А . В . В ен к о в , С. В . Д ер н а ч

В Е Л И К И Е

П О Л К О В О Д Ц Ы

И Х Б И Т В Ы

ЕНИКС

РОСТОВ-НА-ДОНУ1999

ББК 84 Р7 В 12

Венков А. В., Деркач С. В.В 12 Великие полководцы и их битвы. Ростов н/Д:

изд-во «Феникс», 1999. — 384 с.Книга рассматривает биографии и важнейшие побе­

ды великих полководцев античности и средневековья. За критерий отбора персоналий взяты глобальные по­следствия выигранных ими сражений. Большое внима­ние в книге уделено организации войск, обучению и снаряжению воинов.

Книга рассчитана на любителей военной истории и на всех, кто интересуется исторической наукой.

ББК 84 Р7ISBN 5-222-00823-1

© Венков А. В., Деркач С. В., 1999 © Оформление, изд-во «Феникс», 1999

ПРЕДИСЛОВИЕ

Что является критерием величия полководца? Ко­личество выигранных сражений? Количество кро­ви, пролитой в честных боях? Новое слово в страте­гии и тактике? Возможно, возможно... В предлагае­мой книге за критерий взяты сражения, которые изменили мир, его политическую карту.

«Взять крепость нетрудно, трудно кампанию вы­играть», — говорит Кутузов в «Войне и мире». Но кампания, выигранная тогда великим русским пол­ководцем (речь идет о русско-турецкой войне 1806— 1812 гг.), ничего не изменила на политической карте мира, просто Турция после этой войны вынуждена была сохранять нейтралитет и не вмешиваться в русско-французские отношения. А сколько ради этого нейтралитета солдат положили на берегах Дуная!..

И все же были сражения и штурмы крепостей, после которых разваливались целые империи, тече­ние истории меняло свое русло. Битва при Гавгаме- лах разрушила могущественную полиэтническую Персию, греки хлынули в Малую Азию, и образо­вавшийся «коктейль» народов и культур в скором времени породил универсальную мировую религию — христианство (а вокруг нее массу ересей). Битва при Заме сделала римлян господами западного Сре­диземноморья, а битва при Каррах остановила их продвижение на восток. Прошло немного времени, и никому неизвестный Арминий, этакий «принц-

изгнанник», уничтожил в лесах Германии лучшие легионы Римской империи. Империя остановила свое продвижение на север, а немцы приобрели свою доныне сохранившуюся легенду лучших вояк Евро­пы. Дважды на полях прекрасной Франции реша­лась судьба зарождавшейся молодой христианской цивилизации: первый раз еле отбились от привер­женцев бога Тенгри, второй — от последователей Магомета...

Но вот парадокс — событие важное, историчес­кое, а бывает связано с личностью абсолютно бес­цветной. То ли случай эту личность выносит, то ли событие самим ходом истории бывает подготовле­но, и личность здесь вообще никакой роли не игра­ет. Иногда личность вообще за событием не про­сматривается. Так, прекрасно задуманная и четко осуществляемая десантная операция монгольской армии против Японии дважды (!) была сорвана тай­фуном, и до ста тысяч прекрасных воинов исчезли в пучине, не успев обнажить своих мечей, а Япония избежала участи Китая, Бирмы, Кореи, пошла сво­им путем...

В предлагаемой книге наряду с Ганнибалом и Александром Македонским пред читателем предста­нут полководцы менее известные, но отмеченные не менее великими победами. Много внимания уде­лено их армиям, боевой подготовке и снаряжению их солдат. Ибо солдаты «добывают» победу для пол­ководца. «Массы решают все», — говаривал вели­кий Наполеон.

А л е к с а н д р

М а к е д о н с к и й

( 3 5 6 — 1 3 .6 .3 2 3 г г . go н .э.)

Н емногие полководцы с древнейших времен до наших дней могли бы потягаться с этим че­ловеком. Слава его затмила деяния современ­ников. Непостижимой казалась судьба молоденько­

го царя совсем еще недавно маленькой полудикой страны, который вдруг взлетел к вершинам неогра­ниченной власти, завоевал огромные территории, разрушил великие царства и на их обломках осно­вал свою империю, построил 70 городов, назвал их своим именем, был обожествлен при жизни и умер молодым, едва ли достигнув возраста Христа.

Отец Александра, царь Филипп II Македонский, заботился о воспитании и образовании сына. Учи­телем юного Александра стал великий ученый древ­ности Аристотель. Зато азы военного искусства сыну преподал сам Филипп, один из лучших полковод­цев своего времени.

Стремительно крепнувшая Македония пыталась объединить и возглавить многочисленные гречес­

5

кие города-государства. Она не имела возможности воздействовать на них экономически, не могла уго­ворить, отставала в культурном развитии и потому не пользовалась авторитетом среди ученых мужей Греции, переживавшей золотой век своей культуры. Царь Македонии Филипп стал объединять Грецию железом и кровью. В битве при Херонее, привед­шей к покорению греческих городов, впервые от­личился на поле брани восемнадцатилетний Алек­сандр.

В 336 г. до н.э. Филипп был убит заговорщи­ком, и двадцатилетний Александр унаследовал отцовское государство. На следующий год он усми­рил заволновавшиеся было греческие города, раз­громив их войско под Фивами. А весной 334 г. объе­диненное войско греков и македонян, ведомое двад­цатидвухлетним полководцем, вторглось в пределы самого могущественного государства Востока — Персии.

В течение нескольких лет была завоевана вся Малая Азия. Египетские жрецы обожествили Алек­сандра и провозгласили его царем Египта. Персид­ский царь Дарий потерял свою страну и пал от рук изменников. Александр провозгласил себя его пре­емником, но не удовольствовался границами своего нового царства. Его войска, пополненные местны­ми жителями, пошли дальше на восток. В 329 г. они огнем и мечом прошли Среднюю Азию, подавили сопротивление недовольных под предводительством Спитамена. В преданиях ошеломленного населения Александр остался здесь под именем Искандера Двурогого (из-за рогов, украшавших его шлем). В 327 г., воспользовавшись разногласиями между ин­дийскими правителями, Александр отправился в

6

поход на Индию. В жестокой битве греко-македо- но-персидское войско разгромило силы Западной Индии. Александр намеревался вторгнуться в доли­ну Ганга, но войско было утомлено, солдаты и пол­ководцы роптали, и юному властелину пришлось отказаться от задуманного похода.

Он вернулся в Вавилон, провозглашенный сто­лицей нового государства, и здесь в разгар приго­товлений к новой войне умер 13 июня 323 г. до н.э. О причине его смерти ходили и ходят разные слухи: от радиоактивного камня в короне до банального алкоголизма. После смерти Александра созданная им страна развалилась на ряд самостоятельных царств...

Тысячелетия отдаляют нас от того времени. Но и сейчас не вызывает споров суждение, что величай­шей военной победой Александра Македонского было сражение при Гавгамелах. Итак, Гавгамелы...

БИТВА ПРИ ГАВГАМЕЛАХ

(331 г . до н .э.)

В IV в. до н.э. огромная Персидская империя, сама по себя являвшаяся самостоятельной цивилизаци­ей, переживала время упадка. И в то же время окреп­ший и охвативший своими колониями все восточ­ное Средиземноморье эллинский мир стремился все дальше и дальше распространить свое влияние на восток. Еще в V в. до н.э. общими усилиями элли­ны отбили нашествие персов. Теперь объединенные

7

силы греков во главе с царем Македонии Александ­ром (его войско составляло костяк этих сил) двину­лись на Персию.

Весной 334 г. армия Александра перешла Гел­леспонт и вступила в Азию. Армия состояла из 30 тыс. пехоты и 5 тыс. конницы. Непосредственно македонцы выставили 12 тыс. пехоты и 1800 всад­ников, 7 тыс. пехоты и 600 всадников послали в армию Александра союзники-греки. Еще 5 тыс. со­ставляли обычные греки-наемники. Остальное приходилось на фракийцев, иллирийцев, критян.

Недавно вступивший на персидский престол царь Дарий III встретил Александра во главе огром­ной армии, представлявшей собой конгломерат войск подвластных персам народов. Сразу же у Дар­данелл на речке Граник Александр был останов­лен 40-тысячным войском Мемнона Родосского и персидских сатрапов, состоявшим из персов и гре­ческих наемников. На глазах противника Александр форсировал Граник, его тяжеловооруженная кон­ница смяла легкую конницу персов, македонская фаланга опрокинула греков-наемников, бывших на персидской службе. Персы побежали, потеряв по­ловину войска.

Александр захватил города Милет и Галикарнас, завоевал всю Малую Азию и в сентябре 333 г. у го­родка Исс на берегу реки Пинар разгромил много­кратно превосходящую его по численности армию персов во главе с самим царем Дарием. Сражение протекало примерно так же, как и при Гранике. Сам Александр во главе конницы атаковал телохраните­лей Дария, и тот бежал с поля боя.

Дальнейшим этапом войны стал поход Алексан-8

дра на юг вдоль Средиземноморского побережья, когда он захватил Тир, Газу и другие базы персид­ского флота, лишив тем самым персов морского могущества, и утвердил свое господство в восточ­ном Средиземноморье. Зимой 332—331 гг. македон­ское войско достигло Мемфиса и покорило Египет.

Летом 331 г. Александр вновь повел свои войска на восток, вторгаясь в самое сердце Персидского царства. Царь Дарий во главе вновь набранного вой­ска ждал его у Вавилона, экономического центра Персии. Но Александр взял севернее и форсировал Евфрат выше Вавилона. Дарий двинулся параллель­но, надеясь встретить Александра. Это удалось лишь на левом берегу реки Тигр.

От пойманных лазутчиков Александр знал местоположение войск противника; он дал своей армии несколько дней отдыха и повел ее на врага.

Обнаруженная армия Дария III неприятно уди­вила Александра обилием конницы, превосходив­шей его собственную кавалерию в 5—6 раз.

30 сентября 331 г. две армии сошлись для боя.Александр располагал фалангой в 12 тыс. вои­

нов, 3 тыс. гипаспистов, у него было 7 тыс. гречес­ких союзников, 8—9 тыс. греков-наемников. Все эти силы составляли тяжелую пехоту. 6 тыс. фракий­цев, 1 тыс. иллирийцев, 1 тыс. агриян, 1 тыс. кри­тян составляли легкую пехоту. Конница Александ­ра также была довольно пестрой по своему составу: 2 100 гетайров, 2 100 фессалийцев, 600 продромов, 750 греков-союзников, 400 греков-наемников, 300 паинов, 500 фракийцев, 300 наемных азиатских лучников. Всего до 40 тыс. пехоты и 7050 всадников.

Армия Дария III значительно уступала против­9

нику в тяжелой обученной пехоте: 2 тыс. царских гвардейцев, 2 тыс. греков-наемников. Легкая пехо­та была гораздо многочисленнее: марды — 2 тыс., контингенты вассалов — около 50 тыс. Конница почти равнялась по численности пехоте: царские гвардейцы — 1 тыс., персы — 10 тыс., индийцы —1 тыс., карийцы — 1 тыс., сузиане — 1 тыс., кадус- сии — 1 тыс., сакесины — 1 тыс., мидийцы — 1 тыс., албанцы — 1 тыс., гирканцы — 1 тыс., парфяне —2 тыс., вавилоняне — 1 тыс., тапуры — 1 тыс., дай — 1 тыс., арахосии — 1 тыс., массагеты — 2 тыс., бак- трийцы — 6 тыс. тяжелой и 1 тыс. легкой, каппадо- кийцы — 1 тыс., армяне — 1 тыс., сирийцы — 1 тыс., скифы — 4 тыс. Кроме того, в войске было 15 сло­нов и 200 колесниц. Всего около 56 тыс. пехоты и 42 тыс. конницы.

Костяком армии Александра были македонские формирования, созданные по принципу рекрутско­го набора, когда все здоровые мужчины Македонии должны были служить в царском войске. Его осно­вы были заложены отцом Александра, Филиппом Македонским, который обучил и вооружил пехоту по образцу греческих гоплитов, дал ей щиты и брон­зовые кирасы. Филипп создал ударную силу войс­ка, которой не было в греческих городах-государ- ствах, — тяжелую кавалерию, одетую в кирасы и шлемы фригийского типа. Первоначально кавале­рия состояла из 600 представителей македонской знати.

В последовавшей войне Македонии с гречес­кими городами армия Филиппа оказалась лучше обученной и вооруженной. Разрозненные гречес­кие города подчинились Филиппу, который со­

10

здал Коринфский Союз. С приходом на престол Александра система набора, подготовка и воору­жение войск остались прежними. Молодой царь, по преданию, лишь заменил фригийские шлемы на беотийские, которые лучше прикрывали лицо и плечи воина, и повелел всем своим солдатам бриться, чтоб в рукопашной враги не могли вце­питься в бороду.

Верховное командование войском осуществлял царь. При нем постоянно находились сто “товари­щей”, составлявших его ближайшее окружение. Бо­лее узкий круг был представлен “друзьями”. В бою “товарищи” и “друзья” составляли предводитель­ствуемую лично царем кавалерийскую часть — илу. Из “товарищей” и “друзей” подбирались команди­ры для воинских формирований. Таким образом, царская ила была своеобразной школой командно­го состава. Семеро “царских телохранителей” игра­ли роль своеобразного генерального штаба, они по очереди дежурили и осуществляли функции дежур­ных генералов. Помимо этого во главе войска сто­яли подбираемые по греческому принципу стратеги и более младшие командиры — гегемоны. В маке­донских частях, где солдаты набирались по терри­ториальному принципу, и командиры были пред­ставлены местной знатью.

Кроме того, для непосредственной охраны царя были учреждены особые телохранители — сомато- филакии (200 бойцов). Командовал ими Гефестион.

В армии существовала административная служ- ба во главе с секретарем — громматеусом и инспек­торами — епископами.

Пехота армии Александра делилась на тяжелую11

и легкую. Основная ударная сила войска — фалан­га — состояла из пезгетайров, тяжеловооруженных воинов, набранных по территориальному принципу в разных областях Македонии. Низшей тактичес­кой единицей в фаланге была “дека” — 10 человек, составлявших один ряд (шеренгу) фаланги. Во вре­мя царствования Александра количество воинов в деке было увеличено с 10 до 16. 32 ряда составляли “лох” во главе с лохадосом, 2—3 лоха объединялись в “такс”. Всего в фаланге было 9 тыс. пезгетайров, разделенных на 6 таксов по 3 лоха каждый. 4 такса имели до 330 г. постоянных командиров (таксиар- хов) и назывались по имени этих командиров: Коен, Пердикка, Кратер, Мелеагр. Воины каждого из них различались одеждой и оружием.

При обычном построении фаланга имела 16 че­ловек в глубину. По фронту фаланги на каждого воина приходился 1 ярд (0,9 м) пространства. Более тесным построением было — “сомкнув щиты”, при котором последние 8 человек “деки” входили в про­межуток между рядами. Глубина строя сокращалась до 8 человек, но по фронту на каждого воина при­ходилось 0,5 ярда пространства.

Подобное построение, удобное для обороны или таранного удара, плохо подходило для маневриро­вания. Для удобства при проведении сложных ма­невров на марше фаланга углубляла свой боевой порядок, но делала его более редким: каждый вто­рой ряд выстраивался в затылок каждому первому, теперь глубина ряда была 32 человека, по фронту на одного воина оставалось 2 ярда пространства, в це­лом же длина фронта фаланги при всех перестрое­ниях оставалась неизменной.

12

Все перестроения фаланги производились с под­нятыми копьями.

В сражении главной и единственной задачей фаланги был таранный удар холодным оружием. Движение начиналось в молчании с поднятыми ко­пьями. Непосредственно перед атакой копья опус­кались. Удару сопутствовал боевой клич “Алалала- лай” (в честь бога Эниалиоса, македонского двой­ника Арея).

Каждая дека имела одного слугу, который на осле, муле или верблюде перевозил за воинами палатки и некоторую часть их имущества (ручные мельницы и др.). Помимо такого транспорта при войске был и обычный обоз, который вез инженерные средства, осадные орудия, раненых и семьи воинов.

Во время боя почетным местом в фаланге счи­тался правый фланг, где стояли астетайры — воины таксов, набранные в Верхней Македонии.

Защитное вооружение македонского воина со­стояло из шлема, чаше всего фригийского или фра­кийского типа, с характерным гребнем, напоми­навшим верхушку фригийского колпака, шлем имел металлические нащечники и иногда маску, прак­тически закрывавшую лицо. На маске имитирова­лись рельефные усы и борода. Кроме этих шлемов использовались и многие другие типы защитных головных уборов вплоть до конусообразных, напо­минавших по внешнему виду китайские головные уборы.

Кирасы македонцы употребляли самые разно­образные. Впрочем, некоторые историки полагают, что гоплиты не использовали кирас вообще, а об­ходились лишь одними большими щитами. Подоб­

13

ное предположение вряд ли достоверно, так как техника боя того периода предполагала удары ме­чом, когда щит отводился в сторону и воин оста­вался открытым.

Самым старым из типов кирас была так называ­емая мускульная кираса (muskuled cuirass), которая представляла собой панцирь из листовой бронзы, состоящий из двух половин и рельефно изображав­ший мужской торс с ярко выраженными мускула­ми. Кираса застегивалась по бокам посредством пе­тель и шпилек, а на плечах закреплялась специаль­ными ремнями, которые завязывались шнурками на лицевой части кирасы.

Вторым по популярности был чешуйчатый пан­цирь, состоявший из тканевой или кожаной осно­вы, на которую нашивались бронзовые или желез­ные (что было новинкой в IV в. до н.э.) пластинки. Они закреплялись в верхней части так, что верхний ряд находил на нижний, и каждая чешуйка пример­но на 1/3 находила на пришитую рядом. Возможно, чешуйки были еще скреплены между собой в ряду. Уязвимым местом для такого панциря были коля- щие удары снизу, когда лезвие могло просто сколь­знуть между рядами наложенных друг на друга че­шуек, прорвать тканевую основу и поразить тело воина.

Огромной популярностью у греков и македон­цев пользовались так называемые льняные панци­ри (line cuirass). Эти кирасы представляли очень ин­тересный тип доспеха, кроившийся из одного куска ткани таким образом, что он охватывал корпус вои­на, а две лопасти прикрывали плечи и завязывались шнурками на груди. Считается, что слои ткани, из

14

которой изготовлялся панцирь, пропитывались со­лью для большей крепости. По преданиям, такой панцирь выдерживал даже удар топором.

Существовало много разновидностей такого типа кирас. Меж слоями льняной кирасы могли быть вшиты металлические пластинки. Кроме того, су­ществовали комбинированные типы, в которых со­четались элементы льняных кирас, чешуйчатых пан­цирей и детали из толстой кожи. Похожий панцирь можно видеть на мозаике из Помпеи, где изображе­на битва Александра с Дарием при Иссе. Изготов­лялись также кирасы из кожи, похожие по типу на льняные.

Большой интерес представляет так называемый “панцирь из Вергинской гробницы”, который, как предполагают, принадлежал Филиппу Македонско­му, отцу Александра. Он выполнен из железных пластин, покрытых кожей и материей, отделанной золотыми полосками и имеющей золотые застежки в виде львиных голов. Железный панцирь для того времени был очень дорогой вещью и мог принадле­жать царю либо приближенному к нему лицу. Что особенно интересно — по покрою железный пан­цирь из Вергинской гробницы совпадает с льняным панцирем.

Примечателен также железный шлем, найденный в Вергинской гробнице, первый и пока единствен­ный македонский шлем, дошедший до нас. Возмож­но, именно такой был на Александре в день битвы при Гавгамелах. Плутарх утверждает, что тот тоже был железным и изготовлен мастером Теофилом. Шлем, найденный в гробнице, имел спереди изоб­ражение Афины, богини войны, внутри был обшит

15

кожей. Пластаны, защищавшие щеки, заканчива­лись внизу отверстиями, в которые продевался плот­ный кожаный шнурок, завязывавшийся под подбо­родком. Шлем имел характерный плоский гребень, напоминавший верх фригийского колпака.

Непременным атрибутом вооружения тяжелово­оруженного воина-гоплита был большой круглый щит. Его деревянная основа обтягивалась листовой бронзой, иногда — кожей. Ручка для держания щита изнутри была бронзовая, а по контуру щита закреп­лялся шнур, чтобы можно было перехватить щит в любом направлении. Несмотря на деревянную ос­нову, щит был довольно тяжелым и возможно под­вешивался при помощи ремня, переброшенного через шею, так как длинное копье-сариссу прихо­дилось держать двумя руками (длина сариссы из Вергинской гробницы — 5,5 м).

Немаловажной деталью вооружения гоплита были “кнемиды” — поножи, бронзовые прикрытия для ног. Они в точности повторяли конфигурацию че­ловеческой ноги и полностью замыкали ногу от ступ­ни до колена, прикрывая и его особым выступом. Видимо, для того, чтобы надеть бронзовые кнеми­ды, их надо было разогнуть.

Воины носили кожаные сандалии или сапоги со шнуровкой спереди, хотя существует мнение, что воины Александра вообще не пользовались обувью, даже сражались босиком.

К своим большим щитам греки и македонцы могли крепить холщовые завесы, которые закрыва­ли ноги. При этом гоплит имел и кнемиды. Вероят­но, подобные завесы прикрывали от стрел часть ноги выше колена, которая у гоплита была открыта. Плот­

16

ный материал, закрепленный только в верхней точ­ке, гасил полет стрелы.

Наступательным оружием были мечи и длинные копья балканского типа — сариссы. Некоторые са- риссы достигали в длину 18 футов, т.е. более 5 м. Их можно было держать лишь двумя руками. До сих пор нет единого мнении: были подобные копья по­стоянной принадлежностью вооружения фаланги для одновременного действия воинов разных шеренг или появились на завершающей стадии похода на вос­ток для борьбы с боевыми слонами противника.

Мечи использовались короткие, двулезвийные, неширокие, с колющим концом. Носили такой меч на плечевой портупее. Применялся и “махайра” — однолезвийный меч с расширяющимся слегка изог­нутым клинком; он обладал сильным рубящим уда­ром.

Составной частью войска был отряд гипаспис- тов (щитоносцев) — 3 тыс. воинов, разделенных на 6 лохов. В отряд входили “царские щитоносцы” — особая команда, охранявшая царскую палатку. Но основной функцией щитоносцев на походе и в бою было осуществление гибкой связи между действия­ми пехоты (фаланги) и конницы. Кавалеристы мог­ли, рассадив гипаспистов на лошадей за своими спинами, произвести их “десантирование” для зах­вата и удержания какой-либо территории или пози­ции до подхода фаланги. Наступательное оружие у гипаспистов было таким же, как и у пезгетайров, из оборонительного оружия они имели щит, шлем, но не носили кирасу. Гипасписты, возможно, един­ственные из всего войска имели обувь.

К тяжелой пехоте относились и континтенты17

греков-союзников. 7 тыс. воинов из городов Коринф­ского Союза перешли с Александром Геллеспонт. Младшими командирами у них в отрядах были их земляки, но общее командование осуществляли ма­кедонские стратеги. От македонцев эти воины от­личались мускульными кирасами и шлемами спар­танского типа.

Похожим отрядом были греки-наемники, наня­тые помимо союзных контингентов. Некоторые из них перешли в армию Александра из армии Дария. У них были шлем, щит, пехотное копье и меч. Ки­рас они не носили. Во время сражений греки-союз­ники ставились на правом фланге, греки-наемни­ки — на левом.

Легкая пехота — “псилой” — делилась на отря­ды по 500 человек. Легковооруженные пехотинцы — пельтасты — использовали очень своеобразные щиты в форме полумесяца, которые назывались “пельта”, отсюда и название рода легкой пехоты. В основном это были представители союзных и подвластных Македонии балканских народов: фракийцы, агриа- не и т.д. Греческие пельтасты использовали для за­щиты бронзовые шлемы и “мягкие” панцири, льня­ные или кожаные. Фракийские пельтасты панци­рей практически не имели, а на головах носили ме­ховые шапки или кожаные башлыки. Очень попу­лярным у пельтастов был махайра. Из наступатель­ного оружия у пельтастов были два копья или не­сколько дротиков со специальными петлями для увеличения дальности полета.

Кроме того, в македонской армии существовали отряды пращников и лучников. Греки пользовались сложносоставными клеенными луками.

18

Колчан для стрел (“горит”), найденный в Вер- гинской гробнице, оказался идентичным четырем горитам, найденным на юге нашей страны в Чер- томлыцком и Мелитопольском курганах, а также в могилах Солохи и Карагодеуалиха. Таким образом, подтвердились данные нумизматики о том, что кол­чаны такого типа использовались в македонском войске: их изображения красовались на монетах и Филиппа, и Александра. На вергинском горите изоб­ражены военные сцены.

Особым подразделением были критские стрелки из лука. В сражениях легкая пехота ставилась перед фалангой, вела разведку, завязывала сражение, от­гоняла стрелков противника. Действовала она в рас­сыпном строю. Всего в легкой пехоте насчитыва­лось до 7 тыс. человек. Остается добавить, что шле­мы и кирасы в пехоте, возможно, окрашивались в различные оттенки синего цвета — цвета пехоты.

Ударной силой, решившей исход не одного сра­жения, в армии Александра стала кавалерия. Кава­лерия делилась на илы по 200 человек во главе с илархами. Ила подразделялась на четыре тетрархии по 49 человек во главе с тетрархами. Две-четыре илы составляли более крупную часть — гиппархию. Во главе ее стоял гиппарх.

Кавалерия делилась на тяжелую и легкую. В тя­желой кавалерии воины были вооружены пикой “ксистон”. Щитов кавалеристы не имели. На до­шедших изображениях хорошо видно, что македон­ские всадники держали пику двумя руками, повер­нувшись к противнику боком. Седла у кавалеристов были мягкого типа, стремена отсутствовали. Могли использоваться шпоры, иногда даже деревянные.

19

Сама посадка была наиболее удобной для действия длинной пикой. Щит при такой посадке явно был лишней деталью. Лишь командиры имели особых щитоносцев.

В кавалерии использовались различные типы шлемов — от классических бронзовых с гребнем, вставленным вдоль всего шлема, до шлемов самых причудливых форм. Известны шлемы беотийского типа с широкими полями, изогнутыми по бокам в скатки, как если б они были из ткани, а не из метал­ла. Шлемы богато декорировались. Как элементы ук­рашения на них были серебряные и золотые венки, а у фракийских всадников шлемы помимо гребня ук­рашались еще и рогами. Шлемы могли иметь маски, почти прикрывающие лицо, или нащечники, кото­рые смыкались посреди лица и оставляли открыты­ми лишь нос и глаза. Панцири в кавалерии также применялись самые разнообразные: и чешуйчатые, и комбинированные и мускульные кирасы.

Возможно, македонцы во время похода начали носить тунику поверх доспехов, что естественно в жарком климате и что они могли наблюдать у пер­сов. Тогда это объясняет, почему на многих изобра­жениях того времени на воинах не видно защитно­го вооружения. Из холодного оружия кавалерия пользовалась мечами, которые были чуть длиннее пехотных, и махайрами. Прикрытия для коней мог­ли состоять из пелерины, прикрывающей грудь ло­шади, и налобной бляхи, прикрывающей голову.

Тяжелой кавалерией считалась македонская кон­ница (гетайры), 1 800 молодых представителей зна­ти, которые делились на 8 ил, набираемых в особых областях Македонии. Сюда же входила царская ила,

20

превосходившая остальные вдвое по численности. К тяжелой относилась также фессалийская кавале­рия, лучшая конница Греции. В ней служили 1 800 фессалийских аристократов. Она также делилась на 8 ил, одна из которых, фарсальская, была вдвое боль­ше остальных. Во главе фессалийской конницы стоял Парменион. Тяжелой кавалерией считались и два союзных греческих отряда, Пелопоннесский и Ахей­ский. В каждом было по 600 всадников. Командо­вал ими Эригий. Тактическим построением тетрар­хии был “клин”. Во главе его стоял сам тетрарх, в основе было 13 всадников, далее к острию — 11, 9, 7, 5, 3. Поскольку тяжелая кавалерия формирова­лась из представителей знати, каждый кавалерист имел своего слугу.

Легкая кавалерия служила для разведки, дозо­ров, завязывания боя. Ее составляли продромы, 4 фракийские илы (900 всадников), наемники из дру­гих балканских племен во главе с Менидасом и на­емники, навербованные вне пределов Греции, Ма­кедонии или Балкан, которыми командовал Андро­мах, сын Гиера.

Легкая кавалерия, скорее всего, кирас не имела, а пользовалась бронзовыми шлемами и щитами, са­мым распространенным из которых был “пельта”. Из холодного оружия применялся чаще всего ма- хайра. Активно использовались дротики и — воз­можно — луки. Фракийские всадники при отсут­ствии панциря могли использовать кнемиды плас­тинчатого типа. Цветом кавалерии был пурпурный и разные его оттенки. Между собой кавалерийские отряды отличались цветом плащей.

Во главе армии стоял молодой царь Александр,21

заслуживший славу одного из величайших полко­водцев в мировой истории. Он счастливо сочетал в себе лучшие качества стратега и индивидуального бойца, владел точным стратегическим расчетом, обладал психологической проницательностью.

Противостоящая македонцам персидская армия являла собой целый конгломерат отрядов подвласт­ных Персии народов и областей. Основу ахеменид- ской персидской армии составляли свободные от других повинностей, кроме воинской, ираноязыч­ные персы (все мужское население), мидийцы, бак- трийцы и т.д. Огромное количество народностей, населявших Персидскую империю, определяло до­вольно пестрый состав войск, которые собирались в случае войны.

Особенности социального развития Персидско­го государства, недостаточная централизация управ­ления подвластными территориями не позволяли создать мощную, однообразно вооруженную регу­лярную армию. Отличительной чертой ее было не­большое количество тяжелой регулярной пехоты. Лишь греки-наемники, служившие в персидской армии, могут с полным правом считаться этим ро­дом войск. Многие исследователи считают, что те­лохранители царя Дария — “бессмертные”, назван­ные так из-за неизменности их числа (10 тыс.), — тоже могут претендовать на роль тяжелой пехоты. Основная масса пеших воинов, выставляемых Пер­сией на войну, была по сути своей легкой пехотой: копейщики, метатели дротиков, стрелки из лука. Персидские воины, бесспорно, превосходили маке­донцев и греков в стрельбе из лука, но регулярного строя почти не знали и в рукопашной схватке с фа­

22

лангой неизменно терпели поражения. Главной си­лой считалась не пехота, а конница феодального типа.

Ядром войска были персидско-мидийские кон­тингенты. Обе эти главные составляющие персид­ского войска имели две принципиально разные тра­диции комплектов военного костюма и вооружения, что великолепно иллюстрирует изобразительный материал, дошедший до нас.

Первый комплект состоит из юбки, пелерины и узкого тюрбана, либо пластинчатой короны-тиа­ры. Ему сопутствовали простой лук, цилиндричес­кий колчан, меч-акинак и копье. Второй комп­лект — более адаптированный под конного воина (скотоводческий) — имел круглую шапку или баш­лык, закрытую рубаху с длинными узкими рукава­ми, штаны, широкий пояс. Из оружия здесь обыч­но были небольшой сложносоставной лук со стре­лами в закрытом футляре, акинак; копье и клевец. Оба эти комплекта присущи легкой пехоте, состав­лявшей основную часть пехоты и самую большую часть войска.

Имели персы и тяжелую пехоту, которая тоже отличалась довольно пестрым видом. Она исполь­зовала самые различные типы оборонительных дос­пехов: чешуйчатые панцири, давно известные коче­вым народам, трофейные — греческие льняные ки­расы, а также различные виды кирас-бригандин, покрытых сверху тканью и простеганных. Кроме того, были в ходу и “египетские” панцири, также сделанные из нескольких слоев холста, пропитан­ного солью, простеганные, иногда имеющие сверху заклепки, с большими стоячими воротниками. По­

23

добный панцирь застегивался по бокам и на левом плече при помощи шнурков.

Шлемы в пехоте использовались самые разнооб­разные, но чаще всего это были бронзовые шлемы “кубанского” типа округлой формы, открывающие лицо и закрывающие затылок и часть шеи. Можно привести в пример также сфероконические бронзо­вые шлемы, подобные тому, что был найден в Гре­ции на месте битвы при Марафоне.

Персы носили штаны кочевнического типа. При­крытия для ног использовались довольно редко. Здесь могли использоваться чешуйчатые прикрытия; их обвязывали вокруг ноги специальными ремеш­ками, подобно тому как это делали скифы.

Из арсенала холодного оружия персидской тя­желой пехоты можно отметить непременный аки- нак — нижней частью ножен он при помощи спе­циального ремешка привязывался к ноге, лук в го­рите с запасом стрел, а также одно или два копья. Кроме того, могли быть серповидные мечи “копи- ды”, прямые мечи, а также боевые топоры и клев- цы (разновидность боевого топора: с одной сторо­ны, длинный стальной клюв, а с другой — конец сложной формы, напоминающий молоток).

Непременным атрибутом тяжелой и средней пе­хоты были большие, почти в рост человека, прутя­ные щиты квадратной формы, раскрашенные в яр­кие цвета. Применялись и греческие щиты оваль­ной формы с вырезами по бокам, а в средней пехо­те — щиты-пельты.

Подразделения наемников-греков, входившие в состав тяжелой пехоты, имели традиционное гре­ческое вооружение. Фригийские наемники обычно

24

имели чешуйчатые панцири с длинными рукавами, чешуйчатые прикрытия для ног, шлемы с чешуйча­той бармицей, напоминающей лопасти башлыка, над шлемом был своеобразный гребень. В качестве ору­жия — щит-пельту и копье с дротиком.

Персидская армия имела территориальное деле­ние, при котором формирования от разных племен­ных территорий Ахеменидской державы не смеши­вались. Правители областей и сатрапы должны были поставлять контингенты в общее войско. И если ядром тяжелой пехоты был в основном персидско- мидийский элемент, то в более многочисленной легкой пехоте были представители многих других народностей, которые даже трудно перечислить. Можно лишь отметить, что непременным атрибу­том их был лук. Судя по источникам, существовало несколько разновидностей луков: бактрийские и парфянские (из тростника), каспийские и индий­ские (из камыша), и луки так называемого “скиф­ского” типа — сложносоставные клееные. Оружием, популярным и в пехоте и в кавалерии, была сагари- са — обоюдоострая боевая секира, распространен­ная у саков, согдийцев и парфян.

Кавалерия была привилегированной частью пер­сидского войска. Она делилась на тяжелую и лег­кую. Тяжелая использовала самые разнообразные панцири из железных или бронзовых чешуек. Они хорошо зарекомендовали себя у кочевых народов, поскольку были эластичными и легко чинились, замену одной или нескольких пластинок можно было произвести и в походных условиях. На рубе­же V—IV вв. до н.э. тяжелая конница получает уси­ленные доспехи: высокий чешуйчатый воротник-

25

нашейник и сплошную защиту левой руки. Копье персидские тяжеловооруженные всадники держали двумя руками, повернувшись боком, и левая рука оказывалась наиболее уязвимой для противника. Щитов тяжелая кавалерия не имела. Кроме чешуй­чатых и пластинчатых панцирей использовались тканевые как греческого типа, так и местных форм. Шлемы в тяжелой кавалерии использовались сфе- ро-конические бронзовые литые, “кубанского”, а также греческого типа.

Конский доспех состоял из нагрудника, который мог быть чешуйчатым или пластинчатым, и специ­альных лопастей крыловидной формы, покрытых чешуйками, лопасти эластично соединялись с на­грудником и прикрывали ноги всадника. У Ксено­фонта они описаны как медные, а у Курция Руфа как состоящие из пластинок. Иногда вместо лопас­тей использовались прикрытия для ног — чешуйча­тые штанины, прикреплявшиеся сверху к штанам всадника. На иллюстрации они выглядят как про­сто чешуйчатые штаны, но вряд ли нашитые чешуй­ки позволяли использовать их в этом качестве. Лоб лошади прикрывал бронзовый налобник.

Кроме персидских, тяжелое вооружение имели ликийские и сакские всадники. Комплект вооруже­ния ликийского конника во многом походил на гре­ческий, а бронирование лошади было как у персов. Тяжеловооруженные конные саки использовали комбинированные чешуйчатые или пластинчатые панцири с большим бронированным воротником, шлемы кубанского типа, а также двухчастные поно­жи, которые иногда были из дерева... Наступатель­ным оружием саков были копья. Щиты использо­

26

вала лишь легкая сакская кавалерия. Кроме того, саки имели традиционный лук со стрелами в гори­те, кинжал-акинак для пешего боя, универсальный клевец и (изредка) длинный меч. Конный доспех сакских воинов отличался от персидского. Он мог быть кожаным или набранным из пластинок. Дос­пех состоял из нагрудника, задней части, и третий его элемент прикрывал круп лошади. Пластинами прикрывалась и ее шея.

Персидских всадников-телохранителей можно условно отнести к разряду средней кавалерии. Их защитное вооружение не имело прикрытия для ко­ней. Щиты у них были большие, как у греческих гоплитов.

Наличие защитного вооружения не всегда озна­чает его использование в бою. Сатибарзан, сатрап Арейи, восставший против Александра Македонс­кого, перед поединком с македонским военачаль­ником Эригием демонстративно отказался надеть шлем. Этот эпизод изображен у Курция Руфа, а Ксе­нофонт описывает подобную историю более ранне­го времени, произошедшую с Киром Младшим, и далее добавляет: “...говорят, будто и другие персы отваживаются сражаться с непокрытой головой”.

Данные факты наглядно демонстрируют мотив жертвенности, который присутствовал на войне. Во многих армиях мира существовали подразделения воинов, сражавшихся без доспехов, и это не озна­чало отсутствия таковых, а демонстрировало врагу презрение к смерти.

В целом каждый тяжеловооруженный воин был прекрасно подготовленным бойцом-одиночкой. Ка­валеристы не боялись одиночной рукопашной

27

схватки, но к согласованным действиям в строю были подготовлены плохо, хотя и знали построе­ние клином.

Легкая конница, в задачу которой входит раз­ведка, охранение, налеты, рейды, постоянное бес­покойство противника, у персов, как и в любом дру­гом государстве такого типа, была подготовлена хо­рошо. Она была самой многочисленной и самой разношерстной. Ее непременным атрибутом был лук. Так, например, Дионисий Периэгг, географ II в. н.э., писал, что “саки — искуснейшие стрелки, не пус­кающие стрелы наудачу”. Кроме того, необходимо отметить, что саки и массагеты с одинаковой лов­костью сражались в конном и пешем строю.

Отдельное формирование составляли персидские боевые колесницы. Кони, впрягавшиеся в них, как сообщает Ксенофонт, также покрывались медной сплошной броней. Специально отличаются прикры­тия боков. Это было оружие таранного удара, пре­красно проявившее себя в ряде сражений.

Считается, что персидские колесницы были сер­поносными. Серпы якобы крепились на колесах и впереди на дышле. Если расположение серпов на дышле колесницы не вызывает вопросов, то распо­ложение их на колесах более чем спорно, так как малейшее препятствие в таком случае могло привес­ти к поломке серпа или опрокидыванию колесницы. Впрочем, Курций Руф считает, что персы поджида­ли Александра под Гавгамелами и специально вы­равнивали поле будущего боя для атаки колесниц.

Использовались в битве и боевые слоны. Обыч­но на них располагался экипаж из 2—3 человек и погонщика. Из оружия использовались луки, дро­

28

тики и иногда особо длинные копья. Источники упоминают о наличии в персидской армии всадни­ков, ездивших на верблюдах, но большого распрос­транения эти отряды не имели.

Возглавлявший персидское войско под Гавгаме- лами царь Дарий до этого как полководец себя ни­где особо не зарекомендовал. Более того, он дваж­ды бежал с поля боя, когда Александр шел ва-банк и пытался навязать ему лично рукопашную схватку.

Для сражения Александр построил свое войско следующим образом: на правом фланге стала маке­донская конница “друзей” под командованием Фи- лоты; это были илы Клита, Главкия, Аристона, Со- полида, Гераклида, Деметрия, Мелеагра, Гегелоха; в центре стояла фаланга и вспомогательные отряды пехоты; на левом фланге была поставлена конница союзников, наемников, на оконечности фланга стала фессалийская конница; часть войск — агриане, ил­лирийцы и греки-наемники — составили особую вторую линию, прикрытую вспомогательными от­рядами.

Левое крыло Александр поручил Пармениону, сам возглавил правое.

Дарий в центре поставил персидскую пехоту (гвардию), мардов-лучников и встал сам в окруже­нии своих родственников. По обе стороны от пер- сов-гвардейцев расположились греки-наемники, которые одни могли противостоять македонской фаланге. Инды, карийцы, уксии, вавилоняне, сита- кены стояли в глубине строя. Здесь же стояли сло­ны и 50 колесниц. На левом фланге располагалась скифская, бактрийская и персидская конница. Ски­фы и бактрийцы стояли впереди, персы вперемеж­

29

ку с легкой пехотой — за ними. Здесь же находи­лись 100 колесниц с косами. На правом фланге в первой линии за 50 колесницами выстроилась ар­мянская и каппадокийская конница, а за ней си­рийцы, мидийцы, парфяне, саки, гирканцы, албан­цы и другие вспомогательные конные отряды и лег­кая пехота. Правый фланг войска возглавлял Ма­зей, левый — Бесс.

Еще до сближения сторон перебежчик из пер­сидского лагеря сообщил Александру, что Дарий велел зарыть в землю железные шипы там, где ожи­далось наступление македонской конницы, и создал тем самым своеобразные “минные поля”. Однако персидской коннице эти опасные площади были известны, благодаря особым знакам.

Исходя из сложившейся ситуации, Александр оттянул фланги, правый фланг подкрепил, подви­нув вторую линию греческих наемников. Своими действиями он провоцировал персов самих атако­вать фланги македонского войска и тем самым вы­явить площади, безопасные для прохождения кон­ницы, но главное — втянуться в сражение на флан­гах, ослабить свой центр, который Александр предполагал атаковать в решающий момент своей фалангой.

Увидев, что в рядах македонской армии проис­ходят перемещения и фаланга вот-вот выйдет за пре­делы особо выровненной территории, по которой намечалась атака персидских колесниц, Дарий от­дал приказ начать сражение.

Как и предполагалось, персидская конница на флангах атаковала. Бесс втянулся в затяжной бой на правом фланге македонской армии и слал отряд

30

за отрядом в подкрепление. Мазей, далеко обходя, левый фланг македонцев, послал тысячу всадников напасть на лагерь Александра. Персы налетели на обоз, пленные перебили охрану, вооружились и при­соединились к своей коннице, и все они вместе стали грабить обоз и лагерь.

В центре Дарий бросил вперед колесницы с сер­пами, прикрепленными к колесам, и с копьями, торчащими из дышла. Легкая пехота македонской армии не выдержала и побежала. Колесницы вреза­лись в фалангу. Как явствует из источников, строй македонцев “стал подобен валу”. Видимо, под не­посредственным воздействием колесниц македон­цы ложились, прикрываясь щитами, а затем подни­мались. В то же время фалангисты, оказавшиеся в стороне от движения колесницы, поражали лоша­дей и колесничих копьями с боков. Лишь немногие колесницы достигли последних рядов фаланги и здесь искромсали, изранили немало македонцев, поскольку воины, вооруженные сариссами, которые они держали обеими руками, не имели щитов и за­щитного вооружения.

Продолжения эта атака не имела. Фаланга усто­яла, легкая македонская пехота заняла вновь свое место в боевом порядке. Атаковать вслед за колес­ницами и вступать в рукопашный бой с фалангой персидская пехота не решилась.

С переменным успехом шел бой в тылу маке­донского построения. Начальник македонской кон­ницы Менид с несколькими отрядами всадников попытался отбить разбиваемый персами обоз, но туда к этому времени проскакали посланные Бессом с левого персидского фланга скифы. И Менид, не

31

выдержав натиска кавказцев и скифов, отошел к основной македонской конной фаланге.

Затем Арета с отрядом пытался отогнать ски­фов, которые присоединились к разграблению обоза и лагеря, и даже убил их предводителя. Но на по­мощь скифам подошли бактрийские всадники и из­менили ход боя. Много македонцев было задавле­но первым налетом тяжелой бактрийской конни­цы, большинство бежало назад, к Александру, ко­торый выжидал момента для приведения в жизнь своего плана.

Увидев, что ряды персов на их левом фланге поредели (бактрийские и скифские всадники уска­кали оттуда грабить македонский обоз), Александр не стал ждать спланированной атаки фаланги, а решил завершить сражение своим излюбленным приемом — таранным ударом конницы. Во главе своей лучшей кавалерии “друзей” он ударил встык между левым флангом и центром персидского по­строения и устроил в левом крыле персидского войска жестокую резню. Затем, психологически верно рассчитав вероятные последствия, Александр стал пробиваться в центр персидского войска, что­бы сразить находившегося там Дария. Временами сам Александр дрался в полном вражеском окру­жении. Персы пытались стянуть к угрожаемому месту какие-то отряды. Из рейда в тыл македонс­кой армии вернулись бактрийцы, но не нашли своих прежних мест в боевых порядках персидского вой­ска и, ввязавшись в общую свалку, лишь увеличи­ли сумятицу.

Колесничий Дария был сражен копьем. По­скольку он был очень богато одет, все почему-то

32

решили, что убит сам Дарий. Персы пали духом. Сам Дарий обратился в бегство, за ним побежал центр его войска.

Бесс, увидев, что его войска отрезаны от центра, центр бежит, а следующий удар македонская кон­ница может нанести по нему, приказал отступать.

На левом фланге македонской армии Пармени- он все еще отступал под натиском многочисленной конницы Мазея. Армянская и каппадокийская кон­ница уже охватывала фессалийцев и других гречес­ких всадников. Парменион слал гонцов к Алексан­дру, но тот уже был далеко и продолжал гнать бегу­щего неприятеля. Наконец и до Мазея дошло изве­стие, что центр и левый фланг персидского войска бегут, и он ослабил натиск на Пармениона, уже до­статочно помятого и потрепанного. Фессалийские всадники сразу же контратаковали, и противосто­явшая им персидская конница стала поспешно от­ступать.

Парменион не знал о масштабе успеха и сдер­живал своих людей.

Многочисленной персидской коннице не стоило труда оторваться от преследования, истреблению подверглась пехота персидской армии.

Источники приводят разные данные о потерях противников. Максимальная цифра, касающаяся потерь македонской армии, — 500 убитых, “ране­ных же оказалось очень много”. Персы, судя по ра­ботам Арриана и К. К. Руфа, потеряли 30—40 тыс. человек. Диодор называет 90 тыс. убитых пехотин­цев и говорит, что была перебита вся “варварская конница”; это вряд ли соответствует действитель­ности. Однако впечатляет факт: во время преследо-

2. Зак. 158 33

вания от переутомления пало более тысячи маке­донских лошадей, так что вряд ли кто-то из персид­ской пехоты смог уйти. Македонская армия захва­тила слонов и уцелевшие колесницы противника.

Персидская конница, дав крюк, ушла с поля боя в юго-западном направлении, в сторону Вавилона. Но это уже не имело никакого значения. Александр преследовал, вскоре занял Вавилон. Он непремен­но хотел догнать и схватить Дария.

Персидская империя рухнула. Александр стал ее господином. Он так и не догнал Дария, того убил Бесс. Александр стал обладателем титула “царь ца­рей”. Хлынувшие в Персию греки изменили облик городского населения. Образовался новый эллини­стический мир. Основой его стали покоренные Алек­сандром территории, которые после смерти вели­кого полководца распались на три совершенно са­мостоятельных государства.

Г аннибал родился в семье карфагенского пол­ководца и флотоводца Гамилькара, имевшего родовое прозвище “Барка”, т.е. “молния”. Дет­

ство его прошло в условиях жестокой и бескомпро­миссной войны, которую вел торговый центр Сре­диземноморья Карфаген с усиливавшейся Римской республикой. Талантливый полководец Гамилькар воспитывал трех своих сыновей в духе ненависти к Риму. Как писал римский историк Тит Ливий, сво­их сыновей он вскармливал, как львов, натравливая их на римлян.

Когда Ганнибалу исполнилось девять лет, отец привел его в храм бога Ваала, где мальчик, прини­мая участие в жертвоприношениях, дал клятву бо­роться с Римом.

Проиграв Риму войну на море, Карфаген жаж­дал реванша и восстановления утраченных позиций. Риму планировали навязать войну на суше, ворваться в Италию с севера, подняв по пути враждебные рим­лянам галльские племена. Путь в Италию лежал че­рез Альпы и покорение Испании. Юношей, вместе с отцом и братьями, Ганнибал участвовал в войне в

2* 35

Г а н н и б а л

(2 4 7 —183 гг . до н .э.)

Испании. Там погиб его отец, там погиб сменив­ший Гамилькара на посту командующего карфаген­скими войсками его зять Гасдрубал. Но Ганнибал успел к тому времени зарекомендовать себя в ар­мии, и карфагенские войска в Испании провозгла­сили его, двадцатишестилетнего молодого челове­ка, своим командиром.

В Карфагене были партия войны и партия мира. Одни мечтали о реванше, другие жаждали прочного мира. Ганнибал в Испании сделал все, чтобы спро­воцировать Рим на объявление войны Карфагену и тем самым нейтрализовать карфагенскую партию сторонников мира. Своей цели он достиг. Началась война, которая стала смыслом жизни Ганнибала. Он выполнил данную им в девятилетием возрасте клят­ву.

В 212 г. до н.э. Ганнибал вторгся в Италию с севера. Война с Римом возвела его в ранг величай­ших полководцев мира. На земле Римской респуб­лики он не проиграл ни одного сражения. Он одер­живал одни лишь победы. Он первым вступал в бой и последним покидал поле сражения, твердо коман­дуя разноплеменной наемной армией. Его марши, маневры, переходы, сражения вошли в сокровищ­ницу военного искусства.

Но в целом римляне переиграли его. Решающее сражение на родной земле под стенами родного го­рода Ганнибалом было проиграно. И это сражение перекроило карту мира...

Проиграв сражение, Ганнибал сделал все, чтобы заключить как можно быстрее мир и спасти Карфа­ген от полного разорения. Карфаген потерял свои владения в Испании и часть владений в Африке. Ган­нибал, заключив мир, мечтал о новой войне, о ре­

36

ванше. Отныне он делал ставку на царя государства Селевкидов Антиоха III, который вместе с Македо­нией начал борьбу против Рима. Римляне, упреждая вступление Карфагена в войну и создание антирим- ской коалиции, потребовали от Карфагена выдачи Ганнибала. После недавнего поражения город не имел достаточно сил, чтобы противостоять римлянам, и Ганнибал бежал, укрылся у царя Антиоха.

Антиох воевал с римлянами, но Ганнибала дер­жал в тени, боялся конкуренции, ревновал к талан­там и славе эмигранта. Карфаген, на участие кото­рого в войне надеялся Ганнибал, в войну так и не вступил. Все-таки “Великий” Антиох был разгром­лен римлянами и, подписывая мирный договор, со­гласился выдать Ганнибала, которому вновь при­шлось бежать. Позднее он принял участие в войне царя Вифинии с пергамским царем, союзником Рима. Еще одна победа, теперь уже на море, озари­ла закат дней стареющего полководца. Римляне по­шли на переговоры с царем Вифинии Пруссией и требовали выдачи Ганнибала. Царь колебался. И тогда Ганнибал, не желая попадать в руки римля­нам, принял яд...

БИТВА ПРИ ЗАМЕ

(2 0 2 г . до н .э.)

Битва при Заме подвела итоги 2-й Пунической войны, в результате которой Римская республика стала господином Западного Средиземноморья и сильнейшим государством всего Средиземномор­

37

ского бассейна. Главным соперником Рима в 1-й (264—241 гг. до н.э.) и 2-й (218—201 гт. до н.э.) Пунических войнах был Карфаген, могущественное государство, расположенное в Северной Африке на территории современного Туниса, державшее под своим контролем большую часть средиземноморской морской торговли.

Пока Рим был занят покорением Апеннинского полуострова, а Карфаген — завоеванием Северной Африки, их интересы не сталкивались Но, утвер­дившись в Южной Италии, Рим стал претендовать на большие острова Средиземноморья, в частности на Сицилию, которую Карфаген рассматривал как зону своего влияния. Из-за господства на Сицилии началась 1-я Пуническая война, закончившаяся поражением Карфагена, который лишился Сици­лии, Сардинии и Корсики и должен был выплатить огромную контрибуцию.

Карфаген жаждал реванша. Новую войну реше­но было вести на территории противника. Закрепив за собой территории на Иберийском полуострове, карфагенский полководец Ганнибал во главе мно­гочисленной наемной армии перешел Альпы и вторг­ся в Цизальпинскую Галлию, недавно завоеванную римлянами. Галлы присоединились к Ганнибалу. В ряде сражений на территории самой Италии Ган­нибал разгромил римские войска, но не смог взять Рим и отколоть от Рима латинских и италийских союзников; большая часть их сохранила верность вечному городу. Римляне сделали ставку на длитель­ную войну, на изматывание сил противника. Часть римских войск попыталась блокировать Ганнибала в Италии, другая вторглась в Сицилию и отрезала Ганнибала от Карфагена, третья начала военные действия в Иберии.

38

Римский гастат в битве при Заме (на переднем тане). Триарий (на заднем плане)

Сицилия и Иберия были потеряны карфагеня­нами, армия Ганнибала в Италии таяла. Римский полководец Публий Корнелий Сципион, победитель карфагенян в Иберии, предложил сенату перенести войну в Африку, справедливо полагая, что римская экспедиция в Карфаген заставит Ганнибала спешить из Италии на защиту родного города.

В 204 г. до н.э. римская экспедиционная армия во главе со Сципионом высадилась в Африке. Пра­вители Карфагена немедленно отозвали Ганнибала из Италии, где он не потерпел ни одного пораже­ния. В 202 г. римская армия и войска заключивше­го с Римом союз нумидийского царя Масинисы встретились в решающем сражении с войсками Ган­нибала у Замы. Оно произошло 19 октября (по Кор­нелию Непоту — весной) на современной границе Туниса и Алжира близ Эль-Кеф, в четырех перехо­дах от Карфагена. Идеал^нб ровная пустынная мес­тность способствовала маневренному бою, исполь­зованию всех родов войск.

Силы сторон были примерно равны.Войска Ганнибала состояли из пехоты, конницы

и 80 слонов. Лучшей частью армии были профес­сиональные наемники, ветераны войны в Италии — 12—15 тыс. отборной пехоты. Примерно такое же количество составляли ливийские новобранцы и карфагенские ополченцы (исследователи прошлого века называли их “милицией”) — 10—12 тыс. Осо­бый контингент составляли отряды союзников, вы­веденные Магоном, братом Ганнибала, из Север­ной Италии (сам Магон к тому времени умер) — 5—6 тыс. пехоты. Отколовшиеся от своего царя Ма­синисы нумидийцы и союзные Карфагену маврета- не составляли легкую пехоту — 3—4 тыс. Те же ну­мидийцы и мавретане составляли легкую конницу —

40

2—3 тыс. всадников. Карфагенские и ливийские всадники — тяжелая кавалерия — насчитывали 2 тыс. бойцов.

Экспедиционная римская армия Сципиона со­стояла из регулярной римской пехоты (V и VI леги­оны) — 10—11 тыс. воинов; из пехоты союзников- италийцев — 12—13 тыс.; из нумидийской пехоты царя Масинисы — 5—6 тыс. бойцов; из нумидийцев состояла и легкая конница римской армии — 4 600 всадников; римские и италийские всадники состав­ляли тяжелую кавалерию — 2 тыс.

Каждая из армий обладала рядом присущих лишь ей особенностей.

Армия Рима формировалась по милиционной системе, служба в ней рассматривалась как почет­ное право защищать отечество. Деление на конни­цу, тяжелую и легкую пехоту происходило по иму­щественному принципу. Наиболее обеспеченные служили в коннице и тяжелой пехоте, менее обес­печенные — в легкой пехоте, неимущие (пролета­рии) выставляли всего одну сотню (центурию) лег­кой пехоты. Каждый включенный в ополчение граж­данин должен был отслужить несколько кампаний, принять участие в определенном количестве похо­дов. Оружие приобреталось воинами у государства за определенную плату.

Еще по закону Сервия Туллия имущественные раз­ряды римских граждан должны были выставлять 193 центурии (сотни) воинов. Основным воинским подразделением римской армии был легион, который после 2-й Самнитской войны (327—304 гг. до н.э.) римляне стали делить на 30 манипул из двух центу­рий каждая. Число воинов в легионе колебалось от 4 200 до 6 тыс. человек. В зависимости от опыта и возраста воины легиона делились на следующие

41

группы: велиты, легкие пехотинцы, вооруженные мечом, дротиками, луком со стрелами и пращей; гастаты, копейщики, имевшие меч, метательные копья — пилумы, а также защитное вооружение; принципы, “передовые”, которые когда-то, задолго до описываемых времен, занимали, видимо, первую шеренгу, а затем сохранили традиционное названий (вооружены и снаряжены они были так же, как и гастаты); триарии, ветераны, которые вместо пилу- ма имели обыкновенное копье, а в остальном не отличались от прочей массы тяжелой пехоты. Ма­нипулы гастатов и принципов состояли из 120 вои­нов, манипулы триариев — из 60. В каждом легионе было 10 “турм” конницы по 30 всадников в турме.

В бою легион обычно выстраивался в три линии по 10 манипул. Перед манипулами в рассыпном строю стояли велиты. В первой линии — манипу­лы гастатов. Каждая манипула имела 10 шеренг по 12 человек. Между манипулами были интервалы, равные протяжению фронта манипулы. Вторую линию составляли манипулы принципов, постро­енные по такому же методу. Третью — манипулы триариев. Манипулы разных линий могли стоять в шахматном порядке при дистанции между линия­ми в 15—25 метров, либо в затылок друг другу. Про­межутки между манипулами могли быть использо­ваны для отступления, в случае необходимости, ве- литов или гастатов, а если того требовали обстоя­тельства, промежутки закрывались путем выдвиже­ния манипул из 2-й или 3-й линии или обычным выдвижением задних 5 шеренг (2-й центурии) од­ной и той же манипулы на фланг своего построе­ния. Конница в бою обычно ставилась на флангах.

Бой обычно завязывали велиты, которые после метания по противнику стрел, камней и дротиков

42

отходили на фланги или в тыл своего построения через интервалы между манипулами. Далее в атаку переходили гастаты, которые метали копья и, пора­зив ими щиты противника, лишали того возможно­сти свободно орудовать этим защитным вооруже­нием. Затем следовала атака с мечами. Если атака отбивалась, гастаты могли быть отведены сквозь интервалы в тыл, а на смену им выступали принци­пы или даже триарии.

В целом подобная, удобная для маневра и пере­строения организация легиона давала римлянам ряд преимуществ. Римская пехота славилась своими боевыми качествами, ее воинский дух был традици­онно высок. Защита отечества почиталась почетным правом, воины не получали жалованья, имели пра­во лишь на часть добычи.

К высшему командному составу римского войс­ка принадлежали консулы, которые были главно­командующими. Помощниками консулов были ле­гаты. Командиры легионов — военные трибуны. Основной фигурой младшего командного состава был центурион. Центурион первой центурии был одновременно командиром всей манипулы.

Говоря о комплекте вооружения римского воина периода Пунических войн, необходимо отметить, что чисто римский комплекс вооружения в этот период еще не выделился. Римляне в этом отношении на­ходились под сильнейшим влиянием греков, эт­русков, италийских народов, галлов. Римская воен­ная культура вбирала в себя все эти разноплановые элементы.

Высшие чины римской армии в своем вооруже­нии очень сильно тяготели к греческим образцам. Командир легиона — легат — почти наверняка но­сил мускульную кирасу, которая на долгое время

43

становится символом офицерского достоинства. Мускульная кираса отливалась из бронзы и внешне повторяла формы атлетического мужского торса. Кираса состояла из двух частей, которые соединя­лись между собой посредством петель и шпилек. Скорее всего, подобные кирасы имели подкладку из ткани. Непременным офицерским атрибутом был греческий шлем из литой бронзы с пышным воло­сяным плюмажем. Также интересной деталью офи­церского костюма являлся пояс алого цвета, кото­рый завязывался поверх кирасы и концы которого специальным образом подворачивались и заправля­лись на передней части кирасы. Офицеры также носили бронзовые поножи — кнемиды, которые по­вторяли контуры человеческой ноги от колена вклю­чительно до ступни. Под доспехом носили кожа­ную куртку, небольшие рукава которой и подол раз­резались на ремешки с бахромой.

Старшие офицеры — трибуны — носили крас­ные плащи. Выходцы из аристократических семей имели на тунике широкую красную полосу.

Воины каждого вида (сражавшиеся в манипулах первой линии гастаты, легионеры манипул второй линии — принципы, легионеры манипул третьей линии — триарии и сражавшиеся в рассыпном строю велиты) имели определенные отличия в защитном и наступательном вооружении.

Гастаты в более ранний период были вооружены копьями — гастами, от которых они и получили свое название. В первой линии сражались более моло­дые воины, а во второй более опытные — принци­пы. Из защитного вооружения гастаты имели литые бронзовые шлемы сфероконической формы типа “монтефортино”, их могли украшать перьями или волосяным плюмажем. Шлем имел бронзовые на-

44

щечники, которые завязывались ремешком под под­бородком. На груди у гастатов при помощи ремней закреплялась бронзовая пластина, выполнявшая роль панциря. Кроме подобных пластин гастаты могли использовать и кожаные панцири. На ногах они носили бронзовые прикрытия — кнемиды. Из на­ступательного оружия гастаты имели короткие мечи — гладиусы, их носили с правой стороны на поясной портупее. Кроме того, у гастатов было по два “пиллума” (развились из дротиков и заменили копья — гасты). Один пиллум был легким, другой тяжелым. Легкий предназначался для первого брос­ка, более тяжелый — для второго. Пиллум имел длинный наконечник из мягкого металла. Длинный наконечник не давал возможности вражескому во­ину перерубить пиллум, воткнувшийся в щит. На­конечник сгибался под весом древка, оно волочи­лось по земле и мешало вражескому воину пользо­ваться щитом. В этот момент гастаты и принципы переходили к ближнему бою короткими мечами.

Римский щит “скутум” изготовлялся из дерева, был обтянут кожей или холстом и расписан краска­ми. По краю щит окантовывался металлической (бронзовой) полосой. Щит был овальной вытяну­той формы и имел посредине усиление в виде дере­вянного ребра с лицевой части с металлической пла­стиной посредине. С обратной стороны посредине щит имел ручку для держания.

Вооружение принципов — воинов, сражавших­ся во второй линии, практически не отличалось от вооружения гастатов. Триарии, воины третьей ли­нии, из защитного вооружения использовали брон­зовые литые шлемы этрусско-коринфского типа с бронзовыми нащечниками и украшениями из воло­сяного гребня и перьев. Получает распространение

45

такая новинка, Мак кольчуга — панцирь, состоящий из переплетенных между собой круглых в сечении колец. Римская кольчуга не имела рукавов, а на плечах скреплялась с помощью специальных кла- панов-наплечников, обшитых по краям кожей. Кро­ме того, могли использоваться льняные кирасы, на­грудные бляхи на ремнях. Все триарии использова­ли поножи — кнемиды. На ногах они носили сан­далии. Из наступательного оружия использовалось длинное копье — гаста, имевшее широкий ланце­товидный наконечник и небольшое острие с проти­воположной стороны. Занимая оборону, триарии становились на одно колено, выставляли перед со­бой щиты и копья, втыкая их одним концом в зем­лю. В ближнем бою использовался меч-гладиус. В целом у триариев был самый тяжелый комплект вооружения.

Самыми легковооруженными воинами в римской армии были велиты. Они набирались из самых мо­лодых и бедных римлян. Из защитного вооружения велиты чаще всего имели шлемы, поверх которых, как пишет Полибий, надевались волчьи или медве­жьи шкуры. Панцирей велиты не носили. Они ис­пользовали щиты, круглые или овальные, длиной около 1 м. Из наступательного оружия имели дро­тики длиной около 1,2 м, со специальной петлей, надевавшейся на указательный и средний палец; пользуясь ею, можно было метать дротик на значи­тельное расстояние. Каждому манипулу легиона придавалось 50—60 велитов, к манипулам триари­ев — 30 велитов.

Самым малочисленным родом римского войска была кавалерии. Она формировалась из наиболее состоятельных римских граждан, так как коня и снаряжение всадник покупал сам. Сословие, из ко­

46

торого набиралась кавалерия, было почетным и ува­жаемым в Риме и называлось “эквиты” (всадни­ки). Принадлежность к сословию всадников под­черкивалась золотым кольцом и пурпурным пла­щом. Римская конница милиционного типа у на­рода, не занимавшегося скотоводством, была сла­ба и уступала карфагенской по всем параметрам. Защитное вооружение всадника состояло из коль­чуги или льняного панциря, бронзового литого шлема беотийского типа или классического гречес­кого шлема с волосяным гребнем. Могли также использоваться мускульные кирасы, но они были очень дороги.

Римские кавалеристы носили щиты круглой фор­мы. Они использовали длинные копья и мечи, ко­торые были длиннее, чем обычный пехотный гла- диус. Стремян римляне не знали. Седла были мяг­кого типа и имели четыре небольших рожка, удер­живавших кавалериста.

Кроме легионов, состоявших исключительно из римских граждан, в римской армии были еще так называемые союзники, вербовавшиеся из покорен­ных племен и общин Италии. Вооружались, снаря­жались и одевались они в соответствии со своими племенными традициями, в построении копировали римские боевые порядки. На один легион полагалось 5 тысяч пехотинцев и 900 всадников из числа союз­ников, располагались они, как правило, на флангах легиона.

Среди союзников Рима известны апулии, саби­ны, самниты, кампанцы, брутии, луканцы, лигурий­цы. Самниты поставляли в римскую армию и кава­лерию и пехоту. Характерно, что римляне требова­ли от союзников выставлять вдвое или втрое боль­ше конницы, чем это делали сами. Пеший самнит­

47

ский воин имел круглый большой щит гоплон (от­сюда и название тяжелой пехоты — гоплиты), на голове — самнитский вариант аттического шлема. Для защиты корпуса использовались самнитские трехдисковые кирасы в виде трех бронзовых дис­ков, как бы слитых воедино, на бронзовых лямках. Ноги прикрывали бронзовые кнемиды. Из наступа­тельного оружия пехотинец имел два коротких ко­пья, мечи типа гладиус или копеш (kopis) (копеш — слово греческое, по-латыни этот меч назывался ’’фальката”). Самнитская кавалерия не имела щи­тов, использовала шлемы аттического типа и трех­дисковые кирасы. Кнемиды, судя по иконографи­ческому материалу, не применялись. Наступатель­ным оружием служили два копья.

Кампанские кавалеристы носили характерные фракийские шлемы и мускульные кирасы. Воору­жением служили два копья. Щита не было. Нали­чие конских доспехов, налобника и нагрудника сви­детельствовало о том, что это лошадь командира подразделения.

Кавалеристы-италики могли использовать коль­чуги.

Луканские пехотинцы имели большие круглые греческие щиты и два копья. Изобразительный ма­териал свидетельствует об отсутствии мечей. Спину и грудь пехотинца прикрывали два бронзовых квад­рата размером 24x24 см с рельефным изображени­ем мужского торса, скрепленные на плечах и с бо­ков бронзовыми полосами. Шлемы луканцы носи­ли аттического типа с украшением в виде неболь­ших бронзовых крыльев, перьев и гребней из конс­ких волос.

Дополняли снаряжение италиков широкие брон­зовые пояса, заимствованные ими у галлов. Такие

48

пояса указывали на принадлежность к воинскому сословию.

В битве при Заме участвовали нумидийская пе­хота и легкая кавалерия царя Масинисы, примкнув­шего к римлянам, как только те высадились в Аф­рике. Нумидийская конница, дравшаяся долгое вре­мя на стороне Ганнибала, зарекомендовала себя лучшей легкой кавалерией того времени. Нумидий­ская пехота, судя по всему, была обучена драться в правильных боевых порядках, строиться фалангой, так как ей был доверен весь правый фланг римско­го боевого построения.

Во главе римских войск в Африке стоял Публий Корнелий Сципион Младший (получивший впо­следствии почетное наименование “Африканский”). Он участвовал в этой войне с самого первого сра­жения, разгоревшегося, когда Ганнибал перешел Альпы. Сципион возглавлял римские войска, выса­дившиеся в Испании и отвоевавшие ее у карфаге­нян. Сципиону принадлежала идея перенести вой­ну на африканскую землю. Практически он навязал карфагенянам свою концепцию войны. Сам Ганни­бал ставил его в один ряд с такими полководцами, как Александр Македонский и Пирр.

Армия Карфагена отличалась от римской по многим параметрам. Прежде всего, комплектовалась она по совершенно иному принципу. В рассматри­ваемый период она состояла в подавляющем боль­шинстве из наемников, которых набирали во всех владениях Карфагена и за их пределами. Поэтому вооружение армии Ганнибала было невероятно пе­стрым и разнообразным.

Единственным ненаемным формированием в карфагенской армии был “священный отряд” — отборная кавалерийская часть, в которую входили

49

две с половиной тысячи юношей, набранных из знат­ных семей Карфагена. Система комплектования чем- то напоминала римскую. Так же, как и римские эквиты (всадники), карфагенские конники состав­ляли элитарную часть, кузницу офицерских кадров, служба в которой была почетной обязанностью. Экипировались и вооружались воины “священного отряда”, видимо, за свой счет.

Так же, как и у римлян, у карфагенян самым престижным было греческое вооружение, которое могли позволить себе наиболее состоятельные вои­ны. Бойцы “священного отряда” носили шлемы гре­ческого типа, бронзовые, литые с нащечниками, имевшие плюмаж из конских волос. Панцири были тоже греческих образцов. Наиболее распространен был панцирь из нескольких слоев грубого холста — льняная кираса. Были льняные панцири, пропитан­ные солевым раствором для придания прочности, и панцири с вшитыми внутри металлическими плас­тинами. Кроме того, использовались мускульные кирасы и, возможно, кольчуги. Щиты использова­лись большие, круглые, греческого типа. На ногах всадники носили бронзовые кнемиды. Для лоша­дей использовались конские доспехи, которые мог­ли состоять из льняного нагрудника и налобника. Вооружены всадники были короткими мечами и копьями.

Значком “священного отряда” могло быть древ­ко с изображением диска, символа солнца, которое означало бога Ваала, и полумесяца, который оли­цетворял богиню Танит.

Ваал был наиболее почитаемым божеством у кар­фагенян, и неслучайно имя прославленного полко­водца Ганнибала звучало как Хани-Баал, что в пе­реводе с финикийского означало “Возлюбленный

50

бога Ваала”. Личным штандартом Ганнибала тоже могло быть копье с изображением солнечного дис­ка — символа Ваала. Из защитного вооружения Ган­нибал, наверняка, носил богато декорированную гре­ческую мускульную кирасу и бронзовые кнемиды.

Если Карфагену угрожала опасность, все граж­дане, способные сражаться, должны были воору­житься и встать на его защиту. В целом граждане Карфагена могли выставить войско в 40 тыс. пе­хоты и 1 тыс. конницы (не считая “священного отряда”).

Однако основную массу карфагенской армии составляли насильно мобилизованные ливийцы и наемники — иберийцы, галлы, италики, греки, аф­риканцы. Наемника составляли главную и наибо­лее боеспособную часть войска. Однако и насильно мобилизованные и наемники в определенной ситу­ации могли изменить и даже поднять восстание, как это произошло после 1-й Пунической войны. Тогда восстание наемников и ливийских крестьян против Карфагена длилось более трех лет и получило на­звание Ливийской войны (241—239 гг. до н.э.).

Кроме того, в войсках Карфагена были отряды союзников, вооруженные, снаряженные и обучен­ные в соответствии с собственными традициями.

Боевой порядок карфагенского войска был тра­диционным для большинства армий Средиземно- морского бассейна: в центре тяжелая пехота строи­лась в фалангу, по флангам располагалась конница, перед общим построением в рассыпном строю ста­вилась легкая пехота.

Основу карфагенской фаланги составлял ливий- ско-финикийский наемный контингент. Первона­чально ливийско-финикийская пехота была во­оружена по эллинистическому образцу. Воины сра­

51

жались, имея большие круглые греческие щиты, ко­торые на длинных ремнях подвешивались через шею, чтобы удобнее было держать двумя руками большое длинное копье. При походе на этом же ремне щит носили за спиной. Использовались льня­ные кирасы и другие разновидности эллинистичес­ких доспехов. Однако к моменту битвы при Заме карфагенские наемники имели в большом количе­стве захваченные у римлян трофейные кольчуги. Ноги пехотинцев прикрывали бронзовые поножи. Шлемы в пехоте использовались греческого элли­нистического типа, часто с гребнем без конских волос или же трофейные римские шлемы “монте- фортино” с плюмажем из конских волос. Ливо- финикийцы использовали длинные копья — сарис- сы, длиной свыше 5 м. Кроме того, при Заме ис­пользовались римские пиллумы и римские оваль­ные щиты.

Вторым по численности в карфагенском войске был иберийский (испанский) контингент. Он со­стоял из балеарских пращников, цетратиев (caetrati), легковооруженных воинов с круглыми маленькими щитами, и скутариев (scutarii), тяжеловооруженной пехоты с овальными плоскими щитами (scuta). Ибе­рийская кавалерия тоже делилась на цетратиев (лег­кую) и скутатиев (тяжелую).

Необходимо отметить, что иберы числились среди лучших наемников античного мира и одинаково хорошо сражались как конными, так и пешими. Наиболее популярными из них были балеарские пращники, которые лучше всех оплачивались.

Пращник обычно не имел защитного вооруже­ния. У него было несколько пращей и сумка с за­пасом снарядов. Снаряды для пращи могли быть и каменными, и в виде свинцовых пуль. На поясе,

52

широком и богато декорированном, пращники но­сили длинный боевой нож — фалькату, имевшую своеобразную рукоятку, иногда с замкнутой гар­дой. Навершие рукоятки у ранних фалькат было в форме птичьей головы, а у более поздних — лоша­диной. Выкованная из лучшего железа фальката об­ладала высокими боевыми качествами. По внеш­нему виду она отдаленно напоминала греческую махайру.

Цетратии получили свое название от маленьких круглых деревянных щитов с бронзовым круглым умбоном посредине (caetrati). По типу вооружения они относились к легкой пехоте. Из защитного во­оружения они могли иметь холщовые простеган­ные панцири, широкие боевые пояса и иногда ко­жаные шлемы характерной формы. Их наступатель­ным оружием были фалькаты и боевые кинжалы. Цетратиев иногда соотносят с греческими пельтас- тами.

Скутатии являли тип тяжелой пехоты. Они име­ли большие деревянные овальные плоские щиты с деревянным умбоном в виде ребра, пересекающего щит через центр, умбон был перехвачен посредине металлической полосой. Это щит так называемого кельтского типа. Полибий, описывая иберийскую пехоту, отмечает, что она была одета в белые туни­ки с пурпурными полосами. Но некоторые ученые полагают, что цвет полос не был пурпурным. Кон- ноли считает его темно-красным, а Уорри — смесью индиго и краплака. Из защитного вооружения ску­татии могли использовать бронзовые пластины на ремнях, прикрывавшие грудь, а также чешуйчатые панцири, но были и воины без доспехов, лишь в одних туниках. На голове иберийские воины могли носить полусферические бронзовые шлемы с неболь­

53

шим назатыльником (иберы называли баскинетами), кожаные или тканевые шлемы (иногда с гребнем из конских волос), а также шлемы из мягкой основы с нашитыми на них бронзовыми чешуйками. Из ору­жия нападения использовались фалькаты, кельти- берийские длинные мечи и испанские гладиусы (по­чти ничем не отличавшиеся от римских).

Скутатий имел копье с большим и довольно широким наконечником и в пару к копью — цель­нометаллический дротик (саунион) длиной 1,6 м, а позднее — римский пиллум.

Отдельно нужно упомянуть кельтиберийских пе­хотинцев. Кельтиберами называлось одно из род­ственных кельтам племен, населявших северную и центральную часть Иберии. В их вооружении чув­ствовалось сильное кельтское влияние. Они имели длинные двулезвийные мечи, хотя кельтиберийский меч был короче обычного кельтского. Из других видов наступательного оружия они пользовались цельнометаллическими дротиками немного длиннее 1 м, короче, чем саунион, но с более толстым древ­ком. Они назывались “солиферум”. Из защитного вооружения применялись щиты кельтского типа. Более состоятельные воины могли позволить себе железные щиты и железные шлемы сфероконичес­кой формы с характерными кельтскими нащечни- ками. На ногах могли быть бронзовые кнемиды. Практически все воины носили широкие бронзо­вые богато декорированные боевые пояса — сим­вол принадлежности к воинскому сословию.

Иберийская кавалерия делилась на легкую и тя­желую. Легкая использовала маленькие круглые щиты (цетрати), копья с длинными наконечника­ми, фалькаты или короткие испанские мечи (gladius hispaniensis). Защитного вооружения она почти не

54

имела. Кавалеристы носили белые туники с темно­малиновой каймой, на голове — легкий кожаный или матерчатый шлем. Возможно, испанская лег­кая кавалерия выполняла роль ездящей пехоты. Испанские кавалеристы не пользовались седлом, заменяя его седельным ковриком.

Тяжелая испанская кавалерия пользовалась боль­шими овальными щитами (скутати); поверх кольчуг иногда надевались нагрудные бляхи на ремнях; ком­плект дополнялся широкими боевыми поясами. На голове — бронзовый шлем овальной формы с выре­зами над глазами, с назатыльниками и иногда с греб­нем из конских волос. На ногах — бронзовые кне­миды. Из наступательного оружия тяжелая кавале­рия имела фалькаты, широкие и короткие (почти треугольной формы) кинжалы, иногда — длинные кельтиберийские мечи.

Большую часть кавалерии у Ганнибала составля­ли нумидийские всадники, часть которых в битве при Заме была и на стороне римлян. Нумидийцы — кочевое племя, жившее в Северной Африке, — счи­тались лучшей легкой кавалерией древнего мира. Будучи прирожденными всадниками, они не пользо­вались ни уздечкой, ни седлом. Единственной дета­лью конского снаряжения была веревка, накинутая на шею лошади. Держась за веревку рукой и управ­ляя лошадью при помощи ног, голоса и ударов древ­ка пики, нумидийцы сражались с противником, ис­пользуя дротики и прикрываясь большим круглым щитом североафриканского типа. Защитных доспе­хов, судя по описанию, нумидийцы не носили. Ло­шади нумидийцев были очень маленького роста (судя по изображениям на колонне Траяна, не больше современного пони).

Многочисленный контингент армии Ганнибала55

составляли кельты, которые служили и в карфаген­ской армии и в римской. Кельтами назывались мно­гочисленные племена, населявшие большую часть современной Западной Европы от Британии до Ита­лии. Родоплеменные связи у них были очень силь­ны и на службу Карфагену или Риму они нанима­лись небольшими отрядами из воинов одного рода (клана).

Вооружение у кельтов было предметом гордости и богато декорировалось. Защитный комплект знат­ного воина состоял из кольчуги без рукавов, поверх которой надевались наплечники в виде пелеринки, закрывавшей плечи; пелеринка застегивалась пряж­кой с лицевой стороны. Этим кельтские кольчуги отличалась от римских, у которых наплечники были в виде клапанов. Иногда кельтская кольчужная пе­лерина выступала как самостоятельный вид доспе- ха. Шлемы были железные и бронзовые сфероко­нической формы, кельтского типа, с небольшим назатыльником и фигурными богато декорирован­ными нащечниками, которые крепились к шлему с помощью петель.

Кельты использовали большие плоские деревян­ные щиты квадратной, круглой, ромбической или овальной формы. Щиты красочно расписывались магическими орнаментами, изображениями родо­вых тотемов — животных. Одежда кельтов чаще всего имела клетчатый орнамент родовых цветов (каждый род имел свой цвет). Фигуры родовых животных красовались на штандартах и на верхуш­ках шлемов вождей. На шее знатные кельты носи­ли разомкнутый обруч — гривну из перевитой тол­стой золотой или серебряной проволоки с фигур­ными окончаниями. Из наступательного вооруже­ния кельты использовали длинный двулезвийный

56

меч (75—80 см) и копье с широким железным на­конечником.

Конница кельтов была немногочисленной, так как состояла из представителей знати. Кельты при­меняли удобные, но скромные уздечки, оригиналь­ные седла. Были у них и боевые колесницы.

В традициях кельтов было презрение к смерти и физической боли. Раны считались лучшими ук­рашениями воина. Кельтские воины имели в сво­их рядах храбрецов, которые впадали в боевое не­истовство и, демонстрируя бесстрашие, шли в ата­ку без доспехов, полуголыми, а иногда и вовсе на­гими. В некоторых кельтских кланах применялась боевая раскраска. Тела воинов расписывались крас­ками, в состав которых входила глина. Цвет узоров был от синего до небесно-зеленого. Примечатель­но название одного из племен — “пикты”, как на­звали их римляне, что в переводе означает “разри­сованный”.

При всем своем бесстрашии кельты не отлича­лись дисциплиной. Каждый воин — прекрасный оди­ночный боец — в бою прежде всего хотел выказать личное мужество. Зная этот недостаток, Ганнибал использовал кельтов только для первого удара.

В битве при Заме, судя по ряду источников, на стороне карфагенян сражались союзники-италики. Именно они, в частности бруттии, вынужденные навсегда покинуть родную землю, стояли в третьей линии среди ветеранов-наемников карфагенской армии. Те союзники-италики, которые отказались следовать за Ганнибалом и укрылись в храме Юно­ны Лацинийской, были перебиты остальными вои­нами армии.

В отличие от римского войска карфагеняне при­меняли боевые колесницы и боевых слонов. Судя

57

по последним исследованиям, это были слоны с Атласских гор, отличавшиеся малым ростом. 80 бо­евых слонов в карфагенской армии, выставленные для участия в битве, в большинстве своем были не­давно пойманы и плохо обучены. Известно, что не­кий Гасдрубал, сын Гисгона, был специально от­правлен на охоту ja новыми слонами, когда стало известно, что Сципион готовится высадиться в Аф­рике. При походе в Италию Ганнибал имел немно­гим более тридцати этих животных, теперь же, не­смотря на большее количество, качество их как бо­евой силы было крайне невысоким.

Во главе карфагенской армии стоял человек, ко­торый до настоящего времени справедливо счита­ется одним из величайших полководцев мира. Не­которые выигранные им сражения вошли в сокро­вищницу мирового военного искусства (Канны). Еще в детстве Ганнибал дал клятву в вечной нена­висти к Риму. В возрасте 25 лет он возглавил дей­ствующую против Рима карфагенскую армию и в ходе всей 2-й Пунической войны несколько раз ста­вил Римскую республику на грань катастрофы.

Перед сражением при Заме, трезво оценив ко­личество и качество противостоящих войск, Ган­нибал предлагал Сципиону мир на условиях отказа Карфагена от всех владений за пределами Африки. Сципион отказал. Армии стали готовиться к сра­жению.

Для боя Ганнибал построил свои войска в три линии. В первой он поставил солдат, приведенных Магоном из Италии, и легкую пехоту из лигурий­цев, галлов, мавров и балеарских наемников. Во второй — карфагенских ополченцев и ливийских новобранцев, усилив их македонским отрядом, при­сланным царем Филиппом V. Своих ветеранов, наи­

58

более надежную часть войска, Ганнибал поставил в третьей линии. На левом фланге построения встала нумидийская конница, на правом — карфагенская и ливийская. Слонов разместили перед фронтом всего войска.

Римляне выстроились традиционно. В центре встали легионы, построенные в три линии, в каж­дой из линий манипулы выстроились в колонны по когортам. В первой — гастаты, в промежутках меж их колоннами рассыпались велиты; во второй — принципы; в третьей — триарии. По флангам пе­хотного строя расположились союзники-италийцы. Они также стояли в колоннах, оставив меж ними широкие проходы. На оконечности правого фланга построилась нумидийская пехота. Конница римской армии, как и конница армии Ганнибала, стояла на флангах. Легкая нумидийская — на правом, тяже­лая римская и италийская — на левом.

Само наличие в карфагенской армии слонов, силы во многом непредсказуемой, которую невоз­можно использовать в оборонительном бою, а лишь в наступательном в качестве тарана, предполагало активную наступательную тактику Ганнибала. В свою очередь римский боевой порядок был подчи­нен одной цели — свести к минимуму влияние ата­ки слонов на ход сражения: пропустить животных сквозь построение и при этом сохранить строй ко­лонн. Помимо прочего, Сципион приказал произ­водить как можно больше шума с помощью труб и рожков, чтобы напугать слонов.

Бой начался, как и предполагалось, атакой сло­нов. Судя по всему, обученные животные были по­ставлены перед центром армий, а необученные, по­лудикие, на флангах. Слоны на левом фланге кар­фагенской армии испугались одного только звука

59

труб и рожков, попятились, повернули назад и смя­ли легкую нумидийскую конницу своей армии.

В центре обученные слоны достигли первой, рим­ской линии, были осыпаны дротиками, но все же врезались в римские ряды. Манипулы стояли твер­до, а велиты поддались и стали отступать меж ко­лоннами, чтоб выйти позади боевых порядков. Не­большая часть слонов устремилась за велитами и, проскочив меж колоннами римлян, оказалась поза­ди их строя, не причинив ему особого вреда. Эти слоны, числом одиннадцать, видимо, и были захва­чены римлянами в ходе сражения. Остальные жи­вотные, израненные копьями и дротиками, повер­нули и, стремясь уйти из-под града стрел, камней и дротиков, которые летели с обеих сторон, броси­лись в сторону, вышли на правый фланг карфаген­ской армии и смяли стоявшую там карфагенскую тяжелую кавалерию. В целом атака принесла кар­фагенской армии гораздо больше вреда, чем пользы.

Воспользовавшись сложившейся ситуацией, ка­валерия римской армии бросилась вперед. Масини- са на правом фланге, а Лелий во главе римской тя­желой конницы на левом опрокинули противосто­явшую им конницу карфагенян, уже расстроенную бегством слонов, и погнали ее с поля боя, оголив тем самым фланги карфагенской пехоты.

Римская пехота тоже пошла вперед. Велиты в результате атаки слонов оказались позади общего построения, и первыми атаковали карфагенскую армию сомкнутым строем гастаты. Они с ходу оп­рокинули легкую пехоту карфагенян и столкнулись с первой линией, наемниками, приведенными Ма- гоном из Италии. Эти тоже не выдержали и стали отступать.

Вторая линия карфагенской армии, боясь нару­60

шить свой строй, отказалась принять беглецов под защиту. Тесно сплотившись, карфагеняне, ливий­цы и македоняне не пропустили отступавших сквозь свои ряды, а отбросили к обочинам поля, тех же, кто хотел прорваться сквозь ряды силой, рубили без жалости. В результате вспыхнули стычки между сво­ими. Ганнибал бросился к своей второй линии, смог разнять дерущихся и организовать отпор зарвавшей­ся первой линии римлян. Отступившие солдаты Магона, видимо, пристроились к флангам второй линии карфагенской армии. В то же время Ганни­бал решил охватить фланги противника и стал вы­двигать из-за флангов второй линии своих ветера­нов.

Сципион остановил наступление, велел гастатам, которые, судя по некоторым источникам, скользи­ли и падали от обилия пролитой крови, отойти, ра­неных отправил в тыл и тоже, как и Ганнибал, пе­ременил построение. Вторую и третью линию, прин­ципов и триариев, он развел по флангам, поскольку те, напирая сзади, ничем не могли помочь гастатам. В результате удлинившемуся карфагенскому по­строению было противопоставлено такое же рим­ское, которое после указанных изменений представ­ляло собой сплошную фалангу в 10 шеренг.

Повторная атака римской пехоты вылилась в жестокий бой сплошной линии со сплошной лини­ей, в котором долгое время никто из противников не уступал.

Развязка наступила, когда Лелий и Масиниса, отогнав разбитую карфагенскую конницу, вернулись на поле боя и ударили по карфагенской пехоте с тыла. Не выдержав атаки конницы с тыла, карфаге­няне побежали. Сопоставление потерь позволяет сделать вывод, что большая часть убитых карфаген­

61

ской армии относится ко времени преследования бегущих римлянами.

Согласно всем источникам, римляне потеряли 1500 человек. Что касается потерь карфагенской армии, то Тит Ливий утверждает, что они и их со­юзники потеряли убитыми свыше 20 тыс. и при­мерно столько же попало в плен. Более достовер­ной представляется цифра, приводимая Полиби­ем, — 10 тыс. убитых. Римляне захватили 132 бое­вых знамени и 11 слонов.

Ганнибал бежал в Карфаген и предложил совету города заключить мир на любых условиях. У Кар­фагена не было больше ни денег, ни армии. Про­должение войны могло привести к разрушению и уничтожению самого города. В 201 г. до н.э. прави­тели Карфагена капитулировали.

Согласно условиям мира Карфаген лишался всех заморских владений, всего военного флота (около 500 кораблей). Карфагенянам оставалась небольшая территория вокруг самого города. Отныне Карфа­ген не мог вести войны без разрешения Рима. Кро­ме того, Карфаген должен был выплатить в течение 50 лет 10 тыс. талантов контрибуции.

В результате победы над Карфагеном Рим стал господином западного Средиземноморья, превратил­ся в сильнейшую державу средиземноморского мира. Он присоединил много территорий за пределами Апеннинского полуострова, его владения охватыва­ли все западное Средиземноморье.

М а р к Л и ц и н и й

К р а с с

(ок. 1 1 5 —58 г г . до н.э.)

М арк Лициний Красс — один из известней­ших политических деятелей Римской респуб­лики времен ее упадка и становления Рим­ской империи. Для своих сограждан он был также и

одним из крупнейших спекулянтов недвижимостью. Именно ему вечный город был обязан красотами в виде многоэтажных инсул. Красс сколотил огром­ное состояние, скупая лачуги бедняков, снося их и строя на их месте многоэтажные здания. Квартиры в зданиях продавались, на вырученные деньги ску­пались новые лачуги... Можно смело сказать, что Красс пытался совершить в Древнем Риме “архи­тектурную революцию”.

Богатый и знатный, но алчный и бессовестный, Красс всей своей жизнью заявил себя апологетом диктатуры, врагом демократии. Он был сторонни­ком Корнелия Суллы, который впервые в истории Римской республики повел римские войска против народного собрания и с боем овладел вечным горо-

63

дом. Противостояние Суллы и сената вылилось в гражданскую войну 83—82 гг. до н.э. Молодые пол­ководцы Лициний Красс и Гней Помпей присоеди­нились тогда к войскам опытного Корнелия Суллы. Под стенами Рима у Коллинских ворот две римские армии дрались насмерть, пленных не брали. Нако­нец, победили сулланцы. И фактически и юриди­чески Сулла стал неограниченным правителем Рима. Красс несказанно обогатился на казнях и конфис­кациях имущества противников сулланского режи­ма. Но в 79 г. до н.э. Сулла отказался от диктаторс­кой власти и на следующий год скончался, оставив власть в Риме в руках сенатской олигархии. Еще долго на всей территории Республики шли бои между сулланцами и их противниками, война затянулась до 72 г.

Новое потрясение, выдвинувшее Красса в пер­вые ряды римских политических деятелей, произош­ло в 74 г. В Капуе восстали гладиаторы, их восста­ние вылилось в великую войну рабов в Италии под предводительством Спартака (74—71 гг. до н.э.). Армии римских консулов были разбиты Спартаком. Рим с трудом собрал новые шесть легионов, присо­единил к ним два оставшихся после поражений и поставил во главе этой армии претора Марка Лици- ния Красса.

Красс суровыми мерами восстановил дисцип­лину, провел децимацию, т.е. казнил каждого де­сятого из легионеров, дрогнувших перед армией рабов, и, подтянув свои войска, устремился на Спартака. На помощь ему спешили из Испании войска Помпея и войска Марка Лукулла из Маке­донии. Неподалеку от Брундизия Красс навязал Спартаку сражение и в жестоком бою разгромил

64

армию повстанцев. Вместе с подоспевшим Помпе- ем он подавил оставшиеся очаги восстания по всей Италии. С Помпеем же он разделил и консульскую власть в Риме в 70 г.

Разделив высшие государственные должности, Красс и Помпей не стали друзьями. Помпей вскоре отошел от общественной деятельности, но из-за уси­ления врагов на востоке Республики был вновь при­зван к войскам и прославил свое имя рядом гром­ких побед. Красс же в глазах римских граждан так и оставался победителем рабов, скорее карателем, чем полководцем. Современные историки не сомнева­ются в полководческих дарованиях Спартака. Су­ществует мнение, что он был профессиональным военным, и “Спартак” — не имя, а почетное зва­ние — “спараток”, т.е. копьеносец, которым этот человек был отмечен при фракийском дворе. Но для высокомерных римлян победа Красса над Спарта­ком вряд ли рассматривалась как военная победа.

В 65 г. Красс получил должность цензора, в 63—62 гг. его подозревали в сочувствии заговору Луция Сергия Каталины, такого же сподвижника Суллы, который пытался силой завладеть консуль­ской властью. Отряды Каталины были разгромлены, сам он убит, но Крассу удалось выйти сухим из воды.

В 60 г. новая звезда на небосклоне римской по­литики — Гай Юлий Цезарь — помирил Красса и Помпея и составил коалицию (первый триумвират), объединившую антисенатские силы.

Триумвиры стали бороться за власть. В ходе этой борьбы Красс в 55 г. вновь стал консулом. Но лав­ры Помпея и зазеленевшие в Галлии лавры Цезаря, где Гай Юлий пускал кровь галлам и германцам, не давали Крассу покоя. И он отправился в поход...3. Зак. 158 65

БИТВА ПРИ КАРРАХ

(53 г. до н.э.)

После окончания 2-й Пунической войны Рим­ская республика начинает борьбу за овладение вос­точным Средиземноморьем, оспаривает эту терри­торию у эллинистических государств. На протяже­нии II—I вв. до н.э. Греция, Македония, Пергам- ское царство стали римскими владениями. Вифи- ния, Каппадокия, Пафлагония и другие царства Малой Азии попали в зависимость от Рима. Далее на восток лежали земли, завоеванные некогда Алек­сандром Македонским и составившее после его смерти государство Селевкидов, государство доста­точно эллинизированное, но в то же время аморф­ное и нестойкое из-за смешения на его территории народов с разными культурами, религиями, языком.

По мере ослабления Селевкидов в борьбу за вли­яние в регионе активно включились Понтийское царство, Армения и парфяне. Последние, предста­вители иранского суперэтноса, вместе с родствен­ными им сарматами, начиная с III в. до н.э., уве­ренно продвигались с востока на запад. Они выгна­ли македонян с территории исторического Ирана, захватили Вавилонию.

В начале I в. до н.э. римские полководцы Лу­кулл и Помпей разгромили понтийского царя Мит- ридата VI и царя Армении Тиграна II. В борьбе рим­ляне привлекли в качестве союзников парфян. В результате войн армянский царь признал свою за­висимость от Рима. Бывшее царство Селевкидов образовало новую римскую провинцию Сирию, к

бб

Битва при Каррах (на переднем плане римские легионеры)

которой присоединились финикийские города и признавшая зависимость от Рима Иудея. Почти вся Малая Азия перешла под власть Рима. Рим стал гос­подином всего Восточного Средиземноморья. Пе­ред ним открывалась перспектива захватить элли­низированные территории на востоке и восстано­вить тем самым бывшую державу Александра Ма­кедонского, но теперь уже под римским владыче­ством. Для этого оставалось только присоединить земли Селевкидов, захваченные парфянами.

Противостоящие государства раздирались внут­ренними противоречиями. Римская республика сто­яла на пороге гражданской войны. Настроенные против сената видные политики объединились в триумвират (Цезарь, Помпей, Красс), но не доверя­ли друг другу. Один из триумвиров, Марк Лициний Красс, стремился к захвату власти в Республике и требовал своего назначения наместником в Сирию, где надеялся начать войну с парфянами и добыть в ней славу, богатство и преданную армию. В Пар- фии в это время шла династическая усобица. В Месопотамии города, населенные греками и элли­низированными жителями, были настроены друже­ственно к Риму. Ближайший сосед Парфии — Ар­мения — был готов выступить на стороне Рима.

Красс получил консульство на 55-й год (до н.э.), а после отправления должности должен был стать наместником в Сирии. Он имел право набирать ле­гионы и вести войну с врагами Рима. В конце 55 г., еще до окончания срока своего консульства, Красс отбыл в Сирию. В его распоряжении была армия в 7 легионов при 4 тыс. конницы. В 54 г. Красс с войсками перешел пограничный Евфрат, занял не­

68

которые города в Северной Месопотамии и расста­вил в них свои гарнизоны. В следующем, 53 г. он двинул армию вниз по Евфрату с целью захватить столицу парфян — Ктесифон. Римляне шли не вдоль реки, а напрямик через безводные пустыни и степи, через города Синакка и Карры.

6 мая, когда войска выступили из лагеря и втяну­лись в очередной переход, вернулись остатки выс­ланной утром разведки и донесли о стремительном приближении огромных сил противника. Это было парфянское войско во главе с полководцем Суреной.

Перед решающим сражением римляне насчиты­вали 28 тыс. легионеров, 3 тыс. всадников вспомо­гательных азиатских войск и 1 тыс. конных галлов. У Сурены под началом было 10 тыс. конных лучни­ков и 1 тыс. катафрактариев — тяжеловооруженных конных воинов.

Социально-экономические процессы, протекав­шие в Римской республике, сказались на качестве и составе римской армий. В результате военной ре­формы Гая Мария (началась в 107 г. до н.э.) армия стала набираться без ограничения ценза, в нее от­крылся доступ разорившимся безземельным крес­тьянам и городской бедноте. Вербовка проходила по принципу добровольного набора. Доброволец по­лучал оружие от государства, ему платили за служ­бу, довольно часто после окончания службы вете­раны наделялись землей. Военная служба из почет­ного права защищать отечество превращалась в про­фессию. Гай Марий ввел в жизнь систему постоян­ных военных упражнений, улучшил выучку солдат. Изменилась структура легиона. Каждые три мани­пулы объединялись в когорту во главе с особым на­

69

чальником. Всего в легионе стало 10 когорт. Шире стали использоваться контингенты италийских со­юзников. Римская конница к этому времени состо­яла целиком из наемных германцев, галлов, испан­цев и нумидийцев. Легкая пехота обычно была уси­лена за счет стрелков с Крита и пращников с Бале­арских островов.

Именно во времена Гая Мария была введена символика легионов в виде серебряных орлов с рас­простертыми крыльями. Свои особые значки полу­чили когорты.

Поскольку армия по своей структуре отныне не совпадала с социальной структурой общества Рес­публики, она (армия) стала превращаться в особый социальный организм, который начал активно вме­шиваться в политическую жизнь страны, способство­вал падению республиканского строя и установле­нию империи. Но в целом боеспособность армии повысилась. Она превратилась в хорошо трениро­ванную, дисциплинированную силу, беспрекослов­но подчинявшуюся своему командованию.

Изменение структуры легиона отразилось на его количестве и боевых порядках. Сохранилось пост­роение в три линии: четыре когорты в первой ли­нии, по три — во второй и в третьей. Промежутки между когортами равнялись длине фронта каждой когорты. В случае необходимости когорты второй линии входили в промежутки между когортами пер­вой линии и таким образом составляли непрерыв­ный фронт. Когорты третьей линии в этом случае составляли резерв. Реже легион строился в две ли­нии по пять когорт. Отдельные легионы в сраже­нии стояли на небольшом расстоянии друг от друга.

70

Больше были промежутки между центром построе­ния и флангами, на которых стояли вспомогатель­ные войска и конница.

Особо следует сказать об инженерной службе в легионе. Специальных инженерных частей не было. Солдаты сами устраивали бараки, укрепляли лагерь, возводили осадные сооружения, прокладывали пути, строили мосты. После каждого перехода, останав­ливаясь на ночлег, римляне строили лагерь, окру­женный рвом и обнесенный частоколом, — своего рода примитивную крепость.

Сохранилось в основном прежнее наступатель­ное и оборонительное вооружение. Основными ви­дами наступательного оружия были копье (пиллум) и меч (гладиус). Иногда легионеры имели по два пиллума. Это было метательное копье с коротким древком и металлическим наконечником на длин­ной шейке. Иногда длина металлической части пил­лума почти равнялась длине древка. Различается пиллум ранней формы и поздней формы. В I в. до н.э. легионер был вооружен пиллумом ранней фор­мы. Металлическая часть пиллума вставлялась в утолщение древка пирамидальной формы, древко еще не имело характерного для позднего пиллума металлического или деревянного шара для лучшей центровки.

Считается, что закалке подвергался лишь нако­нечник пиллума, а длинная металлическая шейка не закалялась. Если при метании пиллум попадал в щит противника, то не закаленная шейка под тяже­стью древка сгибалась, и древко волочилось по зем­ле, мешая владельцу щита двигаться, а длинная ме­таллическая часть пиллума не давала ему возмож­

71

ности перерубить копье. Если владелец щита не хо­тел с ним расстаться, то легионер, метнувший пил- лум (а метнуть его можно было метров на 30), при сближении с противником мог наступить на воло­чащееся по земле древко ногой, как рычагом оття­нуть щит противника вниз и нанести удар своим основным оружием, коротким двухлезвийным ме- чом-гладиусом, которым можно было и колоть и рубить.

Гладиус носили на боевом поясе с правой сторо­ны. При этом короткий кинжал (пугио) носили с левой стороны. Короткая длина гладиуса была наи­более удобна для ближнего рукопашного боя, а расположение его на поясе с правой стороны по­зволяло легионеру доставать меч, не раскрывая себя, не отводя щит в сторону. Военачальники носили гладиус с левой стороны.

В качестве оборонительного вооружения римля­не использовали большой щит овальной формы с сильно загнутыми вовнутрь краями, с металличес­ким умбоном, представлявшим полусферу, с внут­ренней части крепилась ручка, чтобы держать щит. На походе на щиты надевались чехлы, и легионеры несли их за спиной на специальных ремнях.

Из шлемов наиболее распространенными в тот период были сфероконические типа “монтефорти- но”; в их верхушку вставлялся плюмаж из конских волос. Шлемы отливались из бронзы и имели не­большой назатыльник и большие бронзовые нащеч- ники, они связывались между собой кожаным ре­мешком, который пропускался сквозь кольцо на назатыльнике. Большой популярностью пользова­лась кольчуга. Она не имела рукавов, на плечах уси­

72

ливалась пелеринкой, которая спереди выходила в виде двух полос, скрепленных с помощью специ­альной пряжки. Кольчуга была заимствована рим­лянами у галлов. На ногах легионеров были кожа­ные сапоги с отверстиями, оставлявшими пальцы ног открытыми.

На походе римский воин нес с собой запас пищи, ковшик, котел для варки пищи, кожаный чемода- нец с личными вещами, несколько кольев для забо­ра и инструмент для постройки лагеря на специаль­ном шесте Т-образной формы, который назывался “фурка”.

Во вспомогательных войсках, конных и пеших, легкое копье снабжалось ременной петлей на древ­ке, в которую вдевалась кисть. Благодаря этому при­способлению копье можно было метнуть на во­семьдесят метров.

Боевой дух войска, перешедшего Евфрат, не был на достаточно высоком уровне. Солдаты знали, что народный трибун наложил вето на решение Красса о походе. Самому походу сопутствовали разные не­благоприятные приметы. Вдобавок ко всему утром 6 мая перед выступлением из лагеря Красс появил­ся перед войсками в одетом по ошибке черном тра­урном плаизе, а не в обычном пурпурном. Да и во­обще Красс, один из самых богатых людей в Риме, именно в силу этого популярностью в войсках не пользовался. Его соратники по триумвирату, Цезарь и Помпей, стояли гораздо выше Красса как полко­водцы, имели на своем счету блестяще выигранные кампании. Красс мечтал одним удачным походом повторить завоевания Александра Македонского, приобрести славу и огромную добычу. Однако пе­

73

риод, предшествующий походу 53 г., когда Красс практически торговал своими приказами о наборе вспомогательных войск или об освобождении от набора, характеризует триумвира скорее как дель­ца, чем полководца.

Противостоящая Крассу армия парфян по сво­ей структуре была своеобразным срезом парфянс­кого общественного строя. Он напоминал феодаль­ный строй, который установился в Европе в пери­од средневековья. Общество возглавляли 7 могу­щественных кланов, главы которых, опираясь на своих сородичей, угнетали крестьян и рабов, этни­ческих персов. Внутри клана существовала систе­ма вассалитета, когда более бедные сородичи слу­жили немногим богатым и родовитым. Царь, глава одного из кланов, рассчитывал прежде всего на своих сородичей-вассалов, а затем уже на другие кланы. Царская власть не передавалась по наслед­ству от отца к сыну. Царь выбирался советом вож­дей кланов. Непрочность царской власти прово­цировала смуты и междоусобицы внутри парфянс­кого сообщества.

Регулярной армии не было. Воином был каж­дый парфянин. Знать, верхушка кланов, во время войны выставляла тяжеловооруженную конницу, и воины и лошади которой были защищены желез­ными и бронзовыми доспехами. Многочисленные вассалы составляли массу конных лучников. Пехо­та комплектовалась из подвластных племен горцев и местных персидских крестьян.

Обычно центр боевого порядка составляла тя­желая кавалерия, прикрытая со всех сторон под­вижными конными лучниками. Жесткой пропор­

74

ции между первыми и вторыми не было. Тяжело­вооруженная конница (катафрактарии или клиба- нарии) могла легко смять любую противостоящую ей кавалерию. Воины были практически неуязви­мы для ручного оружия, разве что баллиста или скорпион могли сразить хорошо защищенного ка- тафрактария с одного удара.

Атака производилась рысью с близкого рассто­яния из-за тяжелой загруженности лошадей. В борь­бе с пехотой атака иногда была ложной и имела целью заставить противника сплотиться в тесные ряды, которые сразу же засыпались стрелами из мощных луков. Против расстроенной, измученной переходами и боем пехоты атака такой кавалерии довольно часто была неотразимой. Однако свежая пехота в глубоких боевых порядках могла противо­стоять ей успешно.

Подвижные конные стрелки тоже были опас­ной силой для пехоты. Безнаказанно расстреливая ее издали, они действовали на нее еще и демора- лизующе. Лишь хорошая легкая кавалерия против­ника могла сбить конных лучников, но тогда они отходили под прикрытие катафрактариев, которые в свою очередь контратакой сминали и разгоняли конницу врага. Концентрированный огонь конных лучников по определенному участку боевого по­рядка противника создавал там брешь, в которую устремлялись катафрактарии. Бороться с таким противником можно было лишь противопоставив ему такую же тяжелую конницу, либо постепенно оттесняя его от жизненно важных центров, источ­ников воды, возводя укрепленные пункты, внося раздор в верхушки кланов.

75

Вооружение катафрактария было традицион­ным для стран Востока. Начало тяжелой кавале­рии было положено в Скифии, а затем она появи­лась в ахеменидской Персии, где использовались всадники, с головы до ног закрытые ламелярны- ми (чешуйчатыми) доспехами. Использовала та­кую же тяжелую кавалерию и династия, унаследо­вавшая персидские владения Александра Македон­ского, — Селевкиды.

К I в. до н.э. в кавалерии намечается тенденция прикрыть доспехом лошадь, отсюда и название вида кавалерии — катафрактарии (от греческого “ката- фракга” — конский доспех). Если до этого перио­да лошадей лишь частично прикрывали чешуйча­тыми нагрудниками и бронзовыми масками, то те­перь их стали закрывать сплошным металлическим доспехом.

Основным наступательным оружием парфянских катафрактариев были длинные (12 футов) копья, известные как контос. Эти копья держали двумя руками и использовали для мощного таранного уда­ра. Металлический оборонительный доспех всадни­ка, руки которого были до кистей прикрыты лами­нарными (пластинчатыми) рукавами, позволял ему не использовать щит. Седла на лошадях были так называемого мягкого типа, т.е. не имели жесткой передней и задней луки. Не использовались в те времена и стремена. Все это не позволяло нанести катафрактарию мощного таранного удара копьем “по-рыцарски” — уперевшись ногами в стремена и опершись на высокую заднюю луку седла. Поэтому для удара копье приходилось держать двумя рука­ми, а туловище разворачивать боком. Такая посадка

76

позволяла всаднику во время удара удержаться в седле. Сбоку у катафрактариев висел длинный дву­лезвийный меч сарматского типа, наиболее удоб­ный для рубки с седла.

Прикрытие тела всадника состояло из сложной комбинации ламелярных и ламинарных деталей. Зачастую это были чешуйчатые панцири (чешуйки были бронзовые, но у наиболее состоятельных вои­нов могли быть и из железа); вполне вероятно и применение панцирей с пластинками из толстой кожи или из кости, такие панцири могли иметь ла­минарные рукава. Прикрытия для ног могли быть чешуйчатыми в виде лопастей (как современные кожаные прикрытия у североамериканских ковбо­ев) или ламинарными — из эластично закреплен­ных на ремешках полосок из металла, которые об­хватывали всю ногу.

Шлемы были бронзовыми, отлитыми по фор­ме, которая в дальнейшем получит название “бас- кинет”, полусферическими с большим назатыль­ником. Использовались также и шлемы типа “спан- генхелм” — сфероконические, из 4 сегментов, скле­панные металлическими полосами из железа. Шле­мы обычно имели бармицу — прикрытие для за­тылка и шеи. Использовались чешуйчатые и коль­чужные бармицы.

Внешний вид конного доспеха хорошо известен благодаря находкам из Дура-Европос. Он состоял из разделенной на две части попоны, прикрываю­щей бока лошади, нашейника и наголовья. Все час­ти доспеха были ламелярными. На конской голове имелись специальные прикрытия для глаз в виде бронзовых решетчатых полусфер. Конский доспех

77

(катафракта) имел мягкую основу и специальный вырез в середине для крепления седла.

Говоря о материале, из которого были изготов­лены оружие и доспехи, источники называют “мар- гианское железо” и “оружие из Мерва”. Маргиа- на — одна из древнейших сатрапий Персидской им­перии, известная высокоразвитым производством железа; Мерв — один из крупнейших торговых и ремесленных центров Востока.

Конные лучники были вооружены луком (или двумя) и коротким узким мечом. Защитное воору­жение почти отсутствовало.

Парфянский полководец Сурена был главой од­ного из сильнейших кланов. Он возглавлял лишь часть парфянского войска, состоявшую в большин­стве из подвластных лично ему вассалов, по этни­ческой принадлежности многие из них относились к сакам. Остальная часть парфянского войска во главе с царем Ородом II была двинута в пределы Армении, чтобы воздействовать на армянского царя и заставить его отойти от союза с Римом. Сурене же предстояло сдерживать римские войска, пока не выполнит свою миссию и не подойдет на помощь войско во главе с самим царем. Но Сурена не стал дожидаться и оправдал свою репутацию мудрого правителя и искусного полководца.

Итак, незадолго до полудня 6 мая 53 г. разведка римского войска донесла о приближении парфян. Это случилось неподалеку от древнего города Кар­ры (совр. Харран).

Первые действия Красса отличались необдуман­ностью. По совету своего помощника Кассия он растянул войско по всей равнине, как будто боялся

78

упустить противника. Затем, видимо, он принял решение сломить противника сплоченным ударом основной силы войска — шести легионов. Войска были построены в две линии, по флангам Красс по­ставил по 12 когорт, которые замкнули две линии и образовали каре. Каждой из этих когорт был при­дан отряд всадников, чтоб ни одна часть не оста­лась без прикрытия конницы. Образовавшийся спло­ченный четырехугольник быстро двинулся вперед, рассчитывая фронтом развернутых передних легио­нов смять любого врага, а маневренными отрядами отразить попытки противника напасть с флангов. Одним крылом построения командовал Кассий, другим — Публий, сын Красса, служивший до это­го похода в Галлии под командой Гая Юлия Цеза­ря. Из Галлии Публий Красс прибыл во главе тыся­чи отборных галльских всадников.

Наступая, римляне вышли к речке Баллис. Вое­начальники советовали Крассу остановиться здесь и разбить лагерь. Создание укрепленного пункта в пустыне у источника воды дало бы римлянам це­лый ряд преимуществ: возможность самим выбрать время сражения, отдохнуть, основательно разведать местность, выявить силы противника. Но Красс приказал быстро двигаться вперед. Войска пошли дальше, изматываясь на жаре, по песку. Казалось, Красс торопился встретить парфян, пока не расте­рял решимости.

Меж тем парфяне, прикрывшись небольшими передовыми отрядами легкой конницы, разворачи­вали свои силы для сражения. С целью маскировки и легкая и тяжелая их конница прикрыли свои до­спехи плащами. Тяжелая конница компактно дер­

79

жалась позади общей боевой линии, и римляне, ожи­давшие увидеть одетых в железо всадников, сначала не заметили ничего похожего. Огромный четырех­угольник римского войска остановился, готовый на­чать сражение. Красс с обозами и подвижным ре­зервом из галльской конницы был внутри его.

Для начала полководец парфян Сурена попытался оказать на римлян психологическое давление. Раз­дался грохот огромных барабанов, рев боевых труб, звон медных колоколов, и одновременно тяжелая конница парфян сбросила плащи, прикрывавшие их боевые доспехи, которые ярко вспыхнули, отражая солнечный свет.

Стремясь максимально использовать достигну­тый эффект, Сурена начал сражение атакой ката- фрактариев. Всадники в железных доспехах долж­ны были расстроить римское каре, а конные лучни­ки довершить разгром потерявшего строй против­ника. 1 тыс. тяжеловооруженных всадников удари­ли на римские легионы, но глубокое построение римлян позволило отразить лобовую конную атаку.

Катафракгарии отошли, и конные стрелки стали охватывать со всех сторон римский четырехуголь­ник. Высланная вперед римская легкая пехота по­пыталась их оттеснить, но парфяне, немного отсту­пив, осыпали ее стрелами и загнали опять в каре. Вслед за этим град стрел ударил по сомкнутым ря­дам легионов. Римляне с ужасом обнаружили, что парфянские стрелы пробивают их доспехи.

Какое-то время была надежда, что запас стрел иссякнет и тогда можно будет навязать парфянам рукопашный бой. Но затем римляне заметили, что расстрелявшие запас стрел лучники отходят в тыл,

80

но сразу же возвращаются с новым комплектом. Позади парфянских рядов заметили верблюдов, гру­женных вьюками со все теми же стрелами.

Судя по дальнейшим событиям, Красс решил контратаковать резервом, чтобы под его прикрыти­ем отойти на более выгодную позицию. Сын Крас­са Публий с 1 тыс. галльских всадников, 300 легких пехотинцев, 500 пеших лучников и 8 когортами тя­желой пехоты бросился на парфянских лучников. Те стали отступать. Публий преследовал их и поте­рял из виду основные силы римской армии. Вне­запно парфяне, поддержанные крупными силами, среди которых были и катафрактарии, повернули и атаковали Публия Красса со всех сторон. Обстре­ливаемый со всех направлений, Публий повел сво­их галлов в атаку на катафрактариев. Хотя галль­ские копья не могли пробить защитное вооружение тяжелой парфянской конницы, галлы ударили друж­но. Они вырывали у парфян их длинные ггики, сбра­сывали всадников на землю, бросались под брюхо прикрытым бронею лошадям и били в незащищен­ное место. В атаке Публий был ранен. Галлы ото­шли с ним на небольшой холм. Но парфяне не дали им оторваться, окружали и атаковали. Публий был убит (по другой версии, покончил с собой), 500 гал­лов захвачено в плен. Мертвому Публию отрубили голову и повезли как трофей Сурене.

Тем временем Красс, заметив, что натиск пар­фян на основные силы ослаб, стал отводить войско на склон возвышенности в прежнем боевом поряд­ке. Несколько посланцев от Публия сумели пробить­ся к нему и донесли о тяжелом положении, в кото­ром оказался его сын. Красс не послал Публию под­

81

держки, но попытался перейти в общее наступле­ние. Лучники и катафрактарии вновь остановили его. Сурена приказал провезти перед рядами войск голову Публия, насаженную на острие копья.

С темнотой сражение стихло. Сурена предложил Крассу сдаться, обещал ему жизнь и дал ночь, что­бы оплакать смерть сына. Ночью Красс потерял са­моконтроль, а с ним и управление войсками. Воен­ный совет решил оставить раненых и отступить под прикрытием темноты. Конница, узнав о решении, ушла немедленно, чтобы избегнуть хаоса при ноч­ном отступлении. Проходя мимо города Карры, она предупредила часовых на стенах о катастрофе и ушла дальше к границе.

Парфяне заметили ночной отход римских войск, но не мешали ему. Они заняли римский лагерь, ко­торый вечером успел возвести Красс, и перерезали оставленных там раненых. Красс и остатки армии достигли города Карры и укрылись там. Четыре ко­горты под командованием Варгонта отстали от сво­их, были окружены и разбиты. 20 уцелевших солдат в награду за храбрость были отпущены Суреной в Карры.

Вскоре Сурена обнаружил, что Красс с остатка­ми армии скрывается в Каррах. Римляне вновь ре­шили уйти под покровом ночи. Их проводник, быв­ший на жалованьи у парфян, завел римскую колон­ну в болото. Растерявшимся римлянам Сурена от имени своего царя предложил перемирие. Римское войско стало давить на Красса, чтобы он принял это предложение. Красс направился на переговоры, но был во время их убит. Ему отрубили голову и правую руку. Часть римских войск сдалась, некото­

82

рой части удалось скрыться, многие из бежавших были выловлены и перебиты местными кочевника­ми. Римляне потеряли до 20 тыс. убитыми и до 10 тыс. пленными. О потерях парфян в источниках не упоминается.

Голова Красса была направлена во дворец ар­мянского царя, ще как раз гостил царь Парфии. Оба монарха наслаждались пьесой Еврипида “Вакхан­ки”, когда гонцы объявили о победе и вынесли на сцену голову римского полководца...

А Сурена вскоре был казнен по приказу своего царя, который завидовал этому славному военачаль­нику.

❖ ❖ ❖

Поражение римской армии при Каррах и Си- накке на многие столетия определило восточную политику Рима и обусловило развитие ситуации в регионе. После своей победы парфяне вторглись в провинцию Сирию, осадили города. Армянский царь заключил с Парфией союз, на сторону парфян пе­решли мелкие князья Эдессы, Комагены и других территорий. Однако вследствие внутренней борьбы парфяне ушли обратно за Евфрат, и римляне вос­становили свой контроль над землями по его пра­вому берегу. Впоследствии войны Рима с Парфией шли с переменным успехом. Римлянам удалось на­нести парфянам сокрушительное поражение при Гиндаре в 38 г. до н.э., совершить несколько похо­дов за Евфрат. Но глобальных завоеваний на вос­точном направлении римляне больше не имели.

83

Верховья Евфрата и Тигра на долгие годы стали по­граничной зоной.

В 20 г. до н.э. парфянский царь Фраат IV, обес­покоенный внутренними противоречиями, заклю­чил с римлянами мир, вернул пленных и знамена, захваченные при Каррах и в последующих столкно­вениях, и прислал в качестве заложников своих сы­новей, так как опасался, что парфянская знать бу­дет использовать их в борьбе против него самого. В Риме эти события были истолкованы как капитуля­ция Парфии. Римляне удовлетворились внешним проявлением покорности, но далее на восток про­двигаться все равно не стали. На рубеже эпох, к началу новой эры, объектом их экспансии стала тер­ритория к северо-востоку от Адриатики и богатые полезными ископаемыми земли на северо-западе.

А р м и н и й

(16 или 18 г. до н.э. — 19 г. н.э.)

Имя Арминия мало известно в мире, разве что немцы помнят и чтут его. Гораздо чаще мож­но услышать имя побежденного им римско­

го военачальника. Узнав о страшном разгроме и уничтожении трех легионов в далеком Тевтобург- ском лесу, римский император Октавиан Август не удержался и воскликнул, обращаясь к их погибше­му начальнику: “Квинтилий Вар, верни мне мои легионы!”. Откройте любой сборник под названием “Крылатые фразы”, там обязательно будут слова: “Вар! Вар! Верни легионы!”

Арминий происходил из племенной знати хе- русков, германского племени, которое славилось своей воинственностью. В детстве его выдали за­ложником римлянам, когда Друз, пасынок рим­ского императора, оккупировал германские земли между Рейном и Эльбой. Арминий вырос среди римлян, поступил в римскую армию, участвовал во многих экспедициях, отличился под командо­ванием Тиберия, другого пасынка императора, во время подавления восстания племен в Паннонии и Иллирии. Ему даровали римское гражданство и

85

даже возвели в достоинство всадника. В 7 г. н.э. Арминий вернулся на родину в составе римских войск, командуя вспомогательным подразделени­ем из шести когорт. Остается лишь догадываться о чувствах, которые испытывал этот человек, воз­вращаясь на родину вместе с врагами своего на­рода. Его отдали в заложники, он вернулся воена­чальником...

Возвращение Арминия вызвало вражду среди херусков. Он сам спровоцировал ее, похитив дочь некого Сегеста. Оскорбленные родственники де­вушки жаждали мщенья, родня Арминия все рав­но считала его своим (если б им не дорожили, то римляне не взяли бы его в заложники), в общем, гордые и вспыльчивые германцы задрались между собой. (Прямо не Германия, а Кавказ какой-то!)

Судя по всему, Арминий, “перебесившись”, взялся за ум и, договорившись со своими родича­ми, стал готовить восстание против римлян. Ему, досконально изучившему римскую армию, ее так­тику и боевую подготовку, знавшему ее “изнутри”, родичи и поручили возглавить восстание. Оскорб­ленный Сегест предупреждал римское командова­ние, но ему не верили, считали, что он наговари­вает на Арминия из мести.

Осенью 9 г. Арминий взбунтовал херусков и ряд соседних племен и в жестоком сражении почти полностью уничтожил три легиона римлян. Импе­рия была в шоке. Все ждали нового нашествия гер­манцев, подобного нашествию кимвров и тевтонов. Но Арминий втянулся во внутренние конфликты, неизбежные, когда молодой энергичный военачаль­ник пытается объединить разрозненные племена в

86

союз. Через шесть лет он вновь вынужден был сра­жаться с римлянами, которые пытались восстано­вить свое положение на территории между Рейном и Эльбой. И военная удача еще долго сопутствова­ла ему. Он не позволил римлянам закрепиться за Рейном.

Южнее, на северных берегах Дуная, король мар- команов Маробод пытался объединить в союз пле­мена таких же германцев. Возможно, Арминий уви­дел в Марободе конкурента. В 17 г. н.э. он разгро­мил Маробода, хотя до этой войны очень ценил его, даже голову Вара послал в подарок.

Арминий был убит в результате заговора знати херусков, которая в конце концов стала тяготиться усилением его власти. Это случилось в 19 г. н.э.

БИТВА В ТЕВТОБУРГСКОМ ЛЕСУ

(9 г. н.э.)

После установления в Риме императорской вла­сти римляне продолжили традиционную экспан­сионистскую политику, продвигаясь в северо-во­сточном направлении. В скором времени они взяли под свой контроль земли по правому берегу Ду­ная, а кроме того, укрепили свои позиции в Ис­пании, на границе Парфии и в Армении. Значи­тельная часть римских сил была отвлечена на зак­репление в Галлии, которая вновь заволновалась, пока римляне были заняты своими внутренними войнами. Ситуация в Галлии постоянно осложня­

87

лась набегами германских племен из-за Рейна. Сами галлы часто нанимали германцев к себе на службу, особенно когда начиналась борьба между знатью. Постепенно идет проникновение герман­ских племен на галльскую территорию. Иногда гер­манцы подчиняли себе целые галльские племена и правили “высокомерно и жестоко”. Тогда галлы обращались к римлянам, и те выбивали герман­цев за Рейн. И тем не менее до 120 тыс. герман­цев жили в Галлии.

В 16 г. до н.э. германцы в очередной раз пере­шли Рейн и нанесли поражение римлянам. Импе­ратор Август обратил самое серьезное внимание на север. Всего лишь сто лет назад племена кимвров и тевтонов вторгались в пределы самой Республики и ставили ее на грань исчезновения. Пренебречь та­ким опытом было невозможно.

Отличительной чертой германских племен была их дикость, т.е. невосприимчивость к римской куль­туре. Этим они отличались от кельтов, в частности галлов. Страбон считал, что германцы напоминают галлов, но свирепее, что они похожи на кельтов, но примитивнее. Много внимания уделил германцам в своих записках Юлий Цезарь. “У них вовсе нет зе­мельной собственности, и никому не позволяется больше года оставаться на одном месте для обра­ботки земли. Питаются они сравнительно мало хле­бом, а главным образом молоком и мясом своего скота. Кроме того, они проводят много времени на охоте. Она развивает их физические силы и дает им огромный рост благодаря особой пище, ежеднев­ным упражнениям и полной свободе, так как их с самого детства не приучают к повиновению и дис­

циплине, и они делают только то, что им нравит­ся”.

Военная организация германцев была примитив­ной, как и у любого народа, находящегося на ста­дии военной демократии. Цезарь сообщает что каж­дое племя (паг) ежегодно высылает по тысяче воо­руженных людей за границы государства, “на вой­ну”. Речь, видимо, идет об отрядах из молодежи, которые впоследствии составили костяк дружин родовой и племенной знати. “Разбои вне пределов собственной страны у них не считаются позорны­ми, и они даже хвалят их как лучшее средство для упражнения молодежи и для устранения празднос­ти”. Постепенно для многих участников набегов по­добный образ жизни стал постоянным. Например, вождь германцев Ариовист, с которым Цезарю при­шлось воевать, сообщил, что его воины уже 14 лет не бывали под кровлей дома.

Подобные дружины удальцов были лишь состав­ной частью вооруженных сил германских племен. В случае настоящей войны под знамена ставились все, способные носить оружие. “Когда община ведет оборонительную или наступательную войну, она выбирает для руководства ею особую власть с пра­вом жизни и смерти”, — сообщает Цезарь.

Кроме того, постоянные войны вспыхивали из- за ежегодных переселений германских племен. “Ни у кого из них нет определенных земельных участ­ков и вообще земельной собственности; но власти и князья каждый год наделяют землей, сколько и где найдут нужным, роды и объединившиеся союзы родственников, а через год заставляют их перехо­дить на другое место. Этот порядок они объясняют

89

разными соображениями; именно чтобы в увлече­нии оседлой жизнью люди не променяли интереса к войне на занятия земледелием...”. Постоянные перемещения в поисках свободной земли приводи­ли к войнам, в которых участвовал весь народ (с женщинами, детьми и стариками).

Каждый германец был прекрасно подготовлен­ным индивидуальным воином. “Вся жизнь их про­ходит в охоте и в военных занятиях: они с детства приучаются к труду и к суровой жизни. Чем дольше молодые люди сохраняют целомудрие, тем больше им славы у своих: по их мнению, это увеличивает рост и укрепляет мускульную силу; знать до двадца­тилетнего возраста, что такое женщина, они счита­ют величайшим позором”. Все источники подчер­кивают их высокий рост, крепкое сложение, храб­рость и большой опыт владения всеми видами руч­ного оружия. Если оружия не оказывалось, герма­нец так же хорошо дрался любым куском скалы или дубиной. В бою они отличались особой яростью. Цезарь писал, что галлы не выносили выражения их лиц, когда начиналось сражение.

Внешний вид германцев вызывал удивление и страх у людей цивилизованных. Полуголые, в ко­жаных штанах, прикрытые шкурами животных и грубыми плащами, на груди у каждого татуировка или специально нанесенные шрамы, волосы у од­них частью выбриты, у других (свевов) собраны в пучок, торчат вверх и выкрашены в рыжий цвет, третьи вообще отращивают волосы и бороду так, чтобы они закрывали все лицо, и лишь убив врага, они смогут обрезать волосы и открыть свое лицо миру — в общем, было на что посмотреть.

90

Все исследователи подчеркивают примитивность германского оружия. Даже позже, описывая снаря­жение германцев, пасынок императора Тиберия Гер- маник был удивлен “военной нищетой” своих вра­гов. Ни доспехов, ни шлемов, щиты не усилены металлическим умбоном, главный вид оружия — пики, иногда эти пики — простые древки, обожжен­ные на конце. Внимания заслуживает снаряжение нарождавшейся германской знати, которое, соб­ственно, и стало создавать германскую традицию в снаряжении.

Железное оружие на германские территории в основном завозилось. Большое влияние имела кельт­ская военная культура, но кельтские шлемы и щиты широкого распространения не получили. Широко использовалось трофейное оружие. Чаще всего знат­ный воин имел на себе комбинацию кельтского и римского оружия со своим родным нарядом. Лишь впоследствии римское оружие получило широкое распространение среди германцев (во многом это­му способствовала служба наемников в римских вспомогательных частях) и вытеснило все осталь­ные образцы вооружения.

Самым распространенным оружием среди гер­манцев было копье “фрамея” (framea) с коротким узким наконечником, которое использовалось и для метания и для колющего удара. Длинная фрамея могла использоваться для боя в фаланге.

Мечи были редки и очень высоко ценились. Обычно ими были вооружены военачальники. Най­денный археологами материал показывает, что су­ществовал местный короткий однолезвийный меч, а также двулезвийный, очень похожий на римский

91

гладиус. Возможно, это была примитивная копия римского меча.

Щиты, использовавшиеся знатью, представляли собой круглую деревянную конструкцию. Археоло­ги располагают находками, которые показывают, что щит мог иметь металлический умбон, выступавший вперед на 12 см и служивший в ближнем бою удар­ным оружием. Известны римские шлемы, захвачен­ные германцами и переделанные по своему усмот­рению. Обычно в таких случаях удалялись металли­ческие нащечники.

Лук почти не использовался. Короткий период применения как раз в рассматриваемый нами пери­од закончился длительным забвением этого вида оружия.

Воевавшие с германцами римляне выделяли у них пехоту и конницу. Конницы было мало. Только ба- тавы и тенктеры выставляли ее значительное коли­чество. Цезарь писал, что они “в своих доморощен­ных, малорослых и безобразных лошадях развивают ежедневными упражнениями чрезвычайную вынос­ливость. В конных сражениях они часто соскакива­ют с лошадей и сражаются пешими, а лошади у них приучены оставаться на месте, и в случае необходи­мости они быстро к ним отступают. По их поняти­ям, нет ничего позорнее и трусливее, чем пользо­ваться седлом. Поэтому, как бы их не было мало, они не задумываются атаковать любое число всад­ников на оседланных конях”.

В столкновениях двух конных частей германцы спешивались и старались “подколоть” коней под римскими всадниками. Но бывали случаи, когда конные германцы пытались с ходу прорваться в во­

92

рота римского лагеря. Видимо, было бы неправиль­но рассматривать их только как ездящую пехоту.

Цезарь описывает интересное тактическое взаи­модействие германской конницы с пехотинцами: “У них было шесть тысяч всадников и столько же не особенно быстрых и храбрых пехотинцев, которых каждый всадник выбирал себе по одному из всей пехоты для своей личной охраны: эти пехотинцы сопровождали своих всадников в сражениях. К ним всадники отступали: если положение становилось опасным, то пехотинцы ввязывались в бой; когда кто-либо получал тяжелую рану и падал с коня, они его обступали; если нужно было продвинуться бо­лее или менее далеко или же с большой поспешно­стью отступить, то они от постоянного упражнения проявляли такую быстроту, что, держась за гриву коней, не отставали от всадников”.

Многочисленная германская пехота применяла схожую с римской тактику. В сражении на откры­той местности германцы строились в фалангу, ме­тали копья, а затем атаковали и переходили к ближ­нему бою мечами и копьями.

В сражениях они строились по племенам. Кроме того, некоторые исследователи отмечают клинооб­разные построения родственников, когда на острие клина становился самый умелый и храбрый воин рода, а вокруг него группировались родичи.

В сражениях на открытой местности германцы строили лагерь из повозок и телег.

Проигрывая германцам в одиночном рукопаш­ном бою, римляне били их, как и кельтов, переиг­рывая в дисциплине (германцы даже во время пе­реговоров военачальников могли метать копья в

93

солдат противника), в качестве защитного и насту­пательного вооружения, в качестве военной тех­ники.

Спасением германцев было сразу же навязать противнику рукопашный бой и смешаться с ним. Все зависело от первого шока их стремительной массовой атаки (зная это, Цезарь ставил свои войс­ка на возвышенности, чтобы при атаке снизу гер­манцы успели запыхаться и растерять скорость). Делая ставку на стремительный удар, они проводи­ли психологическую обработку противника: бою предшествовали боевые песни, причем воины при­крывали рты щитами под особым углом, чтобы уси­лить шум, во время атаки пронзительно кричали и завывали.

В условиях партизанской борьбы в лесной мест­ности германцы стремились заманить римлян в бо­лото или просто в воду, заметив, что в воде по пояс римляне хуже мечут свои копья и дротики, так как вода сковывает их отработанные движения, теряет­ся балансировка. Для этой цели они специально отводили целые реки и создавали искусственные водоемы.

В целом это был серьезный противник, и вое­вать с ним надо было всерьез.

В 9 г. до н.э. пасынок Августа Друз перешел Рейн и подчинил территорию до реки Альба (Эльба). Император Август мечтал создать здесь новую про­винцию — Германию (между Рейном и Эльбой). Но утвердиться римлянам здесь не удалось.

Ухудшилось положение на парфянской границе. В 4 г. н.э. восстала Иудея. К северу от Дуная король маркоманов Маробод объединил ряд германских

94

племен в один союз, и это вызвало новое беспокой­ство в Риме.

Ставя выше всего безопасность Империи, рим­ляне не дожидались открытого нападения врагов, а наносили превентивные удары повсюду, где могли заподозрить опасность для своих границ. Готовя превентивный удар по Марободу, еще один пасы­нок Августа, Тиберий, в 6 г. н.э. начал набор войск среди племен Паннонии и Иллирии. Все это вызва­ло сопротивление и вылилось в грандиозное вос­стание. Три года пятнадцать легионов давили это выступление и, наконец, из-за измены одного из местных вождей смогли подавить.

Осенью 9 г. н.э. в Риме устроили торжества по поводу побед в Паннонии и Иллирии, но тут при­шли тревожные вести из Германии. Римские вой­ска, перешедшие Рейн и Висургий (Везер), вери­ли, что находятся на дружественной территории. Германцы не ладили между собой, часть знати (Ар­миний в том числе) искала поддержки у римлян. Командовавшему легионами в Германии Квинти- лию Вару так и не бросилось в глаза, что установ­ление римских законов и налогов до предела оз­лобило германцев. Германские вожди и даже про­веренный римлянами Арминий решились на вос­стание.

В Германии под командованием Вара находи­лось пять легионов, а также значительное количе­ство вспомогательных войск. Одним из этих вспо­могательных подразделений, состоявшим из херус- ков, командовал Арминий.

С тремя легионами и вспомогательным подраз­делением Арминия Вар стал летним лагерем в Цент­

95

ральной Германии восточнее реки Висургий. В конце лета он приготовился к переходу на зимние кварти­ры в лагерь, заложенный Друзом в 11 г. до н.э. под Ализоном на реке Лупйи.

У Вара было три легиона, вспомогательное под­разделение Арминия из 6 когорт и 3 эскадрона кон­ницы. Исследователи считают, что это составляло более 25 тыс. чел. вместе с обозом, а реально на поле боя Вар мог выставить 12—18 тыс. бойцов. Судя по синей окраске щитов (есть такие сведения), сол­даты были набраны в Средиземноморском регионе. Таких обычно использовали как морскую пехоту, но для действий в лесистой местности они были мало приспособлены.

В это время по приказу Арминия в регионе меж­ду Висургием и Ализоном вспыхнули разрознен­ные очаги беспорядков. Вар был предупрежден о заговоре верным римлянам германцем Сегестом, но отказался верить в предательство Арминия и решил по дороге в Ализон подавить выступление германцев.

После переправы через Висургий колонна вошла в труднодоступный гористый, поросший лесом ре­гион, называемый Тевтобургским лесом. Погода резко ухудшилась, пошел затяжной дождь. Дорога стала скользкой и ненадежной. Предстояло форси­ровать наполнившиеся водой овраги, речки и боло­та. Солдаты растянулись среди телег и вьючных животных.

Первой атаке римляне подверглись, когда голо­ва растянувшейся колонны, пройдя 2—2,5 мили, достигла места, называемого “Черная топь”, близ

96

Херфорда. Пронзительно крича и завывая, герман­цы метнули копья из зарослей. Римские легионеры отшатнулись. Германцы выскочили на дорогу, под­хватили те же копья и, используя их уже как колю­щее оружие, смешались с римлянами. Затяжного рукопашного боя с огромными германцами легио­неры не выдерживали.

Дисциплина в войске была недостаточно высо­ка, колонна Вара растянулась более чем на милю. Организоваться на марше и дать отпор нападав­шим было практически невозможно. Лишь только раздался крик, возвещавший нападение германцев, голова колонны остановилась возле “Черной топи” и под прикрытием стала разбивать окруженный рвом и валом лагерь. Отдельные части колонны, отбиваясь от германцев, постепенно подходили и укрывались за лагерными укреплениями. Напавшие германцы не стали атаковать лагерь, они скрылись из виду.

Выдержав первое нападение германцев, римские легионы подтянулись. Вар приказал сжечь весь лишний обоз и, приведя войска в порядок, дви­нулся вперед к своей цели, Ализону. Увидев и оце­нив силы нападавших, он уже не надеялся походя подавить мятеж, а мечтал хотя бы добраться до зим­них квартир.

Теперь римляне выступили со всеми предосто­рожностями. Путь их пролегал по открытой мест­ности, и подкрасться к колоннам было трудно. И теперь не обошлось без некоторых потерь, но на­тиск германцев был явно слабее. Сказывалось от­сутствие у них мощной конницы, которая очень

4. Зак. 158 97

пригодилась бы при преследовании и при нападе­ниях на противника, находящегося на марше.

На второй день римляне выступили также очень осторожно, тесно сомкнутыми рядами. После двух­мильного перехода уже под вечер (утро ушло на по­пытки разведать силы противника) головные части подошли к Дэрскому ущелью, покрытому лесом. В ущелье и в лесу явно просматривались германские силы, которые не собирались уступать дорогу.

По римским законам нельзя было начинать сра­жение, не обезопасив войска каким-либо укрепле­нием, в которое в случае нужды можно было бы отступить. Поэтому Вар решил разбить лагерь, а на следующий день, опираясь на него, пробить себе путь через ущелье.

Дэрское ущелье в горах Остинга в своем самом узком месте образует проход в 300 шагов шириной. Горы состоят из кремнистого известняка, окаймлен­ного с двух сторон песчаными дюнами. Само Дэрс­кое ущелье внизу покрыто глубоким слоем песка, сбитого ветром в дюнные холмы. Деревья здесь не росли, только вереск. Здесь же протекал в северном направлении маленький ручей. Песчаные дюны, как ни странно, перемежались болотами и топями. До­рога через ущелье шла не по дну его, не через дюны, а раздваивалась и пролегала по двум сторонам уще­лья, по склону гор. Подступы к ущелью, как было сказано, тоже прикрывались дюнами из сыпучего песка.

Ширина в 300 шагов давала, казалось, возмож­ность пройти через теснину, но песок до предела затруднял движение и заставлял пробираться по

98

склонам гор. Кроме того, как предполагают неко­торые ученые, Арминий заранее приказал рубить деревья и ставить засеки в узких местах ущелья.

Германцы расположились на подступах к уще­лью, на песчаных дюнах и на склонах гор. Римля­не направили главный удар с фронта, но несколь­ко отрядов было направлено в обход, в горы, кото­рые имели достаточно пологие подступы.

Лобовая атака сначала была удачной. Легионеры взяли штурмом первые песчаные холмы у входа в ущелье, сбросили с них германцев. Бой принял за­тяжной характер. Полторы мили от начала дюн до входа в узкую часть ущелья римляне продвигались с боем, тесня германцев, теряя строй и все больше и больше втягиваясь в лощину между склонами гор.

Меж тем германцы, прятавшиеся на склонах, стали спускаться и буквально нависать над оголяв­шимися флангами ведущих бой легионеров. Гер­манская конница, от которой было мало пользы в горах и в лесу, осталась на равнине, постоянно наезжала с тыла и нападала на римские колонны, направленные в обход.

Тем временем погода ухудшилась. Полил дождь. Воинам, штурмовавшим песчаные дюны, он был не страшен — песок пропускает воду и даже ста­новится более удобным для движения. Но как только солдаты попадали в заросли по склонам гор, почва под их ногами становилась скользкой и ненадежной. Проливной дождь угнетающе дей­ствовал на психику, прерывал визуальную связь, нарушал руководство войсками. Сила натиска ослабела.

Выхода из ущелья еще не было видно, в само4* 99

ущелье еще толком не втянулись. Так что до про­рыва было далеко. И в то же время постоянные налеты германской конницы с тыла и явно про­сматривавшийся обход с флангов создавали впе­чатление, что войска заперты в ущелье. Необходи­мо было перестроиться, выровнять ряды, чтобы прорываться дальше. Был подан сигнал, и вырвав­шиеся вперед когорты стали возвращаться к основ­ным силам, чтобы перестроиться на уже отвоеван­ном пространстве. В этот момент со всех сторон — с фронта и с тыла — германцы бросились в на­ступление. Особенно силен был удар германских сотен, обрушившихся на римлян с флангов, со скло­нов гор.

Боевые порядки римлян смешались. Расстро­енные солдаты бросились к лагерю, чтобы в нем укрыться. Конница легата Валы Нумония ускака­ла, надеясь самостоятельно пробраться через горы и выйти из ловушки. Началось избиение бегущих. Надежда на спасение была утеряна. Сам Квинти- лий Вар покончил с собой, бросившись на меч. Его примеру последовал один из лагерных пре­фектов Люций Эггий. Большая часть войска по­легла во время бегства. Остатки рассеялись, но были со временем переловлены и перебиты. Та же участь постигла немногих женщин и детей, бывших в лагере. Немногие после долгих мытарств смогли перебраться через Рейн. Удалось спасти орла одного легиона. Знаменосец обломил его со знака легиона и спрятал у себя за поясом. Верные слуги Вара пытались сжечь его тело или хотя бы предать погребению. Но Арминий приказал вы­рыть тело, отрубить голову и послать ее королю

100

маркоманов Марбоду. Тот в свою очередь пере­слал голову Вара императору Августу.

В Риме началась паника. Август распустил своих телохранителей-германцев. Все галлы были высла­ны из Рима, так как боялись, что после такого страш­ного поражения Галлия отложится и присоединит­ся к германцам. Но германцы после своей потряс­шей Рим победы разошлись по домам, их набеги на Галлию из-за Рейна остались прежними и по силам нападавших и по продолжительности. Галлия оста­лась спокойной...

Только через шесть лет император Тиберий по­пытался восстановить положение в западных обла­стях Германии. Его пасынок Германик с легионами перешел Рейн. Немногие оставшиеся в живых пос­ле бойни в Тевтобургском лесу, которые теперь ис­пользовались как проводники, вывели Германика к месту боя. Груды костей и расщепленного оружия так и остались в ущелье. Стволы деревьев Тевтобург- ского леса были увешаны черепами римских сол­дат, что означало предупреждение — лес принадле­жит Арминию, а его врагов ждет такая же участь. Единицы, уцелевшие после того, как попали в руки к германцам, указали места, где в жертву северному богу войны были принесены захваченные римские военачальники, показали алтари, где несчастным перерезали горло.

Три похода, в 15, 16 и 17 гг. н.э., совершил Гер­маник за Рейн. Он вновь дошел до Эльбы. Но рим­ляне так и не закрепились в этой местности. Терри­тория к востоку от Рейна осталась недоступной для них. Римская экспансия на север и северо-восток остановилась здесь.

101

Германцы же, разгромив казавшееся дотоле не­победимым римское войско, и прежде и до настоя­щего времени считают победу в Тевтобургском лесу тем моментом, когда разрозненные племена осо­знали себя одним народом, своего рода зарождени­ем германской нации.

Ф л а в и й

В а л е н т

( 3 2 8 - 3 7 8 гг. н .э.)

Император Восточной Римской империи (с 364 г.) Флавий Валент никогда не был известным пол­ководцем, но именно под его руководством

римляне вступили в сражение, которое во многом определило ход дальнейших событий на террито­рии и Восточной и Западной Римских империй и, если можно так выразиться, “изменило мир”. Про­тивостоявший ему вождь вестготов (визиготов) Фри- тигерн тоже мало известен историкам. Выигранная Фритигерном битва во многом зависела от элемен­та случайности. Если бы опоздали отделившиеся от его основного войска конные отряды, то... И тем не менее два слабо известных истории полководца ра­зыграли битву, которая решила во многом судьбу античного мира.

А что касается несчастного Флавия Валента, то, судя по тем данным, которыми мы располагаем, он был решителен, вынослив, храбр, но тщеславен. Кроме того, он был тороплив и плохо знал азы во­

103

енного искусства. И все же Бог даровал ему слав­ную смерть на поле битвы, о чем как о высшем бла­ге мечтали его соперники.

БИТВА ПРИ АДРИАНОПОЛЕ

(3 7 8 г. н.э.)

Готы, пришедшие в Юго-Восточную Европу с побережья Южной Швеции и создавшие государ­ство от Балтийского до Азовского морей, от Дона до Тисы, были традиционными противниками рим­лян и в 271 г. даже отторгли у них целую провин­цию Дакию. Границей между римлянами и готами стал Дунай.

В 366—369 гг. произошла очередная война Им­перии с готами, удачная для римлян и закончивша­яся выгодным для Империи миром. В 370 г. коро­левство готов подверглось нападению гуннов, под­властные готам племена откололись. В 376 г. боль­шая часть готов, потерпев поражение в войне с гун­нами, попросила у императора Валента разрешение поселиться в границах Империи, на южном берегу Дуная, обещая служить римлянам в качестве вспомогательного войска. Разрешение было дано. Готы переправились через Дунай, крестились по ари- анскому обряду (император Валент был арианином) и поселились во Фракии.

Готы, кочевники-скотоводы, не занимались зем­леделием, значительную часть продуктов питания они вынуждены были приобретать на месте. Рим­ские чиновники искусственно вызвали задержки в

104

Император Валент в битве при Адрианополе

поставках продовольствия с целью спекуляции. В ответ готы восстали. Восстание было поддержано беднейшим населением Фракии, беглыми рабами и рабочими с рудников. Мелкие отряда римлян тер­пели поражения и разбегались. Восстание расши­рилось и грозило самому существованию Империи.

Император Валент снял несколько легионов из восточных провинций, прибыл в Константинополь и сам возглавил армию против готов. Из Италии на помощь ему двинулся соправитель Грациан (пле­мянник Валента).

К началу августа 378 г. основная масса готов под предводительством Фритигерна, Алатея и Садакса сосредоточилась у Адрианополя в провинции Эми- монт. Готы располагались в огромном лагере, пред­ставлявшем собой один или несколько фортов из поставленных в круг фургонов. Точное число вои­нов, собравшихся под Адрианополем, неизвестно. Евнапий называет 200 тыс., имея в виду, видимо, всех переселившихся и восставших вместе с семья­ми. Аммиан считал, что готских воинов было более 10 тыс., Дельбрюк говорит о 15—18 тыс. Учитывая присоединившиеся к готам отряды сарматов, ала­нов и, возможно, гуннов, а также отряд дезертиро­вавших из римской армии готских наемников, имея в виду, что готы были восставшим народом и за оружие взялись не только боеспособные мужчины, можно предположить, что римлянам с оружием в руках противостояло 30—40 тыс. человек.

Основная масса пеших воинов держалась ком­пактно в лагере, а конница, среди которой были не только готы, но и аланы, сарматы и гунны, добыва­ла продовольствие и фураж, совершала набеги на окрестности.

106

Император Валент выступил против готов, имея 40 тыс. пехоты и 20 тыс. конницы. Едва римляне достигли Адрианополя, император отдал приказ идти на готский лагерь, который находился в 13—20 км от города.

Римская армия этого периода изменила свой со­став, структуру и систему комплектования. Кризис, разразившийся в Римской империи, череда “сол­датских императоров”, временное успокоение при Диоклетиане и раздел империи на Восточную и За­падную — все это сказалось на армии. Традицион­ные легионы были заменены. Возрастала роль кон­ницы, но пехота все еще оставалась становым хреб­том вооруженных сил.

Огромные завоевания прекратились, войска от­ныне были ориентированы на оборонительные дей­ствия. Постоянные воинские формирования при­крывали границы, а небольшие гибкие полевые от­ряды держались в резерве и бросались в нужном направлении.

Ядром вооруженных сил были “комитатенсы” — региональные полевые армии, размещенные в опре­деленных местах, состоящие частью из погранич­ных отрядов, частью из мобильных полевых нового образца. В центре Империи из элитных частей были созданы особые полевые войска — палатинцы, имев­шие более высокий статус. Существовали погранич­ные войска из старых легионов, превращенные в постоянные гарнизоны, они делились на лимита- нии (лима — зона границы) и рипенсы (охраняю­щие водные рубежи). Пограничные войска посте­пенно приняли полумилиционный характер, если их привлекали к войне, то называли псевдокомита- тенсы.

107

Новые легионы имели не 6 тыс. бойцов, а 1,0— 1,2 тыс., кроме того, были созданы подразделения нового типа — оксилии, которые имели 500 бой­цов. Солдаты легионов были лучше дисциплиниро­ваны и вооружены, в оксилиях же воины были обу­чены драться и в качестве тяжелой пехоты, и в ка­честве легкой.

Прежнее подразделение, когда в легионах слу­жили граждане, а во вспомогательных частях (в лег­кой пехоте) неграждане, было ликвидировано. В 212 г. произошло уравнение в правах всего населе­ния Империи. В IV в. солдат стали набирать за гра­ницей, преимущественно в Германии и Малой Азии (конницу).

Пехота продолжала делиться на легкую и тяже­лую, и в легионах и в оксилиях часть бойцов обуча­лась как легкая пехота. Сохранилась специальная легкая пехота, целые отряды сагитариев (лучников), экскултаторы (метатели дротиков), фундиторы (пращники), баллистарии (воины, вооруженные руч­ными баллистами — самострелами). Соотношение их всех с тяжелой пехотой было 1:5. Возросла роль кавалерии и метательных машин.

Система рекрутирования также изменилась. На бумаге числилось, что в войсках Империи служит 500 тыс. человек, на самом деле солдат было гораз­до меньше. Резко упал престиж военной службы. Отсутствие добычи, поскольку завоевательные по­ходы закончились, не компенсировалось жаловань­ем. Прежняя система набора добровольцев себя не оправдывала. Были попытки набирать в армию ра­бов, тоже не совсем удачные. Постепенно набор в армию стал проходить по принципу рекрутского, когда населенный пункт или определенная земель­

108

ная площадь должны были выставить определенное количество бойцов. Практиковались своего рода “военные династии”, шла постоянная обработка детей ветеранов, чтобы они тоже оставались в ар­мии. По закону в армию набирали молодых людей от 19 до 25 лет (дети ветеранов до 35 лет), опре­деленного роста (с 367 г. — не ниже 5 футов 7 дюй­мов — 170 см). Широко распространился наем за­местителей, когда молодые люди за деньги нанима­ли кого-то вместо себя. Все чаще практиковался наем иностранцев. Государство нанимало целые племена с их предводителями, особенно это было заметно в коннице. Многие римские военачальники этого пе­риода были германского или сарматского происхож­дения.

Служба продолжалась 20 лет, солдат получал жалованье, а после окончания службы — участок земли.

Римская армия снаряжалась государством и име­ла стандартную экипировку. Защитное снаряжение состояло из кирасы, шлема и щита. Воинские части различались раскраской и символикой щитов. Ле­гионы, находившиеся на различных территориях или набранные из различных племен, часто использо­вали свои местные или племенные образцы защит­ного вооружения. Так, в рассматриваемый период кираса почти всюду заменяется кольчугой. Насту­пательное вооружение стало разнообразнее. Воинов обучали драться всеми видами оружия. Наибольшее предпочтение отдавалось, как и прежде, копью, ме­тательным копьям (более коротким и отличающим­ся формой наконечника) и мечу. Тренировочное учебное оружие было в два раза тяжелее боевого.

Ослабление дисциплины привело к тому, что109

воины все чаще отказывались от оборонительного снаряжения. Металлическое защитное снаряжение и шлем надевались лишь во время боя в боевой линии, в строю. Марши и даже перестрелка с про­тивником (если солдат выходил из рядов и дей­ствовал в рассыпном строю) проводились без дос­пехов.

В бою части строились по подразделениям с ин­тервалами в 100—200 футов. Основой боевого по­рядка оставалась фаланга, имевшая минимально 4 ряда (шеренги) в глубину. В случае необходимос­ти фаланги удваивали количество рядов (до 8) или даже учетверяли. Команды подавались голосом, взмахами руки или звуками трубы.

Сохранилось описание построения фаланги в 8 рядов. Первые 4 ряда имели обычные тяжелые ко­пья. Первая шеренга выставляла их вперед, по­следующие три держали поднятыми как бы для ме­тания, следующие четыре шеренги были вооруже­ны более легкими метательными копьями. Позади своеобразной девятой шеренгой располагались луч­ники и пращники.

Были и новшества. Римляне стали применять строй “кунес”, т.е. перенятый ими у немцев “клин”, “свиную голову”. Иногда применялось построение “фулкум” или “тестуде”, когда первая шеренга смы­кала щиты, а вторая выставляла свои щиты над щитами первой. Однако подобное построение не могло быть долговременным, так как требовало очень хорошей слаженности и длительных трени­ровок.

Римская конница практически вся состояла из наемников. Более поздние источники, описываю­щие события времен восстания готов, сообщают о

110

наличии в армии Валента германской конницы, видимо, из западных германских племен, и неких “сарацинских всадников”, вооруженных копьями; эти всадники якобы очень успешно вели первона­чально борьбу с восставшими готами, которые в поиска* съестного грабили греческие деревни. От­мечается, что упомянутые “сарацины” привезли им­ператору много готских голов. Речь, по всей веро­ятности, идет о малоазийской коннице. Не исклю­чено, что на службе у Валента были отряды алан­ских конников. Именно аланам был свойствен обы­чай возить с собой головы убитых врагов.

Войско вестготов (именно они перешли через Дунай и восстали, обираемые римскими чиновни­ками) трудно назвать армией. Это был вооружен­ный народ, не изживший присущего родовому строю общежития.

Основу непосредственно войска составляли дру­жины родовых и племенных вождей. Но поскольку готы только что выдержали жестокую войну с гун­нами и ушли за Дунай всем народом, оставив свои земли в Северном Причерноморье, значительная часть их бойцов не была “профессиональными” дру­жинниками, имевшими коней и боевое оружие, а дралась примитивным оружием и, естественно, пе­шими.

Скотоводами-кочевниками, выставлявшими обычно конное войско, готы стали не так давно, когда спустились из Прибалтики и Южной Швеции и захватили причерноморские степи. А до этого они придерживались северных военных традиций — боя в пешем строю. Более того, они сохранили навыки мореплавания и, как впоследствии викинги, терро­ризировали в III в. н.э. черноморские порты. Впро­

111

чем, размах их морских набегов во многом уступает последующим набегам норманнов. От готов содро­гались порты Черного моря, от викингов страдала вся Европа и даже Малая Азия.

Позже, расселившись в Европе, где нет возмож­ности выращивать многочисленные конские табу­ны, готы быстро восстановили свои старые воен­ные традиции боя в пешем строю. Более того, они переняли у населения Империи некие навыки регу­лярного построения и могли строиться в фалангу. А пока, судя по всему, дрались плотной толпой.

Исследователи считают, что готы не знали кон­ного строя, хотя, видимо, имели свою тактику кон­ного боя. Наиболее вероятной представляется вер­сия, что готы использовали традиционный для ко­чевников, начиная со скифов, рассыпной конный строй, дошедший до XX в. в виде казачьей лавы. Взаимодействие воинов, разбитых на небольшие звенья, было подкреплено помимо прочих факто­ров еще родственными связями и длительным со­вместным проживанием в одной общине.

Во всяком случае, готы уже имели многочислен­ную кавалерию. И передвигались они в огромных четырехколесных повозках, как и многие кочевни­ки; кроме того, повозки использовались и в чисто военных целях — составленные в круг, они образо­вывали боевой лагерь, служили и укрытием и укреп­лением.

Комплект вооружения готского воина, имея в своей основе германский прототип, подвергся мощ­ному влиянию римской военной культуры. Для знат­ного готского воина наиболее распространенным типом вооружения была кольчуга. Она имела много разновидностей и могла быть как с коротким, так и

112

с длинным рукавом, и даже могла иметь капюшон. Шлемы готов были куполообразной формы, иногда приближенной к сфероконической. Шлем состав­лялся из двух или четырех сегментов, которые скреп­лялись между собой полосами металла. Шлем по­добного типа получил название “шпангенхельм” (Spangenhelm). Сверху он имел металлическую втул­ку, в которую вставлялся плюмаж из конского во­лоса. Шлем мог иметь нащечники, которые крепи­лись по бокам на петлях. Нащечники были или че­шуйчатого типа или цельнометаллические. Шлемы были богато декорированы бронзовыми полосками, золочением и гравировкой. Шлем мог иметь коль­чужную бармицу.

Основная масса рядовых конных дружинников имела менее надежные доспехи. Источники упоми­нают о чешуйчатых доспехах из кости, рога и желе­за, соединенных конскими и воловьими жилами, или о чешуйчатых доспехах из расщепленных кобыльих копыт, которые как бы копировали чешую дракона. Такой ненадежный источник, как “Велесова кни­га”, упоминает о кожаных готских доспехах (“об­лекли в кожу чресла свои”) и о шлемах с коровьими и воловьими рогами.

Готские щиты были круглой формы, сбиты из досок и обтянуты кожей. Щиты расписывались крас­ками и имели конусообразный умбон, иногда до­вольно внушительных размеров. Умбон располагался в центре щита и был сделан из железа. С обратной стороны щита ручка для держания находилась под конусом умбона, так что рука воина, державшая щит, как бы входила в умбон изнутри. Подобная конст­рукция и коническая форма умбона позволяют предположить, что подобным щитом можно было

113

не только защищаться, но при необходимости и наносить удары.

Наступательное оружие состояло из длинного однолезвийного боевого ножа — сакса, который помещался в богато декорированных ножнах на поясе, копья с широким наконечником и дротиков. Кроме того, готы применяли мечи (57 см), которые развились из позднего римского кавалерийского меча — спаты. Готский меч помещался в деревян­ные ножны, обтянутые кожей. С лицевой стороны ножны имели одну или две скобы, сквозь которые продевали ремень плечевой портупеи, украшенной накладками из бронзы или золота и драгоценных камней. Естественно, такие украшения на оружии имела родоплеменная знать. Навершие меча было шаровидным, рукоятка имела углубление для паль­цев, перекрестье было небольшим, прямоугольной формы. Иногда перекрестье декорировалось в тех­нике перегородчатой эмали.

Характерными деталями в оформлении щитов и частей одежды были бляшки различных размеров из бронзы или золота в так называемом “втором германском зверином стиле”. Бляшки могли изоб­ражать стилизованные головы лошадей, птиц и т.д.

Применялись готами боевые топоры, столь из­любленные у германских народов. Луки были про­стые (не сложносоставные ). Стрелы помещались в заспинном колчане цилиндрической формы.

В целом же военное снаряжение готов демонст­рировало уникальный сплав римской и германской традиций. Возможно, это результат дальнейшего военного сотрудничества готов и римлян, которое, бесспорно имело место независимо от исхода рас­сматриваемого сражения. И военные доспехи, по­

114

служившие для данного анализа, относятся к вре­менам более поздним, чем времена Адрианополь- ской битвы. Одно бесспорно — элемент заимство­вания в военной традиции у готов был очень силен. Это объясняется их ’’неприкаянностью”, тянувшейся на протяжении нескольких веков. Некоторые ис­следователи, например, отмечают сильный аланский и сарматский элемент в вооружении готов. Готы якобы заимствовали с большой готовностью сармат­ские длинные копья и часто и охотно применяли их в конных атаках, о чем свидетельствуют различные источники. Возможно, готы (какая-то их часть) пе­реняли на время и сарматское тяжелое снаряжение. Но они так и не восприняли мощные сарматские луки. Для восприятия и использования такого ору­жия нужно было гораздо больше времени. Источ­ники редко упоминают использование готами лука, либо говорят, что они употребляли его неохотно. Во всяком случае, они никогда не демонстрировали того качества стрельбы, что было присуще другим кочевникам (гуннам, монголам и другим, до кал­мыков и башкир включительно). Видимо, привык­нув частично к луку и конному строю, готы сохра­нили навыки и традиции предков и предпочитали копье, топор и меч.

Конский доспех готов нигде не описан. Либо они заимствовали его без изменений у соседних коче­вых народов, либо он был предельно прост, т.е. его (защитного доспеха) не было. Скорее всего, готы ездили без стремян и вместо седла на деревянной основе имели обычную попону.

Легкая пехота готов (а в данной ситуации ее роль могла играть большая часть мужского населения) не имела защитного вооружения. Впрочем, это могло

115

быть не результатом недостатка вооружения, а пре­зрением к физической боли и ранениям. В этом от­ношении знатные готы могли сознательно прене­брегать доспехами.

В целом, перешедшие Дунай готы представляли собой прекрасный материал для регулярной армии, они имели навыки конного и пешего боя, были зна­комы с различными видами оружия, отличались храбростью, даже свирепостью (источники часто сравнивают их с гуннами и аланами). Но они не были регулярной армией.

Римские чиновники осознавали ситуацию и на­деялись в условиях кризиса римской военной сис­темы и недостатка в живой силе пополнить армию именно за счет готов. Поэтому их и пустили через Дунай, но при условии сдачи оружия. Готским куп­цам запрещалось покупать оружие, либо их про­пускали на те рынки, где оружие не продавалось. Тем не менее готы не выдали все оружие, спрятали часть его.

Боевой дух восставших готов был высок и подо­гревался безвыходностью положения. Их дети и женщины в случае поражения, несомненно, были бы проданы в рабство. В целом же можно считать, что войско готов было мощной, но слабо организо­ванной силой.

Итак, 9 августа 378 г. армия императора Вален- та начала наступление на лагерь готов. День был знойный. Воины страдали от жажды, маршируя по каменистым дорогам. В начале второй половины дня римляне увидели вдали телеги готов. Разведка донесла, что они составлены в форме огромного круга.

Готские разведчики заметили приближение рим­116

ского войска еще раньше. В лагере был Фритигерн, который немедленно послал гонцов за Алатеем и Сафраксом, которые во главе конницы рыскали где- то вне лагеря. Чтобы выиграть время до подхода своей конницы, готы направили к Валенту послов для переговоров о мире. Валент согласился начать переговоры, но не остановил движение своего вой­ска, а наоборот, стал строить войска в боевой поря­док для штурма готского лагеря. В спешке, стре­мясь выиграть время, он, видимо, забыл выставить дозоры на флангах и в тылу.

Возможно, в готском лагере царила неразбери­ха. Возможно, она была показной. Как бы то ни было, Валент не стал серьезно готовиться к битве, а решил атаковать готский лагерь с ходу. Более того, чтобы не дать готам опомниться, он предполагал начать бой конной атакой и выдвинул конницу в первую боевую линию. Авангардные кавалерий­ские отряды приняли вправо и образовали правый фланг первой линии. Конница, шедшая в глубине походных порядков и в арьергарде, стала выдви­гаться, чтобы образовать центр и левый фланг. Предполагалось, что легионы составят вторую ли­нию. В резерве на всякий случай Валент держал отряд батавов.

Перестроение из походного порядка в боевой еще не было закончено, когда римская легкая пехота — стрелки и скутарии — пошла вперед и стала обстре­ливать готский лагерь. Легкая пехота увлекла за со­бой и левое крыло римской конницы, которое под­ступило прямо к готским повозкам.

Некоторые авторы считали, что это неосторож­ное движение, когда вся римская армия еще не под­готовилась к бою, легкая пехота начала самоволь­

117

но. Дело, видимо, в стремлении римских солдат и военачальников воспользоваться внезапностью сво­его появления и неразберихой в готском лагере, в стремлении воспользоваться слабостью готов, кото­рые просили мира.

Император Валент тоже не стал ждать, когда ле­гионы полностью перестроятся из походной колон­ны в боевые порядки. Он удовлетворился тем, что конница его армии была уже готова к бою, и отдал приказ о конной атаке готского лагеря. Однако рим­ская конница элементарно не смогла перескочить через сомкнутые повозки готского лагеря. Засевшие за повозками готы отразили эту спонтанную атаку.

В этот момент Алатей и Сафракс, спешившие на помощь Фритигерну, вышли к месту сражения и, подобно римлянам, с марша атаковали своей кон­ницей правое крыло римской кавалерии и букваль­но смели римлян с поля боя. В погоне за бегущими всадниками готская конница вовремя сориентиро­валась, обскакала не успевшие перестроиться ряды римской пехоты сзади и ударила с тыла на левое крыло римской конницы, на которую из-за повозок ударила еще и готская пехота. Левое крыло рим­ской конницы тоже обратилось в бегство, оставив на поле боя одну лишь пехоту. Та еще не вполне развернулась, у нее не оставалось времени и места для маневра. Готская кавалерия охватила ее тыл и фланги, а готская пехота вышла из-за своих пово­зок, ринулась в общей атаке вниз с холма и столк­нулась с римлянами лоб в лоб.

Сражение обратилось в побоище. Император Валент был ранен. Его унесли с поля боя, но дом, в котором он укрылся, подожгли, и император погиб в огне.

118

Окруженные со всех сторон легионеры ложились под ударами. Девять высших военачальников и две трети войска (практически вся 40-тысячная римская пехота) были перебиты. Лишь опрокинутая в нача­ле сражения кавалерия ушла с минимальными по- т е р я ми .

О потерях готов точных сведений нет.Поражение римлян потрясло современников.

Аммиан сравнил его с поражением при Каннах. Многие исследователи считают, что в битве при Адрианополе зародилась средневековая военная тра­диция Европы. Было продемонстрировано превос­ходство конного воина над пехотинцем. Потерпело поражение войско, сражавшееся по принципам так­тики древнего Средиземноморья, основанной на главенстве пехотного регулярного строя.

❖ ❖ ❖

Гибель Валента и его армии поставила восточ­ную половину Империи в крайне тяжелое поло­жение. Готы господствовали на Балканском полу­острове, разоряя его. Они практически отрезали восточную часть Империи от западной. Император Грациан, не решаясь ввязываться в новое сражение и опасаясь за судьбу западной части Империи, от­вел свои войска на запад. Один из лучших полко­водцев Империи Феодосий был назначен им “авгу­стом Востока” и должен был “усмирить” победите- лей-готов.

Собирая новую армию и одновременно заигры­вая с верхушкой готов, Феодосий склонил их к миру (в 382 г.). Согласно мирному договору готы были

119

призваны федератами Империи. Они получали жа­лованье из императорской казны, освобождались от налогов, подчинялись не римским чиновникам, а своим племенным вождям. В свою очередь, они должны были выставлять по приказу императора во­оруженные дружины в римскую армию.

Разрешение целому союзу племен жить на тер­ритории Империи по своим законам и со своей ад­министрацией послужило началом для создания на земле Империи инородных образований, которые впоследствии историки назвали “варварскими ко­ролевствами”, и стало провозвестником грядущего падения Римской империи.

Ф л а в и й

А э ц и й

(3 9 0 -4 5 4 гг. н.э.)

Е го называли “последним римлянином”. Ви­димо потому, что он был последним римским полководцем, достойным славы Цезаря, Пом­

пея, Сципиона, Суллы, Мария...Его отец, Гаудантиус, был варваром по крови,

выходцем из таинственной “Скифии”, достигшим высот военной власти в Риме, став командующим римской кавалерией. Мать Аэция была знатного римского рода, и это во многом определило судьбу юноши.

Взаимоотношения Рима с варварскими королев­ствами строились с осложнениями. Варвары — готы, гунны, потомки сарматов — не доверяли хитрым ро­меям и требовали заложников. Рим посылал залож­никами потомков знатных родов (иных варвары и не приняли бы), и среди таковых оказался Флавий Аэций.

Аэций вырос при дворе короля визиготов Ала- риха на севере современной Югославии. Здесь он

121

видел, как живут готы, как воюют, какие у них обы­чаи. Аларих отличал Аэция, отмечал его непохожесть на других юных римлян, изнеженных, вялых, при­выкших к роскоши. И когда визиготы поссорились с Римом. Аларих не убил юношу, хотя этого можно было ожидать.

В 410 г. н.э. доведенный до бешенства ковар­ством и интригами римлян Аларих пошел в поход на Рим. Население вечного города восприняло при­ближение варваров как Божью кару и не оказало сопротивления. Войско визиготов, пополненное от­рядами других германских племен, бандитами и беглыми рабами, взяло и разграбило Рим. Впрочем, Аларих, якобы, как мог препятствовал разрушению лучших зданий города и сдерживал грабежи. При­нимал ли Аэций участие в этих событиях, грабил ли он столицу своей родины, историки не знают. Из­вестно, что он все это время был при Аларихе.

Разграбив Рим, визиготы отправились на юг Ита­лии, они хотели переправиться на Сицилию и далее в Африку. Целые народы тогда переселялись в са­мых неожиданных направлениях... Но Аларих вне­запно умер, так и не увидев манивших его афри­канских берегов, а сменивший его Атаульф был до­статочно романизирован, чтобы не враждовать с римлянами, а, наоборот, перенять их стиль жизни. Расселиться между римскими гражданами и вкусить все блага, что дает цивилизация, — вот хрустальная мечта многих варваров, оказавшихся волею судеб на границах погибающей от роскоши Империи. Ата­ульф объявил себя союзником римлян, отпустил заложников и женился на Пласидии, сестре рим­ского императора Гонория.

122

Аэций получил свободу, но недолго пользовался ею. Его отец пал в результате клановой борьбы в верхах римского общества и римской армии, к вла­сти прорвался галльский клан, и Аэция. чтобы не “отсвечивал” в вечном городе, вновь отправили за­ложником, но теперь уже к гуннам, более грозным врагам Рима, чьи шатры были раскинуты в то время на территории современной Венгрии. И здесь он пришелся ко двору. Гунны, прирожденные наезд­ники, оценили его любовь к лошадям, умение вла­деть луком и копьем. Возможно, в нем сказалась кровь его степных предков. До сих пор неизвестно, кем был его отец, сарматом, аланом или происхо­дил от антов, предков славян. Но гунны ему дове­ряли. Он жил при дворе их короля Каратона и, впол­не возможно, был знаком, а может, и дружен с та­ким же молодым Аттилой, будущим царем степного народа. Все это время он наблюдал за гуннами, пытался понять, что они думают, как сражаются, в чем их сила, в чем их слабость.

Гунны отпустили его на родину. Из степи, где нравы суровы и честны, Аэций вернулся в Италию.

Разделив свои владения, императоры Феодосий (на Востоке) и Гонорий (на Западе) вели мудрую, как им казалось, политику, натравливая варваров на варваров, варваров на римлян и римлян на рим­лян. К власти, как и обычно в таких ситуациях, рва­лись военные.

В 421 г. Гонорий разделил свое правление с пол­ководцем Константом. Констант женился на овдо­вевшей к тому времени Пласидии, сестре Гонория, но через 7 месяцев умер. В 423 г. умер и сам Гоно­рий. Сестра его Пласидия, она же вдова незадачли­

123

вого Константа, с маленьким сыном Валентиниа- ном отбыла в Константинополь к Феодосию. Власть захватил один из высших чиновников Западной Римской империи Иоанн, опиравшийся на полко­водца Кастинуса. Аэция новая власть возвысила, он стал управляющим императорским дворцом. Удач­ная женитьба на дочери одного из римских воена- чальников-германцев сблизила его с военной эли­той Империи.

Император Восточной Римской империи Фео­досий не признал Иоанна, он послал свои войска посадить на престол Пласидию или Валентиниана, сама Пласидия обратилась к родне своего первого мужа Атаульфа, и визиготы дружно влились в ар­мию Феодосия, возглавляемую аланом Ардабуром.

Иоанн послал Аэция за помощью к гуннам, и Аэций привел 60-тысячное войско из Венгрии, но к его возвращению восточноримские войска победи­ли, Пласидия и маленький Валентиниан сели на римский трон, а Иоанна показательно казнили на арене цирка.

Казнить всех сторонников Иоанна было бессмыс­ленно, да у него и не было верных сторонников. Аэций получил назначение в Галлию, а гуннам за­платили за проделанный поход и отослали обратно.

Став полноправным наместником Галлии, опи­раясь на стоявшие там римские гарнизоны и наби­раемые из варваров войска, Аэций был практичес­ки независим от Рима, от императорской власти. И не он один вел себя так на просторах Империи. Не имевшая реальной власти Пласидия награждала, возвышала и тайно ненавидела его.

Варвары, поселившиеся в Империи, постоянно124

конфликтовали с прежним населением провинций; собратья варваров, не вкусившие еще цивилизации, делали набеги из-за Рейна, а вкусившие дрались между собой.

Аэций со своими войсками, состоявшими из вар­варов, усмирял бунтующих, отражал набеги из-за Рейна и вел борьбу за влияние в Империи. Он часто обращался к гуннам, когда нужно было побить визи­готов или франков. Гунны, жившие своими обычая­ми и чуравшиеся всего римского, казались ему наи­более верными союзниками. Он добровольно ото­слал к ним своего сына, он всегда надеялся на них.

Странная вещь. Варвары били регулярные рим­ские войска; Аэций с полуварварским войском бил варваров. Но когда в борьбе за влияние в Империи он схватился с полководцем Бонифацием, контро­лировавшим Африку, регулярные войска Бонифа­ция разбили полуварварские войска Аэция. Сам Аэций попал в плен, но Бонифаций был ранен в сражении и вскоре умер. Аэций получил свободу — со смертью Бонифация не стало причины для враж­ды. Он вернулся на Рейн и с помощью гуннов наго­лову разбил бургундов, взял в плен их короля Гун- дахара и 20 тыс. воинов.

Разбитые в открытом бою варвары просачива­лись на поля Империи, переходили на службу Риму и селились среди римлян. Аэций расселял по тер­ритории современной Франции тех же бургундов, у Роны и Орлеана селил аланов (визиготы еще рань­ше поселились на юге Галлии). Он был признан “Главным Защитником Империи”.

Меж тем Империя разваливалась, и жители ее сами, как это ни странно, призывали варваров. Умер

125

император Восточной Римской империи Феодосий, и гунны, воспользовавшись ситуацией, навалились на ее территории, полезли через Балканы. Умер ко­роль франков. Младший сын его, оспаривая трон, обратился за помощью к Аэцию, старший — к Ат- тиле. Дочь Пласидии, Гонория, тяготясь самовла­стьем наместников (и Аэция в том числе), предло­жила свою руку Аттиле и послала ему свое кольцо.

Атгала, царь гуннов, не заставил себя долго ждать. Он вторгся в пределы Империи, перешел Рейн. Со­глашаясь на брак с Гонорией, он требовал половину Империи в качестве приданого. Валентиниан III, сменивший умершую Пласидию, обратился за по­мощью к Аэцию.

На Каталаунских полях разыгралось величайшее за все времена великого переселения народов сра­жение...

В сентябре 454 г. Аэций, победитель гуннов, че­ловек, не знавший предела своим возможностям, приехал в Рим, где готовилась свадьба его сына Гау- дентуса и дочери императора Валентиниана. Во вре­мя аудиенции император Валентиниан III лично за­колол Флавия Аэция, последнего римлянина, чело­века, остановившего продвижение гуннов на запад, спасшего остатки римского культурного мира.

Со временем многое забывается, и побежденный Аэцием Атгила стал гораздо более известен, чем его победитель, Аэций. Но беспристрастная история хранит информацию о великой битве...

Итак...

126

БИТВА НА КАТАЛАУНСКИХ ПОЛЯХ

{451 г.)

В V в. н.э. Западная Римская империя находи­лась в состоянии глубокого кризиса. На ее террито­рии существовало уже несколько полусамостоятель- ных варварских королевств, которые подчинялись распоряжениям императорской власти лишь в том случае, если это соответствовало их интересам.

В это же время происходит резкое усиление гун­нов, объединивших под своим руководством ряд племен. Вытеснив готов на территорию Римской империи, гунны стали главной противостоящей рим­лянам силой на северо-восточных границах. Они были своеобразным ’’мотором” проходившего пе­реселения народов. Спасаясь от них, вторглись в пределы Империи свевы, вандалы и аланы, осев­шие на ее территории и получившие статус федера­тов. Часто для борьбы с мятежными федератами рим­ские власти привлекали отряды тех же гуннов. Объективный процесс переселения народов был еще далек от завершения, и гунны начали опустошитель­ные набеги на Балканский полуостров. Когда ви­зантийские власти частью откупами, частью воен­ной силой остановили их продвижение на юг, на земли Восточной Римской империи, гунны и под­властные им племена двинулись на запад.

Вождь гуннов Аттила во главе огромного войс­ка, где были представители народов, населявших земли от Рейна до Волги, перешел Дунай, затем Рейн и вторгся в Галлию. По дороге Аттила разбил бур- гундов и уничтожил их королевство. Города, попа­

127

давшиеся на пути завоевателей, разрушались. Гун­ны дошли до Орлеана и отступили от него. Здесь, на Каталаунской равнине, в 451 г. они столкнулись с объединенным войском народов, проживавших в Галлии и уже вкусивших блага римской цивилиза­ции.

Войска Аттилы состояли из представителей гун­нов, бастарнов, скиров, остроготов, гепидов, геру- лов, ругов, алеманов, отчасти франков, бургундов и тюрингов, кроме того, здесь были булгары, угро- финны, анты и перебежчики из числа римлян и гре­ков. Общая численность войска, выставленного им на поле боя, расценивается в полмиллиона человек.

Аттиле противостояло войско из визиготов, ала­нов, армориканцев, саксов, тех же франков и бур­гундов, военных поселенцев — летов и рипариев — во главе с полководцем Флавием Аэцием; числен­ность воинов достигала 150—200 тыс. человек.

В войске Аэция была прекрасная аланская кон­ница, легкая и тяжелая. Аланы в те времена слави­лись своей свирепостью не меньше, чем гунны. Их обычаем было сдирать кожу с убитых и использо­вать ее как попону для седла, головы убитых тоже возились, прикрепленные к седлу в качестве свое­образного украшения. Легкая конница алан была, наподобие гуннской, вооружена луками, а для ближ­него боя использовала мечи и дротики. Тяжелая кавалерия носила чешуйчатые доспехи сарматского типа. Тяжелая конница состояла еще из визигот- ских дружин. Эти были одеты в кольчуги. Их воен­ный костюм представлял собой оригинальное сме­шение римского и германского стилей.

Пехота Аэция состояла из военных поселенцев и пеших дружин визиготов, саксов, франков и бур-

128

гундов. Эти дружины ко времени описываемых со­бытий имели навыки драться фалангой. Пехота ви- зиготов отличалась длинными пиками и овальными щитами. Франки уже тогда применяли свой боевой топор — франциску.

Между вождями коалиции не было тесной друж­бы. Они были вынужденными союзниками. Аэций долго враждовал с королем визиготов Теодорихом. Последний вообще хотел оборонять от гуннов толь­ко Тулузу, центр расселения визиготов в Галлии, но жизнь и Аэций заставили его спасать всю Галлию. Ненадежным считался король аланов Сангибан, под подозрением были вообще все аланы, кочевники, побывавшие в зависимости от гуннов и ушедшие на запад. Сам Аэций долго считался другом гуннов, послал им в заложники своего сына. И все же при всей своей пестроте это была сильная армия.

Войско гуннов во многом походило на войско коалиции Западной Римской империи. Но костяк его, состоявший из тюркоязычных гуннов, не хотел расселиться среди вилл — мечта и цель прочих вар­варов. Гунны не восприняли латинского образа жиз­ни. Сами они казались латинянам пришельцами из другого мира: полулюди-полулошади — кентавры. Римляне отмечали их отвратительные лица, дефор­мированные черепа, щелки вместо глаз, пучки ред­ких волос на лицах (видимо, гунны в массе своей были монголоиды). Быстрые в движении и ярост­ные в атаке, гунны напоминали всадников Апока­липсиса. С востока от греков доходили слухи, что из черепов своих врагов гунны делают чаши и пьют из них. В условиях разразившегося в Империи эко­номического, политического и духовного кризиса приближение гуннов воспринималось как грядущий5. Зак. 158 129

конец мира, как бедствие, предшествующее второ­му пришествию Христову. В гуннах виделись Гог и Магог, бич Божий и т.д.

В отличие от других народов, приходивших с востока, гунны имели только конное войско. Ло­шадь стала неотъемлемой частью их жизни в ре­зультате естественного развития кочевого скотовод­ства. По легенде, гунны даже плохо ходили, на­столько привыкли ездить верхом. Спешенные они быстро терялись и заранее считали себя мертвыми. В седле же они делали все: жили, ели, спали, вое­вали, вели дипломатические переговоры. Их низ­корослые лошади с короткими ногами, мускулис­тые и выносливые, идеально подходили для даль­них походов.

Элементы хозяйственной жизни, включавшей в основном охоту и скотоводство, отразились на во­енной технике гуннов. Даже аркан они превратили в смертельное оружие. Источники говорят, что в бою, когда враг укрывался от сабельных ударов, часть гуннов через головы своих товарищей набрасывала на противника ременные петли, которые не давали двигаться.

Охота в условиях степи превратила гуннов в пер­воклассных стрелков из лука. Первые столкновения их с готами и аланами показали, что гунны, не всту­пая в ближний бой, стараются засыпать толпы вра­гов стрелами; они уклонялись от готской или алан­ской конницы, которая с копьями бросалась в ата­ку, а когда тяжеловооруженные кавалеристы изма­тывали своих лошадей и уставали сами, гунны на­брасывались на них и мечами довершали дело. Это не исключало наличия среди гуннов и тяжелово­оруженных воинов, особенно среди родоплеменной

130

знати, о чем ниже. Но применяемая ими тактика была присуща всем степным кочевникам и послед­ний раз особенно удачно применялась казаками в 1812-1814 гг.

И римляне, и аланы, и разбитые гуннами готы сразу же обратили внимание на гуннский сложно­составной клееный лук. Стрелы, пущенные из него, пробивали боевые доспехи противника на расстоя­нии 100 м. Гуннская знать имела позолоченные луки — знак уважения и авторитета.

Деревянная сердцевина гуннского лука была под­креплена наслоением сухожилий, с внутренней сто­роны лук имел роговые прокладки на всю длину. Все эти слоеные части были склеены клеем живот­ного происхождения. Склеивание лука было дол­гим и кропотливым процессом. Приклеивание ро­говых полос к дереву производилось зимой, когда холодно и количество влаги в воздухе замедляет процесс склеивания и усиливает вязкость. Пропи­танные клеем сухожилия приклеивались обычно теплым весенним днем. Лук высыхал два месяца. После испытаний тетива обычно снималась. Перед выступлением в поход гунны натягивали тетиву, но для этого лук целый час нагревали.

Костяные накладки были для того, чтобы сде­лать определенные части лука негнущимися. Обыч­но накладок было семь: по две парные на каждый из концов лука и три в середине. На концевых на­кладках имелись вырезы для тетивы. Тетива крепи­лась наглухо лишь на одном конце, на противопо­ложный она надевалась только перед использова­нием лука для стрельбы. Таким образом, рукоять и концы лука были негнущимися, а плечи — весьма гибкими. Сам лук был асимметричным, так как одно5* 131

плечо было больше другого. Длина лука в среднем достигала 120—160 см. В целом этот лук с его дуго­образными плечами походил на скифский, хотя и не имел изогнутых концов. Аммиан Марцелин и Клавдий Клавдиан, лично видевшие гуннские луки, называют их скифскими.

Возникновение большого сложносоставного лука, усиленного костяными накладками, так и на­званного — “гуннский лук” — относится к началу нашей эры и связано с усилением в войсках раз­ных государств тяжелой конницы, против которой традиционный скифский лук был уже не эффекти­вен.

Были луки для спортивных состязаний, были боевые (усиленные костяными полосами на концах). Не двигаясь гунны начинали стрельбу с 250 м. В галопе могли расстрелять противника с 10 м.

Гуннские луки очень ценились как трофей. Но захватившие их германцы и римляне не могли ис­пользовать луки так же эффективно, как гунны.

Стрелы гуннских луков имели большие наконеч­ники: железные, по форме — трехлопастные, трех­гранные и плоские. Все наконечники были черен­ковые, т.е. имели черенок — штырь, крепившийся внутрь древка стрелы.

Судя по изобразительному материалу, гуннские гориты, довольно большого размера, крепились к поясу с правой стороны и были комбинированны­ми, т.е. объединяли в себе и налуч и колчан.

Мечи, использовавшиеся гуннами, были длин­ными, всаднического типа. В основном они были двулезвийными, хотя есть единичные находки од­нолезвийных мечей. Двулезвийные мечи имели пря­моугольное массивное перекрестье, далеко высту­

132

пающее за пределы клинка. Перекрестье и рукоять украшались перегородчатой инкрустацией, харак­терной для полихромного стиля гуннской эпохи. Перекрестья мечей встречались эллипсовидные или ромбические, а навершие могло изготовляться из камня — халцедона, янтаря — и часто украшалось золотой накладкой. Ножны мечей изготовлялись из дерева и обтягивались кожей и даже листовым золотым покрытием. Ножны крепились к поясу при помощи ремней, проходивших через специальную скобу, которая находилась на лицевой части но­жен. У ранних гуннских мечей эти скобы были не­фритовыми, в дальнейшем скобы становятся ме­таллическими, украшенными перегородчатой ин­крустацией. Длина мечей колебалась от 60 до 90 см, ширина клинка — от 4 до 6 см. Длина рукоятки — от 11 до 14 см.

Кинжалы гуннского периода были одно- или двулезвийными и имели характерные ножны, изго­товленные из дерева, обтягивавшиеся кожей и бо­гато украшенные золотыми накладками.

Лишь единичные находки наконечников копий говорят о том, что этот вид оружия не был распро­странен в гуннском войске.

Судя по китайским источникам, гуннам была известна одетая в доспехи тяжеловооруженная кон­ница, и это подтверждается археологическими ма­териалами из Центральной Азии. Материал по Вос­точной Европе явно недостаточен (найдено всего две кольчуги). А в комплектах, обнаруженных в Цен­тральной и Западной Европе, которые связываются с гуннами, обнаружено оружие, характерное для тя­желовооруженного воина-всадника.

О доспехах гуннских всадников упоминает Фла­133

вий Вогеций Ренат, а Аммиан Марцелин, Амвро­сий и Арриан упоминают, что гунны в бою исполь­зовали клинообразное построение и рубились ме­чами, не спешиваясь. Но построение клином эф­фективно лишь при наличии тяжеловооруженной конницы. Видимо, у гуннов была тяжелая кавале­рия (как и у многих других кочевых народов), но она не была многочисленной. У тех же парфян тя­желовооруженные катафрактарии составляли одну десятую часть армии. У гуннов, судя по всему, со­отношение легкой и тяжелой кавалерии было та­кое же.

Из защитного вооружения гуннами употребля­лись шлемы, панцири, кольчуги, прикрытия для рук и ног. Шлем был конусообразной формы, он состо­ял из полос металла, сверху помещался шпиль с плюмажем или изображением животного. Шлем имел кожаную или ламелярную бармицу. Выйдя к границам Римской империи, гунны стали исполь­зовать местные разновидности шлемов — куполо­образные, собранные из двух или четырех частей, соединенных металлическими полосами.

Панцири, применяемые гуннами, были лами­нарного или ламелярного типа, а также чешуйча­тые. Существовали типы доспехов, в которых ком­бинировались элементы различных панцирей. Ла- мелярный панцирь, состоявший из пластинок, свя­занных между собой, мог дополняться чешуйчатой пелериной. Вдобавок под такой панцирь могла быть надета кольчуга. Существовали и более простые ва­рианты ламелярных панцирей, которые выглядели как куртка без рукавов, застегивающаяся спереди и держащаяся на плечах при помощи лямок. К пан­цирю полагались ламелярные оплечья. Они могли

134

быть не только ламелярными, но и состоящими из горизонтальных пластин, скрепленных между со­бой. Панцирь мог иметь бронированный высокий стоячий воротник. Возможно, элементы ламеляр- ного доспеха могли изготавливаться не только из металла, но и из кожи и костяных пластинок. Впро­чем, судя по находкам в Центральной и Западной Европе, гунны, попав на запад, все чаще стали ис­пользовать лишь одну кольчугу. Наручи тоже мог­ли изготавливаться из продольных полос. Исполь­зовались также и прикрытия для ног или кольчуж­ные чулки.

Конское снаряжение гуннов было примитивно. Они редко пользовались деревянными седлами, больше ездили на кожаных подушках, не использо­вали шпоры, а только плеть. По легенде, именно они принесли в Европу стремена. Опираясь на стре­мена ногами, можно было сильнее ударить мечом. Но по некоторым археологическим данным стреме­на появились на Дальнем Востоке, а в Малой Азии и в Европе их узнали лишь в VII в. Скорее всего, гунны не знали стремян и не нуждались в них. Кон­ский доспех в сколько-нибудь значительных разме­рах не применялся. Максимум, это были чешуйча­тые пелерины, прикрывавшие грудь лошади.

К середине V в. в войско гуннов входили и тюр­ки, и персы, и сарматы, и германцы, и латиняне. Однажды в лагере Атгилы римский офицер из по­сольства встретил человека, одетого по-гуннски, но говорившего по-гречески. Тот рассказал, что был захвачен гуннами в 441 г., но поступил к ним в вой­ско, хорошо сражался, ему позволили жениться на гуннской женщине, и так он из римского купца стал гуннским военачальником. Новоявленный “гунн”

135

хвалил гуннские порядки и ругал коррупцию и зло­употребления римских властей.

В целом, собранное под гуннскими знаменами войско дралось оружием, похожим на оружие за­падноримской коалиции, и тактику применяло та­кую же. Основой их войск были конные стрелки, подкрепляемые тяжеловооруженной конницей. Ко­личественно гуннская конница превосходила кон­ницу коалиции, и гуннские лучники превосходили всех остальных, но пехота гуннского войска явно уступала пехоте коалиции.

Источники говорят о 500-тысячном войске Ат- тилы. Скорее всего это — одна из попыток объяс­нить гуннские победы их численным превосход­ством. Нам цифра кажется нереальной. Ресурсов Европы не хватило бы прокормить столь многочис­ленную орду. Конечно же, войско было огромным и на своем пути пожирало все, как саранча. Отсю­да, видимо, слухи, что там, где проходили гуннские кони, больше не росла трава.

Несмотря на присутствие в войске представите­лей разных народов, сами гунны не были едины. Часть их, как мы уже видели, нанималась к римля­нам и к тому же Аэцию воевать с германцами. Гун­ны, кочевавшие в Северном Причерноморье, пыта­лись перейти Кавказ, но в Персии были встречены такими же превосходными конными стрелками и отступили ни с чем. Гунны, избравшие своим мес­топребыванием Венгрию, вели бои с потомками сар­матов, делая набеги на северо-восток и на юго-вос- ток, затем опять обратили внимание на Западную Римскую империю и на ее восточного близнеца. Два брата, разделившие царствование, Бледа и Атгила с 441 г. постоянно вели бои с латинянами и греками.

136

В 445 г. Аттила убил своего старшего брата Бле- ду и стал единовластным правителем. Его авторитет стремительно возрастал. Легенды сменяли одна дру­гую. Он якобы нашел меч самого бога Марса (Атти­ла, действительно, демонстрировал некий старый ржавый меч), в конце концов его даже стали при­знавать за Антихриста. Этому во многом способ­ствовал поход гуннов 447 г., которому предшествова­ли землетрясения, разрушившие некоторые города Восточной Римской империи. Вслед за землетрясени­ями пришел Аттила... Сохранилось описание этого человека, возглавившего поход гуннов против За­падноримской империи. “Был он мужем, рожден­ным на свет для потрясения народов, ужасом всех стран, который, неведомо по какому жребию, наво­дил на всех трепет, широко известный повсюду страшными о нем представлениями. Он был горде­лив поступью, метал взоры туда и сюда и самими телодвижениями обнаруживал высоко вознесенное свое могущество. Любитель войн, сам он был уме­рен на руку, очень силен здравомыслием, доступен просящим и милостив к тем, кому однажды дове­рился. По внешнему виду низкорослый, с широкой грудью, с крупной головой и маленькими глазами, с редкой бородой, тронутой сединою, с приплюсну­тым носом, с отвратительным цветом кожи, он яв­лял все признаки своего происхождения. Хотя он по самой природе своей всегда отличался самона­деянностью, но она возросла в нем еще от находки Марсова меча, признаваемого священным”.

Три года Аттила терзал Восточную Римскую им­перию, затем обратил свои силы на Западную Рим­скую. Поход его был прекрасно подготовлен. Атти­ла выступил как союзник Валентиниана, идущий из­

137

бавить Рим от визиготов, осевших еще в 418 г. на юге современной Франции. Он, как мы помним, просил у Валентиниана руку его сестры Гонории и половину Западной Римской империи в качестве приданого. Атгила рассчитал, что в Галлии идет ди­настическая борьба и часть родов встанет на сторо­ну гуннов. Он склонил на свою сторону остготов, которых римляне всегда рассматривали как буфер между Империей и гуннами. Вождь гуннов очень удачно выбрал место переправы через Рейн. Он бил силы коалиции поодиночке и чуть было не нанес поражение аланам, составлявшим основную часть конницы коалиции. Король аланов Сангибан сдал ему Орлеан. Но тут появился Аэций... В июне 451 г. войска сошлись.

Казалось, впервые Аттила заколебался. Гадания на крови овцы, произведенные жрецами по повеле­нию Аттилы, были неблагоприятны. Но гунны не отступили.

❖ ❖ ❖

Инициатива в выборе места сражения принад­лежала Атгиле. Равнина между современными го­родами Труа, Шалонь-сюр-Марн и Мери-сюр-Сен была удобна для действий больших масс конницы. Аттила разделил свои силы на три части: центр и два крыла. Сам он встал в центре во главе гуннской конницы. Остготы, пешие и конные, располагались на левом фланге, гепиды и другие германские со­юзники, среди которых преобладали пешие вои­ны, — на правом.

Аэций противопоставил Атгиле подобный же138

боевой порядок, учитывавший этническую принад­лежность воинов, а затем уже их род оружия. На правом фланге против остготов Аэций поставил ви- зиготов во главе с Теодорихом. Здесь была собрана вся тяжелая кавалерия визиготов. Готы были про­тивопоставлены готам.

Аэций лично возглавил свой левый фланг, распо­ложенный на пересеченной холмистой местности. У него здесь были его легионы, франкская пехота и отряд визиготов во главе с сыном Теодориха Торис- мундом. Некоторые исследователи считают, что по­мимо прочего визиготам на левом фланге отводи­лась роль заложников.

В центре коннице гуннов была противопоставле­на конница таких же степняков — аланов, ираноя­зычного народа, вытесненного гуннами из Причер­номорских степей и предгорий Кавказа. Некоторые исследователи считают, что аланы были ненадежны, и Аэций вынужден был подкрепить свой центр (и аланскую конницу) тяжелой римской пехотой.

Силы противников были настолько велики и настроены настолько непримиримо, что Аттила дол­го не решался начать битву. И начали ее войска Аэция. Это случилось ближе к вечеру.

Сражение началось перестрелкой конных лучни­ков. Римляне рискнули выслать вперед конных стрелков, одетых в кольчуги. Тучи стрел взвились в воздух. Тяжелая конницами на флангах (и с той и с другой стороны это были по преимуществу герман­цы) столкнулась лоб в лоб. Зазвенели мечи. Аэций нанес таранный удар своим наиболее стойким ле­вым флангом.

Визиготы Торисмунда были посланы захватить высоты, господствовавшие над правым флангом

139

гуннского войска. Аттила ответил общей атакой по всей линии. Главный удар был направлен на центр союзного войска. Здесь началась общая кавалерий­ская “схватка”, в результате которой аланы были отброшены, но центр войск Аэция все же удержался.

Франки и римляне на левом фланге и визиготы на правом тоже удержали свои позиции. Более того, Торисмунд выполнил задачу, поставленную Аэци- ем, и захватил высоту, нависавшую над правым флангом гуннов и гепидов. Контратака гуннов на высоты была отбита. Торисмунд был блокирован, но удержался.

Когда первая волна конных гуннов схлынула, Теодорих на правом фланге войск Аэция атаковал противостоящих ему остготов. В беспорядочной схватке он был убит, но визиготы не остановили натиска и продолжали теснить противника. На ле­вом фланге сам Аэций стал теснить гепидов и гун­нов, пробиваясь к блокированному Торисмунду. Таким образом, войско Аэция стало медленно, но неуклонно охватывать фланги гуннов. Гунны и их союзники оценили ситуацию и заколебались.

К ночи преимущество уже обозначилось на сто­роне войск Аэция. Торисмунд спустился с высот и атаковал укрепленный гуннский лагерь. Конный резерв, посланный Аттилой, отбил визиготов. С при­ходом темноты визиготы на левом фланге войск Аэция окончательно опрокинули остготов. В целом сражение заканчивалось вничью. Ночь не позволя­ла продолжать бой, и Аттила скомандовал общее отступление.

Отдельные яростные схватки продолжались всю ночь, поскольку днем во время боя силы противни­ков сильно перемешались и теперь, возвращаясь в

140

лагерь, гунны постоянно натыкались на группы ви­зиготов, франков и аланов. Некоторым воинам ка­залось, что это призраки продолжают битву.

Аэций приказал своему левому флангу быть на­готове, а сам попытался за ночь реорганизовать свой исковерканный центр. Но в темноте он наткнулся на какой-то гуннский отряд и вынужден был уска­кать в лагерь визиготов, ориентируясь на бивачные костры. Там он провел ночь.

На другой день Аттила ожидал наступления Аэция на гуннский лагерь и приготовился сражаться до конца. Он велел свалить в одну кучу все дере­вянные седла, развести огромный костер и готов был взойти на него, чтобы не даться живым в руки врагам.

Визиготы, против которых официально был на­правлен изначально поход Аттилы, готовились до­бить его, с нетерпением ждали приказа атаковать лагерь. Аэций в это время советовался со своими военачальниками и вождями племен. Возмужавший среди гуннов и готов, он считал первых гораздо ме­нее опасными для Империи. Они не восприняли римского образа жизни. Отбитые, они уйдут обрат­но в степи пасти своих кобылиц. Победители-готы, вкусившие блага цивилизации, после уничтожения гуннов могли стать непреодолимой силой, перепол­няющей Галлию. Из-за Рейна к ним могли подойти германоязычные собратья. Эти не уйдут, они рассе­лятся на землях Империи, их очень много. В Гал­лии их уже большинство...

Аэций не атаковал. Он даже не блокировал ла­герь неприятеля, давая гуннам полную возможность уйти за Рейн. На совете Аэций намекнул сыну Тео- дориха Торисмунду, оставшемуся после смерти отца

141

главным претендентом на королевскую корону ви­зиготов, что ему будет трудно укрепиться на коро­левском престоле, если большинство его воинов поляжет в новой битве. И Торисмунд увел свои вой­ска на Тулузу, пошел садиться на королевский пре­стол. Нечто подобное наговорил Аэций и франкам, и франки засобирались домой, вспомнив о неотлож­ных делах и как бы забыв об Атгиле.

В общем, Аэций позволил гуннам уйти на вос­ток. Он все еще предполагал использовать их в бу­дущем против алчных и упорных германцев.

Потери обоих войск были огромны. Готский ис­торик VI в. Иордан говорит, что на Каталаунских полях пало 165 тыс. человек.

Надежды Аэция не оправдались. После пораже­ния на Каталаунской равнине гунны вторглись не­посредственно в Италию (452 г.). Они взяли кре­пость Аквилею и опустошили всю долину реки По. У самих римлян не было сил защищать Италию. Они предложили Аттиле огромный выкуп за уход из Империи. Аттила, в войске которого началась эпидемия, согласился.

В 453 г. Аттила умер во время своей свадьбы с бургундской красавицей Ильдико. В следующем 454 г. гуннская держава развалилась. Лучшие ее во­ины, стержень, сдерживающий объединение племен, были перебиты на Каталаунской равнине. Дальней­шее продвижение тюркоязычных племен на запад было остановлено, остатки римской цивилизации сохранены. Важным результатом всей цепи собы­тий является сохранение в Западной Европе хрис­тианства.

142

К а р л

М а р т е л л

( 6 8 8 - 7 4 1 гг.)

Созданное Хлодвигом государство франков было непрочным из-за постоянной вражды между родовой знатью. Потомки Хлодвига, короли

династии Меровингов, вырождались, они вошли в историю под названием “ленивых королей”, так как ничем себя не прославили. Большую роль стало иг­рать королевское окружение, дружина и управите­ли хозяйства. Не доверяя представителям знати, “ленивые короли” опирались на своих рабов и воль­ноотпущенников; создаваемая франкским двором новая категория военного сословия во многом про­исходила как раз из этих слоев, королевских рабов и вольноотпущенников. Знать стремилась удержать под своим контролем управление государством. Большую роль приобретает должность майордома — управляющего королевским двором. Эту должность прибирают к своим рукам и передают по наследству представители австразийской знати (Австразия —

область на севере современной Франции). Начало новой “династии” майордомов кладет Пипин Лан- денский. Постепенно майордомы становятся реаль­ными правителями всего государства франков. Пра­внук Пипина Ланденского, Пипин Карл, получив­ший впоследствии прозвище Мартелл (т. е. молот), пришел к власти, занял пост майордома в 715 г. Походами на север во Фризию, на восток, в Алема- нию и Бургундию, на юго-запад, в Аквитанию, он вновь объединил и укрепил расшатанное Франкское королевство.

Более известен он как основоположник земель­ной реформы, создатель европейского рыцарства. Карл стал отбирать земли у непопулярных предста­вителей знати и у христианской церкви. Эти земли он не раздавал, подобно “ленивым королям”, в ча­стное владение. Отныне земля отдавалась на время и на определенных условиях...

Результаты не замедлили сказаться. Одним из результатов стала победа при Пуатье, в которой важ­ную роль сыграло созданное Карлом рыцарство.

Популярность Карла Мартелла стала столь ве­лика, что его сын Пипин Короткий, получивший по наследству должность майордома, пошел на пе­реворот и в 751 г. сам стал королем, положив нача­ло новой династии Каролингов. А внук Карла Мар­телла, тоже Карл, стал императором и вошел в ис­торию как Карл Великий.

Сохранилась скульптура, изображающая Карла Мартелла. Худое скуластое лицо, тонкий острый нос, то ли горящие, то ли вытаращенные глаза (камен­ная скульптура очень своеобразно передает их вы­ражение). Неординарный был человек.

144

БИТВА ПРИ ПУАТЬЕ

(4 о к т я б р я 7 3 2 г.)

Параллельное развитие двух молодых государ­ственных объединений, представителей двух новых нарождающихся цивилизаций, носителей двух раз­личных культур и последователей двух мировых ре­лигий привело к их (государственных образований) столкновению на полях современной Франции.

Государственное объединение арабских племен (халифат) в VII-VIII вв. н. э. распространило свое влияние на весь Ближний Восток, Иран и Север­ную Африку. Арабы заняли Среднюю Азию, Закав­казье, достигли Индии, Западного Китая, вели вой­ны с Византией и Хазарским каганатом. В 711 г. они перешли Гибралтар, разбили вестготов, завоевали Испанию и севернее встретили противостоящую им силу в лице государства франков. Оно оказалось самым организованным и жизнестойким среди “вар­варских королевств” на территории бывшей Запад­ной Римской империи.

В 732 г. арабы (по сведениям хронистов — 400-тысячная масса) перешли Пиренеи и вторглись в Галлию. При помощи аквитанской и бургундской знати, которая противилась процессу централиза­ции в королевстве франков, арабское войско Абд- эль-Рахмана двинулось по Западной Галлии, до­стигло центра Аквитании, заняло Пуатье и напра­вилось к Туру. Здесь, на старой римской дороге, у переправы через р. Вьенн арабов встретило 30-ты- сячное войско франков во главе с майордомом Пи- пином Карлом.

145

Реально у арабов было от 30 до 50 тыс. воинов. Поскольку они переживали стадию разложения пле­менного строя, то при комплектовании войска ка­кого-то единого принципа не придерживались. По идее, каждый взрослый араб был воином. Реально войско состояло из племенных и родовых отрядов, нарождавшаяся родовая знать (шейхи и сеиды) вы­ставляла свои дружины. Вместе с арабами в Испа­нии действовали пришедшие с ними из Африки се­вероафриканские кочевники — берберы. Войско делилось на пехоту, конницу и отряды ’’верблюжь­ей кавалерии”.

Основную массу воинов составляла пехота. Ко­чевые племена бедуинов, ставшие основой арабской конницы, количественно уступали оседлому насе­лению халифата в несколько раз и, соответственно, многочисленная арабская конница все же уступала в количестве пехоте.

Конница арабов делилась на легкую и тяжелую. Полное вооружение арабского всадника было весь­ма богатым и разнообразным. Воин имел оборони­тельный доспех ламелярного или ламинарного типа с короткими рукавами и длинным подолом, закры­вающим колени. Могли также использоваться на­ручи, поножи и набедренники, которые, скорее все­го, были византийского типа из продольных метал­лических полос. Использовались также кольчуги, надевавшиеся, видимо, под халат, что в условиях жаркого климата было далеко не лишним. Чешуй­чатые панцири тоже находили применение, причем их могли надевать поверх кольчуги.

Шлемы были куполообразные, склепанные из четырех и более сегментов. Иногда такие шлемы обтягивались сверху листовой бронзой или декори-

146

Битва при Пуатье, атака франков под предводитель­ством Карла Мартелла на арабское войско

(на переднем плане арабские воины)

решались золотом вдоль швов. Шлемы обычно на­девались на шапку, которая выполняла роль под­шлемника. Поверх шлема могла накручиваться чал­ма, один конец которой свободно свисал сбоку. При песчаных бурях этим концом прикрывали лицо до глаз. Шлемы часто украшались изречениями из Корана. От солнца шлемы прикрывали куском тка­ни. Они могли иметь кольчужную бармицу, иногда закрывавшую все лицо до глаз.

Из наступательного оружия применялся прямой двулезвийный меч с небольшим перекрестьем, кон­цы которого могли плавно закругляться и находить на ножны. Про арабские мечи ходили легенды, что ими можно было рассечь лошадь. Меч был рубя- ще-колющего действия. Интересно отметить, что в это время уже существует сабля “венгерского” типа, введение которой приписывают внуку Карла Мартелла Карлу Великому (такие сабли обычно ис­пользовали авары). Так что прямым мечам арабов некоторые франки могли противопоставить кри­вые сабли... У арабов могли быть похожие сабли, позаимствованные ими во время завоеваний. Очень популярными у арабских воинов были боевые па­лицы и топоры, последние иногда встречаются обо­юдоострые.

Длинные копья использовались всадниками и имели бамбуковое древко. Копье по азиатской тра­диции держали двумя руками. При этом арабы ис­пользовали седло жесткого типа с деревянным лен­чиком и стремена. Лошадей подковывали тяжелы­ми подковами. Посадка в седле боком при действии копьем исключала использование щита, который в это время забрасывали за спину. Щитом кавалерис­ты обычно действовали лишь в паре с мечом. Каж­

148

дый воин имел два крепких лука и по 30 стрел в колчане. Луки у арабов были и простые в виде ла­тинской “D”, и сложносоставные клееные, позаим­ствованные в ходе завоеваний. Стрелы могли иметь иногда металлическое оперение; непонятно, с чем связано такое неэкономное обращение с дорогим металлом.

Щиты арабы использовали деревянные, круглые, обтянутые кожей, с металлическим умбоном посре­дине. Возможно, уже тогда появились щиты очень своеобразной формы, которые в дальнейшем ста­нут своеобразной визитной карточкой испанских мавров: как бы слившиеся два овала, иногда сужа­ющиеся книзу. Щит имел два центра, к которым иногда прикреплялись кисточки.

Кроме вышеперечисленного в арсенале конного арабского воина источники упоминают 30 камней в двух переметных сумах. Непонятно, каково было их применение. Возможно, просто для метания рукой в ближнем (лицом к лицу) бою.

В том же арсенале упоминается и один из древ­нейших видов оружия, это метательное оружие, на­зываемое в Индии “чакра”. Оно просуществовало до XIX в. Трудно сказать, когда оно возникло, так как еще в древнейших индийских текстах, относя­щихся к III тысячелетию до н. э., упоминаются бо­жественные огненные чакры, которые испепеляли все на своем пути. Это оружие носило сакральный характер, так как имело божественный прототип. Возможно, арабы переняли его у индийцев.

Чакра представляет собой диск. Наружный край диска острый, как бритва, края внутреннего отвер­стия тупые. При метании чакру усиленно вращали вокруг указательного пальца, затем со всего размаха

149

бросали в цель. Чакра летела на 80 шагов и наноси­ла сильные раны, а вблизи перебивала кости. Отто­ченные диски носили на войлочной шапке по не­скольку штук. Боевые диски делали из стали луч­шего качества (булат), нередко украшали золотой чеканкой и надписями из Корана.

Легкая кавалерия арабов пользовалась в основ­ном луками, обычно она завязывала бой. Защитно­го вооружения она, скорее всего, не имела. Кроме обычной кавалерии у арабов были всадники на вер­блюдах. Они использовали луки и специальные длинные копья.

Арабская кавалерия могла сражаться и в пешем строю. Существует мнение, что и арабы и франки при Пуатье сражались именно в пешем строю. Оно базируется на отсутствии в немногочисленных ис­точниках упоминания о том, что бой велся в кон­ном порядке.

Арабская пехота имела комплект вооружения, сходный с кавалерийским, но так как в пехоте слу­жили менее состоятельные люди, то отделка ору­жия была проще, здесь редко встречались дорогие мечи и защитное вооружение. Имелись у арабов и подразделения, которые, подобно берсеркам или галльским воинам, сражались без доспехов. Вдох­новленные идеями Корана, они гордились каждой раной.

Очень интересным представляется вопрос об ис­пользовании арабами огнеметного и огнестрельно­го оружия. Существует ряд графических изображе­ний, которые убедительно доказывают применение арабами разнообразных зажигательных снарядов. Кроме того, Эмацинус сообщает, что в 690 г. при осаде Мекки у войск, которыми предводительство­

150

вал Гаги-эль, имелись огнестрельные орудия, а так­же зажигательные снаряды. Было у арабов и свое­образное оружие (огнеметно-огнестрельное). Ствол был тонкий, железный, около 180 см длиной, по­крыт вокруг деревом, скрепленным веревками, рем­нями и т. п. К казенной части ствола прикрепля­лась рукоятка в виде деревянной палки. Оружие это заряжалось небольшим зарядом пороха, на порох клали “пулю” из пакли, смешанной с порохом, вос­ком и т. п., затем слой порошка из толченого стек­ла, греческого воска, стальных опилок и селитры, опять слой пороха и т.д. Таким порядком ствол наполняли до дула. Заряд зажигался с дула, и из ствола выбрасывались с выстрелами горящий состав и зажигательные пули. Арабы применяли такое ору­жие до XIV в.

Строя свои боевые порядки, арабы использова­ли византийский и иранский опыт. В бою войско имело центр, крылья, авангард и арьергард.

Уже после описываемых событий, когда в хали­фате утвердилась династия Аббасидов, арабы окон­чательно сформировали свое военное устройство, введя десятичную систему организации, разделив пехоту и конницу на легкую и тяжелую, различав­шиеся наступательным и оборонительным вооруже­нием, усовершенствовав боевые порядки (знамени­тое “утро псового лая” и т. д.), широко привлекая боевую технику покоренных народов и наладив ин­женерную службу.

Но и до этих усовершенствований арабское вой­ско отличалось высокой подвижностью (переброс­ка пехоты в случае необходимости на верблюдах и лошадях), четким взаимодействием родов войск. Арабские военачальники предпочитали маневрен­

151

ную войну, но, когда дело доходило до сражения, предпочтение отдавалось оборонительным действи­ям с опорой на многочисленную пехоту при под­держке конных масс.

Пережитки родового строя, участие в сражении бок о бок членов одного рода предполагали высо­кую степень взаимовыручки. Моральной основой дисциплины в войске был ислам, вера в грядущие блага за храбрую смерть в бою. Ислам запрещал употребление вина, предписывал полное подчине­ние старшим начальникам. Значительная часть араб­ского войска отличалась религиозным фанатизмом, что довольно своеобразно сочеталось с пережитка­ми старых первобытных религий, когда воины-по- бедители съедали печень или сердце поверженного врага.

Среди военного руководства арабов вырабаты­валась своя “военная школа”, в основе которой ле­жали опыт предшественников и религиозные дог­мы, служившие идейно-нравственным стержнем военного дела.

Противостоящее арабам войско франков нахо­дилось также на “переходной стадии”. Государство напоминало объединение племен. Войско состояло из королевской дружины и дружин племенных вож­дей. Шел процесс феодализации. Территории, под­властные королю, делились на округа под управле­нием графов, округа в свою очередь делились на “сотни” (количество дворов, которые могут выста­вить 100 пеших воинов). В случае войны жители “сотен” выставляли по разверстке крестьянское ополчение.

Войска набирались из свободных франков, хотя были представители и других германских или юж­

152

ногалльских племен. Воины, составлявшие дружи­ну короля (соции), были профессионалами. Сама такая дружина называлась exercitus. Объединенные силы знати и майордома (главного управителя при короле) формировали общее войско (exercitus generalis). Нести военную службу должен был каж­дый свободный мужчина, отказ или уклонение от нее карались смертью. Но постепенно на юге коро­левства франков растет тенденция к перекладыва­нию защиты граждан на плечи профессиональных воинов.

Пешее ополчение (баннум или лантвери) могло быть мобилизовано в любом районе франкского го­сударства. На ополченцев возлагались обязаннос­ти по заготовке фуража, возведению и поддержа­нию в порядке и боевом состоянии пограничных укреплений.

Оружие, использовавшееся франкской пехотой, не было очень разнообразным. Наиболее ходовым был скрамасакс, который можно идентифициро­вать с semispathium византийцев — огромный те­сак длиной 30—40 см. Со временем он удлинился, и появились две его разновидности: Langsax дли­ной до 80 см, и чаще встречающийся Kurzsax дли­ной 40—60 см. Относительно металла, из которого они изготавливались, можно отметить, что все во­семь скрамасаксов, найденных в долине Луары, со­гласно металлографическому анализу, были изготов­лены из высококачественного металла. Существует версия, что Langsax получил распространение еще в войсках Аттилы.

Оружие играло исключительную роль в жизни франков и других германских племен, и, вероятно, была своеобразная этическая классификация ору­

153

жия, в которой, например, лук занимал одно из по­следних мест. Анализ захоронений позволяет предпо­ложить, что свободных граждан хоронили с мечом или скрамасаксом, полусвободных — с копьем, стре­лами или топором, несвободных хоронили без ору­жия.

Длинный меч spatha был дороже скрамасакса и продолжал традиции римского кавалерийского меча. Как правило, он был принадлежностью только зна­ти. Меч хранился в деревянных ножнах, обтянутых кожей, а изнутри подбитых промасленным мехом.

Копье оставалось наиболее массовым оружием пехоты. Среди многочисленных находок франко- меровингского оружия, относящихся к V—VIII вв., наконечники копий, пожалуй, самого низкого ка­чества. Они выкованы из чистого железа с низким содержанием углерода. Это говорит о большой мас­совости данного вида оружия.

Очень самобытным, архаичным видом оружия был ango — дротик, оканчивавшийся своеобразным гарпуном или когтем. Для изготовления его требо­валось небольшое количество железа. Способ при­менения анго напоминал применение римского пиллума — его метали в щит противника, чтобы помешать ему пользоваться тем, так как выдернуть “коготь” анго из деревянного щита практически невозможно.

Широко распространены были у франков бое­вые топоры, которые обычно называют francisca; традиционно их описывают как двулезвийные. Ар­хеологические находки демонстрируют асимметрич­ный топор, заточенный только с одной стороны. Только позднее, да и то не повсеместно на смену ему пришел действительно обоюдоострый топор.

154

Предположение, что франциска — это обоюдо­острый топор, вызвано тем, что Сидоний Аполли­нарий и Григорий Турский, исходя из поэтических соображений, именовали его “лабрисом”.

По легенде, Франциску можно было метать во врага, а после броска подтаскивать к себе за специ­ально привязанную к этому топору веревку.

Луки использовались франками простые и слож­носоставные клееные. Особой популярностью лук не пользовался. Это видно по единичным находкам остатков лука в захоронениях. Видимо, лук воспри­нимался как оружие третьего сорта, поскольку ис­ключал демонстрацию личной храбрости воина, был оружием дальнего боя и к тому же мог применяться из засады.

Из защитного вооружения франкский пехотинец использовал деревянный щит с металлическим ум­боном посредине, кожаную куртку с нашитыми на нее металлическими бляхами (brunia или bruina), которую могли носить и кавалеристы. Шлемы в пе­хоте, видимо, не имели широкого распространения.

В это время в королевстве франков проходила земельная реформа, которая сильно повлияла на военное дело и значительно увеличила конное опол­чение, превратившееся впоследствии в знаменитое рыцарство. Земля раздавалась в условное держание (бенефиции). Держатель земли обязан был явиться по зову короля на коне, в полном вооружении и привести с собой определенное количество снаря­женных воинов. К моменту описываемых событий в войске франков была достаточно многочисленная тяжеловооруженная конница, которая в течение VIII в. все более и более обретала характер главного рода войск.

155

В отличие от своих соседей, аваров и лангобар­дов, франки в течение всего VIII в., судя по раскоп­кам и иконографическому материалу, не использо­вали стремян. Правда, часть историков продолжает придерживаться мнения, что у франков стремена все же были. Относительно небольшое распростране­ние имели шпоры.

Вопрос об использовании стремян очень важен д ля понимания проблемы зарождения внутри франк­ского королевства рыцарской кавалерии. Дело в том, что главным приемом рыцарей было нанесение та­ранного удара копьем, при котором ноги упирались в стремена. Копье при этом держали одной рукой, так как в другой был щит (и поводья). Франками применялся способ “лежащего копья”; при нем всад­ник сжимал копье ладонью, повернутой вверх, од­новременно удерживая копье локтем под мышкой. То есть копье держалось уже ’’по-рыцарски” (в от­личие от позднеримских клибанариев, которые дер­жали его двумя руками), но посадка на лошади была еще далеко не “рыцарской”.

Ряд историков полагает, что противник франков не имел обильного защитного вооружения, и пото­му франкам стремена просто не были нужны — они якобы нужны лишь при нанесении рубящего удара мечом, пробивающего доспехи. Другие историки склонны видеть во франкской кавалерии того пе­риода всего лишь ездящую пехоту. Есть также мыс­ли, что были какие-то приспособления, позволяв­шие компенсировать отсутствие стремян.

Ответы на эти вопросы можно было бы найти, исследуя останки лошадей той эпохи: были это ры­царские першероны с высотой в холке до 170 см или лошади, подобные животным античного периода,

156

не обладавшим большим ростом. Но в захоронения франкских воинов, согласно христианской обряд­ности, лошадей уже не клали. В любом случае нуж­но отметить, что кавалерия еще не утратила антич­ной традиции спешиваться во время боя.

Вооружение всадника было более разнообразным, чем у пехотинца, оно состояло из шлема, доспеха (чешуйчатого или ламелярного), меча с ножнами (scogilum), пары ножных щитков (bagnbergae), щита и копья.

Шлемы были прежних типов, такие, как сферо­конический, клепанный из 4 или 6 сегментов. Но были и исключения, например “банденгеймский шлем”, получивший свое название по эльзасской деревушке. Его стрельчатая форма, сам материал — бронза, усиленная железом, — указывают на иран­ское происхождение. Возможно, какие-то предме­ты вооружения импортировались из Ирана или Ви­зантии.

Вооружение стоило немалых денег. Конь стоил 12 солидов, меч с ножнами — 7, меч без ножен — 3, куртка-доспех (brunia) — 12, шлем — 6, поножи — 6, щит с копьем — 2. Таким образом, доспех мог оце­ниваться в 45 солидов, при том что корова стоила 3 солида. Следовательно, доспех можно было оце­нить в 15 коров, но впоследствии цена доспеха воз­растает и в каролингскую эпоху составляет уже 18 во­лов или 36 коров.

Не случайно поэтому главным трофеем на вой­не были доспехи и вооружение поверженных вои­нов, которых после сражения обирали буквально до нитки.

Таким образом, у франков значительно про­157

грессировала кавалерия, но пехота все еще остава­лась главным родом войск.

В заключение рассказа о вооружении франков хотелось бы привести фрагмент из источника, от­стоящего от описываемых нами событий на 40 с небольшим лет, но ярко иллюстрирующий, что пред­ставляло из себя войско франков. Это рассказ свя­того Ноктер Сент-Галенского о наступлении Карла Великого на Павию: “Едва он умолк, как на западе появилась грозная черная туча, предвещая ужасный ураган. Померк дневной свет, и воцарилась жуткая темнота. Император приближался. Сверкание клин­ков ослепляло осажденных. День был мрачнее чер­ной ночи. И они узрели его наконец. Это был Карл, железный император. На голове — железный шлем, руки его — в железных наручах, грудь и широкие плечи покрыты железными латами, в левой руке высоко поднято железное копье, в правой — руко­ять непобедимого меча. Даже чресла его, обычно незащищенные, чтобы легче садиться в седло, были покрыты железными латами. ...Даже щит его был целиком из железа. И конь его тоже поблескивал железным блеском. И свита старалась во всем похо­дить на императора. Железом наполнились поля и равнины. Солнце сверкало, отразившись в сиянии железа. И народ Павии, став от ужаса холоднее са­мого железа, преклонил колена перед хладным клин­ком. Обитатели мрачных и грязных подвалов по­бледнели от ужаса, увидев сверкающие клинки. Слы­шались отовсюду стенания горожан:

—Тяжело ты, железо!Горе нам, сколько железа!..”

Поистине это было начало “железного века”.158

Франки для боя выстраивались в плотные бое­вые порядки, своего рода фалангу, но без должного обеспечения флангов и тыла. Дело стремились ре­шить одним ударом, общим порывом, стремитель­ной атакой. У них, как и у арабов, была хорошо развита взаимовыручка, основанная на родственных связях.

Выступив против арабов, Карл поставил свое войско поперек старой римской дороги, уперев его фланги в реки Клён и Вьенн. Водные преграды в тылу обрекали франков на полное уничтожение в случае поражения и бегства. В то же время фланги, излюбленный объект атак арабской конницы, были прикрыты. Тем самым Карл как бы провоцировал арабов на мощный фронтальный удар.

Основу боевого порядка франков составила пе­хота, построенная сплошной фалангой. Перед ее фронтом рассыпались лучники. На флангах Карл поставил отряды тяжеловооруженной конницы. Они стояли “неподвижно, словно стена, плечо к плечу, словно глыба льда,” — сказано в одном из источников.

Арабы несколько дней не решались атаковать франков. Шесть дней длилось противостояние. На­конец, арабы выстроились в четыре линии и завяза­ли сражение. Они линия за линией бросали свою конницу на франкскую фалангу. Каждая атака до­ходила до рукопашного боя. Но франки не теряли строй, стояли стеной, “поражая арабов мечами”.

Потери арабов возрастали. В одной из атак был убит Абд-эль-Рахман.

Когда арабы растратили боевой порыв (некото­рые источники говорят, что их атаки продолжались до ночи), рыцарская конница под командованием

159

графа Эда Аквитанского, стоявшая на правом фланге франков, контратаковала.

Одни исследователи считают, что конница фран­ков прорвала линии арабов и захватила их лагерь, другие предполагают, что Эд Аквитанский лишь обошел левый фланг противника, приблизился к его лагерю и тем самым заставил арабов броситься на защиту своего обоза, и т. д.

Ночью арабы отошли в свой лагерь (либо они выбили оттуда франков, либо просто не пустили их туда в ходе сражения). Здесь войскам стало извест­но, что Абд-эль-Рахман погиб. Оказавшись без пред­водителя, арабы той же ночью спешно ушли на юг, прикрывшись заслонами своей конницы.

На заре следующего дня Карл опять построил свое войско для сражения. Но ожидаемых атак не последовало. Разведка франков, осторожно выдви­нутая вперед, обнаружила бегство врага. Опасаясь ловушки со стороны противника, который мог по­пытаться заманить тяжеловооруженную и малопо­движную конницу франков в ловушку, отрезать ее от пехоты и разгромить, Карл отказался от пресле­дования. Кроме того, он не хотел лишиться возмож­ности подробно разобраться с трофеями, поскольку разведка донесла, что арабы бросили значительную часть обоза.

Битва при Пуатье предотвратила завоевание ара­бами Европы и, соответственно, исламизацию ее. Арабы еще долгое время были властителями Испа­нии, но последовавшая Реконкиста вытеснила их за пределы Европы.

160

В и л ь г е л ь м I

З а в о е в а т е л ь

( 1 0 2 8 - 1 0 8 7 гг.)

Немногие биографы могут похвастаться тем, что их герой в одном сражении завоевал себе ко­рону целой страны и этим же сражением за­вершил целую историческую эпоху. Таким челове­

ком стал Вильгельм, сын герцога Нормандии Ри­чарда I. Он завоевал себе английскую корону, а эпо­ха, которую он завершил в Европе, называлась “эпо­ха викингов”. Она началась для Западной Европы 8 июня 793 г., когда скандинавские пираты напали на монастырь Св. Кутберта на острове Линдисфарн.

Как считает скандинавская традиция, а за ней и германская, все германские племена вышли из Скан­динавии, этой “утробы народов” (vagina nationum). Первая волна германцев — остроготов, визиготов, гепидов, вандалов, бургундов и лангобардов — не­удержимо прошла с северо-востока на юго-запад и захлестнула гибнущий мир Римской империи. К VI в. это движение как будто исчерпало свои силы, но в

6. Зак. 158 161

конце VIII в. новые волны скандинавов обрушились на Европу.

“Послал всемогущий Бог толпы свирепых языч­ников датчан, норвежцев, готов и шведов, вандалов и фризов, целые 230 лет они опустошали грешную Англию от одного морского берега до другого, уби­вали народ и скот, не щадили ни женщин, ни де­тей”, — писал в своей хронике о событиях 836 г. Матвей Парижский.

Не только Англия страдала от набегов викингов, они доходили до Сицилии и Италии, а церковные Соборы в Европе внесли в основополагающую мо­литву Господню слова, просящие Господа избавить род людской от ярости норманнов.

Эпоха закончилась битвой при Гастингсе 14 ок­тября 1066 г., когда потомки викингов, франко-нор­манские воины Вильгельма, прозванного за это сра­жение “Завоевателем”, разгромили англосаксов, а тремя неделями раньше, 25 сентября, англосаксы разбили при Стемфордбридже войска последнего “конунга-викинга”, норвежского короля Харальда Сурового (Хардрада).

Вильгельм был сыном герцога и простолюдинки Арлетты и в детстве был прозван “Незаконнорож­денным”. Однако в 1036 г., восьми лет от роду, он наследовал отцовский престол и втянулся в много­численные распри и интриги, отстаивая наследие Ричарда I. Семь раз его пытались убить, но он ус­пешно выбрался из всех передряг и взял под конт­роль двух своих сводных братьев, которые могли претендовать на главенство. Более того, Вильгельм живо интересовался соседними территориями, в частности Англией. Законный король Англии Эду­ард Исповедник 27 лет провел в изгнании и боль­

162

шую часть из них при дворе Ричарда Нормандско­го, поскольку был сыном дочери Ричарда и, следо­вательно, племянником Вильгельма.

Англия и территория Нормандии были ближай­шими соседями.

Англы, саксы и юты (германские племена) по­селились на Британских островах и на основе кельт­ской христианизированной культуры создали свое общество, свое государство. Общественная струк­тура их оставалась более архаичной, чем у фран­ков, сохранились связи со скандинавским язычес­ким миром.

Нормандия образовалась в результате набегов ви­кингов в IX—X вв. Эта территория была отбита нор­маннами у франков, норманская верхушка влилась в ряды вассалов франкских королей. Восприняв черты европейского рыцарства, она теперь сама отражала продолжавшиеся набеги викингов. Исторически обе территории были тесно связаны со своей прароди­ной, Скандинавией. Более того, и Англия и Нор­мандия стали постоянной ареной набегов викингов.

Своеобразная “битва за Англию” длилась весь XI в. С 991 г. король Англии Этельред вынужден был платить дань викингам — данегельд (датские деньги). Викинги, особенно датчане, постоянно гра­били Англию и оставляли там своих поселенцев. В 1003 г. Этельред приказал истребить всех датчан, живших в Англии, что и было сделано 13 ноября. В ответ датский конунг Свейн Вилобородый дважды вторгался в Англию и опустошил ее. Этельред бе­жал из страны и вернулся лишь в 1014 г., когда Свейн умер, но сам Этельред ненадолго пережил Свейна, он умер в 1016 г. Тогда же преемник Свейна, Кнут Могучий, вновь завоевывает Англию и налагает на

6* 163

нее дань в 80 тыс. фунтов ежегодно. Кнут Могучий на короткое время создает целую империю из Да­нии и Норвегии, но после его смерти эта держава распадается. В 1041 г. Магнус Олавсон вновь объе­диняет Данию и Норвегию. В Англии в это время вспыхивает восстание, руководители которого Год­вин и его сын Гарольд приглашают на престол сына Этельреда, Эдуарда Исповедника, который живет в изгнании в Нормандии.

В 1047 г. Магнус готовится в поход fia Англию, но умирает во время приготовлений. Воспользовав­шись этим, англичане прекращают выплачивать “датские деньги” в 1051 г.

Преемником Магнуса на норвежском престоле стал Харальд Суровый. Это был знаменитый воин, зять киевского князя Ярослава Мудрого, предводи­тель варяжской гвардии при дворе византийского императора, человек, сражавшийся с норманнами в Сицилии и Италии. Он только ждал момента вос­становить “империю” Кнута Могучего и вновь под­чинить Англию.

В самой Англии беспрерывно тлели недоволь­ство и мятеж. Дело в том, что король Эдуард Испо­ведник обещал Вильгельму, своему родственнику, сделать его наследником своего престола и, отбы­вая в Англию из Нормандии, взял нормандских со­ветников. Этим была недовольна английская вер­хушка, значительная часть которой была потомством викингов. Годвин, граф Уэссекский, выдвинувшийся при правлении датчан, тесть Эдуарда (его дочь ста­ла женой короля), выступил против законного ко­роля, но был разбит. Опасаясь гражданской войны и не желая лить кровь, Эдуард выслал Годвина и его сыновей из страны. Но через год они вернулись

164

и возобновили войну. На этот раз счастье улыбну­лось Годвину, он был восстановлен в своих правах. В стране практически произошел переворот, так как в результате военных действий короля принудили прогнать нормандских советников.

Но в 1063 г. Годвин умер. Эдуард Исповедник решил восстановить прежние отношения с Виль­гельмом и послал сына Годвина, графа Гарольда, в Нормандию, чтобы тот подтвердил от имени Эду­арда права Вильгельма на английский престол.

По пути Гарольд потерпел кораблекрушение и был взят в плен одним из французских феодалов. Вильгельм добился освобождения посланника анг­лийского короля, и Гарольд из благодарности по­клялся, возложив обе руки на святые реликвии, что будет поддерживать притязания Вильгельма на анг­лийскую корону. Это произошло в 1064 г.

Но в 1066 г., когда умер Эдуард Исповедник, Га­рольд изменяет своей клятве, так как королевский совет и представители церкви избирают его, графа Гарольда Уэссекского, английским королем.

Достаточно упрочивший положение у себя в Нормандии, Вильгельм решает добиваться своих прав на английский престол с оружием в руках. Он начи­нает собирать экспедицию. В то же время король Гарольд (1022—1066) вынужден бороться со своим старшим братом Гостигом. Гостиг изгоняется из страны, но делает несколько попыток высадиться. В разгар борьбы, в которую вмешались викинги ко­роля Харальда Хардрады, Вильгельм высаживается в Англии и выигрывает битву при Гастингсе.

Преследуя побежденного противника, Вильгельм вдет на Лондон, сжигая все на своем пути и тем самым показывая, что ждет непокорных. Англий­

165

ский престол свободен (Гарольд погиб в бою), и жи­тели Лондона умоляют Вильгельма стать английским королем.

На Рождество 1066 г. Вильгельм коронуется, ста­новится Вильгельмом I. Он совершает поход на се­вер Англии, покоряя эти территории, поход выли­вается в затяжную и кровопролитную войну. И все- таки Вильгельм утверждается на английском троне и устанавливает новые порядки. В частности, он определил феодальные повинности для англичан (сборник под названием “Книга Страшного Суда”).

С этого времени Британия оказалась во власти норманнов. Была установлена новая королевская династия. Это был последний в истории случай за­воевания Британских островов. А битва при Гас­тингсе стала самой знаменитой битвой в англий­ской истории.

ГАСТИНГС (битва на холме Сенлак)

(14 октября 1066 г.)

Вильгельм начинает сбор войска для вторже­ния в Англию. Он собирает до 12 тыс. человек, наи­более боеспособной частью которых становится французское и норманское рыцарство. 2 тыс. кон­ных воинов при всех своих боевых качествах имели в глазах Вильгельма один недостаток. Как дворяне и его вассалы (речь идет о норманском дворянстве), они обязаны были служить ему 40 дней в году. По­этому Вильгельм привлек большое количество на­емников, французов, бретонцев, германцев, кото-

166

Дружина короля Гарольда в битве при Гастингсе

рые шли служить ради наживы. Всего пехоты собра­лось до 9,5 тыс. человек. Для переброски такого ко­личества войск Вильгельму потребовалось 700 судов.

Пока Вильгельм собирает войска и корабли, опе­режая его, в море выходит флот Харальда Сурового. 200 или 300 (по разным источникам) кораблей вез­ли несколько тысяч одетых в железо пеших воинов. По мнению исследователей, численность их коле­балась от 5 до 12 тыс. человек. Это был последний поход викингов на завоевание Англии. Харальд Хард- рада, замечательный скальд, вдохновлял своих вои­нов боевыми песнями.

Ш у м е л и в е с л а , Мчалась с т р е м и т е л ь н о

ж е л е з о з в е н е л о , с т а я л а д е й ,г р е м е л и щ и т ы , н е с л а д р у ж и н у

в и к и н г и п л ы л и . в о т к р ы т о е м о р е .

Король Гарольд, бесспорно, знал о готовящейся экспедиции. Со своим 7-тысячным войском он ждал высадки Вильгельма. Знал он и о происках своего беспокойного брата. В целом складывалась очень серьезная ситуация: в смертельной схватке готовы были сойтись три достаточно сильные армии.

Вооружение норманского воина вобрало в себя элементы как из арсенала викингов, так и из воен­ной традиции континентальной Европы. Защитное вооружение состояло из кольчуги длиной чуть ниже колена с рукавом три четверти, которая могла иметь кольчужный капюшон. Очень хорошо можно рас­смотреть этот тип доспехов на уникальном “доку­менте” — ковре (гобелене) из Байе. На нем изобра­жены этапы высадки норманнов в Англии и битвы при Гастингсе.

Археологические находки того периода позволя­ют вычислить вес кольчуги с капюшоном “хаубер-

168

ка”. Вес ее достигал 14 кг. При условии, что этот вес равномерно распределен по всему телу, и учи­тывая эластичность кольчуги, можно уверенно ска­зать, что она не стесняла движений. Подол кольчу­ги был глубоко разрезан спереди и сзади. Изобра­жения на ковре из Байе позволяют предположить, что, возможно, это были кольчужные комбинезо­ны, которые охватывали ноги до колен. Сверху на груди кольчуги имеют как бы клапан квадратной формы, отороченный по краям кожей. Видимо, это было сделано для удобства одевания доспеха — вы­рез для головы и шеи был достаточно широк, а пос­ле одевания это место сверху прикрывалось допол­нительным куском сплетенных колец.

Условность в изображении норманских воинов на ковре из Байе позволяет выдвигать различные гипотезы по поводу норманских панцирей. Так, ряд историков полагает, что кольчуга, известная с кельт­ских времен, исчезает с полей сражений Европы в X в. н. э. вследствие упадка в военном деле. Ее яко­бы заменяют чешуйчатые панцири и панцири, из­готовленные из кожи с нашитыми на них металли­ческими кольцами, которые были дешевле в произ­водстве.

Можно предположить, что чешуйчатые панцири и панцири с нашитыми кольцами (или детали сна­ряжения, как, например, бармица, произведенные таким способом) имелись в норманском войске, но это не означало, что кольчуга была забыта или мало применялась.

Шлемы использовались конические клепаные, “норманского типа”. Они имели широкий метал­лический наносник, который закрывал лицо. При­мечательно, что когда во время боя пронесся слух о смертельной ране Вильгельма, ему пришлось снять шлем и появиться перед воинами с непо­

169

крытой головой, тогда они увидели, что их пред­водитель жив и невредим, а так широкий нанос- ник не позволял толком разглядеть лииа владель­ца шлема.

Шлемы с наносниками были эффективны про­тив рубящего удара мечом. Они пользовались попу­лярностью в различных частях Европы (шлем Св. Венцеслава в Праге, конический шлем из Архео­логического музея в Варшаве).

Шлемы норманского типа могли иметь барми­цу, иногда кожаную или с нашитыми кольцами или чешуйками. Кроме того, шлем мог надеваться по­верх кольчужного капюшона “хауберка”.

Норманские воины использовали щиты минда­левидной формы, сделанные из дерева, расписан­ные яркими красками и имеющие в центре выпук­лый металлический умбон, на который старались принимать удар вражеского меча.

Из наступательного оружия применялись копья, мечи, топоры и булавы.

Мечи норманских воинов имели скругленный конец и, следовательно, использовались в основном для рубящего удара. Мечи имели прямое пере­крестье, по размеру выходящее за размер ножен. Ножны были деревянные, обтянутые кожей. Мечи носили на плечевой портупее, а могли носить под кольчугой, так что только край ножен виднелся внизу и рукоятка высовывалась в прорезь кольчуги на уров­не пояса.

Очень интересно изображение воинов с була­вами, по внешнему виду напоминающими обыч­ные суковатые дубины. Вряд ли это признак не­достатка вооружения, скорее демонстрация лич­ной доблести.

170

Судя по изображениям на ковре, копья норман­ские рыцари держат самыми различными способа­ми, даже как дротик для метания. Но главное — уже четко можно видеть способ орудования копьем “по- рыцарски”, т.е. держа одной рукой ладонью вверх, зажав копье под мышкой. В другой руке воин дер­жит миндалевидный щит. Ноги всадника при этом упираются в стремена, а туловище в нижней части упирается в заднюю луку седла, которая к этому времени стала заметно выше, так же как и перед­няя. Подобная посадка позволяла наносить мощ­ный таранный удар противнику, который выбивал его из седла. Но отметим, что ряд воинов держит копья для нанесения удара сверху.

Норманские воины используют луки в пешем строю. Лучники не имеют защитного вооружения, или имеют, скорее всего, кожаные рубахи и кожа­ные шапочки, напоминающие фракийские. Стрелы носят в небольших колчанах на поясе или в боль­ших колчанах, которые стоят рядом с воинами. Эф­фективность стрельбы лучников наглядно демонст­рируют англосаксонские щиты, изображенные на гобелене, — они истыканы норманскими стрелами. Примечательно также, что король Гарольд был смер­тельно ранен норманской стрелой, попавшей ему в глаз.

Кроме луков норманны применяли еще и пра­щи, но сведений об эффективности применения данного вида оружия на тот период не имеется.

В целом надо отметить, что вооружение и эки­пировка норманских воинов отвечали требованиям времени.

Армия короля Гарольда состояла из его дружин­ников — хьяскарлов и ополчения — фирд. Дружин­

171

ники составляли 3 тыс., ополченцев можно было собрать тысяч 6-7.

По подготовке, тактике и вооружению армия Гарольда придерживалась совершенно иных правил, нежели ориентированная на таранный удар рыцар­ской конницы армия Вильгельма. Армия Гарольда дралась в традициях датчан и древних германцев. Конные и пешие королевские дружинники одина­ково вступали в бой в пешем строю. Они плотно смыкали свои ряды, укрывались за стеной круглых щитов и либо ждали нападения, либо сами наноси­ли штурмовой удар в пешем строю.

Тот же гобелен из Байе показывает, что хьяс- карлы, королевские дружинники на жалованьи имеют такое же защитное снаряжение, что и тяже­лая конница Вильгельма. Видимо, кольчужный доспех стал к тому времени универсальным. Но наступательное оружие хьяскарлов было в тради­циях викингов — боевые топоры на длинной руко­яти, которые наносили страшные раны, таким то­пором при желании можно было отсечь голову ло­шади. Довольно часто в бою хьяскарлы забрасыва­ли круглый щит за спину и вели бой, ухватив бое­вой топор двумя руками. Кроме того, они имели еще и обычные мечи и копья.

Ополчение было вооружено и одето в традици­ях викингов и германцев. Большее, что можно было ждать от защитного вооружения, это — круглые щиты с умбоном, стеганые рубахи с нашитыми на них металлическими пластинками; шлемы имели далеко не все. Что касается наступательного во­оружения, то это были преимущественно копья и боевые топоры. Некоторые историки считают, что англосаксонское ополчение в единичных случаях

172

продолжало пользоваться даже каменными топо­рами.

Третья армия, вторгшаяся в Англию, тоже имела свои особенности. Основы военно-территориальной организации “конунгов-викингов” были заложены в X в. при Хаконе Добром (545—960). Конунг имел право сбора полуополчения или полного ополчения. Единицей мобилизации был маннгёрд — три двора (усадьбы). Один человек уходил в поход, а двое сле­дили за его хозяйством, или двое уходили с конун­гом, а один следил за их усадьбами. Маннгёрды объ­единялись в корабельный округ. Корабельную дру­жину (60—70 человек) возглавлял стиримадр (корм­чий), обычно назначаемый конунгом. Округ, вы­ставлявший 12 кораблей, назывался фюльк. Его воз­главлял хавдинг или ярл, который выставлял и свой корабль с дружиной. Фюльки объединялись в лей- данг-ополчение во главе с конунгом.

Помимо ополчения существовала королевская дружина — хёрд.

Система вооружения окончательно была опре­делена в XIII в. Командный состав дружин с иму­щественным цензом в 18 марок должен был иметь меч, копье, “щит надежный”, стальной шлем или стальную шапку, кожаную куртку под кольчугу, пан­цирь или кольчугу (капюшон, рубаху, штаны и пер­чатки), стальной нагрудник, лук или арбалет. Дру­жинники с цензом в 12 марок должны были иметь меч шлем (или топор), копье, щит, кольчугу, сталь­ной (с клеймом мастера), лук и три дюжины стрел. Младшие дружинники цензом в 6 марок должны были иметь меч (или хорошо заточенный топор), копье, щит с двойным ободом, кольчугу, стальную шапку, лук и две дюжины стрел.

173

Копья были местные ланцетовидные, были освое­ны и франкские образцы — “копья с крылышка­ми”. С середины X в. появляются как бы творчески переработанные образцы копий, наследующие и тем и другим традициям.

Массовым северным оружием были боевые то­поры, часто встречались “топоры с бородкой”, но были и топоры с равномерно расширяющимся лез­вием, широколезвийные. В X в. была выработана как бы общепринятая модель — боевая секира викин­гов. Это был равномерно расширяющийся топор с небольшим преимуществом в пользу передней (на­ружной) части.

Мечи, очевидно, были заимствованы викинга­ми в Западной Европе. В самом начале это были обычные “каролингские мечи” с прямой гардой и верхним перекрестьем, треугольным навершием. Дружинники и военачальники имели мечи богато украшенные, с вогнутыми гардами, сложнопрофи- лированными навершиями. Впоследствии возни­кают мечи, осложненные восточным воздействи­ем: с выгнутой гардой, выпуклым навершием. Ру­кояти мечей иногда украшались руническими зна­ками.

В бою войска “конунгов-викингов” использова­ли традиционную для викингов тактику, очень схо­жую с действиями армии короля Гарольда.

Войска Харальда Хардрады высадились в Нор­тумбрии, захватили Йорк и разбили войска местно­го графа. Король Гарольд оказался меж двух огней. Но он принял важное решение: оставив юг страны без прикрытия, не дожидаясь высадки Вильгельма, он устремился к Йорку. За четыре дня его войска прошли более 300 км.

174

Войска Харальда Хардрады были уверены в по­беде, они ждали мирных переговоров с местными жителями, выдачи заложников и выплаты дани. Было оговорено место для встречи, и неподалеку расположилось датско-норвежское войско на обоих берегах речки.

Вместо ожидаемого посольства викинги увиде­ли стремительно приближавшиеся войска короля Гарольда. Он атаковал не ожидавших его появле­ния викингов и после жестокого боя полностью разгромил их. Харальд Хардрада, великий воин, поэт и герой многих сказаний, пал в бою, вместе с ним погиб и приведший его на английские берега Гостиг. Битва 25 сентября при Стемфордбридже стала последней битвой с викингами на англий­ской земле.

Остатки разгромленного войска Хардрады погру­зились в 24 ладьи (вместо 200—300) и отплыли, что­бы больше не возвращаться к английским берегам.

Но 1 октября Гарольд узнал, что в его отсутствие Вильгельм вторгся в Англию с юга. Воспользовав­шись уходом войска Гарольда на север, Вильгельм высадился на английском побережье 28 сентября на юге королевства в районе Гастингса.

Среди высадившихся не было единства. Обилие рыцарей, каждый из которых почитал себя равным герцогу, вызвало много споров о будущих действи­ях на английской территории. Пока же войско Виль­гельма бездействовало.

Упустив возможность разбить норманское войс­ко во время переправы через пролив в морском бою, Гарольд поспешил на юг. Он вновь бросает свои войска в изнурительный марш. Ополчение, вряд ли способное повторить подобную “прогулку”, распус­

175

кается. По дороге набираются новые воины, они плохо вооружены, многие впервые будут участво­вать в военных действиях. Да и сама королевская дружина понесла большие потери в битве с викин­гами...

Гарольд выбрал позицию на вытянутом холме, имея в тылу лес. В сторону противника был крутой спуск, в центре холм разрезался лощиной. Вечером 13 октября саксы укрепили подступы к вершине холма. Возможно, это был завал, засека или полисад.

На рассвете 14-го войско стало на позиции. Кон­ные хьяскарлы спешились и вместе с пешими дру­жинниками образовали центр. По флангам стали ополченцы. Всего была образована фаланга на 300— 400 метров по фронту, имевшая по 20 человек в глубину.

Вильгельм построил свои войска в три линии. Впереди стали лучники и арбалетчики, во второй линии — пешие копейщики, в третьей — конные отряды.

Вскоре после рассвета норманские лучники на­чали сражение, приблизившись менее чем на сто метров к фаланге саксов. Но пущенные снизу вверх стрелы либо не долетали, либо перелетали, либо отражались щитами англосаксов.

Расстреляв боезапас, лучники отошли, а вторая линия норманского войска бросилась с копьями наперевес в атаку на холм.

Англосаксы встретили врага градом камней, ко­торые швыряли руками или метали при помощи

176

пращой, а затем стали метать дротики. Копейщики норманского войска откатились с потерями.

Вильгельм повел в бой третью линию — конни­цу. Эта атака тоже была отбита. Правый фланг анг­лосаксонского войска (недисциплинированные ополченцы) устремился вниз по склону, преследуя отступавших рыцарей. По рядам норманской армии пронесся слух, что Вильгельм убит. Началась па­ника.

Вильгельм сорвал с головы шлем, чтоб все виде­ли его лицо, и галопом проскакал вдоль отступаю­щего центра своей армии. Паника улеглась. Более того, Вильгельм смог собрать часть своей конницы и ударил на ополченцев противника, которые сбе­жали с холма, увлеченные преследованием. После короткого боя ополченцы, не выдержав напора ры­царей, рассеялись по всему склону.

Стремясь закрепить успех, Вильгельм атаковал конницей центр противника, но вновь был отбит. Тогда он попытался выманить какую-то часть ар­мии Гарольда на равнину и приказал имитировать отступление.

Несмотря на строжайший приказ Гарольда ни в коем случае не покидать позиции, часть ополчен­цев все же поддалась на уловку Вильгельма и попы­талась преследовать. Им дали спуститься с холма, окружили и перебили у подножья. Но основная часть войска Гарольда оставалась на вершине холма и продолжала отбивать атаки.

Несколько часов нормандцы чередовали обстрел холма из луков и арбалетов с пешими и конными атаками. Вильгельм приказал открыть навесной огонь, стрелять под большим углом, чтобы стрелы падали сверху почти отвесно. Потери среди саксов

177

увеличились, но даже к вечеру войско Гарольда про­должало удерживать свои позиции.

Вечером случайная стрела поразила короля Га­рольда в глаз. Смертельное ранение совпало с но­вой атакой нормандцев. Англосаксы, оставшись без командования, нарушили строй. Ополченцы побе­жали. На холме остались лишь королевские дружин­ники, сомкнувшиеся вокруг тела своего короля. Нормандцы окружили их и смяли. К наступлению темноты холм был занят воинами Вильгельма.

Сам Вильгельм возглавил преследование бегущих. В лесу часть королевской дружины пыталась орга­низовать сопротивление, и Вильгельм, неосторож­но углубившись в лес, чуть не погиб. Последняя схватка в лесу закончилась окончательной победой завоевателей.

Б а т у - х а н

( 7 - 1 2 5 5 гг.)

Бату-хан (Батый) был внуком великого воителя Темучина, получившего титул Чингиз-хана (ве­личайшего из ханов). Дед Батыя, Чингиз-хан,

и отец, Джучи, умерли в один и тот же год — 1227. Старший брат Батыя отказался от главенства в се­мье. Отцовское наследство — улус Джучи — поде­лили меж собой три сына, образовав, Белую, Си­нюю и Золотую Орду. Батыю досталась Золотая Орда.

Улус Джучи был образован на завоеванных тер­риториях. Для охраны и защиты его по завещанию Чингиз-хана выделялось 4 тыс. монгольских воинов, кроме того, молодые ханы получали право набирать ополчение из подвластных народов.

До 1235 г. Бату-хан ничем особым не выделялся и в войнах, которые продолжали вести монголы пос­ле смерти Чингиз-хана, себя не проявил. Но в 1235 г. собрание монгольских воинов — курултай — имен­но ему, хану самых западных пределов новой Мон­гольской империи, поручает продолжить движение на запад. JI. Н. Гумилев считал, что Батый “имел за­дание рассеять половцев, что он и сделал, и заклю­чить приемлемый мир с оседлыми соседями, от ко­торых можно было бы не ждать контрудара”.

179

Собрав 30-тысячное войско (из них 4 тыс. мон­голов), Батый выступил в 1236 г. в поход, который его западными соседями был воспринят как “гран­диозный” и “произвел на современников ошелом­ляющее впечатление”.

Степень непосредственного руководства войска­ми со стороны самого Батыя не совсем ясна. Изве­стно, что к нему был как бы приставлен один из любимых сподвижников Чингиз-хана — Субэдей.

Русские земли раздирали княжеские усобицы. Европа раскололась на два лагеря — сторонников папы и сторонников императора. В таких условиях организовать отпор масштабному набегу с востока не удалось. “...Поход Батыя по масштабам произве­денных разрушений сравним с междоусобной вой­ной, обычной для того неспокойного времени. Но впечатление от него было грандиозным, ибо выяс­нилось, что Древняя Русь, Польша, поддержанная немецкими рыцарями, и Венгрия не устояли перед кучкой татар”, — считает JI. Н. Гумилев.

Монголы захватили всю степную полосу до Кар­пат, многие государства (в том числе и Северо-Вос­точная Русь) признали их владычество. Германский император на предложение Батыя покориться отве­тил издевательски-покорным посланием, смысл ко­торого был предельно ясен европейцам, но прямо­линейные монголы, видимо, восприняли его в пря­мом смысле.

Возвратившись из Центральной Европы в низовья Волги, Батый оказался перед проблемой удержания под контролем завоеванной территории и отраже­ния контрударов с запада, из Европы. Силы его после роспуска ополчения оставались ничтожными. Меж тем папа Иннокентий IV провозгласил в 1245 г. кре­стовый поход против татар. И все же созданный

180

Батыем новый улус просуществовал 240 лет. Натис­ку с запада воспротивились северо-восточные рус­ские земли, такие видные политики, как Александр Невский, который признал официально главенство Орды и брал у Батыя войска для противостояния рыцарям (1252 г.). Кроме того, Батый нашел под­держку у покоренных кочевых народов (тех же по- ловцев-кипчаков). “В древности это государство было страной кипчаков, но когда им завладели та­тары, то кипчаки сделались их подданными. Потом они смешались и породнились с кипчаками, и зем­ля одержала верх над природными и расовыми ка­чествами их, и все они стали точно кипчаки, как будто одного с ними рода”.

Получив такую мощную поддержку, Батый сме­ло ввязался в интриги и при выборах нового мон­гольского императора смог посадить на трон своего друга, хана Мункэ. С Мункэ они фактически поде­лили необъятные просторы своей империи на две части. Мункэ получил Восток, Батый — Запад. Так два последних года своей жизни он находился на вершине власти.

ЛЕГНИЦЕ (ЛИГНИЦА)

(9 ап реля 1241 г .)

Весь XIII в. проходит в мире под знаком неви­данных по размаху завоеваний М онгольской импе­рии, которые некоторые исследователи справедли­во сопоставляли с эпохой великого переселения на­родов.

С 1204 г. объединенные племена монголов на­чинают покорение соседних народов и стран. Глав­

181

ным врагом кочевников является Китай. Все осталь­ные войны того времени, вызвавшие глобальные изменения на карте мира, были естественным стрем­лением молодой империи обеспечить себе наиболее благоприятные условия для ведения войны с таким мощным и опытным врагом, как Китай (Поднебес­ная империя). В любой войне полководец беспоко­ится о своих флангах. И монгольские вожди стре­мились обезопасить свои фланги и свой тыл, чтобы никто не мог помешать им в развернувшейся дол­гой, кровопролитной войне. Достаточной гарантией безопасности флангов, всей подконтрольной мон­голам территории, могло стать какое-либо естествен­ное географическое препятствие, барьер, замыкаю­щий владения, — горный хребет, море, непроходи­мая пустыня. Таким образом, стремление надежно прикрыть свой правый (западный) фланг в постоян­ной многолетней войне с Китаем привело к выдви­жению монгольских войск в Поволжье и к грани­цам Руси и Европы. Сложившиеся государства с оседлым населением не представляли для монголь­ского государственного образования особой опас­ности, гораздо больше их беспокоили кочевые пле­мена, которые могли в поисках пастбищ вторгнуть­ся в пределы Монгольской империи. Против кочев­ников, прежде всего — кипчаков, известных на Руси под названием “половцы”, и был направлен глав­ный удар монголов.

После смерти основателя Монгольской империи, великого полководца Чингиз-хана, завоевания про­должались. В 1235 г. народное собрание — курул­тай — приняло решение о новом походе на запад, имевшем, по мысли инициаторов, вспомогательное значение в общей борьбе Империи. Войскам стави­лась задача разбить кипчаков и волжских булгар и

182

Битва при Лигнице. Атака монголов на польско-немецкие войска

обеспечить безопасность правого фланга Империи в районе Волги и Дона. Формально войско возглав­лял внук Чингиз-хана, второй сын хана Джучи, — Бату-хан, вошедший в русские летописи под име­нем “Батый”. Реально направленной в Поволжье армией командовал полководец Субэдей.

В начале 1236 г. монгольские войска, разделив­шись на две части, напали на кипчаков и булгар. Бату-хан возглавил разгром Волжской Булгарии, а хан Мункэ атаковал кипчаков. Булгария пала, но кочевники-кипчаки откатились на запад и продол­жали воевать с монголами. Осенью 1237 г. монголы перешли Волгу и начали широкомасштабную опе­рацию по обходу кипчаков с целью зайти им в тыл. Заходя правым крылом, они неминуемо должны были вторгнуться в русские земли, на территорию Рязанского и Владимирского княжеств (князья Вла­димира всегда были союзниками кипчаков, когда вставал вопрос о совместной борьбе с киевскими князьями).

Рейд по русским землям с целью выйти в тыл кипчакам вылился в кровопролитную борьбу с рус­скими войсками. Монголы штурмом взяли Рязань, Владимир, разбили на реке Сить войско Владими- ро-Суздальского княжества, возглавлявший его князь Юрий II погиб. Сопротивление русских, сама логи­ка новой войны увлекли монгольские войска на се­веро-запад, но не дойдя 65 верст до Новгорода, мон­голы повернули на юг, вернулись к выполнению ранее задуманного плана. В результате зимней ком­пании 1237—1238 гг. вся Северо-Восточная Русь была разгромлена, но основная задача не была вы­полнена. Кипчаки, которых предполагалось окру­жить, в массе своей ушли в Венгрию к королю Беле IV и приняли христианство. В результате мон­

184

голы так и не сумели обезопасить свою западную границу, упустили врага, из-за которого и начина­лось все дело, и нажили себе много новых врагов. Логика требовала настичь кипчаков, разбить их и их союзников, привести в покорность народы, на­селяющие новый театр военных действий, и выйти, наконец, к какому-то естественному, природному рубежу, к “последнему морю”.

1239 год был относительно спокоен, но в 1240-м монголы вторглись в южнорусские земли, осадили и штурмом взяли Чернигов и Киев (6 декабря 1240 г.), совершили зимний поход через Карпаты и вторглись в пределы Польши и Венгрии.

Основной удар разделенного на две части мон­гольского войска наносился по Венгрии, но гораз­до более серьезные последствия для судеб всей Ев­ропы мог иметь поход второй группы монгольских войск, которая перешла по льду Вислу, заняла Кра­ков (вступление в город состоялось в Вербное вос­кресенье 24 марта 1241 г.), перемахнула через Одер и оказалась практически в сердце Европы, отрезав Польшу от Германии.

Движение монголов было остановлено осадой ци­тадели — города Бреслау. Навстречу им выступила объединенная армия короля Силезии Генриха II Благочестивого. Хан Кайду, руководивший монголь­скими войсками в этом походе, не дожидаясь при­ближения противника, снял осаду Бреслау и пошел на объединенные силы короля Генриха.

Войска хана Кайду насчитывали 20 тыс. воинов и были составной частью всей армии Монгольской империи. Сама же армия, по данным на 1227 г., состояла из 123 тыс. человек. В войско шли служить все мужчины-монголы от 14 до 60 лет. Войска Им­перии делились на 3 армии, расположение которых

185

показывает, что силы империи были развернуты главным образом против Китая. Армия левого кры­ла, восточная — “Джунгар”, состояла из 62 тыс. че­ловек; армия правого крыла, западная — “Баран- гар”, имела в строю 38 тыс.; центр — “Кол” — со­стоял из императорской гвардии (1тыс.), личных войск ханов Джучи, Чагадая и Огэдея (по 4 тыс.) и 10 тыс. других войск — всего 23 тыс. бойцов.

Войска были организованы по десятичной сис­теме. 10 воинов составляли арбан под командова­нием богатура, десять десятков сводились в сот­ню — ягун, десять сотен — в тысячу, минган, де­сять тысяч составляли тумен. Переход из подраз­деления в подразделение был запрещен, каждый воин четко знал свое место и свою роль в строю и в бою.

Защитное и наступательное вооружение монго­лов менялось по мере распространения границ им­перии и захвата новых территорий. Значительная часть воинов не имела специального защитного сна­ряжения, а носила обычную одежду, приспособлен­ную для кочевой жизни зимой и летом и для войны. Монголы в массе своей носили коническую шапку с отвернутыми раздвоенными полями, которые мож­но было использовать в холода как наушники, шап­ка была опушена мехом волка, лисицы, рыси и т. д. На теле носилась длинная, похожая на робу одеж­да, раскрытая спереди, запахнутая слева направо и скрепленная пуговицей под правой ключицей или подпоясанная кушаком. Рукава были широкие, до локтя. Под робой носилась нижняя одежда с длин­ным рукавом. Монголы носили широкие штаны, кожаные сапоги без каблуков, меховые шубы, ме­хом внутрь или наружу. Зимой они могли надевать шубу на шубу.

186

Вся монгольская армия была конной. Конница делилась на легкую и тяжелую.

Рассказывая о вооружении монгольского воина времен битвы под Лигницей, необходимо сразу от­метить наличие сложившегося стереотипа, когда татаро-монголов изображали исключительно как толпу кочевников в шкурах, летящую под свист и улюлюканье. Считалось, что главным достоинством их армии была лишь дисциплина, а все остальное — от слабости их врагов. При серьезном анализе все это выглядит более чем сомнительно. В Централь­ной Азии у кочевых племен издавна сложился ком­плект тяжелого вооружения, когда конь и всадник надежно укрывались ламинарной или ламелярной броней. Находки граффити в Монгольском Алтае, отнесенные к VII—VIII вв., позволяют в комплексе с археологическим материалом говорить о наличии уже в то время тяжеловооруженной кавалерии. Дан­ные сведения ломают еще один устоявшийся сте­реотип о том, что у монголов были китайские до­спехи, перенятые ими у покоренных народов.

Трудно говорить о том, сколько в процентном отношении составляла тяжелая кавалерия по отно­шению к легкой. Судя по изобразительному мате­риалу, практически все воины изображены в доспе­хах. Следует оговориться, что изобразительным ма­териалом могут служить персидские миниатюры XIII—XIV вв., на которых изображены монгольские воины. Скорее всего, численность тяжелой кавале­рии была достаточно высока. Поскольку доспехи рядовых монголов делались из кожи, а доспехи знат­ных воинов изготавливались из металла, то тот или другой материал для изготовления был доступен всем (например, кожа).

Очень интересно в данном случае описание мон­187

гольских панцирей, сделанное Джованни дель Пла­но Карпини, который совершил свое путешествие в Орду в 1245—1247 гг.: “Некоторые имеют латы, а также прикрытия для лошадей, из кожи, сделанные следующим образом: они берут ремни от быка или другого животного шириною в руку, заливают их смолою вместе по три или четыре и связывают ре­мешками или веревочками; на верхнем ряду поме­щают веревочки на конце, а на нижнем — в середи­не, и так поступают до конца; отсюда, когда ниж­ние ремни наклоняются, верхние встают и таким образом удваиваются или утраиваются на теле. При­крытие лошади они делают из пяти частей: с одной стороны лошади одну, а с другой другую, которые простираются от хвоста до головы и связываются у седла и сзади седла на спине и также на шее; также на крестец они кладут другую сторону, там где со­единяются связи двух сторон; в этом куске они де­лают отверстие, через которое выставляют хвост, и на грудь также кладут одну сторону. Все части про­стираются до колен или до связей голеней; и перед лбом они кладут железную полосу, которая с обеих сторон шеи связывается с вышеназванными сторо­нами. Латы же имеют также четыре части; одна часть простирается от бедра до шеи, но она сделана со­гласно расположению человеческого тела, так как сжата перед грудью, а от рук и ниже облегает круг­ло вокруг тела; сзади же к крестцу они кладут дру­гой кусок, который простирается от шеи до того куска, который облегает вокруг тела; на плечах же эти два куска, именно передний и задний, прикреп­ляются пряжками к двум железным полосам, кото­рые находятся на обоих плечах; и на обеих руках сверху они имеют кусок, который простирается от плеч до кисти рук, которые также ниже открыты, и

188

на каждом колене они имеют по куску; все эти кус­ки соединяются пряжками. Шлем же сверху желез­ный или медный, а то, что прикрывает шею и гор­ло, — из кожи. И все эти куски кожи составлены указанным выше способом”.

Слова Карпини о медных шлемах не следует по­нимать буквально. Судя по найденным археолога­ми шлемам того периода, они (шлемы) были желез­ными, состоящими из четырех сегментов, клепаные, а сверху такие шлемы обтягивались медью. Снару­жи они выглядели как медные.

Далее Карпини описывает доспех более состоя­тельного воина. Он пишет: “У некоторых же все то, что мы выше называли, составлено из железа сле­дующим образом: они делают одну тонкую полоску шириною в палец, а длиною в ладонь, и таким об­разом они приготовляют много полос; в каждой полосе они делают восемь маленьких отверстий и вставляют внутрь три ремня плотных и крепких, кладут полосы одна на другую, как бы поднимаясь по уступам, и привязывают вышеназванные полосы к ремням тонкими ремешками, которые пропуска­ют через отмеченные выше отверстия; в верхней части они вшивают один ремешок, который удваи­вается с той и другой стороны и сшивается с другим ремешком, чтобы вышеназванные полосы хорошо и крепко сходились вместе, и образуют из полос как бы один ремень, а после связывают все по кускам так, как сказано выше. И они делают это для воору­жения как коней, так и людей. И они заставляют это так блестеть, что человек может видеть в них свое лицо...”

Столь подробное описание монгольских панци­рей наводит на мысль, что подобный тип панциря европейцам не встречался.

189

По пути к Лигнице монголы проделали огром­ный путь и наверняка использовали массу трофей­ного вооружения. Среди подобных образцов нуж­но отметить кольчугу, китайские панцири и шле­мы, а также европейские варианты пластинчатых панцирей.

Монгольские шлемы могли иметь личины, а так­же кольчужные бармицы. Кроме того, могли исполь­зоваться половецкие шлемы.

Щит Карпини описывает как сплетенный из иво­вых прутьев, но тут же отмечает, что монголы ис­пользуют его только в лагере и для защиты воена­чальников ночью. Это полностью согласуется с изоб­ражениями на миниатюрах, где воины используют щиты лишь для осады крепостей.

Из оружия нападения использовались лук, то­пор, аркан, палица.

Основным оружием был лук, достаточно даль­нобойный. Некоторые воины имели два лука, боль­шой и маленький. Имелся запас стрел в нескольких колчанах. Стрелы делились на легкие с маленьким острым наконечником для стрельбы на большие дистанции и на тяжелые с широким плоским нако­нечником для стрельбы по близкой цели. Стрелы были с орлиным опереньем.

Из клинкового оружия богатые воины исполь­зовали “мечи” (как называет их Карпини), “слегка изогнутые, режущие только с одной стороны и ос­трые в конце”. По существу, Карпини описывает саблю.

Монголы использовали как обычные копья, так и копья с крюками для стаскивания противника с седла. На миниатюрах монгольские воины держат копье двумя руками, сидя в седле боком.

Монголы использовали седла жесткого типа с190

деревянным ленчиком. Само седло имеет такой угол крепления двух лук к ленчику, что всадник выгля­дит как бы стоящим в седле на почти прямых ногах. Использовались стремена. Подобные седла очень удобны для дальних передвижений, переездов, так как ноги почти выпрямлены. Но для таранного уда­ра по-рыцарски они не приспособлены. Возможно поэтому монгольские воины держат копье двумя руками как и более древние кочевники (парфяне, сарматы). Кроме того, сидя боком, всадник умень­шает площадь обстрела для вражеских лучников.

Монголы активно использовали разного рода военные машины. Например, “по” и “шивайгоу”, которые метали горшки с греческим огнем. Кроме того, есть предположение, что монголы уже знали секрет пороха.

Очень интересно мнение польских ученых, ко­торые, не без основания, считают, что монголы при Лигнице применили новинку, дотоле неизвестную в Европе, — боевые газы. Привлекает внимание опи­сание едкого дыма, застлавшего долину во время битвы. Монголы стояли так, что ветер был с их сто­роны и сносил ядовитый газ в сторону противника. Газы выбрасывались с помощью специальных тру­бок, украшенных головами драконов и т. п. (они были приняты за бунчуки, которыми подавались сигналы). Возможно, это была разновидность нер­вно-паралитического газа.

Необходимо несколько слов сказать о монголь­ской лошади, уникальной по своей выносливости. Зимой температура в Монголии опускается до — 50вС, а летом поднимается до +40° С. Соответственно и сформировались лошади этой породы с грубой го­ловой, короткой шеей, низкорослые, широкотелые, с растянутым туловищем, короткими конечностя­

191

ми, прочными копытами, спущенным мускулистым крупом, сильно отросшими гривой и хвостом, хо­рошей зимней оброслостью. Эта лошадь круглый год может питаться подножным кормом. Высота в хол­ке монгольской лошади колеблется от 122 до 130 см. Это идеальная лошадь для длительных походов и завоеваний.

Сами воины отличались хороший подготовкой, большой выносливостью. С 4-5 лет мальчик-мон­гол обучался обращаться с луком. Большая часть жизни кочевника проходила в седле. Воины-монго­лы могли спать прямо на марше в седле. Их перехо­ды внушают невольное уважение. Они проходили по 600 миль за 9 дней, 120 миль за 2 дня без оста­новки для еды, 180 миль за 3 дня по глубокому сне­гу и т. д. Известны случаи, когда воины 10 дней об­ходились без еды, питаясь на марше лишь кровью своих лошадей и верблюдов и кумысом. Они отли­чались всеядностью — они ели собак, волков, лис, лошадей, крыс, мышей, соскребали с себя вшей и тоже отправляли в рот. Некоторые источники при­писывали им людоедство.

Подготовка командного состава предполагала своеобразную преемственность. Сыновья команди­ров сотен и тысячников шли служить в личную гвар­дию монгольского императора или хана-чингизида, где, пройдя соответствующую подготовку, выдвига­лись на командные должности.

У монголов была прекрасно поставлена служба разведки, агитации и дезинформации противника. Любая война начиналась со сбора информации: изу­чались слабые стороны противника, условия кли­мата, природа будущего театра военных действий. Параллельно шло разложение противника, распус­кались разные слухи, выискивались различные за­

192

интересованные группы населения, которым дава­лись щедрые обещания.

Перед выступлением в поход проходила всеоб­щая проверка снаряжения воинов; если оружие со­держалось не в надлежащем порядке, виновника строго наказывали.

С выступлением в поход приходил черед действо­вать войсковой разведке. Передовые войска выбра­сывались за 70 верст вперед от главных сил, на та­кое же расстояние освещалась местность боковыми охранениями. Разведчики-монголы, по преданиям, на расстоянии 18 миль могли простым глазом отли­чить человека от животного. Вездесущие передовые разъезды раскрывали местоположение противника и прикрывали развертывание своих войск. У про­тивника зачастую складывалось мнение, что он окру­жен, что монголы повсюду.

Основные отряды придерживались правила, сформулированного впоследствии как “двигаться врозь, драться вместе”. Колонны конницы шли по­рознь, но поддерживали постоянную связь через гонцов и при помощи дымовых сигналов. Против­ник держался в неведении относительно реальных сил армии, их положения. Были случаи, когда вся армия на протяжении нескольких дней отступала, заманивая противника и не выявляя своих настоя­щих сил.

Если дело доходило до сражения, обычным по­строением был развернутый строй сотен с интерва­лами между ними.

Первые два ряда составляли сотни тяжелой кон­ницы, за ними в три ряда строились сотни легкой конницы.

Особые отряды постоянно беспокоили фланги противника. Основная масса завязывала бой. Сот­

7 Зак. 25S 193

ни легкой конницы выдвигались вперед в интерва­лы между сотнями тяжелой конницы и начинали обстрел противника. В случае атаки противника стрелки, не прекращая огня, отходили сквозь ин­тервалы за сотни тяжелой конницы, которая встре­чала врага копьями и мечами. Подобные перестро­ения повторялись несколько раз, до тех пор, пока противник не был достаточно измотан. Тогда по сигналу, который подавался поднятием черного или белого флага, фонарей (ночью) и проч., начиналось общее наступление. В присутствии высшего воена­чальника общее наступление начиналось по звуку большого барабана.

Атака тяжелой конницы и следующих за нею легких сотен сминала расстроенного, измотанного врага. Монголы никогда не окружали противника полностью, давали ему “золотой мост”. Имея воз­можность спастись, противник прекращал сопро­тивление и бежал. А тогда уже монголы начинали преследование и преследовали, пока была такая воз­можность.

Иногда для стрельбы из лука применялся пеший строй.

Отступление осуществлялось только по приказу высшего начальства. Железная дисциплина удержи­вала бойцов от самовольного отхода. Круговая по­рука предполагала жестокое наказание всему десят­ку за отступление одного воина.

Для осады городов широко применялись осад­ные орудия, которые все были трофейными.

Начинало практиковаться использование отря­дов покоренных степных народов.

Противостоявшая монголам под Бреслау у мес­течка Легнице армия Генриха Благочестивого со­стояла из четырех частей. Во-первых, это были си­

194

лезские и великопольские войска под командова­нием самого Генриха, вторую часть войска состав­ляли рыцари Тевтонского ордена под руководством магистра, третью — польские рыцари и отряды на­емников, четвертую — ополчение золотоискателей с Силезских рудников. Всего до 40 тыс. На помощь Генриху спешило войско богемского короля Вен- цеслава, где было около 50 тыс. бойцов.

Вооружение немецких и польских воинов пери­ода битвы под Лигницей имело массу общих эле­ментов и было, если можно так сказать, общеевро­пейским. Особенно это касалось главной и решаю­щей силы средневековья — рыцарства, которое чув­ствовало себя удобно как в своих, так и в трофей­ных доспехах.

Основной деталью рыцарского вооружения в XIII в. становится кольчуга, которая является поис- тине непременным атрибутом. Это классический “хауберк” с капюшоном, с длинным подолом, име­ющим разрез спереди и сзади, и длинным рукавом, заканчивающимся кольчужной перчаткой. На но­гах — кольчужные чулки, которые с помощью спе­циальных ремней крепятся к поясу. Поверх кольчу­ги в середине XIII в. практически всегда носили сюрко — кафтан без рукавов, имеющий разрез спе­реди и сзади. Сюрко обычно был цветов герба ры­царя, могл иметь на себе изображение герба или его элементов. Сюрко имеет особые геральдические щитки в виде погончиков на плечах, которые могли нести и защитные функции.

В XIII в. доспехи могли утяжеляться — поверх кольчуги надевали бригандину, т. е. матерчатый или кожаный кафтан с приклепанными или вшитыми металлическими пластинами.

Кроме того, у польских рыцарей могли быть и7 * 195

позаимствованные у половцев ламинарные панци­ри или чешуйчатые; последние были крайне редки и выглядели очень архаично.

Голову рыцаря в XIII в. чаще всего украшал шлем горшковидного типа (Topfhelm). Само назва­ние дает слабое представление о конструкции шле­ма. Он имел цилиндрическую форму и мог быть склепан из двух, четырех или шести частей. Верх шлема был плоским, конусовидным или округлым. Спереди имелись прорези для глаз, усиленные ме­таллическими накладками, и дырочки для дыха­ния. Сквозь прорези рыцарь видел лишь то, что происходило перед ним и сбоку. Шлем надевался на матерчатый подшлемник, набитый конским во­лосом. Подшлемник полностью закрывал голову, оставляя открытой лишь часть лица. В верхней ча­сти подшлемник имел круглый валик для более плотной посадки шлема. Иногда горшковидные шлемы имели украшения в виде геральдических фигур, которые изготавливались из дерева и варе­ной кожи и ярко раскрашивались.

Продолжают использоваться норманские шлемы или близкие им по типу куполообразные, конусо­видные с широким наносником. Широкие тре­угольные наносники нижним краем закреплялись к капюшону “хауберка”, а верхний край имел отвер­стие, которое надевалось на крючок на шлеме надо лбом.

В пехоте популярны были куполообразные шле­мы с широкими, слегка опущенными краями.

Щиты в XIII в. уменьшаются в размере и стано­вятся треугольными. С внутренней стороны плос­кий деревянный, обтянутый кожей щит имел не­большую кожаную подушечку, набитую конским волосом, она помогала смягчить силу удара. Щит

196

надевался на руку при помощи двух кожаных пе­тель, приклепанных к щиту. Кроме того, имелась большая кожаная петля, которая перебрасывалась через шею. При необходимости, если, например, надо было рубить двумя руками, щит при помощи этой петли забрасывался за спину.

Непременные атрибуты рыцаря — шпоры и ры­царский пояс. Шпоры были штырькового типа, ко­нусовидной формы (Prickspur), накладные, крепив­шиеся при помощи ремней на кольчужные чулки. Являясь символом рыцарского достоинства, они богато декорировались, золотились. Рыцарский пояс также был вещью ритуальной и считался как бы продолжением меча и столь же важным символом рыцаря, как и шпоры (отсюда выражение “перепо­ясать мечом”).

Строгость и точность в управлении конем по­требовали применения специального мундштука, который все время усложнялся.

Рыцарское седло в XIII в. становится похожим на кресло. Оно имеет высокую и жесткую заднюю луку и широкую переднюю, которая прикрывает живот рыцаря. Передняя лука могла оковываться металлом.

Всадник сидел, откинувшись на заднюю луку седла и уперев ступни вытянутых ног в стремена. Подобная посадка удобна для нанесения таранно­го удара копьем, когда копье одной рукой зажима­ется по мышкой, а другой рукой держится щит и поводья.

Коней по восточной моде стали укрывать матер­чатыми попонами, но могли использоваться и коль­чужные попоны с металлическими оголовьями.

Непременным атрибутом рыцарского вооруже­ния был меч. Рыцарский меч в XIII в. имел прямое,

197

довольно длинное и узкое перекрестье, квадратное или круглое в сечении. Перекрестье намного выхо­дило за размеры руки. Клинок был прямой, двулез­вийный, равномерно сужающийся по всей длине. Конец меча был слегка закруглен. Позже, в конце XIII в., он заостряется и становится колющим. Кли­нок имел одну широкую долу посредине, которая одновременно уменьшала вес оружия и служила уси­лению прочности клинка. Навершия мечей были в виде диска, полумесяца, уплощенного шара. Судя по миниатюрам, меч применялся только для рубя­щих ударов, о силе ударов можно судить по резуль­татам — разрубленные шлемы, “хауберки”, отруб­ленные руки и ноги.

Меч имел деревянные ножны, обтянутые кожей, и крепился на левом боку воина, чуть спереди, при помощи узких ремешков, которые переплетались на ножнах.

Рыцарское копье было довольно длинным (око­ло 3 м) и предназначалось для нанесения таранных ударов. Копье часто украшалось небольшим матер­чатым флажком с изображением герба рыцаря.

Топоры на длинных ручках, булавы, кинжалы расширяли арсенал наступательного оружия.

Очень активно использовались арбалеты — уко­роченные луки с деревянной ложей для удобства стрельбы, снабженные механизмом для спуска. Ин­тересно, что в 1139 г. на втором латеранском Собо­ре папа римский предал арбалет проклятию как “смертоносное и богопротивное оружие” и предло­жил исключить арбалет из вооружения христиан­ских войск. Но воинство Христово не вняло настав­лениям своего пастыря.

В пехоте в XIII в. использовались также и боль­шие щиты типа павезы.

198

Необходимо отметить, что в арсенале польских воинов могли быть сабли, заимствованные у по­ловцев.

В целом — что интересно — вес вооружения ев­ропейского рыцаря был примерно одинаков с ве­сом монгольского снаряжения, а иногда монголь­ские ламелярные панцири были значительно тяже­лее европейских.

Итак, войска сблизились...

❖ ❖ ❖

Войсковая разведка монголов определила, что войска Генриха II и Венцеслава разобщены. Хан Кайду не стал ждать их объединения и напал на силезско-польские войска, когда богемская армия Венцеслава была еще в двух днях пути.

Для прикрытия своего развертывания монголы подожгли тростник и создали тем самым дымовую завесу. Сигналы подавались поднятием тех или иных бунчуков над пеленой дыма. Войска Генриха II раз­глядели лишь бунчук, состоявший из скрещенных овечьих костей и хвоста черного яка. Легкие войска монголов осыпали армию Генриха II дождем стрел. Ответная стрельба не приносила результата, посколь­ку монголы постоянно то скрывались в дыму, то показывались.

Затянувшаяся перестрелка была явно не в пользу польско-силезских сил. Союзное командование по­пыталось разрешить проблему общей атакой рыцар­ской конницы. Польские рыцари и рыцари Тевтон­ского ордена бросились на монгольский авангард. Практически атака велась вслепую, так как мешала дымовая завеса. Тем не менее легкая монгольская

199

конница была сбита и откатилась. Монголы броси­ли в бой свои главные силы, тяжелую конницу. Наступая, монголы кричали по-польски: “Спасай­ся, спасайся!”, чем вызвали замешательство в рядах союзных войск. Общая энергичная атака тяжелой конницы и последовавшая свалка опрокинули вой­ска Генриха II. Сам Генрих был убит. Поляки, си­лезцы и тевтонские рыцари побежали на запад. Ве­чером на поле боя монголы обрезали уши у убитых врагов и собрали 9 мешков.

Вопреки обычаю, монголы не преследовали бе­гущих. Причин может быть несколько. Возможно, в атаке и рукопашной схватке с тяжеловооружен­ными рыцарями они понесли большие потери. А может быть, попросту, не считали данный театр во­енных действий, данное направление важным. Как бы то ни было, последующий поход, начатый в фев­рале 1242 г. после разгрома венгерских войск, они организовали из Венгрии на Вену. Территория Польши и Германии была оставлена войсками хана Кайду. Германия и вся Северо-Западная Европа избежали монгольского нашествия. Войска, спеш­но собираемые германскими землями, в том числе и армия короля Венцеслава, остались не у дел.

В начале 1242 г., получив известие о смерти мон­гольского императора, войска монголов в Европе повернули назад, в степи, чтобы принять участие в разрешении назревавших внутренних монгольских проблем. Продвижение монголов на запад, таким образом, было остановлено.

А л е к с а н д р

Н е в с к и й

( 1 2 2 0 - 1 2 6 3 гг .)

Сын князя Ярослава II Всеволодовича Александр родился 30 мая 1220 г. Время наступало смут­ное. Единая некогда страна раскололась на

враждующие между собой княжества. Враги (и про­сто соседи) старались не упустить момента. Когда ему было 3 года, Александр узнал о страшном пора­жении русских войск на Калке, неведомые до сих пор монголы разбили русских и половцев и опять ушли далеко в степь. С Запада в это же время стали напирать крестоносные рыцари (в основном нем­цы) и датчане.

Систематическое наступление немецких и про­чих западноевропейских рыцарей на Восток нача­лось в начале XIII в. и имело те же причины и пред­посылки, что и крестовые походы. В 1202 г. в При­балтике был учрежден Орден меченосцев, начавший покорение прибалтийских народов. В 1223 г. мече­носцы и датчане разбили эстов и в 1224-м вышли к новгородским землям.

201

В 1226 г. из Палестины в Польшу был перебро­шен Тевтонский орден, который обосновался на северных землях Польши по договору с Конрадом Мазовецким и начал наступление на пруссов и дру­гие народы Прибалтики.

В немецкой историографии датой основания Тевтонского ордена считается 1191 г. Но более ре­альна дата 1189—1191 гг., когда во время осады Ан­кона был создан госпиталь, на базе которого и воз­ник “Орден дома Святой девы Марии Тевтонской”. В 1198 г. его утвердил папа римский Иннокентий III. Первым магистром ордена был Генрих Вальпот, вы­ходец с Нижнего Рейна. При четвертом великом ма­гистре, Германе фон Зальце (1209—1239) произо­шло перенесение сферы интересов Ордена в При­балтику. До тевтонцев здесь уже существовал и дей­ствовал Орден меченосцев. “Братья рыцари Хрис­товы” — так назывался этот орден. Он имел устав по образцу и подобию ордена тамплиеров. Его ры­цари имели на плаще изображение красного меча или, по другим источникам, двух перекрещенных красных мечей. Орден был основан в 1202 г. по ини­циативе цистерцианца Дитриха. Он должен был вы­полнять роль военной силы епископа и защищать захваченные земли. Это был первый рыцарский ор­ден, основанный и действовавший не в Средизем­номорье. Великий магистр Герман фон Зальц, ис­пользуя свое влияние при дворе папы римского и при дворе императора, осуществил в 1237 г. объ­единение Ордена меченосцев с Тевтонским орденом. Между Пруссией и Ливонией оказались Литва и Жсмайтия, которые, как и древнерусские княжества, мешали непосредственной связи между орденами. По инициативе папского легата Вильгельма Моден­

*02

ского, был разработан план захвата Пскова и Нов­города, закончившийся битвой на Чудском озере.

Часть меченосцев получила в 1228 г. от Конрада Мазовецкого в Добжиньской земле новые земли и с тех пор носила название добжиньцев. Добжиньский орден, “milites Christi”, “milites Prucie” или “fratres de Dobrin” состоял из немцев, и, возможно, его ма­гистр Бруно был из Ордена меченосцев. Добжинь- ские рыцари переняли свой устав от меченосцев, а к знаку меча присоединили звезду. По другим ис­точникам, к двум перекрещенным красным мечам была добавлена желтая шестиконечная звезда. Ви­димо, деятельность добжиньцев сводилась к защите польских земель от набегов пруссов.

В 1235 г. Тевтонский орден вобрал в себя Орден рыцарей Христовых, но по достижении своих воен­ных целей изгнал их из своего состава. В 1237 г. добжиньцы вошли в Орден Святого Иоанна.

Во главе указанных орденов стояли люди, извест­ные в католическом мире. Герман Бальке — при его содействии в апреле 1235 г. папа римский объеди­нил Добжиньский и Тевтонский ордена, а осенью того же года при участии папского легата Вильгель­ма Моденского было заключено соответствующее соглашение с Конрадом Мазовецким. В июне 1237 г. на общем капитуле в Марбурге Герман Бальке был назначен магистром Ливонии (до этого он значился магистром Славонии и Пруссии), после чего произ­вел объединение слабого в военном отношении Ордена меченосцев с более сильным Тевтонским орденом. В 1238 г. он возглавил поход против Руси, на Псков.

Великим магистром объединенного ордена ос­тавался Герман фон Зальц, к концу его пребывания

203

на этом посту, в 1239 г., по сведениям Петра из Дус- бурга, в Ордене насчитывалось 2 тыс. братьев (све­дения явно завышенные, кроме того, в “Хронике земли Прусской, того же Петра из Дусбурга нет даже малейшего упоминания о Ледовом побоище).

В 1239 г. магистром Ливонского ордена стал Дит­рих фон Грюнинген.

Весь день рыцарей Ордена был разделен по древ­неримскому образцу таким образом, чтобы от полу­ночи каждый третий час читать молитву.

В Тевтонском ордене (и в Ливонском) было лицо, отвечавшее за всю военную сферу, — маршал. Во время походов, в которых не принимал участия ве­ликий магистр, на маршала и великого комтура воз­лагалось командование войском и ведение военных операций.

Существует ошибочное мнение, что в 40-х гг. XIII в. комплект вооружения тевтонских рыцарей был тяжелее вооружения русских воинов. И что это якобы способствовало тому, что рыцари-крестонос­цы провалились под лед.

В средние века реки и озера играли роль своеоб­разных магистралей, которыми активно пользова­лись не только летом, но и зимой. В летописях ука­зывается на целый ряд сражений, которые прохо­дили на льду зимой. Действительно, замерзшая гладь озера была идеальной площадкой для сражений в отличие от окружающих лесов, где снегу по пояс. Скольжению по льду препятствовали специальные насадки с шипами на обувь.

Крепкость озера, видимо, не вызывала сомне­ния ни у одного из полководцев, иначе сражения не было бы. Современные исследования показали, что на Чудском озере, как и на любом другом, есть

204

места, где со дна бьют ключи, и в тех местах лед либо не замерзает, либо образует очень тонкий слой. Такое место местные жители называют “сиговица”. Этих “сиговиц”, судя по всему, было немного, так как ни один полководец не решился бы давать бой на ненадежном льду да еще и весной (в апреле).

А что касается тяжести рыцарских доспехов, то вес вооружения тевтонского рыцаря и новгородского дружинника был практически равен. Это не вызы­вает удивления, так как между Новгородом и окру­жающими землями велась активная торговля, од­ним из предметов которой было оружие. Новгород­цам были хорошо известны достижения в области рыцарского вооружения.

Анализ археологических находок и иконографи­ческого материала позволяет сделать вывод о том, что в снаряжении новгородского дружинника и ор­денского рыцаря было очень много сходных дета­лей. Одинаковые кольчуги с капюшонами (хаубер- ки) длиною до колен с длинными рукавами. Мечи с дисковидным или в виде уплощенного шара на­вершием и прямым перекрестьем. Одинаковая кон­струкция щитов. Сфероконические шлемы русские дружинники любили дополнять металлическими масками или полумасками, так что по весу они по­чти равнялись горшковидным рыцарским шлемам. Кроме того, рыцари все еще носили открытые ку­полообразные шлемы, практически равные по весу русским. И рыцари и дружинники использовали кольчужные чулки и стеганые подшлемники. По­верх кольчуг и рыцари и дружинники надевали дос­пехи типа “бригандин” или “чешуйчатых”, а рус­ские могли носить еще и ламинарные и ламеляр- ные доспехи, заимствованные у кочевников. Ло­

205

шади могли бронироваться и у рыцарей и у новго­родцев.

В среднем комплект вооружения не превышал 30 кг, что при условии равномерного распределения веса доспехов по всему телу позволяло воину сво­бодно ходить, бегать, самому взбираться на лошадь.

❖ ❖ ❖

Новгороду, ослабленному в междоусобицах, гро­зила смертельная опасность. Владимиро-суздальские князья, разбитые незадолго до этого новгородцами в Липницкой битве, все же выступили на помощь Новгороду, имея, конечно, виды на новгородское княжение.

На какое-то время опасность отступила из-за того, что немецкие рыцари в Прибалтике ввязались в охватившую всю Европу борьбу между папой рим­ским и императором Германии. В 1234 г. князь Ярос­лав, а за ним литовский князь Миндовг (в 1236 г.) разбили рыцарей и стали теснить их. Под давлени­ем папы римского рыцари Ордена меченосцев объе­динились с Тевтонским орденом (в 1237 г.) и стали перед русскими землями единым фронтом.

Тогда же, в 1237 г., произошел опустошительный набег Батыя на северо-восточные русские земли.

В 1238 г. в Европе стало известно о монгольском нашествии. Папа Григорий IX счел русские княже­ства разгромленными и опустошенными, его легат Вильгельм получил задание обратить Новгород в ка­толичество.

В середине XIII в. русские земли находились в206

состоянии упадка и раздробленности. Они только что выдержали нашествие монголов. Все крупные экономические и политические центры были разо­рены. Киев и Владимир — исторический центр и центр Северо-Восточной Руси — разрушены. Юж­норусские земли попали в вассальную зависимость от монголо-татар. Северо-восточные формально сохраняли независимость, но так и не оправились от недавнего разгрома. Одни лишь северо-западные земли во главе с Новгородом сохранили свое неза­висимое положение.

Юный Александр “сидел” в Новгороде князем с 1236 г. Был “посажен” туда своим отцом, князем Ярославом. Он уже успел совершить со своей дру­жиной несколько набегов на финнские земли и по­казал себя способным военачальником. В 1240 г. он узнал о высадке шведов на новгородских землях на реке Неве Предводитель шведов ярл Биргер послал ему предупреждение: “Если можешь, сопротивляй­ся. Знай, что я уже здесь и пленю землю твою”.

Тогда же пришел к Александру крещеный финн Пелгусий с острова Котлин и рассказал, что было ему видение: по заливу плыла лодка с почитаемыми на Руси святыми Борисом и Глебом, и Борис ска­зал: “Брате Глебе! Вели грести, поможем с родичу нашему Александру Ярославичу”.

Не дожидаясь сбора новгородского ополчения, Александр с одной своей дружиной выступил и 15 июня напал на шведский лагерь. Судя по всему, сражение приняло характер боя при Гастингсе — конная дружина атаковала пешее войско, ведущее военные действия в традициях викингов. Сам Алек­сандр нанес Биргеру рану копьем в лицо. Бой шел весь день. В сумерках русские отошли в прибреж­

297

ные леса. Шведы, пересчитав погибших, сочли за лучшее сесть на корабли и отбыть на родину.

За эту битву Александр получил прозвище “Нев­ский”. Но в конце 1240 г. прогерманская партия в Новгороде, заинтересованная в торговле с немец­кими городами-государствами (Ганзой), выгнала Александра из Новгорода, “указала ему путь”.

А в 1241 г. немцы вновь появились под стенами Новгорода, хотя сам Орден вынужден был какое-то время вести военные действия на два фронта из-за вторжения монголов в Центральную Европу и в 1241 г. был жестоко побит при Лигнице. Но монго­лы ушли, а притязания рыцарей на Прибалтику и новгородские земли остались.

Новгородцы вновь позвали Александра княжить. Он прибыл с “низовыми полками” (не все русские полки полегли в борьбе с татарами) и разгромил немцев в битве на Чудском озере, о чем речь ниже.

Вскоре Александр разбил в трех сражениях ли­товцев, попытавшихся обосноваться на русских зем­лях (сражения у Торопца, у озера Жизца и около Усвята в 1245 г.), и выгнал их за рубеж.

Положение оставалось очень сложным. Разорив­шие Русь монголы зорко следили за всем, что про­исходит на русских землях. Отец Александра, князь Ярослав, в 1243 г. ездил к Батыю и получил ярлык на великое княжение. Ситуация вроде бы разряди­лась. Но в 1245 г. в Европе был объявлен крестовый поход против татар. Военные действия предпола­галось вести на русской земле (и русскими руками), что могло окончательно опустошить ее. Князьям надо было трезво учесть обстановку. Кочевники- монголы пока что требовали формального подчи­нения, не вмешивались в духовную жизнь общества

208

и были заинтересованы в щите, прикрывавшем их с Запада. Угроза из Европы была ощутимей. Много­численное рыцарство, подкрепленное деньгами Ган- зы и руководимое католической церковью, имело более конкретные планы. Ярослав и Александр, рас­судив, сочли необходимым признать главенство монголов и обороняться от натиска с Запада. Роль русских князей в жизни Орды и всей Монгольской империи возросла. Князь Ярослав, когда на него пало подозрение в измене, был отравлен, открыто убивать его монголы уже боялись. И владения Яро­слава разделили между его сыновьями. Александр стал киевским князем (1248 г.), его брат Андрей — владимирским.

Андрей, настроенный антимонгольски, готовил восстание против них и ждал помощи от Запада. Это могло вылиться в новую кровопролитную вой­ну, от которой выиграли бы только немцы. И Алек­сандр поехал в Орду, побратался с сыном Батыя Сартаком (1251 г.) и со вспомогательными татар­скими войсками вернулся. Брат его бежал за грани­цу, и Александр стал княжить во Владимире.

Он укрепил западную границу, подписал дого­вор с Норвегией (1251 г.), совершил еще один по­ход в финнские земли (1256 г.) и подавил восстание в Новгороде (1259 г.).

В 1262 г. готовилось новое восстание против мон- голо-татар. Александр снова (в 4-й раз) поехал в Орду и путем переговоров предотвратил карательную эк­спедицию на русские земли.

Возвращаясь, он умер. Это произошло 14 нояб­ря 1263 г. в Городце на Волге. “Зашло солнце Рус­ской Земли”, — так отреагировали современники на его смерть. В 1380 г. Александр Невский был объяв­

209

лен святым. Впоследствии на месте сражения Алек­сандра со шведами Петр I велел воздвигнуть Алек- сандро-Невскую лавру.

Самым великим из подвигов Александра (и во­енных и дипломатических) считается битва на Чуд­ском озере.

БИТВА НА ЧУДСКОМ ОЗЕРЕ (Ледовое побоище)

(5 апреля 1 2 4 2 г .)

Прибыв в Новгород в 1241 г., Александр за­стал Псков и Копорье в руках Ордена. Не долго со­бираясь, он начал ответные действия. Воспользо­вавшись трудностями Ордена, отвлеченного на борь­бу с монголами, Александр Невский выступил на Копорье, взял город штурмом и перебил большую часть гарнизона. Часть рыцарей и наемников из местного населения была взята в плен, но отпуще­на (немцы), изменники из числа “чуди” перевешаны.

К 1242 г. и Орден и Новгород накопили силы для решающего столкновения. Александр дождался брата Андрея Ярославича с “низовыми” войсками (Владимирского княжества). Когда “низовое” вой­ско было еще на подходе, Александр с новгород­скими силами выступил под Псков. Город был окру­жен. Орден не успел быстро собрать подкрепления и выслать к осажденным. Псков был взят, гарнизон перебит, орденские наместники в оковах отправле­ны в Новгород.

210

Все эти события произошли в марте 1242 г. Ры­цари смогли лишь сконцентрировать войска в Дерпт- ском епископстве. Новгородцы переиграли их по времени. Александр повел свои войска на Изборск, его разведка перешла границы Ордена. Один из раз­ведывательных отрядов при столкновении с немца­ми был разбит, но в целом разведка определила, что рыцари основные силы двинули гораздо севернее, в стык между Псковским и Чудским озером. Тем са­мым они короткой дорогой выходили к Новгороду и отрезали Александра в районе Пскова.

Александр поспешил со всем своим войском на север, опередил немцев и перегородил им дорогу. Поздняя весна и сохранившийся лед на озерах де­лали поверхность наиболее удобной дорогой для перемещения, а заодно и для маневренной войны. Именно на льду Чудского озера Александр стал ждать приближения орденского войска. На рассве­те 5 апреля противники увидели друг друга.

Войска, противостоявшие рыцарям на льду Чуд­ского озера, имели сводный характер. Дружины, подошедшие из “низовых земель”, имели один прин­цип комплектования. Новгородские полки — дру­гой. Сводный характер войска привел к тому, что единой системы управления не было. Традиционно в таких случаях собирался совет князей и воевод городовых полков. В данной ситуации неоспори­мым было основанное на высоком авторитете гла­венство Александра Ярославича Невского.

“Низовые полки” состояли из княжеских дру­жин, дружин бояр, городских полков. Войско, вы­ставленное Великим Новгородом, имело принци­пиально иной состав. В него входили дружина при­глашенного в Новгород князя (т. е. Александра Нев­

211

ского), дружина епископа (“владыки”), гарнизон Новгорода, служивший за жалованье (гриди) и под­чиненный посаднику (впрочем, гарнизон мог ос­таться в самом городе и не участвовать в сражении), кончанские полки, ополчение посадов и дружины “повольников”, частных военных организаций бояр и богатых купцов.

Кончанские полки именовались так по пяти “концам” города Новгорода. Каждый полк пред­ставлял определенный “конец”, делился на две сотни, сотня комплектовалась несколькими ули­цами. По такому же принципу формировались по­садские полки.

Принцип набора полка по “концам” осуществ­лялся следующим образом: двое жителей собирали в поход третьего — пешего воина. Зажиточные выс­тавляли конного воина. Владельцы определенного количества земли должны были выставить опре­деленное количество конников. Единицей измере­ния была “соха” — количество земли, которую мож­но было запахать на трех лошадях при двух помощ­никах (хозяин — сам-третий). Обычно десять сох давали одного конного воина. В экстремальных си­туациях конника выставляли четыре сохи.

Вооружение новгородских воинов было тради­ционным для русских земель, но с одним исключе­нием — у новгородцев не было специальных лучни­ков. Лук имел каждый воин. Любая атака предваря­лась залпом из луков, затем те же воины шли на сближение врукопашную. Помимо луков новгород­ские воины имели обычные мечи, копья (посколь­ку пешее войско часто сталкивалось с конными кня­жескими дружинами, широко распространены были копья с крючьями на конце для стаскивания вои­

212

нов противника с коня), ножи-засапожники, ши­роко применявшиеся в ближнем бою, особенно когда пехота опрокидывалась конницей; упавшие резали лошадей противника (жилы, брюхо).

Командный состав представляли сотники и вое­воды, командовавшие одним или двумя полками; воеводы подчинялись князю, который, кроме того, непосредственно командовал и своей дружиной.

В тактическом отношении эти части составля­ли на поле боя сторожевой полк, “чело” и “кры­лья”. Каждый полк имел свой стяг — знамя и во­енную музыку. Всего в новгородском войске было 13 стягов.

Система снабжения была примитивной. Высту­пая в поход, каждый воин имел с собой запас про­довольствия. Запасы вместе с шатрами, стенобит­ными машинами и пр. возились в обозе (“в това­рах”). Когда запасы заканчивались, специальные отряды “зажитников” (фуражиров) отправлялись на их сбор.

Традиционно бой начинал сторожевой полк, за­тем — пешая рать, затем — конное новгородское войско и дружины князей. Широко применялась си­стема засад, выслеживания противника и т. д.

В целом выставленное Великим Новгородом и “низовыми” землями войско являлось достаточно мощной силой, отличавшейся высоким боевым ду­хом, осознающим всю важность момента, значение войны с нашествием крестоносного рыцарства. Чис­ленно войско достигало 15—17 тыс. В этом иссле­дователи едины. Большую часть его составляли пе­шие новгородское и владимирское ополчения.

Наступавший на славянские земли Орден пред­ставлял собой мощную военную организацию. Во

213

главе Ордена стоял магистр. В его подчинении были комтуры, коменданты опорных пунктов на завое­ванных землях, управляющие этими областями. Комтуру подчинялись рыцари — “братья”. Число “братьев” было ограничено. Через три века после описываемых событий, когда Орден основательно укрепился в Прибалтике, полноправных членов, “братьев”, было 120—150 человек. Кроме полно­правных членов в состав Ордена входили ’’мило­сердные братья”, своего рода санитарная служба, и священники. Большую часть рыцарей, сражавших­ся под знаменами Ордена, составляли “полубратья”, не имевшие права на добычу.

Оружие и доспехи европейского рыцарства опи­саны в главе, посвященной Лигницкой битве.

В отличие от рыцарей, не входивших в состав рыцарских орденов, тевтонцы и меченосцы были спаяны дисциплиной и могли в ущерб своеобраз­ным представлениям о рыцарской чести строиться в глубокие боевые порядки.

Особо стоит вопрос о численности войск Орде­на, ступивших на лед Чудского озера. Отечествен­ные историки обычно приводили цифру в 10—12 тыс. человек. Более поздние исследователи, ссылаясь на немецкую “Рифмованную хронику”, вообще назы­вают 300—400 человек. Некоторые предлагают “ком­промиссный вариант”: до десятиЮ тыс. воинов мог­ли выставить ливы и эсты, самих немцев могло быть не более 2 тыс., в основном это были наемные дру­жины знатных рыцарей, скорее всего — пешие, кон­ных было всего несколько сотен, из них лишь трид- цать-сорок человек — непосредственно орденские рыцари, “братья”.

Учитывая недавний страшный разгром тевтон­214

цев под Лигницей и девять мешков отрезанных ушей, собранных монголами на поле боя, можно согласиться с предлагаемой расстановкой сил в войске, выставленном Орденом против Александ­ра Невского.

На Чудском озере Александр построил свои вой­ска в традиционном для русских войск боевом по­рядке. В центре стало небольшое по численности пешее владимирское ополчение, впереди него рас­положился передовой полк из легкой конницы, луч­ников и пращников. Здесь тоже были владимирцы. Всего в центре боевого порядка находилась одна треть всего войска. Две трети войска — новгород­ское пешее ополчение — стали по флангам полка­ми “правой руки” и “левой руки”. За полком “ле­вой руки” была укрыта засада, состоявшая из кон­ной княжеской дружины.

Позади всего построения, по мнению ряда ис­следователей, были расположены сцепленные сани обоза. Некоторые считают, что тыл русского войс­ка просто упирался в высокий обрывистый берег озера.

Войска Ордена построились клином, “кабаньей головой”. Русские такой боевой порядок называли “свиньей”. Острие, боковые стороны и даже послед­ние шеренги построения составляли сами рыцари. Внутри клина густо стояла пехота. Некоторые ис­следователи считают подобное построение наибо­лее приемлемым для войск Ордена в тот период — иначе невозможно было удержать в строю много­численную “чудь”.

Передвигаться такой клин мог лишь шагом или “хлынцой” (т. е. “трюпком”, быстрым шагом), а ата­ковать с близкого расстояния — шагов за 70, иначе

215

поднявшиеся в галоп лошади оторвались бы от пе­хоты и построение распалось бы в самый ответствен­ный момент.

Целью построения был таранный удар, рассека­ющий и рассеивающий противника.

Итак, утром 5 апреля клин атаковал стоявшую неподвижно русскую рать. Нападавшие были обстре­ляны лучниками и пращниками, но стрелы и камни особого урона рыцарям, прикрытым щитами, не нанесли.

Как сказано в “Рифмованной хронике”, “рус­ские имели много стрелков, которые мужественно приняли первый натиск, находясь перед дружиной князя. Видно было, как отряд братьев-рыцарей одо­лел стрелков”. Прорвавшись сквозь лучников и пе­редовой полк, рыцари врубились в Большой полк. Ясно, что Большой полк был рассечен, а часть вои­нов русского войска откатилась за сцепленные по­возки и сани. Здесь, естественно, образовался “тре­тий рубеж обороны”. Рыцарские кони не имели до­статочно скорости и места для разгона, чтобы пре­одолеть сцепленные и выстроенные в ряд сани рус­ских. А поскольку задние ряды неповоротливого клина продолжали напирать, передние, наверняка, устроили перед русским санным обозом кучу-малу, повалившись вместе с лошадьми. Отступившие за сани владимирские ополченцы смешались с поте­рявшими строй рыцарями, полки “правой” и “ле­вой” руки, чуточку изменив фронт, ударили по флан­гам немцев, которые тоже смешались с русскими. Как сообщает автор, написавший “Житие Алексан­дра Невского”, “и бысть сеча зла, и треск от копий ломления, и звук от сечения мечного, яко же и озе­

216

ру промерзшию двинуться. И не бе видети льду: по- кры бо ся кровию”.

Завершающий удар, окруживший немцев, нанес­ла из засады лично князем сформированная и обу­ченная дружина.

“Рифмованная хроника” признает: “...те, кото­рые находились в войске братьев-рыцарей, были окружены... Братья-рыцари достаточно упорно со­противлялись, но их там одолели”.

Несколько шеренг рыцарей, прикрывавших клин с тыла, были смяты ударом русской тяжелой кон­ницы. “Чудь”, составлявшая основную массу пехо­ты, увидев свое войско окруженным, побежала к род­ному берегу. В этом направлении легче всего было прорваться, так как здесь шел конный бой и едино­го фронта у русских не было. “Рифмованная хрони­ка” сообщает, что “часть дерптцев (чуди) вышла из боя, это было их спасением, они вынужденно от­ступили”.

Оставшись без поддержки основной массы пе­хоты, сломав строй, рыцари и, возможно, их дру­жинники — немцы вынуждены были отбиваться во все стороны.

Соотношение сил резко изменилось. Известно, что сам магистр с частью рыцарей прорвался. Дру­гая часть их полегла на поле боя. Русские преследо­вали побежавшего противника 7 верст, до противо­положного берега Чудского озера.

Видимо, уже у западного берега озера бегущие стали проваливаться под лед (у берегов лед всегда тоньше, особенно если в этом месте в озеро впада­ют ручьи). Это и довершило поражение.

Не менее спорным является вопрос о потерях сторон в сражении. О русских потерях говорится

217

туманно — “много храбрых воинов пало”. Потери рыцарей обозначены конкретными цифрами, кото­рые и вызывают споры. Русские летописи, а за ними и отечественные историки говорят, что рыцарей было убито 500, а чуди “паде бещисла”, в плен взя­то 50 рыцарей, “нарочитых воевод”. 500 убитых рыцарей — цифра совершенно нереальная, такого количества не было во всем Ордене, более того — во всем Первом крестовом походе их участвовало гораздо меньше. “Рифмованная хроника” считает, что погибли 20 рыцарей и 6 взяты в плен. Возмож­но, “Хроника” имеет в виду только братьев-рыца- рей, упуская их дружины и набранную в войско “чудь”. В этом “Хронике” нет основания не дове­рять. С другой стороны, Новгородская Первая ле­топись говорит, что в сражении пало 400 “немцев”, 90 взято в плен, а “чудь” также сбрасывается со сче­тов — “бещисла”. Видимо, на льду Чудского озера действительно пало 400 немецких воинов, из них 20 были братья-рыцари, 90 немцев (из них 6 “настоя­щих” рыцарей) попали в плен.

Как бы то ни было, но гибель такого количества профессиональных воинов (даже если “Рифмован­ная хроника” верна, половина рыцарей, участвовав­ших в бою, полегла) сильно подорвала мощь Орде­на в Прибалтике и надолго, практически на несколь­ко веков, остановила дальнейшее продвижение нем­цев на Восток.

К убла-хан, известный в мировом истории боль­ше под именем “Хубилай”, был ханом из рода Чингизидов. Во время монгольских завоева­

тельных войн он сражался на главном, “китайском” фронте. Благодаря его смелому маневру немного­численные монгольские войска, уже выдыхавшиеся в борьбе с многомиллионным Китаем, вышли к Сычуаню, достигли границ Бирмы и покорили мест­ных тибетцев. Повторный рейд в этом направлении под командованием полководца Урянгкадая, кото­рый вышел к Ханою и взбунтовал против Китая местные бирманские, тайские и аннамитские пле­мена, поставил Китай перед катастрофой.

Через два года, в 1259 г., умер Мункэ, монголь­ский император. Законным наследником импера­торского трона являлся брат Кубла-хана Аригбуга. Однако Кубла-хан, опираясь на верные ему войска, на покоренных китайцев и на все богатства Китая,

219

К у б л а - х а н

( Х у б и л а й )

( 7 - 1 2 9 4 гг.)

отказался признать брата императором и тем самым начал великий раскол в Монгольской империи.

В 1260 г. Кубла-хан объявил себя монгольским императором, не будучи избран на эту должность курултаем. В Каракоруме, столице Империи, на пре­стол был избран Аригбуга. Началась междоусобная война.

На стороне Кубла-хана выступил хан Хулагу, за­воевавший Персию. Против, на стороне Аригбуги, поднялись наследники Батыя, поддерживаемые рус­скими княжествами. Особенно на таком союзе на­стаивал Александр Невский.

В боях войска Аригбуги стали терпеть пораже­ния. Хубилай, укрепившись в Пекине, послал на Русь откупщиков по налогам, но русские их пере­били. Чтобы покарать Русь, Кубла-хану нужно было пройти территории воюющих против него сороди­чей. Он удовлетворился капитуляцией своего брата Аригбуги и казнью его нойонов. Войну закончить не удалось. Монголы раскололись на восточных и западных. Место Аригбуги заступил хан Кайду. Ху­билай подтвердил раскол среди монголов. Столицу империи он из Каракорума перенес в Пекин (1264 г.). Здесь он продолжил покорение Китая и основал новую династию китайских императоров — Юань.

Все это время Кубла-хану пришлось вести войну на два фронта — покорять районы Китая и отби­ваться от своих родственников, ханов Мункэ-Тиму- ра, Кайду и Борака, наступавших с запада. Тем не менее он сумел организовать экспедицию в Япо­нию (1274 г.), которая, правда, провалилась.

Отразив наступление хана Кайду от Орхона, Куб­ла-хан вновь взялся за китайские дела и за органи­зацию нового похода в Японию. Междоусобица,

220

вспыхнувшая у родственников на западе Монголь­ской империи (темник Ногай узурпировал власть в Орде), развязала ему руки.

Но и повторная экспедиция в Японию оказалась неудачной...

Впоследствии Кубла-хан завоевал северную Бир­му (1283 г.) и повторно разбил хана Кайду в Монго­лии (1287 г.). Он вторгался в Тибет и безуспешно пытался высадиться на острове Ява. В 1294 г. Куб­ла-хан умер. Он успел стать китайским императо­ром, но так и не сблизился с народом Китая. Он велел засеять один из дворов своего дворца степны­ми травами, чтобы отдыхать в милой сердцу обста­новке. Его потомки тоже не смогли утвердиться в Китае. В 1351—1370 гг. китайцы вели ряд войн и восстаний против правителей династии Юань и все же вытеснили монголов за Гоби. В Китае воцари­лась династия Мин...

Военная история знает Кубла-хана не столько как создателя династии Юань, сколько как организатора невиданной по масштабам десантной операции.

МОНГОЛЬСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ В ЯПОНИЮ

(1274, 1281 гг.)

В середине XIII в. монголы утвердили свое гос­подство над Юго-Восточной Азией. Командовавший здесь монгольским войском с 1260 г. великий импе­ратор Кубла-хан в 1258 г. покорил Корею, совер­шал походы на Вьетнам и Яву, покорил Южный Китай. Когда вся известная монголам территория

221

лежала в развалинах под копытами их коней, взоры Кубла-хана устремились на остававшиеся непоко­ренными Японские острова.

Через корейского вассала Кубла-хан направил императору Японии послание с предложением под­чиниться Монгольской империи. Послание было написано в воинственном тоне и в нем недвусмыс­ленно слышалась угроза: “Прежде, чем дать ответ, хорошо подумайте. Я намереваюсь применить силу, хотя не это моя настоящая цель”.

Японцы, естественно, ответили отказом, и Куб­ла-хан стал готовиться к экспедиции на Японию. Трудность была в том, что монголы — природные степняки — никогда не форсировали таких водных преград, как море. Они не боялись воды, скорее относились к ней с некоторым мистическим по­чтением, как и все кочевники, могли довольно дол­го обходиться без нее. По их поверьям, человек, который смывал водой с себя грязь, смывал и свое счастье. Монголы имели большой опыт форсиро­вания рек, которые они переплывали на лошадях, держась за хвосты лошадей, иногда применяли пло­ты, лодки, наполненные воздухом бурдюки из шкур животных. Теперь им предстояла морская экспе­диция. В 1274 г. Кубла-хан собрал в вассальной Ко­рее флот из 900 судов, посадил на корабли 40 тыс. воинов и 3 октября отправился из корейского пор­та Масан в юго-восточном направлении. В корот­кий срок были захвачены острова Комода и Ики, и 19 октября корейские корабли с монгольским де­сантом вошли в широкий залив Хаката. Здесь про­изошла высадка и первые столкновения с япон­скими войсками.

Войска японской империи в рассматриваемый

222

Попытка вторжения монгольских войск Кубла-хан. в Японию

период представляли собой довольно значительную и своеобразную силу.

Вооружение и снаряжение японского воина в конце XIII в. было сложным и разнообразным. Во­инское сословие Японии — самураи — не было однородным. В соответствии с материальным поло­жением были самураи высокого и низкого ранга. Самый низший слой самураев назывался “ашига- ру”. Зачастую платой за службу подобным самура­ям был рисовый паек. В то же время самураи высо­ких рангов могли позволить себе иметь дорогое иму­щество. Один меч, например, мог стоить целое со­стояние. В соответствии с положением и вооруже­ние самураев было разным.

Самым популярным у самураев высокого ранга во 2-й половине XIII в. был доспех “о-ерой”. Он состоял из металлических пластинок с отверстия­ми, которые были сплетены между собой в ряду, а каждый ряд на шнурках нависал над нижним ря­дом. Все шнурки были разных цветов и образовы­вали красочный орнамент на доспехах. Расцветка шнуровки давала информацию о владельце: напри­мер, из какого он района страны. В различные пе­риоды мода на шнуровку менялась, и по узорам можно определить, в какую эпоху изготовлен тот или иной доспех. Металлические пластинки покры­вались черным лаком.

Нагрудная часть панциря закрывалась целиком расписным шелком.

Панцирь как бы оборачивался вокруг тела и шнуровался на правом боку. Спинная часть име­ла клапаны, покрытые расписным шелком, кото­рые закрывали плечи и застегивались с помощью специальных пуговиц-застежек на груди. В ниж­ней части панцирь имел четыре лопасти, одну спе­

224

реди, одну сзади и две по бокам, также набран­ные из металлических плиток, причем три лопас­ти составляли с панцирем единое целое, а четвер­тая, закреплявшаяся с правого бока, где была шнуровка, крепилась как отдельный самостоятель­ный элемент под панцирь (она называлась “ваки- датэ”).

Кроме того, под панцирь надевались тканевые рукава с нашитыми на них металлическими плас­тинками. Подобные рукава зашнуровывались по нижнему шву и надевались сверху на одежду, завя­зываясь под мышками крест-накрест.

На лицевой стороне доспеха около предплечий на шнурах закреплялись два небольших щитка, раз­личных по форме и размеру. Правый щиток (“куби- но ита”) был больше размером и состоял из метал­лических пластин со шнуровкой, а левый (“сендай- но ита”) обтягивался расписным шелком. Зачастую на этих щитках было изображение родового герба самурая (“мон”).

Плечи и предплечья воина прикрывали два боль­ших щитка (“содэ”), также набранные из металли­ческих пластинок, которые крепились с помощью шнуров к лицевой части и к специальному кольцу на спинной части кирасы. Крепление производи­лось таким образом, что щитки не мешали при стрельбе из лука, уходя за спину.

Защита для рук состояла из металлических плас­тин, иногда прикрепленных к рукавам (“камэ”), которые закрывали тыльную сторону ладони до паль­цев. На запястье крепились красочные шнурки, ох­ватывавшие всю руку и наруч. Для предотвращения сползания рукавов на краю “камэ” имелись две пет­ли, которые надевались на пальцы — одна на боль­шой, а другая на средний.

8. Зак. 158 225

В дополнение к доспеху “о-ерой” носили поно­жи, которые закрывали ногу от колена до стопы. Широкие штанины самурайской одежды как бы за­правлялись в поножи.

В комплекте с панцирем “о-ерой” самураи но­сили накидку “хоро”.

Самураи низкого ранга имели панцири более про­стой конструкции, которые назывались “хара-атэ”, что можно перевести как “набрюшник”. Этот пан­цирь также состоял из сшнурованных между собой пластин, но был гораздо меньше, чем “о-ерой”. Он не имел прикрытия для плеч. Вместо этого были две лямки, которые держали доспех на плечах. Ниже пояса у “хара-атэ” были четыре пластаны, свисав­шие по бокам, но в отличие от “о-ерой” они состо­яли из двух рядов пластин. Руки у самураев низкого ранга в бою были открыты.

Существовал и еще один тип панциря, распрос­траненный в рассматриваемый период, — это “до- мару”. Он тоже состоял из металлических пласти­нок, сплетенных между собой полосками кожи. Панцирь типа “до-мару” был дешевле, чем “о-ерой”. Он не имел наплечников, а если они были, то очень маленькие, листовидной формы, они едва прикры­вали плечо. Снизу “до-мару” имел лопасти, кото­рые были длинней, чем у “хара-атэ”, но у “до-мару” лопасти могли быть уже и иногда их было шесть.

Вес полного снаряжения самурая достигал 12 кг. Большая эластичность в сочетании с небольшим весом позволяли самураям бегать, прыгать и даже плавать в доспехах.

Шлемы (“кабуто”) у самураев были довольно дорогими и представляли куполообразную конструк­цию, состоящую из металлических полос, соединен­ных между собой крупными заклепками. Сверху

226

шлем имел отверстие, сквозь которое выпускался пучок волос, одетый в черную шелковую шапочку, которая всегда носилась под шлемом. Шлем имел большую длинную бармицу, набранную из метал­лических пластинок. Края бармицы отворачивались в стороны. Самураи, занимавшие высокое место в иерархии, имели на шлемах позолоченные рога (“ку- вагата”). Причем рога шлема стали значительно мас­сивней, чем-те, которые носили в XII столетии.

Самураи низкого ранга использовали для защи­ты головы металлическую полосу, прикрывавшую лоб и щеки воина (“хаппури”). Использовались и тканевые повязки на голову, на которые крепились от одной до трех металлических пластин.

Наступательное оружие самураев было традици­онным. Мечи имеют несколько разновидностей. Самое главное их деление — на те, что носили со светским одеянием, и те, что носили с доспехами. Мечи всегда носили попарно. Такая пара (“дайсе”) состояла из длинного и короткого мечей.

Носимые с доспехами мечи назывались “тати” и “танто”. Большой — “тати” — был однолезвийным с небольшим изгибом и рукояткой для двух рук. Он закреплялся на левом боку при помощи тесемок. “Танто” — однолезвийный слегка изогнутый кин­жал длиной около 30 см — засовывался за пояс спе­реди.

Комплект мечей для светской одежды состоял из “катаны” и “вакадзаси”; их носили за поясом. “Катана”, возникшая позднее, не имела, в отличие от “танто”, креплений (антабок) для шнуровки к поясу; ее носили острием вверх, в то время как “тати” — острием вниз.

Самурайские мечи стоили иногда целого состоя­ния, и поэтому, прежде чем приобрести оружие,

8» 227

самурай желал удостовериться в качестве клинка. Для этого существовало право испытания меча. На кучу песка клали приговоренного к смерти преступ­ника и рассекали его мечом пополам. Если это уда­валось с первого удара, самурай оставлял меч себе. Искусство владения мечом (“кэндзюцу”) заключа­лось в достижении победы с молниеносной быст­ротой при минимальном количестве ударов.

Из древкового оружия в XIII в. наибольшее рас­пространение получила “нагината” — разновид­ность алебарды, имевшая мощный клинкообразный наконечник. Самураи низкого ранга использовали такое оружие, как “нагамаки” — длинный меч, на­саженный на древко. Копье (“яри”) в качестве бо­евого оружия стали регулярно применять лишь в XIV в.

Лук, используемый самураями в XIII в., можно отнести к разряду моноксидов (сделанных из одно­го куска дерева). Он делался из бамбука. Длина его была от 180 до 220 см. Лук имел асимметричную форму. Рукометь, т. е. место, за которое держали лук при стрельбе, и точка натяжения находились гораз­до ниже середины тетивы. Дальность стрельбы из таких луков была более 300 метров. В небольшом колчане, похожем на ящичек, висящем на правом боку, самурай носил примерно 25 стрел. Размер стре­лы достигал 100 см, стрелы имели наконечники са­мой разнообразной формы в зависимости от пора­жаемой цели. Иногда использовались зажигатель­ные стрелы.

Постоянные тренировки с оружием превращали самураев в грозных и опасных противников.

Японская аристократия в период монгольского вторжения сражалась преимущественно в пешем строю. На гравюрах, изображающих вторжение, вид­

228

ны конные самураи с большими луками, поражаю­щие монголов. Японские лошади на них по своим данным близки к монгольским и имеют небольшую высоту в холке. Очень необычна конструкция стре­мян, они похожи на маленькие лыжи с высоко за­гнутым передним краем, к которому крепился ре­мень.

Знатные самураи иногда надевали маски из кожи, повторяющие черты лица. Их носили вместе со шле­мами. Кроме того, показателем высокого ранга са­мурая была меховая опушка ножен меча.

Вооружение монгольского войска было рассмот­рено в предыдущих статьях. Отличительная черта данного похода — участие в нем корейского и ки­тайского контингента.

Корейцы выполняли в монгольском войске вспо­могательные функции. Судя по изобразительному материалу, корейские воины были одеты в разно­образные “бригандинные” доспехи халатного типа, а также в мягкие панцири, которые могли быть на­биты гвоздями или металлическими обрезками. На головах у них шапки-”треухи”, под которыми, воз­можно, были металлические колпаки. Из наступа­тельного оружия корейцы в основном использова­ли копья.

Состоятельные китайские воины и монгольские командиры могли иметь очень престижные китай­ские доспехи: ламелярные, богато декорированные бронзой, позолотой. Шлемы китайского производ­ства были металлические, сфероконические, укра­шенные по бокам декоративными бронзовыми кры­лышками и плюмажем из конских волос.

Что касается общих для всей десантной армии черт, на гравюрах видны большие плетеные щиты- павезы, за которыми монгольские воины укрылись

229

на побережье. Хорошо видно, что монголы приме­няют какие-то разрывные снаряды.

Итак, монгольские войска под командованием Лю Фок Хена высадились в заливе у местечка Хаод- заки и столкнулись с японскими войсками провин­ции Кюсю, ждавшими десант на берегу.

Монголы стали одолевать, но сам Лю Фок Хен был ранен и удалился на корабль. К вечеру 20 ок­тября монгольские войска отошли на побережье, к своим кораблям, стоявшим на якоре в заливе.

Внезапно начался сильный шторм. Оставаться в заливе корейские моряки сочли опасным и стали сниматься с якорей. Войска вновь загрузили на суда и вывезли в открытое море. Эта мера не спасла, так как налетевший тайфун рассеял флот, потопил 200 из 900 кораблей. Погибли 13,5 тыс. воинов, бывших на этих судах.

Кубла-хан велел возвращаться в Корею, но не оставил планов покорения Японии, решив лишь более тщательно подготовиться к экспедиции.

В 1276 г. монголы вновь напали на Южный Ки­тай, разгромили его столицу и стали бесконтроль­ными владыками всей территории Китая. Особое внимание Кубла-хана теперь привлекал огромный китайский флот. На него монгольский император делал ставку, готовясь ко второму вторжению в Япо­нию.

Одновременно стали готовиться два флота, в Китае и Корее. Китайский флот состоял из доста­точно больших кораблей — военных джонок дли­ной в 240 футов и водоизмещением в 400 тонн. Джонки имели прочные деревянные корпуса с вы­соко задранными носами и кормой и латинское па­русное вооружение. На корабле предполагалась ко­

230

манда и небольшой военный отряд — всего 60 че­ловек.

Кубла-хан привлек китайских и корейских во­енных инженеров и кораблестроителей для расши­рения флота и постройки новых, более крупных су­дов. Одновременно китайские офицеры начали обу­чать монгольских воинов искусству морского боя. Новые корабли, строившиеся по приказу Кубла- хана, имели длину около 300 футов, деревянный корпус на некоторых из них был обшит железными листами, а на палубах были возведены навесы из шкур, защищавшие матросов и воинов от вражес­ких стрел. Увеличился экипаж и количество воинов на борту каждого корабля. Теперь на джонке уме­щалось до 100 человек. Большая часть кораблей была оснащена латинскими парусами, сотканными из хлопка, и имела весла, предназначенные в основ­ном для маневрирования вблизи берега. Задолго до появления в Европе и Новом Свете Кубла-хан при­менил на своем флоте гребные колеса.

Гребные колеса приводились в движение вруч­ную. Суда, оснащенные ими, были самого разного размера, в том числе и очень большие, имевшие по 11 гребных колес по каждому борту. Такая оснастка позволяла новым судам быстрее двигаться и манев­рировать, нежели парусникам.

Совершенствовалось корабельное вооружение. Широко применялись “реактивные” огненные стре­лы, ракеты, бомбы, выстреливаемые из катапульт (такие бомбы назывались “буо-пао”). Некоторые исследователи полагают, что на кораблях имелись пушки.

Строительство приняло огромный размах. 17 тыс. человек были мобилизованы на заготовку строевого леса. В 1279 г. Кубла-хан построил 1500 кораблей, в

231

1281-м — новые три тысячи. Всего со вспомогатель­ными судами монгольский император располагал 5 тыс. судов.

Два флота, базировавшиеся в Китае и Корее, состояли из 1170 крупных кораблей китайского типа из старого китайского флота и из новых образцов, построенных Кубла-ханом, 300 больших корейских кораблей. Средние и мелкие суда, естественно, со­ставляли большинство. Всего в портах Китая было подготовлено 3500 судов, на которые взошли 100 тыс. воинов. 900 крупных и средних судов и примерно такое же количество мелких суденышек выставили корейские вассалы, на этих кораблях и корабликах разместились 40 тыс. монголов.

Весной 1281 г. два флота вышли в море, чтобы соединиться у острова Ики и вместо напасть на бе­рега Японии. Общее руководство осуществлял Хван Буако.

Японцы предвидели возможность второго втор­жения и на месте первой высадки монголов воз­двигли за семь лет каменную стену длиной в 12 км, стена была в непосредственной близости от побере­жья, что лишало знаменитую монгольскую конни­цу возможности маневрировать.

Монгольская экспедиция двигалась медленно. Тяжелые джонки были перегружены лошадьми, кро­ме того, каждый корабль тащил за собой особое де­сантное судно — “батору” — с 20 воинами на бор­ту. Флот сопровождался огромным количеством вспомогательных судов, имевших в трюмах продук­ты и питьевую воду.

Войска, находившиеся на кораблях, несмотря на подготовительную работу и тренировки, плохо пе­реносили морской поход. Многие страдали морс­кой болезнью. Кумыс, основной продукт питания в

232

походе, быстро прокисал. Палило солнце. Лошади, погруженные на большие военные джонки, страда­ли не меньше людей. Все с нетерпением ждали вы­садки, чтобы в привычных условиях конного боя покорить, наконец, население японских островов.

Флоты двигались на юго-восток по сходящейся. Первым ввязался в активные действия флот, вышед­ший из Кореи. Он подошел к острову Душима, вы­садил десант и перебил защитников. От Цушимы “корейский” флот двинулся к югу, на остров Ики, куда уже спешил основной флот Кубла-хана, вы­шедший из Китая. Огромная масса судов, которым, казалось, было тесно даже в море, не вся двинулась на Ики. Часть “китайского” флота взяла южнее и остановилась у острова Хирадодзима, другая часть “китайского” и “корейский” флот совместными уси­лиями атаковали защитников острова Ики и унич­тожили их.

После взятия Ики участвовавшая в штурме часть “китайского” флота взяла курс на юго-запад, на Хирадодзиму, где должна была соединиться с ос­новными силами.

Судя по всему, Кубла-хан планировал нанести два одновременных удара, каждый флот и находив­шаяся на судах группа войск имели самостоятель­ные задачи. “Корейский” флот, имевший на бортах судов 42 тыс. воинов, и по численности и по месту высадки в точности воспроизводил экспедицию 1274 г., десантная операция производилась там, где ее ждали, и Кубла-хану было известно о подготови­тельных мероприятиях японцев (семилетнее строи­тельство 12-километровой каменной стены невоз­можно было скрыть от хорошо поставленной мон­голами агентурной разведки). Кубла-хан как бы по­дыгрывал японцам, направляя “корейский” флот и

233

десант по старому пути, а главные силы, т. е. “ки­тайский” флот, имевший на борту 100-тысячную орду монголов и подвластных им воинов, готовили высадку гораздо западнее, примерно в сотне кило­метров от места, где их ждали японцы.

Вначале все было разыграно как по нотам. Суда “корейского” флота с развевающимися кроваво- красными вымпелами и с трупами защитников ост­рова Ики, прикованными к носам джонок, появи­лись в заливе Хаката и громадой своей заслонили горизонт.

Ждавшие их именно там японцы бросились за­нимать боевые порядки, готовясь отражать напа­дение.

Десантная операция началась. Передовые отря­ды монголов с суденышек “батору” стали высажи­ваться прямо под стрелами противника и устроили на берегу общую свалку.

Суда “корейского” флота теснились в заливе, подходили к берегу, но упорная оборона японцев не давала возможности отвоевать хоть какое-то про­странство прибрежной суши, чтобы высадить основ­ную массу войск и — главное — лошадей.

Кроме прочего возникла непредвиденная труд­ность в виде маленьких гребных судов японцев, ко­торые неоднократно атаковали ставшие на якорь большие военные корабли.

Весь день продолжался кровавый бой спешен­ной монгольской конницы, высаженной на побере­жье, и японских войск. Ни одной из сторон не уда­валось одержать решающей победы.

Невозможность развернуть высадившиеся войс­ка в правильные боевые порядки, задавить японцев массой, навязать им привычный монголам конный бой — все это заставило командование “корейско­

234

го” флота дать команду отходить к судам, свернуть десантную операцию.

“Корейский” флот, принявший на свои суда не­удачливых десантников, отошел в открытое море и взял курс на Ики, а оттуда на Хирадодзиму, на со­единение с главными силами. Свою задачу он вы­полнил. Японские войска сосредоточились у залива Хаката, понесли потери в сражении и были прико­ваны к этому месту ожиданием возможной очеред­ной высадки противника. В то же время главные силы монгольской армии, находившиеся на судах “китайского” флота, уже были готовы к высадке гораздо западнее.

Главные силы монгольской экспедиции вошли в небольшую защищенную бухту острова Такасима в полумиле от Хирадодзимы, вырезали жителей Та- касимы. Высадка на побережье стотысячной мон­гольской конницы стала вопросом одного дня, а может быть и нескольких часов. Японцы же могли противопоставить новой невиданной по размерам десантной операции лишь слабые патрули, охраняв­шие все побережье Кюсю.

Естественно, патрули сообщили японскому ко­мандованию о появлении новой неожиданной опас­ности, и командование оценило безысходность сво­его положения. Надеяться оставалось лишь на выс­шие силы.

Император Камеяма и другие высокопоставлен­ные граждане совершали религиозные церемонии в синтоистских храмах, молились о вмешательстве богов. Обращаясь к богу войны, император начер­тал на молитвенной дощечке слова о победе над врагами, но надеялся ли он на исполнение своей мольбы — сказать трудно. Положение было поис- тине критическим.

235

Но чудо свершилось... В эту августовскую ночь (на долгий поход и покорение мелких островов Куб- ла-хан на огромных тихоходных судах потратил по­чти все лето) над островом Кюсю пронесся еще один страшный тайфун. “Камикадзе” — божественный ветер, так назвали его японцы.

Невероятной силы ураган опрокидывал на борт тяжело груженые джонки, рвались цепи, мачты, вырванные из своих гнезд, взлетали высоко в воз­дух, с треском рвались паруса. Сгрудившиеся ко­рабли швыряло друг на друга, они опрокидывались, шли на дно вместе с экипажем и воинами. Огром­ные волны смывали и уносили в море всех, кто пытался удержаться на палубе. Немногие, кто смог добраться до берега, пали под мечами японских пат­рулей.

Потери были невиданными. “Камикадзе” пото­пил 4 тыс. судов, погибло 100 тыс. воинов. Отваж­ные степняки нашли свою смерть в морской пучи­не, не успев обнажить оружие.

Уцелевшие под руководством Чан Пака укры­лись на острове Такасима, где вскоре были атакова­ны и перебиты японскими войсками под командо­ванием Сёни Кагасукэ. По некоторым данным, лишь 3 тыс. воинов смогли добраться до Китая.

Понеся такие потери, монголы больше никогда серьезно не угрожали Японии. Монгольское про­движение на Восток было остановлено. Япония ос­тавалась непобежденной территорией на протяже­нии всей истории вплоть до конца второй мировой войны.

Д м и т р и й

И в а н о в и ч Д о н с к о й

( 1 3 5 0 - 1 3 8 9 гг.)

К нязь Дмитрий Донской — один из немногих русский князей — причислен к лику святых. Он был внуком знаменитого князя Ивана I

Калиты, который начал собирание русских земель вокруг Москвы. После смерти Ивана Калиты мно­гие русские князья отправились в Орду, выпраши­вать для себя у татар ярлык на великое княжение. Ярлык достался сыну Калиты Семену Гордому, тот княжил 12 лет и умер в 1353 г. во время эпидемии чумы, опустошившей страну. Княжение перешло к родному брату Семена Гордого, Ивану Ивановичу Красному, человеку миловидному (за это и прозви­ще), но безвольному и сговорчивому. Зная характер брата, Семен завещал верховное правление митро­политу Алексею, который и возглавлял московское правительство до 1378 г. “Тихий и кроткий” Иван II Красный спокойно княжил при поддержке митро­полита и московского боярства и умер в 1359 г., оста­вив малолетнего сына Дмитрия.

237

Пользуясь малолетством московского князя, яр­лык на великое княжение перехватил суздальский князь Дмитрий Константинович. Но уже в 1362 г. стараниями московского боярства и митрополита Алексея ярлык на великое княжение вновь вернул­ся в Москву (естественно, не даром, а за большое вознаграждение) и великим князем стал двенадца­тилетний Дмитрий.

Независимо от воли малолетнего князя шел про­цесс объединения русских земель вокруг Москвы, которая стала духовным центром, центром русского православия. Достигнув совершеннолетия, Дмитрий активно подключился к объединительной деятель­ности. Он стал расширять свои владения, включил в их состав Углич, Галич и Белоозеро, приобрел та­кие города, как Калуга, Медынь, Стародуб, Дмит­ров. Продолжалась борьба с политическими сопер­никами — тверскими, рязанскими князьями.

На долгое время наиболее опасным врагом Дмит­рия стала Литва. Князь Ольгерд Литовский дважды осаждал Москву, но был отбит. Татары, которые ранее наводили ужас на соседей и давали русским князьям ярлык на княжение, сами переживали смут­ные времена — с 1357 г. у них шла постоянная сме­на ханов, взаимная вражда, разваливавшая Орду. Воспользовавшись ситуацией в Орде, Дмитрий не преминул померяться силой с дряхлеющим против­ником и выиграл битву на Куликовом поле (о чем будет рассказано подробнее).

Не менее важным делом было приглашение в Москву митрополита киевского Киприана. Право­славные подданные Великого княжества Литовско­го, в состав которого входил Киев, теперь стали под­чиняться в делах веры Москве. Это, впрочем, вы­

238

звало новую войну с татарами. Законный наслед­ник власти в Орде хан Тохтамыш, так же как и Дмит­рий, воевал с Мамаем и за победу русских на Кули­ковом поле на Дмитрия особо не обижался, а может быть, и был благодарен в душе. Но союзником Ма­мая была Литва, и духовное объединение Москвы и православного населения Литовского княжества про­стодушный Тохтамыш воспринял как объединение Москвы и Литвы. Об этом ему открыто писали суз­дальские князья, соперники Дмитрия Ивановича.

Новый поход войск Орды на Москву, теперь уже под водительством Тохтамыша, предательская, про­вокационная деятельность суздальских князей, отъезд Дмитрия “собирать войска” — все это при­вело к падению города и истреблению многих жи­телей. Но уже в 1383 г. татары вновь ввязались в череду нескончаемых междоусобных войн. Дмитрий Иванович вернулся, Москва отстроилась.

Умирая, великий московский князь Дмитрий Иванович, прозванный за победу на Куликовом поле Донским, завещал по обычаю свои владения стар­шему сыну Василию и “благословил” его “своею отчиною, великим княжением”. Отныне никакого ярлыка у татар Москва не просила. Фактически она стала самостоятельным государством.

КУЛИКОВСКАЯ БИТВА

(8 с е н т я б р я 1 3 8 0 г .)

В конце XIV в. усилился процесс распада Мон­гольской империи. В 1370 г. Большая орда распа­лась на 7 независимых владений. Одновременно началось объединение русских земель, бывших в

239

вассальной зависимости от Монгольской империи, объединение было обусловлено рядом объективных причин. На указанных территориях шло складыва­ние великорусского этноса. Инициаторами объеди­нения стали несколько крупных экономических, политических и духовных центров, между которы­ми шла борьба за лидерство. Наиболее сильными считались Тверь и Москва.

Параллельно шел процесс объединения западно- русских земель в рамках ориентированного на Запад русско-литовского государства. Чернигов, Киев, Нов- город-Северский, Трубчевск, Путивль и Курск были заняты литовским князем Ольгердом. В 1368 и 1372 гг. он в союзе с Тверью нападал на московские земли. “Такого зла и от татар не бывало, — считали очевид­цы военных действий с московской стороны. Посто­янно конфликтуя с Москвой, русско-литовское го­сударство вынуждено было вести войну на два фрон­та, поскольку имело постоянного непримиримого врага в лице Тевтонского ордена.

С 1360-х гг. на правом берегу Волги во главе под­властных монголам народов, потомков половцев, алан, язов, косогов и крымских готов, стал темник Мамай, создавший самостоятельное царство. Он начал борьбу с законным главою обитавшей в Си­бири Синей орды, чингизидом Тохтамышем, кото­рый пытался объединить развалившиеся орды. Пре­тендуя на господство над всей территорией Северо- Восточной Руси, Мамай в 1371 г. послал москов­скому князю Дмитрию Ивановичу ярлык на вели­кое княжение, т. е. признал его старшим среди всех подвластных монголам русских князей.

Дмитрий Иванович использовал свои велико­княжеские права для усиления Московского госу­

240

дарства, с 1374 г. он вступил в открытый конфликт с тем же Мамаем и с русско-литовским государством. В результате вызрела большая война Московского государства против Орды и Литвы.

В 1380 г. Мамай подготовил поход на Москву, который принципиально отличался от предыдущих набегов. Отсутствие на протяжении длительного времени внутренних войн на территориях Монголь­ской империи привело к относительному перенасе­лению народов в степи. Сама жизнь толкала Мамая захватить русские земли, разделить между своими подцанными-степняками, превратить часть кочев­ников в постоянных хозяев над оседлым славянским населением Московского государства.

Союзником Мамая выступил литовский князь Ягайло, желавший принять участие в разделе севе­ро-восточных русских земель. В мае 1380 г. он уста­новил мир с Орденом и двинулся с освободившими­ся силами через Киев, Чернигов и Северские земли навстречу Мамаю, планируя соединиться на р. Оке и вместе идти на Москву. Однако русско-литовское государство не было достаточно сильно и едино в борьбе с Дмитрием Ивановичем. Братья князя Ягай­ло со своими войсками открыто выступили на сто­роне Москвы.

Особняком стоит вопрос о позиции рязанского князя Олега, который противился подчинению Мос­кве и долгое время считался врагом Дмитрия, та­ким же, как Мамай и Ягайло. Ряд исследователей полагает, что Рязань заняла двойственную позицию, признавая зависимость от Мамая, но в критические минуты подыгрывая Москве. Именно Олег Рязан­ский сообщил Дмитрию о готовящемся походе Ма­мая на Москву.

241

И дипломатическая разведка и поиски москов­ских пограничников в степи подтвердили, что Ма­май в союзе с Ягайло и Олегом Рязанским готовит поход и ждет осени, чтобы тогда соединить свои силы. Оценив ситуацию, Дмитрий Иванович решил упредить Мамая и начал сбор войск. Подвластным Москве территориям и союзным князьям было ве­лено собрать войска к 15 августа в Коломне на реке Оке, на границе между Московским и Рязанским княжествами. Московские войска самого Дмитрия подошли к Коломне 26 августа.

В собравшемся войске были представители по­чти всех земель Северо-Восточной Руси. Подошли войска из Твери, которая постоянно соперничала с Москвой. Не было полков из Смоленска, Ниж­него Новгорода, Рязани. Позже, уже на марше по Рязанщине, Дмитрия догнали псковские и брян­ские полки литовских князей Ольгердовичей, бра­тьев Ягайло.

Собравшиеся силы современники оценивали по- разному. Летописцы говорили о рати в 150—200 тыс. Более поздние исследователи (Е. А. Разин и др.), под­считав общее количество населения русских земель, учтя принцип комплектования войск и время пере­правы русской армии (количество мостов и сам пе­риод переправы по ним), сходятся на том, что под знаменами Дмитрия собралось 50—60 тыс. воинов, из них 20—25 тыс. — войска непосредственно Мос­ковского княжества. В войске было 20 тыс. конных воинов и до 30 тыс. пехоты. Войска были объедине­ны в пять тактических единиц — передовой полк, большой полк, полк правой руки, полк левой руки и засадный полк.

Произведя смотр войскам, Дмитрий двинулся242

навстречу Мамаю, огибая центральные районы Ря­занского княжества, строго запретив трогать рязан­ское население. 30 августа войска переправились через Оку, оставили на месте переправы небольшой отряд тысяцкого Вельяминова с целью направлять опоздавшие части и охранять переправу, и двину­лись по окраинам Рязанского княжесгва к верховь­ям Дона. Проводниками были 10 купцов, торговав­ших в Крыму и знавших степные дороги. Уже на марше была выслана разведка, имевшая задание “своими глазами” обнаружить татарские войска. Разведчики под командованием Семена Мелика обнаружили татар в трех переходах от верховий Дона и взяли пленного из татарской знати.

Общее расположение войск противоборствующих сторон было следующим: войска Мамая подходили к верховьям Дона с юга, и востока; в 115 км от мес­та будущего столкновения, в Рязани сидел с вой­сками князь Олег Рязанский (якобы союзник та­тар); западнее, в Одоеве, также примерно в 115 км, стояли войска литовского князя Ягайло; с севера, с расстояния в 125 км от верховий Дона, навстречу татарам двинулось, вклинившись меж литовскими и рязанскими войсками, войско Дмитрия, к кото­рому на марше присоединились литовские полки братьев князя Ягайло.

Логика подсказывает, что союз Мамая с рязан­цами и литовцами был фикцией, и Дмитрий пре­красно знал это. Идти навстречу татарам и остав­лять на флангах и практически в тылу татарских союзников было самоубийством. Традиционно счи­талось, что Дмитрий тем самым не давал своим про­тивникам соединиться, бил их по частям. Не учи­тывается, однако, что, наступая на татар, Дмитрий

243

не мог навязать бой конному татарскому войску, имея в своих рядах более половины пехоты. Задерж­ка Мамая на день или два, отступление (даже при­творное) татар, просто выжидание вблизи места предполагаемого сражения — все это привело бы к окружению московских войск литовцами и рязан­цами. В момент боя литовцы были от него в 30 км (6 часов пути для пехоты, еще меньше для конни­цы) и при желании могли подойти в разгар сраже­ния и ударить с тыла. Таким образом, выдвижение Дмитрия в верховья Дона и завязывание сражения с татарами говорят, что московское командование было уверено в нейтралитете или (по крайней мере) в тайном сочувствии со стороны рязанцев и “лит- вы”. Тем более, в войсках Дмитрия были те же вой­ска литовского княжества братьев Ягайло, которые (братья) являлись своего рода добровольными за­ложниками.

5 сентября, пройдя за 7 суток 125 км, войска Дмитрия вышли к реке Непрядве, впадающей в Дон. Здесь был собран военный совет, на котором ре­шался вопрос: переходить ли Дон или ждать войска Мамая на своем берегу. Интересно, что именно ли­товские князья Ольгердовичи предложили перейти Дон и дать бой татарам на их территории. В отли­чие от московских войск, имевших пока негатив­ный опыт борьбы с татарами, литовские князья все это время вели удачные завоевательные войны и привыкли действовать наступательно. Кроме того, советуя идти за Дон, Ольгердовичи как бы давали гарантию, что их брат не ударит на Дмитрия с тыла или не заблокирует переправы через Дон у них в тылу, что было равносильно удару (прорываться через реку из степи на родину после сражения).

244

Решение было принято. 6 сентября началась пе­реправа по пяти мостам. В ночь на 7-е она закончи­лась. Русские уничтожили мосты, отрезая себе путь к отступлению (впрочем, попытка отступления 50- тысячной армии по пяти мостам в условиях боя и преследования татарами все равно была нереальна и кончилась бы полным истреблением).

7 сентября передовые русские войска Семена Мелика нанесли удар по татарским сторожевым силам и разбили их. Основные татарские войска были обнаружены в 7-8 км от расположения рус­ских войск. Это было всего на расстоянии часа пути, и Семен Мелик предложил князю Дмитрию “ис- полчитися”, т. е. стать в боевой порядок. Дмитрий немедленно поручил воеводе Дмитрию Боброку- Волынскому строить войска.

Русское войско, пришедшее с Дмитрием на Дон, было ополчением всех земель Северо-Восточной Руси, ополчением всех слоев населения. К тому вре­мени в Московском княжестве стал складываться новый тип княжеского войска, своего рода предте­ча будущего русского дворянства. Л. Н. Гумилев счи­тает, что конная дружина московского князя была “интернациональна” по своему составу, в Москву стекались не желавшие принять ислам татары, про­тивящиеся внедрению католичества “литовцы”, т. е. славянское население западных русских княжеств, крещеные половцы, меряне, мурома, мордва... Тот же Семен Мелик, судя по прозвищу, был выходцем из тюркоязычной среды.

Комплект вооружения русского воина к концу XIV в. не претерпел особых изменений по сравне­нию с XIII в. Основой русского войска по-прежне­му являлись дружины князей, состоявшие из вои­

245

нов-профессионалов, имевших тяжелый комплект защитного вооружения. Дружины княжеские были в основном конными, но, как правило, все дружин­ники могли сражаться и конными и пешими. В за­висимости от поставленной задачи, дружинники могли спешиться и принять бой в пешем строю. Исходя из этого, принципиальной разницы в комп­лекте вооружения пешего и конного воина не было, за исключением деталей, таких, как чисто пехот­ный щит-павеза и копье, которое было различным для пешего и для конного воина. Оборонительный доспех русских воинов того периода стал более раз­нообразным. Основным видом по-прежнему про­должает оставаться кольчуга. Она представляла дос­пех рубашечного покроя, плетенный из металличес­ких колец. Кольца делались из круглой в сечении проволоки. Края кольца заклепывались с помощью шипа на одном конце. Но к середине XIV в. начи­нает распространяться новый тип кольчуги — из плоских колец, который получил название “байда- на”. У байданы зачастую размер кольца был боль­ше, чем у кольчуги.

Покрой кольчуги стал более варьироваться. Если в XIII в. дружинники использовали кольчуги дли­ною до колен с длинными рукавами, то в XIV в. кольчуга стала короче, а рукав приобрел длину “три четверти”. Использовались и наручи византийского типа из узких стальных полос, наклепанных на ко­жаные ремни. Кольчуги носили как самостоятель­но, так и комбинированно с другими видами доспе­хов. Бывали варианты, когда одна кольчуга надева­лась на другую или поверх кольчуги надевалась бай- дана с большим размером колец.

По-прежнему популярным оставался ламинар­246

ный панцирь. Он состоял из стальных пластинок, соединенных между собой шнурками или ремешка­ми. Панцирь был исключительно эластичным, не сковывал движения; он известен еще со времен Аварского каганата. Использовался и обновленный чешуйчатый панцирь, или, как его называют, “пла­стинчато-нашивной”. Вариаций этого доспеха было много, очень сильно варьировался размер пластин. Кроме того, пластины стали наклепывать на отдель­ные ремни.

Очень отчетливо чувствуется иногда влияние Византии, когда к пластинчатому или чешуйчатому доспеху добавляется прикрытие для плеча и руки из металлических полос, прикрепленных к матерчатой или кожаной основе, и такое же прикрытие из по­лос по нижнему краю доспеха. Чисто внешне оно напоминает детали доспехов римских и византий­ских воинов. Пластины к панцирю могли прикле­пываться не только снаружи, но и изнутри (так что снаружи были видны лишь ряды заклепок) или даже вшиваться вовнутрь и заклепываться. На Западе та­кой тип доспеха назывался “бригандина”. Часто встречались комбинированные типы доспехов, под которые вдобавок могли надеваться кольчуги.

Шлемы у русских воинов были традиционной сфероконической формы, они могли быть и низки­ми и высокими. Увенчаны они чаще всего шарика­ми, но иногда сходятся на острие. Яловцы вряд ли использовались в данный период. Шлемы имели бармицу (прикрытие для шеи), которая могла быть матерчатая, стеганая, из войлока или кожи, со вши­тыми внутрь пластинками металла. Бармицы могли снаружи покрываться пластинками металла, но чаще всего они были кольчужными и, по восточной моде,

247

закрывали все лицо, оставляя лишь глаза. Дружин­ники побогаче и князья могли использовать “шле­мы черкасские”. Трудно понять, что имелось в виду под данным понятием. Скорее всего, это шлемы мастеров, проживавших на территории Золотой Орды. В таком случае они имели характерные вы­резы над бровями и были богато декорированы. Были распространены и шлемы импортного произ­водства: византийские куполообразные с широки­ми полями, богато украшенные православной сим­воликой, и немецкие куполообразные с широкими полями, иногда слегка опущенными. Русские шле­мы приобрели, благодаря влиянию Востока, также и науши, которые эластично прикреплялись с бо­ков, иногда по три, один над другим.

Другим таким же характерным элементом, при­шедшим с Востока, от монголов, стало зерцало, стальной диск — плоский или выгнутый, крепив­шийся самостоятельно на ремнях либо пришивав­шийся или приклепывавшийся в центре панциря. В качестве защиты ног использовались кольчужные чулки или поножи византийского типа из узких ме­таллических полос.

Все защитное вооружение богато декорировалось, золотилось, покрывалось дорогими тканями. На шлемах продолжали встречаться популярные в XIII в. личины.

Очень разнообразны, если судить по иконопи­си, были и формы русских щитов: круглые, тре­угольные, каплевидные, в форме усеченного кону­са. Применялись также щиты-павезы, характерной прямоугольной формы с выпуклым вертикальным желобом посередине. Это щиты скорее пехотные, чем кавалерийские, иногда большого размера. В

248

желоб вставлялся специальный заостренный кол — он вбивался в землю, и щит служил укрытием от стрел и препятствием для кавалерии.

Щиты изготавливались в основном из деревян­ных дощечек и обтягивались кожей. Кавалерийские могли в середине иметь умбон. По краю щита мог­ла идти металлическая окантовка, и металлические заклепки могли покрывать его поле. Щиты богато декорировались и расписывались краской. В изоб­ражениях использовалась православная символика — например процветший крест, а также изображение геральдических животных и библейских героев.

Наступательное вооружение было самым разно­образным и отражало традиции и Запада и Востока. Мечи преобладали европейского типа: двулезвий­ные с колющим концом с узкими долами, иногда граненые. Перекрестье длинное, прямое, иногда с концами, загнутыми в сторону клинка, навершие плоское, круглой формы. Рукоятка одинарной или полуторной длины. Ножны деревянные, обтянутые цветной кожей с металлическими обоймицами, к которым крепились ремни портупеи.

Археологически точно аннотированных русских сабель XIV в. до нас не дошло. Вероятно, они вы­глядели точно так же, как и ордынские. Применя­лись русскими пешими воинами разновидности длинных боевых ножей, короткой и средней длины. Возможно, в это время начинает входить в употреб­ление “кончар” — оружие с прямым граненым клин­ком для пробивания доспехов. В дальнейшем оно станет непременным атрибутом восточных воинов. Очень популярны были боевые топоры, их носили в специальных футлярах на поясе. Также распрост­ранены были топоры-клевцы. Утрачивают популяр­

249

ность булавы с гранеными шипами, на смену им приходят ордынские шестоперы. Очень популярны кистени — металлические шары, гладкие или с ши­пами, соединенные с рукоятью цепочками или ре­мешками.

Оружие приобретает темляки — ременные или из шнурка петли, на которых подвешивалось на руку оружие — сабли, топоры, клевцы. Очень удобно это было при стрельбе из лука, когда сабля, например, висела на правой руке, в любую минуту готовая к бою. Кроме того, темляк препятствовал выбиванию оружия из руки. Выбитую саблю можно было пере­хватить вновь. Интересно также, что топоры, име­ющие плавный загиб лезвия вниз, нижней округлой частью лезвия можно было как бы подвешивать на руке.

Копья были самыми разнообразными по форме наконечника и способам применения. Копье-ро- гатина для пешего боя имело большой широкий ланцетовидный наконечник и толстое короткое древко; иногда ближе к втулке наконечника оно утолщалось. Это утолщение крайне удобно при боевой стойке, когда воин становится боком: ниж­ний конец рогатины упирает в отстоящую правую ногу, а копье направляет в сторону врага; рука при этом, обхватывая древко, упирается в утолщение перед наконечником. Рогатина была не только бо­евым оружием, но использовалась при охоте на крупного зверя, например медведя. Существовали копья универсального типа, с нешироким гране­ным острием. Распространившаяся к тому време­ни чисто всадническая пика имела очень узкое, квадратное в сечении острие. Сохранились мета­тельные копья-сулицы.

250

Русские луки были сложносоставные, клееные, сочетавшие в себе детали из дерева, рога, сухожи­лий. Лук обклеивался берестой. Дальность стрель­бы подобных луков при меньших размерах была го­раздо больше, чем у луков-моноксилов (выполнен­ных из одного куска дерева). Стрелы носили в бере­стяном или кожаном колчане степного типа в виде узкого длинного короба, расширяющегося книзу. Стрелы в нем помещались наконечниками вверх. Лук носили отдельно в кожаном налучье. Единствен­ным недостатком подобного сложносоставного лука было то, что он очень боялся воды. От дождя он мог потерять свои боевые качества. Лук в налучье хранился в ненатянутом виде. Тетива натягивалась непосредственно перед боем. При снятой тетиве дуги лука выгибались в обратную сторону. Для предотв­ращения удара по левой руке при натягивании лука надевался кожаный или металлический наруч, ко­торый прикрывал руку с внутренней стороны. Для натягивания тетивы применяли костяные или ме­таллические перстни. Не исключено также, что рус­ские воины знали арбалет.

Не исключалось и бронирование лошадей. Кон­ский доспех мог быть и пластинчатым, и стеганым, и кольчатым.

Дружины литовских князей не сильно отлича­лись от русских. Вооружение было в целом цент­ральноевропейским. Подвергшись влиянию Евро­пы, оно утяжелилось, но в целом отличалось от рус­ского лишь рядом деталей, таких, как панцири из больших пластин и шлемы сфероконической формы.

Войска Мамая, по мнению Л. Н. Гумилева, пред­ставляли собой “конгломерат разнообразных этно­сов, чуждых друг другу, не спаянных ничем, кроме

251

приказов темника”. Костяком государства, которое он (Мамай) пытался создать, были потомки алан и половцев, народов разных языковых групп. Ученые не имеют единого мнения о численности войска, пришедшего с темником к русским границам. Не­которые считают, что оно достигало 300 тыс., что вряд ли реально. Большинство склоняется к тому, что войска Мамая количественно в два раза превос­ходили войска Дмитрия Ивановича. Каждый иссле­дователь спешит отметить в рядах татарского вой­ска наемников-итальянцев из генуэзской колонии. Однако расчеты показывают, что генуэзцы вряд ли могли выставить более тысячи солдат.

Следует отметить, что, несмотря на этническую пестроту войск Мамая, одеты и вооружены они были почти одинаково, так как в то время в степи был выработан единый комплект вооружения, присущий и монголам, и тюркам, вобравший в себя самые передовые элементы военных культур. Причем, во­оружение золотоордынских воинов конца XIV в. претерпело ряд изменений по сравнению с XIII в.

Ядром татарского войска и самой лучшей его частью по-прежнему остается тяжелая кавалерия. Внешний вид тяжелой кавалерии претерпевает ряд изменений, связанных как с чисто временными рам­ками (прошло более века с момента появления мон­голов на Руси), так и с тем, что монголы активно перенимали элементы вооружения и новинки воен­ной техники покоренных народов.

Большое распространение в XIV в. в ордынских войсках получили кольчуги. Монголы быстро оце­нили их удобства, особенно в комбинации с други­ми видами доспехов, когда кольчуга использовалась как нижний панцирь. На изобразительном матери­

252

але практически не видно открытой кольчуги. Ви­димо, ее надевали под халат или даже вшивали внутрь халата, как это делали позднее турецкие во­ины. Подобное ношение кольчуги было более прак­тичным, так как металл меньше подвергался воз­действию осадков. Кроме того, использовались коль­чуги из плоских колец — байданы или “боданы бес- серменские” (что подчеркивало восточный харак­тер данного типа доспехов). Возможно, к концу XIV в. уже появились первые образцы бахтерцов — доспехов, где в плетение кольчуги включались ме­таллические пластины.

Популярным, если судить по персидским мини­атюрам, оставался ламинарный панцирь, выполнен­ный из узких металлических или кожаных пласти­нок. Внешне они очень разнообразны по цвету, раз­меру и конфигурации пластинок. Можно выделить несколько типов панцирей: из крупных пластин, из мелких пластин, с цветной полосой между рядами и без нее. К сожалению, определенный схематизм в изображении не позволяет сделать более серьезных делений, а археологи находят в основном лишь сами металлические пластины. Кроме того, встречаются изображения доспехов, похожих на самые архаич­ные варианты чешуйчатых панцирей. Применялся также и ламинарный панцирь из полос железа и твердой кожи. Иногда оба типа панцирей комбини­ровались в одном. Подробнейшее описание монголь­ских панцирей “хуяг” дает Плано Карпини. Распро­странены были у монголо-татарских воинов панци­ри из мягких материалов — войлока, кожи, ткани, к которым изнутри прикреплялись или вшивались внутрь металлические пластины. Доспехи из мяг­ких материалов могли использоваться самостоятель­

253

но, а могли надеваться под панцирь из твердых ма­териалов.

В XIV в. меняется конструкция прикрытий для плеч и предплечий. Вместо больших прямоуголь­ных ламинарных лопастей, прикреплявшихся к во­рогу и к руке, начинают появляться наплечники, кованные из листа металла, к которым прикрепля­ется защита предплечья из узких горизонтальных пластинок.

В XIV в. особо широко на Востоке начинают ис­пользоваться двучастные налокотники, которые из­готавливались из металла и иногда имели прикры­тия для рук.

Прикрытия для ног были разнообразны по кон­струкции. Чаще всего прикрывались голень и коле­но двучастным наголенником и выпуклым наколен­ником, соединенные между собой и с помощью рем­ня прикреплявшиеся к поясу. На изобразительном материале зачастую не видно, есть ли на воине при­крытия ног, так как ноги до середины голени часто прикрыты халатами.

Щиты, использовавшиеся татаро-монгольскими воинами, были традиционными — сплетенные из прутьев и увенчанные металлическими умбонами. По-тюркски щит называется “калкан”, по-монголь- ски — “халха”. Прутья обматывались разноцветны­ми шерстяными или шелковыми нитями так, что получался узор.

Интересно отметить, что в миниатюрах к “Шах- наме”, относящихся к интересующему нас време­ни, изображения воинов со щитами крайне редки. Зачастую всадники сражаются саблями, держа в од­ной руке поводья. Копья всадники по-прежнему держат двумя руками, также не используя щит. Это

254

совпадает с описаниями Плано Карпини, относя­щимися к XIII в.

Наиболее часто встречаются в XIV в. монголо­татарские шлемы сфероконической формы. Продол­жают использоваться шлемы, склепанные из не­скольких сегментов и перекрытые вдоль стыков по­лосками стали. Все шире распространяются цель­нотянутые шлемы, сделанные из одного куска ме­талла. Бармицы были кольчужными, закрывающи­ми все лицо до глаз, ламинарными, ламелярными, чешуйчатыми, а также использовались науши в виде двух или трех стальных дисков, закрепленных ре­мешками по бокам шлема. Характерной приметой шлемов того периода становятся вырезы над бровя­ми на лицевой стороне, над которыми нередко ими­тируются брови. Шлемы данного типа часто имеют низкий купол и практически лишены шпиля.

Конский доспех по-прежнему остается привиле­гией наиболее состоятельной части воинов. Он мо­жет быть и ламинарным и ламелярным. Судя по миниатюрам, боковые части доспеха могли быть сплошными, а могли быть и из трех частей. Исполь­зовались также и матерчатые стеганые панцири. Как влияние Запада можно рассматривать кольчужное прикрытие для лошадей. Вероятно, использовались кольчато-пластинчатые панцири для лошадей, ко­торые в дальнейшем станут самыми популярными, заставив забыть об остальных. Голову лошади при­крывали стальные оголовья, иногда очень богато орнаментированные. Оголовье могло быть и из од­ной детали, и из трех частей. Если судить по мини­атюрам, они могли изготавливаться и из металли­ческих полос.

Наступательное оружие ордынских воинов так­255

же было многообразным. Очень распространенным по-прежнему остается лук. На персидских миниатю­рах есть масса сцен, изображающих то или иное сражение, на которых воины с обеих сторон воору­жены одними луками.

Луки у монголов были сложносоставные клее­ные. как небольшие, до 90 см, так и большого раз­мера — до 1,4 м. Материалом для их изготовления были различные сорта дерева, кость и сухожилия. В своеобразный комплект входили налуч и колчан. Колчаны были двух типов: один в виде длинной плоской кожаной сумки, в котором стрелы распо­лагались оперением вверх. Колчаны подобного типа хорошо видны на миниатюрах. Они богато орна­ментировались и украшались аппликацией, а также хвостами пушных животных, леопарда или барса. Второй тип хорошо известен археологам — это длин­ный узкий берестяной короб, где стрелы лежали остриями вверх. Эти колчаны украшались костяны­ми накладками. И колчан (справа) и налучье (сле­ва) крепились к специальному поясу, который за­стегивался на крючок.

Сила натяжения монгольского лука колебалась от 60 до 80 кг. Длинные монгольские стрелы имели самые разнообразные наконечники, каждый для вполне определенной задачи. Хорошими стрелами “не разбрасывались”. Стреляли прицельно, а после сражения собирали свои стрелы, которые были боль­шой ценностью. Даже в войну 1812 г. конные баш­киры, изумившие французов своим архаичным, но грозным оружием, после сражения долго занима­лись поисками на поле боя своих стрел.

Из клинкового оружия монголы использовали мечи и сабли. Последние часто имели очень слабый

256

изгиб, длина их постоянно росла. Часто на мини­атюрах можно видеть, как воины держат свои саб­ли, положив их на плечо. Очень популярной дета­лью у сабель становится елмань — расширение клин­ка в его нижней трети. Северокавказские клинки, бывшие на вооружении в Орде, имеют очень инте­ресное окончание в виде “штыка” — граненого ко­лющего конца. Подобными саблями можно было не только рубить, но и колоть. У перекрестья мон­гольских сабель чаще всего концы опущены вниз и слегка расплющены. Широко использовались са­бельные темляки. Ножны имели обоймицы с коль­цами для крепления к поясу. Применяли ордынцы и прямое клинковое оружие — мечи, имевшие на- вершие в виде сплюснутого шара или диска. В ка­честве оружия ближнего боя и для добивания про­тивника служили длинные, до 30—40 см, ножи. Очень популярным у татаро-монголов было удар­ное оружие — булавы и кистени. На миниатюрах к “Шахнаме” можно увидеть необычный тип палиц — бычьеголовые палицы на длинной ручке. Они явно носили культовый характер, их вид должен был вдох­новлять воинов на бой. Были и булавы в виде шара на длинной ручке; в бою их держали двумя руками. Излюбленным оружием были шестоперы и кисте­ни. Роль боевого оружия продолжал играть аркан (есть и такие изображения на миниатюрах).

Копья имели граненые наконечники и два тем­ляка (ременные петли). На них копья носили за плечом во время стрельбы из лука. Копье в бою дер­жали двумя руками, не пользуясь щитом. Судя по миниатюрам, щит использовали в паре с саблей. Копья могли иметь крюк, как и в XIII в. Появляют­ся флажки на копьях. Возможно, на них имелись

9. Зак. 158 257

какие-либо родовые знаки или тамги, если пикой владел знатный воин, или цвета подразделений на флажке у простых воинов.

Возможно, монголы, как и русские, в Куликов­ской битве имели арбалеты, а также большие поле­вые щиты-павезы — “чапары”.

Большой интерес представляют изыскания по поводу места сражения. Массовые захоронения, об­наруженные примерно в пяти километрах от места впадения Непрядвы в Дон, позволяют выдвинуть версию, что сражение развернулось юго-восточнее. Русские войска стояли тылом на северо-восток, спи­ной к Дону, между речками Курца и Рыхотка (Крас­ная звезда. 1991, 25 дек.).

Вечером 7 сентября русские войска были выст­роены в боевой порядок. Большой полк и весь двор московского князя стали центре построения. Ими

258

командовал московский боярин Тимофей Вельями­нов. На флангах стали полк правой руки под ко­мандованием литовского князя Андрея Ольгердо- вича и полк левой руки князей Василия Ярославс­кого и Феодора Моложского. Уступом за левым флатом большого полка, прикрывая с тыла полк левой руки, стала дружина князя Дмитрия Ольгер- довича. Впереди перед большим полком стал сто­рожевой полк князей Симеона Оболенского и Иоан­на Тарусского. Вверх по Дону в дубраве неподалеку от полка левой руки стал засадный полк во главе с двоюродным братом Дмитрия Владимиром Андрее­вичем и Дмитрием Боброком-Волынским.

Вечером и ночью Дмитрий Иванович объезжал войска, делал им смотр. После объезда, в темноте, был выслан в засаду полк Владимира Андреевича и Боброка-Волынского.

Тогда же, вечером, татарские передовые части, тесня русских разведчиков Семена Мелика, увиде­ли русские построившиеся войска. Выбрав возвы­шенное место, татары рассмотрели русское боевое построение и вернулись к своим главным силам. Мамаю они донесли об увиденном, преувеличив рус­ские силы вчетверо. Не смущаясь количеством вра­гов, Мамай велел готовиться к бою.

Обращает на себя внимание слабая работа та­тарской разведки, которая ни в какое сравнение не идет с монгольской разведкой времен Чингиз-хана и Батыя. Наоборот, русские войска, пополненные выходцами из степи, как бы меняются ролями с та­тарами. Русские ведут постоянную разведку перед походом, на самом марше и перед битвой. Посыла­ет в разведку и опрашивает разведчиков сам вели­кий князь московский.

259

Боевой порядок русских войск как бы заранее предполагает атаку татар на левый фланг, и он ук­репляется частным резервом (дружина Дмитрия Ольгердовича); именно здесь неподалеку укрывается засадный полк. С одной стороны, подобный боевой порядок диктуется ландшафтом — правый фланг русских прикрыт оврагом, что лишает татарскую конницу возможности маневрировать здесь больши­ми силами. Но, с другой стороны, решение Мамая на бой, несмотря на четырехкратно завышенные данные о русском войске, и довольно безрассудная атака именно в том направлении, где его ждали и достойно встретили, — все это вызывает ряд вопро­сов и дает возможность заподозрить какую-то скры­тую дипломатическую или агентурную подготовку события, полную дезинформацию татарского пол­ководца о реальной расстановке сил противника.

В ночь на 8 сентября Дмитрий с Боброком выез­жали на разведку и издали осматривали татарские и свои позиции.

Утро 8 сентября было туманным. До 11 часов, пока туман не рассеялся, войска стояли готовыми к бою, поддерживали связь (“перекликались”) звука­ми труб. Князь вновь объезжал полки, часто меняя лошадей (или очень быстро ездил, или сбивал со следа лазутчиков).

Как только туман рассеялся, часть русского вой­ска двинулась вперед. В это же время из-за холма, расположенного в центре долины (Красный холм), быстро выдвинулись татарские войска с пехотой в центре и конницей на флангах. Боевой порядок та­тар был тесным, передвижение и маневрирование затруднялись небольшими размерами поля сраже­ния. Войска сблизились и остановились стена про­

260

тив стены, “ибо несть места, где им разступитися”, — отмечал летописец.

После сближения татарского войска со стороже­вым полком князь Дмитрий, бывший до этого в ря­дах сторожевого полка, вернулся в большой полк, где поменялся одеждой с Михаилом Андреевичем Бренком, который оставался и сражался под вели­кокняжеским стягом. Сам же Дмитрий стал в пер­вых рядах большого полка.

Итак, организовав войска для боя, Дмитрий при­нял в нем участие в качестве рядового бойца, тем самым выпустил из рук бразды правления. О пере­даче командования кому-либо из воевод источники умалчивают. Оперативно реагировать на изменение обстановки, таким образом, русское командование не могло. Лучший воевода, расставлявший полки и выезжавший с князем ночью на разведку, Боброк- Волынский, находился в засадном полку и мог по­влиять лишь на время вступления в бой и направле­ние атаки этого полка. Видимо, атака засадного полка и была единственным маневром, предпола­гавшимся в ходе сражения, ничего другого не пред­усматривалось.

Мамай с тремя князьями наблюдал за ходом сра­жения с возвышенности (Красного холма).

Сражение началось поединком богатырей — Александра Пересвета и Челибея. Оба поединщика пали мертвыми. Далее последовал бой сторожевого полка, который выдерживал атаки татар около часа, причем был атакован и с фронта и с флангов. Не­которые источники говорят, что Дмитрий был в сто­рожевом полку, и когда полк стал отходить под на­тиском превосходящих сил, князь поехал к главным силам русского войска, чтобы двинуть их в бой. Рас­

261

чет, видимо, был на то, что татары в бою со сторо­жевым полком смешают свои боевые порядки, и им можно будет навязать бой “стенка на стенку”, где в условиях узкого пространства численный перевес большой роли не играет.

Однако татары, сбив сторожевой полк, продол­жали общий натиск, и произошло взаимное столк­новение. Бой здесь был затяжной и жестокий. По свидетельству очевидцев и летописцев, кровь лилась как вода и множество мертвых падало с обеих сто­рон. Татарская конница увязла в передовом полку, в “пешей русской великой рати”, которая отчаянно дралась, умирая под конскими копытами и задыха­ясь от великой тесноты. Летописцы указывают, что кони уже могли ступать по трупам, ибо не было чи­стого места. Учитывая особенности кавалерийского боя, можно предположить, что татарская конница несколько раз врубалась в ряды русской пехоты и откатывалась.

Через три часа такого боя обстановка проясни­лась. На правом фланге татар отбивали довольно легко — им мешал овраг. В центре русские несколько раз были на грани прорыва своих боевых порядков, но стойкость владимирских и суздальских полков позволила и здесь отбить татар. Дальнейшие атаки, видимо, стали невозможны, так как кони не могли идти по лежавшим телам.

Можно предположить общий откат татарского войска, перегруппировку и изменение направления главного удара. Теперь татары ударили на левый фланг русского войска, где их изначально и ждали.

Превосходство в коннице позволило татарам быстро сосредоточить силы на нужном направле­нии. Полк левой руки русского войска практически

262

был истреблен: “...пешаа русскаа великаа рать, аки древеса сломишися и, аки сено посечено, лежаху, и бе видети страшно зело...”. Дружина Дмитрия Оль- гердовича смогла лишь прикрыть левый фланг и тыл большого полка, который продолжал отбивать фрон­тальные атаки. Остатки полка левой руки добежали к Непрядве, татары устремились за ними.

Полк, стоявший в засаде, все время рвался в бит­ву, но воевода Боброк удерживал его, выдерживая до последнего момента, приводя разные причины вплоть до того, что ветер в лицо и лошадям будет трудно бежать. Однако, когда татары прорвались к реке и подставили засадному полку тыл, Боброк приказал вступить в бой. Удар конницы из засады с тыла на основные силы татар, изнуренных четырех­часовым боем, стал решающим. Ударная татарская конница была загнана в реку и там перебита. Одно­временно перешли в наступление полк правой руки русской армии и большой полк. Татары в очеред­ной раз отхлынули.

Ход боя переломился. Мамай, до которого, ви­димо, дошло, что он кругом обманут, бежал с ма­лыми силами, как только засадный полк русской армии вступил в бой. Перегруппировать татарские силы, продолжить бой или хотя бы прикрыть от­ступление было некому. И потому все татарское войско побежало.

Русские войска преследовали татар 50 верст, “из­бив” их “бесчисленное множество”. Речь здесь, ви­димо, идет о пеших татарских воинах и о тех кон­никах, чьи лошади были измотаны боем.

Дальнейшее преследование не проводилось. Рус­ские войска были сами очень утомлены и потеряли много убитыми и ранеными. До трети войска было

263

убито (около 20 тыс.), в живых осталось 40 тыс. Когда многочисленных раненых повезли домой на теле­гах, и обозы, естественно, отстали, литовцы князя Ягайло и некоторые рязанцы грабили и добивали беззащитных раненых...

Мамай вскоре был разбит законным наследни­ком Чингизидов, ханом Тохтамышем, бежал в Крым и погиб там. Виновниками смерти темника считают его недавних союзников — генуэзцев.

В 1382 г. Москва вновь была опустошена татара­ми (правда, из другой орды). Но все же Куликов­ская победа имела огромное политическое и нацио­нальное значение. После нее славяне, населявшие северо-восточные русские княжества, впервые осо­знали себя единым народом. В московском князе все увидели своего национального вождя. Дмитрий Иванович в честь победы был назван Донским. Он стал основателем могущества и политического зна­чения Московского государства. Как образно заме­тил В. О. Ключевский, ’’Московское государство родилось на Куликовом поле, а не в скопидомном сундуке Ивана Калиты”.

Т а м е р л а н

(1 3 3 6 —1 4 0 5 гг.)

В середине XIV в., когда стала разваливаться со­зданная Чингиз-ханом империя, в Средней Азии, где тюркским населением правила мон­

гольская династия, начался ряд переворотов и внут­ренних кровавых войн. Среди эмиров, дерущихся за власть, выделился эмир Тимур из рода Барлас, который разгромил своих соперников — эмира Хус­сейна и Ильяс-ходжу — и утвердился верховным правителем в Бухаре и Самарканде.

Бухара и Самарканд были островом мусульман­ского мира среди предводительствуемых монгола­ми кочевников. Тяготевшие к исламу городские тор­говцы и ремесленники делали ставку на Тимура как на защитника веры от язычников-кочевников. Сам Тимур, создавший свою армию из тюркских вои- нов-гулямов (наемников и даже рабов), действитель­но защищал ценности мусульманского мира, но по сути своей стал “солдатским императором”, попал в зависимость от нужд своей наемной профессио­нальной армии, и это определило его путь полко­водца и всю его политику.

Установив свое господство в Средней Азии

265

(1370 г.), Тимур стал создавать барьер, который мог бы прикрыть цветущие города от набегов из степи, с севера. С 1375 по 1392 г. он вел удачную, но за­тяжную войну с монголами, совершал походы на восток к озеру Иссык-Куль, пока не уничтожил вла­стителя этой земли Камар-ад-Дина. Еще одним объектом его постоянного внимания стал непокор­ный Хорезм — яблоко раздора между среднеазиатс­кими городами и кочевниками Великой Степи. Но важнейшим противником Тимура были орды — Бе­лая, Синяя и Золотая. И Тимур решил иметь там своего ставленника. Им стал царевич Тохтамыш, бежавший к Тимуру в результате внутренних войн в Белой орде. Тимур трижды давал ему войска и триж­ды посылал его возвратить принадлежавший Тохта- мьппу по праву трон великого хана. С 1376 по 1381 г. Тохтамыш боролся за власть в Белой, Синей и Зо­лотой Орде, и в это время Тимур, спокойный за свои северные границы, уничтожил государство Сар- бадаров в Сабзаваре и Куртов в Герате, подчинил себе Мазандаран.

Утвердившись в Орде, Тохтамыш проявил чер­ную неблагодарность и совершил набег на Хорезм, завоеванный Тимуром. Тимур отбил Хорезм. Он был занят на юге. В 1383 г. он подавил восстание сарба- даров, на следующий год взял Кандагар, покорил Рей, Кухистан и Ирак-Аджеми. Тохтамыш же не успокоился. Он пошел в поход на владения Тимура, взял Тавриз и снова пытался овладеть Хорезмом. Тимур снова отбил набег татар. Пленных он отпус­тил и велел передать Тохтамышу: “Между нами права отца и сына. Из-за нескольких дураков почему по­гибнет столько людей? Следует, чтобы мы соблюда­ли договор и не будили заснувшую смуту”. Подоб­

266

ное великодушие было вызвано тем, что в это вре­мя лучшие войска Тимура покоряли Луристал, втор­глись в Грузию, Иран и даже в Малую Азию. В 1387 г. Тимур занял Исфаган, где за неудавшееся восста­ние было казнено 70 тыс. человек, вслед за Исфага- ном был занят Шираз.

В Ширазе к Тимуру привели поэта Хафиза, ав­тора строк: “Если ширазская турчанка понесет ру­ками мое сердце, за ее индийскую родинку я отдам и Самарканд и Бухару”. “О несчастный! — сказал поэту Тимур. — Я потратил жизнь на возвеличение моих любимых городов — Самарканда и Бухары, а ты хочешь отдать их своей шлюхе за родинку!”. “О повелитель правоверных! — ответил поэт. — Из-за такой моей щедрости я и пребываю в такой беднос­ти”. И Тимур отпустил поэта, одарив его халатом.

В разгар войны на юге до Тимура дошли извес­тия, что Тохтамыш вновь вторгся в Среднюю Азию и осадил Самарканд, Бухару и Термез. Тимур с вой­сками вернулся на родину, выбил Тохтамыша за Урал и устроил карательную экспедицию на неверный Хорезм. В 1388 г. город был разрушен, жители пе­реселены в Самарканд, а на пепелище посеяли яч­мень. Только через три года Тимур разрешил вос­становить несчастный город.

В 1391 г. Тимур с огромным войском пошел на Тохтамыша, прижал того к Волге и разгромил. Тох­тамыш бежал в Литву, а Тимур вернулся в Среднюю Азию. Его войско было утомлено походом через степь и кровопролитной войной с татарами. И Ти­мур, чтобы накормить и наградить войска, вновь повел их на Гурган, Мазандаран, в Западный Иран. Он взял Багдад, разорил Грузию и покорил все зем­ли до Евфрата.

267

В 1394 г. вернувшийся из Литвы Тохтамыш вновь напал на владения Тимура, но был разбит на Тере­ке. Преследуя его, Тимур разорил низовья Дона и Крым.

Сгладить ситуацию удалось, посадив на ордынс­кий престол своих ставленников, один из которых, Темир-Кутлуг, обосновался в Сарае.

Пока Тохтамыш устраивал заговоры против Те- мир-Кутлуга, Тимур вновь обратился на юг и повел свою армию на Индию, где разгромил Дели. В том же 1398 г. он вторгся в Сирию и Ирак, разорил Да­маск и Багдад. Далее следовали война с турками и мир с Грузией.

Последней крупной победой Тимура было втор­жение в Турцию и разгром турецкого войска при Анкаре. Вскоре после этого Тимур умер. Его держа­ва распалась на четыре части.

Пока жестокий завоеватель вел свои войны, на подвластной ему территории успела зародиться свое­образная культура, “культура Тимуридов”; внук Ти­мура Улугбек стал великим астрономом.

Но память о великом полководце, сочетавшем наводящую ужас жестокость с великодушием и храб­ростью, пережила эту культуру.

АНГОРСКАЯ (АНКАРСКАЯ) БИТВА

(2 8 ию ля 1 4 0 2 г .)

Завоевав Хорезм, Афганистан, совершив по­бедоносные походы в Закавказье, Персию, Индию, Тамерлан в начале XV в. задумал большой поход на запад против Турции.

268

Тамерлан в битве при Анкаре

Турки-османы в это время объединили малоазий- ские тюркские племена, захватили владения Визан­тии в Анатолии и начали продвижение на запад, в Европу. Они завоевали Восточную Фракию, сделав на время Адрианополь столицей своего государства, подчинили и превратили в своих данников Сербию, покорили Болгарию, Фессалию, Македонию, раз­били объединенные силы рыцарей Западной Евро­пы в Никопольском сражении (1396) и подошли к Константинополю.

Тамерлан начал подготовку к войне с 1399 г. Де­монстрируя дружелюбие и вступив в переписку с турецким султаном Баязетом, Тамерлан захватил Грузию, Сирию и Месопотамию, обеспечив себе тыл и фланги. В 1402 г. во главе огромного войска (не­которые источники называют явно завышенную цифру — 800 тыс. воинов) он вторгся в Турцию.

Между армией Тамерлана и турецкими войска­ми двойным водным барьером лежало верхнее и нижнее течение реки Кызыл-Ирмак. Тамерлан за­нял Сивас, ключевой пункт в верховьях реки, где встретил послов Баязета и запугал их, устроив по­казательный смотр своим войскам. Затем он выслал разведку, которая прошла в излучину реки, достиг­ла ее нижнего течения и обнаружила турецкую ар­мию в горно-лесистой местности к северу от Анка­ры, новой столицы турецкого государства.

Прикрываясь верхним течением Кызыл-Ирма- ка, Тамерлан двинулся на юго-запад, на Кесарию, и этим отрезал турок от Египта, Сирии и Багдада, за­тем повернул на незащищенную с юга Анкару и осадил ее. Турецкое войско в ы н у ж д е н о было спе­шить к своей осажденной столице и стало спускать­ся на равнину. Тамерлан снял осаду Анкары и на­

270

правился навстречу Баязету. Войска встретились у отрогов гор.

Единого мнения исследователей о количестве войск у противостоящих сторон нет. По минималь­ным оценкам армия Тимура состояла из 140 тыс. воинов, по максимальным — из 350 тыс. В армии к моменту битвы было 32 боевых слона. Турок было явно меньше. Оценки их численности колеблются от 70 до 200 тыс. бойцов.

Комплектование монгольской армии к началу XV в. очень сильно изменилось. Армия приобрела черты профессионального войска. Каждый воин получал жалованье, размер которого колебался от цены двух до цены четырех лошадей. Жалование десятника равнялось жалованью всего его десятка, жалованье сотника — жалованью 6 десятников. Со­хранился десятичный принцип устройства войс­ка, но выборность командного состава осталось лишь в десятках. Прочее начальство (от сотника и выше) назначалось.

Войско делилось на пехоту (из числа подвласт­ных народов) и конницу. Конница подразделялась на легкую и тяжелую. Кроме того, были особые под­разделения понтонеров, обслуживания осадных ма­шин, метателей “греческого огня”.

В легкой коннице каждый воин имел на воору­жении лук, 18—20 стрел, 10 запасных наконечни­ков для стрел. Помимо этого он должен был иметь топор, пилу, шило, иглу, аркан, мешок-торсук (для воды). На 19 воинов полагалась кибитка. Все при­численные к легкой коннице имели по одной ло­шади.

Отборная тяжелая конница имела шлемы, латы, мечи, луки со стрелами. Каждый воин обязан был

271

иметь по две лошади. Кибитка выделялась на 5 человек.

Пехота монгольского войска была как бы про­образом драгун. Передвижения совершались на ло­шадях, а для боя, особенно в условиях пересечен­ной местности, воины спешивались. Кроме того, была организована специальная пехотная часть для действий в горной местности. Пехотинец имел меч, лук и до 30 стрел.

Вооружение тимуридского воина продолжало традиции центральноазиатского комплекта защит­ного доспеха. В целом можно отметить тенденцию к его усилению и утяжелению.

У тяжелой конницы Тимура из защитного воо­ружения наибольшей популярностью начинает пользоваться кольчато-пластинчатая броня, которая удачно сочетает в себе элементы разных доспехов. Слабым местом кольчуги было то, что она не вы­держивала удары с близкого расстояния, а сильной стороной — эластичность. Кольчато-пластинчатый доспех (бахтерец) был пластичным, гибким, но в то же время металлические пластины, вплетенные в доспех, позволяли выдержать удар с близкого рас­стояния и защищали от стрел, от которых на опре­деленном расстоянии кольчуга почти не спасала. Появляются панцири из полос стали, которые но­сили с кольчугами. Металлические наплечники мог­ли быть с пластинчатым прикрытием предплечий и с наплечником в виде богато декорированной вы­пуклой пластины. Руки прикрывали стальные нару­чи, которые состояли из двух частей: одна, боль­шая, нижняя, прикрывала локоть, а вторая, мень­шая, крепилась к первой при помощи шарниров. Наручи начинают усложняться, добавляется плас­

272

тина для защиты кисти, а затем перчатка из мелких колечек и пластинок.

Очень активно в начале XV в. используются до­спехи бригандинного типа, где металлические пла­стины приклепываются к мягкой основе панциря с обратной стороны. Чаще всего подобные панцири не имели рукавов. На панцирях и на кольчуге на груди для дополнительной защиты закрепляют бо­гато декорированные металлические диски (зерца­ло). Поверх кольчуги или доспехов могла надевать­ся верхняя о д е ж д а — халат.

Панцири приобретают либо длинный подол, если это панцирь бригандинного типа, или пластинча­тые полы, которые прикрывают ноги до колена. Поножи в этот период изготавливали из двух по­ловин, соединенных на шарнире; они приобретают дополнительную выпуклую чашечку для защиты колен. У всадников ступни ног начинают прикры­ваться кольчато-пластинчатой броней. В пехоте пла­стинчатые полы доспеха могли быть большой дли­ны и прикрывать колени.

Наиболее распространенным типом шлема в Т и ­мур идском войске был сфероконический шлем с высоким шпилем. Характерной деталью этих шле­мов становятся желобки, плавно сходящие на нет к шпилю, они могли идти либо прямо, либо волнооб­разно. По нижнему краю шлема шла полоса, где писались изречения из Корана. На нижний край шлема могла наматываться чалма. Шпиль шлема имел специальное отверстие, в которое закреплялся султан, могли быть и втульчатые навершия, в кото­рые также мог закрепляться султан или небольшой матерчатый флажок. Нижний край шлема становится ровным. К шлему добавляется козырек с наносни-

273

ком в виде металлической полосы, науши, которые начинают крепиться на шарнирах, и назатыльник. Возникает тип шлема, который впоследствии полу­чил название “шапка иерихонская”. Сфероконичес­кие шлемы снабжаются кольчужными бармицами и по старой традиции могут иметь личинные маски из металла.

В тяжелой кавалерии используется конский дос­пех. Наголовья лошадей состоят из трех частей, ко­торые крепятся с помощью шарниров. Появляется пластинчатая броня для лошадей. Прикрытие так­же могло быть кольчатым или матерчатым, просте­ганным квадратами. Начинает использоваться для бронирования лошадей кольчато-пластинчатый до­спех, который выйдет в дальнейшем в безусловные лидеры.

Наступательное оружие тимуридов было разно­образным. Сабли того периода приобретают боль­шую длину, имеют слабый изгиб и часто — утолще­ние на конце (елмань). Перекрестье у них неболь­шое, прямое, рукоятка имеет слабый изгиб вперед, навершие в виде уплощенного цилиндра. Сабли име­ли темляки, которые крепились сквозь отверстие в рукояти.

Часто использовали в тот период длинные ножи и кинжалы. Кинжалы были как прямые, так и изо­гнутой формы. Ножи носили в глубоких ножнах, из которых выглядывал лишь верх рукояти.

Вновь начинают пользоваться большой популяр­ностью клевцы, так как острым “клювом” можно было пробить шлем противника, что хорошо видно на миниатюрах. Кроме того, используются боевые топорики, шестоперы и булавы.

Копья для удобства снабжали двумя ременными274

петлями, одна крепилась примерно посредине, а другая внизу. С помощью этих петель всадник но­сил копье за плечом. Копье, как и раньше держат двумя руками, сидя в седле боком. Щит, судя по миниатюрам, чаще всего использовался в паре с саб­лей, булавой или клевцом.

Продолжают применять сложносоставные клее­ные луки, хотя в пехоте наравне с луками распрос­траняются арбалеты. Арбалетчики могли вести бой, прикрывшись большими деревянными щитами-па- везами.

Войско Тимура было знакомо с огнестрельным оружием, но нет сведений о его применении в Ан- карской битве.

Десятки, сотни, тысячи и тьмы для удобства уп­равления на поле боя стали различаться цветом одеж­ды, снаряжения, знамен, мастью лошадей.

Сохранялась система поощрений и наказаний. Но жестокие, основанные на круговой поруке по­рядки Чингиз-хана, когда за вину одного могли каз­нить десяток, постепенно вытеснялись мерами ма­териального взыскания (удержания жалованья), или, наоборот, материального поощрения.

В бою войско строилось в глубокий боевой по­рядок с сильным резервом. Цепь разъездов подкреп­лялась авангардом, имевшим два крыла, за авангар­дом следовал сплошной линией главный авангард. Далее была первая линия, состоявшая из двух кры­льев, каждая из которых имела свой частный аван­гард. По такому же принципу строилась вторая ли­ния. За ней линией обычно ставились разделенные на два крыла вспомогательные войска союзников. И далее, наконец, шли разделенные на два крыла главные силы.

275

Тамерлан был приверженцем наступательной тактики. Врага били посредством последовательных методичных атак. “Девятая атака дает победу”, — говорил Тамерлан.

Распространение среди монголов ислама, есте­ственно, повлияло на их мировоззрение, но вряд ли можно говорить о повышении боевого духа войска в связи с новой религией.

В армии был культ полководца. Тамерлан (1336—1405), ставший с 1370 г. эмиром Самаркан­да, доныне является легендарной фигурой, образ­цом полководца, доведшим до совершенства орга­низацию своего войска и реализовавшим его бое­вые качества на практике.

Противостоящая “железному хромцу” турецкая армия также была очень сильным и боеспособным образованием. К концу XIV в. завершился процесс оформления военной системы Османской Турции. При султане Орхане (1324—1360) турецкое войско начинает делиться на пехотные (“яя” или “пияде”) и конные (“мюселем”) подразделения. Солдаты во время войны получали жалованье (1 акче ежеднев­но), а в мирные дни кормились от земли, за кото­рую не платили налогов. Во второй половине XIV в. начинает складываться “сипахийская система”. Си- пахи — воины-всадники — “люди меча”, составля­ли ядро турецкой армии. В чем-то их можно срав­нить с западноевропейскими рыцарями. Основной обязанностью сипахов было участие в военных по­ходах вместе с определенным количеством снаря­женных ими людей — джебели (буквально — лат­ники). Джебели чаще всего были всадниками и на­ходились на содержании у сипахов. В XIV в. услов­ные земельные владения (тимары), с которых сипа-

276

хи должны были получать доход для вооружения себя и джебели, были ненаследственными и находились на завоеванной (чаще всего) территории. Условное владение (в Западной Европе — феод), приносив­шее от 3 до 20 тыс. акче дохода, называлось “ти- мар”, а сипах, владевший им, — “тимариот”. Более крупные владения, “зеаметы”, давали доходы от 20 до 100 тыс. акче, а владельцы их назывались “зай­мами”. Сипахи были наиболее массовой прослой­кой складывающегося феодального общества. По сути они являлись феодальным ополчением. Подоб­но западноевропейским рыцарям сипахи выступали как тяжеловооруженная кавалерия.

Легкая конница формировалась из рядовых чле­нов общин кочевников по принципу народного ополчения.

Большую роль в усилении османского могуще­ства сыграли первые подразделения постоянного войска. Еще до появления янычарского корпуса в турецкой армии существовали подразделения “аза- бов” (буквально — холостяки), которые были регу­лярным пехотным войском. Наибольшей численно­сти они достигли при Мехмеде Фатихе — 30 тыс., но затем численность их сократилась в пользу яны­чар. Первый отряд янычар был сформирован при султане Орхане по совету визиря и главного воинс­кого судьи Аллаэдцина и насчитывал 1 тыс. чело­век. В дальнейшем набирали ежегодно еще по 1 тыс. К 1550 г. янычар было 20 тыс. Специфика янычар­ского корпуса, как всем известно, состояла в том, что его формировали сперва за счет военноплен­ных, купленных невольников и т.д. Юноши раз­личных национальностей, вырванные из своей куль­турно-религиозной среды, отдавались в обучение

277

представителям дервишского ордена бекташей. Со­гласно уставу бекташей, они должны были выпол­нять обет безбрачия, что перекликается с названи­ем азабов (холостяки). Название новому виду войск дал дервиш, шейх Бекташ. Подойдя к одному из юношей, что простерся перед ним ниц, в момент формирования корпуса, дервиш поднял руку над его головой, осеняя голову рукавом халата, и произнес: “Да будете вы ени чери (новое войско)!”. Как отли­чительный знак янычары получили головной убор в виде белого войлочного колпака, сзади которого подвешивался кусок белой материи, напоминающий по форме рукав халата Бекташа.

Янычары были организованы по десятичной си­стеме, каждые десять человек имели общую палат­ку, котел и вьючную лошадь. 8—12 десятков объ­единялись в оду. Первоначально янычар было 66 од, затем их количество было доведено до 200.

Кроме того, в турецкой армии были континген­ты подвластных народов (сербы, малоазийские вой­ска).

Вооружение турецких воинов во многом похо­дило на вооружение войск Тимура, так как в основе они имели одну и ту же воинскую традицию. Шле­мы турецких воинов, хранящиеся в Турецком воен­ном музее, практически невозможно отличить от лежащих рядом тимуридских.

Интересной деталью вооружения, использовав­шегося турецкими воинами в XV в., были прикры­тия для верхней части ноги, которые состояли из рядов металлических пластинок, соединенных между собой колечками, и вплетенных в ткань кольчуги круглых металлических чашечек для зашиты коле­на, ниже которых свисала кольчуга в виде острого

278

треугольника. На чашечках, закрывавших колени, золотой насечкой делались надписи из Корана. Ту­рецкие наручи состояли из трех пластинок: одной большой, закрывавшей руку от локтя до середины тыльной стороны ладони, и двух меньших, которые были соединены между собой колечками кольчуги.

Из наступательного оружия у турок были попу­лярны не только сабли, но и палаши, и даже ис­пользовались прямые мечи.

Очень популярны у турок были луки. Перво­начально корпус янычар был в основном воору­жен луками. В дальнейшем солаки, т. е. янычары 60—64-й орт, сопровождавшие султана (телохрани­тели), и в XVII в., когда янычар вооружили огне­стрельным оружием, продолжали использовать луки.

Боевые порядки турок предполагали глубокие построения, имеющие интервалы, обеспечивающие взаимодействия родов войск. В тактике турки при­держивались оборонительного боя на укрепленной позиции, в этом заметно влияние арабов. Почти все­гда позиция искусственно укреплялась простыми земляными сооружениями. Многочисленная хоро­шо взаимодействующая с пехотой конница обычно активно контратаковала.

В целом турецкая армия отличалась высокой дисциплиной. Ее пехота превосходила в этом отно­шении пехоту европейских стран. Опыт победонос­ных войн, недавний разгром западноевропейских рыцарей — все это повышало боевой дух войска. Религиозный фанатизм турецкой армии отличал ее от той же армии Тамерлана. Стоявший во главе ар­мии султан Баязет (1354—1403) считался прекрас­ный полководцем и получил прозвище “Молние­носный”.

279

В сражении под Анкарой Баязет построил свои войска тылом к горам, перекрыв левым флангом дорогу, идущую из Анкары в северо-восточные про­винции. На правом фланге стояли азиатские войска под командой Сулеймана, сына Баязета. В их со­став входили татары (18 тыс.) и войска анатолий­ских беев (18 тыс.). Войска эти были недостаточно надежны, поскольку агенты Тамерлана вступили в переговоры с татарскими военачальниками. В цен­тре на возвышенности Баязет поставил янычар, за янычарами в низине — кавалерийский резерв из тяжелой конницы (сипахи). Левый фланг состави­ли войска из подвластных туркам сербов.

Тимур построил свои войска на равнине в три линии. Впереди в первой линии стали: авангард в рассыпном строю, боевые слоны и главный аван­гард сплошной линией. Таким образом, первая ли­ния сама состояла как бы из трех линий. Вторая линия Тамерлана состояла из выдвинутых высту­пом на флангах кавалерийских масс, меж которы­ми в центре был большой интервал. И в третьей линии отборные 30 тумэнов (главный резерв) слу­жили своеобразной опорой и центром всего боево­го построения.

Сражение началось с общей атаки монгольского авангарда, а затем авангард правого крыла атаковал сербов, прикрывших Анкарскую дорогу, но был лег­ко отбит.

Затем все правое крыло монголов атаковало сер­бов, стремясь отбросить турецкое войско от дороги, прижать к горам и тем самым обречь на полное унич­тожение. Сербы были охвачены с тыла и флангов, но продолжали отбиваться.

Авангард левого крыла монголов действовал бо­280

лее успешно. 18 тыс. наемников-татар переметну­лись из турецкой армии на сторону Тамерлана, ана­толийские беи, бывшие на том же фланге турецкой армии, также были близки к этому. Войска правого фланга турецкой армии пришли в смятение. Сулей­ман, командовавший этим флангом, начал бездо­рожное отступление в горы.

Повторная атака всего правого крыла монгольс­кой армии на сербов с целью отрезать их от основ­ных сил турецкого войска и отбросить на восток тоже до конца не удалась. Сербы пробились к цен­тру турецкой позиции и примкнули к янычарам, в итоге монголы все же сбили неприятеля с Анкар- ской дороги и прижали к горам.

Чтобы завершить поражение противника, Тамер­лан начал атаку резервом. Войска анатолийских беев, не дожидаясь решающей схватки с отборны­ми монгольскими тумэнами, начали переходить на сторону противника. Сербы, уяснив общую ситуа­цию, стали уходить на запад вслед за остатками войск Сулеймана. Оставшиеся на возвышенности янычары были окружены. Та же участь постигла часть турецкой резервной конницы. Остальная ее масса бежала на запад вслед за сербами и Сулей­маном.

Попавшие в окружение янычары были переби­ты. Баязет попал в плен. 30 тыс. монголов, специ­ально выделенных Тамерланом, бросились пресле­довать бегущую турецкую армию. Преследование безостановочно длилось пять суток. Сулейман с жалкими остатками армии еле успел добраться до побережья моря и отплыть на корабле. Монголы, навязав разбитому противнику изматывающую гон­ку, сами сохранили в строю лишь 4 тыс. всадников

281

(из 30 тыс.), но турецкая армия практически пере­стала существовать.

Баязет I Молниеносный умер (или отравился) в монгольском плену. Большая часть Анатолии рас­палась на княжества, на Балканах вспыхнули вос­стания покоренных ранее турками народов, сыно­вья Баязета задрались между собой за отцовское наследство. Однако монголы не воспользовались в полной мере плодами своей победы. Они ушли на восток, поскольку Тамерлан уже готовил поход на Китай. В 1405 г. он умер.

Лишь через 30 лет наследники Баязета смогли вновь объединить развалившуюся страну и даже возобновили продвижение на запад.

Один из сыновей великого князя Литовского Ольгерда, Ягайло, не отличался какими-либо полководческими дарованиями, но именно

под его водительством объединенная польско-рус- ско-литовская рать изменила ход истории в При­балтике, подорвала могущество Тевтонского ордена.

Литва, стремительно разросшаяся и захватив­шая в результате развала русских княжеств мно­гие земли, вынуждена была вести войны с Орде­ном, с усилившейся Москвой, с татарами, с поля­ками. Одним из первых походов, в котором уча­ствовал княжеский сын, был набег на Пруссию, неудачный для литовского войска, так как Орден организовал оборону и разбил литовцев под Руда- вою (1370 г.).

283

Я г а й л о

( В л а д и с л а в )

О л ь г е р д о в и ч

( 1 3 5 0 - 1 4 3 4 гг.)

В 1377 г. великий князь Ольгерд постригся в монахи, сменил свое христианское имя “Александр” на “Алексея” и вскоре умер. Старший сын Ольгер- да, Вингольт Андрей Ольгердович, князь полоцкий, не имел достаточно сил для борьбы за великокня­жеский престол. Литовская знать сделала ставку на Ягайло Ольгердовича, который, по мнению совре­менников, был ленив, любил удовольствия, не имел твердого характера. Вингольт Андрей бежал в Псков, где псковичи избрали его князем, и присягнул на верность московскому князю Дмитрию. В 1379 г. он вместе с московскими войсками уже воевал про­тив Ягайло. Еще один брат, Дмитрий Ольгердович, князь Трубчевский, ушел в московское подданство.

Но все это были стычки на границах обширных земель Великого княжества Литовского. Ягайло же ввязался в авантюру более серьезную. Его советник Войдылло подбил безвольного князя напасть на зем­ли Кейстута, родного брата Ольгерда, т.е. дяди Ягай­ло. Ягайло при помощи орденских рыцарей напал на дядины владения. Кейстут ответным ударом за­хватил в плен Ягайло и весь его двор, повесил Вой­дылло, а Ягайло отпустил в его родовое гнездо Ви­тебск, взяв предварительно с него клятву верности. Отныне великим князем Литовским стал Кейстут.

Вдова Ольгерда, княгиня Иулиания, подбила Ягайло вновь выступить вместе с немцами против Кейстута и бороться за титул великого князя. Вновь вспыхнула война. Кейстута и его сына Витовта при­гласили на переговоры, на которых изменнически схватили. Через пять дней Кейстут был удавлен в тюрьме. Витовту же удалось бежать, переодевшись в женское платье.

На какое-то время Ягайло утвердился на литов­284

ском престоле и даже попытался вести активную внешнюю политику. В 1380 г. он договорился с тем­ником Мамаем о совместном походе на Москву и должен был 1 сентября соединиться с татарами. Судя по некоторым источникам, Ягайло вел двойную игру. Они с князем Олегом Рязанским решили ждать бег­ства Дмитрия, поделить его земли и “упросить” Мамая уйти. Чтобы уговоры звучали весомее, надо было иметь свежее войско. Видимо, поэтому Ягай­ло опоздал к месту встречи с Мамаем и не прини­мал участия в разгоревшейся Куликовской битве. Но Дмитрий разгромил Мамая, и Ягайло ни с чем вернулся домой, где его ждали новые проблемы.

Витовт, сын Кейстута, двоюродный брат Ягай­ло, сбежал в Орден, принял там католичество и, опираясь на немецкую поддержку, требовал вернуть ему кейстутовы земли. Началась война, втянувшись в которую, Витовт признал себя вассалом Ордена и отдал рыцарям часть своей территории.

Воюя с Витовтом и Орденом, Ягайло не упускал из виду события в соседней Польше.

В 1382 г. умер Людовик, король Польский и Вен­герский. Сыновей у него не было. Польское коро­левство он завещал своему зятю, мужу дочери Ма­рии, Сигизмунду, маркграфу Бранденбургскому, сыну императора Карла IV. Но польские вельмо­жи, опасаясь роста немецкого влияния, решили объявить наследницей вторую дочь Людовика, Яд­вигу, и найти ей мужа, удобного польской знати. Выбор их пал на князя Семовита Мазовецкого, с которым Сигизмунд немедленно начал войну. Кро­ме того, руки Ядвиги добивался опальский князь Владислав. Сама же Ядвига любила австрийского герцога Вильгельма.

285

В 1385 г. Ягайло помирился с Витовтом, уступил ему его земли. Витовт вернулся в лоно православ­ной церкви и вместе с Ягайло стал воевать с немца­ми. Тогда же литовское посольство отправилось в Польшу просить руки Ядвиги для Ягайло, который обещал принять римскую веру и объединить свои земли с польскими.

Пока шли переговоры (немцы активно вмеши­вались и пугали поляков, что литовцы насадят язы­чество), Ядвига успела тайно обвенчаться с Виль­гельмом Австрийским. Однако польские вельможи прогнали герцога и выдали Ядвигу за Ягайло, кото­рый действительно принял католичество и сменил свое православное имя “Яков” на новое — “Вла­дислав”. Вместе с Ягайло католичество приняли некоторые его братья и (повторно) Витовт.

Вингольт Андрей Ольгердович, утвердившийся к тому времени у себя в Полоцке, восстал против распространения католичества, но брат великого князя Скиргайло (православный) разбил Винголь- та Андрея, такого же родного брата, как и Ягайло, и прогнал. Скиргайло стал наместником литовс­ких земель при польском короле Ягайло. Эту долж­ность у него стал оспаривать все тот же Витовт, который опять бежал к немцам, отдал им под залог Жмудь и Гродно, а дочь свою отдал в жены мос­ковскому князю Василию Дмитриевичу. В 1390 г. Орден начал войну с Ягайло на стороне Витовта. В войне принимали участие рыцари со всей Европы и даже граф Дерби, будущий король Англии Генрих IV.

В 1391 г. Витовт отвоевал Литву и в 1392 г. по­мирился с Ягайло. Теперь надо было “пристроить” Скиргайло, и Витовт отвоевал для него Киев, выг­

28с

нав оттуда младшего брата Ягайло, Владимира Оль- гердовича. Затем общими усилиями стали гнать из Литвы немцев, что и удалось к 1394 г.

В 1398 г. Ягайло вновь осложнил себе жизнь, отдав Литовское и Русское (Киевское) княжества в “вено” своей жене Ядвиге, дав ей право собирать там дань. Литовская знать выступила против и хо­тела объявить Витовта королем Литвы.

Новое обострение отношений с Орденом отвлек­ло литовцев, русских и поляков от внутренних свар. В 1410 г. объединенное войско под общим коман­дованием Ягайло разбило немецких рыцарей под Грюнвальдом. Битва стала поворотным моментом в истории Прибалтики. ’’Слава и сила Ордена погиб­ли в ней окончательно”, — писал историк.

Победа над Орденом не сняла внутренних про­тиворечий. Витовт мечтал отделить Литву от Польши и отобрать у Ягайло польскую корону. У Ягайло не было детей от королевы Ядвиги, и это осложняло его положение. Он женился второй раз, но Витовт обвинил его новую жену Софию в измене, намекая на незаконность рожденных ею трех детей. Короле­ва вынуждена была давать присягу, что она не из­меняла своему мужу, королю Ягайло.

В 1429 г. Ягайло, Витовт и император Сигизмунд собрались в Луцке, где Сигизмунд уговаривал Ягай­ло дать Литве независимость. Слабовольный король не мог отказать открыто и просто бежал из Луцка под покровом ночи.

В 1430 г. Витовт умер, его место занял право­славный брат короля, Свидригайло. В 1431 г. Ягай­ло под давлением папы римского пошел в поход на Литву и на родного брата, что было для него “гор­ше смерти”. Вместо Свидригайло он поставил во

287

главе Литвы Сигизмунда Кейстутовича, родного брата Витовта.

В 1434 г. жизненный путь короля Ягайло завер­шился. Он умер, передав престол сыну Владиславу.

И все же в жизни незадачливого короля был Грюнвальд...

ГРЮНВАЛЬДСКАЯ БИТВА

(1 4 1 0 г.)

На рубеже XIV—XV вв. в Прибалтике накопился целый ряд противоречий между государствами ре­гиона, которые могли быть разрешены только си­лою оружия. Великое княжество Литовское, расши­ряя свои пределы, стало претендовать на господ­ство в Прибалтике и на землях Западной Руси. Вто­рым крупным славянским государством здесь была Польша, также претендовавшая на главенство в за­падном славянском мире. Третьим, в какой-то мере искусственным образованием стал Тевтонский ры­царский орден, руководство которого (великий ма­гистр) в 1309 г. обосновалось в Пруссии и в союзе с Ганзой, объединением немецких городов-государств, начало проводить политику колонизации Прибал­тики и вообще славянских земель.

Столкновение было неизбежно. Угроза немец­кой и вообще западноевропейской экспансии при­вела к объединению Литвы и Польши посредством династического брака литовского князя Ягайло с

288

польской королевой Ядвигой (1386 г.). Объедине­ние было непрочным. Литовская знать несколько раз выступала против него, и по договору 1392 г. пожизненном правителем Великого княжества Ли­товского стал князь Витовт. Новое польско-литов­ское государственное объединение пыталось и даль­ше расширяться на восток и на запад. На восток движение польско-литовских сил было остановле­но неудачной битвой на Ворскле в 1399 г., где Ви­товт столкнулся с татарами. Великий князь москов­ский, формально продолжавший входить в состав Орды, тоже не пустил Витовта дальше речки Угры. Здесь и была определена граница. В это время на севере, на балтийском побережье активизировался Тевтонский орден. Рыцари захватили у поляков Добржинскую землю, а у литовского княжества Жмудь. Постоянно вспыхивали пограничные кон­фликты. Началось восстание местного населения в Жмуди, повстанцам помогал Витовт. Все это послу­жило поводом к объявлению Орденом войны Литве и Польше.

6 августа 1409 г. магистр Ульрих фон Юнгинген объявил войну королю Ягайло и вторгся в польские земли, сразу захватив пять пограничных крепостей. Ягайло созвал ополчение и смог отбить одну кре­пость. Осенью пришлось заключить перемирие, так как обе стороны не были достаточно подготовлены к войне.

За зиму была проведена основательная подготов­ка. Орден собрал отряды наемников и пригласил много рыцарей из стран Западной Европы, помимо имевшихся в составе Ордена. Укреплялись замки, собиралось продовольствие.

10. Зак. 158 289

Зимой 1409/10 г. поляки, литовцы и русские, входившие в состав литовского княжества, догово­рились о совместных действиях. Польская армия собиралась в районе Познани, русско-литовская — на р. Нарев. Ожидались войска из Малой Польши, добровольцы из Венгрии и Чехии, вспомогательное татарское войско.

В июне 1410 г. союзные войска двинулись на­встречу друг другу и соединились на Висле в районе Червинска 2 июля. Объединенное войско пошло к границе Ордена вверх по течению речки Вкра. 7 июля уже вблизи границы Ягайло провел смотр войскам и устроил ложную тревогу. 8 июля войска отдыха­ли, 9-го перешли границу Ордена. Здесь были на­значены командующие войсками. Литовцы и поля­ки сохранили раздельное командование. Литовско- русскими войсками остался командовать Витовт, командование польскими войсками было поручено коронному маршалу Збигневу (Зындраму).

В первый же день после перехода границы войс­ка Ягайло заняли немецкую крепость Лаутенбург, еще раньше, пока основное войско отдыхало, боко­вые отряды заняли Сольдау и Нейденбург. 10 июля Ягайло встретил немецкие войска на укрепленной позиции за речкой Древенца и принял решение обойти их с востока. Польско-литовское войско дви­нулось на Сольдау, где перешло речку. Магистр Ульрих устремился наперерез союзникам и занял позицию у Танненберга. Польско-литовское войс­ко медленно двигалось на север, по дороге взяв и разграбив город Гильбенбург (Домбровно).

15 июля войска встретились неподалеку от де­ревни Танненберг. Всю предыдущую ночь была буря,

290

шел дождь, который не прекращался и днем. Польско-литовская армия двигалась медленно. Пройдя за день всего 11 км, она встала на отдых в лесу около озера Любань. Высланные вперед разъез­ды увидели впереди на холмах войска Ордена.

Оба войска некоторое время находилась в нере­шительности. Польско-литовская армия не реша­лась атаковать противника, находившегося вблизи на холмах, так как не могла развернуть в лесу бое­вой порядок. Рыцари тоже не рисковали атаковать своей тяжелой конницей противника в лесу, где у легких подвижных вспомогательных войск короля Ягайло были все преимущества.

Вопрос был разрешен по-рыцарски. Ульрих ре­шил послать королю Ягайло в качестве вызова к бою два меча и отойти, чтобы очистить для польско-ли­товской армии место для боя.

Польско-литовская армия в этот период не была неким единым организмом. Это было объединение феодальных ополчений. Войска Ордена были более однородны.

Снаряжение немецких орденских рыцарей нахо­дилось в полном соответствии с общим ходом раз­вития европейского доспеха. Основным типом дос­пеха, использовавшегося для защиты, был дощатый доспех, состоявший из больших металлических пла­стин, подогнанных друг к другу, повторяющих в основном формы человеческого тела и имеющих подвижные сочленения.

Самой главной деталью доспехов по праву счи­тался шлем. Наиболее популярным и распростра­ненным в начале XV в. был шлем с необычным на­званием “собачья морда” (нем. Hundsgugel). Он был

10* 291

производным от шлема типа “бацинет” (нем. Вескеп- haube, фр. bacinet). С середины XIV в. у бацинетов, ради облегчения дыхания и для усиления забрала (нем. Klappvisier) стали делать остроконечными, вытянутыми вперед, напоминавшими морду соба­ки. К концу XIV в. “собачья морда”, имеющая в основе бацинет, приобретает жесткие подбородник и назатыльник, так что шлем “сидел” на плечах рыцаря. Наиболее подходящим названием для это­го типа шлемов является “большой бацинет (фр. grand bacinet) с забралом”. Наряду с ним использу­ются и более ранние типы, имеющие в основе ма­лый бацинет с кольчужной бармицей и с тем же забралом “собачья морда”. Использовался и шлем типа салад (ст.-нем. Schelem, фр. salade), который тоже развился из бацинета. Салады ранней формы имели неподвижное забрало или просто небольшую прорезь в нижней части, отогнутые поля и слабо- выраженный назатыльник. Но салады не получили пока распространения, их время было впереди.

Редкой формой шлема был также шарообразный “бикокет” (фр. bicoquet) с большим забралом и во­гнутыми стенками для защиты шеи.

Перечисленные выше шлемы были элементами доспеха рыцаря. Простые воины того периода — пехотинцы, лучники и арбалетчики — носили либо бацинеты без забрала, либо более простой головной убор — железную шляпу (нем. Eisenhaube). Она мог­ла иметь форму таза или полусферы с широкими прямыми или опущенными полями. Возможно так­же использование поздней разновидности горшко­видного большого шлема (англ. great helm), кото­рый надевался на бацинет. Пользовались ли им в

292

сражениях, вопрос спорный, но на турнирах наде­вали и в то время и позже.

Рыцарские доспехи к тому времени становятся все более сложными и закрытыми. Излюбленный в XIV в. летнер (нем. Lentner), плотно облегающий кожаный камзол с нашитыми снизу металлически­ми пластинами, постепенно выходит из употребле­ния. Его заменяет сплошная кираса, закрывающая грудь и спину. Поверх кирасы стали носить джу- поп — льняную тунику гербовых цветов, часто с изображением герба, которая шнуровалась по бо­кам. В начале XV в. появились подвижные наплеч­ники. К кирасе снизу добавляется юбка из 3—5 по­лос металла. На места соединения кирасы с наплеч­никами закрепляются круглые металлические дис­ки. Ноги прикрываются налядвенниками с наколен­никами (нем. Oberbeinzeug) и наголенниками с ме­таллическими башмаками (нем. Unterbeinzeug). Лат­ные башмаки (нем. Schuhe, фр. sollerets, англ. goad, sabatans) приобретают острые носки.

Роскошные накидки — гамбизоны — приобрета­ют широкие рукава, зачастую оторачиваются мехом (как, например, у магистра Ордена), украшаются изображениями тевтонского креста и т.д., полнос­тью закрывая кирасу и прикрытия рук. Прикрытия рук состоят из двух частных наручей, соединенных шарнирами (нем. Unterarmzeug), закрепленными вместе с налокотниками (нем. Armkacheln) с верх­ней защитой рук (нем. Oberarmzeug) и соединенных с наплечниками (нем. Achseln). Дополняли прикры­тие рук латные рукавицы (нем. Handschuhe).

Продолжали свое существование такие виды дос­пехов, как кольчуга и бригандина. Эти доспехи но­

293

сили простые воины. Кольчуги могли надеваться по две сразу — одна на другую.

Из оружия нападения главным для рыцаря был меч. Продолжается тенденция к сужению его клин­ка и приобретению колющего конца. Длина меча увеличивается и достигает 80—90 см. Появляются мечи с рукоятью в полторы руки (нем. zuanderthalb Hand). Боевые клинки приобретают ребро вместо долы. Появляется искусство фехтования мечом; оно распространяется из Италии странствующими мас­терами, которых называли Fechter — поединщика- ми, от них пошло слово “фехтование”.

Копье в кавалерии усиливается в той части, где его держали рукой. Предпринимаются попытки при­дать копью форму конуса, появляется защитный диск (нем. Brechscheibe). Кавалерийское копье в гер­маноязычных странах носило название “Schurzer”. Длина его в среднем доходила до 3,5 м.

В пехоте получает распространение алебарда, которая представляет собой комбинацию копья, то­пора и клевца. Это оружие призвано было разру­бать доспехи и проникать в сочленения.

Из метательного оружия использовались луки и арбалеты.

Из огнестрельного оружия на поле боя под Грюн- вальдом использовались бомбарды и, возможно, небольшие ручные пушки. Вооружение польских рыцарей практически не отличалось от вооружения немецких. Активно используются для прикрытия лошадей кольчужные попоны, налобные пластины. Излюбленным оружием польских рыцарей (впро­чем, как и многих немцев) был боевой топор.

Основным отличием рыцарей были гербы, иэоб-294

ражавшиеся на треугольных или квадратных щитах небольших размеров, которые в верхней части при­обретают вырезы для копья.

Количество воинов, выставленных Орденом, по подсчетам разных источников, колеблется от 11 до 27 тыс. человек. По Е. А. Разину, на поле боя было около 4 тыс. рыцарей (огромная, прямо невиданная концентрация профессиональных воинов), до 3 тыс. оруженосцев и около 4 тыс. арбалетчиков. Все они были объединены в 51 знамя. Источники указыва­ют, что в сражении принимали участие немецкие, французские и другие рыцари, наемники-швейцар­цы, английские лучники и т.д., всего представители 22 народностей.

На вооружении Ордена были бомбарды, количе­ство которых не называется.

Польско-литовские войска состояли из 91 хоругви и 3 тыс. татар. Е. А. Разин производит интересный подсчет хоругвий по их этнической принадлежнос­ти. Польское войско выставило 51 хоругвь, из них 42 чисто польские, 2 хоругви наемников и 7 хоруг­вей из уроженцев русских областей. Литовское вой­ско выставило 40 хоругвей, из них 36 русских. Та­ким образом, войско состояло из 43 русских хоруг­вей, 42 польских, 4 литовских и 2 хоругвей наемни­ков. Кроме того, в войско входили наемные отряды из армян, волохов, венгров, чехов (чехами коман­довал знаменитый Ян Жижка), моравов. Всего от 10 народностей.

Войска Ордена сначала построились в три ли­нии; затем 15 знамен Валленрода, стоявшие изна­чально во второй линии, вышли из общего строя и пристроились к первой линии, удлинив левый фланг

29 5

построения. Таким образом, в центре и на правом фланге орденских войск стояли 20 знамен Лихтен­штейна, на левом фланге — 15 знамен Валленрода. Бывшая третья линия, ставшая резервом, под ко­мандованием магистра Ульриха фон Юнгингена сто­яла за центром и правым флангом общего построе­ния. Бомбарды были выдвинуты перед располо­жением войск и прикрыты арбалетчиками. Общая протяженность фронта построения войск Ордена была 2,5 км.

Польско-литовская армия построилась в три ли­нии: “чельный”, “вальный” и “отвальный” хуфцы (передняя, средняя и тыльная линии). На оконеч­ности правого фланга вне общего трехлинейного построения встали татары. Основное войско было разделено на два крыла. Польские воины — на ле­вом крыле. Пришедшие в составе польского войска семь русских хоругвей стояли на правом фланге ле­вого крыла во всех трех линиях. Русско-литовское войско составило правое крыло. В первой линии на правом фланге крыла стали литовские хоругви. Все остальное построение правого крыла состояло из русских хоругвей. Три смоленских полка стояли во второй линии на левом фланге правого крыла.

Общая протяженность построения была 2 км. Справа позицию союзников прикрывала речка Мар­ша и озеро Лубень, слева — Грюнвальдский лес.

Оба командующих находились позади своих войск на возвышенных местах.

В полдень от крестоносцев прибыли гарольды с мечами от великого магистра, поляки приняли вы­зов. Выдвинулись из леса и построились в описан­ный выше боевой порядок.

296

Перед сражением король Ягайло посветил в ры­цари около тысячи молодых воинов. Церемония была как бы психологической подготовкой к пред­стоящему бою.

Сражение началось ближе к вечеру, когда пого­да улучшилась. Открыл его залп бомбард Ордена. Однако ядра перенесло, они упали в тылу польско­го войска. Сразу же последовала атака татар, кото­рые, не соблюдая строя, понеслись на тевтонские ряды. Рыцари были осыпаны стрелами, но особых потерь не понесли. Магистр приказал Валленроду контратаковать татар. Левый фланг войск Ордена двинулся вперед. Атака велась с ускорением тем­па — шаг, рысь, галоп. Татары не выдержали удара тяжелой конницы и бросились бежать. На поддер­жку татар была двинута вся русско-литовская ар­мия Витовта. Лобовое столкновение рыцарей и рус- ско-литовской конницы было не в пользу славян и литовцев. Опрокинутая конница Витовта отскочи­ла, стала уходить вдоль течения речки. Виленская и трокская хоругви, состоявшие из этнических литов­цев, пытались еще сопротивляться, но были сбиты и они. Девять знамен Валленрода бросились пре­следовать отступавшего противника, а шесть задер­жались на поле боя, так как напоролись на жесткую оборону трех смоленских полков под командовани­ем Юрия Мстиславского и Семена Лингвена Оль- гердовича.

Тевтонцы (шесть знамен) окружили эти полки, один смоленский полк полег на месте, но два дру­гих пробились, отошли к правому флангу левого крыла и стали, развернувшись на восток, против преследовавших их рыцарей.

29 7

Командовавший левым крылом Зындрам бросил в бой 1-ю линию польских рыцарей. Ульрих Юн- гинген послал навстречу полякам 20 знамен Лих­тенштейна. Произошло столкновение 20 знамен тев­тонских рыцарей с 17 хоругвями польских. В жесто­ком рукопашном бою поляки стали теснить Лих­тенштейна и прорывать его линию.

Валленрод в это время остановил преследование русско-литовской конницы и возвратил свои зна­мена на поле боя. Его рыцари ударили во фланг 2-й и 3-й линий Зындрама и в тыл 1-й линии, которая уже почти опрокинула Лихтенштейна.

Попавшая практически в окружение 1-я линия польских рыцарей упорно держалась, а атака во фланг 2-й и 3-й линий не удалась. Здесь крестонос­цы вновь наткнулись на смоленские полки, поддер­жанные 2-й линией поляков. Поскольку возвратив­шиеся из преследования рыцари атаковали порознь, смоляне легко отбили их наскоки.

Наступал критический момент. Первая польская линия была окружена со всех сторон; там пало боль­шое королевское знамя. Бой грозил вылиться в бой­ню. Ягайло приказал 2-й линии поляков двинуться вперед. 2-я линия польских рыцарей при поддерж­ке русских полков поспешила на помощь первой. Королевское знамя было выручено, сам Лихтен­штейн попал в окружение, и вся огромная масса дерущихся стала медленно откатываться на север, к тевтонским позициям.

Крыло Валленрода, расстроенное неудачной ата­кой на смоленские полки и частично втянувшееся в общую сечу, не могло оказать решающего влияния на ход боя. Тогда сам магистр решил переломить

298

его общей атакой резерва. 16 резервных знамен он повел, обходя общую свалку справа, чтобы ударить польским рыцарям во фланг и тыл. Ягайло бросил против резерва магистра свой последний резерв — 17 хоругвей третьей польской линии.

Видимо, тевтоны не ожидали, что у поляков ос­тались какие-то резервы. Увидев приближение тре­тьей линии польских рыцарей, Ульрих фон Юнгин- ген изменил свои первоначальные планы, он не ре­шился бить во фланг и тыл 1-й и 2-й польских ли­ний, которые уже давно смешались с крестоносца­ми и каких-либо четких линий не представляли. Но чтобы перенацелить свои знамена, указать новое на­правление атаки, магистру нужны были время и про­странство. Как бы то ни было, но резерв Юнгинге- на остановил свое движение, чтобы развернуться или даже перестроиться, и несущаяся во весь опор 3-я линия польских рыцарей атаковала практически неподвижного противника, что сразу же решило исход боя.

К этому времени Витовт смог остановить бег­ство русско-литовской конницы и вновь повести ее на поле боя. Удар расскакавшейся русско-литовс­кой конницы на смешанные, потерявшие строй зна­мена крестоносцев окончательно решил дело. Шесть знамен в панике бежало с поля боя. Часть рыцарей укрылась в Вагенбурге. Вагенбург был взят штур­мом. Магистр Ульрих фон Юнгинген, отказавший­ся покинуть поле боя, пал от руки литовского воина.

Преследование длилось на расстояние 25—30 км. Крестоносцы понесли огромные потери. Польско- литовская армия, также сильно пострадавшая, три дня оставалась на поле боя, празднуя победу и зале­

299

чивая раны. Стратегического преследования орга­низовано не было.

Оправившись от шока, крестоносцы организо­вали оборону Мариенбурга. Явившиеся под его сте­ны польско-литовские войска так и не смогли взять города. Витовт рассорился с Ягайло и отказался продолжать войну.

Тем не менее военное могущество Тевтонского рыцарского ордена было подорвано, он перестал иг­рать ведущую роль в Прибалтике и вскоре (в 1466 г.) прекратил свое существование.

С другой стороны, общая победа сплотила польско-литовско-русское население региона, уси­лила мощь нового государственного образования западных славян и литовцев.

Г е н р и х V

( 1 3 8 7 - 1 4 2 2 гг.)

Ш

експир считал его олицетворением рыцар­ского духа старой Англии. Еще будучи на­следником престола, Генрих принял уча­

стие в подавлении многих народных восстаний про­тив его отца. В одном из них, усмиряя мятежников Южного Уэльса, он был ранен стрелой в лицо и по достоинству оценил мастерство уэльсских стрелков и лук как боевое оружие.

Придя к власти в 1413 г., Генрих V решил спло­тить страну на основе какого-то общего дела. Этим делом могло стать продолжение войны за француз­ский престол... Когда Вильгельм I Завоеватель вы­садился в Англии, он, естественно, не мог забрать с собой на кораблях свои огромные земельные владе­ния на французской земле. Его потомки, особенно Генрих II, расширили территории своих предков на континенте. Земли английского короля во Фран­ции в 4-5 раз превосходили земли самого француз­ского короля.

Генрих сначала хотел присоединить остальные французские земли к своим владениям путем дина­стического брака и просил руки принцессы Екате­рины, дочери французского короля Карла VI. Ему отказали. Оставался один путь — военный.

301

11 августа 1415 г. 2 тыс. рыцарей, 8 тыс. лучни­ков и 20 тыс. лошадей были погружены на полторы тысячи судов и через три дня пересекли Ла-Манш. Генрих V уже считал французов своими подданны­ми и запретил англичанам обижать местное населе­ние. За грабежи и насилия солдатам грозила смерт­ная казнь.

Однако первый же город, к которому подступи­ли англичане, отказался впустить их. Более месяца шла осада Каплёра, в которой самое широкое при­менение получили бомбарды. Многочисленные бо­лота вокруг города стали причиной эпидемий в ан­глийской армии, но армия сохранила дисциплину. 22 сентября город сдался, и английский король дви­нулся дальше, потеряв во время осады 2 тыс. чело­век. Сам он всегда сражался в первых рядах.

Последовавшая вскоре битва при Азинкуре ре­шила судьбу Франции. Она безраздельно отдавалась английскому королю.

Счастье Генриха V было недолгим. Он умер мо­лодым, достигнув всего, чего хотел. Он стал реген­том Франции и наследником французского престо­ла, в Англии он примирил королевскую власть с местной феодальной знатью. Оставалась еще Юж­ная Франция, и Генрих V деятельно готовился к новой экспедиции. Но увы...

СРАЖЕНИЕ ПРИ АЗИНКУРЕ

(25 октября 1415 г.)

Э то одно из важнейших сражений Столетней вой­ны (1337—1453), многоэтапной и затяжной войны между Англией и Францией, начавшейся в ходе

302

Английские лучники при Азинкуре

общего для всей Европы процесса преодоления фе­одальной раздробленности. Объединяя свою стра­ну, английские короли ртали предъявлять претен­зии еще и на французский престол. Франция, со своей стороны, пытаясь ослабить Англию, стала за­игрывать с Шотландиец и Фландрией, традицион­ными зонами английских интересов. Война нача­лась в 1337 г. столкновениями на море. Союзника­ми англичан выступали германский император, ита­льянские банкиры и фландрские города. На сторо­не французов были: папа римский, шотландский король и граф Фландрский.

С 1346 г. война была перенесена на территорию Франции и приняла затяжной характер. Англичане неизменно били французов в крупных сражениях, но не могли справиться с “малой войной”, которую навязывали им битые французы.

Война усугубилась постоянными восстаниями крестьян, во Франции вспыхнула “Жакерия”, в ко­торую оказались втянутыми и английские войска, в Англии восставшие английские крестьяне под ру­ководством Уота Тайлера осадили Лондон. Все эти события и совпавшая с ними активизация француз­ского флота вынудили англичан пойти на переми­рие, которое длилось 35 лет.

Во Франции в это время началась война между герцогами Бургундскими и герцогами Орлеански­ми (“арманьяками”) за влияние в стране. Кроме того, произошло несколько восстаний городских низов (“восстание молотил”, “восстание кабошинов”). Это осложнение ситуации подтолкнуло английского ко­роля Генриха V вновь высадиться с войском на фран­цузской земле.

В августе 1415 г. английское войско высадилось304

в Нормандии в устье Сены и двинулось во Фланд­рию, где ожидало помощи от местных горожан.

Дорогу англичанам преграждала река Сомма, ко­торую обороняли крупные силы французов. Фран­цузы явно превосходили англичан численностью. Их рыцарская конница намного превосходила англий­скую. Генрих V, не смутившись неравенством сил, начал обходный маневр, поднявшись на 100 верст выше по течению реки. Французы шли параллельно, но не успели помешать английской переправе через реку. Англичане опередили их. Генрих V приказал каждому английскому лучнику иметь острые колья для быстрого устройства палисада на случай конной атаки французов и двинулся в направлении на Кале.

Во время пятидневного параллельного марша французы все же опередили английское войско и перегородили ему дорогу у Азинкура.

Место благоприятствовало оборонительному бою. Густые леса, растущие по обеим сторонам дороги, образовали теснину шириной не более километра. Земля по обеим сторонам дороги была вспахана. Наиболее узкую часть прохода и заняло французс­кое войско численностью 6—10 тыс. человек под командованием Карла д’Альбре. С севера на помощь французам спешил со своими рыцарями герцог Бра- бантский.

Английская армия (до 1 тыс. рыцарей и до 5—8 тыс. пехоты) остановилась у южного конца теснины.

Вооружение английских рыцарей было выдержа­но в общих для Западной Европы традициях. Но поистине главной и решающей силой в сражении при Азинкуре были знаменитые английские лучники, о вооружении которых стоит поговорить подробней.

Главным оружием английского лучника, конеч­но же, был лук. Английский деревянный лук изго­

30S

товлялся из одного куска дерева (клен, тис) и был длиною около 2 м. Тетива была пеньковая, изредка шелковая. Длина стрел около 1 м. Для сравнения можно указать, что французские и немецкие луки были длиной от 120 до 150 см.

Английские лучники презирали тех, кто не мог в минуту выпустить 10—12 стрел и при этом хотя бы одной стрелой не попадал в цель, удаленную на 100 шагов. По сведениям английских историков, луч­ники выпускали в стрельбе на скорость и на пора­жение от 8 до 12 стрел в минуту (1 стрела за 5 се­кунд), всеми попадая в цель на 130 шагов (100 яр­дов по английской мере или примерно 100 метров).

Историки подсчитали, что в битве при Кресси в 1346 г. английские лучники в первую же минуту обрушили на французских рыцарей 30 тысяч стрел.

Пробивная сила стрел английских дальнобойных луков была такова, что на самых дальних дистанци­ях они вонзались в дерево, а на 300 шагов пробива­ли дубовую доску в 5 см и толще. Это данные об английских состязаниях 1428 г., состоявшихся вскоре после битвы при Азинкуре.

Английские лучники не хранили луки в налучах, в то время как тетива снималась с лука, лук превра­щался в прямую палку, ее обматывали материей или помещали в длинный узкий мешок из кожи или ткани. При дождливой погоде тетива хранилась в сумке.

Длина стрел находилась в зависимости от вели­чины лука и степени его изгиба в боевом натяже­нии. Древко стрелы делалось из легкого дерева, а дорогие стрелы были составные, склеенные из не­скольких сортов дерева. Боевой наконечник стре­лы — копьецо — крепился к древку посредством втулки.

306

Для стрельбы лук брали в левую руку за середи­ну или рукометь пальцами в обхват. Стрелу ставили поверх пальцев левой руки, ушком упирали в тети­ву, удерживая тетиву пальцами правой руки. Натя­гивали лук, отводя правую руку с ушком стрелы так, что рука с тетивой оказывалась дальше правого уха стрелка. Обычно требовалась сила натяжения в 70 кг. Стрела, соответственно, должна была иметь такую длину, чтобы передняя часть ее не сходила с руко- мети лука. Когда тетиву отпускали, она с силой уда­ряла по вытянутой вперед левой руке и по большо­му пальцу левой руки. Чтобы защитить руку от по­добных ударов, на запястье надевался кожаный на­пульсник с металлическим щитком, или эту функ­цию выполнял железный наруч. На большой палец левой руки надевали кожаное кольцо или металли­ческий перстень со щитком. Иногда для удобства кожаные перстни надевали и на указательный и сред­ний пальцы правой руки, которыми оттягивали те­тиву, так как при сильном натяжении тетива могла порезать пальцы.

Стрельба из дальнобойных английских больших луков требовала от лучника большой физической силы, тренированных рук, глазомера, ловкости и постоянных тренировок. Поэтому хороших лучни­ков было немного и они высоко ценились.

Искусство стрельбы из лука поощрялось англий­скими королями. Так, например, Генрих VIII, ко­торый сам был отличным стрелком из лука и хоро­шим охотником, запретил лучникам, достигшим 24 лет, стрельбу ближе 140 ярдов (около 129 м), для простой (неоперенной) стрелы и 220 ярдов (около 203 м) для оперенной стрелы. Сам Генрих VIII по­падал в яблоко мишени на 240 ярдов (около 221 м).

367

Самая же дальняя стрельба из лука у англичан про­изводилась на 400 и 600 ярдов (около 369 и 557 м).

Из защитного вооружения английские лучники использовали бригандины и стеганые мягкие дос­пехи. Из шлемов наиболее распространенными были салады. По свидетельству очевидца сражения при Азинкуре Сен-Реми, английские лучники были осна­щены саладами из вареной кожи. Вероятно, они имели внутри железный каркас, а возможно, это были металлические шлемы, обтянутые сверху ко­жей для защиты от сырости. Английские лучники использовали небольшие круглые щиты и прямые двулезвийные мечи и длинные ножи.

Поскольку вооружение французов было во мно­гом похоже на английское, англичане нашивали своим солдатам на одежду красные прямые кресты Святого Георгия, покровителя Англии.

Французы противопоставили английскому луку арбалет. Стрела арбалета была без оперения и коро­че, чем английская (30—50 см). Ее пробивная сила была больше, но скорострельность арбалета (3 выс­трела в минуту) сильно уступала луку.

Англичане осознавали превосходство своего ору­жия и строили на этом превосходстве свою тактику. Лучники обычно строились по флангам или меж спе­шенных рыцарей, применялось диагональное пост­роение (углом), чтобы было удобно стрелять во все стороны. Огонь сосредоточивался на флангах про­тивника. Врага встречал град стрел. При англий­ской скорострельности иногда одновременно в воз­духе оказывались три стрелы одного и того же луч­ника. Если огонь начинали 5 тыс. лучников, то в воздухе все время находились и искали свою цель 15 тыс. стрел.

Для защиты от фронтальной атаки часто приме­308

нялся обычный частокол. Колья длиной в 2 метра, затесанные с обеих сторон, закапывались в землю так, чтобы один конец находился над землей выше пояса пешего воина и, естественно, был обращен в сторону атакующего.

Французы осознавали это английское преимуще­ство, но кроме бессильной злобы, выражавшейся в обещании отрезать пальцы всем попавшим в плен лучникам, дело не шло. Отсутствие должной дис­циплины в феодальном ополчении, привычка ата­ковать в конном строю, презрение к пешему про­тивнику — все это сослужило дурную службу фран­цузским рыцарям.

❖ ❖ ❖

Всю ночь с 24 на 25 октября шел дождь. Утро было холодное. Лишь в 14 часов англичане начали движение по размокшей за ночь дороге и пахоте.

Французское войско ждало, построившись в три линии. Первые две линии состояли из размещен­ных вперемежку спешенных рыцарей, пехотинцев и арбалетчиков, в третьей, судя по источникам, так же вперемежку стояли пехотинцы и конные рыца­ри. На флангах первой линии стали два конных от­ряда — всего 400—500 всадников.

Англичане также построились в три линии, выс­тавив вперемежку лучников, копейщиков и спешен­ных рыцарей, полностью скопировав построение армии Эдуарда III при Кресси. Несколько сотен кон­ных воинов остались в резерве.

Наступление англичан имело целью спровоци­ровать французское войско на ответные действия. Они двигались предельно осторожно и, пройдя при­

309

мерно три четверти километра, остановились. Луч­ники встали в V-образные ряды, выдвинув фланги в сторону неприятеля метров на сто. Между лучни­ками расположились спешенные рыцари и копей­щики. Фланги лучников касались кромки леса, центр построения сразу же был прикрыт палисадом из вбитых в землю кольев.

Французы не заставили себя долго ждать. Их первая линия — конные, и спешенные, и пехота, и арбалетчики — двинулась вперед. Фланговые кон­ные отряды оставили пеших далеко позади, хотя размокшая пахота и затрудняла движение. Опыт Кресси и Пуатье повторился в точности. Большая часть конных рыцарей полегла под стрелами еще на подходе к английской линии. Доскакавшие упер­лись в палисад, приостановили движение. Новый град стрел, пущенных в упор, обрушился на них, английская пехота встретила подскакавших копья­ми. Остатки рыцарей откатились. Именно в это вре­мя спешенные рыцари, пехотинцы и арбалетчики первой французской линии под началом самого Карла д’Альбре приблизились к англичанам на рас­стояние полета стрелы...

Французы буквально валились с ног, увязая в грязи, спешенные рыцари еле ковыляли под тяжес­тью доспехов. Последние сто метров до английских позиций французы шли под дождем стрел. Арба­летчики отстали или просто отступили, но спешен­ные рыцари в большинстве своем дошли до часто­кола, прорвались и стали теснить англичан. Такие же спешенные рыцари, но с английской стороны, приняли бой. А лучники, взявшись за мечи и топо­ры, оставили свои позиции у кромки леса и уцелев­шего частокола и напали на прорвавшихся францу­зов с флангов и даже с тыла. Боевые порядки де­

310

рущихся смешались. За несколько минут уставшие французы полегли под ударами англичан. Кто не погиб, тот попал в плен.

В это время, не соотнеся свои действия с про­изошедшим, в атаку пошла 2-я линия французов. Но атака велась не столь энергично, как это проде­лала первая линия. Соответственно и потерь было меньше. Французы отступили, чтобы перестроить­ся. Часть конницы из третьей линии усилила отсту­пившую вторую. Третья атака, как предполагали ан­гличане, должна была стать решающей.

В этот момент Генрих V получил известие, что французы напали на его лагерь, расположенный в1,5 км к югу от поля боя. Английский король ре­шил, что попал в окружение, и приказал перебить взятых в плен французов, так как полагал свою ар­мию недостаточно сильной, чтобы драться на два фронта и, кроме того, охранять пленных. Вскоре стало известно, что нападение на английский ла­герь произвели местные крестьяне исключительно с целью грабежа, и Генрих V успокоился.

Третья атака французов велась тем же способом и тоже была отбита.

Оба войска остановились, как бы переводя дух, и тут Генрих V лично бросился в атаку с нескольки­ми сотнями английских кавалеристов

Этот удар стал кульминацией сражения. Его хва­тило на то, чтобы рассеять французскую боевую ли­нию (их последнюю третью линию), но сил для пре­следования потерявшего строй отступающего про­тивника уже не было. Кроме того, англичане стре­мились подобрать как можно больше раненых и не раненых, но упавших и увязших в грязи французс­ких рыцарей, чтобы потом потребовать с них вы­

311

куп. Спешенные английские рыцари также не мог­ли принять участие в преследовании.

Французы потеряли почти всю верхушку своей армии. Прискакавший к месту сражения герцог Бра- бантский успел лишь к завершению боя и не мог повлиять на его исход. Его рыцари безнадежно от­стали. Уцелевшие французы отступили, считая себя побежденными.

Французские потери составили 5 тыс. убитыми и более тысячи пленными. Погиб Карл д’Альбре. Герцог Орлеанский и прославленный маршал Жан II ле Менгр Бусико попали в плен. Погибла почти вся верхушка партии арманьяков.

Английские потери были гораздо меньше. Неко­торые источники упоминают лишь о 13 убитых ры­царях и сотне пехотинцев. Видимо, потери англий­ской армии были на порядок меньше французских из-за действий английских лучников.

В 1420 г. был подписан договор, отдававший практически всю Францию в руки английского ко­роля. Это было прямым следствием поражения при Азинкуре. Лишь через восемь лет, в 1428 г. осенью, начнется новый этап Столетней войны, когда на арену выходят совершенно иные действующие лица (Жанна д’Арк), опирающиеся на самую широкую поддержку народных масс, направляя эти массы не столько против собственных феодалов (хотя были и такие примеры), сколько против иноземных захват­чиков.

М е х м е д I I

(правил о 1 4 5 1 —1481 гг.)

Среди многих турецких султанов, которые сами или руками своих военачальников вели побе­доносные завоевательные войны, Мехмед II вы­

деляется возрастом и поразительным военным счас­тьем, позволившим ему в возрасте 21 года посред­ством военной операции изменить облик всего Сре­диземноморья, открыть новую страницу в жизни многих народов Европы и Азии.

Он родился в 1432 г., и мать его была наложни­цей, а не женой султана Мурада I. Ранние годы Мехмеда тихо и скромно прошли в Адрианополе. Он был третьим сыном султана, и турецкий пре­стол ему “не светил”, наоборот, было очень много шансов, что очередной султан, один из старших братьев Мехмеда, как только вступит на престол, прикажет убить незадачливого сына наложницы, чтобы подстраховаться от возможного претендента на престол.

Однако в 1437 и в 1443 гг. при довольно стран­ных обстоятельствах умерли два старших брата Мех­меда и он стал едиственым законным претендентом

31 3

на трон своего отца (был, правда, некий принц Ор- хан, троюродный брат Мурада I, но он жил в Кон­стантинополе, вдалеке от двора султана).

Мурад I поздно обратил внимание на своего тре­тьего сына и велел дать ему соответствующее поло­жению наследника образование. Армия репетито­ров довольно быстро обучила наследника. Он знал философию, основы других наук, бегло говорил на пяти языках. Уставший от жизни Мурад дважды пытался отойти отдел и оставить страну своему сыну (первый раз так случилось, когда Мехмеду было всего 12 лет). Однако высокомерие и вызывающее пове­дение Мехмеда оттолкнули от него двор и народ, духовенство было встревожено интересом Мехмеда к различным ересям, волновалась армия.

Мурада вновь призвали к правлению, а Мех- мед, как кажется, стал умнее по мере своего воз­мужания.

В 1451 г. Мурад скончался от апоплексического удара. 19-летний Мехмед занял отцовский престол и велел утопить своего малолетнего сводного брата. Начало его правления было ознаменовано войной с Константинополем, столицей и олицетворением Ви­зантийской империи. Блестящая победа обессмер­тила имя юного султана среди мусульман. Опира­ясь на завоеванный авторитет, Мехмед расправился со старой турецкой знатью, приблизил к себе ново­обращенных мусульман европейского и славянско­го происхождения, кровно заинтересованных в но­вых захватнических войнах (в пределах уже суще­ствовавшей турецкой империи им земель, естествен­но, не досталось, земли надо было завоевать), и на­чал ряд войн за расширение границ Турецкого го­сударства.

314

Против него был объявлен крестовый поход (1454 г.), так и не состоявшийся. Он ликвидировал итальянское владычество в восточном Средизем­номорье, воевал с венграми, сербами, албанцами, Трапезундской империей. Он расширил границы своей страны и прослыл мудрым правителем, был предпочитаем даже христианами тому разброду и несчастьям, которые сопутствовали войнам против турецкого нашествия. Но величайшей победой Мех- меда II справедливо считалось взятие Константи­нополя.

ВЗЯТИЕ КОНСТАНТИНОПОЛЯ ТУРКАМИ

(1 4 5 3 г.)

Византийская империя, наследовавшая в основ­ном территорию, столицу и население Восточной Римской империи, в XV в. находилась в состоянии упадка. Она являла собой очень небольшое госу­дарство, власть которого распространялась лишь на столицу — город Константинополь с предместья­ми — и на часть территории Греции с островами. Им­перией эту страну можно было считать лишь услов­но, поскольку правители отдельных ее областей за­висели от центральной власти лишь номинально.

Однако благодаря существованию самой импе­рии, а особенно ее столицы и символа — города Константинополя, на огромной территории сохра­нялись принципы византийской государственнос­ти. Кроме того, Византия имела огромный автори­тет как родина и опора православия, восточной вет­

315

ви христианской религии. Одряхлевшая империя практически со всех сторон была окружена земля­ми своего главного противника — государства ту- рок-османов, которые видели в Константин о ноле главное препятствие распространению своей влас­ти в регионе.

Турецкое государство, набиравшее мощь и ус­пешно боровшееся и на западе и на востоке за рас­ширение своих границ, давно готовило захват Кон­стантинополя. В самом начале XV в. турецкий сул­тан Баязет двинул свои войска под стены великого города, но поход этот совпал с нападением на ту­рецкие владения эмира Тимура. В 1402 г. турки были разгромлены при Анкаре, что на полстолетия от­срочило новый решительный поход на Константи­нополь. Новые попытки не удавались из-за динас­тических ссор в турецком государстве. Так, был со­рван поход 1423 года, когда султан Мурад I вынуж­ден был снять осаду города из-за слухов о восстани­ях в его державе и обострения придворных интриг и козней политических противников.

Экономические и политические интересы стран региона и соседних стран способствовали созданию, правда, непрочной, антитурецкой коалиции, кото­рая так и не была зафиксирована официально.

Турецкого усиления боялись все соседи. Особен­но оно затрагивало Геную и Венецию, имевших эко­номические интересы в восточной части Средизем­номорья, Венгрию, которая получила на юге, за Ду­наем, агрессивно настроенного мощного врага, Мос­ковское княжество, второе после Византии право­славное государство, крестоносцев, которые боялись потерять остатки своих прежних владений на Ближ­нем Востоке, и, естественно, папу римского, кото­

316

рый небезосновательно опасался усиления и рас­пространения ислама вместе с турецкой экспанси­ей. Однако в решающий момент потенциальные со­юзники Византии оказались в плену собственных запутанных проблем.

В феврале 1451 г. умер султан Мурад, на престол вступил его девятнадцатилетний сын Мехмед И, ко­торый сразу же объявил, что самое большое жела­ние его жизни — захват Константинополя.

Зимой 1451/52 г. Мехмед II начал строительство крепости в самом узком месте пролива Босфор, от­резая тем самым Константинополь от Черного моря. Послы, направленные из Константинополя узнать причину данной постройки, были возвращены на­зад без ответа, посланные повторно были брошены в тюрьму и обезглавлены, что означало объявление войны.

Крепость Богаз-кесен (“перерезающая горло”) была построена в августе 1452 г., установленные на ней пушки стали расстреливать все корабли, иду­щие через Босфор в Черное море и обратно. Мех­мед II после постройки крепости подступил к сте­нам Константинополя с войсками, но, проведя около города три дня, отступил.

Зимой 1452/53 г. начались приготовления к но­вой военной кампании, имевшей целью захват Кон­стантинополя. В январе султан отдал своим войс­кам приказ атаковать и взять византийские города на фракийском побережье. Второй важнейшей за­дачей стало установление турецкого господства на море у берегов великого города. Султан считал, что все предыдущие попытки захватить Константино­поль остались неосуществленными из-за отсутствия поддержки осаждавшим со стороны моря.

317

В марте 1453 г. все военно-морские силы турок стали стягиваться к Галлиполи и оттуда вышли в Мраморное море. Флот султана состоял из 6 три­рем, 10 бирем, 15 гребных галер, около 75 фуст и 20 парандарий. Во главе флота стоял правитель Гал­липоли Сулейман Балтоглу. Такое количество су­дов сразу же определило господство турок в Мра­морном море.

Одновременно на территории Фракии формиро­валась сухопутная армия, имевшая в строю около 80 тыс. бойцов, не считая ополчения, башибузуков, которых было около 20 тыс., и нескольких тысяч солдат тыловых служб.

В течение марта огромная армия несколькими соединениями выдвигалась к Босфору. Сам султан 23 марта покинул свою резиденцию в Адрианополе и 5 апреля вместе с войсками явился под стены Кон­стантинополя.

Огромному турецкому войску и многочисленно­му флоту противостоял сборный флот византийско­го императора и его союзников-венецианцев и 7 тыс. бойцов константинопольского гарнизона.

И турецкий флот, подготовке которого султан уделял огромное внимание, и турецкая армия, про­славившаяся к тому времени многими победами, от­личались от европейских флотов и армий того вре­мени.

Турки не были такими искусными мореходами, как византийцы или генуэзцы. Корабли их были при­митивнее, ниже. На двухмачтовых триремах, кото­рые могли ходить и на веслах и под парусами, все гребцы сидели на одном ярусе. В каждом ряду, расположенном под некоторым углом к борту, си­дело по три гребца, каждый держал по веслу, при

318

этом все весла были закреплены на одной общей уключине. Были биремы, еще меньшего размера, имевшие одну мачту. Гребцы в них располагались по двое на каждое весло. Были обычные галеры, отличавшиеся более высокими бортами, имевшие по одному ряду длинных весел с каждого борта. Фусты представляли собой удлиненные лодки, они были быстрее и легче бирем. Гребцы на них сидели по одному в носовой части и по два в кормовой. Как транспортные средства использовались паран- дарии — тяжелые парусные баржи.

Турецкая армия формировалась из земледельчес­кого тюркского населения Турецкого государства, позже было введено ополчение азебов — турецко- подданных крестьян-христиан. Особыми отборны­ми войсками были янычары.

Главной тенденцией в развитии армии в середи­не XV в. стало увеличение постоянного войска, со­стоявшего на жалованьи у султана. В нем видели главную опору центральной власти — капу-кулу (буквально — “слуги двора”) — таково было общее название всех воинов, входивших в регулярные вой­ска. Регулярные войска состояли из янычар, кото­рые подразделялись на войсковые части — оды. Это слово одновременно означало и название казармы. Один из высших военачальников янычарского кор­пуса назывался баш бёклюкбаши. К регулярным вой­скам относились дворцовые сипахии, тяжеловоору­женные всадники, находящиеся на жалованьи и вы­полняющие роль гвардии. Они подразделялись на алаи (полки), состоявшие из 1 тыс. всадников каж­дый. Алай возглавлял алайбей — командир полка. В регулярные войска входили топчу — пушкари, ре­гулярное войско, состоявшее из артиллеристов и от­

319

ливщиков орудий. Возглавлял корпус артиллерис­тов топчубаши.

К регулярным войскам относилась джебеджи (буквально оружейники), военизированная хозяй­ственная организация, созданная в XIV в. Часть джебеджи была занята изготовлением оружия и сна­ряжения, а также боеприпасов. В список изготав­ливаемого оружия входят: луки, сабли, стрелы, щиты, копья, латы, ружья. Другая часть джебеджи охраня­ла это оружие, распределяла его по воинским час­тям, доставляла на поле боя, собирала брошенное оружие и занималась его ремонтом.

Существовал особый вид регулярной артиллерии, хумбараджи (бомбардиры), которые, видимо, зани­мались лишь осадной работой.

При Мураде I возникли балтаджи (алебардщи­ки), их насчитывалось сперва не более 100 чело­век. Они несли внешнюю охрану султанского дво­ра, гарема, обязаны были охранять султана во вре­мя походов, парадных выездов и торжеств. Наибо­лее привилегированные балтаджи носили название зюлюфлю.

К регулярным войскам относились также сака (водовозы), топ араваджи — транспортные, обойные, транспортно-артиллерийские части.

Возглавлял все эти регулярные войска капу-кулу- кетхуда — начальник над всеми купу-кулу.

Возросшая численность “слуг двора”, необходи­мость пополнения янычарского корпуса привели к введению всеобщего “живого налога” — девширме.

При султане Мураде была проведена реформа, согласно которой существовала регулярная система набора — каждая христианская семья (славянская, греческая, армянская, валашская) была обязана от­

320

дать турецким властям одного мальчика. Предпоч­тение отдавалось выходцам из славянских и албан­ских семей. Отобранные дети воспитывались в спе­циальных школах в духе ислама и становились рев­ностными мусульманами. Особо одаренные исполь­зовались потом как технические специалисты или гражданские чиновники. Большинство становились хорошо обученными солдатами, из которых форми­ровалась знаменитая гвардия султана. Янычары жили в особых казармах, им запрещалось вступать в брак, чтобы вся жизнь была посвящена службе султану. Таким образом, свою воинскую часть янычары счи­тали единственной семьей, а султана — отцом и ко­мандиром.

Но несмотря на увеличение регулярного войска основную часть турецких вооруженных сил состав­ляли подразделения сипахийской кавалерии. Поми­мо сипахов в турецкой армии использовались ирре­гулярные конные отряды с общим названием ат- кулу. Начальник этих отрядов назывался ат баши. Войска эти набирались в турецких провинциях.

При наместниках эйялетов существовали войска легкой кавалерии, которые назывались бешли (бук­вально — пятерочники). Это были постоянные вой­ска при бейлербеях (наместниках эйялетов), каж­дый воин получал жалованье в размере 5 акче в день из казны эйялета (мелкая турецкая монета, чека­нившаяся с 1328 г.).

Столь сложная и всеохватывающая система да­вала Турции возможность иметь в середине XV в. хорошо подготовленную и многочисленную армию.

С конца XIV в. в турецкой армии начинает ис­пользоваться огнестрельное оружие. Турки оцени­ли по достоинству его особенности, но вводить его

11. Зак. 158 321

как вооружение для всей армии не спешили. При­чиной тому может быть дороговизна, возможны и какие-то политические соображения. Интересно то, что огнестрельное оружие было лишь на вооруже­нии “слуг двора”, т.е. в регулярных войсках.

Ручное огнестрельное оружие было тогда еще очень простым. Оно состояло из небольшого ме­таллического ствола, который был закреплен на длинной деревянной палке; ее стреляющий зажи­мал под мышкой. Заряд пороха засыпался в отвод, затем свинцовая пуля, довольно внушительных раз­меров, загонялась туда же и сверху забивался пыж. Заряд воспламенялся при помощи тлеющего фити­ля, который держался в руке. Подобный вид ору­жия в Европе назывался hand gun — ручная пушка.

Первыми вооружили огнестрельным оружием янычар и, возможно, арабов, которые использова­лись и как военные моряки для организации де­сантов.

Большая роль в штурме Константинополя выпа­ла на долю артиллерии. Артиллерия у турок дели­лась на следующие категории:

1) бал-емез (искаженное итальянское ballo mezzo — дальнобойная средняя пушка, стрелявшая ядрами от 10 до 40 окка (от 12,8 до 51,3 кг);

2) хаван — пушка типа мортиры, стрелявшая на­весным огнем;

3) колонборна (кулеврина) — дальнобойная пуш­ка, стрелявшая ядрами от 3 до 9 окка (а 3,84 до11,5 кг);

4) мартен — большая крепостная пушка;5) баджалашко — мощная пушка для разруше­

ния крепостей;6) зарбазан — полевые пушки различного назна­

322

чения в зависимости от размеров. Крупные зарба- заны назывались шахаи или шаханэ, средние — ми- анэ, мелкие — кюючук. Кроме того, изготавлива­лись специальные зарбазаны для разрушения кре­постей, которые в зависимости от величины имено­вались — бююк шайка, орта шайка, кючюк шайка.

Главным специалистом в артиллерийском деле был некий венгр Урбан, отливший для султана много пушек, одна из которых поражает своими размера­ми. Длина ее равнялась 26 футам, 8 дюймам, тол­щина стенок ствола — 8 дюймов. Вес ядра — 1 200 фунтов. Команда из 700 человек перевозила огром­ное орудие на 15 парах быков. Дальность выстрела достигала одной мили.

Во избежание грабежа и разложения в султан­ской армии была налажена строгая система снаб­жения войск всем необходимым. Благодаря этому в армии в начале похода царили прекрасное настрое­ние и высокий боевой дух. Каждый воин верил, что сам пророк отвел в раю специальное место для тех, кто первыми ворвутся в христианскую столицу.

Константинополь расположен на полуострове, который образуется Мраморным морем и заливом Золотой Рог. Городские кварталы, выходившие на берег моря и берег залива, были прикрыты крепост­ными стенами. Особая система укреплений из стен и башен прикрывала город с суши — с запада. За крепостные стены на берегу Мраморного моря жи­тели были относительно спокойны — морское те­чение здесь было достаточно быстрым и не позво­ляло высадить какой-либо крупный десант под сте­ны. Уязвимым местом был залив Золотой Рог. Но и здесь византийцы разработали своеобразную обо­ронительную систему. Через вход в залив была про­11* 323

тянута огромная цепь. Один конец ее крепился на башне Евгения, находившейся на северо-восточ­ной оконечности полуострова, а другой на одной из башен квартала Пера, расположенного на се­верном берегу Золотого Рога (квартал был генуэз­ской колонией). На воде цепь поддерживали дере­вянные плоты. Вражеский флот не мог войти в Золотой Рог и высадить десант под северные сте­ны города. Свой флот, прикрытый цепью, мог спо­койно отдыхать и производить ремонт в Золотом Роге.

С запада от Мраморного моря до граничащего с Золотым Рогом квартала Влахерны шла система укреплений в виде рва и нескольких стен. Ров был шириной в 60 футов, достаточно глубок и мог быть заполнен водой. По внутренней стороне рва шел зубчатый бруствер. Между бруствером и стеной был проход шириной от 40 до 50 футов, называемый Пе- риволос. Первая стена, называемая обычно наруж­ной, была высотой в 25 футов и имела квадратные башни на расстоянии от 50 до 100 ярдов одна от другой. За этой стеной имелся еще один внутрен­ний проход на всем ее протяжении шириной в 40— 60 футов, называемый Паратихион. За ним возвы­шалась вторая стена высотой в 40 футов с башнями квадратной или восьмиугольной формы высотой до 60 футов, которые располагались так, чтобы при­крыть промежутки между башнями первой стены.

Рельеф местности в середине системы укрепле­ний понижался — здесь в город по трубе втекала речка Ликос. Участок укреплений над речкой все­гда считался особо уязвимым из-за понижения ре­льефа на 100 футов, он назывался Месотихион.

В северной части крепостные стены смыкались324

с укреплениями квартала Влахерны, выступавшими из общего ряда; укрепления были представлены рвом, одинарной стеной и фортификационными ук­реплениями императорского дворца, построенного вплотную у крепостей стены императором Мануи- лом I.

В системе укреплений было несколько ворот и потайных калиток.

Сложная и хорошо налаженная система укреп­лений нуждалась в соответствующем гарнизоне. Од­нако войск для защиты города явно не хватало. Не­задолго перед осадой император Константин потре­бовал составить списки всех способных носить ору­жие, не исключая и монахов. Ему подали реестр, где были 4 983 грека и около 2 тыс. иностранцев.

Оставалась надежда на союзников. Наиболее ре­альными союзниками остались венецианцы. Однако их флот вышел в море лишь после 17 апреля и по­лучил инструкцию ждать у острова Тонедос под­креплений до 20 мая, а затем прорываться через Дарданеллы на помощь Константинополю. Гену­эзские власти сохраняли нейтралитет. Венгры еще не оправились после недавнего поражения. Мос­ковские власти были заняты своими проблемами, кроме того, меж Москвой и Константинополем ле­жали ногайские и татарские территории. Молдавс­кие, валашские и сербские вожди были в вассаль­ной зависимости от султана, и сербы даже выдели­ли войска в султанскую армию. Скандербег в Ал­бании был настроен против турок, но также не лю­бил венецианцев.

Реальную помощь представила венецианская об­щина в Константинополе. Из Генуи прибыл извест­ный кондотьер Джованни Джустиниани Лонго с от­

325

рядом в 700 солдат, 400 из них были завербованы в Генуе, 300 — на островах Хиос и Родос. Генуэзская община в самом Константинополе держала нейтра­литет. Небольшой отряд выставила колония ката­лонцев.

Вооружение венецианских и генуэзских воинов было типично для европейских армий. В венеци­анской армии использовались регулярные войска (man-at-arms), которые были на содержании госу­дарства, и милицейские (militia) ополченческие под­разделения.

Венецианцы в основном были пешим войском. Тяжеловооруженные воины — жандармы — носили металлические доспехи с округлыми по форме на­плечниками, налокотниками и наколенниками. По­добные доспехи назывались “белой броней” (white armour), они производились в Северной Италии и экспортировались по всей Европе. Шлемы исполь­зовались типа саладов (sallet) с дополнительной за­щитой по бокам в виде пластин или дисков. Из на­ступательного вооружении были популярны алебар­ды и трехзубые ронко (гопсо).

Стрелки из огнестрельного оружия и арбалетов могли не иметь защитного вооружения за исклю­чением шлемов, которые могли быть сферокони­ческой формы и иметь по бокам защитные метал­лические диски. Для защиты арбалетчиков и стрел­ков использовались большие деревянные щиты — павезы.

Традиционной эмблемой венецианской армии был лев Святого Марка, изображения которого по­мещали на щитах и деталях амуниции.

Флот, оборонявший Константинополь, состоял из 26 кораблей. 10 из них принадлежала императо­

326

ру Константину, 5 — венецианцам, 5 — генуэзцам, 3 — критянам, 1 прибыл, из Анконы, 1 из Катало­нии и 1 из Прованса. Все это были высокобортные безвесельные парусники. В городе было несколько пушек и значительный запас метательных копий и стрел.

Передовые отряды турецких войск вышли к Кон­стантинополю в 2 апреля, сразу же после праздни­ка Светлого Христова Воскресения. Жители горо­да немедленно предприняли вылазку и убили не­сколько турок. Однако приближение всего турец­кого войска заставило защитников отойти в город, разрушить мосты через рвы и закрыть городские ворота. Император приказал протянуть цепь через Золотой Рог.

5 апреля к Константинополю подошла вся ту­рецкая армия.

Основные силы осажденных под командовани­ем самого императора сосредоточились у самого уязвимого места, на Месотихионе, где речка по тру­бе проходит под крепостными стенами. Джусти- ниани Лонго расположил свои отряды справа от войск императора, но затем присоединился к нему. Место Джустиниани занял отряд генуэзских сол­дат во главе братьев Боккиарди. Отряд венецианс­кой общины во главе с Минотто защищал Влахерн- ский квартал. Южнее Мисотихиона находились отряд генуэзцев под началом Катганео, греческий отряд под командованием родственника импера­тора Феофила Палеолога, отряд венецианца Фи­липпо Контарини, греческий отряд Димитрия Кан- такузина.

Стены, выходящие на берег Мраморного моря, охранял отряд венецианца Джакобо Контарини и

327

греческие монахи. Это была в основном сторожевая служба, так как быстрое течение, скалы и мели не позволяли кораблям противника подойти вплотную к берегу. Далее стояли немногочисленные отряды каталонца Пере Хулиа, кардинала Исидора и турец­кого принца Орхана, оспаривавшего у султана Мех­меда право на престол.

Берег Золотого Рога защищали венецианские и генуэзские моряки под командованием Габриеле Тревизано. Всем стоящим в заливе флотом коман­довал Альвизо Диедо. В резерве в городе стояли от­ряды Луки Нотараса и Никифора Палеолога. Де­сять судов было выделено для охраны цепи у входа в Золотой Рог, общее руководство здесь осуществ­лял генуэзец Солиго.

Византийцы пытались применить свою немно­гочисленную артиллерию, но площадки на башнях не были приспособлены для артиллерийской стрель­бы, и при отдаче орудия производили разрушения своих же укреплений.

Турки начали осаду Константинополя, окружив город 6 апреля. Часть войск под командованием За- ганос-паши вышла к высотам севернее залива Зо­лотой Рог, откуда можно было контролировать квар­тал Перу (генуэзская колония), предостерегая нейт­ральных генуэзцев от попыток помочь осажденным. Болотистая оконечность залива была укреплена, там турки проложили дорогу, соединявшую войска За- ганос-паши с основными силами.

От южного берега Золотого Рога до речки Ликос расположились регулярные турецкие войска Карад- жа-паши. Караджа-паша имел в своем распоряже­нии многочисленную артиллерию, которую сразу стал сосредоточивать против Влахернского кварта­

328

ла, особенно на участке, где одинарная стена выс­тупающего квартала смыкалась с основными город­скими укреплениями.

По обеим сторонам речки Ликос встала султан­ская гвардия — янычары, позади них на правом бе­регу речки был установлен шатер султана.

На правом фланге осаждавших, от лагеря яны­чар до берега Мраморного моря, встали регулярные войска Исхак-паши. В отличие от войск Караджа- паши, набранных в европейской части турецкого го­сударства, они были созданы на базе азиатских, ана­толийских владений султана. Мехмед II не доверял до конца Исхак-паше и приставил к нему помощ­ника, Махмуд-пашу, выходца из старого император­ского византийского рода Ангелов, принявшего му­сульманство и ставшего одним из вернейших сто­ронников султана.

Позади регулярных войск особым лагерем рас­положились башибузуки, иррегулярные части, вою­ющие за право на часть добычи. Их предполагалось бросить в любом нужном направлении.

Перед своими позициями, напротив византий­ских укреплений, турки выкопали траншею, над ней возвели невысокий земляной вал с частоко­лом, чтобы предотвращать вылазки осажденных. В этом укреплении было много проходов, позволяв­ших быстро выйти из лагеря и устремиться к го­родским стенам.

Турецкий флот имел основную стоянку на Бос­форе, его главной задачей был прорыв укреплений Золотого Рога, кроме того, корабли должны были блокировать город с моря и не допустить помощи осажденным со стороны союзников.

Окружив город, султан послал парламентеров с329

предложением сдаться. В случае сдачи он обещал городскому населению сохранение жизни и имуще­ства. Осажденные ответили отказом. В свою оче­редь император Константин приказал венецианским морякам промаршировать по городским стенам по всему периметру, демонстрируя, что Венеция явля­ется союзником Константинополя. Венецианский флот был одним из сильнейших в Средиземномор­ском бассейне, и это должно было подействовать на решимость султана.

Когда формальности с предложением сдачи были окончены, турецкие орудия начали обстрел городских стен. В первый же день часть стены меж­ду Влахернским кварталом и речкой Ликос была превращена в руины. Воинам султан приказал на­чать засыпку крепостного рва и производить под­копы, где позволяет почва. Ночью, когда обстрел прекращался, осажденные пытались ремонтировать городскую стену и возводить на месте разрушен­ных укреплений временные — из досок, бочек и мешков с землей.

Первыми действиями турецкой армии были ата­ки на форты, находившиеся вне городских стен. Один форт находился в Ферапии, на холме у бере­гов Босфора, другой в деревне Студиос на берегу Мраморного моря. Форт в Ферапии защищался два дня, форт в деревне Студиос был разрушен за не­сколько часов. Оставшиеся в живых защитники были демонстративно посажены на кол на глазах осажденных горожан. Турецкий флот в это время захватывал Принцевы острова в Мраморном море. Все они сдались. Только башня на острове Прин- кипос оказала сопротивление. Защитники были пе­ребиты, а жители острова проданы в рабство.

330

9 апреля турецкий флот впервые подошел к цепи, перекрывшей Золотой Рог, но был отбит и вернулся в Босфор.

11 апреля султан сконцентрировал всю тяжелую артиллерию напротив стены над руслом речки Ли­кос и приказал начать бомбардировку, которая дли­лась 6 недель. Тяжелые орудия в результате отдачи постоянно сползали со специальных платформ в ап­рельскую грязь. Самая большая, отлитая венгром Урбаном, в такой обстановке не могла производить более семи выстрелов в день. Однако разрушения, производимые ее ядрами, были огромны. В течение недели наружная стена над Ликосом была во мно­гих местах разрушена, а ров засыпан. Специальные отряды осажденных постоянно пытались расчистить ров и восстановить стену.

12 апреля турецкий флот атаковал цепь, пере­крывшую вход в Золотой Рог. На самом деле атака вылилась в морской бой с кораблями, прикрывав­шими цепь снаружи. Турки подплыли к ним и пы­тались поджечь их или взять на абордаж. Более вы­сокие корабли греков, венецианцев и доброволь- цев-генуэзцев позволяли отбить сверху все попыт­ки абордажа. В разгар боя византийский флот пе­решел в контратаку и попытался окружить турец­кие корабли, приблизившиеся к цепи. Турки ото­шли в Босфор.

Султан приказал начать обстрел византийских судов с северной стороны Золотого Рога. Турецкие ядра понеслись с холмов через квартал Перу. Ко­рабли, охранявшие цепь, вынуждены были отойти и укрыться за стены квартала. Пострадало несколь­ко генуэзских нейтральных кораблей. Вскоре хрис­тианские корабли отступили за цепь внутрь залива.

331

18 апреля турки, решив, что стена над Ликосом достаточно разрушена, предприняли попытку штур­ма. После захода солнца, они с факелами броси­лись на укрепления, стараясь поджечь возведенные деревянные укрепления и растащить бочки с зем­лей. Атакующих было много, а бреши в стенах — узкие. Осажденные под командованием Джустини- ани отбили атаку. Четырехчасовой бой закончился. Потери атаковавших достигали 200 человек. Осаж­денные потерь убитыми якобы не понесли.

20 апреля к городу с юга подошли три генуэз­ские галеры, нанятые папой римским, с грузом про­довольствия и оружия. По дороге к ним присоеди­нился с таким же грузом императорский корабль под командованием Флатанелоса. Турки попытались захватить весь караван, который сам, казалось, шел им в руки. Весь турецкий флот устремился на пере­хват. Но генуэзцы и греки пришвартовали свои ко­рабли друг к другу, отбили все попытки турок взять их на абордаж, при этом они умело пользовались высотой своих бортов и топорами рубили руки и головы туркам, которые пытались вскарабкаться на христианские корабли со своих невысоких судов. В конце концов все четыре корабля, напоминавшие одно огромное укрепление с четырьмя башнями, были снесены ветром и течением к цепи, преграж­давшей путь в Золотой Рог. Здесь в дело вступил весь христианский флот. К тому же наступила ночь, и в темноте турки не решились продолжать бой. Султан сместил адмирала Балтоглу и велел бить его палками.

В тот же день Мехмед задумал и начал прово­дить в жизнь план, во многом повлиявший на ис­ход осады. Он решил перетащить свой флот по суше

332

из Босфора в Золотой Рог. Весь день 21 апреля тур­ки продолжали обстрел городских стен, и одна из башен (Виктиниева башня) возле речки Ликос рух­нула, внешняя стена перед ней также лежала в раз­валинах. Если бы был отдан приказ о штурме, то положение осажденных стало бы незавидным, но приказа не последовало, так как сам султан выехал на северный берег Золотого Рога. Здесь были отда­ны распоряжения о строительстве специальных по­возок и деревянных рельсов вроде трамвайных, сго­нялись стада быков. Весь этот день турецкая ар­тиллерия вела отвлекающий огонь по цепи. 22 ап­реля на глазах изумленных греков собранные по­возки с литыми колесами были спущены на воду, подведены под корпуса турецких судов, а затем при помощи блоков вытащены на берег вместе с суда­ми. В повозки запрягли быков, и те повлекли чу­довищные сооружения по деревянным рельсам мимо квартала Перу из Босфора через холмы к се­верному берегу Золотого Рога. Около 70 судов пе­рекочевало из пролива в залив.

Ошеломленные греки, венецианцы и генуэзцы не знали, что предпринять. Предполагалась реши­тельная атака всеми имеющимися в наличии суда­ми на турецкие корабли или высадка десанта на се­верный берег Золотого Рога, чтобы отрезать спу­щенные на воду суда от берегового прикрытия и не успевших добраться до кораблей турецких моряков. Решение принималось трудно и в спорах. Наконец императорский флот решился на ночную атаку, но время было упущено, турки подготовились к встре­че. 28 апреля ночная атака венецианских и генуэз­ских кораблей, которые хотели ворваться в середи­ну турецкого флота и поджечь его, была отбита ог-

ззз

нем турецкой артиллерии. Видимо, турки были пре­дупреждены о диверсии.

На другое утро турки казнили захваченных в плен христианских моряков с потопленной венецианской галеры. Осажденные в свою очередь обезглавили на крепостных стенах всех ранее попавших в плен ту­рок — 260 человек.

В целом ситуация складывалась в пользу осаж­давших. Турки вышли в залив Золотой Рог, и хотя там оставался христианский флот, отныне безопас­ность выходивших на залив городских стен была под сомнением. В заливе была лишь часть турецкого фло­та, вторая его половина оставалась в водах Босфо­ра, и осажденные вынуждены были держать свой флот у цепи, чтобы помешать обеим частям турец­кого флота соединиться.

Кроме того, по приказанию султана турки со­орудили понтонный мост через западную оконеч­ность залива Золотой Рог и плотно связали свои ос­новные силы и войска Заганос-паши на северном берегу залива. Строительство понтонного моста, со­стоявшего из связанных попарно винных бочек, ве­лось под прикрытием переброшенных в залив ту­рецких кораблей.

После прорыва части флота в залив, обескура­жившего осажденных, турки установили в заливе на плоты часть своей артиллерии и стали обстреливать Влахернский квартал с двух сторон — с суши и с моря.

В течение недели непосредственных столкнове­ний не было. Продолжался обстрел крепостных стен. Осажденные стали испытывать нехватку продоволь­ствия. 3 мая венецианская бригантина под турец­ким флагом и с матросами, переодетыми в турецкое

334

платье, под покровом ночи тайно вышла за цепь и отправилась на поиски венецианского флота — го­роду срочно требовалась поддержка. Венецианский флот все это время накапливал силы и ждал под­креплений у острова Тенедос. Двадцатидневные поиски бригантины не увенчались успехом, и 23 мая она ни с чем вернулась в Константинополь.

5 и 6 мая турки яростно обстреливали стены, ясно было, что они готовится к штурму. Осажденные жда­ли, что будет две атаки — с запада на крепостные стены и через залив при помощи флота. Но 7 мая штурм был только с западного направления. Турки не решились проводить десантную операцию на гла­зах христианского флота.

Штурмующие вновь атаковали городские стену у Месотихиона. Ночной бой продолжался три часа, но осажденные отстояли укрепления. Турки так и не прорвались сквозь бреши в стенах.

Еще одна попытка штурма, но уже Влахернско- го квартала, состоялась в ночь с 13 на 14 мая. Штурм был отбит, но для отражения потребовалось снять с кораблей часть матросов и прикрыть стену Влахерн- ского квартала у берега Золотого Рога.

Следующая операция, задуманная султаном, предполагала сочетание минной войны и демонст­раций турецкого флота около цепи. Турки начали издали подкоп под Влахернские стены, а турецкий флот из Босфора под звуки труб и грохот барабанов 16, 17 и 21 мая подходил к цепи, закрывающей вход в Золотой Рог, привлекал к себе внимание и хрис­тианского флота и гарнизона города и вновь уходил в Босфор.

Защитники все же обнаружили подкоп и начали вести контрподкопы. Подземная минная война за­

335

кончилась в пользу осажденных, они взрывали и затопляли водой проходы, вырытые турками. 23 мая турки отказались от дальнейших попыток подкопать­ся под стены города.

18 мая ко рву напротив стен Месотихиона турки подтащили огромную башню с деревянным карка­сом и покрытием из верблюжьих и буйволовых шкур. Под прикрытием башни они стали засыпать ров. С вершины башни велась стрельба, сгонявшая осаж­денных со стен и не дававшая им помешать турец­ким землекопам. Однако ночью кто-то из осажден­ных подполз к башне, заложил под нее бочонок с порохом и поджег фитиль. Башня взорвалась, зем­лекопы были перебиты или разбежались, а осаж­денные расчистили ров и заделали вновь бреши в стене.

Это была последняя победа осажденных. 23 мая вернулась венецианская бригантина, не нашедшая союзного флота, а 24 мая произошло лунное затме­ние, которое было воспринято осажденными как плохой знак. Императору предлагали тайно выбрать­ся из города и возглавить вновь собранные силы где-нибудь за его пределами. Император отказался, справедливо полагая, что без вождя город быстро падет, а вместе с ним — и вся Империя. Осажден­ные вступили в переговоры с султаном, предлагая снять осаду за выкуп и уплату дани в будущем, но Мехмед II заломил невиданный размер выкупа либо предложил покинуть всем жителям город с пожит­ками, обещая беспрепятственно всех выпустить. Город не принял этих условий.

25 мая султан собрал совет, на котором, вопреки мнению маловеров, было принято решение о штур­ме города.

336

26 и 27 мая город подвергся ожесточенной бом­бардировке. Турки соорудили специальные платфор­мы ближе к стене и вытащили на них тяжелые ору­дия, чтобы стрелять по стенам в упор.

27 мая вечером султан объехал войска и объявил о скором штурме и о том, что отдаст город победи­телям на три дня для грабежа.

28 мая, в понедельник, был объявлен день отды­ха в турецком лагере, чтобы воины набрались сил перед решающим боем. Пока войска отдыхали, сул­тан планировал, кому куда наступать. Решающий удар наносился в районе речки Ликос, где стены были сильно разрушены. Флот должен был выса­дить матросов и на побережье Мраморного моря и на побережье Золотого Рога, где те должны были штурмовать стены, отвлекая защитников от места главного удара. Особый отряд Заганос-паши дол­жен был пройти по понтонному мосту через Золо­той Рог и атаковать Влахернский квартал.

В ночь с 28 на 29 мая в 1,30 турецкие войска по всей линии пошли на штурм. В городе началась тре­вога и все, способные носить оружие, заняли свои места на стенах и у брешей.

В первой волне атакующих были башибузуки, иррегулярные войска, наименее ценная часть ту­рецкой армии. Их султан бросил на стены первы­ми, чтобы они ценой собственных жизней измо­тали и обессилили защитников города. Среди ба­шибузуков были турки, славяне, венгры, немцы и итальянцы. Их снабдили приставными лестница­ми. Атака их была угрожающей лишь на участке Ликоса, в остальных местах башибузуков легко от­бивали.

В районе Ликоса обороной руководил Джусти-337

ниани, здесь были сосредоточены все мушкеты и пищали, бывшие в городе.

После двухчасового жестокого боя султан велел башибузукам отступить. Защитники стен стали вос­станавливать временные заграждения в брешах. В это время турецкая артиллерия вновь открыла огонь по стенам, а на штурм была послана вторая волна осаждавших. Она состояла из собранных в Анато­лии войск Исхак-паши. Анатолийцы атаковали сте­ны от побережья Мраморного моря до Ликоса вклю­чительно. Источники сообщают, что и атака и об­стрел стен из пушек велись одновременно.

Всю ночь штурм успешно отбивался, но где-то за час до рассвета, когда удача стала склоняться на сторону осажденных, удачный выстрел из огромной пушки, отлитой венгром Урбаном, повалил укреп­ления и проделал огромную брешь в стене. Три сот­ни анатолийцев ворвались в пролом, но были окру­жены греками и венецианцами во главе с самим им­ператором и перебиты. На других участках укрепле­ний штурм пока тоже отбивался.

Третья атака на город велась янычарами, кото­рых сам султан довел до крепостного рва. Янычары наступали двумя колоннами. Одни штурмовали Вла- хернский квартал, другие устремились в пролом в районе Ликоса.

В том месте, где стены Влахернского квартала соединялись с основными городскими укрепления­ми, янычары обнаружили тайную калитку, через ко­торую осажденные делали вылазки. Калитка оказа­лась незапертой, и до 50 турок прорвались внутрь Влахернского квартала. В это же время в районе Ли­коса пулей был ранен в грудь Джустиниани, его стали выносить с поля боя, и многие генуэзцы из его от­

338

ряда, поддавшись панике, отступили, оставив про­тив пролома в стене греков и венецианцев во главе с самим императором.

Турки заметили смятение среди осажденных, группа в 30 человек во главе с великаном по имени Хасан ворвалась в пролом, 17 из них и сам Хасан были убиты, но остальные закрепились, и к ним на помощь подходили все новые и новые толпы атаку­ющих янычар. Император с группой наиболее пре­данных сподвижников бросился в контратаку и по­гиб в рукопашной схватке. Среди осажденных на­чалась паника. Венецианцы и генуэзцы (те, что не держали нейтралитет) стали прорываться к заливу, чтобы сесть на суда и бежать из города. Греки раз­бегались и прятались. Турки усилили натиск по всей линии укреплений. Прорвавшиеся в город янычары первым делом старались захватить и открыть мно­гочисленные городские ворота. Как только это уда­валось, новые отряды анатолийцев и башибузуков вливались в город. До конца дрались на улицах тур­ки принца Орхана, которым не оставалось иного выхода, кроме славной смерти в бою, в плену их бы просто замучили, и каталонцы. Итальянцы, вене­цианцы и греки, прорвавшись к судам, отомкнули цепь, закрывавшую вход в Золотой Рог, и в боль­шинстве своем благополучно выбрались в открытое море. Семь генуэзских кораблей, пять кораблей императора и большинство венецианских судов смогли уйти. Турки особо не препятствовали, опа­саясь длительной войны с Венецией, Генуей и воз­можными союзниками этих государств.

Весь день в городе шли бои. Победителям до­сталось до 500 пленных, остальные сражавшиеся защитники города бежали либо были убиты. До

339

50 тыс. горожан рассматривались как военная до­быча.

Константинополь пал. Земли его вошли в состав Турецкого государства. Грекам султан даровал пра­ва самоуправлявшейся общины внутри Империи, во главе общины должен был стоять ее религиозный глава — патриарх, ответственный перед султаном.

Византийская империя прекратила свое суще­ствование. С ее падением закончился огромный период развития человеческого общества, а в жизни многих народов Европы и Азии наступил новый этап, обусловленный турецким владычеством.

К н я з ь К о н с т а н т и н

И в а н о в и ч

О с т р о ж с к и й

К нязь Константин Острожский, гетман литов­ский, был олицетворением изменчивости во­енного счастья. Он терпел поражения и сам

бил противника. И выигранное им сражение по­влияло на геополитическую карту Восточной Евро­пы на долгие годы, на несколько веков.

Константин Острожский был представителем православного княжеского рода, очень влиятель­ного в русских землях, отошедших в состав Вели­кого княжества Литовского. Обстановка в Литве была сложной. После смерти короля польского Ка­зимира в 1492 г. Польша и Литва разделились. Польша осталась в руках сына Казимира, Яна Аль­брехта, а Литва отошла другому сыну, Александру. Учитывая рост промосковских настроений среди русских князей Великого княжества Литовского, Александр посватался к дочери великого князя

341

московского Иоанна III, Елене. Но общий расклад политических сил в регионе остался прежним. Между Литвой и Москвой вновь вспыхнула война. В 1500 г. равные по силе московская и литовская рати встретились у Дорогобужа. Во главе литов­ской 40-тысячной армии стоял князь Острожский. Преследуя передовой полк московского войска, ли­товцы перешли реку Ведрошу, приток Днепра, и атаковали готовые к бою московские полки. В раз­гар боя московский засадный полк ударил во фланг и тыл литовцам и разрушил переправу на Ведроше у них в тылу. Разгром был полным. Литовское вой­ско потеряло только убитыми 8 тысяч. Артиллерия и весь обоз достались победителям. Гетман Ост­рожский и другие литовские воеводы попали в плен. Острожский был доставлен в Москву, а оттуда в Вологду, где его держали в оковах. Вскоре Иоанн III помиловал Острожского, взял его на службу и на­градил землями.

Для Литвы наступили тяжелые времена, но ли­товский князь Александр был выбран королем Польши и вновь объединил два государства. На­деясь на продолжение борьбы, князь Острожский пытается бежать в Литву, но неудачно. Вторая по­пытка ему удается, но Литва не в силах продол­жать войну из-за деятельности влиятельного ли­товского князя Михаила Глинского. Глинский, со­ветник князя Александра, перешел на сторону Москвы. Александр к тому времени умер, новый король Сигизмунд не решился воевать с Моск­вой, и Острожский, вновь поставленный во главе литовского войска, так и не провёл успешных боев, ограничился занятием Дорогобужа и Торопца. В

342

1508 г. между Москвой и Литвой был заключен мир.

Осознавая неизбежность новой войны и зная, что русское население Литвы тяготеет к Москве из-за религиозных гонений со стороны католичес­кой церкви, Острожский просил короля уладить в Литве религиозные споры. Король по просьбе Ос- трожского подтвердил прежние грамоты русскому православному духовенству с правом свободно пользоваться церковными доходами и отправлять церковный суд. И вовремя. Через год, 19 декабря 1512 г. московская рать выступила на Смоленск.

Несколько осад Смоленска (о чем речь ниже) привели к сдаче города московским войскам, но к этому времени Константин Острожский смог со­брать боеспособную армию и в сентябре 1514 г. под Оршей наголову разбил вдвое превосходив­шее его численностью московское войско. Это сра­жение надолго определило границу между русским и Польско-Литовским государствами. Продвиже­ние русских в сторону Литвы и Польши было оста­новлено. Еще долго новое великое государство, Россия, возникшее на базе Московского княже­ства, расширяло свои границы только в восточ­ном направлении. Расширяло стремительно.

Впрочем, и Литве не удалось продвинуться на восток за счет московских земель. Поход Острож- ского на Смоленск был неудачен. Так же неудачно подступал он к Пскову в 1517 г. Выполнив свою историческую роль, князь Константин Острожский тихо сошел с политической сцены.

343

СРАЖЕНИЕ ПОД ОРШЕЙ

(8 сентября 1514 г.)

Дальнейшее укрепление Московского государства привело к тому, что великий князь Иван III, про­должая политику объединения русских земель, от­казался признавать власть Золотой Орды, присо­единил Новгородскую землю, Псков, Тверское и Ря­занское княжества. Территория Московского госу­дарства увеличилась в три раза. Естественной была попытка присоединить к Московскому государству русские земли, отошедшие к польско-литовской державе, на которых население исповедовало пра­вославие. Во многом это было обусловлено куль­турной изоляцией Московии, окруженной с восто­ка и юга мусульманами, а с запада — католической Польшей и Ливонией.

В Польско-Литовском государстве в это время усилилась роль польских панов, возросло нацио­нальное и религиозное преследование украинско­го и белорусского населения. В связи с выходом Московии из-под власти Золотой Орды появляет­ся тенденция перехода литовских князей вместе с землями в подданство московского государя. Обо­стряются противоречия между польской и литов­ской знатью.

Воспользовавшись ситуацией, московские войс­ка в союзе с молдавским господарем и крымским ханом вступили в военные действия против Литвы и Ливонии. Первая война закончилась в 1503 г. пе­ремирием. В 1508 г. стороны заключили “вечный

344

мир”, по которому к Москве отходили 19 русских городов, ранее попавших под власть Литвы.

В 1512 г. война возобновилась. Многочисленное русское войско избрало объектом своего наступле­ния Смоленщину — ключевой пункт на пути из Литвы на Москву. В 1514 г. Смоленск был взят в осаду и через месяц капитулировал. Русские войска двинулись дальше на Оршу и в 100 км западнее Смоленска, на берегу Днепра, встретили литовское войско под командованием князя Острожского.

Войско Московского государства в этот период находилось как бы в переходной стадии. Резко воз­росла роль поместной дворянской конницы, нахо­дившейся на службе у великого князя московско­го. Ядро войска составлял великокняжеский “двор”, состоявший из детей боярских и дворян. На про­тяжении всего XV в., особенно во второй половине, шла раздача поместий “детям боярским” разных городов, военным слугам и даже военным холопам распущенных княжеских и боярских “дворов”; всех этих людей брал к себе на службу великий князь. Количество служилых людей резко увеличилось за счет выходцев “из Орды”, татарских воинов, пере­шедших на службу Москве в результате распада Зо­лотой Орды. Некоторые исследователи считают, что до половины русских дворянских родов имеют тюрк­ское (татарское) происхождение.

Значительную роль продолжали играть “городо­вые полки”, состоявшие из городских ополчений. Ядром этих полков была “московская рать”, состо­явшая из жителей Москвы.

Составную часть войска составляла “рубленая рать” (или “посошная рать”), собираемая с опре­деленного количества “сох” (сохаподатная единица

345

из 12 человек населения). “Коня и воина в доспехе” в случае войны выставляли 10 сох или даже 4 сохи.

На договорных началах служили в московском войске “татарские царевичи” и “ордынские князья” со своими дружинами.

В пограничных районах значительную роль на­чинают играть городовые и станичные казаки. Там же существует “засечная стража”.

Условно все войско делилось на “кованую рать” и “судовую рать”, т. е. на конницу и пехоту; послед­няя в основном передвигалась по рекам на судах.

Организация армии оставалась прежней: она де­лилась на полки — большой, правой и левой руки, сторожевой и засадный. Во главе полков стояли полковые воеводы, по нескольку на полк. Во главе всего войска великий князь ставил большого воево- ДУ-

По свидетельствам иностранцев, численность московского войска в это время простиралось до 400 тыс. человек, другие приводят более скромную цифру —150 тыс., преимущественно конница. Кон­ница постоянно поддерживалась в боевой готовно­сти. Каждые два или три года служилые люди под­вергались пересмотру по областям. Правительство должно было знать их число и сколько каждый из дворян или детей боярских мог выставить служите­лей и лошадей. Иностранцы отмечали невысокое качество лошадей. Одно мелкое замечание — “не­многие имеют шпоры, большая часть употребляет нагайки” — показывает, что конница московского войска была обучена не в европейской, а в тюрк­ской традиции. По мнению иностранцев, это было восточное конное ополчение.

Снаряжение конников состояло из луков, стрел,346

секир и кистеней, мечи имели только знатные и богатые. Иностранцы отмечали “длинные кинжа­лы наподобие ножей”, возможно, они имели в виду кончары или сабли. Использовались копья. Отме­чалось, что всадники, ’’хотя в одно и то же время держат в руках повода, лук, меч, стрелы и нагай­ку, однако ловко управляются со всеми этими ве­щами”.

Знатнейшие воины имели кольчуги, латы, нагруд­ники и шлемы.

Согласно татарской тактике, движение москов­ской конницы совершалось быстро. Герберштейн, служивший в московском войске, с удивлением отмечал, как мало нужно московскому ратнику в походе. Кто имел шесть и более лошадей, на од­ной умещал все жизненные припасы, которые со­стояли из небольшого количества толокна, ветчи­ны и соли, богатые брали с собой в поход перец. Этой пищей довольствовался и дворянин и его слуги, причем последние могли не есть по два- три дня. Видимо, в выносливости московские во­ины наследовали монголам. Но в тактике явно уступали. Очевидцы отмечали, что московская конница смело нападает, но недолго выдержива­ет, как будто говорит врагам: “Бегите, или мы побежим”. Вступая в битву, московские полки больше надеялись на многочисленность, чем на искусство, особенно старались окружить неприя­теля, зайти ему в тыл.

Отмечалось наличие в полках большого количе­ства музыкантов; преимущественными инструмен­тами были трубы и сурны.

Лагерь не укреплялся, разве что сама местность защищала его лесом или рекою, просто выбирали

347

обширное место, где знатные раскидывали палат­ки, прочие строили шалаши и крыли их войлоком.

Пехота и артиллерия в маневренной войне по­чти не использовались, так как конница передвига­лась очень быстро, и пешие за ней не успевали. По свидетельству очевидцев, впервые пехоту и артил­лерию русские (московские) войска вывели в поле в 1517 г. против татар. Пехота и артиллерия исполь­зовались, как видим из источников, для осады кре­постей. Впрочем, и крепости редко брали присту­пом или действием осадных орудий, обыкновенно прибегали к долгой осаде.

Как видно из источников, в московском войске предпочтение отдавалось наемной пехоте, которую набирали в Литве и Ливонии. Князь Михаил Глин­ский, готовясь воевать со своим королем, навербо­вал для московского князя в ливонских землях на­емников. Некоторые источники сообщают, что в московском войске было 1500 наемников-пехотин- цев.

Однако при осаде Смоленска мы видим участие 1 тыс. пищальников из одного только Пскова. Опи­сание той же осады показывает, что города выстав­ляли пищальников, которых посылали на приступ. А “посоха”, т.е. “посошная рать”, во время осады того же Смоленска употреблялась для работ.

Артиллерия, “наряд”, по свидетельству и иност­ранных и русских очевидцев, находилась в ведении иностранцев. Надо сказать, что во время осады Смо­ленска русская артиллерия действовала очень уме­ло и эффективно. Свидетельств о ее действиях в полевых сражениях в то время нет.

Говоря о боевых качествах московского войска, Герберштейн сравнивал москвичей с татарами и тур­

348

ками: татарин, сброшенный с коня, лишенный ору­жия, тяжелораненый, все еще обороняется до по­следнего издыхания руками, ногами, зубами, чем только может; турок, увидев себя в безнадежном по­ложении, начинает смиренно просить врага о по­миловании; московский ратник не обороняется и не просит помилования.

Литовское войско представляло собой такое же феодальное ополчение. В 1507 г. Виленский сейм постановил, что паны, княжата и вся шляхта долж­ны в имениях переписать всех своих людей, обя­занных служить, и предоставить списки королю. Постановления сейма говорят о слабой дисципли­не ополчения. Как пишет С. М. Соловьев, в поста­новлении говорилось: “Принимая во внимание прежнее нерадение, вошедшее в обычай, что к на­значенному сроку половина земли придет, а дру­гая не придет и всех непришедших казнить смер- тию было бы очень жестоко, казнить же двух-трех, а других помиловать было бы крайне несправедли­во; принимая это во внимание, сейм постановил: кто не приедет в назначенный срок, платит сто рублей; кто не приедет через неделю после сроку, казнится смертию”. Более точное расписание, кто и сколько воинов должен выставлять, появилось позднее, в 1528 г.

Ополчение собиралось в “поветовые хоругви” — территориальные воинские подразделения.

По иному принципу строилось польское войско, которое сыграло решающую роль в сражении под Оршею. Хотя большую роль продолжало играть дво­рянское ополчение (и еще долго играло эту роль), поляки гораздо шире применяли наемную пехоту, вербуя наемников в Ливонии, Германии, Венгрии.

349

Отличительной чертой наемных войск было массо­вое применение огнестрельного оружия. Именно в этот период зарождается и складывается новая так­тика, основанная на массовом применении ружей­ного и артиллерийского огня. Эта традиция легла в основу всех европейских армий и совпала с новым историческим периодом, войны которого, возмож­но, будут рассмотрены в следующих наших иссле­дованиях.

Своеобразием отличалась и тяжелая польская конница. Дальнейшее имущественное расслоение среди польского дворянства привело к тому, что незначительное количество знатных вельмож име­ло свои отряды и достаточно средств на личную экипировку. Основная масса дворянства (шляхты) из-за дробления земельных наделов беднела. Лишь немногие могли иметь вооружение наподобие пре­жних рыцарей. Выход был найден в выборочном наборе дворян в тяжелую конницу. Впервые его применили венгры в войнах с турками. Каждые двад­цать дворян выставляли одного тяжеловооруженно­го кавалериста. Впервые это произошло в 1485 г. Новая тяжелая конница получила название “гуса­ры” (венг. Husz — двадцать, аг — подать). Этот же род конницы переняли у венгров поляки.

Польские гусары зарекомендовали себя лучшей кавалерией Европы в XVII в., но зарождение их шло в войнах XVI в. Гусары имели тяжелое, сродни ры­царскому, защитное вооружение: шлемы с нащеч- никами, кирасы, наплечники, набедренники, щиты. Постепенно сложились отличительные признаки гусар, имевшие впоследствии некое полумистичес- кое значение, — приспособление за спиной, ими­тирующее крылья, и длинный флажок-прапорец на

350

копье. Длина прапорца немногим уступала длине самого копья.

В отличие от плохо дисциплинированных рыца­рей, гусары действовали сплоченными шеренгами, подчинялись по-солдатски командиру и наносили стремительные конные удары, “бросались в копья”. Прапорцы и перья на крыльях во время быстрого движения производили своеобразные звуки, что не влияло на обученных гусарских лошадей, но повер­гало в страх лошадей противника.

В отличие от московского войска, армия, воз­главляемая Константином Острожским, делала став­ку на взаимодействие всех родов войск на поле боя. Предполагалось совместное действие тяжелой и лег­кой конницы, пехоты и полевой артиллерии.

Всего под командованием гетмана князя Острож- ского было 30—35 тыс. человек (что, возможно, и завышено), и он смело стал напирать на противо­стоявшие ему московские войска, надеясь не на количество, а на выучку своей армии.

Русские войска под предводительством воевод Голицы и Челяднина состояли из 80 тыс. человек. Некоторые историки считают эти данные явно за­вышенными. Старшим в войске был конюший Иван Андреевич Челяднин. После ряда стычек с литов­ским войском он велел отойти на левый берег Днепра и не мешать литовской армии переправляться. Ви­димо, он хотел заманить противника за Днепр, при­жать к реке и раздавить массой, либо ударом с флан­гов отрезать от переправы, т. е. Челяднин хотел по­вторить ситуацию 1500 г. на речке Выдроше.

В ночь на 8 сентября литовская конница пере­правилась через Днепр и прикрыла наводку мостов для пехоты и полевой артиллерии. Московские вой­

351

ска не препятствовали переправе. Утром все литов­ское войско было на левом берегу Днепра. С тыла у Острожского была река, правый фланг упирался в болотистую речку Крапивну. Свое войско он пост­роил в две линии. В первой линии стояла конница. Польские латники составляли всего лишь четвер­тую часть ее и располагались в центре, являя собой его правую половину. Вторую половину центра и оба фланга составляла литовская конница. Во вто­рой линии встала пехота и полевая артиллерия (пе­хота в центре для устойчивости боевого порядка, артиллерия — по флангам).

Русское войско построилось в три линии для фронтального удара. Два больших конных отряда встали по флангам несколько в отдалении, чтобы охватить противника, прорваться ему в тыл и окру­жить.

По свидетельству очевидцев, Острожский сна­чала отвлекал Челяднина мирными переговорами, а затем внезапно напал. Однако первым начал сра­жение правофланговый русский отряд под коман­дованием князя Михаила Ивановича Голицы-Бул- гакова-Патрикеева. Он атаковал левофланговую литовскую конницу. В случае успеха атаки и про­рыва к переправам, литовцы были бы зажаты в угол между Днепром и Крапивной и там перебиты в бо­лоте. Но литовская конница оказала Голице упор­ное сопротивление, а польская пехота выдвинулась из второй линии вперед и открыла огонь по рус­ской коннице с фланга.

Русский летописец утверждает, что Челяднин из зависти не помог Голице. Русская конница была сбита, и Острожский сам с литовцами преследовал ее и даже врубился в основные русские силы. Те­

352

перь, как говорит летописец, Голица не помог Че- ляднину. Но основные силы московского войска устояли.

Левофланговый отряд московской конницы по­шел в атаку и столкнулся с правым флангом литов­ской первой линии. Одни историки утверждают, что русские успешно опрокинули литовскую конницу и преследовали ее. Герберштейн считает, что литов­цы после упорного сопротивления намеренно об­ратились в бегство и подвели русских под свои пуш­ки. Как бы то ни было, но залп литовской артилле­рии смял преследующих, привел их в расстройство. То ли русская конница, уклоняясь от огня, взяла ле­вее, то ли сыграл свою роль контрудар польских лат­ников, но весь левофланговый конный отряд мос­ковского войска был прижат к болотам у Крапивны и там уничтожен. Река Крапивна была запружена телами москвитян, которые в бегстве бросались в нее с крутых берегов, вспоминал Герберштейн.

Летописцы отмечают, что Голица вновь подвергся нападению, и “Челяднин опять выдал последнего”. Видимо, Голица продолжал сопротивляться со сво­им отрядом, а Челяднин медлил, готовясь к общей атаке всеми своими тремя линиями. Может быть, он решал, куда ударить — прямо перед собой (польские латники как раз подставили ему фланг, загнав русских в Крапивну) или идти на помощь Голице.

Сражение было решено польскими латниками, которые повторили свою атаку, но теперь ударили на главные русские силы. Московское войско побе­жало.

Король Сигизмунд, извещая магистра Ливонского ордена об Оршанской победе, писал, что в плен взя-

12. Зак. 158 353

ты 8 верховных воевод, 37 второстепенных началь­ников и 1 500 дворян. Всего убито было якобы 30 тыс. из 80-тысячного войска. Эти данные явно за­вышены. Более точные польские источники со­общают, что всего в войне было захвачено 611 плен­ных. Что касается убитых, то гибель левофлангово­го конного отряда русских сомнений не вызывает, но вряд ли он состоял из 30 тыс. человек. А осталь­ное московское войско, преимущественно конное, после удара польских латников скорее всего рассея­лось, понеся минимальные потери.

Впрочем, последствия сражения признавали страшными и московские источники.

Х у а н

А в с т р и й с к и й

( 1 5 4 7 - 1 5 7 8 гг .)

Д он Хуан Австрийский, внебрачный сын им­ператора Священной Римской империи Карла V (он же испанский король Карл I),

обладал дарованиями полководца и флотоводца. Будучи совсем юным, он успел проявить свои спо­собности воина и администратора, жестоко пода­вив восстание морисков, крещеных мавров. Но все­мирную славу ему принесло сражение при Лепан- то, в котором 24-летний дон Хуан во главе флота “Священной лиги” разгромил и практически унич­тожил равный по силам и численности турецкий флот.

Крупнейшая морская битва XVI в., положив­шая конец турецкому могуществу в Средиземно- морском бассейне, была воспета Сервантесом. Во введении к “Назидательным новеллам” автор “Дон-Кихота” писал о себе в третьем лице: “В

12* 355

морской битве при Лепанто выстрелом из аркебу­за у него была искалечена рука, и хотя увечье это кажется иным безобразием, в его глазах оно — прекрасно, ибо он получил его в одной из самых знаменитых битв, которые были известны в ми­нувшие века и которые могут случиться в буду­щем...”.

Победа при Лепанто во многих странах Европы рассматривалась не просто как морское сражение, победа Испании над Турцией, а как победа христи­анства над исламом. Тициан создал картину “Испа­ния, пришедшая на помощь религии”, на которой изобразил испанского короля Филиппа II орудием неба, карающим и неверных и еретиков. Даже шот­ландский король Яков, сын Марии Стюарт, воспи­танный в протестантизме, в детстве написал поэму в честь битвы при Лепанто и издал в 1591 г., чем вызвал конфликт с шотландским духовенством, воз­мущенным, что шотландский король, “подобно на­емному поэту”, пишет поэмы “в честь иностранно­го папистского бастарда”.

На следующий год после победы при Лепанто испанский флот во главе с Хуаном Австрийским начал успешную операцию на побережье Север­ной Африки, в 1572 и 1573 гг. испанцы захватили Тунис и Бизерту. Но удержать захваченные тер­ритории не удалось. Огромный турецкий флот, не уступавший численно разгромленному при Лепан­то, отвоевал Тунис. Не последнюю роль сыграла подозрительность короля Филиппа И, который заподозрил своего сводного брата в стремлении создать самостоятельное государство на Севере Африки. Филипп II не доверял никому, своего род­

356

ного сына, отличавшегося слабоумием, он поса­дил в тюрьму, где тот и скончался при невыяс­ненных обстоятельствах, что стало сюжетом мно­гих литературных произведений, в том числе и драмы Ф. Шиллера “Дон Карлос”. Естественно, счастливый в сражениях сводный брат вызывал у Филиппа II массу подозрений.

Дон Хуан был отозван. Его послали наместни­ком испанской короны в Нидерланды, где уже много лет шла война, известная в истории под названием “Нидерландская буржуазная революция”.

В Нидерландах, куда он прибыл в 1576 г., дон Хуан пытался маневрировать и подписал “Вечный эдикт” с руководством мятежников. Но перегово­ры были сорваны. В 1577 г. начались военные дей­ствия. Дон Хуан с помощью военной хитрости захватил Намюр и стал преследовать уходившего от города противника. Авангард испанцев под ко­мандованием Гонзага и Мандрагона в 1600 чело­век внезапно напал на арьергард нидерландцев и рассеял его. Сразу теми же силами был нанесен удар по всему 20-тысячному войску противника. Нидерландцы были разгромлены наголову, поте­ри их достигли 10 тыс. человек.

Следующее сражение, при Рюнемантсе, было не столь удачным. Атаки на укрепленные пози­ции нидерландцев были отбиты, и Хуан Австрий­ский отступил к Намюру.

Это было его последним сражением. В октябре 1578 г. дон Хуан Австрийский умер.

357

ЛЕПАНТО (ПРОЛИВ ПАТРАИКОС, ИЛИ ПАТРАС, У МЫСА СКРОФА)

(7 о к т я б р я 1571 г.)

Усиление Турции, захват ею восточной части Средиземноморского бассейна прервали налажен­ный торговый транзит Восток — Запад. Это при­вело к ряду глобальных изменений в Европе и в целом мире. Испания и Португалия начали поис­ки обходного пути в Индию и открыли целые ма­терики, приобрели огромные колонии. В это же время Испания, продолжая войну с арабами за осво­бождение Пиренейского полуострова, перебрасы­вает свои войска в Африку. Выбитые из Испании арабы находят естественного союзника в лице ту­рецкого султана. Многочисленные пираты, на­шедшие прибежище в Алжире, после продолжи­тельный борьбы с испанцами, отдают себя под по­кровительство Турции. Средиземноморский бас­сейн разделяется по религиозному признаку. Се­вер и запад бассейна становятся христианскими, юг и восток — мусульманскими.

Турция, внезапно получив огромные владения на севере Африки, не отказалась от своих завоеватель­ных планов в Европе. В 1528 г. турки начали серию походов на Венгрию и Австрию, забираясь в самый центр Европы.

Европа, которую в это время сотрясал религиоз­ный раскол, все же смогла оказать сопротивление. В основного противника турецкой империи превра­тилась Испания. В 1519 г. король Карл I Испанский был избран императором Священной Римской им­

358

перии под именем Карла V. Испания, таким обра­зом, стала могущественнейшим государством Евро­пы, но КарлУ огромное внимании вынужден был теперь уделять восточным границам своего государ­ства. Вся мощь Испании отныне была направлена на борьбу против турок в Средиземном море и на защиту границ Священной Римской империи на Балканах и в Венгрии. Много сил забирала борьба с пиратами Алжира и Триполи, которые существова­ли за счет нападений на испанские владения в Южной Италии и Сицилии.

Из Испании продолжался отток крещеных мав­ров, “морисков”, которые находили радушный при­ем в Турции и подогревали антииспанские настрое­ния. С другой стороны, многочисленные соперни­ки Испании в самой Европе тоже делали ставку на турок. Так поступила разгромленная испанцами Франция, не исключали возможности воспользовать­ся турецкой поддержкой восставшие против Испа­нии Нидерланды, а впоследствии даже часть вен­герских магнатов-кальвинистов искала помощи у турок, разоривших несчастную Венгрию.

Наиболее надежным союзником императора в борьбе против турок была католическая церковь; все протестантские течения в Европе довольно ча­сто выступали под лозунгом “Лучше турки, чем па­писты”.

Традиционный противник турок, Венеция, чьи силы были надорваны падением торговли в Среди­земноморском бассейне, смягчила свое отношение к Турции, но это было результатом экономических трудностей.

После смерти Карла V на испанском престоле его сменил Филипп II, ревностный католик, не полу­

359

чивший, однако, титула императора. Все силы это­го монарха были направлены на проведение контр­реформации, восстановление католицизма, в этом отношении он был самым надежным союзником Ватикана. Во второй половине 60-х гг. XVI в. обсто­ятельства стали складываться в пользу Испании. Испанский полководец герцог Альба был близок к победе в Нидерландах, Францию раздирала междо­усобная война протестантов и католиков, Англия была ослаблена католическим восстанием в север­ных графствах. В североафриканских турецких вла­дениях, гнезде средиземноморского пиратства, шла чехарда султанских наместников, что убеждало ис­панцев в ослаблении турецкого влияния в Алжире и на всем Средиземном море.

С целью нанести удар по туркам в Средиземном море была создана “Священная лига”, куда входи­ли Испания, Венеция, папа римский, Мальта, Ге­нуя, Сицилия, Неаполь, Савойя, Тоскана, Парма. Объединенный флот Лиги стал концентрироваться в гавани Мессины.

Это был самый сильный и многочисленный флот, который когда-либо видела Европа. Всего со­бралось около 300 судов, из них 108 венецианских галер, 81 испанская галера, 32 галеры, выставлен­ные за счет папы и других итальянских государств, кроме того, в состав флота входили 6 огромных венецианских галеасов. Общая численность судо­вых экипажей составляла 84 тыс. человек, из них 20 тыс. солдат из абордажных команд. А. Б. Сни- саренко, описывая смотр флота, дает несколько иной его состав: 81 галера и 12 боевых кораблей испанских под командованием генуэзца Джан До- риа, 12 папских галер во главе с ватиканским ад­

360

миралом Марком Антонио Колонной, 108 галер, 6 галеасов и 2 боевых корабля венецианского ад­мирала Себастьяна Вениеро, 3 мальтийские гале­ры, 3 галеры герцога Савойского, ряд других мел­ких судов. Кроме корабельных команд в состав флота входили абордажные отряды из 12 тыс. ита­льянцев, 5 тыс. испанцев, Зтыс. немцев и Зтыс. добровольцев разных национальностей, среди ко­торых, между прочим, находился будущий автор “Дон-Кихота” Мигель Сервантес.

Турки смогли выставить примерно равный по численности флот, в который входили 210 галер, 66 галиотов. Общая численность команд и абордаж­ных отрядов составляла 88 тыс. человек (из них 16 тыс. в абордажных командах).

Объединенным христианским флотом командо­вал Хуан Австрийский, побочный брат Филиппа II. Во главе турецкого флота стоял Али-паша Муэдин- заде.

Союзный флот блокировал турок в Патрасском заливе. Турецкий командующий полагал, что силы союзников стоят на якоре у острова Кефалиния, а дон Хуан Австрийский не менее опрометчиво счи­тал, что турки стоят в Лепанто.

Воскресным утром 7 октября 1571 г. оба флота совершенно неожиданно встретились у входа в залив в 60 км от города Лепанто (Нафпактос).

Как видим, главным “действующим лицом” в предстоящем сражении должна была стать галера.

Галеры были в составе флотов почти всех евро­пейских стран. Слово “галера”, как утверждал им­ператор Лев Философ, означает “меч-рыба”, по­скольку таран судна напоминал нос этого морско­го чудовища. Турки называли такой корабль

361

“gadergha”, что вошло впоследствии в русский язык — “каторга”.

Галера — низкобортное весельное судно. Впер­вые такой корабль был создан в Венеции, прототи­пом ему послужила римская либурна.

Обычно длина галеры было 40—60 м, ширина — 4—7,5 м, осадка — до 2 м. Галера имела 16—32 пары вёсел, расположенных в один ряд. Длина весел дос­тигала 15 м. Скорость галеры, идущей на веслах, достигала 7 узлов. Галера строилась с вытянутым острым носом, надстройкой в корме и тараном в носу, который с появлением артиллерии перестал быть главным оружием, стал делаться на уровне глав­ной палубы и служил абордажным мостиком, а так­же для растяжки парусов. Вдоль бортов галеры раз­мещались продольные брусья для крепления уклю­чин, на этих же брусьях помещался фальшборт.

В качестве вспомогательного двигателя на гале­ре использовались косые паруса, ставившиеся на первую—вторую мачты. Отличительная особенность галер — длинные реи, которые иногда равнялись всей длине судна. Главная мачта проходила сквозь палубу, доходила до киля и прочно крепилась к на­бору деревянными кницами. Носовая мачта крепи­лась к палубе. Выше палубы шел помост для прохо­да с носа на корму. По его сторонам у каждого бор­та располагались “банки” — скамейки для гребцов. На корме обычно возвышалась капитанская бесед­ка, покрытая тентом из шелка, парчи или бархата.

Экипаж галеры достигал 450 человек — по 5—9 человек на весло. Команда состояла из каторжни­ков, невольников и волонтеров. Осуждение на га­леры было вечным или временным. Осужденных клеймили. Они приковывались цепью за левую

362

ногу. Рабы и добровольцы приковывались только на ночь. Обычно труд гребцов разделялся на три вахты, но иногда труд всех гребцов продолжался без перерыва очень долгое время. Кормили греб­цов сухарями и бобовым супом. Во время самого сильного напряжения могли дать хлеб, смоченный в вине. У гребцов-каторжников висел на шее ку­сок пробки — кляп.

Обычно в носовой части галеры были башни для арбалетчиков, но с введением огнестрельного ору­жия их убрали, а на носу стали размещать пушки. Количество пушек на галере достигало 15.

После артиллерийского огня галера обычно шла на абордаж. На борт противника бросали железные колючки, поливали палубу оливковым маслом.

Галеас — тип большой галеры, супергалеры. Он был создан инженером Ф. Брессаном. Имел длину до 80 м, ширину — до 16 м, три мачты с тремя ко­сыми парусами, две палубы: нижняя — для греб­цов, верхняя — для солдат и пушек. Артиллерий­ское вооружение галеаса достигало 70 орудий. По декрету сената Венеции 1530 г. на галеасе были ка­питан, 2 лоцмана, 4 офицера, боцман, помощник боцмана, священник, 62 матроса и рулевых, 3 по­мощника капитана, 7 рабочих, 26 гребцов, 4 армей­ских офицера, 254 солдата и бомбардира. Этими судами, которые по огневой мощи далеко превос­ходили обычные галеры, доверялось командовать лишь венецианским вельможам, которые хвалились, что могут вступить в бой с 25 галерами.

Турецкие галеры по своим основным характери­стикам не отличались от европейских. Их галиоты — небольшие быстроходные галеры — имели одну мач­ту с большим рейковым треугольным парусом.

363

Вот такие силы встретились невдалеке от города Лепанто у входа в залив.

Историки утверждают, что в сотне километров северо-западнее этого места, у мыса Акций, 2 сен­тября 31 г. до н. э. был разгромлен флот несчастных любовников Антония и Клеопатры.

Берег, до времени скрывавший силы противни­ков друг от друга, низменный, и испанцы раньше заметили паруса турецкого флота. Туркам же обна­ружить гребные суда союзников было гораздо труд­нее. Все же турки заметили христиан и стали выст­раивать боевой порядок. Паруса были спущены, перестроения делались на веслах. Боевой порядок турецкого флота, как и на суше, состоял из центра, двух крыльев и небольшого резерва, находившегося за центром (5 галер, 25 галиотов).

Правое крыло (53 галеры, 3 галиота), возглавля­емое королем Александрии Мегметом Сирокко, было самым слабым.

Центр (91 галера, 5 галиотов) возглавлял сам Али- паша.

Левое крыло (61 галера, 32 галиота) состояло в основном из кораблей алжирских пиратов, и воз­главлял его Ульдж-Али. Во главе многих кораблей были бежавшие из Европы и принявшие ислам мо­ряки (венецианец Гассан, француз Джафар, алба­нец Дали-Мами). Ульдж-Али, по происхождению калабриец, готовил себя к карьере священника, но был похищен пиратами. Попав в плен, он сменил веру и имя (наст, имя — Оччали), сделал карьеру и стал пашой Триполи.

В целом силы турецкого флота растянулись на 8—10 км.

Флот союзников построился в такой же боевой364

порядок. Центр возглавил сам дон Хуан Австрий­ский (62 галеры). Правое крыло (58 галер) было под командой генуэзца Дориа. Некоторые историки счи­тают его потомком знаменитого адмирала и аван­тюриста Андреа Дориа, много раз громившего ту­рок и алжирских пиратов. Левое крыло союзников (53 галеры) было доверено венецианцу Барбариго. Резерв (30 галер) возглавил маркиз Круц.

Дон Хуан приказал расковать гребцов-христиан и вручить им оружие.

Каких-либо далеко идущих планов у союзников не было. Венецианские галеасы, располагавшие сильной артиллерией и большим количеством сол­дат, предполагалось выдвинуть вперед с задачей взять на себя и отразить первый натиск врага.

И турки, и союзники двинулись вперед. Судя по некоторым источникам, союзники сознательно выд­винули изначально вперед тяжелые галеасы, а затем подтянули к ним основную часть галер, чтобы в момент столкновения встретить турок единым фрон­том. Турки же двигались одной линией, и когда пришла пора столкнуться, их легкие галеры оказа­лись впереди, а медленные галеасы отстали.

Венецианские галеасы открыли огонь, когда про­тивник был еще на подходе, чем вызвали некое за­мешательство в центре боевого порядка турок. Стре­мясь выйти из зоны обстрела и скорее решить дело в абордажной схватке, сам Али-паша вырвался впе­ред, за ним устремились другие галеры, что собствен­но и вызвало дробление турецкого боевого порядка.

Силы турок и союзников столкнулись. Одновре­менно возникли три очага борьбы.

Левое крыло союзников из-за незнания местно­сти и из опасения сесть на мель держалось подаль­

365

ше от берега. Турки воспользовались этим. Галеры их правого крыла обошли союзников вдоль берега и атаковала с тыла. Часть турецких галер вклинилась между центром противника и его левым крылом. В результате весь левый фланг союзников оказался в окружении.

Барбариго был вынужден принять абордажный бой в окружении, но сразу же сказалось преиму­щество союзников в вооружении и в количестве абордажных солдат. На каждой галере союзников было не менее 150 таких воинов, турецкие суда на этом участке имели по 30—40 абордажных солдат на борту.

После полудня турки, “нарвавшиеся” на более сильного Барбариго, были разгромлены. Окружение противника им ничего не дало.

В центре, где столкнулись главные силы сопер­ников, бой носил особенно упорный характер. Глав­ными объектами, естественно, стали флагманские галеры дона Хуана Австрийского и Али-паши. В конце концов Али-паша был убит в перестрелке. Его голову водрузили на длинную пику, что вызвало панику среди турецких моряков. Центр турок стал поддаваться и отступать.

Командующий левым крылом турецкого флота Ульдж-Али внезапно произвел маневр — с большей частью своего крыла он повернул к центру и ударил сбоку по силам Хуана Австрийского. Но последний не растерялся. С флагманской галерой Али-паши было уже покончено, и дон Хуан, ломая общий по­рядок, повернул навстречу кораблям Ульдж-Али. Одновременно вступил в бой резерв союзников под командованием маркиза Круца.

Командовавший правым флангом союзников366

Дориа не стал тратить время на оставшиеся против него турецкие суда, а устремился вслед за Ульдж- Али и стал приближаться к центру боевого порядка союзников.

Назревало окружение судов Ульдж-Али, и он, верный пиратским традициям, стал выходить из боя, т. е. бежал. Тем не менее, до того как покинуть ме­сто сражения, он успел захватить флагманскую га­леру мальтийцев.

Поражение турецкого флота было полным. Ис­торики расходятся лишь в оценке потерь. Наиболее часто называются следующие цифры: турки потеря­ли 224 корабля, в том числе 117 было захвачено со­юзниками. На турецких кораблях было захвачено и освобождено 12 тыс. невольников. Не менее 10 тыс. гребцов-невольников (христиан, так как мусульман нельзя было держать в рабстве) погибли вместе с утонувшими кораблями. Погибло до 15 тыс. турец­ких солдат и матросов. О количестве пленных еди­ного мнения нет. Называют от 300 до 5 тыс. турок. Турецких пушек захвачено 30.

Потери союзников были гораздо меньше. Дю­пюи считает, что союзники потеряли 13 галер, 7566 человек было убито и почти 8 тыс. ранено.

В этом сражении отличился Мигель Сервантес, командовавший взводом испанских солдат на гале­ре “Маркиза”. Сервантес был дважды ранен и поте­рял левую руку.

Уцелевшие после сражения 52 корабля принад­лежали в основном алжирским пиратам. Они оста­лись на некоторое время единственной боевой си­лой турецкого флота в регионе. Ульдж-Али получил звание капудан-паши, т. е. главного адмирала.

Морское могущество Турции было подорвано.367

Это вынудило турок ослабить свой натиск на север и запад. Раздробленная и в национальном и в рели­гиозном отношении Европа устояла в очередной раз перед “натиском с Востока”. Средиземное море еще долго было во власти пиратов, которых не могла приструнить вся сила “Священной лиги”. В резуль­тате экономические интересы Европы, а соответ­ственно и торговые пути постепенно меняются, что влечет за собой еще более глобальные перемены на всей геополитической карте мира.

Е р м а к

Т и м о ф е е в и ч

( 1 5 4 0 - 1 5 8 5 гг.)

Е рмак Тимофеевич — личность легендарная. Точных данных о его происхождении нет. Одни исследователи ищут место его рождения в При-

уралье, другие на Дону, третьи считают его креще­ным татарским царевичем, четвертые, наконец, ви­дят в нем чудом уцелевшего князя Горбатого-Шуй­ского, принявшего постриг под именем Гермоге­на (!), будущего патриарха, прервавшего свое цер­ковное служение ради покорения Сибири...

Донское предание говорит, что Ермак родился на Каме в семье донского казака Тимофея Чигина и принадлежал к станице Качалинской. Станица объе­диняла казаков по принципам родства и как бы ко­чевала по России, нанявшись на службу царю или кому-нибудь из местных князей. Подобные служи­лые станицы участвовали во всех войнах царя Ива­на Грозного. Так, польский король Стефан Бато- рий отметил в своем “Дневнике” среди других вои­

369

нов своего противника, Иоанна IV и “Ермака Ти­мофеевича, атамана казацкого”

Станица Качалинская в конце концов обоснова­лась на Дону, а Ермак Тимофеевич с верными людь­ми присоединился к вольным казакам, промышляв­шим на Волге. По преданию, его избрали на Круге атаманом, и он продолжил традицию поборов с пер­сидских и московских торговых караванов.

В 1577 г. подручные Ермака Иван Кольцо, Бог­дан Барабаш и Никита Пан разгромили на Волге ногайское посольство и обесчестили сопровождав­шего ногайцев царского представителя Василия Перепелицына. Грозный послал на Волгу каратель­ный отряд, и Ермаку “со товарищи” пришлось уйти на север, на Каму, где полновластными хозяевами были местные богачи Строгановы. По другим дан­ным, Ермак с казаками прибыл к Строгановым в 1579 г.

У Строгановых казаки какое-то время отбивали мелкие набеги сибирских народов и даже ходили в ответные набеги за Урал. По преданию, в одном из таких набегов Ермак встретил шамана, который предсказал ему смерть от двуглавой птицы.

В 1581 г. более шести сотен вогуличей напали на имения Строгановых, но были отбиты. В ответ Стро­гановы организовали экспедицию во главе с Ерма­ком на завоевание вогуличей, вотяков и пелымцев. Небольшой отряд Ермака прошел от Уральских гор до слияния Тобола с Иртышом и после сражения занял Искер, столицу Сибирского царства. Царь Кучум ушел в Ишимские горы. Ранее подвластные ему народы стали платить дань Ермаку.

Ермак понимал, что ничтожными силами удер­жать такую огромную территорию невозможно. На

370

Круге решено было послать через Казань посоль­ство к русскому царю, своему прежнему гонителю.

Иоанн Грозный, испытавший ряд неудач в Ли­вонской войне, встретил посольство с радостью. Свою роль сыграли богатые дары из собранных Ер­маком сибирских сокровищ, но главное было в при­соединении к России несказанно богатого края. Послов одарили деньгами, сукнами и отпустили назад в Сибирь с жалованьем. На помощь Ермаку царь направил стрельцов князя Волховского.

Ермак меж тем зимовал в захваченной столице, продолжал столкновения с непокорными татарами и даже захватил в плен их полководца царевича Маметкула.

Помощи из Москвы пришлось ждать долго. А когда она подошла, князь Волховский, измученный тяжелой дорогой, вскоре умер. Он успел передать Ермаку царские подарки: два стальных панциря с изображением двуглавого орла, серебряный кубок и шубу с царского плеча.

В 1584 г. началось наступление татар с целью отбить Искер. Ермак выдержал осаду, в июне его помощник Тимофей Мещеряк ночной вылазкой разгромил татар. Осада была снята. Но татары по­шли на хитрость.

В Искер явились ложные вестники вымышлен­ных бухарских купцов, которых толпы татар якобы не пропускали к Искеру. Ермак отправился на вы­ручку бухарцам, взяв с собой 50 человек. При впа­дении реки Вагай в Иртыш казаки остановились на ночлег. Татары налетели на спящих, и началась рез­ня. Ермак проснулся от звуков битвы, прыгнул с высокого берега в воду, но не смог добраться до

371

струга. Царский подарок, стальной панцирь с дву­главым орлом, якобы, утянул его под воду.

Кучум временно занял свою столицу, но движе­ние русских на восток было необратимо. Вскоре, в 1591 г., князь Кольцов-Мосальский окончательно разбил татар, и Кучум признал свою зависимость от Москвы. Закрепляя свое господство в Сибири, рус­ские стали строить города: Тюмень, Тобольск, Сур­гут, Нарым...

Карамзин дает описание Ермака: “Он был ви­дом благороден, сановит, росту среднего, крепок мышцами, широк плечами; имел лицо плоское, но приятное, бороду черную, волосы темные кудрявые, глаза светлые быстрые, зерцало души пылкой, силь­ной, ума проницательного”.

В Новочеркасске донские казаки поставили па­мятник Ермаку. Атаман от всего щедрого казачьего сердца протягивает русскому царю в подарок коро­ну Сибирского царства.

ИСКЕР (Сибирь, Кашлык), БОЙ НА ЧУВАШЕВОМ МЫСУ

(1 5 8 2 г.)

При Иване IV Грозном Россия стремилась рас­ширить свои границы. Правители рвались на запад, но объединенные силы Швеции и Польши не пус­кали Россию туда. И в то же время, казалось, сама судьба толкала Россию на восток. После завоевания Казани ногайские князья предложили Грозному за-

372

Кучум в битве при Искере

воевать еще и Астрахань. Точно так же в 1555 г. к русскому царю пришли послы от сибирского князя Едигера и просились в русское подданство.

“Улус Джучиев” распался еще в XIII в. на три орды: Золотую, Белую и Синюю. Золотая Орда, на­ходившаяся в Поволжье, рухнула. Остатки других орд боролись за главенство на обширных террито­риях. В этой борьбе местные князьки надеялись на поддержку русского царя. Но царь, увязнув в Ли­вонской войне, не мог уделить восточным делам достаточно внимания. В 1563 г. к власти в Сибири пришел хан Кучум, который сначала был согласен платить дань Москве, но затем убил московского посла.

С этого времени набеги татар на пограничные русские земли в районе Перми стали постоянным явлением. Владельцы этих земель, Строгановы, имевшие от царя грамоту на заселение пустующих территорий, обратились к казакам, отряды которых умножились на границах русского царства. Казаки явились к Строгановым в составе 540 человек.

1 сентября 1581 г. Строгановы направили Ерма­ка с казаками завоевывать Сибирь. Ему придали 300 своих воинов: “...ратных людей Литвы, Немец и Та­тар, и русских людей, буйственных и храбрых пре­добрых воинов триста человек”. Всего в выступив­шем отряде было 840 человек.

Строгановы дали им жалованье, снабдили при­пасами, одеждою, оружием (в том числе огнестрель­ным), дали проводников и толмачей.

В это же время пелымский князь с вогуличами напал на пермские земли. Царь послал Строгано­вым грамоту, чтобы направили казаков на защиту Перми и Камского Усолья. Но грамота опоздала. Отряд Ермака уже был в пути.

374

Четыре дня Ермак с товарищами шел вверх по реке Чусовой до устья реки Серебряной, по Сереб­ряной плыли два дня до Сибирской дороги, здесь казаки высадились, поставили земляной городок, Ермаков Кокуй-город; от этого места казаки шли до реки Жаровли и тащили свои струги волоком; по Жаровле выплыли в Туру, здесь начиналось Сибир­ское царство. Продвигаясь вниз по Туре, казаки “повоевали” много татарских городков и улусов. Одного из пленников, известных лично Кучуму, Ермак отпустил, и тот рассказал Кучуму: “Русские воины сильны: когда стреляют из луков своих, то огонь пышет, дым выходит и гром раздается, стрел не видать, а уязвляют ранами и до смерти убивают; ущититься от них никакими ратными сбруями нель­зя: все навылет пробивают”.

Кучум выслал навстречу русским своего родствен­ника Маметкула с воинами, а сам укрепился подле реки Иртыш, под горою Чувашьею.

Маметкул встретил Ермака на берегу Тобола при урочище Бабасан. Татары стали обстреливать каза­ков с высокого берега из луков. Ермак высадил часть казаков на берег. Татары бросились в атаку с копь­ями, но казаки встретили их плотным огнем. Тата­ры отхлынули и побежали.

Вторую попытку остановить казаков Маметкул сделал у Карсульского Яра, где река Тобол доволь­но узка. Река была перегорожена связанными дере­вьями с необрубленными сучьями и с обоих берегов простреливалась.

После первого столкновения у этой засеки Ер­мак отошел и три дня готовил операцию. Ночью большая часть отряда высадилась на берег, на лод­ках оставили 200 человек, рядом с ними посадили чучела. Затем был нанесен комбинированный удар:

375

лодки с казаками двинулись к засеке и при появле­нии татар открыли огонь из пушечек и пищалей, в это же время высадившийся отряд зашел в тыл глав­ным татарским силам, открыл огонь и атаковал. Татары разбежались.

Теперь между отрядом Ермака и столицей Си­бирского царства стоял сам хан Кучум со всем сво­им войском.

К ночи казаки взяли городок Атик-мурзы и за­сели в нем. На другой дет. им предстояло сразить­ся с главными татарскими силами. Некоторые за­колебались. Силы действительно были неравные.

Источники оценивают силы Кучума в 10 тыс. конницы под командованием Маметкула и с тру­дом поддающиеся исчислению сводные отряды под­властных татарам сибирских народов. JI. Н. Гуми­лев считает, что еще в конце XV в. лучшие силы татар во главе с ханом Шейбани ушли в Среднюю Азию и захватили там огромные территории, в Си­бири же остались наименее активные, наименее “пассионарные”. Едигер, просившийся в москов­ское подданство, оценил подвластное ему население в 30 700 “черных людей”, имея в виду, видимо, муж­чин, способных носить оружие. Вооружение наибо­лее боеспособной (татарской) части войск Кучума было традиционным. Защитное вооружение состо­яло из кольчуг, пластинчатых доспехов — куяков, зерцал, пластинчато-кольчатых доспехов — гетма­нов, выполненных в виде куртки, иногда с воротом и рукавами, застегивавшихся на груди, пластинча- то-кольчатых бехтерцов, стальных наручей, поно­жей, шлемов. В Оружейной палате Московского Кремля хранится так называемый “кучумовский шлем”, который, возможно, был взят Ермаком в качестве трофея и направлен в подарок Ивану Гроз­

376

ному. Форма шлема восточная, куполообразная. Высота — 23,5 см. По всей поверхности шлема на­бит золотой восточный орнамент, который в древ­них описях значится “травы чеадасские разметные”. По нижнему краю шлем украшен золотой полоской с чеканным узором, в который введены камни в глад­ких гнездах. Специалисты считают, что в более по­зднее время к шлему были добавлены золотая гра­вированная с эмалью трубка с двумя местами для перьев, приделаны науши и носовая стрелка, заме­нен первоначальный затылок. Шлем явно иранской работы.

Татары имели кожаные, плетеные и стальные щиты.

Наступательное оружие было представлено ко­пьями, дротиками, саблями, топориками, булавами, кистенями, ножами и кинжалами. Большую роль играл лук. Он оставался сложным, клееным, состав­ленным из нескольких кусков дерева, усиленным роговыми пластинами и сухожилиями. Стрела из такого лука на сто метров насмерть разила воина, защищенного кольчугой.

Некоторые всадники защищали коней металли­ческими доспехами, налобниками и попонами.

Широко распространено было оружие из Сред­ней Азии и Ирана.

Из других народов, которые могли сражаться против Ермака в войсках Кучума, представляют интерес обские угры — ханты и манси (остяки и вогулы). Эти охотники и рыболовы выставляли не­большое количество воинов, которые были воору­жены мощными клееными луками, копьями и па­лицами. Знать имела завозные кольчуги и сабли. На месте изготовлялись панцири из железных, кожа­ных и роговых пластинок, крытых слоями рыбьего

377

клея и связанных меж собой. Делались кирасы из огромных лосиных рогов.

Долгое время считалось, что татары и другие си­бирские народы были перепуганы применением ог­нестрельного оружия. На самом деле татары, безу­словно знали о существовании огнестрельного ору­жия, не раз сталкивались с ним во время набегов на владения Строгановых. Более того, Кучум сам имел несколько пушек, которые сибирские татары полу­чили из Казани еще до взятая города русскими в 1552 г. Другое дело, что татарские лошади, не при­выкшие к сражениям с применением огнестрель­ного оружия, легко могли испугаться пушечного грома и выйти из повиновения. То же относится и к неискушенным охотникам и рыболовам из под­властных татарам народов.

Отряд Ермака, естественно, уступал противнику в численности. Он имел четкую организационную структуру. Помощниками Ермака были избраны Иван Кольцо и Иван Гроза, командиром казачьей часта отряда — Богдан Брязга, начальником мусуль­ман, входивших в отряд, — некий Махмет. В отряде были два есаула — Никита Пан и Яков Михайлов. Были избраны командиры сотен, полусотен, десят­ков, по одному хорунжему на сотню, три священ­ника, толмачи, писаря, трубачи, сурначи, провод­ники и “старец бродяга, ходил без черных риз, а правило правил, и каши варил и припасы знал”.

Защитное вооружение бойцов отряда Ермака в принципе не отличалось от татарского. Это были те же кольчуги, куяки, бехтерцы, шлемы русской, ев­ропейской и восточной выделки. Видимо, полное защитное вооружение имели немногие, но полнос­тью от кольчужного доспеха в России стали отказы­ваться лишь в конце XVII в. Специалисты из Ору­

378

жейной палаты считают этот век “периодом заката кольчужного доспеха”.

В Оружейной палате хранится кольчуга, которую отправили в дар Ермаку от Ивана Грозного. Преж­де она принадлежала князю П. И. Шуйскому, но князь погиб под Оршей в 1564 г. Кольчугу привезли в Москву, и она находилась в имуществе Ивана Гроз­ного, а затем была послана в Сибирь в качестве цар­ского жалованья Ермаку. Вес кольчуги 11 710 грам­мов, она состоит из 16 тыс. колец. Ширина в плечах с рукавами — 114 см, в подоле — 82 см. Покрой коль­чуги — в виде рубашки с короткими рукавами. На правой стороне груди имеется литая медная плас­тинка, но не с двуглавым орлом (та кольчуга, есте­ственно, исчезла вместе с телом Ермака), а с име­нем князя Шуйского.

Наступательное оружие казачьего отряда не от­личалось от татарского. Это были такие же сабли, копья, булавы, кистени, луки и самострелы.

Отличие выражалось в большом количестве ог­нестрельного оружия. Описывая охватку с татарами в урочище Бабасан, летописец упоминает, что каза­ки стреляли “из пищалей своих, из пушечек скоро­стрельных, и из дробовых, и из затинных, и шпанс­ких, и из аркобузов”. М. Горелик считает, что на вооружении у отряда были фитильные пищали, ис­панские аркебузы — более скорострельные и надеж­ные колесцово-кремневые ружья, были якобы и многоствольные орудия, очень популярные в Евро­пе, не исключено использование пистолетов — ма­ломерного оружия с колесцовым замком. Естествен­но, были пушки и дробовые ружья.

Мощность огня была очень высока. Имевшиеся в отряде 300 пищалей залпом могли смести целые ряды воинов противника.

379

Как видим, и тактика казаков строилась на мак­симальном использовании огнестрельного оружия, на применении массированного огневого удара.

Укрепления столицы Кучума обветшали. Земля­ной вал осыпался, деревянные стены осели и мес­тами пришли в негодность. Поэтому татары реши­ли встретить казаков на берегу и у подножья горы сделали засеку. Лучшие силы войска Кучума укры­лись за поваленными толстыми стволами. Вверху, на горе татары установили несколько своих пушек, но они так ни разу и не выстрелили.

Судя по всему, татары ждали казачьей атаки, что­бы, укрывшись за засекой, уберечься от пуль, а за­тем, подпустив казаков поближе, решить дело руко­пашной схваткой.

Казаки, как и предполагали татары, приблизи­лись на стругах к берегу, дали несколько залпов и стали высаживаться. Татары пустили тучи стрел и заставили высадившихся жаться к стругам. Появи­лись первые потери ранеными.

Казачьи пушки со стругов тоже вели беспрес­танный огонь, но большого вреда укрывшимся за засекой причинить не могли.

Бесполезная для обеих сторон перестрелка про­должалась недолго. Видя нерешительность казаков, Маметкул, командовавший татарами, приказал сде­лать в засеке три прохода и, выйдя по ним из-за засеки, атаковать прижатых к берегу казаков.

Встречая атакующих, казаки выстроились в каре, поставив посредине пищальников. Посланные пер­выми ханты и манси (остяки и вогулы) после пер­вых же залпов в упор бросились бежать.

Татары вели себя храбрее, они достигли казачьих рядов, пытались прорвать каре. Дело дошло до руко­пашной схватки. “И бысть сеча зла, за руки емлюще

380

сечахуся”. Но казачьи пищальники оставались внут­ри каре в неприкосновенности, перезаряжали ору­жие и залповым огнем клали татар толпами.

Маметкул пытался собрать вокруг себя конницу, чтобы решить дело конной атакой. Шальная пуля свалила его с седла. Какой-то казак чуть не захва­тил его в плен.

Татары отбили раненого предводителя, отнесли его в заросли, где была спрятана лодка, и увезли в безопасное место.

Ранение Маметкула вызвало панику в татарском войске. Оно стало разбегаться, Кучум, наблюдав­ший за сражением с горы, одним из первых бежал, бросив на произвол судьбы свою столицу.

Казаки, отбив все атаки неприятеля, не реши­лись все же преследовать бегущих. Они отошли на ночь в Атик-городок. Так закончилось сражение 23 октября 1582 г. Через три дня татарское войско полностью разложилось. Остяцкие князья увели сво­их людей, покинули Кучума. Сам он с верными та­тарами ушел в Барабинскую степь.

26 октября 1582 г. отряд Ермака вступил в сто­лицу Сибирского царства.

Огромная империя, составной частью которой некогда были “западные улусы”, развалилась, но в считанное время восстановилась в прежней соста­ве. Только столица ее была перенесена в те самые “западные улусы”, в Москву.

СОДЕРЖАНИЕП Р Е Д И С Л О В И Е ....................................................................................................3

А Л Е К С А Н Д Р М А К Е Д О Н С К И Й(3 5 6 - 13.6.323 г. до н. э .) ..................................................................5

Б и т в а п р и Г а в г а м е л а х (331 г. до н. э .) ................................................7

Г А Н Н И Б А Л (247-183 гг. до н. э .) .........................................................................3 5Б и т в а п р и З а м е (202 г. до н. э . ) .............................................................3 7

М А Р К Л И Ц И Н И Й К Р А С С(ок. 115— 58 гг. до н. э .) ..................................................................6 3

Б и т в а п р и К а р р а х (53 г. до н. э . ) ..........................................................6 6

А Р М И Н И Й (16 или 18 г. до н. э. - 19 г. н. э .) ................................8 5Б и т в а в Т е в т о б у р г с к о м л е с у (9 г. н. э . ) ..........................................8 7

Ф Л А В И Й В А Л Е Н Т (328-378 гг. н. э .) ..................................... 1 0 3

Б и т в а п р и А д р и а н о п о л е (378 г. н. э .) ............................................ 1 0 4

Ф Л А В И Й КЭ\Щ1/1(390—454 гг. н. э .) ...................................................... 1 2 1Б и т в а н а К а т а л а у н с к и х п о л я х (451 г.) ...........................................1 2 7

К А Р Л М А Р Т Е Л Л (688-741 гг.)....................................................... 1 4 3

Б и т в а п р и П у а т ь е (4 октября 732 г .) ........................................... 1 4 5

В И Л Ь Г Е Л Ь М I З А В О Е В А Т Е Л Ь (1028-1087гг.) 1 6 1

Г а с т и н г с ( б и т в а н а х о л м е С е н л а к )(14 октября 1066 г .) ...................................................................................................................... 1 6 6

Б А Т У - Х А Н (7—1255 гг.)........................................................................... 1 7 9

Л е г н и ц е ( Л и г н и д а ) (9 апреля 1241 г.) ......................................... 181

А Л Е К С А Н Д Р ШЪСШ&1(1220-1263 гг.)...........................................2 0 1Б и т в а н а Ч у д с к о м о з е р е ( Л е д о в о е п о б о и щ е )

(5 апреля 1242 г .) .........................................................................................2 1 0

382

КУБЛА-ХАН (ХУБИЛАЙ) (?-1294 гг.).................... 219Монгольские экспедиции в Японию

(1274, 1281 гг.)........................................ 221

ДМИТРИЙ ИВАНОВИЧ ДОНСКОЙ(1350-1389 гг.)....................................... 237

Куликовская битва (8 сентября 1380 г.)..................... 239

ТАМЕРЛАН (1336-1405 гг.).....................................265Ангорская (Анкарская) битва (28 июля 1402 г.)......... 268

ЯГАЙЛО (ВЛАДИСЛАВ) ОЛЬГЕРДОВИЧ(1350-1434 гг.)....................................... 283

Грюнвальдская битва (15 июля 1410 г.)...................... 288

ГЕНРИХ V (1387-1422 гг.).......................................301Сражение при Азинкуре (25 октября 1415 г.)............ 302

МЕХМЕД II (правил в 1451-1481 гг.)....................... 313Взятие Константинополя турками (1453 г.)............... 315

КНЯЗЬ КОНСТАНТИН ИВАНОВИЧОСТРОЖСКИЙ......................................341

Сражение под Оршей (8 сентября 1514 г.).................344

ХУАН АВСТРИЙСКИЙ (1547-1578 гг.)...................355Лепанто (пролив Патраикос, или Патрас, у мыса Скрофа) (7 октября 1571 г.)...................................... 358

ЕРМАК ТИМОФЕЕВИЧ (1540-1585 гг.)..................369Искер (Сибирь, Кашлык), бой на Чувашевом мысу

(1582 г.).................................................. 372

383

Венков Андрей Вадимович, Деркач Сергей ВячеславовичВЕЛИКИЕ ПОЛКОВОДЦЫ

ИИХ БИТВЫ

Ответственный редактор Э, А. Юсупянц Редактор Н. В. Передистый

Художник С. Царев Художественное оформление С. В. Деркач Корректоры: Г. Бибикова, О. Милованова

Лицензия ЛР № 065194 от 2 июня 1997 г. Сдано в набор 10.01.99. Подписано в печать 20.03.99.

Формат 84x108/32. Бум. офсетная. Гарнитура CG Times. Печать высокая.

Уел. п . л. 20,16. Тираж 10000 экз. Зак. № 158.

Издательство «Феникс»344007, г. Ростов-на-Дону, пер. Соборный, 17

Отпечатано с готовых диапозитивов в ЗАО «Книга» 344019, г. Ростов-на-Дону, ул. Советская, 57