А.П. Чехов

Антон Павлович

ЧЕХОВ

ББК 883 (2Рос=Рус) 1-8 Чехов А. П. Ж91

Художественное оформление

и макет Анастасии Журавлевой

Журавлева АнастасияЖ91 Антон Павлович Чехов/ Пер. с англ. О. Макаровой. — М.: «Д. ЖУР. ДДД.», 2011.—140с.,илл. Журавлева А.ISBN 978 –5 –93381–303 –3

Любая биография — это вымысел, в который, тем не менее должен быть увязан с документальными данными. В нашем жизнеописании Чехова предпринята попытка расширить пределы привлекаемых источников. В результате фигура стала еще более неоднозначной. И хотя ореол его святости померк, а судьба, как оказалось, определялась внешними силами в большей мере, чем считалось ранее, ни гениальности, ни очерования в Чехове не убавилось.

ББК 883 (2Рос=Рус) 1-8 Чехов А. П. ISBN 978 –5 –93381–303 –3

©А. Журавлева, 2011©«Д. ЖУР. ДДД.», 2011

«Он был искренен и говорил и писал только так, как чувствовал.Он был глубоко добросовестен и говорил и писал

только о том, что знал крепко» (об А. П. Чехове)

/Вл. И. Немирович-Данченко «Через 30 лет»/

21

Домик. где родился А.П. ЧеховУлица Чехова, 6912 17

Дом Моисеева.УлицаСвердлова, 100

Школа,Гимназия

46

Библиотека и литературный музей имениА.П. ЧеховаУлицаЛенина, 96

37

Театр мениА.П. ЧеховаУлицаЛенина, 90 42

Краеведческий музейУлицаФрунзе, 41

Глава первая

ЧЕХОВ и ТАГАнрОГ

10

Чехов и Таганрог

Антон Павлович Чехов родился в Таганроге. Здесь прошло его детство и гимназические годы. Сюда неоднократно приезжал он уже будучи известным писателем.Таганрог, когда-то крупнейший порт юга России, к 60-м го-дам XIX века, в связи с быстрым выдвижением Одессы, а затем Ростова-на-Дону, утратил свою былую торговую славу и в то же время еще не превратился в крупный промышленный город, ка-ким он стал к концу XIX века.Полукустарные макаронные и табачные фабрики, несколько ма-леньких заводов (кирпичный, канатный, свечной, кожевенный), —

вот и вся промышленность Таганрога в 60-е годы. Размер про-мышленного производства этих фабрик и заводов был настолько незначителен, а их роль в жизни города так невелика, что в отчете Таганрогского градоначальства за 1860 год, в разделе «занятие населения», работа на них вообще не была упомянута среди глав-ных занятий населения.Внешне город производил на свежего человека тяжелое впечат-ление. Приплюснутые одноэтажные, в большинстве своем дере-вянные, давно не крашенные домики, немощеные улицы. «Весной и осенью на них стояла глубокая, невылазная грязь, — вспоминает браг писателя Александр Чехов, — а летом они покрывались поч-ти сплошь буйно разраставшимся бурьяном, репейником и сор-ными травами. Освещение на двух главных улицах было более чем скудное, а на остальных его не было и в помине. Обыватели ходили по ночам с собственными ручными фонарями...» к тому же город далеко еще не оправился от последствий варварской бом-бардировки его летом 1855 года соединенным англо-французским флотом. То здесь, то там попадались дома, изрешеченные штуцер-ными пулями и ядрами, остовы таможенных зданий, зияющие пу-стыми глазницами, и развалины амбаров.Скудную картину города лишь несколько скрашивали яркие пятна зелени огромного городского сада да бескрайняя лазурь Азовско-го моря.Самое же страшное заключалось во внутренне пустом, «расти-тельном», как называл его Чехов, строе жизни таганрожцев.В 1860 году, в год рождения Чехова, в Таганроге было около 21 тысячи жителей. «Главная промышленность градоначаль-ства», — писалось в упомянутом отчёте, — попрежнему состояла «в заграничной торговле, в работах при порте по погрузке и вы-грузке товаров и в рыбной ловле».

Родители Чехова

11

Состоятельные горожане, помимо торговли, жили процентами с капиталов, крупными спекуляциями, доходами от сдачи в арен-ду домов и земли. Не гнушались они и контрабандной торговлей, в которой зачастую деятельное участие принимали сами город-ские власти.Громкую известность в городе и за его пределами снискали тор-гаши и мануфактуристы Вальяпо, Скараманга, Герасимов и им подобные, все, по свидетельству Александра Чехова, «...мало-грамотные и далеко не чистые на руку... Наличность миллионов в кармане, крупная торговля с Европою и мелкие сделки с сове-стью шли у этих господ рука об руку и друг другу не мешали».Нажив на темных махинациях многомиллионные состояния, эти «деятели города» расходовали их на устройство грандиозных пи-рушек и картежные игры. Бешеные средства тратились на содер-жание в городе итальянской оперы, на приобретение в Италии мраморных надгробных плит, на покупку щегольских заграничных экипажей, породистых лошадей, роскошных дамских туалетов. Это-то и считалось шиком и проявлением европейской культуры.В то время, когда «...негоцианты выставляли на вид свое богат-ство и роскошь... прочее население, — по свидетельству того же Александра Чехова, — с трудом перебивалось... с хлеба на квас».Подавляющая часть горожан была неграмотной. По данным офи-циальных «Статистических сведений...», в 1860 году в Таганрог-ском градоначальстве, куда кроме Таганрога входил и ряд сел, на 40153 жителя насчитывалось только 996 учащихся. в городе не было ни одной постоянной публичной библиотеки. Таким был Таганрог в юньде годы писателя. в 1879 году, ко времени окон-чания Чеховым гимназии, город вырос — число его жителей уве-личилось до 37 тысяч, вместо керосинового было введено газо-вое освещение. в 1869 году Таганрог соединен железной дорогой с Харьковом и Ростовом. в 1876 году в городе открылась малень-кая публичная библиотека. Но жизнь осталась такой же нудной, неинтересной, «бескрылой».Что дал Таганрог молодому Чехову? Таганрогская серая «расти-тельная» жизнь, нелепость гимназического воспитания, семья, в которой безраздельно царило всевластие отца, — все это за-родило в Чехове глубокую ненависть к отупляющему, засасы-вающему человека мещанскому прозябанию, сонной одури про-винциальной жизни. Это чувство, подкрепленное впоследствии новыми наблюдениями, сделало из него страстного борца против

Павел ЕгоровичЧехов

Евгения Яковлевна Чехова


12


пошлости и мещанства. Всю свою жизнь он был их обличителем, в каких бы формах и каком бы кругу они ни проявлялись.За годы жизни в Таганроге у будущего писателя накопилось мно-жество разнообразных наблюдений и впечатлений; здесь уви-дел он колоритные фигуры чиновников, купцов, мещан и других обывателей, умственная нищета, духовное ничтожество которых были потом беспощадно осмеяны в его произведениях.В то же время в Таганроге Чехов пристрастился к чтению книг, полюбил театр и драматургию,. Здесь же, в окрестностях Таган-рога, Антон Павлович рассмотрел неповторимую красоту русской степи, непревзойденным певцом которой он стал впоследствии. в родном городе Чехов узнал людей, светлое воспоминание о ко-торых сохранилось у него на всю жизнь.Важно отметить еще одну сторону интересов и взглядов молодо-го Чехова, не нашедшую отражения в биографиях писателя. Уже в Таганроге, в 1876–78 годах, в годы восстаний южно-славянских народов против турецкого ига и русско-турецкой войны, под пря-мым воздействием их, под влиянием чтения Мицкевича и дру-гих славянских писателей, Чехов проникся глубоким уважением к славной многовековой истории славянских народов, их высокой культуре, к их мужественной борьбе за свою национальную неза-висимость.Ряд событий таганрогской жизни 1876–78 годов содействовал этому.Летом 1876 года в Таганроге в присутствии большой толпы вы-ступал один из руководителей герцеговинских повстанцев, рас-сказавший о жестоком угнетении балканских славян турецкими захватчиками.Начиная с августа этого года, через Таганрог неоднократно проез-жали русские добровольцы, направлявшиеся на помощь восстав-шим славянам. Широкий размах получил в Таганроге в 1876 году сбор средств в пользу болгарских семей, пострадавших от турок.Сообщения о событиях в Сербии, Болгарии, о ходе русско-турецкой войны регулярно печатались в местных газетах.Молодой Чехов с большим интересом' и сочувствием следил за ходом боевых действий на Балканах. Об этом, в частности, свиде-тельствует его письмо двоюродному брату Михаилу — oт 9 июня 1877 года.Летом 1879 года, окончив гимназию, А. П. Чехов уехал в Москву, к семье, перебравшейся туда еще в 1876 году.

Михаил ПавловичЧехов

Николай Павлович Чехов

13


Чехов покинул Таганрог, испытывая противоречивые чувства: любя родной город и ненавидя «бескрылую» жизнь, которую вело большинство его обитателей.Позже, устами одного из героев повести «Моя жизнь», Чехов очень хорошо сказал об этом противоречивом чувстве к Таганро-гу: «Я любил свой родной город. Он казался мне таким красивым и теплым! я любил эту зелень, тихие солнечные утра, звон наших колоколов; по люди, с которыми я жил в этом юроде, были мне скучны, чужды и, порой, даже гадки. я не любил и не понимал их».Впоследствии Чехов еще 5 раз (в 1881, 1887, 1894, 1896 и 1899 го-дах) посещал Таганрог. о впечатлениях Антона Павловича можно судить по его письмам к родным и знакомым. Так, в 1887 году во время очередного посещения Таганрога он пишет сестре Марии Павловне: «Мне живется так себе. Было бы скучно, если бы все окружающее не было так смешно». «Погода великолепнейшая, но людишки.... бррр!»В письме, адресованном Лей кину, Чехов с горечью писал о впе-чатлениях этой поездки: «60000 жителей занимаются только тем, что едят, пьют, плодятся, а других интересов никаких. Куда ни явишься, всюду куличи, яйца, сантуринское, грудные ребята, но нигде ни газет, ни книг...».Конечно, эти слова Чехова не следует пониматъ буквально, были в Таганроге и люди другого склада — истинные поборники про-свещения и культуры, но таких было меньшинство.В последние два приезда Чехова в Таганрог в хозяйственной жиз-ни города наметились существенные сдвиги. Началось крупное промышленное строительство — один за другим возникли метал-лургический и котельный заводы, построенные на средства бель-гийских и французских капиталистов. Убийственная характери-стика последних содержится в письме заведующего таганрогской городской библиотекой того времени П. Ф. Иорданова к Чехову, написанном 28 декабря 1897 года: «...в городе теперь очень мно-го бельгийцев и французов», «...эти господа живут как свиньи и никакой потребности в чтении не проявляют...» (Выдержки из писем П. Ф. Иорданова А. П. Чехову, приводимые в брошюре, пу-бликуются впервые.).Таганрог еще при жизни Чехова познал действие жестокого, опу-стошительного кризиса, захватившего в 1900–1903 годах ряд важнейших капиталистических государств, в том числе и Россию,

Мать, сестра,О.Книппер, Чехов

14


а таганрогская буржуазия — русская и иностранная — силу пер-вых организованных выступлений рабочего класса. Об имевшем место в Таганроге кризисе и его последствиях Чехову сообщал П. Ф. Йорданов в письмах 1901 — 1903 годов.Изредка наезжая в Таганрог, регулярно читая присылаемые ему таганрогские газеты, а также переписываясь со многими зем-ляками, Чехов внимательно следит за жизнью родного города, с удовлетворением отмечает каждое хорошее начинание, охотно их поддерживает, сам выдвигает ценные предложения. Он прила-гает много усилий к тому, чтобы жизнь таганрожцев стала лучше, разнообразней, интересней, а город — культурней, благоустроен-ней, красивей.Дела городской библиотеки, музея, сооружение памятника Петру I, попытки строительства водопровода, трамвая, введение элек-тричества, работа водолечебницы, уход за зелеными насаждения-ми, крайняя скудность медицинского обслуживания населения, работа городской газеты — вот только некоторые из множества вопросов таганрогской жизни, постоянно занимавших внимание Антона Павловича Чехова.«Я счастлив, — пишет он одному из таганрожцев в 1890 году, —

что могу хотя чем-нибудь быть полезен родному городу, которому я многим обязан и к которому продолжаю питать теплое чувство». «Пожалуйста, делайте из меня и со мной все, что только для Та-ганрога из меня можно сделать, отдаю себя в полное ваше рас-поряжение», — прибавляет он в другом письме.Благодаря неустанным хлопотам Чехова в Таганроге в 1898 году был основан Городской краеведческий музей. Стараниями Чехова была, по существу, заново создана Городская публичная библио-тека.По просьбе земляков Чехов договорился со знаменитым русским скульптором Антокольским об изготовлении для Таганрога па-мятника основателю города Петру I. Антон Павлович участвует в распространении подписных листов для сбора средств на па-мятник, беспокоится о том, чтобы доставить скульптуру из-за границы в Таганрог в полной сохранности, выбирает место для установки ее.Зная о дурном уходе за деревьями и кустарниками городского сада, Чехов в письме к П. Ф. Иорданову 11 декабря 1899 года советует посылать учителей на Летнее время в одну из подмосковных школ

Мария Павловна Чехова

15


сельского хозяйства, чтобы впоследствии «было бы кому наблю-дать за Дубками, Карантином, казенным садом и городскими на-саждениями».Чехов приветствует открытие в Таганроге водолечебницы, сове-тует организовать санаторий на Миусс, где для этого, по его мне-нию, существуют прекрасные условия.Прав один из чехововедов, утверждающий, что «то, что сделано для культурного роста Таганрога в дореволюционные годы, явля-ется заслугой, главным образом, Чехова».Неустанная забота Чехова о Таганроге не была ни поддержана, ни оценена таганрогскими официальными властями. Несмотря на громадные усилия Чехова, ни библиотека, ни музей, создан-ные им, так и не стали массовыми культурно-просветительными учреждениями. Город продолжал оставаться таким же неблагоу-строенным, а городская «общественная» жизнь — такой же зат-хлой, серой, скучной, как и прежде.Характеризуя жизнь Таганрога 1901 года, Йорданов писал Чехо-ву: «...в общем — никогда, как мне кажется, в Таганроге не было такой мертвящей скуки, как теперь; город точно вымер; нигде ни души, интересов — никаких...».С этой характеристикой сходна другая, данная писателем В. Лен-ским, посетившим Таганрог в 1910 году:«Таганрог — совершенно мертвый город. Тихие, пустынные, со-вершенно безлюдные улицы, засаженные по обеим сторонам мо-стовой деревьями в 2 ряда — акациями, тополями, липой, из-за которых летом не видно домов, бесконечные заборы, пустоши... тусклое газовое освещение по вечерам; отсутствие движения на улицах, торгового оживления... у моря и над морем — и всюду тишина, мертвая, тупая, подавляющая тишина, от которой, как говорит Антон Павлович и одном из своих рассказов, хочется вы-бежать на улицу и закричать «караул».Правда, авторы приведенных высказываний не совсем точно оха-рактеризовали таганрогскую жизнь. В эго время уже зрели зна-чительные силы, вылившиеся в бурные, грозные дни революции 1905 года, а затем 1917 года, в которых таганрогский пролетариат показал себя мощным, сплоченным, глубоко преданным больше-вистской партии.Только в результате победы Великой Октябрьской социалисти-ческой революции были созданы все условия для полного переу-

А.П. Чехов 1883г.

16


стройства человеческой жизни, для коренной реконструкции го-родов, для развертывания массовой культурно-просветительной работы.Сбылась светлое пророчество Чехова, высказанное им за год до смерти в рассказе «Невеста». Устами своего героя он выразил твердую уверенность в том, что настанет время, когда на месте жалкого провинциального города «не останется камня на кам-не — все полетит вверх дном, все изменится, точно по волшебству. и будут тогда здесь громадные великолепнейшие дома, чудесные сады, фонтаны необыкновенные, замечательные люди...»Неузнаваемо изменился за годы Советской власти облик Таган-рога. в нем выросла крупная промышленность, он стал одним из важнейших индустриальных центров советского юга.Большие работы проведены по благоустройству города. в 1926 году в Таганроге был построен водопровод, в 1934 пущен трамвай, а несколько позже открылось и автобусное сообщение. Окраины Таганрога, до революции представлявшие собой беспо-рядочное скопление жалких домишек и землянок, превратились в прекрасные, благоустроенные рабочие поселки с многоэтаж-ными домами, твоими библиотеками, кинотеатрами, магазинами. Трамваи и автобусы связали окраины с центром города.Гимназический друг А. П. Чехова, известный актер MXATа А. Виш-невский, посетив город в 1935 году, с восхищением писал: «Та-ганрог стал неузнаваем... Чувствуется творческая любовь тысяч и тысяч рук, колоссальнейший труд, вложенный в благоустрой-ство каждой улицы, каждого переулка. Сравнивая чеховский Та-ганрог с социалистическим, поражаешься его гигантскому росту во всех областях. Это возможно только при Советской власти».В годы Великой Отечественной войны Таганрог сильно пострадал от немецко-фашистских захватчиков. Таганрожцы приложили много сил и труда на восстановление родного города и особенно его промышленности.В настоящее время Таганрог — город высокоразвитой социали-стической тяжелой индустрии. Здесь производятся самые круп-ные в мире котлы высокого давления, самоходные комбайны, сталь, трубы, чугун, различные станки и т. д.Внешне город стал еще краше: создан приморский бульвар, про-ведены большие работы по разбивке новых скверов и парков, по-строены сотни новых красивых зданий.

А.П. Чеховс братьями

17


В Таганроге развита значительная сеть лечебных учреждений, оснащенных новейшим медицинским оборудованием. в них рабо-тает свыше 1400 лиц высшего и среднего медицинского персона-ла. Сейчас в городе — 2 высших учебных заведения, 7 техникумов, около 30 школ, издаются городская и 3 заводских многотиражных газеты общим тиражом 20 тысяч экземпляров. в городе имеется 7 клубов и 5 кинотеатров, 180 библиотек, книжный фонд которых составляет более 1 миллиона 380 тысяч экземпляров. в одних только 6 городских и 10 профсоюзных библиотеках в 1953 году было 38 тысяч читателей, а число книговыдач превысило 1 милли-он 600 тысяч. Прочно вошло в быт трудящихся Таганрога радио.Из года в год растут государственные ассигнования на культурно-просветительную работу в городе. Так, только в 1953 году город-ские и профсоюзные библиотеки получили свыше 73 тысяч экзем-пляров новых книг на сумму, превышающую 270 тысяч рублей.Неузнаваемо изменились таганрожцы, неизмеримо вырос их культурный уровень. 12 таганрожцев за выдающиеся достиже-ния в области науки и производства, за успехи в области художе-ственной литературы удостоены высокого звания лауреатов Ста-линской премии. Среди них — главный инженер завода «Красный котельщик» И. М. Шамраевский, главный конструктор этого же завода В. С. Патыченко, машинист-вальцовщик металлургиче-ского завода имени Андреева В. А. Ванжа, писатель И. Д. Васи-ленко и др. Семи таганрожцам за мужество и храбрость, прояв-ленные в годы Великой Отечественной войны, присвоено звание Героя Советского Союза.Таганрожцы свято чтут память своего великого земляка. Еще в 1933 году исполком Таганрогского совета депутатов трудящих-ся вышло решение о создании в домике, где родился А. П. Че-хов, мемориального музея. Этот музей был открыт в том же году, к 16-й годовщине Великой Октябрьской социалистической рево-люции.В том же 1933 году было принято решение об организации в Та-ганроге Литературного музея А. П. Чехова. 30 мая 1935 года Ли-тературный музей был открыт для обозрения.Полнокровной жизнью живет детище А. П. Чехова — Городской краеведческий музей.

Мария Павловна Чехова

18

ДОМиК, ГДЕ рОДиЛСЯ А. П. ЧЕХОВУлица Чехова, 100

Родился я в доме Болотова (так говорит моя мать), или Гнутова, около Третьякова В. Н., на Полицейской улице, в маленьком фли-геле во дворе», — писал 11 мая 1902 года А. П. Чехов П, Ф. Иор-данову. Полицейская улица (ныне имени А. П. Чехова) — одна из старей-ших в Таганроге» До революции в ее центральной части, кото-рая содержалась в относительной чистоте и порядке размещалось Полицейское управление, а по обеим сторонам от него — бога-тые особняки таганрогских купцов и коммерсантов, том, что со-бой представляла остальная, часть улицы, заселенная беднотой, судить по письму А. П. Чехова к его Марии Павловне, посланном из Таганрога в 1887 году. «...С Полицейской улицы, писал он, начинается засыхающая, а потому вязкая и бугристая грязь, по которой можно ехать то с опаской...», «...впечатление Геркуланума и Помпеи… чувство неудобной лагерной жизни…» «Пробираясь… через Новый базар, я мог убедиться, как грязен, пуст, ленив, безграмотен и скучен Таганрог. Нет ни одной грамотной вывески и есть даже «трактир Расия». Полицейская, а затем Александровская улица в 1904 году (год

19


смерти писателя) была переименована в улицу имени А. П. Чехо-ва, но оставалась такой же неблагоустроенной. В советское время усилиями трудящихся Таганрога, Городского Совета депутатов трудящихся улица имени Чехова превращена в одну из красивейших магистралей города, устлана асфальтом, украшена газонами, освещена электрическими фонарями. На широком базарном пустыре, именовавшемся Александров-ской площадью, где когда-то в одной из лавок Гостиного ряда приходилось торговать гимназисту Антону, вырос красивый те-нистый сквер имени А. П. Чехова. в центре этого сквера, всегда наполненного жизнерадостной детворой, установлен бюст вели-кого писателя. Он был изготовлен в 1944 году в суровое время Великой Отечественной войны — коллективом таганрогского за-вода «Красный котельщик» и открыт в июле того же года, когда отмечалось 40-летие со дня смерти великого писателя. Улица Чехова, 69. Здесь в глубине двора расположен небольшой белый домик, окруженный вишневыми деревьями. в нем и родил-ся А. П. Чехов. Род Чеховых вышел из села Ольховатки, Острогожского уезда, Воронежской губернии. Дед писателя Егор Михайлович Чех, крепостной помещика Черт-кова, с большим трудом выкупился на волю с женой и сыновьями Михаилом, Павлом и Митрофаном. Михаил был отдан в Калугу —

учиться переплетному мастерству. Митрофан поступил к купцу Байдалакову в Ростове-на-Дону, Павел поселился в Таганроге, став приказчиком купца Кобылина. В 1854 году Павел Егорович женился на Евгении Яковлевне Мо-розовой, матери будущего писателя. в 1857 году он открыл соб-ственную бакалейную лавку. 17 января (по старому стилю) 1860 года у Чеховых родился третий сын — Антон. к этому времени Чеховы как раз и жили в малень-ком флигеле на Полицейской улице. Домик этот был построен в 50-х годах XIX века. Павел Егоро-вич Чехов поселился в нем со своей семьей в качестве арендатора приблизительно в 1858 — 1859 годах. Домик сделан из самана. в нем три комнаты общей площадью в 23 квадратных метра и кухонька с глиняным полом — в пять с по-ловиной метров. За домом росло несколько белых акаций, а во-круг — густой бурьян.

Спальня родителей

20


Все в доме отражало порядок и обычаи глубоко религиозной ме-щанской семьи. Главный угол большой комнаты — «зала» — был заставлен иконами, перед которыми теплилась «неугасимая» лампада. в углу стоял треугольник с молитвенником, книгами свя-щенного писания, со свечой в медном подсвечнике, щипцами для снятия нагара. Комнатa одновременно служила —гостиной, сто-ловой и кабинетом Павла Егоровича. Ее обстановку составляли столовый стол с подъемными крышками, конторка да несколько стульев. Домотканные полосатые половички, картины на библей-ские сюжеты, фамильные фотографии, зеленые калачики на по-доконниках дополняли убранство комнаты. В двух других комнатках размещались спальня Чеховых — с дере-вянной двуспальной кроватью — и детская, в которой находилась тоже деревянная качающаяся колыбелька. Семья Павла Егоровича жила строгой, чинной, размеренной жизнью. Утренние и вечерние молитвы, земные поклоны перед иконами, обязательное хождение в церковь, соблюдение по-стов, чинопочитание и всевластие отца —вот что составляло патриархально-мещанский уклад семьи Чеховых. Как можно предположить, семья Павла Егоровича переехала из домика на Полицейской улице в новую квартиру или в пер-вой половине 1861 года — до рождения Ивана Павловича, чет-вертого сына П. Е. Чехова, или в начале 1862 года — после его рождения. До 1874 года, когда Чеховы переселились и собственный дом на глухой Конторской улице (теперь Розы Люксембург), они попе-ременно снимали квартиры в разных домах города. Домик, где родился А. П. Чехов, приобрел всенародную извест-ность. Усилиями «Чеховского кружка», организованного в Таганро-ге в 1905 году, на домике Чехова в 1910 году была установлена мемориальная доска, однако музей в нем был создан только по-сле Октябрьской революции. Возглавлявший «Чеховский кру-жок» литератор Е. М. Гаршин, брат известного русского писателя В. М. Гаршина, обратился 14 января 1910 года в городскую упра-ву Таганрога с Докладной запиской, в которой писал: «Общее собрание членов чеховского кружка в г. Таганроге 13 сего янва-ря постановило ходатайствовать перед таганрогским городским управлением о том, чтобы таганрогское городское управление

Столовая

Кухня

21


приобрело в собственность от г-жи Коваленковой принадлежащее ей дворовое место по Чеховской улице, № 47 (Теперь — № 69.), с постройками на нем по улице и во дворе, имея в виду охранение в неприкосновенности не большого домика, в глубине сего двора находящегося, в котором родился Антон Павлович Чехов». Таганрогская городская управа не торопилась с удовлетворением возбужденного ходатайства: лишь пять лет спустя она приобре-ла чеховский домик. Однако освобожден он был от квартирантов только в декабре 1920 года, т. е. после Великой Октябрьской со-циалистической революции. В 1921 году в домике была устроена экспозиция, которая к концу 1929 года насчитывала 81 экспонат (картины местного художника Синоди-Попова, старинная мебель и пр.) 1 сентября 1933 года Таганрогский городской Совет депутатов трудящихся постановил преобразовать «Домик Чехова» в мемо-риальный музей, который отражал бы таганрогский период в жиз-ни Чехова со дня его рождения до отъезда в Москву в 1879 году. Мемориальный музей был торжественно открыт к 16-й годовщи-не Октября. В музее были собраны биографические и бытовые материалы, рассказывающие о пребывании Чехова в Таганроге, документы о происхождении писателя, о его учебе в гимназии, предметы ку-хонного обихода мещанской семьи 60-х годов прошлого века. В 1935 году, когда в городе был создан Государственный литера-турный музей А. П. Чехова, экспозиция Домика-музея несколько изменилась. Тогда же здесь были осуществлены значительные ра-боты по благоустройству усадьбы, посажен вишневый сад вокруг домика, разбиты клумбы, поставлена металлическая изгородь-решетка, установлен бюст А. П. Чехова работы местного скуль-птора Морозовой. Фашистские оккупанты, временно захватившие Таганрог в 1941 году, надругались над памятью великого русского писателя-патриота, осквернив Домик Чехова. Они захламили и музей, и его подворье, вышвырнув все, что напоминало о жизни и деятельно-сти писателя. После освобождения Таганрога Советской Армией Домик Чехо-ва был отремонтирован и восстановлен в прежнем своем виде. Трудящиеся Таганрога ежегодно проводят большие работы по благоустройству Домика-музея и его территории. в 1953 году

Детская


здесь были заасфальтированы дорожки, посажено много новых деревьев и кустарников. в 1954 году домик капитально отремон-тирован. Осуществлены меры, предохраняющие его стены от разрушения. Заново создана музейная экспозиция, рисующая та-ганрогский период в жизни Чехова! В первой комнате — «зале» — выставлены документы, рисующие происхождение А. П. Чехова, его детство, уклад семьи Павла Его-ровича. в витринах и на стенах комнаты-свидетельства, справки, фотографии, портреты, картины. в двух других комнатах — ма-териалы, характеризующие Таганрог 60–70-х годов прошлого столетия. Картины и фотографии, схемы, планы, тексты и другие экспонаты знакомят посетителя с видами старого города, па-мятными местами, отражающими таганрогский период в жизни Чехова. Домик писателя стал местом паломничества советских людей. в музее бережно хранится многотомный, нескончаемый список трудящихся, посетивших Домик Чехова. Нет человека, кто бы, заехав в Таганрог, не побывал в Мемориальном музее. в книгах отзывов многие тысячи записей. Их оставляют люди, приезжаю-щие со всех концов нашей необъятной страны. и в каждой запи-си — огромная любовь к писателю, который так пламенно, так вдохновенно мечтал о счастье своего народа. Вот одна из таких записей: «Нельзя не любить Чехова-писателя, Чехова-гражданина. Побы-вав в его домике, еще сильнее чувствуешь обаяние этого велико-го человека, так горячо любившего свою родину, свой народ. Лев Толстой говорил, что нет величия там, где нет простоты, любви и правды. у Чехова все это есть. и величием его простоты овеян этот чудесный домик. Комсомолец Воскобойников». Имя Чехова дорого трудящимся всего мира. Один из виднейших деятелей Коммунистической партии Ка-нады, посетив Домик-музей 20 мая 1954 года, написал в книге отзывов: «С большим интересом я пользуюсь возможностью посещения этого скромного домика, где родился А. П. Чехов, один из великих и светлых умов России.

Письмо отцу

23


ДОМ МОиСЕЕВАУлица Свердлова, 100

Небольшой двухэтажный дом с балконом. Внешне в нем нет ничего примечательного, а если сравнить этот дом с красивы-ми многоэтажными зданиями, выросшими в Таганроге за годы пятилеток, то особенно бросится в глаза его заурядная, скучная внешность. Дом этот, построенный в первой половине XIX века, принадлежал в 60–70-х годах некоему Моисееву. Сюда Чеховы перебрались в 1869 году, покинув свою прежнюю квартиру в доме Третьякова на Большой (ныне Ленина) улице. Переезд этот был связан с торговыми интересами Павла Егоровича. Дело в том, что в 1869 году, когда открылось движение по Курско-Харьковской железной дороге, связавшей Таганрог и Гостов с Украиной и центральными районами страны, а на большой пло-щади перед ярмарочным двором (до сих пор сохранились остатки его стен), где ежегодно проходили Никольская и Успенская ярмар-ки, было выстроено здание вокзала, городская торговля переме-стилась с Петровской «площади сюда, ближе к железной дороге. Здесь образовался большой базар. Ближайшие домовладельцы, оценив все выгоды создавшегося положения и почувствовав воз-можность легкой наживы, быстро передали свои деревянные са-райчики под торговые помещения, в которых незамедлительно открылись кабачки. На Гимназической (ныне Октябрьской) улице выросло трехэтажное здание гостиницы.

24


Павел Егорович Чехов, увлеченный всеобщим стремлением тор-говцев переместить свои лавки поближе к вокзалу, нанял дом Моисеева на Монастырской улице и решил пошире развернуть свои торговые операции. Фронтон дома Моисеева украсила большая черная вывеска с вы-веденной на ней сусальным золотом надписью: «Чай, сахар, кофе и другие колониальные товары», а немного ниже — вторая: «на вынос и распивочно». Последняя намекала на то, что при лавке есть погребок с сантуринскими винами, с неизбежной водкой. Внутренняя лестница вела прямо из погребка в бакалейную лавку, разместившуюся в первом этаже. Второй этаж занимала семья Чеховых; там же были комнаты, которые Павел Егорович, испы-тывая недостаток в средствах, сдавал «с хлебами» квартирантам, главным образом гимназистам. Пять лет жизни Антона Чехова, едва ли не самые тяжелые из все-го детства, связаны с этим домом. Павел Егорович был человеком деятельным, одаренным, но де-спотичным. По-своему любя детей, он приложил много сил к тому, чтобы «вывести их в люди», дать им разностороннее об-разование. «И тем не менее, — как пишет В. Ермилов, — все положительное, что было и в натурe Павла Егоровича и в его отношениях к де-тям, — все это было искажено мещанством, чудачеством, само-дурством, исковеркано страшной тяжестью жизни». Безграничная отцовская власть, резкие выходки этого талантли-вого, но ожесточенного Жизнью, человека надолго остались в па-мяти А. П. Чехова. В письме к брату Александру от 2 января 1889 года, упрекая его за грубое отношение к жене и детям, Антон Павлович писал: «Я прошу тебя вспомнить, что деспотизм и ложь сгубили моло-дость твоей матери. Деспотизм, и ложь исковеркали наше детство до такой' степени, что тошно и страшно вспоминать. Вспомни те, ужас и отвращение, какие мы чувствовали во время оно, когда отец за обедом поднимал бунт из-за пересоленного супа или ругал мать дурой...» Религиозный человек и страстный любитель церковного пения, Павел Егорович требовал от детей постоянного участия в бес-конечных ночных спевках, проводившихся в его доме, а в празд-ники участия в длинных церковных службах. Вернувшись домой,

Лавка Чеховых

25


Павел Егорович затевал домашнее богомоление с пением. Брат Антона Павловича, Александр, вспоминал: «До третьего, и чуть ли не до четвертого класса гимназии тянул Антоша тяжелую лям-ку певчего в церковном хоре». Павел Егорович Чехов, отец писателяНа всю жизнь запомнилось братьям Чеховым это увлечение Пав-ла Егоровича пением, в 1892 году в письме к И. Л. Щеглову Ан-тон Павлович писал: «Я получил в детстве религиозное образо-вание и такое же воспитание — с церковным пением, с чтением апостола и кафизм в церкви, с исправным посещением утрени, с обязанностью помогать в алтаре и звонить на колокольне. и что же? Когда я теперь вспоминаю о своем детстве, то оно представ-ляется мне довольно мрачным; религии у меня теперь нет. Знае-те, когда бывало я и два мои брата среди церкви пели трио «Да исправится» или же «Архангельский глас», на нас все смотрели с умилением и завидовали моим родителям, мы же в это время чувствовали себя маленькими каторжниками». Заканчивая это письмо, Антон Павлович говорит, что у него и братьев «детство было страданием». И все же больше всего огорчений приносила Антону Чехову лавка. Роль мальчика-лавочника Антоша выполнял еще в доме Третьяко-ва, но лавка в доме Моисеева заставила страдать мальчика много больше. Вот как вспоминает эти годы Александр Павлович Чехов: «Антоша — ученик 1-го класса таганрогской гимназии — недав-но пообедал и только что уселся за приготовление уроков к за-втрашнему дню. Перед ним латинская грамматика Кюнера. Урок по латыни трудный: нужно сделать перевод и выучить слова. По-том — длинная история по закону божию. Придется просидеть за работой часа три. Зимний короткий день уже подходит к концу; на дворе почти темно, и перед Антошей мигает сальная свечка, с ко-торой приходится то и дело снимать ножницами нагар. Антоша обмакнул перо в чернильницу и приготовился писать пе-ревод. Отворяется дверь, и в комнату входит отец Антоши, Павел Егорович, в шубе и глубоких кожаных калошах. Руки его — серо-синие от холода.

— Тово... — говорит Павел Егорович, — я сейчас уйду по делу, а ты, Антоша, ступай в лавку и смотри там хорошенько. У мальчика навертываются на глаза слезы, и он начинает усилен-но моргать веками.


Весыв лавке Чеховых


— В лавке холодно, — возражает он, — а я и так озяб, пока шел из гимназии.

— Ничего... Оденься хорошенько и не будет холодно. — На завтра уроков много... Уроки выучишь в лавке... Ступай да смотри там хорошенько... Скорее!.. Не копайся! Антоша с ожесточением бросает перо, захлопывает Кюнера, на-пяливает на себя с горькими слезами ватное гимназическое паль-то и кожаные рваные галоши и идет вслед за отцом в лавку. Лав-ка помещается тут же, в этом же доме. в ней невесело, а главное ужасно холодно. у мальчиков-лавочников Андрюшки и Гаврюшки синие руки и красные носы. Они поминутно постукивают ногою об ногу и ежатся, и сутуловато жмутся от мороза.

— Садись за конторку! — приказывает Антоше отец и, перекре-стившись несколько раз на икону, уходит. Мальчик, не переставая плакать, заходит за прилавок, взбирает-ся с ногами на ящик из-под казанского мыла, обращенный в си-денье перед конторкой, и досадно тычет без всякой надобности перо в чернильницу. Кончик пера натыкается на лед. Чернила за-мерзли. в лавке так же холодно, как и на улице, и на этом холоде Антоше придется просидеть по крайней мере часа три: он знает, что Павел Егорович ушел надолго... Он запихивает руки в рукава и съеживается так же, как и Андрюшка и Гаврюшка. о латинском переводе нечего и думать. Завтра — единица, а потом — строгий нагоняй от отца за дурную отметку...» Буквально все дети Павла Егоровича испытывали на себе это каторжное «дежурство» в лавке в качестве «своего глаза», но Антоше доставалось больше других. в результате в табеле по-являлись единицы и двойки, которые Павел Егорович объяснял леностью и обычно говорил: «Если еще раз принесешь дурные отметки, я тебя выдеру, как Сидорову козу». Эта угроза не была пустыми словами. Тычки, подзатыльники и даже форменная пор-ка были достаточно частым явлением в семье Чеховых. До слез завидовал «лавочник» Антоша своим «нормальным» сверстникам, которые не были скованы опостылевшей мелочной лавкой и могли загорать на солнце, купаться в море, шалить.


27


ШКОЛА, ГиМнАЗиЯ, рЕМЕСЛЕннЫЕ КУрСЫ

На улице имени III Интернационала, в квартале между Тургенев-ским и Украинским переулками, сохранилось здание бывшей гре-ческой церкви. Позади этого здания — жилой одноэтажный до-мик с фронтоном. в этом домике с 1861 по 1882 год помещалась греческая церковно-приходская школа, где начиналась школьная жизнь А. П. Чехова. Таганрог в ту пору кишел иностранцами. Вместе с другими любителями легкой наживы сюда явился и грек Вучина, проходимец и невежда, получивший место учителя в гре-ческой школе при Цареконстантиновской церкви. «Грек-учитель, вспоминает старший брат Чехова, Александр Пав-лович, — был человек невежественный. Учительство выпало ему в удел как совершенная случайность. Телесные наказания в шко-ле считались узаконенным приемом. к наказанным применялись приемы, достойные старой бурсы...» Таким был первый «учитель» Антоши Чехова. «Приходская при Цареконстантиновской церкви школа» содер-жалась на средства греков-меценатов. Тратя ежегодно несколько десятков тысяч рублей на итальянскую оперу и симфонический оркестр, они «милостиво» уделяли около тысячи рублей на школу, в которой обучались дети шкиперов, матросов, мелких маклеров, ремесленников. Предприимчивый Вучина беззастенчиво брал взятки с родителей своих учеников, которые и без того должны были платить за обучение 25 рублей в год.

28


В школе было 5 классов. Все они помещались в одной комнате. Пятью рядами стояли длинные, грязные парты. у каждого ряда шест с черной табличкой наверху. На табличках — римские циф-ры от I до V. Это и были «классы». в первом классе учились читать и писать, в пятом изучали греческий синтаксис и историю Греции. в первом классе сидели мальчуганы от шести лет, в пятом — мо-лодцы 19–20 лет. Во всех шести классах (в школе был еще и приготовительный класс) «преподавал» один учитель — Н. С. Вучина. Мрачный ко-лонист, он «почти ничего не делал и только дрался и изобретал для учеников наказания. в этом, — пишет Александр Чехов, —

и заключалось все преподавание». Только наивные люди могли верить в то, что в этой «школе» ре-бенок мог чему-нибудь научиться. Верил в это и Павел Егорович Чехов. Определяя в 1866 году Антошу в греческую школу, где обучение велось на греческом языке, он наивно полагал, что эта школа откроет сыну доступ в конторы греков-миллионеров, где он в качестве конторщика проживет в достатке и благополучии. Именно этот основной материальный мотив и руководил Павлом Егоровичем, когда он решал судьбу Антона. У отца Чехова было и другое, побочное соображение. Оно связа-но с его любовью к хоровому пению. В «Общественном приговоре» Таганрогского греческого мещан-ского общества о г 2 июля 1861 года говорится: «Предоставить в полное распоряжение... нашей приходской Цареконстантинов-ской церкви на вечные времени... принадлежащий нашему Обще-ству деревянный, обложенный снаружи кирпичом дом с двором... состоящий на Греческой улице в смежности с двором вышеозна-ченной церкви, с тем, чтобы в доме сем мог размещаться церков-ный причт... и открыто было из детей бедных граждан города гре-ческого происхождения училище для приготовления в церковный хор певчих...» Нет сомнения, что, идя наперекор желанию жены Евгении Яков-левны отдать детей в гимназию, Павел Егорович втайне надеялся, что греческая школа не только подготовит его мальчиков к кон-торской карьере, научит их греческому языку, но и сделает их ква-лифицированными певцами. Но греческая школа не дала сыновьям П. Е. Чехова ни того, ни другого. По свидетельству Александра Чехова, когда однажды,

Карцер в гимназии

29


во время рождественских каникул, Павел Егорович решил при-хвастнуть перед гостями познаниями своих детей в греческом языке и заставил их читать греческий текст, то «Коля еще кое-как прочел по складам два слова, а Антоша не мог сделать даже и этого». Через два года после поступления Антон был взят из греческой школы и определен в местную классическую гимназию. Туда же был переведен и Николай Чехов. Октябрьская улица, 9. Перед большим двухэтажным зданием, в цветочном партере, — скромный памятник писателю — брон-зовый бюст А. П. Чехова. Бюст отлит рабочими Котлостроитель-ного завода и принесен в дар школе. Он установлен в августе 1950 года. Слева от школьного крыльца, на фасаде — мраморная мемори-альная доска:

В ЭТОМ ЗДАНИИ, в МУЖСКОЙ ГИМНАЗИИ, С 23 АВГУСТА 1868 г. ПО 15 ИЮНЯ 1879 г. УЧИЛСЯ ВЕЛИКИЙ РУССКИЙ ПИСАТЕЛЬ

АНТОН ПАВЛОВИЧ ЧЕХОВ. Гимназия, сыгравшая известную роль в культурном развитии ста-рого Таганрога, основана в 1806 году. Первые два отделения Коммерческой гимназии, соответствовав-шие приходскому и уездному училищам, были открыты 1 августа 1807 года. Третье отделение гимназии открылось 15 сентября 1809 года. в 1837 году гимназия была преобразована в семи-классную классическую. в 1843 году закончилось строительство двухэтажного каменного здания гимназии, которое заменило со-бой обветшалое деревянное. в начале 900-х годов к нему была сделана пристройка, в которой теперь размещены наверху акто-вый и внизу — спортивный залы. В 70-х годах царизм, испугавшись роста революционного дви-жения в стране и обвинив школу в том, что она — источник «дерзновенных умствований», отнял сделанные раньше уступки в области народного образования. На пост министра народного просвещения был назначен махровый реакционер граф Д. А. Тол-стой. Он выступил ярым защитником и проводником удушающего классицизма изучения в гимназиях классических мертвых язы-ков — древне-греческого и латинского. Число часов для изучения этих языков было значительно увеличено за счет резкого сокра-

Класс

30


щения курса литературы и истории. Для Д. Толстого классицизм был важнейшим средством изоляции учащейся молодежи от по-литической жизни и подавления в ней общественной активности. Когда в 1868 году, после неудачной учебы в греческой школе, Ан-тон Чехов был определен в приготовительный класс Таганрогской гимназии, она уже была по-толстовски скроенным средним учеб-ным заведением с восьмилетним курсом обучения. Дважды посе-тив эту гимназию (в августе 1867 и сентябре 1875 годов), министр Д. А. Толстой нашел, что она «вполне заслуживает сочувствия». С точки зрения царского министерства народного просвещения Таганрогская гимназия была идеальной. Совсем иной она казалась гимназистам. Это была «настоящая фабрика рабов», «исправи-тельный батальон» с холодным карцером, тюремными окошечка-ми в классных дверях, надзирателями, церковью, — вспоминает гимназический товарищ Чехова писатель Тан-Богораз. Сложные условия политической борьбы определяли уклад Таган-рогской казенной гимназии, работу и взаимоотношения ее учите-лей, учащихся и начальства. Директор гимназии, консерватор и формалист Рейтлингер бес-пощадно изгонял из гимназии «либеральный дух». Он уволил оппозиционно настроенных преподавателей А. И. Беловина, И. И. Карамана и других. Гимназию держали в своих руках «мерт-вые фигуры» (А. П. Чехов) вроде Дьяконова, Вукова, Урбана. Эти люди считали своей обязанностью отыскивать политически неблагонадежных молодых людей и во всем видели подвох. Они постоянно писали жалобы и доносы, фискалили окружному на-чальству и даже министру на своих коллег и гимназистов. В гимназии часто происходили стычки между ревнителями «упра-вы благочиния», как называл ее А. П. Чехов, и горячими сторон-никами новых политических и педагогических убеждений. Вот, например, ч го произошло в гимназии 19 августа 1867 года, накануне поступления туда Чехова в гимназию приехал «министр народного помрачения» Д. А. Толстой. Зайдя в учительскую ком-нату, он увидел на стене портрет В. Г. Белинского и возмущен-но заяви директору, что не мог себе даже представить, «чтобы в комнате, где собираются учителя, висел портрет... этого ше-лопая, прохвоста, выгнанного из университета». Министр рас-порядился «убрать Белинского». Еще более взбесило Толстого собрание сочинений великого критика, революционного демо-

31


крата, находившееся в книжном шкафу. Книги Белинского были немедленно изъяты. Позже подобное столкновение произошло в той же учительской комнате, но уже между учителями разных политических взглядов из-за портрета великого писателя-демократа Тараса Шевченко. Одна группа учителей требовала убрать портрет, другая отстаи-вала его. Портрет остался висеть в учительской, и это уже была победа. Одиннадцать лет провел в гимназии будущий великий писатель. Материальные затруднения родителей, обязанности помогать отцу в лавке, петь в хоре и другие неблагоприятные обстоятель-ства привели к тому, что Антон Чехов просидел в гимназии два лишних года — в третьем и пятом классах. Учась в гимназии, он должен был еще посещать ремесленные курсы, чтобы уметь шить для себя и братьев одежду. А. П. Чехов, гимназистВ гимназии Чехов считался средним учеником. Как говорит его школьный товарищ М. Д. Кукушкин, Чехов «из 23 учеников вы-пускного класса занимал одиннадцатое место. За сочинения по русскому языку дальше тройки не шел, но всегда отличался по-латыни и закону божьему, получая за них пятерки. Знал массу славянских текстов и в товарищеских беседах увлекал нас рас-сказами, пересыпанными славянскими изречениями, из которых многие я впоследствии встречал в некоторых из его первых лите-ратурных произведений...» В гимназии Антоша участвует в издании рукописных журналов гимназистов, страстно увлекается театром и книгами. Часто, посещая городской театр, Антон Чехов принимал личное участие в гимназических и домашних спектаклях. Это ему достав-ляло особенно большое удовольствие. Александр и Антон вместе со своим гимназическим товарищем Андреем Дросси посещали хороших знакомых последнего — су-пругов Я-в, у которых по вечерам собиралось шумное, веселое общество. «В одно из таких собраний, — как вспоминает А. Дрос-си, среди некоторых театралов возникла мысль об устройстве до-машнего любительского спектакля... Решено было приспособить для этой цели большой, пустующий в глубине двора имения Я-ва амбар. Труппа сейчас же составилась, преимущественно из со-седей...» Антон Павлович изъявил «...желание играть роли ко-

Актовый зал

32


мических старух... Для первого представления остановились на пьесе «Ямщики или шалость гусарского офицера». в этой пьесе роль старухи-старостихи играл Антон Павлович, а его брат Алек-сандр — станционного смотрителя. Нельзя себе представить того гомерического хохота, который раздался в публике по появлении Антона Павловича, и нужно было отдать справедливость — начал он мастерски». Нередко после занятий в гимназии Чехова, с книгой в руках, можно было встретить в одном из тенистых уголков городского сада (ныне Парк культуры и отдыха им. Горького). Кстати, в ал-леях сада, одна из которых носила название «гимназической», он вместе со своими товарищами часто устраивал различные игры. в зимнее время он любил посещать залитый в конце главной ал-леи каток. Но и здесь, в городском саду, гимназисты не могли избавиться от назойливых педагогов, которые следили за своими учениками и постоянно преследовали их не только в школе но и за ее преде-лами. Особенно усерден в этом был А. Ф. Дьяконов — инспектор Таганрогской гимназии, послуживший прототипом Беликова —

героя чеховского рассказа «Человек в футляре». Когда отец Чехова разорился и вынужден был бежать из Таган-рога в Москву, гимназист Чехов остался в городе один. Три года (1876–1879) он жил самостоятельно, борясь с нуждой, давая частные уроки и помогая родителям. В это время Чехов особенно много читает, расширяя свои знания в области искусства, науки, литературы, продолжает участвовать в гимназических журналах (например, «Досуг», пишет драму «Безотцовщина» и водевиль «Не даром курица пела». Неустанно работая над собой, он воспитывает самодисциплину, трудолюбие, волю, упорство, настойчивость и другие качества характера, ко-торые остались незамеченными его «футлярными учителями». Гимназическое начальство, вручая аттестат зрелости, отнесло Чехова к разряду посредственностей. в аттестате указано, что Че-ховым проявлена «любознательность по всем предметам одина-ковая...» Начальство не утруждало себя педагогическими «тон-костями» в определении психического склада и способностей своих воспитанников. Чехов окончил гимназию в 1879 году. Тяжелые воспоминания о гимназических годах остались у него на всю жизнь.

Актовый зал

33


Уже будучи признанным писателем, Чехов делится с Григорови-чем одолевающими его кошмарами: «Когда ночью спадает с меня одеяло, я начинаю видеть во сне громадные склизкие камни, хо-лодную осеннюю воду, голые берега... Все до бесконечности су-рово, уныло и сыро. Когда же я бегу от реки, то встречаю на пути обвалившиеся ворота кладбища, похороны, своих гимназических учителей... Лица снятся, и обязательно несимпатичные». Позже, пользуясь впечатлениями юности, Чехов создал обобща-ющие образы казенных учителей, в которых нетрудно разглядеть черты П. И. Вукова, А. Ф. Дьяконова, И. О. Урбана, К. Е. Зико и других («Человек в футляре», «Учитель словесности» и др.). В 1935 году средней школе № 2, в стенах которой прошла юность великого писателя, присвоено имя А. П. Чехова. В 1950 году в классной комнате, где Антон Павлович заканчивал курс гимназии,' создан музей. Школьный музей/Широкая парадная лестница ведет на второй этаж средней школы имени А. П. Чехова, где направо от входа на-ходится комната с табличкой на двери: «Музей истории Таганрог-ской средней школы № 21 имени А. П. Чехова». Первое, что обращает на себя внимание в музее, — простота, строгость. Стенные панели, стенды, большой стол, установлен-ный посреди комнаты, — все дубовое. Возле стендов ковровые дорожки. Между двумя окнами, выходящими в школьный сад, возвышается на красивом пьедестале гипсовый бюст А. П. Чехо-ва. Возле него — две мраморные доски. На одной написано: «В этой классной комнате заканчивал курс Таганрогской мужской классической гимназии великий русский писатель-патриот Антон Павлович Чехов. в приготовительный класс А. П. Чехов посту-пил в 1868 году и окончил гимназию 28 июня 1879 года. Парта А. П. Чехова стояла в заднем ряду крайней слева». Здесь же у окна, на том самом месте, где сидел восьмиклассник Антон Чехов, — гимназическая парта с металлической дощечкой: «Парта гимназических лет А. П. Чехова». На парте под стеклом фотокопия сочинения «Киргизы», написанного Антошей в 4-м классе, а на стене — портрет Чехова-гимназиста. В музее собрано около двух тысяч различных экспонатов. Здесь хранятся подлинники писем, рукописей, картин, рисунков и фо-тографий А. П. Чехова, его родителей, сестры и братьев, пожел-тевшие от времени газеты и . журналы со статьями о великом

34


писателе. в музее находятся муляжи и макеты, сделанные по про-изведениям Антона Павловича. Большая часть экспонатов музея рассказывает об истории школы имени А. П. Чехова за 148 лет ее существования. Ряд отделов по-священ советскому периоду истории школы. Особенный интерес представляют фотографии лучших воспи-танников старой гимназии и нынешней советской школы № 2 —

Александра, Антона, Ивана и Михаила Чеховых, крупнейшего русского строителя мостов профессора строительной механи-ки Н. А. Белелюбского, заслуженного деятеля искусств артиста А. Л. Вишневского, члена-корреспондента Академии Наук СССР профессора о Д. Балуха-того, лауреата Сталинской премии композитора В. Г. Захарова, Героев Советского Союза И. К. Го-лубца, Б. Н. Тихонова, И. В. Купина, писателей И. Д. Василенко, Б. В. Изюмекого, И. М. Котенко, героиче-сжих таганрогских ком-сомольцев — народных мстителей, окончивших школу за месяц до начала Великой Отечественной войны, и многих других. Чеховская часть экспозиции начинается с родословной писателя. Родословные таблицы разработал и подарил музею С. М. Чехов племянник писателя. Большой интерес вызывают этюды и кар-тины его сына Сережи. Внучатный племянник писателя, Сережа Чехов учится в Московском художественном училище и держит связь с музеем, школой. В основе отдела «Детство и гимназические годы А. П. Чехова» ле-жит общеизвестное высказывание писателя: «В детстве у меня не было детства». Отдел показывает жизнь Чехова-школьника от поступления в греческую церковно-приходскую школу до окончания гимназии. О патриотизме Чехова, его неустанных заботах о культурном про-цветании родного города и о том, какой любовью окружают тру-дящиеся советского Таганрога память о своем знаменитом земля-ке, рассказывает отдел «А. П. Чехов и Таганрог». в его подразделе «Имени Чехова» показано все, что носит имя Чехова в Таганроге: Домик-музей, школа, библиотека, литературный музей, улица, сквер. Помещены снимки памятников писателю, установленных в городе. Отдел «А. П. Чехов — великий русский писатель» знакомит с произведениями Чехова, изучаемыми по программе средней школы, дает развернутую канву творчества писателя, вводит

35


в круг созданных им детских образов, показывает, насколько вы-соко оценили Чехова его и наши современники как непревзой-денного мастера рассказа, драматурга-новатора, стилиста, как одного из создателей великого и могучего русского литературного языка, как общественного деятеля. Значительным дополнением экспозиции являются альбомы, кол-лекции, муляжи. Среди них макеты: домик Чехова, греческая школа, сцены из произведений Чехова «Спать хочется», «Ванька Жуков», «Вишневый сад». Организация школьного музея началась 15 августа 1949 года. Чтя память своего великого земляка, коллективы различных промышленных предприятий города, учреждений и организаций внесли свою долю в дело создания музея. Рабочие мебельной фа-брики изготовили отличные витрины, столы и стенды, художники написали и подарили музею ряд картин и изготовили несколько макетов зданий, комбайностроители принесли в дар люстру. 30 декабря 1950 года музей был открыт. в нем постоянно прово-дят занятия не только учащиеся школы № 2, но и других «школ города. С интересом осматривают находящиеся в музее экспона-ты экскурсанты из других городов и сел. Ремесленные курсы. Красный переулок, 22. Двухэтажное свет-лое здание, в котором сейчас размещается неполная средняя школа № 9. Слева у входа — мемориальная доска, свидетель-ствующая, что это здание связано с именем А. П. Чехова. Здесь в 1873 — 1874 годах он учился на ремесленных курсах. В годы жизни Чехова в Таганроге здание школы занимало уездное училище, переименованное в 1872 году в трехклассное. С 1867 года при нем организуются бесплатные ремесленные кур-сы; с разрешения директора гимназии обучаться на них в свобод-ное от занятий время могли и учащиеся-гимназисты. Помня о неудачной попытке дать своим детям образование в гре-ческой школе и не зная, получат ли они нужную профессию по окончании гимназии, Павел Егорович решил устроить своих сы-новей на эти курсы. Он полагал, что ремесла всегда дадут нужный заработок. 20 октября 1873 года Антон Павлович него братья Николай и Иван обратились к директору гимназии за разрешением обу-чаться на ремесленных курсах при училище. в прошении гово-рилось:

А.П. Чехов. Портрет работы Н.П. Чехова 1884 г.


Его Высокородию Господину Директору Таганрогской гимназии учеников вверенной Вам гимназии II кл. Ивана, IV-Николая и Ан-тона Чеховых

ПРОШЕНИЕ Желая обучаться в ремесленном классе при Таганрогском уезд-ном училище ремеслам, из нас: Иван — переплетному и Николай и Антон — сапожно-портняжному, имеем честь просить покор-нейше Ваше Высокородие сделать распоряжение о допущении нас к изучению вышеозначенных ремеслов.

Братья были приняты на курсы и вскоре уже самостоятельно кроили и шили. Так, в записях заказов и выполнения ремеслен-ных курсов училища сохранились следующие заметки: в декабре 1873 года «ученику Чехову (Антону) брюки из его материала, им же сделанные». «В январе 1874 года Антону Чехову триковый жилет из его материала, им же сделанный, и ему же триковые брюки из его материала, им же сделанные». в августе «ученику Чехову (Антону) жилет из его материала, им же сделанный». Николай и Иван оказались менее настойчивыми в учебе, чем Ан-тон, частенько пропускали занятия, вели себя непринужденно и вследствие этого «за громкое поведение и тихие успехи» были уволены. Антон Павлович остался на курсах, однако и его пор-тняжные познания были далеко не блестящими. Некоторые его костюмы были скроены так, что вызывали улыбки у прохожих.

37


ДОМ ПАВЛА ЕГОрОВиЧА ЧЕХОВА Улица Розы Люксембург, 77

Одноэтажный белый домик в три окна, второй от угла Донского переулка. Справа от калитки на стене дома мемориальная доска. На ней значатся слова:

В ЭТОМ ДОМЕ ЖИЛ А. П. ЧЕХОВ

С 1874 ПО 1879 г. Сюда перебралась семья Павла Егоровича Чехова после неудач-ной попытки организовать широкую торговлю недалеко от вокза-ла в доме Моисеева. На постройку домика пошли все имеющиеся средства, и, кроме того, 500 рублей пришлось взять под вексель из местного обще-ства взаимного кредита. Помимо дома, в глубине двора был вы-строен флигель (он сохранился), предоставленный квартирант-ке Савич, прозванной Антоном Павловичем за ее шепелявость «шамшей». В четырех комнатах дома, выходящих окнами на улицу, поселил-ся Павел Егорович с семьей, а полуподвальное помещение дома было отдано под квартиру тетке Феодосье Яковлевне Долженко с сыном Алексеем. Для увеличения бюджета семьи Павел Егорович взял на квартиру гимназического товарища Антона Павловича П. Сергиенко, уче-ницу женской гимназии — А. Селиванову и ее дядю — Гавриила

38


Парфентьевича Селиванова, чиновника коммерческого суда. Этот последний дома бывал мало, проводя свободное время в клубах, где удачно пополнял свой заработок игрой в карты. Павел Егорович в это время торговлю свою перенес на Новый базар, в Гостиный двор. Здесь торговля, как и прежде, шла не-важно, покупателей с Нового базара отбивали богатые оптовики. Павел Егорович потерял надежды на улучшение своих дел. Он уже не служил по выборам, хор его давно распался. Вся жизнь семьи потекла замкнуто, ощущалась нужда. В первые годы жизни на новом месте братьям Чеховым не прихо-дилось часто просиживать в лавке Гостиного двора, но посещение церкви оставалось обязательным. Летом братья Чеховы с товарищами ежедневно посещали банный съезд (Конец Исполкомовского переулка, выходящий к городско-му пляжу.), где по целым часам плавали и резвились в море, не-подалеку от гавани ловили рыбу. Берег здесь был усеян острыми камнями, и однажды Антон, бросившись с берега в воду, рассек себе камнем лоб. Шрам на левой стороне лба остался у него на всю жизнь. Друзья совершали далекие и веселые прогулки в Елизаветинский парк и Карантин, которые давно уже объединились и представ-ляли собою одно целое. в парке на главной аллее, которая вела к крутому берегу, была устроена беседка с колоннами. в ней не-редко бывал и в гимназическую пору и будучи известным писате-лем А. П. Чехов. Эта беседка описана им впоследствии в рассказе «Огни». Иногда братья Чеховы ездили далеко за город в гости к дедушке Егору Михайловичу, управляющему имением сначала в слободе Крепкой, а затем Княжей. Впечатления одной из этих поездок были воспроизведены Анто-ном Паловичем в рассказе «Красавицы». В 1875 году Г. П. Селиванов познакомил Антона Павловича со своим братом Иваном Парфентьевичем, владельцем большой усадьбы в Донецком бассейне. И. П. Селиванов пригласил Ан-тона Павловича к себе на каникулы. На обратном пути из име-ния Антоша выкупался в холодной воде и очень тяжело заболел. Постоялый двор, куда завез его во время болезни И. П. Селива-нов, и его обитатели позже были выведены Чеховым в повести «Степь».

39


В 1875 году Александр Павлович после окончания гимназии по-ступил в Московский университет на естественное отделение физико-математического факультета. Вместе с ним уехал в Мо-скву и брат Николай, поступивший в Училище живописи, ваяния и зодчества. Антон Павлович с этого времени заводит с Александром посто-янную переписку. Для братьев он сочиняет рукописный журнал «Заика» с карикатурами. Наступил 1876 год, принесший семье Чеховых ряд тяжелых не-взгод и испытаний. Павел Егорович окончательно разорился и вынужден был в апреле закрыть свою лавку в Гостином дворе. Вексель, выданный на 500 рублей, несколько раз переписывался, пока Павел Егорович не признал себя несостоятельным должни-ком. Поручитель Костенко, гарантировавший вексель, погасил его сполна, но предъявил Павлу Егоровичу встречный иск в ком-мерческом суде. Павел Егорович, боясь попасть в долговую тюрьму, тайком уез-жает из Таганрога в Москву к своим сыновьям. Оставшись без мужа, Евгении Яковлевна обратилась за помощью к Г. П. Селиванову, который уверял, что окажет ей со своей стороны бескорыстную помощь. Однако, ловко прикинувшись сердолюб-цем, Селиванов нагло обманул Евгению Яковлевну. Он уплатил предъявленную к взысканию сумму в 500 рублей и, закрепив дом за собой, торжественно объявил себя полновластным хозяином. В июле 1876 года с дочерью Марией и сыном Михаилом мать уехала в Москву. Иван был определен к тетке Марфе Ивановне Морозовой, а Антон Павлович остался один в опустевшем доме, который еще недавно принадлежал его отцу. Вначале Антоша хо-тел перебраться к кому-нибудь из родственников, но новый хозя-ин, Гавриил Парфентьевич, предложил ему остаться. За стол и квартиру Антон Павлович должен был готовить пле-мянника Селиванова, Петю Кравцова, к поступлению в юнкер-ское училище. Юноши быстро сошлись характерами, и между ними вскоре уста-новились хорошие, дружеские отношения. Летом Кравцов при-гласил Антона Павловича к себе на хутор, владельцем которого был его отец, богаты помещик Донецкого округа. Там Антон Павлович «научился стрелять из ружья, понял все пре-лести ружейной охоты, там он выучился гарцевать на безудерж-

40


ных степных жеребцах... Там не знали счета домашней птице, ко-торая настолько дичала, что не давалась в руки, и для того, чтобы иметь курицу на обед, в нее нужно было стрелять из ружья. Там уже начиналась антрацитная и железно дорожная горячка и уже слышались звуки сорвавшейся в шахте бадьи («Вишневый сад»), строились железнодорожные насыпи («Огни») и катился сам со-бой оторвавшийся от поезда товарный вагон («Страхи»).» (М Че-хов. «А. Чехов на каникулах».). Ездил Антон Павлович и в усадьбу своего товарища В. И. Зембу-латова. Оставшись один, вдалеке от родных, молодой Чехов не растерял-ся; он упорно и настойчиво преодолевал одну трудность за другой. Помощи от родных ему не приходилось ждать, наоборот, они от него ждали помощи. Чехов стал репетитором; в дождь, в холод приходилось ему ходить на окраину города, далеко за шлагбаум, заниматься с отстающими учениками. Кроме того, немало време-ни у него уходило на занятия с племянницей хозяина А. Л. Сели-вановой. Из Москвы Чехов получал нерадостные письма от матери. Евге-ния Яковлевна писала: «Еще нам шубы нужны, сегодня ночью шол снег. Кровать продай Машинькину, а что за нее просить мы и сами не знаем как тебе бог поможет так и продай... Не останавливай присылай скорей наше имущество, пришли хотя с Лободой если наше послал, айвы хоть фунт и орехов грецких, пожалуйста скорей присылай. я простуди-лась без постели и одежды, деньги Митроф. Егор. даст». Евгения Яковлевна Чехова, мать писателяВ Москве Павел Егорович сразу не мог получить работу, и поэ-тому вся семья влачила полуголодное существование. Деньги от продажи вещей, присылаемые Антошей, и незначительная по-мощь со стороны Александра и Николая — вот и все «доходы» семьи Чеховых в то время. Не легко было читать Антону Павловичу скорбные письма ма-тери; он заботливо выполнял ее поручения и шутками в письмах рассчитывал рассеять гнетущее настроение родных. о том, как жилось Антону Павловичу в Таганроге, говорит одно его письмо к Александру: «Я здоров, а коли здоров, то значит и жив; одна у меня только болезнь секретная, которая мучит меня, как зубная боль, — это безденежье».

41


Александр в ответном письме утешает брата: «Судя по твоему по-следнему письму, тебе не особенно живется! Полно, перемелет-ся — мука будет». В декабре 1876 года Александр посылает брату 15 рублей и при-глашает его приехать в Москву на праздники: «Твой приезд до-ставит большое удовольствие всей семье... обратный путь на мой счет». Однако Антоша сумел выехать к родным лишь в апреле следующего года. В Москве он близко сошелся с двоюродным братом Михаилом Михайловичем Чеховым, с которым переписывался еще задолго до поездки. Возвратившись в Таганрог, Антон Павлович обраща-ется к нему с просьбой позаботиться о матери: «Будь так добр, продолжай утешать мою мать, которая разбита физически и нрав-ственно. Она нашла в тебе не одного племянника, но и много другого, выше племянника. у моей матери характер такого сорта, что на нее сильно и благотворно действует всякая нравственная поддержка со стороны другого... Для нас дороже матери ничего не существует в сем разъехидственном мире, а посему премного обяжешь твоего покорного слугу, утешая его полуживую мать». Эта большая любовь Антона Павловича к матери проходит крас-ной нитью через всю его переписку с близкими и родными, Несмотря на невзгоды и лишения, Антон большое внимание уде-ляет самообразованию. Он никогда не ограничивался тем, что да-вала ему гимназия. в три последних года своей жизни в Таганроге он часто посещает городскую библиотеку, драматический театр, выписывает газету. Оставшись один, Антон Павлович особенно часто бывает в доме своего дяди. Митрофана Егоровича, расположенном рядом с до-мом Павла Егоровича (ул. Розы Люксембург, 75). Все Чеховы питали к Митрофану Егоровичу большую привязан-ность и относились к нему с уважением. Митрофан Егорови ч отличался мягким, добродушным харак-тером, ласковым, непосредственным отношением к детям. Еще гимназистом младших классов Антоша часто бывал в семье дяди, слушал его занимательные рассказы, делился с ним своими мыс-лями и надеждами. Несомненно, что на формирование будуще-го писателя, наряду с матерью и отцом, сильное влияние оказал дядя Митрофан Егорович. «Я буду всегда говорить хорошо, от-зывается о нем Антон Павлович, за его добрую душу и хороший,


чистый, веселый характер» (из письма к М. М. Чехову от 7 дека-бря 1876 года). Дядя был для юноши добрым, отзывчивым другом. Об этом с большой благодарностью говорит Чехов в письме к Митрофану Егоровичу от 11 апреля 1886 года: «Дело не в том, что вы родной дядя, а в том, что мы не помним того времени, когда бы вы не были нашим другом... Вы, сами того не подозревая, были нашим воспитателем, подавая нам пример постоянной душевной бодро-сти, снисходительности, сострадания и сердечной Мягкости...» Все дни у Митрофана Егоровича были распределены между тор-говлей в лавке, исполнением обязанностей церковного старосты, различными благотворительными деяниями и домашним богомо-лением. Не находя для своей энергии и способностей серьезного при-менения, он принимал деятельное участие в благотворительных мероприятиях и религиозных служениях, над которыми сам же иронизировал. Он исполнял должность казначея и главного ру-ководителя благотворительного братства при соборе, которое на свои небольшие средства воспитывало двух бедных учащихся: одного — в университете, другого — в гимназии. Благотворительность Митрофана Егоровича не знала границ. в день своих имении он открывал ворота своего дома, устанав-ливал двор столами, и всякий желающий мог свободно входить. Голодных и бездомных людей во двор набивалось очень много; одни уходили, другие приходили, — и так с утра до позднего вече-ра. Митрофан Егорович ходил между столами и приглашал при-сутствующих лучше кушать. Митрофан Егорович был большим любителем чтения; он внима-тельно следил за литературными выступлениями Антона Павло-вича и искренно радовался его успехам. Дом Митрофана Егоровича сохранился до настоящего време-ни (угол ул. Розы Люксембург, 75 — бывшая Конторская, 65 —

и Донского переулка). Рядом с ним находится небольшое строе-ние с тремя окнами. Это бывшая лавка Митрофана Егоровича. в качестве небольшого магазина она использовалась и в после-революционные годы и только совершенно недавно была пере-строена в жилой дом.

43


ТЕАТр иМЕни А. П. ЧЕХОВА. Улица Ленина, 90

Небольшой, без особых архитектурных украшений, скромный фасад огромного здания, уходящего в глубь квартала. На фасаде мемориальная доска:

ТАГАНРОГСКИЙ ДРАМАТИЧЕСКИЙ ТЕАТР ПОСЕЩАЛ А. П. ЧЕХОВ В ГИМНАЗИЧЕСКИЕ ГОДЫ.

РЕШЕНИЕМ СОВЕТСКОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА ТЕАТРУ В 1944 г. ПРИСВОЕНО ИМЯ А. П. ЧЕХОВА.

История Таганрогского театра восходит к началу XIX века. Впер-вые вопрос об организации в городе театра возник в 1808 году, но царское Министерство внутренних дел, в ведении которого нахо-дились театры, не сочло нужным удовлетворить ходатайство. Только в 1828 году последовало разрешение на организацию в го-роде постоянного театра за счет средств Городской думы (он был расположен в здании купца Караяни). В связи с тем, что театр не имел своего оркестра, городские вла-сти не постеснялись купить у помещицы Кориеевой за 15 тысяч рублей 13 крепостных музыкантов «с инструментами и нотами впридачу». С первых дней своего существования и до начала 70-х годов Та-ганрогский театр являл собой мешанину драмы, комедии, оперы и оперетты. Разумеется, ни о какой четкой репертуарной и ре-жиссерской линии в то время не могло быть и речи.

44


В репертуаре театра, наряду с пустыми, бессодержательными ве-щицами, как «Уездный заседатель и девушка себе на уме», «Ба-тюшкина дочка и любовное зелье», были и такие классические произведения, как «Коварство и любовь» Шиллера, «Ревизор» Гоголя. в Таганрогском театре, одном из первых, 9 декабря 1845 года была поставлена гениальная пьеса А. Грибоедова «Горе от ума», запрещенная царской цензурой. За недосмотр и пропуск на сцену крамольной вещи таганрогский градоначальник князь Левин получил из Петербурга строгое напоминание, в котором, в частности, говорилось: «Эта пьеса запрещена цензурой, а по-тому долгом считаю просить ваше сиятельство, не изволите ли признать нужным подтвердить содержателю таганрогского теа-тра, чтобы он отнюдь не дозволял себе ставить на сцену пьес, на представление которых не имеет разрешения». Всполошенное градоначальство поспешило принять меры, и режиссер Петров-ский (организатор первой постоянной труппы в Таганроге) был отстранен от должности «за старостью и слабостью здоровья», как гласило об этом «Постановление дирекции театра, 1 марта 1846 г. состоявшееся». В 1863 году в Таганрог на средства богатых греков приглаше-на итальянская опера, спектакли которой продолжались до 1875 года. В 1866 году для театра было выстроено специальное здание, за-нимаемое им и сейчас. На подмостках Таганрогского театра в 40 — 70-е годы XIX века выступал ряд видных русских и иностранных актеров: драмати-ческий актер Лавров, актриса Козловская, опереточная артистка Ермилова, американский трагик негр Аира Олдридж, итальян-ский трагик Томазо Сальвини и другие. в 70-х годах в Таганроге подвизалась труппа артиста Новикова. Антон Павлович Чехов был страстным театралом. в детские и от-роческие годы театр был его самым сильным увлечением. Впер-вые он побывал в театре в 1872 году на спектакле «Ограбленная почта» Бурдиха. Посещение театра для гимназистов было не легким делом. «...В гимназии, — писал в письме от 12 ноября 1877 года соуче-ник А. П. Чехова М. Кукушкин, ропот учеников восходит до звезд неба, так как не пускают ходить в театр, ни на галерку и никуда...» Однако гимназисты, не считаясь со строгим запретом, переодева-

Афиша к пьесе А.П. Чехова

45


лись в штатское платье и шли в театр. Таким же образом посещал театр и А. П. Чехов. «Все Чеховы, — говорится в воспоминании А. Вишневского, —

увлекались театром — и особенно Антон Павлович. Бывало, он перед спектаклем собирал нас и растолковывал нам содержание пьесы, которую нам предстояло смотреть. а на другой день проис-ходили дебаты в товарищеском кружке по поводу виденного. Меня и тогда поражало тонкое артистическое чутье Антона Павловича. Таганрогские театралы разделились на две партии — беллатистов и зангеристов — по имени двух певиц итальянской оперы: Белла-ти и Зангери. Поклонники обеих примадонн носили внешние зна-ки отличий в виде галстуков разных цветов: голубого и красного. Чехов был беллатист и носил красный. в этом его уличил один из помощников классных наставников Буков. Обнаружив у Антона Павловича под мундиром галстук (ношение галстуков вообще было запрещено, а красный цвет был, помимо этого, уликой не-дозволенных посещений театра), педагог зарычал и стал сдирать галстук. Послушайте, ведь она же прекрасно поет, — убеждал Чехов, за-щищая руками свой галстук». «Вообще посещение театров, — писал далее Вишневский, —

приходилось отстаивать всякими увертками. Инспектор Вино-градов — тот самый, который сбрил усы по случаю получения ин-спекторского места, — стоит, бывало, в антракте между рядами кресел и, обернувшись спиной к сцене, выискивает наши физи-ономии на галерке. а мы, конечно, в штатском. На другой день в гимназии Виноградов подзывает Чехова и заявляет, что видел его в театре переодетым в штатское. Чехов отрицает, уверяет, что тот ошибся. Инспектор настаивает, говорит, что узнал его.

— Поверьте, это был мой двойник, — уверяет Чехов». «Доставалось нам еще за наши театральные увлечения от учителя географии и естественной истории Крамсакова Ивана Федоро-вича... Крамсаков ничего не признавал, кроме своей географии и естественной истории, и постоянно выговаривал нам:

— Зачем ты ходишь в театр? Сиди дома, учи уроки!» Отец писателя, Павел Егорович, смотрел на увлечение сыновей театром как на дорогую и недозволительную забаву, и всякий раз посылал «господ дворян» в лавку. Прямую противоположность своему мужу составляла мать Антона Павловича. Евгения Яков-

46


левна, вся жизнь которой заключалась в детях, наоборот, всяче-ски помогала им, делала поблажки, вызывавшие ворчание Павла Егоровича. Иногда, усыпив бдительность мужа, она вместе с Ан-тоном Павловичем посещала театр. Об этом мы узнаем из вос-поминаний гимназического товарища братьев Чеховых Ц. А. Сер-гйенко, жившего у них на квартире на улице Конторской: «И нельзя без умиления слушать рассказов Евгении Яковлевны о том, как она полутайком уходила с Антошей в театр в Таганроге. Смущало лишь иногда ее поведение Антоши в театре, когда он начинал вызывать своим звучным голосом не только исполните-лей, но и некоторых зрителей, отличавшихся комическими осо-бенностями.

— Гутер-рман! — раздается на весь театр голос Антоши, у Евге-нии Яковлевны сердце 'так и захолонет: «Господи, как бы не до-сталось Антошечке за это!» В последние три года своей одинокой жизни в Таганроге Антон Павлович бывает в театре очень часто. Несмотря на тяжелое ма-териальное положение и загруженность учебной и репетиторской работой, он находит и средства и время для того, чтобы посещать любимые спектакли. С увлечением театром связаны, первые юношеские произведения Чехова: драма «Безотцовщина», воде-виль «Недаром курица пела». Антон Павлович и некоторые его друзья в Таганрогском театре были своими людьми. Вместе со своим гимназическим товарищем, сыном актера Яковлева, Чехов часто бывал за кулисами. Здесь он познакомился с Соловцевым и другими актерами. Уже будучи из-вестным писателем, Антон Павлович поддерживал с некоторыми из них теплые дружеские отношения. Для актера Соловцееа он написал водевиль «Медведь». Знакомство с труппой Новикова дало Антону Павловичу Чехову богатейший материал для его ранних юмористических рассказов из актерской жизни. Позже, уже в зрелую пору творчества, рисуя провинциальный театр перед началом премьеры в рассказе «Дама с собачкой», Антон Павлович воспроизвел юношеские впечатления о Таган-рогском театре и расположении его интерьера (предположение Ю. Соболева), В своих воспоминаниях А. Вишневский писал, что, встречаясь с Чеховым, он часто слышал, как Антон Павлович «говорил о Та-


ганрогском театре самыми теплыми, ласковыми и сердечными словами». Первой пьесой Чехова, сыгранной в Таганрогском театре, была «Чайка». Ее постановка состоялась в 1896 году и имела исклю-чительный успех. Узнав об этом, Чехов запросил 24 ноября того же года П. Ф. Иорданова: «В Таганроге играли мою «Чайку», Но откуда они взяли ее?» Йорданов ответил Чехову 12 декабря: «...Вашу «Чайку» играли в Таганроге очень хорошо и с большим успехом. Не понравилась она только одному прогоревшему в про-шлом году таганрогскому антрепренеру, ныне заведывающему редакцией «Таганрогского вестника»... я думаю, что он остался ею недоволен только потому, что она дала полный сбор и сердце прогоревшего антрепренера не может переварить такого успеха нынешней антрепризы. Шла Ваша «Чайка» с очень хорошим ан-самблем. Большой успех она имела в Ростове и Новочеркасске. Играли ее по экземпляру, выписанному из театрального отдела «Новостей». 25 октября 1903 года были поставлены «Дядя Ваня» и «Свадь-ба», в марте 1904 года — «Вишневый сад». Вплоть до Октябрьской социалистической революции пьесы А. П. Чехова в Таганрогском театре ставились крайне редко. Толь-ко в 1909 году состоялась премьера «Медведя», в конце 1910 года в театре шла «Чайка», а в 1913 году — «Свадьба». Новый, светлый этап в деятельности городского театра начался с победой в Таганроге Советской власти. в феврале 1920 года те-атр был национализирован. Вместо расфранченной аристократической публики зал театра заполнили самые чуткие и отзывчивые зрители — простые со-ветские люди: рабочие промышленных предприятий, учащаяся молодежь, служащие. Видное место в репертуаре занимают пьесы А. П. Чехова «Дядя Ваня», «Три сестры», «Иванов», «Вишневый сад». к 50-летию со дня смерти А. П. Чехова коллектив театра подготовил пьесу «Чайка».

Обложка к книге А.П. Чехова

48

ГОрОДСКОЙ КрАЕВЕДЧЕСКиЙ МУЗЕЙУлица Фрунзе, 41

Величественное двухэтажное здание, выполненное в смешанном стиле баррокко-ампир. Главный фасад его украшен четырьмя пыш-ными коринфскими колоннами. у парадного входа — две старин-ные чугунные пушки. Здесь помещается Городской краеведческий музей, основанный благодаря неустанным заботам А. П. Чехова. Здание, занимаемое музеем, до революции считалось самым кра-сивым в городе. Оно построено в 1848 году на средства грека-миллионера Ал-фераки, владельца городской паровой мельницы и крупных зе-мельных угодий вокруг Таганрога. Залы второго этажа отделаны с кричащей роскошью: изобилие богатой, местами вычурной леп-ки, тяжелые люстры, плафонная живопись, изображающая сце-ны из придворной жизни французского двора XVIII века, работы итальянского художника. Великолепен громадный двухсветный зал высотой 9 метров с хорами для музыкантов. Комнаты первого этажа, предназначавшиеся для хранения хо-зяйственных припасов и размещения многочисленной прислуги, были оставлены вообще без отделки. Во дворе разбили красивый парк, занимавший весь квартал. В конце 70-х годов наследники Алфераки продали здание какому-то предприимчивому торгашу. Последний выгодно перепродал

49


здание вместе с садом Городскому коммерческому собранию, пре-вратившему дом Алфераки в Коммерческий клуб. Завсегдатаями его стала местная торгово-промышленная, а также чиновная ари-стократия. О том, чем занимались «сливки общества», собираясь в клубе, рассказывает один из современников: «Те же балы для вывоза дочерей в свет и приискания им женихов, те же скандалы из-за распоряжений танцами или столкновения за картами, в сущно-сти пустые и ни о чем, кроме пустоты клубной жизни, не сви-детельствующие, но получающие несколько другую окраску по-тому только, что случились в клубе; тот же, что и везде, главный фонд и квинт-эссенция клубной жизни — карты; причем заве-домо процветает азартная игра, но почему-то не преследуется; цинизм доходит до того, что она получила особое право на су-ществование, ибо без штрафных денег существовать .клуб не может». «Как странны здесь, — добавляет другой современник, — в об-становке старого барского уюта, официанты, буфетная стойка, эти типичные физиономии игроков...» В здании Коммерческого клуба побывал ряд видных деятелей русской культуры. Так, 9-10 июля 1863 года в нем останавливал-ся великий русский актер М. С. Щепкин, не раз посещал его ге-ниальный русский композитор П. И. Чайковский, приезжавший в Таганрог к .брату Ипполиту. В 1876 году в Коммерческом клубе побывал на концерте гимна-зист Антон Чехов. Впоследствии, уже известным писателем, он также неоднократно бывал здесь во время своих приездов на ро-дину. Именно это здание Чехов считал наиболее подходящим для организации музея. В январе — апреле 1918 года, когда власть в городе захватили восставшие рабочие, в здании бывшего Коммерческого клуба на-ходился большевистский Совет рабочих депутатов и несколько отделов Украинского революционного правительства. Сама идея устройства музея в Таганроге принадлежит Антону Павловичу Чехову. Писатель начал хлопоты по организации му-зея в 1896 году. Понимая, что основание и содержание музея за счет государ-ственных или городских средств невозможно, Чехов настойчиво рекомендует таганрогским энтузиастам создавать вокруг музея

Интерьер музея

50


большой актив, чтобы с его помощью обеспечить комплектова-ние фондов музея. Он подсказывает, к кому стоит обратиться, где и что можно достать. в письме из Ниццы 31 октября 1897 года Ан-тон Павлович советует П. Ф. Иорданову: «Вы пишете, что когда будете в Петербурге, то пойдете к корифеям. Увы! Все, что можно было взять у корифеев, уже взято давно, и они с раздражением от-носятся к сборникам, музеям, читальням, — так как им то и дело приходится давать свои произведения gratis (Бесплатно). Вы по-бывайте не у корифеев, а у таганрогских уроженцев и внушите им любовь к отечеству». «Для музея, конечно, придется брать все, что дают, не выказывая особой разборчивости, — пишет Антон Павлович в другом письме к Иорданову (10 октября 1898 г. из Ялты). — Так по крайней мере на первых порах. Со временем уж, когда осмотримся и будем иметь средства, придется делать выбор, держась такой программы: 1. Петр Великий, 2. Александр I, 3. Естественная история Приазов-ского края, 4. Предметы, имеющие художественную ценность. 5. Предметы, имеющие отношение к истории г. Таганрога». Этот тематический план Таганрогского музея, разработанный великим писателем, дает представление о том, каким он хотел видеть городской музей: последний должен быть музеем краевед-ческого типа и содержать, по существу, 3 основных отдела: худо-жественный, отдел природы, исторический. Не ограничиваясь советами и указаниями, А. П. Чехов сам прини-мает деятельное участие в создании актива музея, в сборе мате-риалов, дарит музею лично ему принадлежащие интересные вещи (например, портрет Льва Толстого с факсимиле). В ноябре 1897 года Чехов сообщает из Ниццы в Таганрог Иор-данову: «...В Париже я виделся с Павловским и с уроженцем Таганрога проф. Белелюбским, инженером; был разговор о библиотеке, о будущем музее, и оба обещали много хорошего». 16 апреля 1898 года Чехов пишет Иорданову из Парижа: «...Получил от Антокольского для нашего будущего музея «По-следний вздох», овал из гипса, верх совершенства в художествен-ном отношении». Чехов обращается к выдающемуся русскому художнику И. Е. Ре-пину с просьбой помочь достать картины русских художников для Таганрогского музея. Репин охотно откликнулся на просьбу Чехо-



ва, о чем последний с удовольствием сообщает Иорданову 12 мая 1901 года: «Вот ответ Репина: «На днях я прочел выдержки из Вашего пись-ма в нашем Совете руководителей. Члены Совета отнеслись с полным сочувствием... Надеюсь, что Ваше желание будет ис-полнено — — кое-что из картинок и этюдов будет послано в Та-ганрог».Чехов оказывает музею и щедрую денежную помощь. Вот харак-терное письмо из Ялты 21 апреля 1901 года, адресованное Иор-данову: «Скорпион» напечатал в своем сборнике мой рассказ, за который и выслал деньги Вам в пользу Вашего музея». А. П. Чехов тонко разбирался в существе и даже частностях музей-ной работы. в письме к Иорданову 20 марта 1898 года из Ниццы Чехов, сообщая о том, что просимые таганрожнами фотографии с картин Семирадского достать можно, тут же предупреждает; «...но ведь фотографии страшно надоедают, когда их видишь каждый день на стенах», По мнению Чехова, экспозиция будет интересна тогда, когда в ней будут представлены подлинные исторические предметы, макеты исторических зданий, планы города за каждые 50 лет и т. д. Только после установления в городе Советской власти музей за-жил настоящей полнокровной жизнью, а его экспозиция стала доступна для обозрения постоянно. Государство ежегодно выделяет значительные средства на со-держание музея, на его научно-исследовательскую и культурно-просветительную работу. в 1927 году решением горсовета музею было передано его нынешнее здание; экспозиция здесь была пол-ностью развернута в 1932 году. В соответствии с программой, разработанной А. П. Чеховым, в музее были созданы: 1) отдел природы, 2) отдел исторического прошлого Приазовья, 3) художественный отдел. Помимо этих трех отделов, в музее созданы два новых отдела: со-циалистического сельского хозяйства и истории советского пе-риода Таганрога.


52

ГОрОДСКАЯ БиБЛиОТЕКА и ЛиТЕрАТУрнЫЙ МУЗЕЙ иМЕни А. П. ЧЕХОВА

Улица Ленина, 96

Первые попытки открыть в Таганроге публичную библиотеку-читальню относятся к третьей четверти XIX века. Две открыв-шиеся небольшие библиотечки, принадлежавшие частным лицам (одна — в конце 50-х, другая — в начале 70-х годов), встретили полное равнодушие со стороны горожан; терпя большие убытки, они вынуждены были через несколько лет закрыться. Третья более успешная попытка организации городской обще-ственной библиотеки относится к 1874 году, когда развернулся сбор средств на приобретение для нее книг и журналов. 23 мая 1876 года Городская публичная библиотека была открыта. Это учреждение, носившее столь громкое наименование, ютилось тогда в небольшой комнатушке, где в страшной тесноте были сло-жены 2150 книг и журналов. в апреле 1878 года библиотека была переведена на Большую улицу (ныне имени Ленина), но положе-ние ее осталось попрежнему бедственным. Частым посетителем городской библиотеки был гимназист Ан-тон Павлович Чехов. Гимназический товарищ Чехова А. Дросси рассказывает: «Я помню, в воскресенье и праздничные дни мы спозаранку собирались в городской библиотеке, помещавшейся тогда в здании, занимаемом теперь частной женской гимназией г-жи Янович, и по нескольку часов кряду, забывая об обеде, про-

53


сиживали там за чтением этих («Будильник», «Стрекоза».). жур-налов, иногда разражаясь таким гомерическим хохотом, что вы-зывали недовольное шиканье читающей публики». В это время Чехов жил в Таганроге один. Нуждаясь в деньгах, он вынужден был вносить библиотечный залог (два рубля в год) не сразу, а по частям — в начале года и осенью. Читал Антон Павлович много, серьезно, вдумчиво. Путешествия сменяются такими книгами, как «Хижина дяди Тома» Бичер-Стоу, «Дон-Кихот» Сервантеса, а затем Чехов читает романы Гончаро-ва, Тургенева, сочинения Белинского, Добролюбова, Писарева, Салтыкова-Щедрина и других. Еще гимназистом посещая библиотеку, Антон Павлович смог убедиться, насколько скудны ее книжные фонды и бедны возмож-ности. в последующие годы, бывая в Таганроге, А. П. Чехов по-стоянно интересовался состоянием дел библиотеки. Уже в 80-х годах Чехов начал собирать книги с автографами у сво-их знакомых — писателей и журналистов, имея в виду в будущем подарить их Таганрогу. В 1890 году Чехов направляет в Таганрогскую библиотеку первую партию книг и с тех пор до самой своей смерти неустанно хлопо-чет о ее пополнении. Многие из книг он покупает и пересылает за свой счет. в тех же случаях, когда Чехов покупает книги для библиотеки за счет средств, присылаемых из Таганрога, он стре-мится купить их со скидкой, часто прямо у издателей. Среди книг, приобретенных Чеховым для Таганрогской библиотеки, — худо-жественная, общественнополитическая, естественно-научная, сельскохозяйственная и другая литература. Видное место занима-ют книги украинских писателей, творчество которых Антон Пав-лович высоко ценил, очень любил и стремился привить любовь к ним у таганрожцев. Заботясь о библиотеке, А. П. Чехов не забывает и нужд город-ского театра. в письме от 19 декабря 1896 года он советует П. Ф. Иорданову: «Чтобы театр не платил дорого за пьесы, нужно, что-бы библиотека имела у себя полное собрание пьес и успела бы вовремя сноситься с авторами». Наряду со специально покупаемыми для библиотеки книгами, Чехов отправляет в Таганрог книги и из собственной библиотеки, Посылая очередную партию книг, Чехов 7 марта 1895 года писал таганрожцу К. Е. Фоти:

54


«Посылаю для городской библиотеки книги, в большинстве полу-ченные мною от авторов, переводчиков или издателей. Многие из них, именно те, которые снабжены автографами, имеют для меня особенную ценность, и это обстоятельство объясняет, почему я решаюсь предлагать книги, которые, быть может, уже имеются в нашей библиотеке и не обогатят собою ее каталога. Прошу Вас принять их и разрешить мне и впредь присылать книги, причем в следующие разы я буду направлять свои посылки непосред-ственно в библиотеку». А. П. Чехов настойчиво стремится сделать библиотеку подлинным культурно-просветительным учреждением в городе, полезным са-мым различным слоям населения. Чехов организует при библио-теке иностранный отдел. в письме к Иорданову 9 марта 1898 года из Ниццы он сообщает: «...Чтобы положить начало иностранно-му отделению библиотеки, я купил всех французских классиче-ских писателей и на днях послал в Таганрог. Всего 70 авторов или 319 томов». Чехов привлекает к работе по пополнению библиотеки и состав-лению справочного отдела ряд видных деятелей русской культу-ры. Так, 21 ноября 1896 года Чехов пишет одному из основате-лей МХАТа — Владимиру Ивановичу Немировичу — Данченко: «Опять надоедаю просьбой: в Таганрогской городской библиотеке открывается справочный отдел; вышли мне для сего отдела про-грамму и уставы вашего филармонического общества, устав ли-тературной кассы и вообще все, что найдешь под рукой и что, по твоему мнению, имеет справочный характер». Для популяризации работы библиотеки, привлечения в нее новых читателей Чехов советует публиковать сообщения о работе ее в местной газете, открыть в ней подписку на газеты и журналы. Последнюю партию книг Антон Павлович послал в Таганрог за месяц до смерти, а последнее письмо о библиотечных делах —

еще позже, уже из Баденвейлера, 12 июня 1904 года. Проявляя постоянную заботу об увеличении книжных фондов и улучшении работы с читателями, Антон Павлович одновременно заботится и о новом помещении для библиотеки, в своих письмах, присылаемых в Таганрог, он неоднократно высказывает мысль о необходимости создания для библиотеки отдельного здания, а когда узнает, что его предложение принято и в Таганроге в бли-жайшем будущем начнется строительство библиотечного зда-

Библиотека

55


ния, то сразу же выражает желание принять участие в этом деле: «Участие по мере сил, но самое горячее». Но здание для библио-теки было построено только после смерти писателя, в 1914 году. Проект здания был разработан другом А. П. Чехова — русским академиком Ф. Шехтелем. Однако, несмотря на все старания. Чехова, библиотека так и не стала массовым культурно-просветительным учреждением. До-статочно сказать, что в 1878 году в городской библиотеке на го-род с населением в 41 тысячу жителей числилось 123 читателя, а в 1913 году на 75,5 тысячи жителей — 232. Пополнение библиотеки попрежнему производилось за счет частных пожертвований, в результате чего книжный фонд ее в 1913 году составлял всего 13384 экземпляра. Большие опустошения и без того тощем книжном фонде проииз-водила цензура. о том, что, по ее мнению, являлось крамольным, можно судить по словам Иорданова, который писал Чехову 4 мар-та 1904 года: «...Лучшие сочинения по истории, социологии и проч. изъяты. Серьезно пострадала и беллетристика: Гаршин, Златовратский, Каранин, Короленко, Толстой с XII тома, даже Станюкович также изъят». На протяжении многих лет, вплоть до 1914 года, библиотека про-должала занимать тесные, не пригодные для массовой работы по-мещения. Только Великая Октябрьская социалистическая революция создала все условия для развертывания массовой культурно-просветительной работы, о чем страстно мечтал Чехов. Из года в год растут государственные ассигнования на нужды цен-тральной городской библиотеки, которой после смерти писателя было присвоено его имя. Быстро увеличиваются ее фонды. Если в 1913 году в библиотеке имелось всего 13384 экземпляра книг, а в 1939 году — 95924, то к концу 1953 года, несмотря на ущерб, нанесенный библиотеке во время фашистской оккупации, книжный фонд составил 129604 экземпляра. За один только 1953 год библиотека получила 13290 новых книг, т. е. почти столько же, сколько за 40 лет своего доре-волюционного существования вместе взятые. Библиотека выпи-сывает 20 газет и 125 названий журналов. Число читателей за это же время выросло с 232 до 10971 в 1939 году и 16956 человек —

56


в 1953 году. Число книговыдач в 1953 году составило 503562. Библиотека и литературный музей имени А. П. ЧеховаМ. И. Калинин в статье «О моральном облике нашего народа» пи-сал: «...Каждый город, в котором родился или проживал кто-либо из знаменитых писателей, музыкантов, художников, с любовью собирает все относящееся к его жизни и творчеству и создает му-зей его имени, усердно посещаемый не только местной, но и при-езжей публикой. Так, к примеру, музей, посвященный памяти Чехова, создан не только в Таганроге — родном городе великого русского писателя, — но и в Ялте, где он провел последние годы своей жизни». Литературный музей Антона Павловича Чехова в Таганроге явля-ется прекрасным памятником великому писателю. До революции этого музея не было. Все документы и личные вещи А. П. Чехова, характеризующие таганрогский период его жизни, в 1909 году были собраны в отдельной «чеховской комнате» Краеведческого музея. С 1909 по 1915 годы «чеховская комната» пополняется самыми разнообразными экспонатами. Именно сюда городская библио-тека передает большое количество книг, подаренных Чехову вы-дающимися писателями, художниками, артистами, музыкантами, которые Антон Павлович переслал в Таганрог. Особенную услугу в пополнении «чеховской комнаты» оказали Мария Павловна и Александр Павлович Чеховы. Сестра писате-ля прислала в адрес музея большое количество писем-оригиналов, заметки и рукописи ранних произведений Чехова, ноты ряда из-вестных композиторов на его слова, 75 томов с дарственными надписями друзей Чехова, серию фотографических снимков с ви-дами ялтинской дачи Антона Павловича, личные вещи писателя: шляпу, пиджак, перчатки и прочее. Александр Павлович прислал три картины своего брата художника Николая Чехова, а также за-мечательную редкость — старенькую книжицу с дощечкой и ма-ленькими счетами. На них Евгения Яковлевна обучала Антошу грамоте. Некоторые материалы, связанные с именем Чехова, подарили музею актер МХАТа А. Вишневский, жившая в 70-е годы в доме Чеховых А. Л. Селиванова-Краузе, писательница Т. Щепкина-Куперник, тетка Антона Павловича — М. Н. Морозова и другие. Однако многочисленные и разнообразные материалы о Чехове,

57


находясь в маленькой «чеховской комнате», в большинстве сво-ем оставались недоступными для обозрения. После установления Советской власти в Таганроге музейной ра-боте уделяется большое внимание. Горсовет выделил специальные помещения и для Краеведческого музея, основанного по инициа-тиве А. П. Чехова (ул. Фрунзе, 41), и для Литературного музея. Официальное решение о создании в городе Литературного музея А. П. Чехова, Таганрогский Совет депутатов трудящихся вынес в сентябре 1933 года. Тогда же под руководством известного че-хововеда, члена-корреспондента Академии наук СССР профес-сора С. Д. Балухатого началась разработка экспозиции, музея, в создании которой приняли участие ведущие чехововеды страны. Открытие Литературного музея А. П. Чехова было приурочено к чеховским торжествам, посвященным 75-летию со дня рожде-ния писателя, которое широко отмечалось в нашей стране. В городском парке была открыта выставка под названием «От чеховского городка — к социалистическому Таганрогу». в одном из помещений сада было проведено торжественное заседа-ние, посвященное чеховскому юбилею; с воспоминаниями об Антоне Павловиче перед таганрожцами выступили его жена О. Л. Книппер-Чехова, сестра М. П. Чехова, друг гимназических лет Антона Павловича — заслуженный деятель искусств А. Виш-невский, народный артист СССР Москвин и многие другие. На открытии Литературного музея А. П. Чехова, которое состоя-лось 30 мая 1935 г., присутствовали сотни таганрожцев, предста-вители многих городов и районов нашей Родины, родственники и близкие знакомые Антона Павловича. Экспозиция, созданная в музее, отражала жизненный и творче-ский путь Антона Павловича Чехова, его общественную деятель-ность, связи с МХТом. Особые разделы были посвящены темам «Мастерская Чехова», «Таганрог в творчестве Чехова». в каче-стве самостоятельных были выделены такие отделы, как «Личная библиотека Чехова», «Личные вещи Чехова». С 1935 года экспозиция Литературного музея, благодаря неустан-ным заботам о ней С. Д. Балухатого, из года в год совершенство-валась. Он покупал для музея новые исследования и книги о Че-хове, заботился об издании неопубликованных рукописей и писем Антона Павловича, присылал Литературному музею свои работы о Чехове и Горьком и многие чеховские экспонаты.

58


В дни немецко-фашистской оккупации города агрессоры надру-гались над светлой памятью А. П. Чехова: помещение Литератур-ного музея они превратили в молитвенный дом. После освобождения народа от захватчиков Литературный музей А. П. Чехова быстро восстанавливается. Прежняя экспозиция была значительно дополнена: расширены старые отделы, введе-ны новые, например «Чехов и Таганрог». В последние годы музей пополнился рядом новых интересных экс-понатов. М. П. Чехова прислала в дар музею любимый галстук-бант Антона Павловича, нарисованный ею пейзажный этюд. Доцент Московского университета Федоров подарил музею пор-трет А. П. Чехова, созданный художником Хазиным. Оригиналь-ность этого портрета в том, что волосы писателя и его пиджак написаны мелкими чуть заметными, буквами. Пристально вгля-девшись в них, можно заметить, что они составляют четыре рас-сказа А. П. Чехова: «В бане», «Сирена», «Роман с контрабасом» и «Злой мальчик». В настоящее время в Литературный музей поступают произве-дения А. П. Чехова, издаваемые за границей. Среди полученной литературы — несколько десятков экземпляров из Китая, Вен-грии, Кореи, Ирана, Турции, Франции, Америки и многих других стран. В Таганрогском, литературном музее хранятся ценные мате-риалы о Чехове. Среди них особый интерес представляют до-кументы о Чехове, рукописи его ранних литературных работ: «Киргизы» (ученическое сочинение), «Рекламы и объявления», «Тайны ста сорока четырех катастроф, или Русский Рокамболь (огромнейший роман в сжатом виде, перевод с французского)», «Письмо в редакцию» и стихотворные шаржи-шутки в альбоме А. Л. Селивановой-Краузе; личная библиотека писателя, много-численные письма Чехова и письма к нему его современников, биографическая, критическая, мемуарная литература о нем, кол-лекция фотографических карточек с автографами современников, многочисленные фотографии и портреты Антона Павловича, его личные вещи (пиджак, каракулевая шапка, фетровая шляпа, зам-шевые перчатки, галстук, галстук-бант, расческа, нож для раз-резания бумаги, трость, серебряный бокал и др.). В чеховской экспозиции обстоятельно раскрываются таганрог-ский, московский, мелиховский и ялтинский периоды жизни пи-

Письмо А.П. Чехова


сателя, местные мотивы в его творчестве, его связи с МХТ, по-ездка на о. Сахалин, заграничные путешествия и т. д. Большой приток в Литературный музей А. П. Чехова трудящих-ся нашей страны и представителей других стран свидетельствует о глубокой любви прогрессивного человечества к великому писа-телю, чьи произведения, «как ржавчина, разъедали подлый строй, в свою меру подготовляя его обвал под натиском революции» (А. Серафимович). Многочисленные отзывы посетителей этого музея свидетельству-ют о широкой популярности произведений А. П. Чехова не только в нашей стране, но и далеко за ее пределами. Группа посланцев великого Китая оставила такую запись в Книге отзывов музея; «Чехов известен давно нашему народу...» В той же Книге отзывов польские делегаты написали: «Нас из-умляет огромная забота, с которой хранятся памятники о Вели-ком человеке. Мы, делегаты из Польши, приехали сюда повысить свои профессиональные знания. Одновременно мы углубляет знание культуры великого Советского Союза». Один из наших советских посетителей, внимательно познакомив-шись с Литературным музеем, написал: «В русской литературе есть много великих людей. Но, пожалуй, самым обаятельным, са-мым милым, самым «человечным» был Чехов».

Дом-музей А.П.Чехова на Садово-Кудринской улице

Глава вторая

СТАнОВЛЕниЕ(покорение Москвы)

62

Становление

А.П.Чехов приехал в Москву 8 августа 1879г. и вскоре поступил на медицинский факультет Московского университета, а уже че-рез год начал печататься в юмористических журналах. Он исходил весь город уже в первые годы, прекрасно знал его и позже, в пору известности и славы. Но как сторонний наблюдатель, талантли-вый и беспристрастный, сумел увидеть Москву величественной и обыденной, деятельной и праздной, парадной и неустроенной —

разной… Прогулки по памятным чеховским местам зачастую печальны. Разрушен дом в Даевом переулке (№ 29), где юноша-гимназист провел пасхальные каникулы 1877г. Нет квартир на Трубной (дома № 36, 26-28), 1879—1880г.г., а из двух строений дома Савицкого осталось лишь одно, неузнаваемое и обезличенное (дом № 23). Снесены два дома на Якиманке (1885–1886), владения № 50 и 45 условны. Исчез дом Бойцова на Спиридоновке (№ 14–16). Теперешние окрестности Трубной улицы вообще мало напоми-нают о районе трущоб и притонов, равно как и о первых годах Чехова, прошедших в бедности и тяжелом труде… И все же за-мечательное наследие, именуемое Чеховской Москвой, поражает объемом и расстояниями… Так в 1879 — 1880 г. в жестокий мороз, братья Антон и Михаил хо-дили в Лефортово, в 4-ю военную гимназию к М.М.Дюковскому. Мрачноватое казенное здание первой половины XIX в. (ныне —

Красноказарменная ул., 4). Дворцовый мост и близлежащие Красные казармы сначала лишь мелькнут в чеховских расска-зах — «Орден» (1894) и «Новогодняя пытка» (1887). Куда более значима эта же местность в повести «Огни» (1888) и в «При-падке»: в рассказе студент Васильев «повторяет» маршрут Че-хова, а сумрачный пейзаж окраины, данный скупыми точными штрихами, усиливает впечатление и одновременно подчеркивает душевное состояние героя. и еще больше потом удается сказать словами Вершинина («Три сестры», 1900), вспоминающего Не-мецкую улицу, Красные казармы и угрюмый мост. Чехов часто навещал отца Павла Егоровича в Теплых рядах (ул. Ильинка, 3), служившего приказчиком в амбаре купца И. Е. Гав-рилова (1877–1891). Рабская атмосфера, деспотизм хозяина и унижение служащих, разумеется, возмущали писателя. Многое из увиденного здесь ярко отразилось потом в повести «Три года». а комплекс старых трехэтажных строений, их узкие гулкие проез-

А.П. Чехов

63


ды, простирающиеся от Ветошного до Богоявленского переулка, уже сами по себе выразительно иллюстрируют произведение. Бывший дом Елецкого (Малый Головин пер., 3), прежде двухэ-тажный, давно утратил фасад и объем. Здесь Чеховы жили с осе-ни 1881 г. по октябрь 1885 г. Скромная квартира была много лучше прежних. Чехов победил нужду, обеспечив семью не только мебелью, пианино и прислу-гой, но и уверенностью в завтрашнем дне. Однако сказалась-таки тяжелая заказная работа: уже в декабре 1884 г. у молодого писа-теля идет кровь горлом. На Сретенке Чеховы жили весело и радушно, в доме бывали Н. С.Лесков, И. И.Левитан и В. А. Гиляровский, устраивались «музы-кальные вечерки». в 1884 г. началась частная практика Антона Павловича — «…медицина моя шагает помаленьку. Лечу и лечу…» Среди созданных здесь произведений, по большей части юмо-ристических и крайне неравноценных — «Толстый и тонкий», «Шведская спичка», «Хирургия» и «Хамелеон». Первые пять лет московского житья особенно тяжелы: тут и жур-нальное сотрудничество, и студенческие занятия, и среда, «…где деньги играли безобразно большую роль…» Все юмористические журналы изрядно походили друг на друга: сотрудников было немного, дело велось по-семейному, платили по пятачку со строки и редко когда более. Плюс — небрежное отношение к авторам вообще… Антоша Чехонте напечатал в «ма-лой» прессе десятки, если не сотни рассказов, заметок и фельето-нов, зачастую далеких от настоящей литературы. И тем не менее надобно вспомнить «Зритель» (1881), в котором, кроме измазан-ного сажей цинкографа В. В.Давыдова, с увлечением работали Александр, Николай и Антон Чеховы. Старый дворянский особ-нячок в начале М. Дмитровки (ныне дом № 1) был своеобразным клубом, центром острот и шуток. Разорившись, журнал возоб-новился уже в 1883 г. На Тверском бульваре, на «редакционном чердачке» дома Фальковской по четвергам снова собирались со-трудники. Шум, смех, чаепития, искрометный юмор, кипучее прожектер-ство Давыдова и — «наш главный сотрудник» Антоша Чехонте… Но увы — кончилось банкротством. В 1882–1883 г.г. хорошо начинали журналы «Мирской толк» со «Светом и тенями», чей издатель, поэт Н.Л. Пушкарев, владелец

64


трехэтажного утюгоподобного дома, поместил в нем редакцию, типографию и свою квартиру. Братья Чеховы бывали там запро-сто, мило праздновали Новый год и наблюдали за гипнотизером Робертом (рассказ «На магнетическом сеансе», 1883). Из всего напечатанного Чехонте в этих журналах выделяются «Цветы за-поздалые». А дом Пушкарева уцелел (Бригадирский пер., 1) и даже не очень изменился, надолго пережив обедневшего и забытого хозяина. Менее запоминающимися оказались журнал «Москва» и газета «Новости дня» (1882- 1884), которые совсем неаккуратно плати-ли молодому автору или поступали с ним непорядочно. и даже по-пулярный «Будильник» (1882-1887) тоже платил по пятачку —

за массу смешных рассказов и блистательное обозрение «Среди милых москвичей». «Бывало я хаживал в «Будильник» за трех-рублевкой раз по десяти…», — сдержанно писал Чехов о первой, особенно прижимистой редакции (Леонтьевский пер., 21). Часто за брата получал гонорар Михаил Чехов. Антон Павлович выдал ему шуточную доверенность следующего содержания:

МЕДИЦИНСКОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВОДано сие Студенту Императорского Московского Университета Михаилу Павловичу Чехову, 20 лет, православного исповедания, в удостоверение, что он состоит с 1865 года моим родным братом и уполномочен мною брать в редакциях, в коих я работаю, денег, сколько ему потребно, что подписом и приложением печати удо-стоверяю.

Москва, 1886 г. Врач А. П.Чехов Января 15-го дня.

Как вспоминал потом М. П. Чехов, получение гонорара явля-лось для него тяжким испытанием: «Бывало, придешь в редак-цию, ждешь-ждешь, когда газетчики принесут выручку — Чего вы ждете? — спросит, наконец, издатель. — Да вот получить три рубля — у меня их нет. Может быть, вы билет в театр хотите или новые брюки? Тогда сходите к портному Аронтрихеру и возьмите у него брюки за мой счет». Впрочем, в 1883-1884 г. г. сотрудничество шло активнее и до-брожелательнее. «Субботы» на Б. Дмитровке (современный дом № 7), безусловно, стали для Чехова хорошей школой, но едва

65


ли А. Д. Курепин, Н. П. Курев и другие смогли тогда разглядеть за шуточками и «мелочишками» Чехонте будущего писателя. Старый барский дом Шаблыкина стоит теперь позади большо-го позднего строения. И почти в это же время, в 1882-1883 г.г., Чехов-студент проходил практику в факультетских клиниках Им-ператорского университета на Рождественке. Это всем известное теперь здание Архитектурного института (дом № 11). Правда, дом в глубине двора, сохранивший лишь боковые фасады, лишился флигелей. В старом университете на Моховой Чехов бывал реже, а здесь работал под руководством замечательных профессоров Г. А. За-харьина, Н. А.Тольского и В.Ф.Снегирева. Операции, истории болезней, зубрежка, экзамены и журнальный труд — все это тяж-ким бременем легло на его плечи. А вот госпитальные клиники находились чуть в стороне, на Страстном бульваре (современный дом № 15/29). Величественное здание бывшей Новоекатери-нинской больницы (конец XVIII в.) и сегодня заметно украшает Петровские ворота. Здесь Антон Павлович в 1883-1884 г.г. на-блюдал больных в терапевтической клинике и в клинике нервных болезней, сдавал зачеты и занимался хирургией. Заключитель-ный курс был особенно труден: предстояли выпускные экзамены. «Спать ужасно хочется, — сообщал Чехов Н. А.Лейкину в январе 1884 г., — 3 часа ночи. Завтра надо рано вставать и идти в кли-ники…» Адреса друзей — отдельная, большая тема, но Мещанское учи-лище купеческого общества стоит назвать уже потому, что Боль-шую Калужскую улицу Антон Павлович особенно часто посещал именно в 1880-е годы. Там, в квартире педагога М. М. Дюков-ского, много рисовал Н. П.Чехов, а позже (1884) в училище перевелся брат Иван. Он преподавал в младших классах и жил здесь же. Не миновать в нашем повествовании и недорогой, особенно уют-ной квартиры писателя на Садово-Кудринской (ныне дом №6). Каменный двухэтажный дом (1874) значился флигелем. Хозяин, доктор Я. А.Корнеев, сдавал его Чеховым за 650 рублей в год, а сам жил справа, в деревянном строении (не сохранилось). Прежде улица полностью соответствовала названию — дома утопали в зелени садов, было тихо и малолюдно. Чехов прожил здесь с 27 августа 1886 до 21 апреля 1890 г., то есть до самого

А.П. Чехов

66


отъезда на остров Сахалин: писал и занимался частной медицин-ской практикой. «Принимаю я ежедневно от 12 до 3 часов, для литераторов же мои двери открыты настежь день и ночь, — со-общал он Л. Н.Трефолеву 30 сентября 1887 г. — в 6 часов вече-ра я всегда дома… Живу я в Кудрине, против 4-й женской гим-назии, в доме, …. похожем на комод. Цвет дома либеральный, т.е. красный». Именно в Кудрине Чехов значительно вырос творчески и, рас-ставшись с «тонкими» журналами, вошел в большую литературу. в кабинете, обставленном скромной мебелью, были созданы по-вести «Степь» и «Скучная история», пьеса «Иванов», водевили «Медведь, «Предложение» и более ста рассказов, среди которых «В суде», «Тиф», «Ванька», «На пути», «Каштанка» и «При-падок». На Садово-Кудринской Антон Павлович познакомился с Лидией Стахиевной Мизиновой, с которой дружил практически до конца своих дней. «Прекрасная Лика», так называл ее Чехов. В 1954 г. после реставрации в особняке открылся литературно-мемориальный музей. Мемориальные комнаты были представлены в их первоначаль-ном виде, с подлинными предметами и мебелью Чехова и его семьи. Интерьер воссоздавался непосредственно по рисункам М. П.Чехова (письма 1889 г.), описаниям мемуаристов и другим источникам. Был у пишущих в Москве и «свой» ресторан — Та-тарский, переименованный потом в «Россию» и располагавший-ся в пятиэтажном доме «Товарищества Петровских линий» (Пе-тровка 18/2). Он давно реконструирован и занят ныне гостиницей «Будапешт». В начале 1880-х годов дешевое заведение посещали любители бильярда из «Будильника» — А. Д. Курепин, Е. В.Пас-сек и А.П. Чехов. Со временем там же образовался литературный кружок, где, по словам писателя, «…таланты и посредственности всех возрастов и мастей… прогуливают свои языки». «Идейные» литераторы, с их узкой программой и «общественными задача-ми», вызывали у Чехова недовольство, что весьма заметно в рас-сказе «Хорошие люди» (1886), в фельетоне «В Москве», а так-же в переписке конца 80-х, полной горьких строк о «кружковой партийной скуке…» Критика упрекала его в безыдейности и бес-принципности; бурная, но, увы, бесплодная деятельность литера-турной Москвы — вот одна из причин отъезда Чехова на Сахалин весной 1890 г.

А.П. Чехов 1885 г.

67


Вернулся писатель уже на М. Дмитровку (ныне дом № 29) 7 де-кабря 1890 г. и прожил в доме Фиргант, в небольшом дворовом флигеле, до самого переезда в Мелихово. Писатель работает тог-да над книгой «Остров Сахалин», «Рассказом неизвестного че-ловека», заканчивает рассказ «Гусев» (1890), начинает повесть «Дуэль» (1891), читает корректуру «Попрыгуньи» (1892). Кро-ме того, в квартире на М. Дмитровке созданы рассказы «Бабы», «Жена», фельетон «В Москве» (1891) и водевиль «Юбилей» (1892). Здесь бывает много интересных людей — В. А.Гиляров-ский, В. Г. Короленко, Д. С. Мережсковский, П. Д. Боборыкин и др. Но иные гости отнимают у Чехова немало нужного времени. «…Мешают мне ужасно, —пишет он. — Ходят, ходят, без конца ходят ко мне всякого звания люди и без конца разговаривают». Чехов всецело поглощен творчеством, посылает книги для са-халинских училищ, организует помощь голодающим. в числе са-мых любимых мест в Москве, посещаемых Антоном Павловичем позднее, в мелиховские годы, была редакция журнала «Русская мысль» (1893-1897 г.г., Большая Никитская, 26), популярного и либерального издания, возглавляемого замечательным триум-виратом — В. А.Гольцевым, В. М. Лавровым и М.Н. Ремизовым. Писатель коротко приятельствовал с членами редакции, а осо-бенно сблизился с В. А. Гольцевым. Здесь печатается «Палата № 6» и «Остров Сахалин» (1893, 1895). Чехов полностью сво-боден, хотя творческие воззрения редакции иногда не совпадают с авторскими. Ему всегда рады, принимается адресованная авто-ру корреспонденция, традиционны беседы на темы дня. Середи-на 90-х — время подлинной славы Чехова. Все, опубликованное в журнале, — «Рассказ неизвестного человека» (1893), «Бабье царство» (1894), «Три года», «Ариадна» и «Убийство» (1895), «Дом с мезонином» (1896) и «Мужики» (1897) — вызывало са-мые восторженные отзывы публики. Впоследствии характер со-трудничества изменился. в 1898 г. были напечатаны «Человек в футляре», «Крыжовник», «О любви», «Случай из практики», в 1899 г. — «Дама сАнтон собачкой», а в 1901 г. — «Три сестры». Однако в 1900-х годах Чехов работал уже как редактор, получая для просмотра и чтения рукописи, поступавшие в журнал. Приезд в Москву 21 марта 1897 г. оказался поистине драмати-ческим. Писатель плохо себя чувствовал, а 22-го прямо на обеде в «Эрмитаже» (современный адрес — Петровский бульвар, 14)

68


у него пошла горлом кровь. Двадцать пятого давний приятель Чехова доктор, Н. Н. Оболонский, отвез больного в клинику вну-тренних болезней профессора В. В. Остроумова. в тот же день писателя навестил А.С. Суворин: «Я дважды был вчера у Чехова в клинике. Как там ни чисто, а все-таки это больница…Обедали в клинике, в особой комнате. Чехов лежит в № 16, на десять но-меров выше, чем его палата № 6… Больной смеется, шутит по своему обыкновению, отхаркивая кровь в большой стакан». Ан-тон Павлович просматривал корректуру и чужие рукописи, при-нимал посетителей. «Вели мы преинтересный разговор, преинтересный для меня, по-тому что я больше слушал, чем говорил. Говорили о бессмертии». Старые здания медицинского городка Московского университета на Девичьем поле (Большая Пироговская, 2) неплохо сохрани-лись. Ныне в них — Российская Медицинская академия. Место-положение прежней клиники определить легко — по памятнику Н. И. Пирогову. 10 апреля 1897 г. Антона Павловича выписали, и он уехал в Ме-лихово. Диагноз звучал зловеще: «Верхушечный процесс в лег-ких». Требовалась перемена жизни, особое питание. И — масса запретов. Так, вредно много говорить и постоянно жить в горо-де. Как врач, Чехов понимал, что сколько-нибудь эффективных лекарств нет: туберкулез в то время лишь диагностируется. И все-таки писатель не мог без Москвы. Во многом — из-за театра. Уже 9 и 11 сентября 1898 г. он побывал на репетициях «Чайки» в Охотничьем клубе. Отметим, что старый усадебный дом хорошо сохранился и торцом обращен в переулок (Доманов пер., 2), а фа-сад некогда выходил на Воздвиженку, но теперь заслонен мало-привлекательными на вид строениями. Артисты МХТ вынуждены были тогда играть именно здесь, так как здание театра «Эрми-таж» еще не было готово к работе. Обаяние, простота и скром-ность автора буквально пленили артистов, научили вниматель-но вслушиваться в краткие замечания, привыкать к отсутствию показов и развернутых объяснений. «…И с этой встречи начал медленно затягиваться тонкий и сложный узел моей жизни…» —

вспоминала О. Л. Книппер. 14 сентября перед самым отъездом в Ялту, Чехов присутство-вал в Каретном ряду на репетиции спектакля МХТ «Царь Федор Иоаннович», которая проходила в Камерном зимнем театре (со-

А.П. Чехов в музее. Акварель

69


временный сад «Эрмитаж»). Чехов пишет А. С. Суворину весьма живо: «Меня приятно тронула интеллигентность тона, и со сцены повеяло настоящим искусством, хотя играли и не великие талан-ты. Ирина, по-моему, великолепна. Голос, благородство, заду-шевность — так хорошо, что даже в горле чешется». Особенно часто писатель ходил на представления МХТ в октябре-ноябре 1900 г. С апреля 1899 г. по 10 декабря 1900 г. Чехов прожил на Малой Дмитровке, в доме Шешкова. Дошедшее до нас здание XIX в., хотя и надстроено, но выглядит неплохо. Вход в квартиру был с Дегтярного переулка. Но сначала Антон Павлович остановился на другой квартире — в доме Владимирова по этой же улице (в настоящее время дом № 12, особняк начала XIX в.), но пробыл там всего несколько дней: «Квартира мне не понравилась, при-шлось переезжать…» Москву уже нельзя считать постоянным местом жительства. и причин тому предостаточно. Чехов часто отлучался в Мелихово и Таганрог, а возвращаясь, много занимался корректурой и со-бирал книги для Таганрогской библиотеки. Летом 1899 г. к этому добавились хлопоты, связанные с продажей Мелихова. Писатель как всегда радушно принимал гостей — К. С. Станиславского, В. И. Немировича-Данченко, А. Л. Вишневского, В. Э. Мейер-хольда и других артистов МХТ, а также А.М. Горького, В. А. Гиля-ровского, А. И. Сумбатова-Южина. Был у него в гостях 27 апреля 1899г. и Л.Н. Толстой, но, как пишет сам Чехов, «…поговорить с ним не удалось, так как было много всякого народу, в том числе два актера, глубоко убежденные, что выше театра нет ничего на свете». В августе писатель вновь раньше, чем ему хотелось, уе-хал в Ялту. Антону Павловичу нездоровилось, а потому в Москву он прибыл лишь 8 мая. Повидался с сестрой, навестил больного И. И. Левитана, а уже 15-го отправился обратно в Крым. Короткие визиты в Москву не обходились без гостиниц. Напри-мер, 23 октября 1900 г., Чехов останавливался в гостинице «Дрез-ден», но в последующие дни только ночевал там. Застать же его на Малой Дмитровке тоже было достаточно трудно, что неуди-вительно при тогдашней занятости Антона Павловича. в самом деле, 29 октября он читал труппе МХТ черновой вариант «Трех сестер», затем (весь ноябрь и начало декабря) переписывал 1-й и 2-й акты. Тогда же решались и денежные вопросы с А. Ф. Марк-сом. 11 декабря 1900 г. Антон Павлович уехал за границу.

Гостинная. Акварель

Комната А.П. Чехова. Акварель

70


Что же касается «Дрездена» (Тверская ул., 6), то фасад гостини-цы выходил на площадь, однако в дальнейшем вышло так, что все здание, кроме срезанной угловой части, поглотил более поздний дом. Писатель останавливался в гостинице и в мае 1896 г., и зна-чительно позднее — в мае 1901 г. Гостиница «Дрезден» упоми-нается в повести «Три года» (1895). Квартира Лаптева, описан-ная там же, топографически явно соотносится с окрестностями предыдущей квартиры — Старопименовским и Воротниковским переулками. Иногда дом и флигель Лаптевых ошибочно связыва-ют с бывшим домом Шешкова. Немало знаменательных событий в жизни Чехова по-прежнему связаны с Москвой. Таково 25 мая (7июня) 1901г., когда в церкви Воздвижения Честнаго и Животворящего Креста Господня, что на Пометном (Чистом) Вражке, состоялось венчание писателя с О. Л. Книппер. По желанию Антона Павловича, в церкви присутствова-ли лишь четыре необходимых свидетеля: В. Л. Книппер (брат Оль-ги Леонардовны), А. И. Зальца (ее дядя), студенты Ф.И.Зейферт и Д.В. Алексеев. Вот что вспоминала сама О. Л. Книппер: «Как-то все странно было, но хорошо, что просто и без затей. я еле стояла от головной боли и одно время чувствовала, что или я расплачусь, или рассмеюсь… Мне ужасно сделалось странно, когда священник подошел ко мне с Антоном и повел нас обоих. Потом я успокои-лась и мне было даже хорошо и покойно». В наши дни Крестовоздвиженский храм (возведен в 1653 г., пере-строен в 1798 г.) действует, но сравнительно недавно он выглядел совершенно разоренным (1-й Тружников пер., 8). Неприметный переулок близ Плющихи незримо присутствует между строк че-ховской телеграммы: «Милая мама, благословите, женюсь. Все останется по-старому…» Здание на углу с Неглинной (Звонарский пер., 2/14) прежде было занято нотным издательством и магази-ном П. Юргенсона (построено в 1885г.), а также комфортабель-ными квартирами. Одну из них (дом № 21), на первом этаже со входом из переулка, О. Л. Книппер сняла в ноябре 1901 г.— про-сторную, в 5 комнат, с высокими потолками, центральным ото-плением и электрическим освещением. Антон Павлович приехал сюда 27 мая 1902 г., но в тот же день тяжело заболела жена. Разумеется, писатель не мог оставить ее. Очень помогали тогда К. С. Станиславский и А.Л. Вишневский. 3 июня наступило улуч-шение…Вспоминая те дни, К. С. Станиславский выделял разгово-

Рукопись А.П. Чехова

71


ры о строительстве нового театра и совместный просмотр планов и чертежей. Кроме того, он подчеркивал истощенное состояние Чехова и тяжелую городскую обстановку: «Жили они в доме Сан-дуновских бань, окна выходили в переулок, в июне воздух был ужасный, пыльно, душно, а двинуться нельзя было никуда. Все разъехались». 17 июня Чехов, и сам нуждавшийся в отдыхе, отправился с С. Т. Морозовым в Пермскую губернию, где и пробыл до начала июля. 2-го числа он ненадолго появился в городе, а уже 5 июля вместе с О. Л. Книппер переехал в Любимовку, на дачу Алексее-вых под Москвой. В городе писатель появился только 16 августа и почти сразу же выехал в Ялту. в дом Гонецкой на Неглинную Антон Павлович возвратился осенью, 14 октября 1902 г. Он на-чал тогда писать рассказ «Невеста» и продолжал работу с кор-ректурой издания А. Ф. Маркса. На Неглинной в числе прочих гостей бывали А. М. Горький, А. С. Суворин, М. О. Меньшиков, И. А. Бунин, В. Ф. Комиссаржевская и др. Неудивительно, что 1 ноября в послании А. И. Куприну Чехов сообщает: «… у меня так много посетителей, что голова ходит кругом, трудно писать…» На-ступившие холода угрожали ему простудой, поэтому Чехов редко передвигался по городу. 27 ноября 1902 г. писатель опять уехал в Крым… В 1903 — 1904 гг. Чехов жил на Петровке. Бывший доходный дом Коровина (в настоящее время дом № 19), построенный в 1899 г., пребывает в относительно хорошем состоянии. Квартира нахо-дилась на 3 этаже надворного корпуса, и хотя Антон Павлович считал ее хорошей, ясно также и другое — подыматься по лест-нице было очень трудно… Он приехал сюда 24 апреля, и дом опять полон гостей — артисты МХТ, В. Г. Короленко, И.А. Бунин, К. Д. Бальмонт и др. Однако довольно скоро сложился и опреде-ленный распорядок — так, с 11-12 часов и с 5-7 часов вечера Чехов освобождался от визитов, отдыхал. в остальном — занятия вроде бы те же — корректура, отправка книг. Летом он много ез-дил в Звенигород, Воскресенск и Нарофоминское. а совсем скоро опять покинул Москву — 7 июля 1903 г. Из Ялты Антон Павлович вернулся только в декабре. По соб-ственным словам писателя, он лишь пробовал жить в Москве, опасаясь, что сильный кашель или кровохарканье снова вернут его в Крым. Новый, 1904 г., еще более упрочил славу писателя.

72


«Москва очень хороший город, — писал он 20 января Л. В. Сре-дину, — по крайней мере таковой она кажется в эту зиму, когда я почти здоров, мороз небольшой, и время идет необычайно бы-стро. Но здесь страшная толкотня, ни одной минуты,… так что … я уже начинаю мечтать о своем возвращении к ялтинским пена-там…» «Почти здоров…» — что это? .. Самообман, самоуспокое-ние?.. Нет. Мужество и сила духа, которые не покинут его и 15 февраля 1904 г., когда съедет с Петровки , и потом, до послед-него дня… А можно ли представить Антона Павловича без Ху-дожественного театра?.. Новое здание МХТ (Камергерский, 3), выстроенное в 1902 г., Чехов посетил уже в октябре — смотрел «Власть тьмы» и «Дядю Ваню». Писателю понравилось удоб-ное и красивое помещение, актерскую игру считал он хорошей, отмечая добросовестность и любовь к делу. В период репетиций «Вишневого сада» (декабрь 1903 г.) Чехов стремился увидеть и другие постановки. Однако общение с артистами надолго отры-вало его от творчества, порождало массу скрытых переживаний. Письмо к Ф.Д. Батюшкову пронизано явным недовольством: «… Почти совсем не работаю… Пьесу обещают поставить не позже 9 января; стало быть до 10 января мне придется болтаться без дела, много разговаривать и из-за пустяков много волноваться…» Премьера «Вишневого сада» состоялась 17/29 января 1904 г. —

в день рождения автора. Торжественная церемония юбилея боль-ше походила на прощание с безнадежно больным писателем. Чехов с трудом стоял на сцене, слушая приветственные адресы, тяжело дышал и был грустен… Критикуя растерянную и неяркую игру актеров, он все же надеялся, что она станет лучше, а юбилей заметно растрогал его: «Меня чествовали, и так широко, радуш-но и в сущности так неожиданно, что я до сих пор не могу прийти в себя». Последней квартирой Чехова был дом Катык в Леонтьевском пе-реулке. Нынешний дом № 24 — типичное строение конца 19 в., к тому же не однажды переделанное. Начиная с 3 мая 1904 г., пи-сатель жил здесь вместе с женой на третьем этаже: имелся лифт или, как тогда говорили, «подъемная машина». По дороге в Мо-скву Чехов сильно простудился, поэтому по приезде почувствовал себя очень плохо и вынужден был находиться дома. После вре-менного улучшения он по-прежнему никуда не выходил, а наблю-давшие его доктора говорили о необходимости ехать за границу на

Предметы А.П. Чехова

Столовые приборы А.П. Чехова


курорты…Здесь Чехова навещали И. Д. Сытин, В. А. Гиляровский, Г. И. Россолимо и другие, но сам он не ездил никуда, даже в редак-цию «Русской мысли». Писатель совсем плох и слаб. Так Н. Д. Телешов в своих мемуарах, прежде всего, отмечал из-можденный вид Чехова, которого с трудом узнал. а кроме того, замечательно передал доброту и мужество больного. «Умирать еду, — говорил А. П. Чехов. — Поклонитесь от меня товарищам вашим по «Среде». Хороший народ у вас подобрался. Скажите им, что я их помню и некоторых очень люблю… Пожелайте им от меня счастья и успеха. Больше мы уже не встретимся…» 3 июня 1904 г. А. П. Чехов и О.Л. Книппер выехали в Германию. 2 (15) июля 1904 г. в небольшом городке Баденвейлер умер великий русский писатель. Экстренные сообщения отечественных газет, скорбные телеграммы с подписями многих и многих людей… А потом, 9 (22) июля, в Москве состоялись похороны. Огромные толпы народа на площади Николаевского (ныне Ленинградский) вокзала, платформы, переполненные депутациями с венками и цветами. Процессия двигалась через весь город, даже трамваи и экипажи остановились. Домниковка, Уланский, Мясницкая, Камергерский, Моховая, Волхонка… В Новодевичьем монастыре та же обстановка — скорбь, спокойствие и необыкновенная ор-ганизованность. Никаких речей на могиле… «Московские ведо-мости» писали на следующий день: «Оглянитесь вокруг. Это все та же самая серенькая, будничная публика — чиновники, офице-ры, врачи, студенты, барышни, литераторы и профессора, кото-рых так мастерски, так неподражаемо правдиво описывал в своих рассказах Чехов…»

Посуда А.П. Чехова

о. Сахалин

Глава третья

ПОЕЗДКА нА САХАЛин

76

Поездка на Сахалин

И тогда Чехов собрался на Сахалин. Это было полной неожидан-ностью и для его родных и для литературных друзей. Биографы Чехова обыкновенно ссылаются в этом случае на письмо к А. С. Суворину, в котором Чехов говорил о Сахалине, как об острове «невыразимых страданий, на какие только бывает способен чело-век вольный и невольный» и утверждал, что в «места, подобные Сахалину, все должны ездить, как турки в Мекку». и дальше:«Из книг, которые я прочел и читаю, видно, что мы сгноили в тюрь-мах миллионы людей, сгноили зря, без рассуждения, варварски мы гоняли людей по холоду в кандалах десятки тысяч верст, за-ражали сифилисом, развращали, размножали преступников и все это свалили на тюремных красноносых смотрителей. Теперь вся образованная Европа знает, что виноваты не смотрители, а все мы». (Из письма к Суворину 9 марта 1890 года.)Мы достаточно, однако, знаем о подходе Чехова к социальным яв-лениям для того, чтобы принять на веру его объяснение. Впрочем, он и сам говорит, что у него «не было целей ни гумбольдтовских, ни даже кеннановских» (Кеннан Джордж (1845–1924). Северо-американский писатель, автор книги «Сибирь и ссылка» (1891), запрещенной царской цензурой и ставшей доступной русским чи-тателям лишь после 1905 года. Гумбольт Александр (1769–1859). Знаменитый германский естествоиспытатель, путешественник, обследовавший также в 1829 году Нижний и Средний Урал) и, как бы зачеркивая смысл данных Суворину объяснений, сам сни-жает идейную возвышенность своих побуждений прозаическим указанием на свое желание «написать о Сахалине сто—двести страниц» и этим заплатить «свой долг медицине». и вообще куль-турному человеку следует знать то, что сам Чехов узнал лишь по тем книгам, которые прочел по необходимости, готовясь к поезд-ке, и которых он, по невежеству, раньше не читал». и выходит как будто бы, что Чехов не то приглашает к личному подвигу, при-нимая на себя долю ответственности за превращение Сахалина в место «невыразимых страданий», не то зовет к культурному са-моусовершенствованию, предлагая читать книги, которые нужно знать каждому образованному человеку. Но есть другие мотивы, побудившие Чехова ехать на Сахалин, и они раскроют нам под-линную правду его решения.В самый разгар сборов на Сахалин Чехов писал Щеглову, оспа-ривая его ссылку на критику, которая будто бы кому-то и в чем-

А.П. Чеховс О. Книппер

Двор.Ул. Александровская

77


то помогла. Чехов же утверждает, что если бы это могла делать критика, то «мы знали бы, что нам делать, Фофанов не сидел бы в сумасшедшем доме, Гаршин был бы до сих пор жив, Баранцевич не хандрил, и нам не было бы скучно, как теперь, и вас не тянуло бы в театр, а меня на Сахалин».Так вот почему его тянет на Сахалин! «Скучно и нудно!» и это по-тому, что Чехов переживает тяжелый душевный кризис и кризис этот нельзя объяснить подавленным настроением после смерти брата Николая, или раздраженным самолюбием, после провала «Лешего». Нет, именно потому, что «нудно и скучно» — и надо вырваться из этой обстановки. и Чехов восклицает: «Пусть по-ездка не даст мне ровно ничего, но неужели все-таки за всю по-ездку не случится таких двух-трех дней, о которых я буду вспоми-нать всю жизнь с восторгом или горечью?». в «скучной и нудной жизни», которую до сих пор влачил Чехов, — таких «двух-трех дней» не было, а надо чтобы они были, иначе нечем будет жить! Вот как нам представляется настоящее объяснение неожиданно-го для всех решения Чехова поехать на Сахалин.Мы уже знаем, как готовился Чехов к такой научной работе, как «История медицинского дела в России», и поэтому нас не удивит та необыкновенная энергия, с которой принялся он изучать мате-риалы по Сахалину. Он прочел груду книг, сестра и ее приятельни-цы делали для него выписки в Румянцевской библиотеке, Суворин усердно снабжал его целыми фолиантами и Чехову приходилось быть геологом и биологом, этнографом и историком.Он попытался заручиться какими-нибудь официальными докумен-тами, которые давали бы ему доступ во все сахалинские учрежде-ния, и ничего, конечно, не добился. Выезжая на Сахалин, Чехов имел один лишь корреспондентский бланк «Нового времени».На Дальний Восток он выехал из Москвы в середине апреля. Его путь лежал через всю Сибирь. Предстояло сделать больше четы-рех тысяч верст на лошадях — Великого Сибирского железнодо-рожного пути тогда еще не было. о своих дорожных впечатлениях он подробно писал родным и в нескольких фельетонах для «Ново-го времени». Поездка протекала в чрезвычайно трудных услови-ях. Чехов плохо питался, не раз подвергался опасности утонуть, на лодках переплывая бурно разлившиеся сибирские реки, бук-вально завязал в грязи, страдал от жары, пыли, громадных лес-ных пожаров. Больше тысячи верст проплыл он по Амуру. и видел

Церковь.Ул. Александровская

78


столько богатств и получил столько наслаждения и от Байкала, и от Забайкалья, и от Амура, что написал Суворину: «Мне и по-мереть теперь не страшно».11 июля Чехов прибыл на Сахалин и прожил на нем больше трех месяцев, пройдя весь остров с севера на юг. Сахалинское началь-ство оказалось достаточно либеральным для того, чтобы позво-лить ему видеть на Сахалине все и, действительно, он видел все, кроме смертной казни. Он сам говорил, что сделано им на Са-халине было немало — хватило бы на три диссертации. Вставал каждый день в пять часов утра, поздно ложился. Сделал перепись всего населения, объездил все поселения, заходил во все избы и записал на карточках около 10 тысяч каторжных и поселенцев. Чехов отмечал, что ему особенно удалась перепись детей, на нее он возлагал большие надежды.13 октября 1890 года Чехов выехал с Сахалина морским путем —

через Великий океан и Суэцкий канал.Он был в Гонконге, где восхищался чудной бухтой, движением на море, прекрасными дорогами, музеями, ботаническими садами... Его поразила здесь «нежная заботливость англичан о своих слу-жащих», причем высшее достижение английской культуры Чехов усмотрел в том, что в Гонконге «есть даже клуб для матросов». и восторгаясь цивилизацией, возмущенно слушал как его спут-ники россияне «бранили англичан за эксплоатацию народа». Да, англичане эксплоатируют китайцев, сипаев, индусов, но зато дают им дороги, водопроводы, музеи, христианство, рассуждал Чехов, и спрашивал «россиян»: «Вы тоже эксплоатируете, но что вы даете?».И нельзя не расслышать в этих наивных рассуждениях отголосок все еще продолжающегося воздействия суворинской идеологии. Именно такую «цивилизацию» и защищало «Новое время», от-лично понимавшее философию британского воинствующего им-периализма, что было тогда совершенно недоступно для Чехова.Из Гонконга — в Сингапур. Затем — Цейлон. Здесь Чехов сделал больше ста верст по железной дороге и «по самое горло насытил-ся пальмовыми лесами и бронзовыми женщинами». Эта подроб-ность «о бронзовых женщинах» как бы противоречит тому, что писал он в своем «Припадке», рассказывая о студенте Василье-ве — этом «человеческом таланте», который органически не мог понять самой возможности существования проституции в куль-турном мире.

Тюрьма

Заключенные

79


Да, конечно, Васильев не поступил бы как Чехов. Но Чехов пере-живал в этом путешествии как раз те «два-три дня», о которых он всю жизнь будет вспоминать как о днях полной радости.«Хорош божий свет», — делает он вывод из своих впечатлений, но сейчас же с горечью добавляет: «одно только нехорошо — мы. у нас мало справедливости и смирения. Мы дурно понимаем па-триотизм. Пьяный, истасканный забулдыга муж любит своих де-тей и жену, но что толку от этой любви? Говорят, что мы любим нашу великую родину, но в чем выражается эта любовь? Вместо знаний — нахальство и самомнение паче меры, вместо труда —

лень и свинство, справедливости нет, понятие о чести не идет дальше «чести мундиров», мундиров, которые служат обыденным украшением наших скамей для подсудимых».Таков итог его впечатлений. Правда, чеховское понимание «па-триотизма» не шире и не глубже нововременской трактовки во-проса о «чести родины», но для роста общественного сознания Чехова этот итог чрезвычайно важен. Сибирь и Сахалин поста-вили его лицом с современной ему действительностью. Вряд ли вернулся он после всего, что наблюдал на острове «невыразимых страданий», защитником самодержавия. Впервые он увидел во всей обнаженности мерзость, на которой держался строй Рос-сийской империи, и недаром скорбел он о богатейшей Сибири, отданной на поток и разорение чиновникам.Это итог впечатлений — порядка социального, общественного и в известной мере политического. Но еще большее воздействие ока-зала на него поездка в моральном отношении. Он никогда не был сантиментален, стыдился проявления своих чувств и, вернувшись с Сахалина, конечно, не делился теми глубоко скорбными наблю-дениями, которые он сделал. Ему была противна болтовня о Са-халине. Его целью стало написать книгу, в которой была бы по-ставлена совершенно определенная социальная проблема. «Буду воевать, — говорит он, — главным образом, против пожизненно-сти наказаний, в которой вижу причину всех зол, и против зако-нов о ссыльных, которые страшно устарели и противоречивы».«Над «Сахалином» Чехов работал долго и упорно. Он боялся впасть в сантиментальность и, вместе с тем, пугался сухости. Он мечтал отдать «Сахалину» «годика три» и считал, что хотя он и «не специалист, но напишет кое-что и дельное». Он вообще очень серьезно смотрел на эту работу и предвидел, что книга «бу-

80


дет литературным источником и пособием для всех интересую-щихся «тюрьмоведением». Была у него мысль представить «Са-халин» как научную диссертацию для получения степени доктора медицины, и он полушутя, полусерьезно говорил Суворину, что его «Сахалин» — «труд академический», за который он получит «премию митрополита Макария». «Медицина не может упрекать меня в измене, я отдал должную дань учености и тому, что старые писатели называли педантством».«Сахалин» печатался отдельными главами в журнале «Русская мысль» и каждый отрывок проходил через особенно придирчивую и двойную цензуру — общую и Главного тюремного управления.Книга произвела огромное впечатление и в некотором смысле достигла той цели, на которую рассчитывал Чехов: «Сахалин» приобретал значение пособия для всех занимающихся тюрьмове-дением. Книга обратила на себя внимание министерства юстиции и Главное тюремное управление командировало криминалиста А. Дриля и тюрьмоведа Л. Саломона на Сахалин проверить дан-ные, сообщенные Чеховым. Поездка ученых вполне подтверди-ла все, о чем писал Чехов. в 1891 году Чехов, по представлению профессора Д. Анучина, был избран членом географического от-дела Общества любителей естествознания. «Сахалин» был при-знан работой, имеющей серьезное научное значение. «Сахалин» встретил отклик и в заграничной печати — в особенности в не-мецкой. Иностранцы, писавшие о чеховской книге, даже выража-ли удивление, что «Сахалин» пропущен русской цензурой и на-стаивали на его переводе на все европейские языки как ценного труда, дающего «богатейший материал по культурной истории».Чехов придавал особенное значение тем страницам своей кни-ги, в которых он останавливался на вопросе о положении детей и подростков на Сахалине. в большом письме к А. Ф. Кони (Кони Анатолий Федорович (1844-1926). Известный судебный деятель либерального оттенка, академик, автор четырех томов воспоми-наний под общим заглавием «На жизненном пути». Оставил о Че-хове воспоминания, напечатанные в сборнике «А. П. Чехов», изд. «Атеней». Лнгр. 1925. Есть и отдельное издание — Лнгр. 1925) Чехов несколькими штрихами набрасывает страшную картину.«Я видел голодных детей, — пишет он, — видел тринадцатилет-них содержанок, пятнадцатилетних беременных. Проституцией начинают заниматься девочки с двенадцати лет. Школа суще-



ствует только на бумаге — воспитывают же детей только среда и каторжная обстановка. Между прочим, у меня записан разговор с одним десятилетним мальчиком.Я делал перепись селений в Верхнем Армудане, поселенцы все поголовно нищие и слывут за отчаянных игроков в штосс. Вхожу в одну избу: хозяев нет дома; на скамье сидит мальчик белово-лосый, сутулый, босиком; о чем-то призадумался. Начинаю раз-говор:Я. — Как по отчеству величают твоего отца?Он. — Не знаю.Я. — Как же так? Живешь с отцом и не знаешь, как его зовут. Стыдно!Он. — Он у меня не настоящий отец.Я. — Как так не настоящий?Он. — Он у мамки сожитель.Я. — Твоя мать замужняя или вдова?Он. — Вдова. Она за мужа пришла.Я. — Что значит за мужа?Он. — Убила.Я. — Ты своего отца помнишь?Он. — Не помню. я незаконный. Меня мамка на Каре родила».Чехов много хлопотал во время своих деловых поездок в Петер-бург об улучшении положения сахалинских детей. Он собирал деньги по подписке, налаживал регулярные посылки книг и учеб-ных пособий для сахалинских школ и, несомненно, что его книга побудила «Общество попечения о семьях ссыльно-каторжных» учредить отделение общества на Сахалине. Здесь было основано три приюта на 120 ребят.Среди специальных исследований о русской каторге и очерков, изображавших жизнь на Сахалине, книга Чехова занимает свое особое место. Всячески вытравливая «личный элемент» и стре-мясь к предельной ясности, точности, сжатости, сочетая подлин-ную научность с творческим темпераментом, Чехов создал один из самых сильных и убедительных документов, свидетельствую-щих о варварски-бездушном отношении русского правительства к ссылаемым на «каторжный остров». «Сахалин» Чехова это —

обвинительный акт против российского самодержавия.


наканунепереезда в Мелихово

82 85

В деревне

97 105

Врачебная деятельность

Последние днив Мелихово

Глава четвертая

МЕЛиХОВО

84

нАКАнУнЕ ПЕрЕЕЗДА в МЕЛиХОВО

Переезд А. П. Чехова в Мелихово в 1892 г. не был случаен. Он непосредственно связан с общественным подъемом русской жиз-ни 90-х годов, с повышенным вниманием передовых людей эпохи к народу и его нуждам, с нарастанием демократических, револю-ционных настроений в русском обществе. Незадолго до переезда в Мелихово, в 1890 г., Чехов совершил большое путешествие на Сахалин для ознакомления с жизнью ссыльнокаторжных. Эта поездка (Чехов проехал всю Сибирь на лошадях) расширила круг представлений писателя о России и знаменовала собой новый этап в его творческом росте, в фор-мировании мировоззрения. «Мое сахалинское прошлое кажется мне таким огромным», — писал Чехов. В 90-е годы Чехов глазами зрелого художника всматривался в русскую жизнь, и она вставала перед ним во всей своей проти-воречивости и сложности. В 1891-1892 гг. Чехов, так же как Л.Н. Толстой и В. Г. Короленко, горячо откликнулся на большое народное бедствие — голод и не-сколько раз выезжал в Воронежскую и Нижегородскую губернии для оказания помощи голодающим. Поездки на Сахалин и «на голод» обострили в сознании писателя ощущение неразрывной связи его с народом. Именно в эти годы Чехов с предельной четкостью и ясностью определил свое отно-шение к народу: «...все мы народ, и все то лучшее, что мы делаем,

85

Мелихово

есть дело народное», — читаем в записной книжке Чехова 1891 г. Непосредственная близость к народу становилась творческой не-обходимостью. «Если я литератор, то мне нужно жить среди на-рода», — писал Чехов вскоре после возвращения с Сахалина. Так у Чехова возникла мысль о переезде в деревню. Этого требова-ло и здоровье писателя. «Если я в этом году не переберусь в про-винцию и если покупка хутора почему-либо не удастся, то я по отношению к своему здоровью разыграю большого злодея», —

говорил А. П. Чехов одному из своих друзей в конце 1891 г. Чехов не строил никаких иллюзий относительно деревенской жиз-ни. Прекрасное знание этой жизни и врожденный демократизм предостерегли его от какой бы то ни было идеализации русского крестьянства. «Во мне течет мужицкая кровь, и меня не удивишь мужицкими добродетелями», — сообщал Чехов в одном из писем (27 марта 1894г.). Деревня была знакома Чехову еще по детским поездкам к деду, бывшему крепостному в слободы Княжую и Крепкую. Близко на-блюдал он крестьянскую жизнь в Бабкине, еа Луке, в Богимове, где ежегодно проводил лето. Поездки в 1891 — 1892 гг. в голо-дающие губернии непосредственно столкнули Чехова с бедствен-ным положением крестьянства. В рассказе «Жена», написанном накануне переезда в Мелихо-во, Чехов изобразил русскую деревню в годы голода. Смело, по-новому поставил он в этом рассказе один из самых вопросов обще-ственной жизни 90-х годов — вопрос о народе и интеллигенции. Современники Чехова почувствовали общественную актуаль-ность рассказа. Реакционная и даже либеральная критика встре-тила его очень враждебно, рядовые читатели — с большим инте-ресом. в письме к А. П. Чехову его двоюродный брат Г. М. Чехов пишет: «Читал и давал читать другим рассказ «Жена» — вот удивительный и современный рассказ; сколько в нем правды, каждый характер так рельефно виден, что, кажется, в настоя-щее время можно встретить на каждом шагу. Вот новость в тепе-решней литературе! Еще никто не думал браться за этот вопрос, а только готовились к нему, ждали результатов, как тут появилась на свет «Жена»» (Из неопубликованного письма Г. М. Чехова к А. П. Чехову, апрель 1892 г. Неопубликованные письма даются по подлинникам, хранящимся в Рукописном отделе Всесоюзной библиотеки СССР имени В. И. Ленина).

Мелихово

В этом рассказе Чехов вскрыл всю несостоятельность либерально-буржуазного представления о крестьянине как о человеке, безна-дежно раздавленном нуждой, ожидающем господской помощи. Герой рассказа проезжает по голодной деревне. Он удивлен тем, что не видит «ни растерянных лиц, ни голосов, вопиющих о по-мощи, ии плача, ни брани, а кругом тишина, порядок жизни...» «Глядя на улыбающегося мужика, на мальчика с громадными рукавицами, на избы...», он начинает понимать, «что нет такого бедствия, которое могло бы победить этих людей; мне казалось, что в воздухе уже пахнет победой, я гордился и готов был крик-нуть, что я тоже с ними». В первоначальном тексте рассказа эта тирада заканчивалась сло-вами «...готов был крикнуть им, что я тоже русский, что я одной крови и одной души с ними». в последующей редакции эти слова были изъяты Чеховым, так как они противоречили общему пси-хологическому складу его героя, внутренне не связанного с наро-дом. Это были слова самого Чехова, и писатель не счел возмож-ным отдавать их герою, недостойному их. И рассказ «Жена», и приведенные выше высказывания Чехова о народе ясно говорят о том, что мысль об органической, духовной близости к народу настойчиво встает в сознании Чехова накануне его переезда в Мелихово.

87

В ДЕрЕВнЕ

А. П. Чехов торопится с переездом в деревню. Вся семья писате-ля и его знакомые принимают участие в поисках усадьбы, кото-рые заняли весь 1891 г. Мелихово было куплено случайно, по объявлению в газете. По просьбе Антона Павловича Мария Павловна и Михаил Пав-лович съездили в Мелихово, осмотрели усадьбу и 2 февраля 1892 г. купили ее. Антон Павлович до приобретения усадьбы ни разу в Мелихове не был. Покупка имения, особенно оформление ее во всяких, как гово-рил Чехов, «паразитных» учреждениях бюрократической доре-волюционной России, доставила ему немало хлопот. Беспокои-ло и то, что покупка была сделана в долг. Но возможность уехать в Мелихово увлекала Чехова. Он спешит с выполнением всех формальностей и в марте 1892 г., когда деревня переживала трудную весну, а распутица делала почти непроходимыми сель-ские дороги, со всей семьей переезжает в Мелихово. Этот переезд кратко, но выразительно описан в дневнике отца писателя Павла Егоровича Чехова: «1892 год. Март 1. Переехали из Москвы со всем имуществом. Павел Че-хов, Маша и горничная Пелагея к обеду. 4. Антоша совсем переехал в свое имение».

88

Мелихово

В 90-е годы Мелихово было небольшим селом Серпуховского уезда, Московской губернии. Оно располагалось на Каширском тракте, по которому пригоняли гуртьг скота в Москву. в книге «Указатель селений и жителей уездов Московской губернии», изданной в 1852 г., говорится, что в Мелихове «крестьян 181 душа мужского пола и 177 женского, 1 церковь, 41 двор». Бедность и некультурность были ужасающие: избы топились по-черному, школы не было, но в самом центре деревин располо-жились три трактира. «Хуже нашей деревни не было», — вспо-минают о тех временах старожилы. Мелиховская усадьба не представляла собой ничего привле-кательного ни в хозяйственном, ни в эстетическом отношении. в письме от 7 марта 1892 г. Чехов дает полуюмористическое опи-сание своей усадьбу: «Станция Лопасня, Московско-Курской. Это наш новый адрес. а вот вам подробности. Не было хлопот, так купила баба порося. Купили и мы порося — большое гро-моздкое имение... 213 десятин на двух участках. Чересполосица. Больше ста десятин лесу, который через 20 лет будет походить на лес, теперь же изображает собой кустарник. Называют его оглобельным, по-моему же к нему более подходит.название роз-говой, так как из него можно изготовлять только розги. Это « сведению гг. педагогов и земских начальников... Фруктовый сад. Парк. Большие деревья, длинные липовые аллеи. Сараи и амба-ры недавно построены, имеют довольно приличный вид... Вся усадьба загорожена от мира деревянной оградой на манер палисадника. Двор, сад, парк и гумно также отделены друг от друга оградами. Дом и хорош и плох. Он просторнее московской квартиры, светел, тепел, крыт железом, стоит на хорошем ме-сте, имеет террасу в сад, итальянские окна и проч., но плох он тем, что недостаточно высок, недостаточно молод, имеет снару-жи весьма глупый и наивный вид, а внутри преизбыточествует клопами и тараканами, которых можно вывести только одним способом — пожаром: все же остальное не берет их». Как рассказывала Мария Павловна, настроение Антона Пав-ловича после переезда в Мелихово было самое радостное. Не-смотря на то, что кругом лежал снег, Антон Павлович повсюду ходил, осматривал сад, лес, знакомился с крестьянами. Запущенная усадьба, запущенный дом, неудобная и неурожай-ная земля не смутили Чехова. С переездом в Мелихово семья

Флигель

89

Мелихово

Чехова впервые почувствовала себя в своем углу, в своем доме. и та творческая энергия и трудолюбие, которые отличали всех членов чеховской семьи, получили возможность проявиться во всю силу. Первые письма Чехова из Мелихова свидетельствуют о том, что новая жизнь увлекает его. «Сижу в своем кабинете с тремя большими окнами и благодушествую. Раз пять в день выхожу в сад и кидаю снег в пруд. С крыш каплет, пахнет весной, по ночам же бывают морозы в 12-13 градусов. Настроение пока хорошее». До переезда в Мелихово Чехов лишь один раз побывал здесь, и тем не менее он составил совершенно верное представление о всех трудностях предстоящей ему деревенской жизни. Он не только заметил запущенность усадьбы, нищету и бескульту-рье деревни, но и обратил особенное внимание на людей, сре-ди которых ему предстояло жить. «Мужики забиты, запуганы, раздражены», — пишет Чехов после поездки в Мелихово. Но в этих забитых, озлобленных людях Чехов увидел! чувство соб-ственного достоинства. Он возмущенно рассказывал о том, как дворянин художник, продававший усадьбу, давал ему ложные сведения о границах владения, надеясь, что крестьяне подтвер-дят ложь. С большим удовлетворением! Чехов отмечает, что ни-кто из крестьян не пошел на эту низость. Чехов знал, что прежние хозяева усадьбы всячески старались отгородить ее от деревни. Чехов пошел по иному пути. Он ищет общения с крестьянами, которые вначале отнеслись очень сдер-жанно к новым владельцам, устанавливает с ними добрососед-ские отношения. Вся деревня была удивлена, когда в первый же день переезда в Мелихово Чехов пошел знакомиться не с поме-щиками, а с крестьянами. «Мы ему в пояс, — здравствуйте, ба-рин! — а он подошел к нам и говорит: я не барин, я - доктор». Налаживать жизнь мелиховской усадьбы семье Чеховых при-ходилось в трудное время. «Первая весна в Мелихове была холодная, голодная и затяжная, — вспоминает Михаил Павло-вич. — ...началась распутица. Дороги представляли собой нечто ужасное, Не было ни одного клочка сена для лошадей. Кормили лошадей рубленой топором ржаной соломой». Но Антон Павло-вич не унывал. Несмотря на хозяйственные огорчения, в пись-мах Чехова сквозит неподдельная радость. С утра и до позднего

Колодец

90

Мелихово

вечера семья Чеховых работает не покладая рук..Был установ-лен трудовой режим дня. С самого раннего:, утра все были на ногах. Роли в хозяйстве были распределены следующим обра-зом: Михаил Павлович взял в свое ведение полевое хозяйство. Павел Егорович расчищал дорожки в саду. Евгения Яковлевна вела домашнее хозяйство. Особенно много труда и забот в мелиховскую усадьбу вложила Мария Павловна. На ее руках был огород и сад. Кроме того, она помогала А. П. Чехову во всех хозяй ственных делах и в обще-ственной деятельности: в приемах больнык, в организации вра-чебного пункта в Мелихове, в постройке школ. Антон Павлович всегда считал Марию Павловну хозяйкой Мелихова. «Мария Павловна у нас главная, и без нее каша не варится. я полагаюсь во всем на нее, как она захочет, так пускай и будет», — говорит он в одном из своих писем. Чехов занимался посадкой цветов и деревьев, с особым увле-чением разводил он фруктовый сад. «Питаю слабость к фрук-товым деревьям», — писал Антон Павлович. «Обычно ранним утром он выходил в сад и подолгу осматривал каждое фруктовое дерево или розовый куст: то подрежет сучок, то поправит веточ-ку, а то долго сидит у ствола и что-то наблюдает на земле», —

вспоминает Михаил Павлович. Антон Павлович мечтал о виш-невом саде. в его письмах неоднократно упоминается о том, что он сажает вишневый сад и выписал 50 деревьев владимирской вишни. Мария Павловна рассказывала, что из Москвы привозили семена ели, сосны, дуба и лиственницы. По инициативе Антона Павловича в усадьбе и за ее пределами было посажено много деревьев, проведены новые аллеи. «...У всех Чеховых есть одно замечательное свойство — их слушаются цветы и растения, и все, что бы они ни посадили-принимается хорошо», — вспоминает писательница Т. Л. Щепкина-Куперник. Антон Павлович любил свой сад и гордился им. Каждую аллею, каждое дерево он показывал в особом освещении: «Вот эти со-сны особенно хороши на закате, когда красные стволы, а дуб надо смотреть в сумерки». Фруктовый сад, посаженный руками Чехова и его семьи, разрос-ся уже прсле смерти писателя. До суровой зимы 1940 г., когда вы-

СпальняП.Е. Чехова

Главный дом

91

Мелихово

мерзли многие сады Подмосковья, он был главной статьей дохода мелиховского колхоза. Сейчас этот сад восстанавливается. Чехов говорил, что близость к природе является необходимым элементом счастья. Письма его из Мелихова заполнены описа-ниями природы. «...в природе происходит нечто изумительное, трогательное, что окупает своей поэзией и новизною все неудобства жизни. Каждый день сюрпризы один лучше другого. Прилетели сквор-цы, везде журчит вода, на проталинах уже зеленеет трава. День тянется, как вечность... Отсюда издали люди кажутся очень хо-рошими, и это естественно, потому что, уходя в деревню, мы прячемся не от людей, а от своего самолюбия, которое в городе около людей бывает несправедливо и работает не в меру. Глядя на весну, мне ужасно хочется, чтобы на том свете был рай», —

пишет Чехов вскоре после переезда в Мелихово. «...вдеревне теперь хорошо, — сообщает Антон Павлович 29 апреля 1892 г. — Не только хорошо, но даже изумительно. Вес-на настоящая, деревья распускаются, жарко. Поют соловьи и кричат на разные голоса лягушки. у меня ни гроша, но я рас-суждаю так: богат не тот, у кого много денег, а тот, кто имеет средства жить теперь в роскошной обстановке, какую дает ран-няя весна». «Больше всего Чехов любил природу и лучше всего себя чув-ствовал на лоне природы, — вспоминал писатель И. Л. Ще-глов, — наиболее жизнерадостные, наиболее тонкие и поэти-ческие из его писем вылились из-под его пера именно с этого вечно) юного лона!» Чехов всегда очень глубоко воспринимал природу, и любые из-менения в ней влияли на его настроение. «Какой чудный октябрь! в лесу просто очарование. Трудно си-деть в комнате». «Было холодно, все повесили носы, птицы улетели обратно из юг, и я не писал вам, чтобы не заразить вас своим дурным на-строением. Теперь птицы вернулись, и я пишу». «Сегодня я гулял в поле по снегу, кругом не было ни души, и мне казалось, что я гуляю по луне». «...Я возвращался поздно вечером на своей тройке. 2/3 дороги пришлось ехать лесом, под луной, и самочувствие

92

Мелихово

у меня было удивительное, какого уже давно не было, точно я возвращался со свидания». О большой любви к природе говорят и записи, которые Антон Павлович делает в дневнике своего отца. «1896г. Май 10. Вчера вылупились скворцы в скворешнях. Скворцы пе-рестали петь. Цветут тюльпаны. Полдень +25. Приехал Миша с женой. Вечером дождь Май 11. У. Пасмурно. П. — тоже + 15. Сеют клевер. Приехал Ваня с семьей. 13. Утро ясное. 8 часов утра +20. Сев.-восточный ветер. П. + 27. Теплый, хороший день. Высаживали в грядки цветы. Вече-ром тихо, роса, луна». В этих заметках Антон Павлович старается выдержать стиль отца и описьшает тот же круг явлений: погоду, хозяйственные работы, приезды и отъезды и т. д. Но сразу же чувствуется раз-ное восприятие этих фактов Павлом Егоровичем и Антоном Павловичем, особенно это заметно в описаниях природы. Антона Павловича прежде всего интересует сама природа, ее красота, неиссякаемая сила ее цветения. Павел Егорович смотрит на природу глазами земледельца, хо-зяина, озабоченного посевами, урожаями, полевыми работами: «Рожь красуется. Слава богу, послал дождика. в поле повеселе-ло. Теперь вполне можно надеяться на урожай. Очень хорошо. Начали пахать плугами под рожь» (Неопубликованный дневник П. Е. Чехова), — записывает Павел Егорович. И вторая запись: «Август 1-20. За двадцать дней ничего нельзя было сделать. Убыток громадный сельскому хозяйству. Отчаяние и упадок духа» (Там же). Однако Павел Егорович вовсе не был равнодушен к красоте природы, он по-своему понимал и любил ее. Известно, что, ког-да Антон Павлович жил за границей, Павел Егорович присылал ему свои дневниковые записи. в них часто встречаются описания природы, видимо, они сделаньи специально для Антона Павло-вича. «5 октября 1897 г. Утро +5. Воскресенье. Выяснилось солн-це. Представилась художественная картина: на вишнях листья темно-коричневые, на тополях и березах светло-желтые, на

93

Мелихово

сливах — зеленые. П. +20, в тени 12°. Небо безоблачное. По-года приятная». «11 марта 1898 г. Утро +4. Пасмурное. Тихо. в 10 часов небо прояснилось. Среди дня на севере +1, на юге + 10. Грачи при-летели в Мелихово. Большой грач над кухней сидел и каркал, предвещая весну». На основе дневника Павла Егоровича Антон Павлович, живя в Мелихове, систематически составлял метеорологические сводки погоды и посылал их в Петербург в отдел сельского хо-зяйства и статистики министерства земледелия. «А. П. Чехов любил, чтобы все вокруг жили, работали, тво-рили», — вспоминает частая гостья Мелихова художница М. Т. Дроздова. Об этом же говорит и другой гость Мелихова, доктор М. А. Чле-нов: «Я не могу себе представить ни одного часа в течение его дня, когда он так или иначе не делал чего-либо... и при этом труд не был для Чехова чем-то случайным, вынужденным жи-тейскими обстоятельствами... Нет, он был сам по себе целью и смыслом жизни... и этот глубоко-культурный характер труда был ярко заметен не только во всей жизни Чехова, но и в самом его творчестве». Эту черту Чехова тонко почувствовал и оценил впоследствии М. Горький: «Я не видел человека, который чувствовал бы зна-чение труда как основания культуры так глубоко и всесторонне, как А. П.». Приведение в порядок усадьбы требовало множества рабочих —

плотников, маляров и т. д. Чехов впервые вплотную столкнулся с формой наемного труда и был поражен его низкой оплатой. «Труд рабочего обесценен почти до нуля, — возмущенно писал он и добавлял с горькой иронией: — я начинаю понимать пре-лести капитализма». Но никогда дешевый наемный труд не рас-сматривался в семье Чеховых как способ освобождения от соб-ственного труда. «Парники засадили и засеяли сами, без наемников; весной де-ревья будем сажать тоже сами, и огород тоже... в первое время меня всего ломало от физического труда, теперь же ничего, при-вык», — писал Чехов. «...уставали ужасно, по новости все схватывались за сельское хозяйство с таким пьплом, что к вечеру едва доволакивали ноги

КабинетА.П. Чехова

94

Мелихово

до постелей. Один раз так устали, что проспали колоссальный по-жар рядом, бок о бок с усадьбой», — вспоминает М. П. Чехов. Не было ничего барского и в отношении Чехова к людям, рабо-тавшим в его усадьбе. в одном из писем, сообщая о тех работах, которые велись в его доме, Чехов пишет: «Велел я также люд-скую выбелить», и тут же делает выразительную оговорку: «Ве-лел — это уж очень по-помещицки; вернее — попросил». Эта поправка как нельзя лучше характеризует Чехова. О хозяйственных трудностях 1892 г. — первого года жизни А. П. Чехова в Мелихове — свидетельствует краткая, но выра-зительная запись в дневнике П. Е. Чехова: «31 декабря. Год кон-чился суровый, холодный и многоснежный». В руках чеховской семьи быстро оживала мелиховская усадьба. «Это была настоящая «Чеховская» усадьба: совсем не Турге-невская — не старинный дом с колоннами, вековым парком и беседкой «Миловидой», не романтический уголок из «Фау-ста» или «Затишья»; нет, новый (низкий дом без всякого стиля, все нового поколения, и новые посадки, сделанные руками хо-зяина», — вспоминает Т. Л. Щепкина-Купериик. В воспоминаниях художницы М. Т. Дроздовой, часто гостившей в Мелихове, также имеется описание чеховского дома и сада: «Дом Чеховых в Мелихове — одноэтажный, выкрашенный жел-той, уже потемневшей охрой, с парадным ходом, застекленным цветными стеклами. По другую сторону дома находилась терра-са, перед которой была расположена круглая клумба с резедой, душистым горошком, табаком. За большой клумбой были поса-жены полукругом любимые розы Антона Павловича, около са-мого балкона, по обе стороны крыльца, — две грядки гелиотро-пов, посаженных тоже по просьбе Антона Павловича. Дальше, за цветником, шла коротенькая со скамеечками липовая аллея и ряд елей и сосен. Между флигелем и домом был разбит виш-невый сад». В саду на большом старом дубе, прозванном «мамврийским», была установлена большая скворечня с несколькими отделения-ми для скворцов. Это был целый птичий домик на несколько квар-тир, а на нем висела юмористическая вывеска: «Питейный дом». «За воротами — к выходу в поле — была скамеечка где по вече-рам часто сидел Чехов, если только у него для этого находилось время. Вдали, где шла дорога на станцию, виднелся переле-

Кухня

95

Мелихово

сок — ольха, березки, кустарник По левую сторону дороги был небольшой пруд». В доме восемь комнат: кабинет Антона Павловича, его спаль-ня, комнаты отца, матери и сестры, гостиная столовая и про-ходная комната. Лучшая комната в доме — самая большая, те-плая и светлая, с широким тройным окном и камином —кабинет А. П. Чехова, в кабинете стоял письменный стол, за которым Чехов работал широкая тахта и небольшой переносной столик, который Антон Павлович переставлял то к окну, то к камину. Вдоль стен кабинета шли полки с книгами по медицине и ли-тературе в мелиховской библиотеке Чехова довольно широко представлена русская и иностранная литература. «Читаю про-пасть», — писал он в одном из своих писем. Многие из тех, кто бывал в гостях у писателя, высказывали пред-положение, что его мелиховский кабинет воспроизведен худож-ником В. А. Симовым в декорациях к IV акту пьесы «Чайка». Рядом с кабинетом была гостиная, где стоял длинный старинный рояль. Дверь из кабинета в гостиную была закрыта наглухо, и ею не пользовались. Другие двери гостиной вели в комнату Марии Павловны, на террасу, выходившую в сад, и в проходную комнату с большим итальянским окном из цветных стекол. Здесь висела большая литография с портрета А. С. Пушкина работы О. А. Ки-пренского, поэтому и проходная комната стала называться «Пуш-кинской». Эта литография нравилась Антону Павловичу. Из этой комнаты был выход в прихожую и второй выход в коридор, вдоль которого располагались спальня Антона Павловича, комната П. Е. Чехова, столовая и комната матери. в столовой у Антона Павловича было свое излюбленное место — в конце стола, неда-леко от двери, чтобы в любое время можно было незаметно, ни-кого не беспокоя, уйти к себе в кабинет. Мария Павловна вспо-минает, что все комнаты были очень удобными и уютными. Мелиховская жизнь запечатлена в бесхитростном дневни-ке П. Е. Чехова. Этот дневник доведен им до дня его болезни 7 октября 1898 г. 12 октября П. Е. Чехов умер. Павел Егорович вел свой дневник с беспристрастностью лето-писца. Для него не было важных и неважных событий. в записях погоды и ежедневном распорядке хозяйственных работ, в точ-ной регистрации приездов и отъездов гостей отражалось, по вы-ражению А. П. Чехова, «все течение мелиховской жизни».

96

Мелихово

Из дневника Павла Егоровича ясно чувствуется, что центром всей мелиховской жизни был А. П. Чехов. Факты из его жиз-ни записываются в дневнике с особой тщательностью. Вот не-сколько отрывков, ярко передающих содержание и стиль этой «мелиховской летописи»: «1895 год. Январь 2. Снег идет. 8°. Привезли для кухни печь с трубами. Т. Л. Щепкина-Куперник и И. И. Левитан приехали, когда мы уже спали. 3. Утром отправился на станцию Левитан с Романом. 4. Утром 6°. Мамаша уехала в С.-Петербург. Антоша в Москву. Апрель 29. Днем 30 +. Чай пили на террасе и ужи нали. Левитан приехал. Амбар сделали. 30. Ясно. Мужики поехали за лесом. Обедали, чай пили и ужи-нали на балконе. Антоша, Левитан и Маша пошли в лес. Гуляли до 10 часов вечера. Береза распускается. Май 1. Антоша и Маша уехали в Серпухов вечером. Левитан уехал утром. Май 2. Ночью дождик был. Пашут под овес. Вечером в саду со-ловей пел. Август 31. Антоша малину обрезает.. Яблоки собрали с дере-вьев. Полевые работы закончили. Урожай зерна хороший». Имеется в дневнике Павла Егоровича и такая запись: «1896 г. Август 20. Антоша проехал мимо станции Лопасня на курьерском поезде на юг». В отсутствие отца записи в его дневнике вел Антон Пав-лович. Сохраняя стиль отца и слегка пародируя его, Чехов превращается иногда в веселого Антошу Чехонте, и тогда в строгом дневнике Павла Егоровича появляются юмористи-ческие записи, чередующиеся с деловыми и хозяйственными наблюдениями. Например: «1893 год. Март. Баран прыгает, Марьюшка радуется. 15, 16 Уехал в Москву П. Г. Чехов. Днем привезли овес. 18.-1. Идет снег. Слава богу, все уехали и остались только двое: я и m-me Чехова. 19.-5. Приехали Маша и Мизинова. Ясный день. Привезли че-чевицу и гречку...

Флигель

А.П. Чехов

Мелихово

22. Слыхали жаворонка. Вечером прилетел журавль. Уехал Се-машко. 23. + 2. Мамаше снился гусь в камилавке. Это к добру». Дневник отца был для Антона Павловича своеобразной лето-писью мелиховской жизни. в последние годы, когда Чехов жил долгое время за границей, Павел Егорович посылал ему свои дневниковые записи. Антон Павлович напоминает в одном из писем: «Давно уже папаша не присылал мне своего дневника». Мария Павловна вспоминает, что Антон Павлович всегда лю-бил реки, озера и пруды, ему доставляло удовольствие выку-паться и покататься на лодке. Но самым любимым замятием его было удить рыбу. в Мелихове был слишком маленький пруд, но Антон Павлович рыбачил и здесь: ловил малюсеньких карасей, которых тут же отпускал обратно. Река от усадьбы была далеко-вато, верстах в трех, туда нужно было ехать специально, поэто-му в первое же лето Антон Павлович решил выкопать в усадьбе новый большой пруд. «С каким интересом мы следили за ходом работ. С каким увлечением Антон Павлович сажал вокруг пруда деревья и пускал в него тех самых карасиков, окуньков и линей, которых привозил с собой в баночке из Москвы», — рассказы-вает М. П. Чехов. У этого пруда, который был расположен в стороие от дворовых строений, Антон Павлович мечтал построить домик. «Здесь пи-сать ему было бы отменно, — вспоминает современник Чехова П. А. Симанов. — Никто не мешал бы думать. а он все ходил, ду-мал. Все-то думал». А. П. Чехов очень скоро освоился в Мелихове и полюбил его. «Я привык и к полю, и к деревьям, и к людям, и чувствую себя дома», — писал Чехов 15 мая 1892 г. и где бы он ни был — в Пе-тербурге, в Крыму или за границей, — он всегда стремился до-мой, в Мелихово. «Так как мне здесь скучно, то приеду домой, вероятно, рань-ше», — пишет он из Ялтьи 27 марта 1894 г. а через несколько строк добавляет: «Видел скворцов, которые летели к нам в Ме-лихово». Эта фраза как нельзя лучше передает тоску Чехова по русской природе. Неохотно, только из-за необходимости лечиться, Чехов уезжает в Ялту: «...от мысли, что я должен уехать, у меня опускаются руки и ничего не хочется делать».

А.П. Чехов в Мелихово 1892г.

Мелихово

Особенно неуютно он чувствует себя за границей. «Здесь рабо-тать можно, но чего-то не хватает, и когда работаешь, то испы-тываешь неудобство, точно повешен за одну ногу». В письмах Чехова звучит тоска по родине, он все время рвется домой. «Любил Антон Павлович свой мелиховский уголок и работал в нем тихо и спокойно», — рассказывает писатель В. А. Гиля-ровский.

99

ВрАЧЕБнАЯ ДЕЯТЕЛьнОСТь

Особенно сблизила Чехова с крестьянами его врачебная деятель-ность. Живя в Москве, Чехов, для которого труд писателя давно уже стал основной профессией, снял с дверей своей квартиры до-щечку с надписью «Доктор А. П. Чехов». Однако в глухой дерев-не, где на много верст в округе не было врачебного пункта, он не считал себя вправе отказывать во врачебной помощи, а, наобо-рот, развернул ее очень широко. Антон Павлович создал у себя настоящий больничный приемный пункт. Каждый день с утра во дворе чеховской усадьбы собирались больные, ожидая приема. Из далеких деревень, иногда находившихся в 20-25 верстах от Мелихова, приезжали на телегах. Ежедневно с 5 до 9 часов утра Антон Павлович вел прием у себя дома, ездил к больным за десят-ки верст во всякую погоду по ухабистым деревенским дорогам, за-ботился об устройстве больных крестьян в московские больницы. Часто будили Чехова и по ночам. Михаил Павлович вспоминает, как однажды среди ночи проезжавшие мимо Мелихова путники привезли к ним человека с проколотым вилами животом, которо-го они подобрали «а дороге. Его внесли в кабинет Чехова, поло-жили среди пола на ковер, и Антон Павлович долго возился с ним, исследуя раны и накладывая повязки. Крестьяне с благодарностью говорят о Чехове-враче. «А как он о больных заботился! — вспоминает П. А. Симанов. — Заболел

100

Мелихово

у меня папаша. Приходит Антон Павлович, посмотрел и говорит: «Тут я один сделать ничего не могу». и ушел. Мы думали — он не хочет, а он за 12 верст на своих лошадях за другим доктором послал, да фельдшера выписал и денег не взял и папашу-то он и отходил». Когда в одной семье в деревне Талеж заболели тифом, Антон Пав-лович не только лечил больных, но и привез для них свои кровати, постельное белье, заботился о питании. «Всем помогал — и деньгами, и лекарствами, и лечением», — го-ворят о Чехове крестьяне. Они очень долго считали Чехова зем-ским врачом, не подозревали о его писательской деятельности. «Мы в то время нисколько не думали, что он пишет. Мы знали, что он врач, нам помогает. в каждом доме он бывает. Если где не-счастье — к нему бегут, много больных к нему ходило», — вспо-минает М. П. Симанов. Антон Павлович пользовался у жителей Мелихова и окрестных сел большим уважением и любовью. Они ценили «своего» док-тора, всегда были приветливы и ласковы с чеховской семьей. «Чехов был идеальным земским врачом. Он сочетал в себе врача и общественника, ученого и практика», — писал о Чехове сани-тарный врач Серпуховского земства П. И. Куркин. Живя в Мелихове, Чехов не переставал следить за развитием ме-дицинской науки, радовался успехам русских ученых-медиков. Он хлопочет о создании в Москве специального института кожных болезней и просит оставить в тайне его «вмешательство в судьбы московской медицины». Стараниями Чехова был сохранен меди-цинский журнал «Хирургия». «Чтобы спасти журнал, — писал Чехов, — я готов идти к кому угодно и стоять в чьей угодно перед-ней, и если мне удастся, то я вздохну с облегчением и с чувством удовольствия, ибо спасти хороший хирургический журнал так же полезно, как сделать 20 000 удачных операций». Жизнь в Мелихове углубила интерес Чехова к практической ме-дицине, а непосредственная работа земским врачом обогатила и расширила его медицинские познания. в 1892-1893 гг. врачеб-вая деятельность Чехова превратилась в большое обществен-ное дело. Это были годы, когда средней полосе России угрожала холера. «В знаменитом писателе в эту трудную годину народной опасности тотчас же сказался врач-гражданин, — рассказывает П. И. Куркин. — Поразительно вспомнить теперь, до какой степе-

Амбулаторий

101

Мелихово

ни серьезно и интимно вошел Антон Павлович в профессиональ-ные интересы практического общественного работника, каким является у нас участковый врач. Как все было просто, свободно от лишней фразы, деловито, серьезно. Обязанности земского врача были приняты в полном объеме». Антон Павлович взял на себя всю работу по организации врачеб-ного пункта в Мелихове. Вначале он пытался привлечь к этому делу крупных фабрикантов, соседний монастырь Давыдову пу-стынь, но натолкнулся на полное равнодушие и безразличие. Че-хов оборудовал мелиховский врачебный участок главным обра-зом на свои личные средства. Он снимает избу под амбулаторию старается обеспечить пункт необходимым оборудованием доби-вается разрешения на приглашение фельдшерицы. «У меня в участке 25 деревень, 4 фабрики и 1 монастырь, — писал Чехов. — Утром приемка больных, а после утра — разъезды. Езжу, читаю лекции печенегам лечу сержусь и, так как земство не дало мне на организацию пунктов ни копейки, клянчу у богатых людей то у того то у другого... мой участок имеет теперь 2 превосходных барака со всею обстановкой и бараков пять не превосходных, а скверных. я избавил земство даже от расходов по дезинфекции». В одном из писем Чехов рассказывает о том, в каких трудных усло-виях приходилось работать земскому врачу в холерные годы: «В разъездах я с утра до вечера и уже утомился, хотя холеры еще не было. Вчера вечером мок на проливном дожде, не ночевал дома и утром шел домой пешком по грязи и все время ругался». Готовясь к борьбе с надвигающейся холерой Чехов принимает активное участие в комиссии, которая распространяла среди кре-стьян медицинские сведения о холере выступает по этому поводу на сельских сходках: «Надо ехать к земскому начальнику, кото-рый собрал для меня сход... Он и я — оба на сходах упражняемся в красноречии, разубеждая скептиков в целительной силе пер-цовки огурчиков и т. п.». Чехов собирается написать для врачей специальную книжку, по-священную борьбе с холерой, помогает разработать проект уста-ва Санитарного совета. Врач соседней Солнышевской лечебницы В. А. Павловская, одна из передовых врачей уезда, писала Чехову 22 июля 1892 г.: «Шлю вам дань удивления вашей успешной организаторской медицин-ской деятельности» (Неопубликованное письмо).

102

Мелихово

Работа врача поглощала все время Чехова — «о литературе и по-думать некогда». «...Когда узнаете из газет, что холера уже кон-чилась, то это значит, что я уже опять принялся за писание. Пока же я служу в земстве, не считайте меня литератором», — писал он издателю А. С. Суворину 16 августа 1892 г. Антон Павлович искренне радовался, когда энергичная борьба с холерой дала свои результаты. С восхищением писал он об этой победе медицинской науки: «...Врачи и вообще культурные люди делали чудеса. я ужасался от восторга, читая про холеру. в доброе старое время, когда заболевали и умирали тысячами, не могли и мечтать о тех поразительных победах, какие совершаются те-перь на наших глазах». Холерную эпидемию, так же как и раньше голод 1891 – 1892 гг., Чехов рассматривал как стихийное народное бедствие. Борьбу с холерой и посильную помощь народу он считал своим обще-ственным долгом. На этой почве у Чехова произошло принципиальное столкновение с А. С. Сувориным, которое в конечном счете увеличило расхо-ждение, обозначившееся между ними еще с сахалинской поездки писателя. «В то время, как вы в своих письмах приглашали меня то в Вену, то в Аббацио, — писал он 16 августа 1892 г. Сувори-ну, отдыхавшему тогда за границей, — я уже состоял участковым врачом Серпуховского земства, ловил за хвост холеру и на всех парах организовывал новый участок». «Но обиднее всего, что после целого ряда моих писем о наших холерных передрягах вы вдруг из веселого бирюзового Биаррица пишете мне, что завидуе-те моему досугу! Да простит вам Аллах». Письмо заканчивалось сообщением, что одновременно с Сувориным в том же «веселом» Биаррице живет сосед А.П. Чехова, владелец знаменитой Отра-ды, граф Орлов-Давыдов, бежавший от холеры, предварительно выдав своему доктору на борьбу с эпидемией всего 500 рублей. в этом как бы мимоходом рассказанном факте нельзя не заметить осуждения и самого Суворина, фактически тоже бежавшего от холеры. Скрытая полемика с Сувориным продолжается и в других письмах Чехова. Так, подводя итоги своей полугодовой жизни в деревне в трудный голодный и холерный год, Чехов намеренно подчерки-вает в письмах к Суворину общественную сторону своей дере-венской жизни и своей работы в качестве «холерного доктора»:

103

Мелихово

«Летом трудненько жилось, но теперь мне кажется, что ни одно лето я не проводил так хорошо, как это. Несмотря «а холерную сумятицу и безденежье, державшие меня в лапах до осени, мне нравилось и хотелось жить... Завелись новые знакомства и но-вые отношения. Прежние наши страхи перед мужиками кажутся теперь нелепостью. Служил я в земстве, заседал в Санитарном совете, ездил по фабрикам — и это мне нравилось. Меня уже счи-тают своим и ночуют у меня, когда едут через Мелихово». Чехов имел право гордиться своей общественной деятельностью. С чувством законной гордости он пишет: «20 октября земское собрание. Предположено (я читал в отчете) благодарить меня за организацию участка». В обзоре Серпуховской земской санитарно-врачебной статисти-ки за 1892 г. в числе лиц, принимавших активное участие в работе земства, названо имя А. П. Чехова. Лето 1893 г. опять проходит под угрозой холеры, и Чехов снова на посту «холерного доктора». Он ведет все статистические запи-си заболеваний, наравне с земскими врачами составляет отчеты о своей работе и докладывает их земству. 13 февраля 1893 г. Че-хов шутливо сообщает в одном из своих писем: «Написал в Упра-ву медицинский отчет за прошлый год и кроме цифр подпустил несколько великих мыслей». В этом отчете Антон Павлович не только дал обстоятельный ана-лиз работы мелиховского врачебного пункта, но поставил и ряд общих принципиальных вопросов. Особенно остановился он на санитарном состоянии фабрик, отметил равнодушие и прямое не-вежество фабрикантов в вопросах санитарного благоустройства фабрик, поставил вопрос о необходимости включения в состав санитарного совета инженеров и техников. В медицинских отчетах Чехова стоят внушительные цифры: за 1892 г. было принято 578 больных, за 1893 г. — 498. «От-чет неполный, — пишет А. П. Чехов, — так как в прошлом году у меня было больше 1 000 больных, а я успел зарегистрировать только 600». «За сухими и черствыми данными этих отчетов и докладов сто-ит как живая, гуманная, глубокая, приветливая, полная тепла и ласки, хотя несколько суровая на вид, личность дорогого и не-забываемого писателя, возложившего на свои плечи труд врача-гражданина», — пишет доктор П. И. Куркин.

104

Мелихово

А. П. Чехов закончил свою деятельность на мелиховском вра-чебном пункте 15 октября 1892 г. По предложению Санитарно-го совета Серпуховское уездное земское собрание постановило: «Благодарить доктора А. П. Чехова за принятое им бескорыстное участие в деле врачебной организации уезда». Живя в Мелихове, Чехов непосредственно познакомился и с под-московными фабриками. Серпуховекий уезд в 90-е годы был крупным промышленным цен-тром России. В. И. Ленин в своей работе «Развитие капитализма в России» приводит данные о его промышленных предприятиях. в соседстве с Мелиховом находилось два фабричных села — Угрю-мово и Крюково. в Угрюмове была перчаточная фабрика купцов Холоконниковых, в Крюкове — кожевенное заведение Шелагу-ровых и ситценабивная фабрика «Домны Ивановны Кочетковой с сыновьями и внуками младшими», как значилось на фирменном знаке фабрики. До настоящего времени в этих селах сохранились остатки фабричных построек и складских помещений. А. П. Чехов по поручению Серпуховского санитарного совета неоднократно бывал в Угрюмове и Крюкове для обследования санитарных условий фабрик. в холерные 1892-1893 гг. эти села входили в мелиховский медицинский участок, и Чехов прово-дил в них амбулаторный прием больных. Позднее по инициативе В. А. Павловской на фабриках был возобновлен еженедельный прием больных, и Чехов два раза в месяц принимал в селе Угрю-мове при фабрике Толоконниковых. В 1892 г. Чехова избрали членом санитарно-исполнительной ко-миссии. Он с большой настойчивостью защищал интересы мест-ного населения от капиталистов и промышленников, участвовал в санитарных осмотрах фабрик и школ. Благодаря вмешательству Чехова было отклонено ходатайство одного из промышленников об устройстве кожевенного завода на реке Люторке, водой из ко-торой пользовалось окрестное население. Впечатления от посещений соседних фабрик занесены Чеховым в его записную книжку. Они свидетельствуют о том, как внима-тельно всматривался писатель в окружавшую его действитель-ность. «Взглянешь и а фабрику где-нибудь в захолустье, — чи-таем в записной книжке, — и тихо, смирно, но если взглянуть во внутрь, какое непроходимое невежество хозяев, тупой эгоизм, какое безнадежное состояние рабочих, дрязги, водка, вши».

Мелихово

Работа в земстве сблизила Чехова с уездной интеллигенцией. «Интеллигенция здесь очень милая и интересная. Главное —

честная», — писал Чехов. Земские врачи Серпуховского уезда, работавшие вместе с Чеховым, ценили в нем не только свое-го товарища по профессии, но прежде всего человека высокой культуры, чуткого русского писателя-гуманиста. Они любили бывать в Мелихове и чувствовали, что каждая встреча с Чехо-вым и его семьей: была для них праздником и настоящим отды-хом. «Много раз у меня являлось желание приехать в Мелихово, чтобы освежиться», — писала Чехову В. А. Павловская, сетуя на то, что это редко бывает возможно из-за постоянной занятости. в этом же ее письме звучит горькая жалоба на тяжелые усло-вия жизни сельской интеллигенции. Она просит Чехова «быть снисходительным к маленьким культурным одиночкам» и «не ис-толковывать нашу замкнутость не чем иным, как только нашей хронической переутомленностью; вся эта наша еженедельная, никому незаметная работа, и борьба с разнообразными обще-ственными элементами отнимает решительно все силы и совер-шенно как-то изнашивает». Работая в земстве, Чехов видел, как рядом с ним самоотвер-женно трудились земские врачи уезда. о том, как высоко ставил Чехов работу земского врача, свидетельствует следующий факт. в 1898 г. писатель обратился к редактору газеты «Русские ведо-мости» с просьбой поместить в газете информационную заметку о праздновании 15-летия земской работу врача Н. И. Невского, заведующего Кузьминской лечебницей Московского земства в соседнем Подольском уезде. Характерны мотивы, которые вы-двигает Чехов, добиваясь появления этой заметки: «15 лет служ-бы — штука не важная, но только не в земстве. Прослужить вра-чом в земстве 10 лет труднее, чем 50 быть министром». Тяжелые условия жизни земского врача отмечены Чеховым в его записной книжке: «Небогатые врачи и фельдшера не имеют даже утешения думать, что служат они одной идее, так как все время думают о жалова-нии, о куске хлеба». В своих произведениях писатель также рассказал о подвижниче-ской жизни сельской интеллигенции в дореволюционной России, о темноте русской деревни, о безысходной деревенской нужде, о тупости царских чиновников, о том, в каких трудных условиях —

Амбулаторий

бытовых и моральных — приходилось работать сельским врачам, учителям и учительницам. Чехов хорошо знал многих передовых земских врачей уезда. Особенно высоко ценил он хирурга Серпуховской лечебницы И. Г. Витте — одного из организаторов общественной медицины. Лечебница Витте в Серпухове считалась образцовой не только в уезде, но и в России. Вместе с Витте Чехов хлопотал о сохра-нении журнала «Хирургия». Письмо Витте к Чехову по этому по-воду характеризует положение русской медицинской науки в до-революционной России: «Я никак не могу примириться, что такое прекрасное русское издание (речь идет о журнале «Хирургия») должно подохнуть негодною смертью, имея все данные для того, чтобы жить запасом того огромного духовного начала, избытка которого хватило бы на два такие издания... Так тяжело и досадно становится жить, когда видишь расхищение сил и смятение в той среде, которая так медленно и трудно организовалась в течение целого ряда лет» (Неопубликованное письмо). При помощи Чехова Витте осуществил свою мечту о создании при больнице библиотечки для больных. Он благодарит Чехова за книги и пишет ему: «Теперь мне удастся составить три совер-шенно самостоятельные библиотечки для больного, что раньше мне казалось только мечтой». Так же, как и Чехов, Витте был страстный садовод и любовно выращивал в своем садике при земской больнице много редких цветов. Чехов останавливался у Витте, бывая в Серпухове, пере-писывался с ним, а позднее помогал ему устроиться в Ялте для лечения. Большим другом А. П. Чехова стал земский санитарный врач П. И. Куркин. Это бьвл подлинный ученый, впоследствии заслу-женный деятель науки РСФСР, доктор медицинских наук. Он ра-ботал в области санитарной статистики и общественной гигиены, написал ряд исследований по этим вопросам, Чехов познакомил-ся с Куркиным в 80-х годах, работая летом в земской Чикинской больнице вблизи Воскресенска. в 1892-1895 гг. П. И. Куркин служил в Серпуховском земстве участковым, а затем санитарным врачом и был секретарем Серпуховского санитарного совета. Особенно сблизила А. П. Чехова и П. И, Куркина работа в зем-стве. С 1896 г. Куркин руководил санитарно-статистическим от-делом Московского губернского земства.

107

ПОСЛЕДниЕ Дни В МЕЛиХОВЕ

Бодрое, трудовое течение мелиховской жизни омрачилось состоя-нием здоровья А. П. Чехова. Болезнь подкрадывалась постепенно, сначала в виде беспокойного кашля по ночам, а в 1897 г. обнару-жилось резкое обострение туберкулезного процесса. Чехов, сам врач, конечно, понимал опасность своего положения. «Враг, уби-вающий тело, обыкновенно подкрадывается незаметно, в маске, когда вы, например, больны чахоткой и вам кажется, что это не чахотка, а пустяки», — пишет он 24 августа 1893 г., когда окру-жающие еще не замечали никаких признаков болезни. В 1897 г. состояние здоровья Антона Павловича стало угрожаю-щим. 22 марта у него началось кровохарканье. С 25 марта по 10 апреля Чехов пролежал в Москве в клиниках Остроумова. Чехов был вынужден сократить общественную работу в Мелихо-ве, что было для него большим лишением, «...буду стараться ме-нять жизнь по мере возможности, и уже через Машу объявил, что прекращаю в деревне медицинскую практику. Это будет для меня и облегчением и крупным лишением. Бросаю все уездные долж-ности, покупаю халат, буду греться на солнце и много есть...», —

пишет он 1 апреля 1897 г. «По предписанию уважаемых товарищей, веду скучную трезвую, добродетельную жизнь, и если эта история продлится еще ме-сяц — другой, то я обращусь в гуся», — сообщает он в письме от 1 мая 1897 г.

108

Мелихово

Нескрываемая грусть звучит и в других его письмах: «Доктора запретили работать, и я теперь изображаю нечто, похожее на театрального чиновника: ничего не делаю, никому не нужен, но стараюсь сохранить деловой вид!» (20 мая 1897 г.). Невозможность вести общественную работу лишала Чехова са-мого главного в его мелиховской жизни — непосредственного об-щения с народом. Без этого деревенская жизнь теряет для Чехова свой смысл. Состояние здоровья требует переезда на юг, пере-мены климата. Осень и зиму 1897/98 г. Антон Павлович живет за границей и только с весенним теплом возвращается в Мелихово. С отъездом Чехова опустело Мелихово, не стало здесь прежнего оживления, веселья, наплыва гостей. «Сад и дом напоминают со-бой пустую квартиру уехавших дорогих людей, — пишет А. П. Че-хову М. Т. Дроздова 18 октября 1897 г. — Грустно. Грустно. в саду пусто, все почернело, вырублена аллея, только пни. За флигелем бабка Анна, вся закутанная, подвязывает малину. В доме тоже пе-ремены: вместо уютного кабинета, в беспорядке загроможденная комната мебелью из флигеля...» (Неопубликованное письмо) «Я живу теперь в доме один. Мамаши нет. Маша не приедет как через две недели. Со мною ночует в столовой Андрей с Бромом и Хиной», — сообщает в своем письме А. П. Чехову Павел Его-рович. Не стало прежнего оживления в Мелихове и в праздничные дни. «Должно быть, у нас гостей никого не будет» (Неопубликованное письмо), — пишет Павел Егорович Антону Павловичу в декабре 1897 г. 12 октября 1898 г. умер отец Чехова Павел Егорович. Смерть эта очень отразилась на жизни «всей семьи. «Мне кажется, что по-сле смерти отца в Мелихове будет уже не то житье, точно с днев-ником его прекратилось и течение мелиховской жизни», — пишет А. П. Чехов в одном из своих писем. Осиротевшей чеховской семье без Павла Егоровича и без Ан-тона Павловича, который по состоянию здоровья жил большую часть года в Ялте, было тяжело оставаться в Мелихове. Не без сожалений было решено продать Мелихово: «...мы продаем наше Мелихово. После смерти отца там уже не хотят жить, все как-то потускнело... и в беллетристическом отношении после «Мужи-ков» Мелихово уже истощилось и потеряло для меня цену». В московских газетах появилось объявление о продаже усадьбы.

Усадебный дом

Мелихово

Текст этого объявления дает полную картину экономического со-стояния Мелихова, превращенного в цветущий уголок трудами чеховской семьи и заботами Антона Павловича. Мелихово было продано со всей обстановкой, только очень не-многие личные вещи Чехов взял с собой в Ялту. в числе этих вещей картины И. И. Левитана, портреты! А. С. Пушкина и Л. Н. Толсто-го, мебель, сделанная руками мелиховских крестьян, — шкаф, буфет, умывальный столик, полочка, различные подарки. Чехов взял с собой в Ялту и набор хирургических инструментов, кото-рыми он пользовался в Мелихове, охотничье ружье, полотняный портфель, выданный ему Серпуховским земством во время Все-российской переписи 1897 г. в Ялту перевезены и рисунки, изо-бражающие отдельные уголки Мелихова. С переездом в Ялту взаимоотношения Чехова с Мелиховом не прекращаются. Чехов продолжает заботиться о постройке Мели-ховской школы, переписывается с крестьянами. Последний раз писатель был в Мелихове в августе 1899 г. Чехов долго сидел на балконе своего флигеля и смотрел на деревню, на просторы полей, на знакомые леса. «А через две недели, — вспоминает М. П. Че-хова, — обойдя в последний раз нашу мелиховскую усадьбу, лес, поля, сад, дом, с которым было связано столько воспоминаний, простившись со всеми, и я двинулась в путь» (М. П. Чехова. Нео-публикованная запись воспоминаний). Живя в Ялте, Чехов очень тосковал по мелиховской природе. Эта тоска постоянно звучала в его письмах, об этом же он говорил своим друзьям и близким. Навещая больного Чехова в Ялте, Ле-витан нарисовал для него знакомый пейзаж — стога сена в лун-ную ночь — и поместил этюд на камине ялтинского кабинета. Благодаря заботам М. П. Чеховой дача Чехова в Ялте сохрани-лась в том виде, как при жизни Антона Павловича. Сейчас здесь находится Дом-музей А. П. Чехова. Почти до конца своих дней М. П. Чехова поддерживала связь с мелиховцами. Ее письма к ним полны воспоминаний и прони-заны теплым дружеским чувством. «У меня сохранилось самое хорошее и дорогое для меня воспоминание о нашей жизни в Ме-лихове и о дружбе с крестьянами», — читаем в одном из писем М. П. Чеховой.

106 128

Ялта Гурзуф

Глава пятая

ЯЛТинСКиЙ ПЕриОДГУрЗУф

112

Ялтинский период

5 мая 1898 года, после восьмимесячного пребывания заграницей, Чехов возвращается в Мелихово.Катастрофа в «Эрмитаже» перевернула жизнь Чехова. в его письмах чувствуется растерянность: «Я не знаю, что с собой де-лать... Доколе я буду блуждать...» и т. д.Жить бы ему в Мелихове, в привычной обстановке, в условиях замечательного подмосковного климата, в уютном сухом доме, в кругу любящих его близких!.. Уезжать из Москвы и Подмо-сковья Чехову ужасно не хотелось. «Мне кажется, — пишет он Л. А. Авиловой, что если бы эту зиму я провел в Москве... и жил бы в хорошей теплой квартире, то совсем бы выздоровел... зима заграницей отвратительна» (Из письма А. П. Чехова Л. А. Авило-вой от 30 августа 1898 г.)Однако Чехов все же принимает решение провести наступающую осень и зиму на южном берегу Крыма.18 сентября 1898 года Чехов приезжает в Ялту. Здесь писателя угнетает то, что он выбит из колеи и почти не работает. «Вынуж-денная праздность и питание пo курортам» были, по его словам, «хуже всяких бацилл»11 Из письма А. П. Чехова П. Ф. Иордано-ву от 21 сентября 1898 г..В Ялте Чехов встретился с местным врачом И. Н. Альтшуллером, который настоятельно рекомендовал писателю обосноваться в Крыму. Этот совет, а также смерть отца Чехова, без которого Мелихово опустело, заставляют Чехова серьезно задуматься об окончательном переезде в Ялту. Но денег на покупку или построй-ку дома у него нет. С сентября 1898 года по апрель 1899 года пи-сатель живет в снятых на время, неустроенных ялтинских дачах.Приятель Чехова, беллетрист А. И. Эртель по этому поводу писал: «Стоило этому крупному молодому писателю серьезно заболеть... и вдруг оказывается, что надо вести унизительные переговоры о займах, надо искать денег, потому что те самые произведения писателя, которые читаются всей Россией, не в состоянии оку-пить ему ни отдыха, ни поездки на юг, ни необходимой для боль-ного человека обстановки...» (Н. И. Гитович. Летопись жизни и творчества А. П. Чехова. М,, 1955, стр. 522)Еще до выезда в Ялту Чехов сблизился с Московским Художе-ственным театром и был восхищен талантом артистки этого теа-тра — О. Л. Книппер. Живя в Ялте, он мыслями был в Москве, где Художественный театр на этот раз с огромным успехом ставил

А.П. Чехов с О. Книппер

113


его «Чайку». Весной 1899 года он приезжает в Москву, затем едет в Мелихово, где строит школу, потом в Петербург и опять в Мелихово. Его тянет в Москву, он снимает тут на год квартиру и колеблется — продавать ли Мелихово. Но под Ялтой в Кучук-Кое уже куплен небольшой домик и строится дача в Ялте...В августе 1899 года Мелихово продано, выстроен флигель в Ялте и туда переезжают мать и сестра Чехова.Дом Чехова в Чеховском поселке теперь заслоняет от города гу-стой сад, посаженный самим писателем. в 900-х годах усадьба находилась на пыльном пустыре. Мелиховский же дом окружал березовый лес, который Чехов очень любил.Переезд в Ялту не радовал Марию Павловну и мать писателя, Ев-гению Яковлевну. Даже через несколько десятков лет после от-ъезда из Подмосковья Мария Павловна Чехова с грустью вспо-минала Мелихово.«Давно я не собирала грибов, — писала она 6 октября 1940 года автору этого очерка. — у нас в Мелихове и Антон Павлович лю-бил собирать грибки, они появлялись у нас около самого дома под березами и все белые. Почему-то он собирал их не в корзинку, а в наволочку, вышитую и подаренную ему одной из его поклонниц... Мы высмеивали его по этому поводу...»В Мелихове писателя часто навещали знакомые и друзья, ко-торые были спутниками его писательской молодости. Встречи с ними доставляли Чехову большую радость. в Ялте этих близких ему людей почти не было.Ялтинский период жизни писателя освещен наиболее полно. Освещена также его многообразная общественная деятельность в эти годы. Чехов, как это было свойственно его натуре, несмотря на продолжающееся недомогание, кровохарканья, сразу вклю-чился в общественную жизнь города; он был избран членом по-печительского совета ялтинской гимназии, членом ялтинского комитета «Красного Креста», принимал участие в подготовке и проведении юбилейных пушкинских празднеств, организовывал сборы денег для голодающих детей Самарской губернии, постоян-но и напряженно работал с начинающими писателями и активно участвовал в общественной жизни Москвы, Петербурга и своего родного города Таганрога.В настоящем очерке мы остановимся преимущественно на отно-шении Чехова к людям, страдающим туберкулезом, на его заботе

А.П. Чехов

114


об устройстве и лечении студентов, учителей, писателей и других неимущих больных, на создании Чеховым первого в Ялте санато-рия для тяжелых туберкулезных больных. Этому делу Чехов по-свящал в Ялте очень много времени и сил.

* * *К М. П. Чеховой 19 ноября 1899 года в Москве обратился не-известный студент с просьбой устроить ему свидание с Антоном Павловичем. Больному туберкулезом студенту врачи посоветова-ли ехать в Ялту, а денег у него не было. Покой тяжело больного брата был дорог Марии Павловне, но все же она не могла отка-зать студенту. в виде предлога для свидания с Чеховым она дала студенту стеклянный валик для марок и вместе с ним письмо... Просьба о помощи не осталась без ответа. 24 ноября 1899 год а Чехов пишет сестре: «Студент приехал и привез валик для ма-рок. Студента устроим... я сдам его М-mе Бонье и думаю, что он будет жить хорошо...».Этот стеклянный валик лежит на столе писателя в кабинете ял-тинского дома...Трогает теплотой и вниманием отношение Чехова к мало известно-му поэту С. А. Епифанову, заболевшему тяжелой формой чахотки. Писатель предлагает включить его в члены Кассы взаимопомо-щи. «Я делал бы за него членские взносы», — пишет он в Москву одному из устроителей Литературного фонда, H. M. Ежову. «Что-нибудь надо сделать, — повторяет он через некоторое время. —

Если он (С. А. Епифанов. — E. М.) в силах пускаться в дальний путь... то я устрою его... в Ялте». Чехов проявляет нежную за-ботливость по отношению к больному поэту; когда решился во-прос о переезде Епифанова в Ялту, Чехов заботится об удобствах поездки, оплачивает его проезд и все время помогает больному поэту материально.Чехову было очень тяжело видеть больных, которые страдали от недуга и нищеты. «Тут много бедняков, у которых нет и 4 ру-блей, — пишет он сестре. — Вчера Марфуша докладывает мне: «Ергатический артист». Оказывается «драматический артист», пришел просить. Московский поэт Епифанов умирает здесь в приюте. Одним словом, от сих бед никуда не спрячешься и пря-таться грех; приходится мириться с этим кошмаром и пускаться на разные фокусы...».

115


Отвратителен был в то время «Приют хронических больных бла-готворительного общества», где «высокими шефами» были' кня-гиня Барятинская и великая княгиня Милица Николаевна.Заботиться о больных Чехову часто помогала ялтинская житель-ница С. Бонье. Чувствуя себя нездоровым, Чехов однажды зимой поручил ей навестить в приюте Епифанова.«В мрачной казарменной палате благотворительного приюта Ба-рятинской лежал невообразимо худой человек.— я ему так благодарен, шептал больной.Только благодаря ему я жив... Теперь он платит за меня... газеты присылает... Мне бы доктора по горловым болезням... Не могу глотать, мне больно...» (С. Бонье. Из воспоминаний об А. П. Че-хове. — «Ежемесячный журнал», 1914, № 7.)Когда С. Бонье рассказала Чехову о больном, он разволновался: «Здесь часто так умирают одинокие приезжие больные». Чехов быстро ходил по кабинету, сильно сжимая свои руки. «Ах! Как здесь необходима санатория! Надо вырвать этих несчастных из рук этих людей, которые думают только о своих собственных дачах... Положение больных ужасно... Надо создать что-нибудь такое, что перед смертью их радовало бы. Что-нибудь очень хорошее... свет-лое, веселое. Чтобы был ласковый, добрый уход, не профессио-нальный... Плакать не надо, надо привыкать. Нужны силы. Много сил, — обратился Чехов к С. Бонье. — Ужасна участь этих боль-ных здесь, весьма часто заброшенных и одиноких... Давайте, что-нибудь устроим. Только надо делать все самим. Деньги дадут. Но надо вырвать больных из рук этих людей... Надо все взять в свои руки...» (С. Бонье. Из воспоминаний об А. П. Чехове. — «Ежеме-сячный журнал», 1914, № 7.) Чехов говорил с силой, волнением и с какими-то особыми нотами в голосе... Об этих новых нотах в голосе Чехова пишет также ялтинский врач и общественный де-ятель С. Я. Елпатьевский. «И тон его был другой и манеры другие. Не было прежней мягкости и терпимости... неслыханные раньше реплики вырывались у него по адресу людей, к которым он так недавно относился с большой мягкостью».На следующий день после разговора с Бонье Чехов поехал к Епи-фанову.Бонье по телефону спросила Чехова о больном.— Плох, — отвечал Чехов. — я напрасно ездил. Ему очень трудно говорить.

116


— Был холод, зачем вы поехали?..— Надо было, это ничего...Антон Павлович своего здоровья не жалел, вспоминала Бонье.

* * *Чехов помогал десяткам больных людей, обращающихся лично к нему, но Чехова-гуманиста эта индивидуальная благотворитель-ность не удовлетворяла. 25 ноября 1899 года в письме к А. М. Горь-кому он рассказывает о «чахоточных бедняках», о смерти поэта Епифанова. «Мы решили строить санаторию, — пишет он, —

я сочинил воззвание; сочинил, ибо не нахожу другого средства». Свое воззвание о помощи нуждающимся туберкулезным больным Чехов четыре раза переделывал в наборе и взялся рассылать его лично. Эта рассылка продолжалась около двух лет.«Положение легочных больных, проживающих в Ялте, быва-ет часто весьма тяжелым, — писал Чехов в этом воззвании. —

в большинстве это люди... уже изнемогшие в тяжкой борьбе за существование, но все же еще полные душевных сил, жаждущие жить, работать и быть полезными своей родине...» Чехов знает, что ялтинская зима скверная, уже с осени начинает дуть прони-зывающий северный ветер, а в дешевых нетопленных квартирах сыро, мрачно, согреться нечем, обеда нет, — и это, когда больно-го лихорадит, мучает кашель...«Мы обращаемся к вам с просьбой пожертвовать в пользу неиму-щих больных... Борьба с туберкулезом, который вырывает из на-шей среды столько близких, полезных, столько молодых, талант-ливых, есть общее дело всех истинно добрых русских людей...».Воззвание было опубликовано в ряде столичных и провинциаль-ных газет. А. М. Горький поместил этот призыв в «Нижегород-ском листке» 1 декабря 1899 года и привел эпизод с Епифановым из указанного выше письма Чехова.«В дополнение к этой красноречивой просьбе о помощи, — писал Горький, — позволяем себе привести следующий трагически про-стой и глубоко трогательный факт из письма Антона Павловича:«Третьего дня, — пишет он, — здесь, в приюте для хроников, в одиночестве, в забросе умер поэт «Развлечения» Епифанов, ко-торый за два дня до смерти попросил яблочной пастилы и, когда я принес ему, то он вдруг оживился и зашипел своим больным гор-лом, радостно: «Вот она самая! Она!» Точно землячку увидел...»

А.П. Чехов

117


На призыв Чехова откликнулся трудящийся люд России, отклик-нулась интеллигенция. Стали поступать сотни писем и пожерт-вований от студентов, от учителей 2-го и 3-го училищ Борисо-глебска, от служащих Полесских дорог, от врачей, от гимназиста Ростислава, от редакции «Нижегородского листка», где работал тогда А. М. Горький, и множества других.На собранные деньги был устроен пансион «Яузлар» на 20 че-ловек. Но этого было недостаточно: к Чехову продолжало обра-щаться за помощью множество неимущих больных.А. Я. Бесчинский, редактор ялтинской газеты «Крымский курьер» пишет: «Мне лично точно известно, каким путем Чехов подчас помогал больным «дешево устроиться». Он через меня оплачи-вал их квартиру или целиком вносил за них плату в приют хрони-ков благотворительного общества, куда мне, по его поручению, случалось помещать больных». Иногда Чехов устраивал больных у себя.Как-то, году в 900-м, — рассказывала Мария Павловна Чехо-ва, — к нашему дому привезли очень истощенного молодого че-ловека. Больной сказал, что он учитель из-под Таганрога. Глаза у него блестели... Он услышал у себя дома про чеховский сана-торий и решил попытать счастья. Он шел пешком из Севастопо-ля, но дошел только до Ай-Тодора. Там его подобрали и привезли. Устад он очень... Напомнил он Антону Павловичу нашего умер-шего брата... Оставили мы его у себя, а потом устроили у док-тора Гофбаума. Не было в нашем маленьком «Яузларе» уже мест. Потом, — улыбалась Мария Павловна, — доктор обижался, что учитель пил по 11 стаканов молока... Нам часто приходилось, —

вспоминала сестра писателя, — оставлять больных у себя...В конце 1902 года Чехов написал второе воззвание. (Полный текст воззвания хранится в фондах «Дома-музея А. П. Чехо-ва» в Ялте.) Это воззвание трогает своей искренностью, своим страстным призывом о помощи.«С расширением деятельности Попечительства, — писал Че-хов, — все более и более выяснялась самая острая и тяжкая, наиболее трудно удовлетворимая нужда приезжих больных —

устройство тяжелых больных, лихорадящих, слабых, лежачих больных. Их не принимают в официальные санатории, их боятся другие больные, и потому избегают пускать их к себе содержате-ли гостиниц, пансионов и меблированных комнат».

А.П. Чехов во дворе дома

118


«Официальных санаториев», упомянутых в воззвании, было только два, но пребывание в них было тоже платным и лежачих больных туда не принимали. Для них-то, — писал Чехов в воззва-нии, — и был организован небольшой пансион «Яузлар». Но это не удовлетворяет потребности. Необходим обширный дом, спе-циально оборудованный и приспособленный для санатория. Для этого нужны деньги, а денег нет... и Чехов обращается к россий-ской общественности: «Не нам, маленькой кучке ялтинских лю-дей, удовлетворить огромную нужду едущих к нам со всех концов России больных людей... а между тем строить нужно, необходимо. Тяжело больные все едут к нам, едут со всех концов России, из Архангельска, из глухих мест Сибири, они затрачивают послед-ние крохи, им собирают на дорогу товарищи, друзья, субсидируют учебные заведения и учреждения, где они учатся или служат, они приезжают в Ялту, как в последнюю инстанцию, где решается для них вопрос о жизни и смерти, — приезжают жалкие, одинокие, измученные... Нам могут сказать, — предупреждает он, — зачем посылают таких больных, зачем едут они? Стоит ли тратить день-ги на мертвых людей и не производительнее ли оказывать под-держку живым, способным жить, тем, подающим надежду на вы-здоровление, которых принимают в официальные санатории?»«Подающий надежду на выздоровление!.. — восклицает Чехов. —

Как трудно это определить. Приехавший с невысокой темпера-турой, с небольшими изменениями в легких, случается, сгорает в 3 — 4 месяца, с другой стороны, лежачий туберкулезный больной с высокой температурой и большим поражением легких не значит безнадежный больной. Ялтинское благотворительное общество имеет в своем числе много членов, приехавши в Ялту в тяжелом положении, а теперь деятельных работников в Обществе и По-печительстве. Устроители «Яузлара», — пишет далее Чехов, —

с чувством гордости и радости могут указать немало больных, поступивших в него, по мнению врачей, почти безнадежными, а те-перь поправившихся и сделавшихся работоспособными».Врачи в то время не обладали средствами лечить тяжелый тубер-кулез, как это делают сейчас. Но Чехов не хотел и тогда, чтобы тяжелых больных называли безнадежными. Он требовал, чтобы их лечили!Чехов первый открыл двери санатория для тех, кого мы в настоя-щее время называем больными открытым туберкулезом легких.

Дом в Ялте А.П. Чехова

119


Он призывал российскую общественность помочь ему устроить «пансион, санаторию, убежище, — назовите как хотите, — где мог-ли бы находить приют, хорошее помещение, постоянный медицин-ский надзор, правильно организованный уход туберкулезные боль-ные, подающие большие и малые надежды на выздоровление»...И Чехов звал на помощь «всех, кто понимает ужас одиночества и заброшенности на чужой стороне больного человека, кто жела-ет и может помочь приютить и устроить в Ялте близкого, — боль-ного, одинокого, измученного...»Горячий призыв Чехова «На помощь умирающим!» облетел всю Россию. Один из журналистов по этому поводу писал:«Кажется, ни одно воззвание не имело такого успеха, как воззва-ние Чехова. Пожертвования посыпались со всех сторон.» (Сиг. Около жизни. — «Одесские новости», 1904, № 6355.)Когда было собрано около 40000 рублей, Чехов добавил свои 5000 и купил дом на окраине Ялты, который при его жизни на-чали перестраивать под санаторий.Из окон чеховского дома и сейчас виден гортанно-туберкулезный санаторий им. Чехова, бывший «Яузлар». а вокруг Большой Ялты — много других «хороших... светлых, веселых» санатори-ев, которые выстроены людьми, осуществившими мечту Чехова. в этих санаториях советские люди успешно лечатся от болезни, так преждевременно приведшей к смерти самого Чехова.

* * *Осенние и зимние месяцы 1899 года и весна 1900 года проведены Чеховым в Ялте. Весной 1900 года Ялта готовилась к встрече Ху-дожественного театра. Чехов с огромным нетерпеньем ждал при-езда «художников», которые должны были показать ему «Чайку» и «Дядю Ваню», он ждал также приезда своей будущей жены, Ольги Леонардовны Книппер.В связи с приездом театра у Чехова появилось много новых за-бот, но он не забывает и о больных, нуждавшихся в его помощи. в письме к артисту Художественного театра А. Л. Вишневскому Чехов пишет: «Вчера княгиня Барятинская взяла адрес Владими-ра Ивановича (Немировича-Данченко, — E. M.), хочет просить его и Алексеева (Станиславского, — E. M.) сыграть в пользу ее санатории. Если решите играть в чью-нибудь пользу, то играйте в пользу «Попечительства о приезжих больных», которое страш-

Дом в ЯлтеА.П. Чехова

120


но нуждается в деньгах. у Барятинской много денег, ей помогают и правительство, и аристократы, у Попечительства же пока нет ничего и никого, кроме меня и еще двух-трех человечков». Худо-жественный театр выполнил просьбу писателя.Приезд в Крым Художественного театра в апреле 1900 года очень обрадовал Антона Павловича. Театр приехал сначала в Севасто-поль, где должен был состояться первый в присутствии писателя спектакль — «Дядя Ваня». Чехов прибыл в Севастополь парохо-дом. Артисты, встречавшие его на пристани, увидели своего лю-бимого писателя значительно похудевшим.«У него были, — пишет К. С. Станиславский, — грустные, боль-ные глаза... По общей бестактности, посыпались вопросы о его здоровье.— Прекрасно. я же совсем здоров, — отвечал, как всегда, Антон Павлович.Несмотря на резкий холод, — вспоминает К. С. Станиславский, —

он был в легоньком пальто. Об этом много говорили, но он опять отвечал коротко:— Послушайте! я же здоров!В театре была стужа, так как он был весь в щелях и без отопле-ния...» (К. С. Станиславский, А. П. Чехов в Московском Художе-ственном театре. в кн.: Чехов в воспоминаниях современников. М., 1954, стр. 360-361.)В Ялте в связи с приездом Художественного театра было много торжественных выступлений, банкетов, встреч, дружеских вече-ров и т. д.Все это дало себя чувствовать — 4ехов перенес обострение ту-беркулеза и, еще не оправившись от него, в начале мая последо-вал за театром в Москву, где пробыл около двух недель.Ольге Леонардовне Книппер он, вернувшись в Ялту, пишет: «У меня в Москве уже сильно болела голова, был жар — это я скры-вал от Вас грешным делом, теперь ничего...»Лето 1900 года Чехов проводит в Ялте, а 21 октября выезжает в Москву. Характерно, что и здесь, несмотря на большую заня-тость, он продолжает заботиться о туберкулезных больных. «Вот адрес больного, — сообщает он в Ялту С. Бонье, — которому на-пишите, пожалуйста... он хочет устроиться как-нибудь в Ялте».В другом письме Чехов пишет: «Подателю сего... посоветуйте, как ему устроиться в Ялте на зиму...»Из Москвы Чехов едет в Ниццу.

Кабинет А.П. Чехова


121


В Ницце писатель, как и в прошлые годы, продолжает заниматься различными творческими и общественными делами. Он пытается устроить в Москве за счет одной жертвовательницы лечебницу для накожных больных, окончательно отрабатывает свою новую пьесу «Три сестры», которую готовит Художественный театр, переписывается с издателями. Он, как и прежде, мечтает о по-ездке в Африку, но и в этот раз мечта не осуществилась. 27 ян-варя 1901 года Чехов уезжает в Италию, а в середине февраля того же года возвращается в Ялту. «Я бежал из Ниццы в Ита-лию, — пишет он, — — был во Флоренции и в Риме, но отовсюду пришлось бежать, так как всюду неистовый холод, снег и - нет печей». в Рим Чехов ехал в одном поезде с M. M. Ковалевским. Вспоминая этот переезд из Ниццы в Рим, Ковалевский приво-дит слова Чехова, сказанные им ночью. Чехов говорил, что он не может задаться мыслью о какой-нибудь продолжительной рабо-те, потому что, как врач, понимает, что жизнь его будет коротка. (Н. И. Гитович. Летопись жизни и творчества А. П. Чехова. М., 1955, стр. 651.)Когда изучаешь жизнь Чехова, то постоянно возвращаешься к мысли о том, что жизнь писателя могла быть продлена, если бы он оставался в своем Мелихове и не метался между Москвой и Ялтой, Ялтой и Ниццей, Флоренцией и Римом...Остаток зимы Чехов провел в Ялте, а в мае 1901 года он выехал в Москву, чтобы обвенчаться с О. Л. Книппер. Писатель предпо-лагал отправиться с женой в путешествие по Волге из Ярославля или Рыбинска в Астрахань или по Северной Двине в Архангельск, на Соловки; 25 мая состоялось венчание Чехова с 0. Л. Книппер но путешествию не суждено было осуществиться.

* * *По приезде в Москву Чехов обратился к известному московско-му терапевту В. А. Щуровскому, который нашел у него ухудшение («притупление и слева и справа, справа большой кусок под лопат-кой») и велел немедленно ехать на кумыс в Уфимскую губернию.25 мая 1901 года Чехов вместе с женой уехал в Аксенове, Уфим-ской губернии, в санаторий.Вряд ли можно считать целесообразной эту поездку. Кроме сомни-тельности медицинских показаний, следовало подумать о трудной дороге с несколькими пересадками.

122


Чехов нуждался в покое, только в покое, моральном и физиче-ском, а ему пришлось проделать настолько трудное путешествие, что он сравнивал его с поездкой на Сахалин: «...это ужасно, —

писал он со станции Пьяный Бор, — это похоже на мое путеше-ствие по Сибири...»Санаторий был скверный, примитивно устроенный. Писателю было там очень скучно, неинтересно. Когда-то Чехов писал, что жить в санатории, где-нибудь в степи, может здоровый, жизнера-достный человек. а на больного пустынный пейзаж и монотонная обстановка влияют отрицательно.— у Антона Павловича, — рассказывала нам О. Л. Книппер-Чехова, — была очень сложная психология. Санаторий казался ему могилой. Он не мог долго находиться в одном месте... Тем бо-лее в таком... «Такая пустыня невероятная», — часто повторял он.— Пожалуйста, — сказал как-то в шутку Антон Павлович, —

найди пистолет и застрели меня и себя... Он при этом улыбался, но я понимала, что в этом санатории ему мучительно. Потому мы и уехали, не окончив курс лечения.Чехов в санатории немного прибавился в весе, «только, — писал он известному судебному деятелю А. Ф. Кони, — не знаю от чего, от кумыса или от женитьбы...»9 июля Чехов возвращается в Ялту. Ему снова становится хуже и, по-видимому, настолько, что он пишет свое по-чеховски простое и человечное завещание-письмо, адресованное М. П. Чеховой:«Милая Маша, завещаю тебе в твое пожизненное владение дачу мою в Ялте... После твоей смерти и смерти матери все, что окажет-ся, кроме дохода с пьес, поступает в распоряжение Таганрогского городского управления на нужды народного образования... я обе-щал крестьянам села Мелихова сто рублей — на уплату за шоссе; обещал также Гавриилу Алексеевичу Харченко... платить за его старшую дочь в гимназию до тех пор, пека ее не освободят от платы за учение. Помогай бедным.. Береги мать. Живите мирно.

3 августа 1901 г.Антон Чехов».

17 сентября 1901 года Чехов приезжает в Москву и на следую-щий день просит профессора Щуровского принять его. «Мне хо-чется рассказать Вам кое-что о кумысе...».Почему-то Щуровский не ответил на записку, а 25 сентября Че-хов вновь пишет профессору: «...мне нужно... десять минут, не больше».

123


В этот приезд Чехов, по-видимому, обеспокоен своим состояни-ем. Для того, чтобы только «рассказать о кумысе», он не стал бы добиваться приема у Щуровского.Прожив полтора месяца в Москве, Чехов возвратился в осеннюю хмурую Ялту, в неприспособленный для зимы холодный дом.Чехову трудно жить в Ялте. в письмах к жене он пишет: «Я очень скучаю, так скучаю, что совсем не могу работать... Будущую зиму я буду жить в Москве во что бы то ни стало, что бы там ни гово-рили доктора. Или под Москвой, где-нибудь на даче... Одни док-тора говорят, что мне можно в Москву, другие говорят, что совсем нельзя, а оставаться здесь я не могу. Не могу, не могу!..» (Из пи-сем А. П. Чехова О. Л. Книппер-Чеховой от 30 ноября и 4 декабря 1901 г.)«Когда же мы опять будем вместе?.. Когда я тебя увижу?..» —

Эти слова повторяются во множестве писем Чехова к жене.Постоянная тоска не может не отразиться на состоянии его здо-ровья.10 декабря 1901 года у Чехова возобновилось кровохарканье, ко-торое надолго уложило его в постель.В это время в Москве происходил VIII Пироговский съезд врачей. Участникам съезда Художественный театр показал «Дядю Ваню». Врачи, встретившие спектакль овациями, послали Чехову теплые телеграммы: «Врачи товарищи, члены VIII Пироговского съезда русских врачей, присутствующие сегодня в Художественном теа-тре на представлении «Дяди Вани», шлют горячо любимому ав-тору, своему дорогому товарищу, выражение глубокого уважения и пожелания здоровья».«Земские врачи глухих углов России, видевшие в исполнении ху-дожников произведение врача-художника, приветствуют товари-ща и навсегда сохранят память об 11 января».Чехову прислал также телеграмму один из старейших русских врачей, активный деятель русской медицины, руководитель Пи-роговского общества врачей Е. А. Осипов.«Присоединяюсь к товарищам, от всей души желаю доброго здо-ровья Вам, глубокоуважаемый Антон Павлович, и долгого про-цветания Вашему чудному таланту. Не был в, театре одиннадца-того по болезни. Евграф Осипов. (Н. И. Гитович. Летопись жизни и творчества А. П. Чехова. М., 1956, стр. 694.)Чехова в Ялте по-сещали врачи С. Я. Елпатьевский, И. Н. Альтшуллер, Л. В. Сре-дин, Н. А. Зевакин и др.

124


Нам довелось встретиться с Николаем Андреевичем Зевакиным в 1938 году. Он был консультантом одного из подмосковных ту-беркулезных санаториев и сам был болен туберкулезом. я попро-сил Н. А. Зевакина рассказать о жизни Чехова в Ялте.— Антон Павлович очень не любил лечиться... Он тосковал по Москве... и вообще тосковал, — вспоминал старый врач. — к со-жалению, в Ялте я его видел не в лучший период его жизни. Он редко улыбался. Мне кажется, что, даже когда он улыбался, он делал это через силу!..У Зевакина через плечо на ремешке висела в кожаном футляре синяя фляжка с никелированной крышечкой. С такой же фляж-кой не расставался последние годы своей жизни и Антон Павло-вич. в разговоре с Зевакиным я обратил на это внимание.— Да, действительно, у Антона Павловича была такая же принад-лежность... и у меня она очень много лет... Кашляю вот, а живу, хоть пришлось уехать из Ялты... а Антона Павловича нет... Следо-вало бы наоборот, — грустно улыбнулся Зевакин.25 мая 1902 года Чехов приехал в Москву. в Москве его ожидала новая беда — тяжело заболела Ольга Леонардовна. в середине июня ей стало лучше и, чтобы немного отвлечься, Чехов поехал с фабрикантом Саввой Морозовым на Всеволодо-Вильвенский завод — уральские владения миллионера.В это время в имении при заводе работал будущий писатель А. Серебров (Тихонов), тогда еще студент. 23 июня 1902 года он встретил Чехова, прибывшего с хозяином завода.«Следом за Морозовым, — пишет А. Серебров, — с подножки коляски осторожно ступил на землю высокий, сутулый человек, в кепке, узком черном пиджаке, с измятым галстуком бабочкой. Его лицо в седеющей клином бородке было серым от усталости и пыли. у левого бедра на ремне через плечо висела в кожаном футляре квадратная фляжка, какую носят охотники. Помятые, брюки просторно болтались на длинных, сходящихся коленями ногах.В нескольких шагах от нас он вдруг тихо и надолго закашлялся. Потом отвинтил от фляжки никелированную крышку и, отвер-нувшись конфузливо в сторону, сплюнул в отверстие фляжки красноватую вязкую мокроту. Молча подал мне влажную руку. Поправил пенснэ... Прищурившись... провел взглядом по изги-бам полусонной речки и сказал низким хрипловатым от кашля голосом:

125


— а должно быть, здесь щуки водятся?!...». (А. Серебров (Тихо-нов). О. Чехове. в кн.: Чехов в воспоминаниях современников. М., 1954, стр. 555.)Чехов ознакомился с заводом. Условия труда произвели на него тяжелое впечатление. Он уговорил Морозова ввести на заводе восьмичасовой рабочий день. Рабочие долго вспоминали с благо-дарностью посещение писателя.А. Серебров, рассказывая о приезде писателя на завод, описы-вает Чехова в таком состоянии, в каком его никто и никогда не видел.«Я беспокоился о Чехове. Сквозь тонкую перегородку мне был явственно слышен его кашель, раздававшийся эхом в пустом темном доме. Так длительно к напряженно он никогда еще не кашлял... и вдруг я уловил протяжный... стон... я распахнул дверь и шопотом окликнул Чехова: — Антон Павлович!..На тумбочке у кровати догорала оплывшая свеча... Чехов лежал на боку, среди сбитых простынь, судорожно скорчившись и вытя-нув за край кровати... шею. Все его тело содрогалось от кашля... и от каждого толчка из его широко открытого рта в синюю эма-лированную плевательницу, как жидкость из опрокинутой верти-кально бутыли, выхаркивалась кровь... я еще раз назвал его по имени. Чехов отвалился навзничь на подушки и, обтирая платком окровавленные усы и бороду, медленно, в темноте, нащупывал меня взглядом.И тут я - в желтом, стеариновом свете огарка — впервые увидел его глаза без пенснэ. Они были большие и беспомощные, как у ребенка, с желтоватыми от желчи белками, подернутые влагой слез... Он тихо, с трудом проговорил:— я мешаю... вам спать... простите... голубчик... Вскоре Савва Морозов увез больного Чехова в Пермь.А из Перми Чехов в письмах к А. М. Горькому и матери пишет: «Все благополучно. я здоров».Ни слова об ужасной ночи, описанной Серебровым. 4 июля 1902 года из Москвы Антон Павлович сообщает Л.В. Средину: «Я уезжал на Волгу и Каму, был в Перми, в Усолье. Путешествие мое было ничего себе.,, и если бы не жара в Пермской губ., то все было бы великолепно».Умирающий от чахотки Саша в последнем рассказе Чехова «Не-веста» говорит о своем здоровье так же, как всегда говорил Чехов о себе.

Двор ялтинскогодома

Колодец

126


Когда к Саше обращались: «А ведь вы больны», — он обычно от-вечал:— «Нет, ничего. Болен, но не очень..,»После приезда из Перми Чехов провел 5 недель на даче К. С. Ста-ниславского в Любимовке под Москвой.Весьма ценны воспоминания академика А. И. Абрикосова, ко-торый познакомился с Чеховым в Любимовке летом 1902 года. Приводим эти воспоминания по записи А. Лесс: (А. Лесс. Журнал «Здоровье», 1959, № 6, стр. 22.) — Часто бывает так, — вспоми-нал А. И. Абрикосов, — услышит человек смолоду хорошее слово и становится оно его спутником на всю жизнь... я прожил жизнь с таким хорошим словом, услышанным из уст Чехова.А. И. Абрикосов был в то время молодым врачом. Он дружил с братом К. С. Станиславского и бывал в Любимовке. Как-то ве-чером зашел разговор о профессиях, о будущем молодежи.Один из гостей Станиславского, молодой человек, типичный хлыщ, лениво развалившись, обратился к Чехову:— Антон Павлович, вы такой большой знаток человеческой души. Посоветуйте, куда мне идти учиться?.. Право, не знаю куда... Мо-жет быть, в медицину?..Наступило неловкое молчание.Чехов посмотрел в упор на молодого человека холодными глаза-ми и ответил неожиданно резко:-Профессия врача, медицина, как и литература — подвиг. Она требует самоотвержения, чистоты души и чистоты помыслов. Не всякий способен на это. Таким, как вы, там не место...

* * *Отдых в Любимовке заметно помог писателю. в сентябрьском письме Чехова из Ялты мы читаем:«Вчера был у меня Альтшуллер, смотрел меня в первый раз за эту осень... Он нашел, что здравие мое значительно поправилось... Он даже разрешил мне ехать в Москву — так стало хорошо!.. Он говорит, что это помог мне креозот и то, что я зиму провел в Ялте, а я говорю, что помог мне — это отдых в Любимовке. Не знаю, кто прав». (Из письма А. П. Чехова О. Л. Книппер-Чеховой от 22 сентября 1902 г.)12 октября 1902 года Чехов уезжает в Москву. «Здоровье мое, —

пишет он из Москвы журналисту В. С. Миролюбову, — очень по-

А.П. Чехов

127


правилось, чувствую я себя прекрасно и потому бежал из теплых краев».Во второй половине ноября писатель возвращается в Ялту и... опять тоска по Москве... и снова обострение процесса. Так кон-чился нелегкий для писателя 1902 год. 1903 год начался острым правосторонним плевритом, уложившим его надолго в постель. Только к концу января, «после долгого заточения», писатель вы-шел на ялтинскую набережную. Но ходить ему уже было труд-но. «Теперь с каждым годом я устаю все больше и больше. Пишу рассказ («Невеста», — E. M.), но медленно, через час по столо-вой ложке».(Из письма А. П. Чехова О. Л. Книппер-Чеховой от 30 января 1903 г.)В кабинете писателя холодно и неуютно. Температура воздуха не выше 11 —12°.Чехова в это время особенно мучил туберкулез кишечника, кото-рый он до конца своей жизни называл катаром кишок. Знал ли он о том, что у него кишечный туберкулез, — сказать трудно. Следу-ет помнить, что в то время туберкулез кишечника вел неминуемо к гибели. Об этом зловещем осложнении Чехову не говорил ни-кто из лечивших его врачей. Об этом он сам не писал ни в одном из своих писем.Зима 1903 года была очень печальной. Чехов старался прятать свою тоску, но не всегда это ему удавалось. «Время идет быстро, очень быстро! Борода у меня стала совсем седая и ничего мне не хочется. Чувствую, — пишет он жене, — что жизнь приятна, а временами неприятна — и на сем я остановился и не иду даль-ше. Твоя свинка с тремя поросятами на спине стоит у меня перед глазами, стоят слоны черные и белые — и так каждый день».(Из письма А. П. Чехова О. Л. Книппер-Чеховой от 7 февраля 1903 г.)Сколько скрытой боли в этих строках! Тяжело больной и одино-кий человек сидит за своим письменным столом, а перед ним одно и то же: слоны — черные и белые... черные и белые... и так каж-дый день...Наступила ялтинская весна. Все цветет. Чехов начинает выхо-дить в город, но зима оставила свой след. Одышка стала сильнее, он очень исхудал.«Вероятно, я очень изменился за зиму, — пишет он 14 марта жене, — потому что все встречные поглядывают сочувственно и говорят разные слова...»

128


Чехов собирается в Москву, а это в его вынужденной ялтинской «ссылке» всегда было большой радостью. Перед отъездом к нему пришел проститься В. В. Вересаев. Чехов радостно укладывался, говорил о предстоящей встрече с женой и о милой ему Москве. «О Москве, — вспоминает Вересаев, — он говорил, как школь-ник о родном городе, куда едет на каникулы; а на лбу лежала тем-ная тень обреченности. Как врач, он понимал, что дела его очень плохи».(В. В. Веpесаев. А. П. Чехов. в кн.: Чехов в воспоминаниях современников. М., 1954, стр. 527.)В Москве снята новая квартира. «Есть своя комната, — радовал-ся писатель, — это очень важно... Но вот беда: подниматься по лестнице! а у меня в этом году одышка. Ну, да ничего, как-нибудь взберусь».24 апреля 1903 года Чехов приехал в Москву. На следующий день он писал А. С. Суворину: «Зимой мне нездоровилось; был плеврит, был кашель, а теперь ничего, все благополучно, если не говорить об одышке. Наши наняли квартиру на третьем этаже, и подниматься для меня это подвиг великомученический».

* * *Выше мы указывали, что профессор Остроумов впервые осмо-трел Чехова в 1903 году. «Сегодня был, — пишет Чехов сестре 24 мая, — у профессора Остроумова, он долго выслушивал меня, выстукивал, ощупывал, и, в конце концов, оказалось, что правое легкое у меня весьма неважное, что у меня расширение легких (эмфизема) и катарр кишек и проч. и проч. Он прописал мне пять рецептов, а главное — запретил жить зимою в Ялте, находя, что ялтинская зима вообще скверна, и приказал мне проводить зиму где-нибудь поблизости Москвы, на даче. Вот тут и разберись!»Писатель нередко спорил с врачами, утверждавшими, что Мо-сква и Подмосковье для него вредны.С. Я. Елпатьевский писал, что он не встречал человека так влю-бленного в родные места, как был влюблен в Москву Антон Пав-лович. «Он, умный человек, — удивлялся Елпатьевский, — мог говорить удивительно несообразные слова, когда разговор шел о Москве». Этими «несообразными словами» Елпатьевский счи-тал утверждение Чехова, «что именно московский воздух в осо-бенности хорош и живителен для... туберкулезных легких... Нечего и говорить о Московской губернии и об окрестностях Москвы...»

129


Мысли Чехова получили подтверждение в запоздалом заключе-нии А. А. Остроумова... Но тогда у Чехова возник недоуменный вопрос:«Зачем я жил четыре зимы в Ялте?...» (Из письма А. П. Чехова Л. В. Средину от 4 июня 1903 г.)И печаль, и удивление, и растерянность слышатся в этом вопро-се.В Ялте всегда были своего рода «фанатики» ялтинского климата, которые считали, что этот климат живителен для всех туберку-лезных больных. к таким врачам относился и лечивший Чехова И. Н. Альтшуллер. Он и продолжал настаивать на пребывании Чехова в Ялте.«Несмотря на то, что Чехов сам был врач, или может быть именно поэтому, — — писал Альтшуллер, —- только на свое собственное здоровье он долго обращал мало внимания. а между тем больше 20 лет тянувшийся легочный процесс, понемногу все распростра-нявшийся, подтачивал его организм.В Ялте Чехов стал лечиться довольно аккуратно, но было уже поздно, — заявил Альтшуллер. — Последние годы он чаще преж-него стал наведываться в Москву, — не всегда в благоприятное для него время, — и почти за каждую такую поездку расплачивал-ся обострением болезни».Это была точка зрения Альтшуллера. Точка зрения Остроумова была прямо противоположной.Следует напомнить, что именно Альтшуллер настоял на оконча-тельном переезде Чехова из Подмосковья в Ялту, так как считал, что основным лечением для Чехова было его пребывание в Крыму.В одном из писем Чехов замечает: «Альтшуллер... весьма неодо-брительно отзывался об Остроумове, который позволил мне жить зимой в Москве. Он умолял меня в Москву не ездить, в Москве не жить. Говорил, что Остроумов, вероятно, был выпивши».(Из письма А. П. Чехова О. Л. Книппер-Чеховой от 2 октября 1903 г.) Если бы в отношении великого русского писателя не было допу-щено печальной врачебной ошибки, не было бы и тягостной для него необходимости быть в постоянной разлуке с женой.Ольгу Леонардовну печалило создавшееся положение. Чехов же успокаивал жену: «Я ведь знал, — писал он ей, — что женюсь на актрисе, т. е., когда женился, ясно сознавал, что зимами ты бу-дешь жить в Москве...» Но разлука оставалась разлукой, и ду-

А.П. Чехов

130


шевную боль из-за нее писатель испытывал постоянно. «То она больна, то я в отъезде, — пишет с грустью Чехов В. Ф. Комиссар-жевской, — и так у нас ничего не выходит по-настоящему...»О. Л. Книппер-Чехова очень любила театр, но необходимость по-стоянно быть вдали от мужа заставляла ее задумываться над тем, чтобы оставить сцену.«...Я стала сильно подумывать, — вспоминает Книппер-Чехова, — не бросить ли сцену. Но... нужна ли Антону Павловичу просто жена, оторванная от живого дела? я чуяла в нем человека-одиночку, который, может быть, тяготился бы ломкой жизни своей и чужой».(О. Книппер-Чехова. о А. П. Чехове. в кн.: Чехов в воспоминаниях современников. М., 1954, стр. 608.)О желании Ольги Леонардовны бросить сцену сообщает также брат писателя И. П. Чехов. «Ольга Леонардовна хотела бросить сцену, — рассказывает он, — но Антон Павлович не допустил, го-воря, что жить без дела, без работы нельзя».(Н. И. Гитович Лето-пись жизни и творчества А, П. Чехова. М., 1955, стр. 691.)Артистка в своих воспоминаниях приводит письмо Чехова, напи-санное им в марте 1895 года А. С. Суворину. Чехов писал: «Сча-стья... которое продолжается изо дня в день, от утра до утра, я не выдержу... дайте Мне такую жену, которая, как луна, являлась бы на моем небе не каждый день».Возможно, что для творческого процесса писателю необходимо было временами оставаться одному. Жена, которая постоянно была бы рядом, может быть и мешала бы ему. Но следует учесть, что письмо было написано в 1895 году. в тот период «условия» семейной жизни, изложенные писателем, очевидно, в шутливой форме («жена должна жить в Москве, а я в деревне, и я буду к ней ездить»), были, возможно, и оправданы. в начале же 900-х годов болезнь писателя зашла далеко, ему были необходимы физиче-ский и моральный покой и забота близкого человека.Чехов обычно возражал против того, чтобы за ним ухаживали, как за больным, он боялся показать своим близким, что ему нуж-на их помощь. Но ведь в последние годы он был тяжело болен и в некоторых письмах чувствуется трогательная беспомощность одинокого человека:«Трудно было наложить компресс...»«Надо было, чтобы кто-нибудь другой растирал, — ну и ничего не вышло...»

131


* * *В ряде своих произведений писатель показал, что в развитии ту-беркулеза моральным переживаниям принадлежит решающая роль. Такую же роль моральные переживания сыграли и в разви-тии его болезни. в результате врачебной ошибки Чехов был ото-рван от привычной ему московской почвы. «Я... не живу полной жизнью, — писал Чехов после переезда в Ялту, — я люблю шум и не слышу его... я переживаю теперь состояние пересаженного дерева, которое находится в колебании: приняться ему, или на-чать сохнуть?» Чехов чувствовал, что в Ялте он уходит «куда-то без остановки, бесповоротно, как воздушный шар...»(Из письма А.П. Чехова В. Ф. Комиссаржевской от 25 августа 1900 г.)Доктор Тарасенков в своих записках «О болезни Гоголя» выска-зал предположение, что в такой «тонкосложной художественной натуре», какая была у Гоголя, душевные страдания являлись первопричиной недуга, а не наоборот. Эту мысль можно всецело отнести и к Чехову. «Кто скажет, — писал о Чехове В. Г. Коро-ленко, — какую роль в физической болезни играла та глубокая разъедающая грусть, на фоне которой совершались у Чехова все душевные, а значит, и физические процессы...»(В. Г. Короленко Собр. соч., т. 8, стр. 93.)Когда Чехов переехал в Ялту, он не оставлял впечатления боль-ного человека. Об этом пишут И. А. Бунин, А. ьььь И. Куприн и другие его современники.У А. И. Куприна сохранился в памяти тот Чехов, каким он его уви-дел в середине февраля 1901 года и одесской гостинице «Лон-дон». в этой гостинице А. П. Чехов остановился во время возвра-щения из Ниццы в Ялту. «Показался он мне тогда почти высокого роста, худощавым, но широким в костях, несколько суровым на вид. Следов болезни в нем тогда не было заметно, если не считать его походки — слабой и точно на немного согнутых коленях...»В тот период собеседникам писателя еще удавалось видеть его жизнерадостным и веселым. в эти минуты, — вспоминает А. И. Куприн, — «Чехов, быстрым движением руки, сбрасывая пенснэ и покачиваясь взад и вперед на кресле, разражался ми-лым, искренним и глубоким смехом. Тогда глаза его становились полукруглыми и лучистыми, с добрыми морщинками у наружных углов, и весь он тогда напоминал тот юношеский известный пор-трет, где он изображен почти безбородым, с улыбающимся, близо-

132


руким и наивным взглядом несколько исподлобья.»(А. И. Куприн. Памяти Чехова. в кн.: Чехов в воспоминаниях современников. М., 1964, стр. 503-504.)Следует подчеркнуть, что Чехов строго выполнял требование И. Н. Альтшуллера, касающееся пребывания в Ялте. С сентября 1898 года по май 1904 года Чехов провел здесь в общей сложно-сти 48 месяцев. Осенние, зимние и весенние месяцы (за исклю-чением 1900 года, когда он 2 месяца провел заграницей) Чехов безотлучно жил в Крыму. Выше мы приводили предположение Альтшуллера, что ухудшение здоровья писателя в Ялте связано с его частыми выездами в Москву. Перемены климата, возможно, и могли отразиться на его состоянии, но, если проследить жизнь Чехова на протяжении ялтинского периода, то окажется, что вы-езжал из Крыма он не чаще двух раз в год, причем, как правило, не в зимние месяцы.Таким образом, нужно полагать, что основная причина ухудше-ния здоровья Чехова в последние годы заключалась не столько в выездах в Москву, сколько в отрыве от Москвы. Нельзя игно-рировать также и тот факт, что зимние месяцы, в которые Чехова заставляли жить в Крыму, являются самыми неблагоприятными в климатическом отношении.Вся трагедия последних лет жизни писателя заключается в том, что вынужденный выезд из Подмосковья и разлука с женой, принес-шие писателю так много душевного страдания, были не нужны.

* * *По заключению А. А. Остроумова, у Чехова была выраженная эмфизема, а следовательно и выраженные рубцевые изменения. После многочисленных кровохарканий у Чехова, по всем данным, ни разу не было туберкулезного воспаления легких. Его частые плевриты достаточно быстро рассасывались. Все это говорит о большой сопротивляемости его организма. Однако сердечная мышца, столь переутомленная и столь долго отравлявшаяся ту-беркулезным ядом, была поражена и нуждалась не только в по-кое, но и в лекарственной поддержке.К сожалению, на сердце писателя было обращено внимание толь-ко в самый последний период его жизни.В одном из своих писем, относящихся к 1888 году, Чехов рас-суждал так: «Если бы то кровотеченье, какое у меня случилось

А.П. Чехов в кабинете


в Окружном суде, было симптомом начинающейся чахотки, то я давно уже был бы на том свете, — вот моя логика...»Логика в этом утверждении была, так как еще долго после смер-ти Чехова продолжали считать, что средний срок жизни больно-го с легочной каверной — 3 года. Столько же прожил с момента заболевания брат писателя — Николай. Чехов же после первого легочного кровотечения, которое, очевидно, было симптомом об-разовавшейся каверны, прожил около 20 лет. Все эти годы жизнь писателя была заполнена непрерывным и тяжелым трудом. Со-временники не помогали Чехову в его труде. Сахалинские гене-ралы и не пытались облегчить исключительно трудные условия работы на острове; во время борьбы с голодом писатель ездил в пургу по глухим деревням, а его спутник по поездке — А. С. Су-ворин сидел в губернском городе и проводил время на банкетах и приемах. в период борьбы с холерой Чехову был выделен весьма большой участок в 25 деревень и не было дано ни одного помощ-ника; к больным в Мелиховском врачебном участке он выезжал и в осеннюю распутицу и в зимнюю метель. Во время переписи населения земский начальник притворился больным, а писатель, измученный вспышкой туберкулезного процесса и работой, ходил из избы в избу как рядовой переписчик... Чехов совершенно себя не щадил. и только огромная воля писателя поддерживала его фи-зические силы. Без этой воли человек, болеющий распространен-ной легочной чахоткой, не лечившийся, не знавший покоя, не мог бы столько прожить!

134

ГУрЗУф

Летом 1888 года Чехов впервые приехал в Крым. Проездом из Севастополя в Феодосию он мельком увидел Ялту и написал се-стре: «Ялта — это помесь чего-то европейского, напоминающего вид Ниццы, с чем-то мещански ярморочным». Однако знакомство с Крымом не прошло бесследно. в Севасто-поле ему понравилась и запомнилась чудесная бухта. Первые впечатления о море были удивительны: «Купание до того хорошо, что я, окунувшись, стал смеяться без всякой причины». Через не-сколько лет Чехов опишет Севастополь в повести «Черный мо-нах». Ровно через год Антон Павлович вновь посещает Крым, на этот раз он приезжает в Ялту и останавливается в Черноморском пе-реулке на даче Фарштейна (здание не сохранилось). За две неде-ли, которые он провел в Ялте, им была написана пьеса «Леший», один из вариантов «Дяди Вани» и рассказ «Скучная история». В марте 1894 года Чехов снова в Ялте, на этот раз останавлива-ется в гостинице «Россия» (ныне гостиница «Таврида»). Антон Павлович редко покидает гостиничный номер, начав работать над одним из самых своих любимых рассказов «Студент». В 1897 году здоровье Антона Павловича ухудшилось, тяжелые легочные кровотечения, заставившие лечь в клинику, навсегда подорвали его силы. Вскоре умер отец, опустело и было продано Мелихово. Врачи рекомендуют Чехову теплый климат.

135


За границу, откуда он только что вернулся, совершив длительное путешествие по Италии, Франции, Германии, ему ехать не хоте-лось. Чехов выбрал Крым, Ялту. «Без России нехорошо, — писал он, — нехорошо во всех смыслах. Из всех русских теплых мест самое лучшее пока — Южный берег Крыма. в Крыму уютней и ближе к России». А.П. Чехов купил небольшой участок земли на окраине Ялты, в деревушке Аутка и построил дом по проекту ялтинского ар-хитектора Шаповалова. Пока дом строили, Чехов жил в Ялте, в гостинице «Мариино», расположенной в центре набережной (ныне один из корпусов санатория «Киев»), на квартире доктора Альтшуллера, на даче Иловайской «Омюр», где работал над рас-сказами «Случай из практики», «Новая дача», «По делам слу-жебным», «Душечка». По воспоминаниям друга Антона Павловича, ялтинского врача и писателя Сергея Яковлевича Елпатьевского, Чехов в то время был красивый, изящный, тихий, немного застенчивый, с негром-ким смешком, с медлительными движениями, с мягким, терпи-мым, немного скептическим, насмешливым отношением к жизни. Когда дом был построен, Чехов переехал туда с матерью Евгенией Яковлевной и сестрой Марией Павловной, которая была Антону Павловичу близким другом. Начался последний период его жизни, который, это было ясно, не мог продолжаться долго. В ялтинском доме, маленьком и уютном, Чехов переживал при-ступы болезненного одиночества, настолько острые, что юмор и сдержанность временами оставляли его. Спасала работа. Вско-ре дом Чехова стал центром для всех приезжающих в Ялту писа-телей, художников, артистов. в эту пору в его жизнь вошла Ольга Леонардовна Книппер, актриса только что основанного Художе-ственного театра. Большим событием в жизни провинциальной Ялты и в жизни Ан-тона Павловича Чехова стал приезд Московского Художествен-ного театра, во главе которого стояли замечательные режиссе-ры — Станиславский и Немирович-Данченко. К.С. Станиславский вспоминал: «Это была весна нашего театра, самый благоуханный и радостный период его молодой жизни. Мы сказали себе: Антон Павлович не может приехать к нам, так как он болен, поэтому мы едем к нему, так как мы здоровы».

136


В истории театра приезд в Крым был первой гастрольной поездкой. Бунин Куприн, Мамин-Сибиряк, Горький и многие другие пред-ставители творческой интеллигенции побывали на спектаклях в те дни. Театр привез четыре пьесы, из них две чеховские. Начи-нались гастроли «Дядей Ваней», а заканчивались «Чайкой». Когда шли пьесы А. П. Чехова, над зрителями летали листовки со стихами, славящими артистов и автора. Чехову были препод-несены три пальмовые ветви, перехваченные красной муаровой лентой с надписью: «Антону Павловичу Чехову, глубокому истол-кователю русской действительности». Десять оживленных гастрольных дней пролетели быстро. От де-кораций спектакля «Дядя Ваня» остались в чеховском саду каче-ли и деревянная скамейка, которые напоминали Чехову об арти-стах, доставивших ему моменты истинного счастья. Театр уехал, и потекли скучные и однообразные дни в Ялте, ко-торые, однако, заполнялись многочисленными посетителями, на-чинающими писателями, просто любопытными, которые считали своим долгом прийти к Чехову. Иногда Антон Павлович брал извозчика и удалялся на несколько дней, а куда — никому не говорил. От назойливых посетителей, мешающих работать, Чехов уезжал в Гурзуф. Здесь у самых скал он приобрел небольшую дачку. Сестре Марии он писал: «Я купил кусочек берега около пристани и парка в Гур-зуфе. Принадлежит нам целая бухточка. Дом паршивенький, но крытый черепицей, четыре комнаты, большие сени». Гурзуф Чехов приметил еще в первые свои приезды в Крым. Мно-гое привлекало здесь писателя: уединение, купание в бухточке, рыбная ловля. Но, конечно, не для всех этот чудный уголок был тайной. Мать, братья, сестра, самые близкие знали о нем и быва-ли в Гурзуфе в гостях у Чехова. Летом 1900 года писатель привез сюда известную актрису В. Ф. Комиссаржевскую, первую исполнительницу роли Нины Заречной в его пьесе «Чайка». Вере Федоровне понравилось все: прекрасный парк, маленькие татарские домики, утопающие в зелени садов, увитые плющом и другими вьющимися растениями, которые обвивали стены до самой крыши и спускались оттуда разноцветными гирляндами. Ее покорили и окрестности поселка, над которым возвышалась

Дача А.П. Чехова

137


неприступная гора Аюдаг, и Вера Федоровна тоже решила при-обрести здесь участок земли, о чем просила Антона Павловича в письмах. Вместе с Чеховым и членами его семьи совершал поездки в Гурзуф большой друг Антона Павловича, известный писатель И. А. Бунин. Дача служила не только для отдыха, здесь Чехов работал над но-вой пьесой «Три сестры», роль Маши предназначалась Ольге Ле-онардовне Книппер. Отношения Книппер и Чехова продолжались недолго, около пяти лет, супружество и того меньше, три года. Но эти годы общения с великим писателем стали главными в жизни Ольги Леонардовны. После смерти Антона Павловича она по его завещанию станет владелицей дачи в Гурзуфе. Почти каждое лето, долгие годы, до середины 50-х годов, она будет приезжать сюда. Однажды, находясь в Гурзуфе, Антон Павлович познакомился с со-седкой, Ольгой Михайловной Соловьевой. «Вчера я был в Гурзуфе, обедал у той очень красивой (такой красивой, что даже страшно) дамы, с которой познакомила нас мадемуазель Бонье». Так состоя-лась первая встреча писателя с владелицей курорта Суук-Су. Ольга Михайловна часто упоминается в переписке Антона Пав-ловича. Их многое связывало: общее происхождение, привязан-ность к Таганрогу, где проживала мать и сестра Ольги Михайлов-ны, совместная благотворительность. Соловьева была польщена знакомством с известным писателем и пожертвовала значитель-ную сумму ялтинскому благотворительному обществу. На деньги, полученные от Л. Н. Толстого и О. М. Соловьевой, Чехов и Елпа-тьевский построили санаторий «Яузлар» на 45 коек. Между Соловьевой и А. П. Чеховым начался обмен визита-ми. Ольга Михайловна не раз обращалась к Антону Павловичу с просьбами, в частности — написать в газету объявление об от-крытии курорта Суук-Су. и хотя раньше Чехов никогда ничего по-добного не делал, отказать Ольге Михайловне он не смог. Объ-явление, написанное Чеховым, было напечатано в ялтинском «Крымском курьере». Таким образом, курорт Суук-Су родился под покровительством Антона Павловича Чехова. По случаю открытия курорта Ольга Михайловна пригласила Чехова ото-бедать у нее. 1 сентября 1903 года состоялся обед в роскошном зале ресторана «Казино». На нем присутствовал и Антон Павло-

Бухта А.П. Чехова

138


вич с Ольгой Леонардовной, которая то лето проводила в Ялте. Соловьева часто делала ему подарки: варенье, устрицы, сельди. в одном из писем к жене Чехов как-то писал: «Без Ольги Михай-ловны мне жить никак нельзя». Ольга Михайловна и две ее приятельницы, Фанни Татаринова и Софья Павловна Бонье, подарили Антону Павловичу на ново-селье два глиняных кувшина для воды, терракотовую лягушку для украшения дворика и двух журавлей, к которым впоследствии Че-хов очень привязался и даже собственноручно кормил. В 1904 году в гостях у Чехова в Ялте был художник Константин Коровин. в своих мемуарах он вспоминал журавля. «На дворе дачи его, когда я вошел в калитку, передо мной, вытянув шею, на одной ноге стоял журавль. Увидев меня, он расправил крылья и начал прыгать и делать движения, танцуя, как бы показывая, какие выкрутасы умеет делать. Антона Павловича застал в его комнате. Он сидел у окна и читал газету «Новое время». «Какой милый журавль у вас, — сказал я Антону Павловичу, —

он так забавно танцует». «Да. Это замечательнейшее и добрейшее существо. Он любит всех нас. Знаете ли, он весной прилетел к нам вторично. Он уле-тел на зиму в путешествие в другие там страны, к гиппопотамам, и вот опять к нам пожаловал. Его мы так любим, Маша и я.... Не правда ли странно это и таинственно? Улететь и прилететь опять. я не думаю, что это за лягушками, которые он в саду здесь казнит. Нет, он горд и доволен еще тем, что его просят танцевать. Он —

артист и любит, когда мы смеемся на его забавные танцы. Арти-сты любят играть в разных местах и улетают. Жена вот улетела в Москву в Художественный театр». Как-то Коровин сказал Чехову, что хочет купить кусочек земли и построить себе мастерскую, но не в Ялте, а где-нибудь около. Антон Павлович тут же предложил ему свой домик в Гурзуфе, от-мечая, что там море шумит. Коровин поблагодарил, но тоже за-метил, что у самого моря жить не смог бы, так как от шума волн у него сердцебиение. Это была их последняя встреча. Много позже, уже живя в Гурзуфе на своей даче «Саламбо», Коровин мог видеть небольшой домик на самом берегу моря, где когда-то жил Антон Павлович Чехов.



Художник часто воспроизводил этот домик на своих картинах. Розы и на фоне моря маленький домик Антона Павловича. И все-таки, почему из всех уголков южнобережья Чехов выбрал Гурзуф? Приобретя небольшой домик в Гурзуфе у самой Генуэзской скалы, которую называли все Пушкинской, Антон Павлович становился как бы «соседом» великого поэта. Пушкин для Чехова значил многое. в числе самых дорогих книг, которые он привез в Ялту, —

издание сочинений Пушкина. в прозе, драматических произведе-ниях Чехова его герои вспоминают и цитируют стихи Пушкина. Да и в письмах самого Антона Павловича большое количество ссылок на Александра Сергеевича Пушкина и его творчество. Пушкинские образы, пушкинские строки, мотивы и интонации переполняют все творчество Чехова. В одном из писем к А.С. Суворину, владельцу одной из крупней-ших в России книгоиздательских фирм, Чехов просил: «Я бы с восторгом прочел что-нибудь новое о Пушкине и Толстом — это было бы бальзамом для праздного ума моего». Домик А. П. Чехова в Гурзуфе находился в трех сотнях метров от дома герцога Ришелье, в котором в 1820 году жил великий поэт. Возможно, главной причиной, по которой выбор А. П. Чехова пал на Гурзуф, было то, что Гурзуф хранил память о любимом писате-ле — Александре Сергеевиче Пушкине.

СОДЕржАниЕГлава первая. Чехов и Таганрог 7

Глава вторая.Становление 59

Глава третья. Поездка на Сахалин 71

Глава четвертая. Мелихово 81

Глава пятая. Ялтинский период 109

Литературно художественное издание

Журавлева АнастасияАнтон Павлович ЧеховОтветственный редактор А. УсановаВыпускающий редактор Ю. ПотресоваХудожественный редактор А. ЖуравлеваКомпьютерная верстка А. ЖуравлеваКорректор Ю. Потресова

Издательство «Д. ЖУР. ДДД.»105187, Москва, ул. Щербаковская, д.108, тел. 411-68-86E-mail: [email protected]Подписано в печать 09.06.2011Формат 70×90/16. Гарнитура LiteraturnayaC. Печать офсетная.Бумага мелованная. Усл. печ. л. 18,72Тираж 1000 экз. Заказ №58964

Отпечатано в полиграфической компании ПРОКСИМА.Москва, Зюзинская ул. 6, корп. 2, офис 107м. «Новые Черемушки» тел.: (495) 7396394

Documents

А.П. Чехов