Михаилом Ринским ранее изданы четыре книги прозы и стихов, опубликованы в периодике две повести о войне, свыше ста очерков о людях и их судьбах, много

статей и стихов. Часть из них – ещё в Москве, где автор родился и более сорока лет проектировал и строил мосты и здания, в том числе только в Москве в целом – не менее чем на полмиллиона жителей мегаполиса. Работал главным конструктором архитектурно-проектных мастерских Моспроекта-1, одновременно преподавал в московских Архитектурном и Инженерно-строительном институтах. Автор ряда уникальных зданий и комплексов.

С 1996 года живёт в Израиле, публикуя очерки, статьи и стихи, в том числе переводы с иврита и идиша. На ряд стихов написаны песни. Ряд очерков переведены и опубликованы в периодике на иврите и на английском. Некоторые опубликованы за границей. Большинство очерков и стихов Михаила Ринского – в интернете: в блоггере автора, а также на израильских и иностранных сайтах.

МИ

ХА

ИЛ

РИ

НС

КИ

Й

МИХАИЛ РИНСКИЙ

БЕЛОРУССИЯ - ИЗРАИЛЬ

ЕВРЕИ В ВОЙНЕ И МИРЕ

БЕЛО

РУСС

ИЯ - И

ЗРАИ

ЛЬ

МИХАИЛ РИНСКИЙ

БЕЛОРУССИЯ - ИЗРАИЛЬ

ЕВРЕИ В ВОЙНЕ И МИРЕ

ТЕЛЬ-АВИВ, 2010 год

�

МИХАИЛ РИНСКИЙ

БЕЛОРУССИЯ-ИЗРАИЛЬЕВРЕИ В ВОЙНЕ И МИРЕ

Эта книга – сборник очерков, героев которых нелёгкая, порой опасная, но по-своему захватывающе интересная жизнь так или иначе крепко связала с Белоруссией, а затем - с Израилем, куда все они репатриировались, где живут их дети и внуки. У каждого героя очерков свои жизненные обстоятельства, способные порой круто изменить всю жизнь, порой вынудить вообще расстаться с нею, но активность, волевые качества, поддержка настоящих боевых друзей помогают им в критических ситуациях. В книге чи-татель столкнётся с кровавой, циничной жестокостью нацистов, прочтёт о смелых поступках евреев-фронтовиков, партизан, узни-ков гетто в годы войны и в послевоенное время. Все очерки этой книги написаны на основе неоднократных бесед с их героями или близкими тех, кто сам рассказать уже не мог. Ис-пользованы документальные материалы, предоставленные ими. Все очерки опубликованы в ведущих русскоязычных газетах Из-раиля.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Текст и фото книги защищены авторскими правами

Контактный телефон автора: +972 54 5529955e-mail: mikhael_33@012.net.il, rinmik@gmail.com

Printed in Tel-Aviv, Israel 2010Print: Shlomo Levy Ltd. 052-5471060

�

Светлой памяти родных и близких, погибших на полях сражений и в партизанских отрядах, в гетто и концла-герях, в погромах от рук на-цистов и антисемитов всех мастей.

Одновременно эта книга адресована нашим внукам - им обязательно надо знать, как всё было, чтобы пом-нить и не допустить по-вторения того, чего больше никогда не должно быть.

�

Михаил Альшанский

ПРАВДА О БОРЦАХ ВОЙНЫ И МИРА

Книга Михаила Ринского – существенный вклад в исто-рию евреев и Белоруссии, и Ираиля. Жизнь героев очерков тесно связана с Белоруссией, все они после репатриации в Израиль продолжили активную общественную деятель-ность, связанную со страной исхода.

В каждом очерке прослеживается история еврейской се-мьи на протяжении ХХ века и до наших дней. Большим до-стоинством книги является то, что все её очерки написаны автором на основе личных рассказов героев повествований и их близких, а также подлинных документальных свиде-тельств, предоставленных ими.

Книга начинается с рассказов о тех, кому посчастли-вилось оказаться на исторической родине ещё до провоз-глашения еврейского государства и с оружием в руках уча-ствовать в борьбе за его создание, а затем отстаивать его независимость. Вслед за ними – очерки о тех, кто боролся против нацистов на полях сражений и в партизанских лесах, а потом вынужден был бороться за своё достоинство в по-слевоенной обстановке советской действительности.

Многое в очерках исторически важно ещё и тем, что со-держит если не первые, то новые дополнительные свиде-тельства тех или иных событий или эпизодов, долгое вре-мя скрытых от читателей. Например, случаи самосуда над евреями и даже групповых убийств евреев в партизанских отрядах, изгнания евреев из отрядов. Или подробности массовых убийств нацистами, содержащиеся в показаниях самих оккупантов. В то же время автор объективно приво-дит немалое число случаев, когда местные жители и пар-тизаны, люди разных национальностей, оказывали помощь евреям с риском для жизни в годы войны и с риском для собственного благополучия – в послевоенные годы.

�

На примере села Телеханы можно проследить историю белорусско-еврейского местечка от самого его возникнове-ния и заселения евреями до полного их истребления наци-стами. А в послевоенный период детей интерната в этом селе выхаживают, воспитывают и учат под руководством теперь уже единственного, да и то не местного еврея, быв-шего узника гетто и партизана. Его друг, поляк-католик, на-пишет буквально книгу-реквием по убиенным евреям.

В каждом очерке книги – своё, захватывающее читателя. В них прослеживается, как активно трудились евреи в мно-гострадальной Беларуси в послевоенные годы, на равных и бок о бок со всеми, и как дела «космополитов», «врачей – врагов народа» и последующий шлейф всплесков анти-семитизма на местах, увольнений и ограничений ускорили рост самосознания и протеста в еврейской среде. В книге – примеры и мужественной борьбы репатриантов 1970-х годов, и смелых действий энтузиастов возрождения и ре-патриации начала 1990-х. Рассказывается и об абсорбции каждой семьи в Израиле, и о подросшем и подрастающем им на смену поколениях.

Книга Михаила Ринского, охватывающая вековой исто-рический период, написанная живым языком, адресована не только жителям и выходцам из Белоруссии, но широкому читателю, и в этом – её достоинство.

Михаил Альшанский, ПредседательВсеизраильскогообъединения выходцевизБелоруссии

�

ОТ АВТОРА

Очерки, включённые в эту книгу, были написаны и опу-бликованы в газетах Израиля в разное время, в течение не-скольких лет. Работая над ними, автор не предполагал их взаимосвязи, но так получилось, что всех героев очерков единит связь их жизненных путей с Белоруссией, хотя и у каждого пути свои. И ещё то, что все герои очерков и их се-мьи репатриировались в Израиль. Но, кроме того, все они – мужественные люди, все совершали смелые, неординар-ные поступки в борьбе с оккупантами, или с властями, или с антисемитами, во имя чести и достоинства своей и своего народа.

Все очерки, включённые в книгу, написаны на основе личных бесед автора с их героями, близкими и друзьями. Естественно, рассказчики нередко вспоминали эпизоды, упомянутые ранее в публикациях их собственных или о них в периодической печати. Поскольку не всегда совпадают детали эпизодов и даты, автор не гарантирует их точность.

Автор глубоко благодарен главному редактору «Новостей недели» Леониду Белоцерковскому и редакторам Геннадию и Владимиру Плетинским, ответственному редактору газе-ты «Вести» Лазарю Дановичу и редактору Даниилу Давид-зону за публикацию очерков в газетах и ценные правки при их редактировании.

�

ДОБРЫЕ ДЕЛА ЗЕЭВА БАРМАЦА

ДалеконевсемизвестнооВсемирнойорганизациибри-скеров, урождённых евреев-брестчан, семейные корникоторых–глубоковмногострадальнойиодновременногероической земле Бреста. Герой очерка, председательВсеизраильской организации брискеров Зеэв Бармац сдетскихлетнаисторическойродине.Соружиемврукахонборолсясколонизаторами,создавал,строилизащи-щал еврейское государство, а на склоне лет посвятилсвоюактивнуюдеятельностьздоровьюбудущихпоколе-ний,поддержкесионистскогоспортивногодвиженияМак-каби.Иещё -сохранениюпамятиотрагическойсудьбеиподвигахбрестскихевреев,развитиюихобщиныиихсвязейссобратьямивИзраиле.БолееполувекарядомсЗеэвомвовсехегоделахженаиверныйдругБат-Шева.

БРЕСТК началу ХХ века еврейская семья Бармац по легендам,

передававшимся из поколения в поколение, уже не менее пяти веков жила на брестской земле. В семье в разные времена были хлебопашцы и раввины, учителя и строите-ли. Сама фамилия Бармац сложилась из заглавных букв

Зеэв Бармац Бат-Шева Бармац

�

слов иврита: «бен-рав», «морэ», «цедек», то есть: «раввин», «учитель», «справедливость». Бар-мацы пережили немало властителей: в своё вре-мя, по преданию, «корми-ли Германию», а к началу ХХ века Брест был горо-дом Российской империи. Отец Зеэва Иосиф Бар-мац перед Первой миро-вой войной был молодым прорабом на строитель-ных работах в Брестской крепости, которую укре-пляла Россия.

Кстати, соседями Барма-цей были Бегины – семья будущего премьер-мини-стра Израиля Менахема

Бегина. Отец Зеэва лично знал отца Менахема, активного члена еврейской общины, убеждённого сиониста.

Рассказывая Зеэву о Первой мировой войне, отец не раз подчёркивал, что и тогда германские оккупанты не были столь добрыми, как пишут сейчас. Решив сжечь Брест, нем-цы приказали жителям покинуть город. В семье деда было пятеро детей: кроме Иосифа, ещё два его брата и две се-стры. Дед погрузил скарб на телегу, и всей семьёй выехали за город. Километрах в 50-ти от Бреста их остановили ок-купанты. Отобрав лошадь и телегу, немецкий офицер дал письменное обязательство, что правительство Германии компенсирует стоимость. Понятно, что никакой компенса-ции в будущем не последовало.

Семья обосновалась в заброшенном доме неподалеку от

Иосиф Бармац, отец Зеэва

�

дороги. Питались картош-кой с огорода. Со време-нем из Бреста привезли подсолнечное масло, за-пасы которого перед при-ходом оккупантов были зарыты в землю. Так и жили до прихода русских войск.

Однажды Иосиф с од-ним из братьев отправи-лись в Брест. Там попали в руки немецкого патруля. Брата избили, да так, что сломали позвоночник, и он вскоре умер – ещё одно свидетельство «до-броты» немцев в Первую мировую войну. Иосиф же попал в рабочий ла-герь. Не давали ни еды, ни одежды.

Как-то построили, и немецкий офицер приказал выйти вперёд тем, кто знает немецкий и умеет строить. Иосиф хорошо знал и умел то и другое и вышел из строя. Офи-цер приказал отобрать себе помощников и доложить, что ему потребуется для работы. Иосиф набрал себе команду из одних евреев и потребовал для команды еду, место для ночлега, а для работы – инструменты.

В течение года Иосиф со своей бригадой выполнял любые строительные работы и вошёл в полное доверие к немец-ким властям. Поэтому когда он попросил недельный отпуск, ему не отказали. В это время бригада работала в Польше, километрах в двухстах от Бреста. Иосиф сел в поезд и, ко-нечно, не вернулся. Приехал к отцу в тот самый дом за го-родом и там скрывался до скорого прихода русских войск.

Гитл Бармац, мать Зеэва

10

Немцы сожгли в Бресте многое, в том числе дом деда. Наш-ли временное пристанище, пока не построили новый дом.

После Первой мировой войны Брест оказался в границах независимой Польши. Поначалу, при властях Пилсудско-го, для евреев-предпринимателей особых препятствий не было, и Иосиф создал компанию по строительству дорог и мостов. Польский язык он знал: его мать была родом из польского Паркева. Установил контакт с польскими инже-нерами-строителями. В компании Иосифа работало много евреев из Бреста. Фирма Иосифа быстро завоевала авто-ритет и стала получать заказы на строительство в Польше. Платили польские власти неплохо.

В той же Польше Иосиф нашёл себе невесту. В начале 20-х годов ушли из жизни отец и мать Иосифа. Как потом шутил Иосиф, он женился на Гитл, потому что она сразу со-гласилась растить его младших братьев и сестёр, как своих детей. Иосиф выкупил в Бресте землю, где стоял их сож-жённый дом, и построил на этом месте новый большой бре-венчатый дом, двухэтажный и с мансардой. Две квартиры в доме сдавали. Две старших сестры Иосифа уехали, с помо-щью еврейской общины, в Южную Африку. Гитл, воспиты-вая младших брата и сестру Иосифа, со временем родила ещё пятерых своих. В том числе в 1928 году и Зеэва.

Еврей не мог, по польским законам, получить права на ведение крупных строительных работ. Иосифу пришлось взять компаньона-поляка, фактически не работавшего. Со временем антисемитизм в Польше становился всё круче, хотя власти всячески старались этого не показывать.

ПАЛЕСТИНА Иосиф пользовался большим авторитетом в Бресте, его

знали и уважали все, в том числе власти. В то же время, он был серьёзным конкурентом польских фирм. Поэтому, фактически «копая» под еврея Бармаца, власти для нача-

11

ла арестовали его компаньона и инженера фирмы - поляка по подозрению во взяточничестве. Хотели, чтобы Иосиф подтвердил эти обвинения, но, понимая, что главная цель «дела» – это он, Бармац отказался давать показания. Про-цесс затягивался. Предвидя его возможные последствия, Иосиф в 1933 году уехал в Палестину, там создал базу для приезда семьи, и в 1935 году Гитл с детьми приехала к нему в Гиватайм, в дом, который Иосиф успел построить на пес-чаных дюнах, на участке, полученном от организации Ке-рен-Каэмет. Для начала он открыл магазин мебели.

Младший брат Иосифа, живший в их семье, в Палести-ну ехать отказался: он не был сионистом. Младшая сестра отца предпочла уехать к двум старшим сёстрам в Южную Африку. Кстати, одна из них со временем переедет с деть-ми в Израиль.

Учился Зеэв сначала в школе, затем в специаль-ном училище приобрёл профессию мастера-ме-ханика по машинам. Когда началась Вторая мировая война, смелый, романтич-но настроенный юноша решил воевать против немцев в войсках Вели-кобритании. Его школь-ный учитель был знаком с английским адмиралом, возглавлявшим отряд ко-раблей в порту Яффо. По просьбе Зеэва он реко-мендовал юношу.

Зеэв приехал в порт Хайфы, куда его напра-вили, с подделанными Зеэв - школьник

1�

документами: во флот брали с восемнадцати лет, а ему и шестнадцати не было. На вопрос, почему идёт во флот, он ответил, что хочет убивать немцев, и его взяли. Но месяца через полтора сосед, которого Зеэв встретил на базе флота, рассказал родителям, и встревоженная мама Гитл пошла в призывной пункт: как это – взяли ещё ребёнка! Подделка возраста была обнаружена, и Зеэва отчислили из флота за неделю до его отплытия в Марокко, где предстояли насто-ящие бои.

Но неугомонный Зеэв Бармац не мог оставаться в сторо-не от борьбы за правое дело. К тому времени уже суще-ствовала полувоенная еврейская организация ПАЛМАХ. Англичане закрывали глаза на её рост и подготовку, так как до 1945 года ПАЛМАХ не воевал против них и поддержи-вал в войне против нацистов. Бойцы ПАЛМАХа работали в киббуцах и одновременно проходили подготовку к будущим боям. В одном из киббуцев на севере проходил службу в ПАЛМАХе и Зеэв. В 1944 году он вернулся в Рамат-Ган, где к тому времени жили родители. Здесь устроился на работу, а вечерами выполнял поручения ПАЛМАХа. В частности, вёл наблюдение за базами англичан.

В тель-авивском районе Сарон, ныне – район Кирья, ещё в конце XIX века немецкой религиозной сектой темплеров было создано поселение, одно из нескольких на террито-рии Палестины. После начала Второй мировой войны ан-гличане интернировали немецких поселенцев в лагеря, сами же разместили в Сароне свою базу. В 1945 году время было неспокойным для англичан: еврейское подполье - ор-ганизации Эцель и Лехи - добивалось ухода колонизаторов. Англичане ввели комендантский час, с его наступлением движение автобусов прекращалось. Зеэв садился на вело-сипед и не без риска ехал из Рамат-Гана в Сарон. В конце концов английский офицер обратил на него внимание и под предлогом, что его велосипед – без фонаря, посадил Зеэ-ва в подвал, где уже было с десяток задержанных. Об об-

1�

ращении колонизаторов с арестованными можно судить по тому, что ночью пришёл английский солдат и, как бы моя камеру, стал поливать её обитателей мощной струёй воды из шланга.

Арест Зеэва мог закончиться тюрьмой, но ему помогли безалаберность английских вояк и находчивость самого Зе-эва. Проходивший мимо места заточения солдат-ирландец заинтересовался велосипедом и предложил его владельцу покататься по очереди. По дороге был киоск, где продавали пиво. Зеэв купил солдату пиво, а пока тот беседовал с за-всегдатаями киоска, арестант уехал на велосипеде, благо к тому же дорога шла под уклон.

НА ЗАЩИТЕ МОЛОДОГО ГОСУДАРСТВАЕщё до провозглашения Государства Израиль евреи, бу-

дущие его граждане, делали всё возможное для создания регулярной боеспособной армии, так как было ясно, что арабы не смирятся с решением ООН. Уходя из Палестины, англичане покидали свои базы прежде всего вблизи Тель-Авива, и евреи тут же занимали их.

Зеэв Бармац пошёл служить в создаваемые военно-воз-душные силы. Как только освободился аэродром Тель-Ноф вблизи Тель-Авива, южнее Реховота, Зеэва послали прини-мать аэродром. По дороге и на аэродроме его машину об-стреливали – такая была обстановка: евреи и арабы стре-мились опередить друг друга, занимая базы колонизаторов. Одними из первых в Израиль доставили самолёты фирмы «Мессершмитт», привезённые из Чехословакии в разобран-ном виде. Этим занимался отличный опытный лётчик Эзер Вейцман, племянник первого Президента Израиля Хаима Вейцмана, в дальнейшем главнокомандующий ВВС стра-ны и один из её Президентов. Механику Бармацу довелось участвовать в сборке первых самолётов.

В Израиль со всего мира приезжали лётчики-евреи, добро-

1�

вольцы, желавшие помочь молодой стране в тяжёлый, ре-шающий момент. Их было больше, чем самолётов. Страна с благодарностью чтит создателей ВВС, сыгравших очень важную роль в войнах за её независимость. В 1998 году во время юбилейных торжеств Зеэв Бармац был в числе по-чётных гостей на аэродроме Тель-Ноф.

Зеэв рассказывает немало интересных случаев из сво-ей жизни, связанных с различными знаковыми событиями. Так, Зеэв дежурил в штабе ВВС в августе 1949 года, когда перевезённые из Вены останки Теодора Герцля и его жены перед их захоронением на горе Герцля были выставлены для прощания у моря, в конце улицы Алленби, где ныне фонтан. На этой площади в то время находилось здание Кнессета Израиля.

Прощание проходило вечером и ночью, когда спала жара. Но требовалось более мощное освещение. Прожектора для освещения можно было получить со склада ВВС: на аэро-дромах они служили для приёма самолётов. Ни с кем из вы-соких командиров, кто мог бы дать распоряжение о срочной доставке прожекторов, связаться не удалось, а обстановка требовала немедленного решения. Зеэв Бармац взял на себя ответственность, и прожектора в короткий срок осве-тили место проведения церемонии. Начальство, конечно, было недовольно тем, что не им самим выпало дать такое почётное распоряжение, но – обошлось.

Зеэв до 50-летнего возраста был участником всех основ-ных войн Израиля со своими соседями в 1948, 1956, 1967, 1973 годах. В том числе и на Синае. Как механик воевал в танковых войсках.

ДЛЯ СТРАНЫ И ДЛЯ ЛЮДЕЙВ 1950 году отец Иосиф и сын Зеэв построили в Бней-

Браке деревообрабатывающий завод, где выпускали раз-личные столярные изделия для строительства и заготовки

1�

для мебели. В то время для молодой страны их продукция была крайне необходима. После 1967 года на заводе ра-бочими были в основном арабы. Почти три десятилетия работал завод. Но всё было не так просто: отец был уже в пожилом возрасте, да и Зеэву было 55 лет, когда, после очередных волнений арабских рабочих, они решили завод закрыть: машины продать, а здание перестроить для сдачи в аренду под магазины и мастерские.

Женился Зеэв ещё в 1953 году. Отец Бат-Шевы, Давид Брилант, ещё в польском городе Лодзь был активистом си-онистского движения «Ха-Поэль ха-мизрахи», религиозного объединения трудящихся, бывшего в конфронтации с Ги-стадрутом. Репатриировавшись в страну ещё в 1933 году, Давид Брилант работал сначала строительным рабочим, затем много лет в муниципалитете Тель-Авива. Мама Бат- Шевы, у которой ещё во время Первой мировой войны по-

Культурно-спортивный комплекс «Маккаби Рамат-Ицхак»

1�

гибли в Польше родители, до сих пор живёт в Рамат ха-Ша-роне.

В 1955 году у Зеэва и Бат-Шевы родился первый сын, за-тем ещё дочь и сын, Дети росли, и на примере их учёбы и развития родители видели, что ещё очень многого недо-стаёт детям даже в одном из лучших городов страны Ра-мат-Гане для всестороннего развития. Со временем семья прирастёт ещё и пятью внуками.

После закрытия деревообрабатывающего завода Зеэв с женой Бат-Шевой решили создать в Рамат-Гане культурно-спортивный комплекс - в них школьники и молодёжь горо-да остро нуждались. Они организовали амуту - общество, получившее название «Маккаби Рамат-Ицхак». Этой орга-низацией был построен прекрасный культурно-спортивный

комплекс под одно-имённым названием.

К сожалению, та-ких энтузиастов, как семья Бармац и его соратники, было не-достаточно, а ныне ещё меньше, что ска-зывается на уровне образования, культу-ры, спорта и воспи-тания. На этом фоне тем более обращает на себя внимание заслуга Зеэва и Бат-Шевы. Впрочем, они просили подчеркнуть большую помощь, оказанную энтузиа-стам со стороны мэра и муниципалитета Зеэв и Бат-Шева Бармац рядом с

комплексом «Маккаби Рамат-Ицхак»

1�

Рамат-Гана – с одной стороны, и с другой – руководителей общества «Маккаби», с которыми они вот уже тридцать лет трудятся на поприще развития культуры и спорта в полном контакте.

Цельность, гармоничность работы культурно-спортивных организаций во многом зависит от их привлекательности для тех, кто сюда приходит. В этом смысле фасад здания как нельзя лучше отвечает своему назначению. Архитектор Эуд Заксенберг создал проект отличного трёхэтажного зда-ние в характерном для Израиля конструктивистском стиле, фасад которого может служить его образцом.

В вестибюле - интересно оформленный стенд с перечнем кружков и спортивных секций, работающих по девять-де-сять месяцев в году. Здесь – кружки компьютерный и дра-матический, рисования, скульптуры и рукоделия. Здесь – балет и джез. Занятия спортивной гимнастикой и дзюдо, баскетболом и мини-футболом, Кроме тех, о которых можно прочесть на стенде, здесь занимались, и есть надежда, что возобновят занятия хор, кружки шахмат и английского язы-ка, йоги и каратэ. Количество одновременно занимающихся достигало в разные периоды 700 человек.

Зеэв и Бат-Шева лично руководили работой комплекса на протяжении многих лет. Причём Зеэв всю эту работу осуществлял на общественных началах. Бат-Шева, по про-фессии учитель средних классов по прикладным видам искусства и классный руководитель, долгие годы была ди-ректором комплекса, одновременно сама курировала ра-боту кружков. Лишь в 2006 году передали здание в аренду городскому муниципалитету, продолжая, несмотря на воз-раст, руководить работой амуты. Верхний этаж комплекса супруги Бармац оставили в своём ведении. Одновременно Зеэв и Бат-Шева учредили фонд помощи перспективным спортсменам - кандидатам в Олимпийскую сборную Изра-иля, а также молодым талантливым поэтам, художникам, писателям.

1�

ПАМЯТЬ О РОДИНЕ И ПРЕДКАХК Бресту у Зеэва Бармаца особые чувства и особое от-

ношение: это – родина его и его предков. Зеэв возглавля-ет Всеизраильскую организацию брискеров – урождённых брестчан, корни родословной которых – в брестской земле. Всеизраильская организация входит во Всемирную органи-зацию брискеров. В сентябре 2005 года большая делегация брискеров нескольких стран, в том числе Израиля, посети-ла Брест.

Брискеры, и лично Зеэв, оказывают еврейской общине Бреста немалую помощь. Так например, на 18-ю Маккаби-аду из Белоруссии приехали 5 спортсменов, в том числе трое из Бреста. Им, своим «землякам», оказал существен-ную материальную помощь Зеэв Бармац. На фотографии, где Зеэв и Бат-Шева вместе со своими подопечными в дни Маккабиады, справа – директор Европейского отдела Все-мирного движения «Маккаби» Стелла Сыркин, одна из ак-

Зеэв и Бат-Шева (в центре) с делегацией Беларуси на Маккабиаде. Справа - сотрудница «Маккаби» Стелла Сиркин

1�

тивных организаторов Маккабиады. Во всей своей бесцен-ной работе по развитию спорта как в Израиле, так и в диа-споре Зеэв и Бат-Шева Бармац действуют в тесном контак-те с энтузиастами общества. Именно с большой помощью Стеллы автору удалось узнать многие подробности жизни и многогранной общественной деятельности героев очер-ка. Узнать, в частности, и то, что к следующей Маккабиаде Зеэв планирует помочь в подготовке спортсменам Бреста и Барановичей.

Зеэв прилетал в Брест, лично познакомился и установил тесные связи с руководителями города и его еврейской об-щины. Сегодня в городе с 300-тысячным населением, по разным оценкам, от пятисот до полутора тысяч евреев. Это очень мало по сравнению с 30 тысячами перед войной, но всё-таки - полноценная община. Ныне еврейскую общину города возглавляет Борис Брук. Вместе с ним Зеэв посетил еврейскую синагогу, точнее – скромный молельный дом ХА-БАДа.

Ещё в 1862 году в центре города, недалеко от еврейско-го рынка, было построено здание главной синагоги Бреста. Оно было большим, потолок украшала роспись на темы Ветхого завета. Синагога, разрушенная нацистами, после освобождения города была восстановлена уже как киноте-атр. В 1970 году на этом месте был построен современный кинотеатр «Беларусь», причём были использованы несу-щие стены бывшей синагоги. Зеэв Бармац от имени орга-низации израильтян - брискеров обратился к мэру Бреста с предложением о восстановлении синагоги, но ему было отказано под предлогом, что при плотной застройке центра нет возможности для размещения религиозных зданий раз-личных конфессий.

Воссоздать достойное здание синагоги пока не удалось, но хотя бы удалось добиться выделения клубного по-мещения для встреч членов еврейской общины города и проведения мероприятий. Помещение отремонтировано

�0

с материальной помощью лично Зеэва Бармаца и амуты «Маккаби Рамат-Ицхак». При этом им было обещано, что часть помещений клуба будет использоваться, в частности, для тренировок местных спортсменов общества «Макка-би». Зеэв подчёркивает, что его помощь вряд ли была бы действенной, если бы не энергия и деловые качества ру-ководителя еврейской общины Бориса Брука. Сейчас при еврейской общине Бреста действует детский сад. Зеэв Бар-мац предполагает оказать ей помощь в создании еврейской воскресной школы, где бы можно было изучать иврит, а так-же историю и традиции народа.

Естественно, Зеэв Бармац попытался отыскать свой дом – тот большой, который построил его отец. На месте своего дома он обнаружил совсем другой, относительно неболь-шой, зато неподалеку, неожиданно для себя Зеэв увидел ну точно свой дом. Очевидно, кто-то когда-то после их отъезда в Палестину, а возможно и позднее разобрал по брёвнам их дом и собрал его в своём дворе. Когда и кто это сделал, Зе-

Брест. Здание бывшей синагоги

�1

эву не удалось установить: там жили уже другие люди. Зато мальчик из их старого двора преподнёс Зеэву старинную монетку, которую он откопал в числе других на дворе. Воз-можно, она была из банки, которую мальчик Зеэв Бармац закопал во дворе перед отъездом из Бреста. Зеэв сохранил монетку как память.

При посещении мемориала на Бронной горе под Брестом, где нацистами уничтожено свыше 55 тысяч человек, в том числе 34 тысячи евреев, члены Организации брискеров и сам Зеэв обратили внимание на то, что на замечательном по своим художественным достоинствам памятнике над-пись требует более глубокого отражения того факта, что именно большинство убитых было евреями, уничтожавши-мися нацистами с особой жестокостью. На средства, пре-доставленные Организацией брискеров, была изготовлена дополнительная мраморная плита, где на четырёх языках, в том числе на идише и иврите, текст более чётко отражает суть преступления нацистских извергов. Справедливо бы

Брест. Дом - копия дома семьи Бармац, но на другом участке

��

было добавить и надпись на русском, отражающую и тот факт, что на Бронной горе захоронены и свыше 20 тысяч военнопленных советских солдат. Открытие новой мрамор-ной плиты состоялось 7 июня 2007 года в присутствии 200 человек.

МОЛИТВА ПАМЯТИ15-16 октября 1942 года нацистские палачи и их пособни-

ки уничтожили всех ещё остававшихся в гетто города Бре-ста, от 17 до 24 тысяч человек. До этих дней в 1941-42 годах в гетто этого города погибли ещё 10 тысяч человек. Таким образом, нацисты завершили практически полное уничто-жение еврейского населения Бреста и окрестных местечек. В память о трагедии каждый год в октябре Зеэв организует встречу брискеров, выходцев из Беларуси – всех, кому до-рога память о погибших евреях Бреста. На встрече произ-носится молитва памяти – Азкара.

Открытие новой плиты у памятника на Бронной горе

��

По традиции, в 2009 году, в печальной памяти день 15 октября, в тель-авивском Бейт-Цион Америка состоялась встреча, на которую съехались участники из разных городов Израиля. В президиуме – председатель Зеэв Бармац, член Совета организации Дов Бар, тоже интересная личность.

Настоящая фамилия Дова - Биренбойм, он сменил её, так как в Израиле его деятельность была связана с авиацией и авиационной промышленностью. Корни еврейской семьи Дова, как и Зеэва, глубоко в земле Брестчины. Сам он ро-дился в 1927 году на западном берегу Буга, недалеко от Бреста, в местечковом городке Янов-Подляски. Дову было всего два с половиной года, когда родители репатриирова-лись в Палестину.

Ещё в 1997 году Дов посетил Беларусь в составе делега-ции выходцев из Брестчины. Среди делегатов было четверо бывших жителей Волчина – небольшого местечка, извест-ность которому принесло рождение в нём последнего поль-ского короля. Однако Волчин и расположенный неподалеку городок Высокое печально известны ещё и зверствами на-цистских оккупантов и их приспешников. Только в неболь-шом местечке Волчин было расстреляно 350 его граждан – евреев, а всего здесь на кладбище покоятся 700 евреев - жертв нацистов.

Дов Бар взял на себя обязательство провести своеобраз-ное расследование. Много времени уделил он ознакомле-нию с материалами мемориала Яд ва Шем, по его запросу были получены важные документальные свидетельства из архивов России, в том числе несколько – на русском языке, и среди них - показания коменданта полиции городка под Брестом, которые были записаны при его допросе в фев-рале 1945 года. Большую ценность представляют также по-лученные Довом свидетельства оставшихся в живых узни-ков гетто о том, какие издевательства со стороны немецких нацистов и их пособников им пришлось пережить. Все со-бранные данные обобщены Довом Баром и направлены в

��

несколько адресов, в том числе в Яд ва Шем, Белоруссию, США.

Но вернёмся в уютный зал дома Бейт-Цион Америка, где проходила встреча памяти узников Брестского гетто. По-сле вступительного слова председателя молитву произнёс Моше Варгиель. Его предки – из Бреста. Отца звали Арье Лейб Эйхендлер, в Израиле Моше сменил фамилию на «более еврейскую». Моше получил хорошее и религиозное, и светское образование, много лет преподавал историю в престижной школе «Блих» в Рамат-Гане. Азкару он провёл на высоком уровне.

После молитвы состоялось собрание, на котором высту-пили брискеры – члены организации. Содержательный от-чёт о своих исследованиях сделал Дов Бар. Выступали и другие брестчане и их потомки.

В зале немало людей, условно говоря, второго и третьего поколений, репатриировавшихся из Бреста на волнах алии. К примеру, Геннадий Пекер, один из воссоздателей еврей-ской общины Бреста в период перестройки, ныне – пред-седатель Иерусалимского комитета Объединения выходцев из Белоруссии, преодолел немалое расстояние из Иеруса-лима и обратно после трудового дня в столичном муници-палитете, чтобы почтить память евреев-брестчан, жертв нацистов.

Встреча оставила в душе чувство уважения к тем, кто при-сутствовал в зале, отдавая дань скорби и доброй памяти своим предкам, всем евреям-брестчанам, погибшим в вой-нах, в том числе - в Катастрофе своего народа. И прежде всего к тем, кто потратил немало энергии и средств, чтобы организовать эту добрую встречу.

* * *Организация брискеров Израиля, лично Зеэв Бармац на-

мерены и впредь поддерживать тесные связи с еврейской общиной Бреста, оказывая ей помощь в создании воскрес-ной школы, в подготовке спортсменов Беларуси к Маккаби-

��

аде, в увековечении памяти жертв и героев Катастрофы. Если учесть и заслуги Зеэва и Бат-Шевы в деле укрепления и защиты молодого Израиля, в деле развития культуры и спорта в Израиле, можно, с учётом их возраста, только вос-хищаться их общим достойным вкладом.

Азкара в Бейт-Цион Америка. В президиуме – Дов Бар и Зеэв Бармац

��

ЖИЗНЕННЫЙ ПОДВИГ ПАРТИЗАНА

Вся жизнь моя пусть будет подвигом,Рассредоточенным во времени.

(Е. Евтушенко)

Эти поэтические строки какнельзя лучше относятся ко всемумноготрудному, а в молодости имногострадальному жизненномупути председателя Организациипартизан и подпольщиков геттоБаруха Шуба. В 2009 году ему ис-полнилось85лет.

ПОЛЬША, ВИЛЬНОДетство Баруха было куда более

благополучным, чем у многих сверстников. В 1924 году, ког-да он родился, в Вильно, в то время городе независимой Польши, жизнь входила в мирное русло после Первой ми-ровой войны. Отец, Йосеф Шуб, в годы той войны – солдат российской царской армии, после её окончания вернулся не в родное местечко под Вильно, а обосновался в самом городе, занялся оптовой торговлей канцелярскими товара-ми, кроме того – приобрёл и небольшую бумажную фабрику. Ещё до войны Йосеф, старший сын в зажиточной семье лю-бавичских хасидов, получил хорошее образование в хеде-ре, ешиве и русской школе. Кроме родного идиша, польско-го и литовского, повседневных языков общения, прекрасно владел ивритом и немецким.

Нелегко было Йосефу и Ребеке преодолеть сопротив-ление тех и других родителей их браку: отец Ребеки, по-томственный раввин, но занимавшийся оптовой поставкой продуктов, поначалу слышать не хотел о родстве с люба-

Барух Шуб

��

вичским хасидом, и наобо-рот. Ребека, окончившая гимназию, тоже знавшая несколько языков, не раз-деляла консерватизма отца. В конце концов, брак состоялся. Барух родил-ся, когда его старшей се-стрёнке было два года.

После Первой мировой войны престарелые ро-дители Йосефа, которых эвакуировали в Казань, вернулись в Белоруссию, откуда Йосеф, обустроив-шись в Вильно, привёз их в свой дом – так положе-но было старшему сыну. Жили в центре Вильно за-житочно, и если чего не хватало, так это свобод, которые в Польском государстве для евреев хотя формально и числи-лись, но всё-таки было немало ограничений в развитии биз-неса, в поступлении в ВУЗы и других. Но зато евреи имели свои партии, сеть учебных и медицинских учреждений. С антисемитизмом на бытовом уровне как-то свыклись, да и в городе, где была треть еврейского населения и ему принад-лежало многое, евреи ходили с гордо поднятой головой.

Барух учился в хедере, затем в еврейской школе, где пре-подавание велось на иврите. В старших классах он про-должил учёбу в еврейской гимназии. В ней преподавали на польском языке, иначе гимназисты по окончании 12 класса не могли получить польский аттестат. В школе и гимназии Барух был одним из самых активных, состоял в еврейских молодёжных организациях, занимался спортом в Бетаре – еврейской молодёжной военно-спортивной организации.

дед Баруха Михаэль Шуб

��

Увлёкшись авиацией, но не имея возможности как еврей за-ниматься в авиаклубах, Барух сам создавал авиамодели. В семье за это время прибавились ещё и младшие братишка и сестрёнка. Материальных проблем в доме не было.

ЛИТВА, ВИЛЬНЮС19 сентября 1939 года, в результате раздела Польши,

Вильно заняли войска Красной армии. Уже осенью 1939 года под эгидой Советов была провозглашена Республика Литва, город Вильно стал называться Вильнюсом. К этому времени в городе было порядка 55 тысяч жителей-евреев. Из оккупированной Германией Польши в короткое время прибавилось ещё 15 тысяч. В то же время, до 6500 бежен-цев-евреев уехали из Вильнюса на запад до июня 1941 года.

С сентября 1939 года весь уклад жизни начал меняться. Были запре-щены польские партии и организации. Срочно создавались централь-ные и местные органы Литовского государства. Но еврейские партии, организации, школы и больницы продолжали функционировать. Никто не покушался на частную собственность.

В июне 1940 года Совет-ский Союз «благосклонно согласился» включить три прибалтийских республи-ки, «по просьбе» их наро-

Йосеф Шуб – солдат царской армии

��

дов, в состав СССР на правах союзных республик. Власть стала советской, и порядки - соответствующими. Фабрика и магазин отца были национализированы, и он занимался практически тем же, но как служащий кооператива, получа-ющий зарплату.

Барух успел окончить 11 классов гимназии. Так как в Со-ветском Союзе была средняя школа - десятилетка, ему и всем успевающим его класса выдали советский аттестат зрелости, и Барух Шуб смог поступить в Высший техноло-гический институт – при поляках, подчёркивает Барух, ев-рей в этот институт поступить не мог. Теперь он осуществил мечту взлететь в воздух: вступив в клуб Осоавиахима, на-летал десять часов на планерах. Так что при новой власти открывались свои возможности, но были и тяжёлые пробле-мы, угрожавшие благополучию семьи.

Так как Йосеф был ещё вчера «буржуй», а многих ему по-добных начали высылать вместе с семьями в Сибирь, он решил, что на случай, как тогда говорили, «если за ними придут», - семье надо «рассредоточиться», то есть спать в разных местах. Так и жили: Йосеф с Ревекой и дети спали у разных родственников. Сейчас Барух с горькой иронией говорит, что, может быть, тогда лучше бы сослали в Сибирь, по крайней мере – не погибла бы вся семья в Холокосте.

Учась в институте в 1940-41 годах, студент Барух Шуб вёл себя скромно, стараясь «не высовываться», памятуя, что он – сын «буржуя». Первый курс ему удалось закончить. Второго уже не было: началась война.

ГЕТТО24 июня 1941 года гитлеровцы оккупировали Вильнюс. И

с первых же дней нацисты занялись «решением еврейского вопроса», введя ношение специальных нашивок на одежде, запрет ходить по тротуарам, запрет на проезд в обществен-ном транспорте и прочее. Нацисты и литовская полиция

�0

развернули настоящую охоту на евреев. Ещё до создания гетто в сентябре 1941 года они успели уничтожить около 30 тысяч человек. Людей, прежде всего мужчин, арестовывали на улицах, собирали группы и выводили за несколько кило-метров от города, где были большие траншеи и ямы, выры-тые при Советах и предназначавшиеся для строительства оборонительных сооружений. В этих ямах расстреливали и хоронили убитых. Только после ничем не подтверждённого обвинения о нападении евреев на немецких солдат в кон-це августа нацисты с участием местных полицаев и просто антисемитов арестовали, бросили в тюрьму, а затем уни-чтожили около 10 тысяч человек. За выданного еврея пла-тили по 10 рублей.

Создав в начале сентября два гетто, разделённых ули-цей, они загнали в «большое гетто» 30 тысяч и в «малое» – 10 тысяч человек. Но уже в октябре «малое» гетто было ликвидировано,

И вот – новое циничное «благо»: в гетто слишком тесно, антисанитария, и они оставляют только 20 тысяч евреев. Что с остальными – ясно… Причём отбирают 5 тысяч наибо-лее трудоспособных – им выдают удостоверения на право работы и передвижения к ней. Каждый из них мог оставить при себе троих. Из семьи Шуб право получил только отец. С Йосефом и Ребекой оставались двое младших, а старшая сестра Ципора и Барух вошли в состав подпольной группы узников, решивших бежать из гетто. Отец заплатил очень большие деньги, и их, вместе с другими, шофёр укрыл се-ном и вывез в местечко Радушковиц, за 130 километров от Вильнюса. Туда ещё не дотянулись лапы эсэсовцев: евреи жили в своих домах, продолжали работать. Ципора и Барух сняли углы в разных домах.

Но 11 марта 1942 года всех евреев местечка начали сго-нять на рыночную площадь. Барух запомнил эту дату: оста-валась неделя до его 18-летия. Он побежал к сестре, но там уже никого не было: ушли, или выгнали на площадь. Решил

�1

бежать к лесу, но снег был глубокий, к тому же и его само-го, и следы видно на снегу - далеко не убежишь. У леса был немецкий кордон, и сразу начали стрелять. Выхода не было: вернулся к деревне и задами добежал до гаража на краю деревни, обслуживавшего немецкие машины на шос-се Вильнюс – Минск. По счастью, в нём работали русские из окруженцев, которым удалось пристроиться. Баруха не выдали: один из русских показал ему молча на смотровую яму для машин – в ней он просидел весь день.

К вечеру тот же русский показал ему через щели в стене гаража – длинная очередь из не менее чем тысячи человек тянулась к огромному сараю. От сарая периодически до-носились выстрелы. Барух с ужасом догадался, что в «оче-реди» - евреи местечка, в том числе его сестра. Но он не мог ни в коей мере проявить свои чувства, чтобы не выдать себя. Впрочем, ясно было, что рабочие в гараже догадыва-лись, и тем более он был им благодарен.

На ночь Баруха заперли в гараже. Через щели он видел, как пылал в отдалении тот самый сарай, и ветер доносил запах горелого мяса. Наутро в гараж пришёл, среди про-

Йосеф и Ребека Шуб с детьми. Справа – Барух

��

чих, на работу… один из евреев местечка! Они знали друг друга, но вида не подали. От него Барух узнал подробности трагедии: немцы объявили согнанным евреям, что отбира-ют 250 человек для работы. Люди покорно шли к сараю, в надежде попасть в это число. Немцы, действительно, дела-ли отбор, но остальных загоняли в сарай, расстреливали и трупы складывали. Когда в «очереди» услышали выстрелы, было уже поздно: их окружали автоматчики. Ночью, облив бензином, нацисты и полицаи сожгли трупы. Еврей, при-сланный на работу в гараж, был как раз из тех отобранных «счастливчиков».

Сестра погибла в тот же день. От оставшихся в живых Ба-рух потом узнал, что одному из немцев приглянулось краси-вое, с вышивкой, пальто Ципоры: перед бегством её и Ба-руха из гетто отец приобрёл им всё лучшее, что сумел до-стать, а надо было всё самое практичное. Словом, гордая Ципора снимать пальто отказалась. Немец силой содрал с неё пальто, и тут же прозвучали выстрелы.

Вместе с евреем, направленным в гараж, Барух пришёл в гетто для рабочих, где содержались отобранные работоспо-собные евреи. Бежать из него – значило подвести других: всем выдали бляхи с номерами, каждое утро выстраивали всех 250 человек и предупредили, что если недосчитаются – за каждого убьют 10 человек.

Тем не менее, всё-таки образовалась группа человек из двадцати, решивших уйти к партизанам. В лесах в то вре-мя уже было немало отрядов и групп из окруженцев, воен-нопленных, которым удалось бежать. Были и коммунисты, оставленные и заброшенные в тыл врага, и евреи, бежав-шие из гетто, и бандиты-уголовники. С одним из командиров отряда, которого все называли «Моряк», удалось устано-вить связь, он согласился принять группу. Начали собирать деньги, чтобы купить оружие. Однако там, где в пяти доми-ках – свыше 250 человек, трудно что-либо долго держать в секрете. Начались протесты: «Что будет с нами?» - и побег

��

отложили. Но узнику гетто Шубу удалось уехать, не подводя других.

Барух ничего не знал о судьбе своих в Вильнюсе. Мама Ребека сумела установить связь, написав короткую ве-сточку и попросив того же шофёра разыскать дочь и сына. Буквально случайно шофёр нашёл Баруха, поинтересовав-шись в гараже.

Обменявшись с родителями письмами через шофёра, Ба-рух до боли почувствовал желание быть рядом с ними. Он поговорил с возглавлявшим их группу евреем, тот – с не-мецким комендантом лагеря – тому потребовалась роскош-ная шуба из дорогого меха. Родители переправили с шо-фёром из гетто много золотых драгоценностей, на которые местным евреям удалось приобрести шубу для немца. И с тем же шофёром Барух в июле 1942 года вернулся в гетто Вильнюса.

ПОБЕГМыслью уйти к партизанам Барух проникся ещё в рабо-

чем гетто. Начал искать из немногих оставшихся знакомых молодых людей надёжных единомышленников. Один това-рищ, Яков Кушкин, работал на фабрике по выделке шкур, семью его уже уничтожили нацисты. Начали копить деньги на оружие – оно было необходимо в любом случае. Другу удалось через одного поляка купить немецкий «парабел-лум» и шесть патронов за 30 золотых рублей, затем к весне 1943 года он достал и второй с пятью патронами. Начали искать выход на партизан.

В Вильнюсском гетто была подпольная еврейская орга-низация, но она замыкалась в себе, была глубоко закон-спирирована. В сентябре 1943 года немцы объявили о на-правлении трёх тысяч рабочих на строительство фортифи-кационных сооружений в Эстонии. Руководство подполья пришло к выводу, что готовится очередная «ликвидация»:

��

подобные приёмы «обеща-ний» уже применяли. Под-полье в специальной ли-стовке приказало имеющим оружие сосредоточиться в нескольких местах гетто, чтобы в критической обста-новке дать нацистам отпор. Барух тоже был в числе этих смельчаков.

Немцы, по просьбе под-чинённого им еврейского руководства гетто – юден-рата, имевшего свою ми-лицию, согласились начать не с прямого столкновения. Когда они направились в один из укреплённых домов, находившаяся в нём группа

вступила с ними в бой. Ясно, что силы были неравные: гит-леровцы просто-напросто взорвали дом. Большинство гет-то, люди ослабленные и безоружные, не присоединилось к подпольщикам, и они решили уйти в лес. Барух до тех пор не говорил напрямую с родителями об этом, но сам отец не раз наводил его на этот разговор, намекая на такую возмож-ность. Когда же настало время решительного разговора, родители не только не возражали, но снабдили сына всем необходимым. Мало того: Йосеф купил на «барахолке» ещё десять пуль для сына и его друга. А Яков был другом на-стоящим: желая оградить Баруха, он долгое время хранил у себя на фабрике оба пистолета и затем сам, рискуя, вы-нес другу его оружие. К сожалению, Яков погиб в одной из первых же партизанских операций.

Подпольщикам удалось ночью уйти в лес, в Рудницкую пущу с помощью еврея из гетто, старожила этих мест, в

Вильнюс. У братской могилы евреев, уничтоженных

нацистами. Здесь – и отец Баруха Шуба

��

своё время занимавшегося покупкой делянок леса под вы-рубку. Сам он вышел из гетто с дочерью. В лесу беглецов встретила группа партизан – литовских парашютистов, при-бывших с «большой земли». Небольшой отряд возглавлял старый коммунист, бывший начальник милиции, которого все звали «Батя» - настоящей его фамилии никто не знал, кроме, возможно, проводника, который, как оказалось, был с Батей знаком до войны.

По указаниям парашютистов, поставили шалаши и стали обживаться. В течение нескольких недель из гетто вышло несколько групп, всего человек 600, последними – руковод-ство подполья. Создали несколько отрядов человек по 150 в каждом. Были и женщины, и старики - решили и вопрос с ними. Но Барух Шуб был уже в другом отряде.

ПАРТИЗАНСКИЙ ОТРЯДПартизанская жизнь Баруха началась с обиды: командир

его еврейского отряда отобрал у 19-летнего Шуба писто-лет.

- Тебе ещё рано, дам оружие 25-летнему, - сказал он. Оправданием ему было то, что оружия, действительно, было мало. Да и в том, что необстрелянного юношу берегут, не посылают сразу в бой, тоже не было ничего плохого.

Еврейские «свежие» отряды как бы меняли людей на ору-жие: приходили парашютисты, приносили оружие, отбира-ли приглянувшихся и уводили с собой в другие отряды, где они быстро адаптировались и обучались под руководством опытных партизан. Так «купили» и Баруха Шуба: привели в отряд, дали старую винтовку, и он очень быстро стал на-стоящим партизаном.

Отряд, в котором воевал Барух, проводил операции и на западе Литвы, и в Белоруссии, в зависимости от обстанов-ки и времени года. Литовское партизанское движение на-считывало три бригады, в которых в целом было десять от-

��

рядов. Тем из них, которые воевали и в западных районах Литвы, было труднее: в восточных районах и в Белоруссии были и леса погуще, и отношение населения благоприят-нее, и существенней помощь с «большой земли». Туда за-брасывали оружие и медикаменты самолётами, и отрядам из западных районов приходилось посылать за ними своих бойцов порой за сто и более километров.

К тому же в западных районах многие деревни с польским населением были под контролем Армии Крайовой (АК), под-чинённой и снабжаемой Лондоном, подразделения которых противостояли и немцам, и партизанским отрядам, поддер-живаемым Москвой, и нередко сами уничтожали евреев. Барух рассказывает случай, когда боевики АК соглашались пропустить через контролируемую ими территорию дивер-сионную группу партизан во главе с капитаном Советской армии только при условии, что они «сдадут» им евреев из этой группы. Капитан не только отказался, но пригрозил, что применит силу – лишь тогда пропустили.

Сложностью для партизан на территории Литвы было и то, что и во многих деревнях с литовским населением была организована так называемая «самооборона» местными жителями, ненавидевшими «коммунистов и евреев». Полу-чив оружие у немцев, они не допускали к себе партизан, не оказывали никакой помощи, в том числе продовольствием и, наоборот, сообщали оккупантам всё, что узнавали о пар-тизанах. В Белорусии же крестьяне, с понятной неохотой – у самих не было, - но всё же делились с партизанами.

Барух возмущён кампанией в Литве против бывших пар-тизан, убивавших литовцев в годы войны. Но тогда разве литовцы не выдавали и сами не убивали не только парти-зан, но и всех поголовно коммунистов, работников совет-ских учреждений и всех евреев? В партизанских отрядах литовцев было не так много, в основном из тех, кого жда-ла смерть от своих же ненавистников, а со временем – всё больше парашютистов, подготавливавшихся советскими

��

органами. До 1943 года в партизанском движении не было поряд-

ка, а часто и дисциплины, каждый отряд действовал сам по себе. С 1943-го Штаб партизанского движения, созданный Москвой, объединил отряды в соединения, ввёл единона-чалие и контроль, забросил парашютистов – командиров и диверсантов, забросил большое количество оружия и ди-намита, организовал настоящую рельсовую войну против оккупантов.

В новом для Баруха отряде было только несколько евре-ев, остальные – литовцы, русские, белорусы. Затем приба-вилось много украинцев, которых переманили из немецких гарнизонов. Началось с одного взятого в плен украинца из служивших у немцев – гитлеровцы склоняли их к предатель-ству под угрозой расстрела или отправки в концлагерь, что было почти то же. Это-го пленного после несколь-ких бесед отправили назад – обещать тем, кто добро-вольно придёт в отряд, полную амнистию. Пришли и продолжали приходить. Какое-то время их прове-ряли, не давали оружия, но со временем образовали из них группы, и бывшие пре-датели выполняли ответ-ственные задания.

Баруха и ещё несколько партизан прикрепили к та-кой группе, чтобы помочь им освоиться, а заодно про-верить. Одно время он воз-главлял группу. Так затем и Партизан Барух Шуб после

выхода из леса. Лето 1944 года

��

воевал в отделении, состоявшем в основном из украинцев. Причём отделение его было одним из самых боевых и опас-ных, так как специализировалось на диверсиях на транс-порте и применении взрывчатых веществ. Выходили из ла-геря на 3-4 дня километров за 30 и более, Кроме оружия, амуниции, провианта несли с собой две больших упаковки тола, каждая из которых способна была пустить под откос поезд. Как правило, диверсии производили одновременно в двух местах, на двух «ветках» железной дороги, заставляя врага впадать в панику и теряться в поисках виновников диверсий. Были и другие «дела»: подрывали и поджигали деревянные мосты, перерезали провода и многое другое.

Были ли антисемиты? Конечно, были. Молодой рядовой партизан Барух Шуб поначалу не знал многого из того, с какими случаями, вплоть до убийств, приходилось сталки-ваться его единоверцам. Лично ему обычно говорили при-мерно так:

- Нет, Борька, ты не такой еврей, как мы себе представ-ляли.

С детства в родном доме и в школе Шуба звали Боркой, в отряде владевшие русским языком звали Борькой. Так эти-ми тёплыми дружескими именами, естественными для из-раильтян, зовут многие по сей день.

Год провоевал в партизанах Барух Шуб. Все знали, за что сражались, и преодолевали суровую тяжесть жизни, осо-бенно в зимнее время. Были ситуации, когда, казалось, окружённый отряд – в безвыходном положении. Но удава-лось выйти из окружения, отбиться и выжить.

ИЗ ПАРТИЗАН В СОВЕТСКУЮ АРМИЮНаконец, в июле 1944 года наступающие советские вой-

ска достигли Вильнюса. Партизанским отрядам из окрест-ных лесов было приказано освобождать город во взаимо-действии с советскими войсками, но практически помощь

��

партизан не могла быть существенной в войне мощной тех-ники. В отряде Шуба, например, был единственный станко-вый пулемёт – старый «Максим», захваченный у вражеского гарнизона при уничтожении железнодорожной водокачки.

После освобождения Вильнюса Барух узнал, что мама Ребека с двумя младшими были убиты нацистами при уни-чтожении гетто в конце сентября1943 года. Йосеф Шуб не-сколько ранее был переведён в концлагерь неподалеку от гетто и погиб буквально за два дня до освобождения горо-да. Барух разыскал среди убитых в этом лагере тело своего отца и похоронил его.

Сразу после освобождения столицы Литвы стали восста-навливать власть в Литве и наводить порядок. Для этого не-обходимы были десятки тысяч бывших местных жителей, лояльных Советской власти. К ним относили одними из пер-вых партизан. Баруху Шубу также предложили остаться в Вильнюсе, но он избрал путь на запад в армейских рядах. Прежде всего, он хотел полной мерой отомстить нацистам за свою семью, за гетто, за миллионы уничтоженных евре-ев. Во-вторых, с детства воспитанный в идеях сионизма, в гетто утвердившийся в твёрдом желании оказаться на сво-ей исторической родине, Барух надеялся, закончив войну в Европе, попытаться достичь Палестины.

В начале 1945 года часть, в которой воевал Барух Шуб, вела наступление в направлении Кенигсберга, ныне – Кали-нинград. Барух был ранен и оказался в госпитале. В период лечения он узнал об еврейской сионистской организации «Бриха» («Побег») на территории Польши. Здесь сразу по-сле освобождения Люблина началась деятельность этого объединения переживших Катастрофу евреев - партизан и участников подполья гетто, а также членов молодёжных еврейских движений бывшей независимой Польши. Во вза-имодействии с еврейской молодёжью Палестины они орга-низовали выезд туда через Словакию и Румынию, а когда советский Черноморский флот перекрыл морской путь, бе-

�0

женцев стали переправлять из Румынии в Италию, а оттуда – морем в Палестину.

ИЗ ПОЛЬШИ В ПАЛЕСТИНУЕщё не долечившись и не получив документы, Барух Шуб

покинул госпиталь и в марте 1945 года добрался до Любли-на. Там «Бриха» уже собирала группу евреев из партизан, армии, гетто и лагерей. В страшном лагере смертников Освенцим (Аушвиц) среди смертников было много евреев, которых немцы доставили из Греции. «Бриха» изготовила для всей группы греческие документы, это позволяло вы-давать себя за бывших узников – греческих евреев.

Где нелегально переходя границы, где используя грече-ские документы, добрались до Италии. На рыболовецкой шхуне, в трюмах для рыбы, разместились 173 чеповека. Английские корабли препятствовали репатриации евреев в Палестину, подмандатную Британской империи. Перехва-

с Эхудом Бараком

�1

тывая корабли, они обнаруженных отправляли на остров Кипр - там люди месяцами, а то и годами жили в палатках. Многих отправляли назад, в Европу.

Поэтому на шхуне при приближении кораблей или само-лётов, для конспирации, репатрианты спускались в трюм, люки закрывались. Их небольшому судёнышку повезло: благополучно доплыли и в октябре 1945 года под покровом ночи высадились на берег недалеко от Тель-Авива. Всех доставили в киббуц. Дальше каждый решал для себя сам: у многих были родственники, друзья, и были свои планы. Первые полгода Барух проработал в киббуце, затем пере-брался к кузену, жившему в Тель-Авиве, тоже выходцу из Вильнюса, сыну родной тёти. У кузена был свой грузовик. Брат тепло принял Баруха.

Несколько лет Барух жил у гостеприимных родственни-ков, работал на стройке, освоил профессию металлиста. Вечерами учился в Технологическом колледже Тель-Авива: окончив работу в 4 часа, он уже в 4.30 был на занятиях. В 1948 году закончил колледж.

Катастрофа еврейского народа в ходе Второй мировой войны сделала неоспоримым требование о создании в Па-лестине еврейского государства. Однако англичане всяче-ски оттягивали решение вопроса. В период войны Еврей-ский легион сражался в составе войск Британской империи. Теперь же, наоборот, еврейские отряды ушли в подполье и начали вооружённую борьбу против колонизаторов.

В 1946 году Барух Шуб вступил в ряды боевой организа-ции «Хагана», создавшей отдельный партизанский взвод, целиком из бывших партизан. В приближении провозгла-шения Государства Израиль стало ясно, что арабские госу-дарства попытаются сразу же решить «еврейский вопрос». Поэтому «Хагана» стала частью регулярной армии, и Барух был в числе мобилизованных в её ряды. Но у юного Шуба была со школьной скамьи мечта – летать.

��

В НЕБЕ И НА ЗЕМЛЕ ИЗРАИЛЯПосле приезда Барух стал членом авиационного клуба

Израиля. Когда же в том же бурном 1948 году начали соз-давать Военно-воздушные силы, подал рапорт о переводе из партизанского взвода в авиацию. Но самолётов ещё не хватало.

Сначала Шуб работал в авиации как механик. В 1950 году, когда открыли курсы бортинженеров, Барух был на них пер-вым. И уже с 1951 года свыше трёх десятков лет летал как бортинженер, сначала на боевых, потом на гражданских са-молётах. В 1975 году его назначили начальником подразде-ления бортинженеров, но и выполняя эти свои обязанности, Барух продолжал летать. Лишь в 1983 году, выработав, вы-ражаясь техническим языком, лётный возрастной ресурс, ушёл на пенсию.

Но ни пассивный, ни даже активный отдых – не для Шуба: он открывает с компаньоном фабрику пластмасс, а через

с президентом Союза воинов и партизан – инвалидов войны с нацизмом генералом Романом Ягелем (справа) и зам.

председателя Союза ветеранов войн Польши Хаимом Зусманом

��

пять лет находит более интересное по характеру и знани-ям занятие: едет в Кению начальником отделения крупной фирмы по поставке из Кореи лифтов для зданий. Но афри-канская экзотика исчерпала себя через четыре года: в 1991 году Барух вернулся в Израиль.

Дружба, солидарность со своими боевыми друзьями всег-да имели для бывшего подпольщика гетто, партизана, во-ина и лётчика первостепенное значение. Поэтому, немного «разгрузившись» в 90-х годах после почти полувека напря-жённой жизни и работы на исторической родине, он вклю-чился более плотно в общественную работу, прежде всего в Организации партизан и подпольщиков гетто.

Организация была создана ещё в 1945 году в Европе. В Израиле она – с 1948 года. Первым её руководителем был прославленный партизанский командир Хаим Лазар. Под-виги его отряда в Рудицкой пуще, на территориях Литвы и Белоруссии, вошли в историю партизанской войны. Сам же

Посол Республики Беларусь Игорь Лещеня вручает Баруху Шубу награду

��

он был тяжело ранен – лишился руки из-за взрыва взрыва-теля при установке мины. В 1999году, когда председатель Яков Гринштейн по состоянию здоровья не смог продол-жать работу, он рекомендовал вместо себя Баруха Шуба.

В наши дни в организации – свыше 400 человек, и, к сожа-лению, это число продолжает уменьшаться, так как возраст почти всех бывших подпольщиков гетто и партизан – далеко за 80 лет, и здоровье многих из них соответствует возрасту. Тем не менее, организация ведёт активную работу, проводя мероприятия в тесном контакте с Союзом воинов – инвали-дов войны, Союзом ветеранов войны с нацистами, Союзом польских ветеранов и другими организациями, поддерживая международные связи. Организация и председатель Барух Шуб лично прилагают большие усилия к обеспечению своих членов материальной и медицинской помощью, к устрой-

На праздничной встрече в честь 65-летия Победы. Рядом – депутат Кнессета М. Солодкина, генерал Р. Ягель и Вила Ягель

��

ству быта одиноких больных людей. Мы уже упоминали, что соратники Баруха и по сей день зовут его, как в партизан-ские годы: Борка, или Борька.

Большая работа ведётся по увековечению подвигов пар-тизан и подполья гетто. Барух-Борис Шуб лично написал книгу рассказов о пережитом, о людях-героях, о жизни на исторической родине. Символическое название «Выше туч» отражает основную мысль автора – в самой трудной обста-новке евреи-герои могли и могут возвыситься над чёрными силами и одолеть их.

Тяжёлые испытания молодых лет, потеря родителей, бра-тьев и сестёр, а с другой стороны – личный героизм в же-стокой войне с нацизмом, в войнах за свой народ и свою страну – всё это воздаётся Баруху Шубу в том счастливом удовлетворении, которое он испытывает в кругу своей се-мьи. Барух женат с 1951 года. Нелли в своё время репатриировалась из Чехос-ловакии, по специальности – дизайнер. У них два заме-чательных сына: Иосиф, на-званный в честь погибшего деда, - с 1952 года, и Рони – с 1956-го. Оба сына – лётчи-ки, в своё время – военные, ныне летают на гражданских лайнерах компании Эль-Аль. К тому же у старшего третья степень, он по совместитель-ству с работой в небе чита-ет лекции в университете. У Иосифа – пятеро, у Рони – трое детей. Внуки – пред-мет особой гордости Баруха и Нелли.

обложка книги Баруха Шуба «Выше туч». На обложке – партизанская землянка

��

В 2009 году подпольщику гетто, партизану, воину, лётчику, председателю Организации партизан и узников гетто Бару-ху Шубу исполнилось 85 лет. Он продолжает успешно тру-диться на своём важном общественном посту. Пожелаем же замечательному человеку той же стойкости, здоровья, долголетия, счастья и благополучия в семье.

сыновья Баруха Шуба

��

БОЕВАЯ ДИНАСТИЯ АЛЬШАНСКИХ

Эта фамилия для многих репа-триантов стала символом беском-промиссной борьбы за национальноедостоинство,здесь–символомэнер-гичнойборьбызадостоинствосвоихтоварищейпооружиюисвоихземля-ков.Иещё:семьяАльшанских–живойпримерудачнойабсорбциитрёхпоко-ленийдинастии.

ДЕТСТВО И ЮНОСТЬВек назад простой еврей-трудяга Мордухай Альшан-

ский из белорусского местечка Щедрина под Бобруйском и представить себе не мог, как круто повернёт судьба всю былую размеренную жизнь, а потом и обернётся настоя-щей катастрофой, и не только для его семьи. Поначалу всё было чинно, как и положено было сыну уважаемых семей Альшанских по отцу и Меламедов – со стороны матери. Но Первая мировая, а затем и крах всего прежнего житейского уклада изменили не только жизнь, но и людей. У Мордухая и его жены Дины как раз в эти горячие годы родились два сына: в 1917 году – Наум, через год – Михаил. И ещё семья приросла тремя дочерьми. Но в стороне от событий оста-ваться было невозможно. Вот и род Альшанских дал моло-дой Советской власти и председателя колхоза, и редактора местной газеты.

Дина, из семьи глубоко религиозной, сколько могла ещё соблюдала традиции в доме. Да и разговаривали они с Мордухаем на идише. Дети начинали учиться ещё в ев-рейской школе, так что и Наум, и Михаил знали идиш. Но в 30-х годах закрылась еврейская школа, в советской школе братья стали комсомольцами. Боевой настрой тех времён

Наум Альшанский

��

привёл Наума Альшанского в Ленинградское военное учи-лище связи. По окончании, как раз незадолго до войны, мо-лодого лейтенанта направили на самый юг Союза. Служил в Термезе, в Кушке.

"Чистки" конца 30-х годов не обошли и семью Альшан-ских. Младший брат Михаил учился на рабфаке. Как-то со сверстниками вчетвером играли в карты. Проигравший, комсомольский секретарь, отказался расплачиваться, за что получил от Михаила справедливую пощёчину. Шёл 1939 год, и приговор "тройки"не заставил себя ждать: 10 лет за физическое оскорбление партийного работника. Через мно-го лет, когда дали заглянуть в "дело", в нём оказался всего один лист.

ВОЙНАНачалась война, и осенью 1941 года Наум Альшанский

был из Термеза направлен на фронт. Прошёл с боями весь боевой путь, от Поволжья через Украину до Австрии, начав лейтенантом и закончив войну майором – заместителем на-чальника связи 74-й дивизии. Наум всегда был скуп на рас-сказы о своих воинских заслугах, многочисленные боевые награды говорят сами за себя. И документы тоже. Вот их фрагменты, за которые благодарю Михаила Нордштейна, получившего их в Минском облвоенкомате:

Из боевой характеристики на майора Альшанского Н. М. от 20. 04. 1945 года:

"…в период боевых действий связь вполне обеспечива-ла боевые операции дивизии, особенно хорошо работала радиосвязь. Руководить подчинёнными умеет. В сложной боевой обстановке не теряется, решения принимает пра-вильно…"

Из Аттестации от 27. 05. 1945:" В боях решительный, инициативен. Радиосвязь в

наступательно-оборонительных боях работала хорошо,

��

управление по радио было обеспечено…"

О чём Наум не мог мол-чать и рассказывал эмоци-онально – это о картинах зверств фашистских захват-чиков, с которыми приходи-лось сталкиваться по ходу наступления на Запад. Осо-бенно незабываемо жутким воспоминанием для Наума был захваченный у врага в румынском городке грузо-вик, кузов которого был до-верху наполнен кусочками мыла, на каждом из которых было тиснение, означав-шее: "Из чистого еврейского жира". Это мыло захорони-ли в братской могиле, как людей; армейский офицер – еврей, надев кипу, прочёл на идише кадиш. Прогремел воинский салют.

Подобные личные воспоминания суммировались для Наума с теми страшными потерями, которые понесла семья в годы войны: от рук фашистских палачей и их приспешни-ков в первые же месяцы оккупации погибли в Щедрине 18 только Альшанских. Погибли родители и три сестры Наума. А всего родственников, уничтоженных нацистами, включая семью Меламедов, - 78 человек. К концу войны осознание Катастрофы еврейского народа круто обострило отноше-ние Наума к антисемитизму, его тревогу за судьбу своего народа, его интерес к борьбе за создание еврейского госу-дарства.

Фронтовой путь офицера был отмечен орденом Боевого

Наум Альшанский – курсант Ленинградского военного

училища связи, 1939 год

�0

Красного знамени, двумя орденами Красной звезды, двумя – Отечественной войны, большим количеством медалей. Первой наградой была медаль "За отвагу".

ВОИНСКАЯ СЛУЖБАПосле войны майор Альшанский продолжил службу в

Румынии. Получив в 1945 году отпуск, он приехал в Мо-скву, к своему боевому другу капитану Йону Дрелю. Боль-ше ехать ему было не к кому: все погибли…Оставался брат Михаил в приполярном лагере под Кандалакшей. Прикре-пив все свои боевые награды, майор Альшанский явился на приём к одному из высших чинов ГУЛАГа генералу Я. Д. Рапопорту. Доложив ему о причине ареста брата, попросил о его досрочном освобождении или по крайней мере разре-шении его навестить. К удивлению Наума, генерал перешёл на идиш, который Наум прекрасно знал и даже переписы-вался позднее, когда был "в отказе", на идише с известным поэтом Ароном Вергелисом. К ещё большему удивлению Наума, Рапопорт распорядился не только дать разреше-ние посетить брата, но и выдать майору Альшанскому два комплекта зимнего обмундирования, включая полушубки и валенки.

По приезде в Кандалакшу Наум провёл с братом четыре дня: начальник лагеря создал им для этого все условия, а в благодарность за это получил от майора Альшанского тро-фейный пистолет "Вальтер".

В 50-х годах Михаил в числе первых был реабилитиро-ван, жил в Москве, работал директором магазина, приезжал в 60-х годах в Минск навестить Наума. Умер в 1992 году в Москве.

Вернувшись из Кандалакши в Москву, к другу Йону Дре-лю, Наум познакомился в его доме с милой сестрой его жены Кларой Гольденберг из украинской Шепетовки, в то время учившейся на 4-м курсе 2-го Московского медин-

�1

ститута. Клара была на шесть лет моложе его. Наум купил огромную щуку и полушутя заявил, что если Клара приго-товит любимую им с детства еврейскую фаршированную рыбу, как делала его мама, он предложит ей руку и сердце. Очевидно, рыба ему понравилась, потому что в ноябре 1945 года сыграли свадьбу, после чего офицер уехал в Румынию, в свою воинскую часть, а студентка продолжила учёбу. Ког-да 1 мая 1947 года Наум Альшанский получил телеграмму о рождении сына, счастливый отец продал мотоцикл и две трофейные двустволки, и офицеры гуляли два дня. Ново-рождённому в Москве брит подпольно сделал верующий врач-еврей. Сына назвали Михаилом, в память убитого деда Мордухая.

В 1948 году воинскую часть Наума перевели в Москов-скую область. Затем майору Альшанскому было поручено формирование Отдельного тяжёлого батальона радиоре-лейной связи на территории Белоруссии. Сначала Наум был назначен начальником штаба, а через несколько лет – командиром батальона. Ему было присвоено звание под-полковника. Несколько лет жили в городке Берёза-Картуз-ская Брестской области, а в 60-е годы батальон перевели в пригород Минска. В ведении батальона находилось 20 мощных радиорелейных станций, обеспечивавших связь командования округа с армиями.

ВСЛЕД ЗА ОТЦОМСын пошёл по стопам отца. Он поступил в Минский тех-

никум связи и успешно его окончил в 1965 году. Как раз к этому времени комбат Альшанский демобилизовался из ар-мии, а сын его Михаил был в армию призван. На призывном пункте его узнал старший лейтенант Лоевский из батальона отца и забрал его, вместе с несколькими сверстниками по техникуму, в свой батальон. Начало было трудным, а по-том Лоевский перевёл Михаила в свою роту, и дальше он

��

работал по специальности, стал заместителем комвзвода, возглавив одну из станций связи.

Однажды, во время учений, одна из станций никак не могла выйти на связь с объектом. Михаил Альшанский, станция которого была в "горячем резерве", сам вышел на связь с этим объектом, а чтобы "прикрыть" товарища, про-тянул к нему кабель. Один из проверяющих "вычислил" этот "обман", и сержант Альшанский получил благодарность за инициативу. Михаила направили учиться в Киевское выс-шее училище связи, но за "самоволку" его оттуда вернули в батальон.

После срочной службы Михаил поступил в Ленинград-ский институт связи имени Бонч-Бруевича, но затем, устро-ившись на работу в минский филиал московского института Гипросвязь, перевёлся учиться в Минское заочное отделе-ние московского Института связи.

А между тем Наум Альшанский близко сошёлся с мин-скими евреями, с большим сочувствием напряжённо сле-дившими за успехами молодого Государства Израиль.

«В ПОДАЧЕ»После эффектной победы Израиля в войне 1967 года

сионистские настроения среди окружения отца усилились многократно, и в 1970 году Наум и семья решили: надо вы-рваться. Подали документы в 1971 году, когда закончила школу дочь. Сын Михаил ещё учился на 4-м курсе – его от-числили в январе 1972 года, при этом заявив: "Мы для Из-раиля кадры не готовим". На работе в "Гипросвязи" устрои-ли 5-часовое комсомольское собрание.

- Что ты будешь делать, если из окопа увидишь на про-тивоположной стороне меня? - спросил на собрании один "умник".

- Ты что, собираешься воевать со мной в окопах египет-ских или сирийских? – ответил Михаил. Лично я обещаю,

��

что у границ СССР в окопах не появлюсь А если тебя уви-жу у израильских границ, - убью. Меня в Советской армии учили убивать, а ты "отмазался", не служил, так что у меня больше шансов будет.

Михаила, конечно, из комсомола исключили, но с рабо-ты хорошего специалиста не уволили. Не уволили и мать: Клару, прекрасного врача-инфекциониста, оставили на ра-боте в поликлинике. Она была парторгом – из партии её исключили.

Наума из партии исключали дважды. Ещё в 1967 году он начал обзванивать евреев для сбора средств на памятник на его родине в Щедрине, на месте расстрела нескольких сот евреев. Узнав об этом от доносчиков, райком исключил подполковника – пенсионера из партии, но обком восста-

Наум Альшанский (2-й слева), Ефим Давидович(4-й), Михаил Альшанский (крайний справа) у памятника жертвам Минского

гетто, 1973 год

��

новил. Однако в 1971 году исключили окончательно. За че-тыре года, которые семья была "в отказе", несколько раз Наума вызывали на допросы, проводили обыски дома. За-бирали переписку, блокноты.

Худшим наказанием для подполковника был приказ зам. министра обороны С. Соколова о разжаловании его в рядовые, с лишением офицерской пенсии. Пенсия его тогда была 180 рублей "новыми" деньгами, пенсия солдата – 40 рублей, но даже эту мизерную пенсию он получить не мог, так как не было ему 60-ти лет. И на работу не брали. То есть лишили средств к существованию, в то же время не выпу-ская из страны.

ДЕЛО №97Конфронтация с властями сблизила Наума Альшанско-

го с минчанами, полковниками Ефимом Ароновичем Дави-довичем и Львом Петровичем Овсищером, тоже заслужен-ными ветеранами войны. Давидович был под следствием у КГБ Белоруссии по «делу № 97», главным обвиняемым в котором был бывший капитан-фронтовик, театральный ху-дожник Цфания Кипнис, которого арестовали по пути в Из-раиль на таможне Бреста и обвинили в антигосударствен-ной и сионистской деятельности. Несмотря на пять ранений и инфаркты, Ефима мучили многочисленными допросами. Позднее Давидович тоже подаст документы на выезд. Пол-ковника Давидовича также разжалуют в рядовые и лишат офицерской пенсии после его выступления у братской мо-гилы гетто в мае 1975 года. В апреле 1976 года Ефим Да-видович скончался в Минске от очередного инфаркта. Наум Альшанский приложил немалые усилия, и тело друга, до-ставленное в Израиль, с воинскими почестями было похо-ронено на Масличной горе в Иерусалиме.

Полковник Лев Овсищер, боевой лётчик-штурман, в по-слевоенные годы, окончив военно-воздушную академию,

��

занимал ответственные посты в военной авиации Союза. Полковник Овсищер был лишён звания и офицерской пен-сии и исключён из партии за подпись коллективного проте-ста в защиту подсудимых кишинёвского процесса и за пись-ма, обвиняющие власти в антисемитской политике. Ему удастся получить разрешение и выехать в Израиль только в 1987 году. По рекомендации Н. Альшанского он примет уча-стие в работе Президиума Сионистского форума. Несколь-ко лет Лев Овсищер возглавлял Союз ветеранов войны с нацистами. Писал книги. После кончины в 2007 году будет с воинскими почестями похоронен на Масличной горе.

Но вернёмся в 1970-е годы. Наума Альшанского и Льва Овсищера также вызывают на допросы в КГБ Белоруссии, как свидетелей по «делу» о сионистском сговоре. Разре-шения на выезд не дают. Несмотря на жёсткие меры вла-стей, три боевых командира вступают в борьбу с властями за свою честь и свободу, отлично понимая, что их действия

Наум Альшанский и Ефим Давидович

��

вызовут широкий общественный резонанс. Помимо перепи-ски каждого, они и вместе ведут переписку с видными людь-ми. В письме редактору "Правды" М. Зимянину и обозрева-телю Ю. Жукову от 29 октября 1973 года они предлагают, например, расселить 600-800 тысяч палестинских арабов в 20-ти арабских государствах. Ю. Жуков в ответном пись-ме советует им отрешиться "от ложной защиты сионизма. Перестаньте исходить из того, будто бы нынешний Израиль – миролюбивое и ни в чём не повинное государство».

В назидательном тоне Ю. Жуков как бы наставляет, как мальчика, боевого офицера подполковника Наума Альшан-ского:

«Мы с Вами незнакомы, но я не могу быть равнодуш-ным к Вашей судьбе, потому что Вы советский человек, и мне было бы больно, если бы Вы, мой соотечественник, предпочли нашей родине чёрствую и агрессивную страну Израиль, живущую по законам капитализма».

Пугалом капитализма всё ещё пользовались в 70-х го-дах косные советские пропагандисты. Но от подобных слов настолько разило ханжеством и лицемерием, что в послед-нем письме Ю. Жукову в январе 1975 года трое призыва-ют, наоборот, его самого "отрешиться от лжи и начать жить правдой. Тогда, может быть, история вам простит многое, в том числе активное участие в кампании травли древнего народа, стоявшего у колыбели цивилизации».

В знак протеста против лишения репатриирующихся воинских званий, пенсий, наград, Наум Альшанский отвёз в Москву свои фронтовые награды и сдал их в приёмную Президиума Верховного Совета СССР, заявив, что возвра-щает награды родине, ставшей для него мачехой. Ещё до этого он повидал выдающегося учёного, правозащитника А. Д. Сахарова, и тот спросил его, не жалко ли Науму сдавать эти заслуженные им награды. "- Жалко, - ответил фронто-вик, - но что делать…". После смелого поступка Наума Аль-шанского сдачу репатриантами наград не стали требовать.

��

РЕПАТРИАЦИЯДля Альшанских "лёд тронулся" только весной 1975

года, когда Науму предложили буквально в три дня выехать из страны, а семья должна была "догонять" его. Глава семьи отказался уезжать без близких. В конце концов, они уехали все вместе в марте 1975 года. Лишь значительно позже ста-ла известна причина торопливости властей: оказывается, разрешение Альшанским на выезд было дано в обмен на возвращение в СССР подполковника Советской армии, ока-завшегося в плену у израильтян при захвате ими в войну 1973 года советской радиостанции в Египте.

По приезде в Израиль семья первое время жила в Цен-тре абсорбции близ Иерусалима. Учили иврит: первичных знаний, полученных в Минске, было недостаточно. Надо было жить, зарабатывать. Первым работу получил Миха-ил: министерство связи направило его в Ришон ле-Цион, на телефонный узел.

Родители обосновались в Бней – Браке: Клара стала работать врачом в поликлинике "Блюменталь" и "задер-жалась" в ней до самого ухода на пенсию. Наум , хотя и работал директором ульпана, но главной его деятельнос-

Альшанский Михаил, Щаранский Натан, Зусманович Лев

��

тью стало создание Союза ветеранов войны с нацизмом – выходцев из СССР при Союзе ветеранов войн Израиля. Последний в то время возглавлял бывший начальник Ген-штаба ЦАХАЛа генерал-лейтенант Хаим Ласков, уроженец города Борисова в Белоруссии.

Наум Альшанский, о мужественной борьбе которого зна-ли уже многие в Израиле, сразу же был окружён почётом и уважением. Ему присвоили звание подполковника ЦАХАЛа. В День независимости Израиля он зажигал факел на горе Герцель. Именно благодаря его авторитету и энергии мест-ные израильтяне лишь тогда по-настоящему узнали о том, что сотни тысяч евреев не хуже других воевали в рядах Со-ветской армии, о евреях – Героях Советского Союза, гене-ралах и адмиралах. Они узнали, какую решающую роль сы-грали победы на восточном фронте в деле общей победы над фашизмом. Наум Альшанский много внимания уделил законодательству о пенсиях и льготах для ветеранов войны с нацизмом, он поставил вопрос о праздновании Дня побе-ды над фашизмом.

К сожалению, при жизни он не успел довести закон до его принятия: Наум Альшанский скончался после тяжёлой болезни 15 февраля 1991 года. Закон о ветеранах был при-нят благодаря усилиям его преемников и депутатов Кнессе-та, из которых особо необходимо отметить Юрия Штерна. При жизни Наума филиалы Союза ветеранов были созданы в 17 городах страны.

Одновременно Наум Альшанский был генеральным се-кретарём Объединения выходцев из СССР. Кроме того, он был введён и в состав правления Объединения выходцев из Белоруссии. В 80-х годах Наум стал одним из замести-телей председателя этой организации; вторым замом был Лев Зусманович, друг семьи Альшанских ещё по жизни в Белоруссии. Когда почти одновременно скончались и пред-седатель Объединения Наум Дразнин, и Наум Альшанский, после их смерти председателем был избран Нехамия Ма-

��

каби, а Михаилу Альшанскому предложили войти в состав правления и стать вместо отца вторым заместителем пред-седателя.

УСПЕХИ МИХАИЛА Между тем, пока отец вёл активную общественную ра-

боту, сын преуспевал на производственном поприще. 11 лет проработал Михаил на том же телефонном узле Ришон ле-Циона, пройдя путь от рядового до заместителя начальника узла. В 1980 году Михаил женился. Рина – преподаватель математики старших классов. Окончила Кишинёвский пе-динститут и в 1978 году приехала в Израиль вместе с роди-телями. У Михаила и Рины – две дочери: в 1981 году роди-лась первая – Дана, а через три года – Йонат.

В 1986 году Михаила Альшанского назначили началь-ником узла связи Рамат – Элиягу. Это был большой успех репатрианта. И здесь Михаил работал долго – 9 лет, затем, в 1995 году, был назначен на должность начальника отдела перспективных проектов Управления связи "Безека" в Тель-Авиве. Такое назначение было не случайным: Михаил был постоянно на острие совершенствования системы связи в стране. Он – один из авторов внедрённой в стране аварий-ной системы прямой связи больниц. Другая разработка с его творческим и техническим участием – система, позволя-ющая при "падении" связи на одном узле исключить так на-зываемый "эффект домино", то есть выход из строя целой системы. Немало новейших усовершенствований и новинок связи было осуществлено для армии и специальных систем для разведки и органов безопасности.

На "Безеке" Михаил проработал в общей сложности 27 лет и в 2002 году оформил пенсию. Но затем ещё два года работал в фирме "Селком". После этого Михаил сосредо-точился на общественной работе, и не только в Объеди-нении выходцев из Белоруссии. Он избирался и несколько

�0

лет был депутатом Муниципального совета Ришон ле-Цио-на, был председателем и сейчас продолжает быть членом транспортной комиссии, одновременно – член комиссии по безопасности муниципалитета города, помогает многим по их жалобам и просьбам.

ГЛАВНЫЙ БЕЛОРУС ИЗРАИЛЯВ 2006 году, после смерти Нехамии Макаби, Михаил

Альшанский возглавил Объединение выходцев из Белорус-сии, которых в стране – порядка 130 тысяч. 35 филиалов имеет землячество по всей стране. Можно себе предста-вить масштаб деятельности председателя. Здесь и про-должение стратегической борьбы за пенсии из Республи-

Михаил Альшанский посетил мемориал Минского гетто «Яма»

�1

ки Беларусь, и вопросы виз с обеих сторон, и вопросы уве-ковечивания жертв войны, и взаимные визиты, и праздни-ки, и помощь многим людям в решении их личных вопро-сов. Большое значение име-ют взаимоотношения между странами, развитие сотруд-ничества в сфере бизнеса. Но и, в свою очередь, отличные доброжелательные отноше-ния Объединения с Посоль-ством Республики Беларусь в немалой степени отражаются и на международном уровне. Традиция тесного взаимодей-ствия руководителей Объединения со всеми послами Ре-спублики Беларусь, начиная с первого - Михаила Фарфеля и кончая нынешним Игорем Лещеней, свято сохраняется и Михаилом Альшанским.

В последнее время Михаил Альшанский всё больше уделяет внимания расширению экономических взаимосвя-зей Израиля и Республики Беларусь в различных сферах, в том числе и принимая личное участие в создании совмест-ных предприятий. Михаил считает, что не только возможно, но и необходимо взаимовыгодное тесное сотрудничество во многих сферах и в больших масштабах. Развитию экономи-ческого сотрудничества с Республикой Беларусь в большой степени способствовали решения совместной Комиссии и проведение бизнес-форума в декабре 2009 года.

Объединение также активно участвует в реализации со-вместных культурных мероприятий по специальному плану двух стран на 2009 – 2012 годы. Оно же добивается всемер-ного облегчения визового режима, и уже сейчас не требуют-

Михаил Альшанский

��

ся визы для поездок в Беларусь ветеранам войны. Постоян-но на повестке дня и вопрос выплаты трудовых пенсий.

Михаил рассказывает, что когда в 1975 году уезжал из Белоруссии, был внутренне настроен на то, что навсегда расстался с прошлым. Когда же в июле 1994 года впервые после двух десятилетий приехал в Минск в составе делега-ции на празднование 50-летия освобождения Белоруссии от фашистов, - всё былое всплыло, смешанное с гордым чувством, что он – член делегации Государства Израиль. Тем более, что одна из сцен, с которых довелось выступать, находилась как раз на ступеньках входа в здание того само-го КГБ, в противостоянии с которым в своё время Альшан-скими была одержана победа.

В "той" жизни Михаил служил в войсках связи. В Изра-иле был "приписан" к полку тяжёлой артиллерии команди-ром орудийного расчёта. Воевал в первую ливанскую войну, был на Синайском полуострове. За ливанскую войну полу-чил медаль отличия.

Ежегодно весной Объединение выходцев из Беларуси

На приёме у премьер-министра Э. Ольмерта

��

проводит встречи в лесу, получившем название «Бе-лорусский лес», близ горо-да Бет-Шемеш. И в этом году, 3 апреля, состоялась юбилейная, 55-я встреча. И на сей раз был весьма представительный десант почётных гостей во главе с заместителем премьер-министра, министром ино-странных дел Израиля А. Либерманом. Кроме него, на встрече были и высту-пили министры: туризма С. Мисежников, абсорбции С. Ландвер, внутренней без-опасности И. Аранович. И, конечно, посол Республики Беларусь в Израиле И. Ле-щеня.

Сейчас у Михаила и Рины дочери уже взрослые. Дана, инженер-химик, работает в авиационной промышлен-ности. Недавно она получила вторую степень инженера по управлению производством. Младшая дочь Йонат закончи-ла факультет психологии университета Бар-Илан, работает в аэропорту Бен-Гурион.

В Израиле свято чтут память о боевом офицере, инвали-де войны с нацистами Науме Альшанском, отважном право-защитнике, чьи действия способствовали росту репатриа-ции в Израиль, Помнят и о том, что он – один из создателей Союза ветеранов войны с нацистами. Помнят, сколь многое сделал Наум Альшанский для сплочения репатриантов из СССР, в том числе из Белоруссии. И воздают должное со-

Михаил Альшанский выступает на ежегодной встрече в

Белорусском лесу

��

ратнику и продолжателю дела отца Михаилу Альшанско-му, внёсшему и продолжающему вносить весомый вклад в укрепление еврейского государства и улучшение жизни его граждан, во всестороннее развитие дружеских связей с Ре-спубликой Беларусь.

В муниципалитете Ришон ле-Циона. Рядом – полковник Наум Орлов, председатель Комитета ветеранов войны

Ришон ле-Циона.

��

ВМЕСТЕ ЧЕРЕЗ ВСЮ ЖИЗНЬ

Свыше 70 лет вместе эти замечательные люди.ВместеполвекавБелоруссии:гетто,партизанскийот-ряд, педагогическая работа, диссертация, возрождениебрестскойеврейскойобщины,множествопубликаций.Ипочтидвадесятилетия,несмотрянавозрастибоевыераны, -активнаяобщественнаядеятельностьвИзраи-ле.

ВАРШАВА: ТЯЖЁЛОЕ ДЕТСТВООшер Зимак и его жена были людьми малограмотными

и совсем не предприимчивыми, как принято считать, когда речь идёт о евреях. В семье - шестеро детей. Ошер был готов на любую работу, но удавалось подработать не всегда – на скотобойне, на чёрной работе, а на постоянную ему так и не удавалось устроиться. Жили они в бедном предмес-

Александра и Захария Зимак

��

тье Варшавы, за Вислой, в районе Прага, в Торгувке. Часто их вообще выбрасывали из квартиры, и тогда приходилось обитать в ночлежке.

Старшего сына Захарию, родившегося в неспокойном 1920 году, уже в шесть лет пришлось пристроить к хозяину – крутить барабан для изготовления мороженого. В десять он уже подрабатывал в пекарне, когда была работа, особенно накануне Песаха. Учиться Захария начал в польской школе – он там был единственным евреем в классе, так что до тре-тьего класса мальчику пришлось терпеть издевательства. В конце концов, ему просто стало опасно приходить в школу: в любое время могли изувечить. Тем более, что учитель, некий Коновчинский, только поощрял хулиганов. Захария ушёл из польской школы и стал посещать расположенную за Вислой государственную школу для еврейских детей. Здесь даже раз в неделю преподавали иудейскую историю. Для Захарии особенности еврейской школы не были про-блемой: дома говорили и по-польски, и на идише.

Хотя у бедного полуголодного мальчика не было многих учебников, но ему помогли способности и трудолюбие. За-хария не только окончил 7 классов, но его успехи были от-мечены. По результатам тестирования ему дали направле-ние от Института психологии в экспериментальную гимна-зию, которой руководил еврей – доктор философских наук и права Рудольф Таубеншлаг. Он, стараясь помочь Захарии прокормить себя, рекомендовал подростка богатым родите-лям, и тот репетировал детей по математике и другим пред-метам. Захария был освобождён от платы за обучение.

В гимназии изучали латынь и французский язык, но Захария освоил ещё и английский, немецкий и эсперанто. Знание этих языков сыграет важную роль в его жизни – и в самую тяжёлую пору, и в последующие годы.

В независимой довоенной Польше государственный ан-тисемитизм при Пилсудском, до 1936 года, ещё сдерживал-ся в каких-то рамках, хотя уже тогда евреев ограничивали

��

при службе в армии, при приёме в университеты. Но затем, тем более под влиянием германского нацизма, антисемиты распоясались окончательно. В Варшавском университете, к примеру, евреям-студентам на лекциях не разрешалось сидеть, они должны были стоять в проходах. Нередки были случаи нападения хулиганов на евреев. В то же время в гимназии у Захарии завязалась дружба с порядочными польскими ребятами. С Эдвардом Павляком он переписы-вается по сей день.

Захария, ещё учась в школе, часто общался с детьми из расположенной неподалеку колонии, которую возглавлял знаменитый Януш Корчак, известный не только как выдаю-щийся педагог, но и как человек, который разделил судьбу своих воспитанников, отправленных немцами в кремато-рий. В дальнейшем, работая много лет директором детско-го дома и школы-интерната, Зимак внимательно изучал и применял методы Корчака, наряду с методикой Макаренко, в своей работе с детьми.

Тридцатые годы в независимой Польше были временем подъёма самосознания польских евреев, борьбы за права своего народа. В годы учёбы в гимназии Захария активно включился в работу еврейской молодёжной сионистской организации «Ха шомер ха цаир» - «Молодой страж», ле-вой социалистической. Часто посещал лекции Эрлиха и Альтера, руководителей «Бунда» - впоследствии они будут репрессированы в Советском Союзе по приказу Сталина. Но в то время Захария был горячим его поклонником.

В одной с Захарией организации состояла и Алексан-дра Моджевская, учившаяся в другой гимназии, с техниче-ским уклоном. Многое сближало молодых людей: детство и юность Александры были тоже нелёгкими, и семья мно-годетная, и точно так же, как у Захарии, отец не имел по-стоянной работы и брался за любую. Отношения Алексан-дры и Захарии сложились и окрепли, но в их молодёжной организации не признавали официальных браков, так что

��

личные и интимные отношения основывались на дружбе и доверии.

К лету 1939 года Захария успел закончить четыре клас-са гимназии и один курс лицея естественных наук, который был на базе этой же гимназии. Александра, которая на два года моложе Захарии, как раз заканчивала гимназию. Но 1 сентября 1939 года всё в момент изменилось: гитлеровская Германия напала на Польшу.

БЕЖЕНЦЫСудьба Польши была решена в первый же день войны.

Ополчение, в которое вступил Захария и его друзья по «Ха шомер ха цаир», развалилось в несколько дней, как и вся польская армия. Под обстрелом немецких самолётов раз-розненные группы солдат и ополченцев двинулись на вос-ток, рискуя оказаться в плену у опережавших моторизован-ных частей вермахта.

Голодные, оборванные, добрались до белорусского ме-стечка Коссово в восточной части Польши, не занятой не-мецкими войсками – тогда ещё никто не знал о разделе её по пакту Молотова - Риббентропа. Захария был в одной ру-башке. Местные жители беженцев не встречали радушно, так что Захарие повезло, когда один местный еврей прихва-тил его с собой в деревеньку Альба, где еврейская сельская семья Резников, арендовавшая здесь несколько гектаров земли, тепло его приняла: одели, обули, как могли. Захария начал было включаться в их нелёгкий крестьянский труд. 17 сентября 1939 года части Красной армии вступили в Запад-ную Украину и Западную Белоруссию, и еврейские беженцы воспрянули было духом: новые власти провозглашали пол-ное равенство, борьбу с антисемитизмом. Но очень быстро всё встало на свои места: началось с ограничения мелких частных собственников – владельцев лавок, мастерских, пекарен. Затем начали эшелонами отправлять на поселе-

��

ния и в лагеря беженцев и местных, отказывавшихся при-нять советское гражданство. Пострадали и Резники: у них отобрали большой дом, и Захария вынужден был искать себе другое пристанище.

Захарие и Александре снова повезло: во-первых, им уда-лось найти друг друга, а во-вторых - их обоих направили на работу в школы, правда – в разные деревни. Захария стал преподавать математику в еврейской школе, где уроки ве-лись на идише - русского тогда ещё он практически не знал. Затем направили на курсы учителей семилетних школ, где изучались русский, белорусский и история партии. По окон-чании курсов – по разнарядке - в семилетнюю школу той же деревушки Альба, в десятке километров от Коссова. Дирек-тором её был комсомолец с семилетним образованием. За-хария, лишь начавший осваивать русский язык, преподавал математику и немецкий. Александра заведовала школой в другой близлежащей деревне. Причём Зимаки оставались беженцами без советского гражданства.

Советская пропаганда замалчивала, но до них доходи-ли сведения с «той» стороны о том, что чинят и немцы, и поляки по отношению к евреям в Варшаве. Волновались за своих близких. И хотя многих польских беженцев и мест-ных, кто побогаче, отправляли в российскую глубинку, хотя и здесь был свой антисемитизм, Захария и Александра ста-рались вжиться в эту новую для них среду. Но только-толь-ко начавшая складываться жизнь была прервана: немцы напали на Советский Союз.

ГЕТТОВойна застала Зимака в Столбцах, куда он после на-

чала летних каникул уехал к товарищу по школе, тоже бе-женцу, бундовцу Гершлю (Гарри) Поссесорскому. Захария поспешил вернуться в Коссово.

В первые же дни войны в приграничной зоне уже хо-

�0

зяйничали немцы. Для Захарии судьба была усугублена по-истине трагическим случаем. Вечером он был схвачен на шоссе немцами и полицаями, и его опознал ехавший в ка-бине машины немецкий офицер, в котором Захария с ужа-сом узнал…Клешека, якобы беженца из Силезии, с которым он был совсем недавно на курсах учителей. По окончании курсов этого оборотня оставили в Коссово преподавать гео-графию, а жену его даже назначили главврачом больницы. Вот живой пример, как легко удавалось немцам внедрять своих лазутчиков даже за считанные дни до войны, когда её приближение было здесь, в приграничной зоне, очевидно всем.

Подняв автомат, оборотень заорал: «Жид, беги!» и тол-кнул Захарию с насыпи. Тот поднялся и, повторяя только слова: «За что? За что?», продолжал стоять. Всё-таки фа-шист не выстрелил, а приказал отвести Захарию в гетто, созданное в Коссово. Там же оказалась и Александра, вме-

1971 год, Брест. Встреча партизан оряда им. Щорса. Вверху второй справа – Захария Зимак. Внизу третья слева –

Александра Зимак

�1

сте с евреями из деревни Стайки, где она до войны рабо-тала в школе. Снова судьба соединила Захарию и Алексан-дру, на сей раз в гетто.

Вначале евреи плохо представляли себе, что их ждёт в гетто. Назначенный комендантом немецкий офицер Лянге обещал председателю юденрата – еврейской общины - Хай-кину, что пока он комендант, расстрелов не будет. До назна-чения Лянге в Коссово была расстреляна группа польских офицеров, и в их числе два поручика-еврея. Импозантная внешность уже не молодого Лянге вначале обманула мно-гих. И действительно: до зимы 1942 года Лянге довольство-вался взятками в виде драгоценностей, украшений и проче-го для своей жены, себя и старших офицеров гарнизона.

Коссовское гетто представляло собой квартал домов на окраине городка, куда согнали 3500 евреев, разрешив взять с собой только часть скарба первой необходимости. В еврейские же дома вселились оккупанты и их прихвостни - полицаи, местные жители и крестьяне. Скученность в гет-то была невероятная, по 10-15 человек в комнате, а потом ещё согнали евреев из окрестных местечек. Всё чаще люди болели и умирали, и если до массовых эпидемий не дошло, то только благодаря хорошему еврею-фармацевту, который обслуживал и немцев и, как мог, помогал своим.

Обитатели гетто обязаны были ходить только с нашив-ками, только по проезжим частям улиц, снимать фуражку и кланяться каждому встречному немцу. Заместитель ко-менданта, всегда имевший при себе плётку, жестоко изби-вал ею за малейшее отклонение от предписаний. Никаких продуктов население гетто от властей не получало. Выжить помогало только то, что местные жители и крестьяне, нуж-давшиеся в помощи евреев-ремесленников, подкупая по-лицаев, обращались к обитателям гетто и чем-нибудь съе-добным расплачивались за услуги.

Захарие и Александре приходилось работать на самых тяжёлых работах. Так, в сильные морозы в феврале 1942

��

года группу, в которой был и Зимак, заставили рыть ямы для захоронения узников своего же гетто, которых расстре-ливали в последующие дни. Захарию с Александрой спас-ло то, что хозяину кожевенной мастерской, работавшей на немцев, Ефиму Русецкому потребовался переводчик, а так как Зимак знал немецкий и французский, хозяин уговорил Лянге оставить Захарию в этом качестве. А в последующие дни большая часть евреев гетто была расстреляна.

Александру схватили в гетто и в колонне мужчин и жен-щин всех возрастов погнали на железнодорожную станцию за восемь километров от Коссово таскать камни. В мороз-ную зиму, в ветхой одежде и обуви, без пищи, многие не вы-держивали: падали по дороге и оставались умирать. После трёх дней такой «работы» Александра слегла с воспалени-ем почек, с высокой температурой. Слава Богу, в гетто был хороший врач-уролог, лечивший и немцев, которые, в конце концов, несмотря на обещание, расстреляли и его. Но на сей раз ему удалось вылечить Александру. Ясно было, что такой работы с 20-километровыми переходами туда и об-ратно она больше не выдержит. Александра прокралась к белорусской женщине, у которой до войны Зимаки снимали комнату. Она работала в комендатуре переводчицей, и нем-цы разрешили ей взять в дом еврейку для ухода за малень-кими детьми. В тепле и относительной сытости Александра быстро пришла в себя после тяжёлой болезни. Но через недолгое время немцы по какой-то причине расстреляли переводчицу, и Александре пришлось тайно перебраться в кожевенную мастерскую, где уже работал Захария рабочим и переводчиком, и вместе с двадцатью другими евреями прятаться в пустых ямах, прикрытых чанами.

Территория гетто была ограждена слабо, но любой оказавшийся за оградой рисковал быть расстрелянным местными или украинскими полицаями, располагавшимися неподалеку. Однажды хозяин мастерской, вызванный для регистрации, прихватил с собой Захарию как переводчика.

��

Полицейский патруль, увидев на санях рядом с хозяином еврея, тут же повёл Зимака на расстрел, подталкивая ка-рабином. Хозяину с трудом удалось отстоять Захарию, по-могли несколько бутылок самогона.

Об этом порядочном человеке необходимо сказать осо-бо. Когда в урочище Морачивщина вблизи Коссова нацисты и полицаи расстреливали 3000 евреев городка и окрестных местечек, Ефим Русецкий прятал во дворе мастерской, в трёх ямах для выделки кожи, 28 евреев, в том числе За-хария и Александру Зимаков. В течение трёх дней, пока шла облава, они находились в этих ямах, прижатые друг к другу. Русецкий приносил воду и немного еды. Он не требо-вал вознаграждения, хотя рисковал своей жизнью. Позднее Ефим Русецкий скрывал еврейскую семью из пяти человек, на него донесли, и немцы расстреляли праведника с женой и тремя детьми и всю скрывавшуюся семью.

Комендант Лянге сбросил маску «добряка» зимой 1942-го, когда начались массовые «ликвидации» еврейского на-селения. В первые же расстрелы Лянге отправил в колонну смертников и своих слуг-евреев, брата и сестру. Всего из гетто и близлежащих деревень было согнано и расстреляно вблизи Коссова 4500 евреев. В отличие от ряда других мест Белоруссии, в Коссово практически не было ни сопротив-ления, ни побегов: при поляках здесь не было организаций ни сионистских, ни Бунда, ни коммунистических. А раввины воспитывали непротивление, рассматривая все репрессии при всех властях как «наказание за грехи и богохульство». Лишь один 70-летний старик выбежал из толпы, конвоиру-емой на расстрел, взбежал на второй этаж полуразрушен-ного бывшего замка героя Польши Костюшко и из окна стал проклинать гитлеровцев и угрожать им жестокой карой. Он был застрелен снайпером.

��

ПАРТИЗАНЫМетодичность немцев проявлялась в планомерном уни-

чтожении евреев коссовского гетто в течение года. В конце июля 1942 года они решили вообще ликвидировать гетто, уничтожив последних его обитателей. Гетто было окружено. Каждый день ждали последнего массового расстрела. Но свершилось совершенно неожиданное.

Партизаны отряда имени Щорса, которым командовал Павел Пронягин, узнали о концентрации немцев и полицаев в Коссове. Откликнувшись на просьбу еврейской 51-й роты, входившей в отряд, Пронягин решил разгромить гарнизон и спасти обречённых на смерть узников гетто.

Еврейская рота оказалась в составе отряда следующим образом. На немецкой трофейной базе в Слониме работали евреи – их использовали немцы для разбора и приведения в

Встреча бывших партизан отряда имени Щорса к 30-летию Победы. Сидят справа налево: В. Пилецкий, А. Аветисян,

командир отряда П. Пронягин, В. Нестеренко. Стоят: второй справа – М. Годжаев, Н. Ликер, В. Воробьёв, З. Зимак

��

порядок советского оружия, боеприпасов, обмундирования и прочего. Евреи создали подпольную организацию. Через связных они по частям выносили оружие, которое попада-ло в отряд имени Щорса и использовалось для вооружения красноармейцев-окруженцев, примкнувших к отряду. Приго-дилось оно и для самих евреев-подпольщиков, которые в конце концов выбрались из Слонима и организовали целую хорошо вооружённую роту, под номером 51 влившуюся в отряд.

В ночь на 1 августа партизаны начали операцию двумя выстрелами 45- миллиметровой пушки, единственной в от-ряде. Вслед за этим первой в гарнизон оккупантов ворва-лась еврейская рота во главе со старшим лейтенантом Ефи-мом Федоровичем. Немцы и полицаи разбежались, решив, что напали десантники, но свыше ста из них успели уни-чтожить. Пока отряд преследовал и уничтожал врага, члены еврейской роты собирали прятавшихся евреев: «Иден, гейт аройс! Мир зенен идише партизанер! Мир вильн айх рате-вен!» (Евреи,выходите!Мы–еврейскиепартизаны!Мыхотимвасспасти!–идиш). Начали выходить люди – по-жилые, женщины с детьми, раввин, всего – около двухсот человек. Оставив в Коссове взвод зачистки, отряд двинулся на базу «Волчьи норы» в лесах Слонимского района, захва-тив с собой освобождённых. Врач отряда Абрам Блюмович, в будущем один из главных хирургов Армии Израиля, ока-зал первую помощь больным и пострадавшим.

При отряде, по приказу П. Пронягина, был создан ев-рейский семейный лагерь. Комиссар отряда Пронягина Григорий Дудко в краткой эмоциональной речи перед осво-бождёнными призвал сражаться и «бить гадов, которые хо-тят уничтожить ваш многострадальный народ». Опытные партизаны обучали лагерников жизни в лесных условиях, а способных воевать учили владеть оружием. Человек двад-цать из юношей, уцелевших в гетто, распределили по пар-тизанским подразделениям. Командиром еврейского ла-

��

геря был назначен кузнец Фридман, политруком – Сергей Тукриков. Захария Зимак – помощником политрука по связи с беженцами. Руководству семейного лагеря, в том числе Захарие, выдали оружие: Захарие – винтовку, Александре – карабин. В лагере построили землянки, всё необходимое для лесной жизни.

Ещё целый месяц удерживали Коссово партизаны отря-да имени Щорса, и на них работали мельница, лесопилка, ряд других предприятий и мастерских. Зимак с группой пар-тизан вернулся в Коссово и нашёл ещё с десяток евреев, в том числе укрывавшихся у знакомых. Заодно прихватили в лес муку и многое другое из немецких запасов.

Еврейский лагерь был по-своему полезен партизанам: портные, сапожники, жестянщики работали не только на партизан, но и на местное население, в обмен на картошку. Некоторые из евреев возвращались в Коссово, рассчиты-вая укрыться у добрых друзей из местных, но все они погиб-ли. В их числе – семья Резников, в своё время приютившая беженца из Варшавы Зимака.

Кроме семейного лагеря партизаны ничего другого предложить освобождённым не могли, а условия в нём были далеки от нормальных, особенно для больных детей и стариков. Однако самым худшим было то, что в начале сентября, согнав местное население на расчистку завалов, устроенных партизанами, регулярные моторизованные ча-сти вермахта окружили лес, где были расположены «волчьи норы» партизан. Над базами кружили самолёты, бронетех-ника двигалась по просекам, пехота стягивала кольцо.

Отряд с боями, с большими потерями вырвался из окру-жения, а вот семейный лагерь партизаны никак не могли спасти. Оставленная Павлом Пронягиным для охраны се-мейного лагеря группа партизан во главе с Бобковым ни-чего не сделала для его спасения и ушла на север в самом начале облавы. Ныне есть немало свидетельств того, что по вине Бобкова не только погибли сотни евреев, но он лич-

��

но расстреливал евреев под надуманными предлогами. К примеру, двоих он расстрелял якобы за то, что они украли кусок сала при засолке, порученной им, хотя никакого куска у них не нашли. Несмотря на грубость, откровенный антисе-митизм, Бобков был в фаворе у генерала Комарова (Коржа), и ему удалось выдвинуться, возглавить партизанский от-ряд «Советская Белоруссия», но и тогда Бобков продолжал расправляться с евреями. Сам Зимак едва не станет его жертвой уже перед освобождением, в 1944 году, но и тогда антисемиту помешало только то, что к этому времени уже более-менее навели порядок в партизанских соединениях, и просто так безнаказанно убить боевого партизана, каким был Зимак, стало небезопасно даже для таких Бобковых.

Но в сентябре 1942 года пришлось старикам, детям, больным семейного лагеря, оставленным Бобковым без вся-кой помощи, рассеяться по несколько человек и прятаться в гуще леса. Однако немцы, используя местное население, вылавливали их и уничтожали на месте. Был случай, когда мать, чтобы немцы не услышали плач младенца, закрыла ему рот рукой, и он скончался у матери на руках. Из двухсот евреев лагеря лишь нескольким удалось остаться в живых, но об этом Зимаки узнали после войны. Захария и Алексан-дра прятались в гуще леса, ночью уползая всё дальше от гула машин, выстрелов, голосов. «Мы условились, - писал З. Зимак, - что если немцы обнаружат нас, будем стрелять друг в друга, чтобы не попасть в плен».

После облавы, выбираясь из гущи леса, видели только расстрелянные и истерзанные трупы. Наконец, им встрети-лись три «окруженца» из отряда имени Щорса, направлен-ные в семейный лагерь. Старший, лейтенант Миша Бала-новский, украинец из Полтавской области, был недюжинной физической силы и исключительных человеческих качеств. Долго шли по лесам в поисках ушедшего на восток отря-да, пополняя запасы на хуторах, вступая в перестрелки с полицаями. Встречали группы военнопленных, бежавших

��

из лагерей. Часть этих групп фактически занимались бан-дитизмом, грабя, а то и убивая встречных, отнимая у них оружие. Не раз Балановскому предлагали расправиться с Захарией и Александрой, но он неизменно твёрдо заявлял: «Они пойдут с нами!».

Наконец, после тяжёлого и опасного пути по зимнему лесу, группа всё-таки добралась до новой базы отряда име-ни Щорса. Здесь узнали, что по ложному обвинению, по приказу командующего Пинским партизанским объединени-ем генерала Комарова (Коржа), 51-я еврейская рота была расформирована, а её бойцы распределены по разным подразделениям. Прибывшую группу также распределили. Балановского назначили командиром взвода – к сожале-нию, позднее он погибнет. Зимаков оставили в караульном взводе деревни Гоцк Ганцевичского района.

«ПО ПРИКАЗУ ИЗ ЦЕНТРА»Отряд имени Щорса залечивал тяжёлые потери, попол-

няясь в основном бежавшими из лагерей военнопленных. Люди были случайные, среди них всё больше нарастали антисемитские настроения, и даже стало доходить до рас-прав с евреями. Под разными предлогами расстреляли во-семь евреев. Одну женщину убили за то, что якобы пря-тала золотое кольцо, которое, как выяснилось, и не было золотым. В феврале 43-го, когда колонна партизан, не имея достаточного количества боеприпасов, уходила от прямого столкновения с немцами, у одного еврея вырвали винтовку и доложили начальнику штаба Мерзлякову, что тот бросил оружие. Мерзляков приказал своему подручному Фёдору, по кличке «садист», заколоть еврея, чтобы немцы не услы-шали выстрела. Такие самосуды чинились в отсутствие ко-мандира отряда П. Пронягина. С ним самим антисемиты во главе с бригадным комиссаром Егоровым не прочь были расправиться, спасала лишь бдительность его преданных

��

охранников – карачаевца Годжаева и армянина Аветисяна.О диких случаях расправ с евреями в партизанских от-

рядах свидетельств немало. Есть они и в большой литера-туре. Так, выдающийся писатель Алесь Адамович, в годы войны сам партизан, в повести «Немой» рассказывает о са-дистской казни партизана-еврея, якобы потерявшего диск для ручного пулемёта, из-за чего его отделение не выпол-нило задание. Партизаны привязали одну его ногу к дереву, другую – к другому, и его тело разорвало на части. Захария подтверждает: такой случай мог иметь место в отдельных партизанских отрядах.

Егоров, присланный вместо раненного комиссара Дуд-ко, в конце марта 1943-го на собрании коммунистов сооб-щил, что есть приказ из центра выгнать евреев из отрядов и новых не принимать. Началось изгнание евреев из рот. Некоторые ротные, правда, отстояли тех, кто с самого на-чала был в отряде и совершил немало подвигов. Так, Натан Ликер один пустил под откос 28 эшелонов, в два раза пере-выполнив норму на звание Героя Советского Союза, но это звание так и не получил. Имбер Авиезер – 12 эшелонов. Оставили всего 5-6 человек, а изгнано было 28 евреев, в том числе Захария и Александра Зимаки. Оружие им оста-вили. В знак протеста с изгнанными евреями ушёл бывший подпольщик Компартии Западной Белоруссии Пилецкий Владимир Емельянович. У него были основания: узнал о замысле Егорова расправиться с изгнанными в лесу.

Командир отряда П. Пронягин, беспартийный и даже не комсомолец, не был даже приглашён на собрание. Перед изгнанием Пронягин, хорошо относившийся к Захарии, ска-зал ему:

- Зимак, я ничего не могу сделать. Я не член партии: мою семью раскулачили. Но через три дня прилетает само-лёт с десантниками с задачей создать централизованное объединение партизан, так как многие действуют разроз-ненно, и под видом партизан орудуют банды грабителей. Я

�0

расскажу руководству о приказе Егорова и попрошу вернуть вас в отряд.

П. В. Пронягин не знал тогда о вероломном замысле Егорова. Примерно через 4 километра ушедших окружила группа вооружённых людей с пулемётами и автоматами: «Ложись! Сдать оружие!». Тогда вышел вперёд В. Е. Пилец-кий:

- Если вы хотите выполнить своё гнусное дело, начинай-те с меня. Я, бывший подпольщик, считаю ваши действия преступными. Через три дня десантники прилетят в отряд имени Щорса, и вы будете наказаны по законам военного времени. Подождите три дня, и если за нами не приедут, выполняйте своё злодеяние.

Почти три дня сидели в лесу под дулами партизан –анти-семитов. Оружие не сдали. На третий день, действительно, прискакала группа партизан во главе с комиссаром Дудко, возвратившимся в строй после ранения, который предло-жил изгнанным евреям вернуться в отряд. Но мало кто из них согласился вернуться и воевать бок о бок с предавшими их. Пилецкий повёл группу во вновь образованную бригаду имени Ленина. Захария и Александра были направлены в отряд имени Кутузова, командиром которого был опытный военный Клюев.

С весны 1943 года, с прилётом десантных организатор-ских групп с «Большой земли», разрозненные партизанские отряды и группы беглых военнопленных были объединены в бригады, а они – в соединения. Помимо этого и диверси-онной работы, десантники решительно наводили порядок, без суда и следствия расстреливая бандитов, насильников, мародёров в партизанских отрядах, уничтожая целые бан-дитские лесные отряды. Убийства евреев стали единичны-ми случаями, но бытовой антисемитизм изжить было не-возможно. За смелость при выполнении боевых заданий командир отделения Захария Зимак пользовался в отряде всеобщим уважением, но некий Шевченко рычал ему: «У-у-

�1

у, жид, был бы ты один, я бы убил тебя!» После прибытия десанта и объединения отрядов П. В.

Пронягина назначили начальником штаба Брестского со-единения. Во вновь организованном отряде имени Кутузо-ва Захария Зимак был назначен командиром отделения, участвовал в боях, в рельсовой войне. Добровольцем – в уничтожении вражеского дзота на станции Люсиново, при этом был ранен и контужен. Александра также участвовала в рельсовой войне, лично подрывала вражеские эшелоны.

В ряде своих публикаций, особенно в большом очерке «Вспышка памяти, или Правда и только Правда», опубли-кованном в белорусской газете «Карлин» 1 февраля 2008 года, Захария Зимак разоблачает антисемитизм, которым были заражены многие партизаны буквально на всех уров-нях. Он приводит многочисленные конкретные факты же-стоких расправ с ведома командиров и комиссаров. Но и объективно воздаёт должное тем из них, кто приходил на

1947 год. С выпускниками 7 класса ( внизу и в верхнем ряду) Сидят Захария Зимак и 5 учительниц

��

помощь евреям в решающую минуту.Это парадоксально, но факт. Захарие Зимаку и его дру-

зьям – бывшим партизанам не удалось добиться от мемо-риального института Яд ва-Шем объявления командира отряда П. В. Пронягина праведником мира, но зато с помо-щью организации «Христиане – друзья Израиля», купившей даже участок леса у Еврейского национального фонда, уда-лось создать в 1997 году аллею памяти легендарного за-щитника евреев и установить мемориальную доску памяти партизанского командира.

Территория, где действовали отряды Пинского соедине-ния, была освобождена Советской армией в августе 1944 года. Когда отмечали это событие в селе под Пинском, вы-скочил пьяный комиссар Двойников и заорал: «Бей жидов, спасай Россию!». Зимак не выдержал: «Фашист, я тебя убью!» – и передёрнул затвор автомата. Двойников убе-жал в штаб, порвал наградные листы Зимака и выскочил с пистолетом. Начштаба выхватил у него пистолет и увёл

1947 год. З. Зимак (слева) с учеником

��

пьяного. Захария не мог оставить без внимания такое и от-правил письмо в областное отделение НКВД. Через день Зимака вызвали, и полковник Одинцов ему сказал:

- Вы правы, но идёт война, и мы сейчас не можем зани-маться такими делами…

Узнав, что Зимак и его жена владеют несколькими язы-ками, Одинцов предложил им работу в архивном отделе по переводу документов предвоенного и военного времени, но Захария отказался.

После войны Двойников стал редактором газеты.Мужество и доблесть боевых партизан Захарии и Алек-

сандры отмечены орденами Отечественной войны, медаля-ми «За боевые заслуги», «Партизану Отечественной вой-ны» и многими другими.

ПРОДОЛЖЕНИЕ БОРЬБЫ: ТРУД, ДУХОВНЫЙ ПОДЪЁМПосле освобождения партизанские отряды были рас-

формированы. Зимаков направили в Логишинский район, где Захария до 1945-го года работал директором школы, а затем его обязали возглавить детдом в бывшем местечке Погост-Загородский. Одновременно он был членом комис-сии по борьбе с бандитизмом, а эта работа была совсем не безопасной. К примеру, однажды Зимак и его группа взяли с поличным воров, грабивших в своём же посёлке, и одним из них оказался один из секретарей райкома. С оружием не расставались ни Захария, ни Александра, которая препо-давала в школе историю и немецкий язык. В те годы, когда ещё повсюду в лесах свирепствовали банды, когда варша-вяне евреи Зимаки ещё были новичками и в советской сре-де, и в русском языке, когда везде всего не хватало, в том числе детям, за которых они отвечали - можно представить себе, сколько опасностей их подстерегало и какое мужество им требовалось.

В годы войны у Зимака не было возможности узнать

��

о судьбе своей семьи. Лишь после освобожде-ния Белоруссии и Поль-ши ему удалось получить нерадостные сведения о том, что вся его семья погибла в гетто. Узнал он и о героических стра-ницах в их биографии: активными участниками восстания в Варшавском гетто были его сестра Лилька и брат Нафтали. В книге Цивьи Любеткин «В дни гибели восста-ния», 1982 года издания, читаем: «Зимак Лилька во время апрельского восстания сражалась в отряде Берла Бройдо. Была связной командира центрального гетто Исра-

эля Канала. 7 мая 1943 года направлена вместе с Павлом (Ароном Брускиным) выяснить возможность отступления по канализационным тоннелям. При выходе из люка погибла в схватке с немецким патрулем и польскими полицейски-ми. Было ей 23 года». Там же можно прочесть и о подвигах Нафтали Зимака. В нацистских гетто и лагерях погибла и семья Александры.

Захария был директором детдома, а «по совместитель-ству» - парторгом колхоза, причём для «избрания» его пар-торгом Зимака буквально адаптировали в партию, в кото-рой он до того не состоял. В любое время как бы дамоклов меч висел над ним на таких ответственных постах. К при-меру, он, человек сугубо городской, должен был отвечать

1953 год. Бывший директор детдома поступил в Белорусский

университет

��

за волюнтаристские решения «сверху» о посеве зерновых в самое дождливое время. И всё-таки Захария выстоял: в короткий срок его детский дом стал одним из лучших, спра-вился он и с партийно-колхозной работой.

В 1953 году уехал учиться в Белорусский университет и успешно закончил его в 1958 году. В том же году Алек-сандра, которая все эти годы работала учителем, закончи-ла заочно Институт иностранных языков. Получив диплом, Захария преподавал и был директором школ и школ-интер-натов, причём «бросали» его на одни из труднейших, но не самых благодатных участков борьбы, которой фактически была вся жизнь.

Так, в течение десятилетия Зимак возрождал и выводил в передовые школу-интернат в полесской глуши, в бывшем еврейском местечке Телеханы. Здесь после нацистской расправы евреев просто не осталось, их дома были заняты

1970-е годы. Директор школы-интерната З. Зимак (сидит второй справа) привёз ребят в подмосковный дом-музей А. Чехова

��

местными и переселенцами. И, конечно, у многих из новых хозяев бывших еврейских домов, свидетелей, а возможно и соучастников ограбления и зверского уничтожения местных евреев, было неспокойно от присутствия еврея, который к тому же создал здесь музей. Да и Захарие нелегко было сдерживать чувства, входя в дома, где ещё сохранились мезузы на дверях. Александра, как и Захария, преподавала в школе-интернате. Нередко, как они рассказывают, у них за партами сидели рядом сын бывшего партизана и сын быв-шего полицая.

Как один из лучших в стране педагогов - директоров дет-ских домов и школ-интернатов, имевших большое значение для страны в послевоенной обстановке, Захария Зимак много раз выступал с докладами на конференциях, в том числе в Москве, публиковал статьи с глубоким философ-ским анализом педагогических проблем, делился собствен-ным опытом многолетней работы с детьми.

В 1970 году Зимак защитил диссертацию на степень кандидата философских наук. В той антисемитской атмос-фере, которая царила на гуманитарных кафедрах, вряд ли Захарии удалось бы защититься, если бы не помощь профессора В. И. Степанова, у которого он учился ещё в университете и который, будучи затем проректором и пред-седателем Учёного совета, добился его положительного решения. После защиты Зимак много лет, до выхода на пенсию в 1986-м году, был доцентом кафедры философии Брестского инженерно-строительного института. И здесь ему помогло хорошее мнение о его работе секретаря обко-ма Шабашова, ставшего заведующим отделом ЦК Белорус-сии. В этот период Захарией написан ряд научных брошюр и статей на педагогические и философские темы.

Все эти нелёгкие годы личная жизнь семьи Зимаков текла, по словам Захарии, в нормальном русле, как бы уравновешивая трудовые перипетии и беспокойства, кото-рые были неизбежны в той действительности. В 1947 году

��

у них родилась дочь Тамара, которая со временем окончи-ла Минский политехнический институт. В 1955-м у Алексан-дры и Захарии родился сын, Вениамин стал инженером-строителем. Младшая дочь Мирьям,1961 года рождения, стала преподавателем англий-ского. Конечно, за этими ску-пыми строками – бессонные ночи, напряжение родителей, которые в нелёгких условиях того времени самоотвержен-но работали, учились сами и выхаживали, растили и вос-питывали троих детей. Но это, считают они, нормально, а как же иначе? Захария буднично рассказывает о своём и Алек-сандры жизненном подвиге, который можно оценить лишь в совокупности сделанного и пережитого ими и который он таковым не считает.

В годы жизни и работы в Бресте Захария Зимак и Алек-сандра продолжали переписку и общение со своими това-рищами по партизанскому отряду: пережитое в те тяжёлые годы скрепило эту дружбу. Они были в числе организаторов и участников встреч бывших партизан. Со временем при-шло осмысление событий тех лет, роли и личных качеств людей, волей судьбы оказавшихся в партизанских отрядах, их взаимоотношений. На всю жизнь сохранили Зимаки осо-бое уважение и благодарность к командиру отряда имени Щорса П.В. Пронягину.

Продолжалась все годы дружеская переписка с Погост-Загородским, Пинском, Телеханами, где жили и работали в нелёгкое послевоенное время. Возобновлялись и завязы-

Кандидат философии, доцент Захария Зимак

��

вались связи с бывшими и новыми знакомыми и сподвиж-никами в Польше, других странах и регионах. Это доброе общение с людьми, готовность к взаимопомощи и взаим-ным контактам – характерная черта Зимаков и по сей день.

ВОЗВРАЩЕНИЕ К КОРНЯМВ предвоенном 1941 году в Бресте проживало свыше 30

тысяч евреев. До 1939 года Брест был городом независи-мой Польши, в которой действовали синагоги, система ев-рейского образования, еврейские партии и союзы. Послед-ние советская власть успела запретить и прикрыла бы и всё остальное, но после июня 1941 года нацистская Германия в короткое время решила «еврейский вопрос». Немногие успели эвакуироваться из приграничного Бреста, и немно-гие вернулись после войны. Так что к концу 1980-х годов в городе было не более тысячи евреев.

Наступило время перестройки, с одной стороны породив-

Семья Зимак до репатриации

��

шей хаос, но с другой – сделавшей возможным пробужде-ние и рост национального самосознания, возвращение к корням, едва не вырванным до основания в жестокие годы войны. Возникла возможность возрождения еврейской об-щины. В начале 1990 года энтузиасты возрождения доцент Захария Зимак, учитель-пенсионер Леонид Коган, подпол-ковник в отставке Наум Пекер и его сын инженер Геннадий Пекер возглавили это движение.

Первым председателем разрешённого властями еврей-ского общества "Тарбут" ("Культура") стал Л. Коган, а по-сле его и Геннадия Пекера отъезда в Израиль – Захария Зимак. Затем, после отъезда в Израиль Захарии Зимака, его сменил Наум Пекер. Одной из первых своих задач они поставили - добиться создания памятника на Бронной горе, и именно благодаря уважению к З. Зимаку со стороны вла-стей удалось начать это очень важное дело, законченное уже после отъезда семей Зимаков и Пекеров на историче-скую родину.

Временный памятник на Бронной горе, установленный до отъезда Зимаков в Израиль

�0

Зимаки репатриировались в 1993 году. Сейчас живут в малогабаритной двухкомнатной квартирке хостеля в Акко. Там же, в Акко, живёт старшая дочь Тамара с семьёй. Внук Володя, пройдя службу в ЦАХАЛе, продолжает работать для обороны страны. Сын Зимаков Вениамин, окончивший инженерно-строительный институт, много лет работал на стройках Белоруссии и России, сейчас живёт и работает в Бресте. Младшая дочь Зимаков Мирьям, также живущая в Бресте, по окончании с отличием Института иностранных языков преподавала английский в школе. Кроме английско-го, она свободно владеет польским и ныне успешно рабо-тает в фирме, где требуется знание этих двух языков. Два её сына, внуки Захарии и Александры, успешно осваивают науки в Лондоне.

В своём пожилом возрасте, при немалых проблемах со здоровьем, Захария продолжает активнейшую деятель-ность по увековечению памяти героев и жертв войны, по вы-явлению новых данных о правде трагических и героических событий тех лет. До сих пор у Захарии – активные связи с еврейскими общинами, органами печати, просто друзьями в Бресте, Пинске, Телеханах; он продолжает публиковать и статьи – настоящие исследования, и отклики на публикации в белорусских и израильских газетах. Разнообразие тем ра-бот и статей Захарии Зимака поражает. При этом он щедро делится своими знаниями и опытом, помогает в переводах. Многие за всё это благодарны Зимакам, считая их своими старшими друзьями и наставниками. В том числе и автор этого очерка.

Так например, накануне своего 90-летия Захария в ре-зультате переписки с немецким журналистом – другом ев-реев Христианом Ганцером получил от него хранившиеся в немецких архивах показания военнослужащего Вермахта и СС - свидетеля зверского массового убийства нацистами евреев на Бронной горе. Захария не просто получил этот бесценный обличающий документ, но перевёл его на рус-

�1

ский язык, что позволило автору этих строк значительно расширить свой обличающий очерк о злодеяниях нацистов неоспоримым доказательным документом.

Всё, через что прошли Захария и Александра в моло-дости, поражает: беспросветное детство, войны, гетто, пар-тизанские отряды, тяжёлые и опасные послевоенные годы в сельской глубинке обескровленной войной Белоруссии. Тем более вызывают глубокое уважение и стойкость, и энергия, и верность этих славных людей, ветеранов и ин-валидов войны, сохранивших и продолжающих сохранять уже в весьма почтенном возрасте присутствие духа, со-противляемость перипетиям действительности. В феврале 2010 года Захарие исполнилось 90 лет. Этот юбилей был отмечен и в Израиле, и в Белоруссии. Юбиляра поздравил президент Союза воинов и партизан – инвалидов войны с нацистами генерал Роман Ягель – они оба беженцы 1939 года из Варшавы, оба пережили ужасы Катастрофы и поте-ряли всех близких, оба воевали против нацистов: один в ря-дах Красной и 1-й Польской армий, другой – в партизанских отрядах. И оба – исключительно стойкие люди, отдающие всего себя, несмотря на возраст, на благо людей. Не слу-чайно оба - наиболее частые персонажи очерков автора.

Поздравили Захарию и товарищи по Союзу инвалидов в Акко, и муниципалитет Акко. О юбиляре опубликованы статьи и очерки в израильской и белорусской печати. Быв-шему доценту кафедры философии Брестского инженерно-технического университета прислал тёплое поздравление коллектив кафедры. И не только Брест – поздравления он получил из Пинска, Погоста, Столина, других городов Бело-руссии. А ведь в Погосте-Загородском Зимак работал более полувека назад, в Пинске – более 40 лет назад. До сих пор Захария переписывается с поляком Эдвардом Павляком, с которым дружит свыше 75 лет.

Захария и Александра Зимаки, два замечательных че-ловека, неразделимы. Хочется пожелать им долголетия и

��

здоровья, спокойствия, благополучия в семье. Уверен, что творческое наследие воина-партизана, педагога, философа Захарии Зимака, которое он, несмотря на возраст и слож-ности, продолжает пополнять, достойно изучения и публи-кации в полном объёме.

С внуком Володей. 2005 год

��

ИЗ РОДА ПЕКЕРОВ

Подполковника Наума Исаако-вича Пекера уже шесть летнетснами.Ноонзачисленна-вечноврядыеврейскойобщиныБреста, одним из создателейи председателей которой онбыл. В ряды ветеранов Вто-роймировойвойныгородаМа-але-Адумима, председателемКомитетакоторыхонбылиз-бран.И конечно, памятьоНа-умеИсааковичесвятоберегутв его большой семье, продол-жая мысленно советоватьсяс ним, сверяя свои поступки стем,какотнёссябыкниммуж,

отец,дедушка.Дажеписьменнообращаяськнему…Из посмертного обращения старшего сына к отцу:«Здравствуй, папа.Ужемесяц, какмыпытаемсяна-

учитьсяжитьбезтебя…Тяжелонам,сыновьям,невест-кам, внукам, и во сто раз тяжелее маме…Мы никогдане говорили об этом, мы просто все вместе пыталисьпомочьтебевэтомпоследнембоюсострашнойболез-нью.Нотолькосейчас,разбираявместесмамойбумаги,яотчётливовижу,кактызаранеестаралсяпомочьнам,приведя в порядок документы, фотографии. Прошлымлетом, когдаврачипочтиисчерпали своивозможности,сумевдобавитьтебеещёдвасполовинойгодажизни(зачтобезмернаяимблагодарность),тынаписалсвоюав-тобиографию,поведавнамизтого,чтопришлосьтебепережить.Тынаучилнасгордитьсятем,чтомыизслав-ногородаПекеров».

Наум Пекер, 1975 год

��

СТАНОВЛЕНИЕ СЕМЬИОтец Наума, Исаак Наумович Пекер, немногое помнил

о своём безрадостном детстве. Ровесник ХХ века, он рано лишился родителей. С юных лет в своём родном городке Балта под Одессой работал Исаак на табачной фабрике. В Балте было много евреев, в какие-то времена – вообще до трёх четвертей всего населения, но после знаменитого по-грома 1882 года, когда было убито 12 и ранено до 300 евре-ев, многие уехали кто куда, от Америки до Сибири. Исааку было 17 лет, когда революционные ураганы перевернули жизнь Российской империи.

Как и многие, полной мерой вкусившие еврейского счас-тья за «чертой оседлости», юный Пекер оказался в рядах «красных», сражался в одном из отрядов под командовани-ем легендарного Ионы Якира, а после Гражданской войны

«осел» в местечке Голта, тогда – Одесской губер-нии. Там же женился, и уже в 1924 году у Исаака и Полины родился сын Наум, а через два года – дочь Маня. В бывшем еврейском местечке до начала 30-х годов про-должала работать ев-рейская школа, так что подраставший Наум за-кончил два класса в этой школе. После её закры-тия дети учились в шко-ле-десятилетке Перво-майска - так был назван город, выросший на ме-сте бывшей Голты.

Можно представить Исаак и Полина Пекеры с детьми,

1928 год

��

себе, как нелегко было Исааку Пекеру, бывшему красному партизану – еврею, пережить расстрел в 1937 году выда-ющегося командарма-еврея Ионы Якира, о неоценимом вкладе которого в успехи Красной армии Исаак Пекер знал не понаслышке и с восхищением следил за его головокру-жительной карьерой. Когда обнародовали «дело» Якира, Исаак с силой ударил по столу и заявил: «Не верю!» Но стукнуть по столу он мог только в собственном доме, да и это было небезопасно уже в те годы.

ВОЙНАВ июне 1941 года Наум окончил десять классов, а 22

июня фашистская Германия напала на Советский Союз. Даже после погромов и эмиграций начала века, после граж-данской войны и миграции еврейского населения из-за чер-ты оседлости в центр России, в бывшей Голте оставалось немало евреев. Многие из мужчин в первые же дни ушли на фронт.

Наум Пекер с друзьями 21 июня 1941 года

��

У Исаака Пекера был туберкулёз, «нажитый» в тяжёлые детские и юные годы и «закреплённый» при работе на табачной фабрике. На фронт его не взяли. Семья вначале эва-куировалась в Сталино, ныне Донецк, но враг на-ступал быстро, и пришлось продолжить путь за Волгу, в один из колхозов на вос-токе Сталинградской об-ласти. Здесь быстро осво-или сельские профессии и включились в работу. Наум окончил курсы трак-тористов и работал на ма-шинно-тракторной станции – МТС. В марте 1942 года ему исполнилось 18 лет – призывной возраст. И в

августе того тяжёлого года, когда немецкие войска рвались к Волге и за Сталинград шла великая битва, Наум был при-зван в армию.

Вскоре молодой автоматчик уже сражался в степях Кал-мыкии и освобождал её столицу Элисту. Затем под Росто-вом, среди немногих в батальоне, чудом остался в живых после массированной атаки немецких танков, проутюжив-ших окопы. После освобождения Ростова был назначен помкомвзвода. В череде тяжёлых военных будней Наума Пекера есть и недолгий оригинальный период: в августе 43-го он, знавший немецкий, возглавил Окопную звукове-щательную станцию – ОЗС, созданную при политотделе дивизии. Группа состояла из грамотных ребят, в том числе

Фронтовик Наум Пекер, 1945 год

��

музыкантов, и занималась агитацией солдат противника. Через мощные усилители их призывали сдаваться в плен. Но вскоре эти ОЗС расформировали, и Наума назначили командиром отделения разведроты. Таганрог и Мариуполь, Бердянск и Мелитополь, а потом и Николаев освобождала дивизия, в которой воевал разведчик Пекер. За участие в десанте при форсировании реки Ингрулец, открывшем путь на Николаев, Наум был награждён самым почётным для солдата Орденом Славы.

После освобождения Николаева 28-я армия была пе-реброшена по железной дороге в Смоленскую область и подготовлена к знаменитой Белорусской наступательной операции, через леса и болота. Двадцатилетний Наум Пе-кер был назначен комсоргом батальона. Используя время подготовки, он экстерном сдал экзамены по курсу Военно-политического училища и получил звание младшего лейте-нанта.

А в это время совсем недалеко от сына воевал и отец. Исаак Пекер, который, несмотря на туберкулёз, в мае 1943 года был призван в армию. Воевал на Сталинградском и 3м Белорусском фронтах. После четвёртого ранения погиб в боях в Витебской области в феврале 1944 года.

В белорусских болотах погибли сотни тысяч солдат и офицеров. Дивизия, в которой служил теперь уже офицер Наум Пекер, участвовала в тяжелейших боях по прорыву мощной обороны немцев под Бобруйском. Затем – непре-рывные бои за Слуцк, Барановичи, Брест, - и далее Поль-ша. Из-под Варшавы дивизию перебросили на разгром Ке-нигсбергской группировки. И снова – кровопролитные бои. И снова батальонный комсорг личным примером не раз поднимает бойцов в атаки. Дважды Наум Пекер был ранен, но возвращался в строй своей воинской части.

В апреле 1945 года батальон снова перебросили, на этот раз – в пригород Берлина, под город Котбург, и в первые дни мая Наум участвовал в штурме вражеской столицы. Но и на

��

этом война для него не кон-чилась: гитлеровцы продол-жали сопротивление в Че-хословакии. И снова бросок из Берлина под Прагу. Здесь закончила войну 130-я Та-ганрогская орденов Ленина, Красного знамени и Суворо-ва стрелковая дивизия.

Затем – уже мирный пе-ший марш дивизии через гра-ницу, в город Брест, к месту постоянной дислокации. Ле-том 1946 года дивизия была расформирована, но лейте-нанту Пекеру предложили продолжить службу в той же Белоруссии, в Гродно. В ав-

густе 1946 года он сдал экстерном экзамены по программе Ленинградского военно-политического училища.

После войны мама Наума Полина вернулась в свою бывшую Голту, в Первомайск, и прожила там всю остав-шуюся жизнь. Наум не раз навещал её и старался помочь. Мама тепло принимала его с семьёй и сама приезжала к сыну в гости.

В том же 1946 году Наум навестил друга в Харькове. Здесь он впервые встретил молодую симпатичную студент-ку Фаню Генель.

СЕМЬЯ ГЕНЕЛЬСовершенно случайно, а может быть – рука судьбы, но

Фаня оказалась родом из того же местечка Голта – Перво-майска, что и Наум. Отец, Мордхо, дома - Мотя, был авто-ритетным, известным в местечке и в округе кузнецом. У них

Фаня Пекер-Генель, 1949 год

��

с Шейндл была дружная семья. Ещё до Первой мировой, в 1913 году родился у них сын Николай, а в самый разгар вой-ны, в 1916-м, Леонид. У Моти была своя кузница; в войну и затем в гражданскую к кузнецу обращались все: и друзья, и враги, и белые, и красные. Так что семья пережила этот нелёгкий и опасный период относительно спокойно и без-бедно. В 1925 году родилась у них ещё и дочь Фаня.

Николай, а вслед за ним и Леонид закончили все семь классов ещё работавшей в то время еврейской школы. Фаня уже училась в школе обычной.

Время Новой экономической политики - НЭПа также было безбедным для семьи. Но вот кончился НЭП, и на-чалось «ограничение и вытеснение» частника. «Задуши-ли» налоги. Пришлось бросить дом и кузницу и переехать в Харьков, где кузнец Мотл начал работать по специальности на знаменитом ХТЗ – Харьковском тракторном заводе.

В 1935 году 22-летний старший сын Николай уехал в по-исках лучшей доли в Хабаровск, там женился, осел на всю жизнь. Леонид пошёл по стопам отца, стал ещё в предвоен-ные годы работать на ХТЗ и так и проработал, с перерывом на войну, на этом заводе-гиганте мастером до конца жизни.

Когда началась война, Леонид в первые же дни ушёл на фронт. Отцу было уже 54, мобилизации он не подлежал, и семья эвакуировалась в Красноярск. Здесь Мотл продол-жил свою работу по специальности. Фаня окончила в 1943 году в Красноярске 10 классов с отличием, и ей предложили преподавать математику в 5-6 классах. В том же 43-м Лео-нид после тяжёлого ранения был демобилизован и приехал к своим в Красноярск.

В 1945 году Фаня, после смерти отца, первой из семьи вернулась в Харьков и поступила на экономический факуль-тет Харьковского университета. Жила в общежитии. В том же 45-м вернулись в Харьков и родители, и Леонид, уже с молодой женой. Отец и Леонид продолжили работу на род-ном заводе.

100

По возвращении в Харьков списались с оставшимися в живых на родине, в Первомай-ске – бывшем местечке Голта. Узнали о страш-ной судьбе многих из них. У Генелей в город-ке перед войной оста-валось немало доволь-но состоятельных род-ственников. У одного из братьев на фронт ушли пять сыновей, вместе со стариками остались невестка с ребёнком. Другой брат с дочерьми и внуками остался, бу-дучи убеждён, что слухи о зверствах фашистов сильно преувеличены, что немцы – цивилизо-

ванная нация. Все они погибли от рук фашистов и «своих» полицаев.

Дочь дяди Гедальи, красавица Полина, перед войной вышла замуж за украинского парня. Родился сын. Сразу по-сле оккупации Полине удалось переправиться через Буг, и была возможность остаться в живых. Но она вернулась к матери и сыну. Муж Полины, украинец, ставший полицаем, сдал её гестапо вместе со своим сыном. Погибли и её ро-дители.

Но были в Первомайске и такие, которым удалось спа-стись. В городе была расквартирована румынская воинская часть, и некоторые евреи сохранили жизнь, откупившись за взятки.

Семья Генель, 1927 год

101

СЕМЬЯ КАДРОВОГО ОФИЦЕРАПосле первой встречи Фани и Наума в 1946-м после-

довали и другие. В августе 1950 года, когда Фаня окончила университет, сыграли в Первомайске свадьбу, и она приеха-ла в Гродно, к месту службы старшего лейтенанта. Нача-лась обычная жизнь кадрового офицера. Со временем на погонах Наума появилось два просвета. Фаня устроилась экономистом на электростанцию, потом её назначили на-чальником планового отдела. Ответственная работа не ме-шала ей радовать мужа пополнениями семьи: уже в 1951 году родился первенец Игорь, названный в честь деда Иса-ака. Ещё через три года – Михаил, его назвали в честь деда Мордке. Младший Геннадий - назван в честь дяди Гедальи - появился на свет в 1961 году.

В этот период Наум Пекер попытался поступить в Воен-ную академию, но, несмотря на героический боевой путь, с его-то именем и фамилией…Но энергичный офицер не пал духом: поступив в 1958 году на заочное отделение Белорус-ского университета, он в 1964-м успешно закончил истори-ческий факультет.

В 1961 году Наум был переведён на должность зампо-лита полка в Волковыск, той же Гродненской области. Ему было присвоено звание подполковника. Когда началась компания освоения целины, многие воинские подразделе-ния приняли в этом масштабном проекте активное участие. Наум Пекер возглавил тогда и одно из формирований, за что получил правительственные награды.

События 1968 года в Чехословакии застали Наума в санатории в Сухуми. Его, только что приехавшего на от-дых, срочно отозвали в часть. Наум летел через Москву, где встретился с сыном Игорем, сдававшим как раз в эти дни экзамены в Московский университет. Несмотря на школь-ную серебряную медаль, сыну не удалось поступить в мо-сковский ВУЗ, очевидно по той же причине, что в своё время отцу – в академию. Забегая вперёд, расскажем, что Игорь,

10�

вернувшись в Минск, всё-таки, не потеряв время, поступил в радиотехнический институт.

Полк Наума был поднят по тревоге и срочно передисло-цирован из Волковыска к границе Чехословакии. Наум Пе-кер, как участник освобождения Чехословакии, был вклю-чён в делегацию, которую планировали послать в Чехосло-вакию, в попытке прекратить волнения без вмешательства армии. Но визит не состоялся: последовал приказ, и полк вошел на территорию Словакии, откуда он был выведен лишь в 1971 году. Подполковник Пекер был назначен зам-политом другого полка, расквартированного в Бресте. А в 1973 году, в возрасте 49 лет, он был уволен из армии при очередном её сокращении.

Подполковник Наум Пекер с сыновьями Игорем, Михаилом и Геннадием

10�

НА ГРАЖДАНКЕВ период жизни в Бресте Фаня работала экономистом,

сыновья Михаил и Геннадий учились в Бресте, квартира по-сле увольнения из армии оставалась за Наумом. Решили продолжить жизнь в этом городе. Науму не без труда уда-лось устроиться председателем Брестского совета Педаго-гического общества. Позднее он узнал, что избрание его на эту должность вызвало недовольство в парторганах.

В том же 1973 году закончили в Минске Радиотехниче-ский институт Игорь и его сокурсница и молодая жена Свет-лана. Ещё в институте Игорь и Светлана были активны и в учёбе, и как организаторы. Спелеологическая секция, од-ним из организаторов и активистов Игорь был, существует и поныне. Устроиться по специальности Игорю, по всё той же причине, было не так просто: лучшим местом приложения знаний по его специальности и приобретения квалифика-ции были закрытые «почтовые ящики». Но всё-таки Игорю удалось найти работу на другом электронном предприятии, где, между прочим, оказалось немало евреев, принявших активное участие в создании «ящика» и его разработок. Устроилась и Светлана. Уже на следующий год у них родил-ся сын Женя, в 1981м - дочь Наташа. Так и жили в Минске до отлёта в Израиль. Между прочим, получилась семья – не из робкого десятка: отважные спелеологи ещё со студенче-ских лет, Игорь и Светлана привьют любовь к этому нелёг-кому и небезопасному спорту детям. Так что недаром они вырастут самостоятельными и стойкими.

Второй сын, Михаил, учился в Брестском инженерно-строительном институте (БИСИ). Со временем, оказавшись после армии в Минске, Миша тоже станет активистом спе-леологом в одном клубе с Игорем и Светланой.

С БИСИ связал свою судьбу и Наум: с 1978 года он за-ведовал методическим кабинетом кафедры истории. После окончания школы в БИСИ поступил и младший сын Генна-дий. По окончании института Михаил и Геннадий успешно

10�

работали, оба женились. В общем, благополучная семья. Но, как и многим еврейским семьям, нет-нет, но приходи-лось ощущать ограничительные рамки, а то и слышать анти-семитские высказывания. Не удивительно, что со временем еврейское население Бреста, как и всей страны, редело и продолжает уменьшаться.

РОСТ НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯПерестройка, ростки демократии, разрешение эми-

грации всколыхнули Советский Союз вообще и советских евреев – в частности. У евреев Бреста, помимо личных и семейных претензий, были и общие. В городе вообще не было не только синагоги, но даже какого-либо молельного дома. Не было еврейского отдельного кладбища. Во время войны гитлеровцы устроили в черте города гетто - умирав-ших хоронили прямо на его территории. После войны на этом братском кладбище был сооружён скромный памят-ник. В 1970-х годах при реконструкции этого района прах умерших был перенесён так, что иначе как кощунством это перезахоронение нельзя было назвать. Как и то, что на ме-сте кладбища были построены высотные жилые дома. При этом был разрушен и до 90-х годов не восстановлен и не заменён памятник в бывшем гетто.

Впрочем, не намного лучшими были и условия у евреев Минска. Скромный молельный дом с большим трудом мож-но было назвать синагогой. Но всё-таки это была столица республики; здесь уже в тот период ограниченно, но оказы-вали своё влияние и помощь Джойнт и Сохнут.

Одним из первых, кто отважился на активные действия по возрождению национальных традиций, в защиту досто-инства своего народа, стал младший из трёх братьев – Ген-надий Пекер. После окончания института он уехал по рас-пределению на работу в Псковскую область, но пробыл там не так долго. Женился на молоденькой Бэле Гольцблат и

10�

вернулся в Брест.Родители Бэлы, коренные брестчане Израиль и Элька

Гольцблат знали, кроме русского, польский и идиш. На по-следнем говорили во все времена, не стесняясь. До войны отец Израиля держал небольшой мясной магазин, помогав-ший выжить многочисленной семье. Родители и все братья и сёстры Израиля погибли в брестском гетто. Сам он про-шёл всю войну и вернулся в Брест в орденах и медалях. Семья Эльки до войны уехала в Аргентину, но после вой-ны вернулась. Израиль и Элька соединили судьбы в 1957 году. В 1965-м у них родилась Бэла, и в том же году они намеревались, на правах бывших польских граждан, репа-триироваться в Израиль, но мама и сестра Эльки успели, а перед семьёй Гольцблат власти закрыли ворота. Израиль скончался в 1980 году, Элька – через три месяца, так и не осуществив мечту об исторической родине.

Ещё молодожёнами Геннадий и Бэла были единодушны в желании постичь историю и язык своих предков. Они ста-ли изучать иврит. Опирались на знания немногочисленных «консультантов», прежде всего - Леонида Когана, сиониста, знавшего иврит и национальные традиции.

Одним из горожан – знатоков еврейских традиций и язы-ков - был Шлёма Вайнштейн. Шлёма прекрасно знал иврит и идиш, читал молитвы на иврите и был незаменим, ког-да требовалось прочесть кадиш. Шлёма умер год назад в Бресте. Сын его живёт в Израиле, а дочь, Эсфирь Каплан, председатель правления брестской религиозной иудейской общины.

Тем временем, Женя, сын Игоря и Светланы, познако-мился в Минске с молодыми ребятами - энтузиастами ев-рейского возрождения, собиравшимися в синагоге, и в один из приездов Геннадия в Минск привел его туда. Его отвели на «Яму» - место, где были расстреляны пять тысяч евреев. И здесь Геннадий познакомился с теми, кто не раз затем по-мог в становлении брестской еврейской общины. Пришлось

10�

всё начинать с нуля. Уже в этот раз Геннадий вернулся из Минска с тяжёлым грузом книг, учебников, словарей, букле-тов. Оказалось, что желающих знакомиться с этими мате-риалами так много, что пришлось организовать их копиро-вание и размножение.

Большое значение для роста самосознания имело про-ведение памятных церемоний в местах уничтожения и пе-резахоронения жертв гетто. Геннадий вспоминает, что, на-пример, в 1990 году в День поминовения предков «Дзяды» он и друзья шли по главной улице Бреста во главе колонны с транспарантом, призывавшим помнить 34 тысячи евреев – жертв Брестского гетто.

Появилась необходимость в помещении, где можно было собираться. Одной из первых «явок» был домик в го-родском парке, который обычно использовали завсегдатаи – евреи. В квартире Геннадия и Бэлы собирались изучаю-щие иврит. Организовали и детскую школу иврита. Занятия вели учитель - пенсионер Леонид Коган, инженер-строитель Александр Губерман.

Договорились в городской библиотеке о создании отде-ла еврейской книги. Создали и стенд еврейской литерату-ры, где были книги и на русском, начиная с «Эксодуса», и на иврите. Договаривались с библиотекой и устраивали там собрания, на которых бывало до ста человек. Как-то даже на таком собрании вывесили флаг Израиля, но тут уж свои евреи - коммунисты попросили их не подводить руководство библиотеки. С ростом числа отъезжающих в Израиль потре-бовалась помощь им в организации отправки багажа. Орга-низовали изготовление специальных ящиков и баулов.

ЕВРЕЙСКОЕ ОБЩЕСТВО «ТАРБУТ»У Геннадия создалась целая группа помощников – энту-

зиастов: работа была обширная и разноплановая, причём, во избежание конфликта с властями, всё старались офор-

10�

мить официально. Расширялись и тематика, и география встреч. Так например, впервые отметили седер по еврей-ским традициям на квартире Геннадия. Вёл его Леонид Ко-ган, ограничивая молодёжь в возлияниях. А со временем стали собираться и в кафе «Молодёжном».

В своих переговорах с властями и организациями Ген-надий не раз использовал связи и добрые знакомства отца. Понятно, что работа отца на кафедре истории института требовала осторожности в этой, ещё совсем не опреде-лённой, ситуации перестройки. Тем более нельзя не отдать должное и Науму Пекеру, и его товарищу по работе на ка-федре, бывшему партизану, кандидату философских наук доценту Захарие Зимаку, смело включившимся в органи-зацию еврейской общины Бреста. Большую роль и ответ-ственность взял на себя бывший учитель, пенсионер Лео-нид Коган. Он, как и Зимак, хорошо знал иврит и идиш ещё по польско-еврейской школе. Леонид Коган, высокий, силь-ный и бесстрашный, фронтовик – инвалид войны, никогда не пасовал, отстаивая в дискуссиях честь своего народа, давая отпор антисемитам.

Именно Геннадий Пекер, Леонид Коган и Захария Зи-мак обратились к властям с просьбой об официальной ре-гистрации еврейского общества «Тарбут». В феврале 1990 года, несмотря на напряжённое положение в стране, на слухи о предстоящих погромах, провели сбор подписей под прошением о регистрации. Первым председателем общины стал Леонид Коган. Геннадий уже тогда готовился к отъезду в Израиль.

Ещё весной 1990 году Геннадий с молодёжной группой приехал и три месяца работал в религиозных киббуцах и мошаве Израиля, познакомился со страной, «заработал,- как он пишет,- на репатриацию» и был полон энтузиазма. Перед отъездом он был на учредительном съезде сионист-ской федерации евреев Советского Союза в Москве, вме-сте с братом жены Ариком. Правда, Арик в Москве простоял

10�

три дня в очереди у голландского посольства, чтобы офор-мить документы на выезд в Израиль.

Уезжая в декабре 1990 года в Израиль, Геннадий попро-сил Захарию Зимака и отца взять на себя лежавшие на нём практические дела по организации и руководству общиной. Как раз в том году Наум Пекер ушёл на пенсию и стал чле-ном правления общества «Тарбут». Практически вслед за Геннадием Пекером уехал и Леонид Коган. К сожалению, по приезде в Израиль он вскоре скончался.

Одним из первых больших дел Захарии Зимака и На-ума Пекера было создание, по их инициативе, в короткий срок памятника жертвам фашистского геноцида на Бронной горе, где было уничтожено 55 тысяч человек, в том числе 34 тысячи евреев из гетто Бреста и из городов Брестской области. Как им это удалось в столь короткий срок – тема отдельного большого рассказа.

Другое интересное и очень полезное дело – отправка целой группы еврейских детей Бреста на отдых в Польшу. Благодаря связям Зимака с еврейской общиной Варшавы, она взяла на себя все расходы, что было немаловажно для евреев Бреста в 1990 году. Еврейская община Бреста на-чала издавать, размножая на принтере, небольшую свою газету, где, кроме информации, печатались и серьёзные статьи. Например, Зимак опубликовал статью «Голгофа на Бронной горе».

Интересным и очень актуальным во время начала Боль-шой Алии делом была организация телефонных мостов Ие-русалим – Брест. Геннадий, ещё сам не освоившись и не решив свои проблемы по приезде в Израиль, организовал вместе с отцом такие ежемесячные «встречи». Сын соби-рал в иерусалимском отделении Сохнута детей и молодёжь, приехавших из Бреста в Израиль по программам молодёж-ных групп. В то же время отец приглашал в свою брестскую квартиру родителей и дедов этих ребят. Голос говорящих усиливался. Такие регулярные «мосты», проводившиеся в

10�

1991-92 годах, сыграли огромную роль в судьбах многих се-мей, в их репатриации в Израиль. Большая заслуга в этом – сотрудника Сохнута Иерусалима Абы Фейгина.

В 1991 году Захария Зимак тяжело заболел, и работа по руководству еврейской общиной теперь уже почти целиком легла на плечи Наума Пекера. Большой его заслугой явля-ется то, что удалось добиться создания памятника евреям - жертвам фашизма в самом центре Бреста, на территории бывшего гетто. Это было нелегко – начиная с получения разрешения и создания проекта и кончая сбором средств и изготовлением памятника. Всё, во избежание претензий властей, надо было оформлять официально – в обществе были бухгалтер и ревизионная комиссия.

Проект делали как евреи, так и не евреи – друзья, прак-тически бесплатно. Камень в каменоломне оформили за символическую цену. Сохнут на памятник не дал ничего. На концерты и тому подобное – мог буквально вынуть из кар-мана и дать, но не на памятник. 400 долларов собрали у гостей из США, 800 дали баптисты Брестской области. По-могли и два еврея – бизнесмена В. и М. Бокалы.

С Эхудом Бараком и Юрием Штерном

110

В апреле 1992 года Наум и Фаня по гостевому пригла-шению приехали в Израиль. Здесь, во время пасхальной встречи в лесу репатриантов из Бреста, Наум рассказал о работе общины Бреста, о трудностях в создании памятника. Тут же участники встречи собрали своё скромное дополне-ние, в меру небольших возможностей репатриантов, но эта сумма была не менее дорога, чем дар заокеанских гостей.

В общем, собрали. В 1992 году памятник открыли в при-сутствии представителей властей. Выступал Наум Пекер. Захария Зимак из-за болезни приехать не смог. Вайнштейн, Моргулис, знатоки иврита и торы, прочли молитвы. Многие плакали.

Немало было и другого, в чём участвовало молодое общество «Тарбут». Например, когда Брестский театр ста-вил «Поминальную молитву», консультировало еврейское общество.

НА ИСТОРИЧЕСКОЙ РОДИНЕК концу 1993 года в обществе «Тарбут» было свыше ста

человек. В том же году репатриировались в Израиль оба сопредседателя – Захария Зимак и Наум Пекер – с жёнами. Их место занял Яков Гантман, который вскоре также эми-грировал в США.

В 1994 году на историческую родину уехал из Минска и Игорь Пекер с семьёй. Его сын Женя репатриировался ещё в 1992-м, опередив деда и отца. В Минске ещё долго, до 2000 года, жил средний из сыновей – Михаил Пекер, но и он с семьёй ныне в канадском Торонто.

«Первопроходцы» Геннадий с семьёй по приезде в Изра-иль, месяц прожив у тёти в Бат-Яме, сняли затем маленькую квартирку в Иерусалиме, в подвальном этаже дома. Одно из первых важных дел – обрезание, которое сделали ему и сыну. С января до мая 1991 года учились вместе с Бэлой в ульпане. Несколько месяцев проработав рабочим, а затем

111

инженером на различных стройках, параллельно закончив курсы переквалификации инженеров-строителей, Геннадий был принят в иерусалимский муниципалитет, в инженерный отдел городского планирования, где и продолжает работать по сей день. Бэла, по профессии технолог швейного про-изводства, проработала свыше пяти лет швеёй, затем про-шла переквалификацию на технолога медицинского обору-дования и уже десять лет работает в больнице, в лабора-тории по проверке лёгких. Снимать квартиру было дорого, и с декабря 1991 года жили два года в «караване». После приезда родителей переехали в Маале-Адумим, там приоб-рели квартиру.

Вызывает уважение энергия Геннадия. Параллельно со сложной абсорбцией он почти с самого начала занимал-ся общественной деятельностью. Выше уже мы писали о телефонных мостах Иерусалим - Брест, организованных с помощью Сохнута. С помощью представителя Бетара была создана ячейка этой всемирной еврейской молодёжной ор-ганизации в Бресте. Узнав об Объединении выходцев из Белоруссии и установив связь с ныне покойным Львом Зус-мановичем, в то вре-мя зам. председателя Объединения, Генна-дий уже в 1993 году ор-ганизовал автобус для поездки в лес Бет-Ше-меша, где в дни пасхи ежегодно встречались члены землячества. С того года эти автобус-ные выезды Геннадий организует ежегодно. Наконец, в 1996 году Геннадий опубликовал объявление о создании Наум и Фаня Пекеры, 1999 год

11�

иерусалимского отделения Объединения выходцев из Бе-лоруссии и в 1997 году зарегистрировал его официально. Каждые два-три года Геннадий ездит в Беларусь, поддер-живая контакты по различным линиям, в том числе и помо-гая, например, в организации поездки спортсменов-евреев на Маккабиаду. И, конечно, всегда несколько дней уделяет жизни общины Бреста, одним из организаторов которой он был. Тесные контакты Геннадий поддерживает с посоль-ством Республики Беларусь, лично с послом Игорем Ле-щеней. На сайте иерусалимского отделения белорусского землячества, который одновременно и сайт всего Объеди-нения, очень многое из истории и повседневной жизни сто-тысячного коллектива, из новостей Республики Беларусь. Много публикаций о выходцах из Белоруссии, в том числе очерков автора. Пользуюсь случаем поблагодарить Генна-дия за внимание к моим публикациям.

Наум и Фаня также по приезде обосновались в Маа-ле-Адумим. Не привыкший сидеть без дела, подполковник Пекер возглавил Совет ветеранов Маале-Адумим. Тяжело заболев в 2000 году, он, сколько мог, продолжал свою ра-боту до самой кончины в 2004 году. Многим фронтовикам он успел помочь за эти годы. Радостью для боевого коман-дира были встречи с ветеранами его полка, которых в Из-раиле оказалось пятеро. Хотя жили они в разных городах, все пятеро навестили тяжело больного боевого товарища незадолго до его кончины. Проводы подполковника Наума Пекера были достойными, было много друзей и почитате-лей. Кто не смог в день похорон, пришли потом и на "шиву" домой, где Фаня с сыновьями услышали еще много теплых слов о Науме.

Игорь и Светлана ещё в Минске учили иврит. По при-езде обосновались в Ришон ле-Ционе. В общем, их абсорб-ция, как говорится, состоялась: оба работают. Игорь - раз-работчиком электронной аппаратуры. Светлана, после того как ее электронная фирма закрылась, закончила курсы тур-

11�

агентов и уже несколько лет работает в одном из ведущих туристических агентств. Игорь создал сайт, в котором со-брал все многочисленные материалы, включая фото семьи. На сайте он ведёт как бы диалог со своим отцом.

Боевому деду было чем гордиться: состоялись три его сына, состоялись их семьи. Семь его внуков уже обрели са-мостоятельность или подрастают. Есть и правнучка. Осо-бенно гордился он старшим – Женей, в одиночку приехав-шим в страну, прошедшим здесь армию, регулярно прохо-дящим «милуим», участвовавшим в операции «Защитная стена». Их беседы напоминали воспоминания двух быва-лых солдат. Прошла службу в армии внучка Наташа, после чего продолжив учёбу на педагога. Недавно она уже полу-чила вторую степень.

Посол Республики Беларусь Игорь Лещеня (в центре), председатель Комитета ветеранов Иерусалима В. Соломонов и председатель землячества белорусов в Иерусалима Г. Пекер на

встрече в Белорусском лесу

11�

Отслужил в армии и Илюша, успев, как и Женя, принять участие в опера-ции «Литой Свинец». В октябре 2009 года он начал учёбу в Еврейском универ-ситете Иерусалима по спе-циальностям – компьютеры и биология. Сын Исраэль призывается в армию, дочь Яэль – в 3-м классе.

У Михаила за океаном – дочь и сын. У дочери Саши, имеющей уже вторую сте-пень, родилась дочка. Сын Павлик ещё учится.

Всё меньше, к сожа-лению, в наших рядах на-стоящих героев-фронтови-ков, тем более инвалидов Второй мировой войны. И

очень важно как можно более подробно запечатлеть их под-виг, который, нет сомнения, будет по достоинству оценен и станет предметом гордости как потомков в странах, где они воевали и трудились, так и еврейского народа и нашей страны.

И вот тому наглядный пример – вручение в 2009 году ордена города Бердянска, учрежденного в честь 65-й годов-щины его освобождения, семье Наума Пекера, участвовав-шего в боях за этот украинский город и награжденного этим почётным памятным знаком посмертно. О боевом пути и подвигах Наума в Бердянске узнали из очерка автора на сайте Игоря Пекера - его открыла жительница города Ма-рина Будник. Благодаря председателю Совета ветеранов Бердянска Геннадию Антонову, глава города подписал со-

Женя Пекер, 2002 год

11�

ответствующее постанов-ление. Дочь руководителя еврейской общины Бер-дянска Давида Прайсмана привезла орден в Ришон ле-Цион, где живёт Игорь Пекер, и он был вручён в торжественной обстановке вдове подполковника Пе-кера в присутствии всей большой семьи. В цере-монии у вице-мэра Ришон ле-Циона Вадима Кирпи-чёва принял участие и мэр города Дов Цур, рассказав-ший в своем выступлении о том, что его родители были освобождены из концлаге-ря Советской армией.

Председатель Комите-та ветеранов Ришона Наум Орлов отметил роль Победы в спасении еврейского наро-да и создании его государства и рассказал, как ветераны, в том числе Наум Пекер, добились того, что День Победы стал государственным праздником в Израиле. Геннадий Пекер вспомнил о первых шагах по возрождению еврей-ской общины Бреста и о роли отца и своей в этот период. Председатель всеизраильского Объединения выходцев из Беларуси Михаил Альшанский рассказал о традиционных лесных встречах землячества, в которых Наум Пекер обя-зательно участвовал.

В последующем, этим юбилейным орденом были на-граждены и однополчане Наума - Макс Акивис и Наум Клинг, также принимавшие участие в освобождении Бердянска. Такая инициатива награждения воина-освободителя по

Илюша Пекер, 2006 год

11�

данным очерка в интернете пока не частое, но знаковое со-бытие, подтверждающее, что жива память и благодарность к тем, кто спас человечество, прежде всего наш народ от нацистской чумы и благодаря кому было создано еврейское государство. То, что очерк Михаила Ринского о воине и на-циональном активисте Науме Пекере и его семье играет свою роль в сохранении доброй о нём памяти, - не скрою – вызывает чувство удовлетворения у автора: именно с це-лью передать потомкам память о таких стойких людях и их преемниках и написан автором цикл очерков, часть которых включена в эту книгу.

В заключение нельзя не отметить ту любовь и уваже-ние, которые семья вновь и вновь демонстрирует к своему незабвенному мужу, отцу и деду подполковнику Науму Пе-керу. Из прочных и здоровых корней, заложенных им, вы-росло ветвистое дерево, которое – нет сомнений - со вре-менем станет ещё крепче и даст жизнь новым побегам.

Вручение юбилейного ордена Бердянска вдове подполковника Наума Пекера – Фаине Пекер. Справа – сыновья Игорь и

Геннадий Пекеры

11�

ФРОНТОВИК, ПИСАТЕЛЬ, ЖУРНАЛИСТ

ПортретЭрнестаХемин-гуэя, украшавший кабинетжурналиста Бориса Перни-кова в Минске, привезённыйв Израиль, и ныне над егостоломвПетах-Тикве.Ещёодин образец настоящегочеловека для председателяКомитета ветеранов и ин-валидов войны с нацизмомгорода Петах-Тиквы БорисаПерникова-егостаршийто-варищ по Союзу инвалидовАвраам Коэн, о котором оннаписалкнигу.Примеромдляподражания председателю

городскогоотделенияБелорусскогоземлячестваБорисуПерникову-создательСоюзаветеранов,отецпредседа-теляземлячества,подполковникНаумАльшанский,око-торомонтожеписалнеоднократно.Ноглавноето,чтосамгеройнашегоочерка-достойныйпримердлясовре-менниковипреемников.

1920-е годы. Ещё не утихли страсти гражданской вой-ны, но уже всколыхнулось еврейское местечко. Ещё в Пер-вую мировую начался отток жителей из прифронтовых мест, а после гражданской, когда провозгласили Новую экономи-ческую политику - НЭП, - многие евреи из полуголодных бе-лорусских местечек устремились в города.

До Первой мировой Мордухай Перников работал на спиртзаводе у помещика. Физически сильный еврей ни в чём не уступал работягам. В годы голода и эпидемий после гражданской потерявший жену, Мордухай остался в своём

Борис Перников

11�

местечке Червень, что километрах в сорока от Минска, с тремя сыновьями и дочерью на руках. Без мужа осталась, с двумя дочерьми, и Рахиль Ривкинд из близлежащего город-ка Березино. Судьба их свела. Поначалу попытался Мор-духай в Минске зарабатывать на хлеб, стал извозчиком. Но со временем всё-таки осели в Березине, где Мордухай ра-ботал технологом на государственном спиртзаводе. Рахиль подрабатывала шитьём. Жили небогато. В 1925 году в их сводной семье родился сын Борис.

Рахиль старалась соблюдать в доме еврейские тради-ции. Говорили родители и старшие дети на идише. Отмеча-ли еврейские праздники. Рахиль вкусно готовила к праздни-кам традиционные еврейские блюда. Сама она очень кра-сиво пела на идише. Борис помнит и дедушку - клезмера, учившего внука играть на скрипке.

В конце 30-х годов, когда везде и всюду мерещились враги, попытались и Мордухаю «пришить» дело - приписать чужую вину за аварию на заводе. Обошлось, но с завода отцу пришлось уйти и устроиться на фабрику дрожжей, не-далеко от Червеня. Домой приезжал раз в неделю.

Жизнь и школа брали своё. Борис всё больше времени проводил среди друзей и стал к окончанию школы комсо-мольским вожаком. Как раз в мае 1941-го он получил ат-тестат и в июне приехал к старшему брату Лёве в Минск - подавать документы в университет, на журналистское от-деление. Но начавшаяся война заставила срочно вернуть-ся в Березино.

Полная неразбериха первых дней войны, быстрое при-ближение врага, действия немецких диверсантов в тылу, бегство советских и партийных органов - всё это воочию наблюдал и пережил 16-летний юноша, пытавшийся даже, как его учили, «получив указание» и назначение, быть по-лезным. Для этого даже до Могилёва добрался на попутной машине. Сам был свидетелем, как военные останавливали и проверяли машины, вылавливая вражеских диверсантов,

11�

и подозреваемых расстрели-вали на месте. Доехал он до обкома комсомола, но обра-щаться уже было не к кому.

И всё же Борису, по счас-тью, удалось встретить отца и мать. Мордухай, человек уже пожилой, надеясь на «добродушие» немцев, па-мятное ему с 1-й мировой, решил остаться дома, в Бе-резине. Он довёз Рахиль до Белынич, где они и встретили сына. Больше Борис отца не видел: Мордухай вернулся - и, конечно, был вместе с дру-гими евреями зверски убит нацистами в Березине. Рахиль с Борисом одним из последних поездов эвакуировались в Тамбовскую область, а затем в Узбекистан. В городе Ленин-ске Борис начал работать ткачом на фабрике, получая вме-сто зарплаты по пять метров шёлка в неделю.

Вскоре пришедшего в военкомат добровольца напра-вили в Наманган, в Харьковское пехотное училище. И вот, наконец, Борис Перников - в 20-й парашютно-десантной бригаде, дислоцированной в городе Дмитрове, под Мо-сквой. Бойцы готовятся к параду на Красной площади, но неожиданно следует приказ - отправляют на фронт. Когда эшелоны были уже на пути в Мурманск для дальнейшей переправки морем в помощь союзникам, затягивающим от-крытие второго фронта, те всё-таки 6 июня 1944 года пере-правляются через Ла-Манш, и 20-ю парашютно-десантную бригаду «поворачивают» на Карельский фронт. Ещё не вступив в бой, несли потери: финны в тылу наших войск за-хватывали «языков», использовали снайперов-«кукушек».

Наконец, после двухчасовой «обработки» позиций вра-

Десантник Б. Перников в годы войны

1�0

га, пошли в мощное насту-пление, с ходу форсировав реку Свирь. Захват огром-ных складов, городов про-тивника. Кровавые потери и грандиозные пиры. 3 июля 1944 года, в день рождения Бориса, передают: освобож-дён его родной Минск. Раду-ясь этому, Борис ещё не зна-ет, что гитлеровцы убили его отца и сестру, повесили бра-та Якова. Погибло и много других родных и близких. За время оккупации в Белорус-сии погибли почти все евреи и каждый четвёртый житель республики.

Всего через пять дней после двойной даты Борис Перников получил тяжёлое ра-нение – подорвался на мине. Четыре дня лежали сотни раненых в лесу, прежде чем переправили на баржах через Ладогу. Затем госпиталь в Тихвине, потом длительное лече-ние в Кировской области. Предложили остаться секретарём райкома комсомола - отказался: тянет домой, в Минск, в родное Березино: скорей бы узнать, что с отцом, с родны-ми. И вот, ещё на костылях, через Москву - домой. Нашёл только маму…

* * *Рана ещё болела, гноилась. Но надо было жить. Решил

сдавать в юридический институт: фронтовики - вне конкур-са. Сдал и поступил, но товарищ переманил - перешёл в физкультурный, с «освобождением от практических занятий до полного выздоровления». Однако, найдя мать, пошёл ра-

Редактор газеты Б. Перников

1�1

ботать в стройконтору МВД - предоставили какую-никакую «жилплощадь» в разрушенном здании бывшего Еврейского театра. Здесь же, во дворе, был лагерь немецких военно-пленных, с которыми Борис, положив парабеллум в карман, выезжал на лесозаготовки. Можно представить чувства, ко-торые в то время питал к фашистам еврей Перников, но - что поделаешь: в разрушенном Минске больше негде было получить крышу над головой.

Ещё в эвакуации Перниковы жили рядом с семьёй одно-классницы Бориса Неллы, и уже в Минске Борис с Неллой сблизились, сыграли свадьбу и затем прожили вместе свы-ше 40 лет. В 1947 году у них родилась первая дочь Рита.

Борис продолжил учёбу на вечернем отделении Поли-технического института. Но тяга к перу ещё с довоенных времён всё-таки взяла своё: Борис поступил в университет на факультет журналистики, подрабатывая к стипендии кор-ректорским трудом. Пятилетнюю учебную программу Пер-ников закончил за четыре года, сдав экстерном за третий курс, и был направлен в Кировск Бобруйской области сразу на должность редактора районной газеты.

В республиканском ЦК пообещали перевести Бориса в Минск через год-два, но два года растянулись на двадцать. После скромного Кировска с убогим типографским обору-дованием был несколько лет редактором в Любани. За эти годы, в 1953 году, семья приросла ещё одной дочерью Ле-ной. Потом в Солигорске работал редактором объединён-ной межрайонной газеты (на четыре района). Затем - быв-ший областной, а потом - райцентр Молодечно на бывшей польской земле, где снова - единая газета на город и район. Многое пережил за эти годы: то претензии влиятельных лиц, то посерьёзнее - подозрения в сионизме, то прямые намёки путём подчёркивания отчества Мордухович... Автору этого очерка , по отчеству - Мордковичу, подобное очень хорошо знакомо: тоже подчёркивали... Как и Бориса, «в обиходе» величали Марковичем. Как к специалистам и людям, к обо-

1��

им относились хорошо. Но рост придерживали те, кому это было поло-жено по штату...

Через двадцать лет работы в районной пе-чати Борису Перникову предложили пост за-местителя редактора «Miнскай прауды» на белорусском языке. Это уже был серьёзный но-менклатурный пост в партийной иерархии ре-спублики. И очень ответ-ственный. Требования были здесь несравненно выше и с политической, и с творческой точек

зрения. Не раз приходилось обращаться к наставлениям своего кумира Эрнеста Хемингуэя: «Колонка в газете - еже-утренний заменитель бессмертия». Конечно, в условиях работы Бориса трудно было следовать столь высоким ка-нонам. Зато постоянно приходилось помнить другую запо-ведь: «Человеку нужно два года, чтобы научиться говорить, и пятьдесят лет - чтобы научиться молчать». Особенно при-ходилось наступать себе на горло, когда в стране шёл раз-гул дел «космополитов», «врачей»...

За годы работы в журналистике у Бориса было немало встреч с интереснейшими людьми. К примеру с легендар-ным Кириллом Орловским. Герой войны в Испании, Ор-ловский в годы войны был одним из видных руководителей партизанской борьбы. Подорвался на мине, и ему пришлось ампутировать руки: одну - до предплечья, другая осталась без кисти. Причём руку пилили пилой, весь наркоз - стакан

Мама Бориса с его дочерью

1��

спирта. Этот мужественный, волевой человек возглавил по-сле войны мощное передовое хозяйство, построив многое для колхоза руками пленных немцев. Герой соцтруда и де-путат Верховного совета страны, Орловский не боялся и мог в открытую ругать в республике кого угодно, напрямую выходя на Москву, если что-нибудь нужно было «пробить» для его колхоза «Рассвет».

Выдающаяся личность - директор передового совхоза «Любань» Вилейского района Евгений Миронович, Герой Соцтруда. Когда его выбирали в Верховный совет СССР, он в анкете написал: «Миронович Евгений Фёдорович, рус-ский, выходец из бедной еврейской семьи. Отец Финкель-штейн - еврей. Брат Финкельштейн - еврей». Биография его оригинальна. В войну Финкельштейн, командир партизан-ского отряда, потерявший всю семью, был особо беспоща-ден к фашистам, которые за его голову назначили цену 25 тысяч рейхсмарок. Финкельштейн и его русский друг в от-ряде Миронович дали клятву: если один погибает, другой продолжает жить под его фамилией. Так и произошло. Так и приняла избирательная комиссия такую анкету. Приняли и ЦК, и Совмин, из уважения к подвигу героя - партизана. Подготовленные Борисом Перниковым «Записки партизан-ского командира» Мироновича печатались в шести номерах газеты «Мiнска прауда», а затем были изданы отдельной книгой. В тех условиях это было смелым шагом Перникова и как журналиста, и тем более как редактора.

Тесная дружба связывала Бориса с известным литов-ским журналистом Антанасом Марцинкявичюсом. Парти-зан-командир Миронович рассказывал Перникову, что мно-гие полицейские гарнизоны оккупантов в дни войны были укомплектованы литовцами, одними из самых активных в репрессиях. Марцинкявичюс до конца жизни оставался дру-гом еврейского народа. Уже в Израиле Борис Перников опу-бликовал в «Новостях недели» статью Марцинкявичюса, на-печатанную в Литве, где он выступает против реабилитации

1��

Ландсбергисом 20 тысяч литовских эсэсовцев и приводит ужасную сцену массового убийства евреев литовскими фа-шистами, свидетелем которой был отец Марцинкявичюса.

О своих сорока годах в белорусской журналистике Бо-рис Перников многое рассказал в воспоминаниях. В конце 80-х годов из-за совершенно неожиданной и неоправдан-ной жалобы Борис не счёл возможным для себя оставаться в редакции и перевёлся на должность референта министра культуры Белоруссии, которым тогда был его однокурсник по университету Юрий Михневич.

* * *Вскоре, в 1990 году, дочь Лена с мужем и двумя деть-

ми уехали в США, к ним позднее - и бывшая жена Нелла. В 1991 году в Израиль репатриировалась с семьёй и стар-шая дочь Рита. В Минске Борис остался один, без близких, но с многочисленными друзьями. Конечно, противоречивых

Возложение венков в День Победы к памятнику в Петах-Тикве

1��

мыслей было немало. Лена звала в США и даже начала оформлять вызов отцу. Но всё изменилось, когда врачи по-ставили Борису диагноз серьёзной болезни. Понимая по-ложение Бориса, друзья - сослуживцы помогли ему в крат-чайший срок оформить документы для выезда на ПМЖ в Израиль. Здесь сначала усомнились в диагнозе, но затем операцию сделали. И вот Борис Перников уже 17-й год в нашей стране. Как говорится - «не сглазить».

Активная жизнь Бориса, насыщенная до предела, не даёт ему времени для серьёзного занятия своим здоровьем, несмотря на немолодой возраст. Да он и сам не даёт себе скучать: не успел обосноваться в Петах-Тикве и придти в себя после болезни, как создал и возглавил городское объ-единение выходцев из Белоруссии. Тепло отзывается Бо-рис о Михаиле Альшанском, председателе Всеизраильско-го объединения выходцев из Белоруссии, объединяющего работу 35-ти территориаль-ных комитетов Белорусско-го землячества. Говоря о Михаиле, Борис с большим уважением вспоминает его отца, подполковника Наума Альшанского, фронтовика, отважного борца за свободу эмиграции евреев в свою страну, одного из создате-лей Всеизраильского Со-юза ветеранов войны с на-цистами.

Ежегодные встречи землячества в лесу Бен-Шемен - настоящий «смотр боевых сил» и праздник, на который съезжается со всей страны по несколько тысяч

Книга Б. Перникова «Страницы жизни» об Аврааме Коэне

1��

человек. Приезжают министры и депутаты Кнессета. Приез-жают и послы Республики Беларусь. Борис не раз принимал послов в Петах-Тикве, был и у них в гостях.

В 2007 году «белорусы» Петах-Тиквы участвовали в ежегодной лесной встрече без своего председателя: в этот день, 8 апреля, Израиль прощался с Председателем Союза воинов и партизан - инвалидов войны с нацистами Авраа-мом Коэном. И Борис Перников обязан был не только по долгу, но по зову собственного сердца отдать должное это-му человеку.

Но вернёмся к первым месяцам пребывания Бориса в стране. Пройдя комиссию и получив инвалидность по фрон-товому ранению и пенсию инвалида, он стал членом Союза воинов и партизан - инвалидов войны с нацистами и был из-бран в комитет города Петах -Тиква. После кончины актив-ного председателя Михаила Ройтмана Борис Перников воз-главил и этот городской Комитет и стал членом ЦК Союза

Встреча в Петах- Тикве с генералом Романом Ягелем

1��

инвалидов. Бориса, как журналиста и писателя, настолько увлекла личность Авраама Коэна, что он решил, собрав воспоминания Коэна и с трудом уговорив его дать интер-вью, дополнив воспоминания и впечатления собственные, выпустить книгу, посвящённую этому неутомимому борцу во благо людей. Возраст и состояние здоровья героя книги заставляли автора торопиться, и интуиция, к сожалению, оказалась права: книга «Страницы жизни» вышла за две недели до кончины Авраама.

Книга эта - часть того многого, что успел сделать в Изра-иле журналист и писатель. Продолжив профессиональную работу в Петах-Тикве, Борис выпускал небольшие газеты «Вестник Дома Оле», «Надежда Петах-Тиквы», писал ста-тьи в центральные русскоязычные газеты. А потом перешёл к книгам. Два сборника «На войне как на войне», изданные Борисом в 2002 и 2006 годах, содержат рассказы - воспоми-нания десятков бывших фронтовиков - инвалидов войны, в том числе Авраама Коэна, Михаила Ройтмана и самого Бо-

С послом Республики Беларусь Игорем Лещеней

1��

риса Перникова. Книги, красиво оформленные, с большим количеством иллюстраций – отлич-ный вклад в дело уве-ковечения подвигов воинов - евреев в годы войны с нацизмом.

«Однажды я был», изданная в 2003 году, - книга воспоминаний Бориса Перникова о различных периодах и эпизодах его нелёгкой, но интересной жизни. Очень красивое назва-ние. Неясно только, по-чему «был». Он и сей-час активен, осущест-вляя своё желание, как он пишет в этой книге,

«закат превратить в восход». В книге - много отличных фотографий, как назвал Борис - фотолетопись, начиная с семейных и кончая фото встреч с высокими государствен-ными деятелями, послами...

В 2004 году Борис Перников выпускает следующую книгу - «Мои песочные часы». В ней - очерки, скорее даже рассказы, зарисовки с натуры художника с острым, наблю-дательным глазом. Как бы её продолжение - вышедший в 2005 году сборник «Блуждающая душа», в которой автор, по его словам, продолжает « искать какую-то истину, загад-ки человеческого существа».

В 2007 году, кроме упомянутой книги о Аврааме Коэне «Страницы жизни», энергичный Борис Перников выпускает ещё и книгу «Островок Большой земли», в которой дела-

Книга Б. Перникова «Однажды я был»

1��

ет, как он пишет в пре-дисловии, «ещё одну попытку осмыслить две жизни: до репатриации и олимовской в Изра-иле». В этой же книге отдельные главы посвя-щены встречам со все-ми главами посольства Республики Беларусь в Израиле: Михаилом Фарфелем, Геннадием Лавицким, Михаилом Банем, Игорем Леще-ней. Здесь же глава о председателе Объ-единения выходцев из Белоруссии в Израиле Михаиле Альшанском. В год - по книге, а в 2007 году – сразу две.

В 2008 году Борису Перникову работы прибавилось: в марте, на 19-м съезде Союза воинов и партизан – инвалидов войны с нацистами он избран не только в ЦК, но и в секретариат Союза. На этом съезде президентом Союза был избран прославлен-ный бригадный генерал Роман Ягель, после кончины Авра-ама Коэна временно исполнявший его обязанности. Борис Перников гордится тем, что Петах-Тиква была первым горо-дом, куда приехал генерал для встречи с членами Союза.

* * *

Лишь в 2009 году Борис Перников, вынужден был по со-стоянию здоровья отказаться от руководства объединени-

Книга Б. Перникова «Островок Большой земли»

1�0

ем выходцев из Белоруссии в городе Петах-Тиква, которое создавал сам почти 17 лет назад и возглавлял все эти годы. Но он продолжает возглавлять городской Комитет инвали-дов войны и входить в руководство Союза инвалидов.

Большая общественная работа, с учётом возраста, мож-но сказать - достойный жизненный апофеоз. Но - не финал: у писателя Перникова ещё немало творческих замыслов. Не-давно увидела свет его восьмая книга под названием «Кто мы?». Первая её часть посвящена генералу Роману Ягелю, его непосредственному руководителю по Союзу инвалидов войны, и полковнику Льву Бареру, бывшему председателю Комитета ветеранов войны Петах-Тиквы. Во второй части – новеллы о разных судьбах людей. В заключение писатель пишет: «Надеюсь, книга эта не последняя, хотя надо спе-шить». От души надеемся и мы, читатели.

В июле 2010 года Бориса Перникова тепло поздравили родные и близкие, друзья по Союзу инвалидов войны и по

С внучкой Мариной у Белого дома в Вашингтоне

1�1

белорусскому землячеству с 85-летием. В том числе лично поздравил председатель Объединения выходцев из Бело-руссии Михаил Альшанский. Прислал своё поздравление и посол Республики Беларусь Игорь Лещеня:

«Ветерану, писателю и общественному деятелюПерниковуБорису.

Уважаемый Борис, сердечно поздравляю Вас с днёмрождения. Уверен, нам всегда будутвостребованыВашогромныйжизненныйопыт,энергичностьицелеустрем-лённость.ПозвольтепожелатьВамдальнейшихуспеховвВашейлитературнойдеятельностиинаблагоБелару-си.

Примитемоисамыеискренниеитёплыепожеланиясчастья,здоровьяиблагополучия.

Суважением,ИгорьЛещеня».Борис может в полной мере испытывать жизненное

удовлетворение. У деда выросли и состоялись внук и внуч-ка в США, у дочери Лены, а у дочери Риты, живущей в Пе-тах-Тикве, одна дочь с нею, а другая – в Канаде, и успела осчастливить деда двумя правнуками. Ещё два правнука и в США. Вот так разбросала история семьи на стыке тысяче-летий, и отнюдь не только наш народ.

Творческие успехи писателя Бориса Перникова – это, несомненно, и победа его духа, если учесть физическое состояние его, израненного войной и пережившего не один медицинский катаклизм. Как писал его кумир Эрнест Хе-мингуэй, «тот, кто выигрывает войну, никогда не перестанет воевать». Так что - новых жизненных и творческих побед Вам, а для этого - доброго здоровья, дорогой Борис.

1��

ПАРТИЗАНСКАЯ ЗАКАЛКА

В Яффо живёт невысокая подвижная женщина, "по-служнойсписок"которойпоражаетвоображение:еврей-скаяшкола,партизанскийотряд,медсестраСоветскойармии, студентка, 30 лет школьного педагогическогостажа.Ветеранскаяработаисамодеятельностьвбело-русскомБорисовеивизраильскомБат-Яме.Книгастихов.Персональныеконцерты…Всёэто–ЕвгенияРутман.

Легенда семьи по материнской линии рассказывает, что прабабушка Евгении в пятом колене ещё во время войны с Наполеоном, когда к ней в дом в белорусской деревне на-грянули отступающие французские солдаты и угрожали жиз-ни её и младенца, напоила их до беспамятства самогоном и, залив им кипятком глаза, сдала подоспевшим русским солдатам. Смелой была и Сарра Эльканд, мать Евгении, в гражданскую войну спасавшая родственников от белогвар-дейцев. С 12-ти лет Сарра работала на спичечной фабри-ке белорусского Борисова, подставляя под ноги скамейку, чтобы дотянуться до станка. В семье было шесть девочек. По еврейским обычаям, младшая из дочерей могла выйти замуж лишь после всех старших. Так что красавица Сарра вышла замуж лишь в 30 лет, в 1915 году, за вдовца с пятью детьми, от 12-ти до трёх лет.

Шай Гершович Гуревич, искусный сапожник, был на 15 лет старше жены. Очень набожный, он носил густую бороду. Молясь, надевал талес и тфилу. Часто читал тору в синаго-ге. Все годы до смерти отца в доме отмечали все еврейские праздники, соблюдали субботу, готовили к праздникам тра-диционную кашерную пищу.

Сначала жили в деревне Лозино Борисовского уезда. В те годы население в ней было в основном польское, несколько еврейских семей. Отличного мастера уважали. В граждан-скую войну в большом доме Гуревича красные размести-

1��

ли штаб. Когда пришли белополяки, обыскали дом жида, которого ещё и за большевика приня-ли, раз штаб в его доме был. Ничего не найдя, они всё равно прогнали Шая через всю дерев-ню, жестоко избивая его шомполами, несмотря на просьбы местных по-ляков не трогать добро-го соседа. Потерявшего сознание Шая бросили в дорожной пыли.

К тому времени Сар-ра успела к пяти детям мужа добавить трёх сво-их сыновей. Младший Евель был ещё младенцем. Очевидно, переживания мате-ри сказались на качестве её молока и на умственном раз-витии мальчика, что в дальнейшем скажется на его учёбе, а в оккупации – стоит ему жизни.

После избиения Шая, сказавшегося к тому же на его здоровье, семья переехала в деревню Сморки (ныне – Зо-ричи) того же Борисовского уезда. В апреле 1923 года Сар-ра родила дочь Геню, героиню нашего повествования. Дети подрастали, а в Сморках была только семилетка, и в 1929 году переехали в Борисов. Шай работал сторожем, Сарра – на спичечной фабрике.

Геню и Евеля отдали учиться в еврейскую семилетку. Евелю учёба не давалась. Зато Геня училась успешно и окончила все семь классов еврейской школы, которую в 1939 году закрыли. Ещё в 1933 году, в голодное время, умер отец. В тяжёлых условиях матери удалось дать образова-

2005 год. Евгения Рутман выступает на концерте в клубе

ветеранов.

1��

ние старшим братьям: старший Ефим закончил рабфак, затем артиллерийское училище, но в 1941 году погиб при форсировании Днепра. Средний из братьев Наум закончил школу НКВД и служил в кремлёвской охране. В войну горел в танке, освобождал Прагу и Будапешт. После войны, рабо-тая машинистом метро, заочно окончил Финансовый инсти-тут и работал по этой специальности.

Евель с трудом, оставаясь на второй год, окончил толь-ко два класса, и Сарра, уважаемая на спичечной фабрике ударница труда, пристроила сына сколачивать тарные ящи-ки.

После еврейской семилетки Геня поступила в лесотех-нический техникум, но невзлюбила черчение. Из технику-ма не отпускали. По её просьбе старший брат Ефим, тогда уже старший лейтенант, служивший в Краснодаре, прислал письмо, что забирает семью. Получив документы из техни-кума, Геня поступила в педучилище и как раз отлично за-кончила его второй курс, когда началась война.

* * *В первые же дни войны Сарра с Евелем и Геней, как

и многие, ушли из города на восток. Пройдя два десятка километров, зашли в один дом – попросили воды. Хозяйка пригласила в дом. Вдруг не работавшее радио начало го-ворить, причём передавать призыв к жителям оставаться дома или возвращаться домой: невыходы на работу будут считать прогулами. Как было догадаться, что это переда-вали диверсанты, подключившиеся к линии связи. 28 июня вернулась в опустевший Борисов. В старом городе, у се-стры Сарры, провели в подвале два дня. 1 июля Борисов заняли немцы.

Голод заставил покинуть подвал и выйти в город. Карти-на была ужасающая: магазины разграблены, распахнуты их двери, выбиты стёкла витрин и окон. Тащили – кто что мог. По пути к себе домой, в новую часть города, видели убитых

1��

красноармейцев в окопах. На центральной магистрали из люка сгоревшего советского танка торчал обугленный труп танкиста. Немцы пока никого не трогали: обустраивались, играли на губных гармошках, пели по-немецки, в том числе на мотив "Катюши".

Комнату Гуревичей в квартире на пять семей соседи успели разграбить. Многое вернули. В квартире с одним об-щим санузлом и пятью примусами в кухне две комнаты как раз напротив Гуревичей занимала ушедшая из города се-мья Генкина, директора школы. В эти комнаты вселили не-мецкого генерала с адъютантом. Как ни парадоксально, но Гуревичам повезло: адъютант Август оказался порядочным человеком. Он не только, прося Сарру или Геню что-либо постирать или починить, щедро платил хлебом и консер-вами, а то и супом в котелке, но даже, в нарушение всех приказов, тайком слушая по приёмнику советское радио, приглашал к себе Геню переводить сводки Советского ин-формбюро.

Тем временем фашисты всё ужесточали требования к еврейскому населению: нельзя появляться на главных ули-цах, нельзя ходить по тротуарам, нельзя здороваться с рус-скими, нельзя… Каждое утро необходимо было являться на базарную площадь старого города – получать задание на работы по уборке улиц, развалин, часто надуманные. Когда Геня проходила или работала недалеко от педучилища, од-нокурсники и педагоги делали вид, что не замечают её: од-ним было стыдно, другие тряслись за свою шкуру. Но были и такие антисемиты, которые злорадствовали.

Оккупанты расклеили новый приказ: всем евреям но-сить на груди и спине жёлтые латы – круги. За ослушание – расстрел. Были случаи, что у людей просто не было к сро-ку куска жёлтой материи – расстреливали. А в один из дней Евель вышел, по недомыслию, в одежде без лат – и был расстрелян. Сарра и Геня остались вдвоём.

Однажды при распределении на работу Геню направи-

1��

ли убирать радиоузел, разбитый в период боёв. Дважды Геня отмывала и отскабливала полы, но при обрушении они были испорчены настолько, что привести их в порядок было невозможно. Принимавший работу фашист дал ей пощёчину. После этого Август выдал Гене справку, что она работает на складе, и ей не пришлось ходить по утрам для направления на работы.

После того как Геня спросила Августа, что такое гетто, он посоветовал ей с матерью уйти из города. И как толь-ко генерала и его адъютанта отправили на фронт, Сарра с дочерью последовали совету порядочного немца. Оделись по-деревенски и, не снимая жёлтых лат, но прикрыв их ко-томками, в один из дней в конце августа ушли из города. Отойдя километров на пятнадцать и углубившись в лес, сорвали ненавистные латы, порвали и закопали советские паспорта. Придумали себе легенду: фамилию взяли бело-руса – мужа родственницы: Радюк. Сарра стала Евдокией Ивановной – по имени соседки по квартире. Геня осталась Евгенией Семёновной, но теперь мама называть должна была дочь не по-еврейски Геней, а Женей.

* * *Решили идти в сторону Витебска, как бы к родным, не

представляя себе, надолго ли там линия фронта. Лесом вышли к деревне Бережницы. Хозяин, брат председателя колхоза, предложил остаться – поработать. Сарра работа-ла в хозяйстве со скотом, а Женя – в колхозе. Но если мать вполне сходила за православную, то черноволосая дочь вызывала подозрение, тем более, что слово "жиды" было у всех на слуху, с подачи фашистов и полицаев. Однажды, копая картошку на колхозном поле, услыхала, как одна кол-хозница другой говорит о двух еврейках, скрывающихся у их хозяина. Хозяйке кто-то тоже высказал подозрение.

Не желая подводить добрых людей, мать и дочь до рас-света ушли в лес, поблагодарив хозяйку, которая дала им

1��

на дорогу немного хлеба и сала. Шли опушками леса, боясь идти и по дороге, и по лесу, где фашисты расстреливали, подозревая причастность к партизанам. С рассветом выш-ли на дорогу. Догнали две немецких машины, спросили до-рогу на Лепель. Рискуя, доехали с ними до города. Зашли в один дом - еврейский, решили не подводить их и себя. В другом белорусы не пустили без документов. Переночева-ли в лесу и пошли дальше. В селе Бочейлово, в 40 киломе-трах от Витебска, хозяйка, "вычислив" их план, отсоветова-ла идти через линию фронта: её дочь, секретарь горкома комсомола, была ранена при такой попытке, и теперь мать прячет и лечит её. Посоветовала переждать войну. Кто мог знать, что она затянется на четыре года.

Возвращались тяжело. Износилась обувь. В Лепеле по-просили работу в сельхозкомендатуре. Направили вытаски-вать багром брёвна из реки. Зав. Гортопа Велюга сжалился над женщинами и послал их собирать в штабеля брикеты торфа, километрах в пяти от города. Снабдил их документа-ми с места работы. Со временем Велюга будет расстрелян немцами за связь с партизанами. Здесь жили в полуразва-лившемся бараке, зато вдоволь отъедались картофелем с неубранного поля. Когда торф стал смерзаться от моро-за, перевели в город: Женю - уборщицей конторы Гортопа, маму – конюхом трёх его лошадей.

С жильём мать и дочь легко могли устроиться: евреев города давно отправили в гетто, и много домов пустовало. Но они не могли позволить себе такое кощунство. Сняли комнату у полячки. В доме был ещё один жилец, Жора Лей-ченко, агроном сельхозкомендатуры.

Жене приходилось работать и судомойкой в столовой, и стирать бельё немцам и военнопленным из обслуги. Пола-галась норма – 200 грамм хлеба. Приходя получать, видела постоянное объявление: "Жидам не выдавать".

В комендатуру приезжали крестьяне из деревень на работы по приказам немцев. 26 марта 1942 года – Женя

1��

запомнила этот день – пришлось ехать на подводе с крес-тьянами. Те решили завернуть – посмотреть, как повезут убивать евреев. Чтобы не выдать себя, ей пришлось ехать с ними. Жене и до этого не раз приходилось выслушивать, что она похожа на еврейку. А тут, когда евреев стали заго-нять в машины, подбегает полицай: "– А ну, жидовка, поле-зай в машину!". Спасло то, что Жене к этому времени уда-лось заполучить немецкое удостоверение. В тот же день Женя услышала разговор двух полицаев-литовцев:

"Сегодня у меня счастливый день: я видел сразу сотню убитых евреев". "Мне бы живой попался – я бы его вилами проткнул!"…

Тучи сгущались. Как-то один из военнопленных, рабо-тавших при комендатуре, попросил Женю перевести совет-скую листовку с немецкого. С этой листовкой она попалась, её уволили с работы. Могло быть и хуже… Надо было жить. "Культурным" обслуживанием оккупантов занималась некая Софа – она пригласила Женю, которая хорошо танцевала, в "народный театр", выступавший с белорусскими народ-ными танцами. Как-то в театр пришли начальник полиции Сорокин и начальник жандармерии Войтехович. Проверили внимательно немецкое удостоверение Жени. Спросили про советский паспорт и, получив ответ, что у беженцев всё сго-рело, ушли с ехидной ухмылкой. Женя ждала ареста со дня на день.

В тот же вечер заглянул к ним в окно сосед-агроном Лей-ченко, спросил, почему такая грустная, и сказал, что знает про проверку документов. Знает, что Женя еврейка, и удив-ляется, что она не в партизанах. Женя ответила, что тоже удивляется, почему он не на фронте, а служит немцам. Лей-ченко сказал, что без оружия наносит врагу больший вред, чем с оружием в руках. Предложил отвести маму и Женю к партизанам. Назначил встречу у мостика через речку, куда все они должны были придти разными путями. Мама при-шла вовремя, но, не дождавшись дочери, решила, что её

1��

арестовали, и вернулась домой. Женя же опоздала к месту встречи на три часа: идя предложенным Лейченко путём, попала в военный городок и долго не могла незаметно вы-йти из него.

Лейченко подъехал к месту встречи на фаэтоне. На во-прос, а где же мама, ответил, что скажет, когда приедут в отряд. Целый день ехали до места встречи с партизанами, на краю густой Соснеговской пущи. Встретили, как потом узнала Женя, лично начальник штаба отряда, комиссар и начальник разведки. После встречи ещё ехали в располо-жение бригады почти трое суток, ночуя в шалашах. Женя обратила внимание, что партизаны были немногословны с Лейченко.

* * *Прибыли в отряд 3 сентября 1942 года. Партизаны ушли,

Весна 1943 г. Девушки – партизанки из отряда Д. Короленко

1�0

предложив подождать. Сели на траву, и Женя стала настой-чиво требовать от Лейченко правды о маме. Он заявил, что мать видел вернувшейся домой, она на него набросилась с криком, но он, боясь, что его выдаст переводчица, удрал, не рискуя взять с собой Евдокию Ивановну.

Через десять минут подошёл адъютант комиссара бри-гады Владимира Лобанка и увёл Лейченко к комиссару. А ещё часа через два командир отряда Дмитрий Короленко собрал отряд и заявил, что им лично только что расстре-лян предатель Лейченко, настоящая фамилия – Скрипкин. Военнопленный лейтенант Лейченко связался с подпольем и при первом же аресте выдал 20 человек – всех их рас-стреляли, а сам он стал работать на оккупантов. Желая, по их требованию, войти в доверие к партизанам и проникнуть в их расположение, он и прихватил с собой Женю, якобы спасая еврейку. Но партизаны знали о его предательстве от связных. Одной из них оказалась соседка Лейченко и Жени Бурцева, затем не раз приходившая в отряд. От неё Женя знала, что мать всё время допытывали: где ваша приёмная дочь? Считали, что Евдокия Ивановна скрывала еврейку. Женя не раз обращалась к руководству отряда с просьбой вызволить мать, но ей предлагали подождать удобного слу-чая. Как раз в то время, как в 1943 году радовались победе под Сталинградом, Женя узнала от связной о гибели мате-ри. Когда немцы узнали о расстреле Лейченко, - расстреля-ли десять заложников. Затем увели и расстреляли Сарру - Евдокию, где – неизвестно.

В коротком очерке невозможно передать ни всего ге-роизма и в то же время – непомерной тяжести партизан-ских будней, ни всех проявлений человеческих качеств и страстей, от самых высоких до самых низких. Взять того же командира отряда Дмитрия Короленко. Отличный боевой командир. Но временами был непоследователен в своих действиях, не соответствовавших его должности. Королен-ко на время даже отстраняли от командования отрядом за

1�1

жестокость по отношению к пленным. Было и другое. 14-летняя еврейская девочка осталась одна: когда полицаи увозили всех евреев, родители спрятали её в шкаф. Пар-тизаны спасли её. Короленко «приютил» девочку. Когда уже приближалась линия фронта, отправил девушку в другой отряд. Сам Дмитрий Короленко погиб совсем незадолго до прихода Советской армии.

Командир отряда Короленко был одним из добрых за-щитников Жени в бесконечных домогательствах к ней со стороны, прежде всего, ротного командира Коцубинского – тот даже как-то стрелял ей вслед, когда она убегала от него. К счастью, пуля пролетела над головой. Другой, ком-взвода, мстил тем, что посылал в дозор чаще, чем других, и на самые опасные участки. Злоба сопровождалась порой антисемитизмом. Даже уже через много лет после войны, на встрече ветеранов бригады в честь 30-летия освобожде-

1943 г. Курсы партиз. медсестёр. Евгения Рутман – слева в верхнем ряду

1��

ния Белоруссии, Коцюбинский со злостью сказал Жене: – Ты всё ещё не в Израиле?Когда через расположение бригады проходил на зада-

ние один из еврейских партизанских отрядов, им вслед не-слось: " – Жиды-вояки идут!" Помимо обстановки и враже-ской пропаганды – например, многочисленных листовок с самолётов, - отрицательную роль сыграло и негласное, но всем ставшее известным распоряжение не принимать евре-ев в партизанские отряды, после которого, как это часто бы-вает, доходило не только до изгнания, но и до уничтожения евреев. Правда, такие случаи в отряде Жени были редки. Кстати, было со стороны некоторых командиров и стремле-ние избавиться "от платков", то есть от женщин, тем более – с детьми. Женя сама слышала такие разговоры.

Евгения с большим уважением и глубокой благодарнос-тью говорит о комиссаре бригады, а со временем – коман-дире партизанского соединения из 16-ти бригад, Герое Со-ветского Союза Владимире Елисеевиче Лобанке, с самого начала постоянно защищавшем и опекавшем Женю. Он даже хотел её отправить на "Большую землю", но Женя от-казалась: она мстила фашистам за мать и брата, да и вооб-ще – она все партизанские годы всячески стремилась быть на равных, доказывая, что она не хуже и, как она вырази-лась, не трусливее других и как еврейка, и как женщина. На равных с мужчинами Женя часто ходила на трудные и опас-ные боевые задания. И к ней, действительно, в отряде от-носились с уважением, а бывало – и спасали. Так было при форсировании реки Березины, когда Женя могла утонуть, если бы сразу два парня не подхватили её с двух сторон. Но был и другой случай: однажды рота ушла, оставив Женю спящей в палатке.

* * *После тяжёлых боёв в 1943 году в отрядах и бригадах

было особенно много раненых и почти не осталось медсе-стёр, многие из которых были выведены из строя. Органи-

1��

зовали краткосрочные курсы медсестёр. Ещё занимаясь, девушки уже участвовали в операциях: выхода не было. Женя окончила курсы и стала медсестрой кавалерийского взвода. Не только была медсестрой, но одновременно уча-ствовала, к примеру, в минировании железных дорог.

В. Е. Лобанок, в 1944 году командовавший партизан-ским соединением, вспоминал, что к концу 1943 года, когда линия фронта приблизилась, Полоцко-Лепельская парти-занская зона оказалась в ближнем тылу 3-й танковой ар-мии вермахта. В зоне действовало 16 партизанских бригад, насчитывавших 17 тысяч бойцов. Сражаясь под общим ко-мандованием, они занимали города, перекрыли важнейшие железные дороги и шоссе, парализуя снабжение и действия противника.

Немцам пришлось снять с фронта две полноценных ди-визии, и только тогда им удалось блокировать партизанский

2006 год. Город Бат-Ям. Евгения. Рутман (вторая слева) на встрече ветеранов

1��

край и сжать кольцо окру-жения до того, что на пло-щади буквально пять на пять километров оказались все партизанские силы зоны и мирное население, спасавшееся от поголов-ного уничтожения, которое осуществляли фашисты на своём пути. Партизанам пришлось идти на прорыв, и его осуществили 4 мая 1944 года, неся огромные потери, буквально про-рываясь по трупам своих, оставляя в зоне раненых и мирное население. Это кровавое событие глубоко

запечатлелось в памяти Евгении Гуревич, как самый тяжё-лый для неё эпизод войны.

* * *Те, кому повезло, прорвались к Лепелю, уже освобож-

дённому к тому времени войсками 2-го Белорусского фрон-та. Здесь уже был развёрнут армейский госпиталь. Евгению Гуревич оформили медсестрой. Потом ещё был год боевого пути, закончившийся в Восточной Пруссии. Запомнилось на всю жизнь, как кошмар, здание гестапо, где в подвале наш-ли отрубленные руки, ноги… В одной комнате, обитой крас-ным бархатом, - роскошная мебель и рояль, а в комнате рядом, обитой чёрным бархатом, - орудия пыток.

После войны воинская часть Жени была отправлена в Крым, в Симферополь. От предложения остаться на службе Женя отказалась, вернулась в Борисов и, продолжив учё-бу в педучилище, успешно его закончила. Затем было три

Обложка сборника стихов Евгении Рутман

1��

десятилетия работы учителем младших классов школы. В 1948 году Евгения вышла замуж за фронтовика, секретаря райисполкома Бориса Рутмана. Родом он был из местеч-ка Стрешин, Гомельской области, из глубоко религиозной многодетной семьи. С 1953 года, направленный в числе "30-тысячников", Борис много лет работал председателем колхоза и директором совхоза.

В 1978 году Евгения ушла на пенсию, передав свой класс в школе Борисова дочери Софии, только что закончившей Минский пединститут. А Евгения не только стала нянчить внуков, но активно участвовала и в ветеранской работе, и в самодеятельности.

Когда сын Леонид поступал в Минский политехнический институт и, несмотря на отличную сдачу вступительных экзаменов, "не проходил" по известной причине, Евгении пришлось искать правды у своего бывшего командира. В то время уже заместитель Председателя Президиума Вер-ховного Совета Белорусской ССР В. Лобанок помог вос-становить справедливость. Леонид Рутман стал отличным инженером – руководителем строительства уникальных электростанций и объектов как в Союзе, так и за рубежом. Сейчас живёт в Подмосковье.

* * *Борис и Женя Рутманы вместе с семьёй дочери приеха-

ли в Израиль в 1990 году. Живут в Яффо, в районе, наполо-вину арабском. К сожалению, в 1994 году Женя похоронила мужа, скончавшегося от тяжёлой болезни. Дочь работает воспитателем в школах и детсадах. А неугомонная бабушка Женя до последнего времени продолжала и активную ве-теранскую работу, и участие в самодеятельности. Издала книги собственных стихов на темы от партизанских до из-раильских. Книги иллюстрированы работами её друга-пар-тизана Н. Гутиева. Проводила персональные литературно – музыкальные концерты, где Женя читала стихи, а друзья

1��

исполняли песни. Таких концертов состоялось порядка 60-ти. Хочется закончить словами из стихотворения Якуба Ко-лоса, приводимыми Женей в её книге:

Будь щедрым. Время не забудетХорошим словом помянутьТого, кто сердце отдал людям.Запомни это. Щедрым будь…

Лишь добавим: и будьте, уважаемая Евгения, здоровы и счастливы.

1��

ИСТОРИЯ ПАМЯТНИКА

Беларусь,Брест.ГоворяоВтороймировойвойне,частовспоминаютэтотгород.Каксимволстойкостисолдат,вспоминают защитников Брестской крепости. Как про-клятье нацизму, вспоминают уничтожение гитлеровца-миевреевгеттоБреста.ПамятникжертвамфашизманаБроннойгореблизБре-

ста–одинизсамыхзначимыхнатерриториибывшегоСоюза.Здесьуничтоженосвыше55тысяччеловек,втомчислесособойжестокостью–34тысячиевреев.Мемо-риалрасположеннастыкедвухевропейскихмировиблизмагистрали, их связывающей. История жертв, захоро-ненныхнаБроннойгоре,трагична.Историясозданияпа-мятниканеобычна.

Брест. Восстановленная часть еврейского кладбища

1��

ТРАГЕДИЯ БРЕСТСКИХ ЕВРЕЕВПограничная Брестская область была в числе первых, за-

хваченных гитлеровцами в результате их внезапного напа-дения в июне 1941 года. Евреи области, за редким исклю-чением, эвакуироваться не успели. С немцами вернулись фашистские прихвостни, бежавшие в 1939 году на запад от Красной армии. Да и в области было немало тех, кого оби-дела Советская власть. Многие из них активно сотруднича-ли с фашистами, вступили в полицию. Зная в лицо местных евреев, они не только выдавали их нацистам, но и сами ак-тивно участвовали в актах насилия, грабежах, издеватель-ствах.

К 1941 году в Бресте проживало свыше 30 тысяч евреев. Уже в первый день войны немцы ловили и расстреливали наряду с партийными и общественными активистами и про-сто евреев. 5 июля, устроив облаву, фашисты всех схвачен-ных на улице евреев расстреляли в Брестской крепости. 12 июля во время облавы в еврейских домах нацисты согнали 4200 мужчин от 13 до 70 лет и в первую очередь расстреля-ли всех представителей интеллигенции, которые, с их точки зрения, могли быть в числе организаторов сопротивления.

8 августа всех мужчин-евреев согнали на Большую пло-щадь для регистрации и потребовали контрибуцию, в счёт которой отняли драгоценностей, денег и прочего на 26 мил-лионов рублей. 2 октября вывели на площадь 24 еврейских интеллигента и публично избивали палками, требуя выкупа за их жизнь золотом и бриллиантами.

16 ноября 1941 года всех евреев загнали в гетто. Пять ты-сяч расстреляли ранее. В гетто зарегистрировали около 17 тысяч евреев, согласно книге статистического учёта, кото-рую педантичные оккупанты вели скрупулёзно. Среди узни-ков были родители и брат будущего премьер-министра Из-раиля Менахема Бегина. Есть тысячи свидетельств зверств фашистов и полицаев в гетто. Брестское было одним из са-мых жутких. В своём свидетельстве полька по националь-

1��

ности Ирена Травинска пишет: "Я видела, как немец вырвал у старика-еврея малолетнего ребёнка, схватил его за ноги и разорвал на части, бросил их, потоптал и застрелил ста-рика. Семья вынуждена была бежать из Бреста в Польшу, так как отцу грозил расстрел: его подозревали в том, что он хотел передать или продать хлеб евреям".

Из узников Брестского гетто в живых осталось только 19 человек. В своём исследовании "Брестское гетто и его лик-видация" кандидат философских наук Захария Зимак, сам бывший узник гетто в Коссове, пишет: "Ежеминутная угроза расстрела, избиения и потери близких, особенно детей, го-лод, холод зимой, ограничение в воде (на всё гетто только два колодца), отсутствие медикаментов, гигиены, смены белья, сносной одежды и обуви, полная изоляция от внеш-него мира. Всё это парализовало волю людей, их психику, порождало безысходность и покорность у большинства". Автор отмечает также, что раввины, призывая полагаться на волю божью, тем самым сдерживали узников от воору-жённого восстания.

И всё-таки в гетто действовали две подпольные группы: "Освобождение" и "Никума" - "Месть". Подпольщики во гла-ве с Арье Шейнманом собирали и даже покупали у полицаев оружие. Им удавалось часть его переправить партизанам, например – даже пулемёт отряду Чернака. Передали они и три радиоприёмника. Но подготовку к восстанию опереди-ли аресты. Провокатором оказался некий Макс, секретарь Юденрата, выдавший фашистам партизан, направленных в гетто. Провокатора уничтожил Шлёмо Каган, возглавляв-ший диверсионную группу. Многое о гетто стало известно благодаря публикациям Моше Смоляра, бывшего воспита-теля Брестского дома еврейских детей-сирот, которому уда-лось спастись и провоевать до победы. Уже в Израиле он написал и издал на иврите воспоминания: "Я сражался за жизнь".

О тяжёлой жизни и смерти гетто рассказал искренний

1�0

друг еврейского народа Г. М. Карпук. Работая по заданию подполья, он был арестован гестапо и в тюрьме подвер-гался пыткам. 15 октября 1942 года Г. Карпук в группе 50 заключённых был вынужден заниматься захоронением ев-реев, которых арестовали ещё до ликвидации гетто, чтобы обезглавить его и предотвратить сопротивление. "…Улица была густо устлана трупами. Мы переступали через них. На улице уже лежали сваленные в кучу человеческие тела. Подводили детей, спрятанных родителями в надежде их спасти. Их расстреливал пьяный унтер-офицер…" В работе Захарии Зимака приводится много показаний оставшихся в живых свидетелей событий.

Через гетто прошло 34 тысячи человек, жителей Бреста и близлежащих местечек. 10 тысяч из них было уничтоже-но до октября 1942 года. 17 тысяч, по другим данным - 24 тысячи было ликвидировано в октябре 1942 года при мас-совом уничтожении на Бронной горе, в Берёзовском районе области.

По этим рельсам нацистские палачи подвозили расстреливаемых

1�1

ПРЕСТУПЛЕНИЕ НА БРОННОЙ ГОРЕВозле железнодорожной ветки было заранее вырыто

шесть ям длиной до 30 , шириной до 12 и глубиной до 4 метров. При выгрузке выбрасывались трупы скончавшихся в вагонах. Всех, мужчин и женщин, заставляли снять верх-нюю и нижнюю одежду. Осматривали пальцы рук и снимали кольца. Голых людей по лестницам спускали в яму. Когда, ложась вплотную друг к другу лицом вниз, они заполняли следующий ряд, их расстреливали из автоматов.

Все эти ужасные подробности одного из преступлений на-цистов в ряду аналогичных не раз публиковались в печати многих стран. Но нельзя не привести следующее их под-тверждение, потому что оно принадлежит очевидцу, а воз-можно и участнику этой страшной гнусности.

Показания Альфреда Алинштейна, военнослужащего карательного батальона нацистов, проводившего «ликви-дацию» на Бронной горе, обнаружил в Федеральном не-мецком архиве честный журналист Христиан Ганцер. Это - подлинный документ, заверенный четырьмя свидетелями. Особая ценность этой исповеди – в том, что, как пишет Х. Ганцер, пересылая показания Захарие Зимаку, «кажется, это – единственный немецкий документ о Бронной горе». Сам З. Зимак и перевёл его с немецкого на русский.

Сразу уточним, что Альфред Алинштейн рассказывает о всём периоде своей полицейской и военной службы: в 1939 году он успел повоевать в Югославии, затем в Польше, а после нападения на СССР – даже послужить в батальоне СС, охранявшем Гитлера. Его батальон занимался «ликви-дациями» евреев в Проскурове, Каменец-Подольске, Ров-но и других городах и местечках, но Альфреду всё как-то «везло»: лично он, как утверждает, «не участвовал», даже подчас вообще не был свидетелем. Он сам «не видел», но ему «было известно», что в Ровно в лагере военнопленные «страдали от страшного голода, что привело к каннибализ-му», а в Луцке - он «точно не может сказать, над военно-

1��

пленными, гражданскими лицами или партизанами» - «наши ротные жестоко и безжалостно издевались, их стоны были слышны издалека». И здесь Алин-штейн не знает, «кто из нашей роты совершал эти издевательства».

Но вот на Бронной горе Алинштейн, якобы «впер-вые с начала войны», «по-желал, из чистого(?!) лю-бопытства увидеть акцию, как казнят евреев». «Я обошёл все ямы, - наконец откровенничает «агнец» из полицейского батальона 320, - и сам видел, как со-вершают казнь евреев».

Почему «казнь»? Казнят за вину, здесь же – про-сто кровавое уничтожение безвинных. Жалкие потуги оправдать своё – нет, не любопытство, а соучастие.

Закрытые вагоны подгоняли к ямам, и когда их открывали, «свидетель» видел, что в них «втиснуты евреи обоего пола, разного возраста. Не было никакой разницы в отношении женщин»: всех заставили полностью раздеваться в вагонах и «выбираться совсем голыми». Из вагонов выпадали тру-пы и «выгружали мёртвых, задушенных из-за тесноты».

Евреи пробирались через шпалеры, образованные сол-датами «нашей роты, гнавшими их к ямам для расстрела». Рота «гнала», а Алинштейн, видите ли, был просто «любо-пытным». У ям стояли по 5-6 автоматчиков службы безопас-

Бывший узник гетто и партизан, кандидат наук Захария Зимак договорился с райкомом об увековечении памяти жертв

нацизма на Бронной горе

1��

ности СД, которые расстреливали очередной «слой» живых людей – им приказывали лечь лицом вниз на кровавые тру-пы. Так и расстреливали педантично, послойно. Дети также стояли со взрослыми в ожидании расстрела в течение до двух часов.

До спуска в яму жертвы должны были бросить в кучи все драгоценности, которые ещё оставались у них. Лишь позд-ним вечером закончилась «экзекуция», как называет «сви-детель» кровавое массовое убийство. «Любопытствую-щий» также отмечает, что в ней участвовали и полицейские (очевидно, имеются в виду коллаборационисты - полицаи), которых «не столько интересовала у ям сама экзекуция. Я лишь заметил, что они часто разрывали ямы, вероятно в поисках драгоценностей», - подтверждает Алинштейн.

Здесь так подробно цитируется свидетельство нацистско-го вояки, в общем-то рассказавшего давно известное, по-тому, что сейчас всё выше поднимают головы последыши нацистов, отрицающие очевидное. И тем важнее, что есть такие порядочные люди, как немецкий журналист Христиан Генцер, цель которого, как он пишет Захарие Зимаку, «со-брать всю информацию о Бронной горе, потому что это ме-сто массового уничтожения совсем забыто миром. В лите-ратуре о Шоа (Холокосте) есть только редкая и неполная, порой ошибочная информация. Я пишу статью, - сообщает журналист, - на основе всего архивного материала, который удалось найти, и воспоминаний свидетелей. Статья станет своеобразным памятником жертвам фашизма».

Это не случайно и даже символично, что именно к Заха-рие Зимаку обратился немецкий журналист: кто ещё, как не бывший беженец из Варшавы от нацистов, узник гетто, пар-тизан, философ и историк Холокоста, может лучше помочь в этих благих поисках.

Наряду с Брестским гетто Бронная гора стала могильни-ком для тысяч жертв нацистов. Всего здесь было уничтоже-но более 55 тысяч человек. В марте 1944 года фашисты

1��

пригнали сюда около ста человек, которые раскапывали ямы и сжигали трупы в течение двух недель, после чего, по некоторым данным, всех могильщиков уничтожили, в по-пытке замести следы.

В ПАМЯТЬ О ТРАГЕДИИ Полвека прошло с тех военных лет, столь трагичных для

еврейского народа, для Беларуси, для города Бреста. За те полвека Бронная гора поросла густым бором, и всё меньше оставалось старожилов, помнивших о том, как всё это было в лихие годы. Ежегодно приходили сюда люди 22 июня и 15 октября, и не только евреи. Приходили не только раввины, но и священники, православные и католики. Но время шло, наступила перестройка. Вседозволенность привела к тому,

Временный памятник жертвам нацистов на Бронной горе

1��

что всё активнее местные селяне покушались на то, чтобы на святом месте захоронения вырубить деревья и устроить свои огороды. Конечно, это было бы кощунством, и следо-вало как-то его предотвратить. Необходимо было очистить территорию расстрелов и захоронений, оградить её, уста-новить если не памятник, то хотя бы памятный камень. На всё это нужна была воля в то переходное время всё ещё партийных и государственных властей, нужны были и день-ги для очистки и обработки территории.

Перестройка породила хаос, сделавший возможным са-моуправство огородников. Но как раз в этот период стал возможным и рост национального самосознания, возрож-дение еврейской общины. В начале 1990 года энтузиасты этого возрождения доцент Захария Зимак, учитель-пенси-онер Леонид Коган, подполковник в отставке Наум и его сын инженер Геннадий Пекеры возглавили это движение. Первым председателем разрешённого властями еврейско-го общества "Тарбут" ("Культура") стал Л. Коган, а после его и Геннадия Пекера отъезда в Израиль – Захария Зимак. За-тем его сменил Наум Пекер. Одной из первых своих задач они как раз и поставили - добиться создания памятника на Бронной горе.

В один из дней Захария Зимак поехал в райком партии Бе-рёзовского района, на территории которого Бронная гора. И ему повезло: здесь он встретил т. Зеленко, работавшего в райкоме. Но придётся вернуться на много лет назад, чтобы понять значение этой встречи.

Май 1944 года. Захария Зимак и его жена Александра, в своё время освобождённые из гетто партизанами, сража-лись в партизанском отряде имени Кутузова. В это время особо важной задачей партизан была рельсовая война, с целью перерезать немцам "кровеносные артерии" той вой-ны – железные дороги. Захария в составе группы из 10-ти добровольцев участвовал в ответственной и опасной ди-версии на станции Люсино. Ему удалось противотанковой

1��

гранатой обезвредить дзот противника, но сам он был тя-жело ранен и контужен. Месяц на базе отряда проходил на костылях, вернулся в строй и продолжал сражаться.

В 1968 году Захария и Александра Зимаки приехали на станцию Люсино, памятную для них. Заодно решили наве-стить своего бывшего комиссара, жившего неподалеку. Ко-миссар Денисеня был в числе десантников, направленных Москвой зимой 1943 года в партизанские отряды с целью централизовать партизанское движение, упорядочить его и сделать более действенным, а также уничтожить банды грабителей и убийц, называвших себя для прикрытия пар-тизанами. Отряды объединили в бригады и соединения, подчинявшиеся республиканским центрам. Какое-то время десантники выполняли роли комиссаров отрядов. Денисеня

Первый памятник на Бронной горе

1��

был комиссаром их отряда примерно полгода, затем улетел. Он был очень благожелательным человеком. Узнав, что За-хария владеет немецким и французским, поручил ему на-писать на немецком чешскому коменданту города Турово, а на французском – бельгийцам, расквартированным в одной из деревень. Он предлагал им явиться в отряд с оружием в руках, так как фашисты оккупируют их страны, и они со-вершают предательство против своего народа. Чех никак не ответил, а трое бельгийцев явились в отряд и были самолё-том отправлены в Москву. После всего, что пришлось пере-жить Зимакам, когда их, в числе других евреев изгоняя из отряда, едва не расстреляли, и именно комиссар Денисеня спас их, он оставил о себе добрую память.

И вот они в гостях у Денисени. В тёплой встрече, полной воспоминаний, участвовали жена, дочь и зять комиссара.

Через 32 года, приехав в Берёзовский райком за содей-

Шлёма Вайнштейн читает кадиш в память жертв нацистов на Бронной горе. Рядом – Борис Брук

1��

ствием в спасении от вандализма места захоронения на Бронной горе, Зимак как раз и встретил Зеленко, зятя свое-го партизанского комиссара. Тот узнал бывшего партизана, вспомнил их давнюю встречу, а главное - оперативно помог и запретить какое-либо осквернение места гибели жертв нацистов, и решить вопрос о временном памятнике. И уже через недели полторы, по указанию всё ещё всесильного тогда райкома, силами местных жителей была проложена дорога к Бронной горе. Брестский обком КП Белоруссии предоставил общине два автобуса, и евреи, в числе других, приехали на митинг поминовения зверски убиенных и сож-жённых. Собрались сотни жителей, представители властей. Отпели панихиду два православных священника. Ветеран войны Шлёма Вайнштейн зачитал кадиш и спел молитву. Тот самый Карпук Г. М., свидетельство которого о трагедии ликвидации гетто приведено выше, открыл церемонию по-миновения. Он всегда оставался другом еврейской общины и на её собраниях в памятные поминальные даты играл на скрипке "Реквием" Моцарта.

На очищенной территории был установлен временный мемориальный камень с памятной надписью. Воодушев-лённые быстрым продвижением вопроса, руководители об-щины решили добиться сооружения настоящего памятника. З. Зимак опубликовал в газете "Народная трибуна" проник-новенную статью "Голгофа на Бронной горе" о трагедии гет-то и массовом убийстве, заканчивавшуюся призывом к по-жертвованию средств на памятник. Стали поступать деньги от жителей разных городов Белоруссии, не только евреев. Еврейская община Бреста и евреи из России, других стран также внесли немалую долю. В 1992 году установили обе-лиск. К сожалению, Захария Зимак из-за болезни не мог присутствовать на его открытии. Постоянный памятник на Бронной горе установили и открыли 17 июля 1994году, ког-да З. Зимак и Н.Пекер уже репатриировались в Израиль.

1��

ЭСТАФЕТА ПАМЯТИУсилиями председателя Общества Наума Пекера уда-

лось соорудить памятник евреям гетто – жертвам фашизма и в центре Бреста. Всего приходилось добиваться, начи-ная с получения разрешения и создания проекта и кончая сбором средств, изготовлением и установкой памятников. Геннадий и приезжавший к сыну по приглашению Наум Пе-керы собирали средства и в Израиле. Всё, во избежание претензий властей, оформляли официально - в Обществе были бухгалтер и ревизионная комиссия. Проекты делали как евреи, так и не евреи – друзья, практически бесплатно. Камень в каменоломне оформили за символическую плату. Огромную роль сыграли добрые знакомства руководителей Общества, которых знали и уважали в городе, помощь дру-зей.

Председатель еврейской общины Бреста Борис Брук

и председатель Иерусалимского

комитета выходцев из Белоруссии

Геннадий Пекер (слева) у нового

памятника жертвам нацистов на Бронной

горе

1�0

После репатриации в Израиль в 1993 году обоих сопред-седателей общества "Тарбут" З. Зимака и Н. Пекера их дело продолжил Яков Гантман, а после его отъезда в США – Григорий Шульман, Аркадий Бляхер, Борис Брук и многие другие. В настоящее время вблизи памятника на Бронной горе создан музей памяти трагедии, заведующая которого Елизавета Мшар постоянно пополняет его экспонаты.

Многое ныне предпринимают евреи Бреста, продолжая путь первопроходцев и воздавая должное энтузиастам, су-мевшим в то исключительно сложное, судьбоносное время добиться столь важного для нашего народа – увековечения памяти жертв Катастрофы. В этом им помогают организации и бывшие брестчане из-за рубежа, в том числе из Израиля. В частности, Всемирная организация брискеров – урождён-ных брестчан, семейные корни которых – глубоко в брест-ской земле. Есть брискеры и в Израиле – их организацию возглавляет Зеэв Бармац, предки которого жили в Бресте не менее пяти веков.

Установка новой памятной мраморной плиты на четырёх языках. Выступает Борис Брук

1�1

В 2005 году большая делегация брискеров из нескольких стран, в их числе израильтяне, посетила Беларусь. На них произвела глубокое впечатление трагедия Бреста. Потомки брестчан, в том числе израильтяне, оказали большую по-мощь в целом ряде вопросов еврейской общине города. На доме, где была гимназия, в которой учился Менахем Бегин, в их присутствии была установлена мемориальная доска.

Посетив мемориал на Бронной горе, делегация обрати-ла внимание на то, что надпись на прекрасном памятнике не отражает должным образом трагедии 34 тысяч евреев. Брискеры, лично Зеэв Бармац оказали специальную по-мощь еврейской общине города, и в 2007 году состоялось открытие дополнительной мраморной плиты, на которой на четырёх языках, в том числе иврите и идише, чётко отраже-на антиеврейская суть преступления нацистов.

Тесный контакт у председателя Брестской еврейской общины Бориса Брука и руководителя брестского центра

Новая памятная мраморная плита у памятника на Бронной горе

1��

«Холокост» Аркадия Бляхера с руководителями Всеизра-ильского объединения выходцев из Беларуси Михаилом Альшанским и его иерусалимского отделения Геннадием Пекером. Израильтяне – ветераны войны, партизаны, ин-валиды войны, несмотря на возраст, прилетают в Беларусь, чтобы воздать должное героям и почтить память погибших в Катастрофе, в том числе память 34 тысяч евреев жертв жестокого преступления нацистов на Бронной горе.

Зеэв Бармац – председатель израильского

отделения Всемирной организации брискеров,

инициировавшей установку новой памятной плиты

1��

ТРАГЕДИЯ МЕСТЕЧКА ТЕЛЕХАНЫ

Обязанначатьстого,чтоэтоточерк-плодработы,наряду с автором, двух неординарныхлюдей– энтузиа-стов,бывшихжителейпосёлкаТелеханы:

- Богдана Мельника, польского инженера, уроженцаТелехан,послевойныжившеговЛюблине,свидетелямас-совогоуничтоженияевреевфашистами,настоящегоис-следователяисторииибытаместечка,другаеврейскогонарода–снимяещёпознакомлючитателей.Имнаписа-накнига«МоиТелеханы»напольскомязыке.Ксожалению,этотзамечательныйчеловекскончалсявПольшевоктя-бре2008года.

-ЗахарииЗимака,бывшегоузникагеттоипартизана,

Богдан Мельник, поляк, бывший житель Телехан

Захария Зимак в период работы директором школы-

интерната в Телеханах, 1960-е годы

1��

кандидатафилософскихнаук,педагогас40-летнимста-жем,втечение10летвозглавлявшеговТелеханахшко-лу-интернатисоздавшеготамкраеведческиймузей–онёминаосновеегоматериаловавторомнаписаниопу-бликованциклочерков.З.ЗимакомпереведенаспольскогонарусскийзначительнаячастькнигиБ.Мельника.

Автор считает необходимым поблагодарить их запредоставленные материалы и переводы, подчеркнуврольБ.МельникаиЗ.Зимакакакфактическихсоавторовочерка.

ПОЛЕССКАЯ ГЛУХОМАНЬТелеханы для Беларуси - название необычное. По

местной легенде, происходит оно от сочетания слов: «Тело хана». Якобы ещё в период нашествия татар, разбитых в этих лесах и болотах, погиб и хан, похороненный под той Лысой горой – могильным курганом, насыпанным татарами. Поглотили бы глухую деревеньку леса и болота, но энер-гичный польский гетман Михаил Казимеж Огинский затеял по тем временам грандиозное дело: соединить Балтийское и Чёрное моря. В 1767 году начали строить, и через 15 лет уже поплыли корабли по каналу, прорытому между речка-ми Шарой и Ясальдой. 53-километровый водный путь на-чинался с севера в районе нынешнего города Барановичи и заканчивался на юге в районе Пинска. Стали сплавлять основное богатство – лес и на север, и на юг Европы. Одно-временно построили и тракт, связавший Телеханы со Сло-нимом, Пинском, Волынью.

Телеханы стали местом притяжения предприимчивых людей. Сюда потянулись как купцы и промышленники, так и рабочий люд – поляки, литовцы, местные полещуки (жи-тели Полесья). И, конечно, польские и литовские евреи – из своих перенаселённых местечек, из многодетных семей,

1��

где молодёжи не было ни работы, ни пристанища, - в поис-ках лучшей доли.

При гетмане построили стекольный завод, ткацкую фа-брику, а затем и фаянсовую. По каналу шли суда, привози-ли и увозили товары, росло число торговцев и ремесленни-ков, в том числе и еврейских. В 1819 году стекольный завод перешёл к специалистам из Слонима братьям Черняковым и приобрел известность. С отменой крепостного права ев-рейские ростовщики и торговцы расширили сферы своих операций и на крестьян окрестных деревень.

Всё больше специалистов выдвигалось из еврейской среды. Сорок лет руководил службой технического состо-яния канала Иошуа Айзенштадт. Первая в районе электро-станция была построена инженерами-евреями. К началу XX века евреи составляли примерно половину населения Телехан. Действовали три синагоги, хедеры, еврейская школа. Были и раввины, и меламеды. Всё как положено в благоверном местечке.

Не всем евреям удалось устроить свою жизнь безбедно: немало было обездоленных многодетных семей, отцы ко-торых перебивались без постоянной работы. С развитием промышленности требовалось всё больше рабочей силы, но её было предостаточно не только из приезжих, но и из разорившихся крестьян окрестных деревень. Условия на предприятиях были тяжелейшие, особенно на стекольном заводе, где в насыщенных пылью горячих цехах работали по 12 часов. Лёгочные болезни раньше времени сводили в могилы рабочих, оставляя беззащитных сирот.

Телеханы, как и вся Россия, созрели для волнений про-теста к 1905 году. Как пишет Богдан Мельник в своей книге, власти попытались разрядить напряжённость испытанным способом – направить их гнев на «кровопивцев» - евреев. Местные подонки организовали погром «в защиту христи-анской веры»: громили лавки, магазины, дома. Несколько евреев были убиты. После кровавых погромов многие ев-

1��

реи эмигрировали в Америку.Тяжёлыми для Телехан были годы Первой мировой вой-

ны: в течение двух военных лет канал Огинского служил ли-нией российско-германского фронта. Сгорело большинство деревянных жилых домов, православная церковь, все три еврейские синагоги. Сильно повреждено было и кирпичное здание католического собора. Большинство жителей тогда покинули посёлок.

ПОЛЬСКО-ЕВРЕЙСКОЕ МЕСТЕЧКОПо Брестскому миру, с 1918 года Телеханы оказались

в границах независимой Польши. Ожидая всего от своего обескровленного мировой и гражданской войнами, но мо-гучего соседа, поляки уделяли большое внимание пригра-ничной с Россией области. Ещё долго в этом крае было не-спокойно: в соседней России продолжалась гражданская война, а с бандитизмом покончили лишь через несколько лет. Подобное, но под другими лозунгами происходило и в

Улица в Телеханах в 1930-х годах

1��

польском Полесье. Здесь действовали и партизанские от-ряды противников нового государства, и банды. Так, в авгу-сте 1923 года во время партизанского налёта на Телеханы были убиты два помещика и староста.

Стремясь укрепить власть, польское государство по-ощряло переселение к востоку, а для этого нужны были ра-бочие места. Восстановили судоходство по каналу Огинско-го, тем более необходимое, что пришли в негодность доро-ги, которых и без того было мало. Восстанавливали завод. Постепенно вернулась часть жителей, приехали из Поль-ши переселенцы, в том числе и немало евреев из жестоко страдавших от безработицы городков и местечек Польши.

Католик Станислав Мельник, отец Богдана, был родом из Коломыи, неподалеку от границы Румынии. По оконча-нии Первой мировой войны Станислав Мельник, уволенный из армии Пилсудского, нашёл в Телеханах работу служаще-го. Здесь он познакомился с девушкой из здешних мест Ан-ной, православной белоруской с примесью кавказской кня-

Синагога в Телеханах а 1930-х годах

1��

жеской крови. Молодые справили свадьбу. Со временем и дом построили. «Мои родители, - писал из Польши Богдан, - будучи разных национальностей и религий, воспитанные в разных условиях, внушали детям уважение ко всем нациям, верованиям и традициям». Главным критерием отношения к людям они считали, а вслед за ними и Богдан, уважение к другим. Человек должен «избегать злобы и избегать злых людей».

Богдан был третьим, младшим из детей. Он родился в 1932 году. Рос смышленым мальчиком, уже в пятилетнем возрасте читал и писал. По соседству с домом Мельни-ков был дом Перельштейнов. Глава семьи был столяром, имел свой цех. В этой еврейской семье третьим ребёнком был Хаим, годом старше Богдана. Мальчики подружились. «Наши мамы, - писал Богдан, - принимали нас в обоих до-мах сердечно, заботились, кормили. Мы понимали родные языки каждого настолько, что без больших трудностей раз-говаривали на них».

Канал Огинского

1��

Способного Богдана приняли в школу в шестилетнем возрасте, и мальчики оказались в одном классе и за одной партой. В школе было два первых класса: один «смешан-ный» - белорусы, русские, евреи, поляки; в другом, «поль-ском», евреев не было. Хаим упросил отца, а тот каким-то образом – директора школы, и единственный еврей оказал-ся в классе Богдана. В первые месяцы Богдану, несмотря на то, что он был моложе на год, пришлось защищать дру-га-еврея. Со временем от них отстали. В школе обучение велось только на польском, на других языках запрещалось. У Хаима проблем с польским не было.

Богдан описал обстановку в Телеханах и жизнь евреев в этом посёлке-местечке в двадцатилетний период незави-симой Польши. Описал на основе своих личных воспоми-наний, рассказов родителей и исследования, проведённого им в архивах и при посещении Телехан. В календарях и га-

Школа в Телеханах (фото послевоенных лет)

1�0

зетёнках, издававшихся под эгидой католической церкви, в те годы звучали наветы и измышления о евреях. Их изобра-жали обманщиками, лодырями, никчемными иноверцами, потомками распявших Христа. Такие же убеждения были нередки и у христиан – интеллигентов. Часто Богдан спра-шивал родителей, откуда это, но они не считали, что ему уже пора объяснять, и только с годами Богдан созрел для собственных выводов, и его воспоминания красноречиво говорят, каковы они.

Основную массу еврейской общины составляла бед-нота, жившая «неизвестно из чего». Ряды убогих домиков, между которыми – лужи нечистот. «В пятничные вечера они не освещали жилище свечами, не лакомились халой и суб-ботним челнтом. Они рады были картошке в мундирах и се-лёдке. Здесь они жили и умирали».

Три десятка лет спустя польский инженер Богдан Мель-ник навестил свою родину, белорусские Телеханы. Он «до-шёл до бывшего квартала еврейских ремесленников, где когда-то трудились портные, сапожники, парикмахер, бон-

Телеханы. Купечество

1�1

дарь, лабазник, печник… Каждый из них трудился, чтобы выжить и прокормить потомство… Здесь отцы учили сыно-вей тайнам ремесла. Здесь мелкие торговцы учили и своё потомство тайнам гешефтов».

Как-то отец зашёл с Богданом в мастерскую еврейского портного - заказал костюм. «В тесном помещении, при сла-бом свете, проникающем через узкое окошко, сидело не-сколько подмастерьев с кипами на головах. Владелец Сруль Гуршель, с широкой бородой и рыжими пейсами, обещал отцу, что костюм будет, как у «порэца» - барина. Богдану запомнились детали внешности, быта, ломаный польский язык с примесью идиша.

Богдан вспоминает и зажиточный еврейский квартал. В шабат - группы гуляющих девушек в белых платьях, как правило, с длинными волосами и вплетёнными косами. Громкие разговоры, смех. Юноши в чёрных шляпах, у мно-гих пейсы. Тоже шум, смех, попытки обратить внимание на

Телеханы. Партийная ячейка партии ”Поалей Цион”

1��

себя девчат. Женщины – с бижутерией на шее и руках, с подкрашенными губами. В воздухе – запах парфюмерии. После шабатной молитвы и праздничного завтрака чинно, в чёрных костюмах и белых рубашках шествуют мужчины.

Описав элитный еврейский квартал, Богдан в конце со-жалеет, что в то же время их единоверцы сидят около своих хибарок или выглядывают из окошек, размышляя, почему Всевышний забыл о них в святой день. Остаётся только от-дать дань восхищения и уважения поляку, проникновенно, с сочувствием воссоздавшему быт еврейской части насе-ления Телехан. Бывший офицер Польской армии, радио-инженер Богдан Мельник много лет посвятил исследова-нию истории родного, ныне белорусского посёлка, который семья его покинула, когда Богдану было 12 лет. Причём значительная часть его книги «Мои Телеханы» посвящена рождению, истории жизни и гибели местного еврейского ме-стечка.

Слова родителей о том, что «уважения достоин каждый приличный человек независимо от происхождения, религии и национальности», для Богдана стали правилом, от кото-рого не отступал всю жизнь. «Когда приходилось сталки-ваться с презрением к евреям или полещукам, я осуждал это позорное явление открыто и бескомпромиссно». Имен-но эта честность и принципиальность будет руководить им, когда значительно позднее, в 1956 году, будучи офицером армии «социалистической» Польши, Богдан Мельник вы-ступит против кровавого подавления народного восстания в Познани, против того, чтобы «брат стрелял в брата, защи-щая грязные делишки властей». За это он будет уволен из армии и только благодаря помощи друга из министерства обороны избежит куда более серьёзных неприятностей.

В независимой Польше как в Телеханах, так и в других польско-еврейских городках и местечках, активно действо-вали различные еврейские партии, движения и течения, прежде всего – сионистского и социалистического направ-

1��

ления: БУНД, «Поалей Цион», молодёжные организации. Все они соперничали друг с другом за «влияние в массах». После пожаров первой мировой были отстроены заново и синагоги различных направлений, при них – хедеры. Поль-ские власти бдительно отслеживали и преследовали еврей-ских политических и религиозных активистов; многих аре-стовывали. Но худшее для еврейского местечка Телеханы было впереди.

ТЕЛЕХАНЫ БЕЛОРУССКИЕ , 1939-1941 ГОДЫПервый класс друзья Богдан и Хаим окончили в чис-

ле лучших в классе. Во втором проучились вместе всего неделю: 1 сентября 1939 года немецкие войска мощным ударом в считанные часы сломили слабое сопротивление Войска Польского, и в течение нескольких дней судьба не-зависимой Польши была решена. 17 сентября в восточные области бывшей Польши вступили части Красной армии, и

Телеханы. Члены движения халуцим

1��

Крессы - Западная Белоруссия – были присоединены к Бе-лорусской ССР.

Большинство жителей Телехан в те дни тепло встретили советские войска после полумесяца томительных ожиданий «между молотом и наковальней», в условиях безвластия, потока беженцев, слухов о бесчинствах фашистов. Они ви-дели в Красной армии спасительницу. Были и такие, кто с опаской относился к Советской власти и России, помня и времена царизма, и взаимную советско-польскую враждеб-ную пропаганду, и советские «чистки» 1937-39 годов. Но для евреев, наслышанных от беженцев о зверствах фаши-стов, двух мнений быть в тех условиях не могло. Как часто повторял отец Хаима, «бэсер дос эргсте фунем гутн, эйдер дос бесте фунем шлехтн» - «лучше худшее от хорошего, чем лучшее от плохого». Молодёжь вступала в комсомол, участвовала в формировании местных органов.

Эйфория вскоре начала омрачаться. Советские власти начали ограничивать частников, а затем и сгонять их в ар-тели. Но работа и частников, и артелей зависела полностью от снабжения сырьём и товарами, а их не было, да и связи были нарушены. В деревне трудно было крестьян, тем бо-лее хуторян, согнать в колхозы. В магазинах быстро закон-чились запасы, полки опустели; очереди были за хлебом; не было даже керосина, мыла, спичек. В Телеханах оста-лось всего два магазина.

Начались аресты. Вначале – бывших польских чинов-ников, офицеров Войска Польского в отставке, зажиточных людей, в том числе и евреев, белорусов и русских. В мас-совом порядке их, а также беженцев из западных районов Польши отправляли в глубинные районы России с суровым климатом, в лагеря и на поселения. Отказавшихся принять советское гражданство репрессировали «по статье». В этих условиях отец Богдана, поляк Станислав Мельник лишился работы служащего и вынужден был работать чернорабочим на лесопильном заводе. По счастью, он избежал ареста.

1��

Школы, закрытые ещё в период безвластия, вновь от-крылись в ноябре. Но во втором классе друзья уже учились порознь: Хаим Перельштейн теперь ходил в еврейскую школу. Во всех школах ввели, как обязательные, русский и белорусский языки. Остро не хватало учителей. Для млад-ших классов их срочно готовили из местных, окончивших приходские школы; для средней – привлекали из имевших среднее образование и знавших русский язык. Костелы и синагоги постепенно ограничивали. Несмотря на лозунги, национальный антагонизм не изживался. Косо смотрели на дружбу еврейского мальчика Хаима с польским - Богданом. Их встречи и совместные игры стали всё более редкими, тем более, что учились теперь в разных школах.

Между тем в приграничной зоне всё более чувствова-лась предгрозовая обстановка. Новые воинские части с техникой прибывали и базировались в полесских дебрях. Местные жители не могли не замечать этого. Только вот планы и сроки были неясны. Но что оставалось в этой си-туации местечковому еврею? Как и в 1914 году, и в 1939-м только повторять: «Вус ыз башэрт, а дус вэт зан» - «Чему быть, того не миновать».

А по радио исполнялись бравурные марши:Если завтра война,Если завтра в поход –Будь сегодня к походу готов…

Песни были готовы. Не готова была страна, её вождь, её армия и тем более – её мирные граждане…

ОККУПАЦИЯ Удар немцев 22 июня 1941 года застал врасплох Крас-

ную армию. Сопротивление её было лишь очаговым и не-организованным, отступление – разрозненным, эвакуация населения из прифронтовой полосы – панической. Проти-воречивые сообщения и слухи сбили с толку жителей. В

1��

первые же дни из Телехан поспешно уехали по узкоколейке и всеми возможными видами транспорта партийные и со-ветские работники и сотрудники НКВД, местные и направ-ленные сюда властями. Уходили остатки разбитых воинских частей, убегали скрывшиеся в лесах «окруженцы». Из мест-ных евреев очень немногие, в основном молодёжь, успели уйти на восток.

В наступившем безвластии до прихода немцев несколь-ко дней местные мародёры грабили всё, что только оста-валось в магазинах, учреждениях. Осмелев от безнаказан-ности, как это бывало всегда в истории, дорвались и до ев-реев. Как писал Богдан Мельник, «с топорами и ножами в руках они врывались в еврейские дома, потрошили шкафы и сундуки. Мужики и бабы тащили тюки с костюмами, меха-ми, коврами. Хватали хозяйственную утварь, даже мебель. Кто сопротивлялся – безжалостно избивали. Появились бе-жавшие из тюрем уголовники, знавшие зажиточных евреев. Они издевались над ними, вымогая золото и валюту. Грабёж продолжался два дня, и сельская мразь стала врываться в дома христиан».

Неожиданно в местечко вошли немцы. По приказу офи-цера солдаты разбежались по улицам. Грабители, бросая похищенные вещи, исчезли. Страх охватил евреев. Неведо-мо по чьему совету, кто-то из них вышел навстречу немцам с хлебом-солью. «Офицер, - пишет Богдан, - небрежно при-нял поднос и отдал его солдату. Затем он обратился к груп-пе евреев и сказал, что если они будут выполнять немецкие распоряжения, то ни один волос с их голов не упадёт».

Первое же распоряжение немецкого коменданта каса-лось только евреев: они должны были «на правой сторо-не груди и на левом плече носить жёлтую шестиконечную звезду. Встречая немца, они должны сойти с тротуара на проезжую часть, снять головной убор и поклониться. За не-выполнение – расстрел». В семье Богдана с возмущением было воспринято это «варварское» распоряжение. Но тогда

1��

они ещё не знали, свидетелями чего им предстоит быть.В первую очередь немцы создали «чёрную полицию»,

названную так по цвету обмундирования. Призванная яко-бы поддерживать порядок, эта жестокая банда из местной шпаны и уголовников, стремясь выслужиться перед геста-по, во всём подражала его методам, да к тому же и выме-щала свою злобу. Богдан писал о неком Викторовиче, от-личавшемся особым садизмом: «Однажды он ударил про-ходившую еврейку и упавшую, в крови, заставил слизывать пыль с сапога. Затем он застрелил несколько евреев».

Немцы, издеваясь, часто заставляли евреев выполнять совершенно бессмысленные тяжёлые работы. «Их могли выдумать только палачи с вывихнутой психикой», - пишет Богдан. Так например, евреев заставили покрыть слоем крупного песка дорогу к жандармерии. В изготовленные большие ящики, наполненные до краёв, впрягали четырёх евреев. Чудовищный груз был бы не по силам даже нор-мальным людям, а тем более – ослабленным, больным. Каждое падение или замедление наказывалось полицей-скими избиением трубами и палками. Некоторые падали замертво.

Стремясь унизить людей до состояния бессловесного животного, полицаи по приказу гестаповцев загнали группу евреев в фекальную яму уборной здания бывшего НКВД и заставили руками вычерпывать содержимое. «Чтобы нам большевистским говном не смердело», - приговаривали па-лачи.

КАТАСТРОФАВсего полтора месяца фашистские, а с ними и черносо-

тенные садисты успели вволю поиздеваться над беззащит-ными евреями. Пятого августа 1941 года в Телеханы въеха-ла кавалерийская часть СС. Так получилось, что командир части – полковник СС (точнее, в СС полковник именовался

1��

оберштурмфюрером) с группой офицеров остановился ря-дом с домом Мельников, и отец Богдана, знавший немец-кий, расслышал многое из того, что приказывал этот циви-лизованный варвар. Речь шла о готовящихся конфискациях и расправах над евреями.

На следующее утро группа конных солдат привела к полковнику пятерых евреев - представителей общины. По-следовала команда: «Мютцен ап!» - «Шапки долой!». Пол-ковник вынул из портфеля и зачитал им приказ: до сумерек каждый еврейский дом обязан был сдать сто килограммов овса для лошадей и тысячу долларов. Невыполнение при-каза грозило тяжёлыми последствиями. На мольбы пред-ставителей о том, что приказ совершенно невыполним, что нет и не может быть у них долларов не только в таком ко-личестве, но у некоторых вообще не бывало, последовали

Телеханы. Отряд СС - участники расстрела в августе 1941года в Телеханах

1��

оскорбления и ругань: «Раус, раус, юдендрэк!» - «Вон, вон, еврейское дерьмо!».

- Немец – просто сумасшедший! – сказал, узнав о кон-трибуции, Станислав Мельник. Но он не знал ещё тогда, что фашисты поступали так повсеместно перед очередной лик-видацией. Вслед за этим дьявольским приказом солдаты СС, прихватив с собой членов руководства общины, обы-скивали дом за домом, конфискуя всё ценное, но, конеч-но, требуемых сумм даже близко не могло быть. Очевидно, евреи в отчаянии уже ко всему были готовы и проклинали фашистов. Из дома Хаима доносились порой проклятия, которые, вперемежку с молитвой, произносил глава семьи: «Брэхн золстн дэм коп!» - чтоб ты сломал себе голову»! – адресовал он полковнику, - «Геханген золстн вэрн!» - «Быть тебе на виселице»! Ни фашист, ни тем более Б-г не услы-шали его заклинаний.

На следующее утро эсэсовцы приказали всем евреям покинуть свои дома. Чёрную работу за них, в основном, выполняла «чёрная полиция» из Телехан и соседних дере-вень. Людей выгоняли с побоями и издевательствами; ма-лейшее сопротивление, попытка побега, попытка спрятать детей оканчивалась избиениями до смерти. Выгнав всех обитателей дома, полицаи проверяли, не остался ли кто. «Здесь должна быть ещё молодая жидовка!» - черносоте-нец из местных вернулся в дом и вытолкал с побоями пла-чущую девочку. Всех евреев Телехан и беженцев загнали в бараки.

Глядя на злодеяния подонков, - пишет в своей книге Бог-дан, «я почувствовал, что меня охватывает страх. Холод-ные мурашки ползли от ягодиц к шее…». Мальчик прижался к матери. Когда позднее обречённых повели на уничтоже-ние, родители запретили сыну смотреть на это скорбное шествие – подробности его и казни Богдан узнал из расска-зов очевидцев - родственников и соседей.

Выбрав евреев помоложе и поздоровей, нацисты заста-

1�0

вили их вырыть длинные глубокие траншеи двухметровой ширины. И вот всех вывели из бараков, построили и повели по Костельной. «Шёл арендатор озера Ландман с семьёй, - пишет Богдан. – Шёл пекарь Гительман с сыном Калманом и семьёй…Шли старухи и старики, еле переставляя ноги».

Один из охранявших колонну фашистов заметил в тол-пе местных зевак мальчика, показавшегося ему похожим на еврея, и втолкнул его в колонну. Местные полещуки стали просить: «Так он же не жидзюга, он наш!». Эсэсовец вывел мальчишку из колонны, спустил ему штаны и, дулом писто-лета приподняв ему..., проверил, после чего отпустил маль-чика.

В колонне шла девушка по имени Эстерка, выделяв-шаяся белым платьем и необычной красотой. В отличие от согбенных смертников – единоверцев, она шла, высоко подняв голову. Невозможно было не обратить на неё вни-мание. «Как-то раз я, мальчуган, увидев Эстерку на улице в её белом длинном платье, спросил отца: « Чи то ангел?». О том, как погибла Эстерка, Богдан услышал позднее, когда тётя со слезами на глазах рассказывала об этом матери.

«Евреи, - пишет в своей книге Богдан, - шли в страхе, с опущенными головами. Их избивали без всякого повода. Они реагировали лишь стоном, пряча голову от ударов. От всех отличалась лишь группка, в которой шла Эстерка. Она шла с достоинством, с высоко поднятой головой. Её строй-ная осанка вызывала сдержанность даже у сопровождав-ших выродков: её никто не осмеливался тронуть. Она как бы плыла над группой покорных согбенных фигур».

Вдруг к этой группе рысью на коне подъехал эсэсовский офицер и резко остановил коня. Евреи и охрана останови-лись как вкопанные. Лишь Эстерка не изменила своей позы, наоборот – ещё выше подняла голову, глядя фашисту в гла-за. Немец, не выдержав взгляда, стал крутиться в седле, и у него вырвалось: «Майн готт, унд зи аух!» - «Боже мой, и её тоже!». Эсэсовец галопом ворвался в группу евреев, они с

1�1

криком отпрянули, с ними и черносотенцы. Но Эстерка даже не дрогнула. Фашист выхватил пистолет и, целясь в упор в лоб девушки, выстрелил. Голова Эстерки дёрнулась, кровь залила лицо, и она рухнула в дорожную пыль. Немец хлест-нул коня и умчался, как безумный повторяя: «Майн готт! Майн готт!» - «Боже мой! Боже мой!». Слушая этот рассказ, Богдан плакал вместе с матерью и прижимался к ней.

О том, как эсэсовцы производили массовое убийство людей, в тот же вечер весь посёлок узнал от мужиков, мо-билизованных на работу по засыпке ям после расстрела. Евреев группами пригоняли из бараков к ямам и заставляли их по лестницам спускаться в ямы. Сегодня трудно пред-ставить, но очередные жертвы покорно ложились ровными рядами поперёк ямы, лицом к земле. Затем методично из пулемёта расстреливали группу. И так по очереди, обсто-ятельно, пока не наполнялась каждая яма. Детей убивали иначе: их ставили на колени на краю ямы, расстреливали и сталкивали трупики в яму. Погиб и друг Богдана Хаим Пе-рельштейн, и вся его семья.

Продуманно, по-немецки педантично в этот августов-ский день была выполнена плановая операция СС по пого-ловному истреблению целого еврейского местечка с почти двухвековой историей. С этого дня были уже другие Теле-ханы. Полковник принимал рапорты от офицеров, каждому пожимал руку, звучало громкое «Хайль Гитлер!». Только в этот день кавалерийская часть СС уничтожила в Телеханах и – силами другого подразделения – в деревне Святая Воля до 800 евреев. Но это был не единственный «день подви-гов» «бравых кавалеристов». В Телеханы они прибыли из Хомска и Логишина, где «отличились» с 1 по 3 августа. Из Телехан они ускакали в Ганцевичи, где поголовно истреби-ли евреев 11 августа. Всего только в этом районе от пуль отряда СС погибло не менее двух тысяч евреев.

Через некоторое время несколько мальчиков, и Богдан в том числе, оказались на месте казни. Ещё только подхо-

1��

дя, они почувствовали тошнотворный запах. Песок, прикры-вавший общие могилы, был во многих местах разрыт. Силь-нейшее потрясение испытал Богдан, увидев человеческие черепа и кости вперемешку с истлевшими лохмотьями. Вся территория была покрыта птичьим помётом. На свежих мо-гилах орудовала шайка нелюдей, выкапывавших трупы и искавших золото: кольца на пальцах, серьги в ушах, золо-тые зубы и коронки. Подобные подонки кое-где шакалят до сих пор, выдавая себя за следопытов и тем самым бросая тень на тех действительно энтузиастов, которые делают большое дело по увековечению как героев войны, так и её невинных жертв.

Пройдёт совсем немного времени с первых массовых убийств, подобных катастрофе Телехан, и, вырывая кусок из пасти шакалов-кустарей, цивилизованная нация поста-

Телеханы. Команда нацистских убийц. Спиной – комендант Лонге

1��

вит на поток сбор золота и всего, что может пригодиться, вплоть до волос жертв, уничтоженных в душегубках и сож-жённых в крематориях.

ЕЩЁ ОДНО ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВОПосле публикации в первой редакции очерка о трагедии

евреев Телехан в тель-авивской газете «Новости недели» в редакцию и автору поступило немало писем от родственни-ков жителей Телехан тех лет с просьбами сообщить, если есть данные, о судьбах их близких. Поступили и некоторые дополнительные сведения, учтённые в нынешней публика-ции. Об одном из свидетельств хочется рассказать отдель-но.

Исраэль Чиж чудом спасся буквально из расстрельной ямы: пуля в него не попала, он притворился убитым и проле-жал в яме какое-то время, затем выбрался. Всего спаслись трое: кроме И. Чижа, ещё учительница Рахель Шрупская и Ицхак Кречмер. Они вместе бежали в лес и затем воевали в партизанском отряде.

В 1943 году Рахель Шрупская была расстреляна парти-занами. За что – И. Чижу неизвестно. К сожалению, как сей-час это уже неоднократно засвидетельствовано, расстрелы евреев в партизанских отрядах имели место, в том числе на антисемитской почве. Сам Захария Зимак и его жена Алек-сандра, бывшие в гетто и затем воевавшие в партизанском отряде, едва не стали жертвами подобного дикого случая, описанного в очерке автора «Вместе через всю жизнь». Факты расстрела евреев подтверждает и партизанка Женя Рутман, о чём можно прочесть в очерке «Партизанская за-калка»

Брошюра «Хурбан Телехан аль-пи сипуро шель Исра-эль Чиж» - «Крах Телехан по рассказу Исраэля Чижа» в переводе с идиша на иврит Луцкого – перепечатка статьи из телеханской газеты. В брошюре говорится: «Это – сви-

1��

детельство, которое устраняет ошибки в книге «Память о Телеханах». Что это за книга, где и когда издана – автору установить не удалось. Нет даты издания и в брошюре.

Перевод брошюры с иврита на русский выполнил За-хария Зимак. В ней сообщается, что сразу после захвата Телехан немцы расстреляли трёх евреев, которые хотели бежать. Их выдали местные жители - Гершула Коэна, Изю Шлябмана и Лейба Костринского. Немцы истребили всех евреев, помимо Телехан, и в деревнях Вулька, Святая воля, Выгоноши, Глина. Кстати, Выгоноши, как свидетельствует З. Зимак, их партизанский отряд длительное время отстаивал от оккупантов, но, конечно, силы были неравные.

В брошюре приводятся и фамилии представителей ев-рейской общины – назначенного оккупантами «юденрата», через который немцы отдавали распоряжения евреям и пе-редавали требования о контрибуциях в их пользу. Это были Авраам Левин и Моше Каплан.

В конце брошюры Исраэля Чижа говорится о «списке жертв за веру, оставленном в урне, которая была скрыта в особом ящике, чтобы увековечить на монументе». Воз-можно, на одном из памятников в Телеханах эти жертвы и увековечены.

Сейчас, когда в мире поднимают головы последыши фашистских нелюдей, отрицая ужасы Холокоста, публика-ция свидетельств таких чудом спасшихся очевидцев, как Исраэль Чиж, не менее необходима, чем полвека назад.

ПОЛЬСКИЙ ОФИЦЕР - ИСТОРИК ТЕЛЕХАНВ книге «Мои Телеханы» Богдан Мельник, в заключение

рассказа о трагедии евреев этого местечка, напишет о том, что призывы «об уважении людей независимо от их религии, национальности и обычаев не дошли до сознания многих «набожных верующих». Их предки сотни лет вскармлива-ли своё потомство ядом ненависти. Над разумом одержал

1��

победу позорный дьявол средневековья». Как пишет пере-водчик книги, кандидат философских наук Захария Зимак, «впервые поляк, воспитанный в христианской семье и сре-де, на основе архивных документов, личных впечатлений и научных исследований так страстно, убедительно и на основе неопровержимых фактов доказывает бесчеловеч-ность и опасность антисемитизма и ксенофобии во всех их ипостасях. Он критикует лицемерие и вероломство католи-ческой церкви, на протяжении сотен лет прививавшей своей пастве ненависть к евреям. Автор не щадит и римских пап: Пий XII благоволил Гитлеру. Ватикан выдавал фальшивые паспорта военным преступникам…».

Семья Мельников жила в Телеханах до января 1944 года, а затем им удалось через Пинск уехать в родную для отца Польшу, под Варшаву: на территории так называемой «генеральной губернии» фашистская оккупация к этому времени, когда здесь уничтожили и подавили всё и всех, не была так жестока, как в белорусском Полесье. А в послед-нем, писал Богдан в письме автору, «царили голод, тиф и страх. Кроме жестокости немцев, народ терпел от своих по-лицаев, от грабителей и бандитов. Кроме того, немцы, кото-рых всё чаще и сильнее уничтожали партизаны и которым было всё труднее удерживать власть, жгли целые сёла и поголовно уничтожали всех их жителей. Только в 1942 году стёрли с лица земли в районе Телехан пять деревень, в трёх из них не уцелел ни один житель», - свидетельствовал Богдан Мельник.

После освобождения Польши в стране установился ре-жим «сталинских кукол», как его характеризовал Богдан. Лишь после смерти Сталина страна вздохнула с некоторым облегчением. В семье Мельников к тому времени дети об-рели самостоятельность: сестра Богдана окончила меду-чилище, брат стал экономистом, а сам Богдан – офицером Польской армии, из которой, как я уже писал, был уволен после народных волнений в Познани в 1956 году, когда вы-

1��

ступил против братоубийства.Работая в течение 30 лет радиоинженером, этот неуго-

монный человек продолжал активно высказывать своё мне-ние относительно действий польских властей. Но и в 1980 году, когда в Польше произошёл политический переворот и восторжествовала «Солидарность», пишет Б. Мельник, он, видя, как перекрашиваются из красных в белые с целью «удержать под задницей кресло», открыто заявил о своём презрении к новому «хламу». И когда многие из «бывших» укрепились в новых креслах, ему это припомнили. Уволив-шись с работы радиоинженера, Богдан ещё несколько лет, до ухода на пенсию, работал по контрактам в Украине и Че-хословакии. На пенсии он жил с женой и младшей дочерью. У старшей дочери – дочь, внучка Богдана. Вот такая вкрат-це его биография.

Настоящая деятельность Богдана Мельника – та, к ко-торой он был предрасположен и которой посвящал своё время: он исследовал, находил в архивах, библиотеках, а затем и в Интернете – и писал статьи, книги. Он не просто написал книгу о своей Родине – бывшем местечке Телеха-ны, разыскав всё, что только можно найти по этому вопро-су. Богдан Мельник добивался справедливости не только в увековечении памяти многочисленных невинных жертв - жителей местечка, но и в наказании виновных в этих зло-деяниях, в том, чтобы история знала тех, кому «обязаны» Телеханы своей трагедией.

К сожалению, очень редкая, не исследованная до сих пор болезнь, мучительная и неизлечимая, осенью 2008 года укоротила жизнь этого неординарного человека. Уже будучи тяжело больным, он присылал мне по электронной почте на русском языке, но латинскими буквами письма, всё короче, но неизменно с шуткой. На польском же он продолжал пи-сать Захарие Зимаку до последних дней: атрофировались мышцы, в том числе лица, он с трудом даже говорил. Но до последних недель Богдана подвозили к компьютеру, и вот

1��

передо мной его последнее письмо к друзьям, напечатан-ное с трудом движущимися пальцами на польском и пере-ведённое на русский З. Зимаком.

Богдан писал, что ему отвратительны люди-эгоисты, ко-торые в несчастье возмущаются, почему эта кара обруши-лась именно на него, а не на других. Его болезнь, писал Богдан, по статистике – у одного из ста тысяч, но – он шутит и здесь - «именно я выиграл лотерею, хотя не отказался бы лучше выиграть деньги». «Избавиться от судьбы невозмож-но», пишет Богдан, порвавший с католицизмом и критико-вавший Папу Римского. Он понимает, что его дни сочтены, что долго сидеть не может, сил не хватает. И тут же пишет о дополнении книги «Мои Телеханы» новыми найденными фактами и фото.

Богдан Мельник продолжает служить людям и после смерти. Он оставил завещание, с подобным которому, как сказали медики клинической больницы, не сталкивались не только они, но, возможно, мировая медицина: два года его не хоронить - использовать тело для исследования его редкой болезни «SLA», затем сжечь в крематории. Как из-вестно, католическая вера, как, впрочем, и православная и иудейская, проповедуют предание умерших земле. Боль-нице он завещал и все свои сбережения для исследования болезни. Семья с пониманием приняла его мужественное решение. Свои публикации, посвящённые в большой степе-ни борьбе с нацизмом и антисемитизмом, Богдан доверил внучке.

По словам жены Богдана, его стойкость в последние дни жизни и завещание вызвали многочисленные отклики в Польше, и уже есть последователи его подвига. Хоте-лось бы, чтобы у евреев мира, достоинство которых Бог-дан Мельник отстаивал всю сознательную жизнь, нашлись возможности для массового издания его книги по меньшей мере на иврите.

1��

ПАЛАЧ ТЕЛЕХАН ОБЕРШТУРМФЮРЕР СС ГУСТАВ ЛОМБАРД

В белорусской газете «Ивацевичский вестник» под ру-брикой «Память» опубликована статья: «Они расстреляли телеханских евреев». Богдан Мельник начинает свой «крат-кий отчёт о виновнике убийства еврейского населения Те-лехан» с обращения к живым телеханцам: «Будучи бывшим жителем Телехан, чувствую себя душевно связанным с по-сёлком и вами, уважаемые жители». Излагая кратко исто-рию массового убийства в Телеханах и окружающих сёлах и деревнях, он пишет, что потребовалось 60 лет, чтобы узнать командиров и исполнителей.

В опубликованной в Германии в 2002 году книге «Ка-рьера насилия» называется имя командира кавалерийско-го полка СС оберштурмфюрера Густава Ломбарда. Член НСДАП - национал-социалистской партии Гитлера – с 1933 года, замеченный лично Гиммлером, он ещё в 1939 году наводил «новый порядок» в Польше. Лично Гиммлер дал название кавалерийскому отряду «Голова трупа». Уже 29 июня 1941 года полк орудовал на территории Белоруссии, в составе кавалерийской бригады СС выполняя задачу под кодовым названием «Приятель».

Командир бригады Фегелейн дал приказ «относиться к каждому еврею, как к бандиту и партизану», а Ломбард со своей стороны добавил к приказу: «Ни один еврей не дол-жен остаться живым». После исполнения «пацификации» в период с 1 по 11 августа 1941года Ломбард рапортовал о 9000 убитых. За «успехи» он был щедро награждён. А вот командир другого полка, также участвовавшего в операции «Приятель», приказавший не трогать женщин и детей и уби-вать только мужчин, был понижен в должности и, как гово-рят, «переведён на другую работу».

Жестокие «подвиги» Ломбарда были оценены должным образом, и с сентября 1944 года он, уже в генеральском звании, командовал 31-й гренадерской дивизией СС, но по-

1��

пал в плен. К сожалению, советский Военный трибунал в 1947 году присудил ему 25 лет тюрьмы только за расправы с партизанами, не выявив – во всяком случае судя по при-говору – его «выдающихся» заслуг в геноциде еврейского народа. И через 10 лет освобождённый убийца поселился в Западной Германии, стал мюнхенским бизнесменом, за-всегдатаем реваншистских клубов, а затем и получил со-лидную пенсию.

Лишь в 1962 году по операции «Приятель» прокурату-рой было начато дело. Тянулось оно восемь лет, допроше-но было 230 свидетелей, в том числе несколько уцелевших евреев, а в результате против Ломбарда дело в 50 томах прекратили под предлогом, что в отчётах командира бри-гады – якобы завышенные данные о количестве жертв. Как будто даже если не 9, а 2 тысячи убиенных - этого недоста-точно. Не фигурировало в решении прокуратуры ни подпи-сей Ломбарда под приказами о «патификациях», ни уголов-ного сбора «контрибуций» перед массовым уничтожением. Ломбард после прекращения «дела» прожил ещё свыше двух десятков лет и умер в возрасте 97 лет, так и не поне-ся должной кары за тысячи убитых мирных евреев. Работа честного и принципиального польского гражданина Богдана Мельника – ещё один камень в надгробие позора подобным нелюдям.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ Каждый очередной рассказ или очерк о реальных собы-

тиях и людях – это соприкосновение с исторической прав-дой, с судьбами, характерами, поведением людей. И в этом очерке – катастрофа местечка, до сих пор не вписанная в историю, вроде бы не упомянутая в серьёзных изданиях, во всяком случае – известных автору. Тем более нельзя не отметить особо тот факт, что именно польский гражданин своей многолетней работой совершил настоящий подвиг,

1�0

важный для истории сразу нескольких народов, а для ев-рейского особенно потому, что он – главная жертва в опи-санных событиях.

Вот почему, пересказывая их со слов Богдана Мельника и во многом цитируя его в переводе Захарии Зимака, автор постарался познакомить читателя не только с трагической судьбой евреев местечка Телеханы, но и с жизнью само-го Богдана. Работа над очерком в тесном контакте с этими двумя сильными духом мужчинами позволила лишний раз убедиться: несмотря ни на что, в мире есть ещё немало не просто незаурядных, но по-настоящему честных и порядоч-ных людей. И чем чаще и сильней будет звучать их голос, тем меньше будет опасность повторения Катастроф в мире и в таких местечках, как Телеханы.

1�1

Содержание

Посвящение 3

Михаил Альшанский. Правда о борцах войны и мира. 4

От автора 6

Добрые дела Зеэва Бармаца 7

Жизненный подвиг партизана (Барух Шуб) 26

Боевая династия Альшанских 47

Вместе через всю жизнь (Захария и Александра Зимаки) 65

Из рода Пекеров ( Наум Пекер) 93 Фронтовик, писатель, журналист (Борис Перников) 117

Партизанская закалка (Евгения Рутман) 132

История памятника (Брест, Бронная гора) 147

Трагедия местечка Телеханы 163

1��

В 2010 году фирма SHLOMO LEVY LTD выпускает следующие книги Михаила Ринскогона русском языке:

Михаил Ринский. «КИТАЙСКИЕ» ЕВРЕИ» - очерки об отважных евреях - первопроходцах в Китае, семьи которых объединяет Ассоциация евреев – выходцев из Китая.

Михаил Ринский «БЕЛОРУССИЯ - ИЗРАИЛЬ – евреи в войне и мире» - Очерки о трагедии белорусских евреев и их героической борьбе с нацистами в дни войны, их вкладе в возрождение Беларуси и затем – в борьбу за создание, оборону и развитие Израиля.

Готовятся к печати также книги:

Михаил Ринский. «ВОИН ТРЁХ АРМИЙ (от солдата до генерала)» –о легендарном старшем сержанте СССР, полковнике Польши и генерале Израиля Романе Ягеле.

Михаил Ринский «СОЮЗ СТОЙКИХ» - очерки о волевых людях – членах Всеизраильского союза воинов и партизан – инвалидов войны с нацистами.

Контактный телефон автора: +972 54 5529955e-mail: mikhael_33@012.net.il, rinmik@gmail.com

Printed in Tel-Aviv, Israel 2010Print: Shlomo Levy Ltd. 052-5471060

Михаилом Ринским ранее изданы четыре книги прозы и стихов, опубликованы в периодике две повести о войне, свыше ста очерков о людях и их судьбах, много

статей и стихов. Часть из них – ещё в Москве, где автор родился и более сорока лет проектировал и строил мосты и здания, в том числе только в Москве в целом – не менее чем на полмиллиона жителей мегаполиса. Работал главным конструктором архитектурно-проектных мастерских Моспроекта-1, одновременно преподавал в московских Архитектурном и Инженерно-строительном институтах. Автор ряда уникальных зданий и комплексов.

С 1996 года живёт в Израиле, публикуя очерки, статьи и стихи, в том числе переводы с иврита и идиша. На ряд стихов написаны песни. Ряд очерков переведены и опубликованы в периодике на иврите и на английском. Некоторые опубликованы за границей. Большинство очерков и стихов Михаила Ринского – в интернете: в блоггере автора, а также на израильских и иностранных сайтах.

МИ

ХА

ИЛ

РИ

НС

КИ

Й

МИХАИЛ РИНСКИЙ

БЕЛОРУССИЯ - ИЗРАИЛЬ

ЕВРЕИ В ВОЙНЕ И МИРЕ

БЕЛО

РУСС

ИЯ - И

ЗРАИ

ЛЬ