Лев Золотайкин. Моя профессия - мостовик

Лев Золотайкин

Моя профессия —мостовик

Издательские решенияПо лицензии Ridero

2015

УДК 82-3ББК 84-4

УДК 82-3ББК 84-4

З-80

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Золотайкин ЛевМоя профессия — мостовик. — [б. м.] : Издательские решения,

2015. — 116 с. — ISBN 978-5-4474-0945-6

Строительство мостов через большие реки — мирная и увлекательная профессия,о чем живо и весело рассказывается в этой книге.

12+ В соответствии с ФЗ от 29.12.2010 №436-ФЗ

З-80

© Лев Золотайкин, 2015ISBN 978-5-4474-0945-6

Мост на карте найти очень просто.

Берем земной шар и рассматриваем его землянуючасть. Сразу видно очень много воды. Вся эта земнаятвердь изрешечена озерами и иссечена реками.

На маленьком глобусе ниточки рек можно сосчитать,но с увеличением масштаба начинают появляться всеновые и новые реки. Они становятся похожими на огром-ные деревья: корни уходят в моря, стволы тянуться в глубьматериков, а притоки и притоки притоков расползаютсяпо всей карте густейшей кроной.

На живой земле рекам нет числа. День и ночь рабо-тает один из вечных двигателей природы — течет вода.

И так же ни на минуту не прекращается вечное движе-ние людей. Густая сеть путей — дорог покрывает землю.И везде, где черточка дороги пересекает ниточку реки, сто-ит мост. Обязательно должен стоять, иначе дорога рветсяи задыхается.

Сколько всего таких пересечений — сосчитать практи-чески невозможно, никто и не брался за это безнадежноедело. Это так же нереально, как пересчитать дома. Скольконе регистрируй, все равно где-нибудь да затеряетсянеучтенная избушка на курьих ножках или мост на неведо-мой дороге.

Дома и мосты — сооружения первой необходимости.Человек сидит — нужен дом, человек в пути — потребуетсяпереправа.

Элементарный мост, как и простейший дом, можетпостроить каждый, умеющий держать в руках пилуи топор. Но все же правильнее, когда делом занимаютсяспециалисты.

Есть такая неброская, но всемирно распространеннаяпрофессия — мостовик. Люди, обученные ее тайнам,и строят основное количество мостов.

В энциклопедии мост определен как сооружение, про-кладывающее путь над препятствием. В препятствия

Моя профессия — мостовик 3

зачисляются не только реки, а и овраги, и горные ущелья,и морские заливы с проливами, и встречные дороги,с которыми желательно пересекаться в разных уровнях.

Мостовик — профессия конкретная: подошли к факти-чески существующему препятствию и преодолели его —построили мост. Препятствие никуда не делось, осталосьна месте, но уже где-то внизу, как экспонат, которым мож-но любоваться, облокотившись на перила.

Но мост не только дитя техники, не только инженернаяподелка, древность рода обеспечивает ему доступ в такиеинтеллектуальные сферы, как история, экономика, архи-тектура, искусство. Там мост одевает торжественную ака-демическую мантию, как памятникматериальной культу-ры человечества.

А вовлечение мостов в преодоление жизненных пре-град, в соединение противоположностей, душевных удале-ний и разрывов в судьбах, уводит далеко в область симво-лов и фантазий, в мир, где живут поэты и философы.

Мост разведут — и над водоюУже не ступит ничья нога,И разлученные волей чужоюТоскуют разомкнутые берега.

Вот я иду, злой и влюбленный,Вдоль отливающей ртутью воды,Иду — и каждый мост разведенныйВстает, как прообраз моей беды.

Мост — это главная жила, аорта,Мост — это вместе я и ты…Остановите! Какого черта!Нехорошо разводить мосты!

4 Лев Золотайкин

Торчит циклопическая громада,В небо уперлась ее дуга.Слышишь, с какою кричат надсадойРазъединенные берега?..

(В. Н. Орлов, «Мосты»)

Мосты давно и верно служат людям творческого вооб-ражения символами единения сердец, пространстви времен.

А в бурных разливах современной науки и техникирешительно перекидываются мосты между областями зна-ний, которые сроду не бывали друг у друга в гостях. Но вотчерез застойную гладь инерции наводятся переправы,по ним бегут вопросы, идеи, удивление чередуется с озаре-нием, и на стыках знаний рождаются необыкновенные,парадоксальные открытия.

Наконец, буквально мостостроительная лихорадканачалась в отношениях между людьми разных стран.Понятие «мост» не сходит со страниц газет и с экрановтелевизоров.

Политические игры и профессиональная воинствен-ность силовиков дезинформируют людей. Но «мосты надпропастью лжи и недоверия», торговые и культурныемосты космос, преодолевают нагромождения страхови предубеждений, на них слышится живая человеческаяречь и смех детей.

Мост — замечательное мирное сооружение. На немнелепо ставить высокие заборы и неудобно заниматьсятемными делами. Он слишком открыт и ясно виден, мостывсегда трудятся в поте лица и честно.

С большой изобретательностью мастера пера и микро-фона разрабатывают тему наведения переправ, но самобраз моста — соединителя возник задолго-долго до наше-го времени.

Все преодолели, всех победили герои мифов, былин


и сказок, до счастья рукой подать, да нужно перейти мост.Мост этот всегда не прост. В арабских мифах он прово-

дит смельчака над самой преисподней.Герой русского фольклора скачет по лесам

и горам и оказывается перед огненной рекой, преградой.На том берегу тридевятое царство, там, совсем рядом, спитзаколдованная красавица, там спрятаны и Чудо-чудноеи Диво-дивное. Нужно только перейти мост, да вот неза-дача, на страже стоит змей о двенадцати головах и службусвою правит очень добросовестно: «по всему берегу лежаткости человеческие, по колено будет навалено!»

Но вся эта жуть растворяется в доброте и уютности рус-ской сказки: земля вокруг все одно родная, змея кличут по-свойски, Горыныч, у полыхающей реки прозвище — Смо-родинка, а мосточек непременно калиновый и геройпо нему обязательно переходит.

Ближе к нашим временам мосты уже безо всякоймистики просто служат, как инженерные сооружения,на дорогах ада. Вергилий ведет по ним автора «Божествен-ной комедии»:

«Так с моста на мост, говоря немалоСтороннего Комедии моей,Мы перешли, чтоб с кручи перевалаУвидеть новый росщеп Злых ЩелейИ новые напрасные печали…»

Обитателям Злых Щелей, бесам, хочется запугать,сбить с пути Вергилия и его спутника, живой человек имненавистен, и они обманывают, уверяя, что мост впередиразрушен, нужно идти другой дорогой.

Ад есть ад, здесь не мосты мира и дружбы, а ловушки.Человек слаб, он в опасности, только дружеская рука поз-воляет избежать гибели. Ярость бесов остается позади.


«Мы с моста вниз сошли неторопливо,Где он с восьмым смыкается кольцом…»

И лунная дорожка может выступать мостом между зем-ной и другой жизнью. Бежит по ней булгаковский Пилатсо своей верной собакой.

За земные муки награждается покоем «истинный чело-век» из философских концепций Григория Сковороды,и идет он к своей окончательной жизни тоже по лунномумосту. Луна, как космическое соединение, «посредствуетмежду землей и солнцем».

И современная литература обращается все к тому жедревнему образу Реки, Реки — рубежа, границы.

В сложной духовной ткани романа С. Залыгина «Послебури» сплетаются и драма двойственности людейи легенда двух берегов природы.

Свой берег обжитый, знакомый и доброжелательный,а на другой стороне тайна, возможно неприемлемая, оченьможет быть, что и злая, неизвестная, подозрительная.

«Сто верст на запад в российскую сторону, это окрест-ным жителям было рукой подать: на базар ли, с базара ли:сто верст за Реку, а на чем? Лодками, телегами, санями?И где там начинается подлинная-то земля? Не каждый ука-жет…

На Той Стороне другой был воздух — синий, туманный.…За Той Стороной тысячами верст еще и еще прости-

ралась Сибирь.., жители Аула знали об этом, помнили,но все равно с высоты Этого берега Та Сторона казаласьчем-то уже потусторонним, миром иным, неведомым,и Река протекала, казалось, как раз по границе двухмиров — известного и неизвестного.

…И когда душа аульского жителя явится в То Царство,там, по всей вероятности, ее никто за ручку водитьне будет, это она всем направо — налево будет объяснятьтамошние порядки и правила поведения, ей ведь на ТомСвете свойственно, а не чуждо. Тот Свет очень похож на Ту


Сторону, и наоборот…»В окружении природы, наделенной душой, сознанием,

и мост приобретает мистические черты. Горы, пустыни,океан формируют психику человека. А если человек посто-янно видит мост, если мост взрывается или неожиданновозникает? Что происходит в человеке? Из таких сторон-них влияний, наверное, и складываются загадочные харак-теры людей, их необъяснимые поступки.

«Правда, десять лет тому назад вечность Реки, Той Сто-роны и, кажется, вообще вся на свете вечность была нару-шена, а с этим нарушением аульский житель связывал,может быть, не без резона, все последующие события: вой-ну мировую, войну гражданскую, военный коммунизми даже нынешний нэп…

Десять лет назад закончен был строительством желез-но-дорожный мост через Реку, огромный, красивыйи чуждый здесь предмет, как будто бы даже нечеловече-ской силой вопреки вечному порядку вещей соединившийТу и Эту стороны.

С тех пор, чтобы видеть и даль, и вечность, нужно былосмотреть с высокого аульского берега только прямо передсобою, либо вправо и вверх по течению Реки, влево жеи вниз по течению дали оказались взаперти, за железнойрешеткой. И Реке тоже некуда было больше истекать, кактолько под эту решетку, и она скрывалась за ней и как буд-то кончалась там такая, какая есть, какая была в веках,и начиналась ниже моста снова, но уже обладая инымикакими-то свойствами и другим цветом, другим течением,другими разливами…»

Так, что мост — это древний литературный работник,используемый нарасхват и как предмет поэтическоголюбования с последующим изданием впечатлений, и какочень выразительный фон для развития событий.

Герою нужно назначить свидание, извольте, мост кра-сиво изгибается, и нежные ивы склоняются к перилам.Соперники долго бегают по свету и, наконец, встречаются


на мосту: достали шпаги, разобрались.Даже лютым разбойникам позарез нужен мост, чтобы

избавиться от улик, спрятать концы в воду. И знаменитыйсыщик нервно ходит по берегу — на воде нет отпечатков.

А иногда и сами разбойники летели с моста в темныеглубины, как это и происходило в недалеком прошлом:

«Наконец, вдали показался мост, с которого мыдолжны были сбросить в прорубь тело Распутина.

Автомобиль замедлил ход, въехал на мост с левой сто-роны и остановился у перил…

Бесшумно, с возможною быстротой открыли дверцыавтомобиля, я выскочил наружу и встал у самых перил,..и мы вчетвером, раскачав труп Распутина, с силой бросилиего в прорубь, бывшую у самого моста…» («Убийство Рас-путина». В. Пуришкевич. Москва. 1923 г.)

А бурные потоки рыцарских авантюрных романов,замки, окруженные рвами, бешеный цокот копыт, погоня.Сердце бьется: догонят — не догонят! Но уже громыхаюттяжелые цепи и мост ехидно поднимается прямо передносами преследователей. Гулко хохочет бронированнаястража на толстых стенах.

Но замечательнее всего мосты в театре. На сцене ихобычно строят из живописных досок и березовых поленьевнебольшими, но сильно горбатыми. Герой стоит на мосту,как на трибуне, и говорит монологи. А потом прыгаетза кулисы, в нарисованную реку.

В «Театральном романе» автор не представляет своюпьесу без моста:

— Но как же быть, Иван Васильевич, ведь у меня жена мосту массовая сцена.., там столкнулись массы…

— А они пусть за сценой столкнутся. Мы этого видетьне должны ни в коем случае. Ужасно, когда они на сценесталкиваются».

Очень упорен был Иван Васильевич, а все же без мостапьеса не складывалась: и вот «почти бесшумно все на сцененачинало уезжать в бок… Гудение усилилось, и показались,


становясь на место ушедшей обстановки, странные, слож-ные деревянные сооружения, состоящие из некрашеныхкрутых лестниц, перекладин, настилов. „Едет мост“, —думал я и всегда почему-то испытывал волнение, когда онстановился на место».

Но пока мосты нежились в огнях рампы, театр потес-нили новые молодые виды искусства. Сегодня самая широ-кая реклама для любой профессии — это кино и телеви-дение. И вот тут-то мостовикам пока не везет. Не балуютих вниманием самые массовые и важнейшие из искусств.Хотя даже как-то бесхозяйственно со стороны авторовне использовать такой выгодный производственный фон,как стройка над водой.

Конкретному сооружению моста посвящена всего однахудожественная кинолента. В 1964 году коллектив моло-дого театра «Современник» снял на «Мосфильме» картину«Строится мост».

Театр был в расцвете, говорил зрителям долгожданнуюправду, на сцене и в зале царила атмосфера праздника,удачи, талантливости, казалось, им по силам все, за что нивозьмись.

Олег Ефремов выступил в фильме режиссером, соавто-ром сценария и актером. Играли М. Козаков, О. Табаков, Л.Крылова, молодые, жизнерадостные, любимые зрителями.Но то ли мост им подвернулся случайно, привлекла живо-писность летней речной натуры; то ли вообще эта работабыла у них вместо отпуска, только фильм о стройке полу-чился какой-то любительский, дачный.

Актеры, одетые в рабочие спецовки, радовались безособых производственных причин и не по делу огорчались.То есть размер события не соответствовал всплеску эмо-ций.

На фоне реальной стройки группа молодых людейочень выделялась из массовки. Стройка ведь сама по себедовольно черно-белая: дождь, снег, пыльный ветер, тем-ный металл, серый бетон, и улыбки не ослепительные,


а обычные, на усталом лице. А фильм был очень цветным.На телевидении судьба мостов складывается и того

хуже. В «Новостях» иногда показывают близнецы — репор-тажи: течет вода, звучит голос диктора: «На реке такой-то сооружается новый мост. Жители получат к праздникуотличный подарок». Крупно наплывает мост, широко улы-бается житель, стук по металлу, голос руководителя строй-ки: «Условия небывало трудные, но реку покорим досроч-но».

Часто наскоком берутся мосты и газетными журнали-стами.

Когда перед тобой статья о летчиках, хирургах, физи-ках, свято веришь каждому слову и завидуешь эрудирован-ности репортера, его умению «влезть» в событие или про-фессию. Даже что-то не очень понятное ставишь в винусебе, бестолковому.

Но вот читаешь заметку о строительстве моста и споты-каешься почти на каждом абзаце: неправильно, такне говорят, такого не бывает. Понятно, что невозможнотребовать от человека полного перевоплощения в незна-комую профессию. Но хотя бы обычный здравый смысл,житейский опыт должны затормозить перо перед сообще-нием о том, что бригада первой забила все сваи до дна.Поражает воображение и радость по поводу волевого улуч-шения физических свойств стали или бетона, и победа надзаконами природы.

Некомпетентность подводит даже известных мастеров.Пьеса С. Михалкова «Все могут короли» заканчиваетсяоглушительным известием:

— Эстакада рухнула!Происходит немая сцена, когда перетасовываются

судьбы действующих лиц, а герой отцепляет значок лауре-ата.

С точки зрения мостовика — это абсолютно нереальнаяситуация. Эстакады в наших городах — низкие, устойчи-вые сооружения, на сухом месте, с небольшими пролетами.


Такому объекту никогда не дают лауреатского звания и егоспециально невозможно свалить. То есть теоретически всеможно, наши знания о талантах бракоделов постоянно рас-ширяются. И все же снизить качество работ до такого уров-ня, когда начинают рушиться готовые эстакады, ещене удавалось.

Эстакада должна как бы рассыпаться, а это в бетонеи металле сложно организовать.

Эта книга написана в основном на опыте работы подруководством КПСС, когда у мостовиков были проблемытакие же, как у всех советских строителей: только отече-ственная допотопная техника, которой к тому же всегдане хватало, и постоянный дефицит централизованно рас-пределяемых материалов. Чтобы опередить всех, стоящихв очереди за самым необходимым (например, за арматур-ной сталью), нужно было иметь покровительство партий-ных властей и широкий круг блатных связей.

Но вот уже настали новые времена и опять у мосто-виков типичные проблемы: резкое снижение профессио-нального уровня во всех звеньях, от исполнителей до руко-водства, и возможность купить за деньги все проверяющиеорганы, то есть закрыть глаза на качество работ.

Раньше в МИИТ-е, на факультете «Мосты и тоннели»первокурсникам обязательно показывали американскуюкинохронику: «Крушение моста через залив Такома».

Висячий мост, построенный в 1940 году, после четырех-месячной эксплуатации начал качаться и рухнул, как поз-же выяснилось, из-за ошибок в учете динамических коле-баний, вызванных ветром. Мост был рассчитан на ветро-вую нагрузку до скорости 50 м/сек., а обрушился от давле-ния ветра всего 18,8 м/сек., но это был постоянный ветер,точно попавший в амплитуду собственных колебаний кон-струкции.

Мост раскачивался несколько дней. Совершенно фан-тастическое зрелище, когда стальные балки метровой


высоты извиваются, как тряпичные ленты. Пыталисьсоорудить стенку, закрыться от ветра, но остановить каче-ли было уже невозможно. Мост рухнул, оборвав канаты.

Обнаружив проблему, нашли и способы ее предотвра-щения, так что мосты «успокоились» на долгие годы, поканаши специалисты не опустились до уровня ее повторенияи мы получили «пляшущий мост» через Волгу в Волгограде.

Мост был открыт в октябре 2009 года, а 20 мая 2010 годадвижение по мосту было остановлено из-за сильных коле-баний проезжей части сооружения.

Мост в Волгограде не висячий, а балочный, эффекткачелей меньше, с колебаниями удалось справиться,но причина была давно известная — ветровой резонанс.

По ходу расследования как-то глухо говорилосьо претензиях к качеству работ при сооружении моста, поз-же Счетная палата выявила финансовые нарушенияна сумму 152 миллиона рублей, а само удорожание мостасоставило 1,5 миллиарда рублей.

По опыту окружающей действительности — 152 млн.рублей — это скорее всего лишь незначительная часть раз-ворованного и положенного в карманы контролеров,чиновников и самих воров-строителей.

Впрочем, увлекательная привычка скорбеть и жало-ваться, как всегда, легко уводит в сторону от темы: речь-тоначиналась всего лишь об истории и назначении мостов.

Мост — одно из самых древних сооружений. Какиебыли первые новостройки? Пещеры, ловушки для мамон-тов. Ну, пещера — это путь к гражданскому строительству,а вот ловушка — это уже мост, который не держит нагрузки.

Литературная и театральная слава пришла к мостампозднее. Начинались же они просто и рационально. Кактолько человек пошел по земле, путь ему преградила река.Что появилось раньше — мост или лодка? По широкимисторическим меркам, наверное, где-то одновременно,на оба изобретения натолкнула жизненная необходимость.


Увидел человек в реке бревно, ухватился за негои поплыл. Хорошо, не тонешь, но есть неудобства: сыро,бревно вертится, часто приходится окунаться. Стал чело-век бревно тесать, то есть усовершенствовать в сторонулодки.

Увидел человек поваленное через реку деревои пошел по нему на тот берег. Хорошо, сухо, но труднос равновесием, иногда ползти приходится. Тогда человекповалил рядом другое дерево и начал их объединять, тоесть усовершенствовать в сторону моста.

Такие древнейшие мосты есть и сейчас, можно сказать,дошли до наших дней, только бревна новые.

Дальше мосты развивались и усложнялись вместес человеком и орудиями его труда.

Война и торговля были основными заказчикамимостов.

Праотцы деревянных мостов, хотя и строились оченьдобросовестно, до наших дней не дожили. Мосты губит ихпостоянное практическое использование. Они работаюти стареют, а груз, который по ним катится, растет и наби-рает силу. Какое-нибудь деревянное строение, чем дрях-лее, тем милей, а немощь моста опасна, можно провалить-ся.

Мост привязан к дороге, он не может отойти в сторону,на отдых и уступить место молодой здоровой смене. Вот они гибнет, возрождаясь в новом образе.

Московский Большой Каменный мост был построенв 1691 году под руководством старца Филарета из кирпича.В середине XIX века он был заменен чугунным мостом,а в 30-х годах ХХ века — стальным.

Название моста во все времена оправдывалось камен-ной облицовкой опор.

Церкви, которые, почти не меняясь, стоят неподалеку,помнят каменный мост небывалой ширины — 27 метров,не мост, а улица с лавками, трактирами и грабителямив подмостовой тени.


А сейчас по всей сорокаметровой ширине проезданесется лавина транспорта, мост вибрирует от напряже-ния, и редкие прохожие жмутся к перилам.

Сохранился лишь один очень старый кирпичный мост,нанесенный еще на Годунов план Москвы 1600 года. Мостсоединяет Троицкую и Кутафью башни Кремля. РекаНеглинка под ним заключена в трубу и засыпана землей,из тринадцати пролетов осталось пять, они прижалиськ Кремлю и спаслись, хотя после многочисленных пере-строек, вряд ли там остался хоть один авторский кирпич.

Чтобы сохранить себя, старине нужно заниматьсяделом. Когда в древних залах висят картины, звучит музы-ка и голоса людей, они ощущают внимание и заботу,и живут. А как использовать отживший мост, даже если егобросила дорога и перестали бить колеса. Вся его надеждана счастье — это оказаться в заповедном месте, дрематьнад тихой водой, служить редким пешеходам и рыбакамс их удочками, навечно заброшенными в темные глубины.

А на бойких трассах годы мостов сочтены.Кажется, совсем недавно Ленинградское шоссе перебе-

гало через канал Москва-Волга по красивому как бы ароч-ному мосту. Для сомневающихся в избранном путина высоких порталах с одной стороны было крупно напи-сано «Москва», с другой — «Ленинград».

Мост казался большим до 1971 года, когда рядом пере-бросили новую стальную дугу, на которую и свернула раз-давшаяся в ширь автострада. Мост — пенсионер как-товдруг сник, помельчал, зашелушилась краска, вдруг про-глянула ржавчина, а затем этот заслуженный памятникистории и развития мостостроения вообще исчез, безшума и протестов общественности.

Еще решительнее обращаются с мостами на железныхдорогах. Там не до сантиментов, никто не хочет оказатьсявиновником аварии поезда. Ходит по мосту хмурая комис-сия, стучит по связям, ковыряет сварные швы и выноситприговор: «Стар, слаб, негоден».


Пролетные строения большой длины и веса трудноподнять и куда-то перевезти, обычно их сдвигаютна сторону, а потом, если насыпь высокая, грубо говоря,спихивают вниз, чтобы там уже спокойно резать на метал-лолом.

Когда обычный сарай ломают, и то зеваки собираются,а падение стальной громады — картина действительновпечатляющая. В 1983 году проводились работы по сменежелезнодорожных пролетов моста через реку Тобол у горо-да Ялуторовска. Жертвами были металлические фермыполигонального очертания, длиной сто девять и высотойдвадцать метров. Вес одной фермы — шестьсот тонн.

Семьдесят пять лет узлы моста днем и ночью принима-ли удары колес. Мост накапливал усталость, а поезда коло-тили все сильней.

И вот финал кропотливой работы, сбрасывание послед-ней речной фермы. Она уже сдвинута в сторону,на временные опоры, осталось проехать два метра, накло-ниться и лететь двадцать метров на лед Тобола.

Передвижка — дело нудное, два метра ехали несколькочасов, как обычно, особенно в присутствии начальства,что-то, сто раз проверенное, вдруг ломалось, заедалои сразу вспыхивала нервная перепалка. Наконец, послед-няя запасовка домкратов, осталось сорок сантиметров. Всеушли с опор.

Проносились мимо поезда с любопытными физионо-миями в окошках.

Главный инженер мостоотряда принимает по рацииотсчеты движения концов фермы. В морозном воздухеслышен только стрекот насосных станций и команды мега-фона: «Правая — стоп, левая — пять сантиметров, обе —стоп, обе — вперед».

Уже вечер. За мостом клубятся густые розовые облака.Белая река. Белые деревья. Красиво. Тихо.

Мост на перегоне, случайных зрителей нет. Группаинженеров и освободившихся рабочих ушли со льда,


от греха подальше, и стоит кучкой на берегу. У взрослыхлюдей детский азарт, поймать момент, когда ферма покач-нется. А она рухнула без колебаний. Глухой удар, столбснежной пыли…

И сердце мостовика немного сжалась.Проделана операция очень эффектно, и необходимость

ее не вызывает сомнений, но сама работа какая-то проти-воестественная, противная всем профессиональным навы-кам строителя, обратная его повседневным занятиям.

Смутное ощущение нравственного дефекта появляетсявсегда, когда приходится ломать созданное до нас ушед-шими поколениями людей. Они уже не могут взять тебяза руку, и у сооружения нет голоса. Уничтожать бессловес-ное, несопротивляющееся всегда аморально. Пусть у наспри этом бравый вид, небрежный смех и в руках бумагас самыми высокими подписями и печатями, пусть дей-ствия наши технически и исторически вроде бы оправда-ны, чувство вины все равно кольнет, а если не кольнет,плохи дела у такого человека.

Возвратимся к нашему деянию: мост-то ведь не так ужи стар, и долго бы еще мог служить где-нибудь, на второ-степенных путях, да перетаскивать его — сейчас, сиюминуту — хлопотно и накладно. Так что не он плох, а мыеще технически несовершенны, а значит и виноваты.

А как сжимались сердца мостовиков в войну.Они отступали последними и получали горькие награ-

ды, взрывая мосты, созданные трудом своих предшествен-ников, коллег, товарищей по мирной работе, а иногдаи построенные собственными руками.

Как война извращает все человеческие понятия. Вред,разрушение, уничтожение — все то, что в мирное времясчитается преступлением, война называет работой, служ-бой, осеняет славой и знаками отличий.

Технический рекорд войны — снаряд, который можетумертвить самую большую площадь земли.

На войне мост — любимец диверсанта. Как остановить


движение войск противника? Портить весь бесконечныйкилометраж пути — не хватит сил и времени. То ли деломост, любо-дорого, — узел, болевая точка, дорога в концен-трированном виде. Подполз к мосту ночью, заложилвзрывчатку. Ка-ак трахнет! Пролеты слетают с опор и все,преграда.

Противник суетится на берегу, а время уходит. И водакипит от пуль и снарядов, плыть по ней — сплошная поги-бель.

Один из героев пьесы Булгакова «Адам и Ева» говорит:«Вздор эти мосты… Ну, вы затратите два года на постройкумоста, а я берусь взорвать вам его в три минуты».

И рвут, десятками рвут мосты кинематографисты.Бешено стучат по ушам колеса вагонов, вода разлилась

по всему экрану, поезд влетает на мост. Зрители ждути режиссер не подводит никогда: с невероятной силойлетят во все стороны куски моста, вагонов и берега.

Враг задыхается от ярости. Мальчишки в зале свистят.Красочно, шумно, весело.

А как врывается на мост конница Чапаева. Или переходСуворова через Альпы, картина боя за Чертов мост.

Вообще мосты и мостовики в войнах — это героическаятема, требующая, конечно, отдельного большого разгово-ра.

Война покатилась на запад и мостовики вышлив первые ряды наступающих армий. Тяжелейшая работав предельно сжатые сроки, каждая река, конкретная обста-новка на берегах требуют своего нестандартного решения:строительство новых временных мостов или восстановле-ние, использование разрушенных элементов, сооружениескрытных, «утопленных» переходов, устройство ледовыхпереправ. И постоянное внимание врага, всеми силамидуши и боеприпасов старающегося уничтожить тебяи твою работу.

Зайдите на любую стройку: грохот механизмов, шум-ные выяснения отношений, вопли монтажников, кранов-


щиков и шоферов, постоянно где-то зреет громкий произ-водственный затор и организуется такой же громкий авралпо его ликвидации. Мастера бегают, высунув язык. Обста-новка адская. Теперь начните все это бомбить и обстрели-вать из пушек и минометов — получится некоторое пред-ставление о работе мостовика на фронте.

И все же военные успехи — только побочное, вынуж-денное занятие для мостов.

Мост — мирное транспортное сооружение. Профессиямостовика расцветает, когда землю не опустошают, а заст-раивают. Тогда мост становится одним из самых убеди-тельных выразителей уровня развития архитектуры, тех-ники и соответственно благосостояния государства.

Пилон современного вантового моста растет из водыестественно и непринужденно, в нем соединяются талантыинженеров и художников. Это чудо искусства и фантастикасовременных расчетов, материалов, строительного обору-дования.

Река с переброшенными через нее мостами определяетархитектурную композицию большинства городов. Ампир,барокко, классицизм, конструктивизм, — все теченияи стили, создававшие неповторимость и своеобразие каж-дого города, обязательно интерпретировались в обликемостов.

Достаточно погулять по Петербургу, обойти егосорок два острова, пересечь шестьдесят восемь рек, кана-лов и проток, любуясь коллекцией из более, чем трехсотмостов. Музыкой, историей, сказкой веет от одних назва-ний: Лебяжий мост, Театральный, Поцелуев, Львиный,Певческий, Египетский, Пестеля, Лейтенанта Шмидта,мост Свободы.

Более тридцати питерских мостов охраняются какпамятники архитектуры.

При всем стилевом и конструктивном разнообразиимосты имеют одну отличительную особенность — ониочень наглядно и откровенно демонстрируют свою муску-


латуру. Есть такое понятие — тектоника, которое опреде-ляется, как художественное выражение работы конструк-ций и материала. Так вот большинство мостов подчерк-нуто тектоничны. Характер распределения усилий междуэлементами конструкций ясно виден.

Обычный дом тоже нагляден в работе, но техни-чески мало интересен: стены, перекрытия и фундаментдержат всю статичную нагрузку, — от самих себя, жильцови мебели — выражаемую простыми расчетными схемами.

Крупные общественные здания, с большими заламии сложным каркасом, обычно маскируют все строительныегрубости: декорации фасада, подвесные потолки, ухищре-ния внутреннего интерьера — полностью скрывают гро-моздкие и неопрятные несущие конструкции. В помеще-нии должен быть праздник, а черная работа где-то там,за стеной, за драпировкой, в подвале.

Мосты почти начисто лишены такого украшательства.Несущая система моста «вылизывается» проектировщика-ми, ни капли лишнего веса, только то, что нужно для рабо-ты, и тектоническая правдивость моста становится однимиз главных средств его эстетического воздействия.

Мост похож на атлета, работающего с тяжестями. Вотон взвалил огромный вес на плечи и его ноги дрожатот напряжения, а вот он поднимает гири на вытянутыхруках и тяжело перекатываются мышечные горы.

Так и мост. Вот центральная опора держит вес огром-ных пролетов. Видно же, как ей тяжело, хотя бетон невоз-мутим и не краснеет от натуги. А будь у моста живые мыш-цы, как бы они вздувались у консолей, поднимающихна распахнутых руках тяжкий груз подвесок. Арочный моступерся широко расставленными ногами, и по его вздыб-ленным плечам перекатываются волны машин.

Мост очень человечен в своем стремлении работатьна пределе сил, пока есть молодость и здоровье, и в своейусталости, старении, когда железный организм сдаети не справляется с ношей.


Но старость — это всегда потом, а пока сила играет,чего ради гнуться и скрипеть. С такими прекраснымифизическими данными мосты рвались к рекордам. «Выше,дальше, быстрее» — все эти спортивные призывы входятв план мостостроительной организации, особенно, конеч-но, «быстрее».

История переполнена желаниями правителей отли-читься, удивить мир чем-нибудь самым большим. Каза-лось бы, чего наглядней, строй мосты, но в перечне чудессвета их нет. Причина, видимо, в том, что мосты не годятсядля массовой работы, тысячи людей могут прибежатьи забросать реку камнями, могут выкопать огромную ямуна берегу, могут двинуть мост вперед, но чем дальше онбудет уходить от берега, тем меньше нужно рабской силы,она становится только лишним весом. Дальше мост строитмастерство и инженерный расчет.

Поэтому фараоны и императоры не ломали себе головынад статически неопределимыми системами конструкций,а быстрее всех строили самый большой в мире флоти по рекам, неограниченным подмостовыми габаритами,гнали его на соседей.

Увлечение мостовыми рекордами началось с появле-нием в строительстве металлических листов и профилей.Выпуск стального проката и первый гудок паровоза ока-зались мощнейшим допингом для развития нового видатранспорта. Стальные рельсы моментально исполосоваливсю землю и подошли к воде. Срочно понадобились мостынового типа и тон задала любительница пари и разных тех-нических необыкновенностей — Англия.

В 1883—1889 годах инженерами Дж. Фоулером и У.Бэкером был построен Фортский мост пролетами521,2 метра через залив Форт-оф-Форт. Это абсолютныйрекорд длины пролета моста ХIХ века, и в мостостроениина многие годы утвердилась основная конструкция про-летных строений — стальные фермы. Их разнообразие,фантастичность очертаний и поражающая воображение


металлическая громадность были очень созвучны основ-ным героям молодого капитализма: мощным паровозам,броненосцам и огромным пушкам. Переплетения сталь-ных решеток красиво окутывались клубами дыма мчащих-ся локомотивов и проплывающих дредноутов.

Крупнейшим в Европе стал и мост через Волгу у городаСызрани, построенный в 1875—1881 годах по проектуН. А. Белелюбского. Реку пересекли тринадцать ферм дли-ной по 111 метров.

Балки, уголки, фасонки, различные их комбинациии соединения — этими новыми игрушками-конструктора-ми азартно и увлеченно занялась целая плеяда замечатель-ных инженеров и ученых. Н. Белелюбский, Э. Винклер, Д.Журавский, Б. Клайперон, Г. Ламэ, Р. Майяр, О. Мора, Э.Фрейсине, Ф. Ясинский и многие другие в короткий сроксоздали надежную систему расчета строительных кон-струкций.

Динамизм науки и экономики выдвинул в ХХ векеновых фаворитов среди мостостроительных держав. Быв-шие колонии начали самоутверждаться и «утирать нос»своим консервативным эксхозяевам.

В 1901—1917 годах в Канаде инженерами Р. Модьески,Ф. Джонсоном и Г. Дугганом был построен железнодорож-ный мост через реку Святого Лаврентия у города Квебека.548,64 метра — это огромное расстояние между опорамидо сих пор остается рекордным для мостов не висячихсистем.

Тут следует оговориться: мостовой рекорд — понятиене однозначное. Казалось бы главное — длина моста.Но самый Большой, Длинный, самый Дорогой — это бух-галтерские рекорды. Деньги и километры можно намотатьэстакадной частью моста, проектирование и строительствокоторой чисто механическая работа, не представляющаяособых инженерных проблем и творческого интереса.Изюминка моста — один или несколько центральных судо-ходных пролетов. Именно они — визитная карточка моста,


его гордость и достижение, его рекорд.И еще, как в спорте не смешивают рекорды разных

весовых категорий, так и у мостов разных типов свои пре-дельные возможности. Если для арочного моста пролетв полкилометра — рекорд, то для висячей системы такаядлина — только разминка.

В 1923 году на рекорд замахнулась Австралия, начавстроить арочный мост пролетом 501,6 метра. Мост, пере-брошенный через залив над входом в гавань, должен былстать символом столицы континента — города Сиднея.

Но Австралия слишком долго нянчилась со своиммостом. В технические игры на полном ходу ворваласьАмерика. В 1928 году начинается строительство арочногомоста через пролив Кил-ван-Кул около Нью-Йорка. Стре-мительный монтаж, и американцы открывают свой моств 1931 году, обойдя на целый год австралийцев, а пролетмоста на 367 сантиметров бьет рекорд сиднейской арки.

Мосты включаются в рекламную программу сталели-тейных компаний Америки и мостовики начинают «гнать»сооружения, рекордные по своим техническим парамет-рам. Особенно броский эффект обеспечивали висячиемосты. Построенный в 1883 году Бруклинский мост черезИст-Ривер в Нью-Йорке имел пролет всего 485 метров.А уже в 30-х годах нового века висячие мосты Америкишагнули за километровый рубеж.

1931 год — мост Георга Вашингтона через реку Гудзонв Нью-Йорке — 1068 метров.

1937 год — мост «Голден Гейт» в Сан-Франциско —1280 метров.

И, наконец, чемпион! Двухярусный мост Веррацано-Нерроуз в Нью-Йорке пролетом 1299 метров, строитель-ство которого было осуществлено в 1959—1964 годах подруководством инженеров Дж. Деканка и Дж. Кинни.

В настоящее время мостовые игры на лучший результатв длину утихли. Специалистов интересует оригинальностьконструктивного решения, использование эффективных


приемов строительства, вписываемость в пейзаж, внешняявыразительность и качество отделки. А заказчика, как все-гда, больше всего очаровывает изящество линий, подкреп-ленное скромной красотой сметной стоимости.

Вроде бы только Япония собирается увековечить своитехнические триумфы постройкой супер моста.

Наша страна не участвовала в мостовых состязанияхна уровне рекордов. Нам это было просто не по карману.Средства шли на восстановление и развитие народногохозяйства после гражданской и отечественной войн. Но кактолько в 50—60-х годах появилась экономическая возмож-ность строительства большого количества давно необходи-мых мостов через наши крупнейшие реки, мостовикамибыл разработан и внедрен способ их монтажа массивнымижелезобетонными блоками. Его дальнейшим развитиемстала уравновешенная сборка пролетных строенийс использованием клеевых стыков, получившая за рубежомнаименование «русского метода» и оказавшая несомнен-ное влияние на мостостроительные идеи Западной Европытех лет.

Практика советского мостостроения воспитала уни-кальных специалистов, умевших на больших сложныхреках добиваться успеха в условиях фатальной нехваткивсего самого необходимого.

Более полувека мы не знаем войны, и наши мосты ста-новятся все сложнее, а проекты смелей. Но и сегодня длянас главное не мост-рекордсмен. Огромная и все равнонедостаточная сеть дорог разбегается по стране и споты-кается о водные преграды. Понтонные переправы, паро-мы, зимники и другие времянки тормозят движение, нуж-ны мосты. Скоростное, высококачественное строительствоочень большого количества мостов — это и есть наше бес-конечное поле для рекордов.

А потом можно будет сочинять мостовые сказки.Например такие, как мосты через проливы. Уже мчатсяавтомобили через Босфор и Ла-Манш. И где-то совсем


в тумане океанов витает мост-мечта через Берингов про-лив.

А такая уже реальная фантазия, как поезда на магнит-ной подушке: исчезнет поэтический надоедливый стукколес, прекратится избиение моста и вместо тяжелыхмахин завьются паутинные конструкции из легких мате-риалов с порхающими над ними составами, яркими, какколибри.

На мосты обрушится фантазия дизайнеров, появятсяконкурсы мостовой моды, но суть мостов не изменится.Когда-то Ле Карбюзье писал:

«Почему нас так волнует мост?.. Переброшенный черезкапризные извилины рек, через оползни или беспорядоч-ное нагромождение скал, проложенный меж задумчивыхрощ, мост, прочный и крепкий, как горный кристалл,высится среди окружающего беспорядка. Здесь в трудечеловека нашла свое выражение его воля.

Так кто же выражает эту волю человека? Что за профес-сия такая — мостостроитель? И что это за люди — мостови-ки?

***

Зададимся еще раз вопросом: сколько мостов на свете?Знать очень любопытно, шел бы по Земле с бумажкойи мелом и ставил на мосту крестик, а в бумажке палочку.А так, не окрестив все мосты и не сложив палочки, задачакак-то не решается. Сколько мостов, например, в Африке,если их постоянно сносит в сезон дождей и наводнений,или взять джунгли Азии, Южной Америки: сегодня мостиз лиан сплели — завтра расплели. В Европе может и знаютвсе свои мосты, но что же нам одна Европа. Придетсясузить подсчет в шесть раз, по площади суши, и опреде-лить, сколько мостов в нашей стране.

Такого большого поименного списка мостов, с графами«прибыл» — «убыл» и «всего» под чертой, никто у нас


не имеет. Хотя подсчетами занимается множество людей,рапорты о сдаче мостов стабильно идут снизу вверх, циф-ры складываются, тучнеют, но потом, видимо, их затираютболее могучие показатели: миллиарды кубометров сдви-нутой земли, миллионы килограмм уложенных рельс. Даи путаница с этими мостами: часть из них попадаетв «искусственные сооружения» и смешивается там с труба-ми, бывает, что один и тот же мост сдают по нескольку раз:то одну сторону проезда, то обе; то под рабочее движение,то подо все, но с ограничением веса и скорости. От такихманипуляций любой учетчик придет в отчаяние.

«Статистический справочник» за 1986 год, плотнонабитый цифрами, о количестве мостов ничего не сооб-щает, но дает косвенные сведения: общая протяженностьавтомобильных и железных дорог в СССР составляет соот-ветственно 973 и 144 тысячи километров. Известныи такие цифры — за первые пять лет строительства БАМ-а уложено 1785 километров главного пути и построено330 мостов, то есть примерно, один мост через каждыепять километров.

Трасса БАМ-а проходит по очень пересеченной местно-сти, поэтому для более гладкой, в среднем, земли рассто-яние между мостами удвоим. Вспомним также огромныебезводные районы и удвоим цифру еще раз — получитсяодин мост на двадцать километров пути. Эта цифра похожана правду и на результаты некоторых научных изысканий.Таким образом, из общей протяженности автомобильныхи железных дорог выходит, что на бесчисленных нашихреках стоят шестьдесят тысяч мостов. Цифра внушитель-ная, но, если говорить вообще, о всех подряд мостах — явнозаниженная. Она не учитывает массу сооружений длинойменее 25 метров, которые официально называются «малы-ми мостами» и строятся ежегодно сотнями, на том же БАМ-е их несколько тысяч.

А ведь еще стоят мосты на статистически неведомыхдорогах, уползающих в различные «глубинки» и богом


забытые края.Мостов так много, что сразу появляется сомнение,

а так ли уж трудно их строить. И откуда берется такая массалюдей, занятых мостостроением.

В газете или на экране телевизора часто задают вопрос:кем вы хотите стать? И за все время ни один молодой чело-век не ответил мечтательно: хочу стать мостовиком.

Что же это за профессия такая интересная: строят мно-го и легко, а работать никто не собирается.

Действительно, основное количество мостов складыва-ется из типовых ординарных сооружений на среднихреках. Профессиональный коллектив должен их печь, какблины. Так оно и происходит, если только не начинаютгромоздиться финансовые трудности или не подложитчто-нибудь неожиданное геология.

О строительстве моста, сведенном к библейской про-стоте, рассказывает генерал-полковник инженерных войскА. Ф. Хренов в книге «Мосты к победе». Необходимо толькоучитывать, что дело происходило в 1919 году, когда многиепрофессии начинались как бы с азбуки:

«Как я уже говорил, мне пришлось всецело положитьсяна старшину роты Бушуева. А для него постройка деревян-ного моста была хорошо знакомым делом.

Михаил Михайлович выбрал сначала место — там, гдек реке с обоих берегов подходила дорога. «Тут емуи стоять», — сказал Бушуев и переплыл реку на лодочке,промеряя глубину шестом. Забив на берегу кол, потомв створе с ним — другой, он громко произнес: «Это будетось моста». На листе бумаги набросал схему — число опор;обозначил расстояния между ними. Нарисовал лежневыйучасток дороги на левом, низком берегу. Взял лопату и припомощи ватерпаса и трассировочного шнура — нехитрогоприспособления, позволяющего получить прямой угол, —разравнял площадку. Приказал красноармейцам отесатьс двух сторон бревно и положить на нее. Пояснил: «Этоназывается лежень».


Далее под руководством Бушуева красноармейцы нача-ли забивать сваи.

Через два дня мост был построен».Прекрасное генеральское изложение. Мостостроение

в своем натуральном виде, в первородной грамотности.Так работали наши деды, прокладывая дороги между села-ми, к пастбищам, лесным и сенокосным угодьям.

Небольшой мост — простое, естественное, житейскицелесообразное сооружение.

О сути профессии можно рассказать и еще проще: вашребенок играет в конструктор, он ставит два брусочка, кла-дет на них третий, и очень доволен получившимся соору-жением.

Теперь представьте, что вы во много раз увеличилибрусочки и играете в них всю жизнь. Вот вам и профессиямостовика. Каждый мост — это всего два основных элемен-та: опоры и пролетные строения. Поставили опоры, поло-жили пролет, еще опора, еще пролет и так далее до другогоберега. Один мост кончили, перешли на следующий, рекановая, но суть не меняется: строим вертикаль, кладемгоризонталь. Проблемы растут по мере того, как вертикальуходит все глубже вниз, а горизонталь становится вседлинней.

А мостовиками оказываются те, кто в детстве, как и вселюди, просто ходили по мостам, считая их само собойразумеющейся принадлежностью реки, как бы вырастаю-щей наравне с прибрежном кустарником.

Пока же все эти молодые люди возвышаются надшкольными партами, и никаких мыслей о строительствев головах у них нет. В их цветном воображении гремятмузыка и аплодисменты. Небрежно одетые парни, техни-чески прекрасно вооруженные, задают музыкальный ритмжизни. На сцене всполохи огня, а в зале — атмосфера вос-торга и счастья. Сменяют друг друга конкурсы, фестивали,пьедесталы — вон председатель жюри опять главный признесет. По-новому зазвучали и некоторые древние ремесла:


повар, портной, парикмахер.Весь этот праздник труда ежедневно тиражируется

кинематографом и телевидением. И, конечно, подростоксовершенно точно знает свое будущее дело: оно будетярким.

Поэтому людям нефотогеничных профессий нужноне сидеть, сложа руки, а тоже учиться подавать свою работутак, чтобы в озабоченной голове молодого человека вдругмелькнула шальная, заманчивая идея :

— А не махнуть ли на мосты!И тут же услужливое воображение разворачивает

рекламный проспект: широкая гладь реки или, наоборот,кругом пороги, красивые буруны и водовороты. Сияетсолнце, все взгляды устремлены на фирменного мужчинус обветренным лицом. По его отрывистой команде вклю-чаются механизмы совершенно дикой силы, и движетсянад водой, к противоположному берегу громада моста.А на берегу зрители, крики: «Браво!», аплодисменты…

Да и берег-то какой-то с пальмами, и в воде крокодил.Наши мостовики ведь работали во многих странах Европы,Азии, Африки и Латинской Америки.

Впрочем, зачем этот зной и потные гиппопотамы.Взять родной осенний день. Прохладно, ясно, река в золотеберегов, дизель-молот стучит, никаких диких криков:«ура!», будничная мостовая работа. Воздух свежий, настро-ение прекрасное. Стоит довольный человек и здоровьемпышет.

Реки, текущие по всей стране, обеспечивают мостовикулюбой пейзаж и климат. Это, когда смотришь на распи-сание электричек, кажется, что конечная остановка оченьдалеко. А у людей, исколесивших всю карту, ощущениекилометража размывается, появляются другие мерки:ночь езды, часы полета.

Блеснула под крылом самолета вода, тянется от берегапаутина конструкций, и на самой глубине работают мосто-вики, трудолюбивые, как бобры.


Но опять гложет сомнение: во многих профессиях сей-час происходит настоящий бум, возникновение каких-тоновых качеств: летчики переходят в космонавты, медикизанимаются гарантийным ремонтом и меняют в человекецелые блоки, литераторы подались в телезвезды, химики,физики, биологи вторгаются в область чуда, невероятностии даже чертовщины. Кругом сенсации.

А спроси мостовика, чем он занимается, — пробурчиткак тыщу лет назад: «Мост строим», — и понесет околеси-цу: «шпунт», «размыв», «сваи не лезут».

И мост-то, небось, обыденный.И еще встает ребром вопрос: а много ли зарабатывают

мостовики?Это сомнение не рассеешь бодрым голосом. Да, правда,

деньгами мостовики не обременены. Но, с другой стороны,у нас вообще мало достойных профессий, которые быгарантировали богатство. К сожалению такова наша сего-дняшняя действительность. Оставим за скобками ворови бандитов. У остальных счастье, удача, та же обеспечен-ность, наконец, слава или более скромная известность, все-таки чаще всего попадают в руки специалистов. Значитнужно быть умельцем, настоящим профессионалом. Этоочень ценное качество — уметь хорошо работать за деньги.Только акцент нужно ставить не на «деньги», а на «умениеработать».

Мостостроение обеспечивает своим кадрам широкуюгеографию и разнообразие занятий. Где-то лучше, где-тохуже. Не прячь свои способности в тихом месте, будь легчена подъем, смелее, инициативнее и так далее. Служба доб-рых советов всегда на уровне мировых стандартов.

Жизнь мостовика-практика довольно переменчива,сколько раз приходится думать перед камнем на распутье,на развилке рек. Так иногда хочется, чтобы высунуласьиз проруби говорящая щука и решила все твои проблемы.И ты бы уже не бежал очередной раз за счастьем, а сидели смотрел, как оно падает тебе на голову.


И вот эти бродячие люди, которые в юности о своейпрофессии не имели понятия, и в зрелые годы не ждутот нее особых подарков, оказывается преданно любятмосты, себя же бесконечно уважают и считают элитой сре-ди строителей. Мнение их окончательное, на всю судьбу,и переубеждению не поддается.

Сложность, размах и риск — фирменные эмблемымостостроения. Как же можно живому человеку устоятьперед таким набором, не увлечься и не прилепитьсядушой.

Самое специфичное в мостовой работе — это река. Нор-мальный строитель выбирает сухое место, размечает оси,забивает колышки, огораживает себя забором. Все делаетздраво и основательно.

А мостовик добровольно лезет в бегущую воду. Там,на дне, под толщей мутных потоков, на зыбком речномпеске начало его сооружения. Река, такая ласковая к рыба-кам и купальщикам, со строителями держится независимои беспардонно. То, что река течет и уносит все ваши раз-метки, дело обычное и технически решенное. Хуже, когдаэто течение уносит песок из-под вашей конструкциии старается ее закопать в образовавшуюся яму. Плохо,когда вы вдруг оказываетесь на мели, и совсем худо,когда вода стремительно поднимается и вы уже не строите,а спасаетесь. Уйма забот, когда река замерзает, а еще боль-ше, когда приходит весна с ледоходом и половодьем.А потом еще разные законы Архимеда и других специа-листов, по которым все нужное обязательно тонет, а то,что должно быть на дне, пробкой вылетает на поверхность.Вода, тихо журчащая между пальцев, складываетсяв многотонный боевой таран, наткнувшись на преграду.Вообще вода — это постоянное давление и на конструкции,и на человека, особенно, если он работает на глубине.

Другая специфика — это головокружительность про-фессии. Вы спокойно идете по широкой доске, положеннойна землю. Но начните доску поднимать выше и выше,


и произойдет чудо: На ваших глазах она станет сужаться.И вот уже нет уверенности, что следующим шагом вы смо-жете на нее попасть, ноги какие-то неуправляемые, телоколеблется, оказывается ваш центр тяжести расположендо глупости высоко и положение его неустойчиво. Нако-нец, долой стыд, хочется встать на четвереньки, но вот ужеи этого мало, лучше всего на доску лечь и крепко ее обнять.А по спине холодок: вдруг доска гнилая.

Дом строится по вертикали. Хоть и близко к облакам,но под ногами все время то, что сам же и сделал. Еслистрашно, делай надежней. А мост растет горизонтально, онвсе дальше уходит в сторону от такой большой и устойчи-вой опоры. Строитель постоянно оказывается на консоли,а консоль над пустотой. К той узкой доске прибавьте сви-стящий ветер, снег, дождь, гололед, то есть все то, что сби-вает с ног на широкой земле. Очень неуютно бывает мосто-вику на рабочем месте.

Во время путешествия по Америке, И. Ильф и Е. Петровпобывали на монтаже висячего моста. Короткое знаком-ство с работой мостовиков оказалось очень богатымна впечатления:

«Сейчас кончают сплетать стальной канат, на которомповиснет мост. Его толщина около метра в диаметре. Этоон-то показался нам тонкими проводами, повисшими надзаливом, когда мы подъезжали к Сан-Франциско.

Повисший над заливом трос снабжен предохранитель-ной проволочной сеткой, по которой ходят рабочие. Мыотважились совершить вдоль троса небольшое путеше-ствие.

…под ногами нет ничего, кроме тонкой проволочнойсеточки, сквозь которую видны волны залива. Дует силь-ный ветер.

Хотя путешествие было совершенно безопасным, мыс отчаянием охватили руками трос.

— Какой толстый! — говорила миссис Адамс, стараясьне глядеть вниз.


— Прекрасный трос, — подтвердил мистер Адамс,не выпуская из рук стальной опоры.

— Трос сплетен из семнадцати с половиной тысяч тон-ких

стальных проволок, — разъяснил нам наш провожатый.Мы пришли в восторг от этой цифры и уцепились

за трос с еще большей силой.— А теперь мы поднимемся еще выше, — предложил

проводник, — до самой вершины пилона.Но нас невозможно было оторвать от троса.— Ай-ай-ай, какой трос! Сколько проволочек?— Семнадцать с половиной тысяч, — сказал проводник

печально.Он понял, что мы больше никуда не пойдем, и пред-

ложил спуститься. Весь обратный путь мы проделали,не выпуская троса из рук и восхищаясь его небывалымикачествами.

Только очутившись на твердой скалистой земле, мыпоняли, что такое героизм людей, которые весело посви-стывая, сплетали трос над океаном».

А монтаж ферм в речных пролетах. Для наблюдателя —на верхнем поясе стоит крохотный человек, а на крюкетихо висит какая-то спичка. Для рабочего, пристегнутогомонтажным поясом и ищущего куда бы поставить ногу,спичка — это раскачиваемый ветром элемент в несколькотонн, который нужно завести в узел, поймать на болтыи закрепить.

Наконец, еще одна особенность — это огромныенагрузки, действующие на мост, и необходимость распре-делить их на минимальное количество опор. Отсюда гро-мадность отдельных конструкций, которая скрадываетсятолько масштабностью всего сооружения.

В обычном доме люди спокойно ходят, иногда пляшут,лишь ветер порой упирается в стены, да снег наваливаетсяна крышу. Милиция прибежит, если в квартире начнутковать железо или рубить дрова, что, кстати, делали ново-


селы 30-х годов в немой еще комедии «Дом на Трубной».Дома не рассчитываются на динамические нагрузки,

то есть на постоянные сильные удары.Динамика — такое же землетрясение, только растяну-

тое на многие годы.Веками стоявшие памятники архитектуры древ-

него Рима сейчас интенсивно разрушаются от сотрясений,которые вызывает проезжающий мимо транспорт. Маши-ны не едут по памятникам, они едут всего лишь рядом,но даже отголосков динамики оказывается достаточно,чтобы расшатать казавшиеся несокрушимыми постройки.

Ваше тихое покачивание в автомобиле или звяканьеложечки в стакане на столе в купе вагона — только слабыеотголоски непрерывных ударов колес по проезжей частиили по рельсам мостов.

Подпрыгивание груза в кузове машины — удар, визгтормозов — удар. Каждая неровность на дороге — удар,от которого неровность чуть увеличивается, а значит сле-дующий удар еще усиливается.

Удары сыплются без передышки, и мост обязан их дер-жать, а для этого необходима масса.

Мост, висящий над водой, далеко от зрителя, кажетсяажурным. Приближаясь к нему, начинайте сравнивать кон-струкции, хотя бы с собой или с проезжающим транспор-том. Детали моста начнут укрупняться, вы в полный ростможете войти в изящную арку Большого Каменного моста,оказывается это довольно широкий металлический тон-нель. Солидной постройкой выглядит двухэтажный гараждля автомашин. Между тем он свободно умещается в бере-говой опоре. У тоненького Арбатского моста в одном устоетаксопарк с администрацией и столовой на втором этаже,а в другом — мастерские и гараж машин скорой помощи.

За окном зима и по телевизору показывают, как везутво Дворец Съездов елку: крупно тревожное лицо постовогомилиционера, вой сирен, вспышки мигалок сопровожде-ния. Гигантская, двадцатиметровая красавица поворачи-


вает в ворота Кремля.А мостовики возят по Москве свои тридцатиметровые

шестидесятитонные балки по многу ночей подряд оченьбуднично и обыкновенно: тягач, тележки с гибким соеди-нением, машина прикрытия, она же — подталкиванияна подъемах. Иногда монтажник выбегает на поворотевперед, проследить, чтобы не зацепило за угол дома илине залетел под сцеп задремавший автомобиль. За рулемсидят не какие-то супершофера — просто такая сложнаяработа стала для них привычкой.

И трудную, и простую работу начинают делать люди,примерно равных потенциалов. Только постепенно одниприобретают навык сложной работы, а другие привыкаютк легкой. А внешне те и другие, в среднем, одинаково уста-ют, болеют теми же болезнями. И зарплата похожая. Толькострессовая обстановка формирует специалиста как лич-ность, а на пустяковой работе человек вянет потихоньку.

Повседневность работы с тяжелыми и сложными кон-струкциями, с мощной техникой, объемность стройки,большой набор частых неожиданностей, как стихийных,так и отечественного производства, создают действитель-но масштабного специалиста редкой универсальности:строителя — мостовика.

Искреннее сопереживание вызывают невольные дей-ствия прораба на монтаже. Конструкция застроплена, под-нята и плывет по воздуху. Все, человеческая работа окон-чена, груз несет кран. А прораб не может оторвать глазот махины, висящей на тонких стальных нитях. Историче-ский груз тысяч совершенно неожиданных аварий давитсейчас на его сознание. Он весь вытянулся в сторону дви-жения и руки его готовы помочь крану. Это он-то, с трудомподнимающий тридцать килограмм, старается подтолк-нуть махину в десятки тонн. Непроизвольное стремлениесократить томительные минуты перемещения грузаогромной тяжести.

Однажды на ремонте Арбатского моста в Москве авто-


кран должен был проехать по тротуару, да еще держана крюке компрессор. Тротуар не готовили к такой работеи, хотя по прикидкам он должен был выдержать, но мост-то ремонтировался, и тот же бетон тротуарных плит чер-пали лопатами: так быстро его рассыпало время и какие-топросчеты прошлых строителей. Расчет успокаивал, а внут-ренний голос изнывал от страха: «Рухнет кран в реку —позор на всю Россию, и такое будет…».

Как же долго этот кран ехал.Легко движется по воздуху бетонный блок, мирно пока-

чивается, медленно поворачивается. Но оказавшись слу-чайно на его пути, вы отскакиваете и ошарашенно при-ходите в себя: какое-то мгновенное чувство ужаса, беспо-мощности перед проплывающей мимо равнодушной убий-ственной силой.

Этой, несколько патетической нотой закончим хожде-ния вокруг да около мостов и уймем восторги по поводусамой замечательной из всех профессий.

Нужно сделать конкретное дело, построить хорошийбумажный мост. Работу мы знаем: спустим себе планпо главам и примем обязательство к концу рассказа объ-явить о сдаче моста в эксплуатацию, досрочно на две стра-ницы. Все, как у людей.

***

Мост появляется на свет теми же организационнымипутями, как и большинство других крупных капитальныхсооружений.

Около двадцати институтов, имеющих железнодорож-ную или автодорожную специализации, проектируютосновное количество мостов в нашей стране, по крайнеймере, все крупные.

Судьей и законодателем был Главмостострой — основ-ной мостостроитель Советского Союза, с которым связанався наша послевоенная мостовая история.


На просторах нашей великой державы свободно текуткрупнейшие в мире реки: Енисей, Амур, Обь, Лена, Волгаи тысячи других, знаменитых и просто красивых род-ных рек. Играют камнями буйные горные потоки, вьютсяпо пескам капризные реки пустынь.

Работой мостовики обеспечены всегда.В наиболее успешные времена Главмостострой ежегод-

но сдавал в эксплуатацию около 50 больших мостов (дли-ной более ста метров), примерно 250 путепроводов и сред-них мостов, более 4000 малых искусственных сооружений.

Сегодня тоже строят, но сколько, чего и какогокачества — сведения очень приблизительные.

В небольших объемах мостами занимаются самые раз-ные ведомства. А за проектирование мостов вообще берут-ся многие, смелые в своей некомпетентности люди. Раду-ясь внешней простоте типового проекта — все заводское:сваи, блоки опор, балки — выпускают чертежи мостовэнергетики, газовики, нефтяники, лесорубы, то есть все,кому нужно срочно перебраться через речку.

Главмостострой имел двенадцать трестов, которыена западе прилепились к столицам, а на востоке к большимгородам. В свою очередь каждый трест раскидывалпо окрестностям около десятка мостоотрядов. Это конецструктурной лестницы, мостоотряд — последняя ступень-ка, дальше передавать указания некому, нужно строить.

Названия «мостоотряд» или «мостопоезд» — более мел-кое формирование, сейчас их уже почти не осталось — всеэто отзвуки военного прошлого мостовиков.

В новые времена сеть организаций сохранилась,но изменились экономические отношения.

Отгремели бои, восстановив за годы войны три тысячибольших и средних мостов, мостопоезда большими табо-рами, со всем своим громоздким хозяйством двинулисьс запада на восток, помогая налаживать транспортную сетьразоренной страны. В сохранивших еще боевой распоря-док подразделениях появились семьи. Женщины стали


арматурщицами, бетонщицами, взяли на себя тяжкий руч-ной труд. А для послевоенного детства стройплощадкабыла и нянькой, и учителем. И кормили себя сами, со своихогородов, от собственных коров, свиней и коз. Вряд ли ктоеще помнит стоящие в тупиках, на заросших кустами рель-сах целые составы из допотопных вагонов, с развешеннымперед ними бельем. Долгие годы они были временнымидомами мостовиков, потом их сменили такие же времен-ные бараки.

Теперь мостовики живут в благоустроенных квартирах.Но слишком долго тянулась эта ничем не оправданная

бездомность. Слишком много строителей ушло на пенсиюи умерло, так и не узнав, что такое собственное жильесо всеми удобствами.

Но перемещения мостовых организаций продолжаютсяи в наши дни. Закрылся, например, БАМ — часть отрядовпереехала в Западную Сибирь, а в Тюменской областиорганизовался целый Мостострой. Индивидуальная жемиграция мостовиков происходит непрерывно. Начинает-ся строительство некоего супер моста, организуется новыймостоотряд, и вот уже сколачивается команда, вроде сбор-ной страны. Назначены начальник, главный инженер, ещекое-кто из первоначально необходимого штата, и летятпо стране письма: «Приезжай, место прекрасное, условияобещают хорошие, начальство ты знаешь.., здесь уже рабо-тают…» — идет перечень авторитетных фамилий. Именаспециалистов — лучшая реклама стройки. Соблазнилиглавного механика — за ним потянулась стайка слесарей,приехал опытный монтажник — вокруг него кристалли-зуется бригада. Потом в коллективе будут сотни людей,но костяк — ветераны, специалисты.

Вот так совершается очередной поворот в судьбемостовика: на пять, десять лет, а может на всю оставшуюсяжизнь.

Перемещаются мостовики и по земле, и по служебнымлестницам, по огромному количеству должностей и специ-


альностей. Мостам требуются все строительные профессиис некоторым «водным» уклоном, а к ним еще нужны сле-сари, механизаторы, шофера, электрики, машинисты теп-ловозов, речные волки, умеющие водить буксиры по всеммелям и перекатам, а теперь еще и экипажи вертолетов.

Большинство этих людей работает непосредственнона мосту, а часть — рядом, на подсобных производствах.Выберем из неохватной мостостроительной армии четыресамых-присамых мостовых должности:

— автор проекта моста — автор,— главный инженер проекта сооружения моста — гип,— начальник участка — начальник,— бригадир монтажников — бригадир.Дай нам волю, писали бы их имена на всех построен-

ных мостах. Это, кстати, служило бы хорошим стимуломкачества, личного клейма. Читаем же мы фамилии всехавторов в титрах кинокартин. А произведения строителейстоят безродными. Можно выловить из серой литератур-ной массы хорошую книгу, потому что она подписана.А как выделить прекрасного архитектора среди безымян-ных строений. Такой порядок очень удобен халтурщикам,наверняка ими же выдуман и охраняется.

Но вернемся к нашей четверке. Для лучших из них —это не очередная должность, а профессия на всю жизнь.Принято шагать по служебной лестнице, а, если задержал-ся на ступеньке, — сочувственный шепот: неудачник,не растет. Культивирование подобной системы оценкичеловека по его вертикальному перемещению несет наммного вреда. В общем беге вверх мы теряем специалистов,они не успевают сложиться. Появилась целая категориялюдей в общих чертах все знающих и ничего не умеющихделать. Человек, досконально изучивший свою долж-ность — редкость, его нужно лелеять, не выдвигать дальше,а награждать другими способами и именно за то, что онработает на одном своем месте. Из таких «сидней» вырас-тают живые справочники, профессионалы самой высокой


квалификации.В одном из институтов Москвы работал старый специ-

алист, который всю жизнь занимался подземной начинкойгорода, его инженерными сетями и знал их феноменально.Любую справку можно было заказать, приведя в движениеслужбы института, а можно было получить от одного это-го человека. Но ведь с институтом не сядешь посоветовать-ся: от вопроса до ответа проходят дни и недели, а тут сразуи шутка, и ответ, и деловой разбор ситуации.

Многие специалисты работают, как таблички в коридо-ре: дают не ответ, а направление. Долго приходится ходитьпо такому коридору.

Снова возвращаемся к нашей четверке. Особен-ность этих должностей в том, что, имея определеннуювласть командовать, специалист должен еще обязательноуметь работать собственными руками. Эти люди решаютне проблемы вообще, а обеспечивают их конкретное, при-кладное воплощение. Невозможно представить, чтобыодну из этих должностей занял не мостовик. Хотя сейчаснаблюдаются удивительные кадровые решения.

К счастью остаются работы, выполнение которых тре-бует солидного багажа специальных знаний. Такие работыслужат заповедниками, в которых зреет элита, обеспечива-ющая преемственность и непрерывность цехового мастер-ства.

***

Автор моста натужно тащит на своих плечах сложней-шую хозяйственную, дипломатическую, организационнуюи, уже где-то вместо досуга, творческую работу. А начи-нается она каждый раз очень просто: формируется плани в нем против названия моста ставится фамилия автора.Этим подводится черта под коридорными разговорамии слухами из курилки о новом объекте. Бригада автораначинает живо обсуждать город, замахнувшийся на строи-


тельство, что в нем можно посмотреть и достать интерес-ного.

Проектный марафон, который растянетсяна несколько лет, приступает к разминке — проработкевариантов моста. Хочется, конечно, автору воспарить,но за полетами фантазии зорко следят наземные службы.Только в каком-нибудь пятом из предлагаемых вариантоврисует автор чуждую еще нам висячую систему. Все этоадминистративная игра в широту творческого поиска, таккак заранее известно, что рассматриваться будут первыедва-три варианта, а чаще — один, и уж его-то многочис-ленные совещания и экспертизы очистят от малейшихизлишеств.

У давнего старца Филарета, наверное, было так жетрудно с хорошими помощниками, как и у современногоавтора, но вот контролеров тогда еще столько не родилось.Это уже наше достижение.

Новый мост, прошедший через все зубья материальныхфондов, заводских технологий, строительного оборудова-ния и административного воображения, сходит с конвейе-ра очень похожим на старый.

Систему нивелировки под привычные образцы с боль-шим трудом одолели вантовые мосты, повезло Риге, Киеву,Херсону и некоторым другим городам. В наше рекламноевремя мост в городе обязательно должен быть фотогенич-ным, он держит целый архитектурный узел, сочетаясьс таким выигрышным украшением, как река. Мосты долж-ны вплетаться в духовную ткань города. Приехали вы,положим, в Венгрию, ваша эмоциональная память сталананизывать ассоциации: голубой Дунай — Кальман —мелодии оперетт. Появилось легкое, счастливое настрое-ние, которое естественно поддерживают воздушные мостыБудапешта. А ведь эту радость можно и прихлопнуть, какутюгом, скучным, тяжелым пролетом.

А в Москве спросите любого, как называется вон тотмост? Стопроцентный ответ — Крымский, многие назовут


Бородинский, ну и чисто спортивная известность былау нелепого моста — метро в Лужниках. Имена остальныхпамять держит только по остановкам транспорта. Хоро-шие, нужные, но плоские и монотонные мосты. Арбатскиймост собирались «приподнять» архитектурными вертика-лями, но, начатая Хрущевым компания по борьбе с изли-шествами, все загладила.

Старый Каменный мост с лавками и трактирами былпопулярнейшей улицей города. При современном транс-портном потоке торговлю на мосту не развернешь,но выделить его какой-то архитектурной или конструктив-ной формой необходимо. Городской мост должен бытьименным, иметь свое лицо. Как и все проекты городскихакцентных сооружений, варианты мостов обязаны держатьконкурсный экзамен, их должна увидеть общественностьи высказать свое мнение.

Но как бы ни были велики эстетические издержки, винуи беду за которые автор, впрочем, делит с архитектором,они не уменьшают технических и организационных труд-ностей, которые нужно преодолеть, чтобы проект мостаявился на свет и стал осуществляться.

Тяжесть задачи, стоящей перед автором, определяетсяценой объекта. Стоимость городского моста измеряетсямногими миллионами рублей. Например, мостовой пере-ход через Енисей, открытый в 1986 году, обошелся Красно-ярску в 73 миллиона.

Для городского бюджета — это сокрушительные расхо-ды. И местные жители, и заезжие люди дружно осуждалинаши города за не благоустроенность: мало гостиниц,негде провести досуг, нужны школы, больницы, спортзалы,а больше всего нужны жилые дома. Да еще вся старина рас-сыпается в прах и требует капитального ремонта.

Объясняясь и оправдываясь, городские власти в первуюочередь жаловались на скудость городского бюджета,на несоответствие между бесконечно растущим «надо»и мизерностью своих возможностей. Экономическая


власть «отцов города» оказывалась очень куцей. Многочис-ленные предприятия, с удовольствием используя террито-рию и рабочую силу города, увидев его протянутую руку,скрывались за спинами своих могучих ведомств, отмахи-ваясь от городских нужд. Хорошо, если был промышлен-ный гигант, эдакий толстосум, интересы которого совпада-ли с городскими.

Строительство моста обычно тянет за собой рекон-струкцию целого куска прибрежной территории. Квартална берегу складывался исторически стихийно. Улица, кото-рая должна широко выбегать на мост, вдруг косит в сторо-ну и дробится на кривые переулки. В маленьких облуплен-ных домиках непонятным образом живет пропасть людейи всех их нужно расселить, так что долго еще качается чашавесов — строить мост или еще потерпеть.

В кинофильме «Прошу слова» есть сцена, когда предсе-датель горисполкома встречается с иностранной делегаци-ей. Гости задают вопрос:

— У вас есть мечта?— … мечтаю в нашем городе построить мост, — улыб-

нулась председатель.Гости оживились.— Почему именно мост?— Знаете что — приезжайте к нам лет через пять. Сами

поймете.Отвечено со знанием дела: пять лет — средний срок,

на который обычно затягивается строительство моста.Просто рок какой-то: в планах всегда два года, а в жизни —обязательно пять.

А дальше хозяйка города объясняет свою мечту в речиперед делегатами Верховного Совета:

«…Мост — это не просто мост, по которому ходят пеше-ходы и ездят автомобили. Это мост в будущее нашего горо-да. Мы шагнем на левый берег реки — в лес, в луга,на озера, в чистый воздух. Мы построим там европейскийгород, новый общественный центр, кварталы современных


многоэтажных домов. И все это рядом, напротив, на томберегу реки. Мы не будем задыхаться в дыму заводов.Город будет красив, чист, удобен. И все это нам даст мост.И от осуществления этой мечты, товарищи, нас отделяетвсего десять миллионов рублей, необходимых для егопостройки!»

Как интересно решаются проблемы в кино: поворачи-ваемся спиной к испорченному прошлому и строим мостна другом берегу. А что делать тем, кто останетсяна дымной стороне, какие у них надежды на свежий воз-дух?

Впрочем, даже несмотря на то, что героинюиграла Инна Чурикова, актриса редкой убедительностии обаяния, денег на мост ей не дали. Такую вдохновенную,но расточительную для города стройку перенесли на следу-ющую пятилетку, хотя, судя по цене, мост был рядовыми река не из великих.

Вот и представьте, какими глазами смотрят городскиевласти на автора моста (разбойника) и на толстую смету(грабительскую) в его руках. Попробуй тут предложитьконные статуи на мосту или хотя бы уникальные чугунныеперила.

Но сердцебиения горсовета впереди, а пока медленнотечет время Больших Совещаний. Папка с драмамив форме: «слушали — постановили», — толстеет и ужене лезет в портфель. Задним числом роешься в бумагах,ага, вот кажется впервые мелькнуло слово «мост», а потомкопнешь год назад — оказывается уже и тогда «слушали —решили уточнить и просить дополнительно предста-вить…»

Мост очень проблемное сооружение, и большому отря-ду самых разных специалистов есть о чем поговорить: гделучше и нужнее перейти реку, на чем будут стоять опоры,дадут ли металл или он весь нужен Северу, а, где потеплей,пусть улучшают бетон, и, вообще, когда и как его строить,если он так уж необходим, в чем многие упорно сомне-


ваются. На совещания приходят скептики из другихведомств, например, речники. Им мост категорическине нужен, даже представить страшно: была водная гладьи вдруг из нее высунется опора, а над палубой зависнетпролет, с которого сыпется всякий мусор и падают люди.

Глядишь на зарастающую реку с одичавшими берегамии кажется, ну никому она не нужна, кроме рыбаков и лягу-шек. И только, когда начинаются согласования проекта,обнаруживаешь, какую прорву опекунов имеет эта сирота:тут и водоохрана, и рыбоспасение, землеустройство, лес-ники и врачи, пожарники и многие другие. А если в зонестроительства береговой части моста проходят городскиекоммуникации, числу согласований нет конца. Добавьтесюда технические и экономические экспертизы, ведом-ственные заключения, отзывы…

Долгие походы, когда изнашиваются три пары желез-ных башмаков и сгрызаются железные лепешки — этосказка о согласовании проекта.

Но пока судьба моста блуждает по кабинетам, в натуреможно заметить первые намеки на его рождение. Ломятсябез дорог по прибрежным лесам геодезисты, оставляяпенечки с цифрами высотной разбивки, с пикетажеми осевыми знаками. Ко времени прихода строителей следыэти зарастут, и придется их искать и реставрировать.В это же самое время на самой реке появляются изыска-тели — веселые, легкие на подъем люди, которые с баржиили со льда начинают сверлить в воде дырки. Результа-том их нелегкой работы должен стать геологический раз-рез дна реки по оси моста на глубину 40—50 метров, осо-бенно подробный в местах строительства опор. В дальней-шем этот чертеж будет самым востребованным докумен-том для проектировщиков и строителей. Правда, сюрпри-зы в земле все равно останутся, все-таки диаметр скважи-ны измеряется в сантиметрах, а основание опоры в десят-ках метров, поэтому свая или буровой агрегат могут вдругупереться в огромный камень, островок мерзлоты или


обломок цивилизации, но это не катастрофа, а небольшаявстряска, чтобы строитель не благодушествовал.

Помимо геологии необходимо знать еще многоподробностей о характере реки, чтобы в будущем меньшестрадать от ее капризов. Существует сеть станций и водо-мерных постов, которые из года в год следят за поведе-нием рек. А если в их летописях оказываются пробелы,приходится опрашивать старейших местных жителей. Такчто сидящий с бабушками на завалинке кудрявый юношас блокнотом не обязательно поэт — песенник,а может быть и мостовик. Собираются сведения об уровняхводы в реке, сроках половодья, ледостава, о толщине льдаи погоде в окрестностях.

Сколько раз, наслушавшись вечерних прогнозов, мыутром доверчиво топаем по лужам в валенках. А беско-нечные рекорды, на которые так падки разгулявшиеся сти-хии, все эти «неожиданные» и «небывалые». Но мост дол-жен стоять независимо от любых чрезмерностей, и потомунужен точный прогноз погоды на всю его расчетнуюжизнь, лет на сто.

Для того, чтобы предусмотреть будущее, достаточнона то же время оглянуться назад. Прошлое погоды досто-верно рассказывает о ее возможностях и перспективах.Поэтому и нужны вековые наблюдения за рекой, копаниев архивах и расспросы очевидцев.

А уж если вообще ничего нет, наука все равно не оста-навливается и предлагает заняться такой ворожбой, как«определение расчетных гидрологических характеристикпри отсутствии данных гидрометрических наблюдений».Этот расчет и состоит из лексикона колдунов: «доверитель-ные интервалы ежегодной повторяемости», «русловоедобегание», «коэффициент дружности весеннего полово-дья», «методы наибольшего правдоподобия».

В итоге все эти сведения отливаются в основополага-ющие константы, как, например, высота воды столетнейповторяемости.


Собрав у себя на столе ворох справочного материала,автор вдруг осознает, что хватит бегать. Пора! Давно порасочинять мост.

Да, есть уже основной вариант, есть папка с протокола-ми, а строить нечего, нет проекта.

Оказывается весь этот хлопотливый период, когдаутрясались вопросы, касающиеся вообще моста, когдавроде бы грызлись железные лепешки, автор можно ска-зать гулял и даже отдыхал, не взвалив еще на плечи грузаежедневной и ежечасной ответственности за принятоерешение, груза утверждающей подписи под каждым черте-жом.

И только с началом рабочего проектирования, когдакаждое сечение, каждый узел нужно рассчитать, вычер-тить, утвердить и отдать на стройку, автор начинает погру-жаться в подлинно стрессовое состояние.

Перед ним конкретный поперечник реки, рядом вернаябригада, за спиной собственный опыт, опыт институтаи опыт всех мостовиков, накопленный к этому моменту,но за точность вот этих расчетов и точность вот этих черте-жей отвечает он один, тут к нему в соавторы и в сообщникиникто не напрашивается. Если лауреатство делить, тогдапожалуйста, вот наши груди. А недавно показали теле-фильм про обрушение моста в Великом Устюге, руку к немуприложила масса людей, а к уголовной ответственностипривлекается один автор. Все остальные — свидетели.

Собственные колебания, споры с бригадой, сотнивопросов, имеющих десятки вариантов, череда специали-стов, консультирующих, согласовывающих, утверждающихи сомневающихся — так возникает рабочий чертеж. Этакаша варится годами и в самой ее середине булькает автор.

Он же не жалкий технарь, он — творческая личность.Хочется чего-то нового, своего, оригинального. А жизньтак и ставит подножки: материалы не те, заводы ничегоне могут, а строители ничего не хотят.

И вся борьба вокруг моста — это сближение мечты


с реальностью. На сколько опустится мечта или до какихвысот удастся выжать реальность — таким мост и будет.

Типичный портрет автора проекта моста: худоба, ран-няя седина, приросшая к губам нервная папироса и желу-дочные болезни от торопливой еды в недобросовестныхбуфетах.

Но вот начинают выходить рабочие чертежи мостаи муки автора получают новый импульс. И это не благо-родные муки творчества с подарками от вдохновения,а нудные, иссушающие муки доказательства своей право-ты. Чертежи попадают в руки строителей, и первая их авто-матическая мысль — рационализация, а первое слово —переделать.

Это одна из мостовых загадок: автор никогда не можетугодить строителям. Какие бы опоры он не запроектиро-вал, всегда оказывается, что нужны другие. На словах,на пальцах были согласны, протоколы подписывали, а вотувидели картинку и ясно, что не то: глубину забивки свайнужно обязательно уменьшить, количество их сократить,а все наклонные сваи выпрямить.

И всегда у строителей в запасе есть легенда о чудесномпроектировщике, которого они якобы лично знали, и кото-рый — мост был, ну, точно такой же — соглашался на всеупрощения, а мост становился все лучше.

Наш автор сражается, как лев: за качество работ,за соблюдение норм и правил, за выполнение требованийсвоего проекта, но проблемы выскакивают с самых неожи-данных сторон и, умноженные на пробивную силу строи-телей, они склоняют автора к различным компромиссам.

Во все время сооружения моста автор постоянно нахо-дится в игре. Лукавые производственники то уводят егос объекта в некоторые щепетильные моменты, морочаголову сметными ребусами, то вдруг отчаянный между-городный звонок будит автора ночью, требуя немедленновыехать, вылететь, выбежать на стройку.

А аварии, которые, увы, случаются. Пока доедешь, пока


определишь, что ничего страшного не произошло и что тыне виноват… А, если виноват… Вот и добавьте к портретуавтора еще худобы, седины и нервного подергивания.

Впрочем, автор и строители бьются не в одиночку.Неусыпно и подозрительно за ними наблюдает заказчик.За свои родные деньги он хочет быстро получить каче-ственную вещь и, в зависимости от текущих расходови темпов строительства, проникается временным располо-жением то к одной, то к другой стороне, ища в ней союзни-ка.

Наконец, со своими идеями появляется еще одна обя-зательная фигура: главный инженер проекта сооружениямоста или, как все привычно сокращают, — гип.

Эта компания в сложно-меняющихся отношенияхпройдет через все перипетии строительства и от душиобнимется только на открытии моста.

***

Итак, в работу по сооружению моста включается новаягруппа специалистов, и снова к чертежным доскам при-шпиливаются листы ватмана и миллиметровки: бригадаво главе с гип-ом начинает прикидывать — как строитьмост.

В систему Главмостостроя входила единственнаяв Союзе специализированная организация, не так давнопреобразованная в институт Гипростроймост. Независимоот смены вывесок, занималась она всю жизнь одними тем же: решала проблемы строительства мостов. Называ-лась эта работа — разработка проекта «сложных вспомога-тельных приспособлений и устройств» (СВСиУ) для соору-жения больших и внеклассных мостов.

Работа очень специфичная, сложная и объемная. Доста-точно сказать, что сам мост, по расходу на него материа-лов, стоит только половину своей цены, а вторая половинатратится на его постройку.


Потребность в концентрации инженеров-проектиров-щиков, специализирующихся на проблемах строительствамостов, возникла после войны, в связи с резким увеличе-нием объема мостостроительных работ.

Сначала при мостовых трестах образовались проект-ные группы, разношерстные по составу и квалификации.Затем одна из них при московском тресте, используя всепреимущества своей прописки, укрупнилась, образовавцентральное проектно-конструкторское бюро (ЦПКБ)Мостотреста. Москвичи перетянули к себе большинстволучших специалистов и монополизировали разработкупроектов строительства всех крупных мостов в стране.Дальше естественно произошло торжественное воссоеди-нение всех трестовских проектных групп с Москвой,и возникло специальное конструкторское бюро (СКБ) Глав-мостостроя — мощная организация в три тысячи штыков-карандашей. А в 1987 году СКБ получило статус института,то есть процесс консолидации проектно-конструкторскихсил получил официальное благословение. О необходимо-сти такого институтского центра, занимающегося именновопросами строительства мостов, говорит само время егооформления, время, когда широко шла волна ликвидациимногих учреждений, обвиняемых в сомнительной полез-ности.

БАМ и освоение Западной Сибири очень сильно под-толкнули мостостроение. Многие проблемы и огромныйпрактический опыт требовали упорядочения. Да и всейтекущей работе пора уже было переходить в новое каче-ство.

Уходят в далекое прошлое трудные простодушные вре-мена, милые своим стилем «ретро», когда гип с целой бри-гадой месяцами жил и проектировал в тесных номерахгостиниц, где-нибудь рядом с мостом, и сочинял один про-ект для сметы, второй — для дела, а потом еще прикидывалкучу вариантов, ломая голову над тем, как вписатьсяв жиденькие пачки металла, добытого мостоотрядом.


В чертежах буквально рос темный лес: деревянные сваи,пакеты, даже ряжевые опоры — точные копии своих древ-нерусских пробабушек.

Теперь мостовики приоделись, без десятитонного кра-на никто и палки не поднимет, а у проектировщиков насту-пают времена типизации и унификации, чертеж в идеалекомпонуется из готовых блоков, машины теснят расчетчи-ков и копают под конструкторов. Набор механизмов, изго-товленных и броско окрашенных на заводе, должен(опять же в идеале) выполнять любые работы на стройке.А работы, которые машины не могут выполнить, не нужнопридумывать.

Но пока еще в коридорах Гипростроймоста висят уди-вительные фотографии: на них плывут, едут, громоздятсякакие-то небывалые, диковинные агрегаты, не имеющиеаналогов. Они везут или держат в зубах огромные кускибетона, стальные решетки и целые фрагменты мостов.Могучие силы движут все эти тележки, салазки, плашко-уты. Они определяют ритм стройки, и, кажется, что ихнатужной работе не будет конца. Но приходит день, когдажуткие нагромождения вдруг исчезают, как проваливают-ся куда-то, и стоит одинокий голый мост, такой весь про-стой — палочки опор, черточки пролетов.

Но вернемся к нашему гип-у.В окружении соратников листает он проект, обмени-

ваясь какими-то малопонятными, отрывочными словами:«… размыв… консоль… шпунт… бить… тащить… гнуть…вешать…» Многое в чертежах бригаде сразу не нравится,общее мнение, что опять те проектировщики начудили,а этим (им то есть) опять придется из кожи вылезать.

В первую очередь обсуждаются два вопроса: как мон-тировать пролетные строения, особенно речные, и где раз-местить стройплощадку. До монтажа еще далеко и проис-ходить он будет над водой, но для подготовительных работнужно много сухого места. И берег должен быть сразуопределен. Берег, с которого пойдет монтаж.


Стройплощадка — это территория в несколько гектар,где быстро вырастает целое натуральное хозяйство: мон-тажные стенды, бетонный завод, гараж, мастерские, скла-ды и жилой городок.

Чаще всего мост начинают строить или в необжитомместе города, на его окраине, или, наоборот, в центре, гдевсе облеплено домами и площадку приходится размещатьна другом берегу реки, где меньше застройка, а тои вообще — леса да поля. Поэтому располагаются мосто-вики с полным бытовым набором: жилье, магазины, сто-ловая, медпункт, школа, детский сад — все, что нужно дляпочти автономной жизни.

Подыскивая основную площадку, проектировщикии строители пытаются увязать множество разных условий:главное, конечно, находится ближе к мосту, далее оченьжелательно иметь рядом железную и автомобильные доро-ги. Еще нужны вода, тепло, электроэнергия. Хорошо, еслинеподалеку проходят городские сети, и возможно подклю-чение, но чаще приходится бурить скважину, строитькотельную, тянуть провода и кабели.

Параллельно проясняется и способ монтажа пролетныхстроений. Выбор зависит от реки, берегов, а больше всегоот возможностей самой конструкции и желаний строите-лей, у которых есть заветные приемы и любимые техноло-гии.

Правда, автор моста, выполняя рабочий проект, ужеруководствовался определенным вариантом сборки проле-тов. Но это дело поправимое — строители прямой атакойна институт, жалуясь на отсутствие нужной техники (а онаприучена исчезать без следа, также, как и появлятьсяиз ниоткуда), добиваются корректировки проекта. Идетмучительное утрясание сметы с использованием всегоарсенала маленьких хитростей, маскировок и ложныхманевров.

Строителям очень нужны деньги и алчность их вполнеобъяснима: большие прорехи в живой силе и технике,


а главное удивительные сюрпризы, которые щедро под-кидывают геология, климат и материальное обеспечение,делают работу мостовиков экономически рискованной.Поэтому финансовые тылы должны быть надежно обеспе-чены.

«Откармливание» сметы начинается с самого зарожде-ния моста, уже автор обязан ориентироваться на денеж-ный способ строительства, а гип должен помочь выбратьвсю смету до копеечки, да еще попросить добавкина непредвиденные расходы. А ведь они присягали выпус-кать экономичные проекты. Но грубая жизнь распоряжает-ся их совестью без церемоний.

Экономические войны всегда самые жестокие и,к сожалению, такие понятия, как красота и качество, ста-новятся первыми жертвами сражений. Особенно, еслистройки уходят в глухомань, где нет досужих контролеров,зато неутомимо хлопают кнуты планов и отчетов. Качествовопиет из таких пустынь.

Со злом борются беспощадно. Периодически назнача-ются комиссии, появляются разоблачительные отчеты,грохочут приказы, летят головы. Но улетают недалеко,а некоторые еще летят, а их уже гладят, потому что нужнопродолжать тяжелую работу, к трудностям которойна местах относятся с пониманием.

Да и грех без конца бичевать строителей, они обычныелюди, поступают так, как диктуют обстоятельства. Стыдитьлюдей, имея подходящую должность, легко, но мало проку.Нужно делать то, о чем давно и долго говорится — заводитьпорядок, когда плохо работать будет невыгодно.

Но время идет и, пока мы тут сокрушаемся, гип успелнарисовать генпланы и едет их согласовывать.

Скоро у него появится своя папка с бумагами, такая жетолстая, как у автора.

Стройплощадку выбирают дружно и с удовольствием.Приятна сама возможность бросить скандальные кабине-ты и погулять. Где-нибудь в Перми или в Тобольске окрест-


ные жители с удивлением наблюдают, как большая группамужчин топчет на пустыре снежную целину. Солидныелюди бегают по сугробам, считают шаги и машут руками.Это они убеждают городские власти, что места очень малои выжимают себе различные компенсации.

Какой чудесной прогулкой был осмотр площадки длястроительства Московского моста в Риге. Конец лета, теп-ло, солнечно. Остров Луцав на Даугаве, рассекаемый осьюбудущего моста, был густо обсыпан яблоками в садах.Это же прелесть — иметь дачу на реке, в центре города.И как горько было владельцам участков видеть довольныелица чужих людей и слушать кошмарные вести, что скороничего этого не останется :

— Здесь пройдет мост и будет шикарный спортивныйкомплекс. Как Лужники! Такая вас ждет радость…

Конечно, стройку не впишешь только в гиблые местаи делается-то она для лучшего, и все же тяжело смотреть,когда она рушит и режет по живому. Условное обозначениена чертеже, какой-нибудь кружочек, в натуре вдруг оказы-вается таким чудом.

Строители, которые закладывали поселок для будущегомоста через Обь у Сургута, проделали ювелирную работу,сохранив максимум деревьев, а ведь северная сосна еледержится за самый верх почвы. Сколько добра нажелалиим потом люди. Это же еще одна северная надбавка, когдаза окном у тебя не грязь до горизонта, а береза с синицами.

Тут же рядом другая организация для знакомствас новым местом жительства отправила бульдозеры. Испол-нительные «континентали» быстро смахнули лес и так жебыстро сгинули: по слухам, их хозяева не смогли оформитьправа на уже искареженную землю. Успели их догнатьи осудить? — вряд ли. В грохоте торопливых строеку природы пока что надежда только на дефицитную люд-скую совесть.

***


Процесс рождения моста неуклонно движется вперед.Вот уже отведена площадка, начались планировочныеработы и гип сажает бригаду чертить поселок и производ-ственные комплексы. Приходится мостовым проектиров-щикам заниматься и такими делами.

Казалось бы, зачем тратить время на давно придуман-ное. Полки библиотек ломятся от типовых проектов, однихкаталогов лежат сотни килограмм. Неужели так загадочнадля их разработчиков специфика мостовых служб.

Да нет, ничего сверхъестественного, но вот роешьсяв груде типовых решений, вроде и запросы у тебя скром-ные, а нужного никак не выберешь: то конструкции не те,то фасон через чур замысловатый. Какие-то вневремен-ные, безадресные сочинения. Такое впечатление, что авто-ры задались создать некий универсал. Очень похожена конструирование типичного положительного герояв художественной литературе. В обоих случаях стремлениенаделить свое детище всеми положительными качествами,какие только можно придумать, высоко уносит его от несо-вершенной земли.

Любопытная ситуация сложилась в разгар освоенияЗападной Сибири. Газовики, нефтяники, энергетики, сот-ни разных организаций лихорадочно защищали от непо-годы свое добро. Так и выскакивали из земли склады,мастерские, помещения для механизмов и транспорта.Любые конструкции шли в дело и были остро дефицитны-ми. А еще по всему раздолью тундры, особенно вдоль реки дорог, лежали штабеля стратегически неприкосновенныхтруб. Чего только из них не строили. Отчаянные запре-ты с Большой Земли только подхлестывали фантазию пер-вопроходцев: трубы обзывали некондиционными, бывши-ми в употреблении, слишком ржавыми, дырявыми и помя-тыми (иногда специально), лишь бы доказать, что никуда,кроме сооружения вот этого самого сарая, они не годятся.

Типовое проектирование стояло в стороне, обиженно


поджав губы. А ведь далеко не каждая организация имеетсобственных конструкторов. Ходили по рукам какие-томутные синьки с незатейливыми чертежами несущих кар-касов зданий из труб. Основная масса «диких» проектоврасполагалась между двумя крайностями: или экономияна пределе аварии, или мощный запас надежности, когданесгибаемые буровые трубы несли на себе вес входной две-ри.

Даже карательные проверки стройбанка пасовалиперед этой стихией. Банк ведь не только считающая,но и зарабатывающая организация. Была инструкциипо экономному расходованию материалов и конструкций,которая кое-что советовала и почти все запрещала. Любоесооружение, согрешившее против этих запретов, банк могвычеркнуть из сметы, спасая государственноедобро от растранжиривания. В Сургутском отделениистройбанка утверждали, что они могут сэкономить металлза все банки страны, если только в своем районе закроют«трубчатое» строительство. Но реальных сил у банка хвата-ло только на перевыполнение своих обязательств.

Мостовики тоже отнеслись к трубам с большим инте-ресом. Стальные оболочки метрового диаметра прекраснозабивались в песчаное дно северных рек. Потом из трубвыбирали грунт, начиняли их железобетоном и быстрополучалось очень эффективное свайное основание опор.

Каких-то десяток лет доказывали мостовики, что этоне строительное хулиганство, а экономичное и надежноерешение, и что из потока труб, идущих газовикам, выгодноотцедить маленькую струйку на мосты для тех же газови-ков. Когда, наконец, с этим официально согласились, всебывшие «ловкачи» и «проходимцы» сразу оказались даль-новидными инженерами и рационализаторами.

Трубы значительно упрощали работы по сооруже-нию опор и это был один из случаев полного единствастроителей и проектировщиков. Хотя обычно у автора про-екта и у гип-а первая реакция на слово «проще» — испуг


и отрицание: слишком много печального опыта. Чаще все-го такая просьба от привычки к авральной работе. Времяупущено, план жмет и быстро выстраивается в уме про-стейший и кратчайший путь к успеху. Помчались по нему,толком не разобравшись, а в конце — подвох.

Вроде бы, чем сложнее работа, тем больше ответствен-ность у гип-а. Ему бы горевать, а он скорее доволен:к сложному более внимательное отношение. И аварии-точаще случаются не на хитроумных работах, а там, где каза-лось бы все ясно и можно расслабиться.

Работа, работа, бесконечная работа. Как в ней живетсягип-у? На что надеется, во что верит проектировщик?Столько вокруг благодарных должностей, что ни сделаешь,за все скажут спасибо, а то, глядишь, и конфеткой угостят.А проектировщик зароется в свои бумаги и бьетсяс собственной идеей: то она а габариты не влезает, топо расчету не проходит. Наконец получилось, теперь дока-жи, что твое решение самое правильное, а докажешь,сам же потом и отвечай, и за изготовление, и за эксплуата-цию, и за разные неожиданности. Так не чудак ли проекти-ровщик? На чем держится его энтузиазм?

Каждый раз перед гип-ом ставится объемная задача:как построить этот заковыристый мост на этой неудобнойреке. Работа крупная, хотелось бы посвятить ей большойотрезок творческой биографии: поднять архивы, провестианализ достигнутого, примериться к мировому уровню.Большое наслаждение мыслить широко и нестандартно.Этические вопросы, экологические проблемы…Хорошо бы, да проклятая судьба инженера-практика: всебегом, все впопыхах. План, который вечно горит, сроки,про которые ты вчера еще не знал, а сегодня они уже про-шли. Где уж тут парить в облаках. Пахать нужно с утрадо вечера, пахать самому и других заставлять.

А ведь слаб человек, хочется выпить глоток кофена симпозиуме, тонко улыбнуться, обронить веское слово.Мягкое кресло, умные собеседники…


Какой там, к чертям, симпозиум!Телефон на столе подпрыгивает, телеграммы бомбят,

начальство топает ногами. Быстро-быстро выпил кружкутого же кофе, откусил вареной колбасы и в аэропорт.В воздухе отдышался, а самолет уже опускается на совеща-ние.

В кабинете накурено, все кричат, лица кровью нали-лись, каждый абсолютно прав, а в целом ничего не получа-ется. Наконец, кончили искать виноватого, стали думать,где выход из положения. И ведь нашлось решение, простоеи оригинальное, все оказались молодцами. А потом пошу-тили, засмеялись, вечером позвали в гости. Прекрасныелюди — строители, и гип — человек очень хороший.

Производство пугает своей бесконечной требователь-ностью, суматохой, но оно же и манит реальностью дел.Бывает, разумеется, что какая-то идея долго ждет подходя-щего моста, что-то навек остается в чертежах, но большин-ство идей быстро переводится с бумаги в металл и железо-бетон.

А гордость создателя — не последняя из наград челове-ка.

Изобретатели, бьющиеся головой о стенку, неоценен-ные таланты — все это люди других должностей. Гип-уне нужно ждать собственной смерти, чтобы добиться при-знания. Профессиональная слава всегда при нем, но своиспособности и квалификацию нужно подтверждать каждойновой работой.

Рассказы о прошлых успехах строителям не интересны.Нужны твои сиюминутные решения. И это при том,что идеи не принимаются на ура, у строителей обычно естьсвои, домашние заготовки. Но ты специалист, ты настоял,убедил, что именно так лучше и надежнее всего, идеювоплотили, а конструкция «потекла» под нагрузкой.

Вот и дергай свои волосики, ищи, где ты промахнулся.Контролеры у гип-а самые квалифицированные: вода

проверяет расчет шпунтовой стенки, бетон замечает


малейшую слабину опалубки, огромный вес прокатывает-ся по всем узлам конструкции, стараясь разорвать сварныешвы и срезать болты.

Выдержит ли такие нагрузки конструктор.Разумеется гип не изобретатель-одиночка. Его идеи

находятся под контролем. Проект изучает руководствоотдела, рассматривает институтское начальство, отдель-ные проблемы выносятся на технический совет. И все жеповторюсь: в случае неудачи не скажут хором, увы, мы всеошиблись. Нет, это гип всех подвел.

Жизнь гип-а обрисовалась несколько мрачноватой.Хотелось бы оживить ее материальным стимулированием.Но разговоры о поднятии престижа инженера (а проекти-ровщика в особенности) пока еще практически не реализо-ваны. Улучшения в отдельных областях производства илина каких-то расторопных предприятиях не решают вопро-са, а скорее его как-то перекашивают. Творческая массаестественно переливается туда, где лучше, создавая избы-ток специалистов в одних отраслях, за счет полной разре-женности в других.

И вот инженер уже не связывает свое благополучиес движением вверх по своей профессиональной лестнице,а оглядывается по сторонам, где лучше платят за тот жекруг обязанностей. Движение специалиста по горизонта-ли, когда становится безразличной профессия, когда длявыполнения работы хватает просто высшего образова-ния — наверное, еще одна причина снижения общегоинженерного уровня.

Сейчас исчезает многое из самого необходимого,составляются Красные Книги животных, растений, порасобирать и вымирающие профессии. Того и гляди, Насто-ящий ГИП — хозяин проекта, имеющий огромный опыт,инженерную смелость и умение вести на равных диалогсо строителями — тоже скоро станет музейной реликвией.

Уже на освободившееся место ищут охотников, бываетуговаривают не очень и достойного, а он небрежно отказы-


вается от когда-то престижной должности, давая простоежитейское объяснение: не буду я взваливать на себя всюэту нервотрепку за ерундовую прибавку.

А если он все же вяло соглашается, то и спрос с негонебольшой: тянет помаленьку нехитрый возок и за то спа-сибо. Все остальное стараются навьючить тому, ктопосильней.

А ведь по бухгалтерии у нас все равны: инженеры одно-го роста, ведущие конструкторы — все чуть повыше, и всегип-ы — под одну гребенку.

Сколько уже вреда наделала уравниловка. В оценке спе-циалиста обязательно должно быть всеобщее неравенство.

Давно уже сложилось мнение, что сидение за кульма-ном недостойно умного инициативного человека, что ондолжен расти, то есть садиться за стол и писать отчеты,сводки, концепции, методические указания и прочую тео-рию, которая в наше время плодится со скоростью хлорел-лы. Работа идет титаническая, а проекты становятся хуже,не спасают даже такие забавные формирования, как груп-пы качества, наблюдающие со стороны за работой испол-нителя над чертежами и расчетами, и этим будто бывыполняющие роль щуки в море, благодаря которой карасине дремлют.

Индифферентность проектировщика такая же опаснаяболезнь, как равнодушие полевода или рабочего. В такомсостоянии можно бросать семена в снег и не мучитьсясовестью, снося древние кварталы или затопляя живуюземлю.

Когда мы удивляемся беспринципностью тех, кто про-ектировал поворот северных и сибирских рек, зададимсявопросом, а откуда они взялись? Как вдруг возник голов-ной институт в шесть тысяч сотрудников? Кто успел такбыстро наготовить специалистов? Да, никто их не готовил.Просто стало известно, что есть организация, где берутлюдей без разбора, хорошо (сравнительно) платят и быстродвигают по службе. Моментально сколотился коллектив,


которому было безразлично, что проектировать. Что хоти-те: повернуть, затопить, выкопать ненужную яму, обезлю-деть землю. Посмотрите трудовые книжки разработчиков«проекта века» — наверняка обнаружатся специалистыот филологов до швейников и просто людей, знающих гра-моту без специальности.

Равнодушие и некомпетентность исполнителей позво-ляет тихо вынашивать и осуществлять в чертежах и в нату-ре безнравственные ведомственные идеи.

Падение престижа инженера, имея экономическуюоснову, ведет к социальным убыткам и моральным поте-рям.

Недавно один сатирик жаловался на опасность своейжизни: дескать, хлопаешь Ювеналовым бичом, а над голо-вой висит Дамоклов меч. Ой ли! Так ли уж опасно стегатьковыряющего в носу инженера. А ведь эта неподвижнаямишень совсем недавно собирала львиную долю сатири-ческих стрел. Отдельный проектировщик, доведенныйдо решения кроссвордов, и дремлющий, стукаясь головойо кульман, может и смешон, но, когда их тысячи — этообщественная болезнь, и нужно стрелять по причинам,а не издеваться над следствием. Кстати, именно тогдаи появится у сатирика возможность получить мечомпо шее.

У специалиста есть еще одно профессиональноебремя — довольно часто ему приходится стоять передлицом рассерженного администратора.

Каждый Ответственный Руководитель имеет два вели-ких гнева: когда срывается план и когда не укладываютсяв сроки, то есть кто-то покушается на бюрократическиеосновы мироздания. В этом случае обязательно находитсявиноватый специалист, который и подвергается позорнойи мучительной казни «на ковре».

Чиновник и специалист поднимаются по служебнымлестницам, достигают вершины, но рядом не оказываются.Сдвиньте лестницы, и специалист упрется головой


в подошвы администратора.Вернемся еще раз в «Одноэтажную Америку» Ильфа

и Петрова: американский инженер, работавшийна Днепрогэсе, получивший там орден, вспоминает своегорусского коллегу :

«У вас есть много хороших инженеров, но Винтер —фигура совершенно исключительная. Таких, как он, малона свете. Их можно пересчитать по пальцам. Что он сейчас?Где он?

Мы сказали, что Винтер руководит Главгидроэнерго-строем.

— Это очень жалко, — сказал Томсон. — Нет, правда,такой человек не должен работать в канцелярии.

Мы объяснили, что Главгидроэнергострой — не канце-лярия — а нечто гораздо более значительное.

— Я это понимаю, — ответил Томсон, — но все равно,это не дело для мистера Винтера. Это полководец. Он дол-жен быть на поле сражения. Он должен быть начальникомкакой-нибудь стройки».

Ушли полвека, а расклад тот же: инженер — стань он,хоть старшим, хоть самым главным — это только подступык карьере. Венец творческой биографии ждет специалистав аппарате.

И вот уже не Ван Ваныч берет под контроль важныйвопрос, а вопрос становится важным, потому что его личноконтролирует сам Ван Ваныч.

И дальше все катится так же задом наперед: не контораспрашивает у производства, чем она может быть полезной,а производство мыкается по конторе, и часто дажене за помощью, а за позволением работать, за разреше-нием снять какой-то запрещающий знак, давно умерший,но продолжающий существовать, потому что не утвержде-но решение о его смерти.

Трепет заслуженного строителя, талантливого кон-структора перед не очень уважаемым чиновником все ещеобычная картина. и часто это страх не за себя лично,


а за дело, которое администратор может погубить капри-зом, некомпетентностью, соображениями ведомственнойполитики и личной конъюнктуры.

Мучат ли угрызения совести деятеля, который «толк-нул» эффектную идею сверхсрочного возведения небыва-лого моста-метро в Лужниках? Вряд ли, мост для негоостался далеко внизу.

А строители и проектировщики десятка два лет неслибестолковый крест «уникального ремонта».

Кажется, как просто: чиновник борется за себя,а специалист — за общее дело. Хватай шкурника!

А тот и не думает бежать, он трясется от гнева:— Если не уложитесь в Срок и сорвете План, это будет

вред народу. Вы что, против народа!Вот тебе и Дамоклов меч, и Ювеналов бич, кто же про-

тив народа. И дело жалко, и народ жалко, а себя-то как жал-ко.

Инженер, и, в частности, проектировщик — такая жесложная творческая профессия, как музыкант, художник,мастер слова. Так же нужен талант, огромный багаж зна-ний и навыков, умение концентрировать свои способно-сти, и точно так же нужны удача и вдохновение. И большетого: в застойный период новую поэтическую звезду мож-но подождать со старой книжкой в руках. А одаренногоинженера ждать некогда, он должен быть постоянно, этотребование производства. Поэтому спрос на хорошегоинженера во всех развитых странах существует постояннои не удовлетворяется никогда.

Мы эту проблему решали своим особым способом: обо-гнали всех по количеству дипломированных специалистови до предела унизили их профессиональное достоинство.Результат получился удивительный: здесь и выпуск колос-сальной проектной массы, не имеющей никакого практи-ческого значения, и такие обескураживающие ситуации,когда группы умельцев, оперируя простым здравым смыс-лом, опережают многолетние усилия многоэтажных


институтов.Сможем ли мы в короткий срок восстановить необхо-

димый фонд технической интеллигенции? Решение пред-ставляется сложным и болезненным.

***

Как жизнь не трудна и не сложна, а проект все равноготов точно в срок. Можно подойти к реке, примериться.

Вода какая-то холодная, неприветливая, дна не видно.Очень не хочется лезть в такую воду. И ветер противный.

Очередная река. Чем она удивит, поразит или обрадуетмостовика?

Сверкая в лучах весеннего солнца, несутся льдиныпо широкой воде. Подплыла льдина к берегу и мальчишкиее отпихнули палкой. Какая она легкая!

Тот же лед на подходе к мосту через Амур встретил пре-пятствие и стал резко менять свое поведение, лавинооб-разно превращаясь в разрушительную стихию.

Вот отрывок из документальной книги В. Аникеева«Мост»: «Где-то внизу за городом, на реке образовалсязатор… А сверху лед все несло и несло. Натолкнувшисьна преграду, льдины ломались, сталкивались, крошились,лезли на берег, и эта чертова свистопляска приближаласьк мосту. Уровень реки поднялся на четыре метра, и домо-рощенные айсберги, внезапно получившие возможностьнасолить человеку, свирепо скрежеща, полезли на пирс,нацеливаясь на опоры, только что выведенные из воды.

Степень угрозы и ее последствия было трудно опреде-лить. Но шло что-то страшное.

Огромная льдина уперлась в дамбу и стала наползатьна козловый кран, стоявший на берегу. Казалось, что смо-жет лед против металла? Лед кряхтел, крошился, скрипел,тужился и кран вдруг упал. Рухнул как подкошенный.

Лед пытались рвать толом. Взрывы ухали громкои страшно, но эффективность их была невысока…


Кто-то предложил пригласить минометчиков.Приехали. Поставили четыре 120-миллиметровые тру-

бы на берегу… Взвизгнув, ввинтились в серое небо черныемины. Ахнули вблизи пятой опоры, осыпав ее осколками,..но во льду сделали лишь маленькие дырочки…

Связались с авиацией.Самолеты летели низко над рекой и, отбомбившись,

исчезали. Налетала вторая волна… третья… Наконец, ледо-вая перемычка лопнула. Амур свободно вздохнул, распра-вил плечи, и вода прямо на глазах стала убывать. Пронес-ло».

Впрочем, такое нервное прощание с зимой на ДальнемВостоке не удивительно. Но точно такая же бомбежка льдапроисходила в 1969 году на Аму-Дарье, где с одной сторо-ны пустыня Кызыл-Кум, а на другом берегу — Кара-Кум.Обычное наше представление о пустыне: дикая жара, вер-блюды, питающиеся собственными горбами, и человек,загорелый, как головешка, с пересохшим от жажды ртом.А, например, в районе Нукуса зимой очень холодно, толькоснега нет и метель организуется из песка. Такое впечат-ление, что лицо тебе добросовестно трут замороженнойнаждачной бумагой.

И вот ранней весной лед с гор, не успев растаять,вынесся на необозримый простор. Берега в пустыне почтина одном уровне с водой. На извивах реки лед закупоривалрусло и вода мгновенно разливалась, смывая глиняныедома прибрежных сел.

Несколько дней и ночей мостовики сооружали дамбы,защищая свой поселок и строительную базу. Дровв пустыне нет, поэтому ночью пылали старые автомобиль-ные скаты. По живописным баррикадам из бетонных кон-струкций и мешков с песком стлался черный дым, сиделикучками люди и ползали тревожные слухи, что река насобошла и вот-вот бросится из темноты на спину.

А боролись со льдом сибирским способом. Низко надголовой, внезапно и беззвучно проносились самолеты,


а уже потом по ушам резко бил грохот двигателей. Послеэтого разрывы бомб казались довольно тихими.

У реки есть еще одна вредная черта характера: она тихои незаметно, но беспрерывно и очень производительноподмывает берега или какие-либо препятствия. Как толькона дне реки образуется помеха, вода начинает рыть ей яму.Бросьте на песчаное дно твердый предмет, течение быстровымоет из под него грунт, похоронит и залижет дно.

Опора моста — это преграда, и река борется с ней испы-танным способом. Размыв основания опоры, так называе-мый местный размыв, зависит от скорости и косины тече-ния, крупности частиц грунта, от глубины реки, так чтополоводье очень способствует размывам. Величина мест-ного размыва заранее рассчитывается проектировщиками.Предусматриваются и меры защиты, из которых наиболеераспространенная — обсыпка опоры крупным камнемнеподъемным для реки.

Но очень часто живая река по каким-то неучтен-ным или внезапно появившимся причинам моет днона много глубже прогнозов. До 6—7 метров дошли раз-мывы опор на Волге, вместо ожидаемых четырех. А однуиз опор моста на Оби река подкопала на 11 метров, почтивдвое превысив расчетную глубину. Несколько железнодо-рожных составов камня и других материалов пришлосьсбросить в воду, чтобы отбиться от реки и обезопаситьопору.

Еще коварнее в этом отношении среднеазиатские реки.Песчаные берега для них легкая добыча. Какое то препят-ствие в русле чуть-чуть меняет направление потока и рекаслегка ударяет в бережок, легко прокатывается мимо, слег-ка его лизнув. А дальше наблюдатель не успевает моргнутьглазом, как берег начинает исчезать у него прямо под нога-ми. Это явление называется — дегишь. Река стремительновырезает себе новый путь по плавной кривой.

В том же году, когда было наводнение, мостовикам осо-бенно не везло с Аму-Дарьей. Огромный котлован, где


готовилось основание струенаправляющих дамб будущейплотины ГЭС, находился в сотне метров от берега. Рекабросилась точно к котловану, берег таял на глазах. Собраливесь транспорт и все, что было твердого, валили в реку.Объемная масса бесследно исчезала вместе с землей, гдетолько что разгружались машины.

Такого подвоха от привычной реки люди никакне ожидали: уже наплевать было на тонущие механизмы,но котлован открывал воде путь в низину, где спокойножил поселок.

В общем повезло, смогли-таки насыпать небольшоймыс, чуть высунувшийся в реку, и течение чуть сдвинулось,чуть повернулось, размыв просто волшебно прекратился,и совсем близко от края котлована тихо заплескалась вода.Река невинно мурлыкала на солнце, ни зубов, ни когтей.

Конечно, лучше всего гадюку-реку на период строи-тельства отодвинуть в сторону. Что иногда и делают,но редко, слишком дорогое удовольствие. Дешевле все жек ее капризам приспособиться, а некоторые качества водыдаже с выгодой использовать. Например, то, что по водеможно плавать. Прекрасная возможность, очень удобнаяв работе.

Наиболее распространенный у нас вид опоры — этобетонный массив, который, скрывшись в волнах, чаще все-го доходит до дна, а дальше в грунт впиваются сваи — пре-имущественно металлические или железобетонные обо-лочки диаметром от нескольких десятков сантиметровдо двух, трех, а сейчас уже и более метров.

Ушли в прошлое кессоны, работа на глубине под давле-нием и профессиональная болезнь мостовиков — глухота.Возможно последней жертвой кессонного прошлого сталодин из старейших преподавателей МИИТ-а: он вышелиз своей машины, не слыша шума и сигналов идущегопараллельно грузовика.

Сегодня нет необходимости опускаться на дно. С плаш-коута, баржи или временного мостика сваи-оболочки


погружаются до проектной отметки — метров на двадцать-тридцать. Для этой цели у мостовиков есть набор механиз-мов, использующих энергию удара или вибрации. Потомиз полости оболочки выбирают грунт, опускают в нее арма-турный каркас и бетонируют. В итоге получается большойкуст свай — торчащих из дна железобетонных столбов.

А дальше нужно все-таки отогнать, отжать воду и обес-печить себе посередине реки сухой пятачок. Для этогопо контуру будущей опоры забивают шпунт: такие фигур-ные стальные профили, образующие металлическуюкоробку, которая торчит из воды и закрывает ей доступс боков. Но путь через грунт воде открыт и она спокойноплещется с обеих сторон шпунта. Дальше идет бетонирова-ние тампонажного слоя, то есть на дно коробки, под воду,с помощью специальных труб спускается бетон повышен-ной плотности, образуя слой толщиной примерно два мет-ра. Когда бетон затвердеет, доступ воде перекроетсяи через дно. Все, ящик готов, можно откачивать воду. И вот,к огромному неудовольствию реки на самой ее серединеутверждается сухая внутри коробка, позволяющая вестиработы по омоноличиванию свай и сооружению тела опо-ры. Большая радость, когда опора поднимется выше уров-ня воды в реке, можно облегченно вздохнуть и работать,имея под ногами надежное, твердое, сухое основание.

Задача гип-а в этой работе рассчитать и нарисовать всенеобходимые приспособления, рассчитать глубину забив-ки шпунта в грунт и его внутренний крепеж, который дол-жен выдержать напор реки после откачки воды из коробки.Еще нужно сочинить временные мостики для размещенияи работы посреди реки различного оборудования.

Кажется все просто и безоблачно. Но вот несколькоотрывков из той же книги «Мост», которая очень интереснасвоей эмоциональной передачей абсолютно достоверныхсобытий. Да, и вообще, цитата воспринимается читателя-ми как документ, не то, что остальное словоблудие автора.В технических журналах есть много описаний строитель-


ства опор. Но, в основном, это торжественные доклады илисухой разбор неудач.

На строительстве уже знакомого моста через Амур«проектировщики порекомендовали применить железобе-тонные колодцы-оболочки диаметром три метра с забури-ванием их в скалу, мостостроители с радостью отнеслиськ этому предложению. Забуривать это хорошо! Беда заклю-чалась в другом: никто не знал, как забуривать.

Сам метод не был открытием Америки. В той же Аме-рике так работали. И у нас имелся опыт. При строительствемоста на Северной Двине, например. Только забуривалитрубы меньшего диаметра. Предстояло взяться за работупод грифом «впервые в мировой практике». Предстоялонаучиться бурить.

Место для опытных работ было определено на правомберегу. Лабораторией стала 11-я опора».

Здесь хочется обратить внимание на такой к сожале-нию распространенный момент: решение о строительствемоста принято уже пять лет назад, а опытные работы начи-наются не заранее и не где-то, на учебном полигоне,а на строительной площадке, когда у мостоотряда уже естьплан, нужно давать вал, обеспечивать фонд зарплаты,укладываться в сроки. Конечно, понимая трудности экс-перимента, коллективу идут на помощь, но с упре-ками и раздражением. Здесь уже нельзя академически раз-водить руками и обещать успех в ближайшие два-три года.И все же, несмотря на постоянное недовольство и понука-ния Главка, первый результат оказался скромным: «за всюзиму опытных работ был пробурен метр скалы». Такие спо-собности продемонстрировала техника, предложенная длябурения мостовой наукой и промышленностью.

В конце концов способ бурения скалы под водой былнайден, помог опыт горнопроходческих работ. Но израсхо-дованное время в дальнейшем пришлось компенсироватьштурмами и трудовыми подвигами.

А река бесперебойно обеспечивала мостовиков сюр-


призами. Из книги «Мост» возьмем еще один кусочек —документальные записки начальника мостоотряда. К боль-шому сожалению это чуть ли не единственный случайв практике нашего мостостроения, когда руководительстройки вел дневник, и уж точно — единственный, попав-ший в печать. Вот обычно и получается: мост начинаетжить, а истории у него нет, забыта — все здесь собралось:и небрежность наша, лень, уровень общей культуры. Но вотесть исключение:

«Шпунт лезет медленно. Страшно подумать, что мыне вытащим эту опору к паводку из воды».

«В работе 9 оболочек из 12. Идут сравнительно легко.До паводка считанные дни. Работаем круглые сутки безвыходных».

«Откачать котлован для опоры №3 не удалось. Началзаплывать. Качали до утра. В 6 часов появился свищ в углу,затем другой. Положение стало сложным…

Вода в Амуре уже поднимается. Успеть забетонироватьростверк до паводка — вот задача!»

«Это произошло в середине сентября. Через шпунтовоеограждение на рабочую площадку монтажников вдругхлынула вода. Мощные насосы, захлебываясь пыталисьоткачать ее, но стихия была сильнее.

Вызвали водолазов. На шестнадцатиметровой глубинеобнаружили огромную брешь в шпунтовом ограждении…

На пятой опоре… Амур показал, чем грозит промедле-ние. Река поднималась быстрее, чем строители поднималиверх тела опоры… Не успели. И вынуждены были сразу жеотступить.

Лишь через восемь месяцев люди смогли продолжитьработу».

Четыре года шло сооружение опор моста через Амур.Вот вам и кажущаяся простота: взял проект, подошел

к реке и сразу опора растет, как на дрожжах.Но, конечно, приключений и неприятностей здесь

на десяток обычных мостов. Слишком уж Амур суров


и своеобразен.Еще несколько слов о записках начальника мостоотря-

да: это не только перечень аварий, интересно рассказанои о жизни мостовиков, о мыслях и судьбе автора, какиз общего беспорядка вышестоящее неудовольствие выби-рает конкретную жертву — в общем, очень редкий и любо-пытный документ.

Сооружение опор — нелюбимая работа мостовиков, каи нулевой цикл у обычных строителей. Грязно, долго, мно-го неожиданностей и нервотрепки. Поэтому, встречаясьи узнавая, как строится мост, первый вопрос обычно:

— А из воды вылезли? Вылезли. Ну, и прекрасно, даль-ше проще.

Дальше обычно сложней, но как-то и живее, и простор-ней. А вот сооружение опор нужно выстрадать и перетер-петь.

Кстати, и наши старые знакомые не должны спо-койно жить в такой нервный период строительства.

Срочная телеграмма автору:— Твои сваи не лезут!Ночной звонок гип-у:— У тебя шпунт трещит!Теперь порядок, тревога поделена на всех

***

С началом строительства моста на первый план выдви-гается работа начальника участка и бригадира монтажни-ков.

На большом мосту могут организовать несколькоучастков, поделив между ними работу или берега;на участке может быть несколько бригад. Случалось, чтона одном мосту, находящемся под «спец. контролем»,собирали несколько мостоотрядов. Кто, чем занималсяв кишащей массе людей понять было невозможно, а всеготрудней было обеспечить безопасность работ: из-за пол-


ной их несогласованности. И все же самая типичная рас-становка сил: участок строит мост и главные люди —начальник участка и бригадир основной монтажной брига-ды.

Чертежи, конструкции, техника — все стекаетсяк начальнику участка, который должен не захлебнутьсяв потоке, а осмыслить его и перевести в последовательныекоманды бригадиру. От взаимного доверия и пониманияэтой пары во многом зависит успех работы и сама атмо-сфера на участке.

Начальник обязан иметь четкое и честное представле-ние о времени, которое необходимо для выполнения рабо-ты. Особенно трудно дается честность. От нас столько разтребовали клятв, все немедленно перевыполнить, и так мыпривыкли эти клятвы давать, что сама процедура превра-тилась в какой-то обязательный, мистический акт, вродемолитвы, авось поможет.

Реальное чувство сроков теряется даже наединес самим собой. Вроде и нет необходимости обманывать,и никто в этот раз почему-то не требует, а уже в подсо-знании что-то щелкает и автоматом выскакивает обеща-ние досрочности. Даже удивительно, если из конторыне звучит команда:

— Изоляцию нужно сегодня закончить.— Да, не успеем!— Надо успеть. Ты что, не понимаешь, что надо.Почему надо, зачем?— Сделаем!А утром рапорт: «не успели», а там и не надеялись,

«но уж сегодня, чтобы обязательно, а то…»Стимулируя активность подчиненного, руководитель

прибегает к популярной хитрости: навалить на него сверхмеры, тогда, глядишь, он хоть часть сделает, а этого как рази хватит. Но и подчиненный тертый калач. Идет увлека-тельное соревнование в лукавстве.


Начинается день начальника участка. В его памятипрямо впечатана последовательность всех предстоящихработ. Каждое дело рассыпается на отдельные операциии идти они должны потоком, без перерыва. Нужно посто-янно считать ходы и варианты. Если на сегодня назначенобетонирование, то несколько дней назад на участок необ-ходимо было доставить арматуру и опалубку, а еще раньшесделать на них заказ. Десятки различных дел должны бытьначаты в свой срок и подойти законченными к моментуэтого самого бетонирования, а десятки других дел былиначаты вчера и много дней назад, чтобы обеспечить работуна завтра.

Работа движется только при условии постоянного сов-падения многих уже выполненных отдельных операций.

Налаженный ритм избавляет от бестолковой суеты,криков и зажигательных речей. Толкает в спину сам потокработ: во время поступающие материалы и конструкции,прибывающая техника, появляющиеся на участке специа-листы по отдельным видам работ.

Одна операция еще продолжается — следующаядолжна уже готовиться. Это вернейший рецептот простоя — такой очевидный и так часто забываемый.Вот все навалились на одно дело. Кончили. Теперь, ребята,бросайся на следующее. Прибежали, а там делать нечего,не подготовлен фронт работ. И начинается знаменитыйфельетонный перекур, когда разомлевшие труженикисквозь дремотус откровенной неприличностью комменти-руют деловые качества своих руководителей.

Кроме всех прочих забот, начальник участка несет бре-мя постоянной зависимости от службы материальногообеспечения. Из поколения в поколение передают снаб-женцы свою профессиональную скороговорку:

— Железа нету, леса нету, запчастей вообще никакихнету, короче, что вам нужно — того как раз и нету.

Так что крутись, начальник участка, меняй последова-


тельность работ, откладывай, делай про запас, двигайсягалсами, когда в каждый отдельный момент вроде бы ухо-дишь в сторону, а в целом все равно оказываешься впере-ди.

Человек грамотно и целеустремленно делает свое дело.Начальство, утомленное двиганием тугих рычагов произ-водства, отдыхает душой на таких подчиненных, воспол-няя тающую веру в людей: «Есть еще, есть прирожденныемостовики».

А это просто еще сохраняются прирожденные работни-ки. И хороши они будут в любых профессиях просто пото-му, что любят саму работу и видят в ней смысл жизни.На этих людях пока еще и держится наше общее хозяйство,на людях, у которых не смогли вытравить естественноестремление человека добросовестно трудиться. Егоне нужно прививать специальными постановлениями.Главное ему не мешать свободно проявляться.

Каждое утро выходит прораб на работу и Земля стано-вится лучше.

Почему же в нас такой интерес к войне и полководцам,чем оправдано восхищение их успехами. Ведь любаявойна — гибель, и любой полководец — разрушитель.Гораздо же человечнее играть не в солдатики, а в конструк-тор.

Прораб ежедневно в борьбе. По его приказам дви-жутся люди и техника. Идет бой со скалой, которая крошитзубья буров, с гравитацией, которая держится за каждыйкилограмм, отрываемый от земли, с атмосферой, полива-ющей дождем и засыпающей снегом. Как всякому полко-водцу, ему постоянно не хватает живой силы и техники,а тылы отстают с боеприпасами.

И вроде бы, когда нет войн, победы одерживаеттолько он, мирный прораб. Вот выиграно очередное сра-жение — построена дорога, сдан новый мост. А восхищен-ный шепот все равно за спиной военного. И офицер, выпя-тив свою бронированную разными значками грудь, снис-


ходительно поглядывает на невзрачную спецовку штатско-го командира.

А почему собственно, ведь армия — это же только сто-рож у ворот дома, построенного прорабом.

Тем не менее нашему штатскому руководству нужноучиться у военных профессиональному самоуважению,заботе о кадрах, вниманию к внешней атрибутике. Нужноуметь красиво упаковать профессию.

Строители, и мостовики в том числе, не научилисьинтересно рассказывать о буднях работы. А у журналистовподход рекордный: или крупный успех, или впечатляющаяавария. Хотя самое интересное — это ритмичный ход боль-шой, технически грамотной стройки. Впрочем, экономи-ческие перемены должны развить творческий потенциалстроителей. Поиски заказчиков, конкуренция быстронаучат показывать товар лицом, появится и красноречие,и увлекательные подробности.

А пока без знамен и медного звона выходит начальникучастка из прорабской и заводит долгий разговор с брига-диром. Обсуждается план очередного рабочего дня, с пока-зом на пальцах или электродом на снегу, или меломна стенке. Эмоциональный контур беседы — убежденностьначальника и сомнения бригадира. Если начинается новаяработа, то разговор идет на фоне вопроса:

— А как будете платить? и обнадеживающего,но неопределенного ответа:

— Не обидим, что ты, Семеныч (Кузмич, Петровичи т. д.).

Один осторожен, другой не слишком нахален, оба вос-питаны таким организационным чудом, как регулярноеперевыполнение плана в пределах постоянного фонда зар-платы, и неуклонного роста производительности трудас теми же руками на старом оборудовании.

Удивительные вещи происходили на строительнойплощадке: иногда работа поднималась до героическихвысот, а бывало не верилось, что за протянутое время мож-


но что-то получить, но подходил срок, рисовался наряди кассир падал, как с неба с одной и той же суммой денег.

Но как всенародно не прославлен перекур, он все жетолько маленькая пауза в длинном и тяжелом рабочем дне.Лямка, которую тянут производственники, не всемпо плечу и быстро отсеивает случайных людей, тех, кото-рые будто бы знают жизнь, знают себе цену и не желаютишачить даром. Что делать, каждому свое и можно уте-шаться самой глубокомысленной сентенцией всех времени народов: не в деньгах счастье.

Работая на стройке, много раз оказываясь в сложныхи неожиданных ситуациях, с особым почтением начина-ешь относиться к людям, знающим ремесло. Как многозначит в рискованной или запутанной ситуации поддерж-ка надежного человека, особенно, когда она заключаетсяне в ободряющих словах, а в умелых руках.

Можно без стеснения объясняться в любви не толькок бригадирам, но и вообще к опытным монтажникам. Этоестественное чувство, которое возникает к людям с яснойголовой, виртуозным мастерством и золотым характером.Древняя родословная трудящегося человека отобралаи размножила совершенный тип работника, которыйв грязи земляных работ и в отчаянной ругани монтажаспособен доброжелательно улыбаться, которому противо-показаны злоба, мелочность и, уж тем более, обмани подлость.

Работать с такими людьми на равных, чувствовать,что ты признан и как специалист — это тоже тихая гор-дость и тайная утеха тщеславия (хорошего, разумеется) дляинженера.

Очень жаль, что большинство из нас видит рабочегов парадной одежде, смущенного и неловкого на офици-альных мероприятиях, когда некуда девать руки, а казен-ные вопросы вымучивают безликие ответы. Нужно вжить-ся в атмосферу стройки, чтобы показать тех же монтажни-


ков в деле. Артистическая работа с конструкциями и меха-низмами — захватывающее зрелище. Только спектакльочень длинный. Зато текст живой и выразительный.

Хорошая бригада монтажников — это коллектив уни-версальный по набору специальностей, которыми они вла-деют. Кроме целой коллекции чисто мостовых профессий,кадровый монтажник знает плотничное дело, арматурныеи бетонные работы, гидроизоляцию, сварку и резку метал-ла, может строить дома, дороги монтировать различныетрубопроводы. Монтажник должен уметь обращатьсяс множеством инструментов, машин и механизмов. Нужностроить жилгородок, и монтажники кладут кирпич, зани-маются отделкой, кроют крыши. Они делают даже то, чтов быту доступно лишь такому легендарному специалисту,как слесарь-водопроводчик. Женщины должны искатьмужей в первую очередь среди монтажников. Конечно,бригадиры все давно разобраны, но и просто монтажник —большая жизненная удача: и зарплата приличная, и хозяинв доме настоящий. С его мастерством на все руки вас обой-дут кошмары встреч с представителями службы быта,а значит и жить вы будете счастливей и дольше.

Но за все нужно платить, и вы будете в постоянной тре-воге за мужа, потому что работа у него опасная. На высотеили на глубине, когда рвется на волю стихия, перемещают-ся громады стали и бетона и работают мощные двигателивсегда есть риск потерять под ногами точку опоры или ока-заться на пути равнодушных сил.

Техника безопасности, разговоры о которой новичкусмертельно надоедают, у опытного монтажника как бы ужев крови. Ни от кого не услышишь столько раз: «Нельзя,опасно», — как от бригадира монтажников. Но и никтоне выполняет столько смелых работ. Профессионал риску-ет грамотно, со страховкой, собственно это не риск, а необ-ходимая работа, и все равно дух замирает, особенно, еслиты не просто зритель, а начальник, который послал чело-века на дело, кажется страхованное-перестрахованное,


но все равно, не исключающее крохотной случайности,а значит и опасности. Стреляет же палка раз в году.

Вот простая задача: нужно на высоте отрезать частьконструкции. Чтобы она после своего отделения не упала,заведены стропа крана. Монтажник резаком отсекает однусвязь, другую,.. остается последняя и человек бледнеет.Перерезав ее, он освобождает многотонный груз — куда он,встряхнувшись, качнется? По расчету — в сторону, а страхуверяет, что обязательно на тебя, и нет угла, за которыйможно спрятаться.

Но ведь нельзя рисковать человеком? Ни в коем случаенельзя. Прораб обязан все предусмотреть, чтобы риск былравен нулю. На земле в ноль веришь, а наверху… Когдапроисходит неизбежный короткий рывок и отделеннаячасть повисает на крюке, со многих душ скатываетсяпо приличному камню.

Все случаи с трагическим финалом чаще всего выглядятнелепо. Ну, никак не могло этого произойти, совершеннобезопасная ситуация.

А при разборе несчастья вытягивается цепь небрежно-стей и вот это последнее, вроде безобидное движение ока-зывается уже совсем крайним, ничем не подстрахованным.

Монтажник идет на обед и останавливается, чтобыпоправить ломиком арматуру, кончик ломика отламыва-ется и человек опрокидывается на спину, а там край про-лета и стойка перил приварена небрежно, а страховочныйпояс монтажник не пристегнул: остановился-то мимохо-дом, на секунду. А до земли двадцать метров, как с шестогоэтажа.

Или совсем фантастический случай. Бульдозер тросомвытягивает конструкцию. Вдруг обрыв и тонкая стальнаяпрядь, спружинив, пробивает стекло кабины и ударяетводителя в голову.

Повторить такую ситуацию невозможно. И все равнослучай не слепой: годный к работе трос, соответствующийвесу груза, оборваться не может.


Так что случайностей нет, все может предвидеть гра-мотный и опытный человек, и монтажники благополучноработают до пенсии. Правда многих профессия все женаграждает на память фирменной болезнью — радикули-том. Случается за день немножко посидеть на холодномбетоне или металле. А сколько таких «немножко» соберет-ся за рабочий век.

Но болезни, пенсия — все потом. А сейчас руки просятработы. Мост нужно строить. В чем дело, товарищи? Отста-ем от плана.

Итак, монтаж пролетных строений.Множество толстых книг и папок с чертежами совету-

ют, как лучше пронести и установить над рекой огромныйгруз.

Пролетные строения устанавливают с плавучих систем,со льда, с временных мостиков, надвигают с берега и соби-рают по кусочкам над водой, используя при этом самыеразные, в том числе и специально придуманные краныи механизмы.

При выборе способа монтажа многое определяет река,глубина воды, рельеф дна, высота берега, климат, обяза-тельная срочность и разные конъюнктурные требованияи пристрастия.

Смотрит гип на различные горизонты воды, дан-ные по ледовой обстановке и мучает свою бригаду вари-антами: рассчитать временные сооружения под ледовуюнагрузку — слишком громоздко и дорого, — значит нужноих в паводок убирать — слишком много хлопот, — тогдаих придется занизить, чтобы лед прошел выше, а будет лиот них в этом случае толк? Необходимо пройти по всемвариантам, кажущимся реальными. Скомканные чернови-ки высыпаются из переполненной корзины, а листы мил-лиметровки испещряются какими-то точками, черточка-ми, засечками — и все не хватает то длины, то высоты.

На сегодняшний день самый распространенный способ


монтажа пролетных строений — продольная надвижка.Основные несущие конструкции собирают на берегу илив крайних пойменных пролетах и потихоньку толкают впе-ред, в реку, к другому берегу.

Пройдя очередную опору, пролетное строение зави-сает над пустотой. Хвост ему служит противовесом, не даетопрокинуться, но часто этого мало: если пролет большой,консоль не выдерживает собственного веса, тут ее необхо-димо подхватить временной опорой. На пустяковой рекеили в пойменной части моста сделать временную опоруне представляет особого труда, но, когда речь идет о боль-шой судоходной реке, временная опора превращаетсяв очень неприятную проблему, и избавление от нее стано-вится главным вопросом, вокруг которого крутятся вари-анты проектировщиков.

Временная опора не выгодна со всех сторон. По затра-там труда и материалов она часто почти не отличаетсяот постоянной опоры, потому что должна выдерживатьпримерно те же нагрузки. Но постоянная опора стоит деся-тилетия, а тут масса хлопот из-за какой-то однодневки.Временная опора обязательно мешает судоходству. А кактолько речь заходит о его ограничении, сразу выясняется,что все эти редко и медленно проплывающие баржи имеюттакое народнохозяйственное значение, что бедные мосто-вики оказываются посягателями на основы экономикицелых регионов. Тогда приходится давать клятву, что опо-ра совсем временная: постоит зиму, сделает свое делои весной исчезнет без следа. Это очень опасная клятва,она подразумевает окончание монтажа пролетных строе-ний, а монтаж чаще всего в это время еще в честолюбивыхмечтах и рапортах наверх, да и сами пролетные строенияеще лежат на заводе в виде чертежей и груды металла.Но завод-то речникам обещаний не давал.

Наконец, если монтаж все же закончился, опоруи в самом деле нужно разбирать. Снять ее верх легко —проблема выдернуть сваи.


Так однажды лихорадило целый мостостроительныйтрест: весна, ручейки бегут, моряки красят борта своихлюбимых «отчаянных», «неугасимых», «стремительных»,южный ветер надувает тельники, скоро открытие навига-ции, а у мостовиков стальные оболочки торчат из воды,как заклятые. Водолазы в беспросветной глубине их руби-ли и резали, кранами и лебедками их тянули и дергали,закладывали в оболочки динамит и взрывали. Очень силь-но грохало и огненный столб вылетал, как из пушек. И былтомительный финал: 1 мая, праздник, последняя, частичноподорванная оболочка накрылась мутной водой паводка,и баржа с монтажниками терпеливо кружила над ней,пытаясь на ощупь зацепить ее тралом.

А на берегу сидел сам управляющий трестом и личновдохновлял «рыбаков» короткими речами. Он и праздникзабыл и место его на трибуне пустовало.

И прораб несколько суток ел одни папиросы, а еслиненадолго засыпал, то сразу оказывался посреди рекии рвал оболочки обеими руками.

Срывать навигацию или топить корабли охотниковмало.

Жители молодого города Нефтеюганска, наверное,посмеивались над бестолковыми мостовиками, кото-рые явно по ошибке собрали огромную решетчатую фермумоста, длиной 159 метров и, спустя некоторое время, нача-ли ее разбирать.

А мостовики затеяли всю эту карусель с единственнойцелью: избежать временной опоры.

Чуть выше города Сургута от Оби отделяется настоящаябольшая река — Юганская Обь. Несколько десятков кило-метров реки текут параллельно, а потом благополучно сли-ваются и мощным потоком устремляются к океану.В результате такого временного раздвоения появился гро-мадный, по речным масштабам, остров, еще совсем недав-но набитый кедрачом, клюквой, медведями, соболямии разной птицей. Теперь ничего этого почти нет, зато


выросла железнодорожная станция «Островная», а кило-метрах в десяти от нее — город Нефтеюганск, на аэродромкоторого садятся наши самые большие самолеты.

Сибирь — край размашистый, на реках не экономит.Ширина Юганской Оби — километр, а самой Оби — два.Во время разлива, даже с вертолета, кругом водная гладьбез видимых берегов, и плывут по ней две полоски мостов,соединенные ниточкой рельс.

А вот на автомашине северным жителям своим ходомдальше Сургута проехать очень непросто. Шестьсот кило-метров до Тюмени перекрыты слишком серьезными река-ми: Тоболом, Иртышем, Обью, Юганской Обью. Поэтомусеверные автоотпускники паутиной притрассовых бетонокдобираются до Нижневартовска, Сургута или до какой-тодругой станции на правом берегу Оби, грузятся на желез-нодорожные платформы и едут в Тюмень, а уж оттуда идетавтострада на Большую Землю.

Тем не менее, дорога Сургут-Тюмень понемногу стро-ится. Мост через Тобол уже открыт, идет монтаж пролет-ных строений моста через Иртыш у города Тобольска, толь-ко мост через саму Обь пока еще в перспективе, а черезЮганскую Обь автодорожный мост построили. Вот тути столкнулись мостовики с проблемой, как вести монтаждвух судоходных пролетов длиной по 159 метров. Цен-тральная постоянная опора попадала точно на сере-дину реки и расценивалась, как один из самых сложныхи дорогих элементов моста. Делать еще такую же времен-ную опору никто разумеется не хотел, да и речники бы нив какие клятвы не поверили.

Выход один — собирать решетку фермы «в навес»,то есть элемент за элементом ставится над водой краном,идущим по верху самой же фермы. Общий вес фермы око-ло пяти тысяч тонн. Чтобы такая здоровенная консольне клюнула вниз, нужен анкер, как минимум такого жевеса. Ничего лучше второй фермы в этом случае не приду-маешь, вот и собрали ее временно на пойме, перед речным


пролетом, заанкерили за нее монтируемую ферму и пове-ли ее сборку над рекой. А потом уже эта собранная фермастала анкером, а временную опору стали разбирать и пере-носить в следующий пролет, на свое законное место.

На бумаге операция выглядит логично и просто. Но,когда она растянута на месяцы, когда несколько тысячтонн конструкций над водой качает ветер, все участникичувствуют себя очень беспокойно. Просто руки чешутсяскорее дотянуть решетку до следующей опоры. Запустилибегуна на стометровку и день за днем смотрите на секун-домер. Это же физически ощущается напряжение в верх-нем узле, соединяющем обе фермы над опорой. А вдругнебывалый ураган! Какое-нибудь цунами с красивым име-нем! Спаси и помилуй!

Гип летит в командировку и приклеивается носомк иллюминатору, когда внизу проплывает стройка: тонень-кая решеточка пролета тянется-тянется к опоре, но хотьвисит, держится и то уже легче. Гип убрал с монтируемогопролета все лишнее, даже сама ферма к концу собираетсялишь на половину своей двадцатиметровой высоты,только бы поменьше веса над водой, поменьше прогибконструкции. Это издалека ферма ровная, а на самом делеона уже изогнулась, закон притяжения работает, передопорой конец фермы клюнет вниз уже на несколько мет-ров. И опора тянет навстречу приемную приемную кон-соль, эдакую руку помощи метров на десять, чтобы конецпролета быстрее смог на что-то опереться.

И, наконец, вздох облегчения начальника участка:«Оперлись на опору». Это очень хороший день. Все рассчи-тано, все проверено, а «вдруг-то» остается, особенно когдавключается человеческий фактор.

К сожалению, в последнее время неожиданности частопреследуют мостовиков, тут они идут вровень с общимпотоком различных образцов некомпетентности и халат-ного отношения к делу.

Пустоты в мостовых рядах заполняют случайные люди,


которые разбавляют профессию до общестроительнойконцентрации.

И вот, наконец, устанавливается рекорд работы спустярукава: в Новосибирске при надвижке пролетного строе-ния аванбек уперся в опору и «бодал» ее, пока не сломался.Это просто. позорный факт. Превышение заранее обеспе-чивается и расчетами, и разными страховочными прие-мами. Это уже потом, с помощью домкратов, пролет опу-стят на опорные части, а пока обязан быть зазор и за нимнужно следить. Наконец, не так уж часто, даже мостовику,доводится наблюдать, как пролетное строение заходитна опору, и обычно чисто корпоративная, инженернаялюбознательность собирает зрителей с других участковстройки. Поэтому самое поразительное в этой историине профессиональные ошибки, а профессиональное равно-душие.

Короткая техническая справка: аванбек — это сравни-тельно легкая временная конструкция длиной метров15—20, прикрепленная к концу пролета, чтобы быстреедойти до опоры и уменьшить консоль основной выдвига-емой массы. Если бы аванбека не было и в опору уперлосьсамо пролетное строение — неизвестно бы кто победил.

Безразличие к выполняемой работе не появилосьвдруг, как гром среди ясного неба. Громом стал размахявления — широкий поток общего инфантилизма. Людисамых разных профессий бьют тревогу по поводу душев-ной и умственной инертности, с которой отдельный чело-век еще может жить, а общество в целом пропадает.

Не раз уже помянутое недобрым словом падение пре-стижа сняло ученого и инженера с пьедестала, разрушилоединственно полезный культ талантливого специалиста.Малозначащая фигура инженера ушла в тень среди совре-менников, а в прошлом вообще слилась в неразличимуюмассу. Можно подумать, что строительство развивалосьне личностями, а ценными указаниями и голосованиемна общих собраниях.


Эти неосязаемые процессы, разбросанные по времении по огромной территории, суммируясь, вызывают реаль-ные аварии, доводят до абсурда качество работ, извращаютотношение к труду.

Мы пока еще не удосужились составить историюмостов и как законченных инженерных и художественныхпроизведений, и как объектов строительства, развитияспециальной техники и оригинальных приемов работ. Нети жизнеописания преемственной череды отцов мостостро-ения. Кое-какая биография у мостового ремесла есть,но она малоизвестна.

Уходят старые специалисты и уносят тайны элементар-ных рабочих приемов, уносят просто потому, что этимитайнами никто не интересуется.

Многим кажется, что краны, бульдозеры, самосвалы —это не результаты эволюции орудий труда, а какие-топодарки судьбы, которые существовали всегда или появи-лись вдруг.

Современные грузоподъемные механизмы работаютнесколько десятков лет, а и сто лет назад текли те же рекии через них строили мосты с вполне современными проле-тами. Как же их ухитрялись монтировать наши деды? Чемзанимались прежние господа — инженеры? Очень любо-пытно, как шло строительство мостов на Великой Транс-сибирской магистрали? Как выполняли план руководителитех строек, работая по современным понятиям голымируками?

А между тем память всегда готова помочь настоящему.Военная нужда заставила быстро возродить многие дедов-ские приемы работ, благо и времени прошло еще не слиш-ком много, и живы были старые мастера.

В книге «Мосты к победе» описана ситуация, когда приобороне Одессы в 1947 году возникла жизненная необхо-димость построить очень протяженные дополнительныепричалы:

«Работа велась в основном вручную. Правда, время


от времени приходил паровой копер, использовавшийсядля забивки свай. Но погода в те дни стояла штормовая,и копер в основном простаивал. Сваи все больше забива-лись при помощи так называемого «аэроплана» — приспо-собления, приводимого в действие вручную…

И в Аркадии, и на Золотом берегу пирсы и подъездныепути к ним были построены меньше чем за две недели, чтозначительно перекрывало нормы мирного времени, рас-считанные на обученных людей, располагающих всейнеобходимой техникой и занимающихся своим деломв мирной обстановке».

Небольшое разъяснение к отрывку из книги: «аэро-план» — это деревянная площадка, которая крепитсяна голове сваи. На площадке стоят четверо мужчин и тяже-лой «бабой» бьют по свае, постепенно вместе с ней опус-каясь. Вот и вся техника. Площадка и ведущий на нее траптенью своей напоминают самолет. Ну и, конечно, людистоят наверху, некоторое, так сказать, парение и призем-ление.

Как много решает отношение человека к работе. Каза-лось, что вот купим у Японии еще двадцать-тридцать кра-нов и закроем все проблемы. А человек, которому не инте-ресно работать, тащит электронику с заморской машиныи чинит кувалдой хрупкую пневматику.

И варианты истории с лошадью, которую, казалось,начисто съедят машины, повторяется у мостовиков.

Нажать кнопку двигателя в сотни лошадиных силможет любой. А если стольких «лошадей» нет и онине нужны, что делать с одной, как ее запрячь? Как исполь-зовать огромные возможности простого колеса, рычага,клина. Стариков нет, приемы забыты.

Сидит десяток здоровенных мужиков во главе с масте-ром и терпеливо ждут, когда механик починит двигатель.

Сегодняшняя конъюнктура, стремящаяся первой доло-жить о скороспелых достижениях, поплевывая на память,


неминуемо попадает впросак в будущем, и часто довольнобыстро.

Когда в конце 60-х годов строили вторые пути в Закав-казье, на железнодорожной линии Зестафони — Хашури,все старые тоннели оказались достаточно широкими дляукладки новых рельс. Узким оказался только один «эконо-мичный» тоннель, построенный современниками.

Но, когда опыт никого не интересует, он ничемуи не учит.

Новостройка, железнодорожная линия от Тюменик городам Западной Сибири уже начала задыхатьсяот грузов. А срочно начатое строительство вторых путейспоткнулось о мосты — они все были под одну колею. Рас-ширить опоры такого моста, как Обский, практическиневозможно, а строительство второго моста не только нуж-но заново организовывать, но и относить далеко вниз иливверх, так как живое сечение реки уже предельно стесненодействующим мостом.

В какие дополнительные миллионы вылилась близору-кость, выдаваемая за бережливость.

***

Но мы опять ушли в сторону от собственного строи-тельства.

Ближе к делу. Нас ждет знаменитый «русский метод»монтажа крупными блоками, как это происходило в началешестидесятых годов на реке Каме в городе Перми.

Мост пересек русло реки несколькими пролетами дли-ной по 120 метров.

Все железобетонные элементы моста, отличающиесямассивностью и большим весом, были изготовлены строи-телями на пустынном берегу реки, где сначала вырос посе-лок мостовиков и строительная база. Мост шел из зареч-ных лесов прямо на центральный городской проспект.

В город звали дела, на высоком берегу маячили огни


театра, кафе, магазинов, и мостовики переправлялисьна катере, прыгали весной через трещины во льду и толькопосле сдачи моста сами стали горожанами.

Вряд ли способ монтажа на Каме повторят в ближай-шем будущем, слишком многодельно, разве что техника,совершив очередной виток по спирали, подойдет к немуна другом уровне.

Мостоотряд — очень талантливый коллектив. Жизньи условия работы оттачивают его изобретательность.А главное, под рукой есть все необходимое: сварка, резка,станки, бетонное хозяйство, сами руки вполне золотые, такпочему же что-то необходимое не сделать быстро на месте,пока там раскачается промышленность.

И делают, и нет этому деланию границ и оправдания.В одном мостоотряде сами сконструировали и постро-

или три передвижных крана грузоподъемностью 50,75 и 100! тонн, на колесах от списанных самолетов (доста-ли по случаю). Это очень большая работа для заводаи бригады конструкторов, а тут всех сил: небольшой меха-нический цех и фанатик на должности главного инженера.И, хотя у отрядовских самоделок не поворачивалась стре-ла, они переплюнули и наши, и импортные краны тем,что держали максимальные грузы на большом вылете.Обычно вся рекламная сногсшибательная грузоподъем-ность, ярко обозначенная на боку крана, соответствуеточень незначительному отклонению стрелы от вертикаль-ного положения (о чем написано маленькими буковкамив паспорте механизма). Как только вылет стрелы увеличи-вается, грузоподъемность резко падает.

И все же заводские краны имеют огромные преимуще-ства они приходят готовенькие, с набором запасных частейи с налаженной организацией ремонта.

Монтажная организация — это легкая, атакующая бое-вая единица. Конструкции, оборудование, механизмы —все должно готовиться в тылу, на заводах, и во времядоставляться на передовую. А там уж пусть командующий


мостоотрядом машет саблей: «Пушки к бою! Ура!»Кстати, пушками на стройке называют молоты для

забивки свай. Но, если артиллеристы в бою сами снарядыне делают, то мостовики готовят сваи на месте сплошьи рядом.

Натуральное хозяйство камнем ложится на экономикумостоотряда. А причина одна: недоверие, большойи печальный опыт обмана по срокам и по качеству. Нетуж, лучше, когда все под рукой: бетонный заводик свой,в кузнице молот ухает, скобянка на монтаж идет теплень-кая, лесопилка визжит, душа радуется. Хорошо бы ком-пактную доменную печь — залежи металлолома рядомлежат — небольшой бы прокатный стан в сарайчике,и чихали мы на сбои в «ихней» неуклюжей Большой Про-мышленности.

Почти такое крупное хозяйство быстренько вырослонапротив города Перми, образцовый мостовой феодализм:все свое, домашнее, не купленное, весь мост сделалив собственной деревне на берегу реки Камы.

Схематично конструкция моста была решена довольнопросто: на монументальные опоры ставятся массивные«птички». Такое название железобетонные конструкцииполучили из-за некоторого внешнего сходства — балкамощной средней частью садится на опору, а консоли(«крылья») размахиваются в обе стороны, плавно утонча-ясь, если в центре высота блока около шести метров, тона концах, примерно, — два. Каждое крыло сорок метровдлиной, отнимаем от пролета в 120 метров два крылапо сорок метров — остается еще сорок метров пустоты.Ее перекрывают подвесками — железобетонными балкамипостоянной высоты. Вес «птички» — 1200 тонн, вес балки —80 тонн. На каждую опору ставится по четыре «птички»,а каждая пустота заполняется шестнадцатью балками.

Так справился со своей задачей автор моста, теперь гипдолжен придумать, как эти глыбы бетона изготовить


и смонтировать, а начальник участка и бригадир — осуще-ствить все в натуре. Нужно отдать должное нашим героям,они оказались молодцами, и за какие-то шесть с лишнимлет мост был построен.

«Птичку» бетонировали на берегу в деревянной опа-лубке. Сейчас даже трудно представить, неужели действи-тельно была выполнена эта циклопическая работа.На глазах пораженных создателей вырос образец деревян-ной архитектуры фантастического вида. Что-то чудовищ-ное, глухое, усеянное подпорками, высотой этажа в трии длиной свыше девяносто метров (сколько стометровокотшагал прораб, пока опалубка строилась и работала).

Опалубка возводилась по чертежам и получилосьименно то, что нарисовали и хотели иметь, но плоскиекартинки небольшого масштаба, превратившись в объем-ную реальность, произвели сильное впечатление. В дере-вянном зодчестве подобным строениям нет аналогов,потому что нет необходимости в зданиях, которые бы воз-водились из расчета на огромное внутреннее давление.

Когда в помещении, где знаменитые тульские мастераподковывали блоху, скопилась чрезмерная «потная спи-раль», просто легко поднялась крыша здания, атмосфераразрядилась и крыша вернулась на место.

Деревянным емкостям для бетонирования никакихклапанов иметь не положено, все расчетное давление ониобязаны держать твердо. Опалубка должна отвечать цело-му набору различных технических требований и самоеглавное из них — жесткость и неизменяемость формы.Бетон только со временем станет монолитом, а сначалався эта тысяча с лишним тонн представляет собой оченьподвижную массу, которая давит на стенки, старается ихраспереть, а еще лучше сломать, найти щель и хлынутьна волю. А люди еще суют в эту массу вибраторы, уплот-няют ее, а заодно трясут опалубку, играют на руку силамразрушения. Сотни подкосов, распорок, стяжек и другихсамых замысловатых креплений держат плоскости и стыки


опалубки. Мало того, внутри «птичек» должна быть пусто-та, мы же стремимся максимально облегчить конструк-цию, а пустоту тоже нужно выгородить и не пропуститьвнутрь бетон. Но, если за наружной опалубкой при бето-нировании внимательно наблюдают и чуть что бросаютсяусилять и подпирать, то забираться внутрь никомуне разрешат, да никто и не просится, вся надеждана точный расчет и добросовестное исполнение. Зимойприбавляется масса хлопот, чтобы такую огромную избуутеплить и обогреть, не дать бетону замерзнуть. Но самаямногодельность заключается в том, что все эти джунглииз досок и бревен нужно шестнадцать раз аккуратно разо-брать и собрать заново.

Существует гипотеза, что египетские пирамидыне сложены из огромных камней, а бетонировалисьна месте. Очень интересно было бы сравнить, как этовыглядело. Конечно, у египтян были свои трудности,но в чем- то было и легче: всегда тепло, пирамида послеизготовления оставалась на месте и опалубка собираласьтолько один раз. Если еще знать, что пирамиды бетони-ровались без арматуры, не трещало и не блистало кругомпламя электросварок и рабочие ходили не в стоящих коломбрезентовых костюмах и ватных телогрейках, а в легкихнабедренных повязках, то можно завистливо вздохнуть:как хорошо было раньше.

А наши монтажники собирали в каждой опалубке арма-турный каркас, свыше ста тонн стальных стержней, пере-плетаемых в пространственную мешанину, местами такойгустоты, что еле пролезала рука. И все это необходимосостыковать, увязать, сварить. Тяжелейшая физическаяработа и в цехе на станках, и в опалубке, где основнойинструментарий: толстый лом и стахановская кувалда.

Покрутившись целый год в лабиринте арматуры, дере-ва

и бетона, получив кучу выговоров от начальства, недо-


умевающего,почему дело движется так медленно, ошалевший про-

раб вырывается в отпуск и удивленно смотрит, как у како-го-нибудь памятника архитектуры ремонтные подмостиза год выросли на метр и уже накопили собственный исто-рический возраст. Очень бывает завидно наблюдатьмеланхолический труд невозмутимых людей.

А на берегу Камы тем временем уложили в опалубкуоколо пятисот кубометров бетона и тянутся изнуритель-ные дни ожидания, когда бетон наберет прочность. Муки,знакомые любой хозяйке: все, что могла, она сделала, засу-нула пирог в печку, теперь сидит и гадает, что получится.

Автор, гип, заказчик — все собрались посмотретьна первую «птичку». В разговорах то и дело мелькают стра-хи: возможные трещины, раковины, нарушения геомет-рии — избави бог.

Наконец, бетонный гигант в клубах пара являетсяиз кипени деревянных одежд. Истомившиеся родителибросаются осматривать свое чадо и… просто каменьс плеч — нет явных внешних дефектов. Теперь сбитьнаплывы, замазать, подштукатурить, вообще навестимарафет и конструкцию можно предъявлять заводскойинспекции.

Образцы испытаны, бетон набрал прочность, ходитбедный инспектор и мается: вдруг он что-то просмотрелна такой необъятной поверхности. Сотый раз шагает онвдоль блока, а за ним осатаневший прораб с уголовнымимыслями в голове. «Защитный слой бы проверить», — бор-мочет инспектор, а у прораба слов больше нет, так, какой-то клекот в груди. И тем не менее даже фантазия инспек-тора когда-то иссякает и, махнув на свою жизнь рукой, онподписывает акт приемки.

Блок получает паспорт и готовится в путь, на своеместо. Опоры моста на 6—7 метров выше уровня площад-ки, на которой готовятся «птички», так что задача стоитопределенная — преодолеть высоту и расстояние. Не стоит


глубоко забираться в технические подробности, схема-тично же перемещение блока выглядит таким образом:после разборки опалубки, по рельсовым путям, под крыльяблока заводятся две мощные тележки — нужно все времяпомнить вес груза — 1200 тонн. Приняв на себя с помощьюдомкратов эту тяжкую ношу, тележки хрустнули всеми сты-ками, но ничего, выдержали.

Помните картинку из истории Древнего Мира: верени-цы рабов тянут огромный камень. С тех пор техника шаг-нула вперед — изобретена электрическая лебедка, но запа-совка полиспаста — протаскивание километрового сталь-ного троса через многочисленные блоки — идет врукопаш-ную, почти, как в древности, и огромная «птичка» едеттак же медленно и торжественно, окруженная маленькимилюдьми.

На полпути ее ждут фермоподъемники — четыре гро-моздкие конструкции, похожие на осадные башни. Если выв чистом поле пожелаете лезть на небо, то вкопаете двастолба и начнете прибивать ступеньки: прибил — поднял-ся, выше прибил — еще поднялся, и так далее, к звездам,пока столбы не кончатся. Фермоподъемники — те же стол-бы, только на колесах. Перемещают их по рельсам лебед-ками. Окружив конструкцию и подхватив ее под крылья,они начинают подъем. Операция тянется долго и нудно:домкратами «птичку» подняли, подложили ступеньку, опу-стили блок на ступеньку, сами домкраты подняли, и опять:подняли — подложили — опустили — домкраты подняли.И так семь метров, по десять сантиметров за раз. Все кон-струкции тяжелые, автокран суетится вокруг, но и наци-ональная техника должна быть под рукой: ломом нужноворочать, кувалдой поправлять и просто человеческойсилы требуется очень много.

«Птичка» уходит вверх, а за спиной прораба перегова-риваются зрители:

— Вдруг упадет.— Не может быть.


— А вдруг сможет.— Очистить площадку от посторонних, — срывается

прораб.Наконец, высоту взяли. Низкие тележки убирают

и заменяют высокими, на которых «птичка» въезжаетна пирс, где ее ждет плавучая опора: два плашкоута (плотав просторечии), каждый из нескольких десятков стальныхкоробок — понтонов. С одной стороны их объединяетметаллическая ферма, получается такая буква «П», котораяобнимает выступающий в реку пирс. На плавучей опоресмонтированы две решетчатые опоры, высотой как разв уровне крыльев «птички». Вся система слегка подтопле-на, чтобы обеспечить достаточный зазор для наезда, потомлишняя вода из понтонов сбрасывается и опоры всплыва-ют почти точно под низ конструкции. Окончательно желе-зобетонный блок опускается на плавучую систему с помо-щью домкратов. Все это время сборная «водоплавающая»команда (как минимум 50—60 человек, имеющих разныемонтажные специализации) работает в поте лица.

Усевшись на опоры, «птичка» своими тоннами разомпроверяет все сложные расчеты на прочность и устойчи-вость плавучей системы — очень волнующий момент дляпроектировщиков и строителей.

Мы удивляемся океанскому лайнеру — как он не пере-вернется от многоэтажной надстройки, а он просто оченьглубоко сидит в воде. На реке глубоко только в фарватере,а отчаливать нужно от берега, поэтому плашкоут раздаетсяв ширину, в эдакое почти футбольное поле.

Итак, огромный блок на воде. Можно запрягать тройкуречных буксиров белой масти и править к опоре моста.

Плавание «птички» — осторожная и тонкая операция:все-таки земля хороша своей твердостью, а тут река, жид-кая и с волнами. Глубины тщательно промерены, но всеравно в мутной воде опасности не видно и есть вероят-ность сесть на неожиданный бугорок или зацепить сталь-ную корягу. Но это такое несчастье, что и думать не хочет-


ся, тьфу, чтоб не сглазить. Скрежет по днищу на однойиз перевозок буквально царапнул всех по сердцу, но ниче-го, проехали, оказалась мелочь, более слабая, чем плавучаясистема.

А что испытали гип и начальник участка, когда беспеч-ный капитан повел свое быстроходное судно на подвод-ных крыльях точно под якорный канат плавучей опоры.Но опять пронесло: сила выражений мегафона и рев сиренразбудили капитана.

Однажды, принимая зачеты по организации строи-тельства мостов, усталый преподаватель раздраженноспросил замотанных студентов:

— А когда вы начнете перевозку пролета по реке?Началось бестолковое угадывание:— Летом.— Когда все готово.— Когда разрешат.— Когда нет тумана…— … бури…— … землетрясения…Тогда преподаватель собрал все головы в заговорщиче-

ский круг и, жмурясь от удовольствия, тихо продекламиро-вал:

— Ранним-ранним утречком, когда речка совершенногладенькая и ветерок спит.

Все засмеялись, раздражение снялось и зачет окончил-ся взаимным расположением.

Конечно, отчаливать нужно как можно раньше, работывсе равно хватит на целый день. Но ветерок спит мало.Поэтому допускается плавать при ветре до пяти баллов,а это по шкале внешних признаков означает «свежийветер», когда «колеблются средней толщины сучья, дымсрывается при выходе из трубы». Совсем не союзникмостовикам веселый ветер, опасны для них надутые пару-са, лучше всего, когда качка минимальная.

Две навигации плавали мостовики, пока расставили все


«птички» по опорам.И пришла пора заполнять пустоты между крыльями

пролетов, тогда на мост взгромоздился специальный,самодельный, консольно-шлюзовой кран. Даже труднопридумать, с чем его можно сравнить. Представьте себе:на раскоряченных массивных ногах подняли здоровенныйрешетчатый брус весом под двести тонн. Спереди у негона сорок метров торчит консоль. Когда кран подъехалк краю «птички», консоль как раз достала следующую«птичку» и оперлась на нее. Получился мост над мостом,по которому сначала перегнали широкий портал, а затемпоехали сорокаметровые балки. Конечно, легко сказать«поехали», десятки перепасовок, подъемов, опусканийнеобходимо выполнить пока балка встанет на свое место.А «птичка» — это же огромные качели: надавил на одинконец — другой поднимается. Вот шлюзовой кран и давит,значит противоположный конец нужно пригрузить.Но давление крана меняется, значит и пригруз долженменяться. Проблемы, сплошные проблемы, бесконечныечертежи и расчеты.

Оснастку для изготовления «птичек» и сорокаметровыхпреднапряженных балок, тележки, пирсы, фермоподъем-ники, плавучие опоры и консольно-шлюзовой кран — всеэти технические монстры разработала проектная бригадаи сотворил мостоотряд. Все сам, в своем хозяйстве.

Сейчас на изготовление вспомогательных конструкцийв таком количестве и такой металлоемкости вряд ли ужекто-нибудь отважится.

При современной продольной надвижке главный упорделается не на силовые приемы, а на точный расчет взаим-ной работы всех элементов самого движущегося пролетно-го строения. Еще сложнее расчет надвижки со шпренгелем,когда пролетное строение как бы само себя держит подуздцы, не дает консоли прогнуться. Но все это слишком ужспециальные темы, выходящие за рамки и уровень нашегоразговора


***

Мы свой мост построили.Закончились испытания моста, торжественное откры-

тие, режется ленточка. Идут по проезжей части мостовикинарядные счастливые, у многих уже глазки блестят, делосвятое, праздник-то настоящий, победа. Обнимаютсяавтор моста, гип, начальник участка, бригадир. Споры,обиды — все забыто. Идутуважающие друг друга професси-оналы и просто хорошие люди.

А рядом с радостью как всегда пристраивается грусть.Шесть лет строился мост и складывались отношения, пере-плетались судьбы людей. Теперь конец большой работе и,хотя мостоотряд остается на месте и новых дел у него хва-тает, коллектив неминуемо трансформируется: разъезды,перемещения — кто вверх, кто в сторону. Строительствомоста большой отрезок жизни, пять-шесть таких торже-ственных открытий и все, пенсия, садись на лавочкуи заманивай внуков конфетами, чтобы у них, хоть на пятьминут, хватило терпения слушать твое бесконечное: «А вотмы бывало…»

Много чего бывало.В 1977 году в Западной Сибири было решено органи-

зовать новый мостостроительный трест и расположить егов поселке мостоотряда, построившего железнодорожныемосты через Обь и Юганскую Обь. Новый трест — это боль-шой рост аппарата, поселок наполнился приезжими людь-ми и на их фоне особенно бросалось в глаза какое-то прямобратство сторожилов. Они еще никак не могли отойти,«остыть» от только что закончившейся стройки. Все ихлетоисчисление было связано с этапами строительствамостов через Обь. Изменим своему принципу и назовемодно конкретное имя — начальник Мостоотряда АнатолийВикторович Моисеев.

Дело даже не столько в том, что он грамотно и с разма-


хом осуществил строительство крупнейшего двойногомостового перехода, хотя, разумеется, для его личной био-графии это профессиональное достижение, которым мож-но гордиться. Но ведь и другие строят большие мосты.Но он создал то, что пока еще, а в те годы особенно, — подгнетом плана и «надо любой ценой» — встречается крайнередко: творческую и жизнерадостную атмосферу в коллек-тиве. Как-то вдруг получилось, что работать на стройкестало очень интересно, и откуда-то вдруг наехало многонезаурядных людей, и собралось много молодежи. Никудаона не убегала, не искала легкой жизни, а, напротив, ока-залась вдруг очень способной и даже талантливой, и рабо-тала с большим желанием и выдумкой. Очень повезло этоймолодежи, она с первых шагов получила возможность себясамостоятельно выразить. И молодежь оказалась оченьдаже «нашей», не хуже «той, что когда-то»: хоть горы с нейворочай, хоть иди в разведку.

Всегда подбор кадров определяется личностью руково-дителя. Жалобы, что нет хороших людей, интересных спе-циалистов, нужно адресовать себе.

Показателен был уже сам подход к делу: стройку началис добротного жилого поселка. Во главе с начальникомотряда группа первооснователей сумела выбрать и отсто-ять живописное место на высоком берегу Оби. Лес, грибы,ягоды, рыбалка, лыжи — все это было, не отходя от домаи от работы. А рядом поднимался из воды и диктовал ритмжизни мост: работа сутками, когда нельзя остановить тех-нологический процесс, авральные работы «всем миром»,аварийные работы в ночь-полночь, неудачи, поиски, опятьнеудачи, еще поиски, удачи. В атмосфере реальной, чест-ной работы люди быстро разбираются друг в другеи расставляются по своим местам.

Мост закончился, а воспоминаниям не было конца,велись уже другие работы, но с постоянной оглядкойна «тот» опыт.

И дело не только в памяти о работе. Для многих стройка


стала этапом в судьбе. Здесь влюблялись, играли свадьбы,рождались и росли дети, завязывалась долгая дружба.

Потом кто-то уехал и начальник получил другое назна-чение, поселок вырос, получил название Барсово и офици-ально вошел в район города Сургута. Но до сих порна сторожилах висит, как орден, строка биографии: «Онвесь Обский мост прошел».

Кочуют мостовики и тянется за ними шлейф воспоми-наний, адресов друзей, пестрых картин жизни и работыв самых удивительных местах.

***

Итак, объединенными усилиями многих людей и орга-низаций мост построен. Каждый участник по праву гор-дится тем, что капля его труда вложена в сооружение, ужеотделившееся от его создателей и ставшее гордостью всегогорода.

Но расставаясь с мостами, вернемся еще раз в мосто-отряд. Сейчас, когда дотошно выясняется, кто же у насс сошкой, а кто относится к семерым с ложкой, мостоотрядможет не бояться упреков в тунеядстве — он всю жизньпахал. Случалось не достаточно эффективно, бывалоне очень качественно, бывали заскоки в стиле руководства,то есть было все, что поражало наше экономическоеи общественное устройство. А на мостовике-производ-ственнике, взятом в отдельности, греха нет, изо дня в деньон выполнял и продолжает выполнять свою нелегкуюработу.

Мостоотряд — разбросанная организация: одновре-менно строится несколько мостов, плюс какой-нибудьпешеходный тоннель, а в другом месте технический мостдля прохода над дорогой трубопроводов, где-то попросилизабить сваи в основание жилого дома, пообещав мостови-кам несколько квартир, а другой участок размахнул котло-ван и монтирует в нем подземные гаражи, опять же наде-


ясь на взаимность. Работы у мостовиков случаются самыенеожиданные. Можно несколько дней колесить по городуи окрестностям, с участка на участок, склеивая из всех этихкустов свай, гор земли, живописно раскиданных конструк-ций и грохающих механизмов общее представлениеоб организации. Впечатление у вас будет смутноеи не однозначное, как-то это не так виделось. Различныесредства информации потихоньку создали такой стерео-тип панорамы стройки, когда масса людей очень энергич-но двигается, громко разговаривает, смеется, а иногдадаже на ходу поет.

А тут впечатление пустоты и безлюдья. Монтажникитеряются среди взрытой земли, путаницы металлаи бетонных штабелей. Прикурить не у кого.

— Мало народа, — морщится инспектирующий началь-ник, любящий массовки. — Энергичней надо!

Обычное дело — отряд распылен на десяток объектов:деньги нужно зарабатывать.

Поэтому, чтобы почувствовать пульс мостоотряда,понять его подлинные заботы и настроения, нужно поси-деть на еженедельных планерках, познакомиться со всемилинейными руководителями, посмотреть на них, послу-шать.

На планерку собираются начальники всех произ-водств — десятка два здоровых обветренных мужчин.Атмосфера строительной площадки вырабатывает при-вычку высказываться часто и откровенно. Поэтомуи планерка идет живо, без особых реверансов, характерыучастников просматриваются отчетливо: по словам,по реакции на происходящее.

Цель планерки: отчет всех служб о состоянии дели обсуждение планов на неделю. Жизнь потом внесет в этипланы существенные коррективы, но какое-то общеенаправление останется. А может и все полететь кувырком:аварии механизмов, погода, снабжение и многое другоебесцеремонно крушат мечты прорабов. Многие, особенно


технические, вопросы рассматриваются на местеи на планерку не выносятся. Здесь, где собраны все, от когозависит твое материально-техническое благополучие,важно убедительно подать свои нужды и заручиться вер-ными обещаниями. Как говорится: победу поднесемна блюдечке, дайте только оружие.

Конечно, как и везде, где собирается большая, разно-шерстная компания, говорится много лишнего и по пустя-кам.

— Поехали на болтовню, — зовет начальник полигонасвоего соседа завгара, надеясь на его транспорт.

Но без планерки тоже нельзя. Она дает общее пред-ставление о делах в отряде, помогает начальникам цеховориентироваться в темпах и последовательности работна участках. А дальше уже сам соображай, на что нажать,чтоб не остаться крайним.

Центральные фигуры на планерке — начальники участ-ков.

Павел Степанович — большой, тяжелый мужчина.За монументальностью и экономной неповоротливостьюочень много живого ума, доброты и лукавства. Он практик,своими руками перещупал все мостовые специальности,начиная с самых ломовых и неблагодарных. Уважение сво-ей биографией и характером заслужил абсолютное. РаботуПавел Степанович ведет просто и естественно, стройка егопривычная среда обитания. Ни капли показного рвенияи вытаращенных от усердия глаз. У него хорошая крестьян-ская запасливость, всякая железка бережно хранится,у него не бывает материальных провалов, когда — вдруг! —оказывается ну ничего нет, и не известно, когда привезут.У Павла Степановича «кое-что» есть всегда и будущее обес-печено. И техника у него реже ломается, ценит заботу.Но участок у него большой, потребности тем не менее бес-конечные и начальник снабжения слушает Павла Степано-вича очень внимательно.

Его более молодые и образованные помощники любят


шутить над «дедом»:— Пал Степаныч, а вам новая геодезистка нравится? Да,

не как рейку держит, а как женщина?— Туловище у нее красивое, — улыбается Павел Степа-

нович.Это «туловище» молодежь с восторгом разнесет

по всему отряду.Хорошо им было веселиться за широкой спиной Павла

Степановича, надежно прикрывавшего «своих ребят»от начальственных бурь и страховавшего от хозяйствен-ных просчетов. А взять такую тонкую материю, как денеж-ные отношения с рабочими — как-то естественно рассасы-вались у Павла Степановича все конфликты, не переходяв склоки и тайные накопления обид.

Большая редкость — спокойный прораб, но когдана планерке разговор переходил в крик, по дрожанию руки бурой темноте затылка, можно было догадаться, сколькоуже таких разговоров отложилось на сердце и нервах ПавлаСтепановича.

Несколько лет назад Павел Степанович умер. Но ониз тех неординарных личностей, память о которых долгохранится в рассказах и мостовых легендах.

Планерка начинается с какой-нибудь разминки: общейинформации или результатов тотальных проверок.

Сегодня выступает заместитель начальника отрядаНиколай Порфирьевич с сообщением о состоянии пожар-ной безопасности.

Николай Порфирьевич лично проехал по несколькимучасткам и остался недоволен: воды в бочках мало, пожар-ные щиты растащены, табличек и плакатов висит недоста-точно, есть и другие упущения, которым распустившиесяначальники участков халатно не придают первостепенно-го значения.

Николай Порфирьевич недавно сам был таким началь-ником, но быстро вошел в новую должность и забыл ста-рую. У него вообще характер легкий, покладистый. Хорошо


живут такие необидчивые люди. Он не вредныйи не полезный, он ровный, никто особо не надеется, что ончто-то может сделать, с него и спроса нет. Зато сам собойон доволен и бездельничает очень активно. Любой пустяк,который он фатально начинает решать самым сложнымпутем, превращается у него в головоломку, решение кото-рой он с завидной энергией старается распихать средиподчиненных.

Чтоб придать своим заботам важность, Николай Пор-фирьевич и хмурится, и надувается, и слова говорит бес-пощадные, буквально режет правду-матку в глаза, а всекак-то никого не трогает. Наверное, через неведомые поля,неосязаемыми флюидами доходит до всех тщательно мас-кируемая правда, что на все ему в общем-то наплевать,кроме личных дел.

— Товарищи, — внушительно произносит НиколайПорфирьевич и внимание всех мгновенно отключается.Его бурное негодование тихо шипит и гаснет, не долетаядо ушей. Народ склоняется над бумагами, готовяськ серьезному разговору.

Распаленный угрозами и обвинениями, Николай Пор-фирьевич вытирает лоб, очень довольный своим муже-ством:

— Как я их накачал, — шепчет он сидящему рядом глав-ному инженеру.

— Молодец, Коля, ты их испепелил, а тушить им нечем.И Николай Порфирьевич довольно улыбается. Завид-

ный человек. Судьба лично разгоняет тучи на таких ясныхнебесах.

Но вот шутки в сторону, начальник отряда включаетсяв разговор и сразу несколькими недовольными фразамивздергивает настроение собравшихся. Он обращается кон-кретно, неожиданно и следующим может быть любой.

Да, Михаил Матвеевич — это удивительный источникэнергии, поразительный и по собственной высоковольтно-сти, и по таланту заряжать других.


Есть же люди, обреченные судьбой на постоянное бес-покойство и находящие в этом свое счастье. Неисчерпаемывозможности человеческого механизма по расходованиюи воспроизводству душевных сил.

Всю жизнь Михаил Матвеевич работал в условиях,когда настоящему руководителю полагалось иметь желез-ную руку. Такая вышестоящая рука методично билапо нему кувалдой, а он передавал удары дальше, и дергалза узду без особых душевных терзаний. Таков был обще-государственный стиль руководства и Михаил Матвеевичему идеально соответствовал. Своим царством он правилсамодержавно, уважая и поддерживая культ собственнойличности, но в меру, никогда не принижая ближайшихпомощников.

И главное его достоинство типичное для руководителя,сложившегося в послевоенные годы — Михаил Матвеевичвеликий труженик. Давно прошли все сроки покоя, пен-сии — Михаил Матвеевич на посту. Работа его жизньи долг, цель каждого дня. За собственные упущения в рабо-те никакие нагоняи сверху не кажутся ему чрезмерными,сам себя он судит еще строже, но и с подданными не цере-монится. Он тормошит, толкает, пихает, заставляет дви-гаться вперед громоздкую и скрипучую телегу мостоотря-да. Дело у него делается всегда, отдыха никому нет,лодырь — его личный враг. Самые привлекательные длянего качества в человеке: умение и желание работать.Именно это уважение к работящему человеку и уравно-вешивает всю крутость характера Михаила Матвеевича,не позволяет ему оторваться от простых человеческихнужд своих подчиненных.

Михаил Матвеевич прожил жизнь богатую реальнымиплодами, его тщеславие вполне оправдано. Свой характери судьбу он выковал сам, создавал их трудно и человекполучился нелегкий, сложенный крупно и грубовато. Отно-ситься к нему можно по разному, но уважение его личностьвызывает безусловное. Авторитет Михаила Матвеевича


превышает норму, которая ему положена по табелюо рангах. Такую награду дает жизнь за цельность натуры,и она гораздо дороже разных премий и орденов.

Но вот уже начинает отчитываться Павел Степанович.Коротко о том, что сделано. Легкое недовольство МихаилаМатвеевича:

— Почему так со сваями тянете, переходите на две сме-ны.

Заминка со сваями временная, Павлу Степановичуникак не хочется распылять людей на смены и он дает обе-щание кончить забивку свай в срок. Клятва записывается.Потом Павел Степанович в этот срок немного не уложитсяи его ткнут носом в обещание, но оправдает безобразноекачество заводских свай.

А Павел Степанович переходит к планам, и, хотя докла-дывает он ровно, без пафоса, планы выглядят замечатель-но.

У начальников так называемых подсобных произ-водств (мехцех, полигон, гараж) дух захватывает. Тянетвскочить со стула и лететь, сломя голову, на свой участок:

— Аврал! Выходные отменяются, курить бросаем!Но ребята бывалые, не бегут, слушают дальше.— Наши потребности, — бесцветно говорит Павел Сте-

панович и все настораживаются.Вьется длинный перечень: материалы, конструкции,

механизмы, люди. При слове «люди» — короткая перепалкас одним из коллег, закончившаяся в пользу Павла Степа-новича, ему удается вернуть группу своих монтажников,переданных в помощь соседнему участку.

У начальника полигона часть конструкций для ПавлаСтепановича еще не изготовлена и он весь внимание: кон-струкций много, вес у них большой, что получит участокиз транспорта и кранов.

Тридцатитонный кран еще в ремонте. Зацепка ужеесть, а там еще мехцех помогает:

— Михаил Матвеевич, краном занимаемся в первую


очередь, но испытаем только завтра, очень много токар-ных работ.

«Еще день на перевозку, два дня в нашу пользу, — счи-тает начальник полигона, — а теперь транспорт?»

— Резина! — кричит завгар, — я уже год на тягачи рези-ны не получал. Я не могу выпускать машины с такой«лысиной» на колесах!

— Себя же выпускаешь.И все в очередной раз смеются над лысиной завгара.Завгар — Юрий Сократович. Как часто имя определяет

и даже формирует человека. А тут обиходным именем ста-ло отчество. «Сократ» — очень подходит к его сверкающейглянцем большой, лобастой голове. Веселые, языкастыешоферы торжественно поднимают палец: «Сократ ска-зал!» — все, это уже истина в конечной инстанции.

Юрию Сократовичу по должности полагается бытьочень мудрым, особенно в отношениях с ГАИ, а иначебратские объятия с людьми в милицейской форме и благо-получные возвращения с завернутым в газетку очереднымномером, снятым незнакомым постовым, сменяютсянепреклонным инспектором у ворот гаража, не выпускаю-щим на трассу ни одной машины, благо технические грехиможно найти у каждой. И пока Юрий Сократович тончай-шим обхождением ликвидирует осаду, психующие началь-ники участков готовы повесить мудреца на телефонномпроводе.

Юрию Сократовичу нужно много думать о запчастях.Он ведет длинные и таинственные переговоры с мысли-телями из других автохозяйств. А иногда он вдруг, нагру-зившись колбасой и банками с селедкой, куда-то провали-вается на несколько дней, и также неожиданно возникаетс каким-нибудь цилиндром или поршнем в руках.

Вынянчив каждую машину, он рад бы оставить их всев гараже, потому что твердо убежден, что на участках к нимотносятся возмутительно, по варварски. А шоферас удовольствием бередят его раны, повествуя о трудностях,


проявленном личном героизме и находчивости, а главноео бестолковости начальников всех участков, которым покане подскажешь, сами не додумаются.

Поэтому Юрий Сократович — хронический скептик.Горько ему и от бесконечных дефектов машин, и от несо-вершенства людей, и от безобразий на всем свете.

А пока, на планерке, ухабы Юрия Сократовича даютвремя другим участникам разобраться в своих делах.Например, главное в работе начальника полигона не пани-ковать, сохранять ясную голову, знать конъюктуруна участках и стараться в первую очередь делать то, чтонужно. Иначе он рискует превратиться в такого руково-дителя, который после каждого звонка выскакиваетиз прорабской, как чертик из коробочки, с криком:

— Это делать бросай! Срочно хватаемся вон за то.А ведь звон стоит целый день, но нужно отличить

истинно нуждающегося от перестраховщика. Броситьработу легко, но потом к ней все равно приходится воз-вращаться и вновь терять время на организацию произ-водства. Поэтому нужно гнуть сколько можно свою линиюи выдерживать давление.

Психическая структура подчиненного должна иметьнадежную амортизацию. В «Маленьком принце» есть рас-суждение одного очень здравомыслящего начальника:

«Это был абсолютный монарх. Но он был очень добр,а потому отдавал только разумные приказания.

— Если я повелю своему генералу обернуться морскойчайкой, — говаривал он, — и если генерал не выполнитприказа, это будет его вина или моя?»

Как часто люди на монархических должностях теряютчувство реальности. Желания их давно в полете, а непо-средственный исполнитель словно прирос к земле.

— Махай! Махай сильнее! Лети!И подчиненный — слаб человек — машет, машет изо

всех сил.Это начальник полигона отвлекся.


— Мне в среду нужны две фундаментные плиты, —заявляет Павел Степанович.

Начальник полигона вздрагивает, он думал их делатьпозже: не хватало места в пропарочных камерах, даи просто рук не хватало.

— Есть плиты?— Будут, Михаил Матвеевич.В блокноте у начальника полигона появляется слово

«плиты» и здоровенный восклицательный знак. Вернув-шись на полигон, вместе с мастером и бригадиром плот-ников он будет долго комбинировать, как втиснуть в каме-ры еще одну опалубку. Арматурщики поднимут крик, чтоу начальства всегда пожар, а у них не по десять рук. Потом,когда рук хватит, подведет транспорт, и получит Павел Сте-панович эти плиты не в среду, а в пятницу, и поставиттолько одну, потому что сломается кран. Зато полигоннаберет темпы и в понедельник отдаст все остальные пли-ты, а Павел Степанович за это время расширит фронтработ и подгонит второй кран. И все будет сделано почтив срок.

Очень волшебная профессия — строитель: ничего нет…опять ничего нет,.. а потом — рраз! — и есть.

А на планерке выступает уже следующий начальникучастка, Николай Александрович — человек сравнительномолодой, грамотный и деликатный. Не тихоня, конечно,вполне энергичный, может и рявкнуть, может и за горловзять, но долго держать не умеет, отпустит. Такая хваткау руководителей строек когда-то поощрялась, да и сейчасесть специалисты, но, чтобы этим качеством пользоватьсядо конца, нужно от некоторых принципов отказаться,начать проще смотреть на жизнь. Довольно это скользкаядорожка, по которой можно так раскатиться…

А Николая Александровича легко переключитьот возмущения на шутку и улыбку. Но ведь пути к успехубывают разные, даже, если они все кратчайшие. Дело своеон знает и ведет прекрасно. Но не так основательно готовя


тылы, как Павел Степанович. Он может решить оченьпо инженерному сложную задачу, а потом снебрежничатьв пустяке. А пустяк вдруг возьмет и подставит ногу, и полу-чит Николай Александрович неожиданный разнос посредивполне успешных дел.

— К концу недели мне нужен ригель, — говорит Нико-лай Александрович.

Это серьезное заявление. Конструкция ответственнаяи многодельная. Михаил Матвеевич только вчера былна участке и сомневается, что дело дойдет до монтажа, но,тем не менее, строго интересуется у начальника полигона:

— Вы уже приступили к изготовлению?— Да, начали, но на весь заказ не хватит арматуры.Планерка все время рыщет между участниками, ищет

очередного виноватого. Вот подошла очередь снабжения.— Виктор Моисеевич, я уже не первый раз слышу

об арматуре. В чем дело?— Мы занимаемся, но вопрос сложный, фонды давно

съедены. Вы же знаете…— Конечно, если не отрывать зад от стула, все вопросы

станут сложными…Получив удар, Виктор Моисеевич делает массу возму-

щенных движений: бросает карандаш, взмахивает руками,закрывает тетрадь, бросает ее, открывает, выкрикиваетмеждометия.

— … нужно было ехать к заказчикам, не получается —зайти ко мне. Нужно решать вопрос.

Виктор Моисеевич готов взорваться от этих прописныхистин несправедливости.

— Да был я! У них! У вас! На той неделе!— Хорошо, — очень недовольно говорит Михаил Матве-

евич, — после планерки задержитесь.— Что. Витя, получил, а ты мне еще уголок обещал и все

не везешь, — посмеиваясь, говорит сидящий рядом ПавелСтепанович.

— Да, пошли вы со своим уголком! — в полном горе,


забывая о почтительности, шепотом орет Виктор Моисе-евич. — А тебя я еще проверю, — грозит он через столначальнику полигона.

— Виктор, для тебя же стараюсь.И, в принципе, начальник полигона прав, своим заяв-

лением он действительно помогает снабжению. Арма-тура — дефицит, и поменять ее согласятся тоже толькона что-то стоящее. А отдавать свое для Михаила Матве-евича — нож острый, разговоров об этом он не выносит.Но теперь положение безвыходное, участок это подтвер-дил и начальник приглашает Виктора Моисеевича вместеподумать, что же все-таки можно отдать.

Лучше всего по-прежнему ничего не отдавать, а как-то так достоверно пообещать, чтобы договаривающаясясторона материалы уже как бы осязала, а они тем не менееоставались бы лежать на своем месте.

Тут Виктор Моисеевич опять взмахнет руками, броситкарандаш и т. д.

— Ну ты, Витя, все же попробуй, — ласково будет угова-ривать его Михаил Матвеевич.

Виктор Моисеевич — удивительный снабженец, стре-мящийся изо всех сил работать честно, не в смысле соб-ственного кармана (тут уж абсолютно никаких подозре-ний), а в отношениях с партнерами. За обязательность егоочень уважают начальники цехов и участков, а еще большескладские дамы, стерегущие горы разного добра. Конфеты,шоколадки постоянно мелькают в его руках. Но ВикторМоисеевич совершенно не пьет, даже пиво! — и это пора-жает мужскую половину складских работников. Интелли-гент какой-то, а не лихой снабженец. Такой здоровенныйромантик, бывший футболист, с огромными кулакамии мягким сердцем.

Виктор Моисеевич постоянно страдает и от непомерно-сти требований участков, и от ограниченности своих воз-можностей, и от сверхъестественных трудностей доставатьмассу вещей в условиях самого неожиданного дефицита


и сюрпризов качества. Самое для него характерное — без-надежный взмах рукой и такие же безнадежные слова:

— Ну, совершенно ничего нет. Ну, просто не с кем рабо-тать.

Его низкооплачиваемые помощники — два ушлых пен-сионера — рано утром здороваются с шефом и исчезаютв городском лабиринте. К результату они идут самымихитроумными, извилистыми и длинными путями. О своихподвигах старики рассказывают с упоением: такой получа-ется калейдоскоп учреждений, где за каждым столом сидитпо болвану, а они энергичные, находчивые, остроумныефинтами обыгрывают болванов, оставляя их с носоми мчатся слаломным ходом, но все как-то в сторонуот финиша.

— Да, проще нужно, проще, и не разговоры нужны,а материалы, — кричит Виктор Моисеевич, с отчаяниемглядя на очередной ворох бумажных обещаний с неопреде-ленными сроками и сомнительными подписями.

Ну, дальше мы уже знаем: бросает карандаш, взмахива-ет руками…

— Ну, не с кем работать!Однако, вернемся на планерку.Что же скрывается за несколькими минутами разговора

о ригеле?Во-первых, все участники выглядят очень достойно:

они не ротозеи, владеют вопросом и последовательно егорешают.

Начальник участка обозначил свою расторопность, то,что он не закапывается в мелочах, а думает с опережениеми готовится к такой крупной работе, как монтаж ригелей,а значит в перспективе и балок, то есть озабочен главным.Вряд ли он начнет ставить ригели на той неделе, но подго-товка идет и нужно быть уверенным, что они во времяпопадут на участок.

Начальник полигона к изготовлению ригеля не присту-пал. Но, с другой стороны, чертеж он смотрел, с помощни-


ками советовался, решали, где бетонировать, как крепитьопалубку, как собирать арматурный каркас, то есть толчокработе дан, в сознание коллектива она заложена, а это ужеочень и очень не мало. Арматуры ему скорей всего хва-тит, но нужда в ней хроническая, разговоры с начальникомснабжения ведутся постоянно в форме совместных мечта-ний:

— Ужо на третий квартал у нас занаряжено два вагона.Вот придут ужо…

А до того квартала полгода, и голова пухнет у началь-ника полигона от бесконечных замен и согласований.Но теперь Виктор «повязан» конкретным сроком, вынуж-ден будет отделить этот вопрос от сотни других и занятьсяим лично.

Начальник снабжения знает места, богатые арматурой,и теперь, получив разрешение на обмен, он проблемурешит.

Главный механик помечает в своей тетрадке, что мон-таж ригелей не за горами и необходимо подремонтироватьшестидесятитонный кран. И наверняка придется органи-зовывать две смены, а один из машинистов в отпуске.

У начальника мехмастерских давно и далеко лежалзаказ на обустройства для монтажа ригелей, теперь егонужно найти и передать в цех.

Для диспетчера и завгара разговор о ригеле тоже сиг-нал о подготовке транспорта к перевозке — груз негаба-ритный и вес тонн пятьдесят.

Конечно, проблема ригеля на планерке не решена,но она реально обозначилась и большая группа лиц началаработать над ее осуществлением.

А начальник участка продолжает говорить, вовлекаяв свои дела и нужды руководство и начальников служб.

Теперь представьте, что участков в отряде полдюжиныи большинство интересов у них взаимоисключающие.Очень нервно утрясаются неразрешимые вопросы и быва-ет, что в поисках выхода, уперевшись в стену, Михаил Мат-


веевич раздраженно отрезает:— Не будет вам механизма (материала, конструкций,

людей и т. д.).— Да, как же…— А так, думайте.Один Юрий Сократович сегодня дышит свободно,

такой выдался день, что по транспорту ни одного скандала.— Хорошо я сегодня проскочил, — толкает он в бок

начальникаполигона, только что вышедшего из короткой перепал-

ки.— Везет тебе.И Юрий Сократович блаженно расслабился, скинул

с лица озабоченное выражение.Три часа уже идет планерка. Недовольства, просьбы,

отказы — все в конце концов замыкалось на Михаиле Мат-веевиче. Усталость и раздражение собрались у него в боль-шой отрицательный заряд, который никак нельзя остав-лять на своей душе, и Михаил Матвеевич оглядывается,инстинктивно ища жертву. Но все трудолюбиво уткнулисьв свои бумажки. И вдруг, широкая, безмятежная, довольна-жизнью физиономия завгара. Спокойствие просто вызыва-ющее. Возмутительное равнодушие.

— Юрий Сократович, а как у нас дела с получениемновой машины? — подкрался к нему начальник.

— Через недельку поедем забирать, — благодушнозалез в ловушку разомлевший Сократ.

Михаил Матвеевич взорвался мгновенно:— Недельку!.. Когда все секунды на учете!.. Нашли

курорт!.. Преступная халатность!.. Вопиющая безответ-ственность!..

— Резина… поршня,.. — пытался втиснуться ЮрийСократович, но начальник гремел без передышки.

Завгар хлопал ртом, вытирал рукавом малиновуюлысину:

— Да, я… с рассвета… до ночи… как белка… клапана…


резина…А в кабинете царил тихий восторг. Все стрессы перешли

на Юрия Сократовича, какое счастье отрешитьсяот собственных забот, глядя на страдания ближнего.

Все. Планерка закончилась. Двери распахнулисьи поток нервного электрического воздуха приподнял сек-ретаршу.

Толпа шумно вываливалась в приемную, весело сочув-ствуя Юрию Сократовичу, а он ошалелый и взъерошенный,наконец, пришел в себя и тоже засмеялся.

Такая получилась большая групповая улыбка на общемусталом, но прекрасном лице.

Этой коллективной радостью и закончим рассказо профессии мостовика. Не будем перегружать тот неболь-шой мост к мостам, что мы построили.

***

Мостостроение — тема обширная и благодарная: буду-щее мостов, новые поколения техники, удивительные кон-струкции, налет водной романтики, сюрпризы стихий-ных сил.

Почти не тронута история профессии, мы совсемне коснулись даже таких впечатляющих моментов, какграндиозные аварии мостов.

Рассказ о мостовиках на глазах устаревает, превраща-ется в жанровую картинку прошлых лет, безнадежно отста-ет от стремительно меняющейся жизни. Многие пробле-мы, сталкиваясьс которыми человек собирал все своемужество и глотал валидол, сбросив чиновничьи драпи-ровки, становятся нелепицами, пустякамии анекдотами.


В итоге у нас получился лишь кусочек мостовой жизни,ограниченный временными рамками и опытом автора.Но живых рассказов о мостах и их создателях ничтожномало, и может быть эта капля продолжит тоненькую струй-ку и подтолкнет других мостовиков.

Москва, 1987 г.


Лев Золотайкин

Моя профессия — мостовик

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

Documents

Лев Золотайкин. Моя профессия - мостовик