Annotation

Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк – широко известный писатель. Сказки он началписать для своей маленькой дочки, увлекся творчеством для детей и создал множестворассказови сказок.Сначала онипечатались в детскихжурналах, а потом стали выходитьиотдельными книгами. В 1897 году вышла в свет книга «Аленушкины сказки», в которуювошлодесятьсказок.СамМамин-Сибирякпризнавался,чтоизвсехегокниг,созданныхдлядетей,этасамаялюбимая.

ДмитрийНаркисовичМамин-Сибиряк«Алёнушкинысказки»Д.Н.Мамина-СибирякаПрисказкаСКАЗКАПРОХРАБРОГОЗАЙЦА–ДЛИННЫЕУШИ,КОСЫЕГЛАЗА,КОРОТКИЙХВОСТСКАЗОЧКАПРОКОЗЯВОЧКУ

IIIIII

СКАЗКАПРОКОМАРАКОМАРОВИЧА–ДЛИННЫЙНОСИМОХНАТОГОМИШУ–КОРОТКИЙХВОСТ

IIIIII

ВАНЬКИНЫИМЕНИНЫIIIIII

СКАЗКА ПРО ВОРОБЬЯ ВОРОБЕИЧА, ЕРША ЕРШОВИЧА И ВЕСЁЛОГОТРУБОЧИСТАЯШУ

III

СКАЗКАОТОМ,КАКЖИЛА-БЫЛАПОСЛЕДНЯЯМУХАIIIIII

СКАЗОЧКА ПРО ВОРОНУШКУ – ЧЁРНУЮ ГОЛОВУШКУ И ЖЁЛТУЮ ПТИЧКУКАНАРЕЙКУУМНЕЕВСЕХ

IIIIII

ПРИТЧАОМОЛОЧКЕ,ОВСЯНОЙКАШКЕИСЕРОМКОТИШКЕМУРКЕIIIIII

ПОРАСПАТЬIIIIIIIVV

ДмитрийНаркисовичМамин-СибирякАлёнушкинысказки

«Алёнушкинысказки»Д.Н.Мамина-Сибиряка

Наулицетемно.Идётснег.Онзапушилстёклаокна.Алёнушка,свернувшиськлубочком,лежитвпостели.Онанизачтонехочетуснуть,покапапанерасскажетсказку.

ОтецАлёнушки,ДмитрийНаркисовичМамин-Сибиряк,–писатель.Онсидитзастолом,наклонившись над рукописью своей будущей книги. Вот он встаёт, подходит поближе кАлёнушкиной кровати, садится в мягкое кресло, начинает рассказывать… Внимательнослушаетдевочкапроглупогоиндюка,которыйвообразил,будтоонумнеевсех,прото,какигрушки на именины собрались и что из этого вышло. Сказки замечательные, однаинтереснеедругой.НоодинглазокуАлёнушкиужеспит…Спи,Алёнушка,спи,красавица.

Алёнушказасыпает,положивладоньподголову.Азаокномвсёидётснег…Так проводили они вдвоём долгие зимние вечера – отец и дочка.Алёнушка росла без

матери, её мать давно умерла. Отец любил девочку всем сердцем и делал всё, чтобы ейхорошожилось.

Онсмотрелнаспящуюдочку,иемувспоминалисьегособственныедетскиегоды.ОнипрошливмаленькомзаводскомпосёлкенаУрале.Назаводеработалитогдаещёкрепостныерабочие.Онитрудилисьсраннегоутрадопозднеговечера,нопрозябаливнищете.Затоихгоспода и хозяева жили в роскоши. Ранним утром, когда рабочиешли на завод, мимо нихпролеталитройки.Этопослебала,длившегосявсюночь,разъезжалисьподомамбогачи.

ДмитрийНаркисовичросвбеднойсемье.Вдоменасчетубылакаждаякопейка.Ноегородители были добрыми, отзывчивыми, и люди тянулись к ним. Мальчик любил, когда вгостиприходилифабричныемастеровые.Онизналистолькосказокиувлекательныхисторий!ОсобеннозапомнилосьМамину-СибирякупреданиеобудаломразбойникеМарзаке,которыйв давние годы скрывался в уральском лесу. Марзак нападал на богатых, отнимал у нихимуществоираздавалегобеднякам.Иникогдацарскойполициинеудавалосьегоизловить.Мальчиквслушивалсявкаждоеслово,емухотелосьстатьтакимжесмелымисправедливым,

какимбылМарзак.Густой лес, где, по преданию, когда-то скрывался Марзак, начинался в нескольких

минутахходьбыотдома.Вветвяхдеревьевпрыгалибелки,наопушкесиделзаяц,авчащеможно было повстречать и самого медведя. Будущий писатель изучил все тропинки. Онбродил по берегам реки Чусовой, любовался цепью гор, покрытых еловым и берёзовымлесом.Горамэтимнебылониконцаникрая,потомуисприродойунегонавсегдасвязалось«представлениеволи,дикогопростора».

Родители научили мальчика любить книгу. Он зачитывался Пушкиным и Гоголем,ТургеневымиНекрасовым.Внёмранозародиласьстрастьклитературе.Вшестнадцатьлетонужевёлдневник.

Прошли годы. Мамин-Сибиряк стал первым писателем, который нарисовал картиныжизниУрала.Онсоздалдесяткиромановиповестей,сотнирассказов.Слюбовьюизображалвнихпростойнарод,егоборьбуснесправедливостьюигнётом.

У Дмитрия Наркисовича много рассказов и для детей. Ему хотелось научить ребятвидетьипониматькрасотуприроды,богатстваземли,любитьиуважатьтрудовогочеловека.«Этосчастьеписатьдлядетей»,–говорилон.

ЗаписалМамин-Сибиряк и те сказки, которые когда-то рассказывал дочке.Ониздал ихотдельнойкнигойиназвалеё«Алёнушкинысказки».

Вэтихсказкахяркиекраскисолнечногодня,красотащедройрусскойприроды.ВместесАлёнушкойвыувидителеса,горы,моря,пустыни.

Герои Мамина-Сибиряка те же, что и герои многих народных сказок: мохнатыйнеповоротливыймедведь,голодныйволк,трусливыйзаяц,хитрыйворобей.Ониидумаютиразговариваютмеждусобой,каклюди.Новтожевремяэтонастоящиеживотные.Медведьизображённеуклюжимибестолковым,волкзлым,воробейозорным,проворнымзабиякой.

Лучшепредставитьихпомогаютименаипрозвища.Вот Комарище – длинный носище – это большой, старый комар, а вот Комаришко –

длинныйносишко–этомаленький,ещёнеопытныйкомарик.Оживаютвегосказкахипредметы.Игрушкипразднуютпраздникидажезатеваютдраку.

Разговариваютрастения.Всказке«Пораспать»избалованныесадовыецветыгордятсясвоейкрасотой.Онипохожинабогачейвдорогихплатьях.Носкромныеполевыецветыписателюмилее.

Одним своим героям Мамин-Сибиряк сочувствует, над другими подсмеивается. Он суважениемпишетотрудящемсячеловеке,осуждаетбездельникаилентяя.

Нетерпелписательитех,ктозазнаётся,ктодумает,чтовсёсозданотолькодляних.Всказке «О том, как жила-была последняя Муха» рассказывается об одной глупой мухе,котораяубеждена,чтоокнавдомахсделаныдлятого,чтобыонамоглавлетатьвкомнатыивылетатьоттуда,чтонакрываютнастолидостаютизшкафавареньетолькодлятого,чтобыеё угостить, что солнышко светит для неё одной. Ну конечно, так может думать толькоглупая,смешнаямуха!

Чтообщеговжизнирыбыиптицы?Иписательотвечаетнаэтотвопроссказкой«ПроВоробьяВоробеича,ЕршаЕршовичаивесёлоготрубочистаЯшу».ХотяиживётЕршвводе,аВоробейлетаетповоздуху,ноирыбаиптицаодинаковонуждаютсявпище,гоняютсязалакомымкуском,страдаютзимойотхолода,даилетомунихмножествонеприятностей…

Великаясиладействоватьвсемвместе,сообща.Ужкакмогучмедведь,ноикомары,еслиониобъединятся,могутпобедитьмедведя(«СказкапроКомараКомаровича–длинныйносипромохнатогоМишу–короткийхвост»).

Из всех своих книгМамин-Сибиряк особенно дорожил «Алёнушкиными сказками».Он

говорил:«Этомоялюбимаякнижка–еёписаласамалюбовь,ипоэтомуонапереживётвсёостальное».

АндрейЧернышёв

Присказка

Баю-баю-баю…ОдинглазокуАлёнушкиспит,другой–смотрит;одноушкоуАлёнушкиспит,другое–

слушает.Спи, Алёнушка, спи, красавица, а папа будет рассказывать сказки. Кажется, все тут: и

сибирский кот Васька, и лохматый деревенский пёс Постойко, и сераяМышка-норушка, иСверчокзапечкой,ипёстрыйСкворецвклетке,изабиякаПетух.

Спи,Алёнушка,сейчассказканачинается.Вонужевокносмотритвысокиймесяц;вонкосой заяц проковылял на своих валенках; волчьи глаза засветились жёлтыми огоньками;медведьМишкасосётсвоюлапу.ПодлетелксамомуокнустарыйВоробей,стучитносомостеклоиспрашивает:скороли?Всетут,всевсборе,ивсеждутАлёнушкинойсказки.

ОдинглазокуАлёнушкиспит,другой–смотрит;одноушкоуАлёнушкиспит,другое–слушает.

Баю-баю-баю…

СКАЗКАПРОХРАБРОГОЗАЙЦА–ДЛИННЫЕУШИ,КОСЫЕГЛАЗА,КОРОТКИЙХВОСТ

Родилсязайчиквлесуивсёбоялся.Треснетгде-нибудьсучок,вспорхнётптица,упадётсдеревакомснега,–узайчикадушавпятки.

Боялсязайчикдень,боялсядва,боялсянеделю,боялсягод;апотомвыросонбольшой,ивдругнадоелоемубояться.

–Никогоянебоюсь!–крикнулоннавесьлес.–Вотнебоюсьнисколько,ивсётут!Собралисьстарыезайцы,сбежалисьмаленькиезайчата,приплелисьстарыезайчихи–все

слушают, как хвастается Заяц – длинные уши, косые глаза, короткий хвост, – слушают исвоимсобственнымушамневерят.Небылоещё,чтобызаяцнебоялсяникого.

–Эйты,косойглаз,тыиволканебоишься?–Иволканебоюсь,илисицы,имедведя–никогонебоюсь!

Это уж выходило совсем забавно. Хихикнули молодые зайчата, прикрыв мордочки

передними лапками, засмеялись добрые старушки зайчихи, улыбнулись даже старые зайцы,побывавшиевлапахулисыиотведавшиеволчьихзубов.Оченьужсмешнойзаяц!..Ах,какойсмешной!Ивсемвдругсделалосьвесело.Началикувыркаться,прыгать,скакать,перегонятьдругдруга,точновсесумасошли.

–Дачтотутдолгоговорить!–кричалрасхрабрившийсяокончательноЗаяц.–Ежелимнепопадётсяволк,такяегосамсъем…

–Ах,какойсмешнойЗаяц!Ах,какойонглупый!..Всевидят,чтоисмешнойиглупый,ивсесмеются.Кричатзайцыпроволка,аволк–туткактут.Ходилон,ходилвлесупосвоимволчьимделам,проголодалсяитолькоподумал:«Вот

быхорошозайчикомзакусить!»–какслышит,чтогде-тосовсемблизкозайцыкричатиего,серогоВолка,поминают.

Сейчасоностановился,понюхалвоздухиначалподкрадываться.Совсем близко подошёл волк к разыгравшимся зайцам, слышит, как они над ним

смеются,авсехбольше–хвастунЗаяц–косыеглаза,длинныеуши,короткийхвост.«Э, брат, погоди, вот тебя-то я и съем!» – подумал серый Волк и начал выглядывать,

который заяц хвастается своей храбростью. А зайцы ничего не видят и веселятся пущепрежнего. Кончилось тем, что хвастун Заяц взобрался на пенёк, уселся на задние лапки изаговорил:

– Слушайте вы, трусы! Слушайте и смотрите на меня! Вот я сейчас покажу вам однуштуку.Я…я…я…

Тутязыкухвастунаточнопримёрз.ЗаяцувиделглядевшегонанегоВолка.Другиеневидели,аонвиделинесмелдохнуть.Дальшеслучиласьсовсемнеобыкновеннаявещь.Заяц-хвастун подпрыгнул кверху, точно мячик, и со страху упал прямо на широкий

волчийлоб,кубаремпрокатилсяповолчьейспине,перевернулсяещёразввоздухеипотомзадалтакогострекача,что,кажется,готовбылвыскочитьизсобственнойкожи.

ДолгобежалнесчастныйЗайчик,бежал,покасовсемневыбилсяизсил.Емувсёказалось,чтоВолкгонитсяпопятамивот-вотсхватитегосвоимизубами.Наконецсовсемобессилелбедняга,закрылглазаизамертвосвалилсяподкуст.АВолквэтовремябежалвдругуюсторону.КогдаЗаяцупалнанего,емупоказалось,что

кто-товнеговыстрелил.И Волк убежал. Мало ли в лесу других зайцев можно найти, а этот был какой-то

бешеный…Долго не могли прийти в себя остальные зайцы. Кто удрал в кусты, кто спрятался за

пенёк,ктозавалилсявямку.Наконецнадоеловсемпрятаться,иначалипонемногувыглядыватьктопохрабрее.–АловконапугалВолканашЗаяц!–решиливсе.–Еслибынеон,такнеуйтибынам

живыми…Дагдежеон,нашбесстрашныйЗаяц?..Началиискать.Ходили,ходили,нетнигдехраброгоЗайца.Ужнесъеллиегодругойволк?Наконецтаки

нашли:лежитвямкеподкустикомиележивотстраха.–Молодец,косой!–закричаливсезайцыводинголос.–Айдакосой!..Ловкотынапугал

старогоВолка.Спасибо,брат!Амыдумали,чтотыхвастаешь.ХрабрыйЗаяц сразуприободрился.Вылезиз своейямки, встряхнулся,прищурил глазаи

проговорил:–Авыбыкакдумали!Эхвы,трусы…

СэтогодняхрабрыйЗаяцначалсамверить,чтодействительноникогонебоится.Баю-баю-баю…

СКАЗОЧКАПРОКОЗЯВОЧКУ

I

КакродиласьКозявочка,никтоневидал.Этобылсолнечныйвесеннийдень.Козявочкапосмотрелакругомисказала:–Хорошо!..Расправила Козявочка свои крылышки, потёрла тонкие ножки одна о другую, ещё

посмотрелакругомисказала:– Как хорошо!.. Какое солнышко тёплое, какое небо синее, какая травка зелёная, –

хорошо,хорошо!..Ивсёмоё!..ЕщёпотёрлаКозявочканожкамииполетела.Летает,любуетсявсемирадуется.Авнизу

травкатакизеленеет,автравкеспряталсяаленькийцветочек.–Козявочка,комне!–крикнулцветочек.Козявочка спустилась на землю, вскарабкалась на цветочек и принялась пить сладкий

цветочныйсок.–Какойтыдобрый,цветочек!–говоритКозявочка,вытираярыльценожками.–Добрый-тодобрый,давотходитьнеумею,–пожаловалсяцветочек.–Ивсё-такихорошо,–уверялаКозявочка.–Ивсёмоё…

Неуспелаонаещёдоговорить,каксжужжаниемналетелмохнатыйШмель–ипрямокцветочку:

–Жж…Кто забрался в мой цветочек?Жж…кто пьётмой сладкий сок?Жж…Ах ты,дряннаяКозявка,убирайсявон!Жжж…Уходивон,покаянеужалилтебя!

–Позвольте,чтожеэтотакое?–запищалаКозявочка.–Всё,всёмоё…–Жжж…Нет,моё!КозявочкаедваунесланогиотсердитогоШмеля.Онаприселанатравку,облизаланожки,

запачканныевцветочномсоку,ирассердилась:–КакойгрубиянэтотШмель!..Дажеудивительно!..Ещёужалитьхотел…Ведьвсёмоё–

исолнышко,итравка,ицветочки.–Нетуж,извините–моё!–проговорилмохнатыйЧервячок,карабкавшийсяпостебельку

травки.Козявочкасообразила,чтоЧервячокнеумеетлетать,изаговориласмелее:– Извините меня, Червячок, вы ошибаетесь… Я вам не мешаю ползать, а со мной не

спорьте!..–Хорошо,хорошо…ВоттолькомоютравкунетроньтеЯэтогонелюблю,признаться

сказать…Мало ли вас тут летает… Вы народ легкомысленный, а я Червячок серьёзный…Говоря откровенно, мне всё принадлежит. Вот заползу на травку и съем, заползу на любойцветочекитожесъем.Досвиданья!..

II

В несколько часов Козявочка узнала решительно всё, именно: что, кроме солнышка,синего неба и зелёной травки, есть ещё сердитые шмели, серьёзные червячки и разныеколючки на цветах. Одним словом, получилось большое огорчение. Козявочка дажеобиделась.Помилуйте, онабылауверена, что всёпринадлежит ейи созданодлянеё, а тутдругиетожесамоедумают.Нет,что-тонетак…Неможетэтогобыть.

ЛетитКозявочкадальшеивидит–вода.– Уж это моё! – весело запищала она. – Моя вода… Ах, как весело!.. Тут и травка и

цветочки.АнавстречуКозявочкелетятдругиекозявочки.–Здравствуй,сестрица!–Здравствуйте,милые…Атоужмнесталоскучнооднойлетать.Чтовытутделаете?–Амыиграем,сестрица…Идикнам.Унасвесело…Тынедавнородилась?–Только сегодня…Меня чутьШмельне ужалил, потом я виделаЧервяка…Ядумала,

чтовсёмоё,аониговорят,чтовсёихнее.Другие козявочки успокоили гостью и пригласили играть вместе. Над водой козявки

играли столбом: кружатся, летают, пищат. Наша Козявочка задыхалась от радости и скоросовсемзабылапросердитогоШмеляисерьёзногоЧервяка.

–Ах, как хорошо! –шептала она в восторге. –Всёмоё: и солнышко, и травка, и вода.Зачемдругиесердятся,решительнонепонимаю.Всёмоё,аяникомунемешаюжить:летайте,жужжите,веселитесь.Япозволяю…

ПоигралаКозявочка,повеселиласьиприселаотдохнутьнаболотнуюосоку.Надожеиотдохнуть,всамомделе!СмотритКозявочка,каквеселятсядругиекозявочки;вдруг,откуданивозьмись,воробей–какшмыгнётмимо,точноктокаменьбросил.

–Ай,ой!–закричаликозявочкиибросилисьврассыпную.Когдаворобейулетел,недосчиталисьцелогодесяткакозявочек.–Ах,разбойник!–бранилисьстарыекозявочки.–Целыйдесятоксъел.Это былопохужеШмеля.Козявочка начала бояться и спряталась с другимимолодыми

козявочкамиещёдальшевболотнуютраву.Ноздесьдругаябеда:двухкозявочексъеларыбка,адвух–лягушка.–Чтожеэтотакое?–удивляласьКозявочка.–Этоужесовсемниначтонепохоже…Так

ижитьнельзя.У,какиегадкие!..Хорошо,чтокозявочекбыломногоиубылиниктонезамечал.Даещёприлетелиновые

козявочки,которыетолькочтородились.Онилетелиипищали:–Всёнаше…Всёнаше…–Нет,невсёнаше,–крикнулаимнашаКозявочка.–Естьещёсердитыешмели,серьёзные

червяки,гадкиеворобьи,рыбкиилягушки.Будьтеосторожны,сестрицы!Впрочем,наступиланочь,ивсекозявочкипопряталисьвкамышах,гдебылотактепло.

Высыпализвёздынанебе,взошёлмесяц,ивсёотразилосьвводе.Ах,какхорошобыло!..«Моймесяц,моизвёзды»,–думаланашаКозявочка,ноникомуэтогонесказала:какраз

отнимутиэто…

III

ТакпрожилаКозявочкацелоелето.Многоонавеселилась,амногобылоинеприятного.Дваразаеёчуть-чутьнепроглотил

проворный стриж; потом незаметно подобралась лягушка, – мало ли у козявочек всякихврагов!Былиисвоирадости.ВстретилаКозявочкадругуютакуюжекозявочку,смохнатымиусиками.Таиговорит:

–Какаятыхорошенькая,Козявочка…Будемжитьвместе.И зажили вместе, совсем хорошо зажили. Всё вместе: куда одна, туда и другая. И не

заметили, как лето пролетело. Начались дожди, холодные ночи. Наша Козявочка нанеслаяичек,спряталаихвгустойтравеисказала:

–Ах,какяустала!..Никтоневидал,какКозявочкаумерла.Да онаи не умерла, а только заснулана зиму, чтобы веснойпроснуться снова и снова

жить.

СКАЗКАПРОКОМАРАКОМАРОВИЧА–ДЛИННЫЙНОСИМОХНАТОГОМИШУ–КОРОТКИЙХВОСТ

I

Этослучилосьвсамыйполдень,когдавсекомарыспряталисьотжарывболото.КомарКомарович–длинныйносприкорнулподширокийлистизаснул.Спитислышитотчаянныйкрик:

–Ой,батюшки!..ой,карраул!..КомарКомаровичвыскочилиз-подлистаитожезакричал:–Чтослучилось?..Чтовыорёте?Акомарылетают,жужжат,пищат–ничегоразобратьнельзя.–Ой,батюшки!..Пришёлвнашеболотомедведьизавалилсяспать.Каклёгвтраву,так

сейчасжезадавилпятьсоткомаров;какдохнул–проглотилцелуюсотню.Ой,беда,братцы!Мыедваунеслиотнегоноги,атовсехбыпередавил…

Комар Комарович – длинный нос сразу рассердился; рассердился и на медведя и наглупыхкомаров,которыепищалибезтолку.

–Эйвы,перестаньтепищать!–крикнулон.–Вотясейчаспойдуипрогонюмедведя…Оченьпросто!Авыорётетольконапрасно…

Ещё сильнее рассердилсяКомарКомарович и полетел. Действительно, в болоте лежалмедведь.Забралсявсамуюгустуютраву,гдекомарыжилисиспоконвека,развалилсяиносомсопит, только свист идёт, точно кто на трубе играет. Вот бессовестная тварь!.. Забрался вчужоеместо,погубилнапрасностолькокомариныхдушдаещёспиттаксладко!

–Эй,дядя,тыэтокудазабрался?–закричалКомарКомаровичнавесьлес,датакгромко,чтодажесамомусделалосьстрашно.

Мохнатый Миша открыл один глаз – никого не видно, открыл другой глаз – едварассмотрел,чтолетаеткомарнадсамымегоносом.

–Тебечтонужно,приятель?–заворчалМишаитоженачалсердиться.Какже,толькорасположилсяотдохнуть,атуткакой-тонегодяйпищит.–Эй,уходиподобру-поздорову,дядя!..Мишаоткрылобаглаза,посмотрелнанахала,фукнулносомиокончательнорассердился.–Дачтотебенужно,негоднаятварь?–зарычалон.–Уходиизнашегоместа,атояшутитьнелюблю…Вместесшубойтебясъем.Медведю сделалось смешно. Перевалился он на другой бок, закрыл морду лапой и

сейчасжезахрапел.

II

ПолетелКомарКомаровичобратноксвоимкомарамитрубитнавсёболото:–ЛовкоянапугалмохнатогоМишку!..Вдругойразнепридёт.Подивилиськомарыиспрашивают:–Ну,асейчас-томедведьгде?–Анезнаю,братцы…Сильнострусил,когдаяемусказал,чтосъем,еслинеуйдёт.Ведья

шутитьнелюблю,атакпрямоисказал:съем.Боюсь,какбыоннеоколелсостраху,покаяквамлетаю…Чтоже,самвиноват!

Запищали все комары, зажужжали и долго спорили, как им быть с невежей медведем.Никогдаещёвболотенебылотакогострашногошума.

Пищали,пищалиирешили–выгнатьмедведяизболота.–Пустьидётксебедомой,влес,тамиспит.Аболотонаше…Ещёотцыидедынаши

вотвэтомсамомболотежили.ОднаблагоразумнаястарушкаКомарихапосоветовалабылооставитьмедведявпокое:

пустьегополежит,акогдавыспится–самуйдёт,нонанеёвсетакнакинулись,чтобеднаяедвауспеласпрятаться.

–Идём,братцы!–кричалбольшевсехКомарКомарович.–Мыемупокажем…да!ПолетеликомарызаКомарКомаровичем.Летятипищат,дажесамимстрашноделается.

Прилетели,смотрят,амедведьлежитинешевелится.–Ну,ятакиговорил:умербеднягасостраху!–хвасталсяКомарКомарович.–Дажежаль

немножко,войкакойздоровыймедведище…– Да он спит, братцы, – пропищал маленький комаришка, подлетевший к самому

медвежьемуносуичутьневтянутыйтуда,каквфорточку.–Ах,бесстыдник!Ах,бессовестный!–запищаливсекомарыразомиподнялиужасный

гвалт.–Пятьсоткомаровзадавил,стокомаровпроглотилисамспиткакнивчёмнебывало…АмохнатыйМишаспитсебеданосомпосвистывает.–Онпритворяется,чтоспит!–крикнулКомарКомаровичиполетелнамедведя.–Вотя

емусейчаспокажу…Эй,дядя,будетпритворяться!

Как налетит Комар Комарович, как вопьётся своим длинным носом прямо в чёрныймедвежийнос,Мишатакивскочил–хватьлапойпоносу,аКомарКомаровичакакнебывало.

–Что,дядя,непонравилось?–пищитКомарКомарович.–Уходи,атохужебудет…ЯтеперьнеодинКомарКомарович–длинныйнос,априлетелисомнойидедушка,Комарище–длинныйносище,имладшийбрат,Комаришко–длинныйносишко!Уходи,дядя…

–Аянеуйду!–закричалмедведь,усаживаясьназадниелапы.–Явасвсехпередавлю…–Ой,дядя,напраснохвастаешь…Опять полетел Комар Комарович и впился медведю прямо в глаз. Заревел медведь от

боли, хватил себя лапойпоморде, и опять в лапеничего, только чуть глаз себене вырвалкогтем.АКомарКомаровичвьётсянадсамыммедвежьимухомипищит:

–Ятебясъем,дядя…

III

Рассердился окончательно Миша. Выворотил он вместе с корнем целую берёзу ипринялсяколотитьеюкомаров.

Такиломитсовсегоплеча…Бил,бил,дажеустал,аниодногоубитогокомаранет,–всевьются над ним и пищат. Тогда ухватилМиша тяжёлый камень и запустил им в комаров –опятьтолкунет.

–Что,взял,дядя?–пищалКомарКомарович.–Аятебявсё-такисъем…Долголи,коротколисражалсяМишаскомарами,толькошумубыломного.Далекобыл

слышенмедвежийрёв.Асколькоондеревьеввырвал,сколькокамнейвыворотил!..Всёемухотелось зацепить первого Комар Комаровича, – ведь вот тут, над самым ухом вьётся, ахватитмедведьлапой,иопятьничего,тольковсюмордусебевкровьисцарапал.

ОбессилелнаконецМиша.Приселонназадниелапы,фыркнулипридумалновуюштуку–давайкататьсяпотраве,чтобыпередавитьвсёкомариноецарство.Катался,каталсяМиша,однакоиизэтогоничегоневышло,атолькоещёбольшеусталон.Тогдамедведьспряталморду в мох. Вышло того хуже – комары вцепились в медвежий хвост. Окончательнорассвирепелмедведь.

–Постойте, вотявам задам!.. –ревелонтак,что запятьвёрстбылослышно.–Явампокажуштуку…я…я…я…

Отступиликомарыиждут,чтобудет.АМишанадеревовскарабкался,какакробат,заселнасамыйтолстыйсукиревёт:

–Ну-ка,подступитесьтеперькомне…Всемносыпообломаю!..Засмеялиськомарытонкимиголосамиибросилисьнамедведяужевсемвойском.Пищат,

кружатся, лезут… Отбивался, отбивался Миша, проглотил нечаянно штук сто комариноговойска, закашлялся да как сорвётся с сука, точно мешок… Однако поднялся, почесалушибленныйбокиговорит:

–Нучто,взяли?Видели,какяловкосдеревапрыгаю?..Ещётоньшерассмеялиськомары,аКомарКомаровичтакитрубит:–Ятебясъем…ятебясъем…съем…съем!..Изнемогокончательномедведь,выбилсяизсил,ауходитьизболотастыдно.Сидитон

назаднихлапахитолькоглазамиморгает.Выручила его из беды лягушка. Выскочила из-под кочки, присела на задние лапки и

говорит:–Охотавам,МихайлоИванович,беспокоитьсебянапрасно!..Необращайтевынаэтих

дрянныхкомаришеквнимания.Нестоит.–И тоне стоит, – обрадовалсямедведь. –Я это так…Пусть-ка они комне в берлогу

придут,дая…я…КакповернётсяМиша,какпобежитизболота,аКомарКомарович–длинныйнослетит

заним,летитикричит:–Ой,братцы,держите!Убежитмедведь…Держите!..Собрались все комары, посоветовались и решили: «Не стоит!Пусть его уходит – ведь

болото-тоосталосьзанами!»

ВАНЬКИНЫИМЕНИНЫ

I

Бей, барабан, та-та! тра-та-та! Играйте, трубы: тру-ту! ту-ру-ру!.. Давайте сюда всюмузыку–сегодняВанькаименинник!..Дорогиегости,милостипросим…Эй,всесобирайтесьсюда!Тра-та-та!Тру-ру-ру!

Ванькапохаживаетвкраснойрубахеиприговаривает:–Братцы,милостипросим…Угощенья– сколькоугодно.Супиз самыхсвежихщепок;

котлетыизлучшего,самогочистогопеску;пирожкиизразноцветныхбумажек;акакойчай!Изсамойхорошейкипячёнойводы.Милостипросим…Музыка,играй!..

Та-та!Тра-та-та!Тру-ту!Ту-ру-ру!Гостейнабралосьполнаякомната.ПервымприлетелпузатыйдеревянныйВолчок.– Жж… жж… где именинник? Жж… жж… Я очень люблю повеселиться в хорошей

компании…Пришлидвекуклы.Одна–сголубымиглазами,Аня,унеёнемногобылпопорченносик;

другая–счёрнымиглазами,Катя,унеёнедоставалооднойруки.Онипришличинноизанялиместонаигрушечномдиванчике.-

– Посмотрим, какое угощенье у Ваньки, – заметила Аня. – Что-то уж очень хвастает.Музыканедурна,аотносительноугощеньяясильносомневаюсь.

–Ты,Аня,вечночем-нибудьнедовольна,–укорилаеёКатя.–Атывечноготоваспорить.Куклы немного поспорили и даже готовы были поссориться, но в этот момент

приковылялнаоднойногесильноподдержанныйКлоунисейчасжеихпримирил.– Всё будет отлично, барышня! Отлично повеселимся. Конечно, у меня одной ноги

недостаёт,новедьВолчокинаоднойногевонкаккружится.Здравствуй,Волчок…–Жж…Здравствуй!Отчегоэтоутебяодинглазкакбудтоподбит?–Пустяки…Этоясвалилсясдивана.Бываетихуже.– Ох, как скверно бывает… Я иногда со всего разбега так стукнусь в стену, прямо

головой!..–Хорошо,чтоголова-тоутебяпустая…–Всё-такибольно…жж…Попробуй-касам,такузнаешь.Клоун только защёлкал своими медными тарелками. Он вообще был легкомысленный

мужчина.Пришёл Петрушка и привёл с собой целую кучу гостей: собственную жену, Матрёну

Ивановну,немца-доктораКарлаИванычаибольшеносогоЦыгана;аЦыганпритащилссобойтрёхногуюлошадь.

– Ну, Ванька, принимай гостей! – весело заговорил Петрушка, щёлкая себя по носу. –Одиндругоголучше.ОднамояМатрёнаИвановначегостоит…Оченьоналюбитуменячай

пить,точноутка.–Найдёмичай,ПетрИваныч,–ответилВанька.–Амыхорошимгостямвсегдарады…

Садитесь,МатрёнаИвановна!КарлИваныч,милостипросим…Пришли ещё Медведь с Зайцем, серенький бабушкин Козлик с Уточкой-хохлаткой,

ПетушоксВолком–всемместонашлосьуВаньки.ПоследнимипришлиАлёнушкинБашмачокиАлёнушкинаМетёлочка.Посмотрелиони–

всеместазаняты,аМетёлочкасказала:–Ничего,яивуголкепостою…А Башмачок ничего не сказал и молча залез под диван. Это был очень почтенный

Башмачок,хотяистоптанный.Егонемногосмущалатолькодырочка,котораябыланасамомносике.Ну,даничего,поддиваномниктонезаметит.

–Эй,музыка!–скомандовалВанька.Забилбарабан:тра-та!та-та!Заигралитрубы:тру-ту!Ивсемгостямвдругсделалосьтак

весело,таквесело…

II

Праздникначалсяотлично.Билбарабансамсобой,игралисамитрубы,жужжалВолчок,звенелсвоимитарелочкамиКлоун,аПетрушканеистовопищал.Ах,какбыловесело!..

–Братцы,гуляй!–покрикивалВанька,разглаживаясвоильняныекудри.АняиКатясмеялись тонкимиголосками,неуклюжийМедведьтанцевалсМетёлочкой,

серенькийКозликгулялсУточкой-хохлаткой,Клоункувыркался,показываясвоёискусство,адокторКарлИванычспрашивалМатрёнуИвановну:

–МатрёнаИвановна,неболитлиувасживотик?–Чтовы,КарлИваныч?–обижаласьМатрёнаИвановна.–Счеговыэтовзяли?..–Ану,покажитеязык.–Отстаньте,пожалуйста…–Яздесь…–прозвенелатонкимголоскомсеребрянаяЛожечка,которойАлёнушкаела

своюкашку.Она лежала до сих пор спокойно на столе, а когда доктор заговорил об языке, не

утерпелаисоскочила.ВедьдокторвсегдаприеёпомощиосматриваетуАлёнушкиязычок…–Ах,нет…ненужно!–запищалаМатрёнаИвановнаитаксмешноразмахиваларуками,

точноветрянаямельница.–Чтоже,яненавязываюсьсосвоимиуслугами,–обиделасьЛожечка.Онадажехотеларассердиться,новэтовремякнейподлетелВолчок,ионипринялись

танцевать.Волчокжужжал,Ложечказвенела…ДажеАлёнушкинБашмачокнеутерпел,вылезиз-поддиванаишепнулМетёлочке:

–Явасоченьлюблю,Метёлочка…Метёлочкасладкозакрылаглазкиитольковздохнула.Оналюбила,чтобыеёлюбили.Ведь она всегда была такой скромной Метёлочкой и никогда не важничала, как это

случалосьиногдасдругими.Например,МатрёнаИвановнаилиАняиКатя,–этимилыекуклылюбилипосмеятьсянадчужиминедостатками:уКлоунанехваталооднойноги,уПетрушкибылдлинныйнос,уКарлаИваныча–лысина,Цыганпоходилнаголовешку,авсегобольшедоставалосьименинникуВаньке.

–Онмужиковатнемного,–говорилаКатя.–И,крометого,хвастун,–прибавилаАня.Повеселившись,всеуселисьзастол,иначалсяуженастоящийпир.Обедпрошёл,какна

настоящих именинах, хотя дело и не обошлось без маленьких недоразумений.Медведь поошибке чуть не съел Зайчика вместо котлетки; Волчок чуть не подрался с Цыганом из-заЛожечки – последний хотел её украсть и уже спрятал было к себе в карман.ПётрИваныч,известныйзабияка,успелпоссоритьсясженойипоссорилсяиз-запустяков.

–МатрёнаИвановна, успокойтесь, – уговаривал её КарлИваныч. – ВедьПётрИванычдобрый…Увас,можетбыть,болитголовка?Уменяестьссобойотличныепорошки…

–Оставьтееё,доктор,– говорилПетрушка.–Этоужтакаяневозможнаяженщина…Авпрочем,яеёоченьлюблю.МатрёнаИвановна,поцелуемтесь…

–Ура!–кричалВанька.–Этогораздолучше,чемссориться.Терпетьнемогу,когдалюдиссорятся.Вонпосмотрите…

Нотут случилосьнечто совершеннонеожиданноеи такоеужасное, чтодаже страшносказать.

Билбарабан:тра-та!та-та-та!Игралитрубы:тру-ру!ру-ру-ру!ЗвенелитарелочкиКлоуна,серебрянымголоскомсмеяласьЛожечка,жужжалВолчок,аразвеселившийсяЗайчиккричал:

бо-бо-бо!.. Фарфоровая Собачка громко лаяла, резиновая Кошечка ласково мяукала, аМедведьтакпритопывалногой,чтодрожалпол.ВеселеевсехоказалсясеренькийбабушкинКозлик.Он,во-первых,танцеваллучшевсех,апотомтаксмешнопотряхивалсвоейбородойискрипучимголосомревел:мее-ке-ке!..

III

Позвольте,каквсёэтослучилось?Оченьтруднорассказатьвсёпопорядку,потомучтоиз участников происшествия помнил всё дело только один Алёнушкин Башмачок. Он былблагоразуменивовремяуспелспрятатьсяподдиван.

Да, так вот как было дело. Сначала пришли поздравить Ваньку деревянные кубики…Нет,опятьнетак.Началосьсовсемнесэтого.Кубикидействительнопришли,новсемувинойбыла черноглазая Катя. Она, она, верно!.. Эта хорошенькая плутовка ещё в конце обедашепнулаАне:

–Акактыдумаешь,Аня,ктоздесьвсехкрасивее.Кажется, вопрос самыйпростой, амежду темМатрёнаИвановна страшнообиделасьи

заявилаКатепрямо:–Чтожевыдумаете,чтомойПётрИванычурод?–Никтоэтогонедумает,МатрёнаИвановна,–попробовалаоправдыватьсяКатя,нобыло

ужепоздно.–Конечно, нос у него немного велик, – продолжалаМатрёнаИвановна. –Но ведь это

заметно, если только смотреть наПетраИваныча сбоку…Потом, у него дурная привычкастрашнопищатьисовсемидраться,ноонвсё-такидобрыйчеловек.Ачтокасаетсяума…

Куклы заспорили с таким азартом, что обратили на себя общее внимание. Вмешалсяпреждевсего,конечно,Петрушкаипропищал:

–Верно,МатрёнаИвановна…Самыйкрасивыйчеловекздесь,конечно,я!Тут уже все мужчины обиделись. Помилуйте, этакий самохвал этот Петрушка! Даже

слушать противно! Клоун был не мастер говорить и обиделся молча, а зато доктор КарлИвановичсказалоченьгромко:

–Значит,мывсеуроды?Поздравляю,господа…Разомподнялсягвалт.Кричалчто-топо-своемуЦыган,рычалМедведь,вылВолк,кричал

серенькийКозлик,жужжалВолчок–однимсловом,всеобиделисьокончательно.– Господа, перестаньте! – уговаривал всех Ванька. –Не обращайте внимания наПетра

Иваныча…Онпростопошутил.Но всё было напрасно. Волновался главным образом Карл Иваныч. Он даже стучал

кулакомпостолуикричал:– Господа, хорошо угощенье, нечего сказать!.. Нас и в гости пригласили только затем,

чтобыназватьуродами…– Милостивые государыни и милостивые государи! – старался перекричать всех

Ванька. – Если уж на то пошло, господа, так здесь всего один урод – это я… Теперь выдовольны?

Потом… Позвольте, как это случилось? Да, да, вот как было дело. Карл ИванычразгорячилсяокончательноиначалподступатькПетруИванычу.Онпогрозилемупальцемиповторял:

–Еслибыянебылобразованнымчеловекомиеслибыянеумелсебядержатьприличновпорядочномобществе,ясказалбывам,ПётрИваныч,чтовыдажевесьмадурак…

ЗнаядрачливыйхарактерПетрушки,Ванькахотелвстатьмеждунимидоктором,ноподорогезаделкулакомподлинномуносуПетрушки.Петрушкепоказалось,чтоегоударилнеВанька, а доктор…Что тутначалось!..Петрушка вцепился в доктора; сидевшийв сторонеЦыганнистогониссегоначалколотитьКлоуна,МедведьсрычаниембросилсянаВолка,ВолчокбилсвоейпустойголовойКозлика–однимсловом,вышелнастоящийскандал.Куклы

пищалитонкимиголосами,ивсетрисострахуупаливобморок.–Ах,мнедурно!..–кричалаМатрёнаИвановна,падаясдивана.–Господа,чтожеэтотакое?–оралВанька.–Господа,ведьяименинник…Господа,это,

наконец,невежливо!..

Произошла настоящая свалка, так что было уже трудно разобрать, кто кого колотит.Ванька напрасно старался разнимать дравшихся и кончил тем, что сам принялся колотитьвсех, ктоподвёртывалсяемуподруку,и таккаконбылвсехсильнее, то гостямпришлосьплохо.

– Карраул!!. Батюшки… ой, карраул! – орал сильнее всех Петрушка, стараясь ударитьдокторапобольнее…–УбилиПетрушкудосмерти…Карраул!..

ОтсвалкиушёлодинБашмачок,вовремяуспевшийспрятатьсяподдиван.Онсострахудажеглазазакрыл,авэтовремязанегоспряталсяЗайчик,тожеискавшийспасениявбегстве.

–Тыэтокудалезешь?–заворчалБашмачок.–Молчи,атоещёуслышат,иобоимдостанется,–уговаривалЗайчик,выглядываякосым

глазомиз дырочки в носке. –Ах, какой разбойник этотПетрушка!..Всех колотит и самжеорёт благим матом. Хорош гость, нечего сказать… А я едва убежал от Волка, ах! Дажевспомнитьстрашно…АвонУточкалежиткверхуножками.Убили,бедную…

– Ах, какой ты глупый, Зайчик: все куклы лежат в обмороке, ну и Уточка вместе сдругими.

Дрались, дрались, долго дрались, покаВанька не выгнал всех гостей, исключая кукол.МатрёнеИвановнедавноуженадоелолежатьвобмороке,онаоткрылаодинглазиспросила:

–Господа,гдея?Доктор,посмотрите,живалия?..Ейниктонеотвечал,иМатрёнаИвановнаоткрыладругойглаз.Вкомнатебылопусто,а

Ванька стоял посредине и с удивлением оглядывался кругом.ОчнулисьАня иКатя и тожеудивились.

–Здесьбылочто-тоужасное,–говорилаКатя.–Хорошименинник,нечегосказать!КуклыразомнакинулисьнаВаньку,которыйрешительнонезнал,чтоемуотвечать.Иего

кто-тобил,ионкого-тобил,азачтопрочто–неизвестно.–Решительнонезнаю,каквсёэтовышло,–говорилон,разводяруками.–Главное,что

обидно:ведьяихвсехлюблю…решительновсех.–Амызнаемкак,–отозвалисьиз-поддиванаБашмачокиЗайчик.–Мывсёвидели!..–Даэтовывиноваты!–накинуласьнанихМатрёнаИвановна.–Конечно,вы…Заварили

кашу,асамиспрятались.–Они,они!..–закричаливодинголосАняиКатя.–Ага,вонвчёмдело!–обрадовалсяВанька.–Убирайтесьвон,разбойники…Выходите

погостямтолькоссоритьдобрыхлюдей.БашмачокиЗайчикедвауспеливыскочитьвокно.–Вотявас…–грозилаимвследкулакомМатрёнаИвановна.–Ах,какиебываютнасвете

дрянныелюди!ВотиУточкаскажеттожесамое.–Да, да…– подтвердилаУточка. –Я своими глазами видела, как они спрятались под

диван.Уточкавсегдаисовсемисоглашалась.–Нужновернутьгостей…–продолжалаКатя.–Мыещёповеселимся…Гости вернулись охотно.У кого был подбит глаз, кто прихрамывал; уПетрушки всего

сильнеепострадалегодлинныйнос.–Ах,разбойники!–повторяливсеводинголос,браняЗайчикаиБашмачок.–Ктобымог

подумать?..– Ах, как я устал! Все руки отколотил, – жаловался Ванька. – Ну, да что поминать

старое…Янезлопамятен.Эй,музыка!..Опять забил барабан: тра-та! та-та-та! Заиграли трубы: тру-ту! ру-ру-ру!.. А Петрушка

неистовокричал:–Ура,Ванька!..

СКАЗКАПРОВОРОБЬЯВОРОБЕИЧА,ЕРШАЕРШОВИЧАИВЕСЁЛОГОТРУБОЧИСТАЯШУ

I

Воробей Воробеич и Ерш Ершович жили в большой дружбе. Каждый день летомВоробейВоробеичприлеталкречкеикричал:

–Эй,брат,здравствуй!..Какпоживаешь?–Ничего,живёмпомаленьку,–отвечалЕршЕршович.–Идикомневгости.Уменя,брат,

хорошовглубокихместах…Водастоиттихо,всякойводянойтравкисколькохочешь.Угощутебялягушачьейикрой,червячками,водянымикозявками…

–Спасибо,брат!Судовольствиемпошёлбыяктебевгости,даводыбоюсь.Лучшеужтыприлетайкомневгостинакрышу…Ятебя,брат,ягодамибудуугощать–уменяцелыйсад, а потом раздобудем и корочку хлебца, и овса, и сахару, и живого комарика. Ты ведьлюбишьсахар?

–Какойон?–Белыйтакой…–Какунасгалькивреке?–Нувот.Авозьмёшьврот–сладко.Твоюгалькунесъешь.Полетимсейчаснакрышу?–Нет,янеумеюлетать,даизадыхаюсьнавоздухе.Вотлучшенаводепоплаваемвместе.

Ятебевсёпокажу…Воробей Воробеич пробовал заходить в воду, – по колени зайдёт, а дальше страшно

делается.Так-тоиутонутьможно!НапьётсяВоробейВоробеичсветлойречнойводицы,авжаркиеднипокупаетсягде-нибудьнамелкомместе,почиститперышки–иопятьксебенакрышу.Вообщежилионидружноилюбилипоговоритьоразныхделах.

–Какэтотебененадоествводесидеть?–частоудивлялсяВоробейВоробеич.–Мокровводе,–ещёпростудишься…

ЕршЕршовичудивлялсявсвоюочередь:– Как тебе, брат, не надоест летать? Вон как жарко бывает на солнышке: как раз

задохнёшься.Ауменявсегдапрохладно.Плавайсебесколькохочешь.Небойсьлетомвсекомневводулезуткупаться…Анакрышуктоктебепойдёт?

–Иещёкакходят,брат!..Уменяестьбольшойприятель–трубочистЯша.Онпостоянновгостикомнеприходит…Ивесёлыйтакойтрубочист,–всёпеснипоёт.Чиститтрубы,асамнапевает. Да ещё присядет на самый конёк отдохнуть, достанет хлебца и закусывает, а якрошкиподбираю.Душавдушуживём.Яведьтожелюблюповеселиться.

У друзей и неприятности были почти одинаковые. Например, зима: как зяб бедныйВоробейВоробеич!Ух,какиехолодныеднибывали!Кажется,всядушаготовавымерзнуть.НахохлитсяВоробейВоробеич,подберётподсебяногидаисидит.Однотолькоспасенье–забратьсякуда-нибудьвтрубуинемногопогреться.Ноитутбеда.

Раз Воробей Воробеич чуть-чуть не погиб благодаря своему лучшему другу –трубочисту. Пришёл трубочист да как спустит в трубу свою чугунную гирю с помелом, –

чуть-чутьголовунепроломилВоробьюВоробеичу.Выскочилонизтрубывесьвсаже,хужетрубочиста,исейчасбраниться:

–Тыэточтоже,Яша,делаешь-то?Ведьэтакможноидосмертиубить…–Аяпочёмжезнал,чтотывтрубесидишь?–Абудьвперёдосторожнее…Еслибыятебячугуннойгирейпоголовестукнул,разве

этохорошо?Ершу Ершовичу тоже по зимам приходилось не сладко. Он забирался куда-нибудь

поглубжевомутитамдремалпоцелымдням.Итемно,ихолодно,инехочетсяшевелиться.Изредкаонподплывалкпроруби, когда звалВоробейВоробеич.Подлетиткпрорубиводынапитьсяикрикнет:

–Эй,ЕршЕршович,живлиты?– Жив… – сонным голосом откликается Ерш Ершович. – Только всё спать хочется.

Вообщескверно.Унасвсеспят.–Иунастоженелучше,брат!Чтоделать,приходитсятерпеть…Ух,какой злойветер

бывает!.. Тут, брат, не заснёшь…Я всё на одной ножке прыгаю, чтобы согреться. А людисмотрятиговорят:«Посмотрите,какойвесёленькийворобушек!»Ах,толькобыдождатьсятепла…Датыужопять,брат,спишь?

А летом опять свои неприятности. Раз ястреб версты две гнался за ВоробьемВоробеичем,итотедвауспелспрятатьсявречнойосоке.

– Ох, едва жив ушёл! – жаловался он Ершу Ершовичу, едва переводя дух. – Вотразбойник-то!..Чуть-чутьнесцапал,атамбыпоминайкакзвали.

–Этовроденашейщуки,–утешалЕршЕршович.–Ятоженедавночуть-чутьнепопалейвпасть.Какброситсязамной,точномолния.Аявыплылсдругимирыбкамиидумал,чтов воде лежит полено, а как это полено бросится за мной… Для чего только эти щукиводятся?Удивляюсьинемогупонять…

–И я тоже… Знаешь, мне кажется, что ястреб когда-нибудь былщукой, а щука былаястребом.Однимсловом,разбойники…

II

Да, так жили да поживали Воробей Воробеич и Ерш Ершович, зябли по зимам,радовались летом; а весёлый трубочист Яша чистил свои трубы и попевал песенки. Укаждогосвоёдело,своирадостиисвоиогорчения.

Однаждылетомтрубочисткончилсвоюработуипошёлкречкесмытьссебясажу.Идётдапосвистывает,атутслышит–страшныйшум.Чтотакоеслучилось?Анадрекойптицытак и вьются: и утки, и гуси, и ласточки, и бекасы, и вороны, и голуби. Все шумят, орут,хохочут–ничегонеразберёшь.

–Эйвы,чтослучилось?–крикнултрубочист.– А вот и случилось… – чиликнула бойкая синичка. – Так смешно, так смешно!..

Посмотри,чтонашВоробейВоробеичделает…Совсемвзбесился.Синичказасмеяласьтоненьким-тоненькимголоском,вильнулахвостикомивзвиласьнад

рекой.Когда трубочист подошёл к реке, Воробей Воробеич так и налетел на него. А сам

страшныйтакой:клювраскрыт,глазагорят,всеперышкистоятдыбом.–Эй,ВоробейВоробеич,тыэточто,брат,шумишьтут?–спросилтрубочист.–Нет,яемупокажу!..–оралВоробейВоробеич,задыхаясьотярости.–Онещёнезнает,

каковя…Яемупокажу,проклятомуЕршуЕршовичу!Онбудетменяпоминать,разбойник…–Неслушайего!–крикнултрубочистуизводыЕршЕршович.–Всё-тоонврёт…–Явру?–оралВоробейВоробеич.–Акточервяканашёл?Явру!..Жирныйтакойчервяк!

Яегонаберегувыкопал…Сколькотрудился…Ну,схватилегоитащудомой,всвоёгнездо.Уменя семейство – должен я корм носить… Только вспорхнул с червяком над рекой, апроклятыйЕршЕршович,–чтобегощукапроглотила!–каккрикнет:«Ястреб!»Ясострахукрикнул–червякупалвводу, аЕршЕршовичегоипроглотил…Этоназываетсяврать?!.Иястребаникакогонебыло…

– Что же, я пошутил, – оправдывался Ерш Ершович. – А червяк действительно былвкусный…

ОколоЕршаЕршовичасобраласьвсякаярыба:плотва,караси,окуни,малявки,–слушаюти смеются. Да, ловко пошутил Ерш Ершович над старым приятелем! И ещё смешнее, какВоробейВоробеичвступилвдракусним.Такиналетает,такиналетает,авзятьничегонеможет.

– Подавись ты моим червяком! – бранился Воробей Воробеич. – Я другого себевыкопаю…Аобидното,чтоЕршЕршовичобманулменяинадомнойжеещёсмеётся.Аяего к себе на крышу звал…Хорош приятель, нечего сказать! Вот и трубочист Яша то жескажет…Мыснимтожедружноживёмидажевместезакусываеминогда:онест–якрошкиподбираю.

–Постойте,братцы,этосамоеделонужнорассудить,–заявилтрубочист.–Дайтетолькомне сначала умыться… Я разберу ваше дело по совести. А ты, Воробей Воробеич, поканемногоуспокойся…

–Моёделоправое,–чтожемнебеспокоиться!–оралВоробейВоробеич.–АтолькояпокажуЕршуЕршовичу,каксомнойшуткишутить…

Трубочист присел на бережок, положил рядом на камешек узелок со своим обедом,вымылрукиилицоипроговорил:

– Ну, братцы, теперь будем суд судить… Ты, Ерш Ершович, – рыба, а ты, ВоробейВоробеич,–птица.Такяговорю?

–Так!Так!..–закричаливсе,иптицыирыбы.–Будемговоритьдальше!Рыбадолжнажитьвводе,аптица–ввоздухе.Такяговорю?

Нувот…Ачервяк,например,живётвземле.Хорошо.Теперьсмотрите…Трубочистразвернулсвойузелок,положилнакаменькусокржаногохлеба,изкоторого

состоялвесьегообед,ипроговорил:–Вотсмотрите:чтоэтотакое?Это–хлеб.Яегозаработал,ияегосъем;съемиводицей

запью.Так?Значит,пообедаюиникогонеобижу.Рыбаиптица тожехотятпообедать…Увас,значит,свояпища!Зачемжессориться?ВоробейВоробеичоткопалчервячка,значит,онегозаработал,и,значит,червяк–его…

–Позвольте,дяденька…–послышалсявтолпептицтоненькийголосок.ПтицыраздвинулисьипустиливперёдБекасика-песочника,которыйподошёлксамому

трубочистунасвоихтоненькихножках.–Дяденька,этонеправда.–Чтонеправда?– Да червячка-то ведь я нашёл… Вон спросите уток – они видели. Я его нашёл, а

Воробейналетелиукрал.Трубочистсмутился.Выходилосовсемнето.–Какжеэтотак?..–бормоталон,собираясьсмыслями.–Эй,ВоробейВоробеич,тыэто

чтоже,всамомделе,обманываешь?–Этонеявру,аБекасврёт.Онсговорилсявместесутками…–Что-тонетово,брат…гм…Да!Конечно,червячок–пустяки;атольковотнехорошо

красть.Актоукрал,тотдолженврать…Такяговорю?Да…–Верно!Верно!..–хоромкрикнулиопятьвсе.–Атывсё-такирассудиЕршаЕршовичас

ВоробьемВоробеичем!Ктоунихправ?..Обашумели,обадралисьиподняливсехнаноги.–Ктоправ?Ах вы, озорники,ЕршЕршовичиВоробейВоробеич!..Право, озорники.Я

обоихвасинакажудляпримера…Ну,живомиритесь,сейчасже!–Верно!–крикнуливсехором.–Пустьпомирятся…–АБекасика-песочника,которыйтрудился,добываячервячка,янакормлюкрошками,–

решилтрубочист.–Всеибудутдовольны…–Отлично!–опятькрикнуливсе.

Трубочистужепротянулрукузахлебом,аегоинет.Покатрубочистрассуждал,ВоробейВоробеичуспелегостащить.–Ах,разбойник!Ах,плут!–возмутилисьвсерыбыивсептицы.Ивсебросилисьвпогонюзавором.Краюшкабылатяжела,иВоробейВоробеичнемог

далеко улететь с ней. Его догнали как раз над рекой. Бросились на вора большие и малыептицы.

Произошла настоящая свалка. Все так и рвут, только крошки летят в реку; а потом икраюшка полетела тоже в реку. Тут уж схватились за неё рыбы. Началась настоящая дракамеждурыбамииптицами.Вкрошкирастерзаливсюкраюшкуивсекрошкисъели.Какестьничего не осталось от краюшки. Когда краюшка была съедена, все опомнились и всемсделалосьсовестно.ГналисьзаворомВоробьемдапопутикраденуюкраюшкуисъели.

Авесёлый трубочистЯша сидитна бережку, смотрити смеётся.Ужочень смешно всёвышло…Всеубежалиотнего,осталсяодинтолькоБекасик-песочник.

–Атычтоженелетишьзавсеми?–спрашиваеттрубочист.–Ияполетелбы,даростоммал,дяденька.Какразбольшиептицызаклюют…–Ну,воттак-толучшебудет,Бекасик.Обаосталисьмыстобойбезобеда.Видно,мало

ещёпоработали…Пришла Алёнушка на бережок, стала спрашивать весёлого трубочиста Яшу, что

случилось,итожесмеялась.– Ах, какие они все глупые, и рыбки и птички! А я бы разделила всё – и червячка и

краюшку, и никто бы не ссорился. Недавно я разделила четыре яблока… Папа приноситчетыреяблокаиговорит:«Разделипополам–мнеиЛизе».Яиразделиланатричасти:однояблокодалапапе,другое–Лизе,адвавзяласебе.

СКАЗКАОТОМ,КАКЖИЛА-БЫЛАПОСЛЕДНЯЯМУХА

I

Как было весело летом!.. Ах, как весело! Трудно даже рассказать всё по порядку…Сколькобыломух,–тысячи.Летают,жужжат,веселятся…КогдародиласьмаленькаяМушка,расправила свои крылышки, ей сделалось тоже весело. Так весело, так весело, что нерасскажешь.Всегоинтереснеебылото,чтосутраоткрываливсеокнаидверинатеррасу–вкакоехочешь,втоокноилети.

–Какоедоброесуществочеловек,–удивляласьмаленькаяМушка,летаяизокнавокно.–Этодлянассделаныокна,иотворяютихтожедлянас.Оченьхорошо,аглавное–весело…

Она тысячу раз вылетала в сад, посидела на зелёной травке, полюбовалась цветущейсиренью,нежнымилистикамираспускавшейсялипыицветамивклумбах.Неизвестныйейдосих пор садовник уже успел вперёд позаботиться обо всём. Ах, какой он добрый, этотсадовник!..Мушка ещё не родилась, а он уже всё успел приготовить, решительно всё, чтонужно маленькойМушке. Это было тем удивительнее, что сам он не умел летать и дажеходилиногдасбольшимтрудом–еготакипокачивало,исадовникчто-тобормоталсовсемнепонятное.

–Иоткудатолькоэтипроклятыемухиберутся?–ворчалдобрыйсадовник.Вероятно, бедняга говорил этопростоиз зависти, потомучто самумел только копать

гряды,рассаживатьцветыиполиватьих,алетатьнемог.МолодаяМушканарочнокружиласьнадкраснымносомсадовникаистрашноемунадоедала.

Потом, люди вообще так добры, что везде доставляли разные удовольствия именномухам.Например,Алёнушкаутромпиламолочко,елабулочкуипотомвыпрашивалаутётиОлисахару,–всёэтоонаделалатолькодлятого,чтобыоставитьмухамнесколькокапелекпролитогомолока, а главное– крошкибулкии сахара.Ну скажите, пожалуйста, чтоможетбыть вкуснее таких крошек, особенно когда летаешь всё утро и проголодаешься?.. Потом,кухаркаПашабылаещёдобрееАлёнушки.Онакаждоеутронарочнодлямухходиланарыноки приносила удивительно вкусные вещи: говядину, иногда рыбу, сливки, масло, – вообщесамаядобраяженщинавовсёмдоме.Онаотличнознала,чтонужномухам,хотялетатьтоженеумела,какисадовник.Оченьхорошаяженщинавообще!

А тётяОля?О, эта чуднаяженщина, кажется, специальножила только для мух…Онасвоимирукамиоткрывалавсеокнакаждоеутро,чтобымухамбылоудобнеелетать,акогдашёлдождьилибылохолодно,закрывалаих,чтобымухинезамочилисвоихкрылышекинепростудились.ПотомтётяОлязаметила,чтомухиоченьлюбятсахариягоды,поэтомуонаприняласькаждыйденьваритьягодывсахаре.Мухисейчас,конечно,догадались,длячегоэтовсёделается,илезлиизчувстваблагодарностипрямовтазиксвареньем.Алёнушкаоченьлюбилаваренье,нотётяОлядавалаейвсегооднуилидвеложечки,нежелаяобижатьмух.

Так как мухи за раз не могли съесть всего, то тётя Оля откладывала часть варенья в

стеклянные банки (чтобыне съелимыши, которым варенья совсемне полагается) и потомподавалаегокаждыйденьмухам,когдапилачай.

–Ах,какиевседобрыеихорошие!–восхищаласьмолодаяМушка,летаяизокнавокно.–Может быть, даже хорошо, что люди не умеют летать. Тогда бы они превратились в мух,большихипрожорливыхмух,и,наверное,съелибывсёсами…Ах,какхорошожитьнасвете!

– Ну, люди уж не совсем такие добряки, как ты думаешь, – заметила старая Муха,любившая поворчать. – Это только так кажется… Ты обратила внимание на человека,котороговсеназывают«папой»?

–Ода…Этооченьстранныйгосподин.Высовершенноправы,хорошая,добраястараяМуха… Для чего он курит свою трубку, когда отлично знает, что я совсем не выношутабачного дыма? Мне кажется, что это он делает прямо назло мне… Потом, решительноничегонехочетсделатьдлямух.Яразпопробовалачернил,которымиончто-тотакоевечнопишет,ичутьнеумерла…Этонаконецвозмутительно!Ясвоимиглазамивидела,каквегочернильнице тонули две такие хорошенькие, но совершенно неопытные мушки. Это былаужасная картина, когда онперомвытащилоднуиз нихипосадилна бумагу великолепнуюкляксу…Представьтесебе,онвэтомобвинялнесебя,анасже!Гдесправедливость?..

– Я думаю, что этот папа совсем лишён справедливости, хотя у него есть однодостоинство…– ответила старая, опытнаяМуха. –Он пьёт пиво после обеда. Это совсемнедурная привычка!Я, признаться, тоже не прочь выпить пива, хотя уменя и кружится отнегоголова…Чтоделать,дурнаяпривычка!

–Иятожелюблюпиво,–призналасьмолоденькаяМушкаидаженемногопокраснела.–Мнеделаетсяотнеготаквесело,таквесело,хотянадругойденьнемногоиболитголова.Нопапа,можетбыть,оттогоничегонеделаетдлямух,чтосамнеестваренья,асахаропускаеттольковстаканчаю.По-моему,нельзяждатьничегохорошегоотчеловека,которыйнеестваренья…Емуостаётсятолькокуритьсвоютрубку.

Мухивообщеотличнозналивсехлюдей,хотяиценилиихпо-своему.

II

Летостояложаркое,искаждымднёммухявлялосьвсёбольшеибольше.Онипадаливмолоко, лезли в суп, в чернильницу, жужжали, вертелись и приставали ко всем. Но нашамаленькаяМушкауспела сделатьсяуженастоящейбольшоймухойинесколькоразчутьнепогибла. В первый раз она увязла ножками в варенье, так что едва выползла; в другой разспросоньяналетеланазажжённуюлампуичутьнеспалиласебекрылышек;втретийразчутьнепопаламеждуоконныхстворок,–вообщеприключенийбылодостаточно.

– Что это такое: житья от этих мух не стало!.. – жаловалась кухарка. – Точносумасшедшие,такилезутвезде…Нужноихизводить.

ДаженашаМуханачаланаходить,чтомухразвелосьслишкоммного,особенновкухне.По вечерам потолок покрывался точно живой, двигавшейся сеткой. А когда приносилипровизию, мухи бросались на неё живой кучей, толкали друг друга и страшно ссорились.Лучшие куски доставались только самым бойким и сильным, а остальным доставалисьобъедки.Пашабылаправа.

Но тут случилось нечто ужасное. Раз утромПаша вместе с провизией принесла пачкуоченьвкусныхбумажек–тоестьонисделалисьвкусными,когдаихразложилинатарелочки,обсыпалимелкимсахаромиоблилитёплойводой.

– Вот отличное угощенье мухам! – говорила кухарка Паша, расставляя тарелочки насамыхвидныхместах.

МухиибезПашидогадались,чтоэтоделаетсядляних,ивесёлойгурьбойнакинулисьнановоекушанье.НашаМухатожебросиласькоднойтарелочке,но еёоттолкнулидовольногрубо.

– Что вы толкаетесь, господа? – обиделась она. – А впрочем, я уж не такая жадная,чтобыотниматьчто-нибудьудругих.Это,наконец,невежливо…

Дальше произошло что-то невозможное. Самые жадные мухи поплатились первыми…Онисначалабродили,какпьяные, апотомисовсемсвалились.НаутроПашанамелацелуюбольшую тарелку мёртвых мух. Остались живыми только самые благоразумные, а в томчислеинашаМуха.

–Нехотимбумажек!–пищаливсе.–Нехотим…Но на следующий день повторилось то же самое. Из благоразумных мух остались

целымитолькосамыеблагоразумные.НоПашанаходила,чтослишкоммногоитаких,самыхблагоразумных.

–Житьяотнихнет…–жаловаласьона.Тогдагосподин,которогозвалипапой,принёстристеклянных,оченькрасивыхколпака,

налил в них пива и поставил на тарелочки… Тут попались и самые благоразумные мухи.Оказалось,чтоэтиколпакипростомухоловки.Мухилетелиназапахпива,попадаливколпакитампогибали,потомучтонеумелинайтивыхода.

– Вот теперь отлично!.. – одобряла Паша; она оказалась совершенно бессердечнойженщинойирадоваласьчужойбеде.

Чтожетутотличного,посудитесами.Еслибыулюдейбылитакиежекрылья,какумух,и если бы поставить мухоловки величиной с дом, то они попадались бы точно так же…НашаМуха, наученная горьким опытом даже самых благоразумных мух, перестала совсемверить людям. Они только кажутся добрыми, эти люди, а в сущности только тем изанимаются,чтовсюжизньобманываютдоверчивыхбедныхмух.О,этосамоехитроеизлоеживотное,еслиговоритьправду!..

Мухсильнопоубавилосьотвсехэтихнеприятностей,атутноваябеда.Оказалось,чтолето прошло, начались дожди, подул холодный ветер, и вообще наступила неприятнаяпогода.

–Неужелилетопрошло?–удивлялисьоставшиесявживыхмухи.–Позвольте,когдажеоноуспелопройти?Этонаконецнесправедливо…Неуспелиоглянуться,атутосень.

Это было похуже отравленных бумажек и стеклянных мухоловок. От наступавшейскверной погоды можно было искать защиты только у своего злейшего врага, то естьгосподиначеловека.Увы!Теперьужеокнанеотворялисьпоцелымдням,атолькоизредка–форточки. Даже само солнце и то светило точно для того только, чтобы обманыватьдоверчивыхкомнатныхмух.Каквампонравится,например,такаякартина?Утро.Солнцетаквесело заглядывает во все окна, точно приглашает всех мух в сад. Можно подумать, чтовозвращается опять лето…И чтоже, – доверчивыемухи вылетают вфорточку, но солнцетолько светит, а не греет. Они летят назад – форточка закрыта.Много мух погибло такимобразомвхолодныеосенниеночитолькоблагодарясвоейдоверчивости.

–Нет,яневерю,–говориланашаМуха.–Ничемуневерю…Еслиужсолнцеобманывает,токомужеичемуможноверить?

Понятно,чтоснаступлениемосенивсемухииспытывалисамоедурноенастроениедуха.Характер сразу испортился почти у всех. О прежних радостях не было и помину. Всесделалисьтакимихмурыми,вялымиинедовольными.Некоторыедошлидотого,чтоначалидажекусаться,чегораньшенебыло.

УнашейМухидотогоиспортилсяхарактер,чтоонасовершеннонеузнаваласамойсебя.Раньше,например,онажалеладругихмух,когдатепогибали,асейчасдумалатолькоосебе.Ейбылодажестыдносказатьвслух,чтоонадумала:

«Нуипустьпогибают–мнебольшедостанется».Во-первых, настоящих тёплых уголков, в которых может прожить зиму настоящая,

порядочнаямуха, совсемне такмного, а во-вторых,простонадоелидругиемухи, которыевезде лезли, выхватывали из-под носа самые лучшие куски и вообще вели себя довольнобесцеремонно.Пораиотдохнуть.

Этидругиемухиточнопонималиэтизлыемыслииумиралисотнями.Даженеумирали,аточнозасыпали.Скаждымднёмихделалосьвсёменьшеименьше,такчтосовершеннобылоненужнониотравленныхбумажек,нистеклянныхмухоловок.НонашейМухеиэтогобыломало: ейхотелосьостаться совершенноодной.Подумайте, какаяпрелесть–пятькомнат,ивсегооднамуха!..

III

Наступилитакойсчастливыйдень.РаноутромнашаМухапроснуласьдовольнопоздно.Она давно уже испытывала какую-то непонятную усталость и предпочитала сидетьнеподвижно в своём уголке, под печкой. А тут она почувствовала, что случилось что-тонеобыкновенное.Стоилоподлететькокну,каквсёразъяснилосьсразу.Выпалпервыйснег…Землябылапокрытаяркобелевшейпеленой.

–А, так вот какая бывает зима! – сообразила она сразу. –Она совсем белая, как кусокхорошегосахара…

Потом Муха заметила, что все другие мухи исчезли окончательно. Бедняжки неперенеслипервогохолодаизаснуликомугдеслучилось.Мухавдругоевремяпожалелабыих,атеперьподумала:

«Вот и отлично… Теперь я совсем одна!.. Никто не будет есть моего варенья, моегосахара,моихкрошечек…Ах,какхорошо!..»

Онаоблетелавсекомнатыиещёразубедилась,чтоонасовершенноодна.Теперьможнобылоделатьрешительновсё, что захочется.Акакхорошо, что в комнатах так тепло!Зиматам, на улице, а в комнатах и тепло и уютно, особенно когда вечером зажигали лампы исвечи. С первой лампой, впрочем, вышла маленькая неприятность – Муха налетела былоопятьнаогоньичутьнесгорела.

– Это, вероятно, зимняя ловушка для мух, – сообразила она, потирая обожжённыелапки.–Нет,менянепроведёте…О,яотличновсёпонимаю!..Выхотитесжечьпоследнююмуху?Аяэтогосовсемнежелаю…Тожевотиплитавкухне–развеянепонимаю,чтоэтотожеловушкадлямух!..

Последняя Муха была счастлива всего несколько дней, а потом вдруг ей сделалосьскучно, так скучно, так скучно, что, кажется,инерассказать.Конечно, ейбыло тепло, онабыла сыта, а потом, потом она стала скучать. Полетает, полетает, отдохнёт, поест, опятьполетает–иопятьейделаетсяскучнеепрежнего.

– Ах, как мне скучно! – пищала она самым жалобным тоненьким голосом, летая изкомнатывкомнату.–Хотьбыоднабыламушкаещё,самаяскверная,авсё-такимушка…

КакнижаловаласьпоследняяМуханасвоёодиночество,–еёрешительнониктонехотелпонимать.Конечно, это её злило ещё больше, и она приставала к людям как сумасшедшая.Кому на нос сядет, кому на ухо, а то примется летать перед глазами взад и вперёд.Однимсловом,настоящаясумасшедшая.

–Господи,какжевынехотитепонять,чтоясовершеннооднаичтомнеоченьскучно?–пищала она каждому. – Вы даже и летать не умеете, а поэтому не знаете, что такое скука.Хотьбыкто-нибудьпоигралсомной…Данет,кудавам?Чтоможетбытьнеповоротливееинеуклюжеечеловека?Самаябезобразнаятварь,какуюякогда-нибудьвстречала…

Последняя Муха надоела и собаке и кошке – решительно всем. Больше всего еёогорчило,когдатётяОлясказала:

–Ах,последняямуха…Пожалуйста,нетрогайтееё.Пустьживётвсюзиму.Чтожеэтотакое?Этоужпрямоеоскорбление.Её,кажется,изамухупересталисчитать.

«Пустьпоживёт, – скажите, какое сделалиодолжение!А еслимне скучно!А если я,можетбыть,ижитьсовсемнехочу?Вотнехочу–ивсётут».

Последняя Муха до того рассердилась на всех, что даже самой сделалось страшно.Летает,жужжит,пищит…СидевшийвуглуПаукнаконецсжалилсянаднейисказал:

–МилаяМуха,идитекомне…Какаякрасиваяуменяпаутина!

– Покорно благодарю… Вот ещё нашёлся приятель! Знаю я, что такое твоя красиваяпаутина.Наверно,тыкогда-нибудьбылчеловеком,атеперьтолькопритворяешьсяпауком.

–Какзнаете,явамжедображелаю.–Ах,какойпротивный!Этоназывается–желатьдобра:съестьпоследнююМуху!..Они сильно повздорили, и всё-таки было скучно, так скучно, так скучно, что и не

расскажешь.Мухаозлобиласьрешительнонавсех,усталаигромкозаявила:–Еслитак, есливынехотитепонять, какмнескучно, такябудусидетьвуглуцелую

зиму!..Вотвам!..Да,будусидетьиневыйдунизачто…Она даже всплакнула с горя, припоминая минувшее летнее веселье. Сколько было

весёлыхмух;аонаещёжелалаостатьсясовершенноодной.Этобылароковаяошибка…Зиматянуласьбезконца,ипоследняяМуханачаладумать,чтолетабольшеуженебудет

совсем.Ейхотелосьумереть,ионаплакалапотихоньку.Это,наверно,людипридумализиму,потомучтоонипридумываютрешительновсё,чтовредномухам.Аможетбыть, это тётяОляспряталакуда-нибудьлето,какпрячетсахариваренье?..

Последняя Муха готова была совсем умереть с отчаяния, как случилось нечтосовершенноособенное.Она,пообыкновению,сиделавсвоёмуголкеисердилась,каквдругслышит: ж-ж-жж!.. Сначала она не поверила собственным ушам, а подумала, что её кто-нибудьобманывает.Апотом…Боже,чтоэтобыло!..Мимонеёпролетеланастоящаяживаямушка,ещёсовсеммолоденькая.Онатолькочтоуспелародитьсяирадовалась.

–Веснаначинается!..весна!–жужжалаона.Как они обрадовались друг другу! Обнимались, целовались и даже облизывали одна

другуюхоботками.СтараяМуханесколькоднейрассказывала,каксквернопровелавсюзимуи как ей было скучно одной.МолоденькаяМушка только смеялась тоненьким голоском иникакнемоглапонять,какэтобылоскучно.

–Весна!весна!..–повторялаона.Когда тётя Оля велела выставить все зимние рамы и Алёнушка выглянула в первое

открытоеокно,последняяМухасразувсёпоняла.–Теперьязнаювсё,–жужжалаона,вылетаявокно,–летоделаеммы,мухи…

СКАЗОЧКАПРОВОРОНУШКУ–ЧЁРНУЮГОЛОВУШКУИЖЁЛТУЮПТИЧКУКАНАРЕЙКУ

Сидит Ворона на берёзе и хлопает носом по сучку: хлоп-хлоп. Вычистила нос,оглянуласькругомдакаккаркнет:

–Карр…карр!..ДремавшийназаборекотВаськачутьнесвалилсясострахуиначалворчать:–Эктебявзяло,чёрнаяголова…Дастжебогтакоегорлышко!..Чемуобрадовалась-то?–Отстань…Некогдамне,развеневидишь?Ах,какнекогда…Карр-карр-карр!..Ивсё-то

делададела.–Умаялась,бедная,–засмеялсяВаська.– Молчи, лежебок… Ты вот все бока пролежал, только и знаешь, что на солнышке

греться, а я-то с утра покоя не знаю: на десяти крышах посидела, полгорода облетела, всеуголкиизакоулкиосмотрела.Аещёвотнадонаколокольнюслетать,нарынкепобывать,вогородепокопать…Дачтоястобойдаромвремятеряю,–некогдамне.Ах,какнекогда!

ХлопнулаВорона в последний раз носом по сучку, встрепенулась и только что хотелавспорхнуть,какуслышаластрашныйкрик.Несласьстаяворобьев,авпередилетелакакая-томаленькаяжёлтенькаяптичка.

–Братцы,держитееё…ой,держите!–пищаливоробьи.–Чтотакое?Куда?–крикнулаВорона,бросаясьзаворобьями.Взмахнула Ворона крыльями раз десяток и догнала воробьиную стаю. Жёлтенькая

птичкавыбиласьизпоследнихсилибросиласьвмаленькийсадик,гдеросликустысирени,смородины и черёмухи. Она хотела спрятаться от гнавшихся за ней воробьев. Забиласьжёлтенькаяптичкаподкуст,аВоронатуткактут.

–Тыктотакаябудешь?–каркнулаона.Воробьитакиобсыпаликуст,точноктобросилгорстьгороху.Ониозлилисьнажёлтенькуюптичкуихотелиеёзаклевать.–Зачтовыеёобижаете?–спрашивалаВорона.–Азачемонажёлтая?..–запищалиразомвсеворобьи.Ворона посмотрела на жёлтенькую птичку: действительно, вся жёлтая, – мотнула

головойипроговорила:–Ахвы,озорники…Ведьэтосовсемнептица!..Разветакиептицыбывают?..Авпрочем,

убирайтесь-ка…Мненадопоговоритьсэтимчудом.Онатолькопритворяетсяптицей…Воробьизапищали,затрещали,озлилисьещёбольше,аделатьнечего–надоубираться.РазговорысВоронойкоротки:такхватитносищем,чтоидухвон.Разогнав воробьев, Ворона начала допытывать жёлтенькую птичку, которая тяжело

дышалаитакжалобносмотреласвоимичёрнымиглазками.

–Ктотытакаябудешь?–спрашивалаВорона.–ЯКанарейка…–Смотри,необманывай,атоплохобудет.Кабынея,такворобьизаклевалибытебя…–Право,яКанарейка…–Откудатывзялась?–Аяжилавклетке…вклеткеиродилась,ивыросла,ижила.Мневсёхотелосьполетать,

какдругиептицы.Клеткастояланаокне,иявсёсмотреланадругихптичек…Такимвеселобыло, а в клетке так тесно. Ну, девочка Алёнушка принесла чашечку с водой, отвориладверку,аяивырвалась.Летала,леталапокомнате,апотомвфорточкуивылетела.

–Чтожетыделалавклетке?–Яхорошопою…–Ну-ка,спой.Канарейкаспела.Воронанаклонилаголовунабокиудивилась.

–Тыэтоназываешьпением?Ха-ха…Глупыежебылитвоихозяева,есликормилизатакоепение. Если б уж кого кормить, так настоящую птицу, как, например, меня… Давечакаркнула,–такплутВаськачутьсзаборанесвалился.Вотэтопение!..

–Я знаюВаську…Самыйстрашный зверь.Он сколькоразподбирался кнашейклетке.Глазазелёные,такигорят,выпуститкогти…

–Ну,комустрашен,акомуинет…Плутонбольшой,этоверно,астрашногоничегонет.Ну,даобэтомпоговоримпотом…Амневсё-такиневерится,чтотынастоящаяптица…

–Право,тётенька,яптица,совсемптица.Всеканарейки–птицы…–Хорошо,хорошо,увидим…Авоткактыжитьбудешь?–Мненемногонужно:несколькозёрнышек,сахарукусочек,сухарик,–вотисыта.–Ишькакаябарыня!..Ну,безсахаруещёобойдёшься,азёрнышеккак-нибудьдобудешь.

Вообщетымненравишься.Хочешьжитьвместе?Уменянаберёзе–отличноегнездо…

–Благодарю.Тольковотворобьи…–Будешьсомнойжить,такниктонепосмеетпальцемтронуть.Неточтоворобьи,аи

плутВаськазнаетмойхарактер.Янелюблюшутить…КанарейкасразуободриласьиполетелавместесВороной.Чтоже,гнездоотличное,если

быещёсухарикдасахарукусочек…СталиВорона с Канарейкойжить да поживать в одном гнезде. Ворона хоть и любила

иногдаповорчать,нобылаптицанезлая.Главнымнедостаткомвеёхарактеребылото,чтоонавсемзавидовала,асебясчиталаобиженной.

– Ну чем лучше меня глупые куры? А их кормят, за ними ухаживают, их берегут, –жаловаласьонаКанарейке.–Тожевотвзятьголубей…Какойотнихтолк,анет-нетибросятимгорсточкуовса.Тожеглупаяптица…Ачутьяподлечу–менясейчасвсеиначинаютгнатьвтришеи.Развеэтосправедливо?Даещёбранятвдогонку:«Эхты,ворона!»Атызаметила,что я получше других буду да и покрасивее?.. Положим, про себя этого не приходитсяговорить,азаставляютсами.Неправдали?

Канарейкасоглашаласьсовсем:–Да,тыбольшаяптица…–Вот то-то и есть.Держатже попугаев в клетках, ухаживают за ними, а чем попугай

лучшеменя?..Так,самаяглупаяптица.Толькоизнает,чтооратьдабормотать,аниктопонятьнеможет,очёмбормочет.Неправдали?

–Да,унастожебылпопугайистрашновсемнадоедал.–Дамалолидругихтакихптицнаберётся,которыеиживутнеизвестнозачем!..Скворцы,

например, прилетят как сумасшедшие неизвестно откуда, проживут лето и опять улетят.Ласточки тоже, синицы, соловьи, – мало ли такой дряни наберётся. Ни одной вообщесерьёзной,настоящейптицы…Чутьхолодкомпахнёт,всеидавайудиратькудаглазаглядят.

Всущности,ВоронаиКанарейканепонималидругдруга.Канарейканепонималаэтойжизнинаволе,аВоронанепонималавневоле.

–Неужеливам,тётенька,никтозёрнышканикогданебросил?–удивляласьКанарейка.–Ну,одногозёрнышка?

–Какаятыглупая…Какиетутзёрнышки?Толькоисмотри,какбыпалкойктонеубилиликамнем.Людиоченьзлы…

С последним Канарейка никак не могла согласиться, потому что её люди кормили.Можетбыть,этоВоронетаккажется…Впрочем,Канарейкескоропришлосьсамойубедитьсявлюдскойзлости.Разонасиделаназаборе,каквдругнадсамойголовойпросвистелтяжёлыйкамень.Шли по улице школьники, увидели на заборе Ворону – как же не запустить в неёкамнем?

– Ну что, теперь видела? – спрашивала Ворона, забравшись на крышу. – Вот все онитакие,тоестьлюди.

–Можетбыть,вычем-нибудьдосадилиим,тётенька?–Решительноничем…Простотакзлятся.Онименявсененавидят…КанарейкесделалосьжальбеднуюВорону,которуюникто,никтонелюбил.Ведьтаки

житьнельзя…Враговвообщебылодостаточно.Например,котВаська…Какимимасленымиглазамион

поглядывалнавсехптичек,притворялсяспящим,иКанарейкавиделасобственнымиглазами,каконсхватилмаленького,неопытноговоробышка,–толькокосточкизахрустелииперышкиполетели…Ух,страшно!Потомястреба–тожехороши:плаваетввоздухе,апотомкамнемипадает на какую-нибудь неосторожную птичку. Канарейка тоже видела, как ястреб тащилцыплёнка. Впрочем, Ворона не боялась ни кошек, ни ястребов и даже сама была не прочь

полакомиться маленькой птичкой. Сначала Канарейка этому не верила, пока не убедиласьсобственнымиглазами.Разонаувидела,какворобьицелойстаейгналисьзаВороной.Летят,пищат,трещат…Канарейкастрашноиспугаласьиспряталасьвгнезде.

–Отдай,отдай!–неистовопищаливоробьи,летаянадвороньимгнездом.–Чтожеэтотакое?Эторазбой!..

Ворона шмыгнула в своё гнездо, и Канарейка с ужасом увидела, что она принесла вкогтяхмёртвого,окровавленноговоробышка.

–Тётенька,чтовыделаете?–Молчи…–прошипелаВорона.Унеёглазабылистрашные–такисветятся…Канарейказакрылаглазаотстраха,чтобы

невидать,какВоронабудетрватьнесчастноговоробышка.«Ведьтаконаименякогда-нибудьсъест»,–думалаКанарейка.Но Ворона, закусив, делалась каждый раз добрее. Вычистит нос, усядется поудобнее

куда-нибудь на сук и сладко дремлет. Вообще, как заметила Канарейка, тётенька быластрашнопрожорливаинебрезгаланичем.Токорочкухлебатащит,токусочекгнилогомяса,то какие-то объедки, которые разыскивала в помойных ямах. Последнее было любимымзанятием Вороны, и Канарейка никак не могла понять, что за удовольствие копаться впомойнойяме.Впрочем,иобвинятьВоронубылотрудно:онасъедалакаждыйденьстолько,скольконесъелибыдвадцатьканареек.ИвсязаботауВороныбылатолькооеде…Усядетсякуда-нибудьнакрышуивысматривает.

КогдаВоронебылоленьсамойотыскиватьпищу,онапускаласьнахитрости.Увидит,чтоворобьичто-нибудьтеребят,сейчасибросится.Будтолетитмимо,асамаорётвовсёгорло:

–Ах,некогдамне…совсемнекогда!..Подлетит,сцапаетдобычуибылатакова.– Ведь это нехорошо, тётенька, отнимать у других, – заметила однажды возмущённая

Канарейка.–Нехорошо?Аеслияпостоянноестьхочу?–Идругиетожехотят…–Ну,другиесамиосебепозаботятся.Этоведьвас,неженок,поклеткамвсемкормят,а

мывсёсамидолжныдобиватьсебе.Даитак,многолитебеиливоробьюнужно?..Поклевалазёрнышекисытанацелыйдень.

Лето промелькнуло незаметно. Солнце сделалось точно холоднее, а день короче.Начались дожди, подул холодный ветер. Канарейка почувствовала себя самой несчастнойптицей,особеннокогдашёлдождь.АВоронаточноничегонезамечает.

–Чтожеизтого,чтоидётдождь?–удивляласьона.–Идёт,идётиперестанет.–Даведьхолодно,тётенька!Ах,какхолодно!..Особенно скверно бывало по ночам. Мокрая Канарейка вся дрожала. А Ворона ещё

сердится:–Вотнеженка!..Толиещёбудет,когдаударитхолодипойдётснег.Вороне делалось даже обидно. Какая же это птица, если и дождя, и ветра, и холода

боится?Ведьтакижитьнельзянабеломсвете.Онаопятьсталасомневаться,чтоужптицалиэтаКанарейка.Наверно,толькопритворяетсяптицей…

–Право,ясамаянастоящаяптица,тётенька!–уверялаКанарейкасослезаминаглазах.–Толькомнебываетхолодно…

–То-то,смотри!Амневсёкажется,чтотытолькопритворяешьсяптицей…–Нет,право,непритворяюсь.

Иногда Канарейка крепко задумывалась о своей судьбе. Пожалуй, лучше было быоставатьсявклетке…Тамитеплоисытно.Онадаженесколькоразподлеталактомуокну,накоторомстоялароднаяклетка.Тамужесиделидвеновыеканарейкиизавидовалией.

–Ах,какхолодно…–жалобнопищалазябнувшаяКанарейка.–Пуститеменядомой.Разутром,когдаКанарейкавыглянулаизвороньегогнезда,еёпоразилаунылаякартина:

землязаночьпокрыласьпервымснегом,точносаваном.Всёбылокругомбелое…Аглавное–снегпокрылвсе те зёрнышки, которымипиталасьКанарейка.Оставаласьрябина,ноонанемоглаестьэтукислуюягоду.Ворона–тасидит,клюётрябинудапохваливает:

–Ах,хорошаягода!..Поголодав дня два, Канарейка пришла в отчаяние. Что же дальше-то будет?.. Этак

можноисголодупомереть…СидитКанарейкаигорюет.Атутвидит–прибежаливсадтесамыешкольники,которые

бросаливВоронукамнем,разостлалиназемлесетку,посыпаливкусногольняногосеменииубежали.

– Да они совсем не злые, эти мальчики, – обрадовалась Канарейка, поглядывая нараскинутуюсеть.–Тётенька,мальчикимнекормупринесли!

–Хорошкорм,нечегосказать!– заворчалаВорона.–Тыинедумайтуда соватьнос…Слышишь?Кактольконачнёшьклеватьзёрнышки,такипопадёшьвсетку.

–Апотомчтобудет?–Апотомопятьвклеткупосадят…ВзялораздумьеКанарейку:ипоестьхочется,ивклеткунехочется.Конечно,ихолоднои

голодно,авсё-такинаволежитькудалучше,особеннокогданеидётдождь.НесколькоднейкрепиласьКанарейка,ноголоднетётка,–соблазниласьонаприманкойи

попаласьвсетку.–Батюшки,караул!..–жалобнопищалаона.–Никогдабольшенебуду…Лучшесголоду

умереть,чемопятьпопастьвклетку!Канарейке теперь казалось, чтонетничего лучшена свете, как воронье гнездо.Нуда,

конечно, бывало и холодно и голодно, а всё-таки – полная воля. Куда захотела, туда иполетела… Она даже заплакала. Вот придут мальчики и посадят её опять в клетку. На еёсчастье,летеламимоВоронаиувидела,чтоделоплохо.

–Ахты,глупая!..–ворчалаона.–Ведьятебеговорила,чтонетрогайприманки.–Тётенька,небудубольше…Воронаприлетелавовремя.Мальчишкиужебежали,чтобызахватитьдобычу,ноВорона

успеларазорватьтонкуюсетку,иКанарейкаочутиласьопятьнасвободе.МальчишкидолгогонялисьзапроклятойВороной,бросаливнеёпалкамиикамнямиибранили.

–Ах,какхорошо!–радоваласьКанарейка,очутившисьопятьвсвоёмгнезде.–То-тохорошо.Смотриуменя…–ворчалаВорона.ЗажилаопятьКанарейкаввороньемгнездеибольшенежаловаласьнинахолод,нина

голод. Раз Ворона улетела на добычу, заночевала в поле, а вернулась домой, – лежитКанарейкавгнезденожкамивверх.СделалаВоронаголовунабок,посмотрелаисказала:

–Ну,ведьговорилая,чтоэтонептица!..

УМНЕЕВСЕХСказка

I

Индюк проснулся, по обыкновению, раньше других, когда ещё было темно, разбудилженуипроговорил:

–Ведьяумнеевсех?Да?Индюшкаспросоньядолгокашлялаипотомужеответила:–Ах,какойумный…Кхе-кхе!..Ктожеэтогонезнает?Кхе…– Нет, ты говори прямо: умнее всех? Просто умных птиц достаточно, а умнее всех –

одна,этоя.–Умнеевсех…кхе!Всехумнее…Кхе-кхе-кхе!..–То-то.Индюк даже немного рассердился и прибавил таким тоном, чтобы слышали другие

птицы:–Знаешь,мнекажется,чтоменямалоуважают.Да,совсеммало.–Нет,этотебетаккажется…Кхе-кхе!–успокаивалаегоИндюшка,начинаяпоправлять

сбившиесязаночьперышки.–Да,простокажется…Птицыумнеетебяинепридумать.Кхе-кхе-кхе!

– А Гусак? О, я всё понимаю…Положим, он прямо ничего не говорит, а больше всёмолчит.Ноячувствую,чтоонмолчаменянеуважает…

– А ты не обращай на него внимания. Не стоит… кхе! Ведь ты заметил, что Гусакглуповат?

–Ктожеэтогоневидит?Унегоналиценаписано:глупыйгусак,ибольшеничего.Да…НоГусакещёничего,–развеможносердитьсянаглупуюптицу?АвотПетух,простойсамыйпетух…Чтоонкричалпроменятретьегодня?Иещёкаккричал–всесоседислышали.Он,кажется,назвалменядажеоченьглупым…Что-товэтомродевообще.

– Ах, какой ты странный! – удивлялась Индюшка. – Разве ты не знаешь, отчего онвообщекричит?

–Ну,отчего?– Кхе-кхе-кхе… Очень просто, и всем известно. Ты – петух, и он – петух, только он

совсем-совсем простой петух, самый обыкновенный петух, а ты – настоящий индейский,заморский петух, – вот он и кричит от зависти. Каждой птице хочется быть индейскимпетухом…Кхе-кхе-кхе!..

– Ну, это трудненько, матушка… Ха-ха! Ишь чего захотели! Какой-нибудь простойпетушишка – и вдруг хочет сделаться индейским, – нет, брат, шалишь!.. Никогда ему небыватьиндейским.

Индюшка была такая скромная и добрая птица и постоянно огорчалась, что Индюквечноскем-нибудьссорился.Вотисегодня,–неуспелпроснуться,аужпридумывает,скембы затеять ссору или даже и драку. Вообще самая беспокойная птица, хотя и не злая.

Индюшке делалось немного обидно, когда другие птицы начинали подсмеиваться надИндюком и называли его болтуном, пустомелей и ломакой.Положим, отчасти они были иправы,нонайдитептицубезнедостатков?Вотто-тоиесть!Такихптицнебывает,идажекак-топриятнее,когдаотыщешьвдругойптицехотясамыймаленькийнедостаток.

Проснувшиесяптицывысыпалиизкурятниканадвор,исразуподнялсяотчаянныйгвалт.Особенношумеликуры.Онибегалиподвору,лезликкухонномуокнуинеистовокричали:

–Ах-куда!Ах-куда-куда-куда…Мыестьхотим!КухаркаМатрёна,должнобыть,умерлаихочетуморитьнассголоду…

– Господа, имейте терпение, – заметил стоявший на одной ноге Гусак. – Смотрите наменя:яведьтожеестьхочу,анекричу,каквы.Еслибыязаоралнавсюглотку…воттак…Го-го!..Илитак:и-го-го-го!!.

Гусактакотчаяннозагоготал,чтокухаркаМатрёнасразупроснулась.–Хорошоемуговоритьотерпении,–ворчалаоднаУтка,–вонкакоегорло,точнотруба.

А потом, если бы у меня были такая длинная шея и такой крепкий клюв, то и я тожепроповедовалабытерпение.Самабынаеласьскореевсех,адругимсоветовалабытерпеть…Знаеммыэтогусиноетерпение…

УткуподдержалПетухикрикнул:– Да, хорошо Гусаку говорить о терпении… А кто у меня вчера два лучших пера

вытащилизхвоста?Этодаженеблагородно–хвататьпрямозахвост.Положим,мынемногопоссорились,ияхотелГусакупроклеватьголову,–неотпираюсь,былотакоенамеренье,–новиноватя,анемойхвост.Такяговорю,господа?

Голодныептицы, как, голодныелюди, делалисьнесправедливымиименнопотому, чтобылиголодны.

II

Индюкиз гордостиникогданебросалсявместе сдругиминакорм, а терпеливождал,когдаМатрёнаотгонитдругуюжаднуюптицуипозовётего.Такбылоисейчас.Индюкгулялвстороне,околозабора,иделалвид,чтоищетчто-тосредиразногосора.

–Кхе-кхе…ах,какмнехочетсякушать!–жаловаласьИндюшка,вышагиваязамужем.–ВотужМатрёнабросилаовса…да…и,кажется,остаткивчерашнейкаши…кхе-кхе!Ах,какялюблю кашу!.. Я, кажется, всегда бы ела одну кашу, целуюжизнь. Я даже иногда вижу еёночьювосне…

Индюшка любила пожаловаться, когда была голодна, и требовала, чтобы Индюкнепременно её жалел. Среди других птиц она походила на старушку: вечно горбилась,кашляла, ходила какой-то разбитой походкой, точно ноги приделаны были к ней тольковчера.

–Да, хорошоикашипоесть, – соглашался снейИндюк.–Ноумнаяптицаникогданебросаетсянапищу.Такяговорю?Еслименяхозяиннебудеткормить,яумрусголода…так?Агдежеоннайдётдругоготакогоиндюка?

–Другоготакогонигденет…–Вот то-то…А каша, в сущности, пустяки. Да…Дело не в каше, а вМатрёне. Так я

говорю?БылабыМатрёна,акашабудет.ВсёнасветезависитотоднойМатрёны–иовёс,икаша,икрупа,икорочкихлеба.

Несмотрянавсеэтирассуждения,Индюкначиналиспытыватьмукиголода.Потомемусделалось совсем грустно, когда все другиептицынаелись, аМатрёнане выходила, чтобыпозватьего.Аеслионапозабылаонём?Ведьэтоисовсемсквернаяштука…

Но тут случилось нечто такое, что заставило Индюка позабыть даже о собственномголоде. Началось с того, что одна молоденькая курочка, гулявшая около сарая, вдругкрикнула:

–Ах-куда!..Все другие курицы сейчас же подхватили и заорали благим матом: «Ах-куда! куда-

куда…»Авсехсильнее,конечно,заоралПетух:–Карраул!..Ктотам?Сбежавшиесянакрикптицыувиделисовсемнеобыкновеннуюштуку.Усамогосараяв

ямкележалочто-тосерое,круглое,покрытоесплошьострымииглами.–Даэтопростойкамень,–заметилкто-то.–Оншевелился,–объяснилаКурочка.–Ятожедумала,чтокамень,подошла,аонкак

пошевелится…Право!Мнепоказалось,чтоунегоестьглаза,аукамнейглазнебывает.–Мало ли что может показаться со страха глупой курице, – заметилИндюк. –Может

быть,это…это…–Даэтогриб!–крикнулГусак.–Явидалточнотакиегрибы,толькобезигол.ВсегромкорассмеялисьнадГусаком.–Скорееэтопоходитнашапку,–попробовалкто-тодогадатьсяитожебылосмеян.–Развеушапкибываютглаза,господа?–Тутнечегоразговариватьпопусту, анужнодействовать,–решилзавсехПетух.–Эй

ты,штукавиголках,сказывайся,чтозазверь?Яведьшутитьнелюблю…слышишь?Таккакответанебыло,тоПетухсчёлсебяоскорблённымибросилсянанеизвестного

обидчика.Онпопробовалклюнутьразадваисконфуженноотошёлвсторону.– Это… это громадная репейнаяшишка, и больше ничего, – объяснил он. – Вкусного

ничегонет…Нежелаетликто-нибудьпопробовать?

Всеболтали,комучтоприходиловголову.Догадкамипредположениямнебылоконца.МолчалодинИндюк.Чтоже,пустьболтаютдругие,аонпослушаетчужиеглупости.Птицыдолгогалдели,кричалииспорили,покакто-тонекрикнул:

–Господа,чтожеэтомынапрасноломаемсебеголову,когдаунасестьИндюк?Онвсёзнает…

–Конечно,знаю,–отозвалсяИндюк,распускаяхвостинадуваясвоюкраснуюкишкунаносу.

–Аеслизнаешь,такскажинам.–Аеслиянехочу?Так,простонехочу.ВсепринялисьупрашиватьИндюка.– Ведь ты у нас самая умная птица, Индюк! Ну скажи, голубчик… Чего тебе стоит

сказать?Индюкдолголомалсяинаконецпроговорил:–Нухорошо,я,пожалуй,скажу…да,скажу.Толькосначалавыскажитемне,закоговы

менясчитаете?–Ктоже не знает, что ты самая умная птица!.. – ответили все хором. –Так и говорят:

умён,какиндюк.–Значит,выменяуважаете?–Уважаем!Всеуважаем!..Индюк ещё немного поломался, потом весь распушился, надул кишку, обошёл

мудрёногозверятриразакругомипроговорил:–Это…да…Хотитезнать,чтоэто?–Хотим!..Пожалуйста,нетоми,аскажискорее.–Это–кто-токуда-тоползёт…Всетолькохотелирассмеяться,какпослышалосьхихиканье,итоненькийголосоксказал:

–Воттаксамаяумнаяптица!..хи-хи…Из-подиголпоказаласьчёрненькаямордочкасдвумячёрнымиглазами,понюхалавоздух

ипроговорила:– Здравствуйте, господа…Дакакже вы этоЕжа-тоне узнали,Ежа серячка-мужичка?..

Ах,какойувассмешнойИндюк,извинитеменя,какойон…Какэтовежливеесказать?..Ну,глупыйИндюк…

III

Всем сделалось даже страшно после такого оскорбления, какое нанёс Еж Индюку.Конечно,Индюксказалглупость,этоверно,ноизэтогоещёнеследует,чтоЕжимеетправоегооскорблять.Наконец, этопростоневежливо:прийтивчужойдомиоскорбитьхозяина.Какхотите, аИндюквсё-такиважная,представительнаяптицаиужнечетакакому-нибудьнесчастномуЕжу.

Всекак-торазомперешлинасторонуИндюка,иподнялсястрашныйгвалт.–Вероятно,Ёжинасвсехтожесчитаетглупыми!–кричалПетух,хлопаякрыльями–Оннасвсехоскорбил!..–Есликтоглуп, такэтоон, тоестьЕж,– заявлялГусак,вытягиваяшею.–Яэтосразу

заметил…да!..–Развегрибымогутбытьглупыми?–отвечалЕж.–Господа,чтомыснимнапрасноразговариваем!–кричалПетух.–Всёравноонничего

непоймёт…Мнекажется,мытольконапраснотеряемвремя.Да…Если,например,вы,Гусак,ухватитеегозащетинувашимкрепкимклювомсоднойстороны,амысИндюкомуцепимсязаегощетинусдругой,–сейчасбудетвидно,ктоумнее.Ведьуманескроешьподглупойщетиной…

–Чтоже,ясогласен…–заявилГусак.–Ещёбудетлучше,еслиявцеплюсьвегощетинусзади, а вы,Петух, будете его клеватьпрямо вморду…Так, господа?Кто умнее, сейчасибудетвидно.

Индюквсёвремямолчал.СначалаегоошеломиладерзостьЕжа,ионненашёлся,чтоемуответить.ПотомИндюкрассердился,такрассердился,чтодажесамомусделалосьнемногострашно.Емухотелосьброситьсяна грубиянаирастерзатьегонамелкиечасти,чтобывсеэто видели и ещё раз убедились, какая серьёзная и строгая птица Индюк. Он даже сделалнесколькошаговкЕжу,страшнонадулсяитолькохотелброситься,каквсеначаликричатьибранитьЕжа.Индюкостановилсяитерпеливоначалждать,чемвсёкончится.

КогдаПетухпредложилтащитьЕжазащетинувразныестороны,Индюкостановилегоусердие:

–Позвольте,господа…Можетбыть,мыустроимвсёэтоделомиром…Да.Мнекажется,чтотутестьмаленькоенедоразумение.Предоставьте,господа,мневсёдело…

– Хорошо, мы подождём, – неохотно согласился Петух, желавший подраться с Ежомпоскорее.–Толькоизэтоговсёравноничегоневыйдет…

– А уж это моё дело, – спокойно ответил Индюк. – Да вот слушайте, как я будуразговаривать…

Все столпились кругомЕжа и началиждать.Индюк обошёл его кругом, откашлялся исказал:

–Послушайте, господинЕж…Объяснимтесь серьёзно.Явообщенелюблюдомашнихнеприятностей.

«Боже,каконумён,какумён!..»–думалаИндюшка,слушаямужавнемомвосторге.– Обратите внимание прежде всего на то, что вы в порядочном и благовоспитанном

обществе, – продолжалИндюк. – Это что-нибудь значит…да…Многие считают за честьпопастькнамнадвор,но–увы!–эторедкокомуудаётся.

–Правда!Правда!..–послышалисьголоса.–Ноэтотак,междунами,аглавноеневэтом…Индюкостановился,помолчалдляважностиипотомужепродолжал:

– Да, так главное… Неужели вы думали, что мы и понятия не имеем об ежах? Я несомневаюсь,чтоГусак,принявшийвасзагриб,пошутил,иПетухтоже,идругие…Неправдали,господа?

–Совершенно справедливо,Индюк! – крикнули все разом так громко, что Еж спряталсвоючёрнуюмордочку.

«Ах,какойонумный!»–думалаИндюшка,начинавшаядогадыватьсявчёмдело.–Как видите, господинЕж, мы все любим пошутить, – продолжалИндюк. –Я уж не

говорю о себе… да. Отчего и не пошутить? И, как мне кажется, вы, господин Еж, тожеобладаетевесёлымхарактером…

– О, вы угадали, – признался Еж, опять выставляя мордочку. – У меня такой весёлыйхарактер,чтоядаженемогуспатьпоночам…Многиеэтогоневыносят,амнескучноспать.

– Ну, вот видите… Вы, вероятно, сойдётесь характером с нашим Петухом, которыйгорланитпоночамкаксумасшедший.

Всемвдругсделалосьвесело,точнокаждомудляполнотыжизнитолькоинедоставалоЕжа. Индюк торжествовал, что так ловко выпутался из неловкого положения, когда Ежназвалегоглупымизасмеялсяпрямовлицо.

–Кстати,господинЕж,признайтесь,–заговорилИндюк,подмигнув,–ведьвы,конечно,пошутили,когданазвалидавечаменя…да…ну,неумнойптицей?

–Конечно,пошутил!–уверялЕж.–Уменяужтакойхарактервесёлый!..–Да,да,явэтомбылуверен.Слышали,господа?–спрашивалИндюквсех.–Слышали…Ктожемогвэтомсомневаться!ИндюкнаклонилсяксамомуухуЕжаишепнулемупосекрету:– Так и быть, я вам сообщу ужасную тайну… да… Только условие: никому не

рассказывать.Правда,мненемногосовестноговоритьосамомсебе,ночтоподелаете,еслия–самаяумнаяптица!Меняэтоиногдадаженемногостесняет,ношилавмешкенеутаишь…Пожалуйста,тольконикомуобэтомнислова!..

ПРИТЧАОМОЛОЧКЕ,ОВСЯНОЙКАШКЕИСЕРОМКОТИШКЕМУРКЕ

I

Как хотите, а это было удивительно! А удивительнее всего было то, что этоповторялось каждый день. Да, как поставят на плиту в кухне горшочек с молоком иглинянуюкастрюлькусовсянойкашкой,такиначнётся.Сначаластояткакбудтоиничего,апотоминачинаетсяразговор:

–Я–Молочко…–Ая–овсянаяКашка!Сначала разговор идёт тихонько, шёпотом, а потом Кашка и Молочко начинают

постепенногорячиться.–Я–Молочко!–Ая–овсянаяКашка!Кашку прикрывали сверху глиняной крышкой, и она ворчала в своей кастрюле, как

старушка.Акогданачиналасердиться,товсплывалнаверхупузырь,лопалсяиговорил:–Аявсё-такиовсянаяКашка…пум!Молочку это хвастовство казалось ужасно обидным. Скажите, пожалуйста, какая

невидаль – какая-то овсяная каша! Молочко начинало горячиться, поднималось пеной истаралось вылезти из своего горшочка. Чуть кухарка недосмотрит, глядит – Молочко иполилосьнагорячуюплиту.

–Ах,ужэтомнеМолочко!–жаловаласькаждыйразкухарка.–Чуть-чутьнедосмотришь–оноиубежит.

– Что же мне делать, если у меня такой вспыльчивый характер! – оправдывалосьМолочко. – Я и само не радо, когда сержусь. А тут ещё Кашка постоянно хвастает: «Я –Кашка,я–Кашка,я–Кашка…»Сидитусебявкастрюлькеиворчит;ну,яирассержусь.

Делоиногдадоходилодотого,чтоиКашкаубегалаизкастрюльки,несмотрянасвоюкрышку,–такипоползётнаплиту,асамавсёповторяет:

–Ая–Кашка!Кашка!Кашка…шшш!Правда, что это случалось не часто, но всё-таки случалось, и кухарка в отчаянии

повторялакоторыйраз:–УжэтамнеКашка!..Ичтоейнесидитсявкастрюльке,простоудивительно!

II

Кухаркавообщедовольночастоволновалась.Даибылодостаточноразныхпричиндлятакого волнения… Например, чего стоил один кот Мурка! Заметьте, что это был оченькрасивыйкотикухаркаегооченьлюбила.Каждоеутроначиналосьстого,чтоМуркаходилпо пятам за кухаркой и мяукал таким жалобным голосом, что, кажется, не выдержало быкаменноесердце.

– Вот-то ненасытная утроба! – удивлялась кухарка, отгоняя кота. – Сколько вчера тыоднойпечёнкисъел?

–Такведьтобыловчера!–удивлялсявсвоюочередьМурка.–Асегодняяопятьхочуесть…Мяу-у!..

–Ловилбымышейиел,лентяй.– Да, хорошо это говорить, а попробовала бы сама поймать хоть одну мышь, –

оправдывалсяМурка. –Впрочем, кажется, я достаточно стараюсь…Например, на прошлойнеделе кто поймалмышонка?А от кого у меня по всему носу царапина?Вот какую былокрысу поймал, а она сама мне в нос вцепилась… Ведь это только легко говорить: ловимышей!

Наевшисьпечёнки,Муркаусаживалсягде-нибудьупечки,гдебылопотеплее,закрывалглазаисладкодремал.

–Видишь, до чего наелся! – удивлялась кухарка. –И глаза зажмурил, лежебок…И всёподавайемумяса!

– Ведь я не монах, чтобы не есть мяса, – оправдывался Мурка, открывая всего одинглаз.–Потом,яирыбкилюблюпокушать…Дажеоченьприятносъестьрыбку.Ядосихпорнемогусказать,чтолучше:печёнкаилирыба.Извежливостияемтоидругое…Еслибыябыл человеком, то непременно был бы рыбаком или разносчиком, который нам носитпечёнку.Якормилбыдоотвалавсехкотовнасветеисамбыбылвсегдасыт…

Наевшись,Муркалюбилзанятьсяразнымипостороннимипредметами,длясобственногоразвлечения. Отчего, например, не посидеть часика два на окне, где висела клетка соскворцом?Оченьприятнопосмотреть,какпрыгаетглупаяптица.

–Ятебязнаю,старыйплут!–кричитСкворецсверху.–Нечегосмотретьнаменя…–Аеслимнехочетсяпознакомитьсястобой?– Знаю я, как ты знакомишься…Кто недавно съел настоящего,живого воробышка?У,

противный!..–Нискольконепротивный,–идаженаоборот.Менявселюбят…Идикомне,ясказочку

расскажу.– Ах, плут… Нечего сказать, хороший сказочник! Я видел, как ты рассказывал свои

сказочкижареномуцыплёнку,которогостащилвкухне.Хорош!–Какзнаешь,аядлятвоегожеудовольствияговорю.Чтокасаетсяжареногоцыплёнка,

тояегодействительносъел;новедьонуженикудавсёравнонегодился.

III

Между прочим,Мурка каждое утро садился у топившейся плиты и терпеливо слушал,какссорятсяМолочкоиКашка.Онникакнемогпонять,вчёмтутдело,итолькоморгал.

–Я–Молочко.–Я–Кашка!Кашка-Кашка-кашшшш…– Нет, не понимаю! Решительно ничего не понимаю, – говорил Мурка. – Из-за чего

сердятся? Например, если я буду повторять: я – кот, я – кот, кот, кот… Разве кому-нибудьбудетобидно?..Нет,непонимаю…Впрочем,долженсознаться,чтояпредпочитаюмолочко,особеннокогдаононесердится.

Как-то Молочко и Кашка особенно горячо ссорились; ссорились до того, чтонаполовинувылилисьнаплиту,причёмподнялсяужасныйчад.Прибежалакухаркаитольковсплеснуларуками.

–Нучтоятеперьбудуделать?–жаловаласьона,отставляясплитыМолочкоиКашку.–Нельзяотвернуться…

ОтставивМолочкоиКашку,кухаркаушланарынокзапровизией.Муркаэтимсейчасжевоспользовался.ОнподселкМолочку,подулнанегоипроговорил:

–Пожалуйста,несердитесь,Молочко…Молочко заметно начало успокаиваться. Мурка обошёл его кругом, ещё раз подул,

расправилусыипроговорилсовсемласково:–Вотчто,господа…Ссоритьсявообщенехорошо.Да.Выберитеменямировымсудьёй,

иясейчасжеразберувашедело…СидевшийвщеличёрныйТаракандажепоперхнулсяотсмеха:«Воттакмировойсудья…

Ха-ха!Ах,старыйплут,чтотолькоипридумает!..»НоМолочкоиКашкабылирады,чтоих

ссору наконец разберут. Они сами даже не умели рассказать, в чём дело и из-за чего ониспорили.

–Хорошо,хорошо,явсёразберу,–говорилкотМурка.–Яужнепокривлюдушой…Ну,начнёмсМолочка.

Он обошёл несколько раз горшочек с Молочком, попробовал его лапкой, подул наМолочкосверхуиначаллакать.

–Батюшки!..Караул!–закричалТаракан.–Онвсёмолоковылакает,аподумаютнаменя!Когдавернуласьсрынкакухаркаихватиласьмолока,горшочекбылпуст.КотМуркаспал

усамойпечкисладкимсномкакнивчёмнебывало.–Ахты,негодный!–бранилаегокухарка,хватаязаухо.–Ктовыпилмолоко,сказывай?Как ни было больно, но Мурка притворился, что ничего не понимает и не умеет

говорить.Когдаеговыбросилизадверь,онвстряхнулся,облизалпомятуюшерсть,расправилхвостипроговорил:

–Еслибы я былкухаркой, так все коты с утра доночи толькобыи делали, чтопилимолоко.Впрочем,янесержусьнасвоюкухарку,потомучтоонаэтогонепонимает…

ПОРАСПАТЬ

I

ЗасыпаетодинглазокуАлёнушки,засыпаетдругоеушкоуАлёнушки…–Папа,тыздесь?–Здесь,деточка…–Знаешьчто,папа…Яхочубытьцарицей…ЗаснулаАлёнушкаиулыбаетсявосне.Ах, как много цветов! И все они тоже улыбаются. Обступили кругом Алёнушкину

кроватку, шепчутся и смеются тоненькими голосками. Алые цветочки, синие цветочки,жёлтые цветочки, голубые, розовые, красные, белые, – точно на землю упала радуга ирассыпаласьживымиискрами,разноцветными–огонькамиивесёлымидетскимиглазками.

– Алёнушка хочет быть царицей! – весело звенели полевые Колокольчики, качаясь натоненькихзелёныхножках.

–Ах,какаяонасмешная!–шепталискромныеНезабудки.–Господа,этоделонужносерьёзнообсудить,–задорновмешалсяжёлтыйОдуванчик.–

Я,покрайнеймере,никакэтогонеожидал…–Что такое значит – быть царицей? – спрашивал синийполевойВасилёк. –Я вырос в

полеинепонимаювашихгородскихпорядков.–Оченьпросто…–вмешаласьрозоваяГвоздика.–Этотакпросто,чтоиобъяснятьне

нужно. Царица – это… это…Вы всё-таки ничего не понимаете? Ах, какие вы странные…Царица–этокогдацветокрозовый,какя.Другимисловами:Алёнушкахочетбытьгвоздикой.Кажется,понятно?

Всевеселозасмеялись.МолчалитолькоодниРозы.Онисчиталисебяобиженными.Ктоже не знает, что царица всех цветов – одна Роза, нежная, благоухающая, чудная? И вдругкакая-то Гвоздика называет себя царицей… Это ни на что не похоже. Наконец одна Розарассердилась,сделаласьсовсемпунцовойипроговорила:

–Нет,извините,Алёнушкахочетбытьрозой…да!Розапотомуцарица,чтовсееёлюбят.– Вот это мило! – рассердился Одуванчик. – А за кого же, в таком случае, вы меня

принимаете?–Одуванчик,несердитесь,пожалуйста,–уговаривалиеголесныеКолокольчики.–Это

портитхарактерипритомнекрасиво.Вотмы–мымолчимотом,чтоАлёнушкахочетбытьлеснымколокольчиком,потомучтоэтоясносамособой.

II

Цветовбыломного,ионитаксмешноспорили.Полевыецветочкибылитакиескромные– как ландыши, фиалки, незабудки, колокольчики, васильки, полевая гвоздика; а цветы,выращенныеворанжереях,немноговажничали–розы,тюльпаны,лилии,нарциссы,левкои,точно разодетые по-праздничному богатые дети. Алёнушка больше любила скромныеполевыецветочки,изкоторыхделалабукетыиплелавеночки.Какиевсеониславные!

–Алёнушканасоченьлюбит,–шепталиФиалки.–Ведьмывеснойявляемсяпервыми.Толькоснегстает–имытут.

–Имытоже,–говорилиЛандыши.–Мытожевесенниецветочки…Мынеприхотливыирастёмпрямовлесу.

–Ачемжемывиноваты,чтонамхолоднорастипрямовполе?–жаловалисьдушистыекудрявыеЛевкоииГиацинты.–Мыздесьтолькогости,анашародинадалеко,там,гдетактеплоисовсемнебываетзимы.Ах,кактамхорошо,имыпостояннотоскуемпосвоеймилойродине…Увас,насевере,такхолодно.НасАлёнушкатожелюбит,идажеочень…

– И у нас тоже хорошо, – спорили полевые цветы. – Конечно, бывает иногда оченьхолодно, но это здорово… А потом, холод убивает наших злейших врагов, как червячки,мошкииразныебукашки.Еслибынехолод,нампришлосьбыплохо.

–Мытожелюбимхолод,–прибавилиотсебяРозы.ТожесказалиАзалиииКамелии.Всеонилюбилихолод,когданабиралицвет.–Вотчто,господа,будемтерассказыватьосвоейродине,–предложилбелыйНарцисс.–

Этооченьинтересно…Алёнушканаспослушает.Ведьонаинаслюбит…Тутзаговориливсеразом.РозысослезамивспоминалиблагословенныедолиныШираза,

Гиацинты–Палестину,Азалии–Америку,Лилии–Египет…Цветысобралисьсюдасовсехсторонсвета,икаждыймограссказатьтакмного.Большевсегоцветовпришлосюга,гдетакмногосолнцаинетзимы.Кактамхорошо!..Да,вечноелето!Какиегромадныедеревьятамрастут, какие чудные птицы, сколько красавиц бабочек, похожих на летающие цветы, ицветов,похожихнабабочек…

–Мынасеверетолькогости,намхолодно,–шепталивсеэтиюжныерастения.Родные полевые цветочки даже пожалели их. В самом деле, нужно иметь большое

терпение, когда дует холодный северный ветер, льёт холодный дождь и падает снег.Положим,весеннийснежокскоротает,новсё-такиснег.

–Увасестьгромадныйнедостаток,–объяснилВасилёк,наслушавшисьэтихрассказов.–Не спорю, вы, пожалуй, красивее иногда нас, простых полевых цветочков, – я это охотнодопускаю…да…Однимсловом,вы–нашидорогиегости,авашглавныйнедостатоквтом,чтовырастётетолькодлябогатыхлюдей,амырастёмдлявсех.Мыгораздодобрее…Вотя,например, – меня вы увидите в руках у каждого деревенского ребёнка. Сколько радостидоставляюявсембеднымдетям!..Заменяненужноплатитьденег,атолькостоитвыйтивполе.Ярастувместеспшеницей,рожью,овсом…

III

Алёнушка слушала всё, о чём рассказывали ей цветочки, и удивлялась. Ей ужаснозахотелосьпосмотретьвсёсамой,всетеудивительныестраны,окоторыхсейчасговорили.

– Если бы я была ласточкой, то сейчасже полетела бы, – проговорила она наконец. –Отчегоуменянеткрылышек?Ах,какхорошобытьптичкой!..

Она не успела ещё договорить, как к ней подползла божьяКоровка, настоящая божьякоровка,такаякрасненькая,счёрнымипятнышками,счёрнойголовкойитакимитоненькимичёрнымиусикамиичёрнымитоненькиминожками.

–Алёнушка,полетим!–шепнулабожьяКоровка,шевеляусиками.–Ауменянеткрылышек,божьяКоровка!–Садисьнаменя…–Какжеясяду,когдатымаленькая?–Авотсмотри…Алёнушка начала смотреть и удивлялась всё больше и больше. Божья Коровка

расправила верхние жёсткие крылья и увеличилась вдвое, потом распустила тонкие, какпаутина,нижниекрылышкиисделаласьещёбольше.ОнаросланаглазахуАлёнушки,поканепревратиласьвбольшую-большую,втакуюбольшую,чтоАлёнушкамогласвободносестькнейнаспинку,междукраснымикрылышками.Этобылооченьудобно.

–Тебехорошо,Алёнушка?–спрашивалабожьяКоровка.–Очень.–Ну,держисьтеперькрепче…В первое мгновение, когда они полетели, Алёнушка даже закрыла глаза от страха. Ей

показалось,чтолетитнеона,алетитвсёподней–города,леса,реки,горы.Потомейначалоказаться, что она сделалась такая маленькая-маленькая, с булавочную головку, и притомлёгкая,какпушинкасодуванчика.АбожьяКоровкалетелабыстро-быстро,так,чтотолькосвистелвоздухмеждукрылышками.

–Смотри,чтотамвнизу…–говорилаейбожьяКоровка.Алёнушкапосмотрелавнизидажевсплеснуларучонками.–Ах,сколькороз…красные,жёлтые,белые,розовые!Землябылаточнопокрытаживымковромизроз.–Спустимсяназемлю,–просилаонабожьюКоровку.Они спустились, причём Алёнушка сделалась опять большой, какой была раньше, а

божьяКоровкасделаласьмаленькой.Алёнушкадолгобегалапорозовомуполюинарвалагромадныйбукетцветов.Какиеони

красивые,этирозы;иотихароматакружитсяголова.Еслибывсёэторозовоеполеперенеституда,насевер,гдерозыявляютсятолькодорогимигостями!..

–Ну,теперьлетимдальше,–сказалабожьяКоровка,расправляясвоикрылышки.Онаопятьсделаласьбольшой-большой,аАлёнушка–маленькой-маленькой.

IV

Ониопятьполетели.Какбылохорошокругом!Небобылотакоесинее,авнизуещёсинее–море.Онилетели

надкрутымискалистымберегом.–Неужелимыполетимчерезморе?–спрашивалаАлёнушка.–Да…толькосидисмирноидержиськрепче.СначалаАлёнушкебылодажестрашно,апотомничего.Кроменебаиводы,ничегоне

осталось.Апоморюнеслись,какбольшиептицысбелымикрыльями,корабли…Маленькиесудапоходилинамух.Ах,каккрасиво,какхорошо!..Авпередиужевиднеетсяморскойберег–низкий,жёлтыйипесчаный,устьекакой-тогромаднойреки,какой-тосовсембелыйгород,точно он выстроен из сахара. А дальше виднелась мёртвая пустыня, где стояли однипирамиды.БожьяКоровкаопустиласьнаберегуреки.Здесьрослизелёныепапирусыилилии,чудные,нежныелилии.

–Какхорошоздесьувас,–заговориласнимиАлёнушка.–Этоуваснебываетзимы?–Ачтотакоезима?–удивлялисьЛилии.–Зима–этокогдаидётснег…–Ачтотакоеснег?Лилиидажезасмеялись.Онидумали,чтомаленькаясевернаядевочкашутитнадними.

Правда, что с севера каждую осень прилетали сюда громадные стаи птиц и тожерассказывалиозиме,носамиониеёневидали,аговорилисчужихслов.

Алёнушкатоженеверила,чтонебываетзимы.Значит,ишубкиненужноиваленок?Полетели дальше. Но Алёнушка больше не удивлялась ни синему морю, ни горам, ни

обожжённойсолнцемпустыне,гдерослигиацинты.–Мнежарко…–жаловалась она. – Знаешь, божьяКоровка, это даже нехорошо, когда

стоитвечноелето.–Ктокакпривык,Алёнушка.Онилетеликвысокимгорам,навершинахкоторыхлежалвечныйснег.Здесьбылонетак

жарко.Загораминачалисьнепроходимыелеса.Подсводомдеревьевбылотемно,потомучтосолнечный свет не проникал сюда сквозь густые вершины деревьев. По ветвям прыгалиобезьяны.Асколькобылоптиц–зелёных,красных,жёлтых,синих…Новсегоудивительнеебыли цветы, выросшие прямо на древесных стволах. Были цветы совсем огненного цвета,былипёстрые;былицветы,походившиенамаленькихптичекинабольшихбабочек,–весьлесточногорелразноцветнымиживымиогоньками.

–Этоорхидеи,–объяснилабожьяКоровка.Ходитьздесьбылоневозможно–таквсёпереплелось.Они полетели дальше. Вот разлилась среди зелёных берегов громадная река. Божья

Коровкаопустиласьпрямонабольшойбелыйцветок,росшийвводе.ТакихбольшихцветовАлёнушкаещёневидела.

–Этосвященныйцветок,–объяснилабожьяКоровка.–Онназываетсялотосом…

V

Алёнушка так много видела, что наконец устала. Ей захотелось домой: всё-таки домалучше.

–Ялюблюснежок,–говорилаАлёнушка.–Беззимынехорошо…Они опять полетели, и чем поднимались выше, тем делалось холоднее. Скоро внизу

показались снежные поляны. Зеленел только один хвойный лес. Алёнушка ужаснообрадовалась,когдаувиделапервуюёлочку.

–Елочка,ёлочка!–крикнулаона.–Здравствуй,Алёнушка!–крикнулаейснизузелёнаяЕлочка.ЭтобыланастоящаярождественскаяЕлочка–Алёнушкасразуеёузнала.Ах,какаямилая

Елочка!..Алёнушканаклонилась, чтобы сказать ей, какая онамилая, и вдругполетела вниз.Ух,какстрашно!..Онаперевернуласьнесколькоразввоздухеиупалапрямовмягкийснег.СострахаАлёнушказакрылаглазаинезнала,живалионаилиумерла.

–Тыэтокаксюдапопала,крошка?–спросилеёкто-то.Алёнушка открыла глаза и увидела седого-седого сгорбленного старика.Она его тоже

узнала сразу.Этобыл тот самыйстарик, которыйприноситумнымдеткамсвяточные ёлки,золотые звёзды, коробочки с бомбошками и самые удивительные игрушки. О, он такойдобрый,этотстарик!..Онсейчасжевзялеёнаруки,прикрылсвоейшубойиопятьспросил:

–Кактысюдапопала,маленькаядевочка?–ЯпутешествоваланабожьейКоровке…Ах,сколькоявидела,дедушка!..–Так,так…–Аятебязнаю,дедушка!Тыприносишьдеткамёлки…–Так,так…Исейчасяустраиваютожеёлку.Онпоказалейдлинныйшест,которыйсовсемужнепоходилнаёлку.–Какаяжеэтоёлка,дедушка?Этопростобольшаяпалка…–Авотувидишь…

Старик понёс Алёнушку в маленькую деревушку, совсем засыпанную снегом.Выставлялисьиз-подснегаодникрышидатрубы.Старикаужеждалидеревенскиедети.Онипрыгалиикричали:

–Елка!Елка!..Они пришли к первой избе. Старик достал необмолоченный сноп овса, привязал его к

концушеста,ашестподнялнакрышу.Сейчасженалетелисовсехсторонмаленькиептички,которые на зиму никуда не улетают: воробышки, кузьки, овсянки, – и принялись клеватьзерно.

–Этонашаёлка!–кричалиони.Алёнушкевдругсделалосьоченьвесело.Онавпервыйразвидела,какустраиваютёлку

дляптичекзимой.Ах, как весело!.. Ах, какой добрый старичок! Один воробышек, суетившийся больше

всех,сразуузналАлёнушкуикрикнул:–ДаведьэтоАлёнушка!Яеёотличнознаю…Онаменянеодинразкормилакрошками.

Да…Идругиеворобышкитожеузналиеёистрашнозапищалиотрадости.Прилетел ещё один воробей, оказавшийся страшным забиякой. Он начал всех

расталкивать и выхватывать лучшие зёрна. Это был тот самый воробей, который дрался сершом.

Алёнушкаегоузнала.–Здравствуй,воробышек!..–Ах,этоты,Алёнушка?Здравствуй!..Забияка воробей попрыгал на одной ножке, лукаво подмигнул одним глазом и сказал

добромусвяточномустарику:

–А ведь она, Алёнушка, хочет быть царицей…Да, я давеча слышал сам, как она этоговорила.

–Тыхочешьбытьцарицей,крошка?–спросилстарик.–Оченьхочу,дедушка!–Отлично.Нетничегопроще:всякаяцарица–женщина,ивсякаяженщина–царица…

Теперьступайдомойискажиэтовсемдругиммаленькимдевочкам.БожьяКоровкабыларадаубратьсяпоскорееотсюда,покакакой-нибудьозорникворобей

несъел.Ониполетелидомойбыстро-быстро…АтамужждутАлёнушкувсецветочки.Онивсёвремяспорилиотом,чтотакоецарица.

Баю-баю-баю…ОдинглазокуАлёнушкиспит,другой–смотрит;одноушкоуАлёнушкиспит,другое–

слушает.ВсетеперьсобралисьоколоАлёнушкинойкроватки:ихрабрыйЗаяц,иМедведко,изабиякаПетух,иВоробей,иВоронушка–чёрная головушка,иЕршЕршович,ималенькая-маленькаяКозявочка.Всетут,всеуАлёнушки.

–Папа,явсехлюблю…–шепчетАлёнушка.–Яичёрныхтараканов,папа,люблю…Закрылсядругойглазок,заснулодругоеушко…АоколоАлёнушкинойкроваткизеленеет

веселовесенняятравка,улыбаютсяцветочки,–многоцветочков:голубые,розовые,жёлтые,синие, красные. Наклонилась над самой кроваткой зелёная берёзка и шепчет что-то такласково-ласково. И солнышко светит, и песочек желтеет, и зовёт к себе Алёнушку синяяморскаяволна…

–Спи,Алёнушка!Набирайсясилушки…Баю-баю-баю…