Евгения Некрасова

День первый

Таллин. Национальная би-блиотека Эстонии. В моих ру-ках – папка с программкой, оформленная как самиздатов-ская рукопись. На сцене – ми-нистр культуры Эстонии. В зале – Александр Генис, Ан-дрей Арьев, Валерий Попов, Лев Лурье, Александр Флорен-ский, и почти нет свободных мест. В городе, с многочислен-ных афиш, не разбирая читаю-щих и не читающих его, смотрит герой дней – «Дней Довлатова в Таллине». Писатель отреаги-

ровал бы хорошей иронией, но не удивился бы. По словам Ге-ниса: «Довлатов не сомневал-ся, что войдет в состав русской классики».

После церемонии открытия начинается кино. Первым пока-зывают всеобъемлющий фильм Льва Лурье «Живая История. Довлатов». За ним следует «Ин-тимный город» таллинского ре-жиссера Кристины Давидянц. Завершают премьерой Эллы Аграновской «Вы еще будете мной гордиться. Довлатов».

В первой и третьей картинах создатели «следуют» за писате-лем по всему миру. А действие «Интимного города» не выхо-дит за пределы эстонской сто-лицы. Как результат – эта лен-та здесь, в Таллине, смотрится наиболее органично. Из филь-ма мы узнаем, что Линда-Пейпс, 400000-й житель Таллина, иппо-дром – все это было на самом деле, а потом угодило под удар довлатовского «Ундервуда». Почти для каждого персонажа из «Компромисса» в фильме от-ыскивают его прототип. Этично ли забирать реальных людей в свои литературные герои?

Выросшая в Таллине дочь Сергея Довлатова и Тамары Зибуновой Александра отно-

сится к этой ситуации двоя-ко. «Если поставить себя на ме-сто этих людей… Это сложный вопрос. Есть тот, кто обижен, а есть те, кто этим гордится», – поясняет она.

Александр Генис считает, что победителей не судят. «Литера-тура не об этике. Я сам жертва – Довлатов меня вставил во все записные книжки. Но что поде-лать, если это смешно? Тому, кто написал смешно, все прощает-ся», – заключает он.

День Второй.

Начинается с литературно-го симпозиума в Союзе писате-лей Эстонии. Зал маленький, но он легко вмещает все: творче-ские взаимосвязи Довлатова с Бродским, таллинский период, антисоветскость писателя, ге-ниальность довлатовской гео-графии, стиховое начало в его прозе и даже хлестаковщину в «Компромиссе». Между высту-плениями пьют кофе и общают-ся. Это самая светская часть фе-стиваля.

Я спрашиваю у Александры, нравятся ли ей книжки отца. Она отвечает, что в юности ей было смешно. «Как сплетни про знакомых. Потом я перестала читать... Лет пять назад Арьев мне подарил трехтомник. Тут уж я поняла, что Довлатов не смешной писатель – а очень, очень грустный. Такая «непри-каянность», было его жалко по-человечески, очень жалко. Он умер в 49 лет. Как неспра-ведливо – через год букваль-но – эта слава. В метро его каж-дый второй читал в 90-е. У чело-века была потребность писать и быть опубликованным. У него могло быть все», – грустно за-вершает она.

Герой дней

Редактор Эльвира Михайлова – во время экскурсии «По следам Довлатова» у бывшего здания издательства «Ээсти Раамат»

Окна, за которыми раньше располагалось издательство «Ээсти Раамат», где так и не вышла долгожданная книжка Довлатова

Выставка «Сергей Довлатов: от автора».

Национальная библиотека Эстонии

ЮБИЛЕЙ

Второй довлатовский день уходит в подполье. В подва-ле арт-клуба КуКу – выставка эстампов Александра Флорен-ского к произведениям Сер-гея Довлатова. Картинки явно состоят с текстами писателя в близком родстве – вроде бра-тьев или племянников.

День выныривает и оконча-тельно запирается в Эстонском драматическом театре. Спек-такль «Читаем Довлатова» – до-казательство того, как часто «отточенная банальность», от-данная посреднику между авто-ром и читателем, превращается в банальную пошлость.

День Третий.

Самый интересный из всех. Утром Таллин становится до-влатовским «заповедником», читатели – туристами. Экскур-сионный автобус по строчкам вместо дороги завозит пасса-жиров практически в «Компро-

мисс» или «Невидимую книгу». Можно походить по предложе-ниям, поспотыкаться о заглав-ные. Каждое довлатовское ме-сто в Таллине – как сцена из тек-ста. У каждой сцены – свой рас-сказчик. А у каждого рассказчи-ка – свой монолог.

На бывшей улице Рабчинско-го писатель прожил три года. Здесь, у своей бывшей же квар-тиры, нас ждет Тамара Зибуно-

ва. Она – таллинская жена До-влатова, прекрасный мемуа-рист его эстонского периода и интереснейший блогер. Откры-тая, как книга. Ее монолог – о том, что Довлатов был галан-тен и очень обаятелен. Не инте-ресовался Высоцким и Окуджа-вой. Ни с кем не хотел общать-

ся, когда был трезв. По ее мне-нию, таллинский период для него – самый счастливый в Со-ветском Союзе. «Сразу завяза-лись дела с издательством. Он был все время на подъеме», – говорит она. Единственной страстью Довлатова была ли-тература. «Я никогда не знала утром, кем я окажусь сегодня – тургеневской барышней, дека-бристкой или дочерью полков-ника», – вспоминает Тамара Зи-бунова.

Мы переносимся в следую-щую сцену – к зданию бывшей редакции «Советской Эсто-нии». Михаил Рогинский, жур-налист, коллега Довлатова и один из персонажей «Компро-мисса», рассказывает, что бу-дущий классик работал в са-мом незначительном отде-ле газеты – информационном. Писал добротные, невырази-тельные заметки. «Никто, ни в одной из этих заметок не мог провидеть писателя такого

класса. Заветное создавалось им дома», – подчеркивает он.

Страница переворачивает-ся. Ипподром, все еще действу-ющий, и бега вот-вот начнут-ся. Здесь писатель бывал поч-ти каждую неделю – всерьез мечтал разбогатеть. Герой этой сцены – его таллинский друг,

биолог Сергей Боготский. По его убеждению, Довлатов рас-сказывал даже лучше, чем пи-сал. «Это было обворожитель-ное зрелище, он мог часов пять подряд держать аудиторию.

Все опубликованные расска-зы я слышал десятки раз. Они все были разные и менялись по ходу, так он оттачивал эти сю-жеты», – делится он.

У бывшего здания издатель-ства Ээсти Раамат – Эльвира Михайлова, редактор долго-жданной, но не случившейся в Союзе книжки Довлатова. Не-винный сборник запретили к печати из-за рукописи «Зоны» – ее нашли при обыске у таллин-ского приятеля прозаика. Для будущего автора «Компромис-

са» это стало трагедией и пово-дом оставить Таллин. Насколь-ко же сильно тексты из «безо-пасных» «Пяти углов» отлича-лись от «изданного» Довлатова? Эльвира Михайлова считает, что он с самого начала был ин-тересным и профессиональным писателем. «Просто он действи-тельно изменился, перестал быть традиционным. Он стал са-мим собой. А чем плохи тради-ционные рассказы?» – вздыхает она. В конце 80-х Ээсти Раамат захотело опубликовать «Пять углов», но Довлатов отказался. Ему это уже было не интересно.

Вечер третьего дня снова в те-атре. На сцене – Андрей Арьев, Александр Генис, Валерий По-пов и Елена Скульская говорят «О Довлатове по-приятельски». Обсуждается его бережное от-ношение к слову – отношение поэта, а не прозаика. Генис счи-тает, что Довлатова не интересо-вали идеи, а лишь точность фор-мулировок. Арьев утверждает, что ему было важно не просто рассказать, но и услышать от-ветную реакцию. И по Генису, и

по Арьеву – Довлатов умел при-знавать свои ошибки. У Попова он – стратег своей жизни и по-ражений, даже извиняющийся по расчету. Но любая цитата из Довлатова – и смех, как всеоб-щая реакция, объединяет прия-телей писателя между собой и с залом. Потому что мы все – чита-тели Сергея Довлатова. Будет ли он актуален, когда люди пере-станут ощущать «металлическую плиту соцреализма»? Александр Генис уверен, что да – потому, что останется все смешное.

Все это было на самом деле, а потом угоди-ло под удар довлатовского «Ундервуда»

Тамара Зибунова во время экскурсии «По следам Довлатова» у дома, в котором писатель жил в Таллине.

Торжественное открытие «Дней Довлатова в Таллине» в Национальной библиотеке Эстонии

Андрей Арьев, Елена Скульская, Валерий Попов и Александр Генис – разговаривают о «Довлатове по-приятельски»

№ 34(4857) 16 – 22 сентября 2011 15