Исследование Инклюзивность как путь к ... · 2020. 2. 18. · DUP | Демократическая юнионистская партия (Северная

ИсследованиеИнклюзивность как путьк предотвращению насилия: от создания политического импульсадо поддержания устойчивого мира

Ноябрь 2017 г.

Таня Паффенхольц, Андреас Хирблингер, Дана Ландау, Феликс Фритш, Констанс Дейкстра

1Инклюзивность как путь к предотвращению насилия: от придания политического импульса до поддержания устойчивого мира | Исследование

Inclusive Peace & Transition Initiative (IPTI) — инициатива, в рамках которой проводятся эмпирические исследования, а также обеспечивается включение их результатов в программные документы и применение на практике. Цель Инициативы заключается в поддержании устойчивого мира путем распространения информации и экспертного опыта по вовлечению различных субъектов в мирные и переходные процессы. В основе этого опыта лежит крупнейшая база качественных (квалитативных) данных об инклюзивных мирных процессах и политических реформах по всему миру. IPTI, возглавляемая доктором Таней Паффенхольц, является подразделением института Graduate Institute of International and Development Studies (Женева).

2 Исследование | Инклюзивность как путь к предотвращению насилия: от создания политического импульса до поддержания устойчивого мира

| Выражение признательности

Авторы хотели бы выразить свою признательность Группе Всемирного

банка за публикацию этого исследования и предоставленное

финансирование. Мы хотели бы отдельно поблагодарить Александра

Марка и Бенджамина Петрини из Всемирного банка, а также

Яго Сальмона из Управления по поддержке миростроительства

Организации Объединенных Наций за последовательное

сотрудничество. Кроме того, мы признательны Министерству

иностранных дел Германии за выделение средств на производство и

печать настоящей публикации.

В подготовке этого исследования важную роль сыграли обсуждения

с коллегами и партнерами. Мы выражаем особую признательность

Бабу Рахману, представляющему Министерство иностранных дел

и по делам Содружества Великобритании, за комментарии к ранней

редакции документа. Мы получили ценную обратную связь от Дезире

Нильссон, Мари-Жоэль Захар и участников семинара «Посредничество

в предотвращении насилия и миротворчестве», который состоялся

в Стокгольме, в Академии им. Фольке Бернадотта, 7–8 июня 2017 г.,

а также от участников семинара «Затяжные конфликты, помощь

и развитие: исследования, политика и практика», проведенного

Британской академией на средства Фонда исследования глобальных

проблем (Великобритания) в Лондоне 2–3 октября 2017 г.

Мы также благодарны нашим коллегам в организации Inclusive Peace

and Transition Initiative (IPTI), которые поддержали исследование

и работу над итоговым документом на всех этапах. Ценный вклад

в подготовку исследования внесли Николас Росс, Анна Закариассен

и Эстефания Шарве. Отдельной благодарности заслуживает Экхард

Фолькманн за его концептуальную и руководящую поддержку в

ходе проведения исследования и подготовки итогового документа.

Александр Брамбл и Полин Элюер отвечали за редактирование,

а Глаук Авдия оказывал бесценную оперативную помощь на

протяжении всего проекта.


СОДЕРЖАНИЕ

Список диаграмм ............................................................................................................3

Сокращения ....................................................................................................................... 4

Аннотация .......................................................................................................................... 5

1 | Введение ....................................................................................................................... 8

2 | Инклюзивность: краткий обзор литературы .............................................. 11

3 | Методология ............................................................................................................... 15

4 | Общие результаты ..................................................................................................21

5 | Создание импульса для достижения мира ............................................... 28

5.1. Создание импульса во время народных протестов .................... 30

5.2. Создание импульса во время вооруженных конфликтов .........33

6 | Сохранение мира посредством инклюзивных политических

переходных процессов ....................................................................................... 40

6.1. Непосредственная борьба с насилием .................................................41

6.2. Устранение первопричин конфликта ..................................................43

7 | Факторы эффективности инклюзивных процессов............................. 50

7.1. Состав гражданского общества ...............................................................51

7.2. Поведение элиты ............................................................................................56

7.3. Роль сторонников жесткого курса ....................................................... 60

7.4. Роль вооруженных сил ................................................................................63

7.5. Влияние женщин ............................................................................................65

7.6. Региональная и международная обстановка ...................................68

8 | Заключение ................................................................................................................ 72

Список литературы ......................................................................................................75

Приложение A. Обзор прецедентов ...................................................................82

Список диаграмм

Диаграмма 1. Эффективность форм участия в снижении

уровня насилия на ранних этапах и в рамках

политических переходных процессов ..................................22

Диаграмма 2. Формы участия и уровень насилия

до и после национального диалога

в Мали 1988–1997 гг. ...................................................................... 32


в Египте, 2008–2017 гг. .................................................................33


в ЮАР, 1988–1997 гг.........................................................................37


в Турции, 2006–2015 гг. ................................................................39


| Сокращения

ВМС | Всеобъемлющее мирное соглашение (Непал)

ГА ООН | Генеральная Ассамблея Организации Объединенных Наций

ДРК | Демократическая Республика Конго

ЕС | Европейский союз

МПП | многопартийный переговорный процесс

НАТО | Организация Североатлантического договора

ОГО | организации гражданского общества

ООН | Организация Объединенных Наций

ООН-женщины | структура Организации Объединенных Наций

по вопросам гендерного равенства

и расширения прав и возможностей женщин

ПРООН | Программа развития Организации Объединенных Наций

РПК | Рабочая партия Курдистана

СБ ООН | Совет Безопасности Организации Объединенных Наций

ССП | Соглашение Страстной Пятницы (Северная Ирландия)

CEH | Комиссия по установлению исторической правды (Гватемала)

CTSP | Временный комитет народного спасения (Мали)

DUP | Демократическая юнионистская партия (Северная Ирландия)

IHEID | Graduate Institute of International and Development Studies —

Институт высших исследований по международным

вопросам и проблемам развития

IPTI | Инициатива Inclusive Peace & Transition Initiative

NCA | общество «Норвежская церковная помощь»

RHEMI | проект «Восстановление исторической памяти» (Гватемала)

SCAF | Высший совет вооруженных сил (Египет)

UCDP | Программа изучения конфликтов Уппсальского университета


| Аннотация

В данном исследовании были проанализированы временные рамки,

формы и условия, при которых вовлечение в мирные и политические

переходные процессы широкого круга субъектов способствует

предотвращению насилия и вооруженных конфликтов. Эта работа

проводилась в рамках подготовки совместного исследования

Организации Объединенных Наций и Всемирного банка Pathways

to Peace: Inclusive Approaches to Preventing Violent Conflict («Пути

к миру: инклюзивные подходы к предотвращению насильственных

конфликтов»). В соответствии с резолюцией 2282 Совета

Безопасности ООН о сохранении мира используется широкое

определение понятия «предотвращение», которое подразумевает

усилия, направленные на предотвращение возникновения,

продолжения, эскалации или возобновления насилия.1

Настоящее исследование содержит сравнительный качественный

анализ трех уникальных на глобальном уровне баз качественных

данных, которые включают в себя более 40 исчерпывающих

тематических исследований, посвященных инклюзивным мирным

и переходным процессам. Эти тематические исследования были

проведены в рамках Инициативы Inclusive Peace & Transition Initiative

(IPTI) под эгидой Graduate Institute of International and Development

Studies (IHEID) в Женеве.

Основываясь на результатах ранее проведенных в рамках Инициативы

исследований, в ходе данной научной работы были проанализированы

формы участия, посредством которых субъекты, не являющиеся

главными конфликтующими сторонами, могут влиять на мирные

и переходные процессы. Анализ позволил выявить следующие формы

участия: непосредственная представленность за столом переговоров,

статус наблюдателя, слушания, инклюзивные комиссии, рабочие

группы по решению проблем на высоком уровне, общественное

принятие решений и массовые акции.

В целом, было установлено, что инклюзивность играет значимую

роль в предотвращении насилия. Что особенно важно, характер этой

роли зависит от формы насилия и, соответственно, от особенностей

политических процессов. Исследователи также пришли к выводу, что

причинно-обусловленные процессы предупреждения или снижения

уровня насилия различаются на ранних этапах принятия мер по его

предотвращению и в рамках последующих переходных процессов,

1 Совет Безопасности Организации Объединенных Наций, «Резолюция S/RES/2282, принятая Советом Безопасности на его 7680-м заседании 27 апреля 2016 года» (2016 г.); World Bank and United Nations, “Pathways for Peace: Inclusive Approaches to Preventing Violent Conflict. Main Messages and Emerging Policy Directions”, (Washington D.C., World Bank, 2017).


а также в зависимости от типа конфликта. Данное исследование

демонстрирует, что для сохранения мира важна комбинация

различных форм участия, таким образом указывая на ценность

последовательного вовлечения субъектов.

В ситуациях, характеризующихся народными протестами

и назреванием насильственных конфликтов, инклюзивность

способствует их предотвращению благодаря созданию политического

импульса, посредством которого возможно исключить насилие

или снизить его уровень. Когда правительства реагировали на

связанное с протестами насилие в формате открытых переговоров

с целью совместного обсуждения будущего государства, народное

недовольство давало толчок к запуску официальных процессов. Это

способствовало предотвращению насилия или снижению его уровня.

В ходе вооруженных конфликтов уровень насилия может быть

изначально снижен благодаря переговорам, предусматривающим

широкое участие, а в некоторых случаях — благодаря соглашениям,

заключаемым с общественными элитами, с относительно

ограниченным, но все же репрезентативным участием. Тем не менее

сокращение масштабов насилия на ранних этапах не гарантирует

достижения устойчивого мира в долгосрочной перспективе. Для

стабильной минимизации уровня насилия критически важно

вовлечение субъектов, не являющихся главными конфликтующими

сторонами.

Более того, инклюзивность оказывает разноплановое положительное

влияние на мирные переходные процессы в зависимости от их

структуры и мандата. Во-первых, такое влияние реализуется

через инклюзивные комиссии, которым поручено отслеживать случаи насилия или работать над его искоренением. Во-вторых,

оно возможно через официальные органы, которые устраняют причины насилия путем проведения всеобъемлющих политических

реформ. Инклюзивные процессы оказывались особенно значимыми,

если такие органы учитывали претензии сторон (например,

о политическом или экономическом неравенство), стремясь таким

образом предотвратить насилие за счет создания институтов,

основанных на широком участии.

Важным результатом исследования стало отсутствие убедительных

оснований полагать, что инклюзивность как таковая способствует

искоренению насилия. Напротив, репрезентативность

и независимость вовлеченных субъектов оказывают влияние на

возможности органов по предотвращению насилия и сокращению


его масштабов. В случае представленности всех сторон конфликта

вероятность устранения его причин повышается, а уровень насилия

заметно снижается. Независимость вовлеченных субъектов от

конфликтующих сторон также влияет на эффективность реализации

форм участия и их роль в успешном предупреждении насилия.

Более того, в ходе исследования был выявлен ряд национальных,

региональных и международных факторов, которые усиливают

или ограничивают эффективность инклюзивных процессов

в предотвращении насилия. К ним относятся роль и поведение элиты,

гражданского общества, сторонников жесткого курса, региональных

держав, возможность влияния женщин на переговоры, а также

международная дипломатия и техническое содействие. Проведенный

анализ показывает, что открытые мирные и политические переходные

процессы могут способствовать недопущению насилия в случае их

своевременного инициирования, достаточной репрезентативности

и независимости вовлеченных субъектов, а также при благоприятной

национальной, региональной и международной обстановке.


| 1. Введение

Несмотря на долгосрочную историческую тенденцию, выражающую

стремление людей к построению более мирного общества,

в последние пять лет наблюдается резкий рост числа активных

конфликтов и количества погибших в конфликтных ситуациях.2

Во многих странах потенциал массовых протестных движений,

которые послужили толчком для Арабской весны и одним из

требований которых стало создание репрезентативных политических

институтов, был ослаблен из-за продолжающихся и часто затяжных

вооруженных конфликтов и войн, насилия с применением оружия

или сохранения небезопасной обстановки. Более того, в странах,

которые по окончании холодной войны перешли от авторитарного

режима к демократии, сегодня наблюдаются обратные процессы.3

Даже устоявшиеся демократические общества все чаще сталкиваются

с вызовами со стороны популистских сил. Таким образом, борьба за

инклюзивные политические институты и конфликты с применением

насилия тесно связаны между собой. Процессы политической

либерализации часто сопряжены с ростом числа случаев

вооруженного насилия, однако движение институтов и политических

процессов в сторону открытости снижает риск вооруженного

насилия, поскольку действующий политический режим получает

возможность разрешать конфликтные ситуации мирным путем.4

Всемирный банк и ООН провели совместное исследование

взаимосвязи между национальными стратегиями и подходами

к развитию, международной помощью и предотвращением

насильственных конфликтов.5 Это исследование проводилось в рамках

осуществления Целей в области устойчивого развития, в частности

Цели 16 по построению миролюбивого и открытого общества, а также

резолюции 2282 Совета Безопасности ООН о сохранении мира,

призывающей повысить степень согласованности усилий в сфере

дипломатии, развития и безопасности для предотвращения насилия.

Роль инклюзивных процессов в предотвращении конфликтных

ситуаций с применением насилия заслуживает особого внимания.

2 Uppsala Conflict Data Program, “UCDP” (Uppsala University), данные по состоянию на 20 октября 2017 г., www.ucdp.uu.se.

3 Larry Diamond, “Facing Up to the Democratic Recession”, Journal of Democracy 26, no. 1 (2015): 141–55.

4 Håvard Hegre, “Democracy and Armed Conflict”, Journal of Peace Research 51, no. 2 (2014): 159–72; Shinichi Takeuchi, “Political Liberalization or Armed Conflicts? Political Changes in Post-Cold War Africa”, The Developing Economies, 45, no. 2 (2007): 172–93; United Nations, “Inclusive Development Critical for Preventing Conflict, Speakers Emphasize, as Security Council Debates Maintenance of International Peace, Security”, данные по состоянию на 25 октября 2017 г., https://www.un.org/press/en/2015/sc11740.doc.htm.

5 World Bank and United Nations. “Pathways for Peace”, предварительные выводы полного исследования, итоги которого будут опубликованы в 2018 году.


В данном исследовании рассмотрена роль открытых мирных

и политических переходных процессов в предотвращении насилия.

В нем проанализированы временные рамки, формы и условия,

при которых вовлечение в мирные и политические переходные

процессы широкого круга субъектов способствует предотвращению

насильственных конфликтов, а следовательно, достижению

прочного мира. Рассмотрены различные политические процессы: от

фактического прекращения актов насилия до успешной реализации

политических соглашений. Особый интерес представляет элемент

инклюзивности в этих процессах и его связь с желаемым результатом

мер по предотвращению насилия. В частности, в исследовании

анализируется, каким образом участие субъектов, не являющихся

главными сторонами конфликта, может повлиять на результаты

предотвращения насилия в ходе политических переговоров

и реализации принятых решений. Согласно последним резолюциям

ООН о сохранении мира,6 термин «предотвращение» в данном

исследовании применяется в широком смысле, т. е. обозначает усилия,

направленные на предотвращение возникновения, продолжения,

эскалации или возобновления насилия.

В рамках инициативы IPTI были разработаны три взаимосвязанных

и уникальных на глобальном уровне базы качественных данных,

которые включают в себя более 40 исчерпывающих тематических

исследований инклюзивных мирных и переходных процессов.7

Это мирные процессы, национальные диалоги, а также процессы

разработки конституции и политических реформ, которые нередко

становятся частью долгосрочных политических преобразований.

Эти процессы также можно различным образом анализировать как

попытки предотвратить возникновение, эскалацию или возобновление

насилия. Данное исследование предлагает результаты качественного

сравнения реальных примеров из баз данных IPTI, тем самым внося

вклад в глобальную повестку дня по предотвращению насилия,

которая постепенно начинает набирать обороты. В нем предпринята

попытка ответить на вопрос о том, каким образом инклюзивность

влияет на предотвращение насилия, и проливается свет на сложную

взаимосвязь между инклюзивными процессами и поддержанием

устойчивого мира.

6 Генеральная Ассамблея ООН, резолюция A/RES/70/262, принятая Генеральной Ассамблеей 27 апреля 2016 г. (2016 г.).

7 Среди них крупнейшей является база данных IPTI «Расширение участия». В настоящее время она включает в себя 43 тематических исследования инклюзивных процессов переговоров. Кроме того, она содержит результаты 28 тематических исследований относительно роли женщин в переговорах о мирных и переходных процессах. Также используется база данных «Гражданское общество и миростроительство», включающая в себя итоги 13 глубинных исследований, которые проводились в течение длительного времени на уровне отдельных стран.


Исследовательская работа имеет следующую структуру.

В главе 2 приведен краткий концептуальный обзор понятия

«инклюзивность», а также в общих чертах описана типология

форм участия, на которых базируется данное исследование. Глава

3 содержит общее описание методологии. Далее представлены

выводы авторов исследования относительно взаимосвязи между

инклюзивностью и предотвращением насилия. В главе 4 рассмотрены

общие выводы относительно роли инклюзивности в предотвращении

насильственных конфликтов. В главе 5 проанализированы процессы,

в рамках которых различные формы участия оказали важное влияние

на прекращение актов насилия на ранних этапах принятия мер по его

предотвращению, а глава 6 посвящена исследованию инклюзивности

в переходных процессах, занимающих более длительное время и таким

образом способствующих поддержанию мира. Наконец, в главе 7

описаны важные факторы, которые поддерживают или ограничивают

способность вовлеченных субъектов влиять на предотвращение

насилия, в том числе состав гражданского общества, роли элиты,

сторонников жесткого курса и вооруженных сил, а также влияние

женщин, региональная и международная обстановка.


| 2. Инклюзивность:краткий обзор литературы

Все чаще в научной литературе рассматривается взаимосвязь между

инклюзивностью и предотвращением насилия. Такая литература

широко опирается на субъектно-ориентированный подход. Хотя

в рамках большинства исследований изучается влияние включения

в процесс или исключения из него вооруженных субъектов, сторон,

заинтересованных в срыве мирного процесса, и сторонников жесткого

курса, многие публикации также посвящены участию общественных

организаций, например женских объединений, или других субъектов,

не являющихся главными конфликтующими сторонами.

Закономерно, что все чаще авторы научных работ рассматривают

вовлечение вооруженных субъектов в мирные процессы как

центральное условие предотвращения насилия. Так, Дезире Нильссон

изучала результаты включения всех вооруженных конфликтующих

сторон в переговоры о поддержании мира между сторонами,

подписывающими мирное соглашение.8 Согласно ее выводам, даже

в тех случаях, когда отдельные группы повстанцев, не вовлеченные

в мирный процесс, продолжали участвовать в конфликте, это

не влияло на вероятность возобновления насилия со стороны

подписывающих соглашение сторон. Как показывает анализ, участие

субъектов, заинтересованных в срыве переговорного процесса, при

определенных условиях повышает шансы на достижение и сохранение

мира.9 Стедман, Нильссон и Седерберг Ковач дискутируют о том,

что решение о включении или исключении субъектов зависит

от обстоятельств конфликта, в том числе от политической воли

сторон, поддерживающих мирный процесс.10 Что особенно

важно, насилие, совершенное во время осуществления мирных

соглашений, в два раза чаще исходит от субъектов, не участвующих

в этих соглашениях, нежели от их непосредственных сторон.11 Тем

не менее вовлечение субъектов, заинтересованных в срыве мирного

процесса, может быть успешным, если их действия направлены на

8 Desirée Nilsson, “Partial Peace: Rebel Groups Inside and Outside of Civil War Settlements”, Journal of Peace Research 45, no. 4 (2008): 479–95.

9 Согласно определению Стедмана (1997 г.), субъектами, заинтересованными в срыве мирного процесса, являются «лидеры и стороны, которые убеждены, что достигнутый по итогам переговоров мир угрожает их власти, мировоззрению и интересам, и используют насилие с целью подорвать любые попытки осуществления мирного процесса». Stephen John Stedman, “Spoiler Problems in Peace Processes”, International Security 22, no. 2 (1997): 5.

10Stedman, “Spoiler Problems”, 5–53; Desirée Nilsson and Mimmi Söderberg Kovacs, “Revisiting an Elusive Concept: A Review of the Debate on Spoilers in Peace Processes”, International Studies Review 13, no. 4 (2011): 606–26.

11 Andrew G. Reiter, “Fighting Over Peace: Spoilers, Peace Agreements, and the Strategic Use of Violence” (University of Wisconsin-Madison, 2011), 89.


получение выгоды от процесса.12 Более того, большая открытость

процесса может способствовать управлению такими субъектами за

счет расширения поддержки мирного процесса и, таким образом,

препятствования его саботажу.13 Помимо этого, в ряде исследований

делаются предположения о том, что инклюзивные мирные процессы

в принципе устраняют стимулы для применения насилия сторонами,

заинтересованными в конфликте.14

Кроме того, участие других сторон, не относящихся к основным

вооруженным формированиям, может положительно влиять

на достижение и соблюдение мирных соглашений: результаты

предотвращения насилия посредством вовлечения элиты подробно

изучены в литературе о разграничении властных полномочий.

Это говорит о том, что распределение политической власти среди

конкурирующих групп снижает уровень риска насильственных

конфликтов.15 Однако ограничение участия только теми вооруженными

формированиями, которые обладают достаточной военной мощью,

«способствует росту привлекательности повстанчества» и может

подталкивать различные группы к эскалации насилия с целью

включения в переговоры.16 Таким образом, чрезвычайно важно

обеспечить инклюзивность, которая выходила бы за рамки интересов

элиты. Нильссон, Уонис-Сент-Джон и Кью изучили влияние участия

гражданского общества в мирных переговорах и пришли к выводу,

что оно значительно повышает прочность мирных соглашений.17

Более того, широкое участие может обеспечивать преимущества

непосредственно для мирного процесса. Во-первых, увеличение

числа участников улучшает представленность интересов различных

групп. Для невооруженных субъектов это становится сигналом

о том, что насилие не является единственным способом обеспечить

политическое представительство.

12 Stedman, “Spoiler Problems”, 11.

13 Nilsson and Söderberg Kovacs, “Revisiting an Elusive Concept”, 622.

14 Lisa Blaydes and Jennifer De Maio, “Spoiling the Peace? Peace Process Exclusivity and Political Violence in North-Central Africa”, Civil Wars 12, no. 1–2 (2010): 3–28; Juliette R. Shedd, “When Peace Agreements Create Spoilers: The Russo-Chechen Agreement of 1996”, Civil Wars 10, no. 2 (2008): 93–105; Malin Brenk and Hans van de Veen, “Development: No Development without Peace”, in People Building Peace II: Successful Stories

of Civil Society, под редакцией Paul van Tongeren et al. (Boulder, CO: Lynne Rienner Publishers, 2005), 394–413.

15 Pippa Norris, Driving Democracy: Do Power-Sharing Institution Work? (New York: NY: Cambridge University Press, 2008).

16 Denis M. Tull and Andreas Mehler, “The Hidden Costs of Power-Sharing: Reproducing Insurgent Violence in Africa”, African Affairs 104, no. 416 (2005): 376.

17 Desirée Nilsson, “Anchoring the Peace: Civil Society Actors in Peace Accords and Durable Peace”, International Interactions 38, no. 2 (2012): 243–66; Anthony Wanis-St. John, “Peace Processes, Secret Negotiations and Civil Society: Dynamics of Inclusion and Exclusion”, International

Negotiation 13, no. 1 (2008): 1–9.


Участие невооруженных субъектов также может повышать степень

легитимности процесса и итогового соглашения и расширять их

поддержку в обществе. Это может объясняться тем, что невооруженные

субъекты являются более убедительными сторонниками общего блага

в сравнении с вооруженными группами, которые могут быть скорее

заинтересованы в распределении власти и доходов после мирного

урегулирования. Кроме того, невооруженные субъекты чаще нацелены

на устранение основополагающих причин конфликта.18 Вовлечение

гражданского общества в различные этапы мирного процесса может

способствовать повышению уровня ответственности конфликтующих

сторон, а также повышать легитимность переговоров в их глазах,

что, в свою очередь, может положительно влиять на общественное

мнение.19 В исследованиях подчеркивается, что организации

гражданского общества (ОГО) могут предлагать свой опыт и местные

знания и, например, поддерживать посредников, предоставляя им

контекстуальные аналитические данные или выступая в качестве

источников институциональной памяти. Это может быть особенно

важно в конфликтах с неясной подоплекой, в которых посредники

могут попасть под влияние противоречивых позиций.20

В попытках абстрагироваться от субъектно-ориентированного

подхода к вовлечению и исключению Таня Паффенхольц разработала

типологию различных форм участия, посредством которых

дополнительные стороны могут быть вовлечены в переговорные

процессы и осуществление заключенных соглашений.21

Выделены следующие семь форм участия:22

1 | Непосредственная представленность за столом переговоров. Реализуется в рамках так называемых переговоров на высшем уровне

18 Harold H. Saunders, A Public Peace Process (New York: St. Martin’s Press, 1999); Catherine Barnes, “Weaving the Web: Civil-Society Roles in Working with Conflict and Building Peace”, in People Building Peace II, Successful Stories of Civil Society, под редакцией Paul van Tongeren, et al. (Boulder CO: Lynne Rienner Publishers, 2005), 7–24.

19 Wanis-St. John, “Peace Processes, Secret Negotiations and Civil Society”, 1–9; David Lanz, “Who Gets a Seat at the Table? A Framework for Understanding the Dynamics of Inclusion and Exclusion in Peace Negotiations”, International Negotiation 16, no. 2 (2011): 275–95; Cynthia J. Chataway, “Track II Diplomacy: From a Track I Perspective”, Negotiation Journal 14, no. 3 (1998): 269–87.

20 Barnes, “Weaving the Web”, 7–24; Thania Paffenholz, “Civil Society and Peacebuilding: A Critical Assessment”, in Civil Society and Peacebuilding, под редакцией Thania Paffenholz (Boulder, CO: Lynne Rienner Publishers, 2010), 43–64; Thania Paffenholz, “Civil Society and Peace Negotiations: Beyond the Inclusion–Exclusion Dichotomy”, Negotiation Journal 30, no. 1 (2014): 69–91.

21 Paffenholz, “Civil Society and Peace Negotiations”, 69–91.

22 Первоначально проект «Расширение участия» включал следующие девять форм участия: 1) непосредственная представленность за столом переговоров; 2) статус наблюдателя; 3) официальные слушания; 4) слушания; 5) инклюзивные комиссии; 6) рабочие группы по решению проблем на высоком уровне; 7) общественное участие; 8) общественное принятие решений; 9) массовые акции. Однако в свете нового исследования различные виды слушаний и мероприятий были объединены, в результате чего количество форм участия сократилось до семи.


и может быть достигнута за счет расширения числа участников

основных переговорных делегаций, увеличения количества делегаций

за столом переговоров, а также путем вовлечения практически всех

групп населения в формате широкомасштабных инициатив, например

национального диалога.

2 | Статус наблюдателя. Наблюдатели могут присутствовать на

большинстве или на всех переговорных сессиях или заседаниях

конкретных рабочих групп, однако, как правило, не могут выступать

официально и не имеют полномочий для принятия решений.

3 | Слушания. С помощью слушаний можно собирать мнения

различных групп населения, получать фактические данные или работать

на формированием консенсуса. Слушания могут быть официально

утверждены посредниками и являться частью переговорного процесса.

Они также могут быть неофициальными, основанными на широком

участии, открытыми или ориентированными на интересы элиты.

4 | Инклюзивные комиссии. Имеют официальный статус до начала

и во время переговоров или играют ключевую роль на этапе

осуществления соглашений.

5 | Рабочие группы по решению проблем на высоком уровне. Встречи этих рабочих групп обычно проводятся неофициально

и не предаются гласности. Они объединяют представителей,

приближенных к лидерам конфликтующих сторон, и предоставляют

им пространство для дискуссий без необходимости достижения

соглашения.

6 | Общественное принятие решений. Мирные соглашения

и конституции могут требовать ратификации на всенародных

референдумах, призваны обеспечить демократическую легитимность

процесса, а также общественную поддержку и долговременность

соглашения.

7 | Массовые акции. Массовые протесты или забастовки

являются еще одной формой участия, посредством которой

субъекты могут самостоятельно включиться в процесс посредством

открытого высказывания своего мнения и выражения претензий

или предпочтений, связанных с конфликтом или политическими

преобразованиями. Массовые акции могут проводиться до, во время

или после насильственного конфликта или политического кризиса.

Настоящее исследование основывается на концепции

д-ра Паффенхольц и рассматривает связь между инклюзивностью

и предотвращением насильственных конфликтов на примерах,

представленных в базе данных IPTI. Тщательный анализ влияния форм

участия, типов субъектов и этапов мирного процесса на пресечение

вооруженного насилия был разработан с использованием типологии

форм участия в рамках эвристического подхода. Методология

исследования описывается в следующей главе.


| 3. Методология

Целью настоящего исследования является изучение влияния

инклюзивности на предотвращение насилия и поддержание

устойчивого мира. Для этого было проанализировано 47 отраженных

в базах данных IPTI реальных примеров, охватывающих попытки

принятия мер по предотвращению насилия. Попыткой принятия

мер по предотвращению насилия считается политический процесс,

инициированный с целью недопущения насилия и предполагающий

одну или несколько форм участия. Меры по предотвращению

насилия считаются инклюзивными, если в них задействованы

субъекты, не являющиеся главными договаривающимися сторонами.

Последними являются субъекты с независимым правом вето на

переговоры, возникшим как результат контроля над средствами

насилия. Как правило, в вооруженных конфликтах эта роль

отведена правительству и его основным вооруженным противникам.

Вовлеченные субъекты были определены как любые группы, помимо

главных договаривающихся сторон, которые принимают участие

в процессе в одной или нескольких формах, описанных в главе 2.

Как правило, прецеденты из баз данных IPTI характеризуются

вовлечением прежде исключенных негосударственных вооруженных

группировок и политических партий, в том числе невооруженной

оппозиции, женских, молодежных и религиозных организаций,

а также традиционных субъектов. Согласно типологии форм участия,

кратко описанной в главе 2, в ходе исследования оценивались

временные рамки, способы и условия потенциального влияния этих

форм на предотвращение насильственного конфликта. В соответствии

с резолюцией 2282 Совета Безопасности ООН используется широкое

определение понятия «предотвращение», которое подразумевает все

усилия, направленные на недопущение «возникновения, эскалации,

возобновления или продолжения насильственного конфликта».

Такой политический процесс обычно подразумевает инициирование

переговоров конфликтующих сторон, направленных на снижение

уровня или искоренение вооруженного насилия, а также на устранение

его причин. Приведенное выше определение указывает на то, что меры

по предотвращению насилия могут приниматься на различных этапах

развития конфликта. В связи с этим процессы, выявленные в базах

данных, были отнесены к трем категориям мер по предотвращению

насилия, каждой из которых свойственны определенные действия.

Эти категории различаются по уровням и видам насилия, которое,

в свою очередь, классифицируется в зависимости от причин, динамики

и вовлеченных субъектов.


23 В отличие от классификации усилий по недопущению конфликта в определении, приведенном в резолюции 2282 Совета Безопасности ООН, эти две категории мер по предотвращению насилия были объединены в одну категорию, поскольку в большинстве случаев невозможно четко разграничить мероприятия по профилактике эскалации и мероприятия, препятствующие продолжению насилия.

24 Таким образом, в ходе анализа не рассматривалось межличностное насилие, не связанное с политическими мотивами, в частности домашнее насилие. Однако в ряде случаев изучалось криминальное насилие, являющееся результатом политических процессов.

Три категории мер по предотвращению насилия имеют следующие

цели:

(1) предотвращение возникновения насилия, в том

числе мероприятия по профилактике новых видов

широкомасштабного насилия, которое не наблюдалось ранее,

или

(2) предотвращение продолжения или эскалации насилия,23

в том числе мероприятия по профилактике продолжения или

эскалации ранее существовавших видов насилия, или

(3) предотвращение возобновления насилия, в том числе

действия по профилактике существовавших в прошлом видов

насилия, которое было прекращено, но вероятность новых

вспышек которого по-прежнему существует.

В общей сложности в имеющихся базах данных было выявлено

47 реальных примеров попыток принятия мер по предотвращению

насилия. Шесть из них относятся к усилиям по профилактике

возникновения конфликтов, 30 — к усилиям по профилактике

эскалации или продолжения насилия, еще 11 — к усилиям по

профилактике возобновления насилия. В результате пересмотра

классификации данных с учетом трех вышеописанных категорий

мер по предотвращению насилия опыт некоторых стран был

отнесен сразу к нескольким категориям. Например, в одном из

случаев в стране сначала осуществлялся политический процесс,

направленный на недопущение продолжения или эскалации

насилия (во время насильственного конфликта), который был

идентифицирован как пример профилактики продолжения или

эскалации, а затем предпринималась еще одна попытка принятия мер

по предотвращению насилия — на этот раз с целью предупреждения

его возобновления (в послевоенный период). С учетом того

факта, что в период вмешательства насилие прекращалось, такие

случаи рассматриваются как два различных прецедента. Данное

исследование сконцентрировано на насильственных конфликтах

в контексте споров о государственной власти или территориях на

национальном или субнациональном уровне.24 Более того, термин

«вооруженный конфликт» используется применительно к конфликтам,


которые стали причиной гибели не менее 25 человек в результате

боевых действий и в которых участвовала как минимум одна

организованная негосударственная вооруженная группировка.25 По

экономическим соображениям уровни насилия оценивались по базе

данных UCDP, в которой содержатся сведения о гибели людей в ходе

боевых действий.26

Базы данных IPTI содержат сведения о переговорных и переходных

процессах. Они были отобраны с помощью стратегии целевой

выборки сведений об открытых мирных переговорах и политических

переходных процессах, имевших место после окончания холодной

войны.27 Рассматриваемые прецеденты относятся к различным

географическим регионам и различаются по видам и масштабам

насилия, задействованным субъектам, формам участия, этапам цикла

конфликта и временным периодам. В некоторых странах существует

несколько прецедентов ведения переговоров, так как переговорные

процессы в них сменяли друг друга, либо было предпринято несколько

независимых попыток принятия мер по предотвращению насилия.

Это позволяет также проводить сравнения в рамках отдельных

государств. В целом, базы данных IPTI содержат сведения о различных

типах миротворческих процессов, процессов разработки конституции

и важнейших политических реформ и позволяют анализировать роли

различных субъектов в переходных процессах.

С учетом ограниченного объема баз данных и выборки прецедентов

нельзя утверждать, что используемые данные о процессах

предотвращения насилия являются репрезентативными в глобальном

масштабе. Однако существующая литература об инклюзивности

мирных процессов позволяет сделать общий вывод о характере

взаимосвязи между участием и предотвращением насилия на

основе имеющихся частных данных. Изначально целью авторов

было выявление в базе данных общих закономерностей с помощью

качественной классификации и подсчетов. На основе этих характерных

закономерностей и с целью обозначения важных ситуативных

25 Авторы разделяют подход Уолленстина и Солленберг, которые определяют вооруженный конфликт как «оспариваемое противоречие, касающееся управления и/или территории, где две стороны, из которых по крайней мере одна является государственным правительством, применяют вооруженную силу, что приводит к гибели не менее чем 25 человек в результате боевых действий». Peter Wallensteen and Margareta Sollenberg, “Armed Conflict, 1989-2000”, Journal of Peace Research 38, no. 5 (2001): 643.

26 Uppsala Conflict Data Program, “UCDP”.

27 Базы данных IPTI не содержат прецедентов исключения (например, тех, в которых участниками переговоров являлись только стороны конфликта), поскольку целью настоящего исследования являлось изучение инклюзивного характера переговорных процессов и различных форм участия (представленных в соответствующей классификации). Однако в ходе исследования учитывались различия в том, каким образом инклюзивность проявляется в рассматриваемых прецедентах, посредством анализа независимости и репрезентативности форм участия, как описано далее.


факторов были выявлены внутренние процессы каждого прецедента,

а также проведены структурированные сравнения. Таким образом,

используемый сравнительный метод не предполагал позитивистской

сравнительной структуры исследования, целью которой является

выявление подобных закону обобщений. Напротив, сравнения

помогли выявить значимые комплексные составляющие в рамках баз

данных.

Авторы проводили анализ, опираясь на ключевой вывод

предыдущего исследования, проведенного IPTI под эгидой проекта

«Расширение участия». Это вывод гласит, что хотя инклюзивность

играет значимую роль в переговорах и осуществлении политических

договоренностей, эффективность вовлечения субъектов зависит

от важных дополнительных факторов. В ходе анализа 47 примеров

попыток предотвращения насилия оценивалось влияние семи

различных форм участия, а также дополнительных факторов, на

их эффективность. Безусловно, на уровень насилия и достижение

стабильного мира влияют и многие другие факторы, напрямую не

затрагивающие изучаемые формы участия. Поэтому в ходе анализа

авторы стремились учесть их в равной мере при структурированном

сопоставлении.

Заключения об эффективности форм участия прежде всего основаны

на отслеживании внутренних процессов каждого прецедента

и, таким образом, на их внутренней обусловленности. Последующее

сопоставление прецедентов позволило более подробно рассмотреть

полученные выводы. Авторы исследовали, появлялись ли

определённые факторы в относительно непохожих друг на друга

примерах со схожими результатами предотвращения насилия,

а также может ли присутствие или отсутствие отдельных факторов

быть причиной различий в результатах предотвращения насилия

для прецедентов, относительно похожих в остальных аспектах. Для

сравнения отбирались процессы с относительно высоким уровнем

открытости, поскольку в ходе исследования было важно рассмотреть

как влияние форм участия на уровни насилия, так и другие важные

факторы, напрямую или косвенно влияющие на насилие посредством

форм участия. Таким образом, проведенный анализ основан на

сочетании количественных данных, отслеживании внутренних

процессов каждого прецедента и структурированном сравнении

прецедентов.

Однако любая отдельно взятая форма участия имеет различный

потенциал для предотвращения насилия в разных ситуациях:

например, рабочая группа по решению проблем на высоком уровне

может эффективно работать в прецеденте A, однако не справиться


с поставленными задачами в случае B. Это во многом обусловлено

зависимостью эффективности каждой формы участия от множества

взаимосвязанных факторов, которые могут носить по отношению

к этим формам внутренний или внешний характер. Эти факторы

рассматриваются в главе 6 настоящего документа. Важно отметить,

что авторы не предполагают отсутствия взаимозависимости между

внутренними и внешними факторами. В большинстве случаев

внутренние факторы связаны с внешней политической средой,

в которой реализуются формы участия, — в особенности, с различными

особенностями национальной и международной обстановки.

Анализ проводился в несколько этапов. Первоначальной

установкой было то, что любые формы участия могут напрямую

или косвенно влиять на предотвращение насилия — в последнем

случае посредством создания или поддержки других форм. Также

было изучено потенциально негативное двойственное влияние

форм участия на уровень насилия. С учетом этого была оценена

эффективность влияния форм участия на уровень насилия и причины

конфликта по пятибалльной шкале. В этой шкале были выделены

следующие категории влияния: явное положительное влияние,

отчасти положительное влияние,28 противоречивое влияние,

отсутствие влияния и отрицательное влияние. Такая классификация

лежит в основе проведенного анализа; она подчеркивает, что

различные формы участия должны оцениваться во взаимосвязи: ни

одна форма участия не является достаточной для предотвращения

насилия, и напротив, совокупность форм может первоначально

помочь остановить насилие, а затем предупредить его продолжение

или возобновление. В результате также была установлена

целесообразность дифференциации первоначального влияния на

уровень насилия, то есть влияния, которое наблюдается на ранних

этапах принятия мер по его предотвращению, и влияния на уровень

насилия в течение продолжительного времени, нередко в рамках

переходного процесса. Эта последовательная динамика, которая

в большинстве случаев распространяется на несколько форм участия,

также учитывается в анализе.

Авторы пришли к выводу о том, что состав вовлеченных субъектов

может различаться в нескольких примерах с формами участия одного

типа. В результате исследования состава субъектов было установлено,

что их независимость и репрезентативность влияют на результаты

мероприятий по предотвращению насилия. Репрезентативность,

28 К этой категории относятся косвенные или менее явные результаты, например такие, которые могут быть реализованы в совокупности с дополнительными факторами.


характерная для формы участия, измерялась с точки зрения того,

в какой мере совокупность вовлеченных субъектов представляла

интересы всех сторон конфликта и действовала от их имени. Более

того, в ходе исследования оценивалось, являлись ли эти субъекты

относительно независимыми, имели ли они возможность действовать

без какого-либо давления со стороны правительства и вооруженных

субъектов конфликта, а также повлияла ли их зависимость или

независимость на эффективность форм участия. Репрезентативность

и независимость оценивались по простой шкале, предусматривающей

высокий, средний и низкий уровень.

Для более эффективной оценки роли инклюзивных процессов

в достижении устойчивого мира авторы посчитали чрезвычайно

важным определить, в какой степени уменьшение масштабов насилия

было достигнуто за счет устранения первопричин конфликта, а также

имели ли значение иные факторы, например повышение степени

авторитарности и репрессивные действия государственных структур.

Была выработана простая обобщенная типология, в которой

выделяются причины, связанные с политическим неравенством,

характером политических институтов и их слабостью, экономическим

неравенством, этнической принадлежностью/гражданством,

природными ресурсами, региональной и международной

обстановкой, а также факторами военной силы и безопасности. Кроме

того, по каждому прецеденту были представлены альтернативные

обоснования, имеющие отношение к международной, региональной

и внутренней обстановке.

Наконец, данные были изучены с точки зрения подтверждения

влияния внутренней, региональной и международной обстановки

на эффективность форм участия. В ходе анализа эти факторы были

объединены в несколько общих групп, рассмотренных в главе 6: это

состав и характер участия гражданского общества, влияние женщин,

кооптация и противодействие элит, роль сторонников жесткого

курса и вооруженных сил, а также региональная и международная

среда. Оценка внешних факторов проводилась с помощью открытой

индуктивной методики, что позволило учесть множество условий,

определяющих эффективность каждой формы участия.


| 4. Общие результаты

Инклюзивность играет важную роль в предотвращении насилия.

Она влияет как на первоначальное прекращение насильственных

конфликтов, так и на постоянные усилия по недопущению их эскалации

или возобновления. Авторы исследования выявили принципиальную

разницу между процессами, в которых формы участия влияют

на пресечение насилия на ранних этапах принятия мер по его

предотвращению, и процессами, в которых они первоначально

поддерживают такие меры и в дальнейшем способствуют

предотвращению насилия в течение продолжительного времени.

На начальных этапах инклюзивность оказывает важное влияние

на прекращение актов насилия за счет создания политического

импульса, способствующего предупреждению насилия или снижению

его уровня. Далее авторы пришли к выводу, что комбинация

форм участия играет важную роль в подготовке и осуществлении

инклюзивных политических переходных процессов, которые могут

способствовать устранению причин конфликтов и предотвращать

насилие в будущем. Еще одна важная особенность касается уровней

и видов насилия. В действительности предотвращение насилия,

связанного с массовыми протестами, обычно требует высокого

уровня инклюзивности, тогда как уровень насилия, связанного

с текущими вооруженными конфликтами, изначально можно снизить

путем использования относительно ограниченного, но тем не менее

репрезентативного переговорного формата. Для достижения

стабильных результатов в области недопущения насилия за этими

мерами должно последовать дальнейшее расширение круга

участников. Результаты более подробно представлены ниже.

Имеющиеся данные были изучены с целью подтверждения влияния

семи форм участия на сокращение масштабов насилия в рамках

каждого из рассмотренных примеров. Из 118 форм участия,

задокументированных в общей сложности в 47 прецедентах, 22 формы

имели явно положительное влияние на снижение уровня насилия на

начальных этапах принятия мер по его предотвращению, а 16 сыграли

важную роль в предупреждении насилия за счет последовательных

усилий по недопущению эскалации или возобновления насилия.

36 форм участия оказали более разнородное, но в целом очевидно

положительное влияние на снижение уровня насилия на ранних

этапах. То же можно сказать о 47 формах участия, задействованных

в постоянных мероприятиях по предупреждению насилия в рамках

политических переходных процессов. В общей сложности 78 из 118,

т. е. почти две трети29 форм участия, помогли уменьшить масштабы

насилия на ранних этапах принятия мер по его предотвращению или

в рамках постоянных мероприятий (см. диаграмму 1).

29 Эти формы участия оказали явное положительное, отчасти положительное или противоречивое влияние.


Диаграмма 1. Эффективность форм участия в снижении уровня насилия

на ранних этапах и в рамках политических переходных процессов

КОЛИЧЕСТВО УЧТЕННЫХ ФОРМ УЧАСТИЯОтрицательное влияниеПротиворечивое влияниеОтчасти положительное влияниеПоложительное влияниеОтсутствие влиянияВсего

РАННИЕ МЕРЫ ДЛИТЕЛЬНЫЕ МЕРЫ

Стол переговоров

Статус наблюдателя

Слушания

Инклюзивныекомиссии

Рабочие группыпо решению проблем

Общественноепринятие решений

Массовые акции

На ранних этапах принятия мер по предотвращению насилия

различные формы участия оказывают важное влияние на

прекращение насильственного конфликта за счет создания

импульса, способствующего снижению уровня насилия. Ключевая

роль принадлежит непосредственной представленности за столом

переговоров, а также, в несколько меньшей степени, слушаниям

и группам по решению проблем на высоком уровне. Широкое

участие имеет особое значение для недопущения возникновения

или эскалации насилия, связанного с народными протестами. В таких

ситуациях для выражения претензий протестующих и их интеграции

в официальные процессы могут быть очень полезны открытые

переговоры при участии широкого круга заинтересованных сторон.

КОЛИЧЕСТВО УЧТЕННЫХ ФОРМ УЧАСТИЯОтрицательное влияниеПротиворечивое влияниеОтчасти положительное влияниеПоложительное влияниеОтсутствие влиянияВсего

РАННИЕ МЕРЫ ДЛИТЕЛЬНЫЕ МЕРЫ


Статус наблюдателя

Слушания

Инклюзивныекомиссии

Рабочие группыпо решению проблем

Общественноепринятие решений



В случаях с высоким уровнем насилия также было выявлено, что

формы участия, обеспечивающие всеобъемлющие соглашения,

оказывают решающую поддержку для придания импульса

к изменению ситуации. Тем не менее в ряде случаев продолжение

или эскалацию насилия изначально можно было предотвратить

с помощью переговоров или соглашений с ограниченным участием.

В таких прецедентах для снижения числа актов насилия широкое

участие субъектов изначально не было явной необходимостью, так

как для придания исходного импульса прекращению насилия было

достаточно участия основных вооруженных групп. Однако такие

соглашения обеспечивали стабильное снижение уровня насилия

только в тех случаях, если за их достижением следовало расширение

круга участников и вовлечение в процесс других субъектов, помимо

главных конфликтующих сторон.

Более того, в долгосрочных политических переходных процессах

важную роль играют отдельные формы участия, например

инклюзивные комиссии и общественное принятие решений.

В целом, формы участия оказывают положительное влияние на

процессы устойчивого перехода двумя способами: во-первых,

они непосредственно способствуют борьбе с насилием, особенно

если речь идет об инклюзивных комиссиях с соответствующими

полномочиями. Примерами являются комиссии по прекращению

огня, комиссии по миростроительству или комиссии по достижению

мира и примирению, которые отслеживают уровень насилия,

содействуют заключению мирных соглашений в местном масштабе,

борются с безнаказанностью или внедряют процессы примирения.

Во-вторых, различные формы участия могут предотвращать

возобновление насилия за счет устранения первопричин конфликта.

Важным результатом исследования стал вывод о том, что результаты

мероприятий по предотвращению были особенно стабильными,

если формы участия могли способствовать транслированию

проблем народных масс, связанных с политическим неравенством

и несовершенством политических институтов. В таких условиях

для укрепления общественной поддержки переходного процесса

оказалось эффективным общественное принятие решений, обычно

в форме референдума.

Еще одним значимым итогом исследования стало то, что структура

и мандат формы участия определяют ее способность влиять на

снижение уровня насилия. Некоторые формы участия, например

непосредственная представленность, статус наблюдателя, слушания

и рабочие группы по решению проблем, распространены на


ранних этапах принятия мер по предотвращению насилия, тогда

как инклюзивные комиссии и референдумы обычно востребованы

на более поздних стадиях. Кроме того, некоторые формы участия

созданы для непосредственного снижения уровня насилия, а другие

могут влиять на него лишь опосредованно. Так, работа инклюзивных

комиссий может принимать различные формы и оказывать прямое

или косвенное воздействие. Например, инклюзивная комиссия,

в задачи которой входит отслеживание соблюдения положений

о прекращении огня, может напрямую влиять на уровень насилия,

тогда как инклюзивная комиссия по разработке проекта новой

конституции в рамках переходного процесса может внести лишь

опосредованный вклад в уменьшение масштабов насилия, если

и когда в новой конституции будут учтены основополагающие причины

конфликта. Более того, чаще всего инклюзивные комиссии реализуют

свой потенциал по предотвращению насилия в ходе политических

переходных процессов, направленных на поддержание насилия на

низком уровне. Это объясняется относительно продолжительным

сроком, характерным для достижения конкретных результатов в этой

форме участия, что создает условия для глубокой вовлеченности

в актуальные проблемы. Часто инклюзивные комиссии занимаются

вопросами, которые считаются слишком дискуссионными для

постановки в рамках переговоров при наличии открытого конфликта,

например проблемами установления истины и примирения, прав на

землю и разработки конституции.

Наконец, авторы пришли к выводу о большом значении

репрезентативности и независимости субъектов в изученных формах

участия. В рамках переговоров (как открытых, так и относительно

закрытых) репрезентативность является важнейшим фактором

придания импульса для прекращения насилия. Открытые форматы

должны обеспечивать широкое участие всех конфликтующих сторон,

тогда как при закрытом формате договоренности всех вооруженных

или основных политических сил первоначально могут быть

достаточными, если за ними следует расширение круга участников для

поддержания результатов мер по предупреждению насилия. Более

того, чем выше репрезентативность субъектов в формах участия,

тем выше вероятность, что эти формы участия будут направлены на

устранение некоторых причин распространения насилия.

Кроме того, для успешного предотвращения насилия важен уровень

независимости вовлеченных субъектов от основных конфликтующих

сторон. Важно учесть, что снизить эффективность форм участия

может как недостаточная, так и чрезмерная степень независимости.


Например, было выявлено, что вовлеченные субъекты гражданского

общества, находящиеся в тесном контакте с конфликтующими

сторонами, реже играют конструктивную роль в предотвращении

насилия. Однако в то же время было установлено, что жесткая

позиция вовлеченных субъектов в противовес позициям основных

сторон конфликта может усилить политический характер последнего

и завести переговорный процесс в тупик.

В целом, результаты исследования позволяют предположить, что

успех мер по предотвращению насилия, как правило, основан на

комбинации форм участия, применяемых в течение длительного

времени (см. приведенную выше диаграмму 1). Непосредственная

представленность за столом переговоров и другие переговорные

форматы, такие как группы по решению проблем на высоком уровне,

могут создавать позитивную динамику для достижения мира за счет

прекращения актов насилия для обсуждения ключевых первопричин

конфликта во время перемирия. Нередко эти формы участия

сопровождаются мероприятиями по укреплению легитимности

процессов, например слушаниями и общественным принятием

решений. Наконец, долговечность любых соглашений наиболее

эффективно достигается благодаря механизмам долгосрочного

осуществления, таким как инклюзивные комиссии. Эти механизмы

являются частью всеобъемлющих политических реформ, нацеленных

на создание политических институтов, которые способны

урегулировать конфликты мирным путем. Тем не менее важно

отметить, что взаимосвязь между инклюзивностью и предотвращением

насилия не всегда является прямой: хотя инклюзивные процессы

способны снизить уровень насилия, неуспешные попытки их

внедрения могут, напротив, привести к его росту — например, если

они усиливают напряжение или неудовлетворенность, которыми

участники конфликта могут оправдывать возврат к насильственным

действиям.

Кроме того, авторы исследования пришли к выводу, что при оценке

эффективности форм участия важны следующие внешние факторы:

• Гражданское общество часто играет решающую роль

в усилиях по предотвращению насилия инклюзивными

путями. Тем не менее эта роль зависит от того, насколько

независимо могут действовать организации гражданского

общества. Часто эта независимость определяется общим

политическим климатом и глубиной конфликта. Важным

фактором также является легитимность организаций

гражданского общества в глазах местного населения. Это

особенно важно для профессиональных организаций, которые


порой реализуют проекты, финансируемые на международном

уровне, не учитывая реальные интересы пострадавших.

Кроме того, когда общественные организации и движения

пользуются легитимностью, они способны играть важную роль

в инициировании и поддержке массовых протестов, которые

зачастую дают толчок принятию мер по предотвращению

конфликтов инклюзивными путями.

• Дополнительным фактором, влияющим на эффективность

форм участия в предотвращении насильственных конфликтов,

является поведение политических, экономических

и социальных элит. Авторы пришли к выводу, что предвзятость

элит значительно влияет на репрезентативность в формах

участия; например, в результате определенных процедур

отбора к участию в мероприятиях допускается определенный

круг субъектов. Кроме того, зачастую элита имеет прочные

связи с одной или несколькими сторонами конфликта.

Это снижает степень независимости и влияет на то, какие

первопричины конфликтов будут устраняться в рамках мер

по предотвращению насилия. Более того, часто правительства

оказывают существенное давление на инклюзивные процессы,

устанавливая критерии отбора, прибегая к кооптации, получая

полный контроль над формами участия или устанавливая свою

повестку дня.

• Вовлечение сторонников жесткого курса является

важным фактором эффективности форм участия с точки

зрения прекращения и предотвращения насильственных

конфликтов. Сторонниками такого курса могут выступать

вооруженные субъекты или невооруженные группы,

занимающие непреклонную позицию в целях отстаивания

экономических, политических или военных интересов.

В целом, само существование сторонников жесткого курса

является обстоятельством, усложняющим применение мер по

предотвращению насилия и в особенности выработку форм

участия.

• Военные структуры, например национальные вооруженные

силы, могут усиливать или ограничивать эффективность форм

участия в мирных и переходных процессах. В ряде случаев

вооруженные силы инициировали переходные процессы

и выступали за введение определенных форм участия. Однако

в тех ситуациях, когда военные субъекты в течение длительного

времени были вовлечены в гражданские вопросы, они

нередко стремились контролировать инклюзивные процессы,


препятствовать их осуществлению или игнорировали их

результаты.

• Влияние женщин в различных формах участия во многих

случаях не только значительно улучшило общие результаты

предотвращения насилия, но и позволило учесть гендерные

аспекты конфликта. Авторы пришли к выводу, что влияние

женщин зависит, среди прочего, от гендерных квот, широких

женских коалиций, нацеленных на устранение разногласий

между группами, участия в переговорах независимых женских

делегаций, традиционного общественного положения женщин

в зоне конфликта, а также от международной поддержки.

• Международные организации и влиятельные правительства

иностранных государств часто играют определенную роль

в принятии мер по предотвращению насилия. Их действия,

представляющие собой сочетание дипломатии и технического

содействия, отражаются на эффективности форм участия. Так,

международные субъекты могут способствовать проведению

дискуссий между конфликтующими сторонами, отстаивать

необходимость вовлечения или исключения определенных

сторон или влиять на выработку форм участия. Они также

могут предоставлять финансовые средства, инфраструктуру

и образовательные программы, направленные на

предотвращение насилия.

В целом, обобщая результаты анализа в главах 5 и 6, авторы пришли

к выводу, что инклюзивные процессы могут внести значительный

вклад в предотвращение насильственных конфликтов, если

осуществляются в благоприятной внутренней, региональной

и международной обстановке.


| 5. Создание импульсадля достижения мира

В данной главе рассмотрены характер влияния форм участия на

создание импульса к прекращению актов насилия на начальных этапах

принятия мер по предотвращению насилия. В ней проанализированы

прецеденты возникновения насилия, связанного с народными

протестами и текущими вооруженными конфликтами. В результате

сопоставления влияния различных форм участия на снижение уровня

насилия на начальном этапе авторы пришли к выводу о большей

эффективности некоторых форм (см. диаграмму 1).

Для сравнения относительной эффективности форм участия

с явно положительным и отчасти положительным влиянием было

проведено несколько количественных оценок. Результаты сравнения

форм участия с явно положительным влиянием говорят о том,

что непосредственная представленность за столом переговоров

оказывает наиболее заметный эффект на уровень насилия на

начальных этапах его предотвращения (в 11 из 22 случаев, в которых

применялась эта форма).30 Другие формы участия относительно

менее эффективны: слушания имели положительное влияние в 4 из

27 случаев, инклюзивные комиссии — в 3 из 22 случаев, рабочие

группы по решению проблем на высоком уровне — ни в 1 из 9 случаев,

общественное принятие решений — в 1 из 13 случаев.31 Кроме того,

при сравнении форм участия с отчасти положительным влиянием

на уровень насилия непосредственная представленность также

является относительно эффективной: отчасти положительное влияние

наблюдалось в пяти из 22 случаев. Для сравнения: слушания оказали

отчасти положительное влияние в 9 из 27 случаев, инклюзивные

комиссии — в двух из 22 случаев, рабочие группы по решению проблем

на высоком уровне — в 5 из 9 случаев, общественное принятие

решений — в 3 из 13 случаев. При сравнении форм участия с явно

положительным и отчасти положительным влиянием следует выделить

три формы: наиболее эффективной является непосредственная

представленность (16 из 22 случаев), далее следуют слушания (13 из

27 случаев) и рабочие группы по решению проблем на высоком

уровне (5 из 9 случаев).

30 В еще двух случаях собранные данные были недостаточными для оценки первоначального влияния форм участия на уровень насилия. Таким образом, здесь и далее учтены только те формы, сведения о которых позволяют достоверно оценить их роль.

31 Массовые протесты часто оказывают противоречивое или косвенное влияние на уровень насилия. Более подробно этот вопрос рассмотрен в разделе 5.1, посвященном субъектам гражданского общества.


Относительная эффективность этих трех форм участия объясняется

их способностью придавать импульс мирным процессам. Эти формы

предлагают участвующим субъектам каналы для озвучивания их

интересов и претензий мирным путем, а также варианты успешного

разрешения конфликта в ходе переговоров.

Понятие импульса охватывает сложные причинно-следственные

связи, которые играют роль в уменьшении масштабов насилия.32

Хотя для создания импульса значение могут иметь и другие

факторы, проведенный анализ предполагает, что во многих случаях

существенную роль играет сочетание различных форм участия.

В частности, непосредственная представленность за столом

переговоров в большинстве прецедентов имела принципиальное

значение, тогда как слушания сыграли важную вспомогательную

роль. Напротив, рабочие группы по решению проблем на высоком

уровне оказались менее эффективными, но в некоторых случаях

принесли свои результаты. Общей особенностью этих трех форм

участия стало формирование платформы, которая обеспечивает для

конфликтующих сторон возможность отстаивать свои интересы без

применения силы.

В этой главе разграничиваются прецеденты, в которых присутствовали

народные протесты, и примеры вооруженных конфликтов. В первой

группе уровень насилия на начальных этапах принятия мер по его

предотвращению сравнительно низок, поэтому формы участия

направлены на недопущение возникновения насилия или его

эскалации. Во второй группе уровень насилия на начальных этапах

принятия мер по его предотвращению сравнительно высок, поэтому

формы участия направлены на недопущение дальнейшей эскалации

насилия или его продолжения. Такая дифференциация очень важна,

поскольку в случаях со значительными масштабами насилия,

первичное снижение его уровня может быть достигнуто с помощью

переговоров с ограниченным участием, к которым привлекаются

только ключевые вооруженные группы. Однако продолжительный

эффект от таких мер возможен только в том случае, если за ними

последуют всеобъемлющие договоренности (см. главу 7). И напротив,

для предотвращения насилия во время народных протестов

требуются процессы на основе широкого участия на ранних этапах и

вовлечение всех заинтересованных сторон.33

32 Таким образом, это понятие по определению неприменимо к прецедентам, в которых меры предотвращению насилия были направлены на недопущение его возобновления.

33 В некоторых странах, например в Йемене, присутствовали как массовые протесты, так и масштабное насилие.


5.1. Создание импульса во времянародных протестов

В этом разделе изучается особая роль вовлечения в мирные процессы

широкого круга субъектов в ситуациях, когда насилие являлось

следствием народных протестных движений за участие в принятии

политических решений. Во многих случаях массовые протесты

приводили к насилию, которое инициировалось или совершалось

государственными силовыми структурами. Речь идет о конфликтах

в Египте, ЮАР, Того (оба прецедента), а также турецко-курдском

конфликте.34 В пяти из семи случаев, которые характеризуются

стремлением к недопущению возникновения насилия во время

таких протестов, непосредственная представленность за столом

переговоров позволила успешно донести претензии протестующих

до других субъектов. Благодаря переговорам насилие уменьшилось

или остановилось вследствие затухания протестов, ограничения

силовых мер подавления или в результате обоих сценариев. Особо

успешными примерами наращивания импульса к изначальному

снижению насилия во время народных протестов стали Мали

(национальный диалог), Бенин и Того (оба прецедента) и Непал.

Правительства всех четырех стран столкнулись с кризисом утраты

легитимности, который по большей части явился результатом

неудачи экономических преобразований, процветания коррупции

и авторитарного режима правления. Народное недовольство

изначально находило выражение в массовых протестах, которые

периодически принимали насильственные формы. Однако во всех

этих примерах уровень насилия существенно снизился, после того

как претензии были озвучены в рамках всеобъемлющих переговоров.

В результате сравнения национальных диалогов в Того и Мали был

сделан вывод о том, что, хотя импульс к прекращению насилия могут

придавать и другие значимые факторы, важнейшую конструктивную

роль играет непосредственная представленность. В Того благодаря

протестам был поставлен вопрос о легитимности власти Фора

Гнассингбе, который в результате бескровного государственного

переворота пришел к власти после смерти отца (Гнассингбе

Эйадема, много лет занимавший должность президента страны,

скончался в феврале 2005 г.). Протесты вынудили его покинуть

свой пост уже через три недели. Вскоре были проведены выборы,

которые Гнассингбе все же выиграл. За выборами последовали

широкомасштабные протесты оппозиции, что стало толчком для

начала переговоров между представителями правительства,

34 В восьми случаях протесты не были сопряжены со значительным числом актов насилия (в Бенине, на Кипре, в Либерии, Македонии, Мексике, Северной Ирландии (ССП) и в Шри-Ланке).


организациями гражданского общества и оппозиционными

политическими партиями с 10 августа 2006 г. Позднее,

21 августа 2006 г., правительство и оппозиционные политические

партии подписали в Ломе Общее политическое соглашение.35

В 2005–2006 гг. уровень насилия резко снизился: если в 2005 г.

жертвами конфликта стали 800 человек, то спустя год количество

погибших приблизилось к нулю.36 Этот прогресс объясняется

расширением возможностей участия в политической жизни

и появлением в политической системе каналов для высказывания

претензий мирным путем.

В Мали городское народное протестное движение в 1991 г.

добилось падения авторитарной Второй республики, в том числе

прибегнув ко все общей забастовке. В марте 1991 г. политические

протесты обернулись насилием, и военные офицеры совершили

государственный переворот против действующего президента.

За периодом насилия последовала инклюзивная Национальная

конференция (июль–август 1991 г.), в ходе которой велись переговоры

о прекращении авторитарного режима Второй республики

и предотвращении гражданской войны, на грани которой стояла

страна.37 В целом, инициативы, связанные с национальным диалогом,

позволили уменьшить политическое недовольство, возникшее

вследствие авторитарного режима правления, и снизить уровень

насилия в городах. В 1992 г. была официально провозглашена Третья

республика, после чего начался процесс принятия новой конституции

и были проведены парламентские выборы. Как следует из

представленной ниже диаграммы, в 1993 г., спустя год после принятия

мер по предотвращению насилия, уровень насилия, связанного

с народными протестами, вернулся к нулевой отметке.38 Тем не менее

также существуют риски, связанные с вовлечением новых субъектов

в переговорный процесс. В неблагоприятных сценариях предвзятое

представительство может увеличивать уровень насилия, если одна

из сторон конфликта воспринимает его как политический вызов.

Например, с сентября по ноябрь 2012 г. в учредительном

собрании Египта лидирующую роль играли представители

35 Adewale Banjo, “The Politics of Succession Crisis in West Africa: The Case of Togo”, International Journal on World Peace, no. 2 (2008): 33.

36 Uppsala Conflict Data Program, “Togo”, данные по состоянию на 18 октября 2017 г., http://ucdp.uu.se/#country/461.

37 Jacques Mariel Nzouankeu, “The Role of the National Conference in the Transition to Democracy in Africa: The Cases of Benin and Mali”, Issue:

A Journal of Opinion 21, no. 1/2 (1993): 44–50.

38 Nzouankeu. “The Role”, 44–50. Тем не менее в 1994 г. уровень насилия в Мали вновь существенно возрос в связи с восстанием туарегов. Эти события, сопряженные с ростом насилия, рассматриваются далее в рамках другого прецедента. Восстание туарегов также являлось причиной большинства актов вооруженного насилия, задокументированных UCDP в 1990 г.


исламистских группировок. В результате многие либеральные,

левые и социал-демократические партии бойкотировали собрание

и соответствующие слушания.41 Все это лишь усилило политическую

напряженность в стране и вылилось в новую волну протестов,

приведшую к росту уровня насилия.42

Диаграмма 2. Формы участия и уровень насилия до

и после национального диалога в Мали, 1988–1997 гг. 39 40

ЧИСЛОЖЕРТВ

КОНФЛИКТА


Стол переговоровОбщественное принятие решений

Инклюзивные комитеты

ГОДЫ

МАЛИ (национальный диалог), 1988–1997 гг.

39 В данном случае показатель количества погибших в результате конфликта учитывает только народные протесты с целью защиты демократии и свержения власти президента Муссы Траоре.

40 На этой и следующих диаграммах приводится статистика по количеству погибших в результате конфликта, предоставленная UCDP. Представленные формы участия примерно представляют процессы, которые зачастую включали несколько мероприятий, относящихся к одной форме. Эти диаграммы не претендуют на полноту отражения всех соответствующих политических процессов, посредством которых были исключены акты насилия.

41 Reuters, “Liberals Boycott Egypt’s Constitutional Assembly”, Jerusalem Post, 24 марта 2012 г.

42 The Guardian, “Protesters Across Egypt Call for Mohamed Morsi to Go”, The Guardian, 30 июня 2013 г.


5.2. Создание импульса во время

вооруженных конфликтов

При изучении примеров с вооруженными конфликтами, авторы пришли

к аналогичному выводу о том, что переговоры с вовлечением широкого

круга участников способны придать импульс к сокращению масштабов

насилия. Однако в некоторых случаях переговоры относительно

ограниченным кругом участников, включающим только основные

вооружённые группы, обеспечивали первоначальный импульс

к снижению уровня насилия. Тем не менее долгосрочный эффект

таких мероприятий возможен только тогда, когда непосредственно

за первоначальными усилиями, в которых участвует ограниченное

число вооруженных групп, следует расширение числа вовлеченных

субъектов — либо в формате переговорных процессов, либо за счет

других форм участия, таких как национальные диалоги, инклюзивные

комиссии и слушания. Это важно при изучении первопричин конфликта

в рамках долгосрочных политических преобразований (см. главу 7).

В тех случаях, когда только ключевые вооруженные группировки

Диаграмма 3. Формы участия и уровень насилия в Египте, 2008–2017 гг.


КОНФЛИКТА

ЕГИПЕТ, 2008–2017 гг.

ГОДЫ


Общественное принятие решений





Слушания


были непосредственно представлены за столом переговоров,

авторы пришли к заключению, что даже для первичного сокращения

масштабов насилия необходимо в том числе обеспечить достаточное

присутствие основных конфликтующих сторон. Это объясняется тем

фактом, что переговоры между вооруженными группировками могут

способствовать укреплению доверия, решению насущных проблем

безопасности или достижению договоренностей о прекращении

огня как условия продолжения переговоров. Однако после первого

успеха в области снижения уровня насилия требуется расширить

участие заинтересованных сторон, не являющихся основными

субъектами конфликта, — это позволит сохранить нужную динамику в

направлении поддержания мира. Хотя в некоторых случаях успешно

реализовывалась комбинация ограниченного и широкого участия,

нежелание основных сторон конфликта расширить процесс может

являться признаком недолговечности прогресса.

Мирные процессы в Папуа — Новой Гвинее являются примером

переговоров с относительно ограниченным кругом участников

на начальном этапе, за которыми последовало расширение числа

вовлеченных субъектов, сопровождаемое стабильным снижением

уровня насилия. В течение десятилетия в регионе Бугенвиль

Папуа — Новой Гвинеи продолжались военные действия. После

нескольких неудачных попыток обеспечить мир в 1997 г. были

организованы предварительные конфиденциальные консультации

с основными военизированными группами перед началом

переговоров. Целями консультаций были создание доверия между

лидерами главных сторон конфликта, обеспечение взаимодействия

между основными участниками и решение первоочередных проблем

безопасности.43 Эти консультации положили начало Бернхамским

диалогам, которые были запущены в 1997 г. и в которых принимали

участие вожди, религиозные лидеры и женские группы.44 До начала

диалогов уровень насилия существенно снизился, что, вероятно,

обеспечило для других сторон ощущение безопасности и позволило

им проявить большую активность. Несколько раундов переговоров

привели к подписанию в январе 1998 г. Линкольнского соглашения.

Оно обеспечило продолжительное перемирие, во время которого

конфликтующие стороны договорились о сотрудничестве с целью

выработать мирное решение. Наконец, в августе 2001 г. было

подписано всеобъемлющее мирное соглашение, ставшее итогом

максимально открытого и репрезентативного процесса.45

43 Anthony J. Regan, Phases of the Negotiation Process (London: Conciliation Resources, 2002), 33–34.

44 Robert Tapi, “From Burnham to Buin. Sowing the Seeds of Peace in the Land of the Snow-Capped Mountains”, in Weaving Consensus:

The Papua New Guinea - Bougainville Peace Process (London: Conciliation Resources, 2002), 26.

45 Tapi, “Weaving Consensus”; Regan, “Phases”.


Следует отметить, что представленность субъектов в мирных

процессах имеет значение даже в относительно закрытых

переговорах во время вооруженных конфликтов, где участие

принимают только вооруженные группы. В случае с Бугенвилем

одна из групп, поддерживающих жесткий курс Фрэнсиса Она,

отказалась от участия в Бернхамских диалогах, что, по всей

видимости, упростило задачу достижения консенсуса.46 Однако

изученные данные позволяют предположить, что в большинстве

вооруженных конфликтов ограниченная репрезентативность форм

участия не позволит снизить уровень насилия даже на ранних этапах

принятия мер по его предотвращению, поскольку исключенные

из процесса стороны могут вновь взяться за оружие. Например,

в ходе Арушских переговоров о прекращении гражданской войны

в Бурунди (1998–2000 гг.) оказалось особенно сложно обеспечить

всеобщее участие, так как некоторые военизированные группы

требовали допустить к переговорам их собственные делегации, не

входящие в политические партии.47 Это требование было отклонено

главным посредником, который предпочел исключить эти группы из

процесса во избежание его усложнения. В результате упомянутые

военизированные группировки вновь обратились к насилию,

и его уровень снизился лишь после подписания с ними отдельного

соглашения о прекращении огня.48 Данный прецедент указывает на

то, что закрытые переговоры могут быть успешными лишь в случае

участия в них всех основных конфликтующих сторон, желающих быть

представленными в этом процессе.

Более того, когда ключевые стороны не выражают желания

участвовать в более инклюзивных форматах, это может указывать на

их неготовность к мирному разрешению конфликта. В таких случаях

за первоначальным прекращением актов насилия (например, по

соглашению о прекращении огня) может последовать эскалация.

Так, состоявшиеся в январе 2000 г. в Ачех переговоры на высшем

уровне с ограниченным участием конфликтующих сторон сыграли

критически важную роль в подготовке так называемого соглашения

о гуманитарной передышке. Это соглашение было подписано в мае

2000 г. и предполагало прекращение огня и оказание гуманитарной

помощи. Результатом стало резкое снижение уровня насилия. Однако

данное соглашение не устраняло основополагающие причины

конфликта. Что немаловажно, вооруженные группы, участвовавшие

46 Также см. раздел 7.3.

47 Patricia Daley, “The Burundi Peace Negotiations: An African Experience of Peace–making”, Review of African Political Economy 34, no. 112 (2007): 341.

48 Daley. “The Burundi Peace Negotiations”, 346.


в соглашении, были достаточно враждебно настроены в отношении

участия ОГО. Хотя представители ачехских неправительственных

и общественных организаций были приглашены в рабочую группу

по настоянию посреднического учреждения «Центр за гуманитарный

диалог им. Анри Дюнана», они играли лишь ограниченную роль

в ее работе. Соглашение было нарушено спустя несколько месяцев

после вступления в силу: стороны конфликта обвинили друг друга

в тактическом маневрировании, вновь взялись за оружие и вернулись

к военному конфликту. Данный прецедент демонстрирует, что

договоренности о прекращении огня, заключенные прежде всего

между основными сторонами конфликта, часто недостаточны

для поддержания стабильно низкого уровня насилия в течение

продолжительного времени, если они не влекут за собой более

открытые процессы, направленные на устранение первопричин

конфликта и стабильное противодействие насилию (см. главу 6).

В действительности было выявлено, что даже на ранних этапах

принятия мер по предотвращению насилия формы участия могут

оказать значимое влияние на создание импульса к прекращению

насилия — например, путем привлечения вооруженных группировок

к переговорам, возложения на стороны ответственности или

обеспечения необходимой общественной поддержки соглашений.

Помимо прецедентов относительно закрытых, но все же

репрезентативных соглашений, заключенных представителями элиты,

с дальнейшим расширением участия, также были выявлены примеры

вооруженных конфликтов, в которых вовлечение субъектов, не

являющихся главными конфликтующими сторонами, сыграло важную

вспомогательную роль в предотвращении насилия и придания

импульса к достижению мира. Так, в Сальвадоре в переговорах

на высшем уровне был представлен частный бизнес. Эта группа

поддерживала переговоры между правительством и коалицией

негосударственных вооруженных групп, итогом которых стало

успешное заключение о прекращении огня и перемирии. Это сразу

снизило уровень насилия.49 Данный прецедент особенно наглядно

демонстрирует, что формы участия могут играть ключевую роль

в привлечении вооруженных групп к переговорам и снижении уровня

насилия на начальных этапах принятия мер по его предотвращению.50

В других случаях широкое участие также оказалось полезным с точки

зрения обеспечения общественной поддержки мирных процессов

или соглашений, особенно посредством форм, не относящихся к

49 Angelika Rettberg, Local Business, Local Peace: The Peacebuilding Potential of the Domestic Private Sector: Case Study: El Salvador

(International Alert, 2006).

50 Тем не менее переговоры не привели к устойчивому устранению причин конфликта, преимущественно из-за экономического неравенства. См. раздел 6.2.


непосредственной представленности за столом переговоров. В тех

примерах, где главные конфликтующие стороны стремятся положить

конец насилию посредством открытых переговоров, другие формы

участия могут помочь наращиванию импульса к достижению

мира. Слушания также могут сыграть важную роль в укреплении

общественной поддержки прекращения насилия, особенно

если они проводятся в комбинации с переговорами на высшем

уровне или непосредственно следуют за ними. Например, с целью

прекращения мятежа туарегов, начавшегося в Северном Мали в

1990 г., в 1992 г. был подписан Национальный пакт. Для содействия

его осуществлению и поддержания мирного процесса представители

национального правительства посетили несколько так называемых

межобщинных собраний, на которых обсуждались различные

причины конфликта. Эти слушания помогли участникам собраний

узнать больше о содержании Национального пакта и сформировать

уверенность в его осуществлении. Таким образом, они обеспечили

политическую поддержку общенационального переходного процесса,

направленного на снижение уровня насилия.51 Аналогичным образом

в ЮАР слушания, проведенные членами парламента после первых

51 Robin-Edward Poulton and Ibrahim ag Youssouf, A Peace of Timbuktu: Democratic Governance, Development and African Peacemaking

(Geneva: United Nationals Institute for Disarmament Research, 1998), 109.

Диаграмма 4. Формы участия и уровень насилия в ЮАР, 1988–1997 гг.


КОНФЛИКТА

ГОДЫ

Общественное принятие решений Массовые акции

Слушания


Инклюзивные комиссии

Инклюзивные комиссии

ЮАР, 1988–1997 гг.


КОНФЛИКТА


нерасовых выборов 1994 г., усилили общественное одобрение

переходного процесса и создали основу для применения различных

механизмов сохранения мира после заключения соглашения. Эти

механизмы были призваны положить конец вооруженному насилию,

связанному с борьбой против режима апартеида.52 В обоих случаях

слушания оказали важную поддержку общенациональных процессов

и гарантировали наращивание импульса к прекращению насилия.

Менее однозначным примером является мирный процесс между

правительством Турции и Рабочей партией Курдистана (РПК),

имевший место с октября 2012 г. до конца 2014 г. Он характеризовался

использованием нескольких форм участия, в частности инклюзивных

комиссий и рабочих групп по решению проблем на высоком уровне,

представлявших общественный интерес и обеспечивших широкую

поддержку мирного процесса. Это также дало возможность

поддерживать режим прекращения огня между правительством и РПК

в течение 2013 г.53 Тем не менее, как можно увидеть на представленной

ниже диаграмме, в 2014 г. уровень насилия вновь резко возрос

преимущественно из-за изменения позиции правительства Турции

по курдскому вопросу в результате конфликта в Сирии. Этот пример

указывает на еще один важный фактор — готовность основных

сторон конфликта к его разрешению ненасильственными способами.

Хотя инклюзивность может снижать уровень насилия на начальных

этапах принятия мер по его предотвращению, любые достижения

в этой области могут быть легко сведены на нет враждующими

сторонами. Это особенно справедливо в тех случаях, когда последние

используют переговорные процессы в качестве тактической

паузы для перевооружение, что делает невозможным сохранение

низкого уровня насилия. Из этого следует, что при отсутствии

заинтересованности сторон конфликта инклюзивность не принесет

заметных перемен.

Турецко-курдский мирный процесс также наглядно иллюстрирует

более низкую эффективность рабочих групп по решению проблем на

высоком уровне в сравнении с непосредственной представленностью

за столом переговоров. В действительности ни одна из девяти рабочих

групп, представленных в выборке, не оказала явно положительного

влияния на снижение уровня насилия, и только пять из них принесли

отчасти положительные результаты. Во многом это связано

с ограничениями мандата и возможностей этих групп, а также с тем,

что их деятельность часто остается в тени политических событий

52 South African History Online, “Chapter 13: The Public Participation Process”, Text, South African History Online, данные по состоянию на 18 октября 2017 г., http://www.sahistory.org.za/archive/chapter-13-public-participation-process.

53 Jenna Krajeski, “Peace Comes to Turkey”, The New York Times, 24 марта 2013 г.


или динамики конфликта. Например, «Женевская инициатива»,

разработанная с целью разрешить израильско-палестинский конфликт,

оказала лишь небольшое влияние на политику Израиля в секторе

Газа во время интифады Аль-Аксы. Кроме того, в год проведения

межтаджикского диалога уровень насилия резко снизился,55 однако

это было преимущественно связано с консолидацией авторитарного

режима в Таджикистане, но не с положительным влиянием самого

диалога.56


КОНФЛИКТА

ГОДЫ

СлушанияСлушания

Рабочие группы по решению проблем

Рабочие группы по решению проблем


ТУРЦИЯ, 2006–2015 гг.

Диаграмма 5. Формы участия и уровень насилия в Турции, 2006–2015 гг. 54

54 В данном случае массовые акции как форма участия проводились эпизодически в рамках периода, обозначенного на диаграмме.

55 Uppsala Conflict Data Program, “Tajikistan”, данные по состоянию на 18 октября 2017 г., http://ucdp.uu.se/#country/702.

56 Anna Matveeva, “Tajikistan: Stability First”, Taiwan Journal of Democracy 5, no. 1 (2009): 163–86.


| 6. Сохранение мира посредством инклюзивныхполитических переходных процессов

После первоначального прекращения актов насилия, связанных

с вооруженным конфликтом или протестами, различные формы

участия также могут сыграть важную роль в политических

переходных процессах, направленных на недопущение продолжения

или возобновления насилия. Далее будут рассмотрены два

возможных сценария влияния форм участия на такие процессы:

непосредственная борьба с насилием (преимущественно в формате

инклюзивных комиссий с соответствующим мандатом) и косвенное

предотвращение конфликта различным органами, работающими над

устранением первопричин конфликта.

Как и при первичном снижении уровня насилия на начальных этапах

принятия мер по его предотвращению, структура и мандат формы

участия во многом определяют ее способность сокращать масштабы

насилия в рамках инклюзивных переходных процессов. Некоторые

формы участия имеют лишь косвенное влияние, например слушания,

результаты которых могут использоваться в переговорах на высшем

уровне и референдумах для усиления общественной поддержки

и обеспечения легитимности мирных соглашений. Инклюзивные

комиссии также вносят свой косвенный вклад в снижение уровня

насилия — например, через мандаты по устранению первопричин

конфликта. Однако они могут предпринимать непосредственные

действия по сдерживанию насилия, как в случае комиссий по

прекращению огня, комиссий по миростроительству или комиссий по

достижению мира и примирению.

Сравнивая примеры, авторы пришли к выводу о том, что средняя

эффективность форм участия с точки зрения снижения уровня насилия

в долгосрочной перспективе становится менее выраженной. Так, из

11 примеров непосредственного присутствия за столом переговоров,

которое обеспечило немедленный положительный эффект на

начальных этапах принятия мер по предотвращению насилия,

лишь в трех случаях эта динамика сохранялась в последовавшем

переходном процессе. В шести прецедентах последующее влияние

было менее явным или косвенным. Это свидетельствует о сложности

поддержания политических преобразований и недопущения


насилия в течение продолжительного времени. Однако собранные

данные также позволяют предположить, что для сохранения

мира в долгосрочной перспективе важна комбинация различных

форм участия. Эффективность многих форм возрастает в течение

длительного времени, например в случае инклюзивных комиссий

с более сложными и обширными мандатами. Эти формы участия

имеют особое значение для долгосрочного сохранения результатов

работы по предотвращению насилия, поскольку являются частью

всеобъемлющих политических реформ, нацеленных на создание

политических институтов, способных урегулировать конфликты

мирным путем.

6.1. Непосредственная борьба с насилием

Авторы заключили, что структура и мандаты некоторых форм участия

изначально нацелены на непосредственное снижение уровня насилия

или его недопущение. Это утверждение особенно справедливо

в отношении инклюзивных комиссий. Анализ имеющихся баз

данных позволил сделать вывод, что такие комиссии демонстрируют

относительно низкую эффективность работы по снижению уровня

насилия на начальных этапах принятия мер по предотвращению

насилия: они оказывали положительное или отчасти положительное

влияние лишь в пяти из 22 случаев, а в 13 случаях не приносили

заметных результатов. Однако в рамках переходного процесса

количество эффективных инклюзивных комиссий увеличилось

до 11 из 22, а число прецедентов без явных результатов снизилось

до семи. Таким образом, в зависимости от структуры и мандата

инклюзивные комиссии в большей степени подходят для задач

недопущения продолжения или эскалации насилия в долгосрочной

перспективе, например если они содействуют мирным процессам,

контролируют осуществление мирных соглашений, смягчают

последствия конфликтов и разрешают споры или участвуют

в установлении истины и примирении. Хотя инклюзивные комиссии

могут напрямую противодействовать насилию, часто они наращивают

эффективность в течение длительного времени.

Особенно наглядными примерами здесь являются Кения

и ЮАР. В обоих случаях перед инклюзивными комиссиями были

поставлены задачи осуществления различных аспектов мирных

соглашений и урегулирования давно существующих общественных


противоречий с целью воспрепятствовать возобновлению насилия

и создать более справедливое общество. В обеих странах были

созданы комиссии по установлению истины и примирению, которые

собирали и документировали свидетельства о нарушениях прав

человека, а также комиссии по выработке механизмов борьбы

с насилием на местном уровне. В ЮАР также было создано большое

количество комиссий в ходе переходного процесса, многие из

которых были призваны предотвращать насилие. Среди них

был Комитет национального примирения, а также региональные

и местные комитеты по сохранению мира, которым было поручено

отслеживать уровень насилия, осуществлять мирное соглашение

и содействовать примирению поддержанию мира. Более того,

Комиссия по расследованию анализировала исторические причины

насилия. Также в ЮАР было введено два правовых института для

снижения уровня насилия: специальные уголовные суды и мировые

судьи.57 В Кении Комиссия по национальной интеграции и единству

внесла непосредственный вклад в предотвращение насилия,

выступив посредником в мирных соглашениях между местными

общинами, вступившими в конфликты после проведения выборов.

Этой комиссии также было поручено разрабатывать решения по ряду

исторических претензий, связанных с насильственным конфликтом,

включая неравноправное распределение ресурсов, историческую

несправедливость и отчуждение определенных сегментов

кенийского общества.58 Кроме того, в обоих случаях создавались

комиссии по установлению истины и примирению и/или комиссии по

расследованию, которые изучали случаи нарушения прав человека во

время конфликта.

В работу этих комиссий были вовлечены все политические партии

и ногие социальные группы. Столь широкое участие определило их

успех: в ЮАР повысился уровень доверия между государственными

органами, судебными институтами и неафриканским населением,

что способствовало долгосрочной политической стабильности.

Подобным образом комиссии в Кении способствовали созданию

условий для подотчетности в первые годы после кризиса, и это

снизило вероятность возникновения насилия. Можно предположить,

что, помимо технического потенциала, ключевую роль в способности

этих комиссий снижать уровень насилия сыграла инклюзивность как

таковая.

57 Chris Spies, South Africa’s National Peace Accord: Its Structures and Functions (Conciliation Resources, 2002).

58 National Cohesion and Integration Commission, “Mandate of the Commission”, About Us: Mandate, данные по состоянию на 18 октября 2017 г., http://www.cohesion.or.ke/index.php/about-us/mandate.


6.2. Устранение первопричин конфликта

Авторы исследования также пришли к заключению о том, что уровень

насилия стабильно снижался в тех случаях, когда непосредственная

представленность за столом переговоров обеспечивала основу

для политической трансформации, открывающей возможности для

устранения многих первопричин конфликта. Важную роль в данном

случае играют инклюзивные комиссии, которые в 15 из 18 примеров

внесли свой вклад в устранение причин конфликта. Во многих

ситуациях это также предполагало разработку новой конституции.

Более того, в укреплении общественной поддержки переходных

процессов особенно успешную роль сыграло общественное принятие

решений, обычно в форме референдума.

Обращает на себя внимание тот факт, что во всех случаях, когда

благодаря непосредственной представленности за столом

переговоров было достигнуто снижение уровня насилия,

народные демократические движения призывали к проведению

политических реформ, как, например, в Мали, Того (2005 г.)

и Бенине. Эти три прецедента также характеризуются сравнительно

несложными переходными процессами, которые сопровождались

всеобъемлющими политическими реформами. В результате эти

процессы охватывали по крайней мере некоторые политические

противоречия, послужившие толчком для массовых протестов

с применением насилия. В упомянутых примерах органы переходного

управления создавались с помощью одной или нескольких форм

участия, либо эти формы являлись частью механизма переходного

управления.

Следует отметить, что во многих случаях репрезентативность

переговоров с высокой долей вероятности влияла на способность

к искоренению причин конфликта. Это особенно касается

непосредственной представленности за столом переговоров, так

как данная форма участия обеспечивает возможность высказывания

позиции в ходе переговоров. Из 13 прецедентов, в которых уровень

непосредственной представленности за столом переговоров

был оценен как очень высокий (в процессе были представлены

все заинтересованные стороны конфликта), все кроме одного

характеризуются положительным или отчасти положительным

влиянием на снижение уровня насилия как на начальных этапах

его предотвращения, так и в долгосрочной перспективе. Кроме

того, в 12 из 13 случаев наблюдалось положительное или отчасти


положительное влияние на устранение причин конфликта. Та же

тенденция была выявлена и для инклюзивных комиссий: девять из

12 комиссий, в которых были представлены все заинтересованные

стороны, внесли значимый вклад в устранение причин конфликта,

тогда как менее репрезентативные формы участия не обеспечили

столь высоких результатов. Таким образом, можно предположить,

что чем шире различные субъекты представлены в рамках

рассматриваемых форм участия, тем выше вероятность, что они

позволят устранить первопричины конфликта и повлиять на уровень

насилия в долгосрочной перспективе. Слушания, однако, являют собой

важное исключение. Из 27 прецедентов, задокументированных в базе

данных, эта форма участия сыграла важную роль в устранении причин

конфликта в 23 случаях. Репрезентативность слушаний имеет меньшее

значение, чем репрезентативность в рамках непосредственного

присутствия за столом и в инклюзивных комиссиях, так как слушания

различной степени открытости приносили равные результаты

в мирных процессах.

Например, в ЮАР в 1993 г. начался многопартийный переговорный

процесс (МПП), в котором участвовали все политические партии.

Задачей МПП была разработка временной конституции, которая

должна была лечь в основу новой политической системы.59 Этот

процесс обеспечил широкую народную поддержку политических

преобразований. Более того, его инклюзивный характер гарантировал

возможность улаживания противоречий в результате переговоров

и устранения первопричин конфликта посредством всеобъемлющей

реформы политических институтов ЮАР и ликвидации системы

апартеида. Слушания также проводились после первых нерасовых

демократических выборов в 1994 г. В рамках общенационального

процесса парламентарии посещали группы населения, которые

они представляли, для изучения потребностей и предложений

своего электората.60 Таким образом, данная форма участия уже

предполагала вовлечение институтов создаваемой политической

системы, помогла укрепить их легитимность и поддержать их усилия

по устранению причин конфликта. Более того, перед началом МПП

состоялся так называемый «белый референдум», который должен

был гарантировать поддержку преобразований белым населением.61

59 South African History Online, “How SA Emerged as a Democracy from the Crises of the 1990s”, Settlement, данные по состоянию на 18 октября 2017 г., http://www.sahistory.org.za/article/negotiations-toward-new-south-africa-grade-12-2.

60 South African History Online, “Chapter 13: The Public Participation Process”.

61 South African History Online, “The 1992 Whites Only Referendum ‘For’ or ‘Against’ a Negotiated Constitution”. Topic, данные по состоянию на 18 октября 2017 г., http://www.sahistory.org.za/topic/1992-whites-only-referendum-or-against-negotiated-constitution.


Этот пример иллюстрирует роль общественного приятия решений

для повышения легитимности переходного процесса.

Бенин является еще одним примером инклюзивного переходного

процесса. Проведенная в 1990 г. Национальная конференция

инициировала политические преобразования путем создания ряда

институтов, в том числе так называемого Верховного совета Республики,

взявшего на себя функции парламента, канцелярии премьер-министра

и Национальной комиссии, ответственной за разработку новой

конституции и инициирование важных политических реформ.62 Эти

институты преуспели в устранении первопричин политического

кризиса, в том числе плачевного состояния экономической политики

и политической нестабильности, вызванной коррупцией, непотизмом

и государственными репрессиями. Кроме того, в декабре 1991 г. был

проведен общественный референдум по конституции.63 В целом

процесс отличался значительной открытостью: в нем на всех этапах,

от подготовки к переговорам до осуществления достигнутых

соглашений, участвовали как представители договаривающихся

сторон, так и независимые субъекты. В том числе возможность быть

услышанными получили студенты, преподаватели, государственные

служащие и профсоюзы, а также члены диаспоры, участвовавшие

в протестах и Национальной конференции.64 Переходный

процесс очевидным образом улучшил политический климат и на

продолжительное время снизил уровень насилия.

Авторы также пришли к выводу, что слушания могут сыграть важную

роль в поддержке политических преобразований за счет повышения

открытости процесса путем предоставления механизмов, с помощью

которых более широкий круг заинтересованных сторон может

озвучить волнующие их проблемы. Слушания, отражающие различные

группы интересов, могут быть особенно полезны для обеспечения

представленности на всех этапах принятия мер по предотвращению

насилия: они становятся источником информации для других форм

участия и гарантируют учет определенных вопросов в программах

переговоров. Например, одновременно с Конференцией по

национальному примирению в Сомали, которая проходила в кенийском

городе Элдорет, были проведены три мероприятия в формате

слушаний с целью представить проблемы, волнующие различные

62 Constitution Making for Peace, “A.2 Benin [1990]”, Case Study Items, данные по состоянию на 18 октября 2017 г., http://constitutionmakingforpeace.org/case-studies-items/a-2-benin-1990/.

63 Constitution Making for Peace. “A.2 Benin”.

64 Rachel M. Gisselquist, “Democratic Transition and Democratic Survival in Benin”, Democratization 15, no. 4 (2008): 789–814.


группы населения, в том числе предпринимателей65 и женские

организации,66 за столом переговоров.

Напротив, в прецедентах, в которых различные формы участия

не способствовали устранению первопричин конфликта, было

зафиксировано возобновление насилия, которое по крайней мере

отчасти можно объяснить недостаточной открытостью. Например,

в случае Сальвадора ограниченную эффективность форм участия

в устранении причин конфликта можно однозначно объяснить

отсутствием важных для переговоров сторон, в особенности

ограничением инклюзивного процесса вовлечением только

представителей частного бизнеса. В результате истоки конфликта,

связанные с социально-экономическим неравенством, не были

учтены в процессе переговоров.67 И хотя представители частного

бизнеса, задействованные в переговорах на высшем уровне,

изначально стремились снизить уровень насилия, в целом действия

этой группы усложнили мирный процесс в стране. Мирное соглашение

предусматривало комплексную реформу сектора безопасности

и, таким образом, было нацелено на устранение непосредственных

причин конфликта, но оно не учитывало его истоки, связанные

с социально-экономическим неравенством.68 В результате,

несмотря на первоначально резкое снижение числа актов насилия

с применением оружия, в течение нескольких лет после переговоров

уровень насилия достиг показателей военного времени. Теперь оно

приняло форму криминального насилия, совершаемого безработной

молодежью.

Еще одним отрицательным примером может служить Йемен.

Здесь процесс национального диалога сначала помог остановить

насилие, частично благодаря непосредственному присутствию за

столом переговоров широкого круга субъектов, что обеспечило

первоначальный импульс к достижению мира, как говорилось

ранее.69 Снижение уровня насилия также было результатом

заключения в ноябре 2011 г. мирного соглашения при посредничестве

Совета сотрудничества арабских государств Залива, которое

65 Somali Business Council, “Statement on the Promotion of Peace and Reconciliation in Somalia”, данные по состоянию на 18 октября 2017 г., https://www.banadir.com/somali.htm.shtml.

66 Aweys Warsame Yusuf, Local Business, Local Peace: The Peacebuilding Potential of the Domestic Private Sector: Case Study: Somalia (International Alert, n.d.).

67 Rettberg, Local Business, Local Peace, 325.

68 Ibid., 325.

69 Saif Hassan, Yemen: National Dialogue Conference: Managing Peaceful Change? (Conciliation Resources, 2014).


предусматривало отставку президента Салеха и позволило снизить

уровень насилия со стороны представителей власти.70 Тем не менее

последовавший национальный диалог дополнительно способствовал

тому, что все участники соблюдали условия перемирия и прекратили

военные действия в ходе мирного процесса. Соглашение также

предполагало устранение основополагающих причин конфликта,

связанных, в частности, с передачей государственной власти,

однако данная цель не была достигнута. Эта неудача отчасти может

объясняться предвзятым выбором представителей Юга, где за годы,

предшествующие началу национального диалога, сформировалось

сепаратистское движение.71 Хотя договоренности были достигнуты,

их не удалось реализовать, и за диалогом последовали резкий рост

уровня насилия и возобновление гражданской войны.72

Помимо уровня представленности, на эффективность форм

участия также влияет независимость субъектов. В Непале в 2006 г.,

спустя 10 лет после начала вооруженного конфликта между

монархистским правительством и маоистскими повстанцами, прошли

широкомасштабные массовые демонстрации, которые привели

к подписанию в ноябре 2006 г. Всеобъемлющего мирного соглашения

(ВМС) между маоистами и правительством.73 В результате заключения

ВМС было созвано Учредительное собрание, которое, в том числе,

было призвано решать проблемы переустройства государства.

Широкая репрезентативность Собрания была обеспечена за

счет введения квот для женщин и меньшинств.74 Помимо созыва

Собрания, временная конституция 2007 г. предусматривала

создание Комиссии по государственному переустройству, в которую

вошли представители академического сообщества, активисты

этнических группы и эксперты. Комиссия была создана в 2011 г.

для выработки рекомендаций по федеральному государственному

устройству для Учредительного собрания. Однако, поскольку

члены комиссии выбирались четырьмя крупнейшими партиями, их

независимость была ограниченной, поэтому результаты их работы

так и не были восприняты Учредительным собранием всерьез.75

70 Nasr Taha Mustafa, “Yemen’s Transitional Phase and Future Remain Murky”, Al-Monitor: The Pulse of the Middle East, 13 июня 2012 г.

71 Ibid.

72 Uppsala Conflict Data Program, “Yemen (North Yemen)”, данные по состоянию на 18 октября 2017 г., http://ucdp.uu.se/#country/678.

73 Global Nonviolent Action Database, “Nepalese General Strike to Protest Monarchic Rule”, данные по состоянию на 18 октября 2017 г., https://nvdatabase.swarthmore.edu/content/nepalese-general-strike-protest-monarchic-rule-2006.

74 ACE Electoral Knowledge Network, “Nepal: Constituent Assembly Elections”, данные по состоянию на 18 октября 2017 г., http://aceproject.org/today/feature-articles/nepal-constituent-assembly-elections-2008.

75 International Crisis Group, Nepal’s Peace Process: The Endgame Nears (Kathmandu/Brussels: International Crisis Group, 2011).


Процесс реформирования приобретал все более политизированный

характер, что привело к росту напряженности между этническими

группами.76 В частности, в мае 2012 г. произошли столкновения между

этническими меньшинствами, поддерживающими различные формы

федерализма.77 И хотя инклюзивный орган не нес за это прямой

ответственности, он также не смог урегулировать вспышку насилия

или предотвратить ее.

Что особенно важно, недопущение продолжения или возобновления

насилия также зависит от того, на устранение каких причин

ориентированы формы участия. Авторы пришли к выводу, что наиболее

эффективные с точки зрения предотвращения насилия формы участия

предусматривали рассмотрение жалоб на политическое неравенство

и недостатки политических институтов. Например, Национальная

конференция в Мали состоялась в ответ на протесты с применением

насилия в 1990–1991 гг. На ней рассматривались политические

претензии, истоки которых лежали в десятилетиях авторитарного

правления и потребности в многопартийной демократии. Результаты

Конференции были отражены в новой конституции, которая содержала

положения о многопартийной демократии и гражданских правах.78

Более того, инклюзивной комиссии (Комиссии по социальным,

экономическим и культурным вопросам, созданной в 1988 г.) было

поручено решать проблемы, с которыми столкнулось малийское

общество. В комиссию, которая приняла на себя роль постоянного

механизма принятия последующих мер, вошли представители

профсоюзов, ассоциаций и социально-профессиональных

групп, общин, диаспор, а также высокопоставленные чиновники

с соответствующей экспертизой. Помимо прочего, национальный

диалог привел к увеличению числа политических партий, что говорит

о значительном успехе политической либерализации.

Наконец, в 11 случаях, когда формы участия могли оказать

положительное влияние на недопущение возобновления насилия,

они оказались значительно менее эффективными по сравнению

с двумя рассмотренными выше категориями. Отчасти это обусловлено

необъективностью оценки, связанной с изначальным отсутствием

насилия на момент начала принятия мер по предотвращению

насилия, например в замороженных конфликтах, и сложностями

76 International Crisis Group, Nepal’s Constitution (I): Evolution Not Revolution (International Crisis Group, 2012).

77 UN Resident and Humanitarian Coordinator for Nepal, Monthly Update: May 2012 (UN Resident and Humanitarian Coordinator for Nepal, 2012).

78 Jaimie Bleck, Countries at the Crossroads 2011: Mali (Freedom House, 2011).


при оценке динамики уменьшения насилия. Однако в этих случаях

выбранные формы участия также были менее эффективными

с точки зрения устранения причин конфликта. Вероятно, это

объясняется относительно низким уровнем насилия и значительной

продолжительностью периода, в течение которого предпринимались

усилия по предотвращению насилия: например, оценка могла

проводиться после окончания насильственного конфликта,

а в некоторых случаях — во время осуществления предыдущего

мирного процесса. На этих этапах от вовлеченных субъектов не

ожидается активных действий по достижению согласия и выработке

компромисса. В этом контексте влиятельные субъекты могут

стремиться вернуть власть, которую они были вынуждены разделить

с другими участниками в рамках открытых переговоров, путем

дискредитации процесса осуществления соглашений. Они также

могут быть не заинтересованы в дальнейшей работе по устранению

первопричин конфликта, которые во многих случаях связаны

с принадлежащими им рычагами власти. Более подробно этот вопрос

будет рассмотрен в разделах 7.3. и 7.4.


| 7. Факторы эффективностиинклюзивных процессов

В этой главе рассматриваются наиболее важные факторы, влияющие

на эффективность форм участия для предотвращения насилия.

Хотя инклюзивность имеет важное значение для предотвращения

насильственных конфликтов, ее эффективность зависит от ряда

факторов, которые различаются в каждом конкретном случае.

В данном исследовании рассматривались факторы, напрямую

влияющие на инклюзивность, особенно уровень представленности

и независимость субъектов, а также их способность влиять на

недопущение насилия.

При анализе факторы были отнесены к следующим категориям:

организации гражданского общества, кооптация и противодействие

элит, роль сторонников жесткого курса, роль вооруженных сил,

влияние женщин и международная и региональная среда. Многие из

этих категорий могут быть отнесены к конкретным агрегированным

группам или институтам, имеющим отношение к реализации мер по

предотвращению насилия, например к организациям гражданского

общества, элитам или вооруженным силам. Это, однако, не означает,

что данные группы или институты рассматривались как однородные

субъекты. Напротив, изучались важные аспекты деятельности

этих групп, например способы, которыми они влияют на уровень

инклюзивности, и обстоятельства, которые определяют это влияние.

Многие из факторов также тесно связаны между собой. Например,

состав и качество гражданского общества всегда зависят от поведения

элиты и ее готовности или намерения привлекать участников

открытых процессов на свою сторону. Женские организации являются

значимой подкатегорией ОГО, а сторонниками жесткого курса также

иногда выступают представители общественной сферы. Более того,

международные и региональные политические меры и техническое

содействие могут как ограничивать, так и расширять возможности

форм участия — например, посредством финансирования

общественных организаций и влияния на их способность участвовать

в предотвращении насильственных конфликтов.


79 Paffenholz. “Civil Society and Peacebuilding”, 347–59.

7.1. Состав гражданского общества

Как показывают многие исследования и практический опыт,

гражданское общество нередко вносит важный вклад в мирные

и переходные процессы. Поддерживая переговоры и осуществление

договоренностей, общественные организации нередко играют

ключевую роль в реализации мер по предотвращению насилия

инклюзивными путями. В этом контексте особенно важны общественные

функции мониторинга, информационно-просветительской

деятельности и координации процессов. Однако уровень реализации

этих функций в значительной степени зависит от конкретной ситуации,

в том числе от того, насколько ОГО могут воздействовать на процесс,

что в свою очередь влияет на общую эффективность гражданского

общества. Основными контекстуальными факторами, расширяющими

или ограничивающими вовлечение гражданского общества в мирные

процессы, являются: поведение и состав гражданского общества;

уровень и продолжительность насилия; поведение государственных

институтов, в особенности сектора безопасности; законодательные

требования, в соответствии с которыми действует гражданское

общество; влияние внешних политических субъектов и доноров.79

Для понимания роли гражданского общества в реализации мер по

предотвращению насилия инклюзивными путями необходимо провести

черту между профессиональными ОГО, которые преимущественно

реализуют программы развития, гуманитарные и миростроительные

инициативы либо проекты по защите прав человека с международным

финансированием, и общественными организациями и ассоциациями,

действующими исходя из национальных или местных интересов

и актуальных проблем. Например, ко второй категории относятся

профсоюзы, фермерские коллективы церкви и другие религиозные

объединения, тогда как представители первой категории имеют

небольшие группы местных сторонников и чаще отчитываются

о своей работе перед международными донорами, нежели широким

внутренним сообществом.

Во многих случаях ОГО вносят ценный вклад в усилия по

предотвращению конфликтов. В тех формах участия, которые являются

составляющей политических переходных процессов, такие ОГО

могут заниматься устранением первопричин конфликта, например

путем продвижения и поддержки политических и экономических

реформ или внедрения стандартов в области прав человека, в том

числе с помощью аналитических и исследовательских инструментов.


80 Также см. раздел 7.3.

81 Theodore Murphy and Jérôme Tubiana, Civil Society in Darfur: The Missing Peace (Washington: U.S. Institute of Peace, 2010), 9.

82 Kaja Borchgrevink and Krisitan Berg Harpviken, “Afghanistan: Civil Society Between Modernity and Tradition”, in Civil Society &

Peacebuilding: A Critical Assessment, под редакцией Thania Paffenholz (London: Lynne Reinner Publishers, 2010), 235–58.83 Kaare Lode, Mali’s

Peace Process: Context, Analysis and Evaluation (London: Conciliation Resources, 2002).

84 Ibid.

Профессиональные ОГО также могут участвовать в мониторинге

процессов осуществления договоренностей. Тесное взаимодействие

с международными субъектами может быть очень важным для

привлечения внимания международного сообщества и оказания

давления, как в 2008 г. в Кении.

Однако сотрудники профессиональных ОГО не только склонны

отстаивать интересы жителей городов, но и нередко сами относятся

к городской элите, которая не имеет достаточных знаний о жизни

в сельской местности и контактов с местным населением, особенно

из удаленных регионов.80 Это может быть причиной непонимания

актуальных проблем сельского и бедного населения. Например, в ходе

переговоров о вооруженном конфликте в Дарфуре, проходивших

в Дохе, представители ОГО, утвержденные правительством Судана,

представляли преимущественно городское население и элиту,

поэтому были плохо информированы о ситуации в сельских районах

Дарфура.81 В ходе мирного процесса в Афганистане гражданское

общество было представлено в основном профессиональными НПО,

которые имели опыт работы лишь в городских районах с самым

высоким уровнем безопасности.82

Участие узких кругов ОГО, представляющих элиту, не обеспечивает

достаточной репрезентативности других сторон конфликта и ведет

к снижению легитимности участия гражданского общества. Это может

негативно отразиться на народной поддержке мирных процессов,

реализуемых с помощью инклюзивных механизмов. Конфликт

в Мали служит показательным примером: хотя мирное соглашение

было успешно выработано в рамках Национальной конференции

в 1991 году, инклюзивные комиссии в дальнейшем рассматривали

только те требования, которые были озвучены городскими ОГО.83

Игнорирование сельских групп населения и их проблем вылилось

в восстание туарегов, начавшееся в 1990 г., остановить которое

могли только систематические слушания с участием местных групп

населения и сторон конфликта, не представленных на Национальной

конференции.84 Еще одним примером является ситуация в Либерии

после заключения в 2003 г. Всеобъемлющего мирного соглашения.

После конфликта вокруг рычагов экономического и политического


85 Uppsala Conflict Data Program, “Sri Lanka”, данные по состоянию на 18 октября 2017 г., http://ucdp.uu.se/#country/780.

86 Regine Andersen, “How Multilateral Development Assistance Triggered the Conflict in Rwanda”, Third World Quarterly 21, no. 3 (2000): 441–56.

87 Borchgrevink and Harpviken, “Afghanistan”.

контроля его субъекты, политические партии и представители

гражданского общества, по большей части выбранные президентом

Чарльзом Тейлором, распределили между собой значимые

и привлекательные посты в переходном правительстве и крупных

государственных корпорациях.

В неблагоприятных сценариях субъекты гражданского общества,

обладающие властью, также могут препятствовать предотвращению

насилия. Их влияние на гражданское общество может выражаться

в руководстве народными милитаристскими движениями, как,

например, в Шри-Ланке и Руанде. Эти движения отстаивали свое

видение общества, в котором определенные этнические группы были

ущемлены. Их поддерживали влиятельные этнические и политические

элиты, тесно связанные с местными формами гражданского

общества. В Шри-Ланке такое давление привело к выбору военного

пути вместо длительных переговоров и, следовательно, проведению

беспрецедентной наступательной операции, в результате которой

в 2009 г. показатели смертности в связи с военными действиями

резко возросли.85 В Руанде экстремистские организации хуту

радикализировались все сильнее, что сыграло ключевую роль

в геноциде 1994 г., в котором принимали участие как гражданские, так

и военные субъекты.86

Международные субъекты нередко оказывают давление на основные

стороны конфликта, чтобы расширить участие общественных

организаций. Но это не всегда способствует достижению мира.

Такая стратегия может снижать ответственность на местном уровне,

особенно если вовлечение гражданского общества в мирный процесс

достигалось преимущественно через международное давление. Так,

в Афганистане либеральные организации по защите прав человека

солидаризировались с участвующими в конфликте западными

странами, что помешало им вести стабильную деятельность за

пределами городов.87 Провозглашение иностранными агентами

также постепенно затрудняло деятельность движения в защиту мира

в Шри-Ланке с начала 2000-х гг., так как зависимость от финансовой

и дипломатической поддержки западных доноров и международных

организаций все возрастала. Помощь западных доноров таким НПО


88 Austin Fernando, My Belly Is White (Colombo: Vijitha Yapa Publications, Sri Lanka, 2008); Neil DeVotta, Sinhalese Buddhist Nationalist Ideology:

Implications for Politics and Conflict Resolution in Sri Lanka (Washington D.C.: East-West Center, 2007); Oliver Walton, “Conflict, Peacebuilding and NGO Legitimacy: National NGOs in Sri Lanka”, Conflict, Security & Development 8, no. 1 (2008): 133–67.

89 Peter J. Pham, “A Nation Long Forlorn: Liberia’s Journey from Civil War toward Civil Society”, данные по состоянию на 19 октября 2017 г., http://www.icnl.org/research/journal/vol6iss4/art_1.htm.

90 Research and Education for Peace, Universiti Sains Malaysia, “The Assessment Report in Aceh: The Role of Civil Society in Conflict Transformation,” Content October-December 2002, данные по состоянию на 19 октября 2017 г, http://www.rep.usm.my/index.php/en/seacsn/about-seacsn/32-bulletin/content-october-december-2002/213-the-assessment-report-in-aceh-the-role-of-civil-society-in-conflict-transformation?showall=1.

вызывала негодование и подозрения в тайном сговоре, что усилило

позиции сингальских милитаристов, поддерживающих жесткий курс.88

Тем не менее на начальных этапах вялотекущих или локализованных

конфликтов и даже до начала вооруженных конфликтов субъекты

гражданского общества способны оказывать существенное

конструктивное влияние на преодоление политических кризисов,

например путем привлечения международного внимания, как

в случае с Кенией, или посредством подготовки и организации

массовых акций, как в Бенине, Египте, Мали, Того (1991 и 2005 гг.)

и Йемене. Однако в случае продолжительных конфликтов отсутствие

физической безопасности, сокращение экономических ресурсов,

поляризация и уменьшение социальной сплоченности могут иметь

пагубные последствия для низовых и профессиональных организаций.

Примерами таких конфликтов могут служить Ачех, Бурунди, Дарфур,

Сомали и Шри-Ланка. Чем дольше гражданское общество находится

в сложных условиях, чем сильнее их влияние и чем заметнее репрессии,

запугивание и кооптация снижают уровень независимости ОГО от

основных сторон конфликта, тем ниже вероятность эффективного

вклада таких организаций в борьбу с насилием. Например, за время

правления Чарльза Тейлора свобода субъектов гражданского

общества подверглась серьезным ограничениям посредством

судебных преследований. Поэтому ОГО сохраняли тесную связь

с политическими партиями и не могли независимо от них озвучивать

насущные проблемы.89

Способность и готовность субъектов гражданского общества

действовать независимо от ключевых сторон конфликта,

а также желание этих сторон принимать помощь независимых

организаций определяют качество и эффективность соглашений,

реализуемых посредством форм участия. В случае Ачех субъекты

гражданского общества, вовлеченные в мирный процесс, в равной

мере подвергались репрессиям как со стороны военных, так и со

стороны повстанцев.90 В Дарфуре местные ОГО, участвовавшие

вс лушаниях, предварительно отбирались местными властями

и под принуждением отстаивали интересы последних, вместо


91 Murphy and Tubiana, Civil Society in Darfur.

92 Tim Golden, “Mexico Offers an Amnesty to Rebels as They Retreat”, The New York Times, 7 January 1994; Anthony DePalma, “Mexico Orders Cease-Fire and Offers Rebels Amnesty”, The New York Times, 13 января 1994 г.

того чтобы работать на благо местного населения, которое они

должны были представлять.91 В обоих случаях вмешательство

ослабило независимость представителей гражданского общества

и ограничило их в возможности внести значимый вклад. Это привело

к сохранению недоверия между сторонами конфликта и сыграло роль

в недостаточно полном осуществлении договоренностей, достигнутых

по итогам переговоров. Однако авторы также пришли к выводу, что

представители гражданского общества могут добровольно принимать

сторону конфликтующих субъектов, как это произошло в ходе

переговоров в Сан-Сити по Демократической Республике Конго. Это

обстоятельство негативно повлияло на уровень представленности,

и переговоры завершились подписанием соглашения о разделении

власти, которое прежде всего отражало интересы конфликтующих

сторон, но игнорировало проблемы пострадавшего гражданского

населения.

Гражданское общество также может сыграть важную роль в мирных

и переходных процессах через организацию массовых акций. Попытки

принятия мер по предотвращению насилия, в рамках которых

проводились массовые акции, в целом характеризовались большим

числом форм участия с положительным влиянием на уровень насилия,

устранение причин конфликта и мирные процессы как таковые. Во

время политических реформ и преобразований массовые акции часто

имели ключевое значение для оказания необходимого давления на

правительства с целью обеспечения непосредственного присутствия

за столом переговоров, особенно в рамках национальных диалогов.

Как можно видеть на примере конфликтов в Бенине, Египте, Мали,

Непале, Того (оба прецедента) и Йемене, народные протесты могут

становиться толчком для осуществления политических реформ

и инклюзивных переходных процессов. Кроме того, массовые акции

являются эффективным способом противодействия развитию военных

операций, когда вспышка насилия лишь зарождается.92 Однако

результативность протестов зависит от способности правительства

реагировать на них. Например, в ходе Национальной конференции

в защиту мира в Сомали, проходившей в Элдорете, протесты против

роста насилия не принесли результатов, так как не получили должной

реакции со стороны сомалийских политических кругов, хотя ОГО

и пользовались значительной общественной поддержкой.

Для достижения и осуществления соглашений в тех случаях, когда

непосредственная представленность за столом переговоров была


93 Andrew Manley, Togo: After Eyadéma (WriteNet, 2003).

достигнута в результате проведения массовых акций, критически

важны сильные коалиции местных политических институтов

и субъектов гражданского общества, а также, как в некоторых

примерах, связи с международным сообществом. Ситуации в Бенине,

Непале и Мали являются успешными примерами таких коалиций

между различными субъектами оппозиции, которым удалось добиться

значительных уступок со стороны правящих элит. В то же время

в Того (прецедент 1991 г.) оппозиционные группы, непосредственно

представленные за столом переговоров, не смогли выработать общие

требования к правительству. Напротив, каждая из них сосредоточилась

на собственных проблемах и интересах, что ослабило их положение

и позволило Эйадеме Гнассингбе укрепить свой авторитарный режим

и закрыть возможности для демократизации.93

7.2. Поведение элиты

Факты указывают на то, что ключевым фактором, влияющим на уровень

инклюзивности и эффективность форм участия в предотвращении

насильственных конфликтов, является поведение политических,

экономических и социальных элит, т. е. субъектов, обладающих

непропорционально большой властью в государстве. Многие субъекты

инклюзивных процессов так или иначе являются представителями

элиты. Чаще всего они непосредственно представлены за столом

переговоров, либо принимают участие в работе инклюзивных

комиссий и рабочих групп по решению проблем на высоком уровне,

однако возможны и другие формы участия. Тем не менее слушания,

проходящие на национальном и местном уровнях, также нередко

имеют стандартный состав участников: это, например, представители

гражданского общества или общины, традиционные органы власти,

старейшины или образованные и просто грамотные люди. Народные

референдумы и массовые акции, напротив, реже используются элитой,

поскольку по своей сути являются открытыми и инклюзивными.

Помимо негативных последствий для уровня представленности,

предвзятое отношение элиты способно снижать эффективность

форм участия, поскольку эти группы могут иметь более тесные

связи с одной или несколькими сторонами конфликта в сравнении

со среднестатистическим гражданином. Это ограничивает

независимость элиты, но в то же время расширяет ее влияние. Кроме

того, элита также может определять, какие причины конфликта будут

устраняться в рамках принятия мер по предотвращению насилия,

а какие будут игнорироваться — в частности, для защиты собственных

интересов.


94 Jane Turrittin, “Mali: People Topple Traoré”, Review of African Political Economy 18, no. 52 (1991): 97–103.

95 Damien Kingsbury, Peace in Aceh: A Personal Account of the Helsinki Peace Process (Jakarta: Equinox Publishing, 2006).

96 Giselle Lopez, “The Colombian Civil War Potential for Justice in a Culture of Violence”, Jackson School or International Studies - Policy Brief 2, no. 1 (2011): 6–22.

97 Manley, After Eyadema.

Элиты могут принимать участие в мирных процессах, таким образом

поддерживая их, или игнорировать эти процессы исходя из своих

целей. В некоторых примерах элиты оказывали общую поддержку

мирным процессам без значительного ограничения усилий по

устранению причин конфликта посредством инклюзивных процессов.

Например, в Бугенвиле большинство старейшин и вождей внесли

ценный вклад в формирование стабильной системы, позволяющей

обрести независимость политическими средствами. Когда в марте

1991 г. протесты против авторитарного режима в Мали приобретали

все более насильственный характер, высокопоставленные военные

совершили государственный переворот, свергнув генерала Траоре,

и вступили в коалицию с городской гражданской элитой, которая

требовала демократизации и борьбы с коррупцией.94 Однако в других

случаях элиты не выражали заинтересованности в прекращении

конфликта, как, например, в 2000 г. в Ачех, где военные боялись

утратить экономическую власть над островом.95 В ходе мирного

процесса в Колумбии в начале 2000-х гг. лидеры РВСК также стремились

сохранить свое влияние на рынок наркотиков и потому в некоторой

степени противодействовали заключению мирного соглашения.96

Такой сценарий наиболее типичен для политических переходных

процессов, в которых бывшие политические элиты пытаются

противостоять переменам. Именно такой стратегии придерживался

президент Того Гнассингбе Эйадема: он дестабилизировал и обратил

вспять процесс демократизации, запущенный Национальной

конференцией 1991 г.97

Если из-за сильного давления со стороны дипломатов или народа

элитам на этапе переговоров не удается направить политические

преобразования в своих интересах, они могут препятствовать

осуществлению заключенных соглашений, когда давление

и внимание на местном и/или международном уровне ослабнут. Этот

феномен также может выражаться в стратегической поддержке

правительствами инклюзивного процесса с целью умерить

внутреннее давление или заручиться международным одобрением

при завуалированных попытках сосредоточить власть в своих руках

и укрепить авторитарный режим правления. Данная тактика негативно

отражается на результатах реализуемых мер по предотвращению


насилия. Например, в Дарфуре правительство Судана участвовало

в формально открытом процессе, дабы таким образом отреагировать

на международное давление и в то же время высвободить военные

ресурсы для ведения боевых действий в других частях страны. После

того как в 1993 г. Эритрея получила независимость от Эфиопии, была

проведена серия публичных всеобщих слушаний в рамках процесса

разработки конституции. Они должны были отвлечь внимание от

параллельного установления военной диктатуры Народного фронта

освобождения Эритреи, которая в дальнейшем запретила все

формы политической активности и отринула разработанный проект

конституции.98

В других конфликтах элиты предпринимают попытки (иногда

успешные) кооптации или обретения контроля над формами участия и

процессами, чтобы использовать их в своих узких экономических или

политических интересах. Для этого правительства и контролирующие

их политические элиты сначала ограничивают доступ к формам участия,

то есть влияют на репрезентативность и независимость вовлеченных

субъектов или групп. Это, например, произошло в ходе конфликта

между Грузией и Абхазией: координатор слушаний и рабочей группы

по решению проблем на высоком уровне («Шлайнингского процесса»)

консультировал правительства сторон конфликта, прежде чем

подтвердить включение потенциальных участников, чтобы обеспечить

согласие сторон на официальное участие в процессе.99 Тем самым

независимость вовлеченных субъектов была ограничена.100 И это

не единственный пример: в Либерии и Дарфуре власти значительно

ограничили доступ к формам участия, чтобы сохранить контроль над

результатами мирного процесса.

В других прецедентах влиятельные элиты пытались завуалированно

или открыто манипулировать результатами применения различных

форм участия. В таких обстоятельствах формы участия или

весь мирный процесс по-прежнему могут способствовать

первоначальному снижению уровня насилия, однако первопричины в

целом сохраняются, что не позволяет говорить о поддержании уровня

насилия на стабильно низком уровне. Это утверждение иллюстрируют

примеры Сальвадора и Гватемалы, где распространилось

криминальное насилие, мотивированное вопиющим экономическим

98 Debessay Hedru, “Eritrea: Transition to Dictatorship, 1991–2003”, Review of African Political Economy 30, no. 97 (2003): 435–44.

99 Paata Zakareishvili, “The Schlaining Process: A Georgian Perspective”, in Mediation and Dialogue in the South Caucasus - A Reflection on 15

Years of Conflict Transformation Initiatives, под редакцией Batal Kobakhia et al. (International Alert, 2012), 108–18.

100 Jonathan Cohen, “The Schlaining Process”, in Mediation and Dialogue in the South Caucasus - A Reflection on 15 Years of Conflict Transformation

Initiatives, под редакцией Batal Kobakhia et al. (International Alert, 2012), 62–98.


101 John-Andrew McNeish and Oscar López Rivera, “The Ugly Poetics of Violence in Post-Accord Guatemala”, Forum for Development Studies 36, no. 1 (2009): 49–77; Mayra Buvinic, et al. La Violencia En América Latina Y El Caribe: Un Marco de Referencia Para La Acción (Washington D.C.: Banco Interamericano de Desarollo, 2000).

102 Rettberg, Local Business, Local Peace.

103 Human Rights Watch, “Fiji: Revise Draft Constitution to Protect Rights”, News, данные по состоянию на 19 октября 2017 г., https://www.hrw.org/news/2013/09/04/fiji-revise-draft-constitution-protect-rights.

104 Astri Suhrke, et al. Conflictual Peacebuilding: Afghanistan Two Years After Bonn (Bergen: Chr. Michelsen Institute, 2004); International Crisis Group, Afghanistan’s Flawed Constitutional Process, 2003.

неравенством.101 В Сальвадоре экономические элиты, являющиеся

единственными вовлеченными субъектами, помимо конфликтующих

сторон, направили мирный процесс в русло разрешения конфликта

с точки зрения безопасности, не уделив внимания экономическому

неравенству, лежавшему у истоков насилия.102 Военная элита

Гватемалы прибегала к террору в отношении представителей

гражданского общества в рамках Великого национального диалога

и других форм участия, а также дискредитировала мирные соглашения,

имевшие наибольший потенциал для социальных перемен. Эти

соглашения так и не были осуществлены, в том числе из-за

мощного противодействия со стороны армии, предпринимательских

объединений и других субъектов, которым был выгоден статус-кво.

В обоих случаях реформы в области безопасности хотя и снизили на

время уровень насилия, но не устранили основополагающие причины

конфликтов. Это привело к возобновлению насилия, теперь со

стороны банд, а в Гватемале также стало причиной продолжительного

и политически мотивированного насилия в отношении субъектов

гражданского общества.

Власти Фиджи, поддерживаемые военными, в начале 2013 г.

категорически отклонили проект конституции инклюзивной комиссии

и составили свой документ за закрытыми дверями.103 Хотя уровень

насилия в стране остается низким, правительство продолжает политику

репрессивных постановлений, ограничивающих свободу собраний,

объединений и выражения, а также право на создание политических

партий. Аналогичная ситуация наблюдалась в Афганистане во время

разработки конституции в 2003–2004 гг., когда политические элиты,

пользующиеся международной поддержкой, жестко ограничили

доступ к открытой Конституционной Лойя Джирге, а затем отклонили

разработанный общими усилиями проект конституции, в последний

момент представив собственную версию документа.104


7.3. Роль сторонников жесткого курса

Вовлечение сторонников жесткого курса является важным фактором

эффективности форм участия с точки зрения прекращения

и предотвращения насильственных конфликтов. Сторонниками

жесткого курса могут быть вооруженные группировки, которые

продвигают программы или позиции, не соответствующие задачам

достижения компромисса для политического урегулирования

конфликта, или невооруженные группы, занимающиеся

лоббированием или оказывающие давление на вооруженных

субъектов для отстаивания таких программ или позиций. Сторонники

жесткого курса могут прибегать к многочисленным насильственным

и ненасильственным способам срыва мирного процесса по различным

причинам и в различной степени. Они либо преследуют собственные

интересы в рамках мирного процесса, либо, разделяя милитаристский

подход, стремятся дискредитировать любые политические решения.

Хотя вовлечение этих субъектов порой может быть необходимо,

чтобы исключить возможность срыва осуществления мирного

соглашения в будущем, оно может затруднять ход переговоров в связи

с необходимостью искать компромисс между полярными позициями.

Сторонники жесткого курса могут преследовать разнообразные

интересы и продвигать различные взгляды. Это могут быть

экономические интересы, как в случае военных, получавших прибыль

от незаконной торговли во время оккупации Ачех, или следование

радикальному этнонационалистическому курсу, как в случае

с буддистскими монахами в Шри-Ланке, этническим радикализмом

в Кыргызстане, экстремистами хуту в Руанде или движением

«Подлинная Ирландская республиканская армия» в Северной

Ирландии. Само существование сторонников жесткого курса

представляет значительную угрозу для выработки форм участия.

Авторы исследования пришли к выводу о важности понимания уровня

инклюзивности: не существует явной линейной взаимосвязи между

степенью участия сторонников жесткого курса и эффективностью

форм участия.

Более того, насилие, совершаемое сторонниками жесткого курса

в виде военных кампаний (Ачех, Афганистан), убийств (Колумбия),

организации взрывов (Северная Ирландия) или массовых убийств

(ЮАР, Руанда), иногда также вызывает ответное насилие со стороны

оппонентов. Было выявлено, что такие события, даже если они

вызывают временные волнения, не всегда отрицательно сказываются

на ходе переговоров и их инклюзивном характере. Так, многочисленные

акты насилия со стороны военизированной группировки «Подлинная

Ирландская республиканская армия» в Северной Ирландии


в преддверии подписания Соглашения Страстной Пятницы не смогли

помешать заключению и осуществлению договоренностей. Кроме

того, террористический акт в Оме, совершенный после подписания

Соглашения Страстной Пятницы и унесший жизни 29 человек, не

сорвал выполнение соглашения и подвергся широкому осуждению

всеми политическими партиями Северной Ирландии, которые

продолжили свое участие в открытом мирном процессе.105

В случае Северной Ирландии вовлечение сторонников жесткого курса

могло снизить риск насилия или в действительности предотвратить

его. Первоначальные переговоры на высшем уровне, которые привели

к заключению в 1998 г. Соглашения Страстной Пятницы, прошли без

участия Демократической юнионистской партии. Ее представители

отказались сесть за стол переговоров с Ирландской республиканской

партией Шинн Фейн. Несмотря на успешное проведение референдума

по мирному соглашению, в период с 1998 по 2006 гг. отколовшиеся

республиканские и лоялистские организации препятствовали

мирному процессу и продолжали вооруженные выступления.106

Потребовался новый раунд переговоров, результатом которого стало

соглашение в Сент-Эндрюс (2006 г.). С целью сохранить достижения

мирного процесса в нем участвовала Демократическая юнионистская

партия.соглашение в Сент-Эндрюс (2006 г.). С целью сохранить

достижения мирного процесса в нем участвовала Демократическая

юнионистская партия.

В ЮАР, напротив, переговоры по КОДЕСА II завершились неудачей

отчасти из-за массового убийства в Боипатонге, совершенного

Партией освобождения Инката.107 Эта партия участвовала

в предыдущих раундах переговоров, однако игнорировала КОДЕСА

I и II из-за несогласия с позицией Африканского национального

конгресса.игнорировала КОДЕСА I и II из-за несогласия с позицией

Африканского национального конгресса. Более того, присутствие за

столом переговоров других сторонников жесткого курса ухудшило

политический климат и привело процесс в тупик. Тем не менее вскоре

был запущен многопартийный переговорный процесс с ограниченным

участием. В Руанде насилие совершалось движением экстремистов

хуту, которые были недовольны успехом мирных переговоров

и стремились сорвать этот процесс. Начавшаяся кампания террора

105 Colleen Sullivan, “Real Irish Republican Army: Irish Military Organization”, Topic, данные по состоянию на 19 октября 2017 г.,https://www.britannica.com/topic/Real-Irish-Republican-Army.

106 Paul Arthur and Kimberly Cowell-Meyers, “Democratic Unionist Party: History, Policy, & Structure”, Topic, данные по состоянию на 19 октября 2017 г., https://www.britannica.com/topic/Democratic-Unionist-Party.

107 South African History Online, “Boipatong Massacre - 17 June 1992”, Topic, данные по состоянию на 19 октября 2017 г., http://www.sahistory.org.za/topic/boipatong-massacre-17-june-1992.


с бунтами и массовыми убийствами привела к резкой эскалации

конфликта и положила начало геноциду 1994 г.108

Пример Афганистана иллюстрирует дилемму, которая является

особенно острой в контексте переговоров. Хотя обеспечение участия

движения «Талибан» в переговорах и, таким образом, его вовлечение

в диалог позволили бы снизить уровень насилия, это значительно

осложнило бы переговорный процесс из-за полярности позиций по

создаваемым политическим и общественным институтам. Однако

итоги мирного процесса свидетельствуют о том, что игнорирование

ключевых сторон конфликта, даже с учетом вероятности того, что они

займут жесткие позиции, уменьшает шансы на достижение прочного

мира вне зависимости от открытости этого процесса в остальном.

В то же время существуют примеры, когда отказ вооруженных

сторонников жесткого курса от участия в мирном процессе приводил

к снижению уровня насилия. Так, в Бугенвиле (Папуа — Новая Гвинея)

участие вооруженных группировок, связанных с мекамуи (группой

населения, заявившей о своих правах на землю, экономические

ресурсы и политическую власть в регионе), с самой высокой долей

вероятности привело бы как минимум к стагнации переговоров

или даже к полному их прекращению. Однако отказ этой группы от

участия создал ситуацию, в которой основная причина конфликта,

а именно права собственности на крупное месторождение меди,

до сих пор не устранена.109 Эта ситуация значительно затрудняла

экономическое восстановление, что, в свою очередь, привело по

крайней мере к одному локальному насильственному конфликту на

юге острова в 2005 г.

Вмешательство сторонников жесткого курса в мирные процессы без

применения оружия также приводит к неоднозначным результатам.

В некоторых случаях они, как будучи вовлеченными в определенные

формы участия, так и вне их, вмешивались с целью саботировать

мирный процесс или повлиять на условия соглашений. Примером

мирного вмешательства сторонников жесткого курса посредством

форм участия является успешное участие представителей частного

бизнеса в Сальвадоре. Они стали единственными невооруженными

участниками процесса, однако достигнутые соглашения, как уже

говорилось выше, имели неоднозначные последствия.110 Массовые

108 Andersen, “Multilateral Development Assistance”, 441–56

109 John Braithwaite et al., Reconciliation and Architectures of Commitment: Dequencing Peace in Bougainville (Canberra, A.C.T: ANU E Press, 2010)

110 Rettberg, Local Business, Local Peace.


акции в поддержку военных действий в Шри-Ланке111 и Македонии112

являются примерами мирного вмешательства сторонников жесткого

курса, которые призывали отказаться от переговоров и избрать

военный путь разрешения конфликта, т. е. эскалацию.

7.4. Роль вооруженных сил

При изучении прецедентов авторы пришли к заключению о том, что

вооруженные субъекты, например национальные вооруженные силы,

могут усиливать или ограничивать эффективность форм участия

в мирных и переходных процессах. В этом разделе рассматривается

ряд прецедентов, однако акцент делается на процессах, в которых

военные структуры оказывали прямое влияние на эффективность

форм участия.113 В целом, было установлено, что в некоторых

случаях вооруженные силы инициировали переходные процессы

и способствовали введению определенных форм участия, т. е. играли

решающую роль в принятии мер по предотвращению насилия. Однако

же в других прецедентах, особенно когда армия в течение долгого

времени была вовлечена в гражданские вопросы, она стремилась

контролировать инклюзивные процессы, дискредитировать их или

игнорировать их результаты, что часто приводило к бессмысленности

инклюзивного процесса.

В некоторых случаях военные инициировали переходные

процессы и формы участия, как в случае Мали: после свержения

в марте 1991 г. генерала Траоре малийская армия вела переговоры

с Координационным комитетом оппозиции (гражданский орган,

выступавший против Траоре) с целью создания Временного комитета

народного спасения. Новый комитет, в который вошли военные

и гражданские лица, руководил преобразованиями и инициировал

национальный диалог, в котором были представлены точки

зрения малийцев из разных регионов, разного вероисповедания

и политических взглядов, а также с разным профессиональным

опытом. В конечном итоге национальный диалог привел к принятию

новой конституции и хартии политических партий, ратифицированных

Временным комитетом народного спасения.114

111 Camilla Orjuela, “Sri Lanka: Peace Activists and Nationalists”, под редакцией Thania Paffenholz (Boulder: Lynn Rienner Publishers, 2010), 297–320.

112 John Phillips, Macedonia: Warlords and Rebels in the Balkans, 1st Edition (London: I.B.Tauris, 2003).

113 Безусловно, существует множество других средств, с помощью которых военные структуры могут влиять на уровень насилия, однако они не рассматриваются в рамках данного исследования.

114 Christophe Daum and Céline Le Guay, “Le Mali, sa démocratisation et ses émigrés”, Hommes et Migrations 1256, no. 1 (2005): 103–14.


Авторы исследования также заключили, что в тех странах, где армия

в течение долгого времени была вовлечена в политическую сферу, она

иногда выступала инициатором инклюзивных переходных процессов,

но контролировала или игнорировала их результаты, тем самым

компрометируя принимаемые меры по предотвращению насилия. Эти

прецеденты можно считать примерами кооптации элит (см. раздел 7.2).

Инклюзивные переходные процессы такого рода обычно запускались

для умиротворения протестующих масс и отвлечения внимания от

продолжающегося усиления власти военных. Так, в 2011 г. в Египте после

смещения президента Мубарака Вооруженный совет и Высший совет

вооруженных сил инициировали национальный диалог, призванный

учесть позиции различных групп граждан и примирить египетское

общество. При этом преимущества участия ограничивались

вооруженными силами, которые лишили национальный диалог

каких-либо значимых возможностей принятия решений

и контролировали результаты дискуссий. В Фиджи правительство,

поддерживаемое военными, создало Комиссию по пересмотру

конституции для создания проекта новой конституции, учитывающей

мнения фиджийцев. Однако стремление этой комиссии уменьшить

роль вооруженных сил в политике привело к тому, что правительство

отклонило проект конституции и заменило его собственной версией,

составленной за закрытыми дверями.115 Гнассингбе Эйадема,

который долгие годы занимал пост президента Того и пользовался

поддержкой армии, в 1991 г. инициировал национальный диалог, чтобы

удовлетворить требования протестующих и народа в целом. Итогом

работы национальной конференции стало создание нормативно-

правовой базы для многопартийной президентской системы, однако

Эйадема отказался внедрить ее и остался у власти до самой своей

смерти в 2005 г.116

Авторы исследования также заключили, что в ряде случаев, когда

армия являлась значимым политическим субъектом, вооруженные

силы предпринимали попытки срыва переговоров. Хотя военные не

всегда стремились ограничить инклюзивный характер переговорного

процесса, им часто удавалось оказывать на него влияние, например

путем отказа от участия в определенных этапах дискуссии или

нарушения договоренностей на местах. Так, в Ачех высшие военные

чины сохраняли рычаги влияния на политику во время или после

окончания мирного процесса и отказывались сотрудничать

с новым гражданским правительством. Они регулярно нарушали

115 Human Rights Watch, “Revise Draf Constitution”.

116 John R. Heilbrunn, “Social Origins of National Conferences in Benin and Togo”, The Journal of Modern African Studies 31, no. 2 (1993): 298.


договоренности, сохраняя за собой определенные посты, и запугивали

членов Совместного комитета по безопасности, который был создан

для осуществления соглашения о прекращении боевых действий.117

В Гватемале военные в течение многих лет отказывались от переговоров

с вооруженными группировками, так как рассчитывали на победу

с помощью оружия. Когда правительство инициировало переговоры

с этими группировками, армия пыталась дестабилизировать их,

бойкотируя национальный диалог118 и в дальнейшем прекратив

сотрудничество с Комиссией по установлению исторической правды.

Кроме того, военные, предположительно, организовали убийство

епископа Хуана Херарди, возглавлявшего проект «Восстановление

исторической памяти», который помог собрать тысячи свидетельств

различных нарушений прав человека.119

7.5. Влияние женщин

Являясь частью гражданского общества, женские организации

заслуживают особого внимания, так как они традиционно являлись

наиболее маргинализированными субъектами в мирных и переходных

процессах. Влияние женщин зависит от конкретной формы участия.

Например, когда в регламент работы инклюзивных комиссий

вводятся положения о гендерном равенстве, женщины получают

больше влияния на мирные соглашения. Однако они зачастую

недостаточно представлены в рабочих группах по решению проблем

на высоком уровне и имеют меньше возможностей оказывать на них

влияние, за исключением тех групп, которые создавались с целью

решения проблем определенной части общества. Одним из важных

выводов данной работы стало то, что, в согласии с исследованиями

д-ра Паффенхольц, присутствие женщин в различных формах участия

не всегда дает им возможность серьезно воздействовать на процессы.

Это воздействие скорее зависит, в том числе, от широких женских

коалиций, нацеленных на устранение разногласий между группами,

гендерных квот в делегациях в сочетании с участием в переговорах

независимых женских делегаций, а также от традиционного

общественного положения женщин в зоне конфликта. В целом,

авторы пришли к выводу, что влияние женщин было более значимым,

когда они преодолевали разногласия и представляли свои проблемы от

имени коалиции или независимой женской делегации на переговорах.

117 Edward Aspinall and Harold Crouch, The Aceh Peace Process: Why It Failed (Washington D.C.: East-West Center, 2003).

118 Enrique Alvarez and Tania Palencia Prado, Guatemala’s Peace Process: Context, Analysis and Evaluation (London: Conciliation Resources, 2002).

119 Raul Molina Mejia, “The Struggle Against Impunity in Guatemala”, Social Justice 4, no. 78 (1999): 64.


Квоты для женщин как один из критериев формирования

переговорных делегаций подтвердили свою эффективность

в качестве средства увеличения числа женщин за столом переговоров.

В то же время сами по себе квоты не усиливают влияние женщин

по умолчанию, поскольку поведение женщин-делегатов диктуется

их принадлежностью к другим группам, например к определенной

стороне конфликта или политической партии, региону, идеологии,

этносу или вероисповеданию. Так, в Непале женщины сыграли

важную роль в конфликте с маоистскими группировками.120 Хотя

избирательная система предусматривала квоты для женщин,

им не удавалось создать коалицию на основе своей гендерной

идентичности, которая могла бы взять верх над вызывающей

раскол принадлежностью к другим группам. Отсутствие общих

позиций означало, что, несмотря на широкую представленность

в делегациях за столом переговоров, женщины по-прежнему не

были свободны от влияния социальных, культурных и религиозных

структур, ущемляющих их права. Тем не менее, когда женщинам

удавалось устранить противоречия и сформировать коалиции, их

влияние значительно возрастало. Например, в 2008 г. Граса Машел,

член команды посредников Африканского союза, эффективно

подтолкнула женщин к преодолению разногласий на переговорах

по урегулированию вспышки насилия после выборов в Кении.121

И наоборот, в Йемене, где женщины получили 30-процентную квоту

в национальном диалоге и имели независимую женскую делегацию,

им не удалось создать единую коалицию. Женщины редко голосовали

как блок и, таким образом, не отстаивали общие интересы.

Более того, шансы женщин оказывать влияние за столом переговоров

были гораздо выше, если они выступали как единая независимая

женская делегация или если им удавалось стратегически объединиться

с женщинами из других делегаций, чтобы активно отстаивать свои

интересы, например путем формирования совместной позиции

по ключевым вопросам и/или создания коалиций за пределами

формальных делегаций. Так, в ходе процесса Сомали — Джибути около

100 женщин пошли на беспрецедентный шаг — создание «шестого

клана», что обеспечило их значимую роль в процессе.122 В рамках

рабочей группы по решению проблем на высоком уровне в ДРК

организаторы предложили объединиться 64 женщинам-делегатам

120 Satya Shrestha-Schipper, “Women’s Participation in the People’s War in Jumla” European Bulletin of Himalayan Research 33–34 (2009–2008): 105–22.

121 Inclusive Peace & Transition Initiative, Women in Peace & Transition Processes: Kenya (2008–2013) (Geneva: Inclusive Peace & Transition Initiative (The Graduate Institute of International and Development Studies, 2016).

122 Deborah M. Timmons, The Sixth Clan: Women Organise for Peace in Somalia: A Review of Published Literature (Geneva: University for Peace, 2004).


от различных партий. В начале процесса эти делегаты решительно

представляли видение своих групп или партий, однако за следующие

4 дня их позиции смягчились, и женщины стали покидать партийные

блоки, чтобы вместе работать над общей повесткой. Как и в случае

с другими представителями гражданского общества, после

предоставления женщинам статуса наблюдателей их влияние на

мирный процесс оказывалось незначительным.

В рамках слушаний наиболее сильное влияние женщины оказывали,

когда им удавалось выработать единую позицию по основным

вопросам. Проблемы обычно передавалась в кратком письменном

виде главным договаривающимся сторонам, на которых таким

образом либо возлагалось формальное обязательство либо

оказывалось неформальное давление учесть выставленные

требования при разработке окончательного мирного соглашения.

Успех женской консультативной группы на переговорах по борьбе со

вспышкой насилия после выборов в Кении, имевший место в 2008 г.,

является положительным примером выработки единой женской

позиции. Это достижение существенно повлияло на ход переговоров

с точки зрения установления истины, обеспечения справедливости

и подотчетности, а также в гендерном аспекте и в контексте

расследования гендерного насилия.123 Кроме того, участие женщин

в комиссиях по осуществлению достигнутых соглашений по большей

части являлось результатом наличия положений об учете гендерных

аспектов в мирном соглашении. Авторы заключили, что в тех

случаях, когда на ранних этапах процесса были разработаны четко

сформулированные положения о гендерном равенстве (например,

предусматривающие специальные квоты), участие женщин в работе

всех комиссий на всех этапах мирного процесса оказывало влияние

на содержание окончательного мирного соглашения.

Как выяснилось, женщины недостаточно представлены в рабочих

группах по решению проблем на высоком уровне. Исключения

из этого общего вывода наблюдались в случаях, когда рабочие

группы создавались специально для женщин в качестве средства

преодоления политической напряженности и конфликтов. Как

правило, такие ситуации приводили к выработке совместной

позиции, которая в дальнейшем усиливала влияние, оказываемое

женщинами. В случаях общественного принятия решений в форме

референдума по выработанным мирным соглашениям или новым

конституциям женщинам порой удавалось запустить общественные

кампании в поддержку мирных договоров (например, в Северной

Ирландии). Женские группы более, чем какие-либо иные, преуспевали

123 Inclusive Peace & Transition Initiative, Kenya (2008–2013).


в организации массовых акций в поддержку мирных соглашений.

Они оказывали давление на стороны конфликта с целью начать

переговоры и заключить договоренности, например в Либерии124

и ДРК,125 где женские группы заблокировали выходы с площадки для

переговоров, чтобы принудить конфликтующие стороны подписать

мирное соглашение.выходы с площадки для переговоров, чтобы

принудить конфликтующие стороны подписать мирное соглашение.

Авторы пришли к выводу, что влияние женских групп в различных

формах участия также зависит от ряда факторов. Общественная

поддержка, критически важная для успешной реализации многих

мирных процессов, направленных на прекращение гражданских

военных конфликтов, определяется политическим климатом в стране

и позициями наделенных властью участников. Тем не менее женские

объединения могут обеспечивать такую поддержку самостоятельно.

Так, в преддверии референдума 1998 г. по Соглашению Страстной

Пятницы Коалиция женщин Северной Ирландии инициировала

масштабную кампанию среди гражданского общества с целью

достижения положительного исхода референдума.126 Существуют

и другие факторы расширения влияния женщин на ход мирного

процесса, например присутствие в обществе успешных и активных

женских организаций и движений; наличие у этих групп достаточного

опыта и экспертизы, наряду с предварительными обязательствами

об участии женщин; а также деятельность структур, оказывающих

техническую и иную поддержку.

7.6. Региональная и международная обстановка

Проведенный анализ прецедентов показывает, что международные

субъекты и другие государства региона, в котором развивается

конфликт, часто бывают вовлечены в мирные и переходные процессы.

Эти участники обычно оказывают влияние посредством дипломатии

и технического содействия и могут способствовать проведению

дискуссий между конфликтующими сторонами, отстаивать

необходимость привлечения или исключения определенных сторон

или влиять на внедрение дополнительных форм участия. Они также

могут предоставлять финансовые средства и инфраструктуру

и проводить обучение с целью формализации мирных процессов.

124 Desirée Nilsson, Crafting a Secure Peace: Evaluating Liberia’s Comprehensive Peace Agreement 2003 (Uppsala: Uppsala University, 2009).

125 Shelly Whitman, “Women and Peace-Building in the Democratic Republic of the Congo: An Assessment of Their Role in the Inter-Congolese Dialogue”, African Journal on Conflict Resolution 6, no. 1 (2007): 29–48.

126 Swanee Hunt and Christina Posa, “Women Waging Peace”, Foreign Policy (блог), данные по состоянию на 19 октября 2017 г.,https://foreignpolicy.com/2009/11/19/women-waging-peace/.


Причиной регионального и международного участия может быть

стратегическая заинтересованность государства в переходном

процессе. Так, оно может стремиться защитить экономические

или военные соглашения, заключенные с прежней властью, или

укрепить собственный международный авторитет. Например, участие

ЮАР в мирном процессе в Бурунди было отчасти мотивировано

желанием продемонстрировать, что африканские страны способны

содействовать заключению мирных соглашений.127 Роль России

в мирных переговорах стран бывшего СССР также можно

воспринимать как способ продемонстрировать силу своего влияния

в близлежащем регионе.

Оказывая международное влияние на правительства

и конфликтующие стороны, международные субъекты часто

добивались расширения круга участников мирных и переходных

процессов. Например, после переворота 1996 г. в Бурунди,

в результате которого Пьер Буйоя вернул себе власть,

соседние страны призвали к легализации политических партий

и восстановлению Национальной ассамблеи. Это обеспечило участие

в мирных переговорах 17 политических партий.128 В ходе мирного

процесса в Таджикистане ООН выступала за присутствие СМИ

на переговорах в качестве наблюдателей.129 В 1990-е гг. в Бенине

давление со стороны Международного валютного фонда, Всемирного

банка и Франции вынудило правительство инициировать всеохватный

переходный процесс, который принял форму национального

диалога.130 Наконец, в ряде других случаев влиятельные

международные субъекты убеждали организации и отдельных лиц

присоединиться к дискуссиям или продолжать принимать в них

участие. Так, Франция сыграла значимую роль в создании условий

для национального диалога в Того в 1991 г., убедив организацию

Collectif d’Opposition Démocratique, представляющую студентов,

интеллектуалов и предпринимателей, принять участие в процессе.131

Кроме того, государства и международные организации

способствовали инклюзивности через налаживание диалога между

сторонами конфликта. Наглядным примером может служить мирный

127 Daley, “The Burundi Peace Negotiation”, 333–52.

128 Daley, “The Burundi Peace Negotiation”, 338; Elizabeth McClintock and Térence Nahimana, “Managing the Tension between Inclusionary and Exclusionary Processes: Building Peace in Burundi”, International Negotiation 13, no. 1 (2008): 77.

129 Elena Rigacci Hay, Methodology of the Inter-Tajik Negotiation Process (London: Conciliation Resources, 2001).

130 Kathryn Nwajiaku, “The National Conferences in Benin and Togo Revisited”, The Journal of Modern African Studies 32, no. 3 (1994): 429–47.

131 Gordon Cumming, Aid to Africa: French and British Policies from the Cold War to the New Millennium (Taylor & Francis, 2017).


процесс в Бурунди, в ходе которого Нельсон Мандела, посредник

со стороны ЮАР, реализовал более широкое видение переговоров

в сравнении со своим предшественником. Он предоставил

женщинам больше возможностей влиять на переговоры путем

решительных действий по внедрению рекомендаций Всепартийной

мирной конференции бурундийских женщин и проведения встреч

с несколькими женщинами, которые выступили наблюдателями.

В итоговом мирном соглашении была учтена половина рекомендаций,

выработанных женщинами. Во время мирного процесса в Македонии

в 2001 г. Европейский союз оказывал давление на этнических

македонцев, поддерживающих жесткий курс, чтобы убедить их

пойти на уступки и продолжить переговоры, а НАТО с этой целью

реализовала ряд мер по укреплению доверия.132 Однако в некоторых

случаях влиятельные международные субъекты ограничивали участие

определенных сторон, тем самым уменьшая открытость мирного

процесса. Во время мирных переговоров в Бонне, состоявшихся

в 2001 г. в рамках мирного процесса в Афганистане, международное

сообщество не допустило участия движения «Талибан», прежде всего

по соображениям нормативного характера.

Международные субъекты также оказывали влияние на переговоры

и эффективность форм участия путем оказания технического

содействия сторонам переговорного процесса. В тех случаях,

когда переговоры инициируются на местном уровне, такое

содействие может иметь огромное значение. Так, после мятежа

туарегов в Северном Мали состоялся первый раунд межобщинных

собраний, проведенный населением по собственной инициативе

для разрешения локальных конфликтов. На некоторых собраниях

присутствовали делегации национального правительства, которое

стремилось усилить политическую поддержку подписанного

в апреле 1992 г. Национального пакта.133 Так как эти мероприятия

оказались эффективным инструментом снижения уровня насилия,

второй раунд переговоров прошел при финансовой и технической

поддержке различных международных доноров, в том числе общества

«Норвежская церковная помощь» (NCA), а также правительств

Германии, Швейцарии и Канады, которые действовали через Фонд

примирения и укрепления мира Северного Мали. Такое содействие

позволило принимать систематические меры по предотвращению

насилия на большей части территории страны и с привлечением

многих заинтересованных сторон.

132 Phillips, Macedonia.

133 Lode, Mali’s Peace Process.


В других случаях международные субъекты создавали структуры,

усиливающие степень участия и влияние некоторых сторон.

Например, в рамках разработки конституции Соломоновых Островов

ПРООН внесла важный вклад путем организации слушаний во

всех девяти провинциях, тем самым обеспечив широкое народное

участие. В конечном итоге, мнения, собранные в ходе этих слушаний,

были учтены в проекте конституции.134 Кроме того, международные

субъекты часто выделяли финансирование для создания форм

участия. Так, во время мирного процесса в Бурунди национальные

слушания спонсировались правительствами Швейцарии и Австрии,

а также несколькими международными организациями, такими

как ПРООН и Объединенное представительство Организации

Объединенных Наций в Бурунди (ОПООНБ). Это позволило собрать

мнения населения о создании Комиссии по установлению истины

и примирению.135 Еще одним примером является Конституционная

Лойя Джирга в Афганистане. Этот процесс получил финансирование

со стороны ПРООН и других международных доноров, что

позволило сформировать комиссии по разработке и рассмотрению

проекта. Однако в ряде конфликтов создание структур поддержки

мешало эффективному вовлечению некоторых групп. В частности,

в ходе Чрезвычайной Лойя Джирги в Афганистане техническое

содействие администрации президента Карзая, оказанное США

и другими представителями международного сообщества, вылилось

в переговорный процесс, который главным образом преследовал

интересы правительства.136

134 Katy Le Roy, Public Participation in Constitution-Making: The Pacific Islands (Interpeace, 2011).

135 United Nations, Rapport Des Consultations Nationales Sur La Mise En Place Des Mécanismes de Justice de Transition Au Burundi (Bujumbura: United Nations, 2010).

136 Suhrke et al. Conflictual Peacebuilding.


| 8. Заключение

В рамках настоящего исследования изучалась взаимосвязь между

инклюзивностью и предотвращением насилия. Для этого были

проанализированы 47 реальных примеров, классифицированных

по формам участия и категориям мер по предотвращению насилия,

включая усилия по недопущению возникновения, эскалации,

продолжения и возобновления насильственных конфликтов.

Авторы пришли к выводу, что инклюзивность может играть важную

роль в первоначальном прекращении актов насилия и сохранении

мира в рамках политических переходных процессов. Более

того, было установлено, что взаимосвязь между иклюзивностью

и предотвращением насилия является весьма сложной

и обуславливается различными контекстно-зависимыми факторами,

которые были рассмотрены в рамках исследования.

Исследование показало, что вовлечение в мирный или переходный

процесс субъектов, не являющихся главными конфликтующими

сторонами, может положительно влиять на предотвращение

насилия. Попытки принятия мер по предотвращению насилия,

задокументированные в базах данных IPTI, включают в себя

переговорные процессы, результатом которых стали различные

договоренности, в том числе мирные соглашения, национальные пакты

и конституции. Также была изучена роль инклюзивных процессов в

заключении и осуществлении таких соглашений. Оценка основывалась

на типологии 7 форм участия и анализе возможного вклада каждой

из них в предотвращение насилия. В ходе исследования также

рассматривался вопрос о роли комбинации различных форм участия

в прекращении насилия, а также инициировании и осуществлении

долгосрочных преобразований с целью перехода к более мирному

политическому режиму через устранение первопричин конфликта.

Основные выводы базируются на разграничении первичного

влияния на уровень насилия и результатов, проявляющихся

спустя продолжительное время, поскольку было установлено, что

функциональные требования, которым должны соответствовать формы

участия, меняются на разных этапах. На начальных этапах принятия

мер по предотвращению насилия формы участия демонстрируют

эффективность, если они подталкивают основные вооруженные

группы к прекращению насильственных действий и отстаиванию своих

интересов политическими средствами. Это особенно заметно в тех

случаях, когда вспышка насилия лишь зарождается или его уровень


еще низок, а насилие связано с массовыми протестами. В ситуациях

такого характера формы участия обеспечивают площадку для

переговоров, на которой конфликтующие стороны могут отстаивать

свои позиции без применения оружия. Хотя иногда насилие можно

предотвратить путем закрытых переговоров (если они достаточно

репрезентативны), в которых участвуют лишь основные стороны

конфликта, в ходе исследования было установлено, что большая

открытость может обеспечить дополнительные преимущества,

если, например, к процессу подключаются субъекты гражданского

общества или происходит стратегическая мобилизация широких

слоев населения.

Авторы пришли к выводу, что широкое участие имеет критически важное

значение для поддержания низкого уровня насилия в течение долгого

времени. Формы участия позволяют инициировать и осуществить

сложные переходные процессы, в ходе которых устраняются

основополагающие причины конфликта и устанавливается мирный

политический порядок. Аналогичным образом авторы пришли к выводу

о большом значении репрезентативности и независимости субъектов

в изученных формах участия. Высокий уровень репрезентативности

форм участия особенно важен для устранения многих причин

насильственных конфликтов. Кроме того, если вовлеченные субъекты

способны действовать независимо от основных сторон конфликта, они

с большей вероятностью сыграют в его разрешении конструктивную

роль. Во многих случаях вовлечение сильных и независимых

субъектов гражданского общества важно для устранения причин

конфликта, тогда как участие широких слоев населения необходимо

для обеспечения общественной поддержки и поддержания

легитимности переходных процессов. Однако в некоторых случаях

привлечение сторонников жесткого курса придает инклюзивным

процессам политический характер и, при неблагоприятном развитии

событий, может препятствовать принятию мер по предотвращению

насилия или свести на нет достигнутые результаты.

Авторы пришли к заключению о том, что хотя большинство прецедентов

предотвращения насилия обладают схожими особенностями, которые

легли в основу сравнительного анализа, каждый из них уникален с точки

зрения проявления закономерностей в процессе и его результатах.

Вышеописанные выводы, особенно касающиеся способности

форм участия создавать позитивную динамику и поддерживать

инклюзивные политические переходные процессы с устранением

причин конфликта, учитывают некоторые контекстуальные факторы,


применимые, но по-разному проявляющиеся во всех случаях.

Этими факторами являются состав гражданского общества, поведение

элиты, роль сторонников жесткого курса и вооруженных сил, роль

женщин, а также региональная и международная обстановка.

Влияние различных факторов на общую эффективность форм участия

зависит от каждого конкретного случая. Тем не менее в исследовании

были выявлены очевидные закономерности, которые указывают на

то, что инклюзивность может играть важную роль в недопущении

насилия за счет создания импульса к первоначальному недопущению

насильственных действий, непосредственной борьбы с насилием

и устранения причин конфликта в долгосрочной перспективе. Это

положительно отражается на политических переходных процессах,

которые ведут общество к устойчивому миру.


| Список литературы

• ACE Electoral Knowledge Network. “Nepal: Constituent Assembly

Elections”. Данные по состоянию на 18 октября 2017 г.

http://aceproject.org/today/feature-articles/nepal-constituent-

assembly-elections-2008.

• Alvarez, Enrique, and Tania Palencia Prado. Guatemala’s Peace Process:

Context, Analysis and Evaluation. London: Conciliation Resources, 2002.

• Andersen, Regine. “How Multilateral Development Assistance Triggered

the Conflict in Rwanda”. Third World Quarterly 21, no. 3 (2000): 441–56.

• Arthur, Paul, and Kimberly Cowell-Meyers. “Democratic Unionist Party:

History, Policy, & Structure”. Topic. Данные по состоянию на

19 октября 2017 г.

https://www.britannica.com/topic/Democratic-Unionist-Party.

• Aspinall, Edward, and Harold Crouch. The Aceh Peace Process: Why It

Failed. Washington D.C.: East-West Center, 2003.

• Banjo, Adewale. “The Politics of Succession Crisis in West Africa: The

Case of Togo”. International Journal on World Peace, no. 2 (2008): 33.

• Barnes, Catherine. “Weaving the Web: Civil-Society Roles in Working

with Conflict and Building Peace”. In People Building Peace II, Successful

Stories of Civil Society, под редакцией Paul van et al. Tongeren, 7–24.

Boulder CO: Lynne Rienner Publishers, 2005.

• Blaydes, Lisa, and Jennifer De Maio. “Spoiling the Peace? Peace Process

Exclusivity and Political Violence in North-Central Africa”. Civil Wars 12,

no. 1–2 (2010): 3–28.

• Bleck, Jaimie. Countries at the Crossroads 2011: Mali. Freedom House,

2011.

• Borchgrevink, Kaja, and Krisitan Berg Harpviken. “Afghanistan:

Civil Society Between Modernity and Tradition”. In Civil Society &

Peacebuilding: A Critical Assessment, под редакцией Thania Paffenholz,

235–58. London: Lynne Reinner Publishers, 2010.

• Braithwaite, John, et al. Reconciliation and Architectures of

Commitment: Dequencing Peace in Bougainville. Canberra, A.C.T: ANU E

Press, 2010.

• Brenk, Malin, and Hans van de Veen. “Development: No Development

without Peace”. In People Building Peace II: Successful Stories of Civil

Society, под редакцией Paul van Tongeren, et al. Boulder, CO: Lynne

Rienner Publishers, 2005.

• Buvinic, Mayra, et al. La Violencia En América Latina Y El Caribe:

Un Marco de Referencia Para La Acción. Washington D.C.: Banco

Interamericano de Desarollo, 2000.

• Chataway, Cynthia J. “Track II Diplomacy: From a Track I Perspective”.

Negotiation Journal 14, no. 3 (1998): 269–87.


• Cohen, Jonathan. “The Schlaining Process”. In Mediation and Dialogue in

the South Caucasus - A Reflection on 15 Years of Conflict Transformation

Initiatives, под редакцией Batal Kobakhia, et al. 62–98. International

Alert, 2012.

• Constitution Making for Peace. “A.2 Benin [1990]”. Case Study Items.

Данные по состоянию на 18 октября 2017 г.

http://constitutionmakingforpeace.org/case-studies-items/

a-2-benin-1990/.

• Cumming, Gordon. Aid to Africa: French and British Policies from the

Cold War to the New Millennium. Taylor & Francis, 2017.

• Daley, Patricia. “The Burundi Peace Negotiations: An African Experience

of Peace–making”. Review of African Political Economy 34, no. 112

(2007): 333–52.

• Daum, Christophe, and Céline Le Guay. “Le Mali, sa démocratisation et

ses émigrés”. Hommes et Migrations 1256, no. 1 (2005): 103–14.

• DePalma, Anthony. “Mexico Orders Cease-Fire and Offers Rebels

Amnesty”. The New York Times, 13 января 1994 г.

• DeVotta, Neil. Sinhalese Buddhist Nationalist Ideology: Implications for

Politics and Conflict Resolution in Sri Lanka. Washington D.C.: East-West

Center, 2007.

• Diamond, Larry. “Facing Up to the Democratic Recession”. Journal of

Democracy 26, no. 1 (2015): 141–55.

• Fernando, Austin. My Belly Is White. Colombo: Vijitha Yapa Publications,

Sri Lanka, 2008.

• Gisselquist, Rachel M. “Democratic Transition and Democratic Survival

in Benin”. Democratization 15, no. 4 (2008): 789–814.

• Global Nonviolent Action Database. “Nepalese General Strike to

Protest Monarchic Rule”. Данные по состоянию на 18 октября 2017 г.

https://nvdatabase.swarthmore.edu/content/nepalese-general-strike-

protest-monarchic-rule-2006.

• Golden, Tim. “Mexico Offers an Amnesty to Rebels as They Retreat”.

The New York Times, 7 января 1994 г.

• Hassan, Saif. Yemen: National Dialogue Conference: Managing Peaceful

Change? Conciliation Resources, 2014.

• Hay, Elena Rigacci. Methodology of the Inter-Tajik Negotiation Process.

London: Conciliation Resources, 2001.

• Hedru, Debessay. “Eritrea: Transition to Dictatorship, 1991–2003”.

Review of African Political Economy 30, no. 97 (2003): 435–44.

• Hegre, Håvard. “Democracy and Armed Conflict”. Journal of Peace

Research 51, no. 2 (2014): 159–72.

• Heilbrunn, John R. “Social Origins of National Conferences in Benin and

Togo”. The Journal of Modern African Studies 31, no. 2 (1993): 277–99.

• Human Rights Watch. “Fiji: Revise Draft Constitution to Protect Rights”

News. Данные по состоянию на 19 октября 2017 г. https://www.hrw.org/

news/2013/09/04/fiji-revise-draft-constitution-protect-rights.


• Hunt, Swanee, and Christina Posa. “Women Waging Peace”.

Foreign Policy (блог). Данные по состоянию на 19 октября 2017 г.

https://foreignpolicy.com/2009/11/19/women-waging-peace/.

• Inclusive Peace & Transition Initiative. Women in Peace & Transition

Processes: Kenya (2008–2013). Geneva: Inclusive Peace & Transition

Initiative (The Graduate Institute of International and Development

Studies), 2016.

• International Crisis Group. Afghanistan’s Flawed Constitutional Process,

2003.

• International Crisis Group. Nepal’s Constitution (I): Evolution Not

Revolution. International Crisis Group, 2012.

• International Crisis Group. Nepal’s Peace Process: The Endgame Nears.

Kathmandu/Brussels: International Crisis Group, 2011.

• Kingsbury, Damien. Peace in Aceh: A Personal Account of the Helsinki

Peace Process. Jakarta: Equinox Publishing, 2006.

• Krajeski, Jenna. “Peace Comes to Turkey”. The New York Times,

24 марта 2013 г.

• Lanz, David. “Who Gets a Seat at the Table? A Framework for

Understanding the Dynamics of Inclusion and Exclusion in Peace

Negotiations”. International Negotiation 16, no. 2 (2011): 275–95.

• Le Roy, Katy. Public Participation in Constitution-Making: The Pacific

Islands. Interpeace, 2011.

• Lode, Kaare. Mali’s Peace Process: Context, Analysis and Evaluation.

London: Conciliation Resources, 2002.

• Lopez, Giselle. “The Colombian Civil War Potential for Justice in a

Culture of Violence”. Jackson School or International Studies - Policy

Brief 2, no. 1 (2011): 6–22.

• Manley, Andrew. Togo: After Eyadéma. WriteNet, 2003.

• Matveeva, Anna. “Tajikistan: Stability First”. Taiwan Journal of

Democracy 5, no. 1 (2009): 163–86.

• McClintock, Elizabeth, and Térence Nahimana. “Managing the Tension

between Inclusionary and Exclusionary Processes: Building Peace in

Burundi”. International Negotiation 13, no. 1 (2008): 73–91.

• McNeish, John-Andrew, and Oscar López Rivera. “The Ugly Poetics of

Violence in Post-Accord Guatemala”, 36:49–77, 2009.

• Mejia, Raul Molina. “The Struggle Against Impunity in Guatemala”.

Social Justice 4, no. 78 (1999): 55–83.

• Murphy, Theodore, and Jérôme Tubiana. Civil Society in Darfur: The

Missing Peace. Washington: U.S. Institute of Peace, 2010.

• Mustafa, Nasr Taha. “Yemen’s Transitional Phase and Future Remain

Murky”. Al-Monitor: The Pulse of the Middle East, 13 июня 2012 г.

• National Cohesion and Integration Commission. “Mandate of the

Commission”. About Us: Mandate. Данные по состоянию на

18 октября 2017 г. http://www.cohesion.or.ke/index.php/about-us/

mandate.


• Nilsson, Desirée. “Anchoring the Peace: Civil Society Actors in Peace

Accords and Durable Peace”. International Interactions 38, no. 2 (2012):

243–66.

• Nilsson, Desirée. Crafting a Secure Peace: Evaluating Liberia’s

Comprehensive Peace Agreement 2003. Uppsala: Uppsala University,

2009.

• Nilsson, Desirée. “Partial Peace: Rebel Groups Inside and Outside of

Civil War Settlements”. Journal of Peace Research 45, no. 4 (2008):

479–95.

• Nilsson, Desirée, and Mimmi Söderberg Kovacs. “Revisiting an Elusive

Concept: A Review of the Debate on Spoilers in Peace Processes”.

International Studies Review 13, no. 4 (2011): 606–26.

• Norris, Pippa. Driving Democracy: Do Power-Sharing Institution Work?

New York: NY: Cambridge University Press, 2008.

• Nwajiaku, Kathryn. “The National Conferences in Benin and Togo

Revisited”. The Journal of Modern African Studies 32, no. 3 (1994):

429–47.

• Nzouankeu, Jacques Mariel. “The Role of the National Conference in the

Transition to Democracy in Africa: The Cases of Benin and Mali”. Issue:

A Journal of Opinion 21, no. 1/2 (1993): 44–50.

• Orjuela, Camilla. “Sri Lanka: Peace Activists and Nationalists”, под

редакцией Thania Paffenholz, 297–320. Boulder: Lynn Rienner

Publishers, 2010.

• Paffenholz, Thania. “Civil Society and Peace Negotiations: Beyond the

Inclusion–Exclusion Dichotomy”. Negotiation Journal 30, no. 1 (2014):

69–91. https://doi.org/10.1111/nejo.12046.

• Paffenholz, Thania. “Civil Society and Peacebuilding: A Critical

Assessment”. In Civil Society and Peacebuilding, под редакцией Thania

Paffenholz, 43–64. Boulder, CO: Lynne Rienner Publishers, 2010.

• Pham, Peter J. “A Nation Long Forlorn: Liberia’s Journey from Civil War

toward Civil Society”. Данные по состоянию на 19 октября 2017 г.

http://www.icnl.org/research/journal/vol6iss4/art_1.htm.

• Phillips, John. Macedonia: Warlords and Rebels in the Balkans.

1st Edition. London: I.B.Tauris, 2003.

• Poulton, Robin-Edward, and Ibrahim ag Youssouf. A Peace of Timbuktu:

Democratic Governance, Development and African Peacemaking.

Geneva: United Nationals Institute for Disarmament Research, 1998.

• Regan, Anthony J. Phases of the Negotiation Process. London:

Conciliation Resources, 2002.

• Reiter, Andrew G. “Fighting Over Peace: Spoilers, Peace Agreements,

and the Strategic Use of Violence”. University of Wisconsin-Madison,

2011.


• Research and Education for Peace, Universiti Sains Malaysia. “The

Assessment Report in Aceh: The Role of Civil Society in Conflict

Transformation”. Content October-December 2002. Данные по

состоянию на 19 октября 2017 г. http://www.rep.usm.my/index.php/

en/seacsn/about-seacsn/32-bulletin/content-october-december-

2002/213-the-assessment-report-in-aceh-the-role-of-civil-society-in-

conflict-transformation?showall=1.

• Rettberg, Angelika. Local Business, Local Peace: The Peacebuilding

Potential of the Domestic Private Sector: Case Study: El Salvador

International Alert, 2006.

• Reuters. “Liberals Boycott Egypt’s Constitutional Assembly”. Jerusalem

Post, 24 марта 2012 г.

• Saunders, Harold H. A Public Peace Process. New York: St. Martin’s

Press, 1999.

• Shedd, Juliette R. “When Peace Agreements Create Spoilers: The

Russo-Chechen Agreement of 1996”. Civil Wars 10, no. 2 (2008): 93–105.

• Shrestha-Schipper, Satya. “Women’s Participation in the People’s War in

Jumla” 33–34 (2009 2008): 105–22.

• Somali Business Council. “Statement on the Promotion of Peace and

Reconciliation in Somalia”. Данные по состоянию на 18 октября 2017 г.

https://www.banadir.com/somali.htm.shtml.

• South African History Online. “Boipatong Massacre - 17 June 1992”.

Topic. Данные по состоянию на 19 октября 2017 г.

http://www.sahistory.org.za/topic/boipatong-massacre-17-june-1992.

• South African History Online. “Chapter 13: The Public Participation

Process”. Text. South African History Online. Данные по состоянию на

18 октября 2017 г. http://www. sahistory.org.za/archive/chapter-13-

public-participation-process.

• South African History Online. “How SA Emerged as a Democracy from

the Crises of the 1990s”. Settlement. Данные по состоянию на

18 октября 2017 г. http://www.sahistory.org.za/article/negotiations-

toward-new-south-africa-grade-12-2.

• South African History Online. “The 1992 Whites Only Referendum ‘For’

or ‘Against’ a Negotiated Constitution”. Topic. Данные по состоянию

на 18 октября 2017 г. http://www.sahistory.org.za/topic/1992-whites-

only-referendum-or-against-negotiated-constitution.

• Spies, Chris. South Africa’s National Peace Accord: Its Structures and

Functions. Conciliation Resources, 2002.

• Stedman, Stephen John. “Spoiler Problems in Peace Processes”.

International Security 22, no. 2 (1997): 5–53.

• Suhrke, Astri, et al. Conflictual Peacebuilding: Afghanistan Two Years

After Bonn. Bergen: Chr. Michelsen Institute, 2004.

• Sullivan, Colleen. “Real Irish Republican Army: Irish Military

Organization”. Topic. Данные по состоянию на 19 октября 2017 г.

https://www.britannica.com/topic/Real-Irish-Republican-Army.


• Takeuchi, Shinichi. “Political Liberalization or Armed Conflicts? Political

Changes in Post-Cold War Africa”. The Developing Economies, 45, no. 2

(2007): 172–93.

• Tapi, Robert. “From Burnham to Buin. Sowing the Seeds of Peace in

the Land of the Snow-Capped Mountains”. In Weaving Consensus: The

Papua New Guinea - Bougainville Peace Process, 24–27. Accord. London:

Conciliation Resources, 2002.

• The Guardian. “Protesters Across Egypt Call for Mohamed Morsi to Go”.

The Guardian, 30 июня 2013 г.

• Timmons, Deborah M. The Sixth Clan: Women Organise for Peace in

Somalia: A Review of Published Literature. Geneva: University for Peace,

2004.

• Tull, Denis M., and Andreas Mehler. “The Hidden Costs of Power-Sharing:

Reproducing Insurgent Violence in Africa”. African Affairs 104, no. 416

(2005): 375–98.

• Turrittin, Jane. “Mali: People Topple Traoré”. Review of African Political

Economy 18, no. 52 (1991): 97–103.

• UN Resident and Humanitarian Coordinator for Nepal. Monthly Update:

May 2012. UN Resident and Humanitarian Coordinator for Nepal, 2012.

• Организация Объединенных Наций. “Inclusive Development Critical

for Preventing Conflict, Speakers Emphasize, as Security Council

Debates Maintenance of International Peace, Security”. Данные по

состоянию на 25 октября 2017 г., https://www.un.org/press/en/2015/

sc11740.doc.htm.

• Организация Объединенных Наций. Rapport Des Consultations

Nationales Sur La Mise En Place Des Mécanismes de Justice de

Transition Au Burundi. Bujumbura: United Nations, 2010.

• United Nations General Assembly. UNGA Resolution 70/262, review

of the United Nations peacebuilding architecture, A/RES/70/262

(27 апреля 2016 г.).

• Совет Безопасности Организации Объединенных Наций.

Резолюция 2282 Совета Безопасности ООН о постконфликтном

миростроительстве, S/RES/2282 (27 апреля 2016 г.).

• Uppsala Conflict Data Program. “Sri Lanka”. Данные по состоянию на

18 октября 2017 г., http://ucdp.uu.se/#country/780.

• Uppsala Conflict Data Program. “Tajikistan”. Данные по состоянию на


• Uppsala Conflict Data Program. “Togo”. Данные по состоянию на


• Uppsala Conflict Data Program. “UCDP”. Uppsala University. Данные

по состоянию на 20 октября 2017 г. www.ucdp.uu.se.

• Uppsala Conflict Data Program. “Yemen (North Yemen)”. Данные по

состоянию на 18 октября 2017 г. http://ucdp.uu.se/#country/678.

• Wallensteen, Peter and Margareta Sollenberg. “Armed Conflict, 1989–

2000”. Journal of Peace Research 38, no. 5 (2001): 629–44.


• Walton, Oliver. “Conflict, Peacebuilding and NGO Legitimacy: National

NGOs in Sri Lanka”. Conflict, Security & Development 8, no. 1 (2008):

133–67.

• Wanis-St. John, Anthony. “Peace Processes, Secret Negotiations

and Civil Society: Dynamics of Inclusion and Exclusion”. International

Negotiation 13, no. 1 (2008): 1–9.

• Whitman, Shelly. “Women and Peace-Building in the Democratic

Republic of the Congo: An Assessment of Their Role in the Inter-

Congolese Dialogue”. African Journal on Conflict Resolution 6, no. 1

(2007): 29–48.

• Yusuf, Aweys Warsame. Local Business, Local Peace: The Peacebuilding

Potential of the Domestic Private Sector: Case Study: Somalia.

International Alert, n.d.

• Zakareishvili, Paata. “The Schlaining Process: A Georgian Perspective”.

In Mediation and Dialogue in the South Caucasus - A Reflection on 15

Years of Conflict Transformation Initiatives, под редакцией Batal

Kobakhia, Jana Javakhishvili, Larisa Sotieva и Juliet Schofield, 108–18.

International Alert, 2012.


| Приложение A. Обзор прецедентов

Прецедент Категория мер Период

1Мирные переговоры в

АчехПродолжение/эскалация 1999–2003 гг. • •

2Переговоры и переходный политический процесс в Афганистане

Возникновение 2001–2005 гг. • • •

3 Переходный политиче-ский процесс в Бенине Возникновение 1990–2011 гг. • • • •

4Мирные переговоры и осуществление мирного соглашения в Бурунди

Продолжение/эскалация 1996–2013 гг. • • • •

5 Мирные переговоры в Колумбии Продолжение/эскалация 1998–2002 гг. • •

6 Переговоры по Кипру Возобновление 1999–2004 гг. • •

7 Мирные переговоры по Дарфуру Продолжение/эскалация 2009–2013 гг. • •

8 Межконголезский диалогв ДРК Продолжение/эскалация 1999–2003 гг. • •

9 Переходный политиче-ский процесс в Египте Возобновление 2011–2013 гг. • • • •

10Мирные переговоры и осуществление мирного соглашения в Сальвадоре

Продолжение/эскалация 1990–1994 гг. • •

11Мирные переговоры и осуществление мирного соглашения в Сальвадоре

Возобновление 1990–1994 гг. •

12 Разработка конституции в Эритрее Возобновление 1993–1997 гг. • •

13Переходный политиче-ский процесс и разработ-ка конституции в Фиджи

Возникновение 2006–2013 гг. • •

14Переговоры между Грузией и Абхазией под эгидой ООН

Возобновление 1997–2007 гг. • •

15 Мирный процесс в Гватемале Продолжение/эскалация 1989–1999 гг. •

16 Мирный процессв Гватемале Возобновление 1989–1999 гг. • •

Неп

оср

едст

вен

ная

пр

едст

ав-

лен

но

сть

на

пер

его

вор

ах

Ста

тус

наб

люд

ател

я

Слу

шан

ия

Ин

клю

зивн

ые

ком

исс

ии

Раб

очи

е гр

упп

ы п

о р

ешен

ию

пр

об

лем

на

высо

ком

ур

овн

е

Об

щес

твен

но

е п

ри

нят

ие

реш

ени

й

Мас

совы

е ак

ци

и


17Израиль — Палестина, мирный процесс в рамках «Женевской инициативы»

Продолжение/эскалация 2003–2013 гг. •

18Израиль — Палестина, «Соглашения в Осло», мирный процесс


19Урегулирование вспышки насилия после выборов в Кении

Продолжение/эскалация 2008 •

20Урегулирование вспышки насилия после выборов в Кении

Возобновление 2009–2013 гг. • • •

21 Политические реформы в Кыргызстане Возобновление 2013–2017 гг. • •

22Подписание и осущест-вление мирного соглаше-ния в Либерии

Продолжение/эскалация 1990–1992 гг. • • • • •

23Мирный процесс в Маке-донии, Охридское рамоч-ное соглашение


24 Переходный политиче-ский процесс в Мали Возникновение 1990–1996 гг. • • • •

25 Мирные переговоры по Северному Мали Продолжение/эскалация 1990–1996 гг. •

26Восстание и мирный процесс в штате Чьяпас, Мексика

Возникновение 1994–1995 гг. •

27Восстание и мирный процесс в штате Чьяпас, Мексика


28Переговоры по Придне-стровской Молдавской Республике

Возобновление 1992–2005 гг. • • •

29Мирное соглашение и разработка конституции в Непале

Продолжение/эскалация 2006 •

30Мирное соглашение и разработка конституции в Непале

Возобновление 2008–2012 гг. • •

31Соглашение Страстной Пятницы, Северная Ир-ландия

Продолжение/эскалация 1998–2006 гг. • • • • •

32Северная Ирландия, соглашение в Сент-Эндрюс

Продолжение/эскалация 2006–2006 гг. •

33Мирные переговоры по Бугенвилю, Папуа — Новая Гвинея


34 Арушское мирное согла-шение, Руанда Продолжение/эскалация 1992–1993 гг. •

35

Мирное соглашение и раз-работка конституции, Таунсвилл, Соломоновы Острова


36Национальная конферен-ция в защиту мира в Сомали

Продолжение/эскалация 1992–1994 гг. • • •

37 Процесс Сомали — Джи-бути Продолжение/эскалация 1999–2001 гг. • • •

38

Национальная конфе-ренция в защиту мира в Сомали — мирный процесс под эгидой Кении



39

Сомалиленд, переговоры по урегулиро-ванию вспышки насилия после получения незави-симости


40 Переходный политический процесс в ЮАР Продолжение/эскалация 1993–1997 гг. • • • • •

41Прекращение огня, мир-ные переговоры и выборы в Шри-Ланке


42

Мирные переговоры и осуществление мирного соглашения в Таджикистане


43

Мирные переговоры и осуществление мирного соглашения в Таджикистане

Возобновление 1997–2000 гг. •

44Национальная конферен-ция по политическому переходу в Того


45Инклюзивный диалог по политическому переходу в Того

Возникновение 2006–2006 гг. • • •

46 Турецко-курдский мирный процесс Продолжение/эскалация 2009–

2014 гг. • • •

47Национальный диалог по политическому переходу в Йемене

Возникновение 2011–2014 гг. • • • •

IPTI, Graduate InstituteMaison de la Paix Chemin Eugène-Rigot 2 1202 Genève

www.inclusivepeace.org

IPTI является инициативой:

Проведение данного исследования было поручено Группой

Всемирного банка в качестве подготовки материалов для

совместного исследования Организации Объединенных Наций

и Всемирного банка Pathways for Peace: Inclusive Approaches to

Preventing Violent Conflict («Пути к миру: инклюзивные подходы

к предотвращению насильственных конфликтов»). Мнения,

выраженные в данном документе, являются личными мнениями

авторов и не обязательно отражают точку зрения Группы

Всемирного банка.

Рекомендуемый формат ссылки:

Таня Паффенхольц, Андреас Хирблингер, Дана Ландау,

Феликс Фритш, Констанс Дейкстра. Инклюзивность как путь

к предотвращению насилия: от создания политического импульса

до поддержания устойчивого мира. Женева: Inclusive Peace &

Transition Initiative (The Graduate Institute of International and

Development Studies), ноябрь 2017 г.

Изображение на обложке:

Вооруженные камнями и деревянными палками сторонники

оппозиции выступают против проправительственных сил

военной полиции в трущобах Кибера в Найроби, Кения, 14 июня

2016 г. (AP Photo/Бен Кертис)

© Inclusive Peace & Transition Initiative (The Graduate Institute of

International and Development Studies), 2017 Все права сохранены

Documents

Исследование Инклюзивность как путь к ... · 2020. 2. 18. · DUP | Демократическая юнионистская партия (Северная