... Дня через два все-таки с Харихиным мы разговорились. Надо знать помора: он первые два дня только присматриваться к тебе будет, а на контакт не пойдет. Да и после особо не разболтаться, только жди обиды: если уедешь через неделю, а то и через две, тебе скажут: “Что это ты так рано? Так и не пожил...”

Скоро в Жерди свершится большое событие: заработает линия по выпуску кефира в полиэтиленовой упаковке. Такого нет даже в райцентре! Повезло жердянам, а ведь у них еще и маслозавод свой имеется, считай, единственный на весь район! Харихин умалчивает о своей заслуге, но ведь именно он причастен к тому, что хозяйство не развалилось. Везде развалилось, а в Жерди - держится. Свою историю Сергей Романович передает скупо:

- Я фермером-то стал еще в 90-м году, а до того шофером в совхозе работал, в рыбоохране ихтиологом. Новыми ветрами повеяло - вот и оформил фермерство. Взял ферму в аренду, а к тому времени Жердь наша отделилась от совхоза “Догогорское” и сделалась “ЗАО”. Я был сам по себе, но фермерство мое кончилось быстро - случилась авария, “костоломы” меня довели до гангрены, вот, и стал я инвалидом... Год лежал пластом, потом на пенсии сидел, лечился, в 97-м, когда все руководители сбежали, пошел в хозяйство. У меня же пятеро детей, надо всех поднимать, а, если хозяйство развалится - жизни тут не будет...

Харихин искал выход долго и мучительно. “ЗАО” переоформили в “СПК”, но все равно выходило так, что с каждого рубля дохода 76 копеек “съедали” налоги. И в конце концов, хозяйство стало крестьянско-фермерским. Это дало 5-летнее освобождение от налогов, но, как говорится, “счетчик включен” и срок, за который можно перевести дыхание, неуклонно сокращается.

В хозяйстве сохраняется долевая собственность и каждый из 22 человек, которые здесь работают (включая двух сыновей Харихина) заинтересован в том, чтобы “Жердь” жила. Дойное стадо - около 100 коров, примерно половина от всего дойного стада района.

Телят не держат, так как это невыгодно: чтобы теленка вырастить, ему надо скормить 300 литров молока. В здешних условиях это - непозволительная роскошь.

Маслозаводу, который в Жерди чудом смогли спасти, исполнилось 70 лет. Оборудование в нем, конечно, обновлялось, но всегда не хватило линии для фасовки продукции. Это оборудование при помощи районных властей смогли поставить. Сначала район просто выделил 400 тысяч рублей, с тем условием, чтобы жердяне сами приобрели и отладили линию, но Харихин оказался хитрее, он прикинул, что для полноценного ввода в действие линии нужно не меньше миллиона и не поддался на обман. Район, по его мнению, пошел на помощь Жерди аккурат перед выборами и председатель удачно использовал момент: скоро здесь начнут производить кефир и “Снежок” - и отправлять продукцию в городские магазины. Свежей молочной продукции там не видели давненько, изголодались... Харихин считает, что власти просто некуда было деваться:

- Мне так думается, администрация района смотрела десять лет на деревню - и наблюдала: кто выживет, а кто - нет. И осталось сейчас в районе только три таких хозяйства, включая наше. Все три оформлены как фермерские. В рыбколхозах тоже есть еще скотина, но там они только для себя производят...

Сейчас Жердь кроме кефира производит сметану, масло, творог. Себестоимость килограмма масла космическая, но выручает областная дотация. А вот дотацию на мясо отменили: чтобы остатки скотины не пустили под нож. Жерди еще везет в том, что суда подведена линия электропередач, отчего электроэнергия относительно дешева. В тех деревнях, где работают дизельные электростанции, стоимость киловатта подходит к 60 (!) рублям. Зарплату своим Харихин вынужден платить продукцией, живые деньги уходят на солярку, которой только на сенокос надо не меньше 20 тонн. Здесь, на Крайнем Севере, который живет в режиме северного завоза, ГСМ не просто дороги: это еще и дефицит. О том, что произойдет, когда кончится 5-летняя налоговая льгота, Харихин задумывается уже сейчас:

- Продукция наша и в городе, и в поселке Каменка (крупный поселок лесопереработчиков в устье Мезени - Г.М.) идет на “ура”. А кругом Мезени ничего подобного не осталось: не возить же кефир из Архангельска баржами! А ведь три года назад, когда все кругом еще не сгубили, мы и по 50 рублей не могли свое масло сплавить... И вот я думаю: когда льготу отменят, мы скорее всего разделим хозяйство на личные подворья, но разбегаться по своим углам не будем. Скооперируемся, или еще как... лишь бы жить. В общем - будьте уверены: не пропадем...

...Признак любой поморской деревни - обетный крест. Чаще всего на таких крестах крепится резное распятие Христа в натуральную величину. Сколько таких деревень на Крайнем Севере, где крест такой - как знак беды: сам крест есть - распятие украли, деревня мертва. И невольно срывается с уст: “Крест на деревне поставлен!” В Жерди обетный крест смотрится иначе: как знак незыблемости деревни, неуступчивости жердян. Правда, надо заметить: его на зиму вынают из земли и прячут в сарай, под замок. Времена неспокойные, бывает, по зимнику злые люди наезжают, рыскают по деревням. Под охраной – оно спокойнее. Север ныне не тот…

Дер. Жердь

Долгий разговор с рекой

Деревушка Жукова Гора находится в нескольких километрах от довольно многолюдной Жерди. Население Жуковой горы составляет… одну человеческую душу.

-...Когда сестра Нина жива еще была, все легче жилось. Она ж городская уже стала, в Архангельску у ней квартера была. Но - умерла полгода назад, дак...

...Задумчивая и одновременно величественная река Мезень. На правом ее берегу, прижатый лесами и болотами к обрыву, одинокий дом. Большой дом, крепкий, с широким звозом - по нему можно в дом ввезти воз сена. Крепкая банька рядом. И - больше ничего. Тишина и пустота в округе. А между обрывом и водой - песчаная дюна метров в сто. Как пустыня.

Трудно вообразить, что в относительно недавние времена Жукова Гора была большой поморской деревней. Основали ее выходцы из Великого Новгорода еще в те времена, когда Иван Грозный топил вольный город в крови. Поморы очень внимательны к своим корням, к своей истории, и поэтому история Жуковой Горы известна в подробностях. В 1623 году, согласно подворной переписи, здесь было семь жилых дворов при одном пустом. Земли за крестьянами было “восм четей в поле да в дву потому ж, сена сто копен”. Были и голодные годы; к середине XVII столетия в деревне остался лишь один жилой дом Феофилка Петрова - все остальные ушли на более благодатные земли.

Ко времени царя Петра году деревня стала заполняться и к 1710 году в ней уже было двенадцать жилых дворов с населением 63 человека. Традиционным занятием населения всегда было рыболовство и морские промыслы. Валентина Ивановна помнит времена, когда в Жуковой Горе жили 130 человек, а домов было до 27-ми:

- ...А кака деревня была! Река по самый бережок, место-то видное. Деревня была вся по угорушку, и все мы водили: картошку, капусту, турнепс... Большая бригада была,

скотные дворы, зародов сколь ставили. А потом война, голод... ой, как голодали! Мужиков-то у нас на войну ушло много, а вернулись единицы. И как-то незаметно исчезла вся деревня, дома все на дрова разобрали...

Валентине Ивановне повезло: муж ее (тогда еще будущий), Иван, пришел с войны живым. Не повезло в другом - у них не было детей. Она напару работали на Мезенском техучастке бакенщиками. Вдвоем, каждое утро и каждый вечер зажигали гасили на бакенах огни. Тогда на северной реке была значительная навигация. Теперь навигации считай что нет, рыбачий карбас раз в день протарахтит - и то в радость. В 79-м Иван умер и осталась Валя Сюмкина одна. Все так же до пенсии она зажигала на бакенах огни, а теперь уже и зажигать нечего - бакены все куда-то сплыли.

День Валентины Ивановны незатейлив. С утра берет флягу - и спускается к реке. Воду здесь исстари пьют речную. Только река с годами уходит все дальше и дальше. Был

свой колодец, при дому, но как хозяин умер, он нарушился, а у пожилой женщины, которой уже “подкатывает” к 80-ти, сил залезть в колодец и почистить его не осталось. Потом - ухаживание за своим огородиком. От скотины пришлось отказаться, когда ныне покойная сестра уговорила на зиму приезжать к ней в город. Раз в неделю женщина ходит в магазин в деревню Жердь - за хлебом. И много-много времени у нее остается на... общение с рекой Мезенью, на берегу которой она всю жизнь прожила.

Ей есть о чем поплакаться реке. Случаются и маленькие радости, это когда люди, которые в сторону Жуковой Горы приезжают купаться (другие деревни находятся далеко от реки), привозят колодезную воду. Жалеют бабушку и понимают... А этой зимой случилось нехорошее:

- Я в городе была, дак. И залезли двое, они с деревни Кимжа пришли. Раньше-то все спокойно у нас было, никто ничего не брал, а тут... И унесли-то много: и швейную машинку, и образа, и рубашки мужнины, и брюки. Муки взяли мешок... и как это они натворили-то! Кажный уголок обнюхали... Их споймали. Они, оказывается с барышней своей тут жировали несколько дней. По четыре года им присудили, дак, они ж - бичи, пьяницы, может, в тюрьме им лучше даже. Машинку-то швейную вернули, а образа - не все...

Вечерами, тягучими северными вечерами она выходит на берег и рассказывает реке обо всем. Река молча выслушивает и так же молча уносит слова женщины студеной водой в океан. Может быть река и отвечает, только ответ - всего лишь едва слышное журчание, язык, понятный немногим.

Валентина Ивановна, миллион раз избороздившая реку, зажигая и гася бакены, знает, что река ничего никогда не скажет. Но все равно Мезень живая, потому что все, что река впитывает в себя, она будет хранить тот срок, что отпущен этой реке на Земле. Но и реки на лице Земли не вечные, пусть срок ей отпущен немалый - миллиарднолетний - но и он тоже когда-то кончится. Но сколько таких маленьких исповедей она уже хранит в себе!..

- ...Были б у нас дети, дак... тогда б было другое дело. Нас-то у матушки с тятюшкой десятеро было, а всех раскидало. Я старшая была, а из десятерых-то одна осталась... Раньше было не страшно жить, а теперь страшновато, дак. А все равно приезжать буду, коль буду хотя б в таком состоянии. Без хозяина дом нарушится. Вот если бы с мужиком, а той Ваня-то умер - ему всего пятьдесят семь было. Приезжаешь сюда после разлуки-то, душа-то знаешь, как радуется! Если я исчезну, значит Жукова-то... все....

На стене, под зеркалом, фотография. Женщина у самовара пьет чай из блюдечка. Видно, что фотография любимая, ее даже кто-то раскрасил.

- Это матушка моя, Александра Осиповна. Они с татушкой, Иваном Ивановичем ой, какие хорошие были! Вот так же, как мы сейчас, чай пили, один мужчина зашел, схотографировал. А теперя я с етой хатографией, когда чай пью, тоже разговариваю. Матушка с татушкой недалече отсюдова лежат. Там же и Ваня мой...

Дер. Жукова гора

Хранимые Одигитрией

Советской власти здесь уже нет давненько. Сельская администрация далеко, за дикой и своенравной рекой Мезенью, и даже староста - и тот в деревне Кимжа не водится. Тем не менее, первое, что со мной сделали, - со всей тщательностью проверили документы. «Паспортный фейс-контроль» осуществил сурового вида бородатый мужик, вид которого внушал, что церемонии лучше не противится. На второй день житья в Кимже мы-таки сошлись с этим жителем Крайнего Севера и даже разговорились (хотя на самом деле поморы считают всякие такие разговоры пустым делом).

Зовут этого человека, коренного кимжанина, “чернотропа” (так почему-то на Мезени называют жителей Кимжи) Петром Гавриловичем Крупцовым. Возраст его - 46 лет, самый, как говорится, крестьянский рассвет. У него четверо детей, да и вообще в Кимже не принято иметь меньше трех детей. Он гордится своей деревней не в шутку, и всякие такие городские иронические “укольчики” воспринимает с болью. Показал мне Гаврилыч место, где находилась кузня знаменитых кимженских мастеровых людей братьев Дерягиных. Они отливали ямщицкие колокольчики, звеневшие по всей Руси-матушке, и никому невдомек было, в какой глуши Дерягины, у которых кличка в деревне была “Мастеровы”, творили такие чудеса. Кимжа - глушь и сейчас: дороги сюда нет, даже электричество не подведено - от дизеля питаются. Так вот, когда Гаврилыч показал на одного мужичка, какой-то синусоидой пробирающегося по улице и сказал, мужичек тот, Сашкой его звать, - последний потомок Дерягиных-Мастеровых, я даже не решился поиронизировать на тему того, что природа на ком-то должна отдыхать. Видно было, что Гаврилычу смотреть на отпрыска великого рода больно.

Деревня известна с начала XVI века, а первыми ее поселенцами стали пытливые и промысловые новгородцы. Они выдумали присказку в точности отражающую характер местности: “Позади - горе, спереди - море, справа и слева - мох да ох, одна надежда - Бог...” Кимжа - деревня странная, пронизанная духом предков. Не в мистическом смысле - в самом что ни на есть материальном. За домами, перед домами, на огородах, за гумнами, овинами, мельницами, - везде стоят древние и не слишком кресты. Часть крестов - обетные, их поморы любят ставить по всяким случаям - от паводков до избавлений от болезней, но большинство крестов обозначает могилы. Так принято было: хоронить своих рядом, а общего погоста не заводить. Избы типично северные, облика титанического - я в одной из них, постройки 1879 года, жил и каждую ночь общался с “хозяином”-домовым - мрачно нависают над тихой рекой, давшей название деревне. Думаете, я про «хозяина» присочинил? А, думайте, что хотите, скажу только: договорился с этим пакостником, умаслил…

И над всей кимженской стариной стремится ввысь местная жемчужина: шатровая церковь Богоматери Одигитрии. Построили ее еще 500 лет назад, но два раза в нее попадала молния, и Одигитрия сгорала дотла. Дважды ее отстраивали снова, сохраняя первоначальный вид. И вот, что интересно: сама деревня за 500 лет (тьфу-тьфу-тьфу!) не горела ни разу, ну, разве только сгорали несколько одиночных домов. Гаврилыч убежден в том, что хранит жердян-чернотропов как раз Одигитрия. Раньше в деревне было три церкви; здесь селились раскольники, выстраивая свои слободы, причем поселенцы одной слободы, Матрениной, называли себя “старообрядцами”, другой - “староверами”. И не дружили друг с другом. Одигитрия всегда оставалась церковью, противостоящей расколу. Может, потому и выжила. Издалека церковь сморится еще ничего, вблизи - ужасно. Много гнилых бревен, а колокольня - та вообще приготовилась завалиться при серьезном порыве ветра. Благо, время от времени (но не в каждый сезон) приезжают реставраторы и не дают местной жемчужине упасть.

А переводится Одигитрия с греческого как “Путеводительница”. Старухи давно забрали из Одигитрии иконы и поместили их в Молельный дом. Там,

считают верующие, они надежнее сохраняться, а то шибко много стало шастать по Северам лихих людишек; устраивают они налеты на такие вот деревни и хватают, хватают иконы... На Кимжу не нападают. Знают: здесь много мужиков, которые могут в случае чего и за ружья...

Тому, что Одигитрия их хранит, верят все кимжане. Да и как не верить? За последние 20 лет население деревни не сокращается, количество жителей не опускается ниже 170 человек. Хотя дети получают в городе образование - и уезжают, уезжают... Некоторые деревни в округе вообще остались без жителей, а Кимжа - держится. А вот отделение совхоза, которое здесь существовало, давно ликвидировано. По сути кимжане перешли на жизнь натуральным хозяйством. Областные власти не забыли деревню: дизельную электростанцию перевели на областной бюджет, а запас солярки позволяет включать свет два раза в сутки - утром и вечером. Еще в Кимже есть райповский и частный магазины, пекарня (ох, какой вкусный хлеб здесь печется на дровах!), пилорама, начальная школа и клуб. Общее и среднее образование дети получают в административном центре, селе Дорогорское, где их селят в интернате. В общем, не кинула власть “чернотропов”.

А как же, спрашивается, мужики. Чем они здесь живут? Не пропадают! Павел Крупцов - наглядный тому пример. Кстати: многие ли знают своих предков хотя бы до четвертого колена? Кимжане помнят седьмые свои колена и даже восьмые. Это, между прочим, XVIII век. Пращуры Гаврилыча, род Крупцовых, были купцами, морского зверя и всякую прочую добычу в Архангельск возили. Потом, когда пошла коллективизация, самые богатые дома разобрали и сплавили вниз по реке: там строили поселок лесозаготовителей Каменку. Много вниз по реке спустилось и кимжан (а некоторая их самая зажиточная часть, правда, - в Соловецкие лагеря)… Колхоз, который здесь создался, назвали романтично: “Полярная звезда”. Работали на земле, имели два карбаса, на которых мужики уходили в море ловить камбалу. Но колхоз в 60-е годы прошлого века попал под кампанию укрупнения, и все пошло к захирению.

- ...А сам я свою жизнь прожил безалаберно. В свое время не поехал в институт поступать, решил в совхозе поработать. Потом армия, подводный флот, после чего меня поставили инструктором в райком комсомола. А мужики наши меня уговорили: “Работать тут надо!” И я занялся “восстановлением сельского хозяйства”, трактористом стал, потом бригадиром на животноводстве. И мы хорошо работали... хорошо - Боже мой! Только заливного луга у нас пятьсот гектар. Со сбытом проблем не было, техника была. А при Ельцине я стал фермером, держал трех коров и много другой скотины. Но постепенно бумагами задавили, налогами... плюнул я на все - и ушел на строительство дороги...

Сейчас, кстати, в Кимже вообще никаким производством нельзя заниматься, и вот, по какой причине: если простых людей жалеют, за свет берут относительно немного, для организаций тот же киловатт обходится вдесятеро дороже, нежели для рядовых потребителей. Хоть пилораму свою строй, хоть коровник - все одно разоришься.

Пошел Гаврилыч рабочим на строительство дороги. Дорога из Архангельска на Мезень, должная пройти через Кимжу, - стройка даже не века, а тысячелетия. До сего дня сюда можно попасть или по воздуху, или морем. Гаврилыч работал на дороге бульдозеристом, но в прошлом году, после смены областного губернатора,

финансирование дороги прекратили и всех, кроме одного, сократили. Теперь Гаврилыч устроился в геологоразведку. Геологи в регионе ищут нефть. Пока не нашли, и по слухам, даже если найдут, она обойдется дорого: чтобы пробиться к Мезенской синеклизе, надо бурить очень твердый базальт. Как говорит Гаврилыч, “зачем нефтяникам по нашим болотам-тундрам шастать, если им легче в Ираке по песочку прогуляться - и взять то, что хотят...”

А потому приготовились кимженские мужики спасаться своими хозяйствами. Держат скотины понемногу: по корове, теленку и по лошади. Думают, продержатся.

А пока у Гаврилыча в голове колобродит интересная идея. Кимжа -уникальная по своему облику деревня. Здесь даже снимали кино про юность Ломоносова, не найдя фактуры XVIII века ближе к центрам цивилизации. Крупцов хочет развивать здесь туризм. Пусть городские жители окунуться в жизнь Крайнего Севера, в мир поморской деревни:

- По большому счету - что за деревня без сельского хозяйства? Но сейчас на этом не проживешь - куда мы будем возить молоко или мясо? Мы, несколько мужиков, сейчас думаем организовать такие туры: с рыбалкой, охотой на медведя (у нас этого зверя не меряно). Уже и конкретные задумки на сей счет имеются.

 

Это Гаврилыч. Он показывает место, где отливали колокола

Гаврилыч гордится крепостью кимжан:- Нашу деревню сколь раз “отменяли”. И неперспективной признавали, и школу

закрывали. А мы стояли. Овощи ростили, скота держали, и свиней, и овец, и лошадей... Церковь нас держит, мы держим церковь. Мужики не дадут ничему упасть. И к нам люди как-то прибиваются, возвращаются те, кто когда-то уехал. Крепкий у нас народ, блин. Вот и все. Сам-то не рыбак, случаем?

- Да, не увлекаюсь, как-то...- А то бы на хариуса сходили...Не сходили. А недавно пришло известие: Одигитрия в Кимже сгорела. И как же они

теперь?

Дер. Кимжа

Земля Праведного

...Веревка, стягивающая сено оборвалась и женщина упала с прицепа наземь. Неудачно - ударилась лицом, до крови разбила. Лежит на животе, пошевелиться боится. Но держится мужественно, не стонет. Мужики на мотоцикле умчали к больнице - за носилками. Подошла сухонькая старуха, и упавшая ей: “Три, давай, три... Заговаривай!” Старуха начинает массировать несчастной спину...

...И тут вспоминается предупреждение: “Сура - колдунское село!” Правда колдуньи здесь в основном белые, “тертухами” называются. Они лечат, принимают роды, заговоры знают, травы. “Тертухи” они оттого что “трут”, искусством массажа в совершенстве обладают. Есть правда еще и «икотницы», но их единицы, да и те по далеким деревням запрятались.

А ведь, согласно воспоминаниям современников, Иоанн Кронштадтский исцелял людей... Дар у него такой был: даже по письмам и телеграммам, на расстоянии лечил.

Однажды - в присутствии профессора Боткина - воскресил умерший плод у беременной петербурженки. И здесь неважно: благодать ли это Духа Святого, либо местная традиция, которую батюшка впитал в молодости на Пинеге. Лечил - и все тут. Как “тертухи” в его родном селе Поганой Суре...

Почему Сура была “Поганой”: рядом, на противоположном берегу реки Пинеги есть место Городецкая Слуда, которое считалось последним оплотом народа чудь. Новгородцы бились там с чудью страшно; они победили, а речка, которую после назвали Поганцем, три дня кровью истекала. Вот и стала Сура “Поганой”. Не только из-за крови, но оттого что языческая. И вот в этой среде - где язычники перемешались с колдунами - родился однажды великий человек...

…Сенокос для Суры - пора не то что трудная, скорее - нервная. Погода капризная, и надо торопится поставить “зароды”. А потому народ в селе особенно удивлен: страда, сенокос, а “матушки” взяли - и дружно в “отпуск” укатили. Сказали, что их благословили. Остались лишь две послушницы на весь монастырь, Надежда и Осия. Местная женщина еще помогает, Елена. А ведь три коровы на монастырском подворье, лошадь... На них тонн пятнадцать надо заготовить, северные зимы ой, какие долгие! Ходят сейчас по селу матушки, ищут, кто поможет с сенокосом.

Их, сестер в Сурском монастыре, чертова дюжина. Все - приезжие из Молдавии и Казахстана. Вроде все у них пару лет назад начиналось с энтузиазма, с самоотверженности. А тут взяли - и в “отпуск”... Хорошо еще, ситуация разрешилась: местные, сурские мужики решили помочь сестрам. Но какая-та искра сомнения во всех заронилась. Сомнение - не лучший друг веры.

Сейчас имя Иоанна Кронштадтского особенно на слуху - потому что начали расшифровывать дневниковые записи святого, которые он вел с 1856 до 1908 года, то есть до самой кончины. Часть дневников под названием “Моя жизнь во Христе” опубликована. Из них явствует, что святой праведный Иоанн был великим провидцем. Да, человек исцелял, но это приносит прижизненную славу. Пророчества, которые сбываются, приносят славу в веках. Дневники нашли случайно, в Историческом архиве Ленинграда (тогда городу еще не вернули имя его основателя). Почему-то после революции 17-го тетради, зашитые в льняную ткань, запечатанные сургучными печатями и снабженные специальным ярлыком “Не вскрывать до особого распоряжения Святейшего Синода” не сожгли и не выбросили. Сотрудница архива, начавшая разборку записей и расшифровку, уверовала в Господа и постриглась в монахини под именем Сергия.

Иоанн задолго знал год и день своей кончины. Но особенно точны пророчества относительно судьбы России; вот цитата из дневника: “Россия, если отпадешь от своей веры, как уже отпали от нее многие интеллигенты, то не будешь уже Россией или Русью Святой. И если не будет покаяния русского народа - конец мира близок. Бог отнимет благочестивого царя и пошлет бич в лице нечестивых, жестоких, самозваных правителей, которые зальют всю землю кровью и слезами...”

Случались и странные пророчества. Например отец Иоанн как бы ни с того ни с сего вдруг выступил против строительства православного собора в Варшаве. Сказал, что “явственно видит его разрушенным”. Стройку продолжили, но храм поляки действительно снесли - после Второй Мировой войны. Было пророчество и по поводу Успенского собора в родном селе праведного (который строился под попечительством и на средства Иоанна). Батюшка, увидев, что тогдашняя игуменья явно сэкономила на строительстве, в результате чего храм вышел ниже положенного, сказал, что службы в нем не будет. И действительно: уже сто лет стоит собор, а службы в нем как не было, так и нет. Хорошо еще, второй, Никольский храм (он был сильно разрушен) отделывается; бригада из Молдавии ежегодно на три месяца приезжает.

И еще кое-что подарил Иоанн родине: по просьбе жителей Суры обошел село крестным ходом, и с тех пор нет в Суре крыс. И медведи с волками скотину не задирают. До сих пор.

Это при Иоанне появились в Суре два каменных храма, каменные монастырские постройки и больница. Когда Праведный родился (в 1829 году), сельцо Поганая Сура было жуткой дырой, отличавшееся от других таких же сел, ютящихся возле реки Пинеги разве что деревянной Никольской церковью. И с религией здесь было не очень: на Пинеге процветало раскольничество; здесь находили приют представители самых непримиримых старообрядческих сект. Его отец, Илья Сергиев, был дьяконом, и он даже не надеялся дать сыну достойное образование. Иван Сергиев сам пробивал себе дорогу, которая была очень даже тернистой. Достаточно сказать, что сан протоиерея он получил лишь в 1898 году, на пороге 60-летия. Правда к тому времени Иоанн Кронштадтский уже прославился. Он издавал книги с проповедями и беседами. На его руках умер император Александр III. Ему вместе с письмами приходили громадные суммы денег и он на них строил храмы и монастыри. В том числе и женский монастырь в родной Суре. Умел батюшка и “денежные мешки” потрясти: главным благотворителем (по-современному - спонсором) постройки Сурского монастыря стал пинежский лесопромышленник Северьян Кыркалов. Добился батюшка к тому же, чтобы Сура скинула с себя ярлык “Поганая”. Интеллигенция недолюбливала Иоанна, так как он активно выступал против графа Толстого. Даже брошюры писал под такими названиями: “Против графа Л.Н.Толстого, других еретиков и сектантов и раскольников”; “О душепагубном еретичестве гр. Л.Н.Толстого”. Батюшка Иоанн искренне был убежден, что проповеди Льва Толстого заводят народ в тупик революционного бесовства.

В последние годы жизни батюшка много странствовал, стараясь помочь как можно большему числу людей в их духовной и физической боли. Многие из современников недоумевали: Иоанн - белый священник, однако с супругой своей, дочерью кронштадтского протоиерея Елизаветой Несвитской, живет целомудренно. Зачем это он?! Посмертная судьба батюшки тоже была непроста. К лику святых, как Праведного Иоанна Кронштадтского, его причислили лишь в 1990-м году.

Сейчас, когда “можно стало” про Иоанна пишут много. И создается житийный образ в стиле “Четьи-миней”, эдакая икона получается. Мне бы хотелось ввести диссонанс, ибо идеализация уводит от правды. Сохранились воспоминания писателя Василия Шишкова о посещении уже пожилым Иоанном родной Суры:

“...Из министерства путей сообщения пришел приказ предоставить пароход в распоряжение Ивана Кронштадтского для его следования на родину. Чтобы как-то оформить этот незаконный огромный пробег парохода, мой начальник якобы командировал меня для маршрутной съемки реки Пинеги. Свита его: фанатично преданная ему пожилая горбунья, надоевшая всем нам, а больше всего о. Иоанну; его племянник, корявый, рыжебородый, крепко сложенный человек, не дурак выпить, темный делец, извлекавший большую для себя выгоду именем своего дяди; иеромонах Геннадий, тучный тунеядец, обжора: “Меня сам отец Иоанн благословил мясо есть...” Иван Кронштадтский держался очень просто, ханжества я в нем не замечал. ... о. Иван выпивал с нами две-три рюмки хересу. В то время ему было лет 65, сухощавый, прямой, румяный, всегда взволнованный и нервный... На всем тысячеверстном пути выходили на берег массы крестьян, кричали идущему пароходу: “Отец Иван, благослови!” На стоянках, где брали дрова, он шел в сплошную гущу народа, раздавал деньги; мужики и в особенности бабы хватали его за рясу, он иногда спасался бегством...”

А вот совершенно неожиданное мнение Шишкова о селе Сура:

“О. Иван, как узнал много лет спустя, принес землякам помимо своей воли большой вред. Он платил за все село подати, помогая деньгами. Мужики забросили землю, стали повально пьянствовать; когда же благодетель помер, они оказались в крайней нищете: земля запущена, инвентарь поломан, скот съеден, пропит...”

Я не случайно эту цитату привожу. О. Иоанн похоронен в Петербурге, на Богословском кладбище. А вот его отец и сестра Дарья - в Суре. Над их могилами Иоанн выстроил часовню; он и себе приготовил место в склепе, но духовные дети распорядились по-своему. Как пришли веселые революционные годы, первый кто пошел разваливать часовню, был его родственник, внучатый племянничек Валька Рябов. Забрался наверх, и забавы молодецкой ради попытался сплясать на оголенной балке. Не получилось - упал и разбился на смерть... Часовню это не спасло: разломали и могилы распахали. Лишь в год канонизации Иоанна, когда прокладывали водопровод, случайно наткнулись на склеп.

Малкины, внучатые племянники Иоанна Кронштадского

Вот что интересно: родственников (из ныне живущих) у о. Иоанна много. Конечно не прямые родственники, а потомки детей его сестер Дарьи и Анны. Дарья здесь жила, Анна вышла замуж за священника и уехала в Холмогоры, а потому все сурские “потомки” - внуки и правнуки Дарьи. Их мать и бабушка, их дед и прадед - лежат по огородом, ничем не обозначена могилка... не по-божески как-то. Как же они пережили-то это?

Об этот говорим с внучатыми племянницей и племянниками о. Иоанна (внучкой и внуком Дарьи Ильиничны) Любовью Алексеевной и Николаем Алексеевичем Малкиными. Живут они в одном доме, разделенном напополам. Всю жизнь в нем прожили, свои семьи имели. А теперь вот он овдовел, она еще в молодости с мужем рассталась по причине его пьянства. Как одинокие соседи обитают; правда помогают другу в ведении хозяйства.

Любовь Алексеевна вспоминает как ее в комсомол принимали. Это был 37-й год, и на собрании секретарь говорит: “А можно ли ее принимать? Ведь она родня Кронштадтскому...” Непростое время было: мамина сестра, боясь раскулачивания, уехала в Сибирь. Мама их с Николаем (он на десять лет младше и почти ничего не помнит) все время тоже ждала раскулачивания. Но пронесло и в комсомол Любовь приняли - потому что вспомнили: их отец-то, Алексей Семенович Малкин - простой крестьянин, участник Гражданской войны (на стороне красных). А Кронштадтский... давно это было, “мракобесия” наверняка не вернуть...

Ну а что же с могилой?.. Тогда же другое время было. Боялись люди, попробуйте сами пожить в атмосфере, когда назавтра ты можешь пропасть. Когда монастырь прикрыли, насельницы - а их больше сотни было - сначала по квартирам жили. Но однажды приехали какие-то в форме, собрали их - и увезли. Никто так и не узнал, куда. Будто пропали...

Это теперь, когда “можно”, вспомнили батюшку Иоанна. Не только монастырь возрождают, но даже музей создали в Суре в его честь. Собирала материалы подвижница, Серафима Вячеславовна Данилова. Матушки, несмотря на то что их всего две остались, что сенокос пропадает, с удовольствием его показали и рассказали обо всем. Ни тени отчаяния я не увидел в их прекрасных лицах! И все равно - жалко их...

Впрочем и село впору пожалеть. Был здесь совхоз “Сурский”, да теперь он накрылся. Невозможно держать молочное стадо, когда ближайший молокозавод за 350 километров. Сура - глубинка, почти тупик. Единственное (кроме духовного) достояние здешнее - лес. На последнем наживаются предприниматели со стороны, скупившие остатки леспромхоза. Обещали они, когда скупали, помогать социальной сфере, однако обещания как-то быстро забыли. Да, не чета они лесопромышленнику позапрошлого века Кыркалову, тому самому, который монастырь поднимал... или Иоанна Кронштадтского на них не нашлось?

С. Сура

Дух лодки

 

 

Первые в истории человечества плавательные средства в выдалбливались из дерева целиком, а изготовление лодок было сопряжено с целым рядом сложных и непонятных ритуалов. Для творения лодки необходимо умертвить дерево; “древесный гений” бессмертен и он обязательно должен перейти в “дух лодки”, причем, не обиженным, а довольным. Та до сих пор думают многие “отсталые” народы, к коим наш, кажется, не относится.

Мой скромный опыт общения с мастерами по изготовлению лодок упорно указывает на то, что никаких мистических чувств при производстве своих творений они не испытывают. Просто работают - и все тут. Значит, современность значительно изменила отношение человека к средствам передвижения по воде. Лодочные мастера всегда славились своей старательностью. Лодку можно сварганить за пару дней, но мастера тратят на одно свое произведение по неделе, месяцу и даже больше. Потому что, если твое творение подведет хозяина, не видать тебе ни уважения, ни новых заказов.

Первое руководство для изготовления лодки легко найти... в Библии, в сказании о Ноевом ковчеге. В Книге Бытия дана подробнейшая инструкция по строительству лодки: “...сделай себе ковчег из кипарисовых деревьев, каюты сделай в ковчеге и засмоли его изнутри и снаружи смолою. И вот так сделай его: триста локтей длина ковчега, пятьдесят локтей его ширина и тридцать локтей его высота. И световое окно сделай в ковчеге, и на расстоянии локтя устрой его сверху, и дверь ковчега на его борту укрепи, нижние, вторые и третьи палубы сделай...” Дотошные наши современники просчитали: поскольку “библейский” локоть равен приблизительно 53 см., то длина спасительного ковчега должна составлять около 160 метров, ширина - 27 м., и высота - 16 м. Наш герой за свою

жизнь делал лодки не длиннее 10 метров. Маловато, но тоже неплохо, ведь такое судно способно нести человек двадцать. 

 

Сегодняшние лодочные мастера (число которых сокращается с ужасающей быстротой) все чаще отказываются от изготовления деревянных лодок: переходят на металлические. Они и долговечнее, и не требуют ежегодного ухода (смоления, заделки дыр, “кропания” и т.п.). Но пока еще делают: матерые рыбаки (профессионалы) все равно любят и заказывают деревянные лодки. Причины их любви разные, и главная - “теплота” дерева. То есть, в лодке из древесины просто приятно находиться, ведь, если рассудить, лодка - в каком-то смысле - дом. 

Петр Иванович Пономарев делает лодки с 1948 года. Так вышло, что в городе Каргополе, что на северной реке Онеге, из лодочных мастеров он остался в единственном числе. Сем Петр Иванович, кстати, этого не может понять никак, ведь во времена его молодости умение “сшить” лодку” считалось частью обязательного умения любого крестьянина. Тем паче что его родная деревня Лекшмозеро аккурат располагалась на большом озере, где, как вы понимаете, без лодки просто невозможна была жизнь.

Но многое поменялось. Во-первых, у деревянных лодок появились конкуренты, более красивые и долговечные. А во-вторых, наш герой переселился в город (пусть и небольшой), в котором царствовали другие законы. Дом его стоит на берегу Онеги, на углу улиц Красная Горка и Рыбацкая. До революции здесь был монастырь, после - управление Каргопольлага, маленькой части Гулага, ну, а теперь Красная Горка - не слишком дальняя и колоритная городская окраина.

 

 

Мастера я застал за работой. Во дворе своего дома он “шил” лодку. Гостя, то есть меня, Петр Иванович встретил легко, запросто, и без всяких церемоний проводил в дом, где пахло щами. Супруга Лидия Александровна накрыла стол и вместе, не спеша пообедали. Петр Иванович заметил, что мне повезло: я застал его за работой, ведь в прошлом году, например, он сшил всего пять лодок, а в этом году это его вторая лодка, причем, делает он ее для себя лично. Заказчиков немного, но сейчас что хорошо: в тех краях, где его родная деревня, создали национальный парк и для развития туризма там понадобились лодки. А на озере Лача развивают рыболовство и рыбаки тоже заказывают лодки, большие, 9-метровые, для лова неводом. Хотя с тем, что было хотя бы после войны, даже сравнивать смешно.

Было время, с отцом Иваном Ефимовичем они за весну шили по 20 лодок. Причем, отец дослужился до больших начальников (назначали его на разные участки), тем не менее, больше всего люди ценили Ивана Ефимовича именно за лодочное мастерство. Петр Иванович начальником не был, он почти всю жизнь проработал на лесосплаве. Летом он ходил капитан-механиком на катере, а зимой стучал молотком в кузнице. Лодки они шили вместе с отцом и тогда, когда он был на пенсии, ну, а с некоторых пор Петр Иванович работает в одиночку. Сыновья далеко, в Мурманске, а потому мастер принужден работать один.

Большинство из лодок в послевоенные времена делалось по заказам сплавучастков. Сплав закрыли, в отдаленные села на реке и озере проложили хорошие дороги, вот и получается, что нужда в лодках сильно сократилась. Именно поэтому в городе стали забывать лодочное ремесло. Мастер имеет на сей счет свое мнение:

- ...Еще когда боролись с нетрудовыми доходами, сильно подкосили в народе желание. Было время, лодку сделаю - обязательно кто-то анонимку напишет. И делегация идет: “Сообщают, у вас доходы скрытые..” И ведь знают, шельмецы, что я всю жизнь так работаю! Как-то начальник по тунеядству из милиции идет, а я колочу вечером лодку. Он спрашивает: “Почему не работаете нигде?” - “Не работаю, вот...” А сам я уже не пенсии был, но говорить не хочу. Начальник: “Надо работать, устроиться...” А сам ведь понимает, что я для организаций разных всегда делал, больше ведь некому, но должность у него такая, что отчитываться надо: мол, выявил столько-то тунеядцев... Когда еще с отцом лодки шили, их многие тоже делали, но так, для себя. Старики, помню, еще долбленые лодки делали, хорошие, осиновые.

 - А есть в лодочном ремесле какой-то главный секрет?

- Да, какой секрет... надо чтоб она устойчивая была на воде. И не вертлявая. Ну, и материал нужен хороший. Раньше для лодок осину в лесу выбирали потолще и вырубали середину, а потом костер, значит, под челном разводили. Но я такую технологию едва-едва застал. У меня по-другому: я делаю из ели, она легче и не так воду впитывает...

 

 

...Кстати, об учениках. Поговаривают, в учение к Петру Ивановичу набивалось много людей, но он очень строг и не слишком спешит приобщать к своему мастерству посторонних. Да и характер у мастера не так прост, как это может показаться наперво. Лодки мастера ценятся особенно именно за надежность, но секрет надежности (опять же, как мне говорили), он таит и при попытке выведать старается отшучиваться. Вот, например, на лодках работы Пономарева недавно специальная экспедиция по реке Онеге спустилась до Белого моря. Мастер комментирует событие так:

- Это они путь онежский для туристов проделывали. Для них-то, молодых, это конечно достижение, но я-то в свое время путь этот тридцать раз проделал - на бревнах, со сплавом. Ничего там особенного, только пороги преодолеть надо. Я-то знаю, что пороги - это легко, главное, руль крепко держать. А они чего: проехали вниз по Онеге, до Соловков дошли и там лодки продали. Всего и дел-то...

- А сыновей учили делать лодки? - (у Пономаревых, между прочим, семеро детей...) 

- Сыновья... Работы, видишь, в Каргополе нет, уехали они у меня в Мурманск. Я их учил, когда были пацанами, в школу ходили. И внук со мной работал, три лодки мы с ним сшили. Мне кажется, не понравилось ему, потому как работа эта тяжелая и кропотливая. Ну, разве только жена всегда помогает. Так, Лид?

Супруга мастера легко вступила в разговор. Рассказала, между прочим, что лучше всего сейчас идут вовсе не лодки, а их миниатюрные модели, сантиметров в пятьдесят длиной. Их охотно покупают туристы. Еще Петр Иванович пристрастился делать простые деревянные ложки “под хохлому”, которые тоже хорошо продаются, а уж доход приносят

намного более легкий чем тяжелые лодки. Тем не менее, Лидия Александровна выступает при изготовление лодки в роли не только помощника, но и прораба:

- Да Лида лучше меня знает, как шить лодку! Что не так сделаешь - она сразу увидит! Днище она обязательно помогает мне делать, да вообще, честно сказать, я без нее и не смог бы ничего...

Лидия Александровна смущенно потупилась, тем не менее заметно было, что ей это слушать приятно. Всеж-таки больше полувека помогает мужу шить лодки, заслужила ведь доброе слово! Все: “Мастер, мастер...” А куда ж он без своей музы...

Деревянная лодка, в отличие от металлической, живет недолго, гарантию мастер ей дает 7 лет, а, при условии, если ее ежегодно смолить, она проживет и до 15 сезонов, но будет требовать ремонта. Еще лодки Пономарева знамениты своей редкой устойчивостью, сам мастер до сих пор на лодке своей работы без страха выходит в открытое озеро один. Бензин нынче дорог, а потому Петр Иванович давно снял мотор. Ходит под парусом: оно надежней и опять же бесплатно. Главное, чтобы ветер попутный помогал  и, что замечательно, он помогает почти всегда.

Г. Каргополь

 

Тетерочная страна

   

 

Ошевенск - село чудное уже хотя бы потому что вы его не найдете ни на одной карте. Автобус “Каргополь-Ошевенск” ходит (правда, не каждый день), администрация “Ошевенская” тоже есть, а вот карта сей неоспоримый факт отрицает.

Вся хитрость в том, что “Ошевенск” - собирательное название куста деревень, одного из самых отдаленных уголков Русского Севера. Настолько отдаленных, что встретить медведя или волка здесь - не диво, да и вообще за Ошевенском (точнее, за последней деревенькой) дорога кончается, упираясь в тайгу.

Наверное, поэтому однажды здесь поселился монах Александр, пожелавший спасаться в вечной и недоступной тишине. Правда, с его прибытием связан знаменательный инцидент. Свой монастырь Александр хотел основать в местности возле деревеньки Халуй, но крестьяне воспротивились тому и по глупой русской традиции послали инока «куда Макар телят не гонял», то есть, к черту. Монах рассердился: “Вот и живите у реки и без воды”, - стукнул посохом оземь, и река Чурьега аккурат перед деревней ушла под землю. За деревней же, как ни в чем ни бывало, она вновь выныривает наружу. Проклятие случилось лет пятьсот назад, свидетелей, как говорится, нет, а потому постановили считать легенду правдой. Иначе - какого черта надо было строить деревню на безводье? Одно только коробит: вроде бы христианский монах не должен был брать на себя обязанности языческого бога Перуна - низко все это как-то... 

 

Тетерки, о которых мы сейчас начнем разговор, наверняка пришли из тех, еще домонастырских времен, а, может, и дохристианской эпохи. Но уж коли начали церковную тему - надо закончить. Монах поставил монастырь в другом месте, где теперь въезд в Ошевенск. Там теперь развалины, но монахи тут не при чем. После разгона братии здесь создали коммуну, вот, коммунары все и растащили. Сами жители Ошевенска смотрели на это дело в общем-то немного равнодушно, потому как монахи были сами по себе, а крестьяне - тоже себе на уме: “Не надо, мол, из-за земельных отношений менять природу рек...” В самом селе сохранились три церкви, вот, на них-то внимание верующих и обратилось. Сами, без всяких священников поддерживали в них порядок, несмотря на всякие там коммуны и советские власти!

А на монастырь не так давно прислали монаха из Сийского монастыря - чтобы, как говориться, заново его основать. Жил он у тети Оли две недели, все ворчал чего-то, да и вообще нос воротил от деревенской жизни. А потом уехал. Да и вообще приняли его холодно, а тетя Оля о нем составила такое мнение: “Блажной какой-то...” Я понял так: здесь, в медвежьем углу, привыкли разбираться сами по себе и составили свой устав жизни с некоторыми принципами.

 

 

 

Здесь много необычного. Например, в деревянной церкви Иоанна Богослова кроме “основного” алтаря есть алтарь... женский, освященный во имя Казанской Божьей Матери. Придуман он именно для того, чтобы в него могли входить женщины и девочки. Для чего это нужно? А поди, пойми...

Но пора бы обратиться к нашим героиням-тетерочницам. Мы встретились с ними в деревне Ширяиха, считающейся “столицей” Ошевенска, в стареньком, но аккуратном доме тети Оли, Ольги Степановны Третьяковой. За четыре километра, из злополучной деревни Холуй, в гости притопала тетя Таня, Татьяна Васильевна Черепанова. Для возраста 83 года это, согласитесь, солидное расстояние. Цель встречи была такова: показать, как пекутся обрядовые печенья “тетерки”, местная достопримечательность, которой не встретишь больше нигде по всей нашей бескрайней России.

Конечно, когда я узнал, что тетя Таня из Холуя, естественно, спросил, верит ли она в историю про Александра и пропавшую реку. Та ответила:

 - А как же не верить, я ж когда была бригадиром тракторной бригады, там за деревней такой иордан был, туда, значит, река и уходит, а через два километра опять иордан - и река выходит (там еще часовня стояла и кресты), так вот, пытались зарыть иордан, думали, река потекет, а все одно дальше не пошла... И нету ее, воды, только разве весной и осенью, когда река разливается. А еще у иордана три дерева росли, так туристы их срубили и увезли. А из пней кровь текла, сама видала...

 

 

 

Итак, тетерки. Вида они, скажем так, вполне экзотического, и представляют собой эдакие завитушки, соединенные в определенном порядке, в результате чего получаются что-то типа колес с узорами внутри. Узоры самые разнообразные, их даже в свое время ученые пытались классифицировать, что, в сущности, не приблизило исследователей к истине о причине происхождения тетерок.

Для непосвященного тетерки кажутся чем-то примитивным, чуть ли не атрибутом африканских племен. Знающий человек находит в тетерках отображение мировоззрения крестьянина, модель Вселенной, и, не побоюсь высокопарных слов, славянским отражением арийского “Колеса Сансары”, бесконечного перевоплощения индивидуального существования.

Сложно? Но в тетерках действительно заложен глубочайший смысл. И для того, чтобы понять сложное, неплохо было бы разобраться в простом.

Делаются тетерки только один раз в год, в дни весеннего равноденствия. Сырье для изготовления самое простое: ржаная мука, вода, соль. Иногда для вкуса добавляется конопляное семя. Тетерки не “делают”, не “катают”, а “скут”. Скать - значит скатывать из теста тонкие нити, которые потом свиваются в узор. Узоры, как я уже говорил, разнообразны, им даже даны названия - узорчатки, клетушки, цветик, березка, витушка, кудерочки, ветвь, вьюхи, коники и т.д. - но на самом деле каждая тетерка является плодом воображения человека, который ее скет. Тетерка - продукт импровизации; хозяйка, взяв ржаную нить, чаще сама не знает, что в данный момент она наскет. И здесь получается так: сюжет очередной тетерки выходит как бы из подсознания, опираясь на генетическую память многих десятков поколений.

В последние годы стали скать сдобные тетерки, из белой муки - это чтобы было вкуснее. Но, поскольку весеннее равноденствие попадает на пост, нововведение не слишком соответствует правилу. О смысле тетерок рассказывает Ольга Степановна:

- Вот, спрашивают, почему “тетерками” называются. Тетерка - это ведь тоже мать. Пеклись они к празднику Сорока Святых мучеников. Девку отдавали зимой замуж, и ходила она “по мучениям” шесть недель. Наша-то молодость на это не попала, она на войну попала, но мы все это видели. Значит, в день “сорокосвятых”, в первый год после свадьбы мать невесты и родственники ее идут к зятю с тетерками. Эти тетерки как подарок. Надо было матери сорок тетерок соскать, сорок пирогов, сорок блинов испечь и еще каравай хлеба и три рыбника. У нас короба большие были, “бучки”, вот полные их и надо было наложить. Зять уже самовар ставит, а ребятишкам-то забава: бегают с тетерками по домам, хвалятся, у кого самая красивая да вкусная! Дело тетерочное кропотливое, хозяйке одной не совладать и за неделю, а помогала ей вся родня: и бабушка, и сама молодая (ее отпускали-то в отчий дом на помощь), и даже ребятишки, что повзрослее. Замешивают тесто, “жгуты” раскатывают, и складывают рисунок. Их, рисунки, сами придумывали - всякие рамки, птички, лошадки, березки - кто во что горазд. Надо было тетерочку сделать как ниточка тоненькую, ели теща привезет не таких тетерок, значит невеста у тебя неаккуратная будет, неряха. Попробуйте-ка из таких ниточек сорок тетерок наскать!..

 

 

 

Иногда тетерки делают с вареной картошкой - для того, чтобы печенье получалось. Картошку варят, остужают, толкут, насевают житную муку, потом делают жгуты, скут, а потом готовое изделие выносят на холод - для того, чтобы оно стало белее. Несмотря на разнообразие в рисунках, сохранялась одна закономерность: каждая тетерка имела по окружности три обводки. Такой тройной жгут, как объясняют, должен был символизировать Троицу. Ржаные тетерки могли храниться целый год, не портились и все это время они оставались любимым лакомством ребятишек. Не слишком сладко, конечно, зато наломаешь себе целый карман - и ходи, жуй. Вроде как семечки были тетерки и на зимних посиделках наблюдалась такая картина: рассядется молодежь в горнице - и давай хрустеть, только треск стоит! Еще ведь и зубы укрепляются...

Раньше Ошевенск был богатым краем, и тетя Таня объясняет былой достаток ошевенцев так:

- ...С земли люди богатели. Все делали своими руками, и жили единолично, всяк для себя...

Здесь действительно не знали рабства, и даже более того: в некоторых деревнях селились староверы, скрывавшиеся от преследования властей. Кстати, Ошевенск славится еще и тем, что хозяева стараются следить за порядком на своих подворьях по, мнению многих путешественников, нет на Русском Севере села аккуратнее и чище.

А сейчас жизнь стала бедной. Все чаще в досуге ошевенцев преобладает “пьянка и гулянка”. Отражается это и на том, что по весне, ко дню Сорока Севастийских мучеников

тетерки скут все реже и реже. Дело не в том, что традиция забывается - матери при помощи родных и соседок обязательно пекут тетерки. Просто, свадьбы ныне играются до обидного редко.

 

Ошевенск

Мечище

 

 

Кто здесь жил изначально, неизвестно, но где-то тысячелетие назад (и это точно известно) – обитал на берегах тихой Пинеги народ «весь». Вообще весь расселена была по всей Северо-восточной Европе, народ это был лесной, дикий. Но здешнее племя, которое славяне называли “чудью заволочской” или “чудью белоглазой” обладало зачатками государственности. У них даже города свои наличествовали; все 500-километровое течение реки Пинеги заселено было относительно плотно (правда все селения были “нанизаны” на Пинегу как жемчужины на нить). Пинежье и ныне географически отдалено от цивилизации - настолько труднодоступен этот район - а уж в те туманные времена оно воспринималась как “терра инкогнито”. Конечно благодатными земли на Пинеге не были

никогда. Север - он и (тьфу, чуть не сказал “в Африке”!)... Север только трудностями “одаривает”; его надо покорять. И сейчас Пинега причислена к районам Крайнего Севера - со всеми вытекающими из этого льготами (которые впрочем вряд ли компенсируют трудности жизни). И деревни в Пинежье все так же льнут к главной артерии, а львиную долю земель занимают непроходимые болота да глухие леса. Но Пинежье всегда даровало главную человеческую ценность: свободу.

И вот однажды сюда пришли воевать новгородцы. В XI веке их еще не было; по норвежским источникам в 1026 году сода заплыл со своей торговой экспедицией викинг Торер Собака. При впадении Пинеги в Северную Двину он обнаружил богатую ярмарку. Удачно свершив коммерческие дела, Собака на прощание (как сообщает источник) задумал ограбить находящееся неподалеку языческое капище аборигенов. Задумка удалась, Собака даже истукана главного местного божества Йомалы прихватил с собой.

Ну а после начались походы на Пинегу новгородцев. Военные, захватнические походы. В Верхнем течении Пинега, в районе современной деревни Городецк есть место, которое считалось последним оплотом, столицей чуди. Здесь по преданию новгородцы схлестнулись с аборигенами в жестокой битве. Победили первые и, как гласит легенда, новгородский князь (его имя легенда не сохранила), увидев, что по речке, впадающей в Пинегу вместо воды течет кровь отважных чудских воинов, в сердцах воскликнул: “Поганая река!..” С тех пор речку назвали Поганец. Часть чуди ушла на Северо-восток, часть растворилась среди славянских переселенцев, ассимилировалась. Факт, что теперь на Пинеге нет ни одного человека, который бы сказал: “Да, именно я - чудь белоглазая!”. Да и вообще народ чудь считается вымершим. Хотя есть сведения, что в перепись 1920 года национальность “чудь” была зафиксирована, то есть нашлись люди, которые гордо именовали себя чудью. Впрочем, в одном из следующих рассказов я свое же утверждение опровергну: появились здесь… «чудики».

Уже в Уставе новгородского князя Святослава Ольговича на реке Пинеге названы погосты, подчиняющиеся Новгороду: Вихтуй, Кеврола и Пинега. Все это были чудские города, у них и названия тоже чудские. Но это все в нижнем течении реки; верховья Пинеги, как считают историки, сопротивлялись колонизации до XV века. Летописи зафиксировали различные факты аннексии: в 1315 году новгородец Василий Матвеев по прозвищу Своеземцев попросту купил громадные просторы у какого-то правителя аборигенов. А в 1342 году имел место авантюрный военный поход новгородца Луки Варфоломеева с бандой ушкуйников - прежде всего ради наживы, но и для порабощения чуди. Этот поход даже вызвал политические трения между Новгородом и Москвой. Окончились они, как известно, позорным и гибельным для своеобразной русской республики с вечевым управлением присоединением Новгорода к Москве. Пинежье стало частью Московского государства, население вошло в состав “черного крестьянства”, оно вынуждено было платить оброк за пользование землей.

Зато здесь не было боярского и помещичьего владения землями и людьми, то есть пинежане не знали рабства. Впрочем в XIX веке Пинега стала местом ссылки политически неблагонадежных российских граждан. Эта традиция поддерживается и поныне: в нынешней столице Пинеги, селе Карпогоры наличествует колония, в которой томятся, или (если сказать юридическим языком) исправляются немалое число заключенных.

 

 

 

Раньше Пинега жила зверьем: здешние охотники добывали его в громадных количествах. Сейчас жизнь Пинеги - лес, точнее - древесина. Современные лесопромышленники на ней обогащаются; простые лесорубы - пока что-то не богатеют. Но так, известное дело, пока еще вся российская экономика устроена.

Многое со времен пинежской вольницы изменилось, но былое языческое прошлое Пинеги отразилось в довольно своеобычном явлении. Называется оно: “икотничество”. “Икотники” - это колдуны. Они и насаждают беду, порчу.  Если быть точнее, здесь, на Пинеге, большинство “икотников” - женского рода. “Икота” - это болезни такая, которую на тебя накличет колдунья. Называется это: “посадить икоту”. И не обязательно ты будешь икать; возможно кричать будешь благим матом или “не своим” голосом, как бы изнутри говорить. Человек, на которого “икоту посадили”, худеет, болеет, ну и непременно умирает в мучениях. Трудно снять эту кару...

Но есть в “икотничестве” и светлая сторона: часть колдуний - добрые. Их на Пинеге “тертухами” называют. Так их прозвали потому что они “трут” в бане, обладают

искусством лечебного массажа. Конечно “тертухи” и заговоры знают, и травами лечат. Роды принимают. Единственное, что неподвластно им - чары “икотника”. Никто точно не знает, кого больше: “икотников” или “тертух”. Скорее всего поровну ибо природа любит равновесие. Меня лично проинструктировали в Карпогорах: в деревнях незнакомых людей не обижать, злого не делать, в глаза не смотреть. Тогда возможно и пронесет. Не знаю, пронесло ли, но после возвращения из командировки на Пинегу две недели я физически страдал.

Ну а теперь о празднике “Мечище”. Такого действа я не видел нигде. Есть гораздо более красивые праздники, они и пошумнее, и пораскатистей. Мечище несмотря на несколько несуразный вид, задумчиво, истинный смысл его запрятан в видимом абсурде.

Перов день. Вечер. В центре села Карпогоры собираются люди. Вначале они шествуют по селу, ближе к полуночи собираются на площади. Летом здесь не темнеет (белые ночи), поэтому хоть день, хоть ночь - все одно. В последние годы Мечище немного трансформировали, обставили все как Петровскую ярмарку. Да, на стадионе действительно мастера продают свои творения - от горшков до корзин. Там же, на стадионе - сцена, на которой артисты выступают. А на площади хороводы крутят, пляшут, поют. Очень много молодежи; ну, и алкоголя тоже хватает. Катания на лошадях устраивается, игры - прямо на лугу.

Тот праздник, на котором мне посчастливилось побывать, даже посвящение имел - коню. Но не живому коню, а “коньку” на крыше, своеобразному украшению северных двухэтажных домов-гигантов. Они “охлупенями” называются. И в деревнях домов таких много, и в Карпогорах есть целая “улица деревянных коней” (улица Ленина). К празднику выставку творческих работ устроили: “Кони на ладони”. И детский районный конкурс провели: Ах, кони, кони!” Конь для Пинеги - не только украшение, но и первый в хозяйстве помощник. С без него и сенокос невозможен, и картошку окучить он поможет; да и транспортное средство он в условиях бездорожья первейшее.

Я нескольких знающих людей мучил вопросом: что такое это непонятное Мечище. Объясняли по разному. Одни говорили, раньше название звучало немного иначе: “Метище”. Как бы место такое выбиралось - на горе, красивое и чтобы вся деревня была видна. Да и сейчас место праздника “метищем” зовут. Другие утверждали что “Мечище” оттого что “траву метут” - люди гуляют до утра, танцуют - траву на месте гуляния вытаптывают до черноты.

Есть версия, что “Мечище” от сенокоса пошло: метают стога после праздника. Мол после Мечищ можно сенокосить, а до того - нельзя. Но я заранее, до праздника приехал на Пинегу и заметил, что сенокос уже начался. Северная погода капризна, нужно использовать каждый погожий день. Сегодня ласковое солнышко веселит, а завтра как дохнет “Сиверко”!.. Так и на сей раз получилось: в праздник даже вечером было плюс 30; через три дня хлестал дождь, и столбик термометра даже не дотягивал до плюс 10. К тому же здесь не “метают стога”, а “кладут зароды”. То есть метод заготовки сена не “московский” а “новгородский”. И терминология сельскохозяйственная здесь другая, за скотиной здесь не “прибирают”, скотину “обряжают”. Есть кстати громадный плюс у Пинежья: нет здесь колорадского жука - он зимой вымерзает напрочь...

У меня, как у постороннего человека (а взгляд со стороны порой полезен) оформился свой взгляд на Мечище. В праздник я понаблюдал за людьми. И увидел в людях не только радость недолгому лету, жаре (здесь от жары не страдают - ей наслаждаются!), но и какое-то томление. Метания... Мне показалось, “Мечище” - от слова “метаться”. Впрочем

пришлому типа меня  многого не понять. Особенно - в душах людей, которые суть праздника впитывают с молоком матери. А потому могу ошибаться в своем восприятии. 

 

И все же я убежден, что открылась мне другая, сакральная сущность праздника. А именно - соединение мужчины и женщины, самый вечный мотив, порожденный первородным грехом. Мечище само по себе  - это гуляние. В любой деревне на Пинеге его устраивали - и не обязательно на Петров день, а в престольный праздник данной деревни. Это в Карпогорах “престол” - Петров день. А где-то это Иванов день, Ильин день, Семенов день и т.п. Были и зимние Мечища, на Святки. Зимой собирались в избах, на повети; гуляния были менее залихватские и затяжные, но все же были.

Главный смысл праздника по моему мнению такой: парни себе девок выбирают; ну, и наоборот. Мечище в сущности даже традиционного сценария не имеет, единственное, что всегда повторяется - это шествие из одного конца деревни в другой. Часто даже и без песен. Это своеобразные смотрины. На Мечище молодежь знакомится, пару себе выбирает. Деревни на Севере далековато друг от друга, а если заводить семьи внутри одного селения - так и выродится недолго. А на праздник съезжаются издалека, все красиво одеты, многие готовы на некоторое нарушение целомудрия. В общем неплохая “ярмарка невест” получается. Старшим, уже обремененным семьями на празднике тоже хорошо: они отвлекаются от каждодневной рутины, немного могут дух перевести. Ну, и молодость вспомнить не грех.

Игры и хороводы на Мечищах не случайны: парни на девок глядят: чтобы девка была “красна, стройна, дородна”. Но и девушки к парням присматриваются: по игре видно, смекалистый ли он, крепка ли у него рука. Игры с поцелуями распространены; по ним можно определить, ласков ли потенциальный муж, люб ли. Может быть именно по этой причине священство всегда против Мечищ выступало. Как впрочем и сейчас тоже, мягко говоря, не приветствует церковь этот праздник.

Иные говорят, что Север целомудрен. Но здесь, на Пинеге, традиция издревле была ребенка только по матери записывать, когда-то даже отчества не давали. Это потому что на Мечище всякое могло случиться. Но понятий все же придерживались: если девушки пошла с парнем “за овин” - значит девка такая... легкая. Считалось, “за овин пошла” - почти что дите в подоле принесла. Внебрачный ребенок, по-пинежски “сколотыш” - оскорбительное слово.

В общем вывод таков: Мечище - отдушина. Слишком много в жизни северянина мрачных дней, много труда, борьбы за существование. Разок выплеснуть эмоции не возбраняется. Ведь это можно сделать только единожды в году. Назавтра дохнет “Сиверко”, хлестнет леденящий дождь - и скотина на зиму без корма останется...

 

Пос. Карпогоры

“Засурская коробочка”

INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/zasure/PICT9910_novyi_razmer.jpg?rand=37446945823471" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/zasure/PICT9910_novyi_razmer.jpg?rand=37446945823471" \* MERGEFORMATINET

 

 

Тихая и незаметная она, эта северная деревенька Засурье. Всего-то в ней 52 жителя, и кроме магазина здесь ничего такого нет. Однако и в этих 52-х русских людях есть гордость. Взяли они - и самоуправление завели. Теперь сами себе мост ремонтируют, стадион строят. На верховную-то власть надежды нет никакой...

Екатерина каждый день выходит из Засурья и по лугам, по навесному мостику идет в село Сура. Идет рано утром - когда тихо, туман обволакивает землю, ласково шумит река. Возвращается затемно, ведь Екатерина Егоровна Широкая - главный врач Сурской участковой больницы.

Больница небольшая, старенькая, но она знаменита тем, что построена на средства святого праведного Иоанна Кронштадтского, уроженца Суры. Врача в ней всего три: педиатр и два стоматолога. Екатерина - стоматолог-ортопед. Можно сказать, жители Суры, Засурья и всех других окрестных деревень - счастливые люди, ведь им судьба подарила полноценный стоматологический уход! Много ли зубных врачей Вы встречали в русской глубинке? А много ли здоровых зубов видели?.. То-то!

Можно было бы и про больницу теплые слова сказать. Но нет их, этих слов, ибо здравоохранение в глубинке сейчас в загоне. Недовольна главный врач нынешними тенденциями в правящих элитах. У Сурской больницы зона обслуживания - два сельских поселения (Сурское и Новолавелское), это три десятка деревень и 4123 человека населения. Хотелось бы побольше оборудования, пустует вакансия педиатра, а национальный проект “здравоохранение” начался с того, что писанины прибавилось. Что-то все реформы в стране с отчетов начинаются - это Екатерина замечала не раз. А тут еще наверху порешили стационар на 10 коек сократить. Это губительно, ведь в центральной районной больнице мест всегда не хватает. До райцентра от Суры сто километров грунтовой дороги, да еще паром на пути. У больницы же всего одна машина, да и та - “скорая”... В общем нет поводов радоваться главврачу Широкой. Но человек Широкая радуется: своей родной деревне. Потому что Засурье наоборот восстает из пепла и даже процветает.

Пятнадцать лет не была Екатерина в родном Засурье. Институт, потом интернатура, потом работа в другом селе, поближе к областному центру. Принял решение вернуться сюда муж - ему глубинка нравится больше. Он здесь устроился сначала участковым милиционером, а теперь ездит работать вахтовым методом за 100 километров. Так многие местные мужики живут, разрываются между семьей и работой. В Засурье все хорошо, только с рабочими местами туго. Муж в колонии работает, зеков охраняет. Работа конечно не очень. Но стабильная, и на том спасибо.

Засурье - деревня молодежная. Почему так получилось: давала здесь администрация место под строительство. Девять лет назад - у самой кромки леса - начали строиться вместе с другими молодыми семьями и Широкие. Семье с тремя детьми (Машенькой, Ромой и Женей ) свое жилье необходимо. В отчем-то доме Екатерины живет сестра, со своей семьей. Тесниться им было бы не сподручно. Она кстати тоже медик, медсестра.

...И вот молодежь, которая отстроилась в Засурье, однажды собралась, и стали люди рассуждать: “Хорошая деревня наша, да чего-то в ней не хватает...” Вспомнили, что подвесной мост через Суру давно нуждается в ремонте. Что негде досуг проводить. И автобусная остановка не оборудована.

Конечно, общиной жили и раньше. Их отцы и деды еще в 77-м году прошлого века тот самый навесной мост построили, методом “народной стройки”. Но как-то со временем все подзабылось и люди сами по себе стали жить. Даже замки завели - раньше только приставки у двери ставили, чтобы знали: хозяев дома нет. Былого конечно не вернешь, но все же приятное время было, что ни говори.

Начали с коробочки. Коробочка простая, маленькая, из фанеры сколоченная. Поставили ее магазине, единственном деревенском центре цивилизации.“Деревенское радио” сообщило: пусть каждый - раз в месяц - в коробочку десятку кладет. Проверять никто не будет, дело добровольное. Но за внесенную лепту надо бы расписывается в тетради - для порядка и чтобы не было повода смухлевать. На первые собранные деньги купили пиломатериалы и мост отремонтировали. “Коробочная” идея исходила от Екатерины, но

на ремонте моста мужики свое порешили: надо в деревне стадион построить. Без трибун, конечно, но со скамейками. И чтобы волейбольное и футбольное поля были. Нет лучше досуга, нежели спортивные игры! Автор идеи - местный житель Владислав Дронин. Он простой лесоруб, вальщик, но душа у него спортивная. Постепенно оформился в деревне совет общественного самоуправления. Председателем этого совета выбрали Михаила Кунникова. Женщины, почувствовав, что  мужики заинтересовались и загорелись общим делом, в тень ушли. Мудрость проявили.

Стадион строили на субботниках. Все участвовали, кто свободен от вахт или от рабочих обязанностей. Между делом и остановочный павильон построили. К тому времени пришлые добрые люди помогли юридически оформить организацию ТОС (“территориальное общественное самоуправление”). В председатели выбрали уважаемого человека, Михаила Кунникова. Специалисты из города научили, где деньги на очередные идеи искать. Надо проекты писать, на конкурсы посылать и... побеждать. Открытие стадиона обставили как праздник. Районное начальство приезжало, даже шведа одного привезли. Швед прослезился, рассказал, что родом из такой же маленькой деревеньки. Обещал деньгами помочь, а пока - наверное от щедрости - подарил бумажный шведский флажок. Разъехались гости - а в душах у засурцев какая-то пустота поселилась. Руки есть, желание есть, а что дальше делать-то? Фантазия что-то иссякла...

 

INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/zasure/PICT9733_novyi_razmer.jpg?rand=168003315248770" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/zasure/PICT9733_novyi_razmer.jpg?rand=168003315248770" \* MERGEFORMATINET

 

 

Помогли женщины, и Екатерина в том числе. Написали они два проекта на конкурс. Первый: “Пожарная безопасность”. Второй: “История семьи в истории деревни”. Второй проект придумали как запасной, на всякий случай. Хотелось, чтобы мужья поближе к дому были (хотя бы двое), для чего “Пожарную безопасность” и попытались протолкнуть. Если бы проект выиграл, область помогла бы купить мотопомпу, устроили бы дежурство... нынче климат поменялся, летом сухо, жарко, леса горят часто. Но вышло иначе: победил второй проект.

На него область дала грант, вполне приличные (по здешним меркам) деньги. На них в одном из домов музей создадут: по истории деревни, а так же по истории исконных засурских семей. Их, семей, изначально всего три было: Мерзлые, Кунниковы и Черноусовы. Девичья фамилия Екатерины - Черноусова.

Уже выбран старенький дом. Мужики его подремонтируют, женщины обустройством займутся и сбором материалов. Одна из жительниц, Екатерина Колыгина, уже начала делать макет деревни. Туристам конечно в Засурье нелегко будет попасть. Но те, кто попадут, наверняка получат удовольствие от созерцания жизни крепкой русской деревни, маленькой жемчужины Севера.

Дети у Екатерины еще школьники. Тяжеловато их воспитывать, когда отец пропадает на службе. Возможно они повзрослеют - и уедут. Юноши и девушки вообще стремится уехать, ведь работы здесь не найти. Так же когда-то поступила их мама. Но Екатерина уверена в одном:

- По крайней мере вернуться они смогут всегда...

...Напротив, за Пинегой, другая деревенька. У нее уже и название забывается потому что деревня мертва, в ней нет ни одного жителя. Засурье в каком-то смысле спасла фанерная коробочка. Та деревенька до “коробочки” не дожила. Но с другой стороны засурцы, ежедневно созерцая тлен на том берегу, имеют возможность лишний раз подумать о ценности общинного мышления. А значит после музея надо еще что-то придумывать. И у Екатерины в запасе еще есть еще несколько идей...

 

Дер. Засурье

Чудики

INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/chudiki/PICT0065_novyi_razmer.jpg?rand=13315886553143" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/chudiki/PICT0065_novyi_razmer.jpg?rand=13315886553143" \* MERGEFORMATINET

 

 

...Перевозчик смотрел на меня с того берега раздумчиво и глубоко. Возможно он вспоминал былое. Или считал в уме сегодняшнюю прибыль. Во всяком случае, желания переправить меня в его взгляде не читалось. Минут через сорок мучительных раздумий он наконец завел мотор. Пинега - река мелкая, но широкая. Поэтому здесь, на “чудском” берегу я очутился еще через полчаса. Деревня остров, от нее еще пару верст - и вот она, деревня Городецк. Последняя твердыня чуди.

Говорят, где-то есть летопись, в которой все записано пером. И соответственно топор здесь бессилен. Только никто этого драгоценного манускрипта не видел. Но живет, передаваясь из поколения в поколение, легенда. Он такова: свершилась здесь битва между чудью и новгородскими ушкуйниками. Битва была жестокой, бескомпромиссной. Погибли согласно преданию почти все чудские мужчины. Новгородский князь (или главарь ушкуйников - уж не знаю как его...), увидев горы трупов и кровь, текущую вместо воды в речке, впадающей в Пинегу, воскликнул: “Поганая река, поганое место!” С тех пор речку стали называть Поганец, а деревню – Поганца. 

 

Редчайший случай: в 1939 году реку переименовали. Населенные пункты меняют названия часто - ту же Поганцу назвали в 39-м Городецком - а вот река... теперь она официально зовется Мысовой. Впрочем народ как ее звал Поганцем, так и зовет. А место битвы известно всем; оно расположено в трех километрах от Городецка и называется Городецкой Слудой. Представляет оно собой нагромождение ям и валов; с читается, там был город чуди. Почему там все так перерыто, неясно, но факт, что женщины Городецка боятся этого места умопомрачительно.

Оставим сложные аспекты межнациональных отношений, обратимся к истории. Новгородцы - известные налетчики, ушкуйники, у них промысел такой был: грабить аборигенов. Но они никогда не покоряли народы. Если новгородские авантюристы чувствовали значительное сопротивление, они просто обходили крепость стороной - от греха. Что произошло в Городецке - загадка.

В шести километрах от Городецка расположено другое таинственное место, которое принято называть “урочище Чупрово”. Это местечко в глухом лесу вообще имеет непонятное происхождение. Чем оно интересно: среди древних сосен там теснятся... идолы. Их около трехсот. Они представляют собой пни высотой около метра, на которых высечены “личины”, нечто напоминающее человеческие лица. Все они повернуты в одну сторону, на Юго-Восток. Местные об урочище Чупрово предпочитают не говорить, абсолютное большинство из них (и я лично в этом убедился) делают вид, что ничего об идолах не знают. Пни исследовали и выяснили, что их возраст - от 60 до 300 лет. Они обгорелые, поскольку урочище за последнее столетие пережило два лесных пожара. Ученые выдвинули гипотезу: идолы поставили самоеды, которые некогда пригоняли сюда пастись стада оленей. Идолы - это хеги, образы духов. На том и успокоились.

Но никто не ответил на простой вопрос: почему этот уникальный культурный памятник расположен аккурат рядом с поверженным новгородцами городом? И вообще: во что верила чудь? Еще раз повторю: местные вообще отказываются говорить об Урочище Чупрово. Его как бы вовсе и нет.

Народ чудь представляется странным уже при попытке «бумажного» его исследовании. В летописях (в частности в “Повести временных лет”) чудь упоминается неоднократно. Например под 859 годом: “Имаху дань варязги на чуди, и на словенех, на мери, и на веси,

и на кривичах...” Представляете: чудь упоминается даже впереди славян!  Еще в российской переписи 1920 года чудь считалась народом, ибо были граждане, назвавшие своей национальностью “чудь”. По результатам последней переписи чуди в России нет.

Открываю современную энциклопедию “Народы России”, читаю: “чеченцы... чуванцы... чуваши... чукчи... чулымцы...” Нет, чуди что-то не наблюдается! Народ пропал? Конечно не только чудь исчезла, но и меря, и весь, кривичи. Но ведь про те-то народы никто не вспоминает, а “чудь белоглазая” - притча во языцех. Странны описания чуди в научном труде “Русский Север”: “чудь была белоглазая, черноволосая, черноглазая, темнокожая и краснокожая...” Какая-то она разномастная была! Еще в 1715 году миссионер Гр. Новицкий писал, что по сообщению обитателей Севера “чуцкие погибли из-за того что были нехристями”. Хотя некоторые аборигены заявляли, что “живут еще чудные люди; их можно видеть только издали, а подойдешь ближе - они скроются, а куда - никто не знает, видно в землю...” Чудь в древности жила в разных регионах Северо-Запада, то же Чудское озеро, что на Псковщине - тоже ведь в честь чуди названо. Чудь на Пинеге, называемая “заволоцкой чудью”, отличалась тем, что у них били зачатки государственности. И еще в описании северных жителей чудь слыла воинственным народом..

У многих народов Севера и Скандинавии чудь ассоциируется с образами великанов, колдунов, жестоких воинов. На саамском языке слово “чудь” означает “враг, грабитель”. В сибирских говорах “чудь” - это “темные, некультурные люди”. А вот на Русском Севере “чудинка” (с ударением на первом слоге) означает “Домовой”.

Испещренная ямами Городецкая Слуда - прямое доказательство того, что это бывшее поселение чуди. Ведь чудь согласно преданиям жила в землянках, именно что “скрывались в землю”. Согласно тем же преданиям, потерпев поражение от новгородцев, “некоторые из чуди бежали в леса, другие добровольно умерщвляли себя копьями и луками, а некоторые оставались на своих местах...” Убивали себя они и своеобычным способом: выкапывали ямы, ставили по углам столбики, делали над ними крыши, накладывали на крыши камни, и подрубив столбики - оказывались в смертельной западне. Но некоторые, понятное дело, умирать не хотели.

Археологи лет тридцать назад пробовали на Гордецкой Слуде вести раскопки. Никакого культурного слоя они там не обнаружили, зато один из жителей Городецка поведал им такую легенду. У чуди был богатырь. В разгар битвы он перепрыгнул на свое белом коне Пинегу и ударил новгородцам в тыл. Сильно потрепал он ушкуйников, но сам от полученных ран скончался. Его тайно погребли под большим камнем (рядом со Слудой) и много веков поклонялись могиле. У богатыря были “чудские грамоты”, которые оставшиеся в живых члены племени передавали из поколения в поколение. Вообще легенд о “чудской письменности” и “потайных грамотах” много. Грамот только никто пока не видел.

Теперь вопрос: если в Городецке и на Острове (здесь принято говорить не “в Острове”, а “на Острове”) живут русские люди, которым чужда культуры и традиции чуди, откуда они так много знают? Или они что-то недоговаривают? Кто и кому поклоняется в урочище Чупрово?

Городецких в округе называют почему-то “костогрызами”. Островитян - “водохлебами”. Они называют себя русскими, хотя в лицах многих можно увидеть явно неславянские черты. Но не я придумал поговорку: “поскреби русского - обнаружишь татарина или угро-финна”. Ни в Городецке, ни на Острове нет сельсовета, а потому наладить контакт с населением непросто. Когда я переправился на правый, “чудской” берег Пинеги,

располагал только приблизительными координатами людей, которые могут хоть что-то рассказать; ими меня снабдили в администрации сельского поселения, которая расположена в селе Сура.

В центре деревни Городецк стоит клуб. Двери в нем были раскрыты, я вошел и увидел мужчину. Оказалось, он работник культуры. На просьбу помочь встретиться с людьми мужчина отреагировал как-то чудно: сказал, что о них уже писали и хватит уже писать. Я так понял, что при любом упоминании о чуди население коробит. Благо подошла жена мужика, директор клуба. И она послала. Нет, не к черту (за что отдельный респект), а к интересному человеку. Там, куда она меня послала, висел замок, и я пошел по наводке, данной мне в Суре.

 

INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/chudiki/PICT0224_novyi_razmer.jpg?rand=78410070627084" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/chudiki/PICT0224_novyi_razmer.jpg

?rand=78410070627084" \* MERGEFORMATINET

 

 

...Еще стуча в окошко дома Егора Артемьевича Храмцова, я видел на веранде женщину. Она почему-то не спешила идти открывать. Ежели приплюсовать перевозчика, напрашивается вывод: задумчивость и углубленная медитация здесь - норма. Рискуя быть атакованным собакой (а собаки в Гордецке особенно злые), решил войти во двор - и дальше, в дом. Женщина на веранде даже не обратила на меня внимания. Хозяин был дома. Вида Егор Артемьевич молодцеватого и даже не верится, что он - ветеран Второй Мировой. Был зенитчиком, после тяжелого ранения радистом на передовой. В общем много всего видел. Рассказал кстати, как угадать, в тебя летит снаряд или мимо. Ежели шипит как змея - значит недолет. Свистит - перелет. “Шепчет” - значит в тебя. Это старый солдат пережил на своей шкуре.

За сноху (молчаливую женщину на веранде) извинился. Сказал, что неместная она, диковатая. В отместку внучку показал, Иришку. На вид - ну, натуральная чудь!

-  На старости лет внучкой Господь одарил. У сына взрослые дети уже есть, вот, жену молодую нашел и малышку родили...

Хозяин пошел другую свою радость показывать: мотоцикл, переделанный под вездеход. В это время вышел мужик помоложе, в татуировках. И сразу с места в карьер:

- Вы за чудиков что ли узнать?

- Каких чудиков?

- Да, чудь. Чудиками мы их зовем.

- Он много знает. Начитанный. - Егор Артемьевич произнес это с гордостью. - И лесником он был. Егор, расскажи-ка...

Егор Егорович действительно выглядел знатоком. Как минимум говорил он убежденно:

- Вы разве про “золотую бабу” не слыхали? Зарни-Ани она у них называлась. Это было их верховное божество, говорят, из чистого золота. Она около четырех тонн веса. Где она, никто не знает; после битвы пропала. Но ходят слухи, что где-то рядом зарыта...

Все встает на свои места! И перевернутая земля на Городецкой Слуде (наверняка клад искали!), и смысл жестокого сопротивления чуди проясняется. Получается они свое самое святое место защищали, последнее, что у них оставалось... Рискую Егора Егоровича спросить:

- А сам-то вы... чудик?

- Дак мы - смесь новгородцев с чудью. Говорят, в деревне Нюхча только чистокровные остались. А может, врут...

Самым интересным собеседником в Городецке считается связист Павел Собинин. Его я застал за закладыванием сена в зарод. Про судьбу чуди Павел Петрович рассуждает так:

- ...Порабощение шло от цивилизации. Да, оно и по сей день так ведется, только другим методами. Легенду о битве я еще от бабушки слышал, значит, не врут, ну, а чудь... не только названия от них у нас остались: Рандостров, Тастус, ручей Кы... Люди остались - и никуда они не перебежали, не погибли. И сама суть чудского народа осталась.

- А в чем она, эта суть?

- Ничего пока по этой сути  не скажу. - связист таинственно улыбнулся, глянул на меня как-то снисходительно и вернулся к своему зароду. Если даже самый разговорчивый предпочитает молчать - значит что-то здесь такое... потаенное, что ли, не стремящееся раскрыться чужаку.

INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/chudiki/PICT0249_novyi_razmer.jpg?rand=179054566953157" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/chudiki/PICT0249_novyi_razmer.jpg?rand=179054566953157" \* MERGEFORMATINET

 

 

Приятно было общаться с городецким библиотекарем Маргаритой Галашевой. Во-первых, она собрала целую кипу материалов про Городецк, Остров и чудь. А еще Маргарита Ивановна собирает разнообразные городецкие чудеса - от остатков реликтовых животных до предметов быта древних обитателей Пинеги. Большинство из сведений о чуди, которые я выше привел, из материала городецкого библиотекаря почерпнуты. Спасибо ей! Из общения с Маргаритой Ивановной я вынес много, но интереснее всего такая деталь: жителей Городецка в низовьях Пинеги зовут Чудью. А вот муж библиотекаря родом из деревни Кучкас, которая в самом верховье Пинеги. Маргарита Ивановна его считает

“чудью” - потому что он скрытный, немногословный. И его не переубедишь. А муж с этим не согласен, не хочет быть чудиком. В общем все в мире относительно.

 

Д. Городецк

Хелло, Нью-Ёркино!

INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/nyu-erkino/PICT9119_novyi_razmer.jpg?rand=104019181810657" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/nyu-erkino/PICT9119_novyi_razmer.jpg?rand=104019181810657" \* MERGEFORMATINET

 

 

Как и повелось на Руси, не обошлось без “варягов”. О том, что Пинега с многочисленными деревнями, приютившимися на ее берегах - полноценная Русь, я узнал в прошлом году, побывав километрах в двухстах от деревни Ёркино на Восток, на территории республики Коми. Там Пинегу зовут “Русью”, соответственно себя считая “не-русью”. Гордый там народ, непреклонный. Но и здесь, на Пинеге русичи тоже не лыком шиты.

Народ в Ёркине брошен на самопрокорм, погружен в пучину натурального хозяйства. Было здесь когда-то отделение совхоза, перед перестройкой даже фермы новые поставили. Не пригодились. Все было утрачено как-то слишком легко: молоко сдавать некуда, государство не позаботилось о дотациях крестьянину, ну, а сами ёркинцы впали в состояние неверия ни во что. Северу еще повезло: здесь никогда не знали рабства, не забывали умения жить только за счет своего хозяйства, а потому трагедии здесь не чувствовалось никогда. Где-нибудь в Средней полосе я видел гораздо более запущенные деревни. Река Пинега одаривает ёркинцев рыбой, лес - грибами и ягодами; сенокосов полно (благо совхоза нет). В Ёркине ведь и советской власти не было - сельсовет расположен в другой деревне, Кушкополе.

Самые благополучные в материальном смысле ёркинцы - те, кто утроился в охрану или в обслугу зоны, которая расположена в районном центре, селе Карпогоры. Учителя счастливы не так, потому что над Ёркинской школой постоянно висит “домоклов меч” закрытия под предлогом малочисленности детей. Это немного обидно, ведь из 376 человек населения деревни больше половины - молодежь. В школе учится 44 ребенка, 12 детишек ходит в детский садик. Меньше двух детей семьи не заводят, нормой считается трое детишек. То есть демография получше, чем в некоторых городах, так что Ёркино еще живет и жить будет наверняка. Вопрос - как? Мужики (из тех, кто не в тюремщиках служит) частенько уезжают на заработки в другие регионы. Бывает, что не возвращаются, оседают в местах обетованных. Так же и случилось с нашей героиней, с которой мы еще не познакомились: муж Марины теперь в иных краях обитает.

В деревне нет ни одного предпринимателя. Такова наверное судьба всех деревень с коренным населением, хранящим вековые традиции. Даже частушка такая есть: “Сороковочка не пиво, пиво тоже не вино. Кому надо стара мода - приезжайте в ЁркинО!”

Считается, деревню спасает “оветный крест”. Этот крест из лиственницы и с загадочными старославянскими буквами был поставлен в незапамятные времена - ради оберега от набегов на деревню медведей и волков. Позже над крестом часовню поставили. И что интересно: часовня сгнила давно, покосилась, а крест будто твердыня какая: ровненько стоит, уверенно, убежденно. Крест теперь саму часовню держит, собой подпирает. Люди к нему приходят давать “овет” - от болезней, от недугов. Одежду оставляют у креста, чтобы “святого духа” набиралась. Ведь в чем прелесть далекой от цивилизации деревни: здесь ты ближе к природе, к естеству, к Богу. И неважно, что ближайший священник далеко. Здесь небо ближе.

  

Через два дня после посещения Ёркина узнал: загорелся рядом с деревней лес. Пожар уже вплотную подступил к Ёркину; спасали кладбище, которое в любую минуту готово было сдаться огню. И народ бросился на борьбу - с лопатами, ведрами, граблями, топорами. Часть женщин взяли иконы - и пошли крестным ходом вокруг деревни. Помогло, огонь отступил. Благодаря Богу и самоотверженности людей. Не знаю только, чей вклад больший – смертных людей или высших сил.

INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/nyu-erkino/PICT9237_novyi_razmer.jpg?rand=161113107457903" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/nyu-erkino/PICT9237_novyi_razmer.jpg?rand=161113107457903" \* MERGEFORMATINET

 

Ну, а теперь а “варягах”. Это случилось в 2000-м году. Прибыла в Ёркино группа лиц, холеных, по виду знающих о жизни все. Собрали они в клубе людей (пришло мало) и сказали: “Вам нужно объединяться и совместными усилиями попытаться выбраться из той ямы, в которой вы сидите. Дно - прекрасная точка опоры для того чтобы совершить прыжок...” И пришлые гости предложили создать “орган территориального общественного самоуправления”, сокращенно ОТОС. Кто были эти люди? Шарлатаны? Современные “Бендеры”? “Учителя жизни”, ведомые “отцом” идеи Глебом Тюриным, оказались порядочными людьми. Ведь почему на первую встречу пришло мало людей: не верят у нас “варягам”. Думают, сегодня наобещают золотых год, а назавтра купят с землей

и потрохами. Уж сколько раз такое было! Тем не менее прошло несколько лет, а “дивидендов” у ёркинцев никто не просит. “Учителя” вообще ушли в тень.

 

Для Марины Кликуновой Глеб Тюрин - гений. Не только потому что несколько лет прошло, а никто не покупает Ёркино. Дело в другом: он помог ёркинцам научиться верить в себя, избавиться от “комплекса глубинки”.

После того, первого собрания несколько женщин Ёркина решили рискнуть и попробовать идеи “варягов” претворить в жизнь. Они таки создали ОТОС, а лидером выбрали Марину.

Марина родилась в Ёркине; ее мама - учитель истории, учительницей начальных классов стала и она. Когда создали ОТОС, Марина уже десятый год учительствовала. Хоть прошло не так много времени, вспоминается все как далекое прошлое - так много всего случилось. Приехали мужики, в клубе разговор завели о том, что деревня умирает. Свою деятельность они называли “консалтингом”. И Марина, и ее знакомые ничего не поняли. “Варяги” приезжали еще раз, и еще. Проводили семинары, деловые игры. В общем, учили людей - точнее тех, кто ходил на эти клубные собрания - мыслить, творчески подходить к решению проблемы: как поднять деревню? В работе участвовали всего-то несколько женщин, точнее их было семеро. “Варяги” попробовали оформить ОТОС документально, юридически зарегистрировать и сказали: “Ну, а теперь зарабатывайте!”

Я не называю имен всех семи - потому что с тех пор трое из них отошли от дела. По разным причинам, но главная заключалась в притирке характеров. Любая организация подразумевает ранжир, распределение властных полномочий. Хотя ни о каких материальных благах речи быть не может, ведь все в ОТОСе трудятся на общественных началах.  Зато теперь ёркинский ОТОС - объединение единомышленников, перед которыми не амбиции в первую очередь стоят, а цель.

Первый опыт зарабатывания был неоднозначным. Женщины подумали: “А что мы собственно умеем?” Первое, что в голову взбрело - посадить общественную картошку. Здесь, на Севере, нет колорадского жука (он не выносит 50-градусных морозов) и растить ее не слишком затруднительно. Все было организовано сумбурно: не слишком внятно договорились о продаже урожая, хотя трудились на общественном гектаре самоотверженно. Кое-как продали, оказались в итоге в минусе, но на следующий год снова посадили картошку. Получилось еще хуже: ранние заморозки - и весь урожай погиб.

Но в том же, 2002-м году созрел новый проект, ибо женщины стали мыслить более широко. Ведь что хорошо в проектной деятельности: существуют фонды, государственные программы. Проекты участвуют в конкурсах, и, если они выигрывают, по ним можно получить гранды. Некогда гранты давал фонд Сороса, но теперь, когда гениального спекулянта обидели в нашей стране, Сорос плюнул на Россию и переключился на другие малоразвитые страны. У нас теперь другие программы, доморощенные. Гранты дает министерство образования. Есть еще конкурс администрации области: “Сельские инициативы”; районный конкурс: “Местное развитие”. Только успевай писать проекты и соревноваться!

В следующем году ёркинцы по новому проекту и гранту минобразования приняли у себя детей из художественных школ Архангельска. Дети жили в частных домах, рисовали и ходили на мастер-классы, которые организовали для них ёркинские женщины. Ведь в этой деревне всегда были развиты ремесла - начиная от ткачества и заканчивая катанием

валенок. Дети сами учились прясть, ткать, вязать варежки. И как-то сама собою выпестовалась идея создать в деревне такой дом, где все ремесла будут сосредоточены. Так появился “Марфин дом”. Сам дом искать особо не надо было: пустовал дом, с котором когда-то жила замечательная женщина, Марфа Максимовна Томилина. Между прочим родная бабушка Марины. 

 

Девичья фамилия Марины - Томилова. “Томилова с Пинеги” - звучит как-то завороженно. Да и вообще здесь много такого... древнего, что ли. Бабашка Марфа была удивительным человеком, она могла принять роды, лечила людей в бане, как здесь говорят, “терла в бане”. В современном варианте это массаж, только еще с “нашептываниями”, заклинаниями. Пинега - край колдунов, здесь много “черных” людей, “икотников”, которые порчу могут навести. Но есть и “светлые” колдуньи, их “тертухами” называют (потому что лечат в бане, “трут”). Марфа Максимовна аккурат “тертухой” была. В общем в последний раз скажу и уже повторяться не буду: Пинега - исконный край, полный тайн и мистических откровений.

“Марфин дом” открыли 26 февраля 2003 года. И с той поры потянулись в Ёркино туристы, среди которых даже иностранцы встречаются. Члены ОТОСа подумали: уж если у нас новая жизнь началась - значит и наше Ёркино новой деревней стало... пусть мы теперь будем Нью-Ёркино! В американском Нью-Йорке главная достопримечательность - небоскребы. А у нас зато целая улица из старинных амбаров есть! А чего стоят наши громадные северные дома о двух этажах! Да еще с коньками на крышах... Марина счастлива тем, что в доме бабушки до ночи горит свет, ведь там не только туристов принимают, но и засиживаются за разговорами, спорят. А бабушкина душа - Марина в этом убеждена - в доме, она все чувствует. Жалеет Марина, что не успела перенять искусство “тертухи”, все занята была. Хотя бабушка и говорила: “Умру, вспомнишь...”

Среди членов ОТОСа распределились обязанности. Сейчас в инициативную группу входят 13 человек, причем все они - женщины. Главные активисты таковы: Нина Первушина - бухгалтер. Римма Дрочнева - старшая по “Марфиному дому”. Лилия Михайловна Томилова (мама Марины) в “Марфином доме” исполняет роль хозяйки и проводит мастер-класс по приготовлению каши. Надежда Заварзина, молодая безработная,  - главная мастерица, ткачиха. Тамара Порохина, директор клуба - главный экскурсовод. Марина как председатель занимается оргвопросами, так же она сделала интернет-страничку деревни Ёркино.

Напрашивается вопрос: что, Нью-Ёркино - царство “амазонок”? Марина отвечает так:

- Ну, вы не хулите наших мужиков-то! Они работают, как мы их позовем. Они и дороги ремонтируют, и колодцы копают. Овощехранилище строили для школы. Дрова заготавливают для ветеранов. Просто они не стремятся выпячиваться, гордиться. Они же охотники, рыбаки, им природа ближе общественной работы...

Иностранные туристы в восторге, когда они сами молят зерно на каменных жерновах, сами варят кашу и тут же ее едят. Нравится туристам, когда открывается заветный “бабушкин сундучок”, откуда достаются старинные штаны, сарафаны, “синяки” (на Пинеге в них девушки выходили замуж и в них же клали во гроб), “аглицкие сарафаны” (пошитые из тончайшей заморской ткани). Турист одевается, фотографируется - и он счастлив, что в полной мере вдохнул аромат Русского Севера. Вообще иностранцы в Ёркине - большая редкость (почему-то в основном приезжают шведы), ставка на них не

оправдает себя. Российские туристы все же сердцу ёркинца милее. Туристы ночуют в частном секторе, их кормят, поят, а значит в Ёркине оседают какие-то денежки. Есть смысл и коровку завести, чтобы творог да сметану туристу продать.

 

“Варяга” Глеба Тюрина после того как в области сменился губернатор, “задвинули”. Вменили ему в вину, что он на западные деньги свои проекты продвигал. Тем более что Закон о местном самоуправлении, который сейчас столько копий ломает, по идее должен решить те проблемы, которые пытаются решать ОТОСы. Но Марина все равно считает Глеба великим человеком - потому что он открыл глаза ёркинцам, дал им понять, что они - нормальные люди и нет пред ними преград. А вот Марина свершила административный прыжок: ее пригласили в администрацию района, на должность специалиста по местному самоуправлению. Теперь чиновник Кликунова не только Ёркиным занимается, а всеми отдаленными деревнями района. Пинежский район большой, он на 300 верст вытянулся. Деревень - сотни и всякая хочет жить.

Марине тяжело, она ведь кроме работы еще воспитывает двух детей: 13-летнего Александра и 6-летнюю Арину. Эта удивительная женщина движима великой идеей: вернуть людям надежду на то, что жизнь будет улучшаться. Случилось главное: северная деревня Ёркино стала частью мировой культуры, признанной частью и вполне зарекомендовавшей себя с положительной стороны. Сами ёркинцы ощутили себя полноценными людьми, не хуже и не лучше жителей Архангельска, Москвы или Нью-Йорка.

 

Дер Ёркино

Оборотистые устьяки

  INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ustyaki/P1020842_novyi_razmer.jpg?rand=124956337542363" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ustyaki/P1020842_novyi_razmer.jpg?rand=124956337542363" \* MERGEFORMATINET

 

 Ссыпщина

Еще относительно недавно здешний край, долину Устьи называли “Северной Италией”. Потому что здесь умели получать отменные урожаи – вопреки капризам погоды и весьма суровому климату. Ну, и еще места на Устье красивые, гористые. Будто Пиренеи, только чуточку красивее…

Люди здесь веками жили вольно, рабства не знали. А заселяли Устьянские берега как новгородцы, так и москвичи. Впрочем, при этом вытесняли аборигенный народ чудь. Устьянский край очень ценили новгородцы: Москва отрезала Великому Новгороду хлебные пути, и Устья стала хлебной житницей средневековой русской республики. Здешний хлеб с охотой покупали даже английские купцы, ибо он отличался отменным качеством. Да и москвичи из простонародья, пришедшие на Устью, особо не враждовали с новгородцами, ибо всех здесь грела главная добродетель крестьянина: свобода. Жили на Устье общинно, а управление было земское. Сами вершили суды, собирали налоги (таковые все же были, пусть и со значительными скидками). В общем существовал самодостаточный мир, маленькое “сателлитное” государство, в основе управления которым лежала стихийная демократия.

В сущности, и единого государственного устройства на Устье не было. Существовали самостоятельные, независимые волости: Введенская, Никольская, Усецкая, Чадромская. Волостные избранные люди сами писали “уставные грамоты”, по ним и жили, как по миниатюрным конституциям. И надо сказать, здесь почти не наблюдалось воровства, убийств, насилия… Потому что жить старались по заповедям Божьим, и “царь” у людей был в головах, а не на троне…

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ustyaki/DSCN6457_novyi_razmer.jpg?rand=177507651727709" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ustyaki/DSCN6457_novyi_razmer.jpg?

rand=177507651727709" \* MERGEFORMATINET

 

Первый человек, который рискнул посягнуть на устьянскую вольницу, был Петр Великий. В преддверии войны со Швецией он запретил рубить строевой лес, и около двух тысяч устьянских плотников приказал насильно забрать на строительство Санкт-Петербурга. На Устью были посланы всевозможные начальники, имеющие целью “построить” устьяков в должном порядке. Чтобы, значит, самоуправства не допустить. Строилась “вертикаль власти”… Но засланцев как-то быстро и деликатно “выдавили”, и на Устье вновь воцарился свой, доморощенный порядок, основанный все на тех же заповедях Христовых.

Из глубины веков до нас дошел уникальный устьянский праздник: “Ссыпщина”. Крестьяне волостей как бы “ссыпали” добро в одну кучу и затеивали недельное гуляние, как правило, после окончания летних полевых работ. “Ссыпчина” проходила в нескольких волостях последовательно, никто не оказывался обделенным. По сути это был праздник единения людской общности, на празднике устьяки понимали, что живут на относительно небольшой полосе земли (жизнь теплится только по берегам рек, а леса из-за болот непроходимы и к жилью непригодны). Но… почему был?! “Ссыпчина” жива и поныне! Так же как здесь не разучились на Устье получать отменные урожаи зерновых.

Теперь “Ссыпчина” - целый фестиваль народно-прикладного творчества, и на него съезжаются фольклорные коллективы, артисты и мастера не только из Архангельской области, но и со всей России. А бывают, заезжают гости и из других стран, даже из-за океана.

Характерно, что власти Устьянского района денег на свой “национальный” праздник не просят. Удивительное действо претворяется в жизнь исключительно на пожертвования местных “купцов”, предпринимателей. В основном деньги в районе делаются не на

спекуляции, а на лесе (не рубке местного леса и его переработке); считай, 90% экономики района – лесопромышленный комплекс, и находится лесной бизнес в частных руках. Среди лесопромышленников есть совсем удивительные люди. К примеру, предприниматель Олег Воробьев, основавший фирму “Деревянное зодчество”, специализируется на строительстве деревянных срубов и даже храмов. Тех самых, которые “без единого гвоздя”. Церкви по заказу рубятся вручную прямо на Устье, а после разводятся… не по всей стране, а по всему миру! В районе есть частные молочный завод, мясокомбинат, пивзавод. Для тех, кто любит “погорячее”, имеется ликеро-водочный завод.

 А еще Устьянский район провозглашен “родиной северного меда”. Здесь традиционно держат много пчел, а северный, полифлорный мед (собранный из разноцветья) – он особенный, целебный. Интересно, что на гербе Устьянского района своеобразно иллюстрирована “Ссыпчина”: два медведя сливают в бочонок добытый ими мед.

В основе “Ссыпчины” легла стародавняя “Пркопьевская” ярмарка. В начале XVII века на Устье произошло довольно странное событие: к селу Бестужево по реке (против ее течения!) приплыла сплетенная из ивовых прутьев колыбелька, в которой лежал мертвый младенец. Тельце его было нетленно и благоухало. Едва младенца принесли в церковь, начались чудеса исцеления людей. Слава о чуде разнеслась по Устьянскому краю быстро, в Бестужево потянулись толпы паломников. И к местной церкви пристроен был предел, в которой святые мощи младенца, названного “Прокопием Устьянским”, почивали в открытой раке. В честь своего святого в Бестужеве стали проводить ежегодные ярмарки, и традиция плавно перетекла в “Ссыпчину”.

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ustyaki/DSCN6574_novyi_razmer.jpg?rand=140000467345257" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/ustyaki/DSCN6574_novyi_razmer.jpg?

rand=140000467345257" \* MERGEFORMATINET

 

 

“Ссыпчина” “гуляет” по селам и деревням, заряд веселья и радости имеют возможность получить все устьяки. Мне посчастливилось побывать на нескольких действах, в том числе – в деревне Ульяновской, в одном из самых отдаленных поселений, которое называется “Ростово-Минским”. Я ожидал увидеть типичные развали и нищету, присущие отдаленным весям. Но мне довелось познать несколько иные реалии.

Рядом с деревней строится передовая молочная ферма, где все будет устроено по последнему слову мировой сельскохозяйственной науки. Доярки – даже в условиях старой фермы – получают почти столько же, сколько я, столичный журналист! А на машинном дворе (он в деревне Нагорской) я увидел американские трактора. В самой деревне действует предприятие по изготовлению срубных домов (но не “Деревянное зодчество”, а другое, так сказать, конкурент). Мне сказали: еще три года назад все было не так. Я вполне мог бы застать развал, но за дело взялись лесопромышленники. Они, видимо осознав, что пора бы и заканчивать изничтожать лес, взялись за подъем экономики региона. И случилось подлинное экономическое чудо!

Впрочем, многие из местных сомневаются, говорят: “Лесопромышленники взялись поднимать экономику деревень потому что им нужны леса, принадлежащие развалившимся колхозам!..” Но разве плохо, что свободные средства у удачливых предпринимателей появились, и они их не вывели за кордон (к примеру, не стали покупать дворцы в Лондоне или на Лазурном побережье), а вложили их в развитие производства родного края? Здесь говорят: “Устья вполне могла бы отделиться от страны, потому что у нас есть почти все. Осталось только найти запасы соли и нефти – и заживем!” Шутят, конечно, но в каждой шутке при желании можно отыскать разумные зерна…

Село Шангалы

Русская Шамбала

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/chudesa/russkaya_shambala/DSCN66633_novyi_razmer.jpg?rand=47574331075605" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/chudesa/russkaya_shambala/DSCN66633_novyi_razmer.jpg?rand=47574331075605" \* MERGEFORMATINET

 

 

Иногда кажется, что мир устроен плоско и бездарно. На самом деле, если попытаться разбить рамки стереотипов, вдруг могут открыться удивительные вещи. Ну, кто мог бы предположить, что, возможно, Север Европейской части России – прародина человечества?..

 

Вначале два слова об удивительном человеке, живущем в деревне Малиновка, что на берегу северной реки Устья. Он давно слепой, почти ничего не видит. Тем не менее Михаил Александрович Попов может назвать любое географическое название в долине Устьи, и помнит все исторически значимые имена, а так же важные даты из истории Устьянского края. А ведь уже много лет Михаил Александрович не имеет возможности читать…

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/chudesa/russkaya_shambala/DSCN7093_novyi_razmer.jpg?rand=85249468350480" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/chudesa/russkaya_shambala/DSCN7093_novyi_razmer.jpg?rand=85249468350480" \* MERGEFORMATINET

 

на фото Попов слева

 

До сих пор Попов ведет в селе Шангалы краеведческий кружок и ходит со школьниками в познавательные походы. Недавно по Устье сплавлялись туристы. На реке много перекатов, мелей, даже порогов. И в “лоцманы” взяли Михаила Александровича – потому

что только он досконально знает фарватер. Свой деревенский дом Попов строил один, уже лишившись зрения (в результате тяжелой болезни). Даже печь сложил, не имея возможности видеть! Три года назад в доме великого (без сомнения) слепца появилась женщина по имени Ирина. До того у Попова никогда не было семьи, даже когда он работал учителем и прекрасно все видел. Теперь, когда краеведу пошел шестой десяток, поселилась в его самодельном и просторном доме молодая и красива женщина… Да к тому же еще и единомышленник. Только позавидовать остается! А застал я Попова за работой: он укладывал дрова. Рубил, впрочем, не он, а гость, представившийся Алексеем.

Алексей рассказал, что он из другого региона, села Емецк (оно на берегу Северной Двины). А приехал он по экологическим делам. Дело в том что невдалеке от Малиновки хотят разрабатывать карьер, добывать щебень. А в землю вгрызаться “денежные мешки” мыслят на урочище, называемом “Белая грива”. Там растет беломошник, ягель. Еще в древности “белое” означает “святое”. Урочище вероятно тысячелетиями считалось местом священным, там землю нельзя будоражить, это чревато. И экологи предпринимают попытку спасти “Белую гриву”. Невдалеке от этого места есть некогда почитаемое место, называемое “Синь-камень”. Народы, исповедующие язычество, поклонялись этой скале; она громадная, метров десять высотой и два десятка метра в диаметре. Так вот: в последние годы “Синь-камень” начал уходить под землю. Теперь видима только его верхушка. Не к добру это…

Михаил Александрович много чего поведал, и я обязательно приведу его удивительные рассказы. Но для начала хочу рассказать о свом открытии. Попов родом из села Шангалы. Его супруга из деревни Кондратовской, подлинное (первоначальное) название которой – Кырканда. Согласитесь, для русской веси названия весьма странные… Я сейчас излагаю свои мысли,  ибо по версии Попова происхождение названия села Шангалы, древней столицы Устьянского края, банально. Село разрезает пополам ручей под названием Шангала. Видимо, жили здесь когда-то угро-финские племена, вероятно, меря или весь. А новгородцы, завоевав сей благодатный край, переименовали село в Зенодворское. Но почему-то не прижилось… Здесь, в Устьянском краю, вообще все непросто: у деревень не по два, а даже по три названия. А потому народ в определении того или иного места частенько путается.

 Теперь о сути, то есть, о причинах, побудивших меня взяться за перо. Лет пять назад попалась мне на глаза книга под названием “Золотая нить”. Ее автор, вологодский профессор С.В. Жарникова довольно страстно доказывает: возвышенность Северные Увалы, лежащая на границе Вологодской и Архангельской областей – священная прародина… арийского народа. Именно здесь сформировалась раса, впоследствии колонизировавшая Европу и Центральную Азию. Причем, доказательство ведется на этнографических материалах (сравнения обрядов, традиционных орнаментов, мифологии и топонимики Русского севера и Индии).

Можно было премило усмехнуться и сказать: “Ну, поспекулировал автор, высосав из пальца доказательства…” Например: в священном индийском тексте “Махабхарата” священные горы, прародина арьев, именуются “Меру”. Народ, некогда заселявший Северные Увалы, именовался “мерь”. Или еще: в той же древней книге владыка Вселенной Рудра-Хара описывается как “носящий светлые косы, русобородый, лотосоголубоокий”. То есть, “типа славянин или угро-финн”. Хотя трактовать можно как хочешь, потому-то дорога для спекуляций открыта.

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/chudesa/russkaya_shambala/DSCN6923_novyi_razmer.jpg?rand=38509172222069" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/chudesa/russkaya_shambala/DSCN6923_novyi_razmer.jpg?rand=38509172222069" \* MERGEFORMATINET

 

 

Прародина арьев, те самые горы Меру, описываются так: “с этих гор устремляются вниз все великие земные реки, только одни текут на Юг, к теплому морю, другие на Север, к Белопенному океану. На вершинах гор шумят леса, поют дивные птицы. Но не дано простым смертным входить на них, лишь самые мудрые и смелые переступали этот  предел и уходили навеки в блаженную страну предков, берега которой омывали воды Молочного океана…” В общем, что-то похожее на Шамбалу, мифическую страну мудрецов…

Попав в село Шангалы, я вначале не задумывался о столь странном названии. После, когда стала накапливаться факты, появились сомнения. И вдруг вспомнилась странная книга профессора Жарниковой! А ведь я когда-то над этой книгой посмеялся…

Факт, что Северные Увалы – водораздел северных и южных рек. Отсюда истекают Волга, Кама, Северная Двина, Печора… Одни реки текут в Каспий, другие – в Северный Ледовитый океан… Странно, но на карте Птолемея двухтысячелетней давности именно в районе Северных Увалов помещены легендарные Гиперборейские горы, где “на северном краю мира в вечном блаженстве обитал народ, в особенности любимый Аполлоном”. Леса и нивы Русского Севера не топтали ноги завоевателей (если не считать русских, колонизировавших эти территории около тысячелетия назад). Считается, что свободный и гордый народ не знавший крепостного гнета, смог сохранить в чистоте и неприкосновенности древнейшие песни, сказки и былина Руси. А некоторые исследователи (в том числе и г-жа Жарникова) утверждают, что северяне сохранили архаические обряды, ритуалы и традиции, зафиксированные даже в “Ведах”, древнейшем памятнике индоевропейской культуры.

Многое в Устьянском крае удивляет. В первую руку – странное расположение деревень. Почему-то в Устьянском краю почти все из них построены на вершинах холмов, они доступны все ветрам. В том числе и Шангалы, причем село видно за многие километры… Местность здесь действительно гористая; во всей Архангельской области (исключая, разве что, Малые Корелы) не найдется эдаких круч. В районе Шагнал недавно даже горнолыжный курорт начали строить!

Как рассказал мне Попов, по утверждению одного из старых краеведов (Угрюмова) название реки Устья произошло от “Остойя”. Так называлась одна из мифических северных стран. Как-то крестьяне деревни Алферовской выкопали клад, состоящий из булгарских и арабских монет. Новгородцы считали Устью своей житницей. Местный хлеб очень ценили английские купцы, которые весьма активно торговали на Устье. В наше время  долину Устьи на Севере принято называть “Северной Италией” – потому что здесь уникальный климат. Если на верхушках холмов и на северных их склонах снег держится до середины лета, в долине зреют богатые хлеба, произрастают овощи и фрукты… некоторые даже арбузы и дыни исхитряются выращивать! Но самое интересное в Устьянском краю – его святыни.

 

Начать следует с удивительного места, называемого “Белым озером”. На самом деле это не озеро вовсе, а родник в нескольких километрах от деревни Большая Медвежья. Люди выкопали яму и заключили ее в сруб, даже дно бревенчатое сделали, - получился своеобразный бассейн. Место издревле почитается святым, говорят, в водах “Белого озера” еще в глубокой древности свершали омовения, веря, что чудотворная вода способна оберегать от болезней. Интересно, что в праздники сначала в воде омывались

люди, затем по водоему проводили… скотину. Коровы, лошади и овцы тоже получали магическую защиту.

В начале XVII века на Устье произошло довольно странное событие: к селу Бестужево по реке (против ее течения!) приплыла сплетенная из ивовых прутьев колыбелька, в которой лежал мертвый младенец. Тельце его было нетленно и благоухало. Едва младенца принесли в церковь, начались чудеса исцеления людей. Слава о чуде разнеслась по Устьянскому краю быстро, в Бестужево потянулись толпы паломников. И к местной церкви пристроен был предел, в которой святые мощи младенца, названного “Прокопием Устьянским”, почивали в открытой раке. И в честь своего святого в Бестужеве стали проводить ежегодные ярмарки.

Приехал как-то на ярмарку купец из Великого Устюга, Иван Ермолаев. Ему во сне явился образ Прокопия, и купец решил заказать устюжскому богомазу Онисиму Карамзину икону. Еще не была написана икона, женщина возле “Белого озера” нашла на дереве икону… изображавшую Прокопия Устьянского! Позже икону сравнили: лики Прокопия на заказанной иконе и на иконе обретенной похожи были как две капли воды! Для чудотворной иконы в селе Заячьем был построен соответствующий предел. Жаль, но храмы в Бестужеве и Заячьем не сохранились. Власти, борясь с культом Прокопия, да и вообще с верой, уничтожила почти все устьянские церкви… Оставались лишь святые места, в том числе и “Белое озеро”. Только бабушки – да и то тайком – посещали святое место. Если бы не смена курса правительства, может быть, оно и вовсе было бы забыто…

 Кстати: в 200 метрах от “Белого озера” есть второй родник. Считается, что в нем “мертвая” вода. Те глупцы, кто решается испить “мертвой” водички, непременно заболевают. Есть еще один род глупцов: они приезжают на “Белое озеро” попировать, повеселиться. К этому располагает то, что несколько лет назад один местный предприниматель облагородил святое место, поставил там часовню и поменял бревна в “бассейне”. Сведений о том, что осквернители как-то пострадали, нет. Но может – все впереди?..

Еще одно таинственное место Устьянского края – урочище “Солобыш”. Там согласно преданию находилось святилище чуди. Вообще легенды про “чудские ямы” здесь весьма распространены. “Чудь” - обобщенное название финно-угорских народов, аборигенов здешних мест. К “чуди” причисляли, и меря, и весь, и коми, и ненцев… Многие из племен активно противодействовали колонизаторам; в особенности чудь не соглашалась с насильной христианизацией, хранила свою языческую веру. Если в боях гибли все воины племени, оставшиеся в живых женщины, старики и дети вырывали яму, строили над ней сруб, сверху накидывали камни, забирались в землянку, и подрубали опорные бревна. Племя себя хоронило заживо… В долине Устьи много таких ям, в которых камни лежат… по привычке их называют “чудскими”. 

А вот урочище “Солобыш” – особое, ни на что не похожее место. Это угор приблизительно семиметровой высоты посередине деревни Солица, про которое тоже ходит легенда, что там чудь “захоронила себя”. По деревне несколько лет назад прокладывали новую дорогу, а для этого надо было срыть угор. Поскольку по округе про “Солобыш” ходили мрачные легенды, никто из дорожников не вызывалсяя повреждать угор. Одного мужика все же уговорили. Копнул он ковшом – а из холма посыпались человеческие кости… “Нет, сказал мужик, - пускай другой оскверняет место…” Долго искали другого охотника. Нашли-таки, но история повторилась: новый исполнитель, увидев кости, тоже напрочь отказался продолжать работу. Так угор и остался на своем месте… Прошло совсем немного времени, и оба бульдозериста почти одновременно…

лишились разума! Попросту говоря, их положили в психушку! Там они очень скоро скончались…

Еще одно таинственное место находится возле деревни Вежа. Тамошние жители утверждают, что возле их деревни течет “Мертвый” ручей, в котором можно увидеть… свое будущее! Под селом Строевским есть родник, называемый “Скрипун”; он тоже “умеет” будущее предсказывать! Прямо как в “сталкерской зоне” какой-то… Еще одна странная особенность у “Скрипуна”: если кто-то рядом с ним заматерится – вода в роднике темнеет. Мужики много раз проверяли: и вправду вода русского мата не переносит! Самое высокое место над селом называется “Божьей гривкой”, и туда по давней традиции местные жители ходят выпрашивать дождя, снега или тепла (в зависимости от того, в чем Строевское испытывает недостаток). Местные убеждены в том, что молитва помогает всегда, “холостых выстрелов” пока что не было.

Другого рода таинственное место – поле, называемое “Девятибратским”, под деревней Орлово. Жителям деревни постоянно кажется, что там “блажнит”: то стоны оттуда слышаться, то огоньки непонятные бегают… Туда никто не ходит, поле не возделывается. Даже ягода на нем не собирают, хотя земляника растет на “Девятибратском” размером с вишню! Легенда такова. В окрестностях Орлова орудовала банда разбойников, девять братьев. Страх и ужас наводили братья на здешние места! И духовенству пришла мысль: отслужить по братьям панихиду, как по мертвым. Ну, как положено отслужили в присутствии честного народа молебен “об исходе души от тела” грешных рабов Божьих, ненавистных разбойников… и вдруг слышат страшный грохот, перемешанный с душераздирающими криками. А после – тишина мертвенная… Самые смелые пошли туда, и на поле видят девять больших камней… Еще вчера их не было. Народ решил: это братья окаменели от грехов своих… Может, и сочинили. Но банда с того дня исчезла. А на поле, названном “Девятибратским”, начались вышеописанные явления из-за чего место сие обрело славу “проклятого”…

Вот такой он странный, Устьянский край. Есть факты (из рассказанных Михаилом Александровичем), которые я передать не могу. Уж шибко они спорны, невероятны. Однако уже пересказанного мною уже, кажется достаточно для того, чтобы призадуматься: может и вправду мы живем в “терра инкогнито”, неизвестной и пока еще непознанной стране? Шамбала в русской глубинке?! Первая мысль: “Бред собачачий!” Но, когда поднимаешься в гору под селом Шангалы, бросаешь взор на окрестные, поросшие реликтовым лесом холмы, на обласканную солнцем долину реки Устьи… думается совсем о другом. И хочется воскликнуть: “Господи, благодать-то какая!”

Давайте рассчитаем чисто математически. Россия занимает 1/6 честь суши. Значит, как минимум шестая часть чудес мира есть наше национальное достояние. Никто не доказал реальное существование Шамбалы, но никто и не опроверг! А значит, вопрос остается открытым…

Село Шангалы

Общинный дом

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/obschinnii_dom/DSCN7414_novyi_razmer.jpg?rand=159368447809988" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/obschinnii_dom/DSCN7414_novyi_razmer.jpg?

rand=159368447809988" \* MERGEFORMATINET

 

 

Русский северный мужик от природы застенчив. Старосту деревни Тарасонаволокская мне «выманить» из дома так и не удалось. Позже узнал: Андрей Викторович Паршин чистил печь, и стеснялся, что у него руки в золе… Зато в «Сельском доме» я нашел его супругу Наталью. Она вместе с двумя дочерьми, Дарьей и Елизаветой, разбирала старую печь. Надо сказать, трудились до самозабвения. Еле меня заметили!

Ради этого «Сельского дома» я и приехал в Тарасонаволокскую. Дело в том, что этот дом создан на народные средства, и силами жителей деревни. И по инициативе самих селян. По сути в Тарасонаволокской создан «общинный» дом, творение, отстроенное «коллективным разумом». Работа по преобразованию старой школы в «Сельский дом» (это официальное название) еще не пересекла свой “экватор», однако в уже готовой половине собираются люди. Здесь такиее народны собрания называются «вечерками». Это не клуб, ибо в «Сельском доме» на проводятся дискотеки и всякие казенные мероприятия. Это место задушевных встреч. Ну, и сбора общины в том числе.

В народе дом прозвали «Желтым» - потому что стены его выкрашены в ярко-желтый цвет. Такую уж краску достали… Наталья Паршина - заведующая этим заведением. Основная ее работа - магазин, она его сторожит. За заведование «Сельским домом» она получает минимальное содержание. По сути «Сельский дом» для нее «общественная нагрузка».

Хотя Наталья не скрывает, что для нее общинный дом - еще и средство отдохновения души.

Про экономическую жизнь деревни Тарасонаволокской плохого не скажешь. К примеру, староста Андрей Паршин трудится в организации «Сельхозсервис», и вполне неплохо зарабатывает. Есть в деревне лесоперерабатывающий заводик. Его основатель и хозяин, Владимир Шанин - еще совсем молодой человек, но уже сумел «раскрутиться», занять свое место в таком жестоком и непредсказуемом рынке. И рабочих своих не обижает, платит вполне достойные деньги. Значительнейший вклад в общинный дом внес именно предприниматель Шанин. Он давно живет в районном центре, поселке Октябрьский. Но в деревне проживает его мама… Ну, разве можно бросить деревню, в корой родился и вырос!? Тем более что Владимир учился в той самой школе, которую сейчас переделывают под «Сельский дом»…

«Сердце» общины - совет деревни, в него входят пять человек. В общине есть свой бухгалтер, Равиля Шумова. «Бюджет»деревни пока что пишется только в кавычках. Он небольшой. Однако не надо забывать, что для обеспечения жизни важнее не какие-то там денежные средства, а простые человеческие усилия! Что-то у нас в последнее время разучились ценить рабочую силу, а ведь в некоторых случаях она является решающим фактором!

Еще хорошо для деревни, что ее житель Александр Андреевич Волков - специалист администрации Шангальского сельского поселения, отвечающий за работу с отдаленными деревнями. Таких деревень в поселении 19, и Тарасонаволокская - одна из самых отдаленных. Волков как-никак свою-то деревню в обиду не даст…

«Сельский дом» - третий проект деревенской общины. А начиналось все три года назад, с деревенского схода. На нем выбрали старосту и определили размер «самообложения» каждый житель деревни в общинную кассу вносит десять рублей в месяц. «Бюджетом» распоряжается совет деревни. Ну, а управляет деньгами Равеля. Изначально деньги тратились только по двум статьям: расчистка дорог от снега и ремонт «бонтиков», плотов, с которых жители Тарасонаволокской поласкают белье в реке Устье.

Начинали все стандартно, назвав свою организацию по общей мерке: «ТОС» (товарищество общественного самоуправления). Но очень даже скоро идея переросла своих посторонних «вдохновителей»: жители Тарасонавоокской поняли, что только община, древнее деревенское устройство наиболее подходит к организации их жизни. Деревня в результате «реформ» 90-х годов значительно пострадала: девять лет назад здесь закрыли школу. Детей возят учиться в соседний поселок Советский, а школьное здание все эти годы пустовало и «благополучно» догнивало.

Когда решали, кто будет чистить дороги от снега (зимой сей вопрос самый насущный, ибо официальные, «записные» власти признались в своей беспомощности), нашли двух бывших механизаторов развалившегося совхоза «Устьянский»: Павла Ивановича Шумова и Юрия Алексеевича Порошина. Конечно, на самом деле «искать» их не пришлось, ибо Шумов и Порошин всегда ответственно подходили в любому делу и вызвались помочь родной деревне сами. Они - местные «Кулибины», сами, из списанных запчастей собрали себе трактора. Впоследствии выяснилось, что на этих двух мужиках вся деревня держится! Так бывает: скромные работяги не только деревни, города, но и весь мир на плах держат! Здешняя поговорка: «Кто везет - того и едут»… Шумов и Порошин на всех деревенских «проектах» трудятся больше всех. Потому что неравнодушны к судьбам родной деревни. И отменно исполнительны, не чета некоторым!

Расскажу о проектах. Дело в том, что административная  система сейчас построена строго: деньги только на проекты отпускают. Ну, какой бюджет сложится из десятирублевого «самообложения»? Ведь нынешнее население Тарасонаволокской - 206 душ. Помножь это число на десять рублей - смешные деньги получаются… А там, наверху, ныне любят оформленную документально инициативу. Иначе говоря, «проекты».

Так вот: первый проект назывался: «Живая вола». Вместе построили новый колодец, 10-метровой глубины. Копали всем активом, и кольца в том же составе укладывали. Второй проект, имеющий рабочее название «Мост дружбы», призван был соединить две части деревни. Старый мост обветшал, и новое строение значительно облегчило существование в деревне, ибо магазин находится в восточной части, а старики через заболоченный ручей могли и не пройти. В строительстве нового моста участвовало уже человек двадцать. Но - не больше, все же социальная активность проснулась далеко не во всех.

Первоначальный бюджет «Сельского дома» - 131 тысяча рублей. Конечно, по мере роста цен, его пришлось корректировать, но все же ненамного. 70 тысяч дала одна из общественных организаций, «Женщины России»; эти люди без апломба реально помогают русской деревне. 30 тысяч «подкинула» районная власть. Остальное - местные сборы. Ну, и удалось сэкономить на рабочей силе, ибо местные работали «за просто так», по-коммунистически. Или по совести, если откинуть 2коммунистическую» риторику. Здание школьное было разорено, не разграблено! В Тарасонаволокской пока еще не принято до мародерства опускаться… Бывшая школа нуждалась в значительном ремонте. Перво-наперво нужно было «раздеть» сруб и заменить три нижних венца. Которые просто-напросто сгнили. Потом необходимо было поменять полы - как черновые (нижние), так и чистовые. Печи надо было перебрать. Кровля, слава Господу, более-менее сохранилось, в замене нуждались только полдюжины листов шифера. Обивка вагонкой (как изнутри, так и снаружи) - отдельная «песня». Здесь помог местный «олигарх» (ибо Владимир на своем предприятии аккурат вагонку изготавливает).

Конечно, в стройке не обошлось без «записных» помощников Шумова и Порошина. Ну, золото-мужики, завсегда готовы родной деревне помочь! Коме них помогали еще человек десять. Если честно, в деревне не всякий способен оторваться от личного огорода, и направить свои творческие усилия на общественные нужды. Все больше помощников «разговорного жанра», которые только на сходе языком чесать горазды. Наталья что заметила: кто меньше выступает больше дело делает. Это особенно мужиков касается. Много в деревне мужчин, которые с руками и с головой. Но стесняются они пока свою творческую потенцию в общественных целях применить…

Хотя «Сельский дом» еще не готов, в нем уже проводили день пожилых людей, день Победы. Встретили Новый Год. Двух парней в армию проводили, свадьбу сыграли… Четверых на пенсию торжественно отправили. Общинный дом живет полноценной жизнью. Путь в деревне его прозвали «желтым», зато народ поверил, что жизнь в деревне повернулась к лучшему!

То помещение, которое уже отремонтировано, предназначено будет для «женских дел». Здесь женщины будут прясть, вязать, обсуждать насущные проблемы. Телевизор, конечно, поставят. Жаль только, слишком мало телеканалов Тарасонаволокская принимает… Но, если скинуться,  спутниковую антенну поставят! Следующая половина посвящена будет мужчинам. Там, едва только отремонтируют комнату, поставят бильярд. Параллельно бабушки обязались зачать обучение детей всевозможным ремеслам. Пусть овладевают крестьянскими умениями! Как ни крути, в жизни пригодится…

Следом будут «вечерки», посиделки старинного типа, в которых соберутся сразу несколько поколений. Это глубокая традиция, к сожалению, изрядно забытая… Конечно, работы еще немало. Можно сказать, движение к полноценному «Сельскому дому» только еще началось.  Но ведь - это движение, а не стоянка, -  и оно осознано! А значит, у деревни Тарасонаволокской, как минимум, есть будущее. Потому что местные жители знают: только от их желания зависит будущее древней и прекрасной во всех отношениях деревни!

 

Дер. Тарасонаволокская

О, нега!

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/o_nega/DSCN0354_novyi_razmer.jpg?rand=188925699773541" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/o_nega/DSCN0354_novyi_razmer.jpg?rand=188925699773541" \* MERGEFORMATINET

 

 

В небольшом населенном пункте особенно понимаешь, как потеря одного человека может гибельно сказаться на судьбе всех. В селе Конёве есть старый дом, бывший банк. В нем теперь центр народных ремесел, носящий красивое название “Кудесник”. Заходишь в избу - и глаза буквально разбегаются от многообразия произведений северного искусства. Тут и береста, и роспись, и резьба по дереву... И еще удивительные берестяные погремушки, которые только в Коневе можно встретить. Они шаркунками называются, и, говорят, не только для игры предназначены. Якобы шаркунок - магический предмет, оберег, пришедший из темных языческих времен. А еще в этом доме живет настоящее... приведение. Имеет оно женское обличье, пугает многих, но не вредит. По крайней мере - пока.

Вообще о мистическом в Конёве я часто слышал. Якобы здесь колдунов много, причем многие из носителей “темного” дара даже об этом не подозревают. Не случайно ведь дом ремесел “Кудесником” назвали! Кудесник (если кто не знает) - это языческий жрец, чародей, волшебник... А еще по селу “бродят”… пожары. Однажды кто-то сделал расчеты, которые показали, что пожары ходят... по кругу. Каждый раз возникая на новом месте, пожары как бы “очерчивают круг” вокруг села. Едва “круг замыкается”, возникает новый “зловещий виток”. И такая закономерность длится столетиями... Впрочем, что говорить о мистике! Она присуща любой глубинке, где человек более прислушивается к природе, чем к обещаниям властей. Давайте лучше о людях.

Мастера, который создал “Кудесник”, а потом его оставил, зовут Сергей Шеметов. Нынешние мастерицы-преподаватели “Кудесника” полны оптимизма, они утверждают, что село не пострадало от того что создатель переехал в большой город Северодвиск. Его жене, медику, предложили там работу, да и Сергею нашлось в городе место: там он с детьми занимается все теми же ремеслами. Но село Конёво все же опустело...

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/o_nega/DSCN0223_novyi_razmer.jpg?rand=161779396728837" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/o_nega/DSCN0223_novyi_razmer.jpg?rand=161779396728837" \* MERGEFORMATINET

 

 

Говорят, не сложились у мастера и удивительно светлого человека (надо же, больше года прошло, а о Сергее конёвцы только и говорят - причем в превосходных тонах) отношения с местным директором дома культуры Татьяной Подъельной. Мол, не ужились два медведя в берлоге... Впрочем, большому кораблю - большое плавание! Пусть Сергей творит в большом городе, в конце концов, кем был бы Михаил Ломоносов, если бы остался в деревне Мишанинской рыбу ловить? Тем не менее, общаясь с Татьяной Подъельной, я чувствовал какую-то неловкость. Причем, как не странно, тогда я не знал ни про Сергея, ни про “Кудесник”, ни про “двух медведей”.

А вообще я понял вот, что: своенравная река порождает своенравие в людях. Трудные люди в Конёве. И непонятные. По-своему, по-северному они хороши: молчаливы, старательны, неконфликтны. Но, если северный человек заточит на тебя зуб... Или другая сторона северной натуры. Это только в Архангельской области встречается: стучится в твою дверь в два часа ночи человек, и спокойно так говорит: “Слушай... давай, поговорим о жизни...” Ну, конечно, перед эти жахнет соточку-другую для храбрости. Человек ничего не требует от тебя кроме как хочет душу перед тобой излить. Как правило, не получается, ибо оно, сокровенное, слишком глубоко запрятано. Никому легче от этих “откровений” не становится - только “суета и томление духа”, как говорил Екклесиаст -  но такова суть северянина. А против сути не попрешь

Впервые я столкнулся с подобным “девиантным поведением” (то есть когда ко мне ночью завалился пьяный философ) у истока Онеги, городе Каргополе. Тогда я его выгнал. Потом пристыдился и с тех пор не гоню. Такова она, река Онега. Истекает она из озера Лача, про которой еще в молении Даниила Заточника сказано, что оно “исполнено плача”, а втекает в Белое море, столь подверженное влиянию Луны... Про Онегу я давно понял: это река темная, таинственная. Внешне она вроде бы расслабляет, как бы шепча: “О, нега, о, нега!..” На самом деле она коварна. У берегов - тихая, в середине - с бешеным течением и водоворотами.

Может именно поэтому большинство конёвцев отказались мне помочь, когда я попросил помочь переправиться на левый берег реки и показать знаменитый Конь-камень, девять столетий назад давший название селу. Татьяна Подъельная - так вообще в категоричной форме отказала. Сказала что сильно занята организацией Покровской ярмарки (именно на нее, эту ярмарку, я и приехал). В итоге мне помогли в Конёвской школе.

Мне про директора этой школы Валентину Ивановну Сидорову еще лет пятнадцать назад рассказывал мой друг Константин Козлов. Он руководил объединением добровольных реставраторов, и Россию, в особенности глубинку, знал как хороший хирург анатомию. Кости уже несколько лет нет на этой Земле (пусть она ему будет пухом!), но всяческие его рекомендации и “наводки” я до сих пор использую в своих путешествиях. Не ошибся Костя и с Валентиной Ивановной. Она нашла человека, который согласился меня не только переправить, но и сопроводить к вожделенному месту, ибо священный камень находится в глухом лесу, на удалении нескольких километров от берега.

Мой “сусанин” (как он сам выразился) Владимир взял с собой ружье. Сказал, что “может кого-то и стрельнет, ведь охота пока не закрыта”. Позже я узнал, что на том берегу много медведей, а так же могут “случайно” подвернуться беглые заключенные. Там, глубоко в лесу, несколько зон, и иногда оттуда бегут... Медведи нам не встретились, а вот странного вида мужик действительно попался. Весь в наколках, в грязной телогрейке, он и взаправду напоминал зека. Владимир меня успокоил: этот парень из бригады лесорубов. Набирают лесопромышленники каких-то сомнительных бомжей; они дешевле обходятся. Мужик сначала попросил курева. Мы оказались некурящими, и мужик попытался проявить

недовольство. Но, глянув на ствол (едва мы причалили к берегу, Владимир зарядил ружье патронами), осекся. Осведомившись, где село Бережная Дуброва, работяга потащился в ту сторону. Я понял, что “чужие здесь не ходят”, и не случайно Владимир пошел с оружием. Похоже, здесь живут по “законам джунглей”.

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/o_nega/DSCF1584_novyi_razmer.jpg?rand=163569825725247" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/o_nega/DSCF1584_novyi_razmer.jpg?rand=163569825725247" \* MERGEFORMATINET

 

На камне стоит Гена Михеев, то есть, я. Извините - но мой проводник фотографироваться отказался, для "масштабу" пришлось сниматься мне.

 

Камень мы искали часа два. Как пояснил мой “сусанин”, Конь-камень “водит”, не хочет, чтобы мы к нему сразу пришли. Здесь вообще много всякого случается. В частности можно долго-долго шагать, а на самом деле не сдвигаться ни на метр. Или вдруг - в мгновение - перенестись на несколько километров в сторону... Местные объясняют просто: леший водит. Ну, нас, как минимум, не “увел” - мы нашли Конь-камень. Он представляет собой гигантскую гранитную глыбу, по форме напоминающую седло. Раньше, говорят, под камнем был лаз и получалось, что камень как бы на “ногах” стоит. Полная аналогия с конем!

И еще кое-что рассказал Владимир. До того как пришли сюда русские люди (точнее, новгородцы), жили на берегах Онеги люди неизвестной национальности. Село Конёво состоит из четырех частей: Эктыш, Пройма, Мишковская и Лукьяновская. Так вот Эктыш - самая древняя часть, получившая название по речке, впадающей в Онегу. Если провести линию, продолжающую Эктыш на Запад, она аккурат уткнется в Конь-камень. Из глубины веков пришло поверье: когда Конь-камень уйдет под землю, мир кончится. Настанет конец Света. Поскольку камень далеко в лесу, о грядущем Апокалипсисе можно будет узнать по такой примете: вода реки Эктыш станет кроваво-красной... Что же, камень действительно уходит под землю. Он возвышается над поверхностью земли всего на два метра, лет пятьдесят назад, говорят, он возвышался на четыре. Нетрудно рассчитать возможную дату “часа Х”. 

Ну, вот, опять скатился на мистику... Ну, нельзя, наверное, в Конёве без нее. Давайте лучше посетим Конёвскую школу, последний оплот нормального существования. Остальные оплоты культуры как-то ненормально позиционируются. Дом культуры в Конёве сгорел, как видно, попал в “колдунское кольцо”. Больница ужасная, да еще обиженная властями. Подарили в рамках национального проекта Конёвской больнице машину “скорой помощи”. А через неделю забрали, сказав, что не положено. Получается, когда преподносили машину - было положено, а когда отбирали - вспомнили какие-то запрещающие правила.

А школа - она и внешне выглядит порядочной, и внутреннее ее наполнение адекватно. В школе даже газета издается, в которой не только про школьные дела рассказывается, но и про сельскую жизнь. Газета в напечатанном виде вывешивается прямо в центре села, а потому информация доступна всем. Именно в школьной газете я прочитал “внутреннюю” рецензию на Покровскую ярмарку в Конёве: “...Себе гулявшие на ярмарке оставили приятные впечатления, а парку “Конек-горбунок”, как всегда, - мусор и грязь. “Русская, брат, музыка: жить по-свинячьи скверно, а все-таки живу и буду жить по-свинячьи”, - как будто про нас сказал давным-давно в повести “Деревня” Иван Бунин”. Да, я и сам заметил: пьют в Конёве изрядно...

Сама Валентина Ивановна (директор) школу показывать не стала. Она полностью отдала инициативу... детям. Ведь в Конёвской школе действует самоуправление, и демократическим путем избирается председатель ученического совета. В этом году таковым стала Дарья Тимофеева. И с удивлением я узнал, что Даша - автор критических статей про село, в том числе и правдивого рассказа о ярмарке.

Дарья мне и школьный музей показала, и рассказала про село и про школу. В жизни она такой же чистосердечный человек, как и в своих текстах. Село Конёво вовсе немаленькое, раньше оно даже было райцентром. Здесь работают агрофирма “Коневская” и ООО “Молоко”, то есть сельское хозяйство не в загоне. Но в основном народ живет лесом: вокруг Конёва много пилорам, в лесах куча бригад, которые методично лес изничтожают. В Конёве 96 предпринимателей! Плохо ли, хорошо ли, но это дает заработок.

Мама Дарьи - воспитатель в детском саду, папа - тракторист. У Дарьи есть три сестры, причем она - младшая. Старшая, Вера - учитель иностранного языка в Конёвской школе. Вторая сестра, Анна, - учитель математики, а живет в Белгородской области. Третья сестра, Арина, сейчас в Вологде учится, в Молочной академии. Кстати Арина была предшественницей Дарьи на посту главы школьного самоуправления. И здесь никакого протекционизма! Сестры проходили по результатам всешкольных выборов.

Даша мечтает стать агрономом. Она верит в то, что сельское хозяйство возродится и труд крестьянина вновь станет уважаемым. Дарья любит родное село, но мечтает, чтобы оно стало чище и здоровее. В плане жизни главная проблема была решена в прошлом году: в Конёве появилась мобильная связь. Есть и “оплот культуры” - школа. Дети в школе с утра и до вечера. А в каникулы устраивают “коммунарские сборы” - вообще в школе ночуют, а днями прибирают село от мусора.

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/o_nega/DSCN0511_novyi_razmer.jpg?rand=47090990805648" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/o_nega/DSCN0511_novyi_razmer.jpg?

rand=47090990805648" \* MERGEFORMATINET

  

За мусором “физическим” возможно Конёво начнет очищаться и от “духовного” мусора. Но это будет зависеть от простого фактора: захотят ли молодые остаться в родном селе после учебы? Будут ли они так же свято верить в возможность лучшей жизни, как и Даша Тимофеева? Нам остается пожить - и понаблюдать...

 

Село Конёво

Раздел третий. Рыцари степей

Где рождаются казаки

INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/popovskie_kadeti/PICT8957_novyi_razmer.jpg?rand=20846157434699" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/popovskie_kadeti/PICT8957_novyi_razmer.jpg?rand=20846157434699" \* MERGEFORMATINET

 

 

Так и подмывает напомнить Вам, уважаемые читатели, что крупнейшие русские бунтари - Разин, Болотников, Пугачев - были донскими казаками, взращенными вольным воздухом тихих степных хуторов. Были среди донцов и другие люди: Ермак, Платов, Шолохов, Краснов, Лебедь... Они принесли славу России иного толка. И что бы донцы не творили - от литературных трудов до бандитских набегов - все ярко, конкретно, смачно. Колоритный народ казаки, кого хошь за пояс заткнут.

И вот вопрос: то самое знаменитое казачество - существует ли? Многие нынешних казаков именуют “ряжеными”, а наличие нескольких конкурирующих казачьих организаций, которые «подвизаются» в столице, надеясь на преференции властей, вызывает у обывателей ехидную улыбку. Да, власти в последние годы продвинулись, определив “реестровое” казачество. Выделили из бюджета деньги, и немалые. Однако

некоторые действия вызывают недоумение; напримергенерала, с блеском проигравшего войну в Чечне, вдруг назначают “советником президента по казачеству”. Что он насоветует? А в это время кто-то под видом возрождения казачества тихонько свой личный бизнес продвигает... В общем немало вопросов недоуменных...

 

INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/popovskie_kadeti/PICT9026_novyi_razmer.jpg?rand=13166689197579" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/popovskie_kadeti/PICT9026_novyi_razmer.jpg?rand=13166689197579" \* MERGEFORMATINET

 

 

Попов - самый отдаленный населенный пункт Кумылженского района Волгоградской области, со всеми вытекающими явлениями. Тем не менее, здесь во всей красе наличествует замечательное преимущество российской глубинки: все самое чистое, справедливое, талантливое - отсюда, из глубины страны. Это там, на верхах все мутят и размахивают ручищами (ежели животы не мешают), пытаясь доказать, что именно сей чиновник самый главный и ответственный.

А вот у директора Поповской кадетской школы-интерната Натальи Викторовны Тыщенко никаких карьерных устремлений или интересов “семейного бизнеса” (это теперь модно) нет. Она, потомственная казачка, борется за то, чтобы хуторской казачий кадетский корпус имел более лучшую базу. От этого и хутор Попов станет краше. Ее супруг

работает в райцентре инспектором по делам несовершеннолетних: он борется за то, чтобы в районе было как можно меньше “трудных” детей. Большинство из “поповских” кадетов - аккурат их “трудных”. Точнее, из бывших “трудных”, потому что кадет - это почти воин и полноценный казак (ибо через год обучения уже принимает присягу). И получается, что супруги Тыщенко творят одно дело: из сырого материала творят настоящих и порядочных мужчин.

И в школе, и в казарме все ясно уже при входе: на стене висят портреты президента России и главного атамана Всевеликого войска Донского. И лозунг: “Жизнь - Родине. Честь - никому”. И никаких двояких толкований, порождающих, как известно, смуту. Скажу сразу: ни президент, ни казачий генерал Поповскому кадетскому корпусу не помогали. Его создание - исключительная инициатива снизу, а финансирует все и без того нищий бюджет чисто аграрного района. Шесть миллионов в год - серьезная обуза. Тем более что большая часть кадетов – из других районов Волгоградской области, причем значительная часть пацанов выходцы из больших городов. Те не менее поповцы не сетуют. Она знают о жизни нечто большее. В Попов всякие начальники на праздники (в особенности на присягу) приезжают, да и кадетов вывозят - для того, чтобы промаршировали по знаменитым площадям страны и показали: вот оно, возрожденное казачество! Недавно десять лучших поповских кадетов в Москву съездили, в первый раз за историю корпуса. Парни в восторге, они впервые в своей такой еще маленькой жизни выбрались за пределы области. И еще одна значительная радость: конную подготовку можно теперь расширить, ибо недавно волгоградский губернатор трех коней подарил. Еще двух, до кучи, презентовал местный, хуторской атаман. Однако директор постоянно ждет, что приедет какой-нибудь проверяющий орган – и корпус прикроет... Всегда ведь есть, до чего докопаться.

Кадетский корпус совмещен с хуторской школой - и это вызывает некоторый напряг. Ведь кадеты живут на казарменных условиях, по армейским порядкам, а хуторские дети приходят из дома. На некоторых уроках кадеты учатся отдельно, но чаще занимаются вместе с “гражданскими”: школа-то одна. Зато уж все чисто “кадетские” дела - образец военизированного воспитания. Здесь и огневая подготовка, и тактическая, и рукопашный бой, и джигитовка, и даже основы православия. Молитва - как перед приемом пищи, так и вечерняя - здесь обязательное дело.

Под казарму переоборудовано здание детского садика. Так случилось, что к 2001-м на хуторе малышей было так мало, что садик содержать стало накладно. Интересно, что теперь, когда вроде и рабочие места появились, и хуторские фермеры стали относительно прилично платить своим работникам, детей народилось довольно много (молодежь-то остановила бегство в города), 40 малышей вполне набрали бы. Но восстановить детсад материальной возможности нет.

 В хуторе есть атаман, реестровые казаки, в общем, все как в старину. Однако реальная власть в хуторе принадлежит… женщинам. В школе-корпусе командует Наталья Викторовна. Главой Поповской администрации хуторяне избрали Марину Николаевну Буданову. И все же казаки здесь не плачут, уповая на “баб, захвативших бразды”. Они трудятся. Впрочем, положение не слишком хорошее. Хутор Попов - центральная усадьба; здесь безработица не больше 8%. А вот на более мелких хуторах она достигает 50%; к Поповскому сельсовету, к примеру, относится некогда знаменитая станица Федосеевская, население которой сейчас составляет всего-то 52 души, из которых почти все - старики. А когда-то в этой станице проживало больше 2000 человек... Колхоз в Попове было пострадал от “инвесторов” со стороны, все попытавшихся разворовать, но устоял. И развилось еще фермерство: всего в Попове и на окрестных хуторах действуют восемь

фермерских хозяйств. Два фермера, Шишкин и Ульянов, активно помогают кадетскому корпусу. Остальные пока в стороне, но слава кадетов растет и уже вроде бы стыдно не помогать.

INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/popovskie_kadeti/PICT8832_novyi_razmer.jpg?rand=134156789949809" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://9duzg9om5geshk6b.genamikheev.narod2.ru/nerabi/popovskie_kadeti/PICT8832_novyi_razmer.jpg?rand=134156789949809" \* MERGEFORMATINET

 

 

Идея “кадетства” продвигалась с трудом. Марина Николаевна вспоминает о том, какое противодействие было со стороны местных стариков:

- ...Думали, что привезут сюда бандитов - и они огороды, погреба начнут чистить. Скупили все замки в округе, заперлись, приготовились к обороне... Однако не так

получилось. Мальчики старикам стали... помогать! Дрова порубят, воду натаскают, огороды вскопают... За воинскими захоронениями ухаживают (их у нас три). В казачьем корпусе дети строго живут, вольницы им не разрешают. Пусть у нас Интернета нет, зато ведь не то что наркотиков - пива и сигарет не дозволяется! И у нас теперь растут парни, которые реально думают о том, что такое честь и достоинство... 

Существенно, что корпус дал хутору 45 рабочих мест. А еще собираются на областные деньги строить новую казарму на 250 мест. Может, тогда и детский садик на хутор вернется. Впрочем, новая казарма - всего лишь обещание и неизвестно, сколько лет ее ждать. Казачьи воспитатели - местные уроженцы; молодые мужчины, отслужившие в армии. Все они - реестровые казаки. Один из воспитателей - женщина, Алла Кириченко. Она тоже ходит в казачьей форме и лихо руководит кадетами.

 Хотя в казаки согласно вековым традициям женщин не берут, здесь пошли на исключение. Все дело в том, что в кадеты берут с 5 класса, а 9-10 летние мальчики, как ни крути, еще нуждаются... в маме. В материнской заботе, ласке. Первый месяц после набора, сентябрь, здесь называется “месяцем плача”. Большинство из юных казаков из тяжелых семей. Но даже если ребенка оторвали от плохой матери, она все же для него - мама. Идут вечером, после отбоя к казачке: “Алла Ивановна, помогите пришить пуговичку...” - “Алла Ивановна, почитайте книжку...” - “А подскажите, как лучше маечку постирать...” После 11 лет мама им уже не нужна, и это означает, что они начинают становиться мужчинами.

Одним из самых активных идеологов зарождения в Попове казачьего корпуса стал хуторской атаман и одновременно председатель здешнего колхоза Владимир Александрович Пахаль. В разговоре он высказал одну, мягко говоря, смелую мысль: “Эх, набрать тысячи две кадетов, оголить шашки - и двинуть на Москву! Уж мы сказали бы, что следует…” Истосковалась, видно, душа казака-крестьянина... Волей-неволей вспомнишь Разиных-Болотниковых-Пугачевых! Уж как национальными проектами селянина-хуторянина измучили... Вот, чем сейчас живет казачий Дон? Навыращивали поросят, надеялись казаки продать свинину и зажить. А тут бац - и цена на свинину упала до неприличного уровня. А ведь многие кредитов набрали...

Как минимум, на уровне хутора Попов казаки свои проблемы решили. Стали на отдаленных хуторах несколько лет назад селиться азербайджанцы и чеченцы. Казаки провели с ними разъяснительную работу - те съехали. Плюс еще порядок и закон на хуторе тоже казачество блюдет. Устраивает рейды, ночные дозоры, патрулирования (от воровства со стороны заезжих лиц). Но вообще у атамана есть сверхзадача:

- ...Казаки - это сила которая способна самостоятельно определяться и объединяться. Казаки - это народ. Вольный. С нами можно разговаривать только сидя за столом. И мы хотим, чтобы казачество возродилось как дух. Разве плохо, если кадет идет по улице - знает, не знает человека - обязательно поздоровается? Если хотя бы один из пяти выйдет нормальным человеком - это будет наша большая победа...

О качестве судить пока не по чему, ибо первый выпуск ожидается только в следующем году. Однозначно, что многие старшеклассники мечтают о военной карьере. Звание «кадет» - не только право носить красивую форму. Это еще и тяжелый труд, и обязанности. В корпусе существует армейская система наказаний за проступки: грубость, неуважение к воспитателю, курение. Это наряды вне очереди, общественно полезный труд. Именно полезный! Пытались воспитывать методом “упал-отжался”, вышло только хуже. Вот, почему кадет только через год присягу принимает: существует значительный отсев. Бывает, до половины детей так и не научаются жить по уставу и просятся домой.

Но чаще отчисляют по решению директора; есть дети совершенно неуправляемые и неспособные к жизни в коллективе.

Но молодые люди борются за свое право стать истинными казаками. Взять Дмитрия Жарко из города Михайловки: он трижды оставлял корпус и столько же раз возвращался. Парень способный, учится на пятерки, но очень уж у него непростой характер. Всегда, когда возвращается, говорит: “Если у вас не буду учиться - не буду учиться нигде вообще...”

Или Володя Аполлонов, первый кадет, готовящийся к выпуску: он из Кумылженского района, с хутора Чиганки. Когда поступил, был замкнутый, запуганный. Мама его в сущности “спихнуть” хотела, ведь семья-то многодетная. По состоянию здоровья Володю пришлось отчислить (у него была распространенная болезнь среди нервных детей: энурез). Так он вернулся в корпус через год и заявил гордо, что сам смог избавиться от болезни - усилием воли. Бабушки в Попове его обожают; всегда, когда определяют воспитатели круг задач по помощи старикам, зовут именно Володю. А теперь он еще и ведет усиленную агитацию в своем хуторе: очень много мальчиков из Чиганков рвутся в Попов - учиться на казака. И Володя, как старший, старательно опекает младших земляков.

Кадеты не только живут по казачьим заповедям, но и структура управления в корпусе построена по правилам, завещанным от прадедов. Кадеты разделены на “хутора” и в каждом есть атаман. Главный атаман в корпусе - Владислав Вячеславович Окунев, который одновременно является и старшим воспитателем (он имеет казачье звание “сотник”). По субботам в корпусе проводится “круг”, на котором коллегиально решаются все насущные вопросы - от учебы и до быта. Однажды мальчишеский “круг” уволил воспитателя, который не в меру проявлял диктаторские замашки.

Да, забыл сказать: пребывание в корпусе для кадетов абсолютно бесплатно. Хоть и вылетает это району в копеечку, районные власти, и казачество Кумылженского юрта всячески стараются, чтобы дело не умирало. Ведь на всю область таких казачьих учебных заведений всего-то два.

До недавнего времени мне казалось, что казаком надо родиться. Пожив немножечко в хуторе Попов и понаблюдав за жизнью кадетов, я понял: нет, казаком становятся. Именно для того хорошие люди и ведут здесь созидательную работу. Как мне сказал один из воспитателей, “через три-четыре поколения наше дело обязательно даст ростки...” От себя добавлю: если нашему государству через четыре поколения еще будут нужны духовно сильные и самостоятельно мыслящие люди...

 

Хутор Попов

 

Олень, пронзенный стрелой

Всего в России одиннадцать казачьих войск: донцы, кубанцы, терцы, уральцы, сибирцы, астраханцы, оренбуржцы, забайкальцы, семиреченцы, амурцы, уссурийцы. Войск? Да, когда-то это были боевые единицы, наводящие страх на всю Евразию… От Парижа до Багдада, от Хельсинки до Харбина… О казаках много и «вкусно спорят, и правильно делают, ибо есть, о чем дискутировать. Последними во всей России казаки сохранили старинный рыцарский принцип «службы за землю» и собирались за свой счет «конно и оружно». Последние русские рыцари...

Два указа – от 12 декабря 1917 и от 1 июня 1918, – свели статус казаков к статусу других советских народов. Во время русской революции казаки воевали на обеих сторонах; считается, что из России бежало около 30 тыс. казаков. В 1936-м статус казаков был частично восстановлен. Приказом, датированным от 20 апреля 1936-го, несколько кавалерийских дивизий были названы казачьими, и казакам было разрешено иметь свою собственную униформу и носить оружие. Получается, глупо говорить об уничтожении казачества большевиками. Послевоенная киносказка, созданная для воодушевления советских людей, между прочим, именовалась «Кубанские казаки».

Для «входа» в тему приведу выдержки их труда донского историка Сергея Долгополова (с этим ученым я знаком, он проживает и работает на хуторе Пухляковском, том самом, где жил и создал своего «Цыгана» Анатолий Калинин):

«…О времени возникновения донских казаков до сих пор среди историков нет единой точки зрения. По мнению Р.Г. Скрынникова, например, первоначальные казачьи общины, состояли из татар, к которым присоединялись затем русские элементы. Л.Н. Гумилёв предлагал вести донских казаков от хазар, которые, смешавшись со славянами, составили бродников, являвшихся не только предшественниками казаков, но и прямыми их предками. Все больше специалистов склоняются к тому, что истоки донского казачества

следует видеть в древнем славянском населении, которое согласно археологическим открытиям последних десятилетий, существовало на Дону в VIII – ХV в.в.

Подьячий Посольского приказа Григорий Катошихин в конце XVI века так написал о донских казаках: «…А люди они, породою москвичи и иных городов, и новокрещённые татаровя, и запорожские казаки, и поляки, и ляхи, и многие из них московских бояр, и торговые люди, и крестьяне. И дана им на Дону воля своя и начальных людей меж себя атаманов и иных избирают и судятся во всяких делах по своей воле, а не по царскому указу…». Все, кто уходил на Дон, находили там пристанище, не опасаясь, что их настигнет рука власти. Не случайно в плоть и кровь донских казаков вошла поговорка: «С Дону выдачи нет».

Казаки, разъезжая по «Дикому Полю» – так стало называться с XV века пустынное место, образовавшееся после разорения монголо-татарами южно-русских княжеств - постоянного места жительства не имели. Убежищем им служили вырытые в земле ямы, покрытые хворостом или камышовые шалаши-шиши. Первое время женатых среди них не было. Основным источником существования являлась военная добыча.

Природа щедро одарила донских казаков, они говорили: «Кормит нас молодцев Бог: подобно птицам мы не сеем и не собираем хлеба в житницы, но всегда сыты. А ежели, кто станет пахать землю, того нещадно сечь розгами». Таким образом, первые казаки ревностно следили за тем, чтобы ничего не отвлекало от главного их занятия – военной службы.

В конце XV – начале XVI веках на южных рубежах России начала создаваться единая система пограничной обороны – «засечные линии» из лесных завалов, валов, городов-острогов и постоянных гарнизонов.

К середине XVI века начинается более активно процесс заселения русскими людьми просторов «Дикого Поля». К этому времени относятся известия о появлении постоянных казачьих поселений – городков.

Первое письменное упоминание о казачьих городках относится к 1549 году. Ногайский князь Юсуф жаловался царю Иоанну IV (Грозному): «Холопи твои, некто Сары-Азман словёт, на Дону в трёх и в четырёх местах городы поделали… да наших послов …и людей стерегут, да разбивают…»

В грамоте, подписанной царём Иоанном IV (Грозным) 3 января 1570 года и посланной на Дон с боярином Новосильцовым, казакам и их атаманам Мамину и Яковлеву предписывалось слушаться Новосильцова во всех государевых делах, «… тем бы есте нам послужили, а мы вас за вашу службу жаловати хотим». За службу по охране царского посла впервые всему казачьему войску было обещано жалование.

Эта грамота – первый официальный документ о признании московским царём донских казаков, и он считается отправной точкой в дальнейшей истории служения казаков российскому государству. Поэтому, 3 января 1570 года является датой создания Всевеликого войска Донского».

Немного скажу о казачьей демократии. Войсковой Круг решал все жизненно важные вопросы: войны и мира, дипломатических отношений, социально-экономические вопросы (распределение земли и пастбищ, рыбных и охотничьих угодий, прием в гражданство и его лишение, отмечал за заслуги перед обществом, и т.д.), выполнял функции высшего

судебного органа, избирал органы исполнительной власти. Все его решения имели силу закона и подлежали безусловному исполнению. Роль совещательного и контролирующего органа выполнял Совет стариков (старейшин).

Право участия в таком собрании имел каждый казак, при этом он обладал полноправным голосом. Каких-либо привилегий не имелось, все были равны. При избрании в органы исполнительной власти – атамана, есаулов, писарей и других должностных лиц – учитывались только личные качества и заслуги кандидата, но не его социально-экономическое положение. Кругом избирались и духовные лица – священники, дьяки и остальной причт. Вновь принятые Кругом в свое общество пришельцы имели все права казака, невзирая на национальность и вероисповедание. Четко сохранялась традиция, обеспечивающая защиту и покровительство своим гражданам, в том числе и вновь принятым беглым, что выражалось принципом «С Дона выдачи нет». Решения Круга принимались большинством голосов.

Естественно, что такая форма демократии может существовать только при полной личной свободе и независимости граждан. Едва только хотя бы одна степень свободы ограничивается, система рушится… Ну, а теперь время поведать о том, как живут люди на «обломках» легендарной системы.

 

Закурганная и далее

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/zakurgannaya/kazaki05s6_novyi_razmer.jpg?rand=155125632906637" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/zakurgannaya/kazaki05s6_novyi_razmer.jpg?

rand=155125632906637" \* MERGEFORMATINET

 

 

У меня до сих пор в мозгу гремит эта залихватская чечетка: «Дадам-дадат-тата-тада, дадам-дадат-тата-тада, дадма-датат...» Казачий ансамбль играет и поет русско-казачью песню, а три молодухи выстукивают по деревянному полу чечетку. И чечетка эта больше почему-то напоминает военный марш. Или боевой ритуальный танец какого-нибудь африканского племени...

…Боковская - станица историческая, можно сказать, это центр казачьего Дона. Но это еще и райцентр. В Боковском районе есть еще такая станица Каргинская, так вот, там прошли детство и юность Шолохова. Станица Вешенская - это немного севернее. Кстати, Вешенская, напоминающая курортный городок, в меньшей степени похожа на станицу, потому что расположена в пойме Дона, среди густой растительности, и там нет степи. А какой казак без степи? Из Боковской степь видна - и даже очень.

По сути Боковская - типичный степной райцентр, безликий и какой-то стандартный. Но теперь-то я узнал, что, если искать на Юге России что-то колоритное, надо скорее оставлять такие городки и рваться в глубинку. Я всегда как-то смутно подозревал, что нынешнее казачество какое-то не то, что ли... искусственное. Мне случалось и раньше бывать в казачьих станицах, в которых на главных площадях красовались памятники Ленину, а вовсе не Платову или Краснову, были казачьи песни, усы, «Георгии» на груди, хромовые сапоги, но... что-то во всем этом было наносное, театральное. Больше казачьего духа я видел в нищих, Богом забытых донских хуторах, в которых потомки казаков вкалывают от зари и до темна на своих хозяйствах, и только раз в году выезжают в станицу на скачки, причем коней они тренируют для этого единственного дня целый год. Ну, а в станицах... в принципе, если вжиться, и здесьможно обнаружить «соль земли». Но где найти время, чтобы вжиться?

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/zakurgannaya/kazaki02s6_novyi_razmer.jpg?rand=162990564551563" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/zakurgannaya/kazaki02s6_novyi_razmer.jpg?rand=162990564551563" \* MERGEFORMATINET

 

 

…Сначала была пашня. Тягучая, пахнущая чем-то очень знакомым, родным и почти забытым. Кажется, материнским молоком. Комки чернозема податливо разваливались под

ногами и ноги увязали в почве: будто бы она не хочет тебя отпускать. Тяжело дыша, я ступил на твердь. Настоящий, первозданный кусочек степи. Ковыль стремительными волнами накатывался на меня и казалось, что степь пытается что-то шепнуть тебе. Среди ковыльих волн островками желтел весенний цветок сибирек; вчера за пьянкой мне сказали казачью поговорку: «Сибирек расцветает - баба гуляет». Не знаю, не проверял.

Еще несколько шагов - и я на вершине кургана, одного из тысяч, что разнообразят унылые просторы Великой степи. Что там, под ним? Какую тайну содержит этот, в общем, невеликий бугор? Боже, сколько народов пронеслось по этим убийственным пространствам и растворились в небытии...  тюрки, скифы, половцы, хазары, аланы, татары, черкесы, бродники - все прошло. И непонятно, над каким воином возвышается именно этот курган. Ведь даже в одной казачьей песне поется (опять вчера ее пели): «Когда казак, умирая, просил, чтоб насыпали высокий курган земли в голова...» Значит, и казак здесь может лежать. У донских казаков рюмка «на посошок» не является последней; за ней обязательно будет разлита «закурганная». «За курганом казака ждет другая баба...» А после «закурганной» последует «стременная». А после «стременной»...

Казак по идее многим отличается от простого человека. Вот я, к слову, «мужик», то есть человек не казацкого роду, а для казака слово «мужик» является самым оскорбительным. Сами они - «господа казаки». Хотя, здесь я заметил явную несправедливость: казаки - господа, но вот женщина-казачка вполне может быть названо «бабою»...

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/zakurgannaya/kazaki01s6_novyi_razmer.jpg?rand=137887724894878" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/zakurgannaya/kazaki01s6_novyi_razmer.jpg?rand=137887724894878" \* MERGEFORMATINET

 

 

…Отсюда видно вокруг на многие километры. С запада, заслоняя солнце, проносится туча, покалывая степь молниями. С другой стороны, в лощине прячется совсем невеликая река Чир. Здесь, под Боковской, ее даже переплюнуть в некоторых местах можно. Невелик этот приток Дона, зато знаменит тем, что в долине Чира несколько столетий живут казаки. Многие народы знала донская степь, но казаки, без сомнения, рекордсмены: поселения вольных русских людей появились здесь еще в XV веке и получается, больше пяти столетий земли по-над Доном являются казачьими.

Велика наша Россия (даже отступить есть куда) и в разных ее концах любимым народ для себя определяет такой праздник, который ближе всего его духу. На Чире главный праздник - День Победы. Дело, конечно, в том, что местам этим здорово досталось в ту войну, но и не только в этом. Просто нет больше у нас такого праздника, в котором патриотическая жилка была бы так сильна. А ведь это - главная составляющая часть казачьего духа. Ветеранов в этот день не чествуют – по их личной просьбе. Седые фронтовики так и говорят: «Вы уж, ребятки, этот день оставьте для нас самих и не трогайте нас!» Поэтому праздничное действо, развертывающееся на берегу Чира, охватывает более молодых. Ветеранов же поздравляют в предыдущие и последующие дни.

И центральным событием праздника Победы становятся скачки. К ним готовятся долго. В хуторах тренируют скакунов, выматывают и в последнюю ночь старательно вычищают. А вот сами скачки проходят очень быстро: всего несколько заездов.

После скачек был концерт казачьей песни-пляски; отвлекшись на минуту от действа, я приметил вдалеке, за Чиром, две двигающиеся точки. Пригляделся: два коня - вороной и гнедой - галопом несутся через степь. Всадники едва заметны. Почему-то я сразу понял: это пацаны, участники сегодняшних скачек, они так и не признали их результата и решили продолжить спор в очном поединке, по гамбургскому, так сказать, счету. Так недолго и загнать бедных коников... Но пока они во власти гоночной горячки, и гонят коней, нещадно стегая их нагайками. Когда горячие головы поостынут, они, наверное, снимая лошадиный пот пополам с кровью, шепчут в мохнатое ухо слова извинения...

Вот я все: «дух», «дух»... Да остался ли дух тот после семидесяти лет усиленного искоренения? К тому же прочитал я в какой-то книге, что казачество как сословие планировали ликвидировать еще в XIX веке, а, значит, процесс уничтожения шел больше столетия. Редко кому из властей по душе могла быть демократия, царившая на Дону. Мыслимое ли для нас дело (просто, абстрагируемся от прошлого и спроецируем ситуацию на сегодняшний день): в станице власть всецело принадлежит атаману, ежегодно переизбираемому на кругу (собрании, в котором участвовали все казаки). Казаки Чира к тому же оказывали особенно сильное сопротивление красным в Гражданскую войну, особенно в Боковской и Каргинской, за что естественно, поплатились неимоверной кровью. В общем, вряд ли что-то из этой культуры могло здесь сохраниться. Но я убедился в обратном.

…Следующий день был тоже хорошим. Я побывал у последнего… скрипача Дона.

В старые, наверняка лучшие, времена в ином хуторе народу могло жить поболе, чем в станице, но куреня там, отличие от станичного поселения, располагались на почтительном расстоянии друг от друга. Кинет казак шапку, и - куда она долетела - туда не смей селится. Так до сих пор донские хутора могут тянутся на долгие километры. Правда, сильно они со временем поредели и чаще теперь в хуторах можно встретить порушенные куреня, чем обжитые дворы.

Иван Яковлевич Евланов живет теперь один. Супруга его Мария Арсентьевна умерла восемь лет назад от рака и схоронил Иван Яковлевич жену на погосте своего хутора Грушки. Хоть и далековато кладбище от его куреня, который он именует «флигелем», но посещает он могилку часто; даже памятник сладил из мрамора, что для казачьего погоста - редкость. Придет после кладбища к себе, достанет из футляра скрипочку, и под грушевым деревом, в саду, играет сначала заунывную мелодию, потом повеселее - и полегчает вроде бы на душе. Под этим деревом (если верить старику) они не раз сиживали с самим Шолоховым. И выпивали, и разговаривали. Дело в том, что соседом у Ивана Яковлевича был какой-то отставной полковник, дружок детства Шолохова, вот, писатель в Грушки и заезжал.

А недавно старик стал просить знакомых: нет ли у них на примете какой одинокой женщины. Не старый ведь еще, двадцать восьмого года, на многое способен, да и хозяйство легче вместе вести.

Иван Яковлевич - скрипач. Для «донцов» это не удивительно: скрипка в старину распространена была среди казаков не менее, чем гармошка, балалайка или домра. И даже более того: скрипачей на Дону почитали выше, чем гармонистов. На любом хуторе обязательно наличествовал свой скрипач, а уж в станицах их водилось десятки. Часто даже собирались скрипичные ансамбли, обычно из четырех человек, своеобразные «казачьи квартеты», состоявшие из трех скрипок и одной «волонжи» (виолончели). Ни одна свадьба, ни один праздник не обходился без казачьей скрипки.

Детишек обучали играть с раннего детства. У Ивана Яковлевича, которого родные звали Ванюшей (кличка эта настолько прилипла к нашему скрипачу, что Иван Яковлевич и сейчас сам просит называть его «Ванюшей»; говорит, что так ему «приятственней») был дедушка Ефим Фадеевич Фадеев - знаменитый на всю округу скрипач - который к тому же был скрипичным мастером и изготавливал инструменты, отличавшиеся очень нежным звучанием. Дед был суров и, когда детишки приходили домой, к примеру, с косовицы - а детишкам и соснуть хотелось, и желудок с голодухи стонал - он сажал их на скамейку, вставлял, как положено, под подбородки скрипочки (для них он специально производил детские инструменты) и заставлял водить смычками, чтобы научились правильно мелодии извлекать.

Какие мелодии? А самые что ни на есть распростые. Казачьи песни, танцы и вальсы. Все, что можно исполнить с аккомпанементом на других народных инструментах. Так, сохранилась на Дону такая, к примеру, такая песня:

 

А я роду непростого

Непростого, непростого,

Люблю казака донского

Ох, донского, ох, донского.

Казак скрипочку играет,

Он играет, он играет,

Меня младу забавляет,

Забавляет, забавляет:

«Будь ты, девица, со мною,

Со моею красотою...»

 

Ванюше, когда он впервые провел смычком по струнам, было всего-то пять годков от роду. Сейчас он вспоминает, что учился он скрипке с превеликой неохотой. Больше хотелось погулять, покуролесить, да и вообще Ванюша мечтал овладеть не скрипкой вовсе, а другим каким «струментом». Баяном, к примеру. Теперь, правда, думает иначе. Но к этому еще надо было прийти.

Детство попало на войну. А что война для молодого шалопая? Трудно, конечно было, особенно когда на ферме работал: триста литров молока надо было сдать, иначе... Но потом в кузню попал. Отец его, Яков Киреевич, кузнецом был, но, конечно, на фронт его сразу после начала войны забрали, а потом и Ванюшу с фермы на кузню перевели. Молотобойцем. И стучал-постукивал четырнадцатилетний пацан с рассвета и до темна. В войну такого, чтоб «проволандить», даже в понятии не было.

Призывной возраст стукнул аккурат после Победы. Но вместо армии Ванюша «загремел» в город Новошахтинск, где сделали его простым забойщиком на шахте «Имени ОГПУ». Патриотизм - патриотизмом, но «ОГПУ» в народе переводили не иначе, как «Ох, Господи, Помоги Убежать!» По 14 часов в лаве лопатой ворочать - это тебе не сахар. Молодые ребята за смену перекидывали по 18 тонн угля, в то время, как нормальные шахтеры (которых почти всех на войне перебило) могли и по 28 легко «нагора» поднимать. Трудились вместе с пленными немцами, причем денег получали одинаково, разве только те в своей форме ходили, да ворчали все, что на коммунистов работать грех.

А вскоре Ванюша умудрился женится. Так дело было: переписывался он, когда еще на шахте работал, с девчонкой одной со своего хутора. А друзья его к тому времени переженились уже, как-то неудобно было парню от них отставать. Когда дали, наконец, отпуск, он, купив девке газовый платок, поехал на родину. Приезжает, а фельдшер ему говорит: «Ты того, погоди с ней пока встречаться...»  - «Что такое?» - «Да, понимаешь, она триппер поймала...» Хоть и ходит на Дону скабрезная поговорка: «тот не казак, кто триппер не носил, да ....вошек не возил», Ванюша призадумался. Дело молодое, но, однако, честь свои границы имеет. Пошел свататься к другой, к Маше. Эту девчонку отправляли на великую стройку «Волгодон». Дело конечно хорошее, но она ревом ревет - очень уж ей к зекам на расправу попадать не хочется...  Иван Яковлевич так разумеет, «что в этот момент она и за кобеля бы пошла».

 - Ну, «трепанул» я Маше, что и дом построю, и даже мебель сам вырежу Потом конечно раскаялся, когда в забое уголь снова стал кидать, но, когда вернулся домой окончательно, по демобилизации, стал строить этот самый флигель...

 Во флигеле мы и сидели за столом, винцо попивали. «Флигель» - это такой род дома, который, в отличие от традиционного казачьего «куреня», не квадратный в плане, а вытянутый.

И дом построил казак Евланов, и мебель «вырезал». И даже пол соорудил, подобно паркетному, только собран он из двухсот шестнадцати дощечек от ящиков из-под мыла. Свадьбу играли в новом флигеле и, что интересно, аккомпанировал Ванюша гостям сам, причем, на новой скрипке.

Скрипка была очень хорошая, заграничная. И привез ее в качестве трофея из Германии отец. Каждый фронтовик при возвращении из стана порабощенного врага вез то, что считал нужным и большинство «перло» из-за кордона вещи, которые можно было бы подороже продать. А вот Яков Киреевич в качестве трофея доставил этот «струмент». И сыну отдал.

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/zakurgannaya/skripkaz014_novyi_razmer.jpg?rand=188847008407461" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/zakurgannaya/skripkaz014_novyi_razmer.jpg?rand=188847008407461" \* MERGEFORMATINET

 

 

Скрипка та до сих пор хранится в Ванюшином доме, как самая дорогая реликвия. И никому никогда он ее не отдаст. Тут недавно у Ванюши был один товарищ, который в крупные директора пробился, и стал он икону у хозяина выпрашивать: «Продай, да продай!» Иван Яковлевич терпел, а потом по доброте своей душевной просто снял икону ту и передал любителю: «Бери просто так, потому как я богами не торгую!» Скрипка - другое дело. Не отдаст. И это при том, что она давно уже потеряла свой голос.

С ней произошел такой казус. Сами они с женой перебывали на пятидесяти двух свадьбах; но играл казак не за деньги, а так, ради удовольствия. Если и приходили они с Машей на веселье, то только со своим подарком. Так вот, на одном из праздников, в их флигеле, разгулялись не на шутку и сосед ихний, будучи в подпитии, толканул Марию Арсентьевну

- да оба они и свалились на постель, что стояла в светлице. Как назло, скрипка отцова лежала тут же, да и треснула... Все произошло мгновенно – и никто не успел сообразить, что случилось; тем не менее, праздник вам собою затух и гости тихо разошлись по домам. А рано поутру сосед стучит: «Вы уж простите меня, Господа ради, так уж я вчера небедился...» И протягивает скрипочку. Целую. Оказалось, всю ночь он корпел над ней и склеил струмент. Хоть и говорится, что, если побил скрипку, она даже лучше звучит, так это, если познает она потом руки мастера! А вот кустарная самодеятельность скрипке не помогла. Так до сих пор и осталось от скрипки только тело ее, а звука она давно уже не издает.

Новую скрипочку Ванюша купил в Каменке, на базаре. Пускай и похуже, зато от тепла рук его петь она научилась чисто и складно.

 - Мы вот - деревенщина и играем фольклор. Но, если правду мне говорил один специалист в Астрахани, у них в филармонии даже профессиональные скрипачи не могут так играть фольклор. А дедушка мой, Ефим Фадеевич, хоть скрипке меня и научил, сам, все-таки, не очень играл. Честно сказать, я «переиграл» всех их...

Недавно Ванюша итальянского генерала удивил. В войну в районе хутора Грушки стояли итальянские войска и теперь они приехали своих перезахоранивать. Иван Яковлевич в тот момент еще хуторским атаманом был,

и генерал к нему во флигель зашел. Сразу ему карты военных лет протягивает: помоги, мол, наши могилы найти. Но Иван Яковлевич по русскому обычаю того генерала, естественно, за стол; разливают и первый тост примерно такой произносит: «Между прочим, сеньор генерал, наши женщины пригуливали с вашими солдатами... но все равно, предлагаю выпить за то, что мы встречаемся, как друзья!» Пили исключительно русскую водку - их патриотических соображений - а уж когда Ванюша скрипочку свою «взялся играть», генерал просто в восторге был. Для земляка Страдивари и Паганини это был настоящий подарок (если он помнит что: ведь захмелел изрядно).

Долгое время Иван Яковлевич работал лесничим: деревья сажал в степи. Жена трудилась тоже в лесхозе, прорабом. Теперь Грушки почти со всех сторон окружают сосновые леса и все они посажены их руками. Двух дочерей произвели на свет: разнесла их судьба по разным станицам. Четверо внуков имеется. Пробовал скрипач пробудить в них интерес к своему делу, но заинтересованности они не проявили. Мода не та, да и трудов надо много приложить, чтобы «скрипочке научится».

Марию Арсентьевну, как я уже говорил, «сжег» рак. А песни она - прирожденная казачка - очень любила. Вот, когда она уже в тяжелом состоянии была, приехали к Ванюше друзья - музыканты. Сели в саду, под грушами, и - давай все песни наперечет перепевать. Жена попросила вынести ее на двор. И стала петь... Как она пела! Голосом тонким, девичьим; и сама заводила, и «дишкантила» (так называется особая, казачья манера пения, когда основной голос «обыгрывается» более тонким голосом). Ох, тот вечер был самым лучшим в жизни скрипача.

А через две недели Мария Арсентьевна умерла.

И когда Ванюша вечерами играет на своей скрипочке, он считает, что она слышит... Возможно, скрипичные переливы ветер и не доносит до кладбища. Но скрипач уверен, что музыка способна проникнуть в иные сферы, где нет расстояний, нет смерти, нет забвения.

 

Станица Боковская

Над Тихим Доном

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/kazanskaya/genamikheev15036_novyi_razmer.jpg?rand=150317363695306" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/kazanskaya/genamikheev15036_novyi_razmer.jpg?rand=150317363695306" \* MERGEFORMATINET

 

 

После развала советской власти установили на старом кладбище станицы Казанской монумент в честь убиенных красной армией донцов. Памятник в честь уничтоженных красных на главной площади станицы существовал еще с 30-х годов прошлого века. Поставлен он в память отряда Подтелкова и Кривошлыкова, расстрелянного в хуторе Пономареве 11 мая 1918 года (события эти, предварившие Верхнедонское восстание, в подробностях описаны в “Тихом Доне”.) Перед праздником Победы с памятника “белым”

казакам украли табличку, так как она была изготовлена из цветного металла. С памятника “красным” казакам ничего не украли, так как ничего ценного на нем нет. Украденная табличка - громадный позор и одновременно иллюстрация сегодняшней жизни.

  

Кроме этой неприятной детали в Казанке (так любовно зовут свою станицу донцы) есть много более достойных фактов. Например, побывал я на обряде проводов в армию. Мало того, что служба в армии считается здесь почетной обязанностью - не по конституции, а по жизни - но еще и сами проводы здесь обставляются как праздник. Выступают глава Верхнедонского района, казачий хор, военком, да еще и подарки вручаются. Один из подарков странный, но древний, как само казачество: горсть родной земли. В старину считалось, что ежели казака убивают в бою, первой на него ложится земля родного Дона. Об этом на проводах думать не хочется, но слезы уж точно здесь мешаются с плясками и лихими песнями. Вот они, истинные краски жизни!

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/kazanskaya/genamikheev12876_novyi_razmer.jpg?rand=29430774290512" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/kazanskaya/genamikheev12876_novyi_razmer.jpg?rand=29430774290512" \* MERGEFORMATINET

 

Молодые потомки казаков уезжают на сборочный пункт снабженные четырьмя казачьими заповедями: “Чтоб шашка блестела, чтоб в голове не гудело, чтоб добрый конь был

строевой, да атаман удалой!” Пускай злободневны ныне лишь вторая и четвертая заповеди, все одно приятно.

Пусть знатоки спорят о том, мог ли юноша написать такое развернутое полотно, как “Тихий Дон” или он опустился до плагиата. Дело не в Михаиле Шолохове. Факт, что благодаря всего одной книге (“Поднятая целина” все же не в счет) край этот стал легендарным. Руководителям Верхнедонского восстания Павлу Кудинову и Харлампию Ермакову тоже было по 20 с хвостиком лет, тем не менее они были уважаемыми на Дону казаками, заработавшими своим мужеством и своей кровью полные георгиевские банты и офицерские звания.

Сейчас принято считать, что прообразом Григория Мелехова стал Харлампий Васильевич Ермаков. Шолохов много с ним общался, уточняя детали событий. Ермаков (на сохранившихся фотографиях он действительно похож на турка - черняв и с орлиным носом) “избычив шею, покручивая ус” сосредоточенно слушал главы первой книги “Тихого дона”, которые ему самолично читал Шолохов. Каков конец у романа, Ермаков не узнал, так как 17 июня 1927 года его расстреляли.

Шолохов в четвертую книгу “Тихого Дона” ввел Харлампия Ермакова под настоящим именем - как персонаж - правда, изобразил его, полного георгиевского кавалера, как “хитрого, но не очень отважного воина”. Объяснение простое: писал он не только для донцов и для человечества, но и для товарища Сталина, который был первейшим и очень внимательным читателем шолоховской эпопеи. После расстрела Ермакова и многих тысяч других донцов, восставших против красного террора “за свой казачий порог и угол и за кизечный дым”, контрреволюционное дело завели и на самого Шолохова. Спас его добрый чекист-орденоносец Погорелов, который порвал ордер на арест и посоветовал молодому писателю ехать в Москву и просить справедливости у самого “вождя всех народов”. Одному Богу известно, почему Сталин пощадил Шолохова и даже пригрел, ведь книга-то раскрывает неприглядную страницу в истории большевизма. Сколько таких восстаний было на Руси! Но на них не нашлись свои “Шолоховы”...

Нынешний житель хутора Тубянского, страстный патриот родного Дона и краевед Алексей Иванович Улитин вспоминает, как когда-то, еще в 50-х годах, он выступал в одной из московских школ. Он рассказывал детям про быт донских казаков, про семью Мелехова, а после лекции к нему подошел директор школы и говорит: “А знаете, ведь у нас “Полюшка” работает. Она завуч. Давайте, познакомлю...” (Полюшка - дочь Мелехова, в романе она умерла.) Повел директор в учительскую - и показывает высокую, крупную женщину, и представляет: “Знакомьтесь, родная дочь Харлампия Ермакова...” Алексей Иванович очень теперь жалеет, что по молодости не записал ее адрес, даже имени не запомнил. Тогда ведь другое время было, про Ермакова Улитин не знал ничего и потому не придал значения мимолетному знакомству.

Теперь времена другие, в чем-то жестокие, но, без сомнения более справедливые, ведь можно ставить памятники белым, красным, зеленым, хоть каким - лишь бы удостаиваемые в террористы не записаны были. Сам Улитин, хоть и потомок казака, казаком считает себя условно. Ведь работал он учителем, секретарем райкома комсомола, корректором, журналистом. Большую часть трудового своего пути он являлся редактором районной газеты “Искра”. Одно время работал в станице Вешенской, тоже журналистом. Там, естественно, встречался с Шолоховым.

 Возможно, путь его был бы другим, так как мечтал он стать военным (что все-таки ближе к казачеству), да вмешалась в судьбу война. Тогда аккурат на левом берегу Дона стояли

наши, на правом - итальянцы (немцы поставили сюда итальянские войска, не отличающиеся отвагой, потому что наступательных операций здесь не планировали). Родной хутор Улитина, Демидовский был на правом берегу; мальчики находили много боеприпасов, и однажды итальянская граната разорвалась в руках Алеши Улитина. В 14 лет он остался без руки и потерял слух.

Собственно, с Шолоховым Улитин беседовал только дважды. Михаил Александрович был человеком простым, но обласканным властями. Он сам был властью, а в Вешках среди начальства ходила поговорка: “нас много - а Шолохов один”. На памяти Улитина был случай, когда по прихоти писателя пострадал молодой специалист. К Шолохову часто возили иностранные делегации, и как-то попросил знаменитый донец привезти ему молочного поросенка. Зоотехник одного колхоза привез двухмесячного поросенка. Как увидел писатель хрюшку - и в гнев: “Ты чего привез! Молочный поросенок - это такой, который только молоко матери знает!” В общем, пришлось зоотехнику уволиться.

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/kazanskaya/genamikheev12165_novyi_razmer.jpg?rand=129689313373232" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/kazanskaya/genamikheev12165_novyi_razmer.jpg?

rand=129689313373232" \* MERGEFORMATINET

 

 Улитин и его дедушка с бабушкой.

Первый разговор великого писателя и Улитина был задушевным. Михаил Александрович подробно расспрашивал Алексея Ивановича, где тот потерял руку, откуда родом, кто родители, какова их судьба. А во второй раз вызвал Улитина к себе. Когда Улитин пришел, он увидел, что Шолохов держит в руках свежий номер районной газеты “Советский Дон” и гневится: “Вы, наверное, без брехни не можете?” Улитин приготовился к худшему, а писатель попер дальше: “Вы пишите, что кукуруза убрана по всему району. Я вчера был в хуторе Мещеряковском. Там десять гектар кукурузы стоят...” Впрочем, Михаил Александрович быстро остыл и напоследок сказал Улитину: “Езжай - и никаким начальникам в рот не заглядывай!”

На следующее утро Улитин, конечно, в Мещеряки. Видит: а там все убрано и пьяные механизаторы песню распевают: “Гуляет по дону казак молодой!..” Оказывается, к ночи пригнали на это злополучное поле два десятка комбайнов, а для настроения машину с водкой и закуской подослали...

В общем непростой был Михаил Александрович человек, но, без сомнения, гений. И счастливый человек был, так как жил без брехни. Почти все им написанное, включая даже агитационную “Поднятую целину” - правда. В этом, наверное, и кроется загадка Шолохова. Оставь он после себя лишь рассказ “Судьба человека” - и тогда бы он вошел в историю мировой литературы.

Кстати, о хуторе Мещеряковском. Улитин мне рассказал, что на этом хуторе, да и на соседних хуторах (принадлежат они к одной сельской администрации) сейчас самое толковое казачество. Там казачья дружина не только следит за правопорядком, но и занимается с детьми: дружно благоустроили родники, прибирают мусор (что очень важно, а то шашками махать все любят, а бумажки подбирать порой и некому). К тому же казаки дежурят на Дону во время нереста рыбы: отлавливают браконьеров. В России всегда почему-то получается, что в глубинке истоки всего самого лучшего.

Так живо казачество или нет? Улитин думает так:

- В свое время казаки сделали много. Они охраняли русские границы, и ничего за это с государства не спрашивали. Рождался мальчик - для него начинали готовить военную справу (обмундирование, оружие) - и все за счет семьи. Но и казачья земля за рожденного мальчика получала дополнительно восемь десятин земли. Главное, сейчас молодежи это интересно. И еще: если будут казачьи поселения по границам, казачество и не умрет...

Уникальна судьба предков Улитина; особенно он любит рассказывать историю своих бабушки и дедушки. А начинает Алексей Иванович всегда с Петра I. После подавления бунта, вождем которого стал верхнедонской казак Кондрат Булавин, часть войска, ведомая Игнатом Некрасовым, ушла в Турцию с заветом никогда не покоряться царю-ироду, а два отряда - Рванова и Головы (это реальные, исторические фамилии) сели на Сухом Донце, левом притоке Дона. Петр сплавлял флот, дабы взять Азов, и рвановцы с головцами нанялись нести по Батюшке-Дону службу по охране караванов. Почуяв запах поживы, воровски настроенные казаки однажды посбрасывали офицеров в Дон, а солдатам предложили перейти на сторону вольницы. На подавление очередного бунта был послан регулярный полк под командованием Долгорукова. Казаки потерпели обидное поражение, хотя на их стороне сражались их жены и дети. Казаков отлавливали, вешали на виселицах, установленных на плотах, а плоты пускали по Дону, в назидание “низовым” казакам. Но Петр поступил мудро: он порешил, что, мол, пускай до Сухого Донца будет Россия, а после - Дикое поле. На границе Дикого поля он приказал основать монастырь, от которого остались лишь пещеры и развалины церкви. Петр рассудил: пусть казаки там, ниже монастыря озоруют, но знают, что в случае чего по Дону опять поплывут виселицы. Тем не менее возле Казанки сохранилось местечко Дуванная поляна, названная так потому, что там казаки “дуванили”, то есть делили добычу.

Именно на границе, в самом крайнем казачьем хуторе Демидовском, называемом еще “Пограничная застава” родился Улитин. Грамоте он учился у монахинь разоренного монастыря, и до сих пор церковнославянский язык знает получше светского. Бабушка его была дочерью хуторского атамана. Прадед Улитина Арефий Прохоров был храбрым казаком, сражался на Шипке, и в заслугу получил в Демидовском большой кусок земли. Кроме земли и родников, правда, у Арефия ничего не было, но монахи помогли с обустройством и казак-герой построил большое хозяйство, в котором одних быков было 14 пар. А сын его Федор (хуторской атаман) не воевал, не любил работать, а лишь охотился да рыбалил.

У Федора было 14 детей, и старшую свою дочь он порешил отдать в монастырь - отмаливать его грехи. Имя ей дали соответствующее: Синкликия. Родные, правда, звали девочку Сикриткой. Девушка была с норовом и в 16 лет она до смерти влюбилась в молодого морячка Артема Долгополова, пришедшего на хутор со стороны России. Как она после говорила (а прожила Синкликия 92 года), “влюбилась я - как кошка...” Морячок, воевал под Цусимой, был в японском плену, в России его судили, но после наградили медалью.

Отец, услыхав о страсти дочери, оттаскал ее за косы и сказал: “За мужика не пойдешь, а пойдешь у меня в монастырь!” А Сикритка: “Лучше смерть от тебя приму, но по-моему будет!” Отец избил дочь до полусмерти. Слухи о романе казачки с мужиком дошли до Казанки, и вызвал Федора Прохорова к себе юртовой атаман Дронов. А еще он пригласил морячка. В управе он сказал: “Нут-ка, тулупы свои раскройте!” Федор заартачился, а морячок понял, в чем дело и раскрыл. Дронов и говорит: “Смотри, атаман: у тебя нет медалей, а у этого парнишки есть. Чего ж ты его в казаки не принимаешь? Варите самогон, через неделю свадьба”. И попала Синкликия не в келью, а на супружеское ложе.

Стал Артем Долгополов казаком, только счастье его с Сикриткой было недолгим. Скоро случилась Империалистическая война, потом революция, гражданская война... Во время Верхнедонского восстания он сражался на стороне “белых” казаков (которые, впрочем, были не “белыми”, а защищали себя, они просто хотели, чтобы их “кизячный дым” оставался нетронутым), после того, как корпус Буденного на Матюшинском лугу нанес казакам смертельный удар, отступил к Новочеркасску и умер от тифа в станице Морозовской.

Кстати, Синкликия Долгополова была ровесницей литературной Аксиньи Астаховой, полюбовницы Григория Мелехова. Только в отличие от вымышленной Аксиньи она не погибла, и понянчила внуков, сына и дочь Алексея Улитина. И даже правнуков увидала.

...Жизнь не вернется в старое русло, ни при каких условиях. Но дух казачий - он все же есть. В доказательство - маленькая заметка из газеты “Искра”:

“...жительница хутора Казансколопатинского Н. уехала со своим несовершеннолетним сыном по делам. Примерно в 10 часов соседка Н., П., увидела, как во двор Н. зашел некий мужчина, выставил из оконной рамы кусок фанеры и залез внутрь дома. Через некоторое время мужчина вытащил через окно во двор ведро картошки и вновь исчез внутри дома. П., видя эту кражу среди бела дня, решила отстоять имущество соседки. Она подошла к ее дому, забрала ведро с картошкой и подняла шум. Пришлось вору выбраться из дома и удалиться восвояси с пустыми руками...”

Ну, чем эта П. не казачка? Сама себе и казачья дружина, и атаман. То ли еще будет!

 

Станица Казанская

Мрыховские талантища

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/mrihovskie_talanti/genamikheev06806_novyi_razmer.jpg?rand=95382535112864" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/mrihovskie_talanti/genamikheev06806_novyi_razmer.jpg?rand=95382535112864" \* MERGEFORMATINET

 

 Ольга Васильевна Пономарева

- ...Сережа Михайлов (он сейчас - завклубом) учится в “Кульпросвете”. Он - гордость моя, я его в нашем Мрыховском хоре на гармошке учила играть; совсем он маленьким был, а теперь вон какой казак вымахал! Это я его уговорила в завклубы идти; мать его шибко не хотела, считала культуру “трулюлюшками” (бездельем, то есть). А ведь мы должны человека уговорить, чтобы он пришел - не только сидеть, слушать, но и выступать! А человека жена не пускает, или наоборот - муж жене запрещает идти в наш хор. А на концерты все любят ходить...

...Мрыховский народный хор, исполняющий казачьи песни и пляски, некогда гремел на всю страну. Целые экспедиции приезжали в хутор, затерявшийся в степях Придонья, и записывали, записывали... Кое-кто даже диссертации защитил на здешнем редкостном фольклорном материале. А здесь, во Мрыховском, просто издавна любили песни “хграть”, да танцевать. Ну, а человек, который всю эту песенно-танцевальную махину расшатал, заставил таланты испускать свое творчество, как из рога изобилия, всегда старался держаться в тени. Да и сейчас Ольга Васильевна Пономарева не выпячивается, достойно молчит. А если и выражает эмоции - то только песней. Сплясать трудновато, в прошлом году два раза ломала позвоночник, вот и двигается с трудом, превозмогая боль. Сидеть не может, только стоять или лежать. Даже в автобусе - и то ездит стоя.

- Жизнь не кучерявая, еще и не знаю, как Господь держит... Да сын еще Иван Иванович... Сейчас не работает, рассчитался. Был слесарем, да чего-то у него там не заладилось. А ведь и он, по стопам отца своего клубом нашим одно время заведовал, да выгнали его - тоже, как и отца - за пьянку. Не хотела я замуж-то выходить... А вон он идет, “радость моя в коробочке”!..

- Да ты чего, мамань, я чуточку. Праздник, святое.

- У тебя кожный день святой.

Иван Иванович, пьян вовсе не чуточку, но настроен добро. Ведет себя пристойно, но в разговоре постоянно хочет встрять с импульсивными ремарками. Блондинистый парень (так и хочется назвать “парнем”, хоть и пятый десяток лет топчет родную землю), по виду повеса, но сильно помят жизнью. Так в бобылях и ходит, хотя невесты когда-то вились. После армии говорил: “Погуляю ишшо...” Потом, как видно, вошел во вкус гулянки, а сейчас и даром никому не нужен. В общем, боль для Ольги Васильевны дополнительная. Последнее место работы - крестьянский кооператив “Казачий”, единственное предприятие Мрыховского хутора. Наверное, и поэтому Ольга Васильевна так тепло говорит о Сережке Михайлове, который со всех сторон пример. Хотя, если задуматься, в Мрыховском его таланту много ли простору?

У Пономаревых не самый бедный, но и не шибко завидный курень. Внутри чисто, прибрано. Над ковром, на гвоздях, вбитых в глину, висят портупея, фуражки. На столе лежат книги о казачестве. Видно, Ивану Ивановичу не чуждо прошлое его народа. Но вот - будущее...

Мрыховский хор численно сокращается; сейчас в нем активных артистов 14 человек. Старики уходят, а молодежь... она бы с удовольствием, но молодые стараются в Мрыховском не задерживаться - нечего здесь делать-то. На старых фотографиях артистов можно насчитать до 50-ти, Ольга Васильевна мне с удовольствием на карточках с обтрепанными краями показывала самых из них талантливых. Например, был гениальный бубенщик (ведь и на бубне можно играть виртуозно) Костей Костеевич Меркулов. Был и скрипач свой, Гавриил Осипович Мрыхин. Скрипку донские казаки любили с особенной

нежностью, не токмо шашками махать умели. И родные дядья Ольги Васильевны, Петр Михайлович и Иван Михайлович Меркуловы были в хоре запевалами. Их нет уже. Но и сейчас, среди молодежи есть замечательные таланты. Это внучатая племянница Ольги Михайловны, Дарья Сушнина. Еще Валя Бирючкова. Они хорошо поют, играют. Сережка Фомичев - тоже способный мальчик, сейчас балалаечной игре учится. Ольга Михайловна и сейчас, несмотря на возраст и здоровье, ходит учить казачьей культуре школьников. Как они переходят в пятый класс, Ольга Васильевна начинает нащупывать у них таланты. Школа находится в хуторе Мещеряковском, здешнем административном центре. Там же и дворец культуры, куда мрыховцев приглашают на самые важные мероприятия.

В Мрыховском, как я говорил, в плане цивилизации кроме клуба не осталось ничего. Хутор хоть и растянут, длина его около шести километров, населения в нем осталось не больше 140 человек. Может и вольное теперь жилье (в том смысле, что от соседа к соседу на лошади минуты три ехать), да какое-то квелое. А ведь когда-то Мрыховский называли “Малым Китаем” - так много здесь жило народу. Но чем в этом смысле Мрыховский отличается от большинства русских весей?

Основал по преданию хутор отставной генерал Мрыхов, которому эти земли дали за военные заслуги. Изначально было здесь семь куреней, а перед последней войной хутор разросся здорово, даже несмотря на то, что в Гражданскую войну число мрыховских казаков здорово подсократилось.

 Дед Ольгин, Аникандр Меркулов, был хуторским атаманом. Жила семья Меркуловых небогато, наемных работников не имела, хотя и держала много лошадей и быков. Вместе, всей семьей, ходили собирать в степи камни для стен, вместе косили. В те времена в атаманы выбирали не за довольство, а для того, чтобы верховодил человек примерного поведения: чтобы хозяином был радетельным, и семьянином крепким. После того, как в 1919-м Красная армия подавила восстание казаков на Верхнем Дону, его расстреляли, прямо на глазах жены и детей. Сначала выпытывали, где деньги и хлеб, ну, а после порешили - его, да сноху (дочь старшего сына). С тремя детьми! Их затоптали копытами... Но тогда, как известно, в огне Гражданской войны брода не искали, и горнило войны поглотило многих.

Маме Ольги Васильевны было тогда семь лет. Через несколько месяцев после расстрела деда умерла (от неудачных родов) бабушка, вдова атамана. Красные ее и пожалели-то только потому, что “тяжелая” была. Но курень красные сожгли, выбросили атаманскую семью на улицу. И вот, что странно: Елизавета Аникандровна до сих пор считает 7 ноября большим праздником, наподобие Дня Победы. Она, хотя ей уже под сто лет и потеряла зрение и слух, жива, а ухаживают за ней внуки. Живут они, кстати, в новой хате, отстроенной аккурат на месте сожженного когда-то атаманского куреня.

Песни Ольга переняла от матери и немного от отца. Она помнит, как отец полулежа “играл” песни положив ее, малышку, на свою грудь, и она тихонько подпевала. Ольга вообще легко песни запоминала, дар у нее такой. Отец ушел на фронт, там он выжил, но домой не вернулся: нашел себе новую жену, в Сибири.

Войну она помнит хорошо. На этом, правом берегу Дона стояли итальянские части, на том - наши. В ихнем курене жил главный над итальянцами - немец - добрый человек, который дозволял хуторянам носить еду русским пленным (их, когда перегоняли, ставили на ночлег под грушами во дворе). Кто-то на него наговорил и немца этого услали в Сталинград, а прислали нового немца, злого. Он детишек и стариков к пленным не допускал. Помнит Ольга, как она по младенческой глупости кричала, когда над хутором

пролетали самолеты: “Мамка, слухай, как музыка хграет!” А это свистели падающие бомбы...

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/mrihovskie_talanti/genamikheev06555_novyi_razmer.jpg?rand=136620619969225" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/mrihovskie_talanti/genamikheev06555_novyi_razmer.jpg?rand=136620619969225" \* MERGEFORMATINET

 

Оля Пономарева

 

Юной девушкой стали Ольгу уговаривать выйти замуж. Девка она была статная чернявая - истинная донская казачка. Да в жены не хотела идти:

-...Но нашелся жених из хутора из хутора Подгоры. Вася его звали. Он свататься пришел, а я его и знать-то не знала. Уговорили меня, а, когда надо было “стенки глядеть” (это

невесту в дом к жениху приводят, чтобы знала, какое надо приданое, чтобы курень украсить), нас посадили рядом, посидели мы - и договорились что на Троицу расписываемся. Перед росписью положено, чтобы жених у меня переночевал, а я не печи легла - и его не пускаю. И так всю ночь. Утром, как положено, все ж таки умыла его ноги в тазу, но пришли ко мне подруги - и я вдруг говорю: “Да, чего ты, иди домой! Не хочу я замуж...” На следующий день его родители пришли: “Мы потратились на водку, на уговоры...”

 Отдали им деньги, и Ольга уехала в Каменск-Шахтинский, где устроилась на военный завод, в цех, в котором сколачивали тару под порох. Четыре года поколотила - и захотелось Ольге домой:

- Я в клуб любила ходить, песни любила, а вечерами по городу ходить было опасно. Хулиганов много. Вернулась - и замуж вышла...

За Ивана Васильевича Ольга тоже не хотела выходить, и как в воду глядела. Он сначала механизатором работал, а после его Мрыховский клуб попросили возглавить. Там-то он и спился. Ольга сначала при клубе работала уборщицей, а как его сняли, поставили завклубом ее. Случилось это назначение в январе 59-го и с тех пор свой клуб Ольга Васильевна не оставляет. Как подошел у нее пенсионный возраст, она добилась того, чтобы на клуб поставили ее сына, Ивана Ивановича. Он, пойдя по стопам отца, ушел от творчества, хотя в Народном хоре выступал с детства. Он пошел путями казачества, точнее, решил стать списочным казаком. Как видно заплутал немного на этих путях, хотя мать надеется, что все ж сынок окстится. Была завклубом и племянница Анастасия, но ушла она замуж в другой хутор. Теперь вот Сережка Михайлов: он парень старательный, любит творчество, людей, и старается, чтобы клуб всегда выглядел картинкой. Культурное учреждение, как-никак. Ольга Васильевна числится руководителем хора: других должностей, кроме технички, клубу не положено.

А хору уже исполнилось 40 лет. Виновата в его создании не только Ольга, но и... Октябрьская революция. Попросили как-то Ольгу Васильевну к 50-летию советской власти придумать что-нибудь фольклорное, а получился у нее целый казачий хор, получивший по заслугам звание “народного”. Других коллективов подобного типа, кроме разве хора ветеранов при РДК, в Верхнедонском районе сейчас нет. Здесь, в Мрыховском, как говорится, сошлись воля начальства и творческий потенциал хуторян. Особо придумывать (в смысле репертуара) и не надо было, так как песенный и танцевальный фольклор здесь - это жизнь. Хор - постоянный участник праздника “Шолоховская весна”, проходящего в Вешках. Колесили они по стране немало, и отмечены были, и обласканы. Сейчас, может, времена не лучшие, потому как денег у культуры не стало вовсе, но мрыховцы готовы ездить даже за свои деньги - лишь бы люди у знали, что казачий край, легендарное Верхнедонье, воспетое Шолоховым, еще рано списывать. По мнению Ольги Васильевны казачий дух еще жив:

- Я по песням чувствую, что я - казачка. И по детям вижу, что это у них в крови. Учу их в школе танцам старинным - “карапед”, “полечка с каблучком”, “краковяк”, “галоп”, - и вижу, что движения у них получаются ладные, красивые. Уверена, их никто до меня не учил. А глаза-то у них как оживляются, когда песни старые слышат! Вот, заиграю старинную казачью:

“Уж вы, глазки мои, глазки,

Голубые вы мои глаза,

Где вы скрылись, глаза, удалились,

Мне вас больше, глаза, не видать...”

Вроде простые слова, а слезу у их вижу. Даже у мальчиков...

 

Хутор Мрыховский

А мы в Ёлкине живем!..

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/elkin/genamikheev23524_novyi_razmer.jpg?rand=159128033943301" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/elkin/genamikheev23524_novyi_razmer.jpg?rand=159128033943301" \* MERGEFORMATINET

 

 

Меж “красных” и “белых”

Есть только отрывочные сведения о том, что якобы основал хутор некий прапорщик по фамилии Елкин. Как и во всех русских былинах, фигура Елкина (имени его не сохранилось) выросла до неимоверных размеров. Как любят рассказывать старики, был он громадного роста, страшно силен, рекрутировали его в драгуны, и в войнах Российской империи совершил Елкин немало подвигов, за что ему дали офицерское звание, а по выходе в отставку пожаловали обширные, но необжитые земли вдоль речки Подпольной.

Земля была замечательна еще тем, что каждой весной (до 1953 года, времени постройки Цимлянского водохранилища) ее заливали донские воды, принося живоносный ил. Казак Елкин оказался хозяином радушным, он принимал к себе людей, пожелавших воли, и говорил им: “Живите, возделывайте землю, а еще ли ваша дочь будет замуж выходить - я буду давать приданое, ежели казак на службу пойдет - я буду коня ему давать...” Очень скоро отдаленный хуторок разросся до приличного селения, могущего на войну снарядить целую казачью сотню.

Так получилось, что здешние казаки участвовали во всех русских войнах, включая восстания Степана Разина, Кондратия Булавина и Емельяна Пугачева (само собой, на стороне повстанцев). Во времена Гражданской войны большинство пошли воевать за “белых” - не потому, что очень хотелось, а из-за верности присяге. После победы “красных” многие подались за кордон - в Турцию или в Югославию - но тоска по Родине звала их домой. Казаки возвратились, пережили голод 1933-го, но ждала из судьба жестокая. Как вспоминают старожилы, в 1937-м ночами мужчин выводили из куреней, связывали и складывали штабелями в подводы. Дальнейшая их судьба крылась в социалистическом тумане, но после войны несколько из арестованных тогда человек вернулись и рассказали, что лишь нескольким “особая тройка” присудила “десять лет без права переписки”, остальные же, получив краткий приговор “расстрел”, канули в вечность. Елкинская земля включилась в строительство светлого будущего, подразумевающего колхоз, ввиду чего разломали красивейшую церковь Михаила Архангела.

В Елкине, несмотря на трудную историю, сильны традиции. Здесь существует целых два народных казачьих хора, про которые в шутку говорят: “Один - за белых, другой - за красных...” На самом деле никакой политики здесь нет: коллективы “Сударушка” и “Хуторок” хороши оба, местные артисты исполняют казачий фольклор; просто желание петь и плясать преисполняет елкинцев настолько, что этого хватило бы и на дюжину ансамблей.

Раньше хуторян, носящих фамилию “Елкин” было много, но теперь Елкиных в Елкине нет. Имеется немало Елкиных в райцентре, станице Багаевской, но это уже, как говорится, ломоть отломанный.

 

Помидорный рай

 

На престольный праздник, Михайлов день, погода обычно бывает не лучшая: если в Средней полосе России уже вовсю хозяйничает зима, здесь еще слышны последние вздохи золотой осени, с присущей этому сезону распутицей и первыми заморозками. Но гуляют в Елкине все равно широко, по-казачьи: с ярмаркой, плясками и обильным застольем. Организовывается все на уровне районной и местной власти.

Главу Елкинской администрации Юрия Топилина вполне можно назвать “елкинским мэром” - ведь население хутора вполне сопоставимо с некоторыми (правда, чахлыми) городами. В свои 29 лет Юрий Алексеевич успел и поработать в совхозе, и повоевать в Чечне, и получить высшее образование, и поучительствовать в школе. Проблем у “елкинского мэра” хватает: к хутору не подведен газ, на улицах недостаточно освещения, да и вообще из 24 километров улиц асфальтированы лишь 8. Но самая большая из проблем (в которую, собственно, упираются все остальные) - нищенский бюджет сельской администрации; и все при том, что народ в Елкине далеко не бедный.

Люди в результате все перестроек, приватизаций и дефолтов не растерялись и вернулись к тому, чем занимались их предки еще до Гражданской - а именно занялись своими личными подворьями. Климат, а так же земля весьма способствуют выращиванию ранних овощей, а в особенности огурцов и помидоров. Вообще-то овощами занимался и совхоз-гигант, занимающий елкинские земли, но однажды овощеводство стало убыточным и от него решили отказаться. Но не все так просто: оказалось, если пестовать и лелеять каждую горсточку своей, а не “социалистической” земли, на ней можно творить чудеса.

Уже в начале мая на елкинских огородах, в специально построенных просторных теплицах, которые называют “ангарами” или “балаганами” появляются первые плоды. Майские, свеженькие помидоры и огурцы становятся украшениями столов не только в близлежащих городах, но и в Петербурге и Москве. В последнее время елкинцы большую часть своих сил отдают помидорам, так как они плодоносят с мая до середины октября (вегетативный период огурцов раза в три короче). Скупают овощи спекулянты-перекупщики, но “раскрутились” и многие елкинцы: приобрели “Газели” и осмеливаются сами возить свою продукцию в города.

Промысел этот зародился после дефолта 1998 года. С тех пор шагнула вперед технология: для ускоренного роста елкинцы оборудуют свои “ангары” системами отопления, а так же культивируют качественные голландские сорта. Неизменным остается только время посева помидоров: 21 января, ровно через два месяца после Михайлова дня.

Одна только беда: деньги в помидорном бизнесе крутятся немалые, но оседают они в карманах спекулянтов, правоохранителей, промышляющих поборами на трассах, бандитов, контролирующих рынки. А государству, и тем более Елкинской администрации не достается ни шиша. А потому, если Вы вечером идете по неосвещенной и слякотной елкинской улице, вы наверняка выберетесь на свет Божий сущим поросенком. Хорошо еще что наверняка не с пробитой головой, потому что в плане криминала в Елкине очень даже спокойно.

 

Фактор Родины

 

Стабильность численности населения Елкина основана на постоянном притоке мигрантов; здесь селятся турки-месхетинцы, число которых уже превысило 350 человек (по документам - на самом деле их больше). Но ведут эти люди себя тихо и межэтнических конфликтов, за исключением мелких драк из-за девушек, не возникает. Другое елкинское нацменьшинство - корейцы - вообще народ самодостаточный, а потому их здесь держат чуть не за родных. Тем не менее, факт налицо: число коренного казачьего населения падает, что, впрочем, распространяется на все донские станицы и хутора.

Благо, что молодежь отсюда не стремиться убежать - и не только потому, что помидоры дают стабильный доход, но и успешно работает ЗАО “Елкинское”, наследник бывшего совхоза-гиганта. Глава района, поздравляя людей с престольным праздником, отметил: “Спасибо, что не сдали свою землю, берегите ее и не продавайте никому!..” Дело в том, что абсолютное большинство предприятий района “ушло под инвестора”, а “Елкинское” не продалось и существует сам по себе.

Его директор, Александр Галатов, простодушно говорит: “Да, что тут особенного... просто я - местный и я знал, что люди мне будут смотреть в глаза...” Здесь дело вовсе не в секретах. До директорства Александр Владимирович был главным агрономом хозяйства и с болью наблюдал, как оно разворовывается. А потом решил: во что бы то ни стало поднять его. В первую очередь он избавился от всех пьяниц, и, что самое главное, сократил расход топлива, которое по нынешним временам просто золотое, вдвое. Те, кто остался (около ста человек) получают достойные зарплаты, что сильно подняло их в их же собственно глазах. Сейчас выгодно выращивать зерновые - ростят их, сильно невыгодно заниматься животноводством - сокращают поголовье свиней. Теперь хозяйство не только расплатилось с долгами, но и потихонечку приобретает новую технику. Директор считает так:

- Не хочу бить себя в грудь, но на 99% сейчас все зависит от руководителя. И еще: руководитель обязательно должен быть местным. “Варяги”, которые прилетают в надежде сорвать куш - они ведь наслушались сказок о рентабельности зерна - и знать не знают, что надо еще тянуть на себе все хозяйство, а ведь у нас на хуторе еще и школа, и детдом, и все приходят просить к нам - и если несчастье, и если праздник... Те самые “инвесторы” думают, что можно взять поле в тысячу гектар, огородить его колючей проволокой и получить там рентабельность в 500%. А ведь чтобы нормальным механизатором стать, нужно три года в подсобниках походить, понаблюдать... может, тогда в его голове мысли хорошие и родятся. Районная газета даже отказалась публиковать наши зарплаты, боится, что в других хозяйствах просто перестанут работать. И теперь к нам молодежь пошла - вот, что главное! Средний возраст у нас уже приближается к тридцати годам...

И “елкинский мэр”, и директор - коренные, местные. Супруга Галатова Маргарина Ивановна - директор Елкинской школы, которая славится на всю округу - не только тем, что в ней обучается больше 500 детей, но и качеством образования. Получается, в рассуждениях директора здравое зерно есть.

 

Елкинцы-палкинцы

В мире ничего случайного не бывает, и, если в Елкине решили открыть Детский дом, так было угодно судьбе. Детдом, как и помидоры (как это ни горько звучит), - тоже дитя дефолта 98-го года. До того в районе такого рода учреждений не было вообще.

Детей, число которых колеблется между 24 и 37, привозят сюда из соседних станиц и хуторов. Как правило, забирают их из спившихся семей. Вначале елкинцы не были довольны новым учреждением, так как создали его на базе хуторской больницы, которую закрыли все из-за того же отсутствия финансирования. Но потом поняли, что детишки ни в чем не виноваты и всячески стараются помочь Детдому. В сезон его просто заваливают помидорами огурцами, яблоками, грушами, виноградом. Особенно много прибывает

помидоров, так что дети даже смотреть на них не могут, тем более выращивают их на своих огородах все сотрудники детдома. Жаль только, количество поступающих сюда детей, а значит, и неблагополучных семей, растет...

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/elkin/genamikheev25015_novyi_razmer.jpg?rand=174139889764304" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/elkin/genamikheev25015_novyi_razmer.jpg?rand=174139889764304" \* MERGEFORMATINET

 

 

Примерно так рассуждает старый елкинец, Пантелей Петрович Хопрянинов, имеющий уличную кличку “Понтюша” или “Поня”. Правда, непонятно ему, откуда берутся сироты: раньше соседи ни за что ребенка не оставили бы. Он - потомственный казак и носитель сказаний хутора Елкина, к тому же, после ухода на пенсию, дядя Поня пошел в один из народных хоров, “Хуторок”. Он с детства любит музыку, играет на гармони и даже сочиняет казачьи песни, в основном, про любовь. Есть у него и про свой хутор:

Я у Елкине живу, каждый мене знаеть,

Он пошел же казачек, что в гармошку граеть...

Отца Пантелея Петровича, как и многих других забрали в 37-м, понятное дело, с концами. В 16 лет Поня убежал на войну, но до фронта не добрался, поставили его с другими такими же пацанами пахать землю в одном из колхозов на Украине - там не было мужчин. Потом восемь лет он работал шахтером, вернулся домой, женился на своей, елкинской казачке, здесь не понравилось работать за палочки - он снова подался на шахту. Родная земля всеж-таки звала, и он опять вернулся. Был скотником, свинарем, пахал, сеял, а в последние годы был кучером. Жена его, Анна Стефановна, тоже была простой колхозницей, но и теперь, на пенсии, как и все елкинцы, они не оставляют земляного труда: ростят огурцы и помидоры. Зарабатывают далеко не миллионы, но для того, что бы иметь хотя бы половину того, нужно быть молодым и здоровым.

Пенсии явно не хватает, так как оного только угля на зиму надо купить на 30 тысяч - цена выросла после очередной трагедии на шахте. Работа на помидорных плантациях - не сахар, но иного средства к существованию у большинства елкинцев нет. И то хорошо: на Руси много селений, где людям вообще не на что жить.

- ...Кто вкалываеть - тот и жеветь, - резонно говорит Пантелей Петрович. - да и деваться нам некуды: не пенсию не проживешь.

Особое мнение у деда Пони о возрождающемся казачестве:

- Это неплохое дело. Но тама стали, как и везде власть делить. Да и сказать по правде, настоящих казаков уже и не осталось.

- А какие они - настоящие?

- Казак - смелый человек. Понимаете: он не боится ни огня, ни воды, и смело идет туды, куды его пошлють. А нонешние казаки... Кого не глянешь - все охвицеры, звездочки понацепляли, а дай ему сотню - он не знает, что с ей делать. Посмотрел я посмотрел, и теперя решил быть казаком только в артистах. Так честнее...

Есть у стариков Хопряниновых одна боль: дело в том, что дети не собираются возвращаться в Елкин:

- ...Казаки вымирають - а турки заходють. Дочь и сын (они в Новочеркасске живут) нам так и сказали: “Вас не станет, мы не приедем”. Продадуть они дом, а кому продавать? Туркам...

Может не под настроение попал старикам. Или дети вдруг передумают. Однако количество инородцев в Елкине действительно растет, русские ужимаются. Факт есть факт.

 

Хутор Ёлкин

Наследники Стеньки Разина

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/kopanovka/genamikheev02725_novyi_razmer.jpg?rand=54577978259239" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/kopanovka/genamikheev02725_novyi_razmer.jpg?

rand=54577978259239" \* MERGEFORMATINET

 

 

Чтобы понять, чем сейчас живут копановцы, надо выехать в степь. Степью, правда, ее назвать трудно - пески, едва прикрытые скудной растительностью, больше походят на пустыню, да по ней еще и верблюды гуляют - но именно здесь находится родина прославленных астраханских арбузов и помидоров.

То, что творят люди на этой, с позволения сказать, земле - чудо. Они берут землю в аренду (у колхоза или у сельской администрации), сами тянут туда водопровод - и пытаются выжать из степи и без того небогатые силы. Они - как кочевники; каждые два года, для того, чтобы окончательно не погубить землю, приходится распахивать степь в новом месте и переезжать всем хозяйством в новую “землю обетованную”. Для рассады строится теплица, которую весной надо отапливать, но в результате на московских и прочих базарах в конце июня услужливые “граждане кавказской национальности”

предлагают нам “свэжие” астраханские арбузы. Пусть даже арбузы и не из Астраханской области, но “астрахань” - устойчивый бренд, слава которого строилась десятилетиями.

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/kopanovka/genamikheev05245_novyi_razmer.jpg?rand=144896536429106" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/kopanovka/genamikheev05245_novyi_razmer.jpg?rand=144896536429106" \* MERGEFORMATINET

 

 

Жаль только, самим крестьянам перепадает ничтожная часть арбузно-помидорного дохода: считается большой удачей, если к концу сезона они продали свою продукцию по рублю за кило. Отнимите этот рубль от стоимости арбуза на рынке - и Вы поймете, что жируют у нас в государстве далеко не те, кто трудится на земле.

Все бахчевое дело находится в руках у частников. Я познакомился с одним из них, руководителем крестьянско-фермерского хозяйства “Ксения”, Евгением Гончаровым. До Волги от его кочевой “точки” - 4 километра и Евгений сам провел туда водопровод. В летний сезон он нанимает в рабочих и платит им ежедневно около 150 рублей. Для копановцев “батрачество” - основная работа, потому что те, кто остался в колхозе, получают по 500 рублей (не в день, конечно, а в месяц). Всего в окрестностях села пять

таких, как Евгений, хозяев, причем только Гончаров и еще один предприниматель по национальности - русские, остальные трое - корейцы. Такой “паритет” присутствует почти на всех волжских бахчах (есть, правда, среди предпринимателей представители других национальностей). Еще в летнее время копановцы устраиваются в обслугу на базы отдыха, которые в последнее время активно строят москвичи, но там платят совсем смешные деньги. Больше, кроме бюджетных должностей, работы здесь нет. Я это рассказал для того, чтобы Вы составили представление о жизни здесь.

Об истории села и старинном бытии рассказывает замечательный местный музей, который расположен в не менее замечательном учреждении, имеющим название “Центр народной казачьей культуры “Круг”.

Основали поселение так называемые “воровские казаки”, части дружины мятежного и легендарного атамана Степана Разина. Отсюда лихие и свободные люди уходили “искати славы” и в Персию, и в Волжские верха, и на Яик. Именно в этих местах Разин, согласно легенде (которую, к слову, подтверждают документальные источники), бросил в Волгу свою любовницу, пленную персидскую княжну, при этом произнеся: “Ах ты, Волга, река великая! Много ты дала мне и злата, и серебра, и всего доброго; как отец и мать, славою меня наделила... так на ж тебе, возьми!” И где-то в этом районе, по древним слухам, в одном из волжских протоков запрятаны разинские богатства. Разин слыл чернокнижником и клады считаются заговоренными. А еще говорят, что рыбаки изредка встречают на каком-нибудь из волжских островов древнего старца, который, поспрашивав о делах нынешних дней, задушевно сообщает, что именно он и есть Стенька, что земля не принимает его за грехи, и что, когда на Руси станут зажигать сальные свечи вместо восковых, он вернется и станет бушевать пуще прежнего. Говорят, что старец может посулить один из своих кладов, но горе тому, кто позарится на злато: утянет Разин несчастного на дно...

Сказки - сказками, а в реальности было так. После того как Разина захватили в плен, его многочисленные ватаги (банды) еще какое-то время волновали Поволжье, а после на Волге установился недолгий покой. Копановская ватага стала казачьей станицей и вошла в состав Астраханского казачьего войска, атаманом которого долгое время был казак станицы Копановской Василий Филиппович Скворцов. Он похоронен здесь же, в Копановке, но, так как точного его места захоронения неизвестно, памятный крест на погосте установлен наугад.

Двести лет копановские казаки верой и правдой служили русской короне, родиной своей считая свою полоску берега между Волгой и Калмыцкой степью. После того как начале XX века казачество как сословие ликвидировали, Копановка стала обыкновенным селом с типовым колхозом, а местная церковь была разорена.

А в конце XX века люди проснулись. И поняли, что потеряно слишком много, забыта даже могила атамана Скворцова. И в 1996 году здесь был создан Центр казачьей культуры. У истоков его основания стояли две женщины - однофамилицы: Татьяна и Зинаида Бондаревы.

Село было когда-то чисто русским, теперь оно - многонациональное. Живет здесь сейчас 523 русских, 319 казахов, 71 чеченец, 27 калмыков (а всего - 17 национальностей). Живут дружно, не ссорятся, тем не менее, русское население уменьшается. Все из-за того, что в русские семьи заводят одного, максимум - двух детей, а представители других национальностей считают нормой иметь трех-четырех детишек. Тенденция остается неизменной и легко предположить, какая речь будет слышна к Копановке еще через

сотню лет (если исчислять сроки со времен мятежного Стеньки, срок не такой уж и большой).

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/kopanovka/genamikheev03494_novyi_razmer.jpg?rand=169220054802310" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/kopanovka/genamikheev03494_novyi_razmer.jpg?rand=169220054802310" \* MERGEFORMATINET

 

 

- ...Проблем с национальностями у нас нет. Тем более что и в старые времена в казаки могли принять и калмыка, и татарина, и представителя любой другой национальности. Главное, чтобы он исповедовал православие. У нас в Школе казачьей культуры из 28

слушателей только 6 - русских. А атаман у нас в школе сейчас казах, Роман Изогалиев. И все дети у нас занимаются с удовольствием! - убеждает меня директор Центра казачьей культуры Татьяна Ивановна Бондарева.

Школа казачьей культуры - одно из подразделений Центра. Дети здесь занимаются дважды в неделю; они поделены на “куреня” и демократическим путем избирают себе атамана. Еще в Центре есть фольклорные казачьи ансамбли “Соседушки” и “Казачек”. В первом участвуют взрослые, во втором - дети. Если учесть, что в этом регионе некогда была целая дюжина казачьих станиц, относившихся к Енотаевскому уезду, и практически во всех этих селениях былые традиции забыты, то, что происходит в Копановке, - явление значительное. Татьяна Ивановна считает, что у себя в Копановке они стараются возродить не внешние обычаи, а глубокие, извечные законы бытия предков:

- Прежде всего мы хотим сохранить дух казачества. Ведь это не только фольклор, но и уклад жизни. Мы не пытаемся в нашей школе широко раскрыть историю казачества, но больше направлены к семейной, домашней тематике. Мы проводим такие акции, как “История в фотографиях”, “Родословная моей семьи”. В первые годы я детей спрашивала: “Скажите имя и отчество вашего прадедушки?” И мне никто не отвечал. А теперь многие знают свои родословные - до шестого и даже до седьмого колена. И мне кажется, дети становятся другими. Лучшими. У нас раньше ни одного старинного праздника не праздновалось, кроме Пасхи, сейчас же мы ни все основные православные праздники отмечаем. Мы не исповедуем религию, мы просто берем оттуда сокровища мудрости.

А заповеди казачьи... они настолько пронизаны мудростью! Мы с детьми возродили старинный обряд “взятие под шинель”. Если старшие уходили на войну и все там погибали, вдове казака и ее детям в станице оставляли половину земельного пая. Казак имел право участвовать в круге с 22-летнего возраста, но в случае гибели кормильца делали исключение: 14-летний мальчик мог стать главой семьи, но для этого он должен был пройти обряд “взятия под шинель”. Для этого на круге подростка ставили на скамейку и накрывали шинелью. Вся его семья подходила к нему и мальчик накрывал всех домочадцев - атаман же тем временем давал ему наказ. После этого семья наделялась полным паем, а мальчик считался главой семьи, он ходил на круг и все его должны были именовать по имени-отчеству...

...Муж Татьяны - предприниматель (у него есть овощная “точка”, рыболовецкая бригада, свиноферма); он вполне способен содержать семью. Тем не менее, Татьяна, номинально являясь директором Дома культуры, ведет занятия в школе казачьей культуре на общественных началах. Делает она это потому, что “за державу обидно”:

- Я почему взялась за это: ведь жизнь сейчас непростая, людям тяжело. Казахи, представители других национальностей, - они держатся за свои культуры, а русские почему-то - нет. У других народов, как я заметила, есть “стержень” внутри семей, а у русских таковой отсутствует... Но дело даже не в этом: активности среди русских нет. Казахи у нас в Центре поют казачьи песни, им это интересно, у них глаза горят, а среди русских немало таких, которым это совершенно не интересно...

(Кстати, о казахах. Они стали селиться в этих местах в 30-х годах прошлого века и в особенности после войны, когда калмыки были репрессированы и отправлены в сибирскую ссылку, а огромные степные пространства оказались пусты. Этническая ротация - процесс сложный, объективный, это - данность, с которой не просто нужно мириться, но и попытаться ее понять. Но не в коем случае не хулить.)

В Копановке до сих пор служба в Российской армии считается почетной, и Татьяна убеждена, что работа Центра этому сильно помогает:

- У нас вообще “волынить” от службы не принято. Ребята с удовольствием идут служить, а многие даже посвящают себя армии - поступают в военные училища. Когда ребята приезжают в отпуск,  - заходят, благодарят...

Казачье воспитание к Копановке начинается с детского сада. Там оборудована специальная комната, в которой воссоздан старинный быт. Малыши, едва только научаются говорить, узнают, что такое “курень”, “атаман”, “круг”. Не проникают здесь лишь - по понятным причинам - в более глубокие времена разбойничьих “ватаг”.

А вот настоящего атамана в Копановке нет: Астраханское казачество - пока всего лишь общественная организация, не имеющая права создавать свои структуры. Но копановцы не расстраиваются. Они знают, что сейчас сеют семена, которые в будущем обязательно прорастут.

 

Село Копановка

Светлые дни Черного Яра

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/chernii_yar/genamikheev0684_novyi_razmer.jpg?rand=33207828996006" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/chernii_yar/genamikheev0684_novyi_razmer.jpg?rand=33207828996006" \* MERGEFORMATINET

 

 

Именно здесь, у Черного яра Стенька Разин впервые сказал: “Я пришел дать вам волю!” Волю-то взяли. Только потом сильно раскаялись. Такое повторялось много-много раз...

А еще где-то под Черным Яром, на каком-то из многих сотен островов дельты Волги запрятана казна Емельки Пугачева. Драпанул Емельян Иванович к Черному Яру после того как остатку его войска дал по зубам под Царицыным граф Суворов. Атамана-то повязали, а золото не нашли. Место известно - “Сальникова ватага” - но на след клада пока не набрели. Ищут...

Здесь и предшественник Пугачева Степан Разин порезвился. Высек воеводу крепости Черный Яр - и ссадил его на берег после экзекуции. Позор страшный, но, если честно, как-то гуманно. И разинцев, и пугачевцев вешали после поражений восстаний на каждом столбу.

В музее местном есть картина: “Пленение дочерей Пугачева суворовцами”. Написана местной самодеятельной художницей Анной Ююкиной. Эта художница вообще любит пугачевскую и разинскую тематику; всегда востребованы романтика, вольномыслие, тоска по беспощадному народному бунту и все такое. Напротив “Пленения” висит полотно более грандиозное, но невостребованное: “Установление советской власти в Черном Яру”. Возможно настанет время, когда и эта картина станет цениться, ведь в Черном Яру красная армия совершила подвиг: всего четыреста бойцов удерживали город, на который несколько тысяч белых напирали с Севера и Юга. Подвиг сравним с подвигом трехсот спартанцев; если бы армии Деникина и Врангеля соединились, ход Гражданской войны мог бы кардинально измениться. Конечно, об этом немодно говорить, но Черноярский музей появился благодаря этому событию. Изначально это был “музей героической обороны Черного Яра”. И кстати Черный Яр после этой баталии 1919 года получил прозвище “Крепкий орешек”.

Почему я все о музее: он расположен в самом старом здании горо... простите, не города, а села. Это когда-то Черный Яр был уездным городом, данного статуса Черный Яр был лишен аккурат после героической обороны 19-го. Здание музейное - бывшая тюрьма, 1824 года постройки. Первый этаж бывшей тюрьмы ныне, к слову, занимает детская художественная школа.

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/chernii_yar/genamikheev1128_novyi_razmer.jpg?rand=114890097886071" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/chernii_yar/genamikheev1128_novyi_razmer.jpg?

rand=114890097886071" \* MERGEFORMATINET

 

 

...Теперь любимое занятие черноярцев, в особенности изрядно поживших, - сидение. Весь обрыв Волги усеян скамеечками. Сидят, голубые волжские дали созерцают. Считают, сколько по матушке-реке транспортов идет, теплоходов пассажирских. Танкеров с нефтью много проходит, остальных плавсредств с каждым годом все меньше. Сидят, политику обсуждают. Черноярскому району не повезло, газопровод по нему не проходит. И месторождений газа или нефти нет. Живут в Черном Яру лишь арбузами и помидорами, теми самыми - “астраханскими”. Летом все - от мала до велика - на плантациях, село пустеет. Впрочем особенного богатства плантации никому не приносят. Вот такая бесхитростная в Черном Яру политика. Точнее, экономика.

Приручение здешней степи длилось веками. Черный Яр изначально появился как крепость для защиты торговых караванов на Волге и дороги из Астрахани, которая еще называлась “фруктовым трактом” (фрукты в Московию везли из Персии). Долгое время после покорения Иваном Грозным Астрахани на пути от Царицына до Астрахани не было вообще никаких укреплений. На берегах хозяйничали кочевники - ногайцы, калмыки и черкесы - которые жили грабежом. Ну, и воровские казаки тоже не дремали, они тоже

хотели получить свой куш. Здесь Волга делает излучину, видно далеко - на много верст вверх и вниз по течению, потому то место для крепости определили в этом месте. 

 

“Черным Яром” крепость назвали потому что здесь над Волгой нависает высокий обрыв. Глина красного цвета, но если смотреть со стороны Волги, против солнца берег кажется черным. Крепость была о восьми башнях и с дощатым забором. Против каждого крепостного угла стояли на четырех высоких столбах караульни, с которых стрельцы обозревали окрестности. Место вокруг представляло собой голые унылые степи, совершенно ровные и без единого кустарника. Из-за отсутствия влаги и постоянной угрозы со стороны степи черноярские жители не решались лишний раз выходить за пределы острога. Тем более не стремились заниматься земледелием или животноводством; жили запасами, которые завозили крайне нерегулярно.

В 1698 году по указу Петра I черноярских стрельцов переписали в казаки. Но к тому времени в Черном Яру произошел экономический переворот: несмотря на опасности местные воины стали по русской привычке осваивать здешние скудные земли. Короче окрестьянились стрельцы напрочь. Растили хлеб, овощи, скотину развели. Рыбалкой занимались, само собой. Так всегда получалось, что в Черноярскую сотню казаков всегда не добирали. Из казаков стремились удрать; земля, хозяйство, семья - оказывались важней. Зачастую в сотню записывали мальчиков - из тех, что покрупнее. Ведь что получилось: в казаки как правило люди бежали - за волей. А здесь - назначили...

 Но Петр Великий кроме казачества черноярцам еще кое-что подарил. Во время Персидского похода в 1722 году самолично раздал населению семечки арбуза. И арбуз, бахча - вот уже три столетия остаются главным источником относительного благополучия Нижней Волги. Черный Яр никогда не был богат. Приехала сюда лет сто назад комиссия, возглавляемая внуком писателя Аксакова, так тот написал: “Ничего нет здесь кроме приземистых домишек, на рынке только горшочки да веревочки, а чиновники едят осетрину каждый день...” Осетрина тогда была как пареная репа для Центральной России. В общем даже чиновникам сладко не приходилось.

Вот такая вкратце история Черного яра. Жаль, от крепости ничего не осталось; из-за того, что Волга постоянно подмывает берег, крепость уже где-то на середине великой реки. Точнее ее давно смыло в Каспийское море.

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/chernii_yar/genamikheev0838_novyi_razmer.jpg?rand=118329951212076" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/chernii_yar/genamikheev0838_novyi_razmer.jpg?

rand=118329951212076" \* MERGEFORMATINET

 

 Черноярские казаки

А казачество кстати возрождается. Есть в Черном Яру атаман, Сергей Лохманов. Сергей Леонидович - бывший военком района, а до того служил он в советской армии политруком. Очень полезное, по мнению Сергея Леонидовича, дело - казачество. Потому что молодежь отводит от пьянства и наркомании. После указа о госслужбе казачества в Черном Яру появились “реестровые” казаки, 223 человека. Казаки занимаются охраной правопорядка, охраной рыбных запасов (в рейды ходят по Волге во время нереста), с батюшкой здешним сотрудничают. Здесь так договорились: если пожар или беда какая, батюшка звонит во все колокола и казаки знают: надо собираться. А еще казаки занимаются сельским хозяйством, ведь в мирное время (у нас оно вроде мирное, хотя от Черного Яра до Чечни через степь рукой подать) это не возбраняется, а даже поощряется. Арбузы растят, скотину разводят. Вместе договариваются о реализации. Ведь что собой представляет Черноярский район осенью: трасса вдоль Волги тянется - Астрахани в Волгоград. А на ней, как на ожерелье жемчужины, села “нанижены”. Все сплошь старинные русские села, казаками основанные или беглыми людьми из Центральной России. Все здесь когда-то волю искали. А трасса усеяна людьми, с арбузами или помидорами стоящими; всяк старается продать продукт своего труда - хотя бы по дешевке. Проезжающим занятно, а для местных от неудачи при торговле жизни не будет. Казаки хотят жизнь как-то улучшить: чтобы кавказцев-перекупщиков поменьше было, а русское население само могло ездить и реализовывать свои овощи и бахчевые на городских рынках. Все знают, сколько стоят помидоры в городе. А у потомков черноярских казаков азербайджанцы помидоры по две с полтиной берут. Обидно...

Казаки сейчас создают сельскохозяйственный сбытовой кооператив. С хозяйством здесь рано или поздно разберутся, вот только не ясно пока с казачьими верхами. Только в Астраханской области сейчас действует пять казачьих структур. Пока сыр-бор, решили пока подчиняться Всевеликому войску Донскому: там порядку побольше.

От былого городского прошлого ныне остались лишь каменные купеческие лавки да традиционное блюдо “пашкет”. Делается он из многих ингредиентов: на дно горшка кладется картошка, квашеная капуста, отварные яйца, рис, кусочки рыбы и мяса. Это месиво закрывается дрожжевой лепешкой и запекается в печи. Есть второе блюдо, пришедшее из былых времен: Уха из головы осетра. Но, поскольку напротив Черного Яра находятся нерестилища осетровых, лов этой рыбы официально запрещен. Блюдо черноярцы вынуждены готовить (ну, и соответственно осетра ловить) нелегально.

Можно много рассказывать необычного о Черном Яре, но самое, на мой взгляд удивительное в здешних неласковых краях  - святой, который… хранит Черный Яр от напастей. Пожалуй, Боголеп Черноярский - самый необычный святой во всем русском православии. Звучит история Боголепа как сказка, но все, что касается его коротенькой земной жизни - истинная правда.

Четыреста лет назад население Черного Яра складывалось из людей, собранных из разных концов Руси. Из Казани сюда прислали воеводою Якова Лукича Ушакова. Не успела семья нового воевода обжиться, Черный Яр постиг пожар, крепость сгорела почти целиком. Отстроились на новом месте, но через два года, в 1654 году на городок напала новая беда - “вредительная язва”. От болезни слег семилетний сын воеводы Бориска. Мальчик уже был при смерти, и в это время в воеводских палатах появился пожилой странник-чернец. Монах попросил, чтобы ему показали мальчика. Дело в том, что чернец долго и уединенно жил в лесу, на Севере, но однажды услышал голос: “Иди в Черный Яр, там найдешь отрока Бориса и послужишь ему...” Старец и не ведал, где этот Черный Яр находится, но пошел.

Бориска уже весь был обезображен язвами, он находился при смерти. Чернец настоял, чтобы мальчика постригли в монахи - и Бориска несмотря на свой младенческий возраст согласился принять схиму, приняв новое имя: Боголеп. После пострига изуродованное болезнью лицо мальчика совершенно очистилось. Три дня он провел в алтаре Черноярского храма, он молил о чем-то Господа. Когда он вышел, сказал родителям: “Я теперь не ваш, а Божий...” Он перекрестил город на все четыре стороны и сказал собравшимся жителям: "Господь меня поставил вашим заступником, всё что не попросите у Господа через меня, вам будет. Я отныне хранитель вашего града". После этих слов лицо отрока схимонаха стало бледнеть, покрылось испариной, и он упал на землю без сознания. Его охватила сильная лихорадка, называемая в народе "огневицей". Проболев день и не приходя в сознание, отрок-схимонах Боголеп скончался. Так закончилась его земная жизнь.

В первый раз Боглеп спас город во времена бунта Стеньки Разина. Разинское войско уже было разбито, но его сподвижник Федор Шелудяк еще удерживал Астрахань. Для укрепления города он пригнал в Астрахань жителей Черного Яра, крепость же Черный Яр совершенно опустела. Но черноярцы не хотели служить Шелудяку, и он в наказание послал верных ему татар сжечь Черный Яр. Они пришли к пустой крепости и увидели только мальчика в одеянии схинмника; он ходил по стене, будто проверял невидимых ратников, и говорил татарам: "Уходите, окаянные отсюда, не сможете вы сотворить этому городу зла, потому что Господь, Бог наш, поставил меня стражем месту сему". Татары не испугались этого запрещения и приготовились к штурму города, только они приблизились к стенам его, как были поражены внезапной слепотой. В ужасе они стали кричать и звать друг друга на помощь, а когда поняли, что ослепли они все, то повернули своих коней вспять и понеслись прочь от города. Через две версты глаза их открылись, и они снова стали видеть, как прежде. Изумленные этим необыкновенным случаем татары не решились больше приступать к Чёрному Яру. Возвратившись в Астрахань, они рассказали

Шелудяку о происшедшем с ними, объявив, что город охраняет... мальчик. Шелудяк не поверил их рассказам и сильно разозлился, думая, что татары его специально обманывают, желая передаться царскому воеводе. Он послал в Чёрный Яр самых верных и преданных ему донских казаков, отдав им такое же приказание - разорить и сжечь город. Казаки, приблизившись к Чёрному Яру, увидели тоже самое - приготовленную к обороне крепость и молодого инока, ходящего по стенам. Бросились они на штурм и тут же ослепли...

Следующий раз Боголеп явил себя в 1689 году. В отместку за то, что русские пошли воевать Крым, кубанские татары, подданные крымского хана, пошли разорять Астрахань. Одним из первых на их пути оказался Чёрный Яр, имеющий крошечный гарнизон. Предвкушая лёгкую победу, татары со всей своей силой изготовились на приступ. Вдруг на поле против себя они увидели молодого отрока в монашеском одеянии, подъехавшего к ним на белом коне. Он, называя себя стражем и хранителем города, посланным от Бога, говорил, что бы они не причиняли городу никакого зла: "Если дерзнёте на град сей, то злою смертью погибнете". На татар от этого напал великий страх, и они повернули вспять, оставив всякие замыслы о войне.

В апреле 1711 года кубанские татары снова подступили к Черному Яру. Они пленили одного черноярского жителя и начали сильно пытать его; они усиленно допытывались, с какой стороны им легче напасть на Чёрный Яр. Не выдержав мучений, несчастный объявил своим мучителям, что легче всего напасть с северной стороны - там их никто ждать не будет. В беспамятстве он указал также где хранится оружие и заявил, что прежде всего надо напасть на воеводский дом, а взяв его, не трудно будет овладеть и всем городом. Ночь была тёмная и ворвавшиеся в город, невидимые стражей, стали бегать по его улицам. Внезапно татары увидели сильный свет над храмом Воскресения Христова и с дикими криками, как будто они уже овладели городом, устремились на него. Часть татар направилась к храму, а часть - к дому воеводы. Воевода вместе со своими людьми затворился в доме и мужественно оборонялся. Татары же стали бегать вокруг дома, стараясь проникнуть в него. Они начали стрелять в него огненными стрелами, пытаясь поджечь, но безрезультатно. Пытались поджечь они и сам город, но и здесь у них ничего не получалось. Какая-то невидимая сила постоянно мешала им, и татары совершенно ничего не могли сделать. Та часть из их воинства, что устремилась к храму на свет, нашла около церкви стоящего молодого отрока в монашеском одеянии. Он повелел им немедленно уходить из города, иначе все они будут истреблены. С тех пор татары зареклись трогать Черный Яр.

Отрок-схимонах Боголеп еще не раз отводил от Черного Яра всевозможные напасти - от бандитских набегов до эпидемий. Полагаю, мальчик защитил город и в 1919-м, ведь красные оборонялись, а городской ангел-хранитель помогает даже неверующим. Жаль только, могила Боголепа (а похоронен он был в пещерке, над которой была простроена часовня) утеряна. Волга “съедает” город, и место захоронения вместе холмом, на котором крепость стояла, давно обрушилось в воду. Впрочем, останки - лишь материальная часть этой истории. Черноярцы надеются, что святой мальчик все еще помнит о них...

 

Село Черный Яр

Атаман Нина

Нина Викторовна Дерябина пошла по стопам родителей: они были сельскими учителями - на учительницу пошла учиться и она. Правда с четвертого класса до страсти мечтала стать... председателем колхоза. Ходила с родной теткой на ферму - коров доить - а представляла себя заботливым руководителем хозяйства. Хотелось маленькой Нине организовывать людей, обустраивать землю.

 Но вышло иначе. Родной хутор Родионовский она покинула еще девушкой. Выучившись на учителя, она работала в Казахстане, на Урале. Вышла замуж - и уехала в Белоруссию. Там прожила 20 лет, а после того как не стало мужа, переехала в Волгоград. Имела квартиру, работала директором школы, но настал момент, когда понадобилось вспомнить и о Родине.

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/atamansha/PICT9487_novyi_razmer.jpg?rand=60518496877119" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/atamansha/PICT9487_novyi_razmer.jpg?rand=60518496877119" \* MERGEFORMATINET

 

 

Здесь сошлось несколько моментов: для того чтобы сын Александр мог получить образование, Нина Викторовна вынуждена была сдать квартиру. Плюс к тому мама Мария Андреевна стала немощна, и надо было за ней ухаживать. А еще - просто тянуло домой, к любимым степным местам, на родную речку Кумылгу. Нина Викторовна уже была к тому времени инвалидом II группы (сердце больное). Тем не менее, завела двух коров, целую армию птицы, и зажила полноценной крестьянской жизнью. Второй раз она замуж выходить не стала, потому что по натуре - однолюб. Зато “общественная жилка” в ней не отмирала никогда. 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/atamansha/IMG_3285_novyi_razmer.jpg?rand=36580503581193" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/atamansha/IMG_3285_novyi_razmer.jpg?rand=36580503581193" \* MERGEFORMATINET

 

 

Аккурат к тому времени жизнь в хуторе Родионовском круто покачнулась. Обанкротился колхоз, и, что характерно, посыпалось за ним казачье самоуправление. По сути “казачество” подпитывалось колхозниками, существовало на колхозные деньги - в этом и была системная ошибка. Последний хуторской атаман, директор клуба Надежда Петровна Тихонова, потеряла бразды правления. Что интересно, Надежда Петровна теперь - “правая рука” Нины Викторовны. Должность последней называется: “председатель ТОС”. В сущности, детская мечта Дерябиной сбылась. Да, она не колхозом командует, но зато Дерябина теперь возрождает жизнь хутора. Пусть и на общественных началах.

 Сам юртовой атаман предлагал кандидатуру Нины Викторовны на должность атамана. Она отказалась, заявила, что атаманство - не бабье дело. В хуторские атаманы выбрали директора школы из райцентра, Харкина (у него в Родионовском “родовые земли”, участок, принадлежащий родителям). И, тем не менее, именно Нину Викторовну на хуторе стали называть “наш атаман”. Потому что именно она теперь решает все насущные проблемы хутора.

“ТОС” - это “территориальное общественное самоуправление”. Идея создания этой организации пришла извне, из администрации области, однако всходы в Родионовском она дала весьма богатые. Как видно, здесь нашлась благодатная почва: в других хуторах таких достижений как в Родионовском ТОСы не добились.

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/atamansha/PICT9550_novyi_razmer.jpg?rand=172728274064864" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/atamansha/PICT9550_novyi_razmer.jpg?

rand=172728274064864" \* MERGEFORMATINET

 

 

Родионовский хутор далек от центра. Есть администрация поселения - она в станице Кумылженской. Таких хуторов в одном только Кумылженском сельсовете - 21 штука; населения - 12 тысяч, за всеми не уследишь. На хуторе официально прописано 208 человек, проживает - около 250-ти. С работой после развала колхоза (он назывался “Имени Куропаткина - в честь казака и красного командира, местного уроженца) стало худо, но вполне крепко стоят на ногах четыре крестьянско-фермерских хозяйства - Сивокозова, Никулина, Топтова и Пономарева - в которых в общей сложности работают 34 хуторянина. Другой работы здесь нет.

На первое собрание ТОСа, вопреки опасениям, пришли почти все хуторяне. Дело в том, что нужно было срочно решать наболевший вопрос: на хуторе закрывают начальную школу. В ней всего шесть учеников и власти посчитали ее содержание нерентабельным. Нину Викторовну выбрали в председатели сразу, дав простой наказ: “Борись!” Пока она борется, но положение тяжелое; “дамоклов меч” висит над школой постоянно. И вот, что

обидно. За последние два года из армии вернулись 17 хуторян. Семеро из них создали семьи, начали строить (или уже построили) свои дома. Детишки у них народились. То есть перспективы есть - а школу все равно закрыть порываются...

В совет ТОСа входит семь человек. Все они - социально активные люди, неравнодушные. Но и общие хуторские собрания, “сходы”, остаются многолюдными из 208 хуторян на собрания регулярно ходят не меньше 150-ти. Нина Викторовна как человек с организационным опытом подошла с исполнению своей задачи комплексно. Составлена программа развития хутора. Есть свой бюджет. И, что самое главное, коллективно утверждается смета расходов. Можно стандартно сказать: “планов - громадье!”. Но здесь, в Родионовском, планов как таковых нет. Есть конкретные дела, приносящие пользу всем.

Чем помочь крестьянину? Начальник какой-нибудь заявит: “Советом, новым законом, умелым руководством!” Крестьянин скажет: “Помогите реализовать то, что я вырастил!” ТОС пошел по “крестьянскому” пути. Нина Викторовна начала искать тех, кто способен купить продукт, произведенный хуторянами. Это называется: “поиск социального партнерства”. Теперь крестьяне продают молоко и мясо через ТОС, который (согласно областного закона) с этого имеет следующий доход: полтора рубля с килограмма мяса и 35 копеек с литра молока. Если учесть, что сейчас молочное стадо на хуторе - 160 голов, много держат в Родионовском бычков и поросят, получается неплохая сумма.  На эти деньги ТОС смог купить лактометр, сосуд Дюара (для осеменения), в общем оборудование, которым раньше только колхоз мог располагать.

Бюджет ТОСа на этот год - миллион рублей. В этом году район выделил 600 тысяч на проектно-сметную документацию по газификации хутора. В Родионоском ждут природный газ, а организацией займется ТОС. Естественный вопрос: а что делает администрация поселения, чиновники, которым за помощь людям зарплату платят? А они погрязли в бумагах. Закон о местном самоуправлении (131-й) “наградил” сельсоветы 32-мя полномочиями, и “забыл” указать, откуда денег взять на все социальные проекты.

Шесть лет после пожара не ремонтировался на хуторе клуб: теперь смогли в нем навести порядок. Мост новый через реку Кумылгу построили. Конечно по городским масштабам этот мостик смешон, но для хутора он - значимое сооружение. В бюджет ТОСа поступают и субсидии из области, и фермеры помогают деньгами (в этом году 120 тысяч дали), и частные пожертвования наличествуют (от тех, кто неравнодушен к судьбе родного хутора).

Силами ТОСа на хуторе создали две футбольные команды - детскую и взрослую - привели в порядок стадион. Тренер Василий Шилин от этого ничего не имеет; но он - безработный и Нина Викторовна пробила, чтобы районный отдел соцзащиты принял его на должность “социального работника”. Самая интересная придумка ТОСа - “гражданский отряд”. Это пять человек, которые одновременно входят в состав казачьей дружины. “Гражданский отряд” обеспечивает порядок на хуторе (до милиции-то далеко...) и следит за противопожарной безопасностью.

И ведь надо учесть, что ТОС - общественная организация. Ни председатель, ни заместитель - никто зарплаты в ТОСе не получает. Недавно случилась в соседнем районе трагедия: почти полностью выгорела станица Качалинская. Жители хутора Родионовского на сходе решили: собрать денег и помочь погорельцам. Родионовцы выступили в области инициаторами движения помощи несчастным. Здесь поняли простую мысль: если мы, граждане России, сами себе не поможем и не возьмемся сами обустраивать свой дом,

никто о нас не позаботится. Вот только не помешали бы те, кому за помощь, служение “народонаселению” деньги платят...

 

Хутор Родионовский

Станичники

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/stanichniki/05_novyi_razmer.jpg?rand=160707200434443" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/stanichniki/05_novyi_razmer.jpg?

rand=160707200434443" \* MERGEFORMATINET

 

 

Кабинет атамана станицы Букановской Михаила Петровича Вихлянцева есть прямое отражение нашей жизни. Само станичное “Казачье общество” - сарай, когда-то бывший магазином. Внутри, на стене, рядышком мирно уживаются знамя Всевеликого войска Донского и красный советский флаг. Там же красуются портреты казачьего генерала, Ленина и Сталина. Как объяснил атаман, казаки делят помещение с ячейкой коммунистов. Конечно после такой картины серьезно о казачестве думать не хочется. Однако выводы делать не стоит торопиться, потому что “казачья правда” о той эпохе, которая описана в “Тихом Доне” несколько разнится с официальной киношной версией.

Вихлянцев, пожив много где, вернулся в родную станицу, где на сходе его избрали атаманом. Уже десять лет он при нагайке, но за эти годы станица жила все хуже и хуже. Старая казачья власть (до революции) была для станицы всем: командиром, судьей, отцом. А сейчас это ничто. Казаки даже в сельсовет никак не могут на выборах пройти. Народ не за них. И молодежь в казачество неохотно идет. Нечем здесь заняться...

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/stanichniki/PICT9384_novyi_razmer.jpg?rand=126310228378150" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/stanichniki/PICT9384_novyi_razmer.jpg?rand=126310228378150" \* MERGEFORMATINET

 

 Полина Васильевна Ухватова

Напротив станичного атамана живет пожилая казачка Полина Васильевна Ухватова. Дом крепкий, построенный еще ее дедом Василием Ухватовым, выбившимся из простых казаков в купцы. Копошится бабушка у родного куреня, плетень поправляет, и, обративши взор на меня, вдруг спрашивает: “А ты кто: мужик, али хохол?” И своим вопросом загоняет в угол видных теоретиков, пытающихся определить казачество. Донской казак не считал себя ни подданным Москвы, ни крестьянином, ни холопом. Он был сам по себе, и в управлении казачьей вольницей главенствовала демократия.

У деда Полины Ухватовой забрали коров, лошадей, отобрали пастбища, лавку. Но жизни не лишили: отец Полины Васильевны, Василий Васильевич, вместе со своими четырьмя сыновьями (братьями Полины Васильевны) пошел воевать фашиста. Вопреки мнению, что казачество “расказачили”, воевали именно в казачьем конном полку. Из сыновей живым вернулся только один. А отца мать с Полиной отыскали в госпитале, уже почерневшим, и выходили. Несколько лет он еще прожил. Именно тогда, после войны, уже знаменитый Михаил Шолохов хотел купить землю в Букановской, построить на ней свой курень и жить. Но не дозволили - сказали: “Своим негде строиться...” Теперь вот локти грызут и ставят памятник на месте храма, в котором Шолохов венчался со Марией Громославской, дочерью букановского атамана.

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/stanichniki/PICT9429_novyi_razmer.jpg?rand=69545788037953" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/stanichniki/PICT9429_novyi_razmer.jpg?rand=69545788037953" \* MERGEFORMATINET

 

 

Ведь я не случайно захотел побывать в Букановской. Эта станица могла бы стать такой же знаменитой как Вешенская. Но судьба распорядилась иначе: Шолохов после того как ему в Букановской дали “от ворот поворот”, прославил в конце концов Вешенскую. А Букановская...

Здесь много печального. Храм здешний, да и все храмы в округе разрушили еще до того как это кощунство начали творить по всему СССР. И стали устанавливать колхозный строй, тоже стараясь опередить всю страну. Большевики хотели победить главного врага - вольный дух Дона. И, кажется, у них это получилось... Зато и возрождение казачества началось именно отсюда. В полутора десятках верст от Букановской, на высоком утесе над Хопром в начале 90-х годов прошлого века поставили памятник казаку. Он и поныне остается единственным на Хопре. В последующие годы народные деньги стали тратиться на иные, мягко говоря, проекты.

Реальная власть в станице, как и положено, у главы администрации. Главу поселения Александра Ивановича Елфимова я нашел на кладбище: аккурат перед Пасхой там проводился субботник и глава орудовал граблями наравне со всеми. К слову сказать, атамана там не было; работали сотрудники сельсовета и работники природного парка Нижнехоперский. Последнее учреждение - единственное достижение последних лет. Власть наконец решила сохранить уникальный уголок России и учредила целый природный парк, занимающий земли трех районов Волгоградской области. И не случайно управление Парка расположилось в Букановской: здесь сосредоточие всего.

Елфимов не стал нелестно отзываться о казаках, рассказал, что один человек из реестровых казаков (а всего в “казачестве” сейчас числится 54 человека) даже работает дружинником. И получает за это деньги. Но взаимодействия казаков с администрацией что-то не получается. Ну, разве только на платной основе. Но ведь за деньги нанять что-то выкопать или погрузить можно и простых бомжей.

В станице проживает около 900 человек; вместе с хуторами - 1400. Здешний колхоз в лучшие свои годы носил гордое “казачье” имя: “Знамя коммунизма”. Потом, когда начались в стране петрушка, переименовали колхоз в СПК “Дон”. Теперь имя уже новое - ООО “Время” - но счастья что-то перемена имен не приносит. Мягко говоря, колхоз загибается. Есть в станице еще несколько фермерских хозяйств, отделение непонятного сельхозпредприятия “Юг Руси”, семь магазинов, лесничество и правление природного парка. Из социалки имеется клуб, детский сад (в нем 13 детишек), школа, в которой обучается 180 учеников, и участковая больница. Рабочие места вроде бы есть, однако молодому человеку пристроиться в станице не так-то и просто.

 Главная проблема станицы - газ. Его здесь нет. Газопровод надо вести от станицы Слащевской, а это 21 километр. Вроде бы Газпром обещает провести нитку газопровода к Букановской, однако дальнейший проект газификации администрация должна делать за свои деньги. Которых нет. Да и каждой семье подключение к вожделенной трубе должно обойтись до 100 тысяч. Вообще, по мнению главы, жить в станице все тяжелее и тяжелее: “Далеки мы от Москвы и от их проблем...” Люди сейчас разрознены и объединяет их только беда. Именно поэтому сейчас народ вроде бы стал теснее общаться. Люди поняли уже, что так жить больше нельзя. Но неясно пока, как можно...

Самое авторитетное в станице лицо по казачеству - Алексей Лагутин. Он совсем молодой человек, однако многого достиг. Сидит Алексей сейчас на двух “стульях”: он одновременно директор Дома культуры и сотрудник Природного парка. В первой должности в его ведении станичный музей. Во второй - ведение экскурсионной работы. К

тому же Алексей преподает краеведение в школе. Там же учительствует и его супруга Елена.

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/stanichniki/PICT8515_novyi_razmer.jpg?rand=201691963053899" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/stanichniki/PICT8515_novyi_razmer.jpg?rand=201691963053899" \* MERGEFORMATINET

 

 Памятник казаку на Хопре у станицы Слащевской

Супруги Лагутины местные, коренные. Судьба предков Алексея  - прямая иллюстрация трагической истории казачьего Дона. Один его прадед, Емельян Морсков, был расстрелян красным комиссаром Малкиным за то, что “носил эполеты”. Емельян и в Красной армии воевал, и участвовал на стороне казаков в Верхнедонском восстании. Другой прадед, Иван Лагутин, был в красном революционном правительстве Дона народным комиссаром почт и телеграфа. Он был расстрелян в 1919-м, в станице Усть-Хоперской, есаулом Спиридоновым.

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/stanichniki/IMG_3244_novyi_razmer.jpg?rand=152297097958494" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/stanichniki/IMG_3244_novyi_razmer.jpg?rand=152297097958494" \* MERGEFORMATINET

 

 

Дон был расколот. И восстание казаков было попыткой самозащититься от всяческих политиков да идеологов. Цель и задачи были поставлены простые: “За советскую власть без жидов и коммунистов”. Советы понимались казаками как старинный казачий круг, то есть, подлинная демократия, без “вертикали власти”. Ленина Казаки уважали, а к белым генералам относились с недоверием. На папахах же носили две ленточки: белую и красную.

Алексей долго изучал этот период и понял главное: казачество в ту эпоху прежде всего уничтожало самое себя. И это подстроено было весьма хитро. Именно для того, чтобы вникнуть в суть, он однажды, уже взрослым вернулся в родную станицу из города (его увезли в 7- летнем возрасте). Работал вначале учителем начальных классов, потом директором ДК. Тяжелое это для ДК время, ибо его здание не отапливается уже 10 лет. Впрочем легкого никто не обещал. В семье Лагутиных подрастают двое сыновей: Дмитрий и Сергей. Будут ли они казаками? Во всяком случае, Алексей очень этого хочет. Путь не по должности казаками, но - по духу... Как минимум, в станице появился свой казачий праздник. Будем считать, это доброе начало.

 В станичном музее собрано много материалов о пребывании здесь Шолохова. Юный Миша Шолохов впервые появился в Букановской как “продразверстщик”: он отнимал у казаков хлеб. Воспоминания о том времени противоречивые (есть сведения, что зверствовали красные безбожно), зато сведения о “втором пришествии” Шолохова более обширные. В 1922 году он был поставлен в Букановскую налоговым инспектором. Поселился он у старого казака Михея Павлова, а отставной станичный атаман Петр Громославский (он был очень хитрый человек и умел пристраиваться при любой власти) частенько насмехался при встрече с Михеем: “Что у тебя за хилый паренек живет?” – “Не смейся. Это будущий великий писатель...” - “Ха-ха-ха! Справки да доносы писать будет...” Не знал хитрован, что скоро, очень скоро этот “паренек” возьмет в жены его любимую дочь Марью, самую завидную невесту станицы - красавицу с гимназическим образованием. Марья Петровна станет спутницей и музой писателя на всю жизнь. 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/stanichniki/IMG_3256_novyi_razmer.jpg?rand=119260744899207" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/stanichniki/IMG_3256_novyi_razmer.jpg?

rand=119260744899207" \* MERGEFORMATINET

 

Юная чета Шолоховых, Миша и Маша

 

Шолохов однажды в Букановской “прокололся” и чуть не попал под расстрел. Он, видя бедственное положение казаков, начал занижать в документах посевные площади. Но только для бедных семей, “голытьбы”. И один негодяй написал “телегу”; это был зажиточный казак Дугин, у которого с Шолоховым вышел прямой конфликт: тот замахнулся на Михаила железной “запорой”, щуплый паренек увернулся и кулаком вдарил по лицу - да так удачно, что сломал Дугину челюсть. Из доноса следовало, что Шолохов, занижая налоги, устраивал контрреволюционный саботаж, а за это полагалась смертная казнь. Комиссаром в станице тогда был Михей Павлов, и он, дабы оградить Мишу от беды, дал ему в конвоиры карлика, Валентина Ходунова по прозвищу Валентинка. Идти до Вешек 40 километров, и через пару верст Валентинка не мог уже нести винтовку, которая была выше его в полтора раза. На то был и расчет Павлова: убежит “будущий великий писатель” - и спасется. А Михаил взял винтовку в одну руку, Валентинку - в другую, и потащил свою ношу до Вешек. И там Шолохова посадили в камеру смертников. Спасло будущую знаменитость то, что приехал в Вешки бывший политкаторжанин, старый казак Георгий Журавлев, который знал мать Михаила. Суд учел мнение авторитета, а так же юный возраст Шолохова, и в итоге присудил год тюрьмы, да и то условно…

 

Станица Букановская

Земля нагайбаков

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/nagaibaki/DSCN1894_novyi_razmer.jpg?rand=187353283162089" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/nagaibaki/DSCN1894_novyi_razmer.jpg?rand=187353283162089" \* MERGEFORMATINET

 

 

Исследователь позапрошлого века С. Рыбаков про них писал: “Нагайбаки проникнуты духом казачества, они ловки, ухватливы, смелы в речах и действиях, держат себя молодцевато и независимо; военный образ жизни, гимнастика, значительная жизнь на лоне природы образовали в них рослое, энергичное и работающее племя...” Нынешние соседи нагайбаков отзываются об этом “племени” несколько в ином ключе. Их в общем-то недолюбливают.

И есть за что. Дело в том что нагайбаки действительно очень трудолюбивый народ. И относительно зажиточный. А вот особенности национального характера противоречивы. Нагайбак открыт для общения и не  помнит зла. Одновременно - с некоторым даже пренебрежением - при тебе будут разговаривать на своем языке, вовсе не заботясь о неудобствах гостя. При надобности нагайбак обдерет тебя как липку (если чувствует возможную наживу), и вместе с тем в любом нагайбакском доме тебя напоят и накормят даже если не знают, кто ты таков.

Язык нагайбаков очень близок к татарскому, хотя нагайбаки исповедуют православную веру и именуют себя “крещенами”. Среди нагайбаков существует предание о том, что этот гордый народ принял христианство задолго до русских. Историк нагайбакского народа,

житель села Фершампенуаз Александр Григорьевич Тептеев утверждает, что тюркский язык был таким международным языком средневековой Азии, как нынешний английский для современного мира. И нагайбаки так же приняли новую для себя речь как болгары приняли универсальный язык Балкан - славянский. Какой была речь нагайбаков изначально, не знает никто; да и о самом происхождении нагайбаков доминирующей теории не существует. Есть очень красивая легенда о том что нагайбаки произошли от ногайских воинов – охранников Суйембекэ – жены Казанского хана Жангарея. Их нанимали ханы как искусных и честных воинов, благородных рыцарей азиатского Средневековья. Когда пала Казань, ногайцы, ведомые некоим Ногай-Беком, искали другой службы и нашли ее у Московского царя.

Нагайбаки, когда Москва затеяла войну с Казанью, низовьев Камы ушли южнее, в долину реки Ик. Когда Москва затеяла войну с башкирскими и киргиз-кайсакскими племенами, нагайбаки приняли в ней самое деятельное участие. За верность российской короне в 1736 году именным указом Анны Иоанновны нагайбаки были определены в казачье сословие. На реке была основана крепость Нагайбакская. Первым воеводою стал В.Суворов (отец великого полководца Александра Суворова), уступивший в 1745 году место первому атаману нагайбакских казаков А.Ермекину.

В 1812 году казаки Нагайбакской станицы под командованием атамана Серебрякова вступили в состав российской армии для борьбы с французскими войсками и участвовали в сражениях за Берлин, Кассель, под городом Лейпцигом, вошедшим в историю как "Битва народов". В марте 1814 года казаки бились при Арси-сюр-Об, Фершампенуазе-на Марне и проявили себя храбрыми и преданными Отечеству воинами.

Оренбургский край испокон веков не знал покоя. Башкиры нападали на киргиз-кайсаков, они - на башкир, калмыки - на тех и других. Так продолжалось сотни лет. Для установления мира решили враждующие между собой народы разделить широкой полосой казачьих поселений. Для этого проложили новую сторожевую линию от Троицка до Орска протяженностью в пятьсот верст. Весь “новолинейный” район вошел в состав Оренбургского казачьего войска.

Весной 1842 года казаки-нагайбаки с семьями из Бакалинской и Нагайбакской станиц, погрузив свои пожитки на подводы за установленные 24 часа, длинными обозами пустились в долгий путь, пересекли Уральский хребет и оказались на “новолинейных” землях. Каждая переселенная семья получила для постройки дома от 50 до 75 стволов строевого леса. На каждую мужскую душу нарезалось до 30 десятин земли. По ходатайству генерала-губернатора Оренбургского края П.Сухтелена казачьим постам, крепостям и станицам присвоены названия, связанные с победами русского оружия: Кассель, Остроленка, Фершампенуаз, Париж, Треббия, Балканы, Лейпциг и т.п. Всего - 31 название, по местам сражений в Европе. Так началась история уникальной страны нагайбаков.

Нагайбаки служили исправно. Особенной неприветливостью отличались башкиры, их неоднократно усмиряли. До сих пор башкиры словосочетание “вот придет нагайбак...” стращают своих детей. Среди нагайбаков было много полных георгиевских кавалеров, их вообще посылали в самые горячие места как самых храбрых воинов. Впрочем в историю войн они вошли как “казаки”, а потому многие из славных дел нагайбакских воинов остались за рамками военно-исторических хроник.

Столица нагайбаков - село Фершампенуаз. Здесь и административные структуры Нагайбакского района, и музей, и гостиница. Фершампенуаз 1814-го был “французским

Бородиным”, после которого Париж остался без защиты и легко сдался. Поскольку на земле нагайбаков нет села с названием Бородино, получается, Бородинское сражение наши проиграли. А вот село Куликовка - в честь Куликовской битвы - есть. Есть и поселок Краснинский - в честь битвы под селом Красное.

Село Остроленка названо в честь сражения, о котором у нас до сих пор принято умалчивать Дело в том что Польша когда-то была частью Российской империи. И в 1830 году там вспыхнуло восстание. Повстанцы сохраняли независимость от Москвы почти год, и 26 мая 1831 года под городом Остраленка разыгралось решающее сражение. Повстанцы были разбиты наголо, и особенной храбростью при этом отличились казаки-нагайбаки.

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/nagaibaki/DSCN1843_novyi_razmer.jpg?rand=199318305783319" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/nagaibaki/DSCN1843_novyi_razmer.jpg?rand=199318305783319" \* MERGEFORMATINET

 

 

Остроленка считается в Нагайбакском районе самым зажиточным селом. Я с этим немного не согласен. Да, здесь сейчас местные предприниматели ведут интенсивное строительство, например, возведен частный трехэтажный торгово-развлевательный центр (это для села-то!). Но личные дома простых крестьян строятся... из вонючих деревянных шпал. Видно их где-то заменили на новые и предприимчивые нагайбаки просто утащили халявный материал.

Все местные предприниматели “раскрутились” на мясе. Совхоз развалился, но нагайбаки духом не пали: развели в личных хозяйствах целые “семейные колхозы”, держат помногу скотины, выращивают корма. Ну, а перекупщики везут мясо в город. Еще в Остраленке множество фермеров, которые тоже занимаются мясом.

Если говорить об истории станицы Отсроленка, она трагична. Дело в том что Остроленка считалась “гнездом” контрреволюции. Местные казаки были зажиточными и в те времена, а потому власть “голытьбы”, вставшей по большевистские знамена, не приняли. За что и поплатились. Здешний вольный дух буквально был выжжен каленым железом. Небеизвестный атаман Дутов взял из Остроленки себе жену. История чрезвычайно романтичная и таинственная. Ее звали Александра и она была дочерью зажиточного казака Афанасия Васильева, хозяина паровой мельницы. Ей было 16, Александру Ильичу Дутову - 40. В Покровской церкви станицы Остроленки уже все было готово к венчанию, но тут раздалась канонада и пронесся слух о наступлении красных. Казаки были вынуждены отступить. Дальше известно, что вместе с молодой женой и верными белому делу казаками Дутов ушел в Китай. Он увел с собой 100 000 (!!!) человек - оренбургских казаков вместе с семьями. Там, в Китае Дутов был убит, а судьба молодой его жены и дочери Надежды так и осталась неизвестной. Есть надежда, что они не сгинули...

Живая иллюстрация современной истории Остроленки - семья Саперовых. У Ивана Кузьмича и Анастасии Кузьминичны Саперовых четыре сына: Григорий, Кузьма, Петр и Иван. Все - фермеры. Изначально работали вместе, семейной бригадой, но, когда появились первые приличные деньги, кровная дружба что-то стала разваливаться. Теперь каждый сам по себе и каждый за себя. Тем не менее, у сыновей по 200-300 гектар земли, помногу скотины и никто не бедствует. Здешняя земля тех, кто ей не брезгает кланяться, одаривает щедро. Сам Иван Кузьмич всю жизнь проработал в совхозе механизатором. Был не на последних ролях - два ордена и множество трудовых медалей имеет - а пенсия всего-то три с половиной тысячи. И это неплохо, потому как Анастасия Егоровна получает всего-то полторы.

Чтобы выжить, приходится держать двух коров, телят и свиней. В Остроленке все, кто не спился, помногу скотины держат. Практически вся жизнь Саперовых-старших была отдала совхозу. По идее им должно быть обидно за то что коллективное хозяйство бездарно развалилось. Однако Иван Кузьмич не жалеет, а оценивает произошедшее трезво. Люди честно трудились в совхозе, а когда зарплату перестали платить, рассудили: “Давай-ка будем сами на себя работать!” И ничего - получилось! Не все, конечно, проявили оборотистость, но братья Саперовы оказались в числе удачников. И часто говорят отцу: “Теперь, батя, мы свою волю ни на что не променяем!”

А вот предыдущим поколениям  Саперовых волю пришлось променять. Казаки служили царю не просто так, а за освобождение от налогов и отсутствие административного давления. Когда пришли красные, у деда Ивана Кузьмича, Кузьмы Афанасьевича отняли 12 коров, отару овец и табун лошадей. Его самого, да еще и сыновей отправили в ссылку в Сибирь. Дед вернулся, а вот сыновья (в том числе и будущий отец Ивана Кузьмича, Кузьма Кузьмич) в 37-м сели за “подготовку контрреволюционного мятежа”. Кузьма

Кузьмич вернулся из северных лагерей, но его братьям не повезло: они сгинули где-то “на Северах”. Вот и думай теперь, когда сыновья Ивана Кузьмича обросли хозяйствами да скотиной: не придут ли снова красные - раскулачивать?

У нагайбаков в ходу “родовые” прозвища, которые передаются из поколение в поколение. Это как ярмо: один раз полученное, уже не сотрется. И фамилий-то соседей люди не знают, зато уж по прозвищам (по-нагайбакски - “кушамат”) никого не спутают. Расскажу историю про то как человек смог изменить свое “родовое ярмо”.

В Остроленке попытались поиграть в “возрождение казачества”, да ничего не вышло. Здесь даже атамана нет, ибо в казаки пошли играть те, кого здесь называют “пеной”, то есть несерьезные люди, типа тех кто раскулачивать в известное время побежал. Таким лишь бы не работать - ради этого можно и в ряженые пойти. А вот в селе со знаковым названием Париж атаман есть. И он вполне авторитетное лицо.

Родовой кушамат Николая Никандровича Федорова - “Чий-Хамыр”, что в переводе означает “сырое тесто”. Никто не помнит отчего такое обидное прозвище пошло, ибо носили его несколько поколений. Но теперь это неважно, ибо нынешний кушамат Федорова (а так же его детей, внуков и прочих потомков) - “Атаман”. Примечательна история дедов “Атамана”. Один, подхорнжий Константин Васильевич Федоров, ушел с атаманом Дутовым в Китай. Там не прижился и возвратился домой. Второй дед, Иван Савельевич, с красными воевал. И поди, пойми - за кем правда... Оба деда, кстати, прожили долго, почти до девяноста лет. Род Федоровых такой - живучий; отцу “Атамана”, ветерану войны Никандру Константиновичу, 91 год, так еще в огороде копается!

Казачьи дела Николай Никандрович начинал в Нагайбакском районе первым. В те времена в Париже большие “круги” собирались, много кричали и все правду пытались искать. Поставили они с казаками поклонный крест на месте разрушенной церкви, часовню на кладбище построили. Но дальше дело не пошло - потому что хозяйство затянуло. Да и трагедия в семье случилась. Их старший сын Николай добровольно пошел на Чеченскую войну. В августе 96-го, когда отряды чеченов ворвались в Грозный, он занял оборону на площади “Минутка”. Держались долго, и можно было уйти. Но парни прикрывали отход наших тылов. И Николая Федорова настигла пуля снайпера... Теперь-то боль затупилась, даже мать, Раиса Николаевна, горе перенесла. Федоровы говорят с некоторой даже гордостью: “Погиб как настоящий солдат: не в плену, не при бегстве. Пал настоящим героем...” Младший сын Федоровых Петр тоже в армию пошел. Сейчас уже майор, полгруди в медалях. Нет, не мельчает казачья кровь!

Николай Никандрович вместе с другими мужиками, Константином Ишимовым, Иваном Алексеевым и Геннадием Журавлем ведут в Париже общее хозяйство. История случилась примерно такая же как у братьев Саперовых в Остроленке. Собрались три родных брата Федоровых, еще двоих двоюродных пригласили - и создали хозяйство “Вера”. А кончилось все разладом и ссорой. А собрались четверо вроде бы чужих друг другу мужиков - дело пошло. Когда родства нет, как-то вернее работать. Таков, видно, характер нагайбаков. И кстати сын одного из нынешних компаньонов, Паша Алексеев, тоже сложил свою голову в Чечне. Тут уже духовное родство, а это уже более чем свято!

Нагайбаков в Нагайбакском районе проживает около семи тысяч. Всего же в мире по данным переписи именуют себя “нагайбаками” 11 200 человек. Нагайбаки сохраняют свою самость ревностно и чужаков в свой мир принимают с трудом. Точнее, вообще никого не принимают. В той же Остроленке поселилась несколько лет назад семья армян. Попробовали они бизнесом заняться  - не получилось. Нагайбаки распространили слух,

что армяне “паленую” водку продают, да еще туда какую-то “дурь” подмешивают. Попробовали армяне мясо скупать, пельменный цех открыли; пошел слух, что они обвешивают. Возникла психологическая “стена”, негласное сопротивление, в результате чего армяне съехали. Не уверен, что это хорошо. Однако нагайбаки уже тем хороши, что сохранили свою уникальную культуру. Будем надеяться, еще долго будут сохранять!

А то, что соседи нагайбаков недолюбливают... Знаете: журналистов тоже не любят. Частенько даже побаиваются. А это значит, что уважают. И я, пожив немного среди нагайбаков, стал уважать этот маленький народ. Нагайбаки - великие труженики. И люди слова. Присягнули они когда-то России - верой и правдой служат Державе по сию пору. Немного таких народов осталось-то...

 

Село Фершампенуаз

Богоматерь утаенная

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/tabinskaya_bogomater/DSCN2302_novyi_razmer.jpg?rand=206052530746081" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/tabinskaya_bogomater/DSCN2302_novyi_razmer.jpg?rand=206052530746081" \* MERGEFORMATINET

 

 

Небольшое озерцо, затерянное в степях Зауралья, не особо радует красотой. Так - обыкновенное водное зеркало, всколыхиваемое степными ветрами, да берега, истоптанные коровами, приходящими сюда на водопой. И единственное украшение озера Пустого - часовня на южном его берегу. Постройка напоминает о том, что здесь когда-то “гостила” величайшая святыня Оренбургского казачества...

Ежегодно, в девятую пятницу после Пасхи вокруг озера устраивается крестный ход с копией иконы Табынской Божьей матери, которую священники привозят из города Магнитогорска. Значимость события подчеркивает то, что в богослужении и крестном ходе участвует епископ. Табынская Богоматерь всего лишь “гостила” здесь, да и то много десятков лет назад. Тем не менее к озеру Пустому в этот день съезжается несколько тысяч верующих.

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/tabinskaya_bogomater/34587g7.jpg?rand=181641008646168" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/tabinskaya_bogomater/34587g7.jpg?rand=181641008646168" \* MERGEFORMATINET

 

Это Несут один из списков, новодел...

 

Часовню возвели всего пять лет назад. До того на святом месте стоял железный крест, который коммунистические власти не решались трогать даже в самые реакционные по отношению к Церкви времена. Бабушки из соседних сел совершали крестные ходы к озеру Пустому тайно, порой по ночам. Они отмаливали грехи своих отцов и молили о

возвращении святыни. Молят и сейчас, уже на архиерейском уровне. Господь пока молчит. Или выжидает? В ближайшем к озеру Пустому городе Верхнеуральске, в Никольском соборе икону Табынской Божьей матери можно лицезреть. Это древняя икона, но она - всего лишь список с оригинала. Ну, а оригинал... О нем и будет наш рассказ.

Крестный ход с Табынской иконой Божией Матери был по времени и по расстоянию самым продолжительным в России. Он продолжался практически весь год. В родную церковь в селе Табынск и на место своего явления икона возвращалась лишь на 9-ую пятницу по Пасхе Христовой, все остальное время она была в пути. Про оригинал известно довольно много. Табынская икона Божией Матери, хотя и славится как чудотворная (о чудесах собраны целые книги свидетельств), представляет собой один из наиболее древних списков Казанской Божией Матери, явившейся в Казани в 1579 г. в момент гибели Казанского ханства. Такою именно, т.е. Казанскою, она именуется в “Списке чудотворных икон”. И Табынская икона, и Казанская в данный момент “в бегах”, то есть их местонахождение неизвестно. Табынская, возможно, менее знаменита, но приключений на Ее долю выпало несравненно больше.

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/tabinskaya_bogomater/4547687.jpg?rand=125333568252022" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/nerabi/tabinskaya_bogomater/4547687.jpg?rand=125333568252022" \* MERGEFORMATINET

 

...а это настоящая Табынская Богоматерь

 

Первое явление Табынской иконы, по преданию, относится ко второй половине ХVI или первой половине ХVII века. Летопись повествует, как вскоре после покорения Казани монастырский диакон недавно образованной в 70 верстах от Уфы Вознесенской пустыни, “возвращаясь с поля, услышал глас: “Да потщится правоверующая братия Вознесенского монастыря принять меня во храм Господа моего”. Диакон первоначально не внял сему неземному гласу, опасаясь, может быть, внутреннего самообольщения, но, спустя несколько дней, возвращаясь с обычных полевых занятий, он снова слышит тот же призывный голос. При сем диакон остановился и с притрепетным любопытством стал осматривать место, откуда слышен был голос и наконец увидел св. икону на большом камне у подошвы горы над источником, известным и доныне под именем Соляного ключа, пересекающего Ногайскую дорогу...”. 

В каком это году произошло, точно неизвестно, но уже в 1597 году пустынь называлась “Пречистой Богородицы явления иконы Казанския”. Во время многочисленных башкирских восстаний монастырь не раз был сожжен. В 1663 году во время очередного восстания он был окончательно уничтожен. Где была после этого Святая икона: под спудом ли разрушенного монастырского храма или в другом месте - неизвестно, но примерно через век “в подкрепление святой веры и на спасение роду человеческому, Царица Небесная открылась вновь, явившись во Святой Своей Иконе вновь на том же месте и вновь на том же камне”.

Она была обнаружена тремя пастухами-башкирами в середине XIX века, нанявшимися в село Табынск пасти скот. Согласно летописи они “из ненависти к христианству стали издеваться над святыней и бросились рубить ее, за что достойно и были наказаны Всемощною Царицею неба. Они лишились зрения и так долго блуждали по лесу. Один из них, самый молодой, стал молиться и прозрел, по его молитвам прозрели и другие. Молодой пастух так уверовал в Бога, что крестился, а те двое остались в магометанстве, но стали почитать икону”. Так как Вознесенского монастыря давно уже не существовало, икону отнесли в недавно построенную в селе Табынске церковь, после чего она и получила название Табынской.

В 1848 году страшная эпидемия холеры обрушилась на Россию. Именно в это время и прославилась Табынская икона своими исцелениями, сначала в самом Табынске, потом в ближайшем городе Стерлитамаке, потом в губернском Оренбурге, остановив там страшный мор. Табынская икона стала считаться охранительницей Оренбургского, а потом и Семиреченского казачьего войска. С 1856 года Чудотворная икона торжественно носится из Табынска, кроме Стерлитамака и Оренбурга, уже в Самару, Тобольск, Кустанай, Уральск и их губерниям, все дальше и дальше, как на запад, так и на восток, и на юг...

Святую Икону возили на особой карете с пятью главками. Ее сопровождало всегда несколько священников, при этом существовала определенная епархией череда следования с Иконой. В карету запрягались только специально предназначенные для святой чудотворной Иконы лошади, на которых никто и никогда не садился. Часто бывало, что карета останавливалась сама собою и так, что никто не мог ее сдвинуть. При расследовании оказывалось, что на том месте, где она останавливалась, был когда-то закопан убиенный младенец, или были совершены другие злодеяния. В некоторые селения Табынская Икона вовсе отказывалась заходить. Многочисленные чудеса исцелений поражали всякого, кто решался пройти с каретой хотя бы самую малость. Известны были случаи, когда иноверцы (мусульмане, буддисты), видевшие чудотворения, проистекающие от Табынского образа Богородицы, приносили Ей свои моления и получали просимое.

Всякий раз маршрут менялся, ибо все население Южного Урала желало попасть по Ее благословение. Так икона однажды “гостила” и на озере Пустом. Было много исцелений среди тех кто собрался на озере, после “гостевания” Табынской Богоматери в округе долго не болел скот. Но случилось неладное - в стране сменилась власть. Последний крестный ход с Табынской иконой Божией Матери был оборван осенью 1919 года под Оренбургом, ибо верующие попали в зону боевых действий Гражданской войны. Тысячи людей, шедших с Иконой, надеялись, что Она остановит братоубийственную бойню. Неожиданно налетевшая красная конница разогнала богомольцев. Красные забрали карету, дорогие ризы, а саму Икону, видимо, убоявшись Ее возможного гнева, просто бросили на дорогу. 

За красными уже шла, узнав о случившемся, сотня белоказаков, которые приняли Святую Икону, и потом уже отступали с тяжелыми боями на Восток и в среднеазиатские пустыни вместе с Ней. Атаман всех казачьих войск России Александр Дутов для поднятия боевого духа изморенного голодом и тяжелыми переходами личного состава в самые тяжелые моменты приказывал расчехлять Табынскую икону. Так вместе белоказаками Она и перешла китайскую границу... Это был страшный исход, ибо из Приуральских степей уходили (вместе с семьями) сто тысяч русских людей, в Китай же переправились меньше тридцати тысяч. Согласно легенде, которую впрочем подтверждают документальные свидетельства, Икона дошла до города Благовещенска. Дальше путь шел через Амур. Но дальше Она идти... не захотела! 

Горе и отчаяние охватили тогда русских людей. Из всего, что у них оставалось от Родины, была Чудотворная икона, не раз их спасавшая в страшном пути. И вот Она не хочет уходить за рубежи Родины. Что делать? Над Чудотворной иконой была построена часовня из амурского камыша. Епископ Камчатский и Петропавловский Нестор вместе с архиепископом Оренбургским Мефодием, который проделал весь путь с иконой от Оренбурга, и многими священниками три дня постились и слезно молились. И вот Святая Табынская икона двинулась через границу в Китай.

Первый Ее храм за рубежом якобы был в монастыре г. Харбина, столицы русского изгнанья, и где Она, согласно официальной версиии, пребывала до 1948 года. С именем Табынской святыни связано и основание в 1934 году в Канагши близ Дайрена (Дальний) Богородице-Казанской Табынской женской обители. Потом, когда русских по настоянию советского правительства стали выдавливать из Коммунистического Китая, Она якобы с беженцами попала в Австралию, откуда архимандрит Филарет перевез ее в Сан-Франциско...

Предстоятели Русской зарубежной Православной Церкви утверждают, что среди прочих святынь, хранящихся в США, Табынской иконы не значится. Есть другая версия: Икона находится в тайниках Ватикана. Этой вроде бы бредовой версии есть разумные объяснения Во-первых, Икона во время “культурной” революции могла попасть к католикам, которых в Китае было достаточно. А во-вторых, претендуя на вселенское господство, Ватикан хранит в своих сокровищницах не одну православную святыню...

Где Ее искать? Не исключено, что Она находится, тайно оберегаемая, в одной из русских семей в Кульдже (ныне город Ургент, Китай) или в окрестностях ее. Есть сведения, что до сего дня в пределах Китайского Алтая уцелели казачьи станицы, обитатели которых верны заветам предков; они сохранили традиционный казачий быт и уклад жизни. И, мечтая о возвращении святыни, нужно думать и о них, ведь именно с их предками Она ушла из России, и для них Она является, может быть, единственной духовной опорой.

 

Г. Верхнеуральск

Бросить все – и…

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/promisel_bozhii/pamyatnik_koze/GenaMikheew06079_novyi_razmer.jpg?rand=144577205851230" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/promisel_bozhii/pamyatnik_koze/GenaMikheew06079_novyi_ra

zmer.jpg?rand=144577205851230" \* MERGEFORMATINET

 

 

Ну, вот, наконец, я и в Хопре! Причем, в полном... Вода в реке уже порядком холодная, даже косточки ломит, но так хочется совершить этот знаковый акт: очутиться в Хопре. А потому закатываю джинсы и захожу прозрачную воду по колено. Благословенная тишина, разливающая вокруг, как-то гасит недоумение и обиду, испытанные мной всего полчаса назад.

А случился такой инцидент. При попытке сфотографировать на въезде в город надпись “В Россию можно только верить...” я был атакован странным человеком, который старался держаться ко мне левым боком, к которому была прикручена кобура. Скорее всего, намекал, что там лежит пистолет:

- Здесь сымать нельзя. Пройдемте.

- Но... но я, кажется, на улице. Разве на улице запрещено?

 

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/promisel_bozhii/pamyatnik_koze/GenaMikheew06085_novyi_razmer.jpg?rand=126706794972776" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/promisel_bozhii/pamyatnik_koze/GenaMikheew06085_novyi_razmer.jpg?rand=126706794972776" \* MERGEFORMATINET

 

 

- Ты не понял? - Рука потянулась к кобуре. - Это территория, прилегающая к заводу. Пройдемте.

- Даже не собираюсь.

- А вдруг, вы взорвать завод хотите?

Я бросил взгляд налево. Не так далеко, у проходной, стояли еще несколько мужиков, но настроены они были благодушно. Один даже посмеивался. Интересно, думаю, ежели они так, от скуки решили попугать, то с оружием вообще-то не шутят. Я действительно стою на улице, путь и немноголюдной, по другой ее стороне идут мирные люди, проносятся машины... Кто из нас здесь, наконец, дурак? В общем, пришлось менять тактику и прикидываться этим самым дураком. Самый проверенный метод: пусть человек почувствует свое превосходство над тобой - после он наверняка потеплеет. Научное название этого поведения - “дипломатия”. В общем, через пять минут мы прощались почти товарищами.

 В конце концов, народ здесь, в Урюпинске, добрейший, не сильно испорченный плодами цивилизации и нанотехнологиями, ну, а что касается любви к порядку... здесь же живут потомственные казаки и есть легенда о том, что первыми здесь поселились т.н. “воровские казаки”, проще говоря, бандиты, и первейшим промыслом здесь был грабеж

проплывающих по Хопру купеческих караванов. Дело, конечно, давнишнее, но что-то “разбойное” наверняка подремывает в генах урюпчан.

Кстати, про завод я потом узнал вот, что: производят здесь подсолнечное масло. Для пищевых, конечно, целей, но вдруг у наших силовиков имеются тайные планы превращения банального продукта в топливо для ракет? Но - молчу, молчу...

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/promisel_bozhii/pamyatnik_koze/GenaMikheew06077_novyi_razmer.jpg?rand=197062709131129" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/promisel_bozhii/pamyatnik_koze/GenaMikheew06077_novyi_razmer.jpg?rand=197062709131129" \* MERGEFORMATINET

 

 

 

Тот самый анекдот

Говорят, про Урюпинск сочинено много анекдотов. Но на самом деле анекдот всего один, разве только, его содержание меняется в зависимости от политической ситуации. Суть - остается неизменной. Анекдот знают все, а вот факт, что город существует на самом деле, для многих может явиться настоящим откровением. Урюпинск существует! Это не шутка. Кроме вышеописанного лозунга есть на въезде в него еще один плакат: “Кто не был в Урюпинске - тот не знает России”. Мы убедились: это действительно так.

Но, памятуя о том, что анекдот может быть неизвестен некоторой части человечества, приложим его современный вариант:

Экзамен по политологии (в старом варианте - по истории КПСС). Профессор спрашивает у студента:

- Каковы направления развития государства на ближайший период?

- Чаго?

- Ну, какие политические цели ставит перед собой государство сейчас?

- Чаго?

- Послушайте, молодой человек... Вы знаете, какая партия победила на последних выборах?

- Не-а.

- А кто у нас является законодательной властью?

- Не-а.

- А кто у нас... президент?

- Не-а.

- Вы откуда, юноша?

- Из Урюпинска.

- Идите. “Неуд”.

Дома профессор включает телевизор, смотрит некоторое время новости, потом подходит к бару, наливает себе полный фужер коньяку, выпивает, задумывается, а потом произносит:

- Эх, блин, бросить все - и уехать в Урюпинск!

...А в Урюпинске между тем наладили производство маек с этим самым профессорским высказыванием. Иные подумают, что ни к чему выставлять себя глупыми, но это ведь - с какой стороны посмотреть. Русский человек по сути своей сметлив и (при условии, если ему не мешают всякие дураки) из всего умеет извлечь пользу. Если говорить современным языком, “Урюпинск” - раскрученный бренд, на этом просто необходимо делать деньги. Здесь - учатся.

Кстати, возродили некогда гремевшую с начала XVIII века на весь юг России Покровскую ярмарку. На всем Дону и Нижнем Поволжье не было торга богаче. Сейчас богатых торгов хоть завались, потому как торговля сконцентрировалась в областных центрах, но разве найдешь на ярмарках крупных городах этот непередаваемый дух русской глубинки? Гул улиц, превращенных в торговые ряды, казачьи песни, толпы празднично одетых людей, впечатляющая культурная программа, и все это на целых десять дней! И, кстати, дух, который буквально отражается буквально во всем - начиная от какого-то гордого

спокойствия урюпинцев и заканчивая возгласами, которые можно услышать на концертах: “любо!” вместо “браво!” - он не только казачий, но просто русский. В общем, тому, кто ищет “чисто русского”, Урюпинск - блаженный рай, тем более что по статистике русского населения здесь - 96 процентов. Редкое явление для нынешнего российского города явление!

До сих пор спорят, откуда взялось название города. Истины никто не знает, но достоверно известно, что станица Урюпинская считалась центром Хоперского округа Великого войска Донского. И еще более того: именно Урюпинску провидением была подарена самая важная святыня из всех, что когда либо были на казачьем Дону.

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/promisel_bozhii/pamyatnik_koze/GenaMikheew06057_novyi_razmer.jpg?rand=113767930920497" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/promisel_bozhii/pamyatnik_koze/GenaMikheew06057_novyi_ra

zmer.jpg?rand=113767930920497" \* MERGEFORMATINET

 

 

Имя этой святыне - “Явленная”. 21 июня 1821 года на правом берегу Хопра, у подножия т.н. Святых гор три женщины-послушницы случайно нашли икону. Она аккуратненько лежала на ветвях вербы. Естественно, ее отнесли в церковь, думая, что ее то ли забыли, то ли похитили, но попы икону не признали. Постепенно в умах священников начала оформляться мысль о чудесном происхождении иконы, названной “Явленной”, но пока чудес святыня не являла. Вскоре случилось несчастье: к станице подступила моровая язва, и, посовещавшись, священство решило обнести вокруг Урюпинской именно эту икону. И эпидемия прошла станицу стороной. Вскоре к иконе потянулись люди и появились

документальные подтверждения чудесных исцелений от соприкосновения с “Явленной”. А из горы, под которой она была найдена, забил источник, ставший местом паломничества православных верующих со всей России.

Потом Россию ждали многие испытания, конечно, досталось и Урюпинску, но, надо сказать, город минули некоторые напасти, в частности, до него в 42-м году не дошли немцы. И вот, наверное, почему: Покровская церковь, в которой хранится “Явленная”, никогда не закрывалась, да и саму икону не решались трогать даже атеистические власти. Жаль только, что в дни нашего посещения города икона находилась в крестном ходу по Волгоградской области: ведь каждый верующий желает хотя бы на миг прикоснуться к святыне.

Родник на Святых горах, часовня над ним, поклонный крест на горном откосе - места, которые обязательно посещают урюпинские молодожены. Говорят, отпив воду из источника, молодые получают волшебную силу, позволяющую хранить взаимную любовь всю жизнь.

 

Интеллигентный казак

...- Как мне когда-то деды говорили - так сейчас и вспомнилось: “Хозяйство весть - не лампасами тресть...”

Я всегда как-то смутно подозревал, что нынешнее казачество какое-то не то, что ли... искусственное. Мне случалось и раньше бывать в казачьих станицах, в которых на главных площадях красовались памятники Ленину, а вовсе не Платову или Краснову, были казачьи песни, усы, “Георгии” на груди, хромовые сапоги, но... что-то во всем этом было наносное, театральное. Больше казачьего духа я видел в нищих, Богом забытых донских хуторах, в которых потомки казаков вкалывают от зари и до темна на своих хозяйствах, и только раз в году выезжают в станицу на скачки, причем коней они тренируют для этого единственного дня целый год. Ну, а в станицах - там что-то творится непонятное... И вот, я нашел человека, который некоторым образом подкрепил мои подозрения.

Естественно, абсолютное большинство урюпинцев - коренные казаки. Каждая вторая женщина здесь по внешности своей (соболиные брови, густые волосы, статная, высокая фигура, независимый взгляд) вполне подошла бы для роли Аксиньи. Мужчины в данном случае немного подкачала - мужской казачий тип некоторым образом подкосил алкоголь. Так вот, когда мы попросили связать нас с человеком, который является истинным носителем той самой, легендарной казачьей культуры, нам дали адрес Виктора Сивогривова.

INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/promisel_bozhii/pamyatnik_koze/GenaMikheew06083_novyi_razmer.jpg?rand=30508548075851" \* MERGEFORMATINET INCLUDEPICTURE "http://genamikheev.narod2.ru/promisel_bozhii/pamyatnik_koze/GenaMikheew06083_novyi_razmer.jpg?rand=30508548075851" \* MERGEFORMATINET

 

 Виктор Сивогривов с внучкой

Застали мы его в маленьком домике, в самой старой части города, за работой. Внешность у Виктора Николаевича двоякая: он высокий, поджарый, коротко стрижен, с колоритной бородой. И вместе с тем, носит очки. А работа у Сивогривова, между тем, сейчас такая: он по заказам изготавливает казачьи нагайки. Редчайший по нашим временам промысел

(всего в Урюпинске им занимаются трое) является для Виктора Николаевича источником существования, а потому мы беседовали, стараясь не отрывать потомственного казака от дела, тем более что мастер плел нагайку персонально для певца Розенбаума.

- ...Вот так и приспосабливаемся к новым условиям содержания. Теперь только работа, работа, работа... Наигрался я в казаков, ведь сейчас у нас только фольклор казачий возродили, а так... есть у нас теперь “Казачий рынок”, так вот, там почему-то больше всего инородцев, выходцев с Кавказа торгует...

- Но ведь есть теперь атаман и прочее...

- Два атамана. Раскол теперь в Донском казачестве. А атаман... он теперь у нас имеет право выступать “от имени народа”. Просить “дорожения колбасы”. Сильно, я считаю, повредило то, что казачество попало на бюджетное финансирование. Вот, если бы я еще тогда, когда все это стали возрождать, прочитал письма Краснова...

- О чем он писал?

- Тогда, в 42-м, он написал: “нет уже того Дона, который мы оставили в 19-м году...” Когда у нас казачья дружина оформилась, я говорил ребятам: “Давайте, откроем последнюю страницу устава нашего и выполним...” Там есть параграф о самороспуске. Зачем плясать на гробах дедов?

...Судьба предков Виктора Сивогривова , да, собственно, и его собственная судьба довольно необычна. Вопреки казачьей традиции деда Сивогривова, Федора Павловича, его отец (прадед Виктора Николаевича) Павел Лукич послал учиться на агронома. Дед воевал, как и положено, в I Мировую, но вот в Гражданскую не пристал ни к красным, ни к Белым, а “партизанил” в лесах, хотя на самом деле ждал, когда кончится заварушка, чтобы опять заняться землей. После он попадал под раскулачивание, так как имел чуть больше средств производства, чем другие, но ему удалось “раствориться”, а потом, когда он “всплыл”, работал лесничим - до самой II Мировой. А вот отец, Николай Федорович, воевал, пришел он с войны инвалидом, и приходилось ему, чтобы хоть как-то прокормить семью, заниматься всем - од ремонта валенок до плетения корзинок и кнутов. С детства он приучил к этой работе и сына.

Теперь, после всех перипетий, связанных как с возрождением казачества, так и с его нынешним позором, Виктор Николаевич понял, что самое ценное, что он получил в жизни - это ремесло. И получил он его от отца, к сожалению, очень мало прожившего на этом свете из-за фронтовых ран.

Сивогривов умеет делать все, что связано с лошадьми и скачками, но на данный момент наибольшей популярностью пользуются именно казачьи нагайки. Для тех, кто не знает: нагайка предназначена для управления лошадью при езде верхом. Кнут - это уже для кучера, чтобы править экипажем. Оттого нагайка - коротенькая, а кнут - длинный. Современные т.н. “казаки”, заказывая нагайку, требуют, чтобы внутри нее мастер обязательно вплел вставку из металлической проволоки. Дело вот, в чем: традиции потеряны, а в музеях в качестве казачьего причиндала хранятся именно нагайки с металлом, но специалисты забыли, что такие вещи делались во времена революций, так как казаки весьма успешно разгоняли ими демонстрантов. Для лошади такая вещь - просто пыточный инструмент. 

Еще Сивогривов умеет делать бичи, кнуты длиной до 6 метров. В принципе, такие вещи нужны только, пожалуй, для цирковых дрессировщиков или погонщиков волов, но наши “новые русские” настолько чудаковаты, что заказывают себе такие вещи просто так, для “шика”. Или, как подозревает Виктор Николаевич, чересчур внимательно смотрели “Рабыню Изауру”. Вообще все, что связано с лошадино-казачьей романтикой теперь у богатых людей в моде:

- Наши богатеи прекрасно знают, что конь - замечательное средство от импотенции, так как во время езды массируется предстательная железа. Казаки в старину, например, не страдали от отсутствия мужской силы...

Нагайка, по словам Сивогривова, делается просто: вырезается деревянная рукоять, обычно, под руку будущего владельца, берется сыромятная коровья кожа, нарезается на 8 полосок, 9-я - сердечник, и плетется. У каждого мастера свой способ плетения, главное, чтобы плетка была прочной и красивой. Если нагайка предназначена не для красоты, а для управления лошадью, то она дополнительно замачивается в дегте или в касторке. Мне показалось, казак чего-то не договорил, ну, да Бог ему судья; ведь у каждого мастера обязательно должны быть свои секреты.

На прощание я попросил казака выразить двумя-тремя словами: в чем он, этот самый “казачий дух”? Он задумался. Потом твердо проговорил:

- Вера. Отечество. Воля. Не надо забывать, что еще Екатерина весь Нижний Дон отдала казакам. Если не будет у казака земли,своей земли, ничего не получится. И не думайте, что он, дух этот до конца выветрился. У нас до сих пор, например, позором считается, если мужчина от армии “откосил”. И еще много наших парней поступает в военные училища. Есть еще тяга к форме...

 Город Урюпинск

Станица, которая Россию кормит

 

 

Филоновская во многом – станица выдающаяся. Здешние казаки в эпоху богоборчества не позволили разорить свой храм, хотя в округе церкви не просто разоряли, а даже разрушили, дабы «выбить» из людей их вольный дух. Но, что самое главное, филоновцы сохранили главнейшее свое достоинство - фантастическое трудолюбие…

Нам долго навязывали стереотип и выдающемся пьянстве, природной лени и неуемной вороватости русского народа. Да, есть факты, подтверждающие означенные пороки. Однако лично у меня о нас, россиянах, сложилось несколько иное мнение. Я бы сказал, пьянство, лень и вороватость – порождение нашей… терпеливости.

Нет, мы далеко не всегда с жадностью впитываем все плохое, порожденное иными культурами (как западными, так южными и восточными). Многие «подарки» российский народ отверг, не принял. Но мы, к сожалению, способны довольно долго терпеть унижение. От этого накапливаются «комплексы», выражающиеся в том, что кто-то свою обиду утопит в вине. Кто-то, дабы компенсировать уворованный у него законный заработок, пойдет – и  украдет. Лень – это ничегонеделанье от сознания бесчемности твоих усилий… На самом деле русские на колонизировали бы такие громадные территории, если бы на самом деле были пьяными тупыми рабами! Здесь что-то не так, какой-то сбой в логике, исковерканное восприятие…

Пребывание в станицы Филоновской и в окружающих ее хуторах одарило меня совершенно свежими ощущениями бытия. Да, филоновцы – не совсем «русские люди», они – коренные донские казаки, для которых слово «мужик» - оскорбление. А с другой стороны они именно русские, причем в самом рафинированном виде. В Филоновскую я попал только по одной причине: я узнал, что в этой станице, живописно приютившейся на берегах реки Бузулук, содержится неимоверное количество частной скотины. Семьи здесь держат по три, четыре, а то и по шесть дойных коров. Вот официальная статистика, которую мне дал местный глава Александр Иванович Соломатин: Всего в станице частное стадо насчитывает 765 голов, из них коров, дающих молоко – 472 головы. Если прикинуть – получается большой колхоз! Только, скажем так, «кустарного» типа. Один «кустарь» способен напоить качественным и экологически чистым молоком несколько сотен горожан.

Вот, взять личное подсобное хозяйство Медведевых: в поза-позапрошлом году один лишь этот крестьянский двор сдал 11 тонн молока. В позапрошлом – 17 тонн. В прошлом – 36 тонн. В этом году Медведевы увеличили свое дойное стадо до 7 голов, и сдача молока наверняка увеличится снова. С этой замечательной семьей я Вас еще познакомлю, пока же немного – о самой станице Филоновской.

Об истории станицы Филоновской и о непреклонном характере ее обитателей рассказывает множество документов, которые по счастью сохранились. В частности, из доклада воеводы Долгорукого царю Петру I можно узнать, что после расправы над мятежными казаками, ведомыми атаманом Булавиным, в станице «у Переката» (так тогда именовалась Филоновская) «крест о покорности царю целовал только один человек, без атамана». Это был кузнец по имени Филон. Неизвестно, что это был за человек и какие мотивы двигали кузнецом, но станица была переименована именно в честь него.

Если обратиться к более ранней истории, то еще в середине XVII века стольники, стряпчие и дворяне докладывали об увеличении численности беглых в район Бузулука, отчего доходы казны падают, а запашка земли страдает. Семьи селились в урочищах станицы Филоновской, а грозные грамоты из Москвы не имели успеха; на них следовал стандартный ответ: «беглых не выдаем и впредь принимать станем, а если придете к нам за своими выходцами с войной, то драться будем…»

 В 1773 году казаки Филоновской с охотой вступили в мятежное войско атамана Емельяна Пугачева. Сохранилось донесение атамана Хоперского округа о том, что станичный атаман Лосев «создал отряд и ушел к бунтовщику Пугачеву». После поражения повстанцев станица в отместку была сожжена полностью, многие казаки были казнены или сосланы в Сибирь, однако – опять же за счет беглых крестьян – через пять лет ее численность была восстановлена в прежнем количестве (около 2 тысяч человек).

В 1781 году в станице начали строить новую церковь, вокруг нее расстраивались купеческие склады, лавки и кабаки. В 1798 году атаман Платонов отдал распоряжение к образованию хуторов – ради расширения обработки земель. Всего хуторов вокруг Филоновской насчитывается 25, и в некоторых мы побываем. Именно в хуторах, на воле, люди чувствовали (да и сейчас чувствуют) себя свободно, ибо до царя отсюда далеко, а до Бога как раз (вопреки поговорке) близко. Порой, только на Него и приходится уповать…

 

 

Филоновская, даже несмотря на то, что только в одной этой станице насчитывалось десять кабаков, отличалась высокой культурой. Еще в 1864 году здесь на средства войсковой казны и купечества были открыты мужская и женская гимназии. Приходское же училище при храме Святой Троицы существовало с 1836 года. Казаки жили в основном крестьянством, в станице насчитывалось до 500 дворов, и каждый был полон скотины. Как, впрочем, и сейчас полон… На этом краткий экскурс в истории Филоновской закончу. Отмечу только, что приход советской власти здесь встретили враждебно. Так же с трудом устанавливалась колхозная система. Однако, поскольку большинство казаков сгинули в горниле войны, «править бал» стала беднота, которой на руку была конфискация земель и скотины у кулаков и середняков. Сопротивляющихся советам казаков выслали на Урал, и генофонд был несколько нарушен. Кто знал, что внуки и правнуки колхозных апологетов станут все теми же «кулаками» и «бедняками»…

Удивительна история Свято-Троицкого храма. Ее мне поведал нынешний его настоятель отец Лин Жосан. Он родом из Молдавии, и, служа в казачьем регионе, вынужден считаться с некоторыми, мягко говоря, особенностями местного люда. Очень интересно отцу Лину наблюдать за людьми в престольный праздник, Троицу. Станица гуляет, так сказать, с надрывом, во весь дух. Иногда и без тормозов… Однако народ здесь и работает так же рьяно, как и отдыхает. Тем паче, что гуляние занимает 3 дня в году, остальные 362 дня люди пашут «как волы». А в храме у станичников особенное поведение. По наблюдению батюшки люди чтят свой храм как святыню, и не терпят в нем посторонних. К коим, кстати, относят и батюшек…

Предшественник отца Лина вынужден был уехать из станицы – по причине того что без разрешения людей затеял ремонт иконостаса. Филоновцы считают, что имеют право руководить церковными делами: они не позволили в свое время закрыть храм, службы в нем не прерываются на протяжении более чем двухсот лет! Был в колхозе председатель, Алексей Иванович Чернецов. Он, когда пришла из райкома бумага предписывающая превратить церковь в склад, обманул власть: доложил, что распоряжение выполнил, а сам ничего не стал трогать. За свое «ослушание» он поплатился карьерой. Зато – Филоновский храм – единственный на Бузулуке неоскверненный…

Как человек издалека, отец Лин казаков находит жесткими и грубоватыми людьми. Да, в общем-то, все казаки такие (я и сам в этом не раз убеждался): недоверчивые, «себе на уме» и упрямые. Так сложилось исторически – слишком уж много донское казачество испытало перипетий… Зато батюшка без ума от казачьих песнопений. Нынешние потомки казаков сберегли почти все старые песни. И сколько в них искренности, внутренней свободы, правды! Батюшка и сам бы в казачий хор вступил. Да, не берут…

В старинных купеческих домах, которые теснятся вокруг храма теперь расположены многие учреждения. Ряд зданий занимает детский дом, который в Филоновской появился еще до войны. В нескольких особняках расположены и властные структуры.

Глава поселения Соломатин является одновременно и атаманом станицы. И по делу: он ведь офицер, служил в космических войсках, на космодроме «Плесецк». А после выхода в отставку вернулся с семьей на малую Родину – и народ его выбрал в главы. И явно не прогадал. Грамотный и толковый человек в станице верховодит!

 Здешний колхоз пока еще жив. Теперь он называется племзавод «Филоновский», но «племени» в нем явно маловато. Коров в хозяйстве уже не осталось, коровники пустые стоят, разрушаются. В свинарнике четыре сотни свиней, а это капля по сравнению с тем, что было еще в 90-е годы прошлого века… Но ведь поголовье коров и свиней в личных подсобных хозяйства (как уже говорилось) теперь даже больше, нежели было в колхозе в лучшие времена!

А началось все, как рассказал «глава-атаман», после того как колхоз начал сокращаться. Стала в регионе работать программа занятости людей. Естественно, за конкретные дела нужно платить. В области есть дотация: 60 копеек за литр произведенного молока и 1,5 рубля за килограмм сданного мяса. Молоко покупают заводы из Урюпинска, Елани и Волгограда. Три закупщика – это уже конкуренция. Поскольку у нас в России конкурентная среда не сильно развита, закупщики могут вполне заключить «картельный сговор». И заключают! То есть, закупочная цена одинакова у всех… Однако конкуренция есть в другом: в своевременности выплаты денег за купленное молоко. Чем помогает местная администрация: установлены в станице два 3,5-тонных холодильника, что облегчает сбор и хранение молока. Нанимаются пастухи, определяются места для выгона.

Так же глава помогает заключать договора крестьян с покупателями. Не скрою: Филоновская – региональный «молочный» лидер, больше чем в этой станице молока не производят нигде. Если за прошлый год администрация заключила договоров на 835 тонн молока, реально было продано 1120 тонн. Народ, почувствовав поддержку, воспарил, стал увеличивать частное поголовье… улыбаться люди стали побольше, строятся, машины обновляют… Молодые остаются в родных краях, на чужбину не рвутся! И рождаемость поднялась…

 

 

 

Александр Иванович, правда, отмечает, что всякое благополучие весьма зыбко. Сегодня молокозаводы имеют сбыт, а потому филоновское молоко востребовано. Но что будет, если покупательная способность россиян упадет настолько, что они резко сократят потребление молочных продуктов? Тогда ведь станичники и хуторяне вынуждены будут избавляться от скотины! А на что тогда жить?..  Впрочем, о плохом не думается. А узнать о том, какие у людей настроения, можно только в самих семьях. Я побывал в трех филоновских частных хозяйствах. По понятным соображениям, не самых плохих, можно сказать, лучших. И не пожалел, ибо такой поистине доброй энергетики в крестьянах я не встречал давно.

…Семья Медведевых живет на окраине хутора Рожновский, в месте, называемом «Бугор». Откровенно говоря, место не очень. Дороги на этот самый «Бугор» нет, грязь одна, природного газа тоже не наличествует. В общем, глубинка – глубинкой. Однако семья

Медведевых и в таких экстремальных условиях создала настолько сильное частное подворье, что в этом году их будут выдвигать на областной конкурс ЛПХ как лучших. Надежда Александровна 36 лет отработала дояркой, для нее коров водить – дело белее чем привычное. Николай Иванович все еще трудится в племзаводе сторожем. Когда «семейное» дойное стадо увеличилось до семи голов, купили механическую дойку; недешевое приобретение вполне оправдывает себя. Еще «на молоке» смогли купить тракторишко - хоть старенький, но вполне на ходу.

Естественен вопрос: для чего столько коров? Я дотошно разобрался в структуре семейного бюджета Медведевых. Надежда Александровна уже на пенсии, ее муж дорабатывает до нее, болезной (хорошими словами крестьянскую пенсию не назовешь…) У Медведевых трое взрослых детей. Двое в районом центре живут (городе Новоаннинском), одна дочь - в Филоновской. Никто хорошо не зарабатывает. И получается, что доход от молока- две трети семейных доходов. Чуть меньше трети – доход от продажи телят. У семьи и огород большой, почти два гектара, на котором Медведевы выращивают почти все, что необходимо для пропитания. Грубо говоря, если бы не скотина и не земля – настала бы полная «труба».

Надежда Александровна еще один «фактор» отметила, который к труду толкает: «Казачки – они все такие: трудолюбивые, отчаянные, бойкие..» Возможно… Но мне приходилось бывать в станицах и хуторах, где и скотины-то не осталось… Чем народ там живет? Ну, металлолом, к примеру, собирает. Или на заработки в Москву уезжает. Все – как обычно. Обычно?! Да, к сожалению, большая часть «одноэтажной» России давно уже от крестьянства отошла… Или ее «отвели»? В Филоновской и в прилегающих хуторах народ не такой, в нем «крестьянская жилка» не атрофировалась. Вот, я застал Надежду Александровну на сеновале. Он ворочала вилами громадные копны – и… премило улыбалась. Видно было, труд ей в удовольствие. А напоследок казачка мне сказала:

- Старшую дочь Любу муж оставил, с двумя детьми. И дочь не пропадает: сама трех коров держит, трех телочек, поросят. Да, жизнь наша сурова: косим, пашем, доим, поим… Целыми днями со скотиной! У меня сестра на Кавказе живет, так не могла приехать к ней на юбилей, потому что мои коровки только мои руки знають, не на кого оставить… Зато у нас богатство есть - шесть внуков. Для них и стараемся!..

…Курень семьи Крисановых, что в хуторе Андреевском, отделан виниловым сайдингом. Я вообще на уторах вокруг Филоновской видел немало «гламурных» куреней, практически коттеджей европейского типа. У Крисановых на дворе есть еще «альпийская» горка. Как-то, может, она не гармонирует с навозом на заднем дворе… но ведь именно скотина позволила привести «парадную» часть подворья в божеский вид!

У Веры Ивановны и Анатолия Григорьевича тоже трое детей. Все «в люди вышли», живут в городе Михайловке. В сущности Крисановы разводили скотину для того, чтобы образование детям дать. Дети и сами косили, доили, навоз таскали… Теперь, вроде, и не нужно много коров держать (а их у Крисановых семь), но уже привычка появилась. Тем более что система отлажена: закупщик из Урюпинска приезжает как часы - только переливай ему молоко! А вот, что касается доходов с молока, Вера Ивановна записи ведет. Вот, в прошлом месяце коровы «заработали» 27838 рублей. В позапрошлом – 24126. Для деревни, согласитесь, неплохой заработок. Областная дотация, если честно. – это в сущности копейки. Тем более что эти 60 копеек за литр молока – такса, не меняющаяся семь лет, хотя инфляция ой, какая у нас нехилая!

 Как говорит Вера Ивановна, на хуторе «пожилые держат совсем по чуть-чуть коров, всего по две».  Крисановы помоложе, вот и «пестаются». Хотя, на самом деле они уже пенсионеры. Впрочем энергия в них еще есть. Сейчас вот они сколотили «команду» из 18 семей – и судятся с племзаводом, чтобы им отдали земельные паи, по 15,6 гектар. Сейчас вот законы изучают, постановления… Дело в том, что покосов мало, корма приходится покупать, а на своей земле люди могли бы кормовую базу сами выращивать. Для этого нужно юридическую грамоту осваивать. Теперь крестьянин щи лаптем не хлебает!

Соседи Крисановых, Наталья и Геннадий Мельниковы – семья молодая. Однако и они «семейное» дойное стадо довели до 7 голов (какая-то, понимаешь, магическая цифра!). Помогают дочки Маша и Вика, хотя они еще и школьницы. Наталья – заведующая свинофермой, Геннадий – инженер-механик тракторной бригады. С ними, как со специалистами высшего звена, мне было интересно поговорить на следующую тему: почему животноводство в колхозном варианте практически в упадке, а в частном (по крайней мере в настоящее время) наблюдается подъем? Супруги разъяснили: они же в своем хозяйстве зарплаты не получают! И плата за электроэнергию у частника меньше, нежели у организации. Ну, и самое главное – никаких налогов!

 

 

К тому же Мельниковы не берут кредитов, не влезают в «ярмо». Выкарабкиваются из трудных положений сами, как могут. По сути все крестьяне, о которых я так бегло рассказал, живут натуральным хозяйством. Себя они прокормят по любому. Но филоновские казаки исхитряются еще и страну кормить! Да, некоторая помощь есть от властей. Но ведь никто не поможет сарай новый построить, доильный аппарат, трактор купить. Что ни говори, а маленькое семейное предприятие порядка требует!

Ну, а напоследок о главной фобии филоновцев. Никто не знает, какова будет жизнь, ну, хотя бы послезавтра. Возможно, какой-нибудь шибко «грамотный» недотепа в правительстве решит частные подворья налогами обложить. С них станется! Тем паче в нашей истории подобное уже было… Предки филоновцев бежали на Бузлук дабы обрести волю. Сейчас – даже с учетом некоторых современных проблем – воля наличествует. А вот, ежели отымут это достояние, могут вновь зародится на земле Войска Донского свои Булавины, Разины, Пугачевы…И не приведи Господь увидеть русский бунт!

 

Станица Филоновская

Дурновский характер

 

 Супруги Мазины

Галина Федоровна Мазина, директор Казачьей школы хутора Дурновский, начала разговор с восхваления… своего мужа, Владимира Яковлевича. Звучало это необычно: «Я всегда говорю: у меня три сына, третий – муж. Мы тридцать восемь лет в браке, и у нас оформились совсем иные, нежели в молодости, отношения. Муж для меня – сын, царь и бог!» Позже я понял, что это не пустые слова…

…Начинался день необычно, с богослужения. Так случилось, что в хутор Дурновский я приехал с батюшкой, отцом Василием. Скромный молодой человек, служащий в городском храме вторым священником чуть больше года и попавший в Дурновский впервые, искренне удивлялся всему, что здесь видел.

Хуторок чистый, ухоженный, не чета многим другим хуторам, которые, как в народе говорят, Богом забыты. Школьный двор весь в старинных плетнях, и везде, как модно теперь говорить, «инсталяции»: криница с журавлем, подвода, груженная дровами, два лебедя, плывущих в импровизированном пруду. Уже в конце дня Галина Федоровна рассказала, почему лебединая парочка, не друг на дружку смотрит, а в одну сторону: «Это и есть любовь, если двое смотрят вместе куда-то…» Пригляделся: а сделаны-то лебеди из обычных… автомобильных покрышек! Да, бедность, бедность наша деревенская… Меня, кстати, предупредили загодя: «Учти, в Дурновском живут кондовые казаки, которые свои традиции чтят и не допускают иронии. Ты с ними шути поменьше…» На деле оказалось, вполне адекватный народ! Ну, разве, основательный какой-то, строгий.

Взять богослужение. Оно хотя и проходило в школьном спортзале, пришли на него многие взрослые хуторяне. Почти все исповедовались, причащались, а потому длилось действо немало времени. Галина Федоровна сказала, что старается почаще батюшек приглашать, но приезжают они все же не так часто, как хотелось бы, а потому приходится за приезд «наверстывать» упущенное. Ученики, как и положено, перед причащением постятся, да и вообще исполняют все правила. Таков закон казачьей школы! И после таких (по выражению директора) «процедур» на душе как-то спокойно становится, радостно. Вера действительно душу помогает очистить!

 Когда-то хутор Дурновский был станицей, и здесь стоял храм во имя Димитрия Солунского. Поскольку дурновцы в основной массе своей оказали сопротивление советской власти, ее представители порешили наказать непокорных разрушением храма. У Галины Федоровны мечта: восстановить храм на святом месте (там сейчас пустырь). Не в прежнем размере, поменьше (тот был гигант), но все же станица должна возродиться! Муж, Николай Федорович, станичный атаман – и он тоже за дело радеет. А еще рядом с храмом Мазины надеются восстановить казачью усадьбу, такую, какие были в старину. Пусть люди знают, каковы казаки были! Жаль только, с финансами затруднения…

 

 

Об истории Дурновского рассказывает музей, в который превращен школьный коридор. В нем, кроме предметов казачьего быта, можно увидеть и необычные вещи. Например, стенд: «Как я верю в вас, наши матери, чистые души России!» Так можно найти фотографии и коротенькие рассказы о семьях Харитоновых, Скорцовых, Кунецовых, Бондаренко, Елисеевых. Это коренные дурновские роды, подарившие Отечеству множество замечательных сыновей и дочерей. Рядом другие фотографии: мать и сын Ульяновы, мать и сын Гагарины, мать и сын Королевы… Это уже известные сыны России и мамы, вошедшие в историю. Здесь в сущности и нет разницы, насколько знаменит тот или иной человек. Галина Федоровна убеждена:

- Мы проводим очень простую линию: с любви к матери начинается любовь к родному очагу. От очага – любовь в малой родине. Получается, с мамочки твоей, с отца начинается любовь к Отечеству. А вообще я всем (не только детям) внушить хочу: будьте добрыми друг к другу, сострадательными! В последнее время и на нашем хуторе ощущается голод на общение. Было время, народ уткнулся в телевизор – и ничего вокруг видеть не хотел. Знаете… я запретила детям боевики смотреть. По крайней мере, в школе. У нас школа допоздна не закрывается, здесь у детей большая часть их и нашей жизни проходит. Так пусть хотя бы здесь они доброте и правде учатся! Главное в нашей казачьей школе - воспитание стыда, совести и жалости. Одно от другого и от третьего неотделимо. Что такое высоконравственный человек? Тот, кто будет стесняться обидеть другого, или любое живое существо. Я сама – биолог и географ. Вот, вчера дети в школу приходят: «Галина Федоровна, вы смотрели вчера по телевизору? Кенгуренка в зоопарке избили…» Им искренне жаль животинку! А вообще у нас порядок во всем. Пусть человек задумывается над каждым своим шагом и представляет возможные последствия! Ведь хорошо будет и тебе, и окружающим…

…Никто точно не знает, почему станица когда-то назвалась Дурновской. То ли здесь во время одного из боев с кочевниками погиб воевода по фамилии Дурново, то ли сюда ссылали «дурных» казаков… в те времена слово «дурной» означало вовсе не «дурак»; «дурным» именовали человека несогласного с властью, непокорного, неудобного. Много войн знала здешняя земля, и документы, могущие подтвердить ту или иную версию, утрачены. Зато можно с уверенностью говорить о сегодняшнем дне хутора.

Сокращенное название «Дурновка» хуторяне воспринимают лояльно. Проживает сейчас здесь около 400 человек. Н хуторе расположено 5-е отделение колхоза (теперь СПК) «Новоаннинский». Как и все почти российское сельское хозяйство, здешнее аграрное дело пребывает не в лучшем состоянии. Муж Галины Федоровны до этого года был управляющим отделением, но теперь вынужден уйти. Много молодых в поисках заработка уехали в Москву. Кто-то закрепился, многие вернулись обманутые, так сказать «на щите»… Те, кто не уезжает, держат много частной скотины, тем и спасаются. В общем, не сладкое экономическое положение. Отражается оно и на школе. Здесь всего 50 учеников, у увеличения численности в ближайшем будущем не предвидится. Откуда рождаемость, если молодежи все меньше и меньше? По счастью, и уменьшения не будет, а потому учителя надеются не попасть под злосчастную «оптимизацию».

Народ в Дурновском все же трудолюбивый, люди все время стараются приспосабливаться к текущей ситуации. Было выгодно продавать мед – держали много пчел. Была хорошая цена на свинину – поросят развели. Сейчас выгодно молоко продавать; на хуторе появилось много коров. Жаль только, стараются приспосабливаться в основном люди среднего возраста. Молодежь пока предпочитает искать удачи «на стороне».

Владимир Яковлевич все еще остается на хуторе авторитетным человеком. Не случайно его избрали станичным (ведь Дурновка была станицей!) атаманом. И, кроме восстановления церкви и организации казачьего подворья, Владимир Яковлевич мечтает насадить на хуторе пять «атаманских» садов. Как символ будущего процветания, в которое Мазины верят. Один сад, близ дома Мазиных, уже посажен. На очереди второй, близ разрушенного храма, - ну, а там как Господь положит.

Мазины родом не из Дурновки, а из соседних селений: она - с хутора Березовского, он – из станицы Староаннинской. А учились они в одной школе и в одном классе. Причем, дружили с 9 класса… так же как дружат до сих пор. После окончания школы решили: выучатся в институтах и поженятся. ВУЗы выбрали разные: Владимир – сельскохозяйственный, Галина – педагогический. А по распределению они попали именно в Дурновку. Где, собственно, и создали семью. Так получилось, что Владимир Яковлевич еще в молодости возглавил 5-е отделение, а Галина Федоровна стала директором Дурновской школы. Прикипели они с той поры к Дурновке…

Интересно, разделились призвания в сыновьях моих героев. Альберт стал педагогом; он, как и его супруга преподает в Дурновской школе. Альберт - завуч по экологии, Лилия – завуч по учебной работе. Еще Альберт – предприниматель, имеет в Дурновке частный магазин. Владимир-младший (второй сын) стал хлеборобом; он фермер, растит хлеб под городом Калач-на-Дону. Достойные дети! Недавно, в честь юбилея родителей (напомню: они ровесники) сыновья подарили им японскую машину «Тойота». Владимир Яковлевич вообще-то «десятку» просил, но дети рассудили по-своему.

Особые отношения между супругами проявляются почти во всем. Вот, часто вы слышите, как жена своего мужа в его отсутствие расхваливает? Вот, что еще говорит Галина Федоровна про своего атамана:

- Володя – хозяйственник, аналитик и психолог. Мне с ним легко жить как женщине. Мы все всегда решаем совместно и делаем вместе. Хозяин в семье – он. Может кто-то подумает: жена возвеличивает своего мужа… Но ведь, если Володя такой… У него много друзей. В январе 1994-го у нас несчастье случилось: дом сгорел. По счастью, все мы на работе были, никто не пострадал. Но ведь огонь поглотил все – совершенно все! Но через два года мы уже въехали в новый дом. Друзья помогли, знакомые. Володя ночами не спал. Все строил, строил… Только благодаря Володе я поняла, что добрых людей на Земле гораздо больше, чем злых…

Особых каких-то «казачьих примбамбасов» я в Дурновке не видел. Хутор как хутор, разве только здесь порядка побольше. Никто в казачьей форме по Дурновке не ходит, не щеголяет лампасами. С формой, кстати, которую специально пошили, так вышло. Изначально ее на руки ученикам отдали. Оказалось, допустили оплошность: не всякий ребенок (да и родитель) рачительно к ней относится. В общем, теперь форма в школе хранится – а одевают ее дети лишь по большим праздникам. Здесь, в Дурновке, не внешние атрибуты постигают, а самый дух казачества.

«Казачьей» Дурновская школа стала в 2001-м, но и до того некоторые элементы «казачьего» воспитания на хуторе уже культивировались. Пригласили Галину Федоровну на съезд казаков в город Санкт-Петербург. Согласитесь: случайно не приглашают; слава о хуторе Дурновском по стране уже разнеслась изрядно. Директор выступила там с коротким докладом, поведала свои мысли, поделилась идеями. И в тот же день ее пригласил генерал Дейнекин, задавал много вопросов. А после заявил: знаете, все понравилось. Путь ваша школа получит статус «казачьей»! Мы поможем…

 А что, собственно, такое «казачья школа»? Про воспитание любви к матери, к родному дому, к малой Родине я уже говорил. Еще здесь изучается история родного края, казачий фольклор. Большое внимание уделяется природе, охране редких растений. К примеру, в пойме Бузулука (а Дурновский стоит на берегу этой реки) растет рябчик русский, цветок, занесенный в Красную книгу. Люди этот рябчик рвут нещадно – потому что он лекарственный. Так ведь и дорваться не долго до того, что редкое растение вообще с лица Земли исчезнет! Да, лекарства ныне дорогие, но надо и о будущем думать! Для защиты цветка школьники организуют патрулирование лесов. Так же создаются бригады для очистки берегов реки. Бузулук – жемчужина России, самая экологически чистая река Европы. Это понимают не все, и на берегах устраивают пикники. Конечно, отдохнуть запретить никто не может, однако оставлять мусор после себя все же нехорошо. Что же… приходится «приучать» отдыхающих к чистоплотности. Как правило, убеждением. То есть, учителя с детьми подходят к отдыхающим – и просят не оставлять после себя мусор. Дети оборудуют и специальные места для отдыха.

 

 

Если говорить об основе «казачьего» воспитания в школе, то она вовсе не связана с муштрой или маханием шашкой. Основа гораздо проще: это труд. Дети благоустраивают школьный двор (плетень - их работа), занимаются рукоделиями. Девочки вышивают, вяжут, шьют. Все дети работают на школьном огороде и в школьном саду. Можно с уверенностью сказать, что овощами – картошкой, огурцами, помидорами, капустой – школа обеспечивает себя полностью. Яблоки, собранные в школьном саду, дети высушивают – и всю зиму из них варится компот. Галина Федоровна всегда с радостью отмечает, какая в ребенке гордость рождается, если он сам вырастил какую-либо культуру. Школа, кстати, выращивает рассаду, которая бесплатно раздается хуторянам.

В районной полиции уже перестали удивляться, почему в Дурновке нет детской преступности. А откуда ей взяться, если дети постоянно чем-то заняты? И кстати, здесь не только много уроков труда, но шесть уроков физкультуры в неделю. Директор призналась, что еще несколько лет назад чиновники ругали ее  - и за православие (богослужения в школе), и за «трудотерапию», и за физкультуру… а теперь даже скептики признают: «Так и надо!» В городе-то молодежь явно слоняется без дела – отсюда и правонарушения… Ну, а что касается «трудотерапии»… Галина Федоровна утверждает, что труд для дурновских детей – в радость. Он ведь тоже душу в определенном смысле очищает.

У Мазиных самый большой и просторный дом на хуторе. Строить его не только друзья помогали: хозяева много свиней держали, почитай, не разгибались. Есть такие, кто завидует зажиточной семье. Ну, как же: «Тойоту» купили, прям кулаки!  Ну, казачий род в сущности всегда был такой… с некоторым числом завистливых и злобных. В этом смысле казаки от русских отличий не имеют. Владимир Яковлевич заметил, когда мы дома у Мазиных чай пили с «фирменным» семейным медом, что завидуют те, кому они с Галиной когда-то помогли, с кем «носились», кого «вытащили» из позорной нищеты.

Какая-то природная нелюбовь во многих живет к тем, кто «разжился». Как атаман, Владимир Яковлевич свое мнение имеет о современном казачестве:

- На заре подъема казачества, лет пятнадцать назад все бурно было. Но все движения в казачестве почти не касались низов. Казачество в сущности возродилось «на асфальте» и «на паркете». А вот сам образ жизни, образ правления… Два года назад у нас ТОСы появились, «товарищества общественного самоуправления». Во всех хуторах ТОСы попросили возглавить управляющих отделениями, ну, и меня в том числе. Мне же легче организовать трудоспособное население, потому что я знаю и людей, и их возможности! Так вот, я что хочу сказать: ТОС теперь больше полезного делает, нежели казачество. Мы смогли на хуторе отремонтировать здание бывшего казачьего станичного правление. Ему 150 лет, но крепонький дом! Теперь в нем и столовая, и клуб, и библиотека. Мы осветили наш хутор,  впервые за историю Дурновского! Теперь через каждые сто метров у нас фонари с энергосберегающими лампами. Ну, а казачество… если не обращать внимания на «асфальты» и «паркеты», мы делаем упор на детей. У нас много матерей-одиночек (меньше, чем в городе, но все же…), а мальчикам необходимо мужское воспитание. Надо воспитывать мальчиков мужчинами.

У меня естественный вопрос возник: а что такое в понимании Мазиных «мужчина»? Ответила Галина Федоровна:

- Во-первых мужчина должен быть патриотом своей малой Родины, быть опорой своим родителям, своей будущей семье. А второе: быть рачительным хозяином. Это в сущности главное, чего сейчас не хватает людям. И к мужеству надо чуть-чуть «примешать»… жалости. Жалеть, любить, сочувствовать – все это мужчина обязан уметь! Мы часто любим за «высокие материи» бороться, а черновой работой заниматься не любим. И казакам не мешало бы ей заняться…

Черновая работа… Это ведь так понятно: с детьми действительно надо «возиться», уделять им немало времени. Если с ребенком занимаются, наставляют его – он усвоит этот принцип и, повзрослев, станет так же относиться к своим детям. Так в казачестве было в старину. И закон преемственности, к сожалению, был подзабыт. Владимир Яковлевич припомнил:

- …Наше с Галей поколение – последняя «ниточка» связывающая нынешних молодых с тогдашним казачеством. Моя бабушка прожила до 94 лет, а была она 1870 года рождения. Она мне много истин внушила… ТОС мне нужен был для того, чтобы хутор спасти. Гале статус «казачьей» школы для того же нужен. Все же признать надо: падение численности населения остановилось, какая-никакая, но стабильность есть – даже несмотря на кризис в стране. Ну,  сейчас ведем переговоры с нашим депутатом, чтобы новые рабочие места в Дурновском создать. Здесь бы новый животноводческий комплекс открыть! Тогда и молодые оставаться будут…

Что же, пусть у дурновцев все получится! Характера им не занимать. Сметка в здешних людях есть. Ну, и лидеры имеются. Чего же им не достает? Пожалуй, только одного: понимания высших властей, что всякая малая Родина – частица России. Это как клетки, образующие организм. Клетки поражены тлением. Мозг это знает, но думает, что проживет и без клеток. Если говорить без иносказаний, деньги, которые могли бы пойти на подъем регионов, уводятся за кордон, обеспечивая благосостояние власть имущих. Мозг питается кровью, а кровеносная система – российская глубинка. Умрет провинция – кирдык настанет и мозгу!

Или «им» уже наплевать на организм в целом, включая даже и мозг?

 Хутор Дурновский

Донская чаша

 

 

Я расскажу не о поэтической метафоре. “Донская чаша” – вполне реальная, практичная вещь, - устройство, при помощи которого виноградные кусты получают максимальное количество солнечной энергии. Впрочем, без поэзии в рассказе все равно не обойтись, поскольку хутор Пухляковский, уютно пристроившийся на правом берегу Батюшки-Дона, действительно как будто находится в прекрасной чаше, образованной горами…

Прежде всего – и от этого факта никуда не денешься – хутор Пухляковский знаменит тем, что донской писатель Калинин создал здесь бессмертное произведение “Цыган”. Именно в Пухляковском проживали вымышленные Будулай и Клавдия Пухлякова. Да и знаменитый кинофильм “Цыган” с Кларой Лучко и Михаем Волонтиром в главных ролях тоже снимался в Пухляках.

 

 

Анатолий Калинин

 

Если с трассы спускаться к Дону, первое, что бросается в глаза, - гигантский и какой-то нелепый дворец, буквально давящий на великолепный пейзаж и отвлекающий от задонских далей. Вначале путник думает, что это ресторан или какой-нибудь санаторий. Нет, сооружение, достойное египетских фараонов – всего лишь дача депутата областной думы… Фамилия его – Бояркин. Сей господин, за которым тянется шлейф непрерывных скандалов, утверждает, что в его роду имеются цыганские корни; по причине именно того, что “Цыган” написан и снят в Пухляковском, решил народный избранник отстроить себе “куренек” для отдыха. Ну, а то, что получилось несколько нескромно… Господь ему судья.

А вот писатель Калинин, действительно великий человек и цвет нации, жил в очень старом курене, который еще до революции строился. Анатолий Вениаминович когда еще жив был, на вопрос, почему он не в Москве осел после войны (хотя и предлагали), а поселился в глухом хуторе, отвечал запросто:

- А что притягательного в столице? Там вечная спешка, нервотрепка. В большом городе для человеческой души потерь гораздо больше, нежели приобретений. Другое дело здесь,

у нас. С высокого берега глянешь на Дон - душа крылья обретает, в полет просится. И такой подарок получаешь каждый день. Разве можно это променять на городскую суету?..

 

 

 

Здесь же, в Пухляковском, Анатолий Вениаминович встретился с прототипами своих книг, в том числе и с Будулаем:

- После войны здесь появилась однажды большая цыганская семья, развернула свой шатер. Многие запомнили молодого цыгана по имени Будулай, который в красной рубашке разъезжал на велосипеде. Но сходство с прототипом книжного героя ограничивается именем. Внешность, поступки, судьба Будулая из романа "Цыган" совершенно другие. Это собирательный образ…

Экранизаций “Цыгана” было несколько и, что замечательно, фильмы снимались на “исторической” родине, в Пухляковском. Первый “Цыган” вышел на экраны в 1967 году. Сценаристом, режиссером, а также исполнителем главной роли был Евгений Матвеев, а в партнерши он себе выбрал Людмилу Хитяеву. Успех фильма был оглушительный. Письма зрителей Калинину хлынули потоком: “Будулай снова позвал меня в дорогу, и повесть сама собой переросла в роман”, – говорил писатель.

Был еще телефильм “Цыганский остров”, где Клавдию Пухлякову играла Ирина Купченко, а Будулая – Отар Мегвинетухуцеси. Однако для большинства из нас Клавдия и Будулай – это прежде всего Клара Лучко и Михай Волонтир, сыгравшие в 1979 году в четырехсерийной экранизации “Цыгана”. Клара Лучко с большой теплотой вспоминала

время, проведенное в Пухляковском на съемках “Цыгана”. “Благодаря Анатолию Вениаминовичу, – писала она, – я, запорожская казачка по рождению и кубанская по фильму “Кубанские казаки”, стала еще и донской, то есть трижды казачкой”.

Курень Клавдии Пухляковой, так часто мелькавший на экране, не был декорацией. Это – настоящий казачий курень, и у него была хозяйка, Лариса Ивановна Сухарева. Жаль, но сейчас “курень Клавдии” в полуразрушенном состоянии. А у администрации хутора нет денег, чтобы подправить хотя бы стены. Депутаты – даже самые эпатажные – здесь, кажется, помочь не в силах…

 Благодаря Анатолию Вениаминовичу в Пухляковском появились картинная галерея, постоянная выставка “Герои писателя А.В.Калинина в жизни и в кино” и музей “История виноградарства на Дону”.

Музейными делами заведует в Пухляковском не менее удивительный человек, Сергей Алексеевич Долгополов. Фрагмент именно его труда я использовал в качестве преамбулы к разделу о казаках. Конечно, “изюминка” Пухляковки (так ласково называют свою хутор пухляковцы) – виноград. Вокруг этой почти мистической культуры строилась жизнь старинного казачьего хутора.

Недавно археологи нашли под Пухляковкой поселение эпохи неолита, 8-9 тысячелетия до нашей эры. Получается этот кусочек планеты на высоком донском берегу облюбовали одни из древнейших представителей человечества! Говорят, и виноградарству на Дону тоже не одна тысяча лет. Впрочем документально засвидетельствованная “виноградная” история несколько моложе.

 Хутор раньше назывался Собачинским по названию переправы-брода через реку Дон, известной ещё со времён Великого переселения народов. Легенда гласит, что в районе острова, что находился напротив нынешней Пухляковки, в стародавние времена располагалась переправа-брод через Дон. Однажды появилось здесь чудище и стало наводить страх и ужас на людей. Дабы успокоить, замирить невиданное чудо-юдо поймали собаку, отрубили голову  и бросили её  в водоворот…

Вина, приготовляемые в хуторе, чье название не слишком-то привлекательно на слух, славились на Дону издревле. А пили в этих местах немало… В 1704 году по инициативе Петра I была учреждена донская войсковая печать, - та самая, где на винной бочке был изображен гордо восседающий полуголый, пропивший одежду, но не оружие казак. Согласно историческому анекдоту Петр во время осады Азова увидел молодца в одних портах, но с саблей и ружьем. Петр подошел к нему: “Эй, отвага-молодец, для чего не продал ты ружье вместо рубахи? За него дали бы много. А за рубаху ты и осьмухи не получил…” - “Сбыть ружье казаку не пригоже, – отвечал казак, – с ружьем я и службу царскую отбуду, и шелковую рубаху добуду!” Ответ царю понравился...

Именно в Собачинском стараниями атамана войска Донского Матвея Платова в 1814 году был открыт "Образцовый винный подвал". Он стал  первым учебным заведением на Дону, где своими знаниями с казаками делились виноделы, приглашённые Платовым с берегов Рейна - купор и два бочара (Франц Миллер и Петер Зейдель и Яков Висман). Немецкие виноделы занимались выделкой из донских сортов винограда вин, подобных рейнским. Однако вскоре после смерти Платова в 1819 году “образцовый подвал” был закрыт. Но ни на йоту не была опущена культура виноградарства.

На вино шёл виноград не самого лучшего качества (лучший шёл на продажу). Ягоды дробили ручной дробилкой или  давили в тканевых мешках, корытах, пропускали через пресс. Полученный сок - сусло некоторое время  “играл”, после чего его переливали в дубовые бочки и ставили в подвал. “Бочка делает вино” - была поговорка у казаков. Ни сахара, ни дрожжей не добавляли, и вино получалось отменным!

На всём Дону и за его пределами славилось “белое пухляковское” вино. Его история такова. Как-то казак Николай Пухляков из похода, с Балканского полуострова, привез “чубуки” винограда. Такая традиция в Собачинском существовала: брать в качестве трофея не “злато и сребро”, и виноградную лозу; “чубуки” казаки прямо к седлу привязывали.  Пухляковский сорт прижился на донской земле и за вином, изготовленным из добытого в боях винограда, закрепилось название “Белое пухляковское”. Еще в Собачинском культивировались местные виноградные сорта: “Белый косоротовский”, “Сибирьковый”, “Лазанный”.

Здесь же оформилась и особая структура формирования виноградного куста, названная “донской чашей”. Дело в том, что виноград в пойме часто заливался водой, поэтому плети приходилось приподымать на опорах-сохах. Таким образом основные лозы виноградного куста от корня развивались в четыре стороны. Это давало возможность всем гроздьям равномерно принимать солнечные лучи и накапливать сахар.

Если установить расстояние между центрами чаш четыре метра, то есть по 16 кв.м на каждую чашу, а высоту листового полога 2,7 м, то площадь четырех треугольников каркаса чаши будет равна 26,7 кв.м, или в 1,67 раза больше площади, занимаемой ею. В “донской чаше можно” растить до четырех кустов винограда. Расположение шпалеры под углом 45 градусов способствует наиболее выгодному освещению поверхности листьев: одна плоскость поглощает вертикально подающие на нее лучи, противоположная – рассеянную лучистую энергию. И никакой науки! Казаки пришли к этому уникальному способу виноградарства сами, используя природную сметку и наблюдательность.

 Судьба и во второй раз благосклонно отнеслась к Собачинскому.

В 1905 году в хуторе была открыта Войсковая школа виноградарства и виноделия. Присутствовавший на открытии наказной Атаман Области войска Донского Максимович воскликнул: “Негоже, казаки, чтобы хутор, в котором делают такое вкусное вино, именовался столь неприлично!..” И переименовал хутор в Пухляковский, в честь казака, привезшего когда-то счастливый “чубук”. Замечательно уже то, что эта “Войсковая школа” не закрыта до сих пор. Теперь учебное заведение именуется Сельскохозяйственным техникумом; в нем для всей страны готовят виноградарей и виноделов.

Из-за техникума в Пухляковке долгие годы наблюдался приток интеллигенции. Можно сказать, хутор – центр культуры. Здесь кроме музеев и картинной галереи имеется школа искусств, в которой дети занимаются изобразительным искусством, хореографией, музыкой. Все преподаватели – не местные; их привлекла в Пухляковку молва о незабываемых красотах, и желание трудится во славу Дона.

 

Пухляковские "красоты"

 

Не местный по происхождению и Долгополов. Он родился под Таганрогом; получил историческое образование и трудился в таких знаменитых музеях как Танаис и Старый Черкасск. Когда в станице Раздорской открылся новый музей, незамедлительно поехал туда – Сергей вообще любит все новое. Сначала жил и работал в станице Раздорской, первой столице донского казачества. Там тоже музей, причем Пухляковские музеи являются филиалами Раздорского музея-заповедника. Дорос до должности директора музея-заповедника. Но в какой-то момент почувствовал, что его “съедает” административно-хозяйственная работа. И, когда появилась возможность открыть филиал в Пухляковке, Сергей не задумываясь оставил начальственный пост и переехал на новое место. С тех пор прошло уже десять лет.

Жена Сергея, Елена, по образованию агроном, виноградарь. Но так получилось, что ныне она работает под началом мужа: Елена организовывает экскурсии. По сути супруги Долгополовы и есть весь музейный штат Пухляковки.

Жизнь музейных работников никогда не была сытной. Чтобы выжить и дать образования детям (у Долгополовых две дочери), супруги держат много скотины, возделывают большой огород. Даже кредит брали на развитие личного подсобного хозяйства – чтобы побольше поросят на откорм взять.

Недавно супруги Долгополовы затеяли свое дело. Они выкупили старый казачий курень невдалеке от музея (“курень Клавдии” купить не получилось – за него “заломили” слишком высокую цену) и начали его оборудовать под “казачье подворье”. Для этого Сергей даже оформил предпринимательство и взял целевой кредит в банке. Так же

совместно с супругой они написали целый инвестиционный проект под названием: “Курень Клавдии и кузня Будулая”. Проект одобрил Анатолий Вениаминович Калинин. И Клара Степановна Лучко, когда еще жива была (царство Небесной этой замечательной женщине и гениальной актрисе!), тоже сказала идее: “Любо!”. Связывался Сергей и Михаем Волонтиром. Сейчас он живет на родине, в Молдавии; актер тяжело болен (у него диабет), но всегда с теплотой вспоминает месяцы, проведенные в Пухляковке – когда снимался “Цыган”. В общем, идею одобряют все. Проблема только в финансах…

Несмотря ни на что часть проекта уже работает. Гости хутора могут не только ознакомится с музейными экспозициями, но вкусить местного “Белого пухляковского” в настоящем винном подвале, поучаствовать в “казачьих потехах” (пострелять из лука, метнуть копье), послушать старинные казачьи песни, поесть ухи из донской рыбы. Будет и казачья баня с последующим “пользованием” целебной голубой глиной, и рыбалка на Дону… За двадцать лет работы в музеях Сергей каких только идей не предлагал! Почти все тонуло в бюрократическом болоте, и проталкивать удавалось лишь жалкие крохи. Долгополов понял: только частная инициатива способна пробить административные барьеры. Сергей с Еленой долго размышляли, прежде чем решиться отправиться в “свободный” полет, начать свое дело. Теперь уж, когда начали, отступать некуда.

Пухляковка – не самый заброшенный хутор на Дону. Он вполне успешен, интеллигентен, самостоятелен. Авторитет Анатолия Вениаминовича Калинина здесь сыграл не последнюю роль. Да и традиции виноградарства и виноделия здесь по счастью забылись. И радостно, что есть люди, которые остаются пламенными патриотами маленького донского хутора. Путь процветает Пухляковка!

 

Хутор Пухляковский

Гроздь донского винограда

 

 

Согласно легенде хутор Ведерников получил свое название с подачи Петра Великого. Говорят, когда царь подплыл по Дону к хутору, казаки, зная пристрастия царя, поднесли ему целое ведро местного вина. “Знатно! – Воскликнул самодержец, осушив половину. – Повелеваю в честь сего ведра вам и прозываться!..”

Ведерники некогда были одним из казачьих центров, это даже и не хутор был вовсе, а большая станица. Но рядом с Ведерниками народный герой (и одновременно бессовестный бунтарь - по версии правящего режима) атаман Степан Разин простроил свой городок, названный Кагальницким. Оттуда отряды разинцев уходили в военные походы, а после делили награб… простите, завоеванное добро. После разгрома разинцев (в Кагальницкой Стенька и был пленен), все находившиеся по соседству с “разбойничьим гнездом” станицы и хутора подверглись опале, и на Нижнем Дону настала эпоха запустения.

По счастью Ведерники помимо чисто казачьих ратных дел жили своим  древним промыслом: виноградарством и виноделием. Один из первых российских научно-литературных журналов “Ежемесячные сочинения к пользе и увеселению служащих”, выходивший при Санкт-Петербургской Академии наук, в 1756 году поместил статью “О разведении винограда”. В ней можно, например, найти такие строки: “…особливо стоит

отметить Ведерниковскую станицу, в которой ныне виноградные сады приведены в такое размножение, что тамошние жители, при всем своем довольствии сего фрукта, еще продажей его пользуются; а и того лучше, что с немалым успехом упражняются в делании вина с особым искусством, что в отношении доброты крымскому, валахскому и некоторым другим европейским винам не уступает…”

Виноделие на Дону имеет глубочайшие корни. Оно возникло с появлением первых греческих колоний, еще во времена Платона и Александра Македонского. Древнегреческий историк Страбон писал, что во время своих путешествий он посетил устье Танаиса (Дона) и дивился варварскому обычаю: виноградные лозы на зиму засыпали землей.

 

 

 Казачий крест на месте «Красного камня», о котором будет рассказано чуть ниже

В 1704 году по инициативе царя Петра Алексеевича, после того как его в Ведерниках угостили местного разлива вином, была учреждена донская войсковая печать, та самая, где на винной бочке изображен гордо восседающий полуобнаженный, пропивший одежду, но не оружие казак. По преданию Петр увидел хлопца в одних портах, но с саблей и ружьем. Петр подошел к нему: “Эй, отвага-молодец, для чего не продал ты ружье вместо рубахи? За него дали бы много. А за рубаху ты и осьмухи не получил”. “Сбыть ружье казаку не пригоже, – отвечал казак, – с ружьем я и службу царскую отбуду, и шелковую рубаху добуду!”

В эпоху казачьего Дона в этих местах возделывались местные, “казачьи” сорта винограда: “Красностоп Золотовский”, “Цимлянский черный”, “Пухляковский белый”, “Варюшкин”, “Сибирьковый”. Казаки добывали виноград в качестве военного трофея. В годы походов по Европе они не злато и серебро стяжали, а срезали с виноградников на Балканах, в Италии, во Франции черенки, или по-местному “чубуки” виноградной лозы. Возвратившись домой, их “приживали” на своей земле. Так и зарождались вышеназванные сорта, которые, собственно, и названы в честь казаков,  (Золотова, Пухлякова, Варюшкина), которые завоевали лозу в боях. Бесценные сорта винограда, благополучно пережившие даже эпидемию филлоксеры (это самая страшная напасть для винограда – после человеческой глупости, конечно…), бережно сохранялись на частных делянках в течение веков.

Хутор Ведерники расположен на высоком правом берегу Дона, с которого открывается шикарнейший вид на реку и на просторы Ногайских степей. Для винограда южные склоны, прогреваемые ласковым солнцем, - место идеальное. Впрочем климат здесь капризен: он постоянно создает для лозы стрессовые условия, ибо за знойным летом следует сырая осень с пронзительными ветрами, а вскоре поспевает и зима с довольно значительными морозами. Если бы не традиционный казачий способ формировки куста (называемый “донской чашей”) и “укрывная технология” виноградарства (лозу на зиму закапывают в землю), виноградники не выжили бы.

Казаки веками оттачивали технологию виноградарства. Укрывание начинают до первых серьезных заморозков — в начале ноября. Причем, для нее подходят только непривитые посадки виноградников. Традиционно привитые саженцы сломались бы в месте прививки под тяжестью земли. Плуг, которым укрывают кусты, попутно обрезает все боковые корни, принуждая корневую систему винограда, расти только вглубь к грунтовым водам, залегающим на пятиметровой глубине под толщей глиноземных пород.

В начале апреля перезимовавшие кусты начинают открывать. Для этого ряды отпахивают специальным плугом, а затем, при помощи особой техники, отдувают с кустов оставшуюся землю. Напор воздуха, которым производится “отдувка” кустов, очень сильный и с легкостью уносит не только комья земли, но и довольно крупные камни. Для винограда, как говорят местные специалисты, этот момент несет настоящую “эйфорию”. Даже старожилы всегда с видимым удовольствием по весне наблюдают настоящее чудо: лоза почти сразу же после того как ее отрыли, распрямляются, сама стряхивает с себя остатки земли и вытягивается навстречу солнцу! Ведерниковцы считают, что для получения высококачественного вина необходимы “мучения лозы”; таких стрессов, как в донском хозяйстве, виноград не испытывает нигде в мире.  

 Современное виноградарство хутора Ведерники существует в двух ипостасях. Первая – совхоз. Конечно, к “советскому” хозяйство не имеет отношения, как раз сейчас в бывшем совхозе явит себя капитализм в лице богатого инвестора. Но факт, что во второй половине прошлого века на виноделии совхоз процветал: за счет винограда и приготовляемого из него веселящего продукта на хуторе были построены шикарный Дворец культуры, школы, асфальтировано несколько улиц. Хозяйство называлось в соответствии с профилем: “Винсовхоз “Ведерники”. В 90-е годы прошлого века, после горбачевской “борьбы” с алкоголем (тогда по чисто человеческой глупости виноградники-то и порубили) экономика хутора сильно пошатнулась. По счастью новый хозяин вложил немало денег, и виноградная лоза на бывших совхозных плантациях разрастается вновь. А на рынок продвигается новая продукция, винная линия под общим брендом “Ведерниковъ”. И пусть слава донского вина только приумножается!

Но есть у ведерниковского винограда и вторая ипостась, которая ни в какие времена не умалялась. В старину каждый казак, а сейчас - потомки вольных “рыцарей Дона”, за честь почитают иметь собственный виноградник. Как рассказал мне житель Ведерников, краевед и страстный патриот родного хутора Василий Николаевич Крюков, некогда казаки свои виноградники разводили на всем правом берегу Дона, чуть не до станицы Цимлянской. Эти одичавшие казачьи виноградники (их по традиции называют “виноградными садами”) и сейчас можно встретить на крутых склонах. В советское время, когда все “частное”, мягко говоря, не приветствовалось, индивидуальное виноградарство сосредоточилось в частных подворьях.

Василий Николаевич сводил меня в одно из таких подворий, принадлежащее Николаю Егоровичу Банникову. Вид виноградного сада впечатляет: за старым куренем лозы не видно. Зато уж двор – это действительно полноценный виноградный сад! Модно сказать, все более-менее свободное от построек пространство занято виноградниками! Всего в этом хозяйстве насчитывается 230 кустов. Число же сортов винограда достигает двадцати! В саду – идеальный порядок, все кусты выстроены рядами, будто молчаливое воинство. Хозяина мы застали за работой6: аккурат он подрезал лозу.

Николай Егорович (или, как его хуторяне зовут, Егорыч) немного разочаровал нас. Оказалось, старых казачьих сортов в винограднике Банникова почти не осталось. Ну, разве три куста “Пухляковки” имеется, но это погоды не делает. Егорыч объяснил: казачьи сорта, если по-научному объяснить, - технические, они не слишком много сахара набирают. Еще имеется один тонкий момент: частным виноделам “гайки закрутили”, заставляют приобретать лицензию, чтобы вином можно было торговать. А бумажка эта стоит больше, чем средняя годовая зарплата хуторянина. Да и вино сейчас сбыть трудно (на прилавках магазинов появилось много лицензионных отечественных вин, в том числе и “Ведерниковъ”),  виноградарство, как ни крути, - занятие для денег. Егорыч уже пенсионер, а на пенсию разве сейчас проживешь? Тем более что четверо детей у него, внуки… им же помогать надо.

А потому Егорыч, как и большинство из виноградарей Ведерников, культивирует столовые сорта винограда. На виноград несколько последних лет держится хорошая цена, а потому выгодно выращивать виноград “товарного” вида. Жена Егорыча Майя Ивановна всю осень каждый день стоит на базаре, продает выращенные мужем солнечные ягоды. У Егорыча в саду произрастают в основном южные сорта: “Резомат”, “Тайфи розовый”, “Августин”, “Молдова”, “Русмол зимостойкий”. Не закапывает Егорыч на зиму только “Русмол”, остальные же сорта нежны, они боятся заморозков и ветров. “Пухляк” к тому же – женский сорт, ему необходим куст-опылитель. Да и урожайность казачьих сортов маловата по сравнению с заморскими.

Егорыч где-то прочитал, что виноград по трудоемкости – вторая культура после чая. Он с этим не согласен: виноград – скорее самое непростое в деле растение, ибо к нему надо относиться как к нежному, подверженному всякой напасти ребенку. И прибыль виноград принесет только при условии полной отдачи виноградаря, когда ты работаешь “двадцать пять часов в сутки”. Не случайно ведь о лозе столько песен сложено, столько стихов написано!

Виноградарство – это постоянная борьба с разнообразными болезнями и круглогодичная работа по формированию куста. У каждого куста было нужное количество ветвей (для “Резомата” это число: 12), чтобы на каждой ветви было нужное количество почек (для того же сорта их должно быть 7 – не больше и не меньше…). Виноградарству Егорыча учил его отец. Отца – дед, деда – прадед… так продолжалось из века в век. Банниковы –

старинный казачий род, ведущий свою родословную со времен Стеньки Разина. Егорыч своих сыновей тоже обучал, они вместе с ним с младых ногтей обрезали и формировали. Но сыновья уехали в город, ни у кого из них виноградников своих нет – даже на даче. Сердце ноет у Егорыча: не прервется ли традиция?

 

 

 

…И все-таки вина ведерниковкого – настоящего домашнего вина – мы вкусили. Побывали мы в винградном саду Николая Васильевича Бойкова. Он уже пожилой человек, и почти всю сознательную жизнь трудился на Севере, в Воркуте. Работал в шахте и почитай света белого не видывал. А, как вернулся на Родину после того как оформил пенсию, первым делом виноградники завел. Конечно, по моде нынешнего времени, большинство из сортов – столовые. Как же без прибыли – одна только “коммуналка” (плата за свет, газ, водопровод) съедает большую часть пенсии! Однако и старым сортам Николай Васильевич оставил место. В погребе у старого шахтера вина довольно – несколько десятков бутылей. Он его для родных, для друзей делает.

Ну, что сказать про вкус ведерниковского вина? Терпкое, крепость его небольшая. Вино немного отдает неуловимым ароматом Донских степей, свежестью ветра, несущего соленый воздух моря. По традиции в вино не добавляют сахара или ароматизаторов – все натурально, естественно. Во Франции такое вино называется “брют”. Оно быстро пьянит, немного кружит голову, но опьянение быстро проходит. И. Как говорят знающие люди (я-то так много не выпил, чтобы оценить…), после него не бывает похмелья. Глупо, конечно, рассказывать про вкус того или иного продукта, но ведь не все из читателей хоть раз в жизни попробуют ведерниковское вино...

 

Хутор Ведерники

 

Сердце казачьего Дона

 

 

Когда-то здесь, в низовьях Батюшки-Дона, стоял Кагальницкий городок, логовище атамана-бунтаря Степана Тимофеевича Разина. Казаки выбрали себе это место, будто чуя: здесь оно, сердце вольного Дона! Но недолгой была вольница. Как и во все времена, казаков снова пришпорили…

После казни Степана Разина пощадив до времени его брата Фрола, царь Алексей Михайлович снарядил на поиски казачьих кладов экспедицию. Искали и на острове Лучка, в Кагальнике, и в станице Ведерниковской, и в Бабской, в других местах рыскали… но ничего не нашли. Тогда казнили Фрола, а Кагальницкий городок сравняли с землёй…

Клады Стеньки Разина ищут и сейчас. На предполагаемом месте Кагальницкого городка, на безлюдном донском острове, - будто перепахано. Современные “черные следопыты”, используя современнейшую технику, творят планомерные раскопки. Проблема в том, что

никто не знает точного расположения Стенькиного “гнезда”. За три столетия Дон несколько раз менял русло, и все перепутано донельзя.

 

 

Именно здесь когда-то лежал "Красный камень"

 

Взять некогда знаменитый “Красный камень”, на котором по преданию любил сиживать и раздумывать Разин. Он лежал на высоком утесе, по-над Доном. Его еще помнят представители среднего поколения хутора Ведерникова (так случилось что станицу Ведерниковскую разжаловали в хутор). В том числе играл в детстве возле камня краевед из Ведерников Василий Крюков. Но берег в середине прошлого века осыпался, и камень повалился вниз. Теперь он покоится на дне Дона.

Недавно казаки поставили на месте “Красного камня” православный крест. Он как бы напоминает о былой славе донского казачества, о вехах великой истории. С утеса открывается вид на бескрайние задонские дали, на острова, на реку… Ветер из Ногайских степей вместе с запахом полыни доносит аромат тысячелетий, и кажется, время остановилось и ты в “машине времени” сам летишь через века!..

Происхождение названия станицы Бабской связано с забавной легендой. Как-то казаки станицы отправились в далекий поход. Ногайцы, прознав, что в поселении остались бабы, старики да дети, задумали совершить на станицу злодейский набег (как она называлась до того, истории неизвестно). И женщины смогли дать басурманам достойный отпор, отстояли станицу! Казаки, вернувшиеся из похода, по достоинству оценили подвиг жен, матерей и дочерей, дав станице “женское” имя.

Первое письменное упоминание о Бабском городке относится к 1593 году. В русской “Росписи от Воронежа Доном-рекою до Азова, до Черного моря сколько верст и казачьих городков и сколько на Дону всех казаков, кои живут в городках” приводятся сведения о казачьих городках “Бабей” и “Верхние Раздоры”. Именно в Бабском городке в 1696 году, после неудачного Азовского похода царь Петр Алексеевич приказал построить на Дону церкви, и все обряды крещения а так же венчания совершать в них. Раньше на Дону был такой обычай: казак с женщиной, которую хотел назвать своей женой, выходил на середину казачьего круга и говорил: “Ты, Матрена, будь мне жена”. Она отвечала: “А ты, Иван, будь мне муж…” Так же просто совершался развод. Муж выводил жену в круг и говорил: “Вот, честная станица, она мне не жена, а я ей не муж”. Женщину тут же мог взять в жены другой казак. Он должен был прикрыть её полой своего зипуна и назвать перед кругом своей женой. Теперь, согласно царскому указу, казак и казачка становились супругами только после венчания в церкви.

С Бабским городком связано много легенд, и вот одна из них. Городок изначально находился на острове Лучка. Талые воды в марте не причиняли особого вреда, и только когда в апреле “подпирали” северные притоки Дона, река выходила из берегов, поступая к казачьим куреням. И тогда единственным местом для спасения оставалась неширокая прибрежная полоса на высоком правом берегу. Скот туда перегоняли по воде гоном, на лодках переправлялись с пожитками старики, а молодежь пускалась вплавь. У противоположного берега была глубокая яма, которая, как бы вбирая в себя воду, образовывала коловерть. При сильном течении этого места невозможно было преодолеть даже на веслах, не то, что вплавь. Но зато вплавь покоряли Дон молодые казаки и казачки, желая показать свою удаль и силу.

Молодая казачка, красавица Поля, плыла легко и живо, чуть приподнимая плечи над водой, высоко вскидывая сильные руки. В эту яму-коловерть и занесло красавицу Полю, закрутило… Не выбралась казачка, утонула. Казаки и прозвали это место “Полинкиной коловертью”. Много воды в Дону утекло с той поры, но Полинкина коловерть существует поныне; здесь излюбленное место для рыбалки, где до сих пор водятся внушительных размеров сазаны.

В XVIII веке Бабский городок стал называться станицей Бабской, и поселение с затапливаемого острова Лучка переместилось на правобережье Дона. Две станицы “тянули на себя” право именоваться казачьей столицей: Бабская и Раздорская. Победила последняя: именно здесь в 1570 году на казачьем кругу была зачитана грамота Ивана Грозного о службе донцов российскому государству. Впрочем, станицы совсем рядом, а потому “сердцем вольного Дона” можно считать Бабскую и Раздорскую вровень.

В “сердце Дона” есть удивительное место, которое местные называют “Островом любви”. Этот остров, очертанием напоминающий с высоты птичьего полета сердце, омывают сразу три реки - с севера Северский Донец, с юга - Сал, с востока - Старый Дон. На карте он значится как Поречный. Виды острова запечатлены и в картинах Василия Сурикова. В 1893 году наброски к своей картине “Покорение Сибири Ермаком” гений русской исторической живописи делал именно на Поречном. Между прочим, на Острове Любви

есть Ермакова роща. История не сохранила, откуда родом казак Ермак Тимофеевич; может, топонимика здешних мест сможет раскрыть тайну происхождения покорителя Сибири? Самое таинственное место на острове - Матюхин бугор. В 1994 году ростовский археолог Александр Смоляк обнаружил здесь уникальное захоронение: древнего болгарина, жившего в первом тысячелетии до нашей эры. Находка уникальна тем, что погребальный набор воина оказался цел: металлический панцирь, лук с костяной обкладкой, украшенной узором, двуручный меч, колчан со стрелами. Рукоятка меча инкрустирована драгоценными камнями. Позже ученые пришли к выводу, что этот двухметровый герой был главным военачальником хана Аспаруха. На Матюхином бугре археологи обнаружили также несколько парных захоронений мужчин и женщин. Неужели “любовное” название острова появилось в незапамятные времена?

Казачьи городки были объединены в единое Войско Донское только к середине XVIII века. В начале XIX века территория Войска Донского была поделена на семь округов. Центром Первого Донского округа была определена станица Ведерниковская. В 1835 году станицу Ведерниковскую объединили со станицей Бабской под общим названием “Константиновская”. Казачье начальство решило схитрить: станицу именовали в честь великого князя Константина Николаевича (младшего сына Николая I) в надежде на преференции. Великий князь тогда был в силе: он управлял бюджетом империи. Не потрафило… Константин Николаевич был занят другими делами, и казачьей “любезности” не заметил. Анекдот истории состоит вот, в чем: Константин Николаевич не оставил заметного следа в истории (если не учитывать тот факт, что именно он продал Америке Аляску), а увековечен он был только названии станицы, ставшей впоследствии городом…

С первой казачьей столицей Дона Раздорской связаны славные боевые дела знаменитых: донских атаманов - Ермака Тимофеевича, Михаила Черкашенина, Смаги Чершенского, Епифана Радилова, Ивана Каторжного… Зато уроженец станицы Бабской – человек, установивший демократию в… Североамериканских Соединенных Штатах. В Америке его звали Джон Турчин. Настоящее его имя: Иван Васильевич Турчанинов.

Способный офицер, участник Крымской войны был взят на службу в Генеральный штаб. Перед Турчаниновым открывались блестящие перспективы, но он не захотел служить в царской армии из-за несогласия с позорным миром и ходом военной реформы. Взяв в 1856 году длительный отпуск под предлогом болезни, он выехал за границу и после нескольких месяцев в Германии и Франции отправился с женой Надеждой в Америку.

Спустя три года он писал своему другу Герцену из Америки: “Разочарование мое полное; я не вижу действительной свободы здесь ни на волос... Эта республика - рай для богатых; они здесь истинно независимы; самые страшные преступления и самые черные происки окупаются деньгами... Что касается до меня лично, то я за одно благодарю Америку: она помогла мне убить наповал барские предрассудки и низвела меня на степень обыкновенного смертного; ...никакой труд для меня не страшен”. Ему пришлось работать фермером и простым рабочим, чертежником и рисовальщиком; Турчанинов приобрел профессию инженера-строителя, стал работать на железной дороге.

Когда началась война между Севером и Югом, Турчанинов (теперь он звался на американский манер Джон Бэзил Турчин) вступил в ряды добровольцев-северян и вскоре стал командиром 19-го полка иллинойских добровольцев, быстро превратив полк в боеспособную часть. К концу 1861 году Турчин уже командир бригады; он блестяще проводит операцию по овладению городами Хантсвилл и Афины в штате Алабама, его имя становится известно всей Америке.

В начале мая южане внезапным нападением вновь заняли Афины и устроили в городе зверскую расправу над пленными солдатами. Узнав о происшедшем, Турчанинов ведет свою бригаду на помощь и помогает овладеть городом. Ворвавшиеся в Афины первыми огайцы столь же жестоко отомстили противнику за смерть своих товарищей. Этот инцидент послужил поводом для привлечения Турчанинова к военно-полевому суду. Ему вменялось в вину не только насилие над южанами, но и то, что во время сражений его сопровождала жена. Однажды, когда ее муж был болен, Надежда сама повела полк в бой. Специальная комиссия, расследовавшая дело до суда, не нашла никаких фактов, порочащих полковника. Он также отверг на суде все обвинения, за исключением одного - пребывания жены в действующей армии. Но суд признал его виновным и уволил из армии.

 В Чикаго полковника Турчина встретили как героя. Его жена Надежда обратилась к президенту Линкольну; с просьбами пересмотреть дело призывали и солдаты бригады. Президент не только аннулировал приговор, но и присвоил Турчанинову звание бригадного генерала. В последующих сражениях Гражданской войны Турчанинов с успехом командовал 3-й пехотной бригадой, одержав ряд важных побед, но в октябре 1864 года был вынужден оставить службу по состоянию здоровья.

Американского гражданства Турчанинов не имел, и даже не сделал попытки его получить, а посему не имел права служить на государственной службе Соединенных Штатов, не мог претендовать на пенсию или пособие; он мог только работать по найму или заводить собственное дело. Посланный им запрос в российское консульство о возможности возвращения на Родину вернулся с категорическим отказом. За превышение срока непрерывного пребывания за границей, за нарушение воинской присяги, выразившееся во вступлении в иностранную военную службу без разрешения, гвардии полковник Иван Васильевич Турчанинов “указом Правительствующего Сената исторгнут из звания и прав подданного империи Российской и впредь не имеет дозволения в Отечество возвращаться”.

В последние годы жизни Иван Васильевич зарабатывал на жизнь игрой на скрипке. Он скончался 19 июня 1901 года в приюте, забытый всеми, и был похоронен за казенный счет в городке Анна, штат Иллинойс. И лишь одна газета, “Чикаго Геральд Трибюн” в коротенькой заметке написала: “Он был борцом за человеческую свободу и принцип справедливости…”

 В истории Дона есть один темный момент, который стараются сокрыть нынешние официальные историки. Станица Константиновская была ставкой последнего “белого” атамана Всевеликого войска Донского Петра Краснова. Поскольку Краснов стал сотрудничать с фашистами, его имя теперь предано остракизму. Мне думается, поделом, даже фантом “вольного Дона” – не оправдание сотрудничеству с дьяволом. Хотя славу Константиновска как “гнезда контрреволюции” уже ничем не умалишь…

Константиновск ныне беден. В городе даже гостиница закрыта. Жить мне довелось в поселке Усть-Донецкий, аккурат посередине между бывшими конкурентами – Бабской и Раздорской. Удобный, благоустроенный поселок, построенный всего-то полстолетия назад на месте хутора Кресты вместе с большим грузовым портом. Все здесь радовало глаз, но… на третий день со стороны порта подул ветер, у меня заслезились глаза и стало прогоркло во рту. До того я любовался красивыми желтыми горами в порту, которые пересыпали в баржи. Оказалось, что горы эти представляют собой обыкновенную серу, которую наши “олигархи” продают за кордон. Да, благодаря сере в Усть-Донецке есть рабочие места, и поселок благополучен.

 

В Константиновске работы нет, но там имеется аромат истории, дух вольного Дона, откуда в старину “выдачи не было”. Раздорская и Константиновск – красивые селения, сохранившие облик старых казачьих станиц. Можно сказать, этот “облик” – единственное их достояние.  Но разве ж из духа кашу сваришь?

Зато и серой в станицах не разит!

Г. Константиновск

Станица и столица

 

 

Казалось бы, мир донских казаков, “донцов”, однороден. Ну, а как же иначе: Всевеликое войско Донское, единое управление, вековые традиции, и все такое… Однако всякий раз, окунаясь в мир казачьих селений, я ощущал, что попал в совершенно иной мир, живущий по самостоятельным законам.

И жители соседних станиц недолюбливают друг друга, и даже конкурируют за право считаться “коренной казачьей территорией”. Какая-то чепуха творится с казачеством. Если на волне возрождения, в начале 90-х годов прошлого века, наблюдались положительные явления (например, восстановление старых казачьих традиций в культуре), ныне наметился упадок. Многие порядочные люди, которых выбрали атаманами, или которые просто записывались в “реестровые казаки”, плюнули на это дело и занялись более плодотворной деятельностью.

Все познается в сравнении. Достаточно побывать в одной отдаленной станице, и переехать из нее в “столицу казачества”. И сразу становится ясно, что же происходит с “вольных духом Дона”.

 

Нижняя Кундрючка

 

Жители станицы Нижнекундрюченской искренне гордятся тем, что у них второй по величине храм на всем Дону. Он освящен во имя Рождества Христова, и действительно поражает своим величием. Во всех окрестных станицах и хуторах, стоящих на берегах исконной казачьей реки Кундрючьей, советские власти церкви порушили, а нижнекундрюченский храм не тронули. Говорят, боялись народного восстания…

В Нижней Кундрючке почти все жители – коренные казаки, помнящие предков в шестом-восьмом поколениях. Но есть исключения, которые, как это не странно, несут положительный оттенок. Не местный, к примеру, глава местного поселения Александр Брызгалин. Дело вот, в чем. Несколько лет назад в результате административной реформы станицу Нижнекундрюченскую объединили со станицей Усть-Быстрянской. Как уже говорилось выше, обитатели соседних станиц относятся друг к другу, мягко говоря, с пренебрежением, так что пришлось искать компромиссную фигуру. Брызгалин до того возглавлял жилищно-коммунальное хозяйство в районном центре. Здесь, на новой должности, он тоже стал поднимать ЖКХ. К примеру, смог восстановить стадион, парк, асфальтировать центральную площадь, несколько улиц.

  

В станице есть атаман. Зовут его Иван Пятницков, и он – работник лесхоза. Если сказать откровенно, атаман – “накакой”. Человек он без сомнения скромный и порядочный, но, как говорилось в одном старом фильме, “ не орел”… В реестровом (официально зафиксированном в документах) казачестве станицы наблюдается падение численности. За последние годы, по выражению атамана, “еще тех кровей казаки” умерли. Осталась 40-летняя “молодежь”, которая не слишком-то истово участвует в казачьих делах. Надо работать, семьи кормить. Не до игр...

С экономикой в станице положение сложное. Был здесь сильный колхоз “Имени Дзержинского”, но он сейчас в сильном запустении. В том, что колхоз носил имя одного из ярых врагов казачества, сокрыта горькая ирония. Но разве мало в нашей жизни таких вот парадоксов? В конце концов, много воды с той поры утекло в реке Кундрючьей… Еще в станице имеются лесхоз и охотхозяйство. И воду минеральную добывают из артезианской скважины, да в бутылки разливают. В общем, рабочие места есть, молодежи есть, куда пристроиться. Но все равно – что-то не то творится на Нижнекундрюченской

земле. Непонятный душок нестабильности “гуляет” по окрестным степям и перелескам. Народ в Нижней Кундрючке держит много скотины; частное стадо в станице – больше 1400 голов. Наладил один предприниматель сбор у населения молока и упаковку его в пакеты, на которых запросто написано: “Казачье молоко”. Населению радость – еще больше скотины развели. Да что-то не заладилось у бизнесмена, и он это дело бросил… Молоко населению некуда стало сдавать. Вот она – нестабильность-то.

 

Особая гордость Нижней Кундрючки – школа. Недавно она получила статус “казачьей”. Получен соответствующий сертификат, в котором указано, что дети в Нижнекундрюченской школе теперь воспитываются в казачьих традициях. Во многом этот статус был достигнут благодаря деятельности директора школы Елены Филиной.

Судьба семьи Елены Ивановны много объясняет в истории казачьего Дона. Ее деда Федора Алексеевича Попова в 1937 году расстреляли. Он был коновалом, скотину лечил.

Как-то в колхозе после неудачно сделанной прививки полегло несколько животных. Это было оценено “особой тройкой” как диверсия, и нескольких человек в Нижнекундрюченской приговорили к смерти. Семью выгнали из крепкого казачьего куреня, и они вынуждены были ютиться в халупе на окраине станицы. Не так давно Елена Ивановна родовой курень выкупила. В нем когда-то жила мама Елены Ивановны; она утверждала, что жить и умереть в отчем доме - величайшее счастье…

Пострадали в годы репрессий многие казаки. Можно сказать, уничтожены были лучшие. Но был ли поврежден “казачий” генофонд? Елена Ивановна убеждена, что пока еще - нет. Хотя нынешнее движение – особенно в “верхушке” казачьих управленческих кадров – ведет окончательному разрушению древней культуры. Дело в том, что “верхушка” приспосабливается, научается правильно устраиваться поближе к еще большему начальству. А казакам когда-то это было негоже… Казак, если говорить о нем как о “рыцаре степей”, независим, самостоятелен; для него воля – это воздух. И надо сказать, такие люди среди казачества есть.

Взять жизнь Елены Ивановны. Так получилось, что хотя она и была “внучкой врага народа”, в 25-летнем возрасте стала председателем Нижнекундрюченского сельсовета. Но долго там не проработала, ибо характер “трудный”: всегда и при всех обстоятельствах Филина говорила начальству правду. Народ бы и еще раз выбрал Елену Ивановну, но к тому времени она была беременна третьим ребенком (всего у нее три сына: Сергей, Андрей и Владимир), а куда уж в таком положении за правду бороться? С тремя детьми она закончила Физмат и пошла работать в школу. И вот уже 20 лет Елена Филина – директор.

В школе есть великолепный музей. Там не только о казачестве рассказывается, но и о современной жизни станицы, и о войне. С войны, кстати, музей и начинался. Точнее с попытки Елены Ивановны понять: почему при освобождении Нижней Кундрючки погибли так много советских солдат? Она разгадала эту загадку, найдя ветеранов, участников освобождения станицы. Оказалось, начальники доложили командованию, что Нижнекундрюченская взята. Но “нашей” станица была только на бумаге, ее еще занимал противник. И, чтобы избежать наказания за вранье, комиссары в атаку бросили несколько тысяч бойцов. В поле, которое называется в народе Полупанкой, полегло полтысячи солдат. На колокольне храма сидел немецкий пулеметчик, а пространство вокруг было очень хорошо пристреляно…

Через патриотизм, восстановление памяти, - вышли и на возрождение казачьих традиций. Здесь помог школьный учитель физкультуры Павел Андрианов. Вместе с детьми он совершил 83 экспедиции по Нижнекундрченскому юрту: собирали россыпи казачьих традиций. Много было собрано материалов по истории. А вот что касается нынешнего состояния казачества… Павел Владимирович на заре возрождения казачества побывал в должности нижнекундрюченского атамана. Но бросил это дело, потому что понял: все сейчас построено на деньгах.

У Елены Ивановны о современном казачестве особое мнение. Поскольку в атаманах побывал и ее муж Сергей Владимирович (он, как это не смешно, тоже оставил этот пост, когда понял, какие нездоровые процессы творятся в казачьем движении), она имеет на это мнение право, ибо постигла многое изнутри:

- У нас есть так называемая “муниципальная казачья дружина”. Это служба, за которую платят. Народные дружинники, как мне помнится, бесплатно охраняли порядок. И в “казаки” сейчас могут кого угодно записать. Так же можно и в “японцы” вступить…

Казачество – прежде всего традиционная форма жития и четко прописанные в рамках традиции заповеди. Если говорить о нынешней системе управления среди казаков, то это совсем не то, что было когда-то. Какой-то анекдот получается, фарс: реально жизнью и финансами управляет глава поселения, получается, что “атаман” именно он! Если про корни, историю рассказать…. Все начинается с семьи, с традиций, которые с колыбели прививаются. Ну, не придешь же в семью, чтобы объяснять, что такое казачьи традиции! То же самое ведь и с верой, церковью… богобоязненность тоже родители должны воспитывать в ребенке! Проблема очень глубока. Казак сражался за веру, Дон и Отечество. С верой, вроде, у нас налаживается: в храме службы идут. Только мало туда народу-то ходит… “За Дон” – это имеется в виду вольный Дон, независимый. Волю у казачества отняли уже давненько. Остается у нас только Отечество. А этого у нас не отнимешь! Когда я поехала сына навестить в Рязанское воздушно-десантное училище, знаете, какая гордость меня охватила, едва я увидела его во главе колонны! Это ж моя кровинушка – и в первых рядах защитников! А теперь, когда два моих сына награждены медалями “За воинскую доблесть”, я с гордостью могу сказать: свой долг перед Отечеством выполнила и я!

Когда Елена Ивановна только пришла работать в школу, в ней было 256 учеников. Сейчас их число составляет 261. Станица живет, развивается, плодится. Молодежь уезжала, когда работали шахты, заводы. Теперь многие вернулись и обратились к нормальному крестьянскому труду. Как, собственно, крестьянским трудом занимались и те, старые казаки, которых уважительно называли “рыцарями степей”. История продолжается…

“Не желаю быть вольной царицей!..”

В Новочеркасске первый по величине донской храм. К тому же Войсковой Вознесенский собор – третий во всей России. Да и вообще весь Новочеркасск – живой памятник славы донского казачества. Правда некоторые непонятности есть. На проспекте имени атамана Платова есть здание, на котором красуется вывеска: “Союз казаков России”. Здание пустует. Мне позже сказали, что все большое казачье начальство, включая атамана Всевеликого войска Донского, пребывает в Москве. Ведь, как известно, вопросы финансирования решаются только там… Офис городского атамана – несколько кабинетов в мэрии, в которых сидят прилично одетые чиновники. Бюрократия в самом чистом виде!

Захотел я посетить возрожденный Казачий кадетский корпус “имени императора Александра III”, надеясь, что там-то уж наверняка увижу подлинное казачество. Вначале директор корпуса по фамилии Филин принял благосклонно. Хотя сказал, что у него нет ни минуты времени, чтобы уделить его мне. Договорились, что я подойду следующим утром. Что произошло следующим утром, подробно описывать не буду. Передам суть. Я прождал директора некоторое время, а, когда наконец он изволил прибыть, почему-то набросился на меня со множеством оскорблений, суть которых состояла в том, что “нам такие корреспонденты не нужны”. Незадолго до этого г-н Филин за что-то отругал своих подчиненных, и напрашивался вывод: начальство сегодня встало не с той ноги. Такое в России бывает… Со стороны это все смотрелось омерзительно, ведь я ж ему не подчиненный… Знаете, с профессиональной точки зрения журналист не должен обижаться. Но в Новочеркасске я часто вспоминал станицу Нижнекундрюченскую, с ее благородными обитателями, которых не съела гордыня. В общем, в казачьей столице мне просто стало стыдно за то, какое в России казачество.

 

 

“Большой начальник” Филин не родственник директору Нижнекундрюченской школы Елене Ивановне Филиной, просто однофамилец. И как ведь получается: “два Филиных – две системы”. Взять Филина-новочеркасского: сей господин, привыкший хамить и держимордоствовать, и видимо выместил на мне какую-то обиду, которую сам понес от того, кто выше него. Елена Филина говорит то, что она думает, не боясь возможных последствий. Именно потому Елену Ивановну я называю истинной казачкой, ведь в ней не умер дух Вольного Дона.

После кадетского корпуса я посетил Новочеркасский музей истории казачества. Тамошние сотрудники – очень любезные люди. Они с видимым удовольствием показали

награды и регалии, которые донские казаки получали в свое время за военные подвиги. И про историю донского казачества рассказали много интересного. Но про современных казаков они отказались рассказывать напрочь. Сказали: “Мы скажем – а завтра эти придут – и погром у нас учинят…” Представляете: музейные работники истории казачества боятся…  казаков! Как заключенные на зоне остерегаются охранников-вертухаев… Одно неосторожное слово – и тебя, получается, изотрут в порошок?

Не люблю “америкосский” язык, но хочется воскликнуть: “Вау-у-у-у!” К казакам в казачьем логове относятся, как к закоренелым бандитам! Конечно, все возвращается на круги своя. Казачество в свое время и зачиналось как разбойничье отродье. Потом вольных сынов Дона стали брать в наем для успешного ведения боевых действий московские государи. Одному из царей (Петру Первому) такие отношения не понравились, и он казаков покорил. Но куда деть генофонд, в котором записано: “мы, белые рыцари, волки степей, волю, волю давай!”

 

 

 

Вспоминается сказка Пушкина “О рыбаке и рыбке”. Старухе дали властишку. Она стала сначала ма-а-а-аленькой, но дворянкой. Потом – царицей, ну, а после уже захотела сталь “владычицей морскою”, чтоб, значит “свою” золотую рыбку прихватизировать. Пример конкретный. Недавно вышла книга: “Столица мирового казачества”. Уж какое там донское, российское казачество… Новочеркасску мировое “казачье владычество” подавай!

На старинном гербе Донского казачества изображен пузатый казак, сидящий на винной бочке. Это соответствует нынешнему образу казака! Как минимум, директор казачьего корпуса по фамилии Филин имеет весьма увесистый “пивной” живот… Хочется привести

старинную казачью поговорку: “Какой ты к чорту лыцарь, ежели голой сракою ежа не убьешь!” 

И снова по больному. Мы в нашей стране утопаем в комплексах, считая, что наши русские города хоть и прекрасны, но… Париж, Лондон, Нью-Йорк все же как-то интереснее. Взять Москву: она хоть и “Рим”, но всего лишь – “третий”… Однако нашелся и в нашем царстве-государстве город, жители которого, наплевав на условности, прозвали свое селение “мировой столицей”!

С одним из авторов “всемирного” движения мне посчастливилось познакомиться. Это историк-краевед и почетный гражданин города Новочеркасска Евгений Иванович Кирсанов. Он автор вышеупомянутой книги “Новочеркасск – столица мирового казачества”. В этом довольно внушительном, богато оформленном фолианте, изданном в Москве, по полочкам разложено мировое значение Новочеркасска. Амбиций на Дону не скрывают, а на журналистов смотрят, как раньше околоточный надзиратель на извозчиков… взирал. И никакой иронии! “Мировая столица” - не просто блажь, а груз потяжелее шапки Мономаха!

По своему внешнему облику Новочеркасск, если откровенно, не тянет ни на какую “столицу”. Старая его историческая часть больше напоминает трущобы Рио-де Жанейро, с той только разницей, что в городе на Дону нет такого разгула преступности, как в жемчужине Бразилии. Хотя… кто его знает, может, бандюги в Рио, прослышав о нашей российской братве, сидят в своих картонных халупах и трясутся при одном только упоминании словосочетания “русская мафия”… Как минимум, Новочеркасск известен еще и как “столица наркомафии”. Вот, почитайте из свежей хроники:

 

“В Новочеркасске идут уличные бои между казаками и цыганскими наркоторговцами.

 Мобилизовав порядка 30-40 соратников, казаки Новочеркасска направились в цыганский поселок и потребовали пред свои очи глав диаспоры. Требования эти однако прозвучали в категорической, без всяких любезностей форме, поэтому те решили подстраховаться: вывезли жен и детей за пределы города, а сами послали за подкреплением. Вооруженные автоматами, охотничьими ружьями, обрезами, карабинами, противники устроили самое настоящее смертоубийство. В результате преследования казачьей машины получил огнестрельное ранение черепа и скончался не приходя в сознание сын цыганского барона. Еще одному из “ихних” пуля угодила в грудь, и тоже без шансов на спасение. Не обращая внимания на многочисленных прохожих, “дуэлянты” носились по улицам на немыслимой скорости, оставляя позади себя столбы пыли и россыпи стреляных гильз. Позже, посвящая журналистов в предысторию конфликта, его участники выдвинули совершенно разные версии. Со слов цыган, казаки ополчились против них за “чумазое происхождение”. Со слов же казаков, цыгане давно напрашивались на неприятности, в открытую торгуя наркотиками. Однако, если раньше они обходились собственными силами, то теперь задумали расширить армию распространителей за счет местных подростков. А когда те отказались, пустили в ход оружие и угрозы. Такой наглости казаки стерпеть уже не смогли. В Новочеркасске ситуация полностью вышла из-под контроля. Город — столица мирового казачества, а “государевы слуги”, как они уже неоднократно доказывали, не привыкли к деликатностям. Инициировав многотысячный митинг и заручившись поддержкой земляков, они получили в плане “перевоспитания” зарвавшихся наркобаронов полную свободу действий: от погромов до насильственного выселения”

 

 

 

Проблема Новочеркасска в том, что он давно стал крупным насквозь урбанизированным конгломератом со всеми вытекающими отсюда последствиями. Здесь много промышленных предприятий, еще больше всевозможных учебных заведений (академия, три университета, три института, несчетное количество техникумов и колледжей…). Город буквально кишит молодежью, и это радует глаз. Еще в Новочеркасске много военных, ибо здесь дислоцируются воинские части и военное училище. Каков простор для “наркобаронов”!

Но я говорю об имидже города. Новочеркасск – без сомнения, настоящая казачья столица, причем – официальная. Ведь и основан был город как центр  Всевеликого войска Донского, как говорят, “праматери” всего казачества. Донские (читай – “русские”) казаки и в Европе прославлены, и в Америке, и в Индии даже. Взять генерала Турчанинова, который президенту Линкольну помог демократию в США утвердить… Или бригадного генерала Краснова-Марченко, наведшего в Чили времен кровавого Пиночета нужный властям порядок… Был такой казак (звали его Николай Ашинов), который в Эфиопии казачью станицу основал! Казак ведь – он и в Африке казак…

В общем, много великих дел казаки натворили. Я уж не буду разглагольствовать о казаках. Ермаке, Разине, Болотникове, Пугачеве, Платове, без которых российская история вообще была бы бледна (да уж поразглагольствовал выше)… В Новочеркасске есть памятники и Ермаку, и Платову, оба возле войскового собора стоят. Евгений Иванович (историк) рассказал мне, что собор спасся чудом. После того как красные казаки отбили Новочеркасск у белых казаков, Лев Троцкий заявил, что от столицы казачества он не оставит камня на камне, сотрет “гнездо контрреволюции” с лица земли. Из 30 храмов города большевики взорвали 25, а Вознесенский собор оставили только потому, что из титанического сооружения решили сделать склад. Много добра туда можно было напихать!

 

 

 

Евгений Иванович наотрез отказался разговаривать на тему современного казачества. Он готов поведать только об истории, но ни в коем случае не о нынешнем дне. Как в стране – даже несмотря на рост ВВП – элита расколота на группировки, так же и в казачестве: несколько лидеров пытаются тянуть одеяло на себя, и взять верх. Побеждает тот, кто

ближе к Кремлю: ну, о какой «казачьей вольнице» здесь может идти речь, если бюджетные средства отпустят тому, кто наиболее лоялен?

Евгения Ивановича я нашел на рабочем месте, а место это – в казачьем управлении Новочеркасска. Кирсанов сидит “на двух стульях”: он специалист орготдела городской администрации и начальник отдела идеологии и информации Новочеркасского казачьего округа. Казачье управление больше мне напомнило какой-то заповедник бюрократов: кабинеты, кабинеты с табличками… а в кабинетах – столы, столы… короче, нет романтики “вольного Дона”, с которого “выдачи нет”, а есть Всевеликая Административная Тоска…

Ну, про мировую столицу казачества не спорю: Новочеркасск действительно заслужил такого звания. Из-за того что вольные сыны Дона (а так же Днепра, Кубани, Терека, Яика…) не вписывались в концепцию “вертикали власти” (а ее выстраивали и Иван Грозный, и Петр Великий, и Владимир Ленин), их постоянно шпыняли, то есть стремились приручить. И казаки, не примирившиеся с сильной рукой, уходили за кордон, ибо единственная ценность казака – воля. Так что казачество теперь по всей планете расползлось. Нашли ли казаки волю ТАМ, точно непонятно. К примеру, казак Иван Турчанинов в позапрошлом веке писал из Америки своему другу Герцену: “Разочарование мое полное; я не вижу действительной свободы здесь ни на волос... Эта республика - рай для богатых; они здесь истинно независимы; самые страшные преступления и самые черные происки окупаются деньгами...» Разве не про сегодяшнюю Россию в сущности написано? А то, что казаки не сумели отстоять свою независимость ЗДЕСЬ, на Дону, – научный факт. Задал Евгению Ивановичу глупый вопрос: а кто он такой, казак? Он ответил:

- А нет окончательного определения. Я в своих трудах проповедую, что “казак” - это особое состояние духа, выработанное вековыми традициями. Если не вдаваться в “словесность”, казачество – самобытное население той части России, которая присоединились к России благодаря этому населению. Казачьи земли были “буфером” развивающейся Руси. Это с одной стороны. С другой, этот “буфер” защищал и свою самостоятельность. Казаки были “степными рыцарями”, защищавшими междуречье между Доном и Волгой. Много народов прошло по этим пространствам, которые назывались “Диким полем”, а казаки – остались… Казаки долгие годы не имели ни семей, ни станов. Потому что в Диком поле не было возможности защитить свою женщину, своего ребенка... Станицы появились только в пятнадцатом веке, там собиралось войско, СИЛА. И казачество жило по “круговым” законам; все решалось на Кругу. Это же подлинная демократия! Ну, а что касается службы… казаки служили власти – любой власти, лишь бы она была законной. О казачестве надо говорить в зависимости от времени, эпохи. “Платовский” период – попытка донского казачества своими боевыми подвигами вернуть хотя бы часть независимости. Ведь еще Петр Первый отнял у казаков право на самоуправление. При Платове был основан Новочеркасск…

Итак, Новочеркасск основал человек, пытавшийся вернуть “донцам” хотя бы часть их суверенитета. Но Матвей Платов был дворянин, ему царем ИМЕНИЕ было пожаловано и графское достоинство. Ходила среди казаков поговорка: “построил Платов город на горе, казакам на горе…” План нового города самолично утверждал император Александр Павлович. Решено было обустроить дикое, открытое всем ветрам урочище Бирючий Кут. Старую столицу, Черкаск официально оставили по причине того что станица весной заливалась водой. Но дело не в том было! Донцы издавна селились на островах – потому что естественная водная преграда – прекрасная защита от внезапных нападений врагов. Паводки здесь были не при чем.

Из поколения в поколение передавались предания о том, как в Черкасске атаман Стенька Разин (в 1670 году) призывал “голытьбу” идти на Москву “выводить мирских кровопийцев”. Ох, сколько сейчас на Руси народу, которые и сейчас пошли бы на Первопрестольную кровопийцев выводить! Именно в Черкасске в 1708 году на Войсковом Кругу атаманом был избран Кондратий Булавин, вступивший в войну с московскими войсками! Булавин стал последним лидером чисто казачьего движения, выступавшего за незыблемость сложившегося уклада жизни и против вмешательства центральных властей в дела казачества. Здесь же, в Черкасске атамана и четвертовали…

Вот он, ответ на мучившийся меня вопрос! Я никак не мог понять: в литературе, в кино воспеты станицы, хутора; это романтика, пафос… красота, наконец!..  возможен ли “казачий город”? Ведь где город – там и мещане! Ну, о каком здесь “степном рыцарстве” может идти речь?

Крайне удивило меня мнение о современном казачестве научных сотрудников Новочеркасского музея истории казачества. Имен они попросили не публиковать: боялись, что придут казаки в музей – и нагайками проучат, чтоб, значит, не распускали языки. Современное казачество в музее назвали “игрой в станицу по-взрослому”. В музее много наград и регалий, сплошь из благородных металлов, да украшенных драгоценными камнями. Все это – воздаяния за ратные подвиги. В общем, после посещения музея у меня лично сложилось впечатление, что казаки волю когда-то променяли на презренный металл… Но были ли у них варианты? Против железного кулака разве попрешь… В музее есть картина написанная с натуры в 1853 году художником Карлом Мазером: “Открытие памятника атаману Платову”. Величественно и торжественно! Войскового собора еще не было, а памятник атаману уже воздвигли. В 1923 году этот памятник свергли… Недавно – вновь воздвигли, тоже в торжественной обстановке. Где гарантия, что снова не снесут? А вообще, по мнению музейщиков, все несчастья для Новочеркасска приходят из Москвы. Изредка – из Санкт-Петербурга. И том, что казачьи генералы с семьями проживают в Москве, тоже видится беда.

Новочеркасск прославился еще тем, что при советской власти здесь произошло настоящее антиправительственное восстание. В музее меня заверили, что восставшие не были казаками; это были простые работяги, “понаехавшие” из украинских и российских сел. Но мне кажется, что события 1962 года были последним вздохом “донской вольницы”, яростный крик “генотипа” “степных рыцарей”. К сожалению, этот крик был подавлен жесточайшим образом.

У нас сейчас цены взлетают. И мы спокойно, как тупое стадо, “проглатываем” закивоки стабильной и суверенной путиноидской демократии. А вот, что случилось тогда. 17 мая 1962 года, Совет Министров СССР принял постановление о повышении цен на мясо на 30% и на 20% - на масло. Рабочим Hовочеркасского электровозостроительного завода имени Буденного “повезло” дважды. Так совпало, что дирекция предприятия тогда же объявила о снижении расценок на выпускаемую продукцию, автоматически срезав и заработки.

Утром 1 июня во время пересменки на заводе начался стихийный митинг. Рабочие сталелитейного цеха решили прекратить работу до тех пор, пока с ними не встретится директор. Тот издевательски посоветовал: “Если не хватает денег на мясо, ешьте пирожки с ливером”. И началось! Главные требования трудящихся были отражены в плакате: “Мясо, масло, повышение зарплаты”.

Власть, осознав серьезность происходивших событий, в тот же день стала стягивать в Новочеркасск войска. Утром 2 июня многотысячная колонна рабочих нескольких заводов с портретом Ленина двинулась в центр города к зданию горкома КПСС. По дороге к ней присоединялись жители города, в том числе и школьники. По чьей отмашке была начата стрельба, да и была ли такая команда, осталось сокрыто под грифом секретности. По официальным данным в тот день погибли 24 человека, ранено 87, а впоследствии осуждены 114 человек ( из них приговорены к высшей мере наказания и расстреляно семеро). Внутренние войска, кстати, остаются в городе до сих пор. Так, на всякий случай…

Свидетелем расстрела на городской площади Новочеркасска стал мальчик, которого звали Александр Лебедь. В 1991 году, он, уже будучи офицером-десантником, в Москве, возле Болого дома отказался стрелять по безоружной толпе. 

На Соборной площади Новочеркасска, возле Войскового храма, там же, где стоят памятники Ермаку и Платову, возвышается православный крест, от подножия которого казачка направляет своего малолетнего сына с букетом цветов к двум погребальным камням. На одном лежат буденновка и винтовка, на другом – казачья фуражка, башлык и шашка. Памятник “Примирение и Согласие” – символ непростой истории донского казачества.

Ну, а о том, что творится в современном казачестве (поскольку и сами современные казаки предпочитают об этом не распространяться), мы можем узнать только из сухой хроники:

 “Вчера на Дон стали прибывать зарубежные делегаты Всемирного конгресса казаков. Посетить беспрецедентное собрание изъявили желание потомки белоэмигрантов из Франции, США, Австралии, Германии, Италии. "Возможность высказаться получат представители всех казачьих общин, хотя и понятно, насколько разноплановыми могут оказаться вопросы, волнующие, к примеру, казаков США, Австралии и Урала, - сказал атаман Водолацкий. - Мы в свою очередь хотим поднять проблему возвращения культурных и духовных ценностей, вывезенных с территории Войска Донского в 1918-1922 гг." Донские казаки намерены добиваться возвращения войсковой собственности и от родного государства. К примеру, казаки требуют передать им под дом-музей бывшую усадьбу атамана Платова в хуторе Малый Мишкин, в которой сейчас расквартирована больница закрытого типа, в простонародье – “психушка”…”

“Атаман донских казаков, депутат Государственной Думы от “Единой России” Виктор Водолацкий, подписал указ о создании рабочей группы по реабилитации Петра Краснова, казненного за сотрудничество с гитлеровцами и преступления в ходе гражданской войны. Один из членов рабочей группы по реабилитации Краснова казачий полковник Владимир Воронин заявил, что Краснова нельзя считать предателем Родины, поскольку атаман не был гражданином ни России, ни Советского Союза.”

“Внучатый племянник Петра Краснова Мигель Краснов был осужден Верховным судом Чили за пособничество диктатору Аугусто Пиночету. Группа донских казаков под руководством Водолацкого пыталась добиться освобождения Краснова-младшего…”

Да-а-а-а… Кипит жизнь в мировой столице!

Г. Новочеркасск

Раздел четвертый, заключительный. Беглецы духа

Самое сердце раскола

 

 

История Великого Раскола настолько сложна и неоднозначна, что в ее перипетиях путаются даже матерые специалисты. Что же в таком случае делать простым людям, то есть, нам? Абсолютному большинству, откровенно говоря, все эти дела 350-летней давности абсолютно не интересны, и даже больше того: немногие сегодня могут внятно объяснить, кто же такие, собственно, были Никон и Аввакум и что на Руси случилось в XVII веке...

Но почему же тогда Аввакумовское “Житие” переводятся на греческий, финский и даже японский языки? Почему я побаиваюсь со своим фотоаппаратом “Nikon” поехать в старообрядческие регионы, так как мне запросто его там могут разбить? А сколько тайн и зловещих совпадений содержит еще история Раскола! Взять хотя бы такой поразительный факт: оба духовных лидера противоборствующих (по сей день!) сторон были родом из соседних сел... Но лучше все по порядку.

 

“Землячки”

 

По прямой от села Григорово, где родился Аввакум, до села Вельдеманово, родины Никона, не больше 15 километров. В масштабах России это расстояние ничтожно, ведь его даже пешком можно преодолеть всего за 3 часа. Местность здесь, между реками Палец и Пьяна, холмистая и малолесная, земля же черная и плодоносная. До больших городов далеко, а потому единственным занятием населения издревле остается крестьянство.

“От сохи” произошли и наши герои. Только, если родители Никона (в миру Никиты) были натуральными крестьянами, то Аввакумов отец Петр Кондратьев служил в Григорове попом. И, хотя впоследствии мятежный протопоп и откликался о своем противнике уничижительно: “...я Никона знаю, недалеко от моей родины родился, отец у него черемисин, а мать русалка, Минька да Манька, а он, Никитка, колдун учинился, да баб блудить научился...”, семья священника мало отличалось от крестьянской - так же держали скотину и пахали землю. Кстати, мать Аввакума также звали Марией.

 Имя Никон переводится как “побеждающий”. Имя Аввакум - как “отец восстания”. Получилось, имена определили судьбу этих людей, так как Аввакум стал вдохновителем старообрядчества, но Никоновкие реформы после того как многие копья были поломаны, победили.

Оба кончали жизнь в заключении. Правда, Аввакума с соратниками заживо сожгли в далеком Пустозерском остроге (помните? – того самого, на Печоре), а вот Никона на склоне дней простили, правда, он так и не увидел свободы: умер в дороге. Разнились и условия заточения. В одном из писем царю Алексею Михайловичу Никон благодарит за посылку ему в северный Ферапонтов монастырь (куда его сослали) пяти белуг, десяти осетров, двух севрюг, лососей, коврижек, но вместе с тем сообщает: “...я было ожидал к себе вашей государской милости и овощей, винограду в патоке, яблочек, слив, вишенок... пришлите, Господа ради, убогому старцу...”. У Аввакума, мало того, что он с женой Настасьей Марковной и многочисленными детьми (их у них всего было 9) ничего не ел по несколько дней, а бывали и такие периоды, например, в сибирской ссылке, когда воевода на всю зиму давал протопоповой семье четыре мешка ржи, которую они “растягивали”, добавляя в кашицу траву, корешки, сосновую кору и даже кости обглоданных волками животных, чтобы “повкуснее было”.

Исторический итог таков. На родине Аввакума установлен памятник, а в райцентре Большое Мурашкино, что невдалеке от Григорово, его именем освящена старообрядческая церковь, ведь среди староверов он канонизирован как “святой священномученик и исповедник”. Его произведения считаются жемчужинами мировой литературы.

От Никона остались только исправленные по «греческому» образцу книги и обряды. Святым от не признан.

 

 

По внешности оба были хороши в прямом смысле этого слова. Никон, хоть он имел некрасивые черты лица, был высокого роста, богатырского сложения, его саккос (одеяние для богослужения) весил четыре пуда, омофор - полтора пуда, причем, Никон ходил в этом «прикиде» в далекие крестные ходы. Его проповеди, когда он еще был попом в селе Лыскове (на Волге), съезжались слушать из дальних краев. Облик Аввакума был еще более выразительным. Богатырский стан, миловидное лицо, горящий взор внушали почтение даже царице Марии, когда протопоп на короткое время получил доступ в женскую половину царского дворца.

Вельдеманово

 

Про Раскол написано много книг и сказано великое количество слов. Но суть того, что тогда происходило, мало кто понимает. Ученица 7 класса Вельдемановской неполной средней школы Катя Смородина принципы разногласия сторонников старой и новой вер объяснила мне так:

- ...Их было шесть, основных расхождений. Первое: Никон ввел взамен двоеперстия троеперстие. Второе: он ввел тройное “аллилуйя” вместо двойного. Потом, он стал писать “Иисус” с двумя “и”. Раньше службы проводили на семи просфорах, а теперь - на пяти. Пятое: если раньше церковь обходили по солнцу, то теперь - против. Ну, и последнее: Никон опустил слово “истинного” из “Символа веры”.

- Но все это - формальные какие-то вещи... И из-за таких деталей люди шли на смерть? – я провоцирую ребенка, хочу испытать степень глубины Катиных знаний.

- Было суровое время. Они с Аввакумом, “старообрядчиком”, спорили из-за власти. Чтобы власть заиметь, получить влияние на царя, много чего можно придумать.

- А кто из них был правее?

- Никон. Но и Аввакум тоже был прав. По-своему...

...Катя, как я понял, любимая и самая “подкованная” ученица здешнего учителя истории Алексея Горюнова. Когда я захотел спросить мнение детей о Никоне, Алексей Владимирович предложил пообщаться именно с этой девочкой. Другие дети, имеют о причинах Раскола весьма приблизительное представление, а уж о взрослых вельдемановцах лучше и не говорить: не интересно им это.

Алексей Владимирович и сам теперь “перелопачивает” горы книг, стараясь установить истину для себя самого. Истина, по его выкладкам, неоднозначна, зато неоспорим тот факт, что в Вельдеманове имел честь родиться великий человек, патриарх Всея Руси. Село большое, некогда богатое, к тому же здесь довольно сильное хозяйство, правда, эта “сильность” лишь относительна, так как по соседству колхозы вообще “лежат на боку”. 

Алексея Горюнова можно назвать местным энтузиастом, пытающимся возродить память о знаменитом односельчанине. Несколько лет назад Алексей вместе с директором школы Валерием Блинковым, естественно, при участии детей поставили на месте рождения памятник. Представляет он собой природный валун, на котором краской написано, что, мол, здесь родился знаменитый Никон. Место, расположенное на улице Красногорка, указал отец Валерия, вспомнивший, как он в детстве играл с друзьями невдалеке (камень, все-таки для живописности положили в сторонке, над оврагом) и старики поговаривали, что якобы “эта земля должна провалиться». Вообще, про Никона в селе говорили мало, а, если и говорили, то не в радужных тонах. Старушка, которая подарила школьному музею старообрядческую рукописную книгу, вообще заметила, что он был Антихрист. Как

считают вельдемановцы, их “Бог наказал”: если в засушливое лето кругом идут дожди, на их село не упадет ни капли.

 

 

 

- ...В нашей жизни надо, как Никон, - размышляет Валерий Владимирович. - Даже царь ему кланялся! А у нас ведь в России что выходит: последнюю рубаху, как Годунов отдашь - все на этом и остановится! И сожруть…

- А что же нужно отдавать?

- Я часто думаю об этом. Вот, Иван со своими опричниками всякое творил, а прозвище ему дали “Грозный”. Петр у нас “Великий”, хотя себя и народ не жалел. Мы себя к Европе причисляем и вместе с тем начальника Царем считаем...

- Но Никон-то прозвища не поимел. Даже “реформатора”...

- На данный момент, что касается Раскола, я понял вот, что. Была война с Польшей, присоединялись Белоруссия с Украиной (это при Никоне случилось!), и Москва становились центром православия. Реформа Никона для того была затеяна, чтобы Россия стала первой. Но Никон совершил ошибку: он поссорился с царем. А вот в его смещении прежде всего был заинтересован католический Рим. Клеветать на Никона стали издалека, через священников, которые были как бы “засланцами” католичества, и в конце концов они добились того, что Никон “сорвался”. А вот в том, что делаем здесь мы, главное вовсе не история и не политика...

- Тогда что же?

- Был у нас в районе семинар, и я задал вопрос одной женщине из столицы: “Что нам делать в России?” (она о Западе говорила). “А ничего, - говорит, -  либо уезжать - либо спиться...” Меня ее ответ не устроил. Вот, было наше Вельдеманово глухим мордовским селом, однако, крестьянин наш стал знаменитым деятелем церкви, много сделавшим для России. И главное, что хочу я, - это нашим детям показать, что и в нашей глубинке могут родиться великие люди...

 

Григорово

 

 Численность населения в Вельдеманове и Григорове примерно одинакова, так же одинаково количество учеников школ-девятилеток - чуть больше 70-ти; да и колхозы по достатку почти не разнятся. Даже церковь в Григорове называется так же - Казанской - и судьба у нее такая же непростая.

Пару десятков лет назад, еще при советской власти, выделили денег на ее реставрацию, но саму церковь восстанавливать не стали, зато рядом с разрушенной колокольней воздвигли... новую. Так и соседствуют по сию пору полуразвалившийся 300-летний храм и новенькая, “с иголочки” колокольня...

Зато в Григорове есть великолепный бронзовый памятник Аввакуму работы скульптора Клыкова. Издалека монумент почему-то напоминает статую Свободы, но, если приблизиться, задумка автора становится ясна: мятежный протопоп грозит небу двоеперстием. На открытие памятника приезжали настоящие старообрядцы (своих в Григорове давненько не водилось) и местное население весьма дивилось их колоритному виду. А потом, когда отшумели торжественные речи и гости разъехались, здешние старухи подходили к памятнику и плевались в его сторону...

 Выбора у меня не было: оказалось, в Григорове есть только один человек, способный рассказать об Аввакуме. Это местный библиотекарь Галина Зайцева, которая к тому же в своей библиотеке (между прочим, очень хорошей и с немалым фондом!) создала небольшой музейчик, посвященный знаменитому земляку.

Перед встречей с ней я совершил небольшой “грех”, а именно без спроса директора поспрашивал у григоровских второ- и третьеклашек от том, кем, по их мнению, был Аввакум. Ответы были всевозможные: “Он защищал село, что ли... - Он был каким-то священником, я помню, там, на памятнике написано “Простите меня, братья...” - Да. Его поймали, посадили в яму и он там писал стихи... - Нет, книгу он писал, только забыл, какую... - А вот и нет! Он сказки писал, только... их почему-то нет в “Родном слове”... - А я знаю, что он кого-то защищал! - Это был... Ленин”.

 

 

Насчет последнего, вот, в чем дело: рядом со злополучной колокольней действительно поставлен бюст. Ленину. А памятник Аввакуму находится совсем в другой стороне, на отшибе. Разве способна душа ребенка самостоятельно разобраться в ценностях? Но не надо забывать, чьими устами глаголет истина!

 Галина Александровна, в общем-то, в обиде на своих односельчан:

- ...Я не понимаю, почему сами земляки не уважают его талант. Вы бы поглядели, как летом быков привязывают к памятнику! Вот, приехали из китайского посольства (и там про Аввакума знают!), повела я их к памятнику, а там репьем все заросло... ой, стыдно-то было!

Галина Александровна свела знакомство со старообрядцами и очень их уважает: во-первых, за их преданность принципам, а во-вторых, за то, что они действительно, без модного ныне ханжества, веруют. Кстати, Григорово считается “нехорошим местом”; говорят, сюда, как и в Вельдеманово, в засуху не забредают дожди, в мороз вымерзают посадки и все прочее, что обычно присуще местам с дурной “наследственностью”. Лично мне кажется, что эту чертовщину можно при желании распространить на всю Россию, или даже на весь мир: слишком уж мы предвзято судим.

 

 

 

Совпадения?

 

Насчет спора о двоеперстии и троеперстии. Ученые пришли к выводу, что ранние христиане крестились одним пальцем или всеми пятью. Кстати, невдалеке от Григорова протекает речка Палец.

Средневековые люди были намного суевернее нас, так вот, очень тогда боялись наступления 1666 года, включающего в себя число сатаны а Аввакум так вообще предрекал для Руси “мор, меч и разделение». Уже в 1665 году эсхатологические настроения овладели русским обществом настолько, что по Руси распространилась эпидемия “гарей”, то есть, массового самосожжения. По документам, только на родине Аввакума в овинах сгорели около 2000 крестьян с женами и детьми.

Конца света не случилось, но... 13 мая 1666 года Аввакума лишили сана и отлучили от Церкви, что вызвало сильное возмущение среди московского люда. 12 декабря 1666 года за оскорбление царя, смуту и самовольный уход с престола Никон был лишен сана и сослан в Ферапонтов монастырь.

Почти день в день с падением последнего оплота старообрядчества, знаменитого Соловецкого монастыря, внезапно умирает царь Алексей Тишайший, который на самом деле был третьим, и, как считают многие, главным действующим лицом в истории Раскола. И Никон, и Аввакум, тогда, зимой 1676 года, все еще сидели в своих тюрьмах...

 

Нижегородская область

 

Буквоеды?..

 

История Великого Раскола изучена досконально, ибо о трагических событиях XVII века рассказывает множество документов. Другое дело – дух той эпохи, «внутренний нерв», посредством которого управлялись люди, миллионы людей, движимых идеей. В удивительнейшем «Житии» протопопа Аввакума он отражен замечательно: прежде всего, этот дух – горение, самопожертвование ради идеи. Сохранилась теперь хотя бы часть этого огня? Мы попытаемся его, этот Дух рассмотреть…

«Таежные тупики» с Лыковыми, лесные скиты со старцами, «матери Манефы» - лишь верхушка «айсберга», называемого старообрядчеством. Я расскажу о современных старообрядцах. Но для начала (на всякий случай) все же приведу некоторые исторические сведения. Отмечу один лингвистический казус: чаще всего представители того или иного старообрядческого толка считают слово «старовер» оскорбительным. Но в ряде общин как раз «старовер» - приемлемое самоназвание, а «старообрядец» - наоборот. Системы здесь нет, но «раскольник» для старообрядца-старовера – в любом случае слово уничижительное.

 

…На Соборе в 1654 года было решено исправить богослужебные книги по древним греческим образцам. Но на самом деле исправление велось по новым греческим книгам, напечатанным в иезуитских типографиях Венеции и Парижа. Об этих книгах даже сами греки отзывались как о «погрешительных». А потому старообрядцы убеждены в том, что книги-то как раз по злой воле патриарха Никона были испорчены.

Наиболее важными переменами в церковной обрядности были следующие:

1. Вместо двоеперстного крестного знамения было введено троеперстие.

2. В старых книгах, в согласии с духом славянского языка, всегда писалось и выговаривалось имя Спасителя «Исус», в новых книгах это имя было переделано на «Иисус».

3. В старых книгах установлено во время крещения, венчания и освящения храма делать обхождение по солнцу, «посолонь»; в новых книгах введено обхождение против солнца.

4. В старых книгах, в Символе Веры (VIII член), читается: «И в Духа Святаго Господа истиннаго и животворящаго», после же исправлений слово «истиннаго» было исключено.

5. Вместо «сугубой», т. е. двойной аллилуйи, которую творила русская церковь с древних времен, была введена «трегубая» (тройная) аллилуйя.

6. Божественную литургию в Древней Руси совершали на семи просфорах, новые «справщики» ввели пятипросфорие.

 Собственно, это практически все. Из-за эдаких в сущности «мелочей» и полилась кровь…

Реформаторская деятельность Никона встретила сильную оппозицию со стороны видных духовных деятелей того времени: епископа Павла Коломенского, протопопов – Аввакума Петрова, Иоанна Неронова, Даниила из Костромы, Логгина из Мурома и других. Эти священники пользовались в народе немалым уважением за их пастырскую деятельность. Протопопы Иоанн Неронов и Аввакум Петров обладали редким даром слова. Они умели говорить просто и ясно, горячо и вдохновенно. В устных проповедях, в письмах они смело обличали всех виновников церковных нововведений, не останавливаясь ни перед патриархом, ни перед царем. Но последние не вняли голосу; ревностных и благочестивых подвижников святой веры. Верные и стойкие поборники церковной старины вскоре подверглись жестоким мучениям и казням.

На Соборе 1654 года епископ Павел Коломенский мужественно заявил Никону: «Мы новой веры не примем», за что без соборного суда был лишен кафедры. Прямо на Соборе патриарх Никон собственноручно избил епископа Павла, сорвал с него мантию и велел немедленно отправить в ссылку в монастырь. В монастыре епископ Павел был подвергнут тяжелым мучениям и, наконец, сожжен в срубе.

Знаменитые защитники древлеправославного благочестия: протопоп Аввакум, священник Лазарь, диакон Феодор, инок Епифаний - были сосланы на дальний Север и заточены в земляную тюрьму в Пустозерске, на Печоре. Они были подвергнуты (за исключением Аввакума) еще особой казни: им вырезали языки и отсекли правые руки, чтобы они не могли ни говорить, ни писать в обличение своих гонителей. Четырнадцать лет пробыли узники в мучительном заточении, в сырой яме. По настоянию нового патриарха Иоакима пустозерские страдальцы были преданы сожжению на костре.

За шесть лет до сожжения пустозерских узников были преданы мучительной смерти сотни преподобных отцов и исповедников славной Соловецкой обители. Эта обитель вместе с другими монастырями и скитами русской церкви решительно отказалась принять новые никоновские книги. Соловецкие иноки решили продолжать службу Божию по старым книгам. Они написали государю в течение нескольких лет пять челобитных, в которых умоляли царя только об одном: разрешить им оставаться в прежней вере. Царь послал в Соловецкий монастырь военную команду, чтобы силою заставить убогих старцев принять новые книги. Иноки не пустили к себе стрельцов. Царские войска осаждали Соловецкий монастырь в течение восьми лет. Наконец, в ночь на 22 января 1676 года стрельцы ворвались в обитель, и началась страшная расправа с жителями монастыря. Было замучено до 400 человек: одних повесили, других порубили на плахах, третьих утопили в проруби. Вся обитель была залита кровью святых страдальцев. Они умирали спокойно и твердо, не просили ни милости, ни пощады. Только 14 человек случайно уцелело. Тела убитых и разрубленных мучеников лежали с полгода неубранными, пока не пришел царский указ - предать их земле. Разгромленная и разграбленная обитель была заселена присланными из Москвы монахами, принявшими новую «правительственную» веру и новые никоновские книги.

 Из Москвы и других крупных городов несогласные с реформой вынуждены были бежать на далекие окраины России, часто в совсем незаселенные места. В местностях, где они оседали, тотчас же создавались монастыри и скиты, которые становились источниками духовной жизни. Из них шло руководство Церковью; из монастырей рассылались священники на древлеправославные приходы. Духовных центров в старообрядчестве было несколько; наиболее прославились своей церковной деятельностью следующие центры: Керженец, Стародубье, Ветка, Иргиз и Рогожское кладбище в Москве.

 

Старообрядцы, сбегая, пускали «корни» в том числе на Русском Севере и в казачьих землях. Вот в качестве примера выдержки из книги В. Богачёва «Очерки географии Всевеликаго Войска Донского», 1919 года издания:

 

«Донские старообрядцы (…) по преимуществу казаки: из крестьян их мало. Общее число старообрядцев 160,000 обоего пола; из них казаков: имеющих священников 113,600 человек и беспоповцев, т.е. не имеющих священников, около 37,300, что составляет 1/10 часть всего казачества.

Старообрядцы на Дону собрались в большом числе около 1670 года. Они ещё больше умножились в начале царствования Петра Великого. Здесь никаким стеснениям они не подвергались и потому нередки были переходы в старообрядчество многих влиятельных лиц (старшин и атаманов). Только в конце XVIII столетия такие стеснения начались, а при имп. Александре I были закрыты их церкви на целые сто лет.

По своим душевным качествам старообрядцы-казаки заслуживают всяческого уважения. Они очень честны, домовиты, скромны в жизни, набожны, верны присяге. Семьи их дружны и крепки, младшие почтительны к старшим. В полковой службе они оказываются образцовыми казаками, умными, и держатся с великим достоинством. Гораздо ниже нравственность у посвятивших себя торговле. Обыкновенно, они оказываются склонными к ростовщичеству.

Старообрядчество более распространено во II Донском округе, где живёт свыше 70,000 казаков-раскольников, а в Усть-Медведицком около 30,000; большое число старообрядцев из средних и низовых станиц, выселилось в дальние, частью задонские хутора».

Старообрядчество и на вольный Дон было занесено туда монахом Иовом, дело которого после его смерти продолжал Досифей. Первые донские старообрядцы искали только прибежища от преследований. Центром старообрядчества на Дону стала в то время Чирская пустынь. Одновременно с проникновением старообрядческой идеологии возникает и чисто политический протест. Защищавшая права вольницы антимосковская партия стала заступницей «старой веры».

Вожаки антимосковскои партии особенно выставляли на первый план религиозную сторону, рассчитывая привлечь к себе массу казачества и людей «низшего слоя». Однако они добились поддержки одной лишь голытьбы, а сами старообрядцы во главе с Досифеем, предвидя волнения и опасаясь карающей руки Москвы, удалились с Дона, предпочитая отправиться на поиски нового убежища. В результате этого нового переселения старообрядчество утвердилось помимо Дона на Яике, Куме и Кубани.

В 1688 году донской атаман Осип Михайлов приводил казаков к присяге на верность Москве и «новой вере», а зачинщики волнения были выданы царскому правительству. Для укрепления позиции православной церкви царское правительство решило построить новые церкви в Донской области и послать туда надежных попов для усиления миссионерской деятельности. Однако влияние старообрядчества на Дону в результате этих мер не ослабло.

Когда вспыхнуло антифеодальное по своему характеру крестьянско-казацкое восстание под руководством Кондратия Булавина (1707 - 1708), многие сторонники «древлего православия» на Дону примкнули к нему. После трагической гибели Булавина и

поражения основных сил восставших 2000 донских казаков во главе с атаманом Игнатием Некрасовым бежали на Кубань к ногайским гатарам, а вслед за этим перешли в Турцию, где и обосновались. Впоследствии их переселили на Балканский полуостров, в район Добруджи. В своем подавляющем большинстве некрасовцы (или, как их называли, «липоване») были поповцами».

Очень необычно такое направление древлего православия как странничество. Считается, что странничество возникло на почве народного протеста против барщины и рекрутчины. Основателем страннического толка был некий Евфимий, беглый солдат, а в прошлом переяславский мещанин. Некоторое время он жил в Москве среди филипповцев, но очень скоро отошел от них, считая, что «незаписные» раскольники лицемерят, а «записные» отошли от истинной веры, ибо открыто состоят под властью антихриста. После этого он удалился в глухие Пошехонские леса, где и приступил к выработке собственного вероучения. Особый упор Евфимий делал на старообрядческий догмат о воцарении в «мире» антихриста. По его мнению, антихрист поочередно воплощался в русских царях, начиная с Петра I.

Ряд историков считает, что для большинства старообрядческих толков «старая вера» служила всего лишь своего рода исходным пунктом, трамплином, отталкиваясь от которого они смотрели не назад, как утверждал Г.В. Плеханов, а вперед. Их идеалом была не московская старина XVI – первой воловины XVII века, а буржуазное общество. Однако незрелость социально-экономических отношений того времени заложила на старообрядчество свой отпечаток, отметив необычайной косностью, обскурантизмом и консерватизмом их общественные идеалы и быт. С этим связан в старообрядчестве крайний национализм, отрицание каких-либо новшеств в быту и одежде русского общества того времени. Протопоп Аввакум писал: «Ох, ох, бедныя! Русь, что-то тебе захотелось немецких доступов и обычаев».

Как бы то ни было, именно из среды старообрядцев выделились оборотистые люди, составившие «ударную часть» строителей русского капитализма в XIX веке. Есть историки, доказывающие близость доктрин старообрядцев и протестантов. Мне же думается, староверы просто меньше пили и не прожигали жизнь в бесполезных занятиях…

 

В краю потемневших ликов

 

 

   Для тех, кто читал писателя прошлого века Андрея Мельникова - Печерского, все должно быть ясно. Именно здесь развивалось действие романа “В Лесах”. До сих пор в потаенных местах в долине реки Керженец сохраняются остатки старообрядческих скитов. А столетия гонений выработали у местных староверов особый, не только непреклонный, но и весьма гибкий дух. В отличие от “непримиримых”, ушедших от

“сатаны” далеко за Урал, они остаются жить здесь, всего в ста верстах от Нижнего Новгорода. Естественно, жертвуя частью своего уклада.

   Кстати, воспевшего их Мельникова-Печерского староверы ненавидят. Как-никак был он государственным чиновником, официальным искоренителем старообрядчества. И следствием его деятельности стал разгром исторических обителей. Правда, пустынножительство в Керженских лесах существовало вплоть до 40-х годов ХХ века, но, конечно, не в тех масштабах.

Помните «Таежный тупик» и семью Лыковых? Так вот эти отшельники родом из-под Семенова, из деревушки Лыково. Именно оттуда «кержаки» Лыковы сбежали в Сибирь, где их удачно обнаружил, воспел и погубил (ведь перемерли от инфекций все, за исключением Агафьи) Василий Михалыч Песков. У старообрядцев множество потаенных священных мест: чаще всего это почитаемые могилы. В лесу часто можно неожиданно наткнутся на могилку или целое небольшое кладбище. И, что поразительно, почти все они ухожены. Вокруг деревни Малое Зиновьево я насчитал таких до десяти. Самая почитаемая из них - могила матери Манефы (напомню: в романе “В лесах” так звали главную героиню, так вот автор, оказывается, ничего не сочинил, а писал все “по жизни”). Где-то невдалеке таятся остатки Комаровской обители, но место сие для меня недостижимо. А вот могилу Манефы показал мне Авдей Савельевич Маслов. Его можно назвать самым уважаемым на селе человеком.

    Кстати, об уважении. Пару лет назад здесь случилась страшная засуха. Председатель колхоза “Верный путь” собрал старожилов и вкрадчиво так намекнул: “А что, в старину, бывало, крестный ход от этого дела помогал...”. Назавтра, аккурат через два часа после крестного хода хлынул ливень. В благодарность старообрядцам председатель отдал под молельню помещение клуба. Деды сказали спасибо, но клуб третий год пустует. “Не намоленное место”, говорят, так и собираются в местах тайных.

   Традиционный промысел в Малом Зиновьеве - резьба деревянных ложек. Авдей Савельевич в день их режет до сорока. А их деды, говорит, и до ста умудрялись делать. Товар забирают оптовики (естественно, за копейки) и где-то их расписывают “под хохлому”. Так что если у вас в доме есть такие ложки, знайте: возможно, они сделаны руками керженских старообрядцев.

 

 

 

 

 У зеркала

 

 

- …Как насчет покурить, брат?

Над нами стоял бородатый мужик. Одет он был в заросшие глиняной грязью кирзовые сапоги, джинсы, голубизна которых едва угадывалась за сальными потертостями, брезентовую штормовку и выцветшую шапку-панаму типа “гриб”. Он, несмотря на свою солидную комплекцию, легковесно и почтительно присел невдалеке, аккуратно сложил на траву рюкзак, взял протянутую моим коллегой сигарету и попросил еще парочку. Коллега не пожалел.

- Спаси Господи! Да-а-а... Светлояр. Давно сюда стремился. - Видно было, что мужику охота поговорить. - Вона, смотрите: ползут ведь. Не знаете этого обычая?

Мы еще не знали. Но, приглядевшись, действительно увидели двух старушек, которые, варьируя между отдыхающими, ползли на коленях. Выглядело это как-то нелепо: пипл в купальниках - а среди них старухи в платках, а колени их тряпками обмотаны.

- ...Обычай такой. Древний. Надо вокруг озера проползти. Три раза. Тогда

Китеж-град и увидишь...

- А вы видели?

- Нет еще. Тут ведь как: с верою в Господа нашего надо ползть. И грехи с себя скинуть. Мне говорили как: ты ползешь, а сатана тебя сворачивает с пути. Старухи раньше ползли, а Сатана в детишек вселялся. Детишки прыгают на старушек как на лошадей - а они ползут. Ноги в кровь стираешь - но ползи! Только тогда Благодать Божья на тебя нисходит.

- А что рассказывают: каков он, Китеж-град?

- О-о-о-о... Каждому он по-своему открывается...

Мужик не стал развивать эту тему. Возможно хотел придать себе значительности. Чтобы прикончить затянувшуюся на несколько минут паузу, я спросил:

- Та вы не местный.

- До-о-олгая история... - Его бас помягчел, из чего следовало, что мужика просто распирает хоть кому-нибудь рассказать. - А шел я сюда тысячу километров.

- Это откуда же?

- Из града Электростали. Под Москвой. Слышали?

 Откровенно говоря, работая в прессе я привык ничему не удивляться. Главный девиз нашего брата: “в жизни может быть все”. К тому же люди склонны несколько преувеличивать свои достижения. Ну, зачем тащиться пешком, коли сюда вереницы транспорта ходит? Мы разумеется подыграли:

- Конечно знаем! Сколько же вы шли?

- Девятнадцать дней. Ровно. Именно в этот час из дому и вышел...

 

 

Бородач, наслаждаясь хорошей сигаретой, не спеша вещал. Он работяга, пахал на заводе, потом завод накрылся медным тазом, и Василий (его звали Василием) стал безработным. Благо, ни жены, ни детей нет (живет он с мамой), а потому земные блага нужны ему в небольшой степени. Кстати, я пригляделся к Василию и увидел, что он в общем-то молод,

наверное ему еще нет и тридцати. Он ездил в Москву и там подрабатывал, разгружая на станциях вагоны. Парень он не слабого десятка, но, скажем так, отличается особой тонкостью душевной организации. И непременно должен был настать момент, когда он понял, что что-то в этой жизни не так. Он стал читать книги, в основном мистического содержания. В результате в голове Василия сварилась мыслительная каша, вылившаяся в довольно своеобразную философскую систему. Один из выводов Васильевой системы заключался в том, что в мире существуют места духовного откровения и озарения, в которых непременно обитают истинные учителя человечества. Едва только он прочитал в какой-то брошюрке про что, что Светлояр существует на самом деле, он собрался и на следующий уже пребывал в пути.

Факт, что про праздник Владимирской Вася не слышал, тем не менее он пришел к озеру именно в его канун - ну разве можно отрицать мистику наотрез?! Василий не знал точно, где находится Светлояр, но, хотя путь его пролегал по довольно сложной и беспорядочной траектории, все равно он вышел к цели. Мистика-то как раз здесь не при чем: мост через Волгу в Нижнем один на сотни верст, рано или поздно он все равно к нему вышел бы, ну, а в Заволжье разве что ленивый или окончательно спившийся не знает про Светлояр, до которого от моста не больше 150 километров.

Глаза Василия выражали то ли счастье, то ли идиотизм. Меня он, откровенно говоря, уже достал своей разговорчивостью и я оставил их со своим коллегой тет на тет, а  сам пошел наблюдать жизнь на Светлояре.

Бродил я долго и вполне изучил состав паломников (если их можно назвать таковыми). В лесной части группировались люди в старинных холщевых одеждах и с повязками на головах. Как я понял, это были язычники, точнее, городская интеллигенция, увлеченная этим темным делом. Так же в лесу сидели группки православных верующих. Они вернулись после окончания крестного хода и трапезничали. Приметил я так же несколько “паломников” типа Василия, такого же бомжистого вида. Вели они себя беспокойно и с каким-то болезненным то ли интересом, то ли осуждением поглядывали в сторону загорающих лиц женского пола...

 …Я описал первое мое свидание со Светлояром. Не буду размусоливать, в каком гадюшнике я тогда жил, как мы с достопамятным Василием спасали от кары пьяных “арийцев” поимевших глупость заехать на Светлояр кришнаитов, как мне разбили очки и как абориген, сдававший нам свой гадюшник, подло выпил мою водку. Подставляете: возвращаемся уже ночью с праздника, протираем кружки, откупориваем баночку огурцов - и... Впрочем не будем о печальном. Я хочу поговорить о более значимом - жизни духа. Десятилетие назад “духовно блуждающие” люди были буквально задавлены... простыми обывателями. Потому что подавляющая масса приехавших к Светлояру прибыла сюда только лишь за тем, чтобы использовать очередной повод выпить, расслабиться, отдохнуть. Прошло десять лет. Изменилось много. На сей раз с первой минуты я подумал, что попал на другой Светлояр. Тот был азиатским, этот - если не европейский, то как минимум “прибалтийский”.

 

 

Я имею в виду культуру. Дорога - с идеальным асфальтом, в селе Владимирском появилась гостиница, у самого озера - идеальная чистота, а дорожка вокруг святыни устелена деревянными мостками. Много хороших магазинов в селе появилось, правда один из них (он одновременно магазин, кафе и выставочный зал) носит странное название “Сантана”. Наверняка местные старухи читают вывеску без первой буквы “н”. Позже я узнал, что открыли эту “Сантану” приезжие с Дальнего Востока, последователи учения Рерихов, а переводится она с санскрита как “поток жизни”. “Рерихов” (так последователей “Живой этики” именуют во Владимирском) теперь здесь обитает много.

Светлояр притягивает всех. Верующие христиане здесь вполне могут соседствовать с представителями каких угодно религий. Лично меня и на сей раз у Светлояра меня охватило ощущение какого-то Вавилонского столпотворения. Обывателей снова большинство, но они уже не подавляют; по крайней мере пупсовую музыку не включают (хотя водку на берегу пьют). И еще. Крестный ход с иконой как бы отделен от праздника, все ждут ночи, когда... нет, не купальские игрища начнутся - с нескромными забавами. Они конечно последуют. Но будет еще более удивительное действо: шествие вокруг озера со свечами. Его принято называть “китежским благовестом” - потому что шествие сопровождается звоном колоколов.

  

Полночь. На озером вздымается туман, отчего многим кажется, что это невидимый град восстает. И двигается молчаливая вереница людей. У каждого свеча в руке, каждый сосредоточен. Путь вокруг озера - полчаса. Процессия идет часа три и нетрудно высчитать, что людей можно выстроить вокруг Светлояра в шесть рядов. Странное действо, отсылающее ко временам когда христианство еще только подразумевалось...

Говорят, озеро когда-то называлось “Светлый Яр”, в честь светлого славянского бога Ярилы. Давно это было, еще во времена жрецов. У Светлояра поспешили “отметиться” многие из старых русских писателей и мыслителей. Так Пришвин писал: “В этой точке на Светлом озере сходятся великие крайности русского духа. Это настоящий христианский антихрист...” Как это - “христианский антихрист”? Но я уважаю Михаила Михайловича, а потому пытаюсь осмыслить ...

 

Андрей Мельников-Печерский еще в середине 19 века про озеро писал так: “...Собирались сюда русские люди старые свои праздники праздновать, чествовать светлого Бога Ярилу. В “Навий день”, на Радуницу, справляли здесь “оклички” покойников; здесь водили ночные хороводы Красной горки; здесь величали Микулу Селяниновича, и на другой день его праздника справляли именины Сырой Земли и водили хороводы Зилотовы; здесь в светлых струях Светлого Яра крестили кукушек, кумились, завивали семицкие венки; здесь справляли Зеленые святки, и с торжеством зажигались купальские костры в честь отходящего от земли бога жизни и света, великого Яра...”

  

То есть Светлояр в древности был местом языческих требищ. История в изложении атеистов такова: во времена христианизации боголюбивые старцы стали являться к озеру с крестами, иконами и книгами. Народу, приходившему справлять Ярилины праздники,

стали читать Псалтырь и петь каноны. И на тех келейных сходбищах иные огни затеплились: постепенно родилась легенда (и какая красивая!) про невидимый град Божиих святых, Великий Китеж, который врагу не дался и весь в воды ушел. Но не можем мы, грешные, узреть красоты его, понеже осквернится место делами бесовскими.  Вот здесь-то мы сталкиваемся с удивительной инверсией атеизма в веру: легенда о Китеже вдруг воспринимается как данность!

Археологи выписали Светлояру приговор: никакого культурного слоя на его берегах нет, а значит города вовсе не было. Озеро обмерили тщательно: длина его - 210, ширина - 175 метров. Наибольшая глубина - 29,2 метра. Ученые установили, что дно озера действительно проваливалось, но не от чудес, а из-за землетрясений. Во впадине, образующей озеро есть две террасы: на глубинах 7 и 19 метров. Считается, что Светлояр образовался в три приема: глубоководная чаша возникла около 1500 лет назад, нижняя терраса - около 800 лет назад, верхняя терраса - 400 лет назад. Возраст нижней террасы (в ней обнаружены остатки еловой древесины) соответствует событиям, описанным в легенде (поход Батыя на Русь). Совпадение?

 

Есть научное объяснение тому, что вода из Светлояра не портится. Озеро питается за счет родников, вода на дне студеная, не выше 4 градусов, в ней нет бактериальной флоры. А вот происхождение тихих звонов из глубины (их слышат многие) пока не раскрыто. Иные говорят, это русло реки Люнды доносит звоны далеких храмов - законы распространения волн причудливы. Но штука в том, что звоны слышны были, когда все храмы в радиусе 150 километров были закрыты и разорены. Огоньки крестных ходов, которые якобы на дне движутся вообще многими причинами можно объяснить. Разум все готов истолковать. Только душа почему-то чуда хочет.

Об этом и говорили мы с Алексеем Грозой, человеком, которого в полной мере можно назвать “хранителем Светлояра”. Сейчас он - специалист по туризму администрации района, еще недавно возглавлял детский центр “Китеж”, что в селе Владимирском. Он появился здесь впервые в 96-м, в качестве паломника. Уже через год Алексей, чистый горожанин, нижегородец, стал возле Светлояра стал жить и учительствовать в местной школе. Вместе с таким же подвижником, Людмилой Жебель, создал детский центр. И женился он на местной уроженке Екатерине - она тоже учитель.

Алексею завидуют. Считают его “выскочкой” к тому же уверены, что в сельских учителях он “отсиживался”, чтобы “закосить от армии”. Но факт, что до Грозы вокруг озера царили смрад и пьянка. Теперь озеро действительно приобрело облик святыни. Призывной возраст истек - а Гроза не убегает из села в “свой” город. Странно, аборигены новой подоплеки ищут... Сектанты и представители всяких экзотических течений, которых озеро как магнит притягивает, по мнению Грозы для Светлояра - благо:

- ... Надо быть созвучным по своей внутренней чистоте с Китежем. Пусть здесь сектанты, но я бы взял во главу угла другой аспект: они уважают святыню. Они следят за чистотой, мусор убирают; у нас ведь дворников на озере нет. Эта исконная особенность Светлояра: сюда съезжались и старообрядцы, и баптисты, и толстовцы, и язычники. Сейчас вот последователи “Анастасии” и “Живой этики” приезжают. Для Господа не важно, кто ты. Важно, что из тебя излучается. Я думаю, у нашей планеты все же есть “аккупунктурные точки”, “место сил”. Когда сюда, в Керженские леса, пришли старообрядцы, они не случайно выбрали Светлояр как свою святыню. Один итальянец, когда я ему про Светлояр рассказал, не был удивлен; он поведал, что идея Светлояра сходна с легендой о Граале. В Англии в ходу легенда об острове Авалон; там невидимый град, в котором праведники живут. Светлояр для нас - национальный образ, духовная опора. Здесь ведь никогда не купались, запрещено было. Когда Короленко в воды Светлояра окунулся, старик ему говорит: “Ну, все, завтра ко Господу отойдешь...” А “раскупоривать” озеро стали лишь после войны. Не так давно встретил я одну бабушку-старообрядочку - Секлинарию. Она мне молитву сказала: “Святые воды, святые горы, святые соборы, подземные люди! Молите Бога о нас...” Бабушка говорила, почему сейчас Китеж не открывается: народ во грехе. Безусловно нам нужно очиститься... Сейчас идут разговоры про национальную идею России. Китеж - идея. Но этот образ только нарождается - в муках, в борениях. Мое мнение: мир катится к пропасти, с бешеной скоростью. Светлояр - “ремни безопасности”. Может и спасемся...

А я лично скажу проще. Веками на купание в озере было наложено табу. Когда в водах Светлояра перестанут купаться люди - просто так, ради свежести и развлечения - тогда мы себя и ощутим нацией, страной, единой семьей. Возможно такого не случится никогда, но, как говориться, “будем посмотреть”, лет эдак через десять – пез пафоса, спокойно, трезво.

В день Владимирской Божьей Матери у Алексея Грозы родился первенец, сын. По все срокам он должен был появиться на свет Божий на неделю позже. Здесь возле Китежа, слишком много совпадений.

...А озеро... Оно мне представляется зеркалом, отражающим того, кто хочет в него взглянуть. Только взглянуть туда отваживаются немногие. Кто по-настоящему узреет - путь даже не разглядит там Китежа - уже не сможет остаться прежним. Он уже не будет пылинкой, которая сегодня вот приехала к Светлояру выпить и девок потискать, а завтра растворится в небытии. Он станет неотъемлемой частью Вселенной, от которой зависит Ее существование.

 

Село Владимирское

Из книги П.И. Мельникова-Печерского «В лесах» (про Светлояр):

Верховое Заволжье — край привольный. Там народ досужий, бойкий, смышленый и ловкий. Таково Заволжье сверху от Рыбинска вниз до устья Керженца. Ниже не то: пойдет лесная глушь, луговая черемиса, чуваши, татары. А еще ниже, за Камой, степи раскинулись, народ там другой: хоть русский, но не таков, как в Верховье. Там новое заселение, а в заволжском Верховье Русь исстари уселась по лесам и болотам. Судя по людскому наречному говору — новгородцы в давние Рюриковы времена там поселились. Преданья о Батыевом разгроме там свежи. Укажут и «тропу Батыеву» и место невидимого града Китежа на озере Светлом Яре. Цел тот город до сих пор — с белокаменными стенами, златоверхими церквами, с честными монастырями, с княженецкими узорчатыми теремами, с боярскими каменными палатами, с рубленными из кондового, негниющего леса домами. Цел град, но невидим. Не видать грешным людям славного Китежа. Скрылся он чудесно, божьим повеленьем, когда безбожный царь Батый, разорив Русь Суздальскую, пошел воевать Русь Китежскую. Подошел татарский царь ко граду Великому Китежу, восхотел дома огнем спалить, мужей избить либо в полон угнать, жен и девиц в наложницы взять. Не допустил господь басурманского поруганья над святыней христианскою. Десять дней, десять ночей Батыевы полчища искали града Китежа и не могли сыскать, ослепленные. И досель тот град невидим стоит, — откроется перед страшным Христовым судилищем. А на озере Светлом Яре, тихим летним вечером, виднеются отраженные в воде стены, церкви, монастыри, терема княженецкие, хоромы боярские, дворы посадских людей. И слышится по ночам глухой, заунывный звон колоколов китежских.

Так говорят за Волгой. Старая там Русь, исконная, кондовая. С той поры как зачиналась земля Русская, там чуждых насельников не бывало. Там Русь сысстари на чистоте стоит, — какова была при прадедах, такова хранится до наших дней. Добрая сторона, хоть и смотрит сердито на чужанина.

В лесистом Верховом Заволжье деревни малые, зато частые, одна от другой на версту, на две. Земля холодна, неродима, своего хлеба мужику разве до масленой хватит, и то в урожайный год. Как ни бейся на надельной полосе, сколько страды над ней ни принимай, круглый год трудовым хлебом себя не прокормишь. Такова сторона!

Накануне Аграфены Купальницы, за день до Ивана Купалы (23 и 24 июня.), с солнечным всходом по домам суета поднимается. Запасливые домовитые хозяйки, старые и молодые, советуются, в каком месте какие целебные травы в купальские ночи брать; где череду от золотухи, где шалфей от горловой скорби, где мать-мачеху, где зверобой, ромашку и девясил… А ведуны да знахарки об иных травах мыслят: им бы сыскать радужный, златоогненный цвет перелет-травы, что светлым мотыльком порхает по лесу в Иванову ночь; им бы выкопать корень ревеньки, что стонет и ревет на купальской заре, им бы через серебряную гривну сорвать чудный цвет архилина да набрать тирлич-травы, той самой, что ведьмы рвут в Иванову ночь на Лысой горе; им бы добыть спрыг-травы да огненного цвета папоротника (Череда — Bidena tripartita. Шалфей — Salvio officinalis. Мать-и-мачеха — Tussilago farfara. Ромашка — Chamomilla vulgaris. Зверобой — Hypericum perforatum. Девясил — Inula helenium. Перелет-трава — сказочное растение,

как и цвет папоротника; его радужный, огненный цвет мотыльком перепархивает по воздуху в Иванову ночь. Есть и настоящие травы, называемые перелетом: одна — Oenothera. Другая — Lotus corniculatus. Ревенька — ревень, Rheum rhaponticum. Архилин — сказочное растение. Тирлич — Gentiana amarella. Спрыг-трава, она же разрыв-трава — сказочное растение, с помощью которого даются клады, а замки и запоры сами спадают.).

Добро тому, кто добудет чудные зелья: с перелетом всю жизнь будет счастлив, с зашитым в ладанку корешком ревеньки не утонет, с архилином не бойся ни злого человека, ни злого духа, сок тирлича отвратит гнев сильных людей и возведет обладателя своего на верх богатства, почестей и славы; перед спрыг-травой замки и запоры падают, а чудный цвет папоротника принесет счастье, довольство и здоровье, сокрытые клады откроет, власть над духами даст.

Молодежь об иных травах, об иных цветах той порой думает. Собираются девицы во един круг и с песнями идут вереницей из деревни собирать иван-да-марью, любовную траву и любисток (Иван-да-Марья — Viola tricolor. Любисток, или заря — Ligusticum. Любовная трава, или любжа — Orchis incarnata.). Теми цветами накануне Аграфены Купальницы в бане им париться, «чтобы тело молодилось, добрым молодцам любилось». А пол, лавки, полки в бане на то время густым-густехонько надо устлать травою купальницей (Купальница — Trollius loropocus.). После бани сходятся девицы к одной из подруг. С пахучими венками из любистка на головах, с веселыми песнями, с криками, со смехом толкут они где-нибудь на огороде ячмень на обетную кашу, а набравшиеся туда парни заигрывают каждый со своей зазнобой… На другой день варят обетную кашу и едят ее у речки аль у озера, бережно блюдя, чтобы каши не осталось ни маковой росинки. Съедят кашу, за другие исстари уставленные обряды принимаются: парни возят девок на передних тележных колесах, громко распевая купальскую песнь:

Иван да Марья

В реке купались:

Где Иван купался,

Берег колыхался,

Где Марья купалась,

Трава расстилалась.

Купала на Ивана!

Купался Иван

Да в воду упал.

Купала на Ивана.

Под вечер купанье: в одном яру плавают девушки с венками из любистка на головах, в другом — молодые парни… Но иной молодец, что посмелее, как почнет отмахивать руками по сажени, глядь и попал в девичий яр, за ним другой, третий… Что смеху, что крику!.. Таково обрядное купанье на день Аграфены Купальницы.

Надвинулись сумерки, наступает Иванова ночь… Рыбаки сказывают, что в ту ночь вода подергивается серебристым блеском, а бывалые люди говорят, что в лесах тогда деревья с места на место переходят и шумом ветвей меж собою беседы ведут… Сорви в ту ночь огненный цвет папоротника, поймешь язык всякого дерева и всякой травы, понятны станут тебе разговоры зверей и речи домашних животных… Тот «цвет-огонь» — дар Ярилы… То — «царь-огонь»!..

Немного часов остается до полночи, когда на одно мановенье тот чудный цветок распускается. Только что наступит полночь, из середины широколистного папоротника поднимается цветочная почка, шевелится она, двигается, ровно живая, и вдруг с страшным треском разрывается, и тут является огненный цвет… Незримая рука тотчас срывает его… То «цвет-огонь», дарованный богом Ярилой первому человеку… То — «царь-огонь»…

Страшно подходить к чудесному цвету, редко кто решится идти за ним в Иванову ночь. Такой смельчак разве в несколько десятков лет выищется, да и тот не добром кончает… Духи мрака, духи хлада, духи смерти, искони враждебные Солнцу-Яриле, жадно стерегут от людей его дар. Они срывают цвет-огонь, они напускают ужасы, страсти и напасти на смельчака, что пойдет за ним в заветную Иванову ночь… Они увлекают его за собой в страну мрака и смерти, где уж не властен отец Ярило… Страшно поклоняться Яриле в лесу перед таинственным цветом-огнем, зато весело и радостно чествовать светлого Яра купальскими огнями.

Наперед набрав шиповнику, крапивы и других колючих и жгучих растений, кроют ими давно заготовленные кучи хвороста и сухих сучьев. И лишь только за небесным закроем спрячется солнышко, лишь только зачнет гаснуть заря вечерняя, начинают во славу Яра живой огонь «взгнетать»… Для того в сухой березовой плахе прорезывают круглое отверстие и плотно пригоняют к нему сухое же березовое, очищенное от коры, круглое полено… Его трением в отверстии плахи вытирают огонь… И то дело одних стариков… И когда старики взгнетают живой огонь, другие люди безмолвно и недвижно стоят вкруг священнодействия, ожидая в благоговейном страхе чудного явленья «божьего посла» — царя-огня…

Потом обливаются старики, «творя божие дело»… Впившись глазами в отверстие плахи, стоит возле них по-праздничному разодетая, венком из цветов увенчанная, перворожденная своей матерью, девочка-подросток с сухой лучиной в высоко поднятой руке (Непременное условие при добыванье «живого огня», чтоб его приняла перворожденная, непорочная девица. Перворожденную отыскать не трудно, но чтоб не ошибиться в другом — дают лучину восьми-девятилетней девочке.).

Разгорелось детское личико, смотрит она, не смигнет, сама дыханья не переводит, но не дрожит поднятая к небесам ручонка… Безмолвно, набожно глядит толпа на работу старцев… В вечерней тиши только и слышны шурк сухого дерева, молитвенные вздохи старушек да шептанье христианских молитв… Но вот задымилось в отверстии плахи, вот вспыхнул огонек, и просиявшая восторгом девочка в строгом молчанье бережно подносит к нему лучину… Снисшел божий посол!.. Явился «царь-огонь»! Загорелся в кострах великий дар живоносного бога!.. Радостным крикам, веселому гомону, громким песням ни конца, ни края.

В густой влажной траве светятся Ивановы червяки (Иначе светляк, появляющийся обыкновенно около 24 июня.), ровно зеленым полымем они переливаются; в заливной, сочной пожне сверкает мышиный огонь (Растение Byssus phosphorea. Его цветки иногда

светятся ночью. Мышиным огнем называется также древесная гнилушка, издающая по ночам фосфорический свет.), тускнет заря на небе, ярко разгораются купальские костры, обливая красноватым светом темные перелески и отражаясь в сонных водах алыми столбами…

Вся молодежь перед кострами — девушки в венках из любистка и красного мака, иные с травяными поясами; у всех молодцев цветы на шляпах… Крепко схватившись за руки, прыгают они через огонь попарно: не разойдутся руки во время прыжка, быть паре, быть мужем-женой, разойдутся — свадьбы не жди… До утра кипит веселье молодежи вокруг купальских костров, а на заре, когда в лесу от нечистых духов больше не страшно, расходятся, кто по перелескам, кто по овражкам.

И тихо осеняет их радостный Ярило спелыми колосьями и алыми цветами. В свежем утреннем воздухе, там, высоко, в голубом небе, середь легких перистых облаков, тихо веет над Матерью Сырой Землей белоснежная, серебристая объярь Ярилиной ризы, и с недоступной высоты обильно льются светлые потоки любви и жизни.

Теперь в лесах за Волгой купальских костров не жгут. Не празднуют светлому богу Яриле. Вконец истребился старорусский обряд.

На скитских праздниках, на келейных сборищах за трапезами, куда сходится народ во множестве, боголюбивые старцы и пречестные матери истово и учительно читают из святочтимого Стоглава об Иванове дне:

«Сходятся мужи и жены и девицы на нощное плещевание и бесстудный говор, на бесовские песни и плясания и на богомерзкие дела… и те еллинские прелести отречены и прокляты…»

И от грозного слова «прокляты» содрогаются ядущие и пиющие. «Такова святых отец заповедь, таково благочестивого царя Иоанна Васильевича повеление!..» — возглашают народу келейные учители… И возглашают они такие словеса не год и не два, а с тех пор, как зачинались в лесах за Волгой скиты Керженские, Чернораменские!

Одно только помнит народ, что в старину на холмах у Светлого Яра на день Аграфены Купальницы языческие требища справлялись и что на тех холмах стоял когда-то град Китеж… И поныне, сказывают, стоит тот град, но видим бывает только очам праведников.

Не стало языческих требищ, град Китеж сокрылся, а на холмах Светлого Яра по-прежнему великие сходбища народа бывали… Собирались сюда русские люди старые свои праздники праздновать, чествовать светлого бога Ярилу. В «Навий день», на радуницу, справляли здесь «оклички» покойников; здесь водили ночные хороводы Красной Горки; здесь величали Микулу Селяниновича, а на другой день его праздника справляли именины Сырой Земли и водили хороводы Зилотовы; здесь в светлых струях Светлого Яра крестили кукушек, кумились, завивали семицкие венки; здесь справлялись Зеленые Святки и с торжеством зажигались купальские костры в честь отходящего от земли бога жизни и света, великого Яра…

Поревновали скитские старцы и келейные матери… «К чему, — заговорили они, — сии нощные плещевания, чего ради крещеный народ бесится, в бубны и сопели тешит диавола, сквернит господни праздники струнным гудением, бесовскими песнями, долоней плесканием, Иродиадиным плясанием?.. Зачем на те сатанинские сходбища жены и девы приходят?.. Зачем в их бесстудных плясках главами кивание, хребтами вихляние, ногами

скакание и топтание, устами неприязнен клич и скверные песни?.. На тех бесовских сходбищах мужем и отроком шатание, женам и девам падение!.. Не подобает тако творити!.. Богу противно, святыми отцами проклято!..»

И огласили Светлый Яр и холмы над ним «святыми местами»… Тут, сказали они, стоит невидимый град божиих святых, град Великий Китеж… Но не можем мы, грешные, зреть красоты его, понеже сквернится место делами бесовскими…

И стали боголюбивые старцы и пречестные матери во дни, старым празднествам уреченные, являться на Светлый Яр с книгами, с крестами, с иконами… Стали на берегах озера читать псалтырь и петь каноны, составили Китежский «Летописец» и стали читать его народу, приходившему справлять Ярилины праздники. И на тех келейных сходбищах иные огни затеплились — в ночь на день Аграфены Купальницы стали подвешивать к дубам лампады, лепить восковые свечи, по сучьям иконы развешивать…

Поклонники бога Ярилы с поборниками келейных отцов, матерей, иногда вступали в рукопашную, и тогда у озера бывали бои смертные, кровопролитье великое… Но старцы и старицы не унывали, с каждым годом их поборников становилось больше, Ярилиных меньше… И по времени шумные празднества веселого Яра уступили место молчаливым сходбищам на поклонение невидимому граду.

Двести лет прошло от начала скитов; спросить про Ярилу у окольных людей, спросить про царь-огонь, спросить про купальские костры — никто и не слыхивал…

Поимские “миллионщики”

 

 

Два года назад к избе-молельне старообрядцев Белокриницкого согласия, что в селе Поим, подъехала скромная “Волга”. Находящихся в молельне старушек попросили выйти и сказали: “Бабушки дорогие, надо ж вам документы поменять! Нут-ка, тащите белую простынь, будем на дворе вас фотографировать на паспорт...” Сфотографировали. Уехали. Вернулись старушки в избу - и икон-то... нету! Сперли...

Ценные были иконы, дониконовские. Поплакали женщины - и собрали для своей молельни иконы из своих домов. Через полгода молельный дом снова был ограблен, теперь уже без всяких таких фотографирований. Снова поплакали, снова поскребли по сусекам, - и опять восстановили убранство молельни. Только теперь обязательно дежурят там мужики покрепче (из тех, кто верует), с топорами.

Или другая история. Есть в Поиме свой молитвенный дом и у старообрядцев Спасова согласия. Наставница общины, Таисия Петровна Шишкина, или попросту тетя Тая, дружила с неким художником по фамилии Смирнов, уроженцем здешних мест и отпрыском старообрядческого рода. Один раз этот Смирнов выпросил из молельни икону “Тайная вечеря”, якобы для реставрации. Видно он думал, что тетя Тая ничего не мыслит в средневековой русской иконописи и вернул ей жалкую халтурную копию. Обидно было тете Тае, ведь этот человек втирался в ее доверие годами. Но как теперь докажешь, ведь ни в каких описях святыня не была зарегистрирована...

У тети Таи своя философия. Она знает, что Смирнов этот все одно заплатит за святотатство. По слухам эту икону он продал, а на вырученное купил дом в Подмосковье. А еще говорят, “он дочь свою обживает, а жена у него в прислугах”. В общем, в грехах погряз. Не знает он, что подлинная расплата ждет его впереди...

 

 

 

В молельный дом Спасова согласия я попал не просто так, а по протекции. Помогли супруги Самойленко и друг их семьи Николай Васильевич Чесноков, чьи предки были членами этой общины. Без этих людей меня бы погнали не просто поганой метлой, а придумали кое-что порадикальнее. Дело в том, что после злосчастной воровской волны сын выдал тете Тае ружье, научил, на что там нажимать, и предупредил, что врага не надо бояться, а надо первым выстрелом - в ноги, вторым - на поражение...

Прежде чем обратиться к нашим героям, договорю о тете Тае. Она - наставница общины Спасова согласия, самой большой из представленных в селе Поим. Раскольнические толки в этом селе переплетены настолько причудливо, что разобраться в них непросто даже искушенному в старообрядчестве человеку. Поим уже больше 200 лет носит титул “истинного гнезда раскола”. Кроме Белокриницкого и Спасова есть здесь еще и Поморское согласие, и каждое из согласий имеет свои общины, свои тайны, и не допускает в свой мир чужаков. Спасово и Поморское согласия относятся к тому же к беспоповщине, не приемлющей священство и предельно замкнутой. Общинами управляют т.н. наставники, люди, руководящие духовной жизнью, проводящие молитвенные собрании и исполняющие требы - от крещения до отпевания.

 

 

 Тетя Тая

 Тетя Тая - потомственная наставница, и ее наставничество длится уже 30 лет. Полное название их Спасова согласия: “Спасителя Мира Иисуса Христа” и отличается эта вера строгостью. В просторечии это согласие называется “Морозовой верой”. Белокриницкая вера называется в Поиме “часовенской”, а поморцев именуют “кулугурами-калганниками”

(мужчины этой общины выстригают у себя на затылках волосы, оставляя “калган”, похожий на венец Христа). С другими общинами тетя Тая общего языка не находит, так как службы везде ведутся по-разному. Один только чин отпевания у морозовцев длится два с половиной часа - какая ж еще вера способна такую честь умершему оказать? Есть в Поиме еще и официальная церковь, подчиняющаяся Московскому патриархату, РПЦ. Настоятель ее, отец Георгий, не устает приглашать тетю Таю к себе - службы помогать вести. Она вообще-то не против церкви, но идти отказывается. Говорит:

- Я в чужой монастырь со своим уставом не пойду. Как я могу, ежели мне все наши говорят: “Пока ты держишься - держимся и мы...”

А больше гордится тетя Тая своим внуком, Алексеем Шишкиным. В свое время она запретил снохе делать аборт, сама Лешеньку ростила до 5 лет, а теперь, живя в городе Саратове, Алексей стал богатырем-тяжелоатлетом, самым сильным мужиком Поволжья. За иконами (которые, может, стоят дороже, чем весь Поим), она хранит вырезки из газет, в которых описываются подвиги ее внучка-богатыря...

Александра Ивановна Самойленко тоже из старинного раскольничьего рода. Материалов по старообрядчеству в Поимском музее, созданном ее стараниями, много. Так же, как много и всего, что в той или иной степени относится к истории села. Сейчас музей занимает двухэтажный купеческий особняк, в котором до недавнего времени были ясли. Детишки в Поиме стали родиться все реже и реже, необходимость в яслях отпала и Александра Ивановна, пока еще опустевший дом не растащили, выбила здание под музей (который до этого ютился в Доме культуры).

Теперь только в музее можно узнать о том, почему поимские жители считались “миллионщиками”, и откуда сюда пришло старообрядчество. Хотя и считается, что название “Поим” произошло от мордовского “пою” (“осина”), село основано русскими людьми. В 1713 году основал его князь Алексей Черкасский, и заселены были сюда крепостные люди, пригнанные из Нижегородской, Рязанской и Московской губерний. В 1743 году Поим достался в качестве приданого за дочерью Черкасского, Варварой графу Петру Шереметьеву. В селе этом он никогда не бывал, но способствовал во многом его процветанию. Из села (тогда оно называлось “Никольское, Поим тож”) стали выделяться деревеньки - Самодуриха, Агапиха, Митрофаниха, Котиха, Топориха, Поганка, Лягушиха, Кобыльи Выселки, Вертогузиха - но скоро они становились частью села и старые названия становились именами сельских улиц.

Крестьяне Поима находились на оброке, платили относительно небольшую сумму - от 2 до 3 рублей - и предоставлены в сущности были самим себе. Многие занялись торговлей и дошло, до того, что в селе появились люди (простые крестьяне!) с миллионными состояниями. Эти “миллионщики” заработали свои капиталы на торговле или на умелом использовании здешних ремесел: сапожного, кожевенного, валяльного, прядильного, шапочного, веревочного, кузнечного и судостроительного (в Поиме строились баржи-будары и сплавлялись по реке Вороне, которая протекает через село, в Дон). Предприимчивый характер населения укрепили раскольники всевозможных толков, которые переселялись в Поим из Поморья, с Керженца, из Белой Криницы и других потаенных мест. Первыми раскольниками-поселенцами стали братья Кир и Гавриил из местности под названием Гуслицы, что в Московской губернии. Мужики они были грамотные, оборотистые, стали обучать местных по старинным книгам и внедрять идеи древлего православия. Они представляли Белокриницкое согласие. Через несколько лет в Поим было занесено Спасово согласие, а чуть позже - Поморское.

Староверы были народом непьющим, хитроватым и дружным (первое и последнее, если откровенно, в сущности не присуще русской нации). И что интересно: местные “миллионщики”, из крепостных графа Шереметьева вовсе не стремились избавиться от своего рабства, хотя заплатить за свою вольную хоть сто тысяч не представляло для них значительного труда. Им было даже выгодно находиться на положении крепостных! Дело в том, что они могли таким способом избежать налогов. В 1861 году, после отмены крепостного права, здесь были сильные народные волнения, для подавления которых присылали войска. Народ с вилами да острогами требовал оставления себя на оброке. Ну, не хотели “миллионщики” воли...

 

 

 

К концу XIX века Поим вырос до неприличных для села размеров; в нем проживало до 15 000 человек, имелись 3 церкви (включая Единоверческую, призванную объединить раскольников с “новоправославием”), 5 школ, библиотека, телеграф, 23 маслобойни, 12 кирпичных заводов, 24 кожевенных завода, 23 кузницы, 12 постоялых дворов. Поим по своему экономическому значению соперничал с губернскими городами Пензой и Саратовом. Купцы соседних городов даже били челом к государю-императору: просили высочайшего указа о закрытии базара в Поиме. Это все было. Было...

Ныне в Поиме ребенка встретить трудно. Село хоть и сейчас довольно крупное, имеет больше 3 000 населения, но живут здесь преимущественно пенсионеры. Упадок виден повсюду - начиная от вида церквей и заканчивая уличной грязью. Здесь совсем еще недавно живы были строительные предприятия, но они развалились. Совхоз еще держится, находится он далеко не в лучшем положении. Его недавно взял под свое крыло т.н. инвестор, бывший руководитель одной из разоренных строительных организаций по

фамилии Берников. В народе он почему-то получил кличку “барин”. Вот, собственно, и вся экономика Поима. Есть здесь еще больница, организованная в бывшей Шереметьевской усадьбе, интернат для умственно отсталых детей, но все это - сектор бюджетный, призванный расходовать средства, а вовсе не зарабатывать их.

На фоне всей этой серости музей и Дом детского творчества выглядят жемчужинами. Музеями сейчас не удивишь, домами творчества - тем более, но там происходят истинные чудеса. Чудеса эти - не от Господа, а от людей. Только “простыми” людей этих не назовешь. Музеем руководит его основательница Александра Ивановна Самойленко. Домом детского творчества - Вячеслав Трофимович Самойленко. Как Вы поняли, они - супруги.

Александра Ивановна - коренная поимская жительница она росла в семье потомственного валяльщика (он делал валенки) Ивана Захаровича Роганова. Сначала семья относилась к Белокриницкому согласию, после отец пел на клиросе Единоверческой церкви, ну, а Александру “докрещивали” в Новоправославной церкви.  Отец мечтал, чтобы все его дети стали учителями. Он почти достиг мечты, поскольку из семи братьев и сестер пятеро действительно получили высшее образование и стали работать преподавателями. Александра Ивановна трудилась в Поимской школе - учителем истории и завучем - а, уйдя на пенсию, сосредоточилась на музее.

Вячеслав Трофимович попал в Поим в четырехлетнем возрасте, его привезли сюда в эвакуацию из Киева. Отслужил после школы во флоте, вернулся - и поступил работать на Поимский пенькозавод (было в Поиме и такое предприятие по переработке конопли). Одновременно пришел вести кружки в местный Дом пионеров. Это сейчас он имеет название “Дом детского творчества”, но про себя работники его все равно именуют его “Домом пионеров”.

Знали они друг друга с раннего детства, и Александра уже тогда уважала мальчика Славу за то, что он лучше всех знал окрестности Поима, умел ловить птиц, выуживал больше всех рыбы в реке Вороне, да и вообще хорошо понимал всякую тварь. Тогда Поим был районным центром. Молодежь сюда стремилась, было здесь весело, шумно; чугунный мост в центре села, построенный после Первой Мировой пленными австрийцами, Соборная площадь, - были местом гуляний, здесь встречались влюбленные. Теперь, хотя православный батюшка и возрождает один из храмов (Никольский), а Дом культуры получил статус “Социокультурного центра”, центром притяжения большей части поимских мужиков стал бар “Кречет”, больным зубом торчащий аккурат между храмами и Домом культуры.

Оба, Вячеслав и Александра, учились в ВУЗе, бросали, когда тяжело заболела младшая дочь, снова хватались за учебу, когда буквально “вытащили” ее с того света. Кстати, вместе поднимали и музей. Точнее, как утверждает Александра Ивановна, музей лежал на плечах ее мужа, потому что все, что нужно было сделать качественно и надолго, сделаны именно руками мужа. Если быть более точным, помогали еще зять, Виктор Найденов, и местный художник Виктор Горин. Но о музее скажу позже, пока же - о “Доме пионеров”.

Руководителей кружков Дома детского творчества когда-то называли “придурками из пионерлагеря”. Когда в страдную пору их бросали на помощь совхозу, крестьяне смотрели на этих мужиков, которые действительно в чем-то не от мира сего, как на недоразумение. Хотя на самом деле “придурки” выходили в поле пахать на тракторах, собранных из металлолома, подобранного на свалке у совхозного гаража. Теперь, когда

совхоз окончательно разваливается под неусыпным глазом “барина”, Дом детского творчества стал спасением для селян.

Вячеслав Трофимович построил здесь кузницу, организовал столярную, слесарную мастерские. И практически селянину, когда у него сломалась тяпка или агрегат “Крот”, больше не к кому идти. В селе, некогда славившимся кузнецами, осталась одна единственная кузница и один кузнец - Самойленко. Здесь даже наладили маленькое производство садового инвентаря и маленьких сельхозагрегатов собственного изобретения, ведь у людей порой нет денег, чтобы купить это в магазине. Здесь же, у Самойленко, работает и Николай Чесноков. Николай Васильевич - вообще уникальный человек: с утра он идет в совхозный гараж, где работает токарем (он просто жалеет совхоз, в котором начинал свой трудовой путь), после обеда подтягивается в Социокультурной центр, где у супруги Тамары Александровны работает оформителем и режиссером, а ближе к вечеру идет в Дом детского творчества, где ведет музыкальный кружок. Как он все это успевает - не понимаю, но явно он делает это не для денег, так как везде в сущности платят гроши.

Теперь вопрос: существуют ли по сию пору ли “поимские миллионщики”? Если говорить о деньгах - то вряд ли. Что касается икон, они материальной ценности для поимцев не имеют, а духовную как-то подсчитывать не принято…

Село Поим

Большая Духовная Стирка

 

 

В далекой северной деревне Кривой наволок сохранился удивительный обычай ежегодного омовения икон в водах реки Кер-ю. Без шуток: священные доски выносят из деревенской часовни, крестным ходом идут с ними к реке и в буквальном смысле...

стирают.  За несколько веков исполнения обряда с икон изображение смыто, тем не менее считается, что ритуал дарует окрестным деревням жизнь...

 

…На Вашке царит матриархат. Все главы сельских поселений, руководитель единственного на всю Вашку сельхозпредприятия - представительницы слабого пола. Хотя “слабыми” их не назовешь. Женщины здесь всегда были активны, независимы, а мужики наоборот слишком подчинены власти спиртного, которое отнимает не только волю, но и разум. Не все мужчины опустились, многие из них - охотники и рыбаки; но они настолько свыклись с таежной жизнью, что явления культуры и цивилизации им нисколько не интересны. Кстати всех вашкинских дам, в особенности глав администраций искренне возмущает слово “поселение”, официально введенное новым, 131-м, законом. Дело в том, что здесь, на севере республики Коми, “поселениями” всегда называли поселки системы ГУЛАГ, в которые ссылали неугодных государству. Что же получается: теперь неугодны все?

Как бы то ни было, прозябать здесь не собираются. Совхоз, правление которого находится в столице Вашки селе Важгорт, лет десять живет по принципу “последний год - и кранты”, но все равно не умирает. Есть ферма и в Кривом, пусть маленькая - но есть. Главная достопримечательность Кривого (другое название деревни - Кривой наволок, а на коми-языке она называется Куодж) - часовня Великомученицы Параскевы, древнейший памятник деревянной архитектуры на территории республики Коми. Перестраивали часовню не единожды, в последней раз реставраторы работали в Кривом несколько лет назад и управились за пять полных сезонов. Вообще, если верить преданию, Часовня Параскевы-Пятницы впервые была поставлена в Кривом еще в начале XIII века и стала первой на Вашке. По традиции установления святынь при слиянии рек построена она была при впадении в Вашку реки Кер-ю (что с коми переводится как “бревно-вода”).

При советской власти часовню пытались разрушить, но ничего у богоборцев не получилось. Старухи помнят, в каких мучениях умирал человек, который сбросил с часовни колокола: в течение недели тело его покрылось язвами и он истек кровью. В 30-е годы прошлого века местные комсомольцы скрывались в лесу, когда начальство заставляло их распилить часовню на дрова - такое уважение к святыне внушили им старики. А в 60-е годы часовню спас от разрушения председатель здешнего колхоза А. Остапов.

Кстати святая Параскева (в Кривом ее называют “Параскевьей”) издревле почитается покровительницей женщин и женского труда. Параскева отвечает за семейное благополучие и сурово наказывает за нарушение обычая пятницы: в этот день женщине не дозволяется работать. Но зато в пятницу женщина на Вашке отдыхает. Если женщина бесплодна или у нее умирают дети, считается, она наказана Параскевой за какой-то грех. Его можно отмолить в день Параскевы-Пятницы, совершив паломничество в Кривое и поучаствовав в обряде Омовения. Часовня Великомученицы Параскевы находится в ведении женщин, и праздник Омовения - исключительно женский праздник. Мужчинам не доверяют нести даже иконы. Мужики частенько проявляют и свой характер, который из-за задиристости часто доводит до драк. Еще в относительно недавнее время здесь отмечался и мужской праздник, “Прокопий Праведный”, в который с крестным ходом с иконой святого Прокопия ходили исключительно представители сильной половины. Но, видимо из-за того, что сила оной половиной была несколько утеряна, действо отменили. К тому же странным образом пропала икона Прокопия Праведного - самая большая из “мытых” икон.

 

 

Их, “мытых” икон, было гораздо больше, причем, несмотря на то, что на древних досках лишь местами остались куски краски и левкаса, женщины прекрасно знают, где Спаситель, где Богородица, а где Параскева. Нынешняя смотрительница часовни Капитолина Михайловна Калинина - женщина простая и слабо разбирающаяся в ценностях. Однажды, года два назад в Кривое приехали некие “дельцы”. Они нашли смотрительницу и сказали: “Бабушка, зачем вас старые иконы? Мы возьмем их на реставрацию...” Поскольку в Кривое редко кто заезжает из чужих, “реставраторам” поверили. Взамен они оставили бумажные иконы. Что интересно, в прошлом году, когда часовню сдавали после капитального подновления настоящие, а не самозваные реставраторы, из Сыктывкара, поднесли в дар новонаписанную икону Параскевы. Я пригляделся к ней внимательнее и обнаружил, что написан образ на очень старой доске. Значит, действительно одна икона была отреставрирована, причем очень качественно. Есть надежда, что и другие доски вернутся на Вашку - причем в обновленном виде.

История Вашки (не как реки, а как местности) удивительна. Дело в том, что что Вашка оторвана от внешнего мира на сотни километров; веками здесь формировался свой мир, со специфическими жизненными понятиями. Издревле на Вашке живут коми, да и говорят

здесь исключительно на коми-языке. Но вот молитвы читают на церковнославянском, причем как молятся, так и поют духовные песни по старообрядческому канону, то есть так, как делали это на Руси до никоновских реформ.

Староверы пришли на Вашку относительно недавно, в конце XVIII века. Тогда, спасаясь от государственной переписи, потянулись в эти дикие места раскольники с Онеги и Двины. Впоследствии они смешались с местным населением, освоили коми-язык, зато привили вашкинцам русскую песенную традицию (до сих пор большинство песен здесь поют по-русски, хотя разговаривают, повторюсь, исключительно на коми).

Главным расколоучителем Вашки стал все же не пришлый человек, а местный уроженец Петр Бозов. Местные староверы стали именоваться “бозовыми”, хотя на самом деле это согласие беспоповского толка ближе всего к Филипповскому. На Вашке заправляла очень суровая секта, отрицавшая брак, царскую власть и крест с написанием “пилатова титла”. В сущности, бозовское согласие соответствовало характеру местности - малонаселенной, дикой – и с народом, руководимым странными представлениями о мироздании. Именно поэтому чуть позже “бозовщины” распространилась по Вашке идеология т.н. бегунов или странников, которых на Вашке прозвали “скрытниками”. Эти люди категорически не принимали мир, в котором, по их мнению, спасение невозможно, ибо антихрист в него уже пришел. Адепты этой секты проживали тайно либо в кельях в лесной глуши, либо в схронах у “странноприимцев”, последователей согласия, живущих в миру и считавшихся “оглашенными”. Гнездом странноприимства считалась деревня Чупрово; там скрытники кормились чуть не в каждом втором доме. В случае болезни странноприимца скрытник крестил его, и если он выживал, он должен был оставить дом, семью, и уйти странствовать. Рассказывают, скрытничество искоренили в 1938 году. Специальные отряды НКВД поотлавливали всех “учителей благочестия” и расстреляли.

 Главным центром Раскола на Вашке стало село Важгорт. В разных деревнях старообрядцев принимали по-разному, в некоторых до сих пор не позволяют посторонним людям пользоваться своей посудой, для приезжих держат особую посуду, а так же не приемлют табак. Правда, паспорта и пенсии с недавних пор стали получать - но только из-за того, что жизнь стала слишком тяжела и без внешней поддержки не выжить. Деревни, в которых скрытников не слишком-то принимали, называли “мирскими”. Кривой наволок относился к “мирским”, тем не менее обряд омовения икон, который в позапрошлом веке практиковался в нескольких вашкинских деревнях, ныне сохранился только здесь. В Кривом как бы и приемлют православных священников, а молебны ведут по старообрядческому образцу. Надо сказать, священники в Кривое ехать что-то не торопятся.

Одно из местных названий праздника Параскевы-Пятницы (его здесь отмечают в десятую пятницу после Пасхи): “заветной лун висьысьяслон” (заветный день больных). Ведь вода в реке Кер-ю после омовения в ней икон в течение нескольких дней считается не только священной, но и целебной. Когда-то в день Омовения в Кривой наволок приходили паломники не только с Вашки, но и с Мезени, с Печоры и с Пинеги. Причем шли пешком сотни верст, так как путь к Кер-ю считался святым обетом. На берегу реки, аккурат напротив кладбища, установлен обетный крест; именно здесь совершается сам обряд.

 

 

Начинается все утром, в часовне, где перед иконами - как старыми, намоленными, так и новоделами - зажигаются свечи. Женщины читают положенные каноны: Спасу Вседержителю, Пресвятой Богородице, Прокопию Праведному, Великомученику Георгию и Параскеве. Кстати, среди новодельных икон есть написанные умельцем из Важгорта Василием Яковлевым по прозвищу “Репин”. Они примитивны, написаны не по канону, тем не менее старухи уважают и эти неказистые образы.

В крестный ход к реке - через деревню и заливной луг - отправляются, как уже говорилось, женщины. Некоторые из икон дозволяют нести маленьким девочкам.

Конечно, сзади пристраиваются и мужчины, но в любом случае они стараются держаться в стороне.

“Стирка” икон занимает совсем немного времени, все-таки их стараются беречь, хотя в сущности и беречь-то в нескольких сохранившихся раритетах (из тех, что не взяли на “реставрацию”) нечего. Но ведь иконный ряд постоянно обновляется и в воду попадает ко всему прочему и подновленная Параскева-Пятница. Лик этой святой, как главной виновницы торжества, опускается в воду последней. После обряда омовения в воду дозволяется войти всем лицам женского пола. Одновременно освященной водой наполняются разномастные емкости, которые паломники предусмотрительно берут с собой. После этого у обетного креста совершается молебен и иконы отправляются по месту постоянной “прописки” - в часовню Великомученицы Параскевы.

Позже у деревенского клуба силами работников культуры организуется концерт, обычно заканчивающийся застольем. На столе блюда, приготовленные местными женщинами дома. Ну, и, конечно, сур - национальный напиток коми (что-то типа слегка хмельного кваса).

Поскольку праздник переходящий, он может попасть и на период, когда заливной луг еще под водой (при ранней Пасхе). Однажды, когда вода еще не спала, к обетному кресту шли по пояс в воде. Помнили более ранний случай: не дошли, омыли иконы в озере, в стоячей воде. Такая вода считается “мертвой”. Тут же подул пронзительный северный ветер, налетели свинцовые тучи, потемнело. Пришлось по воде, в холод, идти к реке Кер-ю и купать иконы в положенном месте. Считается, в день Омовения обязательно будет дождь и гром. Когда мне посчастливилось побывать в Кривом, дождь с грозой действительно был - аккурат после обряда. Теплый дождь считается здесь даром Божьим и благодатью: значит Господь замечает старания вашкинцев и пока еще любит их.

Деревня Кривое

Держатель Мира

 

 

...Громадные шершни атаковали нас неожиданно и резко. Одно из этих чудовищные насекомых буквально повалило моего попутчика наземь и вцепилось ему в темя. Он отбивался, шершень отлетал - и вновь пытался ужалить. Другая особь повисла аккурат перед моим носом. Я боялся сделать малейшее движение и даже затаил дыхание. Насекомое будто бы с любопытством глянуло мне в глаз - и... улетело обратно, к дубу. Пронесло...

Дуб, или как его здесь называют “Дубок” снизу расколот и его широкое дупло выжжено. Первое при встрече с Ним - удивление: как Он может держаться на изгнившем стволе? Дубок обнесен забором. Без калитки. Рядом - какая-то горка, на ней деревянный крест. Дубок охраняют шершни; они устроили гнездо аккурат в том месте, где уродливая трещина рассекла ствол. Позже нам рассказали, что насекомые поселились там два месяца назад. И местные никак не могут понять: то ли это охрана небесная, то ли происки дьявола. Во всяком случаи подступиться к Дубку теперь невозможно. А люди все идут и идут к Дубку - непрерывным потоком. Ведь в народе верят, что Дубок исполняет желания.

Если пройти еще немного в сторону Разрытого, с той же, правой стороны от дороги Вы найдете могилу старца. Имя его Василий Яковлевич Яцков. В народе его звали обычно Яковлевичем. Могила сопрятана за забором. Там же - громадный крест и два деревянных дома. Над входом в один из них написано: “Успенская церковь Святого Иерусалима. Построена в 1993 году во имя Екатерины Евлампии Евлампий”. Все ухоженно, свежевыкрашенно, у креста и на могиле горят лампады. Хотя во всем этом странном комплексе - ни души, тем не менее задерживаться нет желания, и мы отправляемся дальше. Тем более что у моего напарника, укушенного в голову шершнем, кружится голова и (как он говорит) “появились звездочки в глазах”. Интоксикация...

Село Разрытое тоже кажется пустынным. Еще бы - ведь это тупиковое село, население его впоследние годы стремительно сокращалось. Специалист администрации местного поселения (именно она нам все показала и препроводила) Нина Карпиленко рассказала, что на все село всего-то два ребенка. Только ради них - чтобы в школу возить - в Разрытое еще ходит рейсовый автобус.

Разрытое так называется потому что здесь сильно рассечена местность, “разрыта”. Будто стадо великанов потопталось! Есть версия, что здесь когда-то был древний город. Он даже в летописях упоминается - под названием Зарытый. Летописи говорят, что его в 1239 году разорили и сожгли татары, всех же обитателей города они перебили. Возможно разрытовские ямы и холмы - остатки таинственного города.

 В Разрытом мы так и не встретили людей и, если бы не Нина, уйти бы нам восвояси. Она привела нас к странным воротам, над которыми была надпись: “Разрытовский Святотроицкий монастырь”. За воротами виднелась часовня, кресты и довольно ветхий дом. Мы вошли, постучались в дверь. Оттуда выглянула старуха. Подозрительно нас изучила и нырнула обратно. Из недр старой постройки были слышны голоса - кто-то хором молился. Минут через пять вышла женщина помоложе. Она представилась Верой (Нину она знала, та ее - тоже, а потому особенного напряжения не было), отвела нас поближе к часовне - и начала рассказывать. Поскольку двое сопровождавших меня - местные (Нина - из соседнего села, мой пострадавший товарищ родом из села относительного близкого), они потом некоторые детали рассказа Веры подтвердили. “Вера” - духовное имя этой женщины, в миру ее зовут Валентиной Александровной. В самом конце разговора Вера призналась, что приехала она сюда из Оренбургской области, у нее были семья и дети... со всем порвала и уехала в Разрытое.

 

 

Но вначале Вера рассказала о том месте, в котором мы находимся. Часовня стоит на месте храма. Он был освящен во имя Александры и Василия, родителей княгини Александры Голицыной, основавшей в 1900 году христианскую общину. Каменный храм сломали. От него осталась только закладная табличка; ее совсем недавно нашли при строительстве часовни. Да и все монастырские постройки сломали; почему-то большевистские власти панически боялись этого места и хотели стереть его с лица земли. Остался только

единственный деревянный дом, в котором сейчас живут сестры возрожденной обители - и то лишь потому что в нем при советах устроили клуб. Его называют “Матушкиным местом”. По сути только Вера здесь пребывает постоянно, остальные - приезжающие. За пределами монастыря, на той стороне старого княжеского пруда стоит церковь Архистратига Михаила. Она уцелела, хотя и сильно подпорчена временем. Под прудом прорыт ход, связывающий храм с монастырем. Раскапывать его пытались, но не прошли дальше нескольких метров: уперлись в завал.

Итак, основала в 1900 году добрая барыня общину. В 1904 году она получила статус монастыря. Примерно в это же время пришла в монастырь девушка и попросилась в послушницы. Игуменья ее не пустила. Девушка, ее звали Екатериной, сказала: “Как вот эти голубки разлетятся, так и вы скоро разлетитесь...”. Странная она была: всегда носила с собой короб, в котором два голубочка сидели. Всю свою долгую жизнь носила, за исключением разве тюремных лет. И Екатерина ушла из Разрытого. Она пустилась в долгое странствование по Руси. В 1918 году монастырь прикрыли, а сестер пустили по миру.

Екатерину тоже ждала нелегкая участь. Она была схвачена (говорили: “за веру”) и ее осудили на каторгу. Отсидела несколько лет на Колыме, и почему-то ее в середине 30-х отпустили. Как видно, пожалели блаженную. И пошла она пешком, через всю страну, сюда - в Разрытое. И всего-то имущества у нее было - посошок да коробок с голубями. Несколько лет она шла, а когда наконец прибрела и увидела развалины монастыря, долго и горько плакала. Приютила странницу семья Борщовых, они на хуторе жили под Разрытым (Там, где теперь могила старца). Они поселили ее в своей баньке. Жила тихо, но люди к ней тянулись: старица людей исцеляла - как духовно, так и физически.

Себя она звала: “Евлампия Евлампий”. Это необычное имя, по ее словам, соединяло в себе женское и мужское начала, растворенные в монашеском подвиге. Разрытое Екатерина почему-то прозвала “пятым уделом Божьей матери” и “будущим всех праведных”. Екатерина часто ходила молиться к засохшему дубу. Народ говорил, он сотню лет вот таким, безжизненным стоял. И вот однажды весной дуб вдруг взял - и зацвел! Среди народа пронесся слух, что монахиня всего лишь единожды прикоснулась к дубу - и он ожил. Но это было не совсем тек: она очень много в уединении молилась у дуба. А еще однажды старица сама поставила деревянный крест на холмике у Дубка (так она сама его прозвала). Объяснила вот, чем: пришел к ней в видении человек и взмолился: “Мать, помяни нас, мы здесь столько лет лежим, нас - сорок душ...” Здесь триста лет назад, во время Северной войны русские воевали со шведами и русских воинов в количестве сорока похоронили, курган насыпали... и забыли. За упокой их душ Екатерина и молилась.

Тот факт, что в баньке живет старица и исцеляет людей, властям сильно не нравился. Она частенько хотели ее забрать (живет без паспорта, без регистрации и т.п.) но никак не могли подступиться. Слишком многим Екатерина помогла и можно было вызвать вспышку народного гнева. Тем более что всякий раз, когда участковый милиционер или уполномоченный КГБ появлялся в Разрытом, Екатерина говорила: “Время мое еще не пришло...” Жила в баньке, хотя однажды - за одну всего ночь - построили возле нее хороший дом. Случилось так, что приехал один генерал к старице просить об исцелении лежавшей при смерти дочери (врачи от нее отказались). Помолилась старица - дочь исцелилась. Генерал приехал с деньгами, но старица сказала: “На что мне бумаги... вот молельни у нас нет...” И тот прислал рту солдат, которые за ночь сруб и поставили. Но власть и здесь подсуетилась: через два года сруб перевезли в село Симонтовку и сделали там медпункт. Этот сруб три года назад перевезли обратно, на прежнее место. Здесь уже потрудился старец Василий Яковлевич со своими духовными чадами.

В июне 1959 года Екатерина была совсем немощна и слепа. Тем не менее, она принимала страждущих и старалась помогать им. На сей раз милиционер с уполномоченным приехали забирать старицу по вполне законному поводу: в больницу ее положить. Для сего и машину “скорой” прикатили. На защиту Екатерины встали ее посетители и некоторые жители села. Они забаррикадировали дверь. Один из врачей разбил окно, туда забралась “группа захвата”. Почитатели готовились защищаться... но старица сказала: “Пустите их. Пришел мой час...”. Ее переложили на носилки погрузили в карету “скорой”.

Екатерина до этого события часто говорила: “Могилки моей не увидите и белые кони унесут меня в горнее...” Всерьез ее слова не принимали даже близкие. Настал момент, когда пророчеству надлежало сбыться. “Скорая помощь”, когда кортеж проезжал мимо Дубка, заглохла. Стали копаться в моторе - и вдруг с неба опустилось темное облако, из которого вырвался светящийся столб, который уперся прямо в землю! Это продолжалось несколько минут и все стояли будто завороженные. Столп вновь ушел в облако, которое как-то быстро испарилось. Носилки, на которых еще недавно лежала немощная старица, были пусты.

Народ у нас во все времена любит чудеса, но верим мы, если честно, не так и сильно. Ну, кто из Вас поверит, что реальный человек может на небеса улететь? Среди народа пронесся слух: “Катерина-то наша... вознеслась...” Справедливости ради замечу, “сам процесс” все же никто не видел. Только разве “столп световой”. Но разве ж это доказательство? Короче: я лично воздержусь от выводов истинности произошедшего полвека назад. Если эта история - всего лишь вымысел - пусть он останется на совести последователей старицы Екатерины.

А тогда власти придумали хитрый ход: они быстренько нашли одинокую больную старушку, обвешали ее иконами (хотя настоящая Екатерина не вешала на себя иконы) и поместили в больницу села Дубровка. Народу ее демонстрировали с удовольствием. Через два месяца старушка тихо умерла и ее так же тихо похоронили. Могилу быстро забросили и забыли...

...Теперь вкратце о старце Василии Яковлевиче. Поскольку он скончался недавно, здесь уже никто не даст соврать. В первый раз Василий Яцков приехал к старице Екатерине в 1946 году. Он только вернулся с фронта (служил в пехоте, прошел от Москвы до Берлина, хотя говорил, что никого так и не убил) и приехал в Разрытое скорее из любопытства. А старица возьми - да и скажи: “Ты мало еще испытал... впереди у тебя новые страдания”. Иными словами говоря, старица благословила фронтовика на... тюремные испытания.

Василий Яковлевич действительно прошел ГУЛАГ: сидел в Орловской тюрьме, потом отбывал срок на Северном Урале. Его посадили по трем пунктам злополучной 58-й статьи: “критика советской власти”, “призыв к государственному перевороту” и... “расхваливание английского и американского образа жизни”. Уже в преклонном возрасте Яковлевич смеялся: “Как я мог расхваливать Америку и Англию, если я там никогда не был?..” Выпустили Яцкова в 56-м, по амнистии. И он пустился в странствия по Руси. Много лет путешествовал, и в конце концов осел в Сергиевом Посаде. Там у него были духовные чада, почитатели. В общем, вполне благополучно он мог закончить свою земную жизнь.

Но однажды, в 1979 году старцу Василию пришло откровение: идти туда, где “матушкино место”. Вначале он не хотел (все-таки возраст - он ведь 1916 года рождения, здоровье, подпорченное окопами и тюремными камерами...), но откровения приходили не один раз.

И он переехал сюда. Стал восстанавливать монастырь, подворье, где старица Екатерина жила.

Василия Яковлевич часто молился у Дубка. Говорил, что много откровений от Него получал. О чем эти откровения, не рассказывал, говорил только, не время еще.

Дубок несколько раз поджигали. Благо село рядом - прибегали и тушили. Кто эти глупые поджигатели - так и не было выяснено, но на всякий случай вокруг него поставили глухой забор. Выгоревший изнутри ствол смотрится весьма печально. По сути Дубок держится на одном правом (относительно дупла) корне и (как в народе говорят) на милости Божьей.

Старец при жизни говорил: “Дубок - олицетворение Мира. Он завалится - и Мир завалится...” Дубок считается “говорящим”. То есть, если тебе трудно, есть неразрешимый вопрос жизни, - иди к Нему и помолись. Но откровения придут только тому, кто искренне верит.

 Василий Яковлевич преставился 12 февраля прошлого года. Похоронили его возле баньки, где старица Екатерина “Евлампия Евлампий” подвизалась. Яковлевич и за двадцать лет до своей кончины говорил, что уйдет на “Трех Святителей”. 12 февраля - аккурат праздник святителей Василия, Иоанна и Григория. Вера была при старце келейницей.

Напоследок скажу все же свое мнение о том, что сам здесь передал. Для меня реальностью являются дуб, стоящий “на честном слове” и злющие шершни, не подпускающие к старому дереву. Остального я лично не видел. Да, Вера как последовательница старицы Екатерины и старца Василия, заинтересована в своей правде. Она призналась, что старец только четыре года назад благословил рассказывать о разрытовских чудесах. До того здесь вообще рот на замке держали. Но есть во всей этой катавасии большой плюс: дуб. Будем наблюдать за Его дальнейшим поведением...

Село Разрытое

Другим звоном крещеные

 

 

К Евдокии Петровне Сергеевой шел я под впечатлением только что увиденных фото. Непонятно, как они дожили до наших дней. На них изображены люди. Мертвые люди в солдатских шинелях. Фотокарточки датированы: “1919 годъ. Позиции под Шеломами”. Люди на фото, как мне пояснили, умерли от тифа, в Гражданскую. Но возможно они были расстреляны. И не понять, красные они или белые. Впрочем, перед Богом, кажется, все равны. Еще одно фото из той же пачки: люди в форме белых офицеров на позициях пьют из горла вино. Вид у них весьма счастливый. Вот такое оно, раскольничье село. Странное. Зачем карточки хранили? При Сталине за них можно было и на каторгу попасть...

 Перед тем как попасть к Евдокии Петровне, попытался наладить контакт с “уставщицей”, своеобразным духовным лидером старообрядческой общины. Не получилось - притворилась, что ничего не знает и хата ее с краю. Раскольники - они такие: сотни лет прячут свою веру, не доверяют порой даже себе самим. А поговорить было бы интересно. С тех пор как молельный дом старообрядцев в 30-х сломали, а на его месте построили клуб, члены общины прятали по домам святые иконы и среди них самую почитаемую и чудотворную: Казанскую Богородицу.

 

 

Старообрядцы - народ аккуратный и культурный. У них все вехи записаны. История раскола в Шеломах началась в 1695 году, когда сюда, на земли казака Силы Зинченко, пришел раскольник из деревни Храпкино Козельского уезда Василий Сычев. С него-то

все и закрутилось, ибо народ потянулся к духовному вожаку, ища успокоения в самоотверженной вере. Шеломы стали значимым центром старообрядчества.

Прославились в частности, здесь иконописцы. Одного из них, Максима Григорьевича Павликова, даже забрали в Москву образа писать. Хотелось мне пообщаться с его потомками, но и с ними вышла незадача: спились, бедняги. Эдакая русская напасть и на потомков раскольников наваливаться не боится.

Евдокия Петровна, старая прихожанка и активистка беспоповской веры, оказалась разговорчивее. Даже кое-что рассказала. Правда так и не раскрыла, где теперь старообрядцы собираются для молитв; грубо говоря, молельный дом теперь засекречен. Есть резон:

- ..Как у нас молельню закрыли - ту саму, на месте которой теперь клуб - колокола посымали, да и образа многие тоже забрали. Хотели уставщика нашего арестовать. Не получилось: народ заступился и не решились его брать.  Хорошо, главные образа спасли.

- Много вас молится собирается?

- Сейчас нема никого. Только мы, бабы, собираемся. Мне же и приходится “панахиды” служить. Ну, и когда покойник помрет, “третины”, “девятины”, “сорокодневы” читаем. Последним уставщиком мужского Максим Григорьевич был. Как он уехал - только мы, бабы... А детки его по стопам тяти не пошли. Выпивают...

- Чем ваша вера от православной отличается?

- Только строем службы. Ну и другим звоном мы крещены. Мы так считаем: в какой вере родился - в такой и умереть должен. Только мы, несколько женщин, перешли тут к отцу Серафиму.

- ?!

- В поповскую веру перешли. В Новозыбкове, на набережной церковь старообрядческая. Отец Серафим там настоятель, раньше он в типографии работал. Мы так решили: ежели помрем, никто по уставу нас не похоронит. Мы приехали в город, посмотрели: такие же самые иконы, молитвы те же самые. Может и во грех вошли...

Паспорта здесь, в Шеломах даже матерые староверы стали уважать. Раньше ни принимали, считали их “метками сатаны”. Говорят, самые отъявленные в свое время пенсии отказывались получать. Ныне вряд ли кто-то способен от денег отказаться. А вот посуду чужакам типа меня и сейчас не дают. Если бы я воды попил - выбросила бы бабушка чашку. Впрочем дети у Евдокии Петровны уже другие: они и попить дадут, и поесть из своей посуды. Про своих детей бабушка говорит так:

- Они иконы держат, а Богу не молятся. Но Его чувствуют. И хозяин мой вроде матюкается, а Бога тоже чувствует... 

...Не знаю я, что такое “чувствовать Бога”. Но кажется в Шеломах раскольничья вера дала крен. А может она ушла в еще более глубокое подполье, предчувствуя грядущую беду? Как бы то ни было, чудотворная Казанская Богородица все еще где-то прячется...

Село Шеломы

НЕзвонкое село

 

 

При советской власти Волое с легкой руки одного из журналистов получило прозвище: “Звонкое село”. Потому что Волое буквально “звенело” от множества голосов детишек,

шумно резвящихся на улицах. Трудно поверить, но в селе жили двадцать семь (!!!) матерей-героинь. Прошло каких-то двадцать лет, и…

…Увидеть в Волом человека - событие. Позже меня убедили в том, что летом здесь и впрямь шумно и “звонко”, ибо дети из многодетных семей привозят в Волое отдыхать своих детей. Естественно, сначала хотелось бы побывать в Воловской школе, чтобы посмотреть: сколько детей в Волом сейчас. В 1988-м в школе учились 234 ребенка и корреспонденты сетовали на то, что в 70-е годы их число превышало 700. Один из корреспондентов сообщал, что «жизнь в селе налаживается: только-только к Волому наконец подвели асфальтовую дорогу, многие молодые семьи стали оставаться на родине, строить жилье, рожать, и в начале 90-х ожидается стабилизация демографической ситуации». Поскольку прогноз оказался ошибочным, не рискну делать выводов и я. Не хотелось бы, чтобы через 20 лет измывались над моими писаниями... но оставим прошлое и будущее, давайте ворвемся в сегодняшний день!

На сегодня число учеников Воловской школы - 26. Детского сада не существует, в его помещении два коммерческих магазина: “Березка” и “Своячок”. В школе, среди учителей только и разговоров что про... войну. Учителя воюют за сохранение своей школы, ибо над учреждением уже несколько лет висит “топор закрытия”, и чиновничью руку, держащую колющий инструмент, удается сдерживать с трудом. Самая многодетная мать села, имеющая детей дошкольного возраста, - учитель русского языка и литературы Александра Федоровна Дроздова. У нее трое. Младшая, 8-летняя Маша сидит на уроке мамы, среди старших учеников, ибо ребенка на время работы (Машины уроки кончились) пристроить некуда. Муж и старшие сыновья Александры Федоровны, как и большинство трудоспособных мужиков, в Москве на заработках. По-местному это называется “отъезжим полем”. А потому Волое не “звонкое” село, а, по выражению учителя, “женский батальон”.

У родителей Александры Федоровны было 9 детей, у родителей мужа - 11. Оба они - коренные, а потому учитель русского-литературы прекрасно знает, почему рожали и ее, и ее братьев-сестер. Все дело... в вере. Об этом не принято было говорить, но рожали в Волом потому что аборты считались страшным грехом. Волое - старообрядческое село, здесь сильны религиозные традиции. Все дети воспитывались в строгости, их приучали Бога бояться. Александра Федоровна вспоминает как по молодости попала по распределению работать в село Желтоухи. Там она была просто шокирована разгульным образом жизни аборигенов и свободой местных нравов. Целый год она это терпела - и попросилась домой.

И вот, что интересно. При советской власти в селе Волое не было церкви; ее сломали еще в 1930-х. Собирались тайно, в избах-молельнях. Так же тайно венчались и крестили своих детей. Теперь положение с верой изменилось. На народные пожертвования и силами селян один из магазинов перестроили, и теперь там полноценный храм “Николушки святого”, относящийся к Рогожскому согласию староверов. Так вот, в чем парадокс. Не было церкви - в народе жила вера. Веру гнать перестали, церковь построили, и даже священника прислали - женщины в Волом стали делать аборты. Значит, церковь и вера - категории разные? Власть высочайше дозволила верить и открыто молиться - а вера из людей испарилась!? Да уж, лучше помолчать, а то ведь обвинят в каком-нибудь, прости Господи, экстремизме...

Героини репортажа 20-леней давности по счастью живы и здоровы. Тогда их звали запросто: Галя Трудовая, Анна Антошина, Матрена Золотова, ведь они были совсем не старыми - от 40 до 50 лет. Мы их посетили вместе с нынешней главой Воловского

поселения Валентиной Григорьевной Семкиной. По пути глава рассказала о нынешнем “социально-экономическом положении”. В селе живет около 600 человек. Точнее, прописано, ибо почти половина “на отъезжем поле”. Местный колхоз “Имени Ленина” дошел до ручки, в нем осталось несколько десятков коров и дюжина рабочих. Недавно в колхоз пришел инвестор, местный уроженец, тоже дитя многодетной семьи, Иван Филимонов. Он “раскрутился” в Калуге, стал там каким-то (никто не знает точно, каким) начальником, и вот - купил родной колхоз. Местные сначала пытались сдать свои паи в аренду, но “землячок” настоял на продаже. Такса простая: тысяча рублей за гектар. Половина поддалась на посулы и продали свои четыре гектара. Половина не сдалась и осталась при своих. Как бы то ни было, колхоз обошелся капиталисту родного “пошива” дешевле комнаты в московской коммуналке. Пока новоявленный инвестор не сделал ничего, чтобы хотя бы приподнять упавшее хозяйство. Как продавшиеся, так и сохранившие свои паи напряжено ждут, что будет. Может “землячок” что-то нехорошее задумал? Например, продаст колхоз каким-нибудь извергам, которые сделают Волое крепостным селом... Сейчас можно ожидать всего. Только не хорошего...

Из 13 детей Галины Акимовны Трудовой двое умерли во младенчестве. Остальные, слава Богу, здоровы. В райцентре говорят, что “дети матерей-героинь на джипах теперь в Волое приезжают”. Да, некоторые приезжают и на джипах. Но особо крутых все же нет. Галине Акимовне оной ведь пришлось детей поднимать, откуда у детей “стартовые капиталы”? Муж, Иван Иваныч, “трезвый был - совестливый, а, как запьеть - хоть святых выноси...” Он трактористом был: “завербует” его народ дрова привести, сено, огород вспахать - магарыч дают. Скончался муж молодым (когда журналисты 20 лет назад у Трудовых гостили, он еще жив был), и даже легче как-то Гале Трудовой стало. Забот поменьше. Она рожала (исправно, раз в полтора года) - и работала. Два месяца в декрете сидела - и снова в колхоз. Поскольку много баб “пузатыми ходили”, легкой работы никто им не давал.

Сетует Галина Акимовна на судьбу своих детей:

- Видишь ли, мой хороший... Не скажу, что детки мои плохие, но не везеть им. В женитьбе, в жизни... Вот младший мой сынок Алеша. Он на подводной лодке служит, на Севере живет. А молодка его “забраковала”, загуляла. И Алеша с маленьким ребенком один остался. И сказать правду - из деток моих все бедные. Два зятя только машины хорошие имеют, а у сынов моих - ни у кого машин нет. Может, оттого и не рожают, всего - то у меня десять внуков. Хотя... у нас-то с Ваней мошны не было, а детей родили сколь Господь дал. Но мы ведь по вере рожали, знали, что аборт - грех. Я и не понимаю точно, что за вера наша. Вера - и все, “столообрядческой” ее называют. Мы в среду, в пятницу скоромное не едим, постимся, грехов не творим. Детей рожали - не раздумывали, что будет. Просто жили, работали “поопрящь”, не покладая рук, и все тут...

...Сейчас пенсия у Галины Трудовой - 6170 рублей. Плюс 200 рублей на проезд, та самая “монетизация льгот”, которая вышла очередным обманом. Дрова - и те приходится за свои деньги покупать. Природного газа в Волом не предвидится... Великая ценность - многочисленные медали и знак “Мать-героиня”. Цыгане приходили, выпрашивали, но Трудовая не отдала, а запрятала в еще более укромное местечко. Дети-то разъехались, только сама себя защитишь.

Пенсия Анны Григорьевны Антошиной чуть побольше: 7118 рублей. Сами судите, каково ей на такие деньги жить. От скотины пришлось отказаться потому что инсульт с ней случился. Это расплата - ведь и нее муж совсем молодой был, когда погиб, а на руках у нее оставалось двенадцать детишек, самому младшему из которых был всего-то годик. А

тут еще сына похоронила, Алешку. Дети в городах обретаются, все равно родная земля их принимает. Хотя бы таким способом...

А внуков у Анны Григорьевны “можно сказать что и нету” - всего-то 11. Вот дочка Таня погостить приехала из Кирова; так у нее один всего. А как больше заведешь: живет в общежитии, муж ушел, работа на заводе тяжелая... Таня мне рассказала, как им хорошо с мамой было. Они несмотря то что без отца росли, не бедствовали: три коровы были у Антошиных, пять телят, несколько свиноматок. Поскольку Анна Григорьевна на хлебозаводе работала, покосы семье в колхозе на давали. Косить всей семьей ходили за много километров. И в детский сад детей не отдавала: не на что было, а “неколхозникам” (даже несмотря на то что покойный муж именно в колхозе работал) льгот на детсад не положено.

Как бы то ни было, слез в семье не было. Вместе дружно работали, и все-все на столе было свое. И помнят дети родной дом - до боли. “Поскребыш” Рома сейчас в Москве, в полиции служит. Иногда звонит матери: “Мам, я сейчас на дежурстве, так привиделась мне третья штакетинка справа на заборе. Трещинка там. Я ведь, мам, каждую штакетинку помню!” А приедет домой на побывку, и утром к матери в постель: “Мам, давай, я тебе ноги погрею, как ты мне в детстве грела!” Представьте картину: громадный мужик (у Антошиных все - крупные) греет старухе-матери ноги. Роман и рад бы в Волое вернуться, да где здесь работу найдешь?

 ...Матрена Золотова в отъезде, гостит у одного из детей. Зато дома отец семейства, Михаил Егорович. Он в трудах: плетет “кузово” из лыка. Это приработок, чтобы печаль пенсии скрасить (пенсия супругов - 6520+6915). Заказов по счастью хватает, ибо таких мастеров как Золотов, единицы. Золотовы побогаче внуками: их 11 детей родили 20 внуков. По мнению Михаила Егоровича это - ничто, меньше дух на семью. Тем не менее внуки - это уже богатство. Как оживает старый дом летом, когда они приезжают!

После многодетных матерей мы посетили многодетного отца. Григорию Яковлевичу Аверьянову исполнилось 85 лет; он отец главы поселения, и Валентина Семкина (глава) попросила меня, чтобы я сходил к старику: он один живет, а в юбилей его и поздравить в сущности некому. У него было 12 детей, четверо умерли в детстве. Жена скончалась два года назад, и старику одиноко. Я не пожалел, что побывал у этого человека, которого вполне можно назвать подлинным богатырем земли русской.

Григорий Яковлевич с войны пришел капитаном, увешанным орденами. Завидный жених! Поскольку большинство мужиков не вернулись, искушений много было, да и женщин “свободных” немало. Хотя Аверьянов и коммунистом был, божьим заповедям следовал. В его семье появилось двенадцать детей, и ни разу он жене не изменял. Как это соизмеряется с коммунизмом? Да просто! Если в райкоме узнают, что председатель колхоза ребенка крестил, не сносить председателю головы. А потому крестил Аверьянов своих детей тайно. А иконы на полках в Красному углу, чтобы начальники не заметили, книгами заставлял.

 

 

Двадцать семь лет Григорий Яковлевич был председателем колхоза “Имени Ленина”, и все крутилось, все работало. А теперь из 2100 гектар засевает колхоз только 30. На остальных полях березняк растет с кулак. Ну, разве не горе? Хотя горе случалось и покруче. Отца Григория Яковлевича, Якова Зиновьевича, в 37-м году забрали и расстреляли. За веру. Отец в старообрядческой общине певчим был, и ему “пришили” религиозную пропаганду против советской власти. Всего тогда забрали тридцать одного мужика. Живыми вернулось двое. Отец аккурат перед арестом успел построить

просторную хату. Трое из четверых сыновей Якова погибли на войне, вернулся лишь Григорий. В отцовой Григорий Яковлевич воспитал все своих детей. Не знал фронтовик, что свой юбилей одному отмечать придется...

...Крупный районный чиновник ответственно заявил, что школы в Волом не будет. Если все детишки помещаются в один автобус, зачем тратить тонны угля на отопление громадного здания? Оптимизация, понимаешь... Тем более что в соседнем селе Фоминичи школа еще лучше, и там тоже мало ребятишек. Волое ждет значительный удар судьбы. Но, может, воловцы сами виноваты в том, что не верили в свою родину и, покинув его, оставили на поругание чиновникам?

Но с другой стороны: другие деревни (их тысячи!), где школы под угрозой закрытия, тоже виноваты? На самом деле в Волом рождаемость есть. Семеро детей родились в Волом в ушедшем году. Родители своих малышей здесь, в Волом прописали. А в школу через семь лет пойдет ноль, ибо родители детей будут учить по месту работы и жительства (Москва и Подмосковье). Нет, что-то здесь не так. Не может же вся России быть виноватой!

Село Волое

Притяжение Улеймы

 

 

...Мужики водружают крест. Громадный, метров двенадцать. Из вековых сосен срубленный. Он настолько тяжел, что даже одну из крестовин поднять в силах не меньше десятка человек. Мужики молчаливы и деловиты. Каждый делает свое дело, никто никому не мешает и видно, что сегодня для них значимый и торжественный день. Ведь они ставят древлеправославный крест. Такой, какие сплошь на Руси существовали до церковного Раскола.

Они - старообрядцы. Приехали из разных краев, но в основном из Сибири, с диких мест на Алтае и в Забайкалье. Но постороннему они ничего не расскажут. В частности, не скажут, чем их притянула Улейма. Надо еще учесть, что Николо-Улейминский монастырь - женский. Мужики - хотя они тоже из староверов - всего лишь строительная бригада, занимающаяся реставрацией. Сами сестры ведут настолько замкнутый образ жизни, что их даже на территории монастыря трудно увидеть. Еще бы: устав, по которому они живут, мягко говоря, слишком уж суров.

“Чин правильных канонов” начинается в три часа ночи; насельницы служат Полуночницу. Потом Утреня, Первый час, за которым после двухчасового “расхода” следуют Часы - третий, шестой, девятый... А после них еще Обедница. А в праздничные дни свершается

еще и Всенощное бдение, которое начинается после Полуночницы и заканчивается в шесть утра. Каково? Вот она, монашеская жизнь по древлеправославному образцу...

...С утра, сказали мне, в монастырь посторонних не пускают, ибо молятся. Но предупредили, что настоятельница, игуменья Варсонофия, очень доброжелательная женщина, а потому надо просто обождать. Зато есть время оглядеться. Село не слишком большое и весьма вольно разбросано. Вид довольно запущенный - и белокаменный монастырь по контрасту со старыми домишками смотрится как нечто эфемерное, не от мира сего. Где-то в самом центре села, у самой реки Улеймы, несколько мужиков (не монастырских) строят приличный двухэтажный дом. Значит здесь имеются и зажиточные люди.

К монастырским стенам примыкает краснокирпичное двухэтажное здание. Это бывшая монастырская гостиница. Там долгое время была Улейминская школа. Теперь, когда рядом пристроили новое здание, дети в гостинице не учатся. Старое гостиничное здание кстати выглядит гораздо прочнее нового школьного. В монастырской гостинице теперь живут учителя, в частности, и директор школы. А три комнаты на первом этаже занимает музей села Улейма. Его создательница и хозяйка, учитель истории Лидия Александровна Железнова любезно согласилась показать свое творение и рассказать об истории села.

Но сначала о настоящем. Колхоз “Улейма” еще жив, но работает там мало народу, потому что не платят. Могли бы и жить, да молоко так дешево покупают, что легче плюнуть на эту скотину и вообще забросить поля. Что почти и сделано. В основном трудоспособный народ на заработках в далекой стороне. На территории монастыря долгое время было спецучреждение: интернат для детей с нарушениями психики. Детишки были очень тяжелыми, но интернат давал рабочие места. Но где-то под Рыбинском построили новый интернат и больных детей перевезли туда, а в монастыре в 1993 году появились староверы. Почему именно они - никто в селе не знает, ведь до революции это был обычный православный монастырь.

Что интересно, первоначально монастырь был возрожден как мужской. То есть первыми духовными поселенцами были монахи, а не монашки. Верховодил ими некий отец Александр Панкратов. Очень убежденный он был старовер, любил спорить с учемской интеллигенцией (учителями), доказывать правильность своей веры. Монастырь он хотел сделать большой сельскохозяйственной общиной, развести много скотины, пашню обрабатывать. Только на деле все вышло иначе. Мягко говоря, братия “загуляла”. Среди них конечно монахов не было, сплошь трудники. Вот они-то искушению и не поддались. Как следствие и хозяйственная деятельность монастыря пошла насмарку. И Александр куда-то пропал. После него еще один руководитель появился, он лошадей захотел разводить. Но и он был сломлен - как видно, суровостью монастырского устава.

Ну, а теперь об истории. Селение Улейма появилось много позже монастыря. Изначально в этом таежном местечке появились монахи, ну а после вокруг обители в надежде найти защиту стали обосновываться простые крестьяне. В большинстве случаев это себя оправдало, но несколько раз от рук врагов не защитили и монастырские стены.

Основал Улейминский монастырь странствующий монах Варлаам. Случилось это (страшно представить!) больше полутьысячи лет назад. Варлаам был уроженцем города Ростова и в своих путешествиях дошел до итальянского города Бари, где упокоен Николай Чудотворец. Там он купил икону Святителя, и всюду странствовал к ней. Однажды, в 1460 году Варлаам шествовал из города Углича к себе домой, в Ростов. В пустынном месте, на берегу реки Улеймы он прилег отдохнуть. Перед этим он пристроил

свою святыню на старую сосну, между ветками. Отдохнув, он хотел снять образ с дерева, но... Николай будто приклеился к нему. Тщетно старался Варлаам оторвать икону от сосны, но ничего у него не получалось. Упал монах в изнеможении и забылся. И явился ему во сне святитель Николай, который сказал: “Останься с образом в этом месте уединении на постоянное жительство. Я же буду просить о милости Божьей к вам...” Старец так не посмел коснуться образа, а рядом с сосной он поставил себе келью.

Слава об одиноком отшельнике дошла до угличского князя Андрея Васильевича Большого; он сам прибыл на Улейму, чтобы поклониться чудотворному образу. Князь имел возможность самолично удостоверится, как у Николая Чудотворца исцелялись люди. И он решил поставить здесь храм. Так начался монастырь.

Однажды, в 1609 году на монастырь напали поляки. Согласно летописи, когда, разграбив Углич, полки польского короля Жигмонта подошли к монастырю, монахи и жители села Улейма во главе с игуменом Варсонофием закрыли ворота и некоторое время выдерживали осаду врагов, не давая им разграбить монастырь. Наконец ворота были пробиты. Братия и другие защитники монастыря закрылись в храме Введения, служили там литургию и причащались Святых тайн. Тем временем поляки обложили церковь дровами и угрожали сжечь ее со всеми находившимися там. Игумен Варсонофий желая спасти мирных жителей, нашедших убежище в храме, вышел вместе с 27 иноками к врагам. Они были в парадном облачении, несли иконы и хоругви и шли с пением, желая усовестить поляков, чтобы они пощадили обитель и людей. Однако им не удалось образумить интервентов. Игумен Варсонофий и все монахи были зверски замучены врагами. Поляки сожгли храм вместе со всеми укрывшимися там людьми. Монастырь был разрушен и разграблен. Поляки и второй раз изничтожали монастырь: это случилось в 1619 году, при игумене Ионе. Монастырь вновь был опустошен, а братия с игуменом перебита. Ныне недалеко от западной стены выстроенной вновь церкви Введения находится братская могила жертв польско-литовской интервенции. Ее обозначает крест.

Только после заключения 1620 году окончательного мира с Польшей монастырь смог начать беспрепятственно восстанавливаться и населяться. Чудотворный образ Святителя Николая сохранился во время всех испытаний и пользовался огромной популярностью у прихожан. Монастырь богател и процветал. В числе его благодетелей были многие знатные люди, в том числе и московские государи. Особенно замечательный дар сделала монастырю боярыня Прасковья Нарышкина. Ее вкладом в монастырь стала частица мощей Николая Чудотворца, которую ей, как “мамке” царевича Алексея, в свою очередь, подарил, государь Петр Алексеевич. Эта святыня была приобретена им во время путешествия с Великим посольством. С появлением в монастыре этой святыни слава о чудотворных исцелениях милостью Николая Угодника еще более возросла. В 1713 году богатый купец Федор Верещагин в благодарность за чудесное исцеление на свои средства возвел вокруг монастыря каменные стены с башнями (которые сильно были порушены в лихие времена). Над западными въездными вратами была построена и украшена “со всем благолепием” стараниями того же Верещагина надвратная церковь Пресвятой Троицы.

После 1917 года монастырь неоднократно пытались закрыть. Но популярность его среди верующих была такова, что он продолжал действовать до 1930 года. Тогда началось его новое разорение, на сей раз уже местными жителями. Церковная утварь была вывезена в музеи Углича и Ярославля. К сожалению чудотворная икона и частица мощей Николая бесследно пропали. Ночью комсомольцы раскапывали могилы, ища драгоценности. Кстати, оскверненная могила одного из настоятелей монастыря была случайно найдена в 1997 году. Одна женщина, проходя по территории монастыря, провалилась в

полуразрушенный склеп. К счастью, все обошлось благополучно. Теперь на этом месте стоит крест, и монахини ухаживают за могилой.

...Матушка Варсонофия (в миру Валентина Евдоксеевна Килина) - степенный и рассудительный человек. Правда сразу сказала, что сестер фотографировать нежелательно. Люди не соврали, что она искренна и доброжелательна. Видно, что возраст ее весьма преклонен, но держится она довольно моложаво. И она, и монашки, которые неслышно проходили мимо нас во время нашего разговора, весьма худы, я бы сказал, сухощавы. Похоже, и вправду изматывают себя суровыми постами. Рассказала матушка, что родом она с Алтая, покойный муж ее был старообрядцем, уставщиком, вот и она пошла по его стезе:

- Сами мы принадлежим к старообрядческой митрополии, у нас есть свой митрополит: Корнилий. Раньше-то по Сибири было у нас монастырей и скитов немало. Но при коммунистах все разорили и разогнали. Только один монастырь у нас и оставался, в селе Куничи. Там я тридцать пять лет подвизалась. Ну, а теперь - сюда вот наши духовные власти направили - по решению Собора...

Не скрыла матушка и тайны (впрочем, всем известной) про мужиков-монахов, которые не вынесли тягот жизни в четырех стенах и съехали. По ее мнению, не на то они ставили. Один хотел коров разводить, другой - лошадей. А о душе они и не заботились в должной мере. Тенденция не удивительная: сейчас на Руси много бывших мужских монастырей открываются как женские. Такой вот “трансвестизм” имеет объяснение: женщины в наше время все же более сильны духом. Сестры действительно родом из разных мест в Сибири; есть из Омска, из Минусинска, из Читы. Там сильное старообрядчество и во многих селах твердо хранят “древлее” православие.

Матушка объяснила, почему они, старообрядцы, обосновались именно здесь. Николо-Улейминский монастырь основан до Никоновских реформ, а потому здесь веками сохранялась истинная (по мнению староверов) духовность. И в частности те монахи, которые пали от рук поляков, отошли ко Господу в истинной вере. А значит и молится о душах усопших - обязанность старообрядцев. И еще: Углич и окрестности еще во времена Раскола принимали сторону “древлего” православия, то есть здешние священники противились реформам Никона. За что и страдали смертным страданием. По сути значительно число сибирских староверов имеет здешние, угличские корни (в шестом-седьмом коленах). Конечно старообрядческая церковь не обладает такими финансовыми ресурсами, как Московский патриархат, но (опять же в Сибири, и еще в Молдавии) есть духовные центры, которые помогают и материально. Ведь те мужики-трудники, которые сегодня водружают крест, тоже присланы из духовных старообрядческих центров. Они не только отреставрировали храмы, но и отстроили заново изрядно порушенные монастырские стены.

 Сестрам гораздо проще, поскольку в их обязанности входит лишь хозяйство и молитва. Хотя молиться им приходится очень даже немало. Матушка одно время пыталась приглашать местных жителей на службу, однако никто так ни разу не пришел (напомню: по версии местных жителей их туда просто не пускали и не пускают). И в итоге монастырь и село существуют как бы отдельно. “Два мира - две системы”.

Но монастырь, заметила на прощание матушка Варсонофия, не община. Здесь так и должно быть. Молитвенное уединение...

 

 

...Когда уезжал, молчаливые мужики все еще монтировали гигантский крест. В их движениях чувствовалась уверенность. Я подумал: ведь триста пятьдесят лет прошло, а они, последователи протопопа Аввакума и боярыни Морозовой, все еще несут свою веру. Между прочим, купцы-староверы век назад подняли Россию. Жаль, их дети-атеисты все ту же Россию отдали на съедение темным силам. Только полтора десятилетия назад попробовали подняться с колен. Вроде и Бога разрешили, однако силенок все равно не хватило и все еще на коленях стоим. Поднимемся ли снова?

Село Улейма

Старовер

 

 Андрей Васильев

В 2003 году Михалкинская школа отмечала свое столетие. Здание, построенное на средства крестьян-староверов, отремонтировали сами учителя, причем все материалы они

купили на свои деньги. Праздновали широко, радостно, и никто не подозревал, что скоро грядет катастрофа…

Районные власти для решающего удара выбрали удачный момент. В июле все Михалкино трудилось на сенокосе. Едва по окрестным лугам пронесся слух о том, что комиссия прибыла закрывать школу, все – на лошадях, на тракторах, пешком, с вилами, косами, граблями – примчались к школе. Но было поздно… Акт о закрытии был подписан.

Сто с лишним лет дети учились в своей школе, а теперь (согласно акту) школьное здание оказалось “пожароопасным” и “непригодным”. Чиновники вальяжно заявляли: “У вас нет пожарной сигнализации. А пятьдесят тысяч на установку вы все равно не найдете…” Председатель колхоза “Свобода” Галина Степанова тут же созвонилась с пожарными в райцентре и те сказали, что хоть сегодня поставят сигнализацию за десять тысяч. Но и это не помогло, ибо начальство уже поставило подписи под документами. Оправдывались: такое распоряжение поступило сверху. В общем, на школу был повешен замок, и дверь опечатали… через некоторое время школьное здание… выставили на продажу. Оказалось, таким жестоким образом чиновники решили залатать дыры в районном бюджете! Все попытки Андрея доказать, что, поскольку школа была построена на средства михалкинских староверов, она и должна принадлежать общине, не возымели действия. Чтобы судиться, нужны большие деньги, а где их взять?

К осени деревня Михалкино опустела. Молодые семьи (в первую очередь учительские) уехали кто куда, и остались в Михалкине лишь старики. Из молодежи только разве Андрей Васильев. И теперь Андрею уже никто не помогает в строительстве часовни, ибо все члены старообрядческой общины поморского согласия – старики.

Когда-то в Михалкине жило 900 человек. Нынешнее население деревни – 55 душ. Приблизительно половина – прихожане. Но членов общины всего-то девять человек. Жизнь в Михалкине пошатнулась, и надежд на то, что она наладится, немного. Иногда отчаяние нападает даже на Андрея. На людях дурное настроение он не кажет, ведь уныние – страшный грех, но все же, все же… До сих пор про михалкинцев в народе говорят, что нет людей трудолюбивее и богаче. Ведь староверы традиционно молились и работали, а табак с водкой не принимают до сих пор. На всю Псковщину славятся михалкинские огурцы, которые на здешних добротных землях растут как на дрожжах. Но мало кто догадывается, что рук, умеющих взрастить эдакую вкусноту, теперь раз, два – и обчелся…

Михалкино в истории Великого Раскола сыграло когда-то значительную роль. Уже только поэтому Андрей твердо решил не оставлять родную деревню. Друзья, ровесники, перебравшиеся в города (конечно не все там себя нашли, но никто не жалеет о своем выборе) считают его “чудаком”. А вот Васильев искренне не понимает: как эти люди, воспитавшиеся в среде староверов, могли так легко попрать традиции предков? Да что там традиции и вера! Народ продает свои колхозные паи – 6 гектар за какие-то 10 тысяч рублей… А это уже не попрание традиций, а великая глупость! И, кстати, никто точно не знает, кто покупает землю и для каких нужд… Просто приезжают какие-то парни на иномарках и уговаривают народ поставить подпись под какими-то непонятными бумагами. И находятся такие, кто не глядя эти бумаги подмахивает!

 Андрей догадывается, в чем дело. Михалкино – подлинная глубинка, тупик. Рядом большое озеро Липпо (другое название – Свято), исток реки Сороть. Вот и хочет некий толстосум на берегах озера устроить охотничьи угодья. И школьное здание он купит – причем только для того, чтобы обустроить школу под “охотничий домик”. Богатею

плевать на историю, на веру. Он покупает тишину. И, чем меньше народу будет жить в Михалкине, тем ему лучше. 

Андрей живет рядом со старой моленной, чудом пережившей войну. Так получилось, что рано умерли его родители, и Андрей вынужден был ухаживать за дедушкой и бабушкой. Потому и не женился… Дед скончался. Бабушка, Евдокия Ермолаевна, жива. Вдвоем они и живут, ведут хозяйство. Выращивают огурцы, продают. У Андрея единственная не весь район ферма подсадных уток. Он страстный охотник. И такой же страстный рассказчик. Об истории родной деревни Андрей может рассказывать часами.

Никто не знает, когда Михалкино было основано, но в летописи отмечено, что еще при Иване Грозном, в 1583 году в Михалкиной слободке (так первоначально называлась деревня) был 51 дом, 12 дворов крестьян, которые занимались рукоделием, чем и жили, в 22 дворах жили бобыли и “непашенные нищие”. Были в слободке ремесленники: 2 горшечника, кузнец, портной, судовщик. На озере была пристань, приплывали из Пскова на судах с товаром купцы. Благодаря торговле и положению портово-перевалочного центра Михалкина слободка процветала. В слободке был свой воевода, которого звали “князь”. К сожалению имени его история не сохранила.

 

 

 

Церковный Раскол застиг Михалкино, когда слободка была на подъеме: большое селение, крепкие основательные постройки, деревянная церковь, пристань, кузницы, конюшни, склады и многое другое, позволяющее жить, работать и горя не знать в родном государстве михалкинскому мужику... Для кого-то принятие церковных нововведений Никона, быть может, означало всего лишь переменить привычку креститься с двоеперстия на троеперстие, привыкнуть к новому мотиву пения на службе, принять как правильное другое Имя Спасителя, и жить дальше, торговать, строить – расти экономически. В большинстве русских селений люди приняли нововведения. А вот Михалкино заартачилось. Единогласно зароптали мужики на князя, который неуверенным голосом посчитал своим долгом известить о ближайшем приходе обоза с новыми книгами и новыми иереями.

Когда обоз подошёл к деревне, вестовой солдат прискакал к михалкинскому дьякону и зачитал указ о реформе, на что дьякон ответил отказом изменить веру отцов. Вестовой зачитал, что в таком случае будет с теми, кто против нового закона. Но была ниточка, за которую можно “зацепиться”, – в указе содержались вопросы, на которые нужно было ответить знающим людям. Вестовой подал свиток и сказал, что через пополудни отвечавшие должны подойти к обозу и ответить. Если же не ответят, то деревня будет взята силой, и в ней будет восстановлена “истинная” вера.

 

 

 

Вот здесь с удовольствием  перескажу удивительную историю, которая передается в Михалкине из поколения в поколения. Она одновременно и красива, и поучительна. Жил в Михалкинской слободе сирота Савелий. Парня жалели, и, когда он подрос, поставили дьячком в церкви. Савелий тянулся к книгам, а самая большая библиотека была у князя. Ну, и вошел он в доверие к князю, а одновременно и к его дочери Екатерине. Книги конечно Савелий читал, и даже очень внимательно. Но и Катю он тоже внимательно “прочитал”… да так, что та отяжелела. Грех – да и только! Время идет, живот у девки растет, а Савелий все похаживает к князю книжки читать. Князь, когда тайну невозможно стало скрывать из-за размера живота, поступил мудро: заблудшую дочь он отослал рожать в далекое свое имение. Наказал дочери: “Родишь, месячишко понянчишь, а после отдашь какой-нибудь доброй бабе на воспитание”. Савелия, чтобы не раздувать скандал, прилюдно не наказывали, но тихонько из дьячков-то расстригли.

Савелий уединился, ни с кем почти не общался, и, как говорят, “нес крест покаяния”. Прослышав о решении князя бросить дитя, он отважился пойти в далекое княжье имение – просить Екатерину, чтобы она ему младенчика на воспитание передала. Как видно, между молодыми людьми еще сохранялась симпатия, ибо Екатерина согласилась на это предложение и мальчика бывшему любовнику отдала. Вскоре Катю выдали замуж за дворянина, и она уехала из слободки навсегда. Брак у нее был несчастным: муж пил, бил жену, детей у Екатерины больше не было. Савелий в Слободке сказал, что мальчика нашел на дороге (в те времена это случалось часто), и стал его воспитывать один. Когда случился Великий Раскол и в Михалкино пришел обоз с новыми книгами и попами-обновленцами, мальчику шел уже 11-й год.

Итак, священник развернул перед михалкинским народом свиток с вопросами (их было 106) и начал зачитывать. Мужики молчали. Некоторые, правда, заговорили: “Может, лучше принять новую веру? Не стоит гневить государя нашего – батюшку…” И тут к обозу вышел Савелий с сыном. И он ответил на все вопросы! Отвечал он уверенно, подтверждая сказанное текстами в книгах, указывал страницу и строку. Проверяющие удивлялись его спокойствию и знанию. Помогал Савелию сынок, изредка подсказывая нужную страницу в книге. Даже сопровождающие обоз стрельцы вопрошали: “Так как креститься-то надо?” И обоз покинул деревню! С той поры Михалкинскую сторону стали называть “староверщиной”.

Приблизительно в это же время под Великим Новгородом в Куржицкой обители собрались ревнители древлего православия. Это случилось в 1666 году. Участвовали Архиепископ Павел (его Никон прилюдно избил посохом – такого никогда не было в христианстве!) протопоп Аввакум, и многие другие. Ревнители благочестия пришли к выводу: пришло время антихриста и нужно бороться. Но Куржицкою обитель уничтожили, Павла и Аввакума сожгли… Соловецкий монастырь после 8-летней осады пал. Иноки ушли в поморские скиты. Так зародилось Поморское согласие, к которому принадлежат христиане деревни Михалкино. Это беспоповское согласие, отличающиеся строгостью нравов и особой непримиримостью.

Есть предание, что вскоре после поражения представителей законной власти Савелий стал лидером михалкинских староверов. Его вызывали на споры с “новокрещенными” попами в разные селения, и неизменно он побеждал. Но однажды его схватили. И так случилось, что попался он на землях, принадлежащих законному мужу Екатерины. И она приказала его освободить. Что было дальше, покрыто мраком тайны. Не так давно Андрей раскопал на Михалкинском кладбище древнее надгробие. На нем сохранилась надпись: “Екатерина.

1738 годъ”. Уж не та ли эта Екатерина? Могила Савелия не найдена. Неизвестно, что сталось с сыном Екатерины и Савелия… 

 

В Михалкине никогда не было крепостного права, хотя вокруг в двух верстах находились крепостные “мирские” деревни (Барута, Юхново, Лжун...). Деревня росла и крепла, слухи о большом староверском поселении летели во все края России, Михалкино называли “солью земли Псковской”. В исторических записях о Михалкине тех лет сказано: “Деревню населяют старообрядцы, люди с очень строгими нравами. Молодежь должна подчиняться и почитать старших. Курить и пить считается великим грехом. Строго соблюдаются христианские заповеди. Очень трудолюбивы. Деревня вольная, с чужаками говорят мало, едят только из своей посуды. Много зажиточных крестьян”.

Старообрядческие семьи строго следили за тем, чтобы не было смешений в вере, и поэтому михалкинцы женились только на староверках. Бывали случаи, когда брали замуж и “мирских”, но перед этим их крестили в моленной. Стали появляться разногласия между родами. Озеро делилось на участки, где каждый род занимался рыбной ловлей. Был случай, когда в воскресение одна из семей мирских выехала в поле пахать. Мужики-староверы собрались, пошли в поле, насильно распрягли лошадь и отправили хозяев домой, потом объяснили: в праздник работать грешно. Никониане послушались.

В 30-е годы прошлого века начали образовывать в Михалкине колхоз. Население деревни открыто противодействовало властям, но после очередной “раскулачки” пришлось смиряться. Один из участников “коллективизации” вспоминал: “Очень трудно было проводить коллективизацию в Михалкине. Население деревни выступило против. Трижды выезжали представители райкома партии в деревню и не могли застать взрослое население. По деревне бегали одни ребятишки. Как узнавали о нашем приезде, это было загадкой, мы не могли понять. На четвёртый раз нас на въезде в деревню встретили женщины с кольями и камнями, разбили стёкла в машине, гнали из деревни…”

Войну Михалкино пережило неплохо. Немцы колхоз распустили и приказали каждому крестьянину заниматься личным подворьем. Может, и скверно об этом говорить, но правды не скроешь: поскольку михалкинцы с советской властью были не в ладах, оккупация для них была благом. Они просто трудились и молились, а большего им и не надо было. В 1944-м, года немцы отступали, они были уже не самонадеянные и самодовольные вояки: сжигали все деревни – просто из злобы. Поджигали и дома в Михалкине. К этому времени жители деревни уже, забрав всё самое ценное, ушли за озеро, в партизанские леса. В Михалкинской школе немцы наткнулись на двух советских разведчиков, которые возвращались из вражеского тыла. Завязался бой, были убиты шесть немцев и один наш.

Школу немцы подожгли, но прибежавшие с озера мужики сумели ее потушить. Немного позже шёл через Михалкино ещё один немецкий батальон, и опять загорелась школа. Но мужики опять её потушили. Из других домов спасли только моленную. Едва немцы подъехали с огнеметом, вышел наставник, отец Павел, и стал упрашивать карателей, чтобы не тронули святое. И немцы пожалели старца, не тронули моленную. Получается, от старого Михалкина остались лишь моленная да школа. Теперь вы понимаете, какие чувства испытывали михалкинцы, когда чиновники закрыли школу, и здание выставили на продажу…

В моленной во времена хрущевских гонений на Церковь сделали клуб. Он долго не проработал, закрылся. И вот, что интересно. Когда Андрей захотел в этом здании воссоздать моленную, власти сказали, что дом принадлежит им. Представляете: отобрали, а теперь говорят, что по закону это ихнее! Даже несмотря на то, что моленная в аварийном состоянии, она невосстановима, власть заявила, что это ее собственность, и никакой моленной там не будет! Чиновники опираются на юридический казус: не сохранилось документов, доказывающих очевидный факт. А значит, здание может продолжать разрушаться под “чутким” надзором государства… Именно потому Андрей затеял строительство новой часовни. Может, оно и к лучшему…

Андрей знает, что его прабабка Дарья была богатой михалкинской купчихой. Бабушка, Евдокия Ермолаевна, 1921 года рождения и, естественно, не знает, что происходило в царские времена. Зато в доме у бабушки и дедушки в самые злые времена проходили молитвенные собрания. Андрей знал, что он старовер, с младых ногтей. Крестик он носил еще под пионерским галстуком. Изучал “Кормчую книгу”, древнее христианское творение; именно “Кормчую” с особым рвением сжигали никониане, ибо в ней написано много такого, отчего мировоззрение христианина может поменяться. У поморцев-беспоповцев три книги считаются святыми: “Евангелие”, “Апостол” и “Кормчая”. Староверы понимают Церковь как корабль, который ведет кормчий, капитан. Поморцы не приемлют священства. Но зато большое внимание уделяют молитве.

Андрей научился у бабушки и у отца: молитвенное правило должно быть не менее часа в день. В воскресенье в Михалкине даже при колхозе не работали. Но ИНН и паспорт михалкинцы принимают. Дед Андрея, Макей Григорьевич воевал в Первую Мировую, он Георгиевский кавалер. Отец служил на атомной подводной лодке; от облучения он долго не прожил, сердце отказало… Андрей тоже служил на флоте, в морской пехоте. Та получилось, что уходил он в армию из богатой деревни, а вернулся в нищий колхоз. Плодородные земли теперь зарастают лесом. Работал Андрей егерем в государственном охотхозяйстве, но его должность сократили… Теперь источник к существованию – михалкинские огурцы и ферма подсадных уток. Андрей не жалуется, даже несмотря на то что официально он безработный. В 32 года жизнь только начинается...

 

 

…В середине деревни стоит пятисотлетний дуб. Его называют “Шагаев дуб”, ибо растет он на огороде уже отошедшего ко Господу деда Ивана Шагаева. Дуб пережил много войн, Великий Раскол, несколько смут, падений и взлетов России. А на вид он еще крепок, ни одного дупла или изъяна на нем не увидишь. Андрей часто ходит к Шагаеву дубу. Поклонение деревьям – язычество. Но Андрей не молится у дуба, он учится у дерева стойкости. Васильев давно понял: дерево сильно прежде всего корнями. Для Андрея корни – вера его предков. А потому он убежден: пока есть вера, строится часовня, сохраняется община, - Михалкино будет стоять. Да, сейчас падение. Но ведь такое уже случалось, и всякий раз деревня возрождалась. Неужто не возродится снова?

Деревня Михалкино

Геннадий МихеевЕсли у Вас есть замечания по материалам, помещенным в книгу «НЕрабы», пишите автору по следующему адресу: genamikheev@mail.ru