• •

. • ' • •^алд , <.;:„ь<,г* еьп

СЕВЕРНЫЙ КРАЙ 1929-1936 гг. (К 70-летию со дня образования)

Рубеж между веками, особенно тысячелетиями всегда богат на юбилеи, вехи истории нередко совпадают с календарными. Вот и для архангельского Севера конец X X — начало X X I вв. принесет немало памятных дат. Совсем недавно, в декабре 1998 г. архангелогородцы отмечали 290-летие своей гу­бернии, а в 1999 г. новый юбилей — 70тлетие Северного края, который вклю­чал в себя Архангельскую, Вологодскую, Северо-Двинскую губернии и Коми автономную область. ;

После Октябрьской революции 1917 г. на Севере, как и по всей России, произошли крупные изменения в административно-территориальном делении. Поначалу процесс, получивший название районирование и растянувшийся бо­лее чем на десять лет до конца 1930 г., носил стихийный характер.

Стихия обновления прокатилась и по Архангельской губернии. Оптималь­ные границы, которыми она веками как бы «обнимала» Белое море, образуя и формируя Поморье, были нарушены в 1920—1921 годах. Вначале Кемский уезд был включен в состав Карельской трудовой коммуны, переименованной в дальнейшем в Карельскую АССР (нь1не Республика Карелия), а затем Александровский уезд был преобразован в самостоятельную Мурманскую губернию.

Наиболее разумный, взвешенный подход в советском районировании наб­людался в условиях новой экономической политики. Вполне естественно, что в 20-е годы рассматривалась проблема объединения Северо-Двинского, Печор­ского и Беломорского бассейнов в единый край. Ученые и практики обос­новывали это исторической общностью хозяйственного освоения и заселения территории. Перспективы региона связывались с формированием «единого тер­риториального народнохозяйственного комбината», в основу которого зак­ладывались прежде всего лесные богатства. Севера.

Поначалу работа велась с учетом интересов территорий и на основании рекомендаций крупных ученых. В частности, на региональных совещаниях по проблемам районирования Севера выступали с докладами известный акаде­мик И. Г. Александров, доктор географических наук, профессор Н. Н. Коло-совский, возглавлявший в то время секцию экономического районирования Госплана. В качестве эксперта по национальным проблемам привлекался «не­пременный секретарь» АН СССР известный историк С. Ф. Платонов.

Календарный план предусматривал образование Северо-Восточной обла­сти ( С В О ) к концу 1925 г. Уже к началу года на территории будущей обла­сти (в основном в Архангельске) функционировали 32 областных учрежде­ния и организаций. Среди них: Северные морское и речное пароходства, Се-веролес, Госторг, Хлебопродукт, Северопушнина, Северное управление связи, Текстильторг и другие.

На наш взгляд, реализация идей районирования на базе НЭПа в середи­не 20-х годов могла дать положительный импульс развитию региона.

Однако процесс экономического районирования был неожиданно прерван 31 мая 1926 г. Во исполнение решения вышестоящих органов 17 июня в Ар­хангельске был издан приказ следующего содержания: Оргбюро Северо-Во­сточной области на основании инструкции Комиссии ВЦИК по районирова-

Я Н В А Р Ь

14 •

ЧЕТВЕРГ

нию и Госплана сего числа с 15 часов 30 минут свою деятельность прекра­щает».

Причиной прекращения кампании было то, что экономическое райониро­вание обретало многоплановый и достаточно демократический характер. Так сессия областной плановой комиссии СВО, проходившая 20—26 февраля 1925 г. в Архангельске прямо поставила вопрос «о необходимости проведе­ния общесоюзного съезда по районированию».

А если учесть, что в авангарде районирования наряду с Северо-Восточ­ной шла Северо-Западная область с оппозиционным в то время Ленинградом, то станет понятна опасность такого самодеятельного движения в общесоюз­ном масштабе.

Все это не могло не вызывать беспокойства в руководстве ЦК В К П ( б ) . Тем более, что в процессе созидательной деятельности возрастал авторитет востребованных НЭПом беспартийных «спецов». В данном случае трудно не согласиться с мыслью Л . Троцкого о том, что тоталитарный режим вырос из страха бюрократии перед массами. Это и стало, на наш взгляд, главной при­чиной свертывания кампании районирования в 1925—1926 гг.

Новый этап теперь уже политического районирования начался после по­ездок И.В.Сталина в Сибирь и В. М. Молотова на Урал в начале 1928 г. Во время инспекции были сняты с работы и подвергнуты наказаниям многие десятки местных работников за «мягкотелость, примиренчество, срастание с кулаком и т. п.».

На первый план политического районирования выдвигалась задача укре­пления власти партийной вертикали и одновременного устранения местных кадров (особенно советско-кооперативных), вкусивших эффектность новой экономической политики, обретающих постепенно навыки работы с людьми в условиях формирующихся рыночных отношений и демократии.

В Архангельске роль проводника политики ЦК выпала на долю нового секретаря губкома В К П ( б ) С. А. Бергавинова. «Именно под его руководством,— писала в те годы газета «Правда Севера»,— развернулись напряженные бои с оппортунистами всех мастей и оттенков... Вот почему в деле райони­рования архангельское партруководство играет ведущую роль. Вот почему при создании края Севкрайбюро ЦК В К П ( б ) и Севкрайком наносят удар по извращениям линии партии в Вологде, Устюге и Коми области».

Чтобы ответить на вопрос: в чем же заключалось «извращение линии пар­тии в Вологде, Великом Устюге и Коми области» следует иметь в виду, что на новом этапе районирования, политическом, столкнулись две позиции.

Региональная—учитывающая интересы северян, отстаивающая комплекс­ное развитие региона, постепенную колонизацию края и разумную интегра­цию его в общероссийское экономическое пространство с учетом глубоких традиций местного населения. Ее отстаивали руководители Архангельска (до назначения С.Бергавинова), Вологды, Великого Устюга, в определенной ме­ре, Коми области.

Федеральная—исходившая из идеи тотальной эксплуатации лесных и дру­гих ресурсов, превращения Севера в «валютный цех страны». Проводник по­литики центра, секретарь архангельского губкома Р К П ( б ) С. Бергавинов, признавая трудности районирования, отмечал, что борьба велась не только в Москве, но и с соседями, «которые были против нас».

Каждая из сторон отстаивала свои интересы. Особенно взвешенной была позиция Вологды. В докладной записке Вологодского губисполкома в цент­ральные органы власти в начале 1928 г. была сделана попытка преодолеть «традиционный взгляд», сложившийся в Москве и Архангельске на мнимую хозяйственную однородность огромной территории «от северных границ Цент­рально-промышленной области до Белого моря и Ледовитого океана и от Карелии до Урала».

Этот традиционный взгляд, по мнению вологждан, заключался в том, что «стягивание большой массы необработанной древесины к Архангельску про-

исходит в значительной мере в силу исторической инерции. Хозяйственная рационализация производства, приближение лесоперерабатывающих заводов к лесным массивам неминуемо поведет не к концентрации, а к децентрали­зации деревообрабатывающей промышленности. Хозяйственные связи будут не укрепляться, а наоборот нарушаться».

После того, как вопрос об образовании Северо-Восточной области в сос­таве Архангельской, Вологодской, Северо-Двинской губернии и Коми авто­номной области был предрешен Госпланами РСФСР и СССР, основные уси­лия вологжан сосредоточились на том, чтобы центром новой области стала Вологда, а не Архангельск.

Решение Госплана о создании административного центра в Архангельске было признано экономически необоснованным и не отвечающим интересам развития края. Наши соседи решительно высказались за создание областно­го центра в г. Вологде. Губернская плановая комиссия издала специальную брошюру « О центре Северо-Восточной области», содержание которой тоже достаточно поучительно. •'

«Недопустимой хозяйственной и политической ошибкой было перенести центр управления регионов в зону, отделенную громадной полосой необжи­того пространства от основной части населения (около 8 0 % ) южной полови­ны края.»

Наиболее актуальны размышления, аргументы вологжан были в части пер­спектив развития лесного хозяйства, ради которого и создавался Северный край: «Валюту государство получает не из Архангельска, а от лесного хозяй­ства края. Поэтому нельзя подчинять общий вопрос о лесном хозяйстве част­ному — экспорту леса. Не нужно быть центру края в Архангельске, чтобы портовое хозяйство бесперебойно отправляло свои функции, ибо мы имеем здесь локализованное хозяйство, которое вполне поддается контролю без увя­зки с общекраевым хозяйственным комплексом. Совсем другое дело, когда речь идет об организации всей системы лесного хозяйства, которое далеко для «архангельского глаза».

Не это ли мы наблюдаем сейчас на юге области? Крайнее удивление вызывала у авторов брошюры недооценка организато­

рами Севкрая сельского хозяйства. Процитировав аргументацию архангело­городцев в том, что «сельское хозяйство не может считаться решающей от­раслью хозяйства при выборе областного центра», они не без основания за­даются вопросом:

«Каким образом можно вообще игнорировать областной характер регули­рования сельского хозяйства в то время, когда оно занимает подавляющую массу населения края?

Совершенно непостижимо. Поистине, лес закрыл людей... Сосредоточить разрешение этих вопросов в Архангельске—это значит ото­

рвать и удалить внимание центра от основных социальных сил земледельче­ской, более населенной полосы края и тем самым лишить его возможности понимания результатов регулирующего воздействия».

«Пора, наконец,—писали вологжане еще в 1928 году!—серьезно поставить вопрос, что, если и впредь мы будем рассчитывать на нашу экспортную про­грамму на сырьевой базе только прибрежных лесных районов и не будем уходить вглубь лесов, создавая там лесную промышленность, то в ближай­шие же годы мы поставим государство перед фактом наибольшего сокраще­ния наших экспортных программ.

Вытекающая из этого необходимость создания на местах производствен­ных лесных комбинатов и приближения их к лесным массивам определенно противоречит сложившемуся в прошлом превалированию архангельского лесо­пиления. Направление густой сети сплавных рек к географически централь­ному речному узлу края — Котласу указывает на него как на место, где в ближайшем будущем должна будет главным образом развиться крупная комбинированная деревообрабатывающая промышленность.

Именно отсюда различные сорта и виды обработанной древесины одина­ково рационально смогут быть направлены, с одной стороны, по Северной Двине на Архангельск, с другой — при осуществлении намечаемых проектов ж/д путей — на Москву и далее на юг и на Ленинград».

В брошюре учтено и то, что страдающие сейчас от избытка сельского населения земледельческие районы южной полосы дадут возможность легче разрешить вопрос о необходимой рабочей силе как для самой промышленно­сти, так и для лесоразработок, чем редконаселенные районы Крайнего Севера.

В числе мотивов Вологда ссылается также на то, что в ней располагают­ся многие представительства всероссийских организаций, некоторые из них перебазировались сюда из Архангельска в 1926 году. Все они в новых усло­виях принципиально высказываются за Вологду как единственно возможный центр укрупненной области.

Такое предпочтение обосновывалось и меньшими затратами на содержа­ние управленческого краевого аппарата в Вологде по сравнению с Архан­гельском из-за удаленности от столицы, более высоких тарифов оплаты тру­да, да и элементарным комфортом, возможностью легче удовлетворять по­требности в жилье, питании и т. д. Наконец, учитывалась и большая безопас­ность Вологды в случае войны, тем более, что иностранная интервенция Ар­хангельска была еще свежа в памяти.

«На основании всего изложенного считаем,—заключили вологжане,—при­нятое Госпланом решение об образовании центра Северо-Восточного края в Архангельске неправильным и настаиваем на признании центром СВК гор. Вологды».

Позиция Северо-Двинской губернии была достаточно четко отражена в по­становлении президиума губисполкома от 19 июля 1928 года: «Центром СВО по географическому и экономическому положению даже в данное время яв­ляется г. Котлас, а при проведении промышленного и железнодорожного строительства по пятилетнему плану бесспорно явится центром области как в административном, так и в хозяйственном отношении».

Исходя из этого северодвинцы заявили свой протест против Архангельска как областного центра и обратились в центральные правительственные и планирующие органы с просьбой «принятия энергичных мер для создания условий, необходимых для Котласа в целях наиболее благоприятного раз­решения вопроса о центре СВО».

Идея о новой столице Севера настолько захватила Великий Устюг, что в 1929 году в Ленинграде была издана довольно большая книга «Город Кот­лас и его роль в развитии народного хозяйства Северного края». Надо от­дать должное авторам книги, они были истинными патриотами своего края, верили в перспективы его развития. Для этого тоже были определенные ос­нования: так население Котласа за 15 лет с 1911 по 1926 год увеличилось почти в 7 раз.

Не случайно профессор Н.Тоцкий в газете «Экономическая жизнь» по су­ти поддержал идею северодвинцев. В будущем, по его мнению, «бесспорным центром всей Северо-Восточной области будет Котлас. Он стоит на перек­рестке главных водных путей Северной Двины, идущих в Коми (Вычегда) и Вологодскую губернию (Сухона), омывающих Северо-Двинскую губернию и связывающих всю область с Архангельском. Существующая железнодорож­ная линия связывает его с северными железными дорогами и через них с центром Союза. Почти все «великие» и «малые» проекты новых ж/д линий трассируются через Котлас. Точно также и проекты нового промышленного строительства по обработке леса (лесопильная, бумажная, целлюлозная и т. п.) дают основание думать о превоащении его в мощный индустриальный центр... Поэтому, может быть, было бы наиболее целесообразным опытом решиться на смелый шаг и, не создавая временного центра в Вологде, сразу соз­дать его в Котласе».

Профессор Тоцкий принципиально не соглашался с господствующим с тех времен взглядом, ориентирующим Северо-Восточную область и порт Архан­гельск только на иностранный рынок: >

«Архангельский порт является как бы фокусом этой ориентировки на за­граничные рынки, как бы символ идеи овладения богатствами СВО. Нельзя сказать, чтобы в настоящий момент,—писал профессор,— этот традиционный взгляд мог быть признан правильным. Старый- взгляд на неисчерпаемые бо­гатства их должен быть отвергнут, наступил момент, когда не только южная, но и средняя полоса Европейской части СССР становятся заинтересованными в лесном хозяйстве СВО».

Проект районирования Севера руководства области Коми исходил из по­мимо административно-экономических проблем и в немалой степени нацио­нальных интересов. Главной целью Коми в процессе районирования было не только сохранение самостоятельности, но и преобразование автономной об­ласти в автономную республику, которая бы объединила всех коми, прожи­вающих в Пермской, Вятской, Тюменской и Архангельской губерниях.

Идеологами национальной независимости особенно акцентировалось вни­мание на перспективах развития горнозаводской промышленности (Печор­ский каменноугольный бассейн и Ухтинская нефть), нехарактерной остальному Северо-Востоку, и серьезных разногласиях с Архангельском.

Страсти, как видим, по поводу того, каким быть Северному краю, кипели немалые. К сожалению, руководство Архангельска, проводя политику центра, думало не о регионе и не об области, а о том, как удобнее и легче вывезти богатства Северного края, заботясь об интересах административно-команд­ной системы.

Судьба Северного края и его центра была предрешена на заседании орг­бюро ЦК В К П ( б ) 10 декабря 1928 года. Однако руководство Вологды и Усть-Сысольска пытались оспорить это решение в Политбюро. С. Бергавинов как опытный аппаратчик «бомбардирует» накануне нового 1929 г. высшее партийное руководство письмами и записками примерно одинакового содер­жания: «Архгубком просит ЦК В К П ( б ) оказать содействие и ускорить прак­тическое разрешение вопроса о районировании Северо-Востока во ВЦИКе. Дальнейшая затяжка будет являться большим препятствием к выполнению директив Правительства о максимальном увеличении лесоэкспорта» (15 но­ября).

«Вологда и Коми область подают в Политбюро протест против решения Оргбюро ЦК В К П ( б ) о районировании Северного края и его центра... Взгля­нув на карту лесов РСФСР, можно легко убедиться в хозяйственной специа­лизации Севера, ибо на карте по всему краю будет лес, лес и еще раз лес... Нет никаких опасений в отношении истощения лесосечного фонда» С. Б. (12, 28 декабря).

В результате 3 января 1929 г. судьба Северного края была решена на заседании Политбюро, 14 января состоялось решение Президиума ВЦИК. Северный край был утвержден в составе- Архангельской, Вологодской, Севе-ро-Двинской губерний и Коми автономной области с центром в Архангельске.

С. И. ШУБИН, кандидат исторических наук, доцент Поморского государственного

университета им. М. В. Ломоносова.

Л И Т Е Р А Т У Р А

Об образовании на территории РСФСР административно-территориаль­ных объединений краевого и областного назначения: Постановление Прези­диума ВЦИК от 14 янв. 1929 г. // Известия. 1929. 17 япв.

История индустриализации Северного района, 1926—1941 гг.: Док. и ма­териалы. Архангельск, 1970. 670 с.

Коллективизация сельского хозяйства в Северном районе, 1927—1937 гг. Вологда, 1964. 696 е.

Культурное строительство на Севере, 1917—1941 гг.: Док. и материалы. Архангельск, 1986. 287 с.

Первая Северная краевая партийная конференция 14—19 августа 1929 г.: Стеногр. отчет. Архангельск, 1929. 341 с.

Районы Северного края: Стат. справ. Архангельск, 1930. 183 с. Синельников С. М. и др. Северный край: Эконом.-геогр. очерк / Под ред.

Н. Г. Рослова; С. М. Синельников, С. А. Елезнев, А. А. Евдокимов. Архан­гельск: Севкрайиздат, 1936. 146 с.

Санников Л . И. Северный край // Памятные даты Архангельской обла­сти, 1S89. Архангельск, 1988. С. 10—13.

Холодный дом России: Док., исслед., размышления о регион, приорите­тах европ. Севера / Ред.-сост. С. И. Шубин. Архангельск: Изд-во ПГУ им. М. В. Ломоносова, 1996. С. 63—68, 97—305.

Шубин С. Лес закрыл людей: Северному краю исполнилось бы в этом году 70 лет // Правда Севера. 1999. 24 февр. (Деловая среда).

•

•

б Заказ 824