С . В . АРТАМ ОШ ИН

ш т ш м ы а ш € ш ж ш

Министерство образования Российской Федерации Брянский государственный университет

имени академика И.Г. Петровского

С. В. Артамошин

ИДЕЙНЫЕ ИСТОКИ НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИЗМА

Брянск 2002

ББК 66.69 А 86

Научный редактор:д.и.н., профессор С.Ф. Блуменау (Брянский госуниверситет)

Рецензент:д.и.н., доцент С. В. Кретинин (Воронежский госуниверситет)

А 86 Артамошин С.В. Идейные истоки национал-социализ­ма. - Брянск: Издательство БГУ, 2002. - 184 с.ISBN 5-88543-020-9

В книге впервые в отечественной историографии рассматрива­ются идейные истоки национал-социализма. Расскрыты и про­анализированы идейно-политические взгляды, предшествующие появлению национал-социалистического мировоззрения. Предназначено для специалистов-историков, преподавателей ис­тории, аспирантов, студентов и всех, интересующихся историей.

ББК 66.69

11а обложке: гравю ра А .Дю рера “Четыре всадника А покалипсиса” .

ISBN 5-88543-020-9 О А ртамош ин С.В., 2002.© Издательство ББГУ, 2002.

ЛР №020070 от 25.04.97

Подписано в печать 9.08.2002. Формат 60x84 1/16. Печать офсетная.Бумага офсетная. Уел. п.л. 11,5. Тираж 500 экз. Заказ № 1486.

Издательство Брянского государственного университета имени академика И.Г.Петровского. 241036, Брянск, Бежицкая, 14.

Отпечатано в Клинцовской городской типографии. 243140, Брянская обл., г. Клинцы, пер. Богунского полка 4а.

Тел. (08336) 2-24-56, 2-04-18, 2-35-89

Моим родителям посвящается..

ВВЕДЕНИЕ

Тяжелейшим испытанием для истории человечества явился вызов, орошенный нацистской Германией всему миру. Он выразился не толь­ко в агрессивной внешней политике, приведшей к мировой войне, но шкже и в попытке трансформации человеческого сознания, привитии ему расового мировоззрения, которое должно было заменить укоренен­ные христианские ценности новыми постулатами. Нацистское миро- I юнимание, ставшее доминирующим в германском сознании в годы дик­татуры, неумолимо привело немцев к “немецкой катастрофе”.

Цивилизованный мир вынес уроки из ужасного нацистского экс­перимента и создал механизм для предотвращения его повторения в будущем. Во многом этому способствовало широкое распространение демократических норм в общественной жизни, отстаивание прав и сво­бод личности, гуманизма.

Осмысление нацистского периода германской истории проводилось не один десяток лет и не потеряло своей актуальности и по сей день.' )то выражается в разноплановости рассмотрения данного феномена, его структурных компонентов и теоретических конструкций. Опреде­ленное внимание уделяется поиску идейных корней, из которых вырос нацизм. Рассматривается воздействие разнообразных, подчас далеких друг от друга идей на духовный мир и умонастроение немцев, которое и момент острого политико-экономического кризиса нашло свое отра­жение в радикальной нацистской идеологии.

Наша книга посвящена идейным истокам национал-социализма. Автор стремился выявить, какие именно тенденции в политической мысли конца XIX - первых десятилетий XX веков оказали влияние на формирование нацистского мировоззрения.

В процессе работы нами были использованы архивные материалы Российского государственного военного архива, фонд 577, фондообра- юватель: Мёллер фон Гаузен, “Общество по борьбе с влиянием евре­ев” и “Общество по борьбе с масонством”. Материалы данного фонда

4позволяют выявить различные аспекты деятельности и взаимоотноше­ний “Пангерманского союза”, “Германского ордена”, “Немецко-фёль- кишеского союза защиты и отпора”.

Нами подвергнуты анализу сочинения многих мыслителей, идеи которых были заимствованы или оказали определенное влияние на вы­работку нацистского мировоззрения1. Отдельное внимание нами уде­лялось произведениям нацистских идеологов. Мы сконцентрировали внимание на изучении творческого наследия признанного идеолога на­цистской партии А.Розенберга и его окружения. Анализ этих работ по­зволяет выявить связь реакционных идей XIX - первой четверти XX веков и национал-социалистического мировоззрения2.

Изучение идейных истоков национал-социализма уходит корнями в 1930-е годы. В англо-американской историографии эта проблема рассматривалась в контексте политической философии и духовной ис­тории Германии. Ею была выдвинута формула “от Лютера до Гитле­ра”. Тем самым прокламировалось, что чуть ли не с XVI века столбо­вая дорога германской истории вела к нацизму.

Германская историография обратилась к изучению этой проблемы пос­ле второй мировой войны. Известный немецкий историк Ф.Мейнеке в книге “Немецкая катастрофа” в 1946 году указывал на нацизм, как на “прорыв сатанинского принципа в мировую историю”. Давая оценку прошедшему времени, историк уделял внимание и предшественникам Гитлера, подчер­кивая взаимосвязь между нацизмом и фёлькишеским движением, идеи и политическая пракгика которого была им заимствована3.

В 1963 году германский историк Э.Нольте в своей нашумевшей книге “Фашизм в его эпоху” отмечал роль расового и фёлькишеского мировоз­зрения, которое оказало серьезное влияние на формирование нацистского учения. Он указывал на сильное воздействие на нацистское мировоззре­ние сочинений Х.С.Чемберлена и его антисемитской пропаганды, вне­сших свой вклад в идейное вдохновление политики уничтожения4.

В вышедшем в 1969 году итоговом сочинении “Немецкая диктату­ра. Происхождение, структура, последствия национал-социализма” из­вестный германский историк К.Д.Брахер большое место уделил изуче­нию духовно-политического положения Германии накануне появления нацистского движения. Автор указывал на духовную преемственность кайзеровской Германии и нацизма. Брахер отмечал, что в начале XX

5иска были созданы политические условия и интеллектуальная атмос­фера, впоследствии питавшие нацизм. Империалистически окрашенный национализм, консервативно-авторитарное обожествление государства, особая националистически-этатиская форма социализма, а также фёль- кишеская и расистская идеология, прошедшая путь от ксенофобии к радикальному биологическому антисемитизму, составили основные идеи германского фашизма. Как и насколько полно эти мысли воспри­нимались нацизмом, происходила ли вследствие этого корректировка его мировидения, автор не отмечал5.

Появление специальных работ по различным компонентам, ока­завшим идейное влияние на формирование национал-социалистичес­кой идеологии, относится к началу 1950-х годов. Исследователи обра­щали пристальное внимание на период Веймарской республики, при­уменьшая влияние кайзеровской эпохи. Вместе с тем, начинается ос­мысление роли радикальных, антидемократических движений и идей, содействовавших складыванию фашистского мировоззрения, и опре­деление степени вины, лежащей на них.

В этой связи следует отметить работы А.Молера, Ж.Неурора,I .-Й. Швирскотга, К.Зонтхаймера, Б.Йеншке, Й.Петцольда6. Особо вы­делялась работа германского историка К.Зонтхаймера “Антидемократи­ческая мысль в Веймарской республике”. Автор отмечал, что “это иссле­дование антидемократической мысли в Веймарской республике не яв­ляется основой духовной предыстории национал-социализма”. Он пола­гал, что антидемократизм, антилиберализм этих течений создал интеллек- |уальные предпосылки для адаптации фашистского учения в германском обществе, без которых был бы невозможен приход нацизма к власти7.

Проблема нацистского мировоззрения нашла свое отражение в тру­дах Э.Йекеля, А.Куна, Г.-А.Якобсена, Т.Клепша, Ф.Ебелинга, Б.Хипле- ра и др.8

Следует отметить, что, несмотря на обстоятельные специальные работы, посвященные тем или иным аспектам проблемы идейных исто­ков национал-социализма, в германской историографии отсутствует комплексное исследование духовных предшественников нацистского учения. Не была предпринята попытка соотнести все концепции идей­ных предтеч германского фашизма и собственно нацистское мировоз­зрение, осмыслить степень их влияния на него.

6Советская историография уделяла большое внимание изучению ис­

тории нацистского движения и режима. По итогам исследований исто­риками опубликованы монографии и статьи, освещающие различные стороны фашистского правления9. Однако проблемам идейных истоков нацизма уделяется явно недостаточное внимание. Да и сама фашистская идеология нуждается в более глубоком и систематическом освещении.

Проблема идеологии нацизма была поднята А.А.Галкиным, посвя­тившим этому вопросу шестую главу своей монографии “Германский фашизм”. Историк указывал на необходимость учитывать фактор на­циональной природы, из которого произрастало нацистское учение. Гал­кин считал, что “множество напластований и полное отсутствие какой бы то ни было логической системы взглядов крайне затрудняет выяв­ление всех истоков и составных частей нацистской идеологии. Тем не менее, важные из них легко поддаются определению”. Он включал в их состав пангерманский шовинизм, фёлькише, расовую теорию, ан­тисемитизм, “реакционную философию”, младоконсерватизм, геопо­литику. Однако предметом его непосредственного исследования не яв­лялись учения идейных предшественников нацизма, что сказывалось на выводах историка. А.А.Галкин справедливо отмечал взаимосвязь идей нацизма и Х.С.Чемберлена, без взглядов которого “национал-со­циалистскую идеологию просто невозможно себе представить”. Одна­ко ученый не останавливается на идеях Лагарда и Лангбена, оказав­ших не меньшее влияние на нацистского идеолога А.Розенберга, чем X.С.Чемберлен. Нельзя согласиться с утверждением А.А.Галкина о расизме Мёллера ван ден Брука, в работах которого слово “раса” выс­тупало в качестве синонима слова “народ”. В целом, монография А.А.Галкина была шагом вперед в деле изучения национал-социалис­тической идеологии и её предшественников10.

Отечественный исследователь А.С.Бланк считал, что идеология нацизма “подготовлена всем ходом развития реакционной общественно- политической мысли в прошлом, в особенности в конце XIX — начале XX столетий”. Но автор специально не разрабатывал рассматриваемую тему, поэтому часть его оценок носит поверхностный характер11.

Вскользь касался проблемы идейных истоков нацизма и П.Ю.Рах- шмир в работе “Происхождение фашизма” и в изданной им в соавтор­стве с А.А.Галкиным книге “Консерватизм в прошлом и настоящем”. В

7последней идейной преемственности консерватизма и национал-соци­ализма посвящена отдельная глава. Авторы считали, что “революцион­ный консерватизм” являлся идеологическим базисом нацизма и факти­чески привел его к власти12.

Вопросам внешнеполитической концепции нацизма посвящены монографии В.А.Буханова13. В них впервые в отечественной историогра­фии давалось системное исследование нацистской идеологии в её внеш­неполитическом аспекте. Буханов концентрировал внимание на изучении мировоззренческих и политических идей А.Розенберга и его окружения.

Споры вызвала книга О.Ю.Пленкова “Мифы нации против мифов демократии”, в которой автор предпринял попытку переосмысления роли немецкой политической традиции в формировании нацистского движе­ния. С этой задачей, на наш взгляд, историк справился не вполне. Он счи­тал, что “национал-социализм был силой без действительного историчес­кого прошлого, спонтанным движением, порожденным уникальными со­циально-экономическими факторами ... его моральная и идейная пустота не дают возможности отыскать в немецком прошлом что-нибудь похожее на континуитет с нацизмом”. О.Ю.Пленков упрощенно трактовал и соб­ственно идеологию национал-социализма, у которой, по его словам, за­метно “совершенное отсутствие хотя бы минимума определенности... смыс­лового единства, ее чисто инструментальный характер”14.

Воронежский исследователь С.Г. Алленов обратился к изучению идей­но-политических взглядов одного из виднейших представителей “консер­вативной революции” А.Мёллера ван ден Брука. Большой интерес пред­ставляет поиск идейных истоков “революционного консерватизма”, осу­ществленный историком. Автор указывал на большое влияние Ф.М.Дос- тоевскош на А.Мёллера ван ден Брука и стремление последнего стать “ду­ховным наставником” для немцев по примеру великого русского писате­ля. Таким образом, С.Г.Алленов отмечал наличие русских следов в миро­воззренческой родословной “революционного консерватизма”15.

В целом, отечественная историография продвигается, но пока дос­таточно медленно, в исследовании идейных истоков и мировоззрения национал-социализма. Наша работа не претендует на всеохватность этой гигантской проблемы, но, думается, позволит продвинуться вперед в понимании идейной почвы нацизма и в осознании самого феномена.

Целью данной работы является стремление дать системное изло­

8жение идейных истоков нацистского учения. Необходимо выяснить, ка­кие направления общественной мысли, какие теоретические конструк­ции и чьи непосредственно труды оказали влияние на формирование идеологии национал-социализма? Какие традиции идейно-политичес­кой жизни Германии получили свое продолжение в нацизме? Необхо­димо разобраться в том, что было общего между нацистским мировоз­зрением и представлениями “учителей” и предшественников, а в чем те и другие принципиально расходились?

В истории идей хронологические рамки обычно расплывчаты. И все же неправомерно слишком далеко уходить вглубь веков в поисках идейных истоков нацизма. Видимое воздействие на него оказали некото­рые философско-политические идеи ушедшего XIX столетия. Большую роль сыграли и реакционные сочинения времен заката кайзеровской Германии и эпохи Веймарской республики.

Хронологические моменты нашли отражение и в структуре рабо­ты. В первой главе речь пойдет о концепциях, сформулированных во второй половине XIX - начале XX веков и повлиявших на формиро­вание нацистской доктрины. Во второй главе анализируются труды, написанные позднее, в том числе в годы появления и начала функцио­нирования НСДАП. В третьей главе рассматривается уже непосред­ственно складывание нацистского учения.

Эта книга не была бы написана без помощи и поддержки коллег и друзей. Особую благодарность хотелось бы выразить моему научному руководителю доктору исторических наук, профессору С.Ф.Блуменау, чья помощь и поддержка была неоценима. Особую признательность хотелось бы высказать доктору исторических наук С.В.Кретинину за ценные замечания, которые были учтены мною при подготовке книги к изданию. Отдельная благодарность работникам зала всеобщей исто­рии Государственной публичной исторической библиотеки. Работа над книгой была бы затруднена без содействия сотрудников Брянской об­ластной библиотеки им. Ф.И.Тютчева, работников отдела иностранной литературы, межбиблиотечного абонемента, читального зала. Техни­ческая помощь была оказана П.Токаревым и К.Цибульским, без кото­рых выход этой книги был бы затруднен. Написание книги было бы невозможно без чуткой и кропотливой поддержки моей супруги Юлии, которой я выражаю отдельную благодарность.

9

Глава первая.ВОЗДЕЙСТВИЕ Ф И ЛО С О Ф С К О - ПОЛИТИЧЕСКИХ ИДЕЙ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - ПЕРВЫХ ДЕСЯТИЛЕТИЙ XX ВЕКА НА ФОРМИРОВАНИЕ НАЦИОНАЛ- СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ИДЕОЛОГИИ

I . ЗВтгаякие философски* учений ка нацистскую и&ео/гоаию

Любая политическая идеология в период своего формирования все­гда базируется на наследии мыслителей, философов. Она черпает из него политические или нравственные идеи и представления, модерни­зируя их в духе собственного учения. Особенность национал-социали- стической идеологии состояла в том, что она претендовала на обшир­ное творческое наследие немецкой философии, относя к себе в различ­ных комбинациях таких мыслителей, как Фихте, Кант, Гердер, Гегель, Шопенгауэр и Ницше. Это осуществлялось с одной единственной це­лью - показать немцам, да и всему населению земного шара, что наци- онал-социализм выступал закономерным следствием германской исто­рии и общественно-политической мысли, впитавшим в себя все пози­тивные, с точки зрения нацизма, идеи и представлявший собой их квин­тэссенцию.

Данный шаг не был чем-то уж очень оригинальным. Это свойствен­но, пожалуй, любой политической идеологии, претендующей в своей программе на общенациональную роль. Необычность здесь состояла в том, что общественное мнение, политические и научные круги пошли на поводу у нацизма, восприняв его заявления как уже доказанный факт, к ревизии которого мало кто стремился обратиться. Данная тенденция была характерна для англо-американской историографии ещё в годы

нацизма, выводившей нацистскую идеологию из всей политической философии Германии, избрав в качестве клише лозунг: “От Лютера до Гитлера”1. Эта установка была закреплена в качестве определяющей в речи французского обвинителя на Нюрнбергском процессе, произне­сенной 1 октября 1946 года, в которой им были названы имена Фихте, Гегеля и Ницше в качестве духовных предтеч национал-социалисти­ческого мировоззрения2. Это представление перекочевало как в запад­ную философскую и историческую литературу, так и в марксистскую. Последняя придерживалась этой позиции ещё в литературе 1930-х го­дов3. В последующие годы замечено усиление данной тенденции. Так, марксистский философ Д.Лукач в книге “Разрушение разума” указы­вал на то, что возникновению нацистской идеологии предшествовала “определенная философская атмосфера, подрыв доверия к рассудку и разуму, склонность поверить иррационализму, мифу и мистике. И имен­но эту философскую атмосферу создала философия жизни”4. Таким об­разом, утверждение о существовании глубокой философской традиции, предшествовавшей нацистскому мировоззрению, было воспринято как в марксистской историографии, так и в западноевропейской науке.

Выведение философских истоков нацизма с периода средневеко­вья представляется нам необоснованным. Используя такую методику можно при желании найти корни нацистской идеологии и системы на­цистского государства в древнегреческой философии5. Но это лишь по­мешает изучению самого феномена нацистского мировоззрения.

На наш взгляд, не стоит идти на поводу нацизма и приписывать всю иррационалистическую философию и немецкий романтизм к его предтечам. Интеллектуальная сфера, из которой нацизм черпал идеи, была ему ближе по времени, нежели время Фихте. Потому следует об­ратиться к периоду второй половины XIX века, а также ко времени воз­никновения самого нацизма.

Долгие годы почти хрестоматийным для многих философских и исторических работ было обозначение в качестве предшественника на­цизма такой сложной и неоднозначной фигуры, как Фридрих Ницше, который был “канонизирован” нацистским режимом и возведен в культ. Дискуссия вокруг творчества этого философа продолжается до сих пор и постановка проблемы “Ницше и нацизм” остается актуальной. В мень­шей степени повезло О.Шпенглеру, политические идеи которого ока­

зали существенное влияние на национал-социалистическую идеологию. В отличие от Ницше, ему пришлось застать нацистский режим у влас­ти и увидеть метаморфозы собственных идей в практическом исполне­нии. В данном параграфе мы исследуем творческое наследие Ницше и Шпенглера и связь их идей с нацистской идеологией.

Нет, пожалуй, в европейской философской мысли такого философа, чьё творчество вызывало бы столь неоднозначную реакцию общества - от ученого до обывателя, как Фридрих Ницше. Можно по праву сказать, что идеи этого мыслителя оказали влияние на весь XX век и его интел­лектуальные поиски. Поэтому дискуссия о творческом наследии фило­софа проходила на протяжении всего века и не закончилась с ним.

Фридрих Вильгельм Ницше родился 15 октября 1844 года в семье пастора. Ещё в юном возрасте, в 1849 году, он лишился отца, скончав­шегося от размягчения мозга. В Наумбурге Ницше посещал мужскую народную школу, где за рассудительность и вежливый тон сотоварищи окрестили его “маленьким пастором”. Осенью 1858 года его мать по­лучила предложение от ректора земельной школы-интерната “Шульп- форте” о зачислении одаренного мальчика в нее. В этом учебном заве­дении он пришел к мысли о том, что по получению образования зай­мется изучением теологии в университете. Поступив в него, Ницше уже на первом году обучения перевелся на филологическое отделение, где занимался на семинарах одного из крупнейших немецких филоло­гов Фридриха Ричля. С переездом последнего в Лейпциг Ницше до­бился перевода туда из Боннского университета. В Лейпциге происхо­дит его знакомство с произведениями А.Шопенгауэра и Ф.А.Ланге, и начинается карьера ученого: Ницше, в ту пору ещё студента, пригласи­ли на должность экстраординарного профессора Базельского универ­ситета. Ученый Совет присудил ему степень доктора по совокупности опубликованных работ, и в 1869 году Ницше отбыл в Базель, предвари­тельно отказавшись от прусского подданства и оставшись до конца жизни человеком без гражданства. Знакомство годом ранее с немец­ким композитором Р.Вагнером оказало большое влияние на молодого ученого, посвятившего ему свою первую книгу “Рождение трагедии”, вышедшую в 1872 году. В 1876 году наметился разрыв в отношениях между Ницше и Вагнером, так как последний был склонен видеть в нем своего оруженосца, что не устраивало Ницше. Из-за ухудшения

________________________________________________________ 1 1

12здоровья он был вынужден оставить преподавание, получив ежегод­ную пенсию в 3 тысячи франков, и скитаться по курортам Швейцарии и Северной Италии. В период 1878-1882 годов он опубликовал сочине­ния “Человеческое, слишком человеческое”, “Странник и его тень”, “Утренняя заря”, “Веселая наука”. Однако это не принесло известнос­ти их автору, которого ученые круги и общественность не замечали.

В 1883-1884 годы Ницше создал величественную поэму “Так гово­рил Заратустра”, которая стоит особняком в его творческом наследии. Следующие за ней работы представляют нам позднего Ницше, начав­шего решительное наступление против нравственных устоев европей­ской цивилизации, отразившееся в книгах “По ту сторону добра и зла”, “К генеалогии морали”, “Сумерки идолов, или как философствуют мо­лотом”, “Антихрист”. Весной 1888 года датский литературный критик Г.Брандес впервые “открыл” Ницше европейской общественности. Прочитанный им курс лекций в Копенгагенском университете, посвя­щенный его творчеству, пользовался большой популярностью. Ницше почувствовал наступление известности, но в январе 1889 года произо­шел трагический надлом в психике философа и быстрое помрачение разума. От возникшей болезни Ницше так и не оправился. Его сестра Э.Фёрстер-Ницше в 1896 году перевезла его в Веймар, где он и скон­чался от воспаления легких 25 августа 1900 года.

Творчество Ницше многогранно и неоднозначно. Оно не позволя­ет создать какую-либо системность, так как сам философ был чужд ей, предпочитая свободный и музыкальный стиль, игру форм, яркость и афористичность мысли. Потому попытки определения его по катего­риям этики, эстетики, философии истории и т.д. подчас терпят неудачу, ибо Ницше умудрялся в одном и том же разделе касаться всего сразу. Интерпретации его творчества, считает А.И.Патрушев, “не бесполез­ны; одни внешне убедительны, другие - не слишком, но все они непол­ны и односторонни, все они рискуют оказаться ошибочными и несос­тоятельными. Поэтому лучшее, что можно сделать, - это не увлекаться блестящими фразами, бросающимися в глаза, а постараться очертить главные координаты мысли Ницше...”6

Спектр поднимаемых Ницше проблем многогранен, но вместе с тем, можно выделить его ключевую проблематику: переоценку и со­здание новых ценностей, освобождение человека от морального гнета,

13декаданс. Он считал, что Европа в сво­ем развитии достигла предела, за кото­рым люди, прикрываясь устоявшимися нравственными ценностями, делают со­вершенно безнравственные вещи. Про­исходит подмена содержания при сохра­нении внешней формы, поэтому челове­ческий мир вступил в период упадка. Ницше полагал, что настал момент пе­реоценки моральных норм. Эго требо­вало определенного мужества, ибо люди ненавидят тех, кто меняет их сложив­шийся уклад жизни, они опасаются “того, кто разбивает их скрижали цен­ностей”7. Он выдвинул для себя ключе-

Фридрих Ницше ВуЮ цель, которая состояла в том, что“нам необходима критика моральных

ценностей, сама ценность этих ценностей должна быть однажды по­ставлена под вопрос”8.

Ницше выступал противником идеи долга в морали, которая обя­зывала человека выполнять установленные нормы. Такая мораль явля­лась принуждением, страхом людей перед наказанием за их невыпол­нение. Внешняя сила заставляла человека выполнять то, что от него требовали, но вряд ли он внутренне разделял и соглашался с установ­ленными ценностями. Европейская история показывала, что “все сред­ства, которые до сих пор должны были сделать человечество нравствен­ным, были совершенно безнравственными”9. Поэтому необходимо вос­питание в человеке нравственных ценностей убеждением, а не насили­ем. Необходимо создать такую атмосферу, при которой нравственные идеалы стали бы идеалами каждой отдельной личности. Таким обра­зом, Ницше ставил перед человечеством проблему выбора между мо­ралью и свободой, причем мораль понималась им в старом смысле, как цепь ограничений и запретов, как внешняя мораль. Исходя из этого, он выбирал свободу, но это не являлось отказом от морали и проповедью аморальности, вседозволенности, крайнего индивидуализма в духе М.Штирнера. Напротив, Ницше считал, что “мы должны освободиться

14от морали, чтобы суметь жить морально”10. Это означало освобожде­ние человека от моральных оков для того, чтобы создать морально цель­ную личность.

Люди считали, полагал Ницше, что “они давно уже знают, что для человека добро и что для него зло”11, но это самообман. В человеке уживаются тварь и творец. И Ницше начал полномасштабное наступ­ление на “тварь человеческую” с тем, чтобы спасти в нем творца. Ибо, “чтобы можно было воздвигнуть святыню, нужно разбить святыню”12.

Ницше указывал на двойственность человеческой морали, считая, что “есть мораль господ и мораль рабов”13, которая базировалась не на классовой, социальной основе, как считал С.Ф.Одуев14, а на нравствен­ной, и состояла в разных моральных ценностях, разделяемых челове­ком. Можно сказать, что мораль господ и мораль рабов — это аристок­ратический и плебейский тип человека. Для первого характерна высо­кая степень самоуважения, гордое состояние души, определяющее твор­ческое начало. “Мораль рабов по существу своему есть мораль полез­ности”15. Желание человека ограничивалось получением “хлеба и зре­лищ”, стремлением к выгоде, ради которой он готов был терпеть уни­жения. Поэтому “рабская мораль жаждет мелкого счастья и наслажде­ния; строгость и суровость по отношению к самому себе - основа мо­рали господ”16. Однако аристократический тип в современной Европе находится на грани исчезновения из-за стремления людей к равенству. Поэтому, заключал Ницше, “мораль в Европе есть мораль стадных животных”17. Философ выступал за “господство аристократии”, но под ним он понимал не господство одного класса над другим, а исключи­тельно духовное превосходство одной личности над другой, не отяго­щенное социальной эксплуатацией.

Нынешний мир претерпел значительные изменения в силу того, счи­тал Ницше, что “Бог мертв”18. Это привело к отмиранию морали, связан­ной с культом Бога, и, как следствие этого, окончание тирании и получе­ние человеком свободы. Одновременно с этим он становится ответствен­ным за свое существование. Меняется и оценка человеческого предназ­начения. Измененный мир изменяет человека, потому “человек есть не­что, что должно превзойти”19. Это означает, что он должен достичь тако­го душевного самосовершенствования, которое позволило бы ему стать моральным без морали, т.е. перейти в иное, более высокое качество.

15“Человек - это канат, натянутый между животным и сверхчелове­

ком, - канат над пропастью.Опасно прохождение, опасно быть в пути, опасен взор, обращен­

ный назад, опасны страх и остановка.В человеке важно то, что он мост, а не цель: в человеке можно

любить только то, что он - переход и гибель”20.Таким образом, сверхчеловек являлся особым культурно-духовным

типом совершенствования человека. У последнего есть выбор - дос­тичь этого состояния или же вернуться к варварству. “Все существа до сих пор создавали что-нибудь выше себя; а вы хотите быть отливом этой великой волны и скорее вернуться к состоянию зверя, чем пре- изойти человека”21. Сверхчеловек понимался Ницше как символ сво­бодного духа и творец, выступающий как “пророк новой культуры, приходящей на смену культуре христианской Европы. Ни Бог, ни цер­ковь, а только человек является ответственным творцом человеческих ценностей”22. Нам кажутся ошибочными представления советского философа С.Ф.Одуева о сверхчеловеке как об игроке, “играющим в кос­ти судьбами людей”, уверенном в “собственной непогрешимости, безна­казанности своих действий и поступков”. Тем более что он является не “узурпатором человеческой сущности”23, а скорее наоборот, её освобо­дителем. Эти положения больше напоминают реминисценцию нацистс­кого образа, где “сверхчеловек Ницше превратился в миф о сверхчелове­ке”24. Подобную метаморфозу предвидел сам Ницше, писавший, что “я угадываю, вы бы назвали моего сверхчеловека - дьяволом”25. Оправдан­ной представляется позиция А.И.Патрушева утверждавшего, что фило­соф “мыслил появление сверхчеловека как долгий процесс величайших самоопределений, как великое торжество духовной природы человека, а не индульгенцию буйствующему произволу хамов”26.

Именно миф о сверхчеловеке стал основным связующим звеном Ницше и национал-социализма. Весьма упрощенно и неадекватно под­ходили к решению этого вопроса отечественные авторы. Так, С.Ф.Одуев писал, что “в годы первой и особенно второй мировой войны карман­ные издания этой книги (“Так говорил Заратустра” - С.А.) можно было найти почти в каждом солдатском ранце. Эсэсовские молодчики и штур­мовики ... с надменной гордостью именовали себя сыновьями Заратус­тры”. Автор считал, что в 1930-е годы “Заратустра опять сошел на зем­

16лю со свастикой на рукаве”27. Социолог Ю.Н.Давыдов еще безапелля­ционнее полагал, что “ницшеанство одержало победу в виде нацио­нал-социалистского мировоззрения”28. Отечественный историк А.А.Гал- кин писал, что “Фридрих Ницше - это, бесспорно, крупное явление истории немецкой, и не только немецкой, философии. Как всякий круп­ный философ, Ницше сложен и противоречив ... И тем не менее многие стороны учения Ницше ... сыграли немалую роль в формировании ат­мосферы, благоприятной распространению фашистских взглядов”29.

Данные авторы в своих весьма резких оценках упускали из виду один немаловажный факт ницшеанской философии, смысл которой, за всеми буйствующими и воинственными выпадами Ницше, был гума­нистическим, связанным с идеей нравственного самосовершенствова­ния человека в условиях кризиса культуры. Это в корне расходилось с нацистским миропониманием. Антидиониские выпады А.Розенберга в “Мифе XX века” и классификация Диониса как неарийского типа30 тем самым определяло и все ницшеанское мировоззрение как неарийское. Более правильна точка зрения А.И.Патрушева, считавшего, что “про­блема - Ницше и национал-социализм - действительно существует. Но суть её в том, что Ницше был до неузнаваемости исковеркан”31 нацис­тским режимом. К схожему выводу приходит и Таурек в книге “Ницше и фашизм”, полагавший, что “Чемберлен и Лагард, а не Ницше, явля­ются церковными отцами национал-социализма”32. К этому можно при­бавить слова самого Ницше, как бы предвидевшего возникшую впос­ледствии метаморфозу:

“О, Заратустра, - сказал мне ребенок, - посмотри на себя в зеркале!” Посмотрев в зеркало, я воскрикнул, и сердце мое содрогнулось:

ибо не себя увидел я в нем, а рожу дьявола и язвительную усмешку его.Поистине, слишком хорошо понимаю я значение снов и предосте­

режение их: мое учение в опасности, сорная трава хочет называться пшеницею!

Мои враги стали сильны и исказили образ моего учения, так что мои возлюбленные должны стыдиться даров, что дал я им”33.

В произведениях Ницше можно встретить предостережения отно­сительно демагогов, стремящихся увлечь за собой народ. “Но я сове­тую вам, друзья мои: не доверяйте никому, в ком сильно стремление наказать”, ибо “никто не лжет так много, как негодующий”34. Пережив

17ужасы германо-французской войны 1870 года, Ницше стал убежден­ным пацифистом и противником национализма в любом проявлении. Он писал, что, “если какой-нибудь народ страдает и хочет страдать на­циональной горячкой и политическим честолюбием, то его постигает порою некоторое умственное расстройство, его ум заволакивают тучи, словом, он испытывает небольшие приступы одурения”35. Предостере­жение от национальной горячки касалось прежде всего амбициозных претензий Германской империи после войн за объединение. Но на них не обращали внимания, и Германии ещё дважды пришлось испытать её в годы первой и второй мировой войны.

Ницше высказывал мнение о пагубности демократизации для Ев­ропы, так как она несет в себе идеи равенства и власти масс. Считая, что люди не могут быть равны между собой, он понимал под этим не социальное неравенство, а духовное различие. Привитие демократиза­ции во многих государствах подавляло аристократическую природу индивида массой. Сама по себе демократия, по мнению Ницше, явля­лась переходной формой, ведущей к утверждению тирании. “Я хочу сказать, что демократизация Европы есть вместе с тем невольное ме­роприятие к расположению тиранов - если понимать это слово во все­возможных смыслах, а также и в умственном”36. Эта идея была воспри­нята впоследствии О.Шпенглером, указавшим на приход цезаризма и крушение демократических институтов.

В качестве еще одного отличия между идеологией национал-социа­лизма и философией Ницше выступает антисемитизм. Для нацистов он был лакмусовым листом, определявшим национальную сущность лю­бого мыслителя или политического деятеля, а также позитивное отно­шение нацистского движения к нему. Так, Розенберг в статье 1921 года “Антисемитизм” приводил отрицательные характеристики евреев, выс­казанные различными философами, политиками, учеными, деятелями культуры, такими как Тацит, Сенека, Лютер, Бруно, Вольтер, Фридрих Великий, Гердер, Гёте, Мольтке, Шиллер, Вагнер, Шопенгауэр, Толстой и Достоевский37, но среди этой плеяды знаменитых имен не нашлось места для Ницше. Этому есть конкретное объяснение. Если обратиться к сочинениям философа, то можно обнаружить неприятие им антисеми­тизма. Ницше считал, что евреи есть “самая сильная, самая ценная, са­мая чистая раса из всего теперешнего населения Европы”. Он с понима­

18нием относился к трагической проблеме еврейского населения в евро­пейских странах и выступал сторонником ассимиляции евреев европей­скими народами. “Пока они (евреи - С. А.), напротив, и даже с некоторой назойливостью стремятся в Европе к тому, чтобы быть впитанными Ев­ропой, они жаждут возможности осесть наконец где-нибудь прочно, за­конно, пользоваться уважением и положить конец кочевой жизни, “веч­ному жиду”; и конечно, следовало бы обратить внимание на это влече­ние и стремление ... и пойти навстречу ему: для чего было бы, пожалуй, полезно и справедливо выгнать из страны антисемитских крикунов”38. Таким образом, Ницше предлагал выгнать тех, кто потом причислил его к своим предшественникам. Получается странная метаморфоза.

Основной вклад в создание этого ложного образа Ницше был вне­сен его родной сестрой Э.Фёрстер-Ницше. После умопомрачения Ниц­ше в руки его сестры попал весь рукописный архив философа. Она стремилась придать себе образ единомышленницы брата, на самом деле не являясь ею. “Люди вроде моей сестры, - писал Ницше, неизбежно оказываются непримиримыми противниками моего образа мыслей и моей философии”. Он называл её “мстительной антисемитской дурой”, а по оценке врача Ницше доктора Бинсвангера, “фрау Фёрстер - пато­логическая лгунья”39. Её ложь не преминула проявиться. Являясь пра- вообладательницей архива Ницше, она осуществила публикацию фаль­шивки под названием “Воля к власти”. Данное сочинение состояло из заметок конца 80-х годов, самопроизвольно сведенных ею в книгу. Именно ссылками на эту работу полны исследования, отождествляю­щие Ницше и нацизм. Нацисты часто использовали цитаты из “Воли к власти” для оживления столь необходимого им культа Ницше. Фальси­фикация сочинений и писем Ницше его сестрой способствовало его дальнейшей нацификации. “Все это имело следствием то, что Ницше становился авторитетным предтечей нацизма”40. Только в 1956 году дармштадским профессором К.Шлехтой была восстановлена хроноло­гическая композиция заметок под заглавием “Из наследия 80-х годов”, которая показала фёрстер-ницшеанскую “Волю к власти” как гранди­озную фальшивку и “вбила осиновый кол в плакатно усвоенное наци- фицированное ницшеанство”41. Таким образом, можно заключить, что моралистическая философия Ницше, нацеленная на нравственное са­мосовершенствование личности и освобождение её от моральных оков,

19вступала в противоречие с антинравственной расово-догматической идеологией нацизма, стремившейся к национальному превосходству и использовавшей для этого антисемитскую пропаганду. Сфальсифици­рованный и оболганный, Ницше стал предтечей национал-социализ­ма. Но денацифицированный в 1950-1980-е годы его образ указывает на неадекватность восприятия творческого наследия философа, слож­ность и противоречивость его идей. Вместе с тем признается колос­сальное влияние, оказанное им на философскую мысль XX века.

Большое воздействие произведения Ницше имели на немецкого философа истории Освальда Шпенглера. Он родился 29 мая 1880 года в маленьком провинциальном городке Бланкенбург у подножия Гарца в семье почтового служащего. В 1899 году он поступил в Галльский университет, где изучал математику и естественные науки. В 1904 году Шпенглер защитил диссертацию “Основная метафизическая идея ге- раклитовской философии”, что позволило ему получить право препо­давания естественных наук, математики, истории и немецкого языка в гимназии. В период с 1908 по 1911 годы он работает старшим препода­вателем в гимназии Генриха Герца в Гамбурге, но после смерти матери в 1910 году и получения небольшого наследства, он оставляет службу и, переехав в Мюнхен, становится свободным писателем.

Шпенглер ворвался в философскую мысль Германии, словно по­рыв ветра, в 1918 году. Появление на книжных прилавках “Заката Ев­ропы” вызвало в научных кругах сильный диссонанс и принесло авто­ру мировую известность. Поднятые в ней проблемы получили особую актуальность в условиях крушения германской монархии и определе­ния государственно-политического устройства страны. Новая ситуация требовала новых идей. Однако для консервативных кругов, к которым принадлежал и Шпенглер, это не означало, что должна быть прервана имевшаяся германская политическая традиция и создана новая модель. Напротив, должна быть образована новая форма, сочетавшая в себе ис­торическую традицию, гештальт и условия современного развития Гер­мании при веймарской демократии. Данная проблема нашла свое отра­жение в шпенглеровском сочинении 1919 года “Пруссачество и социа­лизм”, в котором был создан не только привлекательный лозунг анти­демократической оппозиции, но и указано направление дискуссии, вы­работан ритм и национальная очертанность данной тенденции. Сам

Шпенглер позднее писал, что “с этой книги берет свое начало национальное движение в Германии”42.

Политические идеи Шпенглера ба­зировались на его культурно-историчес­ких представлениях, в основе которых лежала идея циклического развития че­ловеческой истории по замкнутым и не- соприкасающимся кругам. Культура, по­добно всем живым организмам, “прохо­дит возрастные ступени отдельного че­ловека. У каждой есть свое детство, своя юность, своя возмужалость и старость”. Её процесс развития определен судьбой, а её содержание - специфической душой. Заимствуя фёлькишескую идею единства народа и почвы, высказанную в середи-

Освальд Шпенглер не XIX века Вильгельмом Генрихом Ри-лем43, Шпенглер отмечал неизменную

связь, существующую между ландшафтом и культурой. Он считал, что именно ландшафт придает культуре силы, очерчивая её цель. В тот мо­мент, когда цель достигнута, происходит трансформация культуры в цивилизацию, которая является “неизбежной судьбой культуры”44. Об­разуется искусственного состояние, которое оторвано от ландшафта, и не может отражать народную душу, чуждо ей. Цивилизация является образованием, характерным для современной эпохи, которая привела к изменению ценностей, присущих городу и селу. Село, именуемое отны­не провинцией, становится естественным придатком города, который теперь трансформируется в мировой город, знаменуя собой окончатель­ный разрыв с ландшафтом и его душой. “У мировых городов нет духа. Они - окаменелая земля”, создавшая тип “цивилизованного человека”, который “совершенно безроден и свободен духовно”45.

В условиях поражения Германии в мировой войне Шпенглер ука­зывал, что установившийся миропорядок представляет собой попытку побежденного отделаться от последствий войны, а победителя - утвер­дить свою волю. В этом случае дипломатия является ведением войны

___________________ _____ — ____ ___________ _______________________ 2 .1духовными средствами, а политика - её временной заменой. Германия может добиться восстановления своего положения только путем вос­создания мощной армии. Этого требует и новое состояние европейс­ких государств, которые вступили в “эпоху мировых войн. Она начина­ется в XIX веке и будет продолжаться в нашем и, вероятно, в следую­щем веке. Она означает переход от системы государств XVIII века к мировой империи”. В этом случае, считает Шпенглер, “хороший удар кулака имеет больше ценности, чем добрый исход дела”46.

Утверждение парламентской демократии виделось Шпенглеру либо бессмыслицей, либо изменой, так как оно не отражало национальную душу немцев. Только та система, которая отражает специфическую на­родную душу, находящуюся в культуре, имеет право на существование и способна объединить и возродить нацию. В целях идентификации не­мецкой нации Шпенглер противопоставлял английский дух прусскому. Следует отметить, что данная тенденция восходила своими корнями ещё к Фихте47 и состояла в понимании Франции и Англии как борцов против варварства ради достижения цивилизации, в то время как Германия бо­рется против цивилизации за культуру. В период первой мировой войны немецкий социолог В.Зомбарт противопоставлял англичан и немцев как торговцев и героев48. Шпенглер следует в русле данной традиции, отме­чая, что англичане выступают в качестве наследников викингов, а нем­цы - средневековых рыцарских орденов. Эти прасимволы определяли основные черты характера народов. Так, для англичан свойственно стрем­ление к успеху, богатству, индивидуальной свободе и инициативе, при­оритету личных интересов над государственными, и поэтому “английс­кий инстинкт привел к решению: власть принадлежит личности”. Для прусского духа характерными являются честолюбие, чувство долга, дис­циплина, решительность в совокупности с фундаментальным понятием чести, и потому прусский инстинкт указывал на то, что “власть принад­лежит целому. Отдельное лицо ему служит”49. Иррациональное понима­ние долга Шпенглер иллюстрирует пассажем из римской истории: “Не бросать своего напрасного поста, без всякой надежды, без спасения - это есть долг. Выстоять, как тот римский солдат, останки которого на­шли у ворот Помпеи, который умер, потому что при извержении Везувия его забыли снять с поста. Вот что величие, вот что значит иметь расу. Этот достойный конец - единственное, чего нельзя отнять у человека”50.

22Шпенглер полагал, что, если немецкое государство будет опирать­

ся на “прусский элемент”, то последний выступит как залог “веры в будущее”. Философ соединял пруссачество и социализм, отмечая, что между этими явлениями существует прямая взаимосвязь, состоящая в том, что “старо-прусский дух и социалистический образ мышления ... представляют собой одно и то же”. “Мы, немцы, - писал он, - социали­сты и были бы ими даже в том случае, если бы о социализме никогда ничего не говорилось. Другие народы не могут быть социалистами”51. Социализм выступает в качестве “жизненной формы”, соответствую­щей упадку культуры, и является “максимальным жизнечувствовани- ем”, определенным конкретной целью, состоящей в обеспечении бла­госостояния всех членов общества. Поэтому в новом государстве, ос­нованном на “прусском духе”, доминирует “не “Я”, а “Мы”, коллектив­ное чувство, в котором каждое отдельное лицо совершенно растворя­ется. Дело не в человеческой единице. Она должна жертвовать собой целому. Не каждый стоит за себя, а все за всех, с той внутренней свобо­дой в высшем смысле... свободой повиновения, которая всегда отлича­ла лучших представителей прусского воспитания”52. По Шпенглеру, прусский социализм представлял собой исключительно национально окрашенный социализм, замкнутую национальную общность, способ­ствующую прогрессу германского государства.

Достижение “истинного социализма” возможно путем осуществ­ления “истинной революции”, т.е. революции “всего народа, единый вскрик, единое прикосновение железной руки, единый гнев, единую цель”, которая произошла в 1914 году53. Национальное воодушевление и эйфория, вызванные началом первой мировой войны, воспринима­лись как наивысший подъем “прусского духа”. Однако последующие трудности в Германии и окончательное поражение в войне оценива­лись им в духе мифа об “ударе ножом в спину”. Шпенглер считал, что перенос парламентских дебатов из залов рейхстага в 1917 году на ули­цы германских городов в ноябре 1918 года выступал в качестве основ­ной причины поражения. Вследствие смены формы правления произош­ла и трансформация самой социалистической идеи. Победа демокра­тии привела к утверждению господства буржуазии и уравниванию вла­сти денег с политической властью. Политической формой власти бур­жуазии являлся парламентаризм. Шпенглер высказал мысль о чуждос­

23ти парламентских форм правления прусскому духу. Он считал, что пар­ламент был чисто английским творением, соответствующим английс­кому духу, заимствованным буржуазией и привитым германскому об­ществу, которое традиционно следовало примеру авторитета, лидера, а не безликих масс, которые используются политическими партиями и диктуют свою волю государству. Эта идея была впоследствии подхва­чена германским “революционным консерватизмом”, в частностиА.Мёллером ван ден Бруком54.

Шпенглер оценивал Веймарскую Конституцию 1919 года оптими­стично, считая, что она способствует ослаблению демократии и несет в себе зародыш авторитаризма: “Несколько совсем малых поправок - и она вручит одиночке неограниченную власть”, утвердив диктатуру от­дельной личности - цезаризм. Появление цезаризма сокрушит дикта- туру денег и её политическое оружие - демократию55. Отстаивание Шпенглером этой позиции было выражением ностальгии германского консерватизма по сильной личности, способной вывести страну из цепи неурядиц. Цезаризм выступал необратимым процессом культурного развития, его трагическим закатом, а не апофеозом. Шпенглер пола­гал: не надо забывать того, что “лежит за нами, людьми этого тысяче­летия и что ожидает нас впереди. К Гёте мы, немцы, больше не вернем­ся, но зато ещё придем к Цезарю”56. Последний представлялся Шпенг­леру как величественная фигура, являющаяся “центром действия, дея­тельным средоточием множества, способная поднять внутреннюю фор­му собственной личности до формы целых народов и эпох, взять исто­рию в свои руки, чтобы вывести свой народ или племя и его цели на передний край событий, - это едва сознаваемое и почти неодолимое стремление всякого единичного существа, имеющего историческое предназначение”57. Нам представляется, что данная характеристика применима для образа консервативного авторитарного правителя бис- марковского типа.

Не восторгаясь диктатурой отдельных личностей, Шпенглер ука­зывал на временную необходимость использования политического дви­жения, приносящего их на вершину власти и опасность его сохранения после достижения цели. “Каждое революционное движение приходит с авангардом преторианцев к победе, которое потом больше не нужно, а более того - опасно”58. Как бы предощущением нацистской диктату­

24ры служат шпенглеровские слова о том, что “мы переживаем эпоху Ди­ректории раньше Термидора. Горе нам, если впоследствии придется наверствовать промежуток пути, через который мы перескочили”59.

Жизнь уготовила Шпенглеру весьма тяжелую судьбу. Ему пришлось дожить до утверждения нацистской диктатуры в Германии, восприняв­шей его политические идеи и стремившейся привлечь философа в свои ряды в качестве живого идола победившей партии. Следует заметить, что 31 июля 1932 года и 5 марта 1933 года, а также на президентских выборах 1932 года Шпенглер голосовал за Гитлера, руководствуясь тем, что “Гитлер - тупица, но движение надо поддержать”. Беседа между Гитлером и Шпенглером, состоявшая в гитлеровском монологе о не­согласии с идеями “заката Европы”, закончилась непониманием. Дома Шпенглер заметил, что НСДАП - это “организация безработных или тунеядцев”, а “Закат Европы” есть “книга, прочитанная фюрером в объе­ме титульного листа”60. Шпенглер отверг ряд предложений Геббельса о сотрудничестве с режимом, и в своей последней книге дал весьма нелестную характеристику новой власти. “Нацистский переворот 1933 года был насильственным, таковым он останется и для будущего, осу­ществленный с помощью элементарной внешней силы, а не душевной дисциплины ... Но тот, кто выступает вместе с ними должен себе четко представлять: это была не победа, потому что не было врага”. Шпенг­лера раздражал тот бравадный тон, с которым нацисты празднуют при­ход к власти, считая, что тем самым сделано дело германского возрож­дения. “Горе тем, кто путает мобилизацию с победой! Движение толь­ко сейчас началось, не достигло цели, и великие вопросы времени тем самым превратились в ничто... Этот захват власти произошел в вихре силы и слабости. Я смотрю озабоченно, как он ежедневно празднуется с таким шумом. Было бы правильнее, если бы мы сэкономили всё это для дня действительного и решающего успеха, то есть внешнеполити­ческого успеха”61.

Нацистские власти, неспособные в открытую устранить взбунто­вавшегося философа, приступили к его всевозможной травле. Нацист­ский философ Боймлер приклеил ему ярлык пропагандиста “фаталис­тической рабской морали”, а Геббельс дал 5 декабря 1933 года офици­альное указание не упоминать имя Шпенглера в печати. В октябре 1935 года Шпенглер, несогласный с нацификацией Ницше, разорвал свои

25отношения с архивом Ницше, руководствуясь тем, что “либо филосо­фия Ницше, либо философия архива Ницше, и если они противоречат друг другу, как это и случилось, то следует сделать выбор”. Чувствуя горечь обманутых надежд, Шпенглер в неоконченной второй части кни­ги “Годы решений” дал четкую характеристику нацистской партии: “Мы хотели покончить со всеми партиями. Осталась же самая отвратитель­ная”62. Отказавшись покинуть Германию, философ занял осуждающую власть позицию, стремясь любыми способами откреститься от своего интеллектуального влияния на нее. В ночь с 8 на 9 мая 1936 года Шпен­глер заснул и умер во сне. Погребение состоялось на следующий день с указанием в газете более позднего времени похорон, чтобы избежать неприятностей от буйствующей нацистской молодежи. В гроб к нему были положены две книги, с которыми он не расставался никогда - “Фауст” Гёте и “Так говорил Заратустра” Ницше.

Шпенглер выступал как представитель антидемократической мыс­ли веймарской Германии. Нельзя согласиться с утверждением В.В.А- фанасьева о том, что идеи “прусского социализма” сформировались под влиянием “консервативных революционеров”63, скорее наоборот, уме­стно говорить о шпенглеровском влиянии на идеи “революционных кон­серваторов”, отразившееся в книгах Мёллера ван ден Брука “Третий рейх”, Э.Ю.Юнга “Господство неполноценных”, Э.Юнгера “Рабочий”.

Нацистская идеология своеобразно восприняла его политические идеи, трансформируя их в расистском ключе, противником которого выступал философ: “Для меня народ - это единство души”, а не крови и расы, как добавили к этому нацисты. “Душа человека обнаруживает душу в ландшафте”64, а не в расе как в биологической массе, как пола­гал Розенберг. О расхождениях Шпенглера с нацизмом свидетельству­ет его характеристика расовой проблемы. “Кто слишком много говорит о расе, у того её больше нет. Речь идет не о чистой, а о сильной расе, которую имеет в себе народ”65. Нацистский идеолог А.Розенберг еще раньше замечал презрение Шпенглера к расовой проблеме. Он указы­вал на безрасовость культурно-исторических типов его философии ис­тории. “Истинно фаустовского - “Я один хочу!” Шпенглер не знает, он не видит, что расово-духовные силы формируют миры, а выдумывает абстрактные схемы, которым мы теперь должны подчиниться как “судь­бе”. Если последовательно продумать до конца, это блестяще представ­

26ленное учение отрицает расу, личность, собственную ценность, любой способствующий развитию культуры импульс, одним словом, “сердце сердца” германского человека”66. После такого определения творчества философу было бы трудно войти в строй предтеч нацизма.

Вопрос об интеллектуальном влиянии творчества Шпенглера на нацистскую идеологию весьма сложен и противоречив. Явным явля­лось заимствование нацистами идей “прусского социализма” и госу­дарства, проблемы чести и долга, цезаризма как типа правления. Но. национал-социалистическому учению удалось так трансплантировать их в свое мировоззрение, что, порой, автор сам ужасался их восприим­чивости. Шпенглер писал, что “эти элементы (нацисты - С.А.) прихо­дят к власти, стремятся к упованию властью и увеличению положения, которое переносимо только временно. Правильные мысли гипертро­фируются фанатиками до абсурда. Что вначале казалось великим, кон­чается трагедией или комедией”67.

В целом, рассматривая влияние философских идей Ф.Ницше и О.Шпенглера на национал-социалистическую идеологию, можно сде­лать заключение о её неоднозначности и противоречивости. Нацизм ассимилировал в себе не столько философские концепции и взгляды рассматриваемых мыслителей, сколько афоризмы, лозунги или обра­зы, черпаемые из их творчества. Фальсифицируя или искажая смысл, он препарировал их в духе своей расовой идеологии, создавая миф- культ, как это случилось с Ницше, или же, критикуя творчество, модер­низировал идеи, как было со Шпенглером. Если с денацификацией Ницше вопрос о нем как о предтече в большей степени снят, то в отно­шении Шпенглера разрешение проблемы представляется неоднознач­ным. Бесспорно влияние последнего на антидемократическую и анти- парламентскую мысль веймарской Германии. Уместно также говорить о “прусском социализме”, подсказавшем национал-социалистам идею однокровной народной общности. Однако Шпенглер презрительно от­носился к расовой проблеме, без которой нацистская идеология немыс­лима. Неприятие нацизма после прихода его к власти указывает на эво­люцию политической позиции философа и неоднозначность творче­ства, на чем паразитировал нацизм.

27

2 . ф асоЕо-ф ёлмситеское ж и р о к о ^р е н и е

Наравне с идеями немецкой философии на формирование нацист­ской идеологии повлияла и расово-фёлькишеская мысль. С развитием и укреплением консервативной и либеральной политических идеоло­гий в Европе в середине XIX века появилось новое течение - полити­ческий расизм. В обстановке внутриполитической раздробленности Германии в 50-60-е годы и последующего строительства “второго рей­ха” расовое мировоззрение переплелось с существовавшими ранее фёль- кишескими идеями. Было заложено расово-фёлькишеское понимание истории. С этим связаны имена Жозефа Артюра де Гобино, Пауля де Лагарда, Августа Юлиуса Лангбена и Хьюстона Стюарта Чемберлена. Их сочинения оказали существенное влияние на формирование герман­ской национал-социалистической идеологии. Идеи расовой борьбы и расового превосходства, кровь как ключевой элемент расы составляли сердцевину нацистского мировоззрения. Представления Гобино об арий­ской расе и Чемберлена о германцах как высших представителях арий­ства, а также призыв Лангбена о возвращении к крестьянскому почвен­ному духу, как исконно германскому, и идея создания германской церк­ви, предложенная Лагардом нашли свое отражение в национал-социа­листическом учении.

Середина XIX века знаменует собой начало нового миропонимания человеческой истории. В отличие от философско-исторического оно име­ло расово-биологический характер, обусловленный доминированием той или иной расы в историческом процессе. Речь шла о взаимозависимости прогресса и регресса человечества от расового компонента. Основателем политико-исторического расизма, не имевшего ничего общего с антропо­логией, являлся французский мыслитель Жозеф Артюр де Гобино.

Жозеф Артюр де Гобино (1816-1882) родился 14 июля 1816 года во Франции в католической аристократической семье. Его род вёл свою историю от скандинавских викингов, которые, осев в Нормандии, до­бились определенного статуса при французских королях. Размеренная дворянская жизнь де Гобино была нарушена Великой Французской ре­волюцией. Она толкнула мужчин из рода де Гобино в стан контррево­люции. Дядя Гобино Жозеф активно участвовал во всех антиреспубли-

28канских заговорах, а его отец, Луи, в молодости даже принял участие в шуанрии и был ранен. Таким образом, в семье Гобино культивирова­лись антиреспубликанские взгляды, передавшиеся впоследствии и Жо­зефу Артюру. Отец его поступил на военную службу при Бонапарте, сумев сделать карьеру. Мать Гобино, в девичестве Анна Луиза Мадле­на де Герси, происходила из богатой семьи откупщиков68.

Детство и отрочество Гобино прошли в Германии и Швейцарии, где, по мнению Л.Шемана, ему была привита “любовь к Германии и нем­цам”69. Вернувшись из Англии во Францию в 1835 году, он обратился к изучению наук, занимаясь историей, филологией, восточными языками. В 1840-е годы начинается его журналистская карьера убежденного кри­тика правления Бурбонов и Луи-Филиппа, именуемых им не иначе как “национальная посредственность”70. Революция 1848 года и близкое зна­комство с министром иностранных дел А. де Токвилем открыли для него путь в дипломатическую службу: сначала он стал начальником личной канцелярии министра, затем секретарем посольств и консульств в раз­личных странах. Скончался де Гобино в Турине в 1882 году.

Гобино вошел в историю не как дипломат, а как писатель, введший “расовый метод” в изучение истории71. Это связано с опубликованным им “Опытом о неравенстве человеческих рас”, два первых тома кото­рого вышли в 1853 году, а 3-й и 4-й - в 1855 году. Эта работа не претен­довала на научное обоснование неравенства человеческих рас, а пред­ставляла собой вольное размышление на данную тему. Антинаучный характер этого сочинения был подмечен ещё авторитетнейшим гоби- новедом, переведшим его книгу на немецкий язык, Людвигом Шема- ном, который писал, что речь “не может идти о научной стороне этого труда, основные вопросы которого вообще не являются вопросами не­предвзятой чистой науки”72.

Современный российский историк Ю.Я.Орлов указывал на “субъек- тивно-эссеистский характер работы Гобино”73. Сам же Гобино в 1853 году в предисловии к первому изданию “Опыта...” охарактеризовал его как “историческую химию”74.

Побудительной причиной написания этой книги являлся ярко вы­раженный упадок аристократизма во французском обществе. Даже ре­ставрация Бурбонов оказалась неспособной остановить его, наоборот, придала ему еще больший импульс. Аристократизм воспринимался Го-

29

бино как некое высшее достоинство, отделявшее небольшую часть лю­дей от основной массы. Однако принципы Великой Французской рево­люции нанесли удар по духу сословности, ликвидировали родовую эли­тарность и ввели равенство граждан. Гобино, будучи противником ли­беральной демократии, предпринял попытку возрождения аристокра­тического духа путем создания расового учения, направленного на вы­деление превосходящей других расы. Таким образом, он подменял ари­стократическую родовитость расовой.

Вообще идея преобладания одних народов над другими высказы­валась ещё задолго до Гобино75. В отношении Франции в средние века велись споры о принадлежности французского дворянства к франкско­му или галльскому, соответственно благородному или неблатородному народу. В данном споре выдвигалась идея франкского, то есть герман­ского происхождения дворянства. Все это указывало на то, что деление французов на франков и галлов, с повышенным вниманием к германс­кому происхождению, было воспринято Гобино и перенесено с одного народа на все человечество. ^ п

Ц е л ь , которую поставил перед собой Гобино в Опыте... , состояла в попытке определения расового компонента каждого народа, н писал, что в современности “к основаниям для такой работы прибави­лись особенно благоприятные обстоятельства”76. Источником, на кото­ром автор основывал свою расовую интерпретацию истории, была БиЬ- лия. Началом расового анализа для Гобино являлась “адамова личность . Он считал, что все люди ведут свое происхождение от рода Адама, но современное человечество имеет довольно отдаленное сходство с ним, и оно должно “представлять себе адамову личность как одинаково чуж-

9977дую всем человеческим группам ".В результате стихийного бедствия немыслимого масштаба брат­

ство предков” разбилось, и “расы получили второе образование. Я на­хожу решительно ярко выраженные расы лишь в третьем тысячелетии, белые, черные и желтые”78. В оценке значения данных рас для челове­ческой истории Гобино исходил из тезиса о том, что “человеческие расы ... не равны”79. Это неравенство обусловлено не географическими или социальными причинами, а биологическими.

Заостряя внимание на этом неравенстве, Гобино указывал на осо­бое значение крови как “главного элемента жизненной силы’ расы .

30Он считал, что все ветви человеческого рода обладали “расовым ин­стинктом”, который, в соответствии с “законом отталкивания”, проти­востоял кровосмешению между отдельными народами. Цивилизаторс­кая общительность и экспансия одних народов приводила в действие “закон притяжения”, по которому кровь одного народа смешивалась с кровью других народов и теряла свою гомогенность. “С смешением крови пришло изменение в представлении народа”. Таковыми, напри­мер, являлись последствия столкновения Рима с цивилизацией Малой Азии, или смешение “исламской турецкой крови” с европейской в ходе крестовых походов81. Катастрофические результаты смешения крови могли наступить лишь тогда, считал Гобино, когда народ окончательно потерял контроль над межрасовыми контактами, в результате чего про­исходило произвольное смешение крови и вытеснение “благородной” крови “неблагородной”. Но “пока кровь этого народа и его организация ещё в достаточной мере несут на себе отпечаток расы, а посвященные сохраняют его - народ жив”82. Ярким примером этого служил феномен Суллы, который, по мнению Гобино, определенно указывал на то, что аристократизм римского народа находился в крови, а не в инстинкте”83.

Гобино считал, что произвольное расовое кровосмешение являлось причиной современного упадка и дегенерации народов. “Как и почему молчала жизненная сила? - спрашивал Гобино. - Как наступила дегене­рация? Это требует объяснений. До сих пор вместо них довольствова­лись лишь словами, а не делом. Этот шаг вперед попытаюсь сделать я”84. Гобино считал, что причина всех катастроф человеческой истории, при­ведших к исчезновению народов и государств, лежала в дегенерации народа, потери им первоначального расового единства путем крово­смешения с другими народами. Именно на дегенерации лежала ответ­ственность за гибель Римской империи, так как “нации умирают, если они состоят из дегенеративных элементов, потому что больше не спо­собны к преодолению опасностей жизни, так как дегенерировали”85.

Как уже говорилось, Гобино делил человечество на три расы: бе­лую, черную и желтую. При этом большое значение он придавал тому, кто являлся прародителем той или иной расы, что, безусловно, сказы­валось на её качестве и всемирно-историческом значении. Акцентируя внимание на личности Адама и его наследии, Гобино подчеркивал осо­бую ценность белой расы в силу того, что её родоначальником был Адам.

31Она несет в себе сакральный смысл духа и крови Адама и располагает “двумя главными элементами всякой цивилизации: религией и истори­ей”; “обладает монополией на красоту, на разум и на силу”86. Из чего Гобино заключал, что белая раса превосходит по своему значению чер­ную и желтую расы, причем это превосходство было вечным.

Белая раса не являлась гомогенной, так как внутри нее находились обладающие цивилизаторской силой хамиты, семиты и арийцы. Хами- гы имели интенсивные контакты с черной расой, смешиваясь с ней, что привело к исчезновению “культурной силы” и последующей гибе­ли хамитского общества. Гобино считал, что в результате расового сме­шения из умирающего общества хамитов возникла семитская культу­ра. Вследствие этого семиты стали обладать большей “белой сущнос­тью”, чем их соседи, но для арийцев они представляли особую опас­ность87. Эта опасность состояла в том, что семиты, синтезирующие в себе черную и белую расы, при доминировании последней, являлись равными арийцам по значению внутри белой расы, но отличались от нее по “чистоте крови”. Шеман указывал на то, что “многократно од­носторонне поднимавшиеся против него обвинения в большей или мень­шей слепой неприязни к евреям необоснованны”. Гобино не отбрасы­вал “драгоценнейшие и выдающиеся стороны” евреев и “точка зрения Гобино на еврейство дает возможность характеризовать её как своеоб­разную связь антропологического уважения и человеческого антаго­низма, углубленного через историческое рассмотрение. Наравне с ве­личием арийцев он испытывал также ужас, смешанный с неприятным чувством, связанным с характером и исторической ролью евреев, вслед­ствие рока этой демонической расы, именно как расы, испытанной и распространенной”88. Шеман делал этот вывод с нескрываемым чув­ством разочарования к этой неоднозначной позиции Гобино.

Арийцы для Гобино являлись наиболее ценными по сравнению с хамитами и семитами, представлявшими собой смешанный тип, и об­ладали превосходством над нами в силу чистоты крови. Находившиеся ранее в азиатском регионе арийцы в данный момент почти исчезли, но их дух и кровь рудиментно сохранились у германцев. Все другие евро­пейские народы относились им к “семитским продуктам”89. Выделе­ние такой полярности обусловлено современными Гобино событиями европейской истории. Как считал Л.Шеман, “... судя по всему, бури ре­

32волюции 1848 года, которую он наблюдал с близкого расстояния, выз­вали в нем решительную перемену ... Дальнейший горький жизненный опыт привел его к выводу, что этому германскому духу в современной, а тем более в ставшей позднее республиканской Франции больше нет места”90. И потому среди “главных европейских народов - французско­го, итальянского, английского и немецкого” Гобино относил англичан к единственному “живому арийскому народу” в Европе, при этом со­храняя симпатии и к немцам. Германофильство его обусловлено тем, что “германский дух ... кажется, воплощал в его глазах прежде всего дух порядка против революционного духа хаоса, который ему приве­лось увидеть вокруг себя”91.

Гобино подчеркивал, что германцы арийского типа представляют собой важнейшее творение природы и потому все их поступки чрезвы­чайно важны для человечества. Именно германец смог сохранить в себе великую цивилизационную миссию перед человечеством. Он является хранителем древних знаний, традиций, первородства. А так как хрис­тианство выступало общим основанием всех новейших культур, то это означает, “что христианство и германство никогда не противостояли друг другу, и их миссия на земле может быть выполнена только в союзе друг с другом”92.

Германская кровь, доминировавшая в Центральной Европе в IX - XII веках, медленно теряла свои силы, но арийско-германский элемент в этом регионе ещё не полностью угас. Феодальная система, сохраняв­шаяся в Германии и выступавшая как признак германского обществен­ного порядка, бурно прославлялась Гобино. Она была для него как про­тивовес системе либеральной демократии. “Консервативный дух гер­манцев”, охраняемый потомками, являлся бастионом против грозяще­го вырождения из-за стремительного распространения идей Француз­ской революции93.

Таким образом, арийцы выступали у Гобино как своеобразная ра­совая элита, которая должна прийти на смену деградирующей и исче­зающей аристократии. Она включала в себя все присущие дворянству качества: родовитость, высокомерие, отчужденность от других слоев (народов). Арийцы должны были сцементировать, с точки зрения Го­бино, разрушавшиеся столпы общества. Ханна Арендт замечала, что из упадка дворянства он вывел два противоречащих друг другу след­

3 3ствия: “угасание человеческого рода и образование новой природной аристократии”94.

Растущая дегенерация народов, кровосмешение, утрата духовных устоев белой расой уверенно вели, по мнению Гобино, к исчезновению человеческой расы с лица земли. “Он пророчествовал погибель: конец человечества в результате естественной катастрофы”95. В 1856 году в письме А. де Токвилю Гобино писал: “Я не говорю людям: вы достойны прощения или вы достойны осуждения, я им говорю: вы умираете”96.

Жозеф Артюр де Гобино был провозвестником биологического ра­сизма, но его идеи были больше пронизаны эсхатологическим песси­мизмом, чем агрессивностью, что подметил ещё Э.Нольте97. В расово­исторической интерпретации культуры Гобино присуще презрение к черной и желтой расам, а также к семитам; отказ от всяких демократи­ческих идеалов с пророчеством гибели в союзе с аристократическом высокомерием сделали его пламенным защитником германского рей­ха. В постулатах Великой Французской революции “Свобода, Равен­ство и Братство” он видел лишь выражение культурно-разрушительно- го расового хаоса. Гобино страстно призывал к защите аристократизма и элитарности, которые объединялись в образе арийца. Следует согла­ситься с точкой зрения французского историка Льва Полякова, кото­рый замечал, что “важно быть внимательным к идеям Гобино, которые имеют мало общего с легендой о нём”98.

Реакция на вышедший “Опыт о неравенстве человеческих рас” была неоднозначной. А. де Токвиль неодобрительно отнесся к идеям Гоби­но. Он писал ему, что “они, вероятно, неправильны и безусловно вред­ны”99. Французский историк религии и философ Э.Ренан в 1856 году в письме к Гобино отмечал его заслуги: “Вы написали замечательную книгу, полную силы и оригинальности, но не пригодную для понима­ния во Франции или, скорее, пригодную для непонимания”100. В целом книга не была замечена читательской публикой и не принесла ожидае­мого автором эффекта. “Но потом пришло время Гобино, - писал Ше- ман, - и теперь он хлынул на нас во власти и изобилии, он стал дру­гом...”101 Не последнюю роль в этом сыграл известный немецкий ком­позитор Рихард Вагнер.

Знакомство Вагнера и Гобино произошло в период поездки после­днего в Байрейт в 1876 году. В беседе с ним Вагнер обратил внимание

34на оригинальные идеи, высказанные Гобино, и счел их близкими себе по духу. Обращение его в музыкальных произведениях к сюжетам гер­манской мифологии создавало у немцев притягательную иллюзию при­надлежности к роду Зигфрида. “Триумф германцев, на который научно указал Гобино, благодаря Вагнеру получил художественное заверше­ние”102. Но это не означает, что их взгляды на историю совпадают. Убеж­денный расист Л.Шеман вынужден указать в своей книге на отличия этих двух людей. Если Гобино исходил из “аристократической мысли”, то в творчестве Вагнера присутствовал “больше народный идеал”, хотя, как считал Шеман, “позднее он постепенно то тут, то там приближает­ся к Гобино”103. Таким образом, Гобино представлял собой сторонника “аристократического расизма”, а Вагнеру, как немцу-националисту, более близок народный идеал, в котором находит свое отражение не­мецкий дух. Антисемитизм последнего обусловлен, скорее, жесткой кон­куренцией в музыкальном мире, и потому “вагнеровский антисемитизм, смешиваясь с иллюзией заговора, не знал ещё понятия “расы” и исхо­дил из “инстинктивной неприязни”, направленной против признака чуж­дого вида, что ему открылось сначала в музыке Мейербера и Феликса Мендельсона-Бартольдиса”104.

Вагнер стремился силой своих произведений пробудить в немцах тягу к сильной личности, волевому германскому духу. Арийские идеи Гобино позволили ему воспринять арийцев и германцев как синонимы. Он оказался одним из первых, кто предпринял попытку германизации христианства в “Парсифале”105. Победы германской армии в ходе объе­динения Германии особенно усилили в нем чувство грядущего герман­ского Ренессанса. 21 июня 1871 года он писал: “Я верю в неслыханный расцвет немецкого рейха, потому что дело Нибелунгов, совпавшее с немецкими победами, есть не случайность”106.

Именно Вагнеру принадлежала основополагающая роль в распро­странении идей Гобино в Германии. Он начал пропаганду расистских положений среди членов своего кружка в Байрейте. С 1882 по 1886 год в вагнеровском журнале “Байрейтер Блеттер” публиковались статьи, посвященные творческому наследию Жозефа Артюра де Гобино. Его имя постепенно становилось известным в германском обществе. Л.Ше- маном был осуществлен немецкий перевод “Опыта...”, написаны ста­тьи и книги, принесшие ему славу крупнейшего гобиноведа. Являясь

35сторонником расового рассмотрения истории, Шеман в 1894 году ос­новал “Общество Гобино”, занимавшееся культивированием расистс­ких идей107. Гобино трактовался им как “гениальный дилетант и пер­вый специалист”, как один из основателей “новой историко-(расово)- философской школы”, как “писатель, на многие годы персонифициро- иавший дух германского народа”108.

Пропаганда расовых идей Гобино шла рука об руку с углублением и расширением фёлькишеского мировоззрения. Черпавшее истоки из немецкого романтизма, оно базировалось на исключительности немец­кого духа и почвенническом характере германца. Обращение к почве выступало как противопоставление городскому миру. Фёлькишеским идеям характерен антисемитизм, имевший религиозную или экономи­ческую, а не расовую причину. Пропаганда германского мессианизма, противопоставление немецкого почвеннического крестьянина бесзпоч- венническому горожанину находит свою преемственность в нацизме. И, конечно же, антисемитский дух был сублимирован фашистским дви­жением, став его яркой пропагандистской карточкой.

1870-1890-е годы знаменуются творчеством известных фёлькишес- ких мыслителей Пауля де Лагарда и Августа Юлиуса Лангбена, оказав­ших влияние на формирование национал-социалистической идеологии.

Пауль Антон Бёттихер, принявший позднее фамилию Лагард (1827- 1891), родился 2 ноября 1827 года в Берлине. Он происходил из ста­ринного саксонского рода протестантского вероисповедания. Его отец Вильгельм Бёттихер был профессором философии и благочестивым христианином. В 1844 году Пауль поступает на теологический факуль­тет Берлинского университета. Во время революции 1848 года он прим­кнул к прусскому консерватизму. После защиты диссертации и получе­ния должности приват-доцента Галльского университета.ему была дана двухгодичная стипендия для командировки в Лондон с целью изуче­ния и реконструкции Нового Завета на основе восточных текстов. По возвращению в Германию в 1854 году Пауль Бёттихер женится на Анне Бергер и одновременно с этим принимает фамилию двоюродной ба­бушки по материнской линии Эрнесты де Лагард, потомка лотарингс­ких гугенотов. В 1868 году Галльский университет присудил де Лагар- ду степень почетного доктора теологии, а Гёттингенский университет- профессуру за исследования Ветхого Завета. Определенную извест­

36

П ауль де Л агар д

ность принесли ему выпущенные в 1878 году “Немецкие сочинения”, второй том которых вышел в 1881 году, а в 1886 году они были объединены в один том. Пост­роенные на “интуитивной, несистемной и чисто субъективной” основе, они были посвящены различным проблемам поли­тической жизни Германии109. Осенью 1891 года во время научной командиров­ки в Рим у де Лагарда был обнаружен рак желудка. Ему была сделана опера­ция, но спустя несколько дней после нее, 22 декабря 1891 года, он скончался.

Являясь современником процесса объединения Германии “железом и кро­вью”, Пауль де Лагард не разделял того политического пути, который был выб­

ран Бисмарком для достижения этой цели. Мапогерманский путь пред­ставлялся ему не отвечающим всегерманским интересам и утоляющим только узкополитические прусские амбиции. Истинной же целью Гер­мании в процессе объединения должна быть колонизация всех нене­мецких народов австро-венгерской монархии и привитие им немецкой культуры. Эту идею поддержал впоследствии и Гитлер в отношении Австрии и Судет. Созданный “второй рейх” не смог выполнить такую миссию.

Государство изначально поставило перед собой цель: “заботитьсяо немецкой жизни в Германии, спасти то, что ещё можно спасти в Гер­мании. Это не мирная работа, нельзя сделать омлет, не разбив яйца”110. Возникнув как “продукт необходимости”, Пруссия должна была опи­раться на консерватизм, являвшийся “спасителем от безгосударствен- ности”, и тем элементом, который сцементировал бы германское об­щество перед угрозой парламентаризма и либерализма. Поэтому сле­дует проводить более твердую политику, нацеленную на достижение единства нации. Либерализм и многопартийная система создавали мно­гополюсный политический мир, в котором происходила непрекрахцаю- щаяся, ослабляющая общество борьба одних сил с другими. Лагард

считал, что это не может привести к национальному единению. Пото­му для прогресса прусскому государству необходимо следовать кон­сервативному курсу. Консерватизм являлся “жизненной силой нации”, ко он способен обеспечить лишь внешнее единство. Пока Пруссия ос­новывается на господстве армии, она ещё долго “не сможет кристалли­зировать всю жизнь нации”111.

Создание Великой Германской империи обеспечило лишь внешнюю консолидацию германской нации, но не смогло объединить её внут­ренне. Лагард считал, что внутренняя консолидация немцев должна быть осуществлена с помощью не политических, а духовных инстру­ментов. Таким инструментом могла явиться религия. Именно она спо­собна отразить сущностные черты немецкого народа, потому что “гер- манство лежит не в происхождении, а в душе”. Лагард полагал, что “по­литическая Реформация 1866-1871 годов относилась к политическим по­требностям немецкой нации в той же мере ... в какой церковная Рефор­мация 1518 года относилась к церковным потребностям этой нации”112.

Католицизм и протестантизм не могли явиться объединяющим зве­ном германского народа, так как они в основе своей были антинемец- кими религиозными течениями. Христианская церковь, воспитанная талмудийским еврейством, “поставила Евангелие над Талмудом”113, и извратила первоначальное учение Иисуса иудейскими положениями. Потому церковь не тождественна Христу. Исходя из этого, Лагард счи­тал, что ценностью для потомков должно быть не учение, а смерть Иисуса, его жертва. Протестантизм же являлся бастардом католициз­ма. Реформация Лютера не обеспечила гармоничное единство, напро­тив, привела к расколу общества: “Протестантизм есть основа разно­гласий нашего Отечества”114.

Отказывая католицизму и протестантизму в праве на консолидиру­ющую силу общества, Лагард проповедовал создание национальной ре­лигии, которая привела бы к строительству нового Иерусалима. “Путем к религии является сама религия”, которая, совместно с Отечеством, “все­ми силами молитвы и взращиванием национальной религии добьется завоевания, в котором интересы религии и Отечества соединятся”115. Это и будет достигнутым консенсусом, в котором интересы веры и Отече­ства сольются воедино, создав мощный фундамент прогресса немецкого государства. Ради пользы немецкой нации “католицизм, протестантство,

......... .................. ...................... .......... .................................... 3 7

38иудаизм, натурализм должны уступить место новому мировоззрению, уступить целиком, так, чтобы о них больше никто не вспоминал, как не вспоминают о ночных лампах, когда над горой сияет утреннее солнце - иначе единство Германии будет становиться год от года хрупче”116.

Требование создания национальной религии являлось естествен­ным, так как “каждой нации необходима национальная религия” и наша задача состоит в том, чтобы “сделать нацию восприимчивой к приему этой религии”. Может быть, после этого изменится зависимость чело­века от бездушной государственной машины, “если мы поможем осно­вать церковь, которая является носителем божественных глаз в расе и идей, позволяющей нам жить далее”117.

Лагард считал, что германские народы обладают религией, лежа­щей в основе её национальности, и потому, только опираясь на это, протестантизм смог победить в борьбе с католическим Римом, ибо в реальности боролся не христианин, а германец. Сила его лежала в “жер­твенности”118, которую привил ему Иисус Христос своим примером, и, жертвуя собой, германец идет путем Сына Божьего. Таким образом, при­зыв к созданию национально-немецкой религии являлся стремлением модифицировать христианство, придав ему первоначальный смысл жиз­ни Христовой, препарируя его на германскую почву, т.е. Лагард предла­гает германизировать христианство, облачив его в национальные одеж­ды. Это не было отказом от христианства и, тем более, не являлось воз­вращением к древнегерманским божествам, например, к Вотану.

Значительное место в мировоззрении Лагарда занимал антисеми­тизм. Как справедливо замечал американский историк Ф.Штерн, он носил экономический характер, так как евреи идентифицировались им с капиталистами и выступали в качестве виновников экономических трудностей общества119. Средневековые катаклизмы Европы привели к повсеместному распространению идей гонимой всеми еврейской на­ции. “Евреи как евреи выступают для каждого европейского народа тяжелым несчастьем”120, причем они “являются чужими в каждом ев­ропейском государстве не только как таковые, но и как носители гние­ния”121. Лагард предлагал считать евреев не религиозным сообществом, а как “нацию в нации”122. В своих нападках на евреев Лагард использо­вал уничижительные сопоставления их с чумой и “болотной лихорад­кой”, которой заражена Германия. “Через динамит или оружие, через

3 9королевскую свечу государственного социализма нельзя прогнать жар: единственное, что может помочь укрепить нас в работе - это свежий воздух, небесный воздух... входящий в открытые двери и окна старого отравленного дома123.

Решение еврейской проблемы в Европе Лагарду виделось двояко. “Германия должна сделать целыми немецких людей и немецкий вид, так как хочет состоять из одного яйца: тогда для Палестины не будет пространства в нем”. Еврейский народ следует переместить из Европы в Палестину, обеспечив их эмиграцию туда, откуда они пришли. Перед евреями необходимо поставить выбор: “или эмигрировать из Герма­нии, или стать немцами”124. Являясь противником расового учения, Лагард считал, что этого можно достичь путем скрещивания, заключе­ния браков между евреями и немцами, что привело бы к вытеснению евреев из немцев и, тем самым, к спасению от евреев”125. Общество не должно испугаться этого шага, потому что от этого будет зависеть даль­нейшая духовная жизнь германской нации, а вместе с ней - и всего государства.

В целом мировоззрение Лагарда носило теологический характер. Он выступал с радикальной критикой католического и протестантско­го учений как не отражающих сущность германской души. Для дости­жения гармоничного единства нации он предлагал германизировать хри­стианство, создав национально-немецкую церковь. Идея образования немецкой церкви, а точнее, немецкой религии, была заимствована по­зднее нацистским идеологом А.Розенбергом, но при попытке её созда­ния было оказано сильнейшее сопротивление со стороны католичес­ких и протестанских организаций, так что А. Розенбергу пришлось в предисловии к 3-му изданию “Мифа XX века” оправдываться и заяв­лять, что он совершенно не собирался этого делать126. Свойственный же Лагарду антисемитизм имел экономическую детерминанту, отож­дествляющую еврея и капиталиста. Он выступал противником расово­го антисемитизма, и потому нацистская пропаганда опускала этот ас­пект, акцентируя внимание лишь на проблеме национальной церкви.

Существенное влияние на формирование типологии фёлькишес- кого мировоззрения оказал Август Юлиус Лангбен (1851-1907) “Ремб­рандт как воспитатель”. Он родился 26 марта 1851 года в маленьком городке Хадерслебен в Шлезвиге в семье директора гимназии. После

40присоединения Шлезвига к Дании его отец из-за своих шлезвиговских патриотических убеждений потерял работу. Семья была вынуждена скитаться из города в город, перебиваясь случайными заработками. Лангбен поступил на естественный факультет Кильского университе­та, существуя на мизерную стипендию и репетиторство. С началом гер­мано-французской войны он добровольцем ушел в армию. Лангбен от­личился в боях при Ле Мане и Орлеане, за что был представлен к зва­нию лейтенанта, но вскоре уволился со службы по состоянию здоро­вья. Вернувшись в университет, он продолжил обучение в Киле, а за­тем в Мюнхене. После различных трудностей, когда ему приходилось то оставлять учебу, то вновь к ней возвращаться, в 1880 году Лангбен, наконец, закончил образование. Его интенсивные занятия искусством и археологией привели к написанию в 1890 году книги “Рембрандт как воспитатель”. Она была издана без указания имени автора и в течение года выдержала 37 изданий. Август Юлиус Лангбен скончался 3 апре­ля 1907 года в Магенкребсе.

Лангбен считал, что “духовная жизнь немецкого народа находится в состоянии распада”127. Он обусловлен кризисом германской духовно­сти, которая в лабиринтах европейской культуры, подпадая под влия­ние новых идей, потеряла себя. Пропал тот связующий народ стержень, духовный ориентир, который объединял нацию, придавая ей силу, це­леустремленность, возможность самопознания и самоотражения в нем. С исчезновением его немцы восприняли совершенно чуждые им цен­ности. Они стали разделять итальянские достижения эпохи Ренесеан- са, французскую ученость периода Просвещения, английский меркан­тилизм, но ими был потерян германский дух. “Сегодняшние немцы пре­обладающе находятся под влиянием ложной культуры”128. Возродить утерянное достояние и являлось задачей Лангбена.

Вернуть германскую духовность невозможно научным способом. Лангбен вообще являлся противником науки, под которой он понимал сообщество, тяготеющее к позитивизму, рационализму, эмпиризму, ме­ханистическому материализму, технике, скептицизму, догматизму и спе­циализации. Объединенные, эти понятия выступают у него синонима­ми зла, ложного пути, ошибочного познания. Поэтому обрести герман­ский тип можно только интуитивным, иррациональным путем. Ланг­бен считал, что он мог сохраниться только в искусстве, а точнее в жи­

4 !вописи, являвшейся отображением народной души. “Правильное ис­кусство может состоять из разнообразных нюансов, а также способно возродить в себе единообразное формирование характера народа”129.

Рассматривая западноевропейскую живопись, Лангбен нашел ху­дожника, творчество которого представляло собой чистейшее отобра­жение германской души. Этим человеком был Рембрандт, который вы­ступал у него как антитеза современной культуре. Наделенный особы­ми сакральными качествами, он воспринимался им как “третья Рефор­мация” (Лютер - первая, Лессинг - вторая, Рембрандт же синтезировал в себе две предшествующие). “Рембрандт - как прототип немецких жи­вописцев; он совершенно отвечает этому, как образец многих желаний и потребностей, что мерещатся немецкому народу в духовной жизни сегодня...”130

Лангбен считал, что “душа (народа - С.А.) во многом есть дело искусства, но не полностью. Как человек состоит из души и тела, мяса и ног, костей и спинного мозга, так все художественные произведения подразделяются на два фактора: душу и стиль. Иметь индивидуаль­ность означает иметь душу; иметь скрытую индивидуальность означа­ет иметь стиль... который, следовательно, означает скрытый духовный характер, открытый познанию”. Германское изобразительное искусст­во находило поддержку в “национальном крестьянском стиле”, кото­рый являлся отражением германской народной души. Крестьянский стиль может “развиваться только из консолидации немецкой духовной жизни и самоосвобождения немецкого характера ... Дух народа упоря­дочивает свои потребности, а потребности народа — свой стиль”131.

Германский дух воплощался в живописи, которая в художествен­ных образах сохраняла его сущность, “таким образом, музыкально-ме­ланхолическая природа немцев воплотилась в Рембрандте ... где одно ­временно существовало жизнерадостное и меланхолическое, эта рав­номерно звучащая психическая двойственность”./Следовательно, по­лагал Лангбен, “рембрандтовская живопись есть прямо выраженное по-настоящему нидерландское, германское, нордическое .

Его творчество открыло типологическую природу германства, ко­торая была связана с крестьянством, а через него с землей, с почвой, на которой живет народ. Из нее он питал силы, находил пропитание и кров. Из этого Лангбен выводил сакральную связь между человеком и его

душой, в единичном рассмотрении, и почвой как центром духовности. Поэтому “портреты Рембрандта овеяны настоящими историческими, национальными народническими душами. Это есть поэзия, а не проза и не фарс . В этом и состояла сила и сокрушительность его творчества.Дух Рембрандта есть дух ... глядящий прямо из глубины собственной

души; дух, проникающий от всевозможной поверхности мира до его внутренней сущности; дух, молотящий максимально низких”133.

Лангбен считал, что творческая индивидуальность человека про­истекала из его души. “Религиозный, духовный и героический культ - есть три призыва к высшей природе человека; они все приводят к еди­ному аристократическому миропониманию”134. Этот аристократизм но­сил не ницшеанский, восточный, а древнесаксонский характер. Пото­му его основные признаки есть признаки немецкого характера. “Музы­ка и честность, варварство и благочестие, детское сознание и самосоз­нание являются выдающимися чертами немецкого характера; в Ремб­рандте, в его художественной сфере, они справедливы, показанные им преимущественно как настоящие немецкие. Честь от самой себя, честь, родившаяся из маленького кусочка немецкой земли, честь от расширя­ющейся жизненности немецкого народного духа-короче, проверка пре­краснейшей немецкой добродетели, которая вообще есть честь, кото­рой Рембрандт мог и должен был нас учить”135.

Характер немецкого народа, его душа может быть познана только в динамике и в своей связи с землей. Потому “Отечество есть ближай­ший идеал; в его сути для немцев раскрывается преимущественно иде­альная природа. Дух крестьянина - дух Родины”136. Таким образом, Лангбен отождествлял Отечество не с географическим ландшафтом или государством как политическим институтом, а с народом. “Не земля, и не язык, и не государство, а народ в своем единстве — есть Отечество”137. В настоящий момент немецкая народная душа оторвалась от своих кор­ней и потерялась в лабиринте чуждых культур. Познание Рембрандта, считал Лангбен, должно воспитать немцев в истинно германском духе и помочь им вернуть душу в ту нишу, которую она должна занимать. Он верил, что блуждающая душа немцев, которая сейчас художествен­но кружит во всех земных и небесных районах, вновь вернется на оте­ческую землю”138.

Лангбен призывал немцев отказаться от городской жизни и вер­

4 2 __________________ ___ ____________________ 43нуться в провинцию, к земле. Тем самым, полагал он, будет достигну­то абсолютное единение народной жизни и его корней, обеспечено раз­витие германской народной души и, как следствие этого, — прогресс германской нации. Лангбен являлся яростным противником крупных городов, которые своим культом меркантилизма и материализма разру­шают немецкую душу. Она тает под их напором и на её место приходит американизация Германии. “Торговля как знание становится более по­четной, чем земля или фантазия”139. Эта смена ценностей трансформи­ровала немецкий характер с идеалистической в практическую сторону. Ответственность за это, по его мнению, несут евреи. Евреи для нас есть только приходящая чума и холера”140.

Характеризуя политические режимы, Лангбен выступал против­ником демократии. Она ослабляла общество своим политическим плю­рализмом и либеральными ценностями. “Демократия - туловище, ко­торое тоскует по голове; поэтому ведет она себя так безголово . Для него приемлема наиболее жесткая форма правления, наподобие цеза­ризма. Во главе которого должен стоять “тайный кайзер”, происходив­ший из народа и являвшийся частью его. “Он должен иметь собствен­ную индивидуальность, зарождающуюся в индивидуальности его на­рода, в нем отображающуюся и с ним совпадающую . Тайный кай­зер” “чувствует себя сыном немецкой народной души , который будет правильно любить немцев и ненавидеть врагов немцев; так же как к любой симпатии относится антипатия; любовь и строгость являются взаимными качествами, в которых нуждается и врач, и реформатор”142. Он будет организовать жизнь государства, исходя из интересов немец­кой народной душй, типологизированной Рембрандтом.

Идеи Августа Юлиуса Лангбена оказали большое влияние на всю фёлькишескую мысль, нашедшую свое выражение в германском наци­онализме. Им была высказана мысль “о том, что народность происте­кает из души”, которая имеет связь с почвой. Данная идея была моди­фицирована нацистами, детерминировавшими её значение крови. От­ражение этого наиболее ярко присутствует в творчестве нацистского теоретика Рихарда Вальтера Дарре143. Антиурбанистические выпады и культ крестьянства также были заимствованы нацистами. Лангбен, пожалуй, один из первых высказал мысль о том, что Отечество — это прежде всего народ, а не государство или земля. Он говорил о “тайном

кайзере”, вышедшем из народа, душа которого - есть народная душа, и который будет любящим отцом немцев и грозным защитником от всех его врагов, как внешних, так и внутренних. Этот цезаристский тип очень сильно напоминает тот имидж Адольфа Гитлера, который создавался позднее нацисткой пропагандой.

Фёлькишеские идеи Германии были гармонично слиты с расизмом в творчестве Хьюстона Стюарта Чемберлена, который подчинил идею народности расовому фундаменту.

Хьюстон Стюарт Чемберлен (1855-1927) родился 9 сентября 1855 года в Портсмуте, в Великобритании в семье английского военного. Отрочество его прошло на континенте, куда он переехал в 1870 году. Тогда у него появился наставник - немец Отто Кунц, который, по мне­нию, американского публициста Уильяма Ширера, привил Чемберлену любовь к Германии144. На формирование германофильства последнего оказало влияние и то, что он, услышав знаменитые музыкальные произ­ведения Вагнера, был буквально околдован ими. Эта музыка и германс­кая мифология, вложенная в нее, подтолкнули его на собственные музы­кальные опыты в вагнеровском стиле. Все вместе взятое способствовало складыванию германофильских взглядов Чемберлена. Видимо, неслу­чайно первой женой его стала немка Анна Хорст, с которой он обвенчал­ся в 1874 году. Уже в письме от 23 мая 1876 года Чемберлен сделал впол­не откровенное признание: “Я люблю Германию и немцев”145.

Возвращаясь из очередного путешествия по Италии в 1896 году, Чемберлен неожиданно сходит с поезда в Гардоне и, закрывшись в но­мере гостиницы, в течение восьми дней не покидал его, углубившись в изучение биологии. В этот момент, по словам Чемберлена, у него были частые галлюцинации, в которых к нему являлись демоны, побуждав­шие его к написанию новых работ и открывшие для него важнейшую проблему: связь расы с историей146. Это дало толчок к написанию ос­новного сочинения Чемберлена - “Основы XIX столетия”. Работа над книгой продолжалась с 1 апреля 1897 года по 31 октября 1898 года. Опубликована она была в 1899 году в издательстве Ф.Брукмана. В от­личие от книги Гобино, “Основы...” были замечены сразу после выхо­да, и интерес к ним не ослабевал в последующие годы, на что указыва­ет возрастание тиража и многочисленные переиздания. В первые де­сять лет XX века книга выдержала восемь изданий, общим тиражом 60

4 5тысяч экземпляров. В 1914 году тираж достиг 100 тысяч экземпляров при об­щем объеме сочинения свыше тысячи страниц. “Основы...” переводятся на иностранные языки: в 1909 году - на чешский, в 1911 году - на английский, в 1913 году - на французский147.

В основе его работы лежала попыт­ка доказательства характерно-культур- ной силы расы в истории. Чемберлен придерживался традиционного деления рас на белые, желтые и черные, но до­пускал разграничение их по ценности - на благородные и неблагородные. Вслед за Гобино он также указывал на опас­ность смешения крови. “Всякое смеше­ние крови дело опасное и может способ­ствовать облагораживанию расы при

соблюдении определенных ограничений”148. Но вся проблема состояла в том, что было невозможно не только соблюсти ограничения, но и со­здать их. Отсутствие же расового единства могло привести, по мнению Чемберлена, к исчезновению народа и его духовной мощи, о чем сви­детельствует, например, римская история149. Нарушение расовой цело­стности рано или поздно влекло за собой возникновение смешенного человеческого типа, названного им “гибридом”, который имел как свои положительные, так и отрицательные стороны, но преобладали в нем последние. “Легкое дарование, а нередко и своеобразная красота, то, что французы называют волнующий шарм, зачастую свойственны гибридам; в наши дни это можно наблюдать в городах, где, как в Вене, сталкивают­ся самые разные народы; но в то же время можно увидеть и своеобраз­ную неустойчивость, плохую жизнеспособность, отсутствие характера, короче говоря, моральное вырождение таких людей”150.

Единственным путем спасения расы, считал Чемберлен, являлся путь сохранения её гомогенности и расового единства. “Жизнь целых народов будет короткой, если не будет сохранено расовое единство”151.

Большое внимание Чемберлен уделял фигуре Христа. Это было

Х ью сто н С тю арт Ч ем б ер л ен

46связано с тем, что он сам был религиозным человеком, и его вера син­тезировала в себе христианство и германскую мифологию. Он считал, что “настоящим источником всех религий является ...для преобладаю­щего большинства ныне живущих людей не учение, а жизнь”152. Вслед за Гобино и Лагардом, Чемберлен пытался доказать арийское проис­хождение Христа, заявляя, что “Христос не еврей”. При этом он ис­пользовал косвенно-логическую аргументацию, полагая, что евреи мыс­лят ‘как материалисты”153 и не способны поставить духовную жизнь выше материальной. Христос же думал больше о духе, а не о материи, что позволяло, с точки зрения Чемберлена, назвать его арийцем, пусть не по крови, но по духу.

Следует отметить, что Чемберлен различал христианскую церковь и её догматику и личность Христа, заявляя, что “Христова жизнь — их от­рицание”154. В отличие от П. де Лагарда, призывавшего к созданию но­вой, чисто германской религии, отличной от католической церкви155, Чем­берлен считал, что “современное христианство, свободное от арийских примесей, становится навсегда мертвым...” и необходимо его обновить, влив в него арийскую кровь и вдохнув арийский дух. Для этого надо вернуть к нордическим истокам те народы, которые из них произошли, ибо “нордические европейцы были носителями мировой истории”156.

Под нордическими европейцами Чемберлен понимал, прежде все­го, германцев, считая их наследниками древних арийских традиций. Глядя сегодня вокруг, мы видим, что значение каждой нации как жиз­

ненной силы зависит от нахождения подлинно германской крови в на­селении. Только германцы могут сидеть на троне Европы”. Таким пра­вом они обладали в силу того, что “германец был и остается одной из величайших, а может быть самой величайшей в истории человеческой силой’ . Цивилизация и культура, вышедшая из Северной Европы, рас­пространилась на большую часть мира благодаря деятельности герман­цев, и это есть их заслуга перед человечеством. Вполне правомочен тезис американского историка Филда о том, что утверждение о миссии германцев перед человечеством, выдвинутое П. де Лагардом и Р.Вагне- ром, было подхвачено и развито Чемберленом158.

В представлении Чемберлена германец был природным человеком, дикарем, появлявшимся вдруг из лесов и болот”. Ему были присущи

бесстрашие, как “варвару, выходящему на битву голым”159, решитель-

47иость и смелость. Германец связан с землей, почвой, на которой он про­живал, и эта связь носила не только географически-экономическую основу, но и сакральный характер, обеспечивающий связь между нею и душой германского человека. Эта черта отличала его от всех других европейских народов.

Чемберлен разделял фёлькишеское положение о том, что “герман- ство лежит в душе” и германцем являлся каждый, кто оправдывал свою надежду как германец, кто жил как германец. Свобода и честь - есть две сущности немецкого характера. Господство их в человеке было при­знаком германского духа. “Свобода и честь есть два корня немецкой сущности, или, если хотите, два крыла, ведущих ввысь”160. Однако сме­шение европейских народов, происходившее в течение нескольких сот лет, представляло собой угрозу существованию германцев. Она состо­яла в чрезмерных межнациональных контактах, что приводило к раз­бавлению германской крови чужеродными элементами, и “на сегодня нам ещё не удалось вывести все яды хаоса из нашей крови”. Когда же •>то будет достигнуто, германцы смогут воспринять наследие предков, что станет началом современной истории германской нации161. Таким образом, называя германцев величайшей нацией планеты, Чемберлен подчеркивал их значение, замечая, что “без германцев над миром опу­стилась бы вечная ночь”. “Германцы — душа нашей культуры, — отме­чал он. - Современная Европа, распространяя свое влияние на земном шаре, пришла к общему результату одного бесконечного разнообраз­ного смешения: что все мы переплелись друг с другом и связались в одно органичное единство - германскую кровь”162. Этим положением Чемберлен образовывал единство между фёлькишеским пониманием германского мессианизма, основывавшегося на почвенничестве, и био­логическими элементами расизма.

Однако, как и Гобино, Чемберлен не был до конца последователен в своих прогерманских взглядах. Видимо, в силу своего английского происхождения он называл англичан “сильнейшей на настоящий мо­мент расой Европы”163. Чемберлен утверждал, что немцы и англичане имели одинаковое древнегерманское родство и поэтому обречены на сотрудничество друг с другом. Тем самым он выступал убежденным сторонником англо-германского сближения. Но история первой и вто­рой мировых войн доказала обратное.

4 8Особое внимание Чемберлен уделял в своей работе еврейской про­

блеме. Он наделял еврейский народ понятием “раса”, которое являлось для них “природным законом”. Арийцы и семиты отличались друг от друга тем, что для первых более свойственно, с точки зрения Чембер­лена, доминирование духовной жизни, а для вторых - материальной. На это, по его логике, указывал и род занятий, которыми каждый из них занимался. Здесь он прежде всего отмечал торгово-ростовщичес­кую деятельность представителей еврейской нации, совершенно нео­боснованно полагая, что в основе их харакгера лежал ростовщический дух. Арийцам же присуща божественная творческая искра, которой се­миты лишены. Таким образом, Чемберлен проводил четкую грань, от­нося арийцев к божественной, а евреев к “демонической” силе. При­чем последние действовали, не растворяясь в других народах, как по­лагал Гобино, а самостоятельно164.

По выходе в свет “Основ XIX столетия” они были весьма благоже­лательно восприняты публикой, особенно той её частью, которая разде­ляла пангерманские и националистические взгляды. Так, немецкий гео­граф и пангерманист Фридрих Ратцель в статье “Национальности и раны” (1904), сопоставлял двух мыслителей: Гобино и Чемберлена. В частно­сти, он писал: “Гобино верил, что эта нежелательная цель (смешение рас- С.А.) наступила. Он видел впереди землю без контраста, без красоты, без геройства... Чемберлен не разделяет мнение учителя; он оптимист; он считает опасным уничтожение германцев, которые представляются ему цветком человечества, для предотвращения чего следовало бы рабо­тать, конечно, с большей затратой сил, потому как германство содержит в себе одухотворенный элемент всей новейшей истории”165.

Л.Шеман более радикально оценивал место “Основ...” и вклад са­мого Чемберлена в расистскую мысль. Он исходил из того, что “чем- берленовский дух, взгляд и знание... найдены в Гобино”, и потому сле­довало четко разграничивать их. “Гобино является великим человеком, Чемберлен лишь известным. Гобино - нашедший, оплодотворивший, Чемберлен - толкователь, популяризатор”166. Подобная оценка вызвала яростные протесты Чемберлена, писавшего в предисловии к четверто­му изданию “Основ...”, что “учение Гобино - это могила для всяких практических занятий расовым вопросом”167. Но ранее, в самих “Осно­вах...”, он называл книгу Гобино “гениальным произведением о нера­

49венстве человеческих рас, оставшимся незамеченным”168. Видимо, в основе этих разногласий лежала, прежде всего, жажда славы, желание самому взять пальму первенства в свои руки, а не разделять её с кем бы то ни было.

Однако Шеман, называя его книгу “современным сочинением” по сравнению с “вечной работой” Гобино, весьма высоко оценивал вне­сенный автором вклад в дело германства. “Чемберлен, англичанин... даже сделал шаг дальше, свидетельствующий о его замечательном му­жестве и вдвойне значительный со стороны человека английского про­исхождения, шаг, который никогда бы не удался французу Гобино: он сделал заключительным аккордом германской мысли нашего времени сознание того, что ныне она обладает и передастся прежде всего нем­цам, и что будущее Германии в высшей сущности совпадает со всем цивилизованным человечеством”169.

После написания “Основ...” Чемберлен обратился к исследованию “столпов немецкого духа”: Вагнера, Гёте и Канта, посвятив каждому из них по книге170. В 1905 году произошли изменения и в его личной жизни. Чемберлен развелся с женой и спустя три года, 26 декабря 1908 года, обвенчался с Евой Вагнер, дочерью немецкого композитора, и пе­ребрался в Байрейт. С началом первой мировой войны Чемберлен по­ставил весь свой писательский талант на службу военной пропаганде кайзеровской Германии. В речах, статьях и брошюрах этого периода он призывал немцев к сплочению ради победы в войне, подчеркивая, что “немецкий мир” укажет будущее” всему человечеству171. Пропаганди­стская деятельность Чемберлена во время войны была высоко оценена императором, сказавшим ему: “Вы указали путь к спасению немцам, а также всему остальному человечеству”172. В 1916 году он становится подданным Германии и награждается Железным крестом.

В 1918 году имя Чемберлена вновь попадает на страницы газет. В одном из выступлений он обвинил “Франкфурте Альгемайне Цайтунг” в том, что её деятельность служит интересам Великобритании и Фран­ции, а не Германии, и осуществляется не без финансовой поддержки этих стран. Газета обратилась в суд, обвинив Чемберлена в клевете. Процесс длился довольно долго, получая освещение в газетах различ­ной политической направленности. В частности события находили от­ражение на страницах “Фёлькишер Беобахтер”, выступившей в защи­

50ту Чемберлена. Однако суд счел Чемберлена виновным и приговорил его к штрафу в 1500 марок173.

После окончания войны Чемберлен отошел от дел. Для многих ра­дикально настроенных немцев он оставался духовным символом утра­ченной Германии. Не случайно, что лидер молодой баварской партии Адольф Гитлер преклонялся перед ним. Их знакомство состоялось в конце сентября 1923 года в ходе посещения Гитлером мемориального дома Вагнера “Ванфрид-Хауз”. Гитлер был полон восхищения от знакомства, хотя “почти полностью парализованный старик едва ли мог разглядеть посетителя, но почувствовал исходившие оттого энергию и целеустрем­ленность”174. Спустя некоторое время после встречи, 7 октября 1923 года Чемберлен в письме Гитлеру подчеркивал, что “то, что в час глубочай­шей необходимости Германия способна порождать таких, как Гитлер, доказывает её жизнеспособность”175. Однако он оказался неспособным увидеть “прелести” будущего рейха. 9 января 1927 года Чемберлен скон­чался. Из официальных лиц на похоронах присутствовали наследный принц, представлявший бывшего кайзера, и Адольф Гитлер176.

Оценивая творчество Чемберлена, Л.Шеман с гордостью отмечал, что “Гобино, а за ним Чемберлен открыли нам сокровенную сущность германо-немцев”177. Йозеф Штольцинг в статье, посвященной 60-ле­тию со дня рождения Чемберлена, замечал, что “своими “Основами XIX столетия” он сделал ту эпохальную работу, которая в духовном развитии германизма была одновременно поворотным пунктом и путе­водителем”; его “Основы...” “становились основами методики арийс­кой мысли”178. Курт Энгельбрехт в статье “Х.С.Чемберлен и германо- фёлькишеская культура” замечал, что Чемберлен своим сочинением доказал, что “все великое и плодотворное развитие в духовной и куль­турной жизни последних двух тысячелетий ... питалось воздействием арийского образа мысли и мировоззрения”. Энгельбрехт воспринимал Чемберлена как пророка, восклицая: “Он создал нам нерушимую веру в наше немецкое будущее”179.

В конце XIX века в Германии произошло окончательное оформле­ние расово-фёлькишеского мировоззрения. В последующие годы ему была уготована судьба стать основой для формирования национал-со- циалистической идеологии. Сочинение Гобино, наполненное духом пес­симизма и пророчеством гибели человечества, было в наименьшей сте­

5 1пени заимствовано нацизмом. Являясь движением действия, нацизм не разделял эсхатологии Гобино и представлял себя как мессию, спасите­ля всего белого человечества. Они заимствовали гобиновское положе­ние о смешении крови и дегенерации, придав ему агрессивно-оптими­стический характер. В сочинениях нацистских теоретиков его имя даже не упоминалось.

Совсем по-иному обстоит дело в отношении фёлькишеских мыс­лителей, идеи которых нашли свое отражение в национал-социалисти- ческом мировоззрении. Идея Пауля де Лагарда о создании националь- но-немецкой религии и церкви была взята Розенбергом на вооружение. Но, вложив в её основу национализм, базировавшийся на расизме, он устранил то значение, которое придавал национальной церкви Лагард. Попытка Розенберга создать в Германии немецкую расистскую рели­гию встретила решительное противодействие со стороны католичес­ких и протестантских кругов и закончилась провалом.

Большое влияние на нацистское мировоззрение произвела книга Августа Юлиуса Лангбена. Представление Рембрандта как германского типа, в творчестве которого раскрывались все глубины немецкой души, было подхвачено Розенбергом, который в “Мифе XX века” фактически воспроизвел их. Противопоставление города и провинции, духа меркан­тилизма и духа почвы часто встречается в его работах180. Предпринятая Лангбеном пропаганда крестьянского духа находила свое отражение в идее “крови и почвы”, разработанной нацистским теоретиком РВ .Дар­ре. Тип “тайного кайзера”, вышедшего из народа, получил массовое рас­пространение благодаря нацистской пропаганде, создавшей образ Гит­лера как вождя нации, используя для этого и характеристики Лангбена. Фактически, нацисты, не упоминая имени, заимствовали идеи Лангбена в тех или иных аспектах в своей идеологии и пропаганде.

Х.С.Чемберлена можно прямо назвать предтечей нацистской иде­ологии. В этом мнении сходится большинство историков. Его расизм, критика христианства, проповедь германизма были ассимилированы нацистским идеологом А.Розенбергом. Стремление Чемберлена к анг­ло-германскому сотрудничеству, основанному на расовой предраспо­ложенности, мы находим во внешнеполитической концепции Розенбер­га. Правда, последний стремился не к равноправному англо-германс­кому сотрудничеству, а, в конечном итоге, к мировой гегемонии Герма­

52нии181. Знакомство Чемберлена и Гитлера общеизвестно, как и его пись­мо, посланное последнему. Возможно, он видел в нацистском движе­нии ту силу, которая стремилась возродить Германию в староимпериа­листическом духе. Созвучность нацистских идей его собственным, ко­нечно же, могла импонировать ему.

В целом, мы приходим к заключению, что вышеупомянутыми мыс­лителями было создано расово-фёлькишеское мировоззрение, на осно­ве которого нацисты создавали свою идеологию. Каждый из них, кто больше, а кто меньше, повлиял на формирование их идей. Пауль де Лагард и Х.С.Чемберлен были “канонизированы” нацистской мифоло­гией. Следует иметь в виду, что никто из них не дожил до создания “третьего рейха”. Только Чемберлен познакомился с нацизмом на на­чальном этапе его существования. Но он был уже сильно болен и мог неадекватно понимать то, что пред ним предстало. Трудно сказать, как бы повели себя эти люди, доживи они до 1933 года. Поддержали бы они нацизм, или же поступили, как О.Шпенглер, уйдя во “внутреннюю эмиграцию”? Но идеи часто живут помимо их творцов, и ими пользу­ются все: от крайне правых до крайне левых, эксплуатируя для соб­ственной выгоды. Влияние расово-фёлькишеских идей на нацистское мировоззрение бесспорно. Также оно испытало воздействие социал- дарвинистского направления и теоретиков геополитики, отдельные положения которых были использованы при формировании внешнепо­литической программы нацизма.

3. © т по'литической seoapaqntu к геополитике

Переворот в науке, ознаменованный выходом в свет в 1859 году книги Ч.Дарвина “Происхождение видов путем естественного отбора, или сохранение избранных пород в борьбе за жизнь”, оказал существен­ное влияние на естествознание и область социальных наук. Произрас­тавшая из политической географии и географического детерминизма, геополитика была призвана учесть всё многообразие различных фак­торов, оказывавших влияние на внешнеполитические представления руководства страны и предложить наиболее оптимальную стратегию государства, соразмерную с его политическими, экономическими и гео­

53графическими возможностями. Большое влияние на формирование гео­политики оказало социал-дарвинистское направление социологической мысли. Отталкиваясь от постулата Ч.Дарвина о “борьбе за существова­ние”, её представители перенесли данный тезис на общественные про­цессы, что позволило им представлять общество как естественное био­логическое образование, в котором, как в природе, существует борьба между народами и государствами. Эта борьба приводила к выживанию сильнейшего, к “естественному отбору” более приспособленных и жиз­неустойчивых народов и уничтожению более слабых. Выступая как “словесное клише”, социал-дарвинизм был “символом и выражением борьбы за существование и выживание лучших”. Он являлся “эффек­тивным инструментом... проповедавшим беспощадную и бескомпро­миссную борьбу”182.

Популяризация идей Дарвина, вместе с научной значимостью, но­сила ещё конъюнктурный характер. Модные эпитеты “борьба за жизнь”, “выживание лучших”, “естественный отбор” импонировали обществен­ному сознанию. В период с 1870 по 1880 год выходили в свет значи­тельные работы социал-дарвинистской направленности, представлен­ные книгами Пауля фон Лилинфельда “Размышления о социальной на­уке”, Юлиуса Липперта “История культуры человечества”, Эрнста Ха- скеля “Культурная история в её естественном развитии до современно­сти” и другими. Среди пропагандистов учения в Германии выступали Э.Хаекель, Ф.Ратцель, К.Фогт, Л.Бюхнер, К.Бок, Е.А.Россмёсслер, А.Врем, О.Захариас, К.Штерне, В.Преюер, А.Додел, О.Кёлер, Э.Афелинг, Р.Бом- мели, В.Бёлыне183.

В этой главе правомерно рассмотреть творческое наследие Ф.Рат­целя, А.Т.Мэхэна, Р.Челлена, Ф.Науманна и Г.Макиндера. Выбор мыс­лителей обусловлен тем, что в их творчестве большое место уделялось влиянию Германии на политическое развитие Европы и мира.

На рубеже XIX - XX веков геополитические представления можно образно разделить на два течения: “океаническое” и “континенталь­ное”, что определялось доминированием в той или иной модели значе­ния моря либо суши. Зачинателем “океанического” направления выс­тупал американский военный мыслитель Альфред Тейяр Мэхэн (1840- 1922). Он родился в Вест-Пойнте в 1840 году. Принимал участие в граж­данской войне и в дальнейшем навсегда связал свою судьбу с армией,

54избрав карьеру кадрового военного. В 1885 году он становится препо­давателем истории военного флота в Нью-Порте. Спустя пять лет, в 1890 году, Мэхэн опубликовал свою первую книгу, ставшую сразу клас­сическим трудом по военной стратегии - “Влияние морской силы на историю. 1660-1783”. В последующие годы им был издан ещё ряд книг, посвященных морской силе: “Влияние морской силы на Французскую революцию и Империю”(1892), “Заинтересованность Америки в морс­кой силе в настоящем и будущем”(1897) и др. Идеи военного теоретика оказали влияние не только на политических мыслителей, но и на поли- тиков-современников Мэхэна, таких как Генри Кэбот Лодж и Теодор Рузвельт. “Его геополитические конструкции имели, как правило, прак­тическую направленность, проясняя геополитические выгоды США”184.

Творчество Мэхэна посвящено теме “морской силы” и её роли в развитии государства. Он исходил из того, что военно-морской флот имеет большее значение для геополитического положения страны, чем сухопутная армия. Применительно к США это обусловливалось двумя океанами, отделявшими американское государство от европейского кон­тинента, где в тот момент и делалась “великая политика”. Необходи­мость защиты от вероятного европейского вторжения на американский континент требовала усиления военно-морского флота как основной силы, способной предотвратить возможную экспансию Европы. Здесь Мэхэн реалистично указывал на необходимость усиления военно-мор- ского флота и придания ему первостепенного значения.

Вместе с тем, Мэхэн считал, что для осуществления экспансиони­стской политики необходимо использовать не только военную силу, но и торговлю. Рассматривая положение государства, автор исходил в его анализе из шести критериев, которые способствовали усилению могу­щества страны185.

Во-первых, это географическое положение государства, которое должно основываться на открытости морям и возможности осуществ­ления морских коммуникаций с другими странами. При этом государ­ство должно обеспечить должную протяженность сухопутных границ и способность осуществления контроля над стратегически важными регионами. Мэхэн считал, что “географическое положение страны мо­жет способствовать либо концентрации, либо рассредоточению морс­ких сил”186.

55Во-вторых, прогрессу государства способствует конфигурация мор­

ских побережий и количество расположенных на них портов. От этого во многом будет зависеть коммерческое процветание и стратегическая защищенность континента. При этом большое значение имеют морс­кие базы, способствующие осуществлению контроля и обеспечению безопасности государства.

В-третьих, усиление морской мощи зависит от размера террито­рии, протяженности береговой линии. Мэхэн подчеркивал, что “для раз­вития морской силы имеет значение не количество квадратных миль, занимаемых страной, а длина береговой линии и характер её гаваней”187.

В-четвертых, обладание государством морской силой неразрывно связано с количеством народонаселения, способного обеспечить морс­кое могущество страны.

В-пятых, торговому процветанию государства способствует стрем­ление населения к занятию торговлей. Только широкомасштабная тор­говля, основанная на невоенных операциях, может обеспечить морс­кое могущество страны. Для поддержания его на должном уровне не­обходимо создать сеть зависимых государств и колоний. Значение пос­ледних велико, ибо только “колонии, привязанные к своей метропо­лии, представляют вернейшее средство для поддержки за границей морской силы страны”188.

В-шестых, способность государства к созданию морской силы во многом определяется характером политического режима, а точнее его способностью осознать всю значимость и необходимость существова­ния военно-морского флота. Осознав это, правящий режим обязан моби­лизовать все природные и человеческие ресурсы на достижение этой цели.

В целом, Мэхэн считал, что морское могущество государства, вы­текающее из морской силы и основывающееся на свободе морской тор­говли, является гарантией достижения данной страной мирового гос­подства. В этой связи небезынтересен его прогноз, в котором автор про­рочил США роль великой морской державы, претендующей на миро­вое господство. Для достижения этой цели, по мнению Мэхэна, ей не­обходимо сотрудничать с Великобританией, противодействуя экспан­сии Германии и Японии, и совместно с ней осуществлять политику “ба­ланса сил” в Азиатском регионе. Причем, здесь наибольшее противо­действие американской экспансии будет исходить от России и Китая,

56которые всеми средствами будут стремиться не допустить американс­кую гегемонию в данном регионе.

Сторонником морских держав был видный английский геополити­ческий мыслитель сэр Хэлфорд Дж. Макиндер (1861-1947). Он родил­ся в семье врача, в 1886 году окончил Оксфордский университет и за­тем преподавал в нем географию. С 1903 по 1908 год возглавлял Лон­донскую школу экономических и политических наук, а также в тече­ние 26 лет, с 1900 по 1926 год, являлся профессором географии Лон­донского университета. Однако же, в отличие от Мэхэна, ему не был присущ морской абсолютизм. Несмотря на сильные симпатии к воен­но-морскому флоту Великобритании, мощь которого значительно уси­лилась вследствие военно-морских реформ “эры Фишера”, Макиндер, тем не менее, полагал, что утверждение гегемонии в Европе будет не­возможно при игнорировании роли и геополитического значения кон­тинентальной земли. Поэтому в своих трудах определяющее значение он придавал континентальной суше как основе мирового господства.

Следует отметить, что Макиндер, являясь профессором географии, успешно сочетал преподавательскую деятельность с занятием полити­кой: в период с 1910 по 1922 год как член палаты общин, а в 1919 году был назначен лордом Керзоном полномочным представителем Вели­кобритании на Юге России. Находясь на этом посту, Макиндер пред­принял попытку осуществления своего геополитического плана раз­дробления России на множество отдельных государств, чему не сужде­но было сбыться.

Как геополитик Макиндер заявил о себе в 1904 году прочитанной им Британскому королевскому географическому обществу лекцией “Гео­графическая ось истории”, позднее опубликованной отдельной стать­ей184. В 1919 году свои идеи он значительно расширил в книге “Демок­ратические идеалы и реальность”.

В своем видении истории Макиндер исходил из её естественной взаимосвязи с природой. “Я ... скорее хочу показать историю человече­ства как часть жизни мирового организма”, где “инициативу проявляет человек, не природа, но именно природа в большей мере осуществляет контроль” за его деятельностью190. Таким образом, деятельность лю­дей ограничена природными возможностями и географическим распо­ложением государства. “Импульс политического курса исходит из про-

57пшого и воплощен в характере и традициях людей - это движущая сила. Управляет же настоящее путем экономических требований и геогра­фических возможностей. Государственные деятели преуспеют или тер­пят неудачу в той мере, в какой они способны осознать неизбежность влияния этих двух сил”191.

Всю человеческую историю Макиндер делил на три периода: до- колумбову, колумбову и постколумбову эпохи. В первый период наро­ды Европы испытывали постоянное давление со стороны Евразии, про­исходившее в форме грабительских набегов, завоеваний и войн. Так, например, для римлян такой угрозой были германцы, гунны и т.д., а в период средневековья для европейских народов их место заняла Золо­тая Орда. Второй период характеризуется стремлением европейских государств к захвату заокеанских территорий. Это был период Вели­ких географических открытий, который к XX веку завершился, и чело­вечество вступило в третий период - постколумбову эпоху. Таким об­разом, заключал Макиндер, “XX век характерен тем, что наши геогра­фические знания завершены: не стало неоткрытых территорий” и “на­чиная с сегодняшнего дня и впредь, в постколумбовую эпоху, мы будем вынуждены иметь дело с закрытой политической системой”192.

Для четкого понимания геополитического фактора в международ­ной политике Макиндер предлагал разделить планету на ряд регионов, взаимосвязанных между собой. В основе этого деления лежал фактор геополитической безопасности и неуязвимости. Макиндер ввел поня­тие “Мировой Остров”, который, являясь частью суши, искусственно разделён на три континента: Европу, Азию и Африку. Окруженный ми­ровым океаном, он должен стать главным местом расположения чело­вечества. Сердцевина Мирового Острова - Хартланд - включает в себя территорию России и частично Ирана и Пакистана. По мнению Ма- киндера, Хартланд выступает осевым регионом, к которому примыка­ет внутренний пограничный полумесяц, в состав которого входят тер­ритории Евразийского континента - Германия, Австрия, Балканский полуостров, Турция, Индия и Китай, - не примыкающие к материко­вой сердцевине. Все остальные территории - Великобритания, Афри­ка, США, Южная Америка, Австралия и Япония - составляют внешний полумесяц. Таким образом, Макиндер произвел иерархизацию плане­тарного пространства через систему концентрированных кругов.

58Ключевой территорией в пределах Мирового Острова является Хар-

тланд, выступающий “цитаделью Мирового Острова”. “Материковая сердцевина, - подчеркивал Макиндер, - это реальный географический факт”. В данный момент она абсолютно недоступна морской державе и в этом “заключается наибольшее стратегическое преимущество кон­тинентальной державы над морской”193. Несмотря на то, что материко­вая сердцевина по сравнению с пограничными и островными держава­ми обладает ограниченной мобильностью, это не мешает состоянию “кругового вращения вокруг осевого государства”. Развитие техники привело к тому, что в XX веке Хартланд мог получить так необходи- 1 мую ему мобильность, так как “трансконтинентальные железные до­роги изменяют состояние сухопутных держав, и нигде они не работа­ют с большей эффективностью, как в закрытых центральных районах Евро-Азии”. В этом регионе “были и продолжают существовать уело- | вия ... для развития военных и промышленных держав. Россия заменя­ет Монгольскую империю- Её давление на Финляндию, Скандинавию, Польшу, Турцию, Персию, Индию и Китай заменило собой исходив- I шие из одного центра набеги степняков. В этом мире она занимает цен- 1 тральное стратегическое положение, которое в Европе принадлежит ) Германии. Она может наносить и одновременно получать удары со всех направлений, за исключением севера”194. В итоге Макиндер приходил к неутешительному для англичанина выводу, что “природа создала все предпосылки для окончательного доминирования материковой серд- 1 цевины в мире”195.

Исходя из определяющей роли Хартланда в геополитическом раз­витии планеты, Макиндер вывел формулу мирового господства, автор­ство которой ошибочно приписывалось советским историком В.И.Да- 1 шичевым немецкому геополитику Карлу Хаусхоферу196: “Кто владеет Восточной Европой, господствует над Хартландом; кто правит Харт- I ландом, господствует над Мировым Островом; кто правит Мировым Островом, господствует над миром”197.

Макиндер считал, что государство, захватившее господствующее положение в осевом регионе, может обойти с флангов морские держа­вы, сторонником которых он являлся. Развитие морских стран произош­ло в результате мощного движения людских потоков внутри материка, что привело к возникновению побережных государств, базировавших

свое могущество на контроле над морскими путями. “Все отличитель­ные характеристики морской державы могут быть обнаружены в исто­рии Великобритании на протяжении последних трех столетий, но на­личие территориальной базы, производительной и безопасной являет­ся самым существенным условием столь долгого могущества Брита­нии”, так как “в конечном итоге могущество морской державы зависит от её территориальных баз”198. В результате стремительного развития британского государства возникла тенденция пренебрежения к конти­нентальной мощи, требовавшая “рассматривать морское могущество как неизбежно превосходящее, из-за единства океана, могущество кон­тинентальное”199. Но современный мир произвел переориентацию ба­ланса сил между морскими и континентальными державами в пользу последних.

Итоги первой мировой войны представлялись Макиндеру неуте­шительными, так как, несмотря на победу Антанты, Великобритании не удалось окончательно устранить опасность, исходящую из матери­ковой сердцевины, т.е. Германии и России. Весь пафос его книги на­правлен против Германии, которую он считал более опасной по срав­нению с Россией. Макиндер предостерегал от “тесного союза России и Германии, а также России и арабских стран, так как и то, и другое чрез­вычайно опасно для морских держав”200. Он ратовал за расширение англо-русского взаимопонимания, которое должно отвлечь Россию от Германии. Для усиления этого разрыва автор предлагал создание “сре­динного яруса” независимых государств, которые бы выполняли роль буфера между Германией и Россией. Несмотря на то, что часть из его предложений нашла свое отражение в Версальском мирном договоре1919 года, основная цель - помешать советско-германскому сотрудни­честву, - не была достигнута Великобританией.

Наибольшее внимание роли континентальной суши уделяли пред­ставители так называемого “континентального” течения Ф.Ратцель, РЧеллен, Ф.Науманн. Это было обусловлено ориентацией этих мысли­телей на оправдание господствующего положения Германии, что в боль­шинстве своем закономерно, так как, за исключением германофила шведа Челлена, все остальные были немцами.

Творчество Фридриха Ратцеля (1844-1904) для геополитической науки представляет историческое значение. Он стоял у истоков геопо­

_________________________________________________ 5 9

60литики и в своих работах стремился объединить методы и понятийный аппарат биологии, этнографии и географии. Ратцель был первым, кто соединил идею “жизненного пространства” с дарвинизмом201. Благода­ря стараниям К.Хаусхофера, А.Гитлер познакомился с “Политической географией” Ф.Ратцеля и заимствовал его идеи в процессе работы над книгой “Моя борьба”. Таким образом, можно говорить об опосредо­ванном влиянии Ф.Ратцеля на формирование мировоззренческих ос­нов национал-социализма.

Ратцель окончил Политехнический университет в Карлсруэ, затем продолжил образование в Хайдельберге, являясь учеником профессо­ра Эрнста Гекеля. Участвовал в германо-французской войне 1870 года, за которую был награжден Железным крестом за храбрость. По поли­тическим пристрастиям он относился к националистическому лагерю, состоя с 1890 года членом “Пангерманского союза”. По роду своей про­фессиональной деятельности Ратцель преподавал географию в Техни­ческом институте Мюнхена, а с 1886 года - в Лейпциге. Среди его ра­бот наибольшей известностью пользовались “Антропогеография” (1882) и “Политическая география “(1897).

Ратцель считал, что интересы народов и государств детерминиро­ваны почвой. Их генезис определяется размером территории и геогра­фическим местоположением, которыё оказывают непосредственное воздействие на движение истории. Государство рассматривалось им как “живой организм... произрастающий из почвы” и представляющий со­бой образование, обеспечивающее духовную связь с землей. “Государ­ства на всех стадиях своего развития рассматриваются как организмы, которые с необходимостью сохраняют связь со своей почвой и поэтому должны изучаться с географической точки зрения”202.

Перенося законы природы на государство, Ратцель считал, что пос­леднему “как организму, как единому целому присущи движение и рост”, которые выражаются в приращении территории, расширении полити­ческих и географических границ. Каждое государство в период своего существования проходит стадии рождения, формирования, роста и ги­бели. Оно обладает собственной “пространственной концепцией”, вклю­чающей в себя механизм развития и пределы роста государства. “Госу­дарства развиваются на пространственной базе, все более и более сопря­гаясь и сливаясь с ней, извлекая из нее все больше и больше энергии”.

61Таким образом, государства выступают “пространственными явления­ми, управляемыми и оживляемыми этим пространством”203.

Основополагающим понятием Ратцеля являлось “пространство”, которое выступало ярко выраженным политико-географическим фак­тором. Ратцель придал ему особый смысл, далекий от прямого пони­мания этого слова, т.е. как естественного размера ландшафта. Связы­вая пространство в его географическом понимании с социально-поли­тической жизнью общества как социума и государства, как политичес­кого института, Ратцель приходил к заключению о существовании ус­тойчивой взаимосвязи между ними. Он полагал, что эту взаимозависи­мость пространства и социальной среды способно передать понима­ние пространства не просто как пространства, а как “жизненного про­странства”. Оно переходило из количественно-материальной категории в новое качество, сублимирующее в себе географические и биологи­ческие компоненты, выступая как некая “геобиосрсда”.

Пространство оказывает прямое влияние на возникновение госу­дарства, обусловливает физическую эволюцию народа, его видение ок­ружающего мира. “Пространство - решающий фактор в мировой по­литике... Необитаемое пространство, неспособное вскормить государ­ство - это историческое поле под паром. Обитаемое пространство, на­против, способствует развитию государства, особенно, если это про­странство окружено естественными границами. Если народ чувствует себя на своей территории естественно, он постоянно будет воспроиз­водить одни и те же характеристики, которые, происходя из почвы, бу­дут вписаны в неё”204.

Ратцель считал, что “государство должно жить за счет земли”205. Только увеличивая свою территорию, оно способно наращивать соб­ственную политическую мощь и занимать весомое положение в меж­дународной сфере. “Народ растет, увеличиваясь в числе, страна — уве­личивая свою территорию. Так как растущий народ нуждается в новых землях для увеличения своей численности, то он выходит за пределы страны. Первоначально он ставит себе и государству на службу те зем­ли внутри страны, которые до сих пор были не заняты: внутренняя ко­лонизация. Если последней становится недостаточно, народ устремля­ется вовне, и тогда появляются все те формы пространственного рос­та... которые в конце концов неизбежно ведут к приобретению земли:

62внешняя колонизация. С ней часто связано военное продвижение, за­воевание”206. При этом Ратцель считал, что только “обширные простран­ства сохраняют жизнь ... Новое пространство, в которое врастает на­род, является как бы источником, из которого государственное чувство черпает новые силы”207. Таким образом, пространственная экспансия государства является естественным живым процессом, подобным рос­ту биологических организмов. Данное положение находит свое зеркаль­ное отражение в книге А.Гитлера “Моя борьба”208.

Ратцель выделял семь законов пространственного роста государ­ства, или семь законов экспансии. Они состоят в следующем: 1) протя­женность государств увеличивается по мере развития их культуры; 2) пространственный рост сопровождается иными проявлениями его развития в области идеологии, производства, торговли; 3) расширяясь, государство поглощает политические образования меньшего размера; 4) граница является органом, расположенном на периферии государ­ства; 5) “по мере своего роста государство стремится к охвату ценней­ших в политическом отношении территорий”, т.е. побережья, бассей­нов рек, долин, богатых сырьевых регионов; 6) импульс экспансии го­сударству приходит извне, т.к. оно провоцируется на расширение тер­ритории, существующей рядом низшей цивилизацией; 7) тенденция к ассимиляции малых наций подталкивает государство к ещё большему увеличению территорий, таким образом, “масштабы политических про­странств непрерывно изменяются”209.

Следование духу экспансионизма в перспективе должно было при­вести к изменению политической карты мира и образованию террито­риально крупных государств. “Мир не увидит больше державы, кото­рая выросла бы на только что найденной девственной земле. В буду­щем новые великие державы будут возникать только на основе разгро­ма старых”. Обязанность государства состоит в том, чтобы “народ был воспитан на концепциях развития малых стран в большие ... Разложе­ние каждого государства происходит при его отказе от концепции боль­шого пространства”210. Таким образом, упадок страны являлся след­ствием ослабевающей пространственной программы и пространствен­ного чувства. “В драме власти люди - герои до тех пор, пока они дума­ют с позиций пространства. Как только они перестают обращать вни­мание на фактор пространства, они уходят в тень”211.

63В XX веке, по мнению Ратцеля, крупные государства будут стре­

миться к приданию географической экспансии глобального характера. То, что в свое время Великобритания, Испания и Голландия делали спон- т лмно, Германия должна делать осознанно. Для придания захватничес- ним действиям планетарного характера, каждой мировой державе не­обходимо развивать свои военно-морские силы, что является обязатель­ным условием для достижения государством статуса “мировой держа­ны”. Ратцель полагал, что военно-морские силы позволили бы государ-I гву увеличить объем морской торговли, укрепиться на новых терри­ториях и впоследствии подчинить их себе.

В этой связи Ратцель предлагал идею “океанического цикла”, счи­тая Средиземное море и Атлантику важнейшими регионами мира, а Тихий океан “океаном будущего”. Основной решающий конфликт меж­ду морскими и континентальными державами будет происходить в ти­хоокеанском регионе. То государство, которое будет владеть Тихим оке­аном, будет доминировать и в мире2'2. Для достижения этого “морские державы” должны следовать дальновидной политике, состоящей “в ком­бинации континентальных и океанических концепций”213.

До сих пор существует полемика относительно того, принадлежит ли Ратцель к школе политической географии или же является основателем геополитической науки? Российский философ А.Г.Дугин считал, что его “можно считать “отцом” геополитики, хотя сам он этого термина в своих трудах не использовал”214. Это утверждение представляется нам спорным в силу того, что Ратцель в своих книгах мыслит исключительно категори­ями политической географии и анализирует мировой процесс исходя из постулата взаимовлияния почвы и пространства. Им не был использован термин “геополитика”, да и сам Ратцель, на наш взгляд, занимает погра­ничное место на рубеже между политической географией и выросшей из неё геополитикой. Несмотря на то, что его положения носили геополити­ческий характер, в целом он представляет собой политико-географичес­кого мыслителя, создавшего мостик для возникновения новой науки, но в силу закономерных причин не сумевшего стать её основоположником. На это указывали последователи Ратцеля, в частности глава немецкой школы геополитики Карл Хаусхофер, считавший, что геополитика как наука на­чиналась с книги Р. Челлена, а не с работы Ратцеля, являющейся класси­ческим воплощением идей политической географии215.

64Введение термина “геополитика” связано с творчеством шведско­

го профессора истории и политических наук в университетах Упсалы и Гетеборга Рудольфа Челлена (1864-1922). Он родился в семье священ­ника и уже в 26 лет получил докторскую степень. Являясь членом швед­ского парламента, принимал активное участие в политике, придержи­ваясь националистического правого крыла консервативной партии. Он был убежденным германофилом и выступал за сближение и полити­ческое сотрудничество Германии и Швеции. В 1916 году в Стокгольме им была опубликована книга “Государство как форма жизни”, в кото­рой впервые употребляется термин “геополитика”, вошедший после этого в международный обиход как название самостоятельной науки. Он понимал геополитику как учение о государстве как географическом организме, воплощенном в пространстве.

Считая Ф.Ратцеля своим учителем, Челлен рассматривал геополи­тику как биологический организм, подобный человеку, являющийся “формой жизни” в естественной среде обитания. “Государства, как мы наблюдаем в истории ... являются, подобно людям, чувствующими и мыслящими существами”216. Природа государства выступает не как “случайный или искусственный конгломерат различных сторон чело­веческой жизни, удерживаемый вместе лишь формулами законников; оно (государство - С. А.) глубоко укоренено в исторической и конкрет­ной реальности, ему свойственен органический рост, который есть вы­ражение того же фундаментального типа, каким является сам человек. Одним словом, оно (государство - С.А.) представляет собой биологи­ческое образование или живое существо”. Государства “существуют на поверхности земли благодаря собственной жизненной силе и благо­приятному стечению обстоятельств, находясь в состоянии постоянной конкуренции друг с другом, то есть борьбы за существование, а также благодаря естественному отбору. Мы видим, как они рождаются и вы­растают, мы видим, как они, подобно другим организмам, увядают и умирают”217. Государство связано с землей, покоится на ней, черпая из неё мощь и силу для дальнейшего роста и развития218.

Борьба за существование в жизни государства является борьбой за расширение пространства, достижение такого стратегического поло­жения, при котором оно будет способно обеспечить развитие нации и политическую безопасность страны. “Жизнеспособные государства, чьё

65пространство ограничено, подчинены категорическому политическо­му императиву: расширить свою территорию путем колонизации, объе­динения или завоевания различного рода. В таком положении была Ан­глия, а в настоящее время находится Япония и Германия. Как мы ви­дим, здесь имеет место не стихийный инстинкт завоевания, а естествен­ный и необходимый рост в целях самосохранения”219. Возвышение го­сударства связывалось Челленом с обладанием им внутренней силой. Исли нация не обладает этой силой, то она будет неспособной отстоять свое право на существование. Сила - более важный фактор в развитии страны, чем закон, и именно в этом Челлен находил подтверждение своего главного тезиса о том, что государство есть живой организм. Если закон вводит нравственно-рациональный элемент для государства, то сила дает ему естественный органический импульс. Государство вы­ступает как цель сама по себе. Окончательный рубеж в его стремлении к жизненному пространству - достижение автаркии, состояния само­обеспечения в отношении продовольствия и природных ресурсов. При­чем, она необходима государству не в смысле границ, а как система “закрытых сфер интересов”220.

Тенденция к расширению пространства приводит к тому, что “ма­лые государства... или вытесняются на периферию, или сохраняются в пограничных районах, или исчезают”221. Они не способны противосто­ять крупным государствам из-за ограниченности военной мощи, коли­чества народонаселения и масштабов территории, ими занимаемыми. Этот процесс закономерен, потому что, “чем больше возникает вели­ких государств, тем больше падает влияние малых”222.

Касаясь формы политического режима государства, Челлен под­черкивал, что “политическая демократия также не будет последним сло­вом истории” и должна быть заменена либо “монархическим Ренес­сансом (конституционная монархия), или цезаристской концентраци­ей (принципат)”, причем смена демократии произойдет по “восходя­щей линии, ведущей через принципат к новому абсолютизму (цезариз­му)”223. В новом государстве “действительным принципом” будет выс­тупать “политическая целесообразность, а не право”224. Задача же по­литического лидера состоит лишь в прокладывании курса естествен­ной необходимости расширения жизненного пространства.

Челлен развил до логического конца идею Ратцеля о “континен­

66тальном государстве”, приложив её исключительно к Германии, в ко­торой он видел единственного защитника миропорядка от хаоса разру­шительных, либерально-космополитический сил. В контексте Европы Германия представлялась пространством, сплачивавшим вокруг себя все остальные европейские державы. Потому мировая война представ­лялась автору как естественный геополитический конфликт динами­ческой экспансии Германии с противодействующими ей периферий­ными европейскими государствами. Челлен отождествлял интересы Гер­мании с интересами всей Европы, которые противоположны интере­сам Франции и Великобритании. Он оправдывал роль Германии в раз­вязывании первой мировой войны, считая, что Германская империя как “юное” государство, а немцы - “юный народ”, вдохновленные “сред­неевропейским пространством”, должны были двигаться к континен­тальному государству планетарного масштаба за счет территорий, кон­тролируемых “старыми народами” - французами и англичанами.

В целом, Челлен, опираясь на традиции политической географии, заложил основы геополитической науки, введя в научный оборот само понятие “геополитика”. Он считал, что “человеческой воле - противо­стоит вечная цена земли и впервые из взаимодействия обоих сил выте­кает переменная игра политической истории ... Это все относится к некоторой ступени свободной воли человека, духовной и обществен­ной форме, из которой развивается все содержание истории, дополня­ясь добавлением пространственных элементов ... Таким образом, гео­политика означает исследование отношения между политической си­лой и пространством”225. Выражаясь словами К.Хаусхофера, Челлен понимал геополитику как “науку о политических формах жизни в есте­ственном жизненном пространстве, пытаясь осознать её в условиях ис­торического движения”226. Челлен развил теоретические постулаты политической географии, приложив их к конкретной политической обстановке Европы, что позволяло ему обосновать германские притя­зания на континенте не только с политической, но и с географической, т.е. в целом геополитической, точки зрения.

Идеи Челлена о центральной роли Германии перекликаются с тео­рией немецкого политического деятеля кайзеровской Германии Фрид­риха Науманна (1860-1919). Являясь лидером Германской демократи­ческой партии, он поддерживал экспансионистские планы имперского

67правительства. В целях оправдания данного курса и справедливости иыдвигаемых притязаний они изложены им в опубликованной в 1916 году книге “Срединная Европа”. По его мнению, “война создала сре- динно-европейскую душу, которая проявляется раньше, чем сложились ещё осязательные формы, в которые она должна облечься”227. Герма­ния, расположенная в центре Европы, является одной из сильнейших и культурнейших стран Европы, основанной на “немецкой националь­ной идее, в которой она черпает свои жизненные силы”228. Ей противо­стоят Великобритания, США и Россия, которые стремятся к ослабле­нию Германии, что было бы, по мнению Науманна, ослаблением и ра­зобщением всех континентальных сил. Для противодействия этой опас­ности Науманн предлагал народам Центральной Европы создать новое политико-экономическое пространство, в которое должны были войти Германия, Австро-Венгрия и придунайские государства, придав ему форму конфедерации. Руководящее положение в конфедерации было бы отведено Германии. “По существу Срединная Европа будет немец­кой; она будет пользоваться для мировых сношений немецким языком, но с первого дня своего существования она должна будет считаться также с национальными особенностями входящих в нее народностей”229. Имеете с тем, заявление о необходимости учитывать интересы всех субъектов конфедерации не уменьшало германского диктата в ней. Та­ким образом, Челленом и Науманном была предпринята попытка обо­снования германского европеизма.

Начало XX века ознаменовалось формированием новой полити­ческой науки, получившей название геополитики. Она черпала свои истоки от представителей “школы политической географии” Ф.Рат- иеля, А.Т.Мэхэна. Ими были сформулированы идеи, составившие эле­менты геополитической науки. Ф.Ратцель предлагал рассматривать государства как биологические организмы, имевшие свое рождение, рост, развитие и смерть. Он выдвигал идею взаимозависимости по­чвы и государства и значительности влияния географического место­положения на генезис страны. Ратцель ввёл в научный оборот поня­тие “жизненного пространства”, за которое борется любая держава.А.Т.Мэхэн выдвинул идею о роли “морской силы” в истории считая, что только государства ею располагающие способны к достижению мирового господства. Его идеи носили ярко выраженную политичес­

68кую направленность и должны были способствовать утверждению морского могущества США.

Термин “геополитика” был введен в употребление Р.Челленом, по­нимавшим её как учение о государстве, обусловленном пространством. Он подчеркивал огромное значение пространства и предрекал, что XX век будет временем образования территориально крупных государств. Челлен прилагал геополитический инструментарий к анализу конкрет­ной политической обстановки в Европе. В чем-то схожие с ним идеи высказывал Ф.Науманн, предложивший создание “Срединной Европы” как государственного содружества с доминирующей ролью Германии. Х.Дж.Макиндер предпринял планетарный анализ человеческой исто­рии. Он предполагал, что на Земле существует осевой центр - матери­ковая сердцевина (Хартланд), которая оказывает определяющее воздей­ствие на все другие континенты. Макиндер отмечал, что то государ­ство, которое контролирует Хартланд, будет господствовать в мире. Тем самым, он выступал за агрессивную внешнюю политику, нацеленную на захват земель, относящихся к Хартланду.

Создатели геополитической науки в большинстве своем были ка­бинетными учеными, которые стремились придать внешней политике государства осознанный характер. Некоторые выступали теоретиками империализма, ратуя за агрессивную политику государства. Вместе с тем, можно говорить об их опосредованном влиянии на нацистское мировоззрение, осуществленном благодаря деятельности К.Хаусхофе- ра. Работы последнего, опиравшиеся на труды основоположников гео­политической науки, были выборочно ассимилированы нацизмом и при­способлены к его внешнеполитическим планам. Терминология науки была широкомасштабно использована господствующей политической властью, что привело впоследствии к отождествлению геополитики с фашизмом. Однако подобная односторонность не отражала всю слож­ность и многослойность этих отношений.

В целом, рассмотрение философско-политических идей второй половины XIX — первой половины XX веков в их связи с возникнове­нием национал-социалистического мировоззрения позволяет указать на существование между ними континуитета. Он обусловлен объек­тивными причинами германского экспансионистского духа, нацелен­ного на расширение территории государства за счет близлежащих зе­

69мель. Формирующееся национал-социалистическое учение откровен­но заимствовало расистские идеи, влилось в цельное расовое движе­ние и стремительно радикализировало его. Оно создало образ арийца в качестве сверхчеловека, фальсифицируя взгляды Ницше и парази­тируя на шпенглеровских идеях, выдавало свой социализм, имевший расово-политическую основу, за прусский. Определяющим являлась не только генерация расовых и фёлькишеских представлений, но и подъем их на новую ступень, придание им агрессивного, антикомп- ромиссного характера. Фёлькишеская мысль, нанизанная Чемберле­ном на расистское основание, выступала прямым доказательством её преемственности с нацизмом. Внешнеполитические представления геополитиков были почерпнуты национал-социализмом и использо­вались для придания научности эклектическим рассуждениям немец­кого фашистского движения в условиях сложной политической ат­мосферы веймарской Германии.

70

Глава вторая. РЕАКЦИОННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В ИДЕЙНОЙ ЖИЗНИ ВЕЙМАРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ И НАЦИЗМ

I. Шшшшеское &кшкекие s держании - пре&т$ча кациока/г-социализжа

Внутриполитический кризис, вызванный поражением кайзеровс­кой империи в первой мировой войне, привел к утверждению демокра­тической формы правления в виде Веймарской республики и подъему национализма в качестве ответной реакции на нее. Националисты от­вергали Веймарскую систему, считая последнюю насажденной извне и не отвечающей германскому духу. Развернувшаяся борьба против нее охватила разнообразные по политической ориентации силы. Существен­ным влиянием в послевоенной Германии пользовались фёлькишеские организации, стремившиеся к утверждению народного государства как противовеса либеральной демократии.

Духовный и идеологический характер фёлькишеского движения был следствием германского романтизма XIX века, с присущим ему иррационализмом и эмоциональностью. Из него была заимствована связь народа с почвой, что привело в фёлькишеском представлении к противопоставлению городского духа природной сущности, в которой лежали истоки народной жизни. Фёлькише считали, что судьба людей находилась не в городских стенах с их ложной утилитарной культурой, а в ландшафте, где происходит гармоничное слияние человека и при­роды. Идея единения с природой и противопоставление города с его фабриками и заводами, природной идиллии нашло свое отражение в книге профессора Мюнхенского университета Вильгельма Генриха Риля “Земля и люди” (1857-1863)’. Другой фёлькишеский писатель Виль­гельм фон Поленц в романе “Крестьянский бунтарь” (1895) идеализи­

71ровал сельскую жизнь и воспевал дух крестьянства. Они проводили четкую грань, разделяющую мир на свой и чужой, немецкий и нене­мецкий. Это позволяло выделить два типологических образа, закрепив­шихся в фёлькишеском мировоззрении и перекочевавших в нацистс­кое учение: еврея-торговца и немца-крестьянина. Данная типология была очень удобной для поглощения массовым сознанием в силу своей упрощенности и примитивности. Еврей соотносился с городом, а крес­тьянин с деревней, что противопоставляло рациональный дух города природному иррационализму. Неслучайно в фёлькишеском лексиконе доминировали иррациональные понятия и категории2.

Подчеркивание природной сущности фёлькишеского мышления выдвигало в качестве жизненного принципа борьбу, а именно - борьбу за существование, которая являлась перманентной силой развития об­щества в народническом духе. При переносе на глобальную человечес­кую историю, борьба за существование соединялась с расовой идеей. Сообща они закладывали основы расово-фёлькишеской сущности гер­манского государства. Выделение евреев в качестве врагов немцев, опи­раясь на расовую аргументацию, позволяло адаптировать старый анти­семитизм к новой мировоззренческой парадигме3. Фёлькишеская про­грамма опиралась на националистический приоритет создания одно­кровной немецкой общности при помощи расовой гигиены, борьбы против международного биржевого капитала и выдвижения почвы как источника силы, а также поддержки немецкой мысли и искусства и очищения их от еврейских наслоений.

Фёлькишеское движение Германии XIX - первой четверти XX ве­ков представлено именами Х.С.Чемберлена, Л.Вильсера, В.Хенчела, Т.Фрича. В.Теидта, В.Пастора, В.Шванера, Э.Краузе, Ф.Ланге. Период1871-1918 годов проходил как дни фёлькишеской борьбы под знаме­нем антисемитизма, причем последний становится отличительным ка­чеством фёлькише. Эта борьба связана с именами В.Марра, М.Либер- мана фон Зонненберга, Г.Ахльвардта, Э.Хенрики, О.Бёкеля, Б.Фёстра. После первой мировой войны на авансцену фёлькишеского движения выходят Г.Вирт, Г.Ф.К.Гюнтер, Л.Ф.Клаусе, а также Л.Шеман, Р.Вулле. О.Хаусер, Г.Пудор, Р.Д.Горслебен, А.Шмидер, О.З.Реутер, Г.Вольф, Э.Хункель, Ф.Хайзер и Э.Вахлер4. Была создана широкая сеть книго­издательской продукции, опутавшая всю страну5. Со страниц журна­

72лов и листков пропагандировались идеи немецкого превосходства и примитивный биологический антисемитизм. Фёлькишеская деятель­ность осуществлялась организациями, среди которых наиболее значительными были “Немецко-фёлькишеский союз защиты и отпо­ра”, “Союз Танненберг”, “Немецкий союз”, “Круг Остары”, “Герман­ский орден”, “Духовно-христианское религиозное общество”, “Гер­манское кольцо” и др.6

Наиболее влиятельным в послевоенной Германии был Немецко- фёлькишеский союз защиты и отпора (Deutschvolkischen Schutz - und IVutz-Bund, далее — ДСТБ), образованный в 1919 году. Истоки его воз­никновения относятся к деятельности Пангерманского союза в период председательства Г.Класса. Именно он ввел в политическую практику пангерманистов конфронтационный антисемитизм7. Изданная им под псевдонимом Даниэль Фрюманн книга “Если бы я был кайзером” со­держала в себе программу антисемитской борьбы. В ней отмечалось, что еврейская народность являлась расово чуждым элементом для нем­цев. Класс указывал на проникновение евреев во все сферы жизни об­щества, что привело, по его мнению, к кризису германской духовнос­ти. Еврейской американизации он противопоставлял реформу Герма­нии под лозунгом “Германия для немцев”8.

Поражение в войне заставило Пангерманский союз изменить такти­ку действий. Непопулярность пангерманских идей и отождествление их с кайзеровской империей возлагали на Пангерманский союз ответствен­ность за поражение в первой мировой войне. Однако нежелание уходить с политической арены вынудило Пангерманский союз образовывать до­черние организации, перенося туда всю политическую деятельность. Впервые заявление о создании Немецкого союза защиты и отпора, на­правленного против еврейства, относилось к 13 сентября 1918 года, и было сделано на Дне Пангерманского союза в Ганновере. Возглавил дан­ный союз генерал К. фон Гебсаттель, а в руководство вошли известные представители антисемитского движения Т.Фрич, А.Рот, П.Дангханс, Ф.Вернер и А.Бартельс. В качестве программного теоретического сочи­нения была взята книга Класса “Если бы я был кайзером”9.

В середине февраля 1919 года на общем собрании Пангерманского союза в Бамберге были приняты руководящие принципы пангерманс­кой послевоенной политики, которые отразились в принятии 16 февра­

73ля “Бамбергской декларации”, которая легла в основу нового устава союза, утвержденного 31 августа 1919 года. В нем декларировалось возрождение империи и германской армии, возвращение германскому рейху утраченных областей, аншлюс Австрии, защита и поддержка немцев заграницы, воспитание подрастающего поколения в фёлькишес- ком духе, а также борьба с “еврейским господством” в государствен­ных, экономических и культурных областях. Лидерами Пангерманско­го союза Классом и Гебзаттелом, Имперской группы “Молот” А.Ротом и Немецко-фёлькишеской партии Вернером 18 февраля 1919 года был образован Немецко-фёлькишеский союз защиты и отпора, опиравший­ся на антисемитизм10.

Созданную организацию возглавил генерал фон Гебзаттель, замененный в начале 1920 года Г. фон Гертцбергом. Руководителем глав­ного центра Союза стал Альфред Рот. Его деятельность была направ­лена на создание антисемитского фронта. Это отразилось в программе ДСТБ, объявлявшей евреев чуждым германскому народу элементом и требовавшей введения запрета на занятие ими общественных должно­стей, службу в армии и флоте, на деятельность в системе образования и искусства, прессе и банковской сфере. Союз призывал к внутреннему и внешнему возрождению немецкого народа под символом свастики на основе фёлькишеских ценностей11.

Социально мотивированный антисемитизм и фёлькишеский нацио­нализм ДСТБ основывался на расовых идеях. Антисемитская деятель­ность ДСТБ затрагивала все области политической, экономической и культурной жизни Германии. Существенным недостатком антисемитс­кой пропаганды был её несистемный характер. Объектами пропаганды становились ежедневные события общественной жизни, и её направлен­ность носила персонифицированный характер. ДСТБ призывал к борь­бе с толерантностью в культурной жизни и расширению фёлькишеской политизации в школах, университетах и церкви. Современные течения искусства считались им чуждыми народной культуре, дух модернизма отождествлялся с еврейским духом. Противопоставление “свой - чужой”, “немецкий — еврейский” переносилось ДСТБ на политические события. Здесь прежде всего обращает на себя внимание то обстоятельство, что поражение Германии в войне трактовалось ими в русле мифа об “ударе ножом в спину” и связывалось не с именами Вильгельма II, Гинденбурга

и Людендорфа, а с деятельностью Эрцбергера и Шейдеманна, Варбурга и Ратенау. Причем эти имена отождествлялись с еврейской политикой, а сама революция, по мнению руководителей ДСТБ, была осуществлена под звездой еврея”12. Поэтому демократия являлась ничем иным как средством господства еврейства над немецким народом.

Пропаганда, осуществлявшаяся ДСТБ, преподносила Версальский мирныи договор в качестве тайного оружия евреев, а послевоенное уст­ройство как реализацию еврейского плана, нацеленного на раскол герман­ского общества13. Большевистское движение в России, по мнению руко­водства ДСТБ, находилось на службе у “мирового еврейства” и воплоща­ло в жизнь “еврейскую мировую революцию”14. Если рассматривать дан­ную аргументацию в контексте нацистской идеологии, то наблюдается её полное заимствование последней с упором на расовую доминанту15.

Опорой пропагандистской деятельности ДСТБ выступала широ­кая сеть периферийных групп. В 1919 году он имел центры в Берлине Франкфурте-на-Маине, Нюрнберге и Штутгарте, 85 региональных групп и 25 тысяч членов. Количество региональных групп за период существования ДСТБ возрастает в арифметической прогрессии- март- 1920 г. - 149, сентябрь 1920 г. - 300, июль 1921 г. - 530, 1922 г. - около 600 групп. Соответственно вырастает и количество членов: май 1920 г.- 70 тыс., август 1920 г. - 95 тыс., октябрь 1920 г. - 100 тыс., а в конце того же года 110 тыс. человек. В 1921 году количество членов дости- гает 150 тыс., а в июне-июле 1922 года колеблется от 160 до 180 тысяч человек. Деятельность ДСТБ охватывало в 1919 году Гессен, Вестфа­лию, Бранденбург, Северо-Западную Германию. В 1920 году она рас­пространилась на Баден, Северную и Южную Баварию, Нижнюю Сак­сонию, Нордмарку, Померанию, Саксонию, Саксонию-Анхальт, Тюрин­гию, Вюртенберг. К началу 1921 года ДСТБ имел группы в Рейнской области, Мекленбурге, Восточной Пруссии и Шлезвиге. Существова­ло два координационных центра - в Гамбурге и Берлине16. Расширение политико-организационной сети региональных групп позволило А.Ро- ту 15 мая 1920 года отметить успех в стремлении ДСТБ стать “полити­ческим центром фёлькишеского движения”17, а в письме от 14 июня

920 года указать на необходимость дальнейшего расширения количе­ства групп Союза с целью охвата ими всего рейха18.

ДСТБ имел устойчивые контакты с Немецкой национальной на-

7 4 _______________ _________________________________

родной партией, с Немецкой народной партией, Младогерманским ор­деном, Свободным корпусом и Организацией “Консул”19. В целях ан­тисемитской пропаганды Союз сотрудничал с Людвигом Мюллером фон Гаузеном и “Обществом по борьбе с влиянием евреев”, которое было основано в Берлине 11 февраля 1912 года. Целью общества являлась борьба за расовое сохранение фёлькишеского сознания немецкого об­щества. Стать его членом мог только немец, доказавший свое арийское происхождение. Те, кто состояли в Обществе, обязаны были подписы­ваться на журнал “Ауф Форпостен”, участвовать в пропагандистской деятельности и уплачивать членские взносы в размере 3 марок или же единовременно внести 300 марок и получить пожизненное членство20. Журнал постоянно получал просьбы о поставке антисемитской литера­туры. Так, в начале 1920-х годов издательство готово было выслать но­мера журнала “Ауф Форпостен”, книги Г. цур Беека “Тайны мудрецов Сиона”, Грабовски “Тайна свастики и колыбель индогерманства”, Мюл­лера фон Гаузена “Гогенцолеры и масонство”, его же “Великопрусскую ложу и НДЦ”, Д.Кюхленбека “Евангелие расы”, Рёте “Немецкие люди”, а также “Иерусалимскую сказку” под редакцией Г. цур Беека21.

Большое значение для пропагандистской деятельности всех фёль- кишеских организаций Германии и нацистской партии имело издание в начале 1920 года на немецком языке Готтфридом цур Бееком книги “Тайны мудрецов Сиона”, известной также как “Протоколы сионских мудрецов”. Газета “Дойче Арбайт” от 9 января 1920 года сообщала о выходе в издательстве журнала “Ауф Форпостен” этой книги и предла­гала всем немецким мужчинам и женщинам познакомиться с ней22. Под именем Г. цур Беека скрывался сам руководитель “Общества по борьбе с влиянием евреев” Мюллер фон Гаузен. Им было приложено немало усилий для того, чтобы “Тайны мудрецов Сиона” получили широкое распространение в Германии. В течение одного 1920 года было осуще­ствлено 7 изданий, а в период 1922-1924 годов производились много­численные переиздания23. Пропаганда этой книги осуществлялась так­же через членов “Общества по борьбе с влиянием евреев”. Каждый всту­пающий в него, кроме подписки на журнал “Ауф Форпостен”, получал подписной талон на книгу Беека “Тайны мудрецов Сиона”24. Это изда­ние пользовалось большой читательской популярностью среди право­радикальных организаций, а также иностранцев. В архиве нами обна­

_____________________ _____________________________ 75

ружено письмо к редактору газеты “Призыв”, издававшейся на русском языке для русской эмиграции, с просьбой осуществить издание “Прото­колов Сионских мудрецов” на русском языке25. С той же целью к Мюл­леру фон Гаузену поступило письмо из “Общества атамана Семенова” в Германии от 2 сентября 1920 года, которое ему предлагало укрепить свя­зи между антисемитскими организациями Германии и белоэмигрантс­кими кругами для координации борьбы с евреями26. Издание этого сочи­нения было использовано пропагандой ДСТБ для разжигания антисе­митской вражды. Высоко оценивает вклад Мюллера фон Гаузена в дело антисемитской борьбы и идеолог национал-социализма А.Розенберг. Он писал, что “великую заслугу в борьбе против зазнайства еврейства заво­евал г-н Мюллер фон Гаузен, редактор “Ауф Форпостен”27.

Несмотря на сотрудничество в деле антисемитизма ДСТБ и Мюл­лера фон Гаузена, между ними существовали разногласия. Они были вызваны популистскими нападками последнего на Пангерманский союз и ДСТБ, обвинению их в масонской деятельности. Его обвинения кон­центрировались персонально на гамбургском руководителе ДСТБ Якоб­сене и члене Пангерманского союза д-ре Кётнере28. Мюллер фон Гау­зен в письме Дюнкеру от 9 марта 1922 года указывал на связь Кётнера с городской Великой ложей Берлина и считал, что таким образом про­исходило соединение Пангерманского союза с масонством. Это требо­вало осуществлять борьбу против пангерманистов как креатуры масон­ства29. В письме тому же Дюнкеру без даты, скорее всего относящему­ся к марту 1922 года, на официальном бланке Пангерманского союза фон Гиллингам давал разъяснения по поводу обвинений Мюллера фон Гаузена. Он отмечал, что бароном Витингхоффом получены от Кётне­ра необходимые объяснения. Последний полностью отвергает свою при­надлежность к масонству. Что же касалось д-ра Якобсена, то он всту­пил в масонскую организацию с целью использования её в проведении “фёлькишеской идеи к победе”30. Отказ Якобсена от масонства не при­нес ему выгоды в политическом плане31.

Эти частичные нападки на ДСТБ не могли поколебать того влия­ния, которое оно оказывало на консервативно-радикальные круги вей­марской Германии. По мнению западногерманского историка УЛохальм, популярность ДСТБ нельзя объяснить только экономическими трудно­стями послевоенного положения страны. Они сливались с “иррацио­

76 ................................ . ........ ........... 77нальным протестом против политических и общественных перемен и военного поражения империи”32. Стремление ДСТБ стать координаци­онным центром фёлькишеских движений подкреплялись существен­ной образовательной и политической активностью.

Для воспитания молодежи в фёлькишеском духе ДСТБ в 1920 году создал “Политическую школу”. В каждой региональной группе в образо­вательных целях создавались библиотеки. Члены Союза изучали рабо­ты теоретиков расизма и социал-дарвинизма Гобино, Чемберлена, Пас­тора, Вильзера и Вольтмана, а также представителей немецкой мысли Яна, Фихте, Ф.Листа и Лагарда. Антисемитское воспитание осуществ­лялось путем лекционно-практических занятий по истории еврейства и антисемитизма. Координатором образовательной деятельности стал редактор “Дойчфёлькишен Блёттер” Т.Вестерих. Им были организова­ны “немецкие вечера”, на которых члены ДСТБ вели беседы по поли­тической и культурной истории немецкого народа на основе расово- фёлькишеских позиций. По подсчетам У.Лохальм, в таких группах за­нималось около 200 тысяч человек33.

Происходило создание молодежных групп ДСТБ, принявшее с июня 1922 года систематический характер. Эти группы занимались про­пагандой и агитацией, а также рисовали ночью на домах свастики. В Рейнской области создавались молодежные группы, которые проходи­ли начальную военную подготовку и представляли собой боевые под­разделения. Здесь, а также в Вестфалии и Мекленбурге они формиро­вались из молодых офицеров, прошедших фронт первой мировой вой­ны, или солдат Свободного корпуса34.

В августе 1919 года в Мюнхенском университете была создана сту­денческая группа ДСТБ во главе с Карлом Браелером. В ней, как и во всех других студенческих организациях Союза, были введены арийс­кие параграфы, не позволявшие вступать в неё евреям. На первом его собрании выступил Д.Эккарт, который с мая 1919 года входил в состав ДСТБ. Образованное “Мюнхенское академическое объединение немец- ко-фёлькишеского союза защиты и отпора” в 1919 году насчитывало 900 человек, а в июне 1920 года это количество удвоилось35. Все орга­низации осуществляли политические акции, направленные против ев­реев. Велась как персональная травля еврейской профессуры и интел­лигенции, так и борьба против “разлагающего народ искусства”36. В

78начале 1920-х годов А.Ротом была организована широкая кампания про­тив эмиграции восточных (с территории бывшей Российской империи- С.А.) евреев в Германию, в которой только в Берлине участвовало около 1000 человек37.

Пропаганда антисемитизма проникала и в стены школ. Это было обусловлено тем, что многие учителя состояли в ДСТБ и использовали свое служебное положение для воспитания детей в духе расовой нена­висти. Так, член ДСТБ учитель Мюллер читал своим ученикам на уро­ках главы из антисемитского романа Артура Динтера “Грех против кро­ви”. В гамбургской реальной гимназии ученики еврейского происхож­дения подвергались дискриминации38.

ДСТБ принимало участие в Капповском путче, осуществляя ши­рокую пропагандистскую деятельность. “Флугблёттер ДСТБ” распро­странялся среди солдат капповских отрядов и 2-й морской бригады Экхарда, на шлемах которой была свастика39.

Символичным актом сплочения фёлькишеских сил являлись орга­низовывавшиеся ДСТБ в 1920-1922 годах “Немецкие дни”: 1-3 октября1920 года в Веймаре, 14-17 октября 1921 года в Детмольде, 14-15 ок­тября 1922 года в Кобурге. Они носили демонстративный характер и включали шествия, театрализованные представления, фёлькишеские речи. Отчеты о проведении немецких дней рассылались ДСТБ по всей Германии, в Северную и Южную Америку, Индию, голландские коло­нии и на территорию России40. На Кобургский “Немецкий день” в каче­стве коллективного участника была приглашена нацистская группа во главе с Гитлером41.

Общеизвестно, что нацистская партия возникла как организация “Общества Туле”, которая была мюнхенским филиалом “Германского ордена”. Последний был образован в 1912 году как антисемитское об­щество, сформированное по принципу масонской организации. В со­ответствии с уставом “Германского ордена” целью его являлась “защи­та расовогерманского дела, чести немецкого товарищества и дружбы, немецких идеалов”. Основной его задачей была борьба с евреями и их деятельностью42. В 1913 году была осуществлена координация деятель­ности Имперского союза “Молот”, “Германского ордена” и “Общества по борьбе с влиянием евреев “на основе антисемитской деятельности43.

Баварское отделение “Германского ордена” основано в 1918 году

79Рудольфом фон Зеботтендорфом и носило название “Общества Туле”. Её штаб-квартира располагалась в гостинице “Времена года”. Общее количество членов этого ордена в Баварии на 1919 год составляло 1500 человек, а в Мюнхене - 250 человек. В период Баварской Красной республики “Общество Туле” было сосредоточением всех национа­листических и антиреволюционных сил. Её члены Буттман и Курц организовывали антиреволюционные отряды, занимавшиеся сабота­жем. 13 апреля 1919 года в Мюнхене был организован путч против правительства Бамбергера, в котором активное участие принимало и “Общество Туле”, а при подавлении Баварской республики в городе действовало 200 её членов44.

Образованная под эгидой “Общества Туле” А.Дрекслером Немец­кая рабочая партия (Deutsche Arbeiterpartei, далее - ДАП) являлась ро­доначальницей нацистского движения. Связь ДАП с “Обществом Туле” осуществлялась путем включения членов Общества в их состав. Так, в руководстве ДАП состояли члены “Общества Туле” Крон, Харрер, стремившиеся придать ей характер тайного общества. В “Общество Туле” входили корифеи нацизма Г.Федер, Д.Эккарт и А.Розенберг45. В июле 1918 года Зеботтендорф приобрёл газету “Мюнхенер Веобахтер” и создал из неё “Фёлькишер Беобахтер”, которая стала партийным ор­ганом ДАП. В своей антисемитской деятельности она контактировала в том числе и с организацией Мюллера фон Гаузена. В 1919 году меж­ду “Фёлькишер Беобахтер” и “Обществом по борьбе с влиянием евре­ев” осуществлялась переписка о возможностях издания “Протоколов сионских мудрецов”46.

Приход в партию А.Гитлера и концентрация в его руках власти, привели к ослаблению позиций “Общества Туле” и “Германского орде­на”, которое выразилось в выходе из партии в 1920 году Харрера и Кро­на47. Национал-социалистическая немецкая рабочая партия (National- sozialistische Deutsche Arbeiterpartei, далее - НСДАП) на первых порах своего существования поддерживало партнерские отношения с ДСТБ и в июньском 1920 года номере “Фёлькишер Беобахтер” проводило про­пагандистскую избирательную кампанию за члена ДСТБ д-ра Пуаля Тафеля48. Но уже в следующем году газета обрушилась с обвинениями против Рота, Якобсена и Кётнера49.

Однако ДСТБ по-прежнему считал НСДАП частью своего анти-

80семитского фронта. Летом 1921 года Рог предлагал Гитлеру скоопериро­вать усилия в совместной борьбе, но тот отказался и осенью начал ата­ку на ДСТБ. Гитлер, отводя себе роль координатора фёлькишеского движения, воспринимал ДСТБ как конкурирующую организацию в по­литической борьбе за власть и болезненно относился к любой идее со­юза. “Только сумасброду, - говорил он, - принадлежит теория, соглас­но которой из двух калек можно сделать одного здорового”50.

Положение самого ДСТБ начинает значительно ослабевать из-за конкуренции фёлькишеских организаций, не входящих в него, и наступления баварских федералистов. Внутрипартийные разногласия о диктаторских полномочиях Рота вносили в её руководство дестаби­лизирующий элемент. Вместе с тем, террористическая деятельность ДСТБ, воплотившаяся в убийствах Ф.Шейдеманна, М.Эрцбергера иВ.Ратенау её членами, переполнила чашу терпения правительства. 26 июня 1922 года был принят закон о защите республики, положивший конец антисемитско-террористической деятельности “Немецко-фёль- кишеского союза защиты и отпора”51.

Роспуск ДСТБ создал вакуум в фёлькишеском движении, который был заполнен национал-социалистической партией. Эту позицию раз­деляют А. Крук и У.Лохальм52. Члены распущенного Союза влились в нацистскую партию, которая, как губка, впитывала в себя все ради­кально настроенные элементы, прошедшие до этого членство в других фёлькишеских или антисемитских организациях. Так, Р.Гейдрих иВ.Бест были членами ДСТБ, а потом вошли в НСДАП и СС, заняв там руководящие посты53. Сам руководитель Союза А.Рот в 1932 году всту­пал в НСДАП. М.Борман в период студенчества состоял в “Обществе по борьбе с влиянием евреев”. Нами обнаружен в архиве его членский билет № 1192 за 1923 год с собственноручной росписью54.

То, что не удалось ДСТБ, - стать центром праворадикального лаге­ря - получилось у нацистской партии, к которой стекались члены фёль- кишеско-антисемитских обществ, увидевших в ней мощную полити­ческую силу. Это не мешало параллельному существованию с нациз­мом идеологии “консервативной революции”, которая осуществляла мировоззренческую критику Веймарской республики.

81

2. ОД&еолоаия “консервативной революции”Первая мировая война принесла с собой не только крушение бы­

лой государственности, ломку традиционного уклада германской об­щественно-политической жизни, но и изменила идейно-политические ориентиры немецкого общества. Традиционный прусский монархизм оказался политически недееспособным и пал под напором либераль­но-демократических ценностей, нашедших свое отражение в Консти­туции Веймарской республики. Однако далеко не все немцы разделяли эти вновь утвержденные духовные ориентиры. Наоборот, произошел мировоззренческий взрыв в интеллектуальной среде Германии, поро­дивший новое идеологическое движение, получившее в историогра­фии название “консервативной революции”.

Поражение Германии в первой мировой войне нанесло сильнейший удар по немецкому самолюбию и самосознанию нации, вызвав у народа ощущение боли и унижения, обиды и неприятия устанавливавшегося миропорядка. Оно также привело к разрушению прежних иллюзий “вто­рого рейха”, к переоценке старого немецкого национализма в новых по­литических условиях. Возникший в первые годы Веймарской республи­ки “новый национализм” окончательно порывал с наследием кайзеровс­ких времен, стремясь создать новый духовно-значимый ориентир для германского общества, способный объединить нацию в единое целое, придать ей силу и уверенность, обеспечить возрождение немецкого духа. Один из лидеров движения “консервативной революции” М.Г.Бём в про­граммном сборнике 1922 года “Новый фронт” писал: “Нас никогда не ослепит бледное сияние вильгельмского времени, маленькая воля или вялая тоска к реставрации думаются нам смехотворными в тот момент, когда мы видим, как действительно ужасен поворот времени”55. Ощуще­ние потерянного идеала было характерно не только для “революционно­консервативных” мыслителей. Так, крупный германский исследователь Ф.Мейнеке в работе 1919 года. “О революции” передает свои ощущения крушения монархической Германии: “Если же нет того, что любишь, нужно полюбить то, что есть. Моему сердцу ближе всего идеал сильной, близкой народу монархии. Этот идеал разрушен. Очень важным для меня в качестве идеала является идеал братской единой нации”56. Шок от кру­

82шения кайзеровской монархии был впечатляющим. Как справедливо от­метил западногерманский историк К.Зонтхаймер, “первая мировая вой­на оказала на национальное сознание немцев гораздо более глубокое воздействие, чем вторая”57.

Последствия войны и послевоенное внутриполитическое и внешнеполитическое положение Германии вызвали не только небыва­лый рост антидемократических движений и обществ, но и всплеск по­литической мысли соответствующей направленности, которая опира­лась на иррациональную традицию начала XX века, без чего не полу­чила бы того динамизма и оригинальности. Как писал французский историк Ж.Неурор, “после первой мировой войны Германия пережила возрождение националистической мысли. Этот новый национализм ... был шире, многостороннее, больше, чем партия или даже движение ... Под ним понимались не только любовь к родине или патриотизм, кото­рые находят свое выражение в момент национального кризиса, но и “ин­теграционная” доктрина. Это стремление рассматривать все материа­льные, моральные, духовные проблемы исключительно с точки зрения нации, которая понималась как высшая ценность, как абсолют”58.

Для мировоззрения идеологов “консервативной революции” ха­рактерен отказ от рационализма и стремление к тотальной мифологи­зации политической и духовной жизни германского общества. Миф ста­новится антимиром реальности, в который может уйти человек в поис­ках выхода из порабощающей его жизни. Он создает свое собственное, опосредованное от действительности мироустройство, в котором гар­монично переплетаются немецкая душа, сильное немецкое государство и дух времени в качестве ориентира общественного развития. Стрем­ление к образованию альтернативной государственно-политической си­стемы определялось чувством нереализовавшейся надежды, связанной со “вторым рейхом”, что приводило к мифологизации действительнос­ти. Возросшую роль мифологизации в общественной жизни отметил в 1928 году Ганс Шварц, писавший, что “мифологи вытесняют сегодня историков. Мифическая истина обладает преимуществом перед исто­рической действительностью” 59. Взамен утвердившегося либерально­демократического миропорядка праворадикальными мыслителями была предложена идея национальной общности, основанной на объедине­нии людей одной нации в единое образование и опиравшаяся на кров­

83но-духовную однородность немцев. Немецкий журналист Ф.Хуссонг из издательского концерна Гугенберга писал в “Литераришен Вельт”, что для веймарской Германии “важнее всяких вивисекций интеллекту­ализма является рост национального мифа, мифа не вымученного не­рвами, а выросшего из крови. Не рационализм, а миф рождает жизнь. Он есть смысл и содержание нашего времени. Поэтому и происходит вражда между народностью и интеллектуализмом. Народность есть вера и развитие. Интеллектуализм есть скептицизм и бесплодие. Дух при­сутствует в народности; за интеллектуализмом стоит только насмеха­тельство”60. Ж.Неурор отмечал специфику революционного мифа, ко­торая состояла в том, что он “есть не изображение вещей такими, каки­ми они есть, не такими, какими они должны быть, если революция ког- да-нибудь будет их проводить, а это есть выражение общей воли. По­этому миф в корне отличается от утопий, которые обыкновенно быва­ют выдуманы и выработаны учеными в кабинетной тиши; миф - это видение, которое вдохновляет на деятельность, ведущая идея, которая превратилась в убеждение отдельных групп и масс”61.

“Революционный консерватизм” отвергал установленный либераль­но-демократический порядок Веймарской республики и стремился к его изменению. В отличие от традиционного консерватизма, опирав­шегося на традиционализм, приверженность монархии и существовав­шим правилам политической жизни, он оспаривал демократический порядок и, не уверенный в возможности его изменения легитимным путем, стремился его опрокинуть при помощи решительных действий, то есть революции, но революции консервативной, отрицающей либе­ральную систему. “Революционный консерватизм” развивал идеи прус­ского социализма О.Шпенглера (см. идеи О.Шпенглера в гл. 1, § 1) в рус­ле критики либерализма и создания национального мифа. Одним из яр­ких его творцов являлся Артур Мёллер ван ден Брук (1876-1925). Следу­ет обратить внимание на знакомство, которое состоялось между ним и О.Шпенглером, который не только разделял его взгляды, но и посещал политические общества “революционных консерваторов”62, что указы­вает не только на идеологический, но и политический континуитет.

Центром антидемократических идей был “Июньский клуб”, создан­ный в Берлине А.Мёллером ван ден Бруком и объединявший в своих рядах различных консервативно мыслящих людей63. В его распоряже­

84нии находились два печатных органа: “Дер Ринг” и “Дас Гевиссен”. Хотя офи­циально редактором “Дас Гевиссен” был Эдуард Штадтлер, большую часть редак­ционной работы осуществлял А.Мёллер ван ден Брук, курировавший “ежене­дельную хронику” и “критику прессы”. Можно по праву сказать, что последний был душой и лидером “Июньского клу­ба”, который после его трагической смерти в 1925 году стал медленно, но верно распадаться64.

Политические взгляды А.Мёллера ван ден Брука отражены в работах “Пра­во молодого народа” (1919) и “Третий рейх”(1923) , в которых содержалась

сильная критика либерализма. Он понимал либерализм как политичес­кое движение и определенное мировоззрение, характерное для поли­тической системы. Либеральные идеи противоречили ценностям не­мецкой общности и коллективизму. “Либерализм - это символ обще­ства, в котором нет ничего общего”. В представлении автора, он высту­пал как “моральный недуг политических народов”, стремящийся к “уничтожению различий между народами и языками, расами и культу­рами”65. Политический индивидуализм либерального человека подав­лял национальные черты государства, делал национальный дух космо­политичным. “Либерализм убивает культуру. Он уничтожает религию... разрушает Отечество. Он означает конец человечества”. А.Мёллер ван ден Брук видел истоки либерально-демократической традиции в эпохе Просвещения и полагал, что борьба, осуществляемая против нее, бу­дет борьбой против либеральных взглядов66.

Либерализм вскормил демократию, утверждение которой в Герма­нии являлось губительной для немецкой души. Она трансформировала понятие “нация”, заменяя его “индивидуумом”. Таким образом, ценно­сти германской общности становились в подчиненное положение к цен­ностям отдельной личности, интересы народа подчинялись индивиду­альным потребностям. Демократическая система выступала как “ли­

А. Мёллер ван ден Брук

85беральный хамелеон”, утверждавший партийно-парламентскую систе­му. А.Мёллер ван ден Брук отрицал её позитивный характер, так как парламентаризм “в Германии не имеет никакой традиции” и потому не может иметь и будущего67. Его стремление следовать реализации сво­их собственных узкопартийных интересов приводило германское об­щество лишь к состоянию гражданской войны. Эта точка зрения была подмечена ещё в 1919 году активным участником созданного А.Мёлле- ром ван ден Бруком “Июньского клуба” Эдуардом Штадтлером, писав­шим, что борьба за власть между “двумя парламентами”, государствен­ным и партийным, оставит в руинах “немецкую экономику и немецкое государство, введя народ в кровавую гражданскую войну”68.

А.Мёллер ван ден Брук считал, что демократический режим Вей­марской республики не способен отстоять национальные интересы и выражать волю народа. Либерализм, а вместе с ним и марксизм извра­тили идею социализма, вытравив его национальную самобытность и заменив его безликим интернационализмом. Отстаивая за “революци­онным консерватизмом” право на социализм, А.Мёллер ван ден Брук обвинял марксизм в разрушении государственных основ, религии, куль­туры, в презрении к патриотизму. По его мнению, марксизм настроил против себя двухтысячелетний дух Европы и смог утвердиться “лишь в юных, мягких и безвольных народах, не осознавших ещё своей мис­сии, в немецком и русском”69.

С точки зрения Мёллера ван ден Брука, марксизм обращается лишь к внешним проблемам общественной жизни, не погружаясь внутрь, в души людей, апеллируя абстрактными классовыми категориями. “Во всех его (Маркса - С.А.) произведениях не сыщешь ни единого слова любви к че­ловеку, только темная страсть, ненависть, месть, возмездие”70. Потому он не способен духовно объединить нацию, придать ей силы к возрождению.

Опираясь на предложенную О.Шпенглером формулу <‘прусского социализма”, А.Мёллер ван ден Брук стремился создать новый анти­марксистский социализм, который бы основывался на национальной природе. Это был бы немецкий социализм, который бы “покончил со всяким либерализмом в духовной истории человечества”71. А.Мёллер ван ден Брук считал, что “каждый народ имеет свой собственный соци­ализм”, способный обеспечить политическое возрождение государства. Именно с ним он связывал создание будущего “третьего рейха”, т.к.

86считал, что социализм должен выступать его основой72. Причем, А.Мёл- лер ван ден Брук отмечал исключительно национальную природу со­циализма и на этом основании различал его германский и русский ва­рианты, т.к. каждому из них присущи свои особенности и, что самое главное, каждый из них имеет свою отличительную духовную основу. Потому, “большевизм является русским. И он будет только русским”73.

А.Мёллер ван ден Брук отмечал восприимчивость рабочих к соци­алистическим ценностям, которые были духом времени, отвечающим насущным потребностям людей. “Пролетарские массы являются соци­алистическими, а не демократическими”. В его представлении проле­тарий не являлся какой-то социальной группой, связанной с опреде­ленной профессией, а выступал в качестве духовной, ментальной кате­гории. Немец по своей природе есть труженник, носитель героичес­кой, а не торгашеской души и потому ему присущ пролетарский дух. А.Мёллер ван ден Брук, отмечая его социальную принадлежность и духовную предрасположенность, указывал, что “действительным про­летарием является тот, кто считает себя пролетарием”74.

Такое изменение в понимании пролетария позволило Мёллеру ван ден Бруку утверждать, что все немцы являются пролетариями. Данный подход делал классовую борьбу ретроградным явлением и позволял достичь гражданского примирения.

Разрешение “германской проблемы немецкого социализма” виде­лось А.Мёллеру ван ден Бруку в её “революционно-консервативном решении”. Он подчеркивал отличие “консервативного человека” от “ре­акционного” отмечая, что “консерватизм - это не реакция”75. “Реакци­онный человек” преследует свои личные цели и игнорирует нацио­нальные потребности. Чтобы получить в свои руки средства насилия, реакционер “заявил о готовности в качестве ландскнехта Антанты унич­тожить большевистскую Россию, однако борьба против России озна­чала гражданскую войну в Германии, а с гражданской войной за спи­ной нельзя было освободить (немецкий - С.А.) народ!” Автор считал, что “реакционный человек был слишком далек от понимания проблемы, чтобы уяснить, что единственные виды на успех, которые мы ещё име­ли, заключались в большом фронте, который собрал бы воедино все на­роды Востока против Запада, народы социализма против либерализма, континентальную Европу против обнегритянившейся Франции”76. По­

87этому проводимая реакционная политика не была политикой в полном смысле этого слова. Она не отвечала национальным интересам.

А.Мёллер ван ден Брук считал, что только “консервативная поли­тика является великой политикой”, так как консерватизм есть сущность германского национального характера. Ему представлялось, что “ге­ний немецкого народа не является революционным... он будет консер­вативным”77.

Отказывая либерализму и марксизму в способности к улучшению общественного благосостояния, А.Мёллер ван ден Брук отмечал, что “победившая немецкая революция была либеральной революцией”. Народная революция может быть только “национальной революцией”, которую он понимал как “консервативную революцию”78. Именно с ней он связывал надежды на дальнейшее возрождение Германии: “Мы вы­играем в революции то, что упустили в войне”. Однако же “то, для чего пришло время в России, в Германии ещё не наступило”79.

Будущее государственно-политическое устройство германского го­сударства представлялась А.Мёллеру ван ден Бруку в качестве “третьего рейха”. “Консервативный человек думает о третьем рейхе”, который пред­ставлялся как “мировоззренческая идея, надвигающаяся через реальность ... Это старая немецкая мечта, она родилась сразу после гибели нашего первого рейха. Изначально эта мечта слилась с ожиданием его тысяче­летнего царства. Политическая идея этого рейха исполнит наконец меч­ты об осуществлении высокого земного предназначения немецкого на­рода”80. Немецкий “революционный консерватор” Эдгар Юлиус Юнг определял идею третьего рейха как основание будущей германской ре­волюции. Он писал, что “третий рейх есть миф германской революции”81, который должен родить новое государство, которое заменит “господство неполноценных” Веймарской республики истинным национальным гос­подством. Причем Э.Ю.Юнг, в отличие от А.Мёллера ван ден Брука, счи­тал, что будущий рейх должен иметь религиозное основание: “Он будет германо-христианским или никаким”82.

Осуществление “консервативной революции” должно было при­вести к изменению внешнеполитической ориентации Германии, что бу­дет способствовать углублению и усилению революционных измене­ний. А.Мёллер ван ден Брук предлагал проводить “восточно-ориенти­рованную политику, которая позволила бы создать единый фронт про­

88тив угрожавшего Германии духа Версальской системы. Небезоснова­тельным представляется замечание германского историка Г.-Й.Швирс- котта о том, что без бремени Версаля не было бы немецкого революци­онного национализма83. А.Мёллер ван ден Брук был в числе первых, кто с националистических позиций откликнулся на позицию стран-по- бедительниц на Версальской мирной конференции. Его сочинение “Пра­во молодого народа” стало откликом на “ 14 пунктов” американского президента В.Вильсона, и не случайно, что именно к нему апеллиро­вал А.Мёллер ван ден Брук в стремлении сохранить за Германией дос­тойное положение в мировой системе. Он взывал к доброй воле побе­дителей и их милосердию к поверженному противнику. Однако же, дан­ная позиция носила в тот момент больше пропагандистский, чем миро­воззренческий характер, вызванный тяжелейшим положением, в кото­рое попала Германия.

Оценивая завершившуюся первую мировую войну, А.Мёллер ван ден Брук рассматривал её как конфликт между старыми” и “молодыми народами”. К первой категории он относил Великобританию и Фран­цию, а ко второй - Германию, Россию и США. Складывающееся пос­левоенное положение утверждало англо-французский диктат в между­народных отношениях, направленный на недопущение “молодых на­родов” к равноправному участию в европейских делах. Несмотря на использование А.Мёллером ван ден Бруком понятия “молодые наро­ды”, следует отметить, что здесь он имел в виду, прежде всего, Герма­нию, претензии которой скрываются под этой безобидной формули­ровкой. Ссылаясь на принципы В.Вильсона, автор указывал на неспра­ведливый, дискриминационный характер отношений и требовал равен­ства прав, отмечая, что “молодые народы” также имеют безусловное право на жизнь”84.

А.Мёллер ван ден Брук обращал внимание на особое положение, которое занимает Германия на европейском континенте. “Германия, - писал он, - является естественным позвоночником континента, вокруг которого может сомкнуться и сгруппироваться все, что ещё останется после войны европейского”. Послевоенную политику в отношении неё он определяет как “эгоизм” со стороны “наших противников”, прежде всего Франции, опасавшейся возрождения германской мощи и стре­мившейся всеми средствами не допустить стабилизации государства85.

8 9Отмечая чуждость “молодым народам” духовного мира Западной

Европы, А.Мёллер ван ден Брук указывал, что “мир молодых народов лежит на Востоке”86. Данное заявление подкреплялось его симпатией к духовному миру России, воспринятой им из произведений Ф.М.Досто- евского. Этому способствовало и влияние второй жены Люси, а также русского писателя Д.Мережковского, совместно с которым до первой мировой войны он осуществлял первое немецкое издание собрания со­чинений Ф.М.Достоевского. Как отмечал Г.-Й.Швирскотт, именно у Ф.Достоевского А.Мёллер ван ден Брук заимствовал понятие “моло­дые народы” и под этим влиянием у него сложился “романтически- идеализированный образ святой, мифической России”87.

Однако, несмотря на некоторый идеализм, “восточная идеология” А.Мёллера ван ден Брука испытывала на себе давление прусской госу­дарственной мысли. Выступая за равноправие и солидарность “моло­дых народов”, автор прежде всего склонен подчеркивать германскую руководящую роль в “восточном блоке”. “Молодые народы не требуют на Востоке никаких привилегий. Молодые народы требуют только рав­ноправия ... В случае достижения этого равноправия ... молодые наро­ды обретут уверенность, что естественное положение и техническая одаренность позволяет теперь и им снова проводить большую часть колонизаторской, цивилизаторской, организаторской работы, осуществ­лять которую на Востоке они привыкли с давних пор”88.

Послевоенное положение требовало расширения германо-русско­го сотрудничества, которое облачается в форму “новой восточной по­литики”. Следование ей должно привести к тому, что “Россия сама ста­нет Европой”, а “молодые народы”, т.е. Германия, лишь “вносят равно­мерность поступи и ритмичность в жизненные ожидания Востока, в том числе и соразмерность во взбудораженную жизнь России”89.

Однако не следует идеализировать “восточную ориентацию” А.Мёллера ван ден Брука. Она была вызвана к жизни статьями Вер­сальского мирного договора. Изоляция Германии, созданная странами- победительницами, и необходимость её прорыва, а также трудности контактов с западноевропейскими государствами подталкивали нем­цев к ориентации на Восток, с чьей помощью они рассчитывали вы­полнить эту задачу. “Теория А.Мёллера ван ден Брука “Право молодо­го народа” ... была практически нацелена на совместную политику Рос­

90сии и Германии и являлась теоретическим базисом его восточной иде­ологии”. Но его концепция носила империалистический характер, ба­зировавшийся на “политике аннексий” и оправдывавшей заключение Брестского мирного договора90. Нам представляется, что предложения А.Мёллера ван ден Брука существуют в русле старогерманской поли­тики “Дранх нах Остен”, что подтверждается стремлением Германии придать России “проработанный евразийский облик” путем расчлене­ния “неподатливого славянского тела” на части 91.

Таким образом, требование “восточной ориентации” Германии, выдвинутое А.Мёллером ван ден Бруком, было вызвано политико-иде­ологическими причинами. Версальский мирный договор поставил Гер­манию в неравноправное положение по отношению к другим западно­европейским государствам. Призывы А.Мёллера ван ден Брука к рав­ноправию не встретили понимания со стороны стран-победительниц. Считая либерально-демократическую систему главным источником опасности для германского общества, А.Мёллер ван ден Брук предло­жил создать “восточный фронт” против Запада, ориентируя Германию на расширение германо-советских отношений. Вместе с тем, в этом со­юзе, если бы он состоялся, автор выделял ведущую роль Германии как высококультурного и промышленно-развитого государства. В перспек­тиве такая политика должна была привести к политико-экономической колонизации Германией “восточного пространства”.

Вместе с тем, “восточная ориентация” А.Мёллера ван ден Брука не встретила абсолютной поддержки со стороны его сторонников по “революционно-консервативному” движению. Так, один из его ближай­ших единомышленников М.Бём указывал на неправильность проведе­ния Германией политики углубления германо-советских отношений. Не­возможно объединение двух культурно чуждых друг другу государств. Потому Германии следует ориентироваться на культурно родственные западноевропейские государства и создать “духовный западный фронт” против большевизма92.

В данной связи большее внимание Советской России уделял уже упоминавшийся ранее Э.Штадтлер, воевавший на восточном фронте в годы первой мировой войны и проведший несколько лет в русском пле­ну в Сибири. Неприятие России привело его к созданию в 1918 году “Антибольшевистской лиги”, которая специализировалась на антиболь­

91шевистской борьбе в германском обществе. Он нашел поддержку со стороны крупных промышленников, таких как Сименс и фон Дейч и получал финансовую помощь от Рурской индустрии93.

Укрепление позиций коммунизма являлось следствием тягот пер­вой мировой войны. Большевизм выступал в качестве реакции на ста­рые формы государственного порядка и являлся “элементарным дви­жением разрушения самой мировой войны”94. По мнению Э.Штадтле- ра, деструктивное начало коммунизма в большей степени нацелено не на изменение государственно-политического строя, а на разрушение духовного уклада жизни людей. Он борется с христианским миропо­рядком, выступая в качестве антирелигиозного и антихристианского движения. Потому христианство может стать в качестве одного из ос­новных антибольшевистских факторов95.

Большевизм как современное движение носит исключительно не­гативный характер96. Советская Россия, на самом деле, “тоталитарное партийное государство коммунизма”, стремящееся к экспансии. Его конечная цель - развязать “кровавую гражданскую войну, кровавую мировую революцию, кровавую мировую войну пролетариата всех го­сударств против непролетарских государств”97. Э.Штадтлер считал, что источником опасности большевизма являлось господство в партийном руководстве выходцев из еврейской нации, тем самым он давал ещё один козырь антисемитской пропаганде. Данное утверждение исполь­зовалось фёлькишеской и нацистской пропагандой для дискредитации большевизма как расового и мировоззренческого противника. В целом, антибольшевистские взгляды Э.Штадтлера не получили такой массо­вой поддержки в консервативном движении, как в нацизме. Это было связано с второплановостью большевистской проблемы для мировоз­зренческих конструкций “революционных консерваторов”, нацеленных на критику либерализма и демократической системы.

Идейно-политические искания “революционного консерватизма” были нацелены на критику демократической системы Веймарской рес­публики. Его главным противником выступал либерализм, но он видел и в большевизме своего политического конкурента в борьбе за влияние на немецких рабочих. Предложенная А.Мёллером ван ден Бруком про­грамма “восточной ориентации” германской внешней политики во мно­гом представляла собой завуалированное стремление усилить между­

92народное положение Германии. Никто из “революционных консерва­торов” не сомневался в реальности германской гегемонии на европей­ском континенте. Именно этой цели служила программа союза “моло­дых народов”, высказанная Мёллером ван ден Бруком. Общим же для всех “революционных консерваторов” был страх перед Россией, перед угрозой советской экспансии под лозунгом “мировой революции”. Это служило объединяющим звеном для всего праворадикального полити­ческого лагеря веймарской Германии и создавало питательную среду для проведения широкой пропагандистской борьбы.

Теоретиками “консервативной революции” был выработан целый комплекс идей, перекликающихся с нацистскими. Антидемократизм и антилиберализм консерваторов и нацистов создавал единый фронт борь­бы против Веймарской республики. Идеи национализма и вождизма помогали усвоению нацизмом антидемократической мысли. Антиде­мократизм, антилиберализм, национализм и вождизм находили свое от­ражение в нацистском мировоззрении.

Представители “революционного консерватизма” так же, как и на­цисты, ставили в центр своих размышлений понятие “народ” . Виль­гельм Штапель в статье “Народ и народность” считал, что “народ явля­ется сущностью” и его воля преобладает над личностными интереса­ми. Политическая деятельность народа определяется вождизмом98. Ф.Г.Юнгер полагал, что “воля народа является решающей... Ни одна конституция не сможет осмелиться оказать ей сопротивление, ни один парламент не сможет стать ей на пути, ни одна партия и ни одна группа партий не может навязать ей свои представления”99. А.Мёллер ван ден Брук отождествлял народ и нацию, считая, что “нация есть народ, жи­вущий в осознании своей национальности”. Он полагал, что в основе государства должен лежать народный элемент, определяющий его фор­му. Такой формой для “революционных консерваторов” выступал “рейх”100. Веймарская демократия не есть форма выражения народной воли, так как отстаивает интересы политических партий. Отодвигая народ на второй план, она лишает себя народной поддержки101. Судьба человека взаимосвязана с судьбой народа. “Человек может лишь жить, когда его народ может жить”102. Данное положение напрямую перекли­кается с высказываниями А.Гитлера в “Моей борьбе”.

Особое место “революционными консерваторами” уделялось вож­

93дю. В их представлении он выступал в качестве государственного дея­теля, самостоятельно принимающего политические решения и беру­щего на себя всю полноту ответственности за них. Только он способен обеспечить единство государства и народа при помощи принятия неза­висимого силового решения. Веймарская республика испытывала де­фицит в вожде и потому являлась “безвождистской демократией”. А.Мёллер ван ден Брук подчеркивал, что “нам нужен прежде всего на­родный вождь, принадлежит ли он к демократическому или аристокра­тическому типу, типу Мария или Суллы - это вопрос второстепенный”103.

Если А.Мёллер ван ден Брук не заострял внимание на типе вождя, считая данный вопрос второстепенным, то Ф.Г.Юнгер указывал на необходимость для Германии абсолютного вождизма. “Диктаторская воля” вождя стать основой немецкого “великого будущего”104. Для дос­тижения его необходимо создать “третью партию”, которая станет “партией всех немцев” и обеспечит единство государства и немецкой нации. Являясь противоположностью партийному господству Веймар­ской демократии, “третья партия” будет отстаивать государственные, общенациональные, а не узкопартийные интересы. Эта революционно­национальная партия осуществит “консервативную революцию” в Гер­мании, ликвидирует политические партии и утвердит революционно­социалистический консерватизм105.

Немецкий исследователь А.Молер считал, что “консервативная ре­волюция” есть не “быстрый скачок вперед в ходе медленной эволю­ции, а удаление мешающего жизни нароста... Но было бы неверно ви­деть в этой консервативной “революции” что-то вроде “реформ”, так как в ней “живет воля к насильственному изменению определенных обстоятельств”106. Американский исследователь Фриц Штерн предла­гал усматривать в “консервативной революции” “специфическую ре­акцию на модернизацию в немецкой мысли и немецком обществе”107. Тем не менее, идея “консервативной революции” была стремлением представителей “революционно-консервативной” мысли найти замену Веймарской системе, которая бы отвечала требованиям националисти­ческих кругов. Причем, это не означает возвращения к старокайзеров­ским традициям. Скорее всего, в “консервативной революции” следует видеть попытку создания новой системы, покоящейся на национальных ценностях в противовес либеральным принципам. С ее осуществлени­

94ем связывалось возвращение Германии достойного положения в евро­пейской семье народов и выход из положения изоляции.

Политические идеи “революционного консерватизма” оказали существенное влияние на национал-социалистическую идеологию. Ими была создана идейно-духовная атмосфера критики демократического режима в Германии, способствовавшая формированию фашистских взглядов. Но следует ли так прямолинейно отождествлять консервато­ров и нацистов?

Встреча А.Гитлера с А.Мёллером ван ден Бруком в начале 1922 года при посредничестве В.Пехеля состоялась в “Июньском клубе”. Гитлер в длинном монологе перед 150 присутствующими членами клу­ба высказал свои идеи о современной обстановке в германском обще­стве и путях выхода из нее. В беседе с А.Мёллером ван ден БрукомА.Гитлер стремился всячески понравиться ему. “Вы разработаете духов­ное оружие в борьбе за обновление Германии, - сказал Гитлер. - Я же не претендую на большее, чем быть национальным барабанщиком и соби­рателем сил. Давайте сотрудничать!” Но А.Мёллер ван ден Брук не про­явил такого желания, и после ухода нацистского лидера сказал, что этот “парень никогда не поймет”, что нужно Германии, и предложил пойти в пивную, чтобы запить ощущения от беседы хорошим вином108.

Один из соратников Мёллера ван ден Брука по “Дас Гевиссен” Э.Ш­тадтлер в угоду нацистскому режиму стремился представить деятель­ность А.Мёллера ван ден Брука как исключительно антибольшевистс­кую. Выискивая точки его соприкосновения с гитлеровским режимом, он в феврале 1933 года выступил с программной темой “От “Июньско­го клуба” к кабинету Гитлера”109. Нацистское руководство также пред­принимало шаги для приобщения наследия “революционных консер­ваторов” к своим целям. Й.Геббельс в рекламе к третьему изданию книги Мёллера ван ден Брука “Третий рейх” в 1931 году указывал на взаимо­связь между его взглядами и нацизмом. “Я приветствую распростране­ние столь важного для идейной истории НСДАП произведения”, - пи­сал он. Вильгельм Рёсле в 1935 году в статье “Консервативный рево­люционер. К 10-летию со дня смерти А.Мёллера ван ден Брука”, идя вслед за нацистским руководством, четко разграничивал, “что одни (А.Гитлер - С.А.) предназначены для выполнения дела, другие (А.Мёл­лер ван ден Брук - С.А.) для обдумывания идеи”110.

95Представитель “революционного консерватизма” Э.Ю.Юнг в 1932

году прикладывал все усилия к созданию преемственности между иде­ями “консервативной революции” и нацизмом. Испытывая симпатию к правительству В.Брюнинга, которое предприняло попытку перевести “конституцию из парламентской в президентскую систему”, Э.Ю.Юнг, тем не менее, отказывал ему в обладании революционным темпера­ментом, имевшимся у А.Гитлера. Последнего он считал “творческим политиком и вождем масс нашего времени” 111. Э.Ю.Юнг в 1932 году писал, что “духовные предпосылки немецкой революции были созда­ны вне нацизма. Национал-социализм был в некоторой степени “рефе­ратом народного движения” в этом великом общественном деле. Он грандиозно расширил его, и оно стало гордой силой. Мы не только ра­дуемся этому, но и осознаем, что сами во многом содействовали этому. Незаметной постепенной работой, особенно среди образованных сло­ев, мы каждый день создавали предпосылки для того, чтобы народ от­дал голоса нацистским кандидатам. Эта работа была героической, так как мы отказались от наград, от внешнего успеха. Я уважаю примитив­ность народного движения, уважаю боевой дух победоносных гауляй- теров и штурмфюреров. Но это не дает им права рассматривать себя как соль земли и презирать духовных предшественников”112. Однако, несмотря на стремление “революционных консерваторов” указать на себя как на предшественников, нацизм отказывал им в праве на перво­родство. “Фёлькише Беобахтер” безапелляционно заявляла, что немец­кая революция являлась “не только в политическом, но и в духовном отношении делом только Адольфа Гитлера”113. Г.Редел высказывал по­зицию национал-социализма и считал, что “А.Мёллер ван дер Брук был не “провидцем и провозвестником третьего рейха”, а “последним кон­серватором”. “Из мира его политических идей нет пути в немецкое бу­дущее, поскольку оттуда нет пути к национал-социализму”, ибо поли­тические взгляды А.Мёллера ван ден Брука были “далекой от действи­тельности идеологией, которая не имеет ничего общего с фактическим развитием истории и с трезвой реальной политикой”114.

Несмотря на попытки нацизма представить себя самостоятельным движением, далеким от внешнего влияния, он, тем не менее, испытал существенное воздействие идей “консервативной революции”. Следуя в русле критики Веймарской республике, он заимствовал у А.Мёллера

96ван ден Брука сам символ “третьего рейха” и соединение социализма и национализма. Но, перенимая у антидемократических мыслителей идею “рейха” и “народа”, фашистские идеологи насаживали ее на расовую основу. Однако для первых расизм не являлся характерной особеннос­тью. Нельзя согласиться с мнением А.А.Галкина и П.Ю.Рахшмира о том, что А.Мёллер ван ден Брук был расистом. Используемое им поня­тие “раса” было синонимом “народа”, на что указывал Г.-И.Швирс- котт"5. А.Мёллер ван ден Брук относился к нацизму с нескрываемым чувством презрения. Примитивизация, биологический антисемитизм и люмпенское сознание претили его аристократическому духу. Э.Ю.Юнг указывал на примитивность гитлеровской аргументации, но, тем не менее, делал ставку на нацизм, считая его последователем антидемокра­тической духовной традиции Веймарской республики. Он поддержи­вал коалиционное правительство 1933 года, симпатизируя Ф. фон Па- пену, с которым сотрудничал. Историографическая традиция указыва­ет на то, что многие консерваторы стали жертвами режима. Они либо погибли, как случилось с Э.Ю.Юнгом в “ночь длинных ножей” 30 июня 1934 года, или же оказались подвергнуты репрессиям, что не может являться основанием для их оправдания, так как творческое наследие теоретиков “консервативной революции” способствовало адаптации нацистского учения в германском обществе и приходу фашистов к влас­ти. Призывы А.Мёллера ван ден Брука и других к расширению жизнен­ного пространства были заимствованы из багажа немецкой геополити­ческой школы и нашли свое выражение в теоретических постулатах внеш­неполитических представлений нацизма.

3. $аижствовакие наиистажи представлений кежеикой школы геополитики

Окончание первой мировой войны привело к очередной перели­цовке континентальной политической карты, но это не смогло решить внешнеполитических проблем ведущих государств. Версальский мир­ный договор образовал новый миропорядок, а вместе с ним и новый порядок пространств. Относительно Германии он носил дискримина­ционный характер. Исключенная из системы международных отноше­

97

ний она должна была искать выход из сложившего положения. “Идея нового порядка пространств обдумывалась не только в Германии... но и в других странах, фактически практиковалась Советским Союзом, США, Англией и Францией”116.

Стремление к внешнеполитическому реваншу подталкивало герман­ские политические круги к осмыслению сложившейся расстановки геополитических сил. Большой вклад в это дело внесла немецкая геополи­тическая школа во главе с Карлом Хаусхофером. Впоследствии она ассо­циировалась с его именем, а отождествление К.Хаусхофера с нацизмом приводило к соединению геополитики и нацистской внешней политики. Как справедливо замечал германский исследователь творческого насле­дия К.Хаусхофера Ф.Ебелинг, “трагедия его жизни была одновременно трагедией политического пространственного учения в Германии”117.

Карл Хаусхофер родился 27 августа 1869 года в Мюнхене в семье профессора Макса Хаусхофера. Он выбрал карьеру военного, проходя службу в баварском корпусе, а затем в качестве преподавателя в воен­ной академии. В 1896 году Карл женился на Марте Мейер-Досс, проис­ходившей из наполовину еврейской семьи. Переворот в жизни К.Хаус­хофера произошел в 1909 году, когда он был направлен в Японию в составе германской миссии. Знакомство с духовным миром японцев про­извело на него большое впечатление и, по возвращению в Германию, он начал работать над книгой о Японии. Она вышла в 1913 году под названием “Дай Нихон”. Его первая работа получила положительные от­зывы и побудила автора к написанию диссертации. Однако первая миро­вая война прервала его научную карьеру. К.Хаусхофер отправляется в армию и принимает участие в боях на Западном и Восточном фронтах. По окончанию войны он ушел в отставку в звании генерала и получил должность приват-доцента географии Мюнхенского университета.

К началу 1920-х годов относится формирование немецкого направ­ления геополитической мысли. Оно проходило вокруг Мюнхенского уни­верситета. Её представители стремились к анализу международных от­ношений современности, к выявлению степени влияния географических факторов на политику государств. В качестве практического примене­ния в их творчестве выступала выработка механизма, позволившего Гер­мании занять достойное место в мировой системе. В 1924 году для про­паганды геополитических идей и привлечения к ним внимания обще­

98ственности Карлом Хаусхофером, Эрихом Обетом, Отто Маулемом и Германом Лау- тензахом был основан специальный жур­нал “Цайтшрифт фюр Геополитик”.

К.Хаусхофер при формировании сво­их геополитических взглядов опирался на работы Ф.Ратцеля, Р.Челлена, А.Т.Мэхэна и Х.Макиндера. Наибольшее влияние на его мировоззрение оказал Х.Макиндер. К.Хаусхофер приспособил его к германс­кой почве, используя идею Хартланда.

Относительно понимания геополити­ки Хаусхофер считал, что её отличие от политической географии состояло в сле­дующем. “Политическая география - это учение о распределении государственной власти над пространством поверхности

земли, и она обусловливается через форму и основание, климат и по­чву, а геополитика есть учение о политических формах жизни в есте­ственном жизненном пространстве, она пытается понять их связь с зем­лей и детерминирует их через историческое движение”" 8. По мнению К.Хаусхофера, отличие между политической географией и геополити­кой состояло в том, что при рассмотрении проблемы пространства и государства “политическая география рассматривает государство с точ­ки зрения пространства, а геополитика рассматривает пространство с точки зрения государства” . К тому же, полагал он, “геополитика подго­тавливает инструменты для политического действия и директивы для политической жизни в целом”119. Цель геополитики, по мнению К.Ха­усхофера, должна состоять в прогнозе предполагаемого мирового по­литического развития в будущем, выявлении их основных черт120.

К.Хаусхофер считал, что существует планетарный дуализм “морских сил” и “континентальных сил”, на котором строилась современная миро­вая политика. Внутри закрытых пространств осуществляется влияние определенных сил, которые он характеризовал как “определенные сушей, континентальные” и “определенные морем, океанические силы”. Они от­личались друг от друга широтой пространственного понимания и поэтому

Карл Хаусхофер

99между ними происходит постоянный конфликт. К.Хаусхофер полагал воз­можным разумно охраняемый консенсус между ними, позволявший гар­монично существовать в многообразном и многослойном мире121.

Оценивая послевоенное устройство Европы, К.Хаусхофер сближал­ся в своих позициях с “революционным консерватизмом” по вопросу понимания сущности Версальской системы, считая её “продолжением войны другими средствами”. По его мнению, она направлена на недо­пущение возвращения германской мощи, без которой немыслим пере­смотр занимаемых на данный момент позиций. Созданная система “но­вого порядка” носила несправедливый характер, так как нарушала ус­тановленный природой принцип естественного распределения прост­ранства между странами, создав взамен него блок буферных государств, не позволяющий Германии осуществлять жизненный рост. К.Хаусхо­фер, обращаясь к разуму человечества, призывал к “справедливому ... распределению жизненного пространства на земле”122. Он считал, что созданная Версальская система “может быть поколеблена через кол­кость. Такое сотрясение не будет создано без землетрясения”123. Тем самым К.Хаусхофер указывал на возможность применения военной силы для реализации этой цели.

В послевоенной Европе К.Хаусхофер определял страны-победи- тельницы как действительно “великие мировые державы”. Геополити­ка должна помочь определению возможной блоковой системы в Евро­пе, исходя из германских потребностей. Первоначально сторонники гео­политики питали надежду на возможность германо-французского при­мирения, которая способствовала бы установлению дружественных связей с Францией и её последующей изоляции. Однако германская политика Франции в 1920-е годы указывала на невозможность дости­жения данной цели. Поэтому уже после Рурского кризиса Франция вос­принималась немецкими геополитиками как “заклятый враг”124.

В отношении Великобритании, по мнению К.Хаусхофера, не могло ничего измениться. Несмотря на то, что Германия никоим образом не затрагивала интересы британской политики, та по-прежнему сохраняла позицию “врага”, препятствуя германскому внешнеполитическому раз­витию125. К.Хаусхофер указывал на невозможность германо-английско- го сотрудничества по причине их геополитической несовместимости. Ве­ликобритания является “морской державой”, а Германия - “континен-

1 о П___ ______ ________________________ _■...... ...................

тальной”. Следуя Х.Макиндеру, К.Хаусхофер полагал, что между этими странами будут присутствовать постоянные противоречия. Хотя он ука­зывал на возможность их гармоничного существования126, тем не менее, высказывался за политическую гегемонию одной из этих сил. Таким об­разом, геополитический анализ современной политической ситуации выделял Великобританию и Францию как потенциальных противников германской ревизионистской политики. Англофобия К.Хаусхофера не разделялась его сыном А.Хаусхофером, который считал Великобрита­нию и США наиболее желательными партнерами Германий127.

Столкновение интересов Германии в Центральной Европе с инте­ресами западных государств приводило к необходимости обращения на восток. К.Хаусхофер считал, что устранение “новым порядком Ев­ропы” Германии и России от активной роли в европейской политике, подталкивало их к солидарности. Он положительно оценивал Рапалль- ский договор и считал его залогом создания в будущем континенталь­ного блока, способного противостоять морским державам. К.Хаусхо­фер включал в его состав Германию, СССР и Японию. Идея такого об­разования была заимствована К.Хаусхофером у Х.Макиндера.

Утверждение данной концепции неразрывно связано с необходимо­стью приспособления “Срединной Европы” к требованиям немецкой внешней политики. Идея создания континентального союза нашла свое отражение в работе К.Хаусхофера “Континентальный блок”, которая была написана 1940 году и несла на себе отпечаток современной политики. Её опубликование должно было способствовать выработке внешнеполити­ческого курса страны в условиях второй мировой войны, а необходи­мость балансировки и опоры на союзника делала перспективным про­ект К.Хаусхофера. Он считал, что “наиболее грандиозным и важным со ­бытием в современной мировой политике является перспектива обра­зования могущественного континентального блока, который бы объеди­нил Европу с севером и востоком Азии”128. Хаусхофер определял созда­ние его как “сознательное исполнение великой необходимости”129. Она заключалось в том, что морские государства Великобритания и США, стремясь к достижению мирового господства, будут проводить полити­ку подчинения европейского континента своей воле. Это найдет свое выражение не только в попытке экономического диктата, но и в проник­новении и насаждении Европе англо -американского образа жизни и куль-

.1 0 1

Альбрехт Хаусхофер

туры. Угроза потери политического или экономического суверенитета толкало го­сударства континента к созданию конти­нентального блока. При этом К.Хаусхо­фер предлагал подчинить волю и интере­сы отдельных стран общему делу. Их су­веренитет не должен останавливать конти­нентальный триумвират при проведении политический действий. “Мы не могли, - писал он, - из-за нескольких геополити­ческих аутсайдеров ставить под уцар ту тройку, которая только и могла вырвать Старый Свет из объятий анаконды”130.

Обращаясь к перспективам создания континентального союза, К.Хаусхофер указывал на его могущество с геополи­

тической точки зрения. Здесь он обыгрывал формулу Х.Макиндера: “Кто владеет Восточной Европой, господствует над Хартландом; кто правит Хартландом, господствует над Мировым Островом; кто правит Миро­вым Островом, господствует над миром”131. Опираясь на это положе­ние, К.Хаусхофер приходил к заключению о том, что возможность со­здания евроазиатского континентального блока чревато угрозой миро­вому англосаксонскому господству”132. Англичане и американцы обра­тили внимание на это раньше всех и потому всячески противодейст­вуют созданию блока. Вследствие геополитической близорукости германского руководства “второй рейх” упустил шанс утвердить господствующее положение на континенте. “Третий рейх” вновь полу­чил его в руки.

По мнению К.Хаусхофера, для создания евроазиатского союза “предварительным условием было образование германо-японского объе­динения”133, к которому затем должен присоединиться СССР. Факти­чески, роль последнего с геополитической точки зрения была опреде­ляющей в силу его центрального географического положения, но с поли­тической точки зрения она носила вспомогательный характер, позво­ляющий соединить пространства и образовать антиатлантический плац­дарм. Здесь обращает на себя внимание двойственное отношение К.Ха-

102усхофера к России. Он справедливо считал, что без нее невозможно создание крепкого геополитического союза, способного противостоять возрастающей мощи англо-американских сил. Поэтому К.Хаусхофер оправдывал германо-советсткое сотрудничество и Рапалльский дого­вор, считая их первым шагом к объединению. Однако с другой сторо­ны, он указывал на старогерманский характер “восточной судьбы” Гер­мании, направленный на расширение германских территории за счет восточных земель. При этом Советский Союз должен был занять под­чиненное по отношению к Германии положение в предполагаемом ев­роазиатском континентальном союзе, что, конечно же, не устраивало СССР и приводило к неравноправному объединению. В целом, идея образования германо-советско-японского союза, выдвигаемая К.Хаус- хофером, представляла собой чисто теоретическую ценность, обуслов­ленную геополитической основой. Вместе с тем, она оказала влияние на внешнеполитическое видение Й. фон Риббентропа, но не учитывала политическую реальность международных отношений в Европе в пред­дверии второй мировой воины. Противоречия между Германией и СССР в Европе, СССР и Японией на Дальнем Востоке делали такое трой­ственное объединение маловероятным. Потому германской политике приходилось балансировать между европейскими государствами в по­исках поддержки и нейтралитета134.

Концепция КХаусхофера встретила неоднозначную реакцию не только германского политического руководства, но и представителей геополити­ческой школы. Так, А.Хаусхофер считал евроазиатскую мечту отца неосу­ществимой в силу мировоззренческих и политических расхождений нацистской Германии и СССР. Он считал, что потенциальными противни­ками Германии выступали Франция и СССР, а возможным союзником м ота быть только Великобритания. Тем самым, представления А.Хаусхофера находили схожие параллели с гитлеровской программой135.

Воздействие геополитических идей на национал-социализм представляется значительным. В его идеологии, пожалуй, впервые в мире использовался геополитический понятийный аппарат. Как спра­ведливо отмечал отечественный исследователь В. А.Буханов, “не будет преувеличением сказать, что в понятии “жизненного пространства”, как в капле воды сфокусировалась вся захватническая программа нацио- нал-социализма”136. Оно вошло в обиход и использовалось нацистски­

,103ми теоретиками в своих сочинениях. Однако возникли разногласия по поводу сущностного понимание “жизненного пространства” между гео­политиками и сторонниками “расово-политического” подхода. Это вы­разилось в дискуссии о принципе “великого пространства”, развернув­шейся в начале второй мировой войны.

Принцип “великого пространства” как основы в определении норм международного права был сформулирован немецким консервативным мыслителем и правоведом Карлом Шмиттом. Дискуссия велась вокруг понимания сущности “доктрины Монро” и применимости последней в современных условиях. В 1939 году К.Шмитт опубликовал статью “Ве­ликое пространство против универсализма. Международно-правовая борьба за доктрину Монро”, где давал свое толкование “принципа Мон­ро”137. Он считал, что в данный момент “докгрина Монро” претерпела существенную эволюцию. Если первоначально она использовалась США для недопущения вмешательства европейских стран в дела американс­кого континента, то ныне выступала оправданием её империалистичес­кой политики. Это изменение приводило к необходимости переосмыс­ления “доктрины Монро”. К.Шмитг считал, что необходимо заменить идею британского универсализма принципом регионализма, т.е. конти­нентальной замкнутости. Правом “упорядочения” “великого простран­ства” он наделял “рейх”, который являлся носителем нового междуна­родного права”138. Исходя из этого, К.Шмитт указывал на то, что специ­фической чертой подлинной доктрины Монро выступал принцип невме­шательства пространственно чуждых сил в дела других великих про­странств. “Таким образом, ссылаясь на доктрину Монро, мы не просто копируем американский образец, а лишь обнажаем здоровое ядро международно-правового принципа организации великого пространства и проводим его по смыслу к развитию для нашего европейского велико­го пространства”139. Расширение последнего виделось автором только за счет восточных территорий. При этом К.Шмитт указывал на недопусти­мость вмешательства Великобритании и США в европейские дела. По­этому для Германии жизненно необходимо выработать свою собствен­ную “доктрину Монро”. На это указывал А.Гитлер, в речи от 28 апреля 1939 года говоривший о том, что “точно такую же доктрину теперь выд­вигаем для Европы мы, немцы, но на всякий случай и для областей и сфер интересов великогерманского рейха”140. Позднее, в июньском ин­

104 ,

тервью 1940 года американскому коррес­понденту К.Виганду, А.Гитлер заявил; “Америка - американцам, Европа - евро­пейцам. Эта двусторонняя основополага­ющая доктрина Монро... если она будет соблюдаться обеими сторонами, обеспе­чит не только длительный мир между Ста­рым и Новым Светом, но и послужит иде­альной базой для мира во всем мире”141. Таким образом, как справедливо отмечал западногерманский историк Л.Грухманн, “постоянное обращение нацистского ру ­ководства к доктрине Монро и её исполь­зование главным образом против амери­канцев преследовало практическую поли­тическую цель: удержание США от вме­шательства в национал-социалистичес­кую захватническую войну в Европе”142.

Шмиттовская трактовка доктрины Монро вызвала резкую критику со стороны сторонников нацистского биополитического направления. Её авторы считали, что в основе доктрины Монро лежали “великодер­жавные империалистические устремления” к расширению простран­ства и ограждению его от всего остального мира. В.Штукарт писал, что “правильно понимаемая доктрина Монро в меньшей степени явля­ется географической идеологией, чем ...выражением выводов, обуслов­ленных расово-биологическими причинами”. Потому, считал он, евро­пейские народы должны соединяться не в расплывчатое и неясное меж­дународное право, как полагал К.Шмитт, а в право континентальное, обусловленное потребностями естественной жизни народов Европы143.В.Бест отмечал, что “великое пространство” являлось не географичес­ким понятием, а геополитическим и оно “сознательно формируется ... политической волей”144. Другой нацистский идеолог Р.Хён считал со­мнительным понимание К.Шмиттом Америки доктрины Монро как “ве­ликого американского пространства”, у которого Германия должна заим­ствовать основные положения. Он обращ ал внимание на то, что К.Шмитт создал “абстрактную схему великого пространства в соответ­

Карл Шмитт

,105ствии с абстрактными принципами великого пространства на основе абстрактного учения о великом пространстве”143. Р.Хён указывал на не­обходимость замены американского принципа пространств подлинным принципом невмешательства, основывающимся на “жизненно закон­ном положении рейха как глашатая и носителя нового порядка’ По­этому для национал-социалистического мировоззрения “в центре ана­лиза должна находиться пространственно-политическая организация жизни европейских народов... - новая Европа”146. Таким образом, он полагал, что великое пространство должно быть слито с жизненным пространством однокровной расовой народной общности.

Ближайший сотрудник А.Розенберга В.Дайц также выступал с критикой шмиттовского понимания великого пространства. Он указы­вал на неплодотворность характеристики “великого пространства ис­ходя из чисто пространственных понятий и с геополитической точки зрения”. Поэтому “сформулированный Карлом Шмиттом принцип не­вмешательства... не характерен для сущности великого пространства. На основе этого принципа... нельзя базировать подлинное великое про­странство, если в его основе не лежит биологическая необходимость ... Запрещение вмешательства никогда не может быть причиной, а только следствием подлинного великого пространства”147. Дайц предлагал идею биологической доктрины Монро, в основе которой лежало '‘пра­во народов на самоопределение великого жизненного пространства”148. В фундаменте человеческого жизненного порядка, считал он, находят­ся три организации роста права: “единичная семья, народная семья и семья народов”149. Только последняя есть “естественный и единствен­ный творец подлинных великих пространств” . Международное право, которое должно регулировать отношения между пространствами, “рас­падается на биологически-региональные, то есть привязанные к жиз­ненным пространствам правовые формы”. В будущем, считал В.Дайц, “каждое жизненное пространство будет иметь свое собственное... пра­во”150. Его нападки на геополитическое понятие великого пространства обусловлены идеологической неприязнью. “Любое подлинное великое пространство как жизненное пространство семьи народов ... защища­ется не только физическим, видимым оружием ... но и своим метафи­зическим, невидимым оружием, которое может произвести лишь его биологическая субстанция во взаимодействии с природными условия­

106 ,

ми этого пространства и которое не способно создать ни одна другим чужеродная сила”151.

Участники полемики со К.Шмиттом со стороны нацистских тео ретиков отвергали географическую природу великого пространства, по­нимая его либо как геополитическое понятие, либо как структурны й элемент организации народной жизни, стремясь создать условия дли гармоничного слияния геополитических представлений с национал-со ­циалистическим мировоззрением. Вместе с тем, со стороны биополи­тиков, в частности В. Дайца, встречаются нападки на геополитическое толкование великого пространства и стремление обусловить его био­логической субстанцией.

Таким образом, влияние геополитики на нацистское учение пред­ставляется реальным. Но оно испытало на себе давление политических сил и в итоге было подчинено политической целесообразности нацистс­кой стратегии. Отношение нацистского руководства, в частности Гитле­ра, к идеям К.Хаусхофера было скептическим152. Это было обусловлено разностью средств достижения германского могущества. К.Хаусхофер высказывался за создание сложной системы геополитических союзов и предостерегал от авантюристической агрессии против Востока.

Рассмотрение антидемократического идейно-политического дви­жения свидетельствует о близости этих взглядов с нацистским учени­ем, которое заимствовало и имплантировало их в свое собственное тело. Фёлькишеский элемент выступал в качестве основополагающего по­стулата нацизма. Заметна их идейная и пропагандистская направлен­ность не только на однотипный объект критики, но и на использование одинаковых средств борьбы. “Революционно-консервативная” идеоло­гия способствовала адаптации нацизма в германском политическом бо­монде. A.I итлер и его окружение умело выставляли себя проводника­ми консервативной революции”, под маской которой они скрывали свое дьявольское обличие. Совпадение целей национал-социализма и немецкой геополитической школы создало предпосылку для их сот­рудничества. Однако нацистский диктат перемолол геополитику, на­вечно привязав её к своей внешнеполитической программе. Антиде­мократический идейно-политический мир невольно вывел на полити­ческую вершину национал-социализм, облаченный в его идеологичес­кие одежды и дискредитировавший саму сущность национальной идеи.

,107

Глава третья. ФОРМИРОВАНИЕ НАЦИОНАЛ- СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ ИДЕОЛОГИИ

I. 4Щиро$о^ренчшше оскош нацистской и&еолоаии

Политический кризис в Германии, вызванный поражением в вой не, создал у части её граждан чувство потерянной значимости, обиды и унижения. Смена политического режима и образование Веймарской республики, подписание Версальского мирного договора раскололи немецкое общество на несколько лагерей. Среди политических партий и движений правого крыла возникла сила, которой впоследствии было суждено занять главенствующее положение не только среди полити­ческих организаций данного направления, но и прийти к власти в Г ер- мании в 1933 году. Этой партией была Национал-социалистическая не­мецкая рабочая партия, созданная в 1919 году в Мюнхене. С приходом в её руководство Гитлера она изменила свою незаметную баварскую роль и со временем приняла общегерманский характер.

Обозленные на государство, в котором они не могли найти себе применения, нацисты яростно набросились на Веймарскую республи­ку и германское общество. Уже с первых лет своего существования на­цизм призывал к созданию альтернативной либеральным постулатам идеологии, которая бы базировалась на националистической основе. Он стремился придать ей более широкий, чем только партийный, ста­тус. Во всех идеологических и пропагандистских сочинениях нацистс­ких теоретиков фигурирует слово “мировоззрение”, а не идеология . Тем самым они желали указать на то, что постулаты, выдвигаемые партией, направлены не на решение лишь партийных задач, а нацеле­ны на переустройство политических институтов государства и, прежде всего - изменение самого человека, его миросозерцания и нравствен­ных качеств. “Особенность фашизма (здесь речь идет о германском

108 ,

нацизме - С.А.), в частности, состоит в том, что в отличие от многих других буржуазных политических течений, он придавал и придает ог­ромное значение идеологическим вопросам, считая идеологию важней­шим условием успешной массовой пропаганды” '. Выявление мировоз­зренческих основ национал-социализма представляется вполне оправ­данным, потому что они были той платформой, на которой он планиро­вал строить свою внутреннюю и внешнюю политику.

В своем формировании нацистская идеология испытала влияние различных политических сил, о чем шла речь в предыдущих главах. Заимствуя идеи, образ или имя мыслителя, нацисты вкладывали в них свой собственный смысл, далекий от их первоначального значения. Воспринимая элементы романтического идеализма, социал-дарвинизма, геополитики, фёлькишеской мысли, “революционного консерватизма”, расизма, идеологи национал-социализма сумели на этой довольно зыб­кой основе создать свое учение. “Идеология германского фашизма неоригинальна в её отдельных компонентах, но она - результат агрега­ции разнородных идеологических положений, при котором старые идеи стали инструментом действия”2. Отечественный исследователь Л.М.Ма- карова указывала на преемственность вильгельмской Германии и на­цизма в идеологическом аспекте, что в целом вполне справедливо, но требует существенного уточнения. В отличие от предшествующих те­чений, идеология германского фашизма взяла в качестве основного по­ложения расизм, используя его не только для толкования человеческой истории, что характерно для самой расовой мысли, но, что самое глав­ное, для теории государственного строительства. Воспринятые идеи подвергались существенной переработке и уже не являлись тем, чем были. Поэтому не совсем корректно говорить о том, что они стали “ин­струментом действия” в руках нацистов. Эти идеи были перемолоты, переварены и влиты в сосуд нацистского мировоззрения.

Нельзя сказать, что нацистская идеология есть лишь “примитиви­зация” ранее существовавших идей3. Скорее, ей было свойственно офор­мление их в чеканные формы, используемые в пропаганде, для боль­шей восприимчивости в массах. Впрочем, творчество главного нацист­ского теоретика Альфреда Розенберга не является образцом упроще­ния. Его сочинения весьма запутанны по композиции, что встречало непонимание даже среди самой нацистской элиты4. Но его роль в фор­

,109мировании мировоззрения никем не оспаривалась и там, где дело каса­лось идеологических сентенций, никто не мог с ним тягаться.

При изучении идеологических сторон национал-социализма мы ос­новывались на сочинениях Гитлера, большом творческом наследииА.Розенберга и его окружения. Такой выбор позволяет исследовать ми­ровоззренческую позицию нацизма и ее генезис.

В представлении нацистских теоретиков возникшее национал-со- циалистическое движение являлось закономерным процессом естествен­ного развития. Это касалось не столько эволюции государственно-поли­тической системы и идейно-политической мысли, которые выступали второстепенными процессами, сколько гармоничной взаимосвязи меж­ду природой и возникшим движением, представляемым, с точки зрения нацистов, в качестве закономерного результата многовекового генезиса ландшафта. Нацистский экономический теоретик В.Дайц считал, что национал-социализм проистекал из “глубинных, находящихся за преде­лами человеческого разума законов природы”5. Он писал о нем, как о “непосредственном, осознанном и прямом продолжении процесса раз­вития, происходящего в природе”, за который “сражаются законы при­роды”6. Опираясь на эту поддержку, нацизм мог быть уверен в том, что никто не будет в силах противостоять ему, как не может человек противос­тоять буре природы, сметающей всех, кто станет на ее пути. Потому, полагал Дайц, германский фашизм непобедим.

Национал-социалисты считали себя детьми природы, их деятель­ность, мыслительные и творческие процессы были аналогичны при­родным. Они мыслят и созидают так же, как мыслит и творит природа, потому что они - часть самой природы7. Таким образом, в основу ис­ходных элементов национал-социалистического мировоззрения был положен натуралистически воспринимаемый внешний мир, т.е. сама природа и мир внутренний, представлявший собой непознаваемую, но деятельную душу.

Нацистские теоретики считали, что возможно только интуитивное познание. Иное же противоречит природе мира, так как тогда “интел­лектуальная сконструированная теория ставится над живой жизнью. Повсюду придуман пая форма стоит над жизненным содержанием. Вез­де целостность созидательной жизни расчленяется на функции, застываю­щие в самоцели. Посредством внешнего принуждения человек насиль­

110но, а не добровольно подчиняется выше­стоящей воле”8. Интеллект возникает там, где человеческий разум, отрываясь от ин­стинкта и интуиции, возводит себя в аб­солют. Он является “внешним знанием”, которое может объяснить уже свершив­шиеся события. “Появление обычной тра­винки превышает всякую возможность ее интеллектуального постижения и стано­вится понятным только тогда, когда она уже выросла”9.

Здоровый человеческий разум - “знание внутреннее”, по своей природе интуитивно-инстинктивное, познающее жизнь в ее целостности. “Любая вещь имеет свои естественные внешние пре­делы, зато внутри она безгранична”10.

Поэтому, считал Дайц, только в интуиции и в инстинктах воплощается, “если рассматривать вещи изнутри, то есть биологически, самая глу­бинная сущность сил роста жизни нации и отдельного человека”11.

Нацистские идеологи исходили из расовой детерминанты истори­ческого развития. Она соединяла естественные и духовные стороны че­ловеческой жизни. Поэтому расовая история была одновременно “исто­рией природы и мистикой души”12. По представлению Розенберга, “душа означает расу, видимую изнутри, и наоборот, раса - это внешняя сторона души”. Он считал, что “раса”, “душа” и “дух” являлись единым целым, и только в процессе познания человек рассматривает их с разных сторон, Каждой расе свойственно обладание своей собственной душой, в кото­рой находятся сущностно-образующие качества. “Каждая раса имеет свою душу, каждая душа - свою расу, свою собственную внутреннюю и вне­шнюю архитектонику, свои характерные формы проявления и стиль жизни, свое собственное соотношение между силами воли и разума, каж­дая раса в конечном итоге культивирует только один высший идеал”13.

Являясь подобием души, весь расовый материал, заключенный в ней, представлял собой “ценность сам по себе, безотносительно к бес­кровным ценностям, которые не замечают полноты природы и безот­

Альфред Розенберг

111носительно к поклонникам материи, которые видят события только во времени и пространстве, не познав их как величайшую и последнюю из всех тайн”. Поэтому “жизнь расы, народа представляет собой ...об­разование мистического синтеза, духовную деятельность, которую не­возможно ни объяснить заключениями разума, ни сделать понятной, сформулировав причину и влияние”14.

Розенберг призывал к возрождению “органического бытия”, кото­рое бы представляло собой “связанную с расой душу с её высшей цен­ностью, честью и духовной свободой, которая определяет архитектур­ную организацию других ценностей. Эта расовая душа живет и разви­вается в природе, которая пробуждает определенные качества, а дру­гие сдерживает. Эти силы расы, души и природы являются вечными предпосылками, бытием, жизнью, из которых складывается сначала ци­вилизация, тип веры, искусство и т.д.”15 Розенберг полагал, что в со­временной Германии в душе немцев просыпалась новая сущность - осознание роли и значения крови. Германец возвращался к глубинным природным истокам, в которых генерировалась божественная основа человека. Вследствие этого окончательно заменены существующие в данный момент системы ценностей, потому что в основу миросозерца­ния будет поставлен постулат крови. Но, по мнению Розенберга, это дол­жно привести к тому, что на смену христианским верованиям, либераль­ным или консервативным воззрениям придет новая парадигма, ибо “се­годня просыпается новая вера: миф крови, вера, что вместе с кровью будет защищена вообще божественная сущность людей. Олицетворяю­щая светлое знание вера в то, что нордическая кровь представляет собой таинство, которое заменило и победило старое причастие”16.

Сущность крови обусловливает характер и народность и она долж­на доминировать над разнообразными влияниями ландшафта, климата или политической традиции. Человек мог выступать как представитель народности только на основе общности крови. Восстановить “естест­венность здоровой крови”, создать ценности, в которых “закон крови определяет идею и деятельность человека”, с точки зрения Розенберга, являлось “величайшей задачей, которую в настоящее время может по­ставить перед собой человек”17.

Европейская история предшествующих веков настолько перепле­ла все народы континента, что в данный момент они “являются след­

112ствием расовых смешений”. Этому способствовали войны, миграции населения вследствие политических катаклизмов. Массы людей коче­вали из страны в страну, расшатывая, а нередко и нанося удар по расо­вой целостности государств. Несмотря, казалось, на такой необрати­мый процесс расового смешения, Розенберг указывал на то, что каж­дый из европейских народов “сохранил в формирующих государство силах самое основное от нордического строя”18.

Розенберг в интерпретации мировой истории исходил из антагони­стической борьбы нордизма и цивилизации Малой Азии, аполлоновс- кого и диониского типа человека. Из этого он выводил два проти­воположных типа: “стройного, сильного, аристократического эллина и приземистого, тупого, звероподобного силена. Аристократический эл­лин из-за своего невнимания к проблеме чистоты крови был размыт в расовом основании, сломлен и подчинен малоазиатским типом”. Расо­вое смешение привело к гибели Римской империи и насаждению в духовной области христианства, которое трактовалось Розенбергом как “малоазиатское оружие, с чей помощью был уничтожен нордический дух римлян”. В средние века шли продолжительные кровавые войны между германской культурой, являвшейся наследницей нордизма, и рим­ским народным хаосом, как малоазиатским наследием. Они с каждым разом снижали силу нордической крови. Нацисты приходили к заключе­нию, что единственной причиной отмирания старых культур было “сме­шение крови и вытекающее отсюда снижение уровня расы”, в резуль­тате чего “творческий народ вымирал вследствие отравления крови” 19.

В представлении нацистских теоретиков угроза ослабления арийс­кой крови носила поступательный характер. В современных условиях этому способствовала непрекращающаяся миграция расово чуждых элементов на европейский континент. Они оседали в городах, создавая анклавы. Нацистскому взору представлялась угрожающая картина, в ко­торой “негры и мулаты идут под руку с белыми женщинами, возникает чисто еврейский квартал с новыми синагогами”. Происходит неконт­ролируемое смешение различных рас и душ, плодящих многочисленное потомство, которое редко представляет собой “нечто прекрасное”20.

В отличие от предшествующей расистской мысли, придерживав­шейся явно пессимистической позиции в решении данного вопроса, национал-социалистическое мировоззрение допускало преодоление

113губительных последствий смешения, “если только более высшая раса, вступавшая в смешение, хотя бы частью сохранилась в чистом виде на земле. Лишь в этом случае... исчезнет вышеуказанная опасность (ги­бель потомства - С.А.) для продукта смешения”21. Гитлер подчерки­вал, что “грехи против крови и расы являются самыми страшными гре­хами на этом свете. Нация, которая предается этим грехам, обречена ... Народы, пренебрегающие чистотой своей расы, тем самым отка­зываются и от единства душевной жизни во всех ее проявлениях. Не­достаточная однородность крови неизбежно приводит к недостаточно­му единству всей жизни данного народа; все изменения в сфере наших духовных и творческих сил являются только производными в области расовой жизни”22. Вследствие проникновения чуждой крови и чуждых идеи происходили серьезные внутренние изменения в народе, которые внешне находили свое выражение в общественном хаосе23.

Розенберг считал, что “XIX век показал параллельное существо­вание во всей Европе трех возможных систем. Первую представлял со­бой нордический Запад, опирающийся на свободу души и идею чести; второй была завершенная римская догма, полная смирения, раболепс- кой любви, находящаяся на службе у централизовано управляющего ду­ховенства; третья была очевидным предвестником хаоса: неограничен­ный материалистический индивидуализм, имеющий целью политико- экономическое мировое господство денег как единственно типообразу­ющей силы. Эти три силы боролись и борются за душу каждого евро­пейца”24. XX столетие знаменовалось началом этапа обновления норди­ческой расы и переоценкой политико-нравственных ценностей. На это указывало то обстоятельство, считал Розенберг, что “кровь, которая умер­ла. начинает оживать. В её мистическом символе происходит новое по­строение клеток немецкой народной души. Современность и прошлое появляются внезапно в новом свете, а для будущего вытекает новая мис­сия. История и задача будущего больше не означают борьбу класса про­тив класса, борьбу между церковными догмами и догмами, а означают борьбу между кровью и кровью, расой и расой, народом и народом. А это означает борьбу духовной ценности против духовной ценности”25.

Следуя за идеями Розенберга, В.Дайц считал, что история и куль­тура народа есть только “столкновение его расовой сущности в духов­ных и художественных связях с окружающим миром и духом време­

114 ,

ни”26. Он полагал, что с появлением на политической арене национал- социализма образовалась новая форма “мировоззренческого перелома... выступавшая центральным извержением, которое покроет устаревшую интеллектуальную корку новым раскаленным огненным слоем - но­вым мировоззрением и новой культурой... предоставляя жизнеспо­собным народам шанс нового подъема и новой крови”27.

С точки зрения нацистских идеологов, начало мировоззренческо­му перелому было положено Ф.Ницше, выдвинувшего постулат о “пе­реоценке всех ценностей”. Подменяя её моральную основу биологи­ческой, нацисты достигали тем самым нового значения. Сущность “ве­ликого мировоззренческого перелома современности”, по мнениюВ.Дайца, состояла в разрешении противоречия между старыми и но­выми представлениями о свободе. “Глубочайший смысл каждой истин­ной революции состоит в том, что она заново отвечает на вопрос о сво­боде и необходимости ... Подлинный мировоззренческий перелом про­исходит ... лишь тогда, когда в истекшую эпоху имело место вырожде­ние понятия свободы”28. Розенберг считал, что “свобода в германском смысле есть внутренняя независимость, возможность исследования, не­зависимое построение картины мира, истинно религиозное чувство; свобода для малоазиатских выходцев и родственных им элементов оз­начает безудержное уничтожение иных культурных ценностей”29. Тем самым, нацистские теоретики пытались придать “германскому пони­манию свободы” более конструктивный и терпимый характер.

В представлении Розенберга нордический германский дух разгра­ничивал мир свободы и мир природы. Он наделял первую категорией “естественной” , понимая ее как изначально присущую германству “идею внутренней свободы”. Всякая свобода имеет свои пределы, стал­киваясь с другой свободой. Розенберг считал, что “свобода органично определена расой и народом”30, и потому свобода отдельного человека заканчивается там, где она вступает в противоречие со свободой наро­да, народной общности. Нацизм считал естественным подчинение пер­вого последнему. Нацистские теоретики полагали, что в отличие от по­литических идей либерализма, носителем свободы являлся не отдель­ный индивидуум, а его народ или народная общность. Ценность лич­ности обусловлена его осознанным местонахождением в народной об­щности. Нацисты считали, что индивидуум может быть свободен толь­

115ко в свободной народной общности. Если же последняя потеряет свою свободу, то автоматически ее лишится и каждый отдельный человек.

Идеологи нацизма рассматривали глубинный смысл “мировоззрен­ческого перелома” в стремлении природы поднять понимание свободы с механического уровня на биологический, когда “оскорбленная природа” единым революционным действием уничтожит искусственный интел­лект и восстановит “естественное право”. Задача национал-социализма состояла в контроле за развитием отдельных элементов целостного при­родного процесса, не допуская перехода границ естественных свобод31.

Розенберг, выводя сущностные черты германского характера, под­черкивал взаимосвязь “естественной свободы” с присущей немцу иде­ей чести и долга. Она вытекала из “благородства отдельной, ориентиро­ванной на себя, души”, выступающей в качестве глубинной основы идеи чести. Последняя порождена сознанием внутренней свободы, которая сформировывала “характер нашей расы, нашего народа и государства”32. Честь присуща нордическим народам и получила широкое распрост­ранение на германских территориях. Розенберг полагал, что это было обусловлено господством нордической крови. Он считал, что норди­ческий немец в своем служении нации поставил чувство долга и чести выше личной выгоды и скорее предпочёл бы гибель при выполнении своих обязанностей по отношению к нации, нежели дальнейшее суще­ствование, лишенное чести. Нацисты стремились придать идее чести статус “национального учения, выступающего началом и концом всего нашего мышления и действия”33. Честь носит для народа абсолютный характер, не терпящий сосуществования с ней любой другой идеи, будь- то христианской, масонской или какой-либо иной. Розенберг отмечал, “честь и свобода - это в конечном итоге не внешние свойства, а сущно­сти, не имеющие пространства и времени, которые образуют ту “кре­пость”, из которой вылазку в “мир” предпринимают истинная воля и истинный разум”34.

Розенберг понимал волю как принцип, противодействующий эгои­стическому инстинкту. Воля ставила перед собой цель, к которой стре­милась. “Разум и воля, если не всегда и сознают цель, то, тем не менее, к цели стремятся, т.е. они являются соответствующими природе, близ­кими по крови, органически обусловленными”. Воля являлась “выра­жением души с целеустремленной энергией... основанной на четкой

116 .

иерархии ценностей”. Она представляла собой творческую силу, со­здающую ценности. Внешние проявления их есть лишь “непосредствен­ное воплощение внутренних направлений человеческой воли”35.

Творческий тип воли противопоставлялся Розенбергом нетворческом)' “слепому напору”, выступавшему как чисто животный инстинкт, откры­вавший ее низменную сторону. Он намекал на созидательный характер национал-социализма, нацеленного на создание нового человеческого типа, в основу которого была бы положена естественная свобода, идея чести, долга и творческая воля. Эти черты создавали целостность личности. “По­нятие чести Фрица, метод отбора Мольтке и святая воля Бисмарка - это три силы, которые воплощаются в личностях в разных соотношениях и все служат только одному - чести немецкой нации. Они представляют со бой миф, который должен определить тип немца будущего”36.

Немецкий народ относился нацистскими теоретиками к нордичес­кому народу, происходившему из северо-западной Европы и оказавшему основополагающее воздействие на формирование западноевропейской культуры37. В нацистских работах присутствовало отождествление его с арийцем, выступавшим “Прометеем человечества”38, который своим су­ществованием несет процветание миру. В нем сосредоточивались все лучшие качества человека: все художественные и технические достиже­ния представлялись следствием деятельности арийцев. Для нацистов он был скорее самоценным образом, чем конкретной личностью. Со време­нем арийский тип был сведен ими к строго определенным физическим характеристикам, являвшимся мерилом для подтверждения или опро­вержения принадлежности человека к нордической природе.

Созданный арийский тип выступал в нацистском мировоззрении в качестве противоположности образу немца современной Германии. Заяв­ляя о своем стремлении переустроить духовную жизнь страны и каждо­го ее отдельного гражданина, нацисты были вынуждены воплотить свои личностные, интеллектуальные, духовные чаяния в фигуре арийца. Он должен был прийти на смену существующему в их представлении ущер­бному типу немца периода Веймарской демократии, который, пойдя на поводу ложных и чуждых германскому духу идеалов, утратил качества, присущие его характеру. Ариец выступал антиподом “веймарского че­ловека” и прообразом будущего германского народа.

Можно заключить, что мировоззрение национал-социализма но-

117ило натуралистический характер. Его идеологи делили мир на приро­

ду и непознаваемую душу. Их представления были расистскими. Они полагали, что на формирование народа определяющее влияние оказы- вали биологические показатели и прежде всего кровь, которая текла в его жилах. Ценной, несущей творческое начало кровью, в представле­нии Розенберга являлась нордическая кровь, от сохранения и соблюде­ния чистоты которой зависели жизнь и развитие нации. Розенберг и его ближайший сотрудник В.Дайц усматривали в нацистском движе­нии начало нового мировоззренческого перелома, который состоял в переустройстве жизни германского народа на биологических основах. В их сочинениях предвещалось создание нового типа немца, вобрав­шего в себя исконно германские черты “органической свободы”, чес­ти, долга и воли. На смену колеблющимся людям Веймарской демок­ратии должен был прийти решительный, целеустремленный и беском­промиссный немец будущего рейха. Опираясь на мировоззренческие аксиомы, национал-социалистические идеологи создавали программу внутриполитического переустройства Германии.

2. М щ щ м против политических оппонентов

Создание внутриполитической программы национал-социалисти­ческой идеологии было обусловлено сильнейш им неприятием мировоззренческих ценностей либеральной демократии и гуманизма. Они представлялись нацистам в качестве носителей элементов герман­ского общества, долгие годы подтачивавших его основы, следствием чего явилось поражение страны в первой мировой воине. Сменившая монархию Веймарская республика подписала Версальский мирный до­говор, носящий, с их точки зрения, “антинародный характер”. Вину за него нацисты возлагали на евреев и республиканское правительство, либеральную демократию, а также марксизм и большевизм, выступав­шие соперниками нацизма в борьбе за широкие народные массы. Стра­на пребывала в состоянии глубокого политического кризиса.

В такой обстановке шло формирование политической программы нацизма. Нацисты стремились представить политические события в негативном свете, стараясь как можно сильнее сгустить краски. Вслед­

118 ,

ствие этого внутриполитическая картина германского государства изоб ражалась как крушение, а страна представлялась находящейся на краю бездны. Розенберг писал, что в эти годы “под давлением Версаля Герма ния стояла перед вопросом: погибнуть или пробудиться к новой мощи”31'. Нацисты считали, что она выбрала второе. Заявляя о себе как о силе, они подчеркивали, что выступают в качестве единственных спасителей Оте­чества, подобно посланному Господом Спасителю. “Германия катилась в пропасть; удержать ее от окончательного падения в последнюю мину­ту было призвано наше движение”40. Тем самым Гитлер пытался при­дать национал-социалистической партии мессианский характер.

Нацистские идеологи указывали на актуальность возникшего движения и его связь с современностью. “Национал-социализм возник из сердца нашей эпохи” и выражал ее насущные потребности41. Это выражалось прежде всего, по мнению нацистов, в осознании человече­ством значения расовой проблемы. Пробужденные вследствие этого расовые типы являлись сущностью современной мировой революции, вызывавшей “органичное движение, направленное против последних хаотических проявлений либерально-экономического торгового импе­риализма, объекты эксплуатации которого от отчаяния попались на удоч­ку большевистского марксизма, чтобы завершить то, что начала демок­ратия, - искоренение расового и народного сознания”42. Нацистское движение своей политической борьбой стремилось создать у немцев “новое ощущение жизни... состоящее из всех предметов духовно-ду­шевной. природы” и представлявшее собой “глубокую мистерию кро­ви, казавшейся умершей в мировую войну, но все-таки возрожденной. В этом — строительный элемент немецкой души, восстающей из немец­кого народа. И в этой здоровой, новорожденной крови кружится вся та мысль, борющаяся за эту новою Германию и великое грядущее время”43.

Розенберг считал, что первоначальной задачей нацистского движе­ния была борьба с марксизмом. “Выкорчевать марксистский материа­лизм и его финансово-капиталистическое прикрытие как сирийско-ев­рейское, чуждое насаждение из германской жизни есть великая миссия нового германского рабочего движения, которое тем самым имеет пра­во бороться, вступая в руководство германским будущим”44. Нацизм выглядел как “герольд нового века для всей Европы, для белой расы вообще”, борющейся не только против политики и идеологии совре­

119менной Германии, но и представавший как “культурный протест... про­тив очевидного издевательства над всей немецкой сущностью”45.

Нацизм призван очистить германский мир от чуждых африканс­ких и азиатских наслоений, объединить всех немцев, вне зависимости от принадлежности к социальным слоям, в единый фронт против де­мократического хаоса, стать “неприступной крепостью, вокруг кото­рой другие немцы смогут строить свои дома”46. Выполнение этой зада­чи требовало от нацистов четкого определения своих политических про­тивников и оппонентов.

При характеристике политических сил нацисты исходили из расо­вой доминанты. Они считали, что существуют высшие и низшие расы, благородные и неблагородные. Высшей являлась белая раса, благород­ным элементом которой выступали арийцы, нордический народ, про­изошедший из северо-запада Европы. Опираясь на эту градацию, на­цистские идеологи делили народы на расово полноценные и расово не­полноценные. Последние считались неоспоримыми противниками арийцев. Следуя сложившейся фёлькишеской традиции, нацисты вы­водили евреев в качестве главного народа, на котором сосредоточили всю силу удара своей пропагандистской машины. Причину, по которой все возможные политические антагонисты соединялись в еврействе, объяснял сам Гитлер: “Искусство истинно великого народного вождя вообще во все времена заключается прежде всего в том, чтобы не дро­бить внимание народа, а концентрировать его всегда против одного единственного противника... Вот почему необходимо взять за одну скобу всех противников, хотя бы они и сильно отличались друг от друга, тог­да получится, что масса твоих собственных сторонников будет чувство­вать себя противостоящей лишь одному единственному противнику”47. К тому же, кроме политической целесообразности, нацисты использо­вали в своих целях сформировавшийся у населения негативный сте­реотип в отношении еврейского населения, в большинстве своем выз­ванный экономическими или религиозными причинами. Нацисты при­дали ему новое значение, приложив к расовой основе. Поэтому евреев стали рисовать не в качестве финансово самостоятельной силы, а как расово чуждый народ, являвшийся, по мнению Розенберга, “нашим метафизическим противником в истории”48.

В представлении нацистов еврейский народ выступал как междуна-

120 ,

родная враждебная сила, нацеленная на уничтожение Германии с по­мощью политических, экономических и культурных методов и утвер­ждение над ней своего господства. Причем Розенберг считал, что борьба против евреев вызвана не только политической значимостью, а прежде всего являлась нравственной необходимостью “как борьба против ос­лабления народа и разлагающего его яда”49.

Нацистские идеологи в своей характеристике евреев использовали биологические понятия. Так, они отождествляли еврейский народ с био­логическим видом паразитов, которые прикреплялись к живому орга­низму и жили за счет него. Гитлер писал, что “евреи были и остаются типичными паразитами”. При этом нацисты считали, что “иудей пред­ставляет прямую противоположность арийцу”. Он не имеет никакой “истинной культуры”, и вся “внешняя культура современного еврея на деле есть только извращенная им культура других народов”50. Господ­ство евреев в государстве обусловлено временной слабостью нации, которая оказалась неспособной противостоять чужеродному влиянию. Лишь только “полет нордического духа начинает идти на убыль”, тут же “сущность Агасфера” в образе еврея присасывалась к народному организму с желанием получить от этого какой-нибудь доход. Розен­берг писал, что “там, где на теле нации появляется рана, в больное место всегда вгрызается еврейский демон и пользуется как паразит часами слабости великих мира сего... Добиться (завоевания государства - С. А.) не в споре, а нечестным путем; не служить ценностям, а пользоваться обесцениванием, так гласит его закон, по которому он действует и от которого он никогда не отойдет, пока существует”51.

Демонизируя еврейство, нацисты невольно связывали себя с хрис­тианством. Безличным Граду Дьявола и Граду Божьему Аврелия Авгу­стина придавались конкретные национальные черты. Нацистские тео­ретики, идя вслед за Х.С.Чемберленом, считали, что еврейская приро­да и еврейский дух имеют дьявольское происхождение. Они не смири­лись с победой Бога и лишь ждут момента для того, чтобы вновь на­чать свою разрушительную деятельность. “Недаром же, - писал Гит­лер, - наш народ видит олицетворение самого дьявола в еврее”52. По его мнению, последние стремились к разрушению расовых основ на­рода с тем, чтобы затем господствовать над ним. В одном из майских выступлений 1923 года в цирке “Крон” Гитлер сказал, что “евреи - это

образ и подобие дьявола. Е врейство о зн ач ает - р.ппк”5з п«тпш / на,™ ,,, - !ает расовы й туберкулез наро­дов . потому нацизм стрем ился о б л а ч и т с я D“христова воинства” , предлагая обы вателю уж е гак„на^ыва®могоза “дело Божие” против Д ьявола когопы й я ривычныи образ борца к лцьмвила, к о ю р ь щ б ы л уже не аморфной <Ьигу- рои, а конкретным противником в лице е в п ес* РФ Ф Увечная борьба добра „ М а. Это позаолшГо “ Р“ Х ПС[,1!нос" лась•■борясь за уничтожение еврейства, я 6oP^ L X ™ ” ' “

Двадцатый век, по м н ен и ю нацисте m y■ ^ * <~ких идеологов, знаменовался новым этапом в деятельности еврействаПни ™ИтяпМ „тп п р а , Обретшим мировое значение.Они считали, что в настоящ ий момент “ безж алостное мировое еврей­ство борется за свое господство над н ар о д ам и всего мира”» На это ука- зывала, в частности, аноним ная книга “П п о-™ ™ ^ ,,в которой раскрывались, якобы , тайны е МУДРСЦ° В ’ма, направленные на подчинение своей воле всех дуиародного снопи3' ттРНИ„ ,.„..56 гл п_„т „ щ е всех Государств мира и управ­ление ими . С7ТО весьма сом нительное сп и,,„ „з о и я н о ПЯ1ПИЧНКШИ A S m . с ° ч и н е к и е б ы л о а к т и в н о и с п о л ь ­з о в а н о р а з л и ч н ы м и ф е л ь к и ш е с к и м и и я н т и ™ , с

Идеолог нацизма А.Розенберг посвятил ему с п е ц и а ^ . ™ ^ ™ : коль,сионских мудреиов и еврейская мировая ш ш а^ г в которой™ - милея максимально использовать содержание ..Протоколов...» л^гого чтобы показать населению Геомании няот,^,нения. “Кольио еврейского Г Г з Г ОСВа и У Ю Н“ ^ П°Ра6°'вскоре оно должно вновь ввергнуть лю дей н ** МИРЙ °ЩС ИС сомкнулось’Н а ц и с т с к и е и д е о л о г и г о р д ИЛРИеь” То^ ™ ^ y ’’5 -

выявить весь механизм, с пом ощ ью которого меж ° Н" СЧИТШ1И’ удалось rxnm uTLr» nnpTiTQT. UJUp o ro международное еврействостремиться достичь вы полнени я своих п л ан о в

В представлении н ац и стск и х теооеттл-.т>ких государствах д ем ократи ч ески х р еж и м о ’ утверждение в евРопеис-

ирй(.тии™ PR1WD Р еж и м ов являлось целенаправлен-и д е ^ м и Т о с то ч н ы х напоа ™ ДСМОКратии объявлялись Розенбергом и д е я м и в о с т о ч н ы х н а р о д о в к о т о п ы р п л п о г \

во Ф ранции, а в 1918 г . » , , г ™ а“ „ п Г° Г П°&ДИЛИу ермании. О н считал, что благодаря им евреи ... завоевал е в р о п ей ск и е народы Че п м « п 7

Ракенгтия - К п ятгтт» л ч е р е з победу идеи Свободы-Равенства Братства , - это бы л его в е л и к и й триумф”58. Розенберг ха­рактеризовал д ем ократи чески й реж им с биополитич!ских позиций как

eнт™oшfflнo”rocYaa^тйЯЫ**”, кото^ы® превращал “национально ори-вящ ийся на 9/10 евпейскт° В ПрСДМеТ МежДУнародной торговли, стано­вящ ийся на 9/10 еврей ски м личны м синдикатом ”5’. Поэтому интересы

122народа подменялись абстрактными категориями политического и пра­вового равенства, терпимости и тому подобного.

Демократические революции в Европе осуществлялись не вследст­вие единого народного порыва, а в результате различной заговорщицкой деятельности. Определяющая роль в ней отводилась масонским органи­зациям, которые, по мнению Розенберга, “руководили демократически­ми революциями XIX столетия”60. Они представлялись как тайное пра­вительство, которое в тиши кабинетов создает планы переустройства государств. Розенберг отвергал какую-либо национальную принадлежность масонства, полагая, что оно носит наднациональный характер.

Так, например, когда он писал о немецком масонстве, то заключал слово “немецкие” в кавычки, тем самым подчеркивая его ненемецкий, чуждый германскому духу характер. Розенберг считал, что масонские организации наносят ущерб аристократической природе государства, допуская в свои ряды различных людей вне зависимости от их нацио­нальности, вероисповедания или сословия. Такой космополитизм оз­начал массовое вступление в масонские общества представителей ев­рейской нации. Это приводило, по мнению Розенберга, к оказанию ев­рейством “определяющего влияния во всех масонских организациях” в качестве кредитора. Наличие разветвленной сети обществ в различных странах позволяло образовать государство внутри государства, кото­рое как “международный кит” выполняло единую задачу укрепления власти еврейства и борьбе против христианства и германства. Поэтому, считал Розенберг, лозунги и идеи масонства фактически являлись иде­ями международного еврейства, борющегося против Германии, и выс­тупали лишь “еврейским инструментом” в достижении этой цели61.

Нацисты считали масонским проявлением утверждение в странах принципа участия населения в управлении государством и господство парламентаризма. Они полагали, что парламентское принятие реше­ний по большинству голосов противоречило аристократической при­роде, так как подменяло авторитет личности массовостью толпы. В результате происходило “обожествление избирательного бюллетеня”, который становился “инструментом разрушения в руках враждебных народу демагогов”62. Поэтому “немецкий парламентаризм сегодня - это закат и конец немецкой нации”, так как он не признавал творческой силу личности и представлял собой не немецкое, а чисто еврейское

123явление. Опираясь на принцип большинства, он стал “фактически сред­ством уничтожения арийского вождизма”63.

Утверждение Веймарской демократии воспринималось нацистами как злонамеренная акция еврейства, которое воспользовалось “ослаб­лением нации” вследствие потерь на полях мировой войны, и в союзе со своими пособниками сумело захватить власть в Германии. Германс­кая революция выступала в их представлении как “большая кража”, в духе популярной легенды об “ударе ножом в спину” германской ар­мии, которая и привела в ноябре 1918 года к “победе класса над наци­ей”64. Победившая революция, по мнению нацистов, принесла три гу­бительных изменения в жизнь германского общества: “она интернаци­онализировала немецкое государство, немецкую экономику и немец­кий народ. Благодаря этому Германия превратилась в колонию иност­ранных государств”65. Веймарская демократия - детище Версаля, по­бедила благодаря поддержке противника в первой мировой войне. Од­нако нацизм был полон воодушевленного оптимизма по поводу даль­нейшей судьбы режима. Так, Гитлер в сентябре 1923 года говорил о том, что “этой ноябрьской республике скоро конец. Постепенно начи­нается новый шелест, предвещающий непогоду. И эта непогода разра­зится, и с этой бурей республика осознает перемены, желает она этого или нет”66. Этой бурей, несущей необратимые изменения, был нацизм.

Для осуществления необходимых изменений в государстве нациз­му требовалась широкая народная поддержка. В этой борьбе за массы для национал-социалистического движения главным противником вы­ступал марксизм. Представления Гитлера о нём определялись тем, что марксизм являлся порождением идейного мира буржуазной демокра­тии67. Заявляя о “своем сострадании, своей любви к угнетенным и экс­плуатируемым”, марксизм на самом деле стремился, используя их силу, к захвату власти. Эта “демагогия” указывала на такой очевидный для нацистов факт, что марксизм был творением евреев, созданным с од­ной единственной целью - подчинение себе рабочего движения и отрыв его от национальных корней. Для реализации этой задачи марксисты предложили классовый подход, принижающий роль народа и государ­ства. Розенберг считал, что “существующая борьба (имеется в виду клас­совая борьба - С.А.) - есть несчастье”68, которое разобщает общество, натравливает её граждан друг на друга и, как следствие этого, приво­

124 ,

дит к ослаблению государства. Он полагал также, что целью марксизма не являлось улучшение экономического благосостояния рабочего клас­са. Проблемы экономики не интересовали его. На первое место выдви­галось стремление к захвату политической власти, которое позволило бы ему осуществить господство в политико-экономических и культур­ных областях. Поэтому, заключал Розенберг, “марксизм есть не дискус­сия по экономическим проблемам, а борьба за власть и культуру”69.

В представлениях нацистов, марксизм выступал лишь новым сред­ством достижения евреями мирового господства. Он создавал из рабо­чих “боевые группы международного еврейского зла, направленного против национальной индустрии всех государств”70. Гитлер считал, что демократия и марксизм взаимосвязаны друг с другом, но между ними существует существенное отличие. Демократия представляла собой способ легального, с правовой точки зрения, достижения политической власти, с использованием для этого существующих парламентских ин­ститутов. Марксизм же позволял задействовать выведенные на улицу массы, которые не обращали внимания на формально-правовые аспек­ты, в частности, на легитимность, а навязывали свою волю с помощью силы. Эта сила, по мнению Гитлера, переставала действовать в своих собственных интересах, а делалась подмогой еврейства. Таким образом, особенность XX века заключалась в том, что “еврей выковал себе то ору­жие, которое теперь позволяет ему обойтись без демократии и дает ему возможность с помощью кулака подчинить себе другие народы”71.

Наглядным примером захвата власти с помощью силовой акции являлась большевистская революция в России. Гитлер считал, что “рус­ский большевизм есть только новая, свойственная XX веку попытка евреев достигнуть мирового господства”72. Этот тезис никем из нацис­тов не оспаривался и принимался как аксиома. Однако была предпри­нята попытка несколько углубить это положение, придав ему мировоз­зренческий характер. Инициатором данного шага выступил А.Розен- берг, который предложил рассматривать большевизм в контексте ми­рового расового противостояния, как его апофеоз. Он приложил его к биополитической основе, связав с борьбой нордической культуры и восточномонгольской. Розенберг считал, что большевистская револю­ция была чуждым русской природе явлением. Она есть “возмущение потомков монголов против нордических форм культуры, и потому яв­

,125ляется стремлением к степи, ненавистью кочевников против корней лич­ности, означает попытку вообще отбросить Европу”73.

Розенберг указывал на антирусский характер революции, которая финансировалась на деньги евреев, в частности Парвуса-Гельфанда. И только используя иностранную помощь, большевикам удалось захва­тить власть. В результате этого “в 1917 году с “русским человеком” было покончено. Он распался на две части. Нордическая русская кровь проиграла войну, восточномонгольская мощно поднялась, собрав ки­тайцев и народы пустынь; евреи, армяне прорвались к руководству, и калмыко-татарин Ленин стал правителем”. В результате этого была со­здана “рафинированная система, в которой чуждые расы и народы дей­ствуют против русской нации”74. Розенберг считал, что это должно было вызвать противодействие со стороны последних, но такого шага не последовало, так как русское народное тело было внутренне расово и душевно больно. Он полагал, что “народы Советской России биологи­чески обезглавились” и потому сегодня “русского народа в старом смыс­ле больше не существует”. Таким образом, считал Розенберг, больше­визм представлял собой “молодую, варварскую, возможно, разруши­тельную силу, более того, это власть вырождения”75. Отсюда характе­ристика советского человека как “недочеловека”, который являлся “жи­вым укором” по отношению к нордическому человеку76.

Выдвигая лозунг “Пролетарии всех стран, объединяйтесь”, больше­визм стремился сделать интернациональный принцип наступательным, используя его для проникновения в другие государства и борьбы с ним изнутри. Поэтому он выступал не как теоретическое движение, а как “политическое действие на службе определенного мировоззрения” 7. Отличие между большевизмом и национал-социализмом, по мнению Розенберга, состояло в том, что “первый выступает с интернациональ­ными лозунгами, понимая немецкого рабочего прежде всего как рабо­чего. Для нацизма же определяющим является не его род занятий, а прежде всего его национальность, то, что он немец. Призыв же боль­шевизма к нации носит временный характер, и это не может изменить его антинациональной сущности”78.

“Общеизвестно, - писал Розенберг, - что весь “русский” больше­визм находится под еврейским руководством”, и с его победой в Совет­ском Союзе утвердилась “еврейская диктатура”79. Она угрожает

126 ,

существующему европейскому порядку, стремится перекроить его на собственный лад. “Чума в России ежедневно работает над нашим раз­рушением; она сегодня более чем когда-либо простирает свои когти над немецкой родиной, над всей Европой”80. Большевизм являлся той политической силой, которая выступала соперником нацизма в борьбе за власть. Нацистские идеологи умело использовали антисоветские на­строения среди части граждан Германии с тем, чтобы предложить себя в качестве силы, способной ей противостоять. Здесь идеологический и политический аспект сливались в единое целое. С одной стороны, боль­шевизм был политическим соперником нацизма в борьбе за влияние на массы населения, а также в стремлении к обретению политической вла­сти в Германии. С другой стороны, он выступал как мировоззренческий противник, как творение евреев, агрессивный продукт расового смеше­ния. Для потенциальных сторонников, таким образом, большевизм мог представляться либо как продукт еврейской воли, либо, если это прети­ло, как политическая сила, стремящаяся к захвату власти и перелицовке всего политико-экономического уклада жизни на коммунистический лад. В любом случае, полагал Гитлер, “если бы еврею с помощью его марк­систского символа веры удалось одержать победу над народами мира, его корона стала бы венцом на могиле всего человечества”81. Потому противодействие большевистской угрозе, по мнению Розенберга, “не является проблемой только для Германии, но и для всей Европы”82.

Определение отношения национал-социализма к политическим про­тивникам и веймарской демократической системе влекло за собой необ­ходимость создания идеологической основы будущего народнического государства, на которое претендовал нацизм. Именно с ним связывалось возрождение германской нации и создание “тысячелетнего рейха”.

3. Ш е и а о су & ар стк еш ш о у с т р о й с т в а

Национал-социалистические идеологи создали четкое, логически построенное мировоззрение, которое позволило им дистанцировать НСДАП от большинства политических сил Веймарской республики. Положив в основу своей идеологии расовую доминанту, нацисты суме­ли соотнести силы по двум лагерям - свои и чужие. Считая, что расово

127полноценными народами являлись арийцы, а нацистская партия выра­жала и отстаивала их интересы, они противопоставляли им расово не­полноценные народы, во главе которых были выдвинуты евреи. Еврей­ский народ выступал вечным врагом арийского народа, и существова­ние мира зависело от того, кто из них будет господствовать на земном шаре. Взяв еврея как образ, который воспринимался населением в те­чение многих веков с чувством зависти и злобы, нацисты заявили о том, что во всех бедах виноват именно он. Даже если прямого его уча­стия в этих событиях не наблюдалось, то, считали нацисты, еврей все­гда стоял за ними и являлся их организатором. Это позволяло нацистс­ким теоретикам определить своих политических противников как ис­полнителей еврейской воли, свалив их всех в одну кучу. И получалось, что “еврейской была революция 1918 года и вся республика, еврейс­ким был марксизм и советская “кровавая диктатура” и, конечно, меж­дународный биржевой капитал - это “наемное войско еврейства”, а также политические партии левых, и, наконец, еврейскими были де­мократия и парламент”83. Таким образом, существовавшая система по­литической власти в Германии признавалась нацистскими идеологами порочной и антинародной. Взамен её они предложили свое “арийское государственное устройство.

Национал-социалистические теоретики считали, что существовав­шие ранее старые системы уже отжили свой век и на смену им должна прийти обновленная структура. Розенберг писал, что “старый нацио­нализм мертв ... Старый социализм умирает”84. Нацистское движение призвано Придать этим двум понятиям новое звучание. Розенберг счи­тал, что великим государственным объединением XX века будет “син­тез национализма и социализма. Национализм, очищенный от личных интересов бессердечных экономических политиков; социализм, очи­щенный от иллюзий интернационализма и самоубийственности клас­совой борьбы”. Нацизм хотел создать новую социальную идею “на фёль- кишеско-культурной и расово-государственной основе”85. Таким обра­зом, Розенберг модернизировал шпенглеровскую идею “прусского со­циализма”, переложив её на расовую основу, с включением фёльки- шеско-культурного компонента. Он считал, что “всякое подчинение индивида требованиям коллектива не является, таким образом, социа­лизмом, как не было им также всякое обобществление, огосударствле­

128 ,

ние или “национализация”86. Потому, считал Розенберг, нельзя назы­вать социализмом “осуществление абстрактной идеи”. Лишь “конкрет­ное служение нации” могло служить основанием определения социа­листического характера государства87.

Национал-социалисты постоянно подчеркивали, что их партия яв­ляется националистической и для нее неважно, кем являлся человек - “пролетарием” или “буржуа”. Важным была его принадлежность к на­роду. Розенберг писал, что ценность человека заключалась в его при­надлежности к нации, в которой он выступает “как немец, как товарищ по крови и судьбе”88. Нация выступала в качестве отправной точки всех поколений “как разнообразный результат крови, ландшафта, полити­ческой или душевной общей судьбы”89.

Розенберг как сторонник биополитической концепции считал, что определяющим в нации были не языковые, географические или поли­тические факторы, а “кровь, расовая доминанта внутри нации, пред­ставляет решающий элемент”90. Нацисты придавали термину “народ” биополитический смысл, но предпочитали говорить не о “народе”, а о “народности” или же “народной общности”91. Так, В.Дайц писал, что необходимо воспринимать “народность как главный принцип нации”, и потому “национал-социализм, его внутренняя сущность лежит в на­родности”92. Розенберг заявлял, что наравне с мифом крови существу­ет миф нации, который выступал новым мифом современности, пред­вещавшим германскому народу великое будущее93. Таким образом, по­лагал В.Дайц, “национал-социализм является не только мировоззренчес­ким движением, но и в действительности освобождает дорогу для нрав­ственного возрождения немецкого народа на основе его естественной закономерности жизни”. Это “нравственное возрождение” должно стре­миться к преобразованию всей народной жизни, опираясь на биологи­ческие основы. Потому нацизм ставил перед собой четкую цель: созда­ние “единого в духовном и материальном отношении народного орга­низма”94. Этим организмом была однокровная народная общность.

Народная общность получила свое существование от природы и “организована на крови и почве” . Её жизнь представляла собой абсо­лютную ценность, являясь “неразлагаемой формой духа”, “общей ве­рой в одни и те же идеалы”95. Возрождение “органичной свободы” обус­ловливало появление “народов-личностей” и однокровных расовых на­

129

родных общностей. “Рождение народов-личностей, - писал Дайц, есть великий мировой революционный процесс нашего времени, кото­рый повсюду заменит механическую систему мира биологической”9'’.

Народная общность определялась Дайцем как семья, представлен­ная “биологически единой немецко-нордической народной индивиду­альностью”, то есть она выступала как однокровное, связанное про­странством, общество, в котором индивидуум получал свою жизнь и должен крепить народную общность. Перефразируя слова Гитлера о том, что “народ - все, личность - ничто”, В.Дайц высказал сентенцию о том, что “народная общность - все, отдельный человек - ничто”97, тем самым указывая на господство интересов народа над личными ин­тересами. Нацизм должен был утвердить в жизни немецкой народной общности новые нравственные идеалы. Они были представлены таки­ми лозунгами, как “Сначала служение, затем заслуга”, “Один за всех, все за одного”, “Общее благо выше частного”98. Достижение этих цен­ностей позволило бы реорганизовать немецкую народную общность в соответствии с её законом, гласящим: “Свобода через самозащиту. По­моги себе сам, тогда тебе поможет Бог”99.

Основой народной общности и её первейшей организацией выступа­ла семья. Она являлась целостной общностью с полнейшим биологичес­ким равновесием между равными её элементами, предопределенными самой природой - мужчиной и женщиной. Первый выступал активным полюсом семьи, вторая - пассивным. “В своем вечном становлении муж­чина стремится путем формирования идей и делами создать бытие, пыта­ется сформировать мир как органичную композиционную структуру. Жен­щина - это вечная хранительница инстинктивного”. В её “руках и типе ... находится дело сохранения расы”100. Таким образом, народная общность есть та же семья, увеличенная до соответствующего масштаба.

Национал-социалистические идеологи считали, что в созданной на­родной общности должен существовать примат народа над государством. Национал-социалистическая идея “ставит народ и расу выше любого госу­дарства и его форм. Она объявляет защиту народа важнее, чем защиту религиозного вероисповедования, класса, монархии или республики”101. Народ и государство выступали как “содержание” и “форма”. Первое представляло собой живую форму, которая наполняла народную общ­ность и всегда абсолютна. Второе же являлось лишь внешним обрамле­

130 ,

нием для нее, носившим вспомогательный характер. Таким образом, народ, как содержание, всегда первичен, а государство, как форма, вто­рична. Розенберг писал, что народ выступал “как организм, а государ­ство ... как средство для его внешней охраны и внутреннего удовлетворе­ния, для которого такая целостность как “нация” является критерием для действий, ограничивающих индивидуума и мелкие коллективы”102.

Вопрос о форме государственного правления, по мнению Гитлера, не имел принципиального значения и зависел от практической целесообразности. Главное заключалось в создании “германского го­сударства, действительно представлявшего немецкую нацию”103. Од­нако же с первых дней существования НСДАП нацизм выступал за со­здание “сильной централизованной государственной власти”104. Его не устраивала федеративная система государственного устройства Вей­марской республики, дававшая ограниченные права областям. Это со­здавало, с точки зрения нацистов, предпосылку для сепаратистских выступлений и требований государственной независимости. Взамен этому предлагалась система “солдатского социализма”, или, как писал А.Розенберг, “германского ордена”.

Нацисты полагали, что государство должно базироваться на строго определенной идеологии, которую Гитлер называл “цельным мировоззре­нием”. Обладание ею позволит правительству обеспечить внутриполити­ческий порядок, однообразный идейный мир граждан, отвечающий народным интересам. Под ними Гитлер понимал национал-социалисти- ческие ценности. Он отмечал, что данное мировоззрение должно носить тотальный характер. Нацисты считали, что только они способны взять на себя право “навязывать свои принципы всей германской нации... оп­ределять судьбы всего народа и заново реорганизовать всю его жизнь”105. Те же, кто не захотят воспринимать предложенные постулаты, тем са­мым противопоставят свои интересы нации, что несовместимо с их существованием в государстве. Таким образом, нацисты заявляли о не­возможности сосуществования своего мировоззрения с другим.

Базируясь на расовом мышлении, нацисты указывали на значимость расы для государства. Розенберг полагал, что расовая идея не носила дестабилизирующего характера, а являлась “связующим” элементом общества. Она позволяла стать той опорой, на которой народ сможет добиться “единства и сильной государственности”. Ослабление или

.131потеря расовых основ приводила только к неизбежной гибели любого политического образования или культуры. Следовательно, заключал Розенберг, “защита расы, расовый отбор и расовая гигиена являются необходимыми требованиями нового времени. Расовый отбор в плане наших глубочайших поисков прежде всего означает защиту составных частей нордической расы нашего народа. Первым долгом германского государства является создание законов, соответствующих этому основ­ному требованию”106.

Стремление к созданию расового законодательства неизбежно при­водило к столкновению его с проблемой свободы личности. По мне­нию нацистских идеологов, последняя вообще не представляла собой ценность. Она являлась лжесимволом, привитым человеку демократи­ческим режимом. Последний размывал понятие “народ”, “общность”, так как устанавливал первоценность личности по отношению к народ­ным интересам. Это приводило к сосуществованию желаний государ­ства и потребностей индивида. Нацистские идеологи считали, что такая позиция неприемлема. Человек должен поставить себя на службу народ­ному благосостоянию, опираясь на категории чести и долга. Он теряет ценность как индивидуум и приобретает её лишь в служении народу, как член однокровной народной общности. Поэтому, если происходит стол­кновение индивидуальных и народных интересов, первые должны быть подчинены вторым. “Право индивидуальной свободы должно отступить на задний план перед обязанностью сохранения расы”107.

Данное положение Гитлер иллюстрировал размышлениями о пра­ве людей на рождение ребенка. Этим правом, по его мнению, должны обладать расово полноценные здоровые люди. Им не должны быть по­ставлены какие-либо ограничения, так как “государству нужно здоро­вое потомство”. Создается впечатление, что Гитлер воспринимал рож­дение ребенка как промышленно-биологический процесс, который дол­жен отвечать установленному правительством знаку качества. Те же супружеские пары, хотя бы один представитель которой “болен”, не должны производить “помесь человека и обезьяны”, а принять на вос­питание ребенка, рожденного расово полноценными родителями. “Го­сударство будет объявлять лишенными прав производить потомство всех тех, кто болен сам, кто имеет плохую наследственность, а стало быть, может наградить плохой наследственностью и следующие поколения”.

132 ,

Государство возьмёт на себя функцию “защитника тысячелетнего бу­дущего, и перед волей государства должны будут склониться желания отдельных граждан”108. Так, под прикрытием лозунга защиты народ­ных интересов, нацистская партия планировала установить тотальный контроль над человеком, ликвидировать личность как самоценность, заменив её благом народа. Человек становился винтиком системы, сли­тым с массой, над которой стоял вождь.

Нацистские идеологи считали, что в государстве вождь представ­лял собой активный элемент, а массы - пассивный. “Вождизм в смысле германской организации народа добровольно объединяет людей и на­роды в сплоченное силовое поле только посредством огромной энер­гии и примера”109. Гитлер считал, что в государстве должен господство­вать неограниченный авторитет вождя с высшей формой его ответствен­ности, который будет отчитываться за проводимую политику только перед собой и Богом. Этим правом вождь обладал в силу того, что он являлся “венцом скрытой воли всех здоровых миллионов”’10. Власть большинства заменялась властью авторитета, вождя, осуществлялась сверху вниз, а ответственность перед ним - снизу вверх1". Это приво­дило к отсутствию контроля со стороны граждан. Германский народ становился заложником безграничной воли фюрера и превращался в полый символ, которым прикрывались властные амбиции нацизма.

В программе создания государства национал-социалистические иде­ологи исходили из расовой доминанты, положенной в её основу. Они считали, что народ и государство соотносились как “содержание” и “фор­ма”, где первое определяло второе. Основной задачей государства приз­навалась защита расовой основы народа, перед которой отступали лич­ные интересы. Национал-социалистические теоретики, в частности А.Ро- зенберг и его ближайший сотрудник В.Дайц, полагали, что новое го­сударство будет представлять собой гармонично существующую расово цельную народную общность, рожденную из природы и основанную на биологических понятиях крови и почвы. Новое образование претендо­вало на консолидирующую роль, стремясь создать из немецкого госу­дарства единый биологический организм, живущий одними целями, меч­тами и стремлениями. Опираясь на него, нацистские теоретики создали внешнеполитическую концепцию, которая должна была выработать цели и механизм достижения Германией мирового господства.

133

4 . ЗВкш кепоттическая концепция нациокал-сочиали^жа

Формирование национал-социалистической внешнеполитической концепции во многом было обусловлено итогами первой мировой вой­ны. Поражение Германии в войне и последовавший за этим Версальс­кий мирный договор поставили государство в тяжелейшее положение. Потеря европейских территорий, приобретенных в ходе войн 1864-1871 годов, а также всех колониальных владений тяжело ударила по полити­ческому положению государства и самолюбию немцев. Это привело к обострению политических противоречий внутри Германии и резкому всплеску активности праворадикальных движений: от монархических до фёлькишеских. Они успешно использовали антиверсальскую про­паганду, переплетая её с антисемитизмом и критикой демократическо­го государства112.

Одной из фёлькишеских организаций послевоенной Германии была Немецкая рабочая партия, образованная в 1919 году в Мюнхене, по­зднее преобразованная в Национал-социалистическую немецкую ра­бочую партию. Уже в программе партии, в “25 пунктах”, произнесен­ных 24 февраля 1920 года на собрании в пивном зале “Хофбройхауз”, уделялось внимание вопросам внешней политики. Они были подняты в первых трех статьях программы и заключались в требовании “объе­динения всех немцев на основе права народов на самоопределение в Великую Германию... отмены Версальского и Сен-Жерменского мир­ных договоров”113. В третьем пункте были заложены зачатки будущей внешнеполитической агрессии, гак как партия требовала “земли и тер­ритории для существования нашего народа и для колонизации их на­шим избыточным населением”114. Если посмотреть порядковое распо­ложение пунктов программы, то можно предположить, что уже на ран­них этапах существования НСДАП внешняя политика являлась при­оритетной по отношению к внутренней. Мысль о том, что внутренняя политика должна служить прелюдией внешней политики, находит свое подтверждение и в военных письмах Гитлера от февраля 1915 года115.

В начале 1920-х годов агитация против Версальской системы зани­мала основное место в речах фюрера. В них были сформулированы

134 ,

мировоззренческие направления нацистской внешнеполитической про­граммы. Рассматривая послевоенное устройство Европы, Гитлер при­ходил к заключению о существовании внешнего еврейского окруже­ния Германии. По его мнению, именно евреи являлись инициаторами антигерманской политики в России, Франции, Великобритании и СШ А"6. В речи 6 июля 1920 года он заявил, что “для нас существует противник по ту сторону Рейна, но не в Италии или другом месте”, а позднее дерзко предупредил: “Мы подавлены, но не беззащитны и не боимся войны с Францией” " 7. Эти слова были демагогией и не отража­ли реального положения вещей. Но уже тогда выступления нацистов носили антифранцузскую направленность, ибо в этой стране они виде­ли основного противника.

Гитлер считал, что Германия может рассчитывать на содействие Великобритании в разрешении германо-французских противоречий и в перспективе именно в партнерстве с ней он видел будущую немец­кую политику в Европе. “Две державы будут определять будущее раз­витие Европы: Великобритания и Франция ... Англия с вечной неиз­менной целью балканизации Европы и установления европейского рав­новесия, не угрожающего её мировому положению. Она не является принципиальным противником Германии, а лишь державой, пытающей­ся завоевать первое положение в Европе. Франция есть очевидный про­тивник Германии. Так, как Англии нужна балканизация Европы, так Франции нужна балканизация Германии, завоевание гегемонии в Евро­пе”"8. Следовательно, по мнению Гитлера, необходимо выбрать из двух зол - “балканизации Европы” и “балканизации Германии” - меньшее, пойдя на союз Германии с Англией, в надежде на возможность относи­тельной самостоятельности и усиления Германии. В речи от 1 мая 1923 года Гитлер предлагал создать Великую Германию “от Кенигсберга до Старсбурга и от Гамбурга до Вены” с включением в нее Австрии, идею об аншлюсе которой он высказал ещё в сентябре 1920 года"9.

Оценивая политику союзов в предвоенной Европе, Гитлер нахо­дил два возможных для Германии варианта: либо германо-английский, либо германо-русский. Однако после войны германо-русский союз пред­ставлялся ему неприемлемым, и уже в 1920 году он выступил против него. В речи 27 июля 1920 года Гитлер высказал мысль о том, что с победой большевистской революции в России произошло установле­

135ние еврейского господства в этой стране, в соответствии с планами “Протоколов сионских мудрецов”120. Большевики изменили направле­ние внешней политики России, которая по-прежнему носила захватни­ческий характер, с азиатского, где германо-русские интересы не стал­кивались, на европейский с целью организации мировой революции. Однако Гитлер считал, что диктат “еврейского большевизма” в России не являлся абсолютным, так как “большевизм есть только маска, веду­щая к образованию великой российской империи”, причем “те, кто ру­ководит в России войсками, сражаются сегодня больше не за больше­визм, а за панславизм, даже если для этого используют помощь боль­шевизма”. Таким образом, Советская Россия ещё не окончательно по­теряна для германской внешней политики и “союз между Россией и Германией может состояться только, если еврейство будет поставлено (в Советской России - С. А.) вне закона”. Справедлив вывод немецкого историка Акселя Куна о том, что “гитлеровским идеал оставлял воз­можность для дальнейшего германо-русского сотрудничества после крушения большевизма”121.

Однако уже в ближайшие годы сдержанная позиция Гитлера в отношении Советской России претерпела значительные изменения в сторону её ухудшения. Это отразилось, в частности, в оценке Генуэзс­кой конференции 1922 года и заключенного Рапалльского договора меж­ду Германией и Советской Россией. Гитлер однозначно отрицательно рассматривал итоги договора, хотя, “мировоззрение” Гитлера и “дух Рапалло” “не так далеко стояли друг от друга. Борьба против Версаля была мотивом, в котором встречались немецкие и советские интере­сы”122. Вместе с тем, в речи 22 июня 1922 года Гитлер заявил, что “кон­ференция, с которой мы всегда связывали надежду, оказалась обманом. Политика выполнения представляется нам осуществляемой из-под ножа. И поэтому мы должны были заключить договор с другим наро­дом, что и сделали. И именно с “русскими”. Если два слепых объеди­нятся, это будет хороший подарок для обоих, верили наши политики”123.

Более четкую форму внешнеполитические взгляды Гитлера при­обрели в написанной им книге “Моя борьба”. Он считал, что для того, чтобы приступить к решению внешнеполитических задач, необходимо ликвидировать врагов движения внутри страны, что позволит обезопа­сить тыл и создать предпосылки для проведения успешной, идущей в

136 ,

интересах нации внешней политики. Если “... до войны мы могли бо­роться за сохранение и укрепление немецкой нации ... ныне приходит­ся ещё сначала добиться восстановления нашей государственной неза­висимости и тем создать предпосылку для дальнейшего проведения правильной внешней политики, способной обеспечить в будущем про­питание и укрепление нашего народа124. Следовательно, Гитлер видел в проведении успешной внутренней политики необходимую предпо­сылку для активизации германской внешней политики.

Задача государства состояла в объединении всех немцев, отторгну­тых от Германии Версальским мирным договором, в единое образова­ние. “До тех пор, пока немецкий народ не объединил всех свои сынов в рамках одного государства, он не имеет морального права стремиться к колониальным расширениям, лишь после того, как немецкое госу­дарство включит в рамки своих границ последнего немца, лишь после того, как окажется, что такая Германия не в состоянии прокормить в достаточной мере все свое население - возникающая нужда даст наро­ду моральное право на приобретение чужих земель”125.

На внешнеполитические представления Гитлера в тот момент оказа­ли влияние идеи школы политической географии. Прежде всего имеет­ся в виду книга немецкого географа Ф. Ратцеля “Политическая геогра­фия”, переданная в ландсбергскую крепость секретарю Гитлера Рудоль­фу Гессу его другом и учителем Карлом Хаусхофером, впоследствии возглавившим немецкую школу геополитики126. Представления Ратце­ля о государстве как о “живом пространственном, укорененном в по­чве, организме” нашли свое отражение в предельно упрощенной фор­ме в книге Гитлера, в частности, идея о зависимости безопасности го­сударства от его размеров территории. “Уже от одного объема земли, которой владеет данный народ, в сильной степени зависит его внешняя безопасность. Чем больше та территория, которой владеет данный на­род, тем сильнее его естественная защита”, а “чтобы народ мог обеспе­чить себе подлинную свободу существования, ему нужна достаточно большая территория”127. От наличия такой территории зависит буду­щее государства и нации.

Исходя из этого, Гитлер приходил к крайней оценке, состоящей в том, что внутриполитическое и внешнеполитическое положение Гер­мании находится под непосредственной угрозой расового кровосме­

,137шения, экономического порабощения странами-победительницами, за которыми, по его мнению, стоят интересы еврейского капитала, а так­же дальнейшей большевизации и люмпенизации страны. И поэтому задача национал-социализма состоит в защите нации от дальнейшего упадка. Гитлер считал, что после достижения этого “целью всей нашей внешней политики должно являться приобретение новых земель”128. Причем он тут же указывал на европоцентристский характер своей программы, подчеркивая, что “политику завоевания новых земель Гер­мания могла бы проводить только внутри Европы”129.

Любое государство, ставшее перед проблемой несоответствия меж­ду численностью населения и занимаемыми им пространственными размерами, вынуждено искать пути для увеличения территории и обес­печения процветания своего народа. “Увеличение численности наро­донаселения можно компенсировать увеличением, то есть расширени­ем, жизненного пространства... Да, вполне верно сказать, что вся борь­ба любого народа в действительности сводится только к тому, чтобы ... обеспечить себе необходимое землевладение в качестве общего усло­вия существования”130.

Расширение жизненного пространства для Германии возможно только за счет присоединения восточных земель. “Когда мы, - писал Гитлер, - говорим о завоевании новых земель в Европе, мы, конечно, можем иметь в виду в первую очередь только Россию и те окраинные государства, которые ей подчинены”131. Расширение на восток обус­ловлено не только геополитическими, но и экономическими причина­ми, связанными с недостатком сырьевых ресурсов Германии и вытека­ющими из этого серьезными трудностями в обеспечении ими. В силу этого будущее страны “в условиях ограниченности наших собствен­ных сырьевых материалов, а стало быть, и угрожающей зависимости от других стран представляется очень мрачным и печальным” 132. Ре­шить же эту проблему возможно с помощью необъятных богатств Со­ветского Союза.

Германия не обладала границей с Советской Россией и потому “за­воевание жизненного пространства на Востоке” можно было достичь только путем присоединения к границам рейха таких государств, как Чехословакия и Польша, на что косвенно указывал Гитлер, подчерки­вая, что “нам нужны такие земли, которые непосредственно примыка­

1 3 8 ,

ют к коренным землям нашей родины”133. Все это таило в себе угрозу военного конфликта, успех в разрешении которого во многом будет за­висать от правильного выбора союзника.

Считая основной задачей исторического развития в XX веке “но­вое расовое формирование континента” 134, Гитлер выдвигал перед государством задачу “континентального укрепления Германии через приобретение новых земель в Европе”. Для достижения этой цели он довольно отчетливо указывал на двух возможных союзников, с которы­ми в дальнейшем следует строить отношения: “таких государств два - Англия и Италия”135.

Выбор Италии был обусловлен не только идеологическими моти­вами, но и геополитическими. Фашистская Италия была примером для молодого нацистского движения, и, организовывая мюнхенский путч, Гитлер рассчитывал совершить поход на столицу по примеру Муссо­лини. К идеологической близости и симпатиям добавлялись отсутствие или слабость геополитических противоречий. Притязания Италии, в целом, ограничивались бассейном Средиземного моря, из которого она мечтала сделать “итальянское озеро”. “Италия, хочет она этого или нет, должна тщательно бороться за существование и будущее своего госу­дарства так же, как и Германия... Вследствие этих важных причин... пришло время поставить вопрос о том, что именно это государство в первую очередь должно рассматриваться как будущее союзное госу­дарство для Германии”136.

Расчет Германии на предполагаемую лояльность Великобритании в деле расширения германского жизненного пространства в Европе в будущем во многом будет зависеть от складывающейся политической обстановки. В решении данного вопроса фюрер исходил из возможно­сти Германии убедить Великобританию в том, что только она способна остановить рвущуюся с востока “красную чуму”, и, прикрываясь этой миссией, организовать присоединение ряда территорий, примыкающих к восточным границам рейха. Это привело бы не только к территори­альному расширению, но и к политико-экономическому усилению стра­ны и, как следствие - изменению политического равновесия сил в Ев­ропе, что не могло не затронуть интересы Великобритании. “Желание Англии было и остается - не допустить, чтобы какая бы то ни было европейская континентальная держава выросла в мировой фактор, для

,139

чего Англии необходимо, чтобы силы отдельных европейских госу­дарств уравновешивали друг друга. В этом Англия видит предпосылку своей собственной мировой гегемонии”137.

Почему Гитлер считал, что Великобритания сделает ставку на Гер­манию, а не на Францию при отстаивании своих геополитических интересов в Европе? Он рассчитывал на то, что после первой мировой войны англо-французские отношения претерпели значительные изме­нения. Суть их заключалась в том, что Франция значительно усилилась после войны и стремилась к достижению гегемонии в Европе, тем са­мым вступала в прямое столкновение с политическими интересами Великобритании. Последняя будет вынуждена в целях европейского равновесия содействовать Германии, создавая в её лице противовес французскому влиянию. В перспективе, из столкновения Англии и Франции Гитлер рассчитывал добиться для Германии определенной свободы действий. Он считал, что для достижения данной цели необ­ходимо положить в основу внешнеполитической стратегии принцип политической целесообразности. “Народы связывают свои судьбы друг с другом не потому, что они испытывают особое уважение или особую склонность друг к другу, а только потому, что сближение обоих контра­гентов кажется им обоюдовыгодным”138.

Кроме этого был ещё один побудительный мотив английской ориентации будущей германской внешней политики - это отношение Великобритании и Франции к Германии. Гитлер считал, что “цели фран­цузской дипломатии ... идут вразрез с целями и тенденциями британс­кого государственного искусства”. Отличие между ними состоит в том, что “желание Франции было и остается - не допустить, чтобы Герма­ния стала действительно единым государством с единым крепким ру­ководством, для чего она систематически поддерживает идею превра­щения Германии в конгломерат мелких и мельчайших государств, чьи действия уравновешивают друг друга ... В такой системе Франция ви­дит главную предпосылку своей собственной гегемонии в Европе”139.

В отношении Франции Гитлер выступал сторонником самой жес­ткой и бескомпромиссной борьбы. Задача Германии состояла в том, чтобы “прежде всего уничтожить стремление Франции к гегемонии в Европе, ибо Франция является смертельным врагом нашего народа, она душит нас и лишает нас всякой силы. Вот почему нет той жертвы,

140 ,

которой мы не должны были бы принести, чтобы ослабить Фран­цию”140. Объявляя Францию “смертельным врагом”, Гитлер рассчи­тывал нанести удар прежде всего против нее, но его цель была далеко идущей. Он считал, что “борьба с Францией может иметь смысл лишь постольку, поскольку она обеспечит нам тыл в борьбе за увеличение наших территории в Европе”141. Но для решения французской про­блемы и обеспечения тыла для расширения германского жизненного пространства в Европе необходимо было сначала обеспечить тыл с востока, т.е. обеспечить нейтралитет Чехословакии и Польши, а так­же, де-факто, СССР.

Позиция Гитлера в отношении Советского Союза не претерпела значительных изменений по сравнению с началом 1920-х годов. Он по- прежнему считал, что было бы “чистейшим безумием... вступать в союз с державой, во главе которой стоят смертельные враги всей нашей будущности”142. Однако, несмотря на агрессивность антисоветской пропаганды, Гитлер, на наш взгляд, не исключал возможности заклю­чения союза с СССР, носящего пусть не стратегический, но тактичес­кий характер. “В любом случае вполне мыслимо, что в России про­изойдет сама по себе трансформация большевистского мира изнутри постольку, поскольку еврейский элемент, видимо, в большей или мень­шей мере может быть вытеснен русским, национальным”143. За этой идеологической окраской скрывался хладнокровный расчет, как бы страховочный вариант, обеспечивающий Германии присоединение ряда территорий в Европе.

Оценивая программу Гитлера, можно заключить, что она носила европоцентристский характер и сводилась к созданию в Европе силь­ного государства путем присоединения территорий и объединения на­родов в единое целое, причем “объединение европейских народов мо­жет произойти только путем борьбы за гегемонию, только посредством их подчинения власти наиболее сильного”144, т.е. Германии. Однако же “в расовой аргументации его размышлений лежала цель мирового господства, так как предстоящая мировая и тотальная война будущего против еврейства должна была привести к устранению их предполага­емой мировой власти” и утверждению доминирующего положения ра- сово превосходящих сил145.

Всестороннее обоснование внешнеполитическая стратегия нациз­

141ма получила в трудах её идеолога Альфреда Розенберга, в свое время входившего в состав Комитета по внешней политике рейхстага от НСДАП, а также его окружения. В книге “Будущий путь германской внешней политики”, а также в “Мифе XX века”, многочисленных ста­тьях и выступлениях Розенберг предпринял попытку модернизации гит­леровской программы. Его концепция, так же как и гитлеровская про­грамма, носила европоцентристский характер. “Нужно трезво смотреть на вещи: необходимые нам земли надо завоевать не в Африке, а в Евро­пе, прежде всего на Востоке. Признание этого есть органическое на­правление германской внешней политики на столетия вперед”146.

Розенберг выступил с “пространственным” принципом внешней политики, где требование жизненного пространства выступало как сту­пень к достижению мирового господства. Вместо вильгельмского им­периализма он предложил обусловленный самой природой “народный империализм”, целью которого являлась “просто-напросто борьба за существование” и создание “народнического национал-социанистичес- кого германского государства в Центральной Европе”. “Народный им­периализм должен позаботиться о том, чтобы необходимое жизненное пространство было непосредственно соединено с метрополией”147.

Характеристика Розенбергом внешнеполитического окружения Гер­мании в целом была схожа с гитлеровской и носила расово-политичес- кий характер. Он положительно оценивал существующий в Италии фа­шистский режим и считал, что тот имеет полное право отстаивать жиз­ненное пространство. Однако Розенберг сомневался в способности “ита­льянского народа мобилизовать расовые силы обновления” из-за заяв­ления Муссолини, сделанного в 1922 году, о следовании фашизма иде­ям гуманизма и либерализма148.

Франция, по мнению Розенберга, была не только политическим, но и мировоззренческим противником Германии. Она создала очаг крово­смешения в Европе, допуская массовый приток негритянского населе­ния в метрополию. Франция стремилась к утверждению своей гегемо­нии в Европе, выдвигая лозунг создания “Паневропы”. Розенберг счи­тал, что “сегодня, после хаоса мировой войны и идеи мировой револю­ции появляется идея безрасовой Паневропы... которая ... в таком случае, должна называться Франко-Иудеей. К тому же Паневропа отвергает Ан­глию, но включает Индокитай и все африканские колонии Франции”149.

142 ,

Положение Великобритании после первой мировой войны пред­ставлялось Розенбергу нестабильным. Это связано с её политикой ус­тупок доминионам в области самоуправления и эволюцией английской империи в союз государств. Он считал, что “Великобритания не только не полностью одержала победу в этой войне, но и движется навстречу тяжелейшим потрясениям всего своего государства”150. Тем не менее, её позиции ещё достаточно сильны, и Германии следует заручиться её поддержкой в деле расширения жизненного пространства.

Оценка Советского Союза Розенбергом абсолютно негативна. Он считал, что с победой большевизма в России произошло крушение нор­дических сил и победа монголо-азиатских, установивших диктатуру во главе с евреями. Характер советского режима - “внешнеимпериалис­тический”, так как он стремился к проведению мировой империалис­тической политики русской нации, а “лозунг международной классо­вой борьбы, следовательно, является империалистическим лозунгом”151. Большевизм был силой, несущей в себе заразу разрушения расово-ми­ровоззренческих основ Европы. “Чума в России ежедневно работает над нашим разрушением”152. Розенберг полагал, что Россия должна из­менить ориентацию своей внешней политики с европейской на азиатс­кую. Вместе с тем, Германия должна стремиться ослабить мощь совет­ского государства путем поддержки любых сепаратистских движений на Украине и Кавказе с необходимостью создания там “самостоятель­ных” государств как противовеса Москве153.

По мнению Розенберга, “судьба Европы есть судьба каждой от­дельной европейской нации ... и, наоборот, судьба, например, Герма­нии как крупнейшего центрально-европейского государства есть судь­ба нашего почтенного континента”154. Исходя из этого, Германия долж­на стремиться к заключению союза с государствами, чья “органичес­кая пространственная политика не находится в противоречии с немец­кой”155. Франция и Польша являлись противниками политики расши­рения германского жизненного пространства на востоке, значит, с ними невозможны никакие соглашения. Задача Германии состояла в “изоля­ции Франции путем заключения союза с державами, реализация жиз­ненных интересов которых наталкивается на французскую враждеб­ность, если не сегодня, то завтра. И это в первую очередь опять-таки Англия и Италия”156.

143

По Розенбергу - белая раса находится под угрозой, и она “не сможет удержать свои позиции в мире, не наведя порядок в Европе. Отсюда сле­дует только одно требование... - это внешнеполитическая защита евро­пейского континента”. Для того “чтобы сохранить Европу, необходимо в первую очередь вновь оживить нордические источники силы Европы, укрепить их: то есть Германию, Скандинавию с Финляндией и Анг­лию”157. Таким образом, “безрасовой Паневропе ...противостоит ...новая идея нордической сущности”, и “не лишенная расы и народного характера “Срединная Европа”, которую провозглашал Науманн, не франко-еврей­ская Паневропа, а нордическая Европа, является лозунгом будущего ..-В этой Европе каждому будет отведено свое великое место и роль: Герма­ния как расовое и национальное государство, как центральная власть континента, как охрана юга и юго-востока, скандинавские государства с Финляндией, как второй союз для охраны северо-востока, и Великобри­тания в качестве гарантии для Запада и заокеанских стран в тех местах, где это необходимо в интересах нордического человека”158.

В римской речи в ноябре 1932 года Розенберг высказал мысль о том, что “динамика конфликтов Франции находится в сфере её колони­альных владений в Африке; Италию интересует Адриатика и Северная Африка; сфера интересов Германии - Европа, где она должна создать государство, основанное на защите нордической крови”. Но это во мно­гом будет зависеть от той позиции, которую займет в этом вопросе Ве­ликобритания. Розенберг предложил компромиссное разделение сфер жизненных интересов между ведущими европейскими государствами. “Германия господствует на востоке и северо-востоке, Франция - на юге, Италия - на юго-востоке и востоке, Великобритания - на морях”159-

П осле прихода нацистов к власти в 1933 году внеш неполитическая концепция Розенберга получила более очертаииый характер160. Ее раз­работка осуществлялась в рамках созданного 1 апреля 1933 года Внешнеполитического бюро Н С Д А П во главе с Розенбергом и носила глобальный великопространственный характер. “В нацистском евро­пеизме в наиболее концентрированном виде обнаружилась природа и, так сказать, историческая миссия национал-социализма”161.

В период мирового экономического кризиса в Германии наиболее актуальным стал вопрос об автаркии. Впервые этот термин был п ере­несен на область внешней политики в 1932 году нацистским экономи­

144 ,

ческим теоретиком, впоследствии возглавившим ведомство внешней экономики во Внешнеполитическом бюро НСДАП, Вернером Дайцем, являвшимся “фанатичным защитником национальной автаркии”162. Тре­бование автаркии означало стремление “жить собственной силой и за счет собственного пространства”163. “Автаркия есть основа его (народа- С.А.) автономии... Без автаркии невозможна автономия”164. Она дол­жна обеспечить “независимые основы существования” Германии и про­извести “отбор потребностей народа под военно-политическим углом зрения”165. Это касалось прежде всего стратегического промышленно­го сырья, с которым Германия испытывала трудности и которое прихо­дилось ввозить из других стран. Такая зависимость в снабжении про­мышленным сырьем создавала угрозу национальной экономике в слу­чае возникновения войны. И потому “каждое народное хозяйство, и прежде всего немецкое... должно создавать свое собственное, обороня­емое своими вооруженными силами, жизненное и экономическое про­странство”166.

Дайц считал, что подъем народных хозяйств “на развалинах ми­нувшей либеральной эпохи” и успешное внутреннее переустройство их “приведет к образованию острова, к великопространственной эко­номике”167. Под ней он понимал “стремление известных народных хо­зяйств объединяться в подгруппы”168, но “не под империалистически­ми лозунгами, а только на основе товарищеского, добровольного со­трудничества, ведущего к образованию европейской великопростран- ственнои экономики, базирующейся на принципе одинаковой чести, одинаковой свободы и одинаковых прав”169. Дайц заявлял, что нацио­нал-социалистическое экономическое учение не имеет ничего общего с существующими идеями “Европейского таможенного союза” или “Паневропы”. Целью нацизма являлось “истинное сообщество народ­ных хозяйств, взаимно дополняющих друг друга ради общего блага своих народов, и так восстановить новое европейское сообщество тру­да и культуры с высоким жизненным уровнем для всех участников”170. Оно может быть достигнуто только под лозунгом “Европа для евро­пейцев!”. Решить эту задачу должны народы “круга Балтийского моря”.

Естественным дополнением европейского сообщества должно яв­ляться “русско-сибирское пространство” . Оно представлялось “недифференцированной и ничейной массой, из которой, однако, сле­

145дует ожидать, что когда-нибудь оно станет ценнейшем дополнением континентально-европейской великопространственной экономики”171. В соответствии с этим, Дайц считал необходимым “политико-экономи­ческий аншлюс России в европейское экономическое пространство”172. Таким образом, в области внешнеэкономической программы нацизм ратовал за создание “великого экономического пространства” во главе с Германией. В противном случае Европе угрожала гибель.

Параллельно с выработкой внешнеэкономической программы мо­дернизировалась внешнеполитическая программа нацизма. В розенбер- швском варианте она представляла собой политико-биологическую кон­цепцию. В представлении нацистских теоретиков Германия выступала “гравитационным центром естественной реорганизации Европы”173, от которого во многом зависит её дальнейшее будущее. Следовательно, “естественная сущность всех европейских семей народов заключается в германской народной группе”. Поэтому германская народная группа “должна иметь собственное жизненное пространство... одновременно являющееся биологическим пространством, собственный европейский центр силы и порядка”174. Это приводило к доминированию “третьего рейха” на европейском континенте, причем реорганизация Европы бу­дет достигнута путем “добровольного подчинения европейских наро­дов германскому народу-вождю”175.

Нацизм полагал, что европейский континент испытал тяжелые политические и биологические изменения, приведшие к нарушению естественного равновесия в Европе, и брал на себя задачу защиты “ста­рой великой Европы в новом мире”. Для этого необходимо достичь раз­граничения сфер влияния Великобритании, Германии и Италии. Вели­кобритания должна оградить Европу от давления других континентов. Италия противостоит в борьбе за расширение жизненного простран­ства африканскому континенту. Германия для расового возрождения Европы должна преобразовать ее в соответствии с законами природы, повернуться на восток и присоединить “русско-сибирское простран­ство”, а после “исчезновения большевизма” отгородить Европу от Цен­тральной Азии с помощью “восточноевропейской Оттавы”176. Это по­зволит достичь континентального биологического равновесия Европы. Отказ же от Востока приведет к биологическому ослаблению и гибели “европейской семьи народов”.

146 ,

Решению вопроса о колонизации Востока Германией должно предшествовать создание двух сфер влияния. Розенберг заявил о том, что Германию интересуют два пространства: восточное (для защиты государств “Балтийского круга” от угрозы советского коммунизма) и дунайское177. Создание там сфер влияния дало бы возможность ей взять СССР в клещи, что позволит добиться полнейшей автаркии.

Вырисовывается четкая последовательность внешнеполитических амбиций Германии, с позиций “империи” Розенберга, претендовавшей на Скандинавию, Балканы, а потом на Советский Союз. Скандинавия представлялась прародиной нордической расы, и включение её в гер­манское пространство было не только политически, но и исторически важным. Нордическая идея была для Розенберга неотделима от евро­пейской идеи нацизма”178. Национал-социализм пропагандировал “доб­ровольное сотрудничество”, основанное на одинаковых правах и сво­бодах. Но фактически Розенберг не стремился к созданию германо-скан- динавского блока, а являлся сторонником установления германского протектората на севере179.

В отношении Восточной Европы Розенберг считал необходимым создание системы, способной привести к раздроблению народов по на­циональным признакам, натравливанию их друг на друга и последую­щему подчинению их германской политике180.

В целом система международных отношений в Европе ко второй половине 1930-х годов представлялась Розенбергу построенной по иерархическому принципу пирамиды. Основание её составляли сред­ние и малые страны, которые должны были войти в силовое поле, сфе­ру влияния или жизненное пространство той или иной великой держа­вы. Отношения между великими державами составляли вторую сту­пень пирамиды. В категорию великих европейских держав, в зависи­мости от политической ситуации, нацисты включали от трех до четы­рех государств - Германию, Великобританию, Италию и Францию. Отношения между ними должны строиться на основе разграничения сфер влияния. Европейскому директорату из четырех государств Ро­зенберг предпочитал сговор между двумя наиболее мощными государ­ствами континента - Германией и Великобританией. “В европейской концепции, сформулированной в недрах розенбергской “империи”, Англия занимала ключевое положение”181. Причем “Розенберг рассмат­

147ривал свой проект союза с Англией как мировоззренческую расовую аксиом у”, в отличие от Гитлера, считавшего этот сою з “в первую оче­редь политическим ” 182. Отношения между Германией и Великобрита­нией составляли третью ступеньку пирамиды. Розенберг рассчитывал на благож елательную позицию Великобритании в вопросе завоевания ж изненного пространства на востоке, а впоследствии - в обесп ечени и гегем онии Германии на континенте. В итоге, на вершине п и рам и ды долж но остаться одно государство - Германия183.

В середине 1930-х годов внеш неполитические амбиции “империи” Розенберга натолкнулись на активное противодействие И. фон Риббен­тропа, руководителя аппарата уполномоченного по внешнеполитичес­ким вопросам при заместителе Гитлера по нацистской партии Рудоль­фе Гессе. Он стрем ился занять пост рейхсляйтера НСДАП по вопросам внеш ней политики , занимаемый А.Розенбергом. Консультантом Риб­бентропа по внеш неполитическим вопросам был Карл Хаусхофер, а внеш татны м сотрудником являлся его старш ий сы н Альбрехт Хаусхо­фер. Н ем ецкий историк В. Михалка считал, что на формирование внеш­неполитической концепции Риббентропа оказали влияние идеи пред­ш ественников и представителей геополитической школы: Ф.Ратцель, Э .Обст, О .М аулль и прежде всего Карл Х аусхоф ер184. В отличие от ан­гло-герм анского сою за, за который ратовал Розенберг, Хаусхофером была предлож ена идея антибританского соглаш ения Германии, Италии и Я понии . С читая Великобританию главным источником опасности для континентальной Европы и, прежде всего, для Германии, он полагал, что последней необходимо сначала нейтрализовать её, чтобы затем ре­ш ить п роблем у “восточной судьбы” рейха185. Т аким образом, предла­галась сначала борьба против Англии, а затем уж е “расширение жиз­ненного пространства на Востоке”.

П ол и ти ческая целесообразность нацистской внеш ней политики 1930-х годов позволяла на разных этапах сосущ ествовать и розенберг­ской и риббентроповской концепции. А нтикоминтерновский пакт 1936- 1937 годов м еж ду Германией, Италией и Я понией и “Стальной пакт” 1939 года, а такж е М юнхенское соглашение 1938 год а являлись наибо­лее ярки м и подтверж дениям и этого. Однако к м ом енту активных по­ли ти чески х дей стви й “расово-политическая догм а торпедировалась... и в ф азе её реали зац и и выступала как политический расчет”186. Пакт о

148 ,

ненападении 1939 года похоронил розенбергскне попытки германо-ан- глийского союза, сделав шаг к созданию “континентального блока”, за который ратовал К.Хаусхофер. Однако политическая реальность гер- мано-советского антибританского союза таяла на глазах из-за стремле­ния каждой из этих стран (Германии и СССР), следовать достижению своих собственных геополитических целей. В итоге политический рас­чет вновь сменился доминированием расово-догматической концепции, которая никогда принципиально не отвергалась нацизмом, а лишь из- за политической конъюнктуры отодвигалась на второй план. Начало “мировоззренческой войны” против СССР в 1941 году окончательно повернуло вектор германской внешней политики на Восток и вырази­лось в утверждении “нового порядка” на континенте.

Нацистская внешнеполитическая концепция начала свое форми­рование с гитлеровской “программы”, изложенной в книге “Моя борь­ба”. Он выступал за достижение соглашения между Германией, Итали­ей и Великобританией, направленного на расширение жизненного про­странства в Европе за счет восточных территорий, с первоначальной ликвидацией французской опасности. Модернизацию гитлеровской про­граммы осуществил А.Розенберг. Он так же, как и фюрер выступал за проанглийскую ориентацию германской внешней политики, в которой усматривал опору для расширения жизненного пространства рейха. В недрах его “империи” была разработана внешнеэкономическая програм­ма одним из ближайших сотрудников - В.Дайцем, который ратовал за создание великопространственной экономики, позволявшей Германии достичь состояния автаркии путем тактического подчинения народных хозяйств других стран её интересам. Розенбергская концепция носила догматический характер, базируясь на расово-биологических основах. Ей была свойственна ярко выраженная антисоветская направленность. Вектор агрессивной восточной политики оставался неизменным как во внешнеполитической концепции “Империи” Розенберга, так и “импе­рии” Риббентропа. Мировоззрение последнего испытало на себе влия­ние немецкой школы геополитики и ее лидера К.Хаусхофера. Однако его представления о “континентальном блоке” Берлин - Москва - То­кио были извращены нацизмом и использованы в той мере и в то вре­мя, когда это отвечало интересам и общей направленности внешней политики нацистской Германии. Её цель состояла в достижении, пер­

149воначально, германской гегемонии Европе с присоединением восточ­ного пространства, а в дальнейшем - осуществлении мирового господ­ства с помощью установления нацистского “нового порядка”.

Рассмотренное в данной главе формирование нацистской идеоло­гии указывает на её необычный для политической идеологии характер. Базирующаяся на естественно-биологических основах, она использо­вала в своем мировоззрении интуитивный метод познания, который опирался на категории крови и почвы. Расовая доминанта была опре­деляющей. Германские понятия чести, долга, воли получили в нацизме расовую модернизацию. Биологическая градация народов на расово полноценных и расово неполноценных использовалась нацистским те­оретиками против своих политических врагов. Взяв в качестве основы еврея как расово неполноценный тип, нацисты ассоциировали с ним политически чуждые им явления: демократию, парламентаризм, либе­рализм, марксизм и большевизм, которые выступали в их понимании как средства достижения еврейского мирового господства. Объедине­ние политически противоположных сил в единое целое было осухце- ствлено ими с целью придания политическому миру двухполярного ха­рактера - свои и чужие. Опираясь на расовую парадигму, нацистские теоретики создали внешнеполитическую концепцию, которая была при­звана обеспечить Германии доминирующее положение в Европе, а за­тем и во всем мире. Несмотря на пропагандистские заявления о защите общеевропейских интересов, фактически нацисты отстаивали только германские. Существовавшее противоборство “империи” Розенберга и “империи” Риббентропа за доминирование во внешнеполитической об­ласти носило межведомственный характер, не отклоняясь от общей цели- утверждение гегемонии нацистской Германии и создание тысячелет­него рейха. Война выступала средством перекройки карты мира, осу­ществляемым не спонтанно, а в соответствии с выработанной идеоло­гической программой действия.

150 ,

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Формированию облика нацистского движения способствовала не только современная эпоха, но и предшествующий период германской истории. В германской политической мысли XIX века сосуществовали консервативные и либеральные идеи. Давняя философская традиция генерировала идеи прусского духа и исключительности германской по­литической системы. Критика рационализма и обращение философии к иррациональным категориям выдвигали на передний план понятие “воли”, нашедшее свое отражение в произведениях А.Шопенгауэра. Ницше выдвигал концепцию сверхчеловека как высшей ступени нрав­ственного развития. Однако вырванный из контекста сверхчеловек ока­зался притягательным символом нового типа немца. Наблюдавшаяся в германской философии долгое время филиация идей воли, сверхчело­века способствовала представлениям о священной немецкой душе, на­деленной сакральными чертами мессианства.

Параллельно с этим в политической мысли развивалось расово-фёль- кишеское направление. Почвеннические идеи фёлькише намекали на духовное родство между народом и землей, на которой он живет. Одно­родная немецкая общность должна была оградиться от влияний других наций, которые были ей чужды. В этой связи фёлькишеской мыслью культивировался антисемитизм. Подобное видение, основанное на на­ционалистических ценностях и иррационализме, противостояло либе­рализму Слитое в Германии с расистской трактовкой общественных про­цессов фёлькишеское мировоззрение приняло агрессивный характер. Идеи обретения чистой расы, постоянное апеллирование к защите крови от смешения создавали то основание, на котором мираж расового пре­восходства, сакральность кровного единства нации соединялись с пре­вратно толкуемым естественнонаучным познанием природы. В резуль­тате “борьба за существование” связывалась с мыслью о прогрессе или регрессе рас, об особом типе человека, о биологическом сверхчеловеке, который, подобно Прометею, спасет человечество.

Расизм вкупе с колониализмом способствовал выработке соответ­

151ствующей стратегии развития государства в эпоху империализма. Гео­политические теории превозносили экспансионистский дух и характе­ризовали войну как наилучшее средство достижения общественного благополучия. Речь шла о приоритете государственной целесообразно­сти, а не нравственности в политике, духа экспансии. Выработанные А.Т.Мэхэном и Х.Макиндером идеи морской и континентальной экс­пансии были далеки от германофильства, но, воспринятые немецкими мыслителями, были использованы для оправдания стремления Герма­нии к гегемонии. В работах Ф.Ратцеля, Ф.Науманна, Р.Челлена выска­зывалась мысль о геополитически обусловленном господстве германс­кого рейха в Европе.

В начале XX века либеральная традиция в германской идейной жизни подвергается все большим атакам со стороны консерваторов. Война усилила эту тенденцию. Эйфория “духа 1914 года” создала ил­люзию национального единства, однако уже очень скоро это воодушев­ление стало угасать. “Рывок к мировому господству” обернулся немец­кой катастрофой. Проиграв войну, Германия изменила и свой внутри­политический облик. Ноябрьская революция привела к утверждению демократической системы в стране. Однако веймарский политический режим был воспринят в штыки лагерем реакции. Появился тезис об “ударе ножом в спину”, предполагавший, что гибель германского рей­ха явилась следствием предательства, а не военных поражений. Отре­шенные от власти, враждебные ей и новым либерально-демократичес­ким ценностям консерваторы стали все шире использовать радикаль­ную и “революционно-консервативную” риторику.

Антивеймарское движение быстро набирало обороты. Дух возрож­дения германской мощи и национальное унижение активизировали на­правленную против демократии деятельность консервативно-фёльки- шеских организаций. Фёлькишеские общества и союзы до предела обо­стрили антисемитскую борьбу. При этом она уже вышла за пределы газетных полос и книжных страниц и переносилась на улицы немец­ких городов. Еврейские погромы, срывы театральных постановок “ев­рейских авторов”, акции устрашения, травля, дискриминация в обы­денной жизни стали реальностью.

Произошла трансформация консервативных представлений, и на этой основе возникло “революционно-консервативное” движение, глав­

152

ным объектом борьбы которого становится либерализм. Представите­ли нового движения выдвинули идею национального социализма. В этой связи речь шла о приоритете общественных интересов над лич­ными, о формировании гармоничной немецкой общности. Либерализм считался проявлением английского духа, не имеющим под собой в Гер­мании устойчивой почвы. Вообще, либерализм и либеральные инсти­туты представлялись силой, разрушающей сущность немецкой народ­ной души. Прогресс германского общества связывался с успешным осу­ществлением “консервативной революции”.

Внешнеполитическая ревизия Версальского мирного договора пропагандировалась представителями немецкой школы геополитики. Предлагаемая ими сеть союзов должна была позволить Германии про­рвать внешнеполитическую изоляцию и осуществить “немецкую мис­сию”. К.Хаусхофер и его последователи указывали на необходимость восточной ориентации и расширение германской территории за счет их земель.

Различные направления, имеющие самостоятельное развитие и соб­ственный путь, как бы соединились в нацистском мировоззрении. На­ционалистическое движение немецкого духа как альтернатива либера­лизму заимствовалось германским фашизмом, который объявил себя его наследником. Однако это не означает, что возникновение гитлеров­ской партии было обязательным итогом развития националистическо­го движения в Германии. “Консервативная революция” могла привести и к иным результатам; многое зависело от конкретных обстоятельств политической борьбы.

Нацистское мировоззрение основывалось на иррациональной при­роде. Апеллирование к категориям воли, душе, духу, к сакральному зна­чению крови делали нацистское учение несколько эклектичным. Но в этом была и притягательность. Иллюзорный мир выполнял амортиза­ционную функцию для выброшенных из политической жизни людей. Нацизм предлагал им упрощенную картину политической борьбы, как отражения всемирной расовой борьбы, и указывал на конкретного ви­новника всех их несчастий - еврея.

Национал-социалистическая идеология впитала в себя некоторые идейно-политические традиции предшествующего времени. Она вос­приняла германское преклонение перед государством, которое куль-

,153•гивировала философия. Определяющее влияние на формирование на­цистской идеологии оказало расово-фёлькишеское мировоззрение. Фа­шистское движение объявило себя арийским и перенесло расовое про­тивостояние в политическую сферу. Почвеннические идеи фёлькише и национализм были привязаны к расовой доминанте. Нацисты зая­вили о себе как о партии национального социализма, что нашло свое отражение в ее названии. Однако между “третьей партией” А.Мёлле­ра ван ден Брука и нацизмом существовало большое отличие. Но это не преуменьшает “вклада” теоретиков “консервативной революции” как предшественников национал-социалистической идеологии. Про­веденная ими работа по разрушению либеральных институтов яви­лась необходимым условием для утверждения тиранического нацис­тского господства.

Далекие, на первый взгляд, от крайнего радикализма геополити­ческие учения оказали существенное воздействие на внешнеполити­ческую программу нацизма. Фашизм ввел понятийную базу науки в идеологический оборот и заимствовал соответствующие концепции при проведении внешней политики. При этом геополитические конструк­ции оказались подчиненными политическим нуждам правящего фаши­стского режима. Нацизм довел до предела метод использования войны как средства решения политических проблем, сделав его фактически единственным орудием международной политики.

Национал-социалистическая идеология явилась воплощением край­них, праворадикальных тенденций в немецкой идейно-политической традиции. В этом смысле нацизм не был случайным явлением. Он явил­ся также своеобразным прорывом прусской агрессивности. Вместе с тем, его приходу к власти способствовала благоприятная политическая конъюнктура.

154 ,

ПРИМ ЕЧАНИЯ

К введению1. Gobineau de. Versuch iiber die Ungleichheit der Menschenrassen. Bd. 1-4, -

Stuttgart,1939-1940; Chamberlain H.S. Die Grundlage des XlX.Jahrhunderts.- Halft 1-2. - Miinchen, 1922; Lagarde P. de. Schriften fur das deutsche Volk. - Miinchen, 1934. - Bd.1-2; Langbehn A. Rembrandt als Erzieher. - Leipzig, 1922; Kjellen R. Der Staat als Lebensform- Berlin, 1924; Mackinder H.J. Democratic ideals and reality. - London, 1919; Moeller van den Bruck. Das dritte Reich, - Hamburg, 1931; Ratzel F. Politische Geographie. - Leipzig, 1897; Мэхэн A.T. Влияние морской силы на историю. 1660-1783. /Пер. с англ. - М., 1941; Науманн Ф. Срединная Европа/Пер. с нем. -Пг., 1918; Шпенг­лер О. Прусская идея и социализм /Г1ер. с нем. - Берлин, б.г.

2. Rosenberg A. Der Mythus des 20.Jahrhunderts. Eine Wertung der seelisch- geistigen Gestaltenkampfe unserer Zeit. - Miinchen, 1934 und andere; Daitz W. Der Weg zur Volkswirtschaft, Grossraumwirtschaft und Grossraumpolitik. T.l-3. - Dresden, 1943.

3. Meinecke F. Die deutsche Katastrophe. - Wiesbaden, 1947. - S.26, 110-111.4. Nolte E. DerFaschismus in seiner Epoche. Die Action francaise. Der italienischer

Faschismus. Der Nationalsozialismus. - Miinchen, 1963.5. Bracher K.D. Die Deutsche Diktatur: Entstehung, Struktur, Folgen des

Nationalsozialismus. - Koln-Berlin, 1969.6. Jenschke B. Zur Kritik der konservativ-revolutionaren Ideologic in der Weimarer

Republik. Weltanschauung und Politik bei Edgar Julius Jung. - Miinchen, 1971; Mohler A. Die konservative Revolution in Deutschland. 1918-1932. Grundriss ihrer Weltanschauungen. - Stuttgart, 1950; Neurohr J. Der Mythos vom Dritte Reich: Zur Geistesgeschichte des Nationalsozialismus. - Stuttgart, 1957; Petzold J. Konservative Theoretiker des deutsche Faschismus. Jungkonservative Ideologen in der Weimarer Republik als geistige Wegbereiter der faschistischen Diktatur. - Berlin, 1982; Schwierskott H.-J. Arthur Moeller van den Bruck und der revolutionare Nationalismus in der Weimarer Republik. - Gottingen, 1962; Sontheimer K. Antidemokratisches Denken in der Weimarer Republik. Die politischen Ideen des deutschen Nationalismus zwischen 1918 und 1933. - 2 Aufl. - Miinchen , 1964.

7. Sontheimer K. Op. cit. - S.13.8. EbelingF. Geopolitik: Karl Haushofer und seine Raumwissenschaft 1919-1945.

- Berlin, 1994; Hipler A. Hitlers Lehrmeister: Karl Haushofer als Vater der NS-

155Ideologie. - St. Ottilien, 1996; Jackel E. Hitlers Weltanschauung. Entwurf einer Herrschaft. - Tubingen, 1969; Jacobsen H.-A. Karl HaushofenLeben und Werk.- Boppard a/R., 1979. - Bd.1-2; Klepsch Th. Nationalsozialistische Ideologie. Eine Beschreibung ihrer Struktur vor 1933. - Munster, 1990; Kuhn A. Hitlers aussenpolitisches Programm; Entstehung und Entwicklung 1919-1939. - Stuttgart, 1970; Petzold J. Die Demagogie des Hitlerfaschismus: Die politische Funktion der Naziideologie auf dem Wege zur faschistischen Diktatur. - Berlin, 1982.

9. Бланк A.C. Из истории раннего фашизма в Германии. Организация. Идео­логия. Методы. - М., 1978; Галкин А.А. Германский фашизм. 2-е изд. - М., 1989; Гинцберг Л.И. На пути в имперскую канцелярию. Германский фашизм рвется к власти. - М., 1972; его же. Рабочее и коммунистическое движение Германии в борьбе против фашизма. 1919-1933 гг. - М., 1978; Кульбакин В.Д. Очерки новейшей истории Германии. - М., 1962; Мерца- лова J1.A. Германский фашизм в новейшей историографии ФРГ. - Воро­неж, 1990; Рахшмир П.Ю. Происхождение фашизма. - М., 1981; Розанов Г.Л. Германия под властью фашизма. - М., 1961.

10. Галкин А.А. Указ. соч. - С.273, 275, 281.11. Бланк А.С. Указ. соч. - С.99.12. Рахшмир П.Ю. Указ. соч.; Галкин А.А., Рахшмир П.Ю. Консерватизм в

прошлом и настоящем. - М., 1987.13. Буханов В.А. Европейская стратегия германского фашизма. 1933-1939. -

Свердловск, 1991; его же. Гитлеровский “новый порядок” в Европе и его крах. 1939-1945 (Идейно-политические проблемы). - Екатеринбург, 1994.

14. Пленков О.Ю. Мифы нации против мифов демократии: немецкая политическая традиция и нацизм. - СПб., 1997. - С.469, 546, 465, 550.

15. Алленов С.Г. “Консервативная революция” в Германии: К истории воз­никновения понятия и его ранних интерпретаций //Исторические запис­ки. Науч. труды ист. ф-та ВГУ. - Вып.2. - Воронеж, 2001; его же. А.Мёл­лер ван ден Брук: вехи жизни и творчества революционного консерватора //Консерватизм в России и мире: прошлое и настоящее. - Вып.1. - Воро­неж, 2001; его же. Русские истоки немецкой “консервативной революции”: Артур Мёллер ван ден Брук //Полис. - 2001. - № 3.

К главе 11. Например, см.: McGovern W.M. From Luther to Hitler. The History of Fascist-

Nazi Political Philosophy. - Boston, 1941.2. Cm: Taureck B.H.F. Nietzsche und der Faschismus. Eine Studie iiber Nietzsches

politische Philosophie und ihre Folgen. - Hamburg, 1989. - S.81-82.3. Бернадинер Б. Философия Ницше и фашизм. - M.-JL, 1934; Сегал Я.Е.

156,Авантюристическая политика и идеология германского фашизма. - М.,1939.

4. Lukacs G. Die Zerstorung der Vemunft. Der Weg des Irrationalismus von Schelling zu Hitler. - Berlin, 1955. - S.329.

5. Например, см.: Поппер К. Открытое общество и его враги /Пер. с англ. - М., 1992.-Т . 1-2.

6. Патрушев А.И. Жизнь и драма Фридриха Ницше //Новая и новейшая ис­тория (Далее - ННИ) - 1993. - №5. - С.132.

7. Ницше Ф. Так говорил Заратустра //Ницше Ф. Сочинения: В 2-х т. - М., 1990. -Т.2. -С.16.

8. Ницше Ф. К генеалогии морали //Ницше Ф. Сочинения. - Т.2. - С.412.9. Ницше Ф. Сумерки идолов, или как философствуют молотом //Ницше Ф.

Сочинения. - Т.2. - С.588.10. Цит. по: Патрушев А.И. Указ. соч. - С. 138.11. Ницше Ф. Так говорил Заратустра... - С.141.12. Ницше Ф. К генеалогии морали... - С.470.13. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла //НицшеФ. Сочинения.-Т.2.-С.381.14. Одуев О.Ф. Тропами Заратустры (Влияние ницшеанства на немецкую бур­

жуазную философию). - М., 1971. - С.39.15. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла... - С.383.16. Патрушев А.И. Указ. соч. - С. 139.17. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла... - С.320.18. Ницше Ф. Так говорил Заратустра... - С.8.19. Там же. - С.27.20. Там же. - С.9.21. Там же. - С.8.22. Penzo G. Zur Frage der “Entnazifizierung” Friedrich Nietzsches //Vierteljahr-

shefte fiir Zeitgeschichte. - 34(1986). - S.l 10.23. Одуев О.Ф. Указ. соч. - С.69-71.24. Penzo G. Op. cit. - S. 110.25. Ницше Ф. Так говорил Заратустра... - С.104.26. Патрушев А.И. Указ. соч. - С.136.27. Одуев С.Ф. Указ. соч. - С.3-4, 8.28. Давыдов Ю.Н. Этика любви и метафизика своеволия. - М., 1982. - С.261.29. Галкин А.А. Германский фашизм. - Изд. 2-е. - М., 1989. - С.277.30. Rosenberg A. Der Mythus des 20.Jahrhunderts. Eine Wertung der seelisch-

geistigen Gestaltenkampfe unserer Zeit. - Miinchen, 1934. - S.36.31. Патрушев А.И. Указ. соч. - С. 149.32. Taureck B.H.F. Op. cit. - S.22-23.

,157

33. Ницше Ф. Так говорил Заратустра... - С.58.34. Там же. - С.71; его же. По ту сторону добра и зла... - С.263.35. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла... - С.369.36. Там же. - С.362.37. Rosenberg A. Antisemitismus //Rosenberg A. Blut und Ehre. Bd.3. Kampf urn

die Macht. Aufsatze von 1921-1932, hrsg. v. T.v.Trotha. Miinchen, 1938. - S.59-60.

38. Ницше Ф. По ту сторону добра и зла... - С.370.39. Все цитаты циг. по: Свасьян К.А. Фридрих Ницше: мученик познания //

Ницше Ф. Сочинения. - Т.1. - С.38-39.40. Penzo G. Op. cit. - S. 115.41. Свасьян К.А. Фридрих Ницше... - С.39.42. Spengler I. Politische Schriften. - Miinchen, 1932. - S.VII.43. См. подробнее: Riehl W.H. Die Naturgeschichte des Volkes als Grundlage einer

deutschen Social-Politik. Bd.l. Land und Leute. 2.verwehrte Aufl. - Stuttgart - Augsburg, 1855.0 фёлькишеских идеях см.: Mosse G.L. Ein Volk, ein Reich, ein Fiihrer: die volkischen Urspriinge des Nationalsozialismus. - Konigstein, 1979.

44. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории /Пер. с нем. Гештальт и действительность. - М., 1993. -Т .1. - С.265, 163.

45. Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории /Пер. с нем. Т.2. Всемирно-исторические перспективы. - М., 1998.-С.101,111,113,107.

46. Spengler i. Jahre der Entscheidung. Erster Teil. Deutschland und die weltgeschichtliche Entwicklung. - Miinchen, 1933. - S.41,16; Idem. Der Mensch und die Technik. Beitrag zu einer Philosophie des Lebens. Miinchen, 1931. - S.26.

47. Fichtes Reden an die deutsche Nation. - Berlin, 1912.48. Koktanek A.M. Oswald Spengler in seiner Zeit. - Miinchen, 1968. - S.176.49. Шпенглер О. Прусская идея и социализм /Пер. с нем. - Берлин, б.г. - С.26-

27, 71-73.50. Spengler О. Der Mensch und die Technik... - S.89.51. Шпенглер О. Прусская идея и социализм... -С.50-51, 9.52. Там же. -С.54.53. Там же. - С.22.54. См.: Moeller van den В ruck. Das dritte Reich. - 3. Bearbeitet. v. H.Schwarz. -

Hamburg-Berlin, 1931.55. Шпенглер О. Закат Европы... - Т.2. - С.486, 538.56. Spengler О. Pessimismus? //Spengler О. Reden und Aufsatze. - Miinchen,

1937.-S.79.57. Шпенглер О. Закат Европы... - Т.2. - С.467.

158 ,

58. Spengler О. Jahre der Entscheidung... - S.135.59. Шпенглер О. Прусская идея и социализм... - С.31.60. Koktanek A.M. Op. cit. - 427,458.61. Spengler О. Jahre der Entscheidung... - S.VIII, IX.62. Цит. no: Патрушев А.И. Миры и мифы Освальда Шпенглера (1880-1936)

//НИИ,- 1996. -№ 3.-С .143.63. Афанасьев В.В. Философия политики Освальда Шпенгелра. - М., 1999. - С.29.64. Шпенглер О. Закат Европы... - Т.2. - С.169, 91.65. Spengler О. Jahre der Entscheidung... - S. 157.66. Rosenberg A. Der Mythus... - S.404.67. Spengler O. Jahre der Entscheidung... - S.IX.68. Beziau R. Les debuts litteraires de Gobineau a Paris. Premiere Epoque. (1835-

1846).-Tome 1 , - Lille, 1982.-P . 15, 18-22.69. Schemann L. Gobineau und die deutsche Kultur. - Leipzig, 1910. - S. 1470. Biddiss M.D. Father of Racist Ideology: The Social and Political Thought of

Count Gobineau. - L., 1970. - P.21.71. Iltis H. Der Mythus von Blut und Rasse. - Wien,s.a. (1936). - S.23.72. Schemann L. Op. cit. - S.67.73. Орлов Ю.Я. Международно-пропагандистский смысл расовых концепций

Жозефа Артюра де Гобино и Хьюстона Стюарта Чемберлена //Вестник МГУ. - Серия 10. - Журналистика. - 1993. - №2. - С.65.

74. Gobineau de. Versuch iiber die Ungleichheit der Menschenrassen. -5. Aufl. - Stuttgart, 1939 - 1940. - Bd.l. - S.XIV.

75. Подробнее см.: Поляков Л. Арийский миф. Исследование истоков расизма /Пер с франц. - СПб., 1996.

76. Gobineau. Op. cit. - Bd.l. - S.XIV.77. Ibid. - S. 195, 186.78. Ibid.-S.187, 195.79. Ibid. - S.95.80. Ib id .-S . 112.81. Ib id .-S . 117, 127, 174.82. Ibid. - S.44.83. Schemann L. Gobineaus Rassenwerk. Aktenstticke und Betrachtungen zur

Geschicnte und Kritik des Essai sur l'inegalite aes races humaines. - Stuttgatt, 1910.-S.365.

84. Gobineau. Op. cit. - Bd.l. - S.31.85. Ibid.86. Ib id .-S . 157, 284.87. Ibid. - Bd.2. - S.13-16, 91; Поляков JI. Указ. соч. - С.252-253.

15988. Schemann L. Gobineaus Rassenwerk... - S.465.89. Gobineau. Op. cit. - Bd.3. - S. 367.90. Schemann L. Gobineau und die deutsche Kultur... - S.44-46.91. Ibid. - S.71, 142,44.92. Ib id .-S . 127-128.93. Gobineau. Op. cit. - Bd.4. - S.230, 215.94. Арендт X. Истоки тоталитаризма/Пер. с англ. - М., 1996. - С.247; “Гоби-

но видел в своей расовой элите форпост не только против демократии, но и против ханаанской чудовищности патриотизма”. - Там же. - С.248.

95. Там же. - С.246.96. Цит. по: Поляков Л. Указ. соч. - С.250.97. Nolte Е. Der Faschismus in seiner Epoche. Die Action francaise. Der italieni-

scher Fascnismus. Der Nationalsozialismus . — Miinchen, 1963. — S.405.98. Поляков Л. Указ. соч. - C.251.99. Цит. по: Арендт X. Указ. соч. - С.229.

100. Цит. по: Поляков Л. Указ. соч. - С. 222.101. Schemann L. Gobineau und die deutsche Kultur... - S.58.102. Schemann L. Gobineaus Rassenwerk... - S.241.103. Ibid.-S.239.104. Schieder Th. Richard Wagner und die Deutschen. Nach den Tagebiicher Cosima

Wagner //Historische Zeitschrift. - 1978. - Bd.227. - Heft 3. - S.585-586.105. Field G.G. Evangelist ofRace. The Germanic Vision ofHouston Stewart Cham­

berlain. - N.Y., 1981.-P.154, 163.106. Schieder Th. Op. cit. - S.589.107. Bracher K.D. Die Deutsche Diktatur. Entstehung, Struktur, Folgen des

Nationalsozialismus. - Koln-Berlin, 1969. - S.20.108. Schemann L. Gobineaus Rassenwerk... - S.290, 54; Idem. Gobineau und die

deutsche Kultur... - S.93, 27.109. Stern F. Kulturpessimismus als politische Gefahr: Eine Analyse nationale

Ideologie in Deutschland. - Bem-Stuttgart-Wien, 1963. - S.43.110. Lagarde P. de. Schriften fur das deutsche Volk. Bd.l. Deutsche Schriften (Да-

лее-Deutsche Schriften). - Miinchen, 1934. - S.10-11.111. lb id .-S .26 , 19, 13.112. Ibid . - S.30, 192.113. Ibid.-S.30.114. Цит. rio: Stem F. Op. cit. - S.70.115. Lagarde P. de. Deutsche Schriften... - S.281, 156.116. Lagarde P.de. Schriften fiir das deutsche Volk. Bd.2. Ausgewahlte Schriften

(Далее - Ausgewahlte Schriften). - Miinchen, 1934. - S.300

160 ,

117. Lagarde P.de. Deutsche Schriften... - S.78, 89.266.118. Ibid.-S.29.119. Stern F. Op. cit. - S.88.120. Lagarde P.de. Deutsche Schriften... - S.422.121. Lagarde P. de. Ich mahne und kunde. - Breslau, 1936. - S.60.122. Lagarde P. de. Ausgewahlte Schriften... - S.300; Idem. Deutsche Schriften... -

S.30.123. Lagarde P. de. Deutsche Schriften... - S.425.124. Ibid. - S.424, 422.125. Ibid.-S.424.126. Rosenberg A. Der Mythus... - S.6, 14.127. Langbehn A. Rembrandt als Erzieher. Von einem Deutschen. - Leipzig, 1922.

- S.45.128. Ibid. - S.91.129. Ibid.-S.68.130. Ibid. - S.55-56.131. Ib id .-S . 107-109.132. Ibid. - S.71, 74, 72.133. Ibid.-S.92, 114.134. Ibid.-S.62, 115.135. Ibid.-S.59136. Ib id .-S . 180.137. Цит. no: Stem F. Op. cit. - S. 171.138. Langbehn A. Op. cit. - S.89.139. Ibid. - S.238-239.140. Цит. no: Stern F. Op. cit. - S. 177.141. Langbehn A. Op. cit. - S.351.142. Ibid. - S.353-354.143. Darre R.W. Das Bauemtum als Lebensquell der Nordischen Rasse. 6. Aufl. -

Miinchen, 1936; Idem. Um Blut und Boden. Reden und Aufsatze. - Miinchen,1940.

144. Ширер У. Взлет и падение третьего рейха /Пер с англ. - М., 1991. - Т. 1. -С.136.

145. Цит. по: Field G.G. Op. cit. - Р.34.146. Ширер У. Указ. соч. - Т.1. - С.134.147. Там же. - €.140 ; Орлов Ю.Н. Указ. соч. - С.73.148. Chamberlain H.S. Die Grundlage des XIX. Jahrhunderts. 1-2 Halfte Miinchen,

1922.-S.312.149. Ibid. - S.30, 8.

161150. Ibid.-S.325.151. Ibid. - S.341.152. Ibid. - S.213.153. Ibid. - S.237, 250.154. Ibid. - S.218.155. Lagarde P. de. Deutsche Schriften... - S.266.156. Chamberlain H.S. Op. cit. - S.281, 6.157. Ibid. - S.282, 583, 805 .158. Field G.G. Op. cit. - P.235.159. Chamberlain H.S. Op. cit. - S.507.160. Ibid. - S.530, 579.161. Ibid. - S.348, 282.162. Ibid. - S.8, 282.163. Ibid. - S.317.164. Ibid. - S.280, 498.165. Цит. no. Schemann L. Gobineaus Rassenwerk... - S.131.166. Ibid.-S.267.167. Цит. no: Ibid. - S.406.168. Chamberlain H.S. Op. cit. - S.289.169. Schemann L. Gobineaus Rassenwerk... - S.268, 247.170. Chamberlain H.S. Richard Wagner. - Miinchen, 1901; Idem. Immanuel Kant.

Die Personlichkeit als Einfiihrung in das Volk. - 2.Aufl. -Miinchen, 1909.171. Chamberlain H.S. Neue Kriegsaufsatze. - 4.Aufl. - Miinchen, 1915. - S. 102.172. Цит. по: Поляков JI. История антисемитизма. Эпоха знаний. /Пер. с франц.

-М ., 1998.-С.235.173. Российский государственный военный архив (Далее - РГВА). - Ф. 577. -

On. 1 - Д.675. - JI.1. В материалах дела встречаются отклики на это собы­тие нескольких десятков газет, а также письма поддержки, получаемые Чемберленом от своих сторонников.

174. Фест И. Гитлер. Биография /Пер. с нем. - Пермь, 1993. - Т.1. - С.294.175. Текст письма опубликован в книге: Chamberlain der Scher der dritten

Reiches: Das Vermachtnis Houston Stewart Chamberlain an das Deutsche Volk: in einer Auslese aus seiner Werk von Georg Schoff. - Miinchen, 1934. — S. 11-13. Здесь: S.13.

176. Ширер У. Указ. соч.-Т.1. - С. 142.177. Schemann L. Gobineau und die deutsche Kultur... - S.93.178. РГВА. - Ф.577. - Оп.2. - Д.24. - Л.1.179. Volkische Kultur. 31. August. 1925.180. Cm.: Rosenberg A. Der Mythus... - S.320ff.

162181. Подробнее об этом см.: гл.З, § 4 настоящей книги.182. Koch H.W. Der Sozialdarwinismus. Seine Genese und sein Einfluss auf das

imperialistische Denken. - Miinchen, 1973. - S.66, 71.183. Kelly A. The Descent of Darwin. The Popularization of Darwinism in Germany.

1860-1914. - Chapel Hill, 1981. - P.104, 5.184. Андрианова T.B. Указ. соч. - C.55.185. Мэхэн A.T. Влияние морской силы на историю. 1660-1783 /Пер. с англ. -

М.-Л, 1941. - С.22-68.186. Там же. - С.24.187. Там же. - С.34.188. Там ж е .-С .65.189. Макиндер Х.Д. Географическая ось истории //Дугин А.Г. Основы геопо­

литики. Геополитическое будущее России. Мыслить пространством. - М., 1999. - С.491-506.

190. Там же. - С.493.191. Mackinder H.J. Democratic ideals and reality. - London, 1919. - P.152.192. Mackinder H.J. Op. cit. - P.39; Макиндер А.Д. Указ. соч. - C.492.193. Mackinder H.J. Op. cit. - P. 141 -143.194. Макиндер Х.Д. Указ. соч. - С.503-504.195. Mackinder H.J. Op. cit. - P.222.196. Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. Истори­

ческие очерки. Документы и материалы. - М., 1973. - Т.1. - С.48-49.197. Mackinder H.J. Op. cit. - P. 194.198. Ibid. - P.71-72, 32.199. Ibid.-P.77.200. Ibid. -P.223.201. Kelly A. Op. cit. - P. 102.202. Ratzel F. Politische Geographie. - Miinchen-Leipzig, 1897. - S.7.203. Ib id .-S . 19, 7.204. Ib id .-S . 1,6.205. Ibid. - S.4.206. Ib id .-S . 129.207. Ratzel F. Op. cit. - S.l, 346.208. Гитлер А. Указ. соч. - С.8.209. Ratzel F. Op. cit. - S.191-232.210. Ib id .-S . 159, 262.211. Ib id ,-S .l.212. Поздняков Э.А. Концепция геополитики //Геополитика: теория и прак­

тика. - М , 1993.-С .2 1-22.

163213. Ratzel F. Op. cit. - S.33.214. Дугин А.Г. Указ. соч. - С.ЗЗ.215. Haushofer Е- Politische Erdkunde und Geopolitik //Jacobsen H.-A Karl

Haushofer: Leben und Werk. - Boppard a/R.,1979. - Bd.l. - S.510.216. Kjellen R. Der Staat als Lebensform. - Berlin, 1924. - S.31-32.217. Ibid. - S.37-38.218. Ibid.-S.51.219. Ibid.-S.75.220. Ib id .-S . 143.221. Ibid. - S.81-82.222. Ibid.-S.74.223. Ibid. - S.168-169.224. Ib id .-S . 161.225. Цит. no: Hesse F. Das Gesetz der wachsenden Raume //Zeitschrift fur

Geopolitik. - 1(1924). - S.2.226. Haushofer Ц. Geopolitik und Presse //Bausteine zur Geopolitik, hrsg. v. Karl

Haushofer, u.a. - Berlin, 1928. - S.265.227. Науманн Ф. Срединная Европа /Пер. с нем. - Пг., 1918. - С.4.227. Там же. - С.13.228. Там же. - С. 120, 69.

К главе 21. Riehl W.H. Die Naturgeschichte des Volkes als Grundlage einer deutschen Social-

Politik. Bd. 1. Land und Leute. 2.verwehrte Aufl. - Stuttgart - Augsburg, 1855.2. Mosse G.L. Ein Volk, ein Reich, ein Fuhrer: die volkischen Urspriinge des

Nationalsozialismus. - Konigstein, 1979. - S.24, 28, 37.3. Sontheimer Ц. Antidemokratisches Denken in der Weimarer Republik. Die

politischen Ideen des deutschen Nationalismus zwischen 1918 und 1933. - 2. Aufl. - Miinchen, 1964. - S. 167.

4. Mohler A. Die konservative Revolution in Deutschland 1918-1932: Grundriss ihrer Weltanschauungen. - Stuttgart, 1950. - S.81-82.

5. Перечень изданий см.: Ibid. - S.96.6. Sontheimer E- Op. cit. - S.29-30; Mohler A. Op. cit. - S.94.7. Kruck A. Geschichte des Alldeutschen Verbandes. 1890-1939. - Wiesbaden,

1954. - S.130; Lohalm U. Volkischer Radikaiismus. Die Geschichte des Deutschvolkischen Schutz-und Trutz-Bund. 1919-1923. Hamburg, 1970.-S .55.

8. Frymann D. Wenn ich der Kaiser war. Politische Wahrheiten und Notwen- digkeiten. - Leipzig, 1912. - S.32, 72, 129, 135.

9. Lohalm U. Op. cit. - S.19-20, 23.

164 ,

10. Kruck A. Op. cit. - S.126, 130-132.; Lohalm U. Op. cit. - S.76.11. Lohalm U. Op. cit. - S.39, 66, 138.12. Ib id .-S . 139, 153, 190, 182ц.13. Ibid. - S. 179, 185, 177, 182-183.14. Deutschvlkische Blatter. 19. August 1920.15. Подробнее см.: Артамошин С.В. Гитлеровская концепция идеологии на-

ционал-социализма //Религия, умонастроения и идеология в истории: Меж­вузовский сборник научных трудов. - Брянск, 1996. - С. 197-206.

16. Lohalm U. Op. cit. - S.89-94.17. Российский государственный военный архив (далее - РГВА). - Ф.577. -

O n .l.-Д . 213.-Л.67.18. Там же. - Ф.577. - On. 1. - Д.213. - Л.70.19. Lohalm U. Op. cit. - S.196, 199, 212, 216, 228.20. РГВА. - Ф.577. - On. 1. - Д.6. - JI.2.21. Там же. - Ф.577. - Оп.2. - Д.16. - Л.2,3.22. Deutsche Arbeit. 9. Januar 1920.23. Lohalm U. Op. cit. - S. 178.24. РГВА. - Ф.577. - On. 1. - Д. 11. - Л.2.25. Там же. - Ф.577. - Оп.2. - Д.9. - Л. 10.26. Там же. - Ф.577. - Оп. 2. - Д. 9. - Л.5.27. Rosenberg A. Die Protokolle der Weisen von Zion und die judische Weltpolitik.

-Miinchen, 1933.- S . 113.28. AufVorposten, N r4/5 April/Mai 1921.- S . 128.29. РГВА. - Ф.577. - On.l. - Д.213. - Л.12.30. Там же. Ф.577. - O n .l.-Д .213.-Л .15.31. Lohalm U. Op. cit. - S.87.32. Ib id .-S . 117.33. Ibid. - S.129-130.34. Ibid. - S.131-132.35. Ibid. - S. 168.36. Ibid. - S.143-144, 155-159.37. Ibid. - S.149-152.38. Ib id .-S . 162.39. Ibid. - S.206-210, 193, 191.40. РГВА - Ф.577. - On. 1. - Д.847. - Л. 11-21.41. Lohalm U. Op. cit. - S.128.42. Runen. Zeitschrift fur germanische Geistesoffenbarungen und Wisseschaften. -

Berlin, 1919. - Blatt 2. - 2. Jahrgang. - S.2.43. Lohalm U. Op. cit. - S.30.

16544. Franz-Willing G. Die Hitlerbewegung. Der Ursprung 1919-1922. Hamburg -

Berlin, 1962. - S.29, 31, 34.45. РГВА. - Ф.500. - Оп.З. - Д.504. - Л.24.46. Там же. - Ф.577. - On. 1. - Д.479. - Л.35, 37.47. Гинцберг Л.М. Рабочее и коммунистическое движение Германии в борьбе

против фашизма. - М., 1978. - С.24; Franz-Willing G. Op. cit. - S.78.48. Franz-Willing G. Op. cit. - S.50.49. Lohalm U. Op. cit. - S.260.50. Ibid. - S.133.51. Ibid. - S.229, 234; Kruck A. Op. cit. - S. 132.52. Kruck A. Op. cit. - S.133.; Lohalm U. Op. cit. - S.157, 305.53. Lohalm U. Op. cit. - S.327.54. РГВА. - Ф.577. - O n.l. - Д.27. - Л.22.55. Sontheimer K. Op. cit. - S.31.56. Ibid. - S.213.57. Ibid. - S.115.58. Neurohr J. Der Mythos von Dritten Reich: Zur Geistesgeschichte des

Nationalsozialismus. - Stuttgart, 1957. - S.21.59. Schwierskott H.-J. Arthur Moeller van den Bruck und der revolutionare

Nationalismus in der Weimarer Republik. - Gottingen, 1962. - S.33.60. Sontheimer E- Op. cit. - S.75.61. Neurohr J. Op. c it.-S . 15.62. Koktanek A.M. Oswald Spengler in seiner Zeit. - Miinchen, 1968. - S.176.63. О членах “Июньского клуба” см.: Schwierskott H.-J. Op. cit. - S.60, 63-64,

67-68.64. Ibid. - S.58, 73.65. Moeller van den Bruck. Das dritte Reich. - 3.Aufl., bearbeitet. v. H.Schwarz. -

Hamburg - Berlin, 1931. - S.97, 79-80, 98.66. Ibid.-S.125, 100, 128-129.67. Ib id .-S . 137, 147.68. Stadtler E. Die Revolution und das alte Parteiwesen. - Berlin, 1919. - S. 17.69. Moeller van den Bruck. Das dritte Reich... - S.36.70. Ibid. - S.33-34.71. Ibid.-S.77.72. Ibid. - S.72, 78.73. Ibid. - S.73.74. Ib id .-S . 134, 155.75. Ibid. - S.77, 273.76. Ibid. - S.240-241.

166 ,

77. Ibid. - S.218, 249.78. Ibid.-S.26.79. ibid. - S.2, 294.80. Ibid. - S.242, IX.81. NeurohrJ. Op. c i t .-S .13.82. Petzold J. Konservative Theoretiker des deutsche Faschismus. Jungkonservative

Ideologen in der Weimarer Republik als geistige Wegbereiter der faschistischen Diktatur. — Berlin, 1982. — S. 155; Jenschke B. Zur Kritik der konservativ- revolutionaren Ideologie in der Weimarer Republik. Weltanschauung und Politik bei Edgar Julius Jung. - Miinchen, 1971. - S.134.

83. Schwierskott H.-J. Op. cit. - S.44.84. Moeller van den Bruck. Das Recht der jungen Volker. - Mtinchen.1919. - S. 19,37.85. Ibid. - S.43, 57.86. Ib id .-S . 101.87. Schwierskott H.-J. Op. cit. - S.127ff.88. Moeller van den Bruck. Das Recht der jungen Volker... — S. 105.89. Ib id .-S .105-106.90. Schwierskott H.-J. Op. cit. - S.44, 136.91. Moeller van den Bruck. Das Recht der jungen Volker... - S.105.92. Schwierskott H.-J. Op. cit. - S. 139.93. Petzold J.Op. cit. - S.44 ff.94. Stadtler E. Die Revolution und das alte Parteiwesen. - Berlin, 1919. - S.4;

Idem. Der einzige Weg zum Weltfrieden. -Berlin, 1919. - S.7; Idem. Weltkrieg, Welttragodie und Weltbolschewismus. - Berlin, 1919. - S.12.

95. Stadtler E. Weltrevolutionskrieg. - Diisseldorf, 1937. - S.125, 131.96. Stadtler E. Bolschewismus und Wirtschaftsleben. - Berlin, 1919. - S.23; Idem.

Der einzige Weg... - S. 14.97. Stadtler E. Weltrevolutionskrieg...-S.26-27.98. Sontheimer K. Op. cit. - S.76.99. Ibid. - S.217.100. Moeller van den Bruck. Das dritte Reich... - S.253, 321.101. Sontheimer K. Op. cit. - S.219.102. Moeller van den Bruck. Das dritte Reich... - S.26.103. Ibid. - S.280.104. Sontheimer K. Op. cit. - S.270, 274.105. Moeller van den Bruck. Das dritte Reich... - S.300.106. Mohler A. Op. c it .-S .149-151.107. Stern F. Kulturpessimismus als politische Gefahr: Eine Analyse nationale

Ideologie in Deutschland. - Bem-Stuttgart-Wien, 1963. - S.15.

,167108. Schwierskott H.-J. Op. cit - S.144-145.109. Ibid. - S.149; Stadtler-E. Weltrevolutionskrieg... - S.186.110. Schwierskott H.-J. Op. cit. - S. 149, 151.111. Jenschke B. Op. cit. - S. 155-156; Schwierskott H.-J. Op. cit. - S. 149.112. Sontheimer K. Op. cit. - S.363.113. Schwierskott H.-J. Op. cit. — S .l51.114. Rodel H. Moeller van den Bruck: Standort und Wertung. - Berlin, 1939. -

S. 164, 7.115. Галкин А. А,, Рахшмир П.Ю. Консерватизм в прошлом и настоящем. -

М.,1987. - С.83; Schwierskott H.-J. Op. cit. - S.16.116. Ebeling F. Geopolitik: Karl Haushofer und seine Raumwissenschaft. 1919-

1945.-Berlin, 1994.-S.32.117. Ibid.-S.24.118. Haushofer K. Politische Erdkunde und Geopolitik //Jacobsen H.-A. Karl

Haushofer: Leben und Werk. - Boppard a/R., 1979. — Bd.l. - S.508.119. Андрианова T.B. Геополитические теории XX в. (Социально-философ­

ское исследование). - М., 1996. - С.61.120. Haushofer Е- Grundlage, Wesen und Ziel der Geopolitik //Bausteine zur

Geopolitik, hrsg.v. K.Haushofer u.a. - Berlin, 1928. - S.47.121. Haushofer E. Pflicht und Anspruch der Geopolitik als Wissenschaft //Zeitschrift

fur Geopolitik. - 12(1935). - S.445 (Arell - ZfG).122. Haushofer K. Grundlage... - S.39.123. Haushofer K. Geopolitik in Abwehr und aufWacht //ZfG.-9(1932).-S.592.124. Ebeling F. Op. cit. - S. 110.125. Jacobsen H.A. Op. cit. - Bd. 1. - S.113ff126. Haushofer K. Pflicht... - S.445.127. Laack-Michel U. Albrecht Haushofer und derNationaisozialismus. Ein Beitrag

zur Zeitgeschichte. - Stuttgart, 1974. - S.70-71.128. Haushofer K. DerKontinentalblock. Mitteleuropa- Eurassen -Japan //Jacobsen

H.-A. Op. c it.-B d.l.-S .606.129. Ibid. - S.614.130. Ibid. - S.611.131. Mackinder H.J. Democratic ideals and reality. - London, 1919. - P. 194.132. Haushofer K. Der Kontinentalblock... - S.607.133. Ibid.-S.611.134. Ibid. - S.608.135. Laack-Michel U. Op. cit. - S.109.136. Буханов В. А. Гитлеровский “новый порядок” в Европе и его крах. 1939-

1945 (Идейно-политические проблемы). - Екатеринбург, 1994. - С.9.

168 ,

137. Schmitt С. Grossraum gegen Universalismus. Der volkerrechtliche Kampf um die Monroedoktrin //Schmitt C. Positionen und Begriffe im Kampf mit Weimar- G enf- Versailles 1923-1939. - Hamburg, 1940. - S.295-302.

138. Gruchmann L. Nationalsozialistische Grossraumordnung. Die Konst-ruktion einer “deutschen Monroe-Doktrin”. - Stuttgart, 1962,- S.23

139. Schmitt C. Op. cit. - S.302.140. Цит. no: Ibid. - S.302.141. Цит. по: Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма.

Исторические очерки. Документы и материалы. - М., 1973. - Т. 1. - С.49.142. Gruchmann L. Op. cit. - S. 15.143. Буханов В.А. Указ. соч. - С. 15.144. Best W. Grundfragen einer deutschen Grossraumverwaltung //Festgabe fur

Heinrich Himmler, hrsg.v. F.W.Zipperer. - Darmstadt, 1941. - S.34.145. Hohn R. Reich. Grossraum. Grossmacht. - Darmstadt, 1942. - S.44.146. Ibid.147. Daitz W. Grossraumwitschaft und Grossraumpolitik. T.l-3. Dresden, 1943. -

T .3 .-S .21,26-27.148. Ib id .-S . 18.149. Daitz W. Die Wiedergeburt Europas aus dem Selbstbestimmungsrecht der

Lebensraume //Daitz W. Op. cit. - T.3. - S.8.150. Daitz W. EchteundUnechte...- S.25; Idem. Monroe-Doktrin der Lebensraume

//Daitz W. Op. cit. - T.3. - S.32.151. Daitz W. Echte und Unechte... - S. 16.152. Diner D. “Grundbuch des Planeten”. Zur Geopolitik Karl Haushofer //

Vierteljahrshefte fur Zeitgeschichte. 32(1984). - S.27.*

К главе 31. Галкин A.A. Социология неофашизма. - М., 1971.-С.25.2. Макарова Л.М. Буржуазная историография 60-80-х годов о теоретических

основах идеологии германского фашизма //Буржуазная историография Западной Европы и США проблем новой и новейшей истории XIX- XX вв.- Сыктывкар, 1986. - С.36; Одуев С.Ф. Метаморфозы иррационализма (Ир­рационализм в немецкой философии XIX - XX веков). - М., 1997. - Вып.З. -С.170.

3. Галкин А.А. Германский фашизм. Изд. 2-е. - М., 1989. - С.271.4. Пикер Г. Застольные разговоры Гитлера /Пер. с нем.-Смоленск, 1993.-С.196.5. Daitz W. Der Emeuerung der Wirtschaftsethik: Eine Umwertung aller Werte /

/Daitz W. Der Weg zur Volkswirtschaft, Grossraumwirtschaft und Grossraum­politik. T.l-3. - Dresden, 1943. - T.l. - S.29.

1696. Daitz W. Volkische Haltung der Wirtschaft: Wirtschaftspolitik als Teil der

Kulturpolitik //Daitz W. Op. cit. - Т. 1. - S.68; Idem. Nordische Seefahrergeist und imperialistisches Handlertum //Daitz W. Op. cit. - T.l. - S.97.

7. Daitz W. Wandlungen des Weltverkehrs //Daitz W. Op. cit. - T.2. - S.52.8. Daitz W. Saat aus niederdeutschem Raum //Daitz W. Op. cit. - T.l. - S. 136.9. Daitz W. Der Emeurung der Wirtschaftsethik...-S.32,29; Idem. Weltanschauung

und Wirtschaft //Daitz W. Op. cit. - T.l. - S.49.10. Daitz IV. Weltanschauung und Wirtschaft... - S. 50.11. Daitz W. Der Emeuerung der Wirtschaftsethik... - S.32.12. Rosenberg A. Der Mythus des 20.Jahrhunderts. Eine Wertung seelisch-geistigen

Gestaltenkampfe unserer Zeit. - Miinchen, 1934. - S.23.13. Ibid. - S.2, 116.14. Ibid.-S.23, 117.15. Ib id .-S .251.16. Ib id .-S . 114.17. Ibid. - S.17, 22; Гитлер А. Моя борьба /Пер. с нем. - Ашхабад, 1992. -

С.261,325.18. Rosenberg A. Der M ythus...-S. 291.19. Ibid. - S.282, 281, 287; Гитлер А. Указ. соч. - C.248, 242.20. Rosenberg A. Der Mythus... - S.103-104, 268.21. Гитлер А. Указ. соч. -C.335.22. Там же. - С.208, 283.23. Rosenberg A. Der Mythus... - S. 116.24. Ib id .-S . 118.25. Ibid. - S.l-2.26. Daitz W. Der nordische Charakter des Dritten Reiches und Niederdeutschlands

Aufgabe //Daitz W. Op. cit. - Т. 1. - S. 106.27. Daitz W. Der Emeuerung der Wirtschaftsethik... - S.29; Idem. Neue

Aussenhandelspolitik //Daitz W. Op. cit. - T.2. - S.50.28. Daitz W. Weltanschauung und Wirtschaft... - S.49.29. Rosenberg A. Der Mythus... - S .lll .30. Ibid. - S.131, 98, 396.31. Буханов B.A. Европейская стратегия германского фашизма. 1933-1939. -

Свердловск, 1991. - С. 16-17.32. Rosenberg A. Der Mythus... - S.238-239, 147.33. Ib id .-S . 154, 514.34. Ib id .-S .218.35. Ibid. -S .79, 406, 459, 310.36. Ibid. - S.341-342, 521-522.

170 ,

37. Ibid. - S.46; Gunther H.F.R. Herkunft und Rassengeschichte der Germanen. - Miinchen, 1935. - S.30-31. О творчестве Г.Ф.Р.Гюнтера см.: Lutzhoft H.-J. Der Nordische Gedanke in Deutschland. 1920-1940. - Stuttgart, 1971.

38. Гитлер А. Указ. соч. - С.243.39. Речь А.Розенберга “Великий час Востока” от 18 декабря 1941 года: Рос­

сийский государственный военный архив (Далее - РГВА). - Ф.1525 . - Оп.1 — Д.11. - Л.12.

40. Гитлер А. Указ. соч. - С.312.41. Rosenberg A. Das Wesensgefiige des Nationalsozialismus. Grundlagen der

deutschen Wiedergeburt. - Miinchen, 1934. - S.9.42. Rosenberg A. Der Mythes... - S.479-480.43. Rosenberg A. Um das nationalsozialistische Gedankengut //Rosenberg A. Blut

und Ehre. Bd.2. Gestaltung der Idee. Reden und Aufsatze von 1933-1935, hrsg. v. T.v.Trotha (АгёП - Gestaltung der Idee). - Miinchen, 1937. - S.12; Idem. Der Kampf um die Weltanschauung //Ibid. - S.33.

44. Rosenberg A. Der Mythus... - S. 17.45. Rosenberg A. Nationalsozialismus im Weltkampf //Rosenberg A. Blut und Ehre.

Bd.l. Eine Kampf fur deutsche Wiedergeburt. Reden und Aufsatze von 1919- 1933, hrsg.v. T.v. Trotha (Далее - Eine Kampf fur deutsche Wiedergeburt). - Miinchen, 1936. - S.115. Idem. Arbeitertum und Kultur //Rosenberg A. Gestaltung der Idee... - S.187.

46. Rosenberg A. Das Wesensgefiige... - S.18; Idem. National-sozialismus // Rosenberg A. Blut und Ehre. Bd.3. Kampf um die Macht. Aufsatze von 1921-1932, hrsg.v. Й.у.ТгоШа.(Далее - Kampf um die Macht). - Miinchen, 1938. - S.79.

47. Гитлер А. Указ. соч. - С.100, 209.48. Rosenberg A. Die Protokolle der Weisen von Zion und die judische Weltpolitik.

-Mbnchen, 1933.-S . 133.49. Rosenberg A. Das Parteiprogramm. Wesen, Grundsatze und Ziele der NSDAP.

- Miinchen, 1942. - S. 12. Idem. Antisemitismus //Rosenberg A. Kampf um die Macht... - S.67.

50. Гитлер А. Указ. соч. - C.256, 252, 254-255.51. Rosenberg A. Der Mythus... - S.460.52. Гитлер А. Указ. соч. - C.57.53. Фест И. Гитлер. Биография /Пер. с нем. - Пермь, 1993. - Т.2. - С.23.54. Гитлер А. Указ. соч. - С.57.55. Там же. - С.553.5 6 . 0 возникновении “Протоколов сионских мудрецов” и их дальнейшей судьбе

подробнее см.: Кон И. Благословение на геноцид: Миф о всемирном заго­

171воре евреев и “Протоколах сионских мудрецов” /Пер. с англ. - М., 1990; Рууд Ч.А., Степанов С.А. Фонтанка, 16: Политический сыск при царях. - М., 1993. - С.250-275.

57. Rosenberg A. Die Protokolle... - S.4.58. Rosenberg A. Der Mythus... - S.639; Idem. Die Protokolle... - S.28.59. Rosenberg A. Unser Wille, unser Weg, unser Ziel //Rosenberg A. Kampf um

die Macht... - S.243.60. Rosenberg A.Der Mythus... - S.202.61. Rosenberg A. Die Protokolle... - S.78. Idem. “Deutsche” Freimaurerei //

Rosenberg A. Kampf um die Macht... - S.29-30; Hitler A. Weltjude und Weltborse die Urschuldigen am Weltkriege //Adolf Hitlers Reden, hrsg.v.E. Boepple. - Miinchen, 1933. - S.45.

62. Rosenberg A. Der Mythus... - S.503.63. Hitler A. Parlamentariersumpf oder Freiheitskampf //Adolf Hitlers Reden... -

S.66; Idem. Die “Hetzer” der Wahrheit! //Ibid. - S.17.64. Rosenberg A. Die Entwicklung der deutschen Freiheitsbewegung. - Miinchen,

1933.-S .6 .65. Hitler A. Judenparadies oder deutscher Volksstaat//Adolf Hitlers Reden... - S.60.66. Hitler A. Der Zusammenbruch der Novemberrepublik und die Mission unserer

Bewegung //Ibid. - S.91.67. Гитлер А. Указ. соч. - C.444.68. Rosenberg A. Der Mythus... - S.204,535; Idem. National-sozialismus... - S.16-11.69. Rosenberg A. Pest in Russland. Der Bolschewismus, seine Haupter, Handlanger

und Opfer. - Miinchen, 1936. - S.6; Idem. Das Parteiprogramm... - S.10-11.70. Rosenberg A. Der volkische Staatsgedanke. - Miinchen, 1924. - S. 13.71. Гитлер А. Указ. соч. - С.273.72. Там же. - С.562.73. Rosenberg A. Der Mythus... - S. 113.74. Rosenberg A. Der judische Bolschewismus //Rosenberg A. Kampf um die

Macht... - S.136; Idem. Der Mythus... - S.213. Idem. Pest in Russland... - S.27.75. РГВА. - Ф.1525. - On.l. - Д.11. - Л.11, 7.76. Rosenberg A. Der Mythus... - S.214.77. Rosenberg A. Pest in Russland... - S.44. Idem. Der Bolschewismus als Aktion

einer fremden Rasse //Rosenberg A. Gestaltung der Idee... - S.364.78. Rosenberg A. “Westen” und “Osten” //Rosenberg A. Eine Kampf fur deutsche

Wiedergeburt... - S.271.79. Rosenberg A. Antisemitismus... - S.72; Idem. Der Bolschewismus als Aktion...

-S.372.80. Rosenberg A. Pest in Russland... - S.48.

172 ,

81. Гитлер А. Указ. соч. - С.57.82. Rosenberg A. Deutschland als Bollwerk in eurcpaischen Osten //Rosenberg

A. Europa und sein Todfeind. Vier Reden liber das bolschewistische Problem.- Miinchen, 1938. - S.5.

83. Jackel A. Hitlere Weltanschauung. EntwurfeinerHerrschaft. Tubingen, 1969.- S.65.

84. Rosenberg A. Verfall //Rosenberg A. Kampf um die Macht... - S.369.85. Rosenberg A. Verrat am deutschen Arbeitertum //Rosenberg A. Eine Kampf

fur deutsche Wiedergeburt... - S.34. Idem. Verfall... - S.370.86. Rosenberg A. Der Mythus... - S.534.87. Rosenberg A. Nationalen Sozialismus? //Rosenberg A.Eine Kampf fur deutsche

Wiedergeburt... - S. 125.88. Rosenberg A. Das Parteiprogramm... - S.12-13.89. Rosenberg A. Krisis und Neugeburt Europas //Rosenberg A. Eine Kampf fur

deutsche Wiedergeburt... - S.299.90. Rosenberg A. Die rassische Bedingheit der Aussenpolitik //Rosenberg A. Ibid.

- S.337-338.91. Буханов В.А. Европейская стратегия... - С. 12.92. Daitz W Neue Aussenhandelspolitik //Daitz W. Op. cit. - T.2. - S.49; Idem.

Nationalsozialismus, Faschismus und Sudosteuropa //Ibid. - S. 15.93. Rosenberg A. Die Rundegebund des vaterlandischen Kampfbundes //Rosenberg

A. Kampf um die Macht... - S.263.94. Daitz W. Die germanischen Tugenden als Lebensgesetzlichkeit des deutschen

Volkes //Daitz W. Op. cit. - Т. 1. - S. 102. Ibid - S .l03.95. Daitz W. Der Emeuerung der Wirtschaftsethik... - S.33.96. Daitz W. Saat aus niederdeutschem Raum... - S. 140.97. Daitz W. Der Emeuerung der Wirtschaftsethik... - S.30. Idem. Weltanschauung

und Wirtschaft... - S.52.98. Буханов B.A. Европейская стратегия... - C.19.99. Daitz W. Grossraumwirtschaft //Daitz W. Op. cit. - T.2. - S.25-26.

100. Rosenberg A. Der Mythus... - S.510.101. Ibid.-S.542.102. Ibid.-S.536.103. Гитлер А. Указ. соч. - C.276.104. Rosenberg A. Das Parteiprogramm... - S. 18.105. Гитлер А. Указ. соч. - C.486.106. Rosenberg A. Das Wesengefuge... - S.18. Idem. Der Mythus... - S.577,107. Гитлер А. Указ. соч. - C.213.108. Там же. - C.336-339.

,173109. Daitz W. Saat aus niederdeutschem Raum... - S. 136.110. Rosenberg A. Deutsches Recht //Rosenberg A. Gestaltung der Idee. S.231.111. Гитлер А. Указ. соч. - C.376.112. О масштабах фёлькишеского движения в послевоенной Германии, о де­

ятельности крупнейшей организации “Немецко-фёлькишеский союз за­щиты и отпора” и его связях с другими движениями, в том числе с Не­мецкой рабочей партией и впоследствии с НСДАП, подробнее см.: Lohalm U. Volkischer Radikalismus. Die Geschichte des Deutschvolkischen Schutz- und Trutz-Bundes. 1919-1923. - Hamburg, 1970.

113. Rosenberg A. Das Parteiprogramm... - S.15.114. Ibid.115. Kuhn A. Hitlers aussenpolitisches Programm: Entstehung und Entwicklung

1919-1939. - Stuttgart, 1970. - S.38.116. Речь Гитлера 13 апреля 1923 года: Hitler A. Weltjudeund Weltborse...-S.45-49.117. Kuhn A. Op. cit. - S.42.118. Цит. no: Ibid.-S.101.119. Ibid. - S.96, 34.120. О взаимосвязи еврейства и большевизма у Гитлера подробнее см.: Арта-

мошин С.В. Гитлеровская концепция идеологии национал-социализма //Религия, умонастроения, идеология в истории. - Брянск, 1996.

121. Kuhn. A. Op. cit. - S.54, 68.122. Ibid. - S.98.123. Цит. по: Ibid. - S.69.124. Гитлер А. Указ. соч. - С.515-516.125. Там же. - С.8.126. Jacobsen H.-A. Karl HaushofenLeben und Werk. - Boppard a/Rhein, 1979. —

Bd.l. - S.239.127. Гитлер А. Указ. соч. - С. 115, 546.128. Там же. - С.551.129. Там же. - С. 117.130. Hitlers zweites Buch. Ein Dokument aus den Jahre 1928. Eingel. u.komm.

von Gerhard L. Weinberg. - Stuttgart, 1961. - S.54.131. Гитлер А. Указ. соч. - C.556.132. Hitlers zweites Buch... - S.123.133. Гитлер А. Указ. соч. - C.555.134. Jacobsen H.-A. Nationalsozialistische Aussenpolitik. 1933-1938. -Frankfurt

a/M, Berlin, 1968. - S.446.135. Гитлер А. Указ. соч. - C.517, 524.136. Hitlers zweites Buch... - S.187.

174 ,

137. Гитлер А. Указ. соч. - С.522-523.138. Там же. - С.524.139. Там же. - С.523, 524.140. Там же. - С.567.141. Там же. - С.555.142. Там же. - С.563.143. Hitlers zweites Buch... — S.153.144. Ibid - S. 129.145. Hildebrand K. Hitlers “Programm” und seine Realisierung 1939-1942. //Hitler,

Deutachland und die Machte, hrsg.v.M.Funke. - 2. Aufl. - Diisseldorf, 1977.- S.69.

146. Rosenberg A. Der Zukunftsweg einer deutschen Aussenpolitik. - Miinchen, 1927.-S.20.

147. Ibid. - S.19, 21.148. Ibid. - S.41.149. Rosenberg A. Der Mythus... - S.639-640.150. Ibid.-S.647.151. Rosenberg A. Der Zukunftsweg... - S.16.152. Rosenberg A. Pest in Russland... - S.48.153. Rosenberg A. Der Mythus... - S.641-642; Idem. Der Zukunfts-weg... S.93.154. Rosenberg A. Europa, der Norden und Deutschland //Rosenberg A. Gestaltung

der Idee... - S.96.155. Rosenberg A. Der Zukunftsweg... - S. 143.156. Ibid. - S.21.157. Rosenberg A. Der Mythus... - S.640.158. Ibid. - S.676, 642.159. Rosenberg A. Krisis und Neugeburt Europas //Rosenberg A. Eine Kampf fur

deutsche Wiedergeburt... - S.300, 311;160. В отечественной историографии идейно-политические проблемы розен-

бергской внешней политики изучены В.А.Бухановым, посвятившим этим вопросам докторскую диссертацию. Она опубликована в виде двух монографий: Буханов В.А. Европейская стратегия германского фашиз­ма. 1933-1939; его же. Гитлеровский “новый порядок” в Европе и его крах. 1939-1945 (Идейно-политические проблемы). - Екатеринбург, 1994.

161. Буханов В.А. Гитлеровский “новый порядок”... - С.5.162. Kuusisto S. Alfred Rosenberg in der nationalsozialistische Aussenpolitik. 1933-

1939. - Helsinki, 1984. - S.58.163. Daitz W. Wesen und Grenzen produktiver Kreditschopfung //Daitz W. Op. cit.

- T.2. - S.76-77.

,175164. Daitz W. Die Wiedergeburt Europas aus dem Selbstbestimmungsrecht der

Lebensraume //Daitz W. Op. cit. - T.3. - S.6.165. Daitz W. Nationalsozialistische Aussenhandelsgrundsatze //Daitz W. Op. cit.

-T .2 .-S .42 .166. Daitz W. Grundsatztiches zur nationalsozialistischen Aussenhandels- und

Verkehrepolitik//Daitz W.cit. - T.2. - S.31.167. Daitz W. Denkschrift uber Errichtung einer Gesellschaft fur europische

Grossraumwirtschaft//Daitz W.Op. cit. - T.l. - S.46.168. Daitz W. Kontinentaleuropaische Grossraumwirtschaft und die Ostseeraum//

Daitz W. Op. cit. - T.l. - S.25.169. Daitz W. Denkschift uber Errichtung... - S.46.170. Daitz W. Organischer Aufbau von Volks- und Grosaraumwirtschaft //Daitz

W.Op. cit. - T.l. - S.44.171. Daitz W. Kontinentaleuropaische... - S.25.172. Ibid.-S.28.173. Daitz W. Deutschland, die Turken und das europaische Schicksal //Daitz W.

Op. cit. - T.2. - S.24.174. Daitz W. Der Niederdeutscht Raum als Basis der Grossgermanischen Reiches

//Daitz W. Op. cit. - T.l. - S. 142.175. Daitz W. Saat aus niederdeutschem Raum... - S.140.176. Daitz V. Nationalsozialismus... - S.16; Idem. Liibecks deutsche Aufgabe //

Daitz W. Op. cit. - T.l. - S. 112.177. Rosenberg A. Krisis undNeubau Europas. - Berlin, 1936. - S. 19-20.178. Буханов В.А. Европейская стратегия... - С.79.179. Lutzhoft H.-J. Op. cit. - S.372.180. Буханов Б.А. Европейская стратегия... - C.94.181. Там же. - С.91.182. Hildebrand Е- Vom Reich zum Weltreich. Hitler, NSDAP und koloniale Frage.

1919-1945. - Miinchen, 1969. - S.85.183. Буханов В.А. Европейская стратегия... - С.39-40.184. Michalka W. Vom Antikomintempakt zur euro-asiatischen Kontinentalblock:

Ribbentrops Altemativkonzeption zu Hitlers aussenspolitischen “Programm” //Nationalsozialistische Aussenpolitik, hrsg. v. W.Michalka. - Darmstadt, 1978.- S.489.

185. Буханов В.А. Европейская стратегия... - С. 106.186. Hildebrand К. Deutsche Aussenpolitik 1933-1945. Kalkul oder Dogma? -

Stuttgart, 1971. - S.139.

176 ,

БИБЛИОГРАФИЯ

АРХИВНЫЕ МАТЕРИАЛЫРоссийский государственный военный архив. Ф.577. Мюллер фон Гаузен, “Общество по борьбе с влиянием евреев”, “Общество по борьбе с масонством”.

ОПУБЛИКОВАННЫЕ ИСТОЧНИКИ1. Гитлер А. Моя борьба /Пер. с нем. - Ашхабад, 1992.2. Макиндер X. Географическая ось истории //Дугин А.Г. Основы геополитики. Гео­

политическое будущее России. Мыслить пространством. - М., 1999. - С.491-506.3. Мэхэн А.Т. Влияние морской силы на историю. 1660-1783 /Пер. с англ. - М,-

Л„ 1941.4. Науманн Ф. Срединная Европа /Пер. с нем. - Пг., 1918.5. Ницше Ф. Сочинения: В 2-х т. /Пер. с нем. - М., 1990.6. Шпенглер О. Закат Европы /Пер. с нем. - Т.1. - М.,1993; Т.2. - М., 1998.7. Шпенглер О. Прусская идея и социализм /Пер. с нем. - Берлин, б.г.8. Best W. Grundfragen einer deutschen Grossraum-Verwaltung //Festgabe fur

Heinrich Himmler, hrsg. F.W.Zipperer. - Darmstadt, 1941.9. Chamberlain der Seher des dritten Reiches: Das Vermachtnis Houston Stewart

Chamberlains an das Deutsche Volk. In einer Auslese aus seine Werken von G.Schoff. - Miinchen, 1934.

10. Chamberlain H.S. Die Grundlagen des XIX. Jahrhunderts. 14.Aufl. -Miinchen, 1922.- 1-2 Halfte.

11. Chamberlain H.S. Ideal und Macht. 3.Aufl. - Miinchen, 1917.12. Chamberlain H.S. Neue Kriegsaufsatze. 4.Aufl. - Miinchen, 1915.13. Chamberlain H.S. Richard Wagner. - Miinchen, 1901.14. Daitz W. Der Weg zur Volkswirtschaft, Grossraumwirtschaft und Grossraum-

politik. - Dresden, 1943. Teil 1-3.15. Fichtes Reden an die deutsche Nation. - B., 1912.16. Frymann D. Wenn ich der Kaiser war. Politische Wahrheiten und Not-wendig-

keiten. - Leipzig, 1912.17. Gobineau A. de. Versuch iiber die Ungleichheit der Menschenrassen. 5. Aufl. -

Stuttgart, 1939/1940. Bd.1-4.18. Griesdorf H. Unsere Weltanschauung. Gedanken iiber Alfred Rosenberg: Der

Mythus des 20. Jahrhunderts. - B., 1941.19. Gunther H.F.R. Herkunft und Rassengeschichte der Germanen. - Miinchen 1935.20. Haushofer K. Der Kontinentalblock. Mitteleuropa-Euraisen-Japan //Jacobsen H.-

A. Karl Haushofer: Leben und Werk. - Boppard /R.,1979. Bd.l. - S.606-634.

17721. Haushofer K. Geopolitik in Abwehr und auf Wacht//Zeitschrift fur Geopolitik.

- 1932.-S .5 9 1-594.22. Haushofer K. Geopolitik und Presse //Bausteine zur Geopolitik, hrsg. v.

K.Haushofer u.a. - B„ 1928. - S.259-269.23. Haushofer K. Grundlagen, Wesen und Ziele der Geopolitik//Bausteine zur

Geopolitik,hrsg. v. K.Haushofer u.a. - B., 1928. - S.29-48.24. Haushofer K. Pflicht und Anspruch der Geopolitik als Wissenschaft //Zeitschrift

fur Geopolitik. 12(1935). - S.443-448.25. Haushofer K. Politische Erdkunde und Geopolitik //Jacobsen H.-A. Karl

Haushofer: Leben und Werk. - Boppard a/R.1979. - Bd.l. - S.508-524.26. Haushofer K. Weltpolitik von heute. - B., 1934.27. Haushofer K. Zwei Jahrzehnte Geopolitik//Zeitschrift fur Geopolitik. 20(1943).

- S.183-184.28. Hitler A. Adolf Hitlers Reden.hrsg. v. E.Boepple. - Miinchen, 1933.29. Hitlers zweites Buch. Ein Dokument aus den Jahre 1928. - Stuttgart, 1961.30. Hunke H. Grundzuge der deutschen Volks- und Wehrwirtschaft. - B., 1940.31. Kjellen R. Der Staat als Lebensform. - B., 1924.32. Lagarde P. de. Ich mache und kunde. Mit einem Titelbild. - Breslau, 1936.33. Lagarde P.de. Schriften fur das deutsche Volk. - Miinchen, 1934. - Bd.1-2.34. Langbehn A. Rembrandt als Erzieher. Von einem Deutschen. - Leipzig, 1922.35. Mackinder H.J. Democratic ideals and reality. A Study in the Politics of

Reconstruction. - L.,1919.36. Moeller van den Bruck. Das dritte Reich. 3. Aufl. - Hamburg-Berlin, 1931.37. Moeller van den Bruck. Das Recht der jungen Volker. - Miinchen, 1919.38. Ratzel F. Politische Geographie. - Leipzig, 1897.39. Rodel H. Moeller van den Bruck: Standort und Wertung. - B., 1939.40. Rosenberg A. An die Dunkelmanner unserer Zeit. Eine Antwort auf die Angriffe

gegen den “Mythus des 20. Jahrhunderts”. - Miinchen, 1935.41. Rosenberg A. Blut und Ehre. Bd.l. Eine Kampf fur deutsche Wiedergeburt. Reden

und Aufsatze von 1919-1933. - Miinchen, 1936.42. Rosenberg A. Blut und Ehre. Bd.2. Gestaltung der Idee. Reden und Aufsatze

von 1933-1935. - Miinchen, 1937.43. Rosenberg A. Blut und Ehre. Bd.3. Kampf um die Macht. Aufsatze von 1921-

1933. - Miinchen, 1938.44. Rosenberg A. Blut und Ehre. Bd.4. Tradition und Gegenwart. Reden und

Aufsatze-von 1936-1940. - Miinchen, 1941.45. Rosenberg A. Das Parteiprogramm. Wesen, Grundsatze und Ziele der NSDAP.

-Miinchen, 1942.46. Rosenberg A. Das Wesensgefiige des Nationalsozialismus. Grundlagen der

deutschen Wiedergeburt. - Miinchen, 1934.

178 ,

47. Rosenberg A. Der Mythus des 20.Jahrhunderts. Eine Wertung der seelisch- geistigen Gestaltenkampfe unserer Zeit. - Miinchen, 1934.

48. Rosenberg A. Der Staatsfeindliche Zionismus. Auf Grund judischer Quellen eriautert. - Hamburg, 1922.

49. Rosenberg A. Der Sumpf. Querschnitte durch das “Geistes”-Leben der November-Demokratie. - Miinchen, 1939.

50. Rosenberg A. Der volkische Staatsgedanke. - Miinchen, 1924.51. Rosenberg A. Der Zukunftsweg einer deutschen Aussenpolitik. Miinchen, 1927.52. Rosenberg A. Die Entwicklung der deutschen Freiheitsbewegung. -

Miinchen. 1933.5 3. Rosenberg A. Europa und sein Todfeind. Vier Reden uber das bolschewistische

Problem. - Miinchen, 1938.54. Rosenberg A. Krisis und Neubau Europas. - B., 1936.55. Rosenberg A. Pest in Russland. Der Bolschewismus, seine Haupter, Handlander

und Opfer. - Miinchen, 1936.56. Rosenberg A. Protokolle der Weiaen von Zion und die judische Weltpolitik. -

Miinchen, 1933.57. Stadtler E. Als politische Soldat. 1914-1918. - Dtisseldorf, 1935.58. Stadtler E. Bolschewismus und Wirtschaftsleben. - B., 1919.59. Stadtler E. Der einzige Weg zum Weltfrieden. - B., 1919.60. Stadtler E. Die Revolution und das alte Parteiwesen. - B., 1919.61. Stadtler E. 1st Spartacus besiegt? Der Bolschewismus als weltpolitisches

Problem. - B., 1919.62. Stadtler E. Weltkrieg, Welttragodie und Weltbolschewismus. - B., 1919.63. Stadtler E. Weltrevolutionskrieg. - Diisseldorf, 1937.64. Schmitt C. Der Begriff des Politischen. - Hamburg, 1933.65. Schmitt C. Position und Begriffe in Kampf mit Weimar-Genf-Versaills : 1923-

1939.-Hamburg, 1940.66. Spengler O. Der Mensch und die Technik. Beitrag zu einer Philosophic des

Lebens. - Miinchen, 1931.67. Spengler O. Jahre der Entscheidung. Erster Teil. Deutschland und die

weltgeschichtliche Entwicklung. - Miinchen, 1933.68. Spengler O. Politische Schriften. - Miinchen, 1932.69. Spengler O. Reden und Aufsatze. - Miinchen, 1937.

ПЕРИОДИЧЕСКАЯ ПЕЧАТЬ1. Auf Vorposten.2. Das Deutsche Tageblatt.3. Deutsche Arbeit.4. Deutsche Zeitung.5. Deutschvolkische Blatter.

1796. VolkischerBeobachter.7. Volkischer Kultur.8. Volksruf.

Л И Т Е Р А Т У Р А1. Алленов С.Г. “Консервативная революция” в Германии: К истории воз­

никновения понятия и его ранних интерпретаций //Исторические запис­ки. Науч. труды ист. ф-та ВГУ. - Вып.2. - Воронеж, 2001.

2. Алленов С.Г. А.Мёллер ван ден Брук: вехи жизни и творчества революци­онного консерватора //Консерватизм в России и мире: прошлое и настоя­щее. - Вып. 1. - Воронеж, 2001.

3. Алленов С.Г. Русские истоки немецкой “консервативной революции”: Ар­тур Мёллер ван ден Брук //Полис. - 2001. - № 3.

4. Андрианова Т.В. Геополитические теории XX в. (Социально-философс­кое исследование). - М., 1996.

5. Арендт X. Истоки тоталитаризма /Пер. с англ. - М., 1996.6. Афанасьев В.В. Философия политики Освальда Шпенглера. - М., 1999.7. Бернадинер Б. Философия Ницше и фашизм. - M.-JL, 1934.8. Бланк А.С. Из истории раннего фашизма в Германии. Организация. Идео­

логия. Методы. - М., 1978.9. Борозняк А.И. Историки ФРГ о нацизме //Новая и новейшая история. -

1997. - №1. - С.62-74.10. Борозняк А.И. “Третий рейх” в современной историографии ФРГ //Воп­

росы истории. - 1999. - №10. - С.150-157.11. Буллок А. Гитлер и Сталин: Жизнь и власть: Сравнительное жизнеопи­

сание /Пер. с англ. - Смоленск, 1994. - Т. 1-2.12. Буханов В.А. Гитлеровский “новый порядок” в Европе и его крах. 1939-

1945 (Идейно-политические проблемы). - Екатеринбург, 1994.13. Буханов В.А. Европейская стратегия германского фашизма. 1933-1939. -

Свердловск, 1991.14. Вернеке А. Биологизм и идеологическая борьба /Пер. с нем. - М., 1981.15. Галкин А.А. Германский фашизм. - 2-е изд. - М., 1989.16. Галкин А.А.,РахшмирП.Ю. Консерватизм в прошлом и настоящем.-М., 1987.17. Галкин А.А. Размышления о фашизме //Социальные трансформации в

Европе XX века. - М., 1998. - С.157-173.18. Гейден Г. Критика немецкой геополитики /Пер. с нем. - М., 1960.19. Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. Историчес­

кие очерки. Документы и материалы. - М., 1973. - Т.1-2.20. Кон Н. Благословение на геноцид: Миф о всемирном заговоре евреев и

“Протоколах сионских мудрецов” /Пер. с англ. - М., 1990.

180 .

21. Макарова Л.М. Буржуазная историография 60-80-х годов о теоретических основах идеологии германского фашизма //Буржуазная историография За­падной Европы и США проблем новой и новейшей истории XIX - XX вв. - Сыктывкар, 1986.'- С.30-38.

22. Мерцалова Л.А. Германский фашизм в новейшей историографии ФРГ. - Воронеж, 1990.

23. Одуев С.Ф. Метаморфозы иррационализма. (Иррационализм в немецкой философии XIX-XX веков). - М., 1997. - Вып. 1-3.

24. Одуев С.Ф. Тропами Заратустры (Влияние ницшеанства на немецкую бур­жуазную философию). - М., 1971.

25. Опитц Р. Фашизм и неофашизм /Пер. с нем. - М., 1988.26. Орлов Ю.Я. К значению философии Шопенгауэра, Ницше и Шпенглера

для методологии немецко-фашистской пропаганды //Вестник МГУ. Серия10. Журналистика.- 1993.-№.1. - С.51-69.

27. Орлов Ю.Я. Международно-пропагандистский смысл расовых концепций Жозефа Артюра де Гобино и Хьюстона Стюарта Чемберлена //Вестник МГУ. Серия 10. Журналистика. - 1993. - №.2. - С.63-80.

28. Орлов Ю.Я. Первые немецкие пропагандисты “советологи” Артур Мёл­лер ван ден Брук и Эдуард Штадтлер //Вестник МГУ. Серия 10. Журналис­тика. - 1992. - №.5. - С.63-81.

29. Орлов Ю.Я. Религиозность как методологическая и содержательная пред­посылка немецко-фашистской пропаганды//Вестник МГУ. Серия 10. Жур­налистика. - 1994. - №.1. - С.67-75.

30. Патрушев А.И. Жизнь и драма Фридриха Ницше //Новая и новейшая исто­рия. - 1993. - №.5. - С.120-151.

31. Патрушев А.И. Миры и мифы Освальда Шпенглера //Новая и новейшая история, - 1996. -№ .3. -С.122-144.

32. Пленков О.Ю. Мифы нации против мифов демократии: немецкая полити­ческая традиция и нацизм. - СПб., 1997.

33. Поляков Л. Арийский миф. Исследование истоков расизма /Пер. с франц. -СПб., 1996.

34. Поляков Л. История антисемитизма. Эпоха знаний /Пер. с франц. - М,- Иерусалим, 1998.

35. Рахшмир П.Ю. Проблема взаимосвязи нацизма и “революционного кон­серватизма” в буржуазной историографии //Ежегодник германской исто­рии. 1972.-М., 1973.-С . 409-431.

36. Рахшмир П.Ю. Происхождение фашизма. — М., 1981.37. Свасьян К.А. Освальд Шпенглер и его реквием по Западу //Шпенглер О.

Закат Европы. - М., 1993. - Т.1. - С.5-122.38. Свасьян К.А. Фридрих Ницше: мученик познания //Ницше Ф. Сочинения:

В 2-х т .-М ., 1990. - Т.1. - С.5-46.

18139. Тоталитаризм в Европе XX века. Из истории идеологии, движений, ре­

жимов и их преодоления. - М., 1996.40. Фест И. Гитлер. Биография /Пер. с нем. — Пермь, 1993. - Т.1-3.41. Хайзе В. В плену иллюзий. Критика буржуазной философии в Германии /

Пер. с нем. - М., 1968.42. Ширер У. Взлет и падение третьего рейха /Пер. с англ. - М., 1991. - Т. 1-2.43. Biddiss M.D. Father of Racist Ideology: The Social and Political Thought of

Count Gobineau. - L., 1970.44. Bracher K.D. Die Deutsche Diktatur: Entstehung, Struktur, Folge des

Nationalsozialismus. - Koln-Berlin, 1969.45. Bracher K.D. Tradition und Revolution im Nationalsozialismus //Hitler, Deutschland

und die Machte, hrsg. v. M. Funke. — 2.Aufl. — Dusseldorf, 1977. - S.17-29.46. Bracher K.D. Zeit der Ideologien: Eine geschichte politischen Denkens im

20.Jahrhunderts- Stuttgart, 1982.47. Broszat M. Der Staat Hitlers. Grundlegung und Entwicklung seiner inneren

Verfassung. - 12.Aufl. - Miinchen, 1989.48. Dann O. Nation und Nationalismus in Deutschland: 1770-1990. - 3.Aufl. Mun-

chen, 1993.49. Diner D. “Grundbuch des Planeten”. Zur Geopolitik Karl Haushofer //Viertelft-

tielshefte fur Zeitgeschichte. 1984. Heft 1. - S.1-28.50. Ebeling F. Geopolitik: Karl Haushofer und seine Raumwissen-schaft. 1919-1945.

-B . , 1994.51. Field G.G. Evangelist of Germanic Vision of Houston Stewart Chamberlain. -

N.Y., 1981.52. Franz-Willing G. Die Hitlerbewegung. Der Ursprung 1919-1922. - Hamburg-

Berlin, 1962.53. Gruchmann L. Nationalsozialistische Grossraumordung. Die Konstruktion einer

“deutschen Monroe-Doktrin”. - Stuttgart, 1962.54. Hildebrand K. Deutsche Aussenpolitik. 1933-1945. Kalkul oder Dogma? Stut­

tgart, 1971.55. Hildebrand K. Hitlers “Programm” und seine Realisienmg. 1939-1942 //Hitler, Deutsch­

land und die Machte, hrsg. v. M.Funke. - 2.Aufl. - Diisseldorf. 1977. - S.63-93.56. Hildebrand K. Vom Reich zum Weltreich. Hitler, NSDAP und koloniale Frage.

1919-1945. - Miinchen, 1969.57. Hillgruber A. Die “Endlosung” und das deutsche Ostimperium als Kernstuck

des rassenideologischen Prograrams des Nationalsozialismus //Hitler, Dautschland und die Machte, hrsg. v. M.Funke. — 2.Aufl. — Dusseldorf, 1977. S.94-114.

58. Hillgruber A. Kontinuitat und Diskontinuitat in der deutschen Aussenpolitik von Bismarck bis Hitler. - 3.Aufl. - Dusseldorf, 1971.

59. Hipler B. Hitlers Lehrmeister: Karl Haushofer als Vater der NS-Ideologie. - St.Ottilien.1996.

182 ,

60. Jackel E. Hitlers Weltanschauung. Entwurf einer Herrschafit. - Tubingen, 1969.61. Jacobsen H.-A. Karl Haushofer: Leben und Werk. - Boppard /R 1979 -

Bd.1-2.62. Jenschke B. Zur Kritik der konservativ-revolutionaren Ideologic in der Weimarer

Republik. Weltanschauung und Politik bei Edgar Julius Jung. - Miinchen, 1971.63. Jetis H. Der Mythus von Blut und Rasse. - Wien, s.a.(1936).64. Kelly A. The Descent of Darwin. The Popularization of Darwinism in Germany

1860-1914.-Chapel Hill, 1981.65. Klepsch N. Nationalsozialistische Ideologic. Eine Beschreibung ihrer Struktur

vor 1933. - Munster, 1990.66. Koch H.W. Der Sozialdarwinismus. Seine Genese und sein Einfluss auf das

imperialistische Denken. - Miinchen, 1973.67. Kruck A. Geschichte des Alldeutschen Verbandes. 1890-1939. - Wies­

baden, 1954.68. Kuhn A. Hitlers aussenpolitisches Programm: Entstehung und Entwicklung 1919-

1939. - Stuttgart, 1970.69. Kuusisto S. Alfred Rosenberg in der nationalsozialistische Aussenpolitik. 1933-

1939. - Helsinki, 1984.70. Laack-Michel U. Albrecht Haushofer und der Nationalsozialismus. Ein Beitrag

zur Zeitgeschichte. - Stuttgart, 1974.71. Lohalm U. Volkischer Radikalismus. Die Geschichte des Deutschvolkischen

Schutz-und Trutz-Bundes. 1919-1923. - Hamburg, 1970.72. Liibbe H. Oswald Spenglers “Preussentum und Sozialismus” und Ernst Jungers

“Arbeiter” //Der Fall Spengler: Eine kritische Bilanz, hrsg.v. A. Demandt u J Farrenkopf. - Koln, 1994. - S. 129-151.

73. Lukacs G. Die Zerstorung der Vemunft. Der Weg des Irrationalismus von Schelling zu Hitler. - B., 1955.

74. Lutzhoft H.-J. DerNordischeGedanke in Deutschland. 1920-1940. Stuttgart, 1971.75. Meinecke F. Die deutsche Katastrophe. Betrachtung und Erinnerungen. 3.Aufl.

-Wiesbaden, 1947.76. Michalka W. VomAntikommtempaktzum euro-asiatischen Kontinental-block: Ribbentrops

Altemativkonzeption zu Hitlers aussenpolitischem “Programm” //Nationalsozialistische Aussenpolitik, hrsg.v. W. - Michalka- Daimstadt, 1978. - S.471-492.

77. Mohler A. Die konservative Revolution in Deutschland 1918-1932: Grundriss ihrer Weltanschauungen. - Stuttgart, 1950.

78. Mohrmann W. Antisemitismus. Ideologic und Geschichte im Kaiserreich und in der Weimarer Republik. - B., 1972.

79. Mosse G.L. Die Geschichte des Rassismus in Europa. - Frankfurt a/M, 1990.80. Mosse G.L. Ein Volk, ein Reich, ein Fuhrer: die volkischen Ursprunge des

Nationalsozialismus. - Konigstein, 1979.

18381. Neurohr J. Der Mythus vom Dritten Reich: zur Geistesgeschichte des

Nationalsozialismus. - Stuttgart, 1957.82. Noack P. Carl Schmitt: Eine Biographie. - B., 1993.83. Nolte E. Der Faschismus in seiner Epoche, Die Action francaise. Der italienischer

Faschismus. D e r Nationalsozialismus. - Miinchen, 1963.84. Nolte E. Die faschistischen Bewegung. Die Krise des liberalen Systems und die

Entwicklung der Faschismus. - Miinchen, 1966.85. Nolte E. Die Krise des liberalen System und die faschistischen Bewegungen. -

Miinchen, 1968.86. Nolte E. Nietzsche und die Nietzscheanismus. - Frankfurt A/M., 1990.87. Nolte E. Streitpunkte: heutige und kunftige kontroversen und den National-

sozialismus.-B., 1993.88. Patzold K.,Weissbecker M. Hakenkreuz und Totenkopf: Die Partei des

Verbrechens. - B., 1981.89. Penzo G. Zur Frage der “Entnazifizierung” Friedrich Nietzsches //Vierteljaht-

shefte fur Zeitgeschichte. 1986. Heft 1. - S.105-116.90. Petzold J. Die Demagogie des Hitlerfaschismus: Die politische Funktion der

Naziideologie auf dem Wege zur faschistischen Diktatur. — B., 1982.91 Petzold J. Konservative Theoretiker des deutsche Faschismus. Jungkonservative

Ideologen in der Weimarer Republik als geistige Wegbereiter der faschistischenDiktatur. - 2.Aufl. - B., 1982.

92. Schemann L. Gobineau und die deutsche Kultur. — Leipzig, 1910.93. Schemann L. Gobineaus Rassenwerk: Aktenstticke und Betrachtungen zur

Geschichte und Kritik des Essai sur l’inegalite des races humaines. - Stuttgart,1910. , . ..

94. Schwierskott H.-J. Arthur Moeller van den Bruck und der revolutionare Nationalismus in der Weimarer Bepublik. - Gottingen, 1962.

95. Sontheimer K. Antidemokratisches Denken in der Weimarer Republik. Die politische Ideen des deutschen Nationalismus zwischen 1918 und 1933. - 2.Aufl.- Miinchen, 1964.

96. Stern F. Kulturpessimismus als politische Gefahr: Eine Analyse nationalerIdeologic in Deutschland. - Bern, 1963.

97. Taureck B.H.F. Nietzsche und der Faschismus. Eine Studie uber Nietzsches politische Philosophic und ihre Folgen. - Hamburg, 1989.

98. Volkov S. Kontinuitat und Diskontinuitat in deutschen Antisemitismus. 1878- 1945 //Vierteljahrshefte fur Zeitgeschichte. - 1985. - Heft 2. - S.221-243.

99. Vollnhals C. Praeceptor germaniae. Spenglers politische Publizistik //Der Pall Spengler: Eine kritische Bilanz, hrsg.v. A.Demandt u. J.Farrenkopf. - Koln, 1994. - S.171-197.

184 ,

ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение................................................................................................................ 3

Глава первая Воздействие философско-политических идей

второй половины XIX - первых десятилетий XX в. на формирование национал-социалистической идеологии

1. Влияние философских учений на нацистскую идеологию.......................... 92. Расово-фёлькишеское мировоззрение......................................................... 273. От политической географии к геополитике................................................. 52

Глава вторая Реакционные тенденции в идейной жизни

Веймарской республики и нацизм

1. Фёлькишеское движение в Германии -предтеча национал-социализма............................ ........................................70

2. Идеология “консервативной революции” .................................................... 813. Заимствование представлений немецкой школы

геополитики нацистами..................................................................................96

Глава третьяФормирование национал-социалистической идеологии

1. Мировоззренческие основы нацистской идеологии................................. 1072. Нацизм против политических оппонентов................................................ 1173. Идеи государственного устройства....................... .....................................1264. Внешнеполитическая концепция национал-социализма.......................... 133

Заключение........................................................................................................ 150

Примечания....................................................................................................... 154

Библиография.................................................................................................... 176