Ю.Л. Говоров

ИСТОРИЯ СТРАН АЗИИ

И АФРИКИ

В СРЕДНИЕ ВЕКА

ОСНОВЫ ЛЕКЦИОННОГО КУРСА

Кемеровский государственный университет

1998

2

Говоров Ю. Л. История стран Азии и Африки в средние века. Основы лекционного курса. - Кемерово: Кемеровский госуниверситет, 1998.

В основах лекционного курса по истории стран Азии и Африки в средние века содер-жится обширный проблемный и фактический материал, позволяющий студентам историче-ского факультета лучше ориентироваться в сложных процессах развития средневекового Востока.

В первой, вводной части лекционного курса анализируются проблемы общего характе-ра, свойственные в той или иной степени всем средневековым восточным обществам (при-родный фактор в истории, типы хозяйствования, "азиатский способ производства", деспотия и корпоративность, роль духовно-культурного фактора). Во второй, основной, части курса анализируются основные этапы и проблемы средневековой истории стран Азии и Тропиче-ской Африки.

Автором лекционного курса освещена специфика исторического развития средневеко-вого Востока относительно Запада, дается сопоставительная характеристика этих двух ми-ров в динамике их развития, анализируются причины потери Востоком его цивилизационно-го лидерства в рассматриваемый период и точки зрения по данной проблеме.

Печатается по постановлению кафедры новой и новейшей истории зарубежных стран Кемеровского государст-венного университета.

Электронная версия книги: http://history.kemsu.ru/PUBLIC/govorov1/index1.htm

3

ОГЛАВЛЕНИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ 4

Раздел I. ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ ВОСТОКА В СРЕДНИЕ ВЕКА 5

ПРОБЛЕМА ВОСТОК - ЗАПАД В СРЕДНИЕ ВЕКА -

Средние века в свете основных концепций развития человечества -

Категория и хронология средних веков 6

Сопоставительная характеристика Востока и Запада в средние века 8

Эволюция западноевропейских представлений о Востоке в средние века 10

Европоцентризм 12

Марксизм и Восток: формационный подход и концепция "азиатского способа произ-

водства" (АСП) 13

ПРИРОДА И ОБЩЕСТВО НА ВОСТОКЕ В СРЕДНИЕ ВЕКА 16

Природный фактор в истории человечества -

Кочевой тип производства (КТП) 18

Азиатский земледельческий тип производства (АТП) 20

Сопоставительная характеристика азиатского и европейского типов производства 22

СПЕЦИФИКА РАЗВИТИЯ ВОСТОКА В СРЕДНИЕ ВЕКА 25

Эволюция азиатского способа производства (АСП) -

Особенности социально-политических отношений на Востоке 29

Религиозно-культурный фактор в развитии Востока 33

Раздел II. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ И ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ СТРАН АЗИИ И АФ-

РИКИ В СРЕДНИЕ ВЕКА

39

КИТАЙ -

ЯПОНИЯ 62

КОРЕЯ 80

МОНГОЛИЯ 86

ИНДИЯ 96

ИРАН 107

АРАБСКИЙ ХАЛИФАТ 116

ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ 124

ТРОПИЧЕСКАЯ АФРИКА 132

ПОСЛЕСЛОВИЕ 139

ЛИТЕРАТУРА 141

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ 145

4

ПРЕДИСЛОВИЕ

Средневековая эпоха давно канула в лету, но изучение ее актуально по-прежнему не только с

научной, но и с практическо-политической точки зрения: "Всякое осмысление человеческой истории

по необходимости строится на том, что мы выводим из пережитого человеческого опыта и что на

этой основе мы можем предвидеть в будущем" - писал Н.И.Конрад в своих рассуждениях "О смысле

истории". Историческое прошлое - мощная сила современности, поэтому "родимые пятна" средневе-

кового прошлого продолжают оказывать тормозящее влияние на ход развития современных афро-

азиатских обществ. В связи с этим актуально выявление специфических черт эволюции восточного

общества в средние века, предопределивших его последующее отставание от Запада. При этом следу-

ет помнить совет Дж. Неру: "Если ты хочешь узнать прошлое, смотри на него с симпатией и понима-

нием", ибо "нелепо судить о людях прошлого так, словно они живут теперь и думают таким же обра-

зом, как и мы". Слова Ф.И.Тютчева "Умом Россию не понять, аршином общим не измерить..." спра-

ведливы не только по отношению к России, - Восток не менее загадочен, и для его понимания нужны,

кроме рационального знания, также интуиция, доброжелательность и эстетическое чувство.

История Востока крайне слабо изучена с точки зрения методологической. Буржуазная Европа ,

всегда стремившаяся к экспансии, "оккупировала" даже историческое прошлое Востока, интерпрети-

ровав его через призму истории европейской с ее терминологией, категориями и стадиями развития.

Официальная марксистская историческая наука, отказавшись от марксовой идеи "азиатского способа

производства" (АСП), также распространила на Восток в качестве "всемирно-исторических" постула-

ты формационной теории, основанной на анализе развития европейского общества. В настоящее вре-

мя перед российским востоковедением стоит ряд дискуссионных вопросов, решение которых плодо-

творно скажется на понимании восточной, в том числе средневековой, истории (часть из них затраги-

вается в данном издании).

Издание основ лекционного курса по истории стран Азии и Африки (ИСАА) в средние века

должно отчасти возместить недостаток литературы по данной проблематике и отставание учебников

от бурно развивающейся научной мысли для студентов исторического факультета (особенно заочни-

ков) и учителей истории средних школ. В первом разделе анализируются основные проблемы разви-

тия Востока в средние века, во втором - основные этапы и проблемы развития конкретных афро-

азиатских обществ. Материалы первого раздела и страновый материал снабжены соответственно

списками рекомендованной к изучению литературы.

5

РАЗДЕЛ I

ОСНОВНЫЕ ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ ВОСТОКА

В СРЕДНИЕ ВЕКА

ПРОБЛЕМА ВОСТОК - ЗАПАД В СРЕДНИЕ ВЕКА

1. СРЕДНИЕ ВЕКА В СВЕТЕ ОСНОВНЫХ КОНЦЕПЦИЙ РАЗВИТИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

При всем обилии концепций, претендующих на объяснение истории человечества, все они в

конечном счете сводятся к двум основным методологическим подходам, В соответствии с "всемирно-

историческим" формационно-стадиальным подходом все народы развиваются по универсальным за-

кономерностям и проходят общие для них определенные стадии развития, Такой подход позволяет

представить логически последовательную картину всемирно-исторического процесса, но не может

объяснить множество несоответствий между реальной историей и ее концептуальным изображением

и "неподчинение" страново-региональной исторической практики постулатам "всемирно-

исторического" подхода (особенно это касается Востока).

Видимо, односторонний подход к столь сложному и живо развивающемуся объекту, как чело-

веческое общество, не может быть плодотворным. Историю можно понять только глядя на нее раз-

ными глазами, используя комплексный многосторонний подход, дополняя всемирно-исторический

подход "культурно-историческим" цивилизационным.

На протяжении относительно короткого периода исторического развития человеческого обще-

ства его социально-экономические и политические структуры под влиянием природно-экологических

и других факторов неоднократно подвергались трансформациям (социальным мутациям). Следстви-

ем указанных процессов стало расхождение путей развития различных обществ и возникновение ус-

тойчивых качественно-типологических характеристик разных культур-цивилизаций, функциони-

рующих по своим и присущим только им внутренним закономерностям.

При всей дискуссионности этого вопроса картина расхождения путей развития человечества

выглядит следующим образом. В результате разложения первобытного общества в ходе неолитиче-

ской революции IV тыс. до н. э. на Ближнем и Дальнем Востоке сложилось постпервобытное азиат-

ское общество как основа т.н. "восточного пути" - варианта развития человечества с превалирующей

ролью государства во всех сферах жизни общества, В эпоху от реформ Солона и греко-персидских

войн до возникновения мировых религий утвердился античный вариант развития с гораздо большей

ролью общества и частной собственности, альтернативный восточно-азиатскому, ставший основой

т.н. "западного пути" - варианта развития. Таким образом, понятия "Восток" и "Запад" - не столько

географический, сколько социально-структурный феномен.

Наличие альтернативных вариантов развития в принципе положительное явление, т.к. оно

обеспечивает: дополнительную страховку существованию человечества вообще в случае полного

краха по тем или иным причинам одной из ветвей развития; возможность их соревнования и взаимо-

обогащения; смену лидерства в обеспечении прогресса человечества; возможность перехода с менее

эффективного пути развития на другой, более эффективный... С этой точки зрения история человече-

ства представляет собой передачу эстафеты лидерства от Древнего Востока к античному миру в

древности, от него к мусульманскому Востоку в раннее средневековье и от последнего к Западу на

рубеже средневековья и Нового времени. Ход "эстафеты" дал Гегелю основания утверждать, что

"всемирная история направляется с Востока на Запад, т.к. Европа есть безусловно конец развития, а

Азия - его начало". Современный американский политолог Ф.Фукуяма в своей работе "Конец исто-

рии" солидаризировался с Гегелем. Однако появившийся в последние десятилетия феномен "восточ-

ного капитализма" вновь поставил вопрос о переходе лидерства к восточной ветви, правда, сущест-

венно трансформированной под западно-буржуазным воздействием.

За тысячелетие существования (сер. 1 тыс. до н.э. - первая половина 1 тыс. н.э.) в Европе ан-

тичных структур свойственные им политико-правовые институты, прежде всего частной собственно-

сти, обеспечили определенные гарантии личности и собственности и возможность более динамично-

го развития по сравнению с Востоком. Контакты античного римского мира с варварской периферией

несколько видоизменили ее восточно-традиционную структуру. Завоевание варварами Рима привело

к созданию синтетических антично-традиционных структур средневекового романо-германского ми-

6

ра. Борьба традиционно-восточной и античной компонент в этом обществе завершилась торжеством

античной основы с приматом частной собственности и, в конечном счете, возникновением в Европе

буржуазно-капиталистических отношений.

Вследствие сохранения в средневековой Европе элементов античной основы в ней развились

частнофеодальные отношения, при которых государство является инструментом поддержки господ-

ствующего класса в деле эксплуатации крестьянства феодальными методами. Революционизирую-

щую роль в развитии средневекового европейского общества сыграли города с их вольностями и

привилегиями, подтачивавшие изнутри традиционные структуры. На Востоке же само государство

выполняло функции господствующего класса, пресекая тенденции к развитию частнофеодальных

отношений и городской вольности, что дает основания говорить о "государственном феодализме".

В средневековой Европе в результате борьбы инерционного восточного и динамичного запад-

ного начал последнее приобретало все новое качество и сферу применения - европейское общество к

Новому времени трансформируется из традиционного в современное буржуазное. На Востоке же

традиционные характеристики общества не подверглись существенной качественной трансформации

в ходе замедленного эволюционного развития, что дало Гегелю основания утверждать: тенденция

развития заключается в том, что "Восток знал и знает только, что один свободен; греко-римский мир,

что некоторые свободны; германский мир... что все свободны".

Восточный и западный пути развития, возникнув однажды, соответственно в IV и I тыс. до н.э.,

доказали устойчивость своих основных характеристик и утвердились в них в средневековую эпоху:

западный путь развития как чередование радикальных модификаций частной собственности (антич-

ной, феодальной, капиталистической), восточный путь - как незначительное усовершенствование

древневосточного строя в рамках единой докапиталистической формации в сторону государственно-

го феодализма в форме феодализации политических структур.

2. КАТЕГОРИЯ И ХРОНОЛОГИЯ СРЕДНИХ ВЕКОВ

Введенный европейскими гуманистами эпохи Возрождения термин "средние века" изначально

использовался для обозначения исторической полосы развития западноевропейского общества между

падением Рима и Возрождением и присущего этой полосе специфического качества (погружение во

тьму в результате отхода от античной культуры и принципов общественной жизни). Сам термин

"Возрождение" подчеркивал возвращение европейского общества к античным ценностям через пре-

одоление феодальных структур и раздробленности средних веков. У европейских средних веков были

четкие хронологические грани (V-ХIV вв.) и вполне определенное социально-экономическое и куль-

турное содержание.

В культурной жизни ряда стран Востока на рубеже I-II тыс. н.э. также наблюдались ренессанс-

ные "проявления" возврата к "древнему просвещению" (в Китае VII-VIII вв. это связано с именами

Хань Юя, Оуян Сю, Су Дунпо; у арабов IX-XI вв. с расцветом культуры и деятельностью Авиценны,

Бируни и др.). Многие советские историки, сторонники изображения истории как линейно-

прогрессивного процесса со всемирно-историческими закономерностями, трактовали проявления

восточного ренессанса как доказательство наличия там представления о восточных средних веках (в

Китае III-VIII вв., в арабо-иранском мире IX-XI вв.). Подобная трактовка позволяла утверждать, что

средние века не европейская только, но всемирно-историческая категория для обозначения эпохи, в

которую вступила не только Европа, но и Восток после крушения рабовладельческой системы в III-V

вв. в ее главных центрах (Китай, Парфия-Иран, Рим, Кушанское царство, государство Гуптов). По-

скольку европейское средневековье было бесспорно наполнено феодальным содержанием, то и вос-

точные "средние века" по аналогии были признаны "феодальными". Конкретный исторический мате-

риал искусственно подгонялся под эту схему одновременного возникновения феодализма, т.е. стади-

ального сходства, в двух типологически различных ветвях развития человеческого общества (это бы-

ло квалифицировано академиком Конрадом как "чудо"). Основанием "всемирно-исторического мас-

штаба" средних веков были объявлены "общие для Запада и Востока процессы, сопровождавшие ут-

верждение феодализма":

- появление на исторической арене "молодых" народов - варваров;

- особая роль мировых религий, как надстройки над феодальным базисом;

- особая роль церкви как идеологической и политической организации;

- особая роль крестьянских движений, которые "всегда подавлялись, но двигали историю

вперед", доказывая "решающую роль масс" в истории, в т.ч. и на Востоке;

7

- усиление общности исторической жизни Востока и Запада посредством мирных и не-

мирных, экономических и культурных контактов.

Основанием для признания средних веков особой стадией и категорией европейской истории

являются: господство качественно отличных от античности и Нового времени феодальных отноше-

ний и наличие относительно четких хронологических граней. Присущи ли подобные атрибуты со-

временному средневековой Европе Востоку? Идеологически непредвзятый анализ этого вопроса по-

зволяет утверждать, что в рассматриваемый период восточное общество типологически не отлича-

лось от древневосточного: разница между ними заключалась в количественных показателях уровня

хотя и замедленного, но все-таки поступательного полуторатысячелетнего развития, в качественном

усовершенствовании прежних древневосточных структур до их завершающего облика (в результате

структурной трансформации Ближнего и Среднего Востока под влиянием исламизации и Китая под

влиянием конфуцианства даже произошло дальнейшее усиление приоритета государства над общест-

вом в сравнении с древневосточным периодом).

Что касается концепции "повсеместности" ренессанса как довода в пользу повсеместности

феодализма и средних веков, то она только внешне подтверждается многочисленными фактами об-

новления культуры в различных восточных обществах. Однако на Востоке ренессанс во всей полноте

так и не наступил, ограничившись некоторой "реабилитацией" плоти и духа в элитарной культуре.

Суть и хронология средневековой эпохи могут трактоваться по разному в зависимости от того,

какие события и процессы считать определяющими. Средние века в европейском смысле этого тер-

мина, как стадия господства в обществе феодальных (прежде всего в сфере социально- экономиче-

ской) отношений, на Востоке явно отсутствовали. Правда, этот период истории Востока и Запада ха-

рактеризуется также политической децентрализацией. В Европе феодальная раздробленность базиро-

валась на гораздо более высокой хозяйственно-технической основе и была достаточно кратковремен-

ной, однако города смогли ею воспользоваться для резкого повышения своей роли не только в эко-

номической, но и социально- политической жизни европейского общества. На Востоке же политиче-

ская децентрализация была гораздо более длительной, базировалась на более низком, чем в Европе,

уровне развития производительных сил и товарно-денежных отношений: такой "политический фео-

дализм" не способствовал прогрессивным сдвигам в экономике, политике и культуре, воспрепятство-

вал обретению городами самостоятельности и возникновению особого сословия горожан.

Таким образом, параллельно процессу становления, развития и разложения феодализма в евро-

пейской ветви развития шел процесс совершенствования и, следовательно, укрепления прежних

древневосточных структур в рамках единой докапиталистической стадии развития восточной ветви

(без феодализма и средних веков). Однако, в связи с тем, что Запад с начала Нового времени стал иг-

рать моделирующую роль в истории человечества, категории и стадии европейской истории исполь-

зуются как универсальные всемирно-исторические: так, в результате механического переноса с евро-

пейской почвы существует категория "восточного средневековья" (без качественного содержания

средневековья европейского, но с его хронологическими рамками).

Введение в научный оборот термина "восточное средневековье" с европейскими хронологиче-

скими рамками упростило периодизацию всемирной истории, но осложнило периодизацию самого

Востока, для которого ни английская буржуазная революция сер. XVII в., ни французская к. XVIII в.

не являются событиями, существенно повлиявшими на его развитие. Хронология восточного средне-

вековья может быть завершена только типологически существенным событием развития самого Вос-

тока: таковым может быть начало капиталистической трансформации традиционного восточного об-

щества как грань между докапиталистической и капиталистической стадиями развития восточной

ветви человеческого общества (в Европе эта грань проходит по XIV-XV вв. так называемого Раннего

Нового времени, но концом средневековья считается победа английской буржуазной революции в

сер. XVII в. на том основании, что производительные силы новой формации вызревают в недрах

прежней феодальной стадии развития).

Капитализм не мог самостоятельно возникнуть в недрах азиатского способа производства

(АСП) вследствие отсутствия на восточной почве элементарных гарантий прав личности и собствен-

ности. Даже "оптимисты" из числа специалистов, допускающие такую возможность, полагают, что

для этого Востоку потребовалось бы еще как минимум 700-800 лет развития. Традиционные восточ-

ные структуры оказались настолько устойчивыми, что могли трансформироваться только под мощ-

ным внешним воздействием. Как отметил К.Маркс, только европейский колониализм мог способст-

вовать "единственной социальной революции, пережитой когда-либо Азией", то есть переходу на

буржуазный путь развития.

Начало капиталистической трансформации АСП приходится на сер. XIX в. в связи с переходом

Европы от точечной к массированной колонизации, вынужденной вестернизацией и приспособлени-

8

ем Востока к мировому рынку (Фань Вэньлань датирует начало Нового времени в Китае 1840 г., т.е.

началом насильственного открытия страны в ходе 1 Опиумной войны, через три десятилетия начи-

наются буржуазные реформы в Японии...) С середины XIX в. начинается стадиально-формационное

сближение двух основных ветвей развития человечества на базе вестернизации Востока, т.е. воспри-

ятия им западных структур, институтов, идей, технологий...

Восток вступал в мировую капиталистическую систему (формацию) в качестве ее периферии с

запозданием минимум 200 лет, но специфика периферии не может влиять на периодизацию Нового

времени как всемирно исторической эпохи утверждения капитализма. Поэтому изучение истории ус-

ловно существовавших на Востоке "средних веков" заканчивается, а Нового времени - начинается с

сер. XVII в.

3. СОПОСТАВИТЕЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ВОСТОКА И ЗАПАДА В СРЕДНИЕ ВЕКА

В соответствии с законом неравномерности развития различных частей человечества в

разные исторические эпохи до V в. до н.э. наблюдается доминирование Востока, до XVI-

XVII вв. н.э. существовал евразийский культурно-экономический баланс, с XVII-XVIII вв.

доминирует евроатлантическая цивилизация. Разумеется, указанная периодизация отражает

лишь самую общую тенденцию, вектор развития истории. Нас же интересует сопоставитель-

ная характеристика Востока и Запада в средневековую эпоху. Изучение этого вопроса позво-

ляет утверждать, что в данный период Восток все еще превосходил Запад по большинству

количественных и многим качественным показателям развития, о чем свидетельствуют при-

водимые ниже данные таблиц динамики народонаселения и объема ВВП Запада и Востока в

средние века:

От крушения Рима до сер. второго тысячелетия Европа была самым отсталым и бедным пери-

ферийным районом Евразии, боровшимся за собственное выживание. Наиболее высокий уровень

благосостояния в этот период имел Китай, которому слегка уступал Ближний Восток, а Европа нахо-

дилась на нижней ступени уровня жизни среди других цивилизаций.

В XV-XVI вв. начался очередной стремительный натиск мусульманского мира не только в бас-

сейне Индийского океана, Центральной Азии и по Транссахарскому торговому пути: находящаяся в

центре Евразии Османская империя, не удовлетворяясь ролью торгового посредника, претендовала

на захват европейских земель.

Таблица 1.

Динамика народонаселения в средние века (в млн. чел)

Дата Весь мир Европа Азия Африка Китай Индия Япония Англия Франция Португалия Лондон Нанкин, Пекин

1 в. 60 50 1

3 в. 7,5

4 в. 16

600 г. 17 130 50 6

1000 г. 305 24 180 40 70

1100 г. 30 200 100 10

1500 г. 440 68 280 60 100 80 16 4 16 8 0,05 1

1600 г. 81 300 150

1650 г. 550 100 350 100 150

1700 г. 111 415 205 30

9

Таблица 2.

Соотношение населения и объема мануфактурно-ремесленного производства в 1500 г. (в %)

Цивилизация % населения % производства

Дальневосточно-конфуцианская 22,3 30-36

Индо-буддистская 24,1 23-25

Арабо-мусульманская 11,2 16-24

Восток 68 77

Европа 16 18

В результате предпринятых Европой контрмер на морях она превратилась в перекресток миро-

вой торговли: на рубеже XV-XVI вв. она стала хозяйкой Атлантики, поставила под свой контроль

Индийский океан, победа при Лепанто в 1571 г. ликвидировала морское преобладание турок в Среди-

земноморье. От Лепанто до Карловицкого мира 1683 г. установилось военно-стратегическое равнове-

сие, означавшее крах претензий мусульманского мира на разгром Европы. В период 1683-1739 гг.

Европа добивается установления военного превосходства над исламским миром. С 1739 г. ни одна

восточная армия не смогла более нанести поражение европейцам.

С подрывом военной мощи Османской империи с миссионерским характером ее религии и во-

лей к экспансии была предрешена судьба всех остальных восточных обществ. Безразличная к осталь-

ному миру и обращенная вовнутрь индо-буддистская цивилизация обладала слабой государственно-

стью и была относительно легкой добычей европейских колонизаторов. Самодовлеющая китайская

цивилизация еще в 1436 г. прекратила экспансию в Южных морях и начала отгораживаться от ос-

тального мира, а после завоевания Китая маньчжурами страна утвердилась в политике самоизоляции,

неспособной защитить страну от грядущей западной экспансии на Дальнем Востоке.

Военное соревнование с Востоком Европа сумела выиграть благодаря собственным экономиче-

ским усилиям и ошибкам торгово-экономической политики стран Востока. Не имея достаточного ко-

личества ресурсов для самовыживания перед лицом враждебного мусульманского мира, Европа уже в

XII-XV вв. добилась существенного прогресса в металлургии, механике, вооружении, применением

водяной мельницы усовершенствовала текстильное и бумажное производство и в ХV в. стала широко

экспортировать бумагу, оружие, шелк, стекло.

Победа при Лепанто сделала океаны "продолжением Европы", но Восток ограничивал объем

торговли с ней политикой малых квот и монопольно высоких цен. Европа была вынуждена искать

способы сокращения пассива своей убыточной, но необходимей ей торговли с Азией, объем которой

вырос за 16-17 вв. в 15 раз. За восточное сырье Европа все больше стала расплачиваться готовой про-

дукцией: так было положено начало превращению Востока в сырьевой придаток Запада в рамках

складывающегося разделения труда в мировом рынке, чего на Востоке в позднесредневековую эпоху

еще не осознавали. Однако 80-90% дефицита своей азиатский торговли Европа покрывала поставка-

ми туда до 30% получаемого из Америки золота и, особенно, серебра (за 1503-1650 гг. Европа полу-

чила из Нового Света 18444 т. серебра и 190 т. Золота). Стремясь уменьшить утечку драгоценных ме-

таллов на Восток, европейцы организовали производство продовольственных и технических с/х

культур, альтернативное азиатским поставкам, и при этом 6олее дешевое. Результаты были впечат-

ляющими:

- в 16 в. бразильский сахар вытеснил с европейского рынка сиро- египетский, а балтийская

пшеница - арабское зерно;

- в 17 в. арабский лен, хлопок, рис, кофе и китайский чай также были вытеснены амери-

канским производством.

Таким образом, погнавшись за евроамериканским золотом и серебром, Восток начал терять

свои историко-природные преимущества перед Западом. Однако восточные правители и купцы про-

должали диктовать условия торговли де сер. 19 в., поскольку стремительно развивавшийся европей-

ский капитализм гораздо больше нуждался в азиатском сырье, чем натуральное хозяйство традици-

онного Востока в европейских товарах (даже Англия в сер.18 в. 75% импорта из Индии вынуждена

была оплачивать серебром, и только четверть его могла покрыть нужными Индии поставками товар-

ного экспорта). Также еще долгое время сохранялся громадный разрыв в объеме ВНП двух регионов

в пользу Востока (в 1750 г. он составлял 35 млрд. долл. по курсу 1960 г. против 112 млрд. долл. на

Востоке, в 1800 г. - 47 млрд. долл. против 137 млрд. долл.).

10

Однако роль цивилизаций определяется не столько валовыми материальными показателями,

сколько нематериальными качественными показателями развития: динамизмом, жизненной силой,

перспективой... С этой точки зрения 1,5 тыс. лет, именуемых средневековьем, Европа и Восток ис-

пользовали по разному.

За указанный период Европа сумела преодолеть свое периферийное положение отсталой ок-

раины Евразии, совершив социальную, техническую, географическую (ВГО) и интеллектуальную

революции. В результате сложилась новая западноевропейская цивилизация с современным общест-

вом, основанным на отношениях экономической (взаимо)зависимости лично свободных людей и

ориентации на развитие; и капитализм как самонастраивающаяся общественная система, ориентиро-

ванная на поступательный самоподдерживающийся рост на базе технического прогресса, частной

собственности и рыночных механизмов регулирования хозяйства (определение по В.А.Зарину).

Внешним проявлением исторической эффективности избранного Европой пути развития стала снача-

ла поэтапная ликвидация ею разрыва с Востоком в военной мощи в XVI в., а затем по уровню жизни

в XVIII в. (в 1750 г. годовой доход на душу населения в обоих регионах сравнялся на уровне 190 ам.

долл. по курсу 1960 г.). С к. XVIII в. Европа стремительно отрывается по этому показателю от при-

родно гораздо более богатого Востока. Характерная для западного пути развития сильная частнособ-

ственническая тенденция, окончательно восторжествовавшая на рубеже средневековья и Нового вре-

мени, обусловила жизнестойкость западноевропейской цивилизации, способной критически-

позитивно воспринимать свои и чужие новации как источник собственного развития.

В противоположность Европе на средневековом Востоке не было радикальных качественных

структурных преобразований. Стабильность восточного общества обеспечивалась посредством от-

торжения своих и чужих новаций как деструктивных по отношению к существующей системе. Как и

в древности, средневековое восточное общество оставалось традиционным, т.е. основанным на вне-

экономическом принуждении лично зависимых людей и стремлении к стабильности посредством

культурной ориентации в прошлое. В завершающих средневековье XVI-XVII вв. даже происходило

укрепление традиционных структур АСП в рамках новой волны политической централизации после

периода политической раздробленности XIV-XV вв. (Османы, Сефевиды, Моголы, Цини, Токугава).

Таким образом, в средние века Восток сохранил внушительный валовый материальный перевес

над Западом, но последний уже захватил историческую инициативу в свои руки благодаря превос-

ходству качественных характеристик современного европейского общества над традиционным вос-

точным в социально-экономической, политической, военной и духовной сферах.

Сопоставительное изучение средневековой истории Востока и Запада ставит перед исследова-

телем множество проблем и вопросов "почему?":

- почему, имея лучшую одежду (шелк), лучшую посуду (фарфор), лучшую пищу (рис),

лучшие ремесла, большее население, сказочные сокровища, Восток в конце средневековья стал усту-

пать Западу?

- почему изобретатели пороха не имели сильных армий, изобретатели компаса не преуспе-

ли в мореплавании, основатели книгопечатания не имели общественного мнения, накопители сокро-

вищ не сумели превратить их в капитал, наличие природных ресурсов не сопровождалось развитием

предпринимательства? А полунищая бедная ресурсами Европа смогла бросить вызов Востоку?

Ответ на эти и другие вопросы, в сопоставлении с европейским опытом развития, дает инте-

реснейшая и поучительная история Востока в средние века.

4. ЭВОЛЮЦИЯ ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О ВОСТОКЕ В СРЕДНИЕ ВЕКА

Представления западноевропейцев о Востоке изначально формировались под влиянием харак-

тера их взаимоотношений в военно-политической, экономической, культурной и религиозной сферах

с арабо-мусульманским миром, передовым форпостом Востока на подступах к Европе.

Дихотомия Востока-Запада, созданная историей и природой, осложняла взаимоотношения и

взаимопонимание двух миров: это была история взаимонеприятия и дезадаптации генетически раз-

ных типов развития, разного подхода к явлениям жизни, столкновения кардинально различных мен-

талитетов (западный менталитет характеризуется дихотомией светского и духовного, искусства и

мысли, интеллекта и чувства, логики и поэзии...; восточный же, наоборот, неразрывностью мысли и

чувства и, если верить Джали, то "Что есть поэзия? Песнь птицы интеллекта...").

В широком смысле диалог Восток-Запад - это история их взаимоотношений. В нетрадиционном

смысле - это сознательная установка на, как минимум, понимание партнера-оппонента и, как макси-

11

мум, на взаимопонимание. К такой сознательной установке две крупнейшие цивилизации пришли

только в ХХ в., поскольку, как отмечал Вл. Соловьев, "через всю историю человечества проходит ве-

ликий спор Востока и Запада".

Отношения христианской Европы и арабо-мусульманского мира в средние века изначально

приняли характер религиозно-политического соперничества в форме военного противостояния. Пре-

валирование религиозного аспекта в отношениях двух миров объясняется сочетанием ряда факторов:

1. Христианские мыслители от Августина до Фомы Аквинского внедрили в сознание евро-

пейской общественности убеждение, что развитие человечества должно привести к Царству Христо-

ву, которое воспримет в себя весь мир. Однако появление исламской альтернативы поставило под

вопрос ойкуменикальные перспективы христианского мира.

2. Выдвинутое Мухаммедом в мединский период его жизни утверждение об извращении

иудеями и христианами Писания носило оборонительно- защитный характер и позволило исламу ус-

тоять перед влиянием этих гораздо более древних религий. Однако это обвинение ставило под вопрос

непогрешимость христианского вероучения и вызвало непримиримое духовно-эмоциональное отно-

шение христианской церкви и ее паствы к исламу: драма истории заключается не столько в столкно-

вении недобрых намерений злых сил, сколько в столкновении положительных ценностей разных ци-

вилизаций.

3. Стремительная территориальная экспансия исламского мира лишила Европу доброй по-

ловины средиземноморского ареала и поставила под вопрос само существование христианской кон-

фессии.

Вышеуказанные факторы способствовали трансформации раздробленной семьи романо-

германских народов, каковой была Европа до возникновения мусульманской угрозы, в "христиан-

скую Европу" как определенную территориально-культурную целостность, сумевшую противопоста-

вить себя исламскому миру. Категории "священной войны" и джихада закрепили в сознании обоих

миров идею их исторического противостояния.

На фоне возникновения и нарастания конфронтации двух миров менялось содержание их куль-

турных контактов. В IX-X вв. христианские переводчики познакомили мусульман с античным науч-

но-философским наследием. В ХII-ХIV вв. роли переменились - Европа познает античное наследие

опосредованно через арабов, т.е. учится у врага, восполняя тем самым для себя недостающие элемен-

ты материально-духовной культуры. В ХIV-ХVI вв. наступает полоса культурного отчуждения Евро-

пы от исламской "учености", т.к. Ренессанс резко развел культурные судьбы Европы и мусульман-

ского Востока. Европа ориентируется непосредственно на античное наследие без посредничества му-

сульман у которых уже нечего взять и с которыми надо только бороться (много позже

В.О.Ключевский философически вопрошал по этому поводу: "Сначала Восток просветил Европу, за

это Европа покорила Восток; сейчас Европа просвещает Восток - не сделает ли за это Восток с Евро-

пой то, что ранее она сделала с ним?")

Параллельно сокращению культурных заимствований у арабов в европейских культурных и ре-

лигиозных кругах наращиваются усилия по развенчиванию магометанской веры - ее изображали в

качестве христианской ереси, язычества, идолопоклонства, сатанизма и дьявольщины., . О масштабах

диффамации ислама свидетельствует "Божественная комедия" Данте, в которой Мухаммед и Али по-

мещены в девятый ров восьмого круга Ада для тех, "кто, разделяя, копит гнев", т.е. для виновников

"раскола мира" (исключение сделано Данте для Аверроэса и Авиценны, помещенных в лимбе - пред-

дверии Ада для добродетельных нехристиан). Активно дебатировалась также тема "сексуальной рас-

пущенности" мусульман: Мухаммед якобы стяжал себе поддержку "диких кочевников" пустыни

"разрешением блуда и телесных услад".

Не красили Восток в глазах европейцев и результаты их научных изысканий. В XIII в. в Европе

была переиздана "Политика" Аристотеля, в которой тирания квалифицируется как "деспотическая

монархия", и с этого времени формируется концепция "азиатского деспотизма", связанная с отсутст-

вием частной собственности и политическим бесправием подданных на Востоке.

С наступлением турок в ХV в. в отношении напуганных этим европейцев к исламу появились

новые нотки. Высказывались мнения, что военным путем невозможно решить семисотлетний спор

двух мировых регилий предложения решить его на базе совместного поиска общей основы двух ре-

лигий и выявления реальных разногласий для их сглаживания. Папа Пий II в письме к султану Мех-

мету Завоевателю (Константинополя) указывал на единую библейскую основу двух вероисповеда-

ний, их единобожие, веру в загробную жизнь и в бессмертие души.

С осознанием на рубеже ХVI-ХVII вв. перехода военно-технического и культурного первенства

к Европе поиск взаимопонимания с исламским миром прекратился: судьбы Европы от этого более не

зависели... C открытием в ходе ВГО обходных путей вокруг Африки и Америки отпала необходи-

12

мость дорогостоящего сокрушения турецкого заслона на пути европейской восточной торговли. С

ликвидацией торгово-посреднической монополии и военного превосходства Османской империи Ев-

ропа теряет былой интерес к мусульманскому Востоку и налаживает прямые контакты с другими

азиатскими цивилизациями.

Таким образом, средневековая Европа по необходимости была вынуждена изучать Восток в

лице его мусульманской части - арабов и турок. По причинам военно-идеологического противостоя-

ния это изучение проводилось на донаучном уровне и преследовало утилитарную цель доказательст-

ва правильности Учения Христова и христианского образа жизни. Даже вышедшая в 1697 г. книга

английского востоковеда Х.Придо имела тенденциозное название "Подлинная природа мошенниче-

ства, всецело проявившаяся в жизни Магомета...". Первый перевод Корана появился в Европе лишь в

1698 г. Тем не менее, за столетия европейско-мусульманских контактов (культурного обмена, рели-

гиозно-теологических дискуссий, Крестовых походов) произошло существенное усложнение и рас-

ширение знаний европейцев о Востоке. В ходе этих контактов сложился христианоцентричный под-

ход к истории и политике, ставший основой для утверждения в будущем европоцентризма.

5. ЕВРОПОЦЕНТРИЗМ

С исчезновением на рубеже ХVI-ХVII вв. комплекса страха перед турецко-мусульманским

Востоком европейские представления о Востоке претерпели ряд изменений. С опубликованием в

1704-08 гг. в переводе А.Гаманна "Тысячи и одной ночи" Восток превращается в источник экзотики и

романтики: европейцы восхищались иерархией и централизацией, системой экзаменов и сочинения-

ми в Китае, архитектурой Индии и живописью Японии. Модными в Европе становятся разнообраз-

ные "восточные стили" (сады, беседки, будуары, дворцы...) Позднее, в ХIХ в. поток европейских пу-

тешественников и миссионеров был глубоко разочарован подлинной жизнью, порядками и задворка-

ми Востока за тонким слоем "экзотики". То, чем раньше европейцы восхищались, в том числе формы

социально- политического устройства, теперь стало ими осуждаться как порочное, неподвижное и

недостойное человека.

Перейдя к широкой колониальной экспансии, экстравертивная буржуазная Европа с ее импер-

ским мироощущением цивилизационного превосходства и "бремени белого человека" соответственно

квалифицировала интравертивный Восток как отсталый, застойный и нецивилизованный. С точки

зрения европейского рационализма афро-азиаты ленивы и непредприимчивы. Вспышки национально-

освободительного движения покоренных и вроде бы покорных "туземцев" застойного Востока вос-

принимались как проявление "восточного коварства".

В европейском общественном мнении колониальной эпохи постепенно формируется европо-

центристский взгляд на мир, в котором динамичная, творческая, свободная Европа выполняет по от-

ношению к застойному, деспотическому, фанатичному Востоку цивилизаторскую миссию. Подобный

взгляд на мир был не только порождением сложившейся в ХIХ в. ситуации. Европоцентризм как об-

щественно-политический феномен противопоставления "правильной хорошей" Европы остальному

миру претерпел длительную эволюцию затухания и угасания под влиянием объективных и субъек-

тивных факторов и всегда имел под собой определенные внутренние основания:

- от греко-персидских войн в древности сохранялось ощущение как страха маленькой Ев-

ропы перед огромным непредсказуемым Востоком, так и возможности его сокрушения;

- противоборство с исламским миром в эпоху средневековья возродило востокофобию в

Европе, а успешное завершение противоборства связывалось европейцами не только с физическими

усилиями с их стороны, но и с превосходством западного пути развития и образа жизни;

- в Новое время европоцентризм стал одной из идеологических подпорок колониальной

экспансии Европы. "Империалистическая историческая наука", служанка и лоцман колониализма в

чужих цивилизационных водах, объясняла историю и специфику Востока через призму европейских

категорий и стадий развития. В результате, например, научная разработка проблемы отсутствия част-

ной собственности в качестве господствующей как причины отставания Востока дала колонизаторам

основания и обоснование для проведения земельных конфискаций в пользу метрополий - не все ли

равно азиатскому крестьянству, кому платить ту же самую ренту-налог?

- в новейшее время европоцентризм помогает обосновывать противодействие метрополий

национально-освободительному движению в колониях, якобы "неспособных" в силу своей общей

отсталости к самоуправлению и независимости;

- в постколониальный период европоцентризм препятствует духовной деколонизации раз-

вивающихся стран и способствует навязыванию им западных моделей развития без учета их цивили-

зационной специфики, что может быть выгодным Западу, но ведет к тяжелым последствиям для Вос-

13

тока. Свидетельством такого навязывания является появление работ типа "Конец истории" Ф. Фу-

куямы, объявившего западную модель капитализма вершиной мировой эволюции;

- в настоящее время усиление противоречий по линии "развитой Север - развивающийся

Юг" способствует росту европоцентристских тенденций в развитых странах (об этом свидетельству-

ют, например, огульные обвинения мусульманскому миру в "фанатизме" в связи с проявлениями в

ряде стран "мусульманского ренессанса", или требования перехода восточных стран на европейский

демократический стандарт, хотя в большинстве из них еще не созданы для этого соответствующие

духовно-культурные и социально-экономические предпосылки).

Возникновение европоцентристских настроений на уровне массового сознания, в принципе не

удивительно, поскольку оно всегда реагирует на межцивилизационные (и даже просто межнацио-

нальные) отношения "фобиями" и "центризмами". Однако европоцентристский подход не может

быть признан приемлемым в сфере исторического исследования, предметом которого является не

столько результат, сколько причинно-следственные связи, его породившие.

Проявлениями европоцентризма в исторической науке являются:

- перенос на Восток закономерностей, стадий и категорий развития Европы;

- принижение вклада и роли Востока в истории человечества;

- мифологизация восточной специфики.

Последствиями такого подхода могут быть:

- искаженное понимание восточной истории и общества;

- ответная культурно-цивилизационная реакция Востока в адрес высокомерного Запада

(антирасистский расизм и т.д.);

- трудности налаживания диалога Восток-Запад и замедление процесса складывания еди-

ного мирового сообщества.

Не отказываясь от обвинений Западу в целом и западной исторической науке в грехе европо-

центризма, в то же время следует отметить, что эти обвинения не совсем справедливы:

- во-первых, всем цивилизациям прошлого, и особенно восточным, присуще надменное

отношение к другим народам:

а) древние греки в молитвах благодарили богов за то, что они создали их свободными эл-

линами;

б) китайцы вплоть до насильственного открытия их страны европейцами не проявляли ни-

какого интереса к другим народам и культурам, взяв от них разве что буддизм и персидские ковры. В

1793 г. китайский богдыхан отверг предложение об установлении торгово-дипломатических связей с

Англией на том основании, что англичане "явно неспособны" воспринять китайские законы, манеры

и обычаи, т.е. англичане "недостаточно цивилизованы";

в) у индусов отсутствовала традиция даже собственного историописания, а посещение

благородным, т.е. из высшей касты, индусом заморских земель означало его осквернение;

г) среди мусульман даже Ибн-Халдун не интересовался историей Европы.

Грех европоцентризма оказывается не столь уж большим в общем ряду аналогичных явле-

ний (китаецентризм, японоцентризм...)

- во-вторых, европейцы в своем "центризме" - заметное исключение из мировой истории:

они проявили невиданный до них интерес к другим народам и культурам (нашли, раскопали, рас-

шифровали, изучили, классифицировали и воссоздали забытое самим Востоком прошлое его наро-

дов...) При этом, пишет Л.Н.Гумилев, всегда стремившаяся к экспансии буржуазная Европа "оккупи-

ровала даже чужое прошлое", т.е. интерпретировала его исходя из западной системы ценностей и

применительно к собственным потребностям колониального закабаления и эксплуатации Востока.

Именно европейцы создали такие специфические отрасли исторического знания, как ориенталистика

и африканистика (впоследствии с соответствующими страново-региональными специализациями).

Беда в том, что, как отметил академик Конрад, "европейцы изучают Восток, но не учатся у него".

6. МАРКСИЗМ И ВОСТОК: ФОРМАЦИОННЫЙ ПОДХОД И КОНЦЕПЦИЯ "АЗИАТСКОГО СПО-

СОБА РОИЗВОДСТВА ПРОИЗВОДСПРОИЗВОДСТВА" (АСП)

Учение К. Маркса позволило материалистически объяснить развитие человеческого общества

как естественно-исторический линейно-прогрессивный процесс смены формаций. Из предисловия к

"Критике политической экономии" следует, что постпервобытное человечество знало следующие

способы производства: азиатский, античный, феодальный, буржуазный. Ничто из этой схемы не вы-

14

зывало столь яростных дискуссий и такого множества интерпретаций, как концепция АСП, который

характеризуется:

- отсутствием частной собственности на средства производства;

- государственной эксплуатацией фактических владельцев земли (общинного крестьянства);

- наличием господствующего сословия эксплуататоров-чиновников, построенного по иерархи-

ческому принципу соподчинения;

- деспотической формой правления.

Вопрос первый: является ли АСП одной из стадий развития Востока (древневосточный строй)

или обозначает Восток как целое (единая докапиталистическая стадия развития Востока от перво-

бытного общества до Маркса)?

Вопрос второй: переживала ли Европа когда-либо стадию АСП, или античный способ произ-

водства появился сразу на первобытной основе?

Вопрос третий: что думал сам К. Маркс, специально и профессионально Востоком не занимав-

шийся, по первому и второму вопросам?

Известно, что К.Маркс, выдвинув однажды идею АСП, более о ней не упоминал, что истори-

ками трактуется по-разному:

- поскольку более не упоминал, постольку в существовании АСП не сомневался и от идеи

АСП не отказывался;

- не упоминал потому, что отказался от концепции АСП. Тогда возникает вопрос: почему

отказался? Ренегат от марксизма и, следовательно, его идейный противник К. Витфогель дал свою

трактовку сложившейся коллизии: основатели марксизма убоялись сопоставления АСП и социализ-

ма, т.к. отсутствие частной собственности неизбежно должно привести к деспотизму при социализме

(следует помнить в связи с этим, что нацистская Германия была страной с частнособственнической

основой).

Объектом научного творчества К. Маркса была история европейская, причем в ее методологи-

ческом аспекте, как история создания предпосылок для капитализации европейского общества. В

связи с этим правомерен вопрос о применимости марксизма, как историко-философского очерка ка-

питализации Европы, к докапиталистическим обществам Востока. Сам К. Маркс не считал европей-

ский путь развития посредством смены формаций "всеобщим..., по которому роковым образом долж-

ны идти все народы". Кроме того, путь смены формаций характеризуется классовой борьбой как

"движущей силой" этого варианта развития и сменой господствующих классов в результате револю-

ций - "локомотивов истории". К. Маркс, давший миру учение о классовой борьбе, не применял этот

термин по отношению к Востоку, поскольку не видел места классам в обществе без частной собст-

венности. Развивая тезис Гегеля о "поголовном рабстве" на Востоке. Маркс писал, что "восточный

человек никогда не становится собственником, а является только владельцем, он по сути дела сам

собственность, раб..." Он также отмечал, что "единственной социальной революцией, пережитой ко-

гда-либо Азией", было начало капиталистической трансформации традиционных восточных структур

под воздействием колониальной политики Европы.

Комплекс подобных высказываний К. Маркса дает основания предполагать, что АСП в его по-

нимании являлся особым путем развития Востока в рамках единой докапиталистической стадии без

четких классовых критериев и явно выраженных этапов. Основатели марксизма, претендовавшие на

методологически полное объяснение закономерностей и стадий истории Европы, в то же время ука-

зали на коренные отличия АСП от европейских способов производства (античного, феодального, ка-

питалистического). Следовательно, марксизм - достаточно полно разработанная методология позна-

ния европейской истории (теория смены формаций), и в то же время - недостаточно полно разрабо-

танная методология развития восточного общества (идея АСП). В этом смысле марксизм является

учением о двух путях развития человечества. Однако последователи классического марксизма (как и

многих других крупных научных теорий) творчески разрабатывали (и догматизировали) только одну

сторону учения, игнорируя другую.

Роковую роль в судьбе марксизма, как метода анализа общественного развития, сыграло его

превращение в монопольно господствующую государственную идеологию сначала в СССР, а затем и

в ряде других стран. По причинам политико-идеологического характера марксизм из объяснительно-

го принципа был превращен в орудие достижения и приближения конкретных целей - мировой рево-

люции, долженствующей сокрушить капитализм как на Западе, так и на Востоке. В результате догма-

тизации "европейской части" марксизма (теории смены формаций) европейская модель развития бы-

15

ла абсолютизирована как "магистральный путь" развития человечества, а идея АСП, т.е. "азиатская

часть" марксизма, была предана забвению и в 1931 г. осуждена как "троцкистско-зиновьевское из-

вращение ленинско-сталинского учения". Официальная сталинская "пятичленка" смены обществен-

но-экономических формаций принципиально игнорировала марксову концепцию АСП. Дискуссии об

азиатском способе производства закончились в подвалах НКВД.

После второй мировой войны стало ясно, что, вопреки истмату развитые страны Запада отверг-

ли социализм, а многие развивающиеся страны "нелогично" выбирали его из-за структурной близо-

сти к нему традиционных восточных обществ. Политические потребности сотрудничества с нацио-

нально-освободительным движением породили дискуссию об АСП в СССР и странах советского

блока в сер.60 - сер.70 гг. В ее ходе были выявлены главные, нуждающиеся в первостепенной разра-

ботке, проблемы ориенталистики: несовершенство понятийного аппарата на стыке европеистики и

востоковедения; проблема двух путей развития человечества; проблема феодализма на Востоке: если

он там был, то какой (восточный, государственный, политический?), в чем его феодальность и какова

его хронология; оценка колониализма и глубины его воздействия на Восток: прервал ли он споради-

ческие предпосылки развития капитализма на восточной почве или привнес капитализм в восточное

общество?; разрыв глубины частных исследований конкретных проблем и поверхностности соедине-

ния их результатов.

Дискуссия 60-70 гг. об

АСП завершилась выхо-

дом монографии

В.Н.Никифорова "Вос-

ток и всемирная исто-

рия" с изложением всех

высказанных по пробле-

ме точек зрения - сам

автор согласился с мне-

нием известного китае-

веда В.П.Илюшечкина,

что "АСП - это мертвая

буква марксизма". Одна-

ко дискуссия продолжа-

лась. Л.Б.Алаев так опи-

сывает борьбу: идея

АСП сыграла свою по-

ложительную роль про-

тивовеса "западному

марксизму", но когда

сторонники АСП разви-

ли эту идею в направле-

нии "разрыва мировой

истории на две не свя-

занные между собой

части", то это "явно вы-

водило размышления за

пределы здравого смыс-

ла" с точки зрения сто-

ронников всемирно-

исторического подхода и

усиливало их позиции - "по иронии историографии борющиеся стороны усиливали друг друга".

С распадом СССР и ликвидацией идеологической монополии официального марксизма в сфере

гуманитарных исследований появились новые возможности для свободных востоковедных изыска-

ний, в том числе и по выдвинутой Марксом проблеме АСП. Однако пересмотр устоявшихся пред-

ставлений в такой сложной области, как востоковедение, не должен превратиться в смену прежней

официально-партийной фальсификации истории Востока на ее вульгаризацию в результате "воспаре-

ния новомодных теорий над фактами в угоду политической конъюнктуре". Особенно это относится к

противопоставлению цивилизационного подхода как "прогрессивного" формационному как "маркси-

стско-догматическому", которое следует перевести в плоскость соотношения и взаимодополнения

этих двух подходов: марксизм скомпрометирован как монопольно господствующая идеология, но

остается одним из методов научного познания.

16

ПРИРОДА И ОБЩЕСТВО НА ВОСТОКЕ В СРЕДНИЕ ВЕКА

1. ПРИРОДНЫЙ ФАКТОР В ИСТОРИИ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА

Годы, люди и народы

Убегают навсегда

Как текучая вода

В гибком зеркале природы

В. Хлебников

Все живое - природно. Человеческое общество и культура - антиприродны, т.к. материально-

культурный прогресс обеспечивается за счет первичных (растения, животные, почвы, вода) и вторич-

ных (минералы, энергия) ресурсов природы.

У истоков цивилизации человек просто пользовался первичными возобновляемыми ресурсами

природы, не нанося ей при этом существенного ущерба. От первых цивилизаций до наших дней не-

уклонно обостряется конфликт природы и человечества:

- природа развивается эволюционно, человечество - революционно (социально, экономи-

чески, научно-технически...);

- природные ресурсы в конечном счете невозобновляемы, человеческие потребности - без-

граничны: первобытный человек брал от природы 2-4 тыс. ккал. в день, средневековый - 20-24 тыс.,

современный - до 240 тыс. ккал. в день, т.е. рост заимствований от природы на душу населения в ты-

сячу раз за 10 тыс. лет (при этом население Земли от первобытной эпохи выросло до 6 млрд. чел.).

Начало конфликту "человек-природа" было положено переходом человека от пассивного сбора

ее даров к активному взаимодействию с ней для повышения валовых сборов первичных ресурсов.

Как писал создатель теории ноосферы В.И.Вернадский, "открытие земледелия решило все будущее

человечества. Изменяя этим путем жизнь автотрофных зеленых организмов на земной поверхности,

человек тем самым создал такой рычаг для своей деятельности, последствия которого в истории пла-

неты были неисчислимы. Человек этим путем овладел всем живым веществом: не только зелеными

растениями, т.к. именно эти последние определяют жизнь всех других существ".

С прогрессом земледелия и его экспансией на все новые территории исчезают естественные ус-

тойчивые самоподдерживающиеся экосистемы. На смену им приходит хрупкий искусственный ан-

тропогенный (техногенный) ландшафт:

- в неолите-мезолите - в долинах предгорных рек;

- в бронзовом - нач. железного века в цивилизациях крупных речных долин.

Расширение с развитием земледелия "пищевого пласта" способствовало росту ВВП в арифме-

тической, а населения - в геометрической прогрессии. Человеку, как и любому другому биологиче-

скому виду, присуща способность к лавинообразному увеличению своей численности при благопри-

ятных условиях. Однако прекращение роста пищевого пласта не сопровождается пропорциональным

демографическим спадом - это ведет к росту демографического давления на землю и диспропорции

между возможностями антропогенного ландшафта и потребностями общества. Возражения К.Маркса

Мальтусу, что научно-технический прогресс перекрывает рост населения, не совсем распространяют-

ся на докапиталистические общества, особенно на Восток (даже в Европе недостаточно высокий уро-

вень техвооруженности, сдерживавший освоение ее природных богатств, стал одной из причин Кре-

стовых походов). Парадокс: ликвидировав зависимость от естественной природы, человек стал рабом

техногенной среды, которая диктует теперь ему свои условия и определяет его образ жизни и само-

сознание. Вызвав изменения природы, общество само вынуждено изменяться в соответствии с этими

переменами. С этой точки зрения можно усмотреть совсем другой смысл в словах Н. Заболоцкого:

"Два мира есть у человека: Один, который нас творил, Другой, который мы от века Творим, по

мере наших сил".

Обедняя естественную природу созданием техногенных ландшафтов, цивилизация ставит себя

на грань саморазрушения в результате кризиса взаимоотношений общества и природы, что находит

выражение даже в языке (китайский иероглиф "наводнение" одновременно обозначает "бедствие").

Природа мстит цивилизации за победы над собой. Каждая из таких побед, отметил Ф.Энгельс, имеет

"в первую очередь те последствия, на которые рассчитывали, но во вторую и третью очередь совсем

другие, непредвиденные, последствия, которые очень часто уничтожают значение первых".

17

Среди подобных "непредвиденных последствий" можно выделить следующие:

- чем больше население речных долин, тем беднее там флора и фауна;

- чем богаче речные долины, тем беднее и пустыннее прилегающие районы;

- чем больше общество зависит от сохранения техногенной среды, тем больше сохранение

техногенной среды зависит от стабильности общества (социальные катаклизмы в обществе со слож-

ными ирригационными системами эквивалентны природным катастрофам), рабы техногенной среды

в состоянии играть роль геологической силы, разрушающей среду жизнеобитания в результате оши-

бок землеводопользования (Вавилон, Египет, Майя).

Восточное общество, положившее в древности начало человеческой цивилизации, в средневе-

ковую эпоху большую часть своей энергии направило не на продолжение успешно начатого разви-

тия, а на поддержание баланса отношений с природой. Поэтому в средние века очаг цивилизации не-

уклонно перемещался из давно освоенных и бесперспективных с точки зрения дальнейшего эконо-

мического прогресса тропических и субтропических районов Востока в среднюю полосу умеренного

климата, в Европу с ее даровыми природными кладовыми и резервами, особенно лесными, которые

ждали своего освоения.

По М.Блоку, европейское общество до ХI в. пользовалось, в основном, первичными природны-

ми ресурсами, а с этого рубежа начинает активно переходить к освоению вторичных ресурсов, базы

становления ее будущей промышленной мощи. На Востоке же начало аналогичного процесса будет

вызвано лишь потребностями мирового рынка в ХIХ в., после "транспортной революции".

Природа - Закон, существование человечества - подзаконно. Поэтому человеческие общества

приспосабливаются к природным условиям посредством хозяйственной деятельности и развиваются

в определенном направлении, создавая соответствующие им типы производства, которые, в свою

очередь, в той или иной степени предопределяют становление устойчивых социально-политических

структур и систем. Еще древние греки различия народов связывали со средой их обитания. Отраже-

нием такого подхода стала концепция географического детерминизма, объясняющая особенности

исторического развития различных обществ природными условиями их существования.

Г.В.Плеханов полагал, что "в географической среде - источник и конец развития". Не чужд такому

подходу и биодетерминист О.Шпенглер, который писал в "Закате Европы": "Я вижу вместо монотон-

ной картины всемирной истории... феномен множества могучих культур, расцветающих со стихий-

ной силой на лоне своего ландшафта, к которому каждая из них строго привязана на протяжении все-

го своего существования... Эти культуры, организмы высшего порядка, вырастают с возвышенной

бесцельностью, подобно цветам в поле". Слишком суровая природа препятствует возникновению

цветов-цивилизаций, слишком щедрая - ведет общество на помочах" .лишая его стимула к саморазви-

тию (как образно пошутил А.Тойнби, Адам и Ева положили начало роду человеческому только после

их изгнания из Рая...).

Геодетерминистский подход дает основания для расистских предположений (по подсчетам

А.Тойнби, черная paсa не создала ни одной цивилизации, желтая - создала три цивилизации, белая -

23). Любимый автор Геббельса Гегель в своих рассуждениях о географической основе всемирной ис-

тории пришел к выводу, что "мировой дух не может создать мир для себя в жаре и холоде" и "пред-

почитает арийскую расу" - следовательно, "славяне и негры - навоз истории".

На наш взгляд, степень правоты географического детерминизма точнее всего определил

Л.Н.Гумилев: такой подход не столько неверен, сколько "недостаточен", т.к. абсолютизирует пассив-

ное воздействие природы на человеческие общества и игнорирует их активную роль компонента эко-

систем в определении собственной судьбы в ходе хозяйственно-экономической деятельности, науч-

но-технического творчества и социально- политического развития: степень развития цивилизации

определяется сдвигом от парадигмы "природа - человек", когда географический детерминизм суще-

ственно прав, к парадигме "человек - природа", когда этот детерминизм существенно неправ и явно

недостаточен. На ранних этапах развития человеческого общества роль природно-географического

фактора (первичных ресурсов) велика и даже определяющая, на более поздних - она существенно

меньшая (но возрастает роль вторичных ресурсов как условия дальнейшего качественного прогресса

общества).

По соотношению потребляемых тем или иным обществом первичных и вторичных природных

ресурсов можно судить о степени его социально- экономического развития - чем меньше зависимость

общества непосредственно от земли, тем выше степень его развития. Интересную пищу для размыш-

лений по этому поводу дает сопоставление взаимоотношений с природой и их последствий земле-

дельческих цивилизаций Востока с "азиатским типом производства" (АТП), номадов с кочевым ти-

пом производства (КТП), и европейского типа производства (ЕТП) в средневековую эпоху.

18

2. КОЧЕВОЙ ТИП ПРОИЗВОДСТВА (КТП) В СРЕДНИЕ ВЕКА

Вся история Азии складывалась под влиянием взаимодействия двух этнокультурных эколанд-

шафтных регионов с противоположными типами хозяйствования: растениеводческого АТП и ското-

водческого КТП.

Особенности КТП и кочевого образа жизни:

1. В отличие от растениеводческих обществ, создавших великие цивилизации, кочевники ока-

зались на это неспособны, поскольку Степь поглотила все их силы и сделала их своими рабами. Как

отметил А.Тойнби, у кочевников "нет своей истории", но есть история их взаимоотношений с сосед-

ними земледельческими цивилизациями и Степью с ее климатическими циклами. Все развитие коче-

вых народов свелось в основном к выработке определенной суммы навыков и умений выживать в

степи, и только в этом они достигли совершенства.

2. Высокая продуктивность скотоводства при его малой трудоемкости позволяла ограничить

участие мужской части населения в жизни общества охотой, охраной стад и транзитных торговых

путей, военными набегами на соседей и торговые пути. С выпасом стад успешно могли справиться

подростки, а с выработкой продукции скотоводства (доение, кумыс, творог) - женщины.

3. Кочевые народы оказались неспособными к созданию не только мануфактурного, но даже

простого ремесленного производства (кроме грубой обработки животных шкур и металлов). Со вре-

мен Чингис-хана все попытки создания в степи ремесла умирали вместе с плененными мастерами,

так как единственно возможный в степи способ производства - скотоводство.

4. Социально-экономические противоречия, возникавшие в кочевом обществе, сглаживались

экстенсивными методами откочевок на новые пастбища или завоевания новых земель. Это замедляло

процессы социальной дифференциации и, следовательно, социального прогресса кочевых обществ,

но именно это ставило сохранивших племенную спайку воинов-конников в выигрышное положение

перед социально дифференцированными земледельческими народами.

5. Кочевые народы оказались неспособными к созданию собственной государственности (толь-

ко протогосударственных структур) в условиях изолированного существования без внешнего воздей-

ствия со стороны более развитых земледельческих цивилизаций в результате военно-политических

контактов, торгового и культурного обмена. Кочевое хозяйство, коль скоро оно остается кочевым,

ставит определенные пределы для социального развития ведущих такое хозяйство народов. Эти пре-

делы ограничиваются военной демократией или стадией раннеклассового общества. Даже создавая

огромные империи, подвижные скотоводы не переходят этих стадий и после распада указанных им-

перий снова возвращаются к общинно-кочевой организации.

6. Не только благосостояние, но и само существование кочевых народов зависело от смены

климатических циклов, которым наиболее подвержены именно степи, т.е. районы КТП. Существуют

разные точки зрения на взаимосвязь климатических циклов с демографическими процессами и завое-

вательной политикой кочевых обществ. По одной из них, внешняя экспансия номадов вызывается

усыханием степей, которое подвигает кочевые народы на массовые миграции, сметающие на своем

пути земледельческие цивилизации, а демографический рост является следствием, а не предшествен-

ником миграций. Л.Н.Гумилев придерживается другой точки зрения: усыхания степей (он их насчи-

тывает три в эпоху средневековья) вели к выселению кочевников на окраины Великой Степи и даже

за ее пределы на территории, оставленные по этой же причине земледельцами. Это не завоевания, а

удовлетворение своей и скота жажды и голода. В периоды усыхания степей кечевники прозябают,

что негативно отражается на демографических процессах. При очередном увлажнении степной зоны

номады возвращаются на родные места, растет их четвероногое богатство и численность самих ко-

чевников. Это ведет к усложнению социально-политической обстановки и, как следствие, к внешней

экспансии как средству социально-политической разрядки - завоевательная политика ведется не из-за

необходимости экономического выживания, а по государственно- политическим соображениям.

7. На разных этапах своей истории кочевые общества выполняли по отношению к гораздо бо-

лее развитым и культурным соседям различные функции, самая безобидная из которых - "паразит

цивилизации". Пограничный разбой был крайне выгоден номадам, которые легко мобилизуются

именно на грабеж, в то время, как энергия цивилизаций рассредоточена по широкому спектру внут-

ригосударственной деятельности и им приходится для укрепления границ усиливать налоговое бремя

и прибегать к дорогостоящей и опасной тактике привлечения одних варваров против других варва-

ров. Кроме того, сражаясь с кочевниками, цивилизация тем самым обучает их военному искусству и

19

технике, которыми потом сама же будет бита. Победы цивилизаций над кочевниками в пограничных

войнах пирровы и никогда не окончательны из-за рекреационных возможностей варварского общест-

ва (кочевник в первую очередь - воин, и только во вторую - производитель). Если для цивилизации

война - бремя, то для кочевников - возможность подвигов, приключений, заимствований в культурно-

технической сфере при сохранении самобытности. На этом этапе кочевники - паразиты цивилизаций.

8. Переход кочевников от пограничного грабежа к широкой внешней экспансии парадоксаль-

ным образом совпадает с периодами упадка, децентрализации и раздробленности их земледельческих

соседей. Ослабевшие цивилизации, худо-бедно отбивавшиеся от грабительских набегов в позицион-

ных пограничных войнах, не могли устоять перед организованной интервенцией. Победам кочевни-

ков способствовало знание ими их цивилизованных соседей, приобретенное в пограничных конфлик-

тах и в торгово-культурных контактах. Как отметил Ф.Бродель, "всякий раз, когда варвар одерживает

верх, это случается от того, что он... по меньшей мере всерьез потерся" около цивилизованного сосе-

да. Время работало на варваров, сыгравших роль "гиен истории" против больных цивилизаций.

9. Вторжение носителей КТП, совершенно не понимавших ценности земли и земледелия, на

территории чисто земледельческого АТП - трагедия восточных цивилизаций средневековья, понуж-

денных к регрессивному попятному развитию. Кроме того, кочевники, вторгшиеся в регионы со

сложной ирригационной системой, разрушали саму природную основу существовавших там цивили-

заций - хрупкий техногенный ландшафт, созданный трудом десятков поколений, и превращались тем

самым на скаку в "отцов пустыни". Европа же, с ее более устойчивым многоотраслевым сельским

хозяйством гораздо легче перенесла кочевые завоевания.

10. Победа над более развитыми народами таит в себе для номадов много опасностей и в ко-

нечном счете ведет их к поражению как носителей КТП. Победа дифференцирует кочевое общество и

подрывает былую спайку и дисциплину: смелость перерождается в свирепость, неприхотливость - в

лень, ограниченность и пороки. Сумма навыков приспособления к степной окружающей среде не

подходила и делала невозможным существование победителей в прежнем качестве в другом хозяйст-

венно-культурном окружении.

11. Судьба победивших кочевников во многом зависела от решения ими проблемы территори-

ального расположения своего политического Центра. Эта проблема могла ими решаться по-разному:

- монгольская династия Юань, установив политический центр в Пекине, попала в орбиту при-

влекательности китайской цивилизации, восприняв старокитайскую бюрократическую систему

управления и уложившись в культурно-историческую парадигму смены Мандата Неба благодаря

союзу с северокитайскими шэньши. Династия Юань тем самым превратилась в военно-

эксплуататорский паразитический институт: это вело к совпадению социальных и этнических проти-

воречий и к конечной гибели династии, несмотря на ее фактическую китаизацию и частичную асси-

миляцию с северо-китайской частью имущего класса;

- иранское общество, в отличие от привлекающего китайского, носит отталкивающий чужаков

характер - поэтому монголы были вынуждены принять ислам для легитимизации своего господства

на базе принципа смены династии. Монгольская элита ассимилировалась благодаря этому с местной

верхушкой, сохранив при этом боеспособную монгольскую конницу в имеющихся в Иране пастбищ-

ных районах;

- Золотая Орда осталась в степи, удовлетворившись косвенным господством над Русью:

а) вдоль русских границ находились хорошие пастбища;

б) практически вся территория Руси оставалась в пределах досягаемости монгольской кон-

ницы;

в) на Руси не было теории (типа китайской "смены Мандата Неба"), которая могла бы

обосновать прямое подчинение русского православного общества "нехристям" (к тому же, до мон-

гольского нашествия нехристей неизменно в конце концов били);

г) на Руси были силы, заинтересованные в сохранении над ней власти Орды как средства

нейтрализации тевтонской угрозы (А.Невский).

Таким образом, косвенное господство над Русью удовлетворяло в определенной степени обе

стороны. Только вариант косвенного господства позволял кочевникам сохранить свою самобытность

на основе КТП, создать относительно прочные государственные институты и обеспечить гораздо бо-

лее длительное господство над Русью, чем прямое управление Китаем и промежуточный вариант

управления Ираном.

Таким образом, цивилизационная многоукладность Востока в средние века привела к противо-

борству противоположных типов производства (КТП и АТП) и пагубно отразилась не только на по-

бежденных цивилизациях, но и на победивших кочевых обществах. Варвары торжествовали лишь в

20

кратковременном плане: культурная инфильтрация цивилизованной жертвы в некультурного победи-

теля - неизбежная плата за его чисто военный успех. Кочевник, сошедший с коня, перестает быть ко-

чевником сам или в своем потомстве. Печальна и судьба кочевых метрополий, производительные си-

лы которых оказываются подорванными (количество населения и скота) экспансией - показательна

судьба Монголии, превратившейся из метрополии в отсталую провинцию ранее побежденного Китая,

и Аравии, ставшей культурно-экономической периферией арабского халифата.

3. АЗИАТСКИЙ ЗЕМЛЕДЕЛЬЧЕСКИЙ ТИП ПРОИЗВОДСТВА (АТП)

1 кв. км тропических лесов Востока может обеспечить пропитание трех человек, занимающих-

ся охотничье-собирательным промыслом. Тот же кв. км, превращенный в пашню, может прокормить

130 чел. Такая разница в продовольственной производительности способствовала сведению еще в

древности тропических лесов под пашню. Это сопровождалось демографическим взрывом, заложив-

шим основу извечного демографического преобладания земледельческого Востока над регионами

европейского (ЕТП) и кочевого (КТП) типов производства.

Демографический подъем, начавшийся в древности, не прекратился в средневековую эпоху, а

лишь трансформировался в стабильно высокий прирост населения, чему способствовал ряд факторов:

- рентабельность детского труда в традиционном сельском обществе;

- стойкость сложившихся в древности поведенческих стереотипов в пользу большой се-

мьи;

- закрепление и освящение на рубеже древности и средневековья указанных стереотипов

(конфуцианством - "холостяк - порочный человек, малодетный - малоуважаемый человек"; исламом -

"большая семья угодна Аллаху", и т.д.);

- "продовольственная революция" в эпоху средневековья, в результате которой практиче-

ски весь Восток оказался "в объятиях риса".

Продовольственную базу древневосточного общества обеспечивали просо, сорго и пшеница.

Параллельно опоре на эти культуры народы Азии веками накапливали навыки рисоводства. Переход

в средние века большей части населения Азии на рисоводство объясняется превосходством этой

культуры над остальными по ряду важнейших показателей:

- урожайность риса 21 центнер с 1 га (в очищенном виде) против 16 ц у пшеницы;

- 1 гa рисового поля дает 7500 ккал., пшеничного - 1500 ккал., а 1 га пастбища может обес-

печить получение 150 кг мяса (350 ккал).

Таким образом, переход на рисовое производство и пропитание народов Южной Азии и Даль-

него Востока был продиктован вполне прагматическими соображениями. Однако, как отметил

Ф.Бродель, "растения цивилизаций" (пшеница, рис, маис) настолько глубоко "организовали матери-

альную... и психическую жизнь людей..., что создались почти необратимые структуры". Сделав в

средние века ставку на рис как продовольственную монокультуру, азиатские общества оказались в

рабской зависимости от его тиранической власти, диктовавшей им свои условия, ибо технология ри-

соводства требует рекордно большого количества ручного труда. К тому же, на рубеже I-II тыс. н.э

завершается процесс перехода на новые скороспелые сорта риса, способные давать два урожая в год -

это потребовало новых рабочих рук и способствовало очередному демографическому взрыву.

Рано или поздно в рисоводческих районах возникает диспропорция "избыток населения - не-

достаток земли". Однако возникновение и усугубление этой диспропорции не привело к массовым

миграциям из перенаселенных благодатных в почвенно-климатическом отношении долин в отдален-

ные от рек районы. Это объясняется не только трудностями освоения целинных земель: наработан-

ные десятками поколений рисоводов навыки хозяйственней деятельности оказывались совершенно

бесполезными на удаленных от рек территориях (к нач. ХХ в. орошению подвергалось всего 40%

бассейна р. Янцзы - именно там проживала подавляющая часть населения бассейна).

В средние века окончательно сложился АТП с его спецификой и устойчивыми характеристика-

ми (20% земной суши, 50% населения Земли, круглогодичный вегетационный период, оптимальное

количество осадков, хорошие почвы, высокая эффективность орошения, повышающая урожайность в

2-3 раза (урожайность зерновых в Индии составляла сам 14-30, а риса - сам 15-35, в то время как в

Англии XIII в. сам 3-4, ХVII в. - сам 5, ХIХ в. - сам 11). Однако наиболее характерной чертой АТП

было ненормальное и постоянно ухудшающееся соотношение трудовых и земельных ресурсов: при

земельной константе происходит постоянный рост населения. Это наложило неизгладимый отпечаток

на развитие восточных земледельческих обществ.

21

В результате полного сведения лесов под пашню в долинах рек сложился хрупкий антропоген-

ный ландшафт, существование которого зависело от сохранения баланса между обществом и приро-

дой. Поэтому восточные земледельческие общества для своего выживания должны были проводить

целенаправленную политику поддержания этого баланса, доведенную до совершенства в средневеко-

вом Китае. Основные направления этой политики:

1. Принципиальная установка на сохранение социально-политической стабильности за счет от-

каза от количественного и качественного роста, т.к. рост неизбежно сопровождается нарушением

стабильности. Поэтому традиционному восточному менталитету чужда ориентация на накопительст-

во, предпринимательство и личный экономический успех "за счет общества".

2. В рамках ориентации на поддержание стабильности осуществляется всеобъемлющий госу-

дарственный контроль и регулирование всех сфер жизнедеятельности общества, прямо или косвенно

затрагивающих баланс между обществом и природой. Поскольку продовольственно напряженное

перенаселенное общество не могло само обеспечить гарантии выживания его членов, восточное го-

сударство впридачу к традиционным государственным функциям взвалило на себя роль арбитра и

регулятора отношений между обществом и природой и, в качестве главной, социально-

экономическую функцию. Поскольку выполнение этой функции требовало соответствующей квали-

фикации и специальной подготовки, гражданские чины госаппарата на Востоке, как правило, имели

более высокий статус, чем военные (Конфуций начинал свою карьеру государственного служащего с

должности хранителя амбаров в царстве Лу). Со временем, еще с древности, класс управляющих хо-

зяйственными делами восточного общества превратился в коллективного собственника основных

средств производства (земли) и в коллективного эксплуататора. При такой системе, окончательно

оформленной в средние века, чиновничеству была предназначена роль сознательной силы общества,

а крестьянству - движущей физической производительной силы.

В силу перечисленных выше факторов восточное государство превалировало над обществом, а

общество над личностью. Подобные отношения по вертикали "государство-общество-личность" не

вызывали протеста со стороны членов общества, поскольку основная масса населения была неспо-

собной обеспечить себе гарантии приемлемого существования без руководства госаппарата. В ре-

зультате и чиновничество и крестьянство оказались взаимно заинтересованными в сохранении силь-

ной государственной власти. Все это способствовало превращению восточного общества не столько в

стабильное, сколько в статичное, принципиально застывшее с окостеневшими социально-

политическими структурами

3. Постоянная продовольственная напряженность восточного общества вынуждала его идти на

небывало жесткие, с точки зрения европейца, ограничения и самоограничения потребностей и по-

требления не только широких трудящихся масс, но и аппетитов господствующего коллективного

эксплуататорского класса. Среди них отметим следующие:

- принципиальная растениеводческая однобокость восточного сельского хозяйства и отказ

от всего, что могло бы нанести ущерб урожайной монокультуре (от животноводства, садоводства,

лесного хозяйства, технических с/х культур), т.к. интересы продовольственного обеспечения общест-

ва требовали запашки всех пригодных для этого земель. Недифференцированность восточного с/х

препятствовала развитию товарно-денежных отношений, международному торговому обмену, полу-

чению экспортных доходов;

- принципиальная уравнительность в распределении земель для сохранения стабильности

посредством предотвращения социальной дифференциации крестьянства: пауперизации его с одной

стороны, появления "сильных домов" с другой стороны;

- поддержание постоянной пропорции между деревенским и городским населением и, со-

ответственно, постоянной пропорции раздела продовольствия между городом и деревней, что пре-

пятствовало развитию городов, ремесла и торговли;

- поддержание постоянной нормы эксплуатации крестьянства - физической основы суще-

ствования продовольственно напряженного общества (кроме общественных работ), детализация кре-

стьянских повинностей. Скудость ресурсов вынуждала правящий класс Востока в большей степени,

чем в Европе, согласовывать свои аппетиты с интересами других слоев: так, среди основных задач

государства было создание страховых запасов продовольствия для переброски их по мере необходи-

мости по принципу "оттуда, где много - туда, где мало".

4. Дешевизна рабочей силы в связи с ее переизбытком и отказ от ориентации на рост и, следо-

вательно, на развитие, способствовали остановке на Востоке научно-технического прогресса (НТП)

как силы, способствующей общему прогрессу общества в целом. Парадокс: в малонаселенной Анг-

лии НТП приводил к тяжелым социальным последствиям в виде луддизма, а что было бы с перенасе-

ленным Востоком, если бы там еще в средневековье прижился НТП? С этой точки зрения Востоку

22

повезло, что его основная рисовая монокультура не требовала хозяйственных усовершенствований,

иначе десятки миллионов людей оказались бы без средств к существованию (перефразируя факт анг-

лийской истории, можно сказать, что на Востоке "технический прогресс съел бы людей").

Дело в том, что рисоводство нуждается в совершенствовании не орудий, а средств труда, т.е.

технологии производства:

- постройка дамб глубиной до 20 м и высотой над поверхностью 5-6 м, создание террас -

дело трудоемкое, но не требующее механизации;

- для обеспечения практически вечной и бесперебойной работы ирригационных систем

достаточно их правильной эксплуатации ручным трудом (перекачка воды на нижний уровень по бам-

буковым желобам и на верхний уровень по бамбуковым трубам успешно решалась с помощью водя-

ных насосов, приводимых в движение ногами или руками человека);

- проточная илистая вода (до 9ЗЗ кг ила на 1 куб. м воды) в значительной мере выполняла

роль удобрения, а отсутствие отходов животноводства из-за принципиального отсутствия последнего

вообще компенсировалось внесением на поля городских нечистот, покупаемых или обмениваемых

крестьянами на зерно и зелень. В 1 в. Чжан Жун установил зависимость между скоростью течения

воды и выпадением ила, что способствовало становлению научной организации удобрения полей;

- роль гербицидов на чеках выполняла рыба (карп, толстолобик), бывшая также и допол-

нительным "мясным урожаем".

Роковую роль в истории стран Дальнего Востока и ЮВА сыграло отсутствие лошади в качестве

тягловой силы. Применение лошади было не только нерентабельно на малых площадях и в отсутст-

вие пастбищ (зерно могло потребляться только людьми), но и прямо осуждалось после того, как

Юань Чжень изобрел в X в. тяжелый плуг для шести человек, а государство наладило массовый вы-

пуск таких плугов. В эпоху Мин в Китае даже знать не ездила на лошадях. Простолюдины заменили

лошадь на полях как тягловую и на дорогах как транспортную силу (в Европе именно лошадь сделала

с/х эффективным и базой ПНГ).

Таким образом, АТП - трудоизбыточный интенсивный тип земледельческого производства, при

котором общество развивается циклами соотношения населения и природных ресурсов. Чрезмерная

человеческая нагрузка на землю вызывает социально-политические катаклизмы как стихийные регу-

ляторы (голод, восстания, эпидемии, войны), которые могут лишь временно восстановить пропорцию

общественных потребностей и природных возможностей. Поэтому все слои восточного общества при

ведущей роли государства еще в древности поставили перед собой задачу, а в средние века ее выпол-

нили - апробировали на практике сознательное регулирование взаимоотношений с природой посред-

ством приспособления общества к природе (Китай исчерпал возможности экстенсивного развития

еще в 1 в. до н.э., тогда как Европа - в ХIХв., Россия - в конце XX в.).

Благодаря комплексу целенаправленных мероприятий дальневосточно-конфуцианская и индо-

буддистская цивилизации смогли выжить на пределе - грани с природой (другие цивилизации вос-

точного типа - Египет, Майя, Вавилон, не сумели соотнести себя с природой и погибли). Однако под

покровом культурно-традиционной стабильности продолжало расти население и ухудшался природ-

но-экологический фактор - это вело к политической нестабильности из-за борьбы за передел общест-

венного продукта - постепенное накопление благ сверху при обеднении снизу периодически лишает

устойчивости пирамиду власти. Правящие круги стран Востока реагировали на эти подспудные про-

цессы не реформированием АТП в целом, но дальнейшим усилением внеэкономического принужде-

ния. Жесткий порядок и культурно-традиционная стабильность обеспечили странам АТП возмож-

ность выживания, но не могли обеспечить им возможностей качественного развития - однако Восток

почувствует это только с наступлением Нового времени при столкновении с экспансией гораздо бо-

лее динамичного европейского типа производства (ЕТП).

4. СОПОСТАВИТЕЛЬНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА АЗИАТСКОГО И ЕВРОПЕЙСКОГО ТИПОВ

ПРОИЗВОДСТВА

В эпоху средневековья Восток и Запад вступили с традиционными обществами, ориентирован-

ными в экономической сфере на удовлетворение только первоочередных потребностей, и не более

того. Как отмечает А.Я.Гуревич, "идея развития производительных сил чужда средневековью, ибо не

расширенное производство, а простое воспроизводство является нормой и идеалом". Однако уже в

раннем средневековье эти общества существенно отличались одно от другого по ряду важнейших

параметров:

23

- азиатские земледельческие общества пошли по пути укрепления и совершенствования

древневосточных структур с приматом государства над обществом и общества над личностью, с

принципиальной установкой на стабильность за счет качественного роста. Разрушительные регрес-

сивные последствия для Азии имело противоборство совершенно разнотипных АТП и КТП;

- европейское общество зрелого феодализма характеризовалось постепенным усилением

античных традиций и ценностей, качественным отбором наиболее жизнестойких социально-

политических институтов в условиях политической децентрализации и духовного плюрализма (дихо-

томия светской и духовной власти) и соревнования однотипных государств и типов производства. В

отличие от Азии, Европа не испытала страшного воздействия своей первобытной периферии - евро-

пейцы смогли освоить ее территориально и переработать экономически, социально и духовно, поэто-

му социально-экономически и культурно-идеологически европейские народы развивались относи-

тельно единообразно-синхронно, без резких стадиальных контрастов. Воздействие же азиатской пер-

вобытной периферии Европа по настоящему испытала только в начале средневековья;

- азиатские общества развивались замедленно-эволюционно по линии приспособления мо-

нокультурного сельского хозяйства к высокопроизводительному природному фактору, а европейское

общество - по линии преодоления многоотраслевым сельским хозяйством малопроизводительного

природного фактора. Многоотраслевое с/х гораздо более устойчиво к воздействию на него социаль-

но-политических и природно-климатических катаклизмов. Таким образом, средневековые европей-

ское и азиатское общества изначально базировались на принципиально различных культурных и со-

циально-политических основаниях и противоположных типах производства.

В отличие от азиатского, европейский тип производства характеризуется избытком земли и не-

достатком рабочих рук. Здесь рост населения компенсируется увеличением запашки и переселением

на новые, неосвоенные в хозяйственном отношении земли, что при худшем почвенно-климатическом

факторе затруднено без технического прогресса. Если Азия накапливала избыточное население, то

Европа - технический потенциал. В Европе доход приносил труд человека - и богатство феодала из-

мерялось "в душах", в Азии доход приносила земля и богатство измерялось ее площадью и качест-

вом. Следовательно, в Азии главным условием производства был природный фактор, а в Европе -

человеческий труд при минимальной роли природного компонента.

Возможность получения больших урожаев при минимальной затрате труда на Востоке породи-

ла в конечном счете зависимость азиатского общества от высокопроизводительного природного фак-

тора - они не дошли даже до паровой системы и трехполья, т.к. основой урожайности было не вос-

создание, а сохранение почвенной структуры. Если естественное плодородие и изобилие тропиков

сдерживало инициативу азиатского земледельца, то условия умеренного пояса подталкивали евро-

пейцев на хозяйственно-технические эксперименты, ставшие основой сельскохозяйственной револю-

ции: замена двухполья трехпольем, переход к севообороту и ликвидации паров; освоение новых с/х

культур - картофеля, маиса, капусты, моркови, томатов; новый способ удобрения земли зелеными

удобрениями, сохраняющими плодородие полей - викой, люпином, бобовыми; отказ от использова-

ния в качестве тягловой силы коров, быков и волов в пользу лошади, отказ от перегонного скотовод-

ства в пользу стойлового содержания скота; организация искусственных лугов с кормовыми травами

для развития молочного животноводства; селекция новых сортов растений и пород скота; расшире-

ние обрабатываемых с помощью новых технических приспособлений земель; повышение удельного

веса интенсивных отраслей земледелия - огородничества, виноградарства, садоводства, технических

культур... Только после внедрения указанных и других нововведений в крестьянских хозяйствах Ев-

ропы стало возможным производить от 25% до 50% продовольствия свыше личного потребления.

Таким образом, возможность получения только малых урожаев при больших затратах дефи-

цитного труда стимулировало НТП и поиски новых форм организации производства и общественной

жизни в Европе (восточное общество склонно к канонизации старых форм и уклоняется от измене-

ний, подрывающих желанную стабильность).

Избыток населения на Востоке обесценил труд и, следовательно, его носителя. Недостаток тру-

да в Европе возвысил его и, следовательно, человеческую личность. Труд Европы динамичен - земля

Востока консервативна. Поэтому средневековая Европа дала миру предприимчивых людей, изобре-

тателей, землепроходцев, исследователей, а для Азии были характерны инерционность, косность и

забота о пропитании.

В эпоху Раннего Нового времени (ХIV-ХV - ХVII вв.) традиционное европейское общество

трансформировалось в общество современного типа, ориентированное в экономической сфере на на-

копление и рост. С отказом европейского общества от традиционных ценностей прибыль впервые в

человеческой истории (кроме евреев) была открыто признана и религиозно освящена как основной

принцип поведения, оправдывающий действия людей, а ЕТП принял свою законченную форму. Ази-

24

атскому типу производства были совершенно чужды подобные поведенческие установки. Т.о., в Ран-

нее Новое время АТП и ЕТП, как материальная основа двух основных путей развития человечества,

превратились в полные противоположности.

Подводя итоги теме влияния природного фактора на развитие восточного общества в средние

века, можно утверждать:

1. Природно-географический фактор - способствует возникновению цивилизаций, и не случай-

но это произошло именно на Древнем Востоке.

2. Социально-политический фактор - способствует существованию жизнеспособных цивилиза-

ций, умеющих выжить в данном природно-экологическом окружении. Восточные цивилизации сред-

невековья сумели выжить за счет ограничений и самоограничений личной свободы и, следовательно,

творческого потенциала подданных и качественных параметров развития.

3. Технико-экономический фактор - способствует развитию жизнестойких цивилизаций, спо-

собных критически-позитивно относиться к своим и чужим новациям, как источникам собственного

развития. Этим фактором общества с АТП не смогли воспользоваться, т.к. он был блокирован небла-

гоприятным для НТП социально-политическим фактором, ограничившим творчески-

предпринимательские потенции личности и общества.

25

СПЕЦИФИКА РАЗВИТИЯ ВОСТОКА В СРЕДНИЕ ВЕКА

1. ЭВОЛЮЦИЯ АЗИАТСКОГО СПОСОБА ПРОИЗВОДСТВА (АСП)

Переход азиатских охотничье-промысловых человеческих сообществ к земледелию оказался

возможным благодаря общинной организации труда, позволявшей успешно решать сложные и трудо-

емкие задачи строительства и обеспечения функционирования ирригационных систем. Часть произ-

водимого валового продукта члены общины отчисляли в общинный страховой фонд. Распорядители

страховых фондов (общинная верхушка) использовали их не только по прямому назначению в инте-

ресах всех общинников, но также для укрепления своего собственного материального благосостояния

и повышения социального статуса. "Слуги общины" превратились в правящую верхушку, организо-

ванную по иерархическому принципу сначала внутри каждой отдельно взятой общины, а затем и над

всем обществом, в качестве носителя коллективной формы правления и эксплуатации социально од-

нородного общинного крестьянства.

Община - слишком трудный объект для эксплуатации извне: с этой задачей могла справиться

только сильная государственная власть в лице коллективного собственника основного средства про-

изводства - земли. Сильная государственная власть - это еще и возможность создания крупного госу-

дарства, способного противостоять нашествиям кочевников. Утвердившийся еще в древности АСП

по своему основному содержанию был государственным способом производства. В средневековую

эпоху этот строй лишь усовершенствовался, облагородился культурно-правовыми традициями и

принял свои законченные классические формы и очертания.

Почвенно-климатическая благодать Востока изначально обеспечивала азиатскому крестьянину

меньший по сравнению с Европой объем необходимого продукта (для функционирования крестьяни-

на как трудовой единицы). Природа Востока давала населению дополнительный источник питания и

позволяла обходиться минимальными расходами на жилье, одежду, топливо. Соотношение необхо-

димого и прибавочного продукта изначально было много выгоднее для владельца земли, чем в Евро-

пе. Поэтому в древневосточном обществе достаточно было 20-30% произведенного продукта для со-

хранения устойчивости крестьянского хозяйства. Соответственно, государственная рента могла дос-

тигать 70-80%. Отражением такого положения, сложившегося в древности и сохранившегося с из-

вестными вариациями в средневековье, стала пятичленная схема издольной эксплуатации крестьян-

ства, в соответствии с которой доля крестьянина в произведенном им продукте исчислялась исходя из

того, какая часть технологической цепочки принадлежала ему самому (труд самого крестьянина,

орудия труда, тягло, земля, вода).

К началу средневековья ситуация с нормой эксплуатации крестьянства уже кардинально изме-

нилась. Встречные параллельные процессы роста населения и уменьшения земельной площади на

душу нас, превратили издольщину в систему хуже крепостнической: в условиях нехватки земли кре-

стьянину просто некуда было податься. Государство же, не взирая на усиление демографического

давления на землю, стремилось, по-возможности, к сохранению прежде зафиксированных объемов

ренты, как основы своего могущества. В Китае к.1 тыс. н.э. при прожиточном минимуме 0, 8 га на

душу деревенского населения на 1 крестьянина приходился всего 1 га, а рента государству составля-

ла 40% производимого продукта, а в конце эпохи Цин физически возможной была выплата только

10% ренты. Т.о., в средневековую эпоху "почва" в буквальном смысле слова постепенно уходит из-

под ног АСП. Подобная тенденция могла привести либо к загниванию АСП с непредсказуемыми со-

циально-политическими катаклизмами, либо к его разложению как основе для утверждения нового

способа производства.

Разложение АСП могло произойти либо под сильным внешним воздействием более прогрес-

сивного способа производства (в средневековую эпоху до этого еще не дошло - наоборот, земледель-

ческая Азия страдала от экспансии менее прогрессивного КТП), либо в результате существенного

усиления частнособственнической тенденции в ущерб монопольным позициям государства в эконо-

мике со всеми отсюда вытекающими последствиями для мощи государства и положения крестьянст-

ва.

Историческая наука давно уже отказалась от господствовавшего в европейском сознании 18-19

вв. представления о тотальном огосударствлении основных средств производства на Востоке. Однако

отголоском указанных представлений является тезис сравнительно-исторических сопоставлений, в

соответствии с которым:

- для Востока характерно господство государственной собственности;

26

- для Европы - господство частной собственности;

- для России - сочетание государственной и частной собственности в экономике и, соот-

ветственно, восточных и западных традиций в политико- идеологической сфере.

При всей своей простоте, которая сама по себе привлекательна, вышеуказанная формула боль-

ше вводит в заблуждение, чем ведет к истине:

- по подсчетам В.Непомнина, в сер.19 в. удельный вес податных казенных крестьян в Рос-

сии составлял 63%, а помещичьих крепостных - всего 37%; в Китае же того времени почти наоборот.

Чисто количественный подход приводит к тому, что Россию следует считать более азиатской стра-

ной, чем Китай.

- она игнорирует влияние типа производства - хозяйствования, т.к. в России явно не гос-

подствовал АСП. В поиске степени азиатской компоненты следует учитывать не только и не столько

соотношение государственной и частной собственности, сколько статус этих видов собственности.

Уступая на том или ином этапе развития АСП по размерам частному сектору, государственный сек-

тор экономики как субъект производственных отношений неизменно оставался в привилегированном

статусном положении как основа устойчивости общества и мощи государства.

Частный сектор землевладения, "теневая экономика" АСП, появился в результате превращения

условного земельного держания за службу государству части чиновничества в фактическое земель-

ное владение (это было возможно в эпохи ослабления государственной власти в целом и способство-

вало дальнейшему усугублению этой тенденции) с одной стороны, и как следствие подспудных неза-

конных процессов приватизации государственных земель обедневшей части крестьянства т.н. "силь-

ными домами", с другой стороны.

Поскольку главное богатство в обществе с АСП не собственность как таковая, которой можно

лишиться в любой момент, а престиж и власть, дающие законное право распоряжения и контроля

общественных и природных ресурсов и процессов, то "сильные дома" стремились во все времена

обеспечить себе гарантии как минимум покупкой на корню членов госаппарата и, как максимум,

проникновением в правящий слой. Таким образом, в истории восточных обществ периодическое уси-

ление частнособственнической тенденции происходит за счет встречных движений - бюрократизации

частника и приватизационных процессов в бюрократической среде. Усиливаясь экономически и вне-

дряясь прямо или косвенно в сферу государственного управления, "сильные дома" коррумпируют ее,

т.к. на первый план ставят не общегосударственные, а личные интересы. Чрезмерное усиление част-

нособственнической тенденции крайне негативно отражается на положении надельного крестьянства.

По сложившейся на Востоке традиции государственным налогом-рентой облагается земля как глав-

ная ценность, а не обрабатывающие ее крестьяне независимо от их численности. Процессы незакон-

ной приватизации земли могли быть успешными только при условии, если в государственную казну

продолжала поступать рента в прежнем объеме. Выгода частника от приватизации земли заключается

в разнице между прежним объемом ренты с нее в пользу государства и повышенным объемом ренты

с крестьянства приватизированных земель в пользу приватизатора (в Китае I тыс. н.э. это соответст-

венно 40% и 50%, т.е. частник кладет в карман 10% производимого продукта). Повышение и без того

высокой нормы эксплуатации на 10% ставило крестьянство приватизированных земель на грань фи-

зиологического выживания.

От приватизационных процессов в с/х страдало и государство, т.к. между ним и платящим на-

логи крестьянством появлялся посредник: прибавочный продукт, делимый ранее между крестьянст-

вом и государством, теперь делится между тремя его собственниками. По мере укрепления своего

экономического и политического влияния на местах этот посредник начинает скрывать от налогооб-

ложения новые с/х угодья и занижать качество приватизированных земель, увеличивая тем самым

свою долю присвоения прибавочного продукта. Государственная казна, испытывая недобор средств,

уже не может выполнять свои традиционные функции в прежнем объеме (ирригационные проекты,

страховые фонды, оборонные мероприятия). Ослабевшее государство, неспособное (или не желаю-

щее по причине его коррумпированности) поставить частника на место, также повышает ставки на-

логообложения с крестьянства - это ведет к восстаниям с требованием восстановления прежней спра-

ведливой попранной нормы эксплуатации "как в старые добрые времена", чем пользуются кочевники

для масштабных и на этот раз успешных вторжений.

Усиление частнособственнической тенденции встречало яростное сопротивление со стороны

большей части членов госаппарата, боровшихся за сохранение своего монопольного положение кол-

лективного собственника всего земельного фонда и максимально возможной части всего прибавоч-

ного продукта. Т.о., в противодействии частнику и крестьянство и государство занимали внешне кон-

сервативную позицию, что лишало частнособственническую тенденцию в деревне всякой перспекти-

вы (к тому же, ее победа вела к гибели государства и вторжению кочевников, и в итоге "победитель"

27

- частник терял вообще все, т.к. становился первой жертвой восставших крестьян и жадных до грабе-

жа кочевников). В совместной борьбе с частником крестьянство выступало в роли опоры государст-

ва, олицетворявшего собой АСП, а государство - в роли защитника эксплуатируемого им "по-

правилам" крестьянства от неумеренной эксплуатации его "сильными домами".

Вышеуказанные факторы, особенно боязнь остаться один на один с бунтующими против нару-

шения традиционного статус кво спаянными крестьянскими общинами, побуждали землевладельцев

Востока в лице их наиболее дальновидных представителей из чувства самосохранения признавать

ведущую статусную роль государства в экономике и в политике (независимо от соотношения госу-

дарственного и частного секторов в деревне). К тому же, открытый характер господствующего класса

на Востоке делал для частновладельцев гораздо белее выгодным участие в коллективной эксплуата-

ции. История свидетельствует, однако, что она делается отнюдь не всегда именно дальновидными

представителями тех или иных классов.

Не следует заблуждаться и на основании европейского опыта развития с прогрессивной ролью

частной собственности строить выводы, что "однозначно консервативные" восточное государство и

крестьянство пресекли "исторически прогрессивную" частновладельческую тенденцию в деревне. На

самом деле землевладелец на Востоке - социальный паразит, живущий в городе за счет обкрадывания

крестьянства и государства посредством ренты-оброка и непосредственного участия в с/х производ-

стве не принимающий. Восток не испытал революционизирующего воздействия барщинного хозяй-

ства на развитие с/х производства и производственных отношений вообще, поскольку аграрное пере-

население делало гораздо более выгодным взимание оброка с принадлежавших владельцу земель. К

тому же, отсутствие системы майората в большинстве стран Востока способствовало быстрому рас-

пылению земельной собственности (в эпохи Суй-Тан в Китае даже члены императорской фамилии

имели не более чем по 10 тыс. му земли (15 му - 1 га) и на полученный с этой площади доход в 60 т

зерна могли содержать 20-30 семей обслуги, т.е. двор среднего русского помещика 19 в. Через два-

три поколения наследники принца оставались (уже без титула) с правами на жалкие части некогда

крупного по китайским стандартам хозяйства). Аналогичные процессы происходили и в нетитуло-

ванной землевладельческой среде, отчасти компенсировавшей свое обнищание увеличением поборов

с крестьянства.

Если роль частника в восточной деревне можно однозначно квалифицировать как паразитиче-

скую, то в городе рентные накопления землевладельцев могли превратиться (теоретически) в капи-

тал, соединившись с дешевой рабочей силой вынужденных сельских мигрантов (если в Европе коли-

чество ремесленников зависело от общественных потребностей в их продукции, то для Азии характе-

рен их переизбыток в связи с перенаселенностью и пауперизацией дерерни). В отличие от сельской

местности, где государство враждебно относилось к частнику, подрывающему устои, развитие за его

счет городского ремесленного и мануфактурного производства могло (по логике европейца) считать-

ся общественно полезным и не опасным для государства делом. Попытки подобной производитель-

ной реализации рентных накоплений на Востоке имели место и наиболее поучительной из них была

первая в мире дискуссия о возможности перехода от государственной к рыночной городской эконо-

мике, проведенная в Китае в 81 г. до н.э. и вошедшая в историю как "Дискуссия о соли и железе"

(Яньтелунь).

Яньтелунь

Хотя ханьский Китай уже исчерпал возможности экстенсивного развития (Европа такие

возможности потеряет в ХIХ в., Россия в к. ХХ в.), проблема форм собственности в городе не была

столь острой, т.к. Китай был самой могущественной державой Азии того времени и не испытывал

внешнего давления и разлагающих социально-политический организм импульсов со стороны более

развитых цивилизаций. Поэтому дискуссия проходила в лучших китайских традициях "на самом вер-

ху" с благословения императора в форме спора мудрецов, апеллирующих к классическим произведе-

ниям древних.

Китайская цивилизация и культура носит проектный характер. Это выражается в превалирова-

нии в ней идеальных (духовных, морально- этических) моментов над материальными, в отведении

материальному роли средства достижения идеального, а Идеал Китая - Стабильность, доходящая до

принципиальной застойности. Проблема форм собственности в городе также решалась исходя из то-

го, насколько они обеспечивают сохранение стабильности и порядка. Участники дискуссии решали

вопрос: кто - государство или частник - должен заниматься городской экономикой и, соответственно,

как произведенная продукция достигнет потребителя - через систему государственного распределе-

ния или посредством купли- продажи в частной торговой сети?

Сторонники государственной городской экономики (в основном из числа чиновников) со зна-

нием дела предупреждали, что "если весь доход проходит через один канал, то такое государство не-

28

победимо; а если через несколько, то государство обречено". Эти апологеты твердой законности и

сильной государственной власти также апеллировали к уравнительней психологии масс.

Рыночная оппозиция в лице ученых-конфуцианцев требовала упразднения государем "казен-

ных учреждений, ведающих добычей и производством соли, железа и опьяняющих напитков". Оппо-

зиция заявляла, что "чиновники кишмя кишат", используя свои возможности в системе государствен-

ного производства и распределения указанной продукции для собственного обогащения. Конфуциан-

цы предлагали отказаться от государственного регулирования торговли дефицитом в пользу расши-

рения частного производства и торговли для ликвидации всех и всяческих дефицитов.

Победителями из дискуссии (которая, по крайней мере теоретически, могла изменить фунда-

ментальные основы и будущий ход развития китайского общества) вышли государственники, сумев-

шие доказать, что замена государственной экономики на рыночную может привести только одно су-

щественное положительное изменение - рост производства, но много отрицательных последствий,

угрожающих самому существованию общества и государства:

- во-первых, это ускоренный процесс социальной дифференциации (признаваемое массами

экономическое неравенство по должности между подавляющим большинством населения и ничтож-

ным количеством чиновничества заменилось бы гораздо более существенным неравенством по ре-

зультатам экономической деятельности с перспективой социальных потрясений и подрыва стабиль-

ности);

- во-вторых, произошло бы изменение отношений государства как ведущей силы и общества

как силы ведомой. Часть общества, преуспевшая в экономической деятельности, скупила бы на кор-

ню ослабевший госаппарат для достижения своих узкозгоистических интересов, что в условиях Ки-

тая равносильно катастрофе. Сильная государственная власть всегда была первым объективным ус-

ловием выживания китайского общества, а не просто прихотью действительно жадных до власти и

привилегий чиновников.

Завершая анализ дискуссии Яньтелунь, как одной из любопытнейших страниц в истории Под-

небесной, хочется отметить традиционное китайское стремление к консенсусу: хотя солидной соци-

альной опоры у рыночников не было, государство на всякий случай серьезно изучило возможную

альтернативу развития страны и ее последствия; целью участников дискуссии был поиск оптималь-

ного пути развития китайского общества той эпохи. И выбор, сделанный ими, оправдал себя по край-

ней мере на полторы тысячи лет вперед. Что касается судьбы рыночной конфуцианской платформы:

по мере превращения конфуцианства в государственную идеологию и вхождения конфуцианцев во

власть их оппозиция государственному способу производства и распределения "соли, железа и опья-

няющих напитков" существенно уменьшилась.

Таким образом, не только паразитическая частновладельческая тенденция в деревне, но и эко-

номически плодотворная частнопредпринимательская деятельность в городе подрывали АСП, осно-

ванный на стабильности и для стабильности. Частнопредпринимательская инициатива на Востоке

ограничивалась не только вышеуказанными высокими мотивами, но и рядом конкретных препон и

ограничений:

1. В отличие от Европы, восточные города возникали не как торгово- ремесленные центры, а

как оплоты военно-административной мощи.

2. С точки зрения экономической они были больше торговыми, чем производственными цен-

трами. Масштабы городского потребления превышали масштабы его производства.

З. Городская торговля была в основном транзитной.

4. Торговые гильдии возникли раньше цехов ремесленников и имели больший вес.

5. Ремесленные цехи (там, где они были) не имели функции защиты своих членов и конкуриро-

вали между собой. Дешевизна рабочей сипи из-за ее избытка препятствовала внедрению технических

усовершенствований.

6. Казенные мануфактуры препятствовали развитию частной инициативы.

7. Государство обирало торговые гильдии и цехи, находившиеся на городской земле, принад-

лежавшей государству (обязательный бесплатный госзаказ, обязательная продажа государству части

производимой продукции по заниженным ценам, фиксация цен, обилие таможенных перегородок).

8. Государственная монополия на полезные ископаемые держала потенциального частного

предпринимателя "на поводке" у чиновничества.

9. Концентрация правящего класса (с челядью) в городах помешала им стать "вольными" в ев-

ропейском понимании этого слова. Поскольку торгово- ремесленное население не составляло боль-

шинства горожан, то городские "движения" в средневековую эпоху практически отсутствуют.

29

Совокупность вышеуказанных факторов позволяет говорить об "огосударствлении" города на

Востоке. В отличие от европейских городов, "катализаторов перемен", восточные города при всей их

внешней кипучести, оставались "хранителями традиций". В таком консервативном городе, по словам

К.Маркса, могли существовать только "допотопные" формы капитала, присущие всем докапитали-

стическим обществам:

- ростовщический капитал, обладающий "способом эксплуатации", характерным для капитала,

но без характерного для него способа производства;

- торгово-купеческий капитал, "непосредственный предшественник" капитала промышленного

этак в него и не превратившийся (по крайней мере, до втягивания Востока в мировое капиталистиче-

ское разделение труда с сер. ХIХ в.).

Таким образом, не только государство и крестьянство, но и города на Востоке в средние века

консервативны: индивидуальная социальная мобильность была - классовой мобильности не было.

ВЫВОДЫ: в средние века, вопреки теоретическим штампам, "реальный" АСП включал в себя,

хотя и боролся с ней, частную собственность в качестве "теневой экономики". Поэтому история ази-

атских обществ характеризуется борьбой пассивного центростремительного государственного и ди-

намичного центробежного частного начал внутри имущего класса, часть которого олицетворяла со-

бой власть, а другая посягала на ее основы. Следовательно, к традиционным государственным функ-

циям контроля крестьянства добавляется еще и функция ограничения и подавления частнособствен-

нической тенденции, что делало неизбежным превращение государственной власти в деспотическую.

Так возникает основное противоречие АСП - между объективной необходимостью централизации

государственной власти и неизбежным ее перерождением в деспотическую. Особенно это характерно

для инонациональных правящих династий, пришедших к власти в результате побед кочевников над

земледельческими цивилизациями: им необходимо подавлять чуждое этноконфессиональное населе-

ние в условиях многослойности имущего класса.

Частнособственническая тенденция на Востоке была блокирована деспотической государст-

венной властью сверху при поддержке крестьянства снизу. Это сделало АСП нереформируемым из-

нутри - традиционализм оказался сильнее спорадических предпосылок капитализма. Поэтому трудно

говорить не только о развитии, но даже об эволюции АСП - их заменила циклическая повторяемость

этапов движения по кругу (социальная стабильность при неоспоримом господстве государственной

собственности - социальная нестабильность при ослаблении государственной собственности и власти

- гибель государства - восстановление государственной собственности и мощи государственной вла-

сти).

2. ОСОБЕННОСТИ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ НА ВОСТОКЕ

В отличие от Европы с ее четкими классовыми критериями и стадиально-формационным деле-

нием развития история Востока характеризуется цивилизационной и формационной многоукладно-

стью в форме переходности и межформационности, т.е. сохранением социальных отношений и поли-

тических институтов прежних эпох. Среди них следует особо выделить институты деспотической

власти и корпоративность.

В СИЭ (т.5, 1964, ст. 131) деспотия определяется как форма древневосточного государства, где

"вся полнота власти, не ограниченной законом, принадлежит одному властителю... и отличается про-

изволом власти и бесправием населения". Парадокс заключается в том, что становление деспотиче-

ской власти происходит в борьбе не столько с народными массами (для них деспотия означает гаран-

тию социально-политической стабильности, эксплуатацию "по правилам" и ограничение произвола

"сильных домов"), сколько со знатью, аристократией и клерикальными кругами, отстаивающими

свои узкосословные (групповые) интересы.

Признаки и предпосылки установления деспотической власти:

1. Отсутствие экономических ограничений государственной власти, т.к. она сама является

субъектом производственных отношений и осуществляет бюрократическое управление хозяйствен-

ным процессом или его результатами.

2. Отсутствие социальных ограничений государственной власти в обществе с предельно упро-

щенной социальной структурой, состоящем из:

30

- социально однородной массы управляемых;

- социально неоднородного и принципиально открытого класса управляющих (шэньши в

Китае через систему государственных экзаменов, бывшие рабы и янычары могли стать чиновниками

и правителями в Индии, Багдадском халифате, Османской империи). Класс управляющих нестаби-

лен: чиновная элита бродит по минному полю капризов деспота, не имея личных прав и наследствен-

ных привилегий. Перед деспотом все равны - а именно равны нулю. В Индии это отразилось даже на

терминологии - всякий нижестоящий по отношению к вышестоящему - гулям (раб). Политическая

смерть чиновника обычно равносильна его физической смерти. Главный способ политического вы-

живания - рептильность членов правящего класса.

3. Отсутствие идеологических ограничений верховной власти, носящей теократический харак-

тер. Клерикальные круги могут конфликтовать с конкретным носителем деспотической власти по

принципиальным вопросам, жизненно важным для религии и церкви, но не оспаривают сам принцип

верховенства деспотической власти.

4. Отсутствие механизма корректировки ошибок в виде сдержек и противовесов из-за рептиль-

ности нижестоящего чиновничества (в какой-то степени их роль выполняют интриги, заговоры, вос-

стания, мятежи и смерть самого деспота, выполняющая важную политическую функцию). Поэтому

постепенное накопление ошибок в деле управления государством и обществом до критической массы

ведет к неожиданным социально-политическим катаклизмам. В деспотической системе предсказуема

только непредсказуемость.

5. Отсутствие реального механизма передачи власти, побуждающее наиболее дальновидных

восточных деспотов не следовать известной формуле "После меня хоть потоп", а во избежание разва-

ла созданных ими империй сознательно отправлять под топор собственных детей (Указом турецкого

султана Мехмета II от 1478 г. предписано: "Тот из моих сыновей, который вступит на престол, вправе

убить своих братьев, чтобы был порядок на Земле").

Парадокс: восточное общество, построенное на гуманно-этических принципах поддержки сла-

бого за счет ограничения сильного (частного собственника), пожертвовавшее экономической эффек-

тивностью во имя сохранения социальной стабильности, могло обеспечить это только за счет пого-

ловного бесправия всех слоев населения в деспотической системе. Степень этого бесправия можно

проиллюстрировать поэтическими сопоставлениями. А.С.Пушкин писал о далеко не самом гуманном

Законодательстве Российской империи:

"Законы поднялись

Хватая в когти зло..."

О том же предмете в Китае из Ши Цзина:

"Законов сеть и день и ночь

Ждет жертв и нечем им помочь..."

Европейское сознание, в принципе правильно понимающее суть деспотической системы прав-

ления, в то же время несколько упрощенно понимает механизм функционирования системы и осо-

бенно роль самого деспота как неограниченно самовластной политической фигуры. На самом деле

Верховный владыка в своих действиях должен был считаться со множеством ограничивающих его

реальную власть факторов:

- право на деспотическую власть предполагало соблюдение носителем этой власти тради-

ций государственного управления и сохранение сложившихся до него устоев жизни общества. Не

соблюдавший эти условия властитель отторгался Системой с такой же жестокостью, как и другие ее

рабы - подданные, нарушившие правила функционирования системы. Кроме того, в соблюдении

"правил" был кровно заинтересован бюрократический аппарат - от этого зависело не только полити-

ческое, но и физическое выживание его членов.

Владыка, управляющий по правилам, сложившимся и освященным задолго до него, также не

был абсолютно самостоятельным и полновластным:

- кадровые перестановки по всей бюрократической вертикали он мог производить только в

начале своего правления, а впоследствии только с подачи и при поддержке аппарата;

- властитель регулировал только верхи бюрократической структуры, а ее низы саморегу-

лируются по сложившимся правилам. На практике властитель царствует, но "не может позволить"

утруждать себя недостойными его высокой особы деталями и мелочами государственного управле-

ния. На деле деспотическая власть у Системы, а сам властитель является носителем Священновла-

стия - он Символ деспотическо-бюрократической системы. Разумеется, в этом качестве он может по-

31

зволить себе капризы и развлечения типа битья министров бамбуковыми палками за нерадивое ис-

полнение ими их обязанностей, что внешне выглядит доказательством его неограниченной власти;

- в различных звеньях государственно-бюрократической структуры всегда идет борьба по

вертикали местнических и по горизонтали групповых интересов. Если европейские монархи могли

практически бесконечно балансировать между разнонаправленными интересами различных классов,

сословий и групп, то восточный правитель в конечном счете обязан был принимать конкретные, и не

всегда безопасные лично для него, решения.

Между правителем, всегда стремившимся к усилению самовластья, и аппаратом, сторонником

ограничения участия правителя в управлении рамками символичного священновластия, всегда суще-

ствовало скрытое противостояние. Стремясь освободиться от бюрократической опеки, опасной не

только с политической точки зрения, правитель усиливает роль своего придворного окружения, не

связанного с аппаратом. В этом причина появления на политической арене специфической категории

евнухов:

- они были выдвинуты лично правителем;

- будучи приближенными к священной особе, они были заинтересованы в ее благополучии

и долгом царствовании, и враждебно относились к аппарату;

- они не обременены семейными узами и мало связаны общепринятыми морально-

этическими нормами. Им можно доверить интимную жизнь священной особы и ее безопасность в

гареме (гарем - крупный общественный феномен Востока. Оказал стимулирующее влияние на разви-

тие производства предметов роскоши. Один из центров политических интриг. Затраты на него порой

превышали военные расходы - например, в Иране). Евнухов всегда можно заменить, т.к. желающих

попасть "наверх" или отправить туда своих детей было достаточно.

При всех достоинствах евнухов в качестве приближенных у них все таки есть недостаток - они

люди, и хотят посредством усыновления детей обеспечить свое старческое будущее; они воруют и

интригуют, и боятся неизбежной кары за это от своего властителя-благодетеля. Поэтому деспот мог

найти свой конец в гареме в результате удушения его шелковой подушкой руками верного евнуха.

Аналогичную евнухам антиаппаратную роль в руках правителя играет дворцовая гвардия, на-

бираемая из не имеющих корней в данном обществе рабов и иностранцев. Однако и здесь существо-

вала опасность превращения правителя в "дворцового пленника" гвардейцев, янычар, гулямов. Одна-

ко смена правителя и даже династии означает всего лишь смену Символа деспотической системы,

основу которой составляет не личность правителя, а нормы взаимоотношений госаппарата с общест-

вом, основанным на АСП.

Корпоративность

Высшая степень централизации, унификации, регламентации и контроля всех сфер (не только

формы, но и содержания) жизни - все это ставило перед миллионами подданных восточных деспотий

задачу обеспечения самозащиты от всепроникающей роли государства. В условиях Востока такая

самозащита могла быть успешной только при условии ее коллективно-группового характера. Поэто-

му атрибутом восточного общества является корпоративность - система вертикальных связей (и)

замкнутых групп (кланы, касты, секты, землячества, общины, гильдии, тайные общества...), противо-

поставленных всесилию государственного деспотизма.

Задачи корпорации: борьба за выживание в продовольственно напряженном обществе, защита

прав и привилегий ее членов, сохранение в общественной структуре гарантированной ниши для дан-

ной корпорации.

Орудия корпорации: групповая солидарность, с которой вынуждено считаться государство и

чужаки из других корпораций; монопольное влияние в какой-либо сфере производства (касты в Ин-

дии).

Сила корпорации в том, что ее члены, поступаясь частью своих индивидуальных прав, делеги-

руя их в распоряжение корпоративной верхушки в обмен на защиту с ее стороны, придают этой вер-

хушке экономическое и политическое могущество.

Поскольку корпорация является вертикальной структурой, она объединяет представителей раз-

личных имущественных слоев - слабые могут рассчитывать на определенную материальную под-

держку более состоятельных, а последние - на массу физической поддержки снизу в обществе, где

богатый всегда находится под подозрением государства и общества. Вертикальная корпоративная

структура противоречит процессам становления классового самосознания. Корпоративность - пове-

дение человека, продиктованное преимущественно его принадлежностью к корпорации, независимо

32

от того, совпадает ли оно с его классовыми интересами. Корпоративность сглаживает классовые ан-

тагонизмы и делает их второстепенными, т.к. на первом плане в корпоративном обществе - враждеб-

ность к "чужакам", а не социально-имущественный критерий.

В корпоративном обществе индивид - не личность сама по себе, а всегда член определенного

коллектива, от которого зависит его выживание, и не выходит за его пределы (это прерогатива кор-

поративной верхушки). Обязанности перед корпорацией подавляют индивидуальные наклонности

(если они бесполезны ей): человек оценивается не по тому, какой он есть, а по тому, насколько он

соответствует своему месту в коллективе корпорации.

Глава корпорации рассматривается ее членами как благодетель, выступающий в роли посред-

ника между ними, с одной стороны и чужаками и государством, с другой стороны (на Востоке редкий

контакт с чиновником обходился как минимум без "чаевых" или без наказания бесправного поддан-

ного). Поскольку главами корпораций могли стать, в основном, люди влиятельные (относительно бо-

гатые и образованные), то корпоративная верхушка в опоре на групповую солидарность имела реаль-

ные возможности воздействия на чиновничество нижнего и среднего звена. Это позволяло верхушке

попутно решать и собственные проблемы материального и иного характера посредством сделок с

коррумпированным чиновничеством.

Т.о., корпоративная солидарность обеспечивала рядовым членам минимальные гарантии безо-

пасности, а корпоративной верхушке - политическое влияние и рост материальноге благосостояния.

Гибель государства не подрывала корпоративную микроструктуру общества, которая сохранялась без

выхода из докапиталистической формации. Деспотическому государству была выгодна корпоратив-

ная структура общества - благодаря ей государство могло иметь дело при сборе налогов на местах и

при решении других вопросов не со всем населением, а с его представителями в лице глав корпора-

ций, т.е. с неформальным неофициальным местным и групповым самоуправлением. Такое удиви-

тельное сочетание "самоуправления" внизу и открытости правящего класса вверху при деспотиче-

ской системе дало К.Марксу основания говорить о наличии на Востоке "демократически-

деспотических" начал.

Опасаться силы корпораций у государства не было оснований:

- они разъединяли, а не объединяли низы общества, добиваясь только своих узкокорпора-

тивных целей;

- они смягчали бесправие подданных и, следовательно, их недовольство;

- корпорации не столько противостояли деспотизму, сколько приспосабливались к нему.

Они имели не наступательный против государства характер, а оборонительный (кроме тайных об-

ществ, с которыми государство вело ожесточенную борьбу по принципиальным соображениям - они

были вне сферы государственного контроля);

- главы корпораций, больше всех выигрывавшие от их существования, были заинтересова-

ны в сохранении сильной государственной власти как гарантии их ниши в социально-политической и

экономической структуре общества.

Государство имело рычаги воздействия на корпорации:

- при государственной монополии на природные ресурсы оно могло их фондировать по

принципу "угодным дам, а неугодным не дам", что отражалось на поведении корпораций и особенно

их верхушки;

- при отсутствии государственной монополии на ресурсы и производство той или иной

продукции государство может регулировать их в ту или иную сторону, т.е. с корпорациями можно

было вести державный диалог средствами административно-командной системы;

- при отсутствии должной уступчивости руководства корпораций государство могло про-

изводить "отстрел" неугодной корпоративной верхушки, заменить которую всегда было много же-

лающих из числа рядовых корпорантов.

ТАКИМ ОБРАЗОМ, если в Европе права и свободы обеспечивались институтом частной

собственности, то на Востоке бесправие только смягчалось корпоративностью. Корпорации - антипод

гражданских институтов Европы (гражданские институты открыты, индивидуальны, конкурсны,

подконтрольны обществу - корпорации же являются закрытыми коллективными структурами,

позволявшими человеку не подняться с колен бесправиями, а только приспособиться к нему). Если

буржуазная идеология сочетает интересы личности и общества (рынок + право), то корпоративная

идеология сочетает интересы группы и государства в отсутствие гражданского общества как такового

(без рынка и без права).

33

СХЕМА ВЗАИМООТНОШЕНИЙ

в обществе с "чистым" АСП, т.е. с тотальной ролью

государства в экономике и политике.

- фиксированный объем ренты от крестьянина к госу-

дарству;

- государство - распорядитель всего прибавочного про-

дукта;

- социальная стабильность;

- военная мощь отпугивает кочевников.

СХЕМА ВЗАИМООТНОШЕНИЙ

в обществе с "реальным" АСП, т.е. с частным секто-

ром в экономике и корпоративной структурой обще-

ства

- между частью крестьянства и государством есть по-

средник - частный землевладелец;

- прибавочный продукт разделен между крестьянством,

частником и государством;

- государство слабеет, нарушается социальная стабиль-

ность: усиление противоречий между государством и

частником. Крестьянские восстания за восстановление

"справедливой" нормы эксплуатации провоцируют

вторжение кочевников...

3. РЕЛИГИОЗНО-КУЛЬТУРНЫЙ ФАКТОР В РАЗВИТИИ СТРАН ВОСТОКА

У каждого народа свой угол зрения на мир, свое понимание вещей, так как различные условия

бытия предопределяют различие образов мышления, которые, в свою очередь, оказывают обратное

воздействие на бытие. Не только социально-политические и экономические, но и духовно- культур-

ные факторы влияют на динамику и доминанту общественного развития. Анализ соотношения и роли

этих факторов в средневековую эпоху затруднен тем, что базис и надстройка в докапиталистическом

обществе не могут быть четко разграничены. Однако сопоставление результатов развития Востока и

Запада показывает, что у них противоположность способов производства сопровождается и дополня-

ется противоположностью мировоззренческих моделей, основанных на различных системах духовно-

культурных ценностей: на Западе - общечеловеческие ценности на базе приоритета прав отдельной

личности и ее суверенитета; на Востоке - общенациональные цивилизационные ценности на базе

приоритета национально-государственных, общественных, корпоративных интересов перед правами

индивида (Востоку вообще чуждо понятие прав человека).

Превращению Запада и Востока в мировоззренческих антиподов, помимо природных и соци-

ально-экономических факторов (и параллельно их воздействию на развитие общества), прежде всего

способствовали религиозные системы как основа миропонимания в древних и средневековых обще-

ствах. Средние века стали эпохой утверждения на Востоке в качестве господствующих новых рели-

гий и учений (конфуцианство, индуизм, ислам).

Внешне жизнь и история азиатских обществ средневековья пропитаны и пронизаны религиоз-

но-церковным влиянием. Параллельно светскому "классу управляющих" делами АСП существовало

особое духовно властвующее сословие - номинально более авторитетная неполитическая несобст-

венническая элита (конфуцианские книжники, индусские брахманы, буддийские монахи, исламские

улемы). Правители Востока формально соглашались, что "цари правят людьми, а ученые - царями".

На словах в восточном обществе соблюдался примат религии и церкви над светской властью. На деле

же "ученые управляли царями" лишь по части соблюдения последними традиций и охраны ими "ус-

тоев" общества, в т.ч. и религиозных (в должностные обязанности цензоров в Китае входило "увеще-

34

вать" императора "править но канонам"). В результате на Востоке религиозная и светская власть со-

существовали по принципу взаимодополняемости:

- религия легитимизировала светскую власть;

- светская власть подавляла ереси, секты и другие отступления от установившихся норм,

подрывающие социальную стабильность и церковно- религиозный официальный авторитет.

Поэтому характерной чертой Азии стала теократия - соединение (формальное в Китае или не-

формальное на мусульманском Востоке) духовной и светской власти, позволявшая чиновничеству

сохранять политическую, а духовенству - идеологическую монополию. В результате подданный вос-

точного государства, власть которого освящена религией и церковью, с молоком матери воспитывал-

ся рабом существующего строя, не помышлявшим о его изменении (максимум о его совершенствова-

нии и, следовательно, укреплении).

Европейская дихотомия светской и духовной власти подрывала ощущение святости социально-

го строя и позволяла ставить вопрос о его изменении - на Западе право власть имущего на власть все-

гда под вопросом. Ставить же такой вопрос могла только свободная европейская личность, стоящая

"на двух ногах", имеющая простор для сомнений, поиска истины и сознательного выбора в политико-

идеологическом зазоре между двумя авторитетами - светской и духовной властью. В противополож-

ность духовно раскрепощенному, стоящему на двух ногах европейцу, восточный подданный был об-

речен на отсутствие сомнений в святости авторитета государства, подпираемого церковью, и являлся

человеком "на одной ноге".

Не следует заблуждаться относительно кажущегося противоборства духовенства и государства

в мусульманских странах. Поскольку ислам родился в предгосударственной среде, он никогда фор-

мально не признавал разделения религии и власти: светское управление должно осуществляться на

основе Священного Закона, а интерпретация этого Закона - прерогатва духовенства. Поэтому свет-

ская власть в странах ислама (особенно шиитского толка) находится "под гнетом религии", доби-

вающейся слияния религии и политики, что сужает динамику общественного развития. Правоверный

мусульманин является свидетелем не борьбы двух властей, а их соревнования за право монопольной

интерпретации все того же мусульманского вероучения в постоянно меняющихся условиях бытия

(без выхода за пределы исламского мировоззрения). Поэтому правоверный мусульманин тоже стоит

на одной "исламской" ноге. При этом исламизация сопровождается усилением роли государства, по-

скольку кроме своих традиционных функций оно вынуждено обеспечивать соблюдение подданными

предписаний Пророка и законов Шариата.

Вышеупомянутые предписания и законы превращаются в оковы социально-экономического

развития мусульманских стран, препятствуют выходу их за пределы докапиталистической стадии.

Поскольку ислам является коллективистским вероисповеданием, правоверный не может обойти его

каноны, не порывая при этом с религией и обществом. Поэтому он вынужден подчиняться социаль-

но-экономической политике мусульманского государства, принципиально враждебного частной соб-

ственности (кроме собственности, созданной личным трудом и законного наследства), и не дающего

ей четких правовых гарантий (поскольку статус частной собственности - дискуссионная религиозная

проблема). Поскольку ислам осуждает в принципе инициативу, предприимчивость, риск, авантюру,

конкуренцию как проявления "греха и сатанинского наваждения", государство навязывало мусуль-

манскому обществу:

- негибкие нормы, стандарты, цены, условия;

- запреты спекуляции (требование эквивалентного обмена);

- запрет посредничества (продавай сам или через определенные гильдии за определенные

комиссионные);

- запрет накопления и ростовщичества "риба", поскольку копить деньги - грех; а деньги, не

израсходованные в течение месяца - абсолютное зло;

- осуждение роскоши и богатства и конкретные меры для распыления крупных состояний,

имеющие силу религиозного закона (правоверный мусульманин должен, особенно при получении

наследства, внести закят на общественные нужды и оказывать материальную поддержку членам ре-

лигиозной общины). Институт закята (жить скромно и помогать ближним) - кошмар богатых му-

сульман, вынужденных складывать свои богатства в сундуки и кубышки, а не в производство (или

заниматься ростовщичеством под чудовищный процент, "оправдывающий" нарушение запрета). Как

говаривал халиф Омар, "жилье у мусульманина должно быть скромным, самое большее из трех ком-

нат" - поэтому богатые мусульмане строили себе дома-дворцы принципиально долго под предлогом

"нехватки средств", дабы не подвергнуться осуждению правоверных и конфискации государством

незаконного с религиозно-правовой точки зрения богатства.

35

Особенностью индуизма является его равнодушие к политической системе и консервация им

корпоративно-кастового социального строя Индуизм освятил от имени Богов кастовую систему, ко-

торая низвела подавляющее большинство верующих в самый низ социальной лестницы и лишила их

перспективы и права перейти "в этой жизни" в более высокую касту. Профессионально-

экономическая монополия каст блокировала социально-экономический и технический прогресс, вос-

препятствовала развитию общественных связей по горизонтали и способствовала неуклонному нако-

плению в обществе кастовых предрассудков.

Поучительный пример противоположного влияния религиозно- этических воззрений на разви-

тие общества дает сопоставление основных постулатов конфуцианства и христианства в его протес-

танстком варианте

- конфуцианство способствует рациональному приспособлению к жизни, а христианство -

ее рациональной реорганизации, что стимулировало развитие естественных наук и формальной логи-

ки. Протестантство полагает богоугодным делом не уход в духовное, а добросовестное выполнение

мирских обязанностей: труд как долг, призвание и божественное предопределение - все это способст-

вовало становлению в Европе эффективной капиталистической системы;

- христианин всегда проявляет интерес к отвлеченным проблемам, для него истина важна

независимо от ее пользы и он может пойти на костер за отвлеченную истину (вертится ли Земля и

какой она формы?). И, как правило, впоследствии выясняется огромная практическая выгода знания

некогда отвлеченной истины. Конфуцианец же связывает истину с пользой и не интересуется отвле-

ченными проблемами, впоследствии проходившими в Китае под грифом "западные науки". В конфу-

цианстве абстрактное мышление как метод познания вообще отсутствует, у них нет философских

систем типа гегелевской - китайская мысль предельно практична и приземлена. Конфуцианцу не за

что идти на костер, кроме долга и "сохранения лица": у них нет инквизиции, но нет также Гусов,

Бруно, Галилея, Коперника;

- верующий христианин, учитывая неопределенность путей "спасения души", спасается

как может самостоятельно и сам отвечает пред собой и Богом за сделанный им выбор. Конфуцианец

же, изначально находящийся в плену окостеневшей этики и ритуала, прекрасно знает - его спасение в

следовании древним канонам и прецедентам;

- христианство полагает, что в прошлом нет ничего хорошего, и устремляет своих адептов

в будущее: ниву господню надо возделывать своими руками и по собственному разумению, соответ-

ственно складывающимся обстоятельствам, которые постоянно меняются. Поэтому христианское

общество футуристично, динамично, экстравертивно. Для конфуцианца будущее, в лучшем случае, -

повторение прошлого, а в худшем случае - отклонение от него. Поэтому от будущего не следует

ждать ничего хорошего - не нужны, следовательно, и радикальные преобразования.

Таким образом, сопоставительный анализ христианства как религиозно-психологической пред-

посылки трансформации традиционного европейского общества в современное буржуазное, и вос-

точных религий приводит к выводу, что важнейшие элементы всех восточных религий препятствова-

ли разложению АСП и трансформации традиционного восточного общества в аналогичном Европе

направлении.

Христианско-протестантская этика, наложившись на античное наследие, способствовала фор-

мированию свободной самостоятельной личности (землепроходцы, мореплаватели, исследователи,

изобретатели). Такая личность смогла воспользоваться эффективно свободой горизонтальных обще-

ственных связей, существовавших в западноевропейской цивилизации благодаря ее раздробленности

государственными границами и дихотомии светской и духовной власти.

На Востоке крупные деспотические государства- цивилизации и корпоративная структура вос-

препятствовали развитию горизонтальных общественных связей, а консервативные религиозные сис-

темы сформировали стандартного азиатского подданного, идущего по жизни "с головой, повернутой

назад", опутанного государственными законами, религиозными предписаниями, корпоративной мо-

ралью.

Легенда гласит, что халиф Омар сказал о книжных сокровищах Александрийской библиотеки:

"Если в них то же самое, что в Коране - они бесполезны. Если они противоречат Корану - они вред-

ны". И, хотя это всего лишь легенда, она отражает общее отношение Востока ко всему, что не соот-

ветствует и противоречит его ценностям: теократическая власть (союз клерикалов и чиновников)

противилась появлению "пагубных и ненужных знаний", что вело к удушению творческих потенций

общества и личности.

Характерной чертой древности был расцвет философии, доступной узкому кругу избранных

(интеллектуалов и состоятельных). Средневековая эпоха характеризуется господством религиозной

веры широких масс: духовный мир возобладал над материальным, первичная внутренняя перестрой-

36

ка человека - над внешним преобразованием материального мира. Постепенно религиозная филосо-

фия все больше отдалялась от практических потребностей: в сфере идей продолжали господствовать

иллюзорные представления о мире (при этом рай и ад были понятиями белее определенными, чем

Азия в представлениях европейцев и наоборот), в сфере практической деятельности люди средневе-

ковья руководствовались более реальными представлениями.

Увлечение схоластическими рассуждениями и отвлеченными проблемами способствовало раз-

витию догматической логики, что дало импульс развитию математики - здесь Восток опережал Запад.

Однако обуржуазивавшаяся Европа опередила Восток, соединив догматическую логику с экспери-

ментом и получив логику науки, основанную на опыте, мере, числе и знании дела. Как отмечал

Ф.Бэкон, только опытная наука "позволяет познать истинную сущность природы и созданий челове-

ка". В основу нового европейского мировоззрения легли достижения классической механики (через

точные приборы, механизмы, машины, оружие). Благодаря НТП в Европе, как отмечал Николай Ку-

занский, "рассудок явно поднимался над воображением". ВГО дали европейцам не только простор

воображению, но и пути к новому миропониманию.

На Востоке же наука осталась на "донаучном уровне". Как отмечал Ф.Юкити, "восточная наука

слепо верит в древность и установившийся порядок вещей, в то время как западная наука полна со-

мнений и ищет заблуждения древних". Характерными чертами средневековой восточной науки были:

- локализация, несистемность, преобладание наблюдения над экспериментом, схоластич-

ность в отличие от практичности западной науки, отсутствие скачков в научном понимании мира;

- приоритетное внимание гуманитарным исследованиям в ущерб естественнонаучным,

теологичность гуманитарного знания под воздействием религии и церкви, схоластическое комменти-

рование канонических текстов как наиболее распространенная форма интеллектуальной жизни;

- традиционализм направлений научного познания в естественно-научной сфере (в биб-

лиографии естественных наук Индии VIII-ХIХ вв. из 10 тыс. наименований на медицину и астроно-

мию приходится соответственно 5 тыс. и 3 тыс.). По сравнению с древностью больше внимания уде-

лялось математике. Однако, как отмечает американский историк науки О.Нейгебауэр, "математика и

астрономия практически не влияли на обычную хозяйственную жизнь", а потребности в математике

"не выходили за пределы элементарной домашней арифметики". Избыток населения на Востоке вос-

препятствовал развитию там механики. В результате техобеспечение хозяйственной деятельности

остановилось на уровне древневосточной стадии развития.

Изобретения, сделанные на Востоке в древности и средневековье, из-за их невостребованности

статичным обществом рассматривались там как забавные, интересные, но бесполезные диковины.

Таковыми они и оставались до тех пор, пока их не переняли и не использовали в своих интересах, в

том числе и против Востока, европейцы. Научно-технические открытия и изобретения не адаптиро-

вались восточной экономикой, сверх меры обеспеченной дешевой рабочей силой. Любопытно, что

большинство изобретений и техусовершенствований, внедренных в производство, были сделаны слу-

чайно простолюдинами в процессе хозяйственной деятельности, а не образованной прослойкой вос-

точного общества. Таким образом, наука и производство на Востоке развивались параллельно, не

оказывая друг на друга плодотворного влияния, как в Европе.

Комплекс недостатков в сфере естественно-научного и гуманитарного знания обезоружил Вос-

ток перед лицом грядущей европейской экспансии не только в научно-техническом, но и в морально-

психологическом плане, и создал почву для появления впоследствии комплекса "неполноценности"

Востока, чрезвычайно выгодного колонизаторам.

Специфичный религиозный фактор наложил свой неизгладимый отпечаток на культурные про-

цессы средневекового Востока. Азия не знала такого упадка культуры в начале эпохи, как Европа.

Культурное развитие продолжалось, но в традиционных направлениях, т.е. без новаций европейского

масштаба в этой сфере. Вопреки концепции "повсеместности Ренессанса" он на Востоке во всей пол-

ноте так и не наступил:

- у европейских и восточных "возрожденцев" были разные социально-политические и

культурные ориентиры (гармоничная свободная личность в Европе, идеал чиновника-мудреца в Ки-

тае), типологически разной была и древность, к которой они обращались;

- не было, как и в науке, размежевания с религиозным мировоззрением;

- агрессивный традиционализм глушил новаторство: новое не приходило на смену старо-

му, а лишь приживалось к нему и дополняло его, не меняя его основы; в лучшем случае новаторство

было формой пассивного протеста против мертвящих догм и канонов. Европейцам же из Евангелия

было хорошо известно, что "не вливают... вина молодого в мехи ветхие; а иначе прорываются мехи, и

вино вытекает, и меха пропадают. Но вино молодое вливают в новые мехи, и сберегается и то и дру-

гое";

37

- ренессанс на Востоке оказался намного ограниченнее по степени своего влияния на раз-

витие общества в сравнении с европейским, закончился угасанием и не имел соответствующего про-

должения.

Восточный ренессанс (обновление у арабов, возврат к древности в Китае, Муромати в Японии,

Золотой Век в Турции) был только слабым подобием европейского, его усеченным вариантом в дру-

гой цивилизации и с другойй ролью. Сходство форм не означало сходства содержания и, самое глав-

ное, последствий. Если европейское Возрождение способствовало изживанию традиционного миро-

воззрения, то восточный ренессанс был всего лишь яркой культурной вспышкой, несколько облаго-

родившей традиционное восточное общество. Как парадоксально пошутил исследователь духовно-

культурной жизни Востока Б.Ерасов, средние века там наступили "после ренессанса".

Ущербность и неполнота восточного ренессанса в сравнении с европейским не означает оста-

новки культурного прогресса и отсутствия существенных сдвигов в культурной сфере в средневеко-

вую эпоху. Среди них можно отметить:

- взлет и упадок ряда универсальных языков (санскрит, пали, фарси, арабский, вэньян);

- становление новых национальных языков и литератур (персидский, байхуа);

- взлет японской культуры под влиянием китайской культурной прививки (китайское -

часть японского, но глубже его; японское - шире китайского...);

- становление исламской культуры;

- расцвет культуры Индии в результате взаимодействия исламской и традиционной индий-

ской культуры;

- становление и развитие синкретических культур (Р.Киплинг все-таки не прав в своем ут-

верждении, что"Востоку и Западу никогда не сойтись": в древности - эллинистическая, в средневеко-

вье - византийская, арабо-андалузская и российско-православная культуры были основаны и внесли

свой вклад в историю мировой культуры благодаря соединению восточной и западной компонент).

Наряду с вышеуказанными и другими процессами в культурной сфере в средние века все

больше проявляются особенности восточной культуры:

- в деспотической теократической системе личность могла проявить себя творчески только

в литературе и искусстве. Однако над литературной прозой довлеют нормы взаимоотношений в вос-

точном обществе, где человек - "раб" государства, церкви, корпорации и других объективных обстоя-

тельств. Будучи человеком-функцией "с непроницаемым восточным лицом", восточный подданный и

в литературе выглядел таким же, как и в реальной жизни (его душевные переживания оставались и в

прозе скрытыми от остальных). К тому же, иероглифическая письменность способствует преимуще-

ственно образно-дискретному восприятию мира и простой передаче знаковой информации, чем эмо-

ций и ощущений. В силу вышеуказанных причин литературная проза Востока отличается дидактич-

ностью сюжетов, ходульностью и схематичностью образов героев. Однако, как и везде на огромном

Востоке, здесь тоже были существенные отличия: японская литература, например, больше настраива-

ет на переживание, чем китайская; японской "женской литературой" на слоговой азбуке хирагане,

позволявшей передавать интимность, втайне зачитывалась мужская часть населения, обычно пользо-

вавшаяся иероглификой;

- задавленная нормами, ограничениями и запретами душа восточного подданного находи-

ла отдушину в поэзии, в которой благодаря ее интимности эстетика способна преодолеть этику Вос-

тока. К тому же, всесильное государство и консервативная религия не препятствовали творческим

изысканиям в интимно-эстетической сфере, не видя в них для себя угрозы. Поэтому создается впе-

чатление, что на Востоке стихи пишут все, по крайней мере все грамотные (может быть потому, что

"лепестки слов вырастают из семени человеческого сердца", а сам поэт - "флейта, через которую

слышно дыхание бога"?);

- в отличие от экстравертивных европейцев, людей голоса, интравертивные азиаты - люди

зрения (мудрость Востока - мудрость битых, иметь свой голос - опасно). Не отсюда ли увлечение

каллиграфией - "геометрией духа", живописью (западная живопись - живопись взгляда, восточная -

живопись идей), пейзажной живописью как компенсацией отсутствия изведенной еще в древности

дикой природы, миниатюрами и малыми формами (европейцы даже называли Японию "цивилизаци-

ей пустяков");

- находившиеся в географической изоляции не только от остального мира, но и друг от

друга, восточные цивилизации "варились в собственном культурном соку". Их верхушка по этой

причине испытывала острый духовный голод, так как могла наслаждаться только тем, что было соз-

дано ее народом. Привилегированные классы, как и другие слои населения, задавленные этическими

нормами, искали духовного отдохновения в эстетической сфере и не жалели средств для придания

38

культуре элиты отточенно совершенной формы. Поэтому ремесло и искусство Востока в большей

степени, чем в Европе, ориентированы на удовлетворение элитарных потребностей " наслаждения

жизнью, доведенного до крайних пределов";

- совершенство элитарной культуры азиатских цивилизаций на фоне культурно отсталого

кочевого окружения способствовало формированию в древности и укреплению в средневековье ком-

плекса этнокультурного высокомерия по отношению к последним, перенесенного и на весь осталь-

ной мир (китаецентризм, японоцентризм, культурный индоцентризм). Высокомерие Востока, истори-

чески обусловленное и имевшее под собой реальные основания в древности и средневековье, сыграло

с ним дурную шутку на рубеже Нового времени при встрече с Западом;

- степень культурной ксенофобии Востока оказалась столь высокой, что на стыке всемир-

но-исторических эпох вместо восприятия научно-техничесческих и духовно-культурных ценностей

Запада Китай и Япония предпочли уйти в добровольную самоизоляцию от него, что усугубило их

общекультурное отставание. Становление же европейской средневековой культуры происходило на

основе синтеза культурных достижений прошлых эпох и других народов, что создало благоприятный

общекультурный климат для прогресса традиционного европейского общества и его буржуазной

трансформации.

39

РАЗДЕЛ II.

ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ И ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ

СТРАН АЗИИ И АФРИКИ В СРЕДНИЕ ВЕКА

КИТАЙ

ОСОБЕННОСТИ КИТАЙСКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

Муравьиное царство в дупле дерева, теократическое государство с медитирующими чиновни-

ками, идеалы "Великого равновесия" и "Великого единения" - как это все не похоже на Икарию или

Город Солнца, идеи свободы и братства - отметил очарованный Китаем историк. Но тем интереснее

познакомиться с непривычным для нас миром, эталоном АСП, и его особенностями.

1. ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА В КИТАЕ

Огромность населения Китая - первое, что бросается в глаза европейцу. В отличие от большин-

ства других древних и средневековых обществ Китай всегда знал, сколько подданных в нем прожи-

вает - регистрации населения в этой стране 4 тыс. лет, т. к. государство всегда хотело знать, сколько у

него налогоплательщиков и потенциальных воинов. На рубеже нашей эры население Китая составля-

ло 60 млн. чел. (30% нас. Азии и 20% нас. мира), в 1102 г. - 100 млн. чел., в 1450 г. - 60 млн. чел., в

1700 г. - 205 млн. чел. (50% нас. Азии и 30% нас. планеты). В земледельческом китайском обществе

демографический режим всегда характеризовался:

- высоким естественным приростом населения;

- малой продолжительностью жизни из-за тяжелого труда и недостаточно полноценного,

почти исключительно вегетарианского, питания;

- половозрастными диспропорциями (молодых возрастов больше пожилых, мужчин боль-

ше женщин вследствие изношенности женского организма из-за тяжелых трудовых нагрузок и час-

тых родов);

- скачками и перепадами в результате погодных стихийных бедствий (например, неодно-

кратное изменение русла реки Хуанхэ) и социальных катаклизмов (восстания и вторжения извне).

Кроме того, на стыках династий обнаруживался "демографический подлог" ("сильные дома" в

конце династического цикла скрывали от налогообложения не только принадлежавшие им земли, но

и работающих на них крестьян).

В связи с напряженным демографическим режимом сельское хозяйство Китая уже к началу

средневековой эпохи стадо его ахиллесовой пятой. Эта страна находится в наихудших условиях с

точки зрения количества используемых и пригодных к освоению земель по сравнению с Индостаном

и ЮВА. В Индии, имеющей природные условия гораздо более благоприятные, чем в Китае, в наше

время на душу населения приходится земли больше, чем в старом Китае. Возможности экстенсивного

развития китайского с/х были исчерпаны еще до наступления средневековой эпохи. Видимо, поэто-

му, у них слова "есть" и "есть рис" синонимы, а вместо "здравствуйте" можно услышать "А Вы уже

поели риса?".

2. КОНФУЦИАНСТВО И ЛЕГИЗМ

Народ можно заставить повиноваться,

но нельзя заставить понимать, почему?

Конфуций

Продовольственно-демографическая напряженность китайского общества делала проблема-

тичным его выживание в условиях социально-политической раздробленности и борьбы, алых разме-

40

ров государства и слабости государственной власти. Поэтому китайцы столетиями апробировали ме-

тоды и способы цементирования общества и укрепления государства: внешне это выглядело как

борьба легизма и конфуцианства.

Символ легистской социально-политической тоталитарной доктрины император Цинь Шихуан

попытался превратить народ "в груду песка", исходя из того, что "народ - трава, правитель-ветер: ку-

да дует ветер, туда гнется и трава". Легисты полагали, что человек от природы алчен и правитель

должен направить алчность подданных на два полезных для государства дела - земледелие и войну.

На определенном этапе развития Древнего Китая легизм и его методы сыграли исторически прогрес-

сивную роль, т. к. способствовали становлению императорской системы с верховной ролью государ-

ства, четкой градацией чиновничества, систематическим обновлением госаппарата, цензорским над-

зором, круговой порукой...

Насильственные методы правления, не подкрепленные идеологией, признаваемой всем обще-

ством, в конечном счете доказали свою неэффективность. Гораздо более эффективным с точки зре-

ния цементирования китайского общества оказалось универсальное морально-этическое учение Кон-

фуция (иероглиф "цзяо", применяемый для обозначения конфуцианства, переводится как "учение" и

"религия", сам же Конфуций традиционно именовался как "учитель и пример для десяти тысяч поко-

лений").

Целью созданного Конфуцием учения было примирение в обществе, "стоящем по колено в

крови".

Основные идеи конфуцианства:

1. В основе общества лежит деление на верхи и низы, т. е.: признается и идеологически обосно-

вывается социально-имущественное неравенство

2. Необходимо смягчать объективно существующее неравенство через:

- соблюдение правил этикета-ритуала-церемониала. В результате житель старого Китая

превращался в "автомат", соблюдающий до 300 видов церемоний и 3 тысяч правил поведения (пра-

вила распространялись даже на интимную сексуальную жизнь китайцев);

- выполнение долга, предполагающее повиновение низов верхам и заботу верхов о низах

(народ - лошадь, правитель - всадник, который должен правильно взнуздать и содержать ее);

- морально-этическое воспитание подданных, в т. ч. путем внутреннего самосовершенст-

вования. Поскольку лучшим средством воспитания в старом Китае считалась история, историк зани-

мал важное место не только в обществе, но и в государственной структуре. Характерная черта китай-

ского народа - высокий уровень исторического знания и самосознания. Особенность Китая - тесная

связь истории и политики, история на службе политике как традиция "использования древности на

службе современности". Обращаясь к историческому факту и интерпретируя его соответствующим

образом, политик-чиновник в Китае всегда встречает подготовленную к восприятию подобной ин-

терпретации аудиторию.

Как всякое крупное общественно-значимое учение, классическое конфуцианство подвергалось

различным интерпретациям. Мэн Цзы (III в. до н. э.) утверждал, что "самое ценное в стране - народ,

затем - власть, и наименьшую ценность имеет правитель". Такая трактовка способствовала укорене-

нию в китайском обществе представления о правомерности свержения правителя, нарушающего

конфуцианские каноны и потерявшего тем самым "Мандат Неба" на управление Поднебесной импе-

рией. Однако официальной идеологией средневекового Китая стало неоконфуцианство как сплав ле-

гизма и конфуцианства (кнута и пряника). Сначала оно стало идеологической основой империи Хань

(III в. До н. э. - III в. н. э.), а затем претерпело определенную трансформацию в сунскую эпоху под

влиянием деятельности Чжу Си, сделавшего акцент на обязанностях низов и правах верхов китайско-

го общества (именно в форме чжусианства конфуцианство утверждается в соседних с Китаем странах

южных морей, Корее и Японии). Соответственно, социально-политическая система средневекового

Китая была синтезом:

- реалистического легизма с идеей искусственного поддержания порядка в обществе си-

лой, законом;

- конфуцианского идеализма с идеей поддержания естественного общественного порядка

гуманными методами воспитания у всех членов общества, независимо от их социального статуса,

осознания своего места и соответствующих этому месту обязанностей перед остальным обществом.

Утверждение конфуцианства в качестве господствующей идеологии в эпоху Хань положило

начало двухтысячелетнему существованию китайской империи как конфуцианской. Поскольку это

важнейший структурообразующий фактор, некоторые специалисты, например Л. С. Васильев, пола-

41

гают именно эпоху Хань началом китайского средневековья, хотя чисто хронологически это не сов-

падает со всемирно-исторической периодизацией средних веков.

Выполнив на начальном этапе своего существования консолидирующую общество роль, на

поздних этапах средневековья конфуцианство обожествило существоваший в Китае строй АСП, было

канонизировано и сковало развитие общественной мысли и производительных сил. Если католиче-

ская церковь самостоятельна и оппозиционна светской власти, православная - поддерживает государ-

ство, то конфуцианство, выполнявшее роль религии порядка, слито с государством. Европеец-

христианин интересовался чужим и неизвестным в поисках религиозной истины, европеец-атеист - в

поисках истины вообще и для разоблачения церковных догматов, японец рисковал жизнью за чтение

иностранных книг - в результате европейцы создали новый мир, японцы смогли войти в него. Китае-

центристское конфуцианское общество не интересовалось чужим и в XIX в. при первой же встрече с

буржуазной Европой растерялось и было отброшено на обочину мирового исторического процесса.

Однако в средние века опутанная конфуцианскими канонами (и во многом именно поэтому статич-

ная) китайская цивилизация по-прежнему считала себя избранной Небом, а остальные народы мира -

варварами.

3. ПРОБЛЕМА ЕДИНСТВА КИТАЯ

Со времени создания первой централизованной империи и до Синьхайской революции 1911-13

гг. в Китае господствовала интегративно- централизующая тенденция развития общества и государ-

ства, обусловленная осознанием китайским народом своей этнопсихологической, религиозно- куль-

турной и хозяйственной общности, а также единства этико-политической идеологии, традиций и

обычаев. Выдающуюся роль в утверждении этой тенденции сыграли легизм и конфуцианство. При

завоеваниях Китая малочисленными кочевыми народами их верхушка была вынуждена считаться с

монолитностью традиционной духовно-политической культуры этой страны и перенимать китайскую

систему государственности как условие сохранения своей власти. В свою очередь, варварские завое-

вания способствовали обострению у широких масс чувства этнической общности и стремления к соз-

данию чисто китайского централизованного государства.

В результате резкого преобладания интегративно-централизующей тенденции китайский народ

на протяжении тысячелетий был объединен в одно, либо в 2-3 крупных централизованных государст-

ва, причем такое раздробление было следствием временного завоевания части Китая северными вар-

варами.

Традиция политического унитаризма и единства Китая базировалась преимущественно на лин-

гво-культурной и общественно-политической общности. К началу нашей эры в качестве единого

письменного языка в стране с дюжиной языковых диалектов появляется вэньян, а к VII веку утвер-

ждается и его единое чтение. На протяжении средневековья аналогично мощным фактором нацио-

нальной консолидации становится распространение менее сложного и доступного более широким

массам населения языка байхуа (до 30% мужского и 10% женского населения городов к концу сред-

невековья обладали первоначальной грамотностью). Правящая чиновная элита и грамотное город-

ское население считали себя гражданами Китая и являлись носителями общегосударственного типа

национального самосознания.

Наряду с господствующей интегративно-централизующей тенденцией в Китае всегда действо-

вала и дезинтегративно-центробежная, порожденная огромными размерами страны, натуральным и

полунатуральным характером средневекового общественного производства, слабостью хозяйствен-

ных связей между различными районами страны, ярко выраженными хозяйственными и иными раз-

личиями и спецификой геополитического положения Юга и Севера страны. Большая часть населения

страны, жители провинциальной глубинки, были носителями регионального типа этнического само-

сознания, подкрепляемого соответствующими языковыми диалектами. Тенденция к хозяйственно-

культурной местной самостоятельности от Центра неоднократно в средние века использовалось раз-

личными социально-политическими силами ("сильными домами", удельными князьями, провинци-

альной гражданско-бюрократической и военной верхушкой) для установления военно-политического

контроля на местах в их эгоистических интересах, что вело к развалу централизованной империи и

вторжениям кочевников: так было в III-VI вв. в царстве Вэй и Западная Цзинь;на рубеже IХ-Х вв. в

эпоху Тан; после смерти основателя династии Мин Чжу Юаньчжана на рубеже ХIV-ХV вв.

Опасности, которые несла для общества и государства дезинтегративная тенденция, побудили

китайцев к установлению в стране изощренной системы социально-политической организации, госу-

дарственного устройства и управления, четкой регламентации прав и обязанностей всех членов об-

42

щества с тем, чтобы "наставлением улучшать нравы народа, повелевать и управлять народом, обес-

печивать народ".

4. СОСЛОВНАЯ СТРУКТУРА КИТАЯ В СРЕДНИЕ ВЕКА

Сословное деление в Китае возникло значительно раньше классового. В своей окончательной

форме оно сложилось в IX-II вв. до н. э. просуществовало до Синьхайской революции 1911 г. :

1. Привилегированные высшие сословия:

- титулованная знать;

- шэньши-чиновники;

- шэньши без должности;

- имеющие ученые степени

2. Непривилигерованные средние сословия, налогоплательщики, простолюдины, "добрый на-

род" с правом сдачи госэкзаменов на ученую степень:

- земельные частновладельцы;

- надельное государственное крестьянство;

- арендаторы у "сильных домов";

- торговцы и ремесленники.

3. Низшее сословие, не платящее налоги, "подлый народ", занимающийся третьестепенным де-

лом, "дармоеды" (певцы, танцоры, монахи, рабы, слуги, тюремщики, палачи).

Власти Китая всегда исходили из того, что "зерно - жизненная артерия народа, а налоги - со-

кровище государства". Отсюда и расстановка приоритетов: земледелие как первостепенное занятие,

ремесло и торговля - второстепенное ("земледелие - ствол, ремесло и торговля - ветви"). Оуян Сю

писал: "Земледелие предшествует всему, оно начало и конец правления". Государство активно вме-

шивалось в аграрные отношения не только по причине обеспечения налоговых поступлений, но и

опасаясь перехода бродяжничества обезземеленного крестьянства в политическую нестабильность

из-за того, что "у бедного нет клочка земли, куда можно было бы воткнуть шило, в то время как поля

богачей тянутся с Севера на Юг и с востока на запад... , а сами они разъезжают на крепких конных

повозках и едят отборное зерно и мясо". Отсюда - традиционно враждебное отношение средневеко-

вого конфуцианского государства к "сильным домам" на селе.

Что касается ремесла и торговли, то они полезны, но второстепенны, поскольку не произво-

дят зерна. Они могут быть даже вредны в случае чрезмерного развития, так как:

- способствуют развитию горизонтальных общественных связей, не контролируемых госу-

дарством, в обществе с вертикальными социально-политическими структурами;

- увеличивают удельный вес населения не производящего, а только потребляющего дефи-

цитное продовольствие;

- торгово-ремесленные круги менее подвержены государственному контролю, чем кресть-

янство.

Для предотвращения роста числа ремесленников в Китае существовали многочисленные

ограничения и запреты на "неположенные украшения" для разных сословий. В условиях Китая ре-

месленные цехи были призваны не столько способствовать росту производства ремесленных изде-

лий, сколько сдерживать рост их производства.

В эпоху смуты в сер. I тысячелетия, в условиях усобиц и вторжений извне, ослабевшая цен-

тральная власть не смогла пресечь утверждение в стране новой чужой буддийской религии. С пре-

кращением смуты китайское государство не могло примириться с тем, что буддийская церковь с ее

миллионами верующих и земельной собственностью все больше превращалась в мощную политиче-

скую и экономическую силу. Отсюда целенаправленная государственная компрометация буддийско-

го монашества. Китайский мыслитель XI в. Ли Гоу указал на "10 пороков монашества, устранение

которых дает 10 преимуществ", среди них:

1) когда мужчины не заняты земледелием, их кормят другие;

2) когда мужчины холосты, женщины ропщут и возобладает разврат;

3) монахи, не вписанные в реестры, не явяляются тяглыми и не пополняют казну;

10) монахи хитрые - уклоняются от контроля чиновников.

43

5. КЛАСС УПРАВЛЯЮЩИХ КИТАЕМ

Правящий класс старого Китая отличается рядом особенностей:

1. Разделенностью на титулованную знать и бюрократическое чиновничество - шэньши ("уче-

ные люди, носящие пояс власти");

2. Принципиальной открытостью чиновничье-бюрократического аппарата для его пополнения

из непривилегированных сословий простонародья двумя путями:

- сдачей экзаменов на получение ученой степени (система кэцзю), дающей право занимать

должность в госаппарате;

- покупкой ученой степени;

-покупкой должности (она в три раза дороже степени) низового и среднего уровня.

3. Сословной стабильностью бюрократического аппарата, на 2/3 состоявшего из детей и внуков

шеньши;

4. Делением шеньши на две категории - чиновников и неслужилых. Особенность Китая - боль-

шая часть правящего класса "не правит". Неслужилые шэньши, своего рода китайская интеллиген-

ция, использовали свой высокий социальный статус для занятия негосударственных, но высокоопла-

чиваемых должностей уездных судей и общинных учителей, руководителей ополчений и обществен-

ных работ. Фактически они превращались в общинных лидеров, без которых крестьянину невозмож-

но было решить ни одного вопроса в отношениях с местной властью. Не каждая деревня могла по-

хвалиться наличием в ней "собственного" шэньши - их роль преимущественно играли простолюди-

ны-неудачники государственных экзаменов, "носящие одежду из хлопка".

5. Конкуренцией за государственные должности в связи с "перепроизводством" шэньши и уза-

конением протежирования, именуемого "родственной тенью". Такая "тень" за спиной соискателя

должности давала определенные привилегии на ее получение при условии сдачи дополнительного

экзамена "на профпригодность". Гарантийная рекомендация была основным методом продвижения

чиновника по служебной лестнице, однако при смене власти такие "родственнотеневые" отношения

могли повредить обеим сторонам: в подобных ситуациях бывшие клиенты разоблачали бывших га-

рантов и "высмеивали людей, с которыми только что вместе купались, за то, что они были голыми".

6. Сосредоточением у шеньши не только исполнительной политической власти и распоряжения

ресурсами государства (составляя 2% населения, они получали 20-25% национального дохода), но и

идеологической власти. Шэньши управляли Китаем как формально (чиновничество), так и нефор-

мально (неслужилые). Обе страты шэньши олицетворяли собой две подсистемы управления общест-

вом, причем обе они базировались на конфуцианских канонах. Таким образом, в Китае существовал

особый тип "государственного человека" разных степеней учености, соответствующих администра-

тивной структуре империи - шэньши не просто чиновник: он соединяет в себе этику и власть, служит

им добровольно и принципиально доктринально, выполняя свою конфуцианскую сверхзадачу.

7. Ученое сословие нестабильно и дифференцировано. Подавляющая часть шэньши имела

низший ранг сюцая (около 80%). Противоречия между различными стратами шэньши (малооплачи-

ваемыми сюцаями и "продвинутыми мужами" цзиньши, чиновной и неслужилой частями сословия)

носили чисто конкурентный характер - всех их при этом объединяла приверженность общей идеоло-

гической конфуцианской основе и стремление обустроить Китай по канонам древних. Каждый

шэньши претендовал на единственно правильное толкование классиков и прошлого.

Государство строго регулировало численность ученого сословия, особенно его неслужилой

части, используя экзаменационные квоты и продажу степеней и должностей в политических целях: в

периоды политической напряженности эти квоты резко увеличивались для обеспечения поддержки

династии со стороны грамотной и активной части китайского общества, желающей "остепениться"

(замечено, что значительная часть лидеров мятежей и восстаний в Китае - неудачники госэкзаменов).

Поэтому численность шэньши существенно колебалась в зависимости от эпохи и социально-

политической конъюнктуры от 0,5 млн. до 1,5 млн. чел.

Китайский шэньши существенно отличается от европейского интеллигента-интеллектуала:

- интеллигент в той или иной степени оппозиционен по отношению к государству и церкви;

- шэньши - защитник и олицетворение государства: он может выступать только против кон-

кретных пороков в практике государственного управления, тем самым в конечном счете укрепляя

государство. Шэньши предвосхитили "карамзинский" взгляд на мир, в соответствии с которым "для

благоденствия империи нужны 25 хороших губернаторов".

44

6. ГОСУДАРСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО СРЕДНЕВЕКОВОГО КИТАЯ

На протяжении средневековья в связи со сменой династий многие элементы государственного

устройства Китая менялись, но его основные принципы оставались без изменений /см. схему китай-

ской бюрократии.

На вершине пирамиды государственной власти находился император, имеющий Мандат Неба

на управление Поднебесной империей и именуемый Сыном Неба. Власть императора косвенным об-

разом была ограничена вышеуказанным Мандатом, предписывавшим осуществлять управление в со-

ответствии с конфуцианскими традициями, и определенной самостоятельностью функционирующего

по этим традициям бюрократического аппарата. Как правило, императоры были приверженцами ле-

гистских, а аппарат - конфуцианских методов управления.

Стремясь держать чиновничество под контролем, императоры искусственно противопоставля-

ли друг другу различные ветви и звенья аппарата, разделив его на исполнительную и контрольную

ветви, курируемые, как правило, двумя фаворитами правителя.

Контрольная власть была представлена императорскими Канцелярией, Секретариатом и Пала-

той инспекторов-цензоров. В служебные обязанности инспекторов-цензоров входил не только кон-

троль деятельности исполнительной власти, но и увещевать императора править по канонам, докла-

дывая ему "правду" не с узковедомственных, а с общегосударственных позиций. Учитывая уникаль-

ную роль инспекторов в системе государственного управления, аппарат стремился внедрить на эти

должности или "своих", или людей мягких, слабохарактерных, не обладающих способностями и не-

самостоятельных, которые не могли бы представлять опасности для чиновничества. С другой сторо-

ны, в различные периоды китайской истории реформаторской части шэньши удавалось провести су-

щественные преобразования, опираясь именно на своих ставленников в Инспекторате, имевших пря-

мой доступ к императору с правдивой информацией об истинном состоянии дел в стране.

Существовал только один способ миновать контрольные органы - добиться такого влияния на

императора, что последний давал своему фавориту "собственноручную императорскую записку" с

надписью в правом верхнем углу: "Тот, кто воспрепятствует прохождению документа, будет осуж-

ден... согласно статье о великой непочтительности и сослан на 3 тысячи ли".

Исполнительная власть состояла из трех ведомств: Палаты изучения донесений, Палаты импе-

раторских указов и собственно правительства - Ведомственной Палаты, включавшей в себя Палаты

финансов, наказаний, церемоний, общественных работ, военных дел и своего рода "отдел кадров" -

Палату чиновников.

В соответствии с китайской Табелью о рангах должности и титулы делились на 9 рангов, в ка-

ждом из которых было по 30 разрядов. Обычно сдавший госэкзамен на сюцая с отличной оценкой

мог претендовать на восьмой высший разряд первого ранга, сдавший на удовлетворительно - на

восьмой низший разряд. Долгом чиновника было иметь безупречный моральный облик, т. е. строго

соответствовать своему месту в обществе и аппарате. В случае "потери лица" у чиновника тринадца-

того разряда отбиралось удостоверение шестого разряда и он мог в будущем снова дослужиться не

выше двенадцатого разряда. Ученые степени не аннулировались. Кроме того, для чиновников суще-

ствовали правовые наказания пяти степеней: тонкими бамбуковыми палками (до 50), толстыми бам-

буковыми палками (до 100), каторгой до трех лет, ссылкой (до 1500 км) и две степени смертной казни

(удавка и отрубание головы). Чиновник жил, сознавая, что за послушание его ждет награда, за ошиб-

ки наказание, за ослушание - смерть.

Центральному правительству подчинялись губернаторы 20-25 провинций со штатом чиновни-

ков провинциального управления, губернаторам провинций - начальники 300-360 областей-oкpугов, a

последним - начальники 1500 уездных управ-ямэней, надзирающих за 150-250 тысячным населением

уезда. Начальники ямэней составляли основание пирамиды государственной бюрократии Китая: если

в функции высшего и среднего звена государственной администрации входила циркуляция докумен-

тов и контроль их исполнения, то полторы тысячи уездных начальников непосредственно управляли

многомиллионным китайским народом.

Уездный начальник самостоятельно набирал штат ямэня (писарей, палачей, сборщиков нало-

гов, секретарей из числа местных шэньши и неудачников госэкзаменов) и обеспечивал сбор налогов

и выполнение других повинностей в опоре на неформально существующее местное самоуправление

(общинная верхушка, главы корпораций, старосты деревень и 10-дворок). Как правило, во избежание

приезда работников ямэня (это уже беда), население стремилось все свои обязанности перед властями

выполнить в срок.

45

Уездный начальник получал от государства чисто символическое жалованье, в десяток раз пре-

восходящее доход простолюдина, и был заинтересован в своевременном и полном сборе налогов с

подведомственного ему населения для поддержания собственного благосостояния и оплаты нанятого

им штата ямэня (с ХVIII в. для ослабления лихоимства чиновников на уездном уровне государство

стало доплачивать им "серебро для поддержания честности", в 10-20 раз превосходящее их основной

оклад. Поскольку чиновничество в Китае подвергалось принципиальной ротации каждые 3 года, у

них не было заинтересованности глубоко вникать в дела и кропотливо ими заниматься (часто вместо

уездного начальника фактически правил нанятый им секретарь-шэньши).

7. БАОЦЗЯ

Неотъемлемой частью системы управления обществом в Китае была система "коллективной

ответственности" членов общин и городских кварталов, возникшая еще в древности. Сыма Цянь со-

общает, что еще в IV в. до н. э. реформатор Шан Ян "приказал народу разделиться на группы по 5 и

10 семей для взаимного наблюдения и ответственности за преступления. Тот, кто не донесет о пре-

ступлении, будет разрублен пополам, а тот, кто донесет, будет награжден как воин, отрубивший го-

лову врага; скрывший преступника наказывается как сдавшийся врагу". Сам термин "баоцзя" появил-

ся в 1070 г. в связи с реформами Ван Аньши. По китайским законам на дверях домов должны были

висеть таблички с подушевой описью семей - об отъезде и приезде должен знать сотский староста

для регулярного доклада в ямэнь о передвижениях населения.

Существуют разные оценки эффективности системы баоцзя - от очень эффективной до неэф-

фективной. Доказательства недостаточной эффективности:

- неудача поголовной регистрации из-за неграмотности большинства крестьян (это было воз-

можно только в уездных центрах);

- раздел "баоцзя" не включен отдельной графой в аттестацию чиновников, соответственно и от-

ношение к поддержанию баоцзя было поверхностным;

- местные шэньши саботировали систему баоцзя как унижающую их ученое достоинство, а сот-

ские и простолюдины не имели права входить в дом шэньши;

- главы 5-10-дворок, опасаясь вымогательства в ямэнях при переделках списков и разборе дел,

не подавали туда требуемой информации;

- потенциальные доносчики боялись мести нарушителей и преступников;

- мало кто желал портить отношения с соседями, которые в ответ тоже могли на них донести;

- главное доказательство недостаточной эффективности системы баоцзя в существовании па-

раллельно ей многочисленных тайных обществ, которые смогла ликвидировать только КПК в 50 гг.

XX в.

Тем не менее, в лице баоцзя государство имело мощный рычаг воздействия на нежелательные

процессы в обществе, своеобразную систему социального контроля. Впоследствии она будет охарак-

теризована в словах народной песенки:

Баоцзя, баоцзя

Жить нельзя, дышать нельзя...

Все в цепях и кандалах

У начальников в руках

Кнут и страшная печать

Заставляют нас молчать. . .

8. ТАЙНЫЕ ОБЩЕСТВА В СРЕДНЕВЕКОВОМ КИТАЕ

Тайные общества и секты играли заметную роль в истории Китая в качестве организаторов на-

родного сопротивления налоговому гнету и произволу деспотического государства со времени созда-

ния во II в. н. э. секты "Тай-пиндао" (Учение о пути великого равенства), возглавившей восстание

"Желтых повязок".

В средние века наиболее известным тайным обществом стала "Секта Белого Лотоса" (СБЛ),

возникшая в XI в. на основе буддийской секты, созданной в IV в. монахом Хуй Юанем. В свою оче-

46

редь, СБЛ стала базой для для образования в XVII-XVIII вв. других тайных обществ (Общество Неба

и Земли, Общество трех точек и др.).

Рассмотрим смысл учения СБЛ, столетиями привлекавшего миллионы приверженцев и после-

дователей. Проповедники СБЛ утверждали, что у истоков мироздания - нерожденные родители, сле-

довательно, все люди изначально - братья и сестры. Однако "родители" в гневе на людские пороки

решили уничтожить мир. В ответ на мольбы людей о пощаде "родители" смягчились и вместе со

страданиями послали на землю и добро, к которому можно приобщиться, лишь приняв учение Белого

Лотоса - члены секты после смерти попадают в Рай. Таким образом, во-первых, само наличие учения

СЕЛ является отрицанием официального конфуцианства и, во-вторых, тезис об изначальном равенст-

ве людей опровергал конфуцианский постулат об их изначальном неравенстве и мог превратиться в

материальную силу, так как крестьянство верило в наступление "золотого века" (в средние века идея

равенства всегда имела религиозную форму - повстанцы Уота Тайлера очень интересовались: "Кагда

Адам пахал, а Ева пряла - кто же был дворянином?"). СБЛ решила эту проблему просто - каждому

своему члену обещала чиновничью должность после победы или после смерти.

Проповедники СБЛ постоянно предупреждали о неизбежности "бедствий", преувеличивая при

этом их ожидаемые масштабы и подавая наглядный пример действием (грабили богатых, сжигали их

усадьбы), не останавливались перед принуждением крестьянства вступать в тайные общества для

преодоления их локальности, "брали в долг" у населения продукты, так как искренне верили в ско-

рую победу... Крестьяне массами вступали в ряды сектантов, чтобы пережить "бедствия" и попасть в

Рай. Популизм сектантской пропаганды (вера в возможность осуществления всех чаяний сразу) об-

легчал задачу мобилизации масс. Коллективные моления по особо торжественному ритуалу помогали

преодолению психологического барьера боязни неповиновения властями Руководители тайных об-

ществ на местах обычно были выходцами из грамотных крестьян, которых почитала толпа. В перио-

ды социально-политической стабильности секты занимались кропотливой идеологической работой, а

подлинные вожди выявлялись уже в ходе восстаний с учетом их организаторских способностей.

Внешне крестьянские восстания выглядели стихийными, хотя на деле благодаря деятельности сект у

них уже имелась идейная подкладка и готовые кадры руководителей (при этом следует отметить

полное несоответствие их идей содержанию их сознания). На практике крестьянские движения, за-

кончившиеся победой, проходили два этапа:

-- этап общего котла и примитивного дележа награбленного;

-- этап повторения того, против чего боролись - чиновничество, титулы, "свой" император...

Неотъемлемая черта социально-политической жизни средневекового китайского общества -

бандитизм, разбой и пиратство, питательной средой которых были процессы обезземеливания кре-

стьянства и жестокая эксплуатация. Особого размаха указанные явления достигли на стыке природ-

ных, социальных и политических факторов - отсюда и легендарные бандиты Шаньдунских болот,

пираты Фуцзяньского побережья и разбойники из Шэньси. Китайский бандитизм пользовался опре-

деленным престижем в народе вследствие понимания всеми истоков и причин этого явления и соеди-

нения в нем зачатков классового самосознания и стремления к личной выгоде (а выгода могла быть

достигнута только за счет грабежа состоятельных элементов).

9. ОСНОВНЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ВНУТРЕННЕЙ ПОЛИТИКИ КИТАЙСКОГО ГОСУДАРСТВА

Все усилия государства в конечном счете сводились к нейтрализации главной опасности - угро-

зы голода, постоянного явления китайской истории. Кризисы недопроизводства продовольствия из-за

усиления демографического давления на землю в определенной степени могут смягчаться приспо-

соблением самого общества к меняющимся условиям существования (подъем целины, повышение

урожайности посредством совершенствования технологии земледелия и увеличением внесения орга-

нических удобрений, экономия площадей по принципу "видишь шов, втыкай иглу", сокращение

площадей под деревнями методом "два дома-одна крыша"). Однако главной причиной было не

столько реальное недопроизводство продовольствия, сколько искусственное неравенство в его рас-

пределении по социальным причинам. Поэтому государство всегда стремилось к предотвращению

социального расслоения деревни посредством поддержания "двух равновесий":

1) Между сельской общиной и "сильными домами" (административным воздействием и про-

порциональным налогом). В конечном счете "сильные дома" ужесточали рентный пресс на крестьян-

арендаторов втайне от государства и его попытки противодействовать обезземеливанию крестьянства

приводили только к замедлению этого процесса.

47

2) Между "сильными домами" и государством, т. е. к сохранению независимости местной низо-

вой государственной администрации от "сильных домов". При этом в чисто конфуцианском духе ста-

рались "искоренить зло без применения насилия".

Парадокс Китая: победа частнособственнической тенденции "сильных домов" над государст-

венным аппаратом в экономическом и политическом отношении не ведет к образованию нового по-

рядка, но только к смене династии, после чего новая династия в своих основных чертах повторяет

предыдущую, т. к. победившая местная частновладельческая элита имеет своим идеалом государст-

венную чиновничью карьеру. Однако при новой династии, созданной усилиями "сильных домов",

существует опасность соединения их реальной власти на местах с государственными постами, что

ведет к торжеству местничества и групповщины. Именно поэтому китайское государство диссоциа-

лизировало отбор на государственную службу через систему кэцзю в ущерб влиятельным состоя-

тельным элементам и разделило общество на чиновников и простолюдинов. Такая система препятст-

вует концентрации экономической и политической власти на местах и способствует ее дроблению

при сохранении верховенства государства:

- шэньши-чиновники имеют политико-идеологическую власть и право распоряжения нало-

говыми ресурсами;

- шэньши без должностей обладают идеологическим влиянием и, надеясь на получение

должностей, выступают за укрепление государственной власти;

- "сильные дома" имеют экономическое влияние на местах, трансформации которого в по-

литическое влияние препятствует коалиция госаппарата, неслужилых шэньши и крестьянства (китай-

ское крестьянство боролось не за землю, а против "злых" помещиков и чиновников, коррумпирован-

ных ими, за укрепление центральной государственной власти против их "бесчинств", даже арендато-

ры требовали только уменьшения размеров ренты, выплачиваемой ими "сильным домам").

Исключением из этого правила "регенерации" верховенства шэньши в государстве является

династия Сун, е самого начала примирившаяся с преобладанием частновладельческой тенденции.

10. ПЕРИОДИЗАЦИЯ КИТАЙСКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

В отличие от средневековой истории Европы, которая может быть периодизирована этапами

становления, утверждения, расцвета и разложения феодального способа производства, Китай указан-

ной эпохи переживал неоднократные взлеты и падения, что внешне выражалось в смене династий в

рамках все того же АСП. Поэтому династическая периодизация китайской истории имеет под собой

не только внешние, но и внутренние основания.

От "Исторических записок" Сыма Цяня до 1911 г. Китай знает 25 династических историй. Ди-

настическая периодизация средневекового Китая выглядит следующим образом:

III-VI вв. - эпоха смуты (гунны, Троецарствие, эпоха Северных и Южных династий) по-

сле падения династии Хань;

589-618 гг. - династия Суй;

618-907 гг. - династия Тан;

907-960 гг. - эпоха смуты, пяти династий и десяти царств;

960-1279 гг. - династия Сун;

1279-1368 гг. - династия Юань (монгольская);

1368-1644 гг. - династия Мин.

Династическая история Китая завершается маньчжурской династией Цин (1644-1911

гг.).

Благодаря развитой традиции историописания династии оставили после себя огромное количе-

ство документов и трактатов (в одном только архиве Гугун 9 млн. единиц хранения по эпохам Мин-

Цин). Если трактаты в той или иной степени фальсифицируют историю, то документация позволяет

восстановить истину в значительной степени. Дополнительным основанием для изучения истории

Китая по династическому принципу является наличие общих для всех династий закономерностей

развития в рамках династического цикла.

48

11. СОДЕРЖАНИЕ ДИНАСТИЧЕСКОГО ЦИКЛА

I этап - внутреннего мира и внешнеполитической активности.

Верховная государственная собственность на землю обеспечивает нормальное функциониро-

вание общественно-политического организма и правление в соответствии с конфуцианскими канона-

ми. Тайные общества активной деятельности не ведут, ограничиваясь предсказаниями грядущих бед-

ствий.

II этап - усиление внутриполитической напряженности и ослабление внешнеполитической ак-

тивности.

Экспансия помещичьего землевладения на все новые площади с/х угодий, переход местного

чиновничества под контроль "сильных домов" и ослабление центральной власти, уменьшение дохо-

дов казны, усиление социальных противоречий. Последствия:

- раскол правящего класса на коррумпированных консерваторов - ставленников "сильных домов" и ре-

форматоров, требующих ликвидации накопившихся пороков, т. е., роли "сильных домов" в экономике и поли-

тике. Борьба двух фракций шэньши идет с переменным успехом, иногда многие десятилетия, на фоне падения

авторитета власти в массах;

- активизация тайных обществ внутри страны в связи с ростом количества "горючего материала" из чис-

ла обезземеленных и подвергающихся усиленной эксплуатации арендаторов и надельных крестьян;

- активизация кочевников вне страны, т. к. именно в эпохи социально- политической нестабильности в

Китае можно его как максимум покорить и как минимум удачно пограбить.

III этап - упадок и гибель династии под воздействием ряда факторов:

- сочетание крестьянских восстаний под руководством тайных обществ и вторжений кочевников ком-

прометируют династию в военном отношении;

- патриотически настроенные шэньши-реформаторы примыкают к руководству крестьянским движением

и дают им политическую доктрину:

а) Император потерял Мандат Неба, который перешел к лидеру повстанцев из числа одного из руководи-

телей;

б) шэньши навязывают повстанцам традиционно-конфуцианские представления о будущем государст-

венном устройстве.

- другая часть бюрократии и "сильные дома" вступают в альянс с кочевниками против восставшего кре-

стьянства.

Последствия гибели старой династии могут быть двоякими:

- или новый император из числа победивших крестьян положит начало новой китайской династии на

конфуцианских принципах;

- или новый император из числа кочевников даст начало иноземной династии, которая вынуждена будет

учитывать конфуцианские традиции китайского общества.

Новая династия, как правило, начинает свою деятельность с восстановления верховной госу-

дарственной собственности на землю, что становится основой для повторения аналогичного дина-

стического цикла. Революционных изменений в классическом смысле этого слова смена династий не

несет, так как конфуцианство возвращает социально-политические отношения к прежнему состоя-

нию. Любопытно, что в период упадка и гибели, когда местное самоуправление держит круговую

оборону от всех в отсутствие единственно признанной власти, крестьянство может десятилетиями не

платить положенных налогов. Пришедшая к власти национальная китайская династия на первом эта-

пе своего становления и утверждения также начинает с упорядочения и уменьшения налогового

пресса.

12. СПЕЦИФИКА ИНОСТРАННОЙ ДИНАСТИИ

Иностранная династия гораздо более уязвима и непрочна в сравнении с национально-

китайской, так как:

- может осуществлять полный контроль только высшего звена государственного управления;

- подвергается постоянному давлению со стороны тайных обществ, для которых варварское

происхождение династии - дополнительный повод и аргумент рекрутирования сторонников и после-

дователей и мобилизации масс;

49

- неизбежная для малочисленных кочевников китаизация и ассимиляция в китайском этниче-

ском море способствует различного рода влияниям на варварскую династию со стороны китайской

части имущего класса;

- бунтарскую роль по отношению к иностранным династиям всегда играет Юг Китая:

а) он слабее, чем Север, контролируется властями;

б) имея лучшие природные условия и социально-экономический динамизм, Юг в экономиче-

ском плане не зависит от жестко контролируемого кочевниками Севера;

в) "сильные дома" на Юге всегда оспаривают верховенство государства в аграрной сфере, тем

более верховенство "варваров";

г) в тайных обществах на Юге состоит до 50% взрослого мужского населения.

Комплекс вышеуказанных факторов вынуждает иностранную династию подвергать повы-

шенной налоговой эксплуатации менее развитой Север, что подрывает и там ее позиции.

13. ОСОБЕННОСТИ ВНЕШНЕЙ ПОЛИТИКИ СРЕДНЕВЕКОВОГО КИТАЯ

Тысячелетиями огромный культурный Китай существовал в окружении варварских кочевых

племен на Севере и относительно малых и слабых государственных образований на Юге и Востоке,

Такое положение, сохранившееся и в средние века, отразилось на внешнеполитических воззрениях

как элиты, так и всего китайского народа, считавшего свою страну центром земли и остального чело-

вечества, у которого нечему учиться культурным китайцам. Комплекс этноцивилизационного пре-

восходства отразился даже на такой прагматической сфере деятельности, как дипломатия.

Официальная китайская дипломатия исходила из концепции "предопределенного вассалитета"

остального мира от Китая, поскольку "Небо над миром одно, Мандат Неба выдан китайскому импе-

ратору, следовательно, весь остальной мир - вассал Китая... Император получил ясный приказ Hеба

править китайцами и иностранцами... С тех пор как существуют Небо и Земля, существует и деление

на подданных и государей, низших и высших. Поэтому существует определенный порядок в отноше-

ниях Китая с иностранцами... "

О сути такого "определенного порядка" говорит иероглиф "фань", обозначающий одновремен-

но иностранца, чужеземца, подчиненного, дикаря. По представлениям китайцев их страна - круг,

вписанный в квадрат мира, а в уголках квадрата существуют вышеупомянутые фань, относиться к

которым гуманно нельзя, поскольку "принцип морали - для управления Китаем, принцип нападения -

для управления варварами". Завоеванным Китаем уголкам мирового квадрата давались соответст-

вующие названия: Аньдун (Замиренный Восток), Аннам (Замиренный Юг)...

Знание мира у китайской верхушки было, но оно принципиально игнорировалось: весь неки-

тайский мир рассматривался как нечто периферийное и однообразное, многообразие мира и реаль-

ность заслонялись шовинистической китаецентристской догмой.

На практике апологеты "предопределенного вассалитета" удовлетворялись номинальным вас-

салитетом: главными обязаностями "вассала" были посещение Пекина (официально трактуемое как

проявление верноподданничества) с подарками китайскому императору (трактуемыми как дань) и

получение "вассалом" еще более ценных подарков от императора, именуемых "милостью и жало-

ваньем".

Объясняется указанный феномен китайской дипломатии тем, что концепция "предопределен-

ного вассалитета" была рассчитана не столько на иностранцев, сколько на самих китайцев: видимость

вассалитета - дополнительное доказательство святости власти династии, которая таким образом убе-

ждала народ, что перед ней "все иностранцы в трепете подчинились", " бесчисленные государства

спешат стать вассалами... принести дань и узреть Сына Неба". Таким образом, в Китае внешняя поли-

тика находится на службе внутренней политики прямо, а не опосредованно, как на Западе. Парал-

лельно убеждению масс в стремлении большинства стран "приобщиться к цивилизации" нагнеталось

также ощущение внешней опасности от закоренелых варваров с Севера для сплочения общества и

оправдания жесткой налоговой эксплуатации: "Отсутствие внешних врагов ведет к распаду государ-

ства".

С целью усиления психолого-идеологического воздействия дипломатии в нужном направлении

на иностранцев и собственный народ была абсолютизирована церемониальная сторона дипломатиче-

ских контактов. В соответствии с дипломатическим ритуалом коу-тоу, просуществовавшим до 1858

г., иностранные представители должны были выполнить ряд унижающих их личное и государствен-

50

ное достоинство их стран условий аудиенции с китайским императором, в том числе 3 коленопре-

клонения и 9 падений ниц.

В 1660 г. цинский император так прокомментировал прибытие в Пекин российской миссии Н.

Спафария: "Русский царь назвал себя Великим Ханом и вообще в грамоте его много нескромного.

Белый царь всего лишь глава племен, а самонадеян и грамота его кичливая. Россия находится далеко

на западной окраине и недостаточно цивилизована, но в присылке посла видно стремление к выпол-

нению долга. Поэтому велено Белого царя и его посла наградить милостиво". Отказ Н. Спафария

стать на колени при получении даров императора был расценен как "недостаточное обращение рус-

ских к цивилизации". Китайский сановник откровенно заявил русскому послу, что "Русь не вассал, но

обычай переменить нельзя". На что Спафарий ответил: "Ваш обычай от нашего разнится: у нас идет к

чести, а у вас к бесчестью". Посол уезжал из Китая с убеждением, что "они легче потеряют царство

свое, чем покинут обычай свой".

В то время как официальная дипломатия выполняла роль атрибута имперского величия Китая,

конкретные задачи внешней политики решались методами тайной неофициальной дипломатии, т. е.

китайская дипломатия - с двойным дном (тайная дипломатия в других странах решает только немно-

гие деликатные конкретные задачи). Тайная дипломатия старого Китая проникнута духом легизма с

его приоритетом государственных интересов любой ценой (цель оправдывает средства) и исходит из

реального положения вещей, а не из догм официальной политики.

Поскольку война для огромного земледельческого Китая всегда была бременем, он всегда ис-

ходил из того, что "дипломатия - альтернатива войне": "сначала разбей замыслы врага, потом его

союзы, затем его самого". Дипломатию - игру без правил - Китай довольно успешно превратил в игру

по своим правилам, используя стратагемный подход в качестве дипломатического каратэ, фатального

для противников Поднебесной. Стратагема - стратегический план, в котором для противника заложе-

на ловушка или хитрость. Дипломатическая стратагема - сумма целенаправленных дипломатических

и иных мероприятий, рассчитанных на реализацию долговременного стратегического плана решения

кардинальных задач внешней политики; философия интриги, искусство введения в заблуждение, ак-

тивная дальновидность: умение не только просчитать, но и запрограммировать ходы в политической

игре (см. монографию Харро фон Зенгера).

Инструментарий китайской дипломатии состоял не только из хитроумных ловушек, но и из

разработанных на все случаи опасной международной жизни конкретных внешнеполитических док-

трин:

- горизонтальная стратегия - в самом начале и в упадке династии. Слабый Китай вступает в

союзы с соседями против дальнего для Китая, но близкого соседям противника. Таким образом сосе-

ди отвлекаются в противоположном от Китая направлении;

- вертикальная стратегия - в апогее династии сильный Китай наступает на соседей "в союзе с

далекими против близких";

- комбинационная стратегия смены союзников как перчаток;

- сочетание военных и дипломатических методов: "пером и мечом надо действовать одновре-

менно";

- "использование яда в качестве противоядия" (варваров против варваров);

- симуляция слабости: "прикинувшись девицей, броситься как тигр в открытые двери".

Постоянной темой дискуссий в китайском руководстве был вопрос о размерах империи. Китай

в экологическом отношении представлял собой вполне определенную природную зону, что ставило

под вопрос целесообразность присоединения новых территорий, непригодных для ведения с/х при-

вычными для китайцев способами. С другой стороны, присоединение этих новых территорий созда-

вало буферную зону между линией передовой обороны и земледельческой метрополией, в которой

концентрировалось подавляющее большинство населения страны. Здесь свое слово говорили эконо-

мические расчеты содержания передовой линии обороны и армия, "крылья, когти и зубы государст-

ва".

14. КИТАЙ В ОБОРОНЕ И НАСТУПЛЕНИИ

Перед активными конными массами воинов-кочевников 5-6 тысячекилометровая граница зем-

ледельческого Китая пассивно-оборонительная. Учитывая, что Пекин находится всего в 400 кило-

метрах от Великой китайской стены, Китай создал особую глубокоэшелонированную систему погра-

ничной обороны:

51

- роль первой линии этой системы играла Великая китайская стена (длина 4-5 тыс. км, высота 6,

6 м, ширина 6 м, более 8 тыс. башен). Стена не только отгораживала страну от кочевников, но и при-

крывала Великий шелковый путь;

- военные округа с отборными войсками подпирали Стену изнутри;

- проводилась целенаправленная хозяйственная колонизация пристенных районов для превра-

щения пограничной зоны во "враждебное человеческое море, в котором утонет вторгшийся враг",

прорвавший Стену. Частью такой колонизации было создание пояса военных поселений посредством

оргнабора крестьянства из перенаселенного Центрально-Южного Китая. Система эта оказалась не-

эффективной: занятие поселенцев сельским хозяйством подрывало их боеспособность, отвлечение их

на военные сборы и учения пагубно отражалось на их хозяйстве вплоть до невозможности самообес-

печения поселенцев продовольствием. Кроме того, офицеры военных поселений и власти провинций,

поставлявших им пополнение, вступали в сговор с целью наживы на обоюдовыгодной основе - по-

тенциальные поселенцы заносились в списки личного состава, но оставались в родных местах скры-

тыми от налогообложения, офицеры же получали за это денежные взятки.

Иметь систему обороны хорошо, но дорого. Поэтому китайская военная мысль всегда полагала,

что "непобедимость - в обороне, победа - в наступлении, обороняющийся прячется в глубине преис-

подней, нападающий действует с высоты небес". Однако и здесь свое слово говорил экономический

фактор. Для создания ударной 100-тысячной армии необходимо: из 800 тысяч дворов какой-либо

провинции 100 тысяч поставляют по одному рекруту и продолжают заниматься своим хозяйством, а

остальные 700 тысяч дворов должны содержать сформированную сыновьями их соседей армию на

всем протяжении военных действий (содержание 100-тысячной армии, находящейся на расстоянии 1

тыс. км от баз снабжения, обходилось в 1 тыс. золотых в день). Такие материальные затраты способ-

ны дезорганизовать хозяйственную жизнь целой провинции - поэтому, по Сунь Цзы, война - послед-

нее средство убеждения врага: она должна быть подготовленной, короткой, дешевой и победоносной.

Залог хорошей подготовки и победы - шпионаж. Китайцы использовали шпионов трех катего-

рий (шпионы жизни - информаторы, шпионы смерти - дезинформаторы, обратные шпионы - дезин-

формированные шпионы врага).

Осада крепостей считалась путем к самоистощению (время губит плоды победы, т. к. внутри

страны начинаются голодные бунты, а вне страны появляются новые враги). Поэтому мудрый воена-

чальник должен быть подобен хищнику, который, желая поразить птичку, внимательно следит за ней,

рассчитывает расстояние и только потом ударяет. Надо сражаться только с более слабым врагом, а

если он сильнее тебя, его следует разъединить. В безвыходное положение следует ставить не чужих,

а своих солдат. Симулируя слабость, следует высматривать щель у беспечного врага. В борьбе с вра-

гом более развитый в научно-техническом плане Китай использовал 44 вида огневого нападения.

Военная профессия в элите средневекового Китая не пользовалась уважением: "Из хорошего

металла не делают гвоздей, хороший человек не пойдет в солдаты". Рядовые военнослужащие, как

правило, действительно рекрутировались из деклассированных элементов. Полководцы, неоднократ-

но спасавшие страну от порабощения варварами силой своей воли и военно-стратегическими талан-

тами, считались необразованными в конфуцианском смысле этого слова и, следовательно, неуважае-

мыми "узкими специалистами".

В апогее династического цикла военно-бюрократическая верхушка Китая была, как правило,

оттеснена на периферию политической жизни. С вступлением династии в фазу упадка теряющая кон-

троль над обществом и государством гражданская бюрократия использует военных для стабилизации

ситуации, назначая их генерал-губернаторами крупных регионов страны (цзедуши). Таким образом

армия входила в политику. Цзедуши неоднократно меняли ход китайской истории и становились

"положительными отрицательными примерами" для китайского народа (символ сепаратизма намест-

ник Аньлушань, символ предательства У Саньгуй). В то же время в народном сознании средневеко-

вья замечается идеализация военачальников, часто становившихся жертвами политической бесприн-

ципности гражданской бюрократии и "сильных домов" (Юэ Фэй, Хай Жуй).

15. ОСОБЕННОСТИ СРЕДНЕВЕКОВОЙ КИТАЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ

Сколько ни говори о китайской культуре, это такой монолит, что все не охватишь. Однако

можно попытаться, в дополнение к общим для всего Востока, выделить некоторые ее особенности,

прежде всего в области литературы:

1. Многогранность и глубина.

52

2. Каноничность - господство этики в обществе отражается и на литературе. Глубокое убежде-

ние, что корень всех бед, в том числе первейшая причина падения династий - в несоблюдении мо-

рально-этических норм, особенно высшими должностными лицами.

3. Идеологизированность и назидательность - даже детское стихотворение носит утилитарно-

воспитательный характер. Воспитание чувства долга, которое должно быть присущим всем слоям

населения, посредством пропаганды исторически дестоверных фактов воспитательного характера

типа истории о казни писца, просившего предоставить ему отпуск по ложной мотивировке о болезни

матери: "Ложь высшему - отсутствие верности, ложь о болезни матери - отсутствие сыновнего долга,

нарушение верности и долга - преступление".

4. Идея самосовершенствования и служения коллективу, корпорации, обществу.

5. Отсутствие светской литературы господствующего класса, так как его представители изуча-

ли в основном канонические тексты, необходимые для схоластических диспутов и сдачи экзаменов

кэцзю.

6. Точность и четкость в определении места и времени событий, описываемых в литературном

произведении (у них не может быть Бабы Яги и тридевятого царства, но конкретная ведьма из реаль-

но существующего уезда или дракон с горы, которую можно найти на карте).

7. Склонность к символике, образности, магии числа или цифры, что также обусловлено осо-

бенностями китайской психологии и мышления, использование устойчивых фраз со строго опреде-

ленным смыслом (три за, два против; борьба против трех и пяти зол...). Поэтому европеец может уви-

деть только внешнюю сухость и информативность китайской прозы, не зная подтекста этих устойчи-

вых выражений. Такие устойчивые словесно-смысловые клише распространяются и на профессио-

нальную принадлежность героя литературного произведения (кандидат в шэньши или студент обяза-

тельно тощий из-за чересчур усердных занятий науками и по той же причине перспективный в буду-

щей карьере и борьбе со злом, главный герой китайской истории - гидротехник способен сдвигать

горы и поворачивать реки...).

8. Культ гуманитарного знания, необходимого условия успешной карьеры: "Посидел три года у

холодного окна и на многие годы стал знаменит", "если познал истину утром, можешь спокойно уме-

реть вечером". Однако ценилась только та часть гуманитарного знания, которая позволяла преуспеть

и войти во власть (естественно, с целью совершенствования общества) - другие "истины" были неин-

тересны и невостребованы.

9. Китайская литература отразила и сформулировала китайское представление о жизни и сча-

стье. Нормы морали не порождали в китайском обществе стремления взять от жизни все во что бы то

ни стало. Отсутствие майората делало положение родителей не гарантией, а только стартовой воз-

можностью карьеры - отсюда: каждый сам кузнец своего счастья, рассчитывающий на 90% на себя и

только на 10% на вес своей семьи. Следовательно, счастье - шанс, доступный каждому, но не всем.

Поэтому китайская концепция счастья рассчитана на большинство, т. е. на неудачников: "надо уметь

радоваться тому, что есть... хорошо быть богатым, но счастье не в деньгах, а в следовании заветам

древних и мудрых... довольствуйся малым, так как внутренние моральные ценности выше внешних

атрибутов благополучия". Таким образом, не личный рай, а целесообразность минимума, примиряю-

щего с действительностью и гасящего индивидуальную инициативу, что вполне соответствует кон-

фуцианскому представлению о необходимости соответствия человека его месту в обществе.

Средневековая китайская история дает также многочисленные примеры борьбы с засильем

конфуцианства, душившего китайское обществом формы этой борьбы достаточно многообразны:

- намеки, иносказания, сомнения в "отдельных" канонах, обыгрывание противоречивых толко-

ваний конфуцианских текстов (необходимо помнить о своего рода конфуцианской инквизиции, де-

лавшей подобные "сомнения" в отдельные эпохи дестаточно опасными);

- утверждение примата естественных наук, уводящее из замкнутого круга конфуцианской схо-

ластики, изучение окружающего Китай мира и природы;

- демонстративный отказ от государственной службы и традиция отшельничества как форма

протеста против нестыковки конфуцианской теории и практики;

- попытки деидеологизации системы кэцзю с целью ликвидации идеологической, а следова-

тельно и политической монополии конфуцианства. Такая попытка была предпринята сунским ре-

форматором Ван Аньши, при котором "даже императора окружили лица, незнакомые с этикетом".

Ученое конфуцианское сословие в борьбе за сохранение своих политико-идеологических

позиций прибегало к жестким методам, преследуя не только смутьянов, но и нежелательные тенден-

ции в культурной жизни. Так, в императорском Эдикте 1389 г. предписывалось "отрезать языки пев-

53

цам, арестовать актеров, смешивающих с грязью правителей и мудрецов, книги сжечь, издателей со-

слать, цензоров понизить до второго ранга".

16. ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ЛИТЕРАТУРНОГО ПРОЦЕССА В КИТАЕ В СРЕДНИЕ ВЕКА

Эпоха Хань обеспечила предпосылки не только экономического, но и культурного подъема

средневекового Китая (изобретение бумаги, кисти, реформа письменности). Это способствовало по-

явлению произведений, в которых наиболее полно выражены самобытный гений китайского народа,

его национальные черты, конкретный специфический колорит его жизни в определенную историче-

скую эпоху.

Танская династия вошла в историю мировой культуры благодаря деятельности таких мастеров,

как Ду Фу, Ли Бо, Бо Цзюйи - "Антология танской поэзии" насчитывает 900 томов с работами 2300

авторов

Сy Дунпо - выдающийся поэт, художник, каллиграф, эссеист и конфуцианский мыслитель эпо-

хи Сун. Он также известен своими историческими изысканиями. Он видел разрыв между конфуциан-

скими постулатами и реальностью и выход из него указывал в разграничении силы и права не по мес-

ту (трону), а по личности, на троне сидящей: "Династ есть факт, с которым надо считаться, но, обя-

зываясь его признать как такового, я отнюдь не обязан считать злодея, на троне сидящего, порядоч-

ным человеком".

В эпоху монгольской династии Юань развивается жанр драмы с живым разговорным языком

(более 600 пьес) с демократической направленностью против гнетущей действительности, в защиту

прав личности от ярма закостеневшей обрядности, уродовавшей жизнь людей и общества (среди них

"Западный флигель" Ван Шифу).

Обстановка консерватизма и загнивания минского общества обусловила определенный застой в

культуре и литературе. Господствующие классы для укрепления своих позиций усложняют систему

кэцзю введением схоластического стиля багу, что вело к окостенению формы и омертвлению содер-

жания и мысли, втискиваемой в обязательные восьмичленные предложения этого стиля. Однако уси-

ливается развитие литературы на основе народной жизни и ориентированной на народ (рассказы, по-

вести, романы), чему способствовало расширение книгоиздательского дела и связанное с этим уде-

шевление книг. Появляются такие "визитные карточки" средневековой китайской литературы, как

"Троецарствие" Ло Гуаньчжуна, "Речные заводи" Ши Найаня, В фантастическом романе У Чэньэня

"Путешествие на Запад" в лице небесных божеств в завуалированной форме высмеивается минская

династия и выражается недовольство ее режимом. В "Цзин, Пин, Мэй" вскрываются явления соци-

ального вырождения, распутство и моральная беспринципность в среде тиранствующих помещиков и

торгашей.

1. ЭПОХА СМУТЫ (III-VI ВВ.)

Подавление восстания "желтых повязок" (184-188 гг.) оказалось пирровой победой империи

Хань, так как оно привело к усилению роли военачальников, связанных с "сильными домами". В 189

г. империя прекратила свое существование. Наступившее смутное для китайского народа время ха-

рактеризуется появлением и утверждением новых процессов:

- вторжение гуннов на Север Китая привело к массовым миграциям населения (особенно со-

стоятельного) на Юг, что способствовало его превращению в хозяйственно-культурный центр страны

и усилению там феномена клановости-корпоративности;

- воспользовавшись смутой, резко усилила свои позиции буддийская церковь (до 50 тыс. мона-

стырей с двумя миллионами монахов);

- в условиях чередования раздробленности и кратковременных объединений мелкие государст-

венные образования имели больше шансов на выживание при условии централизации власти, что

объективно способствовало укреплению тенденции к установлению верховной государственной соб-

ственности на землю: начало этому процессу было положено Указом Сыма Яня 280 г. (династия

Цзинь) о введении надельной системы (семьи закреплялись за участками, участки за семьями). Бла-

годаря этому служилое чиновничество постепенно взяло верх над "сильными домами".

54

2. ИМПЕРИЯ СУЙ (589-618 ГГ.)

В результате взаимодействия двух тенденций (объединительной и к установлению верховной

государственной собственности на землю) была создана империя Суй. За короткий период ее суще-

ствования были достигнуты существенные успехи в хозяйственно-экономической сфере: площадь

обрабатываемых земель выросла в 2, 5 раза; построен Великий канал, соединивший Янцзы и Хуанхэ;

отремонтирована и реконструирована Великая китайская стена; велось широкое дорожное строитель-

ство. Возможно, именно перенапряжение общества от обилия "великих строек" способствовало паде-

нию династии Суй после свержения императора Янди военачальником Ли Юанем.

3. ИМПЕРИЯ ТАН (618-907 ГГ.)

На первом столетии эпохи Тан положительно сказались последствия введения надельной сис-

темы и суйского экономического подъема. Параллельно продолжению расширения пахотных угодий

внедряются двухрядные посадки различных культур, расширяется производство сахарного тростни-

ка, индийского хлопка, чая. Широкое применение водяного колеса способствовало развитию иррига-

ции, население выросло с 44 до 55 млн. чел.

Наибольших успехов империя Тан достигла при Тай-цзуне (626-49 гг.) и Сюань-цзуне (713-55

гг.) с его вошедшей в легенды красавицей фавориткой Ян Гуйфэй. Однако с начала VIII в. происхо-

дит ослабление надельной системы из-за "поглощения земель" сильными домами. Для противодейст-

вия этому процессу в 733 г. была произведена децентрализация государственной власти с предостав-

лением военным наместникам цзедуши права распоряжения местной казной. Когда же двор попытал-

ся ограничить влияние цзедуши, один из них, Аньлушань, тюрок по происхождению, поднял мятеж и

с помощью киданей занял обе столицы - Лоян и Чанань. Другие наместники и призванные двором на

помощь уйгуры подавили мятеж (предварительно добившись выдачи Ян Гуйфэй как "первопричины"

всех бед).

Мятеж Аньлушаня 755 г. стал рубежом в эпохе Тан - дезорганизацией и разрухой воспользова-

лись "сильные дома". Продолжение противоборства государства с "поглощением земель" могло усу-

губить ситуацию. Поэтому в начале IX в. по реформам Ян Яня государство отказалось от противо-

действия частновладельческой тенденции: "Не все ли государству равно, с кого брать налоги?". При

этом государство несколько смягчило удар nо своему верховенству в области земельной собственно-

сти наступлением на экономические позиции буддийской церкви.

Вышеуказанные маневры продлили существование Тан еще на столетие, в течение которого

нарастали социальные противоречия в деревне, отданной государством на откуп "сильным домам".

Крестьянская война под руководством Хуан Чао и Хуан Хао (860-901 гг.) нанесла династии смер-

тельный удар (император был вынужден использовать против восставших конницу ваваров). В 907 г.

могущественный цзедуши, имевший титул "Полностью верный", сверг последнего танского импера-

тора, а вся его фамилия была вырезана под корень. Вся история Тан от ее воцарения до свержения

прошла под знаком военных переворотов и мятежей.

4. ИМПЕРИЯ СУН (960-1279 ГГ.)

Особенность сунской эпохи заключается в том, что с самого начала ведущую роль в экономике

играл частнопомещичий сектор. Поэтому государство компенсировало слабость своих позиций в

экономике целым комплексом мер:

1) превращением буддийских монахов в государственных податных;

2) увеличением налогообложения деревни в 3, 6 раза;

З) введением государственней монополии на производство ряда товаров, прежде всего на до-

бычу соли и руд. Численность работников на некоторых казенных мануфактурах достигала 700 чело-

век. Госмонополия на внешнюю торговлю давала казне солидный доход (13% импортная пошлина,

закупка у цехов их продукции по заниженным ценам и продажа ее на экспорт по завышенным);

4) высокое налогообложение торгово-ремесленной деятельности;

5) увеличение добычи железной руды в 12 раз и медной в 30 раз;

6) политика "укрепления ствола и ослабления ветвей", что означало:

55

- строгое разделение военных и гражданских функций (во избежание самовольства цзедуши по

примеру прошлых эпох);

- ограничение самостоятельности местных властей;

- усиление роли контрольной власти;

- усиление роли системы кэцзю;

- увеличение армии в 6 раз до 1, 2 млн. чел. (на нее тратилось 5/6 госбюджета). Однако, опаса-

ясь роста роли военных, предпочитали не столько воевать, сколько по возможности откупаться от

кочевников.

Последствия политики Сунов

1) дублирование функций и разрастание госаппарата (не менее 200 тыс. чиновников лишние),

некомпетентность, небоеспособность армии;

2) усиление противоречий в правящем классе:

- между бюрократической и частновладельческой частями;

- между верхами и низами чиновничества;

- между Северной и Южной группировками (северяне-суны не допускали в госаппарат "людей

с другой стороны реки" Янцзы;

- между гражданской и военной бюрократией.

З) народные восстания - на материале одного из них в романе ХIV в. "Речные заводи" будут

описаны события в плавнях Хэнани, где паролем восставших был "Все люди - братья";

4) движение реформаторов, сторонников усиления государственной власти и ослабления нало-

гового пресса на крестьянство.

Наибольшего размаха реформаторское движение достигло после назначения императором

Шэнь Цзуном на должность первого министра скромного чиновника уездного управления, писателя и

патриота Ван Аньши. Находясь у власти в 1069-85 гг., Ван ставил перед собой две главные задачи:

укрепление финансов и обороны. Для достижения этих целей он:

- ввел всеобщую трудовую повинность (или откуп от нее) для укрепления границ и ирригации;

- провел обмер полей и упорядочил налогообложение;

- стимулировал крестьянские хозяйства под контрактацию 20% урожая через Государственный

банк;

- добился четкого государственного регулирования торговли, денежного обращения и цен;

- ввел кредитование крестьянства продуктами в государственных магазинах в трудное время

накануне сбора урожая, а для этого увеличил государственные запасы зерна;

- не остановился перед налогообложением знати.

Реформы были прекращены со смертью императора, покровителя преобразований, поскольку

они встречали противодействие в самых различных кругах общества, не желавших укрепления госу-

дарства за их счет. Кроме того, по мере проведения реформ произошел раскол в стане реформаторов

по неодинаковой степени их радикализма, вследствие соперничества за власть и влияние и отхода

части из них от продолжения преобразований по мере обеспечения личного благополучия. Посяга-

тельства Ван Аньши на идеологическую монополию конфуцианства встретили ожесточенный отпор

со стороны большинства шэньши всех уровней и положения.

Деятельности Ван Аньши даются самые разнообразные оценки. В трактовке идеологов КПК он

"великий политический деятель, чьи интересы были интересами народа". Го Можо утверждал, что

КПК взяла у Ван Аньши лозунг "учиться у народа" и приравнял аграрную политику КПК к его поли-

тике. Западная историография обращает внимание на стремление Вана к проведению "либеральной"

политики создания "банков капиталистического типа", другие считают его "предтечей коммунизма"

(В. И. Ленин так не считал, назвав Вам Аньши "преобразователем XI века"). На наш взгляд, нельзя

давать оценку этому деятелю на основании выпячивания отдельных аспектов его правления - он был

наиболее дальновидным представителем китайского общества, требовавшим от всех его слоев посту-

питься частью своих интересов во имя общего блага (чистоты принципов АСП и конфуцианства).

Прекращение реформ привело к деградации и политическому вырождению правящего и иму-

щего класса, который забросил не только ратное дело, но и хозяйственное управление, погрязнув в

стихах, рисовании, каллиграфии. Следующие 200 лет династии Сун прошли в борьбе за выживание

перед лицом нарастающей внешней опасности.

56

Распад Сунской империи

С 1126 г. империя подвергается все возрастающему натиску чжурчженей. Главком Ли Ган раз-

бил их, но для завершения борьбы потребовал всеобщего вооружения народа, за что был отправлен в

ссылку. В результате повторного вторжения чжурчженей в следующем году император был вынуж-

ден пойти на переговоры с ними о заключении мира, но самобытный полководец Юэ Фэй нанес по-

ражение кочевникам, готовым пойти на мир, завоевав тем самым уважение в народе. Это ставило

двор перед перспективой продолжения опасной войны, в том числе на территориях, где находились

земли первого министра Цин Гуя, богатейшего помещика своего времени (по другой версии этот са-

новник был "агентом влияния" чжурчженей и поэтому проводником капитулянтской линии Сунов

перед ними). Цин Гуй обвинил Юэ Фэя в срыве переговоров и вызвал его в столицу для "расследова-

ния" его деятельности - по сфабрикованному обвинению в подготовке мятежа полководец был казнен

(впоследствии на могиле Юэ Фэя была установлена скульптурная композиция виновной в его смерти

"банды четырех" - Цин Гуя с супругой и двух клеветников, оговоривших народного героя).

В результате отказа Сунов от борьбы с чжурчженями в 1142 г. был заключен позорный мир, в

соответствии с которым граница между чжурчженьским государством Цзинь и Сунской империей

проходила по р. Хуанхэ. С этого времени на территории ранее единого Китая существовали четыре

государства: Южное Сун, Цзинь, Си Ся и Наньчжао. Именно с таким раздробленным Китаем столк-

нется через 60 лет монгольская орда.

Завоевание Китая монголами. 1211-76 гг.

Монголы завоевывали Китай по частям. 20 лет ушло у них на покорение государства Цзинь на

Севере. Враждебно настроенные к чжурчженям китайцы сначала помогали менголам, научив их (на

свою голову) брать города с применением осадной техники. Другая часть северокитайского населе-

ния эти города от монголов обороняла. Южносунское государство, воспользовавшись монголо-

чжурчженьским конфликтом, перестало платить дань Цзиням с 1215 г., что ослабило их сопротивле-

ние монголам. Захваченный монголами Пекин горел целый месяц, отданный на разграбление.

Покончив с Цзинь, монголы с 1225 г. совершали фланговый обход Южносунского государства

и в 1264 г. завершили его, дойдя до Вьетнама (по пути им удалось утопить сунскую армию, разрушив

ирригационные системы). На последнем этапе борьбы с монголами (1264-76 гг.) Супы смогли отмо-

билизоваться, но их сопротивление было сопротивлением изолированной от остального мира мень-

шей части Китая. Даже после потери четырехлетним императором Гун Ди престола, сопротивление

безуспешно продолжалось еще 15 лет с островов гуандунского побережья.

Поскольку монгольское завоевание Китая происходило поэтапно и растянулось на 65 лет, оно

не отразилось на экономике страны столь катастрофически, как на Средней Азии и Руси. Гораздо бо-

лее тяжелые последствия имело установление над Китаем монгольского ига династии Юань.

5. ЭПОХА ЮАНЬ (1279 - 1368 ГГ.)

Первоначально планы монголов по отношению к упорно сопротивлявшемуся Китаю отлича-

лись крайней кровожадностью и угрожали самому существованию народа (план 1230 г. превращения

Северного Китая в пастбище, план поголовного уничтожения пяти наиболее распространенных ки-

тайских фамилий, т. е. половины населения страны). Китаю повезло, что в монгольской верхушке

нашлись люди, воспрепятствовавшие осуществлению подобных намерений. Так, советник Великого

Хана киданин Елюй Чуцяй убедил его цифрами потенциальной дани с покоренной страны в ежегод-

ном размере 170 тыс. кусков золота, 80 тыс. кусков шелка. 25 тыс. тонн зерна и т. д. Воспитанный

китайцами самый хитрый из чингизидов Хубилай столицу своей империи расположил не в Монго-

лии, а в Китае, что явно облегчило судьбу Поднебесной. Хубилай полагал, что "можно получить

Поднебесную, сидя на коне, но нельзя ею управлять, сидя на коне".

Особенности эпохи Юань

1) общее ужесточение режима - телесным наказаниям подвергались даже министры. Китайцы

считались людьми третьего сорта после монголов и иностранцев. Как сообщают китайские хроники,

монголы - главы двадцатидворок "ели, пили, мальчиками и девочками распоряжались как хотели... ";

2) небывалое в китайской истории распространение получил рабовладельческий уклад;

З) резко усилились позиции буддийской церкви, пользовавшейся покровительством династии;

57

4) небывалый даже для Китая масштаб приобрела коррупция ("воры стали чиновниками, чи-

новники - ворами", "крупные чиновники кормятся за счет мелких, мелкие - за счет народа";

5) резко усилилось неравенство социально-экономического развития Юга и Севера страны:

- на Севере, опоре Юань, при завоевании погибло около половины населения, а 25% выживших

обращены в рабство (всего население Китая сократилось с 75 до 60 млн. чел). Однако северокитай-

ская верхушка имела доступ в госаппарат и превратилась в союзника династии. В целом произошла

деградация Севера, колыбели китайской цивилизации;

- на Юге, дававшем 75% доходов империи, состоятельная помещичья верхушка в госаппарат не

допускалась и была в политическом отношении бесправной. Возможно, именно этим объясняются

определенные успехи китайской культуры в этот тяжелый для страны период (не имея доступа к вла-

сти и политике, состоятельная китайская верхушка нашла отдушину в искусстве, перед лицом мон-

гольского ига нация в целом напрягла свои духовные силы).

6) династией Юань были допущены грубые политико-идеологические и экономические просче-

ты. Процесс китаизации и ассимиляции правящего варварского меньшинства шел, но слишком мед-

ленно и неглубоко. Система кэцзю не работала до 1317 г. Не только простой народ, но и большинство

состоятельных китайцев оставались оппозиционно настроенными по отношению к династии. По-

скольку Юань запустила ирригационные системы, в 1334 г. р. Хуанхэ впервые за полторы тысячи лет

поменяла русло, сметая все на своем пути. Запоздалая мучительная попытка вернуть реку на место в

1351 г. только усилила озлобление против режима;

7) династия Юань столкнулась с активизацией деятельности тайных обществ на антимонголь-

ской основе. Сначала в 50 гг. ХIV в. произошло восстание "красных войск" Белого Лотоса под на-

циональными лозунгами и руководством самозванцев-"Сунов" - оно было подавлено совместными

усилиями монгольской и северокитайской верхушки. Затем в Центрально-Южном Китае начались

восстания под социальными лозунгами, однако местные шэньши и помещики сумели трансформиро-

вать эти лозунги в национальные, примкнув к восставшим.

15 апреля 1352 г. в один из отрядов восставших случайно попал умный, храбрый и симпатич-

ный молодой монах Чжу Юаньчжан, вскоре понравившийся дочери руководителя тайного общества.

Через 15 лет, проявив недюжинные организаторские способности, Чжу стал одним из авторитетней-

ших крестьянских вождей и в 1367 г. издал Декларацию, в которой прокламировал цель "возродить

величие Китая" (этот документ готовился служившими ему шэньши, которые окончательно сменили

социальную направленность движения на национальную). Одолев других крестьянских лидеров,

имевших в своем распоряжении более миллиона повстанцев, в 1368 г. Чжу Юаньчжан основал дина-

стию Мин.

Любопытно, что современная китайская историография всячески преуменьшает национально-

антимонгольский характер указанных восстаний и видит в них "обычную классовую борьбу кресть-

янства с феодалами и никаких национальных противоречий". Объясняется это концепцией Китая как

"семьи народов", позволяющей считать монголов членами этой семьи, которые могут снова туда вер-

нуться, т. е. войти в состав КНР (древнее на службе современного?).

6. ЭПОХА МИН (1368 - 1644 ГГ.)

Экономика минской эпохи

В первые десятилетия династии принимались меры по улучшению положения крестьянства,

которое помогло ей прийти к власти. На Севере была возрождена надельная система, ликвидировав-

шая экономическое могущество ранее союзной Юаням северокитайской землевладельческой вер-

хушки. На Юге, наоборот, было сохранено помещичье землевладение. Модернизация учетно-

налоговой системы и повышенное внимание властей к ирригации способствовали ускоренному эко-

номическому росту.

Наблюдается рост городской экономики на базе областной специализации (в Гуандуне железо-

делательное производство, в Цзянси - фарфоровое...) и появление новых направлений, среди которых

стоит отметить строительство четырехпалубных кораблей. Развиваются товарно-денежные отноше-

ния, на базе купеческого капитала возникают частные мануфактуры, в Центрально-Южном Китае

появились ремесленные посады. Складываются предпосылки к образованию общекитайского рынка

(только официальных ярмарок насчитывалось 38). Однако параллельно этим прогрессивным процес-

сам действовали типичные для всего Востока сдерживающие развитие предпринимательства факторы

и препоны (государственные монополии, казенные мануфактуры с 300 тысячами ремесленников, го-

58

сударственные поборы с торгово-ремесленной деятельности), которые не позволяли экономике вый-

ти на качественно иной способ производства.

Внутриполитическая борьба в начале эпохи Мин

Основные усилия Чжу Юаньчжана в 70-80 гг. ХIV в. были направлены на завершение изгнания

монголов из Китая, пресечение тенденции к социальному протесту в китайском крестьянстве посред-

ством оздоровления экономики, и усиление личной власти. Эти задачи решались через увеличение

армии, усиление централизации и применение самых жестких методов, вызвавших недовольство всех

слоев населения.

Параллельно ограничению полномочий местных властей основатель династии сделал ставку на

своих многочисленных родственников, ставших правителями-ванами удельных княжеств, так как, по

мнению Чжу, "нет никого надежнее детей и внуков". Ванства были разбросаны по всему Китаю: рас-

положенные по периферии имели оборонительное значение против внешней угрозы, расположенные

в центральных районах - как противовес сепаратизму и мятежам.

Когда в 1398 г. Чжу Юаньчжан умер, придворная камарилья в обход его сыновей возвела на

трон одного из его внуков Чжу Юнвэня, который первым делом замахнулся на созданную его дедом

систему уделов. Это привело к войне Цзиннань (1398-1402 гг.), в результате которой правитель Пе-

кина старший сын Чжу Юаньчжана Чжу Ди захватил столицу империи Нанкин, в пожаре которой

сгорел и его противник (Чжу Ди объявил траур по неопознанному трупу императора: "Я хотел быть

идеалом друга императора, но он, не разобравшись в моих намерениях, сжег себя").

Взяв девиз правления Юн-лэ "Вечная радость", Чжу Ди продолжил политику централизации

государства, отказавшись при этом от системы ванств (ответный мятеж ванов был подавлен в 1426

г.), поставил на место титулованную знать, усилил роль дворцовых и секретных служб в управлении

страной.

При Чжу Ди был окончательно решен вопрос о столице Китая, от чего зависел политический

вес Севера и Юга. Север - колыбель китайской цивилизации, с III-V вв. теряет свой вес в пользу Юга

из-за постоянной угрозы со стороны кочевников: эти части страны были носителями разных тради-

ций и даже менталитетов (южане более благодушны и беспечны, северяне - более решительные и же-

сткие, имели более высокий социальный статус "хань-жень" против южан "наньжень"), все это под-

креплялось существенными языково-диалектологическими различиями между "картавыми" северя-

нами и якобы нормальными южанами. Суны и Юани в качестве своей политической базы опирались

на Север, династия Мин победила в опоре на Юг, который теперь оказывал на нее сковывающее

влияние, поскольку столица находилась в Нанкине. В 1403 г. Чжу Ди переименовал Бейпин (Усми-

ренный Север) в Бейцзин (Северная столица) и до 1421 г. в стране было две столицы - северная им-

ператорская в Бейцзине и южная правительственно-бюрократическая в Нанкине. Таким образом Чжу

Ди убил двух зайцев: избавился от опеки и влияния южан и заодно лишил южную нанкинскую бюро-

кратию излишней самостоятельности, так как все важные документы должны были утверждаться в

Бейцзине. В 1421 г. столица окончательно была перенесена на Север, что обеспечило династии под-

держку северокитайского населения и способствовало укреплению обороноспособности страны.

Проводилась целенаправленная политика укрепления экономики Севера за счет создания ему специ-

альных привилегий (переселенческой политикой, подкормкой за счет Юга, периодическим освобож-

дением его населения от повинностей).

Внешняя политика Мин в к. ХIV-ХV вв.

В этот период экономического подъема и укрепления государственной власти проводится на-

ступательная политика (до 1450 г. - "лицом к морю", после этого - "лицом к варварам"). Наибольших

успехов по всем азимутам Китай достиг в первой пол. ХV в. (успехи против Кореи, Японии, превра-

щение Вьетнама в китайскую провинцию). Однако наиболее примечательным явлением этого перио-

да стала экспансия Китая в страны Южных морей.

Потребности покончить с пиратством (китайским, корейским, японским) вынудили Минов соз-

дать флот из 3500 кораблей. Продолжавшийся экономический подъем позволил совершить 7 экспе-

диций автономного флота под руководством главного евнуха Чжен Хэ вплоть до побережья Восточ-

ной Африки. У Чжен Хэ было 60 больших четырехпалубных кораблей длиной до 47 метров с претен-

циозными названиями типа "Чистая гармония" и "Благоденствие и процветание" по 600 чел. экипажа

и десанта на каждом, а также группа дипломатов. Как сообщали бортовые журналы, по пути к Вос-

точной Африке Чжен Хэ "водворил на морях спокойствие и смирение", хотя иногда "мелкие и ни-

чтожные иноземцы противились благодетельному воздействию императора".

59

Результаты экспедиций Чжен Хэ

1) прежде всего было достигнуто главное, что руководство Китая может ожидать от внеш-

неполитической акции - повысился авторитет Мин в самом Китае, так как была расширена зона но-

минального вассалитета стран Южных морей от Поднебесной и Мины не успевали справляться с

приемом многочисленных посольств с дарами, жаждавших получить ответные дары, как правило еще

более щедрые, и формальное подтверждение "прав" заморских правителей на престол, повышающее

авторитет этих правителей в своих странах (пришлось открыть в Пекине специальную гостиницу для

членов прибывающих посольств, естественно, на казенном содержании);

2) резко расширился торгово-экономический обмен со странами Южных морей. В Китай пото-

ком пошел черный перец, павлиньи перья, сандал, лаковое дерево, слоновая кость, жемчуг. Из Китая

вывозились преимущественно фарфор и шелковые ткани (запрещено было вывозить книги по китай-

ской истории и порох).

Однако колониальная политика минского Китая, начавшаяся на столетие раньше европейских

ВГО, остановилась "на полпути":

- экономика, основанная на АСП, не требовала создания колониальной империи как системы

взаимосвязанных между собой колоний и метрополии. Поэтому Чжен Хэ не создавал военные базы

даже на постоянных местах стоянок своего флота, не оказывал протекции проживавшим в ЮВА хуа-

цяо, не устанавливал посреднической монополии Китая в международной торговле в Южных морях;

- с самого начала активности Чжен Хэ на морях существовала сильная оппозиция ей со сторо-

ны частновладельческих элементов, носителей натуральных тенденций в экономике и изоляционист-

ских во внешней политике: они не желали увеличения государственных расходов на внешнюю экс-

пансию, опасаясь развития чуждых АСП товарнo-денежных отношений и выступали за пересмотр

отношений с иностранцами вообще, против "ущемления Китая поддержкой иностранцев" и "вред-

ных" экспедиций;

- с окончанием экономического подъема конца ХIV - начала ХV вв., усилением помещичьего

землевладения и влияния и переносом столицы с Юга на Север влияние торгово-ремесленного Цен-

трально-Южного Китая на формирование внешней политики резко падает. На первый план выходит

задача обеспечения безопасности Севера.

В 1436 г. экспедиции были прекращены, а посольства высланы из Пекина. После Тумусской

катастрофы (разгром китайской армии монголами-ойратами) флот в 1452 г. оставил все свои замор-

ские стоянки и вернулся в Китай. В 1477 г. "изоляционисты" добились даже уничтожения всей доку-

ментации о походах Чжен Хэ на том основании, что в ней содержится "множество хитроизмышлений

и небылиц о дальних краях" (на самом деле они опасались использования документации для возоб-

новления морской экспансии). Таким образом, параллельно развертыванию европейской экспансии

на морях, Китай принципиально стал уходить в самоизоляцию от остального мира.

Деятельность Чжен Хэ занимает важное место в китайской историографии, которая по тради-

циям этой страны трактуется с колокольни современности. Чжен Хэ ставится в один ряд с Колумбом

и Магелланом, ему приписывается инициатива движения афро-азиатского единства и политики мир-

ного сосуществования Китая с народами этих континентов на принципах "помощи, любви и согла-

сия". Эти экспедиции считают следствием потребностей усиливавшегося китайского торгового капи-

тала. На самом же деле Чжен Хэ действовал скорее в интересах казенной промышленности, противо-

стоящей частной. Если в Европе колониальные экспедиции отражали интересы торгового капитала и

опосредованно всего общества, и способствовали экономическому развитию и прогрессу, то экспе-

диции Чжен Хэ способствовали удовлетворению потребностей китайской бюрократической верхуш-

ки в заморских предметах роскоши, не окупались и не способствовали социально-экономическому

прогрессу.

Движение за реформы в эпоху Мин

На рубеже ХV-ХVI вв. империя Мин вступает в эпоху упадка: слабые правители, господство

"сильных домов" на местах и их ставленников временщиков-евнухов при дворе, оборонительная по-

литика по всем азимутам - от монголов на Севере, от японских набегов теперь уже слабым флотом, с

1613 г. усиливается маньчжурская угроза.

В этих условиях в 1498 г. низы господствующего класса и верхи города и деревни добились че-

рез Палату Инспекторов в форме доклада трону отстранения временщиков. Это способствовало уси-

лению реформаторского движения в нач. ХVI в. с традиционными требованиями реформы госаппара-

та, личного участия императора в управлении, запрета торговли должностями, свободы слова для чи-

новников и запрета бить их палками, ограничения дворцовых расходов. Выдвигались и нетрадицион-

60

ные требования в интересах развития товарно-денежных отношений (ликвидировать казенные ману-

фактуры, государственные монополии и госторговлю, внутренние таможенные перегородки и т. д.).

В борьбе за выполнение этих требований прошел почти весь ХVI век, реформаторы арестовы-

вались сотнями. На короткий период 1567-82 гг. у власти оказался реформатор Чжан Цзюйчжен, не

сумевший ликвидировать только государственные монополии. Однако после его смерти началось

контрнаступление консервативных сил: реформаторы были сосланы в Академию Дунлинь, а в 1620 г.

новый император, сторонник дунлиньцев, был отравлен, дунлиньцы казнены, Палата Инспекторов

распущена, школы и другие учебные заведения закрыты как рассадники реформаторских идей.

Таким образом, реформаторское движение в эпоху Мин не удалось - это привело к загниванию

и усилению противоречий. Неэффективность внутренней политики, провалы во внешней политике и

стихийные бедствия привели к голоду вплоть до людоедства и, начиная с 1628 г., к локальным кре-

стьянским восстаниям.

Крестьянская война ХVII в.

Как известно, крестьянская война отличается от восстания большим количеством участников с

включением и других социальных групп населения, большим территориальным размахом и длитель-

ностью, организацией и дисциплиной в связи с наличием руководящего центра, наличием идеологии.

На первом этапе крестьянского движения (1628-39 гг.) более 100 его очагов не смогли объеди-

ниться и большинство их были подавлены.

На втором этапе (1641-44 гг.) во главе объединенных сил восставших оказался способный ру-

ководитель Ли Цзычен, сумевший из множества стихийно возникших отрядов создать крестьянскую

армию с дисциплиной, стратегией и тактикой. Ли Цзычен стремительно шел к власти под популяр-

ными лозунгами свержения Мин, уничтожения крупных и контрибуции с мелких и средних помещи-

ков и чиновников, утопической пропаганды всеобщего равенства и обещаниями не взимать налоги

после победы.

26 апреля 1644 г. (19 марта по лунному календарю) ранним утром на звон колокола, повеле-

вавший министрам прибыть на аудиенцию к 36- летнему императору Чун Чженю, никто не явился.

Император сказал: "Все кончено" и его близкое окружение стало рыдать. Императрица поставила ди-

агноз: "18 лет я преданно служила Вашему Величеству, но Вы ни разу не захотели меня выслушать.

Вот теперь и пожинайте плоды своего невнимания", - после этого она повесилась на собственном

поясе. Затем император неумело и долге убивал мечом дочь и любимую наложницу, а сам повесился

на петле из собственного пояса на кривом стволе ясеня. По существовавшим обычаям вслед за ним

ушли из жизни 80 тысяч чиновников. По одной из версий, на куске шелка в халате повесившегося

императора осталась записка для Ли Цзычена: "Чиновники стали изменниками и все они достойны

смерти... всех их надо казнить, чтобы научить лучше служить своим государям... Я отказываюсь от

жизни, потому что не хочу быть ею обязанным последнему и самому презренному из своих поддан-

ных". Через несколько часов повстанцы сняли труп императора с дерева и положили его в гроб для

нищих. Так кончилась эпоха Мин.

На третьем этапе (1644 г.) крестьянской войны она закончилась поражением. Главком северно-

го военного округа У Саньгуй не питал к захватившим столицу восставшим простолюдинам теплых

чувств. Пытаясь договориться с ним, новый крестьянский император Ли Цзычен посетил дом родите-

лей У Саньгуя, не сумев скрыть при этом своего восхищения любимой наложницей военачальника,

что взбесило последнего. У Саньгуй сделал свой предательский выбор, предпочтя договориться с

маньчжурами, а не с "императором быдла". Он открыл маньчжурам горный проход Шаньхайгуань и

они смогли захватить Пекин. Ли Цзычен, пробывший там всего полтора месяца, был вынужден бе-

жать на юг, где и погиб геройской смертью. После этого крестьянское движение пошло на спад.

В оценках отечественной историографии крестьянская война ХVII в. под руководством Ли

Цзычена, при всей ее масштабности, принципиально мало чем отличается от других массовых дви-

жений восточного средневековья, которые выступали:

- не против эксплуатации вообще, а только за ее ослабление;

- не против господствующего класса вообще, а против его конкретных наиболее одиозных

представителей;

- не против монархической системы, а против конкретной династии Мин;

- своей собственной крестьянской власти создать не могли в силу социальной специфики кре-

стьянского класса, царистских иллюзий и влияния примкнувших к восстанию шэньши.

61

Правда, китайская историография придерживается другой точки зрения, в соответствии с кото-

рой "царистские иллюзии присущи русскому, а не китайскому крестьянству", поскольку в Китае

"крестьянский монархизм наполнен революционным содержанием".

Завоевание Китая маньчжурами (1644-83 гг.)

Главный показатель соотношения сил, демографический, определяется специалистами по-

разному (150-300 млн. китайцев против 300-500 тыс. маньчжур). Тем не менее, при любом варианте

Китай имел как минимум стократный перевес, но проиграл борьбу.

Определяющую роль сыграла раздробленность китайского общества, находящегося в состоя-

нии гражданской войны:

- остатки армий Ли Цзычена не могли объединиться с остатками минской династии, укрепив-

шимися в Нанкине и, следовательно, лозунг "Защитим Мин" не мог объединить всех китайцев;

- в Нанкине происходила грызня в минском лагере - сановники-патриоты, выступавшие за про-

тиводействие маньчжурам любой ценой со всеми возможными союзниками, были оттеснены от руко-

водства. В итоге, деморализованные слухами о маньчжурских жестокостях по отношению к тем, кто

им сопротивлялся, капитулянты сдали противнику Нанкин вместе с 200-тысячной армией;

- китайская провинция оборонялась в городах месяцами с участием бывших воинов Ли Цзыче-

на под руководством шэньши. На деньги купечества был создан "купеческий флот" под руководством

Чжен Чжилуна. Однако все больше представителей имущих классов переходили на сторону врага,

опасаясь усиления социальных тенденций в крестьянской среде;

- китайские армии были слабы в артиллерии и инженерном деле на фоне маньчжур, которым

оказали соответствующую поддержку переметнувшиеся на их сторону голландцы;

- существенную роль в усилении раскола китайского общества перед лицом врага сыграла про-

водимая маньчжурами политика "кнута и пряника" (обещания пощады и уменьшения налогов сдаю-

щимся без боя, никакой пощады сопротивляющимся). В 1645 г. был издан знаменитый Указ о ноше-

нии косы мужчинами-китайцами, признающими маньчжурскую власть и смертной казни всем, кто

без косы (этот указ, унижавший национальное и мужское достоинство, усилил сопротивление на-

строенной на борьбу части китайского общества, а запуганная этим указом часть была вынуждена

изобретать сложные прически, позволявшие быстро соорудить косичку при угрозе встречи с мань-

чжурами).

В 1661 г. весь материк оказался в руках противника. Купеческий флот отбил Тайвань у гол-

ландцев и продолжал набеги на китайское побережье и по р. Янцзы вглубь страны. В ответ маньчжу-

ры превратили побережье в "мертвую зону", выселив оттуда население и запретив выход в море даже

на рыбалку, а в 1883 г. захватили и Тайвань.

Таким образом, прогнивший минский Китай пал под ударами крестьян-повстанцев, но часть

правящего класса в союзе с маньчжурами подавила повстанческое движение, рассматривая их как

орудие в своих руках. Однако маньчжуры преследовали свои собственные цели и относительно легко

подчинили себе страну, ослабленную двадцатилетней гражданской войной. Когда сановники, наме-

ревавшиеся использовать маньчжуров в качестве приглашенных наемников, спохватились, было уже

поздно. Последнее восстание 1673 г. против них, поднятое все тем же У Саньгуем. было ими легко

подавлено.

Маньчжурское иго династии Цин было навязано Китаю в эпоху буржуазных революций в Ев-

ропе и обрекло страну на 268 лет социально- экономического и политического застоя перед лицом

нарастающей европейской колониальной экспансии.

62

ЯПОНИЯ

ОСОБЕННОСТИ РАЗВИТИЯ ЯПОНИИ В СРЕДНЕВЕКОВУЮ ЭПОХУ

1. ЯПОНИЯ В МИФАХ

В священной книге японцев "Кодзики" (Записки о делах древности) говорится: "Когда Земля

была еще совсем юной и плавала, словно масляное пятно, колыхаясь, как студенистая медуза, явился

в мир, вырвавшись из ее недр, словно молодой побег бамбука, Бог роста и проявления скрытых сил

природы... явленный в мощном побеге бамбука... ", и тогда Небо и Земля разделились и в седьмом

поколении богов появились Чарующий Идзанаги и Чарующая Идзанами, и столкнулись они в тумане,

и воскликнула Идзанами: "Ах, какой мужчина!" и устыдилась своей несдержанности, и сделала вид,

что убегает. Идзанаги догнал ее и пошли от этой божественной пары японские боги, в том числе Ве-

ликая Солнечная Богиня Аматерасу. И ступила эта божественная пара на небесный плавучий мост и

стала круговращать копье в хляби, а когда взметнула это копье, то сгущенные от обилия соли капли

упали вниз и превратились в Японские острова (а вокруг образовалась накипь - остальной мир?..).

В японской картине сотворения мира нет места упоминанию о сотворении человека - и так яс-

но, что у каждого японского рода свой божественный предок - ками: небесная божественная иерар-

хия перенесена на священную японскую землю в виде иерархии родов. На вершине этой иерархии

царский род Ямато (императорская фамилия Сумэраги), берущий свое начало от Аматерасу: ее внук,

первый легендарный император Дзимму, 11 февраля 660 г. до н. э. основал японское государство Ни-

хон-Ниппон (корни солнца, восходящее солнце). В соответствии с догматикой синто, древней рели-

гии японцев, божественная кровь Аматерасу передается из поколения в поколение императорской

фамилии, т. е. император - "продолжение" Аматерасу во времени, сын небес, Бог в человеческом об-

лике. Вот уже 26 веков престол божественных императоров передается по наследству (нынешний

японский император Акихито - сто двадцать шестой по счету) с тремя священными регалиями (зер-

калом, мечом и яшмовыми подвесками), олицетворяющими принципы и символы императорского

правления (солнце и честность. звезды и мудрость, луну и сострадание).

При всем различии редакций и нюансов японской мифологии все они едины в одном: Япония -

божественная страна, созданная богами и расположенная " у восхода солнца" на вершине мира, а ос-

тальные страны - ниже (они тоже от богов, но от второстепенных). Японская нация тоже имеет боже-

ственное происхождение, и символом ее является император.

2. ЯПОНИЯ В ИСТОЧНИКАХ

С точки зрения источниковой базы освещенность жизни населения Севера Кюсю - Юга Хонсю

можно разделить на три периода:

- мифологический период до 250 г. н. э. дает в руки исследователей преимущественно археоло-

гический материал, по которому трудно составить представление о нематериальной стороне жизни, и

малодостоверные отрывочные сведения от китайцев. Впервые они упоминают о японцах в "Каталоге

гор и морей" и "Истории ранней династии Хань": "В море радостных волн живут люди во, объеди-

ненные в более чем 100 княжеств";

- полуисторический период (250-550 гг.) также характеризуется в основном летописным вакуу-

мом. Правда, в китайском "Описании царства Вэй" III в. даются более подробные сведения о "стране

Ямато";

- исторический период с 550 г. характеризуется относительной достаточностью сведений о нем

как из японских, так и из китайских источников. В "Истории династии Суй" упоминается о поКоре-

нии Ямато "многих стран", т. е. о завершении создания общеплеменного союза на японских островах.

Особенно большое количество документов осталось с эпохи завершения формирования японской го-

сударственности (VIII в. - 12 тыс., IX-XII вв. - 10 тыс.) С VII в. велись дневники японской аристокра-

тии на взньяне, затем составлялись 6 официальных, т. е. достаточно тенденциозных, историй Японии

по китайскому примеру и образцу.

63

3. ЯПОНИЯ В ИССЛЕДОВАНИЯХ

Существуют два вида исторических исследований:

- диахронные вертикальные конкретно-страновые историко-генетические;

- компаративные горизонтальные синхронные сравнительно-исторические Оба вида исследова-

ний не могут быть полностью разделены и противопоставлены, коль скоро исследуется такое слож-

ное явление, как развитие человеческого общества. Однако по отношению к Японии наблюдается

подавляющее превалирование историко-генетического диахронного подхода и практически отсутст-

вуют сравнительно-исторические изыскания. Это объясняется несколькими факторами:

1) хотя по чисто внешним проявлениям Япония ничем не отличалась от других стран Востока и

на ранних этапах развивалась как все восточноазиатские страны, уже тогда существовали глубинные

различия между ею и материком;

2) на более поздних этапах средневековья (Х-ХIV вв.) Япония стала уходить с восточноазиат-

ской модели развития, завершив этот дрейф от Востока переходом на европейскую модель на рубеже

ХIХ-ХХ вв. Авторы одной из ведущих работ 80 гг. "Эволюция восточных обществ: синтез традици-

онного и современного" абсолютно четко выделили японский опыт не в восточную, а в европейскую

"вторичную" модель. Однако никто пока четко не суммировал причины феномена смены Японией

пути развития и хронологию этого явления: различными авторами даются порой совершенно проти-

воположные объяснения и датировка конкретных этапов японской истории с применением различ-

ных подходов. Так, по формам эксплуатации развитой феодализм датируется с конца ХIV в., а по

развитию городского хозяйства и товарно-денежных отношений с X-XII вв. Таким образом, феномен

японской средневековой истории пока не осмыслен достаточно глубоко даже на путях историко-

генетического подхода, что делает затруднительным изучение японского средневековья в сравни-

тельно-историческом разрезе;

3) в свою очередь, недостаточное понимание японского средневековья объясняется вполне

конкретными причинами. Среди них следует выделить "социальный заказ" историкам-японоведам, и

не только отечественным: революционные перемены в послевоенной Японии, выдвинувшие ее на

передовые экономические позиции в современном мире, потребовали осмысления именно современ-

ной японской истории. Эти же перемены резко ослабили, в отличие от остального Востока, влияние

традиционных факторов на современное развитие Японии и практическую значимость их изучения.

Это привело к перераспределению научных сил в японоведении в ущерб чисто исторической про-

блематике и к резкому размежеванию изучения истории и современности: в Японии, в отличие от

большинства восточных стран, мало точек соприкосновения между историей и современностью (в

раннесредневековый период там превалировал азиатский компонент; в эпоху сегуната основные ка-

чественные параметры японского общества приобретают самодовлеющий и независимый от Азии

характер при сочетании национально-японской и азиатской компонент; период от Реставрации Мэйд-

зи до 1945 г. характеризуется сочетанием национально-японской и европейской компонент; послево-

енная Япония превратилась в неотъемлемую часть Запада с сохранением национально-японской спе-

цифики).

Упор на изучение последнего или двух последних этапов, вполне объяснимый с прагматиче-

ской точки зрения, имеет следствием невнимание к азиатской традиции (азиатскому этапу) в истории

Японии. Комплекс вышеуказанных факторов способствовал консервации выработанных прежде тео-

ретических представлений и определений относительно японского средневековья. Сравнительно-

исторический подход в исследованиях современной Японии и историко-генетический подход к ее

средневековой истории сосуществуют изолированно без особого для себя ущерба, т. к. средневековое

"наследие" в виде азиатской исторической традиции не влияет сколько-нибудь заметно на современ-

ное развитие страны. То, что Япония изначально азиатская страна, осознается только при углублении

вглубь веков на рубеж I-II тысячелетия. При этом изучение Востока немного дает для понимания

японской истории, но изучение японской истории много дает для понимания Востока.

4. ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ФАКТОР В ИСТОРИИ ЯПОНИИ

По приблизительным оценкам, на рубеже н. э. население Японии составляло около 1 млн. чел.,

в VII в. 5 млн., VIII в. 8, 5 млн. ; в период VIII-ХVI вв. оно росло ежегодно на 11, 3 тыс. чел. и в XII в.

достигло 11, 3 млн., в ХVI в. 16 млн. чел.

64

Япония - единственная страна неевропейского региона, которая еще на рубеже XIX-XX вв.

смогла найти свое место в современном мире и даже стала колониальной державой. Невзирая на

культурно-историческую близость с Азией и особенно с Китаем, Япония смогла пойти другим путем

развития, накопив еще в средневековую эпоху отличные от других азиатских стран качественные па-

раметры развития. Немалую роль в приобретении японским средневековым обществом иного, чем в

остальной Азии, цивилизационного и формационного качества сыграл фактор географической изоля-

ции этой страны от азиатского материка.

Географическая изоляция японских островов - явление бесспорное и для истории страны фун-

даментальное. Признание самого факта изоляции как бы "снимает" внешнюю военно-политическую

и культурно-идеологическую среду и выводит страну из русла общей мировой истории с ее взаимо-

связями, добровольными и навязанными, обращает взор исследователя исключительно на внутренние

события и закономерности. Как отмечал Е. М. Жуков, "важнейшие социально-экономические про-

цессы в Японии развивались совершенно независимо от того, что происходило на азиатском конти-

ненте". В то же время подобные утверждения были бы неверны относительно развития духовно-

культурной сферы японского общества. Н. Конрад призывал всегда "помнить, что исторический про-

цесс в Японии развивался не изолированно" и предупреждал, что "понять очень многое в истории

древней Японии можно только ознакомившись с историей ее соседей". Географическая изоляция

страны, в сочетании с другими факторами, имела совершенно неоднозначные последствия в разных

сферах и на разных этапах истории японского общества: она могла быть благоприятной и неблаго-

приятной, добровольной или вынужденной, длительной и кратковременной, частичной или полной.

Фактор географической изоляции мог учитываться и использоваться в той или иной степени различ-

ными силами как в самой Японии, так и вне ее, для достижения определенных целей - поэтому пра-

вильнее вести речь не столько о географическом, сколько о геополитическом факторе в истории Япо-

нии.

Географический фактор определяет естественные пределы распространения населения, формы

бытия, пути и методы контактов с внешним миром. Если не искать априори пугающего смысла в

термине "изоляция", то сразу выясняется, что Япония - страна с мягким разнообразным климатом и

достаточно богатой растительностью (животный мир менее богат и разнообразен) и морскими ресур-

сами, омываемая "японским Гольфстримом" - течением Куросиво. У нее чрезвычайно благоприятное

соотношение площади суши и длины морского побережья благодаря изрезанности береговой линии

(в Азии это соотношение равно 100:1, в Англии 45:1, в Западной Европе 30:1, в Японии - 12:1). Это

позволяет говорить о положении благоприятной географической изоляции страны.

Море - естественный предел распространения японского населения в южном, западном и вос-

точном направлении. Экспансия через море на материк изначально затруднялась наличием там мо-

гущественных и раньше, чем в Японии возникших государств в Корее и Китае. Возможность экспан-

сии на Север существовала, но была чрезвычайно затруднена необходимостью преодоления более

суровых, чем в субтропических районах возникновения японской государственности, климатических

условий и ожесточенного сопротивления местного достаточно воинственного населения айнов. Экс-

пансия в северном направлении растянулась на целое тысячелетие и к 1800 г., когда русские уже

обосновались на Южных Курилах, японцы еще не освоили севера о. Хоккайдо. Итак, Тихий океан на

Востоке и хорошо вооруженный материк на Западе оставили японскому народу явно недостаточную

возможность территориального расширения: это наложило неизгладимый отпечаток на ход его исто-

рического развития.

Население Японии отличается редкостной этнической гомогенностью, что способствовало

раннему осознанию японцами своего территориально-этнического единства и устойчивости до сте-

пени этнической исключительности. Все это имело далеко идущие последствия. Замечено, что этни-

ческая устойчивость препятствует развитию рабства соплеменников как социально-экономического

фактора и вообще тенденции к порабощению. К тому же, рабство как доминирующий уклад возмож-

но в немногих сильных государствах, окруженных слабыми соседями-источниками рабов: у Японии

таких соседей не было.

Отсутствие возможностей территориального расширения и экстенсивных методов развития

вынудили японское общество сделать ставку на максимальное использование внутренних возможно-

стей (вплоть до сер. XIX в. Япония развивалась "в собственном соку"), что обеспечило относитель-

ную чистоту возникших в ходе подобного развития общественных форм. Японский феномен - редкий

пример проявления внутренней логики развития, превалирования внутренних эндогенных факторов

развития над внешними экзогенными. В таком оригинальном соотношении внутренних и внешних

факторов были не только минусы "провинциальности", но и плюсы. Так, отсутствие внешних коче-

вых нашествий, пережитых остальной Азией, избавило Японию от этапов вынужденного регрессив-

ного попятного развития.

65

Этнически гомогенная страна, имеющая регионально-островное положение, всю свою историю

ощущала свое периферийное во всех отношениях положение (по отношению к Корее до VII в., к Ки-

таю с VII в., к Западу с сер. ХIХ в.) - и всегда Япония была позади. Это породило сначала чувство

собственной национальной неполноценности и стремление ликвидировать свою культурно-

политическую периферийность посредством усКоренного заимствования чужих социально-

политических и культурных достижений, затем протест против указанного комплекса неполноценно-

сти и "дух Ямато" как средство его преодоления. Нитирэн, теоретик и практик буддийского движения

XIII в., выдвинул тезис о том, что "в век упадка Центр (Китай, Индия) увядает и спасение приходит с

периферии... - быть на периферии - преимущество".

Подход к изучению японской истории как "периферийной" может быть применен ко всем ее

этапам вплоть до XX в. Однако Япония - периферия особого рода: она сумела воспользоваться собст-

венной периферийностью с пользой для себя, избежав многих бедствий, пережитых материком, и ис-

пользовав его в качестве донора социально-политических и культурных достижений для стимулиро-

вания развития японского общества. При этом качество донорства постоянно повышалось- сначала

процесс взаимодействия шел по линии Япония-Корея (отсталая периферия - передовая периферия),

затем по линии Япония-Китай (периферия - Центр) уже без Корейского культурного моста между

ними, с конца XIX в. в качестве Центра для ориентации Япония изберет Запад. Характерная черта

этого взаимодействия - отсутствие насильственного внедрения извне достижений очередного Центра

на японскую периферийно-цивилизационную почву за счет вытеснения национально-японской осно-

вы - это происходило в форме историко-культурного синтеза: Япония заимствовала чужие достиже-

ния выборочно-добровольно и творчески их переосмысливала применительно к своим потребностям.

Отношение Японии к внешнему миру всегда строилось на сочетании принципиальной откры-

тости и стойкой традиционности. Приток новаций с материка носил пульсирующий характер и стро-

го соответствовал возможностям их усвоения (аналогично с византийской культурой на Руси): всю

свою докапиталистическую историю Япония периодически закрывалась и открывалась остальному

миру (закрывалась, чтобы переварить очередную порцию иностранного, не подавиться ею и не погу-

бить японский национальный Корень, открывалась, чтобы обновить почву для этого корня).

Добровольное, выборочное и вдумчивое взаимодействие Японии как азиатской первобытной

периферии с более развитым материком на межформационном уровне резко ускорило технологиче-

ский рост и минование рабовладельческой стадии развития, а контакты на межрегиональном (циви-

лизационном) уровне дали Японии мощную инъекцию социально-культурных ценностей. Миновав

усКоренно ряд ступеней формационного и социально-культурного развития, Япония фактически

сравнялась с уровнем развития материкового Центра: отношения между ними из межформационных

переросли во внутриформационные между регионами с разными стадиями одной формации, из меж-

цивилизационных - во внутрицивилизационные (между разновидностями единой дальневосточно-

конфуцианской историко-культурной общности).

В отличие от непосредственного соседа великого Китая - Кореи с ее устойчивым китаефильст-

вом, географически изолированная от Китая Япония после получения первоначального цивилизаци-

онного импульса обеспечивала свое дальнейшее прогрессивное развитие на собственной этнокуль-

турной основе, все больше расходясь с китайской моделью. В результате, изначально имея расово-

географическую и сохраняя добровольно приобретенную культурную близость к Китаю, Япония в

конечном счете пойдет отличным от него путем развития.

5. ПРИЧИНЫ РАСХОЖДЕНИЯ ПУТЕЙ РАЗВИТИЯ ЯПОНИИ И КИТАЯ

Поставленный вопрос - один из труднейших и еще ждущих своего осмысления в востоковеде-

нии. Когда на переходе от варварства к цивилизации Япония в поисках готовых образцов материаль-

ной культуры и социально-политической жизни обратила внимание на Китай, она, по выражению Г.

П. Григорьевой "отнеслась к нему как любознательный юноша к мудрому старцу". Японский студент,

вернувшийся домой из Китая в 623 г., квалифицировал Поднебесную как "государство высокой нрав-

ственности". Бесспорный факт благотворного влияния Китая на развитие Японии не должен, однако,

заслонять того, что становление японской государственности и культуры было вызвано все-таки в

первую очередь внутренними потребностями самого японского общества, а китайский фактор был в

конечном счете всего лишь средством усКорения и сокращения временных рамок этих процессов.

Все, что Япония ввезла из Китая, это книги по китайской истории, культуре, идеологии, философии и

знания, приобретенные несколькими десятками студентов и членами 16 японских посольств в эту

страну (всего за VII-IХ вв. "великого взаимодействия" в Китае побывали 600-700 японцев). Кроме

66

этого, 3-4% населения островов составляли китайские переселенцы-беженцы от социально-

политических неурядиц в Китае. Конечно, степень влияния вышеуказанных элементов на трансфор-

мацию японского общества значительно превышала их удельный вес в этом обществе, поскольку, как

отмечает М. В. Воробьев, "на ранних стадиях существования человеческого общества неэкономиче-

ские, необщественные факторы играли чрезвычайно важную роль".

Если Япония была разборчивым реципиентом китайской политической и материально-

духовной культуры, то Китай, как донор этого процесса, играл чрезвычайно пассивную роль: он не

претендовал на преобладающее влияние в этой стране, поскольку события на островах не влияли

сколько нибудь заметно на его судьбу. Поэтому спорадические контакты между ними происходили

по желанию самой японской стороны. Степень этого желания со времен первых культурных контак-

тов постоянно уменьшалась по ряду причин.

Японская сторона стремилась к равноправным взаимоотношениям со старшим более культур-

ным и могущественным соседом, используя для этого самые различные поводы и основания. В 607 г.

правитель Ямато как "Сын Неба страны Восходящего Солнца" обращался с посланием "к Сыну Неба

страны Заходящего Солнца". Затем "Небесный Государь Востока" почтительно обращался к "Небес-

ному Государю Запада". Подчеркивалась также буддийско-религиозная общность двух стран. Все это

вызывала недовольство в Китае. Так, суйский император Ян-ди приказал: "Если в грамотах южных и

восточных варваров не будут соблюдаться нормы приличия, то впредь не следует доводить их до на-

шего сведения". Если на ранних стадиях формирования государственности островитяне не желали

даже чисто номинально поступиться принципом политического равноправия, то по мере укрепления

государственности эта позиция становилась еще тверже.

Политика Китая мало считалась с реальностью - в ней сосуществовали две тенденции по отно-

шению к Японии. С одной стороны, Япония рассматривалась как обычная часть варварского мира,

заслуживающая типичного по отношению ко всем варварам, олицетворяющим темное начало инь,

отношения. Способность японцев к выборочной китаизации и японизации китайского рассматрива-

лась в Поднебесной как доказательство заКоренелости их варварства и своего превосходства перед

"карликовыми чертями из-за восточного моря". Соответственно и тон обращений китайских импера-

торов в адрес правителей Японии не отличался особым тактом: "Вы, тупые восточные варвары. Живя

далеко за морем, вы надменны и вероломны... гнев Неба на ваши головы", - писал обозленный япон-

ским пиратством Чжу Юань-чжан.

Наряду с прямолинейно-высокомерным применялся и более гибкий подход по отношению к

японцам как "особым варварам", которые могут не ассоциироваться с "инь", как воспринявшие ки-

тайскую культурную традицию и вписавшиеся в ее систему духовных ценностей: поэтому японцев не

следует подвергать "карательной войне", но "обрабатывать" их мирным путем с помощью распро-

странения принципов "добродетельного правления". Эти принципы предполагали неравноценную

иерархическую общность Японии и Китая с верховенством последнего в ее рамках. Однако "неболь-

шая страна островов, недовольная своей судьбой" . не желала "изменить свои помыслы", терроризи-

ровала своим пиратством китайское побережье, отказывалась принимать высокомерные китайские

грамоты и применяла в японо-китайских отношениях "формулу Есинори Асикага": "Небо и Земля

столь огромны, что не могут принадлежать одному правителю".

Встречаясь с претензиями Китая на верховенство, Япония не могла не принимать во внимание

реальную военную мощь этой страны и опасность столкновения с этой мощью. Условием успешного

противостояния было укрепление национально-японской культурной основы посредством вытесне-

ния китайских иммигрантов из ключевых сфер управления страной и приспособления конфуцианства

и буддизма к японской почве - слепое копирование рассматривалось как угроза национальным инте-

ресам: любое заимствование должно было превратиться лишь в дополнительный элемент к японской

основе, в толковании всего китайского японцы "переставили акценты сообразно своему пониманию

вещей".

Прагматические соображения безопасности в широком смысле этого слова перевесили восхи-

щение китайской культурой - Япония никогда не брала перед Китаем никаких обязательств: обра-

щаться к нему "снизу вверх" не желала, а обращение на равных вызывало гневную реакцию Китая.

Лучшим выходом из подобной ситуации Япония нашла максимальное свертывание отношений с ве-

ликим соседом, особенно в периоды смут в этой стране.

Япония заимствовала китайскую культуру в эпоху расцвета средневековой конфуцианской ци-

вилизации (Суй, Тан, Сун). Со времени раскола единой Сунской империи и особенно в результате

монгольского завоевания китайская цивилизация вступила в фазу упадка и усиления в ней варварско-

го элемента. В этих условиях китаецентристские посягательства на верховенство в отношениях с

Японией стимулировали процесс пересмотра отношения японцев ко всему китайскому. Формируются

67

устойчивые представления, что культурное величие Китая осталось позади в прошлом и его развитие

остановилиось, что именно Япония развила достижения китайской цивилизации и только в Японии

китайское получило свою завершенную форму. Один из современных идеологов японского национа-

лизма Я. Накасонэ сформулировал эту мысль следующим образом: "Японское лучше выражает под-

линную сущность китайского", чем сам Китай (можно с оговорками провести параллель между этим

процессом зарождения чувства превосходства "расы Ямато" над Китаем и складыванием теории

"Москва - третий Рим" под воздействием упадка и гибели Византийской империи из-за "несоблюде-

ния канонов и чистоты веры").

Не это ли зародившееся в эпоху упадка Китая чувство превосходства и национальной исключи-

тельности, наложившись на комплекс других причин, подвигло Японию на агрессию против тради-

ционно прокитайской и союзной Пекину Кореи в к. ХVI в. ? Не будем спорить с японцами по вопро-

су их этнокультурного превосходства над Китаем - пусть это утверждение останется на их собствен-

ной ответственности. Попробуем согласиться с более сбалансированным по сути и нейтральным по

форме определением: "японское шире китайского, китайское - часть японского, но китайское глубже

японского". Представляется, однако, что к эпохе позднего средневековья японское было уже просто

отличным от китайского.

6. РАЗЛИЧИЯ ЯПОНСКОЙ И КИТАЙСКОЙ МОДЕЛЕЙ РАЗВИТИЯ В СРЕДНИЕ ВЕКА

Различия между Китаем и Японией в средневековую эпоху намного более серьезны, чем это

может показаться внешне, что предопределило разницу путей развития этих стран со всеми выте-

кающими отсюда последствиями для судеб этих народов.

Прежде всего следует отметить (это любимая тема японских философов) " уникальную воспри-

имчивость японской нации к нововведениям и заимствованиям", которая базируется "на внутренней

склонности к изменениям". Е. Такеути пишет: "Японская культура обращена вовне и все время ждет

нового", она - "культура поворотов". Китайская же культура - самодовлеющая и самодостаточная,

замкнутая на себя - сначала она породила китаецентризм, а затем он, в свою очередь, поддерживал ее

замкнутость и антифоринизм. Типологическая разница культур предопределила последующую раз-

ницу путей исторического развития этих двух стран.

Китай - классический пример и эталон АСП, в эпоху средневековья за пределы АСП не выхо-

дивший. В Японии сер. I тыс. н. э. сильная частнофеодальная тенденция под влиянием китайского

примера (не Китая!) была временно прервана торжеством государственно-феодальной тенденции,

усеченной разновидностью АСП на японской почве. Однако с X-XI вв. частнофеодальная тенденция

берет верх и японский феодализм проходит ряд стадий развития, приблизивших его к феодализму

европейского типа.

Победа частнофеодальной тенденции в Японии, в свою очередь, была обусловлена особенно-

стями функционирования общественного организма и госаппарата: если в Китае оно обеспечивалось

преимущественно этическими нормами, подкреплявшими деспотическую власть государства, то в

Японии преимущественно нормами права. Конфуцианство как стройная система рациональных фи-

лософско-этических принципов даже в Китае столетиями вживалось и вживлялось в общественную

жизнь. Японское общество не было готово к усвоению конфуцианских социально- политических

идей в широких масштабах в короткий срок - поэтому нормы права утвердились в Японии раньше

конфуцианства. Если в Китае право подпирало конфуцианство на случай его недееспособности, то в

Японии как бы наоборот. Китайское толкование конфуцианства носит гуманистический индивидуа-

листический характер, т. к. это учение возникло прежде всего как общественное - японская версия

конфуцианства внедрялась преимущественно как учение государственное и со временем с нацио-

нально-милитаристским оттенком.

Последствием вышесказанного было отсутствие в Японии принципиально открытого "класса

управляющих", присущего обществам с АСП, и системы его воспроизводства типа китайской кэцзю,

т. е. не было эффективной вертикальной бюрократической системы, способной пресечь развитие го-

ризонтальной частнофеодальной тенденции. Все это свидетельствует о непрочности системы госу-

дарственной власти в Японии.

Китайское иерархическое соподчинение в рамках открытого госаппарата давало определенный

простор-выход социальной мобильности активной части общества через систему кэцзю, сословие

управляющих могло пополняться "свежей кровью" в старые меха, что способствовало их принципи-

альному окостенению. В Японии же сословное деление общества было абсолютизировано при четком

дистанцировании верхов от низов - поэтому социальная мобильность непривилегированных слоев

68

населения могла проявиться-найти выход только за пределами госаппарата, в данном случае на

службе "влиятельным домам", носителям частнофеодальной тенденции и фактическим властителям

на местах. Сосуществование слабой бюрократической вертикали и сильного влияния феодалов на

местах способствовало формированию в Японии горизонтальной многослойности власти и влияния

как источника постоянных конфликтов.

В отличие от Китая, где государство не испытывало нужды в закрепощении крестьянства, ча-

стнофеодальный класс Японии рассматривал крестьянство как свою частную собственность и всеми

силами прикреплял его к своей земле. Поскольку слабое государство не могло обеспечить закрепо-

щение крестьян, феодальный класс на местах взял эту задачу на себя, создавая собственные отряды

самураев. Система администрации в Японии опиралась не на бюрократию и государственную армию,

а на рыцарей-самураев, преданных своим господам и ставших со временем основой феодального

класса. В этом одно из важнейших отличий от классической конфуцианской схемы государственного

устройства и сходств с классическим европейским феодализмом. В Китае военная профессия неува-

жаема и находится в основном на периферии общественной жизни, а в Японии военно-служилое дво-

рянство - стержень государственной власти. Уникальная особенность Японии - господствующий

класс самураев чрезвычайно многочислен (около 10% нас.) и сам защищает свои сословные привиле-

гии: отсюда, разложение феодального строя в Японии замедлено и связано в первую очередь с про-

цессами разложения внутри самого вооруженного господствующего класса.

В Китае отсутствие полицентризма (разделения властей) в политической сфере препятствовало

формированию системы феодальной раздробленности как личностных феодальных отношений. Ха-

рактерная черта Японии - наличие полицентризма в форме многополюсности власти (императорская

духовно-религиозная власть как символ нации, власть военных правителей сегунов, довольно реаль-

ная власть экс-императоров-монахов и т. д.).

Таким образом, особенность Японии - в распылении государственной власти. Однако, хотя от-

ношения между полюсами власти часто принимали конфликтный характер, в целом они умели худо-

бедно сосуществовать по определенным нормам-правилам, сохраняя за собой признанные ниши в

обществе, а общество в целом смогло сохранить свое территориальное единство (наличие множества

самурайских дружин не привело к чрезмерному усилению тенденции к территориальной децентрали-

зации, т. к. власть воинов имела центростремительный характер).

Китайское и японское общества существенно расходились в вопросе о прерогативах импера-

торской власти. Большая часть японского средневековья прошла под знаком фикции светской власти

тэнно (этот китайский термин обозначает Духовного правителя). С другой стороны, японцы всегда

чрезвычайно гордились своей приверженностью сохранению Мандата Неба за своим лишенным ре-

альной власти императорским домом, и считали китайский принцип смены Мандата Неба одной из

причин всех китайских несчастий.

Гораздо более заметную, чем в Китае, роль в социально-экономической и политической сфере,

в развитии товарно-денежных отношений играли бурно развивавшиеся города (в ХIV в. 40, в ХV в.

85, в ХVI в. 269 городов), доказавшие уже в средневековый период воздействие на ход разложения

господствующего класса.

Таким образом, основные характеристики средневекового японского общества радикально от-

личаются от аналогичных китайских, а основная тенденция его развития заключалась в преодолении

традиционных азиатско-китайских компонент и в движении в сторону европейской частнофеодаль-

ной модели. Япония преодолела недостаток собственных возможностей к социально-политическому

и культурному творчеству, порожденный географической изоляцией, восприятием готовых матери-

ковых китайских образцов и использовала их в качестве стимула и составной части будущего разви-

тия собственной национальной культуры и форм общественно-политической и хозяйственной жизни.

Миновав рабовладельческую стадию, Япония сначала перешла к государственному феодализ-

му, а затем эволюционировала к феодализму европейского типа.

Японский феодализм развивался благодаря состоянию географической изоляции в чистых

формах, без деформаций, порождаемых внешним насильственным воздействием, и без попятно-

регрессивных этапов.

Государственно-феодальный этап развития характеризуется сильной центральной властью, ко-

торая, однако не успела уКорениться. Частнофеодальный этап развития характеризуется распыленно-

стью, многослойностью и многополюсностью государственной власти при наличии многочисленного

военно-служилого дворянства.

Многочисленность самурайства обусловила жесткий характер частнофеодального (военно-

феодального) режима в эпоху развитого и позднего средневековья.

69

ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ И ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИИ ЯПОНИИ В СРЕДНИЕ ВЕКА

1. ПРИМЕРНАЯ ПЕРИОДИЗАЦИЯ ЯПОНСКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ

При всей дискуссионности этого вопроса, периодизация японского средневековья может вы-

глядеть следующим образом:

- III - первая пол. VII вв. - разложение патриархального строя с сильной частновладельческой

тенденцией;

- вторая пол. VII в. - социальная революция в форме "переворота Тайка"; становление японской

разновидности АСП;

- VIII-IХ вв. - государственный феодализм при сохранении и усилении частнофеодальной тен-

денции;

- X-XI вв. - победа частнофеодальной тенденции в форме вотчинного землевладения, регули-

руемого государством; начало формирования самурайства;

- XII в. - завершение формирования крупного вотчинного землевладения; укрепление самурай-

ства и формирование военно-ленной системы;

- XIII в. - становление мелкопоместного землевладения самураев; переход самурайской земель-

ной собственности в руки торгово-ростовщического капитала;

- с ХIV в. - становление крупного феодального землевладения даймио; превращение самураев в

воинов на службе даймио; завершение формирования военно-ленной системы.

2. ПРЕДПОСЫЛКИ СКЛАДЫВАНИЯ ЦЕНТРАЛИЗОВАННОГО ЯПОНСКОГО ГОСУДАРСТВА

В III-VI вв. в центральной и южной Японии формируется японская народность, т. е. в основном

завершается процесс этногенеза и создания общеплеменного союза Ямато с неразвившимися еще

признаками государственной власти. Государство существовало в виде строя вождей племен, где

сильные родовые общины господствовали над слабыми посредством синто. Поливное рисоводство,

основа экономической жизни страны, обусловило исключительную важность кровнородственных

общин и их обрядности, носившей коллективистский характер. Выполнение функций Верховного

жреца во время богослужений, бывшее прерогативой царского рода Ямато, наиболее прочно обеспе-

чивало господствующее положение правителя в среде радоплеменной знати. Таким образом, идеоло-

гическое обеспечение царской власти вытекало прежде всего из традиций синто: считалось, что без

царского рода невозможно эффективное общение с божествами, т. е. царская власть в основном име-

ла сакральное значение.

В VI-VII вв. царский род стремился к объединению всей страны под своей светской властью -

это требовало новой идеологической общей основы, т. к. местные культы выражали потребности ро-

до-племенного строя: каждый влиятельный клан ссылался на свое божественное происхождение от

какого-либо ками. Кланы, в свою очередь, добивались подчинения царского рода своему влиянию с

тем, чтобы самим стать за его спиной фактическими правителями (в первой пол. V в. род Кацураги,

во второй пол. V в. род Хэгури, в VI в. роды Отомо, Мононобэ, Сога, с 645 г. усилился таким образом

род Фудзивара). В условиях родо-племенной вражды царский род должен был бороться за свою са-

мостоятельность против посягательств других родов на нее под предлогом "покровительства" и "за-

щиты", в том числе через сложные брачные комбинации (род Сога вообще настаивал на том, что царь

- всего лишь "символ", власть которого должна быть отделена от политической власти, оскверняю-

щей священную царскую особу).

В поисках аргументации в борьбе родов за преобладание они обращались к заморским приме-

рам. До VII в. резервуаром культуры и культурным мостом между Японией и материком была Корея.

Ямато активно вмешивалась в Корейские дела (усобицы Корейских государств) из боязни враждеб-

ного вторжения на острова: Корея рассматривалась как ворота, из которых может появиться и гроз-

ная опасность и полезная новизна. Однако с прекращением смутного времени в Китае и его объеди-

нением Суй и Тан в Японии поняли, что источником опасности и новизны является на самом деле

Китай. Надо было нейтрализовать китайскую опасность посредством восприятия китайского опыта в

области идеологии и социально-политического устройства общества. Поэтому японцы сами заинте-

ресовались конфуцианством и буддизмом.

Заинтересовавшись Китаем, японцы увидели там также пример прямого правления императора,

совмещавшего в себе как религиозный авторитет, так и светскую власть, опиравшуюся на конфуци-

70

анскую идеологическую основу и иерархический порядок в обществе. Внедрение конфуцианских по-

рядков на основе принципов "сыновней почтительности" импонировало царскому роду, но обещало

быть долгим и сложным в техническом отношении процессом. Отношение царского рода к буддизму

было сложным и непоследовательным. С одной стороны, буддизм привлекал его как средство борьбы

с сепаратизмом, т. к. буддистская церковь представляет собой мощную иерархическую структуру -

образец будущего государственного устройства, не связанного с местными родовыми культами и ро-

довой аристократией. С другой стороны, буддизм десакрализовывал царскую власть, переводя ее из

испытанной религиозно-идеологической в другую шкалу оценок - этическую.

Вопрос о принятии буддизма стал предметом длительной борьбы в японском обществе. Боль-

шинство сильных родов с почитаемыми всеми ками выступили против него, как подрывающего их

религиозно-политические позиции. Однако общество в целом выступило "за":

- та часть японцев, которые не могли сослаться на свое божественное происхождение, связыва-

ла с буддизмом шанс на повышение своего социального статуса;

- буддийская идея о равенстве всех перед законом Будды привлекала неполноправную часть

населения;

- тезис буддизма "жизнь есть страдание" и направление усилий верующих на добрые дела в

этой жизни привлекал родовую верхушку в целом как обоснование социально-политической пассив-

ности низов;

- буддизм был близок мировосприятию японцев того времени:

а) он более эмоционален, чем конфуцианство;

б) он удовлетворял потребности островитян в "запредельном", его сложная литургическая сто-

рона и большая доля сверхестественного в религиозной практике сближала его с представлениями

синтоистского общества - это обусловило сосуществование буддизма с местными верованиями по

принципу взаимодополняемости (синто - боязнь гнева богов, буддизм - надежда на спасение в этом

или другом мире). Первоначально буддизм воспринимался японцами как свод магических обрядов,

приносящих порядок и спокойствие в общество, т. е. понимание буддизма в духе местных религиоз-

но-ритуальных представлений;

в) буддийское мироощущение подрывало идейную замкнутость родоплеменного общества и

воспитывало в человеке "общегосударственное вселенское";

г) японское общество подспудно стремилось с принятием буддизма "уравняться" с Китаем.

Буддизация страны имела для нее огромное значение: будучи связанным с политическими про-

цессами в правящей родоплеменной верхушке, буддизм сыграл роль объединяющей идеологии, вы-

ражавшей общее и целое в противовес локальности и местечковости синто. Кроме того, как отмечает

буддийский ученый Д. Накагава, японская культура началась "только с появлением буддизма" на

островах. Царский род нашел выход из беспокоившей его ситуации: оставаясь Верховным жрецом

синто, император в то же время насаждал буддизм, т. е. царская власть стала опираться на две рели-

гии одновременно.

3. ПЕРЕВОРОТ ТАЙКА

Первая половина VII в. прошла под знаком зарождения движения в пользу перемен по китай-

скому образцу. Особую роль в этом движении сыграли принц Сетоку-Тайси с его новыми Законопо-

ложениями (603 г.) и принц Наканоэ, демонстративно отказавшийся от своих частных земельных

владений на том основании, что возможна "только государственная форма" землевладения - этим бы-

ло положено начало процессу национализации земли. Деятельность Наканоэ нашла поддержку рода

Фудзивара, вернувшихся из Китая японских студентов, всего неполноценного населения, заинтересо-

ванного в сокрушении угнетающей их клановой структуры.

В 645 г. "партия реформ" посадила на трон "своего" императора Котоку, предварительно со-

крушив род Сога, ввела присягу на верность императору и китайскую систему летоисчисления по

годам правления императоров (Котоку взял девиз правления "Тайка" - "Великие перемены"). В 646 г.

был издан Манифест Тайка, в соответствии с которым:

- частные земли были национализированы (за компенсацию);

- все категории зависимого населения стали личносвободными, подданными императора;

- клановое деление страны заменялось государственным административно-территориальным

делением с содержанием чиновничества за счет казны;

71

- вводилась государственная надельно-подушная система (0, 25 га на лицо мужского, 0, 2 га на

лицо женского пола).

Термин "переворот" Тайка, утвердившийся в исторической литературе, принципиально неве-

рен, т. к. по смыслу означает нечто происшедшее в короткий срок, в то время как на деле была эпоха

реформ сверху, датируемая 646-720 гг. Затянутость процесса реформирования страны объясняется

стремлением реформаторов не доводить дело до столкновения, не разрушать до основания сложную

общественную структуру, ограничившись только перераспределением прав привилегированных кате-

горий и обязанностей остального населения. "Переворот" был компромиссом:

- на государственные посты на местах назначалась местная знать и ее авторитет от этого даже

вырос;

- низы тоже выгадывали от фиксации их теперь уже государственных повинностей. Надельная

система вводилась не потому, что так в Китае было - эта система оказалась приемлема в Японии в

связи с ее совпадением с обычаем подушного распределения земли в общинах;

- кланы и взаимоотношения внутри них сохранились, но они утратили былое политическое

влияние и самостоятельность.

Необходимость перемен к сер. VII в. уже настолько назрела, что борьба шла не столько за и

против реформ, сколько по вопросу перераспределения власти в процессе реформирования (сущест-

вовала даже конкуренция среди кланов за участие в руководстве переменами, т. к. это усиливало их

позиции в создаваемых государственных структурах, ущкемляя при этом позиции другой части пра-

вящего слоя - хотя реформы проводились в интересах всего правящего слоя в целом). Введение но-

вых рангов, званий и титулов дало мощное оружие в руки императора - молодым кланам для повы-

шения их статуса давались высшие знаки и символы отличия, а старым - низшие или не давались во-

обще.

Постепенность реформирования, предотвращавшая столкновение родовых консерваторов и ре-

форматоров, не давала Китаю повода для вмешательства в японские внутренние дела (в самый на-

пряженный период реформ японское руководство вообще прекратило с Китаем всякие официальные

контакты, чтобы поставить его перед фактом появления на восходе солнца страны, стремящейся ор-

ганизовать свою жизнь по китайскому образцу).

Пик реформирования был достигнут при императоре Тэмму /(73-86 гг.), который впервые в

японской истории добился реальной власти и полноты претворения в жизнь принципов Манифеста

Тайка. Были проведены также дополнительные мероприятия: отделение государства от буддийской

церкви вывело ее из-под контроля чиновничества, в присутственных местах была установлена буд-

дийская атрибутика, а чиновников обязали установить присутственные часы их пребывания в офисах

и ввели ежегодную отчетность о проделанной ими работе. В правление Тэмму в связи с укреплением

японской государственности ослабилась степень китайского влияния на все сферы жизни общества.

Реформаторский период завершается в нач. VIII в., что связано с принятием в 702 г. Кодекса

Тайхоре, переносом столицы в г. Нара (710 г.) и составлением летописей по китайскому образцу

"Кодзики" (712 г.) и "Нихонги" (720 г.). При составлении указанных летописей был мифологизирован

доисторический период японской истории, вымышленный первый император Дзимму как бы связал

"эпоху богов" с эпохой земных правителей, что должно было повысить авторитет светско-

религиозной власти императора (летописи представляли собой письменную фиксацию канона синто).

Итоги преобразований Тайка:

1. Установление государственно-феодальной собственности и формы эксплуатации в виде

надельной системы означало, по существу, полурабскую эксплуатацию (налоговые ставки были мак-

симально возможными, государственная барщина составляла 60 дней, ростовщический процент из

государственных амбаров составлял 50-100%).

2. Бывший общеплеменной союз Ямато превратился в государство китайского типа с неко-

торыми существенными отличиями:

- власть императора не была деспотической, а предполагала консультации с учетом клановой

структуры общества и конфуцианских канонов;

- власть родовой верхушки на местах была заменена ее же властью на общегосударственном

уровне как несменяемого закрытого бюрократического аппарата. Бывшая родовая аристократия пре-

вратилась в чиновную аристократию;

72

- заложены основы сильной частнофеодальной тенденции (ранговые и должностные земли чи-

новников с тенденцией к их наследованию, жалованные пожизненно земли, заслуженные навечно

земли участников преобразований Тайка, особенно дома Фудзивара).

Заимствование более высокой культуры менее культурным обществом обычно закономерно

ведет к смуте из-за борьбы традиционного и современного, своего и чужого, но в Японии этого не

случилось. Не было шока от переваривания китайской культуры благодаря государственному руко-

водству внедрением новаций и стойкой самобытности японского народа (в современном японском

языке 70% слов и большинство пословиц китайского происхождения).

4. ЭПОХА НАРА (VIII В.)

Феодализм в Японии, по определению Н. Конрада, "сначала прошел общий для всей Восточной

Азии путь надельной системы", так как неразложившуюся общину можно поставить только под го-

сударственный контроль на Китай показал Японии пример функционирования подобной системы.

Переход к надельной системе принял форму переворота Тайка, в котором все категории несвободно-

го населения и полусвободные увидели для себя возможность освобождения и личной экономиче-

ской независимости, а царский род - возможность приобретения реальной власти. Резкое усиление

центральной власти и правовые принципы управления по Тайхоре способствовали расцвету всех

сфер жизни японского общества в Нарский период его истории. Успешно преодолевались остатки

радоплеменной структуры. Переняв от Китая систему пятидворок и подворных реестров, государство

ввело смертную казнь за бегство крестьян с наделов. Недовольством масс жесткостью режима попы-

талась воспользоваться старая родовая знать, однако заговор Татибана Нараморо 757 г. завершился

его разгромом (государственная барщина все-таки была уменьшена вдвое). В 80 гг. Фудзивара доби-

ли Отомо. Все это свидетельствовало о прочности нового строя.

В 752 г. была установлена 16-метровая статуя Большого Будды из бронзы, что символизирова-

ло союз светской и церковной буддийской власти, способствовавшей ослаблению социально-

религиозных движений крестьянства. Привилегии монастырскому землевладению были столь значи-

тельными, что возникла проблема ухода в монастыри от налогов не только простого крестьянства, но

и многих представителей знати.

С сер. VIII в. начинается усиление частновладельческой тенденции. Переход земли в руки го-

сударства только на время смог ее пресечь. Особенно широкий характер приватизация земель приня-

ла с Законом 743 г. о праве частной собственности на поднятые и освоенные целинные земли. Знать

поднимала не самого лучшего качества целину, а затем вынуждала крестьян менять их хорошие зем-

ли на плохие целинные. С расширением доли частных земель соответственно уменьшалась доля зе-

мель государственных, что вынуждало правительство повышать налогообложение надельного кре-

стьянства. Указанные тенденции дополнялись и ускорялись вырождением императорской власти в

политически пассивную, хотя по-прежнему религиозно-авторитетную систему. С 794 г. устанавлива-

ется правление аристократического рода Фудзивара как главных министров "от лица императора"

(жены, регенты, канцлеры императорских правительств поставлялись из среды этого рода, т. е. фак-

тически претворялась в жизнь концепция клана Сога). Совершеннолетние тэнно отправлялись в мо-

настырь, а Фудзивара правили от имени несовершеннолетних отпрысков императорской фамилии.

Столица переносится в "столицу мира и покоя" Хэйан (Киото).

5. ХЭЙАНСКИЙ ПЕРИОД (IX-XI ВВ.)

С отстранением императора от непосредственного управления страной и переносом столицы в

другое, более надежное для Фудзивара, место, начинаются два параллельных и взаимообусловленных

процесса: победа приватизаторской тенденции и усиление политической нестабильности.

К сер. IХ в. закон о наделах уже никем не соблюдался. На землях, юридически принадлежав-

ших государству, создавались феодальные вотчины, беглые и бродячие крестьяне, попадавшие в эти

вотчины, становились частнозависимыми. Государство более не могло поддерживать исторически

переходную в Японии надельную систему. В связи с этим радикально меняется структура управления

- до IX в. она была двойственной: китаизированные государственные институты и право вверху и

фактически традиционные методы управления внизу. С X в. в связи с разложением родовой общины

и выделением военного и религиозного сословий она приобретает многослойный и многополюсный

характер.

73

Император Сага (809-23 гг.) после коронации был вынужден подавлять выступление против

него экс-императора Хэйдзэя. В эпоху Кара Хэйдзэй поплатился бы жизнью за поднятый им мятеж,

теперь же он был всего лишь отправлен в монастырь - после этого 350 лет казней, проигравших в по-

добных случаях уже не было. Монашеством Хэйдзэя была положена традиция проживания экс-

императоров в монастырях, дополненная не менее любопытным разделением функций в император-

ской семье: император отправлял свои духовно-религиозные обязанности; экс-император из мона-

стыря контролировал собственность, прежде всего земельную, царского рода, играя при этом роль

крупного аристократа в политической жизни. В XI в. случались периоды кратковременного правле-

ния экс-императоров - монахов. Буддийская церковь, которая приобрела не только экономическую но

и политическую мощь, от вышеуказанных коллизий только выигрывала. Император Сага оставил по-

сле себя 50 детей: рожденным от законных жен он даровал титул Минамото, от незаконных - Тайра.

Монопольное положение Фудзивара в системе управления государством не могло не вызвать

недовольства у других феодальных домов. В 1086 г. они отняли у Фудзивара тэнно, но последние

вместо него посадили на трон другого своего тэнно. С установления этого двоевластия, когда за спи-

ной двух императоров находились мощные противоборствующие группировки, начался период фео-

дальной раздробленности и усобиц.

6. ВОЙНА ГЭМПЭЙ (1086-1192 ГГ.)

Ослабленные и обложенные своими конкурентами со всех сторон, Фудзивара в конце концов

сошли с политической арены. Однако после их устранения многочисленная императорская семья не

могла договориться о едином претенденте на трон. Претенденты пытались использовать в своих ин-

тересах различные феодальные группировки, самыми мощными из которых были Тайра и Минамото.

Центрально-юго-западная группировка Тайра отличалась крупнопоместным землевладением,

не раздробленным на лены. Противостоявшая ей северо-восточная группировка Минамото имела бо-

лее солидную социальную опору в виде системы вассальных отношений мелкопоместного дворянст-

ва с крупными феодалами. Отряды Минамото были закалены в войнах с айнами. За счет отвоеванных

у айнов земель Минамото давали земельные участки желающим за обязательство нести военную

службу. Естественна победа системы мелкопоместного вассального землевладения Минамото над

крупнопоместным землевладением Тайра.

Кровавая война двух группировок нашла свое литературное отражение в крупнейшем памятни-

ке японской средневековой культуры "Повести о доме Тайра", названной одним из исследователей

"окном в средние века". "Повесть" не выказывает ни малейшего сочувствия любой из сражающихся

сторон - обе они в равной степени жгут дома простолюдинов, чтобы осветить поле битвы. В памяти

народной государь-монах Го-Сиракава остался как интриган и покорная игрушка в руках воюющих, а

император Го-Тоба как пустой юнец в забавах и развлечениях.

7. КАМАКУРСКИЙ СЕГУНАТ (1192-1333 ГГ.)

В результате войны Гэмпэй сложилась иная, чем прежде, сословно- классовая структура и сис-

тема государственного управления. Император, духовный глава всех японцев, был оставлен под над-

зором в Киото без доступа к светской власти. Ставка сегуна-вождя военно-феодального сословия

мелкопоместных землевладельцев, была установлена в Камакура для ослабления влияния на нее им-

ператорского двора.

На период Камакура приходится завершение формирования ленных отношений и социальной

структуры общества с частнофеодальными отношениями. На вершине социальной структуры нахо-

дился сегун - военный правитель, "освободивший" тэнно от мирских забот по управлению государст-

вом. Вассалы сегуна князья - даймио - крупные земельные собственники. Вассалы даймио - самураи,

мелкие держатели земли на условиях безоговорочного участия во всех военных акциях даймио. Дай-

мио и самураи считались буси (воины). У терминов буси и самурай сложная этимология в сторону

полного ассоциирования их лишь в ХVII в. Начинает складываться кодекс самурайской чести бусидо

(путь воина), требующий от буси верности сюзерену, полной самоотдачи в военных мероприятиях

господина, исполнения харакири при потере чести. На деле это было не столько проявлением слу-

жебного фанатизма, сколько суровой экономической необходимости - трусость самурая на войне и

отказ от добровольного харакири вели к потере семьей самурая земельного владения или пенсии

впридачу к несмываемому позору (подробнее об этом см. работы Долина А. А. и Спеваковского А.

74

Б.). Важно отметить, как пишет С. Пасков, что "не самураи создали феодализм в Японии - они сами

следствие процессов феодализации, сумевшее захватить политическую власть".

В основании сословно-классовой пирамиды находился "простой народ": крестьянство, прикре-

пленное к земле буси за 40-60% ренту; торговцы и ремесленники, объединенные в корпорации с пра-

вом порайонной монополии за часть производимой ими продукции. Будучи практически бесправным

в политическом отношении, торгово-ростовщический капитал постепенно прибирал к рукам земель-

ную собственность самураев, которые больше занимались военными делами, чем собственным хо-

зяйством - масштабы этого процесса выяснятся при отражении монгольского нашествия.

8. ОТРАЖЕНИЕ МОНГОЛЬСКОГО НАШЕСТВИЯ (1274-1281 ГГ.)

В 1268 г. Корейцы доставили в Японию письмо Великого Хана Хубилая: "Мы, Великая Мон-

гольская империя, получили Мандат Неба и стали править миром... ". Предложение Хубилая устано-

вить "дружественные отношения" заканчивалось словами: "Никто не хочет прибегать к оружию".

Опасаясь поддержки Японией Южных Сунов, Хубилай хотел предотвратить такую возможность на-

вязыванием Японии номинального вассалитета от империи Юань. В 1272 г. посол Хубилая Чжао

Линьни повторил лично предложения монгольского властителя и по возвращении в Пекин суммиро-

вал свои впечатления о Японии: "Если говорить об обычаях этого народа, то он жесток и храбр, лю-

бит убивать, не знает любви между родителями и детьми, почитания высших низшими (т. е. монголов

японцами - Авт.) В этой стране много гор и воды, обработка полей и тутовых деревьев не дает при-

были. Если захватить таких людей, пользы от них не будет, если заполучить эти земли, то богатства

не прибавится. При плавании туда на судах через море всегда дует неудобный морской ветер: трудно

подсчитать ущерб от таких плаваний... ".

Монгольский ультиматум обострил отношения между императорским двором и бакуфу (сегу-

натом). Двор выступал за компромисс, как советовали Корейцы, бакуфу же был категорически про-

тив, опасаясь повышения роли императора в политической жизни в случае налаживания им дружбы с

монгольским императором. Поскольку военно-полицейская власть была в руках бакуфу, населению

было объявлено, что "монголы имеют злое сердце в отношении нашей страны". Следует отметить,

что японцы не имели никакого опыта войны с иностранцами, придерживались чисто самурайской

тактики индивидуальных поединков и были значительно хуже вооружены.

В 1274 г. монголо-китайский флот, 800 кораблей с 40-тысячным десантом и с/х инвентарем для

создания в Японии военных поселений захватил о. Цусиму и подошел к японскому побережью. Ин-

тервенты нанесли серьезный урон самурайским отрядам, но, встретив ожесточенное сопротивление,

не решились ночевать на берегу и вернулись на корабли, которые 20 октября были разбросаны по

морю тайфуном, названным за это японцами "камикадзе" (божественный ветер). По новейшим дан-

ным климатологов, никакого тайфуна в это время года не должно было быть - сКорее всего, был про-

сто сильный ветер, который дал монгольской эскадре повод вернуться в Китай, так как японское со-

противление оказалось сильнее ожидаемого. Потеряв в этой экспедиции 13, 5 тыс. воинов, монголы

начали готовить новый поход.

Бакуфу тем временем пытался организовать японский десант на материк для дезорганизации

противника и поднятия боевого духа своих воинов. Однако десант не удалось обеспечить достаточ-

ным количеством самураев - выявилось полное несоответствие списков самураев с их земельными

участками, подпольно перешедшими в руки "злодейских" торгово-ростовщических элементов.

Завершив разгром Южносунской империи, монголы получили возможность строительства

флота руками китайских корабелов и использования знаний китайцев о Японии. Ко второму походу

были построены 4400 кораблей - самая большая морская армада в истории человечества, с 200-

тысячным десантом. Однако китайцы построили корабли плохо;войско было разношерстным (монго-

лы, Корейцы, северные и южные китайцы);параллельно подготовке к походу продолжалось завоева-

ние ЮВА;из-за плохой организации две эскадры, вышедшие соответственно из Кореи и Южного Ки-

тая, разошлись по времени на два месяца и не смогли воссоединиться до наступления сезона тайфу-

нов.

В 1281 г. армада крупных кораблей Юань сконцентрировалась у японского побережья. Ма-

ленькие японские корабли по ночам прорывались в расположение вражеской эскадры и сеяли там

огонь и панику. В качестве защиты от ночных диверсантов монголы связали свои корабли железны-

ми цепями по периметру - поэтому налетевший тайфун уничтожил практически весь флот (общие

потери составили 100 тыс. монголов и китайцев и 7 тыс. Корейцев). Из попавших к японцам в плен

пощаду получили только южнокитайцы.

75

Последствия противостояния монголам:

1. Каприз природы (которому флот Юань сам подставился) по иронии судьбы подтвердил син-

тоистские представления о божественности японской нации и ее непобедимости благодаря "заступ-

ничеству богов". Это привело не только к росту национального самосознания, но и к усилению веры

в национальную исключительность, в "дух Ямато", породило японоцентризм и чувство превосходст-

ва над Кореей и Китаем.

2. Резко повысился авторитет сегуната как организатора и вдохновителя сопротивления страш-

ной опасности. Императорская фамилия раскололась из-за стремления отдельных ее членов снискать

благосклонность бакуфу.

З. 13-летние усилия против монгольской угрозы отразились как на степени эксплуатации кре-

стьянства, так и на экономическом положении самурайства - переход значительной части их собст-

венности в руки купцов и ростовщиков подрывал экономическую основу существовавшего режима.

Поэтому бакуфу в 1297 г. пошел на аннулирование (потом это будет неоднократно повторяться) зе-

мельных сделок самураев - феодальный класс административными методами боролся за возвращение

себе утерянной земельной монополии.

4. Во второй половине XIII в. произошло перемещение центра экономической и военно-

политической активности на Юго-Запад, так как именно там строились крепости, линии обороны,

флот, размещались многочисленные гарнизоны, процветали базы пиратства против Китая. Усиление

роли Юго-Запада подрывало позиции имевшего опорой Северо-Восток сегуната.

Воспользовавшись этой тенденцией, император Годайго попытался восстановить единоличное

императорское правление и реставрировать прежние порядки в опоре на низкоранговое чиновничест-

во и раскол феодального класса. В 1333 г. один из военачальников Асикага помог Годайго реализо-

вать его планы (реставрация Кэмму 1333-1336 гг.). Затем Асикага низложил Годайго, стал сегуном и

посадил на трон "своего" императора. Низложенный Годайго продолжал борьбу и был принят южа-

нами как законный император. Это привело к противостоянию двух правительств (1335-1392 гг.).

Степень враждебности была такой, что обе стороны отступились даже от священной традиции возве-

дения на престол нового императора для официального подтверждения непрерывности правления

царского рода (с 1368 г. коронации не проводились 315 лет). В конечном счете обе стороны истощи-

лись, большинство их вождей погибли, перераспределение земельной собственности завершилось и в

1392 г. была установлена поочередность "царствования" обеих ветвей императорского дома.

9. СЕГУНАТ АСИКАГА (1392-1573 ГГ.)

Рассматриваемый период характеризуется слабой властью сегунов (из 39 сегунов в истории

Японии 15 из дома Асикага) и сильной властью даймио (они даже по очереди занимали император-

скую столицу Киото, а императоры бедствовали вплоть до употребления разбавленного вина из-за

его нехватки). Падение авторитета императорской власти и ослабление власти бакуфу привели к сто-

летнему периоду воюющих государств (1467-1577 гг.) и резкому обострению социальных противоре-

чий:

- феодальному классу уже не удавалось столь успешно спасать свои земельно-экономические

позиции посредством аннулирований;

- города становятся все более самостоятельными (в ХVI в. возникли 184 новых города), в исто-

рию вошло городское самоуправление Сакаи;

- крестьянство добивается учета своих интересов (после восстания 1428 г. в районе Киото вла-

сти сняли все крестьянские недоимки, в 1485-1494 гг. существовало крестьянское самоуправление в

Ямасиро).

В условиях борьбы "всех против всех" создаются постоянные феодальные армии и военная

промышленность (о ее мощностях свидетельствует экспорт в Китай в первой пол. ХVI в. 100 тыс. ме-

чей). Происходит окончательное превращение самурайства, большинство которого уже обезземеле-

но, в замкнутое сословие воинов на службе даймио за жалованье, равное их прежним доходам от зе-

мельных владений:

- это не рыцарство, служившее феодальному классу, но не бывшее его составной частью;

- это сКорее военное дворянство как низовая и самая многочисленная часть господствующего

класса. В условиях географической изоляции страны даймио в усобицах могли рассчитывать только

76

на собственные силы, поэтому стремились привлечь на службу как можно больше воинов самураев:

отсюда огромная численность этого сословия.

10. НАЧАЛО ПРОНИКНОВЕНИЯ ЕВРОПЕЙЦЕВ В ЯПОНИЮ (1542-1592 ГГ.)

От Марко Поло европейцы знали об острове Чипангу, где можно грести жемчуг лопатой: Ко-

лумб надеялся открыть и этот остров тоже. Официальная католическая португальская историография

настаивает на случайности открытия Японии, японская историография квалифицирует открытие

страны как результат хорошо спланированной колониальной экспедиции.

На первых порах португальцы ("южные цветные варвары") вели себя в Японии очень осторож-

но, поскольку не знали и не понимали эту страну и ее возможности - сначала проводилась "разведка"

силами католических миссионеров (Ф. Ксавье, соратник И. Лойолы, был за это причислен к лику

"святых") и создание пятой колонны среди японцев посредством их христианизации. Кроме того, по

знаменитой булле Папы Римского, Япония считалась входящей в "испанскую зону" раздела мира.

Так называемый "христианский век" Японии прошел под знаком противоборства двух взаимо-

исключающих культурных тенденций - за и против христианизации и европеизации:

1. Историческая особенность народа-реципиента - чисто японское любопытство ко всему ново-

му и экзотическому - благоприятствовала быстрому уКоренению христианства на японской земле.

Если для китайцев европейцы априори были варварами, низшими, то для японцев они были просто

другими, у которых можно взять много полезного. В результате, в 1581 г., через 40 лет после появле-

ния первого христианина, в Японии было уже 150 тыс. христиан, а к 1598 г. уже 300 тыс. (в Китае к

нач. ХVIII в. всего 100 тыс.). Воздействие этой тенденции на Японию было благотворным во многих

отношениях. Если западный взгляд на мир от первых европейско-японских контактов в целом не из-

менился, то японский претерпел большие изменения: правители страны узнали, что кроме Кары (Ки-

тая) и Тэндзику (Индии) существует еще целый мир с множеством стран и народов. Благодаря глобу-

су и географическим картам они узнали подлинное положение Японии в мире, познакомились с ма-

териально-духовной культурой и наукой Запада. Субъективно европейцы в Японии могли быть гру-

быми, алчными и далеко не лучшими представителями европейской цивилизации, но объективно они

были представителями более высокой культуры. Сами японцы оказались хорошими учениками - не-

хватка икон была возмещена их копированием, что положило начало японо-европейской школе жи-

вописи Ега (взгляд на мир европейскими глазами). В результате всеобщего увлечения географией и

навигацией географические карты изображались даже на ширмах и веерах. Японо-буддийская среда

не просто пассивно воспринимала еврохристианское влияние: ее крещеная прослойка выдвигала из

собственных рядов неординарных христианских мыслителей.

2. Параллельно тенденции к еврохристианизации не менее мощно проявила себя и реакция

культурного отторожения. Восприятие китайской культуры начиная с сер. VII в. происходило по

инициативе самой Японии в самом начале ее цивилизационного развития - поэтому китайское орга-

нично вошло в жизнь японского общества. Внедрение еврохристианских ценностей происходило по

инициативе европейцев, когда японская культура уже сложилась (сами иезуиты полагали, что надо

срочно "спасать" страну, в которой "сатана прочно уКоренился").

Типичными аргументами японской стороны против христианизаци были:

a) бросающееся в глаза несоответствие между поведением христиан и нормами их религии;

б) противоречивость христианства с точки зрения логики японцев (если христианский Бог соз-

дал человечество, то почему он сразу сам не подарил японцам свое учение, а передоверил эту работу

португальцам через полторы тысячи лет? Как можно поклоняться слабому, убогому, беспомощному

Христу? Почему вообще возможно распять Сына Бога? Почему Св. Мария дала жизнь безотцовщи-

не?);

в) несовместимостью христианства с основами японской культуры:

- христианство подрывало социально-политическую стабильность военно-феодального обще-

ства, так как главное для христиан - обязанности перед Богом, а не перед военно-бюрократической

иерархией;

- из-за традиций исповеди и отпущения грехов японцы рассматривали христианство как "опас-

ное учение", в котором "священник - опора разбойников и учитель мятежников и убийц";

- с японской точки зрения абсурдно и опасно для общества отдавать жизнь за Веру, а не за кон-

кретного господина-сюзерена;

77

- японский политеизм позволял христианству войти на равных в религиозный пантеон, но хри-

стианство претендовало на особый уникальный статус религиозной монополии, поскольку "нехри-

сти" не могут спастись в загробной жизни;

- антропоцентризм христианства противопоставляет человека животному миру, бессмертную

человеческую душу смертной душе животного, что противоречит буддийскому учению о карме.

В первые десятилетия японо-европейских контактов тенденция "за" явно превалировала над

тенденцией "против" еврохристианизации:

- поверхностное культурное взаимодействие в форме узнавания есть относительно длительный

процесс, предшествующий глубинной реакции отторжения. Феодальная верхушка восприятием но-

вой экзотической христианской культуры пыталась на первых порах развеять скуку островной жиз-

ни;

- взаимоотношения Японии с европейцами определялись не столько факторами культурного

взаимодействия, сколько политико-экономическими и социальными причинами, способствовавшими

на первых порах успехам еврохристианизации;

- феодальный класс Японии выгадывал от противопоставления христианства буддийской церк-

ви с ее огромным монастырским землевладением и политическим влиянием: в диспутах с буддий-

скими монахами европейцы искусно использовали распри буддийских сект в борьбе за монопольную

трактовку буддизма и достижения европейской науки к посрамлению буддийских прелатов и кано-

нов;

- в условиях усобиц владетельные князья конкурировали между собой за право торговли с пор-

тугальскими купцами, единственными поставщиками огнестрельного оружия, а купить оружие мож-

но было лишь посредством собственного крещения или покровительства христианству;

- христианизация низов японского общества была преимущественно добровольной как форма

протеста против отрыва буддийской церкви с ее богатствами от народа. К тому же, христианство оп-

тимистичнее буддизма с его страхом жизни плюс христианин мог легко уйти в рай, а буддист только

после больших подношений церкви. Если буддизм в свое время насаждался в Японии сверху заинте-

ресованным в этом феодальным классом, то процесс христианизации шел преимущественно снизу.

Гибкая тактика миссионеров (подкормка голодающих в 1554 г., создание католических школ и другая

черновая работа) ускоряла христианизацию низов.

Представляет интерес оценка японцев миссионерами: приветливы, любознательны, чистоплот-

ны, с довольно высоким культурным уровнем, низшие классы "не так грубы", как в Европе и вообще

"среди неверующих нет народа, превосходящего японцев", однако отмечалось также этническое са-

момнение японцев.

Через 40 лет после начала японо-европейских контактов отношения двух сторон обостряются.

Правители страны начинают понимать, что христианство ведет к эрозии религиозно-нравственных

основ и духовного единства японского общества. Островитяне становятся свидетелями свар в евро-

пейской среде между португальцами и испанцами, между католиками и протестантами. Не сложи-

лись по христиански братские отношения между миссионерами и их японскими адептами, не допус-

каемыми на более высокие уровни христианско-церковной иерархии (миссионеры рассматривали

японцев просто как "массу", пассивно предназначенную к обращению в единственно истинную веру).

Это привело к довольно заметному ренегатству из японо-христианских рядов. С 1587 г. издаются ан-

тихристианские эдикты правителей страны, позднее начинаются казни последователей опасного ве-

роучения (к 1612 г. казнены 132 человека). Любопытно, что после казней на крестах толпы присутст-

вующих растаскивали кусочки крестов как "чудодейственные амулеты".

11. ПОСЛЕДСТВИЯ ЯПОНО-ЕВРОПЕЙСКИХ КОНТАКТОВ

1. Европейское проникновение стало катализатором феодальных распрей в Японии, поскольку

крещеные получили повод выступать против "заКоренелых варваров".

2. С появлением в относительно широких масштабах огнестрельного оружия у отдельных фео-

дальных группировок нарушился баланс военной мощи. По той же причине резко повысилось значе-

ние крестьянской пехоты асигару ("легкие на ногу") и упало значение конницы самураев. Самурай-

ское сословие стало пополняться профессиональными солдатами из крестьянства на фоне взаимоис-

требления феодальной знати - изменяется состав правящего класса за счет "новой крови" ("низы по-

беждают верхи").

78

З. С развитием товарно-денежных отношений, повышением налогообложения для содержания

более дорогостоящих вооруженных контингентов, разорением части самурайства и их присоединени-

ем в качестве руководителей к крестьянским и городским восстаниям усиливается социально- поли-

тическая нестабильность.

4. Появляется угроза европейского закабаления Японии:

- уже создана пятая колонна Европы (300 тыс. японских христиан);

- европейцы уже изучили страну и могли ориентироваться в ее проблемах и уязвимых местах;

- усилился сепаратизм Юго-Запада Японии, более развитого вообще и в большей степени свя-

занного с европейцами (в 1583-91 гг., состоялась даже миссия делегации о. Кюсю в Ватикан).

Комплекс вышеуказанных факторов диктовал настоятельную необходимость объединения

страны: купечество могло получить в этом случае возможность безопасной торговли на всей терри-

тории; мелкие феодалы - гарантии от своеволия даймио; крестьянство - надежды на ослабление нало-

гового пресса.

12. ОБЪЕДИНЕНИЕ ЯПОНИИ (1568-92 ГГ.)

Начало объединения Японии связано с именем Ода Нобунага (1568-1582), сумевшим поставить

под свой контроль треть территории страны благодаря хорошей организации армии, сотрудничеству

с европейцами в области вооружения и строительства флота, талантам его полководцев Иэясу Току-

гава и Тоетоми Хидэеси, и политике реформ (упорядочение крестьянских повинностей, финансов,

ликвидация препон торгово-экономической активности).

Деятельность Нобунага была продолжена Т. Хидэеси на первом, прогрессивном этапе его

правления 1582-92 гг. Даймио в приказном порядке были переселены на новые места для подрыва их

самостоятельности в качестве теперь уже государственных чиновников. В каждой провинции был

оставлен только один замок, а остальные снесены. Получила развитие система заложничества членов

семей знати при дворе Хидэеси. Покорив о. Кюсю 300-тысячной армией, Хидэеси сконцентрировал в

своих руках все выгоды от европейской торговли и задушил главную базу еврохристианской пятой

колонны. Отныне Хидэеси более не нуждался в благосклонности и поддержке европейцев и присту-

пил к ограничению их деятельности.

Объединив всю страну, Хидэеси проводит реформы. Целью аграрных преобразований было

расширение с/х производства, усиление государственного контроля над крестьянством и создание

экономической базы для внешней экспансии. Все безземельные получили землю, но одновременно

рента была повышена с половины до 2/3 урожая при запрете покидать участок - фактически это было

второе издание крепостничества. Политика Хидэеси была направлена на создание социально одно-

родной деревни и герметически изолированных сословий. Самураям-землевладельцам (2% населения

деревни и 20% пашни) было предложено сделать выбор относительно своего социального статуса -

или крестьянин с землей или самурай-воин на службе. После этого самураям было запрещено появ-

ляться в деревне без служебной необходимости. С целью обезоружить крестьянство была проведена

"охота за мечами" по всей стране (иметь оружие имели право только самураи) и из конфискованного

вооружения была отлита статуя Будды как символ покорности крестьянства правящему классу. Ито-

гом аграрных реформ Хидэеси было окончательное утверждение крупного феодального землевладе-

ния даймио и ликвидация мелкого самурайского землевладения.

Хидэеси проводил политику покровительства ремеслу, торговле, добыче полезных ископаемых

и внешней торговле (в японском посольстве в Китае насчитывалось 500 человек, из которых 200 за-

нимались торговыми сделками), но под государственным контролем (было ликвидировано само-

управление "японской Венеции" Сакаи).

Второй этап правления Хидэеси (1592-98 гг.) связан с внешней экспансией Японии. Этот роко-

вой для японской истории шаг был обусловлен рядом причин: стремлением Хидэеси отвлечь даймио

от внутриполитических интриг и чем-то занять многочисленное самурайство, ослабить недовольство

масс посредством грабежа на материке, предоставить торговому капиталу новые рынки. Свою роль

сыграли и личные качества диктатора, видевшего себя "Владыкой мира" и для начала хотевшего на-

казать "блудную дочь" Корею за соучастие в походах Хубилая.

Собрав 300-тысячную армию (1, 5% населения Японии), Хидэеси высадил ее в Корее и прошел

ее с юга на север до китайской границы. Действия Корейского флота отрезали японский экспедици-

онный корпус от метрополии, партизанская война Корейцев создала патовую ситуацию, помощь Ки-

тая Корейцам привела к изменению соотношения сил не в пользу Хидэеси. Однако конец войне был

79

положен только со смертью диктатора. Неудача первой попытки экспансии на материк имела для

Японии противоречивые последствия. С одной стороны, это побудило ее в ближайшее время уйти в

политику самоизоляции; с другой стороны, это стало основой для появления в отдаленной перспек-

тиве реваншистско-шовинистических настроений и убеждения, что "в основе поражения - случай-

ность".

Воспользовавшись поражением и компрометацией умершего диктатора, регент Токугава Иэясу

уничтожил весь род Хидэеси и его сторонников, положив начало сегунату Токугава. О Хидэеси было

запрещено даже упоминать. Начав объединение Японии, "Ода Нобунага замесил тесто, Хидэеси ис-

пек пирог, а Токугава его съел".

80

КОРЕЯ

1.ФОРМИРОВАНИЕ РАННЕЙ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ. ТРОЕЦАРСТВИЕ (I-VII ВВ.)

Процесс формирования ранней корейской государственности не вполне ясен из-за недостаточ-

ности источников, их отрывочности и противоречивости (корейские источники идеализируют проис-

ходившие события, китайские - высокомерно трактуют жизнь "восточных варваров"). Это приводит к

разному толкованию рассматриваемой проблемы.

Основным источником по ранней истории Кореи является "Самгук саги" ("Исторические запи-

си трех государств"), охватывающий почти все первое тысячелетие н. э. Он был написан в 1145 г. вы-

дающимся военным и политическим деятелем периода Коре Ким Бусиком. Фактически Самгук Саги

представляет собой свод летописей и для изучения начального периода корейской истории имеет

значение, сопоставимое с "Повестью временных лет" для истории древней Руси. Этот документ со-

ставлен по образцу китайских династических историй и состоит из погодной хроники, хронологиче-

ских таблиц, тематических описаний и биографий.

Этногенез корейцев известен довольно плохо. Со времен неолита существовали две локальные

этнические общности. Южная, более древняя, связана с малайским миром, вела изолированное суще-

ствование, что обусловило спокойный характер этнического развития и замедленность общественно-

политических процессов. Именно здесь развилось рисосеяние и сложилась культура, основные эле-

менты которой проникли в Японию и способствовали складыванию там культуры яэн. Северная

общность - более поздняя, уходит корнями в тунгусо-маньчжурский мир и развивается в контакте с

соседними племенами Маньчжурии и Северного Китая, что вело к интенсивному смешению и скла-

дыванию земледельческо-скотоводческого хозяйства и ранней государственности (древний Чосон).

На рубеже н. э. племена полуострова находились на разных стадиях этнической истории и раз-

ложения первобытного строя. Процесс этнического смешения и интеграции пришлых с материка

элементов в I тыс. н. э. дополнялся складывавшимся культурным единством и единообразием - его

достижение ускорялось наличием нивелирующего китайского культурного начала. Этнокультурные

процессы ускоряли политическую консолидацию корейского общества, представленного на рубеже

н. э. тремя племенными союзами, противостоявшими друг другу, и китайскими префектурами на Се-

вере.

IV век стал рубежным в Корее между древностью и средневековьем: он характеризуется соци-

ально-экономической трансформацией корейского общества и его политической консолидацией на

более высоком, государственном уровне. На смену племенным союзам приходит Троецарствие (Ко-

гуре на Севере, Пэкче на Юго-Западе, Силла на Юго-Востоке).

Большинство специалистов полагают, что социально-экономические отношения, складывав-

шиеся в эту эпоху разложения патриархального строя, по своему характеру были феодальными. Фео-

дализм в Корее базировался на государственной собственности на землю, что предопределило харак-

тер развития корейского общества на следующие полтора тысячелетия. Общая черта Троецарствия -

первые государства складывались на общинной основе, путем объединения родственных общин, од-

на из которых приобретала главенствующее положение и выдвигала из своей среды правителей - Ва-

нов. На место общинной собственности приходила государственная. Господствующий класс форми-

ровался не на отчуждении или присвоении земли, а в процессе превращения родовой верхушки в го-

сударственный бюрократический аппарат. Этот процесс сопровождался превращением свободного

общинного крестьянства в феодально зависимое от государства. Оставаясь лично свободным, кресть-

янство не являлось собственностью господствующего класса, а эксплуатировалось как подданные

государства.

Становление и утверждение Троецарствия на полуострове происходило в эпоху "смутного вре-

мени" в Китае, когда восприятие элементов китайской культуры (буддизма, конфуцианства) могло

осуществляться не под нажимом великого соседа, а исходя из потребностей самого корейского обще-

ства и правящей элиты трех государств. Поскольку роль Китая в государственной консолидации ко-

рейского общества не была определяющей, оно успело укрепиться в идее независимого от него само-

стоятельного развития и готовности противостоять покушениям на него.

С образованием Троецарствия усложнилась конфигурация действующих на полуострове поли-

тических отношений и сил. Аборигенные государства вели борьбу за гегемонию в Корее, осложняе-

мую вовлечением в нее Китая и Ямато, которые преследовали свои собственные корыстные интересы

(Китай стремился к гегемонии и сюзеренитету, Ямато противодействовало объединению корейских

государств в одно как угрозе безопасности Японии).

81

В 369 г. было положено начало 300-летнему военному противостоянию Когуре и Пэкче, при-

чем последнее пользовалось поддержкой Ямато и Китая. Одной из причин падения династии Суй бы-

ли ее неудачи в войне против Когуре. Новая династия Тан продолжала борьбу с Когуре. что обескро-

вило это северокорейское государство, но не лишило его воли к борьбе. В 631 г. началась 10-летняя

эпопея строительства когуресцами поперек перешейка оборонительной стены, а в 642 г. начальник

этого стротельства Ен Гэсомун в результате переворота стал фактическим правителем Когуре.

Ослаблением Когуре воспользовалось для установления своего преобладания на полуострове

Силла, поддержанное Китаем. Силла внесло основной вклад в разгром Пэкче, а Китай - в разгром Ко-

гуре (668 г.). Китайцы поспешили воспользоваться плодами этой победы для закрепления своего

влияния на территории разгромленных государств, однако Силла, поддержанное населением этих

территорий, выступило против Китая и в результате 7-летней борьбы вытеснило китайские войска

севернее р. Тэдонган. Через 60 лет, в 735 г., Китай де-юре признал итоги этой войны.

С ликвидацией Троецарствия почти вся территория Кореи оказалась под юрисдикцией Объеди-

ненного Силла, избавившегося от ямато-китайского военно-политического присутствия на полуост-

рове. С танским Китаем были установлены нормальные отношения на основе формального призна-

ния Силла своего номинального вассалитета по отношению к Китаю.

2. ОБЪЕДИНЕННОЕ СИЛЛА (VIII-IХ ВВ.)

Силла было государством китайского типа, верховным владельцем и распорядителем земель-

ного фонда , и в качестве такового было подвержено тем же циклическим закономерностям развития:

государственная собственность на землю могла иметь реальное значение лишь до тех пор, пока су-

ществует сильное централизованное государство, а последнее могло быть сильным лишь при реаль-

ном сохранении государственной собственности на землю.

Надельное крестьянство несло две формы земельной ренты - продуктовую и отработочную. За

счет продуктовой ренты выплачивалось жалованье государственным чиновникам. Отработочная рен-

та давала государству возможность мобилизации огромных масс населения на общественные работы.

Мобилизованные на эти работы считались военнообязанными, т. е. в мирное время несли в такой

форме воинскую повинность.

Социальный статус общинного крестьянства был достаточно высок ("добрые люди" - яньины

допускались к сдаче экзаменов на чин и даже пополняли ряды младшего комсостава армии). С другой

стороны, с ростом удельного веса частного землевладения все больше крестьян попадали в личную

зависимость и по своему реальному положению все больше переходили в разряд "подлого народа" -

чхонинов. Таким образом, шли процессы социального расслоения некогда однородного общинного

крестьянства.

Негативные процессы происходили и в верхах силланского общества. На ранних этапах пере-

хода к государственности корейское общество делилось в основном на две части - рядовых общинни-

ков и аристократов - членов рода правителя. В связи с немногочисленностью административных

должностей все функции управления осуществлялись аристократией. Параллельно территориальному

расширению Силла знать завоеванных земель включалась в состав правящего класса, но с более низ-

ким, чем у силлаской аристократии, статусом. В результате этих процессов сложилась система

"кольпхум" ("двух костей и шести степеней достоинства"). Лица, принадлежавшие к первой, "свя-

щенной кости", могли занимать трон, ко второй, "истинной" кости - занимать министерские посты

(они и считались собственно аристократией), лица от шестой до четвертой степени (шестиголовые-

четырехголовые) считались привилегированным сословием, от третьей до первой степени - фактиче-

ски простолюдины (деревенский староста мог быть "четырех-пятиголовым"). Таким образом, все

полноправное население Силла делилось на аристократию, привилегированные сословия и просто-

людинов.

С образованием Объединенного Силла аристократия уже не могла самостоятельно справиться с

управлением государством и был создан бюрократический аппарат (к VII в. насчитывалось уже 6

тыс. чиновников) с 17 чиновничьими рангами (5 высших рангов сохранялись для аристократии). Ни-

зы аппарата пополнялись из простолюдинов. Сословная иерархия кольпхум все больше приходит в

противоречие с бюрократической иерархией, затрудняя управление государством. Как выразился ис-

следователь этой проблемы С. В. Волков, "эта древняя сословная система была взорвана развитием

бюрократии", выросшей вместе с госаппаратом, и не пережила государства Силла.

Китайский тип государственного устройства, утвсрдившийся в Корее, предполагал строжай-

шую иерархичность общества и абсолютную власть вана. Естественным союзником вана в сохране-

82

нии всевластия государства, в том числе в агарарной сфере, было чиновничество. Однако ваны были

связаны родственными узами с аристократией, имевшей, в отличие от бюрократии, собственные зе-

мельные владения. Креме того, все три рода, имевшие право претендовать на престол в качестве пер-

вой священной кости - (Пак, Сок, Ким) также были связаны брачными узами.

С конца VIII в. Силла вступила в полосу социально-политических потрясений: начался тот са-

мый двуединый процесс усиления частного землевладения и ослабления центральной власти. Ваны

превратились в орудие соперничавших аристократических партий. Поскольку власть вана считалась

абсолютной, то эти группировки не могли договориться между собой о ее разделе и каждая из них

стремилась к полному контролю над троном - поэтому проявлений сепаратизма не было. Произвол

аристократии дополнялся приватизацией чиновниками служебных наделов, особенно успешной в

удаленных от столицы районах, и ростом монастырского землевладения буддийской церкви. С под-

рывом экономической основы государства Силла усилились и социальные противоречия, ведущие к

социальному протесту. В правление распутной королевы Чинсон, окружившей себя молодыми лю-

бовниками-фаворитами (887-897 гг.) произошло всеобщее восстание против непосильных налогов и

голода.

За развалом Объединенного Силла последовал "смутный период" корейской истории (897-936

гг.), именуемый "Поздним Троецарствием".

3. ЭПОХА КОРЕ (Х - ХIV ВВ.)

Общество, пострадавшее от смуты "Позднего Троецарствия" и находившееся под угрозой

вторжения киданей, стремилось к объединению страны. Основателем династии Коре стал военачаль-

ник Ван Гон, в окружении которого было много чиновников - выходцев из простолюдинов. Реформы

Ван Гона были прежде всего направлены на ослабление социальной напряженности в обществе: для

этого он провел амнистию, снизил налоги с 50% до 10% урожая, принял меры по увеличению с/х на-

селения (поощрял освоение целины и сажал на землю выкупаемых рабов, бродяг, часть горожан),

провел переучет земельного фонда. Сам Ван Гон, демонстрируя заинтересованность в возрождении

страны, проводил первую борозду, перековал мечи времен смуты на плуги. Все это способствовало

росту производительных сил и внешней торговли. Однако Корея оставалась страной с относительно

низким уровнем социально-экономического развития - деньги в качестве эквивалента не прижились и

их роль выполняли зерно и ткани (с 1076 г. даже жалованье чиновникам стали выплачивать зерном,

чтобы "воспитать бескорыстие и скромность".

Социально-политическое устройство Коре мало чем отличалось от такового в Силла, однако

печальный опыт предшественников правителями Коре был учтен: верховная власть государства над

всеми землями стала более эффективной, реальной и широкой. Структура правящего класса целиком

основывалась на служебном положении, а не на принципе происхождения. Аристократия как сосло-

вие отсутствовала. Общество в целом теперь делилось на чиновничество, яньинов и чхонинов. Никто

не мог даже условно владеть землей или получать материальное обеспечение продуктами, не нахо-

дясь на государственной службе. Система "чонсиква" ("земля и лес по рангам") давала право сбора

налогов с условно предоставленной на время службы территории. В чиновничьи структуры были ин-

тегрированы все лица, получавшие землю или жалованье, вплоть до буддийских иерархов и членов

семьи вана и его наложниц. Корейское чиновничество стало сословием, социально эквивалентным

европейскому дворянству, но в условиях восточного феодализма. Разумееется, такая идеальная с точ-

ки зрения АСП система существовала только в начальный период династии Коре (Х - нач. ХI вв.)

В нач. ХI в. кидани совершили несколько походов на полуостров и в ходе одного из них даже

временно захватили столицу Коре Кэген. Страна, ослабленная борьбой с интервентами, затратила

большие усилия на строительство через перешеек в 1033-44 г. Стены длиной свыше тысячи ли, высо-

той и толщиной по 25 чхок, включившей в себя попутно 14 старых крепостей. После этого начинает-

ся ослабление Коре по традиционным причинам ослабления центральной власти с расширением ча-

стноземельного фонда. Усиливаются противоречия внутри правящего класса в связи с неравноправи-

ем его различных слоев и фракций в системе эксплуатации крестьянства (военные унижались мень-

шими наделами, окладами и привилегиями, периферийное чиновничество было недовольно привиле-

гиями своих столичных собратьев по службе...). С 1135 г. в условиях усобиц и крестьянских восста-

ний власть все чаще переходит в руки временщиков. В таком состоянии страна встретила монголь-

скую угрозу.

83

4. Вторжение монголов в Корею

В 1216-18 гг. сотни тысяч киданей, спасаясь от монголов, вторглись на Корейский полуостров.

Монголы предложили Коре свою "помощь" в обмен на "дружественные отношения", и совместными

усилиями кидани были разгромлены. Война, кроме экономического ущерба, привела к тяжелым со-

циально-политическим последствиям (сепаратизм в опоре на внешние силы, создание незаконных

военно-феодальных формирований на местах).

В 1225 г. монгольский посол был убит на переправе через Амноккан, что давало монголам же-

ланный повод к интервенции. Однако клика временщиков Цоев полагала, что "в нашу богатую стра-

ну никогда не может вторгнуться враг", и наказывала тех, кто другой точкой зрения "заставлял вол-

новаться народ".

В 1231 г. Великий Хан Угедэй направил в Корею армию и послание: "Слова, идущие с Небес:

люди, не заплетающие своих волос, ослепнут; их руки отнимутся, а ноги будут искалечены... если вы

хотите войны, то мы перебьем вас всех до одного. Если же вы хотите изъявить покорность, то мы

придем и подчиним вас... ". Целью этого послания явно был как минимум раскол Корейского обще-

ства по вопросу о сопротивлении захватчикам и усиление позиций капитулянтов. Расчет этот оправ-

дался не сразу и только отчасти.

На первом этапе борьбы с монгольским вторжением (1231-32 гг.) существовал общенародный

фронт (народ + знать), хотя часть феодалов на местах без борьбы подчинилась захватчикам ("собаки,

лающие на своего хозяина"). Активное участие широких масс в отпоре монголам не вдохновило, а

напугало клику Цой У, которая предпочла позорный мир за огромную и унизительную дань (милли-

он комплектов одежды для воинов, 20 тыс. шкурок выдры, 20 тые. лошадей, по тысяче сыновей и до-

черей знати в качестве заложников).

Боясь ответа за свою капитулянтскую политику, которая свела на нет героическую борьбу масс

с монголами, Цой У перенес столицу на о. Канхва, что было истолковано монголами как выход клики

Цоя из-под их контроля и привело к новому вторжению (1236-59 гг.). Знать, отказавшись от капиту-

ляции, отсиживалась на о. Канхва, а монголы опустошали страну (общие потери составили погибши-

ми и угнанными в рабство минимум 2, 5 млн. чел., с/х пришло в упадок, с/х угодья превращались в

пастбища, на северных границах создавались монгольские военные поселения, заселяемые китайцами

и чжурчженями). С 1254 г. монголы приступили к опустошению южных районов, экономической ба-

зы о. Канхва. В этой ситуации усилились противоречия в правящей верхушке - гражданская бюро-

кратия была недовольна усилением роли военных, вся верхушка опасалась потери доходов от юга,

низовое чиновничество вообще осталось без жалованья. В 1259 г., после убийства временщика Чхве,

Коре признало вассалитет от Хубилая, который хотел иметь на полуострове крепкий тыл против вос-

станий в Китае. Военные были отстранены от участия в управлении государством, народ был предан,

началось выколачивание недоимок за 30 прошедших лет. Это привело к восстанию солдат Самбельч-

хона на о. Канхва. На 1 тысяче кораблей и лодок они переправились на южные острова (Чечжудо) и

были поддержаны населением Юга. В 1273 г. восстание было подавлено совместно монголо- Корей-

скими войсками, что закрепило вассальное положение Коре от Юань. Продолжая привязку Коре к

своей политике, монголы привлекли его к походам против Японии (только в 1281 г. там погибли 7

тыс. Корейских солдат).

5. ДИНАСТИЯ ЛИ (XIV - НАЧ. ХХ ВВ.)

С ослаблением Юань в Коре разгорелась борьба патриотической и промонгольской группиро-

вок, шедшая с переменным успехом (1352-88 гг.). Промонгольская группировка была свергнута лишь

при поддержке Минского Китая - в 1388 г. полководец Ли Сон Ге, лидер "партии реформ", занял сто-

лицу, а в 1392 г. он убрал "лишенного добродетелей" вана и положил тем самым начало 500-летней

династии Ли. Страна получила новое название Чосон, столица была перенесена в Сеул.

ХIV в. был периодом укрепления государства китайского типа, признавшего свой номиналь-

ный вассалитет от Мин. Была восстановлена верховная государственная собственность на землю и

соответствующая ей структура госаппарата, в основных чертах напоминавшая начальный период Ко-

ре. Однако были и существенные отличия, сделавшие Чосон более прочным государством по сравне-

нию с прдшествовавшим: секуляризация монастырской земельной собственности ослабила буддий-

скую церковь, буддизм перестал быть идеологической основой государства - эта функция была воз-

ложена на чжусианское конфуцианство; система управления была максимально приближена к китай-

ской. По уровню социально-экономического развития Корея продолжала существенно отставать от

84

Китая. Государство жестко контролировало торгово-ремесленную сферу, в результате чего господ-

ствовал натуральный товарообмен, денег попрежнему не было. Само государство было крупнейшим

ростовщиком.

Правление вана Енсана (1494-1506 гг.) стало мрачной вехой в истории Ли. На фоне приватиза-

ционных процессов в аграрной сфере обострились противоречия в правящем классе. Сначала это

проявилось в противоборстве провинциального чиновничества-дворянства (янбанов) и столичной

знати. Поскольку при существовавшей в стране китайской системе государственного управления ин-

тересы янбанов, протестовавших против поглощения земель знатью, представляли конфуцианские

ученые, "приватизаторы" ответили на критику убийствами ученых годов 1498, 1504, 1519 и др. Лич-

ность Ен Сана, с детства психически нездорового из-за дворцовых интриг, жертвами которых стала

его мать, наложила свой отпечаток на происходившее (чиновников вынудили носить таблички с над-

писью "Осторожнее со словами", дочери сановников были дополнением к его огромному гарему,

территория в радиусе 15 км вокруг Сеула была превращена в зону его охотничьих забав).

Позднее борьба шла в форме противостояния "партий", складывавшихся на основе "храмов

славы", объединявших дворянство на местах с целью оказания давления на правительство. Храмы

славы стали политико-идеологическими центрами феодальных группировок. С 1575 г. "западники"

(их лидер проживал в западной части столицы и представлял интересы "старой" знати") вступили в

борьбу с "восточниками" (молодое чиновничество). В 1591 г. восточники раскололись на южан и се-

верян по вопросу о формах и степени подавления западников. Естественно, что в подобной ситуации

страна отвлекалась от вопросов национально-государственной безопасности и обороны.

6. ИМДЖИНСКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА

Участие Коре в экспедициях Хубилая против Японии дало Хидэеси основания рассматривать

Корею в качестве объекта мести и развязало руки массированному японскому пиратству вдоль побе-

режья полуострова (так, только в 1380 г. Кореский флот в ходе одной из операций уничтожил 500

японских пиратских кораблей, в 1418 г. они были также вновь подвергнуты аналогичному разгрому).

Параллельно прогрессировавшему ослаблению Чосона в ХVI в. шел процесс объединения и укрепле-

ния Японии, порождавший по ряду внутренних причин стремление к внешней экспансии. Укоряя Чо-

сон в соучастии в походах Хубилая, Хидэеси выдвинул провокационное требование совместного Ко-

рейско-японского выступления против Китая. Восточники, пришедшие к власти, игнорировали

страшную опасность (Хидэеси имел значительно большую армию, вооруженную европейцами, и об-

ладал большим военным опытом). Внезапное вторжение японцев произошло в 1592 г. (год "имд-

жин").

1592-93 гг. - на первом этапе войны 230-тысячный японский десант прошел весь полуостров с

юга на север, совершая страшные опустошения и жестокости (например, холм из 37 тысяч отрезан-

ных ушей и носов). Успехи японцев были впечатляющими, но непрочными - Корейский флотоводец

Ли Cyн Син разбил флот Хидэеси и отрезал интервентов от метрополии. Японская армия контроли-

ровала только города, а в сельской местности господствовало партизанское движение. Патовая си-

туация была нарушена выступлением против японцев китайской армии, но она ограничилась вытес-

нением самураев с северной части полуострова.

1593-96 гг. - на втором этапе войны Хидэеси предложил Китаю мир при условии сохранения

юга полуострова за Японией и признания японского преобладания на полуострове вообще. Однако

китайское посольство привезло Хидэеси титул и печать "вана Японии", но не Кореи. Продолжая вой-

ну, японская сторона инспирировала интриги против Ли Сун Сина, что привело к его разжалованию в

рядовые - после этого Корейский флот был разбит. Корейский народ, съевший траву и кору деревьев,

оказался в тяжелейшем положении.

1597-99 гг. - на третьем этапе войны, с возвращением Ли Сун Сина к руководству, Корейцы

одержали победы на суше и на море. Находившаяся в изоляции в разоренной ею стране японская ар-

мия стала голодать. После смерти Хидэеси японцы на 500 кораблях бежали из Кореи, но Ли Сун Син

их настиг и потопил (сам он при этом погиб).

В ходе Имджинской Отечественной войны народ внес решающий вклад в победу, из низов вы-

шли и лидеры антияпонского сопротивления. Дворянство также пошло на определенные жертвы

вплоть до продажи своих постов и предоставления свободы чхонинам. Нанеся громадный экономико-

демографический ущерб, война способствовала росту национального самосознания Корейского на-

рода. Одряхлевший минский Китай оказал существенную, но не решающую поддержку в войне, пре-

следуя при этом свои цели. Однако в Корейских правящих верхах усилилось почитание Китая и ори-

85

ентация на него как на "спасителя и защитника". Это лишило Корею политико-идеологической само-

стоятельности, побудило ее во всем следовать в фарватере китайской внешней политики (масштабы

понесенных в Отечественной войне потерь вполне это объясняют: население и с/х производство

уменьшились в 2, 5-3 раза, а на Юге в 6 раз; угон ремесленников в Японию привел к упадку в ремес-

ленном производстве;доходы казны уменьшились в 5 раз).

Естественно, что в минско-маньчжурском противостоянии, переоценив силу Китая, Корея под-

держала Пекин и просчиталась. В 1636 г. маньчжуры потребовали от Кореи признания ее вассалите-

та. Ван Инджо, пугавший маньчжуров "японским опытом", не успел скрыться на о. Канхва. В конеч-

ном счете маньчжуры ограничились установлением даннических отношений с правом инвеституры

под залог инфанта, и закрытием Кореи для внешнего мира - это положило начало превращению Ко-

реи в "страну-отшельника".

86

МОНГОЛИЯ

1.ОБЪЕДИНЕНИЕ МОНГОЛИИ

В "Истории Монгольской Народной Республики" говорится, что "само слово "монгол" до сих

пор в исторической науке не имеет единого толкования" и "наиболее вероятно предположение о том,

что термин монгол, обозначавший вначале одно из племен, затем стал собирательным, подразуме-

вающим всю монгольскую народность, вместе взятую". Л. Н. Гумилев также считает, что в Цен-

тральной Азии этнические названия имеют двоякий смысл: непосредственное название ведущей и

преуспевающей в сравнении с соседями этнической группы (племени, народа) и собирательное для

группы племен, даже различного происхождения, составляющих определенный хозяйственный и

культурно-политический комплекс.

Очарованный местами обитания этих кочевников современный им китаец Чан Чунь описывал

их как "гигантскую долину, размеры которой составляют 7-8 месяцев пути в длину и ширину... изо-

билующую водой и травой" . где люди и стада "сегодня идут, завтра стоят где есть вода и трава".

Окончание в XI в. длительной засухи способствовало сдвигу границы степной зоны на юг к Онону и

Керулену вплоть до пустыни Гоби, резкому росту количества скота и особенно населения, которым

становилось тесновато в этих благоприятных для КТП местах обитания. Именно в этих местах ро-

дился младенец Темучин, сжимавший, по преданиям, в правой руке то ли сгусток крови, то ли госу-

дарственную печать (которую вырежет ему на самом деле русский мастер Козьма).

Восточная часть степной зоны Евразии - колыбель различных кочевых племен иранского,

тюркского, маньчжурского и монгольского происхождения (татары, меркиты, тайчжуиты, найманы,

кераиты и др.), бывшая в то же время и стыком вероисповеданий (несторианство, шаманизм, митра-

изм...). При этом их всех объединял тип хозяйствования, процессы социально- политического разви-

тия, общие внешнеполитические проблемы и складывание на этой базе этнической общности.

Кочевое общество XII в. базировалось на патриархальных родовых кланах. Когда в роде стано-

вилось больше семей, чем позволяли экономические возможности, его ветви отходили от общего

ствола для формирования новых родов с сохранением связей "одной кости". Сила родовых связей

между ними может быть сравнима с таковыми у арабов. Единство таких родовых объединений под-

держивалось не только кровнородственными отношениями, но и религиозными культами, превра-

щавшими их в самодостаточные религиозные группы. Для обеспечения безопасности при пастьбе и

кочевках несколько родов объединялись в палаточные лагеря, в которых по периметру располагались

до 1 тыс. кибиток (куреня). Однако сильные роды, которые сами могли обеспечить свою и стад безо-

пасность, становились малым куренем - аилом. Выделение аилов было следствием разложения ку-

ренной формы ведения хозяйства. Скот был собственностью рода-аила, пастбища - общие для всех,

но нуждающиеся в перераспределениях соответственно количеству скота, которое постоянно колеба-

лось по санитарно-кормовым и другим причинам. Нойоны, главы родовых объединений, обладали

правом распределения пастбищ, экономической основы скотоводства.

Параллельно объединениям на кровнородственной основе появляются политические объедине-

ния - улусы (отцовский старший род - откочевавшие роды "собственной кости" - поКоренные чужие

роды - безродные на территории улуса). Улус - не столько территориально-родовое, сколько надро-

довое, племенное объединение во главе с ханами, опиравшимися на дружины нукеров (Чингисхан

ставил своих нукеров выше собственных братьев) и нойонов на местах.

Характерной чертой жизни на степных просторах Монголии была постоянная родо-племенная

вражда из-за распределения пастбищ, увода чужих стад, похищения невест из "чужой кости" по при-

чине родовой экзогамности (мать Чингис-хана была похищена из меркитов, меркиты похищали его

жену Бортэ и сын ее Джучи всю жизнь носил на себе клеймо "наследника меркитского плена"). Кро-

ме того, традиционная политика Сунской, а затем и чжурчженьской империи Цзинь сводилась к

стравливанию кочевников между собой для предотвращения их объединения на антикитайской осно-

ве по принципу противопоставления слабых родов сильным. Вследствие нестабильности жизни в

степях заурядными явлениями были, по словам Чингис-хана, "воровство, разбой и прелюбодеяние...

младший не признавал старшего, богатые не помогали бедным, низшие не почитали высших и всюду

процветал произвол и беззаконие". Поэтому как низы, так и верхушка кочевого сообщества чувство-

вали необходимость политической консолидации, которая, однако, требовала от всех слоев общества

поступиться частью их индивидуальных прав и свобод в пользу будущей государственной власти.

Большая часть степной аристократии предпочитала объединение на уровне племенной конфе-

дерации со своей реальной властью на местах и номинальной властью Великого Хана в центре. Это

87

соответствовало сложившимся традициям, но не могло обеспечить желаемой социально-

политической стабильности. Племенные союзы в Монголии разваливались так же быстро, как и воз-

никали: вассалитет сохранялся до тех пор, пока это было выгодно вассалу или у него не возникали

обиды на сюзерена. Олицетворением этой тенденции был Джамуха, которого поддерживали, в част-

ности, татары.

Носителями другой тенденции, к жестко централизованному государству. были монголы, руко-

водимые Темучином. Темучин, потомок Хобул-Хана, на пиру в Пекине в состоянии опьянения дерз-

нувшего дернуть за бороду цзиньского императора, и Амбагай-хана, обманом захваченного татарами

для расправы в Пекине "властителя 40 тысяч кибиток". Татарами же был отравлен и отец Темучина

Есугей. Происхождение, способности и воля подняли Темучина в верхи кочевого сообщества. Мон-

голы, "потомки Серого Волка и Пестрой Лани", находились в более выгодном по сравнению с други-

ми племенами геополитическом положении (последние были в военно-политическом плане зажаты

между монголами с одной стороны и империей Цзинь, с другой стороны). Почти поголовно истребив

татар, которых он сделал "кормом своего меча", и казнив Джамуху, Темучин склонил степную ари-

стократию к созданию монгольского государства, способного обеспечивать в степи порядок и воз-

можности для ограбления соседей.

В год Тигра 1206 г. на Ононе собрался курултай родо-племенной верхушки, принявший ряд

эпохальных для Монголии и остального мира решений. Темучин был провозглашен Кааном (так мон-

голы титуловали китайских императоров) с именем Чингис-Хана и принесли ему клятву повинове-

ния, обязавшись, в частности:

"На врагов отрядом мчаться

Для тебя всегда стараться...

Дев и жен прекраснощеких

Меринов, статьями знаменитых, брать

И тебе их доставлять".

Нетрудно заметить, что подобная клятва возлагала на Чингис-хана вполне определенные обяза-

тельства перед знатью как условие ее безоговорочного подчинения ему: вести их на грабежи и побе-

ды. Условием успеха внешней экспансии была монолитность монгольского общества, которая могла

быть обеспечена четким законодательством и формированием военно-административной системы

государственного устройства. Чингис-хан провел необходимые реформы, отраженные в император-

ском Законе - Великой Ясе. Была установлена децимальная система организации вооруженных сил,

доведенная до совершенства. Каждый из 95 военно-административных районов страны был обязан

выставить по 1 тыс. воинов во главе с нойонами, лично утверждаемыми Великим Ханом и ставшими

опорой новой власти (они выполняли все функции по управлению контролируемой ими территории:

административно-хозяйственную, военную, фискальную, судебную). Армия мобилизовывалась по

необходимости, а императорская гвардия, в которой были представлены все "тысячи" и, следователь-

но, все родовые общины, находилась в состоянии боеготовности постоянно (рядовые императорской

гвардии приравнивались к нойонам). Основным принципом продвижения по службе были личные

заслуги, т. е. торжествовал принцип меритократии. Чингис-хан привлек к себе на службу в качестве

"спецов" грамотных иностранцев (мусульманин Махмуд Яловач, уйгур Чинкой, кидании Елюй Чу-

цяй). Была официально введена уйгурская письменность.

Реформы Чингис-хана укрепили раннефеодальное монгольское государство и составили пер-

вый, прогрессивный этап его деятельности. Он "на твердые столбы поставил державу", положив в

основу ее родовые традиции: та же соподчиненность отдельных лиц и категорий населения, как в

улусе, только теперь уже в государственном масштабе. С приходом к власти выразителя подспудных

тенденций к объединению всех кочевников Востока степной Евразии множество племен, дремавших

ранее в бесконечном однообразии кочевого быта, стали субъектами истории, изменившими ее ход на

большей части этого континента и для большинства населявших его народов.

Хотя со времен Чингис-хана прошло уже 800 лет, система оценок его и его последователей дея-

тельности до сих пор варьируется в ракурсе "цены прогресса". Большая часть исторических сочине-

ний на монгольскую тематику похожи на легенды и характеризуются произвольностью интерпрета-

ций. У каждого народа, ставшего жертвой монгольского нашествия, свой взгляд и свой счет к Чин-

гис-хану и чингисидам, и счет разный (среди отечественных российских авторов тоже разлад по по-

воду "ига" или "блага" монголо-татарского суверенитета над Русью в течение 2, 5 веков). Для объяс-

нения и комплексного исследования проблемы необходимо анализировать источники и литературу

на всех языках, особенно народов, входивших в состав Монгольской империи. Среди наиболее круп-

ных работ отечественных авторов следует выделить выдержавшую несколько перизданий "Татаро-

88

монголы в Азии и Европе". Монгольские источники немногочисленны и характеризуются разной

степенью недостоверности. Среди них следует выделить "Тайную историю монголов", известную у

нас как "Сокровенное сказание" - она написана после смерти великого завоевателя для ханского рода

и не предназначалась для "посторонних". Оригинала этого документа не существует - есть только

позднейшие его интерпретации.

2. ПРИЧИНЫ УСПЕХОВ МОНГОЛЬСКИХ ЗАВОЕВАНИЙ

Быстрое образование кочевых империй в истории Азии не представляло собой чего-то необыч-

ного. Движению кочевников от Великой китайской стены до венгерской равнины способствовало

травянисто-степное пространство и конно-железная кочевая культура. В отличие от гуннов и тюрок,

объединивших всех кочевников и захвативших лишь немногие культурные территории, монголы до-

бились и того и другого.

История монгольского народа, как народа, начинается с Чингис-хана: вместо гибельных для

самих кочевников внутренних усобиц он направил их объединенную энергию на внешние завоевания

"неупорядоченных и безрассудных народов", не признающих власти Великого хана. Правитель от-

влек низы монгольского общества от возможного противодействия процессам усиления социального

неравенства, а верхи, потерявшие возможность грабить друг друга в условиях централизованного го-

сударства - от интриг против Великого Хана. В результате был осуществлен организованный грабеж

и террор в глобальном масштабе - от Японии до Адриатики, от Новгорода до Явы.

"Поводырь убийц

Кормивший смертью

С острия меча

Растерзанный и падший мир...

Дикарь

С петель сорвавший

Дверь Европы", -

так охарактеризовал деятельность Чингис-хана наш современник Д. Кедрин. Мало чем по сути отли-

чается от этой характеристики содержание надгробной эпитафии советника Великого Хана Елюй Чу-

цяя, спасителя китайского народа от поголовного уничтожения: "Небесная сеть разорвалась, ось Зем-

ли сломалась, человеческая справедливость исчезла", - видимо потому, что Чингис-хан стимулировал

свою "суровую расу всадников и воинов" установлением другой справедливости - при дележе на-

грабленного. С точки зрения остального мира, в Монголии господствовала идеология шайки убийц,

главарь которой наивысшим наслаждением считал победу: "победить своих врагов, преследовать их,

лишить их имущества, заставить любящих их рыдать, скакать на их конях, обнимать их дочерей и

жен". Не случайно личность Чингиса оказалась симпатичной идеологии Третьего Рейха, нашедшего в

этом завоевателе "факторы блондинизма": "Монголы играют для великой монгольской расы такую

же роль, какую блондины для европеоидной".

"Шайка разбойников", стоящая у трона Великого Хана, подчинила себе население десятков

стран, стократно превосходившее общее количество кочевников Восточной Азии. Это удалось сде-

лать благодаря ряду благоприятствовавших завоеваниям факторов. Секрет монгольских побед нахо-

дится как у победителей, так и у побежденных ими противников.

Немонгольский мир считал монгольские завоевания "карой небес", ниспосланной на него за

грехи его, поскольку не мог понять причины "ярости татар" из-за отсутствия у них религиозной идеи

как стимула экспансии. Однако идеология завоевания у монголов была (не только жадность воинов

до грабежа и "торговый империализм" верхушки). Монгольская внешнеполитическая доктрина тре-

бовала от всех иностранцев безоговорочного подчинения Великому Хану, считавшему себя мистиче-

ским звеном, посредником между Небом и народом: "Мы должны завоевать всю Землю и не иметь

мира ни с каким народом без его повиновения нам". С точки зрения Великой Ясы каждая нация, от-

казавшаяся признать власть Великого Хана, рассматривалась как "восставшая" и противодейство-

вавшая "воле Неба". Таким образом, по иронии истории взгляды победителей и побежденных на мон-

гольские завоевания как проявление воли и кары Небес парадоксальным образом совпали. Как гово-

рил Батый, "кто бы ни нарушил Великую Ясу, должен потерять свою голову".

Монгольская концепция императорской власти, возлагавшая на Великого Хана руководство

разрушительной миссией завоевания мира, существенно отличалась от внешне аналогичной китай-

ской концепции, в которой император должен как можно меньше управлять и может ограничиваться

89

только прокламированием номинального суверенитета Китая над остальным миром. Китайская кон-

цепция имеет целью китаизацию завоеванных территорий для расширения сферы господства китай-

ской цивилизации с ее морально-этическими принципами, монгольская концепция предполагает эле-

ментарный и, желательно, систематический грабеж остального, более развитого и культурного мира.

Нападавшая на остальной мир в XIII в. объединенная Монголия имела перед ним целый ряд

существенных преимуществ. Прежде всего это социальная однородность монгольского общества,

классовая дифференциация которого была только в начальной стадии. Это облегчило монгольской

военно-политической верхушке возможность мобилизации всего народа на внешнюю экспансию - в

своих завоеваниях Чингис-хан опирался на принцип "вооруженного народа" и территориальной орга-

низации вооруженных сил, до которого Европа дойдет лишь в XIX в.

К моменту смерти Чингис-хана численность его армии составляла 129 тыс. чел. Этим относи-

тельно небольшим войском осуществлялись завоевания веером одновременно в трех направлениях

(юго-восточное против Китая, юго-западное против Средней Азии и западное в европейском направ-

лении). Можно выделить чисто военные причины успехов монголов. Среди них - военно-

дипломатический талант Чингис-хана, тщательно готовившего будущие военные кампании. "Не

имеющее Отечества" транзитное купечество во имя обеспечения условий торговли между Дальним

Востоком и Средней Азией выполняло функции сборщиков информации и агентов психологической

войны против населения стран, подлежащих монгольскому завоеванию: за неоказание сопротивления

завоевателям обещались различные блага (от пощады до освобождения от налогов). Параллельно

сбору информации и подрыву боевого духа потенциального противника монгольская дипломатия

изолировала его посредством обеспечения нейтралитета его соседей как минимум и сколачивания

коалиции под монгольским руководствам как максимум. Так, северокитайское государство чжурчже-

ней Цзинь оказалось под ударами монголов с севера, Сунов с юга, тангутов Си Ся с запада. Затем к

борьбе против Ю. Сун были привлечены племена Южного Китая, не по своей воле насильственно

включенные в состав сунской империи.

Большое значение придавалось оформлению повода к войне, как бы снимавшего с монголов

вину за ее развязывание. Так, Чингис-хан всячески афишировал свое желание жить в мире с Хорезм-

шахом Мухаммедом: "Я - Владыка Востока, ты - Владыка Запада. Пусть между нами будет твердый

Договор о мире и дружбе и пусть купцы и караваны обеих сторон отправляются и возвращаются... ".

Однако здесь же он посягает на суверенитет Хорезмской державы и шахское достоинство Мухамме-

да: "Мы (т. е. Чингис) приказали, чтобы отныне между всеми странами на земле установился мир,

чтобы купцы безбоязненно направлялись во все края" и при этом называет Мухаммеда одним "из

своих сыновей". Убийство наместником Шаха в Отраре лазутчиков из монгольского каравана и казнь

Шахом ханского посла было ответом на их наглое поведение, но стало поводом к началу завоевания

монголами не только Хорезма, но и других мусульманских земель - однако мусульманская историо-

графия до сих пор считает виновником бед мусульманского мира Мухаммеда, а не Чингис-хана. По

этой логике монголы завоевали полмира по одной тривиальной причине - из-за убийств их послов с

наглыми и провокационными требованиями по отношению к суверенным государствам.

После дипломатического оформления поводов к войне и внешнеполитической изоляции про-

тивника на его территорию вторгалась чрезвычайно мобильная и дисциплинированная армия, спо-

собная совершать броски до 150 км. в сутки. Колонны вторжения обычно состояли из войск центра,

правой и левой руки, арьергарда и авангарда. При встрече в поле с войсками противника монголы

использовали тактику "большой охоты" (сужаемое кольцо) и обманные маневры в виде симуляции

отступления, сбивавшего врага с толку. Крепости на пути движения орды обтекались (оставлялись

лишь небольшие группы наблюдения) и, следовательно, не препятствовали ее движению вперед. По-

верженный враг преследовался до полного уничтожения (европейские рыцари сочли бы это ниже

своего достоинства). Важный фактор высокой мобильности монгольских войск - фактическое отсут-

ствие сдерживающих движение тылов и перенос базирования армии вперед на территорию против-

ника. В результате ресурсы одной завоеванной территории использовались для завоевания другой,

следующей. При этом орда пополнялась не только продовольствием, но и воинами из числа местного

населения - вот почему в конце похода монгольская армия имела большую численность, чем в его

начале (эффект лавины). Взятие основных крепостей откладывалось на конец похода, когда вся воен-

нополитическая инфраструктура противника была уже развалена. Крепости брались с применением

китайской осадной техники и инженеров, изменением русла рек и разрушением ирригационных сис-

тем для лишения защитников крепостей воды или, наоборот, для их затопления, тактикой "хашара" -

применения местного населения для засыпки крепостных рвов подручными материалами и трупами,

а также для штурма стен (так, Ходжент осаждали 20 тыс. монголов и 50 тыс. чел. хашара). Потери

при осадах были колоссальные: местные правители сгоняли на крепостные стены максимальное ко-

90

личество населения для усиления обороны, а монголы - максимальное количество хашара для их

штурма.

Огромные размеры империи не очень отражались на эффективности управления ею и военны-

ми действиями благодаря налаженной системе почтово-фельдъегерской службы (ям). По Марко По-

ло, ямскую службу обслуживали 10 тысяч гостиниц с 300 тыс. сменных лошадей.

Экспансия монголов на юг и запад была последней волной миграции кочевников во втором ты-

сячелетии. Оказавшись необычно сильной, эта миграция встретилась с необычно слабым сопротив-

лением земледельческих народов вследствие их неспособности объединиться. Китай был раздроблен

на враждующие между собой государства. Арабо-мусульманский мир раздирался острыми нацио-

нально-религиозными противоречиями. Особенно уязвимыми перед лицом монгольской угрозы были

многонациональные государства с одним господствующим этносом. Халифат Аббасидов находился в

упадке. Витрина этого мира - Хорезм, остров оседлой цивилизации среди степей и пустынь с ролью в

степной торговле, аналогичной роли Англии в морской торговле, ослаблялся враждой персов и тю-

рок, сунитов и шиитов, отсутствием постоянной армии, роль которой выполняли ополчения под ру-

ководством иктадаров, интригами политиков и членов шахской семьи. Сокрушив Хорезм, монголы

уже без труда порабощали остальной исламский мир, отражавший в то же время крестовые походы.

Христианская Европа тоже не могла объединиться на антимонгольской основе: этому препят-

ствовала борьба папской и светской власти;натиск католической Европы на Европу православную (на

юге на Константинополь, на Северо-Западе на Новгород и Псков); раздробленность Руси. Первой ре-

акцией католической Европы на просьбы "сарацин" о помощи против монголов было злорадство:

"Пусть эти собаки уничтожают друг друга так, чтобы все они были истреблены... чтобы мир был

подчинен одной католической церкви и был бы один пастырь и одно стадо". Когда же император

Фридрих попытался организовать противодействие монголам, вторгшимся в Венгрию и Польшу, Па-

па распустил слух, что это вторжение организовано Фридрихом "по согласованию с татарами" для

поднятия собственного авторитета. Сам Папа, в духе решений Лионского Собора 1245 г., отправил

посольства и письма к Великому Хану Гуюку: как глава христианского мира он порицал монголов за

их европейские походы и угрожал им "гневом божьим", если они не христианизируются. По пути в

монгольскую ставку папские послы убеждали южнорусских князей "вернуться к единству святой ма-

тери церкви". Прибыв в Монголию, послы стали свидетелями (вместе с 4 тысячами других послов и

вождей) коронации Гуюка (поднятие его вверх на куске войлока). С большим трудом они отговорили

Гуюка от направления в Европу ответного посольства, дабы не показать монголам европейские рас-

при и не вдохновить их тем самым на очередное вторжение в Европу.

3. ПЕРИОДИЗАЦИЯ МОНГОЛЬСКИХ ЗАВОЕВАНИЙ

Возможна периодизация завоеваний по их основным направлениям. Однако внутриполитиче-

ская борьба в имперской верхушке всегда считалась ею более важной, чем чисто военные дела - при

возникновении ситуации с передачей престолонаследия их всегда откладывали на второй план. По-

этому проследим в самых общих чертах ход завоеваний по годам правления Великих Ханов.

1206-27 гг. - Чингис-хан начал с подчинения енисейских племен для обеспечения продовольст-

венной базы будущей экспансии. Затем началась эойна с Цзинь, обоснованная давними обидами всех

кочевников против этого государства, в том числе местью за казнь Амбагая в Пекине. От китайцев,

ненавидевших чжурчженей, монголы получили инженерные знания в области осадного дела. К 1215

г. были захвачены 862 города-крепости. Не дожидаясь разгрома Цзинь, Чингис-хан подготовил напа-

дение на Хорезм. Он пытался склонить к участию в антихорезмийской акции тангутов Си Ся, но по-

лучил от них отказ: тангуты, кичившиеся перед монголами более высокой культурой, в иероглиф,

обозначавший монголов, включили знак "собака". В 1219-20 гг. были захвачены все среднеазиатские

территории и в погоне за наследником хорезмийского престола Джелал ад-Дином монголы дошли до

Инда. Часть их совершили разведывательный поход вокруг Каспия через Кавказ и Крым до Булгара,

попутно разбив на Калке русско-половецкие войска. В 1226-27 гг. пришел черед Си Ся - в ходе этой

кампании Чингис-хан умер, завещав добить Цзинь в союзе с Сунами.

1229-41 гг. - при Великом Хане Угедэе окончательно утвердилась административная система,

созданная его предшественником. В союзе с Ю. Сун ликвидированы остатки государства Цзинь. На

Великом курултае 1235 г. было решено провести сразу 4 наступательные операции (против Кореи,

Ю. Сун, ирако-сиро-сельджукское и европейское направления). Завязнув в Китае, наиболее заметных

успехов монголы добились на западном направлении: после двух походов на Русь они разделились.

Одна группировка пошла в Венгрию как продовольственную базу и плацдарм в центре Европы и дос-

91

тигла Венеции. другая - в Польшу, где разгромила объединенные польско-германские войска (у уби-

тых было отрезано 8 мешков ушей). Дальнейшее наступление было остановлено сообщением о смер-

ти Угедэя (то ли пьянство Великого Хана, то ли отрава его тетки спасли Европу, в которой даже было

прервано сообщение через Ла-Манш). Однако вернее будет квалифицировать прекращение монголь-

ской экспансии в Европе ее "излетом".

1246-48 гг. - Великий Хан Гуюк ничем особым себя не проявил.

1251-59 гг. - Великий Хан Мункэ, способный, энергичный, опиравшийся на своих братьев Ху-

лагу и Хубилая. Прежде всего Мункэ ликвидировал "старомонгольскую" партию, посягнувшую на

принцип всевластия Великого Хана, и вдову Гуюка, которая, по его мнению, "была злее суки, наи-

худшей из ведьм". Хулагу взял Багдад. Не доверяя слишком удачливому способному Хубилаю, Мун-

кэ сам возглавил кампанию в Южном Китае, где и погиб от дизентерии.

1259-78 гг. - эпоха борьбы старомонгольской партии во главе с Ариг-Бугой (ревнитель мон-

гольских патриархальных традиций) и "прокитайской" партии Хубилая закончилась захватом по-

следним Каракорума. Однако к этому времени Хубилай уже основал династию Юань, а столицей

сделал в 1264 г. Пекин (Ханбалык). В результате Монголия потеряла свое положение политической

метрополии Монгольской империи.

1278-94 гг. - Великий Хан Хубилай завершил поКорение Ю. Сун. В 1276 г. последний сунский

император-мальчик по совету своей матери передал Хубилаю императорские регалии - за это послед-

ний не только его пощадил, но и взял на содержание его семью. Хубилай отказался от дальнейшей

экспансии на Запад, так как она могла привести к усилению Золотой Орды перед Ханбалыком. Кроме

того, Европа была враждебна бунтующему против монголов мусульманскому миру и поэтому не бы-

ло смысла ссориться с нею. Основные усилия Хубилая были направлены на усиление Юань в Китае и

контроль правителей улусов огромной империи - этому способствовал принятый им по китайскому

образцу Закон о престолонаследии "старшему сыну от первой жены", обеспечивший на столетие впе-

ред порядок при смене власти.

При Хубилае монгольская экспансия достигла своей южной и восточной точек. Интересы ук-

репления власти династии в Китае требовали установления его сюзеренитета над сопредельными го-

сударствами. Отсюда неудачные попытки захвата Японии и длительное поКорение Вьетнама. Желая

окружить Вьетнам враждебной ему коалицией, Хубилай в 1280 г. потребовал прибытия в Пекин

яванского посольства. Яванский правитель Картанагара, наслышанный о неудачной японской эпопее

Хубилая, не выказал повиновения. Поэтому Ява подверглась нападению монголо-китайской эскадры

из 1 тыс. кораблей с 20-тысячным экипажем, с целью "донести просвещенное слово до армии и наро-

да Явы". Результатом этой экспедиции были трехтысячные потери интервентов и плененная жена

яванского царя. На этом монгольские завоевания закончились.

Монгольская концепция императорской власти, возлагавшая на Великого Хана руководство

разрушительной миссией завоевания мира, существенно отличалась от внешне аналогичной китай-

ской концепции, в которой император должен как можно меньше управлять и может ограничиваться

только прокламированием номинального суверенитета Китая над остальным миром. Китайская кон-

цепция имеет целью китаизацию завоеванных территорий для расширения сферы господства китай-

ской цивилизации с ее морально-этическими принципами, монгольская концепция предполагает эле-

ментарный нежелательно, систематический грабеж остального, более развитого и культурного мира.

Нападавшая на остальной мир в XIII в. объединенная Монголия имела перед ним целый ряд

существенных преимуществ. Прежде всего это социальная однородность монгольского общества,

классовая дифференциация которого была только в начальной стадии. Это облегчило монгольской

военно-политической верхушке возможность мобилизации всего народа на внешнюю экспансию - в

своих завоеваниях Чингис-хан опирался на принцип "вооруженного народа" и территориальной орга-

низации вооруженных сил, до которого Европа дойдет лишь в XIX в.

К моменту смерти Чингис-хана численность его армии составляла 129 тыс. чел. Этим относи-

тельно небольшим войском осуществлялись завоевания веером одновременно в трех направлениях

(юго-восточное против Китая, юго-западное против Средней Азии и западное в европейском направ-

лении). Можно выделить чисто военные причины успехов монголов. Среди них - военно-

дипломатический талант Чингис-хана, тщательно готовившего будущие военные кампании. "Не

имеющее Отечества" транзитное купечество во имя обеспечения условий торговли между Дальним

Востоком и Средней Азией выполняло функции сборщиков информации и агентов психологической

войны против населения стран, подлежащих монгольскому завоеванию: за неоказание сопротивления

завоевателям обещались различные блага (от пощады до освобождения от налогов). Параллельно

сбору информации и подрыву боевого духа потенциального противника монгольская дипломатия

изолировала его посредством обеспечения нейтралитета его соседей как минимум и сколачивания

92

коалиции под монгольским руководствам как максимум. Так северокитайское государство чжурчже-

ней Цзинь оказалось под ударами монголов с севера, Сунов с юга, тангутов Си Ся с запада. Затем к

борьбе против Ю. Сун были привлечены племена Южного Китая, не по своей воле насильственно

включенные в состав сун- ской империи.

Большое значение придавалось оформлению повода к войне, как бы снимавшего с монголов

вину за ее развязывание. Так, Чингис-хан всячески афишировал свое желание жить в мире с Хорезм-

шахом Мухаммедом: "Я - Владыка Востока, ты - Владыка Запада. Пусть между нами будет твердый

Договор о мире и дружбе и пусть купцы и караваны обеих сторон отправляются и возвращаются... ".

Однако здесь же он посягает на суверенитет Хорезмской державы и шахское достоинство Мухамме-

да: "Мы (т. е. Чингис) приказали, чтобы отныне между всеми странами на земле установился мир,

чтобы купцы безбоязненно направлялись во все края" и при этом называет Мухаммеда одним "из

своих сыновей". Убийство наместником Шаха в Отраре лазутчиков из монгольского каравана и казнь

Шахом ханского посла было ответом на их наглое поведение, но стало поводом к началу завоевания

монголами не только Хорезма, но и других мусульманских земель - однако мусульманская историо-

графия до сих пор считает виновником бед мусульманского мира Мухаммеда, а не Чингис-хана. По

этой логике монголы завоевали полмира по одной тривиальной причине - из-за убийств их послов с

наглыми и провокационными требованиями по отношению к суверенным государствам.

После дипломатического оформления поводов к войне и внешнеполитической изоляции про-

тивника на его территорию вторгалась чрезвычайно мобильная и дисциплинированная армия, спо-

собная совершать броски до 150 км. в сутки. Колонны вторжения обычно состояли из войск центра,

правой и левой руки, арьергарда и авангарда. При встрече в поле с войсками противника монголы

использовали тактику "большой охоты" (сужаемое кольцо) и обманные маневры в виде симуляции

отступления, сбивавшего врага с толку. Крепости на пути движения орды обтекались (оставлялись

лишь небольшие группы наблюдения) и, следовательно, не препятствовали ее движению вперед. По-

верженный враг преследовался до полного уничтожения (европейские рыцари сочли бы это ниже

своего достоинства). Важный фактор высокой мобильности монгольских войск - фактическое отсут-

ствие сдерживающих движение тылов и перенос базирования армии вперед на территорию против-

ника. В результате ресурсы одной завоеванной территории использовались для завоевания другой

следующей. При этом орда пополнялась не только продовольствием, но и воинами из числа местного

населения - вот почему в конце похода монгольская армия имела большую численность, чем в его

начале (эффект лавины). Взятие основных крепостей откладывалось на конец похода, когда вся воен-

но-политическая инфраструктура противника была уже развалена. Крепости брались с применением

китайской осадной техники и инженеров, изменением русла рек и разрушением ирригационных сис-

тем для лишения защитников крепостей воды или, наоборот, для их затопления, тактикой "хашара" -

применения местного населения для засыпки крепостных рвов подручными материалами и трупами,

а также для штурма стен (так, Ходжент осаждали 20 тыс. монголов и 50 тыс. чел. хашара). Потери

при осадах были колоссальные: местные правители сгоняли на крепостные стены максимальное ко-

личество населения для усиления обороны, а монголы - максимальное количество хашара для их

штурма.

Огромные размеры империи не очень отражались на эффективности управления ею и военны-

ми действиями благодаря налаженной системе почтово-фельдъегерской службы (ям). По Марко Поло

ямскую службу обслуживали 10 тысяч гостиниц с 300 тыс. сменных лошадей.

Экспансия монголов на юг и запад была последней волной миграции кочевников во втором ты-

сячелетии. Оказавшись необычно сильной, эта миграция встретилась с необычно слабым сопротив-

лением земледельческих народов вследствие их неспособности объединиться. Китай был раздроблен

на враждующие между собой государства. Арабо-мусульманский мир раздирался острыми нацио-

нально-религиозными противоречиями. Особенно уязвимыми перед лицом монгольской угрозы были

многонациональные государства с одним господствующим этносом. Халифат Аббасидов находился в

упадке. Витрина этого мира - Хорезм, остров оседлой цивилизации среди степей и пустынь с ролью в

степной торговле, аналогичной роли Англии в морской торговле, ослаблялся враждой персов и тю-

рок, сунитов и шиитов, отсутствием постоянной армии, роль которой выполняли ополчения под ру-

ководством иктадаров, интригами политиков и членов шахской семьи. Сокрушив Хорезм, монголы

уже без труда порабощали остальной исламский мир, отражавший в то же время крестовые походы.

Христианская Европа тоже не могла объединиться на антимонгольской основе: этому препят-

ствовала борьба папской и светской власти;натиск католической Европы на Европу православную (на

юге на Константинополь, на Северо-Западе на Новгород и Псков); раздробленность Руси. Первой ре-

акцией католической Европы на просьбы "сарацин" о помощи против монголов было злорадство:

"Пусть эти собаки уничтожают друг друга так, чтобы все они были истреблены... чтобы мир был

подчинен одной католической церкви и был бы один пастырь и одно стадо". Когда же император

93

Фридрих по-пытался организовать противодействие монголам, вторгшимся в Венгрию и Польшу,

Папа распустил слух, что это вторжение организовано Фридрихом "по согласованию с татарами" для

поднятия собственного авторитета. Сам Папа, в духе решений Лионского Собора 1245 г. отправил

посольства и письма к Великому Хану Гуюку: как глава христианского мира он порицал монголов за

их европейские походы и угрожал им "гневом божьим", если они не христианизируются. По пути в

монгольскую ставку папские послы убеждали южнорусских князей "вернуться к единству святой ма-

тери церкви". Прибыв в Монголию, послы стали свидетелями (вместе с 4 тысячами других послов и

вождей) коронации Гуюка (поднятие его вверх на куске войлока). С большим трудом они отговорили

Гуюка от направления в Европу ответного посольства, дабы не показать монголам европейские рас-

при и не вдохновить их тем самым на очередное вторжение в Европу.

4. ПОСЛЕДСТВИЯ МОНГОЛЬСКИХ ЗАВОЕВАНИЙ

Впервые в человеческой истории монголы создали искусственное насильственное объединение

разных народов, языков, культур, типов хозяйствования подобного масштаба. Процесс создания им-

перии сопровождался организованным опустошением культурных территорий, массовым истребле-

нием населения, подрывом производительных сил, усилением рабовладельческого уклада и общим

регрессом в хозяйственно-культурной сфере.

Созданная монголами держава состояла из кочевой метрополии с населением около 5 млн. чел.

(ее ядром была собственно Монголия с населением около 1 млн. чел.) и земледельческой периферии,

населенной сотнями миллионов жителей. Отсталая кочевая метрополия ничего не могла предложить

передовой земледельческой периферии, кроме своего военно-политического руководства и посред-

нической роли в торгово-культурном обмене между различными частями "периферии" (дальнево-

сточной, среднеазиатской, восточноевропейской) благодаря улучшению условий транзитной торгов-

ли - не слишком ли страшная цена была заплачена за эти "условия" на фоне общего регресса и за-

стоя?

Будучи не в состоянии что-либо дать народам более развитой периферии, кочевая метрополия в

то же время не могла взять от них ничего, кроме дани (налогов), предметов роскоши для степной

аристократии, огромного количества оружия, что никоим образом не способствовало развитию про-

изводительных сил у победителей. Империя высасывала все соки и из побежденных и из победите-

лей: побежденные несли налогово-финансовое бремя и тяжесть политического неравноправия, побе-

дители - имперское бремя (обеспечение инфраструктуры и стабильности системы), которое привело к

обескровливанию Монголии (потеря большей части активного населения, обнищание широких масс,

резкое усиление социальной дифференциации). С переносом столицы империи в Ханбалык Монго-

лия теряет положение геополитического центра и превращается в периферийную территорию.

Монгольское господство наложило заметный отпечаток на жизнь и будущую историю освобо-

дившихся от него народов: политическую культуру и сферу государственного управления, элементы

законодательства, бытовые особенности.

5. РАСПАД МОНГОЛЬСКОЙ ИМПЕРИИ

Процесс распада Монгольской империи был длительным и постепенным, что обусловливалось

рядом факторов. Монголо-тюркское кочевое ядро было скреплено великолепной военно-

административной системой, созданной Чингис-ханом и Угедэем;общей заинтересованностью им-

перской верхушки в сохранении господства над огромной по населению и территории враждебной

периферией; законом Хубилая о престолонаследии, избавившим империю от потрясений при смене

власти. Центральное положение степи и расположение центров военно-политической мощи империи

на стыке степной и земледельческой зон (Ханбалык, Сарай) обеспечивали оперативно-

стратегическую досягаемость любых точек периферии для монгольских военных формирований. При

сохранении единства имперской верхушки и военно-политической монолитности кочевой метропо-

лии никакой возможности освобождения земледельческой периферии от монгольского ига не было.

Со времен Хубилая Ханбалык осуществлял достаточно эффективное общее политическое ру-

ководство в качестве центра панмонгольской конфедерации самостоятельных в своей внутренней

политике улусов. Попытка наследника Чагатая в Средней Азии Есен-Бука в 1316 г. выйти из-под

контроля Ханбалыка была быстро и эффективно подавлена - после этого до падения династии Юань

в Китае никто не дерзал оспаривать суверенитет Центра.

94

Однако постепенно накапливались предпосылки распада "монголосферы", среди которых сле-

дует прежде всего выделить подрыв монолитности в рядах чингисидов, "Золотой Родни". Понятие о

родовой собственности, господствовавшее в частной жизни, было ими перенесено и на империю, как

собственность великоханского рода. Чрезмерное обогащение этого рода привело к тому, что его чле-

ны более не нуждались друг в друге в прежней степени - ослабление родовой солидарности способ-

ствовало усилению сепаратистских тенденций. Сами размеры империи порождали множество кон-

фликтов, обид, несогласованностей между Центром и улусами.

Неуклонные процессы феодализации монгольского общества подорвали одну из главных опор

государства - введенный Чингис-ханом принцип меритократии и равенства по службе независимо от

происхождения. В ХIV в. большинство темников были князьями, т. е. сложилась социально-военная

(военно-феодальная) олигархия, неспособная адекватно реагировать на требования времени и подры-

вавшая социально-политическую и военную мобильность монгольского общества. Только в центре

империи, в Китае, мощь этой олигархии нейтрализовывалась бюрократическим аппаратом.

Внешне не очень острой, но глубинно важной была проблема культурного дисбаланса победи-

телей и побежденных: и сохранение этого дисбаланса и его преодоление подрывали мощь имперско-

го ядра. Монголы, как общество завоевателей, не были склонны к забвению своих традиций - это ве-

ло к сохранению культурных различий между победителями и побежденными и в конечном счете

стимулировало борьбу последних за национально-культурное освобождение. В то же время, аккуль-

турация монголов на завоеванных территориях вела к негативным для мощи империи последствиям,

так как в различных частях империи этот процесс происходил на различной культурной основе (Ху-

билай склонялся к буддизму, правители Средней Азии и Золотой Орды к исламу...). Таким образом,

процессы аккультурации монголов усиливали центробежные тенденции в империи. Однако аккуль-

турация не меняла существенно облик правящей чужеземной верхушки в глазах местного населения

периферии.

Степень прочности монгольской власти в различных частях империи была неодинаковой. Уяз-

вимым звеном был Иран, слишком удаленный от Степи, чтобы оказывать влияние на политику Цен-

тра с одной стороны, и лишенный необходимой военной поддержки Центра против чуждого мусуль-

манского населения с другой стороны - это побудило монгольскую верхушку в этой стране к "добро-

вольной" исламизации для ассимиляции с местным правящим классом.

В нач. ХIV в. Монгольская империя вступила в кризисную фазу своего существования. Семья

Великого Хана и сановники перестали заниматься государственными делами и погрязли в интригах,

кутежах, коррупции: "Шум их веселья гремел на улицах". На должности назначались за взятки люди,

"поведение которых напоминало поведение диких тигров". Объективно существовавшие предпосыл-

ки распада (усиление противоречий в среде завоевателей) были дополнены освободительной борьбой

народов имперской периферии. Китайская концепция императорской власти, до поры до времени

примирявшая Юань по крайней мере с северо-китайским обществом, с изменением русла реки Хуан-

хэ и последовавшими бедствиями обернулась против Юань - по китайским представлениям, на пра-

вителе лежит ответственность даже за природные катастрофы, сигнализирующие о потере династией

Мандата Неба. Десятый юаньский император Тоган Тимур, "слишком монгол для китайцев и слиш-

ком китаец для монголов", потерявший контроль над Ираном и не получавший даже регулярной дани

с остальных территорий империи, не смог справиться с массовым антимонгольским движением в Ки-

тае. В 1368 г. Центр монгольской империи в Китае был ликвидирован. Обескровленная прежними

завоеваниями Монголия не могла возложить на себя функции Центра. Империя перестала существо-

вать. Правители улусов оказались один на один с порабощенными народами. В 1380 г. Дм. Донской

наносит первый удар по Золотой Орде. Дольше всего монгольское политическое влияние сохраня-

лось в Средней Азии - правители местных государств вплоть до их присоединения к России были на-

следниками чингисидов.

6. МОНГОЛИЯ ПОСЛЕ РАСПАДА ИМПЕРИИ (К. ХIV - ХVII ВВ.)

С падением династии Юань Монголия потеряла свое былое положение привилегированной

провинции Китая и вотчины цесаревичей. Уцелевшие остатки монгольской знати, бежавшей из Китая

в Монголию, рассматривались Минским Китаем как враждебная сила, правители улусов не выказы-

вали почтения повергнутым бывшим сюзеренам. Внешнеполитическая изоляция страны дополнялась

изоляцией экономической, поскольку традиционный китайский рынок сбыта ее продукции был от-

ныне для нее закрыт. Экономические трудности и компрометация верхов в социально поляризован-

ном обществе с натуральным хозяйством способствовали политико-экономическому обособлению на

95

местах и ослаблению ханской власти. Время от времени правящий класс консолидировался на анти-

китайской основе с главной целью добиться допуска монгольской продукции на китайский рынок и

особенно повышения цен на нее (в 1449 г. они даже пленили минского императора Инцзуна). Разо-

ряемые феодальными усобицами и внешними войнами араты сотнями и тысячами бежали в стабиль-

ный Китай: очаги ремесла и земледелия, созданные в Монголии пленными в имперские времена,

полностью погасли.

Одна из традиционных причин раздробления Монголии - борьба улусов за монопольный кон-

троль торговых путей, который очень не хотелось отдавать централизованной власти. Минский Ки-

тай всячески поддерживал это местническое стремление к обособлению выборочным предоставлени-

ем торговых квот или отказом в них по сугубо политическим соображениям (в 1571 г., например,

Мины за полмесяца купили у "дружественных" им монгольских родов 28 тыс. лошадей). Результатом

указанных процессов был распад Монголии в нач. ХV в. на две части, а затем, после кратковременно-

го объединения 1488-1543 гг., распад страны на три части (западную, южную и северную), разделяе-

мые пустыней Гоби.

С конца ХVII в. Китай начинает постепенно утрачивать свою политико -экономическую геге-

монию в Центральной Азии, Сибири и на Дальнем Востоке и все более определяющим становится

влияние России (в отличие от Китая, Россия нуждалась в монгольском скотоводческом сырье - одной

из причин роста Томска стала торговля "с калмыками и мунгалами"). Однако, не желая конфликто-

вать с Китаем, Россия уклонилась от вмешательства в монголо-китайские отношения. В результате,

ограничившись во Внешней и Внутренней Монголии только захватом власти, цинский Китай пошел

на поголовное уничтожение ойратов Джунгарии (более 500 тыс. человек) - только 40 тысяч джунгар

сумели укрыться на российской территории. Ойратская Джунгария превратилась в 1759 г. в китай-

ский Синьцзян ("новая граница", "новая территория").

96

ИНДИЯ

ОСОБЕННОСТИ ИСТОРИИ ИНДИИ В СРЕДНИЕ ВЕКА

1. ГЕОГРАФИЧЕСКИЙ ФАКТОР В ИСТОРИИ ИНДИИ

Полуостров Индостан, с которым ассоциируется Индия и индийский народ, это огромный суб-

континент с различными природно-климатическими условиями, населенный десятками больших и

малых народов и племен с разной спецификой исторического развития. Это комплекс стран и конг-

ломерат этносов с более или менее тесными связями от общегосударственного единства до микрона-

циональной изоляции - это что-то типа Европейского субконтинента, но с более резкими контрастами

и стадиальными различиями при наличии схожих политико-экономических и социально-культурных

институтов.

Одна из причин самобытности Индии - ее географическая изоляция (Гималаи - естественный

природный барьер на севере; Афганистан, в силу некоторых особенностей его исторического разви-

тия и рельефа, также играл роль естественного оборонительного барьера на пути завоевателей в Ин-

дию до тех пор, пока на афганской территории не создавалось единое государство или он не стано-

вился частью какой-либо империи - в этом случае Пенджаб становился непременным объектом за-

воевания с афганского направления и превращался в плацдарм для дальнейшей экспансии завоевате-

лей, как правило, менее культурных, в Индии. Менее гористый полупустынно-степной проход в Ин-

дию от Ирано-Афганского стыка до океана также труднопреодолим в силу природно-климатических

условий - все удавшиеся пересечения этого "коридора" завоевателями и мигрантами заканчивались

прекращением их политических связей с исходной территорией и оседанием их на индийской земле в

качестве еще одной этнической группы.

На протяжении многотысячелетней истории Индии успешные вторжения с северо-западного

направления на ее территорию случались достаточно редко, но оказывали существенное воздействие

на ход ее развития. Находившаяся в условиях географической изоляции в стороне от магистральных

направлений и тенденций развития Евразии, индийская цивилизация, как правило, недооценивала

опасную для нее динамику этих процессов, в условиях политической раздробленности проявляла оп-

ределенную беспечность и оказывалась неготовой к отражению внезапной для нее внешней угрозы,

относительно легко становясь ее жертвой. Несмотря на географическую изоляцию Индии, внешний

фактор все-таки играл в ее истории большое значение, прерывая естественный процесс развития ин-

дийского общества и деформируя его. Поэтому так называемая индийская специфика во многом ре-

зультат этого внешнего воздействия, синтеза подлинно индийской самобытности с внешними на-

слоениями на нее (варново-кастовая система, тип религии, культура, архитектура). Кроме того, ак-

тивная внешняя морская торговля стимулировала развитие индийского побережья, городов, ремесла,

искусства.

2. ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ РАЗВИТИЯ ИНДИЙСКОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Индийская цивилизация по своей древности сопоставима с другими цивилизациями Ближнего

и Дальнего Востока, по определенности своего ареала и устойчивости своих основных характеристик

- с китайской (почти не смешивалась с окружавшими и даже проникавшими в нее культурами). Это

позволяет выявить ее основные характеристики:

1. История Индии делится на несколько чрезвычайно длительных периодов с протяженностью

каждого из них 1 - 1,5 тыс. лет (доарийский, индоарийский, "эпиграфический", мусульманский с XIII

в.). Религиозная история Индии также может быть охарактеризована как 800 лет ведизма, 1 тыс. лет

буддизма, 1, 5 тыс. лет индуизма. На стыках выделенных выше периодов истории были этапы упад-

ков и деградаций, но в целом шел процесс развития производительных сил (преимущественно экс-

тенсивный), товарно-денежных отношений, совершенствования государственных структур и сослов-

но-кастовой системы. Однако все эти изменения шли крайне вяло и растягивались на столетия. В свя-

зи с этим переходные этапы между первобытностью и древностью, древностью и средневековьем

длительны и нечетки, отношения предшествующей эпохи перетекали в последующую поэтапно и не-

заметно, в том числе в форме наслаивания нового на старое, включения старого в новое. Л. Б. Алаев,

97

исследовавший основные закономерности индийской цивилизации, в качестве главной характеристи-

ки выделил крайнюю умеренность темпа движения ее истории: она выглядит "как один сплошной

переходный период". Отсюда - консерватизм индийского общества, сохранение пережитков прежних

эпох в последующих: новое появляется, но старое не умирает...

2. Особая плавность темпа дополнялась вялостью ритма развития даже в сравнении с Китаем,

от которого Индия отличалась иной цикличностью развития. Смена династий в Китае сопровожда-

лась бурными потрясениями и означала смену отжившего на жизнеспособное. На политически де-

централизованном Индостане распад одного государства происходил на фоне сохранения и даже ук-

репления других государств - поэтому последствия крушения даже крупных империй смягчались и

сглаживались.

3. Свое логическое построение Л. Б. Алаев завершает выводом о том, что замедленный темп и

вялость ритма развития повлияли на "итоговый облик" индийского общества и цивилизации: тип

личности, не видевшей в этой жизни достойной цели и ориентированной на потустороннюю жизнь,

политически пассивной и фаталистичной; тип цивилизации, поглощенной своими внутренними про-

блемами, интравертной, нелюбознательной, неспособной учиться у других. Слишком медленная из-

меняемость, воспринимаемая как неизменяемость социальных условий жизни вообще, породила

ощущение отсутствия движения времени и особое отношение к нему (это выразилось, в частности, в

отсутствии у них истории как науки и хроник в домусульманский период, в пренебрежении хроноло-

гией).

3. ПРОБЛЕМА ФЕОДАЛИЗМА В ИНДИИ

Изучение одной из древнейших в мире цивилизаций, развитие которой неоднократно деформи-

ровалось и принимало неоднозначный характер под воздействием внешнего фактора, крайне затруд-

нительно в методологическом аспекте (каждый этап ее истории имеет свою специфику, элементы ко-

торой передаются по наследству следующим этапам - от древнеиндийского к индоарийскому, от ин-

доарийского к индомусульманскому... Менялись господствующие этнические группы и религиозные

системы, соотношение укладов, трансформировалась сословно-классовая структура, один язык при-

ходил на смену другому в качестве господствующего...

Серьезные расхождения во взглядах историков-индологов мешают созданию целостной кон-

цепции исторического развития Индии. Индийская историография склонна трактовать исторические

судьбы своей страны с позиций ее "исключительности" (особая психология, незыблемость социаль-

но-политического строя, доминирование религиозного фактора "народной религии"). Западных ис-

следователей привлекает проблема "стабильности и стагнации" индийского общества. Советская ис-

ториография делала акцент на изучении докапиталистических отношений, существовавших в этой

стране тысячелетиями и оказывающих тормозящее влияние на развитие современной Индии.

Развитие советской индологии проходило в условиях идеологической зашоренности и детер-

минированности официально-марксистским подходом. В 30-50 гг. доминировала "рабовладельческая

концепция при неразвитом рабстве" в Древней Индии. С 60 гг. борьба развернулась на почве концеп-

ций АСП и феодализма не только в древней, но и в средневековой Индии. Результатом дискуссий

стал вывод о миновании индийским обществом рабовладельческой стадии развития. Рабство как

форма несвободы было достаточно широко распространено в Древней и средневековой Индии, но

рабство как экономическая категория не играло существенной роли. Количество рабов лимитирова-

лось рентабельностью их труда, т. е. полной годовой трудовой нагрузкой, которая в основном дости-

галась только в домашнем рабстве, не определявшем сути производственных отношений. Даже зам.

зав. Международным Отделом ЦК КПСС Р. Ульяновский вынужден был констатировать: "Индия не

знала рабовладельческого хозяйства как решающей общественно-экономической структуры". Рабст-

во как один из укладов существовало на протяжении всей докапиталистической истории страны: с

начала н. э. роль этого уклада уменьшилась в связи с целесообразностью посадки рабов на землю,

сдачи их в наем, выплаты им вознаграждения для стимулирования их труда. На последнем этапе

средневековья, особенно после мусульманского завоевания Индии, роль этого уклада даже возросла

по сравнению с древностью в связи с фактически рабской эксплуатацией низкокастовых и хариджан.

Вывод о миновании Индией рабовладельческого этапа ставит новые вопросы. Концепция АСП

на индийской почве труднодоказуема: государство было верховным собственником только части зе-

мельного фонда (целинные, служебные...), а в отношении всей земли государство выступало сКорее в

качестве ее хранителя, нежели собственника. Даже в современной Индии искусственное орошение не

занимает доминирующего положения в области земледелия, а там, где оно было, господствовала де-

98

централизованная система орошения, не требовавшая объединения усилий общин посредством госу-

дарственного руководства и способствовавшая большей устойчивости мелкого крестьянского хозяй-

ства: преобладали мелкие ирригационные сооружения, которые было по силам сооружать и эксплуа-

тировать силами общины и частных землевладельцев.

По вышеуказанным причинам государство в Индии (точнее, политико-административные

структуры) было слабым и в минимальной степени вмешивалось в повседневную жизнь общества.

Деспотический характер государственной власти проявлялся в основном в рамках правящей иерар-

хии; не было культа императорской власти, сравнимого с китайским; государство не довлело над об-

ществом в смысле жесткой регламентации всех сфер жизни, поскольку общество само, без особого

принуждения выполняло свои обязанности перед государством: жесткость сословно-кастовой струк-

туры компенсировала слабость государственно-бюрократического аппарата. Политика и экономика

сосуществовали как бы полуавтономно по установившимся традициям.

В сложившейся в индологии ситуации, на наш взгляд, наиболее убедительная аргументация

выдвигается сторонниками многоукладности докапиталистической Индии с количественным преоб-

ладанием и в древности и в средневековье феодальной эксплуатации при заметной роли рабского и

наемного труда. Один из представителей данной концепции, Б. М. Медведев, следующим образом

периодизирует социально-экономическую историю Индии:

- сер. I тыс. до н. э. - III в. н. э. - первая стадия раннего феодализма (древнефеодальное государ-

ство) с преобладанием государственного феодализма;

- III-VII вв. н. э. - вторая стадия раннего феодализма, формирование частнофеодального земле-

владения;

- VIII-ХVIII вв. - развитой феодализм, формирование массового частнофеодального землевла-

дения.

По сути данной периодизации между государственно-феодальной и частнофеодальной форма-

ми эксплуатации существует только стадиальная разница: при сосуществовании и взаимопереходно-

сти обеих форм в древности доминировала первая, а в средневековье - вторая.

4. ОСОБЕННОСТИ ИНДИЙСКОГО ФЕОДАЛИЗМА

1. Феодальные отношения в Индии проявлялись в форме феодальной эксплуатации полноправ-

ного общинного крестьянства государством и частноземельными владетелями, т. е. существовала

двухслойная система отношений собственности: частнофеодальная с правом собственности на землю

(заминдари) и государственно-феодальная с правом собственности на ренту (джагирдари). Парадокс

заключался в том, что государство было заинтересовано в наследственной службе джагирдаров, а по-

следние - в в наследственности джагиров: это порождало тенденцию к превращению условно-

служебного землевладения в частнофеодальное, которая реализовывалась в эпохи ослабления цен-

тральной власти. Отсюда чередование государственно-феодальной и частнофеодальной форм экс-

плуатации в качестве доминирующих и, соответственно, эпох централизации и раздробленности.

2. В многоукладном феодальном обществе четкое выделение укладов практически невозможно

из-за их переплетенности и наложения кастовых отношений на классовые. Эта подвижная многоук-

ладность породила многообразие форм зависимости и их многоступенчатость с незаметным перехо-

дом с одной на другую. При этом разнотипные производственные отношения сосуществовали и

взаимодополнялись. Общинно-кастовая структура, разделившая общество на множество противо-

стоящих друг другу и связанных в то же время системой взаимных услуг и взаимозависимости про-

слоек, обусловила нечеткость классовых характеристик: отношения "господство - подчинение" меж-

ду феодальным собственником и полноправными податными общинниками дополнялись аналогич-

ными отношениями внутри общины между полноправными высококастовыми и низкокастовыми. В

то же время, значительная часть общинников, бывших господами по касте, оставались всего лишь

тружениками, а общинная верхушка в течение всего средневековья постепенно превращалась в на-

добщинную как низовую опору феодальной иерархии. Закрепощения общины не было - сама община

в лице полноправных высококастовых выполняла функции крепостного права по отношению к не-

полноправным низкокастовым.

3. Чередование эпох государственно-феодальной и частнофеодальной эксплуатации по причи-

нам внутреннего характера и в связи с установлением власти завоевателей, присущий Индии консер-

ватизм традиционных форм жизни и идеологии - всe это обусловило затянутость процесса феодали-

зации (около двух тысяч лет к концу средневековой эпохи) и незавершенность формирования зрелого

феодализма. Все естественные этапы феодализации не доходили до конца из-за регрессивных откатов

99

в результате завоеваний. Постепенность феодализации помогла избегнуть массовых народных дви-

жений вплоть до начала Нового времени.

4. В связи с экономической целесообразностью натуральной ренты в Индии отсутствовало по-

мещичье барщинное хозяйство. А вот по размерам ренты существуют большие расхождения во

взглядах. Л. С. Васильев утверждает, что норма 1/6 урожая была достаточной для обеспечения ска-

зочного богатства правящего класса и храмов благодаря неразвитости и немногочисленности бюро-

кратического аппарата. На практике размер ренты колебался от 1/6 до 1/2 - в почвенно-

климатических условиях Индии мелкое крестьянское хозяйство могло вынести эту нагрузку. К. 3.

Ашрафян полагает, в противовес Л. С. Васильеву, что чрезвычайно высокий объем ренты привел к

консервации массовой бедности и воспрепятствовал развитию товарно-денежных отношений. Эта

точка зрения подтверждается преимущественной ориентацией городской торговли на внешний, а не

на внутренний рынок, и неудачами ряда правителей страны перевести ренту в денежную форму.

5. Длительность существования и прочность индийского феодализма обусловлена прочностью

его фундамента (устойчивость большой крестьянской семьи в рамках системы общинной взаимопо-

мощи в данных природноклиматических условиях) и несущих сословно-кастовых конструкций, под-

крепленных религиозно-идеологической мощью индуизма.

5. СОСЛОВНО-КАСТОВАЯ СТРУКТУРА ИНДИЙСКОГО ОБЩЕСТВА

По мнению Д. Неру, индийское общество традиционно стояло на трех китах (большая кресть-

янская семья, самоуправляющаяся община, сословно-кастовая структура), т. е. опорой государства

были группы, а не личности, а целью государства и общества - обеспечение стабильности групп за

счет ограничения прав отдельной личности. Индийское общество - это система групп по принципу

разделения обязанностей и занятий между ними в социально-экономической, культурной и в мень-

шей степени в политической сфере. "Несколько идеализируя" индийскую цивилизацию, Д. Неру ут-

верждал, что она всегда придерживалась философского идеала совершенствования человека, для ко-

торого правда и красота выше стяжательства, и принимала меры против соединения в одних руках

власти, силы, богатства и почестей (брахманы - люди мысли, почитались выше кшатриев, людей дей-

ствия и власти; перед правителями - страх, перед мыслителями - уважение). Отсюда, по Д. Неру, лич-

ные качества в Индии ценились выше официального статуса (однако быть брахманом можно было

только по факту рождения с этим самым официальным статусом!).

Истоки формирования сословной структуры в Индии лежат в глубокой древности и являются

одной из вечных дискуссионных проблем. В качестве одного из вариантов можно рассмотреть сле-

дующую периодизацию развития сословно-иерархической структуры:

- I этап - на переходе от первобытности к цивилизации богатство природы и ограниченность

минимальных потребностей в одежде, жилище и топливе могли заставить одних работать на других

только через внеэкономическое принуждение. Самый грубый и эффективный метод закабаления -

массовое рабство соплеменников, не мог быть надежным и социально безопасным в стране с огром-

ным населением и слабой ранней государственностью. Поэтому раннеэксплуататорское общество

ограничилось созданием относительно незначительного рабовладельческого уклада, а по отношению

к подавляющему большинству общества функционировал сословный строй как система социально-

идеологического принуждения. Таким образом, изначально сословная структура сыграла прогрес-

сивную роль альтернативы рабству соплеменников, но отношения высших сословий с низшими не-

сли на себе отпечаток отношений между рабовладельцами и рабами.

Такой же вклад в становление сословной структуры, но не по социальному, а по этническому

признаку, сыграли завоевания ариев: "благородные" арии превратились в привилегированное сосло-

вие по отношению к Коренному дравидийскому населению, которое, в свою очередь, имело более

высокий статус в сравнении с туземными племенами шудра. В данном случае усложнение сословной

структуры было формой решения национального вопроса, альтернативой этническому рабству.

Таким образом, на данном этапе сформировалась варновая система сначала трех, а затем четы-

рех варн - архаических сословий или социальных рангов, с выделением нетрудовых привилегирован-

ных фракций жрецов и светской знати.

- II этап (I тыс. до н. э.) Усложнение общественных связей (этнических, религиозных, культур-

ных) и стадиальная разница развития народов и территорий Индии приходят в противоречие с варно-

вой системой, подрывают ее изнутри и извне вопреки стремлению верхов к ее консервации. Брахма-

ны теряют свою идеологическую монополию, процессы феодализации меняют фактический статус

кшатриев, уменьшается разница и меняется статус торгово-ремесленного населения (теперь вайшьи)

100

и крестьянства (теперь шудры) в варновой иерархии. Усиливается внутриварновое кастовое деление,

огромное количество вневарновых изгоев ищут взаимопомощи в рамках каст, представлявших собой

профессионально-экономические монополии. Все это создавало предпосылки разрушения варновой

системы, сковывавшей развитие не только производственных отношений, но и прогресс общества в

целом.

- III этап - в эпоху средневековья окончательно складывается и утверждается кастовая структу-

ра общества, как более гибкая. Варны при этом благодаря заинтересованности верхов сохраняются,

но преимущественно как способ классификации доминирующих в обществе каст - большинство каст

при этом оставались вне варновой системы и "миграция" из низшей касты в более высокую была не-

возможна даже посредством переселения в другую местность (если варновую макроструктуру можно

уподобить скелету индийского общества, то кастовую микроструктуру - клеткам его организма).

Особенность индийского общества на протяжении всей его истории - консерватизм социальной

структуры вообще в результате сохранения патриархального наследия и наложения варварских по-

рядков на социальную структуру в результате регрессивных завоеваний. Сословно-кастовая структу-

ра, сыгравшая на ранних этапах относительно прогрессивную роль смягчающего социальный и этни-

ческий антагонизм фактора, стала причиной застоя и замедленного прогресса индийского общества:

подавляющее большинство населения оказались внизу кастовой лестницы; профессиональные моно-

полии каст блокировали социально-экономический и технический прогресс; кастеизм мешал разви-

тию контактов по горизонтали и становлению классового самосознания (касты и классы - взаимопро-

никающие структуры); копились кастово-религиозные предрассудки. Касты сохраняются в классовом

обществе как элемент доклассового общества - сословный, профессиональный, этнический). Сама

общинно-кастовая система не может дать новое, прогрессивное: оно приходит извне и приспосабли-

вается к ней, чуть-чуть двигая общество вперед (индийский город тоже неспособен быть генератором

прогресса вследствие еще большей, чем в деревне, пораженности кастовой проказой).

Причины устойчивости сословно-кастовой структуры:

- эндогамность касты заставляет ее членов "воспринимать ее интересы как собственные" (чем

выше каста, тем строже эндогамность; с появлением новой касты появляется и новая эндогамность);

- каста - форма религиозной организации всепроникающего индуизма, "культурный барьер"

для защиты традиционных ценностей;

- члены высоких каст в целом за сохранение кастовой системы, обеспечивающей им привиле-

гированное положение в обществе. Верхушка низших каст стремится к сохранению профессиональ-

но-экономической монополии, признаваемой всеми гарантированной ниши в обществе, иллюзии

превосходства над хоть кем-то на тысячеступенчатой лестнице кастовой иерархии. Рядовые члены

низших каст, лишенные кастеизмом классового самосознания, не борются за повышение своего ста-

туса (только за его сохранение) в том числе и под воздействием индуистских догматов о карме ("каж-

дому свое место");

- недовольные своей кастовой судьбой и порывающие со своей кастой (саньяси) не подрывают

кастовую систему, а лишь усложняют ее посредством создания новых каст. Парадокс: кастовая

структура - это относительно гибкая, мобильная, изменяемая и усложняемая система замкнутых, не-

мобильных, малоизменямых статичных каст.

6. ИНДУИЗМ В СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ИНДИИ

Религиозная история Индии характеризуется эволюцией от ведизма к индуизму, в ходе которой

индоарийский ареал поглощал в себя все новые народы с их верованиями, что приводило к взаимным

религиозным деформациям и компромиссам. Буддизм был этапом этой эволюции и средством пре-

одоления интеллектуально-идеологической монополии брахманизма в более демократичную и дос-

тупную для всех религиозную систему индуизма. На рубеже н. э. буддизм с его идеалом индивиду-

ального спасения более не соответствовал потребностям усложнившейся кастовой структуры обще-

ства с ее групповыми идеалами, а к концу 1 тыс. н. э. буддизм вообще сошел со сцены как влиятель-

ный религиозно-идеологический фактор.

Смена буддизма индуизмом не сопровождались религиозными войнами: общество в целом от-

вергло буддизм как противоречивший кастовой структуре; буддийское жречество, замкнутое в мона-

стырях и орденах и потерявшее идеологическую монополию в изменившемся обществе, не могло

противостоять своему вытеснению из его жизни; на земельную собственность и прочие богатства

буддийской церкви было слишком много желающих, чтобы она решилась оказать сопротивление; и,

101

наконец, одной из причин бескровного исчезновения буддизма было его превращение в составную

часть индуизма с включением Будды в индуистский пантеон - индуизм поглотил буддизм, буддий-

ские храмы стали индуистскими. Как отмечает Л. С. Васильев, индуизм - синкретическая религия, в

которой его идейно-религиозные предшественники стали его частью - при этом некоторые упроще-

ния и даже вульгаризация в процессе модификации и синтеза, а также антропоморфность богов обес-

печили индуизму доступность и близость к массам, имеющим возможность выбора своего личного

бога. Если эту смену религий трактовать как религиозную реформацию, то она помогла индийскому

обществу устоять перед соблазнами христианизации и исламизации, в том числе насильственной.

Исчерпывающего научно-теологического определения индуизма не существует - есть масса

беллетризованных определений типа: "индуист - любой индиец, не исповедующий другой религии",

"индуизм - это социально-религиозная организация индийского общества", это "весь комплекс рели-

гиозных и философских систем Древней Индии". Д. Неру увидел в индуизме принцип "живи и жить

давай другим". Каждый видит в индуизме то, что хочет видеть. Нас в данном случае интересуют со-

циально-регулятивные функции индуизма (трактовка Р. Б. Рыбакова):

- В основе индусского мировосприятия лежит вера в определенный духовный порядок. Все в

этом мире развивается от материи к жизни, затем к сознанию, потом к разуму и, наконец, к духовно-

му совершенству. На одном конце развития - чистая материя, в которой дремлет Дух; на другом кон-

це - Высший чистый Дух, в котором растворена материя. В человеке Абсолют - Дух проявляет себя в

виде разума: в каждом есть какая-то часть Духа (есть люди-камни, люди-животные, люди-растения),

но любой человек ближе к Высшему Духу, чем животные; животные ближе, чем растения; растения

ближе, чем камни. Вместе с тем указанные отличия как бы подчеркивают родство всего сущего в ми-

ре - человек оказывается вписанным в общую схему духовного развития, с которой должно быть со-

отнесено любое его деяние.

К указанной схеме привязаны 4 стадии жизни человека от ученичества до отхода от дел, рас-

сматриваемые как постепенное восхождение Духа; 4 смысла жизни (кама, артха, дхарма, мокша); ие-

рархия 4-х ценностей (материальное, биологическое, интеллектуальное, духовное). С той же схемой

сопряжено устройство общества, в котором 4 варны предстают как последовательные ступени духов-

ного прогресса, причем богатство и власть оказываются ниже по своему значению в сравнении с ду-

ховностью.

Апологеты индуизма, указывая на ряд черт этой религии (отсутствие канона, терпимость, из-

вестная диалектичность, допустимость веры во что и в кого угодно, необязательность единого для

всех пути) полагают, что индуизм позволяет индивиду гармонично и максимально свободно разви-

ваться и как личности и как члену социального коллектива. Однако социальная практика индуизма

характеризуется небывало жесткой регламентацией общественных связей посредством триады (каста,

карма, дхарма). По закону кармы статус человека предопределен еще до его рождения совокупно-

стью добрых дел и дурных поступков, совершенных им в предыдущей жизни. Можно иронично от-

носиться к трансмиграции души где угодно, только не в Индии, где кастовая принадлежность роди-

телей предопределяет еще не родившемуся человеку его статус, профессию, круг общения и выбора

невесты. Родившийся человек становится элементом одной из множества принципиально не равных

ячеек-каст, закрепленных в определенном порядке на иерархической шкале. Хотя выстроить все кас-

ты строго по вертикали невозможно, эта "невыстраиваемость" не подрывает, а поддерживает общую

иерархичность структуры.

Не имея возможности повышения своего социального статуса, член касты обязан накапливать

внутренние достоинства посредством духовного роста - этот рост запрограммирован личной и касто-

вой дхармой (предназначением). Главной добродетелью человеческой деятельности считается пас-

сивная добросовестность - надо безукоризненно соответствовать занимаемой в обществе ступеньке.

Если человек "более чем соответствует", то индуизм обещает ему улучшение его социального поло-

жения и повышение его места на кастовой лестнице, но лишь в следующем рождении, после смерти.

"Несоответствующим" же положены кары и в другой жизни, и в этой. Специфически индийское

ощущение времени усиливает догмат о переселении душ (следующее рождение происходит не про-

сто на земле, но и в то же самое время - иначе закон кармы теряет смысл).

В эпоху средневековья индуизм выступает как органичное единство трех компонентов - куль-

тового, религиозно-социального и религиозно-философского (это лишает смысла дискуссии о том,

что такое индуизм - религия, образ жизни или философия?). В культовых отправлениях основная

роль принадлежит брахманам как лицам, обладающим необходимой сакральной квалификацией, га-

рантирующей безошибочное совершение обрядов и, следовательно, их действенность. Культово-

обрядовая сторона индуизма свидетельствует о стремлении жречества поставить под свой тотальный

контроль не только социальную, но и повседневную, в том числе интимную жизнь верующих. В со-

102

циальной структуре индусского общества брахманы прочно занимают особые позиции и теоретиче-

ски стоят выше всех законов. В области религиозно-философской брахманы представляют собой

мыслителей, носителей высоких традиций, "жречество для себя", развивающее философскую мысль

(в отличие от большинства религиозных систем, индуизм практически не ставит догматических пре-

пон на пути познания и открыт для идеалистического и материалистического толкований).

С другой стороны, брахманы представляют собой "жречество для масс", стоящее на страже

своих сословных привилегий, закрепляющее социальную стратификацию и тормозящее духовную и

социальную эволюцию общества. Усилиями многих поколений жрецов индуизм постепенно приоб-

ретает тот брахманоцентристский характер, который позволяет ему существовать без жесткой цер-

ковной организации, так как вышеуказанная триада обеспечивает данному сословию постоянное гла-

венство. Кроме того, индуистское жречество находится в более неуязвимом положении, чем духовен-

ство других мировых конфессий: перед верующими индусами не встают "вечные вопросы" о неспра-

ведливости социального порядка и причинах бедности и богатства - проявления непокорности психо-

логически невозможны для тех, кто реальную опасность видит в возможности нового рождения на

более низкой ступени эволюции (неприкасаемым, животным или растением) и снова тратить бесчис-

ленные жизни, чтобы через множество рождений вернуться в свое нынешнее положение.

Ни одна другая религия не заявила столь откровенно о своей социальной функции утверждения

и освящения социального неравенства, власти верхов и бесправия подавляющего большинства насе-

ления. Одним из главных результатов воздействия индуизма была нейтрализация социальной актив-

ности масс, перевод их чаяний в потустороннюю жизнь. В этом плане индуизм, заставляющий верить

в новое существование, преуспел больше других религий (члены каст имели перед глазами в этой

жизни вполне осязаемую конкретику Ада для низших каст на грешной земле, а не абстрактную "ад-

скую муку" христианства на том свете).

ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ИНДИИ В СРЕДНИЕ ВЕКА

1. ДОИСЛАМСКИЙ ПЕРИОД (СЕР. I ТЫС. Н. Э. - XII В.)

Политическая история Индии указанного периода характеризуется сохранением традиционного

деления на дравидийский Юг и арийский Север с существенными отличиями в уровне социально-

экономического развития и в культурной сфере между ними; постоянной неустойчивостью в полити-

ческой сфере в обеих частях п-ова: стремительными возвышениями и падениями государств из-за их

внутренней слабости и хронического дисбаланса сил между ними, разорения из-за внешних войн и

внутренних конфликтов; чередованием длительных эпох децентрализации и кратковременных пе-

риодов централизации и относительной стабильности. С V-VI вв. шел длительный поэтапный про-

цесс переселения на Север Индии гуннов-эфталитов и гурджаров, которое добило государство Гуп-

тов и в результате этнического синтеза привело к формированию кастово-племенной общности рад-

жпутов - с VIII в. усиление их военно-политических позиций стало важнейшим фактором политиче-

ской истории Северной Индии (именно благодаря им в нач. VIII в. был остановлен арабо-

мусульманский натиск, жертвой которого остался только Синд).

Двухслойной системе феодальных отношений на базе двух разрядов феодальной собственности

(верховной государственной и подчиненной, по Л. Б. Алаеву) сопутствовали две подсистемы управ-

ления (по Л. С. Васильеву) что обусловило слабость административно-политической системы и де-

централизацию индийской бюрократии как в малых государствах эпох раздробленности, так и в

крупных времен объединения. Политическая централизация обычно была следствием усиления но-

вых групп господствующего класса, что практически не отражалось на повседневной жизни подав-

ляющего большинства населения, которому в принципе было не очень важно, кто именно будет с них

взимать примерно тот же объем ренты (власть меняется - рента остается). Община как саморегули-

рующийся организм кастового общества продолжала функционировать на основе его предписаний,

система соединения ремесла и торговли с земледелием внутри общины обеспечивала их хозяйствен-

но-экономическую самодостаточностью (кроме соли, металлов и предметов роскоши). Установление

власти чужеземной верхушки могло нанести только кратковременный материальный ущерб низовым

ячейкам общества, а регрессивные последствия завоеваний менее культурными племенами ощуща-

лись преимущественно на верхних этажах общества.

Существуют противоположные взгляды на роль и место городов в Индии после падения госу-

дарства Гуптов (упадок вообще, упадок старых и возвышение новых...). Возможности экономическо-

го роста городов ограничивались хозяйственной автаркией общин, однако огромное население (еще

103

Геродот отмечал, что "индийский народ - самый многочисленный из всех") и внешняя торговля обес-

печивали возможность их прогресса. Согласно отчетам иностранных путешественников, на город-

ских рынках торговали следующей продукцией: 16 видов зерновых, перец, повозки и колесницы,

кольчуги, металлические пояса, кожаные сандалии, опахала из белых хвостов яков, копья и дубинки,

стрекала для слонов и слоновые доспехи, инструменты, благовония, хлопчатобумажные, шерстяные

и шелковые ткани, ювелирные изделия. По мнению Р. Медведева, совокупность косвенных фактов

свидетельствует о сохранении городами в указанный период их прежней роли и места: известная са-

мостоятельность в форме городского самоуправления представителями каст и гильдий; уровень куль-

турного развития Индии IV-VIII вв. как единой эпохи "классического золотого века" мог быть дос-

тигнут только с относительно развитой городской жизнью, дающей спрос и возможности для меце-

натства.

С 998 г. началось тридцатилетие грабительских набегов Махмуда Газни на Северную Индию -

всего 17 походов. Индийские раджи вынуждены были заключать с М. Газни договоры об уплате дани

и в знак верности отрезали себе по пальцу: он их хранил в особом сундучке. Большинством мусуль-

ман М. Газни восхваляется как выдающийся мусульманский завоеватель, но большинство индусов

его ненавидят, хотя он был прежде всего воином-грабителем и лишь потом носителем веры. Однако

былая терпимость индусов к исламу после начала его проникновения в страну насильственным путем

сменилась враждебностью. По Д. Неру, неспособная отбиться политически раздробленная индийская

цивилизация отгородилась от внешнего мира, непосредственно представленного культурно отсталы-

ми тюрко-афганскими племенами, и законсервировалась: начиналось противостояние между цивили-

зованной, но переживавшей упадок Индией и кочевыми народами Средней Азии, переживавшими

эпоху подъема. В этой борьбе Индия была обречена на поражение, так как "слишком долго шла про-

торенной дорогой, отвыкла от изменений и прогресса, цеплялась за старые традиции".

160 лет после набегов М. Газни до 1191 г. мусульмане не нападали на Индию, ограничившись

Пенджабом. Эта передышка не была использована Индией для укрепления перед очередным нашест-

вием, а наоборот, способствовала утрате чувства внешней опасности. Индийский автор Паникар от-

мечает, что страна со стабильной социальной структурой и экономикой в результате политической

раздробленности утратила чувство общеиндийской общности (даже тематика литературы была чисто

местной), из-за отсутствия живительных контактов с другими культурами начался застой, упадок и

деградация (ухудшение литературного вкуса, моральная распущенность в поэзии, архитектуре и даже

в религиозной среде и сфере). При этом в индийском обществе, как отмечал побывавший там Аль-

Бируни, были распространены чувства превосходства над окружающим миром: "Индусы считают,

что нет другой страны, кроме Индии, и народа, похожего на индийский народ... ". Даже брахманы не

интересовались чужим образом жизни и военно-политической организацией других народов. Сово-

купность вышеуказанных факторов способствовала мусульманскому завоеванию раздробленной Се-

верной Индии и образованию на ее территории Делийского султаната.

2. ДЕЛИЙСКИЙ СУЛТАНАТ (1206 - 1526 ГГ.)

Трехсотлетняя политическая история Делийского султаната представляет собой монотонный

ряд войн, переворотов, смену немногих сильных правителей в основном слабыми султанами пяти

династий (Гулямов 1206 - 1290 гг., Хилджи 1296 - 1316 гг., Туглаков 1320-1414 гг., Сейидов и Лоди

1414-1526 гг.). Султанат подвергался нашествиям монголов при Хилджи и Тамерлана при Туглаках.

Это было мусульманское государство с преимущественно индусским населением. Необходимость

обеспечения господства мусульманского меньшинства в иноконфессиональном обществе и традици-

онная для мусульманской государственности слитность религии и политики обусловили большую

прочность и жесткость административно-политических структур султаната в сравнении с таковыми в

домусульманской Индии. Рентная ставка доходила до 50% урожая. Однако в критические моменты

истории выяснялась непрочность сосуществования двух социально-культурных общностей: мусуль-

манской военно-политической надстройки на индусском социально-культурном фундаменте.

Национально-конфессиональная оторванность верхнего слоя от основной массы населения по-

будила его к концентрации в городах, что привело к потере городами былой относительной само-

стоятельности и к специфической урбанизации "военного лагеря".

Эпоха Дели была первым опытом сосуществования аполитичного, терпимого, умеренного, ин-

травертивного, аморфного индуизма и крайне политизированного, нетерпимого, фанатичного к по-

Коренным иноверцам ислама. Инициирующие импульсы в рамках этого сосуществования шли от ис-

лама. Индусское большинство населения было обложено налогом на неверных джизией, подверга-

104

лось разного рода ограничениям и стеснениям в отправлениях культовой практики, не допускалось,

по возможности, даже в низовые звенья государственной бюрократии. Особую нетерпимость прояв-

ляло мусульманское духовенство. Светские правители были в большей степени заинтересованы в со-

хранении социально-политической стабильности посредством поддержания религиозного мира. Один

из них, Ала уд-Дин (1296-1316 гг.), вообще был сторонником синтеза двух религий, конфисковал

"мусульманские земли" мульки и вакуфы: благодаря религиозному миру в его правление держава

была хорошо централизована и смогла отбиться от монголов, а сам султан завоевал репутацию "во-

енного гения".

Ислам в Индию принесли не культурные арабы, а отсталые тюрки и афганцы. Поэтому период

Дели, по выражению Паниккара, стал периодом "общего бесплодия" в образовании, науке, искусстве,

за исключением архитектуры (архитекторы - мусульмане, строители - индусы). Земледелием завоева-

тели заниматься не хотели, торговлей - не могли в связи со спецификой индийских торгово-денежных

операций посредством переводного векселя хунди; заставить все население Индии жить по исламу

тоже не могли - для этого нужен был как минимум колоссальный бюрократический низовой аппарат

власти (правящая верхушка была в большей степени озабочена распрями и мятежами в своей собст-

венной среде). Поощрение добровольной исламизации индусов предоставлением "добровольцам"

ряда льгот имело ограниченный эффект (преимущественно в городской торгово-ремесленной среде,

среди саньяси и неприкасаемых). Взаимное отчуждение двух религий осталось вопреки попыткам

дальновидных светских правителей его преодолеть (в Уттар-Прадеше, например, после 600 лет му-

сульманского господства исламизировались только 14% населения). Завоевав исключительное поло-

жение в государственно-политической сфере, ислам смог обеспечить себе лишь предпочтительное,

но не исключительное положение в обществе.

Тем не менее, ислам способствовал прогрессу Индии. В эпоху Дели на основе взаимовлияния

индийской и мусульманской культур начинает складываться индомусульманская культура - специ-

фика будущей Индии. Главным вкладом завоевателей в процесс культурного синтеза на этом этапе

был сам ислам: его эгалитаризм привлекал низшие касты возможностью изменить неумолимо безжа-

лостные к ним карму и дхарму (это повышало социальную мобильность общества). Новообращенные

последователи Аллаха, становясь мусульманами по вере, оставались в основном индусами по культу-

ре (сохранялись даже элементы кастовости, но без прежней строгой соподчиненности). Индусское

общество могло поучиться у мусульман гордости за исповедуемую религию. Завоеватели принесли с

собой более совершенное законодательство.

Двухслойная религиозно-культурная структура общества, при которой динамичный и более

демократичный верхний слой посягал на фундаментальные философско-культурные основы нижнего

индусского слоя, заставила последний напрячь свои духовные силы в обороне. В некоторых районах

подальше от Дели, куда от мусульманского диктата и контроля переселились индусские ученые и

поэты, расцвела санскритская литература. В большинстве районов султаната санскрит уступил пер-

венство местным языкам, что сделало религиозную и светскую литературу доступной более широко-

му кругу читателей. Значительную роль в сохранении и развитии санскрита и местных языков играло

расположенное на Юге индусское государство Виджаянагар, имевшее возможность общаться с мате-

риком минуя Делийский султанат посредством разносторонних контактов через свои 300 морских

портов.

Представляют интерес социально-религиозные плоды взаимовлияния двух исповеданий. Сгла-

дились "острые углы" исламского фанатизма. Несоответствие реалий жизни исламскому эгалитариз-

му породило в ХIII-ХIV вв. мусульманский мистицизм - суфизм с его презрением к мирским благам,

нестяжательством и добровольной бедностью. Последователи этой ереси в суфи (накидке из грубой

ткани) полагали, что путь к спасению лежит в личном служении любому богу без обрядов и посред-

ничества духовенства. Идея единобожия, заключенная в суфизме, в поликонфессиональном обществе

могла быть призывом к пренебрежению религиозными предрассудками.

В условиях политического бесправия в султанате индусские секты, отрицавшие кастовость,

также выступили за непосредственное общение с богами и личное служение - движение бхакти как

интерпретация индуизма в духе исламского монотеизма. Характерная черта движения - уход от ре-

альной жизни, в которой нечего ценить, к Богу для утешения (религия "мировой скорби"). Позднее, в

ХVI-ХVII вв. приверженцы бхакти дойдут до утверждения, что "Коран - последняя из вед".

На политически независимом индусском Юге, противостоявшем в культурно-политическом

плане Делийскому султанату, религия сКорее была источником вдохновения, а не ухода в скорбь.

Согласно учению о воплощениях (аватарах), когда требуется возродить человеческое общество, рож-

даются нужные для этого люди - не боги в человеческом обличье, а люди, наделенные лишь той до-

лей божественных сил, которые требуются для выполнения их миссии.

105

В к. ХIV в. в результате действия традиционных центробежных сил под властью Дели оставал-

ся лишь район столицы и Пенджаб. Если в соседних с Дели мусульманских государствах Индии за-

метен, по крайней мере в правящей верхушке, синтез двух культур, то в султанате мусульманская

верхушка полностью сохранила свой инородный характер. Последние правители Дели, Сикандар и

Ибрахим Лоди, придерживались политики религиозной нетерпимости. К тому же, Ибрахим настроил

против себя местную афганскую знать, полагая, что "у правителя не должно быть родственников".

Жестокие подавления заговоров афганской знати Ибрахимом побудили правителя Пенджаба Довлат-

хана просить помощи у кабульского властителя Бабура. В битве при Панипате 1526 г. проявилась

внутренняя слабость династии Леди (децентрализация ослабила армию, раздоры привели к изменам,

сам Бабур отмечал "скупость" Ибрахима, помешавшую ему набрать более мощную армию). С гибе-

лью Делийского султаната закончился первый этап мусульманского господства в Индии.

3. ГОСУДАРСТВО ВЕЛИКИХ МОГОЛОВ В ХVI - СЕР. ХVII ВВ.

Свою родословную Бабур вел от Тимура, а по материнской линии от Чингис-хана, поэтому он

рассматривал любую страну как принадлежавшую ему временно утраченную собственность (Индия

тоже входила в эту категорию, поскольку в свое время завоевывалась Тимуром). В отличие от тюрко-

афганской правящей верхушки Делийского султаната Бабур, как указывает Паниккар, "был послан-

цем иранской культуры", вслед за которым в завоеванную им Индию хлынули персы, а государст-

венным языком стал фарси. От своих монгольских предков Бабур унаследовал принцип завоевания

мира не по религиозным, а по политическим соображениям с привлечением к этому всех возможных

союзников независимо от их национально-религиозной принадлежности. Поэтому Бабур отменил

джизию, поощрял смешанные браки с индусами и допускал их на службу в верхние эшелоны госап-

парата. Империя стала приобретать многорелигиозный характер, придавший ей силу и прочность

(большинство джагирдаров были мусульмане, большинство князей-заминдаров индусы). Земельная

рента для всех составляла 1/3 урожая.

Сам Бабур был образованным, неординарным человеком, поэтом, мыслителем, воином. Из его

мемуаров следует, что он был очарован красотой поКоренной страны и ее удивительными лягушка-

ми, но разочарован в ее людях: " некрасивых", "без дружеского обхождения", "не одаренных способ-

ностью и пытливостью", "без воображения и изобретательности в ремесле". В то же время он отмечал

наличие в Индии множества мастеров по золоту и серебру.

Золотой век моголов приходится на правление мудрого деспота Акбара, вступившего на пре-

стол в 13-летнем возрасте (1556-1605 гг.) и поставившего общегосударственные интересы выше ре-

лигиозно-мусульманских (индийские авторы считают, что Акбар сделал династию Моголов "индий-

ской по облику"). При Акбаре начался всесторонний расцвет индо-мусульманской, прежде всего ин-

доперсидской, культуры, особенно архитектуры. Сначала придворные круги, а затем и низовые зве-

нья правящего класса стали проявлять склонность к роскоши, изысканность, утонченность. Библио-

тека Акбара насчитывала 24 тыс. рукописей.

Стремясь предотвратить сепаратистские тенденции, Акбар ввел денежный налог, но от него

выиграли только только торгово-ростовщические круги, а крестьянство стало страшиться не только

неурожаев, но и урожайных лет, сбивавших цены на с/х продукцию.

Преемники Акбара Шах Джахан и Джахангир (1605-58 гг.) в целом придерживались основных

принципов заложенной Акбаром политики. Именно в этот период 20 тыс. строителей за 22 года по-

строили "чудо света" Тадж Махал. В соответствии с закономерностью индийской истории вслед за

объединением Северной Индии начинается объединение Моголами всей страны посредством поКо-

рения Юга. Виджаянагар, как главный соперник Дели на Юге, не мог противостоять процветающей и

стабильной державе Моголов.

Процесс объединения всей Индии под властью Моголов был прерван отступлением способно-

го, но жестокого деспота Аурангзеба (1658-1707 гг.) от принципов веротерпимости, что подорвало

могущество Севера и усилило сопротивление Юга. Аурангзеб казнил законного наследника престола

Дару, считавшего своей религией "религию 72 народов", и заточил собственного отца в темницу.

Этот фанатик на троне начал мусульманизацию всех сфер жизни государства и общества с восста-

новления ортодоксального ислама внутри мусульманской общины (борьба с "пагубными нравами" и

ересями). Затем были запрещены индусские церемонии при дворе. В 1669 г. был издан Указ о "раз-

рушении всех храмов и школ неверных", в 1679 г. была восстановлена джизия.

Религиозная карта, разыгрываемая предшественниками Аурангзеба, способствовала центрост-

ремительным тенденциям, политика Аурангзеба вызвала к жизни мощные центробежные силы. Фео-

106

дальная верхушка маратхов под флагом защиты и возрождения традиционных индуистских ценно-

стей стала стремиться к собственной государственности. Лидер маратхов Шиваджи, именуемый му-

сульманской верхушкой "сыном сатаны" и "самым нечестивым из кафиров", в 1680 г. направил Ау-

рангзебу письмо-протест против восстановления джизии: "Дошло до моих ушей, ... что Ваше Величе-

ство приказало собирать с индусов суммы денег под названием джизия и покрывать ими нужды им-

перии. Всюду... попадет в анналы истории дурная слава о верховном правителе Индии... который

втоптал в грязь имя и честь потомков Тимура... ".

В то время, как Аурангзеб безуспешно пытался подавить маратхов на Юге, десятый гуру сик-

хов Говинд Сингх превратил свою секту в военную организацию (хальсу) и в письме деспоту вопро-

шал: "Есть ли смысл тушить искру, когда пламя разгорается все сильнее?". Джизия подорвала также

преданность раджпутов, выступивших против Дели.

Политика расширения территориальных пределов империи при веротерпимых правителях от

Акбара до Джахангира была политикой объединения всей Индии, политика Аурангзеба была полити-

кой завоевания, что обрекло ее на неудачу и ослабило возможности сопротивления Индостана гря-

дущей европейской экспансии. Пока что, на рассматриваемом этапе, Индия получила невиданные

прежде возможности сбыта своих товаров на европейский рынок без арабо-турецкого посредничест-

ва. Однако вмешательство европейцев в политическую жизнь п-ова постепенно становилось катали-

затором распрей между различными правителями. Попытки континентальной империи Моголов по-

ставить на место европейские морские державы напоминали нападения слона на кита и в целом были

безуспешными.

107

ИРАН

1. ОСОБЕННОСТИ ИСТОРИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ИРАНА В СРЕДНИЕ ВЕКА

Территория Ирана в древности и средневековье находилась в центре тогдашнего культурного

мира, на стыке Запада и Востока, открытая культурным влияниям и этнополитическим воздействиям

со всех сторон света. Территория эта издревле населена множеством племен и народов, земледельче-

ских и скотоводческих, находившихся на разных стадиях социально-экономического развития и ис-

поведующих разные религии. В центре и на вершине этой этносоциальной пирамиды находились

персы, с глубокой древности опережавшие иранскую периферию по уровню этнополитического соз-

нания: возникновение и развитие иранской государственности связано с возвышением династий пер-

сидского происхождения (Ахемениды и Аршакиды в древности, Сасаниды в раннее средневековье).

Специфическое положение персов в центре страны, периферия которой всегда была под угро-

зой завоевания извне или угрожала сама выходом из-под контроля персидского центра, вынудила по-

следний еще в древности заложить основы специфической национально-государственной и культур-

но-религиозной политики. В ее основе принцип государственного национализма, предполагающий

признание персидского руководства многонациональной империей всеми народами, ее населяющи-

ми, в обмен на сохранение ими относительно широкой внутренней автономии в вопросах обществен-

но-государственного устройства и религиозно-культурной политики.

Судьба империи с неперсидской самоуправляющейся периферией в значительной степени за-

висела от крепости ее персидского ядра. Средством консолидации персов была генотеистическая ре-

лигия зороастризма, не допускающая к культу, так же как иудаизм, инонациональный элемент. Пер-

сы, таким образом, были не только обособленным верхним этнополитическим слоем имперского об-

щества, но и обособленной этнорелигиозной общностью. Стержнем этой общности был союз Храма и

Трона, обеспечивавший длительность и устойчивость существования державы.

Оборотной стороной политико-идеологической монополии светской и духовной власти было

возникновение религиозных ересей как единственно возможной в подобных условиях формы соци-

ального протеста (манихейство, маздакизм). Кроме того, в рамках этого союза двух властей возника-

ли трения в связи с разным видением приоритетности задач: зороастрийское жречество в союзе с ро-

довой знатью пыталось подмять под себя светскую власть. Поэтому, как отметил М. А. Дандамаев,

персидский путь - это "путь борьбы, имеющий тенденцию к неограниченному господству царской

власти против родовой знати, отстаивающей упорно свои прежние привилегии". Подлинный союз

царей со жрецами против знати был возможен только при условии религиозных преследований эко-

номически могущественных иудейской и христианской общин, что подрывало внутреннюю стабиль-

ность империи и обостряло ее отношения с соседними державами.

Этнорелигиозная пестрота империи вынуждала центр отказываться от персианизации насе-

ляющих ее народов и придерживаться политики политеизма и сверхтерпимости (по стандартам того

времени, конечно) с привлечением национально-религиозных меньшинств к выполнению функций

государственно-регионального управления. Относительная мягкость национально-религиозной поли-

тики подстраховывалась устойчивой системой госконтроля самоуправляющихся территорий. Средст-

вом контроля была опять же нежесткая политика манипулирования интересами разнородных этно-

конфессиональных, политических, экономических, социальных общностей, достаточно эффективная

в эпохи прочности персидского ядра. Сословно-кастовая социальная структура "сКорее с горизон-

тальной, чем с вертикальной мобильностью" закрепляла за "благородными" персами-"намдаран" по-

ложение высшего элитного слоя, закрытого для иноверцев-неперсов.

Тысячелетия сосуществования на территории Ирана как международного перекрестка множе-

ства народов, скрепляемых политическим персидским меньшинством, способствовало амальгамиро-

ванию их материально-духовной культуры и привело к созданию иранской восточной культуры,

включающей в себя и многие "западные" компоненты. Однако в целом для средневековья характерна

по ряду причин тенденция к ориентализации иранской культуры (враждебные отношения с Римом и

Византией; аработюрко-монгольские завоевания Ирана). Христианство оказалось не в состоянии по-

бедить зороастризм мирным путем по политическим причинам и из-за типологической разницы этих

религий (аскетизм и потусторонность христианства слишком противоречат теистическому зороаст-

ризму, живущему задачами повседневной жизни). Ислам смог преодолеть зороастризм, выбив из-под

него подпорку персидской светской власти. Расцвет арабо-иранской культуры был логическим ре-

зультатом синтеза предшествующего культурного развития Ирана и новаций, ставших возможными с

включением Ирана в более широкое культурное пространство Арабского халифата.

108

С VII в. по ХVI в. развитие Ирана определялось не столько внутренними, сколько внешними

факторами. Он превратился в страну-трофей на международном перекрестке в результате неодно-

кратного порабощения менее культурными завоевателями (арабы, тюрки, монголы, Тамерлан). За 800

лет отсутствия самостоятельной иранской государственности сменились господствующие религии,

официальный язык, этнический состав под влиянием тюркизации, столицы (Тавриз, Тегеран, Исфа-

хан) в связи с перемещением жизненных центров. Династия Сефевидов (1502-1736 гг.) только к кон-

цу своего существования приобретает "национально-персидский" характер. Однако к этому времени

Иран уже потеряет свое былое значение "торгового пути" с Запада на Восток в связи с его перемеще-

нием на моря после ВГО.

2. РАННЕСАСАНИДСКИЙ ИРАН (III ВЕК)

В начале н. э. комплекс факторов внутреннего и внешнего порядка привел в упадок Парфян-

ское царство Аршакидов. Политическая структура Парфии перестала соответствовать складывав-

шимся новым социальным условиям. Слабость государственной машины принуждения в многона-

циональной державе порождала хроническую политическую нестабильность, а длительное противо-

стояние Риму истощило ее финансово-экономические ресурсы. В 223 г. правитель Персиды Арда-

шир, сын Папака, нанес в союзе с другими местными правителями первое поражение парфянскому

царю, а в 227 г. он короновался как "шаханшах (царь царей) Эрана".

Переход власти из рук парфян к персам воспринимался современниками как восстановление

той исторической ситуации, которая существовала в Иране до А. Македонского. На самом деле смена

Аршакидов Сасанидами означала радикальное изменение этнополитических структур, а процесс

трансформации социальных структур растянулся на все 500 лет существования династии Сасанидов. .

Становление новой персидской династии происходило в сложных условиях встречных процес-

сов феодализации рабовладельческого уклада сверху в Месопотамии (родовая аристократия превра-

щалась из рабовладельческой в феодальную в социально-экономическом смысле) и феодализации

патриархального уклада снизу на остальной территории державы. В результате разложения общины

деревенская верхушка превращалась в дехкан - мелких и средних землевладельцев, контролирующих

главное общинное богатство-землю. Столкновение двух тенденций феодализации порождало проти-

воречия между родовой знатью и дехканами, причем последние в этой борьбе могли опираться на

массовую социальную базу неразорившихся общинников-азатов. Дехкане и азаты были естественны-

ми союзниками царской власти, стремившейся "стреножить" знать как носителя сепаратистских тен-

денций.

По зороастрийской традиции, сам Заратустра был инициатором деления общества на сословия.

В сасанидскую эпоху сословно-кастовая структура трансформировалась из трехступенчатой (жрецы,

воины, податные) в четырехступенчатую (жрецы, чиновники, воины, податные), т. е. из жреческо-

воинской среды выделено бюрократическое чиновничество. Проблема сословно-кастовой структуры

в Иране остается дискуссионной. Так, Э. Бенвенист полагает, что при Сасанидах сословная система

вообще реально не существовала, а была только "идеалом". А. Христиансен подчеркивает наличие

параллельно ей существовавшей ранговой системы, учитывавшей знатность происхождения и статус

в должностной иерархии. Многие исследователи вслед за В. В. Бартольдом считают сасанидскую

эпоху временем ослабления сословной системы в связи с притоком огромной массы выходцев из Си-

рии и Византии на иранскую территорию, развитием городской жизни, размыванием граней между

высшими сословиями, противопоставленностью высших сословий низшим, ролью зороастрийских

ересей.

Уже при Ардашире произошли существенные изменения в положении зороастризма в жизни

иранского общества:

- вместо прежнего братства зороастрийских религиозных общин была создана единая зороаст-

рийская церковь под прямым управлением Верховных Жрецов;

- после изучения и отбора "достоверных" (т. е. устраивавших власть) текстов был издан Указ

Ардашира "впредь придерживаться тех сочинений, которые основываются на религии поклонения

Мазде", т. е. был введен единый канон;

- в результате победы иконоборческой тенденции из храмов были убраны все статуи и после

этого "большое удовольствие настало в стране... для Воды, Огня и Скота".

Зороастризм - развитая религиозно-философская система. В центре его - дуалистическая идея

борьбы Света и Тьмы, Добра и Зла. Зороастр, бывший современником Конфуция, Лао-цзы и Будды,

завещал людям стать лучше, справедливее, чище, бороться со злом, иметь Добрые мысли, делать До-

109

брые дела. Зороастрийцы должны быть доброжелательными в побуждениях и поступках, очищаться

духовно и физически с помощью ритуалов с огнем, пением, вином. Судьба человека после смерти

(смертная оболочка не имеет значения) зависит от его активности на ниве добрых дел (персидская

карма и воздаяние).

Ардашир поддерживал зороастрийскую церковь, а она помогла Сасанидам утвердиться у вла-

сти вопреки недовольству многих знатных родов. Верховный Жрец Тансар указывал: поскольку Ар-

дашир "более щедро наделен добродетелями, чем прежние правители... то его обычаи лучше старых".

Жречество в лице Тансара благословило Ардашира на любые действия по его усмотрению: "даже ка-

жущиеся чрезмерными кровопролития... подобны дождю для земли... потому что укрепляют всесто-

ронне основы государства и религии".

Идеология Сасанидов достаточно полно изложена в "Завещании" Ардашира: "государство и

религия - близнецы, неспособные существовать раздельно: религия - основание государства, царь -

страж религии. Раскол религии начинается тогда, когда подданным позволяют заниматься не тем, в

чем они разбираются, когда голова превращается в хвост, хвост в голову ... благородный становится

бедным, а подлый - дерзким". Весь пафос Завещания направлен на сохранение основ зороастризма от

еретических толкований и незыблемости сословной структуры (Корень зла - в отходе от сословно-

сти). Последователи Ардашира создали юридически оформленную регламентацию прав и функций

каждого сословия.

Политико-идеологическая монополия алтаря и трона утанавливалась на фоне процессов соци-

альной поляризации сасанидского общества. В конкретных условиях того времени социальное недо-

вольство могло проявить себя только в форме религиозных ересей, а последние могли принимать

форму интерпретации официальной зороастрийской религии. Первой попыткой такой интерпретации

стало манихейство. Основатель этого учения Мани, выходец из благородной семьи, вырос в Вавило-

нии под влиянием аскетов и проповедовал эклектическое учение с элементами зороастризма, пре-

ломленными через иудео-христианскую традицию (бог и дьявол, ад и небеса, страшный суд). К этому

миру у Мани было глубоко пессимистическое отношение как к полному воплощению зла - отсюда

его призыв отказаться от всего мирского, к аскетизму во имя сохранения целомудрия как условия для

вознесения на небеса. Он считал все существовавшие в то время религии проявлениями односторон-

него искажения одной истинной веры, которую необходимо восстановить. В Иране он представил

"истинную веру" в понятном и доступном зороастрийском обличье - благодаря этому он сумел "зло-

намеренно" проникнуть к престолу Шапура I на все 30 лет его правления вопреки противодействию

Верховного Жреца Кирдэра (240-272 гг.).

Покровительствуя манихейству как синкретической религии, носящей характер пассивного со-

циального протеста, Шапур I рассчитывал с его помощью решить одновременно несколько проблем

(ослабить чересчур усилившуюся официальную зороастрийскую церковь, превратить манихейство в

орудие своего влияния на массы и ослабить влияние родовой знати, обеспечить религиозное единство

всех подданных державы - зороастрийцев, христиан, иудеев). Только после смерти Шапура I Кирдэру

удалось добиться казни Мани, с чего начинается период двухсотлетней политической неустойчиво-

сти.

3. СРЕДНЕСАСАНИДСКИЙ ПЕРИОД (IV-V ВВ.)

В царствование Шапура II (309-379 гг.) проводилась политика религиозного подавления не-

официальных конфессий. С превращением христианства в официальную идеологию Рима оно пре-

следуется в Иране на том основании, что "испытывает симпатии к нашему врагу кесарю, пренебрега-

ет солнцем, презирает огонь и не почитает воду, а какой же разумный человек не поклоняется солн-

цу?" Зороастрийское жречество возмущалось пренебрежением христиан к этому миру с его радостя-

ми; осквернением земли христианскими покойниками. Естественны ответные гонения на зороаст-

рийцев в Малой Азии и обострение отношений Рима и Ктесифона. Попутно жрецы преследовали иу-

деев, полагающих, что Бог мог создать такую мерзость, как "паразиты и ползающие существа". В ус-

ловиях религиозной нетерпимости официальная церковь добилась дальнейшей консолидации ве-

рующих и превращения их Великих святилищ в такие же центры поклонения, как и святые места для

христиан. В этот период жрецами была создана псевдогенеалогия Сасанидов для обоснования их

прав на управление государством.

Это был период смуты не только в религиозной, но и в социально-экономической и политиче-

ской сферах (ослабление центральной власти, проявления сепаратизма знати на местах, лихоимство

чиновничества). Больше всех от смуты выиграла официальная церковь (выросло число жрецов и цер-

110

ковных поборов, земельная собственность духовенства, община верующих несла все большее бремя

религиозных обязанностей). Таким образом, правящая верхушка сама создала условия для возникно-

вения социальной базы новых ересей, гораздо более радикальных, чем манихейство. Маздакизм, в

отличие от манихейства, видел путь к добру и справедливости не в пассивной аскезе, а в активной

борьбе за перераспределение собственности на уравнительных началах. Маздак приспособил кресть-

янский эгалитаризм к зороастрийским представлениям. Он утверждал, что светлое сознательное на-

чало имеет шанс на победу над стихийным темным началом. Делом восстанавливая справедливость,

маздакиды экспроприировали земли знати и создавали на них свои общины, обобществляли рабов и

уводили женщин из гаремов.

Движение маздакидов совпало с началом царствования шаха Кавада I, пробывшего до этого 2

года в плену у кочевников-эфталитов и усвоившего их манеры независимого суждения. Бессильный

справиться с движением маздакидов, Кавада I использовал его для достижения собственных целей

ослабления аристократии и жречества и выхода царской власти из-под их опеки. После назначения

Маздака советником Кавада I были официально отменены сословия и сословные привилегии, а зна-

чительная часть родовой аристократии была истреблена совместными усилиями маздакидов и шах-

ского войска, состоявшего из дехкан и азатов (488-94 гг.) В ходе ожесточенной борьбы Кавад вынуж-

ден был бежать к эфталитам и вернулся на трон с их помощью, но маздакидов более не поддерживал:

они уже выполнили свою роль орудия сокрушения знати и лишились поэтому покровительства шаха

сверху на втором этапе его царствования (495-521 гг.). На этом этапе от поддержки Маздака отходят

и дехкане, получившие земли знати и не желавшие уравнения всех общинников в правах на ее ис-

пользование. Воины-маздакиды после одержанных ими побед разошлись по домам, оставив своего

вождя один на один с коалицией шаха, дехкан и остатков знати. Кавад I назначил своим наследником

не старшего сына - маздакида, а третьего сына Хосрова I Ано-ширвана, ортодоксального зороастрий-

ца ("Обладающего бессмертной душой"), и в 528 г. позволил наследнику расправиться с маздакида-

ми.

4. ПОЗДНЕСАСАНИДСКИЙ ПЕРИОД (VI - СЕР. VII ВВ.)

На рубеже V-VI вв. в результате движения маздакидов и маневров Кавада I и Хосрова I про-

изошло решительное перераспределение земельной собственности и реальной власти в пользу трона

и мелких земельных собственников дехкан за счет старой родовой знати. В соответствии с официаль-

ными хрониками того времени "Его нынешнее Величество, царь царей Хосров... подавил ересь и

злые силы и дал им полнейший отпор в соответствии с откровением веры... Царство Ирана продви-

нулось, опираясь на учение поклонения Мазде, которое вобрало в себя знания всех, кто был до нас...

".

В результате перераспределения собственности и власти в Иране установились типичные для

Востока государственно-феодальные отношения, закрепленные реформами Хосрова I. Земли, пере-

шедшие от побежденной родовой знати к государству, передавались им крестьянству за поземельный

налог хараг, объем которого зависел от выращиваемых культур, и подушный налог гезит, исчисляе-

мый от степени благосостояния. Все земли и податные души были пересчитаны и поставлены на

учет, что обеспечило казне стабильный и предсказуемый бюджет. Это позволило провести реформу

государственного управления, которая обеспечила централизацию власти по вертикали "шах - сме-

няемый лично шахом вазург - командующие военными округами - Верховный Жрец". Впервые у

Ирана появилась постоянная армия, а командующие округами были поставлены выше Верховного

Жреца на иерархической лестнице. Тем самым был подчеркнут приоритет общегосударственных ин-

тересов перед узкоцерковными.

Политика веротерпимости Хосрова I была продолжена его преемником Хормиздом IV (579-90

гг.), который дал отпор фанатизму зороастрийского жречества: "Так же, как наш царский трон не

может стоять только на двух передних ножках, так и наше государство не может быть устойчивым и

безопасным, если мы будем возбуждать гнев христиан... Поэтому прекратите их беспокоить и старай-

тесь делать добро так, чтобы христиане почувствовали бы влечение к нашей вере". Хосрову II (591-

628 гг.) посвящена как "мудрому политику и меценату" треть сасанидской части "Шахнаме" Фирдо-

уси. Основным принципом его религиозной политики было сохранение статус кво ("пусть каждый

придерживается своей веры").

Своим троном Хосров II был обязан византийскому императору Маврикию, который принял

его в изгнании и помог справиться с узурпатором Бахрамом Чубином. Хосров II был заворожен ви-

зантийской культурой, архитектурой, роскошью и пышностью, женился на дочери Маврикия Мириам

111

и называл Маврикия "отцом". При жизни последнего Хосров II не предпринимал враждебных акций

по отношению к Византии, но готовился к грядущей схватке с ней, которая принесет ему титул "По-

бедоносный". В рамках подготовки к войне он оказывал покровительство христианам-монофизитам

Ирана в расчете на обеспечение спокойного тыла иранским войскам в Малой Азии со стороны визан-

тийских монофизитов. Проявлением лояльности к христианству вообще была и история с персид-

ским пленением "Иисусова дерева" (Святого Креста из Иерусалима) и его возвращением в результате

переписки двух императоров.

VI век стал эпохой расцвета Ирана во всех сферах. В с/х были внедрены новые культуры (рис,

сахарный тростник, шелководство). Войны с Византией за выход к Черному морю в Закавказье и к

Средиземному в Сирии и Малой Азии проходили с перевесом Ирана. В 570 г., выведя из строя союз-

ную Константинополю Эфиопию, персы захватили Йемен и отныне контролировали не только сухо-

путные, но и морские транзитные торговые пути из Европы на Восток.

В 603 г. две великие державы Ближнего Востока, Византийская империя и Сасанидский Иран,

начали новый тур военного и политического противоборства. Теперь в битву были брошены все си-

лы, исход борьбы решал судьбы государств и религий той и другой стороны и общее направление

развития всей Ближневосточной цивилизации. В 622 г. персы захватили Родос и осадили Константи-

нополь. Фактически были восстановлены границы державы Ахеменидов. В ответ на просьбу импера-

тора Ираклия о мире Хосров предложил Византии отказаться от христианства. И тогда Ираклий со-

вершил великолепный стратегический маневр - оставив персов на берегах Борфора, он десантировал

свои войска на кавказское побережье и, пройдя через Армению и Азербайджан, захватил сасанид-

скую столицу Ктесифон со всеми ее богатствами. Христианский мир торжествовал победу. Иран

вступил в полосу затяжного кризиса, вызванного перенапряжением военных усилий, ослаблением

центральной власти на фоне усиления сепаратизма и усиления социальной напряженности, разрухи

хозяйства, особенно ирригационного на юге Месопотамии. Хосров II стал жертвой придворных ин-

триг. После череды дворцовых переворотов к власти пришел внук Хосрова Ездигерд. Главным про-

тивником Ирана Ездигерд по инерции считал Константинополь, но удар был нанесен с совсем другой

стороны.

5. ИРАН В СОСТАВЕ АРАБСКОГО ХАЛИФАТА

Арабское завоевание территорий зимми ("людей Писания") ставило перед последними трой-

ную альтернативу - смерть в случае сопротивления; подчинение с сохранением религиозно-

культурной самобытности при условии уплаты подушного налога на неверных джизии; исламизацию

с отказом от прежних религиозно-культурных устоев.

При первых "четырех праведных халифах" подавляющее большинство населения Ирана сохра-

няло приверженность прежним исповеданиям. Сами арабы не форсировали исламизацию, полагая,

что только мусульмане могут быть истинно праведными, а неверных можно "оставить в их беззако-

ниях": "если провинции признают тебя... собирай с них дань... и оставь им их религию и землю".

Неожиданность и грубость завоевания, чуждые обычаи арабов (обрезание, чистая-нечистая

пища, воздержание от вина, идолопоклонство Каабе) отвращали зороастрийцев от ислама. Привык-

шие к сознательному почитанию мудрого высшего существа и полноценной духовной жизни с радо-

стными обрядами, зороастрийцы не могли сразу воспринять слепую веру в непостижимого Бога, обя-

зывавшего становиться перед ним на колени и бить поклоны. Сама по себе зороастрийская религия

не менее велика, чем ислам, победа которого изначально обеспечивалась грубой силой. Кроме того,

зороастризм сохранял роль хранителя славного прошлого и единственной связи с этим прошлым.

Однако тенденция к исламизации постепенно брала верх. Зороастризм, привыкший к поддерж-

ке национально-светской власти, оказался несостоятельным при отсутствии оной. Впечатляющие по-

беды арабов сами по себе воспринимались как "доказательство" исторической правоты ислама. Вели-

кое множество иранцев, обращенных арабами в рабство, могли стать свободными при условии "доб-

ровольной" исламизации; подобным же образом еще большее количество людей могли освободиться

от джизии; суровость ислама по отношению к женскому полу никак не могла сравниться с тягостны-

ми законами очищения женщин в зороастрийском обществе; в начале своей истории ислам еще не

успел догматизироваться, его простота и синкретичность облегчали его понимание; возможность об-

щаться с Аллахом напрямую без многочисленного и дорогостоящего жречества подкупала потенци-

альных сторонников. Свою роль сыграла и невозможность антиисламской пропаганды и даже сво-

бодных религиозных дискуссий с муллами - такие попытки могли окончиться казнями неверных. До-

вольно скоро перед арабскими сборщиками налогов встала проблема "искренности" новоявленных

112

мусульман из среды местного населения, ослаблявшая государственную казну. Родители исламизи-

ровались, исходя из прагматических соображений, но их дети уже вырастали мусульманами.

Особенно быстро пошел процесс исламизации в эпоху "арабского империализма" Омейядов.

Замена в государственных учреждениях персидского языка на арабский в качестве официального в

сер. VIII в. поставила немусульманскую часть населения Ирана на обочину общественно-

политической жизни. Этноцентричный зороастризм, в отличие от полиэтничного ислама, не мог

обеспечить персидской знати условий для доминирования в многонациональном государстве, ей им-

понировал, как соответствующий древнеперсидским традициям, мусульманский тезис о неразделен-

ности светской и духовной власти. С переводом сасанидской "Книги царей" на арабский иранские

роды, принявшие ислам, могли возводить свое происхождение к древнеиранским хроникам, не воз-

буждая при этом у арабов подозрения в неискренности их исламизации - зороастризм потерял свою

роль хранителя прошлого и связи с ним.

Иранцы-мусульмане, недовольные своим неравноправным положением в мусульманской об-

щине халифата, перешли в наступление на религиозно- идеологическом фронте, связав Иран с исто-

ками ислама: сначала вспомнили порвавшего с зороастризмом Салмана Фариси, ставшего членом

семьи Мухаммеда; затем родилась легенда, что внук Мухаммеда от его дочери Фатимы сын четвер-

того халифа Али Хусейн женился на плененной дочери Ездигерда и она родила ему сына, четвертого

шиитского имама. Отсюда "партия Али" - шииты (ши ат-Али) делала не только теоретический вывод,

но и практические шаги к утверждению, что законная власть в халифате принадлежит потомкам Али,

а не "незаконным Омейядам" (виновника смерти Хусейна в трагедии Кербелы 680 г. Язида ибн-

Муавию шииты поминают в своих молитвах: "Да проклянет Аллах Язида").

Религиозный раскол в исламе, происшедший изначально в арабской среде, был использован

неарабской частью мусульманской общины для повышения ее статуса. На территории бывшего саса-

нидского Ирана шиизм прижился как достойная форма исламизации, средство борьбы с арабским

засильем в мусульманской общине халифата, форма притязаний наследников Сасанидов. С распро-

странением шиизма в Иране зороастрийцы теряют монополию на право считаться иранскими патрио-

тами - шиитская форма подчеркивала этническое отличие иранских мусульман от арабов (а религи-

озное отличие в том, что шииты "более правоверны").

Совместными усилиями арабских шиитов под руководством потомка дяди пророка Абу-Аббаса

и иранских шиитов под руководством Абу-Муслима в 750 г. сунитский халифат Омейядов был

свергнут и возник шиитский хилифат Аббасидов, полуиранский по составу правящей верхушки и

основам государственности, но с арабским языком как официальным. Столица халифата Багдад на-

ходилась вне иранской территории - поэтому большинство налоговых сборов с нее уходили за преде-

лы Ирана. На место былого арабо-иранского антагонизма этнического приходит антагонизм между

мусульманами и неверными, а еще точнее - этническая монополия арабов сменяется религиозной мо-

нополией мусульман независимо от их этнической принадлежности (Омейядов все-таки вместе свер-

гали!). Указанные изменения плюс некоторая зороастризация шиитского ислама в его ритуальной

части способствовали дальнейшему росту вероотступничества в пользу ислама. Научно-культурный

обмен внутри многонационального халифата Аббасидов в условиях относительной веротерпимости

способствовал расцвету культуры в этот период (персидские авторы считают это следствием предше-

ствующего культурного развития Ирана, арабские - результатом благотворного влияния ислама).

Арабо-исламское завоевание радикально изменило этнорелигиозную картину иранского обще-

ства. Сами арабы не ассимилировались в Коренной этнос и утвердились мелкими вкраплениями на

территории страны (за исключением Хузестана, где они составляют компактное большинство по на-

стоящее время). В отличие от персов, рано осознавших выгоду и необходимость исламизации, непер-

сидские этносы больше и дольше отстаивали свои этнокультурные традиции вплоть до политико-

экономической самоизоляции, а конечный триумф ислама среди них чаще всего проявлялся в форме

народных ересей.

Яркими проявлениями утверждения ислама как религии большинства населения Ирана в X в.

стали: закон о наследовании имущества членом семьи, принявшим ислам - это обессилило зороаст-

рийскую общину материально, презрительное отношение ко всему, что связано с зороастризмом в

быту, как признак подлинной мусульманизации человека (плевки в огонь, отношение к собаке как к

нечистому животному, чего изначально в исламе не было). Но в целом ислам в Иране представлял

собой пеструю картину различных школ и толков. Доминировавшее в иранском исламе шиитское

духовенство было носителем тенденции к восстановлению иранской государственности, но на новой

идеологической основе (доктрина 12 имамов и "сокрытого имама").

IX-X вв. можно назвать "персидской интермедией" между арабским и тюркским господством:

фактически власть в этот период находилась в руках местных ирано-мусульманских династий. С ос-

113

лаблением и падением халифата налоговые поступления остаются в Иране, давно уже не испыты-

вавшем внешних вторжений. Это способствовало экономическому подъему на основе развития всех

пяти видов ирригационного земледелия (ручьевое, канальноречное, колодезное, кяризное, оазисное).

Экономический подъем способствовал культурному развитию, что проявилось в успехах литературы

и науки на новоперсидском языке фарсидари ("придворный") и связано с именами Рудаки, Фирдоуси,

Авиценны и др.

6. Иран в XI - сер. ХIII вв.

В нач. ХI в. территория Восточного Ирана оказалась в составе государства Газневидов, однако

афганские правители предпочли восточное направление экспансии в сторону Индии и не пошли на

запад. В 1040 г. тюрки-огузы нанесли Газневидам поражение и власть последних осталась только в

Афганистане. В составе государства Сельджукидов Иран оставался до 1092 г. Это был период борьбы

тюрко-сунитской и персо-шиитской феодальной группировок на фоне сектантских движений пери-

ферии иранского общества, лавировавших между тюрками и персами, и доминирования тюрок в во-

енно-политической сфере. Эпоха сельджукидов характеризуется трансформацией установленной ими

системы иктадаров-ленников в сторону превращения икты в наследственное владение, что способст-

вовало распаду этого государства. В указанный период дехкане как относительно самостоятельная

политическая сила сходят с арены и этим термином начинает обозначаться крестьянство.

С распадом сельджукской державы восток Ирана входит в состав Хорезма, а на части осталь-

ной территории существовала теократическая держава шиитов-исмаилитов во главе с шейх аль-

джебель ("старцем гор"), использовавшим для достижения своих целей "жертвующих собой во имя

веры" федаев. Существованию всех государственных образований в Иране положили конец монголы,

не оставившие там "ни одной стоящей стены".

7. ГОСУДАРСТВО ХУЛАГУИДОВ (1256-1353 ГГ.)

По завещанию Чингис-хана все земли к западу от Аму-Дарьи и Арала должны были отойти к

Джучидам, но из-за удаленности этих земель Золотая Орда не смогла воспользоваться своими права-

ми. Хулагу-хан самовольно создал пятый монгольский улус, впоследствии признанный Хубилаем, с

титулом Ильхана, т. е. хана племени в значении улусного правителя. С самого начала пятый улус,

ядром которого были Иран, Афганистан, Азербайджан, находился в чисто номинальной зависимости

от Великого Хана. Византия платила улусу дань.

Государство Хулагуидов представляло собой уродливое сочетание монгольской раннефеодаль-

ной государственности и иранских традиций развитой государственности, Великой Ясы и мусуль-

манского права, центробежных и центростремительных тенденций. Господствующий класс состоял

из "людей меча" (военно-кочевой и оседлой провинциальной тюрко-монгольской знати, мирившейся

с централизацией лишь на время внешних завоеваний) и "людей пера" - иранской гражданской бюро-

кратии и духовенства, сторонников сильной центральной власти. Сами Ильханы, сохранив структуру

хорезмского госаппарата, вели полукочевой образ жизни, передоверив черновую работу по управле-

нию государством своим визирям из числа иранских мусульман (из 23 визирей только один умер сво-

ей смертью, и то скоропостижно).

Внутри собственно монгольской верхушки шла борьба двух тенденций. Старомонгольская пар-

тия в соответствии с Великой Ясой, запрещавшей оседание, выступала за хищническую эксплуата-

цию завоеванного населения. Однако в окружении Ильханов склонялись к сближению с местной

феодальной верхушкой, духовенством и купечеством, за восстановление производительных сил, по-

дорванных монгольским завоеванием и борьбой Хулагуидов с Золотой Ордой, Сирией, Палестиной,

Египтом, Чагатайским улусом. Сторонник этой тенденции Гасан-хан (1271-1304 гг.) пошел на крутое

изменение внутренней политики: вступил в союз с ирано-мусульманской знатью посредством исла-

мизации монгольской верхушки; возродил иранские государственные традиции; занялся хозяйством

и финансами; установил хотя и высокие, но фиксированные налоги. Так монголы пополнили ряды

той самой мусульманской общины, которую с такой жестокостью (сотнями тысяч) уничтожали их

деды. В результате деятельности Гасан-хана доходы казны выросли с 17 до 21 млн. динаров (однако

до монголов они составляли 101 млн. динаров). Эти реформы задержали распад державы Хулагуидов,

но не могли его предотвратить. Она была добита в 1353 г. повстанцами сербедарами.

Столетие монгольского завоевания и господства в Иране имело для страны тяжелые последст-

вия как в материальном, так и в духовном плане: упадок ирригации и уменьшение площади пахотных

114

земель в пользу экстенсивного кочевого скотоводства, рост кочевого элемента в населении, пагубная

грабительская налоговая политика. Меньше других областей пострадал Фарс, не оказавший монго-

лам сопротивления при их вторжении. Остановился духовно-культурный прогресс, так как "сама тра-

диция подлинной учености... была почти разрушена". Пропали последние собрания священных книг

зороастрийцев и были разрушены их последние храмы.

8. ИРАН В СЕР. XIV -XV ВВ.

По мере ослабления и распада государства Хулагуидов на его месте возникло государство сер-

бедаров на основе шиитской секты, ослабившее налоговый пресс с 60% до 30% урожая; подобное

ему государство Сеидов и ряд мелких княжеств. Все они подверглись завоеванию Тимуром (1381-

1405 гг.). В отличие от Чингис-хана, Тимур имел определенный экономический план закрытия всех

торговых путей из Европы на Восток севернее Каспия и Черного моря посредством тотального раз-

рушения прилегающих к ним территорий и установления своего монопольного контроля над евроа-

зиатскими караванными путями через Иран. Поэтому завоевание им Ирана не имело столь дегради-

рующего, как монгольское, характера. Гораздо более серьезные последствия имели усобицы тимури-

дов после смерти великого завоевателя, борьба местного населения против тимуридов, противобор-

ство "Чернобаранных" и "Белобаранных" кочевых туркменских племен. В результате деградации

традиционно всегда более развитого Севера центр торгово-ремесленной деятельности переместился

на Юг (Ормуз, Шираз) при сохранении за Севером положения центра военно-политической активно-

сти усилившегося с XI в. тюрко-сунитского этнокультурного элемента. Официально Иран ХIV-ХV

вв. был сунитским при чрезвычайно активной военно-политической деятельности крайних шиитских

сект. Множество сунитов на деле были скрытыми шиитами, жившими по принципу " такие" (благо-

разумного скрывания своей веры). При этом персоязычные шииты уже не только персы.

9. ИРАН В ХVI - СЕР. ХVII ВВ.

На рубеже ХV-ХVI вв. началась борьба династий тюркского и иранского происхождения, при-

нимавшая весьма запутанные и причудливые этнорелигиозные формы. В ходе борьбы верх постепен-

но взяла династия Сефевидов из Южного Азербайджана в опоре на умеренных тюрок-шиитов кы-

зылбашей. В результате в государстве Сефевидов (1502-1736 гг.) на начальном этапе его существова-

ния этническая доминанта в верхах сместилась к тюркитам, а религиозная - к шиитам, т. е. шиизм в

руководстве был представлен преимущественно тюрко-азербайджанской кочевой знатью, а не перса-

ми. Сефевидской столицей был Тебриз. Войны с сунитской Турцией в первой пол. ХVI в. за богатые

земли Месопотамии, Курдистан и контроль международных торговых путей способствовали даль-

нейшему усилению шиитского характера Сефевидского государства.

Расцвет государства Сефевидов связан с царствованием Аббаса I Великого (1587 -1629 гг.),

жестокого деспота (из подозрительности он убил старшего сына и ослепил двух младших) и рефор-

матора. Его деятельность была направлена на централизацию власти и укрепление экономики. Авто-

ры "Истории Ирана" утверждают, что при Аббасе I произошел переход власти от тюрко-

азербайджанского кочевого элемента к оседлому персидскому, а по мнению О. И. Жигалиной, Аббас

I использовал персов в качестве губернаторов на местах, а при дворе "больше говорили по тюркски,

чем по персидски". В любом случае политика Аббаса I больше соответствовала интересам землевла-

дельческой знати, связанной с торгово-ремесленными кругами. Столица была перенесена в Исфахан.

Совершенствовалась торговая инфраструктура (дороги, караван-сараи). С созданием регулярного

войска слабеет тюркское влияние на военную политику государства. Власть шаха стала неограничен-

ной и более устойчивой, чем у турецкого султана (шахский Великий визирь был сугубо гражданским

лицом без функций главнокомандующего). К тому же, при Аббасе выросла доля государственных и

шахских земель.

Аббас I прилагал большие усилия для укрепления внешнеэкономических и внешнеполитиче-

ских позиций государства. Не имея сил для борьбы на несколько фронтов, шах громил врагов пооди-

ночке. В 1590 г. он заключил мир с Турцией, уступив ей большую часть Закавказья и полученную

передышку использовал для разгрома узбекских кочевых племен и проведения реформ. Укрепившись

на восточных границах, пополнив свою теперь уже регулярную армию артиллерией, он вынудил ту-

рок вернуть уступленные им ранее территории (1612 г.). Опасаясь турецкого реванша, Аббас пытался

сколотить антитурецкую коалицию с участием европейских держав.

115

Усиление Ирана при Аббасе I повысило заинтересованность европейских держав в торгово-

политических связях с ним, минуя посредничество турок и португальцев. Исфахан и страны Западной

Европы были одинаково заинтересованы в ликвидации португальской монополии в торговле Персид-

ского залива. После победы 1612 г. над Турцией Иран впервые получил возможность сосредоточить-

ся против португальцев на суше, но изгнать их с островов без собственного флота не мог. Поэтому

Аббас привлек к решению этой проблемы одновременно англичан и голландцев в обмен на предос-

тавление им торговых льгот. В 40-е гг. ХVII в. эпоха португальского господства в Персидском Заливе

окончилась и началось противоборство за гегемонию в иранской торговле и в Индийском океане во-

обще между англичанами и голландцами. Иран мало что получил от смены гегемона в этой торговле.

Наследники Аббаса I не обладали его дарованиями, энергией и волей к преобразованиям. С

конца ХVII в. Сефевидский Иран вступает в кризисную ситуацию.

116

АРАБСКИЙ ХАЛИФАТ

1. ДОИСЛАМСКИЙ ПЕРИОД В ИСТОРИИ АРАВИИ (ДЖАХИЛИЙЯ)

Аравийский п-ов по степени изолированности и размерам даже в большей степени может быть

назван субконтинентом, чем Индостан (3 млн. кв. км. против 1, 8 млн. кв. км.). В сер. первого тыс. н.

э. земледельческие цивилизации Юга Аравии приходят в упадок прежде всего по политическим при-

чинам, о чем свидетельствует история Марибской плотины, ключевого элемента ирригационной сис-

темы (прорыв плотины 450 г. был ликвидирован немедленно, для ликвидации прорыва 542 г. потре-

бовалось несколько лет организационно-политических усилий, после прорыва 570 г. плотина так и не

была восстановлена). Упадку Южной Аравии способствовало противоборство Константинополя и

Ктесифона за контроль международных торговых путей, проходящих через нее. Византия добивалась

своих целей посредством поощрения своей союзницы Эфиопии на подчинение Йемена. Однако по-

добная политика привела к обратному эффекту: христианство в Йемене стало ассоциироваться с не-

навистными черными эфиопскими захватчиками. В к. VI в. Йемен при иранской поддержке изгнал

эфиопов, а в 597 г. оказался захваченным тем же Ираном.

Экономический упадок и ликвидация политической самостоятельности Южной Аравии нару-

шили веками существовавшее налаженное взаимодействие земледельцев и кочевников п-ова. Внут-

ренняя история кочевой Аравии всегда была небогата событиями, выходившими за пределы межпле-

менных отношений: распад родовых коллективов и выделение отколовшихся групп; межплеменные

разборки из-за пастбищ и водопоев; набеги (газв) как альтернатива голодной смерти и признак доб-

лести во имя сохранения жизни рода. В сер. I тыс. бедуинское общество находилось на последней

стадии разложения родо-племенного строя: в связи с усилением социального неравенства обостря-

лось ощущение неустройства жизни. Родо-племенное общество Аравии испытывало политическое

давление извне (кочевники оказались в кольце сасанидских владений) и подвергались могучим куль-

турно-идеологическим воздействиям из средиземноморского мира. Среди арабских племен посте-

пенно распространялись чужие религиозные учения, иудаизм и христианство, а их собственные куль-

ты начали приходить в упадок. В связи с противоборством Константинополя и Ктесифона Аравия

втягивалась в политико-идеологическую орбиту Ближнего Востока.

Вслед за кризисом южноаравийской цивилизации надвигался комплексный социально-

экономический и культурно-идеологический кризис кочевого общества, потерявшего былые ориен-

тиры. Единственным выходом из сложившейся ситуации была политическая консолидация, возмож-

ная только на общей для всего радо-племенного общества идеологической основе, а идеология пере-

ходного периода средневековья - религия. Иудаизация или христианизация арабского общества озна-

чали бы его включение в состав одной из противоборствующих частей Ближневосточной цивилиза-

ции в качестве ее перферийно-фронтового элемента. Арабское общество пошло по другому пути: че-

рез три месяца после триумфального возвращения в сентябре 629 г. покорителя Ктесифона императо-

ра Ираклия в Константинополь произошло малозаметное на этом фоне событие - признание столицей

арабского язычества Меккой в январе 630 г. идеологического и политического руководства Мухам-

меда. Арабское кочевое общество нашло исламскую альтернативу иудаизму и христианству и тем

самым включилось в ближневосточную политику в качестве самостоятельного субъекта.

2. ВОЗНИКНОВЕНИЕ ИСЛАМА (610-630 ГГ.)

Внешние политико-идеологические влияния и воздействие социально- экономического кризиса

испытывала на себе Мекка (нас. 8 тыс. чел.), крупный центр транзитной торговли ("Кто не торгует,

тот ничего не имеет" - говорили о мекканцах), религиозно-языческий центр поклонения священному

камню метеоритного происхождения Каабе, обладатель водного источника Земзем. В результате рас-

слоения населявшего Мекку племени курейш доминирующие позиции в жизни города захватил род

Омейя, успешно сочетавший торговлю с ростовщичеством.

Период 610-622 гг. - начало проповедей в Мекке Мухаммеда, одинокого, без родни и сыновей,

страдавшего то ли "мускулярной истерией", то ли височной эпилепсией (как у Ф. Достоевского).

Именно во время припадков, целенаправленных галлюцинаций и во сне появились первые суры Ко-

рана, начала ислама. Человек, не имевший поэтического дара, заговорил в стихотворной форме, что

считалось чудом. Из проповедей Мухаммеда, женившегося на богатой и старше его на 12 лет купчихе

Хадидже, мекканцы могли уяснить, что Аллах всемогущий каждому народу дал свое Писание и сво-

117

его Пророка - для арабов таковым является Мухаммед. Много повидавшая торговая Мекка несколько

лет довольно равнодушно относилась к деятельности новоявленного мессии - город и без того был

языческим центром. Однако, когда Мухаммед объявил мекканцев нечестивыми, которым следует го-

реть в Аду, они удивились, "неужели Аллах не смог найти кого-либо другого" в качестве Пророка?, и

подвергли Мухаммеда бойкоту (в рамках бойкота мужья вернули ему его дочерей).

Спасаясь от бойкота в Мекке, Мухаммед совершил переселение - хиджру (622-628 гг.) в Меди-

ну, один из крупнейших земледельческих оазисов Аравии. Сопровождаемый сотней последователей-

мухаджиров, Мухаммед сумел сплотить вокруг себя разобщенных арабов Медины при содействии

местных помощников - ансаров. Мединские евреи, обеспокоенные сплочением арабов, получили от

Мухаммеда соответствующе гарантии, подкрепленные договором. Установив контроль над Мединой,

Мухаммед блокировал Мекку и лишил ее тем самым торговых прибылей, основы ее существования

(сначала отбил караван с изюмом, а в 624 г. караван из тысячи верблюдов). Удачные военные опера-

ции под флагом джихада против "неверных" мекканцев поднимали авторитет Мухаммеда, способно-

го "на чудеса". Взяв в жены девятилетнюю Айшу, 53-летний Мухаммед кодифицировал семейно-

брачные отношения в сторону их ужесточения ("Коран смотрит на женщину глазами ревнивого му-

жа"), хотя в основе регламентации этих отношений лежали интересы сохранения собственности,

Продемонстрировав свои военные возможности, Мухаммед проявил также и склонность к ком-

промиссу: в 628 г. он совершил хадж в Мекку на поклонение Каабе. Тем самым он дал понять, что не

покушается на роль Мекки как религиозного центра. Признав политико-идеологическое руководство

Мухаммеда, Мекка могла превратиться в центр новой быстро растущей религии и восстановить свои

торговые прибыли. В 630 г. Мухаммед принял от мекканцев присягу: верить в Аллаха единственного

и слушаться Пророка его Мухаммеда. Так было положено начало превращению общины верующих

(мухаджиры, ансары, мекканцы) в государство. А поскольку "лицемеры-евреи" строили козни, опаса-

ясь потери своего финасового превосходства, правоверные вместо Иерусалима стали кланяться в

сторону Мекки (позднее евреи вообще будут выселены из Аравии, родины ислама).

Тысячи людей под влиянием вдохновенных проповедей Мухаммеда и его чудесных успехов на

военно-политическом поприще уверовали: Аллах велик и всемогущ и Мухаммед Пророк его; следует

быть покорным Аллаху (ислам означает покорность) и уверовать в него (мусульманин - "отдавший

себя Аллаху"), очищаться от грехов в преддверии Страшного Суда посредством личного благочестия

и помощи ближним (добровольно-обязательный закят); соблюдать шесть столпов веры - исповеда-

ние, молитва, пост, милостыня, хадж и газават - за это праведные земные аскеты попадут в мусуль-

манский рай: цветущий сад с вином без похмелья и полногрудыми большеглазыми гуриями.

Мухаммед принес хотя и новое, но согласное с жизненным опытом большинства арабов не-

осознанно-стихийное решение многих наболевших социальных, правовых, этических и бытовых про-

блем (если бы Пророк пришел к аравийским язычникам, скажем, с буддизмом, то его бы просто ос-

меяли или не заметили). Поэтому, распространяя ислам в Аравии, никто не грозил, не мучил, не жег и

не топил людей, как это бывало при христианизации некоторых регионов: арабское язычество не зна-

ло мучеников. Сами мусульмане объясняли это тем, что "правая вера" побеждает сама по себе: Бог не

принуждает, а убеждает, как вождь на племенном собрании.

Мухаммед принес новый принцип организации жизни, иные цели и другие устремления. Он

пришел не с готовой религиозной системой, а искал пути к ней на глазах у всех и даже с общей по-

мощью. Вместе с исламом арабское общество вступило в другую историческую эпоху: этнолингви-

стическая и хозяйственно-экономическая общность дополнилась общностью культа, и бедуины стали

одним народом, арабским, вошедшим в число "исторических". "Любите арабов по трем причинам -

говорил Мухаммед - я араб, и Коран арабский, и язык живущих в раю тоже арабский". Ислам как ре-

лигиозно-культурный феномен утверждался через принципиальное отрицание не только язычества,

но и родо-племенной структуры (родо-племенная организация сохранится еще долго, но уже не будет

определять основы духовно-политической жизни). Возникновение и экспансия ислама положило ко-

нец долгому переходному периоду от древности к средневековью множества стран и народов от Ин-

дии до Атлантики.

Вопрос о социально-экономических предпосылках возникновения ислама в смысле его выгод-

ности какой-либо определенной соцально-экономической категории населения остается дискуссион-

ным. Сторонники "торгово-капиталистической теории" (М. Н. Покровский, М. А. Рейснер) считали

ислам идеологией торгово-купеческой элиты. Е. А. Беляев связал возникновение ислама с становле-

нием рабовладельческого строя. Н. В. Пигулевская и Л. Г. Полонская увидели в исламе идеологию

раннефеодального общества. Существуют также "кочевническая" и "земледельческая" теории. На

наш взгляд, наиболее сбалансированная точка зрения на проблему высказана Г. М. Керимовым: "В

период возникновения ислама общественный строй Аравии переживал свой распад, а рабовладельче-

118

ская формация еще не стала господствующей... Формирование ислама в качестве законченной систе-

мы, регулирующей социально-экономические, общественно-политические, правовые и морально-

этические нормы, происходило в условиях господства феодальных отношений при длительном со-

хранении в рамках феодального строя рабовладельческого уклада и родо-племенных пережитков".

Ислам возник как религия предгосударственного типа, при распаде патриархального строя и появле-

нии рабовладельческого уклада, ускорившая становление арабского раннефеодального государства

при встрече с развитым феодализмом завоеванных территорий Ирана и Византии.

Становление арабского феодального государства имеет существенные особенности: господ-

ствующий класс возник в ходе его образования; весь народ (арабы) в определенном смысле стал гос-

подствующим классом в качестве доминирующего верхнего этнорелигиозного слоя над всеми завое-

ванными народами - это лишает смысла споры о том, чьим интересам более соответствовал ислам.

Это учение дало выход из противоречий всего арабского общества, религиозно оформив стремление

к завоеваниям и сделав ограбление других народов "богоугодным делом", т. е. ислам соответствовал

общественным потребностям вообще: сначала интересам мединских землевладельцев, потом - мек-

канской торговой верхушки, позднее - интересам бедуинской части аравийского общества (исламиза-

ция не устранила противоречия между вышеназванными группировками, но оттеснила их на второй

план, как и социальные противоречия, в условиях успешных завоеваний).

3. СОЦИАЛЬНО-КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ИСЛАМА

Основатель ислама не успел оставить своим последователям канонизированного им самим

письменного изложения основ мусульманского вероучения. Мусульманское Священное Писание -

Коран (вернее, одна из его версий) был утвержден специальной комиссией под председательством

личного секретаря Мухаммеда Зейда по поручению халифа Османа уже после смерти Пророка. В Ко-

ране насчитывается 225 противоречий. Поскольку изреченное Пророком, помещенное в Коран, не

может дать ответы на все вопросы, этому помогает Сунна - мусульманское Священное Предание,

сведенная в IX в. в 6 сборников хадисов. Считается, что Сунна может обойтись без Корана, но Коран

не может обойтись без Сунны. Отсюда важнейшая особенность ислама - эклектичность. противоре-

чивость, спорность уже на уровне основополагающих Священных книг.

В сложившейся ситуации религиозно-идеологической противоречивости оказывается важным

не столько сам факт (сура, суна, хадис), как его интерпретация официальной церковью. Однако в ис-

ламе клир (улемы) есть, но церковной организации в традиционно-христианском понимании нет. По-

этому по любому вопросу мусульманской догматики и практики требуется как минимум согласие

авторитетных богословов. Расколы в богословской среде влекут за собой соответственно расколы в

общине верующих - умме, причем представители всех точек зрения считают именно свою трактовку

наиболее верной. Отсюда все возрастающая дробность учения и общины и внутрирелигиозная нетер-

пимость противоборствующих толков как проявление веры в истинность именно своей интерпрета-

ции.

Отказ ислама признать "покорного Аллаху" человека мерилом и арбитром всех вещей привел

Г. Э. Грюнебаума к выводу об основополагающем антигуманизме ислама. Будучи таковым, ислам

крайне регламентировал все стороны жизни правоверных по законам шариата (шариат означает на-

правлять) от колыбели до могилы. Мелочи быта ислам также связал с божьим промыслом с целью

доведения повседневных навыков и привычек до рефлекторности. Русский мыслитель нач. ХХ в. В.

П. Наливкин отметил: "Стараясь столь мелочно регламентировать по возможности все явления чело-

веческой жизни, шариат подчинят себе эту жизнь... и закабаляет не только деяния, но даже мысль и

воображение мусульманина". Исламский мир с момента своего возникновения и до к. ХIХ в. не знал

других законодательных систем, кроме шариата. Судебная система в этом мире децентрализована,

как и церковная, и функционирует локально на основе исламских требований.

Поскольку становление арабского халифата проходило под зеленым знаменем ислама, это спо-

собствовало сохранению неразделимости светской и духовной власти, религии и государства, отсут-

ствию четкого разграничения их функций. На практике, по отношению к низам общества, это союз

двух властей, обслуживающих друг друга за счет сохранения основополагающих регламентаций

жизни общества. Ряд исследователей находят возможным поставить знак равенства между исламским

и тоталитарным обществами. Однако тоталитаризм - социально-политический феномен, а ислам -

феномен цивилизационный. К тому же, в отличие от тоталитарного общества, отсутствие четкого

разделения функций светской и духовной власти - причина типичной хронической для мусульман-

ского общества политической нестабильности.

119

Наличие в исламе сильной эгалитарной тенденции обусловило специфическое двойственное

отношение к частной собственности, негативно отразившееся на экономическом развитии мусльман-

ского мира. С одной стороны, право частной собственности религиозно освящается (провозглашая

общее равенство всех перед Аллахом, ислам запрещает "глядеть завистливыми глазами" на те блага,

которыми Аллах наделил немногих избранных). С другой стороны, прерогативы мусульманского го-

сударства распространяются на все виды собственности, в т. ч. и частную. Как отметил И. Г. Нофаль,

"всюду, где господствует мусульманское законодательство, нет и не может быть другой личной соб-

ственности, как только в виде исхождения ее от верховной власти. Всякий личный владелец... есть

только как бы временный владелец или владелец одного только разрешения пользоваться вещью на

определенных верховной властью условиях". Частная собственность - "дозволенная" собственность,

дарованная государством милость. Мировоззренческие установки и экономико-правовые концепции

ислама обусловили официальный запрет ростовщичества - в результате первыми банкирами в му-

сульманском мире стали немусульмане. Исламская концепция внешнеэкономических отношений ха-

рактеризуется отсутствием протекционизма и меркантилизма, что ведет к удушению местной про-

мышленности, не способной выйти за рамки ремесленно-мануфактурной стадии - расцвет городов на

средневековом мусульманском Востоке базировался на старой производственной основе. Кроме того,

исламское вероучение унаследовало языческие представления бедуинов о предопределении судьбы и

покорности ей. Дух фатализма никоим образом не способствовал проявлению экономической пред-

приимчивости правоверных.

Характерная черта ислама - его способность к адаптации и интегрированию инонациональных

элементов. Исследователи расходятся в вопросе о том, чье влияние на ислам в процессе его возник-

новения было более заметным, иудейское или христианское, однако сам факт этого влияния бесспо-

рен. Указанная способность ислама содействовала успехам мусульманского завоевания, утвержде-

нию ислама в поКоренных странах, сосуществованию его с другими религиями. При этом проявля-

лась избирательность адаптивности ислама - он воспринимал и мирился только с тем, что не проти-

воречило его основам.

Решающим фактором распространения и утверждения ислама было не физическое господство

(завоевание и подавление), а его культурная мощь. Ислам и халифат сделали то, чего не смогли сде-

лать Византийская империя и Сасанидский Иран: положение человека в обществе было поставлено в

полную зависимость от его места в механизме государства - любой богач без государственной долж-

ности был всего лишь налогоплательщиком, который должен платить больше других. На базе араб-

ского языка и сближения всех исламизированных народов была создана "мусульманская культура"

как комплекс родственных культур (для этого была предпосылка эллинизма - арабский язык в Ближ-

невосточно-средиземноморском регионе сделал то же, что в свое время сделал язык греческий). Это

культурное единство сохранилось и после распада халифата, продолжая накопление общего культур-

ного фонда с включением в него достижений индийской науки. Универсализм ислама по этногори-

зонтали и временной вертикали способствовал амальгамированию культур на арабской основе и соз-

данию блестящей культуры мусульманского мира на фоне глухого европейского средневековья - ме-

жду ним и Возрождением пролегла "великая эпоха переводов", ставшая трамплином для будущего

прыжка Европы в Новое время.

Исламский мир находился на вершине своего военного могущества и культурного развития в

самом начале своего существования (VII-Х вв.), а затем, после веков незабываемого взлета и величия,

развитие мусульманского мира пошло по нисходящей на фоне решительного восхождения Европы.

Историческое прошлое, тем более великое, мощная сила современности - народы ранее единого и

могучего халифата, встретившись с унижающими их проблемами последующих эпох, реагировали на

них с оглядкой на свое славное историческое прошлое. Реакция ислама на изменение общественных

условий носит маятниковый характер - от пассивного вынужденного соглашательства с ними до яро-

стных социально-политических взрывов протеста, трактуемых остальным миром как проявления фа-

натизма и фундаментализма. При этом точка отсчета и социально-идеологические ориентиры возму-

щенных исламских масс находятся в прошлом как хранителе мудрости, справедливости и порядка.

4. МЕДИНСКИЙ ХАЛИФАТ (632-662 ГГ.) И НАЧАЛО АРАБСКИХ ЗАВОЕВАНИЙ

Пророк Мухаммед умер в 632 г., через два года после принесения ему Меккой присяги на вер-

ность, не оставив наследников мужского пола. Сразу же выявилась незавершенность процесса рели-

гиозно-государственного строительства (кроме морально-бытовой сферы). Вокруг вопроса о преем-

нике Мухаммеда разгорелась борьба мекканцев и мединцев, появилось множество лжепророков и

даже лжепророчица, кочевые племена воспользовались политико-идеологической сумятицей для вы-

120

хода из-под контроля мусульманской общины ("Присягали Мухаммеду, а теперь он умер... "). Реаль-

ной стала угроза междоусобиц.

В этой обстановке избранный халифом (наследником) Абу-Бакр заявил: "Кто поклонялся Му-

хаммеду - он умер, кто поклоняется Аллаху - он вечен". Абу-Бакр добился стабилизации на п-ове,

поведя решительную борьбу с ридда (вероотступничеством) кочевых племен, т. е. применил по от-

ношению к арабам политику насильственной исламизации. Борьба с ридда среди арабов Аравии

плавно переросла в начало завоеваний византийских и иранских территорий под предлогом необхо-

димости исламизации тамошних арабов (Мухаммед ведь "был послан" всем арабам с откровением на

арабском языке) - на деле завоевания были средством сплочения раздираемого противоречиями об-

щества и отвлечения его политически активной част на внешние цели.

Начало широкой внешней экспансии связано с деятельностью халифа Омара (634-644 гг.). При

нем арабский Мединский халифат превратился в многонациональную империю. Почва для побед бы-

ла подготовлена политико-религиозным объединением всех аравийских племен, обладавших военно-

кочевыми традициями и родоплеменной спайкой с одной стороны, и взаимным военно-

экономическим истощением Византии и Ирана, раздираемых острыми социально-экономическими

противоречиями. Местное население, задавленное непосильными налогами, встречало арабов зачас-

тую чуть ли не как освободителей. Поставленные перед выбором платить дань арабам в размере, не

превышающем прежние подати в случае капитуляции или подвергнуться полному разграблению в

случае сопротивления, византийские города предпочитали первую альтернативу. Не столько арабы

побеждали, сколько им предпочитали сдаваться без боя в обмен на их "покровительство". Арабы су-

мели воспользоваться этническими противоречиями во враждебных им многонациональных импери-

ях, отчуждением друг от друга христиан разных толков и прибрежных городов с греческой ориента-

цией от восточно-ориентированной деревенской местности.

Наступательные операции арабов не смогла остановить ни "амвасская чума" (погибли 25 тыс.

арабов в Сирии), ни 639-ый "год пепла" - страшная засуха в самой Аравии. Силами одного из араб-

ских военачальников Амра был завоеван Египет, восстановлен"канал Траяна" Нил-Красное море, по-

сле чего хлебный поток хлынул в Аравию вместо Константинополя. Параллельно завоеваниям мест-

ный феодалитет убедил арабов, не знавших истинной стоимости земли, в большей выгодности нало-

гообложения крестьянства, чем в превращении его в рабов.

При Омаре в многонациональном халифате арабы превратились в отсталое 25% меньшинство,

а 3/4 населения жили по неведомым для господствующего арабского меньшинства законам. Одним из

главных результатов завоеваний стало перемещение центра военно-политического могущества из

Аравии на периферию. Арабские аванпосты за пределами родины ислама (Мосул, Басра, Куфа) пре-

восходили Мекку и Медину по численности населения и военной мощи, обеспечивались хорошим

питанием за счет местных ресурсов и в результате демографического взрыва сами стали обеспечивать

себя пополнением, не нуждаясь в присылке подкреплений из центра. Между центром и военными

властями на местах стали возникать трения. Медина воспрепятствовала приватизации завоеванных

земель, опасаясь усиления сепаратизма и уменьшения отчислений с мест родине ислама.

Для обеспечения нормального функционирования государственной машины Омаром были про-

ведены необходимые реформы: учреждена система диванов и налоговая система (поземельный налог

харадж с собственности в размере более 39 овец, 4 верблюдов и сада; и подушный налог на неверных

джизию).

В 644 г. Омар был убит иранским рабом-христианином. Перед смертью он успел назначить ко-

миссию из 6 человек для решения вопроса о его преемнике. По настоянию богатых курейшитов ко-

миссия отвергла кандидатуру зятя Пророка Али, известного своей жесткостью и консерватизмом, и

избрала халифом пожилого и неэнергичного Османа (644-656 гг.).

При Османе завоевания по инерции еще продолжались - была захвачена Северная Африка,

нарушена морская монополия Византии в Средиземноморье, ликвидированы остатки Ирана и дошли

до Дербента. Однако победы давались все труднее, а добыча становилась все меньше. Внутри му-

сульманской общины-уммы назревал конфликт, порожденный рядом объективных и субъективных

причин:

- умма и государство еще не совпали - община не столько управляла государством, сколько

пользовалась плодами его деятельности;

- начал давать о себе знать провинциальный сепаратизм новых центров силы на периферии ха-

лифата;

- с переходом земли в частную собственность на местах усилилось социальное расслоение ара-

бов-переселенцев;

121

- бедуинская часть арабского общества роптала в связи с тем, что наибольшие выгоды от завое-

ваний достались "изнеженным" горожанам Мекки и Медины;

- исламизиреванная часть местного населения (мавали), ставшие формально единоверцами с

арабами, чувствовали себя обманутыми в надеждах на полноправное положение в халифате. Араб-

ские правители на местах, в свою очередь, подозревали мавали в неискренности исламизации во имя

экономических выгод от нее, что негативно отражалось на налоговых поступления джизии. Как от-

мечает О. Г. Большаков, ислам был принят арабами как победоносная религия, принятие которой

отождествлялось прежде всего с внешней обрядностью, а этическая сторона учения большинством из

первых мусульман не воспринималась вообще. Поэтому люди родо-племенного общества не могли

считать чужеземца, даже собрата по вере мавали, равным себе. Для них он все равно оставался варва-

ром-неарабом, и наоборот, в среде мавали наибольшее внимание привлекало учение о равенстве всех

мусульман;

- "старая гвардия" ислама была недовольна засильем Омейядов в руководстве халифата (за что

боролись?). Осман отменил ограничения Омара на родо-племенное представительство по принципу

пропорциональности и прямо заявлял: "Омар проявлял благочестие, не допуская родню, а я - награж-

дая родню". Щедрость Османа по отношению к его Омейядским родственникам проявлялась за счет

общинных фондов. Сам Осман был известен как большой любитель благовоний, породистых лоша-

дей и молоденьких рабынь;

- на фоне неслыханного по родо-племенным представлениям разложения в руководстве общи-

ной и государством вызревает идея очищения власти посредством установления ее династического

наследования по линии Мухаммеда, т. е. передачи власти в руки Али.

Осман мало что мог сделать традиционными средствами, находившимися в руках халифа, для

нейтрализации негативных процессов феодализировавшегося общества - мусульманская община еще

не была готова смириться с административно-государственными мерами принуждения против едино-

верцев. Кодификация Корана, проведенная по распоряжению Османа, была одной из попыток раз-

рядки напряженности в умме и сохранения ее единства. Однако многие посчитали, что в Коране по

вине Османа "опущены" все упоминания об Али. Опора Османа на родню из числа Омейядов в свете

подобной ситуации достаточно объяснима и закономерна.

Таким образом, в правление Османа возникли несколько линий социальной напряженности, с

которыми он не мог справиться. Правитель Сирии Муавия предлагал Осману свею защиту, но по-

следний предпочел положиться на волю Аллаха. В 656 г., не добившись от халифа требуемых ими

изменений политики, несколько сотен недовольных воинов из Египта блокировали на 40 дней дом

Османа, оставив его без воды, а затем убили его, прикрывавшегося Кораном. Когда одни мусульмане

убивали своего повелителя, другие в это время собирались на пятничную молитву, не подозревая о

грядущих потоках крови, которые навсегда разделят мусульманскую общину на две половины.

5. ПЕРВЫЙ РЕЛИГИОЗНЫЙ РАСКОЛ В ИСЛАМЕ (656-661 ГГ.)

После убийства Османа четвертым халифом неединогласно был избран Али и установилось

двоевластие: сторонники Али в Медине считали возможным халифство только Алидов, сторонники

Муавии в Дамаске допускали халифство курейшитев вообще. Поскольку Али проявил склонность к

компромиссам с сунитом Муавией, выражавшим интересы Омейядов, и не пошел на кровавое проти-

воборство, часть его сторонников откололись от него (хариджиты - "восставшие"), а оставшиеся вер-

ными Али де конца стали называться шиитами ("партия Али"). Хариджиты повели священную войну

джихад против Али и Муавии под лозунгом выборности халифов не знатью, а всей мусульманской

общиной исходя не из происхождения, а по благочестию претендентов. В результате Али был убит

хариджитами, а Муавия остался. Несмотря на гибель шиитского лидера, идея династического насле-

дования власти в халифате вообще, и потомками Пророка в частности, пустила глубокие корни.

Победа Муавии в противоборстве с Али была исторически закономерной: Омейяды как выра-

зители феодальной тенденции в опоре на развитую в социально-экономическом отношении Сирию

сокрушили ревнителей чистоты исламского образа жизни, опиравшихся на отсталую Аравию.

6. Дамаскский сунитский халифат Омейядов (662-750 гг.)

С убийством хариджитами Али закончилось хрупкое двоевластие. Сосредоточив власть в своих

руках, Муавия перенес столицу халифата в Дамаск, положив начало существованию сунитского ха-

122

лифата Омейядов. Основой мощи халифата была столичная область - Сирия, процветавшая благодаря

налогам, стекавшим туда из всех его провинций. На этот период приходится апогей арабских завое-

ваний (708 г. Афганистан, 711 г. Испания) и торжество феодальных отношений у всех народов хали-

фата, в т. ч. и у арабов, как господствующей этнорелигиозной прослойки. Арабская родовая знать

превратилась в знать феодальную при доминировании в политико-экономической сфере рода Омейя.

Столетие господства Омейядов не сплотило арабов - наоборот, произошло возрождение преж-

них родо-племенных распрей аравийского периода, осложненное новыми накопившимися обидами и

противоречиями. Мрачная Медина, политическая столица арабо-мусульманской общины, осуждала

роскошный Дамаск, столицу многонациональной империи, как в ХVI в. Женева будет осуждать Рим.

Муавия, еще при жизни назначивший своего сына Язида наследником, тем самым дал дополнитель-

ные аргументы Алидам добиваться наследования власти по линии Мухаммеда ("сохранять власть в

семье Пророка"). В 680 г. Язид ибн-Муавия в сражении при Кербеле совершил жестокое убийство

внука Мухаммеда Хусейна - "Да проклянет Аллах Язида!" - превратив его тем самым в шиитского

мученика и легитимизировав борьбу всех недовольных Омейядами.

Исход борьбы в арабо-мусульманской общине во многом зависел от мусульман-неарабов, не-

довольных своей этнорелигиозной второсортностью и в общине и в халифате. Проявлением этого

недовольства стало широкое распространение шиизма среди персов. Опираясь на поддержку шиитов

как в арабской, так и в персидской среде, потомок дяди Мухаммеда Абу- Аббас сумел свергнуть

Омейядов (кроме испанских) и основать новый, шиитский халифат.

7. БАГДАДСКИЙ ХАЛИФАТ АББАСИДОВ (750-1050 ГГ.)

Для народов халифата приход Аббасидов был не просто сменой династии. Возвышение Абба-

сидов, поддержанных персами и другими народами западной части халифата, положило конец при-

вилегированному положению арабов в государстве. Отныне правовой статус человека определялся

уже не этнической, а религиозной принадлежностью. Арабы потеряли монополию власти вверху,

разделив ее с персами, и внизу, где Коренное население составляло большинство в рамках само-

управляющихся эмиратов. Вместе с монополией на власть арабы потеряли даже монополию на свой

собственный язык - он принадлежал уже не только им, а стал международным средством общения

мусульман различных национальностей от Памира до Пиренеев. С потерей арабами привилегирован-

ного положения в халифате начался интенсивный процесс исламизации и арабизации (исламизация

первична, арабизация вторична) - небольшие группы арабов не просто растворились в завоеванном

ими населении, а дали начало новой народности, именуемой арабами, которая в равной степени была

наследницей как аравийских арабов, так и арабизированных народов.

Халифат Аббасидов был не столько арабским, сколько мусульманским государством с беспре-

цедентной веротерпимостью по отношению к другим конфессиям, по крайней мере, в первое столе-

тие своего существования. Христианская и иудейская церкви были как бы автономными государст-

вами иноверцев внутри халифата под его "покровительством", что позволило им вообще сохраниться.

За убийство иноверца полагалось такое же наказание как и за мусульманина. В обмен на "покрови-

тельство" иудеи и христиане должны были придерживаться и мириться с рядом конкретных ограни-

чений: платить джизию, не ездить на лошадях (только на ослах и мулах), не строить церкви и синаго-

ги выше мечетей.

Поликонфессиональность халифата неизбежно должна была вести к полемике между различ-

ными исповеданиями, а веротерпимость делала невозможным использование в качестве аргументов

положений Священных книг разных конфессий. Сосуществование мечети, церкви и синагоги способ-

ствовало развитию логики на базе арсенала античной философии (ссылки на Коран в полемике с ино-

верцами были бессмысленными, к тому же до XIII в. мусульмане составляли меньшинство на терри-

тории Арабского Востока). В результате Аверроэс перевел Аристотеля и таким образом вернул его

миру вообще и Европе в частности. В итоге, как отмечал Гегель, "с такой же быстротой, с какой ара-

бы и их фанатизм распространились по восточным и западным мирам, они поднялись по ступеням

образованности и всКоре преуспели в интеллектуальной культуре гораздо больше, чем западный

мир".

Мусульманская цивилизация - "городская" цивилизация. Горожане составляли 1/6 населения,

причем большинство из них были арабы. Уже в IX-X вв. для арабов-горожан халифата кочевники

Аравии были такими же "дикарями", какими они казались когда-то эллинам. При Аббасидах города

развивались не намного быстрее, чем при Омейядах, однако "эффект Багдада", который строился в

значительной степени за счет развития других городов, создал преувеличенное представление об ин-

123

тенсивности городской жизни и хозяйства вообще. Багдад имел площадь 4 тыс. га (Рим - 1300 га,

Константинополь - 1400 га); только один ряд кладки городской стены высотой 20 м. состоял из 150

тыс. кирпичей размером 0, 5 на 0, 5 м. Быстрое разрастание Багдада было обусловлено его безопас-

ным положение в центре халифата, обусловившим ему 200 лет спокойного развития за счет налого-

вых поступлений из всех эмиратов; базированием в нем армии и гвардии; высоким уровнем социаль-

но-экономического развития Месопотамии. Как писал поэт Абу Таммам, "Багдад никого не боялся, а

доводы его меча были красноречивее доводов книг". Население столицы составляло 400 тыс. чел.,

Александрии, Куфы, Басры по 100 тысяч (столько же в Венеции и Константинополе), в Дамаске, Ха-

лебе, Мосуле по 50 тыс. чел. (как в Риме и Париже). По удельному весу городского населения со 100

тысячами и более Месопотамия и Египет VIII-IХ вв. превосходили Европу XIX в. Таким образом,

арабское средневековье не знало того упадка городов, торговли и культуры, который наблюдался в

Европе. Однако городских вольностей и особого статуса городов в халифате не было - в правовом

отношении горожане приравнивались к крестьянам. Городская территория делилась на кварталы,

часто враждебные друг другу по этнорелигиозным причинам. Рост городов происходил не на базе

подъема экономики на более высокую ступень, а на базе той же экономики и прибавочного продукта

всего халифата в течение двухсот лет его стабильности.

Из пяти веков халифата Аббасидов только первый его век (Мансура, Мамуна и Харуна аль-

Рашида) являл собой подлинное величие (как говорил Э. Ренан: "Люди всегда будут мечтать о нем").

Затем проявили себя факторы ослабления и распада. Правители многонациональной империи долж-

ны были постоянно заботиться о поддержании баланса сил между арабами и персами в руководстве:

их противоборство доходило до того, что арабы поддержали претензии одного сына Харуна аль-

Рашида на престол, а персы - другого. Перенос столицы из Дамаска в Багдад в значительной степени

был обусловлен усилением персидского влияния. Однако льготы, обещанные населению Багдада при

его строительстве, так и не были предоставлены, хотя на дворцовых пирушках проедались целые

провинции, а в гареме содержались 11 тысяч обитательниц. Поэтому халифы не чувствовали себя в

полной безопасности в собственной столице. Стремясь к независимости действий среди не самого

дружественного населения, халифы окружили себя тюркской гвардией во главе с султанами и со

временем превратились в дворцовых пленников султанов, сохранив за собой лишь религиозную

власть с правом инвеституры правителей эмиратов.

Ослабление верховной власти халифов способствовало распаду халифата под воздействием

массовых движений социального протеста, в которых трудящиеся города и деревни были движущей

силой, а феодальные группировки - временными попутчиками, преследовавшими собственные эгои-

стические интересы; и сепаратизма эмиратов (в к. VIII в. Северная Африка, Египет в 968 г., Средняя

Азия в 900 г.). В сер. ХI в. под властью халифов остались фактически лишь районы, примыкавшие к

Багдаду (город начал приходить в упадок после византийской осады 972 г. и связанного с ней пожа-

ра, в котором сгорело 17 тыс. чел.).

В 1258 г. монголы захватили Багдад, пленили последнего халифа Аль Мустасима и вынудили

его, обещая пощаду, выдать его сокровища. Однако через несколько дней они передумали, завернули

последнего халифа в ковер и трясли его до смерти: они верили, что любая капля крови правителя "го-

рода мира" может потрясти мир.

Распад халифата был предпосылкой Крестовых походов и еврохристианской экспансии на Пи-

ренейском п-ове до Гибралтара. После Крестовых походов арабы уступили торговую гегемонию в

Средиземноморье итальянским городам. После захвата монголами Багдада и Басры и общего упадка

городов прекратилось и развитие арабской культуры - между ХIV-ХIХ вв. шла переработка прежних

культурных достижений. Однако и в этот период Европа взяла от арабов 210 наименований звезд;

такие понятия как зенит, надир, адмирал, баржа, бизань, галера, кабель, муссон; а "четвертый лев мо-

ря" Ахмад ибн-Маджид провел Васко да Гаму по звездам за 26 суток к Малабарскому побережью

Индии.

С поглощением всего арабского мира Османской империей турецкий язык вытеснил арабский

из официальной сферы и центр мусульманской культуры переместился в Стамбул. 300 лет турецкого

владычества и связанные с ним различия исторических судеб бывших эмиратов халифата привели к

возникновению двух десятков арабских народов (подобно славянским, германским, тюркским), со-

хранивших религиозно-культурные связи, общий язык и общее историческое прошлое. Это прошлое

зримо напоминает о себе и в настоящее время во всех частях огромного арабского мира (например,

король Марокко Мохаммед VI - тридцать шестой потомок Пророка по линии Фатимы).

124

ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ

1. ОСМАНСКАЯ ИМПЕРИЯ В МИРОВОЙ ИСТОРИОГРАФИИ

Османская история - "падчерица" мировой историографии по ряду существенных причин. На

вершине своего могущества в ХVI в. Османская империя в 10 раз превосходила Францию по терри-

тории и в 2 раза по населению, представлявшему собой этнорелигиозный конгломерат, скрепленный

военно-административной системой. В настоящее время на этой территории существуют более двух

десятков самостоятельных государств, народы которых сохранили не самые теплые воспоминания об

османском периоде своего прошлого. Османская история исследуется в этих странах преимущест-

венно локализованно применительно к судьбе собственной территории и населения, в собственном

национально-государственном аспекте. В результате османская история оказалась "растащенной" по

множеству национально-государственных "квартир" и, следовательно, раздробленной. Это не могло

не сказаться на глубине, полноте, всесторонности и объективности результатов исследований по ос-

манской проблематике.

В сложившейся в исторической науке ситуации функции естественного "хранителя" османско-

го исторического наследия неизбежно должна была взять на себя собственно турецкая историогра-

фия. Однако здесь тоже существует ряд проблем, затрудняющих объективное освещение османского

прошлого, принадлежащего не только туркам, но и множеству других народов. Самостоятельной на-

учной проблемой является даже история складывания турецкой народности не накануне, а парал-

лельно длительному процессу создания Османской империи (термин "турок" сначала утвердился в

сознании нетурецких народов для обозначения завоевателей и лишь позднее был воспринят самими

турками, причем турки-горожане этим термином сначала обозначали "простолюдинов"), религиозно-

мусульманская идентификация опережала этническую идентификацию турок. Всесторонне искажено

и приукрашено происхождение династии Османов (насчитывают 52 предка от Османа до Ноя; счи-

тают Османа одним из 24 внуков Огуза, положивших начало 24 туркменским племенам; придворные

льстецы нашли у Османа арабские корни; Мехмет II украсил свою родословную происхождением от

византийского принца и сельджукской княжны).

В истории Османской империи турецкие историки ищут доказательства "значительного вкла-

да" турок в развитие мировой цивилизации и объяснения ее последующего упадка в результате "де-

градации духовного начала" и идейных основ турецкого общества. Арсенал турецкой историографии

попрежнему состоит из понятий "возвышение", "остановка", "упадок", связанных преимущественно с

военно-политической историей. Только в послевоенный период они стали уделять внимание хозяйст-

венно-экономической стороне османской истории. Стремление Турции играть роль региональной

сверхдержавы на гребне экономического роста последних десятилетий, тюркского этнодемографиче-

ского взрыва и появления тюркских государств СНГ не могло не способствовать усилению внимания

к "славному" османскому прошлому "всех" тюркских народов.

2. ПРЕДИСТОРИЯ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ

С конца IV в. начинается процесс проникновения тюрок на территорию Малой Азии - они бы-

стро растворялись в местном этносе. В IX-XI вв. в ходе обособления тюрок-огузов на западных и вос-

точных исламизированный род Сельджуков объединил вокруг себя большинство огузо-туркмен и

создал государство Великих Сельджуков на территории от Средней Азии до Средиземноморья, про-

существовавшее до XII в. Сельджуки проводили сознательную миграционную политику направления

прибывавших на их территорию кочевых племен на пограничные земли Азербайджана и М. Азии.

Таким образом малоазийские территории подверглись новой тюрко-мусульманской колонизации.

После распада Сельджукской державы на территории М. Азии остался Румский султанат Сель-

джукидов с военно-ленной системой землевладения. Правители Рума провели своего рода "социаль-

ную революцию", освободив рабов и крепостных, что способствовало добровольной исламизации

местного населения. Сельджукиды Рума смогли стать посредниками между местным земледельче-

ским населением и кочевыми пришельцами. Этносоциальный конфликт между ними был предотвра-

щен традиционными методами: в западных пограничных районах группам кочевников предоставля-

лись уджи (особая форма землевладения и землепользования в обмен на охрану рубежей Рума; про-

дажа кочевым племенем без корней своей службы тому правителю, который сумеет за это распла-

титься). По мере освоения пограничных территорий система уджей продвигалась в западном направ-

125

лении. В 1219-36 гг. право уджа получил предводитель группы кочевников из племени кайы (400-500

шатров) Эртогрул (1219-58 гг.).

В 1242 г. монголы разгромили войска Румского султаната под Касадагой. После падения сул-

таната М. Азия превратилась в проходной двор кочевых миграций, причем большинство племен осе-

дали в ее восточной и центральной части, враждовали между собой и с местным населением. В отли-

чие от них удж наследника Эртогрула Османа (1258-1324 гг.) был выгодно расположен на византий-

ской границе и имел возможности грабежа христианской империи под флагом джихада. Это способ-

ствовало притоку в ряды Османского воинства множества склонных к грабежу "борцов за веру". Не

испытывая недостатка в военно-людских ресурсах. Осман положил начало широкой территориальной

экспансии своего военно-политического образования на запад, придав ей организованную форму и

соединив воинствующий исламизм и агрессивное кочевничество. Осман создал систему земельных

пожалований (тимаров) за военную службу, которая стимулировала стремление владельцев тимаров

(тимариотов) к завоеваниям (тимары передавались по наследству только при условии продолжения

наследником несения военный службы). Как отмечали современники. Осман "каждого облагодетель-

ствовал по его достоинствам".

При султане Орхане (1324-60 гг.) продолжалось укрепление и расширение государства. Этому

способствовали проведенные им преобразования. Началась чеканка собственной монеты как признак

самостоятельности султаната. Тюрко-мусульманские массы были включены в с/х производство по-

средством зачисления их в пехотный (яя) и кавалерийский (мюсселем) корпуса - личный состав этих

корпусов в военное время служил за счет казны, а в мирное время их земельные участки освобожда-

лись от налогообложения. Желающих пользоваться такими возможностями было столь много, что за

запись в эти корпуса предлагали взятки. Система яя-мюсселем-тимар непосредственно связывала хо-

зяйственно-материальное благосостояние общества с военной службой и успехами внешней экспан-

сии. Роль султанской гвардии выполняло "новое войско" - ени чери (янычары), комплектуемое через

военную школу "чужеземных мальчиков" и не имеющее кровнородственных связей в родоплеменном

обществе. При Орхане было завершено завоевание М. Азии и начался систематический грабеж Бал-

канского побережья.

Со второй пол. ХIV в. Мурад I и Баязет I Молния перешли к захвату северобалканских терри-

торий вплоть до венгерской границы и к постепенному удушению остатков Византийской империи

(Константинополь с окрестностями). Распри между двумя ветвями христианства и внутри византий-

ской правящей верхушки не позволили организовать отпор османской угрозе, которая сначала всерь-

ез не воспринималась. Константинополь упустил момент для проведения стратегического маневра в

сфере военной политики - своевременная добровольная эвакуация из М. Азии и перенос военной ак-

тивности на море для блокирования малоазийского побережья сильным флотом могло воспрепятст-

вовать инфильтрации турок на Балканы и привести тем самым эмират Османов в упадок.

Пользуясь благоприятной для них международной обстановкой, турки ставили под свой кон-

троль огромные территории, применяя оригинальную тактику - они оккупировали сельскую мест-

ность, уничтожая и продавая в рабство значительную часть местного населения, устанавливали там

тимарную систему, а города, потерявшие возможности продовольственного обеспечения, сдавались

позднее сами. Захваченный в 1362 г. Адрианополь стал турецкой столицей. Крестовый поход 1396 г.

против турок уже не мог изменить ситуацию и закончился сокрушительным разгромом и пленением

10 тысяч крестоносцев.

В нач. ХV в. Османский султанат подвергся натиску со стороны Тамерлана, который считал за-

воевание М. Азии необходимым условием контроля караванных торговых путей. Гроза Балкан Баязет

Молния недооценил степени опасности с Востока: "Пусть Тимур начинает войну, я предпочитаю ее

миру между ним и мною". В 1402 г. Баязет был разгромлен в битве под Анкарой, взят в плен и поса-

жен в клетку, которую Тимур возил с собою напоказ. Тамерлан в соответствии с местными хроника-

ми, "обезлюдил" М. Азию: "Не слышно было ни собачьего лая, ни петушиного пения, ни детского

плача... ".

Территория бывшего султаната Османов была разделена Тимуром между сыновьями Баязета,

которые после смерти великого хромца начали между собой междоусобную войну. Борьба эта завер-

шилась победой Мехмета I, опиравшегося на оседлую знать и ополчение тимариотов, над Мусой, но-

сителем родо-племенной кочевой традиции - тимарная система взяла верх над племенным сепаратиз-

мом. Следствием нашествия Тимура и 10-летней борьбы Мусы и Мехмета был острый социальный

кризис, проявившийся в шиитско-сектантском движении под руководством шейха Бедреддина под

лозунгами имущественного равенства, религиозной терпимости и аскетизма.

Нашествие Тимура только временно остановило турецкие завоевания на Балканах - бегство ты-

сяч "османлы" через проливы от Тимура, на перевозке которых генуэзцы заработали большие деньги,

126

даже усилил позиции тюркского этноса на Балканах. С завершением периода социально-

политической нестабильности в 20 гг. ХV в. завоевания возобновились и на этот раз пришел черед

Константинополя. Хотя этот город сам по себе туркам не угрожал, он мог стать знаменем антитурец-

кой коалиции в центре османских владений - без поКорения этого города дальнейшие завоевания в

Европе были бы затруднительными. Захват византийской столицы должен был резко усилить военно-

экономическую мощь и религиозно-политический авторитет Турции как в Европе, так и в мусуль-

манском мире.

Султан Мехмет II Завоеватель (1444-81 гг.), сын султанской наложницы, опасаясь подсижива-

ния из-за низкого происхождения, нуждался в крупных военно-политических успехах. Будучи крайне

жестоким, он в то же время был умным, хитрым и образованным, хорошо ориентировался в хитро-

сплетениях большой европейской политики и полагал, что Европа не окажет Константинополю су-

щественной поддержки, пока не затронуты ее непосредственные интересы (этому препятствовали

православно-католическая вражда, корпоративные интересы итальянских торговых республик, про-

тиворечия папской и светской власти). Кроме того, попытки византийского императора заручиться

поддержкой Европы посредством унии с католической церковью были враждебно встречены подав-

ляющим большинством его подданных, как отступление от чистоты православия.

В 1453 г. Мехмет II осадил 52-километровые стены Константинополя 80-тысячной армией (ти-

мариоты, янычары), которой содействовали десятки тысяч башибузуков (добровольцы, сражавшиеся

без оплаты из казны с правом участия в разделе военной добычи). Осада обеспечивалась хорошей

артиллерией (пушки решили все). Мехмет II объявил войску: "Я не ищу себе никакой другой добычи,

кроме зданий и стен города... Другое же всякое сокровище и пленные пусть будут вашей добычей".

Проломив полутонными ядрами стены, турки сломили сопротивление семитысячной армии защитни-

ков города и подвергли его разграблению.

Падение Константинополя в 1453 г. - событие не просто международного, но исторического

значения. Оно изменило соотношение сил в Европе и Средиземноморье и положило начало широкой

турецко-мусульманской экспансии в этом регионе. Османский султанат превратился в могуществен-

ную мусульманскую империю на границах христианского мира, контролирующую важнейшие торго-

вые артерии "из варяг в греки" и из Европы на Восток. Турецкая военная опасность и торговая моно-

полия поставили перед народами Европы сложные долговременные задачи государственно-

политической консолидации и поиска обходных путей на Восток, минуя турецкое посредничество.

Начинается деградация итальянских торговых городов и перемещение центров экономической ак-

тивности на Северо-Запад Европы. Великое Княжество Московское, и до падения Константинополя

успешно противостоявшее татаро-мусульманскому окружению и претензиям Ватикана, становится

преемником-хранителем православных ценностей, "Третьим Римом". Падение Константинополя бы-

ло концом старого мира и началом новой эпохи европейской и мировой истории.

3. ПРИЧИНЫ ВОЕННЫХ УСПЕХОВ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ

Столетие после падения Константинополя стало временем апогея османских завоеваний по

всем азимутам (1453-1571 гг.). Черное море. стало внутренним морем империи, что дало основания

Стамбулу выдвинуть тезис о "девственности" Черноморских проливов, дающий право прохода через

них иностранным кораблям только с его разрешения. С захватом северо-африканского побережья и

установлением военно-морского преобладания в Средиземноморье турки стали угрожать Европе не

только с сухопутного балканского, но и с морского направления ее южному подбрюшью. Европей-

ско-восточная торговля была парализована. Стамбул пытался блокировать евроазиатские торговые

контакты вокруг Африки: после захвата Месопотамии и установления своего контроля над Персид-

ским заливом турки совершили несколько неудачных морских экспедиций в Индию с целью выда-

вить оттуда португальцев.

Выдающиеся военные успехи турок базировались на сочетании благоприятных внутренних и

внешних факторов: централизованной Османской империи, "разбойничьему государству" и "единст-

венной подлинно военной державе средневековья" (К. Маркс), противостояла раздробленная Европа,

раздираемая этнорелигиозными и торгово-политическими противоречиями.

Османская империя была типично восточным феодальным государством с чрезвычайно выра-

женными военно-феодальными чертами: они проявлялись в структуре землевладения и государст-

венного управления, ориентированными на завоевание все новых территорий. В рамках верховной

государственной собственности на землю большая ее часть входила в фонд тимарной системы, осно-

вы военного могущества империи. Тимариоты были обязаны проживать в своих условно-

127

наследственных пенах с правом сбора в свою пользу традиционно сложившейся нормы ренты и вы-

ставлять за это на войну ополчение пропорционально размеру лена. Мелкие тимариоты, имевшие го-

довой доход до 20 тысяч акче, выставляли от 2 до 6 воинов в ополчение, крупиые (зеаметы) с дохо-

дом до 100 тысяч акче - не менее 15 воинов (средний доход одного городского хозяйства составлял

100-200 акче, на 1 акче можно было купить 7 кг муки). 10-15 тысяч тимариотов стабильно обеспечи-

вали комплектование 80-130 тысячного войска, практически не требовавшего затрат из государст-

венной казны (Европа в то время не имела постоянных армий).

С учетом выполнения военных функций мусульманское население платило только один круп-

ный налог ашар (десятину), а немусульманское - харадж до 1/3 урожая и джизию на неверных как

"компенсацию" государству за неучастие в завоеваниях, а также другие "чрезвычайные" поборы (ава-

рис). Кочевые племена на территории империи также вносили свой вклад в ее военно-политические

усилия посредством посылки 1 конника от 5 лиц мужского пола в армию в качестве военного налога.

Таким образом, основой чисто военной мощи империи были ополчение тимариотов, конница кочев-

ников и янычарский корпус: тюрко-мусульманское население поставляло воинов, а неверные обеспе-

чивали их финансово-экономически. В крупных военных походах 80-130 тысячное войско сопровож-

далось огромным количеством обслуживающего персонала (так, в походе на Вену 1529 г. участвова-

ли 40 тыс. верблюдов с погонщиками).

Абсолютное преобладание государства над обществом, крайняя степень централизации управ-

ления и регламентации всех сфер жизни обеспечивали на этапе подъема империи возможность эф-

фективной концентрации людских и материальных ресурсов на решении военно-политических про-

блем одновременно на нескольких направлениях. Общественно-политическое устройство империи

парадоксальным образом основывалось, по словам К. Маркса, "на демократически-деспотических

началах". Под "демократическим" началом следует понимать отсутствие наследственного дворянст-

ва, открытый характер правящей верхушки, комплектуемой на основании личных заслуг и способно-

стей по принципу меритократии. В ХVI в. многие мыслители в Европе считали Османское государст-

во образцом социальной справедливости и народолюбия. Так, Кампанелла говорил, что "лучше тур-

ки, чем Папа". В России тоже восхищались Турцией - И. Пересветов мечтал: "К нашей бы вере хри-

стианской да правду турскую".

На деле все было несколько иначе: человек на государственной службе обладал практически

неограниченной властью на вверенном ему участке управления и огромными привилегиями до тех

пор, пока дела на этом участке шли хорошо - в случае же неудач тот же самый вельможа обнаружи-

вал всю степень своей личной, как раба (куль) на государственной службе, ответственности за них

(военные поражения вели, как правило, к казни главкомов, Великих визирей и ставили под вопрос

даже легитимность власти султанов). Империя, рожденная войной и для войны, не прощала пораже-

ний и неудач: единственным утешением для высокопоставленных неудачников было соблюдение ие-

рархического порядка выставления отрубленных голов (на серебряном или металлическом блюде, на

стене или под стеной), единственной привилегией - предоставление права помолиться перед казнью.

Период подъема империи связан с множеством имен блестящих политиков и полководцев - их список

открывают личности султанов (Баязет Молния, Мехмет Завоеватель, Сулейман Великолепный Зако-

нодатель, Селим Грозный (Жестокий). Разумеется, принцип меритократии эффективно срабатывал

лишь в условиях нормального функционирования хозяйственного организма и административно-

политической системы.

4. ОБЩЕСТВЕННЫЙ И ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СТРОЙ ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ

Особенность Османской империи - одновременность процессов завоевания чужих территорий

и формирования административной и сословной структур османского общества. Основы этих струк-

тур, заложенные еще в доимперский период, получили свое дальнейшее развитие и приняли закон-

ченные формы в ХV-ХVI вв.

Огромная многонациональная поликонфессиональная империя, различные районы которой ве-

ли преимущественно натуральное хозяйство и были крайне слабо связаны между собой экономиче-

ски, была прежде всего политической общностью на военно-административной основе. Не только

расширение, но и простое сохранение этой общности требовало крайней централизации власти по

вертикали. В соответствии с тюрко-мусульманскими традициями "падишах - пастух, а подданные -

стадо", обязанное следовать за своим пастухом. Основная обязанность султана, "справедливого и ми-

лосердного", заключается в осуществлении справедливости и правосудия, т. е. в сохранении и под-

держании того общественного порядка, при котором каждый подданный знал свое место в рамках

128

определенной социально группы и выполнял обязанности, вытекающие из его принадлежности к

данному коллективу. Государство могло выполнить задачу поддержания социальных устоев только

посредством концентрации всей власти у трона. Поэтому все нити управления в Османской империи

шли сверху вниз (административно-политическая, финансово-налоговая, судебно-мусульманская и

судебно-немусульманская, военная), замыкаясь в конечном счете на личности султана. При этом гла-

вы указанных вертикалей политически уравновешивали друг друга перед лицом правителя: Великий

визирь, назначаемый лично султаном как глава светской ветви власти и Шейх уль-ислам как глава

Совета улемов, подчиненный султану как халифу всех мусульман. Османская империя не была тео-

кратическим государством - сКорее наоборот: улемы были интегрированы в систему государственно-

го управления и способствовали тем самым усилению автократического характера светского режима.

Административно-политическая властная вертикаль (Великий визирь - 21 вилайет (бейлербей-

ства) - 250 санджаков - 1600 уездов (городки с окрестностями) - 10-15 тысяч зеаметов и тимаров) не

совпадала по структуре и лестнице иерархии с другими властными вертикалями и не имела права

вмешиваться в их судебные, фискальные и военные полномочия - это препятствовало появлению се-

паратистских тенденций. (Для справки: ведомство Великого визиря, занимавшееся делами повсе-

дневного управления империей, было расположено в здании с высокими воротами - отсюда в перево-

де с французского русские термины "Высокая Порта" и "Блистательная Порта" для обозначения не

только турецкого правительства, но и самого Османского государства). Автор "Записок янычара"

второй пол. ХV в. отметил еще один фактор, препятствовавший сепаратизму в Османской империи:

порядок в ней "зиждется на том, что султан все замки во всех своих владениях... крепко держит в

своей руке, никакого замка ни одному из своих вельмож не отдавая... "

Строгое разделение и противопоставление полномочий властных вертикалей дополнялось раз-

делением правящего слоя по горизонтали на "людей пера" (имеют всю полноту политической власти

с запретом передачи постов по наследству) "людей меча" со всей полнотой военной власти (с правом

наследников из "пера" переходить в "мечи"). На всякий случай "люди меча" были строго иерархиро-

ваны с целью разделения военной силы империи перед политической властью: известен случай казни

церемониймейстера, который определил на султанском приеме место ближе к правителю начальнику

артиллерии, а не янычарскому аге. Улемы, привлеченные к государственному управлению, осущест-

вляли не только судебные, но и контрольные функции, выявляя и пресекая угрозу чрезмерной ведом-

ственной или местнической самостоятельности (расправа была быстрой, суд мог проходить в отсут-

ствие обвиняемого, приговор приводился в исполнение немедленно, к Сулейману Великолепному

ежедневно доставляли 40-50 голов казненных за антигосударственные преступления). Разделение

полномочий по вертикали и раздробление правящего класса по горизонтали обеспечивали баланс

сил, необходимый для сохранения автократической султанской власти и целостности империи.

Если система государственного управления и руководства правящим классом была крайне цен-

трализованной, то по отношению к низам (стаду - райя) османского общества, около половины кото-

рого составляли иноверцы, успешно применялись методы децентрализованного управления с учетом

профессиональных, этнорелигиозных и культурных различий между ними с целью свести до мини-

мума противоречия между тюрко-мусульманским господствующим меньшинством и подчиненным

иноверческим населением. Начало этой политике было положено Мехметом II сразу после падения

Константинополя: о превращении храма Св. Софии в мечеть знают все, но не всем известен приказ

султана о сохранении второго по важности православного храма Св. Апостолов - этим жестом под-

черкивалось, что он унаследовал власть византийского императора над православным населением,

превратившимся в его подданнных, хотя и неполноправных. Мехметом II была введена система мил-

летов - самоуправлявшихся религиозных общин греко-православного, армяно-грегорианского и иу-

дейского населения с духовными главами, лично ответственными перед султаном за лояльность мил-

летов новой власти. Мехмет II лично вручил православному Патриарху знаки его сана, в том числе

изготовленный по его приказу крест, и облек его существенной полнотой власти для обеспечения ре-

лигиозно-культурных запросов его паствы. Приняв статус миллетов, немусульманские общины тем

самым интегрировались в общественно-политическую структуру османского общества и стали его

частью. Особенно важную стабилизирующую роль система миллетов играла в районах, где турки со-

ставляли незначительную часть населения.

Возможно, Мехмет II имел далеко идущие планы относительно установления религиозного ми-

ра и согласия в своей империи, и система миллетов была только частью задуманного. Однако история

распорядилась так, что Турция оказалась на переднем крае противоборства мусульманского и хри-

стианского миров, что не могло не отразиться на отношении его наследников к христианской общине

в худшую сторону, как к пятой колонне Европы. Однако основы заложенной им структуры были со-

хранены: вместо насильственной массовой исламизации турки ограничились политикой сохранения

своего этнорелигиозного превосходства над остальным населением империи.

129

250 лет после падения Константинополя и превращения его в Стамбул удельный вес его нему-

сульманского населения сохранялся на уровне 41-42%. Лишенное возможности военно-

административной карьеры, греко-армяно-еврейское население преуспело в ремесленной, торгово-

ростовщической и внешнеторговой деятельности: это также было своего рода демонстрацией воз-

можностей сосуществования победителей и побежденных. Из иноверцев к делам государственного

управления были слегка допущены только греки-фанариоты одного из богатых кварталов Стамбула

(в качестве драгоманов-переводчиков).

Таким образом, общественно-политическая структура Османской империи характеризуется

крайней концентрацией власти, религиозной и светской, в руках халифа-султана; крайней жестко-

стью и дисциплиной внутри госаппарата, возведением перегородок и рассредоточением власти меж-

ду различными группировками правящего сословия по вертикали и горизонтали; дифференцирован-

но-децентрализованной системой управления низами османского общества; религиозно-

политическим апартеидом немусульманского населения империи. С учетом естественного хозяйст-

венно-экономического обособления сельских общин и городских ремесленных цехов османское об-

щество было крайне раздробленным, что обеспечивало абсолютное преобладание над ним автократи-

ческого государства.

5. НАЧАЛО УПАДКА ОСМАНСКОЙ ИМПЕРИИ (К. XVI-XVII ВВ.)

Турецкое общество "золотого века" империи (1453-1571 гг.) оставалось на раннефеодальной

стадии развития. Однако обширные завоевания этой эпохи, включившие в состав империи другие

народы с более высоким уровнем социально-экономического развития, ускорили темпы феодализа-

ции и собственно турецкого общества. Уже на рубеже ХVI-ХVII вв. появляются первые признаки

кризиса военно-феодальной структуры османского государства, внешним проявлением которого ста-

ло общее ослабление эффективности военно-политической и хозяйственной систем (резкий рост цен,

военных затрат, количества чиновников). Налоги на содержание флота увеличились в 7-8 раз, джизия

на неверных гяуров в 15 раз, численность наемной армии за 1562-1609 гг. выросла в 2 раза, а затраты

на ее содержание в 3 раза; количество тимаров в первой пол. ХVII в. выросло на 50%, а ополчение

тимариотов только на 25-30%.

Демографический взрыв ХVI в. увеличил население империи на 50%, что привело к исчерпа-

нию возможностей экстенсивного развития с/х, широким деревенским миграциям в города и измене-

нию соотношения деревенского и городского населения. На первых порах эти процессы способство-

вали росту городской экономики, пополнению войска и рядов духовенства. Однако возможности

расширения ремесленного производства были крайне ограниченными (подавляющая часть населения

имела минимальную покупательную способность, а зажиточная верхушка предпочитала товары ев-

ропейского, а не отечественного производства). С исчерпанием абсорбционных возможностей горо-

дов миграционные процессы привели к пауперизации и маргинализации их населения, к превраще-

нию плебса в активную политическую силу - "горючий материал" политической жизни (разбойники,

религиозные фанатики). Резкий рост городского населения привел к нехватке продовольствия и сы-

рья для ремесленного производства. Государство запретило экспорт с/х продукции, но это привело

лишь к росту контрабандной торговли ею. Глубокий социально-экономический кризис на рубеже

ХVI-ХVII вв. положил конец демографическому росту и сменил его на спад - в сер. ХVII в. население

империи сократилось до уровня начала ХVI в.

Всестороний кризис, поразивший Османскую империю на рубеже ХVI-ХVII вв., отразился на

ее международных позициях. Поражение турецкого флота в битве при Лепанто 1571 г. стало свиде-

тельством истощения ее наступательного потенциала. Турецкие историки называют эпоху после этой

битвы 1571-1683 гг. "периодом остановки" (на завоевание Крита после Лепанто у них ушло 25 лет).

Конкретной причиной остановки было разложение тех государственно-политических институтов и

военно- феодальных структур, на которых базировалась османская экспансия.

По мере уменьшения военных успехов и роста цены за них стала проявляться несостоятель-

ность тимарной системы в новых условиях. Большинство тимаров стали нерентабельными, так как не

окупали военных расходов тимариотов. Современное огнестрельное оружие ослабило ценность

ополчения тимариотов. Главная военная опора империи теперь была заинтересована не столько в

участии в войнах за право сбора налогов, сколько в непосредственно хозяйственной эксплуатации

податного населения, т. е. в смене государственно-феодального землевладения на частнофеодальное.

Юридическая предпосылка приватизации тимарных земель была заложена еще Указом Мехмета II:

"Если он (тимариот - Авт.) занял землю райята, то пусть платит установленные подати... " - просто в

130

докризисные времена никто не желал воспользоваться такой возможностью. Приватизация и объеди-

нение тимаров в одних руках привели к созданию крупнопоместного частного землевладения - чифт-

ликов и нового слоя местной частнопоместной знати - аянов (большинство же бывших тимариотов

превратились в нищих "рыцарей", но в разряд крестьян не переходили).

Быстрому росту могущества аянов способствовала товарная направленность их хозяйственной

деятельности и связи с торгово-ростовщическими кругами. "Революция цен", вызванная притоком

дешевого серебра в Европу из Южной Америки, способствовала обогащению аянов на продаже по-

дорожавшей с/х продукции. Тимариоты же проиграли на "революции цен", так как имели строго рег-

ламентированные государством доходы на фоне повышения цен и налогов. Крестьянство, превра-

щенное аянами в арендаторов, ничего от "революции цен" не получило. Еще одним источником роста

экономического могущества аянов на местах было предоставление им Стамбулом, нуждавшимся в

средствах, полномочий откупщиков: аяны воспользовались этим для захвата новых с/х угодий и го-

родской недвижимости.

Экономическое могущество аянов, основанное на частнофеодальной собственности на землю,

товарности их чифтликов и откупной системе, трансформировалось в политическое влияние на мес-

тах. На место губернаторских диванов - органов военно-бюрократической служилой знати, приходят

советы аянов. В условиях обязательной ротации чиновников каждые 2 года реальная власть сосредо-

точивалась у несменяемых аянов-заместителей, т. е. появляются элементы наследственности админи-

стративной власти на уровне уездов, санджаков и даже вилайетов. В к. ХVII в. аяны под благовидным

предлогом борьбы с разбойниками создают собственные военные отряды (в среднем каждый аян мог

выставить до 300 вооруженных людей). Таким образом, частнофеодальная тенденция на местах под-

рывала монопольное положение "людей пера и меча" как военно-феодальной основы разбойничьего

государства. Это резко снизило эффективность всей системы государственного управления.

Параллельно разложению тимарной системы внизу шло перерождение столичной, преимуще-

ственно нетурецкой, бюрократии: она все в большей степени комплектовалась не по принципу мери-

тократии за личные заслуги и способности, а по родственно-коррумпированным связям. Нехватка

средств в казне вынуждала стамбульскую бюрократию расширять фонд государственных земель за

счет тимарного землевладения - это привело к усилению противоречий коррумпированной и ведом-

ственно разобщенной стамбульской государственно-феодальной верхушки с территориально раз-

дробленной частнофеодальной аянской знатью. Стамбул ничего не мог противопоставить центро-

бежным тенденциям на местах, кроме стравливания аянов между собой по территориальному прин-

ципу.

С разложением тимарной системы усиливаются не только военные, но и политические позиции

янычарского корпуса в жизни государства и общества. Численность янычар с сер. ХV в. до к. ХVII в.

выросла с 8-12 тыс. до 81 тыс. чел. Содержание янычар стало чрезвычайно дорогостоящим (стам-

бульская янычарская гвардия в количестве 15 тыс. чел. содержалась казной наравне с 12-тысячным

двором султана - по отчетам 1674 г. двор и гвардия съели 325 тыс. овец и ягнят). Поскольку жалова-

нье им постоянно задерживалось из-за нехватки средств, вся политическая активность янычар была

направлена на сохранение их традиционных прав и привилегий. Чем слабее становилась тимарная

система, тем решительнее янычары вмешивались в дела государственного управления, особенно в

кадровые вопросы, добиваясь смещения сначала неугодных им Великих визирей, а затем и султанов.

Современники отмечали, что "управы в государстве не стало... его держат в руках состоящие на жа-

лованье янычары", "янычары, бывшие некогда силой и опорой Османской державы, стали сейчас

причиной ее упадка... Почти все они, противно старым обычаям, женаты, занимаются ремеслом и

торгуют... Когда же им приказывают идти на войну, они убегают и прячутся или же дают офицерам

деньги, чтобы не ходить в поход". При этом горожане мечтали записаться в янычарский корпус, что-

бы получить возможность заниматься торгово-ремесленной деятельностью без уплаты налогов и це-

ховой регламентации. Таким образом, из опоры султанской власти янычары превратились в источник

политической нестабильности.

Итак, ХVII век характеризуется разложением всех основных социально-политических и эконо-

мических структур, обеспечивавших взлет Османской империи в ХV-ХVI вв. (тимарная система, со-

словная структура, янычарский корпус, централизация государственной власти), и начинается эпоха

упадка и превращения империи в "больного человека" Европы. Малая Азия, основная территория

расселения собственно турок и бывшая этнополитическим хребтом империи, вследствие своей соци-

ально-экономической неразвитости не могла быть экономическим центром. С резким усилением на-

логовой эксплуатации немусульманских районов для уменьшения бюджетного дефицита усиливается

национально-освободительное движение немусульманских народов, подавление которого тоже тре-

бовало больших затрат. Упадок был следствием не только цикличности развития, присущей всем

восточным военно-феодальным образованиям (трансформация государственного феодализма под

131

воздействием частнофеодальной тенденции). Свою лепту в ослабление мощи империи внес и внеш-

ний фактор.

Открытие новых торговых путей из Европы на Восток в результате ВГО не сразу отразилось на

торгово-финансовых показателях Османской империи. В ХVI в. торгово-посредническая монополия

турок в Средиземноморье позволила им увеличить таможенные сборы в 4 раза. На экономическое

развитие турецкой метрополии - М. Азии транзитная торговля оказала только поверхностное влияние

(преимущественно города побережья). Однако Стамбул, в соответствии с традиционными мусуль-

манскими представлениями об обязанности хорошего правителя обеспечить обилие товаров на рын-

ке, заботился не о развитии собственного производства, а об увеличении импорта. В 1569 г. Сулей-

ман Великолепный с целью раскола христианской Европы заключил союз с "христианнейшим"

французским королем - в обмен на военно-политическую поддержку Франции по ряду вопросов по-

литики в Европе Парижу предоставлялись торговые льготы - капитуляции (впоследствии они будут

предоставляться Стамбулом и другим странам). Султаны считали торговые уступки несущественны-

ми в сравнении с военно-политическими выгодами для себя от них (к тому же, со сменой османских

правителей европейцы должны были добиваться подтверждения своих торговых привилегий). Только

будущее покажет недальновидность предоставления европейцам торговых льгот: иностранные тор-

говцы оказались в гораздо более защищенном юридически положении по сравнению с бесправными

местными, европейское купечество использовало в качестве своих торговых агентов представителей

немусульманской части населения империи, которые превратились со временем в компрадорскую

прослойку - "троянского коня" Запада в Османской империи; обилие европейских товаров блокиро-

вало развитие отечественного ремесленного и промышленного производства.

В ХVII в. последствия перемещения торговых путей из бассейна Средиземноморья уже дадут о

себе знать: Турция потеряет былую роль монопольного или основного посредника в европейско-

восточной торговле и останется всего лишь поставщиком сырья для растущей европейской промыш-

ленности и импортером готовой европейской продукции. Положение сырьевого придатка Европы

обескровливало турецкие финансы и военные возможности.

С окончанием Тридцатилетней войны в Европе в 1648 г. резко ухудшается международное по-

ложение Османской империи. Франция более не была заинтересована в сохранении с Турцией союз-

нических отношений и даже стала участвовать во враждебных ей коалициях. Это стало сказываться

на исходе военных действий турок против теперь уже регулярных и гораздо лучших по техническому

оснащению европейских армий. В 1683 г. главком был удавлен после военного поражения по приказу

султана Мехмета IV, а сам султан свергнут янычарами. С этого времени турецкие историки датируют

начало "периода отступления", т. е. потери Партой ранее завоеванных территорий. По Карловицким

договорам 1699 г. Венгрия и Трансильвания отошли к Австрии, юг правобережной Украины к Поль-

ше, Морея к Венеции, а по русско-турецкому договору 1700 г. Азов к России. Так произошел первый

международный раздел османских владений в Европе, возник вопрос о статусе Черноморских проли-

вов, начинается борьба за турецкое наследство - и отдельные непрочные успехи турок, и само суще-

ствование Османской империи отныне будут зависеть в основном от соотношения сил борющихся за

это "наследство" держав, преследующих разнонаправленные интересы, а не от Стамбула.

132

ТРОПИЧЕСКАЯ АФРИКА

L. ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИОГРАФИИ АФРИКАНСКОЙ ИСТОРИИ

Доколониальная Тропическая Африка не знала письменности. Поэтому из двух видов истори-

ческого мышления - историописания и историоговорения, им было присуще второе. В бесписьмен-

ном обществе, как отмечает Д. П. Урсу, устная традиция была одновременно формой существования

исторических знаний, коллективной социальной памятью и самосознанием традиционного общества;

механизмом передачи, сохранения и накопления информации, средством этносоциального сплочения

на базе сохранения подобным образом исторической памяти (особенно большую роль историческая

традиция играла у народов, обладавших государственностью - у них придворный эпос выполнял

функции укрепления центральной власти и социально-политических структур).

Итак, роль истории в традиционном африканском обществе выполняла устная традиция - одна-

ко игнорирование ее роли и противопоставление двух видов исторического мышления привели евро-

пейцев в свое время к ошибочному выводу об Африке как "континенте без истории", которая начина-

ется там только с началом европейской экспансии. Историоговорение, профессионально передавае-

мое из поколения в поколение, имеет в качестве источника ряд существенных недостатков: - оно со-

четает в себе одновременно факт и его интерпретацию, правду и вымысел. В результате история ми-

фологизируется;

- устная история - преимущественно политическая и персонифицированная (так, она дает нам

имена 74 правителей Ганы до III в. н. э.), но мало что может дать для понимания социально-

экономических процессов;

- в ней отсутствует календарь и абсолютная хронология (устная традиция передает движение

времени, но имеет специфическую систему его отсчета по природно-экологическим циклам и эпохам

правления). Поэтому "поиски времени" являются одной из главных проблем доколониальной афри-

канской истории.

Предпосылкой к становлению африканской историографии Африки стала изначально борьба за

восстановление достоинства черного человека и негроидной расы отдельных ее представителей на

рубеже ХIХ-ХХ вв. Первые образованные афроамериканцы использовали историческую аргумента-

цию, достоверную и недостоверную, для достижения поставленной цели. Это М. Гарви, идеолог

движения "назад в Африку" ("черный сионизм"); Сильвестр Уильямс, адвокат из Тринидада; У. Дю-

буа, автор книги "Душа черного человека" и др. Встречаясь с проявлениями белого расизма, они до-

пускали в своей аргументации преувеличения и перехлесты в духе "антирасистского расизма". Так,

У. Дюбуа даже Эзопа и Андромеду причислил к черным. В его трактовке человеческой истории "Аф-

рика наблюдала небесные светила, Азия - человечечкую душу, а Европа видела и видит только чело-

веческое тело, которое она холит и лелеет и оно стало тучным, грубым и жестоким".

Тенденция к перехлесту в реакции на расово-культурное унижение наблюдается как у черных

политиков, так и у профессиональных историков после второй мировой войны. Л. Сенгор, идеолог

негритюда (негритянства), первым его условием объявил "гордость за свою расу". Ряд черных поли-

тиков на практике довели негритюд до уровня черного расизма (диктатор Дювалье на Гаити, Ж. Са-

вимби в Анголе даже к мулатам относится отрицательно из-за наличия у них примеси "белой крови").

Потребности сохранения общественного согласия после деколонизации обусловили стремле-

ние африканских историков и политиков использовать историческое прошлое в соответствующей

интерпретации в качестве "основного рычага" (Ки Зербо). В духе этой тенденции Ш. А. Диоп догово-

рился до утверждений о "цивилизационно-культурном приоритете" Африки буквально во всех сфе-

рах (египетская цивилизация создана негроидами; негро-египтяне цивилизовали весь мир...). Вплоть

до 70 гг. подход африканских историков к прошлому континента отличался идеологизированностью

и политизированностью, муссированием тезиса о "прародине человечества", утверждениями об от-

сутствии классового расслоения и эксплуатации в доколониальном африканском обществе. Некрити-

ческий подход и склонность к идеализации прошлого Тропической Африки проявляли и европейские

исследователи, симпатизировавшие борьбе ее народов за политическую и духовную деколонизацию.

Так, Б. Дэвидсон выдвинул тезис о некоей "полной гармонии" африканской культуры с социальными

отношениями (непонятно, однако, что же тогда породило замедленность развития и всесторонний

застой традиционного африканского общества?).

Европейцы всегда мало знали о Тропической Африке. После арабского завоевания Северной

Африки контакты Европы с районами южнее Сахары полностью прекратились, а минимальные исто-

рико-географические знания о них утратились (европейцы всерьез полагали, например, что "Нил вы-

133

текает прямо из рая"). Расистских предрассудков о "неполноценности" негроидной расы в доколони-

альной Европе не было: когда в 1460 г. в Шотландию попала первая "черная леди с чувственными

губами", был устроен рыцарский турнир "за блеск очей и ласку губ коварных".

С началом колониальных захватов и развитием работорговли к африканцам утвердилось отно-

шение как к "дикарям, которых миновала история", неисторическим народам на уровне диких живот-

ных. На этапе территориального раздела континента результаты трудов путешественников и миссио-

неров, независимо от их субъективной честности, интерпретировались колониальными кругами по

своему. Гегель, основываясь на факте отсутствия у африканцев писаной истории, охарактеризовал

Африку как "замкнутую в себе... детскую страну, которая, находясь за пределами дня самостоятель-

ной истории, облечена черным покровом ночи", и пришел к выводу, что "она не является историче-

ской частью света: в ней не замечается движения и развития". Отсутствие у африканцев истории Ге-

гель объяснил природно-географическими и психологическими причинами.

Европоцентристские взгляды Гегеля надолго предопределили отношение европейской истори-

ческой науки к Африке. В реакционно-романтической фантазии Гобино среди трех крупнейших че-

ловеческих рас черная была поставлена на самый нижний уровень. Социал-дарвинизм снабдил раси-

стов историко-антропологической аргументацией. Не имея возможностей опровергнуть уже имев-

шиеся на рубеже XIX-XX вв. фактические доказательства африканской государственности и культу-

ры, расисты интерпретировали историю Африки как "ряд приливов и отливов" извне "волн высшей

цивилизации, которые дали импульс африканской культуре, лишенной стремления к саморазвитию".

Известная "хамитская теория" по сути сводится к доказательству того, что "если снять с африканца

хамитскую одежду, то он останется голым". Цивилизационные импульсы африканскому древнему

обществу приписывались кому угодно, только не самим африканцам (египтянами, персам, индийцам,

грекам, евреям, финикийцам и даже малайцам). Европейский колониализм тем самым изображался в

виде "очередного цивилизационного импульса" и единственного средства вывода Африки из состоя-

ния стагнации на путь исторического прогресса. История Африки изучалась колонизаторами так, как

если бы история евреев изучалась нацистами.

После второй мировой войны, когда расизм был окончательно скомпрометирован и в теории, и

на практике, с распадом колониальной системы западный мир был потрясен появлением на геогра-

фической карте новых государственных образований, считающих себя преемниками древних афри-

канских государств (Гана, Гвинея, Мали, Дагомея, Зимбабве, Конго и др.). Изучение исторического

прошлого этих государств и народов диктовалось уже не только чисто научными интересами, но и

практическими потребностями сотрудничества с ними, в том числе для повышения эффективности

политики неоколониализма. Это благотворно отразилось на развитии западной африканистики.

Большой вклад в укрепление этой новой исторической дисциплины внесли и советские исследовате-

ли древней Африки. Оценивая изученность африканского средневековья в целом, можно констатиро-

вать следующее:

- наибольшую изученность внешних, а не внутренних аспектов и закономерностей африкан-

ской истории;

- преимущественное знание этнографических и политических аспектов жизни африканского

общества;

- отсутствие единства мнений, капитальных обобщающих трудов и господствующих концеп-

ций по закономерностям и периодизации африканской истории.

2. ПРОБЛЕМА УРОВНЯ РАЗВИТИЯ ТРОПИЧЕСКОЙ АФРИКИ В СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

Вопрос об уровне развития и "цивилизованности" Африки дискуссионный. Критерий "отстало-

сти-развитости" подвижен и меняется в каждую крупную эпоху развития человечества. Как остроум-

но заметила А. С. Львова, в каменном веке Европа была "отсталой окраиной культурного мира" Аф-

рики; в древности до н. э. только Средиземноморские районы Африки могли сравниться с южноевро-

пейскими по уровню развития.

Для огромного африканского континента вполне естественен большой разрыв в уровне обще-

ственного прогресса различных его районов. Можно даже попытаться выделить определенные зако-

номерности этого разрыва:

1) периферия континента имела больше возможностей и ранее других глубинных районов по-

шла по пути развития и прогресса;

2) при всем своеобразии африканских культур многие их важнейшие элементы заимствованы

из других и порой весьма отдаленных неафриканских районов;

134

3) степень среднего уровня социально-экономического развития африканских обществ пони-

жалась с Севера на Юг и отчасти с Востока на Запад (это связано отчасти и с ландшафтной зонально-

стью континента). Доказательством этого тезиса может служить специфическое разделение труда

между вышеуказанными районами в рамках Транссахарской торговли, которая обеспечивала Юг го-

товыми изделиями;

4) африканские цивилизации и культуры были меньше связаны между собой, чем с исламским

миром как главным посредником в отношениях между ними и между Африкой и остальным миром

(позднее аналогичные функции возьмет на себя Европа).

В вопросе отставания, отсталости и замедленного развития Тропической Африки археологиче-

ские данные свидетельствуют - с эпохи неолита развитие этого района замедляется под влиянием

географической периферийности и природных условий. Латеритовые почвы, чрезвычайно предрас-

положенные к эрозии, воспрепятствовали появлению там пахотных инструментов и колеса, а муха

цеце - использованию скота в качестве тягловой силы. Технология земледелия осталась исключи-

тельно мотыжной. Произошла остановка хозяйственно-технического прогресса со всеми вытекаю-

щими отсюда последствиями для общественного прогресса в целом. Развитие общества в целом шло

в замедленном варианте.

Использование термина "цивилизация" с разным смыслом, в него вкладываемом, требует уточ-

нения в случае с Тропической Африкой. Вплоть до появления европейцев в этом регионе полноцен-

ных цивилизаций не было. Существовал комплекс первобытных культур и "очаговых цивилизаций" с

неполным набором цивилизационных признаков или слабовыраженными признаками цивилизован-

ности. С предцивилизациями их роднит отсутствие письменности, городов, монументального строи-

тельства, развитых религиозных систем, с цивилизациями их роднит наличие раннеклассового обще-

ства и политических структур - назвать такие общества цивилизациями было бы избыточно, назвать

их предцивилизациями - недостаточно. Поэтому остановимся на термине "протоцивилизации". Наи-

более известные среди протоцивилизаций - Зимбабве, Куба, Конго, Нгола. Если предцивилизации

маловосприимчивы к внешним культурным влияниям (они могут их разрушить), то протоцивилиза-

ции даже нуждаются в таком влиянии для собственного укрепления и развития (в ХVI-ХVII вв. бла-

годаря контактам с Римом и Португалией в Конго появились латинизированная письменность, мону-

ментальное строительство, христианская религия и церковь, была попытка модернизации страны в

европейском духе, т. е. появились все недостающие признаки цивилизации, развивавшейся в ассо-

циации с Зепадной Европой).

Противоположным Конго примером является Бенинская протоцивилизация, развившаяся в сто-

роне от арабского и европейского влияния - Бенин не входил ни в одну из зон интенсивного социо-

культурного взаимодействия, оставаясь на положении самостоятельно развивавшейся дальней пери-

ферии стадиально более развитых обществ других цивилизаций.

Вопрос о стадиальном уровне развития Тропической Африки также остается дискуссионным.

Нам импонирует предположение Ж. С. Каналя о том, что после первобытности рабство и феодализм

не обязательно приходят в известной определенной последовательности. В Тропической Африке

эпохи разложения патриархального строя рабство и другие более мягкие формы зависимости появи-

лись одновременно, причем рабство не было доминирующим и определяющим в сложном многоук-

ладном обществе ни как форма несвободы, ни как форма эксплуатации (нечто подобное было в Ин-

дии).

Параллельно затянувшемуся на века и тысячелетия переходу от присваивающего хозяйства к

мелконатуральному происходило становление классового общества в той или иной форме, сопрово-

ждаемое появлением примитивной политической культуры и черт духовного принуждения в религии

и морали. Определяющей чертой развития многоукладного общества Тропической Африки было ста-

новление феодальных отношений. Составными частями этого процесса были: становление "уз зави-

симости" вассалов и сюзеренов в рамках феодальной иерархии; передача земли вассалам "в пользо-

вание" за заслуги, особенно военные; возвышение класса профессиональных воинов; рассредоточе-

ние политической власти и постоянная угроза политической нестабильности. Это было раннефео-

дальное (и феодализировавшееся) общество, отягощенное множеством патриархальных компонентов

и пережитков, и развивавшееся в чрезвычайно замедленном темпе - таковым его и застали европей-

цы.

135

3. ОСОБЕННОСТИ ИСТОРИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ ТРОПИЧЕСКОЙ АФРИКИ В СРЕДНЕВЕКОВУЮ

ЭПОХУ

1. Африканское общество находилось на стадии разложения патриархального строящие это

разложение носило чрезвычайно замедленный характер по ряду причин, среди которых следует вы-

делить:

- слабость развития рынка при натуральном хозяйстве;

- отсутствие частной собственности на землю;

- живучесть общины, обусловленную необходимостью борьбы с труднопреодолимым природ-

ным фактором на примитивном техническом уровне. В Восточной Азии общинные усилия были не-

обходимы для поддержания ирригационного земледелия, в Тропической Африке - для периодической

расчистки новых площадей от тропического леса (экстенсивное переложное " кочевое" земледелие).

Д. М. Бондаренко отмечает "мегаобщинный" характер африканского общества с царем как "мегаста-

рейшиной". Сохранялись общины кровнородственные и территориальные, причем их границы не

обязательно совпадали. Наблюдалось причудливое переплетение матрилинейности и патрилинейно-

сти, причем это не обязательно было связано с уровнем развития. С возникновением государственно-

сти функции общины меняются: в результате возникновения неравенства и индивидуализации вла-

дельческих прав на землю растет значение малой семьи в ущерб большой, а общинная верхушка ста-

новится низшей ступенью администрации.

2. Классообразование в Африке шло параллельно сохранению родоплеменных отношений и

проявлялось в одновременном возникновении, развитии и сосуществовании рабовладельческих и

феодальных отношений (и феодализм, и рабство - надстройки над общинной основой).

3. Африканское общество было сословно-кастовым, основанным на сосуществовании и взаи-

модействии двух подсистем-укладов: системы коллективного рабства как преимущественно юриди-

ческой категории и системы коллективного крепостничества как преимущественно экономической

категории. Яркой иллюстрацией взаимодействия этих подсистем является развитие отношений раз-

личных этносов на территории нынешней Бурунди: на рубеже I тис. до н. э. племена банту, пришед-

шие на Юг в результате усыхания Сахары, заселили традиционные места обитания пигмеев, а в VIII

в. до н. э. сюда же пришли нилоты и в результате сложилась иерархия соподчинения, в которой пиг-

меи имели статус рабов, банту - крепостных, а нилоты - господ. Таким образом сосуществовали под-

системы межплеменного рабства и межплеменного феодализма: поКоренные племена "рабов" на по-

ложении "плененных селений", поКоренные племена " крепостных" на положении "зависимых селе-

ний", "свободные" - простой народ господствующего этноса, "служилое дворянство" из свободных

(чиновничество, гвардия) и общинной верхушки как низового звена государственного управления,

"аристократия" - царский клан и родоплеменная верхушка господствующего этноса. Иерархия родов

и знати совпадали.

4. Африканское общество было социально стабильным. Этому способствовал ряд факторов:

- всегда существовала возможность ближних и дальних миграций для недовольных благодаря

системе переложного земледелия. С точки зрения господствующих верхов, племен, родов это был

уход из-под их суверенитета и юрисдикции, что вынуждало их смягчать формы и степень зависимо-

сти (рабы со временем переходили в статус крепостных, между крепостными и свободными остава-

лась чисто символическая разница). Таким образом, налицо подвижность сословно-кастовой струк-

туры в сторону смягчения;

- эволюция родо-племенной демократии, наоборот, шла в сторону укрепления власти и ее воз-

можностей поддерживать социально-политическую стабильность (по линии "геронтократия-

аристократия-монархия");

- прочность африканской монархии, обусловленная рядом причин. Становление монархии

обычно по большей части было результатом успешного распространения власти хорошо организо-

ванного меньшинства над дезорганизованным большинством. Меньшинство может длительно сохра-

нять свою власть над большинством только сплоченно, а прочное сплочение возможно только вокруг

монархии. Таким образом, монархия в Тропической Африке изначально возникла преимущественно

как орудие господства племенного (этнического) меньшинства. Однако поКоренное большинство

тоже было заинтересовано в стабильности монархической власти для сохранения фиксированного

объема повинностей. Монархия выполняла функции достижения компромисса между господствую-

щей и подчиненными прослойками общества. И, естественно, обе прослойки были заинтересованы в

поддержании монархией нормальных условий торговли и контроля торговых путей.

136

Эффективным средством поддержания социальной стабильности в сословно-кастовом общест-

ве было придание монархии не столько политического, сколько ритуально-представительского ха-

рактера "священновластия". П. Скальник пишет по этому поводу: "выработка в людях примирения с

системой господства и подчинения важнее экономического и политического насилия. Сакрализация

правителя значительно облегчает объединение разных социальных сегментов в единую систему с

централизованной администрацией и иерархией. Царь - символ этого единства". Б. Дэвидсон полага-

ет, что военно-политические функции африканского правителя (термины "царь", "султан", "король"

для африканского общества вообще-то избыточны - Авт.) имели второстепенное значение - значи-

тельно более важной была его обязанность "поддерживать гармонию между обществом и его при-

родным окружением с помощью обрядов, которые мог возглавить только он один". Африканский са-

крализованный правитель на самом деле был в большей степени посредником между обществом и

природой, между живыми и духами их предков, символом связи между ними, духовным олицетворе-

нием общества, а не самодержцем.

Историческая практика (не только африканская) свидетельствует, что в системах священновла-

стия реальным управлением занималась знать, претендовавшая также и на реальную власть. Средст-

вами посягательств знати на реальную власть были опять же ритуальные ограничения полномочий и

возможностей сакрализованного правителя, например, требования его физического "совершенства"

(по докладу совету знати его младшей жены) или обязанность совершения им ритуального самоубий-

ства по приговору совета знати, посылавшего ему символическое яйцо попугая или пустую калебасу.

Все это вынуждало правителей принимать меры для сохранения реальной власти в своих руках (меры

против дробления царского рода посредством эндогамных браков, включение в его состав купленных

жен и даже рабов (в Дагомее было 12 тыс. принцев и принцесс), послабления "зависимым селениям"

в пику знати);

- стабильности африканского общества способствовал умеренный характер классовой эксплуа-

тации (не отсюда ли европейские байки об "извечной африканской лени"?). Отсутствие товарного

обращения в регионе, где индивидуальные потребности могут быть сведены к минимуму, ослабило

"аппетиты" знати (она "потребляла" больше почести, чем избыточные материальные блага). Возмож-

ность миграций обусловила общую терпимость африканского общества. Для сбора умеренной дани с

"поКоренных" и "зависимых" селений достаточно было в основном силы традиций, в том числе кру-

говой поруки и штрафов, что обусловило слабость репрессивного аппарата. Патриархальное рабство

существовало в мягких формах - положение рабов (домашних, межплеменных) мало чем отличалось

от положения крепостных. Отсюда и неразвитость форм социального протеста в преимущественно

пассивной, а не активных формах (кое-где раб, недовольный своим хозяином, мог предложить свои

услуги другому хозяину; были бегства, самоубийства; была вера в расплату с обидчиком после смер-

ти - Д. Ливингстон столетиями спустя отмечал: "они радуются при мысли о том, что вернутся после

смерти в виде привидений убивать тех, кто продал их").

5. Жизнь африканского общества во всех ее проявлениях пронизана религиозными представле-

ниями и религиозной обрядностью. Это способствовало перерастанию стабильности африканского

общества в застойность (религия отстает от развития общества и сдерживает прогресс во всех сфе-

рах), сохранению родо-племенных отношений и предрассудков (например, каннибальский обычай

поедания наиболее уважаемых врагов, трактуемый как поедание силы врага). Именно под религиоз-

ным влиянием африканское общество, как считает В. Иорданский, "было убеждено, что ему известны

ответы на все вопросы". И в определенный момент развития это общество "перестало ставить перед

собой вопросы о социальной справедливости, происхождении и будущем человека и мира, о средст-

вах и путях улучшения жизни... Отказ от исканий стал приговором: общественные структуры окосте-

нели и застыли, движение общественной жизни замерло". Если в африканском обществе и были муд-

рецы и мыслители, религиозно незашоренные, то отсутствие письменности воспрепятствовало их

благотворному воздействию на общество.

Положительную роль в развитии отдельных районов южнее Сахары и особенно Восточной

Африки сыграло распространение ислама, а вместе с ним арабской торговли и культуры. Распростра-

няясь изначально через купцов, ислам стал преимущественно религией горожан. На африканской

земле ислам трансформировался в синкретическую религию под воздействием традиционных мест-

ных культов. Однако исламизация имела и негативные последствия. Восприятие этой религии от-

дельными группировками местной знати дало им религиозные основания для разжигания усобиц под

флагом джихада против остававшихся "заКоренелыми варварами" соотечественников, способствова-

ло развитию работорговли "черной костью" в бассейне Индийского океана.

137

4. НАЧАЛО ЕВРОПЕЙСКОЙ ЭКСПАНСИИ В АФРИКЕ

ХV век стал эпохой освоения португальцами морского пути вокруг Африки. В 1498 г. они дос-

тигли побережья Малинди в Восточной Африке, о чем местная хроника упоминает следующим обра-

зом: "Когда народ Малинди узрел людей Васко да Гамы, то понял он, что несут они войну и гибель и

пришел в великое уныние. Им дали все, что они просили, но они истребовали лоцмана, чтобы он по-

вел их в Индию и обратно в их страну, да будет она проклята... ". Истребованный португальцами вы-

шеупомянутый лоцман Ахмад ибн Маджид, "четвертый лев моря", впоследствии глубоко раскаивался

в содеянном:"О, если бы я знал, что от них будет!".

Установив в ХV-ХVI вв. морскую монополию в водах двух океанов, омывающих Африку, пор-

тугальцы ограничились точечной колонизацией ее побережья и захватов больших территорий не про-

водили (торговое посредничество, неэквивалентный обмен и "мирная работорговля" давали больше

прибылей при минимальных расходах, чем завоевания). В ХVII в. усиливается голландская экспансия

в Африке (Южную Африку они превратили в базу для экспансии, в "огород ОстИндской компании").

На побережье Гвинеи также хозяйничали Швеция, Дания, Бранденбург и даже Курляндия.

После вымирания индейцев Вест-Индии и развития плантационного хозяйства в Бразилии ра-

боторговля становится главным интересом европейцев в Африке. Африканский историк Кваме Доаку

справедливо отмечает: "Нет другого сюжета в африканской истории, о котором было бы так много

написано и который был бы так мало известен, как торговля рабами между Африкой и Америкой".

Африка превратилась в "заповедное поле" охоты на чернокожих в качестве одной из сторон знамени-

того "золотого треугольника" с 1000% прибылью (африканские рабы отправлялись в Америку - про-

изведенные ими в Америке товары (хлопок, табак, кофе, ром) отправлялись в Европу - европейские

товары (безделушки, оружие, джин) отправлялись в Африку). Функционирование этого треугольни-

ка, в основе которого лежал подневольный труд рабов, было оценено К. Марксом как "главный мо-

мент ПНК и основа буржуазной промышленности" Европы.

5. ПОСЛЕДСТВИЯ РАБОТОРГОВЛИ ДЛЯ АФРИКИ

Период 1450-1850 гг. можно квалифицировать как эпоху "похищения сыновей" Африки. П.

Лумумба написал об этом следующим образом:

"И день пришел, когда явился белый,

Он был хитрей и злее всех смертей.

Выменивал он золото твое

На зеркальца, на бусы-безделушки.

Насиловал твоих сестер и жен

И спаивал твоих сынов и братьев.

И в трюмы загонял твоих детей.

Тогда гремел там-там по деревням.

И люди узнавали, что отчалил

Чужой корабль к далеким берегам,

Туда, где хлопок - бог, а доллар - царь".

Колониальные круги и обслуживавшие их по социальному заказу специалисты прямо и кос-

венно оправдывали этот эпизод евро-африканского "взаимодействия" ссылками на полученные афри-

канцами от Европы приобретения. В их трактовке, привнесенные европейцами на африканскую поч-

ву новые высокопроизводительные с/х культуры (маниок, маис) способствовали росту народонаселе-

ния, который якобы компенсировал потери Африки от вывоза рабов. При этом они всячески пре-

уменьшают цифры вывоза (максимальные оценки вывоза - 160 млн. чел., минимальные - 10 млн.

чел.). Смягчающим вину работорговцев аргументом считается наличие рабства у африканцев в доко-

лониальный период (дескать, ничего нового и страшного не случилось). К приобретениям Африки

присовокупляют распространение христианства как "глубоко гуманной идеологии", грамотности и

образования.

Удельный вес Африки в населении планеты в результате вывоза рабов уменьшился с 20% до

10% на фоне демографического взрыва в Европе и в Америке того времени. Но дело не в абсолютных

цифрах вывезенных, а в потерянном континентом качестве. Вывозу подлежали в первую очередь

наиболее активные возрастные группы (рабов считали не по душам, а по "единицам". Единицей раба

138

считался негр 30-33 лет, ростом 180 см, без седины, со здоровыми зубами и без физических дефек-

тов). К цифрам вывоза следует присовокупить "упущенную рождаемость". 20% рабов были вывезены

из трех небольших районов Конго, Анголы, Гвинеи, что привело к их обезлюживанию (так, в к. ХVI

в. португальцы считали Анголу "самым большим невольничьим рынком, который не будет исчерпан

до конца света", но уже в нач. ХVII в. они же описывали ту же страну как "человеческую пустыню".

Католическое духовенство тоже приторговывало не только слоновой, но и "черной костью".

В результате работорговли произошло обесценение человеческой личности, как единственно

ценного товара, что привело к моральной деградации африканского общества. Система захвата-

продажи-покупки рабов превратила в пятую колонну Европы население и знать африканского побе-

режья. Обслуживание вышеуказанной системы стало чуть ли не основой существования целых госу-

дарств (Дагомея) и народов (бангала на реке Конго). Охотиться стали даже на соплеменников.

В сложившихся условиях общего нравственного падения пришло в упадок сельское хозяйство,

невзирая на внедрение новых с/х культур, деградировало ремесло (невыгодно и некому этим зани-

маться) и внутриафриканская торговля (вражда побережья и глубинки парализовали ее), усилилась

межплеменная вражда вообще, причем победителями теперь выходили не наиболее развитые, а

имеющие огнестрельное оружие благодаря лучшим отношениям с европейцами (в ХVIII в. только из

Бирмингема в Африку было отправлено 100 тыс. мушкетов - португальцы же принципиально не про-

давали африканцам мушкетов, но всячески преследовали виноградную лозу на этом континенте, что-

бы спаивать африканцев готовым португальским вином).

Политическая дестабилизация и нравственный упадок отразились на развитии социально-

политической сферы. Там, где государственная власть до прихода работорговцев отсутствовала, те-

перь появилась в уродливой форме. На место представительно-ритуальной монархии священновла-

стия приходит автократия как средство спасения общества во враждебном окружении. Рушились ве-

ками существовавшие мягкие формы зависимости и вассалитета на лестнице феодальной иерархии -

вассалов стали обращать в рабов за провинности, ранее наказываемые штрафами (адюльтер, напри-

мер). Там, где была стабильность, возникли раздоры и сепаратизм, поощряемые европейцами. Так,

португальцы вмешались во внутриполитическую борьбу в Конго. В 1665 г. правитель Конго призвал

"защитить нашу жизнь и свободу, которую португальская держава хочет отнять, чтобы властвовать

над нами... ". У главкома конголезской армией был почетный титул "макака", 80 тыс. личного состава

и тактика ведения войны посредством маневров для опустошения тылов врага и избегания генераль-

ных сражений против лучше вооруженного противника. Однако ни тактика, ни живая сила не могли

противостоять артиллерии португальцев.

Кровопускание, устроенное Африке работорговлей, и связанное с ним разложение африканско-

го общества, привели к регрессивным последствиям и ослабили сопротивление черного континента

его будущему завоеванию и разделу европейскими державами.

139

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Восточный и западный пути развития, возникшие соответственно в IV и I тыс. до н. э., доказали

устойчивость своих основных характеристик и утвердились в них в средние века: западный путь как

чередование радикальных модификаций частной собственности (античной, феодальной, капитали-

стической) и восточный путь как незначительное усовершенствование древневосточного строя в

рамках единой докапиталистической формации, основанной на АСП.

Восточное общество, положившее в древности начало человеческой цивилизации, в средневе-

ковую эпоху большую часть своей энергии направило не на продолжение успешно начатого разви-

тия, а на поддержание баланса отношений с природой (по части обеспечения всех членов общества

минимально необходимым количеством первичных природных ресурсов). Поэтому в средневековье

очаг цивилизации неуклонно перемещался из давно освоенных и бесперспективных при АСП тропи-

ческих и субтропических районов Востока в среднюю полосу умеренного климата, в Европу, все

больше переходившую к освоению вторичных природных ресурсов.

Усугубление диспропорции "избыток населения - недостаток земли", ненормальное и постоян-

но ухудшавшееся соотношение трудовых и земельных ресурсов наложило неизгладимый отпечаток

на развитие средневекового восточного общества: оно ориентировалось на стабильность за счет рос-

та. Обеспечение стабильности могло быть достигнуто только деспотической государственной вла-

стью как непосредственным субъектом производственных отношений, контролирующим эксплуати-

руемое крестьянство и противодействующим росту частнособственнической тенденции.

Жесткий порядок и культурно-традиционная стабильность обеспечили странам АСП возмож-

ность выживания, но не могли обеспечить возможность качественного развития. Европейское обще-

ство развивалось по линии преодоления малопроизводительного природного фактора многоотрасле-

вым сельским хозяйством, восточное общество - по линии приспособления монокультурного с/х к

высокопроизводительному природному фактору. Избыток дешевого труда и консервативный соци-

ально-политический фактор (установка на стабильность) блокировали НТП на Востоке: производство

и НТП там развивались параллельно, не оказывая друг на друга оплодотворяющего влияния, как в

Европе.

В средние века усиление демографического давления на землю при остановке НТП способст-

вовало окостенению АСП и усилению его основного противоречия - между объективной необходи-

мостью централизации государственной власти и неизбежным ее перерождением в деспотическую.

Правящие круги на Востоке искали выход из постоянно ухудшающегося соотношения природно-

экологического и социального факторов на путях не реформирования АСП, а ужесточения политиче-

ского режима, особенно в позднем средневековье.

Средние века в европейском смысле этого термина, как стадия господства в социально-

экономической сфере феодальных отношений, на Востоке отсутствовали. Восток и Запад этой эпохи

сближает только феномен политической децентрализации, однако ее последствия для двух миров

были противоположными: относительно кратковременный период феодальной раздробленности в

Европе базировался на достаточно высоком уровне технико-экономической базы и способствовал

развитию прогрессивных тенденций во всех сферах жизни общества, особенно по части развития го-

родов и связанных с этим "вольностей"; гораздо более длительный период политической децентрали-

зации на Востоке базировался на более низком, чем в Европе, уровне развития производительных сил

и товарно-денежных отношений и не способствовал прогрессивным сдвигам в экономике, политике и

культуре. Поэтому категория "восточного средневековья" существует в результате механического

переноса с европейской почвы (без качественного содержания средневековья европейского, но с его

хронологическими рамками).

В этот период Восток превосходил Европу по большинству количественных показателей (ВВП,

население). Однако Европа сумела совершить социальную, техническую, географическую, интеллек-

туальную революции и захватила историческую инициативу в свои руки благодаря превосходству

качественных характеристик буржуазного общества перед традиционным восточным. На Востоке же

АСП оказался нереформируемым: этому препятствовали и важнейшие элементы всех восточных ре-

лигий. Из замкнутого круга проблем Восток мог выйти только под мощным внешним воздействием

более прогрессивной формации, до чего в средние века дело еще не дошло.

Восток огромен и многолик. Однако при всех различиях между основными восточными циви-

лизациями (дальневосточно-конфуцианской, индо-буддистской, арабо-мусульманской) у них все-

таки гораздо больше общего, особенно отношения по вертикали "государство - общество - человек",

препятствовавшие развитию горизонтальных общественных связей вообще и частнопредпринима-

140

тельской инициативы, в частности. Развитие этих цивилизаций сдерживалось рядом общих для них

неблагоприятных факторов:

1) консервативным характером государства, крестьянской общины, корпораций, религиозных

систем;

2) сословно-классовым эгоизмом гражданско-бюрократической элиты, которая ограничивала:

- военную элиту как политического соперника, чем ослабила оборонный потенциал земледель-

ческих цивилизаций;

- торгово-ремесленную верхушку как финансово-экономического соперника, чем замедлила

развитие товарно-денежных отношений и создала отрицательный социальный климат для торгово-

предпринимательской деятельности;

- свободную мысль как угрозу идеологической монополии союза гражданской бюрократии и

клерикалов, чем воспрепятствовала не только НТП, но и осознанию Востоком самого себя и своего

места в менявшемся мире.

3) цивилизационно-стадиальной многоукладностью Востока, которая привела к столкновению

противоположных типов производства (КТП-АТП) и пагубно отразилась как на побежденных земле-

дельческих, так и побеждавших кочевых обществах (видимо, не случайно единственной страной

Азии, избежавшей впоследствии колониального и полуколониального закабаления, стала Япония, не

знавшая в средневековье нашествий кочевников).

Под воздействием вышеуказанных неблагоприятных факторов, в отличие от маленькой полу-

нищей Европы, сумевшей вложить деньги в производство и пойти по пути буржуазного прогресса,

огромный богатый Восток не смог превратить "допотопные" формы капитала в промышленный капи-

тал: деньги Востока пошли по другим направлениям, не способствующим социально-экономическим

сдвигам (в земельные сделки для сдачи земли в аренду, в ростовщичество и накопление бесполезных

для производства сокровищ, в прожигание жизни богатой восточной верхушкой, в распыление между

наследниками богатых состояний из-за отсутствия на Востоке системы майората).

Средние века стали периодом наибольшего расхождения путей развития двух основных ветвей

человеческого общества. В результате победы частнособственнической тенденции традиционное ев-

ропейское общество (незначительное меньшинство человечества) смогло подвергнуться буржуазной

трансформации. На Востоке же (подавляющее большинство человечества) тенденция развития про-

изводительных сил на старой производственной основе превалировала над качественным ростом и

общество сохранило свой традиционный характер. С точки зрения результатов развития в средние

века Европа совершила качественный скачок, а Восток эти полторы тысячи лет не сумел использо-

вать эффективно, эволюционируя "по кругу" и накапливая чисто количественные показатели.

141

ЛИТЕРАТУРА

Литература к первому разделу

1.Баландин Р.К., Бондарев Л.Г. Природа и цивилизация. М., 1988

2.Березный А.Л. К спорам о хронологическом рубеже между средними веками и Новым временем на Востоке. -

НАА, 1973, №4

3.Бродель Ф.Материальная цивилизация, экономика и капитализм ХV-ХVIII вв. Т.1. Структуры повседневно-

сти: возможное и невозможное.

4.Буддизм, государство и общество в странах Центральной и Восточной Азии в средние века. М., 1982

5.Васильев Л.С. Христианство и конфуцианство (опыт сравнительного социологического анализа) - История и

культура Китая. М., 1974

6.Васильев Л.С. История религий Востока. М.1988

7.Васильев Л.С. История Востока. Т.1. М., 1994

8.Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма - Избранные произведения. М., 1990

9.Галич З.Н. К сравнительной характеристике базисных структур Европы и Азии в канун промышленной рево-

люции. - Исторические факторы общественного воспроизводства в странах Востока. М., 1986

10.Государство в докапиталистических обществах Азии. М..1987

11.Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1988

12.Журавский А.В. Христианство и ислам. М., 1990

13.Зарин В.А. Запад и Восток в мировой истории 14-19 вв. М., 1991

14.Зотов В. Китай: истоки политического кризиса - ИЛ, 1989, №11

15.Ерасов E.G. Культура, религия и цивилизация на Востоке. М., 1990

16.Иванов Н.А. Упадок Востока и установление мировой гегемонии Западной Европы. - Восток, 1994, №4

17.История и культура народов Азии, Африки и Латинской Америки (с древнейших времен до наших дней)/под

ред. А.А.Искендерова - ВИ, 1995-1997

18.История стран Азии и Африки в средние века. Ч.I-II. М., 1987

19.Классы и сословия в докапиталистических обществах Азии. М., 1986

20.Конрад Н.И. Запад и Восток. М., 1972

21.Крывелев И.А. История религий.Очерки в двух томах.Том второй. М., 1988

22.Кульпин Э.С. По поводу концепций китайской цивилизации М.Вебера и К.Витфогеля. - Восток и мировое

обществознание. М., 1991

23.Кульпин Э.С. Человек и природа в Китае. М., 1990

24.Ланда Р.Г. Восток: цивилизация, формация, социум. - ВИ, 1995, №4

25.Литература Востока в средние века. Т.I-II. М., 1970

26.Маркс К. К критике политической экономии.Предисловие. - Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., Т.13

27.Маркс К. Критика политической экономии. - Там же, Т.25, Ч.II

28.Маркс К., Энгельс Ф. Соч., 2-е изд., Т.2б (письма Ф.Энгельсу от 2 июня 1853 г. и К.Марксу от 6 июня 1853

г.)

29.Маркс К. Формы, предшествующие капиталистическому производству. - Там же, Т.46, Ч.1.

30.Мечников Л. Цивилизация и великие исторические реки. М., 1995

31.Никифоров В.Н. Восток и всемирная история. М., 1975

32.Общее и особенное в истории стран Востока. М., 1966

33.Общественные движения и их идеология в добуржуазных обществах Азии. М., 1988

34.Петров А.М. Внешняя торговля древней и средневековой Азии в отечественном востоковедении. - Истори-

ческие факторы общественного воспроизводства в странах Востока. М., 1986

35.Проблемы докапиталистических обществ в странах Востока. М., 1971

36.Рейснер Л.И. Введение в историко-теоретическое исследование городов и городских систем Востока и Запа-

да. - Города на Востоке: хранители традиций и катализаторы перемен. М., 1990

37.Типы общественных отношений на Востоке в средние века. М., 1982

38.Тойнби А.Дж. Постижение истории. М., 1991

39.Цивилизации. Вып.1. М., 1992

40.Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993

41.Экономические контакты Восток-Запад. - ААС, 1982, №12

42.Янов А. Истоки автократии. - Октябрь, 1991, №8

142

Литература по истории Китая

1. Бокщанин А. А. Китай и страны Южных морей. М., 1968.

2. Бокщанин А. А. Императорский Китай в нач. ХV в. М., 1976.

3. Бокщанин А. А. Удельная система в позднесредневековом Китае: пе-риод Мин. М., 1986.

4. Васильев Л. С. Культы, религии, традиции в Китае. М., 1970.

5. Гончаров С. Н. Китайская средневековая дипломатия: отношения ме-жду империями Цзинь и Сун 1127-1142.

М., 1986.

6. Дао и даосизм в Китае. М., 1982.

7. Доронин Б. Г. Государственное историописание в Китае - Всемирная история и Восток. М., 1989.

8. История и культура Китая. М., 1974.

9. История Китая с древнейших времен до наших дней. М., 1974.

10. Историческая наука в КНР. М., 1981.

11. Китай: государство и общество. М., 1977.

12. Китай: традиции и современность. М., 1976.

13. Китайские социальные утопии. М., 1987.

14. Конрад Н. И. Синология. М., 1995.

15. Конфуцианство в Китае: проблемы теории и практики. М., 1982.

16. Кычанов Е. И. Основы средневекового китайского права. М., 1986.

17. Кульпин Э. С. Человек и природа в Китае. М., 1990.

18. Лапина З. Г. Политическая борьба в средневековом Китае (40-70 гг. XI в.). М., 1970.

19. Лапина 3. Г. Учение об управлении государством в средневековом Китае. М., 1985.

20. Личность в традиционном Китае. М. . 1992.

21. Малявин В. В. Гибель древней империи. М., 1983.

22. Малявин В. В. Китай в ХVI-ХVII вв. Традиции и культура. М., 1995.

23. Мартынов А. С. Доктрина императорской власти и ее место в офици-альной идеологии императорского Ки-

тая - Всемирная история и Восток. М., 1989.

24. Новое в изучении Китая. М., 1988.

25. Общественные науки в КНР. М., 1986.

26. Переломов Л. С. Конфуцианство и легизм в политической истории Китая. М., 1981.

27. Переломов Л. С. Слово Конфуция. М. . 1992.

28. Переломов Л. С. Конфуций: жизнь, учение, судьба. М., 1993.

29. Поршнева Е. Б. Религиозные движения позднесредневекового Китая. Проблемы идеологии. М., 1991.

30. Сидихменов В. Я. Китай: страницы прошлого. М., 1987.

31. Сидихменов В. Я. Маньчжурские правители Китая. М., 1985.

32. Софронов М. В. Китайский язык и китайское общество. М., 1979.

33. Стужина Э. П. Китайский город XI-XIII вв. Экономическая и соци-альная жизнь. М., 1979.

34. Тайные общества в старом Китае. М., 1970.

35. Тихвинский С. Л. История Китая и современность. М., 1976.

36. Торчинов Е. Даосизм. М., 1993.

37. Тяпкина Н. И. Деревня и крестьянство в социально-политической системе Китая. М., 1984.

38. У Хань. Жизнеописание Чжу Юаньчжана. М., 1980.

39. Харро фон Зенгер. Стратагемы: о китайском искусстве жить и выжи-вать. М., 1995.

40. Федоренко Н. Т. Избранные произведения. T. I-II. М., 1987.

41. Этика и ритуал в традиционном Китае. М., 1988.

42. Ям Юн-го. История древнекитайской идеологии. М., 1957.

Литература по истории Японии

1. Воробьев М. В. Японский кодекс "Тайхо-еро-ре" (VIII в.) и право раннего средневеко-вья. М., 1990. 2. Во-

робьев М. В. Япония в III-VII вв. М., 1980. .

3. Воробьев М. В., Соколова Г. А. Очерки по истории науки, техники и ремесла в Япо-нии. М., 1976.

4. Григорьева Г. П. Японская художественная традиция. М., 1979.

5. Григорьева Г. П. Красотой Японии рожденный. М., 1993. .

6. Гришелева Л. Д. Формирование японской национальной культуры. М., 1986.

7. "Дух Ямато" в прошлом и настоящем. М., 1989.

143

8. Дискуссионные проблемы японской истории. М., 1991. .

9. Долин А. А., Попов Г. В. Кэмпо: традиция воинских искусств. М., 1992.

10. Долин А. А. Путь самурая. История возникновения и традиции военного сословия самураев. - ПДВ, 1989, №

6.

11. Жуков Е. М. История Японии. М., 1939 .

12. Загорский А. В. Япония и Китай. Пути общественного развития в оценке японской историографии. М., 1991.

.

13. Игнатович А. Н. Буддизм в Японии. Очерк ранней истории. М., 1988.

14. Игнатович А. Н. Лотос и политика: необуддийские движения в общественной жизни Японии. М., 1989.

15. Иофан Н. А. Культура древней Японии. М., 1974.

16. Искендеров А. А. Тоетоми Хидэеси. М., 1984.

17. Иэнага Сабуро. История японской культуры. М., 1972. .

18. Кирквуд К. Ренессанс в Японии. М., 1988.

19. Королев С. И. Вопросы этнопсихологии в работах зарубежных авторов. М., 1970.

20. Михайлова Ю. Д. Школа национальных наук в Японии (к вопросу об истоках япон-ского национализма). -

НАА, 1987, № 2.

21. Мещеряков А. Н. Древняя Япония. Буддизм и синтоизм: проблемы синкретизма. М., 1987.

22. Мещеряков А. Н. "Христианское столетие" в Японии: проблема культурного оттор-жения. - Восток, 1993, №

5.

23. Накасонэз Я. Мы - японцы. - НВ, 1993, № 21.

24. Николаева Н. С. Художественная культура Японии ХVI столетия. М., 1986.

25. Николаева Н. С. Япония-Европа. Диалог в искусстве сер. ХVI - нач. ХХ в. М., 1996.

26. Пасков С. С. Япония в раннее средневековье. VII-ХII вв. М., 1987.

27. Подпалова Г. И. О типологии японского феодализма. - Типы общественных отно-шений на Востоке в сред-

ние века. М., 1982.

28. Повесть о доме Тайра. М., 1982.

29. Роджерс Ф. Дж. Первый англичанин в Японии. М., 1987.

30. Симонова-Гудзенко Е. К. О появлении богини Аматерасу в японском мифологиче-ском пантеоне. - Япония:

идеология, культура, литература. М., 1989.

31. Сила-Новицкая Т. Г. Культ императора в Японии. М., 1990.

32. Светлов Г. Е. Путь богов. М., 1985

33. Светлов Г. Е. Колыбель японской цивилизации. М., 1994.

34. Скворцова Е. Л. "Христианский век" в Японии. К проблеме взаимодействия нацио-нальных культур. - Чело-

век и мир в японской культуре. М., 1985.

35. Спеваковский А. Б. Религия синто и войны. М., 1987.

36. Спеваковский А. Б. Самураи - военное сословие Японии. М., 1981.

37. Таксами Ч. М., Косарев В. Д. Кто вы, айны? М., 1990. .

38. Толстогузов А. А. Очерк истории Японии VII-ХIV вв. М., 1995. .

39. Чудодеев Ю. В., Каткова З. Д. Китай-Япония: любовь или ненависть. М., 1995.

Литература по истории Кореи

1. Ванин Ю. В. Феодальная Корея в ХIII-ХIV вв. М., 1962.

2. Ванин Ю. В. Аграрный строй феодальной Кореи ХV-ХVI вв. М., 1981. .

3. Волков С. В. Чиновничество и аристократия в ранней истории Кореи. М., 1987. .

4. История Кореи. Т. 1. М., 1974.

5. История Кореи (пер. с кор.). Т. 1. М., 1960. .

6. Ким Бусик. Самгук Саги. М., 1959.

7. Пак М. Н. Очерки ранней истории Кореи. М., 1979.

8. Серов В. М. Поход монголов в Корею 1231-32 гг. и его последствия. - Тата-ро-монголы в Азии и Европе. М.,

1977.

Литература по истории монголов

1. Алексеев В. П. О некоторых аспектах изучения производительных сил в империи Чингис-хана. - Всемирная

история и Восток. М., 1989.

2. Вернадский Г. В. Монголы и Русь. М., 1997.

144

3. Гумилев Л. Н. Древняя Русь и Великая Степь. М., 1989.

4. История Монгольской Народной Республики. М., 1983. .

5. Кычанов Е. И. Жизнь Темучжина, думавшего покорить мир. Бишкек, 1993.

6. Татаро-монголы в Азии и Европе. М., 1977.

7. Эренжен Хара-Дован. Чингис-хан как полководец и его наследие. Элиста, 1991. .

Литература по истории Индии

1. Азимджанова С. А. Государство Бабура в Кабуле и Индии. М., 1977.

2. Алаев Л. Б. Темп и ритм индийской цивилизации. - Цивилизации. М., 1992.

3. Антонова К. А., Бонгард-Левин Г. М., Котовский Г. Г. История Индии. М., 1973.

4. Ашрафян К. 3. Феодализм в Индии: особенности и этапы развития. М., 1977.

5. Ашрафян К. 3. Феодальное государство и город в средневековой Индии. (ХIII-XVIII вв.) - Государство в до-

капиталистических обществах Азии. М., 1987.

6. Ашрафян К. 3. Дели: история и культура. М., 1987.

7. Бонгард-Левин Г. М. Древнеиндийская цивилизация: философия, наука, рели-гия. М., 1980.

8. Бэшем А. Чудо, которым была Индия. М., 1977. .

9. Гусева Н. Р. Индуизм. М., 1977. .

10. Индийская жена. М., 1996. .

11. История Индии в средние века. М., 1968.

12. Куценков А. А. Эволюция индийской касты. М., 1983.

13. Медведев Е. М. Очерки истории Индии до XIII в. М., 1990.

14. Неру Д. Открытие Индии. Кн. 1. М., 1989. .

15. Неру Д. Взгляд на всемирную историю. T. I-III. М., 1977.

16. Очерки экономической и социальной истории Индии. М., 1973.

17. Паниккар К. М. Очерк истории Индии. М., 1961.

18. Рыбаков Р. Б. Социально-регулятивные функции индуизма. - Индуизм: традиции и современность. М., 1985.

Литература по истории Ирана

1. Бойс М. Зороастрийцы: их верования и обычаи. СПб., 1994.

2. Бушев П. П. История посольств и дипломатических отношений русского и иранского государств в 1613-1621

гг. М., 1987.

3. Дорошенко Е. А. Зороастрийцы в Иране. М., 1982.

4. Жигалина О. И. Этносоциальная эволюция иранского общества. М., 1996. .

5. История Ирана. М., 1977..

6. Колесников А. И. Государство и сословная структура общества Сасаниндского Ирaнa (III-VII вв.) - Государ-

ство в докапиталистических обществах Азии. М., 1987.

7. Луконин В. Г. Древний и средневековый Иран. М., 1987.

8. Петрушевский И. П. Иран и Азербайджан под властью Хулагуидов. - Монголо-татары в Азии и Европе. М.,

1972.

9. Туманович Н. Н. Европейские державы в Персидском Заливе в 16-19 вв. М., 1982.

Литература по истории арабского Халифата

1. Беляев Е. А. Арабы, ислам и арабский халифат в раннее средневековье. М., 1965.

2. Большаков О. Г. История Халифата. Т. I-II. М., 1989-93.

3. Грюнебаум Г. Э. Классический ислам. 600-1258. М., 1986.

4. Еремеев Д. Е. Ислам: образ жизни и стиль мышления. М., 1990.

5. Ирвинг В. Жизнь Магомета. М., 1990.

6. Ислам. Энциклопедический словарь. М., 1991.

7. Керимов Г. М. Шариат и его социальная сущность. М., 1978.

8. Климович Л. И. Книга о Коране, его происхождении и мифологии. М., 1986.

9. Коран /пер. И. Ю. Крачковского М., 1990.

10. Коран /пер. В. Пороховой М., 1991.

11. Массэ А. Ислам: очерк истории. М., 1982.

145

12. Очерки истории арабской культуры V-ХV вв. М., 1982.

13. Пиотровский М. Б. Коранические сказания. М., 1991.

14. Тимофеев И. Бируни. ЖЗЛ. М., 1986.

15. Чистякова Т. А. Арабский халифат. М., 1962.

Дополнительная литература:

1. Панова В. Ф., Вахтин Ю. Б. Жизнь Мухаммеда. М., 1990.

Литература по истории Османской империи

1. Гасратян М. А., Орешкова С. Ф., Петросян Ю. А. Очерки истории Турции. М., 1983.

2.Дранов Б. А. Черноморские проливы: международно-правовой режим. М., 1948.

3. Записки янычара. М., 1978.

4.Иванов Н. А. О типологических особенностях арабо-османского феодализма. - Типы общественных отноше-

ний на Востоке в средние века. М., 1982.

5. Мейер М. С. Влияние демографических процессов на социально-экономическую жизнь Османской империи

XVI в. - Зарубежный Восток и вопросы экономической истории. М., 1986.

6. Османская империя: система государственного управления, социальные и религиозные проблемы. М., 1986.

7. Петросян Ю. А. Османская империя: могущество и гибель. М., 1990.

8. Рансимен Р. Падение Константинополя в 1453 г. М., 1983.

Дополнительная литература:

1. Загребельный П. Роксолана. М., 1994.

Литература по истории Тропической Африки

1. Африка: возникновение отсталости и пути развития. М., 1974. .

2. Африка еще не открыта. М., 1967.

3. Африка: культурное наследие и современность. М., 1985.

4. Бондаренко Д. М. Бенин накануне первых контактов с европейцами. М., 1995.

5. Бюттнер Tea. История Африки с древнейших времен. М., 1981.

6. Дэвидсон Б. Африканцы: введение в историю культуры. М. . 1975

7. Дэвидсон Б. Новое открытие древней Африки. М., 1962.

8. Дэвидсон Б. Черная мать. М., 1964. 3.

9. Дюбуа У. Африка. М., 1961

10. Изучение истории Африки. Проблемы и достижения. М., 1985.

11. Культуры Африки в мировом цивилизационном процессе. М., 1996

12. Львова Э. С. Этнография Африки. М., 1984.

13. Орлова А. С., Хазанов А. М. Ранние формы колониализма и работорговля в Западной Экваториальной Аф-

рике в ХVI-ХVIII вв. (на примере Анголы) - Африка в новое и новейшее время. М., 1976.

14. Орлова А. С., Львова Э. С. Страницы истории великой саванны. М., 1978.

15. Сюре-Каналь Ж. Африка Западная и Центральная. М.,

16. Урсу Д. П. Историография истории Африки. М., 1990.

СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ

АСП - азиатский способ производства

АТП - азиатский тип производства

ААС - журнал "Азия и Африка сегодня"

ВГО - Великие географические открытия

ЕТП - европейский тип производства

ИЛ - журнал "Иностранная литература"

ИСАА - история стран Азии и Африки

НАА - журнал "Народы Азии и Африки"

НВ - журнал "Новое время"

НТП - научно-технический прогресс

ПДВ - журнал "Проблемы Дальнего Востока"