13

УДК 81’373,45ББК 81.2

Е.Ф. Серебренникова

АКСИОЛОГИЧЕСКАЯ ПАРАМЕТРИЗАЦИЯ СОЦИАЛЬНОГО ДИСКУРСА

В статье обосновывается положение об аксиологической настройке дискурса в связи с ингерентной категорией субъекта. Раскрывается принцип совмещения в дискурсе процессов осмысления и оценивания; выводятся факторы и векторы аксиологической параметризации дискурса в социальном коммуникативном пространстве.

Ключевые слова: субъект; аксиологическая параметризация; концептуализация; оценива-ние; социальный дискурс

Ye.F. Serebrennikova

THE AXIOLOGICAL PARAMETRIZATION OF SOCIAL DISCOURSE

The article probes into the axiological generation of discourse in its relation to the inherent cat-egory of subjectivity. A new approach to the axilogical parametrization of social discourse integrat-ing the process of conceptualization and evaluation is offered.

Key words: subjectivity; axilogical parametrization; conceptualization; evaluation; social dis-course

Современная лингвистика, методология которой во многом определяется антропоцен-тричностью, функционально-деятельност-ным и динамическим подходом к языку, обра-щена к попыткам моделирования реальности когнитивной природы высказывания/дискур-са, исходя из того, что именно в речи, в ходе речевой деятельности человек (в презумпции – homo sapiens/homo verbalis) приобретает качество субъекта [Бенвенист, 2002], а язык и языковая картина мира претерпевают пос-тоянно возобновляющуюся и обновляющую их эволюцию. Субъектом человек становится, присваивая себе язык в момент прерывания его сенситивно-рациональной однородности [Греймас, 2007], вызванной процессами вос-приятия и концептуализации референта неко-торого типа реальности, порождающей семи-отический «проход» [Pottier, 1992, р. 16–70]. Понятие «субъект» в этом плане подразумева-ет, на наш взгляд, два базовых вектора интер-претации.

С одной стороны, как это мотивируется латинской внутренней формой слова, «субъ-ект» означает приобретение качества «под-лежащности», подпадания под когерентную подчиненность к инстанции большей значи-мости и влияния. Такой инстанцией челове-ка говорящего следует считать внутреннюю,

сложнейшую, нелинейную реальность «коги-то». «Когито» перехватывает «мысль мысля-щую» (в терминах Г. Гийома) как мыслимое, восстанавливаемое в памяти либо вообража-емое, будучи неразрывно связанным в целом с феноменом человека: его телом, психофизи-ческим состоянием [Лакофф, 2004], историей опыта, определяющей интегральные, ассоци-ированные «ментальные пространства» пред-ставлений, веры, воззрений, верований, по-требностей, опасений, страхов, надежд, пре-ференций, сублимированных на уровне под-сознания и активируемых на сознательном, волитивном уровне «когито» и, как следствие, на уровне интенциональности и дестинации смыслообразования. Имеющиеся у индивида знания и оценки, разделенные в определен-ной мере с другими индивидами в координа-тах единого лингвокультурного сообщества, выступают в роли своего рода оценочных «фильтров» семиозиса, интерпретационного фонда импликаций ad hoc и порождаемого мо-делирования реальности. Отметим в этой свя-зи безусловную релевантность ментальных пространств как силового вектора влияния на субъекта в связи с их функцией когнитивных адресов – возможных источников интерпре-тации и категоризации воспринимаемого, на-блюдаемого, осмысляемого, исходных от осо-

© Серебренникова Е.Ф., 2013

14

Вестник ИГЛУ, 2013

бой, «человеческой способности»: «the human capacity for constructing complex scenarios from fragmentary in formation, using top-downimagi-native powers» [Fauconnier, 2012, p.1].

Если попытаться обозначить данную об-ласть когнитивной «подлежащности» субъ-екта говорящего краткой формулой личности – Эго, то следует признать следующие фун-даментальные модальности его существова-ния и проявления. Во-первых, постоянную устремленность человека как личности, в векторе установления тождества самому себе по отношению к другому и другим, к утвер-ждению своей идентичности под влиянием открытого, непрерывно изменяющегося мира и под взглядом Другого, что определяет его столь же постоянное состояние неопределен-ности и необходимость рефлексии, определе-ния значимости происходящего в ситуации, оценивания и выбора собственной позиции, по крайней мере с точки зрения аксиоло-гической рациональности в коммуникации [Koren, 2008]. Во-вторых, Эго, наличествуя как интегральное целостное состояние, не может быть экстериоризировано напрямую, одномоментно и в своей целостности; оно индивидуально – не членимо по природе (от латинского in-dividere) и феноменологически проявляется в одном из своих модусно-фун-кциональных ипостасей в высказывании/ди-скурсе [Серебренникова, 1997]. Важнейшим модусом существования и проявления Эго следует признать социальный модус «челове-ка – внутри – общества», согласно формули-ровке М. Анжно [Angenot, 2006, p. 12–25].

С другой стороны, «субъект» не существу-ет без своего противочлена и образует отно-шение онтологической взаимозависимости с «объектом»-референтом, прерывающим мен-тальную когерентность человека и порождаю-щим семиотический «проход». В отношении к объекту, в большей или меньшей степени, субъект проявляет качество самостоятельной, воздействующей активности, целенаправлен-ности, проективности действия, занимает по-зицию силы и контроля.

Именно характер соотношения «субъекта» и «объекта», именно данное «третье», проме-жуточное между субъектом и объектом интер-претативное измерение, важно в лингвосеми-отическом плане, поскольку оно составляет

собой семиотическую субъективизацию че-ловека, осуществляемую в высказывании/ди-скурсе посредством языкового кода, освоен-ного человеком в процессах социализации и отражающего степень его коммуникационной и культурологической компетенции. Именно в данном измерении высказывания выявляется аксиология личности, ее «качественные» ин-дикации.

Данные постулаты однозначно приводят нас к коннекционистской гипотезе в отно-шении лингвосемиозиса и ценностной ори-ентированности человека в дискурсивизации референта, базовым положением которой является признание совмещенности для че-ловека говорящего процессов осмысления и оценивания. Совмещенность данных процес-сов связана с самим актом означивания как приданием значимости чему-то на фоне менее значимого; профилированием на фоне размы-того, опознания на фоне неопределенного и т. д. Человек соотносит воспринимаемое, на-блюдаемое и осмысляемое посредством его освоения и присвоения через сетку уже осво-енного как значимого и структурированного определенным образом.

Для того, чтобы нечто стало ценностно значимым для человека, оно должно быть ат-трактивным: способным упорядочить своей значимостью неопределенность мира и про-цессов позиционирования в нем и, значит, притягивающим, фокусирующим на себе вни-мание и интерес, а также привлекательным по форме выражения. Аттрактивный способ структурирования высказывания обнаружи-вает «живое» присутствие говорящего и его позицию – некоторое целостное, концепту-альное видение альтернативно задаваемой ситуации в горизонте жизненного мира. При-мером аттрактивно (1) и не аттрактивно (2) структурированного высказывания могут слу-жить ключевые фразы, произнесенные папой Бенедиктом XVI и Президентом Совета в ходе обсуждения кризисного состояния итальян-ского общества 15.01.2012, которые газета La Repubblica воспроизводит в следующем виде:

(1) Faccia a faccia di 25 minuti tra Benedet-to XVI e il presidente del Consiglio. Il Pontefice: «Situazione difficilissima, quasi insolubile. Ser-ve determinazione».

(2) Il Presidente insiste: «Bene Monti, ma non basta» [URL : www.repubblica.it].

15

В (1) высказывается не только квалифи-кативная оценка ситуации, но и предлагает-ся принять определенное отношение к ней, предписывающее способ действия в данной ситуации: Serve determinazione; в (2) выра-жена констатирующая оценка, но не до кон-ца открыта позиция, не предложено понима-ние того, как следует действовать, какой путь нужно избрать в данной ситуации. Оба выска-зывания информативны, оценочны, отвечают на вопрос «В чем суть ситуации? Как ее ква-лифицировать?», но лишь первое имеет каче-ство проективности, т. е. модально-целевой направленности, дает ответ на вопрос «Что дальше? Что делать?», позволяя восстановить сценарий будущего.

Ингерентная взаимосвязь лингвосемиози-са с оцениванием как присвоением мира ре-ализуется в двух возможных векторах: «От себя к миру» или «От мира к себе». В пер-вом случае семиотический проход как осво-ение проистекает из феноменологии объек-та. Во втором случае оценивание исходит от субъекта, из внутреннего, аксиологически параметризованного опыта и шкалы оценок. Диагностической формулой дифференциро-ванности двух векторов оценивания, семиоти-чески перехваченной в системе языка, могут служить квалификативные формулы оценки объекта (человека в данном случае) во фран-цузском языке: (3) C’est un homme grand / (4) C’est un grand homme ‘Это высокий, крупный мужчина’/‘Это великий человек’. Содержа-тельная разница двух формально аналогич-ных знаковых структур состоит в следующем. В формуле (3) оценивание реализуется как эвалюация по объективизированной шкале восприятия и осмысления, являющейся ре-зультатом либо опыта визуального наблюде-ния или другого типа перцептивного воспри-ятия, либо экспериментального, материально-практического опыта деятельности. В фор-муле (4) оценивание имеет характер «аппре-циации», выражающей морально-нравствен-ную, эстетическую или другого рода оценку, относящуюся к сфере установок Эго. Вектор оценивания, идущий от наблюдаемого объек-та, внешняя феноменология которого естест-венным образом и наименьшими усилиями воспринимается органами чувств человека и осваивается руками, составляет базовый уро-

вень категоризации в языковой картине мира и исторически предшествует аппрециации. Оба вектора оценивания возможны и развиваются в координатах социального мира, который, как пишет об этом М. Вебер, располагается между миром материальных потребностей и интересов человека и миром высших, духов-ных потребностей и запросов.

Значимости, восходящие к нравственным, мировоззренческим или эстетическим нор-мам, идеалам и преференциям, в процессах валоризации осмысляемого приобретают ха-рактер ценностей, ценностных ориентиров и установок. В континууме эволюции культуры и общества формируется аксиологический континуум, изменяющийся под влиянием факторов «хронотопа», «духа времени» и те-леологии человека, на которую безусловное влияние оказывает понимание конечности жизни.

Аксиологический уровень, как следствие, следует рассматривать в качестве глубинного концептуального вектора параметризации вы-сказывания/дискурса, доминирующего в этом плане над вектором истинности. Доминиро-вание аксиологического вектора определяет-ся тем, что он отражает не нейтральность и объективность процессов познания, но выяв-ляет в координатах condition humaine ориен-тацию процессов познания и коммуникации на значимость осмысляемого для человека как личности и «по мерке» данной личности. Об аксиологической параметризации дискур-са следует говорить тогда, когда возникает во-прос о внутренних механизмах и принципах налаживания системы, которые определяют такую ее аутентичность и валидность, как она проявляется и наблюдается. Из этого положе-ния проистекает модально-целевой характер настройки высказывания/дискурса, опреде-ляющий действенность прагматических уста-новок высказываемого и аксиологичность речевого «коммуникативного действия» [Ха-бермас, 2006]. Оценочный, идеологический характер речевой деятельности «субъекта» позиционирует его в высказывании/дискурсе, характеризует его в итоге как личность.

Аксиологическая настройка высказывания/дискурса интенционального субъекта объя-сняет сущность межличностной коммуника-ции как «диалога сознаний» в их когерентной

16

Вестник ИГЛУ, 2013

подчиненности ценностно-целевым модаль-ностям Эго – его деонтической телеологии. С точки зрения коннекционистской гипотезы дискурса, синергетический эффект совмещен-ности осмысления и оценивания в целях ре-левантной и оптимальной финализации смы-слов проявляется в феномене креативности лингвосемиотической деятельности. Человек, будучи существом био-психо-социальным, модусно многоаспектен, но телеологически, полагая смыслы, – холистичен, целостен – креативен, существует в зазоре, на стыке мира реального, должного и желаемого, на пороге изведанного и неизведанного.

Аксиологическая параметризация дискур-са может рассматриваться в различных пла-нах в зависимости от ракурса анализа.

При анализе реализованного высказыва-ния/дискурса, имеющего форму и качество текста, предполагающего взаимосвязь эк-сплицированного и не эксплицированного, но подразумеваемого содержания, выявляются различного рода модальности и субъективе-мы – языковые индикаторы структурирован-ного осмысления и оценочного отношения. Частотны аргументативные структуры сужде-ний нравственного, эстетического или утили-тарного свойства, вариативные элементы и конструкции идентификации, квалификации, квантификации, эмфазы, в том числе мета-форы, образные структуры, антитезы и т. д.; средства эмоциональной оценки, апеллирую-щие к ценностям и ценностным ориентирам; речевые операции стягивания порождаемого смысла к символу, слогану или стереотипу; организация высказывания в виде нарратива, дескриптива или способом упрощения смы-слообразования до противопоставления или фокусирования главного и наиболее значимо-го в виде фрейминга или рефрейминга и т. д.

Системный анализ оценочных индикато-ров и семиометрия [Серебренникова, 2011, с. 27–41] объективированных в тексте ключе-вых концептов позволяют произвести модели-рование телеологических доминант дискурса, очертить систему его лингвокогнитивной на-ладки вокруг базовых концептов-аксиологем, вывести качества эффективности дискурса в интеракции, проследить дискурсообразую-щие категории дестинации, стратегичности и технологичности [Плотникова, 2013]. Боль-

шая или меньшая степень эксплицирован-ности индикаторов оценочной деятельности субъекта, связанная, прежде всего, с исполь-зованием риторических стратегий воздейст-вия и «этосом» говорящего, а также жанром дискурса, не влияет на базовое положение о глубинной совмещенности осмысления и оценивания в процессах дискурсивизации ре-ферента субъектом говорящим. Аксиологиче-ская настройка высказывания/дискурса, как это указано выше, связана, прежде всего, с категорией значимости и аттрактивности, по-дразумевает модально-целевой аспект выска-зываемого, его дестинаторность; обеспечива-ет дискурс аппелятивным сводом ценностей, призванных «узаконить» и валоризировать субъектно формулируемое высказываемое; определяет позицию говорящего в диалоги-чески и интеракционально ориентированном дискурсе.

Другой ракурс выделения аксиологиче-ской параметризации дискурса вытекает из методологической дефиниции дискурса как формации, проявляющейся в том виде и на-столько эксплицитно, насколько это позволе-но ограничивающими ее и препятствующими ее свободному развитию обстоятельствами и факторами – «контрэнтами» [Maingueneau, 1991] контекстуализации. В этом плане осо-бую важность приобретает деонтическая прескриптивная роль аксиологем социо-куль-турного кода, а также отграничивающая роль аксиологических факторов, регулирующих дискурсивную формацию. В соответствую-щей данной методологии дискурс-анализа «деконструкции» различного типа и различ-ных видов дискурса, ставящей задачу выйти на изначальный, неограниченный препятст-виями, истинностный и личностный уровень порождения субъектом данной дискурсивной формации, аксиометрия актуализирует сферу контрэнтов – регулятивов, обусловливающих конструирование дискурса.

Конститутивные признаки дискурса пред-полагают аксиологическое измерение в дина-мике его реализации [Серебренникова, 2012а, с. 218–220]. Осуществляя дискурс, субъект не столько высказывает некоторый собственный смысл, свое мнение, сколько оценочно пози-ционирует себя по отношению к уже выска-занным позициям. Высказывание/дискурс,

17

обладая символической силой воздействия, в этом плане рассматривается как формация либо антагонизма, либо согласия, либо доми-нации над позициями/позицией, которая на-личествует в интердискурсивном пространст-ве: уже существует, имплицируется или пред-восхищается говорящим [Серебренникова, 2012б].

В любом случае проблематика аксиометрии дискурса выходит на установление способов лингвокогнитивной «наладки» – параметри-зации «социального» измерения человека го-ворящего, в котором и может проявиться его статус и качество «субъекта». Непротиворе-чивым следует считать утверждение о том, что для данного измерения действенны два основных вектора анализа. Если априорно поместить человека внутрь социального про-странства, то точкой его позиционирования следует считать столкновение (или пересече-ние) вектора, идущего от общего (социума) и вектора, исходного от частного, индивидуаль-ного (его Эго). В эволюционном плане, позво-ляющем сделать некоторый синхронный срез на континуальной семиотической оси, объя-снение данной позиции связано с такими по-нятиями, как хронотоп (М.М. Бахтин) и эпи-стема (М. Фуко); в актуальном плане, данная точка-позиция будет отражать личностную аксиологию, ситуативную модализацию субъ-екта наряду с воздействующей силой регуля-тивных параметров общего, социального пла-на, открытого, в свою очередь, влиянию более глобального мира и его факторов. Для акси-ологического анализа, учитывающего синер-гетический подход к взаимодействующим си-стемам, важным является не столько матери-ально-пространственный фактор структуры социального и личностного бытия, сколько временной фактор состояния «человека-вну-три-общества» в момент социального мира «здесь и сейчас». Исходя из принципа фрак-тальности в семиозисе, можно утверждать, что такого рода позиционирование на пересе-чении двух типов векторов, диагностирует, по данным конкретного дискурса, в конкретном «акте» коммуникации, тип и стиль коммуни-кации, присущий современному состоянию человека и общества.

Проблемы соотношения языка и соци-альной реальности, исходя из обоснованной

Ф. де Соссюром социальной природы языка как важнейшей системы, обеспечивающей взаимодействие человека и общества в про-странстве культуры, развивалось в основном, на наш взгляд, в теориях, исходящих из век-тора «от общего к частному». В данном ру-сле определяется основной аксиологический вектор – «гуманистический» или, по опре-делению И. Канта, принцип прагматической антропологии – принцип социального бытия consensus somnium [Кант, 1966], объективи-рующий мотивацию общества на адаптацию, выживание и развитие. В индивидуально-лич-ностном аспекте понятие «общего интереса», проистекающее из базового принципа соци-ального бытия, формирует рациональную ак-сиологичность позиции говорящего [Koren, 2008]; базовые аксиологемы социального ди-скурса: ответственность и социальную спра-ведливость; всякое коммуникативное дейст-вие связано моралью, этической позицией говорящего [Хабермас, 2006]. Внутри лин-гвокультурного сообщества, аксиологическая настройка социального дискурса возводится к национальной аксиосфере, задающей матри-цы совмещения символического и коммуника-тивного концептуальных пространств в лин-гвосемиозисе и, в конечном счете, в речевом поведении. Теория «социального простран-ства» устанавливает социальную топологию [Pêcheux, 1990]. В парадигме «критического анализа дискурса» и дискурса о социальной реальности разрабатывается целостный под-ход к языку как «инструменту» установления и поддержания иерархических отношений в социуме [Fairclough, 2009], операциональны-ми концептами в реализации которых являют-ся «власть», «контроль», «борьба интересов», «конкуренция».

Напротив, в векторе «от частного, индиви-дуального к общему» следует рассматривать теории социальной идентичности, а также теорию «представления себя другим» в кол-лизиях социальной драматургии [Гоффман, 2000]. По-прежнему востребованной является сегодня и теория социального мира и «пира-миды потребностей» М. Вебера и многие дру-гие концепции и теории.

В то же время, одной из значимых тенденций современного гуманитарного и лингвистического знания становится

18

Вестник ИГЛУ, 2013

интеграция данных векторов посредством экстраполяции индивидуально-личностного понятия «субъекта» на общество в целом [Луман, 2005]), с одной стороны, и атрибуции социального качества личностному «когито» человека (теория «социального интеллекта» Г. Гарднера и Р. Стернберга [URL : http://otec.uoregon.edu/intelligence.htm]), с другой стороны, Данные и многие другие подходы, позиционирующие себя в русле направления «Человек – Язык – Когниция – Социум», требуют специального, более детального анализа с точки зрения аксиологии человека, приобретающего качество субъекта в речи, равно как и аксиологически параметризованного состояния современного социального мира.

Библиографический список1. Бенвенист, Э. Общая лингвистика [Текст]

/ Э. Бенвенист; пер. с фр.; общ. ред., вступ. ст. и ком. Ю.С. Степанова. –2-е изд., стереотип. – М. : Едиториал УРСС, 2002. – 448 с.

2. Вебер, М. Избранные произведения [Текст] / М. Вебер; пер. с нем.; сост., общ. ред. и послесл. Ю.Н. Давыдова; предисл. П.П. Гайденко. – М. : Прогресс, 1990. – 808 с.

3. Гоффман, И. Представление себя другим в повседневной жизни [Текст] / И. Гофман; пер. с англ.; А.Д. Ковалева. – М.: КАНОН-пресс-Ц, Кучково Поле, 2000. – 304 с.

4. Греймас, А.Ж. Семиотика страстей. От состо-яния вещей к состоянию души [Текст] / А.Ж. Греймас; пер. с фр.; предисл. К. Зильберберга. – М. : Изд-во ЛКИ, 2007. – 336 с.

5. Лакофф, Дж. Женщины, огонь и другие опа-сные вещи. Что категории языка говорят нам о мыш-лении [Текст]: пер с англ. / Дж. Лакофф. – М. : Языки славянской культуры, 2004. – 792 с.

6. Луман, Н. Медиа коммуникации [Текст] / Н. Луман; пер. с нем. – М. : Логос, 2005. – 280 с.

7. Кант, И. Антропология с прагматической точ-ки зрения [Текст] / И.Кант // Соч. : в 6 т. – М. : Мысль, 1966 (1798). – Т. 6. – С. 349–588.

8. Плотникова, С.Н. Когнитивная траектория дискурсивизации: дестинация, стратегия, технология [Текст] / С.Н. Плотникова, Е.Ф. Серебренникова // Вест-ник Иркутского государственного лингвистического университета. – 2013. – №1. – С. 183–189.

9. Серебренникова, Е.Ф. Способы представления лица личными местоимениями во французском языке [Текст] / Е.Ф. Серебренникова. – Иркутск : Изд-во Ир-кут. ун-та, 1997. – 200 с.

10. Серебренникова, Е.Ф. Ключевые понятия акси-ологического анализа [Текст] / Е.Ф. Серебренникова // Лингвистика и аксиология: этносемиометрия ценност-ных смыслов : кол. монография / отв. редактор Л.Г. Ви-кулова. – М. : Тезаурус, 2011 – С. 27–41.

11. Серебренникова, Е.Ф. «Новейшая» лингви-стика: к проблеме отграничения в поле современной лингвистики [Текст] / Е.Ф. Серебренникова // Вестник Иркутского государственного лингвистического уни-верситета. – №2 (18). – 2012а. – С. 214–220.

12. Серебренникова. Е.Ф. Пролепсис как вид предвосхищения в аргументативном дискурсе (на материале французского языка) [Текст] / Е.Ф. Серебренникова // Материалы Всероссийской конференции «Предвосхищение и язык» (Москва, 8–29 сентября 2012 г.). – М. : Изд-во ИЯ РФ, 2012б. – С. 207–215.

13. Серебренникова, Е.Ф. Многозначность в ас-пекте аттрактивности знака в коммуникации [Текст] / Е.Ф. Серебренникова // Многозначность языковых еди-ниц в когнитивном аспекте : кол. монография / отв. ред. Л.М. Ковалева; ред. С.Ю. Богданова, Т.И. Семенова. – Иркутск : ИГЛУ, 2013. – С. 158–168.

14. Хабермас, Ю. Моральное сознание и коммуни-кативное действие [Текст] / Ю. Хабермас; пер. с нем.; под ред. Д.В. Скляднева. – 2-е изд. – СПб. : Наука, 2006. – 344 с.

15. Angenot, M. Théorie du discours social. Notions de topologie des discours et de coupure cognitive [Text] / M. Angenot // Discours en contexte. – Septembre. 2006. – №1. – Р. 12-25

16. Fairclough, N. Critical discourse analysis [Elec-tronic resource] / N. Fairclough // Marges Linguistiques. – 2005. – №9. – Р. 76–94. – URL : http://www.ling.lancs.ac.uk/profiles/263 (дата обращения : 20.12.2011).

17. Fauconnier, G. The Dark Matter of Semantics [Text] / G. Fauconnier // Book of abstracts of 4th UK Cogni-tive Linguistics Conference (10–12th July 2012, London). – London : King’s College London, 2012. – 114 p.

18. Gardner, H. Frames of Mind : The theory of mul-tiple intelligences [Text] / H. Gardner. – New York : Basic Books, 1983 – 466 p.

19. Koren, R. Pour une éthique du discours : prise de position et rationalité axiologique [Electronic resource] / R. Koren // Argumentation et Analyse du Discours. – 2008. – № 1. – URL : http://aad.revues.org/263 (дата обращения : 12.07.2011).

20. Lo scontro // La Repubblica. – URL : www.repub-blica.it (дата обращения : 15.01.2012).

21. Maingueneau, D. L’analyse du discours [Text] / D. Maingueneau. – Paris : Hachette Supérieur, 1991. – 268 p.

22. Pêcheux, M. Analyse de discours. Trois époques [Text] / M. Pêcheux // L’inquiétude du discours / textes de Michel Pêcheux, choisis et présentés par D. Maldidier. – Paris: Editions des Cendres, 1990. – 358 p.

23. Perelman, C. Traité de l’argumentation. La nou-velle rhétorique [Text] / C. Perelman, L. Olbrechts-Tyteca. – Préface de Michel Meyer ; 6ème édition. – Bruxelles : Editions de l’Université de Bruxelles, 2008. – 742 p.

24. Pottier, B. Sémantique générale [Text] / B. Pottier. – Paris : Presses Universitaires de France, 1992. – 240 p.

25. Sternberg, R. J. Beyond IQ : A triarchic theory of human intelligence [Text] / R.J. Sternberg – New York : Cambridge University Press, 1985. – 379 p.