УДК 82.01 (082.2), «19»ББК 83.3 (2Рос=Рус)1/6—9,4

Т67

ТРИ ВЕКА РУССКОЙ МЕТАПОЭТИКИЛЕГИТИМАЦИЯ ДИСКУРСААнтология в четырех томах

Том IIIПервая половина XX века. Авангард:

Кубофутуризм. Эгофутуризм. Центрифуга. Лучизм. Имажинизм. Пролеткульт. Леф. ВАПП. Конструктивизм. ОБЭРИУ

Под общей редакцией доктора филологических наук профессора КК..ЭЭ.. ШШттааййнн

Руководитель проекта «Филологическая книга СГУ»:

ректор Ставропольского государственного университетадоктор социологических наук профессор ВВ..АА.. ШШааппооввааллоовв

Составители:КК..ЭЭ.. ШШттааййнн, РР..ММ.. ББааййррааммууккоовв,, ДД..ИИ,, ППееттррееннккоо, АА..ББ.. ООббооллееннеецц, ВВ..ПП.. ХХооддуусс,, КК..ВВ.. ЗЗууеевв

Подготовка текста:КК..ЭЭ.. ШШттааййнн,, РР..ММ.. ББааййррааммууккоовв,, АА..ББ.. ООббооллееннеецц,, ДД..ИИ.. ППееттррееннккоо,,ЕЕ..НН.. ССооррооччееннккоо,, ВВ..ПП.. ХХооддуусс,, КК..ВВ.. ЗЗууеевв,, ВВ..АА.. ККооффаанноовваа,, ЭЭ..ВВ.. ППиивваанноовваа,, ЕЕ..НН.. ЗЗооллооттоорреевваа,, ОО..СС.. ССааллоо

Комментарии:КК..ЭЭ.. ШШттааййнн,, РР..ММ.. ББааййррааммууккоовв,, АА..ББ.. ООббооллееннеецц,, ДД..ИИ.. ППееттррееннккоо

Именнойи тематический

указатели:КК..ЭЭ.. ШШттааййнн,, ЭЭ..ВВ.. ППиивваанноовваа (ответственная за подготовку),,КК..ВВ.. ЗЗууеевв (систематизация),, ВВ..ПП.. ХХооддуусс (систематизация),, ВВ..АА.. ККооффаанноовваа,, ОО..СС.. ССааллоо,, ЕЕ..НН.. ЗЗооллооттоорреевваа

Ответственный за выпуск:

ДД..ИИ.. ППееттррееннккоо

Художник СС..ФФ.. ББооббыыллееввКорректор ББ..ЯЯ.. ААллььттууссВерстка ДД..ИИ.. ППееттррееннккоо

Составители выражают глубокую благодарность ВВ..АА.. ШШааппооввааллооввуу

ректору Ставропольского государственного университета,доктору социологических наук профессору

за издание этой книги

Подготовка текста осуществлена на оборудовании, приобретенном за счет средствгранта Института «Открытое общество» (фонд Сороса) НАВ № 807.

Проект был включен в научную программу Министерства образования Российской ФедеKрации «Фундаментальные исследования высшей школы в области естественных и гуманитарныхнаук. Университеты России» (ГРНТИ: 17.09.91).

ISBN 5K88648K512K0 Издательство Ставропольскогогосударственного университета, 2006

С.Ф. Бобылев, оформление, 2006

УВАЖАЕМЫЙ ЧИТАТЕЛЬ!

Мы продолжаем издание четырехтомной антологии «Три веKка русской метапоэтики: Легитимация дискурса». В этот раз издаKется третий том, в котором собраны манифесты, декларации, стаKтьи русских поэтов авангардистского направления. Третий том явKляется продолжением двух предыдущих, первый из которых посвяKщен метапоэтике художников XIX века, а во втором представленаметапоэтика поэтов конца XIX — начала XX века, так называемогосеребряного века, периода становления теории русской поэзии,которая лежит в основе современных исследований поэтическоготекста, семиотики. Сама метапоэтика строится поэтами, конечноже, на основе усвоения опыта предшественников — как русских,так и зарубежных.

Философы выделили два главных способа отталкивания отсобственного культурного прошлого. Первый способ — разъятиепрошлого и оперирование его элементами в новых и новых комбиKнациях. Это постмодернистский способ. Второй — отмена прошлоKго и попытка создания чегоKто абсолютно нового, как можно более

непохожего на то, что было прежде. Это авангардистский способ осмысления прошлого. Такимобразом, триада: академизм (классическое искусство), постмодернизм, авангардизм — этопостоянно сменяющие друг друга формации в становлении художественного мышления. Так быKло и после символизма. Уже акмеисты рассматривали символизм в качестве академическогоискусства и, опираясь на эти же тексты, стали писать стихи с большим количеством реминисKценций — так много в них отсылок то к Пушкину, то к Данте, то есть акмеисты действовали, какпостмодернисты.

Авангардистские манеры связаны с «отменой» прошлого, хотя наивным было бы мнение,что авангардисты не знали, не исследовали тексты поэтов прошлого. Они делали это уже потоKму, что новая поэтика, предполагавшая «беспроволочное воображение», то есть воображение,которое находит воплощение в отмене грамматических связей, отношений между словами в текKсте, основана на хорошем знании внутренних структур классического текста, выражающих егогармонию. И если гармония создается на основе внутренних вертикальных структур текста,то почему же не поставить ее в основную структурную позицию? Так и делали футуристы. И, моKжет быть, в этом их игра, их «тайна»: ведь «футуристические столбики» В.В. Каменского, текстыс аграмматическими связями слов А.Е. Крученых можно обнаружить во внутреннем строениистихотворений А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова и т.д.

Манифесты, декларации, декреты, которые сменили академичные тексты символистов,свидетельствовали о революционном мышлении авангарда, который был характерен в началеXX века для жизни нашей страны в целом. Авангардизм в искусстве, революционное мышлениефилософовKматериалистов, ученых — все это явления взаимосвязанные, вписывающиеся в обKщую структуру идей начала XX века. Поэтому авангардизм, каким бы он ни был эпатажным, неKобычным, может быть, даже неприемлемым обыденным мышлением, следует изучать, так как онмногое объясняет в языке, в поэзии, в искусстве, да и в целом в жизни нашей страны в эпоху воKплощения утопических революционных идей, частью которых и был авангард.

Следующая за этим томом метапоэтика XX века раскрывает становление метапоэтики в хоKде осуществления революционных идей в нашей стране. Таким образом, будет рассмотрен весьпроцесс формирования русской метапоэтики, или теории поэзии, написанной самими поэтами.Мы считаем это исследование важным, так как составители антологии — участники межрегиоKнального научноKметодического семинара «Textus» — впервые выделили русскую метапоэтику какцелостную научную парадигму и впервые осуществляют целостное ее описание на филологичеKских основаниях. Подготовлен учебный словарь «Русская метапоэтика», в котором рассматриваKются теоретические и прикладные аспекты метапоэтического дискурса. Такой словарь подготовKлен впервые, он обобщает материалы четырехтомной антологии.

Думаю, что такие исследования упрочивают научные и педагогические основы нашегоклассического университета — первого на Ставрополье.

РРууккооввооддииттеелльь ппррооееккттаа ««ФФииллооллооггииччеессккааяя ккннииггаа ССГГУУ»»ррееккттоорр ССттааввррооппооллььссккооггоо ггооссууддааррссттввееннннооггоо ууннииввееррссииттееттааддооккттоорр ссооццииооллооггииччеессккиихх ннаауукк ппррооффеессссоорр

Манифесты

ММААННИИФФЕЕССТТЫЫ

ПОЩЕЧИНА ОБЩЕСТВЕННОМУ ВКУСУ

Читающим наше Новое Первое Неожиданное.Только мы — лицо нашего Времени. Рог времени трубит нами в словесном

искусстве.Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее иероглифов.Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. с Парохода современности.Кто не забудет своей первой любви, не узнает последней.Кто же, доверчивый, обратит последнюю Любовь к парфюмерному блуду Баль6

монта? В ней ли отражение мужественной души сегодняшнего дня?Кто же, трусливый, устрашится стащить бумажные латы с черного фрака воина

Брюсова? Или на них зори неведомых красот?Вымойте ваши руки, прикасавшиеся к грязной слизи книг, написанных этими бес6

численными Леонидами Андреевыми.Всем этим Максимам Горьким, Куприным, Блокам, Соллогубам, Ремизовым,

Аверченкам, Черным, Кузьминым, Буниным и проч. и проч. нужна лишь дача на реке. Та6кую награду дает судьба портным.

С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество!..Мы приказываем чтить права поэтов:1. На увеличение словаря в его объеме произвольными и производными слова6

ми (Слово6новшество).2. На непреодолимую ненависть к существовавшему до них языку.3. С ужасом отстранять от гордого чела своего из банных веников сделанный ва6

ми Венок грошовой славы.4. Стоять на глыбе слова «мы» среди моря свиста и негодования.И если пока еще и в наших строках остались грязные клейма ваших «здравого

смысла» и «хорошего вкуса», то все же на них уже трепещут впервые Зарницы НовойГрядущей Красоты Самоценного (самовитого) Слова.

ДД.. ББууррллююкк,, ААллееккссааннддрр ККррууччеенныыхх,, ВВ.. ММааяяккооввссккиийй,, ВВииккттоорр ХХллееббннииккооввММоосскквваа,, 11991122.. ДДееккааббррьь

САДОК СУДЕЙ II[Предисловие]

Находя все нижеизложенные принципы цельно выраженными в I6м «Садке Судей»и выдвинув ранее пресловутых и богатых, лишь в смысле Метцль и К°, футуристов, — мытем не менее считаем этот путь нами пройденным и, оставляя разработку его тем, у ко6го нет более новых задач, пользуемся некоторой формой — правописания, чтобы со6средоточить общее внимание на уже новых открывающихся перед нами заданиях.

Мы выдвинули впервые новые принципы творчества, кои нам ясны в следующемпорядке:

1. Мы перестали рассматривать словопостроение и словопроизношение пограмматическим правилам, став видеть в буквах лишь направляющие речи. Мы расша6тали синтаксис.

2. Мы стали придавать содержание словам по их начертательной и фоническойхарактеристике.

3. Нами осознана роль приставок и суффиксов.4. Во имя свободы личного случая мы отрицаем правописание.

66

Кубофутуризм

5. Мы характеризуем существительные не только прилагательными (как делалиглавным образом до нас), но и другими частями речи, также отдельными буквамии числами:

а) считая частью неотделимой произведения его помарки и виньетки творческо6го ожидания

b) в почерке полагая составляющую поэтического импульсас) в Москве поэтому нами выпущены книги (автографов) «самописьма».6. Нами уничтожены знаки препинания, — чем роль словесной массы — выдви6

нута впервые и осознана.7. Гласные мы понимаем как время и пространство (характер устремления), со6

гласные — краска, звук, запах.8. Нами сокрушены ритмы. Хлебников выдвинул поэтический размер — живого

разговорного слова. Мы перестали искать размеры в учебниках — всякое движе6ние: — рождает новый свободный ритм поэту.

9. Передняя рифма — (Давид Бурлюк) средняя, обратная рифмы (Маяковский)разработаны нами.

10. Богатство словаря поэта — его оправдание.11. Мы считаем слово творцом мифа, слово, умирая, рождает миф и наоборот.12. Мы во власти новых тем: ненужность, бессмысленность, тайна властной ни6

чтожности — воспеты нами.13. Мы презираем славу; нам известны чувства, не жившие до нас.Мы новые люди новой жизни.

ДДааввиидд ББууррллююкк,, ЕЕллееннаа ГГуурроо,, ННииккооллаайй ББууррллююкк,,ВВллааддииммиирр ММааяяккооввссккиийй,, ЕЕккааттееррииннаа ННииззеенн,,

ВВииккттоорр ХХллееббннииккоовв,, ВВееннееддиикктт ЛЛииввшшиицц,, АА.. ККррууччеенныыхх

ПОЩЕЧИНА ОБЩЕСТВЕННОМУ ВКУСУ[Листовка]

В 1908 году вышел «Садок Судей». — В нем гений — великий поэт современнос6ти — Велимир Хлебников впервые выступил в печати. Петербургские метры считали«Хлебникова сумасшедшим». Они не напечатали, конечно, ни одной вещи того, кто нессобой Возрождение Русской Литературы. Позор и стыд на их головы!..

Время шло... В. Хлебников, А. Крученых, В. Маяковский, Б. Лившиц, В. Кандинский,Николай Бурлюк и Давид Бурлюк в 1913 году выпустили книгу «Пощечина Общественно6му Вкусу».

Хлебников теперь был не один. Вокруг него сгруппировалась плеяда писателей,кои, если и шли различными путями, были объединены одним лозунгом: «Долой слово6средство, да здравствует Самовитое, самоценное Слово!» Русские критики, эти торга6ши, эти слюнявые недоноски, дующие в свои ежедневные волынки, толстокожие и непонимающие красоты, разразились морем негодования и ярости. Не удивительно! Имли, воспитанным со школьной скамьи на образцах Описательной поэзии, понять Вели6кие откровения Современности.

Все эти бесчисленные сюсюкающие Измайловы, Homunculus’ы, питающиесяобъедками, падающими со столов реализма — разгула Андреевых, Блоков, Сологу6бов, Волошиных и им подобных, — утверждают (какое грязное обвинение), что мы «де6каденты» — последние из них — и что мы не сказали ничего нового — ни в размере,ни в рифме, ни в отношении к слову.

Разве были оправданы в русской литературе наши приказания чтить Права поэтов:на увеличение словаря в его объеме произвольными и производными словами!на непреодолимую ненависть к существовавшему языку!с ужасом отстранять от гордого чела своего из банных веников сделанный вами

венок грошовой славы!стоять на глыбе слова «мы» среди моря свиста и негодования!

77

Манифесты

СЛОВО КАК ТАКОВОЕО художественных произведениях

1. Чтоб писалось и смотрелось во мгновение ока! (пение, плеск, пляска, разме6тывание неуклюжих построек, забвение, разучивание, В. Хлебников, А. Крученых, Е. Гу6ро; в живописи В. Бурлюк и О. Розанова).

2. Чтоб писалось туго и читалось туго неудобнее смазанных сапог или грузовикав гостиной (множество узлов, связок и петель и заплат, занозистая поверхность, сильношероховатая. В поэзии Д. Бурлюк, В. Маяковский, Н. Бурлюк, Б. Лившиц, в живописи Бур6люк и К. Малевич). У писателей до нас инструментовка была совсем иная, например:

По небу полуночи ангел летелИ тихую песню он пел...Здесь окраску дает бескровное пе... пе... Как картины писанные киселем и мо6

локом нас не удовлетворяют и стихи построенные напа—па—папи—пи—пити—ти—ти

и т.п.Здоровый человек такой пищей лишь расстроит желудок.Мы дали образец иного звука и словосочетания:

Дыр, бул, щыл,убещурскумвы со бур л эз

(Кстати, в этом пятистишии более русского национального, чем во всей поэзииПушкина.)

Не безголосая, томная, сливочная тянучка поэзии (пасианс)... (пастила...),а грозное б а я ч ь :

Каждый молод, молод, молод,В животе чертовский голод.Так идите же за мной...За моей спинойЯ бросаю гордый кличЭтот краткий спич!Будем кушать камни травыСладость горечь и отравыБудем лопать пустотуГлубину и высотуПтиц, зверей, чудовищ, рыбВетер, глина, соль и зыбь...

(Д. Бурлюк)

до нас предъявлялись следующие требования языку: ясный, чистый, честный, звучный,приятный (нежный для слуха), выразительный (выпуклый, колоритный, сочный).

Впадая в вечно игривый тон наших критиков, можно их мнения о языке продолжитьи мы заметим, что все их требования (о, ужас!) больше приложимы к женщине, как та6ковой, чем к языку, как таковому.

В самом деле: ясная, чистая (о, конечно!) честная, (гм!.. гм!..), звучная, прият6ная, нежная (совершенно правильно!), наконец, сочная, колоритная вы... (кто там?Входите!).

Правда, в последнее время женщину старались превратить в вечно женствен6ное, прекрасную даму, и таким образом ю б к а делалась м и с т и ч е с к о й (это недолжно смущать непосвященных, — тем более!..) Мы же думаем, что язык должен бытьпрежде всего я з ы к о м и если уж напоминать что6нибудь, то скорее всего пилу или от6равленную стрелу дикаря.

88

Кубофутуризм

Из вышеизложенного видно, что до нас речетворцы слишком много разбиралисьв человеческой «душе» (загадке духа, страстей и чувств), но плохо знали, что душу со6здают баячи, а так как мы, баячи будетляне, больше думали о слове, чем об затаскан6ной предшественниками «Психее», то она умерла в одиночестве и теперь в нашей вла6сти создать любую новую... Захотим ли?

Нет!..Пусть уж лучше поживут словом, как таковым, а не собой.Так разрешаются (без цинизма) многие роковые вопросы отцов, коим и посвя6

щаю следующее стихотворение:

поскорее покончитьнедостойный водевиль —о, конечноэтим никого не удивишь.жизнь глупая шутка и сказкастарые люди твердили...нам не нужно указкии мы не разбираемся в этой гнили...

Живописцы будетляне любят пользоваться частями тел, разрезами, а будетляне речетворцы разрубленными словами, полусловами и их причудливы6

ми хитрыми сочетаниями (заумный язык). Этим достигается наибольшая выразитель6ность и этим именно отличается язык стремительной современности, уничтожившийпрежний застывший язык (см. подробнее об этом в моей статье «Новые пути слова»)(в книге «Трое»). Этот выразительный прием чужд и непонятен выцветшей литературе донас, а равно и напудренным эгопшютистам (см. «Мезонин поэзии»).

Любят трудиться бездарности и ученики. (Трудолюбивый медведь Брюсов, пятьраз переписывавший и полировавший свои романы Толстой, Гоголь, Тургенев), это жеотносится и к читателю.

Речетворцы должны бы писать на своих книгах: п р о ч и т а в , р а з о р в и !

АА.. ККррууччеенныыхх ии ВВ.. ХХллееббннииккоовв

БУКВА КАК ТАКОВАЯ

О слове, как таковом, уже не спорят, согласны даже. Но чего стоит их согласие?Надо только напомнить, что говорящие задним умом о слове ничего не говорят о букве!Слепорожденные!

Слово все еще не ценность, слово все еще только терпимо.Иначе почему же его не облекают в серый арестантский халат? Вы видели буквы

их слов — вытянуты в ряд, обиженные, подстриженные, и все одинаково бесцветныи серы — не буквы, а клейма! А ведь спросите любого из речарей, и он скажет, чтослово, написанное одним почерком или набранное одной свинцовой, совсем не по6хоже на то же слово в другом начертании.

Ведь не оденете же вы всех ваших красавиц в одинаковые казенные армяки!Еще бы! Они бы плюнули вам в глаза, но слово — оно молчит. Ибо оно мертво (как

Борис и Глеб), оно у вас мертворожденное.А, Святополки окаянные!Е с т ь д в а п о л о ж е н и я :1) Что настроение изменяет почерк во время написания.2) Что почерк, своеобразно измененный настроением, передает это настро6

ение читателю, независимо от слов. Так же должно поставить вопрос о письменных,зримых или просто осязаемых, точно рукою слепца, знаках. Понятно, необязательно,чтобы речарь был бы и писцом книги саморунной, пожалуй, лучше если бы сей пору6чил это художнику. Но таких книг еще не было. Впервые даны они будетлянами, именно:«Старинная любовь» переписывалась для печати М. Ларионовым. «Взорваль» Н. Куль6биным и др., «Утиное гнездышко» О. Розановой. Вот когда можно наконец сказать:«Каждая буква — поцелуйте свои пальчики».

99

Манифесты

Странно, ни Бальмонт, ни Блок — а уже чего казалось бы современнейшие лю6ди — не догадались вручить свое детище не наборщику, а художнику...

Вещь, переписанная кем6либо другим или самим творцом, но не переживающимво время переписки себя, утрачивает все те чары, которыми снабдил ее почерк в час«грозной вьюги вдохновения».

ВВ.. ХХллееббннииккоовв,, АА.. ККррууччеенныыхх

ИДИТЕ К ЧЕРТУ!

Ваш год прошел со дня выпуска первых наших книг: «Пощечина», «ГромокипящийКубок», «Садок Судей» и др.

Появление Новых поэзий подействовало на еще ползающих старичков русскойлитературочки, как беломраморный Пушкин, танцующий танго.

Коммерческие старики тупо угадали раньше одурачиваемой ими публики цен6ность нового и «по привычке» посмотрели на нас карманом.

К. Чуковский (тоже не дурак!) развозил по всем ярмарочным городам ходкий то6вар: имена Крученых, Бурлюков, Хлебникова...

Ф. Сологуб схватил шапку И. Северянина, чтобы прикрыть свой облысевшийталантик.

Василий Брюсов привычно жевал страницами «Русской Мысли» поэзию Маяков6ского и Лившица.

Брось, Вася, это тебе не пробка!..Не затем ли старички гладили нас по головке, чтобы из искр нашей вызывающей

поэзии наскоро сшить себе электропояс для общения с музами?Эти субъекты дали повод табуну молодых людей, раньше без определенных за6

нятий, наброситься на литературу и показать свое гримасничающее лицо: обсвистан6ный ветрами «Мезонин поэзии», «Петербургский глашатай» и др.

А рядом выползала свора адамов с пробором — Гумилев, С. Маковский, С. Го6родецкий, Пяст, попробовавшая прицепить вывеску акмеизма и аполлонизма на поту6скневшие песни о тульских самоварах и игрушечных львах, а потом начала кружитьсяпестрым хороводом вокруг утвердившихся футуристов.

Сегодня мы выплевываем навязшее на наших зубах прошлое, заявляя:1) Все футуристы объединены только нашей группой.2) Мы отбросили наши случайные клички эго и кубо и объединились в единую

литературную компанию футуристов:ДДааввиидд ББууррллююкк,, ААллееккссеейй ККррууччеенныыхх,, ББееннееддиикктт ЛЛииввшшиицц,,

ВВллааддииммиирр ММааяяккооввссккиийй,, ИИггооррьь ССееввеерряянниинн,, ВВииккттоорр ХХллееббннииккоовв

ТРУБА МАРСИАН

ЛЮДИ!Мозг людей и доныне скачет на трех ногах (три оси места)! Мы приклеиваем, возде6

лывая мозг человечества, как пахари, этому щенку четвертую ногу, именно ось времени.Хромой щенок! Ты больше не будешь истязать слух нам своим скверным лаем.Люди прошлого не умнее себя, полагая, что паруса государства можно строить

лишь для осей пространства. Мы, одетые в плащ только побед, приступаем к построй6ке молодого союза с парусом около оси времени, предупреждая заранее, что нашразмер больше Хеопса, а задача храбра, величественна и сурова.

Мы, суровые плотники, снова бросаем себя и наши имена в клокочущие котлыпрекрасных задач.

Мы верим в себя и с негодованием отталкиваем порочный шепот людей прошло6го, мечтающих уклюнуть нас в пяту. Ведь мы босы. Но мы прекрасны в неуклонной изме6не своему прошлому, едва только оно вступило в возраст победы, и в неуклонном бе6шенстве заноса очередного молота над земным шаром, уже начинающим дрожать отнашего топота. ЧЧееррнныыее ппааррууссаа ввррееммееннии,, шшууммииттее!!

ВВииккттоорр ХХллееббннииккоовв,, ММаарриияя ССиинняяккоовваа,, ББоожжииддаарр,, ГГррииггоорриийй ППееттннииккоовв,, ННииккооллаайй ААссеееевв

1100

Кубофутуризм

МАНИФЕСТ ЛЕТУЧЕЙ ФЕДЕРАЦИИ ФУТУРИСТОВ

Старый строй держался на трех китах.Рабство политическое, рабство социальное, рабство духовное. Февральская революция уничтожила рабство политическое. Черными перьями

двуглавого орла устлана дорога в Тобольск. Бомбу социальной революции бросилпод капитал октябрь. Далеко на горизонте маячат жирные зады убегающих заводчи6ков. И только стоит неколебимый третий кит — р а б с т в о Д у х а .

По6прежнему извергает он фонтан затхлой воды — именуемый — с т а р о еи с к у с с т в о .

Театры по6прежнему ставят: «Иудейских» и прочих «царей» (сочинения Р о м а 6н о в ы х ), по6прежнему памятники генералов, князей — царских любовниц и царицы6ных любовников тяжкой, грязной ногой стоят на горлах молодых улиц. В мелочных лавоч6ках, называемых высокопарно выставками торгуют чистой мазней барских дочек и да6чек в стиле Рококо и прочих Людовиков.

И наконец, на светлых праздниках наших поем не наши гимны, а седовласуюодолженную у французов марсельезу.

Довольно.Мы пролетарии искусства — зовем пролетариев фабрик и земель к третьей бес6

кровной, но жестокой революции, революции духа.Требуем признать:I. О т д е л е н и е и с к у с с т в а о т г о с у д а р с т в а .Уничтожение покровительства привилегий и контроля в области искусства. До6

лой дипломы, звания, официальные посты и чины.II. Передачу всех материальных средств искусства: театров, капелл, выставоч6

ных помещений и зданий академии и художественных школ — в руки самих мастеровискусства для равноправного пользования ими всего народа искусства.

III. Всеобщее художественное образование ибо мы верим, что основы грядуще6го свободного искусства могут выйти только из недр демократической России, до се6го времени лишь алкавшей хлеба искусства.

IV. Немедленная, наряду с продовольственными, реквизиция всех под спудом ле6жащих эстетических запасов для справедливого и равномерного пользования всейРоссии.

Да здравствует третья Революция, Революция Духа!ДД.. ББууррллююкк,, ВВ.. ККааммееннссккиийй,, ВВ.. ММааяяккооввссккиийй

ДДаанн ММооссккввее 11991188 ггооддаа,, ммаарртт..

1111

** ** **О, достоевскиймо бегущей тучи!О, пушкиноты млеющего полдня!Ночь смотрится, как Тютчев,Безмерное замирным полня.

ЗЗААККЛЛЯЯТТИИЕЕ ССММЕЕХХООММ

О, рассмейтесь, смехачи!О, засмейтесь, смехачи!Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,О, засмейтесь усмеяльно!О, рассмешищ надсмеяльных — смех усмейных смехачей!О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!Смeйево, смeйево,Усмей, осмей, смешики, смешики,Смеюнчики, смеюнчики.О, рассмейтесь, смехачи!О, засмейтесь, смехачи!

ВЕЛИМИР

ХЛЕБНИКОВ

1885 — 1922

Кубофутуризм1133

OOPP.. ##1133

Бобэоби пелись губы,Вээоми пелись взоры,Пиээо пелись брови,Лиэээй — пелся облик,Гзи6гзи6гзэо пелась цепь.Так на холсте каких6то соответствийВне протяжения жило Лицо.11990088——11990099

ВВООЗЗЗЗВВААННИИЕЕ ППРРЕЕДДССЕЕДДААТТЕЕЛЛЕЕЙЙ

ЗЗЕЕММННООГГОО ШШААРРАА

Только мы, свернув ваши три года войны В один завиток грозной трубы, Поем и кричим, поем и кричим, Пьяные прелестью той истины, Что Правительство земного шара Уже существует. Оно — Мы.Только мы нацепили на свои лбы Дикие венки Правителей земного шара. Неумолимые в своей загорелой жестокости, Встав на глыбу захватного права, Подымая прапор времени, Мы — обжигатели сырых глин человечества В кувшины времени и балакири, Мы — зачинатели охоты за душами людей, Воем в седые морские рога, Скликаем людские стада — Эго6э! Кто с нами? Кто нам товарищ и друг? Эго6э! Кто за нами? Так пляшем мы, пастухи людей и Человечества, играя на волынке. Эво6э! Кто больше? Эво6э! Кто дальше? Только мы, встав на глыбу Себя и своих имен,Хотим среди моря ваших злобных зрачков, Пересеченных голодом виселиц И искаженных предсмертным ужасом, Около прибоя людского воя, Назвать и впредь величать себя Председателями земного шара. Какие наглецы — скажут некоторые, Нет, они святые, возразят другие. Но мы улыбнемся, как боги, И покажем рукою на Солнце. Поволоките его на веревке для собак, Повесьте его на словах: Равенство, братство, свобода, Судите его вашим судом судомоек За то, что в преддверьях Очень улыбчивой весны Оно вложило в нас эти красивые мысли, Эти слова и дало Эти гневные взоры.

Велимир Хлебников

Виновник — Оно.Ведь мы исполняем солнечный шепот, Когда врываемся к вам, как Главноуполномоченные его приказов, Его строгих велений.Жирные толпы человечества Протянутся по нашим следам,Где мы прошли.

Лондон, Париж и Чикаго Из благодарности заменят свои Имена нашими.Но мы простим им их глупость.Это дальнее будущее, А пока, матери, Уносите своих детей,Если покажется где6нибудь государство. Юноши, скачите и прячьтесь в пещеры И в глубь моря,Если увидите где6нибудь государство. Девушки и те, кто не выносит запаха мертвых, Падайте в обморок при слове «границы»: Они пахнут трупами. Ведь каждая плаха была когда6то Хорошим сосновым деревом, Кудрявой сосной. Плаха плоха только тем, Что на ней рубят головы людям. Так, государство, и ты — Очень хорошее слово со сна — В нем есть 11 звуков, Много удобства и свежести, Ты росло в лесу слов: Пепельница, спичка, окурок, Равный меж равными. Но зачем оно кормится людьми? Зачем отечество стало людоедом, А родина его женой? Эй! Слушайте!Вот мы от имени всего человечества Обращаемся с переговорами К государствам прошлого: Если вы, о государства, прекрасны, Как вы любите сами о себе рассказывать И заставляете рассказывать о себе Своих слуг,То зачем эта пища богов? Зачем мы, люди, трещим у вас на челюстях Между клыками и коренными зубами? Слушайте, государства пространств, Ведь вот уже три года Вы делали вид,Что человечество — только пирожное, Сладкий сухарь, тающий у вас во рту; А если сухарь запрыгает бритвой и скажет: мамочка! Если его посыпать нами, Как ядом?Отныне мы приказываем заменить слова: «Милостью Божьей» —

1144

Кубофутуризм

«Милостью Фиджи».Прилично ли Господину Земному Шару (Да творится воля его) Поощрять соборное людоедство В пределах себя? И не высоким ли холопством Со стороны людей, как едомых, Защищать своего верховного Едока? Послушайте! Даже муравьи Брызгают муравьиной кислотой на язык медведя. Если же возразят,Что государство пространств не подсудно, Как правовое соборное лицо, Не возразим ли мы, что и человек Тоже двурукое государство Шариков кровяных и тоже соборен.Если государства плохи, То кто из нас ударит палец о палец, Чтобы отсрочить их сон Под одеялом: н а в е к и? Вы недовольны, о государства И их правительства,Вы предостерегающе щелкаете зубами И делаете прыжки. Что ж! Мы — высшая сила И всегда сможем ответить На мятеж государств, Мятеж рабов,— Метким письмом.Стоя на палубе слова «надгосударство звезды» И не нуждаясь в палке в час этой качки, Мы спрашиваем, что выше: Мы, в силу мятежного права, И неоспоримые в своем первенстве, Пользуясь охраной законов о изобретении И объявившие себя Председателями земного шара, Или вы, правительства Отдельных стран прошлого, Эти будничные остатки около боен Двуногих быков,Трупной влагой коих вы помазаны? Что касается нас, вождей человечества, Построенного нами по законам лучей При помощи уравнений рока, То мы отрицаем господ, Именующих себя правителями, Государствами и другими книгоиздательствами, И торговыми домами «Война и К°», Приставившими мельницы милого благополучия К уже трехлетнему водопаду Вашего пива и нашей крови С беззащитно красной волной.Мы видим государства, павшие на меч С отчаяния, что мы пришли. С родиной на устах,Обмахиваясь веером военно6полевого устава, Вами нагло выведена война

1155

Велимир Хлебников

В круг Невест человека.А вы, государства пространств, успокойтесь И не плачьте, как девочки. Как частное соглашение частных лиц, Вместе с обществами поклонников Данте, Разведения кроликов, борьбы с сусликами, Вы войдете под сень изданных нами законов. Мы вас не тронем.Раз в году вы будете собираться на годичные собрания, Делая смотр редеющим силамИ опираясь на право союзов. Оставайтесь добровольным соглашением Частных лиц, никому не нужным И никому не важным, Скучным, как зубная боль У Бабушки 17 столетия. Вы относитесь к нам, Как волосатая ного6рука обезьянки, Обожженная неведомым богом6пламенем, К руке мыслителя, спокойноУправляющей вселенной, Этого всадника оседланного рока. Больше того: мы основываем Общество для защиты государствОт грубого и жестокого обращения Со стороны общин времени. Как стрелочникиУ встречных путей Прошлого и Будущего, Мы так же хладнокровно относимся К замене ваших государствНаучно построенным человечеством,Как к замене липового лаптяЗеркальным заревом поезда.Товарищи6рабочие! Не сетуйте на нас:Мы, как рабочие6зодчие,Идем особой дорогой, к общей цели.Мы — особый род оружия.Итак, боевая перчаткаТрех слов: Правительство земного шара —Брошена.Перерезанное красной молниейГолубое знамя безволода,Знамя ветреных зорь, утренних солнцПоднято и развевается над землей,Вот оно, друзья мои!Правительство земного шара.Пропуск в правительство звезды:Сун6ят6сену, Рабиндранат Тагору,Вильсону, Керенскому

П р е д л о ж е н и яЗаконы быта да сменятсяУравнениями рока.Персидский ковер имен государствДа сменится лучом человечества.Мир понимается как луч.Вы — построение пространств,

1166

Кубофутуризм1177

Мы — построение времени.Во имя проведения в жизньВысоких начал противоденегВладельцам торговых и промышленных предприятийДать погоны прапорщикаТрудовых войскС сохранением за ними окладаПрапорщиков рабочих войск.Живая сила предприятий поступаетВ распоряжение мирных рабочих войск.2211 ааппрреелляя 11991177

ППООЭЭТТ

Как осень изменяет сад,Дает багрец, цвет синей меди,И самоцветный водопадСнегов предшествует победе,И жаром самой яркой грезыСтволы украшены березы,И с летней зеленью проститьсяЛетит зимы глашатай — птица,Где тонкой шалью золотойОдет откос холмов крутой,И только призрачны и нагиРавнины белые овраги,Да голубая тишинаПросила слова вещуна, —Так праздник масленицы вечнойДуши отрадою беспечнойХоронит день недолговечный,Хоронит солнца низкий путь,Зимы бросает наземь тканиИ, чтобы время обмануть,Бежит туда быстрее лани.Когда над самой головойВосходит призрак золотойИ в полдень тень лежит у ног,Как очарованный зверок, —Тогда людские рощи босыТкут пляски сердцем умиленныхИ лица лип сплетают косыЛистов зеленых.Род человечества,Игрою легкою дурачась, ты,В себе самом меняя виды,Зимы холодной смоешь начистоПустые краски и обиды.Иди, весна! Зима, долой!Греми, весеннее, трубой!И человек, иной, чем прежде,В своей изменчивой одежде,Одетый облаком и наг,Цветами отмечая шаг,Летишь в заоблачную тишь,С весною быстрою сам6друг,Прославив солнца летний круг.

Широким неводом цветовВесна рыбачкою одета,И этот холод современныйЕе серебряных растений,И этот ветер вдохновенныйИз полуслов, и полупения,И узел ткани у колен,Где кольца чистых сновидений.Вспорхни, сосед, и будь готовНести за ней охапки светаИ цепи дыма и цветов.И своего я потоки,Моря свежего взволнованней,Ты размечешь на востокеИ посмотришь очарованней.Сини воздуха затеи.Сны кружились точно змеи.Озаренная цветами,Вдохновенная устами,Так весна встает от сна.Все, кто предан был наживе,Счету дней, торговле отданных,Счету денег и труда, —Все сошлись в одном порывеЛюбви к Деве верноподданных,Веры в праздник навсегда.Крик шута и вопли жен,Погремушек бой и звон,Мешки белые паяца,Умных толп священный гнев,Восклицали: Дева — Цаца!Восклицали нараспев,В бурных песнях опьянев.Двумя занятая лавка,Темный тополь у скамейки.Шалуний смех, нечаянная давка,Проказой пролитая лейка.В наряде праздничном цыган,Едва рукой касаясь струн,Ведет веселых босоножек.Шалун,Черноволосый, черномазый мальчуганБьет тыквою пустой прохожих.Глаза и рот ей сделал ножик.

Велимир Хлебников1188

Она стучит, она трещит,Она копье и ловкий щит.Потоком пляски пробежалиВ прозрачных одеяньях жены.«Подруги, верно ли? — Едва ли,Что рядом пойман леший сонный?Подруги, как мог он в веселия часЗаснуть, от сестер отлучась? —Прости, дружок, ну, добрый путь,Какой кисляй, какая жуть!»И вот, наказанный щипками,Бежит неловкими прыжкамиИ скрыться от сестер стремится,Медведь, и вдруг свободнее, чем птица,Долой от злых шалуний мчится.Волшебно6праздничною рожей,Губами красными сверкнув,Толпу пугает чернокожий,Копье рогожей обернув.За ним с обманчивой свободойРука воздушных продавщиц,Темнея солнечной погодой,Корзину держит овощей.Повсюду праздничные лицаИ песни смуглых скрипачей.Среди недолгой тишиныИгра цветами белены.Подведены, набелены,Скакали дети небылицы.Плясали черти очарованно,Как призрак с призраком прикованные,Как будто кто6то ими грезит,Как будто видит их во сне,Как будто гость замирный лезетВ окно красавице весне.Слава смеху! Смерть заботе!Из знамен и из полотен,Что качались впереди,Смех, красиво беззаботен,С осьминогом на груди,Выбегает, смел и рьян, —Жрец проделок и буян.Пасть кита несут, как двери,Отворив уста широко,Два отшельника6пророка,В глуби спрятаны, как звери,Спорят об умершей вере.Снег за снегом,Все летит к вере в прелести и негам.Вопит задумчиво волынка,Кричит старик «кукареку»,И за снежинкою снежинкаСухого снега разноцветногоСадилась вьюга на толпуСреди веселья беззаветного.Одетый бурной шкурой волка,Проходит воин, медь и щит.

Жаровней6шляпой богомолкаСтарушка набожных смешит.Какие синие глаза!Сошли ли наземь образа —Дыханьем вечности волнуя,Идут сквозь праздник поцелуяСвященной живописью храма,Чтобы закрыл глаза безбожник,[Как] дева нежная ислама,Иль в руки кисти взял художник?«Скажи, соседка, — мой Создатель! —Кто та живая Богоматерь?» —«Ее очами теневымиБыл покорен страстей язык,Ее шептать святое имяРод человеческий привык».Бела, белее изваяния,Струя молитвенный покой,Она, божественной рукой,Идет, приемля подаяние.И что ж! И что ж! Какой злодейЕй дал вожатого шута!Она стыдится глаз людей,Ее занятье — нищета!Но нищенки нездешний лик,Как небо синее, велик.Казалось, из белого камня изваянПоток ее белого платья,О, нищенка дальних окраин,Забывшая храм Богоматерь!Испуг. Молчат...И белым светом залита,Перед видением толпа детей, толпа

девчат.Но вот веселие окрепло.Ветер стона, хохот пепла,С диким ревом краснокожиеПробежали без оглядки,За личинами прохожиеСкачут в пляске и присядке.И за ней толпа кривляк,С писком плача, гик шутов,Вой кошачий, бой котов,Пролетевшие по улице,Хохот ведьмы и скотов,Человек6верблюд сутулится,Говор рыбы, очи сов,Сажа плачущих усов,На телеге красный рак,С расписными волосами,В харе святочной дуракБьет жестянкою в бочонок,Тащит за руку девчонок.Мокрой сажи непогода,Смоляных пламен костры,Близорукие очки текут копотью по лицам,По кудрявых влас столицам.

Кубофутуризм1199

И в ночной огнистой чаре,В общей тяге к небылицамДико блещущие хари,Лица цвета кумачаОтразились, как свеча,Среди тысячи зеркал,Где огонь, как смерть, плескал.Смеху время! Звездам час!Восклицали, ветром мчась.И копья упорных снежинок,Упавших на пол мостовой.Скамья. Голо выбритый инокВдвоем с черноокой женой.Как голубого богомольцы,Качались длинных кудрей кольца,И полночь красным углем жегВ ее прическе лепесток.И что ж! Глаза упорно6синиеГорели радостью унынияИ, томной роскоши полны,Ведут в загадочные сны.Но, полна метели, свободы от тела,Как очи другого, не этого лика,Толпа бесновалась, куда6то летела,То бела, как призрак, то смугла и дика.И около мертвых богов,Чьи умерли рано пророки,Где запады — с ними востоки,Сплетался усталый ветер шагов,Забывший дневные уроки.И, их ожерельем задумчиво мучаяСвой давно уж измученный ум,Стоял у стены вечный узник созвучия,В раздоре с весельем и жертвенник дум.Смотрите, какою горой темноты,Холмами, рекою, речным водопадомПлащ, на землю складками падая,Затмил голубые цветы,В петлицу продетые Ладою.И бровь его, на сон похожая,На дикой ласточки полет,И будто судорогой безбожияЕго закутан гордый рот.С высокого темени волосы падалиОленей сбесившимся стадом,Что, в небе завидев врага,Сбегает, закинув рога,Волнуясь, беснуясь морскими волнами,Рогами друг друга тесня, Как каменной липой на темени,И черной доверчивой мордойВсе дрожат, дорожа и пылинкою времени,Бросают сердца вожакуИ грудой бегут к леднику, —И волосы бросились вниз по плечамОленей сбесившихся стадом,По пропастям и водопадам.

Ночным табуном сумасшедших оленей,С веселием страха, быстрее, чем птаха!Таким он стоял, сумасшедший и гордыйПевец (голубой темноты строгий кут,Морскою волною обвил его шею измятый

лоскут).И только алмаз Кизил6эЗажег красноватой водыЗвездой очарованной, к булавке

прикованной,Плаща голубые труды,Девичьей душой застрахованной.О девушка, рада ли,Что волосы падалиРекой сумасшедших оленей,Толпою в крутую и снежную пропасть,Где белый белел воротничок?В час великий, в час вечерний,Ты, забыв обет дочерний,Причесала эти волосы,Крылья дикого орлана,Наклонясь, как жемчуг колоса,С голубой душою панна.И как ветер делит волны,Свежей бури песнью полный,Первой чайки криком пьяный, —Так скользил конец гребенкиНа других миров ребенке,Чьи усы темнеют нивойПашни умной и ленивой.И теперь он не спал, не грезил и не жил,Но, багровым лучом озаренный,Узор стен из камней голубыхЧерными кудрями нежил.Он руки на груди сложил,Прижатый к груде камней призрак,Из жизни он бежал, каким6то светом

привлеченный,Какой6то грезой удивленный,И тело ждало у стеныЕго души шагов с вершин,Его обещанного спуска,Как глина, полная воды,Но без цветов — пустой кувшинБез запаха и чувства.У ног его рыдала русалка. Она,Неясным желаньем полна,Оставила шум колесаИ пришла к нему, слыхала чьиПесни вечера не раз.Души нежные русалочьиПокорял вечерний час.И забыв про ночные леса,И мельника с чертом божбу,И мельника небу присягу,Глухую его ворожбу,И игор подводных отвагу.

Велимир Хлебников2200

Когда рассказом звездным вышитПруда ночного черный шелкИ кто6то тайну мира слышит,Из мира слов на небо вышед,С ночного неба землю видитИ ждет, к себе что кто6то выйдет,Что нежный умер и умолк.Когда на камнях волос чешетРусалочий прозрачный полИ прячется в деревьях липы,Конь всадника вечернего опешит,И только гулкий голос выпиМычит на мельнице, как вол,Утехой тайной сердце тешитУсталой мельницы глагол,И все порука от порока.Лишь в омуте блеснет морока,И сновидением обманаИз волн речных выходит паннаИ, горделива и проста,Откроет дивные уста.Поет про очи синие, исполненные прелести,Что за паутиной лучей,И про обманчивый ручей,Сокрыт в неясном шелесте.Тогда хотели звезды жгучиеСоединить в одно созвучиеИ смуглую веру воды’,Веселые брызги русалок,И мельницы ветхой труды,И дерево, полное галок,И девы ночные виды.И вот, одинока, горда,Отправилась ты в города.При месяце беломСинеющим теломПугает людей. Стучится в воротаИ входит к нему.В душе у девы что6то,Неясное уму.Но сердце вещее не трогалиНочные барышни и щеголи,Всегда их улицы полныИ густо ходят табуны.Русалка, месяца лучами —Невеста в день венца,Молчанья полными глазами,Краснея, смотрит на певца.Глаза ночей. Они зовут и улетаютТуда, в отчизну лебедей,И одуванчиком сияютВ кругах измученных бровей,И нежно6нежно умоляют.«Как часто мой красивый разум,На мельницу седую приходя,Ты истязал своим рассказомО празднике научного огня.

Ведь месяцы сошли с небес,Запутав очи в черный лес,И, обученные людскому бегу,Там водят молнии телегуИ толпами возят людейНа смену покорных коней.На белую муку’Размолот старый мирРаботою рассудка,И старый мир — он умер на скаку!И над покойником синеет незабудка,Реки чистоглазая дочь.Над древним миром уже ночь!Ты истязал меня рассказом,Что с ним и я, русалка, умерла,И не река девичьим глазомУвидит времени орла.Отец искусного мученья,Ты был жесток в ночной тиши,Несу венок твоему пенью,В толпу поклонниц запиши!»Молчит. Руками обнимая,Хватает угол у плащаИ, отшатнувшись и немая,Вдруг смотрит молча, трепеща.«Отец убийц! Отец убийц —

палач жестокий!А я, по6твоему, — в гробу?И раки кушают меня,Клешнею черной обнимая?Зачем, чертой ночной морокиПорывы первые ломая,Ты написал мою судьбу?Как хочешь назови меня:Собранием лучей,Что катятся в окно,Ручей6печаль, чей бег небесен,Иль нет из да — в долине песен,Иль разум вод — сквозь разум чисел,Где синий реет коромысел, —Из небытия людей в волнеТы вынул ум, а не возвысилЗа смертью дремлющее «но».Или игрой ночных очей,[Всегда жестоких и коварных] —На лоне ночи светозарных,И омутом, где всадник пьет,Иль месяца лучом, что вырвался из

скважин,Иль мне быть сказкой суждено?Но пощади меня! Отважен,Переверни концом копье!»Тогда рукою вдохновеннойНа Богоматерь указал.«Вы сестры. В этом нет сомнений.Идите вместе, — он сказал. —Обеим вам на нашем свете

Кубофутуризм2211

Среди людей не знаю места.(Невеста вод и звезд невеста).Но, взявшись за руки, идитеРечной волной бежать сквозь сетиИли нести созвездий нитиВ глубинах темного собораШирокой росписью стены,Или жилицами волныСкитаться вы обречены,Быть божествами наявуИ в белом храме и в хлеву,Жить нищими в тени забора,Быть в рубище чужом и грязном,Волною плыть к земным соблазнам,И быть столицей насекомых,Блестя в божественные очи,Спать на земле и на соломах,Когда рука блистает ночи.В саду берез, в долине вздоховИль в хате слез и странных охов —Поймите, вы везде изгнанницы,Вам участь горькая останетсяВезде слыхать: «Позвольте кланяться».По белокаменным ступенямОн в сад сошел и встал под Водолеем.«Клянемся, клятве не изменим, —Сказал он, руку подымая,Сорвал цветок и дал обеим, —Сколько тесных дней в году,Стольких воль повторным словомЯ изгнанниц поведуПо путям судьбы суровым».И призраком ночной семьиЗастыли трое у скамьи.1166——1199 ооккттяяббрряя 11991199,, 11992211

ААЛЛЕЕШШЕЕ ККРРУУЧЧЕЕННЫЫХХ

Игра в аду и труд в раю —Хорошеу’ки первые уроки.Помнишь, мы вместеГрызли, как мыши,Непрозрачное время?Сим победиши!2266 ооккттяяббрряя 11992200

ССЛЛООВВОО ОО ЭЭЛЛЬЬ

Когда судов широкий вес Был пролит на груди, Мы говорили: видишь, лямка На шее бурлака. Когда камней бесился бег, Листом в долину упадая, Мы говорили — то лавина. Когда плеск волн, удар в моржа, Мы говорили — это ласты. Когда зимой снега хранили

Шаги ночные зверолова, Мы говорили — это лыжи. Когда волна лелеет челн И носит ношу человека, Мы говорили — это лодка.Когда широкое копыто В болотной топи держит лося, Мы говорили — это лапа. И про широкие рога Мы говорили — лось и лань. Через осипший пароход Я увидал кривую лопасть: Она толкала тяжесть вод, И луч воды забыл, где пропасть. Когда доска на груди воина Ловила копья и стрелу, Мы говорили — это латы. Когда цветов широкий лист Облавой ловит лёт луча, Мы говорим — протяжный лист. Когда умножены листы, Мы говорили — это лес. Когда у ласточек протяжное перо Блеснет, как лужа ливня синего, И птица льется лужей ноши, И лег на лист летуньи вес, Мы говорим — она летает, Блистая глазом самозванки. Когда лежу я на лежанке, На ложе лога на лугу, Я сам из тела сделал лодку, И лень на тело упадает. Ленивец, лодырь или лодка, кто я? И здесь и там пролита лень. Когда в ладонь сливались пальцы, Когда не движет легот листья, Мы говорили — слабый ветер. Когда вода — широкий камень, Широкий пол из снега,Мы говорили — это лед. Лед — белый лист воды. Кто не лежит во время бега Звериным телом, но стоит, Ему названье дали — люд. Мы воду черпаем из ложки. Он одинок, он выскочка зверей, Его хребет стоит, как тополь, А не лежит хребтом зверей, Прямостоячее двуногое, Тебя назвали через люд. Где лужей пролилися пальцы,Мы говорили — то ладонь. Когда мы легки, мы летим. Когда с людьми мы, люди, легки, — Любим. Любимые — людимы. Эль — это легкие Лели, Точек возвышенный ливень,

Велимир Хлебников2222

** ** **На родине красивой смерти — Машуке,Где дула войскового дымОбвил холстом пророческие очи,Большие и прекрасные глаза,И белый лоб широкой кости, —Певца прекрасные глаза,Чело прекрасной костиК себе на небо взяло небо,И умер навсегдаЖелезный стих, облитый горечью и злостью.Орлы и ныне помнятСражение двух желез,Как небо рокоталоИ вспыхивал огонь.Пушек облаков тяжелый выстрелВ горах далече покатилсяИ отдал честь любимцу чести,Сыну земли с глазами неба.И молния синею веткой огняБлеснула по небуИ кинула в гроб травянойКак почести неба.И загрохотал в честь смерти выстрел тучиТяжелых гор.Глаза убитого певцаИ до сих пор живут не умираяВ туманах гор.И тучи крикнули: «Остановитесь,Что делаете, убийцы?» — тяжелый голос прокатился.И до сих пор им молятся,ГлазамВо время бури.И были вспышки грозПрекрасны, как убитого глаза.И луч тройного бога смертиПо зеркалу судьбыБлеснул — по Ленскому и Пушкину, и брату в небесах.Певец железа — он умер от железа.Завяли цветы пророческой души.И дула дым священникомПропел напутственное слово,А небо облачные почестиВоздало мертвому певцу.И доныне во время буриГорец говорит:

Эль — это луч весовой,Воткнутый в площадь ладьи. Нить ливня и лужа. Эль — путь точки с высоты, Остановленный широкой Плоскостью.В любви сокрыт приказ Любить людей,И люди — те, кого любить должны мы.

Матери ливнем любимец — Лужа6дитя.Если шириною площади остановлена

точка — это Эль. Сила движения, уменьшенная Площадью приложения, — это Эль. Таков силовой прибор, Скрытый за Эль.ННааччааллоо 11992200

Кубофутуризм2233

«То Лермонтова глаза».Стоусто небо застонало,Воздавши воинские почести,И в небесах зажглись, как очи,Большие серые глаза.И до сих пор живут средь облаков,И до сих пор им молятся олени,Писателю России с туманными глазами,Когда полет орла напишет над утесомБольшие медленные брови.С тех пор то небо серое —Как темные глаза.ООккттяяббррьь 11992211

ББУУРРЛЛЮЮКК

С широкою кистью в руке ты бегал рысьюИ кумачовой рубахойУлицы Мюнхена долго смущал,Краснощеким пугая лицом.Краски учительПрозвал тебя«Буйной кобылойС черноземов России».Ты хохотал,И твой трясся живот от радости буйнойЧерноземов могучих России.Могучим «хо6хо6хо!»Ты на все отвечал, силы зная свои,Одноглазый художник,Свой стеклянный глаз темной водыВытирая платком носовым и говоря: «Д6да», —Стеклом закрываяС черепаховой ручкой.И, точно бурав,Из6за стеклянной брони, из6за окопаВнимательно рассматривал соседа,Сверлил собеседника, говоря недоверчиво: «Д6да».Вдруг делался мрачным и скорбным.Силу большую тебе придавалГлаз одинокий.И, тайны твоей не открыв,Что мертвый стеклянный шарБыл товарищем жизни, ты ворожил.Противник был в чарах воли твоей,Черною, мутною бездной вдруг очарован.Братья и сестры, сильные хохотом, все великаны,С рассыпчатой кожей,Рыхлой муки казались мешками.Перед невидящим глазомСтавил кружок из стеклаОком кривой, могучий здоровьем художник.Разбойные юга песни порою гремелиЧерез рабочие окна, галка влетала — увидеть, в чем дело.И стекла широко звенелиНа Бурлюков «хо6хо6хо!».Горы полотен могучих стояли по стенам.

Велимир Хлебников

Кругами, углами и кольцамиСветились они, черный ворон блестел синим клюва углом.Тяжко и мрачно багровые и рядом зеленые висели холсты,Другие ходили буграми, как черные овцы, волнуясь,Своей поверхности шероховатой, неровной —В них блестели кусочки зеркал и железа.Краску запекшейся кровиКисть отлагала холмами, оспой цветною.То была выставка приемов и способов письмаИ трудолюбия уроки,И было все чарами бурлючьего мертвого глаза.Какая сила искалечилаТвою непризнанную мощьИ дерзкой властью обеспечилаСлова: «Бурлюк и подлый ножВ грудь бедного искусства»?Ведь на «Иоанне Грозном» шов —Он был заделан позже густо —Провел красиво Балашов.Россия, расширенный материк,И голос Запада громадно увеличила,Как будто бы донесся крикЧудовища, что больше в тысячи раз.Ты, жирный великан, твой хохот прозвучал по всей России,И стебель днепровского устья, им ты зажат был в кулаке,Борец за право народа в искусстве титанов,Душе России дал морские берега.Странная ломка миров живописныхБыла предтечею свободы, освобожденьем от цепей.Так ты шагало, искусство,К песни молчания великой.И ты шагал шагами силачаВ степях глубокожирныхИ хате подавал надеждуНа купчую на земли,Где золотились горы овинов,Наймитам грусти искалеченным.И, колос устья Днепра,Комья глины людейБыли послушны тебе.С великанским сердца ударомДвигал ты глыбы волн чугунаОдним своим жирным хохотом.Песни мести и печалиВ твоем голосе звучали.Долго ты ходы точилЧерез курган чугунного богатства,И, богатырь, ты вышел из курганаРодины древней твоей.ООссеенньь 11992211

ООДДИИННООККИИЙЙ ЛЛИИЦЦЕЕДДЕЕЙЙ