Михаил Алексеевич ДьяконовАмундсен

Серия «Жизньзамечательных людей»

Scan: AAWАмундсен: Журнально-газетное объединение; Москва; 1937

АннотацияБиографический роман о Руале Амундсене,

норвежском полярном исследователе, первомпутешественнике, достигшем Южного полюса.

Из серии «Жизнь замечательных людей», издание 1937года. Орфография сохранена.

СодержаниеОТ РЕДАКЦИИ 4ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ 6РАННИЕ ГОДЫ 15ИСЧЕЗНУВШИЕ ЛЫЖНИКИ 31ШТУРМАН С «БЕЛЬГИКИ» 47ЧЕСТОЛЮБИВЫЕ МЕЧТЫ 70ПЛАВАНИЕ «ЙОА» 87НОВЫЕ ЗАМЫСЛЫ 120ПОДГОТОВКА К ПОХОДУ 156НА ЮГ 170СУДЬБА СКОТТА 194ПОИСКИ ДЕНЕГ 212НА «МОД» ВДОЛЬ БЕРЕГОВ СЕВЕРНОЙАЗИИ

232

ТЯЖЕЛЫЕ ВРЕМЕНА 251ПО ВОЗДУХУ ДО 88 °CЕВЕРНОЙ ШИРОТЫ 278ЦЕЛИ ДОСТИГНУТЫ 298ГИБЕЛЬ «ИТАЛИИ» 329ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ… 341БИБЛИОГРАФИЯ 360

Михаил АлексеевичДьяконовАмундсен

ОТ РЕДАКЦИИ

Открылась новая, невиданно яркая страница в исто-

рии завоевания Арктики. 21 мая 1937 года Северныйполюс был завоеван сынами советского большевист-ского народа, его сталинской эпохи. Завоеван не на не-сколько минут для поднятия флага, чтобы тут же стре-мительно искать спасения из страшных об'ятий ледя-ной пустыни, – завоеван крепко и навсегда. Всесторон-не продуманный план похода на Северный полюс, об-сужденный и утвержденный великим Сталиным, побе-дил!

В палатке, под красным знаменем Страны Сове-тов, остается четверо героических зимовщиков – груп-па Папанина.

Они овладеют тайнами загадочной «вершины ми-ра», они озарят светом науки гениальные догадки от-дельных смельчаков, трупами своими устлавших путьк Северному полюсу. Туда, к этой маленькой палатке,к этому гордому знамени человеческого прогресса, к

этим отважным людям сталинской закалки прикованысердца всех народов, борющихся за мир, за радость исчастье человечества.

Читатель наш должен знать также людей, наметив-ших первые пути к тайнам северной природы, принес-ших в сокровищницу человеческой культуры первыезерна познания Арктики. Книга об Амундсене расска-жет о мучительных исканиях мужественного человека– одного из предшественников наших славных победи-телей Северного полюса.

ВМЕСТО ВВЕДЕНИЯ

Во всем мире распространен взгляд, что норвеж-цы являются какими-то «природными» полярными ис-

следователями, что географическое положение и ха-рактер их страны, ее суровый климат, уменье норвеж-цев с малых лет обращаться с лыжами создают осо-бые условия и только в этих условиях рождаются и вы-растают люди, способные к успешному преодолениювсяких трудностей, связанных с полярными путеше-ствиями. Этот взгляд разделяется и самими норвеж-скими исследователями. Конечно, и географическоеположение страны, и привычки норвежского населенияне могут не сказываться на характере норвежского мо-ряка, но этого еще мало, чтобы сделать из него поляр-ного путешественника.

Почему не прославились своими открытиями в Арк-тике или Антарктике исландцы, жители страны, гдеснег и лед – обычнейшее явление? Почему прежде небыло замечательных исследователей полярных обла-стей среди наших поморов или жителей Архангельска,Мезени, Онеги? Ведь они тоже вели не менее суро-вую борьбу с морем и льдами, чем норвежцы? Да иклимат побережья Белого моря куда суровее климатаНорвегии, особенно западного ее берега, омываемоготеплыми водами мощного морского течения – Гольф-стрема.

Некоторые пытаются об'яснить это, во-первых, вро-жденными свойствами, какими-то особенными способ-ностями и талантами скандинавских народов; во-вто-рых, тем, что они, мол, потомки древних викингов, ко-

торые смело пускались в далекие плавания по океа-нам на хрупких суденышках, даже не имевших палубы.Самой жизнью, самой судьбой норвежцы обречены наборьбу с морем, с холодом, с суровой и скудной при-родой. А все это закаляет волю, выковывает характе-ры, создает человека, отважно вступающего в бой состихиями. И в результате маленькая страна, в которойвсего два с половиной миллиона населения, прослави-лась на весь мир, а имена Фритьофа Нансена, РуалаАмундсена1 и Отто Свердрупа запечатлелись в памятилюдей навсегда.

Нетрудно доказать, что на самом деле никаких осо-бенных свойств в характере скандинавов вообще инорвежцев в частности нет. И родство их с викингами,конечно, не играет ни малейшей роли при исследова-нии полярных стран. Конечно, человек легче приспосо-бляется к местности, климат и характер которой близ-ки к климату и характеру его родины, но не это явля-ется основным условием успеха полярного исследова-теля. Бывший начальник советской колонии на остро-ве Врангеля А. И. Минеев попал в полярные обла-сти прямо из Туркестана, но тем не менее занял од-

1 Норвежское имя Roald произносится как Руал, потому что «о» произ-носится как русское «у», а конечное d вообще не произносится. Поэтомувесьма распространенное у нас написание имени Амундсена «Роальд»ошибочно и абсолютно не соответствует живому норвежскому произно-шению. Кроме того, все чисто норвежские имена собственные и фамилииимеют ударение на первом слоге.

но из первых мест в списке не только советских, нои мировых полярников. Японцы посылали свою экспе-дицию в Антарктику. Итальянцы также достигали за-мечательных успехов в Арктике. Французский поляр-ный исследователь Шарко (погибший в 1936 г. у бе-регов Исландии), которому у себя на родине вряд липриходилось ходить на лыжах, сделал весьма ценныйвклад в историю исследования полярных стран. Пер-вой научной экспедицией в Антарктику была русскаяправительственная экспедиция Ф. Ф. Беллингсгаузенав 1819–1821 годах на военных судах «Восток» и «Мир-ный», команда которых, может быть, была укомплек-тована крестьянами Тамбовской или Черниговской гу-берний! А величественный подвиг советских исследо-вателей Арктики, научного коллектива коммунистов икомсомольцев, так блестяще завоевавшего Северныйполюс? Разве невиданное мужество этих замечатель-ных людей об'яснимо расовыми бреднями фашистскихидеологов? Разве не ясно, что только благородней-шая всечеловеческая идея завоевания природы, вос-питанная нашей славной ленинско-сталинской парти-ей большевиков, нашей великой социалистической ро-диной, дала этим сынам трудового народа силу, вы-держку и отвагу для совершения подвига, венчающегоискания лучших людей прошлого мира.

Если обратиться к истории полярных исследований,то окажется, что со времен полулегендарных викингов

до середины XIX века норвежцы почти не принималиучастия в сколько-нибудь значительных экспедициях вАрктику. Первыми полярными путешественниками но-вого времени (если считать начало этой эпохи с откры-тия Америки) были англичане. Они не состояли в не-посредственном родстве с викингами, но были людь-ми очень предприимчивыми, энергичными и успешнозанимались торговлей. Отправлялись сотни лет томуназад в полярные плавания и голландцы, хотя их зна-комство со льдом ограничивалось только уменьем бе-гать на коньках. Но Голландия в ту эпоху выходила напервое место среди других могущественных морскихдержав.

Что же должно было перемениться и в какой именнообласти жизни, чтобы в конце концов в первых рядахполярных исследователей прошлого оказались нор-вежцы?

Ответ необычайно прост – изменилась экономиче-ская обстановка. Пока норвежское приморское насе-ление занималось рыбной ловлей и промыслом мор-ского зверя для собственных нужд или для нужд ещеочень мало развитой городской промышленности, нор-вежские моряки вполне довольствовались плаваниему родных берегов. Правда, преследуя китов, норвеж-ские суда заходили иногда довольно далеко на севери уже в раннюю эпоху совершали плавания в водахШпицбергена. Однако первыми учеными исследовате-

лями и здесь были англичане. Норвежские же промы-шленники, как, вероятно, и русские, посещали берегаШпицбергена только как охотники и ни своими наблю-дениями, ни (вывезенным из плаваний опытом не по-полняли сокровищницы знаний.

Таким образом, норвежские промышленники-моря-ки этой эпохи ничем не отличались от моряков-кито-боев и зверобоев Шотландии, Канады, СоединенныхШтатов и Северной России. Ведь наши беломорцы то-же в очень стародавние годы плавали к берегам Гру-манта (так назывался тогда Шпицберген) и Новой Зе-мли. Остатки старинных построек и крестов на новозе-мельском побережье относятся ко времени, отделен-ному от нашей эпохи несколькими веками.

Можно с некоторой уверенностью – предположить,что Новая Земля была известна еще в древнейшиевремена русской истории; вероятно, ее открыл кто-ни-будь из наших русских «викингов» – какие-нибудь «уш-куйники», древние искатели приключений и наживы,услыхавшие от своих данников о существовании на се-вере каких-то громадных островов.

Морской зверобойный и китобойный промыслы шлирука об руку с исследовательской деятельностью нор-вежских моряков в полярных областях. По мере того,как киты уходили от берегов Финмаркена (на севереНорвегии) к Шпицбергену и к Гренландии, за ними дви-гались норвежские зверобойные суда. Районы охоты

передвигались на север и северо-запад. Волей-нево-лей приходилось пускаться в далекие плавания. Когдакит совсем исчез в европейских водах, а развившая-ся промышленность – сначала свечная и мыловарная,потом маргариновая – стала требовать все больше сы-рья, зверобои двинулись в воды Антарктики.

Ради своей же выгоды и пользы, для обеспечениясебе дальнейшей возможности безопасного плаванияв полярных водах в следующий «промысловый сезон»норвежские шкипера стали усердно заниматься изуче-нием состояния льдов, течений, ветров. Измеряли тем-пературу воздуха и воды, отмечали колебания бароме-тра. Делали промеры глубин, наносили на карты очер-тания малоизвестных берегов и т. п.

Так, вслед за моряком-зверобоем в полярные обла-сти проникло научное исследование. И наука многимобязана простым, не очень уж грамотным и обученнымморякам и зверобоям. Достаточно вспомнить знамени-тые плавания норвежских зверобоев в нашем Карскомморе или в морях Антарктики.

С конца 60-х годов прошлого столетия промысло-вые суда норвежцев начинают совершать изумитель-нейшие по смелости плавания в Карском море, выса-живаются на берегах Новой Земли, обходят вокруг нееи мало-помалу разрушают легенду о полной непрохо-димости этого моря.

В результате долгой и упорной выучки норвежских

промышленников в водах Северной Европы, у береговШпицбергена и Гренландии, в Карском море создают-ся крепкие кадры умелых норвежских моряков, готовыхк продолжительным плаваниям в полярных водах и куспешной борьбе со всеми трудностями и невзгодами,сопряженными с подобными плаваниями.

Любопытно отметить, что почти ту же самую эволю-цию проходят и английские, в частности шотландские,и американские зверобои и китобои. Начальное изуче-ние антарктических областей в значительной мере—дело их рук.

Характерно, что особой устремленности исследова-телей к Северному полюсу (а затем Южному) оченьдолго вообще не наблюдалось. Мореплаватели стави-ли себе гораздо более практические цели: поиски се-веро-восточного или северо-западного морского путииз Атлантического океана в Тихий. Северный полюс,как самоцель, начинает волновать умы исследовате-лей только в последней четверти прошлого века. Еслиоставить в стороне более ранние и потому из-за сво-его технического несовершенства заведомо обречен-ные на неудачу попытки, то первые серьезные шаги кзавоеванию Северного полюса делаются лишь в 1886году (начало гренландских походов Р. Пири). В этомотношении никаких значительных сдвигов не произо-шло и в связи с усовершенствованием техники кора-блестроения, потому что, несмотря на появление па-

роходов, еще долго продолжают пользоваться парус-ными кораблями при экспедициях в Арктику и Антарк-тику.

Само собой разумеется, что в эту эпоху правитель-ства различных стран относились к полярным экспе-дициям вполне равнодушно и ни финансовых, ни мо-ральных забот по отношению к их организаторам непроявляли. Крупных практических результатов они неприносят, а зверобои-промышленники могут еще обой-тись и без строго научных данных.

Но если в те времена для организации особых науч-но-исследовательских полярных экспедиций достаточ-ных экономических предпосылок не было, то дальней-шие поколения, вооруженные накопленными знания-ми и опытом, вынуждены были вплотную заняться ре-шением выдвинутых новой эпохой задач и оказались кэтому вполне подготовленными.

Первым среди этого поколения был Руал Амундсен.

РАННИЕ ГОДЫ

У самой шведской границы, где Осло-фьорд (пре-

жде Кристианиа-фьорд) сливает свои воды с морем,лежат острова Валер, много веков дававшие приютрыбакам, лоцманам и мелким судостроителям. Почваздесь очень скудна, и человек ищет себе пропитания вморе и от моря. На этих каменистых, изглоданных не-погодой островах давно уже поселились предки Руа-ла Энгельбректа Гравнинга Амундсена. Отца его звалиЕнсом Ингеобрегтом. Был он сыном рыбака и земле-дельца Уле Ульсена Амундсена с хутора Саннбреке наХиркеойе. Дед сидел целых четыре года в английскойтюрьме, впрочем этой участи подверглись и многие егоземляки, когда англичане боролись с наполеоновскойблокадой. Отец Руала был мало образован, но все жепробил себе дорогу в жизни и, набравшись знаний вовремя своих далеких плаваний, стал капитаном.

Вместе с двумя своими братьями он организовалсудовладельческое общество, которому впоследствиипринадлежало около двух десятков кораблей. ПоэтомуРуал – младший из четырех детей – с самого раннегодетства постоянно бывал среди моряков, слушая раз-говоры старших о кораблях, об опасных плаваниях, обурях и кораблекрушениях.

Родился он 16 июля 1872 года на хуторе Томта вБорге неподалеку от Сарпсборга, где в море впадаетсамая большая норвежская река Гломма. Когда маль-чику было три месяца, родители его переехали на по-стоянное жительство в Осло. В то время город кончал-ся как раз у того дома, где проходили детские и юноше-ские годы Амундсена. Поэтому дети обычно проводиливсе свои свободные часы за городом, играя на окрест-ных пригорках и холмах. Но на каникулы семья уезжа-ла в родные места. Особенно привольно было мальчи-кам – сестер у Руала не было – зимой. Корабли стоялина приколе у берега реки, которая в суровые, мороз-ные зимы покрывалась толстым льдом. Мальчики бе-гали на коньках до самых островов Валер. На другомберегу Гломмы находилась отцовская верфь – Вервен.Разумеется, мальчики были в дружеских отношенияхсо всеми рабочими – а тех насчитывалось не слиш-ком много, и души не чаяли в старом Свене Ульсене,старшем судостроителе. Ульсен все им показывал иоб'яснял, а иной раз даже позволял самим кое-что де-лать. Так, шутя, за играми, братья обучались искусствусудостроения. Отец любил говорить: «Я– сын рыбакаи не имел возможности получить надлежащее образо-вание. А выучка, образование нужны каждому; человекдолжен знать хоть что-нибудь. Недостаточно обладатьудачей». Он требовал от сыновей, чтобы они не былибелоручками, готовя их к тому, чтобы они сами могли

прокормить себя. Нередко случалось, что сыновья са-мого судовладельца и капитана принимались за рабо-ту на отцовской верфи и орудовали пилой и молоткомне хуже заправского судостроителя.

В городе зимние досуги маленького Руала посвяща-лись лыжному спорту, но тогда это было делом труд-ным. Современных нам лыж с усовершенствованнымикреплениями, двумя бамбуковыми палками, специаль-ной обувью, так же как и удобного, легкого и непрони-цаемого для непогоды костюма, еще не существова-ло. Руал учился бегать на лыжах, сделанных для не-го дворником Эриком. Это были две длинные бочеч-ные клепки с завязками из лыка. Бегать на таких лы-жах было невероятно трудно – от лыжника требова-лось большое искусство, чтобы удержаться на ногах.Зато научившийся бегать на таких лыжах мог считатьсебя прошедшим замечательную школу.

Норвежский юноша обычно привыкает к морю ужес детства. Учится любить его и справляться с ним. Аморе, омывающее берега Норвегии – не ласковое, неспокойное, не мирное. Если бы не многочисленные, уз-кие, длинные, но очень глубокие заливы-фьорды, в ко-торых оно не может разбушеваться, с ним вообще бы-ло бы очень трудно бороться человеку. Но норвежцызнают море и не боятся его. Не редкость видеть, каксовсем маленькие ребята, мальчуганы и девчурки пла-вают летом по фьордам в лодках, без сопровождения

взрослых.Подобно своим сверстникам, маленький Руал с дет-

ских лет все свое свободное время проводил на возду-хе. Летом – на берегу реки или моря, купаясь, плавая,катаясь на лодке на веслах или под парусами; зимой –бегая на коньках по замерзшему пруду или реке, илифьорду, или же отправляясь в близлежащие горы напродолжительные лыжные прогулки.

Воду мальчик любил с детства. Недаром семейныепредания гласят, что на втором году своей жизни Ру-ал заполз на четвереньках в пруд. Нянька спокойно инеторопливо обсуждала с дворником, собирается лимальчуган учиться плавать, или же он оказался в во-де случайно и, чего доброго, может утонуть! Но тут Ру-ал начал пускать такие пузыри, что дворник и нянькарешили вмешаться и приостановить самостоятельноевыступление юного пловца.

Дома у мальчиков были переплетные инструменты истолярная мастерская, и дети ревностно предавалисьразным ручным работам. Руал был самым младшимв компании ребят, игравших у дома Амундсенов и вближайшем лесу. Нередко мальчишки, пользуясь сво-ей силой, дразнили и всячески изводили Руала. Рас-сказывают, что как-то раз Амундсен бросился на сво-их мучителей с топором, и они в страхе разбежалисьв разные стороны. После этого ребята оставили его впокое, видя, что с Руалом шутки плохи.

В школе мальчик учился неважно. Больше всегоинтересовался он электричеством и носился с мыс-лью построить, когда вырастет большой, электриче-ское судно, которое могло бы проходить через поляр-ные льды и без задержки дойти прямо до Северногополюса. Все инструменты на этом чудесном кораблетоже должны были быть электрическими.

К экзаменам на аттестат зрелости Амундсен допу-щен не был. Директор боялся, что он опозорит школу.Поэтому Амундсену пришлось сдавать экзамены экс-терном. Но все обошлось благополучно, и в 1890 го-ду он получил аттестат об окончании средней школы,удостоившись «сносных», по официальному опреде-лению, отметок.

Отец Руала умер, когда мальчику исполнилось че-тырнадцать лет. Старшие братья покинули родной доми разлетелись в разные стороны, чтобы самостоятель-но налаживать свою жизнь. Мать с младшим сыномостались вдвоем. Мальчик еще не нашел своего жиз-ненного призвания, но намекал, что ему хочется сде-латься моряком. Его обуревало желание совершитькакой-нибудь необыкновенный подвиг, добиться обще-го уважения, неясно было только каким путем. Его ме-чты и честолюбивые замыслы еще не приняли сколь-ко-нибудь определенных форм.

Мать Руала, в свою очередь, питала надежду, чтохоть один из ее сыновей будет жить вместе с нею до

конца ее дней и станет врачом. Руалу пришлось пообе-щать матери, что он последует ее совету и по оконча-нии школы займется изучением медицины. Но в пятна-дцатилетнем возрасте он случайно напал на книги ан-глийского полярного исследователя Джона Франкли-на. Это решило его судьбу. Джон Франклин был однимиз тех путешественников, которые ставили целью сво-ей жизни открытие так называемого северо-западногоморского пути, т. е. пути из Атлантического океана вТихий вдоль северных берегов Америки.

Первоначально Франклин занялся исследованиемамериканских полярных областей с суши. В 1819 го-ду он предпринял свое первое путешествие, котороезакончилось только весной 1822 года. За эти три го-да экспедиция обследовала огромную область и опу-стилась по реке Медной к. берегам Ледовитого оке-ана, вдоль которых и проплыла затем на восток. Пу-тешествие было связано с огромными трудностями илишениями. В 1825 году Франклин отправляется в но-вую экспедицию; на этот раз ему удалось обследо-вать побережье Ледовитого океана до 148° 52 запад-ной долготы от Гринвича. Спустя 20 лет Франклину по-ручают командование большой полярной экспедици-ей в составе двух военных кораблей «Эребус» и «Тер-рор», снабженных паровыми машинами. Винтовым су-дам впервые предстояло померяться силами с поляр-ными льдами. Целью экспедиции было непрерывное

плавание северо-западным морским путем. Корабливышли в море в мае 1845 года. До конца июля того жегода они подавали о себе вести при встречах с китобо-ями, но потом всякие следы экспедиции были потеря-ны.

Руал с увлечением читал как описания ранних путе-шествий Франклина, так и отчеты многочисленных спа-сательных экспедиций, в течение десятка лет разыски-вавших отважного исследователя и его спутников.

Особенно взволновало и восхитило Амундсена опи-сание обратного пути Франклина после одной из егосухопутных экспедиций. Франклин, писал, что он сосвоими товарищами свыше трех недель боролся с бу-рей и льдом, не имея никакого провианта, кроме не-скольких костей с остатками мяса. Для поддержанияжизни путешественники вынуждены были с'есть своисобственные сапоги! Эта-то борьба и страдания иссле-дователей больше всего и пленили юного Амундсена!Конечно, то было одним из проявлений юношеского эн-тузиазма, склонного искать для себя путей мучениче-ства.

Знакомство с экспедициями Франклина окончатель-но решило судьбу юноши. Соблюдая полнейшую тай-ну, не смея рассказать о своих планах даже матери,Амундсен дал себе обещание стать полярным иссле-дователем. И был твердо уверен, что добьется свое-го. Немедлено приступил он к работе над собой, чтобы

подготовиться к будущей трудной деятельности, при-способить себя к жизни, которая теперь ожидала его.Надо было позаботиться о закалке тела, о выработкев себе стальной воли. Никаких спортивных клубов то-гда в Норвегии не было. Юношество занималось лишьбегом на лыжах да еще футболом. Руал был глубокоравнодушен к футболу, но теперь он рьяно принялся занего, чтобы приучить свое тело выдерживать длитель-ное физическое напряжение. В лыжный же спорт, кото-рым Амундсен всегда занимался с величайшим увле-чением, он ушел теперь, по собственному выражению,«с головой».

Всякий раз, когда юноша бывал свободен от школь-ных занятий в зимнее время, он уходил на лыжах вНурмаркенские леса. Эти леса находятся к северу отОсло и служат любимейшим местом для лыжных про-гулок норвежской молодежи. Поросшие елью и сос-ной многочисленные малонаселенные возвышенностисловно нарочно созданы для упражнений в прыжках,в беге на дальность, на продолжительность, для все-возможных труднейших поворотов, под'емов, спускови других эволюций.

Постепенно Руал достигал все больших и большихуспехов и усердно развивал свою мускулатуру. В тевремена понятия о гигиене жилища оставляли же-лать лучшего, и комнаты зимой проветривались пло-хо. Амундсен потребовал у матери, чтобы та разреша-

ла ему спать с открытыми окнами, даже если на дворетрескучий мороз. Матери не нравились «чудачества»сына; окружающие смотрели на юношу, как на слабо-умного, но он упорно отстаивал свои права на «свежийвоздух». Никто не знал тогда, что это одно из звеньевбольшой и продуманной подготовительной – трениро-вочной – работы.

Сдав экзамены на аттестат зрелости, Амундсен по-ступил в университет – изучать медицину. Чтобы по-скорее набраться нужных знаний, юный студент ку-пил череп. Впрочем дальше этого дело, по-видимому,не пошло. Ученье подвигалось довольно туго. Правдамать – по слабости всех матерей – считала сына «ред-чайшим образцом прилежания», но сам юноша отно-сил себя к разряду более чем средних студентов!

В 1893 году фру Амундсен умерла. Юноша мог счи-тать себя свободным от обещания, данного им материтолько для ее успокоения и утешения. Рано или позд-но ей пришлось бы с горечью убедиться в том, что сынее мечтает о совсем ином поле деятельности, что онпитает в душе совершенно иные честолюбивые замы-слы. Смерть избавила фру Амундсен от горестного ра-зочарования. Руал вскоре оставил университет, чтобывсецело посвятить себя осуществлению мечты своейюной жизни.

К тому времени планы его из стадии смутных пред-положений начали переходить в стадию определенных

и ясных задач, которые надо было постараться раз-решить. В 1889 году в столицу Норвегии с триумфомвернулся Фритьоф Нансен из своего полуфантастиче-ского путешествия через Гренландию на лыжах. Про-ект Нансена пересечь от берега до берега гренланд-ский внутриматериковый ледяной щит был встреченвраждебно и насмешливо. Многие специалисты, круп-ные авторитеты в области полярного исследованиявысказывали предположение, что Нансен просто-на-просто сумасшедший. Внутри Гренландии еще никтоне был. Туземное население питало суеверный ужасперед мрачными ледяными пустынями, занимающи-ми почти сплошь всю Гренландию. Даже такому выда-ющемуся полярному путешественнику, как А. Э, Нор-деншельд (позднее герой северо-восточного прохода),удалось отойти от края ледяного щита в глубь стра-ны только на несколько десятков километров. А тут ка-кой-то никому неизвестный юноша (Нансену было в товремя всего 28 лет) хвастливо собирается пересечь польдам всю Гренландию! Есть более легкие и дешевыеспособы самоубийства!

Сколько раз Нансену и, главным образом, Амундсе-ну еще придется слышать те же еамые слова!

Среди толпы, теснившейся в ясный и теплый май-ский день в узких улицах норвежской столицы, что-бы приветствовать смелого победителя и пятерых егоспутников, был и высокий, худощавый юноша. Он во-

сторженно кричал «ура», не жалея своей глотки, не бо-ясь сорвать голос. Лицо его, с немного резкими чер-тами, горело воодушевлением, в глазах светились ра-дость и счастье. Он не завидовал в этот миг победите-лю. Он видел в нем героя своих юношеских лет и навсю жизнь сохранил к нему чувство глубокого уваже-ния и искреннего преклонения. Нансену суждено бы-ло сыграть в судьбе будущего молодого исследовате-ля огромную роль. Но в ту минуту, когда Руал прово-жал взглядом высокую фигуру Нансена, ехавшего сре-ди толпы по расцвеченной флагами и зеленью улице,в первый раз в голове его мелькнула мысль:

– Ах, если бы ты мог пройти северо-западным путем!На двадцать первом году жизни Руал был призван

к отбыванию воинской повинности. Это вполне отве-чало его желаниям. Во-первых, он считал своим дол-гом выполнение всех обязанностей доброго граждани-на, а, во-вторых, понимал, что пребывание в лагеряхтолько принесет ему пользу, как дальнейшая подготов-ка к избранному им жизненному пути.

Второе побуждение, должно быть, преобладало надпервым: хотя Амундсен всю свою жизнь и был «до-брым гражданином» по отношению к норвежскому го-сударству, искренно веря в свои к нему чувства, и пре-выше всего ставил «флаг», «честь флага», «любовьк отечеству» и «национальную гордость», но в сущно-сти был индивидуалистом чистейшей воды. Когда впо-

следствии кто-то задал ему вопрос, что влекло его вполярные области, Амундсен отвечал:

– Покой, абсолютный мир, чувство полной свободыдействий. Никто тебе не мешает! Там полная свободаиндивидуальности. И я люблю это. Там вовсе не чув-ствуешь себя одиноким. Правда, эту свободу не к че-му приложить, но она у тебя есть и этого достаточно.Никто не повысит голоса и не скажет тебе, что вот то-го-то и того-то делать нельзя. Ты живешь, делаешь то,что необходимо для поддержания жизни и достижениятвоих целей… В великой пустыне у полюсов никого нет,кроме тебя самого.

В приемочную комиссию Амундсен шел не без тре-воги. У него был серьезный физический недостаток –близорукость (о чем не знали даже самые близкие лю-ди), и он боялся, что его забракуют. В последние го-ды жизни зрение его значительно улучшилось, но всеже отклонялось от нормы. Не желая привлекать к се-бе ничьего внимания своей близорукостью, Руал ни-когда не носил очков. Решив, что вопрос о принятииего на военную службу является делом чести, он сострахом ожидал, что врачи обнаружат его физическийнедостаток. Но все обошлось благополучно. Главныйврач пришел в восторг при виде гармонически разви-той мускулатуры Руала и на все остальное не обратилникакого внимания. Члены приемочной комиссии, вра-чи и офицеры, толпились вокруг юноши, любуясь его

телом, ощупывая его мускулы. Сказались результатыупорной многолетней тренировки!

Амундсен был принят на военную службу. Правда,особой пользы она ему не принесла, да и не могла при-нести из-за своей кратковременности. В Норвегии мо-лодых людей призывают лишь на несколько недель, азатем перечисляют в запас.

О военной службе Амундсена мало что можно ска-зать. Норвежская солдатчина не выдерживает никако-го сравнения с солдатчиной крупных европейских го-сударств. Срок службы ничтожный, особых трудностейпреодолевать не приходится, никакой муштры и под-тягивания нет. Амундсен был старателен и исполните-лен, но ничего для себя полезного извлечь не мог. Со-хранилось несколько анекдотов об этой эпохе его жиз-ни, вроде того, что Амундсен был очень религиозени, когда среди солдат искали охотников отправиться вцерковь и никто не выходил из рядов, Амундсен пер-вый делал три шага вперед, а его примеру следовалии остальные солдаты, очень уважавшие и любившиеРуала. Будто бы он не любил «нескромных» шуток иразговоров и никогда не упоминал «имени господа бо-га всуе». Конечно, это только благочестивые измышле-ния ханжей, каких много во всяком буржуазном обще-стве, в том числе и в Норвегии. Амундсен был насто-ящим человеком, сильным, здоровым, бодрым, не за-нимавшимся обуздыванием плоти или умерщвлением

ее.Он любил и соленую шутку – ко времени и к месту,

любил веселую компанию, стакан доброго вина и хоро-шую сигару. Очень может быть, что по молодости летон считал «религиозность» столь же для себя обяза-тельной на военной службе, как и отдание чести. И какчеловек добросовестный и старательный, выполняю-щий всякое поручаемое ему дело хорошо и до конца,считал необходимым ходить в церковь… для поддер-жания воинской дисциплины.

По окончании военной службы Амундсен, свобод-ный от университетских занятий, мог приступить кусиленной тренировке по выработанному им плану.Снова начались продолжительные лыжные экскурсии;Амундсен старался предпринимать их в обстановке,как можно более напоминающей условия, с которымиобычно связано путешествие в полярных областях.

Одна из таких экскурсий чуть не стала для Руала ро-ковой. По его собственным словам, она была полна та-ких же тяжелых испытаний и опасностей, какие позд-нее выпали на его долю в Антарктике.

Амундсен не раз уходил с товарищами в горы нанесколько дней и даже недель. В декабре 1893 годаон отправился с двумя приятелями в большой лыж-ный поход по очень трудной, пересеченной местно-сти, где на десятки километров тянутся необитаемыегорные области. Экскурсанты намеревались пройти от

Кродерена до Нюмедаля, выйти к озеру Мьос, пройтивдоль него, затем спуститься на юг к Конгсбергу. Сна-чала передвижению очень мешал глубокий и рыхлыйснег, в который лыжи проваливались. К тому же давалсебя знать и недостаток тренировки. На горном платонаст был лучше, зато здесь дул сильный ветер прямов лицо. Через несколько дней началась оттепель, и наспусках лыжи обрастали огромными комьями мокро-го снега. Теплая погода – температура поднималасьдо 10° тепла – внезапно сменилась трескучими моро-зами. Однажды после бессонной ночи, проведенной вспальных мешках прямо на твердой снежной поверх-ности, пришлось выступать в поход в метель при со-рокаградусном морозе. Последние остатки провизии ктому времени были уже с'едены, и надо было спеш-но, во что бы то ни стало, пробираться в населенныеместности.

Утомительный поход в полном снаряжении, соспальными мешками, примусом, провизией, метеоро-логическими инструментами и пр. продолжался не-сколько дней и был закончен благополучно. Амундсени его товарищи получили кое-какое представление обусловиях путешествия в далеких полярных областях.Но все же представление это не могло быть полным.Спустя два года Амундсен вновь предпринял продол-жительную лыжную экскурсию, сопровождаемый толь-ко одним из братьев. На этот раз путешественники

узнали во всех подробностях, какие трудности, опас-ности и лишения связаны с любой серьезной полярнойэкспедицией. Амундсен как бы участвовал в генераль-ной репетиции «похода к полюсу»! И, проверив на нейсвою силу, крепость нервов и упорство воли, понял, чтоможет приступить к настоящей работе.

ИСЧЕЗНУВШИЕ ЛЫЖНИКИ

В середине января 1896 года многие столичные жи-

тели прочитали в газетах такое об'явление:«Исчезли два лыжника, вскоре после нового года по-

кинувшие Кристианию, чтобы пройти через Телемар-кен по Хардангерскому плоскогорью к Эйфьорду. О нихнет никаких вестей вот уже две недели. Это два бра-та Амундсены. Один из них студент, другой лейтенантзапаса; первый из братьев особенно отличался непре-одолимым стремлением к приключениям и исследо-вательским путешествиям. Они оставили Кристианиютретьего января и прошли через Телемаркен до хутораМуген у озера Мьос, чтобы пройти затем к Хардангерупо Большому плоскогорью».

Это об'явление вызвало в городе большую трево-гу: только-что в горах погиб во время лыжной прогулкиодин молодой спортсмен. Теперь, очевидно, такая жеучасть постигла и обоих Амундсенов.

Начались поиски пропавших без вести. Газеты ухва-тились за сенсационный материал и из номера в но-мер печатали сообщения, относящиеся к их поискам.По телеграфу был послан запрос в Берген. Но никто невидел пропавших братьев и ничего не слышал о них.Кто-то из студентов-медиков, друзей Руала, сам отпра-

вился в лыжный поход по их следам, чтобы разузнать,что случилось с Амундсенами.

В связи с исчезновением братьев Амундсенов двекрупнейшие столичные газеты даже вступили междусобой в яростную полемику; с пеной у рта они спорилио том, можно ли было опубликовывать фамилию про-павших лыжников и причинять такое горе их родствен-никам до установления факта гибели юношей. В однойгазетной заметке, между прочим, говорилось: «млад-ший из братьев – ловкий и сильный парень, совершив-ший недавно плавание по Ледовитому океану».

В те дни норвежские газеты уделяли много места об-суждению вопросов, связанных с судьбой Ф. Нансена,еще в июне 1893 года, ушедшего в свое знаменитоеполярное плавание на «Фраме». Достиг ли он своейцели? Где он находится сейчас? Все ли у него благо-получно? Но теперь братья Амундсены на момент от-теснили Нансена с его «Фрамом» на задний план!

Наконец, после долгого и томительного ожидания,на двадцать второй день после исчезновения лыжни-ков, пришла успокоительная телеграмма:

«Пропавшие лыжники братья Амундсены благопо-лучно прибыли в Болкешо».

Хоть это и был «тренировочный» лыжный поход, ноАмундсен говорил – потом, что его зимнее странство-вание по диким горам, полное опасностей, оказалосьгораздо труднее той работы, подготовкой к которой оно

было. Оно потребовало от лыжников такого же край-него напряжения всех сил, как во время приключений,пережитых Амундсеном в Антарктике.

К походу братья подготовились старательно, слов-но к настоящему полярному путешествию. Их снаря-жение состояло из горных ясеневых лыж с ремнями,просторной обуви, шерстяного белья и чулок, шерстя-ной же верхней одежды – какие Нансен применял всвоих экспедициях, брезентовых курток с капюшоном,вязаных шерстяных шапочек, толстых меховых шапок,перчаток и рукавиц, спальных мешков из оленьего ме-ха, провизионных мешков из непромокаемой материи,карманного барометра, трех компасов, снежных очков,маленькой спиртовой лампы и т. п.

Целью путешествия был переход через Хардангер-ское плоскогорье и малонаселенную высокогорнуюобласть на юго-западе Норвегии с отдельными вер-шинами, достигающими до 1 600 метров в высоту, уз-кими долинами и многочисленными озерками. В из-бранном направлении – от маленькой горной усадьбыМутен на восточной стороне до усадьбы Гарен на за-падной – ширина плоскогорья около 80 километров, иАмундсен рассчитывал одолеть его самое большее вдва дня. Путь до плоскогорья не представлял особыхтрудностей, и братья собирались пройти его в корот-кий срок, совершив по дороге восхождение на верши-ну горы Гауста (1884 метра).

Сперва все развивалось по плану. На гору они взо-брались не обычным путем вдоль восточных ее отро-гов, где дорога отмечена каменными вехами, а с севе-ра, где подниматься было значительно труднее – новедь Амундсену была нужна тренировка! Погода былапрескверная. Седьмого января наступила такая отте-пель, что лыжи пришлось взять на плечи и итти пеш-ком. Путешественники предполагали еще в тот же деньпересечь озеро Мьос и выйти к Мугену, откуда и дол-жен был начаться их настоящий высокогорный поход,но не смогли покрыть пяти километров и остановилисьна ночлег в какой-то крестьянской усадьбе. На дру-гой день температура понизилась, что давало надеждуна улучшение наста. Однако путешественников ждалоразочарование. Не успели они отойти и десяти кило-метров от места ночевки, как с северо-запада налете-ла сильнейшая буря. В одно мгновение вся местностьскрылась из глаз, окутанная снежными вихрями. Лыж-ники продолжали свой путь нелепую, руководствуяськомпасом и, борясь с непогодой, медленно продвига-лись к Мугену.

Добравшись до Мугена, братья остановились тамна отдых – это было последнее жилье, которое могловстретиться им на протяжении всего похода через го-ры. Утром 12 января путешественники распростилисьс гостеприимными хозяевами, которые всячески отго-варивали их от сумасбродной затеи. Зная всю область

вдоль и поперек, крестьяне уверяли Амундсена, чтоего план совершенно невыполним, что никогда еще ни-кто не пытался среди глубокой зимы подниматься наплоскогорье, а тем более пересекать его с востока назапад. Невзирая на все уговоры, молодые люди оста-лись при своем решении.

Задуманное предприятие казалось им довольнопростым и легким, и на осуществление его они смотре-ли очень оптимистически.

Из усадьбы Муген путешественники вышли с не-большим пищевым запасом. У них было одно кило ов-сяного печенья, полкило какао, немного сахара и чая,полкило шоколада, два пакета гороховой муки, пакетсушеных овощей, двенадцать кубиков бульона, полбу-тылки мясного экстракта. Кроме того, от крестьян ониполучили масло, сыр и хлеб в виде сухих лепешек. Об-щий, вес заплечного мешка со всем снаряжением былоколо пятнадцати килограммов. Амундсен рассчиты-вал, что этого провианта свободно хватит на неделю,а при экономном расходовании и на больший срок.

Следуя указаниям, полученным от владельцевусадьбы Муген и справляясь с показаниями компасаи с картой, путешественники легко прошли до озераФьеллио в двадцати километрах от Мугена, где начи-налось Большое плоскогорье. Под'ем на него был то-же нетруден. Но дальше положение осложнилось. Кру-гом, насколько хватал глаз, высились горные верши-

ны, приблизительно одинаковой вышины и одинаково-го вида. Не было никаких приметных знаков, никакихособенностей пейзажа, которыми можно было бы ру-ководствоваться при выборе Своего курса.

Приходилось итти по компасу. Но под вечер пого-да начала хмуриться, и видимость ухудшилась. Цельюпервого перехода была небольшая пастушья хижина,приблизительно в середине плоскогорья.

Ветер крепчает, начинается снегопад. Метель скры-вает от глаз лыжников даже ближайшую местность.Братья идут друг за другом, стараясь, чтобы передо-вой держался запеленгованного (взятого по компасу),направления, а идущий сзади контролировал товари-ща, наблюдая, чтобы тот не сбивался в сторону. «Дол-го итти по такому методу я абсолютно никому не со-ветую, – шутил, вспоминая о своем походе, молодойАмундсен, – но „подвигаться“ вперед при его помощи –можно!» Однако, через много лет он все же прибегнетк такому способу, когда пойдет со своими спутникамипо ледяным пустыням Антарктики к Южному полюсу…

Стемнело рано, но путешественники успели разыс-кать хижину. Впрочем, расположиться в ней на отдыхудалось не сразу: окно и дверь оказались забитымигвоздями, а дымовая труба заложенной куском жести.Прошло порядочно времени, пока братья, сильно про-дрогшие на ветру, – было около 12 градусов мороза, –забрались, наконец, в хижину, привели ее в некоторый

порядок и согрелись.На приготовление ужина, вернее, обеда, а может, и

позднего завтрака – братья ничего не ели с пяти часовутра—понадобился не один час. Холодный воздух ви-сел над огнем толстым слоем и потому в трубе не по-лучалось надлежащей тяги – развести огонь в плитесначала так и не удалось. Кроме того, вообще нелегкодобывать воду из снега. В кастрюльке, поставленнойна спиртовку, за 45 минут не обнаружилось ни малей-ших признаков таяния снега. Подставив под кастрюль-ку еще две горящие свечи, молодые люди лишь черездва часа добыли литр воды!

В этой хижине братья провели двое суток. Подняв-шаяся накануне метель перешла в настоящую пургу.Выступать в поход в такую пагоду было бы сущим без-умием! Решено было подождать, пока уляжется ве-тер и прекратится снегопад. К счастью, скромные запа-сы путешественников получили неожиданное подкре-пление: при внимательном обследовании хижины былнайден мешочек ржаной муки. Жиденькая мучная ка-шица составляла единственную пищу братьев за тедвое суток, что они просидели здесь.

К тому времени старший Амундсен наладил плитуи, забравшись на крышу, вытащил из дымовой трубыкусок жести, заваленный сверху большими камнями.Вскоре под плитой весело гудел огонь. Воспользовав-шись этим, братья растопили достаточное количество

снегу, разлив потом воду по найденным в хижине бу-тылкам. Чтобы вода не замерзла, бутылки были засу-нуты в спальные мешки.

На третий день метель улеглась, и решено былопродолжать поход к Гарену. Однако дойти до него таки не удалось. Вернее, Амундсены дошли до усадьбы,но, заблудившись, не попали в нее, а кружили вокругда около, пока, наконец, не повернули обратно.

Нужно было с самого же начала очень точно опре-делить направление: на западном краю плоскогорьябыло только два места, где можно было спуститься.Между тем при наступившей снова оттепели мокрыйснег, падавший на карту, когда путешественники спра-влялись по ней, так испортил бумагу, что Амундсеныбыли вынуждены итти дальше только по компасу. В ре-зультате они заблудились.

В наступившей темноте они принялись искать местадля ночлега. За одним небольшим холмиком метельнанесла высокий снежный гребень, под которым и бы-ло найдено отличное убежище. Развернув свои спаль-ные мешки, братья достали из них мешки с провизи-ей и сложили их между снежным гребнем и спальны-ми мешками, отметив это место лыжными палками илыжами на случай, если провиант занесет снегом. По-ужинав, оба улеглись спать.

Повидимому, в ту ночь стоял очень сильный мороз,потому что Руал скоро проснулся от холода. Решив

глотнуть немного спирту, который они держали дляспиртовки, Амундсен вылез из спального мешка и на-правился к месту, где лежали мешки с провиантом. Ноих там не оказалось! Одно время шел довольно густойснег, но сейчас была звездная ясная ночь. Руал поду-мал было, что мешки занесло снегом и стал расчищатьего в отмеченном лыжами месте. Брат Руала тоже про-снулся и принял участие в раскопках. Лыжи и лыжныепалки стояли попрежнему там, где они были воткнутыв снег, но драгоценные мешки исчезли бесследно. Рас-копки продолжались часа три и не привели ни к какомурезультату.

Положение путешественников, заблудившихся сре-ди пустыни, Да еще без всякого провианта, было в выс-шей степени опасным. Если бы им не удалось как мож-но скорее выйти к какому-нибудь населенному месту,они или замерзли бы или погибли голодной смертью.С такими веселыми перспективами они пустились око-ло пяти часов в дорогу, едва разбирая при свете звездпоказания компаса.

Нужно заметить, что путешественники оказались кэтому времени в лабиринте гор и долин, где почти нетникакого населения. Надо было спешно уходить отсю-да, чтобы спасти свою жизнь.

Но вскоре повалил густой снег, и братья ничего немогли разглядеть впереди себя даже на несколько ша-гов. Оставалось одно: попробовать вернуться к исход-

ному пункту. Так они и сделали, держась выбранно-го направления по компасу. Снова наступила ночь, наэтот раз сырая, промозглая. Путешественники промо-кли до костей, а их спальные мешки еще не успели про-сохнуть от влаги, скопившейся в них прошлой ночью.Снег валил попрежнему. Добравшись до какой-то не-большой скалы, братья устроились за нею поудобнее,причем Руал решил попробовать залезть с мешком вснег. Вырыв в снегу пещеру таких размеров, чтобы вней можно было поместиться целиком, он влез туда го-ловой вперед, втащив за собой спальный мешок. В пе-щере было тепло и уютно, сюда не достигали порывысильного ветра, задувавшего наверху.

Ночью вдруг ударил мороз. Мокрый снег завалилвход в пещеру, засыпал ее и совершенно закупорил вней Амундсена. Когда наружная температура понизи-лась, все это замерзло. Проснувшись среди ночи, Ру-ал почувствовал, что все мускулы его тела окоченелии застыли. Он попробовал пошевелиться, но не могсдвинуться с места.

Ужас охватил Руала. Он делал отчаянные усилия,чтобы освободиться, звал своего спутника – все на-прасно! Юноша буквально вмерз в ледяную глыбу.

В испуге Амундсен решил, что его брат тоже вмерз вмокрый снег и находится сейчас в таком же страшномположении. Значит, конец! Если в ближайшие же часыне наступит оттепели, оба путешественника замерзнут

и навеки останутся здесь в своих ледяных гробах.Скоро Руал перестал звать брата на помощь, – в тес-

ной пещере было уже трудно дышать. То ли от недо-статка воздуха, то ли от волнения, но он неожиданнозаснул, или, быть может, лишился сознания. Придя всебя, он услышал далекий слабый звук человеческо-го голоса. То проснувшийся и хватившийся Руала братлихорадочно искал его!

Старший Амундсен не зарылся в снег, потому что на-кануне до того измучился и устал, что ему было реши-тельно все равно, где и как провести ночь. Проснув-шись и оглядевшись кругом, он увидел себя в полномодиночестве. Над ним на черном небе ярко сверкали вхолодном воздухе звезды. Он стал звать Руала, тот неотвечал. Он бросился отыскивать какие-нибудь следына снежном покрове, чтобы узнать, что же случилось сРуалом. Куда и как он исчез? Что за ужасное повторе-ние истории с провизионными мешками!

Был всего один след, и случайно взгляд старшегоАмундсена упал на него: из снега торчало нескольковолосков наружной поверхности спального мешка.

Работая то голыми руками, то лыжной палкой,Амундсен долго раскапывал пещеру, и наконец выта-щил брата.

Оба едва держались на ногах от слабости и пережи-того волнения. Была еще ночь, но они не могли большеспать. Лучше двинуться в путь, пока они еще в состо-

янии передвигаться! Братья определили направлениеи при свете звезд пошли на юг. Так шли они часа два.Начался небольшой спуск, как вдруг шедший впередистарший Амундсен внезапно исчез.

Руал не успел как следует сообразить, что именнослучилось, но инстинктивно бросился во весь рост наснег. Это спасло его от падения. Через мгновение от-куда-то издалека донесся голос:

– Ради всего святого, не ходи дальше! Стой на ме-сте! Я свалился с обрыва.

Старший Амундсен упал с высоты приблизительно10 метров, но, к счастью, на спину – сила удара при-шлась на спальный мешок. Правда, железный каркасрюкзака оказался сломанным – сущий пустяк! Зато це-лы и ноги, и руки, и шея спутника Руала.

Пока не рассвело, братья не двигались с места. По-сле стольких несчастий должно же случиться хоть что-нибудь приятное! С этой мыслью они утром отправи-лись в дальнейший путь.

Их странствование продолжалось уже несколькодней. Каждую ночь братья проводили в спальных меш-ках под открытым небом в трескучий мороз. Одна-жды они вышли к какому-то озеру, тянувшемуся с се-веро-запада на юго-восток и имевшему сток в юго-за-падном конце. Казалось, при наличии карты было быочень нетрудно определить по этому озеру свое место-нахождение. Но от карты давно остались одни жалкие

лохмотья, а на Хардангерском плоскогорье—великоемножество озер, похожих одно на другое и лежащихприблизительно в одинаковом положении, из-за одно-родного характера плато.

Наступили пятые сутки с тех пор, как Амундсены еликак следует. Силы их быстро падали. Единственно, чтоеще спасало путников от гибели, это постоянная воз-можность находить питьевую воду. Спускаясь по како-му-то горному склону, они вдруг увидели под ногамидолину, поросшую карликовой березой. Братья вздох-нули с облегчением: очевидно дикие и пустынные вы-сокогорные области остались позади.

А вот и следы от лыж! Это открытие свидетельство-вало о том, что поблизости должны быть населенныеместа. Если еще продержаться хотя бы сутки, то, по-жалуй, удастся выйти к какому-нибудь жилью.

Опять наступила оттепель, и итти было трудно. По-этому братья очень обрадовались, наткнувшись на не-большой каменный сарайчик, в котором, как оказа-лось, было сложено сено.

Молодые люди забрались в сарай и, глубоко зарыв-шись в сено, проспали так часть дня и всю ночь. Какоеблаженство лежать, не думая ни о чем! Как ни странно,но они даже не испытывали ни голода, ни жажды.

Когда совсем рассвело, Руал вылез посмотреть, гдеже они находятся. Брат его остался лежать – не бы-ло ни сил, ни желания двигаться, снова куда-то ит-

ти… Пройдя около часа по замеченным накануне лыж-ным следам, Руал увидел вдали какого-то человека.Он громко окликнул его, решив, что это какой-нибудькрестьянин вышел на утренний обход ловушек, поста-вленных на куропаток. Повидимому, крестьянин испу-гался, потому что он пустился удирать от Амундсенасо всех ног.

– Лыжник, ay! Остановись! Дай мне поговорить с то-бой! – кричал ему вслед Амундсен.

Крестьянин продолжал удирать.– Сведи нас к людям! Мы заблудились в горах и ни-

чего не ели трое суток!Должно быть, в голосе Руала прозвучало отчаяние,

потому что убегавший остановился, а затем, посленекоторого колебания, повернулся и пошел обратно.Руал рассказал ему о своем отчаянном положениии спросил, где они находятся. И что же! Оказалось,братья находятся в пяти километрах от усадьбы Му-ген, т. е. от того места, где начался их переход черезХардангерское плоскогорье. Проблуждав восемь днейсреди горных вершин в запутанном лабиринте бесчи-сленных долин и озер, братья вышли к исходной точкесвоего путешествия!

Вне себя от радости Руал побежал за братом, под-нял его на ноги и спустя два часа оба они уже стуча-лись в ворота знакомой усадьбы.

Хозяева встретили путников довольно сдержанно.

Амундсены были изумлены таким равнодушным при-емом, но, увидев себя в зеркале, поняли: хозяеване узнавали в этих изможденных, заросших щетиной,грязных людях тех двух стройных веселых спортсме-нов, которые останавливались здесь всего неделю на-зад. Бледные, худые, с провалившимися щеками, сглубоко запавшими в орбиты глазами братья выгляде-ли ужасно.

Проведя в усадьбе весь следующий день, чтобы от-дохнуть и набраться сил для похода на юг, братья,горячо поблагодарив хозяев, 22 января двинулись впуть. Без дальнейших приключений они прибыли в ме-стечко Болкешо, где и узнали, какая поднялась по-всюду тревога, как все в Кристиании обеспокоены ихтрехнедельным безвестным отсутствием. В Конгсбер-ге Амундсены встретились с посланной им навстречуспасательной экспедицией.

Но вот что братья узнали спустя некоторое время.Хозяин усадьбы Гарен на западной стороне плоско-горья, выйдя однажды из дому после сильной мете-ли, увидел на снегу за пристройками следы лыж, шед-шие с востока. Крестьянин не поверил своим глазам:еще не было случая, чтобы кто-нибудь приходил сю-да по этой дороге зимой. Да это и было почти неосу-ществимо! Лыжные следы могли быть только следа-ми братьев Амундсен. Сами того не предполагая, путе-шественники находились лишь в нескольких метрах от

своей цели и повернули обратно в тот самый момент,когда путешествие их уже заканчивалось.

ШТУРМАН С «БЕЛЬГИКИ»

Амундсен занимался не только одними физически-

ми упражнениями для развития своего тела. Ко вре-мени окончания военной службы он прочитал и пе-речитал все книги, относящиеся к полярным исследо-ваниям, какие только мог достать, и исподволь нако-плял необходимые теоретические знания. При чтенииэтих книг его поражало одно обстоятельство, общеедля большинства прежних экспедиций: начальники ихне всегда были и судоводителями. Поэтому в вопро-сах навигации и управления судном они должны быливсецело полагаться на своих помощников-шкиперов. Иедва экспедиция выходила в море, как у нее оказыва-лось два начальника. В результате нередко образовы-валось две партии – одна из начальника экспедициии ученых, другая из судовой команды во главе с ка-питаном. Отсюда постоянные трения, споры и свары,падение дисциплины среди подчиненных. Такое поло-жение, очень опасное во время любой экспедиции, со-вершенно нетерпимо в обстановке полярного плава-ния, а тем более полярных зимовок. И Амундсен ре-шил, что если он будет когда-нибудь руководить поляр-ной экспедицией, то обойдется без капитана—капита-ном корабля будет он сам! Но для этого необходимо на-

браться нужных знаний и приобрести опыт. Пожалуй,опыт стоял даже на первом месте, знания должны бы-ли притти потом—вместе с опытом и вслед за ним.

Для сдачи экзамена на штурмана дальнего плава-ния требовался практический стаж: молодой человекдолжен был проплавать несколько лет матросом подначалом какого-нибудь знающего капитана. И вот в1894 году Руал нанялся матросом на парусную шху-ну «Магдалена», промысловое судно из Тонсберга, со-вершавшее плавания по Ледовитому океану. Такимобразом Амундсен получал возможность не только на-коплять практический опыт, но и побывать в полярныхобластях, так манивших к себе юношу. Еще до этого Ру-ал отчаянно пытался попасть в настоящую полярнуюэкспедицию и обращался с такой просьбой к англи-чанину Джексону, отправлявшемуся на Землю Фран-ца-Иосифа во главе научно-исследовательской экспе-диции. Это тот самый Джексон, с которым встретилисьв июне 1896 года Нансен и Иохансен, возвращаясьиз своего изумительного пятнадцатимесячного похода«сам-друг» до 86° 14 северной широты.

После плавания на «Магдалене» Руал поступил набарк «Валборг» и ходил на нем в Канаду. ТеперьАмундсен несколько повысился в чине – если на «Маг-далене» он был простым матросом, даже, пожалуй,юнгой, то на «Валборге» ему уже поручались ответ-ственные задания, вроде хлебопечения. Но всякое

знание пригодится, всякий опыт полезен! Молодой че-ловек не гнушался никакой самой черной и «неинте-ресной» работой. Быть хлебопеком, поваренком, ко-ком – значит научиться еще лишнему делу, лишнемуремеслу, которое всегда пригодится потом во времякакого-нибудь продолжительного плавания или на зи-мовке.

Когда Амундсен впервые приступил к изучению тайнкулинарного искусства, он не умел сварить даже чашкикофе. А кончил тем, что готовил пищу на большое ко-личество людей, пек хлеб и снабжал команду в празд-ничные дни всевозможными булочками и т. п. В осо-бо торжественных случаях он мог даже угостить ком-панию прекрасным кренделем, тортом, мороженым!

Вообще, если Амундсен брался за какое-нибудь де-ло, он изо всех сил старался делать его хорошо.

Весной 1895 года Руал проехал через Францию навелосипеде, а затем нанялся в Испании на норвежскийбарк «Оскар», шедший на остров св. Фомы и оттудав Пенсаколу (в Мексиканском заливе) за грузом дляАнглии. «Оскаром» командовал капитан Юст Скрадер,много лет служивший у отца Амундсена. Позднее онруководил перестройкой нансеновского «Фрама» и по-стройкой «Мод».

На борту «Оскара» Руал не получал жалованья ислужил «за стол». Работал он не меньше и не хужедругих матросов, не отказываясь ни от каких обязан-

ностей и не жалея своих сил. Ему хотелось поскорейнаучиться всему, чему можно научиться на паруснике.Глядя на него, никто бы не оказал, что это сын хотя ине крупного судовладельца, но все же судовладельца.В свободное от вахт время Амундсен много читал и за-нимался изучением иностранных языков.

После «Оскара» Амундсен некоторое время плавална пароходе «Хюльдра», где штурманом был его братГустав, провел одно лето в Ледовитом океане на суд-не «Язон», известном по гренландской экспедиции Ф.Нансена, и, наконец, для изучения живой французскойречи состоял в команде французского барка «Рона»,плававшего в Африку. Практические знания молодогочеловека накоплялись, опыт рос.

В результате плаваний в 1894–1896 годах он успеш-но сдал экзамен на штурмана в Морском училище вКристиании. В 1900 году в том же училище он выдер-жал все положенные испытания и получил звание ка-питана.

До конца жизни Амундсена соотечественники все-гда так и величали его «капитаном». В Норвегии во-обще очень любят всякие титулы и звания, и с че-ловеком часто ведут беседу в третьем лице, титулуяего или беспрестанно упоминая его звание. А уж сто-ит только какому-нибудь гражданину поступить на го-сударственную службу, сделаться чиновником, и тогдазвание его начнет назойливо вылезать на первый план

и в личной и в общественной жизни. Нет у человекани титула, ни звания, – для него что-нибудь придума-ют. Отсюда в Норвегии бесчисленное количество вся-ких «консулов», «агентов», «доверенных», «коммер-сантов», «оптовиков» (есть и такое звание), «капита-нов» и т. п.

Амундсен добродушно посмеивался над своим зва-нием и в анкетах называл себя «полярным исследова-телем», а насчет «капитанства» шутил, что в США «ка-питаном» именуют каждого, когда вообще не знают, какего назвать. Но все же любил говорить о себе, что онморяк по профессии.

Еще в бытность свою матросом на «Хюльдре» Ру-ал ездил вместе с братом в Брюссель к Адриену деГерлаху, который готовился тогда к антарктической экс-педиции на судне «Бельгика». «Бельгика» называласьраньше «Патриа» и была норвежским трехмачтовымзверобойным судном, водоизмещением в 250 тонн, изСаннефьорда. Поэтому у де Герлаха были разные де-ла с норвежцами. Его представитель в Саннефьор-де дал Руалу рекомендательное письмо, и Амундсенрешил попытать счастья, предложив де Герлаху своиуслуги в качестве штурмана.

Прибыв в Брюссель без всякого багажа, братья оста-новились в каком-то отеле, где их приняли «по пла-тью» и отнеслись поэтому крайне пренебрежительно.Какие-то там норвежские моряки с торгового судна! По-

думаешь, важные особы! Обиженный таким приемом,Руал решил отомстить. В те дни Фритьоф Нансен иОтто Свердруп только-что вернулись с триумфом до-мой после трехлетнего отсутствия. Слава о них разне-слась уже по всему миру. И вот в книге для приезжаю-щих Амундсен смело написал: «Фритьоф Нансен и От-то Свердруп из Норвегии».

Так легкомысленно выдал он себя за другого, незная, что через несколько лет у него будет собственноеимя, собственная мировая известность и ему не надобудет рядиться в одежды с чужого плеча!

Де Герлах принял братьев приветливо и обещал Ру-алу место штурмана на «Бельгике», если он пройдеткурс навигации. Конечно, Амундсен был вне себя от ра-дости и с жаром принялся за работу. Как мы уже виде-ли, экзамен был им сдан благополучно.

Молодым двадцатилетним штурманом Амундсенвступил в июне 1897 года в состав команды «Бельги-ки», уходившей в первую научную экспедицию в Ан-тарктику, «Бельгика» была куплена в Норвегии за 50тысяч крон и снаряжалась в Саннефьорде. Перед от-плытием ее посетил Фритьоф Нансен, всего год назадсам боровшийся с полярными льдами и вернувшийсягероем-победителем. Во время подготовительных ра-бот и Нансен, и капитан «Фрама» Свердруп, и спутникНансена Иохансен помогали снаряжению «Бельгики»и словом и делом.

Первая часть путешествия была нетрудна и недол-га. Штурман Руал Амундсен прошел на «Бельгике» изСаннефьорда в Антверпен. Здесь оказалось, что у деГерлаха нет денег. Даже сама «Бельгика» была купле-на на средства, взятые в долг. Обычная и знакомаяистория! Она повторялась и повторяется в капитали-стическом мире при организации любой научно-иссле-довательской экспедиции в какой угодно уголок мира.Безденежье, финансовые затруднения – это болезни,которые свойственны не только полярным экспедици-ям! Правда, для организаторов буржуазных арктиче-ских или антарктических путешествий финансовые за-труднения составляют, повидимому, явление перма-нентное. Во всяком случае, Амундсен испытывал ихнеизменно!

Для сбора недостающих средств де Герлах, пользу-ясь стоянкой «Бельгики» в Антверпене, устраивает напристани выставку полярного снаряжения: лыж, саней,инструментов. Когда понадобилось выкачать часть во-дяного балласта, то для сбережения судового запасаугля была нанята местная пожарная команда, котораяи откачала воду. Немедленно распространились слу-хи, что судно дало течь. Начальник экспедиции былвынужден с документами в руках доказывать неосно-вательность распускаемых слухов. Между прочим раз-говоры об отсутствии у Герлаха средств содействова-ли тому, что муниципалитет Антверпена ассигновал

ему 5 тысяч франков, а затем бельгийский парламентпостановил выдать на экспедицию 60 тысяч франков.Значительная сумма поступила также от устроенного вгородском саду большого празднества и гулянья. Все-го-навсего де Герлаху удалось собрать на свою экс-педицию 12 тысяч фунтов стерлингов – «совершенносмехотворную сумму», по выражению одного англий-ского историка антарктических исследований.

В середине августа 1897 года «Бельгика» под громпушек оставила Антверпен и вышла в море. В со-став экспедиции, предполагавшей заняться изучени-ем общей совокупности климатических и метеорологи-ческих условий и явлений земного магнетизма у маг-нитного Южного полюса, входило девятнадцать чело-век. Начальником был лейтенант бельгийского флотаАдриен де Герлах, его помощником – бельгиец же, лей-тенант Лекуант, штурманом—норвежец Руал Амунд-сен. Де Герлах не знал тогда, что на борту его судна на-ходится человек, который через 14 лет откроет Южныйполюс. Научная часть экспедиции была представленабельгийцем Э. Данко, который должен был занимать-ся магнитными наблюдениями, румыном Э. Раковица– натуралист, поляком Г. Арктовским – химик, геолог иметеоролог и поляком же А. Добровольским – метео-ролог-наблюдатель. Оба механика были бельгийцами,а верхняя команда состояла из четырех бельгийцев ипяти норвежцев. Врача в составе экспедиции сначала

не было; вернее, он был, но в последний момент отка-зался итти в плавание, и «Бельгика» вышла из Антвер-пена без врача.

Перед уходом в плаванье Амундсен подписал кон-тракт такого содержания: «Начиная с 16 августа 1897 г.,Руал Амундсен вступает на борт комбинированногопарусного и парового судна „Бельгика“, или всякогоиного корабля или судна, которое по прихотям океа-на, или, например, вследствие надобностей экспеди-ции заменит вышеуказанное судно, что может бытьвременно или же на долгий срок. Он принимает на се-бя обязательство следовать за экспедицией, доколе табудет продолжаться – а рассчитана она на два года,но означенный срок, вследствие каких-либо непредви-денных обстоятельств, может быть сокращен или жепродлен, – и быть всюду, куда нынешний начальникэкспедиции или тот, кто его должен будет потом заме-нить, сочтет нужным ее направить как по твердой зе-мле, так и по льду или же по открытому океану, под лю-бым градусом широты или долготы».

Ничего не зная об отсутствии е экспедиции врача,американский доктор Фредерик Кук, участник одногоиз гренландских походов Р. Пири и позднее соперникэтого выдающегося полярного исследователя, претен-довавший на честь открытия Северного полюса еще в1908 году – до Пири (открывшего полюс 6 апреля 1909года), телеграфно предложил де Герлаху свои услуги,

выразив готовность принять любое место. Де Герлахсогласился на просьбу Кука и телеграфировал, что тотможет присоединиться к экспедиции в Рио-де-Жаней-ро.

Состав команды определился не сразу. Вскоре жепосле выхода «Бельгики» в море в машине произошлакакая-то поломка, и экспедиция вернулась в Остенде.Там двое из команды потребовали расчета.

Затем в Монтевидео пришлось списать на берег ко-ка за нарушение судовой дисциплины. Новый кок за-болел и остался в Пунта Аренас, в Магеллановом про-ливе. Там же списали за непригодностью еще четы-рех человек. На «Бельгике» было представлено пятьразличных национальностей, и при такой многоязыч-ной пестроте добиться от команды необходимой спай-ки было делом нелегким.

В конце 1897 года «Бельгика» пришла к южномуберегу Огненной Земли и задержалась в этой обла-сти, занимаясь различными работами не первой важ-ности, до середины января. Рвение научных сотрудни-ков экспедиции было вполне понятно – она очутилась встоль мало исследованных водах, что всякое наблюде-ние могло пригодиться. Конечно, той же работой, весь-ма полезной и почтенной, но неспешной, можно былобы заняться и на обратном пути. В результате такойзадержки возникли серьезные опасности– время годадля дальнейшего продвижения на юг было уже очень

поздним.Зима (в Антарктике она бывает, когда в Арктике ле-

то) приближалась быстро, а перед «Бельгикой» лежалеще далекий путь. Ведь магнитный Южный полюс –цель плавания экспедиции – находится на Антарктиче-ском континенте, к югу от Австралии. Де Герлах же по-шел к своей цели не мимо Австралии, а мимо ЮжнойАмерики и затем к югу от мыса Горн.

Пройдя мимо Южных Шетландских островов, экс-педиция приблизилась к Антарктическому континен-ту там, где он называется Землей Греэма, и вошла вбольшой широкий пролив, тянущийся на юго-запад иотделяющий материк от группы островов, относящих-ся к Земле Пальмера. Здесь «Бельгика» провела око-ло трех недель, причем было совершено не менее два-дцати экскурсий на берег для сбора геологических иестественно-исторических материалов. Впервые сту-пала здесь нога человеческая, впервые на эти мрач-ные черные скалы, торчавшие из под снежного покро-ва, на усыпанный галькою пустынный берег высажива-лись ученые с геологическим молотком, сеткой натура-листа или коробкой ботаника.

Хотелось поскорее все осмотреть, все обследовать,но де Герлах вечно торопил, и нередко высадка на бе-рег сводилась к минутному беглому осмотру местно-сти. Один из участников рассказывал об этом так:

«При восемнадцатой высадке де Герлах сам отво-

зил меня на берег, но дал мне всего лишь десять ми-нут. Несколько взмахов весел, и вот мы на берегу, по-ощряемые криками: Поживее, Арктовский! Я даю мо-лоток матросу с приказанием отбить кое-где на бере-гу кусочки породы, а сам лезу, сломя голову, на море-ну, подбираю с земли на-бегу образчики, беру напра-вление по компасу, бегло осматриваюсь по сторонам изатем дую со всех ног обратно… Тем временем Кук спалубы делает фотографический снимок берега – воткаким образом производились в Антарктике геологиче-ские обследования!»

Но иногда удавалось совершить и более продолжи-тельную экскурсию—настоящий санный поход. В однуиз них – на высоком берегу Брабантского острова—от-правился и Амундсен. На сани были погружены шелко-вая палатка, лыжи, примус, бидон с керосином, спаль-ные мешки и провиант на две недели. Высадившись сбольшим трудом на берег, путешественники целых че-тыре часа поднимались по глубокому снегу на плато,лежавшее на высоте 350 метров. Под'ем был совер-шен по склону под углом в сорок градусов. Переноче-вав в палатке, на следующий день двинулись дальше,идя в густом тумане и поминутно натыкаясь на трещи-ны во льду.

Погода стояла отвратительная. Лишь изредка уда-валось делать кое-какие наблюдения. Когда участни-ки санного похода уже заканчивали свою работу, поры-

вом бури у них разорвало палатку.Амундсен впервые узнал, что представляет собой в

Антарктике неровная ледяная поверхность, засыпан-ная снегом. Люди выбиваются из сил, таща за собойтяжело нагруженные сани, завывает буря, снег сле-пит глаза, режет лицо. Возвышенности вздымаются таккруто, что под'ем на них совершенно невозможен.

Двенадцатого февраля «Бельгика» оставила про-лив, названный позднее проливом де Герлаха, и на-правилась к югу вдоль берегов Земли Греэма, оказав-шись в столь южных широтах в такое время года, когдавсе прежние экспедиции уже спешно возвращалисьдомой. Повсюду на море были видны бесчисленныеледяные горы; как-то их насчитали поблизости большесотни за один раз!

В последний день февраля «Бельгика» находиласьна 70°20 южной широты и 85° западной долготы. Наморе свирепствовал шторм. Валил густой снег, кругомвсе потемнело, льдины с треском и грохотом сталки-вались одна с другой. Дело принимало плохой оборот:«Бельгику» могло прижать к кромке льдов или же раз-давить между пловучими льдинами. Будь у начальни-ка экспедиции или у его ближайших помощников хотькакой-нибудь опыт в плавании по Южному Ледовитомуокеану, они попытались бы отойти к северу в открытоеморе, чтобы там померяться силами со штормом. Ноде Герлах сделал то, чего нельзя было делать и что

могло привести экспедицию к гибели. Обнаружив боль-шие просветы в сплоченных ледяных полях по напра-влению к югу, он Повернул туда и вошел во льды, с бу-рей за спиной.

Худшей ошибки нельзя было совершить! Сотрудни-ки де Герлаха, как моряки, так и ученые, высказывалиопасения, что входить во льды в такое позднее времягода, да еще при буре с моря—значит подвергать суд-но величайшему риску. Однако начальник экспедициине изменил своего решения и, подвигаясь на юг все сбольшими и большими трудностями, 3 марта оказалсяв ледяном мешке. Немедленно пошли обратно на се-вер, но, успев пройти только несколько миль, «Бельги-ка» плотно застряла во льдах. На целых тринадцатьмесяцев судно потеряло всякую способность к само-стоятельному передвижению!

Положение было очень опасным. В самом началедолгой антарктической зимы экспедиция основатель-но засела во льдах, носящихся по океану по прихотиветров и течений. Де Герлах не предполагал зимоватьв Антарктике и потому у него не было соответствую-щего снаряжения и достаточного количества меховойодежды. Особенно скверно обстояло дело с лампами.Запасов провианта было достаточно (он был взят надва года), но большую часть его составляли специаль-но приготовленные мясные и рыбные консервы, «пита-тельное вещество которых перестало быть питатель-

ным», как замечает один автор. А к свежему тюленье-му мясу или мясу пингвинов и сам начальник и некото-рые из участников экспедиции почему-то питали непо-бедимое отвращение.

По первоначальному плану предполагалось, что«Бельгика» в конце 1897 года или в начале следующе-го года, т. е. антарктическим летом, пройдет на юг, вобласть Южного магнитного полюса на Южной ЗемлеВиктории и организует там зимнюю станцию, где и пе-резимуют четыре человека. Само же судно уйдет назиму с остальным экипажем куда-нибудь в цивилизо-ванные страны, а следующей весной вернется сюда затоварищами. Остаться на зимовку выразили желаниеРаковица, Добровольский, Кук и Амундсен. Только наэтих четырех зимовщиков и были заготовлены соответ-ствующее снаряжение и меховая одежда.

Делать нечего, пришлось примириться с обстоя-тельствами. Было предпринято все возможное, чтобысвести неизбежные лишения и трудности до миниму-ма. Впервые человек оставался на зимовку в антаркти-ческой области. Хотя научные сотрудники экспедициии не пришли в особый восторг от перспективы проси-деть во льдах по меньшей мере год, однако они энер-гично принялись за работу. Во льду были прорубле-ны дыры и через них из моря особой сеткой добыва-лись разные мельчайшие морские животные – планк-тон, производились промеры глубин, измерялась тем-

пература воды на всевозможных глубинах и воздуха.Когда же позднее оказалось, что «Бельгика» не сто-ит во льдах неподвижно, а все время передвигаетсяиз стороны в сторону, описывая по воле течений и ве-тров самые замысловатые петли, ученые начали из-учать дрейф ледяного поля.

С каждым днем становилось все холоднее и темнее.1 5 мая в последний раз было видно солнце. Началасьполярная ночь, которая в тех широтах, где носиласьпо ледяному океану «Бельгика», продолжается семь-десят суток. Настроение участников экспедиции силь-но упало. Здоровье команды оставляло желать лучше-го.

Доктор Кук произвел тщательный медицинскийосмотр всей команды и у некоторых нашел начинаю-щуюся цынгу. Правда, он называл ее «полярной ане-мией», но название не меняло дела. Сказывалось вли-яние недостаточного и неправильного питания и тем-ноты. Стали поступать жалобы на расстройство пище-варения, на какие-то болезненные явления со сторонысердца; лица у многих осунулись и приняли зеленова-то-бледный оттенок.

Не было больше сил слушать беспрестанный грохоти треск льдин в темноте бесконечной ночи, лишь ино-гда озаряемой холодными лучами месяца да вспыш-ками южного сияния. Не было больше сил и нехвата-ло терпения переносить мрак и мороз за тонкими пе-

реборками кают, вечную сырость в каютах.В начале июня умер от цынги лейтенант Данко.Под свист и вой ветра, в пургу тело мертвеца, заши-

тое в мешок, с привязанной к ногам тяжестью, спуска-ют в прорубь. Труп уходит в воду стоймя, что произ-водит на всех присутствующих крайне тягостное впе-чатление. Участникам экспедиции все чаще и чащеприходит мысль: за кем теперь очередь? Ночи прохо-дят без сна или, лучше сказать, тревожный, беспокой-ный сон людей полон кошмаров… Двое сошли с ума.Все переболели цынгой и сильно ослабели от болезни.Дольше всех держались Амундсен, Кук и еще один изучастников экспедиции, но в конце концов заболели иони.

Из прочитанных о полярных путешествиях книгАмундсен знал, что заболевания цынгой можно избе-жать, употребляя в пищу свежее мясо. Поэтому он иКук, закончив дневную работу, занимались утомитель-ной охотой на тюленей и пингвинов и, сами едва тас-кая ноги, приволакивали туши на судно.

Но де Герлах сам не ел и категорически запрещалкоманде употреблять тюленину в пищу. Тюленьи тушии убитые пингвины оставались валяться около судна,засыпаемые снегом.

Вскоре начальник экспедиции, а за ним и его помощ-ник надолго слегли в постель. Оба до того пали духоми ослабели, что составили свои духовные завещания.

Начальником экспедиции сделался Амундсен.Сразу произошел решительный поворот к лучшему.

Прежде всего Амундсен вызвал на палубу тех немно-гих, кто еще мог двигаться и работать, и заставил их от-копать из-под снега тюленьи туши. Из них были спеш-но вырезаны лучшие куски мяса и отосланы на кухню.Весь экипаж и даже сам начальник, забыв кто о сво-ем предубеждении, а кто об отвращении, жадно с'елисвою часть. По совету Кука участники экспедиции ста-ли пить тюленью кровь и есть сырое тюленье и пингви-нье мясо. Не прошло и недели, как все стали заметнопоправляться.

Зима миновала. 22 июля снова показалось солнце.Возвращение дня принесло с собою новые силы, вдох-нуло в зимовщиков жизнь и энергию. Возобновиласьнаучная работа, которая замерла было совсем, когдана всех напало уныние, когда всеми владела апатия.Но в то же время с возвращением солнца началсяпериод очень бурной и морозной погоды. 8 сентябрябыла зарегистрирована самая низкая температура —45°Ц, ртуть в термометре замерзла.

Пока тянулась зимовка, Амундсен не оставался без-деятельным. Он хотел сохранить психическое равно-весие в том «сумасшедшем доме», в котором они жи-ли; так выразился о «Бельгике» один из сотовари-щей Амундсена. И вот он в свободное время помогаетпроизводить метеорологические наблюдения, помога-

ет строить «обсерваторию» для магнитных наблюде-ний, участвует в небольших экскурсиях разведочныхпартий, вместе с доктором Куком помогает товарищам,старается хоть как-нибудь скрасить их существование.

За тринадцать томительно долгих месяцев пребы-вания в плену у льдов Амундсен искренне привязал-ся к доктору Куку, и дружба с ним продолжалась всюего жизнь. Кук был единственным из всех участниковэкспедиции, не исключая и самого Амундсена, кто ни-когда не терял надежды, всегда находил какой-нибудьпросвет в тяжелом положении зимовщиков и к тому жеимел про запас ласковое и дружеское слово для ка-ждого. Не только была непоколебима его уверенностьв благополучном исходе экспедиции, но и его предпри-имчивость, и изобретательность, казалось, не зналиграниц.

На борту судна Кук делал все, что мог: ухаживал забольными, фотографировал, производил научные на-блюдения, поставлял свежее мясо. Это был человек,на которого можно было положиться и который всегдабыл готов пожертвовать собою для других. Когда окон-чилась полярная ночь, он встал во главе разведыва-тельных партий и совершал экскурсии в разных напра-влениях в поисках открывшихся трещин или разводий.

Настало полярное лето, прошло рождество, прошели Новый 1899 год. Состояние льдов не менялось. Хо-лод, сырость, одиночество угнетали психику участни-

ков экспедиции. Надо было придумать какое-нибудьразвлечение, найти для команды какое-нибудь заня-тие. И занятие нашлось!

В один прекрасный день метрах в девятистах от«Бельгики» была обнаружена полынья. Доктор Куксчел ее появление за доброе предзнаменование ипредложил Амундсену проделать во льду искусствен-ный канал до соединения его с этой полыньей. Кук уве-рял, что лед вскоре вскроется, и трещины непремен-но пройдут через полынью. Проект проложить канал втолстом льду на протяжении почти километра показал-ся Амундсену безумным, но работа могла отвлечь ко-манду от печальных мыслей, поддержать в людях си-лы и бодрость.

Хуже было то, что в распоряжении команды былоочень ограниченное количество взрывчатых веществ ивсего лишь несколько четырехфутовых пил. К тому жебольшинство участников экспедиции было мало при-годно для тяжелой физической работы, да и вообще отслабости и истощения люди едва стояли на ногах.

Но Кук упорно настаивал на своем проекте. Во вся-ком случае, у людей будет хоть какое-нибудь занятие.Все лучше, чем просто сидеть и думать об ожидающейвсех злой судьбе!

В результате за дело взялись все, и работа закипела.Команда «Бельгики», пестрая по своему националь-

ному составу, стала теперь «пестрой» и в буквальном

смысле слова. Ведь запасов теплой одежды на суднене было. Временный начальник экспедиции Амундсенрешил принять самые энергичные меры для устране-ния этого недостатка. В трюме был большой запас ро-зовых шерстяных одеял. Амундсен велел раскроить ихпо определенному – образцу и сшить из них простор-ные «спортивные костюмы». Костюмы эти оказалисьочень теплыми, удобными и практичными, но когда ко-манда появлялась в них на палубе или отправляласьна работу на льду, зрелище получалось необычайноживописное…

Льдина, в которую вмерзла «Бельгика», была вну-шительных размеров – около четырех миль в диаме-тре, и, конечно, если бы не удалось пропилить каналк полынье или лед вокруг не взломался бы самосто-ятельно, перед участниками экспедиции возникла быгрозная перспектива зазимовать здесь вторично. Вотпочему все рьяно принялись за работу и пилили ивзрывали лед, не покладая рук. А лед достигал в тол-щину трех метров.

Запасы провианта к этому времени заметно умень-шились и потому приходилось больше всего налегатьна тюленину и пингвинье мясо. Волей-неволей участ-ники экспедиции перешли почти целиком на «антарк-тический стол» и, к своему удивлению, убедились, чтоон не так уж плох!

Силы у людей росли, а с ними рос и аппетит. Тяже-

лая работа и надежда на скорое освобождение из ле-дяного плена отбивали неприятный вкус тюленьего ипингвиньего мяса, воняющего ворванью. Иногда быва-ло так, что команда ела тюленину по семи раз в сутки!

На проделывание во льдах канала понадобилосьнесколько недель. Наконец, 14 февраля 1899 года, от-части благодаря пропиленному каналу, отчасти из-заблагоприятного направления довольно свежего ветра,лед кругом вскрылся, и «Бельгика» снова оказаласьна-плаву. Вечером все разошлись по койкам в надежденачать утром тянуть судно в полынью бечевой. Увы!Понадобился еще целый месяц, чтобы «Бельгика» вы-шла в открытое море.

Проснувшись на следующее утро, участники экспе-диции к своему ужасу увидели, что давлением спло-ченных льдов, напиравших на льдину, канал закрыло,и «Бельгика» опять попала в плен. Однако вскоре на-правление ветра изменилось, канал снова открылся, исудно можно было отбуксировать в полынью.

Затем случилось «чудо», предсказанное Куком: ледвскрылся, и путь к открытому морю проходил как разчерез полынью!

Двадцать восьмого марта «Бельгика» подходила кчерным скалистым берегам Магелланова пролива. Ни-когда еще со времени самого Магеллана на эти уны-лые и негостеприимные берега не были обращены та-кие жадные взоры! Ледяные пустыни остались позади.

Позади холод, голод, сырость, тоска, темнота и одино-чество. Осеннее дыхание лесов Огненной Земли каза-лось измученной команде «Бельгики» ароматом вес-ны. Ведь больше года участники экспедиции жили сре-ди льдов, и самым дивным ароматом для них был за-пах жареного пингвина!

После утомительного и трудного плавания «Бельги-ка» в начале ноября 1899 года вернулась в Европу.Первая длительная научная антарктическая экспеди-ция была закончена. Она стоила жизни двум ее участ-никам.

Особо больших научных результатов она не дала,но все же немногочисленный штат ее сотрудников сде-лал очень много, если принять во внимание мало бла-гоприятные условия для его работы и ту обстановку, вкоторой она протекала. Тяжелое и трудное положениевсего экипажа «Бельгики» ухудшалось еще из-за мно-гоязычия, царившего на судне. Не было возможностиобщаться на каком-то одном языке, понятном всем. Вмрачные дни антарктической зимовки это обстоятель-ство не могло не отражаться на психическом состоя-нии путешественников.

Год спустя Руал Амундсен сдал экзамен на судово-дителя и занялся решительными приготовлениями ксобственной полярной экспедиции.

ЧЕСТОЛЮБИВЫЕ МЕЧТЫ

Честолюбивые мечты о самостоятельной экспеди-

ции в полярные страны возникли у Амундсена уже дав-но – еще в ту пору, когда он подростком зачитывал-ся описаниями плаваний северо-западным морскимпутем. Теперь, когда он превратился в зрелого чело-века, моряка с довольно большим опытом и уже могпохвалиться участием в полярной экспедиции, мечтыего детских и юношеских лет приняли более реаль-ную форму. Амундсен ясно видел, что ему никогда несобрать необходимых для экспедиции средств, еслион будет преследовать только одни исследовательскиецели. Значит, к попытке пройти северо-западным пу-тем надо присоединить еще что-то, взять на себя ка-кое-нибудь научное задание. И Амундсен остановил-ся на такой проблеме: установить нынешнее место-нахождение Северного магнитного полюса и занятьсяизучением различных явлений земного магнетизма вэтой области.

Северный магнитный полюс был открыт в экспеди-цию Джона Росса его племянником Джемсом КларкомРоссом – позднее знаменитым исследователем Ан-тарктики. Произошло это 1 июня 1831 года. Но нау-кой установлено, что магнитные полюсы земли пере-

мещаются, и если Северный магнитный полюс нахо-дился тогда на полуострове Боотия-Феликс у северныхберегов Америки, то за семьдесят лет положение егодолжно было сильно измениться. Кроме того техникаи методы научных наблюдений и исследований за ми-нувшие годы значительно усовершенствовались, и ре-зультаты работ Джемса Росса следовало подвергнутьпересмотру.

Ставя перед собой такую задачу, Амундсен сам немог решить, имеет ли она достаточную научную цен-ность. Поэтому прежде всего он обратился за советомк своим друзьям. Один из них, сотрудник Метеороло-гического института Аксель Стен, полностью одобрилего замысел и дал ему рекомендательное письмо кпрофессору Георгу Неймайеру, директору германскойморской обсерватории в Гамбурге, – величайшему в товремя авторитету в вопросах земного магнетизма.

За несколько лет перед тем Амундсен твердо решилдобиться нужных знаний и опята, чтобы самому упра-влять своим полярным судном. Теперь его ничуть неиспугала необходимость снова взяться за книги, чтобыизучить методы магнитных наблюдений.

Настойчивость, целеустремленность, – столь харак-терные для Амундсена, – сказываются в нем уже в этимолодые годы. И таким Амундсен оставался до концасвоих дней. Когда впоследствии он понял, что есть ещеодин способ передвижения в полярных странах, то не-

медленно стал учиться летать, кончил курс обучения иполучил диплом гражданского летчика.

Амундсен никогда ничего не делал чужими руками.Он не только командовал и распоряжался, давал ука-зания и составлял инструкции, он сам умел сделатьвсе то, что требовал от своего подчиненного.

Он не гнушался никакой работой. На небольшихнорвежских судах бывают среди команды матросы, ко-торые умеют делать все. Их называют «altmuligtmand».

Вот таким же «мастером на все руки» был и Амунд-сен. И, подбирая своих немногочисленных спутников,он всегда старался восполнить количество их каче-ством. Амундсен был очень требовательным началь-ником, потому что относился требовательно и к самомусебе. С полным знанием дела во всех подробностях онвсегда мог проверить, как выполняются его приказанияи распоряжения. Прекрасно организована и поставле-на та экспедиция, где при строгом разделении обязан-ностей каждый может заменить другого в любой мо-мент и на любом участке работы. Стараясь использо-вать людей наиболее целесообразно, Амундсен пре-доставлял каждому полнейшую свободу в сфере егодействий. Это было лучшим стимулом для повыше-ния чувства ответственности и независимости в сво-ей области, и в результате всякая работа выполняласьтщательно и добросовестно.

– Странное дело, – сказал о «Фраме» один лоцман,

ведший его в 1914 году у берегов Норвегии, – на немникто не командует, но то, что надо делать, делается!

Так, собственным примером учил Амундсен своихсотрудников самодисциплине и преодолению всевоз-можных трудностей. Но отметим теперь же и раз на-всегда: в противоположность Нансену Амундсен нико-гда не был ученым, как пытаются утверждать некото-рые из его норвежских биографов. Амундсен запасал-ся сведениями, которые были ему необходимы для ре-шения главной задачи, так как твердо верил, что, обла-дая нужными знаниями, он достигнет своей цели луч-ше, быстрее и полнее. Науке он только позволял «при-страиваться» к своим экспедициям, как сам он об этомписал.

Явившись в Гамбург к Неймайеру, Амундсен ознако-мил ученого со своим планом экспедиции северо-за-падным морским путем. Неймайер – энтузиаст, черезвсю свою жизнь пронесший неугасимое пламя жаждызнаний, – не мог остаться равнодушным к плану моло-дого исследователя. В то же время он не был вполнеудовлетворен его об'яснениями. Старому ученому по-казалось, что Амундсен высказывается не до конца.

– Молодой человек, у вас еще что-то задумано. Рас-скажите мне, в чем дело, – с такими словами обратил-ся он к Амундсену.

Тогда Амундсен рассказал о своем проекте во всехего деталях.

Быстро поднявшись с кресла, Неймайер подошел кАмундсену, обнял его и пообещал всяческую помощьи поддержку в его начинаниях.

С пламенным усердием засел Амундсен за учебни-ки и через несколько месяцев приобрел необходимыепрактические знания. Желая хоть как-нибудь отблаго-дарить Неймайера за его дружеское внимание и по-мощь, Амундсен каждое утро являлся в обсерваториюпервым и уходил последним. Конечно, это было оченьнаивно, но вполне гармонировало со взглядом Амунд-сена на свои обязанности.

В то же время Амундсен тщательно изучал всевоз-можную литературу, относящуюся к борьбе за севе-ро-западный проход – морской путь вдоль опасных инеизвестных берегов Северной Америки, которым дотех пор никто еще не проплывал на одном судне, нокоторым в 1850–1853 годах удалось пройти частью насанях по суше, частью на кораблях английскому моря-ку Мак-Клюру. Мак-Клюр был пятьдесят восьмым ис-следователем, пробовавшим разрешить эту проблему.

Амундсену приходились основываться на неудачахи печальном опыте прошлых экспедиций. При чтенииописаний различных плаваний северо-западным пу-тем у него возникло много недоумений. Достаточныхсобственных знаний и опыта у Амундсена еще не бы-ло, и он решил ознакомить со своим планом Нансена,обратиться к нему за советом.

Мнением Нансена Амундсен необычайно дорожил,понимая, что всякая помощь Нансена явится силь-нейшей поддержкой его замыслов, а малейшее кри-тическое выступление поведет к полному финансово-му краху. После своей гренландской экспедиции, по-сле плавания «Фрама», после похода «сам-друг» к по-люсу Нансен стал самым большим – и всемирно при-знанным – авторитетом в вопросах полярного иссле-дования. К слову его внимательно прислушивались иученый мир, и широкие общественные, стало быть, иденежные круги.

Одобрит ли Нансен план, составленный каким-томолодым штурманом?

С замиранием сердца, сознавая свое ничтожествоперед лицом знаменитого полярного путешественни-ка, героя своих юношеских лет, Амундсен скромноявился к Нансену. Вспоминая об этой встрече, Амунд-сен рассказывал, что он чувствовал себя в положениитого марк-твэновского героя, который отличался стольмаленьким ростом, что должен был дважды входить вдвери – иначе никто бы его не заметил! И это совер-шенно правильно. Амундсен не преувеличивал своихчувств, не придумал их нарочито. В течение всей сво-ей жизни, даже когда сам он занял место рядом с Нан-сеном, он питал глубочайшее уважение к Нансену.

Нансен вспомнил Амундсена – он видел его на«Бельгике», когда та покидала Саннефьорд. Кто хоть

раз видел Амундсена, не так легко мог забыть его ли-цо.

Амундсен развил перед Нансеном свой план. Рас-сказал о всех приготовлениях к задуманной экспеди-ции, о том, что он предполагает в течение несколь-ких лет изучать Северный магнитный полюс, а потом,раз экспедиция уже окажется там, попробовать заод-но пройти и северо-западным морским путем, на про-тяжении четырех столетий манившим к себе полярныхморяков и исследователей.

Изумление и восхищение Нансена возрастали помере того, как молодой моряк излагал ему свои пла-ны. Нансен сам был человеком отважным и смелым,сам дважды выступал с планами дерзкими по замыслу,граничившими с безумием – по словам его критиков ипротивников. Поэтому он лучше чем кто-либо мог подостоинству оценить план Амундсена, заинтересовав-ший и увлекший его широтой и грандиозностью разма-ха.

– А каким образом вы рассчитываете собрать необ-ходимые для экспедиции средства? – спросил Нансен.

– Я думаю как-нибудь обойтись. У меня есть немногособственных денег и я надеюсь справиться. Пока же яхочу предпринять плавание в Ледовитом океане на ка-ком-нибудь небольшом судне, чтобы приобрести опытв управлении такими судами во льдах. Ведь для за-думанной мной экспедиции необходимо судно неболь-

ших размеров, неглубоко сидящее в воде!Нансен не только одобрил замысел молодого мо-

ряка, но и обещал рекомендовать его вниманию раз-ных влиятельных в финансовых кругах лиц. Конечно,он обещал ему также всяческую свою помощь и под-держку.

Ободренный разговором с Нансеном, Амундсен не-медленно приступил к решительным действиям. Увы!Собственных денег, с помощью которых он так сме-ло рассчитывал «справиться», у него было немного– всего 10 тысяч крон, т. е. немного больше 5 тысячрублей золотом. Их едва хватало на покупку судна инаучных инструментов. Однако. Амундсен не унывал.Раз сам Нансен одобрил его план, все остальное пу-стяки! Он справится со всеми трудностями – они на тои существуют, чтобы их преодолевать. И вот Амундсенвпервые вступил на путь постоянных финансовых за-труднений, постоянной борьбы за собирание нужныхсредств. Этот поистине тернистый и трудный путь, ко-торым следуют почти все знаменитые исследователии путешественники капиталистического мира, был егоуделом в течение всей его жизни. Перебиваясь кое-как,по грошам сколачивая нужные средства, приступил онк самостоятельной исследовательской деятельности в1901 году и кончил свою жизнь через двадцать семьлет всемирно известным полярным исследователем,так и не успев выплатить долги всем своим кредито-

рам.В молодости на всякие помехи и затруднения, в том

числе и на денежные, смотрится легко, бодро и весело.Амундсен уехал на север в Тромсо – «полярную сто-лицу», исходный пункт для многих крупнейших поляр-ных экспедиций XX века—и купил там небольшое суд-но, промысловую яхту «Йоа» – всего в 47 тонн водоиз-мещением при длине в 72 фута и ширине в 11 футов.Она была построена в 1872 году – в том же самом году,когда родился Амундсен, – в Русендале, в Хардангере.Несколько сезонов на ней ходили на промысел сельдиу норвежских берегов, а затем она была продана ка-питану X. К. Иоханнесену в Тромсо и стала совершатьплавания в Ледовитом океане, зарекомендовав себясудном отличных мореходных качеств, смело вступав-шим в борьбу с полярными льдами. Оснащена была«Йоа», как одномачтовая яхта; кроме того, на ней былпоставлен керосиновый мотор «Дана» в 13,6 л. с.

Амундсен остановил свой выбор на таком неболь-шом судне не только из-за недостатка денежныхсредств. Нет! Он сознательно выбрал неглубоко сидя-щую в воде «Йоа». Печальный опыт многих других экс-педиций, пытавшихся пройти северо-западным путем,показал ему, что на большом судне нечего и думатьпройти этим трудным, узким и мелким фарватером. Бу-дущее показало, что если бы «Йоа» сидела в воде все-го фута на два глубже, то ни один из семи участников

экспедиции не вернулся бы живым домой.Через несколько недель после их знаменательного

разговора Нансен снова встретился с Амундсеном.– Ну, что же, сговорились вы с кем-нибудь из промы-

шленников и идете в плавание? – спросил молодогоморяка Нансен.

– Нет, я, не откладывая дела в долгий ящик, купилсебе судно. Это яхта «Йоа»! Я хочу пойти на ней в про-мысловое плавание в Ледовитый океан на весну и ле-то. Буду бить тюленя, а чистая прибыль от промыслапойдет на расходы по подготовке к экспедиции.

Быстрота и решительность Амундсена понравилисьНансену. «Это прекрасно рекомендует человека и сви-детельствует о серьезности его намерении, – подумалон. – Раз ему все равно нужно учиться управлению не-большим судном во льдах, то, действительно, не луч-ше ли сразу же купить его?»

Нансен посоветовал Амундсену использовать пред-ставившийся счастливый случай и заняться океано-графическими исследованиями в тех мало изученныхводах, которые «Йоа» собирается посетить. Для этойцели Нансен обещал снабдить его всеми необходимы-ми инструментами и, кроме того, выработать план ра-бот.

С большой признательностью принял Амундсенпредложение Нансена, увидев в этом возможность от-благодарить своего знаменитого соотечественника за

его помощь, поддержку и внимание.Весной 1901 года «Йоа» вышла в плавание и за-

нялась океанографическими исследованиями междуШпицбергеном и Гренландией. Вернувшись осенью вТромсо, Амундсен телеграфировал Нансену об успеш-ном плавании «Йоа», но просил разрешения оставитьу себя инструменты еще на год, чтобы закончить по-рученную ему Нансеном работу. Ему не удалось сде-лать всего по программе, выработанной Нансеном, ипоэтому он готов пойти в плавание в следующем, 1902году для пополнения своих наблюдений. Нансен былочень тронут такой готовностью Амундсена пожертво-вать для него целым годом, но заявил, что продолжатьокеанографические исследования в Ледовитом океанене стоит, раз Амундсен задумал итти в многолетнююэкспедицию в иные воды. Не без труда удалось отгово-рить Амундсена от продолжения работ по программеНансена: Амундсен считал, что всякое обещание нуж-но выполнять до конца.

По возвращении из плавания Амундсен убедился внеобходимости произвести на «Йоа» ряд улучшенийи переделок для предстоящего ей многолетнего похо-да. Было еще много всякой другой подготовительнойработы, за которую Амундсен с жаром принялся. Ноочень скоро обнаружилось, что его средства приходятк концу. Тех небольших денег, которыми располагалАмундсен, не могло хватить надолго. Надо было энер-

гично раздобывать откуда-то средства, и средства не-малые.

Нансен, хорошо знавший Амундсена и почти в те-чение тридцати лет поддерживавший с ним дружескиеотношения, говорит о нем:

– Расчетливость не была сильной стороной Амунд-сена. Он никогда не мог составить сколько-нибудьосновательную смету вероятных расходов на экспе-дицию и потом ее придерживаться. Часто расходыво много раз превышали предварительный подсчет, иАмундсен вечно садился на мель. Вероятно, это и бы-ло причиной величайших затруднений во всей его дея-тельности и часто отравляло ему жизнь. Но планы вы-рабатывались им тщательно, снаряжалась экспедицияне менее тщательно и выполнялся план блестяще.

Началась тяжелая и мучительная борьба, чтобы до-быть хотя бы самые необходимые средства. Судно иснаряжение экспедиции стоили 50 тысяч крон, а их уАмундсена не было. Он обращался за деньгами и кдрузьям, и к близким, и даже к совершенно незнако-мым людям. Стоило только ему услышать, что кто-ни-будь из людей денежных проявляет хоть какой-либоинтерес к полярным исследованиям, и он немедлен-но посещал его – на всякий случай! Однажды кто-тоиз братьев, помогавший Амундсену раздобывать сред-ства, вздумал нанести визит одному из крупнейшихстоличных богачей. Тот указал ему на дверь. Просите-

ля не смутил такой прием, и он отправился к богачувторично.

– До нас дошли слухи, что вы очень интересуетесьэкспедицией Амундсена, – начал было он, – и потомумы надеемся на некоторую денежную помощь с вашейстороны…

– Напрасно! – был краткий ответ. – Впрочем мне во-обще некогда с вами разговаривать. Прощайте!

Но деньги все-таки появились. Недаром Амундсентвердо верил в свою счастливую звезду! Три коммер-санта из города Халдена открыли Амундсену кредитв 30 тысяч крон – огромная по тем временам сум-ма. Часть денег ему ссудила тетка Улава Кристенсен,восторженная поклонница своего племянника, всегдаутверждавшая, что из него выйдет толк. И все же рас-ходам не было ни конца, ни краю! Деньги лились слов-но в какой-то дырявый мешок. Амундсен задолжалвсюду и везде.

По временам им овладевало отчаяние: некоторыеиз наиболее нетерпеливывх кредиторов. нажимали надолжника, требовали денег, угрожали судебным про-цессом, грозили наложить арест на экспедиционноесудно и его груз.

Большая часть работ по ремонту и подготовке «Йоа»производилась на корабельной верфи в Тромсо. Не-редко Амундсен сам брался за инструмент и работална судне, как обыкновенный плотник. Свободное от ре-

монтных работ время он проводил с одним местнымзнакомым, аптекарем Цапфе – позднее своим долго-летним другом и помощником, – производя различныеопыты по подготовке и проверке снаряжения и обору-дования. Снаряжение, особенно провиант, должно бы-ло быть первоклассным по качеству и вместе с темкак можно более дешевым. Амундсен лично входил ре-шительно во все подробности: проверял качество оде-жды, провианта, спальных мешков, собачьего корма,мази для лыж, лекарств и т. д. Ради экономии они сЦапфе занялись кустарным производством некоторыхвещей и успешно приготовляли порошок для печениялепешек, муку из сушеной рыбы, лыжную мазь, кото-рая одновременно обладала свойством делать кожунепромокаемой. Натянув на ноги сапоги, смазанныетакой мазью, Амундсен несколько часов простоял поколено в воде, работая около «Йоа».

Сложен был вопрос и о подборе команды «Йоа». На-до было найти надежных людей, привыкших к плава-ниям по Ледовитому океану и готовых принять участиев многолетней экспедиции, которая могла окончитьсянеизвестно как и чем. Люди эти должны были отличнознать свое дело и иметь полное представление о ра-боте сотоварищей, чтобы в случае надобности оказы-вать им помощь. За их труд и знания полагалось быплатить им повышенную плату, но у Амундсена на этоне было средств. Таким образом, к будущей команде

«Йоа» пред'являлись фактически особые требования:выбранные Амундсеном моряки должны были превра-титься из наемных служащих в его сотоварищей, в рав-ных ему участников исследовательской экспедиции.

В середине мая «Йоа», прибывшая в Кристианиюза последними партиями провианта и снаряжения, бы-ла готова к отплытию. Однотипные ящики с продо-вольствием были сделаны так, что укладывались втрюм судна как детские кубики в коробку. На малень-кой «Йоа» уместились пятилетние запасы продоволь-ствия, одежды и снаряжения. Кроме того, было взято20 тысяч литров керосина для мотора, освещения иотопления. Консервы, приготовленные для экспедициипо особому заказу, были тщательно исследованы спе-циалистом-профессором.

Все участники экспедиции с'ехались в столицу. Этобыли: лейтенант датского флота Готфред Хансен, че-ловек, очень интересовавшийся полярными исследо-ваниями; он являлся помощником начальника экспе-диции и, кроме того, был ее навигатором, астрономом,геологом и фотографом; первый штурман Антон Лунд,много лет плававший по Ледовитому океану шкипероми гарпунером; метеоролог и первый машинист ПедерРистведт, участник плавания «Йоа» в 1901 году; второйштурман Хельмер Хансен; второй машинист и магни-толог Густав Юль Вик и кок Адольф Линдстрем, участ-ник второй экспедиции «Фрама» (под начальством От-

то Свердрупа и 1899–1902 годах.)Старшему из участников плавания было тридцать

девять лет, младшему – двадцать пять.Нансен посетил «Йоа», осмотрел судно и нашел, что

на нем все готово к отплытию.– Передайте Амундсену, что он может выходить в

море.Узнав о таком напутствии своего героя, Амундсен

пришел в восторг.Утром 16 июня 1903 года наступил решительный мо-

мент. Один из коммерсантов, поставивший на «Йоа»часть провианта, потребовал уплаты денег в 24 часа,пригрозив наложить арест на судно, если товар не бу-дет оплачен. Амундсен будет привлечен к суду за мо-шенничество и посажен в тюрьму!

На мгновение Амундсен растерялся: пропадали ре-зультаты почти трехлетнего непрерывного и буквальнонеусыпного труда. Но тут ему пришла в голову отчаян-ная мысль. Он разослал записки всем участникам экс-педиции и предложил им немедленно явиться на суд-но. Когда все собрались, Амундсен обратился к ним свопросом:

– Согласны ли вы поддержать меня во всем?Экипаж дал ему это обещание, не задумываясь.Тогда Амундсен об'явил о своем намерении неме-

дленно выйти в море.Дождливой июньской ночью несколько самых близ-

ких людей собрались на пристани, чтобы проститься сотплывающими. Семь заговорщиков пожали руки дру-зьям и поднялись на палубу «Йоа», которая тихо иплавно заскользила за буксиром по фьорду.

Последние томительные недели ожидания почтибез всякого дела издергали и утомили всех. Беспокой-ная мысль, о том, что экспедиция не осуществится, от-чаянные усилия раздобыть недостающие гроши оста-вили глубокие следы и на душевном, и на физическомсостоянии начальника экспедиции. Теперь все остава-лось позади.

Когда неумолимый кредитор проснулся, «Йоа» былауже далеко, хотя еще и не вышла за пределы Кристи-аниа-фьорда,

ПЛАВАНИЕ «ЙОА»

Ознакомимся вкратце с задачей, которая лежала пе-

ред «Йоа».История исследования северо-западного и северо-

восточного проходов – это история поисков кратчай-ших и быстрейших морских путей в страны далекогоВостока, в Китай, Японию, Индию.

Разрешением этой проблемы человечество занима-лось четыре столетия, хотя Первая мысль о поискеморских путей в Индию возникла еще в конце XIII века(у итальянцев братьев Вивальди, в 1291 году). Спер-ва этих путей искали на юге, и здесь пальма первен-ства принадлежит жителям Пиренейского полуостро-ва. Приблизительно за 400 лет до экспедиции «Йоа»португальцам удалось найти дорогу в Индию, обогнувюжную оконечность Африки и пройдя через Индийскийокеан (плавание Васко да Гама в 1498 году). Вско-ре после этого испанские корабли прошли на юго-за-пад через Атлантический океан, обогнув южную око-нечность Америки, вернее, пройдя между материкомЮжной Америки и Огненной Землей, и пересекли весьТихий океан (Магеллан в 1521 году).

Таким образом, португальцы нашли юго-восточныйморской путь в Индию, а испанцы – юго-западный. Но

оба эти пути были очень длинны. Кроме того, Испанияи Португалия, став владычицами морей и разделив ме-жду собой мир на восточную (португальскую) и запад-ную (испанскую) сферы влияний, преграждали путь че-рез Атлантический океан кораблям других наций, кото-рые еще не решались вступать в борьбу с этими могу-щественными морскими державами.

И вот у многих крупнейших географов того време-ни возникла такая мысль: земля кругла, следователь-но, пути вблизи Северного полюса, к северу от евро-пейского и азиатского материков, где меридианы сбли-жаются, должны быть значительно короче путей, про-легающих в экваториальных широтах, где земля ши-ре. Кроме того, в те времена предполагалось, что се-верная часть Старого Света вообще не так уж широ-ка. В связи с этим различные мореплаватели началипредпринимать попытки попасть в Индию, проходя изАтлантического океана в Тихий или северо-западнымморским путем вдоль северного побережья СевернойАмерики – это так называемый северо-западный про-ход, – или северо-восточным путем вдоль северногопобережья Азии – это так называемый северо-восточ-ный проход. Экспедиции, предпринимавшиеся в поис-ках этих проходов, не дали никаких практических ре-зультатов, но привели к интенсивнейшему полярномуисследованию.

Внимание исследователей особенно занимал севе-

розападный проход; многие считали, что это – кратчай-ший путь из Атлантического океана в Тихий. По мне-нию многих ученых того времени, Северная Америкадолжна сужаться к северу, подобно тому как ЮжнаяАмерика сужается к югу. Такое представление оченьотчетливо выражено на известной карте географа Пе-труса Апиануса (1551 год).

Поэтому в раннюю эпоху большинство полярныхэкспедиций старалось разрешить загадку северо-за-падного прохода. Теперь уже точно известно, что се-веро-западный путь действительно короче северово-сточного, но зато значительно труднее его. Северо-восточным путем ныне беспрепятственно проходят изконца в конец в обе стороны бесчисленные советскиесуда в каждую навигацию. Но до знаменитого непре-рывного плавания «Сибирякова» в 1932 году этим пу-тем прошло (и то лишь с зимовками) всего три экспе-диции. Северо-западным же проходом до 1903–1906годов не проходило ни одно судно.

Считают, что за истекшие четыреста лет разнымистранами было предпринято около ста восьмидесятиэкспедиций с целью пройти северо-восточным или се-веро-западным путем. Эти экспедиции, связанные согромными затратами средств и громадными потеря-ми человеческих жизней, не дали почти никаких сколь-ко-нибудь значительных практических результатов илиматериальных выгод, но науку они обогатили чрезвы-

чайно.Только для получения достоверных сведений о пе-

чальной судьбе франклиновской экспедиции былоснаряжено за тридцать лет (с 1848 по 1879 год) свы-ше сорока английских полярных экспедиций. Лишь од-ной из них – экспедиции Мак-Клюра – удалось за четы-ре года пройти северо-западным проходом на всем егопротяжении. Но до похода «Йоа» никто еще не совер-шал непрерывного плавания этим путем от океана доокеана. Эта честь впервые досталась Руалу Амундсе-ну!

Тщательно изучив историю исследования североза-падного пути и подробно ознакомившись – по описани-ям и картам – с тем опасным фарватером, где долж-но было протекать плавание «Йоа», Амундсен понял,что счастливый исход его экспедиции будет зависетьот соблюдения двух непременных условий. Во-первых,«Йоа» не должна подниматься слишком далеко на се-вер и входить в большой и широкий проход (проливСмита), на вид совершенно открытый и потому весь-ма соблазнительный. Все прежние экспедиции обяза-тельно застревали там во льдах, при попытках пройтипотом на запад.

Поэтому нужно вести судно восточной частью севе-ро-западного прохода, т. е. через проливы Ланкасте-ра и Барроу, прокладывая остальную часть пути на югвдоль берегов Боотии-Феликс по узким и мелким про-

ливам и проливчикам – Пиля, Франклина и Росса, а по-том уж итти на запад по узким полыньям вдоль береговамериканского континента.

Но с этим связано второе непременное условие: экс-педиционное судно должно быть небольших размеров.Амундсен ясно понимал, что выбор судна есть реша-ющее обстоятельство – от него зависел успех или не-успех экспедиции. И покупка маленькой, мелко сидя-щей «Йоа», поворотливой и ловко избегавшей всякихпрепятствий на неглубокой и отмелой воде, была гени-альным шагом Амундсена.

Отплытие «Йоа» не произвело в Норвегии никакогоособого впечатления. В газетной хронике этому собы-тию было уделено всего несколько строк. В благопо-лучном исходе экспедиции больше всех были заинте-ресованы кредиторы Амундсена!

Двадцать пятого июня «Йоа» уже вышла в Атлан-тический океан между островом Фэр и Оркнейскимиостровами. На всех парусах при свежем юго-восточномветре она неслась полным ходом на запад, подпрыги-вая на волнах. Ближайшей целью плавания был портГодхавн на острове Диско у западных берегов Гренлан-дии. Здесь Амундсен взял собак, сани, каяки, лыжи, го-рючее. Часть собак он принял на «Йоа» еще в Норве-гии.

Состояние льдов в том году было хорошим, и «Йоа»быстро шла вперед, пользуясь иногда и своим мото-

ром. В начале осени – 12 сентября 1903 года – суд-но бросило якорь в маленькой, удобной бухте на юж-ном берегу Земли короля Уильяма, которую Амундсенвыбрал для зимовки экспедиции. Здесь в этой обла-сти произошла когда-то величайшая трагедия в исто-рии полярных исследований – гибель экспедиции Джо-на Франклина в составе 129 человек.

Но прежде чем «Йоа» проникла так далеко, Амунд-сен и его спутники трижды подверглись смертельнойопасности. Судно было очень загружено. Кроме снаря-жения и провианта, взятых еще в Норвегии, «Йоа» при-няла груз в Годхавне, а затем в северной части Мель-вильской бухты у Дэлримпл Рок. Сюда по соглашениюс шотландскими китобоями были доставлены горючееи провиант для пополнения запасов, израсходованныхна пути через Атлантический океан.

В трюме был использован каждый квадратный сан-тиметр пространства. И все же места для всего гру-за нехватило, поэтому палуба тоже была заставленаящиками. В таком виде «Йоа» походила на воз с мебе-лью при переезде с квартиры на квартиру! Конечно, из-за этого судно сидело в воде гораздо глубже обычно-го. Между тем фарватер, которым шла «Йоа», продви-гаясь на юг вдоль берегов Боотии-Феликс, был оченьмелководен и усеян мелями и подводными скалами.

Как ни осторожно вел Амундсен свое судно в этихпредательских водах, все же ему не удалось пройти

здесь благополучно. «Йоа» натолкнулась на мель, со-скользнула с нее, опять села на камни, снова сошла сних, ударилась еще раз – и застряла плотно. Амундсенсейчас же велел спустить на воду шлюпку и произве-сти промер глубин вокруг судна. Положение оказалосьочень серьезным. Повсюду в разные стороны тянулисьмели и подводные скалы. Короче всего был бы путь на-зад, но пробиваться' снова через две—три только-чтопреодоленные мели было делом почти безнадежным.Оставалось одно – попробовать итти вперед, хотя ри-фы в этом направлении повышались и в самом мел-ком месте воды было не больше двух метров. А осад-ка тяжело нагруженной «Йоа» достигала в то времяпочти трех метров. Поэтому прежде всего нужно былооблегчить судно. И Амундсен приказал выбросить заборт часть драгоценного груза. В воду полетело два-дцать пять тяжелых ящиков с собачьим пеммиканом.Остальной палубный груз был перетащен в одно ме-сто, чтобы как можно больше накренить судно.

Вскоре начался отлив, и море вокруг обмелело ещебольше. К счастью, стояла прекрасная тихая погода, исудно не билось о камни. Прилив наступил в семь ча-сов вечера, но все усилия и старания сдвинуть «Йоа» сместа оставались тщетными. Пришлось отложить ра-боту до утра.

В эту ночь Амундсен не мог сомкнуть глаз. Неуже-ли конец? Неужели «Йоа» погибла? Столько потраче-

но труда и денег! Столько сил и энергии потребовалаподготовка экспедиции! И вот один неверный поворотруля и все конечно…

В два часа утра он вышел на палубу. Дул доволь-но сильный северный ветер, и «Йоа» тяжело подни-малась и опускалась на волне. Спустя час судно ше-вельнулось и начало подвигаться вперед толчками,дергаясь словно в судорогах. Но на чистую воду «Йоа»выйти не смогла. Амундсен вызвал весь экипаж на-верх. К этому времени ветер засвежел и перешел ешторм с дождем. Еще накануне был завезен верп,2 итеперь команда попробовала подтянуться на нем, нобезрезультатно. «Йоа» начала страшно биться о кам-ни. Положение стало отчаянным. Тогда Амундсен ре-шил испытать последнее средство и приказал поднятьна судне паруса.

– Пена брызг стояла над «Йоа», и буря налетала по-рывами, со стоном и воем, – рассказывает Амундсен, –но мы работали изо всех сил, и нам удалось поставитьпаруса… Сильный напор парусов и высокие, крутыеволны поднимали судно и бросали его вперед опятьна камни, и мы каждую минуту ожидали увидеть дос-ки нашего корабля плавающими по морю. Фальшкиль3

расщепился и всплыл. Нам не оставалось делать ни-2 Небольшой якорь, который завозят вперед, назад или в сторону на

шлюпке и потом подтягивают к нему судно.3 Брус, прикрепляемый под килем для его защиты.

чего иного, как наблюдать за ходом событий и ждатьрезультатов.

Поднявшись на ванты и крепко уцепившись за сна-сти, Амундсен с волнением и тревогой наблюдал с вы-соты за смертельным танцем «Йоа», прыгавшей с кам-ня на камень. Он осыпал себя горькими упреками. По-чему он был так неосторожен и непредусмотрителени не послал вахтенного в бочку на мачте? Тогда тотобязательно заметил бы и эти мели, и этот предатель-ский риф! Пройти так далеко по северо-западному пу-ти, пройти дальше всех, проникнуть в воды, которыхеще не бороздило своим килем ни одно судно и бытьвынужденным повернуть назад, отказавшись от целисвоих многолетних стремлений… Да еще удается липовернуть? Вот у внешнего край рифа пенится море:там еще мельче! Как пройдет «Йоа» здесь? Нет, она непройдет, она наверное разобьется о подводные камнии погибнет. Нужно спешно грузить аварийные запасы иснаряжение в шлюпки и, пока еще не поздно, спускатьих на воду…

На минуту Амундсен растерялся. Надо было прини-мать какое-то решение, а принять его мог только он—капитан судна и начальник экспедиции. На нем лежа-ла вся ответственность и за судьбу экспедиции, и зажизнь ее участников. Что делать? Покинуть «Йоа» нашлюпках, бросить судно на волю волн и ветра, но чтобудет тогда с людьми? Куда поплывут они потом? Или

же остаться всем на «Йоа» и погибнуть вместе с нею?Соскользнув на палубу по одной из оттяжек – для

скорости, – Амундсен скомандовал:– Приготовить шлюпки и погрузить их провиантом,

оружием и патронами!Оказавшийся рядом Лунд рискнул предложить капи-

тану:– Не испытать ли нам последнее средство и не вы-

бросить ли за борт весь палубный груз?Эта же мысль мелькнула и в уме Амундсена, но

он не посмел произнести ее вслух, щадя жизнь своихспутников. Теперь за дело! Люди работали как беше-ные, и ящики по двести килограммов весом летели заборт, словно они были пустыми. До самого мелкого ме-ста оставалось каких-нибудь 20 метров. Паруса тугонатянулись, такелаж дрожал, мачта шаталась – судноприготовилось к последнему решительному прыжку…

«Вот „Йоа“ подняло высоко и сразмаху швырнуло наголые камни… Удар за ударом, еще сильнее, чем пре-жде… снова удар еще ужаснее… еще – и вот мы со-скользнули с камня!»—пишет Амундсен в отчете о пла-вании.

Но радость команды была кратковременна. Вдругрулевой крикнул Амундсену:

– Что-то случилось с рулем! Штурвал вертится вхо-лостую!

Немедленное обследование показало, что при пе-

реходе через риф «Йоа» с силой ударилась о камнинижней частью руля, его приподняло кверху и метал-лические крючья выскочили из петель. Отойди руль всторону или же назад, крючья выскочили бы совсем, и«Йоа» потеряла бы всякую способность к маневриро-ванию во льдах.

К счастью, через несколько мгновений крючья, сто-явшие на петлях, снова сели в них. Положение былоспасено.

Второй случай, пожалуй, был еще хуже. На борту«Йоа» вспыхнул пожар. Загорелось в машинном отде-лении, где стояли бидоны с керосином. Пламя вздыма-лось высоко вверх из машинного светового люка, и гу-стой, удушливый, черный дым заволакивал судно. Ка-залось, гибель была неминуема – как только баки на-греются, керосин в них взорвется, и «Йоа» взлетит навоздух! Немедленно пустили в ход огнетушители, пла-мя было сбито, а затем залито водой. В самый корот-кий срок пожар удалось потушить. На следующее утропри уборке машинного отделения было обнаружено,что спасение судна и его команды от ужасной гибелиследует приписать не случайности, как это сперва ду-мали, а сознательному отношению к своим обязанно-стям одного из участников команды и точному выпол-нению полученных им приказаний.

Накануне пожара машинист Ристведт доложилАмундсену, что в одном из баков с керосином откры-

лась течь. Амундсен велел перелить содержимое это-го бака – 500 литров – в запасной бак. Ристведт сейчасже выполнил распоряжение начальника. Позднее ока-залось, что во время суматохи, вызванной пожаром,на поврежденном баке свернули кран. Не перелей Ри-стведт керосина, и 500 литров горючего вылились быв огненное море, бушевавшее в машинном отделении!Такое отношение к исполнению своих служебных обя-занностей Амундсен всегда высоко ценил и при всякомудобном случае ставил Ристведта в пример всем и ка-ждому.

После навсегда запомнившегося участникам плава-ния сидения на камнях Амундсен соблюдал величай-шую осторожность и продвигался вперед, непрерывнопроизводя промеры глубин лотом, причем вахтенныйни на минуту не покидал наблюдательной бочки.

За несколько дней до прихода «Йоа» к месту еебудущей двухлетней стоянки у берегов Земли коро-ля Уильяма, разыгралась сильнейшая буря, задержав-шая экспедицию на пять суток. Амундсен не решил-ся отойти подальше от берегов, так как кругом былимногочисленные мели. Пришлось отстаиваться на яко-рях и в то же время пустить полным ходом мотор, что-бы ослабить напор на якорные цепи. Каждую минутусудно могло сорвать с якорей и выбросить на скали-стый берег. Аварийные запасы провианта и снаряже-ния, оружие, патроны и инструменты были опять погру-

жены в шлюпки и брезентовую лодку, и команда заняласвои места, чтобы в нужный момент покинуть «Йоа».Амундсен был уверен, что цепи лопнут, и судно поне-сет к берегу. Поэтому он старался повернуться так, что-бы можно было рассчитывать выброситься на берег внаиболее подходящем для этого месте. Тогда судно,может быть, не разобьет о камни, а потом, при тихойпогоде, можно будет попробовать снова стащить его наводу.

На пятые сутки ветер стих, и «Йоа». благополучноотстоявшись на якорях, двинулась дальше к югу.

Когда 12 сентября «Йоа» вошла в ту бухточку, гдеэкспедиция провела потом ровно два года, проливСимпсона к западу был чист от льда на всем протя-жении, какое можно было окинуть глазом. Казалось,что северо-западный проход для «Йоа» был открыт. Ноначались осенние бури, надвигалась зима с ее темно-той… Кроме того, Амундсен знал, что дальше на западпуть проходит по трудному фарватеру. К тому же глав-ной задачей экспедиции было изучение области у Се-верного магнитного полюса. Как ни привлекала Амунд-сена мысль продолжать плавание, все же он удержал-ся от соблазна. Решено было остановиться на зимов-ку, хотя льды появились в этой области только черездесять дней.

Из ящиков для провианта и снаряжения были по-строены два дома. Устройство ящиков было тщатель-

но продумано. Они были сделаны из дерева особо по-добранных пород и скреплялись медными гвоздями,чтобы материал был немагнетическим и гвозди не ока-зывали влияния на магнитные иглы очень чувствитель-ных инструментов, когда из ящиков будет сооруженамагнитная обсерватория.

В одном из построенных домов поселились на времязимовки двое участников экспедиции, а во втором бы-ли поставлены инструменты для магнитных наблюде-ний. Собак свезли на берег. На берегу же был постро-ен склад для провианта, куда и было сложено продо-вольствие в жестяных, запаянных ящиках, вынутых издеревянной тары.

На «Йоа» остались зимовать пятеро. Амундсен вме-сте с лейтенантом Хансеном занял кормовую каюту, атрое остальных заняли носовое помещение. Камбуз4

был перенесен в трюм. В световые люки были вставле-ны двойные рамы, в каютах поставлены керосиновыепечи и отрегулирована вентиляция для борьбы с сыро-стью – одним из самых опасных врагов полярного зи-мовщика. Все судно сверху было покрыто брезентом.

Павильон для производства абсолютных магнитныхнаблюдений был построен из снежных глыб, а вместокрыши было натянуто полотнище из тонкой просвечи-вающей материи. Собачник был вырыт в большом су-

4 Корабельная кухня.

гробе снега и покрыт опрокинутой вверх дном шлюп-кой. Всю постройку облили снаружи морской водой иполучился «монолитный» дом.

Деревянные ящики, наполненные песком, ока-зались великолепным строительным материалом.Амундсен усердно рекомендовал его всем полярнымзимовщикам. Нужно только, чтобы под рукой был пе-сок, иначе ящики не приносят особой пользы и не спа-сают помещения от сырости. Опыт двух зимовок по-казал, что жившие в доме, построенном из ящиков спеском, считали свое жилище идеальным и ни за чтоне хотели переходить на судно. В каюте же Амундсенаи Хансена было очень сыро, и жильцам ее всю зимуприходилось каждый вечер вырубать с коек целые го-ры льда. В носовом помещении тоже было сыро, но нетак, как на корме.

В первую зиму все судно было нарочно заваленоснегом, и тогда температура в носовой каюте ни разуне спускалась ниже нуля; у Амундсена же всегда былониже нуля. На вторую зиму решили попробовать не за-сыпать судна снегом. Однако, хотя зима 1904–1905 го-да была мягче предыдущей, в обеих каютах было оди-наково холодно, и «Йоа» снова завалили снегом.

Повседневная жизнь скоро пошла своим чередом.Недостатка в работе у зимовщиков не было. Все семе-ро жили дружно, небольшой коммуной, где царила до-бровольная дисциплина при полной самостоятельно-

сти каждого.– Можно работать без того, чтобы бич закона щел-

кал у тебя над головой! – говорил Амундсен. – Тогдаохота к работе увеличивается во много раз, а поэтомуповышается и ее качество.

Сам Амундсен всегда и во всем оказывался впере-ди. Он являлся инициатором всякой работы и в то жевремя исполнял различные обязанности по экспеди-ции, отбывал вахты в очередь с остальными, участво-вал в санных поездках. Он считал, что для челове-ка, работающего разумно, а не как заведенная маши-на, всегда найдется какое-нибудь дело. У участниковэкспедиции был установлен строгий распорядок дня–определенное время уделялось еде, работе, отдыху.Работа поддерживала у людей хорошее настроение,отвлекала их от черных мыслей в моменты опасностейи трудностей.

Амундсен не допускал, чтобы работа производиласьнаспех, кое-как, «приблизительно». Всякое дело долж-но делаться хорошо, быстро, точно, все должно бытьзаранее прикинуто, взвешено, рассчитано, проверено.Он не любил, когда человек, получивший какое-нибудьраспоряжение, сразу же говорил ему:

– Боюсь, что у меня ничего не выйдет. Я с этим несправлюсь.

Амундсен хотел, чтобы даже при трудном заданииучастник экспедиции старался попробовать, что из

этого выйдет, и вкладывал в работу все свое старание,знания, опыт и силу. Он стремился, чтобы все товари-щи заражались его стремлением к победе, чтобы ихвоодушевляло то же, что воодушевляет его самого.

Трудности существуют только для того, чтобы ихпреодолевать!

Скоро место зимовки «Йоа» сделалось центром вни-мания окрестного населения.

Почему-то участники экспедиции решили, что эски-мосов тут не бывает и совершенно о них не думали.Норвежцы старательно охотились на оленей, запасаясебе мясо на зиму. Как-то утром, во время прогулкикто-то увидел вдали на белом снежном покрове чер-ные точки.

Побежали за ружьями, за биноклями. Один тольколейтенант Хансен, обладавший очень острым зрени-ем, не шевельнулся.

– Ну что же, Хансен, – обратился к нему Амундсен –разве вам сегодня не хочется поохотиться на оленей?

– Конечно, хочется, но только не на этих, – отвечаллейтенант. – Ведь они о двух ногах!

Действительно, в бинокль можно было разглядеть,что к «Йоа» приближаются пять человек.

Не зная, к чему приведет неожиданная встреча сэскимосами, Амундсен вышел к ним вооруженный сдвумя вооруженными же людьми. Но такие меры пре-досторожности оказались излишними. Едва эскимосы

услышали единственное эскимосское слово, котороезнал Амундсен из книг и которое обозначает очень сер-дечное приветствие, как всякие подозрения– а их пи-тали с обеих сторон – были забыты. Произошла оченьрадостная и вполне дружеская встреча.

С этих пор до самого отплытия «Йоа» – 13 августа1905 года, между эскимосами и норвежцами существо-вали хорошие, почти ничем не омраченные отноше-ния.

Амундсен собрал обширнейшие этнографическиеколлекции, выменивая интересовавшие его вещи упредставителей различных эскимосских племен. Кро-ме того, он усердно и внимательно изучал образ жизнии нравы местного населения, стоявшего тогда на оченьнизкой ступени развития. Некоторым из них еще не бы-ло известно использование жел'еза и меди, у большин-ства орудия лова и охоты были сделаны из костей оле-ня, моржа, даже мускусного быка, хотя мускусный быкводится главным образом на севере и северо-востокеГренландии. Все эскимосы добывали огонь только тре-нием; питались или сырым мясом (оленя, тюленя, ры-бы), или слегка подогретым на огне.

Однако их навыки, их уменье приспособляться ктруднейшим условиям существования в полярныхстранах, искусство, с каким они занимаются промы-слом, строят свои снежные дома, каяки, шьют оде-жды, украшая их замысловатыми рисунками, их за-

мечательное чутье, которым они руководствуются пристранствованиях по ледяным пустыням в зимней тем-ноте или в густом тумане летом, их ласковое обраще-ние с детьми, наконец, их первобытная честность, –пленяли и восхищали Амундсена.

Правда, в рассказах Амундсена об эскимосах, о жиз-ни среди них, об общении с ними всегда чувствует-ся нотка некоторого высокомерия, свойственного бур-жуазному европейцу. По представлениям эскимосав белом человеке есть что-то необыкновенное. Егосмертоносное оружие, уменье добывать себе мгновен-но свет и тепло, богатое снаряжение, разнообразнаяпища, волшебные самодвижущиеся корабли внушаютневежественному дикарю суеверный ужас. И, не счи-тая себя «существом высшим», «властелином» всяко-го цветного человека, Амундсен все же поддерживаетя эскимосах их суеверный ужас перед белым челове-ком и обращает его в средство своей защиты. Амунд-сен часто говорит об эскимосах, как о неразумных ине подающих надежд стать когда-нибудь сознательны-ми существах. Видя их недостатки – телесные или мо-ральные – Амундсен не может удержаться от снисхо-дительной улыбки. Когда он не понимает их побужде-ний, их поступков, их «диких», «нецивилизованных»манер, он подшучивает над ними. Он не очень уважаети их чувство человеческого достоинства. Рассказываяоб одной санной поездке, Амундсен говорит, правда,

посмеиваясь: «Как человек цивилизованный, я впрягсвоих гостей (пришедших на „Йоа“) в сани».

В то же время он посещает их жилища, живет с нимии у них, делит с ними пищу, пользуется их помощью вборьбе с препятствиями и затруднениями. В своих от-ношениях с эскимосами Амундсен строг и требовате-лен, но старается быть справедливым. Строгость, поего мнению, нужна, ибо эскимосы – дети. Сами они«не понимают», что можно делать, чего нельзя. Поэто-му Амундсен закладывает неопасный для жизни фу-гас около склада с провиантом, чтобы эскимосы че-го-нибудь не стащили, или устраивает бег взапуски приразделе негодного экспедиционного имущества – ктораньше добежит, тот и получит больше. В то же времяон запрещает своим спутникам вступать в связь c эс-кимосскими женщинами, следит за тем, чтобы никто необижал их. Большего, право, нельзя ждать от буржуаз-ного европейца!

Разумеется, охраной эскимосской морали, как тако-вой, Амундсен не интересуется, как не особенно кри-тикует и обычай эскимосов предлагать своих жен комуугодно за любой пустяк, за ржавый гвоздь. Он защища-ет эскимосских женщин только для того, чтобы эскимо-сы уважали в белом существе нечто необыкновенное,лишенное человеческих страстей. Только тогда и мож-но раз'езжать повсюду безопасно.

При меновой торговле с эскимосами Амундсен, как

и всякий цивилизованный европеец, бесцеремонно на-дувает эскимосов, наделяя их пустяками в обмен надрагоценный пушной товар, отличную меховую оде-жду, прекрасные орудия лова, крупное количество пер-воклассной пищи. Нередко он выражает по этому по-воду искреннее огорчение, но ищет оправдания в том,что ценность вещи определяется законами спроса ипредложения– простая швейная игла для эскимоса до-роже полной меховой одежды или шкуры белого мед-ведя, а нож является неслыханным богатством.

Вообще же Амундсен, подобно Нансену, считает, чтоцивилизация (в буржуазном значении этого слова) дляэскимосов гибельна и что от общения с белыми эски-мос только теряет, хотя он и заводит себе дома, керо-синовые печи, магазинные винтовки, моторные лодки(как, например, на Аляске).

Мое лучшее пожелание нашим друзьям-эскимо-сам, – пишет он, – чтобы цивилизация никогда не кос-нулась их… Эскимосы, живущие вдали от цивилиза-ции, несравненно счастливее, здоровее, честнее и до-вольнее.

Нансен, описывая жизнь и быт эскимосов, критику-ет европейские методы приобщения их к цивилизации,иногда резко нападает на европейского культуртреге-ра и бичует его. Амундсен же ограничивается толькоконстатированием факта.

Благодаря постоянной работе, санным поездкам, за-

нятию охотой, прошел незаметно целый год. Саморе-гистрирующие инструменты в вариационном павильо-не со 2 ноября 1903 года находились в непрерывномдействии. Ежедневно в 12 часов магнитолог Вик ме-нял ленту в приборе. Зимой это была тяжелая зада-ча – температура падала иногда до —60°Ц, и наблю-дателю приходилось прокладывать себе дорогу в пур-гу по снежным сугробам. Метеорологические наблюде-ния производились дважды в сутки – этим делом зани-мался Ристведт. Кроме того, записи велись и самопи-шущими приборами.

Лейтенант Хансен исполнял обязанности астроно-ма, картографа, фотографа, геолога, геодезиста. Осо-бого павильона для наблюдения тех или иных астро-номических моментов у экспедиции не было, и Хансенустраивался со своими инструментами где-нибудь заснежной стеной. При таких условиях астрономическиенаблюдения зимой требовали от человека жертвенно-го подвига!

Лунд и Хельмер Хансен исполняли всевозможныеработы и поручения, каждый по своей специальности.Лунд особо занимался водоснабжением—в зимнююпору задача очень нелегкая, – а попечению Хансенабыли вверены собаки.

Линдстрем– главный провиантмейстер – кормилвсю команду, а также собирал зоологические (летоми ботанические) коллекции по заданию университета

в Кристиании. Обязанности кока в полярной экспеди-ции– дело ответственное и нелегкое. Линдстрем с че-стью нес их целых три года, всегда сохраняя прекрас-ное настроение духа.

Сам Амундсен, кроме разной повседневной работы,занимался и научными наблюдениями, а с наступлени-ем весны предпринял ряд санных поездок вдоль бере-гов Боотии-Феликс по направлению к Северному маг-нитному полюсу, от которого гавань «Йоа» отстояламиль на девяносто. Была исследована местность какоколо старого, так и нового магнитных полюсов.

Все участники экспедиции в свободное от обяза-тельных работ время учились у эскимосов строитьснежные хижины – «иглу», вносили всевозможныеулучшения в различные предметы полярного снаряже-ния, постоянно проверяя на деле их качество и пригод-ность. Сани, палатки, одежда, спальные мешки, соба-чья сбруя, керосинки, – все подвергалось обсуждениюи испытанию. Как будто бы хорошо, а нельзя ли сде-лать еще лучше?

Какой-нибудь, на первый взгляд, пустяк – то илииное устройство двери в палатке, в действительностисерьезнейшая вещь, – служил темой продолжитель-ных споров и разговоров, пока, наконец, не «запатен-товывалось» изобретение кого-нибудь из участниковэкспедиции. Во время полярных походов не существу-ет никаких пустяков, нужно вечно быть начеку. Всякая

неосмотрительность, каждая самая ничтожная ошиб-ка, каждый промах караются там смертью!..

Вот почему Амундсен и при посещении эскимосскихстоянок, и при своих санных поездках, и на охоте ковсему приглядывался, все изучал, все рассматривал.Какая упаковка лучше всего переносит перевозку сна-ряжения по торосистому льду? Какого рода ремни иливеревки меньше всего соблазняют голодных собак?Какие лыжи наиболее пригодны для путешествий поледяному насту? Какое дерево менее хрупко на тре-скучем морозе? В какой обуви легче предохранить но-ги от ранения при ходьбе по неровному промерзшемуснегу?

Лето 1904 года было довольно холодное, и лед вбухте, где стояла «Йоа», не вскрылся. Делать нечего,приходилось оставаться на вторую зимовку. Амундсеннадеялся, что будущий год принесет более благопри-ятные условия. А пока можно будет продолжать и раз-вивать свою научную работу.

Вторая зима прошла тоже вполне благополучно. На-учные наблюдения производились по прежней про-грамме. Опыт пережитой зимовки открыл возможностьввести на «Йоа» некоторые улучшения. Значительноизменили и улучшили также и астрономическую обсер-ваторию.

Участники экспедиции работали дружно и бодро, аработы всегда был непочатый край. То одно, то другое

дело ожидало своей очереди. Амундсен внимательноследил за тем, чтобы каждый был целиком загруженработой. Праздность в полярной экспедиции, да ещево время зимовок, когда настроение легко падает и че-ловек быстро поддается унынию и апатии, с которы-ми приходят болезни, действует деморализующе. Вотпочему Амундсен никогда не брал в свои экспедициимного народу: несколько человек всегда можно занятькакой-нибудь работой, но обеспечить на зимовке по-стоянной работой большое количество людей – вещьсовершенно невозможная.

Настал 1905 год. Скоро начал замечаться переломзимы и появились все признаки того, что весна ужеблизка. Значительно более высокая температура, на-блюдавшаяся во вторую зимовку, предвещала хоро-шее лето, а это давало надежду на вскрытие льдов.Зимние исследовательские работы были окончены, иместо стоянки «Йоа» опоясалось цепью «магнитныхстанций». В начале апреля Амундсен отправил не-большую санную экспедицию на запад к Земле Викто-рии. Оставшаяся группа занялась подготовкой к ликви-дации зимовки, заготовляла провизию, охотясь на оле-ней и куропаток. Часть провианта– тюленину, рыбу –выменивали у эскимосов.

Первого июня после девятнадцатимесячной непре-рывной работы были остановлены саморегистрирую-щие инструменты. Затем были разобраны построй-

ки на берегу, и строительный материал перевезен на«Йоа». К концу июня начала вскрываться прибрежнаяполынья, а через месяц вся бухта была уже чиста отльда. К этому времени участники экспедиции закончи-ли все подготовительные работы. Имущество и сна-ряжение, коллекции и материалы двухлетних научныхнаблюдений были погружены на судно. «Йоа» могла влюбой момент двинуться в путь. На берегу до послед-ней минуты оставались лишь метеорологические ин-струменты. Амундсен ждал только вскрытия льдов впроливе к западу от места зимовки «Йоа».

В три часа утра 13 августа «Йоа» снялась с якоряи под приветственные крики эскимосов вышла из гава-ни в море. Часть предстоявшего экспедиции пути былаеще неизведанной областью – здесь до «Йоа» нe пла-вало еще ни одного корабля. Поэтому Амундсен при-нимал меры особой предосторожности, чтобы с «Йоа»опять не произошло какого-нибудь несчастья. Междутем условия плавания были очень тяжелыми: непрони-цаемый туман, постоянно меняющийся ветер, полнаянеуверенность в показаниях компаса (из-за близостимагнитного полюса). Приходилось полагаться толькона непрерывные промеры глубин лотом.

Даже и дальше, к западу, когда «Йоа» очутиласьуже в тех водах, где до нее побывали другие экспе-диции, дошедшие сюда со стороны Берингова проли-ва, Амундсен продолжал продвигаться вперед очень

осмотрительно и осторожно. Со времени отплытия«Йоа» с места ее зимовок он нервничал. Его не покида-ла мысль о том, что каждую минуту экспедицию можетпостигнуть непоправимое несчастье. До сих пор пла-вание «Йоа» развивалось благополучно, но сейчас, вовремя этого опасного плавания сперва вовсе незнако-мым, а потом мало исследованным фарватером, ка-ждый неверный поворот руля мог повлечь за собой ги-бель судна, может быть, даже со всей его командой.

Амундсен сознавал свою тяжелую ответственностьза все – за жизнь людей, за выполнение взятой на себязадачи. Он осторожен, он бдителен, он внимателен ковсякой мелочи, но кто знает, что несет с собой следу-ющая минута?

Эти мысли отгоняли от него сон, лишали аппетита.К тому же изнурительные восемнадцатичасовые вах-ты, которые отбывали на этом труднейшем участке пу-ти все участники экспедиции, мало способствовали ду-шевному спокойствию капитана.

Так прошло две недели. Промеряя беспрестанноглубины лотом, пробуя то здесь, тo там, иной раз бу-квально проползая над отмелью, «Йоа» медленно про-двигалась все дальше и дальше на запад.

Утром 26 августа лейтенант Хансен кубарем скатил-ся по трапу в каюту к Амундсену.

– На горизонте корабль!Крикнув это, он сейчас же стремительно выскочил

из каюты.Амундсен понял, что значат эти слова! Северо-за-

падный проход был пройден. «Йоа» встретилась с суд-ном, вошедшим в эти воды со стороны Берингова про-лива: цепь сомкнулась!

Торопливо накинул на себя Амундсен одежду, на-тянул сапоги. Одеваясь, он отыскал глазами портретНансена, висевший на переборке, и весело кивнул емуголовой. Вот друг, который оценит все труды, старанияи заботы, приведшие к победе!

Минувшие две недели мучительных раздумий, тяже-лых забот, бессонных ночей наложили на Амундсенасильный отпечаток. Он рассказывает, что в те дни припервой встрече с ним ему давали от шестидесяти досемидесяти пяти лет. А ему было тогда только трид-цать три года!

Получив от капитана встреченного «Йоа» судна, ко-торое оказалось американским китобоем, сведения обусловиях дальнейшего плавания, Амундсен, не задер-живаясь, пошел на запад, чтобы закончить экспеди-цию еще в том Же году. Однако вскоре же, дойдя лишьдо Кингс-Пойнта, на северном берегу Канады, «Йоа»была задержана непроходимыми льдами и вынужденабыла здесь зазимовать. Эта зимовка, по счету третья,началась уже 9 сентября.

Недалеко от места стоянки «Йоа» замерзло вольдах и зазимовало около десятка китобойных судов.

Кроме того, сюда нередко наезжали эскимосы. По-этому пожаловаться на отсутствие общества зимов-щики не могли. Первое время соседи-американцы неочень-то благоволили к норвежцам, боясь, что они ока-жутся лишними «голодными ртами». Но Амундсен такстарательно обеспечил свою экспедицию провиантом,так заботливо пополнял свои запасы в течение зимо-вок, что в результате не американцы помогали ему, аон американцам.

Вынужденную зимовку решено было использоватьдля продолжения научных наблюдений. Вскоре на бе-регу уже стояли метеорологическая будка и «обсерва-тория» для магнитных вариационных инструментов. Вначале октября наблюдатели приступили к работе.

Амундсена очень волновала невозможность датьзнать в Норвегию о ходе экспедиции и о состоянии здо-ровья ее участников. Поэтому его страшно обрадова-ла весть, что капитаны зазимовавших китобойных су-дов намереваются сообща нанять кого-нибудь из эски-мосов и послать с ними почту в форт Юкон, ближайшийнаселенный пункт на Аляске. От места зимовки «Йоа»до форта Юкон было несколько сот километров. Рас-считав, что если послать свои депеши с этой почтой,то ответ на них будет получен в лучшем случае тольков мае, Амундсен решил для ускорения дела с'ездитьили, вернее, «сбегать» с почтой сам. Сказано—сдела-но! 24 октября он уже был в пути и направлялся на юг с

двумя эскимосами (мужем и женой) и одним из амери-канских капитанов, который ехал на санях. Через ме-сяц они прибыли в форт Юкон, но к полному разоча-рованию Амундсена телеграфной станции там не ока-залось. Ближайший телеграф был в Игл-Сити, еще на200 миль к югу.

Что же делать? Целью похода Амундсена была от-сылка телеграмм, – он и пошел на телеграф!

На этот раз их было трое: индеец-проводник иАмундсен с капитаном. 5 декабря при морозе в 50°Цпутешественники прибыли в Игл-Сити, и Амундсен не-медленно отослал в Европу свои телеграммы… при-бегнув к кредиту, любезно предложенному ему началь-ником военного телеграфа.

Пробыв в Игл-Сити два месяца, чтобы дождатьсяписем в ответ на свои телеграммы, Амундсен 3 февра-ля 1906 года двинулся в обратный путь на север и 12марта был уже на «Йоа», доставив товарищам письмаи газеты.

Такой пятимесячной прогулке – три месяца из неебыли проведены в пути, причем Амундсен бежал впе-реди саней на лыжах, – он, повидимому, не прида-вал особого значения. В описаниях своих путешествийАмундсен отводит ей всего несколько страниц. Обрат-ную дорогу из Игл-Сити к месту зимовки «Йоа» он во-обще называет «чистым удовольствием».

Да и действительно, что говорить об этой «прогулке

на телеграф», протекавшей в общем в довольно снос-ных условиях (хотя капитан, начальник этого похода,держал Амундсена впроголодь), если в 1922 году, ужена шестом десятке своей жизни, Амундсен покрыл вдесять дней 750 километров пути от «Модхейма»5 вУэнрайте (на Аляске) до залива Коцебу в сопровожде-нии одного только спутника-эскимоса. Лишь часть путиможно было ехать на санях – они были очень сильнонагружены, – и почти всю дорогу Амундсен бежал налыжах, иногда с трех часов утра до десяти вечера!

Вскоре после возвращения Амундсена на «Йоа»умер, повидимому, от воспаления легких самый млад-ший из участников экспедиции – магнитолог и второймашинист Густав Юль Вик.

С невыразимой грустью и болью рассказываетАмундсен о смерти своего верного сотоварища…

Тридцатого июня все научные наблюдения на местезимовки экспедиции были закончены, и инструментывзяты на борт судна. В самом начале июля «Йоа» вы-бралась из льдов и в течение нескольких недель отста-ивалась у берегов острова Гершеля, уклоняясь от глав-ных масс пловучего льда, дрейфовавшего то в одну, тов другую сторону. Лишь через месяц Амундсену уда-лось вывести судно на чистую воду. Дальнейшее пла-вание протекало почти без всяких осложнений, и после

5 Т. е. «Дом „Мод“» – так называлось зимовочное жилье Амундсена.

кратковременной, но тяжелой борьбы со льдом «Йоа»пробилась к мысу Барроу – северо-западной оконеч-ности Северной Америки. В двадцатых числах августасудно обогнуло его. Отсюда экспедиция без труда до-стигла Берингова пролива и вошла в него, направляясьна юг вдоль берега Аляски. 30 августа «Йоа» прибылав город Ном, приветствуемая всем его населением, а воктябре достигла конечного пункта своего плавания –Сан-Франциско, где и осталась навсегда.

Амундсен подарил свой славный корабль городу, ис тех пор «Йоа» стоит там в парке как музейный экспо-нат.

Судьба научных материалов, собранных экспедици-ей «Йоа», довольно плачевна. Для их обработки пона-добилась громадная работа, в особенности в части на-блюдений, относящихся к изучению явлений земногомагнетизма. Эта работа давно уже закончена, но ре-зультаты ее до сих пор не опубликованы, хотя со вре-мени плавания «Йоа» прошло свыше тридцати лет! –Опубликование задерживается недостатком денежныхсредств, – меланхолично замечает один норвежскийбиограф Амундсена.

Даже написанная Амундсеном книга об экспедициине могла появиться в свет в том виде, в каком ее за-думал автор. Тот же недостаток средств заставил об-кромсать рукопись, и вместо двух томов был напечатантолько один. Зато норвежские музеи охотно приняли в

дар от Амундсена его огромнейшие и богатейшие эт-нографические коллекции! И таким образом, важней-шие и ценнейшие научные материалы, ради которыхи было предпринято все путешествие, продолжают ле-жать втуне, хотя они, по отзывам специалистов, «един-ственные», «впервые произведенные» и т. д. и т. п. Та-кова печальная участь научно-исследовательских экс-педиций в капиталистических странах!

Вести о благополучном окончании трехлетнего пла-вания Амундсена норвежские газеты уделили не слиш-ком много внимания, ограничившись в большинствеслучаев простым сообщением, чуть ли не в хронике:

«„Йоа“ прошла северо-западным проходом».

НОВЫЕ ЗАМЫСЛЫ

Остаток 1906 года и 1907 год Амундсен провел в

раз'ездах по Америке и Европе с докладами о своейэкспедиции и заработал достаточно денег, чтобы, вер-нувшись в Норвегию, расплатиться со всеми своимикредиторами. Дальнейшая судьба привезенных им об-ширных научно-исследовательских материалов его неинтересовала. Как уже упоминалось, Амундсен не былученым. Он мог серьезно заняться изучением той илииной дисциплины, знание которой было ему необходи-мо для его дальнейшей практической деятельности, ноего невозможно было привлечь к обработке вывезен-ных им материалов или же побудить к продолжениюработы в той же области. Кабинетная научно-исследо-вательская работа не только не привлекала его, но бы-ла чужда его кипучей, живой натуре, утомляла его. Са-мо действие, осуществление задуманного, – вот в чемАмундсен видел смысл жизни!

И Амундсен ищет новых целей.Годы, проведенные им среди эскимосов в ледяных

пустынях американского севера, были переломными вистории Норвегии. Маленькая страна, с древнейшихвремен бывшая самостоятельным государством илисовокупностью самостоятельных государств, в тече-

ние четырех веков, до 1814 года, принадлежала Да-нии и управлялась датскими королями. В эпоху борь-бы с Наполеоном различные коалиции и союзы евро-пейских держав в своих выгодах втягивали Данию вте или иные политические комбинации. После того какДания присоединилась к Франции, разорвав долголет-ние дружеские связи с Англией и со Швецией, Норве-гия была обещана союзниками Швеции взамен Фин-ляндии, отошедшей в 1809 году к России. Когда На-полеон был разбит под Лейпцигом в 1814 году, швед-ские войска под начальством бывшего наполеоновско-го маршала Бернадотта вторглись в пределы Дании;в результате Норвегия отошла к Швеции на правах са-мостоятельного государства, связанного со Швециейтолько личной унией, т. е. общим королем.

Такое положение длилось почти сто лет. За это вре-мя в Норвегии выросла и развилась своя буржуазия,окреп торгово-промышленный класс, народилась круп-ная промышленность, появился большой коммерче-ский флот, который вскоре превратился в «мировогоизвозчика»: сама природа – географическое положе-ние страны и ее климат– создавала крепкие кадрыиспытанных моряков. Собственных грузов в Норвегиинехватало, но норвежские пароходы бороздили водывсех морей и океанов с чужими грузами.

Возникли и пышно расцвели такие отрасли промы-шленности, как лесная (производство пиленого и стру-

ганого леса) и ее детище – бумажно-целлулозная, пре-вратившаяся в поставщицу почти всего мира. Дела-ли большие успехи и судостроительная, и железодела-тельная промышленность.

Норвежский капитал становился на собственные но-ги, а привозным—иностранным—капиталам делалосьдушно в стране, которую ее союзница сильно прижи-мала в коммерческих делах. Все это привело к доволь-но острому конфликту между Швецией и Норвегией,едва не окончившемуся войной. Впрочем, норвежскоенаселение, избалованное многолетним мирным пери-одом, которым наслаждалась страна, с тех пор так иназывает «войной» те отношения, которые сложилисьмежду обеими странами летом 1905 года, когда швед-ские и норвежские войска были стянуты к границе.

Покинув Норвегию, когда она была еще связана уни-ей со Швецией и не имела даже консульских предста-вителей за границей, Амундсен вернулся в новое мо-лодое государство, независимое от Швеции, со сво-им собственным королем. Крупной буржуазии удалосьсломить республиканские тенденции и добиться мо-нархического образа правления.

Легко себе представить настроения и чувства моло-дого исследователя, вернувшегося на родину победи-телем. Ведь им была разрешена загадка, волновавшаячеловечество четыре века! Теперь Амундсен был за-служенным полярным путешественником, выдвинув-

шимся в первые ряды мировых исследователей Арк-тики. Так блестяще начатая им деятельность сулилавпереди новые достижения, новые успехи. Цель, смут-но намечавшаяся еще в юношеские годы, затем се-рьезно избранная зрелым человеком, наконец, достиг-нута. Останавливаться на этом пути нельзя, надо ит-ти все вперед и вперед… Но что же выбрать такое,что могло бы возвысить молодое государство, носите-ля древних традиций и славных преданий? Всю своюжизнь Амундсен был ревностным патриотом, хотя ибуржуазного толка. Куда же понести ему теперь новыйнорвежский флаг, которого еще не видели полярныестраны?

Естественно, что все мысли Амундсена обратилиськ Северному полюсу. Нансен в 1895 году дошел до 86°14. Спустя несколько лет его опередил на этом путиитальянец Каньи, достигший 86° 34. Вот цель, достой-ная норвежского полярного исследователя!

Нужно заметить, что мысль о продолжении работы,начатой за несколько лет перед тем в Антарктике, за-нимала Амундсена раньше, чем у него возникли пла-ны об организации экспедиции к Северному полюсу.Но это было тогда, когда он не знал, что Норвегия ста-ла самостоятельной. Теперь же надо было скорее уди-вить Европу и Америку и браться за работу в такихобластях, которые расположены сравнительно близко,находятся тут под рукой, в каких-нибудь двух тысячах

километров от северных берегов Европы. И Амундсенэнергично принялся за подготовку к экспедиции на Се-верный полюс.

Прежде всего надо было как-то заинтересоватьширокие общественные круги – ведь только от нихприходилось ожидать поступления крупных денежныхсредств, которых требовала подобная экспедиция. Всамом деле, у многих мог вполне естественно возник-нуть вопрос: а зачем, собственно говоря, открыватьСеверный полюс? Кому и какую это принесет пользу?

Плавания северо-восточным и северо-западнымморским путем оправдывались тем, что при организа-ции их исходили из попыток найти кратчайшие пути вИндию. Позднее они были связаны с продолжениемработ по описанию и нанесению на карты северных бе-регов Европы, Азии и Америки.

Затем изучение северо-западного пути оживилосьв связи с гибелью Франклина и его спутников и с по-сылкой в эти воды нескольких десятков спасательныхэкспедиций. Северо-восточный же путь долго оставал-ся без внимания со стороны полярного исследования,пока им не заинтересовались русские торгово-промы-шленные круги, увидевшие в решении этой проблемысредство оживить Сибирь. В результате произошла из-вестная экспедиция Норденшельда на «Веге», которойпредшествовал ряд плаваний его же в устье реки Ени-сея северным морским путем.

Стремление исследователей к Северному полюсустало проявляться сравнительно недавно – лишь в на-чале XIX века. До этого времени, пожалуй, нельзя за-регистрировать ни одной полярной экспедиции, пре-следовавшей только такую цель. Даже в XIX веке мыпочти не находим экспедиций, главным заданием ко-торых было бы достижение Северного полюса. Такиеэкспедиции возникают в самом конце века и в первоедесятилетие нашего столетия. Движущей их причинойчаще всего является желание прославить свою странуили же поставить рекорд, обогнать кого-нибудь из сво-их соперников, преследующих ту же цель. Большуюроль играет также жажда приключений, которая иногдатолкает отважных исследователей на многое, заста-вляет их совершать героические поступки, несмотря нато, что некоторые из таких исследователей являются всущности просто авантюристами.

Стоит привести взгляд самого Амундсена на роль«жажды приключений».

«Я не хочу говорить ничего плохого о жажде приклю-чений, – пишет он. – Это вполне естественное стре-мление к волнующим переживаниям, заложенное в ка-ждом здоровом человеке. Несомненно, оно унаследо-вано от наших далеких предков, борьба которых засуществование была связана с неуверенностью в ре-зультатах охоты, опасными схватками с дикими зверя-ми и страхом перед неведомым. Для них жизнь бы-

ла одним сплошным „приключением“, и увлекательноеощущение, испытываемое нами при воскрешении ихобраза жизни, есть нормальное возбуждение, давае-мое здоровыми нервами… Наши предки ежедневнорисковали жизнью, чтобы получить то, чем они долж-ны были жить. Когда мы „флиртуем со смертью“, мывозвращаемся обратно к нервной радости первобыт-ного человека, которая защищала и поддерживала егов повседневной борьбе.

Напротив, для исследователя приключение естьтолько маложелательный перерыв в его серьезной ра-боте. Он ищет не душевных волнений, а знания неве-домого. Часто его поиски бывают „бегом на перегон-ки с голодной смертью“. Для него приключение– лишьпоследствие дурной проработки плана, из-за чего по-том он и подвергается всяким испытаниям. Или же этонесчастливое подтверждение того факта, что никто излюдей не может охватить всех будущих возможностей.У всех исследователей бывают „приключенческие“ пе-реживания. Исследователь испытывает, как следствиеих, разные душевные потрясения и с удовольствиемвспоминает о них. Но он никогда за ними не гоняется.И поэтому исследование – чрезвычайно серьезная ра-бота.

Не все „потенциальные“ исследователи признаютсправедливость этих слов. В результате многие из нихпреждевременно сходят в могилу, и многие надежды

разлетаются как дым». («Mitt liv som polarforsker». стр.218–219).

Из-за того, что некоторыми полярными экспедиция-ми руководили авантюристы, широкие общественныекруги стали смотреть, по мнению Амундсена, на поляр-ные путешествия как на погоню за славой, за сенса-цией, в поисках новых—иногда просто сумасшедшихрекордов. Серьезным экспедициям наносился этимнепоправимый вред. Из-за распространенности такихвзглядов на арктические (или антарктические) путеше-ствия, настоящим исследователям бывало чрезвычай-но трудно собрать необходимые средства на осуще-ствление своих планов или хотя бы втолковать обще-ству, какие серьезнейшие научные результаты могутдать их экспедиции. Действительно, кто, кроме узкогокруга специалистов, понимает все значение научныхматериалов по океанографии, метеорологии, климато-логии, аэрологии полярных областей?

Итак многие задавались и задаются вполне есте-ственным в их устах вопросом: для чего нужно дости-жение Северного полюса и исследование примыкаю-щей к нему области?

В конце апреля 1907 года, незадолго до возвраще-ния Амундсена в Норвегию, Ф. Нансен выступил в Лон-доне в Географическом обществе с докладом о бли-жайших целях полярного исследования. Он указал,что главнейшей задачей при изучении Арктики долж-

но быть основательное научное обследование Север-ного Ледовитого океана как с точки зрения географии,так и геофизики. Для этого надо послать новую экспе-дицию «Фрама» через неизвестную область этого оке-ана, но севернее пути, пройденного «Фрамом» рань-ше, и от исходного пункта, лежащего дальше на восток.Изучение океанографии этой области, а также метео-рологических, климатических и магнетических условийее даст многое для уяснения механики и физики ат-мосферы и океана и поможет лучшему знакомству сявлениями, обусловливающими состояние погоды по-чти во всем северном полушарии и, во всяком случае,в умеренном его поясе. С этим связаны в первую оче-редь вопросы о предсказаниях погоды на долгий срок,ледовые прогнозы и т. п.

Амундсену оставалось только подхватить этот план,что он и сделал. Ведь Нансен не собирался сам ор-ганизовать экспедицию! Он только указывал вехи длянее. После совещания с Нансеном Амундсен, полу-чив согласие своего великого друга, выступил в ноябре1908 года на заседании Норвежского Географическогообщества с большим планом семилетнего дрейфа на«Фраме» во льдах полярного бассейна, начиная с ка-кого-нибудь пункта к северу от Аляски.

План Амундсена был поддержан всеми крупнейши-ми норвежскими специалистами, и в первую очередьНансеном. В общественных кругах усердно насаждал-

ся лозунг: «Перед норвежским полярным исследова-нием достойная задача – продолжать национальнуютрадицию наших предков, исследователей Норвежско-го моря и Ледовитого океана!»

Интерес к плану Амундсена был велик, хотя самАмундсен пока не указывал, что главнейшей целью егоэкспедиции является достижение Северного полюса –позднее он сам признался в этом, – и все в Норвегииделали вид, что верят в научную сторону предприятия.Денежные средства притекали со всех сторон. Нор-вежский парламент – стуртинг – ассигновал Амундсе-ну значительную сумму, отдельные лица и учреждениящедрой рукой отпускали Амундсену деньги. На этотраз финансовая сторона предприятия не тревожилаего! Денег будет сколько угодно. В экспедиции заин-тересованы все: и ученые, и политики, и народившие-ся в Норвегии крупные промышленники– все снаряже-ние экспедиции будет норвежским, – и средний весьмапатриотически настроенный класс. Еще бы! После вы-игранной «войны»!

Амундсен предполагал использовать для экспеди-ции старый нансеновский, еще прекрасно сохранив-шийся «Фрам», отремонтировать его и выйти на нем вплавание на юг. Спуститься по Атлантическому океанудо берегов Южной Америки, обогнуть мыс Горн, выйтив Тихий океан, пересечь его на всем протяжении, под-няться на север до Берингова пролива и войти во льды

как можно дальше к северу или северо-востоку, луч-ше всего у мыса Барроу. А затем итти на запад вместес ледовым дрейфом по воле ветров и течений. Бытьможет «Фрам» пронесет течением через Северный по-люс. Быть может, экспедиция пройдет вблизи него, итогда санная партия предпримет поход к самому полю-су.

Все приготовления к плаванию были уже закончены,«Фрам» был почти готов к отплытию. Вдруг произошлосовершенно неожиданное событие, которое, разуме-ется, нисколько не снижало научного смысла амундсе-новского предприятия, но не только задевало, а просто«убивало» его спортивную роль.

Осенью 1909 года в Европе была получена теле-грамма, что знаменитый американский полярный ис-следователь Роберт Пири, в течение двадцати трехлет ведший борьбу с полярными льдами, восемна-дцать раз зимовавший в Арктике, предпринимавшийнесколько атак на Северный полюс и все ближе и бли-же продвигавшийся к нему, наконец-то, вышел побе-дителем из труднейшей схватки с силами природы. 6апреля 1909 года им поднят на Северном полюсе аме-риканский флаг!

Едва в Норвегии была получена эта телеграмма, какинтерес к новому плану Амундсена разом остыл.

Как ни твердили все, что это – серьезная экспеди-ция, не гоняющаяся за сенсациями, не преследующая

ни рекламных, ни рекордсменских целей, как ни уверялраньше сам Амундсен, что для него выше всего нау-ка, однако разочарование было полным. «Третья» экс-педиция «Фрама»6 сразу утратила свой смысл, лиши-лась своего «драматического момента», как говоритьоб этом норвежский географ О. Скаттум.

Однако затраты были сделаны, все было готово –остановить, отменить экспедицию было нельзя. Седь-мого июня 1910 года Амундсен покинул Кристианию,делая вид, что его чрезвычайно интересуют научныезадачи, не разрешенные стремительным походом Р.Пири. «Фрам» вышел в плавание недоснабженным.Экономическое положение Амундсена было, как обыч-но, очень плохим. Но Амундсен уже составил и тща-тельно разработал в тиши своего кабинета новыйплан, поразительно смелый и решительный. Он самсознается, что телеграмма об открытии полюса Пирибыла для него тяжелым ударом. Зная Пири, он не со-мневался в том, что его американский предшествен-ник действительно побывал на Северном полюсе. Ниразу не вмешавшись в конфликт Пири—Кук, ни разуне сочтя для себя возможным высказать какое-нибудьопределенное мнение по этому вопросу (конечно, ща-дя Кука, с которым он был связан искренней дружбой),Амундсен говорил:

6 Первая – поход Нансена в 1893–1896 годах, вторая – плавание Свер-друпа в американском секторе Арктики в 1899–1902 годах.

– Свершенное в полярных странах нужно читать всвете прежней жизни исследователя!

И он не сомневался в том, что Пири не вводит в за-блуждение всего мира.

Экспедицию «Фрама» надо было как-то спасать.В своих воспоминаниях Амундсен совершенно откро-венно заявляет, что ему для «поддержания чести сво-его имени как исследователя, нужно было как можноскорее одержать ту или иную сенсационную победу».На мгновение Амундсен становится здесь вполне ис-кренним перед самим собой. Правда, будут еще раз-говоры о каких-то «серьезных» и «важных» задачах.Публике всего мира надо пустить пыль в глаза, и тутАмундсен не колеблется. Он знает: иначе ему денег несобрать! Повторится старая история «Йоа», придетсявторой раз удирать ночью из Кристиании!

Вот почему Амундсен решается на отчаянный шаг.Он заявляет официально, что, по его мнению, однихнаучных задач в предстоящую экспедицию вполне до-статочно, чтобы не отказываться от намеченного имплана.

«Фрам» уходит в плавание «к Северному полюсу»,но в кармане начальника экспедиции лежит уже новыйплан. Амундсен замыслил черную измену по отноше-нию ко всем своим кредиторам и доверителям: «Фрам»не пойдет к Северному полюсу, он направится к полюсуЮжному! Если экспедицию постигнет неудача, ну, что-

ж, общество не простит обмана Амундсену, но тогдаэто будет ему безразлично! Если же Амундсен выйдетпобедителем, все его вины будут забыты, а кредиторыне потеряют своих денег!

К чести Амундсена надо сказать, что он принял эторешение не без колебаний, и оно испортило ему не-мало крови. Держа в полном секрете изменение свое-го плана, Амундсен взял на борт гренландских собаки погрузил в трюм разборный зимовочный дом, стояв-ший перед отплытием «Фрама» в саду усадьбы Амунд-сена на берегу Буннефьорда, одной из ветвей Кристиа-ниа-фьорда. Оба эти обстоятельства обращали на се-бя внимание любопытных, и многие пытливые умы за-давали себе вопрос, зачем Амундсен тащит с собой втакое далекое плавание собак и везет на «Фраме» раз-борный дом? Собак он может раздобыть и на Чукоткеили где-нибудь в Номе на Аляске, а дом ему вообщене нужен, раз экспедиция будет плыть на «Фраме» поволе дрейфующих льдов?

Любопытные недоуменно покачивали головами, нодальше этого их подозрения не шли. Амундсен сооб-щил об изменении плана экспедиции лишь одному изсвоих братьев, выезжавшему навстречу «Фраму» наостров Мадейру, да еще капитану судна.

Легко представить себе изумление немногочислен-ной команды «Фрама», когда, прибыв на остров Ма-дейру, Амундсен вызвал всех наверх и сообщил, что

«Фрам» идет не к Северному полюсу, а к Южному! На-чальник предложил всем свободно высказаться: недо-вольные изменением плана, могут сейчас же вернуть-ся в Европу. Команда единодушно пожелала следо-вать за Амундсеном. В составе ее был и один русский:Александр Кучин, позднее капитан судна «Геркулес»,погибшего со всей командой в 1912 году у берегов Тай-мырского полуострова, во время экспедиции геологаВ. А. Русанова при попытке пройти от Шпицбергена доВладивостока северо-восточным морским путем.

Было еще одно обстоятельство, несколько смущав-шее Амундсена. Переменить фронт, перестроиться всамый кратчайший срок, обратиться лицом к югу вме-сто севера—было делом простым. Ведь он не былвсецело поглощен одной определенной научной зада-чей, а действовать привык с быстротой и решительно-стью, – к этому его приучило опасное плавание «Йоа»по неизвестному фарватеру. Нареканий со стороныжертвователей и кредиторов он не боялся – он былуверен, что осуществление его нового плана «восста-новит соотношение вещей, оправдает уже произве-денные большие затраты на экспедицию и не сведетна смарку оказанной ей крупной денежной помощи».

Но существовала еще одна категория людей, инте-ресы которой новый план Амундсена мог в сильней-шей степени задеть. Это были участники других ан-тарктических экспедиций, только намечавшихся или

уже работавших. Они являлись конкурентами Амунд-сена. Самым опасным из них был англичанин РобертСкотт, проведший в Антарктике большую научно-ис-следовательскую работу.

Конечно, никаких преимущественных прав на откры-тие Северного или Южного полюса ни за каким госу-дарством не закреплено, да и не может быть закре-плено. Если даже основываться на так называемом«принципе секторов», когда считается, что весь арк-тический или антарктический сектор, заключающийсямежду крайними меридианами на западе и на восто-ке, проходящими у границ данного государства, при-надлежит именно этому государству, то и в этом слу-чае Северный или Южный полюсы будут принадле-жать многим. Ведь у полюсов сходятся все земные ме-ридианы, а, значит, и границы всех северных или юж-ных государств. Но едва ли даже самый строгий и по-следовательный сторонник «принципа секторов» пре-доставит право на открытие и исследование Северно-го полюса и его области только СССР, СоединеннымШтатам Америки, Канаде, Дании, Норвегии и Финлян-дии, а право на открытие и исследование области Юж-ного полюса – только Англии и Аргентине. Конечно,исследованием полюсов земли может заниматься ктоугодно! Моря и океаны считаются свободными для пла-вания судов всех наций, вне определенной полосы такназываемых территориальных вод.

Однако существует нечто вроде «исследователь-ской этики». Организатор какой-нибудь экспедиции, от-правляющейся для изучения неведомых или малоиз-вестных стран, обычно выступает предварительно сдокладами, сообщениями, излагает свои планы в уче-ных обществах и т. д. Он не обязан делать этого, но«так делается», главным образом, для возбужденияинтереса в широких общественных кругах, для «подо-гревания» уже возбужденного интереса, для облегче-ния финансовой стороны дела. Никто никогда не ме-шал никому организовывать одновременно какие-либоэкспедиции или проводить их в одной и той же области.Так, в эпоху «после-франклиновских» экспедиций вся-кое сотрудничество с английским правительством, по-сылавшим одну за другой экспедиции в американскийсектор Арктики, всеми только приветствовалось.

Да и по существу говоря, какое может быть сопер-ничество, какая может быть конкуренция там, где пре-следуются высокие научные цели, имеющие значениедля всего человечества? Если мало-помалу в умы лю-дей стала проникать мысль о том, что исследованиеполярных областей является огромной научной зада-чей мирового значения, то не все ли равно, чьи имен-но экспедиции будут там работать? Лишь бы их былобольше и они были лучше организованы…

Но соперничество существовало, конкуренция под-хлестывала исследователей; поэтому позднее, когда

Амундсен побывал на Южном полюсе и благополучновернулся со всеми спутниками на свою зимовочную ба-зу, а Скотт и все его спутники на обратном пути с полю-са замерзли, стали раздаваться голоса, обвинявшиеАмундсена в нарушении «законов исследовательскойэтики». Амундсен, мол, «загнал» недостаточно трени-рованных англичан, заставив их итти через силу, по-этому-то они и погибли!

При внимательном изучении описаний походов кЮжному полюсу санной партии Амундсена и саннойпартии Скотта, нельзя найти даже малейших наме-ков на какую-нибудь «некорректность» Амундсена поотношению к английской экспедиции или следов ка-кой-то «гонки», или нездорового соревнования, кото-рым предавались бы обе стороны. Однако ярко вы-раженный элемент «спортивного» соперничества в за-мыслах Амундсена был – этого невозможно отрицать.Любовь Амундсена к соревнованию жила в нем с юныхлет до последних дней его жизни. Он считал, что здо-ровая конкуренция повышает интерес к путешествиям,делает исследователя настойчивым, заставляет его сбоем итти вперед, не страшась сопротивления. Во вре-мя своих экспедиций Амундсен нередко, не щадя себя,сам состязался с товарищами, охотно заключал парии поддерживал в других участниках дух соперничестваи стремления к спортивным достижениям.

Уходя в плавание на «Фраме», Амундсен трезво ре-

шил, что Скотт будет своевременно извещен об изме-нении им первоначального плана, а раз так, то не всели равно, когда он узнает об этом? План и снаряже-ние Скотта настолько отличались от плана и снаряже-ния Амундсена, что прибытие в Антарктику норвежцевне могло, по мнению Амундсена, изменить программудействий английской экспедиции. Амундсен предпола-гал, что планы Скотта целиком основывались на науч-ных исследованиях и что полюс стоял у него лишь навтором плане, тогда как для Амундсена весь смысл егопутешествия заключался только в достижении полю-са. Наконец, Скотт обладал таким опытом в исследо-вании антарктических областей – он уже работал, тамв 1902–1904 годах в качестве начальника экспедиции«Дисковери», – что едва ли изменил бы что-нибудь всвоем плане или снаряжении по указаниям или сове-там Амундсена.

Что же касается небольшой японской экспедициилейтенанта Шираза на «Кайман-Мару», то план ее ра-бот ограничивался изучением Земли Эдуарда VII и несодержал в себе никаких других задач. Значит, и с этойстороны, по мнению Амундсена, все обстояло вполнеблагополучно!

Отчего же Амундсен хранил свой план втайне, отче-го он не опубликовал его заблаговременно, отчего онсознательно обманывал и широкую общественность ивсех своих доверителей и кредиторов? Ведь такое из-

вестие могло только подогреть остывший интерес обы-вателей к плаванию «Фрама», помочь Амундсену со-брать недостающие средства и избавить его от всякихупреков в том, что он хотел, выражаясь спортивнымтермином, получить перед Скоттом «фору»?

Сам Амундсен, в разговоре со своим другом Цапфе,так об'ясняет свои намерения:

– У меня сейчас нехватает снаряжения и провиан-та на многолетний дрейф со льдами. Поэтому придет-ся сперва попробовать, не удастся ли нам достигнутьЮжного полюса – для такой экспедиции я богато снаб-жен продовольствием. И если мне посчастливится, и яокажусь там первым, то Северный полюс будет, как янадеюсь, следующей моей целью, а к тому времени яраздобуду достаточно денег.

Вопрос был им обсужден и взвешен всесторонне,решение принято. Если бы Амундсен в то время опу-бликовал свой новый план, это могло бы подать поводк газетной шумихе. Начались бы бесконечные спорыи дискуссии, и «младенец был бы задушен еще присвоем рождении», – шутит по этому поводу Амундсен.Ознакомившись во время своих поездок по Америке сметодами американской рекламы, Амундсен понимал,что внезапность, неожиданность известия об измене-нии им своего маршрута больше взволнует и заинте-ресует публику, захваченную врасплох, чем если онаузнает обо всем в спокойной, тихой и мирной повсе-

дневной обстановке еще до ухода «Фрама» из Норве-гии.

Итак, только на фунчальском рейде на острове Ма-дейра Амундсен сообщил своей команде о том, куда вдействительности идет «Фрам». По поручению Амунд-сена, его брат должен был отвезти известие об этом вЕвропу и, кроме того, через несколько дней после ухо-да «Фрама» послать телеграмму Роберту Скотту, нахо-дившемуся тогда в Новой Зеландии.

От Мадейры «Фрам» должен был спуститься на югчерез Атлантический океан, а затем повернуть на во-сток, к югу от мыса Доброй Надежды и, далее, Австра-лии и пройти Южным Ледовитым океаном. Расчет былтаков, чтобы в конце 1910 года оказаться в областидрейфующих льдов и приблизительно в начале ново-го, 1911 года достигнуть Ледяного барьера Росса в мо-ре того же имени.

Плавание экспедиции протекало строго по плану,и 14 января 1911 года, на день раньше намеченногоАмундсеном срока, «Фрам» благополучно достиг Ле-дяного барьера на 78° 41 ю. ш., доставив к месту вы-садки всех собак здоровыми и невредимыми. Это ужезначило очень много для дальнейшего успеха!

Еще в Норвегии Амундсен тщательно изучил всю ли-тературу, относящуюся к морю Росса и Ледяному ба-рьеру. Хотя все его знания в этой области были почер-пнуты только из книг, но благодаря такому чтению он,

прибыв к барьеру, сразу же почувствовал себя челове-ком, уже бывавшим здесь! Вообще на «Фраме» быласобрана отличная библиотека по вопросам антаркти-ческого исследования, и Амундсен усердно заботилсяо том, чтобы участники его экспедиции за долгие меся-цы океанского плавания основательно ознакомилисьпо книгам с предстоявшим им путешествием.

Ознакомившись с литературой по интересовавшемуего вопросу, Амундсен пришел к убеждению, что луч-шим местом для зимовки экспедиции и организацииопорной базы для дальнейшего похода к полюсу будетКитовая бухта. Так называется особое образование вЛедяном барьере – самый южный пункт, до которогоможно более или менее беспрепятственно дойти насудне. Выбор его был решающим моментом для удач-ного исхода экспедиции. Прежде всего, Амундсен ока-зался на целый градус южнее Скотта, зимовавшего впроливе Мак-Мурдо, в 650 километрах от норвежскойбазы. Одно это имело большое значение для дальней-шего санного похода к полюсу. Затем норвежцы сра-зу же оказывались у места своей работы, потому что«Фрам» мог ошвартовиться у самого «берега». Вполнепонятно, насколько это обстоятельство облегчало вы-грузку на лед всего снаряжения и оборудования экспе-диции.

Кроме того, основываясь на прочитанном и изучен-ном, Амундсен мог предполагать, что поверхность Ле-

дяного барьера как ближе к морю, так и дальше– по на-правлению к полюсу, будет лучше торосистой поверх-ности береговых льдов. Наконец, судя по описаниямпрежних экспедиций, животная жизнь Китовой бухтыдолжна была быть чрезвычайно богатой, а это давалоэкспедиции широкую возможность постоянно попол-нять запасы провианта свежим мясом тюленей, пин-гвинов и т. п.

Было еще одно преимущество, которого Амундсентогда не мог предвидеть: климатические условия набарьере оказались менее тяжелыми, чем на месте зи-мовки Скотта. Англичане много раз подвергались силь-нейшим бурям, во время которых невозможно былоустоять на ногах. На континенте постоянно держаласьболее суровая погода, чем на льду. Вообще, по мнениюмногих исследователей, антарктический климат—худ-ший в мире, главным образом из-за постоянно свиреп-ствующих здесь бурь страшной силы. Недаром австра-лийский исследователь Дуглас Моусон называет Ан-тарктику «царством пурги». Но все же воздушные те-чения над Ледяным барьером меньше влияют на ухуд-шение всей совокупности климатических условий.

Мысль выбрать место зимовки на Ледяном барьеремогла на первый взгляд показаться безрассудной. Ле-дяной барьер Росса не что иное, как гигантский лед-ник, спускающийся к морю с плоскогорий антарктиче-ского континента. По мнению многих исследователей,

он находится на-плаву на всем своем протяжении. Аразмеры его огромны: он тянется в длину и ширину насотни миль и достигает в высоту от 30 до 60 метров.

Как всякий ледник, он непрестанно «телится», т. е.от него отламываются огромнейшие куски льда, целыеледяные горы—«айсберги», – которые носятся потомпо морю по прихоти ветров и течений во всех напра-влениях. Шеклтон, изучавший эту область, благодарилсвою счастливую звезду, что ему не вздумалось по-строить на барьере зимовочную базу. От барьера от-калывались тогда гигантские льдины, чуть ли не в не-сколько километров длиной!

Но Шеклтон не заметил того, что с гениальной про-ницательностью понял Амундсен. Внутренняя частьКитовой бухты не занята Ледяным барьером, находя-щимся «на-плаву». Барьер должен лежать тут на проч-ном основании, вероятно, образуемом мелкими остро-вами, шхерами или отмелями. Изучая конфигурациюКитовой бухты, Амундсен пришел к заключению, чтосо времени открытия ее в 1841 году Россом, т. е. засемьдесят лет, общий вид ее почти не изменился, еслине считать сравнительно небольших участков барьера,где лед откололся. Это не могло быть случайностью.

«Ясно, что если эта часть ледника не продвинуласьза семьдесят лет, – подумал Амундсен, – то подобноеявление может быть об'яснено только одним: ледянойпоток в этом месте – вероятно, еще на заре времен

– был чем-то остановлен. Повсюду кромка Ледяногобарьера идет почти по прямой линии. Только здесьон встретил сопротивление со стороны чего-то болеекрепкого, чем даже полярный лед, и образовал бухту.Этим „чем-то“ может быть только земля!»

Вот почему Амундсен без всяких колебаний решилпостроить свою опорную базу – зимовочную станцию«Фрамхейм» – на вершине барьера у Китовой бухтыпод 78° 38 ю. ш. и 164° 40 з. д. И ему не пришлось рас-каиваться в этом: за время зимовки самые точные ин-струменты норвежцев не могли обнаружить даже не-большой подвижки льдов в этом пункте.

В три недели все экспедиционное имущество быловыгружено с «Фрама», и в четырех с половиной кило-метрах от места высадки построен зимовочный дом,привезенный из Норвегии в разобранном виде. Рабо-та шла строго по плану. Нужно было выгрузить и до-ставить к месту постройки Фрамхейма материалы длядома, разное снаряжение и оборудование и 900 ящи-ков провианта. К перевозке грузов были привлеченывсе собачьи упряжки, свыше ста собак. В Норвегии ихбыло взято только 97, но за время морского переходаэто количество увеличилось еще на 20 штук молодогопоколения. Транспортные работы послужили хорошейшколой для будущих каюров, которым предстояло во-зиться с собачьими упряжками по меньшей мере ещегод.

К полудню 28 января зимовочный дом был готов, ивесь провиант доставлен на место. Фрамхейм снаружибыл высмолен, крыша его покрыта толем, так что нафоне снежного ландшафта дом был виден издалека.Еще неделя ушла на перевозку угля, дров, керосинаи запаса сушеной рыбы – собачьего корма. Участникиэкспедиции ежедневно охотились и уже около ста тю-леньих туш было сложено штабелями у двери дома.

Вскоре зимовочная база приняла вид целого город-ка. По заранее выработанному плану вокруг Фрамхей-ма было поставлено четырнадцать палаток: восемьдля собачьих упряжек, остальные под склады угля,дров, свежего мяса, рыбы и другого провианта.

Теперь можно было начать завозку провианта вглубь страны и приступить к устройству вспомогатель-ных складов как можно дальше по направлению кполюсу. Эта работа возлагалась на зимовочную пар-тию в составе самого Амундсена, лейтенанта Престру-да, Иохансена, Хельмера Хансена, Хасселя, Бьолана,Стубберуда, Вистинга, Линдстрема. В «морскую пар-тию», которая должна была возможно скорее закон-чить разгрузочные работы, и выйти в море, входили:капитан «Фрама» Нильсен, Ертсен, Бек, Сундбек, Лю-двиг Хансен, Кристенсен, Ренне, Нодтведт, Кучин иУльсен.

На «Фрам» возлагалось огромное задание отпра-виться в Буэнос-Айрес и затем провести работу по оке-

анографическому исследованию южной части Атлан-тики от берегов Южной Америки к востоку-северо-во-стоку до берегов Африки и в обратном направлении.По возвращении из Буэнос-Айреса «Фрам» долженбыл снова спуститься на юг и пройти в Китовую бух-ту за зимовщиками с тем, чтобы оттуда опять вернуть-ся в Буэнос-Айрес. Это задание было «Фрамом» вы-полнено при денежной поддержке аргентинского маг-ната норвежского происхождения– дона Педро Кристо-ферсена, который и впоследствии не раз протягивалАмундсену руку помощи. За время своего плавания«Фрам» покрыл в общей сложности 135 тысяч киломе-тров и обогнул всю землю. Неплохое достижение, есливспомнить, что команда корабля состояла всего из де-сяти человек!

Ныне старый «Фрам» в Норвегии и превращен в му-зей. Для него построено специальное здание, и знаме-нитый корабль Нансена, Свердрупа и Амундсена стоиттам в полной оснастке, сохраняемый «на вечные вре-мена». Поставленные им рекорды: 85 55,5 с. ш., до-стигнутый в 1895 году во время экспедиции Нансена,но уже в его отсутствие – Нансен совершал тогда свойсанный поход – и 78° 41 ю. ш. – до сих пор не превзой-дены еще ни одним судном ни при свободном плава-нии, ни при дрейфе со льдами.

Еще до ухода «Фрама» из Китовой бухты к норвеж-цам явились гости: прибыла «Терра Нова» – экспе-

диционное судно Роберта Скотта. Амундсен тактичновоздержался от всяких расспросов, но сами англичанекое-что рассказали ему о себе. Скотт привез с собойманчжурских малорослых лошадей-пони и моторныесани; на них он и возлагал все свои надежды при пере-возке грузов по снежной и ледяной поверхности. Имиже рассчитывал он пользоваться и при походе к полю-су. Это была роковая организационная ошибка руково-дителя английской экспедиции, и она привела Скоттаи его спутников к гибели.

Как ни странно, но заблуждение о преимуществахпони перед ездовыми собаками разделялось не толь-ко Скоттом. Другой английский, не менее знамени-тый исследователь Антарктики Эрнест Шеклтон тожебыл сторонником использования малорослых лоша-дей в антарктических областях. Применяли шотланд-ских или исландских пони и некоторые арктическиепутешественники, между прочим один из крупнейшихсреди них – немецкий ученый Адольф Вегенер, погиб-ший в Гренландии в 1930 году. Правда, параллельнос пони все они пользовались и собачьим транспортом,но или неумело, или же в недостаточно широких раз-мерах.

От внимания сторонников пони ускользали или иминедооценивались два обстоятельства. Во-первых, тамгде может пройти собака, животное сравнительно не-большого веса, не в состоянии пройти лошадь – да-

же маленькая, – глубоко проваливающаяся в снег. Кро-ме того, благодаря устройству своих лап, собака лег-ко поднимается по крутым склонам и столь же легкоспускается по наклонной плоскости. Во-вторых, кормдля лошадей не годится в пищу ни для людей, ни длясобак, занимает очень много места и по своей мало-питательности требует накопления огромных запасов.Сколько же такого корма нужно брать с собой в ка-кую-нибудь далекую санную экспедицию! Значитель-ная часть драгоценной живой силы упряжных живот-ных нерационально тратится на перевозку груза, пред-назначаемого на восполнение энергии, расходуемойна эту же перевозку. Наконец, в случае нехватки прови-анта собаку можно кормить собакой же. А при конномтранспорте забота о корме лошадей тревожит путеше-ственника, пожалуй, еще больше, чем забота о пропи-тании людей.

Опыт, вынесенный Амундсеном из путешествия на«Йоа», убедил его, что собаки – единственно рацио-нальное средство для передвижения по льду и снегу.Они выносливы, нетребовательны, сильны, умны и мо-гут преодолевать какую угодно дорогу, где в состояниипередвигаться человек.

Основная разница между его снаряжением и снаря-жением Скотта и заключалась в выборе упряжных жи-вотных. Ясно представляя себе характер и состояниенаста в антарктических областях, Амундсен заранее

знал, что условия местности там будут идеальнымидля езды на эскимосских собаках. На прекрасной ров-ной поверхности Ледяного барьера можно побить да-же рекорды Пири, отличавшегося быстротой передви-жения. В области опасных трещин, на хрупких снеж-ных или ледяных мостах, перекинутых самой природойчерез бездонные пропасти, собака пробирается легче,чем лошадь. К тому же собаку легче и удобнее вытас-кивать, если она провалится. Наконец, собака легкоподнимается по ледникам и тащит за собою сани в вы-сокогорной, сильно пересеченной местности, куда нетдоступа лошадям. Значит, при походе к Южному по-люсу, расположенному на высоком горном плато, со-баками можно пользоваться всю дорогу, а при конномтранспорте людям придется самим тащить за собоюсани значительную часть пути.

Мы уже упоминали, что собаку можно в случае не-обходимости кормить собакой же. Мало того, собачи-ной можно кормиться и людям! Таким образом, во вре-мя долгого и утомительного санного похода по ледянойповерхности есть средство подкармливать и людей иживотных свежим мясом.

На этом Амундсен построил план своего похода к по-люсу; в этом и заключалось преимущество его экспе-диции перед экспедицией Скотта.

Образцовая подготовка и организация зимовочнойоперативной базы в Китовой бухте, гениально про-

работанный во всех мельчайших подробностях планустройства вспомогательных складов и проведения са-мого похода, основанный на овладении в совершен-стве техникой управления собачьими упряжками, – вотчто обеспечило Амундсену его блестящий успех.

«Поход Амундсена к Южному полюсу, сперва пошельфовому льду,7 затем по антарктическому плос-когорью, – пишет один из крупнейших советских По-лярных исследователей В. Ю. Визе, – можно сравнитьс безупречным разыгрыванием музыкальной пьесы, вкоторой каждый такт, каждая нота были заранее из-вестны и продуманы исполнителями. Все шло именнотак, как это предвидел и рассчитал Амундсен.8

На подготовке к этому „безупречному разыгрыва-нию музыкальной пьесы“ необходимо ненадолго оста-новиться.

Прежде всего о провианте. Провиант выбирался сособым вниманием: это были всевозможные виды кон-сервов – мясных, рыбных, овощных и фруктовых, –по возможности таких, которые содержали в себе наи-большее количество питательных веществ при наи-большей же степени их концентрации. Особенно тща-тельно отбирался и приготовлялся провиант для сан-

7 Т. е. Ледяному барьеру Росса, лежащему у берегов Антарктическогоконтинента.

8 Предисловие к книге Р. Амундсена «Южный полюс», изд. МолодойГвардии, 1937 г., стр. 10.

ных походов, когда каждый грамм веса имеет важней-шее значение. Упаковка провианта явилась предме-том специальных забот – это была целая проблема, отправильного разрешения которой зависело очень мно-гое. Позднее на месте зимовки вся деревянная тарабыла заново пересмотрена, и ящичные доски обстру-ганы с таким расчетом, чтобы придать ящикам наи-большую крепость при наименьшей толщине стенок.Зная по своему опыту, как тяжело возиться на лютомморозе с развязыванием всяких узлов при разгрузке инагрузке саней или даже когда нужно достать из ящиканеобходимую вещь, Амундсен разрешил этот вопросудивительно просто и остроумно. Ящики ставились насани по четыре в ряд, в каждом ящике сверху проре-залось круглое отверстие, закрываемое алюминиевойкрышкой, как в молочном бидоне. По обеим сторонамсаней привязывались стальные тросики, одни из нихоканчивались петлями, другие – тонкими бечевками.Ящики затягивались четырьмя парами таких тросикови закреплялись на санях наглухо. Доставать их содер-жимое можно было через отверстие сверху, для чегоне надо было даже прикасаться к веревкам.

Важную статью провианта составлял пеммикан. Вего обычный рецепт Амундсен внес изменения: кромесмеси в известной пропорции сухого молотого мяса ижира, в него входили еще овсяная крупа и овощи. Со-бачий пеммикан был двух сортов – рыбный и мясной; и

тот и другой содержали также известный процент мо-лочной муки и муки из рыбных отбросов.

В отношении одежды и обуви снаряжение экспе-диции было очень богатым и по своему качеству иколичеству не оставляло желать ничего лучшего. ДоАмундсена еще никто не зимовал в Антарктике н а Ле-дяном барьере, так что трудно было предугадать, ка-кие там будут климатические условия; нужно было под-готовиться ко всему. Для участников экспедиции бы-ло заготовлено по три комплекта меховой одежды (длялюбого мороза!) – чрезвычайно толстой, средней и со-всем легкой. Меховая одежда шилась по уже знакомо-му Амундсену и испытанному им на деле образцу оде-жды эскимосов-нетчилли, друзей „Йоа“. Много внима-ния и заботы потребовало шитье спальных мешков.Амундсен придумал снабдить их чехлом из легкой не-проницаемой для ветра материи: это защищало меш-ки от проникания в них снега во время дневных пере-ходов. Казалось бы, уже достаточно того, что на мешкипошли самые отборные оленьи шкуры. Нет! Амундсензнает, что для полярного путешественника не Должнобыть мелочей – он тщательно следит за тем, чтобы пришитье мешка тонкая часть шкуры с брюха оленя выре-залась.

– Я видел, как спальные мешки, сшитые из отлич-ных оленьих шкур, – рассказывает Амундсен, – порти-лись в сравнительно короткий срок оттого, что в них

были местами куски тонкой шкуры с брюха. Холод, ко-нечно, легче проникает через этот тонкий мех, и в меш-ке образуется влага в виде инея от теплоты человече-ского тела. Эти куски тонкого меха остаются влажнымивсе время, пока человек находится в мешке, и поэто-му в сравнительно короткий срок с них слезает волос.Влажность расползается дальше, как гниение в дере-ве, и поражает все больше окружающий мех.

Так же заботливо наблюдает Амундсен и за тем, что-бы мешки не шились ворсом к отверстию: влезать вмешок и без того трудно, а будет еще труднее на ла-герной стоянке, когда человек устал от дневного пере-хода и мечтает поскорее заснуть в тепле, – нужно из-бавить его от всяких неудобств.

Как не изумиться такой гениальной предусмотри-тельности, такому замечательному применению напрактике всех ранее приобретенных знаний и навыков!

Столь же продуманно и внимательно обсуждался ивыполнялся заказ палаток, саней, обуви, нижнего бе-лья, верхней не меховой одежды, перчаток, рукавиц,варежек, лыжных креплений, походных кухонь и пр.Особенно старательно продумывался вопрос об изго-товлении наиболее рациональной обуви. Ноги – наи-более уязвимое место у полярного путешественника,и защитить их чрезвычайно трудно. За руками можновсегда уследить, ног же в течение дня не видно – влучшем случае Путешественник разувается на стоян-

ке. Значит, приходится всецело полагаться на ощуще-ние, а оно может быть обманчивым. В результате лег-ко отморозить себе ноги и даже не заметить этого! Итолько вечером в палатке, укладываясь на покой, пу-тешественник с ужасом увидит желтые восковые паль-цы или пятку, которых ничем уже нельзя спасти! Надобыло придумать такую обувь, в которой сочеталась бымягкость, дающая ноге возможность легче двигаться идольше сохранять теплоту, с достаточной твердостью,чтобы лыжа плотно сидела на ноге.

Подготовка к экспедиции и отбор всех предметовснаряжения и снабжения занимали все время и всепомыслы Амундсена в сентябре 1909 года, когда он втиши своего кабинета разрабатывал и решал эти во-просы, имевшие для него важнейшее значение, И всеже не все вопросы были разрешены дома, в Норве-гии, окончательно. Сколько еще раз они снова обсу-ждались зимою или при санных подготовительных по-ездках, сколько еще новых и новых вопросов возника-ло на практике при столкновении с жестокой действи-тельностью. Достаточно сказать, что какой-нибудь, напервый взгляд неважный, вопрос, скажем, о рукояткахдля бичей, длительно обсуждается всем зимовочнымколлективом и становится предметом не только спо-ров, но и конкурса участников „соревнования по выра-ботке наилучшего типа рукоятки“.

Описание экспедиции к Южному полюсу, составлен-

ное самим Амундсеном и подробно касающееся всехвопросов снабжения и снаряжения, является не толь-ко замечательным литературным произведением, ко-торое от первой страницы до последней читается с не-ослабевающим интересом и волнением, но и класси-ческим учебником по вопросам рациональной органи-зации и техники полярных экспедиций.

Вскоре после ухода из Китовой бухты „Терра Нова“,вышел в море и „Фрам“. Для характеристики отноше-ния Амундсена к своим подчиненным, от которых онвсегда добивался полной самостоятельности и кото-рым охотно предоставлял всю свободу действий, ин-тересно привести одну фразу из приказа, врученно-го Амундсеном капитану Нильсену перед отплытием„Фрама“:

„Выполняйте ваш план, как сами найдете лучшим!“Любителям длиннейших инструкций с многочислен-

ными „параграфами“ и „пунктами“ это, разумеется, непонравится!

ПОДГОТОВКА К ПОХОДУ

Началась завозка провианта и горючего на юг.

Амундсен надеялся доставить осенью и весной (т. е.в начале и в конце 1911 года – времена года в Антарк-тике противоположны временам нашего, северного по-лушария) к 80° ю. ш. столько грузов, чтобы эта широтастала настоящим исходным пунктом для санного похо-да к полюсу. Таким образом, путь к полюсу сокращал-ся еще почти на полтора градуса, т. е. на 90 миль. Поплану санная партия должна была выйти в поход какможно раньше весной – надо было во что бы то ни бы-ло опередить Скотта. Маршрут исследователей про-кладывался от Китовой бухты прямо на юг, приблизи-тельно по одному и тому же меридиану до самого по-люса. Скотт предполагал следовать путем Шеклтона,доходившего в 1909 году до 88° 23 ю. ш. и поднимав-шегося на плато ледником Бэрдмора, который норвеж-цы оставляли далеко вправо. Амундсен в предвидениивозможных упреков и обвинений не допускал и мыслио вторжении в область работ Скотта.

Осень прошла в неустанной работе и старательнойподготовке к весеннему походу – стремительному на-тиску на Южный полюс. Уже 14 февраля, т. е. черезмесяц после прибытия „Фрама“ к Ледяному барьеру,

был устроен первый склад на 80° ю. ш. Амундсен при-думал целую систему для разметки вехами как всегопройденного пространства, так и окрестностей скла-да. Через каждые 15 километров ставился бамбуковыйшест с флагом по линии север-юг. Налегаю и направоот склада, по линии восток-запад, на протяжении деся-ти миль, т. е. восемнадцати километров, через каждыедевятьсот метров ставились бамбуковые же шесты стемными флажками. Таким образом, размеченное ве-хами расстояние с каждой стороны равнялось девятикилометрам. Шесты помечались особым номером, такчто санная партия, наткнувшись на шест, знала, в ка-ком направлении и на каком расстоянии от него нахо-дится склад.

Разметка пути вехами (у склада на 80° южной ши-роты)

Сделано это было с таким расчетом: участники по-хода должны были на обратном пути с полюса нахо-дить свои склады наверняка и без потери времени. Вотпочему склады отмечались вехами поперек движения!Идущие вдоль пути вехи легко теряются в тумане ипри плохой видимости можно уклониться от их напра-вления. А не найти во-время оклада – значит погибнутьв пустыне от холода и голода.

Как курьез, можно отметить удивительную находчи-вость Амундсена и его способность мгновенно выпу-тываться из любого затруднительного положения. При

завозке провианта и горючего на 80° нехватило ше-стов для разметки пути или, лучше сказать, обстанов-ка потребовала дополнительных вех. Тотчас было раз-бито несколько ящиков (впоследствии ящики в пред-видении таких случаев окрашивались в черный цвет)и ящичные доски пошли на вехи. Но и этих вех нехва-тило. Тогда Амундсен пустил в дело полбунта сушенойрыбы, находившейся на санях. Зная, что в антарктиче-ских областях нет никаких животных (животная жизньтам богата только у кромки морских льдов), Амундсенрешил ставить вместо вех рыбу. Каждая рыбина – по-чти в метр длиной – служила отличной вехой и резковырисовывалась на белоснежном фоне окрестностей.

Рыбу перенесли на последние сани, и при возвра-щении со склада один из участников похода, следяпо „одометру“ (прибор, которым измерялось пройден-ное расстояние), через каждые полкилометра подавалАмундсену голосом сигнал, и Амундсен втыкал в снегрыбу вниз головой.

– Сушеная рыба часто не только выводила исследо-вателей на верный путь, – рассказывает Амундсен, –но и сослужила им большую службу как добавочныйпаек, когда в следующий раз им пришлось ехать той жедорогой с проголодавшимися собаками.

Первая санная поездка помогла Амундсену сразу жеознакомиться на практике с тремя важнейшими фак-торами: с характером местности, с состоянием ледя-

ной поверхности и с качеством перевозочных средств.Это позволило внести нужные поправки и улучшения вснаряжение, учесть все данные опыта.

При дальнейших поездках были устроены вспомо-гательные склады на 81 и 82°. Особенных трудностейи опасностей исследователям преодолевать не при-шлось, хотя, вообще говоря, эта подготовительная кпоходу работа была не детской забавой. Но зато и до-сталось же собакам!

– Единственным моим грустным воспоминанием бы-ло сознание, что я загнал своих чудесных животных. Япотребовал от них больше того, что они могли вынести.Одно утешение, что сам я тоже не жалел себя, – пи-шет Амундсен. И дальше – Холодная, пронизывающаяночь при —32°. Эта погода совсем доконала моих со-бак. Вместо того, чтобы отдохнуть, они всю ночь дро-жали и мерзли. Жалко было смотреть на них. Утромих пришлось поднимать, чтобы поставить на ноги… 12марта мы прошли сорок километров. Температура бы-ла —39,5°.

Вот вкратце результаты работы, проделанной нор-вежцами с момента их высадки на Ледяной барьер (14января) до окончания осенних работ (11 апреля). По-ставлена и оборудована зимовочная станция на де-вять человек с запасом оборудования, снаряжения игорючего на несколько лет. Заготовлена на полгодасвежая пища для девяти человек и 115 собак. Вес уби-

тых тюленей доходил до 60 тонн. Завезено в несколькоприемов 3 тысячи килограммов провианта на складына 80, 81 и 82 градусах ю. ш.

Наступила зима, принесшая с собой темноту, страш-ные морозы, пургу, бури и всяческие неприятности.Зарывшись в снег и лед, зимовщики создали вокругФрамхейма целый „подземный“ городок, где для нихбыло все необходимое, вплоть до паровой бани. Длянемногочисленных участников экспедиции постояннонаходилось занятие, и за работой день проходил со-вершенно незаметно. Преструд, заместитель началь-ника, производил научные наблюдения; Иохансен упа-ковывал провиант для санного похода; Хассель за-ведывал снабжением Фрамхейма углем, дровами икеросином и делал по специальному заказу кнуты;Линдстрем ведал питанием людей и водоснабжени-ем; Стубберуд уменьшал до минимума вес ящиковдля санного похода; Бьолан переделывал сани, тожеуменьшая их вес, но улучшая качество и увеличиваяих крепость и упругость. Хансен и Вистинг занималисьскреплением готовых частей, добиваясь большей гиб-кости соединений; Вистинг, кроме того, шил палатки,верхнюю одежду, белье. Амундсен вел дневник метео-рологических наблюдений. Сверх особых заданий у ка-ждого была масса обычной, повседневной работы изабота о собаках.

– Многие думают, – шутливо сердится Амундсен, –

что полярное путешествие – это просто препровожде-ние времени. Мне очень хотелось бы, чтобы привер-женцы такого мнения побывали в ту зиму у нас воФрамхейме!

Будущие участники похода к полюсу занимались так-же подготовкой своего личного имущества: одному ненравился покрой воротника, другой изобретал особыенаушники и т. Д. Начальник экспедиции, стремясь по-высить настроение, которое и так никогда нельзя былоназвать угнетенным, устраивал разные развлечения иконкурсы. Например, конкурс по угадыванию темпера-туры (на случай порчи или гибели термометров), приз– несколько сигар. Амундсен заметил, что хотя отдель-ные угадывания и могут отклоняться, даже значитель-но, в ту или иную сторону, но средняя месячная темпе-ратура по данным лучшего отгадчика будет очень близ-ка к истинной. Приучая обходиться без термометра, та-кое соревнование, кроме того, служило для всех ве-селым развлечением, с которого начинался трудовойдень. Ошибки, конечно, бывали. Один из участниковконкурса как-то утром неторопливо заявил:

– Сегодня не жарко!..В этот день на дворе было —56°…Все главное общее снаряжение для санной партии,

уходившей к полюсу, должно было быть готово к сре-дине августа. Для подготовки же личного снаряженияпредлагалось пользоваться „свободным“ от обязатель-

ных работ временем. Само собой понятно, что все ра-ботали буквально не покладая рук. Походное снаряже-ние должно было быть особо солидным и надежными вместе с тем как можно более легким. Тут возника-ли труднейшие проблемы, которые, однако, Амундсе-ну и его товарищам удавалось разрешить благополуч-но. Только на уменьшении веса саней удалось сэконо-мить по пятьдесят килограммов на каждые сани, припрежнем весе их в семьдесят килограммов! И эта эко-номия была достигнута не за счет ухудшения качества.Амундсен нашел отличнейший способ для обеспече-ния качества работы: она выполнялась теми, кто дол-жен был сам пользоваться сделанной вещью.

– Наше санное путешествие к полюсу – серьезноепредприятие, и подготовительную работу к нему нуж-но производить со всей серьезностью, – так рассу-ждал Амундсен. И участники его похода работали ста-рательно и вдумчиво не только ради достижения по-ставленной начальником цели, но и ради того, чтобывообще вернуться с полюса обратно домой.

Все сани и ящики перенумеровывались, а содержи-мому ящиков составлялась точная опись. На каждыхсанях была общая тетрадь для записей провианта инаблюдений, помеченная номером саней. В нее пола-галось занести опись всего, что находится на этих са-нях, и, кроме того, таблицы для производства астро-номических наблюдений во время похода. Тетрадь эта

служила для учета расходуемого провианта и явля-лась вместе с тем „путевым журналом“, в которыйдолжны были записываться все события дня – прой-денное расстояние, курс и т. д.

К сожалению, мы лишены возможности посвятитьдостаточно места более подробному описанию подго-товки Амундсена и его спутников к санному походу. Ноуже сказанное, вероятно, позволит читателю уяснитьсебе, что сборы и снаряжение к полярному путеше-ствию не являются делом одного дня. Интересно при-вести мнение самого Амундсена о значений хорошопродуманной и рационально поставленной организа-ционной и подготовительной работы.

– В таком походе победу обеспечивают не одни толь-ко деньги, хотя, видит бог, их тоже очень хороша иметь.В большей степени, да, пожалуй, смею сказать, в наи-большей степени здесь играет роль метод, при помощикоторого проводится снаряжение к походу– метод, прикотором предусматривается каждая трудность и по-дыскиваются средства бороться с нею или избегать ее.Победа ожидает того, у кого все в порядке—и это на-зывают удачей! Поражение безусловно постигает того,кто упустил принять во-время необходимые меры пре-досторожности – и это называют неудачей!

Карта Антарктики на 1911 год с указанием преж-них полярных экспедиций

Амундсен спешит указать, что эти слова не „эпита-фия, которую я желал бы видеть на своем могильномкамне“. Но будущее покажет, что, увы, они стали эпи-тафией, оставаясь в то же время пророчеством!

Нансен в своей речи, посвященной памяти велико-го исследователя, упоминая об экспедиции Амундсе-на к Южному полюсу, говорит, что план его нельзя бы-ло задумать и выполнить лучше. Но потом Амундсенкак будто устал—его одолели разные заботы, измучи-ли всякие финансовые неприятности. Казалось, борь-ба за собирание средств, необходимых для его новыхзамыслов, отнимала у Амундсена столько сил, что ончасто не мог уделить достаточно времени для тща-тельного продумывания плана, для его составления иподготовки к экспедиции; поэтому эту часть работы онвынужден был доверять другим. Вот причина неуспехаряда его последующих экспедиций и гибели его самогов холодных волнах океана у норвежских берегов…

В последних числах августа решено было двинутьсяв поход.

Судя по всему, Амундсен сначала предполагал оста-вить на зимовочной базе одного Линдстрема, а со все-ми остальными зимовщиками итти к полюсу. Но не-удачная попытка к старту, предпринятая в начале сен-тября, показала ему со всей определенностью, что при

большом числе участников экспедиции нельзя будетдобиться той стремительности и сосредоточенностиудара, который только и мог гарантировать Амундсе-ну успех. Существенным недостатком первой попыт-ки была значительная трата времени при остановке ипри уходе из лагеря. Амундсен прилагал все старания,чтобы операции эти выполнялись в кратчайшие сроки.Затем большое количество участников требовало двухпалаток, двух кухонь, большего количества собак и т. д.Это тоже отражалось бы на стремительном темпе по-хода и не давало бы возможности длительно поддер-живать такой темп.

Наконец, у Амундсена были, очевидно, какие-то тре-ния с Преструдом, его заместителем. Об этом ни в кни-гах самого Амундсена, ни в работах его норвежскихбиографов нигде не упоминается прямо. Но по неко-торым признакам и очень осторожным намекам, кото-рые иногда делает Амундсен, чувствуется, что это бы-ло именно так. Недаром Амундсен решает разделитьсанную партию: троим ее участникам во главе с лейте-нантом Преструдом он поручает самостоятельное за-дание—обследовать окрестности Китовой бухты, по-стараться достигнуть Земли Эдуарда VII и посмотреть,что можно так сделать. Сам же Амундсен с четырьмяспутниками – Вистингом, Хельмером Хансеном, Хас-селем и Бьоланом должен был итти к полюсу.

Выгода от такого деления получалась, по мнению

Амундсена, огромная. Маленькая партия могла про-двигаться вперед быстрее, время утренних сборов со-кращалось, значение вспомогательных складов возра-стало.

Для науки же новый распорядок давал „столь яв-ные преимущества, что не нужно и распространятьсяоб этом“. Вероятно, это было специально придуманоАмундсеном для утешения Преструда.

Иначе трудно себе представить, чтобы человек, всерассчитавший, все взвесивший заранее, не видел та-кой пользы для науки, еще сидя у себя в кабинете вНорвегии.

Холодная погода, продержавшаяся весь коней, ав-густа и сентябрь, когда температура колебалась между—50° и —60° и вообще редко была меньше —50°,—заставляла Амундсена все откладывать и откладыватьстарт. В ожидании начала похода товарищи Амундсе-на нервничали.

– Интересно знать, докуда теперь уже дошел Скотт?– Ну, нет, какого чорта, он еще не вышел! Разве ты не

понимаешь, что для его пони еще слишком холодно?– Да, а кто сказал тебе, что у них так же холодно, как

и у нас? Может быть, у них там под горой много теплее,а тогда можешь закладывать душу, что баклушей онине бьют!

Такие разговоры велись во Фрамхейме ежедневно.В середине сентября, при первой решительной попыт-

ке к старту, термометр показывал: —55°, —52°, —56°.Выходить в далекий поход при такой температуре бы-ло невозможно. Однако 8 сентября Амундсен все-та-ки решил рискнуть. Из этой попытки ничего не вышло,и Амундсен счел благоразумным доехать только досклада на 80° и оставить там весь груз.

Через восемь дней санная партия снова была уже насвоей базе. Но вскоре „потянуло теплом“, температураподнялась до —40°. „Почти лето“ – по словам Амундсе-на, который пишет в своем дневнике, что легкий вете-рок при температуре —22° „ощущался, как теплое ду-новение весны!“

Двадцатого октября9 санная партия снова вышла впоход, на этот раз уже по-настоящему. В состав ее вхо-дили пять человек с четырьмя санями, 52 собаками ипровиантом на четыре месяца. В это самое время в650 километрах к западу от норвежцев Скотт еще го-товился к старту. Он двинулся с места своей зимовкитолько 1 ноября.

9 Все даты приводятся нами по описанию Амундсена, в действительно-сти же их надо считать на день раньше, так как экспедиция при перехода«Фрамом» 180° меридиана – линии воскресенье-понедельник – с западана восток не учла этого и не сосчитала одного дня дважды.

НА ЮГ

При от'езде сани были очень легки, потому что на

них было погружено только снаряжение и провиант, не-обходимые, чтобы доехать до склада на 80°. Там былаглавная база санной партии и там стояли запакован-ными все ящики. Пока же путешественники ехали спо-койно верхом на санях, да „помахивали кнутом“.

– Те, кто увидел бы нас теперь, – смеется Амунд-сен, – конечно, сочли бы, что полярное путешествиеочень привлекательная вещь!

Но такая езда продолжалась всего лишь четыре дня,до склада на 80° в 160 километрах от Фрамхейма. Тамна сани был взят полный груз и началась уже серьез-ная работа. Путешественники быстро продвигались наюг почти по прямой линии вдоль 163 западного мери-диана, следуя той дорогой, которой они уже проезжалистолько раз и осенью и весной. Наст был хороший, ле-дяная поверхность довольно ровная, но во многих ме-стах встречались опасные трещины. Устройство вспо-могательных баз на 80°, 81° и 82 позволяло Амундсенуитти более или менее налегке и пополнять на складахизрасходованные в пути запасы. Кроме того, рассчи-тывая расстояние между отдельными складами и ко-личество провианта, которое нужно будет оставлять на

каждом из них, Амундсен учитывал и мясо своих ездо-вых собак. По его плану собаки должны были в извест-ном порядке прекращать свое существование в видетранспортного средства и превращаться в средствопитания. Обыкновенная эскимосская собака среднихразмеров может дать около двадцати пяти килограм-мов пригодного для пищи мяса. Отсюда следует, чтокаждая взятая Амундсеном в поход собака экономиладля экспедиции двадцать пять килограммов провиантана складе или на санях. Перед выступлением в походАмундсен еще раз сделал точный подсчет и наметилдля каждой собаки день, когда она должна быть пре-вращена в средство питания.

Этот план исполнялся в точности, и теоретическиерасчеты Амундсена разошлись с действительностьювсего на один день и на одну собаку.

Миновав 82°, Амундсен начал оставлять небольшиесклады приблизительно через каждый градус широ-ты, отмечая их местоположение построенными из льдаи снега возвышениями—„гуриями“. Кроме того, такиеже гурии ставились путешественниками по линии се-вер-юг вдоль их пути, начиная с 80° 23 ю. ш. Спер-ва Амундсен довольствовался постройкой гурия на ка-ждом 13 или 14 километре, но после 82 решил ставитьих через каждые восемь километров. Всего было по-строено до полюса 150 гуриев вышиною в два метра.На их возведение пошло 9 тысяч глыб, вырезанных из

замерзшего снега.В каждом гурии оставлялась записка с его номером

и указанием местоположения и отмечалось, сколько ив каком направлении нужно проехать до следующегогурия, находящегося севернее. Благодаря такой мерепредосторожности, весь путь к полюсу, пролегавшийдо 85° по очень однообразной местности, оказалсяуставленным вехами, которые не только являлись пре-красными отличительными знаками на ровной и ли-шенной всяких примет снежной поверхности, но и по-могали исследователям очень быстро ориентировать-ся на обратном пути, не тратя – времени на наблюде-ния для определения своего местонахождения. Дажеза 85 параллелью, где Ледяной барьер кончался и на-чиналось антарктическое плоскогорье, под'ем на кото-рое лежал между огромными горами Фритьофа Нансе-на и дона Педро Кристоферсена (обледеневшие мас-сивы их вздымаются ввысь на 4 ООО—5 ООО метров),даже в этой высокогорной, сильно пересеченной обла-сти, где, казалось бы, легко ориентироваться, построй-ка гуриев приносила экспедиции большую пользу, таккак плохая видимость, туманы и бесчисленные страш-ные трещины требовали от путешественников напря-жения всех сил и особо изощренного внимания.

Скорость продвижения экспедиции была довольнозначительная. После склада на 80°, от которого, соб-ственно говоря, и следует считать начало настоящего

похода, Амундсен установил дневные переходы в два-дцать восемь километров, не зная еще на что окажутсяспособны собаки. Но когда была пройдена 82 парал-лель, дневные переходы были увеличены до тридца-ти семи километров, и это положение не изменялосьдо под'ема на плато. Почти весь путь по Ледяному ба-рьеру норвежцы пробежали на лыжах, прицепившиськ задку саней. О подобном способе путешествия в по-лярных странах раньше никто не мог и мечтать. Так бы-ло пройдено на лыжах или, лучше сказать, на букси-ре за санями около 550 километров из общего рассто-яния от Фрамхейма до полюса в 1 300 километров. Всреднем после 82° экспедиция проходила один градусв три дня. У всех складов, устроенных еще осенью, де-лалась остановка на двое суток, и собакам предоста-влялся полный отдых при обильной еде.

Скоро на юге начали появляться вершины горныхцепей, и с каждым днем они вырисовывались все от-четливее. Трудно представить себе более прекрасныйи более дикий ландшафт! Собаки легко делали в те-чение шести часов установленный дневной переход,при средней скорости в 7 ½ километров в час. От путе-шественников требовалось только уменье катиться налыжах за санями, прицепившись к ним. Казалось, ни-что не могло помешать их систематическому про дви-жению на юг; даже густой туман, встретившийся экс-педиции на 84 параллели и продержавшийся целый

день, не нарушил обычного распорядка: были пройде-ны те же тридцать семь километров. Собаки все времябыли в таком отличном состоянии, что дневок после82° уже не делалось.

За 85° начинался новый этап пути – местность сталапринимать несколько иной характер. Огромные волни-стые образования на Ледяном барьере заметно выра-стали. Надо было ожидать, что экспедиция скоро вой-дет в опасную зону трещин – Ледяной барьер здесьбыл сильно зажат.

Санная партия находилась теперь у самого под'емана антарктическое плоскогорье; Ледяной барьеростался позади. Расстояние от этого места до полюсаи обратно равнялось 1 100 километрам. Здесь нужнобыло пересмотреть все запасы провианта и отобрать вдорогу только самое необходимое. Экспедицию ждалдолгий, трудный и, может быть, опасный под'ем и за-тем поход через высокогорную область. Амундсенупредстояло пережить, но только в большем масштабе,такие же трудности, которые он преодолевал юношейпятнадцать лет назад, когда блуждал с товарищем поХардангерскому плоскогорью.

Было решено взять с собой провиант и снаряжениена шестьдесят дней, а остаток – еще на тридцать дней– сложить здесь. По мере того как запасы провианта игорючего расходовались, вес саней уменьшался и по-тому для тяги их требовалось все меньше собак. На

основе уже приобретенного опыта можно было рассчи-тывать вернуться сюда, сохранив двенадцать собак.Стало быть, часть собак оказывалась лишней; к это-му времени число их по разным причинам уменьши-лось до сорока двух. По плану всеми ими рассчиты-вали пользоваться до под'ема на плоскогорье. Толькотам Амундсен предполагал убить двадцать четыре со-баки и продолжать путь с тремя санями и восемнадца-тью собаками.

Затем должен был наступить такой момент, когдаокажутся лишними и третьи сани, и тогда будет убитоеще 6 собак, а лишние сани оставлены. На обратномпути предполагалось вернуться к этому месту на двухсанях с двенадцатью собаками. Все так и произошлов полном согласии с предварительным расчетом, нонорвежцы сэкономили на сроке восемь дней.

После тщательной разведки партия двинулась даль-ше, медленно пробираясь среди трещин в опасной ле-дяной зоне и постепенно поднимаясь все выше и вы-ше. 21 ноября – через месяц после оставления Фрам-хейма– был достигнут, как думал Амундсен, наивыс-ший пункт под'ема – 3 тысячи метров над уровнем мо-ря; на эту часть пути было потрачено вместо намечен-ных десяти дней всего четыре. Значит, собак можнобыло убить на шесть суток раньше, что давало значи-тельную экономию в расходовании корма.

На последнем переходе, перед тем лагерем, ко-

торому Амундсен дал вполне заслуженное название„Бойни“, собаки пробежали тридцать один километр спод'емом в 1 600 метров. Это показывает, в какой хо-рошей „форме“ были собаки, как они натренировалисьза месяц похода и как они были свежи и сильны.

Экспедиция очутилась на высоком горном плато, скоторого сползали огромные ледники, по всем напра-влениям прорезанные бездонными трещинами и про-пастями. Плато это замыкалось грандиозной горнойцепью, отдельные вершины которой достигали 4 тысячметров в высоту.

Здесь расстались с жизнью двадцать четыре собаки.Нельзя было оставлять собак, кормить их из бережносохраняемых запасов, когда эти собаки уже закончиливозложенное на них задание и были теперь не нужны.Нет, неверно! Они были нужны и даже очень нужны, нотолько в виде замороженных туш свежего мяса.

На месте „Бойни“ экспедиция, задержанная пургой,провела несколько дней. Вначале собачина не особен-но соблазняла путешественников, хотя они уже давноне ели свежего мяса. Но время шло, аппетит увеличи-вался, и скоро все сентиментальные соображения бы-ли забыты. Амундсен пишет, что он лично с'ел в пер-вый раз пять котлет и не отказался бы от прибавки, ноее не было.

Хотя предполагалось, что лагерь у „Бойни“ лежит навысшей точке под'ема – широта его была 85° 36, но в

действительности оказалось, что горизонт все еще за-гораживает горная цепь, тянущаяся с запада на восток.Несмотря на мороз и пургу, решено было сняться с ла-геря и двинуться в путь.

Отчаянно смелое решение! Едва ли кто-нибудь, кро-ме этих закаленных спортсменов-лыжников, мог осме-литься итти в пургу по такой опасной местности, изо-биловавшей бездонными трещинами, встречавшими-ся на каждом шагу. Но недаром же Амундсен взял ссобой в поход не ученых, а физически выносливых исильных людей, крепышей, отлично справлявшихся ссобаками и с детства умевших бегать на лыжах в го-ристой местности. Медленно продвигаясь вперед присильнейшем метре, когда снег резал лица и слепилглаза, норвежцы заметили, к своему удивлению, чтоони опять спускаются.

Так это и продолжалось. То под'ем, то снова спуск,на котором теряется все, что было только-что выигра-но на под'еме. Повсюду страшные пропасти, зияющиебездны, едва прикрытые снежным покровом, которыйобрушивается при каждом неосторожном шаге.

На протяжении нескольких дней путешественникипродвигались, ничего не видя перед собой из-за тума-на. За две недели ясная погода выдавалась раза два ито не на весь день. Во многих местах дорога была со-вершенно непроходима: крутые склоны, отвесные об-рывы, внизу разверстые пропасти, за ними неприступ-

ные обледеневшие горы. Только глухой грохот обваловнарушает суровое безмолвие унылых, затянутых пеле-ной тумана горных вершин, занесенных снегом уже снезапамятных времен. И надо всем этим – мутное си-яние дня, полярного дня, который тянется здесь меся-цами, без перерыва, угнетая человека, доводя его доодури своим страшным однообразием…

Путешественникам не раз приходилось оставлятьсвои сани и, перевязавшись альпийской веревкой, пус-каться на разведку в поисках хоть сколько-нибудь про-ходимой местности. С большим трудом вышли путе-шественники на сносную поверхность, и поразитель-ней всего, что и на обратном пути им удалось пройтивесь этот лабиринт благополучно.

Названия, данные Амундсеном разным местностямна участке пути от 86° до 87° – „Чортов ледник“, „Воро-та ада“, „Чортов танцевальный зал“—показывают, ка-кие воспоминания связаны у путешественников с этойобластью.

Наконец, 3 декабря на 87° 51 был достигнут наивыс-ший пункт плато – 3 275 метров. Отсюда путь на юг кполюсу пролегал по ровной, слегка пологой местности.Здесь скорость продвижения опять повысилась, дойдядо сорока километров за дневной переход.

Еще через пять дней была пройдена самая южнаяточка, достигнутая в январе 1909 года Шеклтоном—88° 23 ю. ш. Это событие было отмечено под'емом

на санях норвежского флага. Путешественники оста-новились здесь и обменялись крепкими рукопожатия-ми и взаимными поздравлениями. Минута была торже-ственная – теперь норвежцам предстояло проникнутьв область, где еще не ступала нога человека. Прав-да, это было до некоторой степени метафорой, так какШеклтон шел значительно западнее и не проходил тойобластью, в которой норвежцы так боролись с препят-ствиями. Их путь был девственным и до 88° 23 ю. ш.

Амундсен не в силах был справиться с охватившимего волнением, слезы струились по его щекам. Теперьон бесспорно шел к победе! Он был первым, проник-шим так далеко на юг. Справедливость требует заме-тить, что имена Эрнеста Шеклтона и его славных спут-ников не были забыты норвежцами в этот миг, и Амунд-сен не замедлил отметить достижения англичан, помя-нув их добрым словом.

На 88° 25 был оставлен последний склад. На другойдень была отличная солнечная погода, и экспедициялегко прошла сорок пять километров. Амундсен бы-стро приближался к своей цели. Если не встретится ни-каких новых препятствий, то 15 декабря в полдень Юж-ный полюс будет достигнут! Норвежцы немного нерв-ничали: что увидят они там? Бесконечную ледяную пу-стыню, снежный покров, белизны которого еще не пят-нала ничья нога? Или же… или? Нет, при той быстроте,с которой они продвигались вперед, было невероятно,

чтобы кто-нибудь мог обогнать их и притти к полюсураньше!

Однако, когда собаки почему-то обеспокоились истали лаять, всех охватила тревога.

– Отчего это залаяла „Уруа“?– Почему она лает в сторону юга? Уж не случилось

ли чего…Остальные собаки тоже проявляли какой-то подо-

зрительный интерес и лаяли в южном направлении!Что они нашли там замечательного?

Но никаких причин к беспокойству не было. 12 дека-бря наблюдение дало 89° 15 ю. ш. 13 декабря – 89° 30.Погода была отличная, тихая, светило яркое солнце.Наст не оставлял желать ничего лучшего. 14 декабряполуденное наблюдение показало, что экспедиция на-ходится на 89° 45. До полюса оставалось всего пятна-дцать миль или двадцать восемь километров.

В этот вечер в палатке царило приподнятое настро-ение: завтра должно было произойти великое событие!

Карта похода Амундсена к Южному полюсуНочью Амундсен просыпался несколько раз „с тем

чувством, какое у меня бывало в детстве—в ночь пе-ред сочельником – пишет он, – взволнованное ожида-ние того, что должно случиться“.

Утром 15 декабря 1911 года10 была великолепней-шая погода. К полудню экспедиция дошла до 89° 53.Оставшееся расстояние решено было пройти „одниммахом“. В три часа дня все каюры, внимательно отсчи-тывавшие пройденное расстояние по одометрам, од-новременно крикнули:

– Стоп!..Цель была достигнута. Норвежцы стояли на Южном

полюсе земли! Все собрались около начальника экс-педиции и поздравили друг друга. Чувства Амундсе-на, переживаемые им в эту минуту, трудно описать. Сюных лет он стремился в Арктику, к Северному полюсу,и очутился… на полюсе Южном.

– Пожалуй, никогда никто из людей не стоял, как я вданном случае, на месте… диаметрально противопо-ложном цели своих желаний! – восклицает Амундсен.

Но местоположение полюса было определено толь-ко „по счислению“, т. е. по показаниям счетчика, с уче-том изменений курса от последнего пункта астроно-мической обсервации, а не на основе астрономиче-

10 В действительности это было 14 декабря. См. примечание к стр. 141.

ских наблюдений высоты солнца. К таким наблюдени-ям Амундсен предполагал приступить позднее, а покапутешественники перешли к самому важному и торже-ственному действию: надо было водрузить на полюсенорвежский флаг.

Амундсен справедливо решил, что честь достиже-ния полюса должна принадлежать не одному ему, авсем его отважным спутникам. Поэтому пять мозо-листых помороженных рук одновременно взялись задревко, подняли развевающийся флаг и водрузили егона самой южной точке земли. Впрочем позднее былоопределено, что полюс должен находиться на десятькилометров дальше.

На этом торжественная часть программы и закончи-лась. Жизнь вступила в свои права, надо было ставитьпалатку, убивать очередную собаку, готовить обед, за-носить нужные сведения в путевой журнал и т. д. Ко-нечно обед на полюсе был праздничным, хотя пробкииз бутылок с шампанским не вылетали, и меню не от-личалось особым разнообразием. Зато могли удовле-творить свою страсть курильщики – до сих пор курени-ем не занимался никто, но сегодня было так приятноразрешить себе трубочку!

Погода, одно время испортившаяся и помешавшаяпроизвести полуденное наблюдение, теперь опятьразгулялась. В полночь снова было солнечно и ясно;произведенное наблюдение дало 89° 56 ю. ш. Для про-

верки полученных данных на другой день было про-изведено двенадцать наблюдений через каждый час.Такие же наблюдения, но уже в течение полных сутоки тоже через каждый час, были сделаны и на третийдень. После этого Амундсен и его спутники прошли попрежнему курсу еще десять километров.

Теперь уже можно было с большей определенно-стью считать, что географический Южный полюс до-стигнут. Здесь была поставлена небольшая палатка,на ней поднят норвежский флаг и вымпел „Фрама“. Впалатке Амундсен оставил донесение на имя норвеж-ского короля и письмо Роберту Скотту, с просьбой пе-редать королю известие об открытии экспедицией Юж-ного полюса – на случай, если норвежцы на обратномпути погибнут.

В ночь на 18 декабря Амундсен покинул место сво-ей лагерной стоянки на полюсе и с двумя санями ишестнадцатью собаками двинулся в обратный путь,который протекал значительно быстрее и легче. Днев-ной переход сначала был установлен в двадцать во-семь километров, чтобы не переутомить собак. Но нанего тратилось всего пять-шесть часов, и слишкомпродолжительные отдыхи расслабляли путешествен-ников. Поэтому, как только экспедиция вышла на Ле-дяной барьер, скорость продвижения была повышена.В среднем норвежцы делали в день тридцать шестькилометров на обратном пути и двадцать пять киломе-

тров на пути к полюсу.Двадцать шестого января 1912 года, в четыре часа

утра, на двух санях и одиннадцати собаках норвежцыприбыли к дверям Фрамхейма. Кругом все было тихо имирно, все еще спали.

– Где „Фрам“? – был первый вопрос Амундсена, ко-гда партия шумно и весело ввалилась в дом, разбудивзимовщиков, с трудом соображавших, что такое случи-лось.

Начались взаимные распросы; оживленный гомонголосов нарушил безмолвие раннего полярного летне-го утра.

Все оказалось в полном порядке. „Фрам“ прибыл вКитовую бухту еще 9 января. И на корабле, и во Фрам-хейме все обстояло благополучно, все были живы издоровы.

Но зимовщики долго не решались задать вопрос, ко-торый волновал и мучил их всех. Наконец, кто-то спро-сил:

– А как дело с полюсом? Были вы там?

Страница из записной книжки Амундсена с запи-сями наблюдений, произведенных на Южном полюсе.Подписано: Р. Амундсен, О. Вистинг, X. Хансен, Хас-сель

– Конечно, были! Иначе бы едва ли увидели бы нас!Поход Амундсена к Южному полюсу продолжался 99

суток. За это время было пройдено в труднейших усло-виях около 3 тысяч километров. Был выполнен план,заключительная фраза которого, написанная за 30 ты-сяч километров от Китовой бухты, гласила:

– Таким образом, мы вернемся из похода к Южному

полюсу 25 января 1912 года.Через четыре дня „Фрам“ со всеми зимовщиками по-

кинул Китовую бухту и направился в порт Хобарт (Та-смания), куда прибыл седьмого марта. Амундсен не-медленно послал в Норвегию краткую, но весьма мно-гозначительную телеграмму:

„Полюс достигнут четырнадцатого семнадцатого де-кабря тысяча девятьсот одиннадцатого Руал Амунд-сен“.

Следующая, более подробная, телеграмма состоя-ла из 3 тысяч слов и обошлась в 4 400 рублей золотом!Весть, которую сообщал Амундсен всему миру из Хо-барта, была уже трехмесячной давности. Но чудесноеизобретение человеческого гения – радиотелеграф –не создавало еще тогда тесной связи между близки-ми и далекими частями нашей планеты. Спустя семна-дцать лет, во время антарктической экспедиции Р. Бэ-рда, у той же Китовой бухты будут работать двадцатьдва радиопередатчика и тридцать четыре радиопри-емника, и на каждом складе будет установлена своярадиостанция!

Английский историк исследования Антарктики, по-дражая Маколею, говорит, что „совершенно необходи-мо полностью разобрать промахи Амундсена – ина-че мы будем ослеплены блеском его успеха!“ Действи-тельно, более замечательного по замыслу, организа-ции и выполнению исследовательского путешествия

еще не знает история человечества. Амундсен, ис-пользовав опыт и уроки походов Нансена и Пири, пол-ностью овладел труднейшей техникой санных экспе-диций и гениально скомбинировал три условия, един-ственные и важнейшие три условия, которые толь-ко и могут привести полярного исследователя к побе-де: пользование упряжными собаками, питание све-жим мясом и уменье ходить на лыжах. В обстанов-ке арктического, а тем более антарктического путеше-ствия (высокогорная, сильно пересеченная местность,более суровые климатические условия) эти три усло-вия приобретают силу закона и „наказанием за нару-шение этого закона является смерть“.

Весь его поход к Южному полюсу был не чем иным,как быстрым продвижением немногочисленного отря-да, прекрасно организованного, отлично снабженногои великолепно натренированного. Недаром же Амунд-сен не взял с собой в экспедицию н и одного ученого!Единственной научной работой во время зимовки наЛедяном барьере были метеорологические наблюде-ния, но и они не производились в ночные часы, чтобыне утомлять зимовщиков. Спутниками Амундсена бы-ли люди „привычные к работам на морозе“, „опытныев управлении собачьими упряжками“.

Сосредоточив на своих заранее подготовленныхскладах значительные запасы провианта и горючего,взяв достаточное количество пищи и топлива с собой

на санях, отобрав лучших собак, Амундсен сконцен-трировал все силы и средства для нанесения скорей-шего и решительного „удара“ и достиг блестящих ре-зультатов.

Подробный анализ его похода к Южному полюсу по-казывает, что с теми силами и средствами, которыебыли в его распоряжении, он мог бы сделать гораз-до больше в области географического исследования,а при включении в состав экспедиции ученых (напри-мер, геолога, геофизика, метеоролога) мог бы собратьи ценнейший научный материал. Но ученые, если быони не были людьми, „привычными к работе на моро-зе“ или „опытными в управлении собачьими упряжка-ми“, конечно, только помешали бы его стремительно-му бегу к полюсу.

В сущности, во время пути к своей цели Амундсендумал лишь об одном: как бы его не опередили англи-чане! Характерно беспокойство, овладевшее Амунд-сеном, когда собаки стали принюхиваться и лаять „вюжном направлении“ у 89° ю. ш. На обратном же путиАмундсен до такой степени не торопился, что на днев-ные переходы тратилось только пять-шесть часов приотличном состоянии оставшихся собак.

При изучении похода к Южному полюсу надо обра-тить внимание на тот факт, что Амундсен и его спутни-ки постоянно бывали более чем достаточно снабженыпищей.

В отчете Амундсена не раз указывается на обилиееды и для людей и для собак, что позволило на обрат-ном пути увеличить суточные пайки. При возвращениис полюса у экспедиции почти неизменно бывало боль-ше провианта, чем его требовалось для достиженияследующего склада. Правда, Амундсен сначала рас-считывал на большее количество участников своегопохода, поэтому на всех складах приходилось оста-влять более значительные запасы. Кроме того, он шелпо совершенно неизвестной местности, где путеше-ственников могли ждать всякие неожиданности.

Но когда полюс был достигнут и дальнейшее суще-ствование санной партии было более чем обеспечено,Амундсен мог бы потратить свое время более продук-тивно.

Блестящая, изумительно организованная и прове-денная экспедиция Амундсена, которой нельзя не вос-хищаться, оказалась для науки малоценной. Развиваяэту мысль до конца, можно даже сказать, что поход кЮжному полюсу был тяжелым и опасным, но непро-изводительным трудом. Если когда-либо какая-нибудьнаучно-исследовательская экспедиция снова напра-вится в эту область, то всю научную работу, вплоть докартографических работ, ей придется, пожалуй, проде-лывать заново.

В этом кроется серьезнейший недостаток экспеди-ции Амундсена и за это его можно упрекнуть. Прав-

да, им были сделаны важные географические откры-тия, но все они сделаны „наспех“, „начерно“. То, чтоАмундсен первым достиг Южного географического по-люса (последующая проверка наблюдений Амундсенапоказала, что определенная Амундсеном точка нахо-дится на 89° 58 30» ю. ш., стало быть, полюс располо-жен на полторы мили южнее), само по себе не имеетнаучного значения, хотя, конечно, описание – даже иповерхностное – ближайшей к полюсу области и вооб-ще всего антарктического плато, как и Ледяного барье-ра, дало много нового для характеристики Антарктики«в первом приближении».

Как попытка ознакомления с южной полярной обла-стью, как стремительный натиск на полюс с единствен-ной целью его достичь (и то не в кратчайший срок), пу-тешествие Амундсена заслуживает величайшего вни-мания; в этом смысле поход Амундсена был безупре-чен во всех отношениях и может служить образцом.Это был доблестный и отважный подвиг! Но назвать«разведочное путешествие» Амундсена научно-иссле-довательской экспедицией очень трудно, это не удает-ся доказать даже наиболее благожелательным крити-кам – соотечественникам Амундсена, хотя они и ста-раются подчеркнуть «многие и особо важные научныерезультаты», якобы достигнутые ею.

Однако для норвежцев, для их молодого государ-ства, занимающего свое место среди европейских ка-

питалистических держав, важнее всего не научные ре-зультаты экспедиции Амундсена, а то, что она была на-циональным норвежским предприятием. Норвежскиекритики наибольшее значение придают именно этомуобстоятельству, охотно оттесняя на второй план всеостальное.

Весь мир справедливо восхищается тем, что совер-шили Амундсен и его спутники во время своего похо-да к Южному полюсу. Но для норвежцев экспедицияАмундсена – непревзойденный образец, поход его –исключительный подвиг не только потому, что Амунд-сен с гениальной проницательностью задумал и со-ставил свой план и с несокрушимой настойчивостьюи энергией осуществил его, восхитив весь мир, а по-тому, что это путешествие задумано было норвежцем,выполнено норвежцем и основано на опыте и практикенорвежского полярного исследования. Норвежская по-лярная техника, норвежские полярные методы, науч-но-созданные и усовершенствованные Нансеном, под-верглись дальнейшему усовершенствованию Амунд-сеном и победили…

Есть еще одна причина для восхваления Амундсе-на норвежцами. Тяготение Норвегии в далекую Антарк-тику началось гораздо раньше экспедиции Амундсе-на: интересы развивающейся промышленности погна-ли в южные полярные льды норвежских китобоев. Те-перь открытие Амундсена подвело некий «юридиче-

ский фундамент» под претензии богатых промышлен-ников и привело к своеобразному норвежскому импе-риализму в Антарктике. Характерным представителемего является миллионер Ларс Кристенсен, ежегоднопосылающий в антарктические воды за китами целыйфлот.

СУДЬБА СКОТТА

А какова же была судьба Скотта и его спутников?

Когда «Терра Нова» посетила Китовую бухту, Амунд-сен, по законам исследовательской этики, не мог кри-тиковать методов и намерений Скотта, хотя бы в тойих части, которая была ему известна. Но все же позво-лил себе посоветовать англичанам не пользоваться вовремя похода ни лошадьми, ни моторными санями, неоправдавшими своего назначения уже в экспедициюШеклтона в 1907–1909 годах, и предложил Скотту по-ловину своих собак. Ни советами его, ни предложе-нием англичане не воспользовались. Скотт питал ка-кое-то необ'яснимое пренебрежение к собакам. Впро-чем многие из его сотоварищей не разделяли мнениясвоего начальника. Скотт взял с собой собак, и некото-рые из участников английской экспедиции ими не разпользовались очень успешно, даже достигая ранее не-виданной быстроты передвижения по ледяной поверх-ности.

Что же касается моторных саней, то их время то-гда еще не пришло. Только с появлением аэросаней,а затем вездеходов, этот род транспорта начинает бо-лее или менее успешно применяться в полярных стра-нах. Так, уже в наши дни аэросанями пользовались в

Гренландии экспедиция Вегенера (в 1930-31 годах) иу нас на Новой Земле экспедиция М. М. Ермолаева(1932-33 годы), но без особенно блестящих результа-тов. Более пригодными оказались вездеходы, приме-няемые теперь в некоторых областях Советской Арк-тики.

И по своей тяжести, и по неуклюжести, и по своемутехническому несовершенству моторные сани Скоттаоказались мало пригодными для работы уже на по-верхности антарктического морского льда. Тем труд-нее было ожидать, чтобы они успешно работали на Ле-дяном барьере или на ледниках, особенно в тех обла-стях, где бездонные трещины перекрыты хрупкими ле-дяными или снежными мостами, иногда не выдержи-вающими тяжести даже сравнительно легких собак!

Когда Скотт вышел в свой поход к Южному полю-су – на 10 дней позднее норвежцев – с ним было пят-надцать человек, двое моторных саней, две собачьихупряжки и десять пони. Продвижение экспедиции на-поминало пеструю речную флотилию из разнокали-берных судов весьма различной скорости. Моторныесани были посланы вперед для заброски части груза,а собачьи упряжки и две вспомогательных партии со-провождали главную партию, состоявшую, как и отрядАмундсена, из пяти человек.

Скотт не был так предусмотрителен, как Амундсен,и потому не устроил заранее цепи вспомогательных

складов по дороге, кроме одного на 79°29 ю. ш., гдебыла оставлена тонна провианта. После выхода с ба-зы Скотт не мог рассчитывать больше ни на какое по-полнение своих путевых запасов – нигде, «кроме снегадля получения воды», не было ничего. Поэтому частьпровианта везли на собаках и на санях двух вспомо-гательных партий, заданием которых было устройствоскладов продовольствия по мере продвижения экспе-диции на юг. Такие склады были оставлены на 80°, 81°35, 82° 47 и немного южнее, на 84° 30, 85 °7, 86° 56,88°29, 89° 27; последние два склада оставлялись самойглавной партией, шедшей к тому времени уже без вся-кого сопровождения.

Вспомогательные партии должны были покидать«полюсный отряд» с таким расчетом, чтобы им моглохватить продовольствия на обратный путь – после тогокак «излишки» будут оставлены на складах.

Моторные сани сдали очень быстро. Они шли до-вольно хорошо только по глубокому снегу, но, в общем,будучи совершенно неприспособлены к такому суро-вому климату, работали неудовлетворительно. Карбю-раторы моторов слишком охлаждались. Очевидно, припостройке саней это не было принято во внимание, илиже техники того времени еще не умели с этим бороть-ся.

Но моторные сани в программе Скотта не игралиосновной роли. Вскоре они были оставлены обслужи-

вающим персоналом, который, по инструкции, продол-жал свой путь пешком, таща за собой сани с грузом. 24ноября моторная команда покинула главную партию иповернула обратно.

Каюры обеих собачьих упряжек сопровождали экс-педицию до склада на нижней части большого ледни-ка и расстались со Скоттом 11 декабря между 83° и84° ю. ш. Работали собаки великолепно и были оченьполезны. Но, к сожалению, Скотт не использовал всехвозможностей собачьего транспорта и даже не взял ссобой в поход всех упряжек (их было у него пять).

С 11 декабря, т. е. через шесть недель после уходас базы (норвежцы за такой же срок прошли на три гра-дуса южнее), экспедиция продвигалась на юг в составетрех саней, в которые впрягалось по четыре человека.Никакой иной «упряжной» силы у англичан к тому вре-мени уже не было. Все десять пони давно вышли изстроя, были перестреляны и обращены в пищу.

Через десять дней одна вспомогательная партия всоставе четырех человек повернула обратно с 85 7 ю.ш. Еще через две недели – 4 января 1912 г. Скоттапокинула и вторая вспомогательная партии в составетрех человек. Скотт и его четверо спутников осталисьтеперь одни. До полюса надо было итти еще 150 мильили 278 километров. Это расстояние было пройдено вдве недели.

Любопытно отметить, что между 30 и 31 декабря ан-

гличане и норвежцы (последние в то время уже воз-вращались с полюса), находились приблизительно наодной широте—86° 50, и их отделяли друг от друга ка-ких-нибудь сто миль, или 185 километров.

Уже в эту пору участники похода шли с большим тру-дом, потому что им самим приходилось тащить сани, атакая работа – вообще очень тяжелая при плохом на-сте – быстро выматывает силы в высокогорной обла-сти, где более разреженный воздух пред'являет к че-ловеческому организму повышенные требования.

«Мы находимся в целом море острых мерзлыхволн… Сняли лыжи и поплелись пешком. Местамиужасно тяжело, в довершение всего каждая застругапокрыта щетиной острых, разветвляющихся кристал-лов… Высота 3 тысячи метров, температура – 32°», за-носит в свой дневник Скотт 6 января.

Для облегчения саней партия дважды сгружаетчасть провианта, оставляя его на складах, и от послед-него склада идет к полюсу всего с семидневным запа-сом. Амундсен от своего последнего склада, правда,расположенного на целый градус севернее, шел к по-люсу с месячным запасом, кроме того, все его путевыесклады были более богато снабжены, не говоря уже отом, что у него была постоянная возможность подкар-мливать и людей, и животных свежим собачьим мясом.Свое снаряжение и продовольствие Амундсен вез от«Бойни» на трех санях, запряженных восемнадцатью

собаками, тогда как у Скотта все его имущество поме-щалось на одних санях, которые везли на себе люди.Десятого января Скотт пишет:

«Всего 85 миль до полюса, но, как видно, и туда, иоттуда потребуется отчаянное напряжение сил; все жемы подвигаемся и это уже хорошо».

В этих словах слышится трагическая нота. Экспеди-ция еще не дошла до цели своих стремлений, а ме-жду тем силы ее участников, повидимому, уже падают.Надо как следует кормить людей, надо кормить их какможно лучше и сытнее – ведь количество пищи, впол-не достаточное для людей, идущих рядом с санями, атем более бегущих за ними на лыжах, прицепившиськ задку саней, недостаточно для людей, волокущих засобою по промерзшему насту большие тяжести. А гдеже взять излишки еды, если ее только в обрез?

Двадцать семь миль до полюса… Теперь уже долж-ны дойти! Остаются всего каких-нибудь два перехода.«Дело, можно сказать – верное, и единственная гроз-ная возможность, это – если опередил нас норвежскийфлаг!», – записывает Скотт 15 января свои опасения.

Читаешь записи начальника экспедиции за эти дниянваря и чувствуешь, что люди напрягают все своипоследние силы… С таким невероятным трудом про-двигаются они вперед, а ведь надо будет еще возвра-щаться! Впрочем, может быть, блестящий успех, со-знание, что они пришли к цели первыми, вольет в них

новую энергию, даст новую силу измученному и иззяб-шему телу?.. Скотт не раз заносит в свой дневник, чтолюди зябнут, что они начинают плохо переносить хо-лод. Сказываются результаты недоедания, плохого пи-тания, недостатка жиров. Конечно, тут ничем не по-мочь, если увеличить паек и улучшить его не из че-го! Но ведь важно еще душевное состояние, какой-тонервный под'ем, как бы краток он ни был…

Однако будущее не сулило англичанам ничего хоро-шего. Суждено было сбыться их наихудшим опасени-ям. 16 января днем партия увидела впереди какую-точерную точку. Когда англичане подошли ближе, точкапревратилась в черный флаг, привязанный в санномуполозу. Кругом были следы саней, лыж и многочислен-ных собачьих лап.

«Вся история, как на ладони: норвежцы нас опере-дили и первые достигли полюса. Ужасное разочаро-вание, и мне больно за моих верных товарищей. Зав-тра надо итти дальше к полюсу, а затем спешить до-мой с максимальной скоростью. Конец всем нашиммечтам, печальное будет возвращение. Очевидно, мыидем под гору и очевидно также, что норвежцы нашлиболее легкий путь», в отчаянии пишет Скотт 16 января.

Взволнованный неудачей, он даже забывает соб-ственные слова. В октябре 1911 года он писал в одномиз писем в Англию:

«Если Амундсену суждено добраться до полюса, то

он должен дойти туда раньше нас, потому что будетдвигаться быстро с собаками и непременно выступитрано. Поэтому я давно решил поступать совершеннотак, как будто его нет на свете. Бег с ним вперегонкирасстроил бы весь мой план; к тому же не за тем какбудто мы сюда пришли».

Теперь досада, горечь, сознание чрезвычайно тяже-лого положения, в котором оказались Скотт и его спут-ники, ослепляют его, мешают ему воздать должноесвоему сопернику. Тщательный анализ пути Амундсе-на и пути Скотта и условий, в которых протекали ихпоходы, со всей очевидностью показывает, что путьнорвежцев был гораздо труднее и опаснее, а под'емна плоскогорье круче, чем у англичан. Правда, путьАмундсена был на 11 % короче пути Скотта, зато Скоттшел по уже известной и нанесенной на карту доро-ге, тогда как норвежцы продвигались вперед по совер-шенно неведомой области. Кроме того, условия мест-ности, по которой шли англичане, были более благо-приятными.

Существует очень распространенное мнение, чтопогода все время благоприятствовала Амундсену ибыла очень неблагосклонна к Скотту. Быть может,оно основывается на записях в дневнике английско-го исследователя, который неизменно, в особенно-сти на обратном пути, указывает на различные поме-хи, задерживающие продвижение партии: мороз, пур-

гу, сильные ветры… Но это мнение не подтвержда-ется фактами. Не будем останавливаться на анали-зе метеорологических условий, сопровождавших похо-ды Амундсена и Скотта, скажем лишь, что значитель-ный перевес дней хорошей погоды отмечается имен-но у Скотта. Жалобы же его на постоянное ненастьеи ссылки на дурную погоду об'ясняются очень просто.То, что не замечалось упитанными, свежими людьми,не истощившими своих сил, было очень заметно длялюдей измученных, тащивших тяжелые грузы на себе,недоедавших и недосыпавших, постоянно зябнувших ипотому болезненно переносивших всякое резкое ухуд-шение погоды.

Достижение желанной цели не только не вдохнулоновой энергии в измученных исследователей, но, каза-лось, лишило их всякой уверенности в благополучномвозвращении.

«Великий боже! – восклицает Скотт. – Что это заужасное место и каково для нас сознание, что мы завсе наши труды даже не вознаграждены ожидаемымторжеством! Конечно, много значит и то, что мы вооб-ще сюда дошли… Побежим домой; отчаянная будетборьба. Спрашивается, удастся ли?…»

Проведя на полюсе полтора дня, англичане 18 янва-ря двинулись в обратный путь.

«Итак, мы повернулись спиной к цели своих често-любивых стремлений, и перед нами 800 миль (1300 км)

неустанного пешего хождения с грузом. Прощайте, зо-лотые грезы»… – такими словами заканчивает Скоттописание своего пребывания на полюсе.

Начинается страшный обратный путь. Все труднеетащить на себе сани, но англичане еще справляютсяс ними и делают довольно большие переходы: помо-гает парус, поставленный на санях. Запасов пищи елехватает на путь от склада до склада. Никаких излиш-ков провианта в распоряжении Скотта нет. Стоит толь-ко пройти мимо какого-нибудь очередного склада, и по-ложение экспедиции будет отчаянным. В первых чи-слах февраля вблизи 85 параллели из пятерых иссле-дователей трое уже начинают сдавать: у одного сильноотморожены руки, у другого—ноги. Скотт, разбил себеплечо, и оно жестоко болит.

Первым выбывает из строя самый крепкий и силь-ный участник похода – унтер-офицер Эванс. Резуль-таты переутомления и недоедания сказываются пре-жде всего на нем. «Мы становимся все голоднее», –пишет Скотт. Эванс едва тащится за санями. Повиди-мому, он начал слабеть еще по дороге к полюсу; теперьего состояние стало быстро ухудшаться. Еще несколь-ко дней – и Эванс погибает.

«Страшное дело так потерять товарища, – записы-вает 17 февраля Скотт это событие в свой дневник. –Но если спокойно обдумать, нельзя не согласиться,что это – лучший конец всем тревогам прошлой неде-

ли».За месяц партия продвинулась за 84-ю параллель.

Пройдена половина пути. За такой же срок норвежцыдостигли 81° 30, хотя и делали ежедневно продолжи-тельные остановки; но англичане не знали отдыха: го-лод безжалостно гнал их все вперед и вперед. Быстронадвигается осень, а итти еще далеко. Скотт по свое-му прежнему опыту знает, что условия погоды на Ле-дяном барьере скоро ухудшатся и будут очень мешатьпродвижению партии. Он спрашивает себя не без тре-воги, что-то им предстоит дальше… Пока погода ещехорошая, ясная, полное безветрие, но очень холодно– 36–40 градусов мороза.

Второго марта Скотт доходит до склада на 81 ° 35.Здесь он находит «скудный запас горючего». Его едваможет хватить – и то при строжайшей бережливости –на 115 километров пути до следующего склада. Междутем оказалось, что у одного из участников похода – ка-питана Отса – сильно отморожены пальцы ног. К томуже температура упала ниже – 40°. Скотт понимает, чтопри таком положении вещей партия не сможет совер-шать больших переходов.

«В своем кружке мы бесконечно бодры и веселы, ночто каждый чувствует про себя, о том могу только дога-дываться… Впереди очень, очень мрачно», описываетСкотт овладевающие им теперь настроение.

С каждым днем «дела идут все хуже и хуже». При

такой тяжелой изнурительной работе, при постояннойборьбе организма с лютыми морозами нужно усилен-ное питание, нужен отдых в тепле. Но топливо совсемуж на исходе, а продовольствие… 5 марта исследова-тели ложатся спать, поужинав чашкой какао и замо-роженным, едва подогретым пеммиканом! Хуже все-го несчастному Отсу – товарищи ничем не могут емупомочь. Его силы могла бы еще поддержать горячаяпища, но откуда ее взять?

Силы людей быстро падают. Все мёрзнут уже нахо-ду и вообще чувствуют себя отвратительно, стараясьвместе с тем сохранять внешнее спокойствие. 9 мар-та экспедиция доходит до склада, оставленного за 81-й параллелью. Провизии и топлива мало и здесь. Отсблизок к концу. Он «мужественный человек и понимаетположение», но все же просит у товарищей совета, какему быть. Товарищи уговаривают Отса итти, пока у не-го хватает сил. Скотт приказывает участнику экспеди-ции, доктору Уилсону, «вручить всем средство покон-чить со страданиями», т. е. выдать из аптеки яду.

«Жизнь наша – чистая трагедия», с горечью пи-шет Скотт 16 или 17 марта («потерял счет числам», –об'ясняет он свою неточность). Отс, в течение не-скольких недель без жалоб переносивший жесточай-шие страдания, решил сам положить им конец. Про-снувшись утром, он сказал товарищам:

– Пойду пройдусь. Может быть, не скоро вернусь…

Он вышел. За тонкими стенками палатки неистов-ствовала пурга… Через несколько времени трое по-следних участников экспедиции снялись с лагеря.

До склада остается двадцать одна миля (тридцатьчетыре километра), но Скотт сознает, что им едва лиудастся дойти. «До конца несомненно недалеко». «Мытеперь мерзнем на-ходу и во всякое время»… «Подви-гаемся ужасно медленно». «Дневники и прочее найдутпри нас или на санях». Такие записи вносит он теперьв свой дневник.

Еле-еле дотащились англичане до одиннадцатоймили от склада, но здесь их на трое суток задержаласильнейшая пурга.

Страшно читать последние строки дневника Скотта.Они просты, кратки, сухи, но это один из тех «челове-ческих документов», которым суждено пережить века.

«… пищи осталось на раз или два – должно быть,конец близок. Решили дождаться его, пойдем до скла-да, с вещами или без них, и умрем по дороге».

Но 29 марта, на восьмой день после того как пар-тия была задержана пургой, англичане были еще жи-вы. Скотт пишет в этот день:

«Двадцатого у нас было горючего на две чашки чаяна каждого и сухой пищи на два дня. Каждый день мыбыли готовы итти, а до склада всего 11 миль – но нетвозможности выйти из палатки: так снег несет и крутит.Не думаю, чтобы мы теперь могли еще на что-либо на-

деяться. Выдержим до конца, но мы, понятно, все сла-беем, и наконец не может быть далек».

Последняя страница из дневника СкоттаКак могли они протянуть так долго в том ужасном по-

ложении, в котором они находились?Дневник капитана Скотта лежит теперь в одном из

зал Британского музея в Лондоне под зеркальным сте-

клом витрины, рядом с другими молчаливыми свидете-лями прошлого. Он раскрыт на той странице, где уми-рающий полярный исследователь пишет, держа каран-даш в обмороженных пальцах:

«Жаль, но я не думаю, чтобы я был в состоянии ещеписать. Последняя запись – ради бога, не оставьте на-ших близких…»

Так погибли и последние трое участников англий-ской экспедиции Скотта. Погибли в одиннадцати миляхот склада, где их ждала пища, топливо – спасение…

Спустя восемь месяцев трупы их были найдены спа-сательной экспедицией на 79° 50 южной широты.

Причины катастрофы сам Скотт пытался об'яснитьв своем «Послании к обществу», которое было напи-сано им в последние дни. Не будем останавливатьсяна этом. Из того, что было уже сказано, с достаточ-ной очевидностью вытекает, что главной и, пожалуй,единственной причиной гибели Скотта и его четырехспутников является организационная ошибка: стран-ное пренебрежение к собачьему транспорту и непра-вильное и неполное использование его.

Гибель Скотта и его товарищей была встречена в Ан-глии очень бурно.

Она не расценивалась бы как «поражение на-голо-ву», дойди англичане до полюса раньше норвежцев.Теперь же надо было искать виновника разгрома и по-тому вполне естественно, что многие в Англии обруши-

лись на Амундсена. Это он «загнал» своего соперни-ка! Правда, сам Скотт видит причину несчастья в дру-гом – «в невезении во всех рисках» и громко заявляетв последние, самые страшные минуты своей угасаю-щей жизни, что все у него «было продумано в совер-шенстве».

Нигде и ни в чем Скотт не упрекает норвежцев, нигдеон не осуждает Амундсена и не называет его виновни-ком своей гибели.

Ясно одно: Скотт не мог ни завезти на промежуточ-ные склады, ни взять с собой больше продовольствия,чем это позволяли сделать транспортные возможностиэкспедиции. Никакие излишки провианта, никакое изо-билие пищи на вспомогательных складах не могли быспасти измученных людей, тащивших тяжести на себе.Чем больше было бы у них снаряжения и продоволь-ствия, тем скорее все участники похода выбились быиз сил. Ошибкой было превратить собачьи упряжки вовспомогательное средство, а людей – во вьючных жи-вотных.

Понадобилось, однако, много времени, чтобы бес-пристрастный критик мог подвернуть спокойномуи хладнокровному анализу события, происшедшиестолько лет назад в мрачных ледяных пустынях Ан-тарктики. Слишком остро переживалась еще гибельСкотта в Англии, слишком долго еще хмель победыопьянял умы норвежцев.

На обеде, данном в Лондоне Королевским Геогра-фическим обществом в честь Руала Амундсена, пре-зидент общества, небезызвестный лорд Керзон, в сво-ей речи отметил все то значение, которое Амундсенприписывал собакам в смысле влияния их на благопо-лучный исход норвежской экспедиции, и закончил:

– Позволяю себе поэтому предложить прокричатьтроекратное «ура» в честь собак!

Это было явной дерзостью, но Амундсен сохранилполное спокойствие, справедливо считая, что он стоитвыше всяких нападок и оскорблений.

Теперь даже английский критик находит в себе до-статочно беспристрастия, чтобы воздать Амундсенудолжное за его подвиг – «одно из самых совершен-ных проявлений превосходства человека над силамиприроды», хотя для науки были потеряны огромныевозможности, не использованные Амундсеном. Тот жекритик трезво указывает на организационные ошибкиСкотта, приведшие к катастрофе.

Норвежские критики, и прежде всего сам Амундсен,преклоняются перед мужеством Скотта и его спутни-ков, перед проявленными ими величием духа и силойволи, и вполне признают заслуги английских исследо-вателей Антарктики. Ведь Амундсен считал, что еслибы Шеклтон еще в 1908 году разгадал природу Кито-вой бухты и выбрал Ледяной барьер местом своей зи-мовки, то Южный полюс был бы открыт за два года до

норвежской экспедиции.

ПОИСКИ ДЕНЕГ

Едва успев прибыть в Тасманию и известить мир о

благополучном окончании своей замечательной экспе-диции, Амундсен уже с головой уходит в новые пла-ны. Лучше сказать, он возвращается к тому прежнемуплану, который ему пришлось так неожиданно и реши-тельно изменить, когда пришла весть об открытии Се-верного полюса Робертом Пири.

Южный полюс достигнут, Амундсен стал мировой из-вестностью и, конечно, на родине, в маленькой Нор-вегии, имя его сейчас превозносится. Почему бы этимне воспользоваться и не приступить сразу же к осуще-ствлению старого замысла, перенеся поле своей де-ятельности из Антарктики в Арктику? Одним ударомможно разрубить гордиев узел многих затруднений инедоразумений, в особенности денежного характера.Когда-то что будет, но сейчас нужно ковать железо, по-ка оно горячо. «Нет большего мученья, как…» добы-вать нужные для экспедиции деньги! По собственномупечальному опыту Амундсен знал, что очень часто этобывает делом совершенно безнадежным.

Мало того, Амундсен давно уже понял, что широкуюпублику как в Норвегии, так и во всей Западной Европеи в Америке научные исследования интересуют мало.

Публике нужна сенсация, ее волнует борьба конкурен-тов в погоне за рекордами.

Скрывая свои честолюбивые мечты о достижениипервым Северного полюса, Амундсен делал вид дляширокой публики, что у «Третьей экспедиции „Фрама“исключительно научные задания и что начальник еедаже в мыслях не лелеет никаких намерений „гонятьсяза рекордами“». А «широкая публика» в свою очередьделала вид, что она искренно верит этому.

– Я был настолько прост, – пишет сам о себе Амунд-сен, – что поверил, будто люди достаточно просвеще-ны, чтобы понять и оценить это (т. е. научно-исследо-вательскую работу в Арктике). Но я ошибся—постыд-но ошибся! Я сделал печальное открытие, что людямнужны именно рекорды. Наука для них пустой звук.

Поэтому Амундсен решает продолжать плавание«Фрама». Но предварительно нужно подготовиться кэкспедиции. Время года было уже позднее и потому не-льзя было рассчитывать, что «Фраму» удастся пройтичерез Берингов пролив в том же году. И вот Амундсенотправляет «Фрам» в Буэнос-Айрес на зимовку, а самедет сначала в Австралию, а потом в Новую Зеландию,где выступает с докладами о своем походе к Южномуполюсу. По окончании поездки он уезжает в Аргентинуи прибывает в Буэнос-Айрес за день до прихода туда«Фрама».

Крупный аргентинский капиталист дон Педро Кри-

стоферсен, о котором мы уже упоминали, приходитздесь Амундсену на помощь и буквально спасает егоот разорения. Вместе с Кристоферсеном Амундсен об-суждает план своей арктической экспедиции, причемоба приходят к выводу, что этот план надо изменить всмысле выбора нового направления.

Вместо того, чтобы еще раз огибать мыс Горн и за-тем пересекать весь Тихий океан, «Фрам» должен ит-ти через Атлантический океан к Европе и, обогнув еесеверные берега, итти на восток к Берингову проливусеверо-восточным морским путем. Правда, при этомварианте экспедиции наверное придется зазимоватьв пути еще до того, как начнется дрейф «Фрама» сольдами. Но лишняя зимовка будет только полезна дляуглубления научной работы и не повлияет на измене-ние плана…

Однако в осуществлении этого варианта что-то по-мешало Амундсену. Что именно, выяснить нам не уда-лось. Амундсен пишет, что Кристоферсен дал ему ка-кой-то «правильный и мудрый» совет, но об'яснить, вчем он состоял, Амундсен «не имеет никакого права».

– Достаточно будет сказать, что результат снова за-ставил меня столкнуться с засовом и огромным вися-чим замком. Этот путь (т. е. плавание северовосточ-ным проходом) был закрыт; единственно открытымоставался путь вокруг Америки.

Повидимому, Амундсена ожидали какие-то крупные

неприятности в Норвегии, в связи с его запутаннымфинансовым положением, в которое он попал при рез-ком и внезапном изменении своего плана первона-чальной экспедиции. Этим об'ясняется и горечь егослов о людях, для которых «наука пустой звук», и вы-нужденное бездействие команды «Фрама», стоявшегона приколе в Буэнос-Айресе.

Конечно, Амундсен стал в Норвегии национальнымгероем. Но деньги любят счет, и его норвежских кре-диторов могла удовлетворить расплата только звон-кой монетой, а не звонкими словами о славе наци-онального флага и т. п. Один из норвежских биогра-фов Амундсена, постоянный сотрудник крупнейшейстоличной буржуазной газеты, плоть от плоти своегокласса, – невольно высказывает очень горькую правду,повествуя об отношении норвежцев к своему знамени-тому земляку:

– У нас в Норвегии всегда так бывало. Каждый раз,когда Амундсен возвращался домой победителем изтого иди иного похода, богатого подвигами, мы напере-бой спешили друг перед другом превозносить его – нанашу долю тоже выпадала частица славы и почестей.Но когда дело у него не ладилось… тут мы сразу жевыступали со своей язвительной критикой.

Итак «Фрам» пока остался в Буэнос-Айресе; для со-кращения расходов Амундсен списал с судна большуючасть команды, отослав ее в Норвегию, куда и сам уе-

хал летом 1912 года, закончив свою книгу о Южномполюсе. Немедленно по возвращении домой он при-ступил к чтению докладов о своей экспедиции к Юж-ному полюсу, об'ездил всю Европу, а затем СевернуюАмерику. В Америке он пробыл полгода, прочтя тольков Соединенных Штатах 160 докладов, не считая бес-численных дополнительных лекций в разных универ-ситетах и школах. Это был тяжелый труд. Нередко,проведя в поезде бессонную ночь, Амундсен долженбыл выступать с докладами и днем и вечером, иногдаприезжая в лекционный зал прямо с вокзала. Непре-рывные официальные приемы, банкеты, празднества,речи, столкновения с агентами антрепренера, шумнаяамериканская реклама, визиты членов «комитета поприему», визиты к губернаторам – бывшему, нынешне-му и будущему, – бургомистру, членам городского со-вета и другим влиятельным лицам… Шумные поезд-ки по городу в автомобилях с развевающимися флага-ми и духовым оркестром – для возбуждения у публикиинтереса к предстоящему вечернему докладу… Инойраз размеры и приемы американской рекламы превос-ходили всякие границы! Так, в одном городе со значи-тельным процентом населения из скандинавских вы-ходцев «комитет по приему» потребовал от Амундсе-на, чтобы тот взобрался верхом на какого-то битюга,разукрашенного лентами и бантами, и проехал по ули-цам во главе процессии из молодежи. Амундсен наот-

рез отказался от такого способа укреплять в Америкесвою известность. Произошла бурная сцена.

– До драки дело не дошло, но уверяю вас, до нее бы-ло недалеко! – пишет Амундсен, рассказывая об этом.

Герою Южного полюса пришлось испытать немалоунижений при собирании денег на покрытие своих рас-ходов. Недаром он говорит: – Только не обладающийсостоянием исследователь может понять те ужасныепрепятствия, которые возникают почти перед всемиисследователями, когда им приходится тратить своевремя и труд на попытки собрать достаточный капиталдля экспедиции. Бесконечные помехи и удары, нано-симые гордости и самоуважению, – вот что сопутству-ет попыткам найти деньги, и это – трагедия в жизни ис-следователя.

Во время своей поездки по Соединенным ШтатамАмундсен узнал, что вскоре будет открыт Панамскийканал, и если «Фрам» прибудет в Колон к 1 октября1913 года, то его судно будет пропущено первым. Не-медленно отдается распоряжение привести «Фрам» вКолон, куда он и прибыл 4 октября. Но открытие кана-ла все откладывалось, и судно бесцельно провело двас половиной месяца в тропических водах. За это вре-мя подводная часть корабля заросла морской травойи ракушками.

Не дождавшись открытия канала, Амундсен отдалприказ итти старым путем на юг и затем через Ма-

гелланов пролив выйти в Тихий океан и подняться доСан-Франциско с таким расчетом, чтобы прибыть тудане позднее мая 1914 года. Тогда экспедиция могла быотплыть из Сан-Франциско в июне и еще летом вой-ти в полярные льды. Для ускорения дела Амундсензафрахтовал буксир, который и должен был довести«Фрам» от Пунта Аренас в Магеллановом проливе доместа назначения.

Однако бессмысленное плавание «Фрама» в Ко-лон и стоянка его там обошлись Амундсену дорого.«Фрам», вышедший из Колона 16 декабря, с большимтрудом дополз к концу марта только до Монтевидео ивынужден был войти в док для очистки подводной ча-сти. Всякую надежду начать экспедицию летом 1914года приходилось оставить. Такое большое опозданиепривело к тому, что Амундсен приказал капитану отве-сти «Фрам» после очистки его подводной части в Нор-вегию. Попытка пройти в Берингов пролив через Тихийокеан отпадала, оставался только один путь – черезсеверо-восточный проход. Этим путем «Фрам» мог быеще пройти в 1914 году.

Шестого апреля «Фрам» в четвертый раз покинулБуэнос-Айрес, куда он прошел из Монтевидео, и на-правился в Норвегию. И на этот раз дон Педро Кри-стоферсен оказал Амундсену значительную денежнуюподдержку.

– Без его влияния и помощи «Фрам», по всей веро-

ятности, до сих пор стоял бы еще в Аргентине, – писалАмундсен в 1921 году.

Шестнадцатого июля 1914 года «Фрам» прибыл внорвежский военный порт Хортен в Кристианиа-фьор-де. Здесь Амундсен предполагал поставить свое суднов ремонт. Вся команда была списана и раз'ехалась подомам. Можно было надеяться, что по окончании ре-монтных работ удастся еще в том же году выйти в пла-вание на север, чтобы, обогнув Европу, войти в водысеверо-восточного морского пути. Конечно, и при такомварианте Амундсен едва ли рассчитывал покрыть всерасстояние до Берингова пролива за одну навигацию.Таких случаев история тогда еще не знала. Эта честьдосталась только в 1932 году советскому ледокольно-му пароходу «Сибиряков». Но Амундсен мог надеятьсяпройти северо-восточным путем с одной зимовкой, как«Вега». Тогда он оказался бы осенью 1915 года в дрей-фующих льдах к северу от Берингова пролива, т. е. ктому самому времени, к которому мог бы попасть тудаи через Тихий океан via Сан-Франциско. Значит, пла-вание «Фрама» из Америки в Норвегию никакого вы-игрыша во времени Амундсену не давало. Очевидно,дело было не в этом. По всей вероятности, нельзя бы-ло больше ждать: общественное мнение требовало отАмундсена действий, и разгуливание «Фрама» в тече-ние двух лет вдоль восточных берегов Южной Америкиникто не мог себе об'яснить. Кто мог знать, что здесь

скрывалась тяжелая драма и упорная, хотя и безна-дежная борьба?

Тщательный осмотр «Фрама» показал, что корабльнаходится в худшем состоянии, чем это казалось с пер-вого взгляда. Судно было сильно тронуто гнилью, сле-ды которой были замечены во многих местах еще вовремя перехода «Фрама» от Аргентины. Ремонт одноготолько корпуса должен был обойтись по крайней мерев 150 тысяч крон золотом. Новое препятствие, которо-го, казалось, никак не преодолеть! Но помощь Амунд-сену пришла совершенно неожиданно и с такой сторо-ны, о которой еще месяц тому назад в широких другахЕвропы никто не мог и подумать.

Вспыхнула империалистическая война. Никто немог предполагать тогда, как она обернется для Скан-динавии, каковы будут ее последствия для Норвегии. Апока Амундсен счел себя вынужденным отказаться отправительственной субсидии в 200 тысяч крон, предо-ставленной в его распоряжение постановлением стур-тинга. Государственная казна с началом европейскойвойны сразу сильно опустела, и 200 тысяч крон бы-ли для норвежского министерства финансов больши-ми деньгами. Однако вскоре это положение радикаль-но изменилось. Пока одни страны воевали, заливаяземлю кровью трудящихся, выбрасывая каждый деньмиллионы рублей, сжигая их в огне ураганных бомбар-дировок, уничтожая под развалинами недавно цвету-

щих городов, топя в морских волнах в виде военных иторговых кораблей, топча под ногами в виде неснятыхжатв, страны нейтральные богатели, их капиталистызасыпались деньгами, не зная, куда их девать. Одно-временно росли цены, и голод начал стучаться в окнадомов бедняков.

И вот наступило такое время, когда норвежское ми-нистерство финансов было радо, что у него берутденьги; и тогда Амундсен снова пришел за своей ас-сигновкой на 200 тысяч. Но это случилось много позд-нее, а пока Амундсен сидел у себя дома на берегу Бун-нефьорда, ломая голову над тем, где бы раздобыть де-нег на ремонт «Фрама» и как покрыть расходы по ор-ганизации экспедиции.

Увы, ни ремонтом «Фрама», ни экспедицией на Се-верный полюс в Норвегии больше никто не интересо-вался. После первых недель, последовавших за на-чалом мировой войны, когда в нейтральных странахпрошел период общего смятения, ужаса, переполоха,закрытия фондовых бирж, мораториума, банкротств,крахов, – все более или менее предприимчивые люди– те, у кого были хоть какие-нибудь деньги, и те, у ко-го никаких денег не было, но было жадное стремлениеих получить, ринулись, обгоняя друг друга, к одной це-ли: к скорейшему обогащению! В первый раз в своейжизни Амундсен – человек не деловой и до сих пор чу-ждый всякого рода стремлений к наживе, человек, ни-

когда не умевший устраивать и вести даже собствен-ные свои финансовые дела, в первый раз в своей жиз-ни Амундсен тоже занялся различными финансовымикомбинациями. Он вложил все свое маленькое состо-яние в акции пароходных обществ, и в короткий срокнажил путем спекуляций около миллиона крон. Но и наэтот раз, и кажется впервые в буржуазном мире, чело-век спекулировал не ради наживы, а для того, чтобысобрать необходимые средства на исследовательскуюэкспедицию. Пожалуй, это может до некоторой степе-ни об'яснить образ действий Амундсена. Кроме того,будущее покажет, что простаку вообще не по дороге спрожженными дельцами. От амундсеновского милли-она скоро не останется ничего, а самого его опутаютпо рукам и по ногам темные пройдохи и чуть ли не помиру пустит родной брат!

Но обо всем этом будет еще сказано. Пока же вер-немся несколько назад, к довоенному времени, к мир-ному и тихому 1909 году.

Амундсен никогда не был консерватором в исполь-зовании средств полярной техники. Если он стоялза собачий транспорт, то лишь потому, что этот спо-соб передвижения до сих пор является непревзойден-ным в полярных странах при проведении углублен-ной научной работы. Нынешние воздушные экспеди-ции в Антарктике, как и отдельные полеты в Аркти-ке, дают очень много в смысле разведки с воздуха,

аэрофотос'емки, нанесения местности на карту, про-верки и исправления существующих карт, но посадкаи под'ем летающих машин з полярных странах до сихпор еще сопряжены со значительным риском. Поэто-му вполне естественно, что Амундсен, сторонник ко-ротких, решительных ударов – цель достигнута и мож-но считать дело законченным, – не мог не заинтере-соваться теми широчайшими возможностями, которыеспособна дать исследованию авиация. В то время, ко-гда велась подготовительная работа по организацииэкспедиции «Фрама», авиация еще переживала своедетство. Можно было лишь мечтать о том, что дастлетательная машина «тяжелее воздуха» в будущем,но никаких практических выводов из этого не решалсяеще делать даже самый смелый фантазер.

Однако Амундсен еще в 1909 году интересуетсяопытами со змейковыми аппаратами и заказывает се-бе змеéк, который мог бы поднимать на воздух чело-века. Предполагалось производить при помощи такогоаппарата воздушные разведки в дрейфующих льдах,когда «Фрам» пройдет к северу от Берингова пролива.

Змеек был сделан и на нем совершались удачныепод'емы на высоту до 600 метров. Поднимался на воз-дух и сам Амундсен. Во время опытов со змейковымиаппаратами был убит молнией капитан Уле Энгельста,заместитель начальника экспедиции на «Фраме». Наэтом и закончились эксперименты Амундсена, тем бо-

лее, что план его похода на «Фраме» уже изменился.Вернувшись в Норвегию из Антарктики, Амундсен

увидел, что за время его отсутствия авиация сделалаочень большие успехи. В 1913 году, совершая поезд-ку по Германии с докладами об экспедиции к Южно-му полюсу, Амундсен впервые увидел, как аэропланоторвался от земли и начал парить в воздухе, плавноописывая круги. В неописуемом восторге Амундсен немог отвести глаз от летающей машины, волнение овла-дело им.

– Я стоял, глядя на машину, летавшую по воздуху, ав памяти моей еще свежо было воспоминание о долгихсанных поездках в Антарктике. За какой-нибудь час аэ-роплан покрыл расстояние, которое при путешествияхв полярных областях заняло бы много дней и стоилобы тяжелой работы, – рассказывал он об этом.

Конечно, для надобностей полярного исследованиятребуется, чтобы аэроплан мог продержаться в возду-хе без посадки значительное время. И Амундсен пони-мал, что перед аэропланом лежит еще очень долгийпуть. Но все же, все же…

Когда-то Амундсен решил сам научиться искусствунавигации, чтобы быть независимым от капитана экс-педиционного судна. Теперь он ревностно принимает-ся за изучение летного искусства. Ведь для того, что-бы использовать все возможности, предоставляемыелетающей машиной, нужно научиться летать самому!

И Амундсен совершает несколько полетов в Германиии во Франции. Один из первых деятелей норвежскойавиации капитан Сем-Якобсен дает ему уроки теориилетного дела, и в конце 1914 года Амундсен покупает усвоего учителя аэроплан системы Фармана. Уже тогдау него возникает мысль об использовании этого аппа-рата во время предстоящего плавания «Фрама» севе-ровосточным путем.

Летом 1914 года Амундсен сдает экзамен на гра-жданского летчика. Первый полет он совершает в ка-честве пассажира, причем происходит катастрофа –аппарат падает с высоты десяти-двадцати метров иразбивается вдребезги. Нужно вспомнить, что ранниеФарманы походили на летающую этажерку, положен-ную плашмя. Пилот и пассажир сидели между натяну-тых проволочек и тоненьких стоек, прямо под ногамилюдей разверзалась бездна.

И пилот, и Амундсен отделались только испугом. Ноиспуг этот прошел, очевидно, очень скоро, потому чтоАмундсен пожелал продолжать экзамен, указав на вто-рую машину, стоявшую на аэродроме. На этот раз всеобошлось благополучно. Амундсен летал и как пасса-жир, и сам вел машину, элегантно приземлившись свысоты 150 метров. Ему был выдан аттестат за № 1,так как Амундсен был первым, кто выдержал в Норве-гии испытание на звание гражданского летчика.

В списке норвежских сухопутных летчиков значится

такая запись:«Амундсен Руал, родился в 1872 году, местожитель-

ство: Кристиания, род занятий: полярный исследова-тель, летная школа: Военного ведомства, Междуна-родный сертификат: № 1; число летных часов: 20».

Но не только сам Амундсен обучился летному де-лу; еще будучи в Буэнос-Айресе, он предложил помощ-нику капитана «Фрама» лейтенанту Доксруду, которыйдолжен был принять участие в намеченной арктиче-ской экспедиции, использовать свое пребывание в Ар-гентине, чтобы научиться летать. При денежной под-держке дона Педро Кристоферсена Доксруд успешносдал испытания и получил диплом летчика. Не удовле-творившись этим, Амундсен выражал желание, чтобыеще кто-нибудь из состава участников будущей экспе-диции научился летному искусству.

Когда разразилась мировая война, Амундсен пода-рил свой Фарман государству для использования егодля нужд военного ведомства. Ни о каких экспедици-ях – ни морских, ни воздушных, ни комбинированных –не могло быть больше и речи. Собственных средств уАмундсена не было, а мысль о частной поддержке онсчитал теперь безнадежной.

Итак, во время войны Амундсен последовал приме-ру многих своих сограждан и составил себе капитал.Но уже в 1916 году он прекратил свои финансовые опе-рации, решив, что им уже накоплено достаточно де-

нег для покрытия всех расходов по организации со-вершенно новой экспедиции. Главной статьей расхо-да должен был явиться капитальный ремонт «Фрама».Однако за те два года, что «Фрам» простоял в Норве-гии, состояние судна значительно ухудшилось и выгод-нее было построить новый корабль. На этом решенииАмундсен и остановился. Весной 1916 года им был за-ключен контракт с судостроителем Кр. Йенсеном, кото-рый взялся построить корабль за 300 тысяч крон. Чер-тежи и расчеты для постройки нового судна были осно-ваны на опыте «Фрама» – оно должно было быть яйце-видной формы, т. е. днище судна делалось округлым,чтобы прямому напору льдов не подставлялось ника-кой поверхности. Давление льда только содействова-ло бы выпиранию судна вверх. Такая форма подвод-ной части обеспечивала наибольшее сопротивлениепри наименьшей поверхности.

Одновременно с заказом корабля Амундсен занял-ся закупкой провианта и снаряжения для экспедиции.На этот раз ему пришлось отступить от обычного по-рядка: все закупки были сделаны им в Америке. Це-ны в Норвегии сильно поднялись и продолжали под-ниматься; к тому же норвежские коммерсанты оказа-лись недобросовестными. Патриотизм патриотизмом,но дела остаются делами! В 1912 году при подготовкеэкспедиции в Арктику Амундсен заказал все консервыв Норвегии, но получил такой товар, что пришлось вы-

брасывать за борт ящик за ящиком! Во избежание по-вторения подобной истории Амундсен решил на этотраз произвести свои закупки за границей. Единствен-ным свободным рынком тогда была Америка, и осенью1916 года он отправился в Соединенные Штаты. Во-прос о снабжении экспедиции первоклассным прови-антом был настолько важен, что Амундсен счел нуж-ным возложить обязанности приемщика товара на са-мого себя. Задача была нелегкая. Пришлось об'ездитьбесчисленное количество фабрик, перепробовать сот-ни сортов различных произведений американской пи-щевой промышленности. Один из друзей Амундсена,помогавший ему в работе, надолго приобрел отвраще-ние ко всякой пище и на несколько дней слег в постель.Зато труды оказались не напрасными. Все продоволь-ствие экспедиции было действительно превосходным.

В марте 1917 года Амундсен вернулся в Норве-гию и посвятил все свое время подготовке к экспеди-ции, считая, что главные трудности остались уже по-зади. Но вскоре Соединенные Штаты вступили в ми-ровую войну и вывоз всякого продовольствия из Аме-рики был запрещен. Опять новое препятствие, кото-рое могло задержать отплытие экспедиции на неопре-деленный срок. Однако, благодаря энергичной помо-щи Фритьофа Нансена, находившегося тогда в Соеди-ненных Штатах, Амундсену была выдана экспортнаялицензия, причем он дал обязательство пользоваться

американским привозным провиантом только во времяэкспедиции. Впоследствии, когда все грузы прибылииз Соединенных Штатов в Норвегию, Амундсену при-шлось пережить немало неприятных минут в связи свведением продовольственных карточек и полной не-возможностью для населения достать многие продук-ты питания даже за огромные деньги. Амундсена оса-ждали толпы добрых знакомых и друзей, надоедав-ших ему просьбами поделиться с ними тем или дру-гим. Ведь в то время белую муку продавали только ваптеках по рецептам врачей! Амундсен твердо откло-нял все просьбы, хотя, по его же словам, экспедици-онных запасов продовольствия, рассчитанных на пятьлет плавания, могло свободно хватить по меньшей ме-ре на восемь. Но он дал обязательство и отступать отнего не считал себя в праве.

Пока шли все эти подготовительные работы, Амунд-сен получил от правительства Соединенных ШтатовАмерики приглашение посетить боевые позиции аме-риканских войск во Франции и Бельгии Вероятно, осно-ванием для этого приглашения был «разрыв дипло-матических отношений» Амундсена с Германией. Ко-гда немцы начали неограниченную подводную войну истали топить, часто без предупреждения, суда и ней-тральных государств, заподозренные в военной кон-трабанде, Амундсен выразил свое негодование и про-тест единственным доступным ему способом: явив-

шись к германскому послу в Осло, он не принял протя-нутой ему руки, прочел вслух письмо об отказе от всехнемецких орденов и иных знаков и вручил послу пакетс ними.

Нужно заметить, что, вообще говоря, Амундсен ни-когда не критиковал немцев за пользование подвод-ными лодками для нанесения ущерба коммерческимсудам вражеских и даже нейтральных стран, когда наэтих судах перевозилась военная контрабанда. По егомнению, единственная надежда Германии на победузаключалась именно в подводной войне.

Пока Германия пускала ко дну чужие корабли,Амундсен еще терпел, но когда в октябре 1917 года бы-ло взорвано без всякого предупреждения норвежскоесудно и немецкая подводная лодка обстреляла спа-сательные лодки, в которые в панике спускался эки-паж, Амундсен, возмущенный столь явным нарушени-ем всех законов «морской этики», счел необходимымвыступить с протестом.

Немецкая буржуазия надолго запомнила этот посту-пок Амундсена. И даже теперь некоторые норвежскиебиографы Амундсена стараются несколько замять эту«неловкость», допущенную знаменитым полярным ис-следователем, и стараются об'яснить, что «резкий про-тест Амундсена следует рассматривать совершенноизолированно, как не имеющий ничего общего с еговзглядом на весь немецкий народ в целом».

Протест Амундсена мог иметь для него очень непри-ятные последствия, так как экспедиция на своем путивдоль северных берегов Европы должна была прохо-дить через ту зону, которую немцы об'явили запретнойи где они топили все суда. Но Амундсен поддался пер-вому порыву – хотя и обдумывал свой шаг целые сутки,«чтобы еще раз взвесить свое решение»; кроме того,он не ожидал от немцев акта прямой мести. Все же, ко-гда ему представился благоприятный случай, он при-нял все меры предосторожности.

НА «МОД» ВДОЛЬ

БЕРЕГОВ СЕВЕРНОЙ АЗИИ

В день национального праздника – 7 июня 1917 го-да—судно Амундсена было спущено на воду и полу-чило название «Мод», в честь норвежской королевы.Рассказывают, что Амундсен несколько видоизменилобычный церемониал, неуклонно соблюдаемый в бур-жуазных странах при спуске корабля со стапеля. Вме-сто того, чтобы разбить о форштевень «Мод» бутылкушампанского, он разбил о него кусок льда со словами:

– Я не намерен выказывать пренебрежения к бла-городной виноградной лозе. Но ты уже сейчас должначувствовать себя в своей настоящей стихии! Для льдовты построена и во льду будешь проводить свое лучшеевремя и там разрешишь свою задачу!

Это было сказано – очень эффектно, и произве-ло большое впечатление на публику, собравшуюся наверфи. Американские рекламные уроки не прошли да-ром, и как ни возмущался Амундсен методами своихамериканских антрепренеров, все же кое-что от нихон перенял. Он крепко-накрепко запомнил, что гром-кие слова очень доходчивы до публики и прекрасно еювоспринимаются.

Для сокращения своих расходов, которые все ро-

сли вместе с ростом цен на материалы, Амундсен ис-хлопотал разрешение правительства использовать не-которые предметы корабельного имущества «Фрама»:мачты, снасти и т. п. Поднялся шум. Возникли раз-ные «комитеты охраны „Фрама“». Раздавались голоса,что Амундсен совершает чуть ли не святотатство, гра-бя «старый доблестный „Фрам“». Нашлись «специали-сты», ратовавшие за применение какой-то жидкости,якобы останавливающей начавшееся гниение древе-сины. Опрыскивая этой жидкостью поврежденные ча-сти корпуса судна, можно еще сласти судно от гибелии т. д. Новое препятствие, новые задержки подготови-тельных работ. Пока «Фрам» спокойно гнил в Хорте-не, никто не интересовался судьбой славного корабля,но стоило только заговорить о снятии с него никомуненужного имущества, как самые превыспренные чув-ства обуяли норвежских пламенных патриотов. Амунд-сен всю жизнь сам был патриотом, однако того, чтопроисходило сейчас, он не понимал! С горьким чув-ством вспоминает он об этих днях, когда против негобыла начата целая кампания. Амундсен был так занятснаряжением экспедиции, что ему некогда было вы-сказать свое искреннее мнение о «деятельности» ко-митета охраны «Фрама».

Вскоре «Мод» была приведена в Кристианию; на-чалась работа по установке 240-сильного мотора, пооснастке судна, устройству и отделке внутренних по-

мещений и т. д. Стали прибывать и участники буду-щей экспедиции. Первым явился старый соратник идруг Амундсена, спутник его по походам «Йоа» и «Фра-ма», Хельмер Хансен. Сначала предполагалось, чтоХансен пойдет в плавание первым штурманом, но ввоздаяние многих его заслуг Амундсен решил назна-чить его капитаном «Мод». Затем в состав команды во-шли: Вистинг – первый штурман, Карл Сундбек – ма-шинист и Рейне – парусник. Все трое участвовали вплавании «Фрама» в Антарктику, а Хельмер Хансен иВистинг и в походе к Южному полюсу. Таким образом,Амундсен заручился помощью четверых своих старыхтоварищей. Остальными участниками экспедиции бы-ли: молодой ученый Харальд Свердруп, теперь одиниз крупных зарубежных полярников, Кнудсен, Тессеми Тоннесен В состав экспедиции входило всего девятьчеловек вместе с Амундсеном. Он всегда устанавли-вал очень жесткие штаты! Зато участники его экспеди-ции бывали всегда загружены работой и должны бы-ли уметь делать все. Единственный научный сотрудникэкспедиции на «Мод» X. Свердруп занимался не толь-ко научно-исследовательской работой, но и исполнялобязанности повара, отдаваясь этому делу со всем пы-лом и рвением. Правда, произведения его поварскогоискусства далеко не напоминали те кушанья, которыевыходят из умелых ручек норвежских дам, на-зубок вы-учивших какой-нибудь «Подарок молодым хозяйкам».

Весной 1918 года Амундсен снова побывал в Аме-рике, где выступал с докладами о своей поездке нафронт, и лишь за несколько недель до отплытия «Мод»вернулся в Норвегию. Еще перед этим он виделся вЛондоне с командующим американскими военно-мор-скими силами адмиралом Симсом, который ознакомилего с методами, применяемыми союзниками при борь-бе с немецкими подводными лодками. Накануне вы-хода «Мод» в море норвежский посол в Германии по-советовал Амундсену испросить у германских воен-ных властей разрешение на плавание у северных бе-регов Европы, иначе какая-нибудь подводная лодкаможет пустить «Мод» ко дну. Амундсен поблагодарилза добрый совет, но твердо заявил, что он не будетобращаться к германскому правительству ни с какимипросьбами. Получив от адмирала Симса сведения онаиболее благоприятном времени для прохода опас-ной зоной (когда немецкие подводные лодки уходят до-мой для возобновления своих запасов), Амундсен ре-шил попытаться пройти и без разрешения.

Двадцать четвертого июня 1918 года «Мод» поки-нула Кристианию. Наконец-то начиналась та экспеди-ция, к которой Амундсен готовился так давно и котораяпотребовала от него шести лет упорнейшей работы!Сколько было преодолено препятствий, сколько труд-ностей, подчас совершенно неожиданных, возникалосо всех сторон! План 1908 года становился реально-

стью, хотя осуществлялся он несколько иначе. Вернее,с другой стороны. Вместо того, чтобы войти в воды Ле-довитого океана через Берингов пролив Амундсен те-перь собирался войти в них с запада, пройдя туда се-веро-восточным проходом.

«Мод» была по своим размерам меньше «Фрама»–всего 292 тонны (вместо 407 тонн «Фрама»), но шире.Считают, что качествами своей постройки она превос-ходила «Фрам». Из-за долгой проволочки научное обо-рудование экспедиции устарело, теперь это послужи-ло ей только на пользу – все инструменты были при-обретены заново.

Четырнадцатого июля Амундсен присоединился кэкспедиции в Тромсо. Оттуда «Мод» прошла в послед-нюю норвежскую гавань Вардо, а затем вышла в мо-ре. Кончилась подготовительная стадия, начиналасьсерьезная часть пути: впереди была опасная зона, гдеповсюду шныряли немецкие подводные лодки, где ка-ждая минута могла грозить гибелью. Эту часть путиАмундсен справедливо считал самой страшной. Былиприняты все меры предосторожности: спасательныелодки подготовили к спуску в любую минуту, в них по-грузили провиант на две недели. Спасательные пояса,теплая одежда и т. п. держались наготове.

Впрочем опасения его были напрасны: немцы нигдене показывались и никто не угрожал «Мод».

Обогнув северную оконечность Европы, «Мод» на-

правилась дальше к востоку вдоль берегов СевернойРоссии и через месяц после выхода из Кристиании до-стигла Югорского Шара. Здесь в состав экспедициивошел один из русских радистов Геннадий Олонкин.Амундсен счел очень полезным его участие в плавании«Мод», так как многие радиосообщения передавалисьна русском языке; кроме того, Олонкин мог послужитьпереводчиком при сношениях с разными народностя-ми севера и северо-востока Азии.

Состояние льдов в том году было довольно небла-гоприятным для плавания в этих водах, и весь августбыл потрачен на проход через льды Карского моря.9 сентября «Мод» обогнула крайний северный пунктАзии – мыс Челюскина. За всю историю человечестваона была лишь седьмым судном, прошедшим мимоэтого мыса (первыми были «Вега» Норденшельда с«Леной», затем «Фрам» Нансена, потом «Заря» «Тай-мыр» и «Вайгач» Вилькицкого и Толля). Со свойствен-ной Амундсену внимательностью и уважением к тру-дам своих предшественников, он потом во время зи-мовки поставил на мысе Челюскина знак: на медномшаре был выгравирован путь «Веги» и сделана над-пись: «В память покорителей северо-восточного про-хода Адольфа Эрика Норденшельда и его славной ко-манды. Экспедиция „Мод“ 1918–1919 г.».

За мысом Челюскина «Мод» встречала все болеенепроходимые льды и 13 сентября вынуждена была

остановиться на зимовку у восточного берега Таймыр-ского полуострова. Здесь в «Гавани Мод», как былоназвано это место, экспедиция провела ровно год. Зи-мовка была не особенно приятна для Амундсена, но онсчитался с ее вероятностью и потому решил исполь-зовать время стоянки в «Гавани Мод» как можно про-дуктивнее. Были построены метеорологическая и маг-нитная обсерватории, где велись непрерывные наблю-дения; кроме того, подвергнута научному изучению се-верная часть Таймырского полуострова, не обследо-ванная предшествовавшими экспедициями. Амундсеннамечал также исследование островов Северной Зе-мли, за несколько лет перед тем открытых русской экс-педицией Вилькицкого. Но тяжелое состояние льдовпомешало осуществлению этого плана; пришлось удо-вольствоваться только санной поездкой на остров Ма-лый Таймыр.

Таким образом, севернее этого острова экспедици-ей Амундсена не было сделано ничего, и честь подроб-ного изучения и исследования островов Северной Зе-мли целиком досталась советским полярникам. Г. А.Ушаков – первый начальник постоянной радио-метео-рологической станции на острове Домашнем в груп-пе островов Сергея Каменева (у западных берегов Се-верной Земли) и его ближайший помощник геолог Н.Н. Урванцев во время своих санных поездок нанеслина карту всю группу островов Северной Земли и, бла-

годаря этой блестящей работе, заняли место в первыхрядах исследователей Арктики.

Долго и томительно тянулось время зимовки. Ледо-вые условия были крайне неблагоприятны и даже влетние месяцы «Мод» не освободилась от тяжелыхоб'ятий полярных льдов. Пришлось взрывать лед, итолько 12 сентября 1919 года – ровно через год от на-чала зимовки – «Мод» опять оказалась на чистой воде.Но уже через одиннадцать дней льды снова стиснулисудно со всех сторон, и экспедиция застряла вторично– на этот раз у острова Айона в Чаунской бухте у севе-ро-западных берегов Чукотского полуострова.

В день окончания зимовки двое из команды «Мод»—Кнудсен и Тессем – покинули корабль. Оба ушедшихпогибли, и трупы их были найдены через нескольколет, в разное время розыскными экспедициями, орга-низованными советским правительством по просьбенорвежского правительства. Около трупа Тессема былнайден пакет из прорезиненной материи с донесения-ми Амундсена и некоторыми научными материалами.

В описании их ухода, вернее, ухода Тессема, пото-му что Кнудсен был послан сопровождать его, – описа-нии, сделанном Амундсеном в разное время, есть что-то недосказанное. Очень может быть, что у него былис Тессемом какие-то трения и он воспользовался слу-чаем избавиться от неприятного спутника. Возможно,что неудачное развитие экспедиции «Мод» с первых

же ее шагов, тяжелая зимовка и т. д. заставили Тессе-ма пожалеть, что он пошел в плавание и устрашитьсяперспективы просидеть во льдах еще несколько лет.Так или иначе, но он ушел с ведома Амундсена и по-следний принял все меры, чтобы путешествие Тессе-ма прошло по возможности гладко и закончилось бла-гополучно, и дал ему надежного и опытного спутника.Гибель Тессема и Кнудсена – единственный случай ка-тастрофы с людьми за все экспедиции Амундсена. Какуже упоминалось раньше, его спутник по плаванию на«Йоа» Густав Юль Вик умер от болезни. От болезни жеумер в Колоне участник плавания «Фрама» – Бек.

Первая зимовка была чревата для Амундсена вся-кими неприятностями. В конце сентября, спускаясь полесенке на лед с беременной собакой в руках, он былсшиблен другой собакой, в недоумении остановившей-ся на ступеньках, а потом стремительно кинувшейсяобратно на палубу. Амундсен упал с высоты трех ме-тров, ударившись правым плечом прямо о гладкий итвердый, как камень, лед. От боли он почти потерялсознание и только с помощью Вистинга мог вернутьсяна «Мод». Вистинг проходил в Норвегии краткий курсподачи первой помощи и потому исполнял в экспеди-ции обязанности врача. Он осмотрел Амундсена и на-шел у него сложный перелом плеча. При малейшемприкосновении к перелому мускулы плеча сокраща-лись и начинались сильнейшие судороги. Боясь, что

при наложении гипсовой повязки рука срастется как-нибудь неправильно и плечевой сустав потеряет своюподвижность, Вистинг положил руку в лубок. Первыедни Амундсен очень страдал от непрекращающихсяболей, вызываемых судорогами, и даже вынужден былслечь в постель. Затем после нового осмотра Вистингприбинтовал ему руку к телу и в таком виде Амундсенпроходил пять недель; через три недели стали заме-чаться признаки некоторого улучшения.

Накануне того дня, когда повязка должна была бытьснята, Амундсен вышел утром в сопровождении соба-ки прогуляться и неожиданно очутился носом к носус медведем. Пришлось отступать или, вернее, обра-титься в самое позорное бегство. Со всех ног помчалсяАмундсен к сходням, проложенным со льда на палубукорабля, а медведь погнался за ним по пятам.

– Нужно хорошо бегать, чтобы угнаться за медве-дем, но еще лучше, чтобы убежать от него, – шутитАмундсен, вспоминая об этом событии.

У самых поручней, через которые Амундсен соби-рался уже перевалиться на палубу, медведь настигего и одним ударом огромной лапы свалил на сход-ни. Амундсен упал ничком на сломанную руку и ждал,что сейчас все будет кончено. Но нет, час его еще непробил! Собака, которая приманила медведя к «Мод»и, как потом оказалось, раздразнила его, снова появи-лась в поле зрения разоренного зверя и отвлекла его

внимание от лежавшего на сходнях человека. Амунд-сен мгновенно вскочил на ноги и взбежал на палубу,крича во все горло: медведь! На шум, собачий лай,медвежий рев и крики Амундсена выскочили люди, имедведь был застрелен.

Товарищи осмотрели Амундсена, но не нашли у негоникаких серьезных повреждений. Лубки, в которых ле-жала сломанная рука, при падении Амундсена свали-лись, однако с рукой ничего плохого не произошло. На-оборот, Амундсен мог даже шевелить ею, не испыты-вая боли. Немного побаливало плечо, да сильно опухсустав кисти. Вот и все – в общем Амундсен при встре-че с медведем отделался очень дешево.

Впрочем, позднее, при более тщательном осмотрепострадавшего, были найдены некоторые ранения,ускользнувшие сперва от внимания доктора Вистинга.Штаны Амундсена из оленьего меха и анорак из соба-чьего меха оказались сзади разорванными, а на «во-сточной половине центра тяжести тела» красовалисьчетыре глубокие кровавые полосы от медвежьих ког-тей!

К концу декабря Амундсен поправился совершенно,и рука его стала функционировать почти нормально.Но это далось ему нелегко. Помимо обычного лечениямассажем, он прибег к лечебной гимнастике, курс кото-рой прописал себе сам. Вначале рука была до того не-подвижна и так плохо сгибалась в суставах, что Амунд-

сен не мог поднимать ее хотя бы настолько, чтобы дер-жать в пальцах карандаш. Поэтому он ежедневно понескольку раз проделывал такое упражнение: садилсяна стул, опираясь на его спинку всем туловищем, а по-том, взяв правую руку левой, изо всех сил старался за-ставить ее подниматься. Это мучительнейшее упраж-нение он повторял в течение ряда недель. К концу 1918года Амундсен мог уже доставать рукою до лица, од-нако понадобилось много месяцев, чтобы она пришлав полный порядок. Спустя три года, будучи в Сиэтлена Аляске, Амундсен обратился к врачу-рентгенологу,и тот сделал несколько снимков с больной руки. Ока-залось нечто изумительное! Судя по рентгеновскомуснимку, перелом был таким тяжелым, что Амундсен во-обще должен был лишиться способности двигать ру-кой.

Вскоре после этого случая с Амундсеном произо-шла новая неприятная история. Работая в магнитнойобсерватории при свете большой керосиновой лам-пы, он внезапно почувствовал себя плохо, с огром-ным трудом выбрался наружу и еле-еле доплелся до«Мод». Обсерватория была выстроена очень основа-тельно и сверху завалена снегом. Таким образом, стен-ки ее почти не пропускали воздуха и вентилироваласьона скверно. А большая керосиновая лампа, подве-шенная к потолку, поглощала очень много кислорода.То ли получалась неправильная газовая смесь, и по-

тому лампа выделяла при горении какие-то ядовитыегазы, то ли слишком много сгорело кислорода возду-ха, но только организм Амундсена подвергся сильномуотравлению, и сердце у него сдало.

Сильнейшее сердцебиение продолжалось у Амунд-сена несколько недель, и прошли месяцы, прежде чемон оправился настолько, чтобы как следует принять-ся за обычную работу. В общем, такое болезненноесостояние продолжалось у него целый год. Вероятно,нормальная деятельность сердца так и не восстано-вилась, потому что в 1922 году, когда Амундсен пока-зывался врачам, они посоветовали ему отказаться отпродолжения своей исследовательской работы, еслион хочет еще пожить. Но это не помешало ему совер-шить в ноябре 1922 года большой поход на лыжах отУэнрайта до Коцебу на Аляске, когда им было пройде-но за десять дней свыше 750 километров.

Все эти несчастья и неприятности, свалившиеся наАмундсена, привели к тому, что он лишен был всякойвозможности принимать участие в санных поездках,которые совершали поздней осенью, весной и летомего сотоварищи, занимавшиеся исследованием обла-сти, где зимовала экспедиция. Еще в феврале 1919 го-да Амундсен был так слаб, что небольшая прогулка спод'емом на гору в пятнадцать метров высоты совер-шенно истощала его силы.

Как уже упоминалось раньше, «Мод» покинула ме-

сто своей первой зимовки 12 сентября 1919 года. Че-рез одиннадцать дней, пройдя устье Лены и миновавНово-Сибирские острова, она достигла западного бе-рега острова Айон, где и осталась на вторую зиму.Амундсену положительно не везло! Мало того, что наподготовку к экспедиции было потрачено целых шестьлет – теперь к этим шести годам прибавилось еще два,а «Мод» даже и не начинала своего полярного дрейфасо льдами. Но делать было нечего. Приходилось во-оружиться терпением, а путешествия в полярных стра-нах учат искусству ждать и терпеть. Однако следова-ло как-то известить мир о ходе экспедиции «Мод», иАмундсен пытается прежде всего наладить какую-ни-будь связь с внешним миром. Хотя на «Мод» была ра-диостанция, но она не действовала как следует, и вовремя зимовки у Таймыра не поддерживала перегово-ров даже со станцией на Диксоне. Поэтому Амундсенпослал трех человек в Нижне-Колымск, но телеграфатам не оказалось. В Средне-Колымске радиостанцияне действовала. Оставалось только попробовать по-слать депеши в Анадырь, куда 1 декабря и отправи-лась санная партия. Сдав там депеши и дождавшисьответных телеграмм, участники поездки вернулись на«Мод», потратив на это путешествие больше полугода.

В течение всей второй зимовки Амундсен ни разуне покидал корабля, и исследование ближайших обла-стей производилось его спутниками. В частности Свер-

друп с октября 1919 по май 1920 года занимался из-учением местности между рекой Колымой и Чаунскойбухтой и собрал очень ценный материал по этногра-фии чукчей. Все это время велись также постоянныеметеорологические и геофизические наблюдения.

В начале июля 1920 года лед вскрылся, и Амунд-сен решил итти прямо в Ном на Аляске, на что у не-го было много важных причин. Во-первых, надо бы-ло пополнить снаряжение и произвести кое-какой ре-монт, во-вторых, опыт двух прошедших лет показал,что для того, чтобы войти в дрейфующие льды, сле-дует подняться довольно далеко на север от Беринго-ва пролива. И, наконец, в-третьих, у Амундсена ещепошаливало сердце, и он счел необходимым показать-ся какому-нибудь специалисту. Он не хотел оставать-ся на корабле, если состояние его здоровья не позво-лит ему принимать участие в повседневной работе экс-педиции. И еще больше не хотел быть в тягость сво-им товарищам. Мало ли что может случиться во вре-мя полярного дрейфа? Быть может, придется оставить«Мод» и спасаться по льдам пешком?

Но без борьбы он не желал сдаваться. Поэтому он снепоколебимой энергией взялся сам за свое лечение,решив заставить сердце работать нормально, и регу-лярно совершал прогулки – по палубе судна, если бы-ло ненастно, или на берегу, если погода стояла хоро-шая.

Седьмого июля «Мод» двинулась дальше на востоки, борясь со сплоченными льдами, стала медленнопродвигаться к Берингову проливу. Через две неделиона обогнула мыс Дежнева. Северо-восточный проходбыл пройден! Дальнейший путь не представлял осо-бых трудностей, и 27 июля «Мод» прибыла в Ном.

«Северо-восточный путь пройден на всем его про-тяжении, – пишет Амундсен в своем дневнике 23 ию-ля, – мне посчастливилось соединить его с моим пла-ванием северо-западным проходом в 1906 году и та-ким образом впервые совершить кругосветное плава-ние в арктическом океане. В наше время рекордов этоимеет свое значение».

В Номе еще четверо участников экспедиции остави-ли «Мод». Команда корабля состояла теперь только изчетырех человек: Амундсена в качестве начальника,Свердрупа в качестве научного сотрудника, Вистинга иОлонкина. Продолжать плавание при такой ничтожнойкоманде было чрезвычайно опасно. Однако. Амундсенне остановился перед этим препятствием, и осенью1920 года «Мод» снова выходит в море.

«Возможно, что мы подвергались очень большомуриску, выходя в море на судне таких размеров, как„Мод“, и имея всего лишь четырех человек для упра-вления судном в случае бурной погоды. Но мы все бы-ли людьми испытанными, никто из нас ничуть не опа-сался, как пойдет дело», пишет Амундсен, рассказы-

вая о принятом им решении продолжать экспедицию.Неизвестно, какая судьба постигла бы «Мод» и ее

отважную команду, если бы судно вошло в дрейфу-ющие льды. История полярных исследований не зна-ет такого примера, когда ответственнейшая и опаснаяэкспедиция предпринималась бы при столь ничтож-ном числе участников. Но, быть может, к счастью дляАмундсена и его спутников, плавание «Мод» закончи-лось очень скоро. К северу от Берингова пролива со-стояние льдов оказалось очень неблагоприятным; оги-бая мыс Сердце-Камень, «Мод» сломала винт, льдыприжали ее к берегу, и экспедиции пришлось в третийраз остаться на зимовку в 110 километрах от Беринго-ва пролива у северо-восточных берегов Чукотского по-луострова. Несчастье – а, может быть, в данном слу-чае и счастье, – преследовало Амундсена.

Несмотря на острый недостаток рабочих рук, и этазима прошла в усиленной работе. Производились цен-ные научные наблюдения, собирались этнографиче-ские коллекции, совершались санные поездки. Вистинги Свердруп за два месяца об'ехали все Чукотское по-бережье от мыса Сердце-Камень до залива Креста иобратно.

Всю зиму по соседству с норвежцами стояли три чу-котские яранги. Амундсен поддерживал с чукчами са-мые дружеские отношения и охотно делился с нимипровиантом: в том году промысел на побережье Чу-

котки был плохой. Когда наступила весенняя оттепель,первой заботой Амундсена было отвести «Мод» в Си-этл на Аляске и поставить ее в ремонт. Для пополне-ния своего экипажа он надумал нанять пятерых чукчей.Те охотно приняли его предложение, глубоко растро-гав Амундсена такими словами:

– Куда бы ты ни пошел, туда и мы пойдем с тобой. Очем бы ты нас ни попросил, мы выполним, кроме толь-ко того случая, когда ты прикажешь нам покончить са-мим с® своей жизнью. Тут мы попросим тебя повторитьтвое приказание!

Конечно, это – ораторские прикрасы, пышная и вы-сокопарная речь, которой, возможно, Амундсен даже ине понял как следует. Неоспоримо все же, что он все-гда умел устанавливать добрые отношения с племена-ми арктического побережья Старого и Нового света инеизменно пользовался с их стороны большим уваже-нием.

В конце августа 1921 года «Мод» прибыла в Сиэтл.Экспедиция на корабле заканчивалась для Амундсе-на, уже увлеченного новыми планами. Остальные егоспутники в 1922 году снова предприняли попытку вой-ти в дрейфующие льды к северу от Берингова проли-ва, вошли в них и провели среди льдов еще три года.В плавании этом принимали участие восемь человекпод командой капитана Вистинг а; научную работу по-прежнему вел X. Свердруп с помощью молодого швед-

ского геофизика Ф. Мальмгрена, позднее участвовав-шего в полетах Нобиле 1928 года и погибшего во льдаху северовосточных берегов Шпицбергена.

ТЯЖЕЛЫЕ ВРЕМЕНА

Пока «Мод» стояла в Сиэтле, ремонтируясь и при-

нимая снаряжение и провиант на семь лет. Амундсенуехал через Америку домой в Норвегию раздобыватьденег. Он узнал, что норвежский стуртинг ассигновалему на продолжение экспедиции 500 тысяч крон. Этобыло очень важным известием и тем более приятным,что деньги отпускались без всяких просьб со сторо-ны Амундсена! Пока самые могущественные держа-вы оружием разрешали свои экономические противо-речия, норвежские капиталисты сколотили себе огром-ные состояния. Норвежская государственная казна незнала, что ей делать с излишками средств, которыеуже начинали ее стеснять. Расплата за спекуляцию начужих страданиях была еще далеко: кризис 1923 года,последствия которого тяжело почувствует на себе Нор-вегия, еще не наступил. Можно было поделиться ча-стицей военных сверхприбылей и с полярным иссле-дователем, сделавшим кое-что для прославления ма-ленькой Норвегии. Ведь он, как и в первые два раза,ушел в свое плавание на «Мод» с тяжелой думой одолгах, которых у него стало еще больше!

Но ассигнованных экспедиции 500 тысяч крон оказа-лось уже недостаточно к тому времени, когда Амунд-

сен явился за их получением. Стоимость норвежскойкроны сильно упала и продолжала падать, покупатель-ная способность отпущенной Амундсену суммы умень-шилась вдвое; приходилось доставать необходимыесредства еще где-то и как-то.

В связи с этим интересно ознакомиться со спискомтех учреждений и лиц, которые оказали Амундсену де-нежную помощь перед его отплытием из Норвегии на«Мод». На первом месте стоит государственная субси-дия – 200 тысяч крон. На втором—взнос судовладель-ца и банкира А. Клавенесса – 50 тысяч. Затем идут 49500 крон, собранных главным образом в Бергене че-рез… зубного врача профессора Кристиансена. Сре-ди жертвователей—семь судовладельцев, давших отсемнадцати до двух с половиной тысяч крон. Далее:20 тысяч крон перевел по телеграфу в Ном по приходетуда «Мод» в 1920 году друг и благодетель Амундсе-на дон Педро Кристоферсен. Всего было получено де-нежных средств около 322 тысяч крон, причем отдель-ных средних, а тем более мелких взносов не поступа-ло вовсе. Таким образом, финансовая поддержка бы-ла оказана Амундсену только государством и крупны-ми капиталистами. Народ безмолствовал…

Если обратиться к списку торговых фирм, снабдив-ших экспедицию своей продукцией бесплатно, то издесь мы увидим исключительно солиднейшие нор-вежские торгово-промышленные предприятия. Нет ни-

какого сомнения, что они поддерживали Амундсенапреимущественно в целях рекламы и притом рекла-мы, рассчитанной на долгий срок. Эти фирмы до сихпор помещают в норвежских изданиях «полярные»об'явления, как это видно из прилагаемых иллюстра-ций. Еще в сентябре 1921 года Амундсен в письме ксвоему верному другу аптекарю Цапфе, писал из Си-этла: «С нашим новым снаряжением: аэропланом, ис-кусными летчиками, радио-телеграфом и т. п. мы бу-дем в состоянии провести гораздо лучшую работу, чеммогли это сделать до сих пор…»

Теперь все его внимание поглощает мысль об ис-пользовании в Арктике аэроплана. Авиация, выросшаяи окрепшая за годы войны, достигла уже значитель-ных успехов. Аэропланы совершают длительные по-леты без посадки и летают при всякой погоде. Вполнеестественно, что Амундсен возвращается к тому пла-ну, который занимал его уже двенадцать лет тому на-зад, когда он привлекал к участию в своей экспедициина «Фраме» летчика, и который в 1914 году побудилего купить аэроплан. По возвращении в Норвегию онуслышал об аэропланах Юнкерса нового типа, толь-ко-что поставивших мировой рекорд на продолжитель-ность полета и продержавшихся в воздухе двадцатьсемь часов без спуска. И вот у Амундсена возникаетмысль предпринять трансполярный перелет от мате-рика до материка через Ледовитый океан. Он решил

начать этот перелет от мыса Барроу на северном бере-гу Аляски и лететь через океан до Шпицбергена (такойполет был осуществлен через шесть лет – в 1928 году– американцами Уилкинсом и Эйельсоном, норвежцемпо происхождению, по маршруту Амундсена, но минуяполюс).

Конечно, под этот – в то время почти фантастиче-ский план – Амундсен тотчас же подвел научную базу.Та часть Ледовитого океана, которая простирается отсеверных берегов Аляски до северных берегов Евро-пы, т. е. так называемый Полярный бассейн, еще ни-кем не исследован. В этой области не было никогдани единой экспедиции, ни единого судна и ни единойсобачьей упряжки. Изучение ее имеет величайшее на-учное значение: полюса – это «определители клима-та» умеренных зон. Знание геофизических условий уСеверного полюса—огромный вклад в науку. И потому«мой интерес к трансполярному перелету был продик-тован не исключительно только жаждой приключений,но был также интересом географа и ученого», – пишетоб этом сам Амундсен.

Мы уже видели, каким географом и ученым былАмундсен. Едва ли только эти интересы побуждали егозаниматься разработкой новых планов. К тому же он немог не понимать, что при стремительном однократномполете аэроплана над полярным бассейном, когда бо-лее чем вероятна не слишком блестящая погода и уж

наверное будет плохая видимость, почти никаких на-блюдений исследователю производить не придется. Влучшем случае он соберет кое-какие данные о темпе-ратуре, атмосферном давлении и состоянии льдов (по-следнее с весьма сомнительной точностью из-за иска-жения перспективы и изменчивости светотени на ль-ду). Пожалуй, можно будет – тоже с сомнительной точ-ностью – решить вопрос о нахождении в полярном бас-сейне неизвестных еще земель. Открытие Пири пока-зало, что собственно полярная область занята дрей-фующими льдами; большие глубины, найденные там,между прочим, и Нансеном, свидетельствуют о том,что значительных пространств суши, а тем более како-го-либо континента, там быть не может.

Вот и все научные достижения, которые мог быизвлечь из своей воздушной экспедиции через по-люс Амундсен. Позднее полет Уилкинса и Эйельсона,длившийся, между прочим, 20 с половиной часов, недал ровно никаких научных результатов.

Пробыв в Норвегии очень недолго, он приехал тудаинкогнито, стараясь не привлекать к себе ничьего вни-мания, под фамилией «мистера Джонсона из Нью-Йор-ка» и даже, как говорят, отпустил большую седую боро-ду и оседлал свой характерный орлиный нос больши-ми роговыми очками с темными стеклами. – Амундсенснова отправился в Америку, сопутствуемый летчикомОмдалем, впоследствии своим верным спутником в

воздушных экспедициях 1925–1926 годов. В Нью-Йор-ке он приобрел аэроплан Юнкерса для отправки его вСиэтл на «Мод» и обсуждал план полярного перелета сДиректорами аэропланного завода «Кэртис», получивот них еще аэроплан Кертиса «Ориоль» как вспомога-тельную машину для небольших разведочных полетов.

Чтобы скорей добраться до Сиэтла, а заодно луч-ше ознакомиться с машиной, Амундсен решил лететьчерез Америку. Время было дорого. Носились слухи,что у Амундсена появились конкуренты, которые тожеразрабатывают планы трансполярного перелета. На-до было спешить. Эта спешка едва не повела к ката-строфе. Около какого-то городка в штате Пенсильва-ния аэроплан пошел на вынужденную посадку, нале-тел на пень и перевернулся. Пассажиры были выбро-шены из кабины, но, к счастью, все уцелели, отделав-шись небольшими ушибами и царапинами.

В тот же день Амундсен писал одному из своих дру-зей: «Мотор перегрелся и остановился. Спланировалис 6 тысяч футов и встали на голову у какого-то старогопня. Со всеми нами все обошлось благополучно».

По прибытии в Сиэтл, куда спешно был доставленпо железной дороге новый аэроплан, Амундсен срочнозакончил все приготовления и 1 июня 1922 года вышелв плавание. У мыса Хоуп, на западном берегу Аляс-ки, Амундсен и Омдаль покинули «Мод», которая про-должала свой путь и уже 8 августа вмерзла, наконец, в

дрейфующие льды около острова Геральда, к востокуот острова Врангеля, начав свой трехлетний дрейф сольдами у берегов Азии.

Еще до ухода «Мод» Амундсен снесся с капитаномодной американской шхуны, шедшей из залива Коцебук мысу Барроу, перегрузил на нее с «Мод» свой аэро-план Юнкерса, оставив самолет Кэртиса на судне, гдев числе команды был летчик, и сам с Омдалем пере-шел на шхуну. Затем шхуна направилась к месту на-значения, но, не дойдя до него, высадила своих пас-сажиров на берег у Уэнрайта. Кроме Омдаля, Амунд-сена сопровождал еще кинооператор. Все трое сейчасже приступили к постройке зимовочного дома из при-везенного с собой леса. Этот дом был расположен вчасе ходьбы от эскимосского поселка.

Летом 1922 года газеты разнесли по всему мирувесть, что в конце июня норвежский полярный иссле-дователь Амундсен намерен совершить полет черезполярный бассейн от берегов северо-западной Амери-ки до Гренландии или Шпицбергена. У Амундсена небыло с собой радиостанции, как не было никакой теле-графной станции и в ближайших окрестностях его зи-мовки – Модхейма. Но еще до от'езда из Норвегии оноставил письмо брату с просьбой в такое-то время опу-бликовать его содержание. Это показывает, что Амунд-сен давно уже оставил мысль о продолжении опасногоплавания на «Мод» и всецело переключился на новый,

еще более опасный план.В письме Амундсена было указано, что он предпола-

гает лететь до мыса Колумбия на Земле Гранта, где егоспутник по плаванию на «Йоа» Готфред Хансен оста-вил в 1919 году для экспедиции «Мод» склад продо-вольствия. Полет должен был занять около пятнадца-ти часов, а Юнкере мог продержаться в воздухе трид-цать два часа. На случай вынужденной посадки Амунд-сен брал с собой необходимое снаряжение и прови-ант. При благополучном окончании перелета он наме-ревался вернуться на «Мод». Каким образом предпо-лагалось осуществить это – неизвестно. Правда, на«Мод» была теперь прекрасная радиостанция, так чтоместонахождение судна можно было определить в лю-бой момент, но дальше?.. Между прочим, веру Амунд-сена в возможность возвращения на «Мод» разделяливсе его сотоварищи, даже такой опытный и трезвый че-ловек, как X. Свердруп. Правда, он сознавался потом,что у них в то время не было достаточного знакомствас условиями полетов в полярных странах и навигациис воздуха над дрейфующими льдами.

В июле до Норвегии дошло известие, что Амундсенвынужден был отложить полет из-за позднего време-ни года. Если к плану перелета через полюс многие во-обще отнеслись крайне скептически, то теперь, когдаполет не состоялся, стали раздаваться голоса, обви-нявшие Амундсена в нерешительности. Так уж устро-

ен буржуазный мир! Одновременно появились пре-тенденты на первенство в выработке плана транспо-лярного перелета. Американец Эдвин Нооти обвинилАмундсена в краже у него идеи полета через полюс,с которой он выступил в 1921 году. Такое обвинениебыло, конечно, вздорным. Мы уже видели, что планыАмундсена восходят к более давнему времени. Крометого, он еще в 1916–1918 годах обсуждал с американ-ским аэроклубом мысль об использовании аэроплановдля арктического исследования и набрасывал план по-лета от Эта на северо-западной оконечности Гренлан-дии через полюс до мыса Челюскина. Собственно го-воря, Амундсен даже претендовал на звание первого,кто решил прибегнуть к летательным машинам в ка-честве транспортного средства в полярных странах. Всвоей книге «Моя жизнь» он подчеркивает это дважды,проводя аналогию с методами Нансена, революциони-зировавшими технику полярного исследования.

«Будущее полярного исследования лежит в возду-хе, – пишет он, – и я дерзаю потребовать для себя тогоотличия, что я был первым серьезным полярным ис-следователем, который понял это, и первым, кто пока-зал на практике будущие возможности этого метода».

Заслуги Амундсена в этом отношении огромны, не-исчислимы, однако справедливость требует заметить,что все же швед С. Андрэ был первым, кто увидел, гдележит будущее полярного исследования, а русский во-

енный летчик Нагурский был первым, кто предпринялна аэроплане длительные полеты в Арктике. В августе1914 года Нагурский в поисках полярной экспедиции Г.Я. Седова совершил у западных берегов Новой Землипять полетов, причем один Из них был сделан над от-крытым морем на расстоянии 100 километров от ново-земельского побережья.

Зиму 1922–1923 года Амундсен провел в Номе, кудав декабре 1922 года он пришел на лыжах из Модхейма.Лишь за несколько месяцев до того лондонские вра-чи посоветовали ему «избегать всяких физических уси-лий», если он хочет пожить еще «сверх тех немногихлет», которые ему остались. Несмотря на такие преду-преждения специалистов по сердечным болезням, онпрошел за десять дней 750 километров от Уэнрайта доКоцебу, затем еще 180 километров от Коцебу до Ди-ринга и, наконец, 400 километров от Диринга до Нома,отдыхая всего лишь несколько часов по ночам и делаяв среднем по семьдесят пять километров в сутки поснегу и льду.

Это было одно из самых утомительных путеше-ствий, когда-либо совершенных Амундсеном. Тем неменее оно нисколько не отразилось на состоянии егоздоровья. Так, во всяком случае, думал и говорил онсам, не желая этим «хвастаться, а чтобы обратить вни-мание на изумительные целительные силы, заложен-ные в теле человека, когда он (как я, например) всю

свою жизнь, с ранней юности работает над сохранени-ем своего тела в том первоначальном состоянии, в ка-ком природе хочется его видеть!»

Весна 1923 года застает Амундсена опять в Уэнрай-те за лихорадочной работой по подготовке к полету.Судьба попрежнему немилостива к неутомимому ис-следователю, не желающему сдаваться без борьбы ипроводящему на севере уже четвертую зиму. В маеаэроплан был готов к старту. Однако при первом жепробном полете, когда летчик Омдаль стал садитьсяна лед, у машины лопнула левая лыжа. Починить еене было никаких средств и вообще игра не стоиласвеч, потому что обнаружились неправильности в са-мой конструкции аппарата. Правда, Амундсен привез ссобой поплавки для аэроплана, и лыжи можно было бызаменить, но тогда исключалась всякая возможностьспуска на льды, а, стало быть, и под'ема с них.

Итак, пять лет прожито, хотя и не безрезультатно, нок решению главной задачи, теперь еще более услож-ненной, даже не приступлено. Есть от чего притти вотчаяние, но отчаянию нет места в сердце Амундсе-на. Он решает остаться в Уэнрайте и послать Омдаляв Сиэтл за новым шасси. А путь неблизкий, средствасообщения самые примитивные. До ближайшей теле-графной станции 600 километров. Все это. конечно, неостанавливает Амундсена – лишняя непредвиденнаязадержка, новое препятствие, но оно будет преодоле-

но.Тем временем в Норвегии, до которой в апреле 1923

года дошла весть о том. что Амундсен в июне намере-вается совершить трансполярный перелет, принима-лись меры для оказания помощи отважному исследо-вателю. Морское ведомство направило на Шпицбер-ген вспомогательную экспедицию в составе трех са-молетов под командой Лейфа Дитриксона, впослед-ствии участника обеих славных воздушных экспеди-ций Амундсена и его спутника в трагическом полетена спасение Нобиле в 1928 году. Норвежские аэропла-ны совершили ряд полетов у кромки льдов в ожиданииприлета Амундсена, но никто не появлялся.

Наконец, в Европе было получено следующее сооб-щение из Модхейма: «Пробный полет был предпринят11 мая. Результат очень неудовлетворительный. Сожа-лею, что мне приходится отказаться от полета».

Это известие было встречено в Норвегии очень не-доброжелательно. Амундсен предвидел, что к его пла-нам отнесутся с подозрением и что общественное мне-ние обвинит его в нерешительности. Поэтому сей-час же после аварии самолета он составил об этомакт, засвидетельствованный одним из трех европей-цев, живших в Уэнрайте. Такая предосторожность ока-залась не лишней.

Ближайший соратник Амундсена, научный сотруд-ник экспедиции «Мод» X. Свердруп в своем после-

словии к полному посмертному собранию сочиненийАмундсена рассказывает о всех переживаниях, огор-чениях и разочарованиях, которые достались на долюАмундсена.

«Деньги играли ничтожную роль для Амундсена, –пишет он, – они были необходимыми средствами, безвсякой внутренней ценности. Многие из его экономи-ческих затруднений об'яснялись, конечно, тем, что онне питал интереса и вкуса к подробностям денежныхвопросов».

Победа не давалась Амундсену даром. Но платойза них, по мнению Свердрупа, были не деньги (хотяАмундсен из богатого человека превратился в банкро-та), не многие годы жизни, проведенные в борьбе состихиями в Арктике или Антарктике, не трата физиче-ских сил и энергии. Все это Амундсен считал вполнеестественной ставкой в своей борьбе. Нет, за свои по-беды он заплатил утратой «светлой веры» в людей. Ко-гда он вырабатывал какой-нибудь отважный план, емуприходилось вымаливать денежные средства, как ни-щему, встречая повсюду или холодный отказ, или пре-зрительное пожимание плечами. Но когда он возвра-щался из своих экспедиций победителем, на него из-ливались почести и деньги, и люди считали особой че-стью показаться в его обществе.

Пишущий эти строки был свидетелем одного из три-умфов Амундсена. Торжественная встреча. Весь город

во флагах. Разукрашенная почетная пристань, к кото-рой пристал герой со своими спутниками. Триумфаль-ный в'езд в город среди многотысячных толп. Ликую-щие крики. Гром пушек с крепости, салюты норвежскихи иностранных военных судов. Вечером «факельцуг»,музыка, восторженные восклицания… Но прошло не-сколько дней и все забыто…

Узнав об аварии амундсеновского самолета, многиев Норвегии пересмеивались: Амундсен и Омдаль на-рочно сломали аэроплан, они и не думали серьезно отрансполярном полете, они боялись, не посмели ле-теть. Теперь они сами рады такому исходу дела…

Таково было положение вещей в Норвегии, когдаАмундсен решил послать Омдаля в Сиэтл. Но в этовремя в Уэнрайте было получено сообщение от не-коего Хаммера, рекомендованного Амундсену норвеж-ским консулом в Сиэтле, что у него есть для Амундсе-на три новых самолета. Амундсен немедленно выехалв Сиэтл.

Здесь начинается мрачнейшая и труднейшая поло-са жизни Амундсена, испортившая ему много крови исильно подточившая его здоровье.

При встрече с Хаммером Амундсен узнал, что тотпобывал в Берлине и на свою ответственность зака-зал там для Амундсена новый Юнкерс улучшенноготипа. Амундсен был невероятно растроган такой за-ботливостью совершенно незнакомого ему человека и

сразу же отнесся к нему с необычайным доверием. За-каз обыкновенного аэроплана Амундсена не устраи-вал. Попытки, произведенные в Уэнрайте, а также ра-диограмма с «Мод» о трех неудачных полетах ОддаДаля и Вистинга на самолете Кэртиса, привели Амунд-сена к выводу, что для полетов в Арктике годится толь-ко гидроаэроплан, вернее, два гидроаэроплана специ-альной конструкции для посадки и под'ема с моря, соснежной или ледяной поверхности. Но где взять денегдля приобретения таких машин?

Тут Хаммер изложил перед изумленным Амундсе-ном гениальный план: денежные средства можно со-брать путем продажи специальных открытых писем,отпечатанных на тончайшей бумаге, и «полярных» ма-рок, которые должно выпустить норвежское прави-тельство. Амундсен возьмет в свой полет эти открыт-ки с наклеенными на них марками, и потом всякий вАмерике или Европе заплатит сумасшедшие деньгиза марку с почтовым штемпелем: «Северный полюс»!Амундсен поверил в этот гениальный план, зная, чтона свете есть много любителей, собирающих марки, иколлекционеров, охотно покупающих редкие вещи.

И вот, выдав Хаммеру полную доверенность на ве-дение всех дел от имени Амундсена и на заключениеза его счет всяких сделок, Амундсен выехал в Европу.Действительно, норвежское почтовое ведомство со-гласилось выпустить особую «полярную» марку. Про-

дажа таких марок должна была дать крупный доход,так как до того времени Норвегия никаких спекулятив-ных марок не выпускала. А тут количество «полярных»марок было ограничено и продавались они в Норвегиитолько в течение одного дня. Конечно, эти марки не-медленно вызвали у филателистов большой интерес иприобрели значительную ценность. Вскоре у Хаммеранабралось около десятка тысяч долларов.11

Вместе с Хаммером Амундсен побывал в Копенга-гене на совещании с представителем немецких аэро-планных заводов Дорнье, работавших тогда в Италии,ибо по Версальскому договору Германии запрещенобыло строить аэропланы. Убедив Амундсена, что де-нег хватит, Хаммер заказал заводу целых три самоле-та, обязавшись уплатить за них по 130 тысяч крон. За-вод немедленно приступил к выполнению заказа, нетребуя никакого обеспечения.

Весной 1924 года Амундсен ездил в Италию, что-бы присутствовать при пробных полетах машин; здесьдо него дошли очень тревожные слухи, о деятель-ности Хаммера. Хаммер делал безответственные за-явления, заключая от имени Амундсена сделки, и, ме-жду прочим, сильно хвастался своими достижениямив области полярных исследований. По его словам, онуже совершил 21 полет со Шпицбергена и будет упра-

11 Всего было продано 2 395 900 марок на сумму 225 тысяч крон.

влять одним из гидроаэропланов в предстоящей экс-педиции Амундсена.

В конце июня 1924 года наступал срок платежа засамолеты, но денег у Хаммера не оказалось. Амунд-сен немедленно опубликовал о своем разрыве с Хам-мером; тот, моментально сообразив, что на свет днев-ной выплывут различные его делишки не вполне чи-стоплотного свойства, быстро «улетел» в Японию.

Порвать с Хаммером и об'явить об аннулирова-нии выданной ему доверенности было легко; гораздотруднее было ликвидировать все денежные претензиипо обязательствам Хаммера, заключенным от имениАмундсена. Мало того: Хаммер заключал обязатель-ства в суммах, значительно превышавших те средства,на которые Амундсен мог рассчитывать. Таким обра-зом в торгово-промышленных кругах Амундсен оказы-вался в роли афериста.

Для Амундсена, столь щепетильно относившегося кобязательствам всякого рода, это было сильнейшимударом. Но судьба приготовила для него еще удар, бо-лее чувствительный. Родной брат Амундсена – ЛеонАмундсен, ведавший до этих пор всеми делами иссле-дователя, неожиданно испугался, решив, что комбина-ции Хаммера гибельно отразятся и на его делах. Леонвел до сих пор все приходо-расходные книги брата. Ру-ал никогда не интересовался бухгалтерией брата, сле-по ему доверяя. Теперь Леон, опасаясь, что Руал будет

об'явлен банкротом, решил, что при катастрофе братне уплатит ему тех денег, которые был должен – что-тооколо 100 тысяч крон. Конечно, при нормальном ходедел этот долг был бы покрыт поступлениями от прода-жи книг Руала и от его публичных докладов.

Но со всех сторон поступали денежные требованияпо обязательствам, заключенным Хаммером. Обяза-тельства эти были оформлены по всем требованиямзакона. Значит, претензии Леона отступали на заднийплан. Для спасения своих денег Леон состряпал ком-бинацию: Руал еще до выступления других кредиторовпродаст свое имение на берегу Буннефьорда и полно-стью покроет свой долг Леону.

Для читателей, незнакомых с тонкостями буржуаз-ных процедур, поясним, в чем тут дело. Амундсену бы-ло пред'явлено больше денежных претензий, чем У не-го было денег. В таких случаях в капиталистическихстранах об'является «конкурс над делами несостоя-тельного должника». Управление конкурса определяетразмеры «пассива», т. е. сумму долгов должника, и «ак-тива», т. е. сумму, которую можно получить от продажиего имущества, товаров, недвижимости, от из'ятия еговкладов и текущих счетов в банках и т. д. Актив пропор-ционально распределяется между кредиторами. Такимобразом, если у должника долгов на 100 тысяч, а иму-щества на 50, то каждому кредитору будет выдано пополтиннику за рубль. Если бы по делам Амундсена бы-

ло учреждено конкурсное управление, то расчет с Лео-ном был бы произведен тоже неполным рублем. Но Ле-он хотел получить с брата все деньги и потому обра-тился к нему с требованием продать имение и неме-дленно уплатить всю сумму задолженности. Потом ужеРуал мог об'явить себя несостоятельным должником иходатайствовать об учреждении конкурса.

Прямому и честному характеру Руала такая комби-нация претила. Он готов был поступиться всем сво-им достоянием, чтобы расплатиться с кредиторами, ноне питал никакого желания стать соучастником братав его грязной комбинации– уплатить долг полностьютолько ему «по знакомству», «из родственных чувств»,за счет других кредиторов. План Леона мог рассма-триваться только как уголовно наказуемая попытка со-крыть имущество и обмануть кредиторов.

Амундсен потребовал от брата свои приходо-рас-ходные книги, чтобы точно установить сумму долга. Ле-он отказал. Можно было пред'явить к Леону иск и по-требовать сдачи книг через суд. Или же просить судоб'явить Амундсена несостоятельным должником; то-гда само конкурсное управление потребует, от Леонакниги.

Так Амундсен и сделал, хотя перспективуоб'явления себя несостоятельным должником рассма-тривал с неописуемым стыдом.

И вот знаменитейший в мире полярный исследова-

тель, герой, не раз прославлявший свою родину, ока-зался без всяких средств к существованию и толькомилостью суда у него была сохранена кровля над го-ловой. Поистине страшное и унизительное положение.И никто не протянул ему руку помощи, никто не бро-сил в лицо норвежскому буржуазному обществу упре-ка, никто не заклеймил презренного поведения бога-чей, жадно цеплявшихся за жалкие крохи амундсенов-ского достояния, лишь бы вернуть свои деньги. Герой«Йоа», «Фрама», «Мод»… Но «Йоа» стоит на чужбинев Сан-Франциско в парке Золотых Ворот и доживаетсвой век, «Фрам» гниет в двух шагах от Осло, в Хорте-не, охраняемый «комитетами», а «Мод»?.. На «Мод»накладывают арест, когда она в 1925 году возвращает-ся в Сиэтл. Своеобразное поздравление с благополуч-ным окончанием многолетнего дрейфа во льдах!

Но это еще не все. Соотечественники обрушилисьна Амундсена с обвинениями не только денежногосвойства. Стали распускать слухи, что Амундсен на-рочно придумал всю историю с Леоном, чтобы, стак-нувшись с ним, обмануть кредиторов. В самом де-ле: при наличии претензий Леона сумма долга повы-шалась, и Амундсен выплачивал кредиторам меньше,чем им следовало бы, не будь претензий Леона. Ещеболее злостные сплетники поспешили сообщить, буд-то две эскимосских девочки пяти и девяти лет, приве-зенные Амундсеном в 1920 году в Норвегию, его соб-

ственные незаконные дети. О, ужас! И будто он при-жил их с эскимосками во время своих научно-исследо-вательских путешествий в полярные страны.

Вспоминаются обвинения, пред'явленные докторомКуком в его споре с Р. Пири. Узнав, что честь открытияСеверного полюса признана за Пири, Кук телеграфи-ровал президенту Соединенных Штатов свой протест,заявляя, что Пири человек безнравственный, что он завосемнадцать лет своего пребывания в северной Грен-ландии увеличил вдвое население этой области.

Такие же обвинения теперь сводили на-нет все до-стижения, все славные открытия норвежского иссле-дователя. Пусть он герой Южного полюса, покорительсеверо-западного и северо-восточного морских путей!Но он прижил незаконных детей, да еще от эскимосок!Долой его! Никто даже не хочет сообразить, что плава-ние Амундсена на «Йоа» совершалось в 1903–1906 го-дах, а в плавании на «Мод» он провел 1918–1920 годыи затем часть 1921–1922. Эскимосским же девочкамбыло пять и девять лет в 1924 году. Кроме того, по заве-рениям всех спутников Амундсена, он всегда относил-ся особенно строго к вопросам морали и во время сво-их экспедиций запрещал своим подчиненным вступатьв связи с туземными женщинами. Все равно, эти пока-зания не помогали. Значит, подчиненным запрещал, асебе разрешал! Вот он каков!

Нет ничего удивительного в том, что измученный

травлей, оставшийся без всяких средств, Амундсенпереживал тягчайшие минуты. Впоследствии, вспоми-ная об этих днях, он говорил: «У меня нехватает словдля описания всей трагичности моего положения все-го лишь три коротких года тому назад. После тридцатилет упорных, направленных к достижению одной целитрудов, и после жизни, прожитой в строжайших поня-тиях о чести, мое имя начали трепать и топтать в грязитолько потому, что я доверился недостойному челове-ку! Это было невыносимым унижением!»

Нужен был очень стойкий характер, железная ре-шимость, непреклонная воля, чтобы человек, прижа-тый к стене, не сломился и смог отбиться от врагов,яростно наседавших на него со всех сторон. Чего толь-ко не говорилось о прославленном путешественнике!Он шарлатан, авантюрист, прожектер… Забыты былии северо-западный путь и Южный полюс! О северо-во-сточном пути нечего и говорить – это была, по мнениюобщества, неудавшаяся экспедиция. Конечно, третьебольшое полярное путешествие Амундсена не отли-чалось таким ослепительным внешним блеском, ка-ким отмечены плавание «Йоа» или поход к Южномуполюсу. Зато научные материалы, собранные во вре-мя плавания «Мод», особенно в течение трех лет еедрейфа со льдами, представляют совершенно исклю-чительную ценность и по своему количеству и по каче-ству. Еще ни одна полярная экспедиция не проводила

такой обширной и разнообразной научной работы, какэкспедиция «Мод» в 1918–1925 годах. Разумеется такназываемая «большая» европейская публика не моглаэто оценить. Амундсен пережил все невзгоды и не сло-мился. «Псы сорвались с цепей, – говорил он, – пустьсебе воют, меня им не напугать». Он старался не обра-щать внимания на газетные нападки; но все же его са-молюбию был нанесен ужасный удар. Вот как благо-дарят соотечественники того, кто своими путешестви-ями прославил родину, сделал ее имя известным все-му миру! Амундсен не был бы живым и страстным че-ловеком, если бы его не задевала больно вся эта гряз-ная шумиха, поднятая жадными до сенсаций буржуаз-ными газетами. С этих пор он стал более подозритель-ным и угрюмым, начал избегать разных официальныхвстреч, чествований и празднеств, окончательно утра-тив «светлую веру в людей» и узнав настоящую ценучувствам и восторгам буржуазного общества.

Еще так недавно его волновали честолюбивые пла-ны организации большой воздушной экспедиции. Мор-ское и почтовое ведомства Соединенных Штатов Аме-рики обещали ему свою поддержку, продажа «поляр-ных» марок и открыток, казалось, сулила крупные по-ступления денежных средств… Заказанные самоле-ты дали отличные результаты на испытаниях: высотапод'ема 3 200 метров с грузом в две тонны, нужная дли-тельность полета без посадки… Теперь все это раз-

леталось в прах. Правда, итальянское правительствопредлагает Амундсену обеспечить его всеми нужнымисредствами, если он согласится на то, чтобы экспеди-ция прошла под итальянским флагом и примет долж-ность помощника ее начальника. Но Амундсен твердоотклоняет предложение:

– Я летаю только под норвежским флагом!Немного позже одна итальянская газета предлагает

Амундсену субсидию в два миллиона лир. Но мостыуже сожжены: все снаряжение и провиант, отправлен-ные на север, затребованы обратно. Летом 1924 годав Тромсо стали приходить различные грузы, очевидно,предназначенные для какой-то полярной экспедиции.Тогда же было зафрахтовано по поручению Амундсе-на моторное судно «Хобби». Тромсенский друг Амунд-сена аптекарь Цапфе ломал себе голову в ожида-нии подробных инструкций. Вместо них пришло пись-мо: «Будьте добры отослать все прибывшие грузы от-правителям и прислать мне счет на расходы. Удастсямне справиться с этим двойным кризисом—экспеди-ция „Мод“ – полет к полюсу – таким образом, что я неокажусь прижатым к стене, и я еще вернусь к этому».

Тучи сгущаются все больше. Мало того, что нет де-нег, что газеты треплют доброе имя Амундсена, что всеего замыслы рушатся. На горизонте появляются всеновые и новые конкуренты, которые тоже разрабаты-вают планы арктических полетов.

Для расплаты с заводом Дорнье надо было достать14 тысяч фунтов стерлингов (около 140 тысяч рублейзолотом) – большие деньги… Где их взять?

Запутанность собственных денежных дел и тень, на-брошенная на его доброе имя и славу, до чрезвычайно-сти затрудняли получение Амундсеном помощи и под-держки для организации задуманной им полярной экс-педиции. А ведь эта экспедиция должна была бытьтолько пробной – чисто разведочной. Уже тогда Амунд-сен ясно видел, что для более подробного и глубоко-го изучения полярных стран с воздуха нужен не аэро-план, а дирижабль, как более надежное средство пе-редвижения. Но о покупке дирижабля нечего было идумать.

Поездка Амундсена осенью 1924 года по Америке сдокладами потерпела полнейшую неудачу. Звезда его,очевидно, закатилась и за океаном. Газетные статьитоже почти не приносили никакого дохода. Вернувшисьв Нью-Йорк, Амундсен мрачно сидел у себя в номерегостиницы, погрузившись в тяжелые размышления иподсчитывая, сколько лет ему понадобится, чтобы по-крыть выручкой от чтения докладов расходы по содер-жанию «Мод» и ее команды и полету к полюсу. Получа-лось что-то вроде трехзначного числа. Очевидно, пе-ред Амундсеном «закрылись все проливы и его карье-ре полярного исследователя приходит конец, и притомдовольно бесславный!»

В это время зазвонил телефон. Амундсен неохотноснял трубку в полной уверенности, что предстоит ка-кое-нибудь скучное и бесцельное газетное интервьюили, еще того хуже, неприятный разговор с кем-нибудьиз потерпевших от комбинаций Хаммера.

Начало разговора не предвещало ничего интересно-го:

– Я встречался с вами много лет тому назад во Фран-ции, во время войны…

Сотни людей представлялись Амундсену в разноевремя и по разному поводу… Что же дальше?

Но следующие слова, произнесенные мужским не-знакомым голосом, заставили Амундсена встрепе-нуться и со вниманием прислушаться:

– У меня есть средства. Я дилетант в области поляр-ных исследований, но очень ими интересуюсь и мог быпредоставить известную сумму для новой экспедиции,если мне будет дана возможность участвовать в ней.

Пять минут спустя незнакомец уже сидел у Амундсе-на. Это был американский инженер Линкольн Элсворт,сын миллионера.

С этого момента началась большая и искренняядружба между прославленным полярным исследова-телем, к сожалению, не имевшим никаких капиталов, иэнергичным американцем. Единственный сын богатей-ших родителей предпочел трудный и тернистый путьгеографа-исследователя (тем более полярных стран)

комфорту деловых контор или пышной роскоши свет-ских салонов и фешенебельных клубов.

В американском справочнике мы читаем: «Элсворт,Линкольн. Исследователь, авиатор, родился в Чика-го, Иллинойс, 12 мая 1880 г., холост. Инженер-изыска-тель Великой Тихоокеанской железной дороги при из-учении трассы через Канаду 1902–1907 гг., затем ин-женер-строитель на постройке железной дороги к за-паду от Монреаля, Канадской Тихоокеанской железнойдороги; золотоискатель 1909 г.; инженер на золотыхприисках на Аляске 1910 г.; организатор геологическойэкспедиции, производившей разрез через Анды от Ти-хого океана до верховьев реки Амазонки 1924 г.».

Таким образом, в день встречи в Нью-Йорке сАмундсеном Элсворту было уже сорок четыре года. Ноон все еще зависел от отца, крупного капиталиста; соб-ственных денег у него было в то время не больше 10тысяч долларов.

Элсворт-старший принял Амундсена не особеннолюбезно.

– А что вы станете делать, если я приду к решениюне оказывать вам помощи?

– То же, что всегда – буду искать помощи в другомместе, – так, якобы, ответил ему Амундсен. – Где естьволя, там всегда найдется выход.

ПО ВОЗДУХУ ДО

88 °CЕВЕРНОЙ ШИРОТЫ

Элсворт-отец дал Амундсену наличными 85 тысячдолларов, или по курсу того времени около 1 70 тысячрублей золотом, на покупку двух гидроаэропланов и напокрытие части других расходов. Единственное усло-вие, которое выговорил для себя Элсворт-сын, – ру-ководство экспедицией будет принадлежать в равноймере как Амундсену, так и Элсворту, причем она будетназываться по имени обоих исследователей.

Конечно, силы были неравны – Элсворт, хотя и ру-ководивший уже исследовательскими экспедициями,был сущим младенцем в полярных путешествиях и,собственно говоря, не имел никакого права претен-довать на руководство воздушной экспедицией, заду-манной Амундсеном. Но это право давали ему день-ги. Правда, он вел себя достаточно корректно, скром-но держался в тени, не настаивал на том, чтобы экспе-диция проводилась под американским флагом и отно-сился к Амундсену с неизменным почтением ученика кстрогому и любимому учителю. И Амундсен по досто-инству оценил такое поведение Элсворта.

Итак все тучи как будто рассеялись. Можно былоприступить к подготовке экспедиции, которая могла

состояться весной 1925 года. Базой ее был выбранШпицберген – классический пункт отправления воз-душных экспедиций со времен Андрэ, О своем согла-шении с Элсвортом Амундсен сообщал своим друзьямв Норвегии так:

«Кстати, несколько слов о Линкольне Элсворте, ко-торый дал около 100 тысяч долларов на новый полет.Он хочет сам принять участие, но предоставляет мнеруководство. Надеюсь, наши замечательные летчикиподдержат. Премьер-лейтенант Я, Рисер-Ларсен будетзаместителем начальника экспедиции. Флаг остаетсянорвежским».

С огромной энергией и жаром принялся Амундсен заработу. Заказанные им гидроаэропланы Дорнье-Валь«N-24» и «N-25» были сданы фирмой в Кингсбэе наШпицбергене весной 1925 года. К началу мая там со-брались все участники воздушной экспедиции: самАмундсен, Элсворт, два пилота морского ведомства –Рисер-Ларсен и Дитриксон и два механика – Омдаль инемец Фойхт.

Перед своим от'ездом из Америки Амундсен и Эл-сворт составили, заявление, датированное 30 декабря1924 года, и сдали его на хранение норвежскому кон-сулу в Нью-Йорке. Содержание этого документа былотаково: не имея возможности приобрести три машиныдля перелета от Шпицбергена до Аляски и потому удо-вольствовавшись покупкой лишь двух самолетов, орга-

низаторы экспедиции решают предпринять пока толь-ко рекогносцировку для будущего большого полета че-рез весь полярный бассейн. Эта мера предосторожно-сти была принята на тот случай, если впоследствииподнимутся разговоры, что Амундсена опять постигланеудача, и он до полюса не долетел.

Такие разговоры и толки потом, конечно, были. Вотпочему в отчете о полете 1925 года Амундсен неодно-кратно упоминает о своей главной цели, давно заду-манном и заботливо выношенном плане полета черезполюс от Шпицбергена до Аляски. И он заявляет, чтов 1925 году у него было очень мало надежды проник-нуть до самого полюса из-за, якобы, незначительногорадиуса действия гидроаэропланов.

Отлет экспедиции из Кингсбэя должен был произой-ти как только установится хорошая погода. Амундсеннадеялся воспользоваться первым же благоприятнымднем, и потому уже к 19 мая все подготовительные ра-боты были закончены и машины отведены на местостарта.

Никто из участников экспедиции, кроме Амундсена,не имел знакомства с полярными льдами, и все ше-стеро были совершенными новичками в вопросах по-лярной авиации. Все сведения, которыми располагалАмундсен, относились к пяти полетам Нагурского и ктрем пробным полетам летчика Одда Даля, летавшегос «Мод» и разбившего машину при посадке. Никто не

мог сказать с уверенностью, окажутся ли в полярнойобласти годные для спуска места и вообще будет лиу аэропланов возможность произвести посадку на ледили на воду. Амундсен надеялся, что такие места най-дутся и посадку совершить удастся. Но это было мне-ние полярного исследователя, а не авиатора. Состоя-ние полярных льдов никогда еще не рассматривалосьс точки зрения пилота и потому возможность спуска вольдах или на льды была самым неопределенным и со-мнительным пунктом амундсеновской программы.

Правда, можно было надеяться на совершение бес-посадочного полета до полюса и обратно – радиус дей-ствия самолетов допускал такую возможность. Но не-льзя было основывать весь полет только на этой воз-можности. Приходилось рассчитывать и на посадку наводу среди льдов или же на самые льды. Как она про-изойдет, никто не представлял себе точно – ни началь-ник экспедиции, ни оба летчика. Поэтому благополуч-ный исход полета зависел от многих случайностей, иэлемент риска в этом новом предприятии Амундсенабыл огромен.

Еще во время работ по подготовке к отлету Ри-сер-Ларсен сообщил Амундсену, что итальянское пра-вительство готово продать сравнительно за недоро-гую цену – всего за 400 тысяч крон—свой военныйдирижабль «М-1». И Амундсен и Элсворт нашли этуцену приемлемой, и оба тотчас же набросали вчер-

не план организации большой научно-исследователь-ской трансполярной экспедиции на этом дирижабле.Новый план не только не отменял уже организованнойэкспедиции к полюсу на гидроаэропланах, но, напро-тив, придавал ей вес и увеличивал ее значение. Те-перь, имея в запасе большую экспедицию с использо-ванием более мощного и менее рискованного средствапередвижения в полярных странах, можно предпри-нять нынешний полет с целью изучения геофизическихусловий, существующих в области около полюса, и со-стояния там ледовой поверхности. Поскольку Амунд-сен видывал полярные льды, он был вполне уверен втом, что там всегда найдется достаточно много ровныхмест, годных для под'ема на воздух и посадки аэропла-на. Однако, будущее показало, что судить об условияхспуска аэроплана на полярный лед должен не аркти-ческий исследователь, а летчик. Что первому кажетсяровной поверхностью, то второй будет считать совер-шенно непригодным для своей цели.

Никогда еще за все свои прежние экспедицииАмундсен не предоставлял такого большого места слу-чаю при осуществлении своих планов. Никогда ещеон не вносил в программу своих действий такого зна-чительного элемента риска. На этот раз его знамени-тое рассуждение об «удаче» и «неудаче», «победе» и«поражении» не выдерживает никакой критики. Планполета на аэропланах к полюсу без предварительной,

быть может, многолетней работы по испытанию само-летов в Арктике, без изучения всего комплекса клима-тических, метеорологических, ледовых условий был,разумеется, отважен до дерзости, но, право, мало чемотличался от безумной попытки Андрэ в 1897 году пе-релететь от Шпицбергена до Аляски через полюс навоздушном шаре.

Но Амундсен зашел так далеко, что уже не мог оста-новиться на полдороге. Труднейшая и мрачнейшая, хо-тя уже и пережитая им, полоса жизни принудила егок такому предприятию. Может быть, на «Мод» он удо-влетворился бы только короткими разведочными по-летами над льдами с возвращением к своему кора-блю. Теперь даже разведочный полет принимал формусерьезнейшей и опаснейшей воздушной экспедиции.Амундсен и пятеро его спутников начинали полет, в ко-тором все строилось на одних предположениях.

Чудесная, совершенно летняя погода настала 21мая, и Амундсен решил лететь. Машины, хотя и силь-но перегруженные, благополучно стартовали со льдаи направились к северу. Впрочем «благополучие» бы-ло иллюзорным (об этом участники экспедиции узна-ли позднее) – при старте у одного из аэропланов со-рвало на днище несколько заклепок и разошелся шов.Услышав сквозь шум моторов какой-то подозритель-ный звук, летчик Дитриксон понял, в чем дело. Ещеможно было прекратить полет, но, боясь новых задер-

жек, Дитриксон решил лететь. Ко всем многочислен-ным неизвестным величинам в труднейшем уравне-нии, за разрешение которого взялся Амундсен, приба-вилась еще одна: как-то сядет на воду поврежденныйсамолет? Ведь в корпусе его обязательно откроетсятечь!

Первые часы полета прошли вполне благополучно.Некоторая перестраховка экспедиции заключалась втом, что в полете участвовали две машины. Если что-нибудь случится с одной, на помощь придет другая.Поэтому оба самолета все время старались не терятьдруг друга из вида, что было не легко из-за плохой ви-димости и постоянных туманов.

Сидя на носу самолета в кабине для наблюдателя,Амундсен переживал минуты сильнейшего волненияи вместе с тем радостного торжества! Страшное бре-мя, наконец, спало с его плеч: насмешливое презрениесоотечественников, которое столько раз приходилосьему чувствовать за два последних года при его посто-янных неудачах, исчезло. Чувство глубокой, искреннейблагодарности к своим пятерым сотоварищам охвати-ло старого исследователя. Ведь они добровольно бро-сают свою жизнь на чашу весов, помогая ему стеретьсо своего имени грязное пятно, уничтожить тень тогоподозрения в нерешительности, в трусости, которое с1923 года тяготело над Амундсеном. И тут ему в головуприходит мысль: «Даже если мы рухнем вниз, то все же

печать серьезности уже нельзя будет сорвать!» Ины-ми словами, прославленный на весь мир полярный ис-следователь даже в такую минуту думает только о том,как ему спастись от сплетен и пересудов толпы! И еслиспасение – в смерти, он готов и на смерть – ведь она за-печатлеет его планы «печатью серьезности!» Бедный,замученный старик! Какой трагический образ для пи-сателя, который хотел бы изобразить жизнь выдающе-гося исследователя в буржуазном мире!

Два часа машины летели над сплошной пеленой ту-мана; сквозь редкие просветы виден был океан, покры-тый льдом—огромная сверкающая поверхность, бес-конечная белая пустыня. В час пятнадцать минут утрав ночь на 22 мая самолеты долетели до первого сво-бодного от льдов пространства. Это была не полынья,а целое озеро. Появилась первая возможность дляспуска на воду. До тех пор ледяная поверхность дажепри обманчивом освещении казалась очень неровной– нигде не было ни малейших признаков сколько-ни-будь удобного места для посадки машин. Повсюду ледбыл разделен торосами и трещинами на небольшиеучастки крайне неправильной формы, не видно былони одной, хотя бы маленькой, ровной льдины.

К этому времени экспедиция находилась по счисле-нию приблизительно на 88° с. ш., хотя производитьнужные выкладки было очень трудно. Половина всегозапаса бензина была уже израсходована – нужно бы-

ло либо возвращаться, либо итти на посадку. Для об-следования местности передовой самолет начал спус-каться, описывая большие круги. Во время этого ма-невра задний мотор стал давать сильные перебои, чтоизменило все положение. Никакого другого выбора неоставалось, и Рисер-Ларсен сразу же повел аппаратна посадку. Сесть на «озеро» не удалось из-за незна-чительной высоты, и потому гидроаэроплан был поса-жен на воду в одном из рукавов полыньи, переполнен-ном мелкими льдинами.

Спуск прошел благополучно, хотя машина едва неразбилась о торосы.

– Мы еще живы! – записал об этом спуске Амундсенв своем дневнике.

От Шпицбергена экспедицию отделяло расстояниев 1 ООО километров. Полынья, в которую сел гидро-аэроплан, была первым довольно значительным вод-ным пространством, замеченным экспедицией за всевосемь часов ее полета.

Положительно, счастье начало улыбаться Амунд-сену. Мало того, на гидроаэроплане «N-24», которымуправлял Дитриксон, уже в первые часы полета об-наружились неполадки—тоже в заднем моторе. При-шлось уменьшить число оборотов и продолжать полет,ожидая ужасной катастрофы каждую минуту. ПоэтомуДитриксон с чувством огромного облегчения увидел,что «N-25» начинает понемногу спускаться, и сам по-

следовал за ним. Неизвестно, какая судьба ожидалабы команду «N-24», не случись остановки заднего мо-тора у «N-25». Задний мотор на «N-24» остановился втот самый момент, когда пилот пошел на посадку, ноаппарат благополучно спустился на небольшое озеро.

Обе машины оказались на расстоянии 10–12 кило-метров одна от другой, и поэтому первые два дня ко-манды их оставались в полнейшей неизвестности осудьбе товарищей. Произведенные Амундсеном на-блюдения дали 87° 43 с. ш. и 10° 20 з. д. от Гринича.

Уже на другой день команда «N-25» занялась подго-товкой к походу по льдам до мыса Колумбия. В пред-видении такого похода на самолет были взяты сани,лыжи, необходимое снаряжение и провиант на месяц,из расчета одного килограмма в день на человека.Впрочем Амундсен почти сейчас же установил разме-ры пайка в 300 граммов, и на таком пайке участникиполета жили до самого возвращения на Шпицберген.

Через несколько дней команда «N-24», увидевшаяеще 23 мая другую машину и и свою очередь заме-ченная товарищами, снеслась с ними при помощи сиг-налов и, бросив свой аппарат, пришла к месту спуска«N-25». По дороге Омдаль и Дитриксон провалилисьсквозь лед и наверное погибли бы, не окажи им Эл-сворт помощи в самую последнюю минуту.

Когда все шестеро оказались вместе и была выяс-нена картина полета до 88° и спуска обеих машин, а

также состояние гидроаэропланов, Амундсен отказал-ся от мысли итти к мысу Колумбия. Он решил попробо-вать поскорее привести в порядок соединенными уси-лиями обеих команд «N-25» и подняться на самолетесо льда, чтобы вернуться на Шпицберген.

Положение экспедиции, обосновавшейся на дрей-фующих льдах, было в высшей степени серьезным.Участники ее находились на расстоянии 1 ООО кило-метров от ближайших обитаемых местностей, причемодна машина вышла из строя, а провианта было все-го на один месяц. Единственная надежда на спасениезаключалась в скорейшей подготовке площадки длястарта и в под'еме гидроаэроплана «N-25» в воздух.Задача, представившаяся теперь участникам экспеди-ции, казалась необычайно трудной. Из всех шести че-ловек только один Амундсен ясно представлял себе,что поход к мысу Колумбия по летнему рыхлому льду,перерезанному по всем направлениям Тысячами тре-щин, да еще при этом дрейфующему, т. е. постояннопередвигающемуся в разные стороны по воле ветрови течений, является делом почти невозможным. Крометого, рассчитывать на сохранность склада провианта,оставленного там за шесть лет до того Готфредом Хан-сеном, можно было лишь с большой осторожностью.Однако другого выхода не представлялось. Если неудастся построить площадку для старта, если «N-25»не поднимется на воздух с шестью людьми, придется

двинуться в санный поход, таща за собой сани, по при-меру Р. Скотта.

Разумеется, Амундсен не делился с товарищамисвоими сомнениями и опасениями. К чему волновать итревожить людей? Поэтому, когда Элсворт как-то спро-сил Амундсена:

– Как вы думаете, нам удастся дойти до мыса Колум-бия? – тот ответил:

– Поход будет тяжелым, но его сделать можно. Иприбавил:

– Со мною всегда бывает в жизни так: когда положе-ние вещей кажется темнее темного, откуда-то начина-ет пробиваться свет.

Двадцать четыре дня продолжалась борьба не нажизнь, а на смерть. Это был бег взапуски со смертью, –говорит Амундсен. Голодная смерть ожидала всех иприхода ее нельзя было ни задержать, ни отсрочить.Последние дни участники экспедиции жили уже на 225граммов пищи в сутки! На завтрак выдавался кусок шо-колада, растворенного в горячей воде, и три овсяныхгалеты, на обед – чашка супа из пеммикана; на ужин–еще кусок шоколада и три галеты.

Все шестеро исследователей жили на «N-25». Ри-сер-Ларсен – человек гигантского роста, ладно скроен-ный и крепко сшитый, занял хвостовое помещение. Ди-триксон и оба механика ночевали в «кают-компании»–под мотором; Элсворт и Амундсен – в кабинке пилота.

– Из-за того, что в аэроплане было мало места, –рассказывает Амундсен, – нам всегда приходилось вы-ступать в «концентрированном виде», т. е. сложившисьпо всем направлениям. Следствием этого была беско-нечная серия судорог – то в икрах, то в бедрах, то в жи-воте, то в спине. Они случались в самые неожиданныемоменты, и жертвы их неизменно становились пред-метом всеобщего ликования.

Рабочий день был строго регламентирован, какобычно в экспедициях Амундсена. Спокойствие, хлад-нокровие, невозмутимость начальника поддерживалихорошее настроение и у его подчиненных. В сущностиговоря, положение было отчаянным, но Амундсен недопускал и тени уныния в рядах своей отважной коман-ды.

На двадцать четвертый день стартовая площадкабыла, наконец, закончена. Всем читавшим о герои-ческой экспедиции на «Челюскине» отлично извест-но, что значит строить «аэродром» в полярных обла-стях! Льды то сжимаются, то расходятся, а уже подго-товленные площадки то смещаются, то дают трещиныпо всем направлениям.

Сотни тонн льда и снега были убраны за эти дни припомощи самых примитивных орудий. В распоряженииэкспедиции были только финские ножи, топорик, ледо-вой якорь, выполнявший роль кирки, одна большая иодна маленькая лопаты. С этими средствами надо бы-

ло расчистить и приготовить площадку для разбега покрайней мере в 500 метров длины и 12 метров шириныв метровом пласте мокрого снега.

Шесть или семь раз команда «N-25» пробовала под-няться на воздух, но все попытки оставались тщетны-ми. Только 15 июня самолет развил при разбеге доста-точную скорость, чтобы взлететь. Для этого пришлосьоставить на льдине почти все снаряжение и прови-ант. Амундсен правильно пишет, что пока они летелиобратно к Шпицбергену, их «ближайшим соседом быласмерть!» Если бы Рисер-Ларсен был вынужден пойтина посадку, то, даже в случае вполне благополучногоспуска, участников экспедиции все равно ожидала бынеминуемая голодная смерть.

Вспоминая об этих днях, Амундсен рассказывает,что 15 июня было намечено им, как самый крайнийсрок для попыток взлета. Пока еще оставался кое-ка-кой провиант, пора было бросать самолет и итти уже нек мысу Колумбия, а на юг. Благодаря строжайшей эко-номии, введенной Амундсеном, месячный запас про-визии, взятый с собою со Шпицбергена, теперь, последвадцатичетырехдневного пребывания во льдах, рав-нялся шестинедельному. Таким образом можно былопродержаться до 1 августа.

Тщательно взвешивая все «за» и «против», Амунд-сен приходил к выводу, что план санного похода на югболее разумен и выполним. Но сейчас же «какой-то го-

лос начинал шептать мне на ухо: „Да что ты, обалдел?Хочешь бросить целую, хорошую машину с полным за-пасом бензина и отправиться в путь по ледяным глы-бам, где ты можешь погибнуть самым печальным обра-зом? Может быть, завтра же здесь вскроется полынья,и ты через восемь часов будешь дома“».

Хорошо, что Амундсен в конце концов послушал-ся этого голоса. Можно сказать с уверенностью, чтоучастники экспедиции, очень ослабевшие от недоста-точного питания, никогда не добрались бы до бере-гов Шпицбергена за шесть недель. Им не удалось быподдерживать свои силы охотой, так как в высоких се-верных широтах животная жизнь чрезвычайно бедна,и, кроме того, постоянный дрейф льдов создавал быпочти непреодолимые препятствия для абсолютногопродвижения на юг. Вот данные о дрейфе льдины, гдебыл лагерь Амундсена, за время с 22 мая по 12 июня:

широта от 87° 43 до 87° 33,3, долгота от 10° 54,6 до8° 3,9 зап.

Таким образом, льдина перемещалась на десятьмиль к югу и почти на три градуса к востоку. Это бы-ло благоприятное направление для Амундсена, одна-ко дрейф такой же силы мог отнести экспедицию и насеверо-запад. Амундсен не знал тогда о судьбе Андрэи его спутников, которые шли на юг по дрейфующимльдам приблизительно в этой же области, причем по-ход их продолжался не шесть недель, а два с полови-

ной месяца, и пункт, где опустился на лед воздушныйшар Андрэ, лежал на пять градусов южнее места по-садки «N-25».

Полет, по своей беспримерной смелости достойныйзанять одно из первых мест в истории авиации, про-должался около семи часов. Время тянулось беско-нечно. Внизу был только лед – сперва мелкие плос-кие льдины, ряды торосов по всем направлениям, не-большие разводья, а затем мелко-битый лед с про-слойками воды. При вынужденном спуске здесь аэро-план мгновенно разбился бы или немедленно пошелбы ко дну. Каждую минуту участникам полета грози-ла гибель. Больших пространств открытой воды не бы-ло видно нигде, как не было видно и крупных ровныхльдин, вроде той, с которой после подготовки поднял-ся на воздух «N-25». Полынья, где спустились гидро-аэропланы Амундсена, была единственной значитель-ной полыньей на всем протяжении полета от береговШпицбергена и в обратном направлении.

Все ниже и ниже опускался уровень бензина в кон-трольной трубке. И вот горючего осталось всего лишьна полчаса полета. Но в этот миг на юге показалисьвысокие сверкающие горные вершины. Шпицберген!Вскоре впереди стала видна открытая вода – широкийокеан и полное отсутствие льда. Можно было вздох-нуть свободно. Однако испытания еще не кончились.Руль стабилизации неожиданно перестал слушаться

пилота, и Рисер-Ларсену пришлось итти на вынужден-ную посадку. К счастью, самолет уже летел над мо-рем. Посадка прошла благополучно, и гидроаэропланпревратился в моторную лодку. Час спустя участникиэкспедиции высадились на берег у северных береговШпицбергена. К тому времени в баке оставалось всего90 литров бензина.

В эту экспедицию счастье положительно не покида-ло Амундсена! Вскоре кто-то из команды «N-25» заме-тил идущее невдалеке промысловое судно. Все опятьзаняли места в машине, и пилот пустился догонятьсудно. Капитан его охотно взялся отбуксировать гидро-аэроплан до Кингсбэя. Впрочем из-за дурной погодыпришлось на следующий же день оставить «N-25» водной из ближайших бухт с тем, чтобы вернуться заним после. Участники полета продолжали свой путь насудне, которое и доставило их поздно вечером 17 июняв Кингсбэй, где уже собрались спасательные экспеди-ции, чтобы приступить к поискам Амундсена.

Так закончился первый многочасовой полет над Ле-довитым океаном до 88° с. ш.

Те дни, которые Амундсен и его спутники провеливо льдах, переживались в Норвегии очень тревожно.Пишущий эти страницы помнит, какое огромное внима-ние уделялось норвежскими газетами полету Амунд-сена, вернее, как норвежская буржуазная печать ис-пользовала этот полет в качестве источника сенсаци-

оннейшего и занимательнейшего материала. В эти дниимя Амундсена было у всех на устах, и все, от ма-ла до велика, от школьника до премьер-министра, сбольшим волнением ждали вестей с севера о судь-бе экспедиции. Конечно, газеты печатали экстренныевыпуски, конечно, телефоны звонили в редакции газетдень и ночь, конечно, повсюду на улицах, на рыноч-ных площадях, в общественных учреждениях, в мага-зинах, в школах, на пристанях, в фешенебельных ре-сторанах и в скромных пивных, на загородных виллахбогачей и в тесных темных жилищах рабочих, в ваго-нах трамвая и в парках все говорили только об Амунд-сене. Спорили, обсуждали, взвешивали каждый шансна спасение смелых летчиков. Уже в начале июня об-щее настроение в столице Норвегии стало угнетенным– большинство высказывало мнение, что Амундсен иего спутники погибли… Вспоминали Андрэ, называлиплан Амундсена «сумасшедшей затеей». К серединеиюня, когда норвежское правительство уже отправилона Шпицберген спасательные экспедиции – два воен-ных самолета и военное судно «Хеймдал», – в гибелиАмундсена не сомневался почти никто. Правда, опти-мисты говорили, что Амундсен, наверное, пробирает-ся по льдам к мысу Колумбия или к берегам Шпицбер-гена, но едва ли кто в это верил. Все считали, что аэро-планы разбились при посадке. Самые неисправимыеоптимисты говорили: «Пока у Амундсена есть в карма-

не хотя бы коробка спичек—он не пропадет!»Популярность Амундсена в эти дни была в Норве-

гии огромна. Большинство населения не знало об егофинансовых затруднениях, не имело никакого понятияо закулисных дрязгах и сплетнях—имя Амундсена дляних не было ничем загрязнено. Ведь обливали Амунд-сена помоями люди его же собственного класса! Тру-дящиеся Норвегии никогда не принимали участия втравле Амундсена, и теперь они с большим волнениемждали известий со Шпицбергена.

И вот в несколько минут по всему городу пронесласьвесть: Амундсен и его спутники прибыли благополуч-но в Кингсбэй. Военное судно «Хеймдал» телеграфи-ровало об этом правительству ночью 18 июня. Мигомвесь город разукрасился флагами. Не осталось ни од-ного дома в Осло, где не был бы поднят националь-ный флаг. Радость и ликование были всеобщими. Ипотому понятно, что когда Амундсен возвращался соШпицбергена на грузовом пароходе и плыл вдоль за-падных берегов Норвегии, то все встречные рыбачьисуда поднимали флаги, у всех домов прибрежного ры-бачьего населения толпились люди, махавшие платка-ми и шапками, все портовые города, как и каждый от-дельный домик на берегах фьордов, расцвечивалисьфлагами. В эти июньские дни Амундсен стал народ-ным героем. Так и встретили его в столице Норвегии 5июля 1925 года, когда Амундсен прилетел туда на сво-

ем самолете «N-25» под грохот пушечных салютов.

ЦЕЛИ ДОСТИГНУТЫ

Когда грузовой пароход «Альб. В. Сельмер» шел

вдоль берегов Норвегии в ясный, удивительно жар-кий солнечный июльский день, кто-то из журналистовспросил Амундсена:

– Ну, как, вы думаете сложить теперь весла, капи-тан?

– О, нет! Мы отправляемся опять на будущий год, ноуже на воздушном корабле.

– Что-то говорилось о цеппелинах доктора Эккене-ра.12 Вы будете участвовать в его полете?

– Нет. Всю жизнь моим величайшим желанием былопронести норвежский флаг повсюду. Я не летаю подфлагом других стран.

Немедленно по возвращении домой, в Норвегию,Амундсен приступил к работе над книгой: «По возду-ху до 88° сев. широты», которая должна была вый-ти, одновременно с норвежским оригиналом, в пере-водах на двенадцати разных языках, в том числе и нарусском. Книга писалась при участии ближайших со-ратников Амундсена, причем элемент соревнования итут играл роль. Амундсен дал своим соавторам очень

12 Немецкий водитель дирижаблей системы «Цеппелин», совершившийряд полетов, между прочим, вокруг света и в Арктике.

жесткие сроки и немилосердно подгонял их. Затем на-чались поездки с докладами – по Европе и по Аме-рике, было прочитано свыше ста докладов. В Берли-не докладчика охраняла полиция: немецкие верхи ещене забыли Амундсену старой обиды, а тут прибавил-ся еще отказ лететь с Эккенером. Доклады проходи-ли с большим материальным успехом. Доход от кни-ги, докладов, демонстрирования кинофильм дал около500 тысяч крон. Амундсен начинал чувствовать твер-дую почву под ногами. Почести сыпались на него совсех сторон.

Какие результаты дал полет Амундсена? Преждевсего—очень дорого купленный опыт, знание ледовыхусловий с точки зрения авиатора, убеждение в том, чтопри современном развитии авиационной техники аэро-план еще не годится для исследовательской работыв полярных странах, если имеется в виду сравнитель-но некратковременный полет надо льдами. Посадка надрейфующий лед и под'ем с него являются пока толькоделом случая. Конечно, всегда можно рискнуть, но не-льзя делать никаких расчетов. Для географов воздуш-ная экспедиция Амундсена кое-что раз'яснила, так какво время полета было бегло осмотрено около 160 ты-сяч квадратных километров ледяной поверхности ме-жду 25° з. д. и 30° в. д. и 77° с. ш. и 88° с. ш.

Тяжелая работа по расчистке площадки для стартапоглощала все время и силы участников экспедиции,

поэтому никакой научной работой все эти дни никто незанимался. Было произведено лишь два промера, дав-ших глубину океана в этом месте в 3 750 метров, чтоеще раз подтвердило мнение Нансена и Пири об отсут-ствии в области Северного полюса значительных про-странств земли.

Заразившись от Амундсена «полярным микробом»,Элсворт решил оказать финансовую поддержку и но-вой воздушной экспедиции Амундсена с тем, чтобыпринять в ней участие. К тому времени Элсворт-стар-ший умер, и Линкольн превратился в миллионера, сво-бодно распоряжающегося своими деньгами. Основы-ваясь на словах Рисер-Ларсена, Амундсен телеграфи-ровал в Рим полковнику Нобиле и просил его приехатьдля переговоров в Осло. Элсворт давал на покупку ко-рабля 100 тысяч долларов; кроме того, финансовое по-ложение Амундсена упрочилось настолько, что мож-но было рассчитывать на поступление крупных суммот запродажи будущих газетных статей и демонстра-ции будущих кинофильмов. На этот раз ведать деламиАмундсена выразил желание норвежский Аэроклуб.

Казалось, горизонт был совершенно безоблачен, иАмундсену не угрожало никаких неприятностей. Одна-ко его ожидали такие сюрпризы, которых он не мог ипредставить себе! На сцене появились новые силы ивлияния, новые аппетиты и интересы, новые симпатиии новые честолюбивые замыслы; и появление их за-

стало Амундсена врасплох.Полковник Нобиле был конструктором и строителем

продававшегося дирижабля; кроме того, он уже многораз совершал на нем полеты и потому отлично зналвсе свойства корабля и вообще был единственным че-ловеком, который мог дать Амундсену исчерпываю-щие ответы на все вопросы. Амундсен решил привлечьНобиле к участию в экспедиции, если дирижабль будеткуплен.

Прибыв в Норвегию, Нобиле по уполномочию ита-льянского правительства сделал Амундсену следую-щее предложение: воздушный корабль «N-1» будетпредоставлен Амундсену бесплатно, если экспедициясостоится под итальянским флагом. Это предложениеАмундсен тотчас же отклонил. Мы уже видели, что онраз навсегда отказался от всякой мысли руководитьчьей-нибудь «чужой» экспедицией.

Итальянский дар был «даром данайцев»:13 за нимскрывались весьма широкие (и коварные!) планы, че-го Амундсен, разумеется, никак не мог тогда предви-деть. Он счел, что итальянцы просто хотят присвоитьсебе его идею о трансполярном перелете и потом при-писать себе же всю честь совершения этого подви-га. На самом же деле замыслы итальянского прави-

13 Так называется упоминаемый в «Энеиде» Вергилия деревянныйконь, внутри которого были спрятаны вооруженные греки, проникшие та-ким образом в осажденную Трою.

тельства, вернее, его главы Муссолини, шли гораздоглубже – молодому фашистскому правительству, толь-ко-что пришедшему к власти, нужен был какой-то эф-фектный шаг, нужно было чем-то привлечь к себе вни-мание мира, удивить, поразить его, как-то показать,на какие замечательные дела способен новый полити-ческий режим. Полет на воздушном корабле к полюсубыл бы своего рода рекламой для фашистского прави-тельства, свидетельством того, что такие экспедициивозможны только в Италии и только под руководствомМуссолини.

Свою воздушную экспедицию на дирижабле «N-1»,переименованном в «Норге» (что значит «Норвегия»),Амундсен описал дважды: в своей книге «Den försteflukt over Polhavet» (в русском переводе: «Перелет че-рез Ледовитый океан») и автобиографии «Моя жизнь».

Общий тон и характер обоих описаний совершен-но различен. В «Перелете» Амундсен описывает всесобытия бесстрастно, со свойственным ему большимюмором, пересыпая рассказ бесчисленными выраже-ниями благодарности по адресу всех своих спутников,в том числе и Нобиле, и всех, кто помогал ему в органи-зации экспедиции. «Мы воспользовались ценным со-трудничеством норвежского Аэроклуба – пишет он, на-пример, – и считаю нужным принести ему здесь горя-чую признательность за ревностную работу и интереск делу». Одним словом, все прошло прекрасно, бла-

годаря изумительному и превосходному отношению ивниманию всех и т. д. Все были такие милые, хорошиеи замечательные люди!

В книге «Моя жизнь» звучит совсем иная нота. Ока-зывается, события происходили совсем не так, как ихописывал раньше сам Амундсен. Экспедиция органи-зовывалась и обслуживалась не так уж гладко, во вре-мя полета были тревожнейшие моменты, когда из-занервности или легкомыслия капитана дирижаблю гро-зила гибель, люди были не такие уж милые, хорошие изамечательные, а норвежский Аэроклуб проявил «сла-бость и нерешительность», причем руководитель его,редактор газеты «Тиденс Тейн» Томмессен, «совер-шенно утратил свои умственные способности».

И вместо спокойного, ровного, благодушного тонаповествования, столь обычного для книг Амундсена,суетливый, нервный, взволнованный, сбивчивый рас-сказ о том, что происходило «за кулисами», с перечи-слением всех пережитых обид, с постоянными указа-ниями на свои заслуги и т. д. и т. д. Ясно – на этот разпроизошло что-то необычайное, что заставило Амунд-сена отступить от прежнего порядка и внести в свое из-ложение страстность, иной раз излишнюю, а иной разпросто странную в устах такого человека.

Амундсен, так щепетильно относившийся к чистотесвоего имени, должен был бы и теперь отнестись спрезрением к новым толкам и сплетням. Однако, очер-

тя голову, он ринулся опровергать их и защищать себяи свою позицию. Чем же об'ясняется такой крутой по-ворот в его поведении и отношении к людям? Ведь онуже давно утратил свою «светлую веру» в них?

Весь секрет в том, что на этот раз тут оказалась за-мешанной кухня буржуазной политики! И если раньшеАмундсен после каждой своей экспедиции писал кни-гу, сохраняя все традиции буржуазного об'ективизма,то теперь он решил рассказать всю правду об экспе-диции на «Норге». «Злостные измышления», потокомлившиеся «из итальянских источников в целях пропа-ганды», заставили его выступить перед обществом с«правдивым отчетом».

Однако изложим все обстоятельства по порядку.Отвергнув предложение принять дирижабль в пода-

рок, Амундсен спросил Нобиле, за какую цену можнобудет купить у итальянского правительства «N-1». Но-биле назначил 15 тысяч фунтов, обещая сдать дири-жабль за эту цену в Риме в полном порядке. Такая ценаустраивала руководителей экспедиции (Элсворт опятьразделял вместе с Амундсеном руководство переле-том), потому что Элсворт давал 100 тысяч долларов,т. е. на 25 тыс. больше стоимости дирижабля. Предло-жение Нобиле было принято. Тогда же Амундсен спро-сил Нобиле, не пожелает ли он принять участие в экс-педиции в качестве капитана; Нобиле ответил согла-сием.

Месяц спустя, уже в Риме, куда приехали Амунд-сен с Элсвортом, Нобиле заявил, что вся команда ди-рижабля должна быть итальянской. Амундсен не счелвозможным согласиться на это. Экспедиция 1926 годадолжна была быть норвежско-американской, как и по-лет 1925 года. Элсворт своей щедрой денежной помо-щью вполне заслужил право на участие в экспедицииАмундсена на равных с ним правах, но такая честь немогла быть предоставлена итальянцам. Им Амундсенбыл обязан только тем, что купил у них за свои деньгистарый военный дирижабль, уже ненужный военномуведомству. Амундсен готов был пригласить к себе наслужбу за определенное жалованье (и довольно высо-кое – 40 тысяч лир золотом) итальянского офицера, нои только.

Кроме того, Амундсен хотел, чтобы и Рисер-Ларсени Омдаль приняли участие в полете через полюс. Онибыли верными спутниками Амундсена в 1925 году, иему было бы приятно разделить вместе с ними буду-щие почести и славу. Наконец, им был уже приглашенучаствовать в экспедиции старый друг и соратник –капитан Вистинг. Таким образом, для итальянцев всеравно нехватило бы нескольких мест.

Тогда Нобиле попросил Амундсена все-таки разре-шить взять нескольких механиков-итальянцев из ко-манды «N-1». Это – люди, прекрасно знакомые с кора-блем, с его моторами, газовым клапаном, баллонами и

т. д. Нобиле будет гораздо удобнее иметь дело со сво-ими бывшими подчиненными и вдобавок отдавать при-казания на итальянском языке. Доводы были вполнеразумные, и Амундсен согласился с ними. Таким обра-зом, из состава команды дирижабля в 16 человек ше-стеро были итальянцами.

Во время пребывания Амундсена и Элсворта в Римебыл окончательно оформлен договор на покупку дири-жабля; итальянцы обязались несколько изменить егоконструкцию и сделать носовую часть жесткой, чтобыкорабль мог приставать к особой причальной мачте.Путь из Рима до Шпицбергена (того же Кингсбэя) про-ходил через Францию, Англию, затем Северное море,Норвегию, Швецию, Балтийское море, СССР до ангарав Гатчине под Ленинградом. Далее от Ленинграда насевер до норвежского порта Вадсо, где должна былабыть поставлена причальная мачта и, наконец, черезБаренцево море к Шпицбергену, где в Кингсбэе строил-ся ангар. Дирижабль был полужесткого типа, об'ем егоравнялся 18 500 куб. метрам. Приводился он в Движе-ние тремя моторами по 250 л. с. каждый.

Пожалуй, этих кратких данных будет Достаточно,чтобы читатель мог представить себе тот воздушныйкорабль, на котором Амундсен собирался лететь от бе-регов Старого Света к берегам Нового через Северныйполюс.

Пока в Италии шла работа по подготовке дирижа-

бля, Амундсен с'ездил в Америку (в который уже раз?)и провел там осень и зиму, выступая с докладами. Унего все еще оставались невыплаченные долги, и еголичными делами попрежнему ведало конкурсное упра-вление. Но долги так и тяготели на Амундсене до кон-ца его жизни! Летом 1928 года, уже перед от'ездомиз Осло в последнюю роковую экспедицию, Амундсен,спешно приводя в порядок денежные дела, завещалсвоему поверенному «сделать его свободным челове-ком». И незадолго до этого продал фабриканту Конра-ду Лангорду за 1 5 тысяч крон все свои медали и зна-ки отличий, всего около 50 штук, полученных им отразных ученых обществ мира. Лангорд подарил этуколлекцию университету в Осло. А накануне от'ездаАмундсен внес в банк для ликвидации долга послед-ние 7 500 крон, вырученные от продажи книги «Мояжизнь». Только после этого долги Амундсена были по-крыты на все сто процентов, и кредиторы его вернулисвои деньги!

Элсворт (его отец умер летом 1925 года) занялсяв Америке оформлением своих наследственных дел.Естественно, что на время отсутствия обоих руководи-телей экспедиции нужно было поручить кому-то раз-решение на месте всяких неотложных вопросов. Этими занимался президент норвежского Аэроклуба. Мно-гое из того, что совершалось в эти месяцы и что про-изошло потом, об'ясняется политическими симпатия-

ми лиц, входивших в президиум Аэроклуба.Председатель его – журналист Томмессен, руково-

дитель и в значительной мере владелец крупнейшейнорвежской газеты «Тиденс Тейн», самого архибур-жуазного и консервативного органа печати в Норвегии,продал Амундсена и его интересы Муссолини за ита-льянский орден, полученный им впоследствии.

Томмессен лично проехал в Рим и там, совершенноослепленный всем, что он увидел в «высших сферах»,обласканный членами правительства и преисполнен-ный мещанского восторга перед могуществом Муссо-лини, «совершенно утратил свои умственные способ-ности» и «перестал понимать происходившее», – какпишет Амундсен. В переговорах с Нобиле Томмессенпошел на ряд уступок, больно затрагивавших интере-сы Амундсена и Элсворта. Прежде всего, Нобиле былообещано дополнительное вознаграждение в 15 тысячлир золотом. Во-вторых, в договор Нобиле было вне-сено условие о том, что он «примет на себя авторствои проработку части (общей) книги, касающейся приго-товлений, маневрирования и навигации дирижабля»,ограничив свою работу лишь «технической стороной»дела. В текст этого условия Нобиле дополнительновнес слова: «и воздухоплавательной». Эта небольшаяпоправка фактически делала Нобиле соавтором буду-щей книги о перелете, написать которую должны былитолько Амундсен с Элсвортом. Нобиле – наемный со-

трудник, к тому же очень высоко оплачиваемый, повы-шался в чине, приобретая права, присвоенные толькоруководителям экспедиции.

Мало того, кроме морального ущерба, это обстоя-тельство причиняло Амундсену и Элсворту также икрупные материальные убытки. В качестве «соавтора»Нобиле мог претендовать на соответствующую долюдохода От продажи будущей книги, описывающей экс-педицию, за которую Амундсен и Элсворт платили сво-ими деньгами, включая и расходы по оплате жалова-нья Нобиле. Изыскивая всевозможные источники полу-чения денежных средств, Амундсен прежде всего за-ключил договор с одной из крупнейших американскихгазет на предоставление ей монопольного права пе-чатать все сведения о ходе экспедиции. За это пра-во газета уплачивала Амундсену ни много ни мало как55 тысяч долларов! Из этой суммы 19 тысяч вноси-лись сейчас же авансом. В свою очередь Амундсен иЭлсворт давали обязательство, что «никто из членовэкспедиции, ни участники полета, ни члены сухопут-ной партии, не будут издавать никакой книги, относя-щейся к экспедиции или к ее истории частью или пол-ностью и т. д.». Весь газетный материал: подробныйотчет об экспедиции и четыре описательных статьи,а также фотографии – мог быть предоставлен газететолько Амундсеном и Элсвортом. Имя Нобиле в кон-тракте с газетой не упоминалось нигде.

Через месяц после опубликования последней ста-тьи о полете Амундсен и Элсворт получали право вы-пустить в свет описание экспедиции и отдельной кни-гой. Все иностранные издательства, на основании ме-ждународной конвенции об охране авторских прав,обязаны были уплатить авторам за право переводаих книг на соответствующий язык, одновременно при-обретая монопольное право на издание этой книги всвоей стране. Из уважения к замечательным дости-жениям Амундсена и оценивая по заслугам его дея-тельность, Государственное издательство РСФСР то-же уплатило авторам гонорар в валюте, хотя СССРи не связан постановлениями международной конвен-ции. Этим были засвидетельствованы огромная по-пулярность знаменитого норвежца в стране Советов,восхищение его бесстрашием и непреклонным муже-ством.

Уступки Аэроклуба Нобиле (или, вернее сказать,итальянскому правительству, которым Нобиле был ин-спирирован) привели к тому, что по окончании экспе-диции он начал писать статьи и отчеты для различныхорганов американской и итальянской прессы и дажеотправился в турне по Америке с докладами. В резуль-тате у Амундсена и Элсворта возникли крупнейшие не-приятности со своим контрагентом, обвинявшим их внарушении договора.

Вообще норвежский Аэроклуб обслуживал скорее

Нобиле, чем Амундсена и Элсворта, и энергично за-щищал интересы итальянского фашизма. Насколькобыл корректен в исполнении принятых на себя обяза-тельств Амундсен и как мало заботился он, чтобы кни-га о полете «Норге» вышла только из под его пера, вид-но из того, что на титульном листе ее названы два ав-тора – Руал Амундсен и Линкольн Элсворт, хотя Эл-сворт не написал для норвежского (оригинального) из-дания ни единого слова. Но экспедиция была для не-го «экспедицией Амундсена и Элсворта», и Амундсенсчел себя морально обязанным поместить на титуль-ном листе имя своего друга и товарища.

Впрочем, Аэроклуб приложил все свои старания,чтобы переименовать экспедицию, причинив и тутогромную неприятность Амундсену.

Еще в Риме Томмессен попросил у Амундсена по-зволения упоминать имя Нобиле в связи с экспедици-ей, но только в Италии и лишь пока дирижабль пере-дается норвежцам итальянским правительством.

Очевидно, председатель Аэроклуба в своем лакей-ском усердии поторопился пообещать это итальянцам.Амундсен очень неохотно согласился на такое допол-нение к названию экспедиции. Каково же было изумле-ние и Элсворта, когда уже в Номе, после перелета, онполучил от Аэроклуба телеграмму, в которой сообща-лось, что переименование экспедиции стало офици-альным фактом и на это получено было в свое вре-

мя согласие… Элсворта! На основании этого предсе-датель Аэроклуба, горячо благодаря мистера Элсвор-та за эту личную большую жертву, решил в честь ита-льянского государства и конструктора дирижабля на-звать экспедицию «Трансполярным полетом Амундсе-на—Элсворта—Нобиле».

Равным образом было решено сбросить над Север-ным полюсом не только норвежский флаг, но и амери-канский и итальянский, с тем, однако, что норвежскийфлаг будет сброшен первым.

Но довольно об этом. Промахов и злостных ошибокАэроклубом было сделано много, и мы не имеем воз-можности все их здесь перечислить. Да это и ненужно.Самое главное уже сказано – Аэроклуб больше всеговиновен в неправильной линии своего поведения. Онне столько защищал и обслуживал интересы Амундсе-на и Элсворта – и тем самым Норвегии, – сколько пля-сал на задних лапках перед итальянским фашизмом.

Поздно, очень поздно понял Амундсен, что его от-важное предприятие было окутано сетью политиче-ской лжи и обмана, что итальянское правительство неостанавливалось ни перед чем, чтобы поставить вы-страданную им идею на службу фашистскому режиму.

Недаром передача «N-1» норвежцам превратиласьв грандиозную демонстрацию итальянских националь-ных чувств в присутствии самого Муссолини. Поэто-му излишне перечислять все неприятности и обиды,

причиненные Аэроклубом Амундсену и Элсворту. Де-ло вовсе не в этом. Руководители клуба нискольконе утратили своих умственных способностей, как этодумал Амундсен. Наоборот, они сохранили всю силуума. Но в президиуме Аэроклуба сидели представите-ли самых махровых норвежских консерваторов, буду-щие норвежские фашисты, и, конечно, их классовыеинтересы отлично уживались с интересами итальян-ского фашистского правительства.

Десятого апреля 1926 года «Норге» покинула ан-гар около Рима и направилась на север. Амундсен иЭлсворт уехали в Норвегию по железной дороге. Пе-ред отлетом дирижабля Нобиле потребовал, чтобы егожизнь была застрахована в 6 тысяч фунтов стерлин-гов. Это требование было выполнено. В немного мень-шей сумме застраховали и жизнь остальных итальян-цев, участников полета. Затем Нобиле пожелал за-страховаться от «отмораживания пальцев». Все этостоило экспедиции порядочных денег, так как страхо-вые ставки были очень высоки. Все остальные участ-ники полета не страховались; средства экспедиции бы-ли весьма ограничены, да никто об этом и не просил.

До Гатчины, куда воздушный корабль прибыл 15апреля поздно вечером, были сделаны две остановки:в Англии на аэродроме в Пулхэме и в Осло. Тем вре-менем на Шпицбергене день и ночь шла кипучая рабо-та по постройке ангара и причальной мачты. Они были

готовы ко 2 мая. Кроме того, строилась, как уже упоми-налось, причальная мачта в Вадсо, законченная к 26апреля. С 16 апреля до 5 мая «Норге» простояла в гат-чинском ангаре сперва в ожидании, когда в Вадсо и наШпицбергене все будет готово для приема корабля, апотом, когда установится хорошая летная пагода.

А надо было спешить. У Амундсена появились кон-куренты – со всех сторон приходили известия о новыхи новых планах воздушных экспедиций через полюс. Иконкуренты весьма серьезные: австралийский летчики исследователь Губерт Уилкинс, впоследствии совер-шивший перелет от Аляски до Шпицбергена (1928 г.) иплававший в высоких северных широтах на подводнойлодке «Наутилус» (1931 г.); летчики Уэд и Огден, совер-шившие полет вокруг света; немецкий летчик Лернер,якобы собиравшийся лететь через полюс с мыса Че-люскина; наконец, американец Ричард Бэрд. Говорилиеще о проекте посылки в полярные страны огромногоамериканского дирижабля «Шенандоа».

Самым опасным конкурентом для Амундсена былУилкинс, уже побывавший в Норвегии с намерениемкупить гидроаэроплан «N-25». Он собирался лететь помаршруту Амундсена, но только в обратном направле-нии. Бэрд, совещавшийся с Амундсеном осенью 1925года, ознакомил его со своим намерением лететь отШпицбергена до северной оконечности Гренландии,где он предполагал оставить вспомогательные склады,

и уж оттуда совершить полет на Северный полюс.С обычной корректностью Амундсен не отказывал

своим конкурентам в советах. Нужно думать, что в ду-ше он питал к ним не очень дружеские чувства – слиш-ком сильно были развиты в нем дух соперничестваи уверенность в том, что его планы всегда являютсянекоторым «откровением», новым словом э областиполярного исследования. Правда, он пишет: «Я ведьне принадлежу к тому разряду исследователей, кото-рые думают, что Ледовитый океан сотворен только дляних… Ничто не подогревает так, как соревнование, ни-что не содействует исследованию в лучшей мере».

В другом месте, отметая от себя обвинение в за-вистливости, он говорит, что, будь он завистлив, он невзял бы с собой в поход на Южный полюс четырехспутников, как не взял бы и Вистинга на «Норге», что-бы потом иметь возможность похвастаться тем, что он,Амундсен, единственный человек в мире, побывавшийна обоих полюсах земли.

Но все-таки экспедиция Бэрда, происходившая од-новременно с полетом «Норге», не могла особенно по-радовать Амундсена. Ему было бы гораздо приятнее,если бы Бэрд совершил свой смелый полет на Север-ный полюс после окончания амундсеновской экспеди-ции. Однако помешать Бэрду было нельзя: Ледовитыйокеан действительно принадлежит всем!

Пятого мая утром «Норвегия» покинула ангар в Гат-

чине. С разрешения Амундсена корабль сопровождалдо Шпицбергена один советский журналист. Через сут-ки экспедиция прибыла благополучно в Вадсо и послекороткой остановки и отдыха направилась прямым кур-сом на Шпицберген. В семь часов утра седьмого маяэта часть перелета закончилась – дирижабль был вве-ден в ангар в Кингсбэе.

Тем временем Бэрд, уже прибывший в Кингсбэй напароходе «Чантир» за несколько дней до прилета ту-да «Норвегии», лихорадочно работал круглые сутки –на Шпицбергене уже настал полярный многосуточныйдень, – чтобы поскорей подготовиться к полету. Амунд-сен, прибывший в Кингсбэй морским путем еще 21апреля, поручил метеорологу экспедиции Финну Маль-мгрену оказывать всяческое содействие американцами давать Бэрду метеорологическую сводку.

Планы Бэрда больше всего тревожили Нобиле. Хо-тя один из моторов «Норге» выбыл из строя во вре-мя перелета до Шпицбергена и, кроме того, нужно бы-ло пополнить запасы газа и бензина, однако Нобилесообщил Амундсену, что об'ем работ можно сократитьи приготовить корабль к полету в самый краткий срок,если только Амундсен хочет обогнать Бэрда и совер-шить полет – скажем, до полюса и обратно – раньшеамериканцев.

Амундсен отклонил это предложение.– Мы вовсе не стремимся прежде всего и раньше

всего к полюсу. Наша задача гораздо важнее и раз-мах ее шире, – сказал он. Его целью было обследова-ние «недоступной области» между Северным полюсоми Аляской, которой еще не видел никто. Умудренныйопытом тридцатилетней работы в Арктике и Антаркти-ке он знал, какой риск влечет за собой преждевремен-ное начало полярной экспедиции, еще не готовой ковсем трудностям и не располагающей всеми средства-ми для борьбы с препятствиями. Как он был прав…Два года спустя Нобиле показал всему миру, к чемуприводит такая ничем неоправданная спешка!

Бэрд стартовал в 2 часа утра 9 мая, на другой деньпосле прибытия «Норге». В сопровождении только од-ного летчика – Флойда Беннета, норвежца по происхо-ждению, без больших запасов снаряжения и провиан-та он за пятнадцать с половиной часов совершил от-важнейший полет до Северного полюса и обратно безпосадки. Впрочем, так только он и мог лететь – всякаяпосадка, тем более вынужденная, означала бы для не-го гибель.

Не без волнения провел Амундсен эти часы. А чтоесли Бэрд не вернется? Ответ на это был бы один: то-гда придется отправляться на розыски Бэрда на «Нор-ге», и, значит, откладывать собственную экспедицию.Разумеется, Амундсен ни на минуту не сомневался,что именно так он и поступит! Однако помогать амери-канцам, а тем более спасать их, не пришлось.

В пять часов дня послышался гул мотора и через не-сколько минут «фоккер» Бэрда – «Джозефина Форд»показался высоко над горами в северной части гори-зонта. Еще несколько минут, и машина плавно пошлана спуск и остановилась на том самом месте, котороепокинула в это же утро. Амундсен был одним из пер-вых, кто прибежал к месту посадки аэроплана и заклю-чил в свои об'ятия Бэрда, а потом Беннета, в радост-ном волнении выскакивавших из кабинки на лед.

Вечером 10 мая все было готово для отлета «Нор-ге», и на другой день утром Амундсен отправился всвое замечательное воздушное путешествие, котороепродолжалось 72 часа. Дирижаблю предстояло проле-теть от Шпицбергена до мыса Барроу около 3 500 ки-лометров (по прямой линии). Все это расстояние былопокрыто благополучно, как и добавочные 1 600 кило-метров от мыса Барроу до местечка Теллер на Аляс-ке, где приземлилась «Норге». Северный полюс остал-ся позади в 1 час 25 минут (по Гриничу) в ночь на 12мая. Разумеется, точно определить его с воздуха бы-ло немыслимо. Пришлось удовлетвориться приблизи-тельным вычислением.

И вот те самые руки, которые 14 лет тому назад во-друзили норвежский флаг на Южном полюсе, теперьсбросили такой же флаг на полюс Северный!

Все честолюбивые мечты Амундсена теперь сбы-лись! Еще несколько часов, и впереди показались тем-

ные в пятнах снега отлогие берега мыса Барроу. Воти Уэнрайт, где Амундсен провел столько месяцев сОмдалем. Вот Модхейм… Воспоминания сменялисьвоспоминаниями. Амундсен мысленно пробегал своюжизнь: да, сделано много! Он первым совершил сквоз-ное плавание северо-западным морским путем. Онобогнул – впервые за всю историю человечества – всепобережье Северного Ледовитого океана вдоль бере-гов Америки и Азии. Он совершил кругосветное плава-ние и в Антарктике. Он первым достиг Южного полю-са. Он первым совершил длительный полет в Аркти-ке на аэроплане и первым пролетел на управляемомвоздушном корабле над Северным полюсом и пересеквсю область полярного бассейна от берегов Европыдо берегов Америки. Он участвовал в первой зимов-ке в антарктических водах и первым зимовал на Ледя-ном барьере Росса. Он девять раз зимовал в полярныхстранах, причем три его зимовки были добровольны-ми. Он – единственный в мире человек, который совер-шил плавания и северо-западным и северо-восточнымпроходами и побывал и на Южном и на Северном по-люсах.

Да, замечательный трудовой список! Каждого изэтих достижений было бы вполне достаточно для лю-бого полярного деятеля, чтобы прославить его навеки.Но исчерпывались ли этим списком все задачи, кото-рые может поставить перед собой исследователь Арк-

тики или Антарктики? Конечно, нет! И Амундсен в этиминуты, когда он стоял рядом с Вистингом, всматри-ваясь в развертывающиеся под гондолой дирижабляузоры трещин и разводий в дрейфующих льдах, былдалек от мысли, что экспедиция «Норге» – «последнеевеликое предприятие его жизни». Стоя плечом к плечус ним в этой же гондоле, управляет рулем взволнован-ный, нервничающий человек, которому суждено черездва года стать косвенной причиной его гибели…

Четырнадцатого мая около семи часов утра по гри-ничскому времени «Норге» опустилась в Теллере.Первый перелет от континента до континента черезСеверный полюс был завершен!

Мы не можем останавливаться здесь на подробно-стях этого перелета. Для рассказа о том, как он проте-кал, как Нобиле нервничал и своими странными распо-ряжениями и маневрами не раз едва не вызывал ужас-ной катастрофы, как Рисер-Ларсен выводил корабльиз опасного положения, как потом Нобиле хвасталсясвоим мужеством и хладнокровием и приписывал всючесть успешного проведения экспедиции себе, как об-винял норвежцев в том, что они только и делали, чтоспали, тогда как он был всегда на посту во всеоружиисвоих опыта и знаний – для рассказа обо всем этомнужна не одна страница. Удовлетворимся пока тем,что полет закончился благополучно, и Амундсен чест-но сделал попытку забыть о неизбежных недоразуме-

ниях и столкновениях, сопровождающих каждую экс-педицию и всякое дело. «Прекрасная и привлекатель-ная черта человеческого характера, – пишет он, – пы-таться забыть обо всем этом, когда старания и трудыпривели к счастливому результату, и похоронить все вприятном забвении, даваемом общим счастием».

Однако забыть об этом ему не удалось.Нет никакого сомнения в том, что благополучный ис-

ход трансполярного полета на «Норге» зависел глав-ным образом от трех условий: прекрасного управлениядирижаблем, безупречной аэронавигации и уверенно-сти всех в своем руководителе. Управлением дирижа-бля ведал Нобиле—он был капитаном судна, ибо наэтот раз Амундсен не обладал нужными качествамидля об'единения в одном лице функций начальникаэкспедиции и командира корабля. То, чего он боялсяеще в юные годы, когда решил сдать экзамен на су-доводителя, чтобы во время своих будущих полярныхэкспедиций не зависеть от шкипера, теперь произо-шло: впервые в жизни Амундсен должен был прибег-нуть к помощи «сведущего лица». Нобиле, конструктори строитель корабля, совершивший сотни полетов надирижаблях, не мог не знать своего дела, и заявлениеРисер-Ларсена о том, что «у Нобиле небольшой опытсудоводителя дирижаблей такого типа» кажется намсделанным в пылу полемического задора. Воздушныйкорабль «Норге» бесспорно обладал превосходными

качествами, и этим об'ясняется успех экспедиции. Но-биле нервничал и ошибался во время полета, но этоне могло умалить его знаний и уменья, которые делалииз него, по словам того же Амундсена, «самого подхо-дящего» для экспедиции человека.

Навигатором экспедиции был Рисер-Ларсен. На егообязанности было указывать наиболее подходящийпри данных условиях погоды курс корабля; разумеет-ся, анализ этих условий давался метеорологом. Нави-гатор делал все нужные расчеты и выкладки и отдавалприказания рулевым. Только в поисках лучших усло-вий погоды Рисер-Ларсен предлагал Нобиле изменятьвысоту полета. Свои функции Рисер-Ларсен выполнялбезукоризненно и привел «Норге» к мысу Барроу с от-клонением от цели всего на пятнадцать километровпри общем расстоянии в 3 500 километров. Но вско-ре началась наиболее опасная фаза экспедиции, соб-ственно говоря, почти уже закончившейся. С севераподнялся сильный ветер, и навигатор сбился с курса,так как дирижабль летел то поверх тумана, то в тума-не. Поясним, что при управлении кораблем, как плава-ющим по морю, так и носящимся по воздушному оке-ану, пользуются двумя методами определения своегоместонахождения: по счислению и при помощи астро-номических наблюдений. Второй метод – наиболее со-вершенный, но им можно пользоваться только в яснуюпогоду, когда наблюдатель в состоянии вычислить вы-

соту солнца над горизонтом в полдень (а в полярныхстранах и в полночь в летнее время) или высоту над го-ризонтом же определенной звезды. При определениисвоего местонахождения «по счислению» необходимоучитывать скорость судна за данный отрезок време-ни, снос или дрейф судна ветром и течением, величи-ну склонения и девиации компаса и т. п. Производитьвсе эти вычисления аэронавигатору на борту аэропла-на или дирижабля, несущегося с огромной скоростью,чрезвычайно трудно. Поэтому нет ничего удивительно-го, что во время полета «Норге» в тумане при сильней-шем ветре Рисер-Ларсен сбился с курса.

Перелет от Кингсбэя до мыса Барроу занял только46 часов 45 минут, а от мыса Барроу до Теллера – око-ло суток, хотя это расстояние составляет меньше тре-ти всей дистанции.

Пребывание на борту корабля Амундсена являлосьдля всех участников экспедиции гарантией того, что вслучае вынужденной посадки на дрейфующие льды,во главе экспедиции окажется лучший в мире ру-ководитель, который, благодаря своему огромнейше-му опыту, специальным знаниям, твердости характе-ра, непреклонной воле, уменью мгновенно приниматьнужные решения, выведет участников полета из са-мых опасных и почти безнадежных положений. И эторождало у всех чувство радостной уверенности, а на-чальник экспедиции знал, что каждый из его спутников

сделает все, что будет в его силах.При возвращении в Норвегию Амундсена и его спут-

ников опять встречают восторженно и оказывают имтакие почести, какие редко выпадают на долю смерт-ных. Правда, точно так же – нет, даже еще пышнее иторжественнее! – в эти дни в Риме встречают Ноби-ле и его итальянских помощников. Сотни тысяч людей,десятки аэропланов, грохот артиллерийской пальбы,простертые в фашистском жесте руки, черные рубаш-ки, сам «дуче», цветы, звуки музыки… В Норвегии всеэто было гораздо скромнее.

Стоя на почетной пристани, Амундсен в ответ наприветствия произнес речь. «Случайно» (мы не можемповерить в эту случайность. – М. Д.) при нем был на-циональный флаг, реявший в воздухе во время всегоперелета «Норге». И дойдя до слов:

– Многие задавали мне вопрос, что именно так вле-кло меня всегда к этим путешествиям, – Амундсен раз-вернул флаг и, подняв его высоко над толпой, восклик-нул:

– Вот что! Вот, кто увлекал меня всегда!.. Громомаплодисментов и оглушительными криками «ура» мно-гочисленная толпа выразила свой восторг.

Честь и слава родины действительно очень многозначили для Амундсена, и он гордился своей малень-кой страной, которая дала миру так много великих лю-дей и в области литературы, и музыки, и науки, и по-

лярных исследований. Но всегда ли оказывала емучесть его родина?

Когда все расходы по экспедиции были подсчитаны,оказалось что Амундсену и Элсворту нужно будет ещедоплатить около 75 тысяч долларов! Не все было осно-вано на законных претензиях, не все морально обязы-вало руководителей экспедиции, но Амундсен, чело-век щепетильный и в денежных делах (хотя и не умев-ший их вести), решил уплатить всю ту сумму, которуюсчитал для себя обязательной.

В результате—ставшая уже привычной поездка вАмерику осенью 1926 года для чтения докладов. Заэтой поездкой последовала еще одна весной 1927 годаи, наконец, последняя в 1928 году все с той же целью.

Уже вскоре после возвращения участников экспеди-ции «Норге» на родину в американской и итальянскойпрессе начинают появляться статьи Нобиле; всему пе-релету придается такой вид, будто эта экспедиция бы-ла итальянским предприятием, и успех ее об'ясняетсяисключительно участием в ней Нобиле. Для Амундсе-на наступают тяжелые дни: еле сдерживая негодова-ние и возмущение, он пытается урезонить своего быв-шего «наемного сотрудника», вразумить его, втолко-вать, что он не имеет никаких прав ни на самостоя-тельные выступления в печати, ни на присвоение непринадлежащих ему прав. Но формально Нобиле прав– норвежский Аэроклуб развязал ему руки. Амундсен

злится, беснуется, заявляет Аэроклубу о своем выхо-де из состава его членов, вспоминает, чем был Аэро-клуб до него, чем он стал теперь и каков был бы он безнего, Амундсена! Аэроклуб довольно спокойно сноситвсе нападки: ему не до того, его руководители продол-жают усердно расшаркиваться перед Муссолини, пре-вратившись в «орудие для раздувшегося итальянскогочванства за счет чести и славы своей собственной ро-дины!» – как с горечью и злобой восклицает Амундсен.

Прибыв в Америку, Амундсен был сразу же оше-ломлен «невероятным» известием, что Нобиле тожераз'езжает по Америке и читает доклады, не ограничи-ваясь одной «технической стороной дела», а описываявсю экспедицию и не ставя себе никаких препон. Малотого, он всюду громко заявляет, что идея полета «Нор-ге» принадлежит Муссолини!

Такого удара Амундсен положительно не мог ожи-дать. Тридцать лет провел он в исследовании поляр-ных областей, свыше 15 лет вынашивал свой план пе-релета через полярный бассейн, а теперь на весь миркричат о том, что план этот принадлежит Муссолини.

И «во имя правды» Амундсен спешит оспорить этонаглое утверждение. План экспедиции принадлежалему, и только ему! Но тут же Амундсена охватывает по-дозрение – не является ли Нобиле орудием рекламыв руках Муссолини? Конечно, так это и было! Нобилевоспевал гениальность Муссолини и его предприимчи-

вость, прославлял существующий в Италии фашист-ский режим и его вдохновителя. Да, тридцать лет про-работал Амундсен и еще ни разу не имел дела с поли-тикой, ни разу не встречался с буржуазными полити-ческими деятелями! Недаром и его собственные поли-тические убеждения были крайне смутны и неопреде-ленны. Его идеалом был покой и мир полярных стран,потому что «там никто не вмешивается в твою деятель-ность, никто не предписывает тебе чего-то, никто ниче-го от тебя не требует». В одном только отношении убе-ждения и мысли Амундсена ясны и прозрачны: будучисам предприимчивым и подвижным человеком, врагомбезделья и тружеником, умея делать многое, не стра-шась никакого физического труда, с уважением отно-сясь к каждому, кто хорошо знает свое ремесло, он былпервым среди равных и мог заменить во время своихэкспедиций кого угодно из своих подчиненных – матро-са, повара, прачку, хлебопека, столяра, плотника, куз-неца. Может быть, он плохо понимал обязанности ру-ководителя экспедиции, когда занимался штопкой чу-лок и носков, не стыдясь даже такой «бабьей» работы,варил обед для своих товарищей или с молотком в ру-ках лежал где-нибудь на верфи под днищем своего ко-рабля. Зато этим он снискал себе и любовь и уважениене только своих товарищей по экспедициям, но и всехтрудящихся Норвегии.

И потому в 1906 году, когда он вернулся домой по-

сле плавания на «Йоа», рабочие Осло встретили егона пристани со знаменами и флагами. А в 1925 году онбыл приглашен на рабочий митинг в окрестностях го-рода и явился туда, скромный и улыбающийся, во всемпохожий на каждого из тех тысяч трудящихся, которыес женами и детьми расположились на открытой пло-щадке, чтобы послушать полярного героя. И Амундсен,вскочив на стол, рассказал рабочим о днях, проведен-ных им и его смелыми товарищами на льдине под 88°с. ш. Когда он кончил, сильные мозолистые руки под-хватили его и понесли. Это было тем триумфом, на ко-торый не мог рассчитывать ни один герой фашизма!

Последние зиму и весну, проведенные Амундсеномв Норвегии, он жил буквально как отшельник. Сам уби-рал дом, варил себе обед, стирал белье, не устраи-вая никаких приемов, разрешая приезжать только са-мым близким друзьям. Пока Нобиле раз'езжал по Аме-рике, читая Доклады и собирай деньги в свою пользу,Амундсен выступал с докладами и писал книги, чтобырасплатиться с долгами, возникшими из-за угодливо-сти Аэроклуба.

Так в одиночестве проводил свои дни один из вели-чайших полярных деятелей в истории человечества.Все пережитые им за два года неприятности заставля-ли его искренне сожалеть о том, что экспедиция на«Норге» состоялась. Было бы гораздо лучше, не будьее вовсе…

ГИБЕЛЬ «ИТАЛИИ»

Амундсену трудно было успокоиться окончательно,

ему все не сиделось на месте, его манила к себе ве-ликая тишина ледяных пустынь. И он начинает обду-мывать планы новой экспедиции – для изучения свя-зи старых культур Северной Азии и Северной Амери-ки. Теперь это будет археологическая экспедиция вобласти, примыкающие к Берингову проливу. Амунд-сен сносится с американскими этнографами, профес-сором Францем Боэзом, который вызывается собратьнеобходимые средства, если Амундсен возьмет руко-водство на себя. Амундсен надеется привлечь к уча-стию в задуманной экспедиции Элсворта и Вистинга.

Но не этой экспедиции суждено было стать действи-тельно «последним великим предприятием» Амундсе-на. Наступила весна 1928 года и принесла известие обольшой итальянской воздушной экспедиции в Аркти-ку на дирижабле «Италия» под начальством генералаНобиле.

Итальянское Географическое общество приняло насебя ответственность за экспедицию, а город Миланобязался предоставить Нобиле нужные средства. Пра-вительство оказало Нобиле содействие, предоставивв его распоряжение пароход «Читта ди Милано» с ко-

мандой из военных моряков.Новый воздушный корабль был таких же размеров и

того же типа, что и «Норге», но в конструкцию его быливнесены некоторые изменения, подсказанные опытомперелета 1926 года. В ночь с 14 на 15 апреля 1928 го-да «Италия» покинула Рим и 6 мая прибыла на Шпиц-берген в тот же Кингсбэй. Полет ее протекал не гладко,так что один из участников экспедиции, чехословацкийпрофессор Бегунек, писал потом:

– Положительно какой-то рок тяготел над нами, и всяэкспедиция, от самого ее начала вплоть до ее трагиче-ского конца, была сплошной цепью несчастных случа-ев и затруднений.

В мае в Осло прибыли два полярных летчика – Уил-кинс и Эйельсон, которые в 1926 году собирались со-перничать с Амундсеном, а теперь совершили блестя-щий перелет через Ледовитый океан от мыса Барроудо одного из мелких островков у западных береговШпицбергена. Амундсен, бывший в это время прези-дентом норвежского Аэроклуба, устроил летчикам при-ем у себя дома и произнес в их честь яркую речь, на-звав обоих американцев лучшими летчиками мира. Ве-чером Уилкинс и Эйельсон выступили с докладом освоем перелете в самом большом из столичных кино-театров. Амундсен представил публике своих имени-тых гостей и, между прочим, отметил, что американ-ские летчики побили, можно сказать, четыре рекорда:

первый – чисто спортивный – перелет от Аляски доШпицбергена; второй – они пролетели над большимнеисследованным пространством, чем любой авиатордо них; третий – они исследовали столь обширные про-странства Северного Ледовитого океана, что теперьможно с уверенностью сказать, что суши у полюса нет.

– И, наконец, четвертый рекорд, правда, отрица-тельного характера, – закончил Амундсен под друж-ный смех собрания, – они не полетели к полюсу. У ниххватило мужества не полететь туда!

Это было последнее публичное выступлениеАмундсена. После доклада в честь летчиков былустроен банкет, на котором присутствовали почтивсе виднейшие норвежские полярные исследователи.Вдруг подали какую-то телеграмму. Конечно, кто-ни-будь шлет свое поздравление Уилкинсу и Эйельсону.Нет, в телеграмме сообщалось о вероятной катастро-фе, постигшей «Италию»!

Перед тем, как «Италия» покинула Рим, Нобиле вы-ступил в Милане с докладом, изложив планы и целисвоей экспедиции. «Италия» должна была совершитьнесколько полетов: первый—к Северной Земле, гдепредполагалось произвести фотос'емку берегов, нане-сти их очертания на карту, а также высадить двух-трехнаучных сотрудников. Затем в следующий раз «Ита-лия» намеревалась пролететь к Северному полюсу,где тоже намечалась высадка научных сотрудников.

Наконец, третий и последний полет предполагался ксеверным берегам Гренландии. Нобиле указывал, чтоим предусмотрено все, предусмотрена и возможностьполного неуспеха, даже катастрофы и гибели экспеди-ции. Но экспедиция состоится во что бы то ни стало– именно потому, что она рискованна, что она чрезвы-чайно опасна.

– Ведь если бы ее легко было провести, – говорилНобиле, – то за нее давно бы уже взялись другие и от-няли у нас пальму первенства. Но если ближайшее бу-дущее покажет, что задуманное нами предприятие неувенчается успехом, что нас постигнет несчастье, хотявсе сделано, чтобы этого не произошло… то найдетсядостаточно людей, уроженцев северных стран, кото-рые скажут:

«Ну, вот, теперь вы сами видите! Мы это давно пред-сказывали! Вы не принадлежите к той расе, которая со-здает полярных исследователей!» Вот, по моему мне-нию, величайшая опасность, навстречу которой мыидем!

Так ложно понятое чувство национального самолю-бия, точнее, расистские принципы, делающие идеоло-гию фашизма враждебной всему человечеству, заста-вили Нобиле рискнуть и своей жизнью, и жизнью сво-их спутников, а потом обречь на гибель ряд участниковспасательных экспедиций.

Первый – очень краткий – полет «Италии» состоял-

ся 11 мая. Он прошел благополучно, хотя никаких ре-зультатов не дал. Дирижабль не только не достиг, каксобирался Нобиле, Северной Земли (не опередил в ееисследовании советских полярников), но даже и не пы-тался отойти от берегов Шпицбергена и вскоре вернул-ся на свою базу, где и был введен в ангар. 12 и 13 маябыл сильный снегопад, и дирижабль едва не был раз-давлен тяжестью снега, потому что ангар не был по-крыт крышей. Во время работ по уборке снега в верх-ней части «Италии» оболочка корабля во многих ме-стах была повреждена лопатами и сапогами работав-ших на ней людей.

Пятнадцатого мая «Италия» совершила свой второйполет к востоку от Земли Франца-Иосифа, хотя нор-вежский Геофизический институт в Тромсо предупре-дил Нобиле о неблагоприятных условиях погоды в этойобласти. Тем не менее Нобиле решил лететь именнов эту область, а, достигнув ее и встретив там хорошуюпогоду, послал институту насмешливый привет. Полетпродолжался, однако вскоре оказалось, что институт,продолжавший предостерегать Нобиле, прав. Условияпогоды резко ухудшились, и «Италии» пришлось обра-титься вспять по тому пути, который так настойчивоуказывался институтом. Таким образом Нобиле под-верг свой корабль совершенно ненужному риску и неиспользовал благоприятных условий погоды для ис-следования области между Шпицбергеном и полюсом,

что так усиленно рекомендовали итальянцам норвеж-ские метеорологи.

Следующий полет – к полюсу – был назначен на 22мая, как и советовал институт, рекомендовавший Но-биле произвести полет от Кингсбэя к северной Грен-ландии, затем к полюсу и оттуда обратно в Кингсбэй.Вместе с тем норвежские метеорологи настоятельносоветовали Нобиле не летать в области к северу отШпицбергена, особенно не заходить за 10-й восточныймеридиан. Это предостережение было повторено Но-биле несколько раз, уже когда «Италия» начала свойполет. «Италия» пустилась в путь утром 23 мая и, вточном соответствии с указаниями института, направи-лась сначала на запад к Гренландии, а оттуда к полюсу.

Хотя метеорологические сводки не давали полнойуверенности в благополучном исходе полета, но, гово-рят, Нобиле выразил желание быть на полюсе 24 мая,в годовщину того дня, когда Италия вступила в миро-вую войну. Мальмгрен относился очень пессимистиче-ски к полету, отмена которого, впрочем, от него не за-висела. Поэтому он удовольствовался философскимзамечанием:

– Погода не из блестящих, но все равно, ведь не пой-дешь обратно, когда уже надел на себя авиационныйкостюм?

Полюс был благополучно достигнут вскоре после по-луночи в ночь на 24 мая. Никакой попытки к спуску из-

за условий погоды, к счастью, не предпринималось, идирижабль, покружившись около двух часов над полю-сом, лег на обратный путь. Предварительно на полюсбыли сброшены итальянский флаг, крест, освященныйримским папой, и флаг города Милана. Граммофониграл фашистский марш, и все участники экспедиции– итальянцы стояли, вытянув вперед правые руки.

Между тем погода все ухудшалась. Спустился гу-стой туман, начал задувать сильный западный ветер,вскоре перешедший в шторм, пошел снег, и быстроеобразование льда на металлических частях дирижа-бля стало грозить серьезными повреждениями и ка-ждую минуту могло привести к катастрофе. Во времяполета «Норге» куски такого льда иногда попадали впропеллеры и, отскакивая от них, ударялись об обо-лочку и пробивали ее. Густая пелена тумана обволаки-вала все кругом, и «Италия» летела вслепую. В довер-шение всех бед лед, осаждаясь на металлических ча-стях корабля, сильно увеличивал его вес. Обледенелаи антенна, что грозило перерывом радиосвязи с внеш-ним миром.

В три часа утра в ночь с 24 на 25 мая, после 24 –часовой борьбы с ветром и непогодой, «Италия» на-ходилась в 120 милях от северного побережья Шпиц-бергена. Буря продолжала свирепствовать и со страш-ной яростью гнала дирижабль на восток. Все три мото-ра работали при наивысшем числе оборотов, но ско-

рость все падала, и под конец «Италия» летела вдвоемедленнее своего обычного хода, делая не больше 50километров в час. На борту все участники полета со-храняли хладнокровие и спокойствие, будучи увере-ны, что дирижабль справится и благополучно достиг-нет Кингсбэя.

Около 10 ч. 30 м. утра в пятницу 25 мая радиоте-леграфист экспедиции Биаджи сообщил, что «Италия»находится приблизительно на 80° с. ш. и 15° в. д. По-зиция была указана неверно—дирижабль находился вэто время на 81° 15 с. ш. и 25° в. д., т. е. на 15 градусовдальше к востоку, чем советовали итти норвежские ме-теорологи. В телеграмме говорилось далее, что «Ита-лия» будет на месте, вероятно, в конце дня и указыва-лось, что дальнейшие сведения будут даны через двачаса. Это было последним сообщением с «Италии».

Понадобилось ровно две недели, чтобы вновь быланалажена радиосвязь между внешним миром и экспе-дицией, которая к тому времени уже перестала бытьею и распалась на три отдельных партии.

Еще за час перед тем дирижабль начал было стре-мительно падать; были выключены моторы, оказа-лось, что испортился руль высоты. Но дефект был бы-стро устранен, моторы снова пущены в ход, и «Ита-лия» опять поднялась на значительную высоту. Одна-ко через час приблизительно вскоре после отсылки по-следней радиотелеграммы дирижабль внезапно начал

опускаться кормой вниз и спустя некоторое время уда-рился об лед. События развивались с такой быстро-той, что отдельные участники экспедиции не успелидаже сообразить, что «Италии» грозит ужасная, неот-вратимая гибель. Между тем моментом, когда корабльстал падать со все увеличивавшейся скоростью, и тем,когда девять человек, бывших в гондоле управления,очутились в снегу, покрывавшем льдину, прошло не бо-лее двух минут…

В последний момент моторы были остановлены, икоманда принялась выбрасывать на лед все, что толь-ко попадалось под руку. Этим и об'ясняется, почемуу потерпевших крушение оказалось впоследствии раз-ное снаряжение и даже оружие, фотоаппараты и т. п.Гондолу управления прижало к снежной поверхностии проволочило так на расстоянии пятидесяти метров.Дно гондолы быстро провалилось, гондолу заполнилоснегом, и в этом снегу и остались лежать участники по-лета, когда дирижабль, освободившись от тяжести гон-долы со всеми бывшими в ней людьми и предметами,опять взлетел ввысь и скрылся в густом тумане, уженикем неуправляемый, в восточном-юго-восточном на-правлении…

Кормовая моторная гондола тоже сильно удариласьоб лед, отчего вывалился весь мотор, придавившийпод собой моториста, выпавшего при ударе из гондо-лы и убитого на месте. Труп его был найден позднее

при собирании различных предметов, выброшенныхиз гондолы и корпуса дирижабля.

Из шестнадцати человек экипажа на льду очутились:начальник экспедиции Нобиле, морские офицеры Ма-риано, Цаппи, Вильери, профессор Бегунек, метеоро-лог Мальмгрен, инженер Трояни, механик Чечиони ирадиотелеграфист Биаджи. Нобиле пострадал большевсех—у него были сложные переломы правой руки иноги, сильные ушибы всего тела и рана в голову. У Че-чиони оказалась сломанной нога, у Мальмгрена вывихруки. Шесть человек, в том числе журналист Лаго ипрофессор Понтремоли, остались в корпусе дирижа-бля. Шестнадцатый участник экспедиции, как уже ска-зано, был убит.

Произведенные астрономические наблюдения пока-зали, что место крушения «Италии» находится на 81°14 с. ш. и 25° 25 в. д., в пятидесяти семи километрах отострова Карла XII, в группе островов у Северо-Восточ-ной Земли в Шпицбергенском архипелаге. Немедлен-но была установлена спасенная радиостанция, кото-рая действовала все время Великолепно, но вначалеработал только приемник. Потерпевшие крушение втечение долгого времени слышали, как по всему мируразносились вести о гибели «Италии», как шла рабо-та по организации многочисленных спасательных экс-педиций, как эфир переполняли разные толки, слухи ипредположения, но не могли связаться с внешним ми-

ром. Отчасти это об'яснялось тем, что база экспеди-ции «Читта ди Милано» постоянно была занята сроч-ной передачей многочисленных «пресс-телеграмм» ичастных сообщений, и радисты парохода не слушалиБиаджи с должным вниманием.

Началась сорокавосьмидневная эпопея сидения нальдине в обстановке страшной душевной подавленно-сти, ибо очень скоро всем стало ясно, что спасти их мо-жет только немедленная и решительная помощь. Одиндень сменялся другим, не принося с собой никаких на-дежд. Радиоприемник действовал прекрасно при вели-колепной слышимости, но полная невозможность со-общить что-нибудь о себе ставила «группу Нобиле» втрагическое положение!

Но вот удалось наладить и радиопередатчик – ра-бота его была проверена приемом сигналов на прием-ник, устанавливаемый на значительном расстоянии отлагеря Нобиле. Однако сигналы все-таки не достига-ли внешнего мира. Тогда двое участников экспедиции– Мариано и Цаппи выступили с предложением оста-вить пострадавших на льду, чтобы потом оказать импомощь, а всем здоровым немедленно итти пешком доближайшего берега, пока еще есть запасы провианта.Радиостанцию, очевидно, так и не удастся наладить.

Фактически это предложение сводилось к старойбуржуазной формуле: «спасайся, кто может». Неиз-вестно, каким образом можно было бы потом вернуть-

ся к пострадавшим с помощью! Искать их среди хаосальдин, находящихся в постоянном дрейфе, было зада-чей бессмысленной. Даже поиски лагеря Нобиле прикорректировании их радиосигналами со льдины про-должались несколько недель, причем в этой работепринимало участие множество самолетов.

План Мариано и Цаппи был отвергнут, хотя Ноби-ле почему-то не возражал, чтобы они уходили одни. Кним был присоединен, в качестве полярного эксперта,легко раненый Мальмгрен, и все трое 30 мая вышли всвой ледовый поход, взяв с собой пятьдесят пять кило-граммов провианта, которого могло хватить с большойнатяжкой на месяц. Мальмгрен пошел совсем боль-ным: кроме вывихнутой руки, у него было что-то нелад-ное с сердцем, но этого никто не знал.

Оставшиеся на льдине продолжали упорно и регу-лярно посылать в эфир сигналы бедствия…

ПОСЛЕДНИЙ ПУТЬ…

Двадцать шестого мая итальянский посол в Норве-

гии обратился к норвежскому правительству с прось-бой о помощи. Правительство выразило полную готов-ность оказать итальянцам всевозможное содействие,но обратило внимание посла, что в распоряжении нор-вежского военного ведомства есть только небольшиесамолеты с очень ограниченным радиусом действия,и потому они могут произвести поиски лишь у кромкильдов, не удаляясь от открытых пространств воды.

Тогда же военным министром было созвано совеща-ние, в котором участвовал Руал Амундсен, капитан О.Свердруп, Рисер-Ларсен и другие. Рисер-Ларсен, какнаибольший специалист по вопросам авиации в по-лярных областях, выступил с таким планом: надо не-медленно приобрести в Германии два аппарата Дор-нье-Валь и отправить их на Шпицберген, где они в со-трудничестве с промысловыми зверобойными судамии ледоколами и примутся за поиски участников поле-та «Италии». Из ледоколов лучше всего было бы при-влечь к работе советский ледокол «Красин», которыйуже принимал участие в полярной спасательной экс-педиции в Карском море под руководством Свердрупав 1920 году.

Выводы совещания были доведены до сведенияитальянского правительства, причем Норвегия выра-зила желание организовать большую спасательнуюэкспедицию под руководством, скорее всего, РуалаАмундсена и взять на себя всю ответственность за еепроведение, при условии, что Италия возместит всерасходы. Если же итальянское правительство поже-лает принять руководство экспедицией и ответствен-ность за нее на себя, то Норвегия и в этом случае гото-ва оказать итальянцам полное содействие. Однако ве-чером 27 мая от итальянского правительства поступилответ, что оно очень благодарит норвежцев, но в дан-ный момент не видит особой необходимости беспоко-ить их просьбой о помощи. Все же норвежское пра-вительство решило немедленно отправить на Шпиц-берген два военных гидроаэроплана с летчиками Лют-цов-Хольмом и Рисер-Ларсеном.

Итак участие уполномоченных правительством лицв поисковой и спасательной работе силой разныхобстоятельств сводилось к очень узким пределам.По всей вероятности, итальянскому правительству неочень хотелось обращаться за помощью к «уроженцамсеверных стран», о которых упоминал Нобиле в своеммиланском докладе. Но никто не мог помешать любо-му частному лицу или учреждению заняться спасани-ем погибавших итальянцев за свой собственный риски страх. Этим и решил заняться Амундсен.

Не откладывая дела в долгий ящик, Амундсен при-ступил к знакомой, хотя и малоприятной процедуре –сбору необходимых денежных средств для приобрете-ния большого гидроаэроплана типа Дорнье-Валь, ужеизвестного ему по полету 1925 года. Летчиком Амунд-сен пригласил Дитриксона, участника своей экспеди-ции до 88° с. ш. и пилота гидроаэроплана «N-24».Пока Амундсен занимался изысканием необходимыхсредств, Дитриксон поехал в Германию покупать аэро-план. Организация экспедиции, как всегда, оказаласьделом нелегким, и терпение Амундсена подвергалосьбольшому испытанию.

Интересно заметить, что почти в то же время самНобиле возвращается мыслью к Амундсену. Если кто испасет итальянцев, так это он! И как только радиосвязьс «группой Нобиле» была восстановлена, Нобиле те-леграфирует: «Небольшая, быстро передвигающаясяпартия под начальством опытных норвежцев могла бы,дойдя до нас, помочь нам добраться до земли».

А в своей книге об экспедиции «Италии» он пишет:«Сам я возлагал свои надежды только на большую, хо-рошо снаряженную экспедицию, подготовленную све-дущими людьми и проводимую при поддержке самоле-тов. Поэтому я с волнением ждал прибытия Амундсе-на в Кингсбэй, ибо он без сомнения был самым подхо-дящим человеком для такого дела. Но, к сожалению,судьба распорядилась иначе и прервала жизнь старо-

го, уважаемого норвежского исследователя уже в са-мом начале его высоко благородного предприятия».

И когда Амундсен исчез, но все еще продолжа-ли питать надежды, что он появится, Нобиле послалРисер-Ларсену такую прочувствованную телеграмму:«Всего лишь одно слово вам, но оно идет из глуби-ны моего сердца: благодарю! Всего лишь одно жела-ние… поскорее обнять Руала Амундсена и выразитьему свое восхищение им и преданность ему».

Амундсен возлагал большие надежды на Элсворта,который телеграфно предложил ему свою материаль-ную поддержку и хотел сам принять участие в пред-стоящей экспедиции. Однако на этот раз Элсворт огра-ничился ассигнованием всего лишь нескольких тысячдолларов, что для целей Амундсена было совершен-но недостаточно. Не удалось Амундсену раздобыть ив Норвегии те 200 тысяч крон, которые надо было за-платить за покупку и снаряжение гидросамолета Дор-нье-Валь. С тяжелым сердцем должен он был отка-заться от плана организации своей экспедиции и отой-ти в сторону. Казалось, сама судьба посылала ему пре-достережение и воздвигала на пути Амундсена все но-вые и новые неожиданные препятствия, чтобы поме-шать его замыслам…

Тем временем оставшиеся с Нобиле услышали порадио сообщение итальянской станции около Рима,что один русский радиолюбитель-коротковолновик в

Северной области принял третьего июня по радиокакие-то непонятные сигналы на иностранном языке.Очевидно, передача маленькой станции «группы Но-биле» все-таки доходит до внешнего мира! Эта вестьнаполнила надеждой измученные души потерпевшихкрушение. Оставалось лишь ожидать более благопри-ятных условий для радиопередачи.

Долгожданное событие произошло, наконец, 7 ию-ня. В этот день база экспедиции – «Читта ди Милано»– приняла от «группы Нобиле» сообщение с указаниемместоположения льдины. Отныне постоянная связь спогибающими была установлена.

Теперь можно было сосредоточить и целесообразноиспользовать об'единенные усилия многих спасатель-ных экспедиций, спешивших на помощь итальянцам.К середине июня в спасении погибавших уже прини-мало участие четырнадцать судов различных наций, втом числе советские ледоколы «Красин», «Малыгин»,и «Седов», и двадцать два аэроплана Италии, Шве-ции, Норвегии, Финляндии и СССР. Наша авиация бы-ла представлена самолетами Чухновского и Бабушки-на.

В наши задачи не входит описание различных ста-дий спасательной работы, в результате которой 24 ию-ня Нобиле был снят со льдины шведским летчикомЛундборгом, а героическая команда советского ледо-кола «Красин», руководимая Р. Л. Самойловичем и П.

Ю. Орасом, после замечательной воздушной развед-ки, проведенной Чухновским, 12 июля сняла со льди-ны сперва так называемую «группу Мальмгрена» (в ко-торой не оказалось самого Мальмгрена, погибшего замесяц до того), а потом и «группу Вильери», как назы-вался остаток команды «Италии» после спасения Но-биле.14 Поэтому мы касаемся всех этих событий весь-ма поверхностно и лишь в той связи с ними, котораянужна для уяснения всех обстоятельств гибели Амунд-сена и его спутников.

Амундсен так, вероятно, и не принял бы никакогоучастия в спасении итальянцев, «не будь у Норвегиидобрых сынов, раскиданных по всему миру», по за-мечанию одного из норвежских авторов. В числе этих«сынов» оказался председатель норвежско-француз-ской торговой палаты коммерсант Фредрик Петтерсон.

Узнав 13 июня из французских газет о неудачномисходе попыток Амундсена организовать собственноюэкспедицию, предприимчивый коммерсант поспешил кдиректору аэропланного завода Бреге и вступил с нимв переговоры о покупке самолета. Завод мог предло-жить только сухопутную машину, о чем и было неме-дленно сообщено Амундсену по телефону. Амундсен

14 Читатель, незнакомый с замечательной эпопеей «Красина», не най-дет у нас подробностей его похода и потому должен будет обратиться кдругим источникам для удовлетворения своего законнейшего любопыт-ства.

заявил, что ему нужен обязательно гидросамолет.Петтерсон кинулся тогда к французскому министру

торговли Бокановскому, в ведении которого была в товремя гражданская авиация, и через его посредствоуже к вечеру добился от морского министерства обе-щания, что Амундсену будет предоставлен военный ги-дроаэроплан «Латам 47». Обо всем этом немедленнобыло сообщено по телеграфу Амундсену.

В девять часов утра Петтерсон приступил к выпол-нению своего плана и еще в тот же день все оформил.Поистине замечательная энергия и поразительная бы-строта и решимость, которые можно было бы толькоприветствовать, не будь все эти приготовления погре-бальными…

Чтобы рассеять множество необоснованных слухов,ходивших после гибели Амундсена, о плохом состоя-нии самолета, о перегрузке его и т. п., мы считаем не-обходимым привести здесь хотя бы краткие сведения о«Латаме 47», почерпнутые нами из полуофициальныхисточников.15

«Латам 47», выбранный для полета Амундсенафранцузскими специалистами, был признан ими наи-более подходящим для целей экспедиции. Он был не-

15 Отчет норвежского морского офицера Гуннара Ховденака и дирек-тора норвежского Научного института по исследованию Шпицбергена иЛедовитого океана доцента Адольфа Хуля, под названием «Последнийпоход Руала Амундсена», Осло, 1934 г.

обычайно солидно построен за счет уменьшения ради-уса действия, который был, однако, достаточно боль-шим. Корпус самолета был из дерева и стали, в чем онуступал дюр-алюминиевому Дорнье-Валь, зато име-лась большая возможность производить, в случае не-обходимости, на месте кое-какую починку. Для спускана полярные льды аппарат не годился, но был вполнепригоден для спуска на воду в любом шпицбергенскомфьорде, более или менее свободном от льдов. Об этомАмундсен был поставлен в известность еще до отле-та из Норвегии, из чего можно заключить, что он едвали решился бы по пути изменить свой первоначальныймаршрут, вылетая из Тромсо в Кингсбэй, как это утвер-ждали потом некоторые. «Латамом» можно было поль-зоваться для поисков итальянцев во льдах, для сбра-сывания им провианта и т. д., но для того, чтобы с егопомощью можно было снять людей со льда, требова-лось наличие поблизости довольно значительных про-странств открытой воды: самолет мог садиться толькона воду и подниматься только с воды.

«Латам» был недавней постройки, выдержал с че-стью все испытания и обнаружил прекрасные летныекачества. На нем летал пилот Гильбо при наблюдателеде Кювервиле, механике Брази и радисте Валетте. Этаже команда и поступила в распоряжение Амундсена,хотя за несколько дней до полета де Кювервиль поте-рял при каком-то несчастном случае три пальца на ру-

ке. Самолет был снабжен двумя моторами Фармана по500 л. с. и на нем была поставлена радиостанция (надлинной волне) с радиусом действия в 900 километровв воздухе и в 300 километров, когда самолет находил-ся на воде. Таким образом, слухи о том, что у Амундсе-на был коротковолновый передатчик и потому сигналыс «Латама» не принимались ближайшими станциями,тоже являются необоснованными.

Все четыре летчика были людьми испытанными,смелыми и опытными и не раз принимали участие вдлительных полетах. Гильбо в 1926 году водил эскадрусамолетов из Франции на Мадагаскар. И он, и его за-меститель и друг де Кювервиль, не пожелавший оста-вить товарища и командира и списаться с самолета вгоспиталь для лечения руки, участвовали в империа-листической войне с 1916 года.

Пятнадцатого июня Амундсен обратился к француз-ским властям с настоятельной просьбой взять в по-лет Дитриксона в качестве запасного пилота и наблю-дателя, особенно необходимого при полетах в поляр-ных областях. Но и Гильбо и де Кювервиль запротесто-вали, тем более, что уже и так предполагалось оста-вить одного из летчиков во Франции, чтобы самолетмог взять больше полезного груза. В результате былорешено, что де Кювервиль будет сопровождать «Ла-там» до Бергена, где уже сам Амундсен, посоветовав-шись с Гильбо, определит, кто полетит на «Латаме», а

кто отправится на Шпицберген пароходом и присоеди-нится к экспедиции уже там.

Шестнадцатого июня утром все подготовительныеработы были закончены, и «Латам» направился к бе-регам Норвегии. В тот же день около десяти часов ве-чера он прилетел в Берген. 16 же июня, поздно вече-ром, в двадцать пятую годовщину своего отплытия на«Йоа», Амундсен выехал из Осло в Берген вместе сДитриксоном и капитаном Вистингом. В Бергене ока-залось, что на «Латам» можно будет взять только од-ного лишнего человека. Тогда Амундсен решил оста-вить Вистияга и приказал ему немедленно следоватьс первым же угольщиком на Шпицберген. (Пассажир-ское движение со Шпицбергеном не поддерживается,но туда регулярно ходят за углем грузовые пароходы).

Перед отлетом французская команда была снабже-на меховой полярной одеждой, привезенной с собойАмундсеном из Осло. Кроме того, было погружено 20килограммов пеммикана, 20 килограммов шоколада,большая коробка овсяных галет, ружье с сотней патро-нов и 100 коробок сухого спирта.

В десять часов «Латам» прекрасно стартовал и по-шел на север к Тромсо, куда и прибыл в шесть часовутра 18 июня. Настал последний день жизни Амундсе-на…

Об этом дне сохранились воспоминания другаАмундсена Цапфе, у которого Амундсен и Дитриксон

останавливались и провели несколько часов до отле-та.

Ко времени прибытия «Латама» в Тромсо здесь уженаходились два больших самолета – шведский и фин-ский, готовившиеся к полету на Шпицберген. Крометого, на Шпицберген же летел большой итальянскийгидроаэроплан, и его прибытия ежечасно ожидали вТромсо. Наконец, на крайнем севере Норвегии, в Вад-со находился второй итальянский гидроаэроплан «Са-войя», тоже готовившийся к отлету на Шпицберген.

Таким образом, спасательная работа экспедицийразных наций приобретала характер некоторого сорев-нования и притом нездорового. Нет ничего удивитель-ного, что Амундсеном и его спутниками тоже овладе-ла лихорадка соперничества. Амундсен стал торопитьГильбо с отлетом. На самолет было взято 1224 кило-грамма бензина, 90 литров масла, 10 килограммов гли-церина, несколько бутылок питьевой воды, да пакетс бутербродами. Вот и все! Всякие толки о том, чтоАмундсен предполагал потом во время полета изме-нить свой маршрут и лететь прямо к «группе Ноби-ле», чтобы явиться туда первым, и для этого взял ссобой доски и динамит, совершенно вздорны. Как мыуже упоминали, он знал о неспособности «Латама» са-диться на льды, а кроме того, точный список взятогона самолет груза со всей очевидностью доказывает,что у Амундсена и в мыслях не было изменять свой

курс. Однако и тогда и долго еще потом во время по-исков Амундсена в Норвегии многие утверждали, что«Амундсен, конечно, опять изменил свой план, как то-гда с Южным полюсом, и потому он не погиб. Он ещегде-нибудь вынырнет!»

Прибыв в Тромсо на «Латаме», Амундсен и Дитрик-сон отправились к Цапфе, где позавтракали, выкурилипо трубочке, приняли ванну и улеглись спать. Француз-ские летчики тоже легли отдохнуть в гостинице, где имбыло отведено помещение. За завтраком Цапфе уго-стил друзей копченой лососиной, и Амундсен попро-сил дать им ее с собой. Жена Цапфе сделала сейчасже массу бутербродов и уложила их в коробку.

Уже в 11 часов утра Дитриксон отправился в гаваньпомогать при погрузке бензина на «Латам». Амундсеностался у Цапфе.

Для благополучного совершения полета от Тромсодо Шпицбергена, конечно, было чрезвычайно важнополучить точные и надежные сведения о состояниипогоды в этой области океана. Поэтому Амундсен не-сколько раз связывается по телефону с Геофизиче-ским институтом и узнает, что между Шпицбергеном иНорвегией погода неспокойная – дует свежий ветер.Однако позднее наступает значительное улучшение,хотя около Медвежьего острова туман. В общем, ле-теть можно. На всякий случай Институт обещает датьеще раз сведения в 14 часов.

Тем временем Амундсен получает сведения, чтоитальянский самолет стартовал в Вадсо в 12 часов 15минут и пошел прямым рейсом на Шпицберген. По-этому, когда Институт, выполняя свое обещание, зво-нит в 14 часов и сообщает, что условия погоды имеюттенденцию к улучшению, а у Медвежьего острова ту-ман расходится, Амундсен решает немедленно стар-товать. В Тромсо погода была замечательная – тихаяи ясная.

«Когда мы кончили обедать, – рассказывает Цап-фе, – Дитриксон пошел на совещание с Гильбо. Черезполчаса он вернулся и сообщил, что французы чув-ствуют себя совершенно отдохнувшими и готовыми кполету.

– Ну, так летим, – сказал Амундсен.Тщетно я пытался еще раз убедить их в необходи-

мости обождать, чтобы побольше отдохнуть, к тому жебезветрие, может быть, сменится ветром. Финский са-молет незадолго перед этим пытался было подняться,но вынужден был опять сесть на воду. Говорили, чтоэто из-за чересчур тихой погоды».

Моторная лодка доставила всех участников полетаи провожающих к самолету, и ровно в 4 часа дня «Ла-там», с трудом оторвавшись от воды, пошел прямо наюг, чтобы, очевидно, воспользоваться более благопри-ятным воздушным течением.

Вопреки всем сведениям, распространявшимся по-

том, надо отметить здесь, что «Латам» стартовал не вперегруженном состоянии – иначе он не оторвался быот воды при той безветренной погоде, которая стояла вТромсо, и вынужден был бы ждать до следующего дня,как его шведский и финский сотоварищи.

Еще в тот же вечер – 18 июня – итальянский летчикМаддалена благополучно прибыл в Кингсоэй. Но тщет-но ждали там и 18, и 19, и 20 числа Амундсена. Он неподавал о себе никаких вестей и вскоре по всему мирустали распространяться самые разнообразные слухии толки о судьбе «Латама 47» и его отважной команды.

Как ни странно, но сперва отсутствие сведений обАмундсене никого особенно не встревожило. Все зна-ли, что он уже не раз с честью выпутывался из самыхопасных положений. Кроме того, высказывались пред-положения, что он опять одурачил всех и полетел нев Кингсбэй и не к «группе Нобиле», а к тем шестерымнесчастным, которые остались в корпусе дирижабля ине могли подать о себе миру весть из-за отсутствиярадиостанции. Спустя три часа после отлета «Лата-ма» в Тромсо слышали чей-то радиосигнал. Как буд-то кто-то, может быть, и «Латам», вызывал радиостан-цию в Кингсбэе. Затем шедший на Шпицберген уголь-щик «Марита» слышал 18 июня к вечеру слабые сигна-лы бедствия «SOS». Можно было надеяться, что «Ла-там» все-таки долетел до Шпицбергена или во всякомслучае сел на воду где-нибудь за Медвежьим островом

и теперь дрейфует В сторону Гренландии.Но суждено было сбыться худшим предположениям.

«Латам» не долетел до Шпицбергена, как не долетел,повидимому, даже и до Медвежьего острова. Амунд-сен, так настоятельно требовавший «спаренного» по-лета аэропланов в полярных областях, на этот раз пу-стился в опаснейшее предприятие, не приняв им жесамим рекомендованных мер безопасности. Челове-ческая суетность, ложно понятые чувства националь-ного самолюбия заставили команду «Латама» убегатьот своих конкурентов – шведов, финнов, итальянцев,вместо того, чтобы, об'единив усилия, отправиться вполет одной эскадрильей.

Два с половиной месяца весь мир трепетно ждал из-вестий о судьбе отважного исследователя и его спут-ников. Два с половиной месяца все питали надежду,что он жив, что он спустился где-нибудь у пустынныхберегов Шпицбергена или соединился с третьей, ещене найденной группой итальянцев. Так хотелось всемверить, что судьба, до сих пор баловавшая Амундсенасовершенно феерическими успехами, создавшая ле-генды вокруг его имени, будет к нему милостива и наэтот раз. Но счастливая звезда Амундсена, начавшаяуже меркнуть после его похода к Южному полюсу итолько иногда озарявшая яркими вспышками жизнен-ный путь этого замечательного человека, потухла…

Одна из фальшивок, циркулировавших в Норвегиив связи с исчезновением Амундсена. Записка, якобыподписанная Амундсеном и извлеченная из бутылки,принесенной течением

Первого сентября по всем странам Старого и Ново-го Света пронеслась весть, сообщавшая о находке вморе у берегов Птичьего острова, недалеко от Тром-со, поплавка от гидроаэроплана. Как показал тщатель-ный осмотр, поплавок – один из балансовых поплав-ков под нижними несущими поверхностями самолета –безусловно принадлежал «Латаму». За последние го-ды не было ни одного случая гибели или пропажи безвести гидроаэропланов, снабженных поплавками тако-го типа. Значит, с самолетом произошло несчастье. Где

же и когда?Поздней осенью 1928 года в 400 милях к югу от

Тромсо был найден бензиновый бак. На нем была мед-ная дощечка с надписью «Латам». Бак помещался вкорпусе самолета и, вероятно, его выбросило из глуби-ны после того, как «Латам» пошел ко дну. Однако естьи такое предположение, что самолет при вынужденнойпосадке на воду потерял один из поплавков, и коман-да пыталась заменить его пустым баком из-под бен-зина. Значит, в этом случае спуск произошел доволь-но благополучно. Но при большом волнении «Латам»все равно не мог бы продержаться долго на воде, дажеесли он и превратился в моторную лодку или просто владью «без руля и без ветрил» и дрейфовал по волетечения к западу, т. е. к берегам Гренландии.

Так или иначе, у Амундсена и его спутников не мо-гло быть особенно больших шансов просуществоватьдолго.

Обстоятельства гибели «Латама» неизвестны и небудут никогда известны, если катастрофа произошлавнезапно. Если же «Латам» сел на воду более или ме-нее благополучно, а смерть не была жалостлива к сме-лым летчикам, и они медленно умирали от голода ихолода один за другим, то, может быть, мир когда-ни-будь еще узнает, как, почему и когда погиб «Латам 47»со своим экипажем. Может быть, через Десятки лет ка-кой-нибудь исландский рыбак или гренландский эски-

мос найдут буек или металлический сосуд с запискойАмундсена…

А может быть, «Латам 47» вскоре после своего от-лета из Тромсо рухнул с высоты в волны океана, какподбитая птица?..

Целая комиссия изучала и тщательно осматриваланайденные поплавок и бак, анализируя каждую цара-пинку, каждую трещинку на них и стараясь восстано-вить ту обстановку, при которой поплавок оторвался отсвоих креплений, а бак очутился в воде.

К сожалению, мы лишены возможности привестиздесь результаты этого осмотра и анализа, равно как иповторить более или менее осторожные предположе-ния или остроумные соображения экспертов. Быть мо-жет, когда-нибудь гибели Амундсена будет посвященау нас целая книга.

Но что нам сейчас до того, где и как поцарапан по-плавок или бак и кто мог их повредить! Все равно фактостается фактом: Амундсен и его спутники погибли! Носвоей смертью Амундсен только снискал себе ореолновой славы, придал новый блеск своему ослепитель-но яркому имени. Сотни крупнейших исследователейсочли бы себя счастливыми, если бы им удалось бла-гополучно завершить хотя бы один из великих замы-слов Амундсена. Он совершил все, что поставил себежизненной целью. И скрылся из глаз людей в туманнойдали, исчез навеки на пути в Арктику, где провел столь-

ко лет в упорной тяжелой работе, где ему так хотелосьнайти свой вечный покой.

Геройская смерть закончила его замечательнуюжизнь…

БИБЛИОГРАФИЯ

Для своей книги автор использовал прежде всего

норвежские источники: полное собрание сочинений Р.Амундсена, отдельные монографии, газетные и жур-нальные статьи. При описании антарктических путе-шествий Амундсена автор базировался также и на ра-ботах английских историков полярного исследования.

Цитаты из книг, имеющихся в русских переводах,взяты по изданным текстам. Во всех остальных случа-ях они переведены автором.

Для читателей, желающих ознакомиться подробнеес теми или иными вопросами, в связи с прочитанным,рекомендуются следующие работы на русском языке:

Амундсен, Руал. Моя жизнь. Перев. с норвежскогоМ. А. Дьяконова. «Прибой», 1930.

Амундсен, Руал. Плавание Северо-западным прохо-дом на судне «Йоа». Перев. с норвежского М. П. Дья-коновой. Изд-во Главсевморпути. Лгр. 1935.

Амундсен, Руал. Южный полюс. Перевод с норвеж-ского М. П. Дьяконовой. Изд-во «Молодая Гвардия».Лгр. 1937.

Амундсен, Руал. На корабле «Мод». Сокр. перев. снорвежского Л. Г. Кондратьевой. Гиз. М. Лгр. 1929.

Амундсен, Руал. По воздуху до 88° сев. ш. Перев. с

норвежского, с рукописи М. А. и М. М. Дьяконовых. Гиз.М. Лгр. 1926.

Амундсен, Руал, и Элсворт, Линкольн. Перелет че-рез Ледовитый океан. Авторизованный перевод с нор-вежского, с рукописи М. А. и М. М. Дьяконовых. Гиз. М.Лгр. 1927.

Андрэ, С. Гибель экспедиции Андрэ. Перев. с нор-вежского, М. А. и М. П. Дьяконовых. Перевод шведскихматериалов К. М. Жихаревой. Гхл. Лгр. 1931.

Бэрд, Ричард. Над Южным полюсом. Перев. с ан-глийского, В. Л. Дуговской. Изд. Главсевморпути. Лгр.1935.

Визе, В. Ю. Моря советской Арктики. Изд-во Глав-севморпути. Лгр. 1936.

Гельвальд, Фр. В области вечного льда. История пу-тешествий к Северному полюсу. Изд. 2-е. СПБ. 1884.

Дьяконов, М. А. Путешествия в полярные страны.Под ред. проф. В. Визе. 3-е дополн. изд. Изд-во Всесо-юзного Арктического института. Лгр. 1933.

Есипов, В. К. и Пинегин, Н. В. Острова СоветскойАрктики. Северное краевое изд-во. Архангельск. 1933.

Норденшельд, А. Э. Плавание на «Веге». Переводс шведского Анны Бонди. Изд-во Главсевморпути. Лгр.1936. т. 1–2.

Пинегин, Н. В. В ледяных просторах. Изд-во писате-лей. Лгр. 1933.

Пири, Р. Северный полюс. Перевод с английского В.

Л. Дуговской. Изд-во Главсевморпути. 1935.Самойлович, Р. Л. Во льдах Арктики. Поход «Краси-

на» 1928 г. Изд-во Всесоюзного Арктического институ-та. Лгр. 1934.

Самойлович, Р. Л. История полетов в Арктике и Ан-тарктике. Статья в сборнике «Воздушные пути Севе-ра», изд-во «Советская Азия». Москва. 1933.

Свердруп, Г. У. Плавание на судне «Мод» в водах мо-рей Лаптевых и Восточно-Сибирского. Материалы ко-миссии по изучению Якутской АССР, вып. 30. Лгр. 1930.

Скотта, Р. капитана. Дневник. Дополн. и пересм. пе-ревод 3. А. Рагозиной. Изд-во Всесоюзного Арктиче-ского института. 1934.

Урванцев, Н. Н. Два года на Северной Земле. Изд-во Главсевморпути. Лгр. 1936.

Шеклтон, Э. В сердце Антарктики. Перев. с анг. О.Ю. Шмидта. Изд. Главсевморпути. Лгр. 1935.