Александр Костенко "Цвет надежды" (Kostenko, izdat.Su)

Александр Костенко

Москва

2015

избранное

Цвет надежды

© Александр Костенко: текст, 2015@ Эд Побужанский, предисловие, 2015© ОБРАЗ: оформление, 2015

Костенко А. М.Цвет надежды / Стихи. — М.: Издательство «ОБРАЗ»,2015. — 248 с.: ил. (Серия «Поэзия XXI века»).

«Цвет надежды» — это итоговый сборник избранных произведе-ний орского поэта Александра Костенко, отмечающего шестиде-сятилетний юбилей. В книгу вошли лучшие стихотворения автора,созданные более чем за сорок лет творческой деятельности: в пе-риод с 1973-го по 2015 год. Александр Костенко виртуозно владеетпоэтическим словом, чувствует его пластику и многомерность.

УДК 821.161.1-1ББК 84(2Рос=Рус)6-5К 72

К 72

ISBN 978-5-906009-81-4

УДК 821.161.1-1ББК 84(2Рос=Рус)6-5

ISBN 978-5-906009-81-4

издайкнигу.рф | купикнигу.рф

Книга печатается с сохранением авторской пунктуации. Мнениеавтора может не совпадать с позицией издательства.Внимание! Возрастные ограничения: 18+.

Художник Виктор Семдянов, г. Орск

Первые впечатления от книги Александра Костенко:зрело, весомо, подлинно! И послевкусие — радость с при-месью горечи. Радость, потому что открытие настоящегопоэта всегда событие неординарное. А горечь — из-за сер-мяжной несправедливости. Возможно, сложись судьба ав-тора этой книги как-то иначе, и мы бы видели фамилиюАлександра Костенко в «звёздном реестре» именитыхлитераторов, обласканных властью и читательской любо-вью. Но нет, литературное творчество не стало делом всейжизни, «лавры и литавры» обошли стороной, и остаётсярадоваться тому, что хоть так, крохотным тиражом и с за-держкой на несколько десятилетий, поэзия АлександраКостенко, отмечающего в этом году шестидесятилетнийюбилей, всё-таки приходит к читателю цельным полновес-ным томом.

Стихи в сборнике расположены в хронологическом по-рядке, и при чтении подряд — страница за страницей —можно легко проследить, как менялся, взрослея, голоспоэта, становясь сильнее, твёрже, глубже. Для раннегоАлександра Костенко ещё свойственно невольное подра-жание мэтрам русской словесности:

Тишина. Тишиной в квартиреруки-ноги переплетены.Я не думал, что столько в миребез тебя — тишины.

Когда я читаю эти строки, то сразу вспоминаю АндреяВознесенского: «Тишины хочу, тишины... / Нервы, что ли,обожжены?». В ранних стихах ощутимо также влияниеМаяковского, Симонова и др. По счастью, Александр Ко-стенко быстро вырос из «коротких штанишек» прилежногоученика и записал по-своему — плотно сбитой строкой:дерзкой, уверенной, точной, образной:

Предисловие

Æèâûå ñòðîêè Àëåêñàíäðà Êîñòåíêî

Холодно, промозгло. Даже выипридорожных фонарей дрожат.…На асфальте черви дождевые,словно гвозди гнутые, лежат…

Мастер выразительного образа, Костенко не работает напублику, не злоупотребляет звонкой метафорой, экспрес-сивным эпитетом. И хотя он признаётся, что ценит «перецстрок и смысловой кураж», не это главное в его творчестве.

Намучишься, издёргаешься за день,очередного наживёшь врага…Болит душа под вечер, как от ссадину футболиста правая нога.

Главное же можно выразить одним словом: сопричаст-ность. Александр Костенко неравнодушен ко всему вокруг,ему до всего есть дело! Вероятно, эта готовность к искрен-нему сопереживанию идёт от осознания себя как части(малой, но неотделимой) чего-то большего — рода, народа,страны, мира, космоса.

Во мне — миры. Но нету в них житья,когда снаружи кто-то горько плачет,а кто-то лжёт, а кто-то верит. Значит,пока живу среди живущих я —мне не найти в самом себе житья.

Пронзительно звучат стихи поэта о войне. Можно неразделять политические взгляды автора, но то, с какойжертвенной самоотверженностью пропускает он сквозьсебя эту боль, сострадая и тем и другим, безусловно, вы-зывает огромное уважение:

4


Пока Земля, как хлебный катышек,Меж пальцев теплится Твоих,Помилуй, Господи, солдатушек,И тех, кто молится за них!

Если посмотреть по датам, то можно обнаружить, чтов творчестве Александра Костенко был затяжной периодмолчания, после которого возвращение в большую лите-ратуру в статусе «действующего поэта» казалось почтиневозможным. Но нет. Александр Костенко вернулся. Онснова в строю. Его голос так же твёрд и уверен:

Вперёд, мой дорогой, пора за плуг,ведь мы из тех с тобой, кому не страшенбескрайний окоём словесных пашен.И пусть отнюдь не громко и не вдруг — своё мы Слово непременно скажем!

В сопроводительном письме в издательство АлександрКостенко написал, что эта книга, судя по всему, останетсяпервой и единственной в его библиографии. Не соглашусь.Первой — да, возможно, главной, но не единственной.Автор сборника «Цвет надежды» находится в отменнойпоэтической форме. Ему уже не надо ничего никому дока-зывать. Куда важнее для него сама возможность выска-заться, сформулировать наконец — простыми, честными иточными словами — то, что копилось долгие годы внутринего, вырастало из тягостных раздумий и бессонниц… И онформулирует, растапливая «лёд предрассудков», преодо-левая «высокомарочный бетон разочарований» и избавля-ясь от «гнёта предубеждений» (в том числе, видимо, исобственных):

5


Живи напропалую, не слюнявьСмертельную удавку обречённо.Никто не скажет нам определённо,Когда для нас погаснет эта явь.

Александр Костенко знает цену поэтическому слову. Ка-рандаш «в трепещущей руке» — единственное средство отзабвения, поскольку творчество даёт шанс (небольшой, новсё же) когда-нибудь, «попирая тлен и прах», вернуться вэтот прекрасный мир, чтобы «в живых глазах — блеснутьслезою, / живою строчкой — на губах...». Удастся ли? Какзнать... По крайней мере, мы можем верить и надеяться.

А раз так, до новых книг!

Эд Побужанский, поэт,главный редактор издательства «Образ»

6




Спасибо вам, читающим меня!Каков уж есть: талантлив ли, бездарен — Я вам, мои родные, благодарен,Что, может, и ругая, и труня —Вы всё-таки читаете меня!

Я и пишу-то, собственно, для вас,Так чувствуемых мной непостижимо,И так же упоённо, одержимоС бессонных строчек не сводящих глаз.Я и пишу-то, собственно, для вас.

Лишь к вам иду с протянутой рукой,Моля, а то и клянча подаянья —Ни больше и не меньше — пониманья Желая и поддержки — хоть какой.Лишь к вам иду с протянутой рукой!

Вы для меня — и суд, и приговор,Все горечи мои и пораженья,Сомнений и тщеты опроверженье,И вера — что всего важней — движенье,Инерции души наперекор!

И вознестись на белого коня,И прикоснуться к Вечности несложно,И славы вкус отведать — всё возможно,Лишь веря: вы читаете меня!

И пусть не вижу ваших лиц и глаз —Нет для меня родней и ближе вас!

13 февраля 2015 г.

9


Ê ÷èòàòåëÿì


Слухи ноты

(1973–1977)

Заснежен лес и сад,Заснежены дома…Никто не виноват,Что за окном — зима.

Вступают тени в пляс.Тревожно дышит грудь.Уже который часЯ не могу уснуть.

Последние звенятТрамваи в тишине…Никто не виноват,Что нет покоя мне.

Часов размерен ход,А мысли — как мираж.Я вспоминаю тотПоследний вечер наш.

Я вспоминаю взглядТвоих горячих глаз…Никто не виноват,Что разлучили нас.

Судьба сильней всегдаИ разума, и слёз…Я помню, как тогдаЗа щёки жёг мороз,

13

Цвет надежды | Слух и ноты

Íèêòî íå âèíîâàò

Как, сделав первый шаг,Был робок и несмел,И как в своих рукахТвою ладонь согрел,

И как, потупив взгляд,Былинку теребя,Промолвил невпопад:«А я люблю тебя…»

Февраль 1973 г.

14


Не нужно слов. К чему они?Легко ль поверить на слово?Ты лучше на меня взгляниИ взглядом молви: «Счастлива!».

Любовь… Лишь отгремит гроза,Гляжу я — не померкла ли? —В твои огромные глаза, Как в два чистейших зеркала.

В них правда высветит дотла,И ложь замрёт, не пятясь.Благодарю вас, зеркала,За то, что не кривляетесь.

Когда слова зайдут в тупик, Не прячь очей, смущённая.Я вижу в них живой родникВсего, что недомолвлено.

Не прячь очей, пускай ониГорят зарёю страстною.Взгляни же на меня, взгляни,Любовь моя,Глазастая!

1975 г., Львов

15


Î ãëàçàõ

Умирал сосед зимою.Смерть близка — наверно знал.Все вокруг наказов ждали —ничего не наказал.

Лишь сказал своей старушке,приподняв чугун ресниц:«Там уже, поди, в кормушке,крошек нету у синиц…»

Умер. Помрачнели лица.Горем захлебнулся дом.…Благодарные, синицыпировали за окном!

2 января 1976 г., Орск–Львов

16


Óìèðàë ñîñåä çèìîþ

Еле слышно в ладошках милыхзадрожала моя рука.Я ещё осознать не в силах,как разлука с тобой близка.

То не поезд уходит скорый —а земля из-под ног, скользя.Я не скоро пойму, не скоро,что вернуться тебе — нельзя.

По-сиротски вдруг скрипнут двери.Вот и снова мой дом пуснынн.Я не скоро пойму-поверю,что теперь я один, один…

Тишина. Тишиной в квартиреруки-ноги переплетены.Я не думал, что столько в миребез тебя — тишины.

Поздний час на стене пробило,только, бредя тобой, не сплю.Я ещё осознать не в силах —как люблю!


17


Òèøèíà

Когда моей коснётсяруки твоя рука —во мне опять проснётсянадежда. А пока…

Пока родные плечимне скоро не обнять,пока до новой встречиещё так долго ждать —

мне кажется пустынейвесь этот мир вокруг:бесцветным — небо синее,фальшивым — песен звук.

Повсюду — речи пошлыеи лживые уста,вокруг — одна ничтожнаялюдская суета!

Не пишут — и не надо,обходят — ну и пусть.Мне ничего не в радость,мне ничего не в грусть.

Один — над всей Вселенной — лишь вижу я живой, немеркнущий, нетленный,любимый образ твой.


18


Êîãäà...

Нет-нет, не думай обо мне,Что я смиреннику подобен,Что я на подвиг не способен,Что я от бури в стороне —Ты так не думай обо мне.

Что хочешь требуй от меня:Безумных слов, безумной страсти,Дождя в жару, жары в ненастье,Землетрясений, гроз, огня —Что хочешь требуй от меня.

Лишь пожелай, лишь прикажи —Я всё смогу, я всё сумею,Я тучи чёрные развею,И станут явью миражи —Лишь пожелай, лишь прикажи.

Я твой волшебник, твой герой…Опять смеёшься надо мной?


19


Íå äóìàé îáî ìíå

Не пишется.Запишется?Не верится…Ты говоришь — запишется? А скоро ли?Не бодрствуется и не спится — бредится.Отчаянье — солёным комом в горле…

Пуста душа.Давно сорвал печати ясо всех заветных потайных дверей её.Не утешай. Что толку ждать зачатия,коль не случилось оплодотворения?

Снег первозданен. Но, зубами клацая,иду, топча, ослепший, аллегории.Маразм. Сплин. Полнейшая прострация.Не пишутся стихи — какое горе!

Гляжу, сочась змеиной чёрной завистьюна всех, кто счастлив каждой строчкой новою.И, накопившуюся, с дикой яростьюту зависть, словно яд, на землю сплёвываю.

20


Íå ïèøåòñÿ

Не пишется.А слышится — «не дышится».Бездействуется,ну а мнится — тлеется.А может быть — не мнится и не слышится?А может быть, действительно — конец?

Взгляд безразличный на небо косится.Вдруг в ужасе безумном сердце сжалось:там, среди туч — я вижу, мне не снится —слова восходят:мене, текел, фарес*…

Осень 1976 г., Львов

* Согласно легенде, во время пира вавилонскогоцаря Валтасара (VI в. до н. э.) на стене пиршествен-ной залы огненная рука начертала слова: «Мене,текел, фарес» (др.-евр.: «Сосчитано, взвешено,разделено»).

21


Понедельник. Утро. Пробуждение.Чьи-то брань и кашель со двора...Правда это или наваждение —всё, произошедшее вчера?

Было это иль поныне грезится:лунный берег, озеро, камыш…Ты напротив, милая, стоишь,и луна в зрачках огромных светится.

Что-то громко ёкнуло внутри.Я стою, словами огорошенный,я своим ушам не верю, боже мой!— Умоляю, слышишь, повтори!— Я люблю, люблю тебя, хороший мой.— Ты навек со мною?— До зари!

Я тебя несу, ты очень лёгкая.Не люблю тебя — боготворю.— Видишь в небе — звёздочка далёкая?Хочешь — дотянусь и подарю?

— Дорогая, хочешь, звездопадаминебо над тобой раззолочу?— Ничего, мой милый, не хочу,кроме счастья — быть с тобою рядом!

22


Ïîíåäåëüíèê

...Камышовой птицею встревоженнойпредрассветный ветер прошуршал.Млечною дорогою нехоженойя тебя до дому провожал.

Это было… Было или не было?Если было — явью или сном?Всё как прежде: та же пыль на мебели,те же брань и кашель под окном...

Не вернуть волшебные мгновениясчастья — твоего и моего.Горькое похмелье от него:понедельник, утро, пробуждение...

Осень 1976 г., Львов,июнь 2015 г., Орск

23


Яко тать в нощи — от огня,яко дикий мустанг — от плененья —вдохновение, вдохновенье —не угнаться — бежит от меня!

Не угнаться… А я и не тщусь.Чем стенать от бесплодия мает сей охоты за призраком — пустьсам нечистый его догоняет.

Я ж не стану (былое — впрок)ждать его снисхождения втуне.Вдохновенье, подобно фортуне,застигает всегда врасплох.

Я не стану… Но как же быть?Как гравёру нельзя без зренья,как планете без солнца — стыть,так поэту без вдохновенья

ни за что не писать стихов.Почему же и днесь, как прежде,не сомкнуть до рассвета веждыот наплыва бурлящих слов?

Видно, надобно кончить врать:«Вдохновенье — оно от Бога»…Чтоб писать, надо так немного:просто-напросто сесть и писать!

24


Âäîõíîâåíèå

Пусть бежит, велика ль беда!Не в погоне за ним спасенье.Я постиг: в забытьи трудавдохновения возрожденье.

О, стихи мои, ваших путмне вовек не распутать нити!Вдохновите ж меня, вдохновите,вдохновите на новый труд!

Осень 1976 г., Львов

25


Что случилось, что произошло?Как, скажи, понять твоё молчанье?Я уже с ума схожу с отчаянья,никогда ещё так тяжелоне страдал я. Что произошло?

Может, сам я в чём-то виноват?Может, проскользнуло ненарокомслово, уколовшее упрёком?Все свои слова беру назад,в коих пред тобою виноват.

Может, это почта подвела,и письмо с припиской «Жду ответа»затерялось, маленькое, где-то?Все мы так, боясь страшнее зла,думаем, что почта подвела.

Если б почта! Только никудаот предчувствий сумрачных не скрыться.Мне уже твоя измена снится.Даже если это ерунда —от неё не скрыться никуда!

Что случилось, что произошло?Милая, любимая, родная!Хоть единым словом, умоляю,отзовись. О, как мне тяжеложить, не зная, что произошло.

Октябрь 1976 г., Львов

26


Â îæèäàíèè ïèñüìà

Не приемлю соблазн ночейбез сиянья твоих очей.

Не приемлю рассвет грядущийбез улыбки твоей ликующей.

Без твоих изумлённых слёзне приемлю апрельских гроз.

Не приемлю весёлых песен я,если ты не сказала: «Весело!»

Не приемлю стихов своих,если ты не приемлешь их.

Без тебя не приемлю вовекпервый дождик и первый снег,

лёд разлуки с встреч тепло,доброту и людское зло.

Без тебя всю большую Землю — не приемлю!


27


Íå ïðèåìëþ!

Попробуй, разлюби меня навеки.И, разлюбив, попробуй позабыть.Глупец — поймёт. Слепец — прозреет. Рекивспять повернут, но этому — не быть!

Забвенья жаждя, разорви на клочьявсе письма те, что знала наизусть.Все те, мои. Но только среди ночипроснёшься, вздрогнув, — я тебе приснюсь.

С другим целуйся сколько соизволишь.Чужие губы — тот же люминал.Но в самый миг беспамятства ты вспомнишь,что я тебя нежнее целовал.

И я в тебе, твоими же руками,в тот миг беду незримо отвращу.И я, твоими грешными губами,в отчаянье «Не надо!» — закричу.

Переплыви какие хочешь Леты:в шуршанье шин, в звенящей тишинеи даже в нежном имени планеты —как боль — напоминанье обо мне.

28


Õèìåðà

Забудься книгой, но на пол страницемой, вездесущий, не замедлит всплытьмеж строчек образ. Он не даст забыться.Забыться трудно. Где уж тут забыть?

А коли так, не проще ль вовсе б былоиз головы химеру эту гнать?Любить меня беспечно, как любила,и не пытаться всуе забывать?


29


Эта осень и эта слякоть,затянувшийся этот год —вот увидишь — не надо плакать —всё пройдёт.

Всё проходит. Дождём смылогуб прощальных твоих теплос губ моих. Это было, было —и прошло.

Всё пройдёт. Оторви рукиот заплаканного лица.Кто посмеет сказать — разлукенет конца?

Всех невзгод переждя длинноты,счастье явится в свой черёд.Вот увидишь — пройдут годы —всё пройдёт.

Неужели… Озноб по коже…И любовь… Осознав, кричу…Неужели любовь — тоже?..Не хочу!!!

За окном перестало капать.Первых робких снежинок лёт…Ты не плачешь. Настал плакатьмой черёд.Всё пройдёт!

7 ноября 1976 г., Львов

30


Âñ¸ ïðîéä¸ò

Камня твёрдого твердокаменнейсердце, нежность твою забывшее.Приголубь меня, приласкай меня,заслони настоящим — бывшее.

То, что сказано-пересказано,то, в чём грех уже разувериться,что давно и без слов доказано,что само собой разумеется, —

говори, говори, пожалуйста!Не смущайся моей железности!Пожалей, не жалея жалости,поцелуй, не жалея нежности!

Мне бы, внемля признаньям пламенным,в неосознанной благодарности,всей громадой своею каменнойпасть к ногам твоей женской слабости!

Мне б сейчас шалуном пристыженныму тебя за спиною спрятатьсяи мальчишкою разобиженнымна коленях твоих расплакаться!

Чтобы сердце моё остывшееснова вспыхнуло жарким пламенем, —приголубь меня, приласкай меня,заслони настоящим — бывшее!

Ноябрь 1976 г., Львов

31


Êàìåííîå ñåðäöå

Мне не хватает самого себя.Из недр моих, как птица из колодца,душа другим навстречу душам рвётся,и так болит, тепла не находя!Мне не хватает самого себя.

Я сам — росток без доступа дождей.Когда его весной не поливаютобильные дожди — он засыхает.И я в себе, в отрыве от друзей,умру ростком без доступа дождей.

Душа моя — не бочка Данаид.Бездонностью своею обольщатьсябоюсь: до основанья расплескатьсятакое обольщение сулит.Душа моя — не бочка Данаид.

Я сам в себе не долго быть могу.Так иноку и в ветреную стужуиз кельи душной хочется наружу.А мне — вращаться в дружеском кругу.Недолго быть в самом себе могу.

32


Ìíå íå õâàòàåò ñàìîãî ñåáÿ

Во мне — миры. Но нету в них житья,когда снаружи кто-то горько плачет,а кто-то лжёт, а кто-то верит. Значит,пока живу среди живущих я —мне не найти в самом себе житья.

Вам, беспредельно занятым собойи жаждущим в себя уйти, поможетсовет: чтобы потом не лезть из кожи,рвясь из души истерзанной, пустой, —оставьте двери настежь за собой!

Ноябрь–декабрь 1976 г., Львов

33


Этот снег — неожиданно белый,как на негре — халат санитарный,этот снег — неожиданно первый,неожиданно долгожданный,

этот снег на моём балконе(и сюда добралась позёмка!)осторожно беру в ладони,словно крошечного цыплёнка,

и к губам подношу, дурачась(не дитя, но беспечно молод)…Как ожог на устах горячихпозабытый, смертельный холод.

Будь такой же, как снег, желанной,будь такой же, как снег, угодной,будь такой же небесной манной,но не будь — никогда! — холодной.

24 ноября 1976 г., Львов

34


Ïåðâûé ñíåã

Лгу. Беспричинно и беспечно.Безостановочно. Всегда.Наивно верящая вечно,не верь, не верь мне никогда!Не верь слезам моим случайным(всплакнул по-детски — что с того?)и многозначащим молчаньям(они не значат ничего!)не верь. Глаза мои — правдивостьи трезвость выпуклых зеркал.Не верь мне — противоречивостьво всём, что я тебе сказал.Не верь, когда тяжёлой дверьюя хлопну. Безнадёжным пустьвозврат покажется — не верь мне.Я возвращусь, я возвращусь!Скажу: «Что было — то уплыло…»Бесцеремонный изувер!А ты, пусть даже через силу,не верь, любимая, не верь!В письме — «Прощай навеки». Смявши,предай его огню свечи.Меня с другою повстречавши,«О нет, не верю!» — закричи.Увидишь — мнимая потеря,вернусь, былое прокляня.Но, даже в малом мне не веря,поверь, любимая, в меня.Ведь в подсознанье — неизменность(очнусь измены на краю).Поверь в немыслимую верность —слепую преданность мою!

7 декабря 1976 г., Львов

35


Íå âåðü

Я с детства полюбил трёхрядку.И — неосознанная страсть —поныне хочется украдкойрукой к её ладам припасть.Мне часто ставят не в заслугумою игру без нот — по слуху.Что ж, не настолько я незряч,чтоб сомневаться: слуха малодля мастерства. Да, я слухач.Но в том не вижу криминала.Ну, жди разноса в прах и пух:ругаю ноты, славлю слух!Маэстро! Спорить до икотыне нужно. Я не ретроград.Люблю и вас, и ваши ноты.

Я не о том. Пристрастный взглядкуда, читатель, не впери ты, —перед тобой — везде — пюпитры…Ты видишь, видишь? Ужаснись!О муза, дай кипучесть слогу!Читатель, хоть разок споткнисьо нотную свою треногу!Прозренья дрожь и страха пот…Читатель, оторвись от нот!

Не вечны мы. Закон природы —повторно никому не жить.Но нам не терпится на нотыживую жизнь переложить.

36


Ñëóõ è íîòû

Не ту, что прожита когда-то —что есть теперь и будет завтра.А что? Ведь логика права.Зачем гадать и сомневаться?Всё ясно: ЗАГС и свадьба — в двадцать,диплом о высшем — в двадцать два…Без суеты посмотришь в ноты —в них всё — на день и на года:когда домой прийти с работы, на пиво завернуть когда,когда с супругой побраниться,когда прощенья заслужить,когда на книжку (пригодится)и сколько точно отложить,где быть и где не быть тогда-то,у чьих прислушаться дверейи даже (брр!) — координатыпоследней пристани своей.О, до чего ж в сознанья въеласьтакая вот закостенелость!

Я вижу, глядя наперёд,как в ипостаси человекакомпьютер — представитель века —в тенётах путается нот.В глазах — подобье интеллекта,внутри — решён любой вопрос:запрограммировано лето,запрограммирован мороз,

37


запрограммирована склонностьк искусству, сцене визави, запрограммирована совестьи восприятие любви.Ключа скрипичного во власти —запрограммированы страсти…Неужто это — впереди?И неужели — неизбежность?Читатель мой, предупредисо льдом расчётливости смежностьи охлаждение души.Пока не поздно, поспеши!Предупреди, как смерть-старухупредупреждает эскулап,дегенерированье слухаво власти изуверских лапсвоих филистерских привычек,его уже грозящий вычерк из жизни. Чтобы не пожух —из нот полона вырви слух!

14–18 декабря 1976 г.

38


39


Àëåêñàíäð Êîñòåíêî, 1976 ã., Ëüâîâ

Жил-был поэт в квартире домапятиэтажного. В душеза то ругал он преджилкома,что жил на пятом этаже.

Всю жизнь на первом жить мечтал он.Зачем? Не всё ль ему равно?А чтоб однажды постучалак нему Любимая в окно.

…И вот однажды (дождь из крышиканючил монотонный звук)поэт проснулся и услышалв своё окошко тихий стук.

Вскочил, бог что воображая —не фея, не виденье сна —насквозь промокшая, живаястояла под окном… Она.

Она! Одна из тысяч женщин,собой затмившая зарю!«Входи, — сказал он больше жестом, —сейчас я двери отворю».

Она вошла. И он, не помнясебя от радости шальной,прижал к губам Её ладони,шептал и плакал: «Боже мой!».

40


Ñêàçêà î íåçàäà÷ëèâîì ïîýòå

Вниманье весь и весь забота —отнёс сушить Её пальто…Но всё ему казалось: что-тоне то он делает, не то.

И чем ровнее сердце билось —тем, невесома и бледна,всё отчуждённей становиласьи недоступнее Она.

Он перед Ней лозою вился,ладони прижимал к груди,он на колени становилсяи умолял: «Не уходи!».

Но тщетно.Дверь приотворила,недосягаема уже…И вдруг поэта осенило:он жил на пятом этаже!

Январь 1977 г., Львов

41


Помнишь: вечер, май…Будто бы шутя,будто невзначай«Я люблю тебя»,сказанное мной?Верить тяжело,сколько над землёйс той поры прошлолет! Разлуку, грусть —всё перетерпя,снова признаюсь:я люблю тебя.

Первую любовьпозабыть пора.Только вновь и вновьросчерком пера,пением не в такт,тем, что пьян, любя,подтверждаю факт:я люблю тебя!

Свадьба — позади,кольца — на руках.Старость — впереди.Твой наивный страх:оказаться вдругс сеткою морщинв обществе подруги чужих мужчин…Тысячи заботна работе ждут.

42


ß ëþáëþ òåáÿ

Ну а дома ждётпосле дел — уют.Дома — милый муж.Скажет, подойдя(надоело уж!):«Я люблю тебя!»

Да, скажу, скажу,снова — о любви.Мухой прожужжууши я твои.Встану, добр и сыт,шторку теребя —пусть тебя стошнит —я люблю тебя!

Обратятся в дымсиние мечты.Может быть, другимстанешь бредить ты.Всё приму как естьи смирюсь скорбя.За измену — месть:я люблю тебя!

Напрягая слух,ждать тебя примусь.Возвратившись вдруг(вся — мольба и грусть,о пощаде стон),обомрёшь, войдя.Вместо крика «Вон!» —«Я люблю тебя!!!»

43


Будем вместе гретьдуш родимых лёд.Если раньше смертьза тобой придёт —захлебнусь бедой,горем захлебнусь.Следом за тобойвскоре соберусь.Твой на бугорок —море слёз пролью.Чей-то говорокколкий уловлю:«Что такое оншепчет про себя?»«Кажется, влюблён…» Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ!

5–6 января 1977 г., Львов

44



Янтарныедни

(1981–1989)

Нет, не напрасно, не напрасно, весёлым щебетом звеня,проснулся день и смотрит ясноглазами неба на меня.

Открой окно и ты, смелее!Глоток хмельного сентября —и осознаешь ты, хмелея,что это всё не зря, не зря!

Ни это небо голубое,ни солнца позднее тепло,ни то, что в этот миг с тобою —в душе твоей произошло.

Всё, что случилось и случится,всё, что нельзя уже вернуть,что сбудется когда-нибудьи никогда не повторится…

Всё это, Господи, о да! —неоспоримо и прекрасно,неколебимо, навсегда —и не напрасно, не напрасно!

Сентябрь 1981 г., Москва

47

Цвет надежды | Янтарные дни

Íå íàïðàñíî

(По мотивам стихотворения Добриша Цесарича «У сетон».С сербско-хорватского)

Лишь наступает звёздный вечер,и город фонари включает,в тот час, когда желанной встречис любимою влюблённый чает,

я вдоль домов шагаю тихо,что окнами желтеют бледно…Сомненья, зло, любое лиховдруг растворяются бесследно.

Ведь это мы, летя с планетойв заоблачную бесконечность,и представляем жизни этойнеиссякаемую вечность!

1982 г., Москва

48


Â ñóìåðêè

Красноречиво заперты двери.Дома тебя, очевидно, нет.Но не надейся, что я поверю:в щёлочку снизу — предательский свет!

Нет, я не стану стучать ещё раз,пусть ты подумаешь — провела…Только не всхлипни, сдержись, чтоб совестьлёгкой за этот обман была.

Милая, знаю, со мной случалось:чувствуешь — надо, и нету сил…Если бы ты в мою дверь стучалась,думаешь, я бы тебе открыл?

Как осознать это в полной мере(глупая ссора, глупая месть…) — безрезультатно стучаться в двери,зная, что кто-то за ними есть?..

Ноябрь 1982 г., Москва

49


Çàïåðòû äâåðè

(Бранко Николаевич, с сербского)

Я приду однаждыиз волшебной сказки.Той, что ты от бабкислышала давно…Будет ночь и вьюгав снежной перепляске…Я к тебе чуть слышнопостучусь в окно.

На колени, вздрогнув,ты уронишь пяльцы,бабушку разбудишь,свет зажжёшь кругом.И, прильнув к окошку,к дырочке от пальца,всматриваться будешьв темень за окном.

А когда старушказа порог несмело,скрипнув дверью, выйдет —«что там?» — разузнать,я ворвусь с пургою,весь от снега белый,горячо и нежностану целовать!

1982 г., Москва

50


Çèìíåå

Глаза твои чуть-чуть косят,когда лукавят. Невозможнонаврать с три короба: безбожноковарство скачущих бесят!

Глаза твои всегда черны.Куда от этих окон деться, когда они хотят вглядетьсяв ночной неон — со стороны?

Глаза твои — паденье ници рабский трепет суеверный.какой полёт высокомерный под сенью княжеских ресниц!

Глаза твои — тоска и больневзгод, предчувствуемых странно.Глаза твои целую, Анна,а кажется — целую соль…

1983 г.

51


Àííå

Чистый лист — как упрёк,как укор, как нечистая совесть…Чистый лист, надо мнойты — судьбою подвешенный меч.Ненаписанный стих,не рождённые пьеса и повесть…Чистый лист, для меня — как гора, не упавшая с плеч.

Чистый лист! Над тобой —полубред, полуявь, полугрёзы…Чистый лист! Для тебяиз бессонниц я выстроил храм.Словно в жертву тебеприношу я отчаянья слёзы.Что там слёзы — и кровь,если только попросишь, отдам.

Не губи, чистый лист!От тебя я не требую много.Чем угодно своипред тобой замолю я грехи.Белизною своейне казни ты меня, ради бога.Чистый лист, ради бога,скорей превращайся в стихи!

Август 1983 г.

52


×èñòûé ëèñò

53


Неужели — суета сует?Неужели — всё напрасно это?Неужели не было, и нет,и не будет на вопрос ответа?

Обратившись к вечности лицом,осознав, что нет пути обратно,мне дано, столетним мудрецом,вдруг понять, как это непонятно, —неужели?

Грустно и смешно…Чей же сон ты, разума планета?Всё пройдёт.Покуда не прошло,будем — всуе — требовать ответа!


54


Ñóåòà ñóåò?

Когда — ни темы, ни строки, ни рифмы,то кажется (смешно со стороны!):корабль удачи вывели на риф мы,и вот уже минуты сочтены…

Но тает ночь, а с ней — и страх фатальный,в руке жезлом победным — карандаш…И музыке на смену погребальнойгремит надежды марш!


55


Íàäåæäû ìàðø

Как предчувствуют это кусты,как они напряглись и застыли…И тебя не узнать. Это ты ли?Отгоняю сомнения — ты.

Почему сердоликовых глазглубина потемнела испугом?И каким заколдованным кругом —не ступить — опоясало нас?

Леденящая душу тоска.Безысходность и в нас, и в природе…Потерпи, и в капризной погоде, и во всём — перемена близка.

Не успеешь опомниться — вдругзакружит, запоёт, засмеётсябелый мир под сияющим солнцем,разомкнётся удушливый круг.

Как предчувствуют это дома,оголёнными нервами — крыши.Задержи-ка дыхание. Слышишьпоступь мягкую?Это зима…

1983 г.

56


Ïðåä÷óâñòâèå çèìû

Когда в решимости холоднойуйдёшь, бесстрастна и легка,я буду в позе благороднойсмотреть на это свысока.

Ничем — ни выкриком, ни вздохом —не выдам, выдержку храня,своих, скопившихся по крохам,мук, переполнивших меня.

Никто на свете не узнает,как, перекручивая в жгут,исчадия бессонных маетмою больную душу жгут.

И лишь однажды (станет больноуже давить на тормоза)скользнёт щекою бесконтрольноменя предавшая слеза…

1983 г.

57


Êîãäà óéä¸øü

Мы хороним друзей, покидая навечно.Нет ни траурных лент, ни стенаний родных…До смешного легко, до безумья беспечно мы хороним друзей, уезжая от них.

Что с того, что они — и здоровы, и живы?Ни к чему обольщаться — сгорели мосты.Обещания встреч — нереальны и лживы.Обещанья писать — безнадёжно пусты!

Поначалу — зубов протестующий скрежет,и такие горячие слёзы из глаз…А затем, что ни год, всё короче и режебудут письма от них и ответы — от нас…

Старый снимок в альбоме, случайная весть ли —тускло высветят в памяти прошлого штрих.Мы не встретимся, нет. Ну а встретимся если — что нам проку от встреч запоздалых таких?

Непреложен закон и логична наука(если б только на пользу и выводы впредь!),что для дружбы бальзам — небольшая разлука,но, увы, нескончаемо долгая — смерть.

Январь 1984 г.

58


Ìû õîðîíèì äðóçåé

59


Не думайте, не думайте об этом!Настолько тайна эта велика,что ни один живущий — за века —пока что не утешился ответомвсех философий и религий всех.Воистину: жестоким наказаньем(за дерзкое познание — незнаньем)мы искупаем первородный грех.

Предчувствую: родится страх от страха.«И это — всё?» — промолвит сгорячаглава, катясь под ноги палача,но ей, увы, внимает только плаха.

Нам не разжать окаменевших уст.Вкусившие великого — безмолвны.Над тайной их ревниво плещут волныреки забвенья. Сумрачен и густтуман недосягаемости этой.Не стоит сокрушаться. Может быть,судьбу не проклинать — благодаритьнам подобает? Вспыхнувши кометойна небосклоне вечности, разбегстремительный и мощный набираем,лишь потому, что неизбежным краемкороткий наш не обозначен век?

Пускай запрет останется запретом.Когда-нибудь для каждого придётего непредсказуемый черёд.Как жизнь прекрасна —думайте об этом!


60


Íå äóìàéòå îá ýòîì

Даруй мне, ночь, простое счастье —познать беспечное забвеньедневных забот, противоречийи не раскрученных проблем…Пускай погаснут эти свечи —уймётся головокруженье.Разрушь, царица, двоевластье —тиски железные дилемм.

Уже забыл, когда ресницыпоследний раз смыкались сонно,а голова в изнеможеньебезвольно падала на грудь.Как о высоком одолженье,почти коленопреклонённопрошу: о ночь, позволь забытьсяи безмятежным сном заснуть!

Когда проклятые мытарства,свинцовость ног и тяжесть телаволною медленною Летынакроет сонная волна, —войдёшь и — как там у поэта? —произнесёшь оторопело:«Такое маленькое царствотак много поглотило сна!».


61


Áåññîííèöà

Понял я наконец, почему наяву и во снетяжким грузом тоскаопускается в душу ко мне,

ностальгии сроднипо далёким по тем временам,где так весело пелось,безудержно плакалось нам.

Понял я, почему,друг на друга похожи, в одничёрно-белые краски окрасились ночи и дни.

Слепо шарю рукойпо холодной осклизлой стене…Замурована дверь,и свобода заказана мне.

Понял я, отчегостала жизнь так безлико-пресна,затянулась зима,и никак не наступит весна.

Почему мне никак,не согреться никак у огня...

Это всё оттого,что ты больше не любишь меня.


62


Ïîíÿë ÿ íàêîíåö

С раннего утра и допоздна —воробьёв базар неугомонный…Из-под снега, как новорождённый,мир глазами хлопает — весна!..

Всё, пробита скорлупа зимы.Это значит — нужно торопитьсяпоскорей обсохнуть, оперитьсямолодою зеленью земли.

Отойти от оторопи снов,позабыть и непогодь, и стужу,лопнув почкой, вдруг явить наружупервый лист, как первую любовь.

А заря невинна и ясна.Ранний луч неумолимо тёпел.Ухнула сосулька с крыши — пробилчас твой, долгожданная весна!

Апрель 1984 г.

63


Òâîé ÷àñ, âåñíà!

Храни, храни ревниво, память,моих друзей глаза и лица.И те, немыслимые ныне,беспечно прожитые дни!Перед судьбою не слукавить —в былое нам не воротиться.Покуда сердце не остынет —о память, прошлое храни!

Храните, кисти рук, хранитерукопожатий боль и силу,ладоней грубую шершавость,ладошек девственный атлас.И вы — связующие нитимеж тем, что есть, и тем, что было.Покуда не перемешалось —храните, умоляю вас!

Чтоб на закате лет преклонныхдуша со старостью не свыклась(любых страшнее испытанийдырявой памяти искус),храните, губы, уст греховныхнеповторимо терпкий привкуси первых разочарованийотчаянно солёный вкус!

1984 г.

64


Ýëåãèÿ

В вечной дисгармонии с душой,будто бы не слиты воедино,мечется по кругу жизни тело,тщась душе капризной угодить.

Высохнет, износится вконец,но и даже на пороге смертибудет, тело бедное, терзаться:то ли нужно от него душе?

Уж не этот вечный ли конфликт,тщетность вникнуть в суть её посыловтело оболваненное гонитк пропасти порока и греха?

Уж не потому ль оно себя,не щадя, вином дешёвым губит,нож заносит на себе подобных,злобствует, насилует, крадёт —

мечется, покуда жизни нитьвдруг не оборвётся торопливо…Ах, насколько было б справедливо,если б их с душой разъединить!


65


Äóøà è òåëî

Над Дунаем предрассветным,над великою рекою,по холмам и перелескамптичьим криком разносясь,плачет голос Ярославны,переполненный тоскою.Если б этот плач протяжныймог услышать Игорь-князь!

— Полечу кукушкой серойза дунайские туманы,омочу в Каяле-речкея рукав шелковый свой,на могучем теле князяоботру кровавы раны,утолю героя жаждуя водицею живой.

Ярославна рано плачетна забрале во Путивле:— Господин мой, ветер буйный,об одном тебя молю:не позволь над войском ладыизмываться вражьей силе,не развей мою надеждупо степному ковылю!

66


Ïëà÷ ßðîñëàâíû

— Ой ты, Днепр, Днепр Славутич!Бурелому, камня глыбе ль —ты не кланялся — сметал их,в половецкий стан входя.Святослава лодки вынесна Кобякову погибель…Неужель вернуть мне ладучто-то значит для тебя?

Горько плачет Ярославнана стене Путивля-града:— О немеркнущее солнце,всем ты — радость и тепло!Что ж ты Игорево войскоослепило без пощады,тетиву расслабив, горемколчаны заволокло?!

1984 г.

67


А. А.

Письму отказано в ответе —в письме отказано письму…И ни за что уже на свететы не узнаешь — почему.

Уже забыто нетерпенье,с которым ящик голубойты, уповая на везенье,дрожащей потрошил рукой.

Осталась горькая досадаи злость — чтоб губы искусать.Ну кто просил тебя? Не надо,не надо было бы писать!

Письму отказано в ответе,как руку ждущему — в руке, как заблудившемуся — в свете,как инвалиду — в пятаке…

Как почве, зноем опалённой,во влаге — милости небес.Или как женщине влюблённойв любви взаимной — наотрез…

Былая дружба тонет в Лете,когда с ответом не спешу…Письму отказано в ответе,как будто в ласке — малышу.


68


Îòêàçàíî â îòâåòå

Пребудь со мной, когда в полночный часот осознанья полного бессильяопустятся беспомощные крылья,и слёзы скупо выступят из глаз.

Пребудь со мной. Мне очень тяжело.Коснись меня сочувствующим взглядом,прижмись ко мне, присев со мною рядом,вдохни в меня надежду и тепло!

Пребудь со мной. Потом когда-нибудьсудьбу назад, как фильм, перемотаю.Всё объясню. А нынче — заклинаю:пребудь со мной,пребудь со мной,пребудь!

Сентябрь 1984 г.

69


Ïðåáóäü ñî ìíîé

В. Коптеву

Мимо тех домов,где всегда готовыперед нами настежьдвери распахнуть, —нас несёт туда,где звенят засовы,в те дома, куданам заказан путь.

Мимо тех людей,в чьих сердцах участье,мимо рук зовущихи молящих глаз, —мы спешим к другим,на своё несчастье,к тем, кто ни за чтоне полюбит нас.

За спиной года,словно пыль, клубятся.Вот и половина пройдена пути…От того, что есть, —некуда деваться,то, что потерял, —больше не найти!

70


Ìèìî òåõ äîìîâ

Одари, судьба, взглядом ясновидца,одари талантомвидеть наперёд:от кого бежать,где остановитьсяи какой — из многих тысяч —выбрать поворот!


71


Жду тебя, как исцеленьяот болезни затяжной.Жду тебя, как дуновеньяветра северного в зной.

Жду, как в лютое ненастьепутник ждёт тепла избы.Жду как чуда, жду как счастья,как решения судьбы.

Жду тебя, а ты не едешь.Там, в далёкой стороне,почему-то медлишь, медлишьс возвращением ко мне.

Не берёшь билет на поезд,телеграфною строкойне объявишь встречу… То естьне торопишься домой.

За окошком ветер злится,мокрый тополь теребя…Словно пытка — длится, длитсяэта осень без тебя.

О, крутой закон разлуки!Ни за что не обойдёшь!Тем томительнее муки,чем сильней и дольше ждёшь.

Жду тебя…


72


Æäó òåáÿ

Сладкой дрёмой напоёнмир. Тепло, покой… Но этоскоро кончится, как сон:на исходе — бабье лето.

Бабье лето… Вижу в нёммудрость добрую природы:дать насытиться тепломнакануне непогоды.

Дать постигнуть заодно,что не длится счастье вечно,как вода в реке, онобыстротечно, быстротечно…

Бабье лето… Островокв центре осени разлива.Но уже у самых ногволны плещутся ревниво.

Всё, уже навернякане вернётся чудо это.До свидания, пока —бабье лето, бабье лето!


73


Áàáüå ëåòî

У мотылька короткий век.Вся жизнь его — длиною с лето.Так понимает человек.На самом деле — так ли это?

И наша жизнь, и мотылька(ему что годы — дни и ночи)неимоверно коротка.И неизвестно — чья короче!

Октябрь 1984 г.

74


Ó ìîòûëüêà êîðîòêèé âåê

75


На ветке голой,мокрой от дождя,каким-то чудом уцелевший,листок увидишь пожелтевший —на ветке, мокрой от дождя.

Живёт, когдауже умолкнул хор,одной отчаянною ноткой,наперекор судьбе короткой,один — всему наперекор!

И этот лист,и этот дерзкий звукне оборвать грядущей вьюге,и с веткой, хрупкой от натуги,ты разлучишь его не вдруг.

Вот так и я, все горести терпя,тобою преданный, гонимый,давно забытый, нелюбимый —люблю отчаянно тебя!


76


Íà âåòêå

Увидеть маму спящей — очень трудно.Без дела — и того трудней застать.Как можно так, уже ложась под утро,ещё до зорьки утренней вставать?

Как можно так (за что же ей такая,скажите, доля выпала в судьбе?):всему и всем на свете потакая,нисколечко не думать о себе?

— Проспишь, сынок, — разбудит на работу,оденет внуков, в садик отведёт…И понеслось: забота за заботой,ни часу, ни минуты — без забот.

То пол метёт, то топчется на кухне,стирает, гладит, штопает бельё…Боюсь, что наш семьи очаг потухнет,когда устанут рученьки её.

Послушай, мама, я не для утехи —не всуе говорю слова сии:все наши достиженья и успехи,они, по справедливости, — твои.

77


Ìàìà

Но ты, давно привыкшая к терпенью,к тревожно обрывающимся снам,присваиваешь вечно, к сожаленью,лишь беды, предназначенные нам.

Ах, мама, мама… Годы беспощадноизрезали морщинками лицо.И всё бы хорошо, и всё бы ладно,когда б ни старость — гостьей — на крыльцо.

Я помолюсь, не верующий в Бога,я на колени встану без стыда:— Да не коснётся твоего порогаслепая, беспощадная беда!

Да не посмеют бывшие страданьяв твоё окошко постучаться вновь,да сохранят тебя от увяданьятвоих детей забота и любовь!

Декабрь 1984 г.

78


79


Не особенно волнуясь,мы из рук жар-птицу — Юность —выпускаем в небо опрометчиво…Неожиданным потерямдо конца не сразу верим, горькой правде внемлем недоверчиво.

Словно призрак, Юность-птицав синем небе растворится.Ей назад, увы, уже заказан путь.Никакой мольбою слёзной(и бессмысленно, и поздно!)улетевшую жар-птицу не вернуть.

Что ж, придётся поневолепозабыть об этой боли.Коль уселись в лодку —нужно дальше гресть.На плече уже пригреласьптица дней грядущих — Зрелость.Несомненно, в этом что-то тоже есть.

Будут складки и морщины,юбилеи, годовщины, и склероз, и сердце, и радикулит…Тяжело вздохнёт усталость,и однажды птица Старостьптице Зрелости на смену прилетит.

80


Ãîäû-ïòèöû

По законам данной схемыи живём на свете все мы.Было так всегда и так же будет впредь.Наши годы — это птицы,им в покое не сидится,ведь на то у птиц и крылья, чтоб лететь!


81


О, роковая тишинадокументального экрана!Незаживающая рана — запечатлённая война!

К стрелковой роте прикреплёнвоенный кинооператор.Обыкновенный констататорнеобычайных тех времён.

— Вперёд, в атаку!Близкий взрыв —и лопаются перепонки.Но — так держать! — глядят потомкисквозь запылённый объектив.

Сквозь объектив и сквозь годамы, заворожённые, в залеглядим на то, что не видалина самом деле никогда.

Вот мальчик руки распростёр,в себя приняв беззвучный выстрел.И я ловлю себя на мысли,что этот мальчик — не актёр.

82


Äîêóìåíòàëüíîå êèíî

Без режиссёрских выкрутас,но как волнуют кадры эти!Глаза расширенные смертис экрана глянули на нас.

И в зале, полном тишины,документальной ленты шорохещё раз приподнимет пологнад страшной былью той войны.


83


Капустным хрустом — снег под каблуком.Сегодня по-особому он белый,как будто с неба кто-то неумелыйпролил на землю крынку с молоком.

Всю ночь, без передышки, напролётбесчинствовала вьюга, а под утро,в содеянном раскаявшись как будто,вдруг разом поутихла. В свой черёд

вступил мороз в законные права —ядрён, суров, но власть его не в тягость.Какая-то бессмысленная радостьпереполняет душу. Голова

кружится от крепчайшего настоямороза, утра, снега и покоя,и эти вот рождаются слова!


84


Óòðî ïîñëå âüþãè

Ни мысли одной в голове, ни полслова…В отчаянье лбом прижимаюсь к стеклу.Но кто-то настойчивый, снова и сноваберёт меня за руку, тянет к столу.

И в пальцы огрызок суёт карандашный,и тычет в потёртый обрывок листа…И вот уже первою рифмой протяжноймои размыкает уста.

О, кто Вы, незримый, бесплотный, безлицый,как тень, неотступный, и дерзкий, как тать,мой недруг и друг? На кого мне молиться,проклятью — кого предавать?

Кому я обязан и боли, и гудув затылке, и громкому бреду во сне,и раю, и аду, и горю, и чудувсего, что творится во мне?


85


Íè ìûñëè îäíîé â ãîëîâå…

А ещё говорят, что безумье чумно,Что темно ему в мире и тесно…

Олег Чухонцев

Нет, не они больны, а мы.По тесным лабиринтам тьмывслепую — к выходу — напрасно! —стремимся выйти. Им же онсияньем свыше озарён.Нам не дано, а им — подвластно!

О, как они хотят помочьнам нашу немощь превозмочь!Как речь их выспрення и складна!О, демосфены без толпы!Хоть вдребезги о стенки лбы —нам недоступна ваша правда.

Не по зубам… Но коли так,то кто же умный, кто — дурак?Чем разум более ничтожен?И — в довершение всего —сомненье: кто же от когостальной решёткой отгорожен?


86


Íå îíè áîëüíû, à ìû

87


Извилист путь к вершине мастерства.Но раз уж выбрал именно его ты —сумей преодолеть все поворотыи доживи до часа торжества.

В тот миг, когда заветной высоты(о, дай-то бог!) достигнешь ты в итоге,о только что проделанной дороге,наверное, задумаешься ты.

Всё позади: и камнепад, и сель,и страх, и равнодушье к пораженью…Но счастье — не достигнутая цель,а самый путь к такому достиженью.


88


Ê âåðøèíå ìàñòåðñòâà

Отчего на душе хорошо так?Тихий свет и блаженная лень…Словно кто-то привычных решётокотодвинул незримую тень.

Словно меч оборвался дамоклов,не задел и воткнулся в ногах.И, назревшим фурункулом лопнув,сладкой болью — стихающий страх…

Отчего на душе хорошо так?Оттого ль, что с обочин и грядгрязный панцирь февральских обмотокотдирает безжалостно март?

Или, может быть, в том ещё повод:тополиная ветка в окне,что и я, мол, отходчив и молод,намекает, набухшая, мне?

И орут воробьи во сто глоток,что-то всё не поделят никак……Отчего на душе и легко так,и светло, и безоблачно так?

1985 г.

89


Îò÷åãî íà äóøå õîðîøî òàê?

Н. Бехтиной

Земли дурманящую прель —остатки пиршества былого:ботву пожухлую, полову —бесстыже выставил апрельна Божий свет пред наши очи.Хорош натурализм весны!Но почему-то мы не очень —нисколько не огорченыстоль неожиданным разоромбылой гармонии. Отнюдь.Как ненасытно дышит грудь!Как весело цепляться взоромза всё, что выпросталось вдруги нам явилось из-под снега!Ручонку робкого побегауж тянет многолетний лук…Лишь намечается едва, —но взгляд отыщет непременноеё под шелухою тлена:— Ну, здравствуй, что ли, гусь-трава!

Теплынь…Наверно, снится райна солнце нежащейся кошке…Уже протоптаны дорожкив май…

1985 г.

90


Àïðåëü

Добра желаючи, не зла, —как остриём по горлу —мне приговор произнесла:«Зачем морочишь голову?!»

Обрезать крылья на лету?Лишить глухого зрения?Задуть зарю? Зарыть мечту? —не те, не те сравнения!

Не растерять, не растрясти,не поделиться поровну,но одному, как крест, нести:«Зачем морочишь голову?!»

Теперь одно спасенье есть —души глухая келия.Неимоверно тяжек крест,жестокий крест неверия!

1985 г.

91


Äîáðà æåëàþ÷è, íå çëà

Долго стоял он за дверью,долго поверить не мог…И, в унисон недоверью,плакал квартирный звонок.

Серой подёрнуто пыльювсё нежилое жильё.Господи, было ли быльюсуществованье её?

Дверь, открываясь, не скрипнет,свет не прольётся у ног.Лишь на прощание всхлипнетбольше не нужный звонок…


92


Çà äâåðüþ

Ни перед кем не виноват.И как бы я ни прожил долго,за мной не наберётся долгуи ни на грош. Открытый взглядценю дороже во сто кратстыдом опущенного долу.

Над дверью не цеплял подков.Сквозь лес шипов, пока не поздно, держу открытый путь на звёзды.За то, что не имел долгов,я наживал себе врагов:всегда безгрешность одиозна.

Любил однажды. Но любимдругими был неоднократно.За что? Мне лично не понятно.Глаза другим не ел мой дым,душа не пряталась под грим —за всё за это, вероятно.

Удачею не обделён.С ней разлучаюсь равнодушнои приглашаю, если нужно.В любых словах ищу резон.Festina lente* — мой закон.Ему и следую послушно.

Счастливей многих. Потому,что я не должен никому.


*Festina lente (лат.) — поспешай медленно.

93


Íè ïåðåä êåì íå âèíîâàò

Приснилось мне — отец вернулся.Оттуда, из небытия.Тихонько на крыльце разулсяи в дом вошёл:— А вот и я!..

Лишь нам, издёрганным и нервным,сюрприз преподносить такой!Он тишину нарушил первым:— А вы не бойтесь, я — живой.

И с хитрым, озорным прищуромвесёлых глаз взглянул на нас.Вот так смеются балагуры,когда их шутка удалась.

Ах, сон… Реальности на зависть,в нём от химеры — ничего…Через минуту все смеялисьнад этой шуткою его.

И как-то разом — вдруг — забыли,забыли всё (на то и сон),что мы отца похоронили,что не в отъезде — а в могиле,что не уснул — а умер он.

94


Ïðèñíèëîñü ìíå

Смеялись радостно и громко —опять мы вместе, вся семья:и брат, и мама, и сестрёнка.Но громче всех смеялся я.

Зачем так долго, так упрямотот странный сон живёт во мне?Меня растормошила мама:— Сынок, ты так рыдал во сне!


95


В этот вечер, в этот вечер —мы его так долго ждали —по традиции стариннойне сомкнём счастливых вежд.Подними бокал хрустальный —отражаются в бокалето ли ёлочные свечки, то ли звёздочки надежд.

В этот миг предновогодний,в этой комнате нарядной,за столом уютным этим —лишь родные да друзья.Каждый, видимо, по речизаготовил по парадной?Нынче много будет тостов,разрешите, первым — я!..

На душе моей сегодняи легко, и чуть тревожно.Я хочу о самом главном,я надеюсь на успех.За невольное волненьеизвините, если можно.Я хочу о самом главном,понимаете — для всех!

Старый год на ладан дышит,новый год стучится в двери.Старый — весь как на ладони,новый — белое пятно.

96


Î ñàìîì ãëàâíîì

Но одно я понимаю,лишь в одно я свято верю:ничего плохого с намиприключиться не должно.

Не должно в году грядущембыть ни бед непоправимых,ни несчастий безысходных,ни фатальных тупиков,не должно быть одиноких,не должно быть нелюбимых,и хоть чуточку поменьшеподлецов и дураков!

Будь чистилищем всемирным,этот миг предновогодний.Все пороки — отслоитесьстарой кожею змеи.В новый год должны войти мыи мудрей, и благородней,став не новым испытаньем —новым чаяньем земли.

За детей, за внуков наших,чтоб они войны не знали,за Любовь, за Мир, за Правдубез обёрточных одежд —подними бокал хрустальный!Отражаются в бокалето ли ёлочные свечки,то ли звёздочки надежд…

1986 г.

97


Завтра — первое сентября.Значит — лету конец. Вот жалость-то!День, прозрачнее хрусталя —тридцать первое августа!

Не предчувствие, не намёк,не расплывчатое наитие —ни к чему: происходит в срокожидаемое событие.

Кто-то ж вымерил — ну точь-в-точь —срок природный и календарный!Переменится через ночьдень хрустальный на день янтарный.

Торопись, допивай густой,чуть на донце его, прогретого,этот грустный хмельной настойуходящего в Лету лета!

Завтра — первое сентября.Значит — лету конец. Вот жалость-то!День, прозрачнее хрусталя, —тридцать первое августа!

Только память, имей в виду,мы с собою о нём уносим.…Я будильник мой заведуи поставлю его — на осень.

31 августа 1986 г.

98


31 àâãóñòà

Ну, развезло, раскисло, расплескалось!А что же ждать иного в ноябре?Всё б ничего, когда б ни эта жалость —до слёз, до стона — к самому себе.

Намучишься, издёргаешься за день,очередного наживёшь врага…Болит душа под вечер, как от ссадину футболиста правая нога.

Ноябрь 1986 г.

99


Íîÿáðü

С мороза — в тесный закуток,где печь отрыгивает сытополеньев жар. Урчит сердитос огнём поспоривший сучок.

Печи шершавая щекане горяча — тепла на ощупь.Войдёшь сюда — и как-то проще,и легче, и не свысока

на вещи смотрится уже…И снег с подошв послушно стает,и так светло, воздушно станет,и так беспечно на душе…

И так опять потянет жить, —ну хоть пляши от нетерпенья.И силы есть,и есть поленья —в мою печурку подложить.


100


Ñ ìîðîçà...

101


Осип Эмильевич, развесмерть — это пропасть и мгла?Краешком глаза — не Вас ливижу за кромкой стола?

Осип Эмильевич, Вы ли…Вам ли… для Вас ли… Абсурд!Вырыли яму. К могилесирое тело несут.

Что Вы теперь? Оболочка.Губы лопат запеклисьглиной кладбищенской. Точка.Тишь и небесная высь.

Осип Эмильевич, детьсяот ощущенья — куда?Чувствую краешком сердца:бредни, подлог, ерунда!

Воздух до приступа спёртый,тусклая лампа горит.Боже, но если Вы — мёртвый,кто же со мной говорит?

Кто, раздвигая упрямовязкую наволочь лет,смотрит тревожно и прямов душу мне — сил моих нет?!

102


Ìàíäåëüøòàìó

Нет, не поверю, простите,в полное небытие.Где Вы сейчас, говорите!— Невыносимо сие.

Губы дрожат в укоризне.Капельки пота на лбу…Чувствую краешком жизниВашу судьбу.

Март 1987 г.

103


Ну а ты что думал — неподвластенвремени? Обманывать — кого?Крутится, упрям и безучастен,жизнемер — хронометр его.

Что о днях там!.. До минуты каждой,до секунды крошечной учтёт.На него уставишься однажды,что клиент на ресторанный счёт.

Было, право, вкусно и, понятно,весело — за рюмкою вина.Пили-ели, знамо, не бесплатно,но, позвольте, — какова цена!

Час грядёт — и кончится веселье.Под ладонью — изумлённый рот.Горькое, знобящее похмелье —к прошлому внезапный оборот.

Волосы, глаза, улыбка — те ли?К зеркалу плотнее подойди!Бог ты мой, и ведь и в самом делелучшее осталось позади!

В вихре дней, безудержно летящих,каждый день на мелочи дробя,достигаешь возраста. Но чаще —возраст — неожиданно — тебя!

1987 г.

104


Î âîçðàñòå

Терпеливо жаждали деревьядолгожданной влаги дождевой.…Под ногами — дождевые черви,дождевая хлябь — над головой.

Жаждали — дождались. Доживая,жжёная листва не закружит.Жадная стихия дождеваяжалкие деревья обнажит.

Осень, осень, где твои щедроты,красок жар на фоне голубом?Неужели в зиму — по болотутак и ступишь — грязным сапогом?

Под дождём стою, переживая.День размыт. Надежда — не резка.Дождевые думы, дождеваясерая осенняя тоска.

Холодно, промозгло. Даже выипридорожных фонарей дрожат.…На асфальте черви дождевые,словно гвозди гнутые, лежат…


105


Äîæäü

Где я видел лицо это,этот лоб, этот нос?Это зыбкое золото,эту россыпь волос?

Где я видел глаза эти?Окунёшься едва —словно в утренней заводи —синева…

О, хмельное смятениеи ума, и души!Задержись-ка, мгновение,не спеши!

…Что-то в пальчиках комкая,над собою труня,незнакомка знакомаявспоминает меня…

1987 г.

106


Íåçíàêîìêà

Она щекой к его плечу прижаласьи всхлипывала горестно. Еговолной внезапной захлестнула жалость.Но он молчал. Ни слова, ничегоне произнёс. Да и была ль причинаих говорить? В окно глядела ночь.Ну чем он мог, нехолостой мужчина,ей, незамужней женщине, помочь?

Какие тут слова, какие речи?Распахнута измятая кровать…Лишь целовать беспомощные плечи,беспомощные губы целовать,пока они беспомощны, покаместдоступны и податливы, покавнезапная, нахлынувшая жалость,как схлынувшая похоть, велика...

Жена, семья… Как мало это значитв сравненье с тем, как горько, горячочужая жизнь, судьба чужая плачет,уткнувшись мокрым личиком в плечо…

1987 г.

107


×óæàÿ æèçíü

Не оставляйте меня одного,это на свете страшнее всего!Не разводите мосты за спиной,други и недруги, будьте со мной!

Не оставляйте меня одного!Я у судьбы не прошу ничего,кроме надежды: до смертного днявы не решитесь покинуть меня.

Дружбы навязчивой приторный чад,злобы насквозь прожигающий взгляд…Лишь утешаться и впредь бы и впрокэтой надеждою — не одинок!

Не оставляйте меня одногов радостный час и момент роковой.Пища без соли, очаг без огня —не покидайте, родные, меня!

Остановитесь у двери моей,если закрыта — стучитесь сильней!Пусть телефон одуреет, звоня, —не забывайте, родные, меня!

Нет на земле оставаться причин,если с собою один на один.Не оставляйте меня одного —это на свете страшнее всего!

1987 г.

108


Íå îñòàâëÿéòå ìåíÿ îäíîãî!

Я ничего не говорил,а всё курил, курил, курил…И ты прекрасно понимала,что нужных слов не подберёшь,всё сказанное — будет ложь,и сказанного — будет мало…

Перед открытыми дверьмистояли и молчали мы,уже разъятые судьбою,без всяких льгот, надежд и прав,уже прекрасно осознав,что больше встретиться с тобоюнам не придётся никогда.

— Прощай, любимый!— До свида…Ни я, ни ты — жизнь не игра ведь —не в силах вновь соединитьсудьбой оборванную нитьи ничегошеньки исправить.

Пусть остаётся всё как есть:ты где-то там, я где-то здесь.Но, как в дешёвой мелодраме,пусть никогда в объятьях тьмыне повторим с другими мывсё то, что было между нами.

В окно вагонное смотрюи всё курю, курю, курю…

1987 г.

109


ß íè÷åãî íå ãîâîðèë

Бездонный чарующий омут!Измерить его глубинуоднажды рискнувшие — тонут.Наверно, и я утону.

Манящий напиток дурманный!В глазах — одержимости муть.Попутал меня окаянныйбесовского зелья хлебнуть!

Безволен и обезоружен,безвыходно и роково,как есть, и внутри и снаружи,во власти я полной его.

Язык мой! Игра и забава…Язык мой! Кремень и гранит…То вяло, то зло, то лукаво,то вдруг о таком говорит!..

Мой будничный, мой обиходный,привычнее ночи и дня,пьянящий, как грех первородный,прости, недоучку, меня!

110


Îäà ÿçûêó

Навеки останусь невеждой,но не отступлюсь и на пядьс наивною детской надеждой —тебя изучить и понять.

Язык мой!Всевышнего ради,что знаешь — скажи, не таи!…С любовью рисую в тетрадиволшебные знаки твои.

1987 г.

111


А мир спасёт не красота,ведь всё красивое обычнонадменно и эгоцентрично.Спасут Любовь и Доброта.

1987 г.

112


À ìèð ñïàñ¸ò íå êðàñîòà

Опять непрошеные злые холода…И запорошенные снегом города…И полагается опять,самим себе не веря, лгать,что это вовсе не беда, а ерунда.Под шелест белой кутерьмыпочти уверовали мыв начало доброе лютующей зимы.

А вот меня, зима, прости, не проведёшь.Ну что поделать — на других я не похож.Я знаю: там, где нет тепла,всегда добро слабее зла,сильнее истины навязчивая ложь.Нахохлив пёрышки свои,о лучших днях мечтают, именя, наверно, понимают — воробьи.

Кого всеобщий не касается гипноз,над тем безбожно изгаляется мороз.Немало горестей терплюза то, что зиму не люблю,что чудеса её приемлю не всерьёз.Беда, а может, и винамоя: любовь — она одна —моя негаснущая искорка — весна!

1987 г.

113


Õîëîäà

На всей земле сухого места нет.За что судьба нас так испытывает истово?Уже которую неделю белый светне знает солнца над собой и неба чистого…

Холодный бисер на моём окне.Разлад погоды — он души моей касается.Моя любимая забыла обо мне:ни телеграммой, ни письмом не отзывается.

А мне под мелким и косым дождёмтуда, где в пламени листвы сгорает рощица…Сегодня — чувствую, и даже убеждён —придёт письмо твоё, и этот дождик кончится.

Мокрым носомхлюпает с утра —осень, осень, грустная пора!

1987 г.

114


Äîæäëèâàÿ îñåíü

Как хорошо, что есть ты всё же(спасибо своднице-судьбе!), —что мне порой до слёз, до дрожиколенной — хочется к тебе!

Как хорошо, что между нами —ни клятв, ни долга, ни огня,что не врастаем мы корнями —ни я в тебя, ни ты в меня.

Пока никто из нас не помери есть нужда, — в любой из днейнабрать знакомый можно номеррукой твоей, рукой моей…

Любовь? Не может быть и речи…Обман? Как будто не с руки…Как хорошо, что наши встречитак удивительно редки!

Совсем не нужно лгать, из кожи,себя оправдывая, лезть…Как хорошо, что есть ты всё же.Вернее — мы с тобою есть!

1887 г.

115


Êàê õîðîøî...

С другим была. Теперь лежишь со мной.И крылышки сложила за спиной.Но как по телу пробегает дрожь,волной догадки осеняет: ложь!

Ты лжёшь, я знаю, в верности клянясь.Какая мерзость, о, какая грязь!И спазмою, как галстуком тугим,сжимает глотку ненависть: с другим!..

Ошпарила — и схлынула волна.Ну как я мог… Конечно же, верна!Я верю, верю, милая, прости,ну как я мог такое наплести!

…Лишь скрипнет примирительно кровать —волна неверья катится опять.И вновь потонет в бешеной волне —во что уже поверилось вполне.

…То дикий шторм,то ласковый прибой…Легко с тобой.Мучительно с тобой!..

1987 г.

116


Ðåâíîñòü

Уже в невинном семенигнездится семя тления.Великий смысл? Жестокость?Не нам судить о том.Я слышу посвист времени,я чувствую падениебезудержное — в пропасть —увы-увы — со дном!

Святоши и безбожники,сатрапы и острожники, мы даже не заложники —мы просто должники.Судьба со страшной чашеюсудьбою станет нашею,хоть крест пудовый на шею — не отведёт руки.

На этой жуткой пажитибеспечно жить прикажете?Тогда лишите разумаи превратите в коз!Чтоб душу разрушительный,навязчивый, мучительныйза пеленой маразмане бередил вопрос.


117


Âîïðîñ

Ты изменяла мне с другими.Не в мыслях, мщением кипя, —с материальными, нагими.Они слюнявили тебя!

Как содроганием утробнымне бередить тоску ночей?Ты всё запомнила. Подробно.До самых пошлых мелочей.

И все они, кому в смятеньеты отдавалась, не любя,к тебе пристали липкой тенью.Они преследуют тебя!

Они уже — твоя частица — сетчатки глаз и кожи пор.Не затуманит память лица,запечатлённые в упор!

И как забыть бы ни хотело —былое цепко, как магнит, —порой нет-нет и вспомнит тело.И обязательно сравнит!

118


Òû èçìåíÿëà ìíå...

Я не желаю оправданий,ползущих по следам стыда.Моих отчаянных рыданийты не услышишь. Никогда.

Упрёка в адрес твой не брошу.За то, что вырвалось — прости...

Видать, судьба мне эту ношу,как окаянный крест, нести.

1988 г.

119


Февраль. И со счёта не скинутьусловий, навязанных им.Стерпеть бы, не сдаться, не сгинуть,живому остаться б живым!

Скрежещущей яростной злобыжелаешь на вкус и на боль?До спазма сердечного чтобы? —На улицу выйти изволь!

Но здесь уже всё, не ищи ты —мороза безжалостен бич —ни милости и ни защиты.Два шага… Столбняк. Паралич.

А как же тому, кто согретьсяне может у труб и печей?Кому просто некуда детьсяот лютых февральских ночей?

Вопрос улетит без ответа…Ах, если бы уши моглине слышать, как каркают где-тобездомные птицы вдали!

Колючую редкую проседьстряхнёт на дорожку сосна…Февраль. Но со счёта не сбросить:уже на пороге — весна!

1988 г.

120


Ôåâðàëü

Плоть ленива,плоть труслива,плоть капризна и жадна.Прихотлива, похотливаи, как правило, больна.Это груз, который мучит,воротник, который трёт…Плоть за всё сполна получит —обязательно помрёт.

1988 г.

121


Ïëîòü

Оглянулся назад — ужаснулся:ни семьи, ни друзей — пустота.На мгновенье прозрел — как проснулся.И увидел, и понял — Черта.Но сверкнуло и лопнуло зренье,остывая, дробясь на лету……Разорвал паутину сомненьяи привычно шагнул — за Черту.


122


×åðòà

Сын играет во дворе,сапогами мерит лужи.Март. Каникулы. Разбуженклён с извёсткой на коре.

Не увидели кусты бпраздной этакой забавы!Он своих ветвей суставыпроверяет на изгиб.

В прошлогодней волоснебурьяна на солнцепёкекот разлёгся рыжебокий — подставляет бок весне.

Наигрались в поддавкиробкий март со стужей — баста!Всё настырней из-под настачёрной суши островки.

На асфальте лёд-гранитцепко держится доколе —есть забота дяде Коле.Он начнёт, а мы доколем,и весна нам подсобит.

…Грязь месить, в войну играть,не вести себя примерно…И в такой вот день, наверно,так обидно умирать!

Март 1988 г.

123


Êàíèêóëû

Волос роскошество — причина междометий:завистливых — «ого!» и восхищённых — «ах!».Бессмертный идол всех тысячелетий!И эти волосы — в моих руках!

Журчат меж пальцев. Тёплым водопадомна плечи низвергаются. Весомпоток шуршащий этот. Обо всёмя забываю… Сладкая отрада,блаженство запредельное в крови —вот так зарыться в волосы твои!

Я верю свято: чудо непременно,минуя смерть, останется в веках.Покуда есть Любовь — оно нетленнов холстах и камне, звуках и стихах…

Чтоб этот мир, тобою удивлённый,тебя приметив, восхищался впредь,чтоб молодость твою запечатлеть,явился я однажды, мастер скромный.

Отныне никакая сединатвоим роскошным прядям не страшна!

1988 г.

124


Âîëîñ ðîñêîøåñòâî

Прижимаю тебя к себе яи куда-то лечу, слабеяв полуобмороке, полусне…Дорогая, ни с чем на светене сравнимы минуты эти.Поплотнее прижмись ко мне!

В этом судорожном переплёте,каждой точкой и нервом плоти,от зрачков до мизинцев вплоть,как две капельки на ресницах —только дай им соединиться! —мы в одну сливаемся плоть.

И приходит оцепененьеабсолютного совпаденья.Это выше высокой лжи,что, рифмуя обычно с «кровью»,по привычке зовут «любовью».…Крепче, крепче меня держи!

1988 г.

125


Ãàðìîíèÿ

Ещё тебя я не назвал любимой,ещё «люблю» в ответ не родилось,но мир, доселе надвое делимый,уже единым кажется насквозь.Уже минуты тянутся часами,когда минуты эти не вдвоём.Уже отчёт себе не отдаём,какую кашу заварили сами.И оседает пылью за спинойвсё бывшее — с тобою и со мной.

Держа в ладонях драгоценным кубкомлицо работы тонкого резца,вдруг вспоминаю в содроганье жуткомчерты давно забытого лица.О Господи, зачем же так безбожнорубцы и швы былого бередишь?Зачем ты так, красивая, глядишьв глаза мои — знакомо и тревожно?Зачем в тебе упрямо узнаюнесбывшуюся, первую мою?

Прости. Наверно, я уже не молод.Реминисценций — верхом закрома.Но тает снег. И отступает холод.И быстро забывается зима.Стряхнём труху проклятых наважденийи разницею наших зим и лет,красивая, давай сведём на нетлёд предрассудков, гнёт предубеждений.И вот тогда шепну тихонько я:«Красивая, любимая моя!»

1988 г.

126


Åù¸ òåáÿ ÿ íå íàçâàë...

Когда-нибудь рука вот эта,что мчится мысли впереди,рука дрожащая поэтаокаменеет на груди,куда её живые руки,с другой сомкнув, заставят лечь…Затихнут траурные звукии чья-то плачущая речь.Нескладной жизни быстротечность,и вот банальный финиш — вечность.

…Звезда за тысячи парсекв небытие уже растает,но свет её для нас сияети длит окончившийся век.

Как это трудно для живущих,но, может, в этом жизни суть:шагнув туда, перешагнутьчерез порог могил гниющихи, попирая тлен и прахтем, что не всё унёс с собою,в живых глазах блеснуть слезою,живою строчкой — на губах…

1988 г.

127


Êîãäà-íèáóäü

Бенгальским огнём протрещала,разбрызгала искры вокруг…А, кажется, быть обещаласильнее невзгод и разлук?

Грозилась в костёр и на плаху,твердила такие слова,внимая которым, от страхукружилась моя голова.

Бенгальский огонь! Почерневший,обуглившийся стебелёк,сгоревший дотла, не успевшийсогреть никого огонёк…

Внезапен скачок в небылицу.Прощаю. Ни в чём не корю.Я в память шершавую спицуоб этой любви сохраню.

1988 г.

128


Òâîÿ ëþáîâü

Куда убегаешь, олешек мой тоненький?Значит, лукавил ты — будто ручной?Ой, понесёт тебя лёгкой соломинкойтягой нелёгкою к пасти печной!

Вижу сквозь снов наважденье и маревоаспидный дым и зловещее зарево,вижу, как свищут во тьме голубойжёлтые искры над чёрной трубой.

Не будет удачи мне, клятвоотступнику.Козни судьбы — осязаемый бред:ложе — скопцу, оскопленье — распутнику,«да», говорящееся вместо «нет».

Жалость, солёною спазмой давящая,ревность,

утробное дно леденящая.Ненависть жгучая.Скрежет зубов.Похоть дремучая.Нежность.Любовь.

1988 г.

129


Êóäà óáåãàåøü…

В. Н. С.

Не лучшее признанье, но, увы,я мизантроп — от пят до головы.Я источаю буднично и простофлюиды зла, миазмы мизантропства.Всё сущее на свете понося,кляну и презираю — всех и вся.

Я — зуб змеи, я — дерево анчар,от ярости дрожащий янычар.И от меня расходятся кругамидрузья мои, мне ставшие врагами.И ты уйдёшь — ничуть не удивлюсь.Но, клятвы ненавидя, я клянусь:клянусь, как перед Господа лицом,что не был — и не буду — подлецом!

1988 г.

130


Ïðèçíàíèå

Так просто книгу отложить,смежив решительно страницы!О, судьбы, голоса и лица,которым больше не ожить!

Смешон задумчивый творец,о вечности сводящий брови,когда вот так, на полуслове,захлопнут книгу — и конец!

1988 г.

131


Êíèãà

А ты ещё помнишь меня?В том лунно-лиловом июле?Как за угол мы завернули,полночной брусчаткой звеня?

Была над Европой луна,какой отродясь не бывало.И как же упрямо сливалав одну наши тени она!

И, сводница, цели своейдостигшая так безусловно,скрывалась удовлетворённоза мелкую сетку ветвей.

Как мы целовались с тобой!Хмельно, исступлённо, до боли!Разъятые будто дотолена долгие годы бедой.

Такое во снах и стихахвсплывает когда-нибудь позже.Как бережно, как осторожнокружил я тебя на руках!

132


Ïîìíèøü ìåíÿ?

И близость была, как грозав ту летнюю ночь — неизбежна.О, как благодарно и нежнотвои закрывались глаза!

Упрямую память креня,сцежу её снова до капли…Мы счастливы были, не так ли?И ты ещё любишь меня?

1988 г.

133


И вновь я — про печаль,и вновь я — про разлуку…Отпетый пессимист — резонная молва.Но как мне быть, когда,как нищий тянет руку,вымаливает дождьпечальные слова?

Я вижу параллель,прочерченную мудро:как стрелки на часах —листки в календаре.Зима — конечно, ночь.Весна — конечно, утро.И если лето — день, знать, вечер на дворе.

А вечером всегдабольнее то, что больно.Уместнее грустить,сподручнее страдать.На осень посмотревс такой вот колокольни,смятение душитак просто оправдать!

134


Ïåñíÿ îòïåòîãî ïåññèìèñòà

Поэтому прошуне задавать вопросов,а слушать, как поётотпетый пессимисто том, что дождь идёт,о том, что в мире осень,как грустно и легкослетает жёлтый лист…


135


Светлане

Я выстрадал тебя. И, видит Бог,счастливая судьба не виновата.Ты всем моим терпениям итог,за все долги мне — щедрая расплата.

Ты начиналась из небытия,ткалась из тонких паутинных нитейневнятных сновидений и наитий,из полугрёз и полузабытья.

Тебя я созидал, Пигмалион,и в дело шли: труха погибших зданийбылых надежд и разочарованийтугой высокомарочный бетон.

Я собирал тебя из тех крупиц,которые, казалось, безнадёжновтоптали в грязь. Дотошно, осторожно,не суетясь, не разгибаясь, ниц…

Но всё бы это кончилось тщетой,когда б в плену негаснущего пылаза нас разъединявшей пустотойменя бы ты вот так же не творила.

Мы вынянчили этот самый час.И, как в исходе тяжкого недуга,пугают блеском роговицы глаз.Нам хорошо. Мы встретили друг друга.

1988 г.

136


Ïèãìàëèîí è Ãàëàòåÿ

Шаг от детства до мига сего —он не значит почти ничего.И пускай своих лет не моложе ты —годы есть за плечами, но нетощущения прожитых лет,словно кем-то другим они прожиты.

В суматошном мелькании днейразве стал ты намного сильней?Те же страхи гнетут, те же горести,те же страсти терзают тебя,той же кошкой на сердце скребя,те же дёргая струны на совести.

Есть ли час неизбежный, когдасотрясённой громадой годана беспечные плечи обвалятся?И осыпятся грудой у ног,чтобы ты их почувствовать мог,и своим доказательством явятся?

Или будет, как было и днесь:только то и имеешь, что есть?И когда в беспощадной агониитело дряхлое вспыхнет, дрожа,возопит молодая душа,ужаснувшись такой дисгармонии?

1988 г.

137


Äèñãàðìîíèÿ

Старость глубокая, глупая,выжившая из ума!Мутными глазками лупая,что о себе-то самадумаешь, старость-нахлебница,старость-обуза, бичомставшая горестным, бредится,дряхлая старость, о чём?Плоть затыкая таблетками(не ерепенилась чтоб),заживо взрослыми деткамисписанная со счетов,тара бесхозная, внукамивысосанная до дна, —старость, со старостью мукамикак совладаешь — одна?Страшно ли в Вечность перешагнутьчерез лишенья и грязь?Старость, ответь же мне что-нибудь!— Ась?..


138


Ñòàðîñòü

Не хватает тепла,не хватает тепла,не хватает!Остывает зола,выпал снег на неё —и не тает.

Что чадящий дымокразродится вдруг пламенем —бред ведь.Догорел огонёк.Костерок не сгорел и на четверть.

Я не знаю, как ты:не знобит тебя ежеминутно?Я хочу теплоты,без тепла на Земле неуютно.

Безнадёжный мерзляк,завернусь в одеяло с макушкой.Продувает сквозняк!Не заткнуть никакою подушкой!

Этот холод вокруг,обложивший меня, как блокада!Цепенеющий — рук,обжигающий — встречного взгляда.Неуёмный, как лязгчелюстей, и липучий, как ужас…Холод сдержанных ласки стены,куда ты отвернулась…

1988 г.

139


Íå õâàòàåò òåïëà

Друзьям-бардам Ю. Федюкевичу и С. Журавлёву

На стене — шестиструнное чудо…Коль сорвётся — подхватит кровать.Не прижмёшь её к телу покуда —будет мучиться и изнывать.

Ибо нету воистину мукидля неё, для бедняги, страшней —видеть сверху любимые руки,хоть на час равнодушные к ней!

Как ревниво, с каким напряженьем,натяжением в каждой струненаблюдает она за движеньемваших глаз, обращённых к стене.

Ах, не надо мне только рассказыватьвашу сказку, что вещи мертвы!Это просто гитару ни разунад кроватью не вешали вы!

Если в ночь засыпается туго,если чуток предутренний сон,вы услышите: призрачным звукамтихо вторит она в унисон.

140


Ãèòàðà íà ñòåíå

Вот шестая струна загудела,вот заойкала третья в тиши…Полагаете — мёртвое тело?Разве можно вот так — без души?..

У гитары, к стене пригвождённой,отлучённой от ласковых рук,тонкий слух, ожиданьем рождённый,и до боли пронзительный звук…

Принимает она, словно кару,даже крошечный миг тишины…

Музыкант, пожалейте гитару!И снимите её со стены!

1988 г.

141


Чёрное море — упрямый магнит,узел тугой на судьбе!Если однажды к себе заманит,значит — привяжет к себе.

Под завывание вьюги рябой,ставен скрипучих нытьё,снится мне ласковый тёплый прибой —Чёрное море моё!

В наших краях затяжная зима…Вам по секрету скажу:каждый по-разному сходит с ума,я же — по морю схожу.

Пусть не успеет скопиться деньга,мама ворчит — ну и пусть!Летом я снова сорвусь «на юга» —к Чёрному морю сорвусь.

Выйду на берег тропинкой крутой,руки и ноги дрожат.Ветер солёный, песок золотой,чайки над молом кружат…

Есть только этих минут забытьё,всё ж остальное — враньё!Здравствуй, зелёное море моё —Чёрное море моё!

1988 г.

142


×¸ðíîå ìîðå ìî¸

Хлопнув дверью, женщина ушла.Вслед отбарабанили ступени.В спальне, от угла и до угла,на стене бесчинствовали тени.

Набухало, пенилось в тиши,суетными бликами кишащей,лютое отчаянье души —уязвлённой, брошенной, пропащей.

Две минуты, долгие, как жизнь.Мысли, шевелящиеся ватно…Что ж ты медлишь — вслед за ней рванись,догони, верни её обратно!

На колени рухни перед ней,обцелуй и ноги ей, и руки!Что на свете может быть страшнейэтой назревающей разлуки?

Есть в любви клиническая смерть.Это как распутье для недуга:или друг для друга умереть,или вновь воскреснуть друг для друга.

Господи, пока её шагине заволокло позёмкой млечной,силы дай стряхнуть столбняк беспечный,Господи, очнуться помоги!

…Две минуты, три минуты, пять…К чёрту. Спать.

1988 г.

143


Æåíùèíà óøëà

Закон иль недоразуменье?В пустыне одинокий крик?«Всё постигается в сравненье» —сказал какой-то еретик.

Какая в этом «всё» гордыняи необузданная спесь!…Глас вопиющего в пустыне?Удача? Воздаянье? Месть?

Так что ж такое жизнь? Коль этоопределенье применить, — не получается сравненья.И верно: с чем её сравнить?

1988 г.

144


Îïðîâåðæåíèå àêñèîìû

В этом городе я — вечноссыльный.Был рожденьем самим приговороглашён: срок — бессрочный,

режим — усиленный.Я острожник с тех самых пор.

И приставлены стражей досужей —соглядатаи на века —эти зимние злые стужи,этих выжженных гор бока.

И довлеет ревниво, строго —так заложник храним и люб —частокол моего острога —это сонмище чёрных труб.

На ногах кандалами (силыбезысходней и цепче нет)здесь юдоль и на ней — могилысотворивших меня на свет.

Здесь уже отмарал подгузникии вкусил самых сладких благотрок мой — новоявленный узник.Это — цепь на моих руках.

Путы дружб, обязательств, денег,предрассудков и страха сеть…Не тебе, вислоусый пленник,о загубленной доле петь!

145


Îðñêó

146


Этот город — проклятье Божье,это крест, это мой удел.Уголовник с порочной рожею —он плевать на меня хотел.

На мою нелюбовь, на то, чтоя такие сказал слова,что от дыма его мне тошнои от кровного с ним родства.

Этот город колючим именеммне навылет дырявит мозг.

…Если можешь — прости, пойми меня.Не суди меня строго, Орск.


147


Шутки в сторону — мороз!Дни стоят «во фрунт», навытяг.Сколько жалости и слёзнужно, чтобы растопить их!

Прикуси язык, и рот —на замок, пока не поздно.Совершён переворот.Это больше, чем серьёзно.

Это страшно. До сих пордо конца непостижимо.В рамках «нового режима» —диктатура и террор.

Как наивны были мы,веря в чудо не едва ли.Всё. Отныне — власть зимы.Проглядели, проморгали!

Проворонили! И насосенило за межою:ощетиниться душоюне смогли — в который раз.

148


Ïåðåâîðîò

И в который раз — опятьни союза, ни подполья,а, как данность, поневолеэтот холод принимать…

Затаясь, беде назло, —всё надежда и забота —ждать, когда придёт тепло,ждать весны переворота…


149


(Взгляд из советского «вчера»)

…И даже мусор здесь не тот.Как соус на краю манжетки,что, стушевавшись, промокнётпикантный гость углом салфетки…

Непостижимое умуи нам лишь свойственное скотство:не удивляться ничему.Зато искать повсюду сходства.Увы, ведь сходства даже естьу божьего раба и Бога.Всё дело — в чём.Ага, и здесьпо вечерам пьянчужек много!И здесь вода на вкус — вода.И, паче чаяния (впредь имне заноситься никогда!),такое что-нибудь подметим,что наш квасной патриотизм —наш записной идиотизм —(о, сладкие минуты рабства!)своё отпразднует злорадство.

…Здесь дух довольства, рай вещей,и запах молотого кофе…И натиск восковых плющей,штурмующих фасадный профильсредневековых городов;замшелых кладбищ отрешённость,и грифельная заострённостькостёлов, их колоколов

150


Åâðîïà

пугающая пунктуальность,и проповедника сусальность,когда для кучки прихожанон служит мессу под орган…

Европа! Вожделенный плод,запретный насмерть! Где в итоге,живущие наоборот,мы с головы встаём на ноги!Где, закосневших до костей,нас обвевает ветер воли,и непривычно рту от болираскрепощённых челюстей…

Хмельного зелья пригубя,аскет познает вкус блаженства.Вкусив однажды от тебя,душа насиженное местоуже покинет насовсем…О, мир, разъятый на системы,где рождены под солнцем все мы,но ясно и светло — не всем!

…Очнуться, вздрогнуть,гресть и гресть!Покуда вёсла и вода есть,покуда существует завистьи во спасенье вера есть!

Европа! Под дождём и снегом,пребудь нетонущим ковчегом,во все твои и наши дни,Европа, Бог тебя храни!


151


Скрежет засова, и в дверь — облака: «Брр!»…Клёкот продрогшей утробы — декабрь.

Не торопи раздеваться скорей —дай хоть чуть-чуть отдышусь у дверей.

Изверг, тиран, изувер и дикарь,зла на тебя не хватает — декабрь!

Колом над городом стали дымы.Это ведь только начало зимы.Это ведь только её дебаркадер —самые первые числа — декабрь.

Свежей наколкою звёзды во мгле.Холодно всем, кто живёт на земле.

Жмётся сугробий недышащий таборк ветхим заборам… ...Декабрь.


152


Äåêàáðü

Ты любишь, когда снегопад,пора святодейства и чуда?Когда, ниспадая оттуда,а значит — воистину свят,на твердь, где увяз человекв пороках душою и телом,Божественным знаменьем белымложится несуетный снег?..

Какая всемилость нужна —себя раздавать без разборукустарнику, саду, заборувот так, без оглядки, сполна!А если и кто обделён —так это по прихоти личной.К земной суете безразличный,всё падает, падает он!

Давай-ка замрём, не дыша,пред этою тайной нетленной,пусть смысл её сокровенныйтебе растолкует душа.Неужто восторженный взглядсудьбы не читает курсива?И только за то, что красиво,ты любишь, когда снегопад?


153


Ñíåãîïàä

Спасибо вам, минуты забытья,часы отдохновенья и забвения,за то, что в безраздельное владениедаётесь мне, что вами вправе яс другими не делиться, что все сны моидля прочих — дебри непреодолимые,заветный остров, вотчина моя.

Как хорошо, что есть такой предел,за коим ты почти недосягаемдля суеты, больших и малых дел,куда мы все на время убегаем,где времени не чувствуется гнёт,где с лёгкостью, достойной восхищенья,случаются любые превращенья,где всё не так, где всё наоборот,где друг тебе руки не подаёт,а лютый ворог заслужил прощенья.

Спасибо вам, непрошеные сны,за то, что вы меня не покидаете,что, повторяясь, не надоедаете,что на банальность не обречены.За то, что как смертельно ни завихрите,куда б ни сгинул я по вашей прихоти, я просыпаюсь у своей стены.

154


Ìèíóòû çàáûòüÿ

Благодарю за то, что иногда,когда в застое мается природа,и тучи в небе корчатся когда,и вскоре переменится погода, —вы сводите меня к лицу лицом(и в этих встречах, радостных и тяжких,ни лживой режиссуры, ни натяжки)с моим недавно умершим отцомили с другим ожившим мертвецом.…И пот на лбу, и по спине — мурашки…

Благословляю и боготворюуставшей плоти слабость и растерянность,когда на смену всем — одна уверенность:к подушке прикоснусь — и воспарю…


155


Думал, что не дойду вообще.Закоченел, продрог!Ветер, навстречу дующий,сбить норовящий с ног!

Надо теплее кутаться,впредь поумнее быть.В лютый мороз на улицулучше не выходить.

Дома сидеть за книжкою,хоть до утра себеслушать, как бес с одышкоюдышит в печной трубе.


156


Äóìàë, ÷òî íå äîéäó...

157


10 лет назад, 8-е Марта…Я жених, и свадьба на носу.По Москве весенней,шумной, ротозейнойя тебе цветы несу.

10 лет — почти уже эпоха.10 лет — как будто бы вчера…Лужи под ногамимерит сапогамиуличная детвора.

Я спешу по Кравченко в общагу,и меня счастливей в мире нет.Шпилем золотится —от него не скрыться —виден Университет.

Боже мой, какие наши годы!Нам с тобой лишь сорок на двоих!И какой безбрежныйокеан надеждыплещется в глазах твоих!

Я жених, а ты — моя невеста,тоненькая девочка моя.Как о нашей свадьбе«предкам» не узнать бы —думаем и ты, и я.

Я спешу по Кравченко в общагу,под пальто — гвоздики на груди…День 8-е Марта,все невзгоды — завтра,все разлуки — впереди…

Март 1989 г.

158


10 ëåò íàçàä, 8-å Ìàðòà

Максу, старшему сыну

Эпоха без улыбок и надежды…Но я в одном уверен — надо выжить!Держись, малыш, покуда ноги держат,и сок души до капельки не выжат.

Безвременья зловонный котлован,стены отвесной оползни и осклизь.Но неба клок сияющ, как обман.Ползи, сынок, всё остальное — после…

Истории ощеренная пастьшипит слюной и тяжко дышит смрадом.О, лишь бы не сорваться, не упасть,не помутиться разумом и взглядом!

Как выскользнув, бегут от палача,как вынырнув со дна, глотают воздух, —с надеждой не прощайся сгоряча,ей никогда, сынок, не будет поздно.

Пусть верят люди, кто во что горазд.Далече Бог. И вечно лжёт астролог.Жена изменит. Лучший друг продаст.Запретный плод до судороги горек…

Но голову до хруста запрокинь.Не жмурься, глупый, шире, шире вежды!О как она прекрасна, эта синь!Такой же точно цвет и у Надежды.

1989 г.

159


Öâåò íàäåæäû

Есть одно спасение от мукивремя на томления кромсать:карандаш в томящиеся руки — и писать, писать, писать, писать…

В мире, где ничто уже не ново,где уже просчитан шаг любой,есть одна лишь тайна — это слово,слово, не рождённое тобой.

И пускай по замкнутому кругурастянулась жизни колея, — поклянёмся в верности друг другу:лист бумаги, карандаш и я.

Это триединство — не от Бога,но ему доступны чудеса:на крылах лучащегося слогадушу возносить на небеса.

Или низвергать в такую бездну,что и снится грешникам не всем.…И когда я насовсем исчезну, — я исчезну, но не насовсем.

Потому как, верьте иль не верьте,даже если жизнь на волоске, есть одно спасенье от смерти — карандашв трепещущейруке!

1989 г.

160


Åñòü îäíî ñïàñåíèå îò ìóêè

«Так и в гробу?»— «И под доской».«Петь не могу!»— «Это воспой!»

Марина Цветаева

Откуда это страх — начать?Откуда эта летаргия?И почему поют другие,а на моих устах — печать?

В какую щель, в какой песок,куда былой уходит опыт?Зачем не вещий полушёпот,а вновь — отчаянье — в висок?

Поэт! Себя вознаграждайза труд — трудом, а не покоем.Пиши. И в случае ни в коемруки с пером — не покладай!

1989 г.

161


Îò÷àÿíüåìïðîäèêòîâàííîå

Трещит голова. Говорят,на солнце магнитные бури.Я три сигареты подрядзачем-то выкуриваю.

Мучительная тошнота.На стенке — заветы Блока.Бессонно и страшно так,и так одиноко!

Уходят под потолоккосые разводы света.Со стенки вещает Блок«О назначении поэта».

Всё именно так и есть,но будничней и монотонней.Я самый что ни на есть — настоящий трансформатор гармоний.

А значит — настоящий поэт.Доколе за скромностью прятаться?Лишь самого малого у меня нет — возможности напечататься.

Никто не мешает себя оценить ик славе примериться вчерне…Но руки отбиты. Обрезаны нити.Блок недооценивал черни.

1989 г.

162


Òðåùèò ãîëîâà...


На изломе(1999–2015)

Видели картинку, как две глупых птицыМеж собою делят бедного червя?Это ж надо было нам с тобой родитьсяНа изломе века, грубо говоря!..

…След войны недавней — свежие култышки…Мёртвого злодея развенчал Хрущёв…И светились верой глупые мальчишки,Что до коммунизма доживём ещё…

Танцплощадки в парках, разливное пиво…Молодой Гагарин… Брюки макси-клёш…Пионерский галстук реет горделиво…Всё, что наше — правда. Остальное — ложь…

Это нам, рождённым на изломе века,Не познавшим тюрем и пустой сумы,В наши коммуналки повесть политзэкаЗанесло однажды ветром Колымы.

Это нам Высоцкий рвал на части души,Это мы впервые поднялись с колен.Это нас душили времена удушья,Это нас ласкали ветры перемен.

Это мы на танки в девяносто первомС голыми руками шли к плечу плечо…И была Лубянка, где в порыве гневномВсласть поизгалялись мы над палачом.

165

Цвет надежды | На изломе

Íà èçëîìå âåêà

Вот она, победа! Веселись, ребята!Что ж кисла улыбка и потуплен взгляд?Неужели это грезилось когда-то?Бледная подделка, жалкий результат!

Нет с тобой нам места в мире чистогана,Где воры в законе и в загоне честь.И болит Россия, как сплошная рана.И вина в том, видно, наша тоже есть.

Нам с тобой, рождённым на изломе века,На исходе века просто нечем крыть,Кроме нашей веры в совесть человека,Кроме нашей доли — Родину любить…

1999 г.

166


Н. Асташкину

Нас, дружок, немного. Просто мало.Со страны на полк не наскрести.Ну, расслабься, подними забралои перо устало опусти!

Понимаю: долг и всё такое…Но давай от суетных заботбудем отключаться мы с тобоюраз в году — под старый Новый год!

Потому как повода иногобольше не подбросит нам судьба.Кто же мы с тобой? — Солдаты слова.Смысл жизни?— Вечная борьба!

Нам не светят лавры и литавры.Почести и гимны — не про нас.Кто же мы с тобой?— Да санитары.Кто-то ж должен чистить эту грязь!

В нас плюют. Нас хают. Платят крохи.Бьют. И убивают иногда.Но, звеня, проходит ток эпохичерез нас, как через провода.

167


Ñîáðàòó ïî ïåðó

Наша одержимость — это Правда.Пусть пути-дороги к ней сложны, но ценой инфаркта миокардамы с тобой добыть её должны!

И пускай поёжатся подонки,содрогнётся нечисть, вздрогнет плут!И с тобой нас помянут потомкитем хотя бы — что не проклянут.

Есть в году единственный — январский —день, когда в почёте и чести,можем мы от нашей свистопляскихоть немного дух перевести.

Всё у нас получится с тобою.Нам судьба особый шанс дала:жить без передышки, без отбою,ярко вспыхнуть — и сгореть дотла!

1999 г.

168


Просто так, из пустотыПоявляется вдруг что-то…И уже творить охота,Как курить — до тошноты!Воздаянье за грехиВряд ли столь неотвратимо,Как полон хмельного дымаПод названием — стихи.

Параноидальный бред…То в озноб, то в жар кидает…Этой маете из маетНикакой замены нет!Никакого тождества,Никакой альтернативы!Но я жив, покуда живыЭти муки волшебства.

Боже правый, оградиОт богатств и славы вящей,Но даруй звезды манящейСвет, горящий впереди!Невзначай не затушиЭто робкое горенье — Лёгкий трепет вдохновенья — Огонёк моей души!

2002 г.

169


Âäîõíîâåíüå

Отдыхают на грудивосковые руки…Все напасти позади,горести и муки.

Над тревожною людскойжизни круговертьюблагоденствует Покой,наречённый смертью.

Так веками повелось:мы, друг другу вторя,плачем, не жалея слёз —это наше горе.

...Для того ведь и Юдоль,чтоб страдать и маяться...Плачьте! Это наша боль.Мёртвых — не касается.

4 октября 2009 г.

170


Ì¸ðòâûõ íå êàñàåòñÿ

Былое… Неразборчивая вязьсобытий, дат, поступков, происшествий,великих бед, второстепенных бедствий, ничтожных дел и громких их последствий — несхожесть их и их взаимосвязь…Необозримы эти закрома!Как тщится обуздать их лоб горячий!Благослови же, как слепец бродячий,сей голос путеводный, посох зрячий,надёжное пристанище ума!

Былое, память… Память о былом…По полочкам, неведомым науке,размещены: цвета, виденья, звуки,и нежность губ, и терпкий вкус разлуки,твой грустный абрис за двойным стеклом……И сладкий запах детского чела,и невесомость свёртка дорогого,и мысль о том, что больше, право слово,не может счастья быть ещё такого,испепелить способного дотла!

…И жуткий пафос крышки гробовой,щеку стены фасадную подпершей…Отец — неузнаваемый, умерший,и рядом — я, навек осиротевший,не чаявший развязки таковой…...Чем больше длится смехотворный срок,тем финиш ощутимее банальный.Мажорный — никогда, всегда — печальный.И на соседство бездны инфернальнойто здесь, то там читается намёк…

2010 г.

171


Áûëîå

Как же всё удалось тебе ловко!И от гордости тесно в пальто.Но мелькнёт в голове, как издёвка,безответный вопрос: «Ну и что?»

Как за чинным столом поперхнуться,о косяк головой садануть,как внезапно средь ночи проснуться,чтоб уже до утра не уснуть…

Этот подленький, праздный вопросик(не минуешь его ни за что)всюду сунет свой маленький носик:«Ну и что?», «Ну и что?», «Ну и что?».

Стопроцентный образчик цинизма,сытый барин с надменным лицом,ложка дёгтя банального, клизма,перепутанная с леденцом…

Можно к славе в доверье втереться,ставить деньги и власть ни во что,но нельзя, хоть умри, отвертетьсяот всесущего, кровососущего,везделезущего «ну и что»!

Ну и что, что здоров ты и весел,ходом жизни удовлетворён.За восторгом и радостью песенслышен скрежет зубовный и стон.

172


Ñòèõè ïðî «Íó è ÷òî?»

Ну и что, что рождаются дети,внуки — в самом начале пути…Никуда от объятия смертинам на этой земле не уйти.

И не спишь, содрогаясь от стонов,словно проткнутый тысячью жал.Жизнь — облом, и об этом Обломовтак пронзительно громко лежал!

Ну и что — как болезнь, как зараза,как внезапный души паралич,Как тавро, как бельмо, как проказа,как безжалостно хлещущий бич!

Надо с ним, с «ну и что?», что-то делать,что-то экстренно предпринимать:затереть, замусолить, заделать,раскрошить, раздробить, разломать!

Разложить на мельчайшее нечто,превратить его в атом, в ничто…

…А в финале услышать, конечно,сар-ка-сти-ческое —«Ну и что?»


173


В то время, когда это самое времясочилось по капле, текло, как смола,тягуче и вязко, и с рифмою «бремя»такой очевидною связь не была…

В то время, когда под дремучей ветлоювзмывали качели в запретную высьи, скрипнув на самом излёте петлею,к земле, как в бездонную пропасть, неслись…

В то время, когда огородные грядкимогли без особых усилий ботвойкапустной тебя, увлечённого в пряткиигрою, надёжно сокрыть с головой…

Когда, увязая в пыли придорожной,усталое стадо брело на постойпо улице с этимологией сложной,доныне зовущейся так — Круторожной.(Откуда названье — понять невозможно:от «рога крутого» иль «рожи крутой»?..)

Когда, как эпоха, ни валко, ни шатко,но бесповоротно зима на засовворота свои запирала — Елшанкаот самых верховий до самых низов

в огромный каток превращалась… И в этопочти невозможно поверить сейчас!..В то время, когда помидорное лето в рассоле до самой весны про запас

174


Â òî âðåìÿ

в подполье прохладном хранилось… Буяняот лишней рюмахи (не зло, но в сердцах!),баян свой бывалый терзал дядя Ваня, да так, что горшки дребезжали в сенцах…

В то время, когда в тесноте несусветной,в домишке, что был только с виду не дюж,ютилось одною семьёй многодетнойдва полных семейства в одиннадцать душ…

…Июньское, солнцем прогретое утро…Старается печь, ароматом пьяня…И мама (вчера это было как будто!)горячим блином угощает меня…

В том времени — взять бы и снова проснуться!Цедить его, как дорогое вино!В то время так истово тянет вернуться,тем больше, чем дальше и дальше оно!

2010 г.

175


Вот и всё: как-то вдруг, невзначай — просочилось и этомеж беспомощных пальцевдо нитки раздетых лесови ушло в никуданикуда не спешившее лето…Как тревожно вокруг

без пернатых его голосов!

Что-то явно не тов быстрой смене былых декораций,в этой спешке всё вмигпереставить на голову с ног.Пусть велик режиссёр — не дождётся он наших оваций:слишком ясен обман

и для всех очевиден подлог.

Нам, увы, не впервой,чтоб пред этой бедою большою,и тщедушным, и сирымсовсем не свихнуться с ума, — признаёмся в любви ей,кривя по привычке душою.Только ей наплевать —

малодушью не внемлет Зима.

176


Åñëè Îñåíü

Как и, впрочем, хуле... Безучастною белою глыбой,безупречностью снегасравняв и коряги, и рвы,рухнет с неба она,в нужный срок, обязательно, ибоустановки, что свыше

предписаны ей, таковы.

Где вы, тёплые ливни,сады соловьиные — где вы?Почему от роскошества летнегонет и следа?Неужели Создательпроступок Адама и Евы,нас, потомков, карая,

уже не простит никогда?

Пусть на праздный на этот вопросне дождаться ответа.Мироздания логика вечно мудра и ясна:если Осень дождями оплачет прошедшее Лето, — предстоящую Зимукапелью оплачет Весна.

2010 г.

177


Настюше и Саньку

Вечная предвестница разлуки,Всхлипывает осень за окном…Под дождя навязчивые звукиДо утра сегодня не уснём.

В приступе беззвучного страданьяЗамерла двуспальная кровать…Вроде бы и нету основаньяНам с тобою так переживать!

Это просто дети повзрослели.Так, увы, случается всегда.И, взмахнув крылами, улетели,Как птенцы из тесного гнезда.

Душ родных невидимую спайкуНе разъять разлукам никаким!Каждый день общаемся по «Скайпу»,Каждый день по десять раз звоним.

Но куда от грустных мыслей деться?Стал большим и сиротливым дом.Чувствуем, как ссадину на сердце,Наше одиночество — вдвоём.

178


Îäèíî÷åñòâî âäâî¸ì

Наступила новая эпоха.Говорят друзья полушутя:«Снова вы вдвоём, ну чем же плохоНаконец пожить и для себя?».

В будущее глядя без опаски,Стерпимся с судьбою, се ля ви…Но кому дарить избыток ласки?Тёплый свет родительской любви?

Повзрослели дети, повзрослели.Так, увы, случается всегда.И, взмахнув крылами, улетели,Как птенцы из тесного гнезда.

10 ноября 2010 г.

179


Уже январь, а снега — нет как нет.Бесснежье — как бесстишье — душу гложет.И щедрый на посулы Интернетничем пока, увы, не обнадёжит.

Боишься утром выглянуть в окно.Ну так и есть — всё та же безнадёга:земли заиндевевшее рядно,замёрзший клён, шершавая дорога…Во всём — столбняк отчаянья, тревога,безжизненно, безрадостно, темно…

И без того — заведомый экстрим,зима вконец измучить нас решила:нас наотрез своих снегов лишила,Европу же, где властвует Гольфстрим,зачем ей снег? — по грудь запорошила!

О, как неимоверно тяжелонам, пленникам рождественских каникул,осознавать, что снег ещё не выпал,что снегом всё вокруг не замело!

И санки заржавели на гвоздях,и уж не ясно лыж предназначенье…Опять прогноз погоды в «Новостях»приносит нам сплошное огорченье.

180


Ìîëüáà î ñíåãå

Уже частят навязчивые сны.Снежинок долгожданное круженьенам чудится как бред, как наважденье,земного бытия опроверженье,где — ни пурги, ни вьюги — ни движенья.Тупой коллапс. И это — до весны?

Довольно с нас. Терпенье — не канат.Оно у всех почти что на исходе.И зреет бунт в безропотном народе,все жаждут одного — и стар и млад:

Уж не хотим ни зрелищ мы, ни хлеба —а только — снега, снега, снега, снега!!!

Господь! К тебе взывает Человек!Ничем тебя мы впредь не потревожим.Даруй нам снег. Обычный белый снег.Без снега — ты же видишь — мы не можем!

3 января 2011 г.

181


«Быть знаменитым некрасиво…»Но почему-то все подрядтак необузданно, ретивостать знаменитыми хотят!

Окончен бал, и карты битыу тех, кто вылетел в тираж.И в том, что люди знамениты, — воистину — пустая блажь,одна лишь видимость, мираж,рисовка, блеф и эпатаж,слепая маска, макияж,и это — высший пилотаж! — иной смакует, как кураж.

182


Ñïîð ñ Ïàñòåðíàêîì

О Слава! Город изумрудный!Невнятность сна, дыханья бриз,фата-моргана, шарик ртутный,чего-то там продукт попутный,какой-то ветреный каприз…

Неосязаемый, безликийи столь желанный парадиз!Но зря сказал поэт великий: «Не это подымает ввысь».

Когда заветного — в избытке,над ним глумиться — проще нет.Что может быть страшнее пытки,чем вожделенного запрет?

Навряд ли тот, кто знаменит,одним лишь этим фактом сыт.Но ни на злато, ни на сытость(зачем двурушничать и лгать?)Свою сермягу-знаменитостьон не захочет променять!

2011 г.

Портрет Бориса Пастернака, 1922. Художник Юрий Анненков.

183


В. А. Медведеву

Поздняя осень… На этой неделеСбросили листья все карагачи,Лес обнажился, поля опустелиИ улетели грачи…Классик, за этот грешок плагиатаВеликодушно меня извини!…Поздняя осень дана, как расплата,Нам за погожие дни.

Поздняя осень… Вселенская слякоть…Серое небо и дождь без конца…Можно идти и безудержно плакать,Слёз не стирая с лица.Стынет ветрами пронизанный город,Ёжатся люди в промокших плащах…Поздняя осень — навязчивый поводДумать о грустных вещах.

Поздняя осень… Устал я чертовскиПлыть по теченью и против него…Если ж на жизнь посмотреть философски —Страшного нет ничего.Нет ничего, что так непоправимо,Что в безнадёге свело бы с ума…Поздняя осень…Едва уловима,Сходит на землю зима…

2011 г.

184


Ïîçäíÿÿ îñåíü

Мы в гараже с Володькою сварнымНа днях какой-то праздник отмечали.Он, как поддаст, становится смурным — Ну прямо генератором печали.

Ну а ещё Володька, мой сосед, Когда для сердца — ни преград, ни шлюза —Советского «вчера» апологет,Апологет Советского Союза,Вчерашнего «совка» апологет.

И вот внимаю я в который раз,Как все мы жили счастливо когда-то.Все уважали и боялись нас,Покуда не явились де-мо-кра-ты!

— Мы победили Гитлера в войну!Мы целину и космос покорили!— Профукали огромную страну,Великую державу развалили!!!

Гляжу — сдают у Вовки тормоза.…Кончается вторая поллитровка…И полные горючих слёз глазаУже не прячет захмелевший Вовка.

— Мы жили раньше и не дули в ус,Высоким поклонялись идеалам.Кому мешал Советский наш Союз?Скажи на милость, а? Кому мешал он?…Великий, нерушимый наш Союз!!!

185


Ãàðàæíàÿ èñïîâåäü

Не знаю я, увы, с чего начать…С иным-то мненьем обо всём об этом.Каким соседу Вовке отвечатьРазящим навзничь контраргументом?!

Скажу ему сейчас примерно так:— Здесь слёзы лить не больно нам пристало:Была страна — один сплошной ГУЛАГ,И слава богу, что её не стало!

Про бывший «рай» — другому расскажи.В плену коммунистической химерыМы утонули по уши во лжи —Не ведая ни Господа, ни веры.

Десятки лет нас путал сатана,С зачатья в нас вселялась несвобода.Каким же станом может быть страна,Где каждый третий был врагом народа?

Заклёпкам, шестерёнкам и болтамЧто каторга, что пуля — всё едино!…В параше захлебнулся Мандельштам,В Елабуге повесилась Марина…

О, сколько их, без проку, без виныЗамученных, расстрелянных, пропавших!А знаешь той статистику войны?На одного фашиста — восемь наших!..

186


Мы увлекли — пинками ли, штыком —Плестись вослед нам добрых полпланеты.И надо быть отпетым дураком,Чтоб сожалеть всерьёз о прошлом этом!

О чём ты ностальгируешь, сосед!Ну как такое может быть забыто?Одежды — нет, еды нормальной — нет.Тотальное господство дефицита!

Ну а ТВ на голубом глазуВещает нам про «достиженья» наши... По этому-то прошлому слезуПускаешь ты, товарищ мой поддавший?

…Но я решаю — лучше промолчу.Тем более — уж расходиться вскоре…Не потому, что спора не хочу, — Не вижу просто проку в этом споре.

Ещё по капле водки разольём,Немножко повздыхаем и поплачемИ разбредёмся — каждый при своём.Мы — старые друзья. А как иначе?


187


Посвящается Л.А. Хатько

Всё, к чему прикоснётся Его рука, —да святится отныне и на века!Всё, что сделал и делает сей человек, — да пребудет нетленным на век!Не на век — а навеки! На веки веков!До истленья каменьев, морей, облаков!И когда уж не будет совсем НИЧЕГО — пусть пребудут деянья Его!

Белый-белый на чёрное падает снег.Тихий свет из-под низко опущенных век…А когда распахнётся завеса ресниц —мы безропотно падаем ниц!Нам не нужно, не нужно уже ничего —лишь бы воздух, задетый дыханьем Его, —это не удержать и не остановить —вожделенно губами ловить!

Всё, к чему прикоснётся Его стопа:камень площади, в роще глухая тропа, пыль степи или моря солёного гладь — до скончания дней целовать!Растворяются тайны грядущих времён,как туман над рекою, как утренний сон.И сквозь сонмы грядущих непрожитых лет —неземной пробивается свет!

188


Ãåôñèìàíñêèé ñîí

Что слова! Каждый выдох Его, каждый вдох —каждый возглас — уже достоянье эпох.И уже усомниться нельзя никомув сопричастности нашей — Ему.Но слаба и предательски немощна плоть…— Что бы там ни стряслось —

мы с тобою, Господь!Но разит наповал, приближая беду,этот сон в Гефсиманском саду!

Потакая досужей людской молве,кто-то треплет рукав: чудеса в рукаве!Настоящее Чудо не ценится безчереды бесконечных чудес!

Нас, не ведающих, что творим,что друг другу, не думая, говорим,нас, до боли зажавших синицу в горсти, —как детей неразумных — прости!

2012 г.

189


Вне законов логики, вне правил,где-то там, души во глубинедва начала — Светлое и Дьявол — странно уживаются во мне.

Светлое — как на небе Ярило,добрые стремленья и дела,истины и совести мерило,низверженье всяческого зла.

Дьявол не нуждается в рекламе.На пороке сидючи верхом,он всегда, без устали, векамибыл самим собой, сиречь — грехом.

Аксиома, впитанная с детства:день враждебен ночи, свету — мрак.И в возможность данного соседстваможно ли поверить? Ну никак!

Антиподы по определенью,редкий парадокс антиродства!Светлое и Дьявол, тем не менее,в душах есть у нас — у большинства.

В жутком мраке ночи — свет окошка…В чашке с кипятком — кусочек льда…В каждом «да» найдём и «нет» немножко,в каждом «нет» — хоть крошечное «да».

190


Ñâåòëîå è Äüÿâîë

В жизни мы — актёры и актрисы.В грязь лицом — и тут же птицей ввысь…Разные бывают компромиссы,но без них — увы — не обойтись.

Станем ли столпами соляными?Предпочтём негнущийся скелет?Если не объелись белены мы — будем равно чтить и «да» и «нет».

Вне законов логики, вне правил,где-то там, души во глубинедва начала — Светлое и Дьявол — странно уживаются во мне.

Как банальна, как избита тема!Но жива, куда свой взгляд ни кинь!Да не разомкнётся связь тандема Тёмного и Светлого. Аминь.

2012 г.

191


Кот, умирая, прятался под ванну.В кромешный угол смерть его звала.Уже почти застывшей, бездыханнойРаспластанная плоть его была.

Качнулся чуть, когда его позвали.Но света луч не встретил вспышки глаз.Он погружался в Тему, и едва ли Ей изменить хотел бы он сейчас.

Не в нашей власти, коли Там решили,Решение сие переиграть.Но мы его с женой растормошили:Негоже так — под ванной — умирать!

И вынули, сумняшеся ничтоже,Мы из-под ванны нашего кота…На тот момент, мы знали, нет дороже,Роднее и милее существа!Здесь косвенные признаки родстваВступают в полномочия. О боже!

Мы об него, бывало, спотыкались,Когда лежал он поперёк двери.Хвост отдавив, спросонья чертыхались,И в нём, когда в отъезде, так нуждались,И так любили, чёрт нас побери!

192


Êîò

Нас было трое — дети отдалились.Жена порой обмолвится: сынок…В семью за эти годы превратились,В эгрегор, в монолит, в один клубок!И нас вдвоём оставить, видит Бог,Вот так уйти — он ни за что не мог!

…Два дня его мы по врачам возили,Лекарств и денег кучу извели.Кошачье умиранье тормозили.Но смерть отвадить так и не смогли.

Кто не поймёт — пускай меня осудит.А кто с душою родственной — поймёт.Когда вокруг повсюду гибнут люди,Подумаешь — издох какой-то кот!

И всё же, я подумал, коль не прячемОт мира мы своих припухших глаз,И даже над такой потерей плачем — Не всё ещё потеряно для нас!

16–17 декабря 2013 г.

193


Бойтесь данайцев, дары приносящих,Женщин гулящих, девчонок курящих,Пьющих мужчин, матерящихся ртов,Речью владеющих чёрных котов.Бойтесь, когда зависает программа,Лёгкой победы и тяжкого срама.И, чтоб совсем не ходить в дураках, —Остерегайтесь котов в сапогах!

Бойтесь глазных и зубных кабинетов,Верных смертей и неверных ответов,Бойтесь вокзалов и бойтесь метро,Если всё так или что-то не то.Бойтесь гриппозных и кейсов бесхозных,Улиц пустынных и рынков колхозных,Бойтесь гостей с деревянным конём:Ваша погибель находится в нём!

Бойтесь смелее, не надо стыдиться.Бойтесь, увидите — вам пригодится!Всем в назидание некогда в старьЖил и боялся премудрый Пескарь.Бойтесь отважных, отчаянных, смелых,Буйных, разнузданных и оголтелых,Фобии всячески усугубя,Бойтесь боящихся — то бишь себя!

Чтобы крутым и брутальным казатьсяИ не страшиться совсем ничего, Нужно всего абсолютно бояться,Нужно бояться — бояться всего!

2013 г.

194


Ãèìí ôîáèè

Время — камни собирать,на добро и совесть ставить.Но вихляет, аки тать,по глухим оврагам Память.

Ворошит вчерашний хлам,Будит сумрак шагом гулким — по заброшенным углам,захудалым закоулкам…

Душу прошлым бередит,по изжитым бедам бродит,ищет след былых обид.Долго ищет — и находит!

И смакует — не унять — чей-то грех и промах давний…Время — камни собирать.Тяжелы, однако, камни!


195


Âðåìÿ êàìíè ñîáèðàòü

Иногда, хоть умри, не поймёшь,В суете бестолковой и вздорной,Где мешаются Правда и Ложь,Краска белая с краскою чёрной.

Лезет в голову всякая дрянь,И (свихнуться, ей-богу, не сложно!)Где мелькнёт эта самая грань — Ни за что уловить невозможно!

Если тяжко и мутно душе —Не стеклянная тара ж она ведь!Это значит, что поздно уже,Что уже ничего не исправить…

Словно к сердцу приставленный нож,Щекоча металлическим хладом,По-хозяйски пристроилась ложь:Вот она, окаянная, рядом!

Так, видать, и бывает в аду:Вопреки возмущенью и боли,Одурманенный, на поводуЧьей-то всепоглощающей воли,

196


Ïðàâäà è Ëîæü

Пляшешь ты под чужую дуду.И не знаешь, несчастный, — доколе,До какой долгожданной межиДлиться этой непрошеной лжи?!

Краска белая с чёрной слилась.Нет несчастья страшнее, чем это:Всюду — серая вязкая грязьВместо некогда белого цвета!

9 сентября 2014 г.

197


Стала мама похожа на тень —Чуть шуршащую, тонкую, бледную.Мне, к стыду своему, снова леньНавестить лишний раз её, бедную.

Захлестнула лавина забот,И не знаешь, за что ухватиться.А потом ведь — дурак, идиот —Будешь горькой слезою давиться!

Будешь локти кусать, с головыРвать клочки седины обветшалой.А её уж не будет, увы,Ни больной, ни худой, ни усталой,

Ни в покое, ни в тяжком труде,Ни в веселье, ни в горе согбенной — Никакой. Никогда и нигде.Ни в одном из миров во Вселенной.

И проклятая эта бедаС ней однажды случится когда,Что ты сможешь в своё оправданье,Непутёвый, промямлить тогда?

Бросить всё. Ибо всё — суета.Об одном лишь и переживая,Мчаться к ней с заклинаньем у ртаИ мольбою: «Живая, живая!!!»

198


Ñòàëà ìàìà ïîõîæà íà òåíü

И в сыновью охапку схватить,Ощутив всё тепло её нежное.Целовать, и ласкать, и любить —Пуще прежнего!

…Стала мама ещё слабей.Ей и видеть, и слышать не просто.Вот уж скоро исполнится ейДевяносто…


199


Взгляд твой ненавистный исподлобья, В пепел обращающий, — ловлю.О, образчик Божьего подобия,Лютый брат мой, я тебя люблю!

Я тебя насквозь, любимый, вижу:Крови жаждешь, злобы не тая.Тем безмерней я тебя «навижу»,Чем свинцовей ненависть твоя.

Умолять не стану о пощаде.Не куражься, дуру не валяй!Если так решил, то, бога ради,Вот он я, мишень твоя, — стреляй!

Прошлое ли наше виновато?Или злюка-ложь всему виной?Как же вышло так, что брат на брата,Друг на друга — двинулись войной?

Слышишь, как визжит собачья свора,Хвост поджавши, воют упыри?..В чём оно, то яблоко раздора,Казус Белли, чёрт его дери?

200


Óêðàèíñêîìó áðàòó*

* 15 октября 2014 г. стихотворение «Украинскомубрату» было опубликовано на первой полосе «Литературной газеты» (Москва).

Что такого мы не поделили?Превратились в недругов — когда?Ведь ещё вчера буквально былиДва народа — не разлей вода?

Нет родства и близости бесспорней,И ходить не стоит далеко:У тебя украинские корни,И моя фамилия — на «ко».

В чьей однажды черепушке узкойЗанялось и расплодилось — как?«Париться» не стоит: если русский — бей не размышляя — это враг!

…У тебя прицел, уверен, точный.Вижу угол сдвинутых бровей…Не тяни, братишка мой молочный,Целься чуть повыше и правей!

Пусть в момент фатальный, неизбежныйМысль мелькнёт, сознание дробя:Не в меня ты метишься прилежно — Ты стреляешь в самого себя!


201


…А Люська была — это что-то... — Бессонные грёзы парней!И я, образец идиота,Навязчиво клеился к ней.

Я сердце своё, словно Данко,Сжигал для неё для одной.Но рыжая та лаборанткаХихикала лишь надо мной.

Помощницей физика, что ли,Служила по штату она?Водились красавицы в школе, Но Люська царила одна!

Предметом забот её былиНесложные, в общем, дела:Следить, чтобы чистой, без пыли, Матчасть в кабинете была,

В исправности все физприборы,Чтоб физик потом не галдел,В порядке — оконные шторы,В наличии — тряпка и мел…

Но главной своею заботойСчитала она, не тая —Давать от ворот поворотыТаким донжуанам, как я!

202


Ëþñüêà

Блокируя поводы к сплетням(Гранит, крепостная стена!),К страдальцам семнадцатилетнимБыла равнодушна она.

В горячечных снах лишь, придурки,Коль Люська кидала нас так,Изгибы желанной фигуркиМы гнули и эдак и так…

…Ах, Люська! Людмила Петровна!Как было всё это давно!А в памяти — крутится, словноОтснятое кем-то кино…

Зачем эта память вернулась, Души натянув тетиву?Ах, где же ты, ранняя юность,Ах, Люсенька-Люська, ау!

16 октября 2014 г.

203


«Никогда мы не будем братьями», — Поучала сестру сестра.…И плескалась в лицо проклятьями,Как помоями из ведра.

— Ах, за что мне столь кара страшная,Этот ложью набрякший крест? — Сокрушалась сестрица старшая, Видя младшей сестры протест.

— Кто тебя в твою пору раннюю На закорках таскал, любя?Иль плохою была я нянею?Или мало жалела тебя?

— Кто в простудную ночь тоскливуюНад тобой свою вахту нёс?Кто мордашку твою сопливуюОт соплей вытирал и слёз?

— Кто носочки вязал тебе на зиму?От ангин бесконечных лечил?Кто учил тебя уму-разуму?Эх, наверное, недоучил!

И теперь обернулось всё — видишь как!И любви, и родству — отбой?Что с тобою, моя кровинушка?Что с тобой?!!

204


Ñ¸ñòðû

Только больше не стоит врать-то мне,Вместо «нет» повторяя «да».«Никогда мы не будем братьями!»Мы и не были — никогда!

Частоколы меж нами — острые.И злорадствует сатана!Навсегда мы пребудем — сёстрами.Даже если меж нас — война.

Паче разума, паче чаяньяВерю Богу. Молюсь. Терплю.Я губу закушу в отчаяньи:Я всё так же тебя люблю!

12 ноября 2014 г.

205


«Взвейтесь, соколы, орлами!» —драли глотку мы, да как!Над полночными домамидребезжал осенний мрак!

И податливо, и сладков соучастии благомпела львовская брусчаткапод курсантским сапогом!

Что брусчатка! Вместе с намипела вся святая рать:«Взвейтесь, соколы, орлами,полно горе горевать!»

Горе мы не горевали!Под сапог весёлый хрусткак блаженные оралиот избытка юных чувств.

Двухголосным «а капелла»в хор сливая голоса,наша молодость гремела,сотрясая небеса!

…Радость жить, глядеть беспечнона смятенье чьих-то тризн……До чего же быстротечнойоказалась эта жизнь!

206


Âçâåéòåñü,ñîêîëû, îðëàìè!

…В ресторане скромный столик…Ни души вокруг…— Что, товарищ подполковник,захмурился вдруг?

Чем-то прошлое тревожит?Или шрамы старых ранснова мучают… а может,вспомнился Афган?

Как в бою под Кандагаромтвоя рота умерла……Прохрипел ты санитарам:«Взвейтесь, соколы, орла…»

К чёрту, к чёрту! Жизни онойне пора трубить отбой.Наливай, дружок, по полнойи давай — за нас с тобой!

Да пребудут честь и совестьчистыми всегда! …Ты начни — а я подстроюсь,как в те давние года!

Эй, Россия, вместе с намизапевай, ядрёна мать!

— Взвейтесь, соколы, орлами,полно горе горевать!

26–27 ноября 2014 г.

207


М. Захарчуку

Хвалите, хвалите, хвалите, друзья,Хвалите друг друга, иначе нельзя!Любые сомненья гоните!Хвалите друг друга, хвалите!

В избытке — и ложкою не провернёшь! Повсюду обман, осужденье и ложь…И только хвала в дефиците.Хвалите друг друга, хвалите!

Здесь что-то не так или что-то не то:Авансом хвалить — ни за что ни про что?И этим воспользуйтесь шансом —Хвалите друг друга авансом!

Когда уж мутит от кромешной хулы,Так хочется нам хоть чуть-чуть похвалы!На русском, японском, иврите,Английском, испанском, санскрите —Хвалите друг друга, хвалите!

Бывает и так, что пытается влезтьНа место хвалы откровенная лесть.Не слишком ли много ей чести?Хвалите друг друга — без лести!

208


Õâàëèòå äðóã äðóãà!

Пусть груб и жесток этот мир без прикрас.Есть что-то прекрасное в каждом из нас.И вы это «что-то» найдите!Хвалите друг друга, хвалите!

Когда бытия обрывается нить,Что толку того, кто не слышит, хвалить?Поэтому зря не тяните — При жизни друг друга хвалите!

Да будет рассыпчатой, словно халва,Желанной и доброю ваша хвала!И миру, и счастию — быти!Хвалите друг друга, хвалите!

13–14 декабря 2014 г.

209


Согласен: у меня нелёгкий норов,И в нём причина всех ко мне укоров.Со мною вам, согласен, нелегко:Все планки задираю высоко.Согласен: и ворчун, и эгоист,И даже где-то перфекционист:Хочу всё прыгнуть выше головыИ, прыгая, кричу: «А что же вы?!»Максималист и трудоголик злостный,Простите мне характер мой несносный!Мой слишком горделивый вид — броня.Простите мне, пожалуйста, меня.

За то простите все мои грехи — Что я пишу хорошие стихи!

2014 г.

210


Ó ìåíÿ íåë¸ãêèé íîðîâ

Когда на свете побеждает Зло,И нет уже как такового света, — Ещё кому-то крепко повезло, Что он из тех, кто понимает это.

Один из тех, немногих, кто не смог(Хоть те, кто дрогнул, находились рядом) —Принять в себя весь этот адский смог.Кто видит всё незамутнённым взглядом.

Планета поменяла полюса.Ей все давно предсказывали это.И вот земля ушла под небеса,А небо нынче под ногами где-то.

И вот уж обнаглевшие враги,Давным-давно забывшие про Бога,О небо вытирают сапоги,Как об ковёр, лежащий у порога.

Иванами, забывшими родство,Манкуртами с застывшими зрачками — По чьей-то злобной воле дурачкамиСтановится немое большинство.

И уж возможно верить во враньё.И чудится агатовое — белым. И каркает повсюду вороньё,И пахнет мир чуланом запустелым…

17 декабря 2014 г.

211


Êîãäà ïîáåæäàåò Çëî

Боишься смерти? Чёрная дыраСия тебя лишает сна, паскуда?Живьём снедает? Значит — не пораТебе, дружок, в последний путь покуда!

На самом деле твой фатальный крах(У Бога ты его отсрочки молишь),Ни больше и ни меньше — только страх.Не смерть, дружок — а страха смерть.

Всего лишь.

Бояться страха? Это ли не бред?Но так уж, видно, скроены мы, братцы:Того готовы что есть сил бояться,Чего бояться, в общем, и не след.

Живи напропалую, не слюнявьСмертельную удавку обречённо.Никто не скажет нам определённо,Когда для нас погаснет эта явь.

Когда с тобой сие произойдёт — Ты, очевидно, даже не заметишь.Зря впереди своей телеги лезешь:Всё сбудется однажды. В свой черёд.

Лишь голову бездумно очертя,Жить можно припеваючи. Хотя…

21–22 декабря 2014 г.

212


Áîèøüñÿ ñìåðòè?

Мой любимый, мой старший, единственный брат!Ах, смахнуть бы слезу — да нечем!Как по-детски светло, как безмерно я радНашей новой с тобою встрече!

С каждым разом, увы, всё трудней и труднейОтжимать мне тебя у Разлуки.Эта дама чем старше становится — тем холодней.У неё очень цепкие руки!

Правды мало в словах, что вся правда — в вине,Но слова на слуху, тем не менее.Закругляйся с рутиною дел — и ко мне!Эка рюмки дрожат в нетерпении!

…Ретируется с кухни тихонько жена.(Наш респект ей за понимание.)…Мы — вдвоём за столом. — Ну давай, старина!..И да здравствуют — воспоминания!

Помнишь тот ещё наш — Круторожинский — дом?Речку узкую с хрупким мостиком?Ох и шустрым, однако, ты был пацаном!Ну а я — твоим вечным хвостиком!

Под «нулёвку» обритый затылка овалИ штаны с неизменным хлястиком…Ни на шаг от тебя я не отставал,Всех проказ твоих был соучастником!

213


Ñòàðøèé áðàò

Помнишь: после ужасной грозы, поутруПо поверженной ветви гигантскойМы, за воздух цепляясь, взошли на Ветлу,Что была королевой Елшанской?

Как по улице пыльной — толпа дикарей! —Мы носились чумазою стайкою?Как ловили в прозрачной воде пескарейПузырящейся старою майкою!?

Как манил своим сумрачным чревом сарайИ чердак с его пылью и «кладами»!Наше детство с тобою — утраченный рай,Хоть и жили тогда небогато мы.

Я старался как мог на тебя походить, Ты похвалишь — сияю от гордости!Мы дружили, да так, что водой не разлить,Невзирая на разницу в возрасте…

Есть весёлая пьеса — и грустный финал…Ну а лес уступает просекам…О как сильно — до слёз! — я тебя ревновал К той кривляке с точёным носиком!

Всё, что было, конечно, — и бред, и вздор,Воспалённая детская память…Но жива эта ревность моя — до сих пор,Ничего не могу исправить!

214


Мой любимый, мой старший, единственный брат!То ль мороз за окном, то ль морось…У тебя — всё такой же, как в детстве, взглядВсё такой же певучий голос…

Старики мы уж оба — ни дать ни взять,Дети-внуки — всё честь по чести…Но — ты чувствуешь? — время уходит вспять,Если мы, как сегодня, вместе?

И взметнётся в немом изумлении бровь:Сумрак тьмы озаряя златом,Тихий свет воссияет повсюду — ЛюбовьМежду младшим и старшим братом!

5–6 января 2015 г.

215


Бывает при неврозе!..И как сие постичь?Стихи ревнуют к Прозе…Заведомая дичь!

Но как ещё ревнуют!Лишь мысли встанут в строй — Безжалостно воруютЭпический настрой!

И вот уже усидчивостиБылой исчез и след.Есть признаки обидчивости,А результата — нет!

Готов, стихи слагая,На бурю, бред и боль…— Стихи, у вас другая,Совсем другая роль!

Озноб, ожог мороза,Шальных идей игра…Но кроме вас есть Проза.И ей уже пора!

Хандра, безволье, леность —Что палки в колесе.А тут — представьте! — ревностьВо всей своей красе!

216


Ñòèõè ðåâíóþò ê ïðîçå

Поэты мы и в сто лет,Нас не перековать.Поэтому не стоит,Не стоит ревновать!

Совсем не та угроза,Коль стать совсем не та…Поэзия и ПрозаДруг другу не чета!

Кто суше, кто нежнее,Парит иль в землю врос… Но так вот — кто нужнее? —Не ставится вопрос!

Поэзия и Проза!Вовек не разлучат!Дружить давайте? кто за?Обиделись. Молчат.

2015 г.

217


В февральской Москве неуютно…Горит до утра, как закат,Забывший погаснуть как будто,Тревожной рекламой Арбат.С пугливостью дикого стерха,Повсюду предчувствуя риск, Гляжу, как сомнамбула, сверхуНа город измученный — вниз.

Всё как на открытке — знакомо,Но борется разум с душой:В гостях — или всё-таки дома?Родной — или напрочь чужой?Витрины, дома, эстакады,Мерцающий абрис моста…Безликою жёлтой громадойСвятилище Спаса-Христа…

Ивана Великого прощеИ легче всего угадать.И Кремль, и Красная площадь — Всё рядом — рукою подать.Здесь есть номера подороже,Но рады и этому вы.Двадцатый этаж — занесло же!Под самое сердце Москвы!!!

Безумно устал, жестоко.Но сна — ни в одном глазу.…Раскинулась бездной широкоСтолица моя внизу…

10–11 февраля 2015 г.

218


Â ôåâðàëüñêîé Ìîñêâå

Музы когда молчат?Когда АКМ строчат.Когда, как глазуньи, скворчатСгораемые БТРы.Но музам нельзя молчать.Им нужно орать, кричать,Личины срывать, обличатьГубителей Правды и Веры.

Подобные противоречияЕсть горькая суть человечья.


219


Ìóçû êîãäà ìîë÷àò?

Вот Вифлеем — вот Иерусалим.Как бытие и смерть — неразделимы.Но в раже мщенья блекнет Древний Рим —Не он забор воздвигнул между ними!

К Рожденью и распятию ХристаЗдесь причаститься могут христиане.Здесь к единенью тянутся земляне.Уймитесь, вероломные уста:Не палестинцы — но Филистимляне!

Не мне об этом, грешному, судить,Но до сих пор в глазах немым укоромЗабор высокий. Делится заборомТо, что нельзя — никак нельзя! — делить.

Своя у нас у каждого стезя.Своя судьба у каждого народа.Но так отгородиться, как от сброда,Так грубо и кощунственно — нельзя!

У Тани-гидши образная речь.Но здесь она реально «шухарится».В укромный край автобуса садится.Ещё бы: палестинскую границуИзраильтянке нужно пересечь!

Пересекаем… Видно — не впервой.В конце концов, не гад же, не опричникКрасивый палестинский пограничник.К тому ж, по всем приметам, в доску свой.

220


Çàáîð

Нет у меня предвзятости ничуть.Возлюбленное Богом иудействоНе может быть способно на злодейство.Нельзя его на этот путь столкнутьИ в чём-либо подобном упрекнуть.

Но почему, зачем такой разлом,Столь явственный, столь видимый — сознанья?Великий сбой в законе мирозданья:За чьё-то зло расплачиваться — злом!?

…Пять лет почти что минуло с тех пор. Но не Голгофу помню, не Распятье,Не святости восторг, а (о проклятье!)Опять как будто вижу и опять я — Тот к небу возносящийся Забор!


221


За наше доблестное воинствоСтраною всей, к плечу плечо,Давайте истово помолимся — Проникновенно, горячо!

Всем сердцем трепетным, пылающим,На сломе чувств, на срыве сил,Так, как никто и никогда ещёДопреже Бога не просил!

Пока Земля, как хлебный катышек,Меж пальцев теплится Твоих,Помилуй, Господи, солдатушек,И тех, кто молится за них!

За них, легко в строю шагающих,Красивых, стройных, молодых,За них — целехоньких пока ещё,За них — пока ещё живых!

Вишь, как сгустилась нечисть с миру вся,Нависла глыбой ледяной?Пока не поздно, Боже, смилуйся,Над нашей горестной страной!

Тех, кто не дрогнет с вожделениемПланету затопить в крови, —Останови Своим велениемВ последний миг, — останови!

222


Ìîëèòâà

Нет, как щитом, своей молитвоюМы заслониться не хотим.И мы не дрогнем перед битвою.И непременно победим!

За пеленой самообманчиковНе спрячешься, как за плащом.

Но жалко, жалко наших мальчиков:Они не жили ведь ещё!


223


Нынче смерть не рядится ни в чёрное,ни в какие другие цвета.Не проймёшь ни мольбой, ни врачом её —ни черта!

В нерешимости долго не мается:поотвыкла от скуки такой.Коли надо — без стука врывается —в дверь — ногой!

Оборзела уже донельзя,

как в приморских портах — жульё.Все замашки блатного ферзяу неё.

Что в палате иль там в квартире?..Под завязку — и ад и рай!Ей царить — так уж в целом мире — подавай!

Нынче смерть, как никто, в фаворетех, кто судит за всех с листа,для кого человечье горе — лепота!

Кто стрелять наловчился в спину,кто, наследник гнилых кровей,затопил во крови Украину — до бровей!

224


Íûí÷å ñìåðòü íå ðÿäèòñÿ...

Кто сказал, что терпеть — недолго?Бог терпел — вот и ты терпи!Смерть страшна, как оскал гуль-донга — без цепи.

Средь чадящих руин Донецка,отверзая кровавый рот,сея горе и ужас детский —смерть идёт!

Можно вытерпеть что угодно.Но всё это нельзя терпеть.Промедление — смерти подобно,это — смерть!

Кто фурункул раздавит гнойный?На клочки разорвёт фашизм?Кто даст смерти отпор достойный?— Только Жизнь!


225


В. Медведеву

У меня есть хороший друг.Он прекрасно читает вслух.А манера его проста:взял стихи — и пошёл с листа…

Если б слышали вы его,друга милого моего!Так вышёптывать, как ему — больше вряд ли дано кому!

Я воистину — ё-моё! —всё уже написал своё.Про измены, любовь и грусть — знаю, кажется, наизусть.

Но когда — наобум, наугадон читает меня подряд, —в понимании, речь о чём,вдруг опешу:

а я здесь при чём?

Вот воистину Божья милость:никому так читать не снилось!Даже самый искусный магвам прочесть не сумеет так!

226


Õîðîøèé äðóã

Я давно уже с ним дружусь.Этой дружбой всерьёз горжусь.На меня он не держит злости — от души ко мне ходит в гости.

И как только опять зайдёт — я возьму его в оборот:— Милый друг мой, за труд не сочти,эти строчки мои — прочти!

3 марта 2015 г.

227


Ты — Бог. То есть та его малая часть,Что водит пером по бумаге сейчас.И светлое Чудо свершится!Но это не повод гордиться.

Молитвы свои вознося к небесам,Ты молишь того, кем являешься сам!Беспомощный, жалкий, согбенный — Творец бесконечной Вселенной!

В друзьях закадычных и в стане враговТы видишь повсюду обычных… Богов.С их радостью, болью и скорбью — Не склонных к благому подобью.

Ты — Бог. Без малейших сомнений, зане —«Творенье Моё, уподобися Мне!» —Воистину в самом НачалеСвятые слова прозвучали!

Умерь запредельного ужаса дрожь.Ты — Бог. Значит, ты никогда не умрёшь!Ты — вечного Бога частица.

Но только не смей заноситься!

2015 г.

228


Òû Áîã

Камня не оставили на камне — Ни золы, ни дыма, ни огня… Ничего не нужно от тебя мне,И тебе, похоже, — от меня.

Как до жмыха выжатые — квиты мы!Вольные — до ломоты в костях!Как планеты с разными орбитами,Существуем в разных плоскостях.

Пребываем в разных измерениях,Выбранных на совесть — не на страх!В разных верах и мировоззрениях,В разных галактических мирах.

Время мчится — суетное, праздное,Нас разъединяя с каждым днём.Боже, если мы такие разные,Почему ж страдаем — об одном?!

Почему так горестно (о боже мой!)Ночью столбенеем у окна?Столь категорично непохожие —Так похоже маемся без сна?

Родника никак до дна не вычерпать,Донную не потревожа муть.Можно всё, что вздумается, вычеркнуть.Только как себя — перечеркнуть?

6 марта 2015 г.

229


Êàìíÿ íå îñòàâèëè íà êàìíå

Это словно ножом полоснуть по живой,по беспечно-расслабленной плоти!О, ужасный, глубокий разрез ножевой!В нерушимом досель оплотенереальная столь допрежь — так реально зияет брешь!

Наш разрыв — просто логике вопреки!Как скомандовать «стоп»

сумасбродству рекив её паводковом апломбе!Приказать не взорваться бомбес уже выдернутою чекой…Нету логики — никакой!

Наш разрыв — осужденье в совсем иныхкатегориях временных.«Нет» надменное, претендующеечёрной сажею лечь на будущее.Детский жалобный плач навзрыд —

наш разрыв!

Ах, вмешаться бы некоей силе извнеи легко, по-простому, не вычурносделать нечто

(вот именно — вычеркнуть!),что тебе не под силу, ни мне...

230


Íàø ðàçðûâ

Но — судьба, как расколотый надвое плот,дрейфовать по пучине безудержных воднам, в следах несмываемой фальши,друг от друга — всё дальше и дальше…

22 марта 2015 г.

231


Хороших поэтов читаю подряд,ткнув пальцем в их звёздный реестр наугад.Сиянием строк неизбитых — как вроде бы сам написал их — горжусь.Как жадный старатель — дотошно тружусь,от плевел зерно отделяя, вожусьсредь сонма имён знаменитых.

Как в лупу нацеливший взор лаборант,я вижу: кто мчится стремглав, кто педант,кто вяжет крючком, кто небрежен,кто дружен с волшбою бормочущих губ,кто строит хоромы, кто «ляпает» сруб,кто в поисках рифм неразборчив и груб,кто в этом, как женщина, нежен…

Всех этих поэтов признала страна,поэтому их на слуху имена.Но хочется ясности, право:сей подвиг рутинный — во имя чего?Почто — все о нём и всё ради него? Зачем так безумно, превыше всегов кругу этом ценится Слава?

Вот грань, за которой следы Естествасмывает ревнивой волной Волшебства!Здесь разум — плохая подмога.И смысл затуманен, и ясности — нет.Один лишь безумный горячечный бред.Здесь всякий вопрос получает ответ,но только с оглядкой на Бога.

232


Ïîýçèÿ

Поэтому, друг, любопытством горя,оставь это дело — не мучайся зря.На всё (и не только!) на это — и плоть бесконечно терзаться должна,и слава поэту — какого рожна?! —но, денно и нощно, как воздух нужна — увы, не дождёшься ответа!

Поэзия! Только тебе сужденоРаспахивать в горние выси окно!Блажен, кто венчался с тобою!Я знаю, что ты безусловно права,на души людей предъявляя права.И вот уж — вот-вот! — прозвучат слова,готовые стать Судьбою!

13–15 апреля 2015 г.

233


…А мама и не сетует на наше невнимание.От всей души засветится,лишь ступишь на порог.И понимать тут нечего — а сколько пониманияв её участье искреннем!Скоты мы, видит Бог!

Придвинет стул заботливои слушает старательноотчёт наш тривиальнейшийо нашей суете,о радостях и трудностях,процеженных сознательносквозь сито осторожное,чтоб не прошли «не те»...

Её, такую маленькую, девяностолетнюю,легко и плачем горестным, и смехом «заразить»,проймёшь её и байками,и невозможной сплетнею…Была бы лишь возможностьхоть о чём-то говорить!

Боится быть покинутой, что вы вот-вот закончитевизит свой и подымитеськ двери из-за стола…

234


À ìàìà è íå ñåòóåò…

Ещё, ну хоть немножечко,собой её попотчуйте,не торопитесь выскользнутьиз-под её крыла!

Как мало надо, Господи,ей для покоя вящего,чтоб день был не мучительным, а ночь не так горька:с десяток слов сочувствия,да пониманья нашего.

…Пока ещё жива она.Жива ещё пока…

24 апреля 2015 г.

235


Ну как тебе, мой разлюбезный друже, средь сонмов тех, кто очевидно хужевзошедшего на царственный Парнаси свысока смотрящего на нас?

Что ты — плебей, отнюдь не божество,что жребий твой, увы, бледней и плоше,чем — в блеске превосходства — у него —осознавать легко ли, мой хороший?

Что впереди — не слава, не венок,не море восхищенья и оваций,а вместо вожделенных публикаций — в газете чуть заметный некролог?..

Кого такой расклад не бросит в дрожь?Однако хватит сумеречных басен!Подлунный мир так свеж и так прекрасен,апрельский день так солнечен и ясен,что ты, как очевидное, поймёшь:твой труд — не бесполезен, не напрасен,и просто очевиднейшая ложь,что зря на свет родился и живёшь!

Вперёд, мой дорогой, пора за плуг,ведь мы из тех с тобой, кому не страшенбескрайний окоём словесных пашен.И пусть отнюдь не громко и не вдруг — своё мы Слово непременно скажем!

А слава — что? Наипустейший звук!

30 апреля 2015 г.

236


Ïîñëå ïðî÷òåíèÿ Áðîäñêîãî

Холодный май… Дожди без передышки…Как хочется банального тепла!И вот уж кое у кого нервишкисдают от безнадёги. Во дела!

Пытали нас и не такие беды,дожди ещё не повод для тоски.Но как уже достали эти пледыи шерстяные душные носки!

Застряла в горле горестная глыбка,от благости привычной — ни следа…Ну что ты, право, где твоя улыбка,такая лучезарная всегда?!

Ты хмуришься, точь-в-точь как эти тучи,вздыхаешь тяжко и глядишь смурно, являя нам как раз тот самый случай,когда душа с погодой заодно.

И вот уже — придирки и укоры,негативизм — дремучий и сплошной.И вот уже — рукой подать до ссоры,как эта непогода — затяжной.

Ну кто сказал, что нет тепла на свете?Оно вернётся скоро, подожди!Прости меня, любимая, за этитакие неуместные дожди!

В небытие — и горечь вся, и ложь всяуйдут, как злая непогодь, вот-вот.И ты опять, родная, улыбнёшься.Улыбка, знаешь, так тебе идёт!

20 мая 2015 г.

237


Õîëîäíûé ìàé

Тому везёт, кому с частицей «не»не по пути. И прям их путь, и ясен.Не так легко другим. К примеру — мне. Хотя здесь много личного, согласен.

О чём, бишь, я? Ага, родная речь!Её неоднозначность и наитья,внезапные прорывы и открытьяи мировая с ней — горою с плеч!..

Et cetera… Великий наш язык!Бесспорней тем его нерукотворностьи осознанье сущности — велик! —чем явственней упрямая никчёмностьиз знатоков любого знатокапостичь святую тайну языка!

Частица «не» — особый разговор.Ей участь уготована иная,чем речи русской всем иным частям.На части рвёт, вторгаясь, по частямсмысл первозданный слова, предлагаясвой собственный, особый коленкор — шаблонам — вопреки, наперекор!

О, слов игра! Ну как ей не грешить!Когда такие видятся соблазныи манят искушенья всяки-разны…Не соблазнившись — лучше и не жить!

238


Êàêèå íå íàõîäÿòñÿ ñëîâà

Вы против? А вот я — за эпатаж!За перец строк и смысловой кураж!За драйв и дерзость, где частица «не»всегда была и будет на коне!

Без «не» — покойно, приторно и гладко,так образцово всё, что даже гадко!Поэтому всегда я буду с «не»,не только наяву, но и во сне!

Частица «не»! Тебе я гимн пою!И вот мой крест: не лгу и не лукавлю.Тебе свои пристрастья отдаю,Тебя одну лишь праздную и славлю!

И, выделив тебя из прочих слов,я чем угодно жертвовать готов.И вот уже — затворник, интроверт,жну урожаи бесконечных жертв.

Не стоит ждать от скаредной судьбыособых льгот, подачек, преференций… На шару не раскатывай губы,не верь глубокомудрию сентенций!

И, малый мира грешного сего, — не требуй слишком много от него!

Довольствуйся чем Бог пошлёт, терпеньяв печи желаний экономь дрова.

…Какие не находятся слова!Какие не приходят вдохновенья!

19 июня 2015 г.

239


Стихи начинают писать оттого,что, кто начинает, немножко «того»…Уже и не спорят об этом.Ликуй, что мозги у тебя набекрень: родишь даже самую дикую хрень — проснёшься великим поэтом!

23 июля 2015 г.

240


Ñòèõè íà÷èíàþò ïèñàòü...

В. и С. Студёновым

Когда протрезвею, я стану другим:покажется мир неприглядным, нагим,холодным, тревожным, опасным,и я в нём — больным и несчастным.

А нынче — я пьян, и вселенскую больво мне заглушает души алкоголь.Сквозь призму беспечного счастьяна беды смотрю и напасти. И нет в них тревожных оттенков — ни-ни!Окрашены в светлые краски они!

Я пьян, оттого и смеюсь, и пою.Я всем на пути свой восторг раздаю.Хмельной увлекаясь волною, ликуйте и пойте со мною!Танцуйте, как я, и любите, как я!Враги отступили! Повсюду друзья!Повсюду — и радость, и смех,так много, что хватит на всех!

Да здравствует Мир, красотой обуянный,и я в этом мире — счастливый и пьяный!

4 августа 2015 г.

241


ß ïüÿí

Живые строки Александра Костенко . . . . . 3

К читателям . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9

Ñëóõ è íîòû(1973–1977)

Никто не виноват . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 13О глазах . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15Умирал сосед зимою . . . . . . . . . . . . . . . . . . 16Тишина . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 17Когда... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 18Не думай обо мне . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 19Не пишется . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 20Понедельник . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 22Вдохновение . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 24В ожидании письма . . . . . . . . . . . . . . . . . . 26Не приемлю! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 27Химера . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 28Всё пройдёт . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 30Каменное сердце . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 31Мне не хватает самого себя . . . . . . . . . . . 32Первый снег . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 34Не верь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 35Слух и ноты . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 36Сказка о незадачливом поэте . . . . . . . . . . 40Я люблю тебя . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 42

242

Содержание

ßíòàðíûå äíè(1981–1989)

Не напрасно . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 47В сумерки . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 48Заперты двери . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 49Зимнее . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 50Анне . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 51Чистый лист . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 52Суета сует? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 54Надежды марш . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 55Предчувствие зимы . . . . . . . . . . . . . . . . . . 56Когда уйдёшь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 57Мы хороним друзей . . . . . . . . . . . . . . . . . . 58Не думайте об этом . . . . . . . . . . . . . . . . . . 60Бессонница . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 61Понял я наконец . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 62Твой час, весна! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 63Элегия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 64Душа и тело . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 65Плач Ярославны . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 66Отказано в ответе . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 68Пребудь со мной . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 69Мимо тех домов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 70Жду тебя . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 72Бабье лето . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 73У мотылька... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 74

243


На ветке . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 76Мама . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 77Годы-птицы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 80Документальное кино . . . . . . . . . . . . . . . . 82Утро после вьюги . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 84Ни мысли одной в голове… . . . . . . . . . . . . 85Не они больны, а мы . . . . . . . . . . . . . . . . . . 86К вершине мастерства . . . . . . . . . . . . . . . . 88Отчего на душе хорошо так? . . . . . . . . . . . 89Апрель . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 90Добра желаючи, не зла . . . . . . . . . . . . . . . 91За дверью . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 92Ни перед кем не виноват . . . . . . . . . . . . . . 93Приснилось мне . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 94О самом главном . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 9631 августа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 98Ноябрь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 99С мороза... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 100Мандельштаму . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 102О возрасте . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 104Дождь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 105Незнакомка . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 106Чужая жизнь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 107Не оставляйте меня одного! . . . . . . . . . . 108Я ничего не говорил . . . . . . . . . . . . . . . . . 109Ода языку . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 110А мир спасёт не красота . . . . . . . . . . . . . 112Холода . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 113Дождливая осень . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 114Как хорошо… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 115Ревность . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 116

244


Вопрос . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 117Ты изменяла мне… . . . . . . . . . . . . . . . . . . 118Февраль . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 120Плоть . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 121Черта . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 122Каникулы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 123Волос роскошество . . . . . . . . . . . . . . . . . . 124Гармония . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 125Ещё тебя я не назвал… . . . . . . . . . . . . . . 126Когда-нибудь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 127Твоя любовь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 128Куда убегаешь… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 129Признание . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 130Книга . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 131Помнишь меня? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 132Песня отпетого пессимиста . . . . . . . . . . . 134Пигмалион и Галатея . . . . . . . . . . . . . . . . 136Дисгармония . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 137Старость . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 138Не хватает тепла . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 139Гитара на стене . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 140Чёрное море моё . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 142Женщина ушла . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 143Опровержение аксиомы . . . . . . . . . . . . . 144Орску . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 145Переворот . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 148Европа . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 150Декабрь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 152Снегопад . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 153Минуты забытья . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 154Думал, что не дойду... . . . . . . . . . . . . . . . . 156

245


10 лет назад, 8-е Марта . . . . . . . . . . . . . . 158Цвет надежды . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 159Есть одно спасение от муки . . . . . . . . . . 160Отчаяньем продиктованное . . . . . . . . . . 161Трещит голова... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 162

Íà èçëîìå(1999–2015)

На изломе века . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 165Собрату по перу . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 167Вдохновенье . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 169Мёртвых не касается . . . . . . . . . . . . . . . . 170Былое . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 171Стихи про «Ну и что?» . . . . . . . . . . . . . . . 172В то время . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 174Если Осень . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 176Одиночество вдвоём . . . . . . . . . . . . . . . . . 178Мольба о снеге . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 180Спор с Пастернаком . . . . . . . . . . . . . . . . . 182Поздняя осень . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 184Гаражная исповедь . . . . . . . . . . . . . . . . . . 185Гефсиманский сон . . . . . . . . . . . . . . . . . . 188Светлое и Дьявол . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 190Кот . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 192Гимн фобии . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 194Время камни собирать . . . . . . . . . . . . . . . 195

246


Правда и Ложь . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 196Стала мама похожа на тень . . . . . . . . . . 198Украинскому брату . . . . . . . . . . . . . . . . . . 200Люська . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 202Сёстры . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 204Взвейтесь, соколы, орлами! . . . . . . . . . . . 206Хвалите друг друга! . . . . . . . . . . . . . . . . . 208У меня нелёгкий норов . . . . . . . . . . . . . . 210Когда побеждает Зло . . . . . . . . . . . . . . . . 211Боишься смерти? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 212Старший брат . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 213Стихи ревнуют к прозе . . . . . . . . . . . . . . 216В февральской Москве . . . . . . . . . . . . . . 218Музы когда молчат? . . . . . . . . . . . . . . . . . 219Забор . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 220Молитва . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 222Нынче смерть не рядится... . . . . . . . . . . . 224Хороший друг . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 226Ты Бог . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 228Камня не оставили на камне . . . . . . . . . . 229Наш разрыв . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 230Поэзия . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 232А мама и не сетует… . . . . . . . . . . . . . . . . 234После прочтения Бродского . . . . . . . . . . 236Холодный май . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 237Какие не находятся слова . . . . . . . . . . . . 238Стихи начинают писать... . . . . . . . . . . . . 240Я пьян . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 241

247


Литературно-художественное изданиеСерия «Поэзия XXI века»

izdaiknigu.ru

издайкнигу.рф

Александр Михайлович Костенко

Цвет надеждыРедактор Эд Побужанский

Дизайнер Дмитрий КлимовичКорректор Светлана Орлова

Формат 130х200 мм Печать цифровая

Тираж 50 экз.

ООО Рекламно-издательская группа «ОБРАЗ»127591, Москва, Дмитровское шоссе, д. 100, стр. 2,торгово-офисный центр «Норд Хаус», офис 31-121,

тел.: +7 (495) 223-44-39 , +7 (926) 187-59-89,email: [email protected]

Documents

Александр Костенко "Цвет надежды" (Kostenko, izdat.Su)