ОДНКНР . 8 класс

С 13.04 – 17.04

№

уро

ка

Тема урока Что надо сделать

уч-ся

Электронные помощники

2 Традиции

донских

казаков в 18

веке

1.Ознакомиться с

источником

2.Просмотреть

презентацию

3.Ответьте на

вопросы (смотри

ниже)

1. Презентация

https://multiurok.ru/files/priezien

tatsiia-pravoslavnyie-traditsii-

donskikh-k.html

1. Источник

Культура, традиции и обряды донского казачества

СОДЕРЖАНИЕ

Введение 1. Культура донского казачества 2. Традиции, обычаи, и обряды донских казаков Заключение Список использованной литературы

Введение

Начиная с киевского периода своей истории средневековая Русь развивалась как одна из крупнейших стран Европы. На ее обширной территории, занимавшей значительную часть Восточно-Европейской равнины, имели место весьма заметные различия между входившими в ее состав регионами — княжествами и землями, каждое из которых обладало своей географической, этнической, хозяйственной и культурно-исторической спецификой. В XVI-XVII вв., со времени позднего средневековья, Российское государство существенно расширило свои пределы и, превратившись в европейско-азиатскую державу, стало объединять разные этносы со своими существенными особенностями культуры. На просторах Восточной Европы и Северной Азии складывалось единое цивилизационное пространство, причем Россия напоминала уже не просто страну, но целый континент, цивилизация которого отличалась от цивилизаций Запада и Востока.

Вместе с тем степень единства и внутренней целостности России, как и всякого средневекового государства, была весьма относительной. В условиях существования единого политического центра страна представляла собой конгломерат регионов.

Одним из регионов России являлась Донская земля, население которой составляли казаки. Этот значительный по территории но слабо заселенный край играл в жизни страны роль несравненно более значительную, чем доля его населения в общей численности населения России. Для государства он был во многом уникален. Дон был единственным местом в стране, где цивилизация существовала еще в античное время. На Дону как нигде близко соприкасались

цивилизации России и Ближнего Востока, где русский и тюркский элемент нашли в казачестве свое соединение. Дон являлся колонизируемой из России территорией, и ряды казачества пополнялись выходцами из русских городов и уездов. Сами донские казаки существенно отличались по своему состоянию от всех других слоев населения России и оказывали значительное воздействие на внутреннее и международное положение страны. Перефразируя В.Г.Белинского, можно сказать, что история казачества – «побочная река, впадающая в большую реку русской истории». Следовательно, сама история Российского государства была бы неполной без всестороннего учета того большого вклада, который внесло в нее донское казачество.

Наиболее интересным моментом в изучении казачества является культура и традиции, обряды. Исследование данной темы позволяет глубже разобраться в сущности происходивших в то время процессов, уяснить характер и, главное, понять такое специфическое явление русской жизни, как казачество.

Целями реферата является рассмотрение культуры донского казачества, изучение их традиций и обычаев.

1. Культура донского казачества

Своеобразные условия жизни на Дону, особенности характера и мировоззрения донских казаков предопределили возникновение оригинальной культуры донского казачества. Эта культура являлась частью русской культуры, что было связано с наличием в казачьих рядах устойчивого русского большинства. Вместе с тем донские казаки составляли ту часть русского народа, которая была наиболее открытой для тесного общения с соседними народами ближневосточной исламской, по преимуществу тюркской культуры. Общению с этими народами содействовало географическое соседство с ними, а также разные формы невоенных контактов — частые сходки с целью ведения мирных переговоров, выкупа друг у друга пленных, торговли. Несшие постоянные потери в боях, казаки охотно принимали в свои ряды представителей соседних народов, и донские татары всегда были заметной частью донского казачества. Отсюда возникали условия для взаимопроникновения культур, для складывания в культуре донского казачества, русской в своей основе, тюркской струи.

Одним из наиболее важных каналов ее проникновения являлся язык. В русском языке донских казаков приживалось немало тюркских слов. Помимо слова «казак» в речи донцов прижилось немало оригинальных слов, перешедших из тюркских языков и неупотребляемых или мало употребляемых в русских городах и уездах: есаул, каторга, ясырь (слова, часто употребляемые в войсковых отписках, где сообщалось о морских походах донских казаков); аманат (заложник; об обмене атаманами с азовцами при заключении с ними перемирия Войско не раз сообщало в Москву); кубелек, кобелек (старинное праздничное платье донских казачек, от тюркского слова «кобелек», «кебелек» — мотылек, бабочка, так как широкие рукава напоминали крылья; кичка (головной убор казачек с двумя или четырьмя рожками, чулан (сени в доме, коридор без окон) и т.д.

Достаточно широко, особенно среди женщин, употреблялось и тюркское наречие. По мнению составителей «Казачьего словаря-справочника», на Нижнем Дону «женщины сохранили до наших дней остатки наречия азовских казаков». Здесь допущено несомненное преувеличение, связанное со стремлением авторов и составителей словаря показать нерусские корни донского казачества. Тем не менее, в языке донцов попадаются оригинальные тюркские слова, встречавшиеся в речи казаков еще в XVI-XVII вв.

Помимо языка, влияние на казаков их тюркских соседей проявлялось и в одежде, поскольку среди казаков было принято одеваться «по-татарски». И вообще разнообразие одежды донских казаков отражало не только этническую пестроту, но и взаимовлияние различных культур, в частности, помимо русской и тюркской культур, культуры горцев Кавказа, с конца XVII в. — калмыков.

Казаки русского происхождения воспринимали, кроме того, у татар культуру ведения скотоводческого степного хозяйства, усваивали приемы степной войны и, по крайней мере, нисколько не уступали в знании и умении применить их ни крымцам, ни азовцам, ни ногаям.

Проявилось также несомненное влияние близкой украинской культуры, проводником которой выступали запорожцы. В частности, фольклор донских и запорожских казаков знает немало близких образов и сюжетов. Это — образы Днепра Славутича и Дона Ивановича, помутившихся от гибели своих сынов-казаков и разные варианты песен об убитом казаке.

Таким образом, самобытность культуры донского казачества заключалась в значительной мере в том, что в ней переплетались элементы культур тех этносов, которые составили казачье сообщество на Дону, при наличии русской основы этой культуры, что отражало преобладание в войске Донском русских по происхождению казаков.

В том, что касается русской основы культуры донских казаков, то исследователи обращали внимание на наличие определенного ее сходства с одним из областных, весьма своеобразных вариантов общерусской культуры — с культурой Северо-запада Руси. Несмотря на сравнительную географическую удаленность Новгорода и Пскова от Дона, для такого сходства существовали определенные предпосылки. К ним относилось сходство во внутреннем политическом устройстве — свободы и республиканский строй, господствовавшие как в средневековых республиках Северо-запада Руси, так и на Дону, большая роль военного начала в жизни и пограничных с занятой немцами Прибалтикой землях Пскова и Новгорода, и на Дону, расположенном на рубеже с турецко-крымскими владениями, известная общность черт характера населения Северо-запада Руси и донцов — отвага, свободолюбие, буйный нрав и т.д. Черты такого сходства проявлялись и в некоторых особенностях языка.

По мнению Е.П.Савельева, почитание на Дону Николы угодника также было связано с Новгородом и Псковом, где культ этого святого имел широкое распространение. Между тем, культ Николы угодника — не какой-нибудь местный, а общерусский культ. Это бросалось в глаза иностранцам. Так, Д. Флетчер отмечал, что русские «почитают главным своим заступником» святого Николая. Следовательно, почитание на Дону Николы угодника имело общерусские корни. Помимо Николы, среди казаков было распространено почитание святых соловецких чудотворцев Зосимы и Савватия. Распространен был на Дону общерусский культ Пресвятой Богородицы. А вот в восьмигранной форме донских церквей Н.Лаврский видел проявление не новгородского, а украинского влияния. Такой план был характерен для украинского барокко, а украинские церкви XVI-XVII вв. послужили прототипом для более поздних донских церквей. В стиле украинского барокко был выстроен в начале XVIII в. каменный войсковой Воскресенский собор, сменивший деревянный собор

Воскресенья Христова, построенный в Черкасском городке в 1652 г. и горевший в 1670 и в 1687 гг.

Одним из основных элементов культуры донского казачества как воинского сообщества являлось его военное искусство. Воинская жизнь и воинский быт казачества наложили отпечаток на его материальную и духовную культуру. Интересами ведения оборонительной и наступательной войны определялось возникновение таких оригинальных достижений материальной культуры, как казачьи поселения-городки и струговой флот. Воинским духом проникнута вся литература донского казачества — как устное народное творчество, так и письменная литература.

Формами устного народного творчества донских казаков были как старинные былины, так и новые — песни. Для одних исследователей сам факт распространения былин на Дону — свидетельство прямой связи между культурой новгородцев и культурой донских казаков .Другие исследователи, однако, указывали на то, что былины о героях новгородского фольклора — Василии Буслаеве и купце Садко — были представлены на Дону не столь уж широко. Главные герои былин, записанных на Дону — известные русские богатыри Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович, а характерные для былин киевского цикла упоминания о Киеве и князе Владимире довольно редки. Всего на Дону, по подсчетам Я.П. Лепилина, записано около 100 вариантов былин.

Характерная черта донских былин — совмещение реалий казачьей жизни и более позднего времени с фольклорными традициями русского народа, уходившими своими корнями в далекий киевский период его истории. В этом выражалась прямая преемственность между русской культурой средневековья и культурой донских казаков, выросшей и развивавшейся на ее почве.

Еще одна важная особенность донских былин — их глубокое сходство с донскими казачьими песнями. Проявилось оно в самой манере их исполнения. Если северные русские былины, как обратил внимание А.М.Листопадов, исполняются речитативом и полуречетативом на один голос, то на Дону было распространено их хоровое исполнение, так же, как и исполнение песен. Проявлялось оно и в историко-героической направленности многих донских песен. Вместе с тем в отличие от былины песня посвящена художественной разработке конкретного исторического сюжета.

Помимо исторических, на Дону были распространены песни иных жанров. Собиратель песен И.И.Кравченко подразделял их в 1938 г. на походные, лирические, любовные, хороводные, плясовые и детские. Кроме того, боевая обстановка и распространение семейной жизни способствовали возникновению такого жанра, как плач по убитому. Исследователи-фольклористы и музыковеды относят песни этого жанра к числу самых старинных. Влияние донского казачьего фольклора на устное творчество всего русского народа, жителей городов и уездов России было несомненным. Не случайно поэтому на русском Севере и в Поволжье были написаны песни, сюжеты которых заимствовались от донских казаков — такие, как песни об убийстве И. Карамышева и о взятии Азова.

Наряду с устным народным творчеством на Дону сложилась собственная письменная и литературная традиция. Одной из важнейших основ ее являлось распространение среди донского казачества грамотности и книжной образованности. В этом отношении определенный пример донцам могли подавать их боевые братья — запорожцы. Они имели более предпочтительные условия для распространения

грамотности и книжного знания. Дело состояло в том, что украинский народ, находившийся под гнетом Речи Посполитой, испытывал глубокую внутреннюю потребность в сохранении своей культурной самобытности. Отсюда — широкое распространение на Украине образования, чему способствовали братские школы при церквях и монастырях. Именно на Украине было открыто в 1632 г. первое высшее учебное заведение в восточнославянских землях Киево-Могилянская академия, первым «опекуном» которой стал митрополит киевский и галицкий П.Могила. Конечно, Украина XVII в. была центром восточнославянской образованности, и именно через нее проникало в то время в Московскую Русь как православное — греческое и южнославянское, так и западное культурное влияние, и в этом отношении запорожцы находились в более благоприятных условиях, чем донские казаки. На Дону и во второй половине XVII в. грамотность не играла роли даже при занятии места войскового атамана. Так, занявший это место в 1686 г. Самойло Лаврентьев проявил себя как храбрый и умелый боевой предводитель, но был при этом, по словам самих казаков, «человек… простой, грамоте не умеет» . Тем не менее, грамотные казаки на Дону были отнюдь не редки. Они обязательно встречались в каждом казачьем городке, поскольку между Войском и городками существовала переписка.

Знание Священного Писания составляло в то время важный показатель образованности. Казаки не являлись глубокими знатоками богословия. Однако знания их оказались все-таки достаточными для того, чтобы в словах прибывшего летом 1687 г. в Черкасский городок с Медведицы проповедника Кузьмы Косого усмотреть ересь, не соответствовавшую христианскому вероучению. О знакомстве казачества с Библией свидетельствует их устное народное творчество, в котором присутствует образ «Вавилон-города», подвергавшегося нападению былинного «Змея Тугаринова» — Тугарина Змеевича русских былин. Жители Вавилона называются в песне «вавилонщички». Это слово было известно в казачьей среде, и его употреблял в варианте «вавилощики» в 1919 г. герой «Тихого Дона» дед Гришка Коршунов. Еще одним следом книжного просвещения в казачьей среде является образ Александра Македонского в народной песне. Песни о великом полководце древности ходили на Руси еще с киевских времен. Появление этого образа в устном творчестве казачества — результат знакомства казаков с популярной в то время в средневековой России переводной литературой. И если этот известный по переводной литературе образ знали в широких кругах казачества, то, тем более, знали его войсковые дьяки, грамотные и книжные люди, в частности, создатель повести о взятии Азова в 1637 г. В повести «Александра, царя Макидонского» автор упомянул в связи с тем, что перед походом атаманы и казаки у него и у «прочих храбрых воин» «и крепость и храбрость и мужество взяли».

Повести донских казаков о событиях 1637-1642 гг., связанных с взятием войском Донским Азова в 1637 г., с пребыванием его в этом городе и с его героической обороной 1641 г. — Азовским осадным сидением — выдающееся явление русской литературы XVII в. Оно относится к такому распространенному жанру всей русской средневековой литературы, как воинские повести.

Песни содержат такой типичный элемент русских воинских повестей, как речи. В «Исторической» повести это — речь атамана Михаила Ивановича Татарина, в «Поэтической» — речь турок и ответная речь казаков. Типичны для русской воинской литературы содержащиеся в азовских повестях батальные сцены, написанные с глубоким знанием событий и военного дела. Столь же типичен для казачьих повестей и образный язык, характерный для русской воинской литературы. Писатели-казаки умело использовали такие литературные приемы, как эпитеты и гиперболы, а также сочетали народную и книжную речь с введением некоторых оборотов донского канцелярского письма. В этом выражались традиции, характерные не только для

русской литературы, но и для документов, исходивших от войска Донского — войсковых отписок в Москву и войсковых грамот, рассылавшихся по казачьим городкам. Образность языка была типичной чертой таких документов.

Донские писатели — авторы азовских повестей, в том числе единственный известный из них, Ф.Порошин, опирались в своем литературном творчестве на свои познания в Священном Писании, в истории античности и средневековья, на знание русской литературной традиции и традиции донского делового письма — словом, стояли на уровне культурных русских людей XVII в.

Яркость и образность языка азовских повестей восходила к народной речи, которой изъяснялись казаки. О географическом положении Азова в «Исторической» повести говорилось так: город «стояние себе имея в морских отоцех вскрай Синяго моря, на усть столповыя реки Дону Ивановича волново казачества». Яркое сопоставление, основанное на казачьей бытовой лексике, связанной с плаванием по рекам, автор «Исторической» повести вложил в уста толмачу турецкого посольства охреяну Осанке: «Тепере де перед нами казаков ис под Азова побитых возят каюками, а станут де возить и бударами» . Чтобы передать масштабы и значимость события, авторы азовских повестей использовали гиперболы. Так, в «Исторической» повести говорилось, что от стрельбы казаков по Азову «бысть аки туча грозная всходила». Передавая общее впечатление казаков от прихода турецкого войска в 1641 г., Ф.Порошин отмечал: «Дивен и страшен приход их под Азов город! Никак того уже нельзя страшнее быти».

Живость и образность языка сочеталась в повестях с канцеляризмами, присущими деловой переписке XVII в., в том числе и войсковым отпискам. Отпечаток канцелярского стиля носит перечисление в «Поэтической» повести «людей всяких земель и вер», пришедших под Азов, в 1641 г., где каждый из 13 народов был обозначен цифрой под номером. Образность языка и склонность к гиперболам, которую проявляли писатели-казаки, нисколько не снижала достоверности приводимых ими фактов, прежде всего — батальных эпизодов. При этом «Поэтическая» повесть является важнейшим источником по истории Азовского сидения, а «Особая» повесть дает представление о содержании переговоров у Адахунского лимана летом 1638 г. между казаками и ханом Бехадыр Гиреем, о чем неизвестно из других источников.

Повести донских казаков и другие исходившие от них документы дают представление не только о литературной начитанности и исторической образованности, но и о географическом кругозоре донцов. Совершая походы на суше и на море, казаки имели чертежи-карты разных мест. Карта — «чертеж реки Дону и притокам, как впали в Черное море, к Черкасскому, и Азову, и иным крымским городам и Черному морю» — была изъята в 1688 г. у атамана донской зимовой станицы Кирея Чурносова, арестованного в Москве за раскол. Чертеж был «его Киреевой руки». Следовательно, на Дону к концу XVII в. уже существовала собственная картография. Казаки хорошо знали географию Донской земли и соседних степей вплоть до Перекопа и Очакова, Кубани и Терека, Яика и Средней Волги, а также побережье морей — Азовского, Черного и Каспийского. Русскую землю они знали вплоть до Соловецких островов, а также до западных рубежей, когда они бывали на войне с Польшей в 1632-1634 гг. и в 1654-1667 гг. и со Швецией в 1656-1658 гг. Известны им были земли Османской империи от Константинополя до Кавказа, где они бывали в качестве пленных и откуда бежали в сторону враждебной туркам Персии, а также османские владения в Египте и в других арабских странах. Хорошо знали на Дону европейские страны Средиземноморья, воевавшие с Османской империей — Венецию и Испанию, а также Францию. Поэтому Войско со знанием дела

могло сообщать в Москву получаемые ими от языков сведения о поражениях турок «на Белом море» в сражении с «фрянскими людьми» — с Венецией, как это было в войсковой отписке от 23 августа 1653 г. На Кавказе казаки знали о Мегрелии (Дадьянском царстве) и Имеретии. В Персии казаки бывали не только на Каспийском побережье во время воровских походов, но и в глубинных частях страны, когда уходили из турецкого плена через Ереван, Шемаху и Дербент. Как и везде на Руси, на Дону знали про Индию, хотя известий о пребывании их в этой далекой стране не имеется.

При наличии постоянных связей с окружающим миром важным составным элементом культуры донского казачества являлось знание языков. Для казаков не составляло никакого труда общение с соседним тюркским миром. Имелись, несомненно, знатоки польского языка, особенно среди казаков украинского происхождения. Примерно с середины XVII в. появились казаки, знавшие калмыцкий язык. Знал его по-видимому С.Разин, которого Войско посылало в начале 1661 г. для переговоров с калмыцкими тайшами. Частые общения с греками были возможны с помощью казаков, знавших греческий язык. Некоторые из казаков, ходивших на Каспийское море, понимали по-персидски.

Боевая жизнь донских казаков вызывала необходимость развития на Дону медицины. В войсковой столице — Черкасском городке в 1653 г. был профессиональный врач. Им был иноземец Лука Климовский, присланный по-видимому из Москвы. Он просил отпустить своего сына Тимофея «на Дон к Вуйску для ево ремесново дела лекарства». Однако профессиональных врачей было на Дону очень мало и вовсе не было по городкам. Поэтому занимались лечением друг друга сами казаки. Для лечения применялись прежде всего средства народной медицины. Впервые сведения о лекарствах на Дону появились в 1683 г., когда правительство пожаловало войскового атамана Фрола Минаева «для ево болезни на лекарства эликсиру пропиэтатису десять золотников безденежно из Оптекарского приказу».

В целом культура донского казачества выступала как своеобразная составная часть русской культуры. Некоторые отрасли культуры, такие, как зодчество (особенно каменное) и живопись не получили на Дону развития, а такой отрасли, как книгопечатание, и вовсе не было, что объяснялось особо трудными условиями жизни края. По уровню своего культурного развития донские казаки были не ниже своих современников — жителей русских городов и уездов. При этом они обладали несравненно более широким историческим, политическим и географическим кругозором, что было связано с положением их как свободных людей и их военно-политической ролью в окружающем мире.

2. Традиции, обычаи, и обряды донских казаков

Интересной и своеобразной являлась бытовая жизнь донских казаков в XVIII столетии. Особенно наглядно обычаи и обряды донцов можно было наблюдать в праздники.Нигде так выпукло не проявляются обычаи любого народа, как в праздники. Так было и на Дону. Лишь наступал праздничный день, уже с утра на узких и тесных улицах донской столицы толпился празднично разодетый люд. Молодые казаки занимались борьбой, игрой в мяч, чехарду, бабки, айданчики (игра в бараньи кости). Взрослые казаки, собравшись в кружок, распевали былинные песни, здесь же отплясывали под веселую и задорную музыку балалайки.

Около рундуков — лестничных площадок, выходящих на улицу — чинно сидели пожилые казаки, заслуженные воины. Перед ними обычно стояла ендова

переваренного меда, который за крепость и отменный вкус весьма ценился у казаков (особенно так называемый тройной касильчатый мед).

Подле другого рундука на богатом персидском ковре расположились для душевной беседы жены донских старшин. Пленные татарки и турчанки, жившие в казачьих семьях на правах младших членов, родственников, и называемые ясырками, прислуживали старшинским женам, разливая в серебряные чары сладкий мед и с поклоном подавая его. Казачки степенно вкушали мед, хвалили старину и, слегка захмелев, пели душевные песни о подвигах своих дедов, отцов и мужей.

Почти всех проходящих казаков старшинские жены с поклоном приглашали: «Подойти к нам, родненький!» и потчевали его медом. Весьма польщенный вниманием знатных дам, казак обычно кланялся и клал на поднос горсть монет. Проводившие таким образом время старшинские жены любили изъясняться между собой по-татарски, научившись этому языку у ясырок. Разговор на татарском языке в узком кругу был тогда в большой моде у черкасских казачек. Молодые казачки в праздничных одеждах собирались отдельно. Щелкая жареные арбузные и тыквенные семечки, они выходили на улицы себя показать и других посмотреть. Подражая старшим, девушки душевно пели псалмы и веселые песни.

Если мимо молодежи проходил казак в летах, то за несколько метров до него малолетки почтительно вскакивали и низко кланялись. Сесть они могли только тогда, когда почтенный казак удалялся от них на некоторое расстояние. Это непритворное уважение к старшим в казачьих детях воспитывалось с раннего детства. О неуважительном отношении к нему старший мог напомнить малолетку увесистой оплеухой, это с одобрением встречалось всеми, в том числе и родителями неучтивого казачонка.

Женщины-казачки должны были с почтением относиться к мужчинам, уступать им во всем. Если, например, на узком мостке, каких много было в Черкасске, встречались женщина и мужчина-казак, то она в любом случае должна была уступить ему место, даже если при этом ей приходилось падать с мостка.

Компании мальчишек и юношей выходили на игрища за город, к палисаднику и крепостным стенам. Здесь ставилась цель, и казачата, одни с луками, более взрослые с ружьями, соревновались в меткости стрельбы. Наиболее меткие могли на значительном расстоянии выбить пулей монету, поставленную на ребро. После стрельбы обычно устраивались шуточные бои.

В свободное время казаки любили бывать в так называемых станичных домах, которых в Черкасске было девять и стояли они на берегу Дона недалеко друг от друга. Казаки из двух-трех станичных домов на одинаковом расстоянии от них ставили на воде деревянный поплавок с мишенью. По условному знаку специально выбранного распорядителя начиналась стрельба по этой цели. Победу одерживали казаки того станичного куреня, которым удавалось потопить цель. Проигравшие угощали победителей тройным касильчатым медом и пили сами за здоровье победителей.

С особым весельем праздновали донцы Масленицу. Целую неделю от мала до велика веселился Черкасск и донские станицы. Кроме шумных застолий, по всему Дону устраивались грандиозные скачки, состязания в стрельбе. Долго и тщательно готовилась к этому празднику казачья молодежь, не досыпая, не доедая, но холя верного друга-коня для предстоящих скачек и готовя оружие для состязаний. Лишь только наступал первый день Масленицы, вооруженные наездники собирались в

заранее назначенном месте. Всякий старался блеснуть своим скакуном, сбруей и оружием. Полюбоваться захватывающим зрелищем приходило много желающих. На открытом месте, в поле, уже стояла заранее приготовленная мишень из камыша. На расстоянии в триста — четыреста метров суетливо кучковались казаки, желавшие вступить в состязание. Первым открывал игрища опытный в боевом ремесле казак. На полном скаку, бросив поводья у самой мишени, он выстрелом из ружья ловко поджигал камыш. Следом стремглав летел молодой казак. На всем скаку, умело соскочив с лошади, держась одной рукой за гриву скакуна, другой он выхватывал из-за пояса пистолет и метким выстрелом поражал цель. Еще мгновение — и изумленные зрители уже видели казака на лошади целым и невредимым. А следом уже скакали другие казаки, перемахивая на конях через огонь. Гвоздем состязаний были скачки, победители которых получали ценные награды, становясь героями дня.

Непременным элементом масленичных торжеств была охота на дичь, которой изобиловал в ту пору Дон. Сотни казаков собирались на охоту, которую открывал троекратный ружейный выстрел есаула. «…Вот группа удачливых охотников подняла в кустарнике свирепого вепря-кабана. Ссекая клыками камыши, кабан вырывался из зарослей, зло посверкивая маленькими глазками. Пораженный несколькими меткими выстрелами, оставляя за собой кровавый след, разъяренный секач бросался в отчаянной ярости на охотников; казаки, привыкшие к подобным поворотам событий, ловко расступались и добивали кабана пиками.

В другом месте группа всадников стремительно преследовала матерого волка, который, подняв дыбом шерсть и поминутно оглядываясь, пытался уйти от неутомимых охотников, однако казаки нагоняли серого разбойника и длинными плетками, в концах которых был залит свинец, убивали хищника. Таким же способом охотились донцы на зайцев, лис, а быстроногих коз ловили с помощью арканов».

После охоты и скачек, состязаний в стрельбе донцы садились за праздничные столы. Ели в те поры вкусно и обильно. Сначала подавали круглики — пироги с рубленым мясом и перепелками. Затем следовали восемь — десять блюд: студень, сек — разварная филейная говядина, лизни (языки), приправленные солеными огурцами; блюда из поросенка, гуся, индейки, подаваемые на красочных подносах. Затем подавалась внушительная часть дикой свиньи в разваре, следом шел лебедь, соленый журавль и другие закуски.

После холодных блюд подавали горячие щи, похлебку из курицы, сваренной с «сарацинским пшеном» и изюмом, суп из баранины, приправленный морковью, «шурубарки» (ушки), борщ со свининой, суп из дикой утки и другие не менее аппетитные блюда.

Затем следовало жаркое: гусь, индейка, поросенок с начинкой, целый ягненок с чесноком, часть дикой козы, дрофа, дикие утки, кулики и другая дичь. Далее подавали блинцы, лапшевник, кашник, молочную кашу и, наконец, урею — кашу из простого пшена, приправленную сюзьмой (кислым молоком).

По казачьим обычаям, чтобы не обидеть хозяина, каждый из гостей должен был непременно отведать каждое блюдо. Перед новым блюдом следовал тост.

Первый тост провозглашал хозяин: «Здравствуй, государыния-императрица (или император) в кременной Москве, а мы, донские казаки, на тихом Дону!» Затем следовал тост за Войско Донское: «Здравствуй, Войско Донское, с верху до низу, с низу до верху!» Потом пили за здоровье атамана, всех гостей и родственников.

Своеобразной была семейная жизнь донских казаков в XVIII веке. Если в XVII столетии большое число казачьих браков заключалось без посредничества церкви, то в начале XVIII века Петр I запретил венчание и развод по казачьим обычаям (на Кругу), велел совершать браки по церковным уставам, строго запретив наложничество.

В начале XVIII века петровские порядки проникают на Дон: женщине-хозяйке уже не запрещалось показываться гостям. Однако казаки продолжали жениться и разводиться по нескольку раз, и тогда императрица Елизавета Петровна грамотой от 20 сентября 1745 года запретила казакам «жениться от живых жен и четвертыми браками».

Как же происходил обряд сватовства и брака у донцов? Обычно сначала бывали смотрины, когда жених под благовидным предлогом с двумя-тремя родственниками появлялся в доме невесты. Сидели, беседовали о разном, а между делом разглядывали невесту. Бели она нравилась старшим, то, уходя, они многозначительно говорили: — Бог даст, и она нас полюбит! Через несколько дней после смотрин к родителям невесты засылались сваты, которые, получив их согласие, били по рукам, восклицая: «В добрый час!» Потом до свадьбы происходил «сговор», во время которого веселились, пили вино и танцевали танцы «казачок» и «журавель». За день до свадьбы смотрели приданое, празднуя, как говорили казаки, подушки. А накануне бывал «девишник» — последний вольный праздник для невесты-девушки.

Свадьбу праздновали в воскресенье. Невесту обряжали в богатый парчовый кубилек и парчовую рубашку. На голову надевали высокую шапку из черных смушек с красным бархатным верхом, украшенную цветами и перьями. Самые лучшие украшения из золота, серебра блистали на ней. Жених, также одетый в лучшее, получив родительское благословение, вместе с дружками и свахами направлялся в курень невесты, которая уже скромно сидела под образами, ожидая суженого. Отсюда молодые отправлялись в церковь. В притворе храма невесту готовили к венцу: сняв шапку, расплетали девичью косу надвое, как обычно носили замужние женщины.

После венчания молодых на крыльце женихова дома встречали родители новобрачных. Над их головами они держали хлеб и соль, под которыми новобрачные проходили, осыпаемые пшеницей, перемешанной с хмелем, орехами и мелкими деньгами. Родители, угостив свиту молодых, самих новобрачных отправляли в брачную комнату, из которой они появлялись только перед подачей жаркого.

Во второй половине XVIII столетия положение женщин-казачек изменилось: отныне они могли свободно появляться в обществе не только во время больших праздников, но и в обычные дни, хотя не приветствовалось, если они вмешивались в мужской разговор. Девушки же только на свадьбах могли быть в обществе мужчин, остальное время им надлежало находиться в кругу подруг или в домашнем одиночестве, занимаясь шитьем, работой на кухне, играми в кремешки, жмурки, лапту.

Одежда донских казаков и казачек отличалась своеобразием. Что касается мужской одежды, то, как отмечал в своих показаниях в Москве станичный атаман Савва Кочет в 1705 году, «мы носим платье по древнему своему обычаю, которое кому понравится; один одевается черкесом, другой калмыком, иной в русском платье старинного покроя, и мы никакого нарекания и насмешек друг другу не делаем; немецкого же платья никто из нас не носит и охоты к нему вовсе не имеет».

Если уточнить эти слова атамана, то на казаках первой половины XVIII века можно было видеть лазоревые атласные кафтаны с частыми серебряными нашивками и жемчужным ожерельем. Другие одевались в бархатные полукафтаны без рукавов; темно-гвоздичные зипуны из сукна, опушенные голубой камкой с шелковой нашивкой. Третьи надевали парчовые кафтаны с золотыми турецкими пуговицами, с серебряными с позолотой застежками. У всех казаков были шелковые турецкие кушаки. На ногах носили сапоги, обычно желтого цвета, на голове — кунью шапку с бархатным верхом».

К началу XIX столетия одежда казаков унифицировалась. По описанию француза де Романо, некоторое время жившего на Дону, «все донцы носили синий мундир одинакового покроя, так что на улице не сразу отличишь отставного генерала от казака, если оба в национальных казачьих шапках».

Главной частью женской одежды был кубилек, сшитый из парчи и имевший форму татарского кафтана. Он спускался ниже колен, но высоко от пят. Кубильки застегивались на груди рядом серебряных с позолотой пуговиц. Имелся еще один ряд пуговиц, гораздо больших по величине, золотых или низанных из жемчуга. Под кубилеком были рубаха и шаровары, доходившие до самых туфель, сшитых из сафьяна. Казачки подпоясывались поясами, украшенными камнями и драгоценными металлами. На голову надевалась парчовая шапка, украшенная драгоценными камнями и жемчугом.

О типах казаков конца XVIII века, особенно низовых, один из современников писал: «Они почти все смуглого и румяного лица, волосы черные и черно-русые, острого взгляда, смелы, храбры, хитры, остроумны, горды, самолюбивы, пронырливы и насмешливы. Болезней мало знают, часть умирает против неприятеля и от старости». Как писал священник Григорий Левицкий, служивший в Старочеркасском Воскресенском соборе, после смерти казака всегда трезвонили в колокола, но вследствие частых и опустошительных пожаров, бывавших на Дону в XVIII веке, звонить в колокола в этом случае было запрещено указом войскового атамана, дабы не наводить панику на донцов.

Заключение Таким образом, культура донского казачества — составная часть общерусской

культуры, на которую оказывали известное влияние соседние тюркские народы. Наличие определенных связей прослеживается между культурой донских казаков и средневековой культурой Северо-Запада Руси. Вся культура донского казачества проникнута воинским духом, нашедшим свое яркое проявление в его фольклоре, в письменной литературной традиции и в развитии разнообразных знаний. Различные обряды, традиции дают обширнейшее представление о культуре, нравах донского казачества.

Список использованной литературы 1. Астахова В.М. Вопросы изучения донской былины. — Народная устная поэзия

Дона. Ростов-на-Дону, 1963.

2. Белинский В.Т. Полн. собр. соч. Т.7. — М., 1955.

3. Казачий словарь-справочник. Т.2. Сан-Ансельмо, 1968.

4. Казачий Дон (очерки истории) Ч. II./ Науч. ред. Скорик А.П. – Ростов-на-Дону, 1995.

5. Королев В.Н. К вопросу о славянорусском населении на Дону в XIII-XVI веках. — Северное Причерноморье и Поволжье во взаимоотношениях Востока и Запада в XII-XVI веках. Ростов-на-Дону, 1989.

6. Листопадов А. Донские былины. Ростов-на-Дону, 1945.

7. Мининков Н.А. Донское казачество в эпоху позднего средневековья (до 1671 г) – Ростов-на-Дону, 1998

8. Проезжая по Московии (Россия XVI-XVII веков глазами дипломатов). — М., 1991.

Вопросы (выбери любые 5 и ответь)

1. Почему рождение мальчика в казачьей семье было особой радостью?

2. Что было первыми пеленками для ребенка?

3. В один годик крестный сажал мальчика на коня и возил вокруг церкви три раза. Если ребенок хватался за гриву, быть ему казаком, расплачется – казака не будет, а что означала примета, если он падал с лошади?

4. С какого времени женщинам запрещалось ругать казачонка?

5. Зачем отцу на крестинах давали есть “горькую кашу”?

6. Место для строительства нового дома выбиралось при помощи коня. Каким образом?

7. Носили ли казаки обручальные кольца?

8. Как должен был поступить муж, если провинилась жена?

9. Почему иногда у выстиранных рубашек на бельевой веревке завязаны рукава?

10. Какой сын является кормильцем родителей?

11. Дарили ли мальчикам подарки?

.

12. Сколько лет служил казак в войске?

13. Какое кольцо носила девушка казака, отбывающего срочную службу?

14. Почему в церкви казак обнажал шашку и в какой момент службы?

15. Считается, что прилюдно казак снимал шапку в трех случаях? В каких?

16. Какое символическое значение имел для казака башлык?

17. Почему казаки носили серьги?

18. Что и когда обязан был подарить дед своей внучке?

19. Когда дед начинал терять свою воинскую доблесть, на что он менял свою шашку?

20. Кому дарил свою шашку дед?