Памяти Михаила Романова

Памяти Михаила Романова

Вступление

3

Владислав Краснов

Верноподданный Великого Князя Михаила Александровича Романова

Сегодня познакомился с главным знатоком и почита-телем памяти Великого Князя Михаила Александровича. Чтобы открыть для себя имя и светлый образ великого князя, пермяку Владиславу Георгиевичу Краснову пона-добилось убежать из России на другую сторону земного шара – в Америку. Неисповедимы пути, которыми Го-сподь возвращает русских людей на Русскую землю...

Краснов окончил школу в Перми, потом уехал в Мо-скву, где получил диплом истфака МГУ по этнографии. Работая редактором радиовещания на заграницу, поехал «укреплять мир и дружбу» со Швецией – и сбежал. На Родине был объявлен преступником, на Западе – дис-сидентом. Выучился в Америке на доктора философии. Преподавал в разных университетах. Этот профессор-пе-ребежчик открыл в Америке Великую Россию и великого князя Михаила Александровича, убиенного в его родном городе. Раскрыв для себя его образ, глубоко проникся и по-русски полюбил его. Можно даже сказать, что спустя 90 лет стал его верноподданным, если хотите, адъютан-том.

Только в апреле 1991 Краснов впервые смог вернуться из-за бугра. Приехав в Пермь, он напомнил пермякам о трагическом и судьбоносном для всей России событии, происшедшем в ней 12 июня 1918 года. По выходе на пенсию, стал приезжать на родину чаще. Стал инициа-тором гражданской поддержки в строительстве часовни на месте расстрела, подтолкнул идею проведения еже-

4 5

Русский Крест Владислав Краснов

годных крестных ходов из Свято-Троицкого Стефанова мужского монастыря в Перми к предполагаемому месту расстрела. Теперь выступает на разных уровнях, в раз-ных аудиториях, и пишет статьи о великом князе как по-русски, так и по-английски. Владислав Георгиевич знает всех, кто, так или иначе, занимается этой темой. Узнав о нашей инициативе проведения конференции памяти Михаила Александровича, он, будучи в Москве сразу же приехал в Петербург, чтобы помочь нам в подготовке.

Как часто внутреннее выражается и внешне. Когда я сегодня во время службы впервые увидел Владислава Георгиевича, первая мысль: как похож на Михаила Алек-сандровича. Он пришел как раз на пасхальный крестный ход, так что наше знакомство началось с окропления свя-той водой русского американца. С ним была петербург-ская писательница Наталья Чернышова-Мельник, сама большой почитатель князя и автор книги-бестселлера о Михаиле Александровиче. После отпуста, мы познако-мились уже за руку, и я попросил его рассказать прихо-жанам о Михаиле Александровиче на нашей воскресной Леушинской беседе. Краснов не заставил себя уговари-вать.

Почти полтора часа беседы с ним пролетели, как пять минут. Интересно было видеть и слышать русского чело-века, который прожил в Америке большую часть своей жизни. Сразу поделюсь общими выводами: пребывание в Америке не может пройти бесследно. Его «американ-ство» проявлялось и в жестах, и в формулировках, и в ценностях. Более важный вывод – никакая Америка не может уничтожить русское в человеке. Он остался рус-ским человеком с русской душой и сердцем и русской

болью за Русь-Матушку. Его рассказ я записал. Вот рас-шифровка записи в сокращении.

«Как только люди узнают о Михаиле Александровиче, то сама его личность привлекает к себе. Я один из таких людей. Родился в трех кварталах от того места, откуда Михаил Александрович и его верный секретарь Брайан Джонсон были похищены и уведены на бессудную рас-праву. Мальчишкой бегал по этим улицам. Все они носи-ли революционные названия. На ул.Карла Маркса было здание с загадочным названием «Королевские номера». Стал расспрашивать, но родители и слышать не хотели: «Тсс. Не спрашивай и никому не говори об этом». Потом узнал, что это бывшая гостиница купца Королева и что там произошло что-то ужасное. Меня это поразило – не запретный ли плод на древе познания? В конце войны, когда было некоторое послабление церкви, я был крещён во Всесвятском храме на городском кладбище, последней действующей церкви в Перми. Отец только-то вступил в партию. Но мать договорилась с ним, что он будто ничего не знает, и сводила нас с братом креститься.

Потом я учился в МГУ на истфаке. Везде были запре-ты и специальные доступы: то нельзя, это нельзя. Даже Библию давали нам этнографам из спецхрана для чтения в читальном зале -- и то потому, что мы проходили курс по истории религии. И я решил, что узнать правду можно только за границей. И бежал. Но не для того бежал, чтобы стать предателем Родины, а чтобы сориентироваться, что происходит в мире и, в конце концов, послужить России. Получил убежище в Швеции. Учился, потом устроился работать в университете. Везде были левые и просовет-ские настроения. Переехал в Америку, получил доктор-

6 7


скую степень. Написал книгу о Солженицыне. Потом о перебежчиках.

В марте 1991, ещё при Горбачёве, получил приглашение на конференцию «Духовное возрождение России» в Ака-демгородке около Новосибирска. Ехать или не ехать? Ведь я был в розыскных списках КГБ. Съездил: и убедился, что СССР на ладан дышит. Кстати, это была первая встреча советских людей с «белой» русской диаспорой после из-гнания «корабля философов» из Страны Советов в1922. Второй раз приехал в Москву на первый Конгресс Соот-ечественников, по приглашению правительства РСФСР. Открытие Конгресса совпало с началом путча. Некото-рые деятели белого движения, скорее, их потомки, по-думали, что путч начался из-за нас, и уехали. Так или иначе, путч отвлёк внимание от нашего конгресса. А со-бралось человек 500 из самых разных стран: Франции, США, Австралии, Аргентины, Израиля. Независимо от политических взглядов русские люди впервые воссое-динились. Конгресс стал символом окончания идеологи-ческой гражданской войны. Мы надеялись, что с этого момента начнется воссоединение всех русских людей. После путча Ельцин обратился к нам с патриотической речью. Тогда же поменяли идеологический красный флаг на национальный трехцветный. Выступая перед нами по-сле путча, Ельцин обещал снова сделать Россию великой.

В программу входило посещение одной из пермских школ. Тогда я впервые узнал, что школа находилось в здании, некогда принадлежавшем купцам Дягилевым. Теперь это гимназия имени Сергея Дягилева. Поэтому затея прославления Михаила Александровича вписалась для меня в более широкую задачу возрождения русской

культуры и духовности, восстановления корневой систе-мы. Ясно было, что без восстановления, без оживления корневой системы не будет ни ствола, ни кроны. Никакое государство не может существовать без неё.

Гимназия Дягилева в Перми стала нашим союзником. У них лучший сайт по Михаилу Александровичу и по-русски и по-английски. Эта тема привлекает молодежь, которая часто не знают своей истории. Ведь не зря гово-рят: из песни слова не выкинешь, а тут выкинули целую главу, эпилог Царской России, и даже я бы сказал пролог к нынешней России. Манифест Михаила Александрови-ча не был отречением. Это было условный и временный отказ от власти. Манифест гласил: «Тяжкое бремя воз-ложено на Меня волею Брата Моего, передавшего Мне Императорский Всероссийский Престол в годину бес-примерной войны и волнений народных. Одушевленный единою со всем народом мыслью, что выше всего благо Родины нашей, принял Я твердое решение в том лишь случае воспринять Верховную власть, если такова будет воля народа нашего, которому надлежит всенародным го-лосованием…»

Некоторые историки считают, что этот манифест и был реальной конституцией, по которой Россия жила 9 месяцев в 1917 году. Михаил к власти не рвался. Шап-ка Мономаха свалилась на него неожиданно. Надо было принимать решение, а кругом идет стрельба. С каждым днем нарастает революция. К нему пришли Керенский и другие думские деятели. И он решил, что его главная за-дача остановить братоубийственную войну. Он был бое-вой генерал, командир дикой дивизии, защитник Родины, патриот, военачальник, кавалер Георгиевского креста,

8 9


никогда не принимал участия ни в каких интригах. Не вызвать ли верные ему войска и подавить солдатский мя-теж? Но это было против его христианской совести пойти на кровопролитие русских людей. Лозунг большевиков был – превратить империалистическую войну в граждан-скую. Михаил не хотел сыграть им на руку. Он решил, что самое главное для России – остудить страсти, дать людям одуматься. Надо было победно закончить войну, и потом навести порядок внутри страны.

И он решил: раз народ хочет, давайте проведем учре-дительное собрание, и пусть народ решает. Расчет был, что во время подготовки к выборам Россия выиграет во-йну, и авторитет монархии поднимется. Учредительное собрание должно было стать подобием Земского собора 1613 года. Это было в соответствии с традицией избра-ния первого Михаила из Дома Романовых на царский престол. Может, это было не лучшим решением. Миха-ила понимал, что нельзя менять коней на переправе. Но этого требовали все общественные круги. И первый эф-фект Манифеста Михаила был: стрельба в Петрограде тут же прекратилась.

Керенский провел подготовку к выборам, но выборы прошли уже после захвата власти большевиками. Ленин надеялся, что Учредительное собрание узаконит Ок-тябрьский переворот. Но большевики набрали меньше ¼ голосов, и силой распустили Учредительное собрание, а на другой день расстреляли мирную демонстрацию в его поддержку.

Так началась гражданская война. Многие поднялись против большевиков, но не за монархию. Многие хоте-ли вернуться к Учредительному собранию. Большевики

понимали, что главная альтернатива их незаконной вла-сти была в манифесте и личности Михаила. Может быть, неслучайно из всех Романовых Михаил был уничтожен первым 12 июня 1918 года в Перми, на 40 дней раньше Екатеринбургского и Алапаевского злодейств.

Он был выслан в Пермь по решению Совнаркома, указ подписал Ленин. Исполнял Урицкий, начальник ЧК Пе-трограда. Вначале его посадили в тюремную больницу. Потом разрешили жить в гостинице, но ходить каждый день отмечаться. Супруга Наталья Брасова боролась за него в Смольном. Ворвалась в кабинет к Ленину. Не вы-держав напора, Ленин убежал из кабинета. Вот так надо всегда поступать, когда нарушают гражданские права.

Вернувшись в Пермь в сентябре 1991, я попал только на могилы моих родителей. Покупая им венки, решил ку-пить и венок для возложения на «Королевских номерах». Тем более, что они были в очень плачевном состоянии. Мы собрали группу активистов, местного православно-го священника, и провели торжественную церемонию возложения венка. Венок прибили к стене, чтоб никто не утащил. Это попало в пермскую печать, и к историче-скому зданию было привлечено внимание. Потом мы по-весили мемориальную доску с объяснением, что произо-шло в этом здании. Ее кто-то сбил, мы повесили новую. В 1997 отцы города спохватились и повесили барельеф с изображением Великого Князя. Но там было только ска-зано о том, что Михаил Александрович жил в этом зда-нии с марта по июнь 1918 года и ни слова о его расстреле. Так две доски и висели параллельно до 2008 года, когда нашу доску опять кто-то сбил.

Приезжая из Америки наездами, я стал своего рода ка-

10 11


тализатором для местного движения за почтение памяти Великого Князя. Меня поддержало Общество ВООПИК в Перми, потом некоторые местные богатеи начали стро-ить часовню на месте расстрела. Вместе с председателем ВООПИКА мы наладили сотрудничество со Свято-Тро-ицким Стефановым монастырем в Перми, встретились с игуменом Варфоломеем Предложили помочь собирать средства на часовню. В 2006 году состоялась первая па-нихида в часовне. В 2007 году 12 июня провели первый крестный ход от монастыря к часовне. Это день города и поэтому проводились параллельно различные свет-ские мероприятия, но мы нашли мощный отклик. Около 1500 граждан прошли пять километров от монастыря к часовне на месте предполагаемого убийства. На другой год опять крестный ход и научная конференция. И так каждый год.

Мне удалось привлечь внимание к Перми и за границей. Англичане Розмери и Дональд Крофорд в 1992 открыли для себя образ Михаила Александровича и его супруги Натальи Брасовой. Написали целую книгу на английском языке – «Михаил и Наталья. Жизнь и любовь Михаила Второго, последнего из царей Романовых». Опубликован-ная в 1997, это самая фундаментальная книга о Михаиле Александровиче. Переведена на немецкий, французский, испанский языки. Крофорды потратили массу денег, не зная русского языка, нанимали переводчиков, приезжали в Россию, работали в архивах.

По выходе на пенсию с 2007 года я сам стал заниматься темой более активно. Изучал документы в архиве ГАРФа. Установил связь с Дональдом Крофордом, и пригласил его на конференцию в Пермь.

И он приехал. Это была мечта его жизни. Она ска-зал, что его жена Розмэри была инициатором написа-ния книги. Она почитала Михаила и Наталью за русских Ромео и Джульетту. Они мечтали увидеть свою книгу на русском языке. Но у Розмэри обнаружился рак. Уже на смертном одре в начале 2008 года ей вручили пере-вод на русский. Нельзя сказать, что имя Михаила Алек-сандровича совсем безвестно. Есть литература. Меня в инернете нашла Наталья Чернышева-Мельник. Она написала целую книгу о Михаиле Александровиче. В Москве Михаилом занимаются два архивных сотруд-ника – Хрусталев и Лыкова. Они составили первый сборник документов, связанных с его судьбой, причем опубликовали в Перми. Один бывший узник ГУЛАГа скульптур Веденеев воздвиг деревянный крест на ме-сте убийства. И всё-таки роль Михаила Александрови-ча в русской истории не получила достойной оценки». Владислав Георгиевич высказал несколько конкретных предложений по увековечиванию памяти Великого Князя Михаила Александровича. Нужно обязательно устано-вить доску в Петербурге на Миллионной,12, где Михаи-лом Александровичем подписан был подписан манифест, определивший судьбу XX века. Надо установить кенотаф в усыпальнице Романовых в Петро-Павловском соборе, где теперь покоится го его старший брат и мать Мария Фёдоровна.

После выступления Краснова было много вопро-сов, из которых явствовало, что все присутствовав-шие прониклись и приняли в сердце образ Велико-го Князя. Я же в заключение высказал идею о том, что главной памятью должна стать икона двух свя-

12 13


тых братьев – Царя Мученика и Страстотерпца Нико-лай Александровича и Князя-Страстотерпца Михаи-ла Александровича. Ведь Михаил Александрович уже канонизирован Русской Зарубежной Церковью в лике святых. И, стало быть, рано или поздно его имя также будет включено в собор Российских Новомучеников. Потом мы вместе трапезовали, я показал музей игумении Таисии при Леушинском подворье. А после провез Владис-лава Георгиевича по местам, связанным с именем Михаи-ла Александровича в Петербурге. Это Аничков дворец, где он родился, Дворец на Английской набережной, который принадлежал ему (где будет проходить конференция 19 мая), дом на Миллионной, 12, где был подписан манифест. В 18.00 Краснов выступал в прямом эфире «Православ-ного радио Санкт-Петербурга» и тысячи петербуржцев узнали о светлом и благородном образе Великого Князя Михаила, который должен был стать следующим Россий-ским Императором.

24.07.2006: ПАМЯТИ ВЕЛИКОГО КНЯЗЯ МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА

Обращение к гражданам Перми и всей России

12 июня 1918 года – один из самых черных дней в исто-рии Перми и всей России. В этот день из гостиницы «Ко-ролевские номера» на улице Сибирской были обманом похищены и затем безсудно и зверски убиты на окраине Перми Великий Князь Михаил Александрович и его се-кретарь, английский подданный Брайан Джонсон. Несомненно, это было одно из самых знаковых престу-плений ХХ века. Ведь именно Михаил был последним символом законной власти. В феврале 1917 г. царь Нико-лай отрекся не от монархии вообще, но в пользу своего брата Михаила. И Михаил тоже никогда не отрекался от монархии, да и не имел на это права. Спустя день он от-казался взойти на престол до изъявления народной воли на Учредительном собрании. Однако узурпировавшие власть большевики оказались в Учредительном собрании в меньшинстве и бесцеремонно разогнали его вооружен-ной силой. Так начался 74-летний период тоталитарного беззакония и произвола. Ясно, что прежде всего узурпаторы постарались «лега-лизовать» себя уничтожением всякой надежды на закон-ную альтернативу. Именно поэтому они решили ликви-дировать Великого Князя Михаила. «Успех» Пермского злодейства в смысле полной безнаказанности и отсут-

14 15


ствия общественного протеста (в условиях безгласности) открыл зеленый свет злодейству Екатеринбургскому и всем остальным. Как бы ни относиться к личности Михаила Алексан-дровича, он оказался невинно убиенным, как и его секре-тарь Джонсон. Поддержав решение Юбилейного архиерейского Со-бора 2000 года о причислении невинно убиенных в Ека-теринбургском злодействе к лику святых, посткоммуни-стическая Россия в лице Президента Ельцина сделала серьезный шаг для восстановления исторической спра-ведливости. Однако Пермское злодейство почему-то было обойдено, Михаил не был прославлен, хотя Рус-ская Зарубежная Православная Церковь сделала это еще в 1981 году. Вероятно, у иерархов Православной Церкви были свои канонические критерии, но гласности они не были преданы. Более того, даже в Перми процесс увеко-вечения памяти Михаила Романова на местном уровне не был доведен до конца. По моей инициативе и при поддержке пермской обще-ственности в 1991 году на здании бывшей гостиницы была установлена временная мемориальная доска. Позд-нее городские власти откликнулись на эту инициативу и установили художественно выполненный барельеф. В конце 1990-х годов по инициативе Пермской епархии на предполагаемом месте убийства в поселке Чапаевском было начато строительство часовни во имя благоверно-го князя Михаила Тверского, в честь которого Великий Князь был крещен. Но и этот долгострой до сих пор сто-ит в лесах. Причина якобы одна: нет спонсоров. Мест-ные историки и краеведы Перми провели огромную ра-

боту по выявлению правды, которую так долго искажал и скрывал советский агитпроп. Но плоды их работ негде выставить для просвещения новых поколений. Опять нет спонсоров. Не пора ли отказаться от капризных спонсоров и вер-нуться к старинной русской традиции – сбору средств по народной подписке? Как урожденный пермяк я обращаюсь ко всем гражда-нам Перми, независимо от их конфессиональной и этни-ческой принадлежности или политической ориентации, а также всей России внести свою лепту в фонд увекове-чения памяти Великого Князя Михаила и Брайана Джон-сона. На собранные народные деньги можно: – достроить часовню во имя Михаила Тверского; – создать комнату-музей в одном из номеров бывшей гостиницы, где проживал Великий Князь Михаил; – провести дополнительные исследования для полного восстановления исторической правды. Достойно увековечить память о Пермском политиче-ском злодействе необходимо ради правды и справедливо-сти, для укрепления основ нынешнего правового государ-ства. Это благородное дело, в котором должны принять участие все граждане, сознающие, что ущемление прав, не говоря уж о произвольном убийстве, отдельных лиц ставит под угрозу права и саму жизнь каждого из нас. Да-вайте посмотрим истории Пермского злодейства в глаза и скажем: «Это не должно повториться!»

16 17


Выступление на Славянской площади в Москве 17 июля 2006

Царственные страстотерпцы Борис, Глеб, Николай, Миха-ил. Выступление В. Г. Краснова на собрании общественно-

сти Москвы на Славянской площади 17-го июля 2006 года

Дорогие русские люди! Дорогие граждане России!

В этот памятный день я рад приветствовать Вас в Мо-скве из Соединённых Штатов Америки, где я возглавляю общество русско-американской дружбы. И я рад привет-ствовать Вас от славного города Перми, где я родился и вырос. Сегодня мы отмечаем 88-ую годовщину злодей-ского убийства большевиками Николая Александровича Романова и его царственной семьи в Екатеринбурге 17 июля 1918 года. За 88 лет со дня Екатеринбургского зло-действа жернова истории повернулись. Теперь его жерт-вы причислены к лику святых. Как святые царственные страстотерпцы они живут в сердцах русских людей. А их убийцы прослыли окаянными. Мы пришли сюда, чтоб праздновать наступление торжества исторической спра-ведливости. Это наводит мысль на одно событие на заре русской истории: на злодейское убийство благоверных князей Бориса и Глеба их братом Святополком. На при-тязание Святополка на полноту княжеской власти, благо-верные князья ответили братской любовью, непротивле-нием и послушанием воле старшего брата. Братья Борис и Глеб, сыновья Владимира, великого князя Киевского

и крестителя Руси, стали первыми русскими святыми, рождёнными на русской земле и прославленными как на Руси, так и в Византии. А их жадный на власть стар-ший брат вошёл в историю как Святополк Окаянный. Не трудно представить, что именно сейчас царь Николай улыбается и душевно радуется, глядя на нас, пришедших почтить его память. Но его чело омрачает одна мысль, его душу мутит один вопрос: Почему нет со мной мо-его горячо любимого и единственного младшего брата? И мы тоже должны задаться тем же вопросом: Почему Михаил Александрович не прославлен как русский свя-той? Разве не в его пользу отрёкся царь Николай в тяж-кую годину войны и внутренней смуты? Разве Михаил Александрович не ответил любовью и послушанием на волю старшего брата? Разве его вина, что воля «велико-го народа нашего», на которую он положился, была по-прана его убийцами? Разве не было Учредительное Со-брание насильственно разогнано большевиками? Разве не был Михаил обманно похищен и бессудно уничтожен окаянными злодеями в Перми 12 июня, за пять недель до Екатеринбургской расправы? Михаил «царствовал» только один день. Но за этот день он сделал больше, чем иной правитель делает за десять лет. В тяжелейших усло-виях разрушительной войны и общественной смуты, он «твёрдо решил воспринять верховную власть в том лишь случае если на то будет воля великого народа нашего», выраженная через всеобщие выборы в Учредительное Собрание. Его решение затормозило разгон Февральской революции, дало несколько месяцев, чтобы остудить го-рячие головы, выиграть войну внешнюю, предотвратить братоубийственную гражданскую войну. Практически

18 19


все политическое силы, включая большевиков, поддер-живали тогда идею Учредительного Собрания. Однако, оказавшись в меньшинстве после выборов, большевики силой разогнали народных представителей. Именно в лице Михаила была попрана идея законной власти и воля народов России. Мы не знаем, из каких соображений в 2000-ом году патриархат не причислил Михаила к лику святых наравне с Николаем и членами его семьи. Может быть, не было достоверных данных о его мученической смерти. Может быть, никто не вспомнил и не привёл ве-ских аргументов для его прославления. Но ведь Русская Зарубежная Православная Церковь не сделала такого ис-ключения. Ещё в 1981-ом году она прославила Михаи-ла наравне и вкупе со всеми святыми семьи Романовых. А вот и благая весть, о которой я услышал по приезде в Москву несколько недель назад: Московская Патриархия и Русская Православная Церковь за рубежом приняли совместное решение начать процесс воссоединения. Не сейчас ли самый подходящий момент начать всенародное движение за почтение памяти и прославление Великого Князя Михаила? Ведь он поможет подтолкнуть процесс объединения братских Церквей.

Вчера я приехал поездом из родной Перми. Под руко-водством Пермского Краевого филиала Всероссийско-го Общества Охраны Памятников Истории и Культуры (ВООПИК), пермская общественность, включая духо-венство, историков и краеведов, развернула движение за почтение памяти Михаила Александровича. Опубли-кованы новые материалы о его незаурядной личности. Повешена мемориальная доска, и даже две, на бывшей гостинице «Королевские номера», откуда он был обман-

но похищен и потом бессудно убит на окраинах Перми вместе с его верным секретарём Брайаном Джонсоном. Начато строительство часовни Св.Михаила под опекой Свято-Троицкого Стефанова монастыря. Скульптор Ру-дольф Веденеев воздвиг памятный крест в месте предпо-лагаемого злодеяния. В недостроенной часовне 13 июня была впервые проведена панихида по убиенным. В усло-виях, когда Ипатьевский дом в Екатеринбурге разрушен, в Перми гостиница «Королевские номера» по улице Си-бирской (бывшая Карла Маркса!) номер 5 вполне могла бы стать местом паломничества. Увы, в ней находится общежитие хореографического училища. Строительство часовни законсервировано: нет средств. Не сомневаюсь, что, в конце концов, пермяки изыщут средства на завер-шения начатых ими славных дел по увековечению памя-ти Великого Князя.

Но как урождённый пермяк я обращаюсь ко всем граж-данам России, независимо от их конфессиональной и этнической принадлежности или политической ориен-тации, внести свою лепту в фонд увековечения памяти Великого Князя Михаила и Брайана Джонсона. На со-бранные народные деньги можно:

– Достроить часовню Михаила Тверского, в честь ко-торого ВК был крещён

– Создать комнату-музей в одном из номеров бывшей гостиницы, где проживали ВК и Джонсон

– Провести дополнительные исследования для пол-ного восстановления исторической правды. Достойно увековечить память о Пермском политическом злодей-стве необходимо не ради восхваления царской России, династии Романовых или монархических принципов,

20 21


а ради правды и справедливости; не для подрыва основ нынешнего правового государства, а для их укрепления. Ещё раз призываю всех собравшихся принять участие в движении за увековечение памяти Михаила Александро-вича. И Бог вам в помощь!

ПАМЯТИ МИХАИЛА РОМАНОВА ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО1

Эта статья была опубликована в «Московских новостях»

№25 от 29 июня 2007 г.

В ночь на 13 июня 1918 года в городе Перми совер-шено было ужасное политическое злодейство: группа большевиков выкрала из гостиницы «Королевские но-мера» Михаила Александровича Романова и его верного секретаря, английского подданного Брайана Джонсона и зверски расправилась с ними где-то на окраине Перми.2

Убийство это было знаковым. Ведь в разгар Фев-ральской революции, царь Николай отрекся от престола именно в пользу своего младшего брата Михаила. Одна-ко, считая, что не только самодержавие изжило себя, но и сам сан монарха не служит больше единению русского народа в борьбе против внешнего врага, Михаил решил на другой день «лишь в том случае воспринять верхов-ную власть, если такова будет воля Великого Народа на-шего» в Учредительном Собрании.

Одновременно он облачил верховной властью Времен-ное Правительство, которое должно было провести все-народные выборы в Учредительное Собрание. Выборы состоялись, но первая сессия собралась уже после захва-та власти Лениным. Оказавшись в этом Собрании в мень-шинстве, большевики насильно разогнали его в начале 1918 года. Нагло отвергли народную волю, на которую так уповал последний русский самодержец.

22 23


Лично Михаил никогда и не хотел быть монархом, даже конституционным. Но, сознавая свою ответственность перед русской историей, он не отрекся от суверенной монаршей власти вообще, а вернул ее к ее источнику. В 1613 году народная воля, через Земский Собор, посадила Романовых на престол, а в 1918-ом народная воля, вы-раженная через Учредительное Собрание, должна была определить, быть ли в России монархии или нет.

Но, еще до большевиков, народная воля была попрана главой Временного Правительства Керенским, провоз-гласившим республику 1 сентября (по старому стилю) 1917 года. Это было нарушение конкордата с Михаилом. «Сегодня проснулись при объявлении России демокра-тической республикой», пишет Михаил в дневнике. Но: «Не все ли равно, какая будет форма правления, лишь был бы порядок и справедливость в стране».3

Такие рассуждения шли в разрез с идеологией боль-шевиков. Они видели в личности Михаила главную де-мократическую альтернативу своему диктаторскому правлению. Поэтому он и был уничтожен в ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ, за пять недель до Екатеринбургского и Ала-паевского злодейств.

Сейчас не время вдаваться в «политику» Михаила. В годовщину кровавой расправы лучше вспомнить, что пи-сали о нем его современники.4

С линии фронта пишет репортер, посетивший в начале 1915 года Туземную Дивизию, которой командовал Вели-кий Князь:

«Какая-то бодрая, ритмическая четкость движений. Высокая, мускулистая фигура спортсмена в лёгком хол-щёвом кителе с генеральскими погонами. На груди Геор-

гиевский крест. На бледном, бритом, с удлинённым ова-лом лице, сияют приветливо и мягко светлые пытливые глаза. Такая открытая лучистость взгляда – свойство вы-соких, кристально-чистых натур. Изучая это взгляд, на-чинаешь понимать обаяние, внушаемое В. Кн. Михаилом всем тем, кто хоть однажды видел его близко. В чём же секрет такого властного очарования? Душа благородная, прекрасная, угадывается во всём, в каждой фразе, в каж-дом взгляде, жесте. Это человек – сама олицетворённая искренность, так гармонично переплетавшаяся с цар-ственной простотою. (Он) не только любимый всеми на-чальник, покрывший славою и себя самого и дивизию, но и отважный, не знающий страха солдат…».

Более известная как «Дикая», дивизия состояла их шести полков от главных народов Северного Кавказа: кабардинцев, черкесов, ингушей, чеченцев, дагестанцев и татар. Все служили добровольно, ибо мусульмане не подлежали всеобщей воинской обязанности. «Горцы, высоко ценящие личную отвагу, с каким-то беззаветным, чисто мусульманским фанатизмом боготворят своего во-ждя. Между собою любовно называют В.Кн. «наш Ми-хайло». Какие восторженные письма пишут они в свои далёкие горные аулы. И каждое письмо сопровождается напоминанием, что им выпало великое счастье сражаться под командою родного Брата Государя».

Не только воинская доблесть и дружелюбие отличали командира: «В.Кн. трогателен скромной и простой любо-вью – он весь в этой чарующей простоте – любить Рос-сию и всё русское. Любить нашу застенчивую деревню, любить озарённую вечерним солнцем равнину, когда гас-нут порозовевшие дали, а перепел громко выводит свои

24 25


смелые трели.И в религиозности В.Кн. что-то напоминающее древ-

нюю васнецовскую Москву, которая, к слову сказать, всегда так по сердцу Его Высочеству. (Он) не пропускает ни одной обедни, и храм так гармонирует со всем его об-ликом. Прихожане – толпа наших серых героев. Впереди – высокий, стройный и гибкий стоит В. Кн., ушедший целиком в молитву».

Сохранились фотографии Михаила в плотном строю «серых героев». Казачий офицер Сергей Курнаков вспо-минает о поступлении под его начало: «Высокая, атлети-ческая фигура Великого Князя Михаила была облачена в черную черкеску. Генеральские аксельбанты на правом плече и белый крест Святого Георгия раскачивались в ритм с его пружинистой походкой. Мне никогда раньше не приходилось встречаться с великими князьями. Этот был одно обаяние. Чистые голубые глаза излучали дове-рие. Легкая курносость была вызовом на откровенность. Осанка прямая и стройная, но не высокомерная. И тело римского гладиатора».

Курнаков заключает: «Как было бы хорошо отдать жизнь за такого человека. Не зря кавказцы обожают его!»5

Выдвинутый командовать кавалерийским корпусом, Михаил все-таки оставил свой след в дивизии. Однажды, после тяжелого боя Курнакову захотелось выпить рюмоч-ку в офицерской столовой. Но «спиртного в столовой не подавали. Такая уж сложилась традиция со времен Вели-кого Князя Михаила. Он был абсолютный трезвенник».6

Американский репортер Стэнли Уошбурн увидел бра-та царя на линии фронта в простой форме, без броских знаков отличия, но с Георгиевским крестом на груди.

«Более простого и демократичного человека трудно себе представить», пишет Уошбурн. Живя «так же просто в грязной деревне на переднем крае русского фронта», Ми-хаил «излучал тот самый непреклонный оптимизм, кото-рым русская армия отличалась везде».7

Генерал Брусилов, которому Михаил подчинялся, был самого высокого мнения о его полководческих качествах и рекомендовал его в качестве регента при Алексее.

Дмитрий Абрикосов, русский дипломат из славной ку-печеской семьи, некогда ухаживал за Наталией Шереме-тевской, ставшей позднее женой Михаила. Поэтому чув-ствовал себя неловко, когда был приглашен в гости к чете, но «сразу же попал под его обаяние... никогда не встречал более порядочного и благородного человека; было доста-точно взглянуть в его светлые голубые глаза, чтобы усты-диться своих подозрений и двойственных чувств».8

Большевик Владимир Гущик познакомился с Миха-илом, будучи комиссаром Гатчинского дворца, где тот был под домашним арестом. Согласно Гущику, «Великий Князь имел три редких достоинства: доброту, простоту и честность. Ни одна партия не питала к нему неприяз-ни. Даже социалисты всех тонов и оттенков относились к нему с уважением».9

А вот о звездном часе Михаила, о подписании им Ма-нифеста о «невосприятии верховной власти» 16 марта 1917.

Юрист барон Б.Э. Нольде: «Великий князь держал себя с безукоризненным тактом и благородством, и все были овеяны сознанием огромной важности происходив-шего»10

Морис Палеолог, посол Франции, своем дневнике за-

26 27


писал впечатления другого участника встречи: «В про-должение всех этих долгих и тяжелых споров великий князь ни на мгновение не терял своего спокойствия и своего достоинства. До тех пор его соотечественники не-высоко его ценили; его считали человеком слабого харак-тера и ограниченного ума. В этот исторический момент он был трогателен по патриотизму, благородству и само-отвержению».

Палеолог продолжает: «Когда последние формально-сти были выполнены, (собравшиеся) не могли удержать-ся, чтобы не засвидетельствовать ему, какое он оставлял в них симпатичное и почтительное воспоминание. Керен-ский пожелал выразить общее чувство лапидарной фра-зой, сорвавшейся с его губ в театральном порыве: - Ваше высочество! Вы великодушно доверили нам сосуд вашей власти. Я клянусь вам, что мы передадим его Учреди-тельному собранию, не пролив из него ни одной капли».11

Не вина Михаила, что ни Керенский, ни Временное правительство не исполнили клятву и отдали «сосуд вла-сти» на поругание большевикам. Не сумели воспользо-ваться той отсрочкой, которую «отречение» Михаила да-вало для консолидации патриотических сил для победы на фронте и преодоления внутренней смуты.

«Вы можете указать хоть одну сильную группу ра-ботников или умов государственного направления, на которую можно опереться?» - спрашивал Михаил близ-кого ему адвоката Н.Н. Иванова еще до «отречения». И сам отвечал: «Я не вижу. Одни штыки кругом. Штыки и клинки».

Не вина Михаила, что не было в стране ни одной об-щественной группы, искавшей мирного, ненасильствен-

ного разрешения смуты. Иванов вспоминает разговор с ним после «отречения». «Ну, пожмете ли вы мне руку? Я поступил правильно. Я счастлив, что я частное лицо. Я и отказался, чтоб не было никаких поводов давать про-ливать кровь».

Напрасно Михаил усомнился в Иванове. Тот его от-лично понял и сказал, что Михаил «поступил согласно своему характеру». 12

Увы, этого не поняли многие современники Михаила. Его упрекали за «безволие», «политическую слепоту» и «наивность». Этого не понял даже такой проницатель-ный наш современник, как А.И. Солженицын, поставив-ший Михаила на одну доску с Николаем: «В отречении Михаила мы наблюдаем ту же душевную слабость и то же стремление освободиться самому».

Разумеется, можно усомниться в правомерности реше-ния Михаила с политической точки зрения. Он мог бы попытаться удержать власть и подавить мятеж верными ему войсками, «остановить малой кровью кровь боль-шую». Но не из-за «душевной слабости», а из душевной силы он отказался от такой попытки. Подписывая мани-фест, Михаил следовал высшим нравственным принци-пам, а не сиюминутной политической выгоде.

Кстати, «клинки» в его активе были. Курнаков, наве-стив Михаила после «отречения», вспоминает о возвра-щении в дивизию: «Один вопрос больше всего интересо-вал всадников – судьба Великого Князя. Я им рассказал, что он был под домашним арестом в Гатчинском двор-це, физически не пострадал и в настоящий момент был в безопасности. Всадники качали головами, приговаривая: Да хранит его Аллах. Он был настоящий джигит. Почему

28 29


не обратился к нам за помощью в тот момент: мы бы его не выдали».13

В тисках сначала Временного правительства, потом Совета Народных Комиссаров Михаил просил о предо-ставлении ему гражданства. И те и другие отказали. А ведь его манифест был не только лебединой песней ца-ризма, но и призывом к народу России выполнять свой гражданский долг участием в демократических выборах.

В этот памятный трагический день хочется повторить слова комиссара Гущика: «Вспоминая этого человека, я думаю: Каким светлым порывом смоешь Ты, Россия, его безвинную кровь? Растерзав прекрасного человека, что Ты дашь взамен? Сумеешь ли в конечном итоге искупить чистую кровь Последнего Михаила?»14

Вечная память защитнику отечества и миротворцу Ми-хаилу, храброму, честному, доброму, благородному. Веч-ная память последнему русскому самодержцу и первому гражданину свободной России.

Автор: Владислав Георгиевич Краснов, выпускник истфака МГУ, бывший профессор Монтерейского Ин-ститута Международных Исследований в Калифорнии, возглавляет Общество Российско-Американской дружбы в Вашингтоне .

От размышлений к выводам: К статье А. И. Солженицына о Февральской революции.

Электронная версия статьи под названием «Революция революции рознь» в архиве журнала «Москва» не сохра-нилась. Поэтому мы помещаем её внизу в первоначаль-ной редакции автора под названием «От размышлений к выводам: К статье А. С. Солженицына о Февральской революции». Автор полемизирует с Солженицыным, чьё отношение к Михаилу (как и к Николаю) было резко отри-цательным. Он вписывает феномен Михаила в парадигму либерально-консервативного мышления с его предпочте-нием к мирной эволюции и политическому компромиссу.

Проложил ли Февраль дорогу Октябрю? Не могла ли Россия пойти, после Февраля, другим путем? Нужен ли был сам Февраль? Нельзя ли обойтись без революций вообще? Вот вопросы, которые возникают по прочтении статьи Солженицына «Размышления над Февральской революцией». Напечатанная в «Российской газете» в свя-зи с 90-летней годовщиной этой революции, статья вы-звала значительный общественный резонанс в силу сво-ей сопричастности к нынешней политической ситуации в России. Не разобравшись в том, как благие порывы либерального Февраля обернулись суровой диктатурой большевицкого Октября, «в нашу перестройку мы повто-рили целый ряд ошибок Февраля», сказала Наталья Сол-женицына на презентации статьи. И выразила надежду, что статья поможет россиянам «учиться на собственных

30 31


ошибках». Оценка Февраля Солженицыным вызывает полярно противоположные мнения. С одной стороны, Владимир Лукин согласен с ним, что перерождение Фев-раля в Октябрь – это «серьезный трагический срыв» в истории России. «Как сделать так, чтобы в России не про-изошло срыва в 21 веке?» - заостряет Лукин актуальность статьи. С другой стороны, историк Андрей Николаевич Сахаров считает наоборот, что в Феврале Россия стала «самой свободной страной в мире». И актуальность он видит в том, что «В 90-е годы практически мы вернулись к февралю 1917-го и от него начали движение», причем многие идеалы Февраля «у нас до сих пор еще не прове-дены в жизнь». Такая полярность подстать категорично-сти самого Солженицына: «Февральской революцией не только не была достигнута ни одна национальная зада-ча русского нерода, но произошел как бы национальный обморок, полная потеря национального сознания. Через наших высших представителей мы как нация потерпели духовный крах. У русского духа не хватило стойкости к испытаниям». Считая и Февраль, и Октябрь фазами еди-ного революционного процесса, Солженицын видит его «всемирно-историческое» значение (если употребить советское клише о Великой Октябрьской Социалистиче-ской Революции) в следующем: «российская революция оказалась событием не российского масштаба, но откры-ла собою всю историю мира ХХ века – как французская открыла ХIХ век Европы…». «Теперь мы видим, что весь ХХ век есть растянутая на мир та же революция. Это должно было грянуть над всем обезбожевшем человече-ством». Солженицын одобрительно цитирует слова отца Сергия Булгакова, что в XX веке Россия взвалила на себя

«бремя грехов европейского мира». Если Солженицын прав, то его статья может оказаться РЕЛЕВАНТНОЙ и даже злободневной за пределами России, в особенности для взаимоотношений России с внешним миром.

По ту сторону океана

По ту сторону океана, мне не раз случалось слышать сравнения революций в России с «западными» револю-циями, особенно, Американской 1776-го и Французской 1789-го года. На бытовом уровне, преобладающее мне-ние в Америке такое: при всех крайностях и издержках, любая революция прогрессивное явление. Видимо, на-циональный опыт и даже язык довлеют над мыслью. Раз нынешняя процветающая страна США родилась в буре революционной войны за независимость, то и само сло-во «революция» для американского обывателя окрашено радужными тонами и овеяно ореолом славы. Если же американская революция была хороша для нас, выводят американцы, то и «русская» хороша для «русских». И не раз пытались меня убедить: «Как мы, американцы, из-бавились от иноземной короны, так и Россия - от само-державия и еврейских погромов. Революция уничтожи-ла безработицу, социальное неравенство, национальную рознь, дала всем бесплатное образование, вывела стра-ну вперед и даже обогнала нас, запустив свой спутник». «Пусть были издержки, как Сталинский террор и Гулаг. Так в этом виноваты сами «русские», привыкшие к «твер-дой руке». Недаром, они всегда голосуют за Советскую власть, и в стране нет ни забастовок, ни восстаний. А дис-сиденты, не находя поддержки у народа, эмигрируют за

32 33


границу». Примерно так же рассуждал о «прогрессивно-сти» русской революции (неважно какой) и французский обыватель. Может быть, он был «лучше» осведомлен об СССР, чем американец, но это «лучше» чаще подавалось под марксистским соусом. Чуть ли не до перестройки, во Франции нелегко было сделать университетскую ка-рьеру, не будучи марксистом. Эта увлеченность запад-ных интеллектуалов «прогрессивными» революциями подтверждает вывод Солженицына, что Февраль есть на «весь ХХ век растянутая на мир та же революция», то есть сдача либеральных, демократических и гуманных позиций в угоду всякого рода революционных экстреми-стов. Во всяком случае, из-за влияния марксизма, часто подспудного, почти вплоть до перестройки, иммунитет Запада против заболевания «революцией» и «террором» был очень опасно занижен. Это увлечение не началось с Маркса. Оно уходит своими корнями в атеизм эпохи про-свещения. Однако именно Маркс вооружил атеиста «на-учной теорией» о классовой борьбе и революционном насилии как непременном условии прогресса. Ведь для атеиста «наука» это эрзац веры. Так же и нас учили по Марксу. Американская революция хороша, но застряла на буржуазной стадии. Французская была лучше, ибо ра-дикальней. Но, не познав «науку», дальше якобинства не пошла, а отшатнулась к Термидору и буржуазному кодек-су Наполеона. Парижская коммуна могла бы стать проле-тарской революцией, если б вожди были решительней. А вот наши вожди не поддались на буржуазную «мягкоте-лость», ни на какой компромисс не пошли и установили диктатуру пролетариата, как и предсказывал Маркс. Увы, такие шаблоны мышления о революциях до недавнего

времени довлели не только над людьми подсоветскими, но и над «прогрессивными» интеллектуалами Запада. И в узком контексте Солженицын прав, что русская револю-ция была растянута на весь XX век.

Эдмунд Берк: Революция революции рознь

Однако опыт поколений разных стран ясно показывает, что революция революции РОЗНЬ. Не только по степени радикальности и жестокости, но и по эффективности, то есть способности разрешить насущные проблемы обще-ства и оздоровить его на длительный срок. Никакая ти-пология революций не обойдется без имени английского мыслителя, который в России не был вовремя замечен и не получил должного признания. Это Эдмунд Берк/Edmund Burke (1729 – 1797), автор знаменитых «Размышлений о революции во Франции». Один из столпов современ-ного консерватизма, Берк больше всего хвалил ту самую Славную Английскую революцию 1688 года, которую Маркс учил нас презирать. А вот Французскую сразу же не взлюбил, едва она началась и еще не достигла апогея мерзостей. Берк был также одним из немногих англий-ских «диссидентов», кто приветствовал Американскую революцию. Будучи членом Палаты представителей, Берк мужественно отстаивал право колоний на незави-симость от английской короны. Рискуя прослыть «измен-ником», он не стеснялся порицать свое правительство за тщеславие имперской амбиции. «Мудрость в политике нередко выражается в великодушии: великие империи не зиждутся на мелочных умах». Так почему же Берк так не взлюбил “революцию во Франции»? Да потому, что для

34 35


него она и не была по-настоящему Французской, не была естественным новым этапом исторической Франции, а была ее «срывом» или «обвалом». Вот основные положе-ния его книги: Не укорененная во Французской истории, эта «революция докрины и теоретической догмы» была торжеством абстракций над здравым смыслом и исто-рическим опытом Какие бы ошибки король Франции ни делал, их можно было вполне исправить с помощью ре-форм. Именно реформ, а не революции требовал народ Франции, посылая своих представителей в Генеральные Штаты. Однако движущей силой революции стала клика «софистов» и фанатичных атеистов, захвативших моно-полию на «все каналы общественного мнения» Эта кли-ка «уже давно составила нечто вроде систематического плана для разгрома Христианской религии. Свою цель они преследуют с рвением…проповедников сектантской набожности. Они фанатически одержимы стремлением к прозелитизму и духом преследования несогласных». По-ставив целью разрушение традиционного порядка, они нападают на главные устои французского общества: цер-ковь, наследственную собственность дворянства и ин-ститут королевской власти Провозглашая свое правление «демократией чистейшей воды», они толкают страну к «капризной и бесчестной олигархии» На словах эти де-магоги ратуют за бедных и порицают богачей, а на деле создают союз «безмерно богатых с отчаянно нищими» Революция создала «острый кризис в состоянии не толь-ко Франции, но и всей Европы, а возможно и вне Евро-пы… Французская революция самое поразительное яв-ление, которое когда-либо происходило в мире».

Предтеча славянофилов

Оценка Берка Французской революции удивительно совпадает с оценкой Солженицына Февральской. Сол-женицын особо подметил духовное родство этих двух революций в атеистическом фанатизме их подвижников. Однако, в отличие от Солженицына, Берк написал свою книгу по свежим следам описываемых событий. Более того, его книга вышла в 1790-м году, на ранней стадии революции, когда та не успела еще ужаснуть цивилизо-ванный мир якобинским террором, казнью монархов и Робеспьера, диктатурой Наполеона. Берк был провидец. Как Ламарк мог определить вид животного по одной ко-сточке, так и Берк узрел в либеральном краснобайстве «софистов» зверя массового террора. Не только узрел, но и предостерег своих соотечественников против бездум-ного подражания новой политической моде. По форме «размышления» Берка представляют собой письма моло-дому парижанину, осведомляющему его о положении в революционной Франции. По существу же они являются полемикой с теми «прогрессивными» англичанами, ко-торые восторгались первыми демократическими шага-ми руководителей Национального собрания и призывали англичан к «демократизации» по французскому образцу. У Берка нет заносчивости перед Францией. Он охотно признает ее одним из истоков европейской цивилизации. Но, «когда ваш исток загажен», пишет он своему юному другу, «ручей принесет только муть и для нас, и для дру-гих народов. Именно это создает во всей Европе острую озабоченность тем, что сейчас происходит во Франции». Главное противоядие против нынешней Французской

36 37


«заразы» Берк видит в национальном характере англий-ского народа, его преданности историческим традициям и заветам предков. «…благодаря хладнокровию и мед-лительности нашего национального характера, мы гордо несем на себе печать предков. Мы унаследовали от них щедрость и достоинство в восприятии мира. Мы еще не докатились до ‘тонкости’ софистов, превратившей их в дикарей. Мы не обратились в веру Руссо, мы не стали учениками Вольтера, и Гельвеций не наш учитель. Наши проповедники не проповедуют атеизм, наши законодате-ли не спятили с ума... Нас еще не набили, как чучела в музее, всякой макулатурой о правах человека. Мы сохра-няем целостность восприятия и здравый смысл... В на-шей груди бьется живое сердце. Мы с боязнью смотрим на Бога, с восхищением на наших королей, приязненно на парламент, ответственно на магистратов, почтительно на священников и с уважением на дворян». «Общественно-му договору» Жан-Жака Руссо, вдохновившему францу-зов к созданию тиранического государства «общей воли», Берк противопоставил свою концепцию. Да, отвечал Берк, государство, в самом деле, зиждется на обществен-ном договоре. Только это не торговый контракт, который стороны могут расторгнуть. На государство надо смо-треть гораздо более почтительно. Это неписаный вечный договор на «содружество во всех науках и искусствах, всех достоинствах и всех совершенствах». И цели его не могут быть достигнуты одним поколением. Ибо это до-говор не только «между гражданами страны, живущими в данный момент, но и ушедшими поколениями, и теми, кто еще не родился». Книга Берка вызвала огромный ре-зонанс. В течение года ее переиздавали десять раз. Король

простил Берку «измену» и советовал каждому «джентль-мену» прочитать его книгу. Произвела она впечатление и во Франции, где король Людовик ХVI сам перевел ее на французский. Увы, под тенью гильотины и при пол-ной монополии «софистов» на печать, во Франции книга уже не могла сделать погоду. Зато в Англии она укрепила иммунитет страны к французской «заразе», подняла па-триотизм и национальное самосознание. Хотя Берк скон-чался в 1797 году, его идеи продолжали «работать». Они подготовили общественное мнение к вступлению Ан-глии в коалицию против Наполеона и повысили ее бое-способность. Тем самым Берк внес свой вклад и в победу России над Наполеоном, исчадием той самой революции, плачевные последствия которой для Европы он предви-дел. Диагноз, который Берк ставит Французской «болез-ни», совпадает с Солженицынским. Это самовлюбленное зазнайство «просвещенных» людей своим разумом. На-чав с требования «свободы, равенства и братства», они кончают элитарным управлением от имени народа, огра-ничением свободы для несогласных, братоубийственной войной и военной экспансией. По Берку, «Их свобода не либеральна. Их наука плод самонадеянного невежества. Их гуманность дика и жестока». Зазнайство толкает их не просто к отрицанию религию, но к отождествлению своего якобы свободного разума с Богом. Восстав против церковного догматизма, они создают свой собственный. У Маркса этот богоборческий догматизм нашел выраже-ние в теории «научного» коммунизма, который якобы все и вся объясняет. Во что он обошелся стране и миру обще-известно, но не принято вспоминать. Теперь вышло из моды, не только в России, но и на Западе, хвалить «науч-

38 39


ную теорию» Маркса. Однако соблазн создавать всеобъ-емлющие теории остался. Как и решимость применять их в глобальном масштабе. Не только диагноз Берка по-хож на Солженицынский, но и его лекарство: не подда-вайся на лесть (дескать, понял нашу науку, значит умен), живи не заемными теориями, а своим здравым смыслом и национальным опытом. Не забывай заветы предков, как его забыли упоенные «просвещением» французы. При-мерно такого же мнения о Французской революции были и наши славянофилы. Можно сказать, что Берк был идей-ным предтечей русских славянофилов. Как и они, в сво-ем противодействии «чужим» новшествам, он взывал к самобытному английскому опыту, к тем же трем китам: вере, монархии и отечеству. Только вера у него была про-тестантская, а монарх был не царь, а король, чья власть была уже ограничена парламентом.

Либеральный и сострадательный консерватор

Берк являет собой прекрасный пример либерального консерватора. Он гордится революций 1688-го года, ибо она дала англичанам «Билль о правах» и компромисс между представительной и наследственной властью. И сделано это было не отвержением английской истории, а развитием заложенных в ней свободолюбивых традиций, в том числе «Хартии Вольностей» 1215 года. Войдя в историю под именем «славной» и «бескровной», она уста-новила гражданский мир и равновесие между разными общественными слоями. В Палате представителей Берк неустанно боролся за права униженных и обездоленных. Он обличал злоупотребления властей, как против бедных

ирландских католиков, так и покоренных индусов. Когда возникли трения с колониями в Америке, Берк пытался умерить имперские амбиции метрополии. «Вопрос не в том, имеете ли вы право сделать народ (колоний) не-счастным, а в том: не в ваших ли собственных интересах сделать этот народ счастливым?» заявил Берк в парла-ментской речи в марте 1775. Когда примирительная по-пытка не удалась и разразилась война, Берк твердо стал на защиту мятежников. Решающим в симпатиях Берка к американской революции было то, что ее руководители не покушались ни на религию, ни на частную собствен-ность, ни даже на традиционное право английской коро-ны собирать налог с колоний. Их исходное требование посылать своих выборных представителей в английский парламент он считал вполне обоснованным английской же традицией. В отличие от Французской, Американская революция была не теоретической и абстрактной, а праг-матической. Во главе ее стояли не фанатичные догмати-ки, а люди умеренные и способные пойти на компромис. Да, многие из них были вольнодумцы, просвещенные ра-ционалисты и масоны. Но, даже отвергая божественное происхождение монаршей власти, они не отвергали все-го прошлого, как это делали французы. И не навязывали свою «религию» другим. Более того, они вдохновлялись идеями и опытом древней Греции и Рима, как общеевро-пейского наследия. Итак, ГЛАВНЫЙ КРИТЕРИЙ Берка для типологии революций был: Способна ли революция разрешить назревшие общественные проблемы, зале-чить раны и установить гражданский мир на длительный срок? Или, как он сам выразился: Является ли революция «родительницей урегулирования или яслями будущих

40 41


революций»? Прилагая этот критерий, можно назвать успешными как Английскую революцию 1688 года, так и Американскую 1776-го. Первая стала «родительницей урегулирования» революционного процесса, включав-шего противостояние парламента королю, гражданскую войну, диктатуру Кромвеля, казнь короля, провозглаше-ние республики и восстановление монархии. «Славная и бескровная» завершила этот процесс политическим ком-промиссом между королем и парламентом через установ-ление новой династии (с урезанной властью) и провозгла-шение «Билля о правах». Хотя прерогативы короля были позднее урезаны еще больше, английская политическая система с тех пор существенно не изменилась. Соеди-ненные Штаты по праву гордятся тем, что общественный порядок в них зиждется на самой «древней» действую-щей конституции в мире, «родительницей» которой была революционная война за независимость. И реального на-родоправства в Америке оказалось гораздо больше, чем во Франции. Алексис де Токвилль, либеральный фран-цузский политический деятель, посетивший Америку дважды 1830-е годы, был поражен высоким уровнем демократии почти во всех сферах общественной жизни Соединенных Штатов. И это несмотря на то, что основа-тели американского государства обошлись без слова «де-мократия» и в Декларации независимости и в самой Кон-ституции.Став «родительницами урегулирования», эти две революции заложили фундамент политической ста-бильности, экономического процветания и международ-ного престижа Англии и США как великих держав. Их экономическому процветанию немало помог тот же стой-кий национальный характер, на который так полагался

Берк. Более того, как убедительно показал выдающийся немецкий мыслитель Макс Вебер, начиная с XVII века национальный характер, как англичан, так и американцев подвергся закалке протестантской этикой предпринима-тельства. Следуя этическому императиву, что трудолю-бие, бережливость и предприимчивость «богоугодны», и те и другие добились решающих преимуществ перед дру-гими народами на ранней стадии индустриализации.А вот французам и русским не повезло. Великая Француз-ская 1789 года не только выродилась в массовый террор, гражданскую войну, диктатуру и военную экспансию, но и подорвала общественный порядок во всей Европе. Она поистине стала рассадником будущих революций, как во Франции (восстановление Бурбонов в 1815, революция 1830, 1848, Парижская Коммуна 1871), так и вне нее. И, как показывают события 1968-года, этот революционный процесс, может быть, еще и до сих пор не завершился.

Революционный сериал в России

В России революция тоже стала многосерийной. 1905 год была первая серия. Манифест Николая, ограничив-ший власть царя законодательной Думой, положил, ка-залось, начало компромиссу. Но крайние левые никакого компромисса не хотели и продолжали устраивать погро-мы поместий и политические теракты. Назначенный пре-мьером, Петр Столыпин от компромисса не отказался. Энергично и смело борясь с терактами, он встал на путь аграрных реформ для улучшения жизни самых широких слоев населения страны. Опасаясь, что если ему удастся одолеть сельскую нищету, создать средний класс и тог-

42 43


да им уже не раскачать революцию, левые заклеймили Столыпина. Ведь их лозунгом было «чем хуже (для стра-ны), тем лучше (для них)». Когда Столыпин пал жерт-вой теракта в 1911-м, левые возликовали. Но и правые не особенно горевали. Увы, в окружении Николая не на-шлось государственного человека, чтобы продолжить дело Столыпина и вести страну курсом примирения и деловитости. Придворная челядь так и не поняла, что жить по старинке уже нельзя. Столыпина не уберегли, реформ не продолжили, а вопреки его предупреждению ввязали страну в новую войну. Когда больной России был больше всего нужен гомеостаз, ее потащили на «за-калку» в горнило Первой мировой войны. Повторилось все как во время войны с Японией. Правда, поддержав-шая революцию 1905-го русская интеллигенция уже на-чала прозревать в 1909-ом году публикацией сборника «Вехи». Однако, к началу Первой Мировой это прозре-ние не смогло одолеть левого крена образованной элиты России. Чем большевики не преминули воспользоваться, провозгласив: «Превратим войну империалистическую в войну гражданскую». Думские либералы под этот ло-зунг не встали, но потребовали перемены государствен-ного строя в самый неподходящий момент. Затеяли ме-нять лошадей в самой стремнине войны. Увы, частой и произвольной сменой министров царь сам подавал этому повод. Вот и получилась вторая серия, революция Фев-ральская. Хотя считается она стихийной, но надо отдать должное большевикам, что репетиция 1905-1907 годов не прошла даром. И «Советы» перекочевали из первой во вторую, и партийная печать, и готовность получать оружие и деньги от внешнего врага. Несмотря на Столы-

пинскую «реакцию» и казни боевиков военно-полевыми судами, кое-какие кадры 1905-го наверняка перекочевали в февраль 1917. По некоторым подсчетам, в первый же день беспорядков в Петрограде было убито около двух-сот офицеров, полицейских и просто пешеходов. Много ли нужно иметь боевиков, чтобы посеять панику в сто-лице, наполненной тысячами нежелавших отправки на фронт солдат? Медлительность царского правительства в первые дни беспорядков привела к их эскалации. Ситу-ация еще больше усугубилась мятежом военных частей, расквартированных в Петрограде. Уже через пару дней уличного самосуда стало ясно, что это – революция. И подавить ее можно было только армией, рискуя развязать гражданскую войну. На такой риск царь Николай не мог пойти, будь то в силу своих убеждений или осознания потери авторитета среди военачальников. Поэтому он и отрекся от престола в пользу младшего брата Михаила, чей авторитет в армии был гораздо выше. Он явно рас-считывал на решительные военные меры со стороны Михаила. Но плохо знал царь своего брата. Михаил был не менее совестлив. Неизбежное пролитие русской кро-ви в условиях внешней войны претило ему не меньше, чем Николаю. К тому же, принимая шапку Мономаха из рук брата, он уже знал, что самодержавие не может быть спасено. Почему ж он не объявил себя конституци-онным монархом, как ему советовали некоторые думцы? Не должен ли он был хотя бы спасти династию? Такой вариант был возможен еще несколько дней назад. Но Ни-колай упустил его и для себя, и для сына, и для Михаи-ла. Принимая решение 3-го марта 1917 года (по старому стилю), Михаил понимал, что не только самодержавие,

44 45


но и конституционная монархия не могут быть спасены. Единственный шанс для победы над внешним врагом он видел в примирении с теми, кто вчера требовал отмены самодержавия, а сегодня и монархии вообще. И поста-вил интересы страны выше интересов династии. А един-ственную надежду для Романовых он видел в доброволь-ном возвращении их суверенной власти к ее источнику. В 1613-ом они были возведены на престол народной волей Земского Собора. В 1917-ом они должны были вернуть свою власть снова на суд народной воли, выраженной теперь через Учредительное собрание. Образно говоря, приняв шапку Мономаха из рук самодержца, Михаил не увенчал ею свою голову. Он вернул ее к своему источни-ку. Подписав манифест о не восхождении на престол до решения Учредительного собрания о форме правления, Михаил дал стране шанс для победы над внешним вра-гом. Политическим элитам он дал передышку, чтоб оду-маться и покончить смуту гражданским примирением. В случае ожидаемой победы Антанты монархия имела бы неплохой шанс в Учредительном Собрании сохраниться в конституционной форме. Тогда Февральская револю-ция вошла бы в историю как Славная Русская.

Сериал продолжается

Увы, были силы в обществе, которые никакого ком-промисса не хотели. Вероятно, и Керенский, игравший во Временном правительстве ведущую роль, к компро-миссу не стремился. То ли под натиском Петроградского Совета, то ли по своей инициативе, он подорвал всякую надежду на скорую победу преследованием монархиче-

ски-настроенных генералов. Эскалация революции про-должалась. Тут и приказ номер один, тут и аресты членов императорского дома, тут и незаконное провозглашение республики. Последний акт означал нарушение конкор-дата с Михаилом. Это был отказ от позиции непредре-шенчества до созыва Учредительного Собрания. Это был откат Февраля от демократии. Объединившись с больше-виками в подавлении «мятежа» генерала Корнилова, Ке-ренский сам загнал себя в угол, в левый угол. И открыл зе-леный свет для Красной революции. Как и Февральская, Октябрьская стала не «родительницей урегулирования», а рассадником новой серии революций внутри страны и на экспорт. Процесс растянулся на 74 года. После позор-ной капитуляции в Бресте процесс пошел по «француз-скому» пути: к террору против «контрреволюционеров», гражданской войне, крестьянской Вандее, якобинству Троцкого, термидору НЭПа, чекистским чисткам, ГУ-ЛАГу, личной диктатуре и бонапартизму Сталина. В от-личие от Французской, Великая Октябрьская дожила до бюрократического, экономического и идейного старче-ского застоя.

Революция Четвертая

Осознание советской правящей элитой при Горбаче-ве, что страна зашла в тупик, не привело к поиску об-щественного согласия. Вектора для выхода из тупика не было найдено. Раздрай в партийных рядах привел к пут-чу ГКЧП, падению Горбачева, развалу СССР и мировой коммунисической системы. Это была четвертая револю-ция, приведшая к власти Ельцина в обрубленной Россий-

46 47


ской Федерации. При Ельцине появилась возможность застопорить развал и добиться консолидации России на меньшей территории. Однако объявление вседозволен-ности этнических суверенитетов поставило страну на грань гражданской войны. Увы, не благоразумие и уме-ренность среди элит уберегли страну от гражданской во-йны, а их жадность. Они вдруг поняли, что наворовать можно легче и больше в мирных условиях, под лозунга-ми демократизации и интеграции страны в «глобальную экономику». Ведь «мирные условия» означали для них правовой беспредел. И свободу найма «частных» боеви-ков, как в «бизнесе», так и в правительственных структу-рах, даже и в парламенте.

Революция Пятая: От демократии к олигархии

Вот тогда и произошла пятая, или вторая Октябрьская революция, начавшаяся обстрелом парламента войсками Ельцина в октябре 1993-го. Запад, только что учивший россиян разделению властей, а ля Монтескье, этого об-стрела одной власти другой не «расслышал», но «восста-новлению порядка» рукоплескал, «дабы коммунисты не взяли реванш». Первая Октябрьская разграбила страну конфискацией и национализацией частной собственно-сти. И назвали это переходом от капитализма к социализ-му. Вторая Октябрьская узаконила начавшееся с 1991-го года разграбление страны с помощью приватизации на-циональных богатств. И назвали это переходом от со-циализма к свободному предпринимательству и рыноч-ным отношениям. Пятая не стала просто реставрацией капитализма, каким он был до 17-го года. Она отброси-

ла страну еще дальше назад, чем исходная точка первой Октябрьской. Это было создание олигархии, самой анти-демократической экономической системы в новейшей истории. Такой колоссальной концентрации капитала в столь немногих руках история еще не знала. Во всяком случае, ее нет ни в Америке, ни в Западной Европе.

Революция Шестая: Гомеостаз

Отречение Ельцина «от престола» в пользу Путина по-ложило начало шестой революции, бескровной в столи-цах, но не на периферии. При Путине удалось затормозить сползание страны к новому «срыву». Государственники в его окружении начали мыслить своим, а не заемным умом. Возросшие цены на энергоносители помогли изба-виться от долговой зависимости от Запада, а заодно рас-прощаться с иносоветниками. «Борьба с терроризмом» если не подружила Россию с США и Европейским Сою-зом, то облегчила давление реформировать страну на ИХ условиях. Самое главное, несмотря на изнурительную войну в Чечне, правление Путина дало длительный пе-риод стабильности и экономического роста, который был так же необходим для России, как гомеостаз для больно-го. К счастью, Путин проявил способность расти на по-сту и показал себя государственным мужем во внешней и внутренней политике. Все это обеспечило ему высокий и стабильный рейтинг популярности.

48 49

Русский Крест Владислав КрасновЛояльная оппозиция, или олигархический реванш?

Но срок президентства Путина истекает, и страну на-чинает снова лихорадить. Раздаются угрозы то «оранже-вой», то «розовой», то еще какой-то революции. То сле-ва, от нацбола Эдика Лимонова. То справа, Березовский угрожает олигархическим реваншем. То Касьянов, из своей же «семьи», метит из опалы в президенты. То Гар-ри Каспаров делает очередной ход конем. Эти разговоры, при популярности Путина, можно бы было игнорировать как примеры велеречивого пиара. Если бы не наблюда-лась досадная тенденция: чем лучше дела у России, тем больше порицают Путина на Западе. И тем больше ста-вят на его противников. Хотя Путину удалось вывести некоторых из олигархов из большой политики, рычаги влияния у них остались. К тому же, при всех успехах в других областях, коррупция в стране не уменьшилась. А коррупция это главный ресурс олигархов. Не исключено, что сейчас они ведут себя ниже травы, тише воды, чтоб втихаря инфильтрировать своих людей и в аппарат пре-зидента, и в силовые структуры. И взять реванш.

К Славной Русской

Итак, задача вытаскивания страны из цикла разруши-тельных революций и выведения ее на орбиту устой-чивого эволюционного развития остается нерешенной. Не будем говорить, что для ее решения нужна еще одна революция, чтоб покончить со всеми революциями (Ду-маю, само слово «революция» народу России оскомину

набило). Не будем призывать и к шоковой терапии, чтоб не шокировать «терапевтов». Просто нужна серия про-думанных и очень смелых эволюционных реформ для устранения срывов, перегибов, эксцессов и правонару-шений всех предыдущих революций, уже больше ста лет сотрясающих Россию.

· В области социальной, главная задача уменьшить раз-рыв между богатыми и бедными, не выше уровня США и Западной Европы. Перенимать при этом опыт социаль-ного обеспечения от соседних скандинавских стран и ев-ропейской социал-демократии.

· В экономике, развивать многоукладность форм соб-ственности и предпринимательства ради расширения на-родного участия в свободном рынке.

· Покончить с монополией олигархов в ключевых от-раслях, как главным препятствием к развитию широкого частного предпринимательства.

· Главным средством обуздания олигархов должны быть антимонопольные законы, требующие мониторин-га и прозрачности финансовой деятельности. Антимоно-польная практика США и Западной Европы могла бы пригодиться.

· Стимулировать создание мелких и средних предпри-ятий, по количеству и разнообразию которых Россия да-леко отстает от мирового уровня.

50 51


· Поддерживать создание предприятий, где контроль-ным пакетом владеют коллективно служащие и рабочие данного предприятия. Перенимать лучший опыт бинар-ной экономики других стран.

· Укрепить роль профсоюзов по всем отраслям для за-щиты прав трудящихся в соответствии с западноевропей-скими стандартами. Это поможет понизить взрывоопас-ный уровень социального расслоения.

· В области политической создавать все условия для нормальной деятельности лойяльной патриотической оппозиции. Граждане должны быть уверены в честно-сти выборов. Они должны знать, что при любом исходе, страна сохранит стабильность, и никто не будет лишен ни прав, ни благосостояния.

В области духовной, нужен реальный жест националь-ного согласия, Великий компромисс, который примирил бы, наконец – не на год, и не на десять, а на поколения – разные политические, экономические, национально-этнические и религиозные интересы на благо всей стра-ны. Такое согласие («консенсус»?) должно охватить весь политический спектр – и левых, и правых, либералов и консерваторов. Его надо искать на основе патриотизма, взаимоуважения, открытости, прощения взаимных обид, отказа он насильственных действий, при сохранении и укреплении прав человека, свободы совести и свободы лояльной политической оппозиции всех народов России. Акт примирения и согласия внутри страны обеспечил бы и достойное участие России в строительстве мирового

сообщества. Вот тогда бы Берк сказал, что, преодолев со-блазн абстрактной революции типа Французской 1789-го года, Россия совершила свою Славную Русскую и пошла, наконец, своим самобытным русским путем, но в соот-ветствии со стандартами универсальной нравственности и здравого смысла.

Соблазн остался

Добиться такого гражданского примирения будет не просто. Многое будет зависеть от динамики междуна-родных отношений. Да и внутри страны, как ни странно, соблазн снова пойти по «западному» пути остался. И это несмотря на то, что каждый раз, когда Россия вступала на «западный» путь, результат был не только плачевным, но и совсем не западным. В 1917-ом большевики повели страну по последнему писку западной моды. Опираясь на «научную» теорию Маркса, обещали разжечь в Рос-сии пламя Всемирной пролетарской революции и пере-кинуть его в Европу с целью освобождения трудящих-ся всего мира из-под ига капитализма и его последней загнивающей стадии, империализма и колониализма. И что из этого получилось? Сами обгорели в гражданской войне, а пламя в наиболее развитые страны, где рабочий класс был в большинстве, так и не перекинули. А реак-цией на попытки поджога был национал-социализм и пожар Второй мировой, унесшей больше всего жизней русских и других народов СССР. Во время Холодной войны, опираясь на «прогрессивных», «новых левых» и «писников» (часто тех же марксистов) на Западе, со-ветские вожди способствовали освобождению колоний

52 53


и созданию лучших условий для трудящихся западных стран. Зато себя, несмотря на успехи в космосе и военной технике, изолировали от научно-технического прогресса и современных методов ведения хозяйства и научных ис-следований. И не создали достойных условий для СВО-ИХ трудящихся. Тогда-то западные СМИ не особенно замечали советское отставание, превозносили СССР как будущее человечества, мечтали о «конвергенции» капи-тализма и социализма, настаивали на внедрении на За-паде плановой экономики, государственной медицины и бесплатного образовании по советской модели. Но к 1991-му мода на Западе переменилась: все чаще стали го-ворить о превосходстве свободного рынка над плановой экономикой, Адама Смита над Марксом. Поддавшись на новую моду, перестроечная элита опять повела стра-ну по «западному» пути, уже в противоположную сто-рону. А что из этого получилось? Расползание советско-го блока, развал СССР. Не капитализм, а карикатура на него. Не свободный рынок, а олигархическая монополия. И пропасть между богатыми и бедными, какой нет ни в США, ни в Европе, да не было и в царской России. А ведь создание общества социально-экономической спра-ведливости было одной из главных целей Октябрьской революции. Не только ограбили советских трудящихся, а еще и в лицо наплевали. Ну а Петр Великий, разве не добился успехов? Несомненно, кое-каких успехов он добился в области военно-политической и бытовой. Но были и отрицательные последствия: укрепление само-державия (ведь модный тогда на Западе абсолютизм лил воду на самодержавную мельницу), подчинение церкви государству (с устранением патриархии была устранена

и система сдержек и протововесов), увеличение разры-ва между бедными и богатыми, расширение культурной пропасти между европеизированной дворянской элитой и мещанско-крестьянскими народными массами. Вопрос не в том, идти ли по западному пути. Вопрос в том: КАК по нему идти, здраво или слепо, по-идиотски? Какие чер-ты Запада выбирать как достойные подражания? Идти по Берку или Робеспьеру? По Марксу или Максу Веберу? Боюсь, что какой-то комплекс неполноценности застав-ляет русских «передовых» людей копировать Запад не лучшим образом. А обратная сторона этого комплекса, мегаломания, заставляет их воображать, что за ними весь мир пойдет.

Модернизация, а не европеизация

Вот Япония пошла по западному пути гораздо позднее, но и умнее. И добилась за краткий срок гораздо более значительных успехов. Это касается в первую очередь их «революции Мейдзи» (уж что о ней писал Маркс, не бу-дем и вспоминать). Началась она в 1862-ом, а в 1905-ом Япония уже побила более «демократизированную» Рос-сию. Главная разница та, что, вступая на западный путь, японские реформаторы не отказались от своей японско-сти, будь то религия почитания предков «синто» или ры-царские традиции самураев. Мы же, начиная с 1905-го, упорно стараемся отказаться не только от своего «азиат-ского» и «феодального» прошлого, но и от религии пред-ков и даже наследия культуры и литературы (если те не боролись против «самодержавия»). В этом мы продолжа-

54 55


ем следовать примеру «теоретиков» французской рево-люции. Уже больше трех столетий стараемся себя «ев-ропеизировать», а толку мало. Наши закомплексованные интеллектуальные светила способны завести Россию, в лучшем случае, в тупик и потемки, а в худшем, к новому срыву, теперь уже в пропасть. Не пора ли заняться не «ев-ропеизацией», а модернизацией, и заимствовать опыт не только Запада, но и Японии, Китая, Кореи, Индии и вооб-ще всех стран света. Демократизация тоже нужна и даже очень. Но, при всем стремлении к мировым стандартам, она должна опираться, прежде всего, на русскую истори-ческую традицию народоправства и правосознания. Это и «Русская правда», и «Поучение Владимира Мономаха» и «Слово о законе и благодати митрополита Иллариона». Это и средневековые республики Новгорода и Пскова. Это и русская крестьянская община. И демократический казачий круг. И Земские Соборы, избиравшие и настав-лявшие русских монархов. И обычай добиваться согла-сия взаимными уговорами. И опыт реформ Александра II и Столыпина. Это и самоотверженный Манифест Ми-хаила с предложением компромисса и упованием на на-родную волю. Чем глубже корни нашей политической, экономической, социальной, религиозной и культурной традиции, тем выше вознесется крона древа нашего бу-дущего. Так рассуждали японцы. Наши же «западники» наоборот считали, что прошлое России мешает движе-нию вперед и должно быть отсечено. Японцы оказались правы. Даже потерпев сокрушительное поражение во Второй мировой, они свое прошлое не отвергли. И сей-час, будучи одним из ключевых участников глобальной экономики, продолжают культивировать свое прошлое.

Был бы жив Берк, он назвал бы их революцию «Слав-ной Японской». А генерала МакАртура, возглавившего оккупационный режим и настоявшего на сохранении для Японии императорского дома, Берк назвал бы дально-видным американским политиком и продолжателем дела Джорджа Вашингтона.

Буш против Берка

Этого Берк не сказал бы о нынешнем квартиранте Бе-лого Дома. Политику Буша по распространению демо-кратии во всем мире, под одну гребенку, не взирая на национальные традиции, он назвал бы еще одной аб-страктной и вредной идеей. Его особенно огорчил бы тот факт, что идея насильственной демократизации мира родилась в стране, создание которой он так горячо при-ветствовал. Будучи патриотом, Берк превозносил пар-ламентскую монархию Великобритании. Но отнюдь не считал, что такая форма правления подойдет всем дру-гим странам. Он считал республиканское устройство подходящим для США. Не был он и принципиальным противником демократии. «Я не осуждаю ни одну форму правления, основываясь на ее абстрактной концепции», писал Берк. «В некоторых ситуациях установление чисто демократической системы управления станет необходи-мым». В своей типологии революций Берк опирается на Аристотеля. Все формы правления, считал Аристотель, будь то монархия, аристократия или республика, не толь-ко преходящи, но и имеют тенденцию к превращению в нечто противоположное, то есть деспотию, олигархию и

56 57


тиранию. Именно тенденция стремительного вырожде-ния Французской революционной демократии в тиранию привлекла внимание Берка. И все-таки нельзя игнориро-вать привлекательность идей СВОБОДЫ и ДЕМОКРА-ТИИ. Начиная с Английской 1640-го года, все новейшие революции, отражают общую мировую тенденцию к рас-ширению участия народа в управлении. Естественно, что постоянно растущий круг образованных людей в каждой стране стремится к свободе и участию в управлении го-сударством. Эта тенденция проявляется даже в странах, не называющих себя демократиями или переживших ре-волюционные катастрофы. Недаром Токвилль писал, что «Жестокости, совершенные во имя свободы, могут сде-лать ее ненавистной, но не мешают ей оставаться пре-красной и необходимой».

Дилемма демократии

Поэтому не удивительно, что из всех форм правления известных со времен Аристотеля, в наше время демокра-тия стала преобладающей. Но она же оказалась наиболее подвержена искажению и вырождению. Ибо демократы и демогоги близнецы братья. С одной стороны, откры-тые противники демократии, как коммунисты, нацисты и фашисты ссылаются на народную волю, как источник их власти. С другой стороны, в странах, где сохранилась монархия и уважение к традиции, свободы зачастую больше, чем там, где правят председатели, президенты и народные вожди. Огромная заслуга Берка именно в том, что он рано обнаружил ТОТАЛИТАРНУЮ тенденцию

современной демократии. Дело не только в том, что вла-дельцы СМИ имеют неравную возможность создавать общественное мнение. И сами выборы, и подсчеты голо-сов могут проводиться нечестно. Даже в условиях, когда победа той или иной партии заслужена и несомненна, это еще не обязательно триумф демократии, свободы и гу-манности.

Джон Стюарт Милль о демократии

Через шестьдесят лет после Берка, когда преимуще-ство демократии перед другими формами правления стало аксиомой, ее адепты обнаружили, что «тирания большинства» может быть ни чуть не лучше, чем одного тирана. Лучше других это понял соотечественник Берка, Джон Стюарт Милль, один из основоположников совре-менного либерализма: «Воля народа практически означа-ет волю наиболее многочисленной или более активной части народа, то есть большинства или тех, кому удалось выдать себя за большинство. В конце концов, сам на-род может пожелать подавить меньшинство. Этому надо противиться, как и любому другому произволу». Милль призвал предпринять предохранительные меры против «тирании преобладающего общественного мнения или настроения» и защитить меньшинство от «политическо-го деспотизма» большинства. Почему же мы так легко поддаемся под настроение большинства?: «Причиной половины всех ошибок человечества является фатальная тенденция прекращать мыслить, как только вещь пока-жется несомненной». Милль назвал это явление «глубо-

58 59


ким сном общепринятого мнения».

Тоталитарный крен влево

Трагический опыт первой половины XX века показал, что падение Российской, Австро-Венгерской и Герман-ской монархий не привело к торжеству демократий – в чем «общепринятое мнение» не сомневалось – но от-крыло дорогу диктатурам и новой мировой войне. При-чем фюрер пришел к власти, получив большинство голо-сов на демократических выборах, да и советские вожди от выборного ритуала никогда не отказывались. Вторая мировая и последовавшая за ней Холодная война, с гон-кой ядерного оружия, поставили человечество на грань существования. Это заставило лучшие умы опять заду-маться над дилеммой фатального сползания либераль-ной демократии к диктатуре. В 1951 году Ханна Арендт, немецко-американский политолог марксистского толка, в книге «Истоки тоталитаризма» указала на сходство нацизма и сталинизма, как тоталитарных явлений. Раз-умеется, ортодоксальные марксисты на Западе обруши-лись на «ересь» постановки советского вождя на одну доску с Гитлером. Однако не заметили, что, сведя исто-ки тоталитаризма к антисемитизму Сталина и расизму периода колониального империализма, Арендт закрыла глаза на тоталитарную суть самой идеологии марксиз-ма-ленинизма. Между тем сочинения, как Маркса, так и Ленина дышат тем же антирелигиозным догматизмом и фанатизмом, который так поразил Берка на заре Фран-цузской революции. Вероятно, марксистские шоры по-

мешали Арендт увидеть, что нацистский тоталитаризм развился позднее, чем советский. Более того, в немалой степени он был ответной реакция на события в Совет-ской России, на теракты советской агентуры в Европе, на попыкти коминтерновских революций в Венгрии, Бава-рии и Берлине. К тому же, нацистский тоталитаризм явно уступал советскому по «тотальности» в таких ключевых аспектах подавления индивида государством, как конфи-скация частной собственности (дающей владельцу долю материальной независимости от государства) и гонения на церковь. Гораздо внимательней к истокам тоталита-ризма отнесся ее современник Джейкоб Лейб Талмон, профессор Еврейского Иерусалимского Университета. В книге «Истоки тоталитарной демократии» он прямо вывел тоталитарный характер коммунистической иде-ологии из теоретических посылок эпохи просвещения. Для Талмона сталинизм был такой же неизбежной фазой Октября, как якобинство во Французской революции. В другой книге, «Политический мессианизм», Талмон бо-лее подробно показал, что философия Руссо не только вела к революции, но и содержала в себе семена левого тоталитарного насилия. По большому счету, Талмон на-помнил нам о том, о чем предупреждал еще Берк.

Неоконы против Берка

Нет сомнения, что нынешняя политика Буша по ак-тивному распространению демократии во всем мире не только противоречит уставу ООН, утверждающему суве-ренитет каждого государства в выборе формы правления,

60 61


но и идет в разрез со здравым смыслом и опытом Запад-ной цивилизации. Едва ли кто стал бы возражать, если бы речь шла только о распространении демократических идей через интернет, книги и СМИ. Но когда демократия насаждается экономическим шантажом, как в России в 1990-х, бомбардировкой, как в Югославии, или военным разгромом и оккупацией, как в Ираке сейчас, то возника-ет естественный вопрос: не являются ли лозунги демо-кратизации лишь лицемерным прикрытием каких-то со-вершенно других целей? А поскольку военная авантюра в Ираке готовилась с нарушением американских законов, то можно сказать, что и вся политика Буша по существу антидемократична. Хуже всего то, что она подрывает до-верие, как к США, так и к самому понятию «демокра-тия». Не случайно, оскандалившийся недавно президент Всемирного Банка Пол Вольфовиц был главным архитек-тором иракской авантюры. Он принадлежит к течению так называемых нео-консерваторов, влияние которых на внешнюю политику США началось еще в 1990-х, но при нынешнем президенте стало определяющим. Не случай-но и то, что многие нео-консерваторы бывшие марксисты, привыкшие думать абстрактно и, как Троцкий со своей перманентной революцией, обязательно во всемирном масштабе. Для них насаждение демократии во всем мире часть стратегии глобализации рынка. Еще до авантюры в Ираке, их идейные союзники во Всемирном Банке про-водили опыты с шоковой терапией в России. И что полу-чилось? Приватизация обернулась «прихватизацией», а демократизация «демократурой». А разграбленная стра-на стала должником западных держав. Неоконы, как на-зывают в США этих якобы новых консерваторов, забыли

одну коренную разницу между командной экономикой и диктатурой пролетариата, с одной стороны, и свободным рынком и демократией, с другой. Если командную эко-номику и диктатуру можно навязать в одночасье силой, указом и шантажом, то свободный рынок и демократию надо засевать, лелеять и культивировать усилиями по-колений. По меркам Берка, неоконы не консерваторы, а «софисты». Один видный американец назвал их просто якобинцами. Берк еще больше бы огорчился, узнав, что политика насильственной демократизации исходит от ре-спубликанца, который на президентских выборах изобра-жал себя «сострадательным консерватором». Делал ли он это по зову сердца или чтоб отобрать голоса от демокра-тов, традиционных защитников бедноты, мы не знаем. Но мы знаем, что непредвиденные колоссальные расходы на войну, принесли не только смерть и увечья тысячам ирак-цев и американцев, но и урезали бюджет на социальные нужды миллионов. При всем при том, внешняя полити-ка Буша идет в разрез c фундаментальными принципами основателей США. Один из них, Джон Квинси Адамс, третий президент США, в 1821 году увещевал своих со-отечественников: «Не дело Америки лезть за границу в поисках чудовища на заклание. Она всем желает свободы и независимости. Но она защитница и заступница только своих собственных свобод. Было бы безумно изменить фундаментальное направление ее политики от свододы к насилию. Ее слава не гегемония, а свобода. Пусть она держит в руках копье и щит. Но на щите ее вычекане-но: Свобода, Независимость, Мир». Первый президент Джордж Вашингтон не менее четко завещал будущим поколениям: «Главное правило, которому мы должны

62 63


следовать в отношениях с иностранными державами, это расширять коммерческие связи, но при этом как можно меньше смешивать их с политическими отношениями».

Не пора ли и Америке вернуться к мудрости своих предков?

Последний самодержец. Репортаж В.Г.Краснова

о памяти Михаила Романова в Перми

Газета «ЗВЕЗДА»: «Последний самодержец». Зда-ние по адресу улица Сибирская, 5, должно стать од-

ним из самых известных мест Перми, считает ан-глийский юрист и историк Дональд Кроуфорд

Соавтор книги о судьбе великого князя Михаила Ро-манова, которого Дональд Кроуфорд считает последним русским царем, посетил Пермь в дни трагической даты: посещение совпало с 90-й годовщиной расправы над Ми-хаилом в Перми в ночь с 12 на 13 июня.

Кроуфорд принял участие в программе чествования памяти великого князя. Помимо международной конфе-ренции, которая проходила 13 июня в Культурно-деловом центре, программа включала пятикилометровый Крест-ный ход утром 12 июня от Свято-Троицкого Стефанова монастыря до часовни Михаила Тверского, построенной на месте предполагаемого убийства князя на окраине города. После панихиды у часовни группа мирян и мо-нахов отправилась в первый междугородний покаянный крестный ход памяти династии Романовых – от Перми до Екатеринбурга и Алапаевска. Это те три ключевых места, где совершилось преступное уничтожение рода Романо-вых. 400-километровый ход завершится покаянной пани-хидой в храме на крови в Екатеринбуге и Ганиной Яме

64 65


16 и 17 июля. Без осмысления трагедии царской семьи, начиная с расправы с Михаилом в Перми, нельзя преодо-леть «поведенческую деградацию» современного обще-ства. Поэтому поддержка и присоединение к покаянному крестному ходу, движущемуся к Екатеринбургу через Бе-лую Гору, Кунгур, Орду и Суксун, было бы не только ду-шеспасительным для православных, но и выполнением гражданского долга для людей светских.

В самой же Перми вечером 12 июня состоялось воз-ложение венка у мемориальной доски великого князя на здании бывшей гостиницы «Королевские номера», отку-да великий князь Михаил и его верный секретарь Н. Н. Джонсон были обманно похищены группой большеви-ков и увезены на бессудную расправу. Возложил цветы и гость из Англии. Кроуфорд не сомневается, что здание на улице Сибирской, 5, должно стать главной достопри-мечательностью Перми. Сразу после прибытия в Пермь утром 10 июня он попросил меня показать ему «гостини-цу». «Это чудное место! – восхищался Кроуфорд. – Как раз напротив театра оперы и балета, который так любил посещать Михаил. Недалеко от могучей Камы, которую он пересекал на гребной лодке. На Сибирской улице, ве-дущей из Европы в Азию. И даже название гостиницы «Королевские номера» символично».

Посещение Кроуфордом Перми совпало с публикаци-ей его книги «Михаил и Наталья: жизнь и любовь Миха-ила II, последнего из царей Романовых» в издательстве Захарова в Москве. Опытный юрист, Кроуфорд, издает «Парламентские записки», своего рода текущую хрони-ку парламента Великобритании. А при чем тут Михаил и русская история вообще? Спрашиваю: «Когда и как воз-

никла идея написания книги?» Дональд отдает должное недавно почившей супруге и соавтору Розмари. Как ре-портер придворной хроники, Розмари наткнулась на имя Михаила в 1992 году. Ее заинтересовало отнюдь не его близкое родство с нынешней королевой.

Ее внимание привлекло то, что Михаил проявил не-обычайную твердость характера, когда влюбился в Ната-лью Сергеевну Вульферт (урожденную Шереметевскую) и решил жениться на ней. Морганатические браки и тогда не были редкостью. Но сила и бескорыстность любви ве-ликого князя к дважды разведенной женщине с ребенком поразили Розмари. Вопреки запрету царя Михаил тайно обвенчался с Натальей в Сербской православной церк-ви в Вене в 1912 году. Николай II сурово наказал своего младшего брата, поставив все его имущество под опеку, лишив его права наследовать престол (после цесаревича Алексея) и запретив возвращение в Россию.

Может быть, нет повести печальнее на свете, чем по-весть о Ромео и Джульетте. Но любовь Михаила и Ната-льи поразила Розмари не только фатальной трагичностью, но и кровным переплетением судьбы двух влюбленных с судьбой России. Самоотверженность любви Михаила за-ставили Кроуфордов по-другому взглянуть на личность человека, которого иные авторы склонны считать челове-ком слабохарактерным и недалеким. Кроуфорды видят в Михаиле не только патриота, горячо любившего Россию, не только талантливого и храброго военачальника, но и государственного деятеля высочайшей нравственности.

Как только в августе 1914 года разразилась первая ми-ровая война, Михаил, наслаждавшийся семейной жизнью в роскошном имении в Англии, немедленно послал брату

66 67


просьбу о помиловании, чтобы занять свое место на ли-нии фронта. И брат простил его, назначив командиром Туземной дивизии, состоявшей из мусульманских всад-ников-добровольцев с Северного Кавказа. Под командой Михаила легендарная «Дикая дивизия» стала одним из лучших войсковых соединений царской армии. Михаил же, которого всадники обожали и называли «наш джигит Миша», дослужился до командира 2-го кавалерийского корпуса и инспектора кавалерии.

Едва ли стоит удивляться, что в разгар Февральской революции Николай опять обратился за помощью имен-но к нему. Михаил, вероятно, принял бы регентство при малолетнем Алексее. Когда же Николай изменил свое ре-шение и отрекся прямо в пользу Михаила, тот уже знал, что ценное время было упущено, и монархия не может быть спасена без риска развязать гражданскую войну.

Тут-то и проявились лучшие качества Михаила как го-сударственного деятеля. В течение одного дня он должен был принять решение, перед которым не стоял еще ни один монарх. И он вверил судьбу монархии народному волеизъявлению. Он поставил благо страны выше, чем династические интересы. Совесть не позволила Михаилу взойти на престол через пролитие русской крови.

Как юрист, Кроуфорд не отрицает юридических по-грешностей, лингвистической двусмысленности и про-тиворечий как в отречении Николая в пользу Михаила, так и в решении Михаила «в том лишь случае воспри-нять Верховную власть, если такова будет воля Великого Народа нашего». Если же учесть степень накала револю-ционной ситуации в стране, воюющей против внешнего врага, то оба манифеста, нацеленные на преодоление по-

литического кризиса, преследовали благо отечества и со-ответствовали если не букве, то духу российских законов – в этом уверен Кроуфорд.

Манифест Михаила – это «беспрецедентный доку-мент, порожденный беспрецедентными обстоятельства-ми». И один из самых недооцененных документов ми-ровой истории. Главной целью Михаила было выиграть время, разрядить революционную ситуацию и предот-вратить гражданскую войну. Этой цели он добился. Он уполномочил Временное правительство провести самые широкие демократические выборы в Учредительное со-брание на основе всеобщего, равного, прямого и тайно-го голосования. Согласно Кроуфордам, манифест можно трактовать, «как искусный тактический маневр ради со-хранения монархии до лучших времен». Если бы полити-ческие партии пошли на примирение до победоносного исхода войны, то можно было вполне реально рассчиты-вать, что Учредительное собрание проголосовало бы за сохранение монархии.

Увы, хотя все политические фракции, включая боль-шевиков, на словах выступали за Учредительное собра-ние, на деле не воспользовались передышкой, которую им давал Михаил, не примирились между собой и только усугубили положение на фронте. Временное правитель-ство Керенского грубо нарушило манифест, провозгласив республику еще до выборов в Учредительное собрание. А большевики, совершившие государственный перево-рот в Петрограде в октябре 1917 года, но оказавшиеся в меньшинстве в Учредительном собрании, разогнали его силой в январе 1918-го, а в июне разделались с его ини-циатором.

68 69


Выступая на конференции, Кроуфорд подчеркнул со-вершенно уникальную роль Михаила в русской истории. «Мы никогда не сможем до конца осознать, что было по-теряно вместе с этой трагически оборванной жизнью. Но то, что мы знаем о нем, заслуживает вечной памяти и вы-сокой чести, – сказал Кроуфорд. – Все народы нуждаются в цельной исторической памяти. Если есть человек, кото-рый мог бы послужить мостом через пропасть, отделяю-щую царскую Россию от России новой, это несомненно Михаил, наиболее цельная и непротиворечивая личность из последних Романовых, единственный, кто до сих пор заслуживает всеобщего внимания и уважения».

Кроуфорд сознает, что у Михаила были недостатки, но они «только оттеняют целостность его личности, перед которой я испытываю восхищение». С Кроуфордом со-глашались другие докладчики. Составительница сбор-ника документов по Михаилу доктор исторических наук Людмила Лыкова из Российского государственного ар-хива социальной и политической истории в Москве дала высокую оценку книге Кроуфордов. Хотя книга может показаться сенсационным романом, она основана на вни-мательном изучении большого круга источников на рус-ском и других языках. Кроуфорды использовали дневни-ки, письма, фотографии и другие документы не только из архивов Москвы и Санкт-Петербурга, но и Лондона, Нью-Йорка, Парижа, Берлина и Копенгагена.

Это был первый визит Дональда в Пермь. Увы, супру-га Дональда и соавтор Розмари скончалась в январе. Уже на смертном одре ей вручили русский экземпляр книги, только что изданной в Москве. А ведь книга, над кото-рой они работали с 1992-го по 1997 год, выдержала уже

восемь изданий на главных европейских языках и разо-шлась по всему миру. Розмари завещала Дональду посе-тить город, в котором оборвалась жизнь их героя.

Помимо «Королевских номеров», Дональд посетил гимназию Дягилева, где он дал свои автографы директо-ру гимназии Р. Д. Зобачевой. Он был приятно удивлен, что школьники провели с ним пресс-конференцию на хо-рошем английском языке. Именно эта гимназия создала самый продвинутый сайт памяти Михаила с документа-цией как по-русски, так и по-английски.

– Мы с Розмари всегда хотели посетить Пермь не только потому, что здесь оборвалась жизнь последнего русского царя. Мы знали, что именно здесь началось об-щественное движение за увековечение памяти Михаила, что Пермь впереди Москвы и Петербурга, – заявил Кро-уфорд. Он рассказал, как был разочарован, когда в 2003 году приехал в Петербург с приемной внучкой великого князя Полиной Грей показать ей дом на улице Миллион-ной, 12, где Михаил подписал манифест: «В этом здании был поворотный пункт 20-го века, но на нем даже нет ме-мориальной доски». Переходя к Екатеринбургу, Дональд вспомнил, что Ипатьевский дом был снесен в бытность Ельцина партийным секретарем.

– А вот жителям Перми удалось не только сохранить «Королевские номера», но и повесить мемориальную до-ску. Как только мир узнает, что произошло здесь ровно девяносто лет назад, в Пермь потекут тысячи паломни-ков и туристов, – предсказывает Кроуфорд.

70 71


Пермь отмечет 90-ю годовщну убийства Михаила Романова

крестным шествием до Екатеринбурга

От редакции: Чуть меньше месяца назад мы вспоминали 90-летие злодейского убийства Великого князя Михаила

Александровича. Эту дату особенно отмечали в Перми – месте Голгофы Великого князя. Сегодня мы публикуем рас-

сказ одного из инициаторов и активных участников памят-ных пермских мероприятий Владислава Георгиевича Крас-

нова, который он любезно предоставил нашей редакции. Текст публикуется с незначительными сокращениями.

Пермские крестоходцы с иконой Св. Михаила, канонизированного РПЦ зарубежья.

Впервые убийство Великого Князя Михаила Алексан-

дровича Романова в ночь с 12 на 13 июня 1918 года на окраине Перми стало неотъемлемой частью покаяния русского народа за уничтожение династии Романовых 90 лет назад.

Именно в Перми отрабатывалась тактика уничтожения Романовых под покровом лжи и распускания слухов. Не

случайно первый удар, за пять недель до убийства Нико-лая II, был нанесен человеку, который представлял собой законную демократическую альтернативу большевикам.

12 июня, по благословению Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II, несколько десятков мирян и мо-нахов вышли из Перми в Покаянный крестный ход под названием «Царский Крест». Процессия займёт больше месяца и пройдёт через Уральские селения Кукуштан, Белая Гора, Кунгур, Орда, Суксун, Ачит, Красноуфимск, Первоуральск и Ревда, обильно пополнившие ряды ново-мученников советской эпохи. Ожидается, что на разных участках 400-километрового маршрута в процессию бу-дут вливаться сотни паломников. Кульминацией шествия будут покаянные панихиды в память об убиении всей царской семьи в Храме-на-Крови в Екатеринбурге и Га-ниной Яме 16 и 17 июля, а завершится шествие в Алапа-евске 18 июля.

Пермяки давно готовились к этому событию. Ещё осе-нью 1991 года была установлена первая мемориальная доска у входа в бывшую гостиницу «Королевские номе-ра», из которой Михаил был увезён на расправу вместе со своим верным секретарём Н.Джонсоном. В 1998 году город дополнил доску барельефом князя. Скульптор Ру-дольф Веденеев на свои средства возвёл памятный дере-вянный крест. Началось строительство часовни. Когда оно остановилось из-за нехватки средств, в 2005 году по инициативе Пермского областного отделения Всероссий-ского Общества Охраны Памятников Истории и Культу-ры (ВООПИК), на пожертвования граждан Перми, была создана коалиция общественных групп за увековечение памяти Великого Князя под условным названием «Свя-

72 73


той Михаил».Проект этот светский. Но исходит он из того, что вос-

становление исторической памяти на переломном этапе русской истории невозможно без оценки событий в ду-ховном и православном измерениях. Как известно, Миха-ил был причислен к лицу святых Русской Православной Церковью Зарубежом (РПЦЗ) еще в 1981 году, наряду с Николаем II и его семьей. Московская же патриархия пока этого не сделала. Однако, ввиду решения о слиянии РПЦ и РПЦЗ вопрос о канонизации Михаила возникает сам собой.

Пермский ВООПИК, в содружестве с игуменом Свя-то-Троице Стефанова монастыря отцом Варфоломеем и с благословения епископа Пермского и Соликамского Ири-нарха, уже провёл ряд совместных мероприятий. 12 июня 2006 года была отслужена первая панихида в память о Михаиле в часовне Св. Михаила Тверского. 12 июня 2007 года прошёл первый пятикилометровый крестный ход, в котором участвовало не менее 1500 граждан. Параллель-но были проведены две научных конференции, за которы-ми последовала публикация докладов. В 2008 году был напечатан красочный настенный календарь с портретом Великого Князя и видами Перми той эпохи.

В этом году программа увековечения памяти Великого Князя продолжалась с 11 по 14 июня. Помимо междуна-родной научной конференции, проходившей в Культур-но-Деловом Центре 13 июня, она включала возложение цветов у здания «Королевские номера», концерт коло-кольного звона и духовных песнопений на Соборной площади, второй внутригородской Крестный ход к ча-совне Св.Михаила, покаянную панихиду и выход в По-

каянное 400-километровое шествие «Царский Крест» до Екатеринбуга.

Почётным гостем пермяков был Дональд Крофорд, автор фундаментальной книги о судьбе Великого Князя, которого он считает последним русским царём. Опытный законовед и исследователь, Крофорд издаёт в Лондоне хронику парламента Великобритании. В 1992 году, его супруга и соавтор Розмари, репортёр придворной хро-ники, наткнулась на имя Михаила, трагическая судьба которого поразила её. В результате совместных исследо-ваний, супруги издали в 1997 году книгу «Михаил и На-талья: Жизнь и Любовь Михаила II, последнего из царей Романовых». С тех пор, книга выдержала восемь изданий на английском, немецком, французском и испанском язы-ках. И вот теперь она появилась, наконец, по-русски.

Крофорды увидели в Михаиле не только патриота, преданного России, не только талантливго и храброго во-еначальника, но и государственного мужа высочайшей нравственности.

Как только в августе 1914 года началась война, Михаил, наслаждавшийся семейной жизнью в роскошном имении в Англии, не стал искать какой-либо синекуры. Он сразу же попросил царя о помиловании (в 1912 году он был об-речен на изгнание за морганатический брак с Натальей), чтобы занять место в боевом строю. Царь простил его, и Михаил стал командиром Кавказской Туземной диви-зии, состоявшей из мусульман-добровольцев. Под его командой, легендарная «Дикая» стала одной из лучших дивизий царской армии. Михаил же, которого всадники обожали, называя «наш джигит Миша», дослужился до командира 2-го кавалерийского корпуса и инспектора ка-

74 75


валерии.Не мудрено, что в разгар Февральской революции Ни-

колай обратился за помощью именно к нему.Тут-то и проявились лучшие качества Михаила, как го-

сударственного мужа. В течение одного дня он должен был принять решение, перед которым не стоял еще ни один царь. И он […] поставил благо страны выше дина-стических интересов. Совесть не позволила ему взойти на престол через пролитие русской крови.

Как законовед, Крофорд не отрицает юридических по-грешностей, как в отречении Николая, так и в решении Михаила. Однако если учесть революционную ситуацию в стране, воюющей против внешнего врага, Крофорд уве-рен, что оба брата преследовали благо отечества, а их ма-нифесты соответствовали духу российских законов.

Манифест Михаила один из самых недооценённых ак-тов мировой истории. Главной целью Михаила было вы-играть время, охладить революционный накал и предот-вратить гражданскую войну. Этой цели он добился, решив «в том лишь случае воспринять Верховную власть, если такова будет воля Великого Народа нашего». Он уполно-мочил Временное правительство на проведение самых демократических выборов на основе всеобщего, равно-го, прямого и тайного голосования. Крофорды трактуют этот манифест, «как искусный тактический маневр ради сохранения монархии до лучших времен».

Увы, хотя все политические фракции, включая боль-шевиков, на словах выступали за Учредительное собра-ние, на деле не воспользовались передышкой, которую им дал Михаил, не примирились между собой и усугуби-ли положение на фронте. Временное правительство Ке-

ренского нарушило манифест, провозгласив республику до выборов в Учредительное Собрание. А большевики, захватившие власть в Петрограде в ноябре 1917 года, но оказавшиеся в меньшинстве в Учредительном Собрании, разогнали его силой в январе 1918, а в июне расправи-лись и с его инициатором.

Выступая на конференции, Крофорд подчеркнул уни-кальную роль Михаила в истории России: «Мы никогда не сможем до конца осознать, что было потеряно вместе с этой трагически оборванной жизнью. Но то, что мы зна-ем о нём, заслуживает вечной памяти и высокой чести». И добавил: «Все народы нуждаются в цельной историче-ской памяти. Именно Михаил мог бы послужить мостом через пропасть, отделяющую царскую Россию от России новой, ибо Михаил самая цельная и непротиворечивая личность из последних Романовых».

Высокую оценку книге Крофордов дала Людмила Лы-кова, доктор исторических наук, сотрудник Российского государственного архива социальный и политической истории в Москве и составитель сборника документов по Михаилу. Книга Крофордов может показаться сенса-ционной, но основана она на тщательном изучении ши-рокого круга источников на русском и других языках, которые оказались недоступными для российских исто-риков. Ведь авторы её использовали дневники, письма, и фотографии не только из архивов Москвы и Санкт-Петербурга, но и Лондона, Нью Йорка, Парижа, Берлина, Копенгагена и Вены.

Это был первый визит Дональда в Пермь. Помимо «Королевских номеров» Дональд посетил гимназию им. Сергея Дягилева, сотрудники которой помогли авторам

76 77


Ты, Россия, его безвинную кровь? Растерзав прекрасного человека, что ты дашь взамен? Сумеешь ли в конечном итоге искупить чистую кровь Последнего Михаила?»

книги найти и перевести пермские первоисточники. Гость был приятно удивлён, что гимназия создала сайт памяти Михаила с документацией как на русском, так и на английском (http://diaghilev.u-education.ru/node/68 или www.permonline.ru/~museum/romanov/rus/index.htm). Увы, супруга Дональда и соавтор Розмари скончалась в январе. Уже на смертном одре ей вручили экземпляр книги по-русски. Розмари завещала Дональду посетить Пермь, город, в котором оборвалась жизнь их героя.

«Мы с Розмари всегда хотели посетить Пермь не толь-ко потому, что здесь оборвалась жизнь последнего рус-ского царя. Мы знали, что именно здесь началось обще-ственное движение за увековечение памяти Михаила, что Пермь вперед

и Москвы и Петербурга», заявил Крофорд. И расска-зал, как был разочарован, когда в 2003 году приехал в Петербург с приёмной внучкой Великого Князя показать ей дом на улице Миллионная 12, где Михаил подписал манифест. «В этом здании поворотный пункт 20-го века, но на нём нет даже мемориальной доски». Переходя к Екатеринбургу, Дональд вспомнил, что Ипатьевский дом там вообще был снесён. «А вот жителям Перми удалось не только сохранить Королевские Номера, но и повесить мемориальную доску. Как только мир узнает, что произо-шло здесь ровно девяносто лет назад, в Пермь потекут тысячи паломников и туристов», – предсказывает Кро-форд.

А пока процессия «Царский крест» движется к Екате-ринбургу, вспомним слова комиссара Гатчинского двор-ца, которого так покорили доброта и порядочность его царственного узника: «Каким светлым порывом смоешь

78 79


Великий князь Михаил должен быть прославлен РПЦ МП как невинно

убиенный царственный страстотерпец в одном ряду с Николаем и его семьёй.

Группа из Перми приняла участие в 11 Романов-ских чтениях в Екатеринбурге.

Профессор А.Н.Авдонин в Мемориале Романовых на Старой Коптяковской дороге

Как мы уже сообщали в репортаже Владислава Крас-нова, 12 июня, по благословению Святейшего Патриарха Московского и Всея Руси Алексия II, несколько десятков мирян и монахов вышли из Перми в Покаянный крест-ный ход в память о Великом Князе Михаиле Романове, убитом в Перми 90 лет назад. Теперь мы рады сообщить, что, пройдя 400-километровый путь через Уральские

горы и десятки селений Пермской и Свердловской об-ластей, процессия достигла своей цели. В Екатеринбурге она влилась в общую покаянную панихиду в Храме-на-Крови и Ганиной Яме 16 и 17 июля, а 18 июля такая же панихида прошла в Алапаевске. Там покаяние пермяков впервые стало неотъемлемой частью покаяния русского народа за уничтожение династии Романовых 90 лет на-зад. Мы помещаем рассказ В. Краснова от имени Вер-холанцевой Р. М. – просветительный центр «России Верные Сыны», Гладышева В. Ф – Общество Пермских краеведов, Зыряновой Л.Р., и Марковой Л.П – Библиотека Духовного Возрождения – группы активистов из Перми, которые принимали участие в поездки в Екатеринбург и Алапаевск в связи с 90-ой годовщиной «Уральской Гол-гофы», уничтожения всей царской семьи в Перми, Ека-теринбурге и Алапаевске, которые в 1918 году входили в состав Пермской губернии.

Д-р Владислав Георгиевич Краснов, коренной пермяк выпускник истфака МГУ, бывший профессор Монтерей-ского института международных исследований в Кали-форнии, живёт в Вашингтоне, где возглавляет «Обще-ство американцев за дружбу с Россией».

Мы прибыли в Екатеринбург поездом из Перми рано утром 15 июля и остановились в престижной «советской» (а потому и недорогой) гостинице «Большой Урал». Сразу же попали в гущу событий. Дело в том, что «Романовские дни» это не только почитание памяти святых царствен-ных страстотерпцев Николая и Александры и их детей под сенью Православной Церкви, но и всенародный день восстановления исторической памяти. Поэтому, наряду с мероприятиями, организованными Русской Православ-

80 81


ной Церковью, мы посетили ряд светских встреч.Увы, процесс восстановления памяти и установлении

правды о русской истории сложен и тернист, ибо память несовершенна, а правда часто такая горькая или неудоб-ная, что требует покаянного отношения от, казалось бы, совсем невинных людей. Сразу же становится очевид-ным, что большинство мирян понятия не имеют, что у царя Николая был брат Великий князь Михаил и что был он убит в Перми 12 июня за пять недель до злодеяния в Екатеринбурге. Видимо большевики хотели расправиться с ним первым, ибо знали, что именно в пользу Михаила отрёкся от престола Николай, а Михаил только отложил принятие власти до одобрения всенародно-выбранным Учредительным Собранием.

Увы, даже в обширной программе Всемирного русско-го народного Собора (ВРНС), прошедшего в культурном центре «Космос», для брата царя не нашлось места, и имя его официально не прозвучало. Мы понимаем, что встреча здесь была посвящена памяти уже признанных Русской Православной Церковью Московского патриар-хата (РПЦ МП) святых царственных страстотерпцев, то есть царю Николаю, его супруге Александре и их детям, уничтоженным в Ипатьевском доме. Но не надо забывать, что Николай Александрович был не только примерным семьянином, но и любящим братом. И Михаил Алексан-дрович отвечал взаимностью.

Разумеется, между братьями были конфликты и недо-разумения. Но они всегда разрешали их по-христиански, всепрощением. Если и пробежала между братьями чёр-ная кошка, то это был Керенский, нарушивший усло-вия Манифеста Михаила и не давший братьям приват-

но поговорить после их судьбоносных решений. Нет никаких оснований сомневаться, что братья сохранили взаимную братскую любовь до самого смертного одра.

Так же как первые русские святые братья Борис и Глеб безропотно выполнили волю старшего брата Святополка (прослывшего потом Окаянным) в соответствии с поня-тиями своей эпохи, так и Михаил выполнил волю стар-шего брата Николая в соответствии со своим понятием о гражданственности и в полном согласии со своей хри-стианской совестью. Только циники могут помыслить, что Николай «подставил» Михаила. И только политика-ны могут упрекнуть Михаила, что он-де не взял на себя «тяжкое бремя, возложенное на меня волею брата мое-го». Михаил мужественно и безропотно взял на себя еще более тяжкое бремя, бремя бескорыстного миротворца. И в тот исторический момент бремя миротворца не было ли тяжелее ли, чем шапка Мономаха?

Мы согласны с посылом Итогового документа ВРНС, принятым на встрече, что «Скрытая гражданская война, к сожалению, не закончилась. Российское общество до сих пор расколото по политическим убеждениям». Мы тоже сознаём, что до сих пор идёт «информационная агрессия против России, против нашей с вами истории». Мы соли-дарны с призывом к анализу «национальной катастрофы, чтобы увидеть перспективы нравственного исцеления» страны. Мы согласны, что «Только через прекращение холодной гражданской войны можно добиться необходи-мого сплочения нашего народа».

Но мы были разочарованы тем, что, несмотря на за-явленное намерение «не канонизировать монархию как форму правления», программа Народного собора в целом

82 83


способствовала «канонизации» даже не «монархии», а именно «самодержавия», то есть одной разновидности монархии, вполне оправданной на определённый период русской истории, но, несомненно, изжившей себя в Рос-сии к началу ХХ века.

Впечатление было такое, будто большинство участни-коввстречи не слышали об осуждении епископа Диомида Архиерейской комиссией в июне-июле 2008 года за то, что тот порицал демократическую форму государствен-ного устройства, считая, что «единственная богоуста-новленная форма правления – монархия», или «самодер-жавная власть Помазанника Божия». Не слышали они и заключения комиссии, что «Наша Церковь прославила последнего Русского Царя как святого страстотерпца, од-нако эта канонизация не связана ни с призывом к восста-новлению династии Романовых на престоле, ни с призы-вом к восстановлению монархии».

Не слышали наверно потому, что сами оглушали себя и других громогласными проклятиями «заговорщикам» и «клятвопреступникам» не только среди генералов, са-мим же государем назначенных, но и членов святейшего правительственного синода православной Церкви, при-знававших законными как отречение Николая в пользу Михаила, так и решение Михаила не всходить на престол до народного волеизъявления. Любителей помахать ку-лаками после драки всегда хоть отбавляй. Но в эту 90-ую годовщину памяти царственных страстотерпцев, это раз-махивание кулаками было совершенно неуместно.

Хорошо известно, что не только Святейший синод, но и большинство иерархов Церкви признавали законными как отречение Николая, так и временную передачу вла-

сти Михаилом Временному Правительству для проведе-ния выборов в Учредительное собрание. Манифест Ми-хаила отнюдь не исключал возможности восстановления монархии. Именно так его понимал архиепископ Перм-ский и Кунгурский Андроник. Он писал обер-прокуро-ру синода, упрекавшего его за якобы про-монархические проповеди: «Узаконяющий Временное правительство акт об отказе Михаила Александровича объявлял, что после Учредительного Собрания у нас может быть и царское правление, как и всякое другое, смотря по тому, как вы-скажется об этом Учредительное Собрание».

На самом деле, Андроник стоял на демократической «непредрешенческой» позиции, позволявшей народу сказать своё слово, но и в надежде, что это слово будет в пользу монархии. Эту позицию разделяло большинство генералов Белого движения. Более того, «Непредрешен-ческая позиция», по мнению одного из наших современ-ников», «в этих условиях представлялась единственно возможной», и две армии, выступившие под монархиче-скими лозунгами (Южная и Астраханская), сразу же по-терпели поражение, несмотря на то, что действовали в крестьянских русских районах. [1] Не подобает нам, из благополучного и безопасного далёка, выражать нико-му не нужные верноподданические чувства отрекшему-ся царю, и клеветать при этом на иерархов и генералов, многие их которых заплатили за свои слова и действия головой.

Общенациональное соборное покаяние необходимо не потому, что предводители белого движения не выступи-ли под флагом восстановления самодержавия (большин-ство из них были, как и Михаил, «непредрешенцы») и

84 85


тем самым якобы нарушили присягу Николаю. Покаяние необходимо потому, что наши предки поддались на со-блазн «научного» (на самом деле, наукообразного) марк-систско-ленинского оправдания насилия над людьми и над традицией, как способа модернизации страны. Тем самым они обеспечили большевикам победу над белы-ми армиями в гражданской войне и установление худшей формы «самодержавия», а точнее «своевластия» даже не партии, а партийной верхушки в лице «вождей».

Конечно же, не все наши предки поддались на этот со-блазн, а только малое меньшинство. Но и за большинство устоявших от «научного»соблазна мы должны покаять-ся. Ибо не сумело это большинство объединиться против посягательств меньшинства, а обрекло себя на апатию и бездеятельность, уверяя себя, что «Моя хата с краю» или живя по пословице «Гром не грянет, мужик не перекре-стится!» Увы, молния красного террора 18-го года удари-ла по всем краям и по всем рукам, тянувшимся перекре-ститься, и это случилось прежде, чем до них докатились раскаты грома. Потому и лишилось Белое движение все-народной поддержки, которого оно заслуживало.

Несмотря на эти оговорки, мы солидарны с основным положением Итогового документа, что «Ответственность за это злодеяние (убийство Царской семьи) несёт на себе, прежде всего, большевистское руководство тех лет». Мы также согласны с прозвучавшим на встрече дополнением, что ВРНС должен обратиться к Государственной Думе с запросом об издании государственного акта, осуждаю-щего бессудную расправу с домом Романовых. Со своей стороны, мы считаем, что такой акт должен особо осу-дить расправу над Михаилом, миротворческий манифест

которого чётко наметил путь к правовому государству.Другим знаменательным событием было наше участие

в Одиннадтцатых Романовских Чтениях, проводившихся под эгидой Фонда «Обретение» в Екатеринбурге 17-го и в Алапаевске 18 июля. Руководителем Фонда А.Н. Авдо-ниным мне любезно предоставил от Пермской делегации возможность выразить нашу точку зрения об историче-ской роли Михаила в судьбоносные дни 1917-18 годов.

Помимо участия в обсуждении докладов в конференц-зале Краеведческого Музея в Екатеринбурге и в Доме-музее П.И. Чайковского в Алапаевске, мы познакомились с выставкой документов и фотографий о царской семье из фондов ГАСО, ЦДООСО и личной коллекции Кашан-ского, как и фотовыставкой Фонда «Обретение» в Екате-ринбурге. В Алапаевске мы посетили Напольную школу, где содержались царственные арестанты, а также место их зверского низвержения в шахту в Синичах.

Особенно интересны были доклады профессора А.Н. Авдонина, приехавшего из Москвы прокурора В.Н. Соловьёва[i], А.М. Кручинина и Н.И. Неволина. Послед-ний так подробно описал современные методы анализа останков, которые применялись при опознавании цареви-ча Алексея и Великой Княжны Марии, что у нас не оста-лось никаких сомнений в подлинности обоих захороне-ний. Мы понимаем, что могут быть другие точки зрения на подлинность захоронений. Но, при всём уважении к иерархам Московской патриархии, мы молимся о прекра-щении противостояния между религией и наукой, чтобы настало время, когда лучшие умы среди духовенства бу-дут работать рука об руку с лучшими представителями российской археологической и следственной экспертизы.

86 87


По возвращении в Екатеринбург, 19-го июля мы посе-тили места по Коптяковской дороге, где недалеко от По-росёнкова лога в 1991 году группой профессора Авдони-на были найдены останки 9 человек из 11 расстрелянных в Ипатьевском доме, а в июне 2007 года группой Неуйми-на были обнаружены останки остальных двух. Помимо чисто познавательного интереса, мы были проникнуты трепетным чувством, что замысел злодеев сокрыть своё злодеяние и стереть с лица земли следы их преступле-ния не удался. Дай Бог, чтоб останки тысяч известных и безымянных новомучеников советской эры также были найдены и почтены, как и останки их царственных пред-шественников.

После возложения цветов на обозначенных местах состоялась гражданская панихида. Профессор Авдонин подробно описал эпопею борьбы русских учёных против запретов советской эпохи и косности пост-советского периода, когда бюрократы весьма неохотно выделяют средства на восстановление исторической памяти. Нам посчастливилось стать свидетелям, как гражданская па-нихида по невинноубиенным была неожиданно дополне-на церковным хором в память святых стастотерпцев. Как оказалось, уже существует движение среди независимых православных людей по всей стране за то, чтоб поощрить Московский патриархат по-новому, объективно и бес-пристрастно, взглянуть на достижения русских исследо-вателей, чтобы предотвратить никому не нужный раскол между религией и наукой.

Я от нашей делегации возложил у креста с табличкой «мощи царевича Алексея и Великой Княжны Марии» бу-кета из двухцветных роз. Ссылаясь на благостный пре-

цедент достигнутого соглашения о преодолении распрей между РПЦ и РПЦЗ, я сказал: «Я возлагаю эти розы, в каждой из которых красный цвет гармонично соседству-ет с белым, как залог того, что холодная гражданская во-йна, будь то между церквами разных юрисдикций, будь то между российскими гражданами разных конфессий или политических убеждений, будь то в форме распрей между наукой и религией; будь то в форме забвения о братской любви между Николаем и Михаилом,-- пусть гражданская война в холодной или любой другой форме закончится как можно скорее. Пусть все попытки снова поссорить русских и православных людей между собой, будут отвергнуты. И пусть нынешнее противостояние преобразится из распрей в высшую гармонию, так оче-видно явленную в этих двухцветных розах».

Помимо вышеописанных знаковых событий, мы так-же посмотрели несколько фильмов, прослушали концерт профессионалов и самодеятельность спонтанных испол-нителей. Всегда и везде мы знакомились с екатеринбурж-цами и иногородними. И всем интересующимся дарили фотографический портрет Михаила Александровича с пояснениями на обороте о его военной карьере, придвор-ной роли и что он был канонизирован РПЦЗ в 1981 году. Мы делали это по поручению отца Варфоломея, игумена Свято-Троицкого Стефанова монастыря в Перми, по ини-циативе которого был проведён Покаянный Крестный ход из Перми.

В Екатеринбурге мы встретили небольшую группу крестоходцев из Перми, загорелых, уставших, но ожив-лённых и приветливых. Их лица светились от сознания, что они совершили большой духовный подвиг, донеся

88 89


икону Михаила, написанную пермскими монахами, до Екатеринбурга. Мы надеемся, что их подвиг только на-чало объединенного духовного и гражданского движения всех граждан России, особенно граждан православных убеждений, за увековечение памяти Михаила, как защит-ника отечества, государственного мужа и миротворца, проложившего путь к новой России. Мы также надеемся, что Великий князь Михаил будет прославлен и Русской Православной Церковью Московского патриархата как невинно убиенный царственный страстотерпец в одном ряду с Николаем и его семьёй.

Мы понимаем, что РПЦ МП не сможет сделать этого вопреки общественному мнению, а такого мнения нет и быть не может из-за отсутствия правдивой информации о Михаиле. К счастью, книга Розмари и Дональда Крофор-да «Михаил и Наталья: Жизнь и Любовь последнего из царей Романовых» теперь переведена на русский язык и напечатана в издательстве Захарова в Москве. Разумеет-ся, к ней надо относиться критически, как и к любой дру-гой книге об этой очень противоречивой эпохе, о которой и сейчас ломают копья поборники «холодной» граждан-ской войны. Но надо сказать, что, во-первых, книга на-писана на гораздо более широкой базе источников, чем та, что была доступна российским исследователям. Во-вторых, книга написана с большой симпатией не только в отношении её героев, но и к России вообще, особенно, к её трагической истории в XX веке.

Не пора ли реабилитировать Михаила Романова?

Эта статья появилась 9 декабра 2008 на сайте Информационно-Аналитического

Агентства Консалтинг & Маркетинг (IAMIK)

1 октября 2008 года президиум Верховного суда России решил «Признать необоснованно репрессированными и реабилитировать Романова Николая Александровича», его супругу Александру Федоровну и их детей. Это спра-ведливое решение дает надежду, что процесс реабилита-ции коснется и других членов Императорского Дома, в первую очередь, родного брата царя.

5 декабря исполнилось 130 лет со дня рождения Вели-кого Князя Михаила Александровича Романова. Некото-рые историки не без основания считают его последним русским царем. Отрекшийся в его пользу царь Николай II в телеграмме назвал его императором Михаилом II. Правда, «правил» Михаил всего один день, но оставил законодательное наследие, которое не утратило своей силы и по сей день. Манифест, подписанный им 15 марта (2 марта ст. ст.), совершенно уникальный законодатель-ный акт, до сих пор по достоинству не оцененный и даже редко кем читанный.

Нет, Михаил не отрекся от престола, а решил «в том лишь случае восприять верховную власть, если тако-ва будет воля великого народа нашего». И предоставил Учредительному Собранию решить судьбу монархии. В то время почти все политические фракции, в том числе

90 91


большевики, поддерживали эту идею. Поэтому решение Михаила было встречено одобрительно и сразу же возы-мело благодатный эффект. Февральская революция, по-ставившая страну на грань гражданской войны, вошла в мирную колею, а Временное правительство получило законное основание для своего существования—из рук однодневного «самодержца», но только впредь до реше-ния Учредительного Собрания о форме правления в Рос-сийском государстве.

Увы, Временному правительству не удалось сплотить страну для победы над внешним врагом. Оно не смогло одолеть ставку большевиков на превращение войны «им-периалистической» в гражданскую. Керенский еще боль-ше подорвал свой авторитет, провозгласив республику до выборов в Учредительное Собрание. Выборы все-таки были проведены, но большевики уже захватили реаль-ную власть в Петрограде и не собирались ею делиться. Учредительное Собрание, в котором они не получили и четверти делегатов, было насильно разогнано в январе 1918 года, а в марте его инициатора сослали в Пермь, где он был бессудно убит 12 июня 1918 года группой боль-шевиков и чекистов.

Именно в Михаиле большевики видели воплощение законной альтернативы своей узурпаторской власти. И расправились с ним в первую очередь, за пять недель до кровавой расправы в Екатеринбурге. Год нынешний, 2008-ый, трижды год Михаила: 130 лет со дня рождения, 90 лет после разгона его детища Учредительного Собра-ния, 90 лет со дня трагической гибели в Перми, когда ему не было и сорока.

Не пора ли, наконец, воздать ему должное? Признать

Михаила Александровича невинно репрессированным и реабилитировать? Признать его заслуги перед отече-ством? Как воина, государственного мужа и миротворца? Очистить его имя от клеветы и скверны? Пора, ибо сам президент России Дмитрий Медведев призывает бороть-ся с правовым нигилизмом. Ведь своим Манифестом, ко-торый большевики оболгали, как манифест «отречения», Михаил ввел в России право «всеобщего, прямого, рав-ного и тайного голосования». Этим правом россияне и теперь пользуются. Если учесть, что в Швеции женщины получили право голосовать только в 1921 году, в США в 1922, а во Франции в 1944, то надо признать выборы в Учредительное собрание, проведенные на основе мани-феста Михаила, уникальным демократическим экспери-ментом не только русской, но и всемирной истории.

Иногда слышны уничижительные голоса. Чего-де вспоминать Михаила, когда из его демократии ничего не вышло? Но не вышло не по его вине. Не вина Михаи-ла, что патриотические силы не сумели воспользовать-ся передышкой, которую дал Манифест, не смогли объ-единиться, нейтрализовать тогда еще малочисленных (как показали выборы) большевиков, не смогли добиться победы на фронте. Провозгласив республику в сентябре 1917, леволиберальное Временное правительство Керен-ского перечеркнуло манифест Михаила, отступило от по-зиции непредрешенчества о форме власти до решения Учредительного Собрания и тем самым расчистило до-рогу для узурпации власти большевиками.

С самого начала Временное правительство нарушило конкордат с Михаилом. Бывший командир прославлен-ной «Дикой» дивизии, Михаил был снят с поста инспек-

92 93


тора кавалерии, лишен воинских званий и посажен под домашний арест. Так же поступили с другими опытными военачальниками, заподозренными в монархизме. Сде-лано ли это было под давлением большевиков или по наивности Керенского, убежденного социалиста и респу-бликанца, другой вопрос. Но обвинять Михаила в неспо-собности остановить победного шествия «пятой колон-ны» по России это перекладывать вину с больной головы на здоровую.

Его манифест был героической и хорошо продуманной попыткой удержать страну от гражданской войны, дать горячим головам одуматься, дать всем политическим фракциям надежду на голос в Учредительном собрании, и, воссоздав народное единство, одолеть внешнего вра-га. Михаил дал стране реальные шансы на победу. После вступления в войну США в апреле 1917 исход войны в пользу России и ее союзников был предрешен. В случае победы можно было реально ожидать решения Учреди-тельного Собрания в пользу Михаила, как конституцион-ного монарха.

Слышатся и другие анти-Михайловские голоса. Яко-бы, никакого отречения Николая от престола не было, а если и было, то было незаконным. Тогда уж о Михаиле и говорить нечего. Муссируют слухи о заговоре высших генералов против царя. И даже инсинуируют, не привлек-ли ли «предатели» к себе брата царя? При этом забыва-ют, что назначал-то этих «предателей» на высшие посты сам Николай и всегда при поддержке супруги, которая и была его «завкадрами». Если какие-то элементы сговора против царя и были, то только из-за его переменчивости, медлительности и нерешительности даже тогда, когда

столица уже бунтовала, а эффективность правления из-мерялась не днями, а часами. Михаила можно было бы упрекнуть лишь в том, что его деликатность не позволяла ему накричать на старшего брата и потребовать немед-ленного его возвращения в столицу.

Несомненно, отклонения от буквы закона были как в Отречении Николая, так и Неотречении Михаила. Но оба брата заслуживают высокого уважения за бескорыстное и ответственное отношение к процессу передачи власти. И тот и другой поставили на первое место интересы стра-ны. И тот и другой сознавали, что ради спасения страны надо пожертвовать буквой закона, чтобы спасти его дух. Ни тот, ни другой даже не заикнулись о предоставлении иммунитета от возможных преследований. (Наверно, ни-какого греха за собой и не подозревали.)

В то время как игравшие в демократию и популизм вожди нового типа Керенский, Ленин или Троцкий ста-вили свои личные и партийные интересы выше народной воли, венценосные братья пошли на самопожертвование ради победы над внешним врагом и чтобы остановить братоубийственную гражданскую войну. С большим за-позданием, но Николай все-таки пожертвовал принци-пом самодержавия, лишил наследия своего сына и запо-ведывал Михаилу править в согласии с Думой.

Михаил вынужден был пойти дальше. Он вернул судь-бу династии Романовых к своему истоку, народной воле, выраженной в 1613 году Земским собором, а теперь Уч-редительным Собранием. Победоносный исход войны, мог бы вполне обеспечить победу монархистов (не само-державников) в Учредительном Собрании. В любом слу-чае, подписывая манифест, Михаил выполнял свой долг,

94 95


следуя высшим нравственным принципам. Многие современники были обескуражены отстране-

нием Романовых от правления страной, где упования на царя-батюшку были сильны в народе. Но почти никто не ставил под сомнение законности процесса передачи вла-сти. Правительствующий Сенат, как высший судебный орган России, признавал законными как отречение Нико-лая, так и передачу власти Михаилом Временному пра-вительству. А вот законности большевистского переворо-та сенаторы не признали. На заседании 22 ноября 1917 г. они объявили захват власти большевиками незаконным, а все декреты новой власти - юридически неправомерны-ми.

Высшие иерархи церкви, в том числе Обер-прокурор Святейшего синода, тоже не ставили под сомнение за-конности отречения Николая в пользу Михаила, как и временную и условную передачу его власти Временному правительству. Архиепископ Пермский и Соликамский Андроник назвал ситуацию «междуцарствием»: «Узако-няющий Временное правительство акт об отказе Михаи-ла Александровича объявлял, что после Учредительного Собрания у нас может быть и царское правление, как и всякое другое, смотря по тому, как выскажется об этом Учредительное Собрание». Через неделю после распра-вы над Михаилом, та же банда большевиков уничтожила архиепископа, закопав его в землю живым.

Да, Николай видел кругом «трусость, измену и обман». Но это наблюдение отражало скорее глухое сопротивле-ние против его самодержавных замашек, нежели подо-зрения в конкретном заговоре. Ломка нравственных цен-ностей шла не только в России, но и во всех воюющих

странах. «Прогрессивная» элита заразилась вирусом ан-ти-монархической истерии. Поэтому сметены были не только Романовы в России, но и Гогецоллерны в Герма-нии, и Габсбурги в Австро-Венгрии, и Оттоманская им-перия в Турции.

Не надо раздувать и рознь между братьями. Конеч-но, это были совершенно разные личности. У них были разные мировоззрения и темпераменты. Михаил не был честолюбивым и не лез в политику. Но, в отличие от Ни-колая, он не был изолирован от настроений в обществе и своим нутром раньше почувствовал надвигающуюся ка-тастрофу. Увы, его настойчивые, но деликатные попытки побудить Николая к решительным действиям в первые дни революции ни к чему не привели.

Николай в своем дневнике вопрошал, кто это мог надо-умить Михаила на эту «глупость»: «четырехвостку» все-общего избирательного права. Не важно, кто надоумил или Михаил сам ее придумал. Важно, что эта «четырех-востка» отражала дух времени. Вероятно, она и остано-вила революцию в Петрограде. Но при всей разнице во взглядах, до смертного часа братья сохранили друг к дру-гу уважение, верность и братскую любовь.

Придя к власти, большевики отменили всеобщие вы-боры, лишив некоторые категории граждан права голо-совать. И только Сталинская Конституция, принятая по иронии судьбы 5 декабря 1936 года, через 19 лет после Манифеста Михаила, восстановила формулировку все-общего избирательного права, разумеется, без ссылки на Михаила. Ленин и большевики узурпировали власть от Учредительного собрания, а Сталин и его приспешники совершили плагиат или попросту украли у Михаила эту

96 97


самую «четырехвостку». А чтобы народ знал, кого благо-дарить, 5 декабря сделали красным днем календаря.

Только с приходом гласности возник интерес к Ми-хаилу. В Перми ширится гражданское движение за уве-ковечение его памяти. В него вошли краеведы, правоза-щитники, духовенство, историки-архивисты, ветераны, журналисты. Была установлена мемориальная доска. Воздвигнут крест на предполагаемом месте убийства. Строится часовня. Опубликован единственный в стране сборник документальных материалов. Снят фильм для ТВ. Гимназия имени Дягилева взяла шефство над вир-туальным музеем. В 2006 году состоялась первая науч-ная конференция памяти Михаила. 12 июня 2007 прошел первый крестный ход в поддержку ради его канонизации. 5 и 6 декабря 2007 года в Перми прошла 2-я конференция.

К началу 2008 года Пермское отделение Всероссийско-го Общества Охраны Памятников Истории и Культуры получило грант на проведение 3-ей международной кон-ференции и публикацию первого календаря памяти Ми-хаила. Конференция прошла 13 июня. На ней выступил соавтор фундаментального исследования о Михаиле ан-гличанин Дональд Кроуфорд. Вышедшая по-английски в 1997 году, эта книга выдержала девять изданий на фран-цузском, немецком и испанском. И только в 2008 году в Москве в издательстве Захарова вышел ее русский пере-вод «Михаил и Наталья: Жизнь и Любовь Михаила II, по-следнего из царей Романовых».

В своем выступлении Кроуфорд назвал Михаила мо-стом, связующим дореволюционную Россию с Россией сегодняшней. И в самом деле, никакая вертикаль власти в России не может быть прочной, пока не восстановлен

становой хребет русской истории. А этого нельзя сделать без признания заслуг Михаила Александровича, послед-него царя и первого гражданина новой России, патрио-та, защитника отечества, миротворца и добродетельного христианина.

Тема конференции «Первый гражданин России» была не случайна. Ведь Михаил обращался к Ленину с прось-бой сделать его рядовым гражданином под фамилией Брасов. В ответ Совет Народных Комиссаров 9 марта 1918 года поручил начальнику Петроградского ЧК Мои-сею Урицкому произвести «высылку князя М.А. Романо-ва ... в Пермскую губернию». Этот произвольный акт стал прологом к политическому убийству. Постановление Со-внаркома, в котором не содержится никаких обвинений, дает основание для реабилитации Михаила, как жертвы политических репрессий.

На конференции была принята резолюция возвести дело Михаила на государственный уровень и добиваться реабилитации или государственного признания произво-ла советской власти в отношении Михаила, ибо реабили-тировать невинного не в чем. Было решено также способ-ствовать канонизации Михаила Русской Православной Церковью, как это уже сделала братская Зарубежная. В любом случае, память Михаила должна быть достойно почтена. А посему, в этот памятный год, мы обращаемся к гражданам России внести свою лепту в фонд памяти Михаила. Ведь он был один за всех. Неужели «великий народ наш», который Михаил Александрович так любил, не встанет за него, как все за одного?

98 99


Конституции Российской Федерации 15 лет: как юбилей отмечали в США

Эта статья появилась на сайте Олега Румянцева 30 марта 2009 г.

www.rumiantsev.ru/important/75/

Многие отмечают безусловный успех нашего меро-приятия – конференции, посвященной 15-летию Кон-ституции Российской Федерации в Вашингтоне (19-20 марта с.г.). Конференция, проведенная совместными уси-лиями Международного института мирового развития, Института Кеннана и Фонда конституционных реформ стала ярким международным научным и общественным событием. Почетно было то, что конференцию открыл Президент СССР М.С.Горбачев. Весьма ценно, что это было инициативное мероприятие, затеянное и осущест-вленное силами научного сообщества, представителями гражданского общества. На самой конференции были представлены различные точки зрения, были настоящие дебаты. Не случайно, конференция получила достаточно широкое освещение в российских и американских СМИ.

Мы предполагаем опубликовать все материалы конфе-ренции в следующем выпуске журнала «Конституцион-ный вестник» – №2 (20) к началу нового сезона – в сентя-бре 2009 года. Выпуск будет редактировать Л.Б.Волков. В номер войдут как материалы конференции, так и доста-точно интересного и живого Круглого стола, проведен-ного на следующий день после конференции, 20 марта.

Сейчас приводим эксклюзивный репортаж, получен-

ный от одного из участников из США Владислава Крас-нова (он также разместил оригинал репортажа здесь).

Репортаж, впечатления, размышления Владислав Краснов

В России 15-ый юбилей Конституции РФ отмечали 12 декабря 2008, а до Америки очередь дошла 19 марта 2009. В столице США Вашингтоне в Институте по изучению России имени Джорджа Кеннана прошла международная конференция «Российской Конституции 15 лет: оценка и очередные задачи российского законотворчества». Глав-ным инициатором был Олег Румянцев, один из «отцов» Конституции, а сейчас руководитель Фонда конституци-онных реформ. С американской стороны гостей привет-ствовал Виллиам Померанц, замдиректора Института Кеннана. Главной звездой был Михаил Сергеевич Горба-чев, а главным спонсором Александр Лебедев. Oбсуждaли четыре темы: (1) конституционные гарантии правового государства, (2) проблемы культуры и гражданского об-щества, (3) конституционные гарантии социально-эконо-мического и регионального развития и (4) роль междуна-родного права в развитии конституции. На обсуждение ушел целый день, а утром 20-го марта Александр Лебе-дев рассказал об анти-кризисных общественных инициа-тивах в России. Потом ещё был закрытый обед с членами Совета США-Россия по бизнесу (U.S.-Russia Business Council). Большинство докладчиков выступало по-русски: Алексей Автономов, Леонид Волков, Виктор Шейнис, Сергей Пашин, Румянцев. Андрей Илларионов и Алексей Трочев, живущие теперь в США, выступали

100 101


по-английски. По каждой теме были и американские до-кладчики. Самое интересное выступление было сделано одним американцем из зала. О нем будет сказано ниже. Открыл конференцию бывший Конгрессмен Лий Ха-мильтон (Lee Hamilton). Он возглавляет Международный Центр имени Вудро Вильсона, в рамках которого дей-ствует Институт Кеннана. Хамильтон подчеркнул значи-мость конференции в дни, когда можно ожидать новых инициатив по российско-амерканскому сотрудничеству. Горбачев был главной приманкой. Зал был набит, хотя ре-гистрацию прекратили за неделю. Сказал, что всегда рад выступать на ‘хорошем событии.’ Реверанс Румянцеву, благодаря фонду которого был приглашен. Поблагодарил Институт Кеннана, ‘где я уже выступал не раз.’ Напом-нил, что конституция создавалась в условиях ‘хаоса и не-разберихи’, и заключил, что ‘при всех недостатках она была нужна.’ А кто создал этот хаос? Не перестройка ли? Нет: она была необходима. ‘Общество гудело: так жить нельзя. Надо жить по закону. И требовало перемен. При-чем не только интеллигенция, которой привычно худеть. Но и народ устами погибшего поэта (не Игоря ли Талько-ва?) требовал перемен.’ Михаил Сергеевич не преминул провести параллель с нынешним кризисом в США. Ведь Обама победил на волне требования перемен и теперь пусть-ка проведет свою перестройку более успешно. Но не злорадствовал. Говорил о США уважительно, как и полагается гостю. И свой огород огородил: Америке, де-скать, на развитие демократии понадобилось 200 лет, ‘а у меня было только 200 дней.’ Но тут же вспомнил, что правил-то шесть лет. ‘Все равно маловато,’ и помечтал об оптимальном сроке для эволюции России этак лет в 30.

Напомнил, что Россия не единственная страна, столкнув-шаяся с трудностями переходного периода, ‘вот и я не-давно выступал в Мадриде в клубе из 35 таких стран.’ Помянул Солженицына, с которым ‘у меня сложились хорошие отношения, но люди мы были разные.’ Так вот Александр Исаич сказал ‘все погубила гласность, а я в этом с ним совсем несогласен.’ Закончил свою речь, как римский Катон, только не Карфаген надо было разру-шить, «но Союз надо было сохранить». Подмывало спро-сить: «А солженицынское Письмо Вождям Вы читали, Михаил Сергеевич? Ведь оно было послано ещё в 1973 году всем членам политбюро под копирку. Не были тогда членом? А партийный архив для чего? И куда КГБ гляде-ло? Ведь в этом письме Александр Исаевич предлагал эволюцию под партийным контролем, откажитесь, мол, от марксистской идеологии, отдайте её китайским догма-тикам, опирайтесь на патриотизм народа, дайте ход не-партийным талантам. И пограничным республикам дай-те право на выход, если пожелают того через референдум. Разве не был это реальный шанс на сохранение, по край-ней мере, славянского ядра Союза, который Вы теперь оплакиваете?» Увы, для почетного гостя вопросов не было предусмотрено, и он покинул набитый зал под шелчки камер, в том числе и моей. Слово дали Алексею Автономову. Один из ведущих законоведов страны, док-тор юридических наук, редактор журнала «Государство и право», поведал, что ‘Конституция 1993 года провозгла-сила принципы правового государтства, но пока ещё не воплотила их в повседневную жизнь общества.’ Процесс развития демократии длительный и его надо начинать с азов, а именно, с правового государства. Посетовал, что с

102 103


2001 года значение Думы, как законодательного органа, неуклонно понижается, поскольку право законодатель-ной инициативы перетянула на себя исполнительная власть. И что же? В результате законы не стали лучше, но принимаются быстрее, ибо юристов на экспертизу почти не приглашают. Законы множатся, но их исполняемость понижается. Проходят и совсем не нужные законы. За-чем, например, принимать закон о публикации судебных решений, когда давно уже провозглашена гласнось и даже прозрачность? Увы, иные судьи держат свои решения в секрете, возможно, под давлением властей предержащих. ‘На этой конференции я ограничусь постановкой вопро-сов, ответы на которые едва ли скоро будут найдены’, за-ключил Автономов. Румянцев резонно начал с оговорки, не подобает порицать Российскую Конституцию на аме-риканской земле, да ещё в дни «перезагрузки». Об’яснил почему юбилейная сессия происходит в Америке. Оказы-вается, летом 1990-го года он целый месяц разрабатывал здесь проект конституции в Библиотеке Конгресса США, самой большой в мире. И не просто в библиотеке, а в офисе её директора и специалиста по России Джэймса Биллингтона. Недаром американцы называли Румянцева русским Томасом Джефферсоном. ‘Но не критиковать конституцию тоже нельзя, тем более, что надо подхва-тить инициативу президента Медведева, раз он призыва-ет жить по закону. А мы 15 лет молчали, ибо помнили родовую травму октября 1993-го. И вот только теперь на-чинаем утолять конституционный ‘голод’, и уже издали Конституционный Вестник, как бы в продолжение сбор-ников 1990–93 годов.’ Признал, что самое ‘слабое звено’ Конституции это расплывчатось понятия народного суве-

ренитета. Задался вопросом: ‘А хочет ли народ иметь этот самый суверенитет? Или это изжившее себя роман-тическое понятие?’ Ведь Конституцию писали не ради народа, а под исполнительную власть. Конкретно, под личность президента Ельцина. Оправдывались тем, что ‘анти-кризисный менеджер’ Ельцин нуждается в инстру-менте власти.’ Один польский законовед предупреждал нас, что американская модель сильной президентской власти в Европе не срабатывает. Мы этого не учли. Дали Ельцину все, что он хотел, а после Ельцина и говорить нечего.’ Поэтому, наша Конституция, в лучшем случае, программа, предназначенная не столько для выполнения, сколько для вдохновения. Тем не менее, она оформила юридическую базу для ‘большого хапка’, гарантировала необратимость приватизации. Бладодаря ей Россия со-стоялась как суверенное государство. Так нужно было тогда для стабилизации положения в стране, но не доста-точно сейчас для её развития. Поставив под сомнение точку зрения Сергея Шахрая, что нынешняя конституция ‘саморазвивающийся документ,’ Румянцев сказал: ‘Тут Автономов призвал ограничиться постановкой вопросов. Я его понимаю, но все-таки хотелось бы, чтобы что-нибудь новое родилось именно здесь из самого обмена опытом с нашими американскими коллегами.’ Заслужен-ный юрист РФ, правозащитник и один из подвижников судебной реформы Сергей Пашин назвал конституцию ‘кожухом существующей власти’. ‘Кожух’ этот имеет тенденцию саморазвиваться в сторону деформации и даже вспять, сказал он в пику Шахраю. Указал на невы-полнение принципа разделения и равновесия трех ветвей власти: исполнительной, задонодательной и судебной.

104 105


Порицал ослабление судебной ветви как на уровне Кон-ституционного Суда, так и на уровне арбитража и суда присяжных, так что ‘народ оказался исключенным из властных структур.’ Согласно Пашину, ‘тюремное насе-ление’ за годы президентства Путина выросло в два раза до 900 тысяч. Уважение и доверие к судьям в народе не повышается, ибо исполнительная власть снимает с по-стов наиболее независимых судей, пользуясь во всю ‘те-лефонным правом’. Судья Гусева в Волгограде была уво-лена с формулировкой за ‘странную мягкость’ в её решениях и за ‘настойчивость в напоминании [тяжущим-ся сторонам] о праве на примирение.’ По мнению Паши-на, одна из причин слабости конституционного правопо-рядка в пост-коммунистической России в том, что несмотря на поражение КПСС, структура одно-партий-ной диктатуры сохранилась. Её просто приспособили под другую партию, ‘голову спруту отрубили, но щупаль-ца оставили в наследство для новой власти.’ Не удиви-тельно, что Пашин считается ‘белой вороны’ российско-го правосудия и власти пытались лишить его судейских полномочий. Алексей Трочев (Alexei Trochev) закончил юридический факультет в Сыктывкарском Государствен-ном университете. У него также степень магистра от Университета (штата) Канзас, и докторат политолога от Университета Торонто. Согласно Трочеву, путинская «диктатура закона» означает подчинение законодатель-ства регионов и этнических республик не только феде-ральным законам, но приказам исполнительной власти (‘Executive orders rule supreme’), причем эти постановле-ния не всегда публикуются и даже засекречены. Не имея в обществе мощных союзников, судебная власть не в со-

стоянии противостоять любым затеям укрепления «вер-тикали власти». Поэтому такие пережитки советской си-стемы, как «прописка», до сих пор остаются в силе. Престиж судебной власти самый низкий из трех ветвей. В день Св. Валентина в 2001 году Конституционный суд доложил президенту Путину, что десять его решений были проигнорированы Думой. А в день Св. Валентина в этом году Валентин Зорькин, председатель Конституци-онного суда, доложил президенту Медведеву, что таких неисполненных решений уже 30. По опросам обществен-ного мнения видно, что большинство населения не мо-жет назвать ни одного решения Конституционного Суда. Тем не менее у него не самый низкий рэйтинг: около 25% опрошенных думают о нем положительно, что выше рэй-тинга для СМИ и политических партий. На второй сес-сии выступил Виктор Шейнис, экономист, политолог, бывший член Государственной Думы. Как зам председа-теля Конституционной комиссии, Шейнис тоже ‘один из отцов.’ Он насчитал за всю историю России шесть кон-ституций, начиная с Манифеста 17 октября 1905 года. ‘Получается, что средняя жизненный срок около 16 лет.’ Отметил ‘противоречия, заложенные в самом докумен-те,’ в частности, слабые гарантии демократии, которые были отметены в сторону при установлении нынешнего ‘авторитарно-персонального режима.’ Правда, тут же Шейнис признал, что укрепление исполнительной вла-сти было в какой-то мере необходимо. Но с Горбачевым не согласился, дескать, дайте нам двести лет на развитие. Нет, при Путине ‘мы пошли назад,’ и после теракта в те-атре на Дубровке в октябре 2002 наступил период ‘контр-реформ.’ Заявив себя оппозиционером-яблочником, Шей-

106 107


нис выразил опасение, что нынешний глобальный кризис подтвердит гипотезу Валлерстейна, что мир будет неуз-наваем. А Россия ‘откатится назад, не во вчерашний день, а позавчерашний.’ Почему? Ибо новая элита России не отличается от до-перестроечной, и над ней довлеет ‘веко-вое проклятие России, связка собственности и власти.’ Чтобы избежать отката от демократического развития, Шейнис рекомендует два лекарства: во-первых, ‘конку-ренция партий’, во-вторых, ‘интеграция с Западом’. А есть ли на интеграцию реальные надежды сейчас при «перезагрузке» российско-американских отношений? С Российской стороны он их не видит, ибо идет ‘восстанов-ление доктрины Брежнева в агрессивной российской по-литике, особенно, в странах ближнего зарубежья.’ ‘Когда я приехал в Москву тридцать лет назад и предложил в МГУ свой исследовательский проект об адвокатуре в царской России, мои русские коллеги страшно удиви-лись, что кого-то вообще может интересовать такая тема,’ начал свое выступление Юджин Хаски (Eugene Huskey). А сейчас стало очевидно, что для строительства граж-данского общества России нужна не только конкуренция партий, но и состязательность в суде. Чего нельзя добить-ся без уважаемой и независимой коллегии адвокатов, ка-кая была в царской России. Хаски получил докторскую степень в Лондонской Школе Экономики (London School of Economics), но сейчас преподает в Университете Стет-сон во Флориде. Он автор нескольких книг о судопроиз-водстве и государственной структуре царской и совет-ской России и редактор нескольких научных журналов, связанных с изучением России. Главной базой и гаранти-ей развития гражданского общества является не деятель-

ность некоммерческих организаций, как это принято счи-тать, сказал Хаски, а развитие в стране малого бизнеса. И вот тут-то дела обстоят очень плохо, несмотря на то, что и Путин, и Медведев высказывались за поддержку мало-му бизнесу. Малый бизнес в передовых странах не толь-ко способствует их экономичеслому процветанию, но и формирует средний класс, как подспорье и источник гражданских свобод. За годы президентства Путина кое-какой средний класс возник, но состоит он, в основном, из чиновников и поэтому не может стать источником не-зависимого общественного мнения. Ссылаясь на мнение Румянцева, что Конституция якобы пошла по американ-скому пути сильного президентства, Хаски возразил, что это отнюдь не американская модель, а ‘Евразийская.’ ‘Президент России похож больше на президента Киргиз-стана (там Хаски тоже проводил исследования), Казах-стана и Беларуси, а не на Обаму или Буша.’ Леонид Вол-ков закончил МГУ, был членом Конституционной комиссии и одним из основателей Социал-Демократиче-ской Партии. Сейчас живет в Германии, редактирует «Конституционный Вестник». ‘Когда готовили проект, мы хотели превзойти американскую конституцию, чтобы наша жила не десятилетия, а века,’ вспоминает Волков. Увы, этого сделать не удалось. Почему? Может быть по-литическая культура народов России не подходит для конституции американского типа? Поставив этот вопрос, приходит к выводу, что произошло расщепление русско-го самосознания. Несмотря на апатичность населения, узколобая правящая элита просто не хочет претворять конституцию в жизнь и толкает страну назад. Румянцев представляет слово экономисту Андрею Илларионову.

108 109


Бывший советник Путина, сейчас научный сотрудник Института Катона, мозгового центра либертарианского направления. Зачем приглашать на правоведческий фо-рум экономиста? Румянцев об’яснил это желанием вы-вести дискуссию на междисциплинарный уровень, что само по себе похвально. Илларионов построил свою речь на аналогии с покупкой товара. Хотел, мол, покупатель купить телевизор, цветной, многоканальный, с подклю-чением к нормальной городской сети. А получил черно-белый, каналы невозможно найти, вместо подключения к общей сети стоят батарейки, и те не работают. Осталь-ную часть речи посвятил сравнению России с Грузией, где якобы демократия процветает благодаря благотвор-ному американскому влиянию. Так же как в недавнем вы-ступлении на слушаниях в Конгрессе США, пришел к выводу, что нельзя верить российским попыткам найти примирение с Америкой.

Впечатления и размышления

За несколько минут оставшихся для вопросов и ответов развернулась интересная дискуссия. Один молодой чело-век спросил: А прошел ли проект Конституции на рефе-рендуме? Тут-то и выяснилось, что за проект ‘вероятно’ проголосовало только 43%, а не 51%, как официально сообщили. Тем не менее, Румянцев считает, что принять Конституцию в тех условиях было необходимо ради со-хранения единства государства. Слово из зала попросил американец, чье выступление мне кажется очень знаме-нательным. Уэйн Мерри (E.Wayne Merri) служил стар-шим политическим аналитиком при посольстве США

в ключевые годы 1990–94, а сейчас научный сотрудник одного мозгового центра. Мерри считает очень суще-ственным тот факт, что главной заботой Вашингтона в то время была не демократия или конституционная система в России, а желание ‘протолкнуть макроэкономические реформы’, разумеется, как они были задуманы в Вашинг-тоне. Американца сразу же поддержал профессор Виктор Кувалдин, заведующий кафедрой общественно-гумани-тарных дисциплин МГУ. Оказывается, в роковые дни ок-тября 1993 года он был по делам Фонда Горбачева в Риме и там имел случай убедиться, как СМИ и правительство США настраивали весь мир против парламента России, невзирая анти-конституционные, анти-демократические и противозаконные действия Ельцина. Краткий коммен-тарий Мерри явно шел в разрез с докладами таких «за-падников», как Илларионов и Шейнис, кто считает всякое американское влияние несомненным благом для России. Остается сожалеть, что Мерри не был приглашен в ка-честве докладчика. Мерри мог бы рассказать, как он это сделал в своем интервью на канале общественного теле-видения PBS [1], о том как Америка активно поощряла Ельцина воссоздавать никому неподотчетные структуры власти по советскому типу, только для того, чтоб не от-ступить от макроэкономических догм шоковой терапии, приватизации и ваучеризации. США и другие западные страны не только потворствовали разграблению страны доморещенными российскими олигархами, но и сквозь пальцы смотрели на участие своих мошенников в ‘боль-шом хапке,’ по выражению Румянцева. Согласно Мерри, политика США в 1990-е годы определялась не политика-ми, а кликой «экономистов». Мерри называет одного из

110 111


них, Лоренса Саммерса, бывшего при Клинтоне Секрета-рем казначейства (Secretary of the Treasury Department) . Именно Саммерс покрывал сговор Гарвардской «клики» с «кланом Чубайса», как это лучше всех описала Джа-нин Уэдель в книге, увы, не переведенной на русский язык, ‘Столкновение и сговор: странная помощь Запада Восточной Европе в 1989–1998 годы.’ [2] Джеффри Сакс оформил теорию шоковой терапии, профессор Андрей Шлейфер, его приятель Джонатан Хэй и примкнувший к ним швед Андерс Ослунд были приводными ремнями к Кремлю. А Саммерс давал ‘экономистам’ политическую «крышу» на министерском посту., Насколько я знаю, об этой «странной помощи» Запада по-русски была толь-ко моя статья «Как медведя обучали» в «Литературной Газете» [3], написанная после решения американского суда 2005-го года наказать Шлейфера и Хэя за наруше-ние контракта: помимо макроэкономики для России, они занялись ещё и микробизнесом в свой карман. В новой должности ректора Гарвардского университета Саммерс старался покрыть их, но университет был все-таки ош-трафован на 26,5 миллионов долларов, самую большую сумму в его истории. Однако, несмотря на бесславный уход с поста ректора, Саммерс всплыл опять при Обаме, в качестве одного из ключевых советников по регуляции экономики (хотя на министерском посту при Клинтоне был одним из инициаторов-де-регуляции деривативов).

Выступление антрополога Уэдель на этом форуме было бы весьма кстати, тем более, что за свою книгу она получила престижную премию Гревемайера за «Идеи способствующие порядку в мире», которой удостоился и Михаил Сергеевич. Порядка в мире едва ли будет больше

(как бы ещё всемирная война не разгорелась!) до тех пор, пока взаимоотношения между двумя самыми мощными ядерными державами, Россией и США, страдают от огромной межкультурной «неувязки» (disconnect). По мнению Уэдель, эта неувязка, заметная даже среди вла-деющих обоими языками и при вполне адекватном пере-воде, неизбежно ведет к столкновениям и конфликтам. Одна из причин неувязки состоит в том, что про-западные российские интеллигенты настолько привыкли считать Запад вообще, и США в особенности, за образец, что им и в голову не приходит, что у Запада могут быть свои про-блемы и ошибки, которые могут отрицательно повлиять на судьбы мира. Игнорируя динамику глобализации, они любуются статичным образом Запада, как он сложился за время Холодной войны. Разумеется, этот образ гораздо привлекательней, чем нарисованный советский пропа-гандой. Но все течет, все меняется. И демократия на За-паде уже не та. Как и в России, она нуждается в постоян-ной бдительности против посягательств на нее, не только извне, но и изнутри. Это уже тема новой, ещё не вышед-шей книги Уэдель ‘Теневая элита: Новые агенты власти и влияния’. Вот её рекламный проспект: ‘Сегодня все боль-шее число граждан чувствуют, что жизненно-важные ре-шения за них делают другие. Книга впервые создает об-раз новой системы власти, возникшей на пороге 21-го века. Некие теневые фигуры, избегая всякой подотчетно-сти, нарушают все правила конкуренции в бизнесе, под-рывают свободный рынок и саму демократию. Мода на приватизацию и дерегуляцию открыла шлюз для теневых агентов, которые в зависимости от обстоятельств выдают себя то за государственных чиновников, то за частных

112 113


бизнесменов. Поднаторев в разрушении Советской импе-рии, эти манипуляторы начисто стерли границу между частным и государственным секторами и при этом преу-спели в приватизации внешней политики США’. Звучит знакомо? Ведь, вспоминая 1990-ые годы, Мерри тоже го-ворил о засилии в посольстве США ‘экономистов’, вдруг оттеснивших в сторону опытных дипломатов и ученых экспертов по России. От себя добавим, что именно такие теневые фигуры склонили правительство США, в нару-шение американских законов и международных право-вых норм, бомбить Югославии, вторгнуться в Ирак и по-пустительствовать Саакашвили. И это – несмотря на то, что демократические традиции в США имеют несрав-ненно более мощную и разветвленную корневую систе-му, чем в России, и получают подпитку от экономически независимого среднего класса, которого в сегодняшней России нет. Уэдель приводит пример Ричарда Перла (Richard Perle). Этот пострел везде успел: и в Пентагоне (где был Председателем Совета Оборонной Политики), и в Боинге (крупнейшем военном подрядчике Пентагона), и в холдинговой фирме «Холлингер Интернашонал» (контролировавшей до 400 газет мира, от Чикаго Сан Таймс до Лондон дэйли телеграф и Джерусалем Пост), и в мозговом центре AEI, не говоря уж о том, что он был главным партнером «Триреме Партнерз», работавшей на оборону. Один из ведущих неоконсерваторов, именно Перл подталкивал президента Буша к войне в Ираке. Че-рез своих дружков в СМИ, небольшая группа ‘неоконов’ по существу вершила внешней политикой США при Буше. Создается впечатление, что нынешние российские западники или не знают, или знать не хотят, о трудностях,

которые переживает демократия в США. Конечно, Рос-сии есть чему поучиться в Америке, в частности, более равномерному разделению властей в системе сдержек и противовесов, большей независимости судов, активно-сти некоммерческих организаций. Но закрывать глаза на недостатки американской системы тоже нельзя. Сами американцы не нашли ещё ответ, как сохранить свободу слова и одновременно не дать СМИ превратиться в бес-контрольную четвертую власть, которая угрожает пере-весить остальные три ветви. Создается и другое впечат-ление. Преклонение перед Западом настолько вошло в привычку, что некритическая имитация ведет не к усвое-нию лучшего западного опыта, а к обезьянничанию и презрению к ‘отеческим гробам.’ Возможно, что занавес, отделявший Советский Союз от собственной истории не был совсем «железным». Но разве не был он таким же глухим, всеохватным и жестким? Разве меньше искажал историю родной страны, чем тот, внешний, что не давал взглянуть ‘за бугор’? Никакая имитация западного опыта не принесет пользы для России пока не будет учтен оте-чественный опыт. Любопытно, что о русском опыте при-сяжных судов на конференции говорил больше всех ино-странец Хаски. Он же обозначил, что Россия нуждается не столько в либеральных некоммерческих организациях (может быть, независимых от российского правитель-ства, но не от иностранных доноров), сколько в раскрепо-щении малого бизнеса от волокиты проверок и отчетов, сопряженных с коррупцией. Хорошо было бы вспомнить и о других реформах Александра II, которые вовлекли в творческий процесс миллионы россиян. И тем более о реформах П. А. Столыпина. Именно Столыпин вел Рос-

114 115


сию к модернизации через создание среднего класса пре-успевающих фермеров, которые должны были стать опо-рой царской вертикали власти и залогом порядка и процветания страны. Но даже и о более близком опыте конституционализма никто не вспомнил. Шейнис насчи-тал шесть конституций в ХХ веке, одну царскую, через манифест 17 октября 1905 года, и пять советских (1918, 1923, 1936, 1977 и 1993 годов), но о Февральской револю-ции и словом не обмолвился. А она произвела на свет конституцию, которая и теперь живее всех живых, хотя и подспудно. Это так называемое «отречение» Великого Князя Михаила Александровича от престола 16 марта (н. Ст.) 1917 года. В самом деле, Михаил не отрекся от пре-стола, а решил «в том лишь случае воспринять верхов-ную власть, если на то будет воля Великого Народа на-шего». И тут же постановил, что народная воля (суверенитет!) должна быть выражена через всенарод-ные выборы в Учредительное собрание, которое и опре-делит, будет ли в России республика, монархия или ещё какая-нибудь форма правления. А всенародные выборы Михаил определил, как всеобщие (то есть по всей стране независимо от национальности, образования, религии или пола), равные, прямые и тайные. Состоящий всего из 124 слов, Манифест Михаила сразу же выдвинул Россию в демократическом развитии впереди планеты всей. И наполнил понятие народного суверенитета содержанием, которое Румянцев так настойчиво, но тщетно ищет в ны-нешней конституции. Это была дарованная (октроиро-ванная) конституция, вызванная революционным напо-ром. Как и Манифест 17 октября 1905 года, конституция Михаила затормозила этот напор и создала условия для

гражданского примирения. Девять месяцев страна жила ожиданием её детища. Несмотря на тяготы войны, на ос-нове этой конституции были проведены свободные со-стязательные выборы по всей стране с участием всех партий, включая большевиков. Но, потерпев полное по-ражение в Учредительном собрании, большевики силой разогнали его на первой же сессии в январе 1918-го года. Остальное, как говорят американцы, история. Увы, это история жестокой гражданской войны и 74-летнего экс-перимента применения западной теории марксизма на российских кроликах. Интересно, что большинство Бе-лых армий стояло под на позициях «непредредрешенче-ства», заложенной в Манифесте Михаила, вероятно, из-за уважения к народному суверенитету. Организаторы форума упустили редкую возможность просветить аме-риканцев, что благодаря Манифесту Михаила Россия вдруг забежала в демократическом развитии вперед. Ведь женщины в США не голосовали до 1922 года, не говоря уж об исключенных по расовому или образовательному признаку. Большевики не только разогнали Учредитель-ное Собрание, но сразу же отменили право голоса для политически неблагонадежных. Сталинская конституция 1936 года формально восстановила «четыреххвостку» Михаила, об’явив выборы всеобщими, равными, прямы-ми и тайными. Экспериментаторы знали, что 18 лет опы-та ГУЛАГа и дрессировки граждан на собачьем рефлексе Павлова не прошли даром и народ научился правильно голосовать. А Михаила уничтожили в первую очередь, в Перми 12 июня 1918 года, за пять недель до расправы в Екатеринбурге. И забыли.

116 117


IV научно-практическая конференция памяти Михаила в Перми

От реабилитации до признания

Эта статья-репортаж Владислава Краснова появилась в Пермской краевой газете «Звезда» а потом на сайте российской диаспоры в США

«Соотечественники» 02.07.2009

compatriotsru.com/russian/nashi-sootechestvenniki/nashi-sootechestvenniki-v-raznykh-stranakh-

mira/ot-reabilitatsii-do-priznanija

В Перми прошла IV научно-практическая конферен-ция, посвященная памяти великого князя Михаила Алек-сандровича, брата царя, убитого в Перми в ночь с 12 на 13 июня 1918 года.

Накануне Генпрокуратура РФ реабилитировала его как жертву политических репрессий наряду с другими Рома-новыми, уничтоженными в Алапаевске Свердловской об-ласти. Это решение не могло не порадовать участников конференции, тем более что решение реабилитировать Михаила было принято в ответ на запрос главного орга-низатора конференции – Пермского краевого отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры (ВООПИК).

Досадно только то, что Михаил никак не был выделен среди других реабилитированных. Увы, СМИ отнюдь не разъяснили неизбежную скороговорку юридического языка Генпрокуратуры. В разгар Февральской революции

именно в пользу Михаила отрекся от престола царь Ни-колай. Михаил же решил «в том лишь случае воспринять верховную власть, если на то будет воля великого народа нашего». Он же уполномочил Временное правительство провести всенародные выборы в Учредительное собра-ние. Потерпев поражение на выборах, большевики разо-гнали Учредительное собрание в январе 1918 года, по-том заключили сепаратный мир с Германией и развязали братоубийственную гражданскую войну. В марте Михаи-ла сослали в Пермь: он был для узурпаторов бельмом на глазу.

Часть россиян чтят Михаила как выдающегося воена-чальника, защитника Отечества, патриота-миротворца, законодателя. Начавшись с избрания Михаила I на пре-стол Земским собором, династия Романовых завершилась решением Михаила II передать ее судьбу на волю народа. Поэтому Михаил не только последний царь, но и первый гражданин новой России. Трехдневная программа конфе-ренции включала презентацию новой книги о Михаиле, посещение Пермского театра оперы и балета (куда Миха-ил любил ходить и где теперь давалась опера «Один день Ивана Денисовича», панихиду в храме Свято-Троицкого Стефанова монастыря, крестный ход до предполагаемо-го места убийства и возложение цветов у здания бывшей гостиницы «Королевские номера», откуда Михаил и его секретарь Джонсон были увезены на бессудную распра-ву. Конференцию благословил епископ Иринарх, влады-ка Пермский и Соликамский:

«Черное дело» убийства Михаила положило начало вознесению «Черного Креста» над Пермской землей и над всей Россией по пророчеству Иоанна Кронштадтско-

118 119


го, - сказал владыка. – Урал стал «Русской Голгофой» и пока россияне не вернутся к своим историческим корням и к вере в Бога, «наш долг еще не выполнен до конца. Мы должны осознать, что в лице Михаила был убит не просто Романов, но замечательный человек, гражданин и патриот».

В. Б. Серебренников, академик Петровской академии наук и искусств, посвятил свой доклад единственному государственному акту, подписанному Михаилом, так называемому Манифесту «отречения» от 3 марта 1917. На самом деле отречения не было, а был УСЛОВНЫЙ и ВРЕМЕННЫЙ отказ от власти до решения Учредитель-ного собрания о форме государственного строя. «Уни-кальный законодательный акт, до сих пор по достоинству не оцененный», – сказал Серебренников. Такая оценка совпадает с оценкой англичанина Дональда Крофорда, автора самой фундаментальной книги о Михаиле. Кро-форд выступал здесь в прошлом году в связи с выходом русского перевода. Манифест не был актом капитуляции перед мятежной толпой, как это принято считать. Это был «политический маневр, чтобы выиграть время для сохра-нения монархии до выборов в Учредительное собрание». В случае благополучного исхода войны Учредительное собрание вполне могло высказаться за монархию.

Мне довелось рассказать собравшимся о недавней на-учной конференции в Вашингтоне, посвященной 15-лет-ней годовщине Конституции РФ. Я считаю Манифест Михаила важнейшим этапом в развитии конституциона-лизма в России. Если манифест Николая II от 17 октя-бря 1905, ограничивший самодержавие Законодательной Думой, был первым робким шагом в сторону конститу-

ционализма, то манифест Михаила заложил фундамент нынешнего конституционного строя. Во-первых, мани-фест определил народный суверенитет как право выби-рать форму правления. Во-вторых, ввел – впереди плане-ты всей! – всенародные выборы, сделав их всеобщими, прямыми, равными и тайными. Разумеется, Михаил пре-красно сознавал, что менять общественный строй в пу-чине войны все равно, что менять лошадей на переправе. Но поскольку Николай упустил время и не сумел вовре-мя остановить революцию, у Михаила не было других средств для восстановления общественного порядка.

Известно, что Николай упрекнул брата за «глупость четыреххвостки» всенародных выборов. Однако Миха-ил своим примирительным манифестом остановил рево-люцию. На девять месяцев он задержал потуги больше-виков «превратить империалистическую войну в войну гражданскую». И на выборах в Учредительное собрание четыреххвостка Михаила высекла, прежде всего, боль-шевиков. Если учесть, что формально всеобщее избира-тельное право было восстановлено только через 18 лет в форме сталинской Конституции 1936 года и потом пере-кочевало в Конституции брежневскую и нынешнюю, то можно сказать, что нынешнее избирательное право осно-вано на прецеденте Михаила.

Передавая приветствие Крофорда участникам конфе-ренции, я сообщил, что недавно тому удалось заключить контракт с Голливудом о производстве кинофильма по его книге. Эта новость одновременно и хорошая, и пло-хая. Хорошая потому, что книга Крофорда заслуживает киноленты. А плохая потому, что Россия опять упустила возможность использовать то, как ее имидж будет влиять

120 121


на миллионы зрителей по всему миру. Это тем более до-садно, что сам Крофорд выражал предпочтение сотруд-ничеству с Россией.

В центре конференции была презентация только что вышедшей книги петербургской журналистки Натальи Чернышовой-Мельник «Отрекшийся от престола: Жизнь и любовь Михаила Романова» (Москва: Энас, 2009). К со-жалению, в отличие от книги Крофорда, в ней нет ника-кого научного аппарата: ни библиографии, ни именного указателя, ни даже сносок на источники. По признанию автора, издатели попросту отказались «утяжелять» кни-гу для массового читателя. Тем не менее эта публикация свидетельствует о растущем внимании к личности Миха-ила в современной России.

«Пермяки несут России свет личности Михаила, – ска-зала Мельник. – Мне больно за Петербург, когда я думаю, что во всем городе, где Михаил жил и служил, нет ни од-ной мемориальной доски в его память. У меня буквально разрывается сердце, когда я сознаю, что народные массы пребывают в полном о нем невежестве».

В докладе об убийцах Михаила председатель Пермско-го краевого отделения ВООПИКа Л. В. Перескоков ска-зал, что их идейным вдохновителем был большевистский агитатор Мотовилихинского завода Гаврила Мясников. Позднее тот выступил с «рабочей оппозицией» против Ленина, бежал за границу и там написал претенциозную книгу «Философия убийства, или Почему и как я убил Михаила Романова». Чекистам удалось выманить Мяс-никова из Парижа, и в конце 1945 года он был расстрелян в Москве. Судьбы других убийц были немногим лучше: они все перессорились при дележе имущества убитых. И

всю жизнь пресмыкались пред властью, стараясь выпя-тить свою роль в убийстве. Только один из пяти завершил «незапятнанную» советскую карьеру на пенсии.

Доклады, прозвучавшие на конференции, будут опу-бликованы в четвертом выпуске сборника «Уральская Голгофа». Хотелось бы отметить, что впервые в конфе-ренции принимали участие профессора В. А. Авдонин и В.П. Сакович из Екатеринбурга. Оба сыграли ведущую роль в обнаружении и идентификации останков Николая II и его семьи под Екатеринбургом. Хочется думать, что если пермяки приложат такие же усилия для обнаруже-ния останков Михаила, то и пермская загадка русской истории будет наконец разгадана.

122 123


Два Манифеста: Oт конституционной монархии до Учредительного Собрания

Этот доклад, сделанный на IV конференции памяти Михаи-

ла в июне 2009, напечатан в сборнике «Уральская Голгофа»

Два Манифеста:От конституционной монархии до Учредительного Собрания

Владислав Краснов

Из всех Романовых, Великому Князю Михаилу Алек-сандровичу, младшему брату царя Николая II, не повезло больше всех. Не повезло в жизни. Не повезло в смерти. Не повезло в историографии.

Он был обманут Февралем. Убит и оболган Октябрем. Заглушен в шуме перестройки. Замолчан в гуле гласно-сти. И – несмотря на нынешний довольно свободный до-ступ к архивам, его доброе имя до сих пор не восстанов-лено. Не прославлено Московским патриархом. Ничего не говорит современным политикам. Вклад Михаила в русскую истории или неизвестен, или умален и искажен. А ведь он подпадает под латинскую юридическую кате-горию condicio sine qua non, то есть настолько значите-лен, что без него нельзя разобраться ни в истории того времени, ни в современной политике.

Начнем с того, что Михаил Александрович был офи-циальным наследником престола до рождения цареви-ча Алексея в 1904 году. И одним из лучших фронтовых

командиров Первой Мировой войны. Из всех Великих Князей именно в его пользу отрекся от престола царь Николай, когда понял, что его малолетний сын Алексей, страдавший гемофилией, был не в состоянии занять пре-стол. И сделал это Николай без спроса на согласие и даже без предуведомления Михаила. Так Михаил оказался об-леченным верховной самодержавной властью. Де-юре он обладал этой властью в течение одного дня. Если при-нять во внимание исторический момент и исключитель-но неблагоприятные обстоятельства, он распорядился этой властью блестяще.

В течение одного дня «правления», Император Миха-ил II, как назвал его в телеграмме отрекшийся Николай, произвел на свет документ, без которого не обойдется ни одна история России. Это так называемый «Манифест отречения» Михаила, как его принято называть по ана-логии с таковым Николая II. На самом же деле, это ско-рее заявление об УСЛОВНОМ и ВРЕМЕННОМ отказе от власти до решения вопроса о форме государственного устройства России Учредительным Собранием. Идею же Учредительного Собрания в то время поддерживали практически все общественные силы, включая больше-виков.

Всенародные выборы в Учредительное Собрание были проведены и делегаты выбраны, но первая сессия сумела собраться только 5 (18) января 1918 года, то есть уже по-сле захвата власти большевиками. Поскольку большеви-ки провели в Учредительное Собрание только около 200 из 800 делегатов, они насильно разогнали его. Один этот факт делает захват власти большевиками в Октябре узур-пацией и все их правление противозаконным.

124 125


Манифест Михаила является не только эпилогом ца-ризма, но и прологом к нашему нынешнему состоянию. Фактически, это все еще ныне действующий документ. Это завещание русскому народу, но народом еще не оце-ненное и даже не прочитанное. Так давайте же прочтем его:

«Тяжкое бремя возложено на МЕНЯ волею брата моего, передавшего МНЕ Императорский Всероссий-ский Престол в годину беспримерной войны и волне-ний народных.

Одушевленный единою со всем народом мыслью, что выше всего благо РОДИНЫ нашей, принял Я твер-дое решение в том лишь случае воспринять Верховную власть, если такова будет воля Великого Народа на-шего, которому надлежит всенародным голосованием, через представителей своих в Учредительном Собра-нии, установить образ правления и новые законы Го-сударства Российского.

Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Времен-ному Правительству, по почину Государственной Думы возникшему и облеченному всею полнотою вла-сти впредь до того, как созванное, в возможно крат-чайший срок, на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосования, Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.

МИХАИЛ

3 марта 1917 года, город Петроград»

Половина машинописной станицы. 125 тщательно взвешенных чеканных слов, благородных, благонамерен-ных и благозвучных. И очень весомых. Если восприни-мать этот документ как отречение, то это надо делать с важными ОГОВОРКАМИ, которые ставят под сомнение правомерность самого термина «отречение». Поэтому, если все-таки мы решаемся назвать этот манифест «от-речением», то только в том смысле, что это строго и кон-кретно обусловленное отречение на определенный пе-риод, впредь до решения Учредительного Собрания «об образе правления».

Увы – и в этом трагедия XX века – на волне революци-онного подъема и анти-монархической истерии не только в России, но и «во всем цивилизованном мире», Мани-фест Михаила был прочтен и истолкован ведущими га-зетами и сиюминутными политиками так, как это было ИМ выгодно, то есть как отказ от власти, которую ИМ так хотелось взять. Манифест Михаила даже напечатали в одной упряжке с Манифестом Отречения Николая, что-бы внушить народу, что братский ТАНДЕМ сам сошел с дистанции и монархия, как форма государственного устройства, больше не принимает участия в соревнова-нии.

На самом деле, Манифест Михаила это не только УС-ЛОВНАЯ отсрочка принятия суверенной власти, но и УСЛОВНОЕ облечение этой властью Временного Пра-вительства. Ведь, хотя Временное правительство и воз-никло по её «почину», Дума не имела никакого законно-го основания формировать правительство. Поэтому оно и называлось Временным. В Манифесте самодержец Михаил временно отказывается от своего права форми-

126 127


ровать правительство и передает это право «на время» Думе с условием, что Временное правительство прове-дет выборы в Учредительное собрание.

Манифест Михаила краток, целенаправлен и ясен. Говорит сам за себя. И все-таки его значение в русской истории не может быть правильно оценено вне контекста исторических событий, в котором он был рожден. А рож-ден он был в муках Февральской революции, в тот крити-ческий момент, когда рабочие беспорядки и военный мя-теж в Петрограде парализовали действия русской армии на фронте. Он последовал за отречением царя Николая, целью которого было приостановить революцию, чтобы вывести страну из кризиса и добиться победы на фронте. Поскольку цель эта не была достигнута, Михаил должен был прибегнуть к новым средствам для её достижения.

Манифест Михаила вытекает из Манифеста Николая. Разумеется, можно найти целый ряд отклонений от бук-вы закона как в условном отказе Михаила от власти, так и в отречении самого Николая. Но политическая ситуация была настолько чрезвычайной и взрывоопасной, что без отклонения от буквы закона нельзя было спасти его дух. И оба брата самодержца делают максимальные усилия, чтоб спасти этот дух.

В своем Манифесте, адресованном начальнику штаба, Николай объяснят свое решение так: «почли МЫ долгом совести облегчить народу нашему тесное единение и сплочение сил народных для скорейшего достижения по-беды и, в согласии с Государственной Думою, признали МЫ за благо отречься от Престола Государства Россий-ского и сложить с СЕБЯ Верховную власть».

По закону о престолонаследии, Николай должен был

отречься в пользу своего сына Алексея. Что он и сделал в первом не обнародованном варианте отречения. Однако, сообразив, что малолетний и пораженный гемофилией Алексей, даже при регентстве, будет отлучен от родите-лей, царь переменил свое решение: «Не желая расстать-ся с любимым Сыном НАШИМ, МЫ передаем наследие Брату НАШЕМУ Великому князю МИХАИЛУ АЛЕК-САНДРОВИЧУ и благословляем Его на вступление на Престол Государства Российского».

Оба «отречения» наполнены духом самоотверженно-сти. Оба брата мотивируют свое решение желанием до-биться народного единства ради победы над внешним врагом и на «благо Родины нашей». Оба чувствуют, что царский сан, а точнее образ капризного и эгоистическо-го «самодержца», навязанный лево-либеральной прессой массе недовольных солдат и простолюдинов, является препятствием для «единения и сплочения всех сил на-родных», а потому и мешает победе над врагом.

Оба стараются спасти положение не для себя лично, но для страны. Оба сознают, что спасти положение можно только с помощью уступок в пользу демократии. Николай «заповедует» Михаилу «править делами государственны-ми в полном и нерушимом единении с представителями народа в законодательных учреждениях, на тех началах, кои будут ими установлены, принеся в том нерушимую присягу». Что это как не конституционная монархия!

Еще пару дней назад Михаил был бы готов перенять эстафету в качестве регента при конституционном мо-нархе, но 3 марта (16-го марта по н.с.) эстафетная палочка Николая попадает не в руки Михаила, а ударяется оземь. Революция обогнала уступку Николая. Михаил понима-

128 129


ет, что, если правительство хочет добиться победы на фронте, оно должно восстановить порядок в мятежной столице. Увы, он также понимает, что этого нельзя до-биться такими уступками, как перемена личности монар-ха и его присяга конституции, обозначенная в Манифесте Николая. Еще пару дней назад такие уступки могли бы умиротворить столицу.

Сегодня же, 3 марта, нужны не просто уступки, а стра-тегическое отступление. Кому как не командиру кава-лерийского корпуса не знать, что бездарно отступать, упреждая противника на шаг или два. Противник, в дан-ном случае подстрекаемые большевиками боевики-тер-рористы и мятежные солдаты, будут наседать на пятки и бить в шею. Не будет никакой возможности перестроить разрозненных, деморализованных сторонников правопо-рядка в новый боевой порядок. Тут и тактического отсту-пления будет мало. Нужно стратегическое отступление глубиною в несколько исторических верст и с отрывом от противника в несколько месяцев.

И Михаил решает, что единственный шанс остановить революцию и одержать победу на фронте это выиграть как можно больше времени и побить революцию в ее же демократической игре: он соглашается воспринять вер-ховную власть «в том лишь случае», если на то будет на-родная воля, выраженная через Учредительное Собра-ние. Хотя Манифест постановляет, что Учредительное собрание будет созвано «в возможно кратчайший срок», Михаил знал, что «кратчайший» выражался не в днях и не в неделях, а в месяцах, которые потребуются на про-ведение выборов. Это был именно тот отрезок времени, который был абсолютно необходим для стратегического

отступления и перегруппировки патриотических сил сто-ронников правопорядка.

Поэтому Михаил постановляет, что именно народу России «надлежит всенародным голосованием, через представителей своих в учредительном собрании, уста-новить образ правления и новые основные законы Госу-дарства Российского». Чтобы не было никаких сомнений насчет «всенародного голосования», Михаил определяет его как «всеобщее, прямое, равное и тайное».

Отрекшийся император Николай так отозвался в сво-ем дневнике о событиях 3 марта: «(Начальник штаба, генерал) Алексеев пришел с последними известиями от Родзянко. Оказывается, Миша отрекся. Его манифест кончается четыреххвосткой для выборов через 6 месяцев Учредительного собрания. Бог знает, кто надоумил его подписать такую гадость! В Петрограде беспорядки пре-кратились – лишь бы так продолжалось дальше».

Ясно, что Николая больше всего возмутила наиболее «демократическая» составляющая «отречения» Михаи-ла, а именно ссылка на то, что выборы в Учредительное собрание пройдут на новой и самой широкой основе. Од-нако, «четыреххвостка», состоявшая из «Всеобщего, пря-мого, равного и тайного голосования» была тогда требо-ванием времени в самых передовых странах, в том числе у союзников России по Антанте.

Вполне возможно, что кто-то, в самом деле, «надо-умил» Мишу включить «четыреххвостку». Вполне веро-ятно, что, будь на то его воля, Михаил бы вообще не стал проводить выборы в Учредительное собрание до оконча-ния войны, ибо хаос войны не дает преимуществ силам правопорядка. Но Михаил отдавал себе отчет, что ради

130 131


успеха стратегического плана необходимо делать уступ-ки. Вполне вероятно, что если бы Михаил не «подписал такую гадость», то у Николая не было бы основания сде-лать вывод, что «В Петрограде беспорядки прекрати-лись» и надеяться «лишь бы так продолжалось дальше».

Манифест, несомненно, вырабатывался группой лю-дей, большинство которых были настроены либерально. Но у Михаила не было выбора. Из доброй дюжины при-сутствующих только Милюков решительно высказал-ся за немедленное принятие Михаилом императорской власти (хотя пассивно его поддерживали еще Гучков и Шульгин). Керенский же представлял самую радикаль-ную точку зрения и требовал немедленного и безуслов-ного отречения и провозглашения республики. Но все сознавали, что Керенский был не только членом Думы, но еще и представлял Петроградский Совет. Именно за Керенским стояли реальные силы революции.

Выступая в роли верховного арбитра, Михаил старал-ся внимательно выслушать каждого, взвесить правомер-ность и убедительность всех аргументов. Разумеется, он не мог не учесть и мнения Керенского. Но, в конце кон-цов, не голосованием, а своей самодержавной волей он должен был произвести на свет такой документ, вокруг которого могли бы объединиться не только все присут-ствовавшие, но и вся клокочущая страна.

Известно, что первый набросок манифеста был напи-сан рукой Н.В. Некрасова (1879-1940), известного каде-та, масона и члена Прогрессивного блока. Известно и то, что первый набросок передавал решение о форме прав-ления Учредительному собранию, без определения по-рядка выборов и роли Временного правительства. Толь-

ко после того, как первый набросок был переработан и дважды переписан рукой Владимира Дмитриевича Набо-кова (1869-1922), одного из руководителей партии каде-тов и редактора газеты «Речь», Михаил подписал его. Но до подписания текста, каждый раз Михаил вчитывался в текст и высказывал свои замечания и возражения.

Из воспоминаний барона Б. Э. Нольде известно, на-пример, что именно Михаил добавил к тексту «благосло-вение Божие». Михаил же настоял на том, чтобы нём не говорилось как о вступившем на престол монархе. На-конец, вместо первоначального «повелеваю», Михаил написал «прошу всех граждан подчиниться временному правительству». Эти три поправки (хотя возможно были и другие) как нельзя лучше раскрывают личность Миха-ила: его вдумчивость, миролюбие, скромность, смирение и дипломатический такт. И стилистически они в полной гармонии с его политическим замыслом: добиться граж-данского примирения до народного волеизъявления.

«Некрасов, Набоков и барон Нольде отредактировали акт временного и условного отречения», записал в своём дневнике французский посол Морис Палеолог, ссылаясь на наблюдения очевидца. Но, «Михаил Александрович несколько раз вмешивался в их работу и каждый раз для того, чтобы лучше подчеркнуть, что его отказ от импера-торской короны находится в зависимости от позднейшего решения русского народа, представленного Учредитель-ным собранием».

В наше время двое английских исследователей, До-нальд Крофорд и Розмэри Крофорд, которые вероятно изучили больше источников, чем кто-либо, дают самую высокую оценку Манифесту Михаила в своей фундамен-

132 133


тальной книге о судьбе Михаила II, как они называют Ве-ликого Князя. Согласно Крофордам, «Манифест Михаи-ла можно трактовать не как сдачу власти в руки толпы, а как политический маневр, чтобы выиграть время для сохранения монархии до выборов в Учредительное Со-брание в надежде на его умеренность. Не было отказа от суверенной власти, а была её передача Временному Пра-вительству на специально ограниченный срок, до насту-пления которого Манифест сохранял для России монар-хи. Не исключено, что в случае благополучного исхода войны, Учредительное собрание могло бы высказаться если не за власть Романовых, то за конституционную мо-нархию.

Главу, посвященную единственному государственно-му акту Михаила, Крофорды так и называют “Playing for Time”, что буквально значит «Выиграть время». Чи-тая её, так и чувствуешь, что решение Михаила дышало Соломоновой мудростью. Во всяком случае, большин-ство участников встречи на Миллионной улице 12 вос-приняли Манифест Михаила, как пример мужественного и дальновидного политического компромисса, сразу же примирившего противоборствующие стороны. Крофор-ды цитируют Палеолога, согласно которому Керенский, принимая Манифест из рук Михаила, театрально вос-кликнул от имени собравшихся: «Выше Высочество! Вы великодушно доверили нам священный сосуд власти. Я клянусь Вам, что мы передадим его Учредительному со-бранию, не пролив из него ни одной капли».

Не вина Михаила, что ни Керенский, ни Временное правительство в целом этой клятвы так и не сдержали. Они не передали этот «сосуд» на поверку народной волей

в Учредительном Собрании. Хотя выборы в Учредитель-ное собрание они и провели, но только после того, как позволили большевикам захватить этот «сосуд».

Временное правительство оказалось неспособным даже аннулировать Приказ № 1 Петроградского Совета, установивший контроль солдатских комитетов над во-еначальниками. Изданный почти одновременно с Ма-нифестом Михаила, приказ стал незаконно распростра-няться на все воинские части. Окончательно подорвав дисциплину в армии, он предрешил поражение в войне и разложение тыла дезертирами. Уже через месяц после подписания Манифеста, генерал-лейтенант Михаил Ро-манов был уволен с поста Главного инспектора кавале-рии и лишён воинского звания. В августе Временное пра-вительство подвергло его домашнему аресту в Гатчине по приказу террориста Бориса Савинкова. Тот усмотрел в Михаиле «угрозу обороне страны и завоеваниям револю-ции» в связи с «мятежом» Корнилова.

Не желая поделиться ни каплей полномочий с уме-ренными монархистами, Керенский провозгласил респу-блику 1 сентября. Тем самым он прямо нарушил обеща-ние ничего не предрешать до Учредительного собрания. Когда же он объединился с большевиками в подавлении «мятежа Корнилова», он лишился последней лояльной поддержки и тем самым обрёк себя на съедение больше-виками.

Не вина Михаила, что ни Керенский, ни Временное правительство не сдержали клятвы и отдали «сосуд вла-сти» на поругание большевикам. Не сумели воспользо-ваться той отсрочкой, которую «отречение» Михаила давало для консолидации патриотических сил для побе-

134 135


ды на фронте и преодоления внутренней смуты. «Вы мо-жете указать хоть одну сильную группу работников или умов государственного направления, на которую можно опереться?» - спрашивал Михаил близкого ему адвоката Н.Н. Иванова еще до «отречения». И сам отвечал: «Я не вижу. Одни штыки кругом. Штыки и клинки».

Не вина Михаила, что не было в стране ни одной об-щественной группы, искавшей мирного, ненасильствен-ного разрешения смуты и плавного эволюционного раз-вития страны. Иванов вспоминает разговор с ним после «отречения». «Ну, пожмете ли вы мне руку? Я поступил правильно. Я счастлив, что я частное лицо. Я и отказался, чтоб не было никаких поводов давать проливать кровь».

Многие современники не поняли ни благородства, ни политической изощренности Михаила. Одни упрека-ли его за «безволие», «политическую слепоту» и «наи-вность». Другие за то, что поддался либералам, масонам и другим скрытым «врагам». Даже такой проницатель-ный наш современник, как А.И. Солженицын, не заметил подвига Михаила, поставив его на одну доску с Никола-ем: «В отречении Михаила мы наблюдаем ту же душев-ную слабость и то же стремление освободиться самому».

Разумеется, можно усомниться в правомерности реше-ния Михаила с политической точки зрения. Он мог бы попытаться удержать власть и подавить мятеж верными ему войсками, «остановить малой кровью кровь боль-шую». Но можно и усомниться в эффективности такой попытки в условиях, когда весы истории склонились про-тив монархии не только в России, но и в Германии, Ав-стро-Венгрии и Турции. Не вошёл ли бы тогда Михаил в историю, как инициатор гражданской войны? Во всяком

случае, не из-за «душевной слабости», а из душевной силы он отказался от такой попытки.

Подписывая манифест, Михаил следовал высшим нравственным принципам и своему гражданскому дол-гу, а не сиюминутной политической выгоде. В 1613 году эта народная воля, через Земский Собор, посадила Ро-мановых на русский престол. Увы, в начале 1917 года, под угрозой военного поражения, новой смуты и распа-да страны, возникла необходимость вернуть суверенную власть русских царей к своему источнику, народной воле, выраженной теперь Учредительным собранием. Михаил встретил свою судьбу лицом к лицу.

Манифесту Михаила суждено было стать не только ле-бединой песней династии Романовых, но и прологом к нынешнему демократическому развитию России. Ведь, даже разогнав Учредительное собрание, большевики не отменили «четыреххвостки» Михаила, а пронесли ее че-рез весь советский период, разумеется, приспособив её к своим пропагандным нуждам.

Едва ли будет преувеличением сказать, что именно благодаря Михаилу принцип всеобщего, равного, пря-мого и тайного избирательного права утвердился в Рос-сии. Если бы «четыреххвостка» Михаила попала в руки просвещенного избирателя (а это задача ВУЗов, СМИ и гражданского общества), то можно было бы не сомне-ваться, что демократическое развитие России будет про-должаться.

Именно поэтому Манифест Михаила приобретает се-годня вполне современное звучание, как завещание и призыв к народу России выйти из привычной апатии и выполнять свой гражданский долг участием в выборах. И

136 137


такие выборы не исключают возможность созыва нового Учредительного собрания или другого современного эк-вивалента Земского собора для выработки оптимальной формы правления Российского государства.

О Михаиле впервые вспомнили в Петербурге.

В преддверии кровавой даты.

Эта статья-репортаж напечатана в Пермской краевой газете «Звезда» 10 июня 2010 http://www.zwezda.perm.ru/newspaper/?pub=1424

В Санкт-Петербурге во дворце на Английской набережной состоялась

международная конференция памяти великого князя Михаила Романова

Первыми подняли вопрос об увековечивании памя-ти Михаила Романова в Перми. Ведь именно здесь он, первым из семьи Романовых, был увезен на расправу 12 июня 1918 года. Конференция показала, что вместе с пер-мяками наконец чтут память великого князя петербурж-цы и жители других регионов.

Среди гостей конференции, например, была Светлана Рожкова – директор библиотеки из посёлка Локоть Бра-совского района Брянской области. Локоть – это бывшая усадьба Брасово, которой владел и управлял Михаил, самый, кстати, состоятельный член царствующей дина-стии. С высоты птичьего полёта этот дворцово-парковый ансамбль даёт чёткие очертания двуглавого орла. По-селок Локоть в советское время буквально врос своими улицами в аллеи дворцового комплекса.

В памяти жителей поселка Михаил Александрович и

138 139


его супруга Наталья Сергеевна Брасова оставили добрый след. Их хозяйство было обширным: коневодство, рыбо-ловство, пчеловодство, добыча торфа, две маслобойни, несколько мельниц, лесопилка, мастерская по ремонту карет и даже чугунолитейный завод. На этих предпри-ятиях было занято до двух тысяч человек. За образцовое ведение хозяйства Михаил был удостоен звания Почет-ного гражданина города Орла (куда ранее входило Брасо-во). До сих пор сохранился конезавод, мастерская стала станкостроительным заводом, а лазарет времен Первой мировой войны преобразился в районную больницу. Ве-ликокняжеское хозяйство легло в основу экономического развития района.

Помнят о Михаиле Романове и в Гатчине. Памятника или какого-либо его символа здесь нет. Однако, по сло-вам Надежды Номинхановой, научного сотрудника музея Гатчинского дворца, там работает тематическая выстав-ка «Семейная жизнь императора Александра III» и целая комната рассказывает о Мишкине – так в семье любовно называли младшего из трёх сыновей, который здесь вы-рос. И арестован Временным правительством он был в Гатчинском дворце.

Присоединились к движению памяти великого князя Михаила и на Северном Кавказе. Участвовать в восста-новлении светлого имени георгиевского кавалера Миха-ила Александровича взялся атаман Кубанского казачьего войска в Краснодаре Владимир Громов. Два года назад там проходил съезд потомков бойцов Дикой дивизии. Этой дивизией Михаил командовал в звании генерал-майора во время Первой мировой войны, и мусульман-ские по большей части воины посылали домой портреты

своего отважного православного командира. Портреты эти сохранились...

Чудом сохранилась и была установлена во время кон-ференции в Санкт-Петербурге личная намоленная икона Михаила Александровича – Казанской Божьей Матери. Игумен Митрофан из села Варзуга Мурманской области, бывший капитан второго ранга, уже больше десяти лет в постриге. Его прадед Степан Никитич Пименов с ри-ском для жизни спас эту икону от большевиков в 1918 году. Степан Никитич скончался во время блокады, но его наследникам удалось ee сберечь. Икона была пода-рена Михаилу в 1888 году в память о чудесном спасении императорской семьи после железнодорожной аварии в Харьковской губернии. Тогда десятилетнего Мишу вы-тащили из-под обломков поезда. Он хранил ее в своем доме. Сюда она и вернулась.

В конференции участвовала и руководитель крупной коммерческой компании Наталья Крутикова. Она — вну-чатая племянница Брайана Джонсона (иначе Николая Николаевича), того самого , который в Перми известен как секретарь великого князя, разделившего с ним участь и расстрелянного большевиками 12 июня. На самом деле он был товарищем Михаила по артиллерийскому учили-щу, англичанином, но подданным Российской империи.

Английская набережная, кстати, не случайно возникла как адрес проведения конференции. И не только потому, что на ней расположен дворец Михаила Романова. Здесь в 1917 году был пришвартован крейсер «Аврора», кото-рый выстрелил в сторону Зимнего дворца. А оказалось, что во все российское общество.

Память о Михаиле должна быть увековечена не пото-

140 141


му, что он «великий князь» или даже «последний импера-тор», а потому, что он знаковая фигура, олицетворяющая миллионы жертв тоталитарного режима, большинство которых не имело никаких титулов и голубых кровей. Своим манифестом, подписанным им 3 марта 1918 года в доме N 12 на ул. Миллионной, Михаил Романов пере-давал власть Учредительному собранию, куда делегаты должны избираться всеобщим, равным, прямым, тайным голосованием. В стране остановился разгул революции и была предотвращена гражданская война — на девять месяцев. 1 сентября 1917 года Керенский провозгласил в России республику. Тем самым он нарушил главное условие Манифеста о непредрешении вопроса о форме государственной власти до Учредительного собрания и собственную клятву, данную последнему царю – Миха-илу.

Организатору петербургской конференции протоие-рею Геннадию Беловолову, настоятелю храма Иоанна Златоуста и директору – хранителю музея – квартиры Святого Иоанна Кронштадского хорошо известно знаме-нитое пророчество о черном кресте над Пермью. Он так рассказывает эту историю.

Однажды в Кронштадт к отцу Иоанну приехало се-мейство купцов из Кунгура Пермской губернии. В конце весьма теплого душевного разговора знаменитый свя-щеннослужитель вдруг обронил как бы невзначай, что над Пермью он видит чёрный крест. Подивились купцы, о стихийных бедствиях подумали. Но только 1918 год явил всю правду предсказания: жестокую расправу с Ми-хаилом Александровичем в день Вознесения Господня, зверское убийство архиепископа Пермского и Соликам-

ского Андроника неделей позже. И, наконец, злодейство в Екатеринбурге 17 июля, когда была расстреляна семья Николая II, и в Алапаевске 18 июля, когда в шахту были живьем сброшены великая княгиня Елизавета Федоров-на, пятеро великих князей и их верные товарищи. Все это произошло на территории тогдашней Пермской гу-бернии...

Отец Геннадий считает, что хотя чёрный крест не ви-ден на небосклоне, тень его продолжает висеть над граж-данами Перми (пермские трагедии последних лет у всех на слуху), Урала, да и всей страны. Потому что, увы, за-гадка гибели Михаила до сих пор не раскрыта. Точнее, она сокрыта под спудом лжи, скорректирована больше-вистскими и постбольшевистскими учебниками исто-рии. Без покаянного почтения памяти голгофских стра-даний Михаила Александровича ни Пермь, ни Россия не смогут вырваться из-под тени чёрного креста. А день его убийства, совпадающий с государственным праздником –Днем России и Днем города в Перми, не должен остав-лять в тени трагическую дату. Так прозвучало на конфе-ренции...

И все-таки Пермь раньше других городов извлекла имя Михаила из лжи и забвения, первой начала смывать грех перед ним... Здесь проводятся Романовские чтения, издаются книги и труды о Михаиле Романове, снимают-ся фильмы, проходят крестные ходы, строится часовня Михаила Архангела, инициативная группа выступает с идеей устроить в Королёвских номерах (ул.Сибирская, 5) музей Михаила Романова, который мог бы вырасти в музей гражданского общества. Экспонатами готовы по-делиться все, кто участвовал в конференции, а также те,

142 143


кто из далекого зарубежья прислал приветствие этому событию, – глава Российского императорского дома ве-ликая княгиня Мария Владимировна, Ольга Николаевна Куликовская-Романова и другие.

По окончании санкт-петербургской конференции про-тоиерей Геннадий сказал: «Такое ощущение, что мы все вместе попали в нерв нашего современного сознания. Михаила Александровича мы почитаем как великого исторического деятеля, сыгравшего судьбоносную роль в истории России, без него нам не понять русскую траге-дию и катастрофу ХХ века и, стало быть, не найти из нее выхода. Мы произвели из дворца антивыстрел по «Ав-роре». Разумеется, заряд наш был интеллектуальный и духовный, именно такой, какой сейчас нужен, дабы одо-леть идеологию насилия и лжи. Дай Бог, чтоб наш анти-выстрел был услышан».

Ныне во дворце Михаила на Английской набережной находится отделение Всероссийского общества глухих... Достучаться до людей, до их национального, патриоти-ческого сознания возможно только совместным духов-ным трудом.

Пермь чествует память Михаила Романова.

Русский крест

Репортаж Владислава КРАСНОВА в газете «Звезда» 18 июня 2010

zwezda.perm.ru/newspaper/

«Найдут ли останки Михаила Александровича Рома-нова в Перми или нет, его кенотаф должен быть установ-лен в Петропавловском соборе в Петербурге». К такому выводу пришли организаторы памятных дней последнего законного правителя России от дома Романовых, которые прошли в Перми 10-12 июня.

Мероприятия в память о Михаиле были приурочены к его гибели в ночь с 12 на 13 июня 1918 года, когда он и его секретарь Н. Н. Джонсон были насильственно выве-зены из гостиницы «Королёвские номера» группой боль-шевиков и бессудно уничтожены где-то на окраинах Пер-ми. Их останки не были найдены. Но факт политического убийства налицо.

Как известно, царь Николай II отрёкся от престола 2 марта (ст.ст.) 1917 года в пользу Михаила, своего млад-шего брата, боевого генерала, некогда командира леген-дарной Дикой дивизии, Главного инспектора кавалерии. Вопреки распространённому заблуждению, Михаил не отрекался от престола. В своём манифесте от 3 марта он выразил решимость «воспринять верховную власть в том лишь случае, если на то будет воля великого народа на-

144 145


шего». Он уполномочил Временное правительство про-вести всенародные выборы в Учредительное собрание, которое и решило бы вопрос о государственном строе.

Ещё до выборов большевики захватили власть. В мар-те 1918 года Совнарком постановил сослать Михаила в Пермь. 12 июня, за пять недель до расправы в Екатерин-бурге, Михаил был ликвидирован как главный носитель демократической альтернативы «диктатуре пролетариа-та».

Дни памяти Михаила в Перми стали традиционными. Они включают научно-практическую конференцию, в ко-торой историки, философы и краеведы делятся своими находками о Михаиле и его эпохе. Выступают с докла-дами студенты и школьники. В этом году была уже пятая ежегодная конференция. Доктор исторических наук Л. А. Лыкова, сотрудник Российского государственного ар-хива социально-политической истории (РГАСПИ) в Мо-скве сделала на ней сообщения о недавно выпущенных книгах. Профессор А. Н. Авдонин, открывший останки семьи царя Николая близ Екатеринбурга, поделился опы-том раскопок.

Перспективы для обнаружения останков Михаила и Джонсона в Перми остаются туманными. Зато новых ис-точников о его деятельности появляется всё больше. Т. Н. Чебоксарова,доцент кафедры математического обеспече-ния ЭВМ Петербургского электротехнического институ-та, рассказала, что великий князь был его «августейшим покровителем» с момента основания. Ещё три года назад она понятия не имела о связи Михаила с её собственным институтом. Теперь же располагает целым архивом, с перепиской и снимками, отражающими активную под-

держку института с его стороны.Новостью было и сообщение И. А. Хухка из фонда

редкой книги в Гатчине о 83 томах из некогда обширной библиотеки Михаила, включавшей свыше 1000 томов. В музее Гатчинского дворца, где он провёл своё детство, целая комната посвящена Михаилу. Среди экспонатов фотографические аппараты (он был заядлым фотогра-фом), подарки: холодное и огнестрельное оружие и даже седло от всадников ингушского полка, входившего в Ди-кую дивизию.

Хочется напомнить, что Свято-Троицкий Стефанов монастырь построил часовню Святого Михаила Тверско-го, небесного покровителя Михаила Александровича, на предполагаемом месте убийства в посёлке Чапаевском. 13 июня 2006-го в часовне была отслужена первая пани-хида по Михаилу. 12 июня 2007 года игумен Варфоломей возглавил первый в стране крестный ход от монастыря до часовни. В июле 2008 года крестный ход прошёл до Екатеринбурга, чтобы влиться в празднование «царских дней» в Храме на крови. Пермяки напомнили екатерин-буржцам, что память по Николаю II не будет полноцен-ной без признания того, что его любимый брат Михаил был уничтожен, оболган и опорочен ещё раньше.

В этом году крестный ход завершился освящением большого памятного креста, установленного рядом с ча-совней. Основание креста было украшено иконой Вели-кого князя Михаила как местночтимого святого. В своей проповеди игумен Варфоломей напомнил о пророчестве Иоанна Кронштадтского о чёрном кресте над пермской землёй. Пусть же освященный крест, сказал игумен, ста-нет покровителем города Перми и оградит его граждан от

146 147


всех страданий и напастей, которые выпали на долю их предков в период гонений со стороны безбожной власти.

...Как бы ни относиться к личности Михаила, несо-мненно, что его манифест является неотъемлемой ча-стью истории России. За один день своего «правления» некоронованный император Михаил II вписал в историю России не только последнюю главу и эпилог царского пе-риода, но и пролог к нынешней государственности. По-этому торжественная установка кенотафа его памяти в усыпальнице династии Романовых в Петропавловском соборе — это назревшая государственная необходимость.

Память Михаила Романова впервые почтена в Петербурге

Михаил Второй вернулся в свой дворец

Репортаж В.Краснова о первой конференции памяти Михаила Александровича в Петербурге

В среду 19 мая 2010 в Петербурге произошло знаме-нательное событие. Через 92 года после коварной рас-правы в Перми, Михаил Александрович, младший брат Николая II, в пользу которого тот отрёкся от престола, «вернулся» в свой дворец на Английской набережной 54. Здесь состоялась первая в Петербурге научно-историче-ская конференция его памяти.

Спонсорами конференции были сайт Русская народная линия; музей-квартира Иоанна Кронштадтского, Петер-бургское отделение Всероссийского Общества Глухих (ВОГ) и деловое сообщество «ДелоРус». Были оглашены приветствия от Главы Российского Императорского Дома Марии Владимировны, от Ольги Николаевны Куликов-ской-Романовой и от члена Совета Федерации Федераль-ного Собрания, представителя губернатора Петербурга Виктора Евтухова.

Конференция открылась первой в Петербурге панихи-дой памяти Михаила. От имени нынешних хозяев двор-ца, участников приветствовала директор Петербургского отделения ВОГ О.А. Новосёлова. Михаил был одним из попечителей Петербургской школы для глухих. Питомцы

148 149


ВОГ всегда чувствовали благодарность к нему, хотя и со-знавали, что дворец был передан им не по его воле.

Нашлась намоленная икона Михаила Событием большой духовной значимости стало высту-

пление протоиерея Николая Конькова, настоятеля церкви Серафима Саровского в Петербурге, и игумена Митрофа-на (Баданина) Мурманской епархии. Отец Николай сооб-щил, что икона Казанской Божьей Матери, копия которой красовалась на сцене, находится в его храме. Ещё вчера он сам не знал, что она принадлежала Михаилу. Об этом рассказал игумен Митрофан. Он прибыл из села Варзу-га Мурманской области. Бывший капитан второго ранга, Митрофан уже больше десяти лет в постриге. Его пра-дед, Степан Никитич Пименов с риском для жизни спас эту икону от разграбления в 1918 году. Сохранив икону в эпоху террора, Пименов умер во время блокады. Его на-следники передали икону в Свято-Серафимовский храм в 1959 году.

Икона была подарена Михаилу в 1888 году в память о спасении императорской семьи в железнодорожной ава-рии в Харьковской губернии. Десятилетнего Мишу вы-тащили тогда из-под обломков. Он всегда молился на неё, и забрал в свой дворец. Узнав о конференции, игумен Митрофан решил приехать, чтобы поведать о своём се-мейном предании, тем более что сам родился во флигере дворца в 1956 году.

Владислав Краснов о Пермской эпопее

Отдавая пальму первенства в восстановлении памяти Михаила Перми, главный организатор конференции про-тоиерей Геннадий Беловолов из Петербургской епархии представил меня, как пермского подвижника, придав-шего делу памяти Михаила международный характер. Я рассказал о движении за увековечение памяти Михаила в городе, где оборвалась его жизнь. Михаил был похищен и увезён на бессудную расправу из бывшей гостиницы «Королевские номера» в Перми. Она находится в трёх кварталах от места, где я родился. Нас, детей, это место завораживало своим названием. Мы знали, что здесь про-изошло нечто ужасное. Но на эту тему, как и на многие другие, было запрещено говорить. В поисках правды я и отправился за тридевять земель.

На экране появляются снимки 19-летней Пермской эпопеи борьбы за Михаила. Началось с того, что после долгих лет разлуки в сентябре 1991 года, в рамках перво-го Конгресса Соотечественников, я приехал в Пермь на-вестить родственников. Тогда то мы и решили прибить венок к зданию злополучной гостиницы по улице Карла Маркса № 5. Наша акция привлекла общественное вни-мание, как к Михаилу, так и к зданию. Здание было со-хранено, а улице возвращено историческое название Си-бирская.

Той же осенью мы повесили на здание первую мемо-риальную доску с текстом о расправе с Михаилом. Через пару лет эту доску кто-то сбил. Мы повесили вторую, и та провисела до 2008 года.

150 151


Итак жизнь Михаила в памяти народной началась с его печального конца в Перми. Чтобы привлечь к нему вни-мание, Пермь даже «выстрелила из пушки». В издатель-стве «Пушка» ещё в 1996 году был опубликован сборник документальных материалов под названием Скорбный путь Михаила: От престола до Голгофы. Сборник давно пора переиздавать. Но Москва пушки не услышала и жа-луется, что денег на переиздание нет. Но пушку услыша-ли местные власти: с 1997 года на Королевских номерах, где располагается общежитие Пермского Театра Оперы и Балета, висит красивый барельеф Великого Князя. Увы, барельеф говорит только о его проживании здесь в марте-июне 1918.

Между тем пермский скульптор Рудольф Веденеев установил за свой счёт деревянный памятный крест Ми-хаилу и Джонсону в предполагаемом месте убийства на окраине Перми. Гимназия имени Сергея Дягилева откры-ла сайт Музей Михаила Романова. Пермские кинемато-графисты посвятили памяти Михаила несколько филь-мов. Один из них, «Два Михаила» Сергея Тупицына, я хотел, было, показать на конференции. Увы, аудиоаппа-ратура дворца не сработала, и показ пришлось отменить.

Рассказал я и о том, как игумен Свято-Троицкого Сте-фанова монастыря Варфоломей (Сибиряков) взялся стро-ить часовню Михаила Тверского, небесного покровителя Михаила Александровича. Но в конце 2005 года деньги на строительство истощились. Тогда Пермский краевой филиал Всероссийского Общества Охраны Памятников Истории и Культуры (ВООПИК), который давно уже ра-тует за Михаила, предложил монастырю поддержку по созданию общественной коалиции для сбора средств.

В движение вошли краеведы, историки, студенты, по-борники прав человека, казачество, представители духо-венства. Я написал обращение к гражданам России жерт-вовать деньги на проект «Святой Михаил».

С тех пор многое сделано. 13 июня 2006 в часовне была отслужена первая в стране панихида по Михаилу. 12 июня 2007 года игумен Варфоломей возглавил первый в стране крестный ход, от монастыря до часовни.

Краснов с иконой Михаила Среди других икон несли и икону благоверного стра-

стотерпца Михаила, написанную в США. Её привезла из Нью Йорка ныне покойная Клавдия Максимовна Соболе-ва, гид православного паломнического центра.

В июле 2008 года крестный ход памяти Михаила про-шёл от Перми до Екатеринбурга. На праздновании цар-ских дней в Храме на крови 17 июля, пермяки напомнили екатеринбуржцам, что память о Николае Втором останет-ся ущербной до признания того непреложного факта, что

152 153


его любимый брат Михаил был уничтожен, оболган и опорочен ещё раньше.

С благословения архиепископа Иринарха и при под-держке городских властей в Перми уже проведены четыре конференции. Опубликовано четыре сборника докладов. В 2008 году был впервые напечатан настенный календарь с портретом Михаила в обрамлении из цветных снимков города, снятых Прокудиным-Горским к 300-летию дома Романовых. На деньги монастыря напечатаны памятные портреты Михаила.

По ту сторону океана я делаю, что могу в поддержку земляков. В декабре 2006 выступил в Российском Куль-турном Центре при посольстве РФ в Вашингтоне с лекци-ей по-английски. Опубликовал её в журнале по истории Европейских династий. По выходе на пенсию посвятил себя всецело делу увековечения памяти Михаила. После изучения архивных материалов в Государственном Ар-хиве РФ, опубликовал «Похвальное слово Михаилу» в Московских новостях. Оно попало и в Википедию.

После реабилитации Николая II в октябре 2008 года, Пермский ВООПИК обратился в Генпрокуратуру РФ с просьбой о реабилитации Михаила. 8 июня 2009 года наша просьба была удовлетворена. На 4-ой конференции 10 июня 2009 мы радовались этому решению. И недоу-мевали: почему СМИ никак не выделили Михаила среди других Романовых? Разве не отрёкся Николай в его поль-зу? Разве не назвал его Императором? Или реабилитация была только для отвода глаз? Пермский ВООПИК не был даже упомянут, как один из истцов. Решили добиваться признания Михаила последним законным правителем от дома Романовых.

Я передал участникам конференции привет от двух до-кладчиков из Москвы, Лыковой и Хрусталева, которые не смогли приехать в Петербург. Лыкова только что выпу-стила сборник Романовы. Подвиг во имя любви, с главой о Михаиле. Хрусталёв автор единственной в стране науч-ной монографии Великий князь Михаил Александрович.

Передал также приветствие от англичанина Дональда Крофорда. Совместно со своей ныне покойной женой, Дональд опубликовал в 1997 году книгу «Michael and Natasha: The Life and Love of Michael II, the Last of the Romanov Tsars». Книга выдержала несколько изданий на разных европейских языках. Но только в 2008 году по-явилась на русском. По широте охвата источников она остаётся непревзойдённой.

Наталья Чернышова-Мельник о любви к Михаилу

Отец Геннадий представляет Н. Д. Чернышёву-Мель-ник. В 2009 году вышла её книга о Михаиле. Петербург-ская журналистка и переводчица, она много лет труди-лась в советских военных газетах. Книга её вышла в московском издательстве, но первая презентация прошла на конференции в Перми 10 июня 2009. Тогда она ска-зала, что Пермь «несёт свет стране». Сама она набрела на Михаила в романе Брешко-Брешковского о Дикой ди-визии, и буквально «влюбилась в него». Влюблённость вдохновила написать книгу. Книга уже попала в первую строчку по продажам в Московском Доме Книге.

Способность Михаила привлекать людей поразитель-на. Его образ, несомненно, очаровал заслуженную ар-

154 155


тистку России Марию Лаврову. В начале конференции она мастерски прочла фрагмент из книги Мельник о звёздном часе Михаила, о подписании им судьбоносно-го Манифеста. Завершив на высокой ноте, вызвала бурю аплодисментов.

Светлана Николаевна Рожкова о Брасовском имении

Рожкова приехала на конференцию из посёлка Локоть Брасовского района Брянской области. С начала 1990-х годов, будучи директором Локотской Детской Библио-теки (ЛДБ), Светлана усердно собирает всё, что связано с именем последнего владельца Брасовского имения. В её библиотеке огромный стенд фотографий даёт пред-ставление о жизни в имении. Как художник любитель, Светлана увенчала стенд своим собственным полотном. Разрушенный дворец предстаёт во всей красе. Частыми гостями имения бывали художник Жуковский и компози-тор Сергей Рахманинов.

Недавно мне посчастливилось побывать в Локте. Моим гидом была Светлана. Не только в Перми, но и в Брасовском районе есть люди, чей интерес к Михаилу не-угасим. Светлана одна из них. Она сделала открытие, что с высоты птичьего полёта дворцово-парковый ансамбль Брасово даёт очертания двуглавого орла. Ансамбль соз-давался, когда владельцем имения был Георгий, второй сын Александра III. Ввиду отсутствия у царя Николая II детей мужского пола, Георгий был наследником пре-стола. Поэтому архитектурная концепция строилась на символике государственного герба. Когда Георгий умер в

1899 году, наследником стал Михаил, и имение перешло к нему. Локоть буквально врос своими улицами в крылья орла.

В памяти брасовцев Михаил Александрович и его су-пруга Наталья Сергеевна Брасова оставили добрый след. Их образцовое хозяйство включало коневодство, рыбо-ловство, пчеловодство, добычу торфа, две маслобойни, несколько мельниц, лесопилку, ремонтную мастерскую и даже чугунолитейный завод. В хозяйстве было занято до двух тысяч человек. До сих пор сохранился конезавод. Мастерская стала станкостроительным заводом, химиче-ская лаборатория спиртзаводом, а лазарет преобразился в районную больницу. Великокняжеское хозяйство по-служило основой экономического развития Брасовского района.

Светлана сообщает новость. День памяти Михаила бу-дет впервые отмечаться в Локте 12 июня. По договорён-ности с отцом Геннадием решено провести крестный ход и установить памятный крест. Светлана приглашает всех навестить Брасово в этот день. Крестный ход пройдёт от Площанской Пустыни к руинам дворца в Локте. В ста-ринном монастыре, где Михаил был частым гостем, была написана его личная икона Казанской Божьей Матери, найденная в Петербурге.

Надежда Ивановна Номинханова из Гатчины

Выступает Н.И. Номинханова из Музея Гатчинского дворца. В апреле она устроила для Натальи Мельник и для меня экскурсию по дворцу, и мы пригласили её на конференцию. Сейчас в музее проводится тематическая

156 157


выставка «Семейная жизнь императора Александра III». Одна комната посвящена памяти Миши. Оказывается, сохранилось немало артефактов.

Номинханова приглашает всех посетить выставку. Ведь невежество о Михаиле настолько повально, что даже коренные питерцы не знают элементарных фактов. Отец Геннадий был поражён, что многие звонили ему справиться, не перепутал ли он дворец Михаила Алек-сандровича с Михайловским дворцом. Нет, не перепутал: на стене у входа висит табличка, что дворец Михаила Александровича «Охраняется государством».

Кстати, Пермский Краеведческий Музей уже заплани-ровал провести выставку памяти Михаила в 2011 году. Пермяки рады были бы убедиться, что они не одни, что о Михаиле теперь пекутся и Питер, и Гатчина, и Брасо-во, и потомки бойцов Дикой дивизии. Если поискать по всей стране, то экспонатов хватит на целый музей. Мож-но было бы включить и вещи, обещанные в письме Ольги Куликовской-Романовой.

Протоиерей Геннадий Беловолов о Чёрном Кресте

Как директор-хранитель Музея-Квартиры Св.Иоанна Кронштадтского, которого современники почитали Все-российским пастырем, отец Геннадий Беловолов поведал о пророчестве Иоанна Кронштадтского в связи с перм-скими злодействами. Однажды в Кронштадт приехало семейство купцов из Кунгура. Попали к отцу Иоанну под благословение. Под конец батюшка обронил как бы не-взначай, что над Пермью висит чёрный крест. Подиви-лись купцы. О стихийных бедствиях подумали. Во вре-

мя японской войны и революции 1905 года на ум шли не стихии, а теракты. И только год 1918-ый явил всю правду пророческого предостережения. Это и расправа с Миха-илом Александровичем и его секретарём Джонсоном 12 июня. Это и зверское убийство Архиепископа Пермского Андроника неделей позже. И отстрелы иноков на Белой горе. Наконец, и злодейство в Екатеринбурге 17 июля и в Алапаевске 18 июля, в городах принадлежавших тогда Пермской губернии.

Отец Геннадий задаётся вопросом: А сегодня, не снят ли уже чёрный крест с Перми? Разумеется, гонений го-сударства на церковь теперь нет. И мракобесов безбожия прямо у власти нигде не видно. Но не проявляется ли их власть через пошлость в СМИ, повсеместную коррупцию и упаднические настроения? Отец Геннадий вспоминает пожар в Пермском ночном клубе «Хромая Лошадь», где заживо сгорело в прошлом году 156 человек. И случилось это 5 декабря, в день рождения Михаила Александро-вича, первой и самой знаковой жертвы чёрного креста. Согласно одной из версий, Михаил был заживо сожжен чекистами в паровозной топке. Увы, большинство пермя-ков страдает беспамятством. Об истории страны знают мало, зато «потребляют» сегодняшний день. Отец Генна-дий приходит к выводу, что хотя чёрный крест не виден на небосклоне, тень его продолжает висеть над гражда-нами Перми, как и над всей страной.

За год до пожара в «Хромой Лошади» над Пермью взорвался пассажирский лайнер, унесший 88 жизней именитых россиян, в том числе бывшего командующе-го на Северном Кавказе генерала Трошина. Уже и тогда были предсказания, что без покаянного почтения памяти

158 159


голгофских страданий Михаила ни Пермь, ни Россия не вырвутся из-под тени чёрного креста, не обретут той бла-годати, что даётся только благочестивому народу.

Отец Геннадий отдаёт должное пермским радетелям памяти Михаила, признаёт, что Пермь раньше других го-родов извлекла имя Михаила из мрака лжи и забвения, первой начала смывать со страны грех непочтения к сво-ему национальному герою. Пермь показала, что она и есть соль земли русской, заключает отец Геннадий.

Наталья Озеркова ведёт по дворцу

Придав конференции сакральное осмысление, отец Геннадий просит Н.П. Озеркову совместить рассказ об истории здания дворца с экскурсией по нему, так, чтобы участники смогли передохнуть за чашкой чая. Как никак, предстоит еще и круглый стол, и крестный ход до Храма-на-крови.

Один факт из доклада-экскурсии особенно примеча-телен. Оказывается, название набережной не случайно. Первым сооружением на этом месте был деревянный дом, построенный в 1709 году для английского капитана по имени Джозеф Най. Позднее к нему примкнули дома дру-гих английских мореходов и торговцев. Потому и назвали набережную Английской. В 19-ом веке здесь появились дворцы высшей знати. В 1870-74 гг на месте нынешнего дворца построили особняк для В.А.Меньшикова, началь-ника императорского флота. В 1910-1913 гг особняк был перестроен под дворец великого князя.

Михаил Александрович жил во дворце мало, но дер-жал рабочий кабинет и свою личную икону. Во время

первой мировой войны во дворце был военный лазарет, содержавшийся на средства Михаила и его жены Ната-льи. В советское время набережную переименовали в Краснофлотскую. Именно здесь был зашвартован крей-сер Аврора во время Октябрьского переворота. В 1994 году, по случаю визита английской королевы Елизаветы II, набережной вернули историческое название.

Круглый стол

Два доклада на круглом столе вызвали горячие споры. Профессор Московского Государственного Педагоги-ческого Университета Михаил Бабкин рассказал об от-ношении Православной Церкви к отречению Николая и не-отречению Михаила. Владимир Серебренников, Ака-демик Петровской Академии Наук и Искусств, родом пермяк, приехал из Обнинска, чтобы поделиться анали-зом Манифеста Михаила. Доклад его, в соавторстве со мной, так и называется «Манифест Михаила II как заве-щание русскому народу». Оба доклада освещают слож-ный контекст политического и духовного состояния рус-ского общества в эпоху крушения монархии.

Бабкин развеял иллюзии нынешних «самодержавни-ков», будто антимонархические настроения преобладали среди лево-либеральной и атеистической русской интел-лигенции и, якобы, не коснулись духовенства. Факты го-ворят о другом. Святейший синод признал законным, как отречение Николая, так и условную передачу власти Ми-хаилом Временному правительству. Новый синодальный обер-прокурор Владимир Львов даже вошёл в это пра-вительство. Высшее духовенство поспешило использо-

160 161


вать дух перемен для созыва поместного собора с целью восстановления патриархата, отмененного самодержцем Петром Первым.

Открывшийся в Москве 15 августа 1917 года, собор испытал на себе всю превратность перемен, которые его инициаторы сперва приветствовали. 1 сентября 1917 года Керенский объявил республику, не дожидаясь решения Учредительного собрания, обещанного в Манифесте. Тем самым он лишил Временное правительство закон-ного основания, заложенного в Манифесте. Увы, помест-ный собор никак не осудил действия Керенского.

Однако были отдельные иерархи, которые призывали к соблюдению законодательного процесса. Одним из них был архиепископ Пермский и Соликамский Андроник. Как Отречение Николая, так и Манифест Михаила он признавал законными. Не считая вопрос о форме правле-ния предрешённым, он вступил в полемику с обер-про-курором. Тот упрекал Андроника в монархизме за то, что, называя правление Керенского «междуцарствием», Андроник надеялся на решение Учредительного собра-ния в пользу монархии. «Узаконяющий Временное пра-вительство акт об отказе Михаила Александровича объ-являл, что после Учредительного Собрания у нас может быть и царское правление, как и всякое другое, смотря по тому, как выскажется об этом Учредительное Собрание», писал Андроник. Через неделю после расправы над Ми-хаилом, убийцы закопали его в землю живым.

А не связаны ли «потомки православных» присягой на верность дому Романовых? Я не услышал ответа в до-кладе Бабкина. Зато в его статье в Вопросах истории, Бабкин цитирует авторитетное мнение митрополита Сер-

гия (Страгородского), одного из организаторов собора. В 1924 году митрополит заявил, что «император Михаил, отрекшись от престола в пользу народа, тем самым осво-бодил своих подданных от присяги». В 1943 году Сергий стал патриархом Московским и Всея Руси.

В своём анализе Манифеста Серебренников сделал упор на его демократической составляющей: на призна-нии за народом права определять форму государственно-го устройства через выборы своих представителей в Уч-редительное собрание. Не надо думать, что инициатива выборов, да ещё с максимальным расширением избира-тельных прав, исходила от Михаила. Будь на то его воля, он наверняка не стал бы проводить выборы до окончания войны. Здравый смысл подсказывал, что лошадей на пе-реправе не меняют.

Но лозунг Учредительного собрания был тогда у всех на устах. Его поддерживали почти все партии, включая большевиков. Михаил принял эту идею, скрепив её сво-ей самодержавной подписью. Он рассудил, что такой компромисс, во-первых, поможет остановить восстание и мятеж в столице; во-вторых, даст возможность побе-дить в войне. Это была не радужная надежда идеалиста, а трезвый расчёт реалиста: победоносный исход войны мог поднять престиж монархии и увеличить её шансы на сохранение.

Расчёт Михаила по началу оправдался. Манифест оста-новил разгон революции и предотвратил гражданскую войну. В течение девяти месяцев страна вынашивала младенца народоправства и готовилась к его рождению. Не вина Михаила, что младенец был задушен сразу же по рождении, а мать его, Россия, заполонена и поругана.

162 163


Принимая Манифест из рук Михаила, Керенский по-клялся «передать этот священный сосуд власти Учреди-тельному собранию, не пролив из него ни одной капли». Клятвы он не сдержал. Уже через месяц Михаил был уволен с поста Главного инспектора кавалерии и лишён воинского звания. Временное правительство не смогло даже аннулировать Приказ № 1 Петроградского Совета, установивший контроль солдатских комитетов над во-еначальниками.

В августе Временное правительство подвергло Михаи-ла домашнему аресту. 1 сентября 1917 Керенский провоз-гласил республику, нарушив главное условие Манифеста о непредрешении вопроса о форме государства до Учре-дительного собрания. Когда же Керенский объединился с большевиками в подавлении «мятежа Корнилова», он лишился последней лояльной поддержки и отдал себя им на «съедение». Выборы в Учредительное Собрание со-стоялись. Но реальная власть была уже у большевиков.

Манифест Михаила, как Отречение Николая, далеко не безупречны в соблюдении буквы закона. Но можно с уверенностью сказать, что братья вынуждены были по-жертвовать буквой закона, чтобы спасти его дух. Оба поставили интересы страны выше собственных. Оба по-ступили по долгу совести. Ни тот ни другой даже не за-икнулись об иммунитете. Можно критиковать их реше-ния с политической точки зрения, хотя их правильность или неправильность недоказуема. А любители помахать кулаками после драки всегда найдутся. Николай не наша тема. Что же касается Михаила, то его упрекали за без-волие, политическую слепоту и наивность. Зачем-де не вызвал в Петроград свою Дикую дивизию, не остановил

малой кровью кровь большую? Упрекают и теперь, что якобы поддался либералам, масонам и другим скрытым «врагам». Но забывают, что на Миллионную пришла тог-дашняя элита общества.

Не вина Михаила, что Россия не сумела воспользо-ваться передышкой, которую давал ей Манифест. Еще до отречения царя, Михаил спрашивал близкого ему адвока-та Н.Н. Иванова: «Вы можете указать хоть одну сильную группу работников или умов государственного направле-ния, на которую можно опереться?» И сам отвечал: «Я не вижу. Одни штыки кругом. Штыки и клинки». Таково было наследие, которое, увы, оставил ему старший брат. Позднее Михаил признавался Иванову: «Я поступил пра-вильно… отказался, чтоб не было никаких поводов да-вать проливать кровь». Увы, даже наш проницательный современник А.И. Солженицын не заметил ни политиче-ской прозорливости Михаила, ни его нравственного под-вига.

Известно, что Михаил тщательно редактировал текст манифеста. Именно он сделал приписку, в которой при-звал «благословение Божие» на свой акт. Благодаря этой поправке даже в самые жестокие годы богоборческого произвола благословение Божие не оставляло России.

Ещё ставят в упрёк Михаилу дневниковую запись от-рекшегося царя, где тот возмущается, что кто-то «надоу-мил» Михаила включить в манифест «гадость четырехх-востки», что выборы должны быть всеобщими, прямыми, равными и тайными. Но забывают две вещи. Во-первых, царь тут же признал, что «В Петрограде беспорядки пре-кратились», «лишь бы так продолжалось». Во-вторых, четыреххвостка высекла не монархию, а большевиков.

164 165


Они очень надеялись на легитимацию их власти Учре-дительным собранием. Но, не получив там и четверти голосов, насильственно распустили его. И так развяза-ли гражданскую войну против большинства российских граждан. Увы, остановить большевистский переворот Михаилу не удалось. Но он затормозил его на девять ме-сяцев в надежде остудить горячие головы, не дать боль-шевикам совратить народ лозунгом «Превратить войну империалистическую в войну гражданскую».

Помимо своей значимости, как документ эпохи, Ма-нифест имеет непреходящее значение как завещание гражданам России. Законовед барон Нольде считал, что манифест служил конституцией страны до роспуска Учредительного собрания. Как ни странно, важнейшие аспекты этой дарованной конституции не потеряли своей актуальности и поныне. Это и право народа определять государственное устройство, и всеобщее избирательное право, вошедшее в нынешнюю конституции РФ.

Ленин тут же лишил некоторые категории граждан права голоса. И только 5 декабря 1936 года Сталин вос-становил четыреххвостку. Знал, что никого высекать она не будет, ибо граждан уже приучили «правильно» голо-совать. Никакой ссылки на манифест Михаила не было. Зато Сталину польстили, объявив 5 декабря красным днём календаря. Это был беспардонный плагиат. Совет-ские трудящиеся поднимали в этот день тосты за Стали-на, не подозревая, что празднуют день рождения Михаи-ла (22 ноября по ст.ст.)

Доклады Бабкина и Серебренникова вызвали оживлён-ную дискуссию. Люди задавали докладчикам вопросы из зала, а иные выходили на сцену поведать о своём.

Ольга Ивашинцова, скульптор и активист петербург-ской организации по связи с русским зарубежьем «Рус-ский мир», пришла показать газету «Днестровский край» от 5 марта 1917 года. Оба Манифеста красуются на пер-вой странице. Это библиографический раритет. Но глав-ная сенсация тут не столько в газете, а как она сохрани-лась. Оказалось, что подруга Ольги недавно нашла газету за подкладкой иконы, когда чистила её. И случилось это тогда, когда Ольга, увлекшись судьбой Михаила, готови-ла эскизы для мемориальной доски на Миллионной 12, которую пермяки собирались подарить гражданам Пе-тербурга. Как говорится, на ловца и зверь бежит.

На сцену поднимается Наталья Крутикова, руководи-тель компании услуг программного обеспечения. Назы-вает себя внучатой племянницей Джонсона. Благодарит за то, что имя её предка наконец-то вспомнили во дворце, где Джонсон часто бывал, волнуется до слёз.

Это отрадная новость. Значит, жива в потомках память не только о Михаиле, но и о его секретаре. Так или иначе, чтя Михаила, мы чтим и всех его верных друзей, убитых вскоре после расправы над ним. Начиная с 1991 года, мы решили, что движение должно быть гражданским, меж-конфессиональным и над-этническим. Мы не монархи-сты, и не анти-монархисты. Мы держимся вне политики, в том числе и вне церковной политики.

Память о Михаиле должна быть увековечена не по-тому, что он «Великий князь» или даже «Император», а потому, что он поднял гражданский долг на высочайший уровень. Он знаковая личность, олицетворяющая милли-оны жертв тоталитарного режима, большинство которых не было никак титуловано, не имело голубых кровей. По-

166 167


этому борьба за почтение памяти Михаила это и борьба за почтение памяти тысяч безвестных репрессированных граждан СССР самых разных конфессий и национально-стей.

Крестный ход

Отец Геннадий приглашает всех пройти крестным хо-дом по Английской и Дворцовой набережным до улицы Миллионной и потом дальше до Храма-на-крови, что-бы влиться в стояние по случаю дня рождения Николая Второго. Около ста человек отправляются с церковными хоругвями, иконами и портретами Михаила. Это пер-вый крестный ход памяти Михаила в Петербурге. Выйдя Миллионную, остановились у дома №12. Здесь, недалеко от Зимнего дворца, в квартире своих друзей Михаил не-ожиданно узнал об отречении Николая в его пользу. Как бы ни относиться к личности Михаила, нет сомнения, что именно здесь решалась судьба России. Именно здесь Ми-хаил подписал Манифест, которому суждено было стать эпилогом царской России и прологом к России нынеш-ней. Здесь главный поворотный пункт XX века. Но под номером 12 пусто.

Нет ни мемориальной доски, ни пояснения. Отец Ген-надий заводит памятную литию. Мы оглашаем бывшую имперскую столицу троекратным возгласом «Вечная па-мять».

Через несколько минут наш крестный ход вливается в толпу у Храма-на-Крови, построенного в память об убийстве террористами царя Александра II, освободите-ля крепостных крестьян. Здесь уже собралось несколько

сот человек, чтобы почтить день рождения Николая Вто-рого.

Ловлю себя на мысли, что и место, и время конферен-ции, как и маршрут крестного хода, были выбраны сим-волично. Казалось, что всё происходит по произволению Божью. Хочется думать, что россияне извлекли горький урок, что ни цареубийства, ни классовая борьба, ни огол-телое безбожие проблем не решают, а только их усугу-бляют.

Не далёк тот день, кода память Михаила будет почте-на не только в Перми, но и в Петербурге, и в Брасово, и на Кавказе, и в Москве, которую он и Наталья Серге-евна Брасова любили больше всего. Да и по всем горо-дам и весям Великой России, которой он служил верой и правдой до самого смертного конца. Он был один за всех. Теперь пора всем стать за одного. Узнать в нём своего национального героя. Почтить в нём патриота, защит-ника отечества, миротворца и праведного христианина. И вознести Михаила Александровича на престол славы Всероссийской.

168 169


Вклад Михаила Александровича Романова в развитие

конституционной системы в России

В стране растёт движение за признание Великого Кня-зя Михаила Александровича последним законным пра-вителем от Дома Романовых. Начавшись в Перми в 1991 году, это движение за последнее время получило резо-нанс в Екатеринбурге, Петербурге, Гатчине, Брасовском районе Брянской области и на Северном Кавказе. В этом году состоялись три научных конференции памяти Миха-ила в Петербурге 19 мая, в Перми 10-11 июня и в посёлке Локоть Брасовского района 12 июня. Мне уже приходи-лось писать о подмеченных современниками личных ка-чествах Михаила, которые явно импонируют нынешнему поколению граждан РФ.1

Теперь настала пора дать объективную оценку един-ственному законодательному акту, подписанному Миха-илом 3 марта (ст.ст.) 1917 в квартире его Петроградских друзей на Миллионной 12, где его неожиданно застала новость об отречении царя Николая II в его пользу. Во-преки распространённому заблуждению, что это было очередное «отречение», закрепившее свержение монар-хии, есть основания считать его дарованной конституци-ей, которая определила жизнь страны, по крайней мере, до разгона Учредительного Собрания. Более того, в нём очевидны некоторые фундаментальные основы ныне действующей конституции РФ. Давайте прочтём его:

«Тяжкое бремя возложено на МЕНЯ волею брата моего, передавшего МНЕ Императорский Всероссий-ский Престол в годину беспримерной войны и волне-ний народных. Одушевленный единою со всем наро-дом мыслью, что выше всего благо РОДИНЫ нашей, принял Я твердое решение в том лишь случае вос-принять Верховную власть, если такова будет воля Великого Народа нашего, которому надлежит всена-родным голосованием, через представителей своих в Учредительном Собрании, установить образ правле-ния и новые законы Государства Российского. Посему, призывая благословение Божие, прошу всех граждан Державы Российской подчиниться Временному Пра-вительству, по почину Государственной Думы возник-шему и облеченному всею полнотою власти впредь до того, как созванное, в возможно кратчайший срок, на основе всеобщего, прямого, равного и тайного голосо-вания, Учредительное Собрание своим решением об образе правления выразит волю народа.

МИХАИЛ 3 марта 1917 года, город Петроград»

Половина машинописной станицы. 125 чеканных слов,

благородных, благозвучных, тщательно взвешенных. И очень весомых. Разве можно сказать про человека, ко-торый «принял твёрдое решение воспринять верховную власть», что он «отрёкся»? Нет, он просто отсрочил при-нятие власти на определённое ВРЕМЯ и на определён-ных УСЛОВИЯХ. Поэтому это скорее Манифест Не-Отречения.

170 171


Как бы его ни называть, этот чрезвычайно важный до-кумент создавался в чрезвычайно сложных обстоятель-ствах ради решения чрезвычайно трудной задачи обеспе-чить «благо РОДИНЫ нашей». Он создавался в условиях, когда на фронте наседал внешний враг, а в Петрограде с каждым часом нарастала революция и воинские части переходили на её сторону. Государственная Дума претен-довала на власть в стране, но реальная власть в импер-ской столице всё больше переходила к Петроградскому Совету.

Манифест написан не по форме, без всяких титулов. Ясно, что, как и Николай до него, Михаил вынужден был поступиться буквой закона. Как и его старший брат, сде-лал он это не по небрежности или ради корыстной цели, а чтобы спасти дух закона, как и саму страну. Оба цар-ственных брата поставили «долг совести» выше буквы закона, а интересы страны выше личных и династиче-ских интересов.

Михаил понимал, что страна ждёт решения, которое успокоило бы мятежную столицу и дало бы противо-борствующим силам надежду, что они смогут добиться своих целей не пулями, а через выборы. Нужен был по-литический компромисс, который удовлетворил бы всех. Такой компромисс был невозможен без обещания выбо-ров в Учредительное Собрание, идею которого поддер-живали все партии, включая большевиков, заправлявших в Петроградском Совете. Нужна была миротворческая уступка общественному мнению, которое становилось всё более радикальным под влиянием антивоенной про-паганды большевиков.

Вторая уступка состояла в значительном расширении

избирательных прав. Определив, что выборы должны быть всеобщими (то есть без ограничений по вероиспо-ведному или национальному признакам, по имуществу, грамотности и оседлости), прямыми, равными и тайны-ми, Михаил вводил самый демократический избиратель-ный закон в мире.

Третьей уступкой Михаил уполномочил Временное правительство на временное руководство страной с ус-ловием, что оно проведёт выборы в Учредительное Со-брание. Государственная Дума не имела права форми-ровать правительство. Чтобы подвести под Временное Правительство законную основу, Михаил, как самодер-жец, передал ему свои полномочия, «попросив» граждан «подчиниться» ему.

Михаил не пошёл на эти уступки с лёгким сердцем. Здравый смысл подсказывал, что на переправе лошадей не меняют, как не меняют и правительство во время во-йны. Но таковым было требование наиболее активных слоёв общества, и Михаил пошёл на риск. Сознавая, что на подготовку выборов понадобится несколько месяцев, он мог вполне рассчитывать на победоносный исход во-йны до проведения выборов. Победа могла бы побудить Учредительное Собрание проголосовать за сохранение монархии и за Михаила в качестве конституционного мо-нарха. Сейчас же, 3 марта 1917, он не чувствовал никакой общественной поддержки в пользу монархии.

«Вы можете указать хоть одну сильную группу работ-ников или умов государственного направления, на ко-торую можно опереться?» - спрашивал он близкого ему адвоката Н.Н. Иванова ещё до рокового дня. И сам отве-чал: «Я не вижу. Одни штыки кругом. Штыки и клинки».

172 173


Встретившись с Ивановым после подписания Манифе-ста с целью примерить «штыки с клинками», он выска-зался однозначно: «Я поступил правильно. Я счастлив, что я частное лицо. Я и отказался, чтоб не было никаких поводов давать проливать кровь».

Целью Манифеста было остановить раскат революции с помощью политического компромисса, необходимого для примирения враждующих общественных групп. Обе-щание конституционной монархии, которое содержалось в отречении Николая, уже не могло восстановить мир и порядок к столице. Поэтому Михаил был вынужден пой-ти на коренные конституционные изменения, а именно: (1) утверждение суверенного права народа определять саму форму государства через своих представителей в Учредительном Собрании и (2) установление самого ши-рокого избирательного права на основе всеобщего, пря-мого, равного и тайного голосования.

С помощью примирительного компромисса, Михаил рассчитывал консолидировать здоровые патриотические силы для победы на фронте. На волне победы Учреди-тельное Собрание могло бы проголосовать за сохране-ние монархии. Расчёт был оптимистичен, но не лишён и реализма. Если бы образованная элита не предались антимонархической истерии, а народ не поддался бы на пропаганду классовой борьбы и лозунг «превращения империалистической войны в войну гражданскую», то мы праздновали бы сейчас Манифест Михаила, как ве-личайший миротворческий акт XX века, а о Михаиле говорили бы, как о царе-демократе, спасшем Европу от тирании вождей, фюреров, дуче и каудильо.

Увы, для России (и для Европы) была уготована иная

судьба, служители которой, по понятным причинам, не любят сослагательного наклонения. Тем не менее, Мани-фест Михаила оказался гораздо более действенным, чем его хулители хотели бы признать.

Публикация Манифеста сразу же остановила мятеж в столице. Раскат Февральской революции пошёл на убыль. Николай, ещё накануне назвавший брата Импе-ратором Михаилом Вторым, в своём дневнике записал: «Оказывается, Миша отрекся. Его манифест кончается четыреххвосткой для выборов через 6 месяцев Учреди-тельного собрания. Бог знает, кто надоумил его подпи-сать такую гадость!» Но тут же был вынужден признать: «В Петрограде беспорядки прекратились – лишь бы так продолжалось дальше».

Николая больше всего возмутила самая демократи-ческая составляющая Манифеста, а именно «четырехх-востка» - указание на то, что выборы в Учредительное со-брание должны пройти на основе «Всеобщего, прямого, равного и тайного голосования». Вероятно без «гадости» остановить раскат революции было уже невозможно.

Манифест вырабатывался группой членов Государ-ственной Думы, большинство которых были настроены либерально. Но «надоумлять» Михаила едва ли было надо. Михаил сознавал, что его выбор очень ограничен. Из доброй дюжины присутствующих только Милюков решительно высказался за немедленное принятие Ми-хаилом императорской власти, хотя его поддержали еще Гучков и Шульгин. Керенский же требовал немедленного и безусловного отречения и провозглашения республи-ки. Михаил сознавал, что Керенский был не только чле-ном Думы, но еще и представлял Петроградский Совет.

174 175


Именно за Керенским стояли реальные силы революции. В роли верховного арбитра, Михаил старался выслу-

шать мнение каждого, взвесить убедительность всех аргументов. Разумеется, он не мог не учесть и мнения Керенского. Он вчитывался в текст набросков, вносил свои поправки. По воспоминаниям барона Б. Э. Нольде, именно Михаил добавил к тексту «благословение Бо-жие». Он же настоял на том, чтобы о нём не говорилось как о вступившем на престол монархе. Наконец, вместо первоначального «повелеваю», Михаил написал «прошу всех граждан подчиниться временному правительству». Эти три поправки (возможно, были и другие) как нельзя лучше раскрывают личность Михаила: здравый смысл, миролюбие, дипломатический такт. Стилистически его поправки в полной гармонии с его политическим замыс-лом: добиться гражданского примирения до народного волеизъявления. Не голосованием, а своей самодержав-ной волей Михаил должен был дать такой Манифест, во-круг которого могли бы сплотиться не только все при-сутствовавшие на Миллионной 12, но и вся клокочущая страна.

Александр Керенский, принимая подписанный Мани-фест из рук Михаила, театрально воскликнул от имени собравшихся на Миллионной 12: «Ваше Высочество! Вы великодушно доверили нам священный сосуд власти. Я клянусь Вам, что мы передадим его Учредительному со-бранию, не пролив из него ни одной капли».

Не вина Михаила, что ни Керенский, ни Временное правительство клятвы не сдержали. Не смогли аннулиро-вать приказ Петроградского Совета № 1, установивший контроль солдатских комитетов над военачальниками.

Уже через месяц генерал-лейтенант Михаил Романов был уволен с поста Главного инспектора кавалерии. В ав-густе Временное правительство подвергло его домашне-му аресту. Не желая поделиться ни каплей полномочий с монархистами, Керенский провозгласил 1 сентября 1917 республику, нарушив главное условие Манифеста о не-предрешении вопроса о форме государственной власти до Учредительного собрания. Когда же он объединился с большевиками в подавлении «мятежа Корнилова», то лишился последней лояльной поддержки и отдал себя на «съедение». Хотя Керенский и подготовил выборы в Учредительное Собрание, реальная власть была уже не в его руках. «Сосуд власти», полученной от Михаила, был разбит вдребезги, содержимое кануло в Лету. Ещё до выборов большевики захватили власть. В надежде узако-нить вооружённый переворот через Учредительное Со-брание, они не отменили выборов. Но когда стало ясно, что они не провели в Учредительное Собрание и четвер-ти делегатов, большевики насильно распустили его 5 ян-варя (ст.ст.) 1918. «Четыреххвостка» всенародных выбо-ров высекла не монархию, а большевиков. В марте 1918 года Совнарком постановил сослать Михаила в Пермь. 12 июня, за пять недель до расправы в Екатеринбурге, крёстный отец всенародных выборов был ликвидирован. Именно в нём большевики видели главную альтернати-ву «диктатуре пролетариата». В марте 2009 мне довелось присутствовать на международной конференции, посвя-щённой 15-ой годовщине нынешней конституции Рос-сийской Федерации. Конференция проходила в столице США Вашингтоне. С российской стороны выступали «отцы» российской конституции и ряд учёных законове-

176 177


дов. В качестве почётного гостя выступал и последний президент СССР М. С. Горбачёв. Мой репортаж с ком-ментариями об этой конференции появился на страницах этого журнала и, более подробно, на сайте Олега Румян-цева и в журнале».2

Я посетовал тогда, что «отцы» Российской конституции игнорировали опыт Февральской революции, как будто его и не было. Правда, они признали Манифест Николая II от 17 октября 1905 дарованной конституцией, создав-шей Государственную Думу и закрепившей гражданские права. Но о более близком опыте никто не вспомнил, а ведь Манифест Михаила представляет собой новый этап в развитии конституционной системы в России.

Как и Манифест от 17 октября 1905, Манифест Миха-ила от 3 марта 1917 был дарованной, «октроированной» (от французского глагола octroyer – даровать) конститу-цией. Как и «дар» Николая, Манифест Михаила был вы-нужденным, и таким же благонамеренным. Более того, он был реальным и действенным. Известный законовед барон Б. Э. Нольде, присутствовавший при составлении Манифеста, назвал его основным законом, «конституци-ей», которая не только определила жизнь страны до захва-та власти большевиками, но и предопределила позицию «непредрешенчества», на которую встало большинство противников «диктатуры пролетариата» во время граж-данской войны.

Победители в гражданской войне сделали всё, чтобы страна забыла как можно скорее о Михаиле и его демо-кратической конституции. Советские конституции 1918 и 1923 гг покончили с идеей всенародных выборов. «Классово-чуждые» категории граждан были сразу же

лишены права голоса. И только Сталинская конституция 1936 вернулась к концепции всенародных выборов, раз-умеется, pro forma. Кремлёвским вождям никакая четы-реххвостка уже не была страшна. Они были уверены, что годы репрессий научили граждан голосовать «правиль-но». Разумеется, ссылок на прецедент Михаила Романова не было ни в самой конституции, ни в политпросвете, ни в советской историографии.

В преддверии к празднованию 400-летия Дома Рома-новых, необходимо дать объективную оценку его послед-нему законному правителю. Начиная с 1990-х, появился целый ряд книг, посвященных его личности и роли в исто-рии. Это сборник документальных материалов От пре-стола до Голгофы 1996 года3 и книга английских авторов, Михаил и Наталья: Жизнь и Любовь Михаила II, послед-него из царей Романовых, написанная в 1997, и появив-шаяся на русском в 2008 году.4 Это и монография сотруд-ника Государственного Архива Российской Федерации В. М. Хрусталёва, Великий Князь Михаил Александрович.5 Это и популярно изложенная, но основанная на широком круге источников книга петербургской журналистки На-тальи Чернышовой Мельник Жизнь и Любовь Михаила Романова.6 И, наконец, Романовы. Подвиг во имя любви, с главой о Михаиле, написанной русским эмигрантом.7 В этих сочинениях Михаил Александрович предстаёт как патриот, талантливый военачальник, храбрый защитник отечества и, как я старался показать, незаурядный госу-дарственный деятель, внёсший значительный вклад в развитие нынешней конституционной системы.

178 179


Краснов Владислав ГеоргиевичАмериканский учёный и общественный деятель,

доктор философии, возглавляет Общество Русско-Американской дружбы «Добрая Воля» в Вашингтоне

(www.raga.org)

До 1991был проессором Монтерейского Института Международных Исследований в Калифорнии, где руководил Русским Отделом.

Автор книг, опубликованных в США по-английски:

Solzhenitsyn and Dostoevsky: A Study in the Polyphonic Novel/ Солженицын и Достоевский: Поэтика Полифони-ческого Романа

Soviet Defectors: The KGB Wanted List/Советские пере-бежчики в розыскном cписке КГБ

Russia Beyond Communism: A Chronicle of National Rebirth/Россия после коммунизма: Хроника националь-ного возрождения

Его статьи публиковались в Нью Йорк Таймз, Уолл Стрит Джорнал, Кристиан Сайенс Монитор, Лос Анджелеc Таймс и др.

По-русски статьи печатались в эмигрантских журналах Грани, Посев и Континент и в газете Новое Русское Слово в Нью Йорке.

Урождённый Перми, Краснов закончил истфак МГУ

по этнографии и работал редактором Гостелрадио в радиовещании на Швецию, прежде чем оказался на Западе. В Швеции занимался славянской филологией в Гётеборгском университете и преподавал в Лундском. Степени магистра и доктора философии получил в Вашингтонском Университете в Сеэттле. Проводил исследования в Хоккайдском университете в Саппоро, Япония.

Cтатьи по-русски выходили в журналах Москва, Представительная Власть и в Литературной Газете, Московских Новостях, Пермских Новостях и Звезде. Недавние статьи по-английски можно найти на сайте:

http://www.americanchronicle.com/authors/view/4651

Контакт: [email protected]

Москва, тел. д. (495) 429 0934, моб. 8 915 456 46 13

Пермь (342) 244 17 37 Пермь моб 8 909 117 29 29

180 181


Сноски и комментарии

1 Статья написана с привлечением новых докумен-тов из Государственного Архива Российской Федерации (ГАРФ) и воспоминаний современников, в том числе до-ступных только по-английски.

2 Тел до сих пор не было найдено. Но даже если Миха-ил чудом спасся, то это все равно политическая расправа.

3 ГАРФ, фонд 668, опись 1, дело 136

4 Статья написана с привлечением новых докумен-тов из Государственного Архива Российской Федрации и воспоминаний современников, в том числе доступных только по-английски.

5 Sergei Kournakoff, Savage Squadrons (Boston, New York: Hale, Cusman & Flint, 1935), p. 60.

6 Там же, с. 107

7 Rosemary and Donald Crawford, Michael and Natasha: The Life and Love of Michael II, the last of the Romanov Tsars, Avon Books, New York, 1997, стр. 190. Они ссыла-ются на: Stanley Washburn, The Russian Campaign, 1915 and Andrew Melrose, London, 1916, pp. 261-2

8 Dmitrii I. Abrikossow, Revelations of a Russian Diplomat: The Memoirs of Dmitrii I. Abrikossow, edited

182

Русский Крест

by George Alexander Lensen (University of Washington, Seattle, 1964), p. 233

9 Владимир Гущик, Тайна Гатчинского дворца (Рига, 1927). Цитируется по книге Rosemary and Donald Crawford, стр. 337

10 В.М. Хрусталев, Л.А.Лыкова, составители, Скорб-ный путь Михаила Романова: От престола до Голгофы (Пермь «Пушка», 1996), с. 57

11 Там же, с. 48

12 Там же, с. 51

13 Kournakoff, p. 317.

14 Гущик в книге Rosemary and Donald Crawford, Michael and Natasha, стр. 395

Documents

Памяти Михаила Романова