■ -ry l.y -У

’■'4. '̂ 5» ‘ V >У*&.4

? & V . '-v • # ;

:,-»•*> ‘iV'Vi'jX. *>ХЧу'Wjo

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ БУРЯТСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

ВЕСТНИК БУРЯТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

ИСТОРИЯ

Серия 4

Выпуск 4

Улан-УдэИздательство Бурятского госуниверситета

2002

УДК 93/99 В 387Утверждено к печати редакционно-издательским советом Бурятского госуниверситета

Редакционный совет «Вестников»

С.В. Калмыков, д-р пед. наук, проф., председатель; Ц.З. Дор- жиев, д-р биол. наук, проф., зам. председателя; Ж.Г. Базарова, д-р хим. наук, проф.; С.С. Имихелова, д-р филол. наук; Г.Ц.Молонов, д-р пед. наук, проф.; И.И. Осинский, д-р фи- лос. наук, проф.; Д.С. Сандитов, д-р физ.-мат. наук, проф.; Т.Т.Тайсаев, д-р геогр. наук, проф.; Е.Е. Тармаханов, д-р ист. наук, проф.; Н.В.Языкова, д-р пед. наук, проф.

главный редактор; . главного редакто- Л. Бураев, д-р ист. Т.Б. Григер, канд.

ист. наук, доцент; Е.Н. Палхаева, канд. ист. наук, ответствен­ный секретарь.

Вестник Бурятского университета. Сер. 4: История. Вып. 4.В 387 - Улан-Удэ: Издательство Бурятского госуниверситета,

2002.- 192с. ISBN 5-85213-118-0.

Данный «Вестник» посвящен юбилею 70-летия высшего образо­вания в Республике Бурятия. В него вошли статьи о высшем образо­вании в республике, а также материалы, касающиеся актуальных про­блем истории Отечества. Бурятии, Сибири. Работы написаны на кон­кретном материале с критическим анализом использованных источ­ников с некоторыми интересными выводами. В «Вестнике» опублико­ваны также статьи, посвященные вопросам историографии и источни­коведения. Вестник предназначен для преподавателей, школьных учи­телей истории, студентов и аспирантов, а также всех тех, кто интере­суется историей.

Ц & 9 £ 7 0№вят—геиакционн^

г ’ 'ГЯ ТС К И Й ГО С У П •' р с Т в Е.Ё. Та рмаоднрв, д-р ист., наук, проф., К.Б-М. Митупов, данд. ист. науудоц., зал pa; нг^кДр*ф., Д.iiflv if* T F " Г 1 ' J " l l" t r

ISBN 5-85213-118-0 © Бурятский госуниверситет, 2002

С Т А Т Ь И

С.В. Калмыков, Т.Е. Санжиева

Бурятский государственный университет: история и современность

Высшая профессиональная школа в постсоветский период прошла структурную трансформацию, в ходе которой ей удалось сохранить некоторую автономию. Адаптационные процессы к современным социально-экономическим и политическим условиям в вузах Бурятии были успешными благодаря фундаменту, заложенному в 1930-е гг.

Высшее образование Бурятии имеет 70-летнюю историю. Впервые вопрос об открытии высшего учебного заведения в республике под­нял М.П. Хабаев - заведующий бурят-монгольским отделением при педфаке Иркугского государственного университета. Вскоре вышло постановление бюро Бурят-Монгольского обкома ВКП(б) от 16 ок­тября 1930 г. «Об организации в Верхнеудинске бурят-монгольского вуза», в котором говорилось о необходимости организации агропеда- гогического института в Верхнеудинске.' В начале 1930-х гг. в СССР некоторые пединституты открывались как агропединституты, пред­назначенные для подготовки учителей сельских школ. Практическое разрешение этого постановления было поручено Наркомпросу и Гос­плану БМАССР.

Почти одновременно, 13 августа 1931 г., Коллегия Наркомзема СССР приняла постановление об организации агропединститута в Бурят-Монгольской АССР, мотивируя это тем, что республика нуж­дается в агропедагогах для подготовки специалистов мясного живот­новодства и овцеводства. В этой связи обком ВКП(б) от 10 октября 1931 г. пересмотрел первоначапьный вариант и постановил организо­вать два института: педагогический институт по линии Наркомпроса РСФСР и агропедагогический по линии Наркомзема СССР, Директо­

3

ром пединститута и по совместительству директором агропединсти­тута был назначен М П. Хабаев2.

И наконец, 10 января 1932 г. Совет народных Комиссаров РСФСР принял заключительное постановление «Об открытии Бурят- Монгольского агропединститута в i .Верхнеудинске»3.

Официальное открытие первого высшего учебного заведения в Бурятии произошло 10 февраля 1932 г. На торжественном заседании Ученого совета выступил директор М.П. Хабаев со словами: «...мы сегодня с вами, с трудящимися Бурят-Монголии и со веем советским народом, приветствуем зго историческое решение... С этого дня мы впервые в истории бурят-монгольского народа имеем по существу два высших учебных заведения - один по линии Наркомпроса РСФСР, официальное открытие которого мы сегодня отмечаем, и второй вуз - но системе Наркомзема СССР, который создан почти одновременно и фактически уже работает, но официальное открытие которого состоится чуть позже»4. Так было создано первое высшее учебное заведение Бурятии - педагогический институт, имевшее большое значение для развития образования, науки и культуры рес­публики.

Базой нового высшего учебного заведения стало бурят- монгольское отделение Иркутского пединститута, переведенное в Всрхнеудинск в конце января 1932 г. Вместе с отделением из Иркут­ска прибыли высококвалифицированные специалисты - профессора Н.Н.Козьмин и М.П. Алексеев, доценты В. 11. Денисов, А.М. Ремизов, и.о. доцента В.Д. Кудрявцев и М.В. Широковский5.

В Бурят-Монгольском пединституте были открыты четыре отде­ления: физико-математическое, естествознания, литературно- лин­гвистическое и историко-экономическое (в 1933 г. из-за небольшого количества студентов передано Иркутскому пединституту), в состав вошли также четыре общеинститутские кафедры: педагогики, диама­та и ленинизма, политической экономии, бурят-монгольского языка. Первым проректором института стал доцент В.Д. Кудрявцев, впо­следствии видный ученый, доктор педагогических наук, военруком - генерал-майор в отставке А.П. Фальк, помощником директора по AXV1 - А.С. Тангасов, врачом и преподавателем школьной гигиены -А.О. Назаров, работавший одновременно наркомом здравоохранения республики. В течение 3-4- лет пединститут пополнялся новыми пре­подавателями, прибывшими из Москвы, Иркутска и других городов.

4

На кафедры были приглашены В. Барадин, В.Т. Ветров, П.Т. Шере- тов, В.Л. Святогор, В.Ф. Аханянов, А.М. Убугунов, Н.П. Егунов, Н.Е-Левский, А.В. Маковский и др. В 1932 г. в институте было 22 преподавателя, в 1938 г. 33, в 1941 г. — 42.

В институте началась подготовка преподавателей для средних щкол и техникумов по физике, математике, биологии, русскому язы­ку и литерату ре. Обучение было определено в четыре года. Первый набор студентов состоялся осенью 1932 г. и составил 146 чел., в их число вошли выпускники средних школ, техникумов и учителя- практики, не имевшие педагогического образования.

Однако в связи с масштабностью мероприятий по введению все­общего обязательного начального обучения детей в сельской местно­сти и семилетнего политехнического обучения в городах, ликвидации безграмотности взрослого населения, по-прежнему ощущалась ост­рая нехватка кадров. В этой связи в январе 1933 г. создается заочное отделение, а в сентябре 1934 г. при пединституте открывается учи­тельский институт. Директором этого института был назначен М.11.Хабаев. Учительский институт просуществовал до 1955 г. и вы­пустил за это время 1 236 учителей для семилетних школ6. Кроме то­го, большинство населения не имело среднего образования, необхо­димого при поступлении в вуз. Поэтому при институте осенью 1932 т. был открыт рабфак с четырехлетним сроком обучения, основной за­дачей которого была подготовка в институт7. Открытие заочного от­деления, учительского института и рабфака завершило формирова­ние структуры пединститута.

Первый выпуск педагогов с высшим образованием состоялся ле­том 1932 г. — это были 15 третьекурсников бывшего бурят- монгольского отделения Иркутского пединститута. В 1936 г. педин­ститут сделал свой первый выпуск студентов, преподавателей рус­ского языка и биологии, в количестве 34 человек.

1932-1935 гг. велась разработка структуры учебного процесса: ежегодно менялись учебные планы и программы, разрабатывались формы самостоятельной работы студентов, производственная, прак­тика стала частью учебного процесса. С 1935 г. вузы страны, и наш институт в том числе, стали работать по единым учебным планам, разработанным управлением подготовки учителей Наркомпроса РСФСР и утвержденным Всесоюзным комитетом по делам высшей школы.

5

Великая Отечественная война изменила работу института. Обно­вился состав преподавателей, сократилось число студентов. Обуче­ние стало трехгодичным, начало учебного года было перенесено с 1 сентября на 1 октября, Один учебный корпус был переоборудовап в жако госпиталь, поэтому учебные занятия проводились в две смены, Чесмотря на трудности военного времени численность студентов вы­

росла с 515 в 1942 г. до 816 в 1945 г. В первую годовщину победы 42 работника и студента были награждены медалями «За доблестный груд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»8.

В послевоенные годы укрепилась учебно-материальная база пед­института. Преподавательский состав пополнился такими высоко­квалифицированными специалистами, как В,А. Абрамов, Д.Д. Амо- голонов, И.А. Асалханов, А.В. Булгадаев, А.А. Дуринов, И.Л. Дуль- бинов, С.Е. Зенин, И,В, Измайлов, Б.С. Содномов, В.П. Тюшев, ГИ.Упхонов, Г1.Ш, Хаглеев, П.И. Хайдуков и др. В 1947 г. за успехи в подготовке кадров и за активную научно-исследовательскую дея­тельность институту было присвоено имя первого бурятского учено­го, известного востоковеда Д. Банзарова.

Расширяющаяся сеть школ требовала квалифицированных учите­лей по различным предметам. Поэтому в 50-е гг. была проведена ре­организация института. В 1954 г. при филологическом факультете открывается отделение иностранных языков, В 1955 г. исторический л филологический факультеты образовали один историко- филологи­ческий факультег. За 1945-1960 гг. пединститут выпустил 2 990 спе- деал иегов, что заметно сказалось на качественном составе учителей, пем не менее в республике оставался высокий процент практиков. Особенно не хватало учителей иностранных языков, математики, фи­шки и физического воспитания. Поэтому в 1960 г. в пединституте открывается факультет физического воспитания, в 1963 г. - факуль­тет иностранных языков, основой которого стало отделение ино­странных языков4.

В 70-е г. в республике было введено всеобщее среднее образова­ние, потребовавшее большого числа учителей по разным предметам. Это мероприятие поставило перед БГПИ задачу открытия новых спе­циальностей. В 1978 г. отделение технических дисциплин при физи­ко-математическом факультете реорганизуется в индустриально- пе­дагогический факультет для подготовки учителей труда, машинове­дения и черчения. В 1979 г. открывается факультет начальных классов.

Поскольку в школьном образовании в ходе непрерывного поиска6

разнообразия учебной деятельности, новых технологий и т.д. появля лись новые предметы, то пединститут должен был оперативно реаги ровать на потребности школы в учителях-предметниках. В 1990 г. i БГГТИ было 9 факультетов, готовивших по 13 специальностям. Такил- образом, пединститут стал выпускать учителей по всем предметам школьной программы. Свыше 90 % учителей республики были выпу­скниками БГТТИ10.

Важнейшей задачей вуза по-прежнему оставался подбор и подго­товка кадров. В конце.60-х гг. произошли качественные изменения в составе преподавателей: из 250 человек профессорско- преподава­тельского коллектива 8 были докторами и 88 -кандидатами наук Первыми докторами наук, профессорами стали Н.П. Егунов (1968). Е.Е. Тармаханов, Д.Б. Улымжиев, М.П. Хамаганов (1969), Н.И. Ива­нов (1970). Затем защитили докторские диссертации Ц.Ц.Цыдыпов,О.А. Нечаева, Ф.Н. Гаханов, В.И. Затеев.

В 1980 г. доля дипломированных преподавателей института со­ставляла 41%. Поэтому ректорат стал активно направлять преподава­телей в целевую аспирантуру в ведущие вузы и отраслевые академи­ческие институты страны. В середине 80-х гг. 90% аспирантов БГПИ обучалось в Москве и Ленинграде". Уже к 1985 г- из 335 преподава­телей института 173 имели степени и звания, что составило 51,6%'2. Среди педагогических вузов Сибири и Дальнего Востока БГПИ имел лучший показатель по преподавателям высшей квалификации (док­торов наук, профессоров) и второй - по остепененности преподавателей/

В 1990 г. в институте была открыта аспирантура по четырем спе­циальностям, преподаватели активно занимались научными исследо­ваниями в различных областях, ими подготовлен ряд крупных моно­графий, сборники статей и т.д. Конференции, проводимые на базе института, имели не только республиканский, но и региональный и международный уровень.

Социально-экономические преобразования в стране вызвали пе­рестройку работы вузов, пединститута в частности. Перед учебными заведениями встала задача обеспечения стабильного функциониро­вания, касавшаяся главным образом финансирования образования. Традиционные схемы организации образовательного процесса сдер­живали развитие вуза, поэтому встал вопрос об открытии классиче­ского университета.

7

В сентябре 1995 г. на базе БГПИ и Бурятского филиала Новоси­бирского госуниверситета; был создан Бурятский государственный университет. Новый статус позволил: во-первых, расширить пере­чень специальностей; во-вторых, расширить возможности наращива­ния своего.исследовательского потенциала, как за счет собственных ресурсов, гак и за счет привлечения академических организаций; в- третьих, выполнять функции поддержания интеллектуального кли­мата в обществе.

Сегодня в образовательно-научный комплекс Бурятского госу­дарственного университета входят 14 учебных факультетов и один учебный институт (Институт математики и информатики), факультет повышения квалификации и профессиональной переподготовки ра­ботников образования, подготовительное отделение, два научных института (педагогического образования и экологии) и два филиала (Боханский и Улан-Баторский).

Университет располагает 22 объектами недвижимости, в том чис­ле шестью учебными корпусами, шестью общежитиями, столовой, спортивными залами, библиотекой, издательством, базами отдыха на оз.Щучье и на оз.Байкал. Ежегодно ведется внедрение новых инфор- мационных технологий, оснащение подразделений университета учебным и научным оборудованием, пополняется новой литературой библиотека11.

В университете работает стабильный коллектив из 650 штатных преподавателей и 234 совместителей, в их числе 7 действительных членов и членов-корреспондентов РАН и РАО, 27 действительных членов и членов-корреспондентов международных и российских об­щественных академий, 108 докторов наук, 441 кандидат наук.

Основным показателем эффективности работы учебного заведе­ния является контингент студентов.

Численность студентов и выпускников БГПИ-БГУ

Численность 1933 1947 1951 1961 1971. 1981 1991 2001Студентов 135 1162 1728 2625 4297 5206 7483 • 8661Выпускников - 132 229 575 654 854 919 109.8 1

Составлена но данным: Хабаен М.П. Славные 40 лот // 40 лет Бурятскому педаго­гическому институту (материалы научно-теоретической конференции) Улан-Удэ. 1974 С. 18.: Бальхаева И.Х Формирование кадрового потенциала республики вузами

8

Бурятии <1932-1У96г.) Удап-Удх 2001 С'.: к-куший архив БГУ. Студенческий отдел кадров.

В постсоветский период численность студентов вузов РФ сокра­тилась на 16,5%, в Бурятии этот показатель составил 9.9% и . Однако в БГПИ за счет правильной стратегии, выразившейся, главным обра­зом, в расширении образовательных услуг, численность студентов неуклонно возрастала.

Статус университета предъявляет высокие требования к квалифи­кационному уровню преподавателей и их участию в научно- исследовательской работе. В этой связи в БГУ была открыта докто­рантура, возросло число аспирантов. Общепризнанной мерой эффек­тивности подготовки кадров является наличие диссертационных со­ветов. По решению ВАК в 2001 г. возобновили работу' два доктор­ских и четыре кандидатских Диссертационных совета.

Университетская наука предполагает наличие налаженной и раз­ветвленной исследовательской инфраструктуры.

В университете выполняются фундаментальные и прикладные ис­следования, экспериментальные разработки по широкому спектру наук. Одним из приоритетов в этой связи стали университетско- академические контакты. Наиболее значимые исследования ведутся совместно с научными учреждениями РАН, с другими университета­ми, а также зарубежными научными и учебными центрами. Ученые БГУ проводят исследования и разработки в рамках федеральных и республиканских целевых программ, таких как «государственная поддержка интеграции высшего образования и фундаментальных на­ук». «социально-экономическое развитие Республики Бурятия». Па базе БГУ открыты научные лаборатории «Физика плазмы и плазмен­ные технологии», «Деятельность человека в экстремальных услови­ях», «Лаборатория национальных школ».

Сегодня официальное признание получили 11 научных направле­ний, на основе которых созданы научные школы. Проведение иссле­довательской работы способствует изданию научных трудов, прове­дению конференций. Признанием научного авторитета ученых БГУ стало присвоение многим из них званий и стипендий РАН.

К исследовательской работе привлекаются студенты. Для этого создаются тематические группы, проводятся научные конференции, ведутся полевые исследования. Преподаватели, аспиранты и студен­ты участвуют в программах Евразия, Фулбрайт, Фольксваген, Соро­

9

са, Глобального эколог ического фонда, IRRX, Центра подготовки и реализации международных проектов технического содействия.

Несмотря на то, что БГУ является классическим университетом, он не снял с себя задачу подготовки учителей. Институт педагогиче­ского образования, возглавляемый известным ученым, новатором в об­ласти педагогики доктором наук Н.В.Языковой, проводи! огромную учебную, организаторскую работу в системе школьного образования.

Во время социально-экономических реформ система высшего об­разования, как и все образовательные учреждения, испытала значи­тельные трудности, фактически оказавшись в условиях самовыжива- ния. Для того чтобы сохранить созданную базу руководству универ­ситета, как и всем вузам России, пришлось искать пути выхода из создавшегося положения. Новые экономические отношения постави­ли перед необходимостью создания рынка образовательных услуг, а отсутствие должного финансирования привело к частичной коммер­циализации образования.

Благодаря этим мероприятиям университет продолжал работать, провел реформирование структуры образования, открыв наиболее востребованные специальности, и даже увеличил выпуск специали­стов, расширил подготовку научных кадров через докторантуру и аспирантуру, развивал лабораторную базу и социальную сферу, став таким образом динамичным и жизнеспособным вузом.

Сегодня БГУ - многопрофильный, образовательный, научно- исследовательский и культурно-просветительский комплекс, успеш­но выполняющий задачу подготовки квалифицированных, конкурен­тоспособных специалистов.

Примечания1. НЛРБ, ф.250, оп.1, д.494, д. 15.2. Там же, л. 26.3. Там же, л. 35,4. Хабаев М.П. Очерки истории формирования высшего педагогического обра­

зования в Бурятии. Улан-Удэ, 1983. С.27.5. Гам же. С.29.6. Бальхасва И.Х. Формирование кадрового потенциала республики вузами Бу­

рятии (1932-1996).7. ПАРК, ф.250, оп.1. д.494, л. 28.8. Хабаев М П. Указ. соч , С.63.9. Очерки истории культуры Бурятии. Улан-Удэ, 1973.10. Бальхаева И.Х. Указ. соч. С. 133.IJ. Осинский И.И Альма матер. Улан-Удэ, 1999. С.231.

10

12. Там же. €.233.13. Текущий архин ВГ'У. Справка об аттестации Курятского государственного

университет. Л.9.J4. Б&чьхаевп И.Х. Указ. соч. С. 109.

Е.Е. Тармаханов

Исторический факультет БГУ к 70-летию высшего образования в республике

После Октябрьской революции и установления Советской власти в стране и ее регионах произошли огромные социально- экономиче­ские и культурные изменения. Особенно значительные преобразова­ния происходили в ранее отсталых национальных районах Сибири, в том числе и в Бурятии. Впервые в истории бурятский народ получил государственность в форме автономной республики. В условиях но­вой экономической политики было восстановлено разрушенное в го­ды Гражданской войны народное хозяйство республики. Начались одновременно и индустриализация и коллективизация крестьянских хозяйств. В начале 20-х годов грамотность населения Бурятии со­ставляла 21,7 %, в том числе бурят - 15,3 %. Мало было школ, не бы­ло средних и высших специальных учебных заведений, учреждений кулыуры и культурных центров. Литература находилась в зачаточ­ном состоянии. Не было профессионального искусства. Не хватало кадров, в первую очередь, учителей. Эти обстоятельства требовали создания средних и высших учебных заведений. В 1924 г. в респуб­лике открывается специальное учебное заведение - Бурятский педа­гогический техникум, который сыграл огромную роль в подготовке учительских кадров. В Иркутском университете было открыто бурят- монгольское отделение, в организации которого большая заслуга принадлежит профессору Николаю Николаевичу Козьмину. Эти учебные заведения служили опорой создания высшего учебного за­ведения в республике. В 1932 г. был открыт агропединститут, пер­вым ректором которого был М.П. Хабаев, внесший огромный вклад в становление и развитие высшего образования в Бурятии, позже он работал деканом историко-филологического факультета, доцентом кафедры истории КПСС. М.П. Хабаев принимал меры, чтобы от­

11

крыть историческое отделение при агропединституте, он понимал как историк, какое большое значение имеет изучение истерии, разли­тие исторического образования в республике.

Впервые созданная кафедра истории (1932) возглавлялась профес­сором Н.Н. Козьминым, получившим звание профессора в 1923 г. в Иркутском университете па кафедре История Сибири. В университе­те он читал курсы лекций по русской истории, истории Сибири. А будучи заведующим кафедрой на историческом отделении Бурятско­го a iропединститута, он читал курс лекций по истории СССР, уделяя особое внимание проблемам истории огромною Сибирского края, в том числе Бурятии. Он опубликовал ряд интересных работ по исто­рии Бурятии. Членом кафедры был исполняющий обязанности про­фессора Валериан 1 [етрович Денисов, он был прекрасным знатоком вопросов всеобщей истории. В 1933 т. был произведен набор на ис­торическое отделение к количестве 25 человек, но через год в 1934 г. отделение было закрыто, и студен ты были переведены на педагоги­ческий факультет Иркутского университета. Дело в том, что 16 мая 1934 г. было принято постановление ЦК ВКН(б) и СНК СССР об улучшении преподавания гражданской истории и географии в шко­лах, а в это время из Бурятскою агропединститута выбыли ведущие историки - профессор Н.Н. Козьмин и и.о. профессора В.П. Денисов. Поэтому из-за отсутствия подготовленных кадров историческое от­деление Бурятскою агропединстигута было закрыто. С 1934 по 1937 г. в вузе не проводилась работа по подготовке учителей истории. Не бы­ло подготовленных преподавателей в институте. И только через три года в 1937/38 учебном году оно открылось вновь. И первый выпуск был в 1940/41 учебном году к количестве 10 человек. Выпускники мужчины, вместо того, чтобы выехать по направлению на работу в школы, были отправлены на фронт начавшейся Великой Отечествен­ной войны, на защиту своей Родины. В армии многие из историков стати прекрасными политруками роты, батальона. Они были подго­товленными политически, образованными после прослушанных кур­сов истории, политэкономии, диалектического и исторического мате­риализма. Очень доступно и живо но истории общественных наук читал лекции НА. Мапжигеев, по педагогике - А.А. Дуринов, А.П. Папчуков. Во время войны многие выпускники, студенты и преподаватели ин­ститута не вернулись, погибли в жестоких боях с фашистами.

Второй раз кафедра истории в пединституте была открыта в годы

12

Великой Отечественной войны в 1942 г. Заведующим кафедрой был назначен эвакуированный из европейской части СССР кандидат ис­торических паук Семен Николаевич Чеботарев. Он читал курс лекций по Всеобщей истории, говорил свободно без всяких записей, старался давать историческим событиям самостоятельные оценки. Членами кафедры были Никифор Петрович Егунов, Вениамин Павлович Тю- шев, Николай Доржиевич Шулунов, Бимба Доржиевич Цыбиков и Мэри Лазаревна Абрамсон. Они все были без ученой степени и зва­ний, но проводили учебные занятия по тому времени из должном на­учно-методическом уровне, пользовались уважением студентов, Н.П.Егунов добровольно ушел на фронт и дошел почти до Берлина, не получив ранений. Вернулся на свою работу' в пединституте и ра­ботал не жалея ни сил, ни времени, отдавая все знания подготовке учителей истории. В то же время Н.П. Егунов не забывал научно- исследовательскую работу, защитил кандидатскую диссертацию, в 60-х гг. защитил докторскую, опубликовал 9 монографий по разным проблемам, внес огромный вклад в разработку истории Бурятии и высшего исторического образования в республике.

Немалый вклад в подготовку учительских кадров-историков внесН.Д. Шулунов. Он работал в пединституте заведующим кафедрой Истории, ректором БГПИ в 1960-1965 гг. Будучи ректором, как кан­дидат исторических наук, он уделял особое внимание на подготовку учителей истории и на развитие исторической пауки. Н.Д. Шулунов защитил докторскую диссертацию по книге «Становление советской национальной государственности в Бурятии (1921-1923). Н.Д. Шулу­нов был замечательным лектором. Глубокие и разносторонние по­знания Н.Д. Шулунова, блестящие лекторские дарования снискали ему исключительную популярность среди студентов историков.

Вениамин Павлович Тюшев, кандидат исторических наук, прие­хавший в годы Великой Отечественной войны, преподавал историю СССР, некоторое время заведовал кафедрой истории, имел ряд науч­ных работ, в основном статей по истории развития сельского хозяй­ства Бурятии и Сибири. Лекции читал интересно, исторические фак­ты воспроизводил художественно. Он внес немалый вклад в развитие высшег о исторического образования.

Бимба Доржиевич Цыбиков, известный историк, преподавал в го­ды войны курс всеобщей истории (1941-1946), в последующие годы до выхода на пенсию работал в научно-исследовательском институте

13

культуры и экономики. Он автор 1 I монографий и брошюр, 50 науч­ных статей, внес огромный вклад в разработку основных проблем истории Бурятии.

В послевоенные годы заметно изменился состав преподавателей и студентов. Поступили на исторический факультет многие участники войны - фронтовики И.А. Соктосн, Г.Л. Санжиев, И.А. Батудаев, И.М. Занданов, Б.Б. Батуев, Б.М. Митупон. Они все хорошо учились, были активистами в общественно-политической жизни института, почти все стали докторами наук, профессорами, известными учены­ми не только в Бурятии, по и в стране и за рубежом. Некоторые и сейчас занимаются исследованием основных проблем истории Буря­тии, Сибири, вопросами историографии истории Бурятии. С 1946 г. начал работать преподавателем И.А. Асалханов, после учительской работы в школе, в 1951 г. он защитил кандидатскую диссертацию по вопросам социально-экономического развития Забайкальской дерев­ни в конце XIX в. В 1964 г. успешно защитил докторскую диссерта­цию в Ленинграде по социально-экономическому развитию Юго- Восточной Сибири во второй половине XIX в. Его лекции по истории СССР были всегда насыщены фактами. Он давал студентам глубокие знания по истории страны. Недолго работал в пединституте Е.М. Залкинд, доктором наук, профессором. Будучи заместителем дирек­тора НИИКЭ, читал лекции студентам-историкам БГПИ по истории средних веков. Все его основные научные работы посвящены вопро­сам истории дореволюционной Бурятии.

В 1955 г. исторический и филологический факультеты образовали один историко-филологический факультет. В связи с этим изменился учебный план, значительно увеличилось количество часов по литера­туре и русскому языку. Студенты-историки слушали интересные лекции по литературе кандидата филологических наук, доцента И.Д.Чагина и по русской литературе кандидата филологических наук, доцента В.А. Абрамова. Василий Абрамович Абрамов был прекрас­ным лектором, знал очень много стихов наизусть и прекрасно читал их, пользовался уважением студентов как исторического, так и фило­логического отделений. В последующие годы курсы лекций по лите­ратуре читали известные преподаватели-литераторы, позже ставшие докторами наук, R.B. Баранникова, А.А. Белоусов, А.Б. Соктоев, M.IL Хамаганов и др. Курсы лекций по литературе заметно расширя­ли диапазон знаний студентов-историков.

14

До 1970 г. на историческом отделении была только одна кафедра истории. На ней работали Д.Б. Улымжиев, Е.Е. Тармаханов, Б.О. Га­ганов, С.В. Евдокимова, Е.Т. Тимофеева, И.М. Тимофеев и др. Д.Б.Улымжиев читал курс лекций по новейшей истории Запада и Америки, Е.Е. Тармаханов - историю СССР XIX в., Б.О. Гатанов - историю Востока, С.В. Евдокимова - историю СССР до XIX в., Е.Т.Тимофеева - средние века, И.М. Тимофеев - методику преподава­ния истории. Все они были кандидатами исторических наук, доцен­тами. Курс истории СССР советского периода читал ст. преподава­тель Н.К. Шантанов. В апреле 1969 г. доцент Д.Б.Улымжиев защитил докторскую диссертацию по проблемам истории Монголии. С ут­верждением его докторской степени кафедра истории была разделена по приказу Министерства просвещения РСФСР от 9 декабря 1971 г. на две кафедры: кафедра истории СССР и кафедра всеобщей исто­рии. Заведующим кафедрой всеобщей истории был назначен доктор исторических наук, профессор Д.Б. Улымжиев, которой он руководил в течение 25 лет. Под его руководством работали Б.О. Гатанов, Д.Д.Хуташкеев, Н.Б. Лубсанов и работают В.Д. Дугаров, А.В. Голых. Д.Б. Улымжиев подготовил много учеников, создал свою научную школу монголоведения. Доцент Б.О. Гатанов защитил диссертацию на ученую степень кандидата исторических наук по истории Вьетна­ма, читал курс лекций по истории стран Востока. Д.Д. Хуташкеев, кандидат исторических наук, доцент, был специалистом по вопросам сотрудничества BJIKCM и МРСМ (Монголия). Он был прекрасным воспитателем студенческой молодежи, очень рано ушел из жизни. Доцент В.Д. Дугаров является специалистом по историографии, чи­тает курс лекций по истории средних веков, ныне работает над док­торской диссертацией. Доцент А.В. Голых, много лет работавший деканом исторического факультета, проректором университета по социальной политике, читает курс лекций по историографии всеоб­щей истории, ныне является заведующим кафедрой всеобщей исто­рии. Кафедрой истории СССР заведовал более 20 лет доктор истори­ческих наук, профессор Е.Е. Тармаханов, создавший высококвали­фицированный коллектив в лице кандидатов исторических наук, до­центов С.В. Евдокимовой, Е.А. Высотиной, Ю.П. Шагдурова,В.Ц.Ганжурова, Н.К. Шантанова, В.Б. Бахаева, P.J1. Балдаева, Л.Н. Раднаевой и др. Профессор Е.Е. Тармаханов имеет более 15 учени­ков, кандидатов наук, создал свою научную школу. Он защитил и

15

кандидатскую и докторскую диссертации на Ученом совете истори­ческого факультета Ленинградского университета, прошел историче­скую научную школу в этом прекрасном старейшем учебном заведении.

С.В. Евдокимова - прекрасный лектор и педагог, исследователь, внесла огромный вклад в разработку истории городом Байкальского региона в XVIII-X1X вв. Н.Д. Высотина является специалистом в об­ласти истории Великой Отечественной войны, хороший лектор и воспитатель студенческой молодежи. В Ц. Ганжуров после К.Е. Тар- маханова заведовал кафедрой истории Отечества до недавнего вре­мени, читал курс истории Отечества советского периода, защитил докторскую диссертацию по вопросам взаимоотношений между Рос­сийской Федерацией и Монголией, ныне находится на дипломатиче­ской работе в столице Монголии в г. Улан-Баторе. Доцент Ю Л . Ша- гдуров является известным специалистом но истории Отечества, в частности Бурятии. Ныне руководит филиалом БГУ в Улан-Баторе, работает над докторской диссертацией. Там же преподает историю и право кандидат исторических наук Ирина Никитична Шагдурова, также работающая над докторской диссертацией.

Все члены двух кафедр являются выпускниками исторического факультета БГПИ. Некоторые выпускники 70-80-х гг. стали доктора­ми паук, профессорами. Такие, как Л.А. Зайцева, В.Б. Базаржапов, И.И. Осинский и др. Л.А. Зайцева заведует кафедрой истории в Бу­рятской Сельскохозяйственной Академии, В.Б. Базаржапов возглав­ляет кафедру истории в Восточно-Сибирском государственном тех­нологическом университете. На кафедрах работают получившие высшее историческое образование в БГПИ. И.И. Осинский является заведующим кафедрой философии БГУ, председателем диссертаци­онного совета но философии. В ближайшее время защищает доктор­скую диссертацию Ч.Г. Андреев. В декабре 2001 г. успешно защити­ла докторскую Л .Б. Жабаева, выпускница БГПИ.

Сегодня исторический факультет Буря тского университета рабо­тает в новых условиях, в корне изменился учебный план, факультет перешел на новый учебный план классического университета, появи­лись совершенно новые специальности. На факультете теперь четыре кафедры: кафедра Истории Отечества (зав. кафедрой - кандидат ис­торических наук, доцент К.Б-М. Миту нов), кафедра истории и куль­туры Бурятии (заведующая доктор исторических наук, профессор Т.Е.Сапжиева). кафедра всеобщей истории (кандидат исторических

16

наук, доцент Л.В. Голых), кафедра политологии (кандидат политоло­гических наук, доцент О Д. Дагбаев). На кафедрах теперь стало зна­чительно больше молодых преподавателей. На кафедре истории Оте­чества успешно работают Д.К. Чимитова, Т.Б. Григер, Е.Н. Палхаева и один ассистент, год тому назад окончивший исторический факуль­тет Б] У. Д.К. Чимитова. кандидат исторических наук, выпускница БГПИ, специалист пи историографии, в настоящее время работает заместителем декана истфака по учебной работе, прекрасный препо­даватель, пользуется уважением студентов и коллектива факультета. Ныне работает над завершением докторской диссертации. Т.Б. Гри­гер также кандидат исторических наук, окончившая ИГУ, читает раз­личные курсы лекций, пользуется большим уважением студентов- историков. Она готовит рукопись монографии к изданию, является ученым секретарем Диссертационного совета на факультете. Е.Н.Палхаева защитила кандидатскую диссертацию в 2000 г., читает лекции и проводит семинарские занятия по истории Отечества, в 2001 г. назначена ответственным секретарем «Вестника», серия 4, история. Д.Л. Доржиев, кандидат исторических наук, ныне находится в докторантуре у. Н.Н. Щербакова, профессора Иркутского универси­тета. Он работает по теме «Вооруженные выступления крестьянства Восточной Сибири на рубеже 1920-1930-х гг.». А.М. Алексеева, кан­дидат исторических наук, ныне директор Гуманитарного колледжа, проводит занятия на высоком научно-методическом уровне, одно­временно готовит монографию по вопросам НЭПа в Бурятии.

На кафедре Всеобщей истории часто происходят кадровые изме­нения. После профессора Д.Б. Улымжиева заведующим был назначен молодой кандидат исторических наук, монголовед А.В. Дамдинов, но вскоре он получил назначение руководителем филиала БГУ в Бохане. Заведующим кафедрой был избран Д.И. Бураев, будучи на этом по­сту, он успешно защитил докторскую диссертацию по тибетологии. Теперь он назначен деканом Восточного факультета БГУ. Сейчас за­ведующим кафедрой является кандидат наук, доцент А.В. Голых. На­чала работать на кафедре недавно защитившая кандидатскую диссер­тацию по проблемам монголоведения Оксана Николаевна Полянская. Проводит большую воспитательную работу' в должности заместителя декана по воспитательной работе молодой кандидат наук А.З. Бадмаев.

В 1995 г. на факультете была создана новая кафедра истории и культуры Бурятии. Заведующим кафедрой является-дектор историче­

ских наук, профессор Т.Е. Санжиева, область ее научных интересов - топливно-энергетический комплекс национальных районов Сибири. Руководит кафедрой в свече современных требований. Членами ка­федры являются кандидат исторических наук, доцент Э.Ц. Жалсано- ва, кандидат исторических наук, известный археолог Л.Д. Цыбикта- ров, доктор исторических наук, профессор Г.Л. Санжиев, кандидат исторических наук Ю.Б. Санданов. кандидат исторических наук В.В.Номогоева и молодые, недавно защитившие кандидатские дис­сертации Б.В. Золхоев и А.В. Козулин. Профессор Г.Л. Санжиев - главный специалист института монголоведения, буддологии и тибе­тологии СО РАН, руководит аспирантами и дипломниками, читает лекции по истории Бурятии. Доцент А.Д. Цыбиктаров, занимающий­ся археологией, готовится к защите докторской диссертации. Э.Ц.Жалсанова успешно исследует проблемы высшего педагогиче­ского образования и методологии истории. В.В. Номогоева работает в научном отделе ректората и совмещает работу на кафедре истории Бурятии, проводит занятия на высоком научно-методическом уровне по истории Бурятии.

На историческом факультете все студенты выпускного курса, как на дневном, так и на заочном отделении, пишут дипломные сочине­ния. К дипломным работам предъявляются высокие требования, все дипломники на всех кафедрах проходят предзащиту, т.е. обсуждения на заседаниях кафедр. На факультете работают научные кружки и научные группы, под руководством преподавателей студенты готовят доклады и сообщения, с которыми потом выступают на научно- практических конференциях БГУ, а также на республиканских и ре­гиональных конференциях. Темы докладов после доработки и даль­нейших дополнений оцениваются как курсовые работы, а курсовые - дипломные сочинения.

Факультет имеет тесные научные связи с другими вузами респуб­лики, а также с истфаком ИГУ, истфаком Иркугского педагогическо­го университета, с объединенным институтом истории и археологии СО РАН, с истфаком Читинского педуниверситета. Самые тесные научные связи существуют с институтом монголоведения, буддоло­гии и тибетологии СО РАН.

На факультете с января 1997 г. работает Диссертационный совет по защите кандидатских диссертаций на соискание ученой степени кандидата исторических паук по специальности история Отечества

18

(07.00.02.) и Всеобщей истории (07.00.03). В апреле 2001 г. он про­шел аттестацию. С 1997 по 2000 г. более 50 человек успешно защи­тили кандидатские диссертации. Председателем совета является про­фессор Е.Е. Тармаханов, ученым секретарем совета ~ кандидат исто­рических наук, доцент Т.Б. Григер.

За три года работы Диссертационного совета определились основ­ные научные направления, вызывающие интерес у соискателей и яв­ляющиеся актуальными для современной социально- экономической ситуации в Республике Бурятия: история образования и просвеще­ния, история социально-экономического и культурно- политического развития Бурятии и Сибири в XI X- XX вв.

Диссертационный совет имеет опыт международного сотрудниче­ства - защитились 4 соискателя из Монголии. В новый состав Дис­сертационного совета (приказ № 1186 от 20/4-2001 г.) входят 8 чело­век, работающих на историческом факультете.

Диссертационный совет при истфаке вносит свой вклад в развитие образования Республики Бурятия, 36 кандидатов наук, защитивших диссертацию на данном Совете, работают вне стен БГУ. Значитель­ная часть диссертационных работ будет использована для работы го­сударственных органов различных подразделений РБ в решении во­просов: национальной культуры, существования малочисленных на­родов в многонациональных регионах, влияния религиозных конфес­сий и течений на развитие политической ситуации народов России, Центральной и Восточной Азии.

Всей учебно-воспитательной и научной деятельностью на факуль­тете руководит деканат. Деканами историко-филологического фа­культета работали М.П. Хабаев, C.U1. Чагдуров, В.Б. Махатов, В.В.Морохоев, В.М. 1 (ыкин, а деканами исторического факультета - Ю Н . Шагдуров, М.Г. Цыренова и К.Б-М. Митупов. Каждый декан вносил свой вклад в подготовку учительских кадров, способствовал усилению научно-исследовательской работы, укреплению матери­ально-технической базы факультета. Намного больше работы доста­лось Ю.П, Шагдурову, М.Г. Цыреновой и ныне работающему дека­ном К.Б-М. Митупову в связи с переформированием БГПИ в класси­ческий университет. Они проводили большую работу по реорганиза­ции и совершенствованию учебного процесса, по повышению уровня научно-исследовательской работы и воспитательной работы среди студентов факультета. К.Б-М. Митупов одновременно является и за-

19

всдующим кафедрой истории Отечества, как декан и зав. кафедрой руководит в соответствии с требованиями, предъявляемыми к клас­сическим университетам.

Исторический факультет и при пединституте, и на современном этапе занимает видное место среди многочисленных факультетов по успеваемости студенток и их общественно-поли тической активности. Ведущие преподаватели; профессор философии В.И. Затеев, профес­сор педагогики Г.Ц Молонов, известные политологи В.П. Крянев и Э.Д. Дагбаев с желанием читают лекции именно на историческом факультете.

Исторический факультет вместе с университетом в октябре 2001 г. успешно прошел аттестацию на следующий пятилетний срок без ка­ких-либо серьезных замечаний. Член лицензионной комиссии про­фессор Иркутского государственного педагогического университетаЗ.И. Рабецкая провела тщательную проверку подготовленности БГУ к реализации основной образовательной программы подготовки ди­пломированного специалиста по специальности 02.07.00 «История».

В общих выводах комиссии отмечается, что на основании прове­денной экспертизы можно сделать следующее заключение: кадровое, информационное, учебно-методическое и материально-техническое обеспечение образовательного процесса в Бурятском университете позволяет продолжить работу с 2001 г. над реализацией основной образовательной программы подготовки дипломированного специа­листа но образовательной программе 02.07.00 «История». В этом большая заслуга ректората, деканов, заведующих кафедрами и кол­лектива преподавателей и технических работников факультета.

Ныне исторический факультет, где обучаются 320 студентов, ра­ботает 25 преподавателей, принял облик факультета классического университета, успешно реализует основные образовательные про­граммы подготовки дипломированного специалиста по специально­сти 02.07.00 - «История».

Библиография

1. Ба.и.хаеиа И.Х. Формирование кадрового потенциала Республики пузами Ьу- рятик (1932-19% тт.). Улан-Удэ, 2001.

2. Ватудаев И.А. О роли педагогического института и культурном строительстве Республики Л И братской семье народов. Улан-Удэ, 1974.

20

3. Батуев Н.К. Развитие высшего и среднего специального образования (1924- 1963) // Народное образование Бурятии за 40 лет. - Улан-Удэ, 1964.

4. Бурятский государственный педагогический институт имени Доржи Банзаро- ва (1932-1982). -Улан-Удэ, 1982.

5. Бурятский государственный университет: Краткий справочник. - Улан-Удэ, 1996.

6. Доржиев Ц.З.. Хасаранов Б.Ч. Научный потенциал Бурятского университета (Аннотированный список докторов и кандидатов наук). - Улан-Удэ, 1996.

7. Евдокимова С.В. Из истории развития заочного отделения Бурятского педа­гогического института // Высшее образование в Бурятии: история, современ­ность, перспективы. Материалы межрегиональной научно-практической конференции (май 1996). - Улан-Удэ, 1996.

8. Калмыков С.В., Пыкин В.М. Бурятский педагогический институт. Ректоры. — Улан-Удэ, 1998.

9. Крянев Б.П. К вопросу образования первого вуза в Бурятии // Высшее обра­зование в Бурятии: история, современность и перспективы: Материалы меж­региональной научно-практической конференции (май 1996). - Улан-Удэ, 1996. 4.1.

10. Народное образование в Бурятской АССР. - Улан-Удэ, 1960.11. Осинский И.И. Альма-матер. О Бурятском государственном педагогическом

институте и университете. - Улан-Удэ, 1999.12. Пыкин В.М. Вклад БГПИ в подготовку учительских кадров в 1981-1995 гг. //

Высшее образование: история, современность, перспективы: Материалы межрегиональной научно-практической конференции (май 1996). - Улан-Удэ, 1996. 4.1.

13. Соктоев И.А. Формирование социалистической интеллигенции в Бурятии. - Улан-Удэ, 1961.

14. Тармаханов Е.Е., Богданов Г.Н. Ученые Боханского и Осинского районов Усть-Ордынского Бурятского автономного округа. - Улан-Удэ, 2000.

15. 40 лет Бурятскому педагогическому институту: очерки истории педобразова- ния и вопросы повышения качества подготовки учителей: материалы научно- практической конференции. - Улан-Удэ, 1974.

16. Ученые-исследователи Бурятского института общественных наук СО РАН (к 75-летию института): Библиографический справочник. - Улан-Удэ, 1997.

17. Хабаев М.П. Очерки истории формирования высшего педагогического обра­зования. - Улан-Удэ, 1983.

18. Халзанов К.Х. Формирование кадров национальной интеллигенции в авто­номных республиках Сибири. - М., 1965.

19. Иркугский государственный университет. Ректоры, деканы, профессора (1918-1998).-Иркутск, 1998.

21

К.Б-М. Митупов, Е.Н. Палхаеви

Становление национальной государственности бурятского народа в 1920-30-е гг.

Официальная история становления национальной государственно­сти бурятского народа начинается с создания Бурят-Монгольских автономных областей в составе Дальневосточной Республики и Рос­сийской Советской Федеративной Социалистической Республики.

21 апреля 1921 г. Постановлением Правительства ДВР была соз­дана Бурят-Монгольская автономная область, в которую вошли Агинский, Баргузинекий, Хоринский и Чикойский аймаки. Впослед­ствии некоторые из них вошли в Агинский Бурят-Монгольский на­циональный округ.

9 января 1922 г. В ЦИК РСФСР издал Декрет об образовании Бу­рят-Монгольской автономной области. Аларский, Боханский, Эхи- рит-Бул агате кий аймаки Бурят-Монгольский области впоследствии образовали Усть-Ордынский национальный округ.

Характерной чертой оформления национальной государственно­сти Бурят-Монгольской автономной области РСФСР была ограни­ченность ее правового статуса. Конституция РСФСР 1918 г. лишь обозначила субъекты федерации как «автономные областные сою­зы», не определив правовое положение автономных образований в составе РСФСР. Поэтому большинство вопросов, связанных с созда­нием нового национально-территориальною образования, решалось непосредственно на местах. К примеру, соглашение о границах, ВЦИК утверждал но договоренности сторон. Смешанной комиссии Наркомнаца и НКВД поручалось решение конкретных вопросов при установлении границ. На исходе гражданской войны территория РСФСР представляла собой конгломерат различных государственных и национально-государственных образований (трудовая коммуна, округ, область, республика) и, по мере того как Красная Армия зани­мала опорные пункты на различных территориях, возникала необхо­димость упорядочения национально-государственного устройства1.

Правовое положение Бурят-Монгольской автономной области в составе ДВР было намного определеннее. В отличие от Конституции РСФСР, в которой не закреплялось даже понятие «Бурят- Монголь-

22

ская область». Конституция ДВР регламентировала автономию бу­рятского народа. Основные положения государственной автономии вошли в Конституцию ДВР, принятую 26 апреля 1921 г., в виде ста­тей 116-120.

Статья 116 гласила: «Вся территория, населенная бурят- монголь­ским народом, выделяется в особую область под названием «Бурят- Монгольская автономная область».

Статья 117: «Земельные отношения бурят-монгольского населе­ния с окрестным русским населением в целях устранения чересполо­сицы регулируются специально созданной правительством республи­ки комиссией, в которую входят на паритетных началах заинтересо­ванные разрешения представителей обеих сторон».

Сгатья 118. «Население Бурят-Монгольской автономной области подчиняется общим законам республики и в пределах Бурят- Мон­гольской автономной области, оно самостоятельно в сфере организа­ции суда, административно-хозяйственной и культурно- националь­ной жизни».

Статья 119: «Автономная Бурят-Монгольская область в пределах своей компетенции самоуправляегся на основании общих законов республики областным собранием уполномоченных, которое избира­ет исполнительный орган - областное управление, причем означенное собрание уполномоченных имеет право в пределах указанной само­стоятельности (ст. 118 настоящего закона) издания областных мест­ных законов, не противоречащих общим законам республики».

Статья 120: «Все законы, распоряжения и постановления прави­тельства общегосударственного характера проводятся в жизнь на территории Бурят-Монгольской автономной области через ее област­ное управление»2.

Отличительной чертой национально-государственного строитель­ства Бурят-Монгольской автономной области РСФСР в рассматри­ваемый период было отсутствие прямых административных связей области с Центром, так как область находилась в административном подчинении Иркутской губернии. Тогда как Бурят-Монгольская ав­тономная область ДВР была напрямую связана с центром (г. Чита).

Автономные образования страны в целом в 1920-х гг. можно ус­ловно разделить на два вида:

1. Автономные образования народов, которые впервые обрели элементы собственной государственности. (Мордовский националь­ный округ, 1928 г.)

23

2. Объединения или преобразования существующих автономных образований в новую, более высокую форму государственности. (Ка­рельская трудовая коммуна была преобразована в Карельскую АССР 25 июля 1923 г.).

Процесс развития бурятской автономизации в начале 1920-х гг. прошел обе стадии формирования автономных образований. В 1921- 1922 гг. были образованы Бурят-Монгольские области в составе РСФСР и ДВР, которые в дальнейшем были объединены в Бурят- Монгольскую АССР - более развитую форму национальной государ­ственности,

Характерной чертой в создании Бурят-Монгольской АССР было то, что решался этот вопрос не волевым указанием Центра, а инициа­тива исходила от местных руководителей из числа бурятских комму­нистов. Так, 20 ноября 1922 г. президиум Бурят-Монгольского обко­ма РКП(б) рассмотрел на своем заседании вопросы объединения ав­тономных областей в единую автономную республику. На этом засе­дании было принято постановление:

«1) принципиально высказаться за объединение двух автономных областей;

2) предложить коммунистической фракции Бурят-Монгольского ревкома начать подготовительную работу к объединению...»3.

4 декабря 1922 г. это постановление было поддержано на расши­ренном заседании Президиума Бурят-Монгольского обкома РКП(б). На этом заседании были выработаны основные тезисы докладной записки в ЦК РКМ(б), в которой всесторонне обосновывалась необ­ходимость объединения Бурят-Монгольских автономных областей РСФСР и ДВР в единую Бурят-Монгольскую АССР1.

Почти одновременно вопрос о создании Бурят-Монгольской ЛССР, путем объединения Бурятских автономных областей РСФСР и ДВР, ставился Бурят-Монгольским ревкомом автономной области ДВР. 23 декабря 1922 г. участники расширенного совещания Бурят- Монгольского ревкома высказались за объединение областей н еди­ную автономную республику с центром в г. Верхнеудинске. На этом заседании были сформулированы конкретные предложения, касаю­щиеся формирования территории будущей автономной республики и определения ее границ. Участники заседания приняли следующее постановление:

24

«Возбудить перед надлежащими властями ходатайство о соеди­нении обеих Буравтообластей с образованием Бурят-Монгольской республики с центром в г. Верхнеудинске...»5.

Таким образом, можно констатировать факт, что инициатива объ­единения Бурят-Монгольских автономных областей ДВР и РСФСР в единую автономную республику исходила от лидеров бурятского народа.

Преодолевая возражения руководства Дальневосточного бюро ЦК РКП(б) и Сибирского бюро ЦК РКГ1(б), лидеры бурятских ком­мунистов М.Н. Ербанов, М.И Амагаев, В.И. Трубачеев, И.С. Архин- чеев, А.А. Маркизов сумели убедить высшее партийное и государст­венное руководство страны в актуальности создания единой Бурят- Монгольской АССР. Сложившаяся ситуация во взаимоотношениях с руководством Дальбюро и Сиббюро, единогласно выступивших про­тив «...объединения бурят Сибири с бурятами Забайкалья по причи­нам административной нецелесообразности»6 была решена в пользу политических лидеров бурятского народа благодаря их твердой и решительной позиции.

30 мая 1923 г. Президиум ВЦИК РСФСР, рассмотрев проект ре­шения об объединении Бурят-Монгольских автономных областей, принял постановление:

«I. Объединить в одну Бурят-Монгольскую Социалистическую Советскую Республику автономные области бурят-монгол Сибири и Дальнего Востока с центром в г. Верхнеудинске...»1.

13 июня 1923 г. решение о создании Бурят-Монгольской АССР было детализировано в постановлении Президиума ВЦИК РСФСР:

«1. Считать административным центром Автономной Социали­стической Советской Республики бурят-монгол город Верхнеудинск.

2. Поручить специальной комиссии... определить точные границы образуемой республики бурят-монгол и представить проект этих гра­ниц на утверждение ВЦИК не позже ! августа 1923 г.

3. Положить в основу работы, означенной в предыдущей статье комиссии, проект границ, выработанный облисполкомом и област­ным ревкомом Бурят-Монгольских автономных областей.

4. Впредь до созыва 1-го съезда Автономной Социалистической Советской Республики бурят-монгол всю полноту власти в объеди­ненных автономных областях бурят-монгол представить революци­онному комитету Автономной Социалистической Советской Респуб­

25

лики бурят-монгол, образуемому ВЦИК и непосредственно с ним связанному.

5. Возложить на ревком Автономной Социалистической Совет­ской Республики бурят-монгол обязанность приступить к организа­ции центральных органов управления республики и созвать 1-й съезд Советов Автономной Социалистической Советской Республики бу­рят-монгол.

6. Поручить комиссии в составе: Сапронова, Белобородова, Глин- гера, Серафимова выработать проект положения по Автономной Со­циалистической Советской Республики бурят-монгол как составной часта РСФСР, в соответствии с постановлением ВЦИК 30 мая сего года и с настоящим постановлением и представить этот проект на утверждение Президиума ВЦИК»8.

В соответствии с этим постановлением специальной комиссии, куда входили и представители вновь образованной республики, предлагалось выработать проект положения но Бурят-Монгольской Автономной ССР как составной части РСФСР9.

12 сентября 1923 г. Положение о государственном устройстве Бу­рят-Монгольской АССР было утверждено декретом ВЦИК. В соот­ветствии с этим декретом Бурят-Монгольская АССР являлась феде­ративной частью РСФСР, аппарат государственной власти в ней ор­ганизовался на основе Конституции РСФСР из местных Советов, их съездов и исполнительных комитетов. Совета Народных Комиссаров и Центрального Исполнительного Комитета. В декрете перечисля­лись наркоматы республики (всего 9) оговаривалось, что иностран­ные дела и внешняя торговля остаются прерогативой СССР. В двой­ном подчинении были наркоматы финансов, труда, путей сообщения, почты и телеграфов, ЦСУ, Рабоче-Крестьянская инспекция, Военный Комиссариат Бурят-Монгольской АССР подчинялся ближайшему Окружному Военному Комиссариату. В местном подчинении при­знавались следующие наркоматы; юстиции, внутренних дел, земле­делия, просвещения и здравоохранения. Объявлялось равноправие на территории АССР русского и бурят-монгольского языков10.

«Положение» явилось законодательным актом, временно заме­няющим Конституцию Республики, регулирующим, наряду с Кон­ституциями СССР и РСФСР, деятельность органов власти и управле­ния, вплоть до принятия Конституции Бурят-Монгольской АССР (1937 г.).

26

11 августа 1937 г. Чрезвычайный VII съезд Советов Бурят - Монгольской АССР утвердил Конституцию (Основной Закон) Рес­публики. Принятие Конституции имело важное значение для даль­нейшего развития национальной государственности бурят- монголь­ского народа, так как «Положение о государственном устройстве» не могло в полной мере заменить основной Закон автономной республики.

Конституция в своей первой статье закрепила создание государ­ства бурят-монгольского народа как социалистическое государство рабочих и крестьян,

В статье 13 Конституции Бурят-Монгольская АССР признавалась субъектом РСФСР.

В статье 14 Конституции Б-МАССР фиксировалось администра­тивно-территориальное устройство Бурят-Монгольской АССР.

Органами государственной власти в аймаках являлись Советы депутатов трудящихся", которые руководили культурно- политиче­ским и хозяйственным строительством на своей территории, уста­навливали местный бюджет, руководили деятельностью подчинен­ных им органам управления, обеспечивали охрану государственного порядка12, имели свои исполнительные и распорядительные органы в лице исполнительных комитетов Советов депутатов трудящихся'3. Исполнительные органы Советов депутатов грудящихся были непо­средственно подотчетны как Совету депутатов трудящихся, их из­бравшему, так и исполнительному органу вышестоящего Совета де­путатов трудящихся, которые имели право отменять решения и рас­поряжения нижестоящих исполнительных комитетов и приостанав­ливать решения и распоряжения нижестоящих Советов депутатов трудящихся14.

В результате целенаправленной деятельности руководителей Бу­рят-Монгольских областей ДВР и РСФСР, из числа бурятских ком­мунистов, в 1923 г. была образована единая Бурят-Монгольская АССР. Бурят-Монгольская АССР провозглашалась субъектом РСФСР15, тогда как Бурят-Монгольские области были администра­тивно- территориальными единицами ДВР и РСФСР.

Таким образом, развитие национальной государственности бурят- монгольского народа в период с 1921 по 1936 г. связано, прежде все­го, с целенаправленной деятельностью коммунистов, последователь­но реализовывавших идею этой государственности на практике. Пер­вым этапом становления национальной государственности бурят-

27

монгольского народа стало создание в начале 1920-х годов бурят- монгольских автономных областей и составе РСФСР и ДВР. Однако правовой статус этих областей, являвшихся административно- терри­ториальными единицами Советской России и Дальневосточной Рес­публики был достаточно ограниченным и не отвечал национально- государственным интересам буряr-монгольского народам бурятских коммунистов как основных политических выразителей данных инте­ресов после победы Октябрьской революции. Вторым этапом станов­ления национальной государственности бурят-монгольского народа стало создание в 1923 г. единой Бурят-Монгольской Автономной Со­ветской Социалистической Республики (ЬМАССР). Ее правовой ста­тус был значительно шире статуса областной автономии, так как главной характеристикой автономной республики является провоз­глашение государства. Вместе с тем, вплоть до 1937 г. БМАССР не имела собст венной Конституции. Почти 14 лет ее временно заменяло Положение о государственном устройстве БМАССР, утвержденное декретом ВЦИК, Отсутствие основного закона серьезно тормозило национально-государственное строительство Бурят-Монгольской республики.

25 сентября 1937 г. Политбюро ЦК И к'11(6), рассмотрев вопрос «о разделении Восточно-Сибирской области на Иркутскую и Читин­скую области», постановило: «утвердить проект Постановления ЦИК СССР»16. 26 сентября 1937 г. данное Постановление было принято ЦИК СССР. В Постановлении ЦИК СССР, опубликованном 27 сен­тября 1937 г. в газете «Известия», говорилось о передаче 6 бурятских аймаков в состав вновь образуемых Иркутской и Читинской облас­тей. о создании в их составе Агинского и Уст ь-Ордынского нацио­нальных округов17.

При этом Ольхонский аймак и ряд бурятских сомонов и сел не пошли в состав округов, а были переданы в прямое подчинение вновь образуемых областей. А территория БМАССР значительно сократилась.

До сентября 1937 г. путь автономизации бурятского народа до­вольно четко объяснялся с позиции исторической логики. Все дейст­вия и решения, касающиеся строительства как Бурят-Монгольских автономных областей РСФСР и ДВР, так и Бурят-Монгольской АССР, были приняты после продолжительной, публичной работы мест ного руководства, уполномоченных органов центральной власти (Наркомзем, ЦИК, ЦК ВКП(б)...). Для республики решение о разделе

28

ее на три территориальные единицы, явилось полной неожиданно­стью. Оно было принято без какого-либо участия народа и местных, органов государственной власти, в тот момент почти все руководство БМАССР было репрессировано, а также без согласия на то не только БурЦИКа, но и Буробкома ВКП(б)18. Кроме того, это Постановление противоречило ст. J.5. Конституции Бурят-Монгольской АССР: «Тер­ритория Бурят-Монгольской АССР не может быть изменена без со­гласия Бурят -Монгольской АССР»19,

Текст Постановления ЦИК СССР от 26 сентября 1937 г. лишь констатировал раздел республики на три территориальные единицы, в нем не указывались причины такого решения, даже в самом назва­нии: «О разделении Восточно-Сибирской области на Иркутскую и Читинскую области» отсутствует даже упоминание о Бурят- Монгольской АССР, хотя данное разделение затрагивало коренные интересы бурятского народа.

В исторической литературе существовала точка зрения, доказы­вавшая, чго раздел республики оказал положительное влияние для ее дальнейшего развития. Так, этой позиции придерживались исследо­ватели В.А. Демидов, В.В. Демидов, B.C. Познаннский, утверждая, что данное решение ЦИК СССР о разделении Бурят-Монгольской АССР на три части имело положительное значение. Оно отвечало конкретным историческим условиям, сложившимся в данном регионе и учитывало все экономические, географические и национальные факторы20. Данное мнение базируется на тезисе о географической отдаленности территорий нынешних Агинского и Усть-Ордынского бурятских округов от Бурят-Монголии. В условиях неразвитой ин­фраструктуры региона (отсутствие оперативной связи, хороших до­рог, средств передвижения) существовали серьезные проблемы снабжения данных территорий и управления ими. К тому же присое­динение бурятских аймаков с их сельскохозяйственным потенциалом (Усть-Орда - производство зерновых культур и мясомолочное жи­вотноводство, Ага - овцеводство) было крайне важно для экономики Иркутской и Читинской областей.

Принятию Центром решения о разделе и передачи части террито­рий Бурят-Монгольской АССР вновь образуемым областям способ­ствовало и наличие старых территориальных споров республики с соседними губерниями. Еще в 1923 г., при образовании Бурят- Мон­гольской АССР, установление границ Агинского аймака оказалось

29

сложной проблемой: почти каждая верста границы оспаривалась за­интересованными сторонами - представителями Бурят-Монгольской АССР и Забайкальским Губиеполкомом21. Известно также о противо­действии Иркутского Губисполкома образованию республики в 1923 г.. и о том, что именно Иркутские губернские органы были инициатора­ми проекта создания Ленско-Байкальской области (предполагалось, что Бурят-Монгольская АССР должна была войти в состав новой об­ласти на правах округа), что свидетельствовало о наличии террито­риальных претензий со стороны бывшей Иркутской губернии к Бу­рят-Монгольской АССР.

Вышеуказанное Постановление ЦИК СССР, но мнению В.А. Де­мидова, В В. Демидова и B.C. Познаннского, было призвано решить возникшие проблемы. Однако после выхода в свет этой книги ученые Института Общественных наук направили открытое письмо, в кото­ром убедительно опровергли эту ошибочную позицию.

С началом демократизации Советского, а затем Российского об­щества появилась точка зрения по данному вопросу, что раздел рес­публики оказал отрицательное влияние для ее дальнейшего развития. Ш.Б. Чимитдоржиев категорично заявляет о том, что разделение рес­публики, передача шести аймаков соседним областям имели весьма отрицательные последствия. Республика была ослаблена политиче­ски и экономически, была сокращена ее территория, нарушено един­ство национального хозяйства бурят-монгольского народа. Ослабли связи между различными группами бурят-монголов. Прекратилась национальная консолидация бурят-монгольского народа. С этого времени началась деформация бурятского языка, национальных культурных традиций и обычаев. Ш.Б. Чимитдоржиев сделал вывод о том. что в 1937 г. была совершена незаконная антиконституционная акция, дискриминация в отношении бурят-монгольского народа, рас­топтано его суверенное право на свободное самоопределение. Вслед­ствие территориальных изменений 1937 г. значительно ослабли куль­турно-этнические связи, затормозились процессы формирования единой культуры, единой письменности и литературного языка. Бу­ряты, проживающие вне республики, оказались в неравном положе­нии с теми, которые проживали па ее территории в области культу­ры, языка и общенациональной жизни. Выросли целые поколения бурят, не знающих родного языка. Разделение территории республи­ки отрицательно сказалось на демографических процессах, на роете

30

численности бурят, кроме того, значительно сократилась территория этнического расселения ".

Такого же мнения придерживаются многие другие современные ученые. Так. например, бурятские исследователи И.С. Урбанаева, Т.М. Михайлов, Ю.Б. Рандатов, И.Д. Бураев утверждают, что: «вне национально-государственных структур оказались: в Иркутской об­ласти - ольхонекие, верхолепские (качугские), китайские, молькин- ские (балаганские), сайгутские и нижнеудинские буряты, в Читин­ской области - оноиекие, борзинские, нерчинские, хилокские и дру­гие группы бурят. Причем, если площадь Агинского округа до отде­ления от Бурятии составляла 28 650 квадратных километров, то сей­час она составляет 19000 км2. Площадь Аларского, Боханского, Эхи- рит-Бул агате кого районов составляла 24 6670 квадратных километ­ров, сейчас - 129 000 квадратных километров»2'.

На наш взгляд, основные причины разделения Бурят-Монгольской АССР кроются в общей политике ЦК ВКП(б) и Советского прави­тельства в области национального вопроса. Классовый подход в ре­шении национального вопроса диктовал изменение политики партии в зависимости от конкретной исторической обстановки. На фоне воз­растания военной угрозы со стороны милитаристской Японии ход национального строительства в Бурят-Монгольской АССР (круп­нейшее автономное образование на территории Восточной Сибири) не устраивал руководство страны.

В 1936-1937 гг. образовался военный союз Германии, Италии и Японии - так называемый «Антикомингерновский пакт»24. Руково­дство СССР понимало, что создание оси Берлин-Токио-Рим является первым шагом на пути к развязыванию новой мировой войны, в ко­торую неминуемо будет втянут Советский Союз. Готовясь к войне, Советское вое)гное руководство условно разделило территорию СССР на два предполагаем!,ix театра военных действий: западный и восточный'5. Советская военная доктрина в конце 1930-х гг. базиро­валась на наступательной стратегии на западном театре военных дей­ствий и на оборонительной стратегии на восточном театре военных действий.

Исходя из вышеуказанной стратегии, руководство СССР в 1936- 1937 гг. форсиронанными темпами приступило к созданию и укреп­лению обороны Восточной Сибири и Дальнего Востока. Поспеш­ность, с которой Советское руководство принялось выполнять по­

31

ставленные задами, объясняется возрастанием напряженности на Дальневосточной границе. В конце 1935 - начале 1936 г. Япония организовала ряд провокаций против дружественной Монгольской Народной Республики. В 1937 г. японские войска вторглись в Север­ный Китай, захватили Пекин, Тяньцзинь, Шанхай и другие крупней­шие города. Летом 1938 г. произошел вооруженный конфликт па са­мой территории СССР, в районе озера Хасан. В мае 1939 г. японские войска вторглись в Монголию20.

В условиях нарастания политической, военной напряженности на дальневосточных рубежах СССР учет геополитического положения Бурят-Монгольской АССР был одним из решающих факторов в стра­тегическом планировании Советского руководства в вопросах, ка­сающихся укрепления обороноспособности Восточной Сибири и Дальнего Востока. Территория Бурят-Монгольской АССР, а точнее, участок Транссибирской магистрали, проходящей через нее, была единственным связующим звеном между Центральной частью Рос­сии и Дальним Востоком (с юга - граница с Монголией, с севера - озеро Байкал). В случае потери контроля над данной территорией Советский Союз был бы в буквальном смысле расколот на две части. Важность данного вопроса была очевидна для руководства страны, ведь именно в это время было принято решение о строительстве Бай­кало-Амурской магистрали - альтернативе Транссибу27.

Готовясь к войне, высшее партийное и советское руководство Со­ветского Союза использовало все средства и методы для достижения политической стабильности, управляемости в приграничных районах, в том числе и незаконные. К примеру, с августа по ноябрь 1937 г. по прямому указанию И.В, Сталина НКВД СССР провел «зачистку» приграничной территории от «неблагонадежных элементов». В Ка­захстан и республики Средней Азии из Бурят-Монгольской АССР, Читинской области, Хабаровского и Приморского краев было депор­тировано 120 ООО корейцев и 8 ООО китайцев. Как утверждает иссле­дователь истории Бурятии А.А. Елаев, «на депортацию бурятского населения тех аймаков, которые отходили от БМАССР, 11,ентр, оче­видно, не решился но той причине, что буряты имели, в отличие от корейцев и китайцев, собственное национально-государственное об­разование, а потому и не относились, по принятой тогда классифика­ции, к гак называемым «текучим национальным группам», не имев­шим определенной классовой структуры и якобы исторической тер­

32

ритории (как советские корейцы, китайцы, а также некоторые другие народности), что давало Центру повод для их депортации2*. Однако проблему «связующего звена - Бурят-Монгольская АССР» необхо­димо было решить любым путем, так как ЦК ВКП(б) не мог позво­лить себе даже мысли о возможности национального сепаратизма (в форме «панмонголизма») в республике, являвшейся в регионе круп­нейшим и единственным национальным образованием. Поэтому ЦК ВКП(б) и ЦИК СССР решили ослабить Бурят-Монгольскую АССР как национальное образование путем разделения ее территорий на

29три части .

В работе «История Усть-Ордынского Бурятского автономного ок­руга» (под редакцией Л.М. Дамешека) говорится, что «анализ этого решения приводит к мысли о том, что создание округов из аймаков Бурят-Монгольской АССР, «разбавленных» другими территориями, было нацелено не только на расчленение, но и на своеобразную экс­территориальную изоляцию республики, оказавшейся «зараженной панмонголизмом» и прочими «типичными» для этого времени «бо­лезнями». Иркутская же область представлялась, вероятно, более на­дежной территорией хотя бы уже потому, что здесь с 1936 по 1937 г. работал верный соратник самого Сталина - А.С. Щербаков, видный деятель Коммунистической партии Советского государства, первый секретарь... обкомов ВКП(б)»30.

Причины раздела территории Бурят-Монгольской АССР кроются в плоскостях внутренней и внешней политики СССР, проводимых высшим партийным и советским руководством во второй половине 1930-х годов. Но главной причиной, на наш взгляд, являлось функ­ционирование тоталитарной системы, сложившейся в рассматривае­мое время. Тоталитарная система при решении любых вопросов не признает верховенство законов, а руководствуется соображениями субъективной целесообразности. Наглядным примером данной прак­тики является разделение территории Бурят-Мош олии, когда терри­ториальная целостность автономной республики была принесена в жертву субъективной идее «приграничная автономия без панмонго- лизма - надежная оборона восточных рубежей».

Таким образом, раздел БМАССР, произведенный в сентябре 1937 г. Постановлением ЦИК СССР и I [олитбюро ЦК ВКП(б), привел к от­делению от автономной республики 6 аймаков (районов), присоеди­

ненных затем к Иркутской и Читинской областям на правах нацио­нальных округов - Агинского Бурят-Монгольского и Усть- Ордын­ского Бурят-Монгольского. Официальными предпосылками раздела БМАССР стали: географический фактор, хозяйственно­экономическая целесообразность, старые территориальные споры между автономной республикой и соседними областями, а также внутренняя политика тоталитарного режима Сталина. Реальными причинами раздела БМАССР были, прежде всего, пресловутая борь­ба с «ланмонголизмом», якобы «поразившим» республику и слу­жившим интересам милитаристской Японии, захватнические дейст­вия которой представляли непосредственную военную угрозу СССР Оценивая последствия раздела БМАССР, следует констатировать, что он сыграл в судьбе бурят весьма негативную роль, выразившую­ся в сокращении численности этноса и территории проживания, раз­рыве национально-культурных и хозяйственно-экономических связей народа.

Примечания1. История Бурятской ЛССР. Т. 11. Под. ред. П.'Г. Хагггасоа. - Улан-Удэ, 1959.

Вартанова А.Л. Образование Бурятской Автономной Советской Социалисти­ческой Республики. - Улан-Удэ. 1964. Шулунов Н.Д. Становление Советской национальной государственности в Бурятии (1919-192.1 гг.).- Упаи-Уд-) 1972.

I. Основной закон (Конституция) ДВР.- Чита, 1921.- С. 16-17.3. ГАРФ, ф. 1318, on. I, д. 63. л. 21.4. ГАРФ, ф. 1318, он. t, д. 63, ли. 9-12.5. Г АЧО, ф. 27. д. 79, л. 23.6. Цит. по: Бартанова А. А. Указ. соч. С. 82.7 ПАРК, ф. 2, огт, 1, д. 99, л. 4.8. ГАРФ. ф. 5677, оп. 4, д. 309, л. 4.9. Сборник Указов РСФСР.- М, 1924. ЛЬ 1. С. 11.10. Положение о государственном устройстве Бурят-Монгольской АССР от 12

сентября 1923 г. ПАРК, ф. 2. on. 1. д. 43. лл. 69-70.I I. Конституция {Основной Закон) БМАССР.- Улан-Удэ, 1938. Ст. 49.- С, 6.12. Там ж е.-С т. 51.■ С. 16.13. Там же. - Ст. 53, 55.- С. 16-17.14. Там же. - Ст. 61, 62. - С. 18.15. Положение о государственном устройстве Бурят-Монгольской АССР НАРЪ.

ф. 2, on. 1, д. 43, л. 69-70.16. РЦХИИДНИ, ф. 17, он. 3. д. 992. л. 11.17. РЦХИИДНИ. ф. 17. оп. 3. д. 992, л. 111.18. Елаев А,А. Бурятия: путь к автономии и государственности. - М., 1994 -

С.122.19. Конституция (Основной Закон) Бурят-Монгольской Автономной Советской

34

Социалистической Республики. - Улан-Удэ, 1938. Гл. 2. Ст. 15.20. Демидов И.А. Демидов В.В., Нознаннский B.C. Народы Сибири на путях ин­

тернационализма. - Новосибирск, 1990.- С. 80.21. Еласв Л.А. Бурятия: путь к автономии и государственности. - М., 1994,-

С. 123.22. «Как исчезла единая Бурят-Монголия. 1937-1958 гг. // Конгресс бурятского

народа».- Улан-Удэ, (997,- СС. 41-43.23. Урбанаева И.С., Михайлов Т.М., Рандалов Ю.Б., Бураев И.Д. Национальный

вопросов в Бурятии, - Улан-Удэ, 1989.- С. 5.24. Всемирная история. - М., 1962. Т. IX,- С. 489.25. Там же. - С, 512.26. Гам же. - С, 516.27. Палхаева Е.Н. К вопросу образования бурятских национальных округов //

Взаимоотношения народов России и Дальнего Востока: История и современ­ность. Национальное, социальное и экономическое развитие в Байкальской Азии: Материалы международной научно-практической конференции. 16-20 сентября 1999 г., Улан-Удэ, 2000,- С. 133-137.

28. Еласв А.Л. Бурятия: путь к автономии и государственности. - Улан-Удэ. 1994,- С. 125.

29. Палхаева Е.Н. К вопросу образования бурятских национальных округов // Взаимоотношения народов России и Дальнего Востока: История и современ­ность. Национальное, социальное и экономическое развитие в Байкальской Азии. Материалы международной научно-практической конференции. 16-20 сентября 1999 г., Улан-Удэ, 2000.-С. 133-137

30. История Усть-Ордынского Бурятского автономного округа / Пол ред. Л.М.Дамешека, - М., 1995.- С. 436.

В.И. Затеем

К дискуссиям о категориях «нация» и «этнос»

По поводу понятий «нация» и «этнос» с самого начала их консти- туирования, как научных категорий ведутся, то обостряясь, то зату­хая, бесконечные дискуссии. Причина этого в том, что данные поня­тия являются не только научно-академическими, в тоже время они находятся в поле столкновения различных идеологических концеп­ций и политических доктрин.

Не касаясь вопроса о причинах большой политико- идеологиче­ской значимости данных научных концептов, попытаемся кратко охарактеризовать современное состояние исследований в той меж­дисциплинарной области науки, которую в последнее время удачно

35

стали именовать «нацисвсденис». Сегодня в нашей литературе имс~ ются три взгляда на природу наций. Первый часто называют этниче­ской (или культурной) концепцией, второй - этатистской (или граж­данской). Сторонники третьего, часто переплетающегося со вторым, предлагают либо вообще элиминировать категорию нации как «соци­альный конструкт и как воображаемый коллектив», как некую «ме­гафору» сознания, либо ограничиться одной категорией «этнос».

В центре различий этих концепций (и соответствующих дискус­сий) как ни странно оказался не вопрос о специфической природе наций и этносов, а вопрос о том, являются ли они объективной соци­ально-исторической реальностью, обладают ли объективными харак­теристиками (признаками) или же, напротив, являются мысленными конструкциями, продуктом субъективной воли или волеизъявления. Известно, что господствовавшая в советской науке марксистская концепция наций последовательно отстаивала тезис об объективном характере национальных общностей, исходя из историко- материали­стического объяснения их природы и детерминистского толкования породивших их причин. Начиная со времен известной дискуссии 60-х и последующих годов по марксистской теории наций, справедливой критике подвергалось известное сталинское определение нации, страдавшее целым рядом упрощений и эклектизмом. К сожалению, дискуссия закончилась малосущественными (главным образом тер­минологическими) коррективами данного определения (если по счи­тать обоснованного включения в число признаков нации националь­ного самосознания). Но положение об объективном характере и со- циально-этнической природе нации осталось при этом незыблемым. Следует подчеркнуть, что данное положение, развивавшееся в тс го­ды в основном философами, было поддержано теоретиками- этно­графами, абсолютное большинство которых разделяло точку зрения о стадиальном характере развития этнических общностей в связи со сменой общественно-экономических формаций, а также тезис о том, что нация является высшей формой социально-этнической общности людей.

Понимание сущности нации теснейшим образом связано с истол­кованием природы этноса, так как это не рядоположенные, а взаимо­связанные сопрягающиеся общности, которые вместе с тем не абсо­лютно тождественны, имеют свои особенности.

36

Имея в виду продолжить ниже анализ вопроса о нации, рассмот­рим более подробно проблему этноса, поскольку она имеет само­стоятельное научное содержание и более общее значение. Известно, что термин «этнос», вошедший в научный обиход сначала в этногра­фии (этнологии) в начале XX в,, а затем приобретший общенаучное значение, происходит от древнегреческого слова ethnos - народ. Пер­воначальная разработка теории этноса с биологических позиций была дана в начале 20-х гг. русским ученым, эмигрировавшим во время гражданской войны в Шанхай, С,М. Широкогоровым1. Благодаря пе­реизданию его работ в Англии понятие «этнос» стало с конца 30-х гг. употребляться в западноевропейской (вообще международной) науч­ной литературе, В отечественной этнографической литературе совет­ского времени понятие «этнос» (и вообще этническая терминология) стал употребляться, начиная с конца 40-х - начала 50-х гг. (работы П.И. Кушпера2). Утверждению терминов «этнос», «этническая общ­ность», «этнические процессы» в этнографических исследованиях существенно содействовали подготовка и издание в 50-60-х годах многотомной серии «Народы мира»3 и груды видных этнографов (С.А. Токарева, В.И. Козлова, Н.Н. Чебоксарова, Л.П, Лашук, Т.В.Шелепова, К.В. Чистова и др4).

Большой толчок в разработке теории этноса дала посвященная этой проблеме дискуссия, развернувшаяся в начале 70-х гг. на стра­ницах журнала «Природа». Главными оппонентами в этой дискуссии были ленинградский историк-географ профессор Л.Н.Гумилев и ди­ректор института этнографии АН СССР академик Ю.В, Бромлей5. Оба они в гот период иитенсивно работали над разработкой своих кон­цепций этноса и в течение 70-80-х гг. опубликовали капитальные иссле­дования по данной проблеме, принесшие им мировую известность6.

Оба ученых твердо признавали объективную реальность этноса, их расхождения в основном касачись различного понимания его при­роды и специфической сущности. Если Гумилев рассматривал этнос как явление природное, космо-географическое, а не социальное, от­мечая лишь определенное влияние на него социальных факторов, то Бромлей, напротив, последовательно обосновывал тезис о социально­исторической сущности этноса, хотя и не отрицал влияния на него природных факторов, особенно на ранних стадиях общественного развития1.

37

I кжимание этноса Гумилевым можно хорошо видеть из следую­щею определения (а он их давал в своих рабочих много и разных): «это тот или иной коллектив людей (динамическая система), проти­вопоставляющий себя всем прочим аналогичным коллективам («мы» и «не мы»), имеющий свою особую внутреннюю структуру и ориги­нальный стереотип поведения»8. Подчеркивая, что язык, происхож­дение, обычаи, культура, идеология не являются реальными призна­ками нации, т.к. не отвечают требованию всеобщности, он считал, что именно «противопоставление» «своих» и «чужих» («мы» - «они»), данное членам этноса в рефлексии, служит индикатором для определения этнической принадлежности, а тем самым и особым ти­пом системообразующей связи в этносе»9.

Доминирующее внимание в своей концепции Гумилев уделял проблеме возникновения и развития этносов, то есть тому, что в эт­нологии получило 4 название этногенеза. Последний рассматривался ученым как процесс детерминированный в основном географически­ми и геокосмическими факторами, а формирование этноса - как ре­зультат совокупного действия космических энергий и особенностей ландшафта. При этом в объяснении механизма воздействия геобио- химической энергии живого вещества биосферы на гак называемую этносферу (совокупность этносов Земли) он решающее значение от­водил явлению нассионарности и так называемых «пассионарных толчков», вызываемых мутациями и выражающихся в изменении по­веденческого инстинкта. Придавая большое значение пассионарно- сти в возникновении и смене этносов в историческом развитии, Гу­милев сам называл развиваемую им концепцию этногенеза пассио­нарной. Однако не положение об определяющей роли природной среды в детерминации природы этноса, не тезис об его не социаль­ном характере, а именно теория пассионарное ги явилась наиболее слабым, фактически и эмпирически необоснованным звеном его кон­цепции, за что он до сих пор подвергается критике. Однако теория пассионарности Гумилева имеет немало приверженцев, особенно среди ненаучной интеллигенции, поскольку ее сегодня невозможно ни доказать, ни опровергнуть методами верификации.

Намного большее число сторонников и распространение в отече­ственной и мировой литературе. И получила концепция этноса, раз­работанная академиком Ю.В. Бромлеем и его школой. Согласно этой концепции, этнос рассматривается как «исторически сложившаяся на

38

определенной территории устойчивая совокупность людей, обла­дающих общими, относительно стабильными особенностями культу­ры (включая язык) и психики, а также сознанием своего единства и отличия от всех других подобных образований (самосознанием), фиксированном в самосознании (этнониме)»10. Из этого определения следует, что этносы как определенные социальные общности харак­теризуются несколькими собственно этническими свойствами- признаками, из которых главными являются два: своеобразная куль­тура и этническое самосознание. Причем эти свойства формируются только в соответствующих условиях - территориальных, природных, социально-экономических, государственно-правовых".

Следует особо подчеркнуть, что, согласно представлениям Ю.В.Бромлея, этнос представляет собой не простую сумму призна­ков, а определенное целостное образование, в котором основную системообразующую роль могут выполнять различные его объектив­ные компоненты - в зависимости от конкретных исторических усло­вий. Рассматривая в целом этнос как специфическое социальное яв­ление (общность), Бромлей исходил из теснейшей связи собственно этических явлений с социально-экономическими, которыми, в конеч­ном счете, первые и обусловлены. Учитывая разные связи этническо­го и социально-экономического (от детерминации до корреляции), он выделил две основные.формы существования этноса: 1) «этносоциаль­ный организм» (эсо) как синтез этнического и социально- экономического при определяющей роли последнего (этнос в широ­ком смысле, примером которого является нация как социально­этническая общность) и 2) «этникос» как воплощение в некоторых общностях только собственно этнического, независимого от соци­ально-экономических факторов, но не существующего в реальной действительности вне рамок определенных социальных институтов (община, семья, государство), т.е. этнос в его узком значении.

Отправляясь от общего положения об исторически изменяющемся характере этноса, Бромлей не только последовательно придерживал­ся общепринятой среди советских этнографов историко-стадиальной типологии этносоциальных общностей (племя, народность, нация), но и выделял «нестандартные» формы этнических образований, характерных для ряда регионов земли (например, Меланезии, Южной Азии, в частности, Индии, Индонезии). Одновременно Бромлей предложил две классификации этносов - ареальную, (конкретно­

39

диффузную) и этнолингвистическую (генетическую). Наконец, Бромлей пытался рассматривать процесс развития этносов не только в стадиальном (формационном) аспекте, но и в связи с развитием ци­вилизаций. т.е. в пространственно-культурном аспекте. К сожалению, неразработанность цивилизационного подхода в исследовании со циума и его отдельных форм в 70-80-х гг., не позволила ученому бо­лее обстоятельно исследовать проблему «этнос и цивилизация».

В наши дни большинство российских этнологов и других общест­воведов продолжают рассматривать этнос как объективно-реальную общность, сложившуюся в ходе исторического развития общества. Вместе с тем в литературе отмечаются и некоторые недостатки кон­цепции Бромлея. Во-первых, это жесткая привязанность его концеп­ции этноса к культуре, недостаточный учет влияния природно- климатических факторов на этногенез и в целом этнические процес­сы. Во-вторых, рассмотрение процесса развитии этнических общно­стей преимущественно с позиций формационной парадигмы истории, недооценка цивилизационного подхода в рассмотрении конкретно­специфических форм этнических образований, многообразие видов которых значительно больше, чем отмечалось в соответствующих классификациях ученого.

Итак, в период 60-80-х гг. отечественной школой в этнологии (эт­нографии) была разработана оригинальная и научно-обоснованная интегральная теория этноса, которая включала в себя несколько раз­ных концепций Ю.В. Бромлея, Л.Н. Гумилева, Н.Н. Чебоксарова.С.А. Арутюнова, В.И. Козлова, из которых главными были две пер­вые, которые при определенном методологическом несходстве, со­ставили оригинальное ядро теории, не имеющее аналогов в мировой науке. Отмечая, что отечественная школа в этнографии внесла самый весомый вклад в разработку теории этноса Е.А. Воселкин справедли­во отмст ил, что «советская этнография со своей концепцией этноса - объекта оказалась более методологически подготовлена к «этниче­скому взрыву», нежели Западная»12. Это обстоятельство отчасти объ­ясняется тем, что в зарубежной (в частности, в англо-американской) литературе даже основной термин «этнос» в этнологических и куль­турно-антропологических исследованиях традиционно и в течение долгого времени применялся в основном в отношении сравнительно небольших и территориально-локальных групп людей. Лишь в по­следние годы этот термин стат употребляться в более широком зна­

40

чении - для обозначения любых, и гом числе современных, народов. Но понятие «этнос» так и не приобрело категориального статуса и зарубежной этнологии, а это стало одной из причин гою, почему она не создала общую теорию этноса'1.

В западной (преимущественно американской) этнологии и куль* турной антрополог ии с 70-х гг. стала активно разрабатываться кон­цепция этничности, что было связано с необходимостью объяснения массовых этнических и расовых волнений в США в эти годы. Хотя понятие «этичность» было производным от термина «этнос», оно привлекло внимание представителей многих гуманитарных наук, гак как обладало значительным объяснительным потенциалом и практи­ческой направленностью. В конечном счете обозначились три разных подхода к этническим феноменам - нриморлиалисгский (объективи­стский), инструменталистский и конструктивистский.

Хотя это и не вполне корректно (поскольку этичность и этнос - неодинаковые явления), признано, что примордиадистокос представ­ление об этносе (зволюциоп но-исторического толка) до 60-70-х гг. XX в. практически доминировало в мировой науке, а в отечественной - было единственным до начала 90-х гг. После 70-х гг. на Западе по­лучили развитие инструменталистское (гедонистическое) направле­ние в понимании этничносги (Н. Глейзер, Д. Мэйпнхэп и др.), а так­же конст руктивистское (Б. Андерсон, Р. Бурдье, Э. Геллпер, Э. Хоб- бсбаум)1'1.

Последнее направление приобрело наибольшую известность и не­которое распространение в российской этнологии в постперестроеч- ный период, г.е. в течение 90-х гг. Главным представителем конст­руктивизма здесь выступает В.А. Тишков, который с методологиче­ских позиций постмодернизма настойчиво проводит в своих работах идею, что этносы якобы бытуют исключительно в головах этногра­фов и что вместо этой «умственной конструкции» реально существу­ет лишь некоторое «культурное многообразие, мозаичный, не стре­мящийся к структурности и самоорганизации континуум из объек­тивно существующих и от личных друг от друга элементов общества и культуры»1'. R другой работе этот же автор призывает «отказаться от определения этноса как некоей эпохальной социальной формы». По его мнению: «Этнос как естественный феномен, скорее, есть ин­тегративная социальная функция для определения категории людей в г лобальной политико-экономической системе и культурном космосе»16.

4 »

Но существу подобные взгляды на этнос высказывались еще в 60-х гг. некоторыми зарубежными авторами. Так, В.Мюниман опре­делял этнос как совокупность людей, объединяемую субъективным осознанием своей общности, как «единство, создаваемое людьми»1 Другой автор Э.Геллнер, считающийся на Западе крупным специали­стом по национально-этническим проблемам, предложил рассматри­вать этнос в качестве «продукта человеческих убеждений, пристра­стий», как «результат взаимного признания определенных прав и обязанностей по отношению друг к другу»18.

Примечательно, что в последнее время в зарубежной (в частности, в англо-американской) обществоведческой науке, которая в недале­ком прошлом отводила изучению этносов место только в этнологии, стали выступать ученые, рассматривающие этнические явления с бо­лее широких социальных позиций. Так, упоминавшиеся Н.Глейзер и Д. Мейнихен справедливо указывают: «Если раньше этнические группы рассматривались как пережитки более ранних эпох..., то те­перь мы все в большей мере склонны считать, что они могут быть феноменами социальной жизни, которые способны обновляться и модифицироваться»,д.

Вернемся теперь к рассмотрению проблемы нации, которая, по нашему мнению, должна решаться в тесной связи с проблемой этно­са, но при этом имеет самостоятельное содержание и значение. По вопросу о сущности нации, как известно, начиная с XIX в. было соз­дано немало разных теорий: этатистская (Э. Ренан), психологическая (О. Бауэр, Р. Шпрингер), марксистская (К. Маркс, Ф. Энгельс.В.И.Ленин), историко-экономическая (К.Каутский), этнографическая (С.А. Токарев, Ю.В. Бромлей, В.И. Козлов) и др. Не останавливаясь на характеристике каждой из этих известных теорий, отметим, что и настоящее время понятие, «нация» употребляется в двух значениях этнос (точнее, этнонация) как форма социально-этнической общно­сти и сограждане тво, т.е. политическое объединение граждан дан­ного государства. В таком двояком употреблении слова «нация» нет ничего необычного и предосудительного: это в основном связано с традициями (первое значение термина издавна бытует в России, вто­рое- во многих западных странах). Но в том и в другом случае нация рассматривается как объективно-реальное явление, а не продукт соз­нания. Важно отметить, что объективный характер нации признавали многие выдающиеся западные и русские социологи и философы кон­

ца XIX - начала XX в., такие как М. Вебер, Э.Дюркгейм, П. Лавров, [J. Сорокин, И. Бердяев и др. Все они, в противовес различным вари­антам психологической (субъективистской) теории нации, считали национальную общность объективной как по условиям возникнове­ния, так и по своей сущности. Данное толкование природы нации (как объективной реальности) было в целом характерно для маркси­стской научной мысли советского времени, по осталось доминирую­щим и в современной российской учебной, справочной и научной литературе «нового поколения» по этнологии, социологии, филосо­фии и др.20

Вместе с тем в постсоветской России среди части ученых (но больше среди политиков и публицистов) довольно широкое распро­странение получила этатистская (гражданская) концепция нации, отождествляющая нацию с государством и направленная против эт­нокультурного толкования национальной общности (в целом этноса). Активным пропагандистом этатистской концепции в сегодняшней России выступает упоминавшийся выше В.А. Тишков. Как ни стран­но, являясь директором Института этнологии и этнографии РАИ, он вместо того, чтобы отстаивать и развивать этническую концепцию нации, настойчиво подвергает ее разносной, мало доказательной кри­тике, к тому же часто сближая ее с марксистской, которую вообще не считает хоть сколько-нибудь заслуживающей внимания. В своем стремлении доказать, что «нация» это категория ссмантико- метафо­рическая, которая обрела в истории большую эмоциональную и по­литическую легитимность и которая не стала и не может быть кате­горией анализа, т.е. стать научной дефиницией»"1, В.А. Тишков при­зывает вообще отказаться ог понятия нации как объективной этниче­ской общности («Забыть ее» - гак называется одна из ею статей), ибо по его мнению нация якобы слово-метафора, «академически пустое слово», и «должно бы ть исключено из языка науки»22. Обстоятельная критика концепции В.А. Тишкова давалась неоднократно в нашей научной литературе23.

Если В.А. Тишков полагает, что этнос и нация являются катего­риями лишь политического сознания, не имеют объективного харак­тера, го А.Г. Здравомыслов, развивающий релятивистскую теорию наций полагает, что она «преодолевает крайности объективистской и субъективистской трактовки самого понятия нации и рассматривает нации не изолированно друг от друга, а в контексте взаимных от­

43

ношении и взаимного восприятия»2*. Поясняя свою теорию, данный а шор утверждает, что согласно релятивистской концепции «само существование данной нации... становится возможным благодаря существованию других наций», что нации - «не абсолютно заданные величины, константы, с которыми необходимо считаться», они «представляют меняющиеся общности...»'". Как видно, Л.Г. Здраво- мыслов, пытаясь найти решение между объективистским и субъекти­вистским толкованием понятия нации, дает лишь смягченную и не вполне последовательную трактовку данного понятия. Критический анализ релятивистской концепции Здравомыслова дан в последнее время в ряде работ.

Итак, констатируя весьма сложную природу нации, следует под­черкнуть. что наука ХГХ - начала XX в. имела дело в основном с ев­ропейскими нациями, которые, по общему признанию явились про­дуктом буржуазно-индустриальной эпохи общественного развития. Что касается наций других континентов и регионов, то, как показали позднейшие исследования второй половины XX столетия, история их возникновения характеризуется большим своеобразием и неодно­значностью. Но и здесь (в Азии, Африке, Австралии. Северной и Южной Америке, на крупных архипелагах островов) нации, как пра­вило, возникали на базе прежде всего объективных социально- экономических условий при огромном значении политических, идео­логических, социально-психологических факторов. Вместе с тем в образовании наций всегда, а упомянутых в особенности, большую роль играли национально-освободительные движения, в ходе кото­рых выдвигалась идея создания национальных отечеств. Нации как- раз и становились общественной силой в борьбе за становление таких отечеств. Необходимо согласиться с Ю.И, Семеновым, который в одной из недавних работ связывает образование наций главным обра­зом с борьбой за отечество. «Нация - пишет оп, - есть совокупность людей, имеющих одно отечество»" .

В 1999 г. вниманию российских ученых, занимающихся этносоци­альной проблематикой, представлена еще одна концепция нации, претендующая на интегративный характер. Ее автор М.О. Мнацдка- нян поставил задачей с позиции этносоциологии проанализировать основные концепции нации, этноса, национального характера и, ус­тановив их позитивные и негативные моменты, сформулировать но­вое, свободное от недостатков прежних теории, «синтетическое» но-

44

нимание нации, которое он называет интегральной теорией». От­правляясь от ичрестной идеи интегрализма II.A. Сорокина как глав­ного принципа е<о философской методологии, М.О. Мнацаканян рас­сматривает нацию как специфическую социокультурную систему, имеющую не только объективный характер, но и свою субстанцию, которую образуют особые связи-проводники символического взаи­модействия и взаимовлияния людей, обеспечивающие их единство и составляющие первооснову национальной жизни. В итоге он дает следующее определение нации: «Нация - социокультурная общность людей, сложившаяся исторически и характеризуемая территориаль­но-хозяйственным и историко-культурным единством, осознаваемым индивидами и составляющим ядро духовной жизни, традиций, пси­хологии»29. Не подвергая данную новую теорию нации подробному анализу, отметим лишь то, что, по нашему мнению, она мало чем от­личается от господствующей в нашем обществознании объективист­ской концепции нации, в основе которой лежат творчески перерабо­танная иеторико-материалистичекая и культурно-этнографическая теории.

В заключение можно сказать, что проводившиеся в последние го­ды эмпирические и теоретические исследования в области этнологии позволяют считать, что нация, как и этнос, формой которого она яв­ляется, имеет объективный характер. Вместе с тем в ее возникнове­нии огромную роль играют субъективные факторы - воля, стремле­ния самих людей (конечно, далеко не всех, а обычно связываемых экономическими интересами, единой территорией проживания, об­щим языком, самообразованием, культурой, борьбой за отечество).

В настоящее время совершенно очевидно, что теория нации нуж­дается в существенном обновлении, прежде всего, в модернизации ее методологических основ. При этом возможно сочетание двух подхо­дов - объективного и субъективного. С одной стороны, имеет право на существование сложившийся в отечественном обществознании подход к нации как объективной общности людей, характеризую­щейся совокупностью признаков. С другой стороны, столь же право­мерен доминирующий в западной науке взгляд на нацию как продукт человеческих убеждений и стремлений, как результат субъективных факторов.

45

В итоге нельзя не согласиться с резонным мнением о том, что сот дание обновленной концепции нации должно предполагать «опору но все позитивные достижения отечественной и мировой науки, потреб­ность в синтезе разных подходов и методологических позиций, что мо- жетспособствовать более всестороннему и глубокому исследованию»30.

Библиография

1. Широкогоров С.М. Этнос Исследование основных принципов изменения эт­нической и л нодемографических явлений. Шанхай. 1923.

2. Кушпер НИ. Национальное самосознание как этнический определитель КСИЭ. нып.8. 1949: Кто же. Этнические территории и этнические границы , ГИЭ, нон. Сер. Т .15. М., 1961.

3. Народы мира: Этнографические очерки. - М., 1954-1966.4. Токарев С.Л. Проблема чинов этнических общностей // В,Ф. - 1964. - № 1Г.

Козлов В.И. О понятии этнической общности /У С.Э. - 1967. - .Vs;2: Чебоксарок il.II. Проблема типологии этнических общностей в трудах советских ученыч // С.Э. - 1967. - №4; Лашун Jl.ll. О формах донаииональных этнических свя­зей // С.Э. - 1967. - №4; Шелепов Г.В. Общность происхождении - признак этнической общноети // С.'). — 1968. -Л'"4; Чистов К. 13. Этническая общность этническое сознание и некоторые проблемы духовной культуры // С.Э. - 1972.-№ 3 и др.

5. Гумилев Л.Н. Этногенез и эшосфера // Природа. - 1970. - №1-2; Rra же. Эт ­ногенез -- природный процесс / / 11рирода.-197!.-№2; Нго же. Несколько заме­чаний о социогношенмх и природных факторах этногенеза // Природа.- 1971.-№2 и др.

6. Бромлей IO.B. Этнос и этнография.-М.,!973; Ею же. Современные проблемы •этнографии.-М..Наука, 1981: Его же. Очерки теории эгноса.-М.,1983; Его же Этнонационалытыс процессы: теория, история и современность - М..Наука.! 987; Гумилев Л.11. Этногенез и биосфера Земли.-Нын.1-3.-М.,1979. Л.,(989; Его же. География этноса к исторический период.-Л.. 1990; Его же Эшоефера. История людей и история приоды.-М,.1993.

7. Кромлей Ю.В. 1 iecKojibKo замечаний о социальных и природных факгорах эт­ногенеза И 11р ирода.-! 971 .-№2.-С.83-84.

8. Гумилев Л.Н. Этносфера: История людей и история природы- М.:Экопрос, 1993.-С.285.

9. I умилен Л.П., Иванов 1С.П, Этнические процессы; Два подхода к изучению /. Социс.-1992.-№ I .С.52.

10. Кромлей Ю.В. Современные проблемы этнографии,- М.,1981.-С.27.11 Кромлей Ю.В. Этнос и этнография,- М..1973.-С.30-32.12. Веселкин Е.А. Культурная антропология в США; теория и действительность

(взгляд со стороны) // Этнографические науки за рубежом; проблемы, поиски, решения.- M.J991.-C.2I.

13. Гам же.

46

14. Арупоиян Ю.В., Дробижева JI.M., Сусоколов А.А. Этносоциология.-М.: Ас­пект пресс,-I999.-C.32-35.

15. Тишков В.А. Советская этнография: преодоление кризиса/ / Этнографическое обозрение,- 1992.-№ I .-С.8.

16. Тишков В.А. Социальное и национальное в историко-антропологической перспективе // Вопросы философии.-1990.-№12.-С.15.

17. Munimann W. Rassen, Ethnien, Kulturen.- Berlin, 1964.-S.57.18. Геллнер Э. Нации и национализм // Вопросы философии,- 1989.-№7.-С.184.19. Этническая проблематика в современной американской науке.-М.,1985.-С.12.20. Этнология /Под ред. Г.В.Маркова и В.В.Пименова: Учебник для вузов,-

М..1994: Кравченко С.А., Мнацаканян М.О., Покровский Н.В. Социология: парадигмы и темы,- М., 1997; Учебный социологический словарь /Под ред. С.А.Кравченко. - Изд.2.-М.,1997; Этнологический словарь.-Вып.1.-Этнос. Нация. Общество (Редколлегия В.И.Козлов и др.).- М., 1966; Национальные отношения: Словарь /Под ред. В.Л.Калашникова. - М.,1997; Крапивенский С.Э. Социальная философия.-Изд.4.-Волгоград-Москва,1999; Спиркин А.Г. Философия: Учебник для вузов,- М.,1998; и др.

21. Тишков В.А. Забыть о нации (Постнационалистическое понимание национа­лизма)// Вопросы философии,- 1998.-№2.-С.8,18 и др.

22. Он же. О нации и национализме // Свободная мысль.- 1996.-№3.-С.35 и др.23. Козлов В.И. Национализм и этнический нигилизм // Свободная мысль.-1996.-

№6; Тадевосян Э.В. Этнонация: миф или реальность? // Социс.-1998.-№6; Краснянский Д.В. К категориям «нация» и «этнос» // Философия и общесгво,- 1998-№6; Затеев В.И. К определению понятия «этносоциальная структура» // Вестник Бурятского госунивсрситета.Сер.5.Вып2; Руткевич М.Н. Теория на­ции: философские вопросы,-1999.-№5; Его же. О двух концепциях нации // Свободная мысль.-1999.-№ 11.

24. Здравомыслов А.Г. Релятивистская теория нации и рефлексивная политика// Общественные науки и современность.-!997.-№4.-С. 118-119.

25. Там же.26. Тадевосян Э.В. Этнонация: миф или реальность? // Социс.-1998.-№6; Мнаца­

канян М.О. Нации: психология, самосознание, национализм (интегральная теория). Изд.2.-М.,1999.

27. Семенов Ю.И. Социально-исторические организмы: этносы, нации // Этно­графическое обозрение.-1996.-№3.-С.4.

28. Мнацаканян М.О. Нации: психология, самосознание, национализм (инте­гральная теория). Изд.2.-М..1999; Его же. Об интегральной теории нацио­нально-этнической общности // Социс.-1999.-№9; Его же. Нации, «нацио- строительство» и национально-этнические процессы в современном мире // Социс,-1999.-№5.

29. Мнацаканян М.О. Нации: психология, самосознание, национализм (инте­гральная теория).- С. 113-114.

30. Серебрякова Ю.А. Национальное самосознание и национальная культура: сущность, специфика, взаимодействие (социально-философский аспект).- Ав- тореф. докт.дисс.-Иркутск. 1997.-С. 14.

47

Б. П. Крннев

Роль общественно-политических организаций Бурятии в формировании политического плюрализма

Общество, раздираемое политическими идеями, противостоянием, борьбой и демонстрацией непримиримости, не приближает нас к за­ветным целям и чаяниям народа на улучшение жизни. Проводимый политический и экономический курс реформ младо реформаторами, привел страну к известному кризису августа 1998 года. После этих событий, в умах правящей элиты страны, происходят серьезные из­менения в сторону критического пересмотра и анализа событий. Без­условно, многим бы хотелось, чтобы этот пересмотр и анализ был более конкретен и решителен. Но политические реалии, экономиче­ское развитие, внешнеэкономическая ситуация, да и геополитические процессы, происходящие в мире, сдерживают многие позитивные процессы.

В республике функционируют более двух десятков политических партий, движений, общественных организаций, отражающих интере­сы различных групп населения. По-прежнему остаются влиятельной силой традиционные общественные организации, входящие в рес­публиканское отделение Пародно-иатриотического союза России, где в заглавной роли выступает местное отделение КПРФ.

Сложнее выглядит обстановка в рядах так называемой партии власти. Вывшее отделение движения «Наш дом Россия» объявило о своем самороснуске. В преддверии выборов Президента России и 1999 г. проявило свою активность в Бурятии республиканское отде­ление движения «Отечество». Однако созданное за короткое время про кремлевское отделение движения «Единство» сумело перехва­тить инициативу у местною отделения «Отечество». Результатом этой деятельности стала победа общественно-политического движе­ния «Единство-Медведь» на выборах в Государственную Думу и Президента России В.В. Путина.

В политической жизни республики стали заметны мероприятия партии «Единства», это и деятельность фракции «Единство» в На­родном Хурале по отношению к закону о политических партиях и

48

мероприятия городского отделения этой партии за последнее время. Сегодня мы можем констатировать факт, что так называемая партия власти начинает поворачиваться лицом к политическим реалиям.

Общественно-политические объединения, созданные на этниче­ской основе, за последние годы растеряли свой политический багаж. Выдвигаемые ими кандидаты на выборах различных уровней не дос­тигали своих целей. Ряд общественных организаций, опирающихся на этнополитические факторы, существенно изменили свои позиции, осваивая центристское политическое поле. Это позволяет нам сде­лать вывод о том, что этнополитические вопросы, используемые в идеологических и политических кампаниях, не находят поддержки в обществе.

Многочисленные общественно-политические организации, соз­данные в период перестроечной эйфории, в общественной жизни республики не выдержали экзамен на живучесть. Многие из них не прошли в 1998 г. перерегистрацию, лишив себя права участвовать в выборных кампаниях, существуя как общественные самодеятельные организации. Фактически, что в основном малочисленные, невлия­тельные в обществе организации.

Следует отметить, что партийное строительство на многопартий­ной основе, плюрализации всех сторон политической жизни в науч­ных кругах были встречены, мягко говоря, пессимистично, а точнее отвлеченно и бесперспективно. Мы помним высказывания проф. Ф.М. Бурлацкого, Т.И Заславской, JI. Гордона и др. Эти известные ученые, как и большинство российских интеллигентов, воспитанных на идеях бесконфликтности развития советского общества и его од­нородности, считали, что для многопартийности необходимы; другая социальная дифференциация, традиции развитых гражданских струк­тур, отсутствие гипертрофированных функций государственных ор­ганов власти, командно-административной экономики и т.д. Именно поэтому в общественном мнении тех лет возобладала точка зрения, согласно которой процесс партийного строительства на многопар- гийной основе в нашей стране, не имеет исторической перспективы.

Однако время, политическая практика, сама жизнь расставили все по своим местам. Мы пережили период эйфории многопартийности в России, в том числе и Бурятии. Рассматривая вопрос партийного строительства, нам следует уяснить, прежде всего, что мы имеем в виду под аббревиатурой «партия». Это понятие можно рассматривать

49

в широком и узком смысле слова. Широкий смысл - партия власти, партия регионов - (ПРЕС, партия Лебедя), партия денег, капитала и т.д. В узком смысле эго политическая партия, зарегистрированная в органах юстиции, где основным ключевым словом является фраза - политическая партия. Вникая и суть партийного строительства в со­временных условиях, следует иметь в виду этот факт, тем более что с принятием закона о политических партиях, будет возрастать роль этого понятия в рамках правового регулирования деятельности поли­тических партий и общественно-политических организаций.

Процесс партийного строительства в России и Бурятии прошел следующие этапы: первый - в конце 80 - начале 90-х гг., зарождение политических партий и общественно-политических объединений в России. Он начался с «неформальных движений» с самыми различ­ными идеологическими установками, условно объединенные на ан­тибюрократической, антикоммунистической основе. В Бурятии эго явление стало заметным на три, четыре года позже.

Второй этап приходится на первую половину 90-х гг., когда кар­тина общественной жизни становится многоцветной и противоречи­вой, большинство политических партий, созданных в этот период, можно назвать протопартия ми, т.е. объединениями, обладающими лишь некоторыми признаками политических партий. В Бурятии та­ковыми являлись региональные отделения Демократической партии России и Социал-демократической партии России, а также созданная региональная Бурят-Монгольская народная партия. Тактика этих партий - участие в блоках, движениях в борьбе за власть с КПСС на очередных выборах, организация массовых протестных мероприятий, публикации заявлений, обличительных акций против КПСС, борьба в защиту окружающей среды и озера Байкал в частности, за этническое возрождение бурятского народа, его письменности, традиций - харак­теризовало начальный период становления политического плюрализма.

Впервые стало проглядываться политическое лицо многих поли­тических партий. В нашей республике это была не столько борьба за власть, а, скорее всего, разоблачительная критика, популистские при­зывы отстранения от власти, без реальной конкретной готовности принять эту власть. Изучая документы политических партий того времени, обращаешь особое внимание на деструктивную критику, переходящую в пафосное разоблачение. Молодая российская демо­кратия нашей периферийной закваски не предполагала, что демокра­

50

тия это, прежде всего ответственность, более высокий уровень орга­низации жизни.

В деятельности политических партий в России выделялись три основных направления В средствах массовой информации их назы­вали демократами-реформаторами, центристами и патриотами. В на­шем регионе этот процесс по своей сути был аналогичным россий­скому, с той разницей, что носил менее выраженный характер. Дея­тельность новых политических партий в основном ограничилась про- тестными акциями против правящей партии страны. Когда возник политический кризис в стране, и КПСС ушла с политической арены, отделения этих партий, как в России, так и в нашем регионе, оказа­лись не способными к управленческой деятельности в условиях мо­дернизации общества, вызванной реформаторским курсом «пере­стройки» руководством КПСС.

Дальнейшая процедура выборов Президента, депутатов Государ­ственной Думы России, региональные выборы законодательной вла­сти, глав регионов, местног о самоуправления показали на этом этапе, возрастающее влияние и вес политических партий. Результаты выбо­ров 1993 г., в которых принимали участие 123 общественно- политических объединения, блоков и политических партий, обеспе­чили принципиально новое положение в формирующейся политиче­ской системе страны. В Государственную Думу первого (постсовет­ского) созыва были избраны представители восьми политических дартий и объединений. Образовавшие свои фракции: «Выбор Рос­сии», «Яблоко», ПРЕС, ДПР, «Женщины России», АПР, КПРФ, ЛДПР. Такая расстановка политических сил, позволяла политологам считать вновь образованную, партийно-политическую систему Рос­сии считать пяти партийной (в узком смысле) и восьми партийной (в широком смысле).

В Республике Бурятия, на выборах депутатов Народного Хурала в1994 г. приняли участие и зарегистрировали кандидатами в депутаты представители ЛДПР - 2 человека, партии любителей пива - 1 пред­ставитель. Все остальные представители политических партий, заре­гистрированных в министерстве юстиции республики, а их было бо­лее десятка, в том числе и самая многочисленная КПРФ, прошли ре­гистрацию в избирательной комиссии по предвыборным блокам и группам избирателей.

51

На этот период приходится и момент образования первых парла­ментских фракций в Народном Хурале Республики Бурятии. В Рес­публике Буря тии первый т а г в формировании фракции был сделан н ок тябре 1994 г. на второй сессии Народного Хурала группа депутатов в количестве 27 человек внесла предложение о регистрации депутат­ской фракции «Содружество».

Политическая активность парламентариев объясняется предшест­вующими событиями, отразившими борьбу номенклатурной элиты та рычаги власти и контроль за экономическими процессами, в основе которых лежал контроль за принятие властных решений и передел собственности.

Безусловно, в этих событиях отразился факт нарушения этниче­ского равновесия в подборе и расстановке кадров в структурах вла­сти. Чрезмерная увлеченность этническими факторами, опирающаяся и оправдывающая кадровые изменения, ростом национального само­сознания бурятского народа. Первые шаги администрации Президента Бурятии по наведению порядка в этой области, ослабление политизации в деятельности правительства нашли отзвук в деятельности депутатов Народного Хурала первого созыва, которые своеобразным шагом, реги­страцией фракции «Содружество» поддержали шаги Президента.

В условиях нарастания социально-экономической и политической напряженности в России, углубления экономического кризиса в ре­гионах, особенно в таком как Республика Бурятия, депутатам Народ­ного Хурала пришлось пойти на демонстративную консолидацию и 27 января 1995 г. на третьей сессии Народного Хурала образовать парламентскую фракцию «Социальная справедливость» в количестве 26 депутатов из 65 депутатов. Это был серьезный сигнал- предупре­ждение законодателей Республики Бурятия правительству, с которым не могла не считаться действующая власть.

Подобные явления волной прокатились по стране и дали понять о не популярности политики, проводимой Правительством Виктора Черномырдина. Вероятнее всею этим и объясняется, что власть в центре и на местах пошла на укрепление своих политических пози­ций, пропагандируя, популизируя и усиливая проправительственный блок «Наш дом-Россия».

В Бурятии эти меры выразились в создании и регистрации депу­татской фракции Всероссийского общественно-политического дви­жения «Наш дом - Россия». В состав зарегистрированной фракции.

состоящей и:? 14 депутатов Народного Хурала, в основном вошли представители властных структур, делового истеблишмента Респуб­лики Бурятия.

Многопартийная конфигурация законодательного органа страны изменила свое содержание после выборов во вторую Думу. Выборы 1995 г., в которых приняли участие только 43 объединения, привели в законодательный орган страны и позволили сформировать законо­дательные комитеты только КПРФ* НДР, «Яблоко». ЛДПР. Таким образом, политическая система страны превратилась в двух партий­ную (в узком смысле) и четырех партийной (в широком смысле). Следует отмстить, что процесс государственной многопартийности постоянно меняется, отдельные движения и блоки, получив депутат­ские места в Государственной Думе, как правило, стремятся преобра­зоваться в политические партии.

Если в центре России процесс политического плюрализма вылил­ся в формирование политических фракций и образованием законода­тельных комитетов в Государственной Думе, то у нас в республике парламентская фракционная деятельность политических партий, только зарождалась. Первая фракция в Народном Хурале первого созыва была образована в январе 1995 г. и носила название «Содру­жество», затем формируется депутатские фракции общественно- политических движений «Социальная справедливость» и «Наш дом - Россия», деятельность которых носила в местном парламенте чисто декларативный характер.

С 1996 года продолжается «партийный бум». 8 Минюсте России прошли перерегистрацию в качестве политических партий и движе­ний 139 организаций. В Республике Бурятия за этот же период через Министерство юстиции проходят регистрацию более двух десятков политических партий и более сорока общественно-политических движений.

Их реальная деятельность, политический вес в обществе, попу­лярность и значимость довольно различны и не пропорциональны. Анализ их деятельности в России и регионах за прошедший период позволяет сделать вывод, что в стране складывается многолартийпая система, основанная на безусловном лидерстве четырех - пяти пар­тий, а в регионах, как правило две-три политические партии или движения.

Третий период начал отсчет с 1999 г., анализ электоральной ста­тистики показал, что в обществе явно доминируют две политические партии - КПРФ и «Единство». При этом есть еще четыре, имеющие каналы влияния, политические силы и сохраняются также, мелкие маловлиятельпые, не пользующиеся авторитетом и достаточной под­держкой избирателей, политические партии и движения.

На наш взгляд, существенное влияние на стабилизацию общест­венно-политического социума оказала деятельность Политическою Консультативного Совета при Президенте Республики Бурятия, представляющего общественно-политические интересы практически всех социальных групп населения.

Пять лет работы Политического консультативного Совега при Президенте позволяют сегодня сказать, что Республика Бурятия в составе Российской Федерации не выглядела убогой золушкой, хотя экономическая зависимость, специфика развития советского периода и другие факторы поставили нас в крайне трудное положение. Пере­чень вопросов, которые обсуждались на Совете, красноречиво под­тверждают высказанную мысль. Были заслушаны вопросы; «1997 год- год примирения и согласия» и, пожалуй, самым трудным и острым был доклад Президента республики «О социально-экономическом положении в связи с введением в республике особого режима управ­ления экономикой и социальной сферой».

Сегодня мы можем с улыбкой оценивать свои собственные шаги, предпринятые в разгар воинствующих методов внедрения рыночных отношений. Но в то время было не до шуток: массовые задержки с выплатами пенсий, зарплат, рост безработицы, ущемление социально незащищенной части наших граждан, Президент пошел на этот шаг, и Совет его поддержал. Политически это был верный шаг. Общест­венность с пониманием встретила принятые меры Правительством республики, направленные на стабилизацию социально- экономиче­ской жизни. Это был год восьмидесятилетия Октябрьской револю­ции, и члены Совета понимали значение политического фактора в обществе с учетом ментальности нашего населения.

Следует отметить, что работа Политического консультативного Совета в 1998 г., проходила в условиях большой выборной кампании, республика избирала депутатов Народного Хурала, Президента Буря­тии. и ряд глав местного самоуправления. В сложных условиях вы­борной кампании-98 Совет выдержал первое искушение и не пошел

54

на политизацию в своей деятельности, хотя многие члены совета 1ИЧНО принимали активное участие в выборах.

Общий гон r этой сдерживающей деятельности был задан Прези­дентом. На очередном заседании Политсовета им было сделано заяв­ление. «Президент Республики Бурятия в вопросах выборной поли­тики придерживается конституционного принципа». Это заявление, одобренное членами Совета также нашло понимание в обществе.

Актуальные вопросы, затрагивающие жизненно-важные проблемы общества, выносимые на всеобщее обсуждение Совета, находили по­нимание между властью и обществом. Существенно помогали власт­ным структурам прислушиваться к советам и консультациям лидеров общественно-политических организаций, и принимать конструктивные решения, снижающие социально-политическую остроту в обществе.

8 процесс становления и развития политического плюрализма вносит свой вклад и законодательный орган нашей республики. По­литизация Народного Хурала Республики Бурятия имеет место, при­чем это процесс происходит в цивилизованных рамках. Образованы пять депутатских фракций: депутатская фракция регионального от­деления НПСР - «Социальная справедливость», а также депутатские фракции Аграриев, движений «Отечество», «Союза правых сил» и движения «Единство». Многие депутаты вышли из фракций идеоло­гического направления, пожелав зарегистрироваться в новых депу­татских фракциях. В текущей работе Народного Хурала фракции ог­раничиваются профессиональной деятельностью, однако, наличие правового политического плюрализма в законодательном органе рес­публики Бурятия имеет место. Политизация в деятельности Народно­го Хурала идет в легитимных, конституционных рамках. Депутатская деятельность л их фракций пока носит менее политизированный ха­рактер (сравнение с Думой и др. регионами), их деятельность в ос­новном сосредоточена на профессиональных интересах.

Политическая деятельность партий, движений и организаций не иыходит за рамки легитимности. По возможности она прогнозирует­ся аналитическими службами Консультативного политического Со- Rt-1а при Президенте Республики Бурятия.

В политической жизни нашей республики был определенный пе­риод. когда отдельные политические партии, организации и движе­ния. пытались в сноих политических целях использовать этнические и религиозные факторы. Однако деятельность властей, не выходящая

55

за рамки правового поля, позиция ведущих общественно- политиче­ских организаций и их лидеров, показала, что в этом вопросе не по­лучат поддержки в обществе. Время подтвердило эти прогнозы этногю- литическая ситуация н республике находится в предсказуемом режиме.

Ежегодные массовые прогестные мероприятия, проводимые проф­союзами, проходят без эксцессов и нарушений общественного порядка. Принятие Российского Закона о политических партиях у нас в респуб­лике показало, что наши политические партии не остались в стороне и приняли активное участие, обсуждая в средствах массовой информации, на заседаниях круглых столов, в комитетах Народного Хурала, студен­ческих молодежных аудиториях, положения этого документа.

Выборные кампании в нашей республике, электоральная стати­стика, политический анализ и прогноз, показали существенное сни­жение роли политических партий в обществе. Процесс деполитиза­ции неумолимо снижает потенциал политических партий, которые в годы активной политической перестройки росли как грибы, после обильного летнего дождя. В настоящий период в российском обще­стве идет правовой процесс лигитимизации, организованного поли­тическою социума нашего общества. Выживут самые организован­ные, многочисленные политические партии, имеющие широкую под­держку классов, различных слоев, социальных групп общества.

Таким образом, мы приходим к выводу, что политические партии все менее и мепее пользуются массовой поддержкой в обществе. За­частую оии неотличимы по своим политическим программам и поли­тическим декларациям друг от друга, что затрудняет самоидентифи­кацию граждан с партиями. По всей вероятности, сказывается слабая информированность о деятельности партий. На наш взгляд причиной слабости являются еще и одновременность политических и экономи­ческих преобразований в стране. Они усложнили процесс образова­ния и саму деятельность политических партий. Социальная структура оказалась размытой, экономические интересы не оформлены, что за­труднило процесс их агрегирования и артикуляции.

Оказывает влияние на этот процесс слабая оформленность интере­сов, вследствие чего мы имеем два типа политической деятельности: публичный, электоральный (легитимный) с одной стороны, закры­тый, аппаратно-клановый (латентный) с другой.

Тормозящим фактором для развития политических партий в ре­гионе является и социокультурная ситуация, одна из черт которой -

56

своеобразное понимание поли гики ие столько как поля согласования интересов, сколько как манипулирования социальной реальностью. Именно поэтому в глазах российского электората столь популярен образ политика-хозяйственника, который во всеуслышание заявляет: « Я хозяйственник и не политик, я специалист и управленец». Отсю­да идет и продолжающееся неприятие политических партий, по­скольку для политических лидеров предполагается естественным не столько участие в общественной жизни, сколько участие в управлении.

До настоящего времени продолжается процесс идеологического становления и укрепления партийных структур плюралистического общества, поиск каждой политической партией своей социальной базы и ниши. Процесс формирования партий обуславливается столк­новением и взаимодействием социально-групповых интересов в жиз­ни общества. Принятие закона о политических партиях стало право­вой основой для функционирования и формирования многопартий­ной политической системы. Несмотря на трудности формирования, политические партии существуют, действуют и будут постепенно, на наш взгляд, усиливать свое влияние на социально-экономические и политические процессы в регионе.

- Развал СССР, крушение прежней политической и экономической системы страны, изменение ценностных ориентации означали пере­ход России в постсоциалисгическую фазу развития. Он сопровожда­ется усилением борьбы различных социальных и политических тен­денций, появлением реального политического плюрализма. Все вме­сте взятое, позволяет нам сделать вывод, что общество входит по­стиндустриальную фазу сиоего развития, со всеми негативными и позитивными проявлениями.

Именно в этот период, после тяжелого кризиса, республика, се экономика, социальная сфера стали выходить из этой ситуации. Се­годня мы можем сказать, что определились контуры новой стратегии устойчивого политического развития. Сформировалась общественно- политическая структура общества, и начался процесс развития граж­данского общества. В республике взят курс на развитие и поощрение Политического разнообразия в пределах политического плюрализма и конституционной законности. Прошедшие десять лет, утверждались принципы цивилизованного регулирования политических процессов В республике. Впервые мы увидели положительные показатели наме­чаемого перелома в экономике.

57

1. Бурятия: проблемы региональной истории и исторического образования. 4.11. Улан-Удэ, 2001.

2. Зотова З.М. Политические партии России. Российский центр обучения изби­рательных технологиям. М., 2001.

3. Крянсв Б. П. Политические партии и предвыборные блоки Республики Куря- тия. Улан-Удэ: Издательство БГУ, 1996

4. Крянев Б.П. Бурятия политическая: политические партии, общественно- политические движения, блоки и организации (1990-1999). Улан-Удэ: Изда­тельство БГУ. 1999.

5. История политических партий России /Под. ред. проф. А.И. Зсвслева. М.: Высшая школа, 1994.

6. Общероссийские избирательные объединения: Справочник. М., 1999.7. Соктоев И.А., Горбачева Л И. История политических партий и движений Рос­

сии. (I четверть XX в.). Улан-Удэ: Издательство БГУ. 199S.й. Партии, движения и объединения России: Справочно-аналитический сбор­

ник. М., 1993.9. Республика Бурятия в составе Российской Федерации. Улан-Удэ. 1998.

Библиография

Т.Б. Григер

Регионально-экологический аспект истории Бурятии

Термин «регион» в большинстве случаев характеризуется мас­штабным критерием. Этот термин используется для обозначения дос­таточно крупных физико-географических, экономико- географиче­ских, геополитических и других территориальных единиц, В соответ­ствии с укоренившейся в последние годы традицией, минимальным по территории административно-территориальным ареалом, именуе­мым рег ионом, является субъект Российской Федерации1. Таким об­разом, можно выделить Бурятский регион, имеющий свои природ­ные, хозяйственные, социальные и этнокультурные и экологические особенности, население которого тесными узами духовного, куль­турного и экономического порядка неразрывно связаны с ним, Сле­довательно, мы вправе рассматривать регион Бурятии как админист­ративно-территориальную, экономическую и социокультурную еди­ницу, определив специфику развития экологических отношений и особенности природопользования в регионе.

58

Рассматривая степень влияния регионально-экологического ас­пекта в истории Бурятии, необходимо привлечь многочисленные критерии рег ионализации. К примеру, тепловой режим территории влияет не только на развитие сельскохозяйственного сектора, но в целом на экономическое развитие территории, формирует особенно­сти религиозног о и социокультурного потенциала.

Продолжительность летнего комфортного (среднесуточные тем­пературы воздуха в интервале от 15 до 20 градусов по С) периода со­ставляет по республике около 60 дней, что не может не влиять на специфику преобладающих сельскохозяйственных культур. В таких условиях, в первую очередь для горожан, становится важной роль искусственного отопления, составляющего около 240 дней в году2.

Распределение атмосферной влаги, почвообразовательный про­цесс на территории Бурятии, ландшафтные характеристики, другие природно-ресурсные компоненты оказывали длительное и постоян­ное воздействие на особенности формирования экономического ук­лада, становление социальных, религиозных, культурных традиций региона. В силу этого, важными для регионально-экологической ха­рактеристики истории Бурятии становятся научные исследования комплексного характера, включающие гуманитарное, социально­экологическое и естественное изучение многочисленных, составляющих.

Издавна специфические природные условия территории опреде­ляли направление хозяйственного развития, способов землепользова­ния, системы и приемов промысловой деятельности и т.д. Климати­ческие факторы определяли общую сложность условий жизни и до­полнительных денежных расходов населения (одежда, питание, ото­пление, отдых и лечение). Особенно сильно велика зависимость бла­гополучия от природных факторов была и остается у сельских жителей и у всего населения в доиндустриальный период развития Забайкалья.

В Забайкалье бурятское население, особенно до присоединения к России, вело кочевой уклад своего скотоводческого хозяйства1, по­этому природно-климатические условия были определяющими в хо­зяйственном и общест венном развитии развитии бурятского общест­ва. Охота и рыболовство являлись одними из основных занятий ме­стного населения. Эвенки, например, занимались еще и оленеводст­вом, дававшим им не только продукты питания: мясо, молоко, сыр, Но и другие вещи, необходимые в быту - шкуры для шитья одежды

59

(которые умели выделывать и красить), покрытия чумов, изготовле­ния одеял. Из рогов и костей эвенки делали посуду, из сухожилий нитки'*. Хорошо развитое у бурят скотоводство было зависимо от многих природных факторов.

В Забайкалье зима крайне малоснежная, летом сказывается влия­ние дальневосточного муссона, весеннее половодье слабо выражено, сезонный максимум стока смещен на лето, а зимой реки могли пере­сыхать3. Поэтому выпадение глубоких снегов и неурожаи трав, вследствие засухи, затруднило поиски подножною корма для скота. Это сказывалось на мелких хозяйствах и тем самым способствовало закреплению стратификации в обществе.

Религиозные верования местного населения отражали их отноше­ние к окружающему миру, зависимость от многочисленных явлений природы. Так же как у многих народов существовали культы много­численных богов, с обязательным включением высшего божества, олицетворяющего небо и мужское начало и земли, как женского на­чала, имеющего более низкий статус. Многочисленные духи явля­лись покровителями вод. рек, озер, гор, лесов, огня и проч. Сущест­вовала вера в сверхъестественную связь человека с животными и птицами. Характер тотемов определялся особенностями животного мира Забайкалья. Особое значение имело для региона распростране­ние буддизма. «Буддизм, утверждает всеобщую целостность бытия, изначальное единство человека и природы на самом глубинном уровне»6.

В настоящее время развитие высокого научного потенциала рес­публики, сохранившиеся культурно-религиозные традиции в особен­ном для природопользования регионе, являются объективными усло­виями для выработки экологической идеологии и практике примене­ния ее в отдельном регионе.

Уникальной адаптацией человека всегда являлась способность существовать и приспосабливаться с помощью культуры. Эта адап­тация позволила в свое время человеку освоить новую экологиче­скую нишу, сформировать культурную среду, благоустроиться во всех зонах и сферах Земли. Гак, например, русские, переселившиеся в Забайкалье, заимствовали тип одежды местного населения, расши­рили свой круг продуктов питания за счет местных дикорастущих (черемша, черемуха и т.д.), мяса оленей и овец, стали использоваться способы сохранения пищи (замораживание).

60

Особенности питания в Забайкалье отмечает декабрист М.К. Кю­хельбекер, он упоминает популярность использования многолетнего лука-батун, дающего хорошую зелень, но малые луковицы. Протопоп Аввакум также отмечал растущий во дворах лук и чеснок, причем «...болыии луковицы, и слаток зело»7. По воспоминаниям М.К. Кю­хельбекера, употребляли в пищу широколистный горный лук (ман- гир), черемшу, палу, алую сарану, добывали кедровый орех и делали из иего масло. Собирали ягоды: бруснику, голубицу, чернику, в меньшем количестве употребляли мамуру или княженику, землянику, малину, клюкву, морошку, черемуху, красную и черную смородину.

Из грибов использовались только рыжики, грузди и маслята (хотя росли и шампиньоны). Из местных фруктов известны ягоды малой сибирской яблони (свежие и сушеные), добывали соки деревьев®.

Как мы в иди м, в питании Забайкалья использовались многочис­ленные природные ресурсы, которые часто являлись основой стола среднего забайкальца и послужили основой создания национальной кухни народов, проживающих в Бурятии.

Для территории Бурятии характерен резко континентальный кли­мат с большими годовыми и суточными колебаниями температур воздуха и с неравномерным распределением атмосферных осадков по сезонам года. Суровая безветренная зима сменяется поздней ветре­ной и сухой весной е ночными заморозками, удерживающимися до конца первой декады июня. Лето короткое, в первой половине за­сушливое, а во шорой дождливое. Осень прохладная с резкими су­точными колебаниями температур и часто с ранними заморозками. Такие погодные условия определили распространение в регионе культур с коротким вегетативным периодом, необходимость окуль­туривания дикорастущих и вывода морозоустойчивых сортов сель­скохозяйственных растений.

Использование земельных ресурсов для сельскохозяйственных работ имело место задолго до промышленного освоения региона, но занимало сравнительно скромное место в хозяйственной жизни. Это объяснялось как резко континентальным климатом, особенностями почв, плохо приспособленными к произрастанию хлебных культур, гак и местными традициями, ориентированными на развитие скотоводства.

К середине XIX в. в Забайкалье выращивали ярицу, пшеницу, овес, ячмень, конопляное семя, гречиху и просо. Возделывали овощи,

61

такие как: картофель, камус га, огурцы, брюква, редька, редиска, репа, морковь, свекла, бобы, лук. чеснок. Развивалось сенокошение9.

В 1897 г. общая площадь пашни в Забайкальской области состав­ляла округленно всего лишь 531 тыс. десятин, т.е. около 1/100 части всего пространства этой области. А по сельскохозяйственной перепи­си 1916 г., пашни в пользовании местного сельского населения нахо­дилось до 740 тыс. десятин; иначе говоря, за указанный промежуток времени пахотная земля увеличилась на 39%'°.

В то же время местное население Иркутской губернии и Забай­кальской области, приспособившись к суровым климатическим усло­виям, использовало такие приемы землепользования, как осушение болот, искусст венное орошение сенокосных угодий. Создавались так называемые «утужные» сенокосы (покос, на котором урожайность травиной растительности повышается благодаря удобрению и особой его обработке), под которые часто расчищалась неприспособленная каменистая местность11.

По системе реки Селенги искусственное орошение применялось в бассейнах рек Уды, Хилка, Никоя, Джиды и самой Селенги. При этом пахали и сеяли на новом месте до тех пор, пока старая земля не «от­дохнет» совершенно ", Затем возвращались к старой земле или под­нимали целину. Таким образом, преобладающая залежно-полевая система земледелия с двухпольным севооборотом сохраняла естест­венное плодородие почв в сложных климатических условиях нашего региона. Однако, несмотря на традиционно бережное отношение к использованию земель в сельском хозяйстве, постепенно стала ме­няться структура земледелия и уже к 1917 г. заметно сократились площади «залежей» и «пара».

Еще в древние времена фоном социального и экономического раз­вития являлся естественный природный ландшафт. Первые поселе­ния строились, приспосабливаясь к местности, такая же традиция долгое время оставалась в деревнях.

Строительство провинциальных городов старалось повторять ландшафт местности. Именно в городах углублялось социальное ранжирование и стратификация общества, происходило культурное и научное развитие, зарождение и распространение общественных идей. Все это к полной мере можно отнести и к становлению и разви­тию города Верхмеудинска.

62

Еще основоположник научной медицины Гиппократ (460-377 гг. дб н.э.) писал о роли местоположения города. Он считал, что для здо­ровья человека крайне важно, каким образом расположен город « ... к ветрам или восходу солнца, ибо не одни и те же свойства имеет го­род, лежащий к северу и лежащий к югу, а также расположенный на Восход солнца или на запад... Как обстоит дело по отношению к во­дам, пользуются ли они болотными и мягкими водами или жестки­ми...или же солеными и неудобными для варения...». По убеждению Гиппократа физическая и психическая конституция, а также болезни зависят от природных условий, географического положения мест обитания, от преобладающих ветров, рельефа и времен года»13. Рерхнеудинск можно отнести к «правильно построенным» городам, вднако проблемы с чистой питьевой водой в городе сохранялись тлоть до середины XX в.

Постепенно с развитием города ослабевают его связи с деревней, (рупный город лишается своих корней. В истории нашего города - ориентированного духовно, и силу многочисленных причин, на вос- (вчную цивилизацию, мы не видим жесткою контраста, свойствен­ного городам западной ориентации развития. Так, горожане Верхне- Вйинска последней четверти XJX в,, несмотря на преобладание рус- вкого населения, вели своеобразную жизнь, в которой были нсреплс- Юны восточные и западные элементы культуры, быта и хозяйства, Югемет ы городской и деревенской жизни.

С дальнейшим развитием и расширением города, Верхнеудинск Становился сложной функциональной структурой, с развитыми от­мелями промышленности, видами транспорта, сферами науки, ис­кусства и образования, в которой роль природног о фактора посте- fh sh h o нивелировалась. В истории же основания и развития города немалую роль имело влияние природно-климатического фактора, его рерриториалкное и геополитическое положение.

Хозяйственная деятельность человека в Забайкалье до начала XX в. не имела серьезных экологических последствий. Сказывалась тра­диционно-консервативная хозяйственная деятельность народов За­байкалья, небольшая плотность населения, интерес к торговым от­ношениям ввиду богатства природными ресурсами, а взаимоотноше­ния с природной средой обитания во многом определяли содержание И формы духовной культуры местного населения.

63

Истоки экологических проблем для нашего региона связаны со строительством Транссибирской железной дороги, начатом промыш­ленного освоения и развитием сельского хозяйства в начале XX и. Например, одним из постоянных источников пожаров, как считалось, являлись искры паровозов Транссибирской железнодорожной маги­страли. Переход на электротягу несколько сократил случаи лесных пожаров по вине железнодорожников. Но проблема лесных пожарои остается актуальной до настоящего времени и имеет комплекс при­чин их частого возникновения. Готовности лесов к пожарам благ о­приятствуют засушливые периоды, а непрекращающаяся добыча природных ресурсов часто является поводом для пожаров (сбор ягод, грибов, орехов, охота, рыболовство). Однако лиственные и сосновые леса с травяным наземным покровом отличаются высокой горимо- стыо в наиболее пожароопасный весенне-летний период. Особенно большого размаха достигали пожары в отдельные засушливые годы.

Уже в 1911 г. известный знаток сибирских лесов профессор А.А.Строгий писал: «...настоящ ее сибирских лесов рисуется нам в виде неприглядной картины крайне расстроенных или совершенно разоренных насаждений, среди которых молодняки горят, перестой­ный и мертвый лес гниет, а спелый и приспевающий вырубается или, вернее, дорубается»1,1.

Изменение ландшафта Бурятии происходило в результате антро­погенного влияния. На примере города Верхнеудинска можно про­следить, как исчезли сосновые леса, окружающие город еще в начале XX века, произраставшие на современной площади Совегов (к нача­лу 20-х годов XX в. здесь уже был пустырь), проспекте 50-летия Ок­тября и др.

Уничтожение леса для хозяйственных нужд на территории регио­на повлекли за собой комплексные изменения природной среды: ис- чезновение местной фауны, изменения почвенного состава и размыв почвы, появление оврагов и т.д. Чем выше поднимался уровень раз­вития производительных сил, тем слабее было воздействие на обще­ство природных факторов, острее заметен обратный эффект антропо­генного влияния.

Любое производство не может существовать в отрыве от природы, но общество формирует его, поэтому от зарождения первой специа­лизации до развитой промышленной отрасли условия для производ­ства - эго сочетание окружающей природной и социальной среды.

64

Саму возможность человеческой деятельности на данной территории создают имеющиеся природные ресурсы, а любое созданное про­мышленное производство влияет на уровень и качество жизни людей.

Несомненно, первый поезд, прибывший в г. Верхнеудинск 15 ав­густа 1899 г.. - это огромное событие, повлекшее за собой мощные социально-экономические последствия, и должно было пройти более 100 лет, чтобы сквозь призму экологических реалий взглянуть на этособытие.

Во время бурного железнодорожного строительства 90-х гг. XIX в., новые транспортные пути прокладывались по неосвоенным местам, выбирались наиболее короткие и удобные для строительства места. Час го транспортные пути пересекали маршруты передвижения жи­вотных, нарушались их миграционные пути.

С проведением дороги стал расти приток переселенцев в Забайка­лье, оседавших в городах. Если еще в XIX в. ссыльные и каторжные приходили в Забайкалье пешком и в кандалах, то в XX в. массовые переселения уже немыслимы без железнодорожного транспорта. С Проведением железной дороги усилилось переселенческое движение Ъ Сибирь. Переселенцы вспахивали сотни тысяч десятин целины, что способствовало росту сибирскою земледелия и сельскохозяйствен­ной продукции, появлениям простейших сельскохозяйственных ма- Яйн (железных плугов, железных борон, жнеек, косилок и т.д.), а это I Свою очередь влекло за собой изменения в структуре земледелия.

С развитием транспорта можно говорить о связанных с этим про­цессом, возникновением экологических проблем и регионе:

V. Загрязнение воздушной среды. Трудно привести конкретные Цифры начала века, однако считается, что от стирания чугунных тор- мозных колодок на поверхности земли близ железнодорожных маги­стралей рассеивается 300-350 тыс. тон чугуна в год (данные середи­ну 1990-х гг.). Конечно, цифры начала XX в. не могут быть столь впечатляющими, но известно, чугунные тормозные колодки до сих пор используются на местной железной дороге на пассажирских по­ездах.

2. Вдоль железных дорог создается не всегда экологически- ориентированная инфраструктура.

3. Прокладка транспортных магистралей долг ое время не учиты­вала естественных миграций животных1'.

65

4. Мы знаем, что железнодорожный транспорт является и круп, ным потребителем воды. Нам не удалось найти сколько-нибудь ран­ние расчеты, но, например, в бывшем СССР самыми большими по- трсбителями воды являлись Московская железная дорога, БАМ и За­байкальская железная дорога'6. А куда сбрасывается отработанная вода? Вероятно это еще одна неисследованная проблема.

5. Железнодорожный транспорт - наибольший вкладчик в про­блему шума.

Грузооборот железнодорожной станции Верхнеудинск начал за­метно увеличиваться только с 1928 г., особенно в ходе индустриали­зации СССР, общий грузооборот на дальних перевозках стал увели­чиваться в десятки раз, главным образом, за счет железнодорожного и автомобильного транспорта.

Сегодня уже известно, что последствиями работы транспортных средств являются загрязнения, которые носят универсальный харак­тер: имеет место как химическое, так и физическое загрязнение (за- пыление, уплотнение грунтов, изменение теплового, волнового, элек­тромагнитного фона). С количественным увеличением транспортных средств, появляется опасность экологического загрязнения в самом широком смысле.

При проектировании в 1949 г. системы магистралей не было уде­лено достаточного внимания необходимой изоляции жилой застрой­ки от неблагоприятного воздействия потоков транспорта, хотя неко­торые транспортные магистрали могли быть вынесены за пределы жилых районов. Например, в г. Улан-Удэ, в современном Октябрь­ском районе, за рекой Удой главное транспортное кольцо прошло через массив многоэтажной жилой застройки, хотя имелась возмож­ность провес I и магистрали в обход жилых, районов вдоль полосы от­вода железной дороги. В Центральном районе исторический центр города - улица Ленина (Большая) была включена в транспортное кольцо17.

Железная дорога действительно внесла крупные перемены в эко­номику края и усилила приоритет г. Верхнеудинска. Получила разви­тие новая для края отрасль - добыча каменного угля, а в самом горо­де появляются железнодорожное депо и мастерские.

После тяжелой экономической депрессии (в результате I мировой войны, двух революций и гражданской войны), кризис которой сов­пал с моментом образования Бурятской республики (1923), наступает

66

период стабилизации - 1924-1925 гг., после которого начинается по­степенный подъем народного хозяйства.

В сельском хозяйстве, начиная с 1923-24 гг., проводятся землеуст­роительные работы. Несмотря на имеющее место орошение, к 1927 г. в республике орошается всего 6,1 % площади всех посевов и 10% площади сенокосов. В отдельных районах процент орошаемых посе- иов доходит до 13.2%, а орошаемых сенокосов до 47,2%.

Необходимо признать, что ирригационная система возникла в республике стихийно, по инициативе и на средства местного населе­ния и строилась без соблюдения элементарных технических условий. Лишь начиная с 1924 г. дело мелиорации вообще, и ирригации в ча­стности получило техническое руководство со стороны мелиоратив­ного Отдела Бурнаркомзева18. Стали увеличиваться посевные площа­ди. Гак с 1923 по 1943 г. посевная площадь в республике увеличилась более чем в 3 раза19. Наряду с общим ростом посевных площадей происходили и изменения в их структуре. С 1933 г. в республике на­чали проводит ься агротехнические мероприятия, которые благотвор­но повлияли на рост урожайности колхозных полей.

В эпоху традиционного землепользования негативные воздейст­вия, за исключением редких случаев, не приводили к возникновению экологической катастрофы, а сами экосистемы сохраняли способ­ность к нормальному функционированию. Только после завершения гражданской войны было положено начало глубокой перестройке всего социально-экономического уклада, что коренным образом ска­залось и на дальнейшем развитии природных экосистем.

Имеющиеся промышленные предприятия Бурятии еще не имели очистных систем. К 1923-24 гг. промышленность республики была представлена: Верх неуд и неким стеклоделательным заводом им. Се­рова, Селенгинским сульфатным заводом, Чикойским кожевенным заводом имени Ф.Э. Дзержинского, Винокуренным заводом, Верхне- > л инским пивоваренным заводом, Верхнеудинской типографией, ! анзуринекой мельницей, Верхнеудинским лесопильным заводом, ОнохоЙским лесопильным заводом, Березовским кирпичным заво- лом, Верхнеудинскими механическими мастерскими. В 1928 г. вся Рыбопромышленность республики обслуживалась одним консервным лтодом в Усть-Паргузине, на побережье оз. Байкал, принадлежа­щим кооперативному объединению, производительность которого !’ыла 1 ООО банок по 400 гр. в сутки. Рабочих на заводе было 31 человек.

67

По удельному весу в республике на нервом месте стояла кожевен­ная промышленность (31%), на втором силикатная (25%), па третьем мукомольная ( 17%), винокуренная давала 13%, остальные от 2 до 5 % (все вместе 14%) ".

Природно-ресурсные отрасли основывались на использовании почвенно-земельных, водных, биологических, минерально-сырьевых ресурсов. В качестве профильных форм их организации выступали соответственно сельскохозяйственные, лесозаготовительные, гидро­энергетические. рыбопромысловые, горнодобывающие и перераба­тывающие сырье предприятия. Особенностью природно-ресурсных отраслей являлось их значительное воздействие на природу. В пер­вую четверть XX в. уже обозначились проблемы в использовании природных ресурсов республики, обусловленные специфическими природными и климатическими условиями нашего региона и техно­логическими процессами, не учитывающими в полной мере сохране­ние природной среды региона.

В годы коллективизации и индустриального развития Бурятии все чаще проявляются локальные экологические проблемы, обусловлен­ные конфликтом между приматом все нарастающего экономического производства и разрушением традиционного природопользования, приспособленного под природно-климатические условия региона. Распашка целинных и залежных земель в 50-60 гг., строительство новых промышленных предприятий, целлюлозно-бумажных комби­натов и строительство БАМа в 70-е гг., отсутствие общественных движений в этот период в поддержку охраны природы и ее рацио­нальною использования кривели к созданию комплекса до сих пор не решенных экологических проблем в Бурятии.

В процессе взаимодействия природной и социальной среды сло­жилась окружающая человека природно-социальная среда. Она воз­действовала на здоровье людей, определяла жизнедеятельность и структуру хозяйства региона. В близлежащих регионах выделяю! области с наиболее высокими показателями демографической на­грузки. В такие области входят автономные округа Агинский Бурят­ский и Усть-Ордынский.

В регионально-экологический аспект истории Бурятии входит и проблема влияния дискомфортности климата на демографию регио­

68

на, которая традиционно определяется по показателям смертности и заболеваемости. Не останавливаясь на известных цифрах смертности населения республики отмстим фактор, более редко приводимый в литературе - основные особенности формирования медико- экологи­ческой обстановки региона, напрямую связанные с особенностями используемой людьми жилой среды.

При характеристике влияния комфортности жилья, структуры расселения, питания и образа жизни в специальной литературе часто отмечается зависимость показателей здоровья и смертности населе­ния от особенностей жилья'1. Структура используемого населением жилого фонда является климатически и экологически обусловленной. Разным условиям комфортности природных условий соответствуют определенные показатели численности населения, проживающего в индивидуальном жилом фонде, не связанном централизованной ин­фраструктурой. Пограничный показатель комфортности в России - 27% проживающих в индивидуальных домах. Именно такой процент в Бурятии. Исходя из показателей названного источника (WEB- АТЛАС), по большинству социально-экологических показателей Бу­рятия находится на рубеже пограничных показателей.

Влияние рельефа на здоровье людей отмечал А. Ковалевский22. Известно, что недостаток кислорода обуславливает понижение тру­доспособности людей и вызывает их апатичность, которая является одной из региональных характеристик всех национальностей регио­на. На территории Бурятии самый высокогорный Окинский район, где средние абсолютные отметки рельефа находятся на уровне 1 700- 2 700 м. Подобные отметки встречаются в Баргузино-Муйском экс­тремальном районе. А. Ковалевский отмечает и влияние на население Забайкалья наличие селена, фтора, ртути и др.

Здоровье людей определяют как социально-экономические, так и природные условия. Районы Забайкалья - Бурятии и Читинской об­ласти; два Бурятских округа отличаются максимальным для террито­рии России уровнем инфекционной смертности (3,63% случаев нена­сильственной смерти мужчин по данным за (997 г.) и низкой смерт­ности от сердечно-сосудистых патологий. Последнее объясняется внутриконтинентальным положением и антициклоническим характе­ром климата с незначи тельными перепадами атмосферного давления.

В целом, в нашем регионе отмечается низкий уровень здоровья населения, умеренно сложная эколого-гигиеническая ситуация с рез­

69

ким обострением на локальном уровне, гипокомфортные (в сочета­нии с комфортными, прекомфортными и местами дискомфортными) природные условия, большой экологический резерв, слаборазвитая социально-бытовая инфраструктура.

Отмечается достаточно жесткая структура социума в националь­ных регионах на ю ге Сибири, во многом сформированная геополити­ческими и природно-климатическими условиями. Жесткая структура социума, с одной стороны, не допускает оседания здесь пришельцев, с другой, стимулирует выезд активных молодых людей на заработки. Этот контингент населения покидает родину лишь временно, обычно не прописывается на новом месте и возвращается домой окончатель­но уже в зрелом возрасте не столько с заработанными деньгами, сколько с социальным статусом, соответствующим их самооценке. (W EB-Атлас). Вероятно, такие процессы могут быть объяснены от­сутствием агрессивного стремления к успеху, обусловленного сла­бым развитием рыночных отношений в Бурятии, особенным мента­литетом населения.

Исследование взаимоотношений Общества и Природы на примере отдельного региона, предполагает изучение культуры жизнеобеспе­чения в регионологическом аспекте, т.е. исследование функциониро­вания социума лю бого порядка как социально-территориальной общности. Регион — это территория, необходимая для воспроизвод­ства жизни и жизнедеятельности, которая поддерживается различно­го рода объективированными формами культуры, социальными свя­зями и мировоззренческими представлениями различных социально- территориальных групп, населяющих его, а также — ритуальным на­полнением этих представлений. Особенности исторического разви­тия отдельного региона представляют собой сочетание комплекса традиций. Степень «общности» и «локальности» традиций может быть различной. Но именно их сочетание и определяет существова­ние различных региональных культур, политическое и социальное устройство данного общества и бесконечное культурное разнообра­зие человечества.

Различное сочетание видов традиционной хозяйственной деятель­ности внутри региона соответствует отдельным ареалам, которые можно обозначить как «локальные» традиции или социо-природные системы. Развитие таких систем определяется как субъективными факторами (самоидентификация, мировоззренческие позиции), так

70

объективными условиями существования того или иного общества (природно-ресурсный потенциал).

Рассматривая даже отдельные периоды истории Бурятии в регио­нально-экологическом аспекте, мы невольно отходим от изложения социально-политического процесса в республике. В тоже время со­циально-политический процесс является хотя и значимым, но лишь одним из проявлений культурной истории. Поэтому на наш взгляд, социально-политическая история Бурятии не должна затмевать исто­рию хозяйства. Или историю взаимоотношений общества и природы, которая в условиях экологическою кризиса, особенно в таком приро- до-ценном регионе как Бурятии могла бы стать идеологией.

Библиография

1. Гладкий FO.fl., Чисгобасв Л.И. Регионовеление: Учебник,- М.: Гардарики, 2000.- С. 2 1.

2. Исаченко А.Г. Экологическая география России. - СПб.: Изд-во С.-Пстсрб. ун-та. 2001,-С.26-29.

3. Сшшисв ГЛ., Санжиева Е.Е. Бурятия: История (XVH-XIX вв.). - Улан-Удэ: Изд-во БГУ, (999. - Вып. 4. - С. 18.

4. Там же. С.47.5. Исаченко Л.Г. Экологическая география России,- СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун­

та, 2001.-С.49.6. Мантатов В.В., Маптатова J1.B. Экологическое воспитание и устойчивое раз­

витие (к вопросу о духовных ценностях и перспективах)// Философия эколо­гического образования,- М.: Прогресс-Традиция, 2001,- С 100.

7. Житие протопопа Аввакума им самим написанное. М., I960,- С.86.8. Декабрист о Бурятии. Статьи, очерки, письма. Улан-Удэ, 1975. С.36.9. Санжиев ГЛ., Санжиева Е.Е. Бурятия: История (XV1I-XIX вв.). - Улан-Удэ:

Изд-во Ы’У, 1999. - Вып. 4. - С. 101.10. Серебренников И.И. Буряты, их хозяйственный быт и землепользование. -

Т.I. - Верхпеудинск, 1925. - С. 129.11. Там же. С. 117.12. История Бурят-Монгольской АССР. Бурмонгиз, 1951 Т . 1 С.307.13. Интернет. Природоохранные традиции, обычаи и законы. http//arhive/l

Seplembcr/ni/bio/2000/no45-114. Сезонная и вековая динамика природы Сибири /Бюллетень Восточно-

Сибирской фенологической комиссии. - Вып. 2-3. - Иркутск, 1963.- С. 74.15. Григер Т.Б. К вопросу истории природопользования в Бурятии // Исследова­

ния по истории Сибири, Центральной и Восточной Азии. Улан-Удэ, 1998.- С.110.

16. Винокурова Н.Ф., Камерилока Г .С., Миколина В.В. и др. Природопользова­ние: Метод, гюсоб. - М.: Просвещение, 1996. С. 129-130.

71

17. Минерт Л.К. Памятники архитектуры Бурятии.- Новосибирск: Наука. 1983.- C.I36.

18. Доклад правительства b-M АССР Совнаркому РСФСР / Издание 11ИК и Cl 1К Б-МЛССР.-1928.-С.23.

19. Игнатьев С.Д. Экономические ресурсы Бурят-Монголии и >алп')и их освое­ния в условиях Отечественной войны. Ьурмонгиз, 1943 - С. 15.

20. Козьмин II.il. Бурят-Монгольская АССР. Географический и хозяйственный очерк. И ркутс к-Верхнсу д и иск J928.-C.54.

21. Окружающая среда и здоровье населения России. Web- Атлас, http: //vwvvv sci ru/A I L/raoo.hlm

22. «На какой земле живом. Эколого-биохимичсское состояние Байкальского ре­гиона. Бурят ия, 1994.- 25 августа.

М. М. Боронова

Сельское хозяйство Бурятии: тенденции к противоречия развития в 1960-1990 гг.

В 1960-1990 гг. развитие сельского хозяйства Бурятии было неус­тойчивым и противоречивым. Анализ динамики роста валовой про­дукции свидетельствует, что при сохранении ведущей тенденции увеличения валовых объемов производства в отдельные годы наблю­далось ее сокращение, особенно ощутимое в области растениеводства.

Наиболее высокие темпы роста продукции наблюдались во второй половине 1960 - начале 1970-х гг. после мартовского (1965) Пленума ЦК КПСС, когда были приняты решения об усилении экономических методов хозяйствования. По сравнению с предшествующим пятиле­тием прирост валовой продукции сельского хозяйства в республике составил 22%, причем достигнут он был главным образом за счет ин­тенсивных факторов, т.е, повышения урожайности культур в земле­делии и роста продуктивности скота в животноводстве.

После Мартовского (1965) Пленума ЦК КПСС значительно воз­росло внимание к проблеме интенсификации сельскохозяйственного производства. Это было обусловлено тем, что возможности дальней­шего наращивания объема сельскохозяйственного производства за счет экстенсивных факторов в республике к этому времени были практически исчерпаны.

72

В 1950 - начале 1960-х гг. в ходе освоения целинных и залежных земель все наиболее пригодные для сельскохозяйственного возделы­вания земли в Бурятии были освоены и дальнейшая распашка естест­венных кормовых угодий, по мнению специалистов, была нецелесо­образна. Поэтому основным направлением расширенною воспроиз­водства сельскохозяйственной продукции в условиях достаточно вы­сокой освоенности сельхозугодий становится интенсификация труда.

Задача интенсификации предполагала широкое использование достижений науки и передовой аграрной практики, применение со­временной техники для обеспечения устойчивого роста продукции сельского хозяйства независимо от природ!ю-климатических условий.

Значительно увеличились объемы капиталовложений на развитие производительных сил села, если в 1961-1965 гг. они составляли 145,6 млн руб., то в 1966-1970 гг. возросли более чем вдвое, а в 1971- 1975 гг. составили уже 493,8 млн руб.1. Рост капиталовложений спо­собствовал укреплению материально-технической базы сельского хозяйства республики, увеличению основных производственных фондов. За десять лег с 1965 г. по 1975 г. основные производствен­ные фонды колхозов и совхозов Бурятии возросли в 2,7 раза2.

Наряду с ростом капиталовложений в эти годы наиболее активно стали внедряться экономические методы руководства сельским хо- 1яйством. Существенно ослаб административный прессинг на колхо­зы и совхозы. Они получили большую, чем прежде, хозяйственную самостоятельность, возросла материальная заинтересованность сель­ских тружеников в результатах труда. В 1965 г. повысились государ­ственные закупочные цены на основные сельскохозяйственные про­дукты, с 1966г. была установлена ежемесячная гарантированная оп­лата труда колхозников. С целью стимулирования роста производст­ва были установлены надбавки за выпуск сверхплановой продукции, провозглашен принцип твердого плана государственных закупок на ряд лет. Все это существенно улучшило условия хозяйственной дея­тельности колхозов и совхозов, способствовало росту товарной про­дукции сельского хозяйства. В Бурятии в 1966-1970 гг. по сравнению с предшествующим пятилетием прирост продукции в животноводст­ве составил 23%, а в растениеводстве - 22%.3

Тенденция роста валовой продукции сельского хозяйства продол­жалась и в первой половине 70-х гг., однако в значительно меньших размерах. Там, в 1971-1975 гг. по сравнению с восьмой пятилегкой обь-

73

ем валовой продукции сельского хозяйства возрос всего ма 10%, в том числе в животноводстве — на 14%, а в растениеводстве — лишь на 2%.4

Объективными причинами, негативно повлиявшими на положение дел в земледелии, явились крайне неблагоприятные погодные усло­вия и тех лет, из которых два года (1972 и 1974) были засушливыми, а в 1971 и в 1973 г. произошли сильные наводнения. Вместе с тем следует отмстить, что снижение темпов роста валовой продукции сельского хозяйства было обусловлено и тем, что уже в начале 1970-х годов произошел поворот от экономических методов управления сельским хозяйством к административно-командным. На июльском (1970) Пленуме ЦК КПСС был осуществлен кардинальный пере­смотр приоритетов государственной политики в сфере аграрного производства. Проблемы дальнейшего совершенствования производ­ственных отношений на селе были отодвинуты па задний план. Ос­новное внимание уделялось вопросам укрепления материально- технической базы и технического перевооружения сельского хозяй­ства. В руководстве страны возобладало мнение, что дальнейший poci объемов производства может быть обеспечен исключительно за счет технического прогресса и постоянного роста капиталовложений в аграрную сферу без каких-либо серьезных изменений в системе производственных отношений.

Возврат к старой практике административного регулирования стал одной из основных причин снижения эффективности аграрного про­изводства и обострения продовольственного вопроса в стране.

В Бурятии во второй половине 1970-х гг. объемы производства сельскохозяйственной продукции продолжали падать. В 1976-1980 гг. валовая продукция сельского хозяйства составила 95% к уровню предшествующего пятилетия. Особенно резко упали темпы роста продукции растениеводства. По сравнению с показателями 1971-1975 гг. они снизились на 27%. Недобор зерна к плану за X пятилетку соста­вил 1,6 млн тонн. На 47% были выполнены плановые задания по производству картофеля, на 58% - овощей.5

Неблагоприятные тенденции проявились и в развитии основной отрасли сельского хозяйства республики - животноводстве. По дан­ным статистики прирост среднегодового объема продукции живот­новодства составил в 1976-1980 гг. всего 3% против 14% - в 1971- 1975 гг. Пятилетний план по производству мяса в республике был выполнен на 83%, молока - на 92%, шерсти - на 96%.

74

Низкие показатели развития сельского хозяйства Бурятии во вто­рой половине 1970-х гг. во многом были обусловлены крайне небла­гоприятными погодными условиями. На протяжении всей X пят илет­ки, за исключением 1976 г., труженикам сельского хозяйства при­шлось преодолевать большие трудности, вызванные засухами. В этих условиях сложившаяся практика аграрного производства не выдер­живала испытания на прочность и не обеспечивала устойчивого рос­та производства,

К концу 1970-х гг. значительно ухудшились качественные показа­тели развития отрасли. Резко снизилась урожайность сельскохозяй­ственных культур: зерна с 9,5 ц/га в 1970 г. до 4,2 ц/га, овощей - со 139 ц/га до 87 ц/i а, картофеля со 124 ц/ra до 34 ц/ra и т.д.

В конце !970-х гг. был допущен наибольший падеж скота и полу­чен иаимеиьший прирост молодняка. Яловость коров в целом по рес­публике в 1976-1980 гг. составила 26%. В 1980 г. В Кижиигинском, Баргузинском, Курумканском районах не дали приплода более 40% коров. В этом же году в хозяйствах Джидинского района пало 20% овец/1

Состояние сельского хозяйства республики в эти годы отражало общую неблагоприятную обстановку в аграрной сфере в стране. В 1970-е гг. предпринимались неоднократные попытки изменить не­благоприятные тенденции в развитии сельскою хозяйства. Партией и правительством был принят ряд специальных постановлений по во­просам социально-экономического развития деревни. Однако они касались лишь частных проблем и не могли коренным образом изме­нить характер социальной политики на селе. Так, в решениях июль­ского (1978) Пленума ЦК партии были вскрыты многие трудности и недостатки в развитии аграрного производства. В их числе неудовле­творительное обеспечение колхозов и совхозов необходимой техни­кой, минеральными удобрениями, отставание кормовой базы живот­новодства, нехватка мощностей перерабатывающей промышленно­сти и т.д. В то же время эти вопросы поднимались и рассматривались вне связи с проблемами реформирования производственных отноше­ний в деревне, необходимости создания эффективного хозяйственно­го механизма управления сельским хозяйством.

В этих условиях все принимавшиеся меры носили паллиативный характер и не давали желаемого результата. Слабость экономических рычагов управления, отчужденность сельхозпроизводителя от ре-

75

зультагов груда порождали бесхозяйственность и равнодушие в кре­стьянской срсдс. Многие убыточные хозяйства из года в год получая низкие урожаи, нполне смирились с этим положением и не прилагали достаточных усилий, чтобы изменить ситуацию.

Негативные тенденции в развитии сельского хозяйства, достигшие своего апогея в конце 1970 - начале 1980-х гг., требовали принятия безотлагательных мер по предотвращению дальнейшей деградации аграрного производства в стране. На это была направлена разрабо­танная и принятая на майском (1982) Пленуме ЦК КПСС Продоволь­ственная программа, рассчитанная на период до 1990 г.

Для реализации Продовольственной программы предусматривался комплекс социально-экономических и организационных мер, направ­ленных на решение задачи устойчивого продовольственного снабже­ния населения страны. С этой целью намечалось значительно увели­чить капиталовложения в сельское хозяйство, повысить закупочные цены на сельхозпродукцию, обеспечить ускоренное техническое ос­нащение материальной базы, особенно в отраслях перерабатываю­щей промышленности, совершенствовать систему управления АПК, осуществлять в широких масштабах программу химизации и мелио­рации земель.

С принятием Продовольственной программы в развитии аграрно­го производства Бурятии наметились некоторые позитивные переме­ны. Прирост валовой продукции сельского хозяйства республики в 1981-1985 гг, составил 12%, а в 1986-1990 гг. - 14%.

Особенно динамично, используя благоприятные погодные усло­вия, развивалось растениеводство. Этому способствовало более ши­рокое использование интенсивных методов ведения сельского хозяй­ства, совершенствование агротехнической культуры.

В первой половине 1980-х гг. среднегодовой объем продукции растениеводства возрос на 43%. В последующие годы отрасль развива­лась менее стабильно, однако позитивная динамика все же сохранялась. В 1986-1990 гг. прирост продукции растениеводст ва составил 15%.

Более медленно развивалось животноводство. В первой половине 1980-х гг. продукция животноводства практически не выросла и остава­лась на уровне конца 1970-х гг. Только во второй половине 1980-х гг. наметились положительные сдвиги в развитии данной отрасли. Рост среднего объема продукции животноводства составил в 1986- 1990 гг. 14%.

76

Позитивную роль в подъеме сельскохозяйственного производства в 1980-х гг. сыграло более активное развитие хозрасчетных отноше­ний. С J983 г. началось массовое внедрение коллективною, а с 1988 г. арендного подряда. В 1988 г, в колхозах и совхозах Бурятии работало3 173 подрядных коллективов или почти 75% от их общей численно­сти, ь том числе 1 010 из них работало на семейном подряде. Руково­дители хозяйств и главные специалисты прошли специальное обуче­ние новым методам хозяйствования. С 1988 г. колхозы и совхозы республики, а также предприятии агропромышленного комплекса стали переходить па самофинансирование и полный хозяйственный расчет.

Наряду с повышением закупочных цен были установлены специ­альные надбавки на сверхнормативную продукцию, а также списана кредитная задолженность сельхозпредприятий государству. Приня­тые меры способствовали улучшению экономических показателей колхозов и совхозов республики, привели к сокращению числа убы­точных хозяйств со 152 в ] 980 г. до 3 - R 1990 г.

Значительно больше внимания, чем в предшествующие годы, уделялось развитию личного подсобного хозяйства граждан. В 1990 г. в индивидуальном секторе насчитывалось 27,5 тыс. сельхозугодий, 165 тыс. голов крупного рогатого скота, в том числе 66 тыс. коров, около 165 тыс. голов свиней и столько же овец и коз. В ЛПХ производилось около 2/3 картофеля, 20% овощей, i /З мяса, 27% молоко, 6% яиц/

Для самообеспечения населения продуктами питания в городах и поселках городского типа стало активно поощряться коллективное огородничество и организация садоводческих товариществ. С этой целью на промышленных предприятиях и в организациях создава­лись подсобные хозяйства.

Однако принятые меры не привели к коренному улучшению си­туации на продовольственном рынке. Несмотря на определенные по­зитивные сдвиги эффективность сельскохозяйственного производст­ва в регионе оставалась низкой. После некоторого снижения вновь стала расти себестоимость продукции, невысокой в целом оставалась рентабельность производства.

Медленно росла в республике урожайность сельскохозяйственных культур. Но основным видам продовольствия она отставала от сред­них показателей по стране, Российской Федерации и Восточно-

. 77

Сибирскому экономическому району. Так, если в стране среднегодо­вая урожайность зерновых культур возросла с 13,0 ц/га до 15,9 ц/га. Восточной Сибири - с 1 1,7 ц/га до 13,4 ц/га, то по Бурятии - с 9,9 ц/ra до 13,1 ц/га. Дня сравнения отметим, что во многих развитых странах, в том число бывших социалистических, урожайность зерно­вых в конце 1980-х гг. достигала 50 ц и выше.

Низкой оставалась и продуктивность сельскохозяйственных жи­вотных. Если в среднем по Российской Федерации надои молока на 1 корову в 1991 г. составляли 2 569 кг, в восточной Сибири - 2 3 14 кг, то в Бурятии I 909 кг. Аналогичное положение наблюдалось по продуктивности животных в овцеводстве и птицеводстве.

В чем же причины невысокой эффективности аграрного произ­водства в республике? На наш взгляд, здесь можно выделить причи­ны, как общего, гак и местного, регионального характера. Переплета­ясь и взаимодействуя друг с другом, они создавали довольно слож­ную картину противоречивого развития сельского хозяйства Бурятии в 1960-1990 гг.

Следует отмстить, что многие проблемы, «узкие места» в аграр­ной сфере являлись результатом непродуманной и непоследователь­ной политики государства в деревне. В 1960-1990 гг. принималось немало решений и постановлений, призванных повысить эффектив­ность аг рарного производства. Однако подавляющее большинство из них не «работало» в условиях конкретного производства, т.к. отсут­ствовал механизм их практической реализации в жизнь. В результате принятые решения нередко так и оставались просто директивами, а разрыв между словом и делом стал одной из характерных черт совет­ской экономики.

Так, например, с высоких трибун много говорилось о важности приоритетного развития аграрного производства, необходимости наиболее полно учитывать интересы крестьянства, ускоренными темпами совершенствовать социальную инфраструктуру села, повы­шать уровень жизни сельского населения и т.д.

Однако опыт показал, что реальная, что практика хозяйствования в деревне была далека от этих благих пожеланий. Как.справедливо отмечала доктор исторических наук А.П. Тюрина: «...Н адо откро­венно признать, что несмоч ря на неоднократные попытки преодолеть антикрестьянский характер аграрной политики, сделать эго в полной мере не удалось».4 Интересы крестьянства по-прежнему были ущем­

78

лены и это наносило огромный ущерб социально-экономическому развитию страны.

Наглядным примером служит политика цен на продукцию сель­ского хозяйства и других отраслей экономики, способствовавшая фактическому изъятию тех средств, которые получила деревня. Дик­тат производителя нал потребителем приводил к тому, что промыш­ленные предприятия могли практически бесконтрольно повышать цены на свою продукцию. За 1965-1985 гг. цены на различные виды Промышленной продукции для сельского хозяйства поднялись в 2-5 раз, тогда как закупочные цены на сельхозпродукцию, сдававшиеся государству, возросли примерно в 2 раза. При этом эксплуатацион­ные качества поставлявшейся колхозам и совхозам техники нередко не соответствовали ес стоимости и современным требованиям. Сле­дует также отметить, что сельхозтехника, поступавшая в Бурятию, зачастую не отвечала местным суровым природно-климатическим условиям, что приводило к сокращению срока ее службы, росту за­трат на ремонт и техническое обслуживание.

Наряду с нарушением паритета цен в конце 1980-х гг. резко ухуд­шилось обеспечение АПК материально-техническими ресурсами. В 1989 г. потребности колхозов, совхозов и других сельскохозяйствен­ных предприятий в тракторах были удовлетворены всего на 755, тракторных плугах общего назначения - на 63%, грузовых автомоби­лях - на 58%. В этих условиях колхозы и совхозы не имели реальных возможностей обеспечить производство продукции, адекватное росту потребностей внутреннего рынка. Доходы населения значительно опережали рост производства сельскохозяйственной продукции.

В 1980-х гг. в Бурятии среднемесячная заработная плата рабочих и служащих в народном хозяйстве увеличилась в 1,6 раза, в то время как валовая продукция сельского хозяйства возросла лишь на 22%. Аналогичное положение складывалось и в целом гю стране. При рос­те среднемесячной заработной платы в 1,6 раза, валовая продукция сельского хозяйства в стране увеличилась всего на 9,7%. В результа­те на потребительском рынке возрос дефицит продуктов питания в стране и начала формироваться унизительная система их распределе­ния по карточкам. Дефицит продовольствия на внутреннем рынке стимулировал рост импортных закупок за рубежом, что увеличивало трудности в денежно-финансовой сфсре и тяжелым бременем ложи­лось на отечественную экономику. В то же время из-за плохого хра-

79

иония, складирования, транспортировки и общей бесхозяйственности терялось до 20%, а по некоторым продуктам до 30-40% произведен­ной продукции.

Говоря о противоречиях социально-экономической ситуации в де­ревне в 1960-1990 гг., следует отметить, что в результате непроду­манной политики укрупнения колхозов и совхозов был нанесем су­щественный ущерб аграрному производству и укладу жизни людей. Тысячи малых деревень и сел были объявлены неперспективными, перестали возделываться миллионы гектаров пахотной земли, пусте­ли деревни, резко возросла миграция сельского населения, приняв­шая в ряде районов угрожающие размеры.

В Бурятии наиболее интенсивно процесс укрупнения сельских хо­зяйств протекал с середины 1950-х до середины 1970-х гг. От поли­тики централизации аграрною производства пострадали прежде все­го малые населенные пункты. Все средства вкладывались в развитие только центральных усадеб колхозов и совхозов, а остальные села стали хиреть и погибать. Низкая эффективность сельскохозяйствен­ного производства была связана также с отсутствием комплексного подхода ко многим проблемам аграрного производства, которые ре- шапись зачастую без должной увязки с конечными результатами.

В Бурятии в 1960-1990 гг. из-за распашки земель и уменьшения площади пастбищ нарушился баланс между ростом поголовья скота и развитием кормовой базы животноводства. Обеспеченность скота кормами в стойловый период составляла всего 75-80%, что являлось одной из основных причин низкой продуктивности животных.

Слабость кормовой базы стала серьезным тормозом в развитии животноводства в республике. Строительство животноводческих комплексов без соответствующего решения вопросов о кормах, про­дуктивном скоте, квалификации животноводов не приводило к росту эффективности производства. Нередко в построенных комплексах не хватало высокопродуктивных животных, отставала кормовая база, с перебоями работала установленная техника. Вследствие этого немало животноводческих комплексов в республике не достигали проектных мощностей. Огромные капиталовложения, потраченные на их строи­тельство, не окупались.

Противоречия и диспропорции в развитии животноводства во многом были связаны с состоянием дел в земледелии, в частности в кормопроизводстве, которое традиционно являлось наиболее «узким

80

местом» в аграрном производстве Бурятии.На крайне неустойчивый характер земледелия в Бурятии влияли

не только тяжелые условия - частые стихийные бедствия, но и невы­сокий общий уровень его культуры. Нарушение элементарных пра­вил а г р о т е х н и к и , слабое использование почвозащитной системы, низ­кий уровень производственной, технологической дисциплины и многое другое негативно отражалось на конечных результатах производства.

Низкие темпы роста эффективности сельского хозяйства также были связаны с преимущественной ориентацией на экстенсивные показатели развития. Эго приводило к тому, что огромные капитало­вложения, потраченные на механизацию, мелиорацию, химизацию сельского хозяйства, не давали необходимой отдачи.

Примером расточительного, бесхозяйственного отношения к делу могла служить мелиорация земель. В Бурятии, где осуществлялась широкая программа мелиоративного строительства к началу 1980-х гг. насчитывалось свыше 200 га мелиорированных земель. Мелиора­тивное строительство, получившее мощную материально- техниче­скую базу, оформившееся в самостоятельную отрасль, ежегодно по­глощало огромные средства из госбюджета. Поэтому процесс строи­тельства стал самоцелью, т.к. урожаи на мелиорированных землях оставались низкими и в отдельных случаях даже не превышали уро­жайность на богарных землях. Все это свидетельствовало о том, ч то средства, потраченные на мелиоративные работы, были фактически пущены на ветер.

В процессе действия затратного механизма хозяйствования углуб­лялись противоречия между ростом заработной платы работников и производительностью труда. Так, с 1965 г. по 1985 г. заработная пла­ча в колхозах и совхозах Бурятии увеличилась соответственно в 2,8 и 2,3 раза, тогда как производительность труда в общественном хозяйстве обоих секторов возросла лишь на 24%, т.е. и среднем по 1,2% в год.9 Это свидетельствовало о том, что финансово-материальные затраты не имели должной увязки с конечными результатами производства.

Подводя краткий итог вышесказанному, следует отметить, что сельское хозяйство в республике, как и в стране в целом, продолжало оставаться отстающим звеном в системе народного хозяйства. В 1960-1990 гг. значительно возрос производственный потенциал от­расли. Однако эффективность его использования оставалась крайне низкой. Капиталовложения, выделявшиеся аграрной сфере, не давали

81

запланированной отдачи. Приоритет валовых показателей не созда­вал стимулов для роста эффективности производства. Поиск наибо­лее эффективных форм хозяйствования в условиях господствовавшей длительное время административно-командной системы управления экономикой был непоследовательным. Половинчатым и в конечном счете не привел к крупным качественным сдвигам. Непродуманная аграрная политика углубляла противоречия и диспропорции в аграр­ной сфере. Процесс деградации села сопровождался оттоком населе­ния в город. Все это подрывало сельскохозяйственное производство и способствовало обострению кризисной ситуации в стране в конце 1980-х-начале 1990-х гг.

Примечания1. Очерки истории Бурятской АССР периода развитого социализма. -

Новосибирск. 1983. С.75,1082. Народное хозяйство Бурятской АССР в девятой пятилетке. Улан-Удэ. 1976.

С.5-63. Бурятская АССР в цифрах. Краткий статсбориик. Улан-Удэ. 1987. С.38.4. Там же. С. 38.5. НАРБ, ф .Ы ! оп.1, д.9035, л.24.6. НАРБ, ф.1-11, оп.1, л.9()35,д.28.7. Республика Бурятии,75 лет. Статсбориик. Улан-Удэ, 1998. С.207.8. Вопросы истории КПСС. ! 990. №5. С.23.9. Социальное развитие села Бурятской АССР. Улан-Удэ. 1989. С.49,50.

Э.Ц. Жалсанова

Высшая школа Бурятии в 90-е гг.: состояние и проблема развития

Высшая школа Бурятии в условиях системного экономического и политического кризиса 90-х гг. вынуждена была взять курс на выжи­вание, приспособление к происходящим в стране изменениям. Слож­ность ее положения усугублялось тем, что меры политического и за­конодательного характера, направленные на реформирование систе­мы высшего образования в стране, оказались неподкрепленными экономическими программами. Сегодня мы можем констатировать то, что организационно-экономический механизм системы высшего

82

образования не был создан, а система взаимодействия федеральных и местных органов управления не сложилась, высшее образование и практическая наука оказались брошенными государством

Положение высшей школы стало угрожающим, когда с сентября1995 г. прекратилось финансирование вузов на их содержание и раз- питие. Так, отсутствовало финансирование коммунальной сферы обеспечения деятельности, социальной поддержки работников вуза и студентов, не отпускалось средств на новое строительство. В этих трудных условиях была введена практика взаимозачетов вузов и предприятий, обеспечивающих электроэнергией, теплом и водой.

Госудапством осуществлялось финансирование только оплаты труда и стипендий студентов, и то не в полном потребном объеме. По принятым законам и постановлениям 1996 г. о повышении заработ­ной платы и увеличении стипендий студентам выделяемых средств не хватало даже для выплаты в прежнем объеме. Заработная плата преподавателей была очень низкой. Среднемесячная зарплата работ­ников вузов в Бурятии в 1998 г. составляла 716 рублей, тогда как в целом но республике - 978 рублей, в промышленности - 1 151, в транспорте - 1 585, строительстве - 1 571, связи - 1 4451. Такая зар­плата в условиях постоянно растущей инфляции учеными восприни­малась как выдача пособий по безработице.

Министерство финансов РФ рекомендовало учебным заведениям два пути выхода из кризисной ситуации: это обращение за помощью а местные органы власти и самообеспечение за счет внебюджетных средств. Первое было невозможно в связи с критическим состоянием республиканского бюджета и недостаточным уровнем внебюджет­ных средств, зарабатываемыми вузами. В основном они направля­лись ка их содержание. Вместе с тем вузам было предоставлено пра­во самостоятельно определить уровень зарплат и премий, повышать их за счет внебюджетных поступлений. Такое положение было ха­рактерно для всей российской системы высшей школы. В стране уро­вень заработной платы преподавателей высшей школы не превышал 60-70% средней зарплаты в промышленности. В целом заработная плата работников образования по отношению к среднероссийскому уровню в 1970 г. составляла 90%. в 1998 году - 63%2,

Кроме того, у преподавателей вузов годовая учебная нагрузка ко­леблется в пределах 700-900 часов, что по международным меркам является высокой3. Здесь можно говорить о патриотизме преподава­

83

телей государственных вузов. о преданности, любви к своей профес­сии, потому что с такой зарплатой они социально никак не защище­ны. Вместе с тем многие из них вынуждены подрабатывать в 17 фи­лиалах государственных и негосударственных вузах г. Москвы, Том­ска, Новосибирска, Иркутска и др., функционирующих на террито­рии Бурятии. Будучи вынуждены подрабатывать в нескольких мес­тах, преподаватели не слишком могут уделять внимание качеству учебных занятий, прогрессивным методам обучения, индивидуаль­ной работе со студентами.

Такое положение объяснялось тем, что с 1995 г. в политике прави­тельства появилась тенденция принятия законов по высшей школе и науки без финансового обеспечения. Это очень хорошо иллюстриру­ет практика финансирования науки государством,

В 1996 г. были приняты три базовых закона, регулирующих обра­зовательную и научную деятельность в стране; закон «Об образова­нии», закон «О высшем и послевузовском профессиональном образо­вании» и закон «О науке и государственной научно-технической по­литике». В последнем законе было определено выделение на финан­сирование научных исследований в размере не менее 4% в расходной час1И федерального бюджета. Однако правительство Российской Фе­дерации, планируя бюджет- на 1997 г. не приняло во внимание дан­ный закон. В проекте бюджета на 1997 г. расходы на науку составили всего 2,6% расходной части бюджета4.

Правительство систематически не выполняло законы о высшей школе по части ее бюджетного финансирования. Так, бюджет выде­ленный на науку был исполнен чуть более, чем на 60%. В то время в бюджете 1995 г. на финансирование чеченских событий было запла­нировано 1,5 триллиона рублей, а выделено более 13 триллионов рублей5.

В результате такой финансовой политики вузы, получив долго­жданную автономию, самостоятельность в решениях, значительное расширение экономических свобод и прав оказались втянуты в про­цесс выживания, адаптации к изменившимся условиям. Сложность управления вузом обуславливалась необходимостью одновременного решения задач: выживания в сложных экономических условиях и стратегического развития вузов, сохранения интеллектуального по­тенциала, доступности высшего образования.

84

Сегодня в начале XXI века, оглядываясь на 90-е гг. с удовлетворе­нием отмечаем, что высшая школа Бурятии не только выжила, но и смогла решить многие цивилизационные проекты по стратегии сво­его развития. Это стало возможным благодаря накопленному за годы советской власти интеллектуальному, образовательному, человече­скому потенциалу, материально-технической базе высшей школы, а также активной деятельности ректоратов.

Прежде всего, отраслевые институты «самоопределились» в ака­демии, университеты. Они были втянуты в процесс стихийной рест­руктуризации государственной высшей школы, результаты которой впечатляющи. Всего с 1992 по 1997 г. число университетов в России возросло е 6 раз, а число академий более чем в 306. В общей струк­туре государственной высшей школы России к настоящему времени 310 вузов (48%) являются университетами, 180 (29%)- академиями и только 157 (21%) - институтами7. В образовательном пространстве Бурятии сегодня функционируют 2 академии, классический универ­ситет и технический университет’. Изменения «статусности» были продиктованы прежде всего стремлением к повышению качества об­разования. облегчению вхождения в мировое академическое сообще­ство, децентрализации, формированию демократических традиций. Причины структурных изменений высшей школы просматриваются также в попытках привлечения средств не только из федерального бюджета, по и местных источников.

Самоопределение институтов по изменению своего статуса осу­ществлялось на основе Федеральных законов 1992 г. и 1996 г. о «Высшем и послевузовском профессиональном образовании». По­следний закон приост ановил стихийность перестроечных процессов, определив возможные виды учреждений высшего профессионально­го образования. Демократические свободы вузам были дарованы за­коном 1992 г.. по которому им предоставлялась возможность само­стоятельного решения вопросов введения многоуровневой подготов­ки, расширения спектра образовательных программ основного и по­слевузовского образования, смене статуса и т.д. Таким образом, ву­зам б),[ли даны нрава по автономии и академическим свободам, кото­рые высшая школа Бурятии аффективно использовала в улучшении своей деятельности.

85

Вузы Бурятии модернизируя свою внутреннюю структуру проде­монстрировали возможности и способности по оказанию широкого спектра образовательных услуг населению как на бюджетной, так и на платной основе. В них были открыты новые факультеты и специ­альности, отвечающие запросам рынка труда, что позволило им зна­чительно увеличить прием студентов.

Таблица IsПрием в высшие учебные заведения Бурятии

1990/91 учебный год

1995/96 учебный год

2000/01 учебный год

ЬГУ 1262 1(23 (730БГСХА 757 860 1078В СТАКИ 687 527 519ВСГТУ 1450 1232 1952

Одним из крупных вузов Бурятии является БГУ, в котором функ­ционируют 14 факультетов, в том числе медицинский, социально­психологический. ВСГАКИ, открывая новые специальности, в то же время сокращает прием студентов, исходя из объективных потребно­стей региона в специалистах культуры и искусства. Увеличили прием ВСГТУ и БГСХА, открыв новые специальности по современным на­правлениям. Развитие получили специальности, связанные с подго­товкой специалистов по гуманитарным и экономическим специаль­ностям, по землеустройству, агроэкологии и т.д.

В целом, численность студентов в 2000/01 учебном году увеличи­лась по сравнению с 1995/96 учебным годом - на 25%, по гумапитар- но-социальным специальностям - на 23%, по специальности инфор­матика и вычислительная техника - на 16%9, Эти изменения связаны с реальной оценкой вузами конъюнктуры спроса выпускников по той или иной специальности на рынке труда. Так, в БГСХА начата подго­товка специалистов по земельному и городскому кадастрам, агроэко­логии, в ВСГТУ - но коммерческой экспертизе потребительских то­варов, мировой экономике и т.д.

Вместе с тем не учитываются запросы лесного, автомобильного хозяйства республики, также потребности граждан в квалифициро­ванной эксплуатации и наладке бытовой техники. Республика, распо­

86

лагая богатыми лесными массивами, заповедниками, не готовит спе­циалистов по «лесному и лесопарковому хозяйству», «лесоинженер­ному делу». Как известно, в последние годы в Бурятии многократно увеличился парк автомобилей. Поэтому, крайне нужны специалисты по организации «дорожного движения». Население испытывает д е­фицит в специалистах по «сервисному обслуживанию бытовых ма­шин и приборов», «бытовой радиоэлектронной аппаратуры», к «до- моведснии». В общероссийском перечне специальностей они указа­ны. Кроме того, на наш взгляд, наблюдается увеличение специально­стей гуманитарного направления: юристов, экономистов и т.д. Наме­чается диспропорция между структурой подготовки и структурой спроса. То есть общество перенасыщается такими специалистами и в то же время испытывает потребность в работниках других профессий.

Для решения задач своего стратегического развития руководству вузов пришлось принимать неординарные меры по адаптации и бы­строго реагирования на внешний вызов из-за резкого ухудшения се финансирования и непоследовательной образовательной политики государства. Начался поиск наиболее эффективных форм сочетания образования с коммерческими началами с целью сохранения и разви­тия интеллектуального, научного, культурного потенциала вузов.

Ректорам, администрации вузов нелегко досталось принятие са­мостоятельных решений по привлечению ресурсов из внебюджетных источников, поиску альтернативных экономических механизмов, ко­торые бы автоматически позволили выживать. Они начали активно заниматься несвойственной ранее им коммерческой деятельностью. Выход нашли в предоставлении образовательных услуг населению, в расширении номенклатуры специальностей для коммерческого обу­чения. в организации платных подготовительных курсов, попечи­тельских. советов, коммерческих предприятий и т.д.

Заметную роль в жизни вузов, в его финансовом положении нача­ли играть внебюджетные поступления - от реализации платных обра­зовательных услуг и других видов коммерческой деятельности. Од­ним из таких видов является прием студентов на договорной основе, которые вузы широко практиковали в своей деятельности. Если, в 1995/96 учебном году было принято 499, то 2000/01 учебном году 1376 юридических и физических лиц с полнм возмещением затрат на обучение10.

87

Одной из стратегических задач вузов являлось сохранение науч­ного потенциала. Удалось не только сохранить, но и повысить его квалификацию. В 2000/01 учебном году штатный персонал профес­сорско-преподавательского состава вузов Бурятии составлял 1907 человек11. Среди них женщины составляют 57% (1 085), что можно расценивать как результат процесса феминизации преподавательско­го корпуса преподавателей. Квалификационная характеристика про­фессорско-преподавательского состава представлена в следующей таблице.

Таблица 2 12

Ученая степень Имеют ученое званиеДоктор кандидат Профессор Доцент

128 853 120 505

Доктора наук в государственных вузах Бурятии в 2000 г. состав­ляли 6,7% основного штатного персонала, в то время как в ведущих вузовских центрах Москвы и Санкт-Перербурга - 15%13. В целом в вузах республики количество преподавателей, имеющих ученую сте­пень составляет 52%, в вузах Москвы 66,9%. Наличие докторов по различным отраслям наук позволили открыть докторантуры, аспи­рантуры, советы по защите дессертаций. Только в БГУ открыты док­торантура и аспирантура по 32 специальностям, где проводят подго­товку 238 докторантов и аспирантов, 100 соискателей. Работает 8 Диссертационных сонетов, в том числе 2 по защите докторских дис­сертаций. В них осуществляется подготовка молодых научных кад­ров, которые активно вливаются в профессорско-преподавательский коллектив вузов. Подготовка собственных кадровых ресурсов позво­лила повысить количество преподавателей до 30 лет. Они почти в 2 раза выше состава преподавателей 60-65 лет (табл. 3).

88

Таблица 3Возрастная структура профессорско-преподавательского состава

государственных вузов Бурятии14

П о каш 1 ел и До 30 лег

30-39 40-49 50-59 60-65 Ьолее65

Удельный вес в общей числен­ности 1111C. % в государствен­ных вузах РФ

11.8 17,6 25.6 25,4 12.6 7,1

Удельный вес а общей числен­ности ППС, % й вузах Бурятии

18,6 20,3 24.2 23,7 9,7 3,5

По возрастному составу преподаватели вузов Бурятии равномер­но распределены между указанными возрастными, что позволяет го­ворить о сочетании молодых и умудренных опытом ученмх- педагогов, об интеллектуальной мощи коллективов о преемственно­сти поколений.

Вузы Бурятии на основе эффективного использования научного погеициала смогли провести модернизацию вузовской науки через поиск новых форм активизации научных исследований, разработку новых технологий, различных проектов, их внедрение не только в учебный процесс, но и в производство. Из ограниченности рамок ста­тьи в качестве примера рассмотрим научную деятельность ВСГТУ. но такие же усилия характерны для других вузов Бурятии. В ВСГТУ научно-исследовательская работа велась по 160 темам с объемом фи­нансирования 5 979,3 тыс. руб. В нем, объем НИР, выполненных за счет грантов, в 2000 г. составил 486 тыс. руб.15. Больше всех грантов было выиграно по программе « Экология и безопасность жизнедея­тельности народа», что позволило ученым издать монографии, учеб­ные пособия. Однако гранты, являясь эффективной формой поддерж­ки научной активности отдельных лиц или группы исследователей не могут заменить ни базового финансирования, ни федеральных науч­ных программ. Вместе с тем грант - показатель активной научной жизни вузов.

89

В ВСГТУ деятельность преподавателей была организована в рам­ках работы университетской программы «Методологические про­блемы перехода к инновационному обучению на базе наукоемких технологий», по которому была определена приоритетность развития прикладных исследований. Между тем, в российской прикладной науке положение было трагичным, потому что была разрушена но •вертикали вся схема управления и все министерские фонды. Для со­хранения элитной части прикладной науки по Указу Президента (де­кабрь 1991 г.) начал создаваться технологический фонд, который стал целой системой фондов (более 70). Они стали для отраслевых институтов новым внебюджетным источником финансирования.

Ориентированность прикладных научных разработок на спрос рын­ка, позволило получить ВСГТУ в 2000 г. 10 патентов РФ на изобрете­ния. Среди них патент на технологию переработки рыбьей шкуры в ко­жу для изготовления товаров народного потребления (обуви, сумки т.д.)16.

В ВСГТУ были открыты 3 прикладных института: пищевой ин­женерии и биотехнологии, экономики и права, института устойчиво­го развития. В них успешно ведутся не только подготовка специали­стов для различных отраслей народного хозяйства, но научные раз­работки по запросам экономики, сферы услуг. Выполняемые научно- исследовательские проекты были ориентированы на практические результаты, на получение прибыли. В университете разработаны - чистая технология обработки овчинно-шубного сырья; технология по производству мучных и макаронных изделий; технология получения дешевой напольной плитки; биотехнология пищевых продуктов но­вого поколения; технология изготовления «Бифидобак герина» в жид­ком виде, имеющая спрос у населения; плазменные технологии и др.

Разработка только плазменных технологий позволит сэкономить ТЭЦ сотни тысяч тонн мазута, используемого при растопке котлов. Большой экономический эффект возможен в тех регионах, в которых вырабатывают электроэнергию на основе использования низкосорт­ного угля. Благодаря маркетингу ВСГГУ заключил договора с Кита­ем, Болгарией, Чехией, Южной Африкой и другими странами на сумму 250-300 тыс. долларов1

В институте пищевой инженерии и биотехнологии эффективно работает проблемная научно-исследовательская лаборатория. 11а базе своих научных исследований она сумела организовать производство и выпуск иммупомодслирующих кормовых добавок, а также облепи­

90

ховой пасты, биойода, жира байкальской нерпы - прекрасного заме­нителя рыбьего жира. Насколько успешно ведется работа в этом на­правлении говорит тот факт, что в области биотехнологии пищевых продуктов нового поколения защищено 12 докторских диссертаций18.

Для активизации научных разработок в технологическом универ­ситете ежегодно проводится конкурс грантов по приоритетным на­правлениям науки для молодых ученых. На конкурс в 2000г. было подано 16 проектов, из них 6 были признаны лучшими. Университе­том выделено на их реализацию 60 тыс. руб.19. Поддерживается так­же студенческая наука, в рамках которой выполнено научных разра­боток на сумму более 300 тыс. руб.

Вместе с тем сегодня основным субъектом спроса на научный ре­зультат становится высшее образование, основным его потребителем. Студент, аспирант, докторант требуют от своих руководителей и преподавателей высокого научного уровня в преподавании своего предмета. Научность достигается в использовании материалов, полу­ченных в ходе написания монографических исследований, учебных пособий и т.д. Сегодня именно такая технология влияния науки на процесс обучения реализуется в вузе. Особенно успешно внедрение научных результатов в содержание лекционных и семинарских заня­тий осуществляется на ИФ БГУ, преподаватели которого издали за последние годы много учебной и научной литературы. Это учебники по истории Бурятии д-ра ист. наук, проф. Г.Л.Санжиева, канд. ист. наук, доц. А Д. Цыбиктарова, монографические работы д-ра ист. на­ук, проф. Т.Ё. Санжиевой, канд. ист. наук, доцентов С.В. Евдокимо­вой, В.В. Номогоевой, К.Б. Митупова, B.C. Ханхараева и других по различным проблемам современного бурятоведения.

Новым в науке является то, что основным источником спроса на научный результат является само содержание дисциплин, препода­ваемых в вузе. В этом отношении интеллектуальная деятельность профессорско-преподавательского коллектива БГУ в издании 199 монографий, 26 учебников является ценным вкладом и яркой реали­зацией интеграции научного и учебного процессов. Через студентов, через вуз преподаватели активно занимающиеся наукой интеллек- гуализируют общество.

К положительным результатам реформирования высшего образо­вания следует отнест и своевременност ь инициирования процесса ин­теграции академической и вузовской науки, которая успешно проте­

91

кает в БГУ. Вместе с тем, актуальной представляется создание ло­кальной информационной системы через Интернет, в который войдут ЬФ СО АП, вузы, республиканская библиотека. Также назрела необ­ходимость создания межбиблиотечного обмена между академиче­скими учреждениями и вузами города.

В целом состояние системы высшего образования в связи с приня­тием национальной доктрины образования от 4 октября 2000г. в час­ти ее экономических условий должно измениться в лучшую сторону. В доктрине намечено увеличение объемов финансирования системы образования с 3,6 до 7 %, а .затем даже до10% от ВВП20. Однако, как справедливо считает В.Н. Гурченко, без коренного изменения соци­ально-экономического и политического курса увеличение расходов на содержание образования может остаться на бумаге. Тогда вузам придется совершенствовать механизмы управления, нацеленные на поиск нестандартных путей решения рыночных проблем, связанных с функционированием высшей школы.

Сегодня перед вузами стоят те же самые вопросы, что и перед коммерческими компаниями. Каким образом повысить эффектив­ность, экономичность и организованность предоставления услуг бо­лее высокого качества. Решение этих и других вопросов касающихся деятельности вуза во многом зависит от создания отлаженной систе­мы управления и контроля качества работы вуза. Качество следует понимать как соответствие условиям. Речь идет о формировании от­лаженной системы, в которой все элементы были бы взаимосвязаны, взаимозависимы и работали на достижение одной обшей цели: «про­изводство» конкурентноспособного продукта. В этом плане актуаль­ной представляется создание и реализация модели специалиста как научной основы формирования квалификационных и личностных характеристик.

Отрадно, чю высшая школа Бурятии, располагая высоким интел­лектуальным потенциалом в условиях переходного периода, рыноч­ных отношений достойно решает вопросы своею стратегического развития.

Примечания1. О перспективах развития высшею образования и Вурятии. Улан-Удо, 1999. -С.7.2. Высшее образование в России. - 2000. - № 6. - С. 15,3. Там же.

92

4. Мельников И.И. Проблемы законодательного обеспечения разнития науки в России /7 Российская наука: состояние и проблемы развития. Новосибирск. 1996. -С . 13.

5. Там же.6. Вестник высшей школы. - 2001. • .V' 6. - С.9.7. Там же.8. Высшие и средние специальные учебные заведения Республики Вурятия:

Статистический сборник. ■ Улан-Удз, 2001. - С.36.9. Гам же. Высшие и средние специальные учебные заведения Республики Бу­

рятия: С га г.сборник. - Улан-Уд:-). 1598.10. Высшие и средние специальные учебные заведения: Стат.сборник. - Улан-

Уд.). 20(11.11.1 ам же.12. Гам же. Высшее образование в России. 2000. - № 6,13. Высшие и средние специальные учебные заведения: Стат.сборник. Улан-

Уд j. 200!.14. О перспективах развития высшею образования в Бурятии. - Улан-Удэ, 1999;

Высшее образование в России. - 2000. - № 6.! 5. Чае инк. - 2001 17 апреля,16. Гам ж е.17. Там же.18. Час пик. - 21 сентября.19. Там же.20. Турчелко В.11 Региональная стратегия образования П Гуманитарная наука в

Сибири. 2001. - Л» 3. - С .77.

Е.Т. Протасов, С.В. Харханова

Вопросы становлении республиканских и местных органов власI и национально-государственных образований

Российской Федерации

Становление органов власти национальных регионов Российской Федерации, вплоть до 90-х i t . XX в., неразрывно связано с историей становления Советского государства.

Первоначальными формами национальных образований на терри­тории России были автономные республики и автономные области. После принятия Конституции РСФСР 1918 i . Россия утвердилась как федеративное государство с автономными образованиями (1).

93

В 1918-20-е гг. советские республики в составе РСФСР создава­лись в основном по национально-территориальному признаку. С се­редины 1920-х гг. в составе РСФСР появляются новые формы нацио­нально-! осударственных образований - автономные округа (2). Про­цесс развития национально-государственного строительства РСФСР отличался непрерывным изменением, трансформацией различных форм национальных автономий, вплоть до середины 1930-х гг. Если в первые годы Советской власти РСФСР состояла из автономных республик, автономных образований, автономных областей, трудо­вых коммун и административных образований, то к моменту образо­вания СССР «в состав РСФСР входило 11 автономных республик, 14 автономных областей, 63 губернии и области» (3). К середине 1930-х гг. национально-государственное устройство РСФСР состояло из 13 ав­тономных республик, 11 автономных областей и 9 национальных ок­ругов (4).

В автономных республиках и автономных областях - первона­чальных формах национально-государственных образований, с пер­вых дней их становления были созданы свои представительные орга­ны, которые обладали элементами парламентаризма. Одним из пер­вых документов, имевшим значение конституционного акта и соз­давших правовую основу для формирования органов государствен­ной власти автономных образований, явилась резолюция Ш Всерос­сийского съезда Советов о федеральных учреждениях РСФСР. В ней определились система и звенья как федеральных органов государст­венной власти и управления, так и национальных республик - Сове­ты и их ЦИК.

Основной правовой базой национально-государственного строи­тельства РСФСР явилась се Конституция 1918 г. В статье 11 Консти­туции определены субъекты РСФСР и были установлены высшие органы власти автономных образований - областные съезды Советов, исполнительные и распорядительные органы - исполнительные ко­митеты (5).

Характерными чертами функционирования органов власти авто­номных республик и автономных областей в рассматриваемое время являлись: строгая подчиненность и подотчетность по вертикали ор­ганов власти и управления РСФСР, унифицированность органов го­сударственной власти, то есть признаки унитарного государства. Пи­рамиду государственной власти венчали Всероссийский съезд Сове­

94

тов, ВЦИК и СНК РСФСР. Эти органы по Конституции были отнесе­ны к центральным органам государственной власти.

Кроме того, отличительной особенностью государственного строительства РСФСР было отсутствие четкого разграничения ком­петенций законодательных и исполнительных органов государствен­ной власти. Наряду с закрепленной в законе подчиненностью испол­нительных органов законодательным нередко наблюдалось наделе­ние исполнительных органов законодательными полномочиями. Кроме того, Совнаркомы принимали самостоятельные, а иногда со­вместные законодательные акты (6).

Система органов государственной власти автономных областей в отличие от автономных республик имела свои особенности. Если в автономной области облисполком относился к системе исполнитель­ных комитетов местных Советов и выступал органом власти между областными съездами Советов, то в автономной республике форми­ровались два самостоятельных органа: ЦИК автономной республики- высший орган государственной власти между республиканскими съездами Советов и Совет Народных Комиссаров - правительство, исполнительно-распорядительный орган ЦИК. Кроме того, в авто­номной республике избирался Президиум ЦИК, который фактически являлся постоянно действующим органом государственной власти между сессиями ЦИК, его состав формировался из членов ЦИК, яв­ляющихся членами бюро обкома компартии.

Выборы делегатов на съезды Советов были открытыми, двухсту­пенчатыми, а иногда многоступенчатыми. Представители отдельных социальных слоев (торговцы, предприниматели, монахи, попы, быв­шие полицейские, жандармы и д. т.) не только не избирались, но и отстранялись от участия в выборах делегатов. Другие слои населе­ния, в частности крестьянство, в соответствии с системой норм пред­ставительства, имели меньшее количество депутатов в Советах, чем пролетариат. Таким образом, избирательная система в РСФСР в 19)8- первая половина 1930-х гг. обеспечивала количественное преобла­дание рабочего класса в высших представительных органах государ­ственной власти и полностью отвечала типу провозглашенного госу­дарства - диктатуры пролетариата.

Характеризуя в целом, первую советскую Конституцию, можно констатировать, что кроме федеративных начал в государственном строительстве РСФСР были заложены и основные признаки унитар­

95

ного государства, которые позднее стали определяющими.С принятием в 1936 г. Конституции СССР, а в 1937 г. Конститу­

ции РСФСР и Конституций автономных республик прекратили суще­ствование республиканские съезды Советов. ЦИК автономных рес­публик как высшие органы государственной власти. В новом консти­туционном законодательстве была закреплена новая система высших форм государственной власти автономных республик, в основном аналогичная системе высших органов власти союзных республик.

Верховный Совет автономной республики, избираемый сроком на4 года, по составу и сроку действия полномочий депутатов в отличие от республиканского съезда Советов, являлся постоянным органом власти. Изменился принцип его формирования: партийные организа­ции республики занимались кропотливой и серьезной работой по формированию депутатского корпуса Советов. В состав депутатов подбирался тщательно и без альтернативы, с тем, чтобы отразить проявления демократии, социальную структуру общества, подкре­пить теоретические выводы и программные положения партии (7).

Конституция СССР 1936 г. и Конституция РСФСР 1937 г., провоз­гласив построение социалистического государства, отразили переход от диктатуры пролетариата к равноправному союзу рабочего класса и трудового крестьянства в новой избирательной системе (это нашло свое отражение и в названии Советов: если ранее они назывались Со­веты рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, то теперь они стали называться Советы депутатов трудящихся). Новая Консти­туция РСФСР устанавливала, что выборы в Советы всех уровней бы­ли всеобщими, равными, прямыми, по территориальным округам при тайном голосовании.

Верховный Совет автономной республики как представительный (законодательный) орган являлся не повседневно работающим орга­ном, поэтому важное место в системе высших органов власти отво­дилось Президиуму Верховного Совета. Но своему составу Президи­ум фактически был вторым обкомом партии в форме государствен­ного органа. Следует отметить, что с середины 1930-х гг. в РСФСР сложилось положение, при котором высшие представительные (зако­нодательные) органы государственной власти, призванные выражать интересы всех граждан РСФСР, па деле проводили политику комму­нистической партии.

96

Конституция СССР 1977 г. и Конституция РСФСР 1978 г. не вне­сли коренных изменений в правовой статус высших законодательных органов государственной власти, как Российской Федерации, так и национальных республик, входящих в ее состав, за некоторым ис­ключением: Верховному Совету автономной республики предостав­лялось право законодательной инициативы в Верховном Совете РСФСР (8).

В целом же, Конституция СССР 1977 г. и Конституция РСФСР 1978 г. декларировали построение в Советском Союзе «государства развитого социализма», переход к общенародному государству (9). Данный переход обозначил новое наименование Советов - Советы народных депутатов. Однако идеи демократического парламентариз­ма, принципы народовластия, провозглашение положения Советов как политической основой государства, имели формальный характер. Сложившаяся в 1930-х гг. практика политического подчинения со­ветских органов партийному диктату получила свое дальнейшее раз­витие. Как и ранее выборы в Советы всех уровней были безальтерна­тивными, практически 100% кандидатов в депутаты подбирались партийиыми функционерами.

Некоторые изменения в системе представительных (законодатель­ных) органов страны произошли в конце 1980-х гг. В частности в 1988 г. высшими звеньями органов государственной власти на соот­ветствующих территориях стали съезды народных депутатов. Вер­ховные Советы. Однако принципиальных изменений в правовом ста­тусе, в конституционных принципах их функций не произошло.

Качественные изменения в выборах депутатов Верховного Совета автономной республики произошли в начале 1990-х гг. Этот процесс был неразрывно связан с демократизацией общества в целом. В усло­виях поиска путей реформ политической системы советского госу­дарства и начавшегося перехода к рыночным отношениям, огромное значение для формирования демократической избирательной систе­мы имело решение 111 съезда народных депутатов СССР (март 1990 г.) об отмене статьи 6 Конституции СССР, которая ранее закрепляла ве­дущую и направляющую роль в советском государстве (10). Впервые состав кандидатов в депутаты не регулировался партийными органа­ми и выборы, состоявшиеся в 1990 г. были проведены на альтерна­тивной основе.

В эти годы начался активный поиск новых форм представитель­ных (законодательных) органов государственной власти республик,

97

менялся их правовой статус. Это особенно проявилось после приня­тия Закона СССР «О разграничении полномочий между Союзом ССР и субъектами Федерации» (апрель 1990 г.), а также состоявшегося в июне 1990 г. I Съезда народных депутатов Российской Федерации и принятия Декларации «О государственном суверенитете РСФСР» ( 1 0 -

Некоторые национальные республики возвели положения о своем государственном суверенитете в конституционный ранг и зафикси­ровали в своих документах, определявших их правовой статус. В по­следующем это положение нашло отражение в договорах Российской Федерации и отдельных субъектов по вопросу о разграничении предметов ведения и полномочий. Данные декларации выполнили огромную историческую роль - они изменили правовой статус авто­номных республик, которые стали равноправными субъектами Рос­сийской Федерации.

Встав на путь демократизации общества, вводя принципы разде­ления властей, в соответствии с Декларацией «О государственном суверенитете РСФСР», многие национальные республики учредили должность президента или главы республики. В 1992-1993 гг. они привели выборы и избрали глав республик (президента, главу, пред­седателя). Но представительные органы - Верховные Советы, систе­мы Советов - оставались до октября 1993 г. В 1994-1995 гг. в нацио­нальных республиках - субъектах Российской Федерации состоялись альтернативные выборы в представительные (законодательные) ор­ганы государственной власти (государственные собрания, народные собрания, государственные советы, парламенты, законодательные собрания, народные хуралы, верховные хуралы, верховные советы). Так, например, в 1994 г. в Республике Бурятия состоялись выборы в Народный Хурал на основании избирательной системы, закреплен­ной в Конститу ции РБ, принятой Верховным Советом РБ 22 февраля1994 г. В ходе выборов на 65 депутатских мандатов претендовало 368 человек, что доказывает их альтернативный характер (12).

Таким образом, через 76 лет после появления первых представи­тельных (законодательных) органов государственной власти нацио­нальных республик в составе Российской Федерации, произошел ра­дикальный переход к их демократическому формированию. От за­чатков парламентаризма, которые были формально заложены в пер­вых советских Конституциях до демократ ических выборов депутатов

98

на альтернативной основе, была разрушена монополии одной партии и стал возрождаться политический плюрализм в нашем обществе.

Примечания

1. Плетнев Б.Л. Государстве!тая структура РСФСР // Право и жизнь. 1992. Ха I. С. 26.

2. Кряжков В.Л. Статус автономных округов: эволюция и проблемы Ц Россий­ская Федерация. 1996. Лё 2. С. 48.

3. Лбдулатипов Р.Г., Ьолтснкова Л.Ф.. Яро» Ю.Ф. Федерализм в истории Рос­сии. М.. 1992. -Т . 1- С. 314.

4. История парламентаризма в государствах - участниках Содружества Незави­симых Государств// Материалы науч.-нрпкт. конф. М., 1996. - С. 24.

5. Конституционные акты РСФСР (1918-1937). М., 1940. - С. 36.6. История парламентаризма в государствах - участниках Содружества Незави­

симых Государств // Материалы науч.-иракт, конф. М.. 1996. - С, 25.7. История парламентаризма в государствах • участниках Содружества Незави­

симых Г осударств // Материалы науч.-практ. конф. М.. 1996. - С. 26.8. Конституция (Основной закон) РСФСР 1978 г. - М., 1989. Ст. 79. - С. 24.9. Советы народных депутатов (конституционные основы организации и дея­

тельности). М., 1981. - С. II.10. Новейшая история Отечества XX век. М., 1998. Т. 2, - С. 363.11. Декларация о государственном суверенитете Российской Советской Федера­

тивной Социалистической Республики от 12 июня 1990 г. // Ведомости Съез­ди народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. - 1990. № 2.

12. Крянен 1J.1I. Народный Хурал Республики Бурятия. Улан-Удз. 1997.-С. 3.

99

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ

Д. И. Бураев

Сронцап Гамио - основатель Тибетской державы VII-IX вв.

Процесс формирования тибетского этноса начался с переселения племен западных цянов с территории современного северо-западного Китая в глубь Тибетского нагорья, Он сопровождался постоянной миграцией цяпских по происхождению племен в направлении с севе­ро-востока на юго-запад. Оторвавшись от Китая, эти племена вынуж­дены были хотя бы частично переходить к земледелию, поскольку, во-первых, кочевники вообще не могут существовать без продуктов земледелия, тем более в суровых условиях Тибетского нагорья, в от­рыве от Китая, не имея возможности вести регулярный обмен и, во- вторых, западные цяны уже были знакомы с земледелием, в том чис­ле и с поливным, о чем неоднократно сообщают нам китайские тек­сты. Переход к земледелию связан с оседанием части племен и строительством укрепленных поселений (замков). Земледелие на Ти­бетском плато при том уровне развития производительных сил воз­можно только на ограниченной полосе долины Брахмапутры (Цанг по по-тибетски) и некоторых се притоков. Незначительная террито­рия плодородных земель приводила к сравнительно высокой плотно­сти населения к этих районах, относительная замкнутость Тибетского плато - к тесным контактам и развитию регулярного обмена между кочевыми и земледельческими племенами. Надо полагать, что наибо­лее плодородные земли были захвачены теми племенами, которые раньше других оказались в долине Брахмапутры - Цанг-но. Известно, что общественное развитие земледельцев протекает интенсивнее в силу необходимости повышения степени организации и управляемо­сти коллектива, к тому же в условиях ограниченности плодородных земель земледельческие племена должны были быть сплоченнее ко­чевых. Их структура должна была быть жестче, процесс консолида-

100

■НИИ должен был идти быстрее. Поэтому в контактах между племена­ми, которые М01ЛИ ОЫТЬ И мирными, и военными, побеждали более сплоченные коллективы, i.e. земледельческие, которые и должны были возглавить процесс консолидации в масштабах всей страны. Какое из земледельческих племен будет играть главную роль в этом процессе, как правило, зависит от личности лидера, а то и просто от военной удачи.

Примерно так может выглядеть модель развития западно-цинских племен с I по VII вв. н.э. в период исчезновения их из поля зрения китайских историков, при отсутствии других источников, позволяю­щих увидеть, как протекал .этот процесс фактически.

Мы не можем сказать, что у нас полностью отсутствуют сведения об этом периоде истории Тибета. Данные есть, но это легенды и ми­фы, зафиксированные в более поздних письменных памятниках. Именно в виде легенд и мифов предстают перед нами процессы фор­мирования тибетского .этноса, консолидации племен, возникновения мощного политического объединения под властью Ярлунгской дина­стии, другие аспекты социально-экономической и политической ис­тории страны с I го VII вв. н.э.

С VII в. начинается зафиксированная как китайскими, гак и собст­венно тибетскими письменными источниками история Тибета. Ти­бетская письменность была создана во время правления Khri Srong brtsan-a, известного больше под именем Srong btsan sgam-po (Срон- цан Гамло).

По его приказу в Индию было отправлено посольство во главе с Thu abring a to re anu, попавшего в классические тибетские сочинения под прозвищем Thon mi Sam bliota (Тонми Самбхота - совершенный тибетец из рода Тон). Точной даты создания письменности не суще­ствует, в современной т ибет ологии принята условная дата - 632 г.н.э. Таким образом, тибетцы позаимствовали письменность из Индии, а чернила и бумагу из Китая.

Самым ранним, известным тибетским письменным источником является «Древняя тибетская летопись», изложение событий в кото­рой начинается с 649 г. (дата смерти Сронцан Гампо). Значит, все сведения о более ранних событиях тибетской истории, отраженные в тибетских письменных источниках, носят заведомо условный харак­тер, поскольку могли попасть в них только на основе устной переда­чи. Не являются исключением в этом смысле и данные «Древней ти­

101

бетской хроники», безусловна, одного из самых ценных источников по ранней истории Тибета. Таким образом, даже представленный к этом источнике список из 27 царей Ярлунгской династии предшест­венников Сронцан Гам по не может вызывать у исследователей абсо­лютного доверия, за исключением тех имен и событий которые под­тверждаются синхронными китайскими письменными источниками Из этих имен, перечисленных в «Древней Тибетской хронике» в ки­тайских источниках, встречается только одно имя - это Kliri Sion brtsan или как в тибетских текстах классического периода gNam ri strong btsan (Намри Сронцан) - отец Сронцан Гампо.

«Древняя Тибетская хроника» сообщает, что Намри Сронцан при поддержке других сильных тибетских кланов, в основном dBas и Myang, неожиданным ударом захватил терри торию соседнего Dwags- ро, затем, продвигаясь на запад, он подчинил Rtsang-Bod (в классиче­ском тибетском gtsang). Постепенно Намри Сронцану удается поко­рить значительную часть Центрального Тибета. Очевидно, именно тогда он становится известен летописцам китайской династии Суй (589-617 гг.), в качестве правителя Тибета.

Из «Суй Шу» нам известно о двух посольствах Намри Сронцан а в Китай ко двору императора Ян Гуана (604-617) в 608 и 609 г., целью которых было открытие пути из Тибета в Китай через Rgya-rong и Сычуань «для улучшения принесения дани». Разумеется, в данном случае речь не идет о реальных даннических отношениях, здесь име­ет место хорошо известная еще со времен Хань и хунну китайская концепция о взаимоотношениях варваров и «Поднебесной», согласно которой посольства любых иностранных государств прибывали ко двору императора с единственной целью - «изъявленне покорности и принесение дани». В нашем случае речь шла, вероятно, об открытии рынков, в чем Ян Гуаном тибетцам было отказано, что также харак­терно для китайской имперской политики, поскольку прямые контак­ты варваров и населения «Поднебесной» били вообще нежелательны для центральной власти, поскольку доходи от такой торговли в зна­чительной мере уходили помимо императорской казны.

Таким образом, опираясь па известные факты, мы можем с боль­шой долей вероятности утверждать, что именно Намри Сронцан впервые в ис тории объединил под единой мастью области централь­ного Тибета Gtsang, Dbus, Dwags-po. Все остальные его предшест­венники могли быть в лучшем случае правителями области Ярлунг,

102

или даже района Phying-ba, расположенного в долине одного из при­токов Ярлунга - Phyongs - rgyas. Отношения Намри Сронцана с лиде­рами тибетских кланов, поддержавших его в борьбе за власть в цен­тральном Тибете до некоторой степени характеризует их клятва, дан­ная Намри, которая приводится в «Древней Тибетской хронике»: они кляну тся, что отныне они отрекаются от Zingporje (Зингподже) - ли­дера соседнего объединения племен, соперничавшего с ярлунгским, что они будут всегда чтить его, и никогда не предадут btsan-po Spu rgyal (титул имеющий сакральные характеристики), что они не будут стремиться к власти, не будуг устраивать заговоры, не будут поку­шаться на его жизнь, что они всегда будут повиноваться всем прика­зам btsan-po Намри Сронцана, а если кто-то будет их переманивать, то они не будут слушать».

«Древняя Тибетская хроника» является единственным источни­ком, донесшим до нас текст клятвы и при его анализе необходимо учитывать время написания источника - середина IX в., т.е. более чем двухсотлетний разрыв с описываемыми событиями и тот факт, что «Хроника» является в значительной степени литературным произве­дением, т.е. нельзя исключать и авторского вымысла и общей кон­цепции источника - возвеличивания центральной власти.

Тем не менее, текст «клятвы» не может не отражать характер взаимоотношений племенных вождей и btsan-po (цан-по) в период до IX в. Разумеется, не стоит воспринимать ее буквально. Сама клятва явление из ряда вон выходящее. По тексту «Древней Тибетской хро­ники» это был заговор правителя Ярлунга и вождей кланов Myang и Dbas, направленный против Zingporje (Зингподже) правителя области Dwags-po (Даг-по).

Для того, чтобы восстановить обычную ситуацию, попробуем взглянуть на текст как бы со знаком минус. При таком подходе мы получим следующую картину: вождей указанных кланов и Зингпод­же, вероятно, связывала такая же или похожая клятва, цан-по Пугйял не обязательно должен был пользоваться почетом и уважением со стороны вождей других племен; возможно, было и предательство цан-по, что мы видим в случае с Зинг подже; вожди племен могли са­ми стремиться к захвату власти, для чего могли устраивать заговоры, покушаться на жизнь цан-по, не выполнять его приказов; вождей кланов мог- переманить на свою сторону какой-нибудь другой более удачливый правитель, что собственно и сделал сам Намри Сронцан.

103

Отсюда его отношения с вождями кланов можно охарактеризовать как союзные, причем такого рода союзы, вероятно, могли заключать­ся и до Намри Сронцана с правителями других более или менее крупных племенных образований.

Судя по всему, они были непрочными, носили временный харак­тер, легко распадались. Не прослеживается каких-либо особых адми­нистративных институтов, направленных на поддержание целостно­сти объединений и регулирования отношений господства- подчинения, крол*е подобной клятвы, носившей личный характер. И хотя объединение, созданное Намри Сронцаном из этих территори­альных единиц большинство тибетологов называют государством, подобные территориальные образования в теоретических работах обычно определяются как «вождество», «протогосударство», «погес- тарное общество» и т.д.

Однако и такое определение относительно Тибета конца VI - на­чала VII в. можно принять только в качестве гипотезы. Мы вынужде­ны отказаться от более конкретных дефиниций, поскольку: 1) тибе­тология не располагает точными данными о социально-политической структуре, уровне экономического развития, системе распределения и перераспределения производимого продукта, численности и плот­ности населения, точных границах территорий и других характери­зующих признаках территориальных единиц, вошедших позже в объ­единение, созданное Намри Сронцаном; 2) нам не известна также структура и этого вновь образованного объединения; мы не знаем по какому принципу строились отношения Намри Сронцана с завоеван­ными территориями, которые могли становиться как собственностью цан-по, так и его данниками, неизвестны точные границы подвласт­ной Намри территории, не ясно, как выглядела в целом иерархиче­ская система тибетского общества, структура правящего клана, так называемой «.Ярлунгской династии», система наследования власти и т.д.

Подводя черту под этим периодом тибетской истории, мы вынуж­дены с сожалением констатировать, что нам неизвестны ни масштаб завоеваний Намри Сронцана, ни точные границы подвластной ему территории. Границы, предложенные Ф.В. Томасом: от хребта Ньян- чен-Тангла на севере до границ Бутана и Непала на юге, от большой излучины Брахмапутры (Цанг-по) на востоке до ее истоков - горы Каиласы и озера Манасоровар на западе, установлены на основе дан­ных тибетских текстов из Дуньхуана, в основном, по материалам

104

«Древней Тибетской хроники», т.е. на основе источников, написан­ных как минимум двумя столетиями позже, не Moryi считаться точ­ными, т.к. здесь мог иметь .место и перенос ситуации более позднего времени на более раннее. Во-вторых, нам неизвестно, до каких пре­делов простирались владения других территориальных образований, не входивших в объединение Намри, например, Zhang Zhung-a, под­чинялась ли Намри Сронцану территория Khams - восточной части Тибетского плато, а также северная часть Тибетского нагорья, населенная кочевниками.

Не можем мы также быть абсолютно уверены и в датах правления Намри Сронцана (570-620), выведенных JI. Петсхом по материалам Ладакских хроник. Установленным фактом можно считать только то, что Намри подчинялась довольно обширная территория центрально­го Тибета (причем не только в результате завоевания, но и на основе добровольно заключенных союзов, о чем говорит договор Намри и лидеров некоторых кланов), поскольку в качестве правителя таковой он попал в китайские источники и то, что он был современником ки­тайского суйского императора Ян Гуана (604-617).

Правление Ян Гуана закончилось мятежом знати и народными восстаниями. В 617 г. он был убит, империя развалилась на части, в условиях царившего хаоса китайским историкам было не до того, что происходит за пределами страны. Впрочем, период дестабилизации был недолгим, уже в 618 г. наместник города Тайюань - Ли Юань, победив соперников и, подавив народные восстания, восстановил единство страны, основав новую династию Тан.

Возможно, вследствие смуты, царившей в Китае примерно с 613 по 618 г., в китайских источниках нет сведений о происходивших в Тибете событиях, а синхронных тибетских источников не существу­ет. Поэтому нам неизвестна точная дата смерти Намри Сронцана и восшествия на престол его сына и наследника Сронцан Гампо. Со­гласно «Древней Тибетской хронике» Намри был убит в результате заговора и созданное им объединение начало разваливаться.

В тибетологии неоднократно предпринимались попытки решить проблему датировки этих важных событий. Однако и сегодня ни од­ну из точек зрения нельзя считать доказанной. В полной мере это от­носится и к наиболее популярной датировке рождения Сронцан Гам­по - 617 г., принятой сегодня большинством тибетологов, поскольку в ее основе лежит концепция Д. Туччи о смене цан-по по достижении

105

наследником тримадцатилетнего возраста. Данная концепция пред­ставляется неприемлемой по целому ряду причин, стало быть, и вы­веденную на ее основе дату 617 или 618 г. нельзя принять как окон­чательно установленную дату рождения Сронцан Гампо.

Из китайских источников мы знаем, что в 609 г. Намри Сронцан еще находился во главе созданного им объединения, т.к. он отправил посольство к Ли Гуану и точно известно, что в 634 г. правителем Ти­бета уже был Сронцан Гампо, поскольку посольство к танскому дво­ру было отправлено от его имени. Только эти две даты являются точ­ными, т.к. они установлены на основе китайских источников, все да­ты между 609 и 634 гг. из области предположений.

Тем не менее, общий ход событий восстановить вполне возможно, У нас нет оснований не доверять «Древней Тибетской хронике», со­общающей о смуте, последовавшей за смертью Намри Сронцана: «Во время правления Сронцан Гампо подданые его отца возмутились, подданные матери восстали...». Как мы знаем, территориальные единицы входили в объединение Намри либо в результате завоева­ний, либо на основе личных договоров. После его смерти, а он был отравлен, договоры теряли силу, и вполне логичным выглядит стремление покоренных родов и племен либо их объединений обрес­ти независимость.

Но из этого же источника известно, что Сронцан Гампо довольно быстро сумел подавить сепаратистские тенденции и восстановить объединение, созданное его отцом. В этом ему большую помощь ока­зал могущественный клан Myang, в лице его главы Myang Mang ро rje Zhang Snang [Древняя Тибетская хроника, см. в Beckwith, 1987. р.20], который судя по титулу «Zhang» являлся братом матери Срон­цан Гампо. Это говорит нам также о том, что клятва-договор Намри с кланом Myang был скреплен браком.

Институт брака широко использовал в своей политике и Сронцан Гампо. Так он выдал за правителя Zhang Zluing (Шанг Шунга) - Lig myi rgya (считается, что это не имя собственное, а титул) свою сестру Sad Маг Каг (это ее шанг шунгское имя, тибетское имя сестры срон­цан Гампо неизвестно), а сам женился на шанг шунгской принцессе Li Thig Dman. Впрочем, союзные отношения с Шанг Шунгом про­должались недолго, вскоре Sad Маг Каг заманила своего ничего не подозревавшего супруга Lig Myi rgya в приготовленную Сронцан Гампо ловушку, где он был убит. Затем Сронцан Гампо разгромил

106

армию Шанг Шуш а, став господином всего Тибетского нагорья.Эти события известны нам из «Древней Тибетской хроники», но,

возможно, что речь не шла о полном подчинении Шанг Шунга, по­скольку уже после смерти Сронцан Гампо центральной власти при­шлось вести войну, чтобы добиться этого. К сожалению, данные «Хроники» не позволяют нам определить статус Шанг Шунга после убийства Lig Myi rgya, а также дату этого события.

В период после смерти Намри Сронцана и до 634 г. происходят важнейшие изменения в ближайшем окружении Сронцан Гампо. Ут­ратил свое влияние клан Myang, поскольку Mang ро rje Zhang Snang был обвинен в заговоре против цан-по, удален от двора и, возможно, казнен, Его место занял Khyung ро sPung Sad zu tse, с титулом Ыоп- chen, который обычно переводят как «великий министр» или «вели­кий советник». Но его постигла та же судьба, он был обвинен в заго­воре mOar sTong brtsan yul bzung (Гар Тон Цаи Юл Бзунгом), кото­рый и стал blon-chen-oM, а клан l ap начинает играть одну из глав­нейших ролей на тибетской политической сцене.

Стабилизировав свое положение в центральном Тибете, Сронцан Гампо приступил к внешним войнам, незадолго до 634 г. он подчи­нил цянские племена, обитавшие на северо-западных и западных границах Китая, Как уже говорилось выше, возможно в 632 г. появи­лась тибетская письменность, хотя тибетские письменные тексты до649 г. неизвестны.

По сообщению китайских летописцев в конце 634 г. в Китай при­было тибетское посольство [ИНВЦА, с.249; Beckwith, 1987, р.21], к сожалению, источники ничего не сообщают о его целях, но, вероят­но, поводом послужило поражение, нанесенное китайскими войсками туюйхуням (Azha - по-тибетски) осенью этого года. В ответ в Тибет отправился китайский посол Фэн Дэцзя, цели этого посольства также остаются неизвестными, но за ним последовало окончательное под­чинение туюйхуней танскими войсками.

Последующие события широко освещены китайскими и тибет­скими источниками и не вызывают разногласий у исследователей. В Китай было отправлено следующее тибетское посольство, сопровож­давшее Фэн Дэцзя в обратный путь. Оно имело целью просить в же­ны цан-по китайскую принцессу. Однако тибетцам было отказано, хотя и тюркский каган и правитель туюйхуней имели китайских принцесс среди своих жен. Сронцан Гампо не мог не знать об этом

107

(хотя бы от того же Фэн Дэцзя) и, естественно, что отказ был воспри­нят как оскорбление, ответом послужило вторжение тибетских войск на подвластную Тан территорию.

Известно, что в этом походе участвовали значительные контин­генты из Шанг Шунга. С легкостью, разгромив несчастных туюйху- ней, армия Сронцан Гампо разбила тангутов и вторглась уже на соб­ственно китайскую территорию (совр. Сычуань), разоряя окрестности и вызвав восстание местных цянских племен. После незначительного поражения в одной из стычек с китайскими войсками, Сронцан Гам­по вновь отправил посла теперь уже с требованием китайской прин­цессы. или «с просьбой о прощении за свои преступления» как об этом пишет «Синь Тан Шу». На этот раз согласие было получено.

В декабре 640 г. тибетский посол прибыл к та не ко му двору с бога­тыми дарами. Согласно китайским источникам это был Blon chen Гар Тон Пан Юл Ьзунг. R соответствии с достигнутой договоренностью женой тибетского цан-по должна была стать китайская принцесса Вэньчэн, к сожалению, мы не можем сказать точно, чьей дочерью она была, С древнейших времен дочери китайской знати выдавались за­муж за правителей «варварских» государств, по почти никогда это не были дочери императора.

По данным китайской историографии, находясь при китайском дворе, Гар Той Цан, видимо, произвел весьма благоприятное впечат­ление и даже был удостоен китайского титула. В марте 641 г. караван принцессы в сопровождении Гар Тон Цана отправился в Тибет.

Однако, женой Сронцан Гампо принцесса Вэньчэн стала только в 646 г. Цан-по Тибета с 641 по 646 г, являлся не Сронцан Гампо, а его сын и наследник Gung Srong Giing btsan (Гунсрон Гунцан) и, вполне вероятно, что китайская принцесса предназначалась ему. Примерно в это же время состоялся брак цан-по с непальской принцессой Бхри- кути, о котором однако сообщает только один источник - «Древняя Тибетская хроника», но, несмотря на то, что данный факт не под­тверждается никакими другими источниками, этот брак вполне воз­можен. Тем более, что как мы знаем, отношения цан-по и с другими подчиненными территориями скреплялись брачными узами, а Непал попал в орбиту тибетского влияния примерно в это время. Точная дата этого события неизвестна, поэтому возможно, что Бхрикути, как и Вэньчэн, предназначалась в жены не Сронцан Гампо, а Гунсрон Гу 1 тану.

108

Какие-либо объяснения причин смены цан-по в тибетских источ­никах отсутствуют. Большинство тибетологов придерживаются са~ кралыюй гипотезы Д.Туччи, которая нам представляется неприемле­мой, поскольку уход от власти Сронцан Гампо мог иметь совсем не­сакральные причины.

Вспомним, что тибетская армия с приходом к власти Сронцан Гампо вела постоянные войны и незадолго до заключения договора о браке с Вэньчэн потерпела, пусть и не столь существенное, но пора­жение, что вероятно, не прибавило популярности цан-по. К тому же армия, безусловно, строилась по принципу армия-народ, т.е. пред­ставляла собой народное ополчение, а тибетцы центральных облас­тей, в отличие от кочевников, например, хунну или монголов, для которых война дело даже и прибыльное, являлись земледельцами. Длительный отрыв от труда на полях вполне мог вызвать недоволь­ство воинов. Вспомним также, что районы Тибета, за исключением Ярлунга совсем недавно подчинились Сронцан Гампо. Сражаться и умирать за укрепление его власти над собой не могло нравиться и знати - родовым вождям. Китайские источники сообщают: «До сего времени (до 640 г.) туфаньцы ежегодно производили нападения на Китай и вельможи уже просили Лунцзяня (Сронцан Гампо) возвра­титься в отечество, но он не слушал и 8 человек из них убил собст­венною рукою», думается, это дало пищу для размышлений остальным.

Немаловажно и то, что именно на этот период приходится дли­тельное отсутствие в Тибете опоры и правой руки цан-по - Гар Тон цана. Примерно в это же время происходит важнейшее событие в ис­тории Тибета - в долине реки sKyid-chu начинается строительство столицы, созданного объединения будущей Лхасы (Lha-sa- место бо­гов), в то время и вплоть до VIII в. этот город, первый тибетский го­род, возможно, строившийся по китайскому образцу назывался Ra-sa- огороженное место. Строительство города это значительные затра­ты ресурсов, в том числе и финансовых, это отрыв непосредственных производителей - крестьян и ремесленников - от производства про­дукта и т.д. Как тут не вспомнить Цинь Шихуанди и последовавшую в результате перенапряжения сил империи катастроф)'. Так что недо­вольство центральной властью в такой ситуации выглядит вполне естественным, что, вероятно, и повлекло за собой смену правителя.

109

После смерти Гунсрон Гунцана, причины которой остаются неиз­вестными, Сронцан Гампо вернул себе не только принцесс, но и власть нал Тибетом. По сообщению «Жал раб гсал баи мзлон» он жестоко расправился со своими противниками: «Выколотые глаза, отрезанные солоны, конечности и другие части тела людей беспре­рывно появлялись у подножия Железного холма в Лхасе». Таким об­разом, имеются веские основания предположить, что отрешение от власти Сронцан Гампо, как и ее возвращение, могло иметь насильст­венный характер.

Мирные отношения между Тибетом и Китаем, последовавшие за заключением брачного союза и длившиеся вплоть до смерти Тай- цзуна в 649 г. и несколькими месяцами позже Сронцан Гампо 649-650 гг., привели к широким контактам между двумя странами. Воз­можно, мир сохранялся и потому, что оба правителя были заняты другими делами. ТаЙ-цзун - войной с тюрками за обладание царством Куча в Восточном Туркестане; Сронцан Гампо необходимо было за­няться консолидацией, управлением созданным объединением. По­скольку территориальные единицы, входившие в это объединение, никогда раньше не находились под единой центральной властью, от­сутствовали традиции централизованного управления, вероятнее все­го, примером для создания централизованной структуры послужил соседний Китай. Китайские источники дают нам для этого основа­ния, сообщая о том, что Сронцан Гампо просил шелковичных червей для развода, мастеров для производства вина и строительства мель­ниц, о присылке ученых для сочинения бумаг и докладов, при нем были отправлены в китайскую столицу дети знати для получения об­разования и т.д.

Помимо культурных связей между Тибетом и Китаем в этот пери­од, возможно, существовал и военный союз. Известно, что н 648 г. китайское посольство в Индию проходило через Тибет. Однако по прибытии на место оно было перебито и спасшийся китайский посол Ван Сюань-цзэ просил защиты у Сронцан Гампо. Тибетские войска, в составе которых находились и непальские контингенты, вторглись в северную Индию, разбили правителя Арджуну и взяли его в плен. Это было первое проникновение тибетцев в северную Индию, если не считать посольства Гонми Самбхоты.

Классическая тибсгская историография считает самым важным последствием брака Сронцан Гампо с китайской и непальской прин­цессами, появление в стране буддизма. Практически все классиче­ские тексты приписывают Сронцан Гампо многочисленные деяния, совершенные «на благо учения» (буддизма) в Тибете: счроительство многочисленных храмов, перевод текстов, согласно этим источникам письменность была создана по его приказу именно для перевода буд­дийской литературы, сам Сронцан Гампо объявляется воплощением Бодисатвы Авалокитешвары.

Однако столь обширная деятельность Сронцан Гампо. направлен­ная на распространение буддизма, вызывает серьезные и справедли­вые сомнения у исследователей. Прежде всего отмстим, что чем раньше написан текст, тем меньше в нем говорится о буддийских деяниях цан-по. а в «Древней Тибетской хронике» о них вообще не упоминается, во-вторых, по сообщению ранних тибетских источни­ков, таких как «Древняя Тибетская хроника» и даже некоторых буд­дийских текстов, например, «Жал раб гсал баи мэяон» письменность была создана для того, чтобы «составить государственные законы», т.е. для вполне светских целей. В-третьих, к периоду Сронцан Гампо можно отнести строительство только двух часовен, вероятно, для своих китайской и непальской жен-буддисток. То сеть, доля истины в вопросе о распространении буддизма в Тибете в классической лите­ратуре все же имеется, именно вследствие женитьбы цан-по на ки­тайской и непальской принцессах произошло первое знакомство с буддизмом самого Сронцан Гампо и его двора. Однако фактов, гово­рящих о наличии монахов, проповеди буддизма и вообще о каком- либо распространении буддизма в Тибете в этот период у нас нет, т.е. очевидно мы имеем дело с весьма распространенным в тибетской историографии явлением - переносом событий более позднего вре­мени в более раннее и связывание их с авторитетными исторически­ми личностями прошлого.

Существует стойкая традиция тибетской историографии, припи­сывающая Сронцан Гампо создание писаного права. В соответствии с известными фактами самым ранним источником, сообщающим об этом, является «Древняя Тибетская хроника»: «В Тибете сначала не было письма, а после того, как во время этого цан-по (Сронцан Гам­по) появилось письмо, великий мудрый закон появился». Затем эта

111

традиция получила дальнейшее развитие в сочинении Будоп Ринчен Дуба - «Chos - abyung» и Дагпа Жалсана - «Жал раб гсал баи мэлон». как мы видели выше. Наиболее подробно она излагается в апокрифи­ческом тексте - «Ыоп - ро - bka - thang yig» (Сказание о министрах) в главе, которая так и называется - «Создание царских законов». Гово­ря, о причинах появления писаного права, данный текст сообщает: «Произносимые благочестивые речи не достигали ушей, обычные добрые деяния не замечались, различные пути, указываемые ламами были трудны для восприятия, проповедовались взгляды советников- безбожников и т.к. не было царского закона, который искоренил бы зло, то впоследствии благочестивые подданные, постигнув истину, как только они пожелали, согласились об утверждении пяти видов законов: I) закон о государе и советниках; 2) закон устанавливающий их последовательность; 3) закон об определении хорошего, дурного и среднего; 4) закон о сохранении втайне секретов; 5) закон о том, что женщин не допускать вовсе на советы и с начала и до конца (решать вопросы без них)».

В.А. Богословский, переводивший данный текст, приводит приме­ры этих законов: «Грабителей убивать, за убитого подданного упла­чивать виру царю и возмещать семье расходы, затраченные на его воспитание, если возьмешь то, что не дано у правителя, то возвра­тишь в сто раз больше, если возьмешь то, что не дано у служителя «Величайшей Драгоценности» (буддийской церкви), то возвратишь в восемьдесят раз больше, если возьмешь то, что не дано у мирянина, то возвратишь в девять раз больше..., не умиротворяющих всех воз­мутившихся неисправляющих мыслей, вредные для обычаев всех времен, неуспокаивающих гордых и необузданных в соответствии с законом превращать в тронов (bran-лично несвободные)..., если оп­ределить характер поступка невозможно, то спрашивать, что делали в таких случаях раньше».

Из этих примеров довольно явно видно, что данное законодатель­ство является письменной фиксацией обычного права тибетцев, как и знаменитые римские законы XII таблиц. Однако текст этих законов также ясно показывает, что они не могли появиться в период Срон- цан Гампо, поскольку в это время в Тибете совершенно отсутствова­ло такое явление, как буддийская церковь. К тому же все источники, сообщающие о создании писанного права при этом цан-по, относятся к гораздо более позднему времени, даже «Древняя Тибетская хрони­

112

ка» появилась лишь в IX в. Возможен вариант позднейших буддий­ских интерполяций в уже существовашес писаное право, однако и в этом случае оно появилось, если появилось вообще, уже после смер­ти Сронцан Гампо. По свидетельству «Древней Тибетской летописи» в 655 г. Ыоп chen Гар Тон Цан Юл Бзунг «написал текст закона», впрочем, и этот текст законов неизвестен современной науке.

В 649 г. Сронцан Гампо умер. Подводя итог периоду его правле­ния, следует отметить значительные количественные и качественные изменения, произошедшие в тибетском обществе по сравнению с пе­риодом Намри Сронцана. Прежде всего, значительно увеличилась территория, подвластная Ярлунгской династии. Удержав власть по­сле периода смуты, последовавшей по смерти отца, Сронцан Гампо удается подчинить своему влиянию соседний Шанг Шуи г, завоевать племена цянов, обитавшие на востоке и северо-востоке Тибетского нагорья, покорить соседний Непал, нанести поражение туюйхуням на северо-востоке и одному из северо-индийских княжеств на западе. Безусловно, центральной власти подчиняется и северная часть Ти­бетского нагорья. Основу вооруженных сил Сронцан Гампо состав­ляю! войска центральных областей Тибета, но как мы видели выше в военных столкновениях, с внешним врагом участвуют войсковые контингенты Шанг Шунга и Непала.

Брак с китайской принцессой Вэньчэн, приведший к равноправ­ным, союзным отношения с империей Тан, строительство первого города - столицы, созданного объединения, широкие культурные за­имствования из Китая, создание письменности, все это черты, гово­рящие о серьезных качественных изменениях, произошедших в ти­бетском обществе.

Вероятно, изменились отношения цан-по с вождями сильных кла­нов, хотя клятва главы клана dBa и сю сыновей в верности Сронцан Гампо, которая гласит: «Никогда мы не будем не верны Сронцан Гампо, его сыновьям, его потомкам, что бы они ни делали; никогда мы не будем искать другого правителя среди других людей; никогда мы не будем подмешивать яд в пищу; никогда мы не обратимся пер­выми к царю; ...если мы будем назначены чиновниками, никогда мы не будем несправедливы к тем, кто подчиняется нам; мы будем все­гда выполнять любые приказы царя», почти не отличается от клятвы вождей кланов Myang и Khyung-po, данной Намри Сронцану. Тем не менее, отличие все-таки есть, Здесь речь идет не только о верности

И З

цан-по, но и о верности его потомкам, плюс говорится о назначении чиновниками, чего еще не могло быть в период Намри Сронцана.

Весьма важным показателем изменившихся отношений централь­ной власти и кланов является жалоба главы клана Khyung-po sPung sad zu tse, сохранившаяся в одном из дуньхуанских документов; «При жизни Намри - отца семьи, призванному, ко мне относились как к подданному. Отец не следил за мной и не попирал ногами, а цан-по сын (Сронцан Гампо) за мной следит и попирает ногами...», т.е. можно, наверное, сказать, что власть цан-по даже над знатью ощути­мо возросла.

Экономической основой власти цан-по является обширный зе­мельный фонд, состоявший из родовых земель основатлей «Ярлунг- ской династии», земель, «завоеванных копьем», также становивших­ся царскими, государственными землями - rje zhing, которые раздава­лись крестьянам из доли урожая, либо передавались в условное вла­дение; земель khol yul, раздаваемых за службу представителям знати, как, например клану dBa на условиях выполнения клятвы (см. выше), право собственности на которые сохранялась за цан-по.

Помимо государственных земель в Тибете в этот период сущест­вовали и земли, являвшиеся родовой собственностью аристократии, которые тем не менее находились в определенной зависимости от центральной власти, во всяком случае права на эти земли должны были быть подтверждены цан-но и с них уплачивался налог, который также устанавливался центром. В период правления Сронцан Гампо родоплеменное деление Тибета было заменено территориально­административным. Вся страна была поделена на «ги» (рога): центр - dbu-ru, левый рог или восточная часть Тибета - gYon-ru, правый рог или запад - gYas-ru, позже в процессе завоеваний был добавлен чет­вертый рог, который так и назывался «дополнительный» - ru-lag. Ru, в свою очередь, делились на более мелкие единицы - stong-sde (ты­сяча - район). Все деление страны было подчинено военно- административным целям. Таким образом, можно сказать, что у нас есть веские основания, хотя бы исходя из концепции, предложенной нами во введении настоящей работы считать структуру, созданную Сронцан Гампо структурой, соответствующей понятию «государство».

114

И.И. Осинский

Т.Е. Карпова - ректор и педагог (1900-1991 гг.)

В руках автора этих строк небольшой рукописный дневник- воспоминания Татьяны Ефимовны Карповой. В нем нет даты его на­чала и не указано время, когда было написано последнее предложе­ние. Но судя по содержанию, он создавался в годы, когда его автор находилась, как говорят, на заслуженном отдыхе. Этот дневник- воспоминания, другие документы, личное знание автора позволили написать предлагаемую статью.

Т.Е. Карпова была известным в Бурятии человеком. Многие годы трудилась учителем сельской школы, во второй половине 30-х гг. возглавляла педагогический вуз, в военное время была ответствен­ным партийным работником. В последующем почти полтора десяти­летия руководила заочным обучением студентов в пединституте.

Родилась она 7 января 1900 г. в селе Токтор-Учирка Акшинского района Читинской области в семье бедного мещанина. Семья была большой - десять человек. Отец занимался разными видами деятель­ности: столярничал, делал телеги, сани, мебель, шил хомуты, обувь, промышлял извозом.

Татьяна начала учиться в 9 лет. Вместе с братом пошла в первый класс. Школа находилась в четырех километрах от дома. С одеждой было плохо, зимой мерзли. Но оба учились хорошо. К началу импе­риалистической войны окончила двухклассную церковно - приход­скую школу. Отец был призван в армию, отправлен на фронт, а вся работа по дому, в огороде, в поле легла на плечи Татьяны и осталь­ных младших детей.

Была мечта продолжить учебу. В ее осуществлении помог хозяин отца Елтышев, который предложил «бесплатную» квартиру в городе с тем, чтобы Татьяна могла учиться в высшем - начальном училище. Программа равнялась примерно восьми классам. После занятий в школе она выполняла роль домашней работницы, ухаживала за коро­вой, мыла полы. После окончания училища в 1919 г. работала учите­лем в школе родного села. Здесь как и до революции господствовали священнослужители, преподавался закон божий. В 1923 г. была на­значена заведующей начальной школой в селе Улачи. В этом селении

115

была создана комсомольская ячейка. Молодую учительницу' избрали ее секретарем. Комсомольцы проводили большую работу по ликви­дации неграмотности, часто ставили спектакли, проводили вечера, читали доклады. С 1925 по 1929гг. Т.Ь.Карпова - учитель семилетней русской школы в селе Агинское. Здесь она становится членом ВК! 1(6), руководит делегатским собранием женщин.

Делегатские собрания были в те годы основной формой приобще­ния женщин к активной общественной деятельности. При непосред­ственном участии Т.Е.Карловой весной 1925 г. женщины раскопали пустырь и посадили овощи, установили очередь но уходу за огоро­дом, а осенью урожай разделили среди бедняков. Они же организова­ли выпечку и продажу' хлеба, открыли прачечную, создали детскую площадку, вовлекли женщин в школы ликбеза, учили их элементар­ным правилам гигиены. Руководитель делегатского собрания жен­щин много сил и энергии отдавала организации коллективных хо­зяйств, включению в них женщин, развитию их трудовой и общест­венной активности.

Осенью 1929 г. в связи с переводом школы из Агинского в боль­шое село Дульдургу того же района Т.Е.Карпова с новыми силами включается в организацию колхозов. В школе преподает историю и обществоведение.

В 1933 г. после четырнадцати лет работы в школе Т.Е.Карнова по­ступила в Бурят-Монгольский пединститут на литературно- лингвис­тическое отделение.

Время было очень грудное. Нельзя забывать, что в 30-е гг., осо­бенно в 1933 г., в ряде районов страны (Центральная Россия, Повол­жье, Украина, Казахстан) свирепствовал голод - умирали миллионы людей. В Сибири, включая Бурят- Монголию, хлеб, крупа, мука и другие продукты выдавались работникам и студентам в малых коли­чествах, стипендия была мизерная, не хватало жилья. «Общежитие, - пишет Т.Е.Карнова,- размещалось в бывшем складском помещении какого-то купца, с железными решетками на окнах, вместо коек - топчаны. Кипяток готовили в чанах, вмазанных в плиту. Девочки рабфаковцы жили в комнате по 30 человек. Учащимся по карточке выдавали 400 граммов хлеба на день и 500 граммов сахара на ме­сяц,... в столовой питание было плохим. Однако дисциплина студен­тов была на высоком уровне. Каждое воскресенье ездили работать на новостройки: стеклозавод, мясокомбинат, мелькомбинат. Студенче­

116

ские годы - трудные, но для меня это были лучшие годы моей жизни».Т.Е. Карпова много занималась самостоятельно, читала, но нахо­

дила время и для спорта, и для художественной самодеятельности, и для общественной работы.

В октябре 1933 г. была избрана членом парткома института, а в октябре 1935 г. - секретарем. В этой должности она трудилась по ок­тябрь 1936 г. В 1937 г. Т.Е.Карнова с отличием окончила институт и была направлена преподавателем в школу №10 г.Улан-Удэ. Однако ей к школе пришлось работать недолго. 22 сентября 1937 г. решени­ем бюро ОК ВКП(б) она была назначена директором педагогического и учительского институтов. «Я, - пишет Т.Е.Карпова, - была оше­ломлена таким назначением, нышла из здания обкома партии и сёла у памятника в раздумье: какая же я директор, вчерашняя студентка. Зав. отделом школ обкома в окно увидел, вышел и говорит: «Вы что сидите?» и повел меня представлять в институт. Ну что же, пошла. Спасибо зав. учебной частью В.Д. Кудрявцеву, он подсказывал по учебным вопросам, а в хозяйственные и финансовые вопросы, как-то сама «влезла» - поняла».

1937 г. был самым неспокойным, самым трагичным в жизни стра­ны. В 1937 и в следующем 1938 г., многие представители интелли­генции, рабочих и крестьян были репрессированы, физически унич­тожены. В республике, как и в стране в целом, нагнеталась атмосфера подозрительности и страха. В такой обстановке работать было очень трудно. Требовалась большая осмотрительность: ведь в любой мо­мент в директивные органы могли поступить донос или анонимка от недоброжелателя. Об одном из эпизодов того времени вспоминает Т.Е.Карпова: «Проходил партактив в клубе строителей по улице Куйбышева. Это теперь можно назвать горькой сказкой. После ареста секретаря обкома партии М Н . Ербанова по чьей - то инициативе ре­шили на партактиве узнать, «почему терпели врага народа»? Собра­ние началось с опозданием на час, докладчиком должен быть Доржи- ев (Председатель Совнаркома). Его в это время арестовали. Посадили почти всех министров, заведующих отделами обкома. Вышел на три­буну Кошкаров, секретарь обкома по кадрам. Этот человек только что приехал, что он мог знать. И начался ералаш: в президиум посту­пали записки, в которых указывались фамилии людей, являющихся якобы врагами народа (приводились незначительные «аргументы») и людей удаляли с собрания.

117

Редактор газеты Оршанский и его заместитель Хлыстов были спя- ты с работы, жена Хлыстова, студентка пединститута коммунистка - «жена врага народа» - ее тоже требовали удалить. Пришлось высту­пить мне - Хлыстову оставили. Некоторые ... хотели сделать себе карьеру на участи безвинных. Использовались методы распрей и ме­стничества... Сколько погибло людей и£ старой ученой интеллиген­ции. Я назову только но пединституту: двое Зандановых, Хараев, Аханянов, Болодон, Ьарадин - посмертно реабилитированные. По два года отсидели А.М. Убугунов и М .11. Хабаев Была я на очной ставке с Убугуновым. Мне представили протокол подписать, где его обвиняли во вредительстве, что он якобы не строил учебный корпус и общежитие. Но не столько это была вина его, сколько строитель­ных организаций, которые не могли осваивать средства, и отпущен­ные деньги снимались. Лег пять стоял один фундамент, а студенты жили в ужасных условиях».

Перед молодым неопытным директором стояли трудные задачи. Вследствие ареста ряда квалифицированных преподавателей возник­ли проблемы с обеспечением учебного процесса, не хватало помеще­ний для занятий, жилья для студентов и преподавателей. Да и психо­логическая атмосфера по-прежнему была давящей, нервозной, не прекращались поиски вредителей, шпионов.

Где размещать студентов? «Началось хождение по начальству, - пишет Т.Е. Карпова. - Наконец, получили места в здании Монгол- рабфака на 100 человек и Осовиахима - на 50 человек. В последнее вселялись с боем, гак как начальник не впускал».

Очередная задача - строительство общежития по Рабочей улице. Возведена была только коробка без лестничных перекрытий, без ото­пления. Мобилизованы были все студенты, всем находилась работа. К октябрю окна были вставлены. Но лестниц между этажами еще не было, ходили по трапам. Хотя не было отопления, не было штукатур­ки, студенты были вселены в общежитие. Отопление пустили уже после октябрьских праздников, но никто из студентов не хныкал, ведь общежитие - то свое. Все старались благоустраивать свои ком­наты».

Директор большое внимание уделяла укреплению преподаватель­ского состава. В институт был приглашен ряд новых квалифициро­ванных специалистов, активизировалась научная работа. Много вни­мания уделялось вовлечению студентов в активную общественную

118

деятельное!)., художественное творчество. Будущие учителя посто­янно участвовали в субботниках и воскресниках по благоустройству города, территории института.

В 1939 г. Т.Е. Карпова была выдвинута на партийную работу, где находилась вплоть до 1947 г. Это было трудное, суровое время в жиз­ни нашей страны, требовавшее большого напряжения, выдержки от каждого человека. Особую взыскательность оно предъявляло к людям, призванным направлять деятельность других, подчинять ес общей, государственной воле.

Татьяна Ефимовна в эти годы работала заведующей отделом пар­тийной пропаганды и агитации Улан-Удэнского ГК ВКГ1(б), секрета­рем Центрального (Советского) райкома, заведующей сектором пар­тийных, комсомольских кадров, школьным отделом Бурят - Мон­гольского обкома ВК11(6).

Находясь в аппарате партийных органов, она не оставляла надеж­ды вернуться в школу. «Очень хотелось уйти в школу, — сознается учительница и тут же, словно опомнившись, твердо добавляет: - но я же солдат партии». Она человек долга. Все личное - в сторону, глав­ное - интересы партии, государства, общества. Не случайно именно ей в годы войны было поручено заниматься вопросами подбора и расстановки кадров на партийную и комсомольскую работу в рес­публике. Ею подбирались также кадры на политическую работу в военные подразделения. «В октябре 1941 г., - пишет Татьяна Ефи­мовна в своих воспоминаниях, - потребовалось направить на фронт 50 человек на должность комиссаров и столько же на должность ком­соргов полка. В основном это были кандидатуры из РК партии и ком­сомола, руководящих работников республики. Из 100 человек на бе­седах в моем кабинете и с секретарем обкома по кадрам никто сло­вом не заикнулся о том, что не может или не желает идти на фронт. Однако на бюро обкома нашелся коммунист, который проявил тру­сость - это секретарь Бичурского РК партии (фамилия нами упуска­ется). Но вместо него как по команде поднялись сразу два коммуни­ста - это зав. военным отделом горкома партии Этингов, побывав­ший на финской войне, и Носкин, министр местной промышленно­сти, заявив: «включите меня». Этингов на финской войне был ранен и ходил с палочкой. Из пятидесяти человек вернулись единицы. Не вернулись Этингов и Носкин. Владимир Афанасьевич Сахьянов - секретарь обкома комсомола подобрал 50 человек иа комсомольскую

119

работу. Сам он пошел в группу комиссаров. Никто из комсомольце» не проявил трусости при утверждении на бюро обкома партии». Ав­тор воспоминаний выражает сожаление о том, что не знает, кто из ушедших па фронт вернулся, а кто пал на поле брани. «А надо бы. Это моя вина».

Подбирались и направлялись группы для ведения восстановитель­ных работ, на курсы по подготовке для работы на Востоке в бытовых организациях (группу девушек-буряток) и др. «При беседах, - как пишет Татьяна Ефимовна, - люди понимали для чего их посылают. Настроение среди трудящихся было исключительно патриотическое. Я сравниваю картину «В пределах возможного». Уверяю, что никто из директоров заводов не стрелялся, рукавицы и валенки не требова­ли - сценарист перегнул. Находили валенки, хотя и старые, не говоря о рукавицах, и женщины, учащиеся ехали на дровозаготовки, осенью- на лесосплав. Это я пишу не со слов, а со своего наблюдения, так как часто ездила в командировки в зимних условиях. Бывало, ноги так замерзнут, что из машины, с подводы сначала сваливаешься на землю в снег, а потом поднимаешься на ноги».

Действительно, Т.Е, Карповой часто приходилось выезжать в близлежащие и в отдаленные районы, участвовать в решении труд­ных государственных и местных проблем. При этом она проявляла государственный подход, принципиальность, честность.

Известно, что в военные годы тысячи партийных, советских ра­ботников, руководителей предприятий, организаций были призваны в армию, находились на фронте. На их место пришла масса новых людей, многие из которых не имели опыта управления коллективами. Груз новых задач, возросшая мера ответственности нередко порож­дали растерянность среди части руководителей. Это требовало от ра­ботников обкома партии, правительства республики постоянно на­правлять деятельность нижестоящих органов, их руководителей осу­ществлять контроль, оказывать практическую помощь. Иногда тре­бовалось безотлагательное вмешательство.

Именно такая ситуация в годы войны возникла в Северобайкаль­ском районе. Из этого района вдруг стала поступать в республикан­ские органы масса коллективных жалоб от татар (переселенцев). Они перед войной приехали в эти края из Татарской АССР. Когда нача­лась война, мужчины были призваны в армию. Женщины же не хоте­ли работать в рыбной промышленности, они даже боялись подходить

120

к лодке. Лишь некоторые из них работали на рыбозаводе, а осталь­ные просто бедствовали. Другого занятия, кроме как ловить и обра­батывать рыбу, не было. Не привыкшие к забайкальскому климату, страдающие от недоедания, старики и дети стали умирать.

Для проверки положения дел в Ссверо-Байкальском районе обко­мом партии была создана комиссия, в состав которой вошла и Т.Е.Карпова. Ожидание парохода на пристани и время в пути до Нижнеангарска заняли пять с половиной суток. Факты, о которых говорилось в жалобах, подтвердились. Комиссия приняла решение удовлетворить просьбу желающих выехать в Татарстан. После согла­сования этого вопроса с руководством республики 30-35 семей поки­нули Северный Байкал. Татьяна Ефимовна с секретарем райкома партии побывала на всех рыболовецких станах. О своих впечатлени­ях она пишет: «Тянули сети женщины и старики. Условия жилищные невыносимые. Станы (хатки) без пола, а некоторые без крыши, для спанья нары, люди босые, так как обувь рваная, да и все время в воде (начало осени), вода холодная. Но никто не ныл, а все интересова­лись как на фронте. Рыба ловилась плохо, план не выполняли, иногда вылавливали только на обед или ужин. Партийно-политическая рабо­та поставлена неудовлетворительно. Первый секретарь РК партии не обеспечил работу в условиях военного времени». После отчета на бюро обкома партии руководитель районной партийной организации был освобожден от занимаемой должности.

Подобных примеров участия Т.Е. Карповой в решении важных вопросов экономической, политической, социальной, культурной, школьной жизни республики, ее районов много. Собственно это уча­стие и составляло содержание, смысл всей ее работы.

В 1947 г. Татьяна Ефимовна снова возвращается в родной инсти­тут. Она назначается заместителем директора института по заочному обучению. В прошлом руководитель вуза, заведующая отделом школ обкома партии, она хорошо знала проблемы народного образования. Будучи ответственным, принципиальным человеком, она стремилась к тому, чтобы студенты - заочники получали такие же знания, какие давались студентам стационара. Много внимания уделяла развитию заочной форме обучения, налаживанию быта заочников. Руководите­лю данной формы подготовки учителей приходилось преодолевать много трудностей в решении проблемы помещений для проведения учебных занятий, приобретения коек и постельных принадлежностей,

121

обеспечения учебного процесса опытными, квалифицированными преподавателями. В первые же годы работы нужно было добиться элементарного: привести в порядок документацию, получить штаты своих работников.

За период работы Татьяны Ефимовны заочная форма подготовки учителей превратилась в крупное подразделение вуза. Количество студентов-заочников с 485 человек выросло до 1 676, то есть увели­чилось в 3,5 раза, В начале шестидесятых годов каждый второй сту­дент Бурятского пединститута студент заочной формы обучения. Это - прежде всего результат упорного каждодневного труда ее ру­ководителя и тех немногочисленных людей, которые с ним связаны.

В своих воспоминаниях Г.Е. Карпова пишет: «Работа в пединсти­туте меня многому научила, но ученой я не смогла стать. Общест­венные дела съедали все время, а отказываться я не имела права - это первая причина. Вторая, более серьезная - это слабая подготовка. Иностранный язык я почти не изучала. В высше-началыюм училище иностранного языка не было, алгебра-только с одним неизвестным, азы - но химии, физике - короче говоря, в пределах семи классов». В другом месте она, как бы извиняясь, добавляет, что готовилась к сда­че кандидатского минимума: «Я и Белоусова Сусанна Г. «долбили» по ночам немецкий язык, но увы, возраст и после 8-10 часов работы, не осилили. Так и осталась: не кандидат наук. Я не жалею, можно и не кандидату сделать многое». И далее автор делает вывод: «Навсе­гда останется в памяти подготовка учительских кадров - это свыше двух тысяч учителей, которых выпустил пединститут за период моей работы». Справедливые слова.

Татьяна Ефимовна была не только компетентным, требователь­ным руководителем, но и добрым, отзывчивым человеком. Кто бы ни обращался к ней за советом, помощью, она всегда старалась поддер­жать его словом и делом. Преемница Т.Е. Карповой - проректор по заочному обучению С.А. Тыхеева вспоминает: «Татьяна Ефимовна была женщиной с сильным характером и оптимизмом, небольшого роста, щупленькая, быстрая, юркая, всегда с улыбкой на лице. Ее черные густые волосы, заплетенные в толстые косы, придавали ей необыкновенную прелесть и удивительную солидность. В педагоги­ческом институте она пользовалась авторитетом и уважением за про­стоту, чуткое отношение ко всем и оптимизм. Во всех делах она была всегда строгой и доброжелательной» (I).

122

Многолетний добросовестный труд Т.Е. Карповой отмечен прави­тельственными наградами, в том числе медалями: «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 -1945гг.», «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», «40 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945гг.», Почет­ными г рамотами Президиумов Верховных Советов РСФСР и Бурят­ской АССР. Ей было присвоено почетное звание «Заслуженный учи­тель школы Бурятской АССР». Она была удостоена знака «50 лет пребывания в КПСС».

В своих воспоминаниях Т.Е. Карпова писала, что она прожила большую жизнь, «видела очень много, пережила три войны. Была не просто свидетелем, а участником того большого строительства, кото­рое произошло в нашей стране... Построено Великое государство дружбы народов, свободных от эксплуатации, от пут капитала.

Как хочется жить, радоваться всему этому, но увы... Конечно, я не собираюсь скоро умирать, но... законы жизни... »

В 1992 г. Татьяны Ефимовны Карповой не стало.Ее жизнь, дела - в памяти живых.

Примечание1. Калмыков С В., Пыкип В.М. Бурятский педагогический институт, Ректоры. -

Улан-Удэ. 1998. -С 34..

С.И. Андреевская

К вопросу о деятельности Н.Я. Бичурина (о. Иакинфа) - на посту главы IX Российской духовной миссии (1807-1821 гг.)

Центральная Азия издавна привлекала внимание исследователей различных стран. Значительный вклад в изучение этого региона вне­сли русские ученые и путешественники. Здесь уместно будет напом­нить, что первые русские исследования Центральной Азии были предпринять! еще в XVJI в., когда в степях Монголии побывали «го­сударевы люди» Василий Тюменец, Иван Петлин и Федор Байков. В эго же время первым из европейцев крайние западные области Ти­бетского нагорья посетил Филипп Ефремов. Однако подлинно «золо­той век» в изучении Центральной Азии наступил приблизительно

123

через столетие. Этот период характеризуется прежде всего тщатель­ным изучением древних исторических письменных источников наро­дов Центральной Азии. Здесь по праву «пальма первенства» принад­лежит выдающемуся русскому востоковеду Н.Я. Бичурину, автору замечательных трудов «Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена», «История первых четырех ханов из дома Чингисова», «Записки о Монголии». Его перу принадлежат также первые серьезные, из изданных на европейских языках работы специально посвященные Тибету - «Описание Тибета в его нынеш­нем состоянии» и «История Тибета и Хухунора (с 2 282 г. до Р.Х. но 1227 г. по Р.Х.)». Бичурин с присущей ему тщательностью отобрал, систематизировал и перевел многочисленные письменные источни­ки, содержавшие богатейший материал по истории, экономике, куль­туре и административному устройству древней и современной ему Центральной Азии.

Однако достижения эти в науке стали возможны после пребыва­ния Н.Я. Бичурина {» монашестве о. Иакинф) в Цинской империи в течение ! 4 лет ( 1807-182!).

Как известно, о. Иакинф в 1807 г. был назначен главой IX Пекин­ской Духовной миссии в Пекине, а двумя годами ранее в мае 1805 г. из России в Китай отправилось многочисленное посольство, в состав которого были включены видные петербургские сановники, научная экспедиция во главе с И.О. Потоцким, художники и специалисты других профессий. И так как ко времени отъезда посольства закон­чился срок пребывания в Пекине VH1 Российской духовной миссии, то было решено отправить в Китай на смену ей вместе с посольством Ю.А. Головкина !Х Духовную миссию.

Указом Синода главой сей миссии был назначен архимандрит Лполлос. Указом того же Синода было значительно увеличено жало­вание всем членам IX миссии, что видно из данных приведенной ни­же таблицы:1

IX миссия (1805 г.) VIII миссия

архимандрит 2000 руб. 600 руб.иеромонахи но 400 руб. |« | 300 руб.иеродьякон 300 руб. 250 руб.церковники 300 руб. 200 руб.ученики 400 руб. 250 руб

124

Но китайское правительство откачапось принять миссию вместе с посольством. И в период с 1805 по 1807 г. в истории русско- китай­ских отношений начинается период «письменных баталий» по вопро­сам приема в Китае IX Российской духовной миссии и посольства Ю.А. Головкина.

Именно в этот период Ю А . Головкин обратился к обер-прокурору Синода А.И. Голицину с рекомендацией назначить главой IX миссии архимандрита Иркутского Вознесенского монастыря Иакинфа вместо архимандрита Аполлоса. По этому поводу он писал: «Назначение архимандрита в помянутую миссию весьма важно и по посту сему и по тем поручениям, кои на него возложены. Для исполнения оных обязанностей потребны великие дарования, коих в Аполлосе я не за­метил. Сии причины побуждают меня представить вашему сиятель­ству. не признаете ли за полезное избрать на место его другого и при сем случае рекомендовать иркутского Вознесенского монастыря ар­химандрита Иакинфа, как человека достойного дарованиями своими»2.

По всей вероятности просьба Ю.А. Г оловкина была связана с про­блемой, возникшей в Китае еще при императоре Кан-Си, а именно проникновение в страну европейцев. Решена она была следующим образом: правительство Китая выдает европейцам персональные ли­цензии на их профессиональную деятельность. При этом от купцов или ремесленников требуется лишь сносное знание китайского язы­ка; но любой ученый или проповедник должен овладеть системой иероглифов и сдать соответствующий экзамен, таким образом доступ к интеллектуальному общению с китайцами получают лишь профес­сиональные китаисты. После знакомства с Иакинфом Бичуриным Головкину становится понятным, что только человек стремящийся к знаниям будет более полезен на посту главы миссии.

12 апреля 1807 г. последовал указ Синода в адрес Коллегии ино­странных дел со ссылкой на указ Александра I о назначении вместо архимандрита Аполлоса главой IX Российской духовной миссии ар­химандрита Иакинфа. А 17 сентября 1807 г. после двух с лишним лет, прошедших со времени отправления из Санкт-Петербурга, IX миссия отправилась в Китай.

Со времени назначения главой миссии Н.Я. Бичурина в истории духовной миссии начинается переходный период. «С этого времени она постепенно выходит из своего плачевного состояния, в каком

125

находилась в первые 100 лет своего существования»'.Надежды, возлагаемые на него Ю.А. Головкиным, Иакинф полно­

стью оправдал. Бичурину удалось изучить в Пекине китайский язык «...никто из русских не знал его так хорошо, как наш синолог»4. В настоящее время также доказано, что Бичурин владел и маньчжур- ским языком5.

После 14 лет пребывания в Китае (1807-1821) он сумел собрат], огромную библиотеку, им были также закуплены книги для Азиат­ского департамента и Имперской публичной библиотеки в Санкт- Петербурге, для училища азиатских языков в Иркугскеб. Так, в 1824 г. в Императорскую публичную библиотеку было передано 49 иллюми­нованных рисунков китайских, маньчжурских, монгольских, корей­ских. туркестанских и тибетских костюмов мужчин и женщин'.

Все основные труды о. Иакинфа вышли после его возвращения на родину. Его произведения возбудили большой интерес «не в одном нашем отечестве, но и в западной литературе. Кроме перевода на французский и немецкий языки, они вызвали обсуждении в ученых обществах, как например в Азиатском в Париже»8.

Но существует и еще одна грань деятельности Бичурина в цин- ской империи помимо сбора научной информации.

Миссия выступала и как дипломатическое представительство Рос­сии в Китае. Это было прежде всего связано с тем, что Китай являлся закрытым государством. Цииское правительство пресекало практиче­ски любое проникновение иностранцев в свою страну. Для России же было важно иметь постоянные сношения с таким большим соседним государством, дабы обезопасить свои восточные границы и сосредо­точить основное внимание на западных рубежах.

Задачи дипломатического и разведывательного характера, кото­рые возлагались на отдельных представителей IX миссии, отчетливо проступают из текста секретных инструкций директора Кяхтинской таможни 11.Д. Вонифатьева: приставу г-ну Титулярному советнику Первушину, архимандриту о. Иакинфу, казачьему сотнику Щукину.

Перед отправлением все перечисленные выше члены миссии бы­ли уведомлены о необходимости проявлять сдержанность на офици­альных беседах и встречах н Китае, в ответах на вопросы китайской стороны об отношениях российского правительства к цинскому под­черкивать непременное стремление России к доброму согласию меж­ду обеими государствами.

126

Период подготовки отправления миссии совпал с заключением Тильзитского мира (1807), условия которого были крайне тяжелыми для России. Она. оказавшись тянутой в континентальную блокаду против Англии, опасалась каких-либо ответных ее действий, которые могли негативно повлиять на дальнейшее развитие страны. Все в той же секретной инструкции Бичурину предписывалось: «... особливо обращать внимание нужно на Англичан, разведывая только, но весь­ма скрытно и неприметно в каком они уважении в Пекине? А как Англия, будучи оставлена в Войне против Франции, конечно, огор­чена заключенным Россиею миром, то весьма нужно узнать не будет ли каких от Англичан происков, или к поколебанию, или к помеша­тельству Кяхтипской торговлей.

В инструкции приставу миссии Первушину содержалось следую­щее: « Напоследок наведаться точные по справедливому писанию в Европейских газетах будто в Пекинских Придворных ведомостях помещено,' что французское Правительство призвало китайский Двор к содействию оному в военных действиях против России... со сторо­ны Сибири...что Китайский Двор на сей призыв ответствовал?»10.

Тильзитское перемирие между Россией и Францией было заклю­чено ненадолго и это ясно понимали в России. Поэтому в дипломати­ческие задачи входили прощупать не постарается ли Франция при­влечь на свою сторону новых союзников и видимо для того, поэтому о. Иакинфу было наказано: «Не меньше обратить внимание свое ... и на все места китайские в которых находятся Пороховые Магазины, Хлебные, арсеналы всякого рода, а наипаче в провинциях, прилегас- мых к Российской границе, к вдоль по течению Амура. Обо всех предметах надлежит достать подробную ведомость с означением имен тех городов, сел и деревень в коих находя тся подобные запасы, на каких реках»1'.

Из всего вышесказанного видно, что международное положение России в указанный период было крайне трудным. Поэтому всеми путями правительство пыталось наладить связи с соседними государ­ствами. одним из которых являлся и цинский Китай. Именно в связи с этим на духовную миссию и возлагались задачи по сути являвшиеся в Европе прерогативой дипломатических и консульских служб, т.к. данная миссия являлась единственным представительством Россий­ской империи в Китае, в отличие от других европейских держав, ко­торые не имели никаких консульских представительств в Поднебес­ной империи вообще.

127

Фигура Н.Я. Бичурина является грандиозной и по сей день. Значе­ние всей его деятельности состоит прежде всего в том, что впервые о. Иакинф в русской и мировой науке поставил вопрос о самобытности китайской культуры, отбросив модные тогда на Западе теории еги­петского и вавилонского происхождения китайцев и их цивилизации. Своими работами он на конкретном материале немало способствовал распространению достоверных знаний о народах Китая, Монголии и других стран азиатского континента не только в России, но и Запад­ной Европе, где его труды высоко ценились. Именно со времен Ни­киты Яковлевича Бичурина российская школа китаеведения получи­ла мировое признание и именно о. Иакинф заслужил высокого звания «одного из основателей отечественной синологии»17.

Примечания). Адоратский Н. Отец Иакинф Бичурин ( и сто р. этюд). Казань, 1886. С. I !2. АВПР. ф. СПб, Гл. архив 1-7, оп.6. 1805 г. д .!-а. л.693. Цит. по ИТ. Mopos

Девятая Российская духовна» миссия (К вопросу се отправления в Китай| http:// www. Chinese, ortliodoxy.ru

3. Адоратский И. Отец Иакинф Бичурин (иетор. зтюд). Казань. 1880. С.6.4. Гам же. С. 485. Пан Т.А. Неизвестное письмо И. Бичурина па маньчжурском языке. Altaica II.

М., 1998 С. 117-123.6. Адоратский П. Стен Иакинф Бичурин (иетор. этюд). Казань, ? 886. С.68.7. Там же. С. 51-52.8. Там же. С. 91.9. CrifiO ИП A! 1, ф.7, on. I, ед. хр.38, Jt.34.10. Там же, л .19.11. Там же, л.54.12. Назирова И Н. Центральная Азия в дореволюционном отечественном восто­

коведении. М., 1992. С. 47.

128

И СТО РИ О ГРА Ф И Я , ИСТО ЧН И КО ВЕДЕН И Е

Е.Е. Тармаханов, К.Б-М. Митупов, Т.Е. Санжиева

Освещение проблем социально-экономического и культурного развития Бурятии (1946-1985 гг.)

Высокие темпы восстановления народного хозяйства после войны, проведение экономических реформ в 1950- 1960-е гг., дальнейшее индустриальное и аграрное развитие республики в 1970-1980-е гг,, подъем науки и культуры, демографические и социальные процессы в Бурятии выдвинули перед общественной и научной мыслью новые задачи. На решение их и были направлены усилия ученых- общеетвоведов, создавших большую серию работ разного уровня. Работы, написанные до перестроечного времени, основываются на марксистских идеях. Марксистское направление до недавнего време­ни считалось наиболее передовым научным направлением и решало крупнейшие теоретические, методологические и научно- историче­ские проблемы. Опыт и достижения марксистской историографии получили признание и поддержку у многих передовых представите­лей зарубежных исторических школ. В 30-х гг., особенно после вы­хода «Краткого курса истории ВКП(б)» все было поставлено на службу политики коммунистической партии и советской власти: школы, институты, университеты, газеты и журналы. На службу пар­той большевиков была поставлена и обществоведческая наука, обя­занная в духе «Краткого курса истории ВКП(б)» истолковывать ис­торию СССР и его регионов. Это привело к снижению уровня иссле­дований. Существовавшее партийное руководство наукой вырази­лось в ограничениях r работе над архивными материалами, в запре­щении контактов с представителями зарубежной историографии. Ис­торические работы носили идеологизированный характер, были за­висимыми от политической конъюнктуры, Историки уделяли особое

129

внимание разработке вопросов истории KI ICC' часто в ущерб другим важным проблемам. И , несмотря на это, нельзя отрицать п о д л и н н о й

научной значимости опубликованных работ по рассматриваемому периоду. Многие исследования историков Бурятии давно вошли в отечественную историографию. До сих пор нет специальных обоб­щающих историографических работ, где бы анализировалась вся ли­тература по истории Бурятии как дореволюционного, так и советско­го и постсоветского периода. Без сомнения в работах В.Б. Батоцыре- нова и Д.Д. Лубсанова. Д.К. Чимитовой, JT.B.Kypaca сделан доста­точно серьезный анализ опубликованной литературы, посвященной проблемам истории Бурятии и Сибири довоенного периода. В исто­риографических работах по истории страны уделено недостаточно внимания исследованиям по истории Бурятии. В то время как в рабо­тах, посвященных Сибири работам бурятских ученых отводится зна­чительное место. Так, в обобщающих трудах «Историография Совет­ской Сибири», 1968 г., «Историческая наука в Сибири за 50 лет» (ос­новные проблемы истории Советской Сибири, 1972 г., Гущин Н.Я., Московский А.С., Соскин В,Л. «Историография Сибири» (советский период). - Новосибирск, 1980, в монографии Ю.А. Петрушина «Ис­ториография общественно-политической жизни Сибири середины 1950 - начала 1990-х гг.» анализируются наиболее серьезные иссле­дования по проблемам истории Советской Бурятии. В историографи­ческих статьях Ф.А. Кудрявцева., И.И, Кузнецова, В.Т. Агалакова дается характеристика отдельных работ по истории республики со­ветского периода, а также во введениях многих монографических исследований как по Восточной Сибири, гак и по Сибири в целом.

Литература по вопросам социально-экономического и культурно­го развития Бурятии в 1946-1985 гг. анализируется в историографи­ческих статьях Е.Е. Тармаханова, Т.Е. Санжиевой, М.Н. Балдано, Л.Н.Раднасвой, В.В.Беликова, М.М.Халбаевой, К.Б-М. Митунова, В.И. Затеева, опубликованных в сборнике статей «Историография индустриального развития национальных районов Сибири» (1990), В них рассматривается литература, посвященная вопросам развития промышленности, строительства, транспорта топливно- энергетиче­ской базы Бурятии, Якугии, Хакасии и Тувы, уделяется особое вни­мание Бурятии. Е.Е. Тармаханов опубликовал ряд историографиче­ских статей в разных изданиях. Особый интерес среди них представ­ляет статья, помещенная в сборнике статей «Исследования по исто­

130

рии Сибири, Центральной и Восточной Азии» (1998) под названием «Изучение основных вопросов истории Бурятии в конце 1950-1996 гг.», где уделено особое внимание вопросам изучения социально- экономического и культурного развития Бурятии в 1946-1985 гг. Да­на характеристика наиболее значительных работ, опубликованных по данной теме. Оценивая работы в целом положительно, автор отмеча­ет и недостатки, определил задачи дальнейшего исследования исто­рии Бурятии.

Большой научный интерес представляет историографическая ста­тья Г.Л. Санжиева «Исторические исследования», опубликованная в сборнике сгатей «Гуманитарные исследования в Бурятии», изданном в БНЦ в 1987, где дается научная характеристика всех основных ра­бот по истории Бурятии, начиная с трудов, посвященных древнему периоду, до работ современного времени. Автор определил основные периоды развития исторической науки в республике, показал особен­ности и трудности развития науки на каждом этапе. Подчеркивая ус­пешное развитие исторической науки в Бурятии, Г.Л. Санжиев спра­ведливо отметил дискуссионные вопросы и недостатки в развитии исторической науки в республике. Основное внимание в статье уде­лено характеристике трудов сотрудников Института общественных наук. В конце статьи поставлены задачи дальнейшего изучения исто­рии республики. Однако историографических работ по истории Бу­рятии все еще мало. В последнее время авторы исторических работ в своих монографических исследованиях и диссертациях по истории Бурятии, Забайкалья и Восточной Сибири стали уделять большое внимание историографическому обоснованию своих тем и историо­графическим элементам в основном тексте. Убедительные историо­графические обоснования даны в монографиях, посвященных рас­сматриваемому периоду Б.В. Базаровым, Л.А.Зайцсвой, Т.Е. Санжие- вой, М.Н. Балдано и др.

Понятно, что в небольшой статье трудно дать оценку всем опуб­ликованным работам по вышеназванным проблемам. Однако авторы взяли на себя смелость показать как положительные, так и отрица­тельные стороны в работах, посвященных вопросам развития эконо­мики и культуры Бурятии в 1946-1985 гг. и наметить некоторые пути дальнейшей разработки этих проблем.

В рассматриваемый период в Бурятии, как и в стране быстрыми темпами развивалась историческая наука, особенно успешно она ста­

131

ла развиваться после XX съезда КПСС в связи с некоторой демокра­тизацией общественной жизни страны. Шире открылись двери архи­вохранилищ, выросли научные кадры, появились серьезные обоб­щающие работы.

Большим событием научной жизни Сибири явилось издание мно­готомного труда «Истории Сибири». В завершающем томе представ­лены данные о социально-экономическом и культурном развитии национальных районов Сибири, в том числе и Бурятии в 1946-1955 гг. В работе нет систематического изложения истории республики, данные носят отрывочный характер, хотя выделены самостоятельные главы, посвященные национальным районам Сибири. Примерно также ос­вещается вопрос о развитии сельского хозяйства Бурятии в много- томном исследовании «Крестьянство Сибири». Интересные данные о рабочем классе Бурятии имеются в 4-х томном коллективном труде «Рабочий класс Сибири». Рассматриваемые нами проблемы освеща­ются к сожалению, также фрагментарно, В этих томах не выделены самостоятельные главы, посвященные отрядам рабочею класса на­циональных районов Сибири, Вышеназванные коллективные труды в целом иосят научно-исследовательский характер, написаны на боль­шом фактическом материале. В центре этих работ человек и его тру­довая деятельность. В них сделаны глубоко аргументированные вы­воды и обобщения, хотя они даны под влиянием политической жизни своего времени.

В подготовке и издании вышеназванных коллективных трудов принимали участие бурятские ученые-историки П.Т.Хаптаев, Г.Л.Санжиев, Г..F.Тармаханов, Б.М. Мигупов и др. Эти труды, по­священные вопросам истории Сибири, явились образцом историче­ского исследования во всех регионах огромного края.

В конце 1950-х гг. был издан II том коллективного труда «История Бурятской АССР», написанный на богатом конкретно-иеторичсском материале, извлеченном из разных архивохранилищ, опубликован­ных источников и обширной литературы. Освещение вопросов соци­ально-экономического и культурного развития Бурятии послевоенно­го периода доводится до середины 1950-х гг. Факты и события, про­исходившие в республике в 1946-1955 гг., рассматриваются, в основ­ном, положительно, не уделялось должного внимания критике недос­татков и ошибок. В то время как в архивах немало документов, в ко­торых имеется негативная характеристика работы учреждений, про­

мышленных предприятий, колхозов и совхозов. Нет и критики поли­тики KI ICC и существовавшего тогда режима. Поэтому выводы и обобщения во втором томе «История Бурятской АССР» сделаны во многом под влиянием политической линии партии.

В 1958 г. вышла книга Б.Х. Хомхолова «Советская Бурят- Монголия в единой семье народов СССР», носящая в целом научно- популярный характер. Вопросам социально-экономического и куль­турного развития Бурятии в послевоенный период отведены две гла­вы и освещение доводится до середины 1950-х гг. Книга написана на основе обширного материала, извлеченного из архивов Москвы. Ир­кутска и Улан-Удэ.

Научный интерес представляют исследования экономистов Буря­тии Р.Н. Шнипера. Н.М. Ознобина, Б.Р.Буянтуева, Г.Ш. Раднаева, М.Л.Алексеева и др. В монографии Р.Н.Шнииера «Развитие хозяйст­ва и подъем материального благосостояния трудящихся Бурят- Монгольской АССР», изданной в Улан-Удэ в 1957 г., освещается в экономическом плане развитие всех отраслей народного хозяйства республики в послевоенные годы и на этой основе подъем благосос­тояния трудящихся. Отмечаются трудности развития хозяйства, не­хватка продуктов питания, дефицит промышленных товаров - в це­лом показана реальная жизнь того времени. Особый интерес пред­ставляет книга Б.Р. Буяптуева и Г.Ш.Раднаева «Советская Бурят- Монголия (экономико-географический обзор), изданная в 1957 г. В ней на конкретном материале показано развитие народного хозяйства республики не только довоенного, но и послевоенного периода до 1955 г. Отмечается, как географическая среда влияла на развитие хо­зяйства. В экономико-теоретическом плане написана монография Г.Ш. Раднаева «Народно-хозяйственный комплекс Бурятской АССР», издательство «Наука» Сибирского отделения, Новосибирск, 1979. Здесь дан комплексный анализ народного хозяйства республи­ки: оценка состояния, структуры и важнейших факторов, опреде­ляющих дальнейшее развитие.

В 1950-1960-е гг. А.Г. Туйск опубликовал ряд статей и четыре не­большие монографии о развитии народного хозяйства Бурятии. Наи­больший интерес представляет работа «Новый подъем народного хо­зяйства Бурят-Монголии» (к итогам пятой и перспективам шестой пятилеток), изданная в 1956 г. А.Г'. Туйск основное внимание уделяет развитию промышленности, особенно горной и угольной. Его работы

написаны на большом фактическом материале с глубоким экономи­ческим анализом.

В 1974 г. увидела свет интересная монография К.М. Продайводы «Индустриальная поступь Бурятии», написанная в экономическом плане. В ней уделено основное внимание освещению крупной про­мышленности (машиностроение и металлообработка), отмечается огромный успех в этой области, но незаслуженно мало освещается легкая и пищевая промышленность, почти ничего не говорится о сельскохозяйственном производстве как сырьевой базы.

В 1979 г. Ф.И. Шулунов издал монографию, посвященную вопро­сам развития промышленности Бурятии с 1923 г. по 1955 г. Работа написана в историко-экономическом плане с привлечением материа­лов статсборников БурАССР, РСФСР и СССР, а также архивных до­кументов. Освещая развитие промышленности, автор подробно рас­сматривает отраслевую структуру промышленности республики, транспорт и сельское хозяйство как сырьевой базы промышленности. Он делает поспешный вывод о том, что республика превратилась в индустриально-аграрную в 1937 г. Нам кажется, что этот вывод не соответствует действительности, процесс превращения республики в индустриально-колхозную завершился позднее в послевоенные годы.

В 1970-х - начале 1980-х гг. М. Л. Алексеевым опубликованы две работы. Большой научный и практический интерес представляет мо нография «Капитальное строительство Бурятской АССР», где на конкретных материалах освещается развитие промышленной базы капитального строительства, характеризуются рабочие и инженерно- технические кадры строек, совершенствование организации произ­водства и управление строительством республики.

Значительное внимание проблемам экономической истории Буря­тии особенно в советский период уделяется историками. Так, в 1979 г. в Новосибирске, в издательстве «Наука» Сибирского отделения АН вышла монография Е.Е. Тармаханова «Промышленность и рабочий класс Советской Бурятии (1938-1958)». Она представляет собой обобщающий труд, посвященный проблемам индустриализации и индустриального развития Бурятской АССР, формирования в рес­публике рабочих кадров и технической интеллигенции. Книга напи­сана на большом фактическом материале, большей частью впервые введенного в научный оборот. Автор делает вывод, что процесс ин­дустриализации республики не завершился полностью к началу Be-

134

ликой Отечественной войны, чтч̂ многие вопросы индустриализации стояли на повестке дня и в послевоенные годы, Поэтому послевоен­ному периоду развития промышленности уделено немало внимания. Автор обратил основное внимание на послевоенный период развития промышленности до конца 50-х гг. В этих разделах освещаются во­просы изменения структуры промышленности, состава рабочих кад­ров, их высокого трудового подъема. В центре внимания оказывается человек и его трудовая и общественная деятельность. В монографии рассматриваются вопросы развития промышленности в тесной связи с сельскохозяйственным производством. Однако недостаточно вни­мания уделено социально-экономическим последствиям индустри­ального развития республики.

В 1999 г. в издательстве БГУ опубликована коллективная моно­графия «Рабочий класс Бурятии (1917-1985 гг.)». Из шести 4,5 и 6 главы посвящены развитию рабочего класса республики в послево­енные годы и до 1985 г. (авторы - Т.Е. Санжиева, Л.Н.Раднаева, В.В.Беликов, К.Б-М. Митупов, П.С. Дырхеев и E.JT. Бадмаев). В них анализируются все основные аспекты истории рабочего класса Буря­тии. Книга основывается на богатой источниковой базе с глубоким анализом и выводами. Правда, введение написано со старых позиций.

В 2000 г. в издательстве БНЦ СО РАН вышла монография М.Н.Балдано «Промышленное развитие Республики Бурятия в 1960- 1985 гг.: итоги и проблемы». Она как бы дополняет вышеназванную коллективную работу, однако если в коллективной работе уделяется основное внимание освещению жизни и деятельности рабочих, то в данной монографии рассматриваются и вопросы развития промыш­ленности и кадры промышленных рабочих в 1960-1985 гг. Работа М.Н.Балдано выполнена также на богатом конкретно-историческом материале из разных архивохранилищ. Во введении критически оце­нены источники, анализ событий и явлений сделан с современных позиций. Однако, к сожалению, недостаточно внимания уделено ис­ториографическому анализу опубликованной литературы. К тому же Бурятская АССР тогда еще не называлась Республикой Бурятия.

В 2001 г. М Л , Балдано опубликована солидная, как по содержа­нию, так и по объему монография «Индустриальное развитие Буря­тии (1923-1991): достижения, издержки, уроки». Работа охватывает продолжительный хронологический период: со дня образования рес­публики до начала нового этапа развития нашего общества. Во вве­

135

дении сделан неплохой историографический анализ, подчеркнуты достоинства и недостатки опубликованных работ по данной пробле­ме. Книга написана на большом конкретно-историческом материале с критическим подходом к источникам. Освещение основных аспектов проблемы сделано с современных научных позиций, что позволило сделать ряд серьезных выводов, новых для республиканской исто­риографии.

Немалый вклад в разработку вопросов индустриального развития Бурятии и других национальных районов Сибири послевоенного перио­да внесли своими глубоко научными исследованиями И.И. Комогорцев. В.В.Алексеев. И М.Савицкий, Г.М.Макиевский, Н.Я. Гущин и др.

Важный аспект индустриальною развития национальных районов Сибири, в том числе и Бурятии, осветила в двух монографиях Т.Р.Санжиева. Первая издана в 1988 г. под названием «Электрифика­ция Советской Бурятии (1923-1983)» и это пока единственная работа в отечественной историографии. Монография состоит из трех глав - первая посвящена довоенному периоду, вторая и третья - периоду начиная с 1940 до начала 1989 г. Написана на большом фактическом материале в историко-экономическом плане. В работе особое внима­ние уделено социально-экономическим последствиям электрифика­ции, вопросам изменения численности и состава кадров энергетиков, их трудовой деятельности. Вторая монография называется «Топлив­но-энергетический комплекс республик Сибири и его влияние на их социально-экономическое развитие. 1960-1985 гг.», издана в Улан- Удэ в 1996 г. Монография написана на огромном историко- экономи­ческом материале, извлеченном из архивов Москвы, Иркутска, Кы­зыла, Якутска, Абакана, Улан-Удэ, а также местных топливно- энергетических учреждений республик Сибири. Многие документы введены в научный оборот впервые. До нее никто гак глубоко и ши­роко не освещал эту проблему. Во введении сделан основательный историографический анализ обширной опубликованной литературы начиная с трудов, посвященных ТЭК Сибири и Союза и заканчивая анализом работ, изданных в республиках Сибири. Освещая топлив­но-энергетический комплекс республик Сибири, автор уделяет осо­бое внимание ТЭК своей республики. На конкретном материале по­казано развитие топливной и энергетической базы Бурятии и очень хорошо освещается влияние ТЭК на развитие хозяйственной и соци­альной сфер Бурятии и других республик. Книга написана в истори-

ко-сравнительном плане с новым подходом, исходя из принципа ис­торизма.

В 1981 г. была издана небольшая книга В.Г. Бирюкова «Создание и перспективы развития топливно-энергетической базы в Бурятской АССР», где прослеживается ход развития топливной промышленно­сти и электроэнергетики, но нет должного анализа богатого материа­ла, чувствуется старый подход, влияние того времени. Неплохо вос­полняет пробел, имеющийся в разработке проблем индустриального строительства Бурятии, книга Д.С.Цыреновой, И-Т.Павлова «Научно- технический прогресс как фактор социально-экономического разви­тия региона», изданная в 1988 г.

В 1994 г. уже в новых условиях была опубликована работа В.М.Горлова, Г.О.Борисова, З.Г.Сангадисва «Экономика ТЭК в усло­виях рыночных отношений». Новый подход позволил авторам пока­зать изменения, происходившие в рыночных условиях, пути даль­нейшего развития ТЭК Бурятии. Труды экономистов, показывая уро­вень развития промышленности энергетического комплекса, дают прогнозные оценки и пути совершенствования комплекса и всего промышленного производства.

В 1988 г, увидела свет книга Н.Т. Хабалова «Развитие топливно- энергетического комплекса в Восточно-Сибирском регионе. 1965-1995 гг.», написанная в историко-экономическом плане. Здесь про­слеживаются становление и дальнейшее развитие топливно- энергетического комплекса Восточной Сибири в течение 30 лет. Мо­нография состоит из 3 глав, в них освещаются вопросы геологоразве­дочных работ и добычи угля, улучшения энергоснабжения и охраны окружающей среды. Книга написана на большом фактическом мате­риале в историко-экономическом плане, фактах развития ТЭК в Бу­рятии. Работа выполнена с позиций достижения современной исто­рической и экономической наук, автор внес весомый вклад в разра­ботку данной проблемы.

Большой научный интерес представляет монография М.Н. Хал- баева «Индустриальное развитие национальных районов Сибири (1959-1970)», изданная в 1978 г. в Новосибирске. Она написана на большом фактическом материале в историко-партийном плане. Осо­бо подчеркивается руководящая роль партийных организаций сибир­ских автономий. Работа охватывает 60-70-с гг., когда темпы развития промышленности были замедленны. Автор раскрывает причины низ­

137

кого уровня развития, уделяя особое внимание индустриальному раз­витию Бурятии. Особо подчеркивается, что по сравнению с другими национальными районами Сибири в республике оно шло более ус­пешно. Это объясняется тем, что через богатую природными ресур­сами Бурятию проходит Сибирская железнодорожная магистраль. Сделан неплохой историографический анализ опубликованной лите­ратуры. Уделяя особое внимание вопросам о роли партийных органи­заций. автор неплохо показал человека и его трудовую и обществен­ную деятельность.

После публикации книги М.Н.Халбаева вышла монография Д.М.Карачакова «Индустриальное развитие и формирование кадро­вого потенциала национальных районов Сибири: исторический опыт и уроки (1961-1985 гг.)». В отличие от М.Н.Халбаева Д.М.Карачаков расширил хронологические рамки исследования, уделил особое вни­мание росту кадрового потенциала, умеренно показал роль партий­ных организаций. Монография основывается на более широкой ис- точниковой базе. Книга написана с позиции достижений современ­ной исторической пауки. В то же время в монографии имеются и не­которые недостатки. Книга охватывает период с 1961 по 1985 г. На этом этапе надо говорить не о формировании кадрового потенциала, а его росте и развитии. В Бурятии процесс формирования отрядов рабочего класса завершился в основном до Великой Отечественной войны. В работе недостаточно внимания уделено освещению дея­тельности сельскохозяйственных, транспортных и рабочих жилищно- коммунального хозяйства. В целом в тени остались вопросы измене­ния уровня жизни и культуры рабочих. Несмотря на эти недостатки, монография, охватывающая сложный период 60-80-х гг., вносит зна­чительный вклад в разработку важнейших проблем нашего общества советского периода.

В послевоенные годы уделялось большое внимание историко­партийной тематике, партийному руководству народным хозяйством. В этот период в свет вышла интересная монография З.И.Рабецкой «КПСС - организатор борьбы за ускорение темпов научно- технического прогресса в промышленности Восточной Сибири в пе­риод развитого социализма (1959-1970 гг.)». В книге немало инте­ресных материалов по Бурятии. На три года раньше, в 1977 г.,А.А.Саункии опубликовал работу' под названием «Партийные орга­низации Восточной Сибири в борьбе за интенсификацию сельскохо­

138

зяйственного производства (1959-1971 гг.)», где тоже имеются дан­ные по Забайкалью, в частности, по Бурятии. Объектом исследования и З.И.Рабецкой и А.А.Саункина являлось партийное руководство на­родным хозяйством. Поэтому источниковая база их работ состояла из документов, извлеченных в основном из партийных архивов. Сде­ланные выводы и обобщения вносят вклад в разработку проблем раз­вития народного хозяйства Восточной Сибири, в том числе и Буря­тии. Партийному руководству энергетическим строительством в Вос­точной Сибири в годы IX пятилетки посвящен ряд статей В.Б.Санжиева, в которых имеются интересные материалы по Буря­тии. По проблемам партийного строительства и руководства народ­ным хозяйством интересные статьи написаны П.С.Дырхеевым, В.В.Морохоевым, В.М.Пыкиным, Ю,И.Кудряш, Н.Д.Сордохоновым, Ю.П.Шагдуровым и др.

В 1983 г. в Новосибирске издан коллективный труд «Очерки ис­тории Бурятской АССР периода развитого социализма», четыре раз­дела которого посвящены индустриальному развитию Бурятии с 1961 до конца 1970-х гг. Авторы - Е.Е. Тармаханов, М.Н. Халбаев, Г.Л.Санжиев. Главы написаны на обширной источниковой базе с глубоким научным анализом роли промышленности в народном хо­зяйстве республики, ее структуры, выпуска валовой продукции. Осо­бое внимание уделяется трудовому творчеству рабочих и инженерно- технических работников. В целом коллективный груд имеет большой научный интерес, на освещение которого сказалось идеологическое влияние так называемого «развитого социализма». Поэтому в работе чувствуются элементы лакировки действительности, нет должного анализа реальных противоречий, слабо освещены трудности и недос­татки, не отмечаются снижение темпов экономического развития и производительности труда, преобладание экстенсивных форм произ­водства.

Одной из последних работ, посвященных промышленности, явля­ется монография М.М.Халбаевой «Бурятия в 1960-1990 гг.: тенден­ции и противоречия социально-экономического развития», изданная в 1999 г. в издательстве БГУ, в которой на основе большей частью новых материалов освещается процесс развития промышленности, анализируются недостатки в ее работе. Новое в работе - это освеще­ние социально-демографических и экономических аспектов индуст­риального развития республики.

139

Нели по проблемам индустриального развития Бурятии опублико­вано большое количество литературы, то по сельскохозяйственному производству намного меньше. Материалы и выводы по сельскому хозяйству республики имеются в коллективных трудах «История Бу­рятской АССР», т. 2; «Очерки истории бурятской организации КПСС», «Очерки истории Бурятской АССР в период развитого со­циализма». Некоторые отрывочные материалы имеются в коллектив­ном труде «Крестьянство Сибири», Специальной работой по селЕ,- скохозяйственному производству является монография Л.А.Зайцевой «Сельское хозяйство Бурятии (1930-1950 гг.)». Половина монографии посвящена аграрному сектору республики 40-х и начала 60-х гг. Кни­га написана на конкретно-историческом материале, извлеченного из многочисленных архивохранилищ, часть из них введена в научный оборот впервые. В работе освещены основные аспекты проблемы, восполняются имевшиеся пробелы в разработке истории сельского хозяйства Бурятии 1940-1950-х гг. В монографии нет введения, в ко­тором можно было бы дать историографический анализ ли тературы по истории сельского хозяйства республики.

Гхть некоторые материалы по сельскохозяйственному производ­ству Бурятии в книге «Крестьянство и сельское хозяйство Сибири 1960-1980-с гг.»., изданной в 1991 г. в Новосибирске. Использован интересный материал и сделаны прогнозные выводы в монографииВ.Б. Базарова «Укрепление материально-технической базы сельского хозяйства в годы восьмой пятилетки», изданной в 1971 г. Через два года он опубликовал вторую монографию «Партийные организации в борьбе за развитие сельского хозяйства 1965-1970 гг.», где хорошо показана деятельность партийных органов, особенно сельских.

Вопросам интенсификации сельского хозяйства Бурятии в 70-80-е гг. посвящена книга Ц.Б, Галданова и В.Б. Саганова «Сельское хозяйст­во Бурятии на пути интенсификации», изданная в Москве в 1984 г. Интенсификация сельского хозяйства означает рост производства сельскохозяйственной продукции в расчете на единицу- земельной площади на основе более совершенных средств и методов производ­ства. Факторами интенсификации сельского хозяйства являются комплексная механизация и высокие технологии, химизация сельско­го хозяйства, мелиорация земель, специализация и др. Все эти пока­затели в Бурятии развиты слабо, об этом свидетельствует низкая производительность труда, валовая продукция сельского хозяйства

(40

республики в 70 80-е гг. стояла на одном и том же уровне, не было почти роста. В книге преувеличена с тепень интенсификации сельско­го хозяйства Бурятии.

Социальному развитию села Бурятии посвящена работа социоло­гов и экономистов «Социальное развитие села Бурятской Л ССР», изданная в 1989 г. Это коллективный труд, ответственный редактор - Ю.Б. Рандалов. В работе подробно освещаются развитие обществен­ного материального производства сельского хозяйства, транспорта и транспортного обслуживания, личного подсобного хозяйства сель­ского населения, формирование трудовых ресурсов и демографиче­ское развитие, подчеркивается значительное своеобразие сел Буря­тии. Настоящая монография является первым опытом комплексного социологического изучения сельского населения Бурятии в первой половине 80-х гг.

Более свежие материалы приведены по социально- экономическо­му развитию села Бурятии в монографии Е.Р. Ринчинова «Социаль­но-экономическое развитие села Бурятии», изданной в Улан-Удэ в 1993 г. В ней освещаются материалы развития села 70-х - начала 90-х гг. Вопросы развития аграрного сектора народного хозяйства республи­ки хорошо освещаются в коллективном труде экономистов «Эконо­мическое и социальное развитие БурАССР (итоги и перспективы)», изданном в 1983 г. В нем даются анализ и оценка достигнутого уров­ня не только аграрного сектора, но и всего экономического и соци­ального развития республики.

Определенный интерес представляет коллективный труд экономи­стов «Развитие производительных сил БурАССР: проблемы и поис­ки», изданный в Улан-Удэ в 1988 г. В этой книге рассматривается концепция развития и размещения производительных сил республи­ки на предстоящий период (до 2005 г.). В ней анализируются про­блемы трудовых ресурсов и повышения эффективности их использо­вания, комплексного использования минеральной сырьевой базы, интенсификации использования производственного потенциала сель­ского хозяйства и экономического районирования республики. Эко­номистами опубликовано много работ, они немало сделали в области исследования социально-экономического развития Бурятии в 1946- 1985 гг., хотя в их работах устарели многие положения, и тем не ме­нее некоторые выводы и обобщения используются на новом этапе развития республики.

141

Вопросы сельскохозяйственного производства освещаются и «Очерках истории Бурятской ЛССР периода развитого социализма» н тесной связи с индустриальным развитием республики. Анализиру­ются все основные отрасли сельского хозяйства, показаны количест­во колхозов, совхозов и темпы роста валовой продукции сельского хозяйства. Подчеркивай гея, что темпы роста валовой продукции в 60- 70-х гг. были незначительными, ибо низка была производительность груда, не росло количество поставок тракторов, комбайнов и др. тех­ники сельскому хозяйству, в некоторых колхозах техника содержа­лась под открытым небом. Серьезные недостатки были и о области животноводства, эти и другие недостатки отмечаются в монографии. В целом параграф о сельскохозяйственном производстве освещается несколько преувеличенно, но основные выводы и обобщения не по­теряли научного значения и по сей день.

Недостаточно изучены вопросы истории транспорта Бурятии. В историографии до сих пор нет специальной работы по этой теме. Есть монографии, посвященные экономическим аспектам развития транспорта Бурятии. В 1996 г, в Новосибирске издана работа Б. Л.Раднаева «Транспорт Востока России в новой социально- экономической и геополитической ситуации». Она посвящена роли и месту транспортной системы в социально-экономическом развитии Восточной Сибири и Дальнего Востока. Рассмотрены особенности формирования и функционирования транспорта в меняющихся соци­ально-экономических и геополитических условиях. В четвертой гла­ве книги рассматриваются вопросы развития транспортной системы Забайкалья как особого экономического района. Здесь кратко осве­щается транспортная система Бурятии.

Весьма интересные данные о развитии всех видов транспорта Бу­рятии имеются в работах экономистов Б.Р. Буянтуева, Г.Ш. Раднаева «Советская Бурят-Мопголия», Н. Ознобина «Бурят-Монгольская АССР», изданных в 1956-1957 гг. В 1979 г. издана в Новосибирске монография Б.Л. Раднаева" «Транспорт Бурятии: проблемы развития и размещения». Во всех названных работах даются характеристика и анализ развития и размещения всех видов транспорта республики, подчеркиваются особенности и проблемы формирования и совер­шенствования транспортной сети Бурятии. Уделяется особое внима­ние на влияние природных условий, на развитие всех видов транс­порта. В монографии Б.Л. Раднаева введено в научный оборот много

142

новых материалов и на этой основе сделан глубокий анализ проблем транспортного строительства в республике.

В 70-80-х гг. во время строительства БАМа были опубликованы книги: «К истории строительства Байкало-Амурской магистрали», «БАМ - стройка дружбы», «БАМ продолжается» и много брошюр и статей, проводились научные конференции, посвященные строитель­ству БАМа. Историки и социологи изучали жизнь эвенков, оказав­шихся в данной зоне. Была издана работа «Хозяйство, культура и быт эвенков Бурятии» (1988), руководитель авторского коллектива - Г.Л.Санжиев.

Некоторые материалы по строительству и освоению участка БА­Ма имеются в монографии Г.П. Власова «История хозяйственного освоения региона Байкало-Амурской магистрали 1970-1989 гг.», из­данной в 1999 г. Книга состоит их 4 глав, и каждая глава посвящена разным аспектам проблемы. В первой главе дан основательный исто­риографический анализ опубликованной литературы. Вторая посвя­щена новому этапу в индустриальном развитии восточных районов, в том числе Бурятии. Подчеркивается важная роль БАМа в народнохо­зяйственном комплексе региона. Третья посвящается вопросам соз­дания опорных баз строительной индустрии, энергетических объек­тов, развития лесного хозяйства и сельскохозяйственного производ­ства. Четвертая глава посвящена вопросам населения и трудовых ре­сурсов, социально-базовых условий и борьбы за сохранение приро­ды. Показано влияние строительства БАМа на демографическую и экологическую ситуацию в регионе, но мало внимания уделено во­просу значения строительства БАМа для местного населения. В кни­ге почти не использованы работы бурятских ученых. Автор внес большой вклад в разработку истории строительства и освоения ре­гиона БАМа.

Вопросы транспорта освещаются в коллективном труде «Очерки истории Бурятской АССР в период развитого социализма», в котором рассматривается только вопрос о строительстве Бурятского участка БАМа.

Вопросы национально-государственного строительства в Бурятии всегда были в центре внимания историков и юристов. Особенно мно­го работ опубликовано по истории образования Бурятской АССР. Это монографии А.А.Вартановой, Н.Д.Шулунова, Г.Л.Санжиева, Б.Д.Цыбикова. Но в них современное состояние государственности

143

республики не освещаются. До 90-х г. этот вопрос почти не был предметом исследования. В 90-х гг. в связи с перестройкой, углубле­нием суверенитета республики опубликован ряд монографий, статей и брошюр историков. Представляют научно-практический интерес статьи Г.Л. Санжиева «Государственно-правовое положение бурят­ского парода», «Конституционное развитие республик Сибири» и «Национально-государственное строительство в Бурятии за годы Со­ветской власти».

В 1994 г. в Москве издана монография А.А. Елаева «Бурятия: путь к автономии и государственности», которая получила положи­тельную оценку научной общественности и представителей государ­ственно-исполнительных органов республики. Эту тему автор значи­тельно углубил и хронологически расширил в новой интересной мо­нографии «Бурятский народ: становление, развитие, самоопределе­ние», изданной в Москве в 2000 г. Во введении сделан основатель­ный историографический анализ обширной опубликованной литера­туры, отмечены достоинства и недостатки почти каждой монографии и коллективных трудов. Книга написана на стыке исторической и юридической наук на богатом конкретном материале. Работа выпол­нена с позиций современных достижений отечественной историогра­фии, в ней освещаются все основные проблемы истории Бурятии на­чиная с древнейших времен до сегодняшнего дня, уделяя основное внимание национально-государственному строительству и развитию культуры. В монографии недостаточно освещены вопросы развития экономики республики с 1946 по 1985 г. В целом книга представляет большой научно-практический интерес.

Следующей важной проблемой истории Бурятии является про­блема развития культуры. Этой теме посвящена обширная литерату­ра. Мы остановимся на характеристике основных, более значитель­ных, коллективных и монографических работ, посвященных вопро­сам развития культуры Бурятии в 1946-1985 гг. В первую очередь следует назвать коллективный труд «Очерки истории культуры Буря­тии», т. 2. В нем на большом фактическом материале освещается раз­витие культуры советского периода до начала 1970-х гг. В работе большое внимание уделяется послевоенному периоду, освещаются все основные аспекты развития культуры до 1970 г., такие как обра­зование, наука, литература, искусство, здравоохранение, быт населе­ния, культурно-просветительные учреждения и др. Эти проблемы

144

освещаются в 9-17 главах, т.е. в 8 главах. В написании этих глав при­няли участие В.Ц.Найдаков, В.Ц.Найдакова, И.И.Соктоева, Б.Б, Бату­ев, В.Р.Боянова, Б.Д.Санданов, Г.Л.Санжиев, С.С.Бадмацыренов, Г.И.Балханов, Д.Д.Лубсанов, А.В.Гыхешкин, Ю.Б.Рандалов, О.И.Куницын. В труде подчеркивается партийное руководство раз­витием культуры в республике, показаны особенности и трудности ее развития. Работа выполнена под влиянием того времени, но в целом процесс развития культуры в Бурятии освещается более объективно.

В «Очерках истории Бурятской организации КПСС» мало кон­кретного материала, но хорошо показано партийное руководство раз­витием культуры в республике в послевоенные годы до конца 60-х гг.

В 1983 г. увидел свет коллективный груд - «Культура Бурятии в условиях развитого социализма (в процессе взаимодействия с куль­турами других советских народов)», ответственный редактор - док­тор филологических наук В.Ц. Найдаков. Монография написана на конкретном материале с г лубоким научным анализом, она состоит из четырех глав. В первой главе освещаются социально-экономические, политические и идеологические основы развития культур народов Бурятии. Во второй - рассматриваются образование и наука; в треть­ей - развитие литературы и искусства; в последней освещаются сред­ства распространения культуры в республике. Основная идея моно­графии - показать расцвет национальной культуры, т.е. бурятской культуры, становление и укрепление общесоветской культуры, сближение ее с культурами братских народов в период, как подчер­кивается в монографии, зрелого социализма. Показаны формы и ме­тоды взаимосвязи и взаимовлияния культур. Не нивелируя развитие культур братских народов, авторы подчеркивают национальные осо­бенности культуры бурятского народа. В целом, несмотря на некото­рые недостатки, монография вносит вклад в разработку проблем культуры Бурятии.

В «Очерках истории Бурятской АССР в период развитого социа­лизма» выделена специальная глава о развитии культуры в республи­ке, написанная С\А. Максановым.В ней освещена идейно- политиче­ская и культурно-просветительская работа. Немалое внимание уделе­но развитию литературы и искусства, а также расширению и углуб­лению связей культуры Бурятии с культурами других народов. Через все эти вопросы проходит основная идея воспитания человека в духе преданности советской родине, патриотизма и интернационализма. В

145

главе указаны имена лучших представителей культуры республики, подчеркиваются особенности и трудности в развитии культуры. В целом развитие культуры освещается в соответствии с периодом раз­витого социализма.

Опубликован ряд специальных монографических исследований по развитию культуры. В первую очередь следует назвать монографию Б.В.Базарова «Общественно-политическая жизнь 1920-1950-х. гг. и развитие литературы и искусства», опубликованную в 1995 г. Книга состоит из четырех глав, из них две последние посвящены измене­нию политического курса в послевоенные годы в области общест­венно-политической и культурной жизни. В 3 главе анализируются вопросы ужесточения политических методов руководства художест­венной жизнью. В четвертой главе освещаются процессы демократи­зации политической жизни 1950-х гг. и их влияние на художествен­ную культуру, а также вопросы о том, как проводилась политическая линия КПСС через художественную культуру в 1950-х гг., особенно через литературу и искусство. В монографии на большом фактиче­ском материале прослеживаются созидательные и разрушительные тенденции взаимодействия общественно-политической линии и ху­дожественной жизни. Книга базируется на новой методологической основе, и при ее написания использованы самые различные методы исследования. Эга монография пока единственная в отечественной историографии.

В 1980 г. В.В. Беликов опубликовал монографию, посвященную повышению культурно-технического уровня рабочих Бурятии. Рабо­та охватывает период с 1961 до конца 1970 г. В республиканской ис­ториографии подобных работ пока нет. Она написана с привлечением большого конкретного материала, представляет научный и практиче­ский интерес.

С большим интересом читается недавно изданная в Новосибирске (2000) монография Д.Д. Мангатаевой «Эволюция традиционных сис­тем жизнеобеспечения коренных народов Байкальского региона». В m o h o i рафии освещаются вопросы эволюции систем жизнеобеспече­ния коренных народов Сибири, в том числе и бурятского. Особое внимание уделяется проблемам социально-культурного возрождения коренных народов Сибири. Другой такой работы в отечественной историографии пока нет. Во введении, к сожалению, нет историогра­фического анализа существующей литературы.

146

В 1983 г. в Улан-Удэ была издана монография М.В.Мохосоева «Прогресс науки в Бурятии». Работа освещает развитие науки с XVIIIв., но основное внимание уделено прогрессу науки в Бурятии в по­слевоенный период до 1980 г. Подчеркивается, что по-настоящему прогресс науки начался в Буря тии в связи с открытием СО АН СССР и его Бурятского филиала. Монография в доступной форме показы­вает большие достижения в естественных и гуманитарных науках, названы имена известных ученых Бурятии и Сибири. Особо подчер­кивается возрастающая роль науки в социально-экономическом и культурном развитии страны и ее регионов.

В 60-80-е гг. увидели спет интересные работы, посвященные во­просам формирования кадров интеллигенции в Бурятии и в нацио­нальных районах Сибири, И.А. Соктоева., К.Х. Халзанова и И И. Осинского. В книге И А . Соктоева кратко освещается деятельность бурятской партийной организации но формированию кадров интел­лигенции начиная с 1923 до 1937 г. в Бурятии. Книга опубликована в 1961 г. в г. Улан-Удэ, особое внимание уделяется деятельности пар­тийных организаций, но мало показана работа советских органов, комсомольских и профсоюзных организаций по формированию кад­ров интеллигенции к республике.

В 1965 г. в Москве в издательстве «Мысль» вышла небольшая ра­бота К.Х. Халзанова, посвященная формированию кадров нацио­нальной интеллигенции в автономных республиках Сибири. Целью п о й брошюры являлось освещение процесса формирования и разви­тия кадров интеллигенции в автономных республиках Сибири. Она написана на конкретно-историческом материале в историко- сравнительном плане. В работе уделяется больше внимания форми­рованию интеллигенции в Бурятии в годы советской власти. В рабо­тах и И.А. Соктоева и К.Х. Халзанова освещается создание интелли­генции (научной, учительской, сельскохозяйственной, инженерно- технической) в тесной связи с экономическим развитием Бурятии и других автономий Сибири. Подчеркиваются трудности и особенно­сти формирования национальной интеллигенции. Работы выполнены под влиянием административно-командной системы управления страной. Процесс формирования был болсс сложным и трудным, бы­ли ошибки и пересчеты, что в должной мере не показано. События, связанные с началом формирования и становления, освещаются в основном в положительном ракурсе.

147

Проблемы формирования, развития и возрастания роли интелли­генции в национальных районах Сибири освещены шире и глубже в работе И.И. Осинского, состоящей из 3 частей, посвященных отдель­ным периодам. В первой освещается процесс формирования интел­лигенции, во второй — развитие интеллигенции, в третьей - возраста­ние ее роли в совершенствовании ситуации. Они изданы в 1984-1986 гг,, первая опубликована в Иркугске (1984), вторая и третья в Москве (1985-1986). Книги написаны на большом фактическом материале с выводами и обобщениями, носят исследовательский характер. Во­просы формирования и развития интеллигенции рассматриваются r тесной связи с социально-экономическим процессом, состоянием культуры и общественно-политической жизнью в национальных рай­онах Сибири. Особое внимание уделяется формированию и развитию интеллигенции в Бурятии. Книги написаны в историко-философском плане, живо, художественно, читаются легко и с интересом. Одно­временно в работах чувствуется влияние времени 70-80-х гг.

Ряд работ, брошюр и статей С. Г. Дутаров, С.С.Дмитриев, Г.А.Тармаев, Г.Ц.Молонов, М.Н.Мангадаев, Н.В.Языкова, Э.Ц.Жалсанова и др. посвятили вопросам народного образования. В 1974 г. состоялась научно-практическая конференция, посвященная 40-летию Бурятского государственного педагогического института имени Доржи Банзарова. На конференции с интересными докладами и сообщениями выступили И.А. Батудаев, М.П. Хабаев, П.П. Егунов и др. В работах раскрываются основные проблемы истории создания и развития педагогического института.

В 1999 г. в Улан-Удэ издана книга И.И. Осинского «ALMA MATER» о Бурятском государственном педагогическом институте и университете. В книге освещаются вопросы создания и развития Бу­рятского педагогического института. Два агропединститута, подчи­нявшихся тогда двум ведомс твам (наркомпросу и наркомзему СССР), рассматриваются в тесной связи с социально-экономическим и поли­тическим положением, отсталостью культуры в Бурятии. Подчерки­вается, что создание этих институтов явилось основой становления высшей педагогической школы в республике.

Интересны материалы, посвященные институту в годы Великой Отечественной войны и послевоенные 40-е и 50-е гг. Подчеркивает­ся, что после окончания страшной войны возникли новые трудности и задачи и они в целом успешно решались.

148

Третья глава посвящена 1960-1985 гг., где указаны качественные изменения преподавательского состава, расширение материальной базы института, большие перемены в учебном процессе и успехи в области научного исследования, связи БГПИ со школами республи­ки. Следующие годы - это период перестройки и перехода к рыноч­ным отношениям.

Книга И.И. Осинского представляет большой научно- практиче­ский интерес, написана на принципе историзма, современных дости­жений отечественной исторической науки.

В 1998 г. опубликована очень интересная работа С.В. Калмыкова и В.М. Пыкина «Бурятский педагогический институт. Ректоры». В книге показана научно-педагогическая деятельность каждого ректора- от первого М. 11. Хабаева до действующего ректора университета С.В. Калмыкова. В книге сделана удачная попытка оценить вклад каждого ректора в развитие пединститута, высшего образования в республике.

В 2000 г. издана работа Е.Е. Тармаханова и Г.Н. Богданова «Уче­ные из Боханского и Осинского районов Усть-Ордынского Бурятско­го автономного округа» (список докторов наук, профессоров и спи­сок кандидатов наук, доцентов но научным специальностям)». В пре­дисловии книги подчеркивается, что из Осинской и Идинской долин вышли более 50 докторов наук, профессоров, более 100 кандидатов наук. Многие работали и работают в Москве, Санкт-Петербурге, Киеве, Иркутске и других городах, большинство из них работали и сейчас работают в вузах, Бурятском научном центре, вносят огром­ный вклад в развитие науки и высшего образования в Бурятии.

Немало исследований по языкознанию и особенно по бурятскому языку провели Т.Л. Бертагаев, Д.А. Алексеев, В.И. Золхоев, Д.И. Бу­раев, У-Ж.Ш. Дондуков, В.И. Рассадин, Л.Д. Шагдаров и др. Инте­ресные работы по литературоведению опубликованы В.Ц. Найдако- вым. А.Б. Соктоевым, Г.О. Туденовым, М.И. Гулохоновым, М П. Хамагановым, А.И.Улановым, ряд книг, брошюр и статей по искус­ству издан В.Ц. 11айдаковой, И.И. Соктоевой, О.И. Куницыным и др.

Пока единственной работой по социальной структуре Бурятии до 1960 г. является монография К.Б-М. Митупова «Становление социа­листической социальной структуры Бурятии 1938-1960 гг.», изданная в 1986 г. в издательстве «Наука» СО АН СССР. Книга написана на основе новых данных, введенных в научный оборот впервые, осве-

149

щастся процесс становления социальной структуры Бурятии, особен­ности социально-экономического и культурного развития, анализи­руются количественный и качественный рост классов и социальных слоев, внутриструктурные изменения.

Весьма интересна монография Ю.Б. Рандалова «Изменения соци­альной структуры села национальных районок Сибири в условиях развитого социализма», изданная в Новосибирске в 1980 г. В ней ос­вещается социальная структура села национальных районов Сибири и охватывает 60-70-е гг. В монографии Ю.Б.Рандалова рассматрива­ются своеобразия исторического процесса формирования новой со­циально-классовой структуры села, основные тенденции изменения его социальной структуры, уделяется внимание освещению вопросов изменения в социально-культурных и социально-бытовых условиях жизни сельского населения национальных районов Сибири, в том числе и Бурятии. Монография выполнена в историко-философском плане.

На основе новых подходов рассматривается социально- экономи­ческое и культурное развитие Бурятии в 1946-1985 гг. в энциклопе­дическом справочнике «Республика Бурятия. Краткая хрестомат ия но истории республики. 1946-1997 гг.», изданном в Улан-Удэ в 1998 г. Авторами являются Б.В.Базаров, Ь.Б.Батуев, Jl.B.Kypac, Г.Л. Санжи­ев (ответ, редактор). Эта хрестоматия значительно расширяет источ- никовую базу изучения указанного периода. Сегодня достаточно ус­пешно занимаются вопросами социально-экономического и культур­ного развития Бурятии в 1946-1985 гг. молодые ученые Г.Д. Базаро­ва, В.Г. Саижиева, М.С. Антонова, Е.Е. Семенова, И.Ц. Хазагаева, И.Х. Бальхаеиа, А. Яковлев и др., которые опубликовали ряд бро­шюр, статей и тезисов, защитили кандидатские диссертации. Т.Б.Григер успешно работает над вопросами экологии и природо­пользования в Бурятии.

Росту молодых кадров - историков способствуют Диссертацион­ные советы по истории при Институте буддодогии, монголоведения и тибетологии СО РАН и Бурятском государственном университете.

Из краткого историографического анализа опубликованной лите­ратуры по вопросам социально-экономического и культурного разви­тия Бурятии в 1946-1985 гг. следует, что сделано немало историками, социологами и экономистами. Тем не менее многие вопросы рас­сматриваемого периода истории Бурятии ждут более глубокого ис­

150

следования на основе последних достижений отечественной и зару­бежной обществоведческой науки, новых данных, исходя из катего­рий объективности, реализма и плюрализма. Ждут углубленного ис­следования вопросы места и роли человека в ходе модернизационных явлений аграрного индустриального развития в 40-70-х гг., урбаниза- ционных процессов, формирования городского образа жизни Буря­тии. Рассматриваемый период в истории страны и республики зани­мает весьма важное место, ибо стал поворотным моментом в судьбах всего многонационального народа огромной державы. Обращаясь к этому этапу исторического развития, необходимо отметить значи­тельные достижения советской школы гуманитарной науки. Однако новые общественно-экономические и политические условия диктуют поиск новых методов и теоретического осмысления событий 11 поло­вины XX в. Сегодня насущным становится разработка проблем, в центре которых находился бы человек, его взаимоотношения с обще­ством и государством; сложная паутина отношений е другими людь­ми; его место и роль в национальной и социально-демографической общностях; положение его в созданных им самим и навязанных ему политиками мифов, смыслов и значений, процессах, идущих в доме, городе, селе, республике, регионе, стране и мире в целом. Это воз­можно только при условии объединения усилий всех ученых- гуманитариев, достижений мировой науки. В исследованиях следует более шире и подробнее показать деятельность человека. Необходи­мо освободиться от политической и идеологической зашоренности, показать наше прошлое во всем его многообразии, в тесной связи с историей страны. Современные исследования должны исходить из приципов преемственности и историзма в их органическом сочета­нии с трудами, опубликованными в предыдущие годы. Надо уделить серьезное внимание совершенствованию понятийного аппарата, ко­торый играет важную роль в процессе исторического познания.

Источники и литература1. Ватоцыренов В.Б.. Лубсанои Д.Д. Отечественная историография Курятин. -

Улан-Удэ. 1980.2. Чимитова Д.К. Отечественная историография социально-экономических и

культурных преобразований 1920-1930 гг. Буря сип и Якутской АССР - Ир­кутск, !994.

3. Kypnc Л.М. Октябрьская революция п Сибири 1917 -середин а 1918 гг. в оте­чественной исторической литературе и источниках. - Улан-Удэ, 1995.

4. Историография Советской Сибири - Новосибирск, 1972; Историческая наука в Сибири за 50 лет (основные проблемы истории Советской Сибири - Ново­сибирск, 1972.

5. Гущин Н.Я„ Московский А.С., Соскин В.Л. Историография Сибири (совет­ский период). - Новосибирск, 1980.

6. Петрушин Ю.А. Историография общественно-политической жизни Сибири сер. 1950-х - начало 1990- х гг. (методологический аспект). - Иркутск, 1995.

7. Санжиев Г.Л. Исторические исследования // Гуманитарные исследования в Бурятии. Улан-Удэ: Изд. БНЦ, 1987.

8. Рабочий класс Сибири в период упрочения и развития социализма. - Новоси­бирск: Наука. 1984 г.

9. Рабочий класс Сибири 1961-1980 гг. - Новосибирск: Наука, 1988.10. Окладников А.П., Алексеев В.В. Сибирь // Развитие советской исторической

науки, 1970-1974.-М ., 1975.11. История Бурятской АССР. Т.2. - Улан-Удэ, 1959.12. Хомхолов Б.Х. Советская Бурят-Монголия в единой семье народов СССР.

Улан-Удэ, 1958.13. Шнипер Р.Н. Развитие хозяйства и подъем материального благосостояния

трудящихся Бурят-Мон гольской АССР - Улан-Удэ, 1957.14. Буянтуев Б.Р., Раднаев Г.Ш. Советская Бурят-Монголия (экономико­

географический обзор). - Улан-Удэ, 1957.15. Раднаев Г.111. Народнохозяйственный комплекс Бурятской АССР. -

Новосибирск: Наука, 1979.16. Алексеев М.Л. Капитальное строительство Бурятской АССР. - Улан-Удэ,

1981.17. Шулунов Ф.И. Формирование промышленности в Бурятии и ее развитие в

послевоенный период. -Улан-Удэ, 1978.18. Продайвода К.М. Индустриальная поступь Бурятии. - Улан-Удэ, 1974.19. Туйск А.Г. Новый подъем народного хозяйства Бурят-Монголии. - Улан-Удэ.

1956.20. Тармаханов Е.Е. Промышленность и рабочий класс Советской Бурятии

(1938-1958 гг.). - Новосибирск: Наука, 1979.21. Рабочий класс Бурятии (1917-1985).-Иркутск, 1999.22. Балдано М.Н. Промышленное развитие Республики Бурятия в 1960-1985 гг. -

Улан-Удэ, 2000.23. Балдано М.Н. Индустриальное развитие Бурятии (1923-1991 гг.): достижения,

издержки, уроки. - Улан-Удэ, 2001.24. Санжиева Т.Е. Электрификация Советской Бурятии (1923-1983 гг.). - Улан-

Удэ, 1988.25. Санжиева Т.Е. Топливно-энергетический комплекс республик Сибири и его

влияние на их социально-экономическое развитие. 1960-1985 гг. - Улан-Удэ, 1996.

26. Бирюков В.Г. Создание и перспективы развития топливно-энергетической ба­зы в Бурятской АССР. - Улан-Удэ, 1981.

27. Цыренова Д.С., Павлов И.Т. Научно-технический прогресс как фактор соци­ально-экономического развития региона. - Улан-Удэ, 1988.

152

28. Горлов В.М.. Борисов Г.О., Сангалиев З.Г. Экономика ГЭК в условиях ры­ночных отношений. - Улан-Удэ. 1994.

29. Хабалов H.T. Развитие топливно-энергетического комплекса в Восточно- Сибирском регионе 1965-1985 гг. - Улан-Удэ, 1998.

30. Халбаев М.Н. Индустриальное развитие национальных районов Сибири (1959-1970 гг.). - Новосибирск: Наука. 1978.

31. Карачаков Д-М. Индустриальное развитие и формирование кадрового потен­циала национальных районов Сибири: исторический опыт и уроки. 1961-1985 гг. - Абакан. 1998.

32. Рабецкая З.И. КПСС - организатор борьбы за ускорение темпов научно- технического прогресса в промышленности Восточной Сибири в период раз­витого социализма (1959-1970 гг.). -Иркутск, 1977.

33. Саункин А.А. Партийные организации Восточной Сибири в борьбе за интен­сификацию сельскохозяйственного производства (1959-1971 гг.). - Иркутск, 1977.

34. Халбаева М.М. Бурятия в 1960-1990 гг: тенденции и противоречия социаль­но-экономического развития.-У лаи-Удэ, 1999.

35. Зайцева Л.А. Сельское хозяйство Бурятии (1930-1950 гг.) - Улан-Удэ, 1996.36. Крестьянство и сельское хозяйство Сибири в 1960-1980 гг. - Новосибирск,

1991.37. Базаров В.Б. Укрепление материально-технической базы сельского хозяйства

в годы восьмой иятилетки. - Улан-Удэ, 1971.38. Базаров В.Б. Партийные организации в борьбе за развитие сельского хозяйст­

ва 1965-1970 гг. - Улан-Удэ. 1973.39. Галданов Ц.Б., Саганов В.Б, Сельское хозяйство Бурятии на пути интенсифи­

кации. - М.. 1984.40. Социальное развитие села Бурятской АССР /Отв. ред.Ю.Б. Рандалов. - Улан-

Удэ, 1989.41. Ринчинов Е.Р. Социально-экономическое развитие села Бурятии. - Улан-Удэ,

1993.42. Развитие производительных сил БурАССР: проблемы и поиски. - Улан-Удэ,

1988.43. Раднаев Б.Л. Транспорт Бурятии: проблемы развития и размещения. - Ново­

сибирск. 1979.44. Хозяйство, культура и быт эвенков Бурятии. - Улан-Удэ, 1988.45. Власов Г.П. История хозяйственного освоения региона Байкало-Амурской

магистрали (1970-1989 гг.). - Иркутск, 1999.46. Елаев А.А. Бурятия: путь к автономии и государственности. - М., 1994.47. Еласв А.А. Бурятский народ: становление, развитие, самоопределение - М.,

2000.48. Культура Бурятии в условиях развитого социализма (в процессе взаимодей­

ствия с культурами других советских пародов). - Улан-Удэ, 1983.49. Базаров Б.В. Общественно-политическая жизнь в 1920-1950 гг. и развитие

литературы и искусства. - Улан-Удэ, 1995.50. Беликов В.В. Повышение культурно-технического уровня рабочего класса

Бурятии в период развитого социализма. - Улан-Удэ, 1988.

153

51. Мохскчкго М. 13. Прогресс науки в Бурятии. Улан-Удэ, 1983.52. Союосв И.А. Формирование социалистической интеллигенции в Б у р я т ,

Улан-Удэ, 1961.53. Халзанон К.Х. Формирование кадров национальной интеллигенции и анщ.

номных республиках С ибири-М .: Мысль, 1965.54. Осинский И.О. Формирование социалистической интеллигенции у пародии

Сибири. - М. 1985.55. Осинский И.О. Возрастание роли интеллигенции в совершенствовании со­

циализма.-М .. 1986.56 Осинский И.И. ALMA MATER. - Улан-Удэ. 1999.57. Научный потенциал Бурятского госунивсрситета (аннотированный список

докторов и кандидатов наук) / Сост. Ц.З. Доржиев., Б.Ч. Хасарапов. - Улан- Удэ, 1999.

58. Учсные-исслсдовагели Бурятского института общественных паук СО РАН <к 75 -л ети т института) Библиографический справочник /Мод ред. В Ц. Найла- нова. - Улан-Удэ, 1997.

59. Калмыков С В., ПыкинВ.М. Бурятский педагогический институт. Ректоры. - Улан-Удэ, 1998.

60. Тармаханов Е.Е,, Богданов Г.11. Ученые из Боханского и Осипского районов Усть-Ордынского Бурятского автономного окру] а. - Улан-Удэ, 2000.

61. Митупов К.Б-М, Становление социалистической социальной структуры Бу­рятии 1938-1960 it . - Новосибирск: Наука. I960.

62. Рандалов Ю.Б. Изменения социальной структуры села национальных районов Сибири в условиях развитого социализма. - Новосибирск: Наука, 1980.

А.Д. Ульшжиеа

Конституционное развитие Монголии: вопросы историографии

История конституции любой страны отражает общую сложную, противоречивую судьбу соответствующей нации, ее нравственные, этические, политические и иные ценности. Сказанное можно в пол­ной мере отнести к такой стране как Монголия, в которой, как и в других бывших социалистических странах, осуществляется сейчас переход от социалистической модели развития к новой, основанной на рыночных отношениях.

Научный анализ исторических событий, критическое осмысление прежних представлений, касающихся конституционно-правового развития данной страны, являются одной из необходимых иредлосы-

154

лок и составных частсй всего процесса обновления жизни монголь­ского общества. В указанной связи возрастает роль исследований как самой реальной истории монгольской конституции, так и истории трактовки этой реальной истории в юридической науке.

Развитие монгольского конституционного законодательства пока еще не получило достаточно глубокого и полного освещения в науч­ной литературе.

Среди работ, связанных с этой темой, следует, прежде всего, от­метить коллективный труд российских и монгольских авторов «Ис­тория Монгольской Народной Республики» (М., 1954, 1967, 1983), охватывающий многовековую историю монгольского народа. От­дельные аспекты конституционной истории Монголии затрагиваются в монографических исследованиях историков, политологов, эконо­мисток. Среди них можно выделить труды С.К.Рощина «Политиче­ская история Монголии (1921-1940гг.)» (М., 1999), В.В. Грайворон- ского «Современное аратсгво Монголии: социальные проблемы пе­реходного периода (1980-1995)» (М., 1997), Г.С.Яскиной «Монголия. Смена модели развития (политические и экономические реформы)» (М .Л994), Ш.Г.Надирова «Цеденбал. 1984 год» (М., 1995), В.Ц. Ган- журова «Россия-Монголия (история, проблемы, современность)» (Улан-Удэ, 1997), Ц.Намсараи «Социалистическая надстройка в стра­нах, миновавших капитализм (на опыте МНР)» (М., 1976) и Б.Ширендыба «История Монгольской народной революции 1921 го­да» (М., 1971), М. Санждоржа «Ардын торийн туух» (Улаанбаатар, 1974), Ж.Болдбаатара (в соавторстве с Д.Лундээжанцаном) «Монгол Улсын тер, эрх зуйн туухэн уламжлал» (Улаанбаатар, 1997).

В конце прошлого - начале нынешнего столетия был осуществлен ряд диссертационных исследований, касающихся вопросов консти­туционного развития Монголии. Среди них можно выделить работы Ц.Г'анбата «Политическая культура монгольского общества в услови­ях обновления» (Автореф. дне. ... канд. филос. наук. М., 1991), Д.Дашпурева «Этапы модернизации современного монгольского об­щества: социально-философский анализ» (Авгореф, дис. ... д-ра фи­лос. наук. М., 1995), Г.Чулуунбаатара «Монгольский вариант восточ­ного пути развития: в поисках новых теоретике - методологических подходов» (Автореф. дис. ... канд. филос. наук. М., 1993), Н. Дашзэ- вэга «Формирование условий перехода к интенсивному типу эконо­мического роста в Монголии» (Автореф. дис. ... канд. экон. наук. М.,

155

1992), Е-Довчипа «Политическая культура и становление демократии в Монголии» (Автореф. дис. ... канд. полит, наук. СПб., 1999), Б.Дашдэмбэрэла «Специфика формирования политической системы Монголии» (Автореф. дис. ... д-ра полит, наук. (Ph. D.). - Улаанбаа­тар, 2000), В.Нацагдоржа «Экономический кризис в Монголии и про­блемы перехода к рынку» (Автореф. дис. ... д - ра экон. наук. Ново­сибирск, 1995).

Сравнительно немногочисленны труды отечественных правове­дов, в которых исслсду.тся монгольское конституционное законода­тельство, его история. Монографические, диссертационные работы по данной проблематике написаны в основном в советский период, с позиций господствовавших в то время концепций и оценок, однако они сохраняют научную ценность, поскольку в них обобщен и систе­матизирован большой фактический и юридический материал, сфор­мулирован ряд значимых выводов.

Из книг этого плана следует назвать труды А.Х. Ма.хлепко «Госу­дарственный строй Монгольской Народной Республики» (М.,1955).B.В.Чиркина «Основы государственного права Монгольской Народ­ной Республики» (Свердловск, 1957), «Формы государства, переход­ного к социалистическому типу» (М., 1966), «Революционно- демократическое государство современности» (М., 1984), М.И. Ку­кушкина «Представительные органы государственной власти МНР в механизме народовластия» (Иркутск, 1984).

Весьма узок круг диссертационных исследований ученых - юри­стов, посвященных конституционному развитию Монголии. К их числу относятся, в частности, диссертационные работы М.Я. Линды «Образование и государствен но-правовое развитие Монгольской На­родной Республики» (Автореф. дис. ...канд.юрид.наук. Л., 1958) и А.Д.Улымжиева «Образование Монгольской Народной Республики и се государственно-правовое развитие (1921-1960 гг.)». (Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Л., 1989).

Проблемам эволюции государственно-правового строя Монголии посвящен ряд книг и диссертационных исследований монгольских ученых - правоведов. В их числе такие работы, как «ЬПМАУ-ын тер, зрхийн ундэе» (редакторы Э.Двирмед и Г.Совд, Улаанбаатар, 1966), труды Б.Чимида и О.Амархуу «Ардын тер» (Улаанбаатар, 1981),C.Жалам - Лажа на «Ардын хувьегалт тернии хууль тогтоох уйл ажиллагааны ундеэн чиглэл (1921-1940)» (Улаанбаатар, 1967).

156

С.Наранирэла «Хуиий эрх, емгеолол» (Улаанбаатар, 1998), Ц.Сарантуяа «Термин еронхий онол» (Улаанбаатар, 1998), книга «Монгол улсын тор, jpx зуйн ундэс» (редактор Т.Сэнгэдорж, Улаан­баатар, 1998), монографии Г.Совда « Монгол улсын ундсэн хуулийн цэцийн тухай хуулиудын тайлбар: судалгаа, хэрэглмний» (Улаанбаа- тар, 1999), С.Жанцана «Шуух засаглал» (Улаанбаатар, 1999), Д. Лун- дээжанцана «Монгол Улс дахь терийн эрх мэдлийн хуваарилалт» (Улаанбаатар, 2001).

Много заслуживающих внимания научных положений высказано в диссертационных работах Ж. Амарсанаа «Сравнительный анализ международного и внутригосударственного права в области прав че­ловека» (Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. Улаанбаатар, 2000), Д.Ьаярсайхана «Государственный суверенитет Монголии: конститу­ционно-правовые проблемы» (Автореф. дис. ... канд юрид. наук. Улаанбаатар, 1998), Д.Лундээжанцана «Разделение властей в Мон­голии: теоретическая и практическая постановка вопроса» (Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. (Sc. D.). Улаанбаатар, 2000), С. Нарангэрэла «Основные проблемы уголовного права Монголии в XX веке (Общая часть)» (Реферативный доклад о трудах на соискание ученой степени д-ра юрид. паук (Sc. D.). - Улаанбаатар, 1999), Г. Совда «Уголовная ответственность: проблемы традиции и обновления (на материале Монголии)» (Автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. - Улаанбаатар, 1992), Д. Солонго «Теоретические и практические проблемы совершенство­вания конституционного контроля в Монголии» (Автореф. дис. ... д- ра наук (Ph.D.). - Улаанбаатар, 2000).

Вопросы развития конституции Монголии затрагиваются в ряде статей российских и монгольских ученых, например, Д Л . Златополь­ского «Очерк о новых конституциях в странах Восточной Европы и Азии (1989-1992)» в книге «Новые конституции стран Восточной Ев­ропы и Азии (1989-1992)» (М., 1996), И.Алебастровой «Основной Закон Монголии (Конституция)» (Право и жизнь. Независимый на­учно-популярный журнал. 1993. № 3. С.45-49), А.Д. Ульшжиева «Из истории разработки и принятия Конституции Монголии 1992 г.» (Ак­туальные проблемы юридической науки и практики. Сборник науч­ных статей преподавателей и аспирантов юридического факультета В ГУ. - Улан-Удэ, 2001. С. 13-18), Б.Чимида «Монгол Улсын Ундсэн хуулийн узэл баримтлал» (Шинэ толь, - Улаанбаатар, 1995. - № 4. С.4-16), Т.Сзнгэдоржа «БНМАУ-ын социалист терийн хогжлийн

157

асуудал» (ШУА-ийн мэдээ. - Улаанбаатар, 1986. - № 2. С. 70-80), «Дэлхийн улсуудын Ундсэн хуульт еспы хвгжил, моп чанар, онцлсч у, (Монгол Улсын Ундсэн хуулийн узэл баримглалыи асуудал. Товхи- мол I. Улаанбаатар, 1999. С.3-20), Ы.Жанцана «Ундсэн хуулийн цац ба Уидсэп хуулийн узэл еанаа» (Ш ию толь. - Улаанбаатар, 2000. - №31. С.56-58).

Тема конституционной истории Монголии получила отражение « грудах западноевропейских и американских ученых, а также в пуб­ликациях, вышедших в свет в ряде азиатских стран, однако специ­альных крупных исследований в этой области пока еще нет. Наи­больший интерес, на наш взгляд, представляют следующие работы; Bawden Ch. Modem history of Mongolia. L., 1968; Elleman B. Secrel Sino-Soviet negotiations on Outer Mongolia. 1918-1925. - Pasific Affairs, 1993-1994. v. 66, № 4; Dashpurev D. Mongolia: Revolution and independence. 1911-1992. New Delhi, 1993; Dashpurev D.. Soni S.K. Reign of terror in Mongolia. 1920-1990. -N e w Delhi, 1992; Lattimore О Nationalism and Revolution in Mongolia. - N.Y., 1955: Lattimore O. Nomads and eomissars. Mongolia revisited. - N.Y., 1962; Rupen R. Mongols o f the twentieth century. Parts 1-2. Indiana University. Bloomington, 1964; Rupen R. How Mongolia is really ruled. A political history o f the Mongolian People's Republic. 1900-1978. Stanford University, California, 1979.

Таким образом, опубликовано немало интересных работ, в кото­рых получил отражение опыт подготовки и принятия конституцион­ных актов данной страны, рассмотрено их содержание, показаны об­щие черты и особенности. Это свидетельствует о большом интересе ученых к широкому комплексу вопросов, связанных с развитием монгольского конституционного законодательства.

Вместе с тем, анализ имеющейся научной литературы показывает, что остаются пока еще недостаточно исследованными конституцион­ное отражение эволюции формы монгольского государства, начиная с победы революции в 1921 г. до наших дней; ряд иных вопросов конституционного развития Монголии с учетом их сложной соци­ально-правовой природы, связи с общественным развитием; требует углубленного изучения проблема периодизации конституционной истории страны.

Исследование истории монгольской конституции остается весьма актуальным, имеет большое политическое, научное и практическое значение.

158

И.С. Дсшбиева

Российская историография оЧ ингис-хане (1970-1990-е пг.)

Изучение в отечественной историографии жизни и деятельности Чингис-хана, Монгольской истории XII-XIII вв. неоднократно стано­вилось предметом исследования многих ученых. Походы Чингис­хана стали главным содержанием мировой истории ХП-ХШ вв. Ак­туальность проблематики остается. Уточняются позитивные и нега­тивные факторы вклада монголоязычных народов в мировую исто­рию, тем более то, что сегодня народы наиболее остро ощущают свою взаимосвязь и самостоятельную ценность.

Сама личность Чингис-хана - создателя мощной империи, не имеющего себс равных по величине в мировой истории - вызывает огромный интерес у современников. Для Монголии период XII - XIII вв.? несомненно, является периодом подъема государства, когда «варварская» система управления государством Чингис-хана стала на несколько порядков выше, чем в высоко цивилизованных государст­вах мира гой эпохи. Экзополитарные формы государства Чингис­хана были направлены на эксплуатацию более развитого населения, чем кочевники. Нужно сказать и о негативной и для самих монголов стороне завоеваний: обнищание аратов, разорение простых монголь­ских семей, демографический кризис и др. В самой Монголии, в ее социально-экономическом развитии не произошло каких-либо зна­чимых изменений. Кочевое скотоводство осталось основной формой производственной деятельности.

Советская историография завоеваний Чингис-хана приводит множество фактов о жестокости завоевателей, о демографическом кризисе населения па захваченных территориях и т.д. и т.п. Но не нужно забывать, в какое время происходили данные события. Жесто­кость завоевателей любых народов ужасна. По этому поводу еще БЯ. Владимирцов писал: «Как бы пи были гениальны его способности, Чингис был сыном своего времени, сыном своего народа, поэтому его и надо рассматривать действующим в обстановке своего века и своей среды, а не переносить его в другие века и другие места земно­го шара»1.

По сведениям Л.Н. Гумилева? монголов было ничтожное количе­ство по сравнению с противниками (Монголия и не могла распола­гать значительными людскими ресурсами, являясь страной с невысо­кой плотностью населения и неплодородной землей), тем более, про­двигаясь вперед, они все дальше удалялись от своих земель". Союз­никами завоевателей выступали армии с захваченных территорий. Петь и еще одно интересное обстоятельство. Д. Зенин показывает на примере завоеваний Чишис-ханом Хорезма и Китая, что «...во всех кампаниях монголы приходили в чужие земли как союзники одной из сторон, включившись во внутриполитическую борьбу»3, но Чингис­хан «...смог перешагнуть рубеж, отделяющий наемника от завоева­теля»4.

С помощью введения особого коэффициента под названием КИН (коэффициент интенсивности набегов) для отражения количествен­ной стороны вреда монгольского вторжения на Русь А. Астайкип пришел к следующему выводу: «...урон, нанесенный набегами, был явно недостаточен для того, чтобы остановить процесс жизнедея­тельности на Руси. По его вполне хватило на то, чтобы до сих пор русские поминали «поганных татар»5, « ...у историков объяснение всех бед и проблем России, как и всех других государств Средневе­ковья, страдавших от междоусобиц, исключительно воздействием внешней силы. Надо сказать, что иранская или китайская историо­графия пострадала не менее чем Русь, от определенного господства чужеземной силы - монголов - на протяжении 100-200 лет. Однако нигде традиция списывания внутренней конфликтности государства на «врагов» не приобрела столь большого размаха, как в России...»*’. Но есть и противоположное мнение: «...монгольское нашествие па Русь - это не единичный акт. а непрерывный длительный процесс, приводивший страну к истощению, обусловивший ее отставание оч ряда других европейских стран, развивавшихся в более благоприят­ных условиях»7.

Как бы ни старались историки объективно освещать «белые пят­на» истории, время накладывает на их утверждения свой отпечаток (идеология, политические запреты и т.д.). Поэтому оценки событий изменяются. Сегодня ученые пытаются создать по возможности бо­лее полную картину исторических событий, придерживаясь принци­пов научности и объективности. Но в данном случае существует опасность впадания из одной крайности в другую: от недооценки ро­

160

ли Чингис-хана н его государства в мировой истории до чрезмерного преувеличения его значения. Так, в Монголии создался фактически государственный культ Чингис-хана. Этому в немалой степени спо­собствовало и признание ЮНЕСКО Чингис-хана человеком тысяче­летия. Какие бы ни приводились жестокие факты завоевания Чингис­хана, для самого монгольского народа он был и остается крупнейшей фигурой монгольской истории. Его деятельность носила прогрессив­ный характер: объединив разрозненные монгольские племена, создав единое государство, он вывел Монголию на мировую арену.

Согласно пассионарной теории Л.Н. Гумилева, монголы XIII в. находились на акматической фазе, т.е. фазе наибольшего подъема пассионарности, чем и обусловлена политическая активность монго­лов. Но в современной науке существует теория «смягчения соци­альных противоречий», объясняющая причину завоеваний Чингис­хана. Объединив монгольские племена. Чингис-хаи лишил нойонов способа обогащения за счет междоусобных войн, кроме того, многие нойоны оказались отстраненными и от управления государством, т.к. он в числе своих нукеров имел и не знатных по своему происхожде­нию. Сказывались и особенности общественно-экономического раз­вития монгольского общества, которое обладало ограниченной эко­номической базой, не удовлетворявшей возрастающие потребности народа. Во избежание недовольства Чингис-хан направил свой народ сначала па Китай, а затем в Среднюю Азию (т.е. в земледельческие и ремесленные центры), тем самым обеспечив кочевникам шанс на обогащение.

Но наличие государственности у монголов остается еще под вопросом. Так. Т.Д. Скрыниикова отмечает, что Монголия XIII в. не представляла собой государства, т.к. признаки государственности: принцип территориального деления, специальный административный аппарат для сбора регулярных податей, управленческий аппарат и публичная власть, отделенные от народа, - «еще не имели места в монгольской средневековой потестарпо-политической культуре»8, определяя ее как «предгосударство»'>. А армия Чингис-хана XIII в. «превратилась в постоянный военно-грабительский институт»10. Е.И.Кычанов дает следующую характеристику: «Военно- админист­ративная по форме ранняя государственность монголов начала XIII в. сложилась в милитаристское государство как организованная воен­ная сила...»11.

161

Сегодня в отличие от прошлых десятилетий активно присутствуй в науке направление исторической мысли - евразийство. В последние годы издан ряд трудов евразийцев по монгольской теме, где империя Чингис-хана была признана первым евразийским образованием; «...Впервые евразийский культурный мир предстал как целое в им­перии Чингис-хана, правда, быстро разлившейся за пределы Евразии. Монголы формулировали историческую задачу Евразии, положив начало ее политическому единству и основам ее политическою строя»1*, переняв роль Рима и Византии, объединительниц культур Запада и Востока.

800 лет отделяют от нас эпоху Чингис-хана, когда его военные по­ходы всколыхнули весь мир, и до сих пор историки не могут прийти к однозначной оценке деятельности Чингис-хана.

Дня самих же монголов это был существенный прогресс, качест­венно новая ступень развития. Монгольский народ, немногочислен­ный по своему составу, установил господство над государствами, имевшими огромные различия в характере хозяйства и уровне разви­тия. И этот факт послужил рождению разных взглядов на это явле­ние, начиная от придания ему названия «искусственный конгломерат внутренне непрочной империи» до «гигантского континентального государства..., но вполне способной к динамическому развитию и культурной конкуренции»13.

Примечании1. Влалимирцов Б.Я. Чингисхан. - Улан-Удэ, 1995. - C.I03.2. Гумилев Л.Н. «Меня называют евразийцем...» // Наш современник. - 1991. -

№ 1 .-С . 134.3. Зснин Д. Реабилитация Чиигисхапова воинства // Азия и Африка сегодня. -

1994.-ЛЬ 5 . - С . 35.4. Гам же. С. 35.5. Астайкин А, Летописи о монгольских вторжениях па Русь; 1237-1480 /•'

«Арабески» истории. Вып. 3-4. «Русский разлив». — Т. 1. - С. 540.6. Там же. С. 457.7. Чсрепнмн Л.В. Мопголо-татары на Руси (XIII в.) // Татаро-монголы в Азии и

1-иропс. -М ., 1977. - С . 206.8. Скрышгикоьа Т.Д. Харизма и власть в нюху Чингис-хана. - М., 1997. С.38.9. Там же. С. 49.10. Там же. С. 39.11. Кычанов К.И. Жизнь Гемучжииа, думавшего покорить мир. - М., 1973. С. 136.12. Евразийство. Опьп систематического изложения //В поисках своего пути:

Россия между Европой и Азией. 4. II - М.: Наука, 1994. - С. 166-167.13. Трубецкой Н.С Наследие Чингис-хана. - М.: Аграф, 1 9 9 9 .-С . 11.

162

ЛЮДИ. СОБЫТИЯ И ФАКТЫ

С. В. ЕвдокимоваКак молоды мы были...

В этом году исполняется 45 лет с тех пор, как я и мои однокурс­ники переступили порог Бурятского государственного педагогиче­ского института, которому было тогда всего 25 лег. Он был так молод...

С тех пор прошло много лет, многое стало стираться из памяти, становиться историей. Поэтому, считаю, необходимо отдать дань па­мяти тому времени, когда мы учились в институте.

Год поступления в институт (1957) совпал с очень важным собы­тием в жизни нашей страны и мира - в Москве проходил междуна­родный фестиваль молодежи и студентов. Мы сдавали вступитель­ные экзамены и в свободное время слушали радио и читали газеты... Тогда мы многое узнали о других странах...

Но вот экзамены закончились. Волнительным был момент зачис­ления в институт. Конкурс был большой, зачисляли тогда, в первую очередь стажистов, солдат, отслуживших в армии. Поступивших вы­пускников школ было немного, была обширной география посту­пивш их- от Сахалина и Чукотки до Молдавии и Германии...

Прошло почти 45 лет с тех пор, как мы, абитуриенты 1957 года, влились в коллектив Бурятского государственного педагогического института. Студенческая жизнь заворожила и закрутила нас, она бы­ла для нас всем - смыслом жизни, домом, семьей, счастьем, надеж­дой... Мы любили свою альма матер и отдавали ей все - время, силы, умения, энергию, немудреные таланты...

Вот уже 40-й год я работаю на том факультете, который когда-то окончила. За это время сменилось много поколений молодежи, меня­лась страна, жизнь, идеология. Шла и идет эта вечная борьба «отцов и детей». Но студенческая жизнь была и остается тем неповторимым этапом в жизни каждого, кто сидел в студенческих аудиториях.

163

За 45 лет жизни в институте (а иначе не назовешь наше пребыва­ние в нем) виделось многое. Он стал старше, превратился в классиче­ский университет. За эти годы сменилось 6 ректоров. Каждый из них внес свой достойный вклад в развитие института. Чем-то недосягае­мым был тогда для нас ректор. Первым из них, с которым нам при­шлось иметь дело.был П.Н. Матхапов. Уже тогда мы см о ли оценить его скромность, понимание студентов, уважительное отношение к нам. Н.Д. Шулунов был воплощением интеллигентности и благого­вейного отношения к науке. С приходом ректора А.В. Никорова ук­репляется связь института со школами. И.А. Батудаев - благодатная «эпоха» во всем: при нем увеличился научный потенциал и контин­гент студентов, расширяется и улучшается материальная база... Грудное бремя перестройки пришлось на время ректорства Г.Д. Ба­саева. Настоящим устроителем, подвижником высшего образования в республике и в нашем вузе является С.В. Калмыков, благодаря кото­рому изменился статус института (он стал госуниверситетом), еще более ощутимой стала его популярность, изменились условия т руда.

Нам повезло учиться у достойных учителей. На историко- филологическом факультете (так тогда назывался наш факультет ) работали высокообразованные, интеллигентные, мудрые преподава­тели. Начало нашей студенческой жизни совпало с приездом из Мо­сквы и Ленинграда большой группы молодых ученых, недавно за­кончивших аспирантуры, защитивших диссертации. Многие из них работали (а иные и продолжают работать) на нашем факультете: то­гда это были кандидаты исторических наук Е.Е. Тармаханов, Д.Б.Улымжиев, Е.Т, Тимофеева и И.М. Тимофеев, Б.О. Гатанов, Е.И.Матханова, кандидат философских наук (единственный тогда в республике) В.И. Затссв, кандидаты филологических наук А.Б. Сок- гоев, Т.В. Еречнсва, Е.В. Баранникова, Б.В. Матхеев, С.Ш. Чагдуров. О.А. Нечаева, М.П. Хамаганов и др. Многие из них впоследствии стали докторами наук.

Выпускники столичных вузов и аспирантур, эти преподаватели слушали лекции у известных тогда ученых, авторов учебников, были эрудированными и полны желания передать знания студентам.

Благодаря им, свежая струя научной мысли постоянно витала над нами. Мы посещали научные кружки, выступали с интересными док­ладами на научно-практических конференциях, любили спорить.

164

Наши молодые преподаватели уделяли нам много времени, бывали с нами на всех мероприятиях, участвовали в соревнованиях и т.д.

Думается, занимались мы тогда более напряженно и увлеченно, чем нынешние студенты. Хотя такими ощ ущ ени ями может похва­статься каждое поколение. Вся атмосфера была насыщена духом творчества, стремлением к новым знаниям. Преподаватели развивали в нас любовь к избранным предметам.

Мы учились но «широкому профилю», т.е. готовились стать учи­телями истории, русского языка и литературы. Программа была на­сыщенной, работать, читать приходилось много. В библиотеках тогда не было свободных мест, была очередь на них. Все это говорит о той серьезности, с которой мы относились к учебе. Неподготовленным к семинару прийти было невозможно. Ведь историю нам читали и уже известные тогда ученые - И.Л. Асалханов, Р.Е. Пубаев, Н.Д. Шулу- нов, F,.M. Залкинд и др.

Для меня памятно отношение ко мне Е.И. Матхановой, которая читала у нас курс истории феодализма. Собранная, требовательная, эрудированная, справедливая, она была эталоном преподавателя. По­сле окончания института меня оставили работать на кафедре исто­рии, и я стала читать этот курс студентам. Это совпало с ее отъездом в Новосибирск. Очень многие годы позже нас с Евгенией Иосифов­ной связывала большая дружба.

Сильнейшее впечатление производили на нас лекции Н.П. Егуно- ва, читавшего курс истории средних веков. Имея большой опыт, он умел интересно выстраивать лекции и семинары методически. Нам было интересно с ним.

Респектабельностью, демократизмом, большим запасом научных знаний отличались лекции Е.Е. Тармаханова. Он уважал всех студен­тов, и они отвечали ему тем же.

Корректной, сдержанной, во многом педантичной запомнилась Е.Т. Тимофеева, преподававшая курс новой истории. Она очень вни­мательно относилась к каждому студенту. Ее образ, скромность, щедрость души, мудрый ум навсегда остались в благодарной памяти ее многочисленных, учеников.

Истинной радостью было присутствовать на лекциях А.Б. Соктое­ва. Он завораживал нас глубоким знанием своего предмета (читал зарубежную литературу), изящным стилем речи, красивыми манера­ми, внешним видом.

165

Человеком большой эрудиции и широкого кругозора была Т.В. Нремнсвц. Образованная, начитанная, она одаривала нас знаниями русской классической литературы. Хорошо знала и любила литера- туру, эмоционально читала стихи, любила петь романсы.

Невозможно было быть не готовыми на занятиях Н.М. Козулина, преподававшего нам весь курс русского языка. Это был завидный пример пунктуальности, аккуратности, четкости во всем, высокой требовательности и необычайной заботы о студентах.

Много можно говорить о том, как мы боготворили В.А. Абрамова. Это из его уст мы впервые услышали стихи С. Веснина, А. Фета, А.Ахматовой и др. Тогда это было большой смелостью, и мы любили его за это.

Нам повезло: мы учились у хороших преподавателей, многое нам дали кандидаты наук Г.К. Упхонов, П.И. Малофеев, А.А. Дуринов, А.П. Панчуков, Л.Т. Андреева, М М. Клочихина и многие другие. Мы обожали наших преподавателей - это был калейдоскоп удиви­тельных личностей, о них можно говорить бесконечно. Со многими из них мне и моим однокурсникам довелось работать, жизнь еще больше утвердила нас в мысли о том, что с главным в жизни - учите­лями, нам несказанно повезло.

Именно в период нашего студенчества был впервые введен инсти­тут кураторства. В нашей группе их было два: на младших курсах - А А. Арская (методика преподавания русского языка), на старших - С.Ш. Чагдуров (спецкурс по русскому языку). Они были очень вни­мательны к нам, интересовались всеми делами в группе, делились жизненным опытом, давали дельные советы. Между кураторами и студентами были отношения взаимной доверительности. Они были н курсе всех студенческих и личных дел, глубоко человечны. Помнит­ся, когда в группе была первая свадьба, то поздравить новобрачных пришла А.А. Арская, вместе с добрыми пожеланиями вручила им подарок - коробочку с чайными ложками (они хранятся н этой семье как реликвия до сих пор). Завораживал свосй энергией С.Ш. Чагду­ров, вовлекая нас во все общественные дела. Именно им мы благо­дарны за то, что у нас был дружный, сплоченный коллектив едино- мышленпиков.

Студенческие будни нашего поколения были очень разнообраз­ными. Все было в них. - и работа в колхозах, где мы лучше познавали друг друга в человеческом плане. Это была хорошая школа для соз­

166

дания коллектива. Выли встречи, вечера, смотры художественной самодеятельности, превращавшиеся в настоящие фестивали творче­ства и дружбы. Мног ие из нас были участниками городского моло­дежного ансамбля «Привет». В нем принимали участие студенты всех курсов. Вдохновителем, руководителем сто был ленинградец, участник Великой Отечественной войны, С.В. Калиоппи. С этим ан­самблем мы объездили всю республику и это тоже была школа вос­питания (коллективизма, ответственности, эстетики...).

Для проявления и развития творчества в институте тогда были скромные условия, но было огромное желание узнать и постичь мно­гое. К примеру, в институте было всего 1 пианино (рояль в актовом зале -- только для концертов), которое стояло в комитете комсомола. Молодой преподаватель музучилища В. Отоцкая учила владеть этим инструментом. Желающих было много, и желания тоже - учитель и ученики занимались с 7 утра, не говоря о выходных и праздниках. В результате многие научились играть на этом инструменте «для себя».

Гордостью института в наше время был академический хор, руко­водил которым А. Попов (тоже преподаватель музучилища). Ходили на репетиции с огромным удовольствием, пели классику на много голосов, изучали теорию (биографии композиторов). Так жаль, что это не стало традицией.

Надо признать, что кружками художественной самодеятельности руководили тогда настоящие подвижники своего дела - работали за мизерную плату, а часто и вовсе бесплатно. Но работали с душой, поэтому и остались в памяти.

Особенностью нашего времени была дружба между разными кур­сами и факультетами. Многочисленные соревнования во всех делах не мешали нам тесно контактировать. Так, пользовался большой по­пулярностью эстрадный ансамбль, в котором участвовали историки С. Евдокимова, Т. Баженова, физики Ч. Балдано, Г. Доржин, матема­тик Л. Чумакова, биологи - А. Гергесова, А. Игнатенко, спортфаков- цы В. Мунгалов и А. Штырев и др.

Очень популярен был драматический кружок, объединявший сту­дентов всех факультетов. Руководителем его был студент И. Ярнев- ский (позднее был преподавателем в нашем институте). Все решали коллегиально - репертуар, сценарий, распределение ролей, поиски реквизита, костюмов и т.д. Некоторые наши «артисты» из старше­курсников приглашались для участия в спектаклях Русского драма­

167

тического театра (П. Баталов, В. Коренев, В. Самойлов, Г. Клочихин и др.) Это свидетельство мастерства и популярности участников это­го кружка.

Большое внимание уделялось в наше время газетному делу. Ред­коллегия газеты «За педагогические кадры» во главе с редактором Л.Левченко была притягательным местом для студентов. Кстати, га­зета начала выходить в год нашего поступления в институт. В ред­коллегии газеты были и преподаватели, и студенты, все работали с огромным энтузиазмом.

Большой популярностью пользовалась факультетская стенная га­зета «Родник», уникальная по своему содержанию, объединявшая все творческие силы факультета. На нее равнялись другие факультеты, она имела большой резонанс. За подготовкой материалов часто заси­живались почти до утра. Газету всегда с нетерпением ждали, читали, активно помогали собирать материалы. На ее страницах было много полемики, конкурсов, стихов, эпиграмм, рисунков, шаржей, карика­тур. Всегда привлекали внимание серьезные статьи о студенческой жизни, ее проблемах.

Наше время совпало с комсомолом. При некоторой заорганизо­ванное™, надо признать, что и это тоже была школа воспитания. Комсомол для нас многое значил. Комитет комсомола был настоя­щим штабом всех дел в институте. Он аккумулировал всю деятель­ность студентов. Среди комсомольских вожаков были талантливые, умные, способные вести за собой молодежь, среди них - К. Казаков, И, Осинский, Б. Бужеев и др. На комсомольских собраниях решалось много жизненно важных вопросов. Активность была настолько вы­сокой, что иногда собрания длились по 2 вечера. Эти издержки не мешали нам жить, а иных студентов наставляли «на путь истинный» на всю жизнь.

Кроме учебы мы много трудились на субботниках, на заводах, по­могали ст роить общежитие № 2, учебный корпус № 2 и т.д.

Приметой нашего времени было постоянное шефство. Часто эти отношения перерастали в дружеские. Шефствовали всем институтом, и факультетами, и группами. Так, институт шефствовал над подвод­ной лодкой Тихоокеанского флота. Были часты поездки делегаций моряков в наш институт и, наоборот, студентов во Владивосток.

Историко-филологический факультет шефствовал над воинской частью ст.Дивизионная, над детской колонией и детским домом и т.д.

168

Были совместные вечера, диспуты, концерты и т.д. Вся республика знала о шефстве одной из групп историко-филологического факуль­тета (выпускники 1961 г.) над первой комсомольско-молодежной бригадой в республике (завод Электромашина). Шефство приносило добрые плоды: студенты помогали ребятам-рабочим в подготовке для поступления в техникумы, институты, проводились совместные вечера, встречи, собрания. Были и свадьбы. Так, бригадир Ю. Фи­липпов женился на одной из наших активисток Л.Кпевцовой (ныне работает в средней школе № 1 г.Улан-Удэ).

Формированию наших эстетических вкусов, профессиональных навыков содействовал литературный клуб «ИДИС» (истинные друзья изящной словесности), руководимый А.Б. Соктоевым. Клуб пользо­вался большой популярностью, на его заседания приходили студенты разных факультетов. Именно там «рождались» поэты.

Особо хочется вспомнить общежитие, оно было для нас не просто местом обитания, а реальным средоточием жизни, домом родным. Жили тогда в одном общежитии, часто в одной комнате, студенты разных факультетов и курсов, и это еще более укрепляло узы дружбы между факультетами. Отношение к общежитию было уважительным: в комнатах чисто, уютно. Студсовет был хозяином положения во всех делах. Он следил за порядком, организовывал рейды чистоты, совместные вечера, соревнования, коллективные выходы в театр, ки­но, на каток и т.д. Нельзя не вспомнить подвижников этого дела, председателей студкома - Ф. Красноярова (ФМФ) и Т. Ламухину (ИФФ).

Много занимались спортом, любили болеть за наши команды, много времени проводили на спортплощадках. Именно мы положили начало традиции, которая существовала в институте и городе долгие годы - участие в массовых физкультурных парадах в честь юбилеев республики, города и т.д. Это выливалось в масштабные зрелища, где студенты были главными участниками событий.

Большое значение в формировании нас как личностей, в приобще­нии к студенческим делам имела наша дружба со старшекурсниками. Мы любили слушать стихи наших поэтов М. Шиханова и В. Биль- душкинова, эпиграммы и карикатуры Ю. Дементьева, читать газет­ные статьи С. Цырендоржиева, слушать выступления Р. Гармаева (Байрона), Ф. Болонева, А. Паликовой, смотреть на сцене выступле­ния В. Коренева, В. Самойлова, П. Баталова и др.

169

Дружили и с теми, кто учился младше нас. В. Базаржапов, В. Из­майлов, Н. Овдина (Коробенкова), Л. Бородин, Г. Дементьева, П. Ка­лашников, С. Бимбаева, К. Соктоева, Н. Базарон, Л. Сохина, JI. Гап- хаев и др. - сейчас доктора и кандидаты наук, общественные деятели, заслуженные учителя, писатели, поэты, редакторы. Тесное общение со всеми делало нашу студенческую жизнь насыщенной и плодо­творной.

С полным правом можно утверждать, что демократизма тогда в студенческой жизни было гораздо больше. В нашем деканате (па 3 отделения - историческое, филологическое, бурятской филологии) ii те годы не было заместителей у декана. Всеми делами занимались общественные организации (комсомольское бюро, профбюро, студ- ком). Все шло своим чередом, в деканат студенты заходили редко, по большой необходимости. Это значит, что деканы хорошо руководили коллективом. За годы нашего обучения в институте их было 3: проф.А.А, Белоусов, доц. В.П. Тюшев и доц. М.Л. Хабаев. Особенно за­помнились последние; они любили студентов, заботились об их быте, были советчиками, наставниками. Именно благодаря им атмосфера жизни на факультете была доверительной, прекрасной.

Но самое главное в моей студенческой жизни - это мои друзья- од нокурспики. Несмотря на большую разницу в возрасте (самому старшему - 32 года, самой младшей - 16 лет), курс наш был очень дружным. Прежде всего все старались учиться. Ленивых, отлыни­вающих, пропускающих занятия среди нас не было. Не было случая, чтобы студенты получали по 2-3 «неуда», и задолженности тянулись до госэкзаменов. Учились мы прилежно. Поэтому не случайно все мои однокурсники стали достойными людьми.

Подавляющая часть нас связала свою судьбу с образованием. Так, почти всю свою трудовую жизнь работала 8 индустриальном техни­куме Л. Чултумова (Гармаева). Отработав свыше 30 лет преподавате­лем, заместителем директора в техникуме, она и поныне трудится учителем истории в школе. Энергичная, неравнодушная ко всем и всему, она и до сих пор остается такой.

Всю трудовую жизнь отдала школе № 42 3. Рябкова (Колмакова) - учитель-методист, она удостоена медали «За трудовое отличие». Имеют звания «Заслуженный учитель Бурятии», «Отличник народно­го образования» Т. Орлова (Ясус), проработавшая почти 40 лет в Гу- синоозерской средней школе, А. Карпова (Курнос) - в средней школе

170

№ 65, Л. Внукова (Клочихина) - в Клюевской средней школе Кабан- ского района. Трудились и трудятся на ниве просвещения Е. Хамано- ва, Г. Амханова, Е. Хойкова, Г. Красовский, С. Дондукова, II. Деми­дова. Н. Лоижарева, Л. Бутакова (Мороз), Л. Семенова (Афонькина), С. Кальсина (Рютина), А. Манчуркина, Г. Щипанова и др.

Многие из них стали руководителями органов образования, школ. Так, заведующим районо, затем длительное время директором дет­ского дома в г. Кяхте был С. Тулесонов, наш отличник и спортсмен. Прошла большой путь организатора образования в республике Н.Мемхес (Калашникова), которая работала в районо, в минпросе республики Бурятия, директором школы. Возглавляли школы О. Тра­пезникова, К. Улаханов и др.

Наши сокурсники работали и в других системах - в органах МВД- В. Галиндабаев (прекрасный учитель, оратор, поэт, общественный деятель республики) и Д. Шаранхаев, одним из профсоюзных лиде­ров был М. Бухаев. Много лет посвягили работе на производстве БАМа - Н. Пмельянова, на рудниках Магадана - Т. Евдокимова.

Проявили себя на поприще образования и те, кто работал и рабо­тает за пределами республики. После окончания института более 30 лет преподавала литературу в Монгольском пединституте Л. Аюшее- ва. Возглавлял областной отдел народного образования, работал за­местителем председателя облисполкома Курской области И, Васи­ленко, успешно работает в одной из московских школ наша отлични­ца и активистка Т. Ламухина (Филатова), много лет работала деканом и продолжает' работать в Тверском госуниверситете неунывающая Н.Постникова (Воскресенская), заслужили большой авторитет, рабо­тая в педучилищах П. Нечаева (г. Пермь) и JI. Баулина (г. Петропав- ловск-Камчатский), в Якутии более 30 лет учительствует 3. Халташ- кина и т.д.

Гордостью нашего выпуска являются те, кто связал свою жизнь с наукой и преподаванием в высших учебных заведениях. Это прежде всего И. Осинский — активист, лидер, «совесть» нашего курса. Он прошел большую трудовую школу до и после института - служил в армии, работал учителем, директором школы, был партийным работ­ником. Много лет работал проректором по науке в Бурятском педин­ституте. Ныне И. Осинский - доктор философских наук, профессор, академик Международной академии наук высшей школы, сегодня он

171

возглавляет Диссертационный совет по защите докторских и канди­датских работ по философии и социологии в БГУ, кафедру философии.

Многое успел и еще больше мог бы сделать в науке рано ушедший из жизни В. Батоцыренов.

Большой вклад в изучение фольклора и литературы народов Си­бири внесли наши отличницы, ныне главные научные сотрудники БНЦ, ставшие докторами филологических, наук Р. Арефьева (Матвее­ва) и Н. Соболева.

Много лет отдали Бурятскому пединституту кандидаты историче­ских наук, доценты Ю. Колодина (Кудряш) и С. Евдокимова. Успеш­но работал в Бурятской сельхозакадемии А. Семенов.

Каждый из моих однокурсников — незаурядная личность. Мы все очень дружили. У нас, студентов тех лет, было все - интерес, энтузи­азм, вера в будущее. Студенческие годы, время, проведенное в стенах Бурятского пединститута, не прошли даром — все человечны, все вдохновенно и страстно сеяли и сеют вот уже 40 лет «разумное, веч­ное, доброе».

172

СООБЩЕНИЯ

С.В. Васильева

Старообрядческое духовенство Забайкалья и Харбина (проблема канонического общения)

В последние годы появилось много публикаций, освещающих ду­ховную жизнь русского зарубежья, но почти все они говорят о дея­тельности Русской православной церкви (новообрядческой), которая с 1921 г, стала называться Русской православной церковью за грани­цей. Однако православие в эмиграции было представлено и старооб­рядчеством.

Огромные территории Сибири и Дальнего Востока, на которых проживало большое количество старообрядцев, требовали архиепа- сторского окормления, Древлеправославные общины окраин России возбудили ходатайство перед Освещенным собором Церкви об от­крытии и учреждении епископской кафедры. Просьба эта была удов­летворена. В 1911 г. Освещенным собором Белокриницкой Церкви было принято решение о создании новой епархии, получившей на­звание Иркутской и Амурской и всего Дальнего Востока. В ее состав вошли старообрядческие приходы Иркутской, Забайкальской, Якут­ской, Амурской, Приморской и Магаданской губернии. 14 декабря 1911 г. в епископа Иркутского и Амурского был рукоположено.Иосиф (в миру И.И. Антипин), единогласно избранный Освещен­ным собором. Первоначально предполагалось, что владыка изберет для своей резиденции г. Иркутск. Но дальневосточные общины на­стояли на том, чгобы он жил в Амурской области. В результате ме­стом жительства епископа было избрано с. Бардагон Амурской об­ласти1.

Владыка Иосиф зарекомендовал себя ревностным и энергичным епископом. Под его руководством продолжили работу ежегодные съезды старообрядцев, получив статус епархиальных съездов. По

173

всей епархии шло строительство храмов. Преосвященный регулярно посещал все старообрядческие селения. В 1912 г. владыка посетил Якутскую старообрядческую общину, а в 1913 - старообрядческие приходы селений Куйтун и Тарбагатай в Забайкалье'.

Учреждение старообрядческой епископской кафедры было ис­ключительно важным событием в религиозной и общественной жиз­ни края. Белокриницкая церковь стала второй религиозной организа­цией в регионе после Русской православной церкви, имевшей свя­щеннослужителя высшей степени иерархии. Забайкальские старооб­рядцы обрели полногу церковной жизни и впервые почувствовали себя равноправными в вероисповедальном отношении с православ- ными-новообрядцами.

В национальном архиве Республики Бурятия находится уникаль­ный фонд 478 «Переписка и письма Старообрядческого Епископа Иркутско-Амурского и всего Дальнего Востока с настоятелями ста­рообрядческих общин и храмов других городов». Эти документы проливают свет на интересные факты общения владыки Иосифа с настоятелями старобрядческих общин Забайкалья. Вверенная влады­ке епархия охватывала огромные территории, и духовно окормляе- мыс приходы находились на большом расстоянии друг от друга, он всегда беспокоился за религиозную жизнь своих прихожан. Своими переживаниями он часто делился в письмах с протоиреем Тарбага- тайской старообрядческой общины Амвросием Федотовым.

Изменения, принесенные революцией, старообрядцы приняли по- разному. Епископ не принял советскую власть. В 1920 г. с «волной беженства» он прибыл в г. Харбин и окончательно в нем обосновал­ся. В этом городе в результате эмиграции оказалось много старооб­рядцев. Для оказавшихся на чужбине христ иан епископ Иосиф стал и епископом, и священником, и общественным деятелем. Владыка воз­главил единоверцев, как всегда энергично взялся за налаживание ре­лигиозной жизни. Благодаря его активной деятельности в Харбине создается Епархиальный совет.

В 1922 г. с очередной волной беженцев из России в Харбин при­был о. И.Кудрин, бывший в каппелевской армии старшим старобряд- ческим священником. Он создал впервые в истории России институт военного старообрядческого духовенства наравне с военным духо­венством русской православной церкви. Его трудами в 1922 г. во Владивостоке появился «Дальневосточный старообрядец» - первое

174

периодическое старообрядческое издание в Сибири и на Дальнем В остоке.

Владыка утвердил о. И. Кудрина в звании настоятеля харбинского старообрядческого храма и возвел его в сан протоиерея. Благодаря активной деятельности своего нового руководителя старообрядче­ская община легализовала свою деятельность: был выработан При­ходской устав, утвержденный гражданскими властями. В 1924 г. от КВЖД был получен участок земли и началось строительство кир­пичного храма4.

Теперь преосвященный Иосиф получил возможность заняться ар­хиерейскими делами и с большей активностью взяться за устроение церковной жизни христиан в Китае. Однако он не раз сожалел и о том, что не может посетить свою епархию в России, « ...не могу по­ехать по епархии, т.к. я все таки живу за границей, на это нужно употреблять большие хлопоты ... правительственная власть разре­шит или нет»5, - так писал он своим единоверцам в Забайкалье.

Несмотря на все сложности, епископ Иосиф продолжал вести цер­ковную работу в Харбине. Благодаря его деятельности в Харбине сложилась старообрядческая община, был построен первый старооб­рядческий храм «...постройка эта уже была произведена вчерне, ко­гда средства у прихода закончились и источника для их появления не стало. Тогда преосвященный Иосиф все свои сбережения отдал на окончание постройки храма. С весны 1925 г. он целые дни проводил на строительстве и даже ночевал там, в сторожке, вплоть до оконча­ния строительства и обустройства нового храма... Огромная духов­ная радость охватила владыку, когда он освещал храм»6.

В своем письме старообрядцам Тарбагатая он пишет; «...сообщаю радостную для меня новость;мы 22 июня 1925 года освятили вновь построенный храм и переехали со всем в новую квартиру в Новый город на Ляолянскую улицу № 360. Храм у нас в настоящее время просторный, светлый, с иконостасом в древнем стиле и вообще с до­вольно приличной обстановкой, только большой у нас недостаток в богослужебных книгах, но думаю, вы мне все поможете выйти из этого положения. Правда, постройка нам пришлась очень и очень горькой. С постройкой мы понесли очень много долгов, запасы, ка­кие были у нас. истощились, придется, наверное, обращаться и к вам, мои детушки, не оставьте старца немощного, сколько силы вам по­зволят. ..» .’

175

После освещения храма немного пожил преосвященный Иосиф. Владыка умер 4 января 1927 г. и был похоронен возле алтарной сте­ны созданного им храма в городе Харбине.

После его смерти вверенная ему епархия осталась без окормления. Вдовствующей она была недолго. В старообрядческих общинах и приходах Забайкалья, Читинской, Амурской областей и Приморского края началось бурное обсуждение кандидатов. И только 19 мая 1929г. в г. Томске в Храме Успения пресвятой Богородицы епископами: Амфилохием временно тогда управляющим епархией Иркутско- Амурской и всего Дальнего Востока, и Тихоном Томско-Алтайским был рукоположен в епископы протоиерей Тарбагатайской старооб­рядческой общины Амвросий Феофанович Федотов, наречный Афа­насием8.

Общение с Харбином не прекратилось. О. Амвросий до своего ареста в 1937 году продолжал переписку с харбинским приходом. Его письма уже были адресованы протоиерею И. Кудрину, настояте­лю Петропавловского храма.

Таким образом, несмотря на то, что старообрядцы Иркутско- Амурской епархии оказались разделены государственной границей, пасторское окормление старообрядческой общины в Харбине, хотя бы через письма, но осуществлялось.

Недолго пришлось христианам свободно и открыто служить ста­рообрядческой церкви в Китае. Гонения за веру, которых они избе­жали, покинув Россию, настигли их на чужбине. Старообрядческая община в Харбине просуществовала до конца 1950-х гг. Харбинские старообрядцы стали разъезжаться, прихожан становилось все мень­ше, и построенный храм должен был перейти в руки китайских вла­стей. Чтобы избежать поругания над могилой Иосифа, оставшиеся прихожане и два священника добились разрешения городских вла­стей перезахоронить прах владыки. Перезахоронение произошло 14 января 1957 г. на общее Успенское кладбище в районе Нового города.

Старообрядцы Восточной Сибири и Дальнего Востока, а также живущие ныне в Китае, Австралии и Аляске бережно хранят светлую память о первом старообрядческом епископе Иркутско-Амурского и всего Дальнего Востока - преосвященном Иосифе, (в миру - Анти­пин Иаков Исакович. ! 853-1927).

176

Примечания1. Сердюк М.Б. Первый старообрядческий спископ на Дальнем Востоке // Русь

нравославная. 5996. Хи 5. март.2. НАРБ Ф. 478. Оп.1. Д.З. Л.105.3. Годы, Люди, Судьбы. История российской эмиграции в Китае // Материалы

междунар. науч. конф.. посвящ, 100-летию г.Харбина и КВЖД. Москва, 19-21 мая [998 г. - С.67,

4. НАРБ. Ф.478. Д.5а. Л.77.5. НЛРБ. Ф.478.On. I. Д.З.Л.4.6. Апостольское служение преосвященного Иосифа, епископа Иркутско-

Амурского и всего Дальнего Востока. Жизнеописание и канон. Большой Ка­мень. 2001. - С. 14.

7. НАРБ. Ф.478. Оп.1. Д.З.Л.4.8 НАРБ. Ф.478.0п.1. Д.З. Л. 103.

В.Б. Простынкин

Этнологическое исследование мониторингового типа официальной документальной информации.

Республика Бурятия (1990-1995 гг.)

Как известно наука этнология (ethonology), зародившаяся в конце XV1U в. и переживающая сейчас в России второе рождение, занима­ется сравнительным изучением народов в окружающей среде. Эго изучение проводится с помощью теоретических и прикладных иссле­дований. К последним относится этнологический мониторинг (от лат. m onitor - напоминающей, надзирающий), представляющий из себя целостную систему наблюдения, оценки и прогноза изменений, происходящих с народами и окружающей их средой на основе исследования и анализа: 1) массовых представлений об этих изменениях; 2) различной документальной информации о них.

Отечественные принципы, методы и технологии проведения этно­логическою мониторинга долгое время отличались от принятых в мировой этнологической науке. Можно даже сказать, что отечествен­ный этнологический мониторинг практически не применялся как на­учный инструмент.

Осенью 1995 г. в г.Лимассол (о.Кипр) был проведен первый меж­дународный семинар ученых-этнологов, с приглашением специалис­тов из России и стран СНГ. На этом семинаре были согласованы еди­ные международные принципы, методы и технология проведения эт-

177

нологических мониторинговых исследований. Кроме того, в рамках реализации международного проекта «Урегулирование этнических конфликтов в постсоветских государствах» была создана «Сеть этно­логического мониторинга и раннего предупреждения этнических конфликтов в СНГ»1.

Первым практическим результатом деятельности Сеги стало соз­дание модели раннего предупреждения этнических конфликтов, предложенной руководителем Сети доктором исторических наук, профессором В.А.Тишковым. В целях совместимости и глобальных сравнений модель использует интерактивную матрицу, разработан­ную UNHCR (Union Nations Height Com m issariat for refugees)2 для предупреждения спонтанных этнических миграций на уровне от­дельно взятой страны. Однако матрица, разработанная для модели раннего предупреждения этнических конфликтов в постсоветских государствах СНГ, имеет существенно иной набор индикаторов и может использоваться не только на уровне отдельной страны, но и ее отдельного региона (республики, края, области), района и даже от­дельной общины. Испытание модели было осуществлено в декабре 1995 г. и обсуждено на весеннем семинаре участников Сети в 1996 г. В результате эта модель была рекомендована Сетью как для проведе­ния теоретико-прикладных этнологических исследований, которые могут проводиться отдельными учеными или научными коллектива­ми, так и для проведения чисто прикладных изысканий, заказывае­мых структурами государственной власти стран СНГ и отделениями УВКДБ ООН на территории Содружества.

С 1996 г. Сеть начала работу по реализации международного ис­следовательского проекта «Этничность, конфликт и согласие», про­водимого в рамках программы ЮНЕСКО M OST (M anagem ent of Social T ransform ations)1.

Участники проекта исходили из того, что сравнительный анализ конфликтных ситуаций и развитие обеспечивающей его информаци­онной сети является важными элементами этнополитосоциологиче- ской экспертизы, призванной обеспечить взвешенные и сбалансиро­ванные решения при разрешении этнических конфликтов. Одной из основных целей проекта стала подготовка IP (inform ation pasport)4 регионов, служащих в качестве фиксированных точек отсчета пози­тивной или негативной динамики этноироцессов и особенно спон­танных этнических миграций насепения.

178

После распада СССР печальной реальностью для нас стали крова­вые этнические конфликты, периодически вспыхивающие во всех государствах СНГ. Не избежала этой участи и Россия, сама яв­ляющаяся многонациональным (полиэгничным) государством. Этни­ческие конфликты в РФ привели к тому, что спонтанная этническая миграция населения страны является на сегодня одной из наиболее серьезных проблем для власти и в любой момент может перерасти в гуманитарную катастрофу в рамках всего государства. Ситуация ос­ложняется все возрастающим потоком беженцев в Россию (и не толь­ко русской национальности) из других государств СНГ. На сего­дняшний день перед УВКДБ ООН и властными структурами РФ сто­ит серьезная задача не только по прогнозированию и предупрежде­нию этнических конфликтов в России, но и по предупреждению и регулированию спонтанной этнической миграции населения и пото­ков беженцев. Поэтому одной из важных задач, стоящих сегодня пе­ред российскими учеными-этнологами является составление инфор­мационных паспортов регионов РФ с точки зрения их пригодности для приема и размещения большого числа вынужденных переселен­цев и беженцев. Любой регион страны в принципе должен быть готов к их приему.

Республика Бурятия, как часть РФ, также должна быть готова при­нять определенное количество беженцев и вынужденных переселен­цев из других регионов страны и государств СНГ. Вместе с тем вла­стным структурам РФ и УВКДБ ООН следует учитывать тот факт, что Бурятия сама является многонациональной республикой. Помимо титульной бурятской нации в ней проживают представители практи­чески всех народов и народностей бывшего СССР. На сегодняшний день этническую ситуацию в республике можно оценить как относи­тельно стабильную (за все последние годы на ее территории не было зафиксировано ни одного серьезного этнического столкновения). В Бурятии, как в любом многонациональном государственном образо­вании, существует целый ряд этнических противоречий с различны­ми сроками давности и степенью остроты. Поэтому в принципе Рес­публика Бурятия может стать одним из очагов межнационального конфликта на территории РФ' или по крайней мере стать зоной по­вышенного риска для пребывания и проживания в ней некоренного населения.

179

Таким образом, только создание на основе этнологического мони­торинга объективного информационного паспорта РБ (ИП РБ) может позволить сделать конкретные выводы о целесообразности и перс­пективности направления в республику потоков беженцев и вынуж­денных переселенцев.

Несомненно, что этнологический мониторинг должен проводиться на основе широкого и долгосрочного массового опроса различных категорий населения Республики Бурятия. Вместе с тем, интересные объективные данные можно получить при помощи целе­направленного изучения огромного пласта документальной инфор­мации о этнопроцессах в Бурятии, накопившегося в республике за последние годы.

Напомним что, в социологии документальной информацией назы­вают любую информацию, фиксированную в печатном или рукопис­ном тексте, на фото-, кино- и видеопленке или в аудиозаписи. В на­шем случае мы рассматриваем документальную информацию, отно­сящуюся, согласно статусу документального источника, к так назы­ваемым официальным документам. Речь идет о правительственных документах (постановления, заявления, коммюнике, стенограммы официальных заседаний, данные государственной и ведомственной статистики, архивы и текущие документы различных учреждений и организаций) и о материалах средств массовой информации (публи­кации в журналах, газетах, информационных бюллетенях, передачи радио и телевидения, документальное кино)

Таким образом, актуальность данного исследования определяется прежде всего его практической значимостью. Это исследование один из способов составления ИП РБ, который может быть предложен Ми­нистерствам национальностей РФ и РБ, Федеральной миграционной службе России (ФМС РФ) и Миграционной службе РБ, Министерст­ву по чрезвычайным ситуациям России (МЧС РФ) и Комитету по де­лам гражданской обороны и чрезвычайным ситуациям Республики Бурятия, МВД РФ и РБ, региональным представителям УВКДБ ООН в РФ и руководству Сети этнологического мониторинга СНГ'.

Предметом данного этнологического исследования мониторинго­вого типа являются; природно-климатические условия, минерально- сырьевые ресурсы, демографическая и этническая ситуация, соци­ально-экономическая, политическая и культурная жизнь республики, влияние внешних условий.

180

Точная фиксация конкретных характеристик составляющих пред­мета исследования достигается использованием основных (исходя­щих) категорий (понятий), существующих в рамках теории и мето­дики проведения этнологического мониторинга. Кроме того, основ­ные категории однозначно использованы при построении инструмен­тария для сбора данных, при анализе полученной информации и при выработке конкретных практических рекомендаций по результатам проведения мониторинга. К основным категориям данного этнологи­ческого исследования мониторингового типа, выделенным на основе их теоретического уточнения и эмпирической интерпретации, отно­сятся категории: I, «Среда и ресурсы»; 2. «Демография и миграция»;3. «Власть, государство и политика»; 4, «Экономика и социальная сфера»; 5. «Культура, образование, информация»; 6. «Контакты и стереотипы»; 7. «Внешние условия».

Эмпирическая интерпретация основных категорий данного этно­логического исследования мониторингового типа производилась с помощью потенциально доступных фиксации и измерению единиц искомой научной информации (индикаторов). Критериями отбора использовавшихся в данном исследовании индикаторов являлись: 1) необходимость и достаточность отдельного индикатора для эмпири­ческого описания предмета исследования; 2) обеспеченность отдель­ного индикатора доступными источниками информации; 3) возмож­ность надежного методического обеспечения, сбора необходимой ин­формации.

При отборе индикаторов учитывалось и то, что их набор должен быть минимизирован. Таким образом, в группу индикаторов, исполь­зованных при данном этнологическом исследовании мониторингово­го типа, вошли: 1. «Состояние воды»; 2. «Земельные ресурсы»; 3. «Недра»; 4. «Техногенное воздействие»; 5. «Бедствия и катастрофы»;6. «Расселение»; 7. «Смешанные браки и разводимость»; 8. «Естест­венное движение население»; 9. «Механическое движение населе­ния»; 10. «Государственно-административный статус»; 11. «Доктри­на и режим власти»; 12. «Этническое представительство»; 13. «От­ношения «Центр-периферия»; 14. «Права человека и коллективные права»; 15. «Общественный порядок и контроль»; 16. «Компетенция и авторитет властей и лидеров»; 17. «Официальная символика и ка­лендарь»; 18. «Производство и динамика цен»; 19. «Уровень и расхо­ждение доходов»; 20. «Занятость и безработица»; 21. «Разделение тру­

181

да»; 22. «Социально-профессиональная мобильность»; 23. «Участие в приватизации, купле-продаже земли»; 24. «Состояние социальной защищенности»; 25. «Преступность, коммунальное насилие»; 26. «Куль­турное доминирование»; 27. «Религиозная жизнь»; 28. «Языковая ситуация»; 29. «Школьное образование»; 30. «Высшее образование»; 3 1. «Средства массовой информации»; 32. «Традиционные праздники и обряды»; 33. «Исторический дискурс»; 34. «Групповые требования и жалобы»; 35. «Прошлые конфликты и коллективные травмы»; 36. «Этнические стереотипы»; 37. «Изменения в самосознании»; 38. «Мифы, страхи и слухи»; 39. «Наличие групповой идеи и идеоло­гии»; 40. «Уровень толерантности»; 41. «Наличие и влияние диас­пор»; 42. «Стабильность-нестабильность соседних и пограничных регионов и стран»; 43. «Влияние глобального соперничества»; 44. «Тер­риториальные претензии и проблема границ»; 45. «Внешние связи и со­трудничество»; 46. «Меняющийся внешний имидж».

Характеристики индикаторов в инструментарии данного этноло­гического исследования мониторингового типа служат для описания изучаемых явлений в качественно-количественной определенности. Способом упорядочения изучаемых характеристик индикаторов, яв­ляется шкапа квантификации (измерения).

В данном исследовании использована достаточно широко практи­куемая в проведении этиологических мониторинг ов числовая форма шкалы, где индикаторы выступают в качестве внешних признаков измеряемых этносоциальных свойств, расположенных в определен­ной последовательности по позициям в баллах. С целью разработки данной числовой шкалы был установлен следующий континуум (протяженность изучаемого этносоциального свойства или определе­ние его крайних состояний): «2» - тенденция к полному улучшению ситуации. Начало (максимум) отсчета; «1» - частичное улучшение ситуации; «0» - сохранение статус-кво; «-1» - частичное ухудшение ситуации; «-2» - тенденция к полному ухудшению ситуации. Конец (минимум) отсчета.

Разработка формы шкалы позволяет определить и ее тип. Это пол­ностью упорядоченная ранговая номинальная шкала. Она позволяет получать не только числовые балловые оценки по индикаторам, по и суммарную оценку по каждой категории (такое суммирование в со­циологии известно как «кафетерий Лайкерта»). Балловые оценки по критериям и индикаторам дополняются вербальными комментариями.

182

Таким образом, используемая в данном этнологическом исследо­вании мониторингового типа шкала в принципе отвечает трем основ­ным требованиям, предъявляемым к подобного рода шкалам - валид­ности (обоснованности), полноте (имеется в виду учет всех значений отдельного индикатора) и чувствительности (степени дифференциро- ванности или числу позиций, т.к. известно, что, чем больше позиций, тем чувствительнее шкала, тем точнее оценки).

Определение предмета и объекта исследования его категорийно­индикаторного аппарата, форм и методов оценки полученных ре­зультатов позволяют четко и однозначно определить цель исследова­ния - составление информационного паспорта Республики Бурятия на основе программы этнологического мониторинга - MOST.

Методы данного этнологического исследования мониторингового типа можно разделить на три большие группы: I) предварительного описания предмета исследования; 2) сбора данных; 3) анализа данных.

Группа методов предварительного описания предмета исследова­ния включает в себя: I) метод системного анализа, который позволя­ет рассмотреть составляющие (элементы) предмета исследования, внутренние и внешние связи; 2) метод функционального анализа, по­зволяющий выявить механизмы воздействия на изучаемые явления со с тороны внешних связей и условий; 3) метод комплексного анали­за, позволяющий осуществить междисциплинарный подход и объем­но представить «образ» исследуемого явления.

Группа методов сбора данных включает в себя наблюдения: 1) от­крытое, полевое, контролируемое (стандартизированное или струкпу- рированное); 2) открытое, полевое, простое (не включенное); 3) изу­чение официальных документов; 4) изучение статистики; 5) исследо­вание отдельных событий («кейс-стади»).

Группа методов анализа данных включает в себя: 1) группировку и классификацию (типологизацию), под которым понимаются эле­ментарные процедуры эмпирического и теоретического упорядоче­ния данных по различным признакам, предваряющим их анализ; 2) традиционный (классический) метод качественного анализа (его так­же называют «гибким» или «мягким»), под которым понимается смысловая интерпретация данных; 3) слабо формализованный метод анализа (его также можно охарактеризовать «гибкий» или «мягкий»), под которым понимается перевод качественных в количественные показатели или строго направленный сбор сведений из официальных

183

документов на основе подобранного перечня вопросов (проблем) и за определенный период времени; 4) метод системного анализа, под ко­торым понимается логическая интерпретация данных; 5) метод эле- ментарного статистического анализа, под которым понимается поиск статистической закономерности, осуществляемой в основном с по­мощью приемов описательной статистики; 6) генетический или исто­рический анализ, под которым понимается изучение первоначапьных условий формирования различных сторон исследуемого явления.

Источниками этнологическою исследования документальной ин­формации служат: Конституция РБ от 22.02.1994, Конституция РФ, Уставы и программы партий и движений, национально-культурных центров и т.д., данные всесоюзной переписи населения 1989 г., ста­тистические сборники по Республике Бурятия за период с 1991 по 1995 гг. Публикации в российских и республиканских СМИ.

Подобные исследования стали проводиться только в последнее время, а использование модели этнологического мониторинга Сети позволит в перспективе выработать еще одну действенную методику исследования этнических процессов в Бурятии. Добавим, что иссле­дование подобного рода интересны не только для этнологов и социо­логов, но и для политологов, историков, культурологов, правоведов и психологов.

Примечания1. Далее в тексте - Сеть.2. УВКДБ ООН - Управление Верхоеного Комиссариата по делам беженцев Ор­

ганизации Объединенных Наций.3. УОТ - Управление общественными трансформациями.4. ИЛ - информационный паспорт.

Б. С. Гыргенова

Каракорум - столица Монгольской империи XIII века

Интерес к Каракорум в настоящее время определяется в контексте соотношения кочевого и стационарного начал в организации жизни степи стремлением раскрыть диалектику систем расселения: стацио­нарной и мобильной.

Каракорум неоднократно упоминается в письменных источниках, которые рисуют его как важнейший центр древнемонгольского госу­

184

дарства эпохи наивысшего его подъема. Сведения о нем разбросаны в китайских летописях - прежде вссго «Истории Юань», в знамени­том «Собрании летописей» Рашид-ад-Дина, а также у европейских путешественников, посетивших Монголию при чингизидах, Плано Карпини, Вильгельма де Рубрука, Марко Поло. Особенно важны описания Рубрука, лично посетившего город в 1253 г. Все эти сведе­ния подчеркивают значение Каракорума.

Местонахождение города было точно установлено благодаря изу­чению письменных источников - летописей и эпиграфических памят­ников, а также было подтверждено археологическими раскопками. Большая заслуга в этом русских ученых, исследователей Н.М.Ядринцева, А.М.Позднеева (1). В.В.Радлова (2), В.Л.Котвича.

Во время археологических исследований, проведенных в большом масштабе на городище Каракорум в 1948-1949 гг. под руководствомС.В.Киселева, был окончательно решен вопрос о местонахождении города - на правом берегу реки Орхон, на территории древнейшего монастыря Монголии - Эрдэнэ - Дзу.

Свыше 6 ООО м было вскрыто во время экспедиции. Обильные находки освещали различные периоды, все новые и новые стороны краткой, но яркой истории города. Город предстал перед исследова­телями как крупный ремесленно-торговый центр, обеспечивавший снабжением монгольской армии, связанный с самыми различными культурными центрами, с самыми отдаленными землями. Отождест­вление исследованного городища с древнемонгольской столицей бы­ло подтверждено и общим характером памятников, и многими спе­цифическими находками, и замечательным соответствием открыв­шейся после раскопок картины описания Рубрука.

Время основания города - 1220 г. Впервые правильная дата осно­вания города была указана знаменитым русским синологомН.Я.Бичуриным в комментарии к соответствующему месту «Истории Юань». Он писал: «Чипгис-хан перенес сюда свой двор в 1220 г. У г> дэй, Куюк и Мункэ здесь же имели пребывание. Уже Хубилай в 1260 г, перенес свой двор в Пекин» (3).

Раскопки 1948-49гг. полностью подтвердили предложенную 130 лет тому назад Н.Я.Бичуриным дату основания древнемонгольской сто­лицы. При Чингис-хане. судя по археологическим данным, Карако­рум являлся центром изготовления оружия и снаряжения армии. Здесь пребывают правительство Великою хана, его двор и его чиновники.

185

Представление о том, что Каракорум - центр монгольского госу­дарства, прочно утвердилось за время правления Угэдэя. Поэтому после его смерти вплоть до воцарения нового хана жена Угэдзя объя­вила себя правительницей в Каракоруме. Столица при хане Мункэ была в пределах Каракорума. Так продолжалось до Хубилая, возве­денного на престол 1260 г. в далеком Кай-11ин-Фу, построенном по его желанию в северном Китае. Вскоре Хубилай окончательно пере­нес свою столицу в Ханбалык, в район современного Пекина.

В качестве столицы (большую часть времени - номинальной) им­перии Каракорум существовал с 1220 по 1260 г. Значение военного плацдарма, базы подготовки к завоеваниям город утрачивает еще раньше, в 1252 г., с уходом на запад последних отрядов армии Хула- гу, завоевателя Ирана. Производство оружия свертывается, подвоз продовольствия к городу прекращается и жизнь в Каракоруме посте­пенно замирает. Выплеск монгольского этноса за пределы собствен­но Монголии оказался подобным взрыву, и столица опустевшей страны переводится в ранг провинциального города.

Расцвет Каракорума в первой половине ХШ в. обязан интенсив­ной подготовке нашествий, объектами которых были ближайшие со­седи монголов: государства Средней Азии, чжурчжэни, тангуты, Се­верный Китай.

Необходимость централизованной экипировки войск стало веду­щим градообразующим фактором, вызвавшим Каракорум к жизни как объект строительных работ. Задача организации «военно- металлургической базы государства» могла быть полноценно решена только посредством создания комплексного с функциональной точки зрения градообразования - с развитой металлообработкой, земледе­лием, ремеслом, торговлей, гарнизоном, войсками, прибывшими на комплектование, административным аппаратом, аристократической застройкой, балласт ным населением.

Как производственно-экономический центр империи Каракорум, где были сосредоточены огромные массы населения, занимал всю северную территорию Далаха - Тала.

При всей стихийности застройки и незрелости структуры города он все-таки формировался по строгим законам организации жизнен­ной среды, выработанным кочевниками Азии. Учитывались принцип социальной иерархии, взаимное расположение по странам света, вы­делялись охранные зоны вокруг ставок важных лиц.

186

Заканчивая краткое изложение истории монгольской столицы, необходимо сделать следующие выводы:

1. Каракорум являлся крупным политическим центром во време­на первых четырех ханов Монголии.

2. Построение столицы Каракорума на реке Орхон нельзя считать признаком подъема страны, так как это был город, обслуживающий своим ремеслом и торговле нужды только династии двора, а не наро­да. Каракорум в основном был построен руками пленных мастеров из Китая, Средней Азии, что, несомненно, повлияло на характер его ар­хитектуры.

3. Изучение находок, сделанных в Каракоруме, заставляет прийти к выводам, что при его постройке и в его культуре, особенно перво­начальный период, значительную роль сыграли традиции старой культуры уйгурских городов 1Х-ХШ вв. Однако с самого начала культура Каракорума отличается тем, что она складывается из раз­личных элементов, взятых из тех стран, которые монголы завоевали.

4. Дошедшее до нас описание архитектуры Каракорума и мате­риалы раскопок показывают, что национальное зодчество развива­лось по линии сборно-разборной архитектуры.

5. Образование монгольской империи способствовало расшире­нию связей между Европой и Азией: между Средней и Центральной Азией. В период XIII-X1V вв. Монголия имела сношения с такими странами, как Русь, Китай, Иран, Азербайджан, Индия и т.д.

6. Происходил процесс взаимовлияния культуры монголов и культуры покоренных монголами стран.

7. Культура монгольского народа продолжала жить на протяже­нии всей империи чингизидов, включая Юаньский период.

8. Территория монастыря Эрдэнэ-Дзу, бывшее городище Тахай- балгас, есть генетическое ядро Каракорума как столицы.

Примечания1. 11о:здиеев Д.М. Монголия и Монголы. - СПб.. 1896. T .l; 1898. Т.2.2. Радлов В.В. Атлас древностей Монголии. Труды Орхонской экспедиции. -

СПб., 1892.. Вып. 1.3. Иакинф Кичурин. История первых четырех ханов дома Чингисова. СПб.,

1829. С. 250-2514. Киселев С.В. Древнсмопгольскис города. - М., 1965,5. Ткачев В.И. Каракорум в XIII веке // Mongolica. Памяти академика

Б.Я.Владимирова/Под ред. А.И.Кононова. - М., 1986.

187

СОДЕРЖАНИЕ

СтатьиКалмыков С.В.. Санжиева ТЕ. Бурятский государственный универси­тет: история и современность................................................................................ 3Тармаханов Е.Е. Исторический факультет БГУ к 70-летию высшегообразования в республике....................................................................................... IIМитупов К.К-М., Палхаева Е.Н Становление национальной государст­венности бурятского народа в 1920-3()-е гг...................................................... 22Затеев В.И. К дискуссиям о категориях «нация» и «этнос»....................... 35Крянев Б. П. Роль общественно-политических организаций Бурятии вформировании политического плюрализма....................................................... 48Гоигер Т.Б. Регионально-экологический аспект истории Бурятии........... 58Боронова М.М. Сельское хозяйство Бурятии: тенденции и противоречияразвития в 1960-1990 гг............................................................................................. 72Жалсанова Э.Ц. Высшая школа Бурятии в 90-е гг.: состояние и про­блема развития.................................................. ......................................................... 82Протасов ЕТ.. Харханова С. В. Вопросы становления республиканских и местных орг анов власти национально-государственных образованийРоссийской Федерации............................................................................................. 93Исторические мовтпетыБураев Д. И. Сронцан Гампо - основатель Тибетской державы VII-IX вв. 100Осинский И.И. Т.Е. Карпова - ректор и педагог (1900-1991 г г .)................ 115Андреевская С.И. К вопросу о деятельности Н.Я. Бич)(рина (о. Иакифа)- на посту главы IX Российской духовной миссии (1807-1821 г г .) ) ......... 123Историография. источниковедениеТармаханов Е Е , Миту поп К. Б-М., Санжиева ТЕ. Освещение проблем социально-экономического и культурного развития Бурятии (1946-1985 г г .)......................................................................................................................... 129Улымжиеа А.Д. Конституционное развитие Монголии: вопросы исто­риографии ..................................................................................................................... 154Дамбиева И.С. Российская историография о Чингис-хане (1970-1990-е гг.). 159 Люди. События и ФактыЕвдокимова С. В. Как молоды мы бы ли............................................................... 163СообщенияВасильева С. В. Старообрядческое духовенство Забайкалья и Харбина(проблема канонического общения).................................................................... 173Простынкин В. Б. Этнологическое исследование мониторингового типа официальной документальной информации. Республика Бурятия (1990-1995 гг .)......................................................................................................................... 177Гыргеноса Б.С. Каракорум - столица Монгольской империи XIII века . . 184

188

СВЕДЕНИЯ О Б АВТОРАХ

К ал м ы к ов С теп ан В л ади м и р ови ч , доктор педагогических наук, член корреспондент Российской академии образования, Почетный работник высшего профессионального образования РФ, ректор Бурятского госунивер- ситета.

С ан ж и ева Т ать я н а Е ф рем ов н а, доктор исторических наук, профессор, заведующая кафедрой истории и культуры Бурятии.

Т ар м ахан ов Е ф рем Е горови ч , доктор исторических наук, профессор БГУ, заслуженный деятель науки РФ и РБ.

М и туп ов К он стан ти н Б ато-М ун к н ч , кандидат исторических наук, до ­цент, заведую щ ий кафедрой истории Отечества, декан исторического фа­культета БГУ.

П алхаева Е ли завета Н и к ол аев н а , кандидат исторических наук, стар­ший преподаватель кафедры истории Отечества, секретарь У ченого совета ИФ БГУ.

Затеев В лади м и р И оси ф ов и ч , доктор философских наук, профессор БГУ, заслуженный деятель науки РФ и РБ.

К рянев Б орис П етр ови ч , кандидат исторических наук, доцент кафедры политологии БГУ, председатель общ ественно-политического консультатив­ного совета при президенте РБ, заслуженный работник культуры РФ.

Г ригер Т ать ян а Б ор и сов н а , кандидат исторических наук, доцент ка­федры Истории Отечества БГУ.

Б ор он ова М ар гар и та М ак си м ов н а , кандидат исторических наук, д о ­цент, заведующ ая кафедрой истории России БГУ.

Ж ал сан ов а Э рж сна Ц ы р ен овн а , кандидат исторических наук, доцент БГУ.

189

Протасов Евгении Тарасович, консультант комитета Н ародного Хура­ла Республики Бурятия.

Харханова Сталина Викторовна, заведующая отделом АдминистрацииОктябрьского района г. Улан-Удэ.

Бураев Дмитрии Игнатьевич, доктор исторических наук, декан вос­точного факультета БГ’У.

Осннскип Иван Иосифович, доктор философских наук, профессор, зав.кафедрой ф илософии, заслуженный деятель науки РФ и РБ.

Андреевская Светлана Ивановна, аспирант кафедры В сеобщ ей исто­рии БГУ.

Улымжиев Андрей Дашиевич, кандидат юридических наук, доцент, за­ведующ ий кафедрой истории Государства и права, заслуженный юрист Рес­публики Бурятия, член Конституционного суда РБ.

Дамбнева Ирина Сергеевна, аспирант кафедры В сеобщ ей истории БГУ.

Евдокимова Светлана Васнльевна, кандидат исторических наук, д о ­цент кафедры истории Отечества БГУ, заслуженный работник культуры РБ.

В аси л ьев а С в ет л а н а В л ади м и р овн а , кандидат исторических наук, старший преподаватель кафедры истории России БГУ'.

П росты н к п н В.Б., аспирант кафедры В сеобщ ей истории.

Гыргснова Банрма Сергеевна, аспирант кафедры В сеобщ ей истории БГУ.

190

Научное издание

ВЕСТНИК БУРЯТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА

Серия 4

ИСТОРИЯ

Выпуск 4

Редактор И.А. Лощинова

Лицензия ЛР № 020047 от 05.02.97.

Подписано в печать 20.03.02. Формат 60 х 84 1/16. Уел. печ. л. 11,16. Уч.-изд.л. 10,05. Тираж 500.

Цена договорная. Заказ 337.

Издательство Бурятского госуниверситета 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а