Роза из огня

Глава 1. Старый друг

«У каждого из нас есть свои точки прошлого. Многие помнят о них, многие давно забыли, погрязши в рутине повседневных забот. Но всегда можно вспомнить… И вернуть их…»

Электросталь, 11 ноября 2011 года, 21.15

Да, вот с такими странными словами ко мне обратился мой друг, Евгений Дерюгин, в этот пасмурный ноябрьский вечер. За окном гулял ветер, играя мелкими снежинками, в небе медленно проходили черные тяжелые облака. Там было очень неуютно. Редкие прохожие, сжавшись и втянув головы в плечи, спешили поскорее убраться с улицы. Им тоже было неуютно.- О чем ты? – спросил я, поплотнее запахиваясь в плотный длинный халат.- О сокровенном. – ответил мой друг.- Ты что, принял с утра?- Нет, - улыбнулся он. Просто сегодня я наткнулся на свою точку прошлого. Но не смог ее вернуть. Духу не хватило.- Ээх, что погода с людьми делает! Одни тянутся в бутылку, вторые в холодильник, а третьи в какие-то странные философские рассуждения. Объясни уж дуболому, не понимаю я.- Сейчас поймешь – ответил Евгений. Да ты давай, не сиди столбом, бери печенье, чай пей, пока не остыл. Печенье не магазинное, у меня бабуся сама его печет.Я взял одно, формой напоминающее розочку.Розочку.Что-то шевельнулось в моей памяти, да так и застыло, не найдя выхода наружу. - Мм, ну твоя бабуся повар что надо! – похвалил я. Действительно, очень вкусно.- Да, к ней все соседи за рецептами бегают, - засмеялся Евгений. Но, вернемся к главному. Слушай. Точки прошлого – это…


«…Это увлекательное путешествие в мир ваших фантазий! Ни с чем не сравнимый фейерверк удовольствия! Хотите снова окунуться в свое беззаботное и веселое детство, вспомнить самые яркие моменты жизни? С нами это проще простого! У нас действует специальная акция, только в преддверии зимних каникул – билет в Диснейленд на двоих со скидкой 30%! Спешите!» - вопил телевизор на комоде. Я перевернулся на спину и закрыл глаза, стараясь не обращать внимания на назойливую рекламу. Проще было взять пульт и выключить телевизор, но… в пустой квартире как-то неуютно, когда стоит тишина. Может, это потому, что я всегда избегал этой тишины?Сегодня какой-то сонный день. Утром, правда, звонил друг из Москвы, час провисели на межгороде, обсуждая все прелести нашей совместной учебы (не так давно закончили с ним учебное заведение в славном городе Сергиевом Посаде), а также простой студенческой жизни, коей нам выпало счастье испить в течение двух лет. Пожалуй, единственное событие, которое хоть как-то скрасило серость этой пятницы. Нет, не единственное. Вечером мне будет явлено такое откровение, что мама не горюй!Только я об этом еще не знал.

14.20

- Вот паскуда! – я в голос выругался, потому как не смог выразить свои эмоции по другому. Повод не тот, чтоб сдерживаться.Мелкая шрапнель иногда приносит урон похлеще, чем от пушечного ядра. Так и у меня, одно маленькое письмо, пришедшее мне по электронной почте, ошарашило меня сильнее атомной войны. Малюсенькое такое письмецо, всего 5 слов.«Твоя собака попала под машину»В строке отправителя значилось: [email protected] Чтоб тебя! Не уследил, гад!Иван Комаров был моим соседом в доме напротив. У него отец три дня назад смотался на дачу, и потому, как Иван сам выразился, ему «стало очень скучно». Он попросил дать ему на пару дней моего пса, сенбернара по кличке Куджо. Я его так назвал в честь героя одноименного романа Стивена Кинга. Никого мой пес, конечно, не убивал, зато был таким же приколистом, как и тот, до укуса летучей мыши. Я летел к входной двери, на ходу пытаясь натянуть куртку, конечно же это у меня не получалось. Пришлось остановиться. Кое-как, с матюшком, все-таки одел. Про шапку я и думать забыл, о том, что нужно завязать шнурки на обуви и подавно.Выскочив в подъезд, я начал закрывать дверь на ключ. Но попробуйте сделать это в состоянии сильного стресса или возбуждения. Мало что получится, а у меня сейчас было как одно, так и другое. Ключ категорически отказывался входить в замочную скважину. Пот с меня катился градом, руки тряслись. - Да давай же ты, сволочь! – заорал я на весь подъезд. У соседей, видимо испугавшись моего крика, затявкала их такса. При звуке собачьего лая я не смог сдержаться – бросил на пол этот проклятый ключ, прислонился к двери и заплакал. Минут 5 я пребывал в полнейшей прострации, мысли все исчезли, голова пустая-пустая. Потом, каким-то неимоверным усилием выдернув себя из этой вневременной каши, я снова вернулся в реальность, схватил с пола ключ и, уже действуя спокойнее, закрыл-таки входную дверь. Резкими шагами я начал спускаться вниз. Никакого стресса или возбуждения не было – все прошло. Все вытянула эта безвременность. Теперь было ясное, холодное и твердое решение – набить Ивану рожу по первое число. И пускай это не вернет моего Куджо, зато я отведу душу.Такими же четкими, резкими шагами я вышел из подъезда и направился к соседнему дому. На улице, несмотря на холод, резвились дети, парочка молодых людей, как обычно, распивала пиво около нашего гаража (этим-то и 40-градусный мороз нипочем, всегда будут туда приходить), старушка выгуливала свою собачонку, вертевшуюся вокруг нее и поминутно запутывающую поводок…Собачонку!Неет, граждане, теперь я плакать не буду.За углом, около парикмахерской на глаза мне попались две представительницы животного мира, коих теперь в просторах интернета называют «ванильками» или «педовками». Чем одни отличаются от других и какая вообще у них классификация я не знал, и знать не хотел. Мне они были все на одно рыло – глянцевая курточка с пуховым воротником, свитерочек или майка с надписью «I love NY» (Нью-Йорк то бишь), тонны косметики и взгляд а ля Перси Уитмор из «Зеленой мили» - вы все говно! Таким же взглядом был одарен и я, когда проходил мимо них. На одну секунду, потом они снова вернулись к своей «милой беседе»:- Ты прикинь, я сегодня опять этого козла видела!- Которого?- Ну того, как бомжарика одетого. Из второго подъезда.- Аа, ухажер твой давний, - заржала собеседница. Ну и че?- Да ниче. Смотреть противно. Стоит и пялится на мои окна.

mailto:[email protected]

- Влюбииииииился!- Да а мне-то че. Хотя наблюдать за такими зверьками всегда прикольно.- Ага.«Бедный парень» - только и подумал я. «Угораздило втюриться неизвестно во что».Хотя, вроде любовь, говорят, демократии придерживается…Ага, вот и подъезд Ивана. Ну, сейчас ты у меня получишь…В домофон звонить не пришлось – на мою удачу дверь была приоткрытой. Странно, подумал я, а как же она держится-то? Впрочем, мне это было на руку, поэтому я мысленно даже поблагодарил случай.Оказалось, благодарить надо было не случай, а пьяного бомжа, который мирно прикорнул прямо рядом с выходом из подъезда, на его-то ноге дверь и держалась.- Ой, блин! – только и сказал я, дергая дверь.От моего голоса он прочухался.- Ой… пришел… ну и славно… Паренек, а паренек… Подари мне розочку… Хочу…ик! Хочу выглядеть как Людка с Первомайской…- Отвали, рожа пьяная! – бросил я ему и, перешагнув через него, стал подниматься на второй этаж. Впрочем, подниматься – это мягко сказано. Скорее скакать через две-три ступеньки.Вот и «знакомая» дверь.- Открывай, зараза! – заорал я Ивану в скважину, бешено колотя по обшивке двери. О том, что в домах есть такая вещь, как звонок я в тот момент просто забыл. – Открывай, я тебе сейчас башку сверну!Из недр квартиры послышались шаги, скорее даже не шаги, а частый топот, как будто Иван встал на четвереньки и начал нестись к двери на четырех конечностях вместо двух. Я знал, конечно, что он иногда любит «приложиться», но в этот раз видимо он приложился не ртом к бутылке, а кумполом к косяку. Я продолжал прислушиваться. И тут из-за двери раздался звук, заставивший меня вздрогнуть. Это было какое-то урчание, причем даже не человеческое, а… звериное что ли? И этот мелкий топот… Он по-прежнему продолжался, как будто Иван вертелся там вокруг себя в прихожей.Это было уже слишком.- Иван! Открывай!!! – крикнул я еще раз. Посещение этой квартиры заставило меня вздрогнуть второй раз за день. Откуда-то совсем из глубины, скорее всего из спальни, так как она у него самая дальняя, раздался крик не совсем трезвого человека:- ИДУУУУУУУУ!!!!!!!!!! МИНУУУУУУТКУУУУУ!!!!Это определенно был голос Ивана, причем Ивана, изрядно налакавшегося. «Значит он в комнате… А кто же тогда тут под дверью скачет?» - подумал я. – «Ладно, сейчас я из этой алкашни все выбью – и правду и дух, а потом, может и мозги»Но ничего этого делать не пришлось. В следующие мгновения я был не просто поражен. Я испытал такое чувство, будто наширялся наркоты и в этом состоянии разгонялся на гигантских качелях, подвешенных к небу над городом. Второй раз за день ко мне чуть было не явился с визитом всем известный персонаж Кондратий. В прихожей раздались шаги (теперь-то уже точно ивановские), невнятное бормотание, типа: «ээ, давай, открывайся».и звук поворачивающегося ключа. Я приготовился прямо с порога дать ему по морде, да так и застыл в этой позе. Потому как дверь открылась, выглянула заспанная пьяная физиономия Ивана, а из-под его ног на меня прыгнуло огромное косматое существо. Оно опрокинуло меня на спину и я грохнулся на холодный бетон.Весьма больно, однако.Впрочем, тогда я на боль внимания и не обратил. Тогда у меня была только одна мысль – Иван приволок домой какое-то чудовище и оно сейчас разорвет меня. Вот, его морда уже

подбирается к моему лицу, дышит часто. Оно лежит прямо на мне…Но, первый шок начинал спадать и я понял, что на самом деле случилось. Особенно, когда почувствовал, как что-то горячее и мокрое начало гулять туда-сюда у меня по лицу.Я ПОНЯЛ!!!!!!!Это было никакое не чудовище – это был мой верный сенбернар, мой Куджо! Именно он сбил меня с ног (а по другому и быть не могло, громадина-то какая) и теперь возлегал на мне, радостно облизывая мою физиономию. - Ты… - сдавленно бросил я Ивану, который по-прежнему стоял в проеме и тупо глазел на происходящее, - Ты че мне такое пишешь-то, козел сраный?! Я… я тебя сейчас под машину кину!- Братюнь, не обижайся – пьяным голосом вывел Иван. – Я ж… пошутил! Ты меня совсем не навещаешь, у меня вон… ик!... только пес твой в собеседниках… Я хотел, чтоб ты зашел. У меня вон… ик!... еще шкалик остался… Пойдем, дербалызнем!- А не шел бы ты со своим шкаликом! В жопу его себе засунь! Пойдем! – бросил я сенбернару. Пес сразу же слез с меня и встал рядом, виляя хвостом от радости. - Больше я тебя не знаю, - бросил я Ивану и оставил его.

17.20

Окончательно вылечившись от переживаний кружкой крепкого чая, я лежал на диване, укрывшись теплым одеялом, и наблюдал, как по экрану телевизора носится среднего роста человек в темных очках и с фонариком, призывая всех супостатов изойти из сумрака – по России показывали «Ночной дозор». На дворе уже и правда, сумрака было прилично, однако фонари еще не включили. Один гражданин как-то мне сказал: «Человек, у которого весьма богатая на события жизнь, никогда не будет скучать, так как ему всегда найдется, что вспомнить». В корне с ним не согласен. У меня вот, допустим, было очень бурное детство и не менее бурное начало юности, однако ж мне скучно. Я валяюсь тут на диване, смотрю телевизор, в соседней комнате спит, уткнув морду в лапы мой пес и мне скучно. Дело тут не в том, сколько было событий. Дело в том, есть ли возможность их заново пережить. Я, к сожалению, не могу.Да уж, впредь мне наука, не быть таким самокритичным. Конец вечера мне это наглядно подтвердил.

19.30

Телефонный звонок прорезал темную тишину квартиры. Я резко подскочил на кровати, сбрасывая одеяло. Звонило откуда-то из соседней комнаты.- Ах, ешкин кот, ну вот это я нехило поспал! Путаясь в одеяле, сползшем почему-то не на кровать, а на пол, я встал и быстро пошел в другую комнату. Звонок не умолкал. Кто-то определенно и твердо решил во что бы то ни стало до меня дозвониться. - Да иду я уже! – крикнул я аппарату, как будто он мог меня услышать. – Да, алло.- Здравствуй, товарищ дорогой! – послышался в трубке до боли знакомый голос.- Женька?!!!!! Ты?!!!!- Конечно я, кто же еще!- Ах ты ж… твою так-то, где ж тебя носило-то все время! Год ведь прошел!

Сергиев Посад, 1 сентября 2009 года, 14.20

Женька или Евгений Дерюгин – пожалуй, мой лучший друг со времен студенчества.

Познакомились мы с ним в учебном заведении, точнее рядом с общежитием, а еще точнее – в курилке. Было первое сентября, всюду ощущалась радостная суета праздника. Новички, прибывшие сюда почти все с кем-то из родных, ходили осторожно, ко всему приглядываясь и прислушиваясь. Нет, были конечно среди них такие, что, как говорится «оторви и выбрось», те вели себя так, как будто лет десять тут проучились – бегали, орали во всю глотку, с разбега прыгали на кресла-качалки, расставленные по территории… Старались вывернуться наизнанку, но чтоб их крутизну заметили. Но в основном это были тихие и скромные ребята. Одним из таких и был Евгений. Почти даже никто его и не заметил, когда он прибыл в заведение. В том числе и я. Для меня, кстати, его имя прозвучало еще раньше, в кабинете коменданта, когда она объявила, что мы будем жить с ним вместе. Потом, за всей суетой я этот момент как-то подзабыл и вышло так, что Евгений сам о себе напомнил.Я сидел в курилке, дымил «Союз-Аполлоном» и любовался на голубое, с редкими облачками небо. Оно здесь было каким-то особенным. Здесь вообще все было ОСОБЕННЫМ. Но про это я узнал гораздо позже. Кроме меня, в курилке сидело еще человек шесть, двое из них, как и я, были новичками. В разговор старших они не лезли, лишь только когда курилка взрывалась хохотом от какой-нибудь шуточки «дедушек», они тоже тихо посмеивались. На мое плечо вдруг опустилась чья-то рука.- Да, чем могу быть полезен? – обернулся я к подошедшему. Это был среднего роста парень, в клетчатом вязаном свитере, джинсах цвета «мокрый асфальт» и какой-то не совсем понятной формы кепочке. - Помоги, пожалуйста, мебель перетащить. Мне сказали, что мы будем с тобой жить, давай там разберем все.Тут-то я и вспомнил снова, как его зовут.- Аа, ты Евгений, да?- Так точно, - улыбнулся он. – И фамилия моя Дерюгин.- Пойдем, Евгений Дерюгин, разберем на фанеру эту мебель – засмеялся я и мы зашагали ко входу в общежитие.


- А меня нигде не носили – ответил он в своей обычной манере. – Это я носил. Девушек молоденьких на руках…. Ха-ха-ха!- А ты все такой же! – ответил я. – Не устроился никуда?- Устраивался в ларек продавцом, не взяли, потом пошел в супермаркет укладчиком товара, на сей раз более удачно. Работал полтора месяца, потом сам от них ушел. - А чего так? - Даа… Долгая история. Ты лучше приходи ко мне, там и расскажу. - Оо, друган, так это я с радостью! А я родных-то не потревожу, темно все-таки уже.- Сегодня все в гостях и прибудут не раньше часа ночи. - Лады! Прямо сейчас приходить? - Если у тебя никаких дел нету, то можешь и сейчас. - Ага, тогда я одеваюсь! До встречи!- До встречи, - ответил Евгений и даже через телефон я почувствовал, что он улыбается своей какой-то своеобразной отстраненной улыбкой.Я еще говорил раньше – инопланетная улыбка. Он так улыбался, когда делал 3 вещи: знакомился с новыми людьми, читал какой-нибудь интересный роман или нюхал цветы в магазине. Последнее мне всегда казалось странным – парень, чересчур увлекающийся цветами, что-то ненормальное. Ладно бы еще был флорист или ландшафтный дизайнер, но чтоб обычный парень и вот так… Он мог говорить о них часами. Иногда, когда он уж слишком увлекался, я его одергивал: «Женя, прекращай, а то я твои ландыши да розочки

затолкаю тебе в рот и заставлю закусить ими вместо твоих любимых макарон!». Тогда он на меня обижался, говорил, что никто его не понимает, что он не просто балдеет от цветов, а ищет в них какие-то «точки прошлого». После этих философских рассуждений у меня появлялись мысли, что мой друг тайком покуривает травку. Какие еще «точки прошлого» могут быть в ландышах и розочках?!РОЗОЧКАХ.Внезапно пришло еще одно воспоминание. После обеда…

Сергиев Посад, 6 сентября 2009 года, 13.40

… Я вышел из столовой и неспешно, закинув на плечо сумку с тетрадями, направлялся по аллее к общежитию. Настроение у меня было самое, что ни на есть замечательное, ибо в тот день в столовой подавали гречневую кашу и гуляш – мое любимое блюдо. Вокруг меня текла обычная студенческая жизнь. Кто-то выходил из здания столовой и, дымя сигареткой присаживался на скамейку под рябиновыми кустами, в изобилии росших около постройки; кто-то бежал на дополнительные занятия; у одной мимо проходившей парочки я заметил такое выражение в глазах, что сразу понял – им охота поскорее добраться до постели. В общем, все как всегда.- Ээй, таварищ дарагой, стаять, да! – раздался сзади меня веселый девичий голос, нарочно изображавший грузинский акцент. Еще даже не поворачиваясь, я понял кто это. Лиза, моя однокурсница. Она вышла откуда-то из-за угла, неся в одной руке какую-то книгу, а во второй – большой букет красных роз. Насчитал я их там не менее девяти штук.- Бааа! – восхитился я. – Да у тебя, гляжу, знатные ухажеры!- Это почему? – засмеялась она.- Ну ты глянь, какой богатый кустарник несешь! Или скажешь, он тебе утром с неба на голову свалился?- Это не кустарник, балда! Что б ты понимал в красивом!- Да знаю я, розы тащишь. Ну, может, расскажешь, от кого?- А вот хрен тебе, - Лиза лукаво подмигнула, потом обогнала меня и поскакала дальше – надо думать в общежитие, ставить «красивое» в графин. Через пару секунд о нашей беседе напоминали только два запаха – ее духов и этого самого букета. Я глубоко втянул в себя воздух, поглядел на небо (сегодня оно было таким же, как и два дня назад) и пошел к себе в комнату – спать до четырех часов.


- Входи, друг! – Евгений был искренне рад моему приходу. – Давай, раздевайся, я тебе сейчас халат принесу теплый, на кухне у меня уже и чаек стоит горяченький…- Ну, спасибо, Женька! А чаек это дело знакомое, будем сидеть, как в старые добрые времена!- Да, только теперь это не комната в общежитии, а моя хата, - улыбнулся Евгений.Я стянул с себя мокрую кожаную куртку, повесил ее на вешалку в прихожей. От тапок, любезно предложенных мне Евгением, я отказался – никогда их не любил носить. Зато с удовольствием облачился в старый зимний халат – он и впрямь был очень теплый. И вот, мы сидим с моим старым другом в комнате с ярким светом, в комнате, заполненной различными изысканными предметами искусства – картинами (по большей части это натюрморты), вазами самых разных форм и раскрасок, старинной мебелью; в комнате, в которой помимо звука нашей беседы раздается еще один – тихий шум от обогревателя. Все это было очень умиротворяющее, и я уже почти забыл о собственной холодной пустой квартире, которую стережет мой Куджо и о наимерзейшей погоде за окном (туда я специально не смотрел).

- Давно хочу тебя спросить, - обратился я к Евгению, отпивая чуток чаю. – ты мне рассказывал в общежитии о каких то «прошлых точках» или что-то в этом роде и о том, что это как-то связано с твоим увлечением цветами. Может теперь расскажешь, чего там у тебя за философия такая?- Не прошлые точки, а точки прошлого, - поправил Евгений. - У каждого из нас есть свои точки прошлого. Многие помнят о них, многие давно забыли, погрязши в рутине повседневных забот. Но всегда можно вспомнить… И вернуть их…- Ты это о чем?- О сокровенном.- Ты что, с утра уже нализался? Как-то сегодня особенно странно говоришь…- Нет, я сегодня не пил совсем. Да и вообще, я последний раз пил два месяца назад. Теперь не до этого. Просто сегодня я наконец наткнулся на свою точку прошлого. Понял, что это именно она. Но не смог ее вернуть. Духу не хватило.- Ээх, что погода с людьми делает! Одни тянутся в бутылку, вторые в холодильник, а третьи в какие-то странные философские рассуждения. Объясни уж дуболому, не понимаю я.- Сейчас поймешь – ответил Евгений. Да ты давай, не сиди столбом, бери печенье, чай пей, пока не остыл. Печенье не магазинное, у меня бабуся сама его печет.Я взял одно, формой напоминающее розочку.РОЗОЧКУ.Что-то шевельнулось в моей памяти, да так и застыло, не найдя выхода наружу. - Мм, ну твоя бабуся повар что надо! – похвалил я. Действительно, очень вкусно.- Да, к ней все соседи за рецептами бегают, - засмеялся Евгений. Но, вернемся к главному. Слушай. Точки прошлого – это самые яркие моменты твоей жизни, которые в корне меняют после этого твое бытие. Это не обязательно может быть что-то явное, достаточно одного звука или услышанного где-то мимоходом слова, и тогда все вновь оживает.- Мдаа… Товарищ Сократ, а можно еще раз? Все равно не вгоняю.- Да все просто. Однажды, еще до нашего с тобой знакомства, вообще за год до учебы, я встретил одного человека. Он был очень радостным, шел по улице и распевал во все горло «Катюшу». Мы разговорились с ним, и он мне поведал, что смог вернуть свою точку прошлого. Я очень заинтересовался, а это, спрашиваю, как? Он и объяснил, когда, говорит, был молодым, ему очень песни военные нравились. Но он был очень бедным и не всегда мог себе позволить даже что-то нормальное из еды купить, не то, что плеер. И вот, говорит, сегодня он наконец-то накопил на старенький магнитофон и на один диск, как раз с военными песнями. Сбылась его старая мечта.- Аа, получается, что вернуть точку прошлого – это когда сбывается какая-то старая мечта из давно прошедшего?- Именно! – просиял Евгений. – Совершенно верно! После его рассказа я очень задумался, а нет ли у меня какой-нибудь такой мечты. Вспомнил, что в детстве у нас в доме было очень много цветов и растений, потом, к сожалению, все мало-помалу исчезли, то соседям отдали, то погибли какие-то… В общем не осталось их. Вот и подумал я сначала, что моя старая мечта, моя точка прошлого – это собрать заново все эти цветы, да так, чтоб в доме их стало еще больше. Я стал изучать книги по флористике, забил все подоконники горшками и графинами. Но только цветы не приживались. Протянут недельку и вянут. Я тогда особого внимания не обращал на это, покупал и покупал новые, а потом понял – это не моя точка прошлого. Потому и вянут. Нет в доме той атмосферы, при которой они бы жили. - Подожди, но ты же говоришь о том, что всегда можно вернуть…- Можно, - перебил Евгений. – Только в моем случае это не сработало. Потому что это была не настоящая моя мечта, а простое увлечение. Наслушался я тогда рассказов этого дядьки, до конца всего не понимая, и понеслось – цветочки, горшочки…- Ффух! Вот это да. Хотя, я многое из того, что ты говоришь, понимаю. Только наверно

как ты после рассказов того мужика – не до конца. Даа, изменился ты, Женька.- События диктуют характер – засмеялся Евгений.- Чего?- Слушай дальше.- Давай, рассказывай.- Так вот, не путай мечту и ожившее о ней воспоминание. Ожившее воспоминание – это сама точка прошлого. А вот, когда мечта сбывается – это возвращение этой точки. - Это я уже понял, дальше давай.- Две недели назад я наконец-то нашел ее. СВОЮ точку прошлого.- Интересно. И что это за старая мечта?- Мечта не особо старая, но очень сильная. Это очень личное, потому я больше никому о ней не говорил, но тебе я смело могу довериться.


В сгущающихся сумерках, кутаясь в простенькую курточку от резких порывов ветра, около дома номер 3 по улице Пушкина, а точнее, во дворе этого дома стоял молодой парень, лет примерно двадцати трех-четырех. На голове у него была осенняя вязаная шапка, на шее – большой цветастый шарф. Руки он держал в карманах. Временами он подпрыгивал, ходил взад-вперед, было видно, что ему очень холодно, но, по какой-то причине он отсюда ни за что уходить не собирался.Глаза его были подняты вверх, можно было подумать, что он пытается невооруженным взглядом рассмотреть тускло мерцавшие звезды в небе, однако его взгляд был направлен гораздо ниже этих звезд. Он смотрел на ярко освещенные прямоугольники трех окон на третьем этаже.- Ну выйди же ты, выйди… я же знаю, тебе в магазин… Каждый день ходишь! – прошептал он, не отводя глаз от света. Как и неделей позже, шел небольшой снежок, земля была мерзлая, мертвая. Временами, снежок закручивался от ветра в каком-то своем диком танце, тогда он был не снежком, а снежной крупой, хлещущей по лицу и забивавшейся за шиворот. - Блин, а если не выйдет… Что-то сегодня особенно холодно. Господи, только бы ветер утих, тогда, возможно, выйдет…О ком говорил в таком страстном духе этот парень, оставалось лишь гадать. Но недолго.Как раз рядом с окнами, куда он вглядывался, находилось еще одно, освещенное зеленоватым светом – окно подъезда. В нем на миг появился какой-то движущийся силуэт, который потом внезапно исчез, но тут же промелькнул в окне пониже. Кто-то быстро спускался на улицу.Парень замер.Железная дверь подъезда со скрипом отворилась и на улицу выбежала невысокого роста худенькая девушка. Одета она была весьма своеобразно. Куртка с меховым капюшоном и разными непонятными нашивками и заклепками тут и там, варежки кислотно-блевотного спектра радуги, на ногах черные джинсы и что-то, напоминающее сапоги на высокой подошве. На миг она остановилась, поправила свою зелено-голубую вязаную шапку с декоративными причендалами а ля дьявольские рожки и длинными накладками-ушами (достойное завершение наряда), глубже натягивая ее на голову. - Мать твою за ногу, холодно-то как!И она увидела паренька.- Оой, мама дорогая! Че надо?- Привет, Настя, - тихо, несколько смущенно отозвался парень. – Я вижу, тебе холодно…- Ну холодно и че дальше? Типа, согреть меня решил?- Неет, ты что… Не подумай ниче такого…- Нет, говоришь? – вдруг засмеялась она. – Значит, не согреешь? Оставишь девушку

замерзать на этом чертовом морозе? Ну ты и тряпка…- Настя, зачем ты так… Я же нормально обращаюсь.- Ха! Иди домой, бомжик малолетний! Предупреждаю сразу, будешь торчать под моими окнами – позвоню пацанам, и от тебя одно воспоминание останется. - Да. Видимо зря я сюда пришел…- Ой-ой-ой, какие мы догадливые… - протянула Настя. – Я надеюсь, ты прислушаешься и больше сюда не припрешься. - Ладно… Но… Я тебе все равно скажу… Выглядишь ты как и всегда, на все сто! – последняя фраза далась парню мучительно, он выпалил ее, покраснев, как редька.Настя зашлась хохотом на весь двор:- Ээээ, народ, слышь сюда! Бомжарик мне в любви признается! Как мило, люди, я щас грохнусь! Вали давай, пока сама по роже не двинула! Парень развернулся и побрел прочь от дома, втянув голову в воротник.Вслед ему донеслось:- Ээй, бомжа! А руки-то у тебя не от холода трясутся! Я же знаю, ты каждый день на мои фотки в контакте дрочишь!Это было уже сверх того, что парень мог вытерпеть. Он схватился руками за голову, заорал на всю улицу и, что было сил, побежал к шоссе.


- Я бежал, а в голове у меня стоял ее злой смех. – откинувшись на спинку кресла, произнес Евгений. – Он и сейчас у меня стоит. До сих пор.- Ну и сука эта Настя! – в сердцах воскликнул я. – И… вот это твоя мечта?!!!- Да, - снова улыбнувшись своей «инопланетной» улыбкой ответил Евгений. – Я ее люблю.- Друг… Не обижайся, но ты с катушек слетел. Я бы эту шмарюгу по асфальту размазал за такое! Блин! В голове не укладывается. Она тебя в грязь, а ты тут сидишь и философствуешь, что это твоя «точка какого-то там, хрен знает какого» и что самая главная твоя мечта – чтобы она была с тобой! - Да, все ты правильно излагаешь. И тут меня как током ударило.- Погоди, погоди! Говоришь, шапка чудная, варежки и сапоги?- Да, а что такое?- Так я ж видел сегодня твою эту Настю. Днем, около парикмахерской. - Да?! – оживился Евгений.- Ага. С подругой стояла. На обоих по центнеру косметики, рожи то ли серые, то ли зеленые, взгляд обкурившихся носорогов… Ну и ну! Я, конечно, понимаю, любовь и все дела, но зачем тебе эта педовка? - Ха-ха-ха! – засмеялся Евгений. А ты сам-то разве не был в подобной ситуации?- Я? Ммм… Было нечто подобное, признаюсь честно, но не в такой форме. Да, они видно тебя обсуждали.- Меня?- Ага. Настюха рассказывала своей собутыльнице, типа ей один бомжик проходу не дает. Я как раз мимо проходил и услышал.- О, Господи, ну это невыносимо… - Евгений, казалось, сейчас упадет с кресла. - Вооот! – со значением протянул я. – И думай.Тут взгляд Евгения стал незнакомо твердым, даже жестким.- И все равно я ее люблю! И верну эту точку!- Не. Непробиваемый энтуазизьм! Похвально, конечно, но… Твою б энергию да в мирных целях!- Ты просто еще сам не отыскал свою точку прошлого. А найдешь, я это знаю точно. И вот

тогда уже я посмотрю на твой энту… этну… как ты там?- Энтуазизьм.- Вот. На него и посмотрю.- Не спорю, - развел я руками. – Все может быть. Однако и тебе так убиваться не советую, ничего хорошего из этого не выйдет. - Выйдет, выйдет… - Евгений снова улыбался. – Я это чувствую.- Ну что ж… Время покажет. Ты мой лучший друг, я искренне желаю, чтоб у тебя всегда все было отлично, но сейчас я просто не могу понять твой выбор.- Я понимаю. И никто бы не понял. Ведь это МОЯ точка, а не чья-либо. Для каждого она своя.- Ну… тоже верно. - Знаешь,… мне кажется, что это произойдет очень скоро… - вдруг резко повернулся ко мне Евгений, - Что?- Что ты отыщешь СВОЮ точку и вернешь ее. - Да уж, под впечатлением от твоих рассказов конечно, - засмеялся я. – Хотя, может быть мне бы и было интересно узнать, какова эта МОЯ точка. У меня в жизни много чего случалось, и многое я не прочь бы вернуть.- Ага, - теперь засмеялся Евгений. – Это как я с цветами. Завел кучу, а она передохли все.- Типа это только приятные воспоминания и ничего больше?- Именно. А настоящая осмысленность момента всегда приходит ВДРУГ. - Ладненько, философ, будем мыслить…- Ага. И не забудь о цветах, когда будешь вспоминать свою жизнь. Старайся всегда о них помнить. Чтоб не напороться.ПОМНИ О ЦВЕТАХ!

Глава 2. Воспоминания

Сергиев Посад, 2 октября 2009 года, 13.10

- Понял? Не забудешь?Была пятница, занятия закончились и множество народу, в предвкушении субботне-воскресных возлияний, непременного сна до полудня и множества часов в мире «Контер Страйка» и «Варкрафта» торопилось к остановке, находившейся метрах в двухстах от проходной заведения. Среди этого множества шагали четверо – я, Полина, Родион и Максим. Полина была старостой в нашей группе, Родион – тем самым московским другом, моим собеседником в межгороде, ну а Максим – разговор отдельный, этот был тем еще перцем. Хотя точнее было бы назвать его пулеметом, тем более и имя подходящее. Тараторил без умолку, со скоростью ста слов в минуту, причем из них восемьдесят – матерные. - Ну… если Макс прекратит свой словесный понос, то, возможно кое-что да запомню, - ответил я.- Все, все, молчу! – протянул Макс. До самого вокзала – ни слова!- Хотелось бы верить – сказала Полина. – Так вот, еще раз повторю – про цветы не забудь! Шестого надо быть при параде и поздравить учителей достойно. - Хорошо. Только я их куплю в воскресенье, здесь. А то, пока из Электростали довезу, помну все, что можно. - Ну, это уже твое дело, где ты их купишь.За таким вот разговором, мы дошли до остановки. Автобус здесь ходил один раз в час и ближайший был в 13.44. Времени уйма, так что, пока остальной народ подтягивался, я повернулся спиной к шоссе и стал изучать местное настенное творчество. Остановка была богата на различного рода надписи и рисунки. Видеть-то я их видел и раньше, а вот

подробнее прочитать времени не было никогда.Даа, профессор лингвистики здесь бы получил инфаркт.Некоторые надписи пестрели откровенной нецензурщиной, поучавшей с младых ногтей правильности действий при половом акте, ведении водочно-пивной церемонии и прочих жизненных радостях, были и более прозаические, типа «ВСЕ, КТО ХОЧЕТ СВЕТУ, ЗВОНИТЕ …», «АНДРЮХА, ПУПСИК, СПАСИБО ЗА СЕБЯ», «Я ЗАЯ, КОЛ МНЕ В ЖОПУ»; были и довольно приличные – «СЕРГИЕВ ПОСАД FOREVER!», «ПОСАД – ЦЕНТР РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ», были даже про наше заведение – «ВСЕ, КТО НЕ БЫЛ У НАС, НЕ ВКУСИЛ ЖИЗНИ СТУДЕНТА», «РУМЯНЦЕВ - КЛАССНЫЙ МУЖИК», «НАТАЛЬЯ МИХАЙЛОВНА, ДОЛГИХ ВАМ ЛЕТ ЖИЗНИ – БУХГАЛТЭРИЯ РУЛИТ!!!»Все эти надписи – и матерщина и пожелания и поздравления – все смешалось на одной стене в какой-то невообразимой каше. Долго, наверное, над этим трудились.Внезапно я почувствовал, что кто-то, пока я изучал стену, подкрался ко мне сзади и закрыл мои глаза ладонями.- Эээ… это кто? Юрий Никулин?Молчание.- Иннокентий Смоктуновский?Опять молчание.- Сударь, я не узнаю вас в гриме…- Скорее уж сударыня, - рассмеялись сзади.Ааа, вот значит кто…Лиза.- Быстро же ты добралась, - сказал я, поворачиваясь к ней. – Наверное, как обычно, сломя голову летела?- Ага. Боялась, что на автобус опоздаю.- Ну, с этим могла бы и не спешить, до него еще двадцать минут с лишним.- Хи… Ну ничего, будет время поболтать…- Ну да. Ты как, цветы-то будешь покупать?- Конечно! Полина все уши прожужжала еще в коридоре, не забудь, да не забудь!- Какие?- Ммм, ну, наверное, возьму троечку белых роз.- Я гляжу, это твои любимые цветы. - Ага, они мне очень нравятся.- Ну, тогда и Михайловне тоже понравятся.- Да по-любому. Знаешь, если смотреть на солнце через цветок красной розы, кажется, будто она горит.- Ха-ха, проще ее по-настоящему поджечь, - засмеялся я.- Изверг! – с чувством произнесла Лиза.- Да я ж шучу! Просто никогда на солнце не смотрел сквозь цветок. - Ну вот, если в воскресенье солнце выглянет, загляни ко мне и посмотри. - А ты во сколько приедешь?- Часам к семи вечера.- Аа, ну, я там уже буду. Какое словосочетание – РОЗА В ОГНЕ! Или ОГНЕННАЯ РОЗА. Или РОЗА ИЗ ОГНЯ. Это тогда мне оно казалось бредовым. Спустя пару лет, я убедился, что это не так. Это будет означать не бред. Это будет означать возвращение.


Я никак не мог заснуть. Ворочался с боку на бок, то скидывал одеяло, то снова натягивал

его на себя, но сон никак не шел. Вместо него шел, а точнее сказать, бежал поток мыслей. Из головы никак не выходил наш с Евгением разговор. То, что он влюбился в ту, которая видит в нем оборванного бомжа – что ж, его беда, его радость. Но вот разговор об этих всех точках прошлого… Что же это такое и почему так меня взволновало? Может действительно, я начал подбираться к СВОЕЙ точке? Эхх, спать надо, а в башке каша!Но вместо того, чтоб заснуть, я повернулся на спину, уставился в черный колодец потолка и начал перебирать в мыслях события давно и не очень минувших дней. Что у меня было яркого?

Электросталь, 15 августа 1997 года, 13.50, лагерь «Ясная поляна»

Да много чего. В 9 лет я впервые, хоть и на один час, был предоставлен самому себе. Причем не дома, где все и так привычно, а в детском лагере. Кругом зелень, высокая-высокая трава, где можно было запросто спрятаться; жаркий воздух, колышущийся над асфальтовыми дорожками, пение и чириканье птиц где-то высоко в синеве… Ах, что это было за небо! Яркое-яркое, без единого облачка, зеркально чистое, как мир в модной сейчас компьютерной игре «Mirror’s Edge». Смешно даже, теперь мир был зеркально чистым и ярким только по ту сторону монитора, а в далеком 1997 году я видел его таким наяву. Естественно, если трава для того и была создана, чтоб в ней прятаться, я так и поступил. Я лежал в высоких зарослях, обдуваемый легким ветерком, глядя в бездонную синеву надо мной и мне было так спокойно и хорошо, как никогда. Издалека до меня доносились обрывки каких-то песен из репродуктора, прикрепленного к балкону на втором этаже здания столовой, смех и крики детей, гоняющих мяч на футбольном поле, негромкие разговоры из окон корпуса, рядом с которым я залег… Все было тихо, ясно и размеренно. Вот туда бы я не прочь был вернуться. Но увы – даже если я туда и приеду будущим летом, даже если меня и впустят на территорию, даже если я снова лягу в траву около того же корпуса – все равно мне уже не ощутить того волшебства момента, каким меня накрыло тем далеким августовским летом. Потому что я уже не ребенок. ТО волшебство является только детям. Повторное приятное воспоминание – вот и все, чего я могу ожидать там.Потому и делать мне там нечего.

Электросталь, 31 декабря 1998 года, 22.25

В 10 лет случилось еще одно очень важное и яркое событие – я получил от мамы в подарок на Новый год игрушечную пожарную машину с выдвижной лестницей. Это было почти в половине одиннадцатого - еще одно радостное событие. Впервые мне разрешили совсем не ложиться спать. Квартира была полна народу – прибыли и соседи с верхнего этажа, и наши родственники из Москвы. Была обычная праздничная суета – все бегали туда-сюда, резали салаты, фрукты, раздвигали старый лакированный стол (помню от этого стоял такой грохот, что было слышно на первом этаже). С кухни аппетитно пахло запеченным мясом и еще чем-то сладким. Я притопал в дальнюю комнату и занялся серьезным делом – начал тыкать пальцем в игрушки на нашей высокой декоративной елке (тогда она была раза в три выше меня), увешанной блестящей, искрящейся в свете ночника мишурой и опутанной два раза вокруг себя гирляндой, еще не включенной. На самой верхушке, помню, торчала большая красная звезда из прозрачной пластмассы.Мне так нравилось, когда игрушки раскачивались на ветках, это было что-то…Как будто они живые были, того и гляди, сейчас спрыгнут и начнут на ковре отплясывать.

- Ну что ты делаешь?! – вдруг раздалось за моей спиной. – Разобьешь ведь, гляди, тут половина из стекла сделаны! - Не, мам, не разобью – ответил я голосу.- Ну все равно, хватит! Иди вон, тетя Зина тебя зовет, не может никак решить, каким цветом в раскраске черепашкам-ниндзя головы покрасить. - Да-а? Мам, ты правда? – удивленно протянул я, поворачиваясь к ней. – Тетя Зина тоже черепашек-ниндзя смотрит?- Конечно, а зачем бы она, по-твоему, тогда взяла раскраску? Давай, давай, беги! Кроме тебя ей помочь некому..- Ну тогда побегу! – ответил я и пустился бегом в соседнюю комнату, где вместе с тетей Зиной сидело по крайней мере человек семь. - О, товарищ дорогой явился! – воскликнула тетя Зина – женщина лет пятидесяти в красивом черно-белом, с узорами, платье. – Вот, работа тут есть тебе. Никак не могу решить, в какой цвет остальных красить!Я посмотрел и увидел, что все-таки одна голова уже раскрашена. Фиолетовым.- А почему тут фиолетовый? Они же зеленые были!- А, теперь мода такая, все так ходят, - опять засмеялась она. – На, крась.Она протянула мне журнал и фломастеры. Естественно, я так увлекся художественными работами, что не заметил, как часы в прихожей пробили одиннадцать. Только их мелодичный перезвон меня и отвлек.- Оп-па! Да через час ведь Новый год! – воскликнул я. – Это… пойду посмотрю как там елка. Порядок надо навести.- Какой порядок? – улыбнулся дядя Валера, мой двоюродный дядька из Москвы. Сегодня, как и всегда, он был лыс, опрятен и подтянут, в своем неизменном сером костюме с галстуком в синюю полоску. - Ну как же?! Дед Мороз прилетит, а там неубрано! - Аа, ну тогда, конечно, беги давай! Нехорошо, чтоб такой важный гость любовался непорядком. Я пустился обратно в соседнюю комнату. Забежав туда, я сразу заметил – что-то не так. Вроде на месте все, и шкаф и сервант и два кресла и моя кровать заправлена и мама, чему-то улыбаясь, лежит на соседней кровати, а все равно – не так.- Слушай! – вдруг таинственным шепотом позвала меня мама. – Посмотри под елку! Там что-то есть.- Да? – я страшно заинтересовался.- Ага. Сразу как ты убежал рисовать, окно само открылось, ветер такой подул холодный, я даже испугалась. Под одеяло с головой спряталась, а когда вылезла – увидела, вон, под елкой стоит что-то.- Ну-у-у!!! – обиженно протянул я. – И зачем я только убежал рисовать! Это же наверное волшебство было!Но к елке я, тем не менее, направился. И правда, там что-то было. Какая-то бордовая длинная коробка средних размеров. Я с великим любопытством (ну как же, все-таки сама собой объявилась) взял ее, поставил на кровать, оборвал скотч, которым была скреплена крышка, и открыл ее.Внутри, на черной пластмассовой подставке стояла красная игрушечная модель американской пожарной машины – в то время такие были последним писком моды среди мальчишек. Она имела открывающиеся дверцы и желтую двухсекционную выдвижную лестницу.Моей радости не было предела.- Ураааааа! – завопил я на всю квартиру. – Это ж то самое что я хотел давно!- Ну, вот, видишь, какой сегодня вечер. – так же радостно ответила мама. – Все, что захочешь, сбывается. - О-о-ой, это.. да как это… Пойду тете Зине покажу! – крикнул я, убегая из комнаты.

- Давай, давай! Ей понравится. – ответила мама мне вслед.Ммм, да! Было время веселое. Я, как и любой нормальный ребенок, в то время балдел от ожидания Нового года, балдел с таким сильным чувством, которое бывает только у детей; каждое 31 декабря писал записки для Деда Мороза, клал под елку, а утром, первого, всегда смотрел, пропадали они оттуда или нет. Конечно, пропадали, вместо них лежало именно то, о чем я и писал на бумажках. Это было ВОЛШЕБНОЕ время. Где оно теперь?! Неизвестно. И Дед Мороз куда-то смылся, теперь салат оливье, шампанское и обязательная «Ирония судьбы» по телевизору каждый год заменяют его. И пожарная машина, потускневшая от времени, с отломанной выдвижной лестницей валяется где-то в кладовке, среди запасных инструментов, старой одежды и прочего хлама. И родственники из Москвы больше не приезжают, у всех появилась куча дел, забот… Волшебство превратилось в пьянку с двумя-тремя соседями, которые уже в час ночи первого января ни черта не соображают, только автоматически вливают и вливают в себя все, что по градусам крепче чая. Хотел бы я вернуть то, былое, волшебное время. Да только все уже, здесь ты, как ни старайся, не выйдет. Сколько бы Евгений ни твердил, что все можно восстановить. ЭТО время уже не восстановимо.Потому и закругляемся об этом.

Москва, 14 декабря 2005 года, 19.10

В 16 лет случилось тоже весьма приятное событие, положившее начало моим активным интересам к противоположному полу. Я первый раз поцеловался. Было это в очень романтической обстановке – на мягком кожаном диване, с приглушенным светом, в укромном уголке. Довелось мне тогда быть в нашей столице и временно там проживать, набивая пузо булыжниками науки. Мои гастрономическо-геологические изыскания проходили на самом краю Москвы – из окон был виден МКАД, дальше лес, и где-то далеко-далеко за ним, на горизонте – новостройки какого-то микрорайона. Удобное было место, а называлось оно коротко и ясно – техникум. Это было мое первое учебное заведение, и там я второй раз в жизни был предоставлен сам себе – причем не на один час, а на четыре года. Естественно, где учебное заведение, там и общежитие, а где общежитие, там и все вытекающие из этого последствия. Ох, и хорошо же они вытекали! Последствия, в смысле. Остальное будет вытекать немного позднее. Профессия тоже меня радовала – специалист издательского дела. Дело это обещало мне, что я стану профи в мире бумаг, печатных станков и прочих приятных вещей, вертевшихся в обращении в типографиях. И вот, в один прекрасный день, а точнее вечер, переварив вкушенные дневные булыжники и вечерние пельмени, я шел по ярко освещенному широкому коридору общежития, где свободно мог бы проехать и джип, в холл, посмотреть выпуск новостей. Конечно же, народу там была тьма. Двух маленьких диванчиков на всех не хватало, потому разместились все, кто где хотел – на полу, на подоконниках, вдоль стен. Некоторые, а это были, разумеется, дамочки, залезли парням на колени, а парней там и так была куча, в итоге на диванах царила форменная каша. - Ммда, уж… - бросил я. – Посмотрел, етить твою мать, новости!В тот же момент сзади меня раздались разухабистые словечки, гитарные переборы и веселый смех. Ооо, старая компания… Я оглянулся – ну конечно, вот он, звезда общежития – гитарист наш Серега Порохов, идет в окружении своей бригады, гитара наперевес, в зубах незажженная сигаретка, ветровка нараспашку, и конечно же направляются они все в курилку, где и будут заседать до самого отбоя, наслаждаясь табачным дымком и песнями «Сектора Газа», кои Серега исполнять был (наверное и

сейчас то же самое) большой мастер. Я коротко с ними со всеми поздоровался и продолжил наблюдение за холлом. Вообще, вечер в общаге – это нечто. Достаточно было просто встать около своей двери, или присесть на диванчик около стенки и наблюдать. Такого наслушаешься и насмотришься, что будешь потом от смеха в сортир бегать через каждые пять минут. Что, собственно и подтвердилось. Как раз после дефиле «дедушек» по коридору, на сцене появилось новое действующее лицо – сосед Петька, выбежавший из комнаты в дальнем конце коридора с выпученными глазами, расстегнутой рубашкой, в трусах и каких-то рваных и затасканных шлепанцах. Помнится, у него таких никогда не было. Значит, там разжился. Но это ладно. Главное было то, что в дополнение ко всему его нарядному виду, он был совершенно невменяем. И орал благим матом:- Ах ты коза драная! Да чтоб тебе опухнуть! Да чтоб тебя мент в жопу трахнул! Пацаааааныыыыы, дайте вилку, я ей в глаз воткну!!!!! Тут же компания в холле убавила звук в телике и весело отозвалась ему:- Эээй Петюня! Зачем тебе вилка? Свой причендал отказал?Народ так и грохнул на все общежитие.- Харе ржать! Меня эта коза изнасиловала! Чуть яйца не отгрызла! Оторвите ей башкуууу!!!Тут же смех перерос в какой-то невообразимый стон, половина народу попадала с диванов и теперь каталось по полу, зажимая себе животы.- Петюнь, а Петюнь! – сквозь смех донеслось из компании. – Ну…хоть это… подмахивала-то правильно?...Теперь в холле творилось что-то неописуемое. Один парень подошел к стенке и с размаху начал биться об нее головой, не переставая хохотать, второй подошел к телевизору сзади и стал трясти его, тоже почему-то колошматя его своей физиономией, большинство же уже даже смеяться не могло, просто лежало по всему полу враскорячку, разинув рты. - Ой, как тут весело-то! – раздалось сзади меня. – Даа, сегодня наш герой-любовник оплошал.- Не то слово! – ответил я и повернулся, уже заранее зная кто там стоит.Маринка. Весьма остроумная мадам, всегда по всякому поводу может отмочить такое, что хоть стой, хоть падай, причем безо всякой похабщины. Ну, не зря вечерами валяется у себя и книжки читает. Интеллигенция.- Привет! В кои-то веки вышла из своей кельи! - Ну да, вышла. Я вообще в буфет шла, овсяночки заварить, да слышу тут дикий ржач, ну и пришла посмотреть. Иногда тут можно такие выражопинки услышать…Я хохотнул. Ну конечно, овсяночка. Ее любимая каша из пакетиков, которую «только залей и через 2 минуты поглощай». Безумно, причем любимая, вот сколько уже тут нахожусь, так не припомню, чтоб чего другое готовила. Аа, нет, нет. Один раз с соседкой, помню они чай хлестали с тортом. Но овсянка - это неизменно. Как и выражопинки. Тоже одно словечко из ее набора остроумия. - Вот, услышала. Не, ты только полюбуйся! – кивнул я на растрепанного Петьку, зажимающего рукой низ живота и стучащего теперь во все двери в коридоре. – Он, видать, эту вилку пошел по всей общаге искать. - Довела, видно, его девушка.- Ой, Марин, там не девушка – баба настоящая. Кого угодно…эмм…. доведет.Марина теперь тоже засмеялась, но по своему – как-то приглушенно. - Что, тоже захаживал?- Я? Да ты что, упаси Бог! Я бы оттуда потом не вышел!- Ха! Ну ладно, пойду я. А то потом поесть не успею, придут злыдни и закроют буфет. А у меня в планах еще и кино посмотреть.- Какое?- «Турецкий гамбит». Слыхал?

- Аа, новый который? Про войну что-то.- Да, русско-турецкую. У меня куча народу собирается, и Саня и Леха Филиппенко и и….все.-Даа, куча!-Ну знаешь, я обычно привыкла проводить время уединенно, для меня больше одного это уже толпа. - Лады, значит и я приду. Охота глянуть. Будет у тебя в хате нашествие.Марина опять засмеялась и ничего не отвечая, направилась в сторону буфета. Я же оглянулся на народ в холле. Те уже пришли в себя, снова расселись по своим местам, только было их уже гораздо меньше. Надо полагать, разбежались остальные сначала по сортирам, а потом решили к телику не возвращаться, а идти по другим делам. Или телам. Время-то вечернее, тем более декабрь, тьма кромешная, а она все-таки друг молодежи. Ладно. И я пока прогуляюсь, сначала до Андрея Бошку, моего друга-румына с пятого этажа, потом в курилочку зайду, послушаю выступления Сереги, ну а потом… а потом Марина уже закончит трапезничать и врубит свой ноут с «Гамбитом». И конечно же просмотр будет сопровождаться пристойными и не очень комментариями от Лехи Филиппенко. Этот мастер что-нибудь завернуть. Великий приколист. Но то самое событие, о котором я упоминал, случилось после просмотра, когда студенты уже готовились к отбою, в курилке гитара умолкла, коридоры опустели, но из комнат еще слышались развеселые голоса. Я шел из душа, на ходу вытирая голову полотенцем и насвистывая только недавно услышанный хит от Покровского – очень уж он мне понравился. Тот самый, где собираются «идти на восток». Проходя мимо пустого холла с выключенным освещением, внезапно заметил, что в темноте на диване кто-то сидит. Я остановился.- Ээ, кто там? – произнес я в черноту.- Я – ответила темная фигура голосом Марины.- Оп-па! А че это вы тут делаете? Кино-то кончилось. Дежурный заметит, крику не оберешься.- А пошли они все. Меня ж не видно.- Хм. Я-то заметил.- Ну это ты, ты вообще у нас глазастый. А у тех установка по умолчанию – врываться в комнаты без стука. Холл они не проверяют. - Ну смотри. Я предупредил.Я уже было собрался пойти дальше, как Марина вдруг остановила меня.- Стой.- Эээ…Чего такое?- Присядь со мной. Поглядим на темноту.- Ха! Хочешь, чтоб обоим п…дюлей вкатили?- Садись, Фома неверующая. Эти Ваффен СС дальше своего носа не видят.- Ну, если тебя не смутит, то что я не совсем одетый, то тогда сяду.- Ты же в штанах.- Ха-ха, хороший аргумент.Я вышел в холл, почти на ощупь добрался до дивана, на котором сидела Марина и присел с ней рядом. Вот это атмосферка! В середине холла смутно угадывались очертания телевизора на тумбочке, слева у дальней стены чернела громада второго дивана. Света почти совсем не было, только из дальнего конца коридора сюда добирались слабые рассеянные отсветы включенной на ночь дежурной лампы. Голоса в комнатах становились все тише и тише. Студенты набирались сил перед новыми трудовыми буднями.Романтика! Я и сам не заметил, как стал говорить шепотом.- Ну. И чего делать будем?- Тишину послушаем, - ответила Марина. – А пока скажи, как фильм-то.

- Отличный. Давно я такого не видел. Только Леха уж очень шумел.- Ну это старая песня. Ты же знаешь, что он такой всегда. - Ээ, да я и сам такой иногда бываю.- Но на просмотре как раз ты и был самым тихим.- Как раз потому, что кино понравилось.Марина снова засмеялась.- Кино понравилось, или ты просто половину времени пялился на мою задницу?- Не скрою, было и такое. Но кино и впрямь классное. Да и ты сегодня что-то слишком веселая. Обычно я тебя такой не вижу. - Мм, а какой ты меня видишь?- Ну… все время как призрак, ей богу, идешь, тебя и не заметно вовсе. Всегда тихая очень. Тебя учителя-то хоть в классе из виду не теряют?- Да, вот как то еще не доводилось. Может быть, потому что сижу на первой парте?Тут уже засмеялись оба.- У меня сегодня просто настроение отличное. На графике учитель картину мою похвалил. Я ее две недели рисовала. Знаешь, такая натюрморда с цветами и фруктами.- Да, знаю. Еще одна твоя выражопинка. - Ха-ха-ха! Именно. И за картину пять с плюсом влепил.- Супер. А я вот даже слово из трех букв на заборе коряво рисую. Художник из меня, что из летчика хирург. - Каждому свое. - Да уж, это точно.Собственно, сам поцелуй произошел совершенно неожиданно, причем я-то как раз в прямом смысле сидел и «тишину слушал». А вот Марине видно было интересно послушать меня после этого, мои комментарии. Но, как я уже упоминал, поцелуй у меня был самым что ни на есть первым (да, вот такой я отсталый был – в 16 лет первый поцелуй, куда мне до современной молодежи, у которой в 11 лет уже по шесть абортов), так что комментариев она от меня дождалась только через три минуты, когда я хоть немного, да пришел в себя.- Ммм… да я ж реально на небе побывал! Супер!- Хи! Понравилось? - Агааа… Не думал, что это так приятно.- Аа, ну я ж забыла, что у тебя в первый раз… Зато знаешь теперь.- Знать-то знаю… Не знаю только одного. За что мне такая честь свалилась?- А вот захотелось. Обстановка располагает – хитро ответила Марина. – Да и чисто по приятельски…- Мм, по приятельски, говоришь? Ну мне такое приятельство нравится.Внезапно на лестнице, располагавшейся в нише между лифтовым холлом и коридором раздались легкие шаги и негромкая женская речь, видимо по телефону.- Блин! Дежурная! – воскликнул я.- Тихо ты! – дернула меня за руку Марина. – Может, она и не в нашу сторону.Так и оказалось. Шаги стали постепенно удаляться. Значит, кто бы это ни был, он просто шел по лестнице вниз. Вверху на тот момент шел ремонт, так что там делать было нечего. - Ну, пронесло. – вздохнул я. – Как? Посидеть еще с тобой или по койкам?- Давай реально по койкам – Марина встала с дивана, поправила на себе свою фирменную футболку с какой-то немецкой надписью и тихонько подкралась к стенке. Выглянула за угол. – Все чисто, разбегаемся.- Ага. Мм, слушай, а может еще разок? А?- Ну ты хитрый какой. Хорошенького понемножку. В другой раз, когда соседки моей не будет на месте – Марина опять хохотнула, - А вообще мне знаешь, тоже понравилось. Думала, совсем окоченеешь, а ты активным оказался.- Притащи ведро льда, тогда окоченею.

- Ха-ха, обязательно. Ну ладно, спокойной ночи. На горшок и баиньки.- И тебе того же. Удачного завтра учебного дня…Надо сказать, к совету ее я полностью и целиком прислушался. Дождался момента, когда ее соседка уехала по делам домой и Марина целых два дня жила у себя в гордом одиночестве и тут же забрел к ней на огонек. Естественно, с продолжением. Да таким продолжением, что мало мне не казалось. И встречались мы после того еще два года. Очень приятное было время, яркое. Но, по причинам, которые не хотелось бы мне раскрывать, время то, даже при громаднейшем желании, вернуть невозможно. Потому – хорошенького понемножку, закругляемся.

Электросталь, 12 ноября 2011 г. 02.00

Хватит! Все, навспоминался. Теперь и на боковую пора. Все не то, все не так как надо, скажу я, вспоминая Высоцкого. Чего мучиться, все равно сейчас не вспомню ничего такого, что дало бы намек на мою точку. Да и потом, с чего вдруг я так завелся. Наслушался бредней, пусть даже влюбленного, пусть даже близкого друга. У него из-за педовки крышняк сорвало, так что ж, теперь и мне что ли во всем тайные знаки и скрытые смыслы искать? Проще тогда уж плакатик нарисовать – «Люди добрые, проводите до психушки» и выйти на площадь перед «Кристаллом». Сразу найдутся и добрые и добрейшие.Все! Я храпака закатывать! И пошли все эти точки к Женькиным цветочкам. Тьфу, твою мать, так и поэтом станешь.

Глава 3. Экскурсия на тот свет


Проснулся я от резкого телефонного звонка (а висела эта зараза на стене, аккурат над моим ухом). От неожиданности я вскрикнул и подскочил на кровати как ужаленный, а Куджо немедленно на это отреагировал – оглушительно гавкнул на всю квартиру.- Вот, едрена вошь, совсем разбудили! – сказал я им обоим и протянул руку к трубке. – Алло, Путин на связи. Кто в такую рань трезвонит во чертог мой?- Друган ты мой милый! Ты не представляешь?!!! Не представляешь, что сейчас произошло?!!! – звонил Женька и был он в страшном возбуждении. – Это событие века!!!!- Ну почему же не представляю, - ответил я. – Очень даже представляю. Я чуть не треснулся башкой об стенку, а мой пес чуть не насрал на пол от испуга, ибо телефон у меня звонит громко. Вот что произошло.- О, Господи, да как ты не поймешь… - простонали в трубке.- Ну что на тебя нашло с утра пораньше? Неужели к тебе приперлась Настя и без разговоров отдалась? Или ты купил новый сорт веника?- Эх… Вот так и ищи понимания – теперь уже тихо отозвался Женька.- Да ты по русски скажи, чего случилось-то?- Сам ко мне приходи и увидишь. Правда, я имею в виду не свой дом, а перекресток Мира и Тевосяна, перед Современником.- Да ты охренел! Я еще спать хочу! Чего ты там забыл-то, на этом перекрестке?- Прошу тебя, приходи! Это очень важно. Как можно скорее!- Бл…ь, я с тобой реально с ума сойду. Ладно, дай хоть рожу умыть и собаку покормить.- ДА НЕКОГДА ЖЕ!!!!! ПРЯМО СЕЙЧАС НАДО!!!! – у Женьки видимо случилась настоящая истерика.- Слушай, по моему телепорт еще не придумали. Я даже на такси к тебе доберусь не раньше, чем через двадцать минут.

- Ну ладно, друг. – Женька что-то совсем сник. – Я тебя не виню. Все-таки и с моей стороны это свинство – будить тебя. Но иначе никак. Приезжай, когда сможешь, но прошу тебя от всего сердца – поторопись туда. И еще – не переставай искать свою точку прошлого. Ты же близок к этому, просто твой разум верить отказывается. А я верю – найдешь. И очень скоро. Главное, помни про ОГОНЬ и про ЦВЕТЫ. Всего тебе наилучшего.Трубка запикала. Женька отключился.- О, Боже ж ты мой. Что на него нашло?! – вскрикнул я.Сенбернар поднял голову и посмотрел на меня.- Эх, была-не-была! Поеду! – сказал я, поднимаясь с кровати. – Все в порядке! – потрепал я шерсть на голове у пса. – Скоро вернусь. Только уж извини, завтракать тебе придется позже.Как будто поняв мои слова, пес снова улегся около моей кровати и вроде бы как задремал. А я же, наскоро плеснув себе в лицо водой, натянув теплые джинсы и зимнюю куртку (все-таки с утра тогда подмораживало здорово), начал звонить в городское такси. Хрен с ней, с сотней, Женька ж ведь не отстанет, будет трезвонить теперь, лучше уж поторопиться. Чего ему надо-то хоть, вот что интересно. Как ужаленный какой-то прямо с утра.Такси приехало минут через семь. Я выбежал навстречу уже по настоящему зимней прохладе, в лицо мне дохнул легкий морозец и я даже поежился, несмотря на теплую куртку. Но, холод этот сперва я не успел толком прочувствовать, потому как уже залезал в теплый салон автомобиля. - За сколько до Современника доедем? – спросил я у таксиста.- Мм, ну минут за десять, может больше. Правда, к самому Современнику не подъедем, мне вот сейчас передавали, там ДТП с утра пораньше какое-то, если только в объезд, по Мира.- Ну, давайте так. – сказал я, заранее протягивая водиле сотню. Машина тронулась.- А что там за ДТП?- Да черт его знает, - отозвался таксист. – Вроде два грузовика дорогу не поделили.- Даа, весело. - Да уж и ничего веселого. Теперь как минимум на час дорогу перекроют.Мы выехали на Советскую, доехали до перекрестка с Николаева и развернулись в обратную сторону. Ясно, значит потом по проспекту до Кристалла рванем. Я же тем временем достал телефон и набрал номер Женьки, намереваясь ему сообщить, что уже еду.Как бы не так. Трубка отозвалась – «Абонент выключен или находится вне зоны действия сети».«Что еще за на хрен!» - подумал я. – «Только что ведь мне с мобилы звонил! Как мне его там искать-то, на здоровенном перекрестке».Но с другой стороны, там ведь, по словам водителя, ДТП какое-то произошло. Значит, Женька будет стоять в том месте, где больше всего народу собралось (любят люди такие зрелища, это еще со времен Колизея пошло), зная, что именно туда я и подойду. Ну, посмотрим. Вот уже и Кристалл выглядывает из-за деревьев нашей на весь город знаменитой цветочной аллеи, свернем потом чуток по Корешкова, потом на Мира и все. Дальше вперед до самого Современника.Пока ехали, я еще раза два пытался дозвониться до Женьки. Пусто. С тем же успехом я мог позвонить на Марс или Луну. Абонент был все так же недоступен. Видимо, села батарейка. Ну что ж, сам его найду, безо всяких телефонов.Но, вот и тот самый перекресток. Еще даже не доезжая до печатной фабрики, впереди и чуть-чуть слева мы заметили перевернутую громадину Камаза. Я даже присвистнул.- Ничего себе, дорогу не поделили! Это ж как там не поделить-то можно было.

- А они что грузовики, что мотоциклы. Срали на все ПДД. Газку притопят, а потом все – или реанимация или могила. Видят – утро, машин почти нету, и решили стритрейсинг устроить. Вот, устроили! Ладно, сейчас выберем место, где тебя высадить.- Ну, если парковка перед кинотеатром не перекрыта, то туда.- Лады.Мы подъехали к самому перекрестку, и тогда уже даже видавший виды таксист и то не сдержал удивленного возгласа:- Едрить твою в корень! Да это ж мясо натуральное!Это не было просто каким-то рядовым ДТП. Из окна автомобиля нам были видны все подробности ТАКОЙ аварии. Абсолютно все. Один грузовик, тот, который мы заметили с самого начала, лежал перевернутым прямо поперек проезжей части, намертво перегораживая путь остальным машинам. От кабины уже почти ничего не осталось, ну разве что открытая левая дверца, болтающаяся кое-как на рваном куске металла. Остальное было просто бесформенной кашей. Грузовик лежал на правом боку, и из-под него медленно вытекало что-то густое и красное. То, что осталось от водителя. Контейнер с грузом, который он вез, естественно, оторвался, и его унесло аж к противоположной части перекрестка, где железная громадина благополучно впечаталась в стоящее рядом дерево, немного его погнув. - Твою-то ж мать, ты гляди куда второй-то унесло! – ахал таксист.Со вторым грузовиком, кстати, самосвалом, приключилась отдельная история. Видимо, удар был страшной силы, потому как его отбросило далеко назад и в сторону, он пробил железное ограждение около дороги и улетел чуть ли не к ступенькам кинотеатра, при этом его смяло еще сильнее – у него и кузов превратился в месиво, а все, что в нем было – металлолом, мусор, мелкий щебень и прочие отходы – разметало по всей площадке перед Современником. Да и не только по площадке – под колесами такси тоже хрустела какая-то хрень. В воздухе стоял (мы это чувствовали даже через закрытые окна) какой-то невообразимый смрад из бензина, чего-то тухлого и еще чего-то с чем-то, ароматом отдаленно напоминающего соус «Чили». - Это самое… Куда тебя высадить-то? – наконец опомнился таксист.- А..а вот здесь и выйду. Вон, кажется там народ какой-то столпился, там может…Тут я замолчал. С чего я ему буду все выкладывать, как будто он Женьку знает…- В общем здесь. - Хорошо.Я открыл дверцу и вышел наружу, на холодный и теперь уже совсем не свежий воздух. Завоняло таким дерьмищем, что на голодный желудок меня немедленно стало тошнить. Постояв минуту и понаблюдав, как таксист разворачивается на перекрестке и уезжает в обратную сторону, я двинулся к народу – впрочем, уже не просто к народу, а к целой толпе. Тут-то я разглядел и две полицейские машины и службу реанимации, которых раньше из-за перевернувшегося грузовика видно не было. Подойдя еще ближе, увидел, что полиция оттесняет народ в сторону, натягивая по периметру дороги заградительную ленту, а из реанимобиля то и дело появляются врачи в спецформе. Разглядел я и пару носилок, лежавших рядом с транспортом, накрытых белыми простынями. Хотя, белыми они были раньше, теперь же насквозь пропитались кровью.«А носилки-то им еще зачем? По моему, то, что осталось от водителей, свободно можно уместить в майонезную банку» - подумал я и внезапно остановился, смутно, где-то в глубине сознания почуяв неладное. Автоматически поднял глаза от земли и стал искать в толпе Женьку. Но его там почему-то не было. Не было его и с другой стороны дороги. И на площадке тоже. Сколько бы я ни вытягивал шею и ни старался глазами отыскать его фирменную зеленую с красным курточку и странного вида кепку, с которой он никогда не расставался, что зимой, что летом, нигде его не замечал.«Прячется, что ли где, стервец? Позвонил, блин, вытащил меня поглазеть на аварию! Это что ли, событие века?»

Но подсознание опять продолжило мне настойчиво талдычить, что не все тут так просто. И тут я услышал:- Эй, чего вы там телитесь, кислород, быстро!Я обернулся на крик. Из реанимобиля выпрыгнули две фигуры в синей униформе, держа в руках баллон с кислородом и маску, соединенную с ним прозрачным ребристым шлангом. - Кислород? Там что, кто живой лежит?Машинально я подошел ближе к месту трагедии и посмотрел, как реаниматолог откидывает край заляпанной кровью простыни у одних носилок и подносит маску к чьему-то лицу. Приглядевшись, я увидел, что там лежит молоденькая девушка. Причем (этого я сначала не заметил) она шевелилась и пыталась что-то сказать, но при каждой попытке, у нее из горла толчками выплескивалась кровь, заливавшая ей шею и стекавшая куда-то за спину, на носилки. Меня опять замутило.- Товарищ лейтенант! – раздалось около полицейских машин. – А со вторым-то что делать?- А чего с ним? Ты лицо видал? Теперь даже родственники не опознают. Где Прокофьев?- Да вон он, в мусоре что-то откапывает. Ну так он мертв?- Подойди, бл.., да сам у него спроси! Не видишь что ли? Этого однозначно в морг.- Эээй! Ставрицкий! – донеслось откуда-то из-за перевернувшегося самосвала. – Похоже, я нашел еще кое-что.- Ну так тащи сюда! Прокофьев, быстрей давай!- Извините, лейтенант, - подошел реаниматолог к полицейскому – Но мы больше ждать не можем. Если промедлим еще хоть пять минут, то можем девушку не спасти. За погибшим пришлем вторую машину.- Хорошо, увозите. Только не угробьте мне ее по дороге, спрошу потом, мало не покажется.- Эй, ребята! А ну быстрей ее в салон! Давай, давай! По коням!Те самые фигуры, притащившие из недр реанимобиля баллон, аккуратно подняли носилки с девушкой и стали погружать в салон. Внезапно один из них покачнулся и носилки заметно тряхнуло.- Ээ, аккуратнее! Не картошку грузишь! – прикрикнул на того второй реаниматолог.От толчка девушка как будто бы пришла в себя. Она собралась с силами, как будто даже приподнялась на носилках, отчего маска, никем не придерживаемая, с нее свалилась и судорожно выкрикнула:- А он же…спас меня! А я-то дура…ржала…От такого переизбытка сил кровь изо рта у нее полилась чуть ли не ручьем, девушка сдавленно вскрикнула и потеряла сознание.- Быстрей, быстрей! – заорал один из реаниматологов. Он же сам запрыгнул в салон, сел рядом с носилками и стал держать маску на лице у девушки, второй же захлопнул задние двери и пулей метнулся на переднее сиденье. Тут же машина резко взвизгнула шинами и рванулась с места, как ужаленная. Сразу же громко завыла сирена у нее на крыше.- Так, слава богу, значит, жить будет! – выдыхая изо рта большой клуб пара, произнес лейтентант. – Теперь будем со вторым товарищем решать. - Знаете, надо бы народ отвести в сторону, а то обмороков не оберемся. Сейчас простыню откину, а там это… - подошел к лейтенанту второй полицейский.- Да, давай, делай.- Так, товарищи! Прошу вас по возможности разойтись! – крикнул страж порядка. – Сейчас здесь начнут проводиться тщательные экспертные работы, мы уже вызвали кран, чтобы оттащить грузовики, не мешайте, пожалуйста, отойдите дальше!- Прокофьев! Ну ты где?! – крикнул лейтенант. – Чего ты там откопал-то?- Несу, товарищ лейтенант, несу! Тут головной убор вроде какой-то. Кепка странная, как будто с двумя козырьками, но порванная – ужас.

Подбежал третий полицейский, совсем молоденький, и протянул старшему по званию свою находку.Вот тогда мне стало совсем дурно. Отчетливо пронеслась мысль, что теперь-то уж совсем понятно, куда делся Женька и почему среди толпы его не было. Потому как я узнал тот предмет, который держал в руках полицейский. Да и как его было не узнать, ведь я почти каждый день видел этот предмет на голове у дорогого мне человека. Странного вида кепочка, загнутая на манер фуражки Иностранного легиона, с широким козырьком спереди и с чем-то таким же похожим сзади. Такая, военизированная форма головного убора Шерлока Холмса. Женькина кепка. Не помня себя от внезапно подкатившей слабости, я двинулся к полиции. Тут же меня заметили:- Эй гражданин, а вы куда?- П..прост..тите… Но эта шапочка… она мне знакома… - каким-то блеющим, не похожим на мой голосом ответил я.- Вы родственник или знакомый этого человека? – спросил полицейский, указывая на носилки.- Мне… надо его видеть… Откройте…- Извините, но это зрелище не для слабонервных. По лицу вы его все равно не опознаете, от него ничего не осталось.- Я не знаю… ну вы можете хотя бы одежду показать… лицо не открывая…- Это можно – согласился полицейский и взявшись за простыню с нижнего края, потянул ее вверх.Моему взору предстали ноги в черных, заляпанных грязью кроссовках, причем одна нога была вывернута на 180 градусов и кроссовок на ней смотрел в обратную сторону. В коленном суставе ткань коричневых брюк, какие на нем были, порвалась, и оттуда выглядывал сам, собственно, сустав, проткнутый торчащей из него костью. Выше шла куртка. Слишком хорошо знакомая мне куртка – красного цвета, с зелеными полосами по низу и зеленой так же подкладкой. Сколько раз я видел эту куртку на одном человеке, ставшем мне за два года ближе, чем все остальные «товарищи»… Это была Женькина куртка.Меня затрясло.- Н…но ведь ты же мне звонил… Как? Как? – я, сам того не замечая, грохнулся на колени перед носилками.Все как будто затихло и отдалилось. Шум толпы представился каким-то комариным гудением, звук проезжавших вдали машин был похож на отдаленный рокот прибоя. Издалека (теперь это «далеко» представлялось мне как где-то на Камчатке) послышался возглас полицейского:- Вы его опознали? Кто он вам?Но я уже не мог ответить. Перед глазами заплясали какие-то огненные узоры, все поплыло и я без чувств грохнулся на асфальт, аккурат напротив носилок, но этого я тоже уже не видел…

Я плавал в какой-то гулкой черноте. Изредка вдалеке что-то мерцало, то ли сверху, то ли снизу (всего этого в привычном смысле тут и в помине не было) быстро проносились какие-то сверкающие линии. Как будто космос, только в даже в космосе, по моему не так темно. Потом пришли образы. Прямо как в круговой панораме. Передо мной мелькали какие-то лица, мне незнакомые, куда-то они шли, что-то сказать пытались, но уши у меня были словно свинцом залиты и я ничего не слышал. Все замелькало, во весь «экран» (на ум только это сравнение пришло) появилось вдруг здание общежития, хорошо мне известное, то самое, из Сергиева Посада, про которое я вспоминал прошедшей ночью. Промелькнув на какую-то пару секунд, оно вдруг искривилось и рассыпалось тысячами сверкающих

осколков, из которых тут же сформировался блестящий коридор. Меня потащило туда. Я даже не прилагал никаких усилий. И тут картинка резко поменялась, будто в киностудии на монтажном столе отрезали один кусок пленки, приклеили второй и запустили на проигрыватель. Аналогия была полная. Я увидел человека в тумане…

...Ноги увязали в чем-то мягком и упругом, то ли в прелых листьях, то ли в чем-то среднем между расплавленным асфальтом и киселем. Откуда-то издалека доносилась ритмичная старомодная пианинная мелодия, но откуда именно - человек не мог определить - все вокруг окутывал какой-то странный сероватый туман. Временами шумел сильный ветер, но и он тоже был какой-то странный - не разгонял туман, а еще больше сгущал его, к тому же человеком он совсем не ощущался, хотя тот бежал по "киселю" со всех ног. То что ветер сильный, определялось лишь по его стонущему завыванию где-то вверху. Музыка внезапно усилилась, теперь стали слышны отдельные ноты, а также хор веселых голосов, распевающий что-то такое, что напомнило бегущему человеку школьный вальс на выпускном вечере. Было не ясно, откуда он это взял, наверное просто в его сознании всплыла первая попавшаяся ассоциация, уж очень походила мелодия на стандартные "раз-два-три" вальса. "Картинка" поменялась вдруг резко и ярко. Только что человек несся сломя голову в каком-то подобии болота, не видя ни зги, а теперь перед ним материализовался вполне нормальный человеческий асфальт. - О-ооо! - протянул человек, падая кувырком на него. От неожиданной "смены декораций" на ногах он не устоял.Надо сказать, "декорация" была весьма симпатичной. Вечер, темно-сиреневое небо, горящие фонари по обе стороны от асфальтовой аллеи (иначе ее не назовешь), раскидистый кустарник и деревья в таком же порядке, как и фонари... Впереди, где-то там, где аллея, видно кончалась, мерцал свет и гремели динамики, раздавались громкие голоса, даже топот вроде какой-то доносился. Гуляли, похоже там, да на полную катушку. Человек поднялся с земли и отряхнулся. Постоял, понаблюдал вечер и теперь уже неспешно двинулся по аллее туда, откуда неслась музыка. Современная, громкая и заводная. Временами кто-то, похоже из микрофона, пытался эту музыку перекричать, но слышимость была еще слишком слабой, чтобы что-то разобрать. Видимо теперь у человека появилось что-то вроде дара предвидения, потому как внезапно он отбежал в сторону и схватился за ближайшее дерево, крепко зажмурив глаза. И не зря - вслед за второй, незамедлительно последовала и третья метаморфоза...- Дорогие наши ребята!!! Поздравляем всеееееееех!!!! - звонко, пронзительно и оглушающе прокричал кто-то в микрофон прямо у человека над ухом. - Веселиииииимся!!!!!- УРРРРРРРАААААААА!!!!!! - заревело откуда-то из-за спины целое море голосов.- Мария Филипповна, просим, просим! Сыграйте, пожалуйста, коронный сегодняшний номер! А то вон парочка-то наша ждет, абажурчик-то на подходе.«Какой еще, к свиньям, абажурчик!» - подумал человек. – «Что вообще происходит?»- А как же! – послышался в ответ бойкий старушечий голос – Давайте, дамы да кавалеры – приглашайте друг друга! Последний танец играем!И опять понеслась старинная клавишная мелодия вальса, вслед за ней откуда-то справа началось легкое топанье каблуков, как будто по дощатому полу.

«Точно» - подумал человек – «Я попал на выпускной. Причем выпускной где-нибудь шестидесятых, в какой-нибудь провинции. Ээ, но позвольте, когда я шел сюда, тут громыхала музыка из нашего времени!»- Открой глаза и получишь все ответы! – внезапно раздался голос прямо около его ушей.Человек, не разжимая век, шарахнулся в сторону.- Не пугайся. Понимаю, ты тут впервые и всего лишь гость, так что позволь тебе все объяснить. Говорю же, открой глаза!Человек наконец внял совету незнакомого голоса. Попытался внять. С осторожностью, медленно глаза все-таки открыл. Впрочем, они у него тут же распахнулись широко-широко.- Ого!- Впечатляет? Ну посмотри пока, пообвыкнись. Тот, кто раньше был одним только голосом, вышел из-за спины человека и встал перед ним. Теперь он предстал в виде молодого парня среднего роста, в каком-то нелепом белом длинном одеянии, этакий древний римлянин. На голове у парня красовался зеленый лавровый венок. Нет, точно какой-нибудь Кассий или Квинтилий. Но поначалу человек этого одеяния даже не увидел, как не увидел и самого парня. Все его внимание было приковано к тому, что творилось вокруг. Слева от него была та самая асфальтовая аллея, заканчивающаяся круглой громадной площадкой, окруженной такими же деревьями; именно на этой площадке стоял он сам, «римлянин», а также происходило все это безумное действо. Весь конец аллеи был заставлен деревянными стульями с откидывающимися сиденьями (человек в этот момент вспомнил, что из его школы последнюю партию таких стульев выкинули еще в начале девяностых), на которых сидела молодежь. Парни и девушки, первые в строгих черно-белых костюмах, вторые в старинной школьной форме, какую человек раньше видел только по телевизору. У всех были перекинуты красные ленты через правое плечо со здоровенной серебристой надписью «ВЫПУСКНИК», только была одна странность, заметя которую, человек невольно вскрикнул. Года выпуска после слова «ВЫПУСКНИК» у всех были разные – 1964, 1970, 1971, 1986 и т.д. - А почему так? – выдавил он через силу.- А ты уверен, что готов услышать? По-моему, в разуме твоем еще каша, - немедленно откликнулся «римлянин». – Понаблюдай еще. - Ладно, Цезарь – даже в такой нелепой ситуации человек нашел в себе силы усмехнуться. – Кстати, а почему ты в таком виде? Из Рима пришел? Или ты ангел? Кто ты вообще есть?- Ха-ха-ха! И не то и не то! Говорю же, понаблюдай. Позже обещаю, устрою тебе длинную лекцию, где объясню все до мельчайших подробностей.В ответ человек только кивнул и продолжил смотреть во все глаза на этот безумный выпускной. Теперь, собственно, сама площадка. Треть ее занимала сколоченная из крепких досок сцена, по обоим краям которой были воткнуты две длинные палки. Между ними слегка колыхался длинный кусок натянутой белой материи, на котором синей краской было выведено: «ВЫПУСКНОЙ. ПРОЕКЦИЯ 1964» Рядом со сценой громоздился здоровенный старинный рояль, за ним на маленькой шаткой табуреточке восседала полненькая опрятная старушка, с белым пуховым платком вокруг шеи и в вязаном сиреневом платье. Разумеется, это ее все звали Марией Филипповной. Играла она с большим задором и удовольствием, покачиваясь в такт музыке. На сцене происходило то, что в наше время встретить - большая редкость. Там тоже были те же самые парни и девушки, и одеты были так же по старинному, а танцевали они самый что ни на есть классический вальс. - Ммдаа, - протянул человек, - Я раньше такое только в советском кино видел.«Римлянин» расхохотался.- Давай посмотрим теперь, видел ли ты в советском кино ЭТО!

Как по команде вдруг музыка стихла и пары перестали кружиться. - Товарищи выпускники! – откуда-то из-за сцены выбежал молодцеватый гражданин в сером костюме и с… (о, Господи, да здесь анахронизм на анахронизме!) современным беспроводным микрофоном на батарейках. – Минутку внимания! Наша пара уже готова! Посмотрите туда! – он резко выбросил руку вперед и все как по команде повернули головы в том направлении. Показывал же гражданин за границу аллеи, там, между деревьями была видная старинная резная скамейка, на которой восседала такая же старинно одетая парочка. Парочка ничего не видела и не слышала, кроме самих себя – молодые люди страстно целовались.- Проводим же их достойно! Поднимитесь! Абажур совсем близко!Тут же раздался многоголосый шум и грохот задвигаемых сидений – вся толпа выпускников разом поднялась и вытянулась по стойке «смирно». Мария Филипповна и пары на сцене исключения не составили. - А тепееееерь!... – протянул серый костюм, - теперь смотрите! СОВМЕСТНАЯ ЖИЗНЬ!!! – с надрывом заорал он в микрофон.Все так и ахнули. Откуда-то с неба, между деревьями стал опускаться на землю огромный красный полог (очень похожий на абажур от люстры, видно поэтому его все здесь так звали). По краю он был украшен золотистой вышивкой и болтающимися красноватыми кисточками. Медленно, но верно, опускался он аккурат на сидящую парочку, определенно намереваясь скрыть их от посторонних взоров полностью.Так и случилось. Пока молодые люди целовались, на них опустилась сначала болтающаяся бахрома, а потом и весь полог. Причем опускался он сам по себе – никакого троса или еще чего-то похожего, что опускало бы абажур, видно не было.- Свершилось! – опять закричал гражданин в костюме. – Они объединились! О, атмосфера! Открой же высшую проекцию для этих выпускников! Они достойны! – вопил он, воздевая руки к небу.- Сатанизм какой-то! – не удержался человек от комментария. «Римлянин» же, по своему, ограничился коротким смешком.Внезапно внутри абажура что-то сверкнуло и он начал медленно подниматься.- Ура, товарищи! Ваши бывшие одноклассники перешли порог четвертой проекции! Поприветствуйте же их, обновленных! Они прожили достойно! И вас ждет то же самое!Вся толпа, до того стоявшая, как солдаты на параде, взорвалась радостными криками и поздравлениями. А между тем, полог (или абажур) поднялся наверх уже настолько, что можно было снова разглядеть молодую парочку на лавке. Или?... Нееет, теперь их молодыми можно было назвать с большой натяжкой. Теперь в старинной школьной форме там восседали настоящие старики! К облику мужской стороны добавилась трость и большие очки в роговой оправе, а к облику женской – длинные седые волосы, закрученные в шар на затылке.- Мать моя женщина! Так этот абажур их что, в стариков превращает? – ахнул человек.- Дорогие наши прошедшие! Мира вам и добра! Идите в дверь! Только в дверь! Она там, в глубине парка. За ней – покой! – напутствовал их серый костюм.- Спасибо, товарищ ведущий! – прошамкал в ответ старик. – Мы пойдем.- Слушай! – человек уже не мог больше терпеть. – Римлянин ты, не римлянин, по фигу мне на все, только уведи меня куда-нибудь подальше отсюда. Я тут рехнусь!- Ладно, пошли. – «Римлянин» подхватил человека под руку и они двинулись назад на аллею, протискиваясь между стульями и стоящими до сих пор выпускниками. Вслед им послышалось: «Мария Филипповна, до следующего абажура, пожалуйста – мелодию какую-нибудь!»Отойдя порядочное расстояние, откуда с площадки их бы уже не услышали, человек и «римлянин» остановились.- Давай, философ, рассказывай уже!

- Хорошо. Для начала, чтоб ты совсем освоился – это уже не твой привычный мир. – произнес «философ», обводя рукой все вокруг.- Ну, это я и так уже понял. В моем мире такого бардака нету!- Эх, если бы ты видел настоящий бардак! Мне вот довелось, хоть я тут всего на полчаса больше тебя нахожусь. Ладно, рассказываю. В твоем понимании это все – тот свет. Да-да! – остановил «римлянин» вырвавшийся было удивленный возглас человека. – Но это не значит, что ты умер. Отсюда ведь и возвращаются. Про клиническую смерть слышал?- Эээ, ну да.- Ну вот ты сейчас в некоем ее подобии. Валяешься как тюфяк, прости Господи, а вокруг тебя мельтешат люди нужные. Физической проекцией ты там у себя, а ментальной здесь.- Блин, сколько слышу, проекция, проекция! И тот сумасшедший в пиджаке про нее талдычил, да еперный театр, даже на этом вон баннере и то начирикали. Какая еще на хрен, проекция!- Проекция всего сущего. В законченном виде не существует ничего, проекция, как и физическое бытие, постоянно меняется, находится, так сказать, в развитии и окончательном поиске своей формы. Только ведь форму-то для нее определяют обычные люди, мыслями своими, а мысли постоянно в движении, значит и форме конечной не бывать никогда. А все люди разные, значит и проекция для каждого своя.- Постой… ты тот свет проекцией называешь?- Ну да. Мы же сейчас здесь, только в облаках не парим, а созерцаем все вполне человеческое. И асфальт и фонари эти. Кто-то при жизни любил такое место на земле, романтик может какой или писатель. А когда он пришел сюда, для него уже было это все готово. То есть, он сам себе сотворил то место, где бы ему хотелось быть после смерти.- А они как же? – кивнул человек на выпускников. – Это твой кто-то и их за собой приволок?- Нет. С ними все проще. Ты видел, они молодые, причем из тех времен, когда романтика и нормальные ухаживания были еще в моде. Они себе просто напридумывали похожих проекций – ну а тут же готовенькое место, причем место это ой-ой-ой какое громадное. И никто никому не мешает. - Ага, я понял. Значит, они умерли молодыми?- Совсем необязательно. Просто раньше эмоции были настоящими и люди умели радоваться искренне. Выпускной! – «Римлянин» взмахнул руками. – Что может быть романтичнее! Прогулка по вечерним аллеям, отзвуки вальса в городском парке, цветы, а ты сам идешь под руку с возлюбленной! Выбираете место, где поуютнее, садитесь и… Признания, поцелуи… А на самом выпускном море радости, музыки и искренних чувств, не замутненных алкоголем. Вот что было раньше и что вы в своем материалистическом мире потеряли сейчас! Они думали о самом счастливом миге перед смертью, а выпускной для них и был тем мигом, потому они здесь! - Теперь врубаюсь кажется. – человек провел рукой по волосам. – А вот этот абажур? Что это за хрень? Почему она превращает всех в стариков?- Ааа, эта вещь очень интересная. Ты заметил, где стояла лавка, куда абажур опустился? За пределами поляны. То есть за пределами нормального человеческого счастья. Как я уже говорил, это место сотворил человек при жизни творческий, а у них большинство идей строится на аллегориях. Вот и состряпал он… аллегорию, понимая, что не для всех чувства могут быть искренними. Вот на таких и опускается этот абажур. Он – это ваша современная жизнь. Заметил, что абажур красный? А не думаешь, почему? Потому что крови много в вашем мире. Крови, зла, ссор, сплетен и всего необходимого при этом. И люди в этих, пардон, фекалиях проживают. Почему абажур превратил их в стариков? Потому что на земле люди не замечают радостей и счастья, грызутся как собаки, а потом хоп! Абажурчик поднимается и они понимают что все! Прогрызлись они, провоевали друг с дружкой, всю жизнь просрали, и молодость и зрелость, а впереди-то что? Правильно – проекция. Потому как старики уже. Некоторые, правда и старческого возраста достигнув,

свои склоки не прекращают, но здесь таких еще не встречалось. Видно, не было таких в пору, когда жил еще этот романтик, сотворивший сей чудный парк, - «римлянин» хохотнул.- Постой… но там же сказали, что абажур опустится на каждого…- Правильно. Абажур – это испытание. У кого чувства и помыслы чисты, тот выйдет из-под него таким же молодым и продолжит веселиться.- Ага, ясно. У тех, значит, не очень чисты.- Да, в тот момент, как раз, когда ведущий указал на них, они собирались совершить на той скамейке нечто грязное. Но абажур им этого не дал сделать. Взамен – получайте! Дверь – и гуляй Вася!- Какая дверь?- А где такие же как они собрались. Просравшие всю сознательную жизнь. Они туда уходят, а что потом – растворятся ли они в очередной проекции или глотки друг другу перегрызут – это уже никого не волнует.- Растворятся?- Ну да. Здесь же все целиком из проекций состоит и люди… или души, удобней уж их так назвать, иногда перемещаются из одной в другую. Раньше это большая редкость была, а теперь перемещаются постоянно. И то их не устраивает, и это. Мечутся по реальностям, места себе не находят. Как были дерьмом при жизни, так им и в проекциях остались!- Ой, мама дорогая! Погоди, дай-ка все сказанное переварить.«Римлянин» улыбнулся»- А почему я сам сюда попал? Я же вроде не творческий, а испытай меня этим твоим абажуром – каюсь, стал бы таким же старым хрычом.- Ты попал сюда, потому что я так захотел. Я захотел показать тебе это все. И напомнить – жизнь коротка. Совершенствуй себя, а не других. Другие сами за тобой пойдут. Ты же не хочешь закончить как те, из-под абажура?Человек отрицательно помотал головой.- Вот и правильно. А знаешь, что тебе в поисках совершенства поможет? Абсолютная сила любви. Понял? Это такая сила, о которой многие даже здесь мечтают только, а обрести ее – значит великий дар получить. Нам не положено раскрывать всех здешних секретов, но кое-что я скажу. Так как тут нет ни прошлого, не будущего, а только проекция, нам дано видеть ваш мир во всех плоскостях – и в физических и во временных. Другими словами, мы отсюда видим и ваше прошлое и ваше будущее. Как для всех, так и для кого-то отдельно. Так вот, для тебя я вижу – ты эту силу найдешь. И потом увидишь, как эта сила распускается. Подобно ЦВЕТКУ.- Вот это да… заманчивая перспектива. И как же я ее найду?- От тебя все зависит. Если постараешься - награда тебя ждет достойная.- Так, ладно, а теперь, может все-таки скажешь кто ты такой и вообще, с какой радости мне тут советами помогаешь?- Помогал же ты мне при жизни – ответил «римлянин» и в ту же секунду произошло превращение. Белое одеяние потемнело, сжалось, превратившись в коричневые брюки и красно-зеленую куртку, а вместо лаврового венка на голове у «римлянина» теперь красовалась какая-то странного вида кепочка. И лицо его изменилось тоже, стало более приятным и чуть-чуть длиннее…

Я понял, что человек – это я сам.- Женькааааааааа! – заорал я, не помня себя, пытаясь дотянуться до него сквозь какую-то серую пелену, протянувшуюся между нами, а потом все исчезло – и Женька-«римлянин» и уютная аллея с фонарями и отзвуки старого рояля. Откуда-то подул ветер, причем не какой-то там призрачный, как тогда, когда я бежал по «киселю», а вполне реальный ветер, из человеческого мира. Резкий белый свет ударил мне в глаза и я тут же крепко зажмурил их. Откуда-то, как из бочки послышалось:

- Он приходит в себя! Нашатырь, быстро!Перед закрытыми глазами начали мелькать какие-то расплывчатые образы, кто-то бегал около меня, кричал, чтобы не рассыпали какой-то металлолом… А потом ко мне одновременно и в просыпающееся сознание и в ноздри шибанул резкий запах тридцать лет не стиранных носков. Тут я уже не раздумывая, подскочил как пуля и резко открыл глаза.- О, мать вашу, вонь-то какая!- Ха-ха-ха! – захохотал полицейский, смотря на то, как врач из реанимобиля (значит второй уже подогнали, успел подумать я) сует мне под нос вату, пропитанную нашатырем. – Все, жить будет!Я вернулся в свой мир.

Глава 4. Память проясняется

Электросталь, 12 ноября 2011 г., 17.20

«Покой нам только снится» - этой известной фразой ознаменовался дальнейший мой день. Да, можно сказать, и вечер, потому как именно до него я целиком и полностью проторчал в отделении полиции, где с меня брали «свидетельские показания». Но толком я сказать так ничего и не мог – в башке не то что ураган – целое торнадо поднялось, полицейские же, естественно, в голову ко мне заглянуть не могли и от того все больше зверели. А надо-то всего и было, что ответить на стандартные вопросы – кто такой, откуда знаю погибшего и свой адрес сказать еще – «на всякий случай, если понадоблюсь». По стандарту оно бы так и должно было выйти – но не в моей ситуации. Потеря самого близкого друга, странным образом совпавшая с его же телефонным звонком, потом эта чернота и какие-то обрывочные, размазанные видения – лес какой-то, фонари, вдалеке шумят вроде бы… И рядом еще стоит кто-то, до боли знакомый, но лица его так и не разглядеть – всматриваешься пристальней – а оно ускользает…- Э-эй! Ты меня вообще слушаешь?! – окрик следователя вернул меня с небес (или откуда там еще) на землю.- Д..да, слушаю… - промямлил я.- Ну так что? Имя свое забыл что ли? Господи, мы тут что, до ночи с тобой возиться будем?- Нет, не до ночи… Но Женька мне был очень дорог… Почему вы этого не понимаете. Я не могу собраться с мыслями только из-за этого. Вам что, вы придете домой с работы, у вас наверняка семья… А я семью свою еще пять лет назад потерял. Только Женька… теперь уже был…- Все я прекрасно понимаю! – раздраженно откликнулся следователь. – Но если мы тут с тобой и дальше канителиться будем, домой я с работы не приду еще очень долго. Значит, говоришь, Евгением погибшего звали?- Да! Евгений Николаевич Дерюгин! Довольны?- Конечно, доволен. Память у тебя проясняется.- Ну, радуйтесь. Кстати, я опознал его по одежде. Почему тогда ваш сотрудник (кивнул я на того самого лейтенанта, сидевшего тут же) сказал, что его даже родственники не опознают? Я же ему не родственник… был…- Это мы тебе простыню не открыли целиком! – отозвался он. – А то бы у тебя совсем крыша поехала. Поверь мне, я много чего навидался, но такое увидеть… Там от головы одна каша осталась! Всю разнесло! Вот и переклинило меня малость. Опознают конечно, только почему-то не торопятся опознавать. Телефон молчит, дома нет никого.- Когда в последний раз я с Женькой виделся – сказал я, - он мне ответил, что у него родители на даче вроде бы… Что-то в этом роде. И вернутся к тому же вечеру. Может быть задержались там еще на день?

- Может быть, может быть, - ответил следователь, доставая сигарету. Чиркнул новомодной зажигалкой, в кабинете поплыл дымок и запахло дорогим табаком. – Так ты имя-то свое сообщишь нам или нет? Ты же пока единственный, кто опознал Евгения.- Конечно, конечно. Записывайте…Внезапно в кабинет без стука ворвался еще один полицейский – весь на взводе, запыхавшийся – видать, что-то важное.Так и оказалось.- Так, орлы! Только что из реанимации – наша Настюха в себя пришла. Говорить ей, правда, запретили, но она и сама не смогла бы - повтыкали там кучу зондов в нее. Жить будет!- Ага, отлично. – обрадовано воскликнул лейтенант. – А имя как узнали, от врачей?- Нет, у нее в куртке проездной нашли. Врачи говорят, чтоб мы как минимум неделю к ней не совались – вроде легкое там повреждено что ли? Шибануло ее этим Камазом неслабо. Вот два часа назад только все дела там с ней закончили, говорят – две операции провели. А там еще мамаша ее приехала – на хирургов орала так, что у всех уши позакладывало. Не в себе дама.- Естественно, не в себе. Мы тут тоже слегка того… Уже битый час товарища вот допрашиваем, а он нам толком даже своего имени сказать не может.- Скажет, куда денется. – ответил полицейский. – Самое главное, важный свидетель и участник аварии жив, хоть и совсем здоров. Но они там мне минут десять обещали, что все силы приложат на лечение.- Это хорошо. – ответил лейтенант. – А как ее полностью-то, по батюшке с матушкой?- Анастасия Игоревна Еременко, девяностого года рождения. - Ну вот хоть от кого-то имя-фамилию узнали.- Слушайте, не донимайте вы меня! – взорвался я. – Пишите давайте свое дело. Ермолов Андрей Васильевич, одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмого года появления на свет от Рождества Христова! Все, теперь вы от меня отстанете?- Ты давай не кипятись… Ермолов Андрей Васильевич. – ледяным тоном произнес следователь. – А то ведь и упечь тебя можем. На пятнадцать суток. - Да срал я на ваши пятнадцать суток! Давайте, хоть сейчас ведите! У меня лучший друг погиб! Между-то прочим! Давайте, сажайте! Мне все равно – что дома, что в обезьяннике вашем. Что там один, что тут один.- Ладно тебе, парниша! – примирительным голосом заговорил лейтенант. – Мы тут не звери же, какими нас представляют за этими стенами. Работа просто у нас такая… нервная. Но и ты успокойся. Нам же сам понимаешь, протокол писать нужно, свидетельские показания снимать. А ты не только свидетель, а, как теперь еще выяснилось, и близкий друг Евгения. Мы тебя же не задерживаем. Сам себя задерживаешь. Давно бы уже дома был, чай хлебал. Вот скажи адрес свой и можешь свободно идти. - Пфф… Записывайте!


Пришел я домой… впрочем, пришел – мягко сказано, ввалился я к себе совершенно измотанный и убитый. Перед глазами все плыло, ноги были как ватные, из-под куртки здорово жарило – не иначе температуру схватил. В горло вообще как будто раскаленного песка насыпали – пронял кашель, да такой, что отдавался глубоко внутри. Кое-как сорвав с себя куртку, я поплелся в комнату. В голове теперь была только одна мысль – лечь. Лечь куда-нибудь - хоть на кровать, если доберусь, конечно, хоть на пол, хоть на стол. Быстрее лечь, отключить измученное сознание и забыться. Из другой комнаты на звук прибежал мой сенбернар. Радостно заскулил, увидев, что это я, ткнулся мне мордой в ладонь, потом посмотрел на меня как-то, то ли осуждающе, то ли

виновато, а может и так и так сразу. Я без слов все понял – приду в себя, буду возиться с совком и веником. - Извини, дружище – просипел я. – Не представляешь, какой у меня день выдался. Хреново…мне… Но поесть я тебе дам…Из последних сил, шатаясь и держась за стены, как закоренелый алкаш, я заковылял на кухню. Комната качалась в такт моим шагам. Потолок как-то странно мерцал – или мне это казалось… Вот и кухня. Безмолвно поздоровался со мной холодильник, из-за окна помахали мне мерзлыми ветками деревья. Как же тут было холодно и одиноко! Черт бы это все побрал! Холод везде, забился в каждую щель, он боялся исходящего от меня жара, но в то же время постоянно заявлял о себе. - Хрен тебе! – бросил я неизвестно кому и открыл холодильник. Тут же мне в лицо ударил поток свежего воздуха – не мертвенно-серого холода, который прятался от меня по всей кухне, а вполне живительного, так и хотелось засунуть рожу в холодильник и держать ее там, пока с башки не начнет сыпаться иней. Но потом, какими-то остатками разума я понял, что если так сделаю – то тут и останусь. Трясущимися руками я достал с нижней полки упаковку собачьего корма, кое-как отодрал верхнюю часть и вывалил содержимое в миску Куджо. Тот немедленно учуял запах мяса и подбежал. - Вот… твой ужин…Вот уж у кого аппетит никогда не пропадет! Пес тут же за обе щеки принялся уписывать свой деликатес, а я (и как еще силы-то остались!) побрел в ближайшую к кухне комнату. Там, в уже сгущающихся ноябрьских сумерках, я кое-как разглядел кровать и даже успел упасть на нее, прежде чем окончательно отключился от этого мира…

Сергиев Посад, 28 декабря 2010 г., 20.30

Праздничная вечеринка по случаю наступающего Нового года была в самом разгаре, когда на втором этаже общежития в одной из комнат что-то сильно громыхнуло. Но так как все были слишком увлечены весельем и танцами (с семи часов и до самой полуночи дрыгались в холле под современные диско-хиты, вырубив там все освещение), то никто ничего не услышал. Впрочем, может это и к лучшему.Первый этаж так же сотрясался от музыки и топота. Повсюду носились радостные лица, парни (нижний этаж был чисто мужским) устроили перед входом какое-то невообразимое дефиле, а ля парад монстров – лица выкрашены во все возможные цвета, поверх и так не блещущей разнообразием одежды нацеплены какие-то прибамбасы из мишуры и ваты; компания из нескольких девчонок, которым было влом идти плясать, засела в буфете, попивая чаек с тортиком; кто-то же пошел отмечать праздник чисто в уединенной компании – человек на пятнадцать, прихватив кое-что покрепче «колокольчика». В это же время на крыльце общежития стояли еще двое парней, несмотря на морозец, они были одеты лишь в легкие рубашки и спортивные штаны. У одного из них так вообще на ногах были шлепанцы. Они о чем-то мирно беседовали, курили и временами поглядывали вверх, в черное звездное небо.- Обалденная погода! – выдохнул целый гейзер табачного дыма первый парень. – Вроде и мороз, а не чувствуется.- Так стена же! Стена от ветра защищает, в том и дело. – ответил второй. Первый глянул на эту самую стену (высоченную, метров в шесть, сложенную из красного кирпича, обносящую территорию училища по всему периметру) и согласно кивнул. Внезапно откуда-то из-за здания администрации раздался приглушенный лязгающий звук. Как будто что-то тяжелое и железное уронили на ему подобное.

- Мм, ты глянь! – дернул головой в ту сторону второй парень. – Кто-то еще с города возвратился. Что-то часто сегодня ворота хлопают, ну, что праздник дело понятное, но как бы потом народ к директору не потянулся. Хы-хы!- Да пускай тянется, а мы поржем придем – засмеялся первый парень. – Ээ, постой-ка. Сдается мне, ЭТОТ народ уж точно к директору не попадет.- Мм… - второй парень всмотрелся в темноту за зданием. – Аа, ну да, это у нас ТРЕЗВЕННИЦА! – последнее слово он произнес с выражением, подняв указательный палец.Говорили они о девушке, широкой, чуть ли не танцующей походкой направляющейся к общежитию. При каждом ее «приплясе» шнурки от большой меховой шапки, оканчивающиеся шариками из того же меха, скакали в тот же такт. Черная ее, глянцевая снаружи и утепленная внутри куртка блестела в сиреневом свете фонарей, расставленных по территории, в руках девушка тащила большой белый пакет с эмблемой то ли супермаркета, то ли магазина одежды. Снег легко и приятно поскрипывал под ее высокими сапогами. - Мадам вырядилась что надо! – заулыбался второй. – А в пакете, не иначе, что-нибудь вкусненькое. Может потрясем красную девицу?- Тебе чего, своих припасов мало? – усмехнулся первый. – Я помню, тебе еще сосед вафельный торт днем припер из «Грина», впору ей тебя трясти, ха-ха… Тем временем девушка уже подходила к крыльцу.- Ба-а, Лизок! – воскликнул второй. – То-то я тебя целый день не видел! По магазинам скакала?- Скакала, - ответила та, откинув шапку назад. – Слушай, Полину с Наташкой не видел?- В буфете заседают с чаем. – ответил парень. – А что это ты там в пакете тащишь, а? Деликатесы? Поделишься?- Сомневаюсь, что ты этим питаешься – засмеялась Лиза и достала из пакета сложенную оранжевую блузку, упакованную в полиэтилен.Теперь уже смеялся и первый парень.- Не, не, он питается! За ужином пару Генкиных носков сожрал и не подавился! - Шутники! – усмехнулась Лиза и дернула на себя тугую входную дверь. - Слушай! Ну зачем ты про носки-то? Меня ж чуть не вырвало! – укоризненно посмотрел на товарища второй парень. – Ты хоть у них был в комнате? Блин, как вообще Родион с ним живет! Там же газовая камера, в натуре.- Нее, во первых, газовая камера там бывает только тогда, когда на обед Никитична подает гороховый суп. А во вторых Родион по вечерам и в комнате-то не бывает. Либо у Тимохи сидит, либо в туалете лысого гоняет на Светланкину фотку.- Ха-ха-ха, реально что ли? А чего там за Светлана?- Да не помню фамилии, живет там рядом с… эээ… блин, тоже забыл. Ну, в общем крайняя дверь слева. - Аа, эта, бухгалтерша, да? Че-то вспоминаю. Не, чего, реально, ты видел?- Не видел, но слышал. Это по-моему товарищ Игнатов видел, он его там как-то застукал. - Да хрен с ним. Постояли, покурили, пойдем теперь девок на гоп-стоп разводить.- Вот изверг! Лишь бы брюхо набить.- Сегодня праздник! Имею право! – многозначительно произнес второй парень и они тоже двинулись в общежитие.

20.50

- Ну, привет, девчата, еще раз! Извиняюсь, задержалась, автобус еле дошел. Такая метель вообще! – Лиза проскочила в проем между столом и кухонной плитой и плюхнула на стол пакет, только уже другого цвета и явно не с одеждой. – Приятного всем аппетита.

- Спасибо. – отозвалась Полина. – Но мы тебя и впрямь заждались. Садись. Девочки, подвиньтесь чуток.Девочки (а было их четверо) подвинулись, освобождая место Лизе рядом с Полиной. - Неужели что-то вкусненькое притащила? – голосом голодного тигра произнесла Наташка, еще одна их подруга.- Мама дорогая, сегодня меня все пытаются на вкусненькое развести! Сначала эти двое раздолбаев, теперь вы! – закатила глаза Лиза. – Что ж мне с вами делать!- Какие раздолбаи? – спросила Полина.- Да эти… Ванька с Антоном. Курят там стоят, если уже не ушли. Тоже – дай че пожрать. Ну я им блузку достаю, нате, говорю, закусывайте.Вся компания рассмеялась.- Мм, ты блузку новую купила? Что в ней не пришла, коза такая! – сквозь смех произнесла Наташка. – Я посмотреть хочу, может себе тоже потом возьму.- Потом ко мне зайдешь, покажу. А сейчас-то что, не пачкать же ее здесь.- Говоришь, Антон с Ванькой? – спросила Полина. – Мм, они-то мне и нужны. Эти чудики до сих пор мне тетрадь не вернули по аудиту.- Господи, Полинка! – театрально всплеснула руками Лиза. – Едрить твою налево! Новый же год скоро. Вон все тусуют, бегают, а у нее опять учеба на уме! Сколько можно?- Ну это ты сейчас так говоришь. – невозмутимо ответила та. – Вот да, Новый год, а там и до весны совсем немного – и понесется. Экзамены, контрольные и прочее, прочее. Я всегда ко всему готовлюсь заранее! - Да уж, это-то мы знаем! – Лиза развязала пакет и запустила руку внутрь. – Но сегодня про учебу ни слова больше. А то мармеладку не дам. Апельсиновую.- Ага, сладенькое притащила! – снова нацелилась взглядом на стол Наташка.- Ну у вас я тут вижу не густо, надо ж помогать. Вот, номер раз. Мармелад к чаю! Номер два – зефирки…На столе как по волшебству начали появляться разные вкусности, завернутые в яркие цветные упаковки. Опять зазвенели кружки, в чайник плеснули новую порцию воды. - Ну что, продолжаем застолье?- А то! – отозвались все хором.- Здорово, девчата! – вдруг раздалось с порога. – С наступающим!Все обернулись.- Оо, товарищ дорогой! – воскликнула Лиза. – И ты к нам?- Не, я так только, поздороваться! – ответил невысокого роста парень, в распахнутом пальто, весь засыпанный снегом, с раскрасневшимися щеками. – Услышал в буфете ваши голоса, вот и зашел.- Ты бы хоть отряхнулся! – бросила ему Наташка.- Вот, сейчас дойду до себя и отряхнусь. Ну и метет там, я скажу!- Да мы уж в курсе. – ответила Полина. – Давай раздевайся и, если хочешь, к нам. Мы тут сейчас будем Лизкин пакет опустошать.- Спасибо, конечно, но не обещаю, что точно явлюсь. Меня еще Родион ждет.- А к нему можешь не ходить, - вдруг хитро прищурилась Наташка. – Он там наверху, Светлану в очередной раз пытается соблазнить.Парень засмеялся.- Вот блин, опять! Ну придется оторвать товарища от его «ухаживаний». Пойду тогда наверх. – Парень развернулся и направился к лестнице.- Эээй, а шубу-то свою снять не судьба?! – крикнула ему вслед Наташка.- Никак спиртяжку принес, - вздохнула Полина. – Неспроста он так побежал.- Да не, девки, вы чего. Этот-то приличный, я вот, между прочим, ни разу не замечала его здесь с бутылкой. – сказала Лиза. - Хи, защищаешь? – подколола Наташка.- С чего ты взяла?

- Да я ж заметила, как он на тебя смотрел! Хрен ты от меня чего скроешь! – засмеялась девушка. – Как тебя увидел – мама дорогая, аж покраснел весь. - Балда, это от мороза!- Во, я ж говорю – защищает!- Так, девчат! Хорош препираться! Чайник кипит! – остановила их шутливый спор Полина. – Готовьте кружки!

«ХОЧЕШЬ УВИДЕТЬ, ЧТО БЫЛО ПОТОМ? И ДАЖЕ ТЕПЕРЬ НЕ ПОЙМЕШЬ? ТУГОДУМ, ОДНАКО!»Голос этот, одновременно и грозный и жалостливый, раздавался отовсюду и ниоткуда сразу. Казалось, все было им заполнено и не было нигде такого места, где бы он не звучал. Но я понял! И кому он принадлежал и откуда доносился и даже по какому поводу меня порицали. Только одна резкая, как удар ножа мысль успела меня пронзить: «Это все? Это конец? Я ведь снова… там…»

Внезапный и сильный порыв ветра чуть не сбил меня с ног. Я инстинктивно закрылся от него, а когда ветер стих, медленно и осторожно отнял руки от лица. И обомлел.По правде говоря, я уже догадывался, какую картинку увижу. Догадывался я и про то, что меня опять ожидает ошеломляющая, ни в какие рамки науки не вписывающаяся встреча. Честно говоря, я хоть и пугался подсознательно, но так же и был готов все это увидеть. Более того, в какие-то доли мгновений проскальзывала мысль, что… не просто готов, а ХОЧУ это все увидеть и прочувствовать еще раз…Вот, увидел. Передо мной снова была тихая вечерняя аллея, уютный свет фонарей, пробивающийся сквозь деревья, вдалеке – старинная мелодия школьного вальса, которую все так же лихо наигрывала опрятная старушка Мария Филипповна, а рядом со мной… рядом со мной стоял человек, заменивший мне после смерти родителей всех близких людей одним разом. Потому как не было у меня близких людей, кроме него, точней были те, кто набивался в них, но тех я поганой метлой за десять километров гнал. Знал, что я им друг, пока звенит в кошельке.Женька же делил со мной дружбу искренне. Ни на что не претендуя и не рассчитывая, просто был всегда рядом. Не будем брать в счет то, что перед нашей последней, земной встречей, мы с ним долгое время не виделись. Он всегда был со мной – незримо, но явно. И от этого мне было еще радостней снова его встретить. Но… до тех пор, пока я не осознавал, где нахожусь, и что там, куда мне потом возвращаться, его уже не будет… Но сегодня он, похоже, был не в духе.- Ну, здравствуй, друг дорогой! – как-то серо и уныло поприветствовал меня Женька. – Вот и свиделись еще раз. Счастливчик ты, я тебе скажу! Кто из живущих целых два раза еще при жизни побывал там, куда все дороги ведут? - Женька… - сперва я даже не понял толком, что он говорит. – Дай же я тебя обниму-то!Но тот отстранился.- Не время. Не время. Нельзя тебе до меня касаться пока. Иначе тут так и останешься.- Ну и хрен…- Молчать! – неожиданно громко вскрикнул Женька. – Не смей даже в мыслях такое держать! Иначе ты меня больше не увидишь.Я замолчал, несколько пристыженный.- Вот и хорошо. А теперь поведем с тобой беседу, пока время отпущено. У тебя же в голове море вопросов. Итак, с самого главного начнем. Ты уже понял, что это за событие века такое, про которое я тебе говорил?- Честно… нет… - промямлил я. – Не понял. Вроде что-то важное, но я так думаю, что это… ну, то самое…

- Нет, это не авария. Она лишь сыграла свою роль и больше ничего. Главным было то, что я, хоть и на миг, всего лишь на одну секунду, сумел вернуть свою точку прошлого. И потому теперь я спокоен здесь и счастлив. - И как же ты ее вернул? – интересно, наверное, было сейчас на мое лицо посмотреть.- Настя… В последний момент я успел оттолкнуть ее от грузовиков. Она увидела меня и… вслух не сказала, но я и по ее глазам понял, что теперь все будет как надо. А потом нас и накрыло. Крайний грузовик, тот, который тогда к кинотеатру улетел, повело прямо на нее. И задел ее за бок. Ну а я оказался головой аккурат между двух Камазов…- Не надо, Женька. Мне больно про это слышать… - Ну извини, говорю, как есть. Видишь, я все-таки сумел это сделать! «А он же…спас меня! А я-то дура…ржала…» - пронеслось в моей голове ураганом. Точно! Вот оно значит как…- Но постой! – воскликнул я. – А как вы там с этой Настей вообще оказались-то?! Что произошло?!- Событие века, как я и говорил – улыбнулся Женька. – По крайней мере, для меня. Сумел же я себе вернуть свою точку?- Даа, сумел. – протянул я. – Но какой ценой?!- А что есть цена? – спросил Женька. – В конечном же итоге, все на свои места возвращается. У вас проще говорят – «Все там будем». Вот тогда и встретимся уже насовсем. А тот мир, который все называют реальным – какой он реальный! Так, всего лишь тень проекции. Построен по образу и подобию здешних миров. Так что, не особо вы там далеко и ушли. - Блин! Ты мне так и не ответил! Как туда, на этот гребаный перекресток попала Настя, а главное – что ты там делал?!- Ох! – вздохнул Женька. – Не отвертишься от тебя. Ладно, слушай. Как понимаешь, Настя туда шла не кино смотреть. У нее там была встреча с каким-то приятелем, тоже таким полукриминальным элементом. А тот с собой еще одного какого-то бандита притащил. Ну, слово за слово и понеслась у них разборка на ровном месте. А я тем утром шел искать мысли для продолжения трудов своих. Не спрашивай меня, что это за труды, позже сам узнаешь. Знаешь, как писатели и художники везде мотаются, природу и прочее созерцают? Ну вот и я так же пошел по городу с утречка. Погодка-то хоть и холодная была, но замечательная. И по пути я так задумался, что не заметил, как дошел от дома до самого кинотеатра. Собственно, меня эти вопли матерные из раздумий-то и выдернули. - Они тебя увидели?- Разумеется. Но не сразу. Только когда эти двое ее схватили под руки и потащили в сторону дороги. Естественно, я тогда напугался, я же не супергерой какой. У тех ведь на мордах написано было, что им зарезать кого или избить – раз плюнуть. Но ведь там же Настя была! - Ты вмешался в их драку?! – воскликнул я.- Вмешался. Одному с ноги в живот заехал, а второй сзади мне чем-то по спине приложил. Ну а Настя вырвалась от них, и не разбирая дороги, прямо на шоссе рванула.- А дальше то что?! – я нетерпеливо замахал рукой, призывая Женьку побыстрее закончить рассказ.- А дальше ты все знаешь. Я вырвался от них, конечно, еще пару раз мне приложили, да и я тоже вроде на ходу успел кого-то шмякнуть. Настя на шоссе уже выбежала, а там грузовики. Ну и я припустил со всех ног. Как видишь, успел. – улыбнулся Женька.- Ну и дела… «Бумер» с «Бригадой» отдыхают, блин. – ошарашено промолвил я, глядя на Женьку. - Эх… Ладно, тяжело мне это все слышать, но…- Вот именно! НО! Хватит заморачиваться, тебе еще жизнь спасать! – воскликнул Женька.Я оторопело на него уставился.- Какую жизнь?

- Не могу сказать. Знаю только, что это дорогой тебе человек. И будет он в очень большой опасности, самое главное для тебя теперь – узнать кто это и когда все произойдет.- Да ты обалдел что ли?! Кто у меня еще есть близкий, кроме тебя?! - Мм, нет-нет. Есть еще один. Правда не вижу кто именно. У тебя такая каша в сознании… Хрен чего разглядишь – засмеялся Женька. – А все потому, что у тебя семь пятниц на неделе. Разболтал ты свою ментальную сущность донельзя! - А теперь по-русски давай.- Мысли у тебя путаются постоянно. Что естественно, сказывается на твоем, так скажем, образе жизни. Болтаешься… ну понял, короче, места себе не находишь. Вот твоя жизненная цель – где она? Я ее не вижу.- Ээ, цель? – тупо уставился я на него.- Ага, цель. Может, и резко я с тобой говорю, но не так уж у меня много времени, чтобы философию разводить. Два года назад ты схоронил родителей – еще раз извиняюсь. Своих денег конечно не было, пришлось занимать. Тоже ладно. Кое-как отдал за полгода – тоже ладно. А теперь-то что? Псину вон завел здоровенную – а где у тебя средства на корм? Я вон отсюда вижу, как она около твоей кровати скулит, ей мало того, что ты там навалил.- Ну… мне родственники изредка помогают… - проскрипел я, жутко покраснев.- Ага! А потом с тебя же и спросят. Это я и безо всякой каши в твоем разуме вижу. У тебя должен быть свой заработок. Это у меня здесь нет этой всемирной сети, да она мне тут и не нужна, я только моргну – в любом месте окажусь и узнаю, что мне надо. А у тебя она есть. Открой, да поищи, куда б пристроиться.- Ммм… х-хорошо… А еще что?- А все! Я от тебя невозможного не требую. Всего-то простое человеческое желание, как лучший друг лучшему другу, вляпавшемуся в жопу, помочь. И еще один совет – не сори бабками понапрасну, как раньше. Ну, хотя, ты сам поймешь, чего стоят именно своим трудом заработанные средства, я-то все это знаю прекрасно…- Чего знаешь?- Что грех не просрать попусту казенные денежки! – захохотал Женька. – Да ты на меня не обижайся, друган, я же от чистого сердца. Я же когда тут появился, заглянул в твое прошлое – и чуть в нижние проекции не провалился. И это, думаю, друган мой. Куда ж он, думаю, глядит-то!Я тоже слегка повеселел, глядя на смеющегося Женьку. Как раз этот его смех и лучезарные горящие глаза я в его той, прошлой жизни и запомнил лучше всего. Впрочем, он тут же посерьезнел.- Так что давай, меняйся. Пока время есть. - Хорошо, - теперь уже и я ответил серьезно. – Обещаю. Мне знаешь и еще… когда ты жив был, как-то неспокойно на душе было. День, вечер, ночь – опять все заново. Серость. - А это ничего. Благодатный огонь тебя очистит и изгонит твою серость. – успокоил меня Женька.- Это чего еще за огонь?- Да говорю ж, не вижу я больше ничего. Так, моменты какие-то, отрывками, и все. В башке порядок наведи сначала. Ну ладно. Это ты мне обещал сделать и сделаешь, верю. А теперь давай кино посмотрим. С полным присутствием. Это тебе не твое Три-Дэ, ха-ха! Полыхнула яркая вспышка и картинка в один миг поменялась. Теперь это был… Сергиев Посад! Мы с Женькой стояли аккурат напротив входа в общежитие, откуда доносились смех, веселые голоса и громкая музыка. Была зима, в воздухе плавали редкие снежинки, на колокольне, которая высилась сразу за забором, мерцал слегка заросший инеем циферблат часов. Я совершенно ошалелым взором уставился на Женьку.- Чего, узнаешь нашу альма-матер? Сегодня здесь двадцать восьмое декабря две тысячи девятого, двадцать один час. Мы с тобой сейчас вторую часть фильма смотрим. Буквально

через десять-пятнадцать минут на втором этаже будет очень-очень шумно, вот это-то мы и глянем. Нас тут все равно никто не видит. - Даа… Хотел я тут, конечно, побывать еще раз… Но не думал, что вот так. – озадаченно проговорил я.- Ну, так-то лучше, чем если бы ты просто приехал. Можешь зайти куда угодно, увидеть, что захочешь, а сам будешь невидимкой. Повторюсь – счастливчик ты. Кому еще такая возможность выпадала?! В детстве по-моему, все об этом мечтали – невидимкой стать и куда-нибудь пролезть. Ну они мечтали, а мы вот взяли и пролезли…Женькины слова вдруг прервал громогласный голос с неба, как будто кто-то взял здоровенный микрофон:- Евгений Дерюгин! Подойдите срочно к стереофонографу в двенадцатую проекцию! Повторяю, срочно переместитесь в двенадцатую проекцию!Мы так и подпрыгнули. Я начал озираться по сторонам, пытаясь определить, откуда идет этот голос, а Женька отреагировал более чем странно – лицо его вдруг исказилось болью, он закатил глаза и простонал: «Аааа, вот и случилось!» - Что такое? – встревожено спросил я.- Мать узнала… - тихо ответил Женька. – Мне нужно срочно ей позвонить.Я только хотел было спросить, как так возможно, но потом вспомнил про телепередачи и статьи в Интернете, где говорилось про всякие ЭГФ, белые шумы, звонки с того света и про то, как продюсер Фридрих Юргенсон однажды записал на магнитофон голос своей умершей матери – и промолчал. Вот так, значит, это все происходит. Вызывают – подойдите к… да еще так странно – стереофонограф какой-то. Не телефон, значит, а что-то подобное.- Придется тебе пока тут одному побыть. Но не пугайся, навечно тут не застрянешь. Я только звонок сделаю – и вернусь. А пока готовься – увидишь нечто интересное. Лучше уже сейчас иди на второй этаж. – После этих слов Женька резко растворился в воздухе.Мне ничего не оставалось делать, как идти ко входу в общежитие. И тут я замер.Скрипнула входная дверь и на крыльцо вывалила толпа из семи парней и двух девушек. Зачиркали спичками, защелкали зажигалками, загалдели – вышли отдохнуть на свежий воздух после танцев. Все они, конечно же, были мне знакомы – вон Виталий в своей неизменной майке – слово «мороз» ему не знакомо было в принципе; вон высоченный Серега – как всегда ко всем липнет, чтобы дали сигаретку; вон двое неразлучных товарищей – Макс и Борька – эти закутались почему-то полностью: шубы, шапки, шарфы… Девушки вели себя, ни в чем парням не уступая – так же во весь голос смеялись и дымили как паровозы. Но вот еще от одного товарища я обомлел надолго. Потому что это был я сам. Я (вернее, мой двойник из прошлого) привалился к ограждению веранды, оперся на нее локтями и курил, глядя то на небо, то на темноту впереди, из которой проступали очертания здоровенных деревьев. Вся эта бригада, как и говорил Женька, меня не видела. Я спокойно (насколько это представлялось возможным) протиснулся между ними, хотел было взяться за ручку двери, но вместо этого подался вперед и чуть не завалился. Моя рука прошла сквозь дверь. «Мать моя женщина! Я призрак!» - пронеслось в моей голове. Но потом я вспомнил, что, собственно, так оно и есть и смело шагнул через закрытую дверь в холл общежития. Все было как в первом видении. Громкая музыка, смех и танцы, в кабинете дежурная вырезает из бумаги снежинки, тут же рядом вертится Антон – бессменный ее помощник, да впрочем для них всех он был… бессменный. Всегда из штанов лез, но так, чтоб обязательно его заметили и оценили. В буфете по-прежнему заседала Полина сотоварищи, я даже улыбнулся. Двойственное какое-то чувство. Вроде бы я здесь, так и подмывало крикнуть им, поздороваться, хотя они все равно бы ничего не услышали; а вроде и нет здесь меня. Половина меня как бы отсутствовала.

«А ну да, правильно. Половина и отсутствует, вон на крыльце стоит» - рассмеялся я сам себе, чтоб отвлечься. По коридору мимо меня пробежал Евгеша – все его так звали, хотя настоящее имя у него было Александр. Откуда взялся Евгеша, миру было неизвестно. - Девчата! – крикнул он в буфет. – Лизу кто видел?- Лиза к себе пошла – ответила Полина. – И просила ее не беспокоить. - Ээ, ну как так! – обиженно воскликнул Евгеша. – Мы договорились!- Ваши проблемы! – протянула Полина. – И не советую к ней идти! Ты ее знаешь, будешь отвлекать – огреет чем-нибудь по макушке.- Тьфу, ну как всегда! – отозвался Евгеша и пошел дальше. На втором вдруг завопили особенно громко, и в следующий момент я понял, почему. Включили «Рамштайн». - Ха! Ну вот, хоть что-то стоящее! – сказал я сам себе и пошел к лестнице.Поднявшись на второй этаж, я мигом очутился в эпицентре праздника. Динамики изрыгали «Du hast mich», заставляя подскакивать вазу с цветами на большом столе в левом углу холла, и дребезжать стекла в двух широких окнах справа и слева. Народ дрыгался на ковре и прыгал как током пришибленный, каким-то чудом не задевая большую елку, стоящую рядом с телевизором, переливающуюся в темноте разноцветными огоньками. На моей памяти, когда раньше устраивались подобные дискотеки, плясало почему-то от силы человека два-три, остальные просто сидели на мягких диванах по краям холла и глазели на них, теперь же пошли в пляс абсолютно все. Вот что значит – качественная музыка!Понаблюдав за танцами где-то с полминуты, я уже начал задумываться – на что же такое «особенное» мне тут смотреть – не на пляски же. Но ответ пришел сам собой, не заставляя себя ждать. Снизу послышался развеселый галдеж, смех и топот – не иначе возвращалась компания, выходившая покурить. Ха, подумал я, опять, значит, самого себя увижу. Наверняка ведь все сюда побегут. Так и вышло. Вся компания, потоптавшись внизу и о чем-то оживленно посовещавшись, рванула наверх. Да так резво, что чуть не сшибла спускавшегося к ним навстречу Круглова – соседа товарища Игнатова – ну, того самого, который Родиона в туалете застукал за непристойным занятием. - Ну вы, козлы, мать вашу! Аккуратнее, сука рот! – крикнул он им вдогонку.Бригада на него даже не оглянулась. С места, что говорится, и в карьер пошла. Сразу, едва только поднялись в холл, уже начали приплясывать, кричать что-то. И подключились к общему веселью. Виталик врубился в самую гущу танцующих, сам запрыгал, руками замахал – «Рамштайн», помню, была его любимой группой; пожарная каланча под названием Серега полез, источая табачный дух к женской части танцоров, даже попытался среди них какие-то ритуальные телодвижения совершить, но те закричали, начали дубасить его по всему, что ни есть у козака – в общем выпихнули. Макс и Борька подхватили двоих девчат и плюхнулись на диван, где потемнее. Мой же двойник немного меня озадачил. Походил в холле немного, перекинулся с народом парой слов и пошел вдруг в коридор. Озадачил не тем, что туда направился (я всегда к женской половине в гости бегал), а тем, как он это делал. Немного согнувшись, как бы стараясь от чего-то укрыться и торопливым шагом. Словно совершил что-то нехорошее и теперь бежит. Естественно, я за ним проследил. И стало мне в два раза интересней. Потому как двойник мой направлялся в сторону Лизиной комнаты.«Ооо, сейчас она мне… то есть ему по башке-то двинет!» - подумал я и неспешно двинулся за моим альтер эго.

Он же, никем не замеченный (коридор пустовал, да и не удивительно – почти все дрыгались под металл в холле), подошел к нужной двери и два раза тихонько стукнул. Почти сразу же ему открыли, из проема высунулась тонкая женская рука в красном свитере и дернула двойника внутрь комнаты. Я даже успел расслышать его возмущенный возглас: «Лиза! Поаккуратнее!»«Пфф-ф… А дела-то интересные творятся! Надо поближе подойти»Что я и сделал. Вплотную пододвинулся к Лизиной двери и, наклонив ухо к замку, стал слушать, но там говорили слишком тихо, почти шепотом.«Блин, да что ж я как шпион какой! Все равно меня не видят!» - резко одернул я сам себя и прошел через дверь внутрь комнаты. Внутри был полнейший бардак – и это я видел у Лизы, нашей великой аккуратистки, у которой всегда все было, что говорится, по полочкам. Два здоровенных чемодана, ранее обитавшие на шкафу, теперь валялись на полу, раскрытые и набитые всякой всячиной – джинсами, футболками, майками, нижним бельем и прочим-прочим. Покрывало с одной кровати было сдернуто и смятое лежало в уголке, на второй кровати громоздилась еще одна гора одежды. Сама Лиза сидела за столом и что-то писала, склонившись над тетрадью, двойник же мой сидел рядом, опершись об угол стола и наблюдая за ней. Впрочем, наблюдая, это еще мягко сказано. Он ее в прямом смысле пожирал глазами. От этого зрелища я даже немного смутился. Все-таки это вроде, как бы и мои глаза.- Ну вот! – проговорила Лиза, выпрямляясь и закрывая тетрадь. – Готово.- Все записала? – спросил двойник.- Все, до мелочей! Спасибо огромное!- Да не за что. Я ж в этом спец!«О-хо-хо, это в чем таком я спец?!»- Знаю. Потому и…Ее рассуждения прервал громкий стук в дверь.- Лизааа! – донеслось с той стороны. – Лиза, ты там?В тот же миг она кинулась к двойнику и зажала ему рот ладонью, прошептав: «Нас тут нет!»- Ну открой, это я, Евгеша! – продолжали дубасить с другой стороны. – Я тебе диск принес!- Настырный козел! – шепнула Лиза. - Ну и хрен с тобой! Я пошел, короче. Сама зайдешь! – донеслось из коридора. Тут же послышались мягкие удаляющиеся шаги. - Фффуу-у! Ушел! – вздохнула Лиза. – Я думала, он так будет час ломиться.- Мадам, позвольте полюбопытствовать, это любовь? – засмеялся мой двойник.- Ха-ха-ха, не смеши! Будет большая удача, если этот шалопай хоть к тридцати годам кого найдет.- Значит, не любовь. Обошлось! – шутливо тряхнул головой двойник.- А ты чего, заревновал, что ли? – прищурилась, насмешливо на него глядя, Лиза. - Да! Очень причем! Хотел выйти и показать ему дорогу до лестницы! – вскочила и встала в позу дедушки Ленина моя копия. – Чтоб знал!...- Да тихо ты! – оборвала его Лиза. – Услышит же кто, забыл – нет тебя тут!«Ошибаешься, подруга, я тут есть, даже в двух видах» - засмеялся я в голос. Но, парочка этого, конечно же, не услышала. - Хорошо. – понизил голос двойник. - Буду сидеть тихо.Лиза, вместо ответа, подбежала к двери, по пути пройдя прямо через меня (я даже отойти не успел, только и смог что в сторону дернуться, забыв при этом, что я «ненастоящий»), и повернула ключ в замке на второй оборот.«А вот теперь реально интересно. Странно только, почему я об этом не помню? Ничего не помню, в натуре, как кино смотрю»

- А мы для того с тобой сюда и пришли, чтоб память освежить! – внезапно раздалось прямо у меня над ухом. Я так и шарахнулся. Но потом невольно улыбнулся.- Ну, Женька, едрить твою! Умеешь напугать.Женька вышел у меня из-за спины и оглядел комнату.- Таак, значит вовремя пришел. Концерт по заявкам еще не начинали. Это хорошо.- Какой концерт? Ты о чем? – удивился я.- Мм, а вот посидим еще тут минуток пять и начнется веселье. Может хоть тогда все вспомнишь.- Слушай, а прямо сказать нельзя, почему мне тут надо находиться и что надо вспомнить, а главное, зачем? Чего все загадками-то? - Судьба. Это ответ сразу на все твои вопросы. Ээ… подожди… - Женька вдруг даже опешил. – Тебе что, не интересно? - Интересно, я вон внизу всех товарищей увидел, хоть и поговорить с ними не смог…- Ну вот, а зачем тогда спрашиваешь такие вещи? Я бы мог тебя сюда и не звать. Но помочь-то тебе хочется. Ты не представляешь, насколько близок к своей точке прошлого.- Ты меня сейчас уговариваешь, как Макарена Гомес из «Дагона» - хохотнул я. – Она тоже: «Это твоя судьба и все такое…»- Не знаю, не смотрел. – ответил Женька. – А вот кино под названием «Андрей и Елизавета» мы с тобой посмотрим и до конца! - И что это за жанр? – в тон ему усмехнулся я.- А чего ты спрашиваешь-то? Ты гляди, вон чего творится! – и Женька отошел в сторону.Я так и ахнул. Пока мы с моим товарищем болтали, двойник и Лиза успели переместиться от стола к кровати и теперь восседали на ней аки король с королевой. Причем одна рука Андрея-номер-два спокойно лежала на одеяле, а вторая обнимала Лизу за талию. Оба глядели друг на друга и что-то шептали, но так тихо, что даже мы с Женькой не смогли разобрать ни слова. - Вот это дела творятся! – протянул я. - Да это что! Дела только начинаются. А ребята с Сергиево-Посадской электростанции сейчас и атмосферки добавят, ха-ха! - О чем ты?- А сейчас увидишь! – произнес Женька и каким-то нелепо-театральным жестом вознес руки к потолку. В ту же секунду, как по его команде, резко мигнуло все освещение в комнате, а потом и совсем погасло. - Мама дорогая! – пискнула Лиза.Видно, освещение перестало работать не только в ее комнате, а и во всем общежитии. Музыка в холле смолкла, коридоры так же обесточились – погасла полоска желтого света из-под двери. Народ по всему общежитию ответил на это событие криками – разочарованными, сердитыми, а кое-кто (особенно слышно это было, такой визг ни с чем не перепутаешь) и испуганными. Разумеется, то были обитательницы второго этажа – женская половина. Но тут же все эти крики перекрыл другой, более громкий возглас, доносящийся с первого этажа: «Ребята, все в порядке! Прошу вас спокойно и не толкая друг друга, разойтись по комнатам. Вы знаете, надолго электричество у нас не отключают. Через полчаса уже снова будете веселиться!»- Так нам это только на руку! – прошептал в кромешной тьме мой двойник. – Чего ты испугалась-то?- Я? – послышался голос Лизы. – С чего ты взял?- Дрожишь вся. - Не испугалась я. Просто… - Лиза замялась. – Ну… я тоже думаю, что темнота… ну… хорошо, что отключили.- Все ты правильно думаешь – улыбаясь, прошептал двойник. – А сейчас я тебя обниму, и дрожать ты у меня перестанешь. Вот так.- Эээ! – воскликнул я. – Такого в сценарии точно не было!

- А ты что, вспомнил, что было, а что нет? – усмехнулся Женька. – Как видишь, зрение нам отрубили, значит, просто послушаем.- Мне… как-то неловко… - сдавленно прошептала Лиза.- Так не звала бы меня.- Нет, нет, что ты… У нас ведь… ну завтра, понимаешь, разъезжаемся… - Я понял. – ответил, улыбаясь двойник. – Визит вежливости. Между тем по всему общежитию, вопреки просьбе дежурной, раздался топот множества ног. Стали бегать и по лестнице и по коридорам, совершенно не боясь что-нибудь себе в темноте сломать или вывихнуть. Временами кто-то выкрикивал: «Аааа, я призрак!» или «Вампиры идут, братва, спасайся!». Где-то недалеко от Лизиной двери возмущенный девичий голос вопрошал: «Ну? И че за беспредел? Ни те почитать, ни те поссать сходить!». Второй голос, с конца коридора отвечал: «Бери своего в охапку и тащи в кровать, полчаса у тебя есть!». Снизу, видать это услышали, заржали, как лошади, прибавляя к ржанию крепких словечек. Внезапно и по первому этажу кто-то пронесся ураганом, вопя во всю глотку: «Аааа, я батюшка Пафсикакий! Изыди, нечистая!». Невероятно густым басом, да еще с уральским «оканьем», ему ответили: «А я батюшка Феодосий, вот сейчас пудовым кадилом тебя по лбу огрею, сатана проклятая!»Лиза смеялась до упаду над всеми этими речами, совершенно забыв, что кто-то может постучать к ним. Хохотал и двойник. - Ай, приколисты! – через силу выдавливал он из себя - Ну, рассмешили! - Не то слово… Они же… А-ха-ха-ха! – не договорив, опять зашлась смехом ЛизаВнезапно, где-то слева от ее комнаты, что-то рухнуло. Что-то очень тяжелое и звонкое, в ту же секунду там вообще заверещали в свин голос: «Ааааааа, заааааая! Где мой зая?!!!!» Примерно через десять секунд послышался крик откуда-то с начала коридора: «Я здесь, любовь моя! Идууу…. Ах ты ж сука рот!» - и тут же раздался звук не менее громкого падения. – «Ну какая падла ковер завернула?!»Лизе, видно стало совсем плохо. Она уже не могла смеяться, только исторгала из себя какие-то нечленораздельные стоны. Двойник даже перепугался:- Эй! Лиза! С тобой порядок?- Да, да, Андрюш, порядок… - простонала девушка. – Сейчас в себя приду…- Я тебе помогу, - прошептал двойник и тут же Лизины стоны вдруг разом прекратились. Послышались какие-то сочные звуки, вздохи. Что-то зашуршало.- Мать моя женщина! – как бы не было мне смешно (а хохотал я наравне с ними), тут я изумился по полной. – Они целуются? То есть… я ее целовал? Что, правда такое было?- А кто перед тобой – живые люди или картинка нарисованная? – иронично спросил Женька.- Давай… побыстрее… свет же скоро дадут… - горячо зашептала Лиза.- Да… - отозвался двойник. Опять что-то зашуршало, мимо серого прямоугольника окна пролетел какой-то бесформенный предмет – не иначе или свитер Лизы или рубашка двойника. - О… мне даже не верится… - прошептал двойник. – Неужели это именно мы с тобой?- Да… Это мы… - тяжело дыша, откликнулась Лиза. - Да помоги же… Ремень заело!- Сейчас! Где он тут?- Да вот… нет, куда полез, он ниже! Да, вот он. Тут пряжка за что-то зацепилась. Дергай.- Ага. Блин! – раздался сиплый от натуги голос. – Он у тебя как приварен!- Ну дергай, дергай. – Не так, а чуть влево и назад.- Во-от! Кажется, пошел. Ай, епта, падаю! – внезапно во весь голос заорал двойник. Тут же послышался глухой звук удара обо что-то твердое. Не иначе, головой об шкаф приложился.Так и вышло. Только шкаф после этого удара повел себя как-то странно. Мои глаза уже потихоньку начали привыкать к темноте, потому я увидел, как это серая громадина слева от меня жалобно скрипнула, пошатнулась и начала крениться вперед.

- Эй! Что это? – насторожилась Лиза.- Не хочу тебя пугать – несколько исказившимся от боли голосом произнес двойник. – Но по-моему сейчас еще что-то рухнет. Но шкаф устоял. Под собственной тяжестью он снова покачнулся и вернулся в прежнее положение. - Фуу! Пронесло! – вздохнул двойник. – Так что там у тебя с ремнем?- Хи-хи! Ты его уже расстегнул.- Аа. Ну тогда…Что тогда, так и осталось невысказанным. Нестерпимо ярким светом мне резануло по глазам и я уже было подумал, что Женька опять меня куда-то перенес. Но все оказалось проще – опять врубили электричество. Через пять минут, а не через полчаса. Тут же по коридору забегали, загалдели, через минуту снова загремела музыка в холле. Праздник продолжился. - Оп-паньки! Свет дали! – засмеялась Лиза.На лицо моего двойника было приятно посмотреть.- Вот скоты! - Ха-ха-ха! Да знаешь, я сама чувствую то же самое! – ответила Лиза. - И что… Мне уходить?... – насторожился двойник.- Да еще чего! Теперь все дело решает рубильник! – Лиза (все-таки это ее свитер полетел, сейчас на ней была тонкая майка) снова вскочила с кровати, пронеслась прямо сквозь нас и щелкнула выключателем. - Ура! Темнота – друг молодежи! – воскликнул мой двойник и, судя по звукам, тоже вскочил с кровати.Две темные фигуры столкнулись вместе около двери, аккурат напротив того самого качающегося шкафа. Снова понеслись вздохи, поцелуи и прочее.- К черту эту кровать! – прошептала Лиза. – Давай здесь…- Ага… - отозвался двойник.Интересно, наверное, было бы сейчас посмотреть на мое лицо. Наверняка оно было краснее помидора. Впрочем, Женька, как всегда, как в воду глядел:- Ну что? Хорошее кино?- Ну ты блин… - я даже не нашелся, что ему ответить. – Да врешь ты все, небось, голограмму мне подсунул какую. Не было такого у меня. Не было!- Ха-ха-ха! Нее, друг, было. Еще как было. Не знаю, чем ты таким занимался за все то время, с момента выпуска, что у тебя из башки все повылетало, но было. Ну ты сам подумай, зря я что ли тебя сюда привел?- Ааа! – вдруг раздался приглушенный вскрик слева от нас. – Бл…, как хорошо-то! - Будет… еще лучше! – просипел искаженный до неузнаваемости голос моего двойника.- Давай… - Лиза видать уткнулась ему в плечо, совсем ее плохо слышно было.Для лучшей сохранности равновесия, парочка, по-моему, уперлась опять в этот злосчастный шкаф. Он тут же угрожающе заскрипел. - Блин… - простонал двойник. – Упадет ведь…- Не упадет… Оо, блииин, классно-то с тобой как! Только не останавливайся!- И… не думаю! Не останов…люсь! Но Лиза оказалась неправа. Шкаф вдруг заскрипел в два раза сильней и опять начал крениться, аккурат в сторону парочки.- Ой-ой-ой! Он качается! – вскрикнула Лиза.- Кто? – выдохнул двойник.- Я про шкаф говорю!- Да на месте он.- Он… ОН ПАДАЕТ!!!! – взвизгнула Лиза и вырвалась из-под двойника в сторону.

Тот тоже еле-еле успел отскочить. Мимо нас (а точнее сквозь нас) промелькнула громадная черная тень, и в ту же секунду раздался оглушающий грохот. Казалось, вся комната заходила ходуном. Зазвенело разбитое стекло (все – зеркалу кранты, подумал я), что-то покатилось в разные стороны, со стуком и скрежетом, все вещи из рухнувшего шкафа тоже разлетелись по комнате. Это все было прекрасно видно и безо всякого освещения.- Мама дорога-а-ая! – плачуще протянула Лиза. – Ну и что теперь делать?- Ммда-а-а… Дела. – ответил двойник. – Сейчас сюда вся общага сбежится.Внезапно Лиза хохотнула. - Ты что?- Я? Да подумала… Круто мы сейчас с тобой выглядим! Придется тебе через балкон вылезать. По любому щас барабанить начнут. Но… Оооо, ну я попала! Ты знаешь, как комендант орать будет завтра? Да и сегодня от дежурной порядком влетит. Вот черт!- Не будет. Что ж они, не видели, что он у тебя уже два месяца на соплях держался? Знали и не починили, сами виноваты, - застегивая штаны, произнес двойник. - До двери добраться сумеешь?- Сумею, а что такое?- Ну, вылезу по балкону к соседям и на помощь тебе позову кого, чтоб эту бандуру поднять. А ты пока им дверь открой. - Так она ж вовнутрь открывается, забыл?- Ах ты ж… Не подумал. Ммм, а вот, знаю! Они придут, как и я. По балкону. Да и это… кофту свою одень. Меня ж тут не было – засмеялся двойник и прошел к балконной двери. Открыл ее и встал на порог, с улицы в комнату немедленно ворвался ледяной ветер и мелкий хлещущий снег, занавеска на окне заходила ходуном.- Ааа! – завопила Лиза, - закрой, закрой быстро! Холодно же.- Все, я мигом! – отозвался двойник и исчез в темноте, Лиза же на ощупь стала пробираться среди завалов к другой кровати, чтобы отыскать там свою кофту.- Ну? Как тебе представленьице? – усмехнулся Женька. – Видал, чего вы тут натворили? - Я даже не представляю, как такое вышло… - растерянно отозвался я. – Неужели это все на самом деле было, мы разгромили Лизину комнату, как во Вторую Мировую… Ох, блин!- Ладно, что надо ты увидел, теперь вернемся назад. И так время на исходе! – произнес Женька и тут же комната, где мы находились, вся смазалась, очертания ее как-то поплыли, словно сделанные из тающего снега. Потом все заволокла какая-то непонятная темнота, а когда она рассеялась, мы с Женькой снова, в третий уже раз, стояли на вечерней аллее с фонарями. Надо сказать, теперь, при перемене «картинок», я уже больше не шарахался. Привык, значит.- Ну, друг мой, одно из событий (я не говорю тебе, что оно было главным) ты увидел. Это часть твоей прошлой жизни. Ах, какой взрыв эмоций! Только вот забыл ты его, забыл все напрочь! Нет, не все, конечно, но ты помнишь только обычные, рядовые события. А те, которые тебя могли бы привести к своей точке прошлого, хранишь неизвестно где. Глубоко-глубоко. Блин… Вот гляжу я на тебя и даже не знаю, чем еще тебе помочь, как память твою прочистить. Я уж ведь и так тебя, можно сказать, носом ткнул уже, гляди, гляди! Нет – не помню, не было и все такое. – во время всей этой тирады Женька на меня даже не смотрел. - Ну и чего ты мне показал? Как мы с Лизой потрахались? Ну и что с того? У нас и было-то это вот только один раз, да и то, как видишь, не совсем удачный… Эээ… Стоп! – воскликнул я и ошалело уставился на Женьку. Тот стоял и молчал, глядя на меня и загадочно улыбаясь. – Я… Я ВСПОМНИЛ!!! ВСПОМНИЛ!!!! Ну да, теперь действительно вспомнил. И цветы, и как я на празднике пел, а сам на ряд таращился, где она сидела… И как Евгешу в «Стекляшку» послал на восьмое марта… Я ВСЕ ВСПОМНИЛ!!!! – уже не сдерживаясь, орал я на всю аллею.

- Нуууу, товарищ дорогой! – обрадовано вздохнул Женька. – Не зря, видно, я тут с тобой колупался. Хотя, знаешь, и в этой истории не все так просто. Ты же заметил, после чего к тебе воспоминания вернулись? После того, как я показал тебе весьма непристойную сцену. А показал бы, допустим, вот тот же самый концерт, про который ты только что говорил – и ничего бы к тебе не пришло. Ну да, сказал бы, пою, таращусь в зал и чего такого? А знаешь, что из этого следует? Что реакция у тебя наступает лишь при низменных инстинктах. Повторюсь еще раз – ты слишком разболтался. Ну, тут ты конечно, виноват не в полной мере, в том же училище и похлеще тебя экземпляры попадались… Ха-ха, вот бы их-то всех абажурчиком испытать. Получился бы натуральный дом престарелых!Женька захохотал. Громко и радостно, чего я давно от него не слышал.Я засмеялся тоже. В голове вдруг наступила такая ясность и четкость, которой уже давным-давно у меня не наблюдалось. Все-таки у меня получилось! Я стряхнул с себя оковы серости и рутины, освободился от дурмана затхлой повседневности. Теперь мысли и образы лезли в мою голову не переставая – такие чистые и яркие, что казалось, они вот-вот материализуются прямо передо мной. И конечно же, все это случилось, благодаря помощи Женьки!У меня из глаз даже слезы закапали. Господи, вот что значит – друг настоящий! Даже здесь, в этих, как он их называет, проекциях, он меня не оставил. Помог… да еще как помог! Теперь да – я ясно видел, чего мне так не доставало, до чего я пытался иногда дотянуться подсознанием, но не мог из-за сковывающей меня тогда серости. Черт, я же слепой был, как не знаю кто! Да чего там говорить, сам себя в эту серость и заковал, из-за своей же дури! Перестал видеть то, что прямо перед носом происходит, забился в свою собственную персону и жил, как мышь в норе. Обыватель-эгоист с синдромом пофигизма – вот какой был у меня диагноз. Но теперь все это улетело в то же место, откуда и появилось, вот пускай там и остается. А насчет замечания Женьки, что сознание мое можно разбудить лишь воспоминаниями о низменных инстинктах… ну что ж, работать над собой никогда не поздно. Благо, теперь-то та самая ЦЕЛЬ в жизни, про которую он мне не переставая талдычил, уже появилась. Потому, как я вспомнил абсолютно все. И знал, что мне нужно. Вернее, кто.- Ну что, дружище? Посветлел? Ага-а-а, вижу вон! Сияешь, едрить тя в корень! – засмеялся Женька. – Вот так сияй и дальше. Через всю жизнь это сияние неси, понял?Я согласно кивнул, не переставая улыбаться.- И чтоб больше не вел себя, как эти… ну, так скажем, большинство, которым – пожрать, посрать, телик глянуть и спать. Цвети, цвети, как сейчас цветешь. Но и про испытание, кстати, не забудь. Вот оно-то уж точно тебе опять зачахнуть не даст! - Аа, ты про это, про огонь какой-то? Типа, мне туда прыгать?- Ну, зачем обязательно прыгать? Можешь и не прыгать, а спокойненько войти – захохотал Женька. – Теперь, кстати, когда твой разум чуток прояснился, я вижу еще кое-что. Опять же, самую малость, но я думаю, дальше ты сам все узнаешь. Это место, где огонь будет, находится не в твоем городе. Где-то далеко. Все. Больше не вижу ничего. - Ой, Женька! – радостно вздохнул я. – И на этом спасибо. Надо будет ехать куда – поеду. Далеко – ну и ладно. Ты просто не представляешь, как мне сейчас легко!- Как раз я-то и представляю, забыл? – усмехнулся Женька.- Аа, ну да, точно! – рассмеялся я. – Ну эта-то забывчивость, я думаю, мне простительна?- Естественно! – ответил Женька. – Ну а теперь, друган мой дорогой, пора тебе возвращаться в свою физическую оболочку. У тебя там уже утро наступило, а пес твой, наверняка, сейчас будет грызть не остатки костей в миске, а твою руку, если не встанешь вовремя. Ох и голодный он там у тебя! Да… и вот еще что… Немного печально мне об этом говорить, конечно, но видишь ты меня последний раз. Мне было позволено явиться перед тобой и попытаться тебе помочь, попытка моя, сам вижу, удалась. Теперь дело за тобой, будешь сам свою жизнь строить. Офигенную полноценную жизнь!

- Мне тоже немного печально об этом слышать – ответил я. – Трудно, конечно, без тебя будет. Теперь-то уж я точно больше такого друга, как ты не встречу…- Не говори о том, чего не знаешь – улыбнулся Женька. – И не заморачивайся, еще раз повторюсь. Все равно же ты меня увидишь. Но не сейчас, как говорили в «Гладиаторе».- Мм. А ты, оказывается, помимо увлечения цветами, еще находил время и фильмы смотреть? – засмеялся я. - Ха-ха-ха, подколол! Ну конечно. И давай больше не будешь вспоминать про эти цветы. Сам знаешь, это было ложное увлечение. Свое-то счастье ты помнишь, я обрел совсем недавно.Я тут же помрачнел.- Эээ, я те говорю, не заморачивайся! – крикнул Женька. – Это жизнь! А в ней творится всякое.- Ммм… лады! – встряхнул я волосы на голове. – Больше про старую жизнь ни слова!- Во! В таком же духе и продолжай. А теперь… прощай. Отправляю тебя назад.«Картинка» опять потускнела, размылась, фигура Женьки как-то странно исказилась, словно он вдруг стал нарисованным красками и по его образу провели мокрой губкой… Я почувствовал, что меня опять затягивает в какой-то блестящий тоннель, такой же, который возник в первый раз, только тот был сделан из сверкающих обломков, в которые превратилась «картинка» с общежитием, а этот состоял… даже не знаю, из каких-то портретов что ли? Они тоже сверкали, только не вращались, просто находились каждый на своем месте, образовывая длинную трубу. Но главное я заметил, лишь когда пролетел половину расстояния по этой «трубе». На всех портретах было изображено одно и то же – женское лицо вполоборота, и очень знакомое мне лицо, притом! Очень знакомое. Лицо Лизы.- Спасибо, Женька… Огромное спасибо… - успел прошептать я, прежде чем все окончательно исчезло…

Глава 5. Концерт ко дню учителя.


Проснулся я от того, что в окно ко мне заглядывало не по поре яркое ноябрьское солнце и хлестало своими лучами прямо по глазам, как будто говоря: «Давай уже, хватит дрыхнуть, тебя ждут великие дела!» Я тотчас зажмурился и завозился на кровати, чтоб дотянуться до занавески. К моему удивлению, далось мне это очень легко. Да и вообще все мое состояние было каким-то легким, воздушным. От вчерашней температуры не осталось и следа, нос не был забит гудроном, глаза не слезились, на голову больше мне не клали семипудовые булыжники. С наслаждением я потянулся навстречу солнечным лучам и громко зевнул на всю квартиру. Тут же из-за кровати мне ответило приглушенное урчание.- А-аах, Куджо! – воскликнул я. – Ну как же я мог про тебя забыть?! Все, хозяин твой совсем проснулся, сейчас уберу твое творчество с кухни, а потом мы с тобой пробежимся малость!Услышав мой разговор, сенбернар вылез из закутка рядом с кроватью, подошел ко мне и ткнулся мордой мне в ладонь.- Ага, и тебе доброе утро. – ответил я. – Погоди малость.Следующие полчаса у меня ушли на то, чтобы привести себя в порядок в ванной – только сейчас я и сообразил, что завалился спать в куртке и теплых штанах; куртка, естественно, отправилась на вешалку; насквозь за ночь пропотевший свитер полетел в стиральную машину, туда же проследовали и джинсы – какие-то все измятые, с черными пятнами на заднице. Не приди я в себя тогда там, на асфальте – теперь бы подумал, что обосрался. Потом посмотрел на то, что на мне оставалось – и с решительностью сдернул. В итоге, в

машинку пришлось это все чуть ли не ногами забивать. Но мне-то что! Новый день – новая жизнь – новое белье! Включив душ (при этом противно громко заревело где-то в трубах), минут двадцать натирался жесткой мочалкой, изгоняя аки бесов из себя остатки сна и неприятные воспоминания о вчерашнем отходняке. Потом вылез из ванной, как есть, даже не вытершись (хотя меня тут же обдало холодом), продефилировал в соседнюю комнату, где начал доставать из шкафа новое белье. Оделся, расчесался – твою мать, хоть сейчас на выставку!- Ээй, Куджо! Пойди-ка сюда! – крикнул я.Пес, естественно, не заставил себя долго ждать – прибежал, цокая лапами по линолеуму, и уставился на меня, помахивая хвостом.- Ну как? Лучше выгляжу? – засмеялся я. – Теперь-то я в форме! Лады! А сейчас малость приберемся на кухне – и вперед! В город!

10.20

Утро дышало морозной ноябрьской свежестью. Старый снежок, успевший выпасть где-то два дня назад, уже истаял, новый еще не нападал. Но зима уже давала о себе знать – всюду окоченевшие деревья с остатками пожухлой коричневой листвы, мерзлая земля, на которой совсем ранним утром обязательно поблескивает иней, голубей же и прочую живность теперь встретить – большая редкость. Все по каким-то щелям попрятались. Впрочем, голуби и прочая живность меня мало интересовали. Я легким быстрым шагом шел по улице Советской, передо мной бежал на поводке мой пес, в общем, все было замечательно. Наверное, странно бы я сейчас выглядел для вчерашних полицейских. Прошлым днем у них в отделении буйствовал, чуть не плакал, да оно и понятно – такое-то несчастье, а сейчас иду себе по улице, чуть ли не вприпрыжку и улыбаюсь. Они бы меня точно не поняли. Но, в отличие от них, я то побывал где надо и видел что надо – теперь я точно знал, что с Женькой все в порядке, что он уже у себя там «человек бывалый» (а тем более он и сам неоднократно повторял, чтобы я из головы все дурное выкинул, что я и сделал), что после этой жизни ничего не прекращается и что по окончании моего земного бытия я снова Женьку встречу и буду видеться с ним не раз в месяц, а постоянно, потому как там у него – вечность. Я свернул в проулок и забежал в один из дворов – там, помнится, в былые времена часто гулял. Жильцы-собачники посреди двора соорудили что-то вроде тренировочной площадки для своих питомцев – поставили какое-то подобие полосы препятствий, бревно с лесенкой врыли в землю – неплохо, в общем, это все у них вышло. Там я и намеревался провести сегодняшнее утро. Пес мой не хуже меня соображает, для чего во дворе все эти прибамбасы, вот и пускай порезвится. А я же сяду недалеко и кое-что обдумаю. А точнее, предамся весьма приятным воспоминаниям, которые теперь, после Женькиной «прочистки мозгов», так и лезли в голову.Ну что же, пора их в жизнь воплощать!

Сергиев Посад, 6 октября 2009 г., 14.30

- Мальчики! Мальчики! Ну хватит уже курить, быстро в зал!Ольга Георгиевна, заведующая кружком творческой самодеятельности, была сегодня на взводе. Оно и понятно – через два часа концерт ко дню учителя, а перед этим еще и генеральная его репетиция. И как всегда, когда время уже поджимает, половину ответственного за это дело народа не отыскать. То есть, отыскать-то можно, все они на своих местах, но в творческой «горячке» этого не понимаешь – от того и кажется, что они либо улетели на Марс, либо всей бригадой пошли в «Грин», либо просто спрятались.

Но, двое нужных вот все же отыскались – в курилке.- Да, да, мы уже бежим! – отозвались они, наскоро докуривая. – А кто там уже пришел?- Да все! И Борис Иваныч и зам, и еще человек пять выступающих. Скорее давайте! - Все-все-все! Мы побежали! – крикнули парни, сорвались с места и кинулись к зданию администрации. Я тогда тоже был одним из участников, сидел, обнимая гитару, на крыльце и ждал двух других музыкантов – Ромку и Генку. Тоже где-то бегали. Тут-то меня Ольга Георгиевна и заметила.- Андрей! – воскликнула она. – А ты тут что делаешь?- Еще двух гитаристов жду – ответил я. – А что такое?- Аа, да нет, я просто вот хожу, народ собираю. Значит, ты уже на месте. Ну все равно, проходи в зал, там скоро начинаем.- Хорошо.Я поднялся с деревянного выступа, который все здесь использовали как скамейку и зашел внутрь. Из актового зала доносились знакомые звуки – кто-то настраивал гитару. И этот кто-то, разумеется, Борис Иваныч – учитель музыки. Как мне сказали, вообще самым первым сюда пришел. Ну, этого и надо было ожидать – гитара спешки не любит. Я прошел в коридор и через помещение за залом проскочил на сцену. На ней уже были установлены все нужные декорации, так что приходилось двигаться аккуратно, чтобы гитарой ничего не сшибить. Ну, конечно, знакомые все лица. Борис Иваныч, в сером своем костюме, с неизменным «Хохнером», сидит на табуретке, подтягивает струны, изредка посматривая на входную дверь. Румянцев сидит, заместитель нашего директора, это именно про него я тогда прочитал надпись на остановке, что он «классный мужик». Тоже иногда на дверь оглядывается. Ну и выступающие. Все сидят с листками в руках – повторяют сценарий. - Борис Иваныч, здравствуйте! – поприветствовал я учителя. – Ну как, будем сегодня слезу из народа вышибать?Тот засмеялся.- Здравствуй, Андрей. Ну, про слезу это уж слишком грубо. Сам еще не знаю, как сыграем, ну послушают и то хорошо.- Не прибедняйтесь, Борис Иваныч! – усмехнулся Румянцев. – Вы с вашим коллективом всегда на ура выступаете.- Ну так, по мере сил стараемся – скромно заметил учитель.- А преподавателям-то как приятно будет, - добавил я. – У них только-только два дня назад праздник был, а тут все по второму разу.- Ага, - ответил Борис Иваныч. – Ну ладно, давай что ли, сыграем напоследок? - С чего начнем? С «Медички?» - невинно спросил я.Борис Иваныч захохотал.- Вот только не ее! Кстати тут Маруся приходила… ну ты ее знаешь, такая фигуристая… Как она себя называет, звезда общежития?- Аа, это вы про Манякину? Ха-ха, ну и что?- Ну вот узнала откуда-то про эту «Медичку»… Аа, постой, я же тогда ее играл, точно. На прошлой неделе. Ну вот, пришла, значит, и давай меня упрашивать, сыграйте да сыграйте…- Звезда общежития! Вот это да! – отозвался Румянцев. – А у нас она себя называет мисс Сергиев Посад! Особенно, когда около моего кабинета трется.Мы все втроем засмеялись.Тут со стороны входа послышались чьи-то шаги. Я оглянулся. Оо, еще один участник – Серега с нашей группы.- Борис Иваныч! – закричал он на весь зал. – Вы нашу Пим-Пим не видели?- Не понял, кого?

- Ну Светку Умнову. Ее там Ольга Георгиевна обыскалась.- Света сейчас здесь наверху, - ответил Румянцев. – Ее попросила зайти Любовь Ивановна. Садись и подожди ее здесь. Только сделай одолжение, не кричи больше на всю администрацию.- Хорошо, Александр Владимирович, извините. Вырвалось. Я просто весь на взводе и мое духовное состояние оставляет желать лучшего…- Ну ты и философ! – засмеялся Румянцев. – Ты вон лучше текст свой учи. А то затолкал его в карман, достанешь потом, как извиняюсь, из… ну ты понял. - Понял, уже достаю. И ничего не забуду.Через десять минут явилась наконец Ольга Георгиевна в сопровождении абсолютно всех потерявшихся участников. Начали рассаживаться кто куда – кто на стулья в зале, кто на сцену полез, а кто вообще взгромоздился на крышку пианино. Но этих двух граждан Румянцев тотчас оттуда согнал и они присели прямо на пол. Вслед за ними начали подтягиваться и первые зрители. Естественно, первой из них в зал забежала Полина и села во второй ряд. Потом притопал Родион с соседом. Сосед тут же убежал в самый конец зала и начал что-то быстро набирать на телефоне – то ли доиграть во что не успел, то ли очередное любовное послание кому-то строчил. Родион же, заметив меня, сразу подошел.- Ну, как твои успехи? – осведомился он. – Чем порадуешь сегодня?- Ну, вот мы тут с Борисом Иванычем две песни сыграем. Визбора и Окуджаву. А чего ты вдруг с соседом? Почему не со своей Светланой?- Хорош прикалываться! Она не моя. Ну… еще не моя. А я вот тебя в ответ спрошу – а твоя Лиза где?- Ха-ха-ха! А с чего это вдруг она моя?- Ну-у… Мне как бы все видно. Приглянулась она тебе. Да и в комнате твоей частенько зависает.- Он ей «Медичку» там поет, - вставил Борис Иваныч.Я заржал на весь зал.- Аааа… Люди, держите меня… Да если я ей такое спою, буду из окна лететь до самой столовки! - Андрюха! – завопил один из актеров – Руби «Эй-Си-Ди-Си!» - Ну вообще-е-е! – протянула Полина. – У вас где уважение-то элементарное? Александр Владимирович, лишите этих оболтусов стипендии на месяц!- Полина, это называется творческим мандражом – усмехнулся Румянцев, - Хотя действительно, стоило бы и потише кричать.- Народ, запевай! А из-за леса, из-за гор показал мужик топор… Ээээх!!!! - Так, ну вы что разошлись-то?! – возмущенно крикнула Ольга Георгиевна. – По местам давайте, начинаем! Где звукооператор?- Я уже здесь! – донеслось из-за занавески на сцене.- Все, репетируем! И это… листочки давайте уже отложите свои. Вы и на концерте с ними что ли будете? - Все, все, только по памяти! – ответил Серега.Репетиция, что говорится, прошла успешно, хоть Ольга Георгиевна и прерывалась частенько, чтобы усмирить особо разошедшихся – у всех было какое-то особо буйное настроение сегодня. Но, мало-помалу все стихли, втянулись в творческий процесс, почувствовали душу концерта – и все пошло чин чинарем. Закончили уже совсем пристойно, заработав после этого аплодисменты от Ольги Георгиевны и Румянцева.- Вот, другое дело! – произнес последний. – Так бы с самого начала. - Так, господа артисты! – обратилась ко всему «творческому активу» Ольга Георгиевна. – У вас в запасе есть сорок минут. Можете сходить покурить, в туалет, кто желает, но! Никто никуда не убегает! Если забыли что в общежитии – идите сразу. В четыре-десять чтоб все-все сидели за сценой. Я не буду снова вас искать бегать по всей территории.

Господа артисты клятвенно заверили всех присутствующих, что не опоздают и не разбегутся. После этого половина из них вышла в коридор и расселась на длинном мягком диване, занявшем весь торец крыла, а другая половина как раз побежала «покурить и оправиться». К трем-тридцати пяти уже начали подтягиваться основные зрители, к трем-сорока их стало еще больше, а трем-пятидесяти народ уже повалил валом. В коридоре в одну секунду стало негде протолкнуться, здание администрации наполнилось веселым шумом и гомоном. - Ну все! – весело произнес один из актеров с дивана. – Понеслась, короче. Готовься, братва!- Да мы и так готовы. – ответили ему. – Это пускай товарищи курильщики беспокоятся, как бы сюда не опоздать.Не опоздали. Через пять минут прибежали – взлохмаченные все, у всех куртки и пиджаки порасстегнуты, храпят на весь коридор как после марафонской дистанции.- Мы это… Вовремя? – задыхаясь и согнувшись чуть ли не пополам, проговорил один из них.- Как раз – усмехнулись с дивана. – А вы, никак, от самой Москвы бежали?- Хорош смеяться-то! - Да ладно вам! Давайте, в подсобку дуйте. И мы тоже пойдем. В итоге вся королевская рать завалилась в помещение за сценой на десять минут раньше. Народу там было теперь – тьма, яблоку упасть негде. Все шумят, галдят, Ольга Георгиевна, уже прибывшая туда, с совершенно очумелым видом протискивается между участниками, утихомиривает их как может. Но, это помогает мало. Как с катушек все слетели. Духота стоит неимоверная – помещение маленькое, людей – как селедок в бочке, пот со всех градом катит. Кое-кто не выдерживает, выбегает в коридор, но и там столпотворения не меньше. Приходится терпеть.Нам же с Борисом Иванычем повезло. Мы заранее залезли на сцену и сели в углу, спрятавшись до поры до времени за занавеску. Понятно, что духота тут стояла почти такая же, однако здесь нам никто не мешал. Страшно было бы представить, что бы сделали с нами, а особенно с нашими гитарами в той толчее. И вот, сидим мы, сидим, слушаем весь этот шум, а время между тем неумолимо приближается к отметке 16.10. Скоро выступим, во всей красе. - Ну как, готов? – прошептал Борис Иваныч.- Как пионер, - ответил я.- Не хочешь еще раз глазами пробежаться по нотам напоследок?- Да нет. Аккорды помню, слова тоже.- Ну, это хорошо. - Ага. Наше-то дело маленькое, выйти да спеть.- Значит выйдем! – ответил Борис Иваныч и тихонько выглянул в зал. – Мама дорогая, во народищу-то! - Начальство там?- Ага, все собрались. И классная вон ваша пришла, все уже на местах.- Ну, значит с Божьей помощью начинаем потихоньку. – ответил я.- В смысле? Мы четвертыми идем.- Не-ет. Я в общем виде говорю. Сам концерт начнется с ближайших секунд.Мимо нас проскочил звукооператор, подсел в угол к аппаратуре.- Ну что? – спросил его Борис Иваныч. – Уже все?- Да, - ответил он. – Запускаю музыку.В это же мгновение в уши нам ударил громкий и торжественный звук фанфар, означавших то, что действо началось. Зрители в зале отозвались на это аплодисментами, откуда-то, по-моему, с задних рядов (ну, там самая уважаемая компания всегда сидит)

раздались крики и свистки. Которые, впрочем, тут же перекрыл громогласный выкрик Румянцева: «Эй, на задах! А ну притихли!»Из подсобки, откинув занавеску, на сцену вышла ведущая сегодняшнего вечера – в этот раз ею стала Светлана Валентиновна – наш психолог. Подошла к самому краю, взяла со стойки микрофон и начала говорить свою приветственную речь. Мигом в зале народ шуметь прекратил. Воцарилась там тишина, изредка нарушаемая щелчками фотоаппаратов и невнятным шепотом, временами доносящимся то с первого ряда, то откуда-то с середины. Говорила Светлана Валентиновна долго, но ни капли лишнего. Упомянула и про то, какой трудной работой является работа учителя и про то, что порой не всегда с учениками можно общий язык найти (со второго ряда тут же послышались знакомые смешки – Полина сотоварищи) и про многое-многое другое. В итоге, когда она закончила свою речь и объявила, что сейчас на сцену выйдут первые участники, зал просто взорвался. Аплодисменты неслись отовсюду, с задов кричали «Спасибо!», «Браво!» и еще что-то неразборчивое. А на сцену меж тем поднялись первые выступающие. Поднялись в составе всей своей группы, вместе с классным руководителем. И так у них слаженно и дружно все действия стали происходить, что я даже залюбовался. Сильный у них товарищеский дух, сильный, всегда я это знал. Стали хором петь поздравительную песню. Музыку, конечно, с какой-то другой содрали, я хоть оригинал не слышал, но как-то сразу понятно стало, что не родная это музыка. Но, все равно замечательно у них все получалось. Их энергия и залу передалась, стали прихлопывать им в такт, а не стояли бы там стулья, так уверен, что и в пляс бы все пустились. Задорно очень выходило. - Неплохо поют! – заметил то же самое и Борис Иваныч. – Вот не пойму, правда, откуда музыка, но мелодия знакомая. Спрошу тогда у них, откуда взяли. Можно потом разучить будет.- Ага, - ответил я. – Красиво выйдет под гитару.Через три минуты компания закончила свое выступление громким криком: «С ПРАЗДНИКОМ!!!». И опять на какое-то время зал перестал быть просто залом. Там все грохотало так, что начали дребезжать стекла в окнах. Но, народ успокоился потихоньку, а к тому времени мимо нас с учителем прошествовали следующие участники. Естественно, тоже с чем-то празднично-поздравительным.Пока они там распевались, я неслышно поднялся со стула и подошел к самому краю между занавеской и углом сцены.- Ты куда! – шепнул Борис Иваныч. – Заметят же!- Не заметят. Я на минутку только. Хочу зал посмотреть.- Да ты и так его увидишь через два номера! Я ничего не ответил, слегка отодвинул занавеску и одним глазом выглянул в этот проем. Да-а, неудивительно, что такой рев оттуда шел. Зал был забит до отказа, некоторым даже не хватило мест, и они стояли около входа. При этом никто почему-то не позаботился выключить свет, и все сидящие мне были прекрасно видны. Решили, значит, темноту не наводить сегодня. Впрочем, сие мне было даже на руку. Потому как я (только сейчас про это вспомнил, четко и ясно) решил высмотреть в этой людской массе вполне определенного человека. То, что этот человек в зале, я даже не сомневался – всю нашу группу сгоняли сюда, как на митинг. Вон они, лица знакомые, все как на ладони. Но вот того (а точнее, ту), кто мне нужен, я пока что-то не видел. - Ну кончай таращиться-то! – поторопил Борис Иваныч. – Вон эти плясать кончили, еще один номер и мы пойдем.- Да-да-да! – зашептал я. – Еще одну минутку!Да где ж она сидит-то?! Блин, вот Родион, присел, естественно, рядом с той самой многострадальной Светланой со второго этажа; вот вижу сосед его, в дальнем углу все

никак с телефоном не расстанется, на сцену даже не глядит. Вот директор сидит, рядом Румянцев, учителя все… А Лиза-то где?Да, Лиза. Теперь-то, с «прочищенными» мозгами я все прекрасно помнил – высматривал именно ее, чтобы убедиться, что она точно в зале, а заодно чуток на нее полюбоваться. Родион со своим шутливым замечанием был ой как близок к истине. И если она в зале… Тогда дай мне Боже выступить так, чтобы нигде не запнуться и не перепутать аккорды. Я ж ведь с нее тогда глаз не сведу…А началось, да вот теперь и это всплыло (да не всплыло, оно и было всегда, просто в скрытом виде находилось в глубинах подсознания), началось-то все задолго до этого концерта. Еще в начале сентября, можно сказать, глаз положил. Ну а почему бы и нет – девушка весьма симпатичная, да еще и свободная. Само, можно сказать, в руки шло. И что меня особенно в ней привлекло с самого начала – характер очень бойкий. Самостоятельный. Независимый. Далеко не мямля и не маменькина дочка, но и не бандитка с большой дороги. Где-то посередке. Надо сказать, поиски мои все-таки увенчались успехом. Сидела она в зале, разумеется сидела, аккурат за Родионом. Голова у него широкая (ну не может человек с маленькой головой придумывать сотни, если не тысячи способов обольщения для одной-единственной особы), потому я из-за его макушки сразу Лизу и не увидел. И хорошо мне стало и тревожно. Придется взять себя в железные тиски, когда на сцену пойду. Но с другой-то стороны – она там… Кстати о сцене. Там уже вовсю надрывался следующий участник с весьма экзотическим именем-фамилией – Мустафа Мамедали-Оглы Мирзоев. Предки его почему-то весьма резко переменили место жительства в восемьдесят восьмом, с азербайджанского Бейлагана (тогда еще Ждановска) переехали в поселок Хотьково рядом с Сергиевым Посадом. С тех пор там и живут. И вот этот Мустафа, человек восточный, естественно пел сейчас восточную песню на каком-то непонятном языке. Никто ни слова не понимал, но всем нравилось – у них же в песнях упор на чувственность делается, а чувства для всех землян общие, как говорится. Проводили его как и всех – громом аплодисментов, свистками и криками. Ух, народ в зале сегодня и разошелся!- Дорогие друзья! Продолжаем нашу праздничную встречу! – весело обратилась в зал снова выскочившая из подсобки Светлана Валентиновна. – И сейчас настало время живой музыки. Перед вами выступят преподаватель игры на гитаре Борис Иванович Севостьянов и его ученик Андрей Ермолов с двумя песнями. Впрочем, они вам сами все объявят, встречайте!- Ну что же, - крякнул Борис Иваныч, поднимаясь. – Пойдем.- Да-а… - рассеянно произнес я.Мы вышли на сцену и нас тотчас оглушил гром оваций и криков:- Андрюха, на фиг бардов, «Рамштайн» давай!- Сектора! Сектора! Частушки спойте! - Не орите! Они «Красную плесень» петь будут!Борис Иваныч прочистил горло и пододвинул стойку с микрофоном поближе.- Доброго всем дня! – начал он. – Не сомневайтесь, это я обращаюсь к только что высказавшимся ораторам, Андрей обязательно выступит перед вами и сыграет «Сектор» и «Красную плесень», но только в вашем, тесном кругу. Все-таки здесь место неподходящее для их текстов. Потому, наберитесь терпения и подождите.В зале раздался смех.- Ну а пока, чтобы скоротать время до вечера, мы вам сыграем две песни, написанные Юрием Визбором и Булатом Окуджавой, вы их все прекрасно знаете. Итак, первая песня…Борис Иваныч взял начальный аккорд, мгновение спустя я подхватил за ним. Зал смолк. Все смотрели на нас. Я играл, точно попадал в аккорды, где надо было, пел посильней, где

надо – наоборот делал голос потише, но всеми этими делами управляла лишь одна половина моего сознания – другая направляла мои глаза во вполне определенное место в зале – к пятому ряду с краю. Там тоже было тихо. Там тоже слушали.«Наполним музыкой сердца, устроим праздники из буден…» - я надеялся, очень надеялся, что эти слова барда обязательно воплотятся в жизнь, что если не все сердца в зале музыкой наполнятся, так хоть чтоб одно да забилось чуть побыстрее, чтоб понравилась песня, чтоб… Да черт его знает, что еще. И вот это-то чувство и заставляло меня поднимать голову выше, играть резче, а петь еще мелодичнее. И все мне было до лампочки!Но, вот кончилась композиция, затихли гитарные аккорды и зал снова превратился в бушующее месиво из голов и ходящих ходуном рук. Орали, топали ногами, кричали: «Ну вы в натуре молодцы!», но все это доносилось до меня как из глухой бочки. Смотрел я только на пятый ряд. Там было поспокойнее, сквозь размахивающих руками буянов я видел, что люди там просто сидят, но хлопают так же активно. «Не зря стараемся…» - промелькнула в голове мысль. Да-а, поведать бы кому тогда о моем состоянии в момент выступления – сказали бы, что сдвинулся. И недалеко бы ушли от истины. - Спасибо, друзья! – воскликнул Борис Иваныч. – А теперь у нас для вас вторая вещь. Итак, поехали! Как пели эту «вторую вещь», помню плохо. Это даже уже не зависело от Женькиной «прочистки». Само по себе просто выветрилось из головы и все. Оно и должно, наверное так быть, сильные эмоциональные моменты помнишь в подробностях, а то, что идет следом за ними – уже не очень, или, как в моем случае, почти не помнишь. А момент первого выступления был для меня очень эмоционален. И теперь, конечно, известно почему. Потом опять был шум. Много шума. Опять крики, хлопанье, все эти непременные атрибуты каждого концерта. Но, меня к тому моменту интересовало из всего этого чуть больше, чем ничего. Я, можно сказать, задачу свою выполнил, засветился на сцене, теперь ждал результат. Сейчас вспоминаю, даже довольно смешно – оттенком эгоизма это все отдавало. Но тогда я просто не знал, как еще по другому подобные мысли выразить. После нас выступало еще где-то с десяток участников, у каждого был непременный музыкальный номер. Потом, уже в самом конце, на сцене опять появились те, кто открывал концерт – та самая дружная группа. Прочитав напоследок пару стихотворений хором и спев что-то вроде коротенькой песни, они пожелали всем учителям успехов в работе, побольше здоровья, а главное – терпения с ними, шалопаями. С тем и удалились, сорвав гром оваций, смех и всякие «Браво!» и «Молодцы!».- Так, господа! – все тем же веселым голосом объявила Светлана Валентиновна. – А теперь прошу всех в столовую. Время ужина! Все. Оркестр смолк, задуты свечи. Ну, или как-то так. В общем, концерт окончен. Распахнулась входная дверь, из зала начали выбегать первые «неугомонные», изголодавшиеся не по еде, а по табачку. Коридор снова наполнился шумом, хохотом и топаньем. В предвкушении особенно вкусного ужина – вторник как-никак, по вторникам обычно давали картошку со здоровенной мясной котлетой, салат из помидоров с зеленью и ароматный чай – большинство народу следовало из здания администрации прямо к столовой. Я сделал так же. Попрощался с Борисом Иванычем и прямиком из царства музыки направился в царство еды. Есть и впрямь сильно хотелось. Перед крыльцом, правда, я немного задержался – надеялся высмотреть среди толпы Лизу, но она, видно была еще в зале, либо с кем-то беседовала, либо просто еще не могла выйти. Ладно. В столовой-то точно увидимся. Перехватив чехол с гитарой поудобнее, я двинулся вперед.

В столовой царил такой же шум и гам. Народ толпился в раздевалке, поминутно спотыкаясь о чьи-то брошенные тут и там сумки и пакеты, половина учащихся уже заняла места за столами и ждала появления дежурных. Те же пока не спешили показаться из помещения, где находилось окно раздачи – видимо, повара еще не открывали свои кастрюли. Кое-как я протолкался сквозь всю эту шумящую толпу и зашел в обеденный зал. Свободное место отыскал на удивление быстро – три стула из четырех за дальним столом пустовали, на последнем же сидел Родион и махал мне рукой. Разумеется, я пошел к нему.- Оо, как ты быстро-то! – заметил я, присаживаясь. – Самый голодный?- Не то слово! – ответил Родион. – Жрать хочу как собака!- Я вот тоже. После этих песнопений пробирает на поесть неслабо.- Ага. Классно кстати спели вы с Иванычем. Не думал, что такое старье может мне так понравится. - Ну уж извиняй, «Сектор» и «Плесень» только в уединенном кругу, сам слышал, - произнес я, окидывая взглядом все помещение.Лизы пока еще не было.- Э-эй, едрена вошь! – заорал кто-то с последнего, перед входом стола. – Вы че там телитесь, тащите жрать!- Минуту потерпишь! – отозвались с кухни. – Сейчас начинаем.- О, глянь! Не я, оказывается, самый голодный-то! – указал Родион за соседний стол.Я глянул и рассмеялся. Там сидела та самая Маруся Манякина, про которую упоминали Борис Иваныч с Румянцевым. Не обращая ни на кого внимания, она обеими руками выхватывала из хлебницы свежие нарезанные ломтики и чуть ли не целиком отправляла их в рот. Чавканье из-за ее стола неслось неимоверное.- Во жрет! – усмехнулся Родион. – А напоследок еще и хлебницей закусит.Мы оба засмеялись.Тут, наконец-то появились дежурные с подносами. На одном весьма аппетитно красовались порции картофельного пюре с котлетами, на втором исходили паром кружки с чаем. Начали они разносить эти вкусности с другого конца, как раз оттуда и донесся первый крик «голодающих». Мы же с Родионом сидели в противоположном, так что ждать нам было еще еду и ждать. Ну, ничего. Мы терпеть умеем. Пока дежурные справлялись с этой непосильной задачей – накормить всех и в кратчайшие сроки только вдвоем, подтягивался и остальной народ. Появился Родионов сосед, весь взлохмаченный (впрочем, это у него обычная прическа), в руке конечно же телефон. Мы помахали ему, чтоб шел к нам. Мгновением позже он уже восседал рядом со мной. - Успел я, значит! – вздохнул он, оглядывая столовую. – Только-только начали носить, да?- Ага. – ответил Родион. – Ты вон туда глянь пока! – И указал на Марусю.Сосед заржал во все горло. - Во кобыла, жрет и не подавится! Э-эй, Маня! – крикнул он ей. – Как там, пузо-то еще не треснуло?! - А тебе какое дело! – отозвалась она, набивая рот новым куском хлеба. – Мне положено много питаться, чтоб в форме быть, я звезда Сергиева Посада, меня все выступать зовут!В столовой акустика замечательная, потому ее фразу услышали абсолютно все. Так и покатились.- Ну ты и обжора, сука рот! – воскликнул один из дежурных, а именно товарищ Круглов, сегодня его смена была. – Все, короче, я тебе еду не приношу, ты уже поела!- Ээээ, не надо! – протянула Маня. – принеси, пожалуйста, я тихо сидеть буду! - Да ты мать твою схаваешь все вместе с подносом! Пизда Сергиева Посада…И снова в столовой поднялся дикий ржач. - Да! Я звезда, я сегодня петь буду в общежитии и плясать, меня никто не остановит, если начну, я лучше всех пою, меня вся страна узнает скоро.- По репортажам из Кащенко? – отозвался Круглов.

- А что такое Кащенко? – округлила глаза Маня.- А узнаешь скоро. Галоперидольчика в жопу захреначат и узнаешь! В столовой уже не смеялись – просто стонали.- Не надо, я знаю что это такое, я как-то раз в психушке лежала, мне его кололи.- Не докололи значит! – заржал кто-то у нас за спиной.- Ну хвааатит смеяться! – обиженным тоном протянула Маня. – Я вот вам спою лучше и спляшу вечером, приходите! Я бумагу приклею, выступает звезда общежития и всего Посада Мария Манякина! - Маня! С твоей тушей только плясать! – отозвался Круглов. – Пол проломишь на хрен! Да, кстати, бумагу лепи не на стену, а на свою жопу, она у тебя широкая, все разглядят. - Эх, Круглов, Круглов! – раздался насмешливый девичий возглас со стороны входа. – И не стыдно тебе над нашим достоянием потешаться?Ага, вот и Лиза! Тоже, наверное, изголодалась – воротник набок съехал, на голове все дыбом стоит, сама торопливо скачет, чуть не падает. - Лиза! От этого достояния у меня нестояние! – ответил Круглов, забирая с последнего стола пустой поднос и направляясь в сторону окна раздачи. – Ты смотри, торопись, а то эта… ммм… звезда и до твоей хлебницы доберется. Занимай место скорей.- А куда тут идти-то?! – развела руками Лиза. – Все уже хавают! - А вон одно место есть! Видишь, где Андрюха сидит, за ними там?- Вижу, - ответила Лиза и пулей понеслась туда. Села как раз за нашими спинами. Тут же появился второй дежурный с кухни, теперь он нес то же самое, что и Круглов.- Ну, кому еще не дали?! – крикнул он.- Тебе! – заржали в столовой. – Уже второй месяц не дают! Ха-ха-ха!Лиза помахала ему рукой, чтобы подошел.- Сию секунду! – отозвался дежурный и направился к ней. – Что будешь?- Давай картошку, котлету, только поменьше выбери. Ну, и там, чай, если еще есть…- Чая полный бак, будь спокойна. - Тогда две кружки, пожалуйста. Пить хочу сильно.- Все, будет сделано. Поесть вот, держи… А чай тебе Круглов принесет, передам сейчас.- Спасибо! – ответила Лиза и принялась за еду. - Приятного аппетита! – обернулся я к ней.- Ооо, Андрюха! И тебе того же. Вы сегодня с Иванычем в ударе были, молодцы!- Приятно слышать, - усмехнулся я. – Хотя я и так это понял – помидорами вроде в нас не кидались.Лиза засмеялась.- Не, на самом деле. Классно играешь. Ты еще чего-нибудь знаешь?- Из песен?- Да.- Не так много, как хотелось бы, но кое-что знаю.- А сыграй мне как-нибудь. Я к тебе загляну. - Отличное предложение! Сегодня и заходи! – заулыбался я.- Эээ! – протянул Родион! – Ты нам «Сектор» должен! - «Сектор» подождет. Не последний день живем. Позже зайдете. - Аа, ну ты чо, Родька! – толкнул его сосед. – У них как раз самое интересное потом начнется, а мы тут с тобой завалимся! Ты думай хоть! - Подколол, зараза! – засмеялся я. – Все, Лиз, заметано! После ужина – ко мне.

Глава 6. «Спартак»


Да-а, весьма приятно было это вспомнить!Я немного очнулся от воспоминаний и снова возвратился в реальный мир, на лавку, стоящую в одном из дворов в центре города. Но, возвратился – понятие для меня относительное. Эти мысли, эти голоса – они снова лезли ко мне в мозги, звали за собой. Воспоминания проносились внутри с бешеной скоростью, и все такие чистые, яркие – как небо над городом. Пока физическая моя оболочка восседала на улице, а духовная пела под гитару на концерте ко дню учителя двухгодичной давности, последние легкие облачка, плывшие над домами, истаяли совсем. Наступила редкая для ноября, теплая и ясная погода. Последний раз такая, помню, была только в 2003 году – я тогда еще в девятом классе учился, и по случаю этой погоды повели нас на субботник, отменив последние два урока. Пес мой, казалось и не замечал всех этих моих духовных путешествий – носился себе по перекладинам, рылся в песочнице, за какой-то мошкарой гонялся по всему двору – развлекался на полную катушку. Ну что ж, я тоже последую его примеру. Развлекусь, но только опять же, не физически. Меня манили за собой куда более приятные воспоминания…

Сергиев Посад, 6 марта 2010 г., 23.50

В поздний субботний вечер (учились мы тогда, помню и в воскресенье – чтоб получить один лишний день отдыха) половина общежития, если не все целиком, была разбужена жуткими воплями с первого этажа – с нашей мужской половины. Мы с Женькой проснулись сразу. Автоматически, еще толком не соображая, что происходит, поднялись с кроватей и начали напяливать на себя все, что под руку попадется. Думали, опять сирена завыла.У нас традиция такая была – раз в месяц либо ранним утром, либо прямо посреди ночи, приходил заместитель директора по безопасности и врубал на всю катушку пожарную сигнализацию. И мы все должны были одеться за две минуты, выбежать из якобы горящего здания и быстро добежать до столовой, где по правилам находился в тот момент эвакуационный пункт. Но нет, постояли мы, головами покрутили, все спокойно. Сирена молчала. Зато истошные вопли, от которых мог оглохнуть даже девяностолетний дед, продолжались. И неслись они определенно с нашего крыла, откуда-то слева. Позже, прислушавшись, мы поняли, что это не совсем вопли – к крикам примешивались отдельные фразы, обильно перемешанные с русским матюшком. Доносился до нас и второй голос (ага, их там два было, оказывается) – более сдержанный, но тоже на взводе, женский. Его мы узнали сразу, он принадлежал нашей дежурной. Но кто же первый-то?- Блин, гады! – воскликнул Женька, кидая с размаху свою рубашку на кровать. – Кто там с катушек слетел?- Не знаю, - отозвался я. – Пойдем глянем?- Давай! Это ж с нашего этажа вопят? С нашего. Значит, можно смело морду бить за такие дела.Мы, все еще немного сонные, распахнули дверь и вышли в коридор. Тут же чуть не оглохли.- Ты, коза драная, чурка обоссаная! А ну отошла живо, а то с ноги влеплю!- А ну-ка замолчал быстро! Ты что тут орешь, ты вообще что себе позволяешь?! Полночь, людям на учебу! - Срал я на этих людей! Пусти живо, я сказал посмотрю игру самой величайшей команды в мире, и ты, сучара, мне не помешаешь!Вот тут я захохотал. Ну конечно, блин! Как я мог забыть! Леха Леонидов, самый наш ярый футбольный фанат! Весь день бегал, хвостом вился около дежурной, упрашивал, чтоб пустила его в половине двенадцатого на второй этаж – посмотреть матч «Спартак –

Зенит». Вроде бы потом она снизошла до его молитв, но, как теперь выяснилось, я ошибся. Половина двенадцатого уже прошла, а Леха как стоял в одном исподнем в проеме своей комнаты, так и стоит. На втором этаже послышались легкие шаги, кто-то направлялся к лестнице. - Весь твой мат я еще могу стерпеть, я в конце концов, шесть лет работаю в социальной сфере и не такого уже наслушалась. – вся кипя от возмущения, прямо в лицо Лехе бросила дежурная. - Но учеников я будить не дам!- ДА ТЫ ОХРЕНЕЛА ЧТО ЛИ?!!!! ААААА, Я ПОНЯЛ, ТЫ КОНЯВАЯ! Я ЭТО ВСЕГДА ЗНАЛ!!!!! – надрываясь изо всех сил, отчего лицо его стало похожим на редьку, завопил Леха. – НУ ВСЕ, ДОЖДАЛАСЬ!!!! СОСЕТЕ, СОСАЛИ И БУДЕТЕ СОСАТЬ!!!!!- Эй, вы что тут, совсем сдвинулись, к чертовой матери! – закричал кто-то из холла. – У нас контрольная завтра! - Во, это твои подстилки красно-синие на подмогу прибыли? – заорал Леха. – БРАТВА, МОЧИ КОНЕЙ!!!!!!- Я тебя сейчас замочу, мясо недорезанное! – срывающийся от злости голос, резкий, как ураган, долетел из холла и накрыл всю нашу компанию. И я узнал этот голос.Собственно, следовало бы понять и раньше. Когда сказали про контрольную. В последний день перед праздниками только нашей группе такую «лафу» устроили. А кто еще в нашей группе мог ТАК отреагировать и на вопли Лехи и заодно на сам факт приближающейся контрольной, как не Лиза?Она это и была. В ночной пижаме, с растрепанными волосами и (твою мать, этот гад ее реально, в прямом смысле, с кровати сдернул!) босиком. И похоже, стоять она там больше не собиралась. Резкими шагами направилась прямо к нам. - ЗАТКНИСЬ НЕМЕДЛЕННО!!! – наставив палец на Леху, произнесла она.- Да эта мымра меня «Спартак» смотреть не пускает! – вроде бы немного поутихнув под Лизиным напором, ответил Леха. – Если она сейчас же не отойдет, будет плохо. Всем здесь стоящим.- Это что, угрозы пошли? – насмешливо поинтересовалась дежурная. – А ты в курсе, что у меня в кабинете есть тревожная кнопка? Хочешь, чтобы тебя ОМОН скрутил? Пожалуйста, я тебе такую радость устрою. - Добеги сначала туда! – выкрикнул Леха. – ВПЕРЕД, КРАСНО-БЕЛЫЕ!!!!Дальше начался форменный Ад и Израиль. Леха сильным толчком отпихнул дежурную и рванулся вперед, на второй этаж. Та влетела в противоположную стену и ударилась головой об дверной косяк. Резко охнула и осела.- Ахахаха, получай, рожа конявая! – орал Леха, несясь по коридору как метеор.Но далеко он убежать не смог. Споткнулся о чью-то ногу и полетел как мешок с дерьмом на пол. А нога была товарища Круглова. Он тоже вышел сонный, но, как выяснилось, гораздо менее сонный, чем мы с Женькой. Успел отреагировать. Взял и поставил Лехе подножку. - Затухни сейчас же, сука рот! – произнес Круглов, наклоняясь над Лехой и поднося ему кулак прямо к лицу. – Или я тебе прямо сейчас морду разукрашу!- Ваня! Задержи его… - простонала сзади дежурная. Она уже встала и держась за голову, немного покачиваясь, направилась к своему кабинету. – Сейчас он по полной программе получит.- Позвольте помогу, - Лиза взяла дежурную под свободную руку и сама повела ее по коридору. Внезапно Леха попытался вырваться, опять вопя что-то непонятное, то ли про свой «Спартак», то ли еще про что. Но Круглов держал его крепко.- Я тебе чего сказал! Лежи тихо… фанат недоделанный! Вот, Татьяна Валерьевна! – хохотнул он. – А вы меня всегда ругали, что я в компьютер по ночам рублюсь. Зато вышел из комнаты и ни капельки спать не хочу. Сумел этого козла остановить.- Сам ты козел… - зашипел Леха. – Пидор долбанный… Пусти меня, а то зарежу!

- Ха, чем резать будешь? Пальцем? Или силой своей фанатской веры?- Вера моя сильна! – выкрикнул «фанат недоделанный». – Кто тупые как индейцы, то московские армейцы, от ворот и до ворот ЦСКА е…м мы в рот! - Ты меня вывел, мразь! – произнес Круглов и ребром ладони врезал Лехе по спине. – Лежать смирно, я сказал! - Ну гад! – произнесла Лиза, проходя мимо Лехи и Круглова. – За Татьяну Валерьевну тебе и от меня попадет. Готовься!- Да имел я и тебя и Татьяну твою промеж рогов! – отчеканил Леха.Дальше я помнил все очень отчетливо. Леха вдруг извернулся под каким-то немыслимым углом, перевернулся на спину и пнул Круглова со всей силы между ног. Тот мигом его отпустил, сложился пополам и грохнулся на пол, заорав: «Ах ты курва!». Подскочив как заяц, Леха налетел на Татьяну Валерьевну и Лизу. Оттолкнув дежурную со всей силы, он схватил Лизу со спины одной рукой за горло, а второй за волосы.- Ну что, сучка конявая? – заорал он ей прямо в ухо. – Попадет мне? Давай, я жду! Наш «Спартак» великий клуб, кони в рот у нас возьмут, лучше нюхать два носка, чем болеть за ЦСКА!!!!! - Леха! А ну отпусти ее! – крикнул я, делая шаг вперед. – Ты с ума сошел? - Я сошел? А вы нет? Как вы посмели мне не дать матч посмотреть? Да имел я вас всех задом наперед! А ее я не отпущу! Мы сейчас пойдем с ней наверх, и эта конявая меня обслужит по полной программе.- Слышь, идиот! Ты уже все рамки перешел со своим сраным фанатизмом! Ты чего тут устроил! – теперь к дурдому, творившемуся в коридоре, присоединился и Родион. До него весь шум дошел с опозданием, так как он жил в самом конце коридора. – Оо, Андрюх, и ты здесь! Всех перебудил, урод! - Счастливо оставаться, лошки красно-синие! – весело произнес Леха и потащил Лизу за собой к холлу, оставаясь, однако к нему спиной. Задом пятился, значит. Взял заложника по всем правилам. - Лады, Леха! – крикнул ему я. – У тебя есть десять секунд, чтобы ее отпустить. Иначе будешь валяться с переломанными руками-ногами, ты меня знаешь.- Иди отсюда! Поцелуй очко своему Слуцкому! – отозвался тот. Но помощь внезапно пришла, откуда ее совсем не ждали на тот момент. По правде-то говоря, должны были ждать – не зря же в коридорах общежития были установлены камеры видеонаблюдения, с которых сигнал шел на компьютер охраны. Но при том беспределе, который творился на тот момент, про эти самые камеры все позабывали.Так что охрана сама о себе напомнила. Когда Леха увидел высокого человека в черной форме с желтой нашивкой «ЧОП «Тесей» на рукаве и с резиновой дубинкой в руке, врывающегося в общежитие через главный вход, он ничего плохого поначалу не подумал. Потому что во-первых ни о чем не думал вообще, кроме того, что он с «этой конявой» сейчас делать будет, а во-вторых – потому что это был всем в общежитии известный охранник и просто добрейшей души человек Александр Николаевич. Но в следующий момент Алексей несказанно удивился поведению добрейшего человека. Александр Николаевич очень ласково и осторожно подбежал к нему, так же ласково и по-отечески замахнулся дубинкой, а уж как приложил-то он ему по заднице – вообще верх нежности. Тут же и я вложил свои пять копеек. Сорвался с места, вылетел в холл на всех парах и тоже приложил Лехе. Только в табло. - Ты чего творишь, Андрей! – воскликнул охранник.- А вы видели, что он с моей подругой сделал? У вас же там все как на ладони!- Конечно видел, но надо бы как-то поаккуратнее что ли? Ууу! – склонился Александр Николаевич над Лехой. – Да ты его как минимум на полчаса отключил.- Вот и хорошо. Запереть его надо. В подвале. Это такой…

Тут я повернул взгляд чуть левее, да так и замер. Лиза, которую Леха немедленно выпустил при ударе дубинкой, сидела на корточках, прижавшись к стене, уткнув голову в колени, и плакала.- Мать моя женщина! До чего девушку довел, петух необрезанный! – вполголоса бросил я и подошел к ней. - Ну ты что? Все, хорош реветь, вон, глянь! Я его вырубил.Лиза, все так же плача, чуть подняла голову и посмотрела на валяющегося Леху.- Ну урод! Я ему еще устрою… - сквозь слезы проговорила она. – Он у меня света белого не увидит!- Охотно верю. – ответил я. – Но сейчас все утихло и снова пора спать. - Какой спать… - пропищала Лиза и снова залилась слезами. – Он же дверь выломает и прибежит ко мне.- Не выломает. Уж мы то тут все мужики как-никак, позаботимся о нем. К кровати привяжем. А уж завтра-то ему точно несдобровать. Завтра директор за него примется.- Спасибо… Блин, спасибо огромное! – Лиза чуть привстала и схватилась руками за мои плечи. – Я всегда его боялась, он какой-то странный…- Не меня благодари, а вон, Александра Николаевича. Не я ему съездил по жопе палкой, а он. А то что странный, так это слишком мягко сказано.- Андрей! – послышался слегка приглушенный голос из коридора. – Проводи Лизу наверх и быстро возвращайся. Все-таки время отбоя.- Хорошо, Татьяна Валерьевна. – ответил я. – Но вам же самим помощь нужна. Да и этот вон валяется…- Со мной все в порядке. Сотрясения нет, а остальное пустяки. Зеленкой помажу и пройдет. Обычная ссадина. А с Алексеем ничего не будет. Пускай поваляется. Желательно на свежем воздухе. Александр Николаевич, сделайте доброе дело, вынесите его на улицу. - Так он же раздетый! – удивился охранник.- Я ему вещи его рядом положу. Очухается от холода, оденется. Пускай сегодня там поспит. Да, Андрей… Утром, естественно, будет большое разбирательство. Но ты можешь не беспокоиться за свой счет. Как и Иван с его подножкой. Я ваших действий, скажем так, не заметила.- Спасибо, - улыбнулся я и повел Лизу на второй этаж. Все то время, пока шли по лестнице и по коридору до ее двери, она была плотно ко мне прижата. И потому я очень хорошо чувствовал, как сильно она дрожит.- Слушай, по-моему, мы в здании, а тебя трясет. Неужто простыла? – все так же улыбаясь, заглянул я в глаза Лизе. – Ооо, да ты никак травкой балуешься? Чего глаза-то такие красные?- Ну не надо, а? – всхлипнула Лиза. – Дай успокоиться-то.- Даю, - ответил я и снял руку с ее плеча.- Не, не, я не про это! – проговорила Лиза, снова прижимаясь ко мне. – Мне так спокойнее. Я про то, что шутить перестань. Вроде сейчас не время.- А по-моему самое время. После полуночи меня на шутки так и распирает.- Тогда подожди другой ночи, - слабо улыбнулась Лиза.- Во, а ты говоришь, не время. Уже улыбаешься. Вот так и засыпай. Утром приду и проверю, сохранилось ли такое выражение у тебя на лице. - Не получится. Я закроюсь сегодня на два оборота, а будешь стучать – непременно меня разбудишь. - Ааа, ну вот же! О чем я и говорю. А она - не время, не время! Сама шутить начала. Ну все. Вот твоя келья, далее я тебя оставляю. - Ээх! – протянула Лиза. - Лады. Иди вниз, а то тебе там Татьяна Валерьевна нагоняй делать будет.- Сегодня не будет.

- Аа, ну да. Забыла совсем. Блин… Нет, я все-таки еще раз скажу спасибо. Огромное!- А я тебе еще раз скажу – благодари Александра…Мои слова вдруг были прерваны самым неожиданным образом. Лиза чуть-чуть поднялась на носках, оперлась о мои плечи и поцеловала меня в щеку. - … Николаевича. – договорил я с совершенно ошалелым видом. – Лиза… Это за что ж мне такие почести? - Не Николаич этого говнюка отключил. Вот за это. - Ммм… Я говорю спасибо тебе, добрая женщина! – ухмыльнулся я во все свои тридцать два.- Ха-ха, здравствуй, Темная Башня! Я тоже, кстати, читала. – засмеялась Лиза.- Вот! – удовлетворенно произнес я. – Чего мне и надо было. Снова твой смех услышать. А про Башню, это здорово. Не думал, что ее кто-нибудь еще осилит. Вот приходи тогда ко мне завтра… А, нет. Завтра же уезжаем. Тогда как вернемся после праздника, заглядывай вечерком и поговорим про сию эпопею. - Ага, если не забуду. Ты ж знаешь, память у меня короткая.- За ужином напомню. Ну ладно, вот теперь я точно пошел, и буду спать теперь, как трехлетний. - Спокойной ночи! – произнесла Лиза, открывая свою дверь. - И тебе того же! – отсалютовал я ей, отходя от Лизиной комнаты на несколько шагов. – Спи крепко!

Глава 7. Римский патриций Кассий Гракх.

Электросталь 13 ноября 2011 г., 11.30

Да-а, тоже воспоминание супер! Собственно, сам-то этот «супер» начался не именно тогда, а утром, когда вместо первого урока собрали всех учащихся в тренажерном зале и устроили показательный суд над Лехой. Тот же, весь синий (мартовские ночи были тогда еще весьма холодные), с трясущимися руками и лязгающими зубами, стоял посреди зала ни жив ни мертв. Здорово его тогда Румянцев отделал. Ох, здорово! Наградил он фаната нашего лишением проживания в общаге на неделю, да еще в придачу к этому выплатой за моральный ущерб Лизе. В размере двух своих стипендий. А потом, когда уже все разошлись, товарища «спартаковца» повели на приватную беседу, к директору. Но, нам его ни сколько жалко не было. Заслужил!Вот как раз после этого случая, мы с Лизой и сошлись ближе. Теперь я это вспоминаю очень ясно, как и все остальное. Понеслись у нас чаепития наедине, беседы всякие (про Темную Башню например, болтали аж пять часов кряду тогда), прогулки. Наше с ней простое товарищеское знакомство переросло в самую близкую дружбу. Ну, естественно, народ у нас в общаге был такой, что без прикола ни дня, все под их крепкие словечки попадали, в том числе и мы. Что-то было просто в шутку, что-то насмешливо, а что-то с разухабистым подтекстом. А Евгеша один раз, катаясь со смеху по моей же кровати, объявил мне, что нас уже неофициально поженили. Шутки шутками, но в них же всегда доля правды попадается. Вот и в шуточках про нас тоже правда обнаружилась. Только про нее я мог не вспоминать, потому что видел все воочию. Ага, я про то самое «полное присутствие» на декабрьской вечеринке. Совершенно естественно, что потом все к этому и привело. Хоть и не совсем удачно события развернулись, ей понравилось. И это самое главное. Кстати, комендант на нее не орала нисколько. Поверила про то, что шкаф рухнул сам по себе. Правда за зеркало Лизе таки пришлось заплатить, но это уже другая история. Не знаю, удивилась она или обрадовалась, когда увидела у себя под подушкой эти двести рублей на замену зеркала

(может, и то и то сразу было). Но, как туда к ней купюры попали, думаю, вы уже догадались. Хорошее времечко было, ой хорошее! Вот бы его вернуть! Вот она где – моя точка прошлого! И именно ее я и не замечал, погрязнув в повседневности, заботясь только о том, чтобы набить брюхо и дождаться следующего дня. Причем подсознательно-то я помнил про все эти дела, подсознательно меня это ой как волновало. Не зря же я тогда так встрепенулся, когда Женька заговорил про цветы. И печенье у него было в форме РОЗОЧЕК, а я ведь знал, что розы – это Лизины любимые цветы. И ведь приходили же ко мне воспоминания – и про остановку, где опять же, велся разговор о розах, и о запахе роз, оставшемся в воздухе после того, как Лиза пронеслась мимо меня с большущим букетом… Да что воспоминания! В тот день, когда я шел морду бить Ваньке Комарову и то из окна напротив неслось: «Красная роза – эмблема любви…». Теперь и это пришло…Только тогда для меня эти воспоминания ничего не значили – были просто обычной закономерностью – поговорили об этом, вот и всплыло. А уж ПОЧЕМУ именно это всплыло, а не другое, оставалось для меня глубокой тайной, которой я даже не интересовался. Раньше. Я глубоко и радостно вздохнул, потянувшись со всей дури. Утро уже потихоньку уступало место дню, припекать стало еще жарче. Немногочисленные прохожие, которые держали путь через двор, все чаще попадались без головных уборов, в расстегнутых куртках и пальто. А одна молодая парочка вообще пронеслась в таком прикиде, что я даже рот разинул. Подростки были в летних футболках и спортивных легких штанах. Наверняка из школы бежали, пока у них там переменка, с урока физкультуры.Вот это погодка, всегда бы так! Стало припекать и мне. Кепку-то свою я давно уже сбросил, но теперь, судя по всему, пришло время и куртку теплую скинуть. Жарило под ней еще как, форменная духовка.Но, этого я делать не собирался. А собирался я закончить на сей приятной ноте мою прогулку, забрать пса и вернуться назад домой, чтобы как следует позавтракать. Понятное дело, вчера-то мне не до еды было, думал только о том, лишь бы по дороге к дому не свалиться нигде, но сегодня-то силы вернулись. И организм требовал заправки.- Фью! – посвистел я. – Куджо, давай ко мне! Насыщаться пойдем! Последние слова сенбернар точно понял. Мигом подлетел ко мне и стал кружиться, виляя хвостом и то и дело заглядывая ко мне в глаза. - Сейчас мы с тобой поедим… А потом ты поспишь, а я буду переворачивать свой шкаф вверх дном, в поисках приличной одежи. А это трудное занятие… Ну, побежали! Ха-ха-ха!Я весело сорвался с места и побежал по двору, на ходу перепрыгивая через колдобины и различные железки, торчащие из земли тут и там. Интересно, что это раньше такое было? Наверняка какой-нибудь стенд, где раньше плакаты вешали, прославляющие «великую партию».Пес мой рванул вслед за мной, да так резво, что только грязь у него из-под лап и полетела в разные стороны. В два счета обогнал меня и уже несся прямиком к проезжей части.- Эээй, а ну стой! – заорал я ему на бегу. – Там же дорога!Тот мигом остановился и стал ждать, пока подбегу я. - Ты давай помедленней, - бросил я ему. – Мне твои скорости недоступны.Да, поесть, попить, а потом совершить налет на шкаф. А как иначе-то! Мне же надо мою цель в жизнь воплощать? Надо. И для этого я собирался совершить одну очень приятную поездочку. Не сегодня, нет, сегодня я просто отдохну и еще раз целиком и полностью порадуюсь своим новым ощущениям. А вот завтра…На свой этаж я вознесся, совсем уже запыхавшись. Под курткой теперь был натуральный вулкан, лицо все раскраснелось, дыхание сбилось. Руки тряслись, как у алкаша, пока я пытался выковырять ключ, как нарочно забившийся в самый дальний угол кармана.

А вот стивенкинговскому герою этому все нипочем было. Он взлетел к моей двери еще тогда, когда я только бежал по пролету между первым и вторым этажами и теперь крутился по всей площадке. По всему выходило, что сейчас он самый голодный, а далеко не я.Но поесть толком, как назло, ни мне, ни ему опять не удалось. Как только я принялся за здоровенную яичницу из пяти яиц, да еще с зажаренной ветчиной сверху, а пес – за оставшиеся с каких-то пор в холодильнике говяжьи и свиные кости с гречкой (а трапезничать мы начали через двадцать минут после того, как я наконец-то отыскал непослушный ключ и отпер дверь), требовательно, громко и противно затрезвонил телефон из комнаты. - Чтоб тебя разорвало, чертова железка! – в сердцах выругался я. – Это что ж такое?!Со всего размаху кинув вилку на стол (пес тут же испуганно вздернул голову от миски с костями и посмотрел на меня), я поднялся и пошел в комнату. Рывком сдернул вопящую трубку.- Я слушаю!- Андрей Васильевич? – раздался в трубке голос немолодой женщины, чем-то очень подавленной. Даже по первым ее словам понятно было, что у нее какое-то большое горе. – Я вас не отвлекаю?- Мм, да, собственно, нет – ответил я уже гораздо тише. – А вы кто?- Я мать Жени… Вашего друга… я вчера узнала, что он… Что он… - и тут трубка разразилась вынимающими душу рыданиями.- Да, я друг Жени, - ответил я через некоторое время. – Успокойтесь, пожалуйста. Вы что-то хотели спросить?- Ну… и да, и нет, - всхлипывая, ответила женщина. – Но только не хочу все выкладывать по телефону. Может быть, вы к нам заглянете? Это очень важно… По крайней мере, Жене бы это было очень нужно…Последняя ее фраза поставила меня в тупик. Что бы это значило?- Да, я смогу придти, - ответил я после секундного раздумья. – Вам когда будет удобно меня видеть?- Нам теперь всегда удобно – горестно вздохнула женщина.- Тогда, если не возражаете, я заеду через час.- Нет, не возражаю. Очень вас прошу, приезжайте!Похоже, мне предстоит узнать что-то важное. Так что шкаф подождет.

13.00

Ровно через час, как и было обговорено, я стоял на лестничной площадке перед Женькиной квартирой и звонил в дверь. Совсем недолго, так как меня уже, видимо, узрели в глазок. Металлическая ручка повернулась и на порог вышла мать Женьки – немолодая, как я сразу и понял по голосу, лет пятидесяти пяти – шестидесяти, в простеньком домашнем халате и сиреневых шлепанцах. Ее седые волосы были забраны назад старомодным двухсторонним гребешком с защелкой, а проницательные карие глаза, нисколь не потускневшие, как это часто бывает у пожилых, смотрели на меня с какой-то странной смесью чувств из неимоверного горя, легкой надежды и, что уж мне совсем показалось странным, небольшой настороженности. Хотя, по-моему ничего странного и не было в этом – все-таки первый раз меня видит. Бабуся вот Женькина, мастер выпечки РОЗОЧЕК, меня видела, и не раз, а вот матери еще не доводилось узреть мою физиономию.- Проходите, пожалуйста, - сказала она, раскрывая дверь пошире и отходя в сторону. – У нас тут правда, не совсем прибрано в гостиной… Но, к сожалению, так пришлось сделать.- Да ладно, - ответил я. – Я могу вообще здесь постоять.- Нет, нет! – настояла женщина. – Обязательно пройдите к нам.

- Хорошо, - согласился я, скидывая башмаки.Эх, совсем еще недавно я стоял на том же самом месте и встречал меня… Но, я этому человеку пообещал уже, что не буду убиваться, тем более и сам видел, что все с ним в порядке, так что неприятным мыслям я предаваться не стал.Хотя, конечно, при виде той самой квартиры, где мы с Женькой совсем еще недавно вели свои задушевные беседы, появился какой-то легкий оттенок пустоты и грусти. Но именно легкий. - Я вам сейчас чайку заварю! – заявила Женькина мать, направляясь в сторону кухни.- Так я же ненадолго, - попытался возразить я.- Нет, нет. Я угощу вас. Пока вы будете смотреть то, что я вам покажу, выпьете горячего чаю! Вы с Женей часто ведь тут сидели?- Если бы! – ответил я. – Это он постоянно, пока мы учились, приходил ко мне. После учебы как-то все забылось, мы потерялись… Хоть и жили в одном городе…- Понимаю, такое случается, - ответила Женькина мать из кухни.- Единственный раз, когда мы с ним пили чай именно тут, был позавчера. Я валялся у себя на диване и тут звонок. От Жени. Он меня сам нашел. У него еще оставался мой телефон. А я вот, к сожалению, порастерял их все. Можно сказать, оборвал все связи с бывшими однокурсниками. Только Женин номер назад ко мне и вернулся, он мне за чаепитием сообщил его.- Мы с отцом тогда были в Москве, в гостях у нашей общей подруги – сообщила мать. - Как раз это была ночь с пятницы на субботу, на работу не ехать, мы там и остались у нее. А сегодня возвращаемся и… и… - Женщина снова заплакала. – Отца сразу удар хватил, теперь в больнице…- Может, я все-таки откажусь от чая? – осторожно спросил я, глядя из коридора на кухонную дверь.- Нет… ни за что! Уж хоть в этом меня порадуйте. Вы будете сидеть в Женином кресле, с его кружкой, а я в уголке так тихо встану – как будто не вы там сидите, а сыночек мой… У меня ведь есть одна вещь для вас… Она меня даже пугает…- Мм. И что же это? – спросил я.- Тетрадь такая синяя, толстая. Я ее видела у Жени в столе как-то пару раз, - теперь голос Женькиной матери немного окреп, она чуть-чуть собралась. – На обложке там.… О, Господи, да что же вы тут стоите?! Проходите в комнату, сейчас я ее достану. А там уже и чай закипит.Вот это уже совсем интересно. Что такого было в той тетради, а точнее на обложке – почему-то я точно был уверен, что в саму тетрадь женщина не заглядывала – от чего можно было бы испугаться. И потом, эти слова… Вещь для меня… Она же меня первый раз видит! Или Женька на обложку мою фотографию прилепил?Сейчас узнаем.Я прошел в гостиную, ту самую, где еще совсем недавно моя персона восседала в кресле с горячей кружкой, а Женька увлеченно втолковывал мне его идею про точки прошлого. Ха, каким же бредом мне это все тогда казалось!Все на месте – и кресло, и пара резных стульев, и сервант с поблескивающей за стеклом посудой – только вот одного здесь все-таки не хватало.Хозяина этой комнаты.Я еще раз напомнил себе, что с хозяином полный порядок, подошел к креслу и сел в него, в прохладную мягкость плюшевой накидки. Положил руки на подлокотники, вздохнул и оглядел интерьер. Красота, что ни говори. Уют и покой. Эх, Женька! Не вовремя ты около «Современника» оказался! - Ну вот, - раздалось из коридора. – Чай готов.В дверях показалась Женькина мать с большой белой кружкой, от которой исходил ароматный пар.

- Прошу! – сказала она, ставя ее на журнальный столик передо мной. – А вот и та самая тетрадь. Пожалуйста, прочитайте. Я туда не заглядывала, уверена, что Женя бы этого не одобрил… Но для вас-то… Читайте.- Спасибо, - ответил я, принимая тетрадь из ее рук. – Сейчас посмотрю, что именно тут для меня.Женщина тихо отошла в сторону и присела на низенькую табуреточку в коридоре. - Я пока тут посижу. - Хорошо, хорошо. – кивнул я.Итак, Женькина тетрадь. И впрямь, довольно объемистая, хоть и обычного книжного формата. Обложка синего цвета, на самом верху прямоугольный кусочек бумажки, приклеенный скотчем, на бумажке печатными буквами выведено: «Из Рима в наши дни».Я слегка улыбнулся. Из Рима… Вот блин, итальянец. Чего тогда Евгением назывался, а не каким-нибудь Маурицио? Дальше больше, как говорится. И впрямь – под «приветом из Рима» наклеена фотография – на ней Женька и я, стоим около администрации училища, обнимаем друг друга, Женька приветливо машет рукой и улыбается в объектив. Под фотографией опять бумажка, но с уже более объемистой надписью: «Сие стоят Андрей Васильевич Ермолов и Евгений Николаевич Дерюгин, кореша вечныя. По любому, Андрей когда-нибудь мои мысли в тетрадочке прочитает – или сам покажу, или у меня отыщет, или еще как-нибудь. А я и не против буду.»Я опять улыбнулся. Вот это завернул Женька, ну прямо Лев Толстой. Ладно, почитаем теперь содержимое тетради.Но перед прочтением основной части я наклонился, взял кружку с чаем и сделал большой глоток, не взирая на то, что напиток еще не совсем остыл. Судя по всему, чтиво преинтереснейшее предстояло. «Ну, за дело!» - подумал я и распахнул тетрадь.Так оно и оказалось. На первой же странице карандашом была выведена какая-то страшная морда с рогами, а под ней ручкой написано: «Глава первая – откровения римского патриция Кассия Гракха» и «Глава вторая – демоническая сущность огня». Далее шел рукописный текст, выведенный очень знакомым мне почерком – ровным, правда несколько мелковатым, с какими-то загогулинами на заглавных буквах.

ОТКРОВЕНИЯ РИМСКОГО ПАТРИЦИЯ КАССИЯ ГРАКХА

С некоторых пор я очень увлекся историей древнего Рима, всегда поражался их совершенному общественному и политическому строю. Конечно, не вина Рима, что на закате дней своих он свалился в бездну разврата и беззакония, ибо не Рим себя погубил, но римляне. Посему теперь, на страницах своей рукописи буду называться римским патрицием Кассием Гракхом. Патриций больше всего мне нравится. Всадник – не мое, я не военный человек. Трибун – да ну его в … (далее следует непечатное выражение). Простые граждане слишком скучны. Но вот патриций – и власть имеет и право на пользование общественными землями и еще кучу привилегий. Сие мне зело нравится. Приезжал тут как-то к нам в имение, в одну из греческих провинций сенатор Квинтус Корнелий Сципион (плодовитый у него батька был, да наградят его боги всеми благами, ничего не скажешь), поил я его знаменитым фалернским, прямо как пятого прокуратора Иудеи. С собой помню арапа привез, раба, зело некрасивого. Но зато каков в обращении, паскудник! Тут же и ложа расстелил, и яйца крутые, с коих трапезу принято начинать, на столик поставил, да и вообще – так подумаю, что больше-то всего не мои рабы старались, а один его. Все спросить хотел его, на какой сомате он его отхватил и будет ли вскорости еще привоз. Да не успел. Стаканчика два почтенный сенатор осушил так, что я аж ахнул. И потом язык у него слегка развязался, ведь муж сей такие понятия как «кратер» и «ойнохойя» не принимал в

принципе – пил всегда неразбавленное. Сначала начали мы нашу беседу, естественно о делах политических. Как-никак, патриций и сенатор восседали! Посетовал он, что погода нынче ни к черту – засуха, жара, какой лет тридцать уж не было, в Риме вода в трубах тухнет, на улицах – куда ни плюнь – проститутки на каждом углу, да и вообще, дела скверные. Говорил, видел жреца Юпитера, который стоял посреди площади и мочился в фонтан! Помянул тут же к месту и Лициния и Секста и их закон. Вот, говорит, забыли сволочи! Теперь вроде и выбирают этих святош из самого что ни на есть демоса, а такое дерьмо! Откуда ж выкапываются-то они все. Я ему предложил не напрягать голову за столом, а продолжать есть. Тем более, стол у нас был преизрядно наполнен всякими изысками. А он опять жалуется. Говорит – вот и власть у меня и слава, а все равно скука страшная. Кругом одни и те же рожи, то пьяные, то заблеванные, то вообще в чем-то с чем-то. Отвечаю, а не пошли бы они все! Сказать по правде, за слова такие в том же Сенате с меня давно бы башку сняли, но мы-то не в Сенате заседали, Сенат вообще был черт-те знает где…

Я ненадолго прервал чтение. О, Господи, вот Женька дает! Обалдеть! Реально, римлянин! Так сечь в их истории, я даже не представляю, как он это все запомнил-то! Да и еще такой слог, вроде бы от лица этого, как он там… Кассия, а вроде как бы и по нашему, много чисто русских оборотов… Во наворотил. Почище, чем учебник истории. Какой-то Юпитер, Лициний… Только вот как это со мной-то все связано?Но подумав, решил я, как и римский патриций Кассий Гракх ни на чем не заморачиваться, а просто продолжить чтение.

… А про раба я все-таки узнал. Из Афин припер его Квинтус. Не сам, конечно, послал своего управляющего. Ах, какая у него вилла на Капрее… Ммм… Конфетка. И аллеи кипарисовые, и плющом все увито, а сад… Это ж реальный Элизиум! Правда осы там летают, здоровенные, как наша амфора с фалернским, да и не просто летают, а так и норовят за что-нибудь схватить. Одному из рабов такая, помню, на мужеский орган села, так тот две недели ходить не мог – раздуло до размера Колизея. Но Квинтус, конечно, не сразу арапа к себе приблизил, дал ему испытательный срок на этой самой вилле. И, надо сказать, раб себя зарекомендовал.Теперь вот мы возлегаем на своих ложах и жуем. А раб в сторонке стоит и ловит каждое движение Квинтуса. Ох, хорош! А сенатор дальше глаголет. Был у меня, рассказывает, друг давний – военачальник четвертой римской когорты – совершил (по их-то меркам) глупость страшнейшую. Обычную гражданку из огня вытащил. Да какая там гражданка! Alicariae завязавшая, тридцатник стукнул на январских идах, тьфу! При благословенном Тиберии, да пребудет он вечно в садах Элизиума, напротив греческого квартала булками торговала, выпеченными в форме фаллосов. Срамота! Ну и вот, значит, раздолбай один, разбил светильник в доме и понеслось. Пока прискакали, уже, говорят, четыре дома горели. А этот солдафон как увидел – с лошади вон, орет, бегает – тушите, суки, мать вашу за ногу и прочее. Побежали с акведука воду качать. Да разве ж сразу бы успели, это ж за полквартала отсюда. А я потом и узнал, говорит Квинтус, чего он так орал-то. У него в том доме, где светильник разбили, жила одна… Ну вот эта вот… торговка... Но, видать, сильно втрескался он в нее когда-то. Частенько, небось, захаживал, ха-ха! Мы в Сенате иной раз шутили, что солдат может любить только три вещи – Рим, императора и свою лошадь. Видать, ошибались. Нырнул прямо в дом, а там уж он по кускам валиться начал. Ну ничего, вынес ее. Всю в саже и без исподнего. Ну, впрочем, ей не привыкать было в таком виде появляться. Положил поперек своей кобылы и поскакал куда-то. Ничего, слыхал, все с ней в норме вроде. Вылечили.

И в заключении анекдот мне рассказал. Женится, значит, грек на римской девушке. После того, как их осыпали монетами и финиками, по обычаю стороны жениха, наступил у них заполночный пир. И стал, значит, отец сына поучать. Первым делом, говорит, когда пойдете на брачное ложе – возьми ее на руки. Покажи, какая Греция сильная. Потом разденься перед ней – покажи, какая Греция красивая. А из соседней комнаты голос деда – а потом самоудовлетворись перед ней – покажи, какая Греция независимая.Учитывая современную политическую обстановку между Римом и Грецией, хохотали мы так, что опрокинули половину блюд со столика…

Захохотал и я. Вот Женька, настоящий писатель, ей богу! С каждым разом все больше и больше удивляюсь. И ведь странно, никто про это не знал, что он так пишет, даже я и то только сейчас читаю… - Что-то веселое? – Женькина мать наклонилась на своем табурете в сторону дверного проема.- Да уж… - сквозь смех произнес я. – Пишет Женя как заправский писатель. Я и не знал, что у него такой талант есть. Вы тоже?- Нет, - с легким удивлением ответила она. – Что мы знали, так это то, что он раньше увлекался флористикой, ну, читать любил, по большей части мистику, еще интернет конечно же, но вот что он писал – нет.- А оно так. Вы же в эту тетрадь не заглядывали, верно?- Да.- Загляните. Очень вам интересно будет. Как будто реально книгу читаешь. Ладно, продолжу.И я снова углубился в Женькин рассказ.

Встречался я, говорит Квинтус, с этим военным. После пожара. Не узнал, короче. Сидит сам на стуле раскладном походном, на коленках у него та гражданка. Ну, Марциан Германик (так его звали) мне речь и толкает. Значит, встретил, наконец судьбу свою. Мы понятное дело, посмеялись сначала с легатом приезжим, как раз смотр у них был. Он, говорит, и до того был с ней знаком, еще до того, как на службу поступил. Понятное дело, что они там вытворяли тогда. А потом походы, два сражения, дежурства и прочее… Забыл ее, короче. А в последние дни стали вдруг его сны странные мучить, говорит. Будто бы он среди огня, горит все, только сам он невредимый. И из огня его зовет кто-то. Только когда стал тот квартальчик знакомый проезжать, тогда и узнал сразу, кто это его так во сне звал постоянно. И физиономию ее сразу вспомнил. Такие, значит дела. Эх, долго мы с сенатором еще сидели, долго. Под вечер только разошлись. Вообще, наговорил он мне столько всего, что вот подумываю – а не записать ли кое-что. Много полезных вещей сказано им было… Ладно. Сенатора проводил, теперь надо думать, как отшить этого Красса… Припрется опять завтра, нутром чую. На вино крепко подсел, теперь бегает, как последний раб, все сестерции клянчит. Тьфу, смотреть на него противно! Засим кончаю.

Я похолодел. Это что ж такое творится-то?! Женька… Как же ты узнал?... Рассказ про то, как римский начальник спас из огня свою давнюю «подругу», вспомнил про нее через много лет, за исключением каких-то мелких деталей, полностью копировал мою историю. Но позвольте же, как мог Женька узнать про все это, когда еще сам был жив, а воспоминания о Лизе ко мне еще и не думали возвращаться? Или это просто чудовищное совпадение, или… Я даже не знаю, что тогда. Понятно, что после смерти у Женьки появились те способности, которыми снабжена каждая душа, которая рассталась с физической оболочкой, отсюда и его телепортации по разным мирам и чтение мыслей и возможность видеть как прошлое, так и будущее… Но, читая его откровения, записанные

от имени Кассия Гракха, я невольно начал думать, что все это у него было и при жизни, просто он очень тщательно это скрывал.Да нет, быть такого не может! Все мы люди живые, за год дружбы он хоть раз бы да прокололся, совершил что-то такое или повел себя как-то странно…А как же его идея, спрашивал я тут же сам себя. Точки прошлого, возвращение и прочее… Это ли не странность?! Ведь он даже не рассказал, откуда у него эти идеи взялись, просто взял и растолковал готовенькое. Обычная идея, тут же отвечал я сам себе. Если что-то хочешь, то и получишь. То же самое, выражаясь простыми словами. Но одного хотения мало, снова опровергал я своего мысленного собеседника. Мало просто так сидеть и хотеть, нужно и действия прикладывать, чтоб это произошло. А у Женьки как-то само собой все начало происходить. Ага, ага, возражали мне мои же мысли. А стояние перед Настиным подъездом? А перелопачивание груды книг по флористике? А на кой его утром понесло к кинотеатру, в конце концов, это вопрос тоже немаловажный. Он и не сидел на месте, а делал, все что мог, чтобы эта дура наконец-то перестала видеть в нем бомжа, а увидела человека. Пусть хоть и на пару секунд. Нашел свою точку прошлого, смог-таки. А ты-то сам что сделал? Вот именно, что сидел на жопе ровно, к тебе все само и пришло. Мистика же заключается в том, что приходить к тебе это все начало лишь после того, как Женька рассказал тебе свои идеи. Да и то это не мистика. Просто очень хорошим рассказчиком был, умел убедить. Вспомни, как ночью-то ворочался. Ясная Поляна, Новый год, московский техникум и прочее… Обычное это совпадение. И больше ничего!Ладно, пусть так, невольно соглашался я сам же с собой. Что ж я тогда сам-то до этого не дошел? А? В конце концов год прошел! Почему я за год ни разу про Лизу не вспомнил? Именно как о человеке, который мне нравится. И это после всего того, что было в Сергиевом Посаде! По идее, я с самого выпуска должен был глаз не смыкать и о ней все время думать.Тоже просто, отвечал мне мой собеседник из головы. Она тебе сначала нужна была лишь для того, чтоб переспать. И не спорь со мной. Все эти переживания – ах, как бы нормально выступить, ах, не забыть бы помочь ей решить учебную задачу – все это по сути пустой звук, из которого вытекала лишь одна цель – покрасоваться перед ней и в итоге затащить ее в постель. Ну что же, ты и затащил. Цель свою выполнил. Зачем тебе было потом еще что-то про нее думать. Неудивительно, что ты после выпуска ни разу про нее не вспомнил. Но сейчас-то что, вопрошал я, уже немного вымотанный мысленной перепалкой с самим собой.Предельно просто. Два ответа есть. Точней один, но из него два следствия вытекают. Сейчас у тебя, как не смешно мне это говорить, проснулись человеческие чувства. Пусть не без помощи твоего друга, пусть не без помощи его «прочистки», но все-таки появились. И ты понял – ага, девушка-то хорошая, да еще и свободная, как же это я раньше не замечал, что она мне нравится? А нравится же, по глазам вижу! Куда же я раньше глядел-то! Я тебе отвечу куда – к ней под юбку раньше глядел, а теперь посмотрел в ее глаза и в ее сердце. А еще и такая мысль у тебя пару раз проскальзывала – мерзко мне говорить, но нужно. Раз я тут никого себе не нашел, так не проще ли за Лизу ухватиться? За б/у всегда легче… Но я все-таки рад, что такая мысль у тебя появлялась именно что пару раз и больше ты к ней не возвращался, а глянул на все трезвым взглядом и открытыми чувствами. Вот так-то!- Мдааа… - произнес я вслух. – Вот дела…- Что такое? – встревожено приподнялась на табуретке Женькина мать, которая, конечно же была не в курсе моей мысленной перепалки.

- Ааа… - я только сейчас сообразил, что произнес последнюю фразу вслух. – Дела, говорю, интересные творятся. Мне кажется, эту тетрадь надо в школу отдать. Пускай по ней истории обучают. - Да вы что?! – вздохнула женщина.- Ага. Не знаю, откуда у Жени были такие познания, но пишет он как реальный историк. У него тут про древний Рим. Вот читаю – половина слов мне неизвестна. Исторических. - Да вы что?! – повторила Женькина мать. – Мы с отцом такого не замечали… И по истории у Жени в школе четверка была всегда. На профессора, каким вы про него говорите, он никогда не тянул…- Тем не менее, оно так. – произнес я, отхлебывая порядком уже остывший чай. – Я повторюсь – прочитайте. Удивитесь еще больше.- Обязательно – ответила женщина. А про вас-то там, извиняюсь за любопытство, и правда что-то есть? Ведь на обложке-то…- Ага, на обложке я. Но в тетради про меня, к сожалению ничего. Кроме упоминания о том, что мы с ним лучшие друзья были. Но, я ведь еще не до конца дочитал. Может, там впереди и появлюсь.Наш разговор вдруг прервало громкое треньканье откуда-то из коридора. Видимо, телефон, так как Женькина мать вдруг охнула, подскочила с табуретки и скрылась за дверным проемом. Через мгновение я услышал ее встревоженный голос: «Да, я слушаю…»Ладно, пусть пока поговорит, я же продолжу чтение. Снова опустив глаза в тетрадь, я перевернул страницу и прочел: «У МЕНЯ СЕГОДНЯ ВЫХОДНОЙ. ЗАВТРА БУДЕМ ДЕЛА ТВОРИТЬ, А СЕГОДНЯ ПОДГОТОВЛЮСЬ. ДАЙ ЖЕ БОГ МНЕ УДАЧИ… Е.Н.Д., 11.11.11, 11.11 Pm»Так, еще одна «историческая фраза». Я сразу понял, о чем это. 11.11.11 – как раз позавчерашний день, когда состоялась наша последняя с Женькой встреча, и когда я впервые узнал о его «точках прошлого». Время указывало на то, что писать свой дневник (или откровения римского патриция) Женька после моего ухода продолжил. Завтра будем дела творить…Эх, если бы он тогда знал, ЧТО это за дела будут?! Хотя, не удивлюсь, если и знал. В конце концов, у меня уже мелькала мысль, что Женька массу событий угадал наперед. У многих людей очень сильно развито чувство предвидения, назовем это хоть интуицией, хоть синдромом ангела-хранителя, и действует оно у них совершенно естественно, безо всяких сверхспособностей. Значит, у Женьки именно так все и было. - Андрей Васильевич! – в дверях снова появилась Женькина мать. – Так говорить неловко… В общем, из больницы сейчас мне звонили. Говорят, чтоб пришла.- Что-то серьезное? – откладывая в сторону тетрадь, спросил я.- Вроде бы нет, ничего серьезного, – замялась женщина. – Но, по-моему, они просто не хотят меня слишком беспокоить, видят в каком я сейчас состоянии. Отец в палате интенсивной терапии, ему нужен ретардный нифедипин, вроде бы так врач сказал… Нужно срочно бежать в аптеку. У них его, говорят, нету. - Я понял. – сказал я, поднимаясь с кресла. – Тогда пойду. Большое спасибо за чай.- Вам спасибо. Что не оставили меня и пришли. Еще раз скажу – неудобно мне так вот сразу вас провожать…- Если дело срочное, тем более к врачам, то ничего неудобного быть не может. – ответил я. – Если вы не против, зайду как-нибудь в другой раз. Все-таки тетрадку-то не дочитал до конца.- А возьмите ее с собой! – вдруг подалась вперед женщина. – Возьмите. Вечером и дочитаете. Вроде это как бы и ваше, если на обложке вы… Женькина мать слабо улыбнулась.- Хорошо. – ответил я. – Заберу. Но завтра же верну, в целости и сохранности…

- Не, не, торопиться не надо. Я не тороплю вас. Завтра, послезавтра… Как будете уверены, что до конца попрощались с Женей, так и приносите.- Обязательно. А теперь покажите, где у вас в прихожей свет включается. Что-то я забыл.

Глава 8. Расставание.


Весь день я провел, что говорится, в трудах. Вернувшись в два от Женькиной матери (какой же хороший и приятный в общении она человек, врагу не пожелаешь того, что на нее свалилось.), я тут же прошел в свою гостиную и огляделся, обозревая фронт будущих важных работ. Как я уже говорил утром своему единственному собеседнику и слушателю, я собирался совершить налет на шкаф в связи с предстоящей приятной поездочкой. То есть переворошить его сверху донизу и отыскать в нем настоящую приличную одежду – брюки, рубашку какую-нибудь, может даже пиджачок какой под куртку. Наверное, уже ни для кого не секрет, куда я намылился. И кого хотел там увидеть. Хотя нет. Не так. Просто – кого хотел увидеть. Про куда я еще не говорил. Разумеется, я хотел увидеть Лизу. Еще не зная о том, сменила ли она место жительства, о том, работает ли где или нет, появился ли у нее за все то время, пока я «обывательствовал» молодой человек… Просто хотел увидеть и все. А там как кривая выведет. В мою обновившуюся память вернулось очень много той информации, про которую я раньше думал, что забыл напрочь. Например то, что когда мы все по старой традиции обменивались на выпускном своими адресами, телефонами и страницами в соцсетях, Лиза успела и мне чиркануть свои данные. К сожалению, только адрес. Нигде в интернете она не сидела, да и мобильного у нее на тот момент не было, а домашний, она говорила, сломан и починят его только через две недели. Мог же я сказать тогда, чтоб заранее его написала?! Мог, но не сказал почему-то. Теперь бы это сильно помогло.Но, приходилось довольствоваться тем, что было. А был у меня только один лишь обрывок тетрадного листа с двумя-тремя написанными от руки строчками. И наверняка он валялся где-то в пакете на шкафу, среди всякого бумажного барахла, оставшегося после двух учеб. Да, вот именно таким образом я и «хранил» память о той, которая успела мне за эти короткие, но чрезвычайно насыщенные событиями три дня занять все мысли в голове. Свинство!Я немедленно решил тогда отыскать Лизин адрес. Пошел в соседнюю комнату, сдернул со шкафа тот самый пакет, раздувшийся до неприличных размеров, и вывалил все его содержимое на диван. Рылся, помню, очень долго. Только все никак его найти не мог. Попадались тетради, изрисованные надписями различных рок-групп, непристойными выражениями и своеобразными фаллическими символами, попадались большие листы, скрепленные степлером – мои курсовые и доклады, непременно с титульными листами, вымазанными в чем-то жирном; попадались праздничные открытки – поздравления в мой адрес на 23 февраля или на дни рождения… Попадалось все что угодно, но только не тот самый заветный клочок бумаги.Я уже хотел было психануть и расшвырять с досады все эти гребаные тетради по всем углам, когда счастье наконец-то улыбнулось мне. Листок нашелся! На самом дне пакета, просто он не вытряхнулся вместе с остальным содержимым, оказался в самом уголке, а я этот уголок как раз прижал пальцем, когда вываливал бумаги на диван. С нетерпением достал его оттуда, расправил на ладони и прочел столь нужную мне теперь информацию: «В ДЕНЬ ВЫПУСКА – ЛИЗА НА ПАМЯТЬ АНДРЮШКЕ. 27 ИЮНЯ 2010 Г. МОЙ АДРЕС: ПОС. БОГОЯВЛЕНСКИЙ, УЛ. ЧАПАЕВА, 20 – 14. ТЕЛЕФОНВ ОТРУБЕ, МОБИЛЬНИКА НЕ ИМЕЮ. К СОЖАЛЕНИЮ.

P.S. ПОМНИ ОБО МНЕ»Вот оно! Как раз то, что нужно! Я долго стоял перед диваном, держа один-единственный лист бумаги, снова и снова всматривался в такой знакомый почерк, заново пробегаясь по строкам. Что же со мной было такое, как же я ничего этого раньше не видел?! Забросил подальше, на шкаф… Давно бы уж съездил к ней, да встретился. Эх, не нужно мне это было тогда… Но не будем о плохом, раз теперь все встало на свои места, нужно действовать. Я сунул бумажку в карман и вернулся в гостиную, где и провел три часа, вытряхивая все вещи с полок и перебирая их в поисках нужных. На низенькую тахту, стоящую рядом со шкафом, летело исключительно все. Старые платья, оставшиеся еще от прабабки, постельное белье в целлофановых упаковках, так еще за все время ни разу и не распечатанное; кофты, брюки, рубашки, сорочки, полотенца всех расцветок… Нашлось даже два старых шерстяных одеяла, в самом низу, прикрытых пакетом с перчатками и носками. Но все это, равно как и одеяла, меня интересовало мало. По большей части вещи были чисто женскими и мне не годились. Так я и отбрасывал одну за другой, пока не перебрал все выброшенное. Безрезультатно. Ничего подходящего для меня не было.Но, оставалось в шкафу еще одно отделение, с вешалками. Наверняка уж там-то что-нибудь да висело из мужских нарядов. Открыв главное отделение шкафа, обнаружил я эти вешалки, на которых было вещей, что говорится, под завязку. Чуть дверцей меня не пришибло, так она резко открылась, из-за того, что главное отделение чуть ли по швам не трещало. Ну ладно, примемся за поиски.Сдернув большой кусок какой-то тряпичной материи, прикрывавшей вешалки, я начал доставать все предметы туалета, какие там видел, и складывать на ту же тахту. Опять это было все женское – платья, для которых мода кончилась еще лет сорок назад, какие-то майки, осенние пальто, опять же, из тех же времен… Повторялась ситуация с бумагами. Опять я хотел хорошенько этому барахлу ногой наподдать, да так чтоб и тахта перевернулась, только вот в последний момент заметил знакомую вещь. Свой серый пиджак, который я одевал как раз на то самое памятное выступление ко дню учителя, да еще в комплекте с брюками, висевшими на той же вешалке. Оо, аллилуйя! Значит, у меня еще кое-что да осталось! За пиджаком обнаружилась вешалка с рубашками. Женскими, но поворошив их, я обнаружил, что снизу висят и мужские. Ха-ха, вот они все! Моя знаменитая гавайская, в которой я щеголял в конце мая – начале июня в Посаде, белая с сероватым рельефным узором по воротнику, помню, тоже в Посаде носил, да мало того, там же и купил ее, в торговом центре на вокзале… Нашлась и та, про которую думал, что уж совсем потерял – черная, с изображением длинноволосого мужика с распятием в руке, Дэнни Филса – одновременно и дань моему увлечению тяжелой музыкой и подарок моего старого знакомого. Его я, кстати, не видел аж с 2008 года, когда о поступлении в Посад еще и не думал. Нашлись и две, как говорится, официальные – одна чисто белая, а вторая серая, с небольшим голубоватым отливом. Вот из них как раз и выберу одну. Белая, естественно, не годилась – не на торжественный же прием еду, да и потом замызгаю еще в электричке, мало ли… Там пыль какая-то особо въедливая – вроде сидишь так себе спокойно, едешь, а на конечной станции выходишь – как будто в угольной шахте побывал. Одену серую. Как раз под пиджак. Итак, вроде бы одеяние себе подходящее нашел наконец. Теперь оставалось лишь одно – собрать все вытряхнутые бумаги и вещи и рассовать их туда, откуда достал. На это ушло еще полчаса. Ах нет, не одно это. Вещи же надо было отутюжить, они же хрен знает сколько в шкафу висели и, естественно, вид у них от этого не улучшился. В общем, достал я утюг и принялся за дело, причем чуть не прожег дыру в пиджаке – в соседней комнате залаял

Куджо, призывая меня по какому-то важному вопросу, и я поспешил к нему. Но, обошлось. На это у меня ушло без малого минут сорок. Повесив аккуратно выглаженные вещи на вешалку, а вешалку – на дверную ручку, я вернулся в ту комнату. Куджо призывал меня по совершенно обычной надобности – наложить ему в миску чего-нибудь пожевать. К слову сказать и я к тому времени уже был не против чего-нибудь в желудок уронить. Короче, принялся обед готовить…Отдохнуть мне удалось лишь в половине девятого, когда наведя последний марафет в комнате, прибрав со стола, с кресел и с дивана все лишнее (так увлекся, что решил небольшой порядок навести в хате), я как сноп повалился на этот самый диван. Все, сказал я себе, на сегодня хватит. Нужно отдыхать. Завтра дальняя поездка (все-таки порядочно отстоит Сергиев Посад от Электростали, а мне же еще до Богоявленского где-то минут 50 на автобусе трястись), надо к ней как следует подготовиться.Потом, уже когда я совершенно расслабился и начал проваливаться в какую-то легкую сонную полудрему, в голову пришла еще одна важная мысль. О ней мне говорил еще Женька, но теперь, проведя несколько сумасшедший день, я как-то про это подзабыл. А мысль эта касалась того, что мне якобы нужно спасти какого-то человека и место его спасения находится не у меня в городе. Типа это будет дорогой мне человек. Я так разволновался, что весь сон из меня как-то сразу вышел, и я даже немного привстал на диване.«Мать моя женщина!» - пронеслось в голове. – «Дорогой человек в опасности… Неужто это Лиза…»Да нет, быть такого не может! Почему Лиза-то?! Не может она быть ни в какой опасности!Но, откуда-то из глубин моего сознания опять вылез тот самый гадкий голосок, который уже спорил со мной в Женькиной квартире. Да, спрашивал он, не может быть? А ты что, знаешь наперед об этом? Знаешь ее распорядок дня, если на то пошло? А ведь случиться может все, что угодно! Кажется, тебе твой товарищ усопший что-то про огонь говорил? Огонь – это серьезно. А главное, он может возникнуть даже там, где по определению появиться не должен. Понимаешь? Нет нужды знать, работает ли она, ходит ли куда-нибудь или сидит сиднем дома. Огонь может появиться везде. Не надо меня пугать, мысленно вскричал я самому себе. Женька не говорил, что это будет именно Лиза. У меня и кроме нее наверняка есть дорогие мне люди! Теперь моя память прояснилась и я по-любому вспомню про них. Да я два учебных заведения окончил! Постоянно был на людях!Быть на людях и быть дорогим человеком не одно и то же, возражал этот дрянной голосишко. Да, Женька не говорил тебе прямо, что это Лиза. Но ты вспомни, много он тебе чего сказал прямо вообще? У него и при жизни была манера выражаться загадками. Тем более, раз ты говоришь, что память прояснилась, ты уже должен был вспомнить всех этих твоих дорогих людей. Много ты их вспомнил? Только одного. Одну, точнее. Выводы сам делай!- ОТВАЛИ ОТ МЕНЯ, САТАНА!!! – заорал я на весь дом и без чувств плюхнулся лицом в подушку. Из коридора, оглушительно лая, тут же примчался мой сенбернар, начал крутиться возле дивана, подбегая то с одного боку, то со второго, но этого я уже не видел. Отключился капитально.

Станция «Фрязево», 14 ноября 2011 г., 06.20

Итак, все события, разворачивавшиеся за последние три дня, оставившие неизгладимый след в моей жизни, да что там – полностью изменившие и меня и мое мировоззрение – все эти события подходили к своему завершению. Не мог я тогда сказать точно, почему именно я это чувствовал, но чувствовал. Наступил последний этап. И встретить его я должен был подобающе.

В дутой зимней куртке с капюшоном, в серых костюмных брюках и осенних башмаках, которые издалека свободно бы могли сойти за туфли, я стоял ранним утром на пешеходном мосту станции «Фрязево», ожидая электричку на Мытищи, где мне предстояло совершить первую пересадку. Было еще темно, дул холодный пронизывающий ветер, заставляющий глаза слезиться, а руки надежнее прятать в карманы куртки. Из-за этих слез очертания всего, на что я смотрел, искажались: огоньки, мерцавшие тут и там среди рельс, а так же на двух вышках радиосвязи за станцией представлялись теперь какими-то размытыми светящимися порталами; деревья, росшие за платформой как-то раздались вкривь и вкось, превратившись неизвестно во что; немногочисленные прохожие, в основном здоровенные хмурые мужики, спешащие на завод, и те изменились – одни стали похожи на расширившихся до непомерных величин карликов, другие наоборот, в длину вытянулись, напоминая персонажа интернет-страшилок, называемого Slender Manом. Через пять минут ожидалось прибытие электрички ярославского направления – почти наверняка с отключенной печкой в вагонах, промерзшими сиденьями и с непременным атрибутом железнодорожного транспорта, курирующего между столицей-матушкой нашей и каким-нибудь провинциальным Зажопинском – побитыми стеклами в тамбурах. Да хотя мне и это сейчас годилось – сиденье можно и собственным теплом чуть-чуть отогреть, самое главное – дуть не будет отовсюду. Ветер был уж слишком ледяным и настырным – как ни прятался я в глубины своей одежды, проникал всюду. Почему-то мне казалось, что он меня не хочет пускать к платформе. Словно просит – оставь ты это дело, вылез черт знает куда в такую рань, сидел бы в тепле, закутавшись в одеяло, читал бы Кинга или Лавкрафта при мягком свете ночника, а позже бы встал – сварганил себе чашечку кофе. Нет, понесло, как говорится, принеси то, не знаю что! - Я знаю, ЧТО! – вполголоса ответил я ветру. – И так слишком много я валялся под одеялом, читая и попивая кофе. Хватит! - Твое дело! – раздавался во тьме насмешливо-ледяной шепот, гуляющий в промерзших скрипящих проводах и в черной беззвездной вышине. - Именно мое – чуть слышно отзывался я. – Именно мое.Тут я заметил некое движение справа от себя и поглядел в ту сторону. Трое мужиков, в бесформенных зимних куртках и с объемистыми пакетами в руках, до того спокойно стоящие около ограждения моста, вдруг зашевелились, начали что-то взволнованно говорить друг другу, размахивая руками. Приглядевшись, я понял, что они не просто размахивают, а указывают в сторону запасных путей, еще прочно скрытых утренним мраком. Там, среди этой непроглядной черноты внезапно вспыхнул слабый мерцающий огонек, далекий-далекий, но определенно продвигающийся в сторону платформы. Конечно же это была нужная мне электричка.- Ну наконец-то! – проговорил я вполголоса. – Путешествие начинается. Эх, получилось бы хоть все… Что ж у меня чувство-то такое паршивое вдруг… Я же за судьбой своей еду, все к этому и должно идти, что же меня как будто скручивает неизвестно во что… Ну прямо как тогда… Летом…

Сергиев Посад, 25 июня 2010 г., 14.30

- Ребята, прибыли! Сейчас помогу баулы ваши выгрузить! - Спасибо, довезли отлично!- Ну так!Веселый усатый армянин-таксист лихо припарковал свою «Тойоту» аккурат напротив торгового центра «Семья», что на вокзале. Напрямую к платформам было не проехать, везде стояли «кирпичи» и железные ограждения. Впрочем, там и пешочком-то было всего ничего, метров так почти двести. Многого мы и не теряли.

Наша бригада со смехом и веселым шумом посыпалась из машины. Было нас кстати как раз четверо, я, Полина, Родион и Евгеша. Решили совершить свою последнюю в городе поездку не на общественном транспорте, а на такси. Все-таки и вещей было прилично, да и повод праздничный – только что отгремела последняя музыка из динамиков в актовом зале, только что утихли последние прощальные возгласы учителей и администрации, только что закончилось наше весьма веселое и почти беззаботное пребывание в училище. Только что мы отпраздновали свой выпуск и теперь разъезжались по домам, каждый храня у себя в кармане синюю (а Полина так и красную отхватила) книжечку – свидетельство того, что мы теперь специалисты своего дела. Как мы узнали еще в дороге, сегодня служба такси приезжала на вызовы к нашим воротам уже пятый раз – никому в выпускной день не хотелось париться в душных непроветриваемых автобусах, битком набитых особенно в такую жару злыми бабками и дедами. Всем хотелось проехаться с ветерком – не в том смысле, чтоб нестись сломя голову, а в том, чтобы расположиться на мягком сиденье рядом с открытым окошком. Ох и повезло же тем, у чьих родителей был свой собственный транспорт! - Вот так! – весело крякнул армянин, доставая из багажника весьма объемистую дорожную сумку Полины. – Держи, красавица!- Спасибо, - улыбнулась Полина.- Народ, сколько еще до поезда? – спросил Евгеша, уже доставший свои два пакета с вещами.- Ну, если верить расписанию, десять минут. – ответил ему я. – Советую тут не задерживаться. - Да мы уже готовы! – ответили Полина с Родионом.- Тогда пойдемте, - произнес Евгеша. – Ох и жара сегодня! Может воды купим около станции?- Некогда! – ответила Полина. – Нам как раз только дойти туда. Купим еще, в электричке же будут торгаши ходить, вот у них возьмем.- В путь, короче. – подытожил я.Расплатившись с веселым таксистом, мы подхватили сумки поудобнее и двинулись по узкой асфальтовой дорожке к станции. Слева нам был виден за железной решеткой вокзал и стройные ряды автобусов, справа – вплотную к дорожке подступающее здание еще одного торгового центра. Платформа виднелась впереди, а за ней – что-то длинное и синее, не иначе как электричка. Подогнали, значит уже. - Во, гляньте! – указал на нее Евгеша. – Уже стоит. Как бы без нас не уехала.- Не волнуйся, без тебя точно не уедет, - ответила ему Полина со смешком.- А куда ты так торопишься? – спросил Родион. – Погода отменная, гуляй себе не хочу. Чего дома-то делать. Эх, люди. На самом деле, куда торопитесь? Давайте пропустим этот поезд, вон там впереди кафе есть отличное. У нас же праздник сегодня, давайте посидим как порядочные выпускники. - Этому лишь бы выпить! – вздохнула Полина. – Порядочные выпускники, чтоб ты знал, уже посидели. В нашей столовой. И как мне помнится, там был отличный обед. - Ага, супер гулянка, под надзором директора и без пива!- Вот на Выхино свое приедешь, там накатывай сколько душе угодно, - заявила Полина, намеренно отвернувшись от Родиона. Тот же ничего не ответил, только надулся, как будто баллон газа в него закачали. - Обидели малютку, нажраться не дали! – захохотал Евгеша. – Ладно, в качестве утешения, можешь себе взять в поезде баночку, так уж и быть. - Иди ты! – пробубнил Родион. – Просто не понимаю, кто так празднует. Какие-то вы все слишком правильные. Вымораживают меня эти правила уже, и так за год натерпелся.- Родион, ну мы же тебя силком-то не заставляем в электричку идти, - ответила Полина. – Можешь остаться тут, тем более ты из Москвы, тебе дальше никуда ехать не надо и

времени у тебя предостаточно. И сиди себе сколько душе угодно, баров и кафе на вокзале предостаточно. Обойдешь все. За этой ироничной перепалкой мы и не заметили, как дошли до самой платформы. Так и есть, стояла электричка наша, стояла. Видно только-только подогнали, внутри виднелись бегающие туда-сюда фигуры в оранжевых комбинезонах – уборщики. - Ладно, шутки шутками, но пора и честь знать – заявила Полина. – Пойдемте билеты брать.- Эх, жалко снаружи кассу закрыли! – вздохнул Евгеша, корячась со своими пакетами.- Тяжело? – осведомилась Полина.- Не то слово. Кирпичи тащу!- Ну это же твои кирпичи. Никто не заставлял в последний день столько всего пихать, увозил бы по частям все еще до выпускного.- Аа, чего уж теперь говорить! – Евгеша в который раз перехватил ручки пакетов поудобнее. – Хорошо хоть мне от станции до дома идти недалеко, да я еще позвоню, меня там встретят. Вот Андрюхе по настоящему хреново. Сколько, говоришь, тебе еще от Москвы?- Вообще-то полтора часа. – ответил я. – Но, как видишь у меня всего лишь один пакет, не совсем набитый. Да и не поеду я сразу домой. - А куда направишься?- А вон к Родиону поеду.Тот вытаращил глаза и уставился на меня.- Как ко мне? Ты мне не говорил ничего.- Ну вот теперь говорю. У тебя все равно до понедельника никого дома нет. Примешь же?- Ааа, чего уж там. Приму, конечно. Заодно хоть с тобой по-человечески отметим, - Родион покосился на Полину.Я захохотал.- По-человечески это не значит – до поросячьего визга. Сразу говорю.- Видно будет, - усмехнулся Родион.За этими разговорами мы зашли в здание вокзала и проследовали в зал ожидания. Поставили Евгешу охранять наши сумки и пакеты, сами же направились к кассам. Где-то минутки две постояли в некоем подобии очереди, впереди был лишь какой-то пузатый мужик цыганско-кавказского вида и затюканная вконец пенсионерка в белой косынке и с тележкой, на которой красовалось перевязанное проволокой ведро с яблоками. Наконец взяли билеты, вернулись к сумкам. Теперь была наша очередь ждать Евгешу. - Приятно, блин! – усмехнулся вдруг я.- Ты о чем? – спросила Полина.- Да вот вспомнил случай один. Еще до Посада, я тогда в Москве, помню, учился. И был у нас один там товарищ, Петька. Весьма до женского полу охочий. Ну и вот как-то раз едем мы вот так же с этим Петькой домой вместе. А нам еще было на метро добираться до вокзала, значит, приезжаем на Новослободскую, а там переход на кольцо. Этот товарищ вдруг так припустил по лестнице, я его еле догнал и то уже на кольцевой, он, видать, даже по эскалатору несся сломя голову. Спрашиваю, ты что так рванул, меня даже не подождамши. И что б ты хотела? Отвечает – тороплюсь, меня бабушка дома ждет. А я вроде так в метро с ним, для красоты! Двадцать пять лет бугаю было тогда.Полина засмеялась.- Любит значит предков своих.- Ага. А если бы я навернулся где, пока его догонял? Ну и вот, приятно мне, что в нашем случае, мы не торопимся, хоть до отправления осталось не так много, а все друг друга ждем. Есть уважение. - Это да, - согласилась Полина.Тем временем Евгеша взял и свой билет, подбежал к нам.- Ну все, братва! Поехали.

- Поехали, - отозвался Родион, подбирая с сиденья свою сумку.Мы вышли из здания вокзала через заднюю дверь и попали аккурат на первую платформу. Прямо перед нами зияла распахнутая пасть дверного проема электрички, все еще мирно стоящей на своем месте. Внутри уже сидел какой-то народ, тоже веселился. Судя по их движениям, они там играли в карты, коротая время до отправления. - Заходим? – спросил Родион.- Конечно, что за вопрос! – ответила Полина. – Или на самом деле собрался в баре заседать?- Какой ему заседать, он меня скоро в гости принимать будет! – усмехнулся я.Мы зашли внутрь поезда, Родион распахнул перед нами дверь в салон, и наша компания проследовала туда. Сразу же кинули наверх порядком опротивевшие из-за своей тяжести сумки и начали рассаживаться.- Мать твою за ногу! – вдруг заорал кто-то впереди. – Да это ж Родя, товарищ наш дорогой! Еперный театр, и Полинка здесь?- А ну-ка давай потише! Разорался на весь вагон! – раздался тут же второй голос.Мы все как один развернулись и… тут же заулыбались. Ну конечно, голоса-то знакомые. Теперь понятно, кто там в карты рубился!Неподалеку от нас два сиденья оккупировали граждане из того же заведения, из какого и мы приехали. А именно – Макс, Борька, Наташка (которая у Лизы на Новый год зефирки клянчила) и пожарная каланча под названием Серега. Теперь ясно было – кричал именно Серега, а утихомирила его именно Наташка.- Ай да встреча! – воскликнул Родион. – А вы-то как здесь, на чем приехали?- Автобус подождали на Ферме, - ответил Борька. – А вы?- А мы как блатные, таксиста взяли, - ответил Евгеша.- Во народ жирует, мама дорогая. И еще жалуются, что им маленькую стипуху платят! – воскликнул Макс. – Да у вас и так все есть.- Хорош ворчать! – усмехнулась Полина. – Вы лучше расскажите, как у вас получилось раньше нас приехать? Что-то мы на вокзале седьмого автобуса не видели.- Так а мы раньше выехали. Мы на вокзале были уже в час. Там кафе есть неплохое, скинулись и посидели немного. - Воот! – зашипел Родион. – Вот у кого учиться надо!- Чего это он? – удивилась Наташка.- Аа, тяжелый случай – засмеялась Полина. – Все злится на нас, что мы не дали ему выпить.- Ха-ха-ха! – заржал Серега на весь вагон. – В натуре, тяжелый случай. Ну, давайте тогда что ли или мы к вам или вы к нам… Вместе-то веселей ехать?- Согласен! – ответил я.Ту же, не теряя времени расселись все вместе, причем двух сидений, конечно же, не хватило. Заняли целый ряд.- Родя! – позвал Серега, как только последний из нас забил своей заднице теплое мягкое место в вагоне. – Посмотри-ка сюда. Я думаю, никто не возразит?Родя посмотрел. И так и ахнул – Серега выдвинул из-под сиденья свой рюкзак, распахнул его и теперь протягивал ему банку «Жигулей». Банка была запотевшей, видно купил он ее совсем недавно.- Ну так что? Никто не против?- Только пускай от меня подальше отсядет, - сказала Полина. – Не выношу, когда от человека пивом прет или перегаром.- Да это мы вмиг организуем! Родя, давай пока к нам!- Э-эй! – протянула Наташка. – Тогда мы с ним местами меняемся. Я лучше к Полиночке сяду.- Да ради бога! Все не натрепались за год! – засмеялся Серега. – Ну, два часа у вас теперь в запасе есть. Давай, Родион, садись к нам! Напоим страждущего!

- Сбылась мечта идиота, - ухмыльнулся Борька.- Да нет. Это по другому называется. Человек таки не лишился праздника! – ответил ему Макс.Вся мужская компания хором засмеялась.«ОСТОРОЖНО, ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ. СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ – «СЕМХОЗ» - внезапно раздался противный скрипящий голос из динамика как раз над нашими головами. - Ну что, друганы! – воскликнул Серега. – В добрый, типа, путь?!- В добрый, в добрый! – отозвался Евгеша. – На отдых!- Ну… До свидания, Сергиев Посад, - каким-то слегка притихшим голосом произнесла Наташка.- Вот это верно, - крякнул Родион, уже откупоривший Серегину баночку. – Не прощаемся.Электричка испустила долгий тревожный свист, затем все вагоны одновременно немного дернулись, громыхнули и медленно двинулись прочь от станции, постепенно набирая ход.Я решил ни о чем не думать, просто откинуться на спинку сиденья, прикрыть глаза и отдаться дороге. Веселье весельем, но и у меня было такое чувство… непонятное, тянущее. Не похожее на тоску, но в то же время чем-то ее напоминающее. Вот и все, думал я, конец всей беготне, конец занятиям, зачетам и прочим экзаменам, конец веселой студенческой жизни. Да, конечно, не все гладко было – и напивались, и дрались и неоднократно к директору хаживали, но ведь с кем этого не было-то, сами посудите! Исключения составляли, правда, лишь некоторые, такие как Полина, Наташка, ну еще, может быть, в какие-то моменты и Лиза, но это уже, как говорится в крови, и попадаются теперь такие люди единицами на квадратный километр. Все. И отгуляли и отбегали. Вроде бы вот, только что захлопнулись за нами огромные наши металлические ворота, брошены последние прощальные взгляды на нашу знаменитую стену, которая «защищала от любых холодов», а нет же. Почему-то казалось, что было это не двадцать минут, а двадцать лет назад. Все как-то вдруг отдалилось, заполнилось неизвестно чем и от того становилось еще тоскливее. Электричка тем временем уже набрала довольно приличный ход и с каждым оборотом колес уносила нас все дальше и дальше от ставшего нам таким близким и родным Сергиева Посада – центра русской культуры, как его когда-то прозвал неизвестный маратель остановок. Проехали уже и Хотьково и Радонеж, за окнами кончился городской пейзаж и начался природный. Замелькали леса, бескрайние поля, то зеленые, то серовато-желтые, со вспаханной землей; замелькали телеграфные столбы, редкие фигурки людей, бредущие среди узеньких тропок вдоль путей. Изредка вдалеке мелькали среди холмов и деревьев позолоченные купола маленьких и не очень церквушек, на горизонте показывались очертания каких-то неизвестных нам поселков и построек… Истинно русские пейзажи, но они меня в тот момент как-то не особо волновали. Перед глазами то и дело промелькивали картины хоть и недавнего, но, к сожалению, теперь уже прошлого – двухэтажное, обитое красным железом здание с белым крыльцом, небольшая комнатушка с распахнутым окном и колышущейся от легкого ветерка занавеской, тихие коридоры, которые ох как много видели, да только вот рассказать не могли… Да, теперь именно картины. И потому у меня было даже смутное желание выскочить в тамбур и дернуть за стоп-кран, а потом заорать машинисту: «Давай задний ход!». Но, понятное дело, совершать такой идиотизм я не стал, а только лишь приоткрыл глаза и посмотрел, что там поделывают наши товарищи. Товарищи, как это ни странно, не поделывали ничего. Они тоже были в полусонном состоянии и наверняка думали о том же, о чем и я. Полина обняла Наташку, так они и задремали рядом со мной. Родион скособочился под каким-то немыслимым градусом, подогнув ноги под себя, и теперь дремал, задрав голову кверху, правая же рука у него болталась в воздухе, и, как не странно, продолжала сжимать уже пустую банку «Жигулей» - содержимое там кончилось еще до подъезда к «Семхозу». Провалились в некое подобие

сна и Серега с Борькой – Серега вытянулся во весь рост, насколько это позволяло пространство между сиденьями, а Борька спал на его плече, подложив себе под голову Серегин же рюкзак. Макс, который сидел у окна, вроде бы не спал, но точно глубоко ушел в свои мысли – облокотился об окно и чуть-чуть откинулся назад, закрыв глаза. Бодрствовал только Евгеша – этот заядлый компьютерщик откуда-то вдруг вытащил на свет Божий ноутбук и теперь как пить дать сидел в контакте – сбоку в компьютер был вставлен портативный модем. «Гражданин в своем репертуаре» - мысленно усмехнулся я и снова прикрыл глаза, заметив, однако перед этим, как внезапно из-под прикрытого века Полины выкатилась маленькая слезинка и медленно покатилась вниз, тут же исчезая. «Эх, Полинка! Об одном, значит, думаем…» - была моя последняя мысль, перед тем как и я сам отдался легкому полусну.Не знаю, как долго мы дремали, а может и не дремали, а просто сидели, погруженные в себя, мысленно прощаясь со всем тем дорогим и светлым, что у нас еще совсем недавно было, и мысленно же себе возражая, что это не последний раз и будут еще и поездки и встречи и прочее-прочее… Знаю только то, что окончательно меня привел в себя громовой голос из динамика наверху:«ОСТОРОЖНО, ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ. СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ – «МЫТИЩИ»- Э! Какие, к черту, Мытищи! – воскликнул я… и пришел в себя.Увиденное поначалу меня ошеломило.

Глава 9. Возвращение.

Между станциями «Подлипки Дачные» и «Мытищи», 14 ноября 2011 г., 07.35

Да, поначалу, где-то первые минуты две, я только и делал, что сидел и тупо таращился вперед, ничего не соображая. Потом, когда уже сошел первый шок, я более внимательно окинул взглядом окружающие меня «декорации» и даже слегка рассмеялся. Было все до одури просто. Я по прежнему сидел в электричке, место мое и то оказалось неизменным – сидел в четвертом ряду, аккурат под динамиком. Но вот все остальное изменилось. За окном был не теплый летний день, а утренние сумерки поздней осени, рядом со мной сидели не обнявшиеся Полина и Наташка, а две какие-то тетки неопределенного возраста в бесформенных полушубках, о чем-то вполголоса оживленно трепавшиеся; исчезли и все мои остальные товарищи с соседних мест – теперь там никого не было вовсе, наконец это было все то же самое ярославское направление, но, судя по всему, поезд ехал не в сторону Москвы, а наоборот, от нее. То есть, я возвращался назад в Сергиев Посад, и теперь уж точно незачем было дергать ручку стоп-крана. В какой-то мере да, в Посад я возвращался. Но только в данный момент он был всего лишь вторым пересадочным пунктом. На самом же деле я ехал в Богоявленский, но еще там, на мосту во Фрязево так замечтался, так задумался, что не заметил, как сошел с моста, сел в электричку и доехал аж до Мытищ, совершенно ничего этого не видя. На автомате. Ладно, с этим понятно. Ха, но до чего же живым было это мое воспоминание о дороге с выпускного! Никогда я так раньше в себя не уходил. Видимо, со временем научился. Или просто провел такую крепкую параллель между той поездкой и этой, что совместил их в одно целое.Теперь бы не пропустить свою станцию. За окнами в предрассветной тьме уже угадывались очертания высокого автомобильного моста с яркими огнями, под которым электричка уже меньше чем через минуту будет проезжать, значит платформа совсем рядом. Я встал, поправил на себе слегка задравшуюся куртку, натянул поглубже шапку и вышел в тамбур.

Как я и ожидал, прибытие прошло точно по расписанию. Сначала за окном пронесся серый рифленый забор, потом какие-то технические постройки, и наконец замелькали огни самой платформы, на которой в этот утренний час было до странности мало народу. Интересно, сегодня у всех выходной что ли? По идее должно было быть как раз все наоборот – понедельник же. Но в эти мало меня волнующие несуразности я вникать не стал, тем более что как раз электричка с резким свистом затормозила и распахнулись двери на выход, я просто поднял воротник куртки и вышел наружу. Мытищи встретили меня на удивление безветренной и, я бы даже сказал, теплой погодой. Все-таки сказывалось то, что обе крайние платформы были надежно упрятаны за высокий забор, да и еще эта громадина с застекленным пешеходным мостом – здание вокзала. Порадовало, что не придется опять прятаться от леденящего ветра, от которого я во Фрязево только и спасся, уйдя в себя. Я прошел внутрь вокзала и направился прямо к лифту, ведущему на верх моста. Заодно и разрешились мои недоумения, куда девался народ с платформы – все люди были здесь, внутри. Толчея стояла неимоверная. Причем работники вокзала явно решили этой толчее поспособствовать – пять из восьми дверей с наклеенными табличками «выход в город» были надежно закрыты, и народу ничего не оставалось делать, как ломиться в оставшиеся три. Но мне город был не нужен, мне нужен был мост, а точнее та его часть, где под потолком висело большое электронное табло с расписанием прибывающих в скором времени поездов, так что я кое-как протолкался между вездесущих бабок с тележками (и куда они в такую-то рань все прутся) и вошел в лифт.На самом мосту я прошел через турникеты и огляделся. Здесь тоже кипела жизнь, торгаши уже распахнули свои двери перед посетителями (ага, мост был так огромен, что на нем нашлось место под многочисленные торговые палатки и бутики со шмотками), у охранников и ментов утренний вид из глаз постепенно исчезал, сами же прибывающие-отбывающие текли торопливыми ручьями в обе стороны моста. Изредка снаружи доносились какие-то невнятные объявления диктора, что, типа по такому-то пути скоро пройдет такой-то товарняк, осторожнее и прочее. Все, в общем, как обычно.Табло так же имелось, никто его оттуда еще не упер на железо, но ничего хорошего оно мне сейчас сообщить не могло. Наглухо было отключенным и изображало из себя квадрат Малевича. Пришлось довольствоваться расписанием, напечатанным на стенке между палаткой с пирожками и магазином оптики. К нему я и направился. Это расписание как раз хорошую новость и сообщило. Александровская электричка прибудет на третий путь ровно через три минуты, то есть у меня как раз есть время добежать до кассы, вернуться обратно и спуститься на платформу. Что я и сделал, причем припустил со всех ног. Как раз когда на всех парах вылетел в город (все-таки город немного нужен оказался, касса была на первом перроне, а доступ с моста туда был только один – с улицы в обход), раздался откуда-то справа глас с небес, оповестивший меня как раз о том, что ожидается прибытие «электропоезда на Александров». Пришлось действовать порезче. Хорошо хоть касса не была так забита, как помещение внутри вокзала, получилось взять билет без особых трудностей. И вот когда я снова был на мосту и, уже немного запыхавшийся, снова спускался вниз по еще одной громадной лестнице, уже на нужную мне третью платформу, из-за невидимого мне отсюда поворота раздался громкий свисток и нарастающий гудящий шум. Ага, вот она, прибывает. Ну, все. Считай, полдороги пройдено. Через две минуты я уже стоял в тамбуре (вагон оказался забитым под завязку), покуривал, глядя на снова проносящиеся мимо меня индустриальные пейзажи, и неторопливо размышлял. Конечно же, о дороге. Опять дорога, опять движение. Только теперь у всех этих моих странствий по городам и поселкам дальнего и ближнего Подмосковья появилась наконец-то цель. Одна-единственная и настоящая.Сколько же я в еще не столь долгой жизни помотался! Сколько всего повидал – и хорошего, и не очень. Считай, последние года три так и вообще дома редко когда был. То

Москва, то Подмосковье, даже в Киев каким-то макаром один раз занесло. Хотя нет. Не три года, два. Последний-то год известно уже, чем я был занят – целыми днями валялся на диване, только и думая – а чем бы брюхо завтра набить? Да-а, дорога… Невольно вспомнился фрагмент из старого, теперь среди молодежи почти неизвестного фильма «Земля Санникова» - «Зачем по земле идешь, человек, чего тебе дома не сидится?» Не сиделось как раз, не сиделось. Бессмысленно разъезжал, иной раз в прямом смысле – просто сидел в поезде или автобусе и тупо смотрел за окно. То пьянки с бывшими московскими «товарищами», то какой-то невразумительный, опять же, пьяный вояж с попутчиками до Серебряных Прудов, то, прости Господи, оргия количеством из восьми человек в Озерах, разумеется, после ящика портвейна… Тупость, тупость и еще раз тупость и грязь. Конечно, после года, проведенного в Сергиевом Посаде изменилось все, но только лишь на время обучения. Потосковал малость по студенческим будням и понеслось, только с одним различием – теперь пьянствовали не где-то там, а у меня дома. И то, только когда приходили деньги от родственников. А ведь кто-то из Посада действительно хранил память обо мне, как о хорошем человеке, например, тот же Женька. «Сие стоят кореша вечныя!» - на тетрадочке вывел. Не сомневаюсь, что и еще кто-нибудь хотел в ближайшие после обучения месяцы со мной повидаться, вспомнить былые проделки и веселье, да только вот послал я их тогда всех, даже тех, которые назывались самыми близкими…Что вспоминать! Надо наверстывать. Вот съезжу к Лизе, а там и до остальных доберусь. «ОСТОРОЖНО, ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ! СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ – СОФРИНО!» - проревело где-то в салоне, выдергивая меня из омута моих мыслей. Во как, Софрино уже, значит, сейчас будет. Считай, где-то минут сорок осталось до Посада или менее того. Вот это поразмышлял, называется. Поправив на голове шапку, я отошел от дверей и заглянул в салон. Народу там значительно поубавилось, хотя в дальнем конце вагона еще сохранялось какое-то подобие толчеи. Ну, это нормальное явление, Софрино – большой транспортный узел, много народу вылезает. А еще что хорошо было, так это то, что где-то в середине вагона я заметил парочку свободных мест. Естественно, пошел садиться. Надоело в тамбуре коченеть. Дневной свет хоть и вступил недавно в свои права, но холода не изгнал. Тем более из электрички, где дуло изо всех щелей. Все. Занял наконец одно место, хоть и не теплое и не мягкое (сидушки старые тут были, деревянные, покрытые лаком), но зато вдали от ветра. Теперь можно было позволить себе малость расслабиться и слегка вытянуться. И как только я это сделал, что-то твердоватое вдруг уперлось мне в бок под курткой. Так, это еще что такое? Что я там в карман себе запихал? Когда я расстегнул куртку и вытащил наружу этот предмет, еще раз за утро испытал удивление. Предметом оказалась Женькина тетрадь, с нашей общей фотографией на обложке. Вот это да, когда ж я ее успел в карман-то положить? Вроде собирался без спешки и все помнил, а вот на тебе! «Ох, друган дорогой, напоминаешь, значит, о себе, даешь знать, что смотришь эту мою «историческую» поездку сейчас у себя» - подумал я. – «Ну что же, смотри и пожелай мне удачи». Ладно, если тетрадочка на свет Божий явилась из недр моей куртки, то грех ее не дочитать. Там же вроде после истории про римлянина что-то про огонь идет? Посмотрим.Я снова открыл Женькины «мемуары», пролистал уже то, что мне было знакомо по вчерашнему дню, пролистал также и страницу с записью про совершение великих дел (эту особенно быстро – не хотелось, чтобы снова посетили мрачные мысли, тем более в такой-то ответственный день), перевернул еще где-то листов пять, совершенно пустых, наверняка Женька тут собирался начертать еще что-то важное, и остановился на аккуратно расчерченной странице, где был нарисован маленький домик в викторианском

стиле, объятый стилизованным пламенем, а рядом красовалась объемная карандашная надпись: «Демоническая сущность огня». - Ну, Эдгар По, глянем, чем на этот раз удивишь, - слегка улыбнулся я.И Женька удивил…

ДЕМОНИЧЕСКАЯ СУЩНОСТЬ ОГНЯ

Люди! А вы не задумывались, откуда огонь берется? Не тот, который у вас в плите или в колонке, а настоящий, чистый? Думаете, сам как-то возникает. Не, все прописные истины по этому поводу я из школы унес и благополучно запомнил: от спичек, от солнца, от искры случайной… Но ведь дело в том, что это только лишь проводники. Спичка сама не загорится, если ей не чиркнуть, солнце тоже само не подожжет, если его лучи не собраны в одну точку, а искра тем более случайно не появится. А я как раз про такой огонь и спрашиваю – «сам по себе» который. Не знаете, конечно. Вы живете в мире, где демонов благополучно заменили машины, заклинания – бизнес-план, а Бога – гендиректор. А когда происходит все-таки что-то из ряда вон, тут же теряетесь, в ваши финансово-торговые бошки просто не укладывается, как рядом с вашим миром чистой бумаги, галстучков-пиджачков и стеклянных коробок, где вы задыхаетесь с утра до ночи, может существовать еще один. Не лакированный и глянцевый, где за ваши проступки вы максимум что можете получить – увольнение, а настоящий, где расплата за ошибки – смерть. Он есть! Рядом с вами! Совсем рядом! На Земле всегда существовали и будут существовать потусторонние силы, призраки, ведьмы, демоны и бесы. Равно как и тот свет существует. Знаете, откуда так много у вас атеистов развелось? Я скажу. Они лишь прикрываются неверием, но внутри себя очень даже верят во все, но особенно глубока у них вера в их страх перед неизведанным – что же со мной будет, когда я захлопну глаза и провалюсь во тьму, а главное – что меня там ждет. Весь их атеизм – дешевая показуха для «начальничков» и окружающих, а главное для самих себя – не скажешь же, в самом деле, про то, как вечером мимо окна пролетело что-то, похожее на силуэт женщины на метле. Еще попрут с работы за «нерентабельную ересь». Приходится женщину заменять на «сверхсовременный атмосферный зонд». Призраки так вообще уже стали «зрительным обманом, появляющимся от перенапряжения глазного нерва». Такие личности строят из себя крутых всезнаек, а на самом деле крутые у них только… ну вы поняли…

Мать моя женщина! Мне даже страшновато стало. Откуда?! Откуда это все?! Откуда такие навороты, откуда такая глубина мысли – ведь видно же было, что Женька не просто пишет, а толкает именно непреложную истину, в которой убежден на все сто. Да тут и убеждаться не надо было, все так и есть. Но Женька-то, Женька!... Год же с ним рядом был, каждый день… В Посаде всегда был тихим и ничем не выделялся, что же это такое с ним произошло?! На ум вдруг пришла старая мысль, правда в новой обертке. У него это все всегда при нем и находилось, только он не видел смысла перед кем-либо раскрываться. Умел свой дар запрятать. Даже я и то не знал ни про чего. Хотя теперь-то я понял, почему. Ведь раньше я и сам ничем не отличался от большинства «современной молодежи». И в точности как любой человек, которому Женька бы попытался что-либо рассказать из своих откровений, я послал бы его далеко и надолго. Вот если бы он про пиво начал философию разводить, или про сиськи – тогда да, я бы его величайшим философом объявил, да еще прилюдно, на всю общагу. Но про призраков, про какие-то «ереси рентентананататабельные» - увольте! Так было раньше. Но теперь друг мой передо мной раскрылся полностью, пускай и не совсем лично. И это радовало.Ладно, продолжу чтение.

Таким образом выходит, что огонь сам по себе никоим образом не появляется. А если и появляется, то не без помощи потусторонних сил. Только так и никак иначе! Посему остерегайтесь чистого огня – никто не знает, что именно в нем прячется. Были уже такие примеры в истории и не раз – возгорались здания, поля, даже люди. Сами по себе, примеров масса, достаточно поискать в Интернете. Скажу и вот еще что – демоны, как и любые сущности тонкого мира, состоят из астральной материи, потому никакие стены или двери для них не преграда. Кто-то из них имеет поучающую функцию – специально по разрешению Всевышнего людям гадит, чтоб те учились на своих ошибках, кто-то откровенно пугает, тоже, правда не без смысла, а кто-то убивает сразу. Всех без разбора. И именно к такому типу относятся огненные демоны. Раньше я этому не верил, но после того, как пару раз сам чуть не стал их жертвой, пересмотрел свое мнение. Один раз у нас сгорела дача, год потом заново строили – вспыхнула сама по себе, а пока пожарные тушили, такая рожа в огне промелькнула – ужас! Глаза с половину окна размером, пасть открытая, и как из огнемета струями пламени хлещет. Думал тогда, нервы, померещилось. Но когда у родственницы ночевали и ни с того ни с сего рванула плита на кухне, а из огня опять морда знакомая, то тут уж крепко призадумался. Залез в компьютер и вот, на тебе! Историй таких сотни. Очень я надеюсь, что вам, читающим где-нибудь мои размышления, такая рожа на пути не встретится. Потому что итог такой встречи один. От имени римского патриция Кассия Гракха, его законный представитель Евгений Дерюгин.

Последняя фраза вроде бы и намекала на то, что нужно улыбнуться, но мне было совсем не до этого. Я надолго вошел в ступор и сидел, ничего не замечая, таращась только в открытую тетрадь и взглядом упираясь в последнюю строчку. Потому как самого-то главного я и не заметил сначала. Хотя все было на виду. Женькины размышления про огонь шли аккурат после похождений Кассия, следовательно писал он их позже. И тут нужно заметить, что обе части его повествования были созданы совершенно разным языком. Если Кассий был написан с юморком и читалось все легко и непринужденно, то «Демоническую сущность огня» даже открывать снова не хотелось, не то что перечитывать. Значит, написано было про огонь гораздо позднее. Когда же? А вот это самое главное. Ответ на этот вопрос давала коротенькая заметочка про великие дела, судя по дате, оставленная вечером в пятницу, то есть как раз накануне Женькиной смерти. И «Демоническая сущность» шла как раз после этой заметочки. Получается, Женька тогда лег спать ой как не скоро, если вообще лег. Решил еще и эти строки начертать. Очень и очень странные. Что это? Предупреждение? Во всяком случае, Женька к вероятным читателям так и обращается – остерегайтесь и прочее. Но кто у него еще мог быть из читателей, ведь кроме меня эту тетрадь больше никто не видел. Мне что ли предупреждение? Хотя стоп-стоп! Ведь и еще же есть одно обстоятельство… Как же я про него забыл-то! Ведь хозяин этой тетрадки напрямую мне говорил – благодатный огонь очистит меня, и тогда я встречусь со своей мечтой. Та-ак, выходит, стало быть, мне. Все сходится. И огонь и мечта… И человек, которого мне нужно будет вытащить из огня… И вот тут ко мне и пришло какое-то странное чувство. Гаденькое такое, противненькое. Похожее на неуверенность, и в какой-то мере даже на легкий страх. В голове крутилось: «ОСТЕРЕГАЙСЯ ОГНЯ… ОГОНЬ… СПАСТИ ИЗ ОГНЯ… СМОТРИ, ГОРИМ!... СПАСЕШЬ – ПОЛУЧИШЬ МЕЧТУ…». Тут же память моя услужливо мне подсунула и это:«Знаешь, если смотреть на солнце через цветок красной розы, кажется, будто она горит…»РОЗА!!!!! ОГНЕННАЯ РОЗА!!!!! РОЗА ИЗ ОГНЯ!!!! ИЗ ОГНЯ!!!!!Я пулей подскочил на своем месте и дикими глазами уставился в пространство.ЛИЗА!!!

ОСТОРОЖНО, ДВЕРИ ЗАКРЫВАЮТСЯ. СЛЕДУЮЩАЯ СТАНЦИЯ – ГОРЯЩИЙ СЕРГИЕВ ПОСАД!!! МЫ ВСЕ СГОРИМ!!! ОЧИСТИ НАС, ЖИВИТЕЛЬНОЕ ПЛАМЯ!!!ХА-ХА-ХА, ДЕМОН ЖДЕТ ТЕБЯ!!!Не соображая еще толком, что я делаю, я сорвался с насиженного места и рванул по поезду вперед, дергая со всей силы двери тамбуров и чуть не вываливаясь из межвагонных перекрытий – на те двери я наваливался именно что со всей дури. Пару раз налетел на каких-то полусонных с дороги пассажиров – немедленно был покрыт нашим великим и могучим, но меня это даже не волновало. Несся просто без разбору, пока не налетел на прочно закупоренную перегородку между третьим и вторым вагонами. Сколько я ее не дергал, она никак не поддавалась. Наверняка ее запечатали специально – гипотетическое средство борьбы с «зайцами». Тяжело дыша, я со всего размаху пнул по перегородке ногой, да так, что сам чуть не отлетел назад в салон и остановился. Поправил съехавшую набок шапку, подтянул брюки, огляделся… И снова страх пришел ко мне… Именно страх, а не какой-либо намек на него.Лиза! Лиза в опасности! Не знаю как, но Женька еще до своей кончины это увидел и попытался меня предупредить. Ах, если бы я раньше прочел эту тетрадь! Сразу бы понесся в Посад, еще до этого дня… Но что уж теперь. Да и все равно я бы эту тетрадь раньше не увидел. - Вам плохо, молодой человек? – раздался позади меня участливый женский голос.Я выпрямился, выдохнул ставший комом в горле воздух и обернулся. Рядом со мной стояла благообразная старушка, в пуховом платке и бежевом пальто, тревожно на меня смотрящая.- Нет, спасибо, все нормально. Просто бежал быстро, вот и запыхался. Скажите, какая сейчас станция будет?- К Сергиеву Посаду подъезжаем, - ответила старушка.ВОТ!!! ВОТ ОНО!!!ДЕМОН НЕ ДРЕМЛЕТ….СПАЛИ РОЗУ К ЧЕРТОВОЙ МАТЕРИ!!!!!Я слегка повел головой, отгоняя прочь ненужные мысли.- Спасибо.- Да не за что, - откликнулась старушка. – Ты уж сделай милость, не носись больше так, а то еще упадешь откуда-нибудь.В ОГОНЬ! В ОГОНЬ! В ЭТОМ МИРЕ ДЕЛАТЬ НЕЧЕГО…- Мм… Не упаду, - через силу улыбнулся я и снова повернулся в сторону дверей. Сергиев Посад и впрямь был уже совсем близко. Точнее даже уже не сам Посад, а платформа, потому что электричка въехала в городскую черту. За стеклом потянулись до боли знакомые здания – три торговых центра, стоящие в рядок друг за другом, вплотную примыкающие к вокзалу, жилые кирпичные дома с желтыми фасадами, обращенными в сторону путей, наконец двухэтажное строение самого вокзала, видневшееся чуть впереди. Электричка ощутимо сбросила скорость и начала сворачивать ко второй платформе. По идее я должен был радоваться – наконец-то, после такого продолжительного перерыва, снова приехал в знакомый город, где почти с каждой улицей или переулком у меня была связана отдельная история, в город, где прошел самый яркий и насыщенный событиями год моей жизни… Но нет, радости во мне не было ни капли, я стоял, вцепившись руками в тонкие металлические прутья, приваренные ко входным дверям и мысленно подгонял электричку.ДА НЕ ТОРОПИСЬ ТАК, ГОРИ ОНО ВСЕ ОГНЕМ… У НИХ ТАМ УЖЕ КОРОТНУЛО…«СЕРГИЕВ ПОСАД. СЛЕДУЮЩАЯ ОСТАНОВКА – ПЛАТФОРМА 76 КМ.» - тоненько донеслось из салона. Ну давай, давай! Быстрее! Черт, не пропустить бы автобус до Богоявленского!

НЕЧЕГО ТАМ ДЕЛАТЬ!!! ЕСЛИ ТОЛЬКО ОХЛАДИТЬСЯ В МЕСТНОЙ ГАЭС. ГОРЯЧИЙ ДЕНЕК БУДЕТ…- Да отвяжись ты от меня! – воскликнул я неизвестно кому, прочно засевшему у меня в голове. - Гражданин, это вы мне? – опять раздался за спиной чей-то голос, только теперь мужской.- Нет, извините, - бросил я, даже не оборачиваясь. – Задумался просто.- Аа, понятно, - усмехнулись за спиной. – Только размышляйте, отойдя от дверей, я не хочу остановку пропустить.- Я тоже выхожу, - ответил я… и чуть не провалился в прогал между платформой и поездом. Пока я философствовал с неизвестным, расположившимся сзади, электричка уже успела подъехать к станции и остановиться. Мало того, и двери даже открыть. Но не то у меня было состояние, чтоб на все адекватно реагировать, не то. Потому и не заметил ни толчка при торможении, ни скрежета открывающихся створок. Самое главное, хоть не вывалился наружу и то хорошо.Выскочив на платформу, я, петляя между немногочисленными пассажирами, так же потянувшимися в сторону вокзала, понесся вперед, к деревянному настилу на рельсах. В это же время александровский поезд дал громкий протяжный свисток, тряхнул на прощание всем составом и тронулся дальше. Все. Путь назад был мне заказан…Не знал я тогда, откуда вдруг у меня в голове такая мысль пробежала, да, если честно и знать не хотел. В голове у меня тогда вертелось только одно – успеть на автобус и спасти Лизу.Вот и знакомое трехэтажное здание вокзала, с красивым крыльцом, с небольшой площадкой перед ним, где аккуратными рядами стояли маршрутки. На здании слева все так же висел огромный информационный видеощит, как обычно, по нему сейчас крутили рекламу. Все знакомое, все аж до боли знакомое… Но некогда, некогда было сейчас отдаваться воспоминаниям! Ради Лизиной жизни, ради своей, ради Женьки наконец… Только вперед!Автобус на Богоявленский останавливался не с этой стороны вокзала, а с противоположной, потому я сделал небольшой крюк влево, обегая здание. Несся сломя голову, и, надо полагать, большинство прохожих уже успели составить обо мне длинный диагноз. ОЖОГИ 1 СТЕПЕНИ. ОБГОРЕЛО 73% КОЖНОГО ПОКРОВА, ПОВРЕЖДЕНЫ ВСЕ ВНУТРЕННИЕ ОРГАНЫ…А вот и знакомая остановка! Длинная, с необычной формы крышей – плоской, но как будто составленной из множества шестигранников. Народу там было не так, чтобы много, но и не мало. В основном стояли, как и на любом вокзале, вездесущие пенсионерки, старики, ну может быть, молодежи человек восемь. Пенсионеры сгрудились возле табличек «№33 – С.-Посад – Рахманово» и «№38 – С.-Посад – пос. Смена», молодежь стояла возле посадок на Ферму и Пересвет – тоже нормальное явление. Только вот возле остановки нужного мне автобуса на ГАЭС никого не было. Не было и его самого. Видно, только недавно уехал.Захотелось громко-громко выматериться. Но этого конечно я не сделал, только сжал изо всей силы кулаки и шумно выдохнул из себя воздух, выпустив струю еле заметного пара. Да, давала уже знать о себе приближающаяся зима. Скоро такие холода настанут, мама не горюй. Почему-то в Сергиевом Посаде было всегда холодней, чем в других городах, не знаю, с чем это связано.Внезапно, со стороны того самого торгового центра «Семья», в который сейчас мой взгляд и упирался, раздались какие-то крики. Весьма истошные, видимо, кому-то там сильно припекло. Я немного сощурился и посмотрел пристальнее.

Из центрального входа вдруг выбежали две женщины, вроде бы молодые, в расстегнутых, распахнутых на всю ивановскую куртках и болтающихся широких штанах. Они-то и визжали как поросята недорезанные, потом одна из них вдруг упала прямо на асфальт и вроде бы как начала плакать, уткнувшись в собственную куртку. - Во народ дает! – усмехнулся я. – Это ж надо так нализаться средь бела дня.- Чего ты хочешь! – раздался сзади меня насмешливый и очень-очень знакомый голос. – У мадамов, наверное, праздник.Я резко развернулся и поначалу даже своим глазам не поверил. Ай да встреча! Вот уж кого-кого, а его я точно не ожидал тут встретить.Сзади меня стоял Евгеша. Все такой же малость растрепанный, зашуганный, но зато с улыбкой до ушей. Так же как и год назад, одет он был в свое обычное – черную куртку с меховым воротником, какие-то рвотно-блевотного цвета штаны, на голове красовалась его фирменная черная шапочка с помпончиком. - Саня! – воскликнул я. – Едрена мать! Сколько лет!...Мы тут же кинулись друг к другу и крепко обнялись.- Ты… Ты чего тут? – спрашивал я, все еще не до конца доверяя тому, что видел.- Да я тут девушку свою жду, у нее через полчаса обеденный перерыв. Вот, собираюсь поесть передать, - Евгеша чуть приподнял коричневый целлофановый пакет, который он держал в руке. - Да ты, я гляжу, дамой сердца обзавелся? Вот уж никогда бы не подумал, в шараге всегда тихий такой ходил… А кто она, если не секрет? Может знаю?- Да должен, конечно. Все-таки вроде вместе с вами училась. Наташка Силантьева, помнишь такую?- Ха, ну ты даешь! Она же помню, всех ухажеров посылала далеко и надолго! Как подкатить-то сумел?- Сам не пойму, - улыбнулся Евгеша. – Вроде бы сначала так, здрасьте-досвиданья и все. А потом начали общаться, ну, конечно впрямую – признаюсь! – впрямую я еще ни разу не слышал от нее, что она меня любит и прочее. Ну, просто человек такой. Балаболить не любит. Не говорит, но я же вижу! Вот и понеслось у нас…- Что понеслось?- Ну, гулянки, поцелуи. Все как у людей. - Ясно все с вами, - улыбнулся я. - А ты-то сам что в Посаде забыл? – спросил Евгеша. – Сколько уж тебя тут не было!- Обстоятельства, обстоятельства… - ответил я. – Не мог приехать. А теперь вот смог. Захотелось снова этот город повидать, аж хоть вой. Ну, вот и приехал, собственно. - И правильно сделал! Сейчас они с Лизой выйдут, ох как обрадуются!- Не понял! С какой Лизой? – уставился я на Евгешу- Ну у тебя память отшибло? – рассмеялся Евгеша. – Ефимова Лиза! Бывшая одногруппница твоя! Они с Наташкой за последние два года еще больше скорешились, даже работать и то в одно место пошли.Я так и замер.- Она разве не у себя в Богоявленском? - Разумеется не там. Там она живет, а работает вот здесь, - указал Евгеша как раз на «Семью». Кассиршей устроилась полгода назад. Я еще раз внимательно поглядел на желтую громадину, высящуюся за вокзалом. Все было спокойно. Ни огня, ни даже дыма не было нигде видно, никто не кричал, ну, может быть за исключением тех двух пьянчужек. И чего я так завелся?! - А что ж мы тогда тут стоим? – спросил я Евгешу. – Пойдем зайдем!- Там у них охранник злющий – вздохнул Евгеша в ответ. – Не пускает к кассам. Приходится тут ждать. Да говорю, они сами сейчас выйдут!- Может, просто не сумел с ним договориться? – усмехнулся я.Евгеша даже смутился.

- Как я с ним договорюсь! У него получка больше, чем у меня стипуха в лучшие мои дни! Что я ему предложу, трусы что ли свои?- Ха-ха-ха, ну почему сразу трусы! Можно и поговорить вежливо. И что это ты загоняешь про лучшие дни? Сейчас худшие что ли? С такой-то подругой! Ну ты зажрался!- Я образно, - ответил Евгеша. – Конечно, все у меня в…Наши слова вдруг опять прервались громкими истошными воплями со стороны «Семьи». - Оо, да у них там похоже нехилый корпоратив! Опять орут, - засмеялся Евгеша, всматриваясь в сторону входных дверей торгового центра. Корпоратив и впрямь оказался нехилым. Как раз после замечания Евгеши, раздвижные створки входа в центр распахнулись и оттуда повалила целая толпа. Все бежали, спотыкались, сами валились и других за собой увлекали, в общем, полное сумасшествие. А уж орали-то они так, что даже мы, стоящие в отдалении и то поморщились. Что же это такое?Непохоже было, что люди просто всем скопом нализались и теперь после гулянки у них немного крышу сорвало. Да и какая гулянка, с утра-то пораньше! Что-то там определенно началось нехорошее.А серия звуков, раздавшихся, по моему разумению, из того же здания или откуда-то рядом, мои подозрения только укрепили. Какие-то негромкие скрежещущие хлопки или что-то вроде этого. Очень уж они мне не понравились, и народу, выбежавшему из центра, видимо, тоже. Потому как завизжали они в два раза громче. По ходу тревожился не только я. Посмотрев на Евгешу, я увидел, как он изменился в лице и весь вытянулся, глядя в ту сторону.- Так! – окликнул его я. – Хорош стоять! Там у них какая-то чертовщина началась, пойдем глянем!Евгеша мигом вышел из своего ступора и мы побежали прочь от остановки, ставшей мне теперь уже совсем не нужной. НУ ЧТО? ГОТОВ? ВСЕ ИДЕТ ТОЧНО ПО РАСПИСАНИЮ! Глава 10. Роза из огня

Хлопки и какой-то непонятный скрежет начали раздаваться снова, народ перед торговым центром в который уже раз завизжал как резанный. Теперь, когда мы подбежали чуток поближе, к нечленораздельным воплям начали примешиваться отдельные фразы, все еще плохо различимые, но все же какие-никакие осмысленные. Вроде бы вопили что-то про одежду и какую-то документацию. Вот это мне уже совсем не понравилось. Простой человек орать про документацию, выходя из торгового центра не будет, а вот работник этого центра, особенно, если с этой документацией что-то произошло, очень даже будет. Судя по всему, работник, вернее работница это и была, какой-нибудь бухгалтер или сотрудник отдела кадров – кто еще в таком заведении будет с бумагами возиться. Стало быть и впрямь происходит что-то очень серьезное. ХА-ХА-ХА, ВОТ!!! МОМЕНТ ИСТИНЫ!!!!Словно подтверждая смутные подозрения, роившиеся у меня в голове, откуда-то издали донесся неприятный, воющий звук сирены, то ли полицейской, то ли медицинской. И сирена эта определенно ехала в сторону «Семьи».- Господи! – выдохнул Евгеша. – Да что там такое! Он получил на этот вопрос простой и очень страшный ответ, от которого он даже чуть-чуть присел, а у меня напрочь перебилось дыхание, и я согнулся в три погибели, надрывно кашляя. Из дверей центра в который уже раз толпой повалил народ, но главное было не это. Главное то, что они все как один истошно надрывались: «Детей! Детей уводите! Бейте окна, чтоб дым вышел! Четвертый весь в огне!» Разумеется, они говорили про этаж.

- Наташка! Лиза! – вдруг страшно завопил Евгеша. – Подруги наши! У них кассы на четвертом!Я, кое-как восстановив дыхание, вдруг выпрямился и тупо на него посмотрел.- Э-э… Что?!- Они там! – орал Евгеша прямо мне в ухо. – Там горит все!ДА ЗДРАВСТВУЕТ БЛАГОДАТНЫЙ ОГОНЬ! ИДИ, ОЧИЩАЙСЯ!!!- Стой здесь! – выпучив глаза проорал я ему в ответ. – Ни с места!- Андрей, ты чего! – ошеломленно взвыл Евгеша.- СТОЯТЬ!!! – заорал я на него во всю глотку и рванулся к торговому центру.- Куда тебя понесло, мать твою за ногу! – немного отойдя, прокричал он мне вслед. Я не стал тратить драгоценные секунды на то, чтоб удостаивать его ответом. Просто несся вперед и все. Как раз в тот миг, когда я взлетал по ступенькам, лавируя между стоящими и сидящими на земле тут и там, плачущими и обнимающимися людьми, стало понятно, что это за сирена такая выла на всю ивановскую. Пожарный расчет. Их ярко-красная машина резко вырулила из-за угла и лихо затормозив, остановилась чуть не доезжая входа.Что они стали делать после, я уже не увидел. Несся сломя голову по первому этажу, занятому каким-то супермаркетом и в дальнем конце – ювелирным отделом. Как и полагается в подобных случаях, электричества уже не было – все было погружено в мягкий полумрак. Только нельзя сказать, что этаж был пустынным – многочисленные покупатели и работники центра торопливо бежали мимо меня к выходу, даже не замечая мою персону. Кругом стоял шум и гам, кто-то плакал, кто-то матерился. - Коля! – вдруг закричал кто-то слева. – Коля мой на третьем остался! Пустите! Внезапно откуда-то сверху послышался длинный переливчатый звон и вслед за этим же – звук чего-то посыпавшегося на асфальт. На улице опять заорали, но в ту же секунду там, кто-то весьма властным и громким голосом предупредил, что начали бить окна, чтобы пожарные могли выдвинуть лестницы. - Да пустите же вы меня! – опять закричала та женщина, рвущаяся к какому-то Коле.- В здании пожар, срочно на выход! – нервно и так же громко втолковывал ей в ответ человек в униформе, стоящий перед закрытыми дверями лифта. – Коля ваш тут работает?- Да это сын мой! Ему всего тринадцать! Он в развлекательной зоне, на третьем…- Сейчас пятеро наших охранников эвакуируют людей оттуда, ждите на улице. – проговорил человек и весьма бесцеремонно отпихнул женщину от лифта. Вдруг откуда-то сверху раздался оглушительный то ли рев, то ли грохот и все здание заходило ходуном. Со стен посыпались на пол таблички, стенды, опять зазвенело разбитое стекло. Огромное полотно из ДСП, на котором висел подробный план эвакуации сорвалось и упало прямо на пробегавшего под ним мужчину. Тут же завизжали бегущие мимо него люди, шарахнулись в стороны. Воспользовавшись суматохой, я проскочил между этими людьми и лифтом и оказался в небольшом проходе, в конце которого виднелась зеленоватая табличка с нарисованными ступеньками. Все правильно, мне туда.ДАВАЙ, Я ЖДУ ТЕБЯ!!!Второй этаж встретил меня дымовой завесой. Тут тоже еще находились люди, они зажимали себе рты, глаза, поминутно спотыкаясь и налетая друг на друга в этом едком тумане. Они даже не пытались как полагается в этих случаях действовать слаженно и четко по инструкциям, перли не разбирая дороги, как стадо. Но, вот и третий этаж. И тут меня впервые встретило некое подобие сопротивления, состоящее из охранника, который стоял пока ко мне спиной, зачем-то перекрывая выход к лестнице. Услышав мой топот, он тут же обернулся.- Эй, куда прешь! – заорал он. – А ну марш на улицу!- На четвертом… - начал было я.- На четвертом все уже горит, потому что эти суки вовремя не оповестили пожарных. Горит изоляция, горят перекрытия, горит там все.

- Там люди остались! – попытался возразить я.- Нет там никого. Как только сработала сигнализация, мы лично начали уводить всех оттуда. Четвертый этаж пустой. И скорее всего, через пять минут выгорит дотла, там везде пластик. - Ну значит, время у меня есть, - ответил я и резко рванулся вперед, пытаясь проскочить между охранником и стеной.Не получилось. Он тут же схватил меня за куртку и дернул, повалив на пол.- Куда лезешь, едрена мать! Я сказал – марш на улицу!Хотел я ему ответить крепко, но не успел. Мое внимание привлекли тоненькие трещинки на потолке, появившиеся из ниоткуда и тотчас начавшие расползаться во все стороны, делаясь все больше и шире. - Ээ… - протянул я, указывая наверх.- Чего ты тут мычишь! – доставая из-за пояса дубинку, произнес охранник. - Русского не понимаешь? Или мне помочь тебе путь сократить через окно?Я отпрыгнул в сторону на одних рефлексах, и как оказалось, вовремя. Огромный кусок потолка сначала просел под своей же тяжестью, потом начал разламываться на более мелкие части, и наконец, все это рухнуло на пол и на лестницу, вместе с ее же верхним пролетом, надежно закупорив путь отступления. В образовавшийся пролом тут же повалил дым с верхнего этажа и полетели искры пламени. Похоже, скоро все будет полыхать и здесь. Охранник отскочить не успел, его придавило по пояс огромным куском бетона и, похоже от шока он потерял сознание. Либо скончался на месте. По спине пробежал легкий холодок. Теперь я окончательно оказался заперт на третьем этаже, всего в каких-то считанных метрах от того места, где по идее должны были находиться Лиза и Наташка, и добраться туда никак не представлялось возможным. Да и даже если бы они там сейчас и были, шансов выжить у них не было никаких. Достаточно было только послушать, как ревет огонь наверху. Хотя стоп! На этаже же люди, вон они все кричат и куда-то бегут! Ну какой же я идиот, в торговых центрах всегда есть запасные выходы на такой случай! А раз такой случай наступил, то, конечно же, все двери открыли.Я снова рванулся вперед, по направлению к панически бегущему народу. На этом этаже его осталось совсем уже мало, основная масса наверняка топталась внизу, наблюдая работу пожарных. ВПЕРЕД, ВПЕРЕД И НЕ ЗАБУДЬ КРЕМ ДЛЯ ЗАГАРА!....Сознание вдруг обострилось до неимоверной степени, я стал различать и подмечать каждую мелкую деталь событий, кружащихся около меня. Вот бежит какая-то пожилая женщина в старом пальто и в потертых сапогах, спотыкается, руками размахивает; вот два парня, несутся, перескакивая через какой-то мусор под ногами; кто-то уже около выхода стоит, кричит, чтоб сюда бежали… А по потолку так и тянутся, тянутся во все стороны предательски тоненькие трещинки, чтоб в один миг потом превратиться в смертоносную паутину из бетона, кафельной плитки и огня. УРА! ГОРИМ! ГДЕ ТЕБЯ ЧЕРТИ НОСЯТ, ДАВАЙ СЮДА!- Давай сюда быстрей! – заорал мне прямо в ухо здоровенный усатый мужик, вталкивая меня в дверной проем. – Вниз, вниз, там уже работают пожарники, на выход! Все на выход!- Мне вниз не надо, - вполголоса ответил я и понесся по лестнице на объятый пламенем четвертый этаж.- Эй, пустите меня! – закричали со всей силы где-то двумя пролетами ниже. – Там этот мудак наверх побежал! В огонь!Мне даже смешно стало. Евгеша все-таки тоже сюда пробрался. И теперь, стало быть, меня догоняет.

- Никого наверху нету! – степенный, но на пределе, мужской голос успокаивал Евгешу. – Попрошу вернуться назад на улицу.- Посторони-ись! Дайте шланг протащить!- Да как вы не поймете! Они там сгорят к едреной матери! Их надо вытащить!- Савелий! Помогите гражданину выйти на улицу, он не понимает…- Аа! Пусти, падла!Что было дальше, я уже не слышал. Потому как все посторонние звуки заглушились одним – ревом огня из-за закрытой металлической двери, ведущей в помещения четвертого этажа. - Так, е.. твою мать, попал! – воскликнул я. – Эту заразу хрен чем откроешь. Так-то вы, начальнички, инструкции соблюдаете!Со всей силы я навалился на дверь, но понятное дело, она не поддалась. Зато от моей куртки тут же завоняло паленой синтетикой. Дверь была раскалена. - Ах, чтоб тебя! Не, я все равно эту дверь снесу к чертям! – завопил я и снова на нее навалился, уже с разбегу.То ли черти и правда меня услышали, то ли просто стена с той стороны сильно выгорела, но только дверь под моим натиском чуть-чуть дрогнула.- Ага, вот так вот! А ну пошла, зараза!И снова удар. Даже через одежду я ощутил жар, исходивший от этого серого железного прямоугольника, единственной преграды между мной и…«Знаешь, если смотреть на солнце через цветок красной розы, кажется, будто она горит…»НУ ТЫ И САНЕК ИЗ КОЛХОЗА ОГОНЕК! ТАКУЮ ПРОСТУЮ ДВЕРЦУ ОТКРЫТЬ НЕ МОЖЕШЬ!!! КСТАТИ ОБ ОГОНЬКЕ, СЕЙЧАС ДОБАВИМ!Удар!НЕ ТОРОПИСЬ, А ТО ПОСПЕШИШЬ – ЛЮДЕЙ НАСМЕШИШЬ.Удар!ЗАЧЕМ ПО ЗЕМЛЕ ИДЕШЬ, ЧЕЛОВЕК, ЧЕГО ТЕБЕ ДОМА НЕ СИДИТСЯ?!Удар!САМ НАПРОСИЛСЯ! СГОРИ ЖЕ!АААААААААААА!!!- Вот так, сволочь! Падай!Куртка моя уже зримо тлела, а плечо уже превратилось в один сплошной ком боли, когда дверь все-таки решила уступить моему бешеному натиску. Да, сто раз я должен был благодарить проектировщиков, что они сделали входы в центре открывающимися вовнутрь. Дверь провалилась. Вместе со мной, кусками ДСП, побелки и какими-то мелкими, такими же раскаленными железками, видимо, деталями крепления. И я упал.Упал и сразу же откатился куда-то в сторону, потому что в дверной проем, почуяв приток свежего воздуха, сразу рванулись языки огня. Да, его здесь было море.Полыхало решительно все, огонь ревел, гудел и бесновался. В воздухе стояла плотная дымовая завеса, дыхание сразу же перехватило, потому как дым вонял не только своим собственным запахом, но и чем-то еще химическим. Стены и пол превратились в кипящее месиво из обугленного пластика, обгорелых досок и груд мусора, бывших когда-то торговыми прилавками. Посреди зала отчетливо, даже сквозь огонь виднелась широкая дыра в полу, та самая, под которой валялся теперь придавленный охранник. Временами что-то где-то лопалось, трещало, из того, что осталось от стен во все стороны торчали обгорелые пучки проводов, в дальнем конце что-то серебристо позвякивало. Выжить здесь никто бы не смог, останься бы кто-нибудь тут дольше, чем на пять минут.

Но я так не думал. Обмотав рот и нос широким платком, валявшимся у меня во внутреннем кармане с незапамятных времен, я сделал небольшой разбег и рванулся прямо в огонь.НУ ЧЕГО, ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!- Лиза! Наташка! – заорал я как можно громче. – Эй! Вы где?!Разумеется, ответа я не получил. Зато пол под ногами стал как-то ощутимо подрагивать. Вот это уже совсем нехорошо! - Лиза! Ответь! А… Ах ты ж собака!Я завертелся на месте, сбивая пламя с куртки. Нет, еще хотя бы минута и я тут сгорю заживо, что бы ни обещал тогда Женька, что огонь только меня очистит. Ага, вот он уже и взялся очищать. Сначала одежду с меня счистит, а потом и все остальное. - Лиза! Да где ж ты есть-то?! Ты вообще тут?!Я снова рванулся вперед, сквозь огонь и дым, слыша, как где-то раздались отдаленные и очень приглушенные звуки сирены. Ага, подмога, значит, прибывает. Ну, трудитесь. Только уж поспейте вовремя.- Лиза! Наташка! Вы тут?- ДААААА!!!!!! КТО ТУТ?!!! ПОМОГИТЕ!!!! – завизжали громко и истошно где-то впереди, и как мне показалось, чуточку правее. Как раз неподалеку от пролома в полу. Не обращая внимания ни на съедавший мое горло дым, ни на снова вспыхнувшую куртку и задымившиеся ботинки, я остановился на мгновение. Вот! Вот оно! Вот тот момент, ради которого все и задумывалось. Я снова слышу этот голос…- Лиза! – снова заорал я, порядком закашлявшись. – Где ты?!- Здееееесь! – пронзительный и такой знакомый девичий визг раздавался теперь одновременно со всех сторон. – Около… кассы!- Я не вижу кассы! – откликнулся я. – Тут все горит!- А около меня горит больше всего! – завизжали впереди.- Я… я понял! Бегу!В самом деле, впереди, навскидку так метров через десять от пролома, полыхало сразу несколько столбов пламени, окутавших какую-то замысловатую конструкцию из раскаленного металла, оттуда, изнутри этой конструкции Лизин голос и доносился. Господи, что ж это раньше было и как ее туда занесло!А ТЕПЕРЬ ПОПРИВЕТСТВУЕМ ГЛАВНЫХ ГОСТЕЙ СЕГОДНЯШНЕГО ВЕЧЕРА! У НАС СЕГОДНЯ ЖАРКИЙ ВЕЧЕР, ОЧЕНЬ ЖАРКИЙ!- Лиза! – снова вскрикнул я. – Я уже рядом! Ты там, среди этих железок?- Да! – закричали из огня. – Я тут! Помогите!- Сейчас! – закашлявшись, ответил я и с разбега сиганул прямо в огонь, в промелькнувший между языками пламени маленький просвет в железках. Тут же обо что-то споткнулся и грохнулся на обугленный пол, сверху посыпались искры и какие-то горящие ошметки. - Аккуратнее! – громко взвизгнул такой знакомый мне голос. – Не расшибитесь!- Теперь я уже не расшибусь, - ответил я и широко улыбнулся.Лежа на полу среди ревущего моря огня, я смотрел только на человека, забившегося в свободный от пламени уголок среди этих железок, сидящего на каком-то подобии сколоченных деревяшек, подтянувшего ноги к груди и обхватившего их руками. На Лизу. Она совсем не изменилась с нашей последней встречи на выпускном, осталась именно такой, какой я ее сначала запомнил, а потом благополучно забыл. Даже одежда на ней была знакомая – та самая, которую я с нее сдирал на новогодней вечеринке, спасибо, друг Евгений, спасибо тысячу раз за «живое присутствие». Только теперь она мало что понимала и глядела на меня широко распахнутыми испуганными глазами. Ну это и не удивительно, судя по тому, что творилось вокруг. Наташки, кстати, с ней не было. Вот блин, еще одна головная боль!- А… Андрей? – вдруг приподнявшись, ошеломленно проговорила она.

- Да, это я. Я пришел тебя вытащить.- Но… но как?! Что ты тут делаешь? Нет, это реально ты? – казалось, Лиза сейчас упадет без чувств.- Не сомневайся! – я подполз к ней и обхватил ее двумя руками. Она даже не сопротивлялась, настолько была ошеломлена. – Пошли отсюда быстро!- Но как… - продолжала жалобно вопрошать Лиза.- Потом расскажу, как вылезем отсюда. Быстрей! Скоро тут все по кирпичикам развалится!Я долбанул ногой по железкам и немного расширил проем. Лиза тут же надрывно стала кашлять.- Блин, дымовуха-то стоит! – воскликнул я. – На, держи мой платок. И как ты тут вообще оказалась?! Почему не убежала со всеми?!Лиза слабой рукой взяла мой платок и стала кое-как его повязывать на лицо. Я ей помог.- В суматохе… об косяк головой приложилась… - слабо произнесла Лиза. – А когда очнулась – тут уже никого и все горит… Забыли про меня…-Ну вот я вспомнил! Рванули! Кстати, а где Наташка? Вы же тут вдвоем были?Лиза даже не удивилась и не спросила, откуда мне про все это известно. Дым, огонь, неимоверная вонь и мое неожиданное появление сделали свое дело – девушка была в состоянии, близком к обмороку.- Наташка… убежать успела… Андрей… Ну неужели это действительно ты?...- Не сомневайся, - ответил я ей. – Молчи. Не расходуй силы. НА СЦЕНЕ ПОЯВЛЯЕТСЯ НАШ СТАРЫЙ ТОВАРИЩ! ТВОЙ ВЫХОД!Внезапно откуда-то со стороны входной двери раздался оглушительный грохот и рев, мало похожий на обычные звуки огня. Больше всего мне не понравился рев, потому как определенно издавал его кто-то живой (ну или почти) и очень злой. Нужно было бежать отсюда со всех ног.- Что это?! – испуганно дернулась Лиза.- Кто его знает, давай, бежим!- ДА ХРЕНА ЛЫСОГО ВЫ ОТСЮДА УБЕЖИТЕ!!! – громом прокатилось по горящему помещению. – АНДРЮШЕНЬКА-ДУШЕНЬКА, ВОТ ТЫ И ОБЪЯВИЛСЯ, ДА И НЕ ОДИН, А С ПОДРУГОЙ! ОХ, ПОВЕСЕЛИМСЯ!- Это что?! – завопила Лиза. – Андрей, бежим! Мы припустили со всех ног по горящему мусору, когда пол около входной двери внезапно сам собой вспучился, осколки бетона и куски горящей обивки полетели в разные стороны, а из образовавшейся щели вдруг вырвалась целая стена огня.- КУДА ТОРОПИТЕСЬ, ВАМ ЖЕ ВЕСЕЛО БУДЕТ! – расхохотался невидимка.- А не шел бы ты в жопу! – заорал я, поднимая голову к прогоревшему насквозь потолку.- АЙ, КАК НЕВЕЖЛИВО. МОЖЕТ, ЭТО Я САМ ВАС ТУДА ОТПРАВЛЮ?- Покажись хоть, паскудина! – снова с надрывом кашляя, произнес я.- Андрей, ну бежим же! – Лиза немного пришла в себя и теперь дергала меня за рукав куртки.- Куда бежать, там мы не пройдем. – указал я на стену огня.- Да вот же дырка в полу! Давай через нее!- ПОКАЖУСЬ. ТОЛЬКО ВРЯД ЛИ ВАМ ЭТО УДОВОЛЬСТВИЕ ДОСТАВИТ! Здание вдруг затряслось, и без того ставший непрочным пол четвертого этажа заходил ходуном. Со стен посыпался горящий мусор, когда-то бывший их облицовкой, полетели в разные стороны искры. Мы припустили к отверстию, твердо намереваясь в него прыгнуть, как вдруг выпирающий кусок пола, который составлял один из краев этой дырки, сам собой вдруг отломился, подскочил вверх и с неимоверной силой ухнул в пролом. Изо всех щелей повалил белый едкий дым, помещение же сотряслось так, что мы с Лизой упали и покатились по кипящему пластику. Лиза завизжала, сбивая с себя пламя и размазавшийся по ее одежде

пластик, который прожигал материю насквозь. Я же даже не обратил внимание на то, что извозился в нем так же. Все мое внимание было снова приковано к потолку. Точнее к той его части, которая находилась как раз над входной дверью.Там, прямо в воздухе, над стеной пламени, висела полыхающая огненная рожа, определенно не человеческая, с ярко горящими глазницами и рвущимися языками огня из некоего подобия рта. Заметив то, что я на нее таращусь, рожа раззявила пасть, изображая жуткую дьявольскую улыбку.- НУ ВОТ ТЫ МЕНЯ И УВИДЕЛ! ЧТО ДЕЛАТЬ БУДЕМ?- Аааааа! Это что такое?! – Лиза пулей подскочила с пола и кинулась ко мне. – Это кто…что такое?! Андрей, кто это?!- Тот, про кого наш старый друг Женька писал незадолго до… отъезда. Огненный демон. Лиза как никогда была близка к обмороку.- Так они же… - простонала она и вдруг отключилась, упав мне на плечо. - Лиза! – заорал я, тряся ее. – Лиза, очнись!- ПОХОЖЕ ТВОЯ ЛЮБОВЬ НЕ В ФОРМЕ СЕГОДНЯ! – заржал демон. – ХОТЯ ТЫ ЕЙ УЖЕ НИЧЕМ НЕ ПОМОЖЕШЬ. СЕЙЧАС Я СПАЛЮ И ТЕБЯ И РОЗУ… ХЫЫЫЫ, ПРИКОЛЬНО, ДА? РОЗА ИЗ ОГНЯ!! ПРЯМО ПУШКИН, ЕДРИ ЕГО В КОРЕНЬ!- Заткнись, ты, хер собачий! – заорал я этой ухмыляющейся роже, подхватил Лизу на руки и снова кинулся к дырке.- УУУУ, ГОНОЧКИ, ГОНОЧКИ. ЕСЛИ ВЫИГРАЮ, С ТЕБЯ БУТЫЛКА БЕНЗИНА И ОДИН ИЗ КУСОЧКОВ РОЗЫ… ЛЮБЛЮ ЦВЕТЫ ЖРАТЬ, ХОТЬ Я И НЕ НАРКОМАН! – снова раздался этот издевательский хохот, и в ту же секунду что-то огромное и горячее рвануло вслед за мной. А потом я почувствовал, как это что-то обхватывает меня и Лизу и швыряет со всей силы в противоположный конец зала, туда, где я поначалу слышал странное серебристое позвякивание. Мы врезались в стену именно что со всей дури. От этого удара Лиза пришла в себя и громко застонала.- Лиза… - произнес я сдавленным голосом. В голове все вертелось, как после пьянки, перед глазами плыли красные и бордовые пятна. Нехило все-таки этот гад нас приложил.- ЛИЗОНЬКА, ГЛАЗА ОТКРОЙ! ЖЕНИХ ПРИЕХАЛ! НУ Я ПРЯМО КАК КАПИТАН ЖУРОВ, САМОЛИЧНО ЕГО ДОСТАВИЛ, В ТВОИ ОБЪЯТИЯ!!! УХА-ХА-ХА!!!- Отвали от нее! – собрав оставшиеся силы, завопил я.- ЗАЧЕМ?! ПОСЛЕДНИЙ ВАШ ВЫХОД, ГОСПОДА! ГОРЕТЬ БУДЕМ?И снова что-то воющее двинулось в нашу сторону. Сквозь разноцветные пятна, застилавшие мне зрение, я заметил, что это что-то и есть сама демоническая рожа, только теперь с двух сторон от нее выросло нечто, напоминающее длинные разветвленные клешни, разумеется, огненные. - Э-ЭЙ, УХНЕМ! ДА ЕЩЕ РАЗИК!Тут здание опять сотряслось сверху донизу, послышались отдаленные людские крики, а по полу вдруг пробежало несколько довольно больших трещин.- ЭТО ЕЩЕ ЧТО? АХ ТЫ ХРЕН МОРЖОВЫЙ, КУДА ЛЕЗЕШЬ! – вдруг страшно завопил демон. – ОНИ МОИ!Крутящийся огненный шар метнулся к нам, но в этот же момент, собрав остатки сил я перевел взгляд на пол и увидел, как эти несколько новообразованных трещин сошлись в некий узор и пол аккурат под нами затрясся.- Мы тебе не достанемся… - прошептал я, теряя сознание. Ослабевшей рукой я как мог крепко обнял Лизу и закрыл глаза. Последние слова, которые я еще успел услышать от Лизы, а может быть это и не она была, а демон, издеваясь, произнес ее голосом, были: «Андрей, наконец-то…»И большой кусок пола четвертого этажа рухнул вниз, увлекая нас за собой.- СВОЛОЧЬ! – завопил демон, который не успел остановиться и по инерции врезался в огромный обломок стены, расплескивая вокруг себя пламя и дым. – Я ДО ТЕБЯ

ДОБЕРУСЬ, РВАНИНА! ОНИ МОИИИИИ!!!!!! СУЧОНОК ПОЗОРНЫЙ, Я Ж ТЕБЕ ПЕРДАК РАЗОРВУ, ГНИДА!Этого мы уже не услышали…

Вместо эпилога.

- Мария Филипповна! Мария Филипповна! – прокричал кто-то громко и звонко. – Морсику-то дайте клюквенного, ох и хорош он у вас. Прочухаются вмиг!- Конечно, конечно! Такое-то пережить! – донесся откуда-то со стороны приятный старушечий голос. – Сейчас налью. Товарищи, придется вам чуток подождать с номерами, видите же!- Конечно, конечно! – послышался нестройный хор голосов.- Э-эй! Римский патриций Кассий Гракх призывает вас открыть глаза! – весело крикнул очень знакомый голос. Я резко и широко распахнул глаза, подскакивая аж на полметра, сам еще не соображая, как я это только что совершил после удара об стенку. И тут же чуть снова чувств не лишился. - Ээ, спокойно, спокойно! – наклонился надо мной какой-то молодой парень в длинной белой одежде с красной каймой. – Кончилось все, кончилось. Давай, подымайся… Да не на ноги, просто присядь.- Я… снова тут… - прошептал я, все еще не отошедший от шока.Да, я снова был тут. В той самой «проекции» с веселым старинным выпускным и неизменной Марией Филипповной за роялем. На деревянной сцене столпились бывшие школьники в старинной форме, те же, кто сидел в проеме между деревьями теперь повскакивали со своих мест и теснились перед Марией Филипповной, ожидая ее указаний. Ну а парень в белых одеждах…- Женька! – воскликнул я, даже не пытаясь сдерживать слезы, вдруг выступившие у меня из глаз… - Ты!...- Я! – подтвердил «Кассий Гракх», вплотную подходя ко мне и крепко обнимая. – Теперь могу это сделать. - Мы… мы умерли? – сквозь пелену слез посмотрел я на Женьку. – А… а… Лиза! Лиза где?!- Давай не подскакивай! – одернул меня Женька. – Лежишь себе под деревцем и лежи. Порядок с твоей Лизой. Вон она, девчата из бывшего одиннадцатого «Б» проекции 1975 ее шампанским отпаивают. Это раз. А во вторых, - сделал он шутливо рассерженное лицо, - чтоб я такого не слышал больше. Чего это за слова! Умерли! Как же вы умерли, ежели ты как вполне живой тут скакать пытаешься, а Лиза твоя так вон вообще спиртное потребляет под соседней березой? А?Вместо ответа я перевел взгляд направо. Там и впрямь собралась кучка выпускниц, сидящих на корточках и передающих по кругу граненый стаканчик и хрустальный фужер.- Во как! – заметил Женька. – Пока валяешься, они там пьянку устроили за твое здоровье. А ты говоришь, умерли. - Она девушка, у ней шоку больше, - раздалось из-за Женькиной спины. – Потому и дали мои девчата ей чуток «Абрау». А вот тебя я морсиком клюквенным сейчас напою. Ароматный, ужас! Соседка научила, да с дачи тут как раз недавно подвезла ведерочко ягоды свежей, ну я и заделала. Давай-ка!Мария Филипповна протиснулась между деревцем и Женькой и подала мне небольшой стаканчик, полный прозрачной рубиновой жидкости, пахнущей ягодами.- Хлебай, хлопец!Я взял стакан, немного отпил. И впрямь, удивительно вкусная штука. Даже как будто сил прибавилось. Я тут же снова начал подниматься, но Женька меня аккуратно «уложил».- Э-э, нет. Вот допей сначала, потом и прогуляешься. Кстати, Мария Филипповна, стоит

бы на сегодня абажурчик отменить, как думаете?- Уже сделано! – послышалось из-за сцены. Я повернул туда голову и увидел того самого знакомого гражданина в пиджаке – вроде как ведущего. – На сегодня ничего больше не намечается. Только веселье.- Спасибо! – махнул ему рукой Женька. – Так, ты чего не пьешь?Я мигом поднес стакан ко рту и начал понемногу, маленькими глотками втягивать в себя напиток.Удивительное дело! С каждым глотком боль из горла исчезала, голова прояснялась, все ожоги и ссадины сходили сами собой, отбитые внутренности при ударе о стену тоже больше не беспокоили. Осушив стаканчик, я с благодарностью протянул его назад Марии Филипповне.- Вот, это дело другое, - улыбаясь, произнесла она. – А теперь подымайся, к девчатам пойдем, посмотрим, как шампанское твоей подруге помогло.Я с осторожностью начал подниматься, держась за ствол того дерева, под которым валялся.- Да уж теперь можешь не осторожничать, - усмехнулся Женька. – В норму пришел, я ж вижу. У Марии Филипповны морс лучше всяких таблеток, натуральный, не то что эта таблица Менделеева в магазинах. И впрямь окончательно в себя пришел. Да мало того, и сил прибавилось неимоверно. Казалось, мог бы горы свернуть, если б они тут, конечно, были. - Пойдем, - взял меня под руку Женька. Мы зашагали мимо сцены к группе выпускниц. Те уже, видимо, закончили пьянствовать, расступились и… - Андрей! – вдруг пронзительно и звонко закричали с той стороны. – Живой!- Еще как живой! – так же в полный голос ответил я. Шампанское помогло в полной мере. Я еще не успел от сцены отдалиться, как Лиза сама рванулась ко мне навстречу. Да так резво, что я даже не успел удивиться этому, как она уже оказалась в моих объятиях. Женька же деликатно «телепортировался» в сторонку.- Как ты?! – оглушающе закричала она мне в лицо. – Что с тобой?!- Со мной порядок полный. Как и с тобой, - улыбаясь ответил я. – Мы спаслись от демона.Пойди спасибо скажи Марии Филипповне за ее морсик, он меня на ноги и поставил. - Спаслись? – широко раскрыла глаза Лиза. – Так мы что, умерли? Сзади нее Женька театрально закатил глаза и всплеснул руками. - Это просто переход. Как видишь, ничего страшного. Я тут, между прочим, уже третий раз, так вот. Что бы там не говорили товарищи атеисты, вторая изнанка жизни существует. А значит, существуем и мы.- Золотые слова! – откликнулся Женька. - Как третий раз?! – ошеломленно уставилась на меня Лиза.- А вот об этом я тебе попозже расскажу, наедине. Я так понимаю, времени у нас теперь чуть больше, чем до хрена, так, Жень?- Так! – кивнул он.- Женя? Это… Это ты? – Лиза прижала к лицу сложенные ладони. – И ты здесь?- И он здесь. Но это другая история, про которую я тоже тебе расскажу, потому что она тесно переплетается с моей историей. - А… а как же там все которые… ну… не знаю как сказать… из прошлого мира? – похоже Лиза начала понемножку привыкать к «новому бытию». – Сашка, ну Евгеша который, он же покоя себе не найдет…Внезапно она погрустнела и опустила голову.- Любишь его? – вполголоса спросил я.- Ревнуешь, что ли? – невесело улыбнулась Лиза. – Жалко его. Все-таки, хоть и настырный, но человек хороший.- На этот случай всегда есть стереофонограф, - откликнулся Женька. – Я тебе покажу потом. Ну это как телефон, звонить можешь.

- Да? – удивилась Лиза.- Она не слышала про Юргенсона, - улыбнувшись, пояснил я Женьке. - Аа, ну это дело поправимое. Расскажем, могу даже лично познакомить. – ответил он. - Ребята! – вдруг раздалось со сцены. – То, что вы спаслись от огненного демона, это большое достижение, потому как очень мало кто мог от него спастись. Тем более, что он не один такой, этих тварей из нижних проекций в вашем мире, теперь уже бывшем, хоть пруд пруди. Теперь вы с нами – это раз. И еще скажу – здесь у нас защита, так что даже если и забредет какой заблудший в нашу проекцию – немедленно будет выкинут обратно. Теперь далее. Вся ваша жизненная дорога к тому и шла, чтоб здесь воссоединиться, по пути вам попадались различные жизненные знаки, предупреждения и прочее, направленное только лишь на то, чтобы снова соединить разошедшиеся когда-то судьбы. И вот сегодня это свершилось. Как, какие знаки и прочее, объяснять не буду, это вы сами друг другу расскажете. Но мне сейчас хотелось бы отметить неоценимую помощь нашего «патриция», Евгения Дерюгина. Именно он обрушил пол для вас в торговом центре, и именно благодаря ему демону вы не достались. УРА, ТОВАРИЩИ!В один миг все вокруг зашумело, заревело, выпускники начали подпрыгивать, размахивать руками, кричать и хлопать в ладоши. Постепенно весь шум и гам перерос только в одно громовое, непрерывно скандирующееся «СПА-СИ-БО!!!»Присоединились и мы. Но тут Женька сам подошел к нам и обнял нас двоих. - Вам спасибо! – шепнул он. – Что б я без вас делал, дорогие мои!- А теперь… Танцы! – воскликнула Мария Филипповна, успевшая каким-то чудом незаметно пройти мимо нас и усесться за рояль. - УРРРРРААААА!!! – загалдели выпускники и всем скопом кинулись кто на сцену, кто на площадочку перед ней. Снова заиграл вальс, снова начала с большим задором покачиваться в такт музыке Мария Филипповна, снова продолжилось прерванное нашим появлением здесь веселье. Мы же с Лизой уединились на той самой скамейке за поляной, на которую всегда здесь опускался абажур. Все-таки до конца от пережитого она еще так и не успела отойти, когда мы сели и я снова ее обнял, Лиза легко дрожала. Но теперь это было легко исправить. Что я и сделал, шепнув несколько слов ей на ухо, а потом припав к ее губам. Она ответила тем же и всего лишь через несколько мгновений (которые в этой реальности могли равняться долям секунды, а могли и бесконечности) она уже не дрожала.Абажур все равно сегодня не опустится.А впереди еще так много несказанного…

12 ноября 2011 – 16 января 2013

12 ноября 2011 – 16 Февраль 2013

Примечания для редактора:

«Зеленая миля» - фильм Фрэнка Дарабонта по одноименной повести Стивена Кинга. Перси Уитмор – один из антагонистов. «Контер Страйк (Counter Strike)» и «Варкрафт (Warcraft)» - популярные компьютерные он-лайн игры.«Сектор газа» - воронежская панк-рок группа, выступавшая с 1987 г. по 2000 г.«Кристалл» - Электростальский ледовый дворец спорта«Современник» - Кинотеатр в Электростали«Грин» - продуктовый магазин в микрорайоне Ферма Сергиева Посада

«Колокольня» - визитная карточка Гефсиманского скита в Сергиевом Посаде«Рамштайн (Rammstein)» - немецкая музыкальная группа, играющая в жанре «индастриал-металл» «Дагон» - фильм ужасов режиссера Брайана Юзны по мотивам повестей Говарда Лавкрафта. Макарена Гомес исполняет в нем одну из главных ролей. «Стекляшка» - народное название продуктового магазина около военной части в микрорайоне Ферма Сергиева Посада«Гладиатор» - историческая драма режиссера Ридли Скотта. «Хохнер» - немецкая марка гитар«Медичка (Я решил жениться на медичке)» - комедийная песня барда Андрея Беркута«Эй-Си-Ди-Си (AC-DC)» - австралийская рок-группа из Сиднея, основанная в 1973 г. «Красная Плесень» - панк-рок группа из Ялты, основанная в 1989 г., славится исполнением матерных песен. Слуцкий Леонид Викторович – с 2009 г. главный тренер футбольного клуба ЦСКА Москва«Темная Башня» - фэнтезийный роман-эпопея Стивена Кинга «Плодовитый у него батька был» - Квинтус – значит «пятый». У древних римлян была традиция называть первых четырех старших сыновей личными именами, а всех последующих - числительными. «Сомата» - часть греческого рынка, где торговали рабами«Кратер» - сосуд для смешивания вина и воды. Древние греки никогда вино в чистом виде не пили. «Ойнохойя» - кувшин для винаЛициний и Секстий (Секст) – древнеримские политики. Закон Лициния – правило, принятое в 145 г. до н.э. о том, чтобы жрецы выбирались народом, а не жреческими коллегиями«Элизиум» – рай«Alicariae завязавшая, тридцатник стукнул на январских идах» – Alicariae – древнеримская проститутка, помимо основного занятия занимавшася торговлей хлебобулочными изделиями, выпеченными в различных непристойных формах. После тридцати «уходила на пенсию» - заниматься своей «профессией» дальше ей было невыгодно – в Риме дамы постарше спросом не пользовались.Тиберий – Тиберий Юлий Цезарь Август, римский император из династии Юлиев-Клавдиев. Прославился тем, что в его правление распяли Христа, а также своим сыном – Калигулой.Сестерций – древнеримская монетаДэнни Филс – солист и основатель английской блэк-металл группы «Cradle of Filth (Колыбель разврата)»ГАЭС – Гидроаккумулирующая электростанция. Район Сергиева Посада, названный в честь этой станции.ИВЛ – аппарат искусственной вентиляции легких

Documents

Роза из огня