ВЕСТНИК ТОМСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ...journals.tsu.ru/uploads/import/508/files/03-174.pdf · 2016-03-22 · Социология. Политология

ВЕСТНИК ТОМСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА

2008 Философия. Социология. Политология №2(3)

УДК 321.7Энтони Макгрю

ТРАНСНАЦИОНАЛЬНАЯ ДЕМОКРАТИЯ:ТЕОРИИ И ПЕРСПЕКТИВЫ1

Идентифицируются различные оценки транснациональной демократии, коренящие-ся в различных традициях демократической мысли. Критическая рефлексия над че-тырьмя современными представлениями о демократии (демократическая межгосу-дарственность, радикальный демократический республиканизм, космополитизм исовещательная демократия) поднимает фундаментальные вопросы: желательнаили возможна транснациональная демократия?

ВведениеДемократическая теория (и практика), отмечает И. Шапиро, всегда ока-

зывается важной, «…когда сталкивается с вопросами собственной области»[72. P. 1]. Бинарные оппозиции между публичным и приватным, местечко-вым и международным занимали центральное место в спорах о надлежащихпределах демократического проекта. Критики, занимающие радикальныепозиции относительно современной либеральной демократии, например,защищали и расширение, и углубление демократического порядка, охваты-вающего приватные сферы частной жизни (household) и занятости(workplace) (Held). Все же до сравнительно недавнего времени теоретикиредко осмеливались рассматривать демократию вне государства, посколькупреобладающая ортодоксия предполагала категориальное различие междуморальной областью суверенного политического сообщества и аморальнойсферой общества анархии, между местечковыми и международными облас-тями деятельности, соответственно [14, 78]. Как результат, теоретики совре-менной демократии имеют тенденцию заключать в скобки общество анар-хии, тогда как теоретики международных отношений имеют тенденцию за-ключать в скобки демократию. Конечно, были исключения. Интернациона-лизм классического либерализма, выраженный в идеях Дж. Бентама,В. Вильсона, и сторонников функционализма, таких как Д. Митрени, защи-щал более демократический международный порядок [59, 60]. Но, главнымобразом, только после окончания «холодной» войны в исторически разоб-щенной литературе по теории международных отношений и теории демо-кратии все очаровываются идеей демократии без границ, в форме трансна-циональной (или глобальной) демократии [12, 38]. Этот «транснациональ-ный поворот», как его можно описать, ясно выражает глубоко значимыйсдвиг в мышлении о современном демократическом проекте, который за-служивает серьезного критического исследования.

1 Основное содержание статьи «Transnational Democracy: Theories and Prospects» былопредставлено на международном семинаре «Democracy and Globalization», который проходил вGl. Vrå Castle (Дания) 4–5 мая 2003 г. Пер. В.В. Оглезнева; под ред. В.А. Суровцева.

Транснациональная демократия: теории и перспективы175

Делая вклад в данное критическое исследование, эта статья начинается сдискуссии о факторах, которые ускорили «транснациональный поворот». Ус-танавливается контекст для серьезного исследования литературы по пробле-мам транснациональной демократии. Во второй части данной работы иденти-фицируются различные оценки транснациональной демократии, коренящиесяв различных традициях демократической мысли. Критическая рефлексия надэтими четырьмя современными представлениями о демократии – демократи-ческая межгосударственность (democratic intergovernmentalism), радикальныйдемократический республиканизм, космополитизм и совещательная демокра-тия – задает фундаментальные вопросы: желательна или возможна трансна-циональная демократия? Эти проблемы исследуются в третьей части. Реак-цией на эти скептические аргументы является часть четвертая, предлагаю-щая уверенную защиту идеи транснациональной демократии. Наконец, впятой части мы рассматриваем перспективы проекта транснациональнойдемократии и размышляем над вероятностью четырех совершенно различ-ных представлений о демократии, детально разработанных во второй части.

Глобализация и транснациональная демократияБыстро растущее количество литературы по проблемам транснациональ-

ной демократии должно быть установлено в контексте определенных совре-менных событий: интенсификация глобализации, «третья волна» глобальнойдемократизации и повышение активности межнациональных социальныхдвижений. Эти взаимосвязанные события, значение которых сегодня оспа-ривается, отразились на условиях и возможностях эффективной демократии.Экономическая глобализация, утверждают многие, обострила напряжен-ность между демократией как территориально укорененной системой прав-ления и действием глобальных рынков и транснациональных сетей корпора-тивной власти. В мире, в котором даже самые мощные правительства кажут-ся бессильными, когда противостоят циркуляционным силам глобальныхрынков или действиям транснациональных корпораций, эффективность на-циональной демократии ставится под вопрос. Поскольку, как замечаетМ. Сандел, правительства потеряли способность управлять транснациональ-ными силами в соответствии с выраженным предпочтением их граждан, тосама сущность демократии, а именно, самоуправление, решительно ском-прометирована [67]. Кроме того, в поисках продвижения или регулированиясил глобализации, по средствам механизмов глобального и региональногоуправления, государства создали новые слои политической власти, которыеимеют слабые демократические мандаты (credentials) и однозначное сопро-тивление по отношению к существующим системам национальной ответст-венности. При этих условиях неясно, как использовать классическую фор-мулу Р. Даля «кто управляет?» Например, во время всеобщих выборов вЮжной Корее в 1997 г., сразу после Восточноазиатского кризиса, Междуна-родный валютный фонд потребовал от обоих кандидатов на должность пре-зидента подписать конфиденциальную декларацию по соблюдению условийпредложенного им спасательного финансового соглашения, независимо отрезультатов выборов. В эру, в которой публичная и приватная власть прояв-

Энтони Макгрю176

ляется и осуществляется в транснациональном или даже глобальном мас-штабе, серьёзная оценка перспектив демократии запоздала.

Этот пересмотр демократии был также поддержан глобальным распро-странением либеральной демократии как системы политического правления.По сравнению с началом двадцатого столетия демократия – и либеральнаяпредставительная демократия в том числе – возникла как доминирующийпризнак системы национального правления по всему земному шару, покрайней мере в формальном смысле [65]. Помимо неверно понятого триумфаФ. Фукуямы, безотносительно причин «третьей волны», демократия сталапочти универсальным политическим стандартом. Конечно, для многих но-вых демократических государств стремление и политическая риторика дале-ко превосходят реализацию эффективной демократии. Общественное разоча-рование в избранных политических деятелях и в способности демократиче-ских правительств разбираться со многими из текущих проблем – от неравен-ства до экологического загрязнения – предполагает, что не все так хорошо состарыми демократиями. Несмотря на подобные недостатки, и старые, и но-вые демократические государства стали все более и более чувствительнымик слабому демократическому мандату существующих структур глобальногои регионального управления, непосредственно посягающих на интересы ихграждан. Поскольку демократические государства составляли большинство вглобальных учреждениях давления, то необходимо было сделать, чтобы втаких институтах увеличились прозрачность и ответственность [35]. Не-сколько иронично и то, что много новых демократических государств, кото-рые были подвергнуты резкой критике со стороны Международного валют-ного фонда и Международного банка касательно требований хорошегоуправления, теперь проводят кампании за подобные принципы и практики,применяемые в этих цитаделях глобальной власти. Вопрос о том, как эффек-тивно объединить международные учреждения с демократическими метода-ми, согласно Р. Кохану, остается самым тяжелым из всех современных меж-дународных политических проблем [48].

Единственный убедительный ответ на эту проблему был представлен уч-реждениями гражданского общества. Глобальная общественная революция,выраженная в значительном расширении деятельности неправительственныхорганизаций и транснациональных правозащитных групп, профсоюзных ирелигиозных ассоциаций и многих других, создала инфраструктуру трансна-ционального гражданского общества [4, 53, 66]1. Несмотря на то, что совре-менный мир существенно нерепрезентативен, учреждения транснациональ-ного гражданского общества стали инструментом в артикуляции интересовграждан и общностей на международных форумах [3]. Но демократическиймандат транснационального гражданского общества остается серьезно неоп-

1 Конечно, идея глобального или транснационального гражданского общества остаетсяоспариваемой. Хотя здесь предпринята попытка отнести к транснациональной сфере добро-вольных ассоциаций различия между государственным и негосударственным, так как неком-мерческие и корпоративные сектора чрезвычайно расплывчаты. Кроме того, любая из сферэкономических отношений, исключенная из концепций гражданского общества, остается су-щественным пунктом разногласий между марксистскими и либеральными концепциями. (См.работы Дж. Кейна, который исключает экономическую сферу.)


ределенным. Является ли транснациональное гражданское общество сущест-венной силой для демократизации мирового порядка или просто другой аре-ной, через которую привилегированные и сильные поддерживают свою гло-бальную гегемонию, остается спорным вопросом [4, 5, 81].

Поэтому научные размышления о нормативных принципах и потенциаль-ных институциональных формах транснациональной демократии выражаютсяв делах и интересах многих разнообразных сил, заинтересованных в демокра-тическом мандате существующих систем глобального управления. Прозрач-ность, ответственность и представительство – это условия, которые стали но-выми просьбами (мольбами) тех, кто требуют реформы глобальных учрежде-ний: от Организации Объединенных Наций до Международного валютногофонда и Международного банка [31, 74]. Такая политическая и дипломатиче-ская риторика похвальна, но тем не менее ощущается отсутствие большегоколичества специфики. В научной литературе по вопросам глобализации идемократии произошло относительное соединение нормативных и институ-циональных оснований демократии вне государства. Как результат – началотеоретических обсуждений того, что могла бы подразумевать транснацио-нальная демократия.

Теоретизирующая транснациональная демократияВ рамках увеличивающейся литературы по вопросам транснациональной

демократии можно выделить четыре различные нормативные теории, а имен-но: демократическая межгосударственность (democratic intergovernmentalism),радикальный демократический плюрализм, космополитическая демократия исовещательная демократия. Хотя данная типология несколько условна, так какона открыта изменениям на разных основаниях, тем не менее она обеспечива-ет простое изображение сложного поля настолько, насколько группирует ар-гументы. Типологии всегда преследует опасность превратиться в карикатуру,так как очевидно, что отдельные теоретики имеют тенденцию сужать диапа-зон демократических традиций. Поэтому в действительности эти четыре кла-стера могут быть рассмотрены в качестве идеальных типов – общих синтезовнормативных аргументов и теорий, которые отражают общую концепциюфундаментальных принципов, которыми определяется транснациональнаядемократия. Также эта типология обеспечивает базис систематического анали-за того, что поставлено на карту в дебатах о транснациональной демократии.

Общей для всех этих течений является попытка определить значениеидеи транснациональной демократии и разъяснять ее нормативные принци-пы, этические идеалы и институциональные условия, являющиеся необхо-димыми для ее эффективной реализации. Каждое высказывание коренится вполитическом космополитизме, который стремится прописать основныепринципы, структуры и практики, необходимые для построения более гу-манного мирового порядка, в котором потребности наций будут превалиро-вать над интересами государств и их геополитическими интригами [45. P. 35,153]1. Поэтому космополитизм политического или морального вида должен

1 Радикальный демократический республиканизм и совещательная демократия имеют тен-денцию отклонять моральный космополитизм настолько, насколько обсуждается существова-


отличаться от интернационализма, который, зарождаясь в условиях государ-ства-коммуны, представляет собой базовые моральные и политические осно-вы мирового порядка и стремится прежде всего к совместному сообществугосударств, а не наций. Наконец, эти четыре течения разделяют убеждение втом, что в условиях современной глобализации транснациональная демокра-тия – это необходимый, желаемый и политически выполнимый проект. Дру-гими словами, демократия должна оцениваться вне альтернативных системавторитарного правила. Если игнорировать эту презумпцию хоть на мгнове-ние, то что тогда позволит различить эти несхожие концепции демократиивне границ?

Демократическая межгосударственностьНа самых ранних проявлениях демократическая межгосударственность

представила радикальные изменения превалирующих воззрений реальной поли-тики на мировой порядок. От Дж. Локка, через Дж. Бентама и Дж. Ст. Милля, кВ. Вильсону сущность либерально-интернационалистического проекта быласконструирована на основах международного порядка, базирующегося на пра-вовых нормах и сотрудничестве между государствами [21]. Другие сторонникилиберализма, в виде коммерческого пацифизма, Т. Пейн, Р. Кобден иДж. Брайт считают, что торговая и международная экономическая взаимоза-висимость в конечном счете создали бы мир, в котором государства исчезнутнавсегда [9, 42]. Однако, как доказывается, современные варианты демокра-тической межгосударственности потеряли эту радикальную сторону, предла-гающую вместо реформы трансформацию мирового порядка [52]. Но от-дельные виды либерального радикализма продолжают существовать в формеортодоксального экономического неолиберализма, и это не удивительно, ибоглубокий антагонизм к идеям глобального управления и транснациональнойдемократии защищает вместо этого мир освобожденных глобальных рынков.

Учитывая преобладание (в рамках теории международных отношений)либерального институционализма, вопрос о транснациональной демократиипринципиально сводится к рассмотрению в терминах процедур: созданиеболее представительных, прозрачных и ответственных международных уч-реждений [30, 35]. Р. Кохан, например, представляет демократию на между-народном уровне как форму «добровольного плюрализма при условии мак-симальной прозрачности» [48]. Более плюралистический мировой порядок, всоответствии с этим представлением, является также и более демократиче-ским мировым порядком. Основа данной философии заключается в привер-женности некоторым из центральных принципов классического плюрализма:акцент на политических и гражданских правах, представительство через ор-ганизованное выражение интересов, распространение власти, ограничениепубличной власти и господство согласия. В действительности защищаетсяреконструкция аспектов либерально-плюралистической демократии на меж-дународном уровне, лишенной требований электоральной политики. Вместо

ние универсальных моральных принципов действия, которые применяются независимо откультурных или социальных различий. Таким образом, К. Хатчингс делает важное различениемежду моралью и политическим космополитизмом, мною также разделяемое. (См. также поэтим проблемам работы М. Кохрана.)


партий, борющихся за голоса, резонирующее транснациональное граждан-ское общество через свои каналы предъявляет требования к тем, кто, в своюочередь, принимает решение, также делая их ответственными за свои дейст-вия. И «ответственность будет увеличена не только цепями официальнойответственности, но и требованием прозрачности. Официальные действия, окоторых в международных организациях договариваются государственныепредставители, будут под наблюдением транснациональных сетей» [Там же].Международные учреждения, таким образом, становятся аренами, в которыхинтересы и государств, и учреждений гражданского общества ясно сформу-лированы. Кроме того, они функционируют как ключ к политической струк-туре, в которой законными способами достигается согласие и принимаютсяколлективные решения. Это являет собой, в значительной степени, проце-дурное представление о демократии в качестве механизма законного приня-тия общественных решений.

Хотя существуют и другие значимые артикуляции положений либераль-ного институционализма, среди которых самое известное место занимаетсообщение Комиссии по Глобальному управлению, разделяющее вышеска-занную общую приверженность к более представительному, отзывчивому иответственному международному управлению [35, 66]. Такие идеи такжепреобладают и в современной мысли, касающейся реформы глобальных уч-реждений, от Международного валютного фонда до Всемирной торговойорганизации. Это не удивительно, так как демократическая межгосударст-венность (democratic intergovernmentalism) отражает стремления и ценностизападных государств и их элиты, которые доминируют в учреждениях гло-бального управления. Но, как аргументирует Р. Фолк, это философия, кото-рая предлагает ограниченное и несколько технократичное представление отранснациональной демократии [30]. Как и в случае с либеральным плюра-лизмом, но в более широком смысле, она терпит неудачу относительно про-блемы неравенства в распределении власти, делая тем самым демократиюпленником могущественных имущественных интересов. Критики классиче-ского плюрализма осознавали, что корпоративная власть искажает демокра-тический процесс [57]. Но понимание неоплюрализма незначительно выра-жено в литературе по проблемам либерального интернационализма, в кото-рой упускаются структурные неравенства в распределении власти в глобаль-ной системе и, в частности, дисбаланс власти между учреждениями трансна-ционального гражданского общества и глобального капитала. Защита про-зрачности и ответственности недостаточна сама по себе, чтобы бороться ссуществующими неравенствами в доступе и влиянии. В то время как прин-ципы прозрачности и ответственности являются необходимыми для дости-жения транснациональной демократии, но без механизмов обеспечения бо-лее эффективного представительства всемирных народов в политическомпроцессе, они остаются решительно недостаточными для ее полной реализа-ции. В этом отношении установленное институциональное мышление врядли способно решить дефицит демократии, сокрушающийся глобальнымуправлением. Несмотря на подтверждение значения транснациональногогражданского общества, либеральный интернационализм остается преиму-щественно западным и государствоцентричным (state-centric), так как транс-


национальная демократия была задумана как эффективное условие усиленияпрозрачности и ответственности международных учреждений перед нацио-нальными правительствами.

Радикальный демократический республиканизмС точки зрения политического космополитизма, К. Хатчингс идентифи-

цирует радикальный демократический республиканизм как проект, отказы-вающийся от реформизма демократической межгосударственности (democ-ratic intergovernmentalism) в пользу прямых форм демократии и самоуправ-ления, при условии создания альтернатив структурам управления от гло-бального до локального уровней [45. P. 166ff]. К. Хатчингс решительно от-вергает либерально-реформистскую позицию, потому что существующиеструктуры глобальных управлений включают структурную привилегирован-ность интересов богатой и мощной космократии, одновременно исключаяпотребности и интересы большей части человечества. Защитники радикаль-ного демократического плюрализма, включая среди прочих Дж. Бёрнгейма,У. Конноли, Г. Патомаки и Р. Уокера, поэтому заинтересованы в норматив-ных основаниях «новой политики», которая включает полномочие людей исообществ в контекст глобализирующихся структур власти [6–8, 14, 63, 78,79]. Это обстоятельство указывает на независимость представления о демо-кратии, поскольку ее защитники обеспокоены созданием «хороших сооб-ществ», основанных на нормативных принципах равенства, активного граж-данства, развития общего блага, гуманного управления и гармонии с естест-венной окружающей средой. Это – нормативное видение, которое «представ-ляет собой нечто вроде коктейля из элементов постмодернизма, марксизма игражданской республиканской демократической теории» [45. P. 166-7] и стре-мится адаптировать понятия прямой демократии и самоуправления в соответ-ствии с требованиями современной эпохи, в которой транснациональные иглобальные структуры власти регулируют условия повседневного сосущест-вования обществ и частной жизни людей во всем мире.

Радикальный демократический республиканизм – это, по существу, «пе-ревернутая вверх дном» теория демократизации мирового порядка. Новыеидеи демократической политической жизни, в противоположность старымидеям политики эмансипации, прежде всего, ясно выражены через многооб-разие критических социальных движений, таких, как энвайронментализм,феминизм, движение за мир, бросающих вызов власти государств и между-народных структур, а также гегемонии партикуляристских (либеральных)концепций «политического». В существующих глобальных учреждениях ипрактиках, «занимающихся политикой», не говоря уже об оспаривании тра-диционных границ политического (дихотомическое деление на внеш-нее/внутреннее, публичное/приватное, общественное/естественное), крити-ческие социальные движения понимаются как учреждения «новой прогрес-сивной политики». Такая политика основывается на опытах критическихсоциальных движений, которые демонстрируют, что одна из«…многочисленных ошибок политической теории заключается в предполо-жении, что централизованное управление властью… необходимо для гаран-тии политического порядка» [7]. Нет никакой причины предполагать, что


демократия и демократическая законность должны быть основаны на терри-ториально разграниченных единицах типа этнических государств. По-настоящему «реальная» демократия должна быть выражена в сопоставлениимногообразия самоуправляющихся и самоорганизовывающихся общностей,составленных из различных пространственных уровней: от локального доглобального [14]. Пространственная досягаемость этих самоуправляющихсясообществ определяется географическими границами коллективных проблемили действий, которыми они стремятся управлять, хотя есть сильное пред-почтение в пользу субсидиарного принципа. Транснациональная демократияв этом смысле определяется существованием множества разнообразных, со-вмещенных и пространственно дифференцированных самоуправляющихся«сообществ с пересекающейся судьбой» и множественных полномочий вла-сти без потребности в «суверенности» или в централизованных структурахуправления. В политических практиках критических социальных движенийона фиксирует имманентный выход за пределы суверенного территориаль-ного государства как фундаментальной единицы демократии.

Радикальный демократический республиканизм выражает сильную при-верженность к теориям прямой и представительной демократии, к тому жеограничивая неомарксистскую критику либеральной демократии (Held). Ибодемократия рассматривается как неотделимая от создания условий для эф-фективного участия и самоуправления, включая среди всего прочего дости-жение социального и экономического равенства. Кроме того, это объедине-ние с гражданской республиканской традицией, до настоящего времени,считает, что реализация индивидуальной свободы должна быть «…встроенав пределы и поддержана (сильным) значением политического сообщества иобщественной пользы» (Barns).

Защитники радикального демократического плюрализма утверждают,что эффективные условия реализации транснациональной демократии тре-буют создания альтернативных форм глобального управления, отсутствиекоторых является нарушением существующих принципов мирового порядка.Критики точно указывают на отклонения в конституировании мирового по-рядка [38, 45. P. 178]. В случае оспаривания принципа господства правовыхнорм в глобальной политике и отклонения принципа суверенности полити-ческого сообщества сами условия демократии решительно поставлены подугрозу. Например, без концепции суверенитета трудно предусмотреть, какконкурирующие требования множества сообществ, даже в пределах тех жесамых границ, могли бы обходиться без применения силы. Кроме того, приотсутствии существующего довольно несовершенного либерального миро-вого порядка, воплощающего (в различной степени) принципы правовыхнорм и нормативных ограничений на осуществление организованного наси-лия, можно было бы утверждать, что нет никакого безопасного основаниядля того, чтобы создать и развивать транснациональную демократию. Терри-ториальная демократия, как указывает история, процветала только в услови-ях, где существовали правовые нормы и отсутствовало политическое наси-лие. Неопровержимая критика представленных аргументов радикальногодемократического плюрализма поэтому могла бы быть найдена в двойствен-


ном отношении к самим условиям (правовые нормы и суверенитет), которыеделают демократию (на любом уровне) возможной.

Космополитическая демократияВ отличие от радикально-плюралистического направления, космополи-

тическая демократия обращает особое внимание на институциональные иполитические условия, которые являются необходимыми для проведенияэффективного демократического управления в пределах, между и помимогосударств. Д. Хелд предлагает самую изощренную формулировку развитиякосмополитической демократии, которая, полагаясь на существующие прин-ципы либерального международного порядка (например, на принцип гос-подства права и права человека), включает в себя создание нового глобаль-ного конституционного регулирования, в котором твердо установлены демо-кратические принципы [38]. Защищая «двойную демократизацию» полити-ческой жизни, сторонники космополитической демократии стремятся вывес-ти демократию за пределы государства, расширяя распространение демокра-тии на публичную сферу между и помимо государств. В этом отношениитранснациональная демократия и территориальная демократия рассматри-ваются как взаимно усиливающие, а не конфликтующие принципы полити-ческого правила. Космополитическая демократия в действительности требу-ет «политического порядка в демократических объединениях, городах и на-циях так же, как и в региональных и глобальных сетях» [38. P. 234].

В центре этой модели находится принцип демократической автономии, аименно, «право на автономию в пределах ограничений, установленных об-ществом» [38. P. 156]. Это должно быть гарантировано требованиями космо-политического демократического права, то есть закона, устанавливающего«…полномочия и ограничения, права и обязанности, которые превышаюттребования национального государства» [40. P. 70]. Соответственно, прин-цип демократической автономии зависит от «…истэблишмента междуна-родного сообщества демократических государств, который обязан поддер-живать демократическое публичное право в пределах и помимо их собствен-ных границ и создать космополитическое демократическое общество» [38.P. 229]. Это не предполагает требовательности ни в отношении мировогоправительства, ни федеральной сверхдержавы, но скорее для учреждений«…глобальной и разделенной системы власти – системы разнообразных исовмещенных центров власти, сформированных и разграниченных согласнодемократическому закону» [38. P. 234]. Космополитическая демократиявключает в себя гетерархический консенсус, а не иерархию политическойвласти, как локальной, так и глобальной. Концептуально она находится меж-ду понятием «федерализм» и намного более свободным устройством, подра-зумеваемым понятием «конфедерализм» – что некоторые назвали бы Фила-дельфийской системой [18]. Ибо она требует «…подчинения региональных,национальных и местных «суверенитетов» всеохватывающей правовойструктуре, но в пределах этой системы могут существовать самоуправляю-щиеся ассоциации на разнообразных уровнях» [38. P. 234]. Поэтому укреп-ление космополитической демократии влечет за собой процесс реконструк-ции существующей структуры глобального управления.


Сущностью реализации данной демократической реконструкции, как ут-верждается, является требование, что демократические методы должны бытьболее всесторонне встроены «…в сообщества и гражданские ассоциациипосредством разработки и укрепления демократии «извне» через сеть регио-нальных и международных агентств и собраний» [38. P. 237]. Только черезтакие механизмы глобальные участки и транснациональные сети власти, ко-торые теперь избегают эффективного национального демократического кон-троля, будут привлечены к ответу, устанавливая политические условия, реа-лизующие демократическую автономию должным образом.

Космополитическая демократия предъявляет огромные амбиции для ре-конфигурации структуры глобального управления и мирового порядка. Еегенеалогия эклектична, поскольку требует важной непрерывности в разно-образии традиций демократической мысли. Воодушевившись значительнымвлиянием современных теорий либеральной демократии, она также испыта-ла влияние критической теории, теории демократии участия и гражданскогореспубликанизма. Отличие от демократической межгосударственности (de-mocratic intergovernmentalism) заключается в радикальной программе и скеп-тицизме к примату государствоцентричных и процедурных понятий демо-кратии. Принятие важной роли прогрессивных транснациональных социаль-ных сил отличается от радикальной плюралистической демократии ее отно-шением к централизованности правовых норм и конституционализму какнеобходимых условий для учреждения более демократического мировогопорядка. Но идея космополитической демократии не остается без критики.

М. Сандел акцентирует внимание на этической сфере, указывающей по-нятиям космополитической демократии, что «…в наше время они недоста-точны для самоуправления и как моральные идеалы, и как общественная фи-лософия» [67. P. 342]. Он оспаривает то, что в основе космополитизма лежитлиберальная концепция прав человека, которая пренебрежительно относитсяк путям, благодаря которым люди, их интересы и ценности «встроены» всообщества, членами которых они являются. Соответственно, демократияможет процветать только при создании демократического сообщества с об-щей гражданской идентичностью. По мнению Л. Брауна, глобализация покане создает ощущения универсальной связности, а порождает эквивалентноечувство, что сообщества основаны на разделенных ценностях и верованиях(Brown). И не может быть доказано, утверждают теоретики космополитиче-ской демократии, представляя убедительные доводы, что должны быть про-изведены этические и культурные ресурсы, необходимые для ее эффектив-ной реализации. Также подвергается критике своего рода возвышение иду-щей на убыль попытки восстановления конституции глобального управленияпо более демократическим линиям, воспринимаемым как ключ к пониманиютранснациональной демократии. Такая вера в новую конституцию глобаль-ного управления, однако, опускает врожденные напряженные отношения,которые существуют между демократическим импульсом и логикой консти-туционных ограничений того, что может сделать народ [68]. Дж. Томпсонуказывает, что неясно, как в этой многослойной системе глобального управ-ления, которой подведомствены конфликты между различными слоями по-литических полномочий, возможно урегулировать или защищаться демокра-


тическими средствами, не говоря уже о том, как ответственность в такойсистеме может быть более эффективной [75]. Это порождает важные про-блемы согласия и законности. Поскольку Дж. Томпсон утверждает, что этапроблема является одной из «огромного множества» таких же проблем, то«никакое большинство не имеет исключительного и всеохватывающего пра-ва требовать демократической законности» [Там же]. Кроме того, он утвер-ждает, что космополитическая демократия будет служить только усилениюнапряженности в отношениях между демократией и защитой индивидуаль-ных прав, начиная с прав требования, и может преследоваться международ-ными властями, стимулирующими легитимность, демократически санкцио-нируемую местной политикой или решениями [Там же]. Наконец, Г. Пато-маки и К. Хатчингс предлагают, что в предположении общезначимости цен-ностей западных демократий проект космополитической демократии стано-вится уязвимым перед обвинениями в легитимировании нового способа им-периализма [45. P. 177; 63].

Совещательная (дискурсивная) демократия 1

Единственная попытка, заслуживающая сочувствия, обращающаяся кчасти критики, присущей как космополитическому, так и радикальному де-мократическому проекту, может быть найдена в работах по вопросам сове-щательной демократии и в связанных с ней концепциях «стейкхолдинг» де-мократии [18, 23, 25, 75]. Вместо того чтобы предлагать новое конституци-онное урегулирование глобальной формы правления или создание альтерна-тивных структур глобального управления, защитники совещательной демо-кратии увлечены объяснением «возможностей демократизации управлениядействительно существующих в международной системе, а не в государст-венном управлении» [25. P. 120]. Сторонники концепции совещательной де-мократии интересуются дискурсивными источниками существующих системглобального управления и ролью транснационального гражданского общест-ва «в установлении совещательного демократического контроля над усло-виями политического дискурса и действиями управления в международнойсистеме» [25. P. 138]. В действительности их интересуют принципы и необ-ходимые условия создания подлинной транснациональной публичной сферыдемократического дискурса. Эти принципы включают недоминирование,участие, общественное обсуждение, ответственное управление и право «уча-стия всех» в публичных решениях, которые затрагивают их благосостояниеили интересы [23, 64, 68. P. 64–65]. Дж. Драйзик утверждает, что реализациятранснациональной демократии зависит от признания того, что «сущностьдемократической законности обнаруживается не в голосовании или предста-вительстве… А скорее в обсуждении» [24].

Хотя защитники совещательной демократии не умаляют ценность либе-ральных достижений институциональной реформы глобального управленияили космополитического требования демократической конституции для миро-

1 Дж. Драйзик различает совещательную и дискурсивную модели демократии. Последняяпредставляет собой более радикальную концепцию совещательной демократии, стремящуюсявыйти за пределы своего происхождения в либеральной и критической теории. Однако дляпростоты понимания обе версии используются здесь взаимозаменяемо.


вого порядка, оба эти видения рассматриваются сами по себе как недостаточ-ные для основания транснациональной демократии. Вместо этого идеалы со-вещательства рассчитывают на создание «ассоциации, делами которой управ-ляют члены общественного обсуждения» (цит. по: [68. P. 64]). Это влечет засобой, как утверждают ее защитники, культивирование транснациональныхобщественных сфер. Рациональное и информационное обсуждение среди всехзатронутых, а не просто декларативных интересов в рассматриваемом вопро-се, в конечном счете, связано с реализацией общественного блага. Этот выводсущественно отличается от того, что предлагает концепция либерально-плюралистической демократии, в которой достижение согласия среди выра-женных интересов и предпочтений граждан или организованных интересоввзято в качестве превалирующих в принятии общественных решений [23, 64,68. P. 64]. Кроме того, общественные власти, как ожидается, объяснят своипоступки, то есть находящийся под влиянием должен иметь право оспоритьтакие действия, потому что управление расценивается как демократическоетолько «…до степени, когда люди индивидуально или все вместе наслажда-ются постоянной возможностью оспорить то, что решит правительство» [64.P. 185]. Соответственно, совещательная демократия нуждается в информиро-ванных и активных гражданах, а также в энергичном поощрении тех прав иусловий, которые необходимы для реализации их полномочий [64]. Еслиучесть значение принципа «участия всех», то критерии и процедуры включе-ния в совещательный политический процесс становятся критическими.

Центральным аргументом теории совещательной демократии являетсяпринцип «стейкхолдинг», означающий, что все находится под влиянием ре-шений общественных властей, которые имеют право на голос в управленииделами [7, 19, 26, 69]. Поэтому в любом результате членство в релевантномсовещательном обществе является зависящим от определенной конфигура-ции принципов «стейкхолдинга», которые является тем, чьи интересы илиматериальные условия прямо или косвенно вовлечены в осуществление об-щественной власти. В действительности процесс обсуждения становится сампо себе конституирующим принципом релевантного совещательного обще-ства [75]. Эта рефлексивность, утверждают его защитники, делает совеща-тельную демократию превосходно подходящей для мира, в котором пересе-каются судьбы сообществ и в котором организация и осуществление властибольше не совпадают с ограниченным территориальным политическим со-обществом [24, 26]. В отличие от положений либерально-представительнойдемократии, в которых нация определена относительно неподвижных терри-ториальных границ, совещательная демократия предполагает в значительнойстепени функциональную или системную концепцию свободной нации, су-ществовавшей до территориальных, культурных или человеческих границ.Как отмечает Дж. Драйзик, «обсуждение… может установить подвижныеграницы и получать результаты за рамками границ. Ибо мы можем искатьдемократию в свойствах политического взаимодействия… не волнуясь отом, действительно ли оно ограничено специфическими территориальнымисубъектами» [25. P. 129].

Защитники совещательной демократии утверждают, что предлагаетсяряд принципов, на которых может быть построена охватывающая, отзывчи-


вая и ответственная транснациональная демократия. Все больше ортодок-сальных вариантов стремятся особо подчеркнуть ее реформистские амбиции,поскольку обсуждение задумано в качестве механизма увеличения демокра-тической легитимации общественного принятия решения как на локальном,так и на глобальном уровне [68]. В отличие от этого, более радикальныепроявления придают большое значение потенциалу, поддающемуся транс-формации до такой степени, что возникает озабоченность соревнованиемглобальных институциональных программ, бросающих вызов необъяснимымучасткам транснациональной власти, и уполномочиванием прогрессивныхсил транснационального гражданского общества [24, 26]. Эта напряженностьмежду скорее процедурной, в противоположность субстантивной, интерпре-тацией совещательной демократии возникает из ее эклектичных философ-ских истоков, которые включают традиции критической теории, дискурсив-ный анализ, республиканизм, партиципативную и прямую демократии.

Критики совещательной демократии утверждают, что это не дискретнаямодель демократии, чтобы быть механизмом для разрешения и легитимациипубличных решений. В этом контексте представляют ценность только уста-новленные демократические структуры [68]. Эта критика обоснована, еслитолько является сфокусированной на транснациональной, местной или нацио-нальной демократии. Кроме того, несмотря на акцент, в дискурсе, как это нипарадоксально, имеется тенденция упускать проблемы, в которых язык икультурное многообразие являются основой для конструирования подлиннойтранснациональной совещательной публичной сферы. Этого нельзя простовозжелать, как технического предмета перевода, но, наоборот, возникаютсерьезные проблемы о роли языка и культуры в определении условий возмож-ности подлинного политического обсуждения [49]. Действительно, акцент насамоорганизации гарантирует, что процедурные требования и установленныеусловия эффективного обсуждения останутся несколько неопределенно обу-словленными. Наконец, есть значительное безмолвие в отношении того, какантагонистические конфликты интересов или ценностей могут быть урегулиро-ваны без умышленного обращения к некоторым внушающим авторитет реше-ниям. В этом отношении совещательная демократия может быть представлена вкачестве крайней ценности, имеющей дело со многими из самых неотложныхглобальных дистрибутивных проблем или проблем безопасности (от ослаблениядолговой нагрузки до гуманитарной интервенции соответственно), которые фи-гурируют на мировой политической повестке дня. Как и каждая из теорийтранснациональной демократии, рассмотренных выше, совещательная демокра-тия также уязвима перед более фундаментальным критическим анализом.

Транснациональная демократия: предпочтительна или желательна?Безотносительно интеллектуальных достоинств любого специфического

проекта транснациональной демократии серьезный скептицизм был выска-зан о предпочтительности и желательности этой идеи. Коммунитаризм, реа-лизм и некоторые другие радикальные критические направления выступаютпротив многих важных оснований, защищаемых сторонниками транснацио-нальной демократии: теоретическими, институциональными, историческимии этическими.


Представителей политического коммунитаризма, типа У. Кимлики, неубеждают космополитические предпосылки, составляющие теории трансна-циональной демократии. Демократия, утверждает У. Кимлика, должна коре-ниться в общей истории, языке или политической культуре, которые являют-ся существенными особенностями современных территориальных политиче-ских сообществ [49]. Все эти особенности более или менее отсутствуют натранснациональном уровне. Несмотря на путь глобализации, связывающейсудьбу сообществ воедино, действительность состоит в том, что «единствен-ный форум, в котором встречается подлинная демократия, находится в пре-делах национальных границ» [Там же]. Даже в пределах Европейского союзатранснациональная демократия не больше, чем элитарный феномен [Тамже]. Если нет никакой эффективной морали в сообществе вне государства, тотам и не может быть, в этой связи, никакой подлинной нации. Конечно, за-щитники транснациональной демократии утверждают, что политическиесообщества трансформируются глобализацией так, как закреплена идея на-ции, что территориально разграниченная единица больше не является на-дежной [51]. Однако проблематизирующие таким образом нацию скептикиставят критический вопрос о том, кто или какое учреждение решает, как на-ция должна быть конституирована и на каком основании? Без такой опреде-ленной спецификации принципов, из которых должна быть составлена на-ция, трудно представить, каким образом транснациональная демократиямогла бы быть институциализирована или обязательно обеспечивала бы ба-зис для более представительного, законного и ответственного глобальногоуправления. Будучи не в состоянии ответить на этот вопрос теоретическистрогим или убедительным аргументом, предложенным скептиками, защит-ники транснациональной демократии ставят под сомнение правдоподобие ихпроекта [17, 34, 49, 68].

Для политических реалистов суверенитет и анархия представляют собойнаиболее непреодолимые барьеры для реализации демократии вне границ.Хотя могут существовать элементы международного сообщества государств,в которых на глобальном уровне признаются господство права и согласован-ность международных норм и порядка. Поэтому предложения реалистов ос-таются скорее случайными, чем устойчивыми. Конфликт и сила всегда при-сутствуют и обыденны во многих регионах мира. Но это не есть условия,при которых любой независимый демократический эксперимент являетсявозможным для процветания, так как функционирование демократии на-стойчиво требует отсутствия политического насилия и господства права. Вотношениях между суверенными государствами всегда возможны и органи-зация насилия, и господство права, в значительной степени выраженные вреальной политике. Международный порядок – это всегда порядок, установ-ленный наиболее сильными государствами для самих себя. В этом отноше-нии глобальное управление является просто синонимом западной гегемониидо тех пор, пока международные учреждения остаются пленниками домини-рующих сил. Государства действуют стратегически в отношении поощрениямеждународного управления только там, где увеличивается их автономияили обходится внутреннее рассмотрение чувствительных проблем, обра-зующих таким образом политической императив, наносящий ущерб демо-


кратизации глобального управления [82]. Короче, условия реализации демо-кратической гегемонии или некоторых альтернативных форм мировой феде-рации демократических государств, культивирующих транснациональнуюдемократию, следовательно, являются теоретически и фактически невероят-ными. Некоторые суверенные демократические государства, вероятно, будутразменивать национальное самоуправление в пользу более демократическо-го мирового порядка, тогда как авторитарное государство даже не рассмат-ривало бы это как проект. Таким образом, транснациональная демократияостается для реалистов просто утопическим идеалом.

Даже если транснациональная демократия была бы более предпочти-тельным идеалом, многие скептики сделали бы вывод, что ее достижение сполитической и этической точки зрения нежелательно [17, 34, 43, 54, 84]. Воснове теорий транснациональной демократии содержится неразрешимыйконфликт между нормативным обязательством к эффективной национальнойдемократии и желанием демократии вне государства. Эта дилемма вырастаетиз того факта, что и демократические методы, и решения имеют огромныйпотенциал для отвержения или отрицания демократических мандатов и тре-бований в отношении другого. Во многих зрелых демократических государ-ствах эта дилемма разрешается при помощи конституционных механизмов,но на международной арене они отсутствуют. Выразительная иллюстрацияэтой дилеммы касается «демократического» вмешательства ЕС в австрий-скую политику после избирательного успеха в начале 2000 г. ЕС всем угро-жал отказать в официальном признании любого коалиционного правительст-ва, в котором присутствовал бы мистер Хайдер, лидер главной национали-стической партии, несмотря на демократически выраженное предпочтениеавстрийского электората. Безотносительно этики этого специфического слу-чая, общий смысл заключается в том, что транснациональная демократияимеет потенциал, способный погасить эффективное самоуправление на ло-кальном или национальном уровнях [45. P. 166]. Без эффективных гарантий,которые в отсутствие глобальной конституции не могут быть институцио-нально обоснованы, опасность транснациональной демократии состоит втом, что она восприимчива к побуждениям грубого большинства, котороеспособно отрицать законные демократические права и желания (националь-ных) меньшинств. Наоборот, без установленной способности придавать силудемократическому желанию большинства против закрепленных интересоввеликих держав день становления транснациональной демократии простостановится заложником интересов самых могущественных геополитическихсил. Именно в этом заключается, как кажется, парадокс транснациональнойдемократии, а именно: способность претворять желание транснациональнойдемократии в самые мощные геополитические и транснациональные соци-альные силы демократии вне государства совсем необязательна, но все жесамо существование такой способности создает реальную возможность длятирании транснациональной демократии, подрывающей, таким образом, же-лательность демократического идеала.

Это происходит отчасти по некоторым причинам, что более радикальныеили прогрессивные убеждения одинаково скрывают существенные сомненияв желательности транснациональной демократии. Среди некоторых ради-


кальных критиков сама идея транснациональной демократии рассматривает-ся, как скрытый новый инструмент западной гегемонии [5, 29]. Как и с фи-лософией «хорошего управления», провозглашенной правительствами«большой семерки» и многосторонними учреждениями, принимается вовнимание, прежде всего, преобладание Запада. Другими словами, есть не-сколько конструкций транснациональной демократии, которые обнаружи-ваются среди угнетенных в Африке, Азии и Латинской Америке [11]. Длябольшей части человечества это – отвлечение от самых неотложных гло-бальных проблем: СПИДа, голода, опустынивания территорий и бедности.Как выразились представители ПРООН, наиболее неотложная проблема длячеловечества заключается в том, как придать глобализации человеческоелицо [77]. В этом контексте транснациональная демократия может быть пол-ностью несоответствующей и неуместной, но дающей ответ, как критическаяпроблема может гарантировать, что глобальные рынки и глобальный капи-тал будут работать в интересах большинства народов мира, не разрушая ес-тественную окружающую среду [5, 15]. Демократизация глобального управ-ления, даже если это было бы выполнимо, может быть более предпочтитель-ной для усиления и легитимирования гегемонии глобального капитала, чемдля оспаривания захвата рычагов глобальной власти [5, 33]. Историческоесвидетельство передовых капиталистических обществ, утверждают скепти-ки, указывает на то, как императивы капитализма превосходят действия де-мократии [58]. Именно там находится предполагаемая судьба транснацио-нальной демократии. Ускоряющееся глобальное неравенство и вырисовы-вающаяся экологическая катастрофа просто не могут быть решены дозиро-ванным применением транснациональной демократии. Напротив, как пред-лагает П. Хирст, необходимы мощные и эффективные, а не демократическиеглобальные организации, которые могут поставить под сомнение укоренив-шиеся интересы глобального капитала, продвигая общее благосостояние –социальную демократию – на глобальном уровне [43, 44]. Наоборот, разру-шение глобального управления и передачи власти к самоуправляющимся,устойчивым местным сообществам – это стратегия, одобренная радикаламиgreen persuasion [22, 50]. И политические, и этические основания скептичныпо отношению к прогрессивному взгляду, полагающему, что транснацио-нальная демократия будет некорректным проектом. Соответственно, этиче-ское предпочтение для многих радикальных критиков усиливает сущест-вующие системы социального демократического управления и новые формыпартиципативной демократии в сферах, не регулируемых государством [61].Поэтому реальная демократия для этих скептиков всегда является местечко-вой (национальной) демократией.

Есть серьезные причины критически осмыслить релевантность, предпоч-тительность и желательность транснациональной демократии. Доля различ-ных скептических аргументов указывает на то, что смысл транснациональ-ной демократии заключается в том, что ни один соответствующий ответ наглобализацию или проект глобализации, как предполагают ее защитники, неявляется этически и теоретически убедительным. Напротив, это чревато тео-ретическими недостатками и практическими опасностями. Как предлагает Р.Даль, наименьшей является опасность общественного контроля вопросов


экономической жизни и военной безопасности [17]. Кроме того, развитиенациональной (территориальной) демократии было настоятельно связано ссилой и насилием, поэтому история современной демократии иллюстрируетее даже в пределах контекста разделенной политической культуры как от-четливо хрупкую систему правил [17]. В мире культурного разнообразия ирастущего неравенства возможность понимания транснациональной демо-кратии поэтому должна быть оценена как незначительная без любого ее убе-дительного навязывания любым соглашением демократических государствили мягкой демократической гегемонией. Не удивительно, что для большин-ства скептиков самоуправление в пределах государств (демократических илинедемократических) считается этически предпочтительным для возможнойтирании более демократического глобального правления.

Можно ли отвергнуть транснациональную демократию?Защитники транснациональной демократии обвиняют скептиков в слиш-

ком поспешном отклонении теоретических, этических и эмпирических аргу-ментов, составляющих их проекты демократии без границ. Более определен-но, утверждают они, обесцениваются важные политические преобразования,вызываемые усиливающейся глобализацией и регионализацией; скептикиособенно неправильно истолковывают возможности значимых политическихизменений по отношению к более демократическому мировому порядку [10,12, 28, 40, 51, 61]. Эти трансформации, в конечном счете, изменяют условия,которые делают возможными суверенные, территориальные, самоуправ-ляющиеся политические сообщества, поскольку в мире глобальных измене-ний локальное и глобальное, внутренне и внешнее в значительной степенинеразличимы. Отрицать такие обстоятельства означает утратить способностьоценивать с точки зрения вечности сущность концепции современной госу-дарственности и политического сообщества и игнорировать ее историческуюи социально построенную природу [20, 51].

Современные политические сообщества являются историческими и со-циальными конструкциями. Их специфическая форма, совпадающая с терри-ториальной досягаемостью «предполагаемого сообщества» наций, являетсяпродуктом специфических условий и сил. Эта форма определяет метриче-скую систему, по которой измеряется единица современной демократии. Ис-торически государство было первичным инкубатором современной демокра-тической жизни. Но, как замечает А. Линклетер, политические сообществаникогда не были статическими, неизменно созданными, а всегда были в про-цессе конструкции и реконструкции [51]. Поскольку глобализация и регио-нализация стали усиливаться, современные политические сообщества началииспытывать существенную трансформацию: появляются новые формы поли-тических сообществ [Там же]. Согласно Д. Хелду, национальные политиче-ские сообщества сосуществуют сегодня рядом с «пересекающимися судьба-ми сообществ», определяемых пространственной досягаемостью трансна-циональных сетей, систем гражданства и проблем [39]. В терминологииС. Уолцера, они могут быть задуманы как «тонкие» сообщества, в противо-положность «толстым» сообществам локального типа и нациям-государствам. Тем не менее национальные сообщества представляют собой


необходимые этические и предварительные политические условия для куль-тивирования транснациональной демократии. В основном они перекрываютсудьбы сообществ, определяемые как контуры новых возможных трансна-циональных артикуляций нации.

Как отмечено, критики транснациональной демократии обвиняют ее за-щитников в том, что они предпочтительнее применяют неопределеннуюконцепцию народа. Это обвинение, однако, не учитывает недетерминиро-ванный и сконструированный характер современного (национального) наро-да самого по себе. Для устройства народа в своих пределах нации-государства всегда были объектом оспаривания (о чем свидетельствуетборьба за голоса женщин и текущие споры о гражданстве) и развивались ис-торически в ответ на изменение социальных и политических условий. Этопредполагает, вопреки скептическому аргументу, что нация не является не-коей преобразуемой политической сущностью, которая предшествует демо-кратическому развитию, но, напротив, она самостоятельно конституируетсяблагодаря процессам демократизации [51]. Начиная с классической грече-ской демократии, конституирование народа является всегда проблематич-ным и случайным [68]. Этот аргумент внушает доверие утверждениям за-щитников транснациональной демократии, что неопределенная природа на-рода в их планах не ослабляет правдоподобие или теоретическую последова-тельность их проекта. Не рассматривая «космополитическую нацию» какединичную, предопределенную и универсальную сущность – унифициро-ванную мировую нацию, литература по транснациональной демократии под-черкивает комплексную, подвижную и многослойную конструкцию, ясносформулированную в разнообразии наборов отношений к множеству участ-ков глобальной власти и структуры глобального управления [1, 24, 36, 37, 39,51, 61, 75, 78, 85]. Такая концепция, как подтверждено опытом ЕС и федера-тивных государств, является, конечно, исторически беспрецедентной. К томуже так называемая загадка народа в теориях транснациональной демократиине является фатальным недостатком, как хотелось бы многим скептикам.

Центральным пунктом в учреждении политических сообществ вне госу-дарства является рост институционализации транснациональных обществен-ных сфер, как некоторые утверждают, благодаря росту конституционализа-ции мирового порядка [27, 33]. Накопление многосторонних, региональныхи транснациональных мер (которые развились в последнее пятидесятилетие)создало неписаную конституцию глобального государства. В поисках управ-ления и регулирования трансграничных проблем государства стремилисьупорядочивать соответствующие полномочия и власть через соглашения идругие меры. При этом они институционализировали сложную систему пра-вил, прав и обязанностей для управления их общими делами. Дальше всегоэто пошло в ЕС, где появилась эффективная квазифедеральная конституция.Но в другом случае, как в ВТО, власть национальных правительств пере-сматривается: управление торговыми спорами становится подчиненнымправовым нормам [73].

Связанные с этой институционализацией в пределах общества госу-дарств были разработаны и укреплены некоторые существенные демократи-ческие принципы [16]. Таким образом, самоопределение, народный сувере-


нитет, демократическая законность, юридическое равенство государств ста-ли ортодоксальными принципами международного общества. Как коммен-тирует Дж. Майал, происходило «укрепление не только непосредственнодемократии, но и демократических ценностей, как стандарта из законности впределах международного сообщества» [54]. В последние годы эта демокра-тизация международного сообщества также ускоряется в ответ на процессыглобализации, действия межнационального гражданского общества и соци-альной динамики расширяющегося сообщества демократических государств.Несмотря на ее неравномерность и недолговечность, она предстает объеди-ненной с конституционализацией мирового порядка «подгонкой» необходи-мых исторических условий – создание «зон мира» и господства права – длякультивирования транснациональной демократии [38].

Дальнейшее свидетельство этого процесса демократизации должно бытьобнаружено в возрастающей политической реакции многих правительств иучреждений транснационального гражданского общества на последствияэкономической глобализации [62, 70]. Такие ответы ясно показывают нетолько разнообразные пути, но и общее стремление прогрессивных полити-ческих сил и являются системой ответственного, отзывчивого и прозрачногоглобального управления. Наряду с ростом восприятия, что власть ускользаетот демократических государств и избирателей к неизбранному и фактическинеподотчетному глобальным органам (например, ВТО), прибавилось увели-чивающееся политическое давление на правительства «большой восьмерки»,чтобы привести в соответствие хорошее управление с глобальным управле-нием [83]. Но более широкий глобальный консенсус, по-видимому, проявля-ется вследствие потребности в подобной реформе, прорисовывая некоторуюполитическую поддержку от различия Севера и Юга и среди разнообразныхсообществ транснационального гражданского общества. Конечно, демокра-тия включает больше, чем просто прозрачное и ответственное принятие ре-шений. Любопытно отметить, что споры, касающиеся этой реформы, значи-мо очерчивают несколько тем транснациональной демократии (демократи-ческая межгосударственность, совещательная, радикальная и космополити-ческая демократии), указанных выше. Например, в контексте ВТО язык«стейкхолдинг» весьма очевиден; хотя удивительно, что и в правительствеСША, и в гражданском обществе предлагают его реформу [55, 73]. Но безот-носительно непосредственных результатов текущего процесса реформы этотвердо закрепило проблему демократических мандатов международногоуправления на глобальной повестке дня. При этом транснациональная обще-ственная сфера была создана в пределах, в которых соединились серьезноеполитическое размышление и дебаты по законности глобального управле-ния.

Конечно, для скептиков типа Р. Даля эти события не лишают законнойсилы нормативный аргумент, касающийся того, что международные учреж-дения не могут быть действительно демократичными [17]. Все же, как ука-зывают защитники транснациональной демократии, это должно полностьюигнорировать существенные примеры международных или сверхгосударст-венных учреждений, от ЕС до МОТ, чьи установленные проекты отражаютновые комбинации традиционных межправительственных и демократиче-


ских принципов [83]. Несмотря на то, что ЕС представляет собой выдаю-щуюся институционализацию, отличительную форму от демократии внеграниц, однако это ни в коем случае не является уникальным. Например,Международная лейбористская организация институционализировала огра-ниченную форму «стейкхолдинг» через трехстороннюю систему представи-тельства, соответствующего государствам, деловым и трудовым организаци-ям. Вне этих более новых международных функциональных учреждений,типа Международного фонда сельскохозяйственного развития и глобальнойэкологической системы воплощаются принципы «стейкхолдинг» как средст-во, гарантирующее представительное принятие решения [83]. Кроме того,виртуально все главные международные учреждения стали открытыми дляформального или неформального участия представителей гражданского об-щества [81]. Даже ВТО имеет созданный гражданский общественный форум.Скептическое суждение, что эффективное международное управление про-сто несовместимо с демократическими методами, кажется несколько лице-мерным в свете исторических описаний глобального управления. Напротив,в определенных отношениях основные демократические принципы созданыиз существующих глобальных и региональных систем управления.

Наконец, по вопросу ценности транснациональной демократии социали-стические критические анализы поднимают серьезную проблему, касаю-щуюся того, можно ли доверять демократии в реализации большего гло-бального социального правосудия. В отношении либеральной демократии внациональном контексте историческое свидетельство проявляется несколькосмешанно. В противоположность защита транснациональной демократииначинается с весьма отличного понимания (исторического и концептуально-го) отношений между капитализмом как основным двигателем глобальногонеравенства и несправедливости и демократией. Подобное понимание осоз-нает неизбежные противоречия между логикой капитализма и логикой демо-кратии. Вследствие этого происходит уклонение от фатализма многих струк-турных марксистских и радикальных критических анализов в утверждении ина теоретических, и на исторических основаниях, для которых транснацио-нальная демократия – необходимое требование реализации глобального со-циального правосудия [38, 61]. История европейской социальной демокра-тии, смягченная капитализмом, берется как важное обстоятельство. Соответ-ственно, подобное положение транснациональной демократии неотделимоот аргумента за глобальное социальное правосудие. Действительно, цен-ность транснациональной демократии предлагают самые яростные защитни-ки, точно находят в ее способности обеспечивать законные механизмы и ос-нования для обуздания власти глобального капитала, таким образом, содей-ствовать распространению и потенциальной реализации условий большегоглобального социального правосудия [38]. Эти существующие учрежденияглобального управления терпят неудачу в этом вопросе, что неудивительно,поскольку они – пленники доминирующих экономических интересов [15,33]. Однако для сторонников транснациональной демократии, в противопо-ложность оппонентам, защищающимся больше энергично, это не имеющиесилу основания для того, чтобы покинуть свой проект.


На пути к демократическому глобальному государству?Если идея транснациональной демократии не может быть так легко от-

клонена, тогда необходимо обратиться к перспективам ее реализации. Этоподразумевает рассмотрение двух проблем: степень, с которой возможноидентифицировать постоянные тенденции в глобальной политике, обеспечи-вающая условия для ее потенциальной реализации, и степень, с которой лю-бая из теорий транснациональной демократии обеспечивает вероятное илидостоверное основание условий ее возможности [45]. С необходимостью ониявляются проблемами, которые, вероятно, порождают радикально расходя-щиеся выводы, поскольку привлекают спекулятивные суждения и неотдели-мы от первичных этических убеждений.

Несмотря на убедительный мандат скептического обстоятельства, естьбольшие основания согласиться с мнением защитников транснациональнойдемократии в том, что осторожный оптимизм в этом вопросе оправдан. Гло-бализация и регионализация стимулируют мощные политические реакции,которые в их более прогрессивных проявлениях породили беспрецедентныеобщественные дискуссии о демократических мандатах управления вне госу-дарства [2, 24, 36, 54, 70, 83]. Недавний Восточно-азиатский кризис и сраже-ние в Сиэтле свидетельствуют о появлении глобального согласия относи-тельно потребности в более эффективном регулировании глобальных финан-совых рынков и глобального капитала [46, 76, 77]. Вашингтонское соглаше-ние, защищающее освобожденный глобальный капитализм, больше не ка-жется настолько безопасным или главенствующим [56]. Регулирование гло-бализации стало основной политической проблемой, и это в свою очередьповлекло много обсуждений о точной форме, которую должно принять такоерегулирование, как и информирующие об этом нормативные принципы иценности. Реформа главных учреждений глобального управления, как недав-но было обозначено на саммите Тысячелетия ОН, теперь стоит на мировойполитической повестке дня [83]. Прозрачность, ответственность, участие изаконность быстро становятся ценностями, связанными с доминирующимидискуссиями об этой реформе. Прогрессивные элементы транснационально-го гражданского общества организуются и мобилизуются для утвержденияполитического давления на правительства и учреждения с целью выполне-ния реформы, стоящей на повестке дня. Понятые в более широком контекстедемократизации международного общества (обсужденной выше), эти недав-ние политические события приобретают намного большее политическоезначение. Общепризнанность потенциала окончательного отказа или косме-тического преобразования существующей конъюнктуры, отмена гегемониинеолиберализма, живучесть транснационального гражданского общества,срочные требования эффективного и законного регионального и глобальногоуправления и распространяющихся демократических ценностей и стремле-ний подтверждаются оптимистическим заключением Дж. Драйзика: пер-спективы транснационального демократического проекта являются «…поразным причинам более уверенными, чем когда-либо прежде» [25. P. 139].Это не обесценивает или упрощает ни встречные тенденции и силы, ни пре-делы демократической реформы, а просто признает, что современные собы-тия составляют благожелательные условия для порождения развития к более


ответственным и демократическим формам глобального управления. Конеч-но, это оставляет открытым более интересный вопрос о вероятной траекто-рии демократической реформы.

Было бы неуместным ожидать, что любая из четырех основных теорийтранснациональной демократии, рассмотренных выше, могла бы предложитьубедительную или вероятную оценку возможной траектории демократиче-ской реформы. Как и в нормативных теориях, каждая из функций, преждевсего, устанавливает и принципы транснациональной демократии, и необхо-димые условия для ее существования. В сущности эти течения отражаютразличные концепции демократии, которые локализованы в пределах весьмаразличных, но иногда пересекающихся традиций демократической мысли.Какой проект транснациональной демократии лучше обеспечивается – пред-полагается существование некоторых объективных критериев, благодарякоторым такое суждение могло бы быть сделано, – более подходящий и ин-тересный вопрос. Любая из этих теорий обеспечивает убеждение и последо-вательное описание возможностей глобальной политики, теперь формирую-щих их этические и политические условия для ее собственной реализации.

Так как это утверждение в значительной степени совместимо с сущест-вующим либеральным мировым порядком и ценностями доминирующихзападных государств и элит демократической межгосударственности, то мо-жет появиться самый вероятный путь к транснациональной демократии. Со-временные обсуждения реформы глобального управления, свидетельствую-щие о приоритете предоставления ответственности и прозрачности, домини-руют в дискурсе демократической межгосударственности. Однако это оченьограниченная процедурная концепция демократии, которая является стати-стической и универсальной в своих предположениях. Для многих прогрес-сивных социальных сил это именно та превалирующая ортодоксия, которуюполитические дебаты, окружающие реформу глобального управления, стре-мятся превзойти. Другими словами, это стремление относится, прежде всего,к демократии государств – международной демократии, а не к демократиинаций – транснациональной демократии. В отличие от этого, более поддаю-щиеся трансформации стремления радикально-плюралистической демокра-тии, поддержанной трансверсальной политикой новых социальных движе-ний, запятнаны отказом установиться теоретически или исторически, так какв отсутствие любой верховной власти или правовых норм транснациональ-ная демократия может быть понята или институциализирована. В чрезвы-чайно децентрализованном мировом порядке, в котором преобладали само-управляющиеся сообщества, условия для развития подлинной транснацио-нальной общественной сферы или демократизации глобального управления,по-видимому, были бы устранены. Почему такой порядок с необходимостьюпорождал бы транснациональную демократию, в противоположность тира-нии сообщества, далеко не ясно. В этих отношениях радикально-плюралистической демократии не хватает убедительности в изложении ус-ловий собственной реализации.

И наоборот, теории космополитической и совещательной демократиипредоставляют более систематическое и убедительное описание своих соб-ственных условий возможности. Являясь нормативно амбициозными и ради-


кальными, каждая из них стремится к преобразованию мирового порядка, внаправлении демократического сообщества из государств и народов и тем неменее глубоко осознает мощь структурных и экономических сил, препятст-вующих перспективам транснациональной демократии. Оба эти направленияпроводят строгий учет необходимых предварительных условий и процессов,являющихся причиной демократизации мирового порядка. В этих отноше-ниях они могут рассматриваться как дополняющие друг друга описаниятранснациональной демократии, принимая во внимание, что первичные про-блемы совещательной демократии являются наряду с непоследовательнымиисточниками мирового порядка и значительной коммуникативной властьюгражданского общества в демократизировании глобального управления пер-вичным интересом космополитической демократии со спецификацией соот-ветствующих конституционных и институциональных порядков культиви-рования и укрепления демократии вне государства [25, 38]. Кроме того, за-щитники космополитической и совещательной демократий рассматриваюттранснациональную демократию «…не как альтернативу национальной де-мократии, но также как частичное ее спасение» [12. P. 155]. Несмотря наврожденный идеализм, космополитическая и совещательная теории транс-национальной демократии представляют собой самые сложные и убедитель-ные аргументы за демократию вне границ. Вместе они представляют ориги-нальные и всесторонние попытки к переосмыслению демократии, согласуясьс миром, в котором организация и осуществление власти приобрели сущест-венные транснациональные, региональные и даже глобальные измерения.

Заключение: переосмысление демократииИстория теории демократии – это история последовательного переос-

мысления проекта демократии в соответствии с новыми историческими об-стоятельствами. В ответ на современные паттерны глобализации и региона-лизации теоретики начали размышлять над потребностью, желательностью ивероятностью транснациональной демократии для того, чтобы призвать кответу глобальные и транснациональные силы, которые теперь избегают су-ществующих учреждений территориальной демократии. Объединилисьсерьезные академические и политические дискуссии, вследствие чего появи-лись четыре отличительных переосмысления демократии, которые в различ-ной степени находят свое выражение в ходе обсуждений реформы глобаль-ного и регионального управления – от ЕС до Международного валютногофонда. В этой работе были критически пересмотрены нормативные и эмпи-рические утверждения четырех теорий транснациональной демократии, аименно: демократической межгосударственности, радикального демократи-ческого республиканизма, космополитической и совещательной демократий.Как было продемонстрировано в данной статье, эти четыре переосмысленияподвергаются критической трактовке. Однако аргументация была направле-на на защиту идеи транснациональной демократии в основном против заяв-лений самых скептически настроенных критиков. Более определенно этобыло доказано в случае описания космополитической и дискурсивной демо-кратии как взаимодополняемых проектов, чем других теорий. Вместе ониобеспечивают убедительный и этически амбициозный ответ на вызов глоба-


лизации и требования более демократической структуры глобального и ре-гионального управления. Конечно, предложенные аргументы, может быть,не в состоянии убедить те очень скептические мнения, что сама идея транс-национальной демократии не является просто утопической. Подобный скеп-тицизм, однако, должен сглаживаться предостережением E. Карра, что«здравая политическая мысль и здравая политическая жизнь будут найденытолько там, где (в утопии или в реальности) они находят свое место» [9.P. 10].

Литература1. Albert M. Complex governance and morality in world society // Global Society. 1999. 13(1).

P. 77–93.2. Beetham D. and Lord C. Legitimacy and the European Union. London: Longman, 1998.3. Boli J., Loya T.A. et al. National participation in world-polity organization. Constructing

World Cultures / J. Boli and G.M. Thomas. Stanford: Stanford University Press, 1999.4. Boli J. and Thomas G.M. INGOs and the Orgnization of World Culture. Constructing World

Culture / J. Boli and G.M. Thomas. Stanford: Stanford University Press, 1999.5. Burbach R., Nunez O. et al. Globalization and its Discontents. London: Pluto Press, 1997.6. Burnheim J. Is Democracy Possible? Cambridge: Cambridge University Press, 1985.7. Burnheim J. Democracy, nation-states, and the world system. New Forms of Democracy.

D. Held and C. Pollitt. London: Sage, 1986. P. 218–239.8. Burnheim J. Power-trading and the environment // Environmental Politics. 1995. 4(4). P. 49–65.9. Carr E.H. The Twenty Years Crisis 1919–1939. London: Papermac, 1981.10. Castells M. End of the Millenium. Oxford: Blackwells, 1998.11. Cheru F. The silent revolution and the weapons of the weak : transformation and innovation

from below. Innovation and Transformation in International Studies / S. Gill and J. Mittleman. Cam-bridge: Cambridge University Press, 1997.

12. Clark I. Globalization and International Relations Theory. Oxford: Oxford University Press,1999.

13. Cochran M. Normative Theory in International Relations. Cambridge: Cambridge UniversityPress, 1999.

14. Connolly W.E. Democracy and Territoriality // Millenium. 1991. 20(3). P. 463–484.15. Cox R. Globalization, Multilateralism and Democracy. Approaches to World Order. R. Cox.

Cambridge: Cambridge University Press, 1996. P. 524–537.16. Crawford J. Democracy in International Law. Cambridge: Cambridge University Press,

1994.17. Dahl R.A. Can international organizations be democratic? Democracy's Edges / I. Shapiro

and C. Hacker-Cordon. Cambridge: Cambridge University Press, 1999. P. 19–36.18. Deudney D. Binding sovereigns: authorities, structures, and geo-politics in Philadelphian

systems. State Sovereignty as Social Construct / T.J. Biersteker and C. Weber. Cambridge, CambridgeUniversity Press, 1996. P. 190–239.

19. Deudney D. Global village sovereignty. The Greening of Sovereignty / K.T. Litfin. Boston:MIT Press, 1998. P. 299–325.

20. Devetak R. Incomplete states: theories and practices of statecraft. Boundaries in Question /J. MacMillan and A. Linklater. London: Frances Pinter, 1995. P. 19–39.

21. Doyle M. A liberal view: preserving and expanding the liberal pacific union. InternationalOrder and the Future of World Politics / J.A. Hall and T.V. Paul. Cambridge: Cambridge UniversityPress, 1999. P. 41–66.

22. Dryzek J. The Politics of the Earth. Oxford: Oxford University Press, 1997.23. Dryzek J.S. Discursive Democracy. Cambridge: Cambridge University Press, 1990.24. Dryzek J.S. Transnational democracy // The Journal of Political Philosophy. 1999. 7(1):

P. 30–51.25. Dryzek J.S. Deliberative Democracy and Beyond. Oxford: Oxford University Press, 2000.26. Eckersley R. Deliberative Democracy, Ecological Representation and Risk: Towards a de-

mocracy of the affected. Mimeo, 2000.


27. Elazar D.J. Constitutionalizing Globalization. Boston: Rowman and Littlefield, 1998.28.Elkins D.J. Beyond Sovereignty – Territory and Political Economy in the Twenty First Cen-

tury. Toronto: University of Toronto Press, 1995.29. Elmandrjra M. The Need for the Deglobalization of Globalization. Politics at the Edge.

C. Pierson and S. Tormey. London: MacMillan, 2000. P. 29–40.30. Falk R. Liberalism at the Global Level: The Last of the Independent Commissions? // Mille-

nium. 1995. 24(3). P. 563–578.31. General S. Renewing the United Nations. New York: United Nations, 2000.32. Gill S. Economic globalization and the Internationalization of Authority: Limits and Contra-

dictions // GeoForum. 1992. 23(3). P. 269–283.33. Gill S. Globalization, Market Civilization, and Disciplinary Neoliberalism // Millenium.

1995. 24(3). P. 399–424.34. Gorg C. and Hirsch J. Is international democracy possible? // Review of International Politi-

cal Economy. 1998.35. Governance C. o. G. Our Global Neighbourhood. Oxford: Oxford University Press, 1995.36. Greven M.T. Can the European Union finally become a democracy? Democracy beyond the

State ? The European Dilemma and the Emerging Global Order / M.T. Greven and L.W. Pauly. Bos-ton: Rowman and Littlefield, 2000. P. 35–63.

37. Held D. Democracy, the Nation-state, and the global system. Political Theory Today /D. Held. Cambridge: Polity Press, 1991.

38. Held D. Democracy and Global Order. Cambridge: Polity Press, 1995.39. Held D. The changing contours of political community. Global Democracy: Key Debates / B.

Holden. London: Routledge, 2000.40. Held D., McGrew A. et al. Global Transformations: Politics, Economics and Culture. Cam-

bridge: Polity Press, 1999.41. Held D., McGrew A. et al. Global Transformations: Politics, Economics and Culture. Cam-

bridge: Polity Press, 1999.42. Hinsley F.H. Power and the Pursuit of Peace. Cambridge: Cambridge University Press, 1967.43. Hirst P. Between the local and the global : Democracy in the Twenty First Century. Balanc-

ing Democracy / R. Axtmann. London: Routledge, 2000.44. Hirst P. and Thompson G. Globalization in Question. Cambridge: Polity Press, 1999.45. Hutchings K. International Political Theory. London: Sage, 1999.46. Jones R. J. B. The world turned upside down? Manchester: Manchester University Press,

2000.47. Keane J. Civil Society: Old Images, New Visions. Cambridge: Polity Press, 1998.48. Keohane R.O. International Institutions: Can Interdependence Work? // Foreign Policy. 1998.

Spring. P. 82–96.49. Kymlicka W. Citizenship in an era of globalization. Democracy's Edges / I. Shapiro and

C. Hacker-Cordon. Cambridge: Cambridge University Press, 1999.50. Laferriere E. and Stoett P.J. International Relations and Ecological Thought. London:

Routledge, 1999.51. Linklater A. The Transformation of Political Community. Cambridge: Polity Press, 1998.52. Long P. The Harvard School of Liberal International Theory: the Case for Closure // Mille-

nium. 1995. 24(3). P. 489–505.53. Matthews J.T. Power shift // Foreign Affairs. 1997. Jan. P. 50–66.54. Mayall J. Democracy and International Society // International Affairs. 2000. 76(1). P. 61–75.55. McGrew A. The WTO :Technocracy or Banana Republic? Global Trade and Global Social

Issues / Еd. A. Taylor and C. Thomas. London: Routledge, 1999.56. McGrew A. Sustainable globalization? Poverty and Development in the New Century

/ Еd. A. Thomas et al. Oxford: Oxford University Press, 2000.57. McLennan G. Marxism, Pluralism and Beyond. Cambridge: Polity Press, 1989.58. Miliband R. The State in Capitalist Society. London: Routledge, 1973.59. Mitrany D. A War-time Submission (1941). A Functional Theory of Politics. P. Taylor.

London: LSE/Martin Robertson, 1975.60. Mitrany D. A Working Peace System (1943). A functional Theory of Politics. P. Taylor.

London: LSE/Martin Robertson, 1975.61. Mittleman J.H. The Globalization Syndrome. Princeton: Princeton University Press, 2000.


62. O'Brien R. et al. Contesting Global Governance: Multilateral Economic Institutions andGlobal Social Movements. Cambridge: Cambridge University Press, 2000.

63. Patomaki H. Republican public sphere and the governance of globalizing political economy.Value Pluralism, Normative Theory and International Relations / M. Lensu and J.-S. Fritz. London:MacMillan, 2000. P. 160–195.

64. Petit P. Republicanism – A Theory of Freedom and Government. Oxford: Oxford UniversityPress, 1997.

65. Potter D. et al. Eds. Democratization. Cambridge: Polity Press, 1997.66. Rosenau J. Along the Domestic-Foreign Frontier. Cambridge: Cambridge University Press,

1997.67. Sandel M. Democracy's Discontent. Harvard University Press, 1996.68. Saward M. The Terms of Democracy. Cambridge: Polity Press, 1998.69. Saward M. A Crique of Held. Global Democracy: Key Debates / B. Holden. London:

Routledge, 2000.70. Scholte J.A. Globalization – a critical introduction. London: MacMillan, 2000.71. Secretary General of the United Nations. Renewing the United Nations. New York: United

Nations, 2000.72. Shapiro I. Democracy’s Edges: Introduction. Democracy's Edges / I. Shapiro. Cambridge:

Cambridge University Press, 1999.73. Shell G.R. Trade Legalism and International Relations Theory: An Analysis of the WTO //

Duke Law Journal. 1995. 44(5). P. 829–927.74. Summers L. Statement to the International Monetary and Financial Committee // IMF. 2000.

April 16th.75. Thompson D. Democratic Theory and Global Society // The journal of Political Philosophy

1999. 7(2) P. 111–125.76. UNCTAD, S.-G. o. The Least Developed Countries 1998 Report. Geneva, UN Conference on

Trade and Development. 1998.77. UNDP. Globalization with a Human Face – UN Human Development Report 1999. Oxford:

UNDP/OUP, 1999.78. Walker R. B. J. On the Spatio-temporal Conditions of Democratic Practice // Alternatives.

1991. 16(2). P. 243–262.79. Walker R. B. J. International Relations and the Concept of the Political. International Rela-

tions Theory Today / K. Booth and S. Smith. Cambridge: Polity Press, 1995.80. Wapner P. Environmental Activism and World Civic Politics. New York: SUNY, 1996.81. Weiss T.G. and Gordenker L. Eds. NGO's. The UN, and Global Governance. London: Lynne

Reiner, 1996.82. Wolf K.D. The New Raison d'Etat as a Problem for Democracy in World Society // European

Journal of International Relations. 1999. 5(3) P. 333–363.83. Woods N. Good governance in International Organization // Global Governance. 1999. 5.

P. 39–61.84. Zolo D. Cosmopolis : Prospects for World Government. Cambridge: Polity Press, 1997.85. Zurn M. Democratic Governance beyond the Nation State? Bremen: Institute fur Interkul-

turelle und Internationale Studien: Universitat Bremen, 1998.

Documents

ВЕСТНИК ТОМСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ...journals.tsu.ru/uploads/import/508/files/03-174.pdf · 2016-03-22 · Социология. Политология