№ 3 (53)М А Р Т

Репортаж Валерия Малышева «Два часа на тройке при луне»

читайте на с. 18

Материал Виталия Серкова «Мир непридуманный, мир настоящий»читайте на с. 25

Стихи Марины Зайцевойчитайте на с. 20

Март 2012 годаМарт 2012 года№ 3 (53)

Главный редакторГлавный редактор – Владимир Владимир КОСТЫЛЕВКОСТЫЛЕВ

РЕДКОЛЛЕГИЯ:РЕДКОЛЛЕГИЯ:

Г.В. БОГДАНОВ, Г.В. БОГДАНОВ, зам. главного редактора, зам. главного редактора, г. Хабаровск.

С.Д.С.Д.  БАРАБАШ, БАРАБАШ, г. Владивосток.г. Владивосток.А.К. КАПИТАН, г. Владивосток.А.К. КАПИТАН, г. Владивосток.

И.В.И.В.  КОНЧАТНЫЙКОНЧАТНЫЙ, г. Арсеньев Приморского края.г. Арсеньев Приморского края.

Э.В. КОЧЕТКОВА, Э.В. КОЧЕТКОВА, г. Владивосток.г. Владивосток.А.А. ТРАПЕЗНИКОВ, г. Москва.А.А. ТРАПЕЗНИКОВ, г. Москва.

ОБЩЕСТВЕННЫЙ СОВЕТ:ОБЩЕСТВЕННЫЙ СОВЕТ:

И.В. БАНКРАШКОВА, И.В. БАНКРАШКОВА, г. Хабаровск.г. Хабаровск.Н.А. Н.А. ЗИНОВЬЕВЗИНОВЬЕВ, г. Кореновск., г. Кореновск.Ю.Н. Ю.Н. КАБАНКОВ, КАБАНКОВ, г. Владивосток.г. Владивосток.В.Я. КУРБАТОВ, г. Псков.В.Я. КУРБАТОВ, г. Псков.Р.П. ЛЯШЕВА, г. Москва.Р.П. ЛЯШЕВА, г. Москва.ГГ.В. НАЗИМОВ, Калифорния, США..В. НАЗИМОВ, Калифорния, США.В.В. ПРОТАСОВ, ПРОТАСОВ, г. Владивосток.г. Владивосток.В.М. ТЫЦКИХ, ТЫЦКИХ, г. Владивосток.г. Владивосток.

Арсеньев2012

ЧИТАЙТЕ В НОМЕРЕ:

с. 3. Разрешите представить. Александр ТРАПЕЗНИКОВ

с. 4. Уроки сердцеведения. Валентин КУРБАТОВ

с. 6. Неопалимая купина.

с. 8. Путеводитель. Владимир ТЫЦКИХ

с. 12. Поэзия. Николай ЗИНОВЬЕВ

с. 13. Поэзия. Вера КАРАМАН

с. 14. На просторах Интернета. Евгения ЛИФАНТЬЕВА

с. 16. Проза. Владимир ЗАМЯТИН

с. 18. Проза. Валерий МАЛЫШЕВ

с. 19. Проза. Юлия ПОДГОРБУНСКАЯ

с. 20. Поэзия. Марина ЗАЙЦЕВА

с. 21. Проза. Юрий ЖЕКОТОВ

с. 23. Информация. Даниил АЛЕКСЕЕВ

с. 24 Проза. Нина ПОЛУПОЛТИННЫХ

с. 25. Пристальный взгляд. Виталий СЕРКОВ

с. 27. У подножия Парнаса. Александра ПОЗДНЯКОВА

___________________________________________________© «ЛИТЕРАТУРНЫЙ МЕРИДИАНЛИТЕРАТУРНЫЙ МЕРИДИАН»»

Все права защищены.Все права защищены.

ТРОПАРЬ, ГЛАС 4

От юности Христа возлюбил еси, блаженне, и Тому Единому работати пламенне вожделев, непрестанною молитвою и трудом в пустыни подвизался еси, умиленным же сердцем любовь Христову стяжав, избранник возлюблен Божия Матере явился еси. Сего ради вопием ти: спасай нас молитвами твоими, Серафиме, преподобне отче наш.

ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ!Если вы готовы помочь нашему изданию регулярно выходить в свет, развиваться и радовать по-читателей изящной словесности качественной литературой, если желаете одарённым литераторам найти своего читателя – в ваших силах совершить перевод любой приемлемой для вас суммы на счет « Литературного меридиана».Номер нашего счета в системе Яндекс-деньги: 41001884919176Перевод можно осуществить в лю-бом отделении Сберегательного Сберегательного Банка РоссииБанка России, а также в Интернете.

Ежемесячник «Литературный меридиан»

основан 15 января 2008 года, в день памяти святого преподобного

Серафима Саровского чудотворца

ВНИМАНИЕ!Редколлегия «Литературного меридиана» планирует

открыть на страницах издания музыкальную рубрику. Мы приглашаем к сотрудничеству композиторов, про-фессиональных и самодеятельных исполнителей, музы-кантов, бардов.

Музыкальные композиции (ноты и тексты песен) при-сылайте музыкальному редактору Александру Кирилло-вичу Капитану по электронной почте: russtrio@mail.ru с обязательной пометкой – для «Литературного мериди-ана».

Название для новой рубрики – чем не маленький конкурс?  – мы предлагаем придумать нашим авторам и читателям. Победитель конкурса на самое ориги-нальное название новой рубрики получит в качестве приза подписной абонемент на «ЛитМ» на второе полу-годие 2012 г., книгу одного из известных литераторов с автографом и CD-диск с песнями на стихи Приморских поэтов.

Варианты названий присылайте по адресу издания или по электронной почте: Lm-red@mail.ru

3

Литературныймеридиан

Александр Анатольевич родился в 1953 году в Хаба-ровске. Он – автор более пятидесяти прозаических книг, среди которых и детективы, и мистические триллеры, и философские романы о духовных исканиях: «Игры иди-отов», «Тень луны», «Убийственный пароход», «Бороться, чтобы побеждать», «Здравствуй, я твоя С.», «Механиче-ский рай», «Великий магистр», «Морг закрыт, расходи-тесь!», «Добро пожаловать в дом дураков!», «Уговори меня бежать», «Убит  – подвинься», «Царские врата». Произведения А. Трапезникова издавались в Германии, Франции, Китае, Болгарии. Его имя вошло в энциклопе-дию «Русская литература XX века», изданную Россий-ской академией наук.

А.  Трапезников окончил филологический факультет Московского областного педагогического института им. Н.К. Крупской (1980) и Институт журналистского мастер-ства. Работал в научно-исследовательских институтах, библиотеке, конструкторском бюро, на часовом заводе; в издательствах «Просвещение» и «Граница»; в газете «Советский спорт»; в журнале «Наш современник»; в ли-тературной части МХАТа, в колледже.

Первая публикация прозы состоялась в газете «Мо-сковский метрополитен» (28 дек. 1978). Трапезников пе-чатался в газетах «Литературная Россия», «Завтра», «День литературы», «Литературная газета», «Московский лите-ратор» и др.; в журналах «Москва», «Наш современник», «Октябрь», «Огонек», «Московский вестник», «Погранич-ник», «Смена», «Роман-газета», «Подъем», «Проза», «Ли-тературная учеба»; в альманахе «Истоки» и др.

Член СП России с 1994.Произведения Трапезникова отличает остросюжет-

ность и некоторая брутальность того, что происходит, как правило, с героями. Рассказы и повести Трапезнико-ва экзистенциальны по настрою и дают читателю мало надежды на благополучный исход. Но в этом проявляет-ся соответствие правде современной жизни.

Во многих произведениях Трапезникова персонажи оказываются в тупиковых, безвыходных ситуациях, своего рода «мышеловках». Так, в повести «Печальное плавание» («Московский вестник». 1995. №  2) фабула строится на том, что из двух дезертирующих со служ-бы солдат один, русский, оказывается в бегах случай-но, против воли, а второй, выходец из национальной республики, все планирует заранее, но в решительный момент трусит и сдается. В построении сюжетных кол-лизий, основанных на безвыходности, Трапезников отчасти отталкивается от опыта писателей-экзистен-циалистов, а также В. Богомолова и В. Быкова. Критик Н.  Переяслов предложил специальный термин, кото-рый соответствует, по его мнению, прозе таких писа-телей, как Трапезников,– «авантюрреализм» (Проза. 2000. № 1. С. 156).

Для произведений Трапезникова характерно дина-мич ное развитие сюжета, психологически точные характеристики героев, юмор. Нередко в его прозе присутствуют детективное, приключенческое, а также мистическое начала (например, повесть «Особые услу-ги» – Московский вестник. 2003. № 3). Остро и вырази-тельно выстроенный внешний ход событий не мешает автору касаться глубинных вопросов человеческого существования, экзистенциальных и мистических про-блем, злободневных социально-нравственных момен-тов. Герои существуют в нелегких условиях времени общественно-политических перемен, страдают и му-чаются, верят и отчаиваются, любят и ненавидят, но всегда сохраняют в себе подлинные гуманистические качества, соответствие высшему предназначению че-ловека. Для большинства прозаических произведений Трапезникова характерно состояние героев, погранич-ное между жизнью и смертью. Это держит читателя в напряжении.

Особое место в прозе Трапезникова занимает исто-рическая тема. Он участвовал в проекте ОКТА-принт «Тамплиеры», создав роман «Великий магистр» (1996), написал ряд книг, действие которых происходит в от-даленные времена. Историческая проза Трапезникова, как правило, верна фактуре минувших эпох, но читается легко, как современная проза. Он старается не архаизи-ровать язык, склонен к стилистике беллетристической литературы.

Трапезников известен и как новеллист. Сборники его малой прозы – «Третьего не дано» (2000) и «Фигура умолчания» (2002) отличаются остросюжетностью, ем-костью прозаического слова, точностью деталей совре-меной городской, главным образом столичной, жизни.

Произведения Трапезникова переведены на немец-кий язык и изданы отдельной книгой – «Der Knabe Jahr-hundert» (Берлин, 1992).

Периодически выступает с полемическими статья-ми, посвященными жанру детектива (Защита жанра // Литературная Россия. 1996. № 38); «женской» литерату-ре (Беллетризерши // Проза. 2001. № 2), современному литературному процессу (Хоккей, гексоген и Поттер // Проза. 2002. №  2). Трапезников – полковник Союза ка-зачьих формирований, член православной казачьей миссии.

Лауреат премии «Золотое перо Московии», награж-ден дипломами за лучшие публикации в журнале «Наш современник» и «Советская женщина»; в 2001 году номинировался на премию «Национальный бестселлер России», получил премию журнала «Московский вест-ник» за 2003 г.

С. Казначеев

От редакцииВ начале 2012 года в дружный коллектив нашей редакции дал согласие войти известный писатель Александр Трапезников. С радостью представляем читателям «Литературного меридиана» нашего коллегу.

Александр ТРАПЕЗНИКОВ,Александр ТРАПЕЗНИКОВ,г. Москва

44

Литературныймеридиан

ПАРАЛЛЕЛЬНЫЙ МИРНе знакомо ли вам ощущение смятения и даже какой-

то неловкости, когда вы читаете старую книжку и вдруг видите свой живой день, свою «улицу», свою мысль? Ведь вот же,  – оказывается, это уже однажды было, и мы только повторяем прошедшее, дословно процити-ровав минувшее, не ступив ни шагу вперед или в сто-рону. Но ведь Бог-то создавал нас не для повторения (Ему копии неинтересны – это мы по притче о талантах помним), а, может быть, для того, чтобы мы слышали Его замысел о нас и жили дальше, умнее, полнее, со-вершеннее, раз мы Его образ и подобие.

Всякий раз я с горечью думаю об этом, открывая том В.  Розанова или К.  Леонтьева, С.  Трубецкого или А.  Хомякова, Н.  Бердяева или И.  Ильина  – все святцы высокой отечественной мысли. Ну, вот навскидку хоть из Розанова: «Эгоизм партий, выросший над нуждою и страданием России – вот Дума и журнальная политика». Только вздохнёшь: выбираешь честных людей, а сой-дутся и – «эгоизм». Или из Леонтьева: «Тот народ наи-лучше служит всемирной цивилизации, который свое национальное доводит до высших пределов развития; ибо одними и теми же идеями, как бы ни казались они современникам хорошими и спасительными, челове-чество постоянно жить не может». А мы «свое нацио-нальное» уж как только не предавали во имя «всемир-ной цивилизации». Или из И. Киреевского: «… там, где вера народа имеет один смысл и одно направление, а образованность, заимствованная от другого народа, имеет другой смысл и другое направление, – там долж-но произойти одно из двух: или образованность вытес-нит веру, или вера, преодолевая в мыслящем сознании народа внешнюю образованность, произведет свою философию». Не оттого ли и не сладится никак жизнь, что вера наша и образованность глядят, как наш гербо-вый орел, в разные стороны?

Поневоле смутишься – ведь вот говорили же люди. И умные люди  – мы их книжки с почтением издавали. А вот опять туда же. Слава Богу, хоть чувства юмора пока хватает, чтобы посмеяться над собой, как в анекдоте об Илье Муромце, где встал Илья утром для новых побед, а на голове шишка здоровенная, шлем не лезет. Вы-шел на крыльцо – там грабли стоят. Он глядит на них и с русской решительностью говорит: «Они стоят, а идти надо!»

При этом самое смешное, что человек, рассказав этот анекдот, выходит на крыльцо и опять выбирает грабли. А рецепт исцеления, а способ преодоления, а выход, казалось, так прост: только услышь Александра

Сергеевича, который устами своего несчастного Бори-са говорит: «Учись, мой сын. Наука сокращает нам опы-ты быстротекущей жизни». Вот и всё – учись, и грабли вернутся на огород для своей прямой функции – рав-нять почву над зерном истины. А «учиться» – это ведь значит помнить об обязанностях прежде прав, а у нас вон даже в Общественной палате висит иронический японский лозунг, что «право члена гражданского обще-ства создавать проблемы правительству и спрашивать с него за их решение священно».

Смешно-то смешно, а грустно. Потому что на самом деле, конечно, право «члена гражданского общества» не создавать, а видеть проблемы и считать их своими. Но это так скучно. А старики вот не стыдились видеть и считать. И оттого и ранят сердце, что и в нас пробуж-дают чувство вины за неправедность нашего ирониче-ского безответственного существования. Оттого, вер-но, мы так лукаво и распорядились ими  – напечатали и с плеч долой!

Зайдите в книжные магазины, загляните в отделы философии и богословия. Голова кругом – отцы Павел Флоренский, Сергий Булгаков, Валентин Свенцицкий, философы Г. Федотов, Л. Шестов, Н. Бердяев, С. Франк, Н. Лосский, все пути и вехи русского богословия, про-токолы заседаний религиозно-философских обществ, Иван Солоневич и Питирим Сорокин – блестящая эко-номическая и социологическая мысль. О, если бы эти сокровища были у нас тогда, в пору нашей молодой ин-теллектуальной жадности, когда ночами читались сле-пые машинописные копии редких случайных осколков этой мысли, когда копировались тайком вынесенные из спецхранов книги «для служебного пользования», когда каждое слово вспыхивало в сердце и горело в до-машних дискуссиях, порой кончавшихся для лучших из нас зоной.

Как умно с этими книгами мог приготовиться мир к живой и естественной перемене, а не к безумию конца 80-х, начала 90-х, когда ослабевшая в безвластье стра-на была отдана на разграбление внезапно явившимся либеральным маркитантам, которые скоро научились и ум, и душу переводить в «рынок». Оказалось, что и русскую философскую и религиозную мысль можно сделать «товаром» – одеть поэффектнее и толкнуть «ум-никам» по хорошей цене, благо интеллектуалы и духов-но напряженные люди прошлых лет постарели и, даже выпущенные из лагерей, уже не были опасны власти. А самой ей, матушке, и в голову не приходило поучиться у отцов – «сами с усами».

В результате высокая русская мысль перестала быть практической, ей была отведена хорошо обставленная библиотечная резервация, её чтили, ею гордились, но

Валентин КУРБАТОВКУРБАТОВ,,г. Псков

НЕУЖЕЛИ НАВСЕГДА В ПРОШЛОМ?

55

Литературныймеридиан

все меньше и реже цитировали и не подпускали к пря-мому общественному делу. Она была переведена в ту часть торжественных мероприятий, которая прежде звалась «танцы», а в аристократических кругах – «кофе и ликеры».

Да и то! Попробуйте найти ей место в сколковских до-минантных инновациях и нанотехнологиях, интерфей-сах и институциональных суверенитетах. А ведь если попытаться свести к ясной формуле то, чему посвящала себя русская мысль, чего она искала для России, чему служила, для чего выковывалась, то это будет «Путь, Истина и Жизнь».

Не кажется ли вам, что мы где-то видели и слышали эти слова? Неужели навсегда в прошлом?

КЛЮЧ ОТ ТЕМНИЦЫКажется, мы сдались. Вроде вон сколько говорим о

русском языке. Целый «год русского языка» отвели ему, не смущаясь несообразностью – год русского языка в России. И на том спасибо – хоть год говорили на род-ном языке. А только ведь, когда язык живет естествен-ной жизнью, о нем не говорят. На нём просто говорят.

А уж если понадобилось составлять «словарь рас-ширения русского языка», который сложил А.И. Солже-ницын, то, значит, дело плохо. Значит, писателю тесно в языке жизни и надо убирать обедневшую реальность вышедшими из употребления уборами и цветами. Увы, язык нельзя расширить волей даже такого твердого и авторитетного человека, как Солженицын. Как нельзя даже суровыми нормативно-правовыми установлени-ями заставить быть одинаково равноценными договор и дОговор, возбуждено и возбУждено, добыча и дОбы-ча. Они ведь вовеки до наших забот существовали, как звонит и звОнит. Кто-то даже и нАчать вместо начать говорил, и ничего – язык не шатался. Хотя, может, как раз тогда всё и начало валиться. Но жизнь еще была жизнью и неправильности придавали ей улыбчивой широты и подлинности. Как один добрый пьяница в от-вет на укор Ницше, что пить нехорошо, справедливо за-метил: «На земле есть разные люди, господин хороший, и я один из них». Вот и эти неправильности были просто «разные люди».

Беспокойство о состоянии языка – знак неблагополу-чия в государстве, знак того, что стал теряться народ, подменяясь беспамятным населением и его опустев-шим словом, где слова полегчали и утратили перво-начальную ясность. Даже в именах «Единая Россия» и «Справедливая Россия», как и Союз писателей России и Союз Российских писателей с порога слышна деваль-вация существа некогда великих слов.

Увидал недавно на дороге под Воронежем указатель на повороте «Закрытое акционерное общество «Рос-сия». Это про нас. Это нынешнее название нашей Роди-ны.

Из языка уходят воля и сила. Он ведь живет полем и небом, землей и трудом. А вслушайтесь в наши еже-дневные новости и найдите там про землю и труд. Там будут жертвы и аварии, теракты и пожары, саммиты и соглашения, кризис, кризис, кризис и президентские уверения в том, что человек сам должен видеть без

уверений. Но ни полей, ни заводов, ни хлеба, ни света вы там не увидите.

Нас веками спасала, держала до последнего време-ни русская речь, великое русское слово, с которым Ахматова провожала солдат на великую войну «Но мы сохраним тебя, русская речь, великое русское слово. Свободным и чистым тебя пронесем и внукам дадим, и от плена спасем навеки». Не спасли.

И уже не скажешь и с Блоком о соблазнительном За-паде: «Пускай заманит и обманет. Не пропадешь, не сгинешь ты. И лишь забота затуманит твои прекрасные черты. Ну что ж, одной заботой боле. Одной слезой река шумней. А ты всё та же: Русь да поле. Да плат узор-ный до бровей». Ни Руси, ни поля, ни плата. И слово уже не спасет нас в отместку за измену.

Как еще недавно умел русский человек благодарно сказать о любви и силе родного языка устами своих гениев – Пушкина и Некрасова, Тургенева и Толстого. В школе – помните? – учили: «во дни сомнений, во дни тя-гостных раздумий о судьбах моей Родины, ты один мне поддержка и опора». А сегодня, когда сомнений, разду-мий через край, мы уже не слышим этих писательских молитв. И вот мы его – волю и правду нашу, неисчерпа-емое сокровище  – уже вынуждены регламентировать законами. Теперь он не просто живой великорусский, как у Владимира Иваныча Даля, а «государственный». Нечего своей живостью и «великорусскостью» высится.

Между тем, надо быть глухим, чтобы не видеть, что мир богатеет не унификацией, а Господним многооб-разием, что сад человеческой речи прекрасен, когда цветёт райской разностью, а не теснотой политической или коммерческой газеты. Французы вон берегут свой язык от чужих вторжений, потому что помнят своего ге-ния Альфонса Доде, сказавшего, что «пока народ, даже обращенный в рабство, владеет своим языком, он вла-деет и ключом от своей темницы». А мы сами свой ключ сдаем.

И немец Хайдеггер, защищая свой язык, подсказыва-ет нации, что «язык – это дом бытия». Бытия, а не быта. Бога, а не политического отчета Государственный язык может быть силен и ясен, когда есть сильное и ясное государство, когда оно совпадает с отчетливыми гра-ницами своей самобытности. А когда вместо границ ту-ман, когда чужое желаннее своего и поощряется всей силой власти, то и язык теряет границы и расползается в оговорки и примечания, в девелоперы и преферен-ции, сейшны и фикшны, реалити и секьюрити.

Не знаешь, кому кричать, что для того, чтобы удер-жать язык, надо жить, жить. И жить дома! Любовью, тру-дом, землей, семьей, историей и родом, а не мировым сообществом, не телевизионным окошком, не одним днем, не «здесь и сейчас», не «все и сразу». И язык офор-мит и бережно озарит эту жизнь и сам станет светом и жизнью. Только живи! Ведь так просто, как говорил Толстой. Но вот, оказывается, простое-то и есть самое недостижимое, ибо оно только просто, а у нас на всё один припев – «в наше непростое время». И, видно, го-ворящим так и хочется, чтобы оно и впредь оставалось «непростым», иначе голые короли будут голы.

Впрочем, кажется, они уже ничем не рискуют, потому что на всех королей при нынешней духовной демогра-фии не найти доверчивых детей, которые им это скажут.

66

Литературныймеридиан

К сожалению, современные понятия о путях возрож-дения России отличаются крайней запутанностью и противоречивостью. Похоже, мы никак не можем ре-шить, чего же хотим достичь? Что будем возрождать? Какими средствами будем пользоваться?

Россия... Святая Русь... Дом Пресвятой Богородицы... Что стоит за этими именами? Не разобравшись в том, каково действительное, непридуманное содержание тысячелетней русской истории, в том, чем была Русь в собственных глазах и пред лицем Божиим, не устраним и нынешний пагубный разброд в среде русских патри-отов.

Россия есть государство народа русского, которому Господь вверил жертвенное, исповедническое служе-ние народа-богоносца, народа – хранителя и защитника святынь веры. Этими святынями являются религиоз-но-нравственные начала, позволяющие строить жизнь личную, семейную, общественную и государственную так, чтобы воспрепятствовать действию зла и дать наи-больший простор силам добра. Именно таким было исторически сложившееся самовоззрение россиян. Это – основа основ русского самосознания в том виде, в котором сформировали его десять веков отечествен-ной истории. Оно столетиями лежало в основании го-сударственной политики Русской державы. «Русская история поражает необыкновенной сознательностью и логическим ходом явлений», – писал К.С. Аксаков более 130 лет назад. В угоду сегодняшним идеологическим штампам мы часто забываем об этой осознанности, не-вольно возводя хулу на своих предков, подверстывая их высокую духовность под наше нынешнее убожество.

Кто на протяжении тысячи лет ковал и пестовал несгибаемый державный дух русского патриотизма? Церковь Православная! Кто вдохновлял отважных и укреплял малодушных, освящая дело защиты отечества как личный религиозный долг каждого, способного но-сить оружие? Кто научил русского человека быть вер-ным  – без лести, мужественным  – без жестокости, ще-дрым – без расточительства, стойким – без фанатизма, сильным – без гордости, милосердным – без тщеславия, ревностным – без гнева и злобы? Церковь Православ-ная!

Разве это католические прелаты набатом поднимали новгородское ополчение на брань с псами-рыцарями и подавали последнее духовное напутствие дружин-никам святого благоверного князя Александра Невско-го на залитом кровью льду Чудского озера? Разве это протестантские пасторы вдохновляли святую ревность донского героя, великого княза Димитрия на поле Кули-ковом, где страшная сеча с татарами решала: быть или не быть Святой Руси?

Разве это мусульманские муллы удерживали нашу Отчизну от распада в лютую годину Смуты, подвигнув Козьму Минина и Димитрия Пожарского на их жерт-венный подвиг, а ратников русского ополчения  – на борьбу до победы? Разве это иудейские раввины под свист японской «шимозы» поднимали в атаку предан-ные, смертельно уставшие роты под Мукденом и Порт-Артуром, спасая русскую честь от позора?

Разве это кришнаиты и буддисты на протяжении

тысячи лет ежедневно, сосредоточенно, неспешно и благоговейно возносили ко Господу молитвы о «бого-хранимой» Земле русской, «властех и воинстве ея», от-дельным молитвенным чинопоследованием поминая «вождей и воинов, за веру и отечество живот свой на поле брани положивших»?

Многие ли из вас смогут вспомнить сегодня хоть один случай, когда иноверцы и инославные – будь то католи-ки или иудеи – в трудный для России час делом доказа-ли ей свою верность, до конца разделив ее неласковую судьбу? Зато противоположных примеров в русской истории – сколько угодно!

Горько, ох как горько писать эти слова: славная исто-рия Отечества нашего искажена и забыта, ее духовный смысл извращен и оболган! Очнитесь, русские люди! Не-ужели вы не чувствуете, как подло, цинично и жестоко обманывают вас, лишая Родины и веры  – державной опоры в борьбе с внешним злом и небесной врачева-тельницы внутренних недугов душевных?

Братия и сестры, вспомните  – ведь это блаженный митрополит Кирилл, духовный наставник и сотрудник Александра Невского, рука об руку с князем отстаивал родную землю одновременно от Востока и Запада, от татарских орд и орд крестоносцев!

Это святой преподобный Сергий, игумен Радонеж-ский, благословил Димитрия Донского на Куликовскую битву, предрек князю победу и – в нарушение всех обы-чаев и правил, как зримый образ участия Церкви Рус-ской в борьбе за свободу Родины  – дал ему двух ино-ков-воителей, Пересвета и Ослябю, павших в сече на донских полях рядом с бесчисленными безымянными русскими ратниками, шедшими на смерть за веру и оте-чество, защищая Святую Русь от господства «поганых»!

Это священномученик патриарх Гермоген  – седой, немощный, умирающий от голода в польском застенке старик  – своим властным архипастырским призывом поднял с колен погибающую от склок и междоусобиц страну, устыдил малодушных, ободрил растерянных, совокупил воедино всех, жаждущих вызволить Русскую землю от иноземного, иноверческого плена!

Это святой праведный отец Иоанн Кронштадтский, всероссийский молитвенник и чудотворец, грозный об-личитель «либералов» и «демократов», до последнего своего вздоха не умолкал, предупреждая народ рус-ский о губительности равнодушия к вере, о пагубных последствиях этой духовной заразы равно для жизни церковной и государственной!

Церковная основа русского бытия сокрыта в самом сердце России, в самых глубоких корнях народного мироощущения. Говорю об этом столь подробно, дабы стало ясно: то, что хотят «возродить» люди, отвергаю-щие православную духовность и Церковь, не есть Рос-сия. Вполне допуская их личную благонамеренность и честность, надо все же ясно понимать  – такой путь ведет в тупик. Лишенное религиозно-нравственных опор национальное самосознание либо рухнет под на-пором космополитической нечисти, либо выродится в неоправданную национальную спесь. И то и другое для России – гибель. Не видеть этой опасности может лишь слепой.

ЧТО БУДЕМ ВОЗРОЖДАТЬ?

77

Литературныймеридиан

«Патриоты», клянущиеся в любви к России-матуш-ке и одновременно отвергающие Православие, любят какую-то другую страну, которую они сами себе выдума-ли. «Патриотическая» печать, призывающая к русскому возрождению и одновременно рекламирующая на сво-их страницах «целителей» и экстрасенсов, астрологов и колдунов, оставляет впечатление отсутствия простей-шего национального чутья.

В этой ситуации все мы похожи на человека, который разрушает левой рукой то, что с великим трудом сози-дает правой. Лишь признание той очевидной истины, что вопросы русского возрождения  – это вопросы ре-лигиозные, позволит нам вернуться на столбовую доро-гу державной российской государственности. Здесь  – ключ к решению всех наших проблем.

Митрополит Иоанн (Снычев)

«ОТ МЕНЯ ЭТО БЫЛО»Духовное завещание преподобного Серафима Вырицкого

Думал ли ты когда-либо, что всё, касающееся тебя, ка-сается и Меня? Ибо касающееся тебя касается зеницы ока Моего. Ты дорог в очах Моих, многоценен, и Я воз-любил тебя, и поэтому для Меня составляет особую от-раду воспитывать тебя.

Когда искушения восстанут на тебя и враг придет, как река, Я хочу, чтобы ты знал, что от Меня это было. Что твоя немощь нуждается в Моей силе и что безопасность твоя заключается в том, чтобы дать Мне возможность бороться за тебя.

Находишься ли ты в трудных обстоятельствах, среди людей, которые тебя не понимают, которые не считают-ся с тем, что тебе приятно, которые тебя отстраняют, – от Меня это было. Я – Бог твой, располагающий обсто-ятельствами. Ты не случайно оказался на твоем месте, это то самое место, которое Я тебе назначил. Не просил ли ты, чтобы Я научил тебя смирению, – так вот смотри, Я поставил тебя как раз в ту среду, в ту школу, где этот урок изучается. Твоя среда и живущие с тобою только выполняют Мою волю.

Находишься ли ты в денежном затруднении, тебе трудно сводить концы с концами – знай, что от Меня это было. Ибо Я располагаю твоими материальными средствами. Я хочу, чтобы Ты прибегал ко Мне и был бы в зависимости от Меня. Мои запасы неистощимы. Я хочу, чтобы ты убеждался в верности Моей и Моих обетований. Да не будет того, чтобы тебе могли ска-зать о нужде твоей: «Вы не верили Господу Богу ваше-му».

Переживешь ли ты ночь скорбей, ты разлучен с близ-кими и дорогими сердцу твоему  – от Меня это было. Я – муж скорбей, изведавший болезни, Я допустил это, чтобы ты обратился ко Мне и во Мне мог найти утеше-ние вечное.

Обманулся ли ты в друге твоем, в ком-нибудь, кому открыл сердце свое,  – от Меня это было. Я допустил этому разочарованию коснуться тебя, чтобы ты познал, что лучший друг твой есть Господь. Я хочу, чтобы ты все приносил ко Мне и говорил Мне. Наклеветал ли кто на тебя  – предоставь это Мне и прильни ближе ко Мне, убежищу твоему, душою твоею, чтобы укрыться от «пре-рекания языков». Я изведу, как свет, правду твою и судь-бу твою, яко полудне (см. Пс. 36,6).

Разрушились ли планы твои, поник ли ты душою и устал – от Меня это было. Ты создавал себе свои планы и принес их Мне, чтобы я благословил их. Но я хочу, что-бы ты предоставил Мне распоряжаться обстоятельства-ми твоей жизни, и тогда ответственность за всё будет на Мне, ибо слишком тяжело для тебя это и ты один не

можешь справиться с ними, так как ты только орудие, а не действующее лицо.

Посетили тебя неожиданные неудачи житейские и уныние охватило сердце твое, знай – от Меня это было. Ибо Я хочу, чтобы сердце твое и душа твоя были всег-да пламенеющими пред очами Моими и побеждали бы именем Моим всякое малодушие.

Не получаешь ты долго известий от близких и дорогих тебе людей и по малодушию твоему впадаешь в отчая-ние и ропот, знай – от Меня это было. Ибо этим томле-нием твоего духа Я испытываю крепость веры твоей в непреложность обетования, силу дерзновенной твоей молитвы о сих близких тебе. Ибо не ты ли вручил их по-крову Матери Моея Пречистыя, не ты ли некогда возла-гал заботу о них Моей промыслительной любви?

Посетила ли тебя тяжкая болезнь, временная или не-исцельная, и ты оказался прикованным к одру своему – от Меня это было. Ибо Я хочу, чтобы ты познал Меня еще глубже в немощах своих телесных и не роптал бы за сие ниспосланное тебе испытание, не старался проникнуть в Мои планы спасения душ человеческих различными путями, но безропотно и покорно преклонил бы выю твою под благость Мою к тебе.

Мечтал ли ты сотворить какое-либо особенное дело для Меня и вместо того слег на одр болезни и немощи – от Меня это было. Ибо тогда ты был бы погружен в дела свои и Я не мог бы привлечь мысли твои к Себе, а Я хочу научить тебя самым глубоким мыслям, и той из них, что ты на службе у Меня.

Я хочу научить тебя сознавать, что ты – ничто. Неко-торые из лучших соработников Моих суть те, которые отрезаны от живой деятельности, чтобы им научиться владеть оружием непрестанной молитвы.

Призван ли ты неожиданно занять трудное и ответ-ственное положение – иди, полагаясь на Меня. Я вве-ряю тебе эти трудности, ибо за это благословит тебя Го-сподь Бог твой во всех делах твоих, на всех путях твоих, всем, что будет делаться твоими руками.

В сей день даю в руку твою этот сосуд священного елея. Пользуйся им свободно, дитя Мое.

Каждое возникающее затруднение, каждое оскорбля-ющее тебя слово, каждая помеха в твоей работе, кото-рая могла бы вызвать чувство досады и разочарование, каждое откровение твоей немощи и неспособности пусть будут помазаны этим елеем – от Меня это было.

Храни их, знай и помни всегда, что всякое жало при-тупится, когда ты научишься во всем видеть Меня.

Всё послано Мною для совершенствования души тво-ей – от Меня это было.

Литературныймеридиан

8

С ЧЕГО НАЧИНАЕТСЯЗАГОЛОВОК?

Статья Анонима: «Лыжню  – наследникам клас-сиков!» (блог Елены Завьяловой, http://e-n-z.livejournal.com/176808.html) А что  – хорошее на-звание. Если проигнорировать легко угадывае-мую, мягко говоря, иронию автора, обращённую к литераторам, до якобы анализа творчества кото-рых снизошёл придумщик означенного заголов-ка, в сухом остатке обнаружится глубокая мысль. Аноним едва ли сам понял, что он сказал. А сказал он о вечном, неизбежном и ни от кого из нас не за-висящем. Мы все, живущие сейчас, и все, кто будет жить потом когда-нибудь  – пишущие и не пишу-щие, читающие и не читающие русские (то есть, го-ворящие на русском как на родном) – есть наслед-ники классической русской литературы. И призы-вать (кого? Ушедших классиков?) освободить нам лыжню  – дело бессмысленное, наивно-смешное, могущее проистечь только из нашего несдержан-ного самомнения. Процесс смены писательских и читательских поколений происходит сам по себе, помимо воли Анонима и К, и ничьих призывов-ин-струкций-указаний не ждёт. Оно конечно: наслед-ники бывают разные. Кто наследство приумножит, а кто и промотает, забросив на полку и забыв о его существовании. Приумножение делает нам честь, мотовство несёт ущербность, однако и то, и другое – гордость наша и позор наш – классиков уже не касается, они своё сделали, и мы не в силах умалить их достижений. Выходит, это самое «Лыж-ню…» сопоставимо с тем, как если бы мы сказали: «Давай, солнце, ты и завтра всходи на востоке!»

Да ведь не всё тут просто. Кабы просто, то сей заголовок вместе с текстом под ним следовало бы, не дочитав, отодвинуть в сторону и забыть наве-ки. Но ежели немного подумать, в произведении Анонима можно открыть иной смысл, угадать глу-бокие резоны, разглядеть истинную сверхзадачу. Речь может идти о вечном, как мир, желании ав-тора, которое он, возможно, хотел бы сохранить в тайне и от самого себя, а то, не исключено, ещё

не осознал, даже не обнаружил в себе. Тогда это самое «Лыжню…» сразу обретает внятное со-держание. Лыжню должно освободить для него, Анонима. И все, кто хочет или, по подозрению его, может хотеть того же, воспринимаются им как прямая угроза его мероприятию и становятся, необязательно сильно того желая, кровными его врагами. И он сразу приступает к делу: не заботясь об анализе творчества врагов сих, стремится ука-зать всем внимающим, что конкурент мелок, пако-стен и недостоин человеческого уважения. Тут уж выскакивают, набегают со всех сторон движимые сходными мотивами заединщики и находят точ-ное имя всем, кто им не потрафил: «…всякая мел-кая шушера». И – дело сделано, лыжня свободна.

Да, заголовок в самом деле  – хороший. Понят-ный. Органично связанный с текстом. Заставля-ющий склониться перед автором. Понуждающий сразу крепко запомнить, с кем имеешь дело. Ин-тригующий! То есть, возбуждающий горячее жела-ние узнать имя выдающегося создателя. Впрочем, подпись его мы прочесть можем: «ОБОЗреватель». Тоже высокохудожественно. То есть, вызывает ас-социации. Только никак не удаётся уловить, какие именно. Необъяснимо-неожиданно становится стыдно от нехороших подозрений: «ОБОЗ…» дви-жется не первопутком. Лыжня накатана, и обочь натоптано преизрядно.

О ЧЁМ, СОБСТВЕННО, РЕЧЬ?Речь, собственно, о статье омича Виктора Бог-

данова, посвящённой творчеству омича Виктора Власова, опубликованной в «далёком дальнево-сточном Арсеньеве» (ЛМ № 1 – 2012). Статья назы-вается: «Писатель-смерч». Начинается она так:

«Примечательная личность ворвалась в россий-ское литературное пространство и замелькала одновременно во множестве его точек: Виктор Власов.

Эпикуреец, расточитель слов, забавник. Ци-ник и доброхот, повеса и трудоголик, маньяк и рубаха-парень в одном лице. Стратег-романтик,

Владимир ТЫЦКИХ,г. Владивостокг. Владивосток

КРИТИКА КАК ДИАГНОЗ

9

Литературныймеридиан

хитроумный тактик, фантазёр, путешественник и космополит-патриот. Человек с хищным взглядом и обманчиво-наивной улыбкой…

Я не успеваю читать произведения Виктора, я порой не успеваю даже знакомиться с анонсами его новых, вышедших в свет работ, список кото-рых буквально каждую неделю увеличивается на две-три позиции! Такое ощущение, что Власов способен написать за день печатный лист прозы, а уже утром следующего – она будет обнародована в каком-либо журнале или на сайте!»

А так заканчивается: «Смерч – как всякий фено-мен – явление впечатляющее, но краткосрочное. Каким видится мне писательское будущее Викто-ра Власова? Может быть, со временем он слегка остепенится, отточит стиль, расширит или изме-нит творческий диапазон, будет внимательней к слову и напишет новые интересные книги, в которые перейдёт всё лучшее, что есть в уже со-чинённых, а нынешние погрешности останутся в прошлом. Но вполне вероятен и другой вариант: внешняя сторона писательской жизни возоблада-ет над Власовым, и, опочив на лаврах публикаций, собраний, званий и премий, писатель-смерч, ис-писавшись и посерев, станет одним из тех застыв-ших окололитературных мастодонтов, которых он пока критикует…»

Завершающую фразу статьи пока не трогаем, она пригодится нам в дальнейшем.

Цитаты в зачине настоящей главки оставим без растолмачивания. Объяснять их непредвзятому читателю нет необходимости  – всё ясно и так. А предвзятому  – нет смысла. Поскольку он имеет своё сугубое отношение и к Богданову, и к Вла-сову, и ко всему, что ими написано. Причём для настоящих знатоков вовсе необязательно, чтобы это написанное было прочитано. Читательское и литкритическое «итого» – штука в высшей степени оригинальная. Иногда сей интеллектуальный про-дукт можно сравнить с ярлыками-ценниками на товары, которые ещё не привезены в супермар-кет, а то, может быть, и не произведены на свет. Возможно, мы имеем дело с чем-то подобным. И вынуждены замереть перед глобальностью экс-пертной оценки: «Читаешь всё это, и возникает в душе некая определённость. Становится наконец ясно, что ждёт нашу словесность в обозримом будущём. Ожидает её полный и окончательный (трудно подобрать слово, не оканчивающееся на «…ец») квадрат Малевича. Скорей бы уж – чтоб не мучиться.»

Вот так. Достаточно было появиться в Омске двум Викторам и одному Анониму, как, «наконец», ко всей великой русской литературе вплотную приблизился «…ец». Тут уже речь не о выкриках из зала и сокрушительных ярлыках, несчитанное

количество коих во все времена всё-таки не гро-зило отечественной изящной словесности ле-тальным исходом. Тут кое-что покруче. Приговор, который обжалованию не подлежит. Последний, окончательный диагноз.

Однако рискнём высказать своё особое мне-ние – не по поводу этого смелого приговора, этого неотменимого диагноза, а в связи с тем (теми), в адрес чего (кого) они вынесены. Надеемся, Ано-ним со товарищи не откажут нам в этом праве, тем паче что спорить на предмет квадрата Малевича мы не находим оснований.

Статья Виктора Богданова – вполне профессио-нальная, добросовестная работа. Она не повисает в воздухе «…ецом», в отличие от расстрельной заметочки Анонима. То есть, всякий тезис в ней имеет вполне конкретную аргументацию. Можно не соглашаться с тем или иным тезисом, можно от-рицать все тезисы скопом, но желательно как-то обосновывать свою позицию. И вести полемику (если это – полемика) более-менее корректно. Не слишком рассчитывая, что Аноним захочет при-слушаться к этому простому и, кажется, довольно логичному совету, всё же обратим внимание про-свещённого критика на cleofi de wrote: 29 Ноя, 2011 19:42 (UTC), где внушающий нам уважение автор в аналогичной ситуации обратился к своему оппо-ненту с нижеследующим предложением:

«…в любом случае неплохо было бы догово-риться о некоторых правилах игры: 1. Слушатели отнюдь не обязаны разделять Вашу точку зрения на предмет, и это – нормально. 2. Любое произве-дение искусства и любой исторический факт допу-скает как минимум две интерпретации, а часто и больше. И это тоже абсолютно нормально. 3. Если обладатель другой точки зрения ничем не обидел лично Вас, то дискуссия имеет сугубо академиче-ский характер и не может служить поводом для публичного выяснения отношений. 4. Доклад, вы-звавший споры – это не просто нормально, а даже очень хорошо.»

Замените здесь «слушателей» на «читателей», «писателей», «критиков», а «доклад»  – на «рас-сказ», «повесть», «роман» или «критическую ста-тью», и наша несбыточная мечта о пока недоступ-ных не только Омску благородных литературных нравах станет понятна тем, кого это хоть в малой степени волнует.

Однако продолжим разговор о публикации в «Литературном меридиане». На наш непросве-щённый взгляд, Богданов отнюдь не впадает в излишнюю комплиментарность. Очевидно, что к Власову он испытывает добрые чувства, что само по себе не является большим грехом. Было бы странно, если бы критики в своих исследова-ниях творчества писателей руководствовались

Литературныймеридиан

10

исключительно ненавистью к ним, и едва ли пси-хически здоровые люди хотели бы этого желать. Закон жанра не исключает  – в разумных преде-лах  – и похвалы. Похвала, даже авансом, бывает гораздо более продуктивна, чем неумеренная, не-воздержанная критика, лишённая убедительных аргументов и объективных оснований. Главное здесь – конечный результат.

К чему, к какому результату стремятся Аноним и иже с ним?

Исчерпывающий ответ найдём в комментариях сих радетелей и вершителей. «В общем, это пол-ная, тотальная гибель… мозгу». «А ещё... Я верю, что со временем такие власовы сами рассасыва-ются. Или им морды бьют...» «И не находится мужи-ка, чтобы вправил мозги парнишке». «А с ним не надо связываться (точнее, надо один раз мужику с хорошим дрыном…» «Виктора едва терпят. Про-сили побить» «Встретиться в соответствующей об-становке и чуть-чуть напугать.»

Комменты можно умножать. Однако удручает их однообразие. И как-то сомнительна польза для бу-дущего литературы. Невольный вопрос: вот это – литературная критика?..

А к чему стремится Виктор Богданов? Мы, как помнит читатель, придержали последнее предло-жение из его статьи. Вот оно: «Я желаю Власову со-стояться и продолжиться в качестве настоящего писателя. Ведь сейчас он живой, заразительный, талантливый и очарованный литературой чело-век со своеобразной писательской оптикой. Из такого должен быть толк!»

Как говорят: чувствуете разницу? Или в Омске так не говорят?

ХОТЕТЬ НЕ ВРЕДНО,НО ЗА БАЗАРНАДО ОТВЕЧАТЬ

Вообще-то, публикация в ЛМ, на которую так живо откликнулся литературный и окололитера-турный Омск, не даёт повода для скандала. Надо очень захотеть, чтобы этот скандал спровоци-ровать. Напечатанный в связке со статьёй В. Бог-данова рассказ В. Власова вполне демократично предоставляет желающим возможность самим определиться в оценке того и другого. Если кому любопытно моё мнение, скажу так: я дочитал рас-сказ до конца (это литература), но перечитывать не буду (не интересно). На полях рассказа можно поставить плюс – за гуманизм авторского замысла, отчётливо открывающийся читателю. Тут, может быть, особо хвалить не за что. И уж точно нет осно-ваний для разгромной критики: «Ёлочка для лю-бимой» не содержит ничего предосудительного.

Так что, вопреки смертному приговору Анонима, я, скорее, буду солидарен с Богдановым. Рассказ, по-моему, вполне подтверждает правоту Богда-нова, с одной стороны, признающего за Власовым литературный дар, с другой, предостерегающего его от опасности загубить этот дар неразборчи-вым многописанием и скорострельностью. Но литкритиками давным-давно отработаны при-ёмчики, позволяющие с некоторым даже изяще-ством (иногда, изредка) и с нескрываемой язвой (почти обязательно) наводить нетворческую тень на творческий плетень. Приведём слова Богдано-ва, следующие за цитатой Анонима, вокруг кото-рой, мухлёвочно вырвав её из контекста богда-новской статьи, наш острословый возмутитель спокойствия организовал бучку в интернете: «В любом случае, до великих Власову далеко, однако образцовые художественные приёмы классиков среднестатистическим нынешним литератором настолько забыты (или попросту чужды ему), что детали писательской манеры В.В. могут воспри-ниматься (и, судя по всему, воспринимаются!) как принципиально новаторские.» Право же, где тут то страшное, что может нести смерть русской ли-тературе?

Возможно, Власов кого-то раздражает своими человеческими (нечеловеческими) свойства-ми. Возможно, познакомившись с ним, и я бы не пошёл к нему в гости и не позвал бы его к себе. Очень даже бывает. Сколько угодно. Во все вре-мена. Не только с писателями. Вообще – с творца-ми. Вплоть до Создателя, которому от избранных омичей тоже немножко досталось – как бы из-за угла, почти незаметно. («Если в этой православной кучке узнают, о чем речь... ГЫ!» «православной куч-ке» – выделено мной для тех, кто не сразу заметит, как это делают – В.Т.)

Дорогие девочки и мальчики, причём тут ка-пустная склока? Отчего вас так возбуждает дур-ное воспитание автора? Вы что, собрались за него замуж? Не кажется ли вам, что адекватное вос-приятие текста и объективная (по возможности) его оценка – это всё, что необходимо критику? Вот именно – текста. Для не ангажированного критика личностные достоинства и недостатки пишущего не являются центральным предметом исследова-ния, ибо они часто уводят исследователя так да-леко, что собственно литературы уже становится не видно.

В целом, обезличенный общий портрет оппо-нентов Богданова и Власова (ни одного имени, в том числе и имени закопёрщика, из-над-под тек-стов комментов извлечь невозможно) вполне проявлен. «Вот и топор.» «Уж у меня колючек под языком найдется.» Сии признания исчерпывающе характеризуют (на миг позаимствуем у неё лук и

11

Литературныймеридиан

стрелы) неправославную кучку с берегов право-славного в течение нескольких веков, русского Иртыша. Не будем говорить об очевидных обще-человеческих свойствах этого портрета, но при-знаем за кучкой подлинно чеховский талант. Так мало слов (особенно, если считать слова, идущие от доброго сердца и хотя бы внешне интелли-гентные), и – так много свалено в кучу! Вот уж мы должны вослед за бойкими обличителями при-гвоздить Власова к позорному столбу за то, что он то ли где-то не учился, то ли учился плохо. Придёт-ся, правда, забыть о многих и многих прецедентах в отечественной и мировой литературе. Назовём два примера (не в оправдание власовской недооб-разованности и не для сравнения с ним, в чём нас могут с удовольствием обвинить большие в этом деле специалисты из Омска, а в качестве инфор-мации к размышлению на тему: какая связь между документом об образовании и литературным та-лантом?) Нобелевский лауреат Иосиф Бродский не имел аттестата зрелости, дотянул в школе лишь до девятого класса. А Валентин Савич Пикуль даже в шестом не учился.

Ну и так далее.Люди, не только писатели, в том числе критики,

и не только те, кто себя таковыми считает,  – все люди вообще имеют право на ошибку. Право это дано каждому с рождения, по факту появления на свет. Нормальный человек, конечно же, не гаран-тированный от ошибок, пожизненно этим правом руководствуется, естественно сожалея о своих за-блуждениях, но не сжигая душу ненавистью и пре-зрением к тем, кто ненароком либо сознательно, а то и по долгу службы, эти ошибки-заблуждения увидит и прямо укажет на них. Есть и другие люди. Они присваивают себе право, которое не дано ни-кому никогда, которого не существует в природе. Право на истину в последней инстанции. Эти люди абсолютно узнаваемы своей категоричностью в сочетании с выдающимся самомнением. Безапел-ляционность их суждений, склонность к навеши-ванию ярлыков на инакомыслящих притом, что у самих этих людей ошибок может быть как у Жуч-ки блох, сильно докучает окружающим. Но если к ним привыкаешь, как к неизбежному, простым де-лением самовоспроизводящемуся злу, начинаешь видеть, с одной стороны, всю их смехотворность, с другой – полную бесполезность всякой борьбы с ними. Я никак не хочу сказать, что мы сейчас стол-кнулись именно с такими людьми. Греет надежда, что тут – издержки полемики, и мы можем, придав разговору должную уважительность, понять друг друга и, в чём-то соглашаясь, в чём-то оставшись при своих мнениях, даже по-человечески подру-житься. Ей Богу, желание самое искреннее! Но  – слово не воробей, и за всё сказанное каждому из нас приходится отвечать.

ЕСЛИ МУХИ ОТДЕЛЬНО,ТО КОТЛЕТЫМОЖНО КУШАТЬ ВСЕМ

Особенность сегодняшнего литературного про-цесса точно подмечена выдающимся русским кри-тиком Валентином Курбатовым, который, заметим на всякий случай, в компании с другими достойны-ми представителями современной отечественной литературы входит в общественный совет изда-ния, не жалуемого принципиальным Анонимом. В давнем телевизионном монологе, посвящённом Василию Шукшину, Валентин Яковлевич высказал мысль о том, что русская литература побежала в разные стороны. Очень хотелось бы с этим не согласиться, но – увы и ах. Центробежность лите-ратурного мира видна невооруженным глазом. Малые тиражи изданий, стремительно сокраща-ющаяся читательская аудитория, отсутствие вну-трицеховых писательских связей… Самое непри-ятное по грозящим последствиям  – писатели не знают друг друга. Хуже этого только одно – и знать не хотят.

«Литературный меридиан» и его главный редак-тор Владимир Костылев, которого Аноним, без оглядки на конституционную норму о свободе ве-роисповедания в России, мужественно подколол за православие, как раз и пытается в меру сил за-ниматься собиранием русской литературы, неза-висимо оттого, где она живёт  – на берегу Босфо-ра Восточного или на берегу Иртыша. Говорливая стайка комментаторов вкупе с замечательным кол-легой-критиком походя зацепила копытцами Ни-колая Березовского, Ивана Тарана, «журавлёвцев», «Вольный лист», ещё что-то и ещё кого-то. Обо всех и обо всём можно было бы поговорить обстоя-тельно, попытавшись докопаться до истинных мо-тивов и смыслов, которые движут нашими милыми забияками. Да как-то не хочется. Ограничимся ма-ленькой репликой: Николай Березовский, по глу-бокому личному моему убеждению, как писатель, сделал сегодня больше, чем все, вместе взятые, его «доброжелатели». Как говорится, дай Бог каждому. И  – от имени моих коллег-дальневосточников  – признаюсь: мы рады, что у нас в Омске есть друзья, близкие нам по вере и литературе. И если кто-то из сегодняшних наших критиков захочет влиться в наши ряды, мы обнимем их по-братски. Независи-мо от совпадения-несовпадения взглядов и отно-шения к Господу Богу – это дело принято считать в достаточной мере личным. Для сотрудничества с нами требуется немного  – способность хорошо писать, воплощённая в конкретное произведение. По художественным достижениям, которыми бе-зымянные наши критики обогатили интернет, су-дить о их литературных талантах затруднительно.

12

Литературныймеридиан

О ПОЭТАХ И НЕ ТОЛЬКО*Пусть он не знает ничего.Пусть водку пьёт, пускай болеет,Но от незнания егоИсходит свет, который греетВ период этот ледниковый…Поэт вам не словарь толковый. *Поэт душой всегда монах:И с женщиной и на пирах.Не в силах этого вместить,Мы начинаем злобно мстить.И только жажда подлой местиОбъединяет всех нас вместе.

*Поэту многое дано.С поэта спросится немало.Жена б хоть это понимала,Но, чёрт возьми, она дремала…Мне стало грустно и смешно.

*У многих всё-таки поэтовПривычка: прыгать с табуретовИли в окно, или же в воду,Затем, чтоб обрести свободуОт анонимок, от наветов.Привычка прыгать…

с табуретов…

*Нет, не хотел я быть поэтом,Но кто спросил меня об этом?И вот хожу то там, то тут,Хожу «свободою горю»,Пока рот пулей не заткнут,За то, что правду говорю.

*Вхожу в Историю, как в гроб.Я не хочу туда, однако.Но говорят: «Входи, собака,А то получишь пулю в лобИли прутом по голове.»…а розы красные – вдове.

*Всегда поэтов не любилиПри жизни. Да их бить – не били,Но то, что многих убивалиПоэтам нравилось едва ли.Нет, я не ёрничаю, нет,Поскольку сам, увы, поэт.

*Лежат поэты на погосте,Друг к другу ночью ходят в гости.«Давай, дружище, полежим,Пока не сменится режим».

ЗАВЕТ СЫНУПусть твой путь пройдёт

по рытвинам,Это, сын мой, ничего.Бойся только одного:Трещин на щите молитвенном.

В жизни страшные есть вещи – Сам поймёшь с теченьем лет.Но страшнее и зловещейЭтих трещин в жизни нет.

ЮБИЛЕЙНОЕПолвека прожил, подытожил,И чуть не выросли рога:Я столько лет грехи лишь

множил,Считай, работал на врага.И с изощрённостью поэтаЯ оправдал себя, как смог.Простил себе и то, и это.Вопрос в другом: простит ли Бог?

* * * За рекой звонят к вечерне.Ставят сетку мужики –Шнур, натянутый теченьем,Потопил все поплавки.

У насосной сыч хохочет,Он нашёл себе приютНад плотиной, старый плут.Где-то женщины поют.Умирать никто не хочет.

* * *С первым эшелономПокидают насМуза с Аполлоном.Что же? В добрый час.

Вы ведь сами виделиСтрах на лицах их.С ангелом-хранителемЯ продолжу стих.

Он не испугаетсяНечисти любой.С ним, как полагается,Щит, меч и Любовь.

НИЩАЯ В коробку кинул сто рублей,Хотел казаться я добрей,Чем есть на самом деле.

Но русский дух – нет шире духа.«Возьми, – сказала мне старуха, –Обратно деньги, не греши!Ты подал их не от души».

И я, пристыженный и робкий,Взяв свою сотню из коробки,Поплёлся медленно к воротам,В душе гордясь своим народом.

ВОСЬМОЕ ДОКАЗАТЕЛЬСТВО

Он говорит мне: «Бога нет».Я говорю: «Твой ум не ладен.Подумай сам, уж столько летКому ж молюсь я

трижды на день?»

В ПИВНОЙ «Иди отсюда, времени не тратя, –Мне шепчет бес, – иди,

твори в тиши.Тебе не пара эти алкаши.И Бог мне говорит: «Иди, пиши,Но только помни:

это твои братья».

Николай ЗИНОВЬЕВ,Николай ЗИНОВЬЕВ,г. Кореновскг. Кореновск

О ПОЭТАХ И НЕ ТОЛЬКО

13

Литературныймеридиан

КОРСАКОВ. КОРЬ Забытый белый город.Сон. ХворьКак шею давит ворот!Стон!.. Корь.

Как потолок с размаху –Бац! Вниз!Как под топор на плаху – Катись!..

Бормочет суп на печке:Буль-буль…- Вся детвора на речке, Бабуль?

- Вся детвора на горке –Зима!На, выпей, хоть и горько!Сама!

Трясутся все поджилки Во мне…Летят, летят снежинкиВ окне…

- Живой воды отведай.До дна!..С любой бедой-победой Одна.

За собственную душуДержись,Её лелей и слушай Всю жизнь.

* * *

В городке, забытом Богом,Где дощатые домаПо тропинкам, по дорогамБродит зимушка-зима.

И уносит – то несложно –В запредельные краяНезадачливых прохожих –Плод удачного жнивья.

Белым саваном накроет,Припорошит, отпоёт…Ни слезинки не проронитИ опять себе бредёт,

Всё заманивая раем… (До чего живуч народ!)Забирает, забирает,Всех никак не заберёт.

Воет ветер за порогом…Дело к вечеру, гляди!Поутихло бы, немного…Делать нечего, иди!Подавив в душе тревогу…Помолившись на дорогу!..

ШЕКСПИР 1 Хмурое небо над Темзой,Плотный тяжёлый туман.Воздухом, небом и тем жеТерпким туманом я пьян.

Чёрные кудри красотки, прелесть податливых плеч,стан её гибкий, высокийи остоумная речь –

всё в ней пленяет и манит.Плащ с белым мехом, берет.Шпага и та не обманет – Женщина, спору-то нет.

Больно! Дрожит у цыганкиВечная ложь на устах…Сладко! Добраться до склянкиСиних чернил, чтобы, ах,

Новую песню составить – Свежую розу в венок…Вся – святотатство и тайнаОт головы и до ног…

Благословите поэтаПеть у беды на краюСмуглую леди сонетов –Горькую радость мою.

2 и Анна

Плачет миссис АннаГорько, горячоВ городе туманном Стратфорде. О чём

Слёзоньки пролитые?..Старая совсемМужа знаменитогоСтарше лет на семь.

Блудный муж – по Лондону,Шпага на боку.Дочки замуж отданы –Он же ни гу-гу.

С принцем датским знается,Пишет про него,Жив-здоров, не мается,Вроде моего.

Можно притерпеться,Только и всего,Но, ведь, дама сердцаЕсть там у него…

Анне больно-больно,Но любовь сильнаИ вздохнув невольно,Говорит она:

Всё-таки отменно век устроил своймилый, незабвенный,муженёк родной –

для меня и деток(это не слова)Дом поставил, где там –Не один, а два.

Ввёл землице в чревоВ давешнем годуТутовое древоВ стратфордском саду.

Вера КАРАМАН,Вера КАРАМАН,г. Владивостокг. Владивосток

ХМУРОЕ НЕБО НАД ТЕМЗОЙ

Литературныймеридиан

14

Во всем виноват Игорь Федоровский. Его и Виктора Власова читатели наверняка знают не понаслышке. Так вот, Игорь попросил рассказать «о ролевиках». Я, имея представление о составе редколлегии журнала «Вольный лист�», слегка удивилась. Потом оказалось, что рассказать нужно не о ролевиках вообще, а о меж-авторском проекте «Ролевик». А потом вообще полу-чилось, что читателям «Вольного листа» интересно ли-тературное объединение Omsk.Ru-Lit, хотя Игорь сам не знал, что это так называется. Это – группа омских писателей, которые не «засвечиваются» в официаль-ных литературных кругах города, но при этом активно издаются в Москве. Или принципиально не издаются, но весьма популярны в Интернете.

Ну что ж, рассказать не сложно. Лучше – с самого на-чала.

До последнего времени считалось, что Омск в обла-сти литературы – глубокая провинция. Что приличных авторов у нас нет, а те, кто совершенно случайно по-явились, быстро уезжают за Урал. Что у нас все плохо, и никому ничего не нужно. И денег нет, и бедные литера-торы вынуждены издаваться за свои кровные. Но даже изданное все равно никто не читает. И те, кто остается, варятся в собственном соку. И учиться молодежи не у кого. Те, кто способен чему-то научить, слишком заня-ты зарабатыванием денег на других, не литературных поприщах, чтобы возиться с «молодыми талантами», потому что от литературы – одни расходы. Или уже устали стучаться головой об стену. А те, кто пытается играть роль «гуру», сами – ещё те графоманы. В поэзии еще какое-то шевеление наблюдается, в Омске есть авторы российского уровня. А в прозе… В прозе все плохо. Бегут талантливые.

И так бы все и тянулось, если бы ни появился Интер-нет.

Правда, Интернет большой. Выложить свои тексты в сеть – полдела. Они так и останутся там висеть, никому не нужные.

Так что первый вопрос: где выложить? Собственный сайт или страничка на «Народе», ко-

нечно, тешит самолюбие автора. Но о них, как правило, не знает никто, кроме пары-тройки друзей, которым можно дать почитать свои «гениальные нетленки» и в «реале».

Можно обосноваться на «самопальных» сайтах, на которых «живет» по несколько десятков авторов. Вам будут гарантированны комплименты и хвалебные от-зывы… но цена им – пятак в базарный день.

В общем, если любить – то королеву, если воровать – то миллион. Если хочешь заявить о себе – иди туда, где сильнее всего конкуренция. Да, тебя могут порубить на «фарш», но если сумеешь пробиться, то узнаешь, чего ты стоишь на самом деле.

Один из самых крупных и старых литературных сай-тов в России – samlib.ru, «Самиздат» Максима Мошко-ва. 64 833 автора, 845 368 произведений. Конкуренции хватает, причем отработан механизм, с помощью кото-рого становятся известными.

И вот это – второй вопрос. Хочешь, чтобы тебя за-метили – не молчи. Заяви о себе. На «Самиздате» по-стоянно проходят конкурсы, в каждом из которых участвует по несколько сотен авторов. Темы, формы, направления – какие угодно, от детской сказки до постмодернизма. Правда, наибольшей популярностью пользуются нереалистические произведения. Не зря его «Самиздат» считают «гнездилищем фэнтезятины» и «поставщиком авторов для АСТ и ЭКСМО». Фантастика всех видов: от традиционной НФ до авторской сказки, от городской мистики до киберпанка. Готика, дарк-фэнтези, стрим-панк, альтернативная история, вампи-ры и зомби. В общем, полный спектр возможного и не-возможного.

Мне повезло. Блуждая по интернету, я наткнулась на «Самиздат» и как-то быстро прижилась там. Участвова-ла в конкурсах, пролетала и выигрывала, приобрела славу толкового критика и злобного тролля – в одном флаконе…

«Самиздат» – это очень хорошая школа в том смысле, что достаточно сунуться на какой-нибудь конкурс, и обязательно найдутся добрые самаритяне, которые не сочтут за труд указать тебе на все твои «косяки».

И еще срабатывает закон больших чисел. Ориенти-роваться приходится не на лучших из десятка-другого знакомых авторов из родного города, а на лучших из многих тысяч. По этому самому закону больших чисел лучшие действительно хороши, у них есть чему по-учиться.

Сетевые конкурсы, конкурсы на «Самиздате» – это отдельная тема. О них можно говорить долго. Это – место, где можно и поучиться, и, если обладаешь те-оретическими знаниями, принести реальную пользу другим авторам. Например, один из омичей, Алексей Токарев, – судья международного конкурса романов «Триммера» http://zhurnal.lib.ru/r/rajdo_witich/. Так что, если у вас есть никуда не пристроенный роман и жела-ние понять, стоит ли он чего-то или нет, то имеет смысл заглянуть на «Триммеру». Конкурс проходит уже в чет-вертый раз, большинство призеров прошлых конкур-сов заключили договора с издательствами. Ну, а если ваша «нетленка» гениальна только в ваших глазах, то вам это популярно объяснят. Отрицательный резуль-тат – тоже результат.

Кроме конкурсов, на «Самиздате» с недавних пор существует традиция «развиртуализации». Авто-ры, живущие в одном городе, списываются между собой и встречаются в «реале». Есть «СИ-Москва»,

О ПОЛЬЗЕ ИНТЕРНЕТА, ИЛИ «ОМСК РУЛИТ»

Евгения ЛИФАНТЬЕВАЛИФАНТЬЕВА,,г. Омскг. Омск

15

Литературныймеридиан

«СИ-Питер»… И вот в 2009 году Алексею Токареву при-шла в голову идея собрать на встречу в «реале» и на-ших земляков.

Собрал. Познакомились. Если интересно – вот ссыл-ка на созданную после первой встречи страничку http://samlib.ru/o/omskie_a_s/. Один из участников встречи, Антон Перунов, предложил создать объеди-нение и назвать его Omsk.Ru-Lit. Расшифровывается по-разному. Омск-рунет-литература. Омск-русская литература. Омск рулит, в смысле – крут и ведет за со-бой. В общем, игра слов и значений, как нынче модно.

И еще оказалось, что в Омске живут очень интерес-ные и даже талантливые писатели, которых знают в Москве и во многих уголках России и мира, но не зна-ют в родном городе.

Самая заслуженная и именитая в объединении – Наталья Бульба. У нее на счету на данный момент – де-вять опубликованных романов, и она не собирается успокаиваться. У Владимира Журавлева вышло два. О Владимире хочется сказать особо. Он работает в до-статочно необычном направлении, которое сложно отнести к какому-то определенному «изму». Вот цита-та из отзыва на его роман «Неудачная реинкарнация» на сайте «Фантлаб»: «Каким-то образом в юмористи-ческой форме романа умещаются рассуждения на вполне серьезные темы — алкоголизм и бандитизм, социальная психология и природа власти, да и мно-гое другое. И каким образом все это — серьезное и смешное — слито в единое увлекательное произве-дение — загадка. Магия, наверно…»

Как пробились ребята? Написали тексты, выложили в Интернет, не надеясь на «бумажные» публикации. У Володи даже страничка на «Самиздате» озаглавлена «Написанное в стол». Дескать, где они, а где «настоя-щие» писатели? Сами себя считали графоманами.

А в сети их стали читать. Ругать, хвалить, обсуждать. Ребята поняли, что они – не хуже других. Начали рас-сылать свои тексты по издательствам. Оказалось, что оценку «не хуже, а то и лучше других» разделяют и редактора.

И еще один момент. Сегодня число читателей в Интернете практически сравнялось, а в некоторых случаях и переросло число читателей «бумажной» литературы. Особенно если брать не центральные из-дания, а местные. Тираж «Вольного листа», как я знаю, 500 экземпляров. Посещаемость моей странички на «Самиздате» за год – порядка 17 тысяч. У Наташи Буль-бы – более 37 тысяч. У Алексея Мегедя – 43 с полови-ной тысячи, хотя «в бумаге» первая книга у Алексея должна выйти только сейчас, когда вы читаете этот выпуск «Вольного листа». У Владимира Журавлева – более 80 тысяч…

В общем, в Омске неожиданно обнаружился круг интересных и достаточно популярных у читателей авторов, причем работающих в самых разных направ-лениях. Мы – не конкуренты друг другу. Я, например, физически не смогу написать любовный роман. Леша Мегедь, если при нем произносят слово «магия», де-лает такое лицо, что становится ясно – не плюется только из интеллигентности. У Леси Орбак в текстах обычно столько тьмы, что удивляешься, как этот мрак не сожрал её в «реале». Когда я ее читаю, у меня

волосы на загривке дыбом встают, а уж писать такое. А она – ничего, живет, смеется.

Зато на встречах можно подкинуть друг другу ка-кие-нибудь идеи. И это – ценно. Omsk.Ru-Lit – это не литературное объединение в традиционном пони-мании. Не место, где на семинарах разбираются тек-сты участников. Такие разборы и указания на ошибки можно получить в сети. Это – место, где можно обме-няться идеями.

Теперь о «Ролевике». Кроме конкурсов, на «Самиздате» периодически

рождаются совместные проекты. Они во многом – игра, развлечение для уважаемых господ участни-ков… Человек – животное стадное. Каждый автор пишет в какой-то степени ради собственного развле-чения. Интернет позволяет, отдавая дань природе, за-ниматься этим в хорошей компании.

Пару лет назад на «Самиздате» возник проект «Ро-левик». Смысл – собралось несколько авторов и стали писать романы на одну тему: участник ролевой игры попадает в тот мир, в который он «играет». И стано-вится – и внешне, и по объему знаний – своим персо-нажем. Эльф – эльфом, анимэшная нэко – хвостатой девицей с повышенной сексуальностью. И так далее. При этом «попаданцы» приключаются не только в «своих» мирах, но периодически встречаются в не-ком «междумирье», в котором разворачивается па-раллельный сюжет.

Сначала это была почти литературная игра. Потом оказалось, что интерес читателей к ней такой, что издательства просто не могут пройти мимо проекта. Кстати, крупнейшие издательства отслеживают ситу-ацию на «Самиздате» и периодически делают самым популярным в сети авторам предложения, от которых трудно отказаться.

«Ролевик» после года с лишним мытарств, пере-говоров, попыток разных «жучков-посредников» на халяву приобрести права на издание, оказался «под крылышком» издательства ЭКСМО.

А одним из кураторов проекта «Ролевик» с самого начала была омичка Алена Ковалевская. Вот она и «взяла на слабо» еще троих «омскрулитовцев» – Алек-сея Мегедя, Романа Терехова и меня. Дескать, а что бы вам не попробовать?

Да, «попаданчество» – одно из самых попсовых на-правлений в современной фантастике. Но никто же не заставляет писать плохо и глупо. Можно и увлека-тельно, и умно. Если сумеешь, конечно.

Ну, мы и попробовали. Книга Алены вышла в сентя-бре, наши тоже выходят. Для меня важнее всего был психологический момент: раз уж тебя взяли в проект, то пишешь с уверенностью, что то, что ты делаешь, кому-то реально нужно. Это не «работа в стол», это – ощущение «обратной связи» даже более сильное, чем получаешь из комментариев читателей.

Что будет дальше? Посмотрим. Но, как оказалось, и на литературном поле Омск

вполне может быть рулевым. И не такая уж мы про-винция. И уезжать куда-то за счастьем и самореали-зацией не нужно. Хочешь публикаций – работай. А не плачь о «падении нравов».

16

Литературныймеридиан

Сказывают, было то весной 1735 года. Только-только потянулись стаи гусиные на север, объ-явился в Тобольске-городе малого росточку рат-ный человек. Прозвание ему было – Пима.

Кто таков он был, как звали-величали, какого роду-племени – доселе никому не ведомо. Ниче-го о сем Пима не сказывал, да казаки особливо и не выпытывали. Чудно только как-то: замечено было, что крест нательный у оного Пимы сере-бряный, а не деревянный, как у всех. Сотовари-щи над ним все больше посмеивались: что за ка-зак – ни живости, ни удали, ни лихого виду! Хоть и был Пима молчалив да угрюм, но воинскую службу нести годился. А потому зачислили его в сотню Ермолая Остафьева вместе с другими но-воповерстанными.

В то лето Господне дворянин московский Ан-дрей Онофриев, сын Дубенский, по цареву ука-зу набирал рейтаров, копейщиков и казаков для острожного ставления в Тюлькиной землице. А вскорости, получив от воеводы Хованского на-казную память, двинулась в путь дружина Дубен-ского, в коей на жалованье три сотни казаков со-стояло. А во первых рядах – атаманы – удальцы Астраханец, Кольцов да Остафьев.

Добрались они по притокам Оби до Маковско-го острожку, а опосля пешим ходом через «хляби великие»  –на Кеть-реку. И далее, в Енисейск на зимовку. Тяжек путь тот был, туго пришлось каза-кам: припасы оскудели, лошаденки от непосиль-ного труда пали, пришлось самим впрягаться. Волокли на себе нарты по четыре версты, затем ворочались к оставленной поклаже и повторяли все сызнова. Аккурат к Покрову прибыли на ме-сто, где и зазимовали.

В средине мая, по чистой воде, сподвиглась дружина далее вверх по течению. А, прибыв в июле к устью реки Изыр-Су, спешно возвели го-родок дощаный: надолбы листвяжные поставили да сцепы двойные поклали. Опосля чего зачали острог ставить.

Через неделю после летнего Ивана напали кыр-гызы вместе с податными аринскими и качински-ми людишками на тех, кто в поле опрометчиво вышел, да многих и побили. Пима от ворогов-то сбежал, токмо саблю утерял да топор кованый утопил. Что с такого вояки взять? Еще шибче над ним насмехаться стали.

Крепкую думу думали после того атаманы. И порешили  –отпор кыргызью такой дать, чтоб вперед неповадно было. Ермолай Остафьев вы-ступил к югу с большим отрядом против госуда-ревых ослушников. А Пиму вот не взяли, остави-ли лагерь сторожить. Бились казаки с недругами храбро и яростно. Отогнаны были кыргызы во-свояси, с уроном немалым. На том и успокои-лись, острог укреплять продолжили.

Той же осенью послал Дубенский Ермолая Остафьева на Кан, объясачить канских князцов Тесеника и Тымака. Добрались казаки на место, Канское зимовье поставили, токмо своих товари-щей пришлось оставить вроде посольства в ама-наты: толмача Шаму да служивых людей Родьку Фомина, Оничку Ондреева, Левку Данилова и нашего Пиму. Чего впустую глаголить: мудро по-ступил атаман. Мир, хочь и худой, лучше доброй ссоры!

Много дум передумали казаки, дюже табаку скурили, сидя в полоне, как бы другими возвер-нулись. Пима вместе со всеми стойко держался. Только крест свой изредка в кулаке сжимал да шептал что-то, вроде помощи у Господа просил. А главное –опосля того бодрее служить стал, ду-хом вроде покрепчал. Хотя лиха всякого да тру-дов немеряных у казаков далее не убыло.

Летом, по нерадивости воеводы енисейско-го, али по иной какой причине, ни чети муки, ни пуда соли да толокна в острог поставлено не было. Тяжко зимовали без провианту казаки, страшились голодной смертью помереть. Через меру долгим Великий пост преспел. А как же ра-довались, что дожили до первой черемши!

Владимир ЗАМЯТИН,г. Красноярск

СКАЗ О КАЗАКЕ ПИМЕ

Основателям города Красноярска Царю Московскому и Великому Князю Всея Руси Михаилу Романову, воеводам и дьякам, удальцам атаманам и героям казакам посвящается.

Владимир Александрович родился в 1957 году в семье служащих.Окончил филиал Красноярского политехнического института завод-ВТУЗ. Работал в СибГАУ. Печатался в жур-

налах «Север», «Дон», «Экумена», «Огни Кузбасса» и др. В 2010 году исследовательский доклад по сказкам В. Замятина за-нял 1-ое место в литературном музее им. Астафьева (номинация «сибирский писатель»).

17

Литературныймеридиан

Весной оно легче прохарчиться. Многие на реку хаживать стали, рыбку промышлять. Пима рыбаком знатным оказался! Только часто видели его на бережку, в думы погруженного. Чудно это казалось служивым: чего это он все мыслит да смекает?Да еще повадка у него была – в те круги на воде взор вперить, что от брошенных камуш-ков остаются...

Через два месяца оженился Пима на приго-жей да веселой девице татарской. Звали ее Ко-меш-Еряк, и была она из рода Татуша, владевше-го пастбищами на островках рядом с острогом. Такая же чумовая, как Пима: днем с солнцем го-ворила, а ночью со звездами шепталась. Видно, нашли они что-то притягательное друг для дру-га, а потому и любовь у них случилась. Вот и не в росточке Пимином дело оказалось! А что? Лю-бовь- – дело хорошее, Богу угодное. После того никто больше над казаком не смеялся, и даже во-все кой-кого завидки брать стали.

Со временем пошли у них детишки ладные да смышленые, весело стало в доме Пимы по пре-стольным праздникам.

Прошли годы, все справнее Пима служит. Вид-но, испытание Господь ему важное учинил, да не сразу он справился с ним. Вот так! Белка, бывает, и то срывается с ветки.

Тут выпала служба Пиминому десятку царевый обоз с соболиной казной сопровождать. Поручи-лись казаки круговой порукой, поклялись в вер-ности друг другу и тронулись в путь нелегкий. По дороге на привале напали волки на лошадей, Пима первый заметил, тревогу вовремя поднял, потому и отбились успешно. На Маковском во-локе крепче всех лямку тянул да других подба-дривал. К острожку было подходили, а тут откуда ни возьмись тунгусы объявились. Налетели, по-стреляли, да и растворились недруги в таежной заросли, так и не отобрав пушнину.

Все бы оно ничего: обошлось, обоз отстояли. Только сразила нашего Пиму вострая стрела с лебединым опереньем, да сразу в сердце и на-смерть. Ципанул за сучок, увернуться не поспел. На все воля Божья!

Погоревали казаки, погоревали и похоронили его прямо на высоком бережку Кемь-реки. Стали было крест на могилку ставить и надпись памят-ную готовить, да только дознаться не могут, как его звали-величали по-христиански. Наконец, вспомнил служивый Левка Данилов, что сказы-вал наш Пима  –крестили его в детстве Петрунь-кой. А угрюм он был потому, что большой недруг

православных и польский король Стефан Бато-рий разрушил город Великие Луки, где дед Пимы и предки издревле проживали. На память о них остался только крест нательный, из голландской монеты отчеканенный.

С тех пор скитались его родичи по литвинской землице, отец воевал со шляхтичами, а мать его родная с женой сгинули вовсе. Вот только среди казаков в далекой Сибири и нашел Пима свою вторую родину. За нее бился не щадя живота сво-его, за нее, за счастливую жизнь детей и внуков и погиб. Душа-то у сердешного маялась, покоя не находила, домой все просилась. Оттого казак и угрюм был. Герой али не герой? Про то каждый сам разумеет.

Господь ведь не зря спытанье человеку дает, а чтобы духом он крепчал. Вот Пима наш и нес дру-гой крест – Божий, нелегкий. Выходит, что спра-вился.

Со временем могилка-то его поразрушилась, быльем поросла. А вот род Пимин продолжился. Нельзя не помнить родства своего. Иначе души молодые коробятся да устои державы подрыва-ются, а врагам православных то на радость.

При крещении Комеш-Еряк надела серебря-ный крест на своего младшего сынка, на свет Бо-жий вскоре появившегося. Так по роду Пименову с тех пор и передается этот заветный подарок вместе с заповедями да памятью о славных делах умерших сородичей.

И потому живут поныне на земле Сибирской люди немногословные  – то ли казаки, то ли та-тары, на Пиму похожие. Лямку государеву тянут исправно и не ноют. От их дел по душам людским добро расходится, аки круги по глади водной. Для людей живут, по совести, да не ждут особли-вой благодарности, почестей не требуют. Да то и не удивительно вовсе: ведь татарское «Комеш-Еряк» по-нашенски, по-русски означает «сере-бряное сердечко». Видно, каждому из потомков Пиминых его малая частичка и досталась.

Опосля старики вспоминали: совсем не ма-ленького росточку был Пима! А был он, как справный казак, росту вполне подходящего. Вот оно как бывает!

Пуля да стрела вмиг может воина жизни ли-шить, а казак должен об этом помнить и уметь жену выбирать. Иначе на ком потом Расея дер-жаться будет? Вот и весь сказ. Да хранит Господь всех державных людей, что Отечеству нашему служат верно!

18

Литературныймеридиан

Недавно ранним утром, словно по заявке, из ра-диоприемника до моего разбуженного сознания донесся нежный-нежный голос исполнительницы чудного романса:

«В лунном сиянии Снег серебрится. Вдоль по дороге Троечка мчится. «Динь-динь-динь, динь-динь-динь» – Колокольчик звенит…»

И неудержимо захотелось сесть на тройку и лихо промчаться по безбрежному снежному про-стору. Ну и что же вы думаете? Верите или нет, но мое предновогоднее желание исполнилось. Как в сказке: «Сивка-Бурка – вещая каурка! Встань пере-до мной как лист перед травой». И встала передо мной тройка залетных кучера Петровича, этого за-правского казака. И понеслись мы в ночь мороз-ную в интересное, и, как я после понял, несколько рискованное путешествие. Все было как во сне. Но зато то, что удалось познать, испытать и пере-жить, – непередаваемые чувства.

Наш кучер Александр Петрович Колесник, веду-

щий специалист управления экономики админи-страции района, по годам своим приближающийся к шестидесяти, а по характеру и духу бравый мо-лодец. Из-за своей непреодолимой тяги к коне-водству, держит табунок лошадей, любит верховую езду, да и в предновогодние и новогодние дни в свободное время рад всегда уважить и земляков, и заезжих из города туристов  – прокатить их на тройке в санях-розвальнях, а на проводы зимы побаловать местную детвору. Кстати, на первое сентября первоклашки на его бричках прибыли в школу на торжественную линейку. Кони для него – это любовь, страсть и будто бы аура, заряжающая казака энергией и восстанавливающая, как курорт, здоровье. Так, во всяком случае, он объясняет свою привязанность к скакунам – к этим красивым и грациозным друзьям. Он любит задавать товари-щам коронный вопрос о том, где находится рай. И предвкушая естественное замешательство челове-ка, без тени сомнения убежденно говорит, что рай

находится на спине у лошади. В особенности этот рай пользителен, как он выражается, для мужчин.

Большой, но уже со щербинкой желтый диск луны поднялся над ночным хутором казака (а что это хутор, ясно без преувеличения, расположен он метрах в пятистах от проезжих дорог, на самом краюшке села Соколовка, на просторе). Обширный домина с различными постройками, среди кото-рых коровник, конюшня, псарня, внушительный по объему сеновал (шутка ли: для хозяйства тре-буется на зиму как минимум двадцать тонн сена), окруженный лесом и примыкающей к земельному участку речушкой, впечатляют. Петрович заканчи-вал запрягать лошадей. Объезжает их он ночью, потому что днем некогда. Дело это очень тонкое. Сложнее всего подобрать коней, чтобы они при-выкли друг к другу. И еще найти коренника. Но с этим проблем у Петровича нет. В коренных давно ходит соловой масти конь Южак. Так назвала коня его бывшая хозяйка, переехавшая в район с Чукот-ки, где южак  – это сильный ветер. В пристяжных проходят «обкатку» резвая гнедая красавица Ми-ранда и темно-серый молодой жеребчик Малыш.

Пока шли последние приготовления, Петрович увлеченно рассказывал о премудростях управле-ния лошадьми, как обращаться с ними, с какого боку запрягать коренника, какую роль играют в упряжке пристяжные, о повадках коней. Хотя я кое-что знал, а все-таки интересно было слушать его. А он говорил, не уставая, и тогда, когда мы заняли ме-ста в розвальнях, он, как и подобает кучеру, взял в руки все вожжи, стал уверенно, прямо в рост по-среди саней и показал, как правильно их держать, а я пристроился, подбоченившись, пригнувшись у края саней, с непривычки придерживаясь за боко-вину. И тогда, когда лошади, набирая шаг, несли наш экипаж по серебристой полевой дороге, мимо рас-кидистых ильмов и высокого ковыля. Из-под копыт Малыша мне в лицо летел снег. Миранда фыркала. Южак молча набирал скорость. Петрович запел: «Тройка мчится, тройка скачет, вьется пыль из-под копыт…» У него голос такой завораживающей силы (он длительное время выступал в составе народно-го хора районного Дома культуры «Орешина), что

ДВА ЧАСА НА ТРОЙКЕПРИ ЛУНЕ

Валерий МАЛЫШЕВ,с. Чугуевка,с. Чугуевка,

Приморский крайПриморский край

19

Литературныймеридиан

я не удержался и стал ему подпевать и до того осмелился, что стал рядом с ним во весь рост, и казак доверил мне вожжи пристяжного Малыша.

Через некоторое время мы придер-жали коней, не дали им разбежаться. Кто его знает, а если «понесут». Мало еще походили рядом. Всякое быва-ет. А я стал говорить Петровичу, что пора возвращаться обратно. Луна-то вон где, в своем зените. Ночь светла, и «звезда с звездою говорит». А он в ответ объяснял мне, мол, не могу так, мол, не привык возвращаться назад той же дорогой. И мы погнали даль-ше. Все быстрее и быстрее бег тройки, все горячей команды кучера: «Эй, за-летные! Эх, хорошо-то как! Вот мчится тройка почтовая». А я ему: «Ямщик, не гони лошадей» и начал осаживать Ма-лыша. В этот миг тройка вынеслась на укатанную дорогу и ее «понесло». Что-то подстегнуло Миранду, и она беше-но помчалась, прибавляя силы Южаку. Петрович кричит: «Помогай остано-вить коренника». Вдвоем мы улеглись на дно саней, ногами упершись в их переднюю часть, о которую стал бить копытами Южак. Наши силы были на исходе, когда, наконец, каким-то чу-дом, мне удалось повернуть Малыша с дороги, и он уже в кювете, замед-лив бег, остановился. Остановились и остальные. Невдалеке виднелся мост. Петрович вздохнул и промолвил: «Фу ты, мы как будто вновь народились. Были же на краю гибели. Хорошо, что у тебя все получилось»,  – подбодрил он меня. А я в это время мало чего со-ображал. У меня от натуги колотилось сердце, готовое выскочить из груди. Потом мы вместе распрягали тройку, в основном это делал Петрович, а я лишь держал за уздечку то Миранду, то Малыша и чувствовал их необъяс-нимую симпатию к своему хозяину и ко мне. Ночью при луне мы были вме-сте. И вместе шутили. «Вот такой у тебя экстремальный репортаж»,  – говорил мне Петрович. «Да, – отвечал я ему, – репортаж с вожжами на шее», помогая ему отнести вожжи в конюшню. Так и хочется закончить этот короткий ре-портаж все же вопросом незабвен-ного Николая Васильевича Гоголя: «И какой же русский не любит быстрой езды»?

Юлия ПОДГОРБУНСКАЯ,Юлия ПОДГОРБУНСКАЯ,г. Иркутскг. Иркутск

«ОДИНОКИЙ ПАСТУХ»В первый раз услышав эту мелодию, еще не зная

ее названия, понимаешь о чем она... Звенит рожок пастуха, эхом отдается мелодия среди гор, похожая то на звон ручья, то на пение птиц в поднебесье, то на мерное накатывание сверкающих под солнцем волн. Летит мелодия над свободной землей, то на-растая, то затихая где-то вдали... Солнце клонится к закату, пылает заря, и скоро последние лучи солн-ца погаснут над вершиной самой высокой горы... Мелодия становится тише и тише, все медленнее льется невидимая река. Смолкает пастуший рожок, неясный шум слышится вдали. Это трогается отара, медленно исчезая в пелене тумана, притаившегося среди гор в долине, покрытой уже сумраком при-ближающейся ночи.

ЛЕСТНИЦА В ЗАРЮРаннее утро. Солнце уже встало и словно стелет-

ся по земле, по траве. Каждый камушек тень от-брасывает, каждая травинка выпустила длинную серую стрелку, которая колышется где-то далеко в стороне. Солнце, словно с непривычки, прищури-лось и тихонько улыбается. К стволу черёмухи при-слонена лестница. Если подняться по этой лестни-це на несколько ступенек, горизонт раздвинется, открыв широкое пространство за калиткой, солнце выступит во всю свою полноту и рассмеётся. Там, выше на несколько ступенек, утро уже вступило в свои права. Легкий полумрак остался у подножия черёмухи, он ещё прохладен, но уже потихоньку начинает прогреваться и постепенно переходит в полный свет.

Во дворе и в доме тихо. Начало лета. Листья светло-зеленые, небо нежно голубое, прозрачное. Лестница тёплая, она постепенно нагревается от солнца, и держаться за неё – одно удовольствие. Кругом расстилаются травы, они колышутся, кланя-ются ветерку. Утро переходит в ясный день, кото-рый разгорится во всю мощь и понесёт на крыльях ветра ароматы луговых трав.

20

Литературныймеридиан

ВЕЧЕРВот ещё один день, Как исписанный лист,

перевёрнут – Алой шторой заката задёрнут.Наплывает вселенская тень.

Не зажжён в доме свет.В сумрак настежь

распахнуты рамы.И бренчит бесконечные гаммыНа фано всё слышнее сосед.

Неба полнится плёсЯрким звездным планктоном

кишащим,А на дне его – вечно спешащихМокрый шелест машинных

колёс.

УТРО ТУМАННОЕ… Засыпая позолотойЗемлю, кружатся, шурша,Листья, и минорной нотой Долго вторит им душа. В голых кронах баритонитВетер ночи напролёт.В белой мгле тумана тонетОбессиленно восход.

Невесомо и бесшумноОтлетает ангел сна.Ты в окно глядишь бездумно – Непроглядна белизна…

Но, пробив заслон слепящий,Солнце ворвалось горя,Словно в поезд отходящий, – В день последний октября.

* * *Наконец – отфевралило! Слава Богу…Хоть зима Снегом так нас одарила –Засугробила дома.Только солнце

Всё длиннее Ткёт на крышах бахромуИз сосулек –И теплееС ними сердцу моему.Не томлюсьДилеммой зыбкой: «Быть – не быть?»Конечно – быть!Вот и встречный мне С улыбкойТропку Рвётся уступить.

* * *

С нарисованным солнцем На синем холстеМай однажды проснётсяВ нагой простоте. И раскрасит зелёнымИ кусты, и траву,Листья высветит клёнамИ церквушке главу,Птиц рассадит, где хочет –Пусть поют там и сям,Ветерком захлопочетПо лугам и лесам,Потрясёт синей кистью – Ливень хлынет с небес!С нерассказанной мыслью, Без ненужных словес,Не спеша и не всуе –Вдохновенным Творцом – Он людей нарисует С просветлевшим лицом.

МУЗЫКАНТ

Темноглазый, белозубый,В кимоно заморский гостьБил в бамбуковые трубы –Словно костью бил о кость.

Незнакомый и тревожный, Непривычно резал слух,По гармонии несложный, Треск – воинственен и сух.

Чудились, резки и дики,Из разбуженных веков,Самураев храбрых крикиИ поверженных врагов…

Вдохновенно, увлечённоОн наращивал накал –Из цилиндров гладко-чёрных Искры ритма высекал.

Палочки в руках мелькали С невозможной быстротой –Словно камешки скакалиВниз по осыпи крутой.

Ускорялась, нарастая,Раскаляясь добела... Что за музыка такая?! – Окружила. В плен взяла!

1991-Й ГОД

Пыль клубилась, содрогались стены.

Бил восторг фонтаном в вышину!

Думали – смели оплот системы.Вышло – сокрушили вдрызг

страну.

* * *Ворьё занежено фавором. Бандиты избраны в кумиры.А честь ютится под забором, – Как бомж из отнятой квартиры.

* * * Всё на продажу!

Совесть, душу, честь,И чресла обнажённые –

туда же.На что угодно ценники

повесь –Барыш иметь бы круче

от продажи.

Марина ЗАЙЦЕВА,г. Корсаков, Сахалинская г. Корсаков, Сахалинская

областьобласть

МАЙ ОДНАЖДЫПРОСНЁТСЯ...

21

Литературныймеридиан

Дед Захарий на старости лет совсем сбрендил. А все, наверное, потому, что без спроса, без ведома, не заручившись стариковским согласием, записали его с супругой Зинаидой в новосёлы.

Ну, какая-такая беда  – расстроился городишко и наперво потеснил, а опосля перешиб новостройка-ми поизносившуюся допотопную хребтину с осевши-ми намоленными бревенчатыми срубами, оглушил электронными воплями и лязгами, запутал в компью-терных нитях зародительницу свою  – деревенскую слободку. И стариков не заманули, посчитали ранее занимаемую квадратуру, учли возраст, заслуги и дали полную «компен-залимпенцию». Трехкомнатная квар-тира – это вам не шутки какие, государство сурьёзные затраты понесло.

Правда, слегка не угадали чиновнички, упекли ста-риков аж на пятый этаж в дом без лифта. Так что лиш-ний раз по пустякам каким ещё подумаешь, стоит ли по каменным выступам карабкаться «эвересты» брать. Но куда деваться? Растолкали старики-новосёлы свой немудреный скарб по двум клетушкам-комнатушкам, а третья за ненадобностью пустовать осталась. Куда им такие палаты, не князья, поди, какие и не боярско-го роду, к роскоши не привышные.

От безделья пошламбается по бездушным кирпич-ным теснинам Захарий, зайдёт в сверкающую оголён-ными стенами комнатёнку, а в замурованном оконце всё такой же непросвет из каменных и панельных за-таенок и тюремок, оглядится, а исшарканного и истоп-танного крылечка в былую свободу и тут нема, в ого-родик тот же, где настырная лебеда, сколько её не рви без передыху, овощ бодает, а за забором непокорная полынь, что здесь испокон веков росла, трясет горь-кими метёлками, требует возвернуть землицу, что за-брана человеком без спроса под свои нужды.

Не видно отсель, из оконного проёма, и знакомого леса, что от старой избёнки рукой подать, где вольна птица гнездо себе вьёт, а в укромной залесине гриб-ница после теплых дождей на червень-месяц подбе-рёзовиками и боровичками вздымалась. Но это ещё ничего, перетерпел бы, сдюжил, а вот получилось теперича, что навсегда перерезали его охотничью до-рожку, по какой несмотря на всё более сковывающую телеса немощь, до последнего, до самого отъезда, хаживал. Совсем недалече от предательски оставлен-ного под нож бульдозера старого дома, на раздува-ющемся по весне болотце крякву и чирка осаживал, а случалось, что и гусь налетал, и рыбалка была – на небольшой речушке чебачков с язями вёдрами вы-уживал.

Тыкался-мыкался в новых хороминах старик с не-весёлыми думками, да и придумал, как усладить свои

воспоминания. Загорелся новым делом, заботу  – за-нятие себе нашёл, решил пустующую комнатёнку пре-образить. Изначально выстрогал брусочки, выбрал у заготовок четвертинку, соединил на вставные шипчи-ки  – наделал рамочек. Стал искать нужные фотогра-фии, но промашка вышла: снимков то оказалось не гу-сто. Во времена Захарьевой молодости не было моды фотографироваться у взятого трофея, охотились не для хвастовства, для души – главное, чтобы в памяти загогулина осталась и потом сердце согревала.

Наверное, его затея сошла бы на нет, если бы не внуки, а правильнее сказать, их увлечение фотогра-фией на определённом этапе взросления. Внуки на-водили объектив «Смены» тогда на всё подряд: на яркие цветочки, на шмелей, на воробьёв… достава-лось внимание и деду, если попадал в поле зрения по возвращении из леса. Нашёл Захарий фотоснимки с парой рябчиков, что по осени, «пересвистав» их в манок, на брусничнике взял и с зайцем-беляком, на которого специально не охотился, а добыл случаем, вылинявшего раньше срока и потому замеченного им недалече от грибной тропы. А вот снимков с рыб-кой оказалось поболее. Взял в рамочки, разметал по стенам фотографии. Опосля поприбивал по стенам на приглянувшиеся места дюбелей и навешал, подвязав к тесёмочкам, резиновые чучела уток.

Выцыганил у жёнушки хранящуюся в заначке и бро-сил на пол «охотничьего музея» тигровую шкуру – из синтетического волокна, конечно. Сам-то отродясь за таким зверем не хаживал. Окинул взором из дверного проёма новый прикид для комнатёнки: «Ещё чеготь не хватает?». Почесал бороду, покрутил  – потискал ухо: давай соображай, откликайся-аукайся бредова мыс-лица, что за недоразумение вышло. И смекнул: «Ить ещё надать-то».

Доковылял до автобусной остановки, съездил на другой край города к младшей своей дочери Алёнке и пошептался с подросшими внучатами. Отыскали они вместе в запылённой кладовке уже не нужную им сейчас, небогатую по взметнувшим ныне бесноватым ценам, но позарез старику надобную вещицу. Запеле-нал её бережно в загодя прихваченную тряпицу, дома тщательно оттёр от пыли, приделал простенький ремешок и прилепил прямехонько над полосатыми тигровыми разводами, какое-никакое ружьецо. Не настоящее, какое взаправдашним разве что малец не-смышленый примет. Да настоящее сейчас на стену и нельзя, закон не велит, хотя и не питал по этому пово-ду соблазнов Захарий  – подарил свою проверенную «тулку» по переезде сыну.

Примастрячил дед рядом с ружьём бинокль, вот это уж не подделка какая-нибудь, не макет, самый

Юрий ЖЕКОТОВ,ЖЕКОТОВ,г. Николаевск-на-Амурег. Николаевск-на-Амуре

ГРЁЗЫ ДЕДА ЗАХАРИЯ

22

Литературныймеридиан

что ни есть настоящий, с семикратным увеличением, и патронташ с несколькими пустыми гильзами. Ещё раз оценивающе осмотрел результат трудов своих: «Вот теперь полная гармония!» Прилепился спинуш-кой к косяку, расплылся в счастливой улыбке… и руки захотелось поднять, словно птице… у каждого свой крест… и взбеленилась, закуражилась по сты-лым стариковским жилам бойкая охотничья кровуш-ка.

Если из родни и знакомых кто в гости зайдёт или соседей по подъезду повстречает, тащит в комнату: «Смотрите, красотища-то какая!» Кто Захария давно знает, чтобы деда не обидеть, нахваливает. А случай-ный человек, если к тому же к охоте не приучен, за-стопориться в недоумении, выйдет за дверь, случа-лось, и посмеётся, а то и пальцем у виска покрутит.

Сам Захарий старается лишний раз в охотничью опочивальню не заходить, бережёт как самый доро-гой заповедник. А с открытием охоты не удержался, захватил раскладушку и ушёл с ночевой, а сон не идёт, воспоминания всякие. Всплывали из прошлого были и небылицы: о неожиданных открытиях и озарени-ях – о счастливых мигах охоты; конечно же, о своём ратном начале, как на утренних зорьках сколько раз вместе с другим охотничьим людом, кто порой неве-дома для себя зачем, но впрягался в одни постромки с природными силами и под песни пролётных птиц своей восторженной охотничьей думкой помогал матушке-земле, затянувшейся розоватыми потугами, разродиться новым днём, и потом, лишь разок при-коснувшись к давней заретушированной сегодняш-ними письменами тайне, непреодолимо стремился к правому, обозначенному судьбоносными далями делу…

И сегодня на исходе ночи не утерпел, отворил оконные створки и улёгся на тигровом коврике го-ловой к окошку, ружьё рядышком на всякий случай: «А вдруг…» От далёкого леска и оставленного дедом озерка через не проснувшийся незапылённый город потянул родной, не надышаться, пахнущий цветущей вербой, оживающим ландышем и пихтовой смолой воздух. Благодать… Под утро Божьи птицы – голуби налетели, накружили – наворковали для мятежного сердца вечного согласия и любви неземной. Захарий сходил на кухню, в одном из холщовых мешочков, в коих по заведённому порядку Зинаида хранила кру-пы на супы да каши, нашёл ячневого помолу, накор-мил птах. И больше не отлип от привычного дела, за-тянула – захомутала разом былая круговерть – утро встречать, новый день привечать, а на третью утрен-нюю зорьку охотничьей недели и взаправду «закря-кало» за оконцем.

Захарий и позабыл, что ружьё в магазине «Детский мир» куплено, изготовился. Немного подождал: мо-жет примерещилось? Нет, опять закрякало где-то со-всем недалече. Охотник не удержался, сложив руки трубочкой, поманил на осадку. Селезень отозвался ещё ближе. Вспыхнувшие в сердце радость и восторг отдались по всем жилкам и косточкам приятным том-лением. Ружьё покрепче взял, приклад к плечу при-строил, чтобы отдачей не садануло, вот-вот налетит.

Но ещё пару раз крякнуло и затихло. Охотник долго выжидал, и только когда беспрерывно зарявкали и загундосили по городским дорогам машины, осме-лился подойти к окну. Биноклем поводил: невдомёк, как тут птица между цементных глыб хороводы на-ловчилась водить, но тешит надежда: «Может, нале-тает какой шальной, покружит-покружит  – и восво-яси. Приводниться то негде». На измахраченном и измятом тяжёлой техникой пустыре с неубранными обломками плит и арматуры лишь квёлая травка пробивается. Вот только единственный тополёк, из-бежавший горькой участи быть изничтоженным, под самым стариковским окном притулился.

– Слышь, Зинаида, селезня сегодня подманил! Кря-кыша. Голосистый! – не сдержался, поделился за обе-дом радостью с супругой охотник.

– Да откуда здесь утке взяться, без водицы той же, лужица хотя бы какая была, – не поверила Зинаида. – Поди, приснилось невзначай. Примерещилось.

– Ну, уж что я-то не отличу? Не дремал даже. Не впервой, считай, охочусь,  – сделал вид, что обижен недоверием, склонился ниже над тарелкой Захарий.

– Ты-то? Конечно. Таких охотничков ещё поискать, – без злобы подначивала супруга, с улыбкой и непоказ-ной нежностью лаская глазами изморщинистого, изъ-еденного годами и ветрами, кожа да кости, деда.

– Зинаида, ты бы налила из графинчика, малёха? На открытие охоты полагается! – тонко уловив мягкие ча-рующие словесные виражи голоса супруги, вопроша-юще обратился Захарий.

– Так бы и сказал, что выпить хотся. А то выдумыва-ешь небылицы всякие…

Отметил начало охотничьей страды Захарий, хле-бает щи, а самого сомнение гложет: вроде правильно старая разумеет, но он же слышал. И если зрение ма-лость подводит, то на слух он не жаловался. В общем, проверка утренней головоломке требуется.

Вечером заранее занял позицию, чучело кряквы на подоконник устроил, чтобы заметнее было,  – не-втерпёж разгадать загадку. Хотя если и какой шаль-ной селезень кружил, то вряд ли опять налетит. Такой страстной наверняка уже нашёл себе подружку. Не прилетел селезень на вечерней зорьке, а наутро объ-явился сызнова. Решил Захарий ружьём не целить, а выследить чудную птицу, хоть разок глянуть на дико-винного селезня, что полюбаву посреди города ищет. Подкрался к окошку с биноклем. Пошарил моноклями по небу – никого нема. Снизил планку поиска – никто не вьётся.

А тут из-под самого носа с тополька уточка закряка-ла. Надо же, «кальделябра» какая – утка на дереве, ни-когда не встречал и не слышал, чтоб хоть кто-нибудь обмолвился об этом. А получается: могёт утка каким-то макаром, если надобно, цепляться перепонками за ветки. Вот, чудное дело – жизнь, вроде побегал по-рядком по землице, и глас с самого верха напоминает: пора, мил человек, собираться в другую дорогу, спу-щенные с небесной выси руки гладят тебя нежно по поседевшей и поредевшей волосьями головке, а не-бесный занавесь, открытый перед людьми, где ты на подмостках комедии ломал, всё глуше закрывается.

23

Литературныймеридиан

А оказывается, не успел ты насмотреться  – налю-боваться этим миром и много времени в шутовских затеях, захлёбываясь пустословием, бездарно по-тратил. А тут напоследок такие картины, такие от-крытия…

Навёл бинокль. Мать честная – так это же ворон на самой макушке дерева. Косит на человека глазом и трель свою с издёвкой выворачивает на утиный лад.

– Ах, ты, плутище, скоморошина бесстыжая… – За-харий в сердцах даже замахнулся рукой на птицу.

Обиделась птица и улетела восвояси, а Захарий заскучал в бездействии и безделье.

А примерно через недельку после окончания охоты шум из охотничьей засидки раздался. Загля-нул туда Захарий: скрежещет-шебаршит кто-то за окном. Осторожно открыл раму: раненый ворон на карниз припал, дался в руки. Осмотрел: крыло по-мято, косточка перебита.

– Вишь, как вышло, издевался над охотником, а как занемог, обратиться больше не к кому, – пожа-лел пернатого гостя охотник. Поправил ворону ко-сточки Захарий, неделю птица прожила на полном стариковском попечении, отколупывая от пенси-она алтыны и гривны, пока крыло срасталось. Но и оправившись от хворобы брюнетистый пародист стариков не забывал. Захарий форточку всегда от-крытой держал, чтобы птица без помех залетала, когда захочет. Ворон говорун ещё тот оказался и к обучению способный, нет, конечно, по-человечьи не сподобился, но уточкой крякал, куковал, сквор-цом мог, по-сорочьи, даже собакой гавкал… убла-жал слух старика разными голосами, пробовал подражать звукам, что с «говорящего ящика» до-носились. Видит, что дед доволен, чёрнокрылый и рад стараться, «наконцертует», на плечо сядет и в рот всё клювом норовит залезть, проверить, не приберёг ли Захарий съедобную заначку – оплату за выступление.

– Целоваться он к тебе, что ли, лезет? – ревновала Зинаида мужа к ворону, оттянувшего на себя поря-дочную долю стариковского внимания.

– Ты же, мать, неправильно понимаешь. За своего он меня принимает. Душу бесхитростную нашёл… Ты прислухайся, как поёт, как вестует.

Привыкла немного погодя, научилась вместе с де-дом птичьи концерты слушать и Зинаида.

Почти полгода с вещей птицей охотник дружбу во-дил. А в пору отгорающего и отцветающего осенне-го листа, когда горечь диких рябиновых ягод выво-рачивает соблазнённого яркостью рясных гроздей наизнанку и не даёт лицемерно напускать на себя благополучную гримасу, в аккурат на первый день открытия охоты, самые трохи не дожив до 93 годков, преставился дед Захарий, ушел в мир иной, куда за-годя протоптал тропинку, навечно отбыл в негасну-щий мир охоты и природы со своими мечтами и грё-зами, наделав памятных затёсок в мирской жизни, только за них цепляться и карабкаться обратно не будет: не оставил он на землице грехов, что замали-вать нужно.

СТУДИЯ «ВЕСНА».ОТ «ВЕСЕННЕЙ КАПЕЛИ» ДО ЛИТЕРАТУРНОЙ СТУДИИ

Весна – вечный символ пробуждения природы, молодости, любви и красоты. Не случайно наша литературная студия носит имя самого роман-тического времени года. Историю нашей студии можно начать с весны 2005 года, когда по инициа-тиве профкома Тихоокеанского государственного экономического университета (ТГЭУ) увидел свет поэтический сборник с символичным названием «Весенняя капель». Сборник вышел в марте и был приурочен к Международному женскому дню. Поэтому в него вошли в основном стихи о женщи-нах, любви и весне. Презентация сборника выли-лась в литературно-музыкальный вечер, вызвав-ший широкий резонанс. Так родилась традиция каждую весну начинать со сборника стихов и ли-тературного вечера. Постепенно сформировался постоянный коллектив авторов, основа будущей студии, но в каждом сборнике появлялись и но-вые имена. Презентации превратились в настоя-щие праздники с чтением стихов и выступлением музыкальных коллективов, на которых читаль-ный зал библиотеки ТГЭУ был забит до отказа. Рос во всех смыслах и сам сборник. Если в первом выпуске было 68 страниц, то объём седьмого, получившего название «Сияй, душа», составлял уже 128. Во втором сборнике «Городской романс» впервые появилось литературоведческое всту-пление. Расширился круг тем, к любовной лири-ке добавилась гражданская тематика, а в шестом сборнике «Волшебный и прекрасный мир», вы-шедшем в год 65-летия Великой Победы целый раздел был посвящён Великой Отечественной. В том же выпуске впервые к стихам добавилась проза. От сборника к сборнику совершенство-валось качество полиграфии, улучшался дизайн, творческая мысль писателя и поэта дополнялась полётом фантазии художника. Росли и сами ав-торы. Обогащался поэтический язык, совершен-ствовался стиль, появлялись новые интонации. Многие постоянные авторы выпустили сольные сборники. Всё это подготовило почву для перехо-да на качественно новую ступень. И в июне 2011 года по инициативе известного литератора, члена союза писателей Сергея Юдинцева было прове-дено организационное собрание литературной студии «Весна» уже под эгидой Дальневосточного федерального университета (ДВФУ).

Даниил АЛЕКСЕЕВАЛЕКСЕЕВ,,член литературной студии «Весна»,член литературной студии «Весна»,

г. Владивостокг. Владивосток

Информация

24

Литературныймеридиан

КОСОЛАПАЯ БУКВАКогда мой полуторагодовалый внук потянулся за

ножничками с криками: «дай!» и «сам!», я уступила ему, показав как правильно их взять, контролируя каждое его движение. Я знала, как важно поддер-жать интерес ребёнка вовремя.

Помню, как испугалась я однажды, увидев в одной

из больничных палат сидящего в закрытой детской кроватке двухлетнего малыша, смело орудующего маленькими маникюрными ножничками (а кончики у них достаточно остры и тонки), среди вороха из-резанной бумаги.

– Ну и что такого? – недоумённо произнесла по-явившаяся с грудничком на руках молодая мамаша, когда я ринулась отобрать у ребёнка острые нож-нички.

– А если порежется, а рядом никого нет? – Да он с полутора лет режет, не порежется, – спо-

койно заявила нерадивая мамаша.

Давая впервые ножнички внуку, я тщательно кон-тролировала каждое его движение, обучая пра-вильно ими пользоваться: резать только от себя и держать подальше от пальчиков, держащих бумагу. За полгода он изрезал кучу ненужной бумаги. Ино-гда из беспорядочной резьбы появлялся клочок, напоминающий какую-то знакомую форму.

– Смотри, баба. Дяденька! – А где же у него голова? (показывает). – А где ножки? – и тут я и сама вижу дяденьку с вы-

ставленной в сторону ногой. Мы рисуем ему глазки, волосики, ушки. И этот «шедевр» занимает достой-ное место среди других подобных экспонатов.

Когда Тёма узнал буквы, он стал складывать их из обрезков бумаги. Однажды он увлёкся вырезывани-ем картинок. Его ножнички теперь бегали по бумаге зигзагами, и это его забавляло. Вырезав очередную картинку, он откладывал её в сторону, чтобы потом приклеить в самодельную книжечку.

– Смотри, баба, буква «П»! Я уставилась на клочок бумаги с вырезанным от-

верстием, слегка закруглённым книзу. – Что-то не очень-то похоже, – засомневалась я, –

буква «П» смотри, какая прямая. – А это косолапая буква, – заявил внук.

Я удивилась его находчивости и спрятала этот клочок в книгу, которую читала. Теперь у меня есть необычная закладка, на которой написано: «Выре-зал Тёма, 2.5 года. Косолапая буква «П».

СКАЗКА НА ОКНЕЯнварь месяц оказался весьма странным: ника-

ких тебе снежных метелей и диких морозов, наобо-рот – потепление.

– Уснул Дед мороз после праздников, – говорили взрослые.

– Весна пришла, – говорили дети.Самая настоящая оттепель началась в середине

января и с крыши падала звенящая капель.– Испортили экологию, – ворчали старики, – не к

добру это потепление. А я обрадовалась тёплому дню и решилась вы-

мыть окна. А что? Мороза нет, почему бы не по-пробовать? Тщательно домыв кухонное окно и протерев насухо стёкла скомканными газетами, я заканчивала уборку, любуясь чистыми стёклами. И вдруг заметила в правом нижнем углу белесое пят-но. Взяв кусок газеты, я решила ещё раз протереть пропущенное место на стекле, но замерла, заметив, что пятно несколько увеличилось. Я уставилась на мутный уголок, из которого очень медленно, как в сказке, побежала вверх очень тонкая полоска. Она вытягивалась, обрастая всё новыми мохнатыми от-ростками.

– Как похоже на лапку ели! – ахнула я, не сводя глаз с рисунка на стекле. Не прошло и полчаса, как весь угол стекла почти до середины окна был изрисован снежным хвойным лесом. Я сидела на табуретке, забросив все дела, и любовалась на сказочную ра-боту Деда Мороза, который не спеша превращал моё окно в сказку. Я восторженно рассказывала ве-чером своим домочадцам эту историю, но мой вос-торг остался только со мной.

– Подумаешь,  – сказал младший сын,  – к вечеру похолодало, вот и замёрзло.

– Красивый узор, – сказал старший. Но настоящее волшебство осталось только со

мной. И благодарность в душе за чудесную сказку, рассказанную только мне волшебной кистью ска-зочного Деда Мороза.

Нина ПОЛУПОЛТИННЫХ, г. Артём, Приморский крайг. Артём, Приморский край

СКАЗОЧНЫЕ ИСТОРИИ

25

Литературныймеридиан

В название статьи я вынес строку из небольшого стихотворения Виктора Кирюшина, которая наилуч-шим образом характеризует суть всего, к чему при-касалась лира поэта. А речь свою я хочу вести о кни-ге «Накануне снега и любви», вышедшей в 2009 году в издательстве «Вече» в поэтической серии «Новые стихи».

Удивительная эта штука  – поэзия. Иногда кажется, что столько всего прочитано, столько раз за свою жизнь удивился и столько раз был разочарован про-читанным, что казалось: ни удивить, ни разочаровать до глубины души уже никто и ничто меня не сможет. Но, к радости своей, зря я так думал.

Взяв в руки небольшой сборник избранной лирики «Накануне снега и любви», я так и не смог оторваться от него, пока не прочёл весь, а затем начал перечи-тывать от последнего стихотворения к первому, а по-том – открывая книгу наугад. И ходил целый месяц за-чарованный гармонией слов, за которыми виделась не только жизнь написавшего стихи поэта, но и моя жизнь, всплывавшая по каким-то неведомым зако-нам в памяти. Я потом долго ещё не мог читать стихи других современных авторов. Мне они казались не-гармоничными, фальшивыми, неряшливыми, наду-манными, выспренними, а порою – просто корявыми. Не исключено, что со временем часть этих определе-ний улетит в небытие, так как навеяны они были не столько действительными качествами стихотворной продукции, сколько просто не выдержали конкурен-ции в короткий отрезок времени с такими гармонич-ными стихами Виктора Кирюшина. Захотелось сразу же сесть за стол и написать о них хорошие слова, но я, много раз обжигавшийся по причине чрезмерной эмоциональности, решил через какое-то время пере-читать книгу вновь, при другом расположении духа. Сделать это было несложно, поскольку подступила летняя суета курортного города с жарой и многолюд-ностью, а ещё и с предолимпийским строительством, парализовавшим не только автомобильное движение на дорогах города, но и любое желание куда-то ехать и что-то делать. Прошло ещё полгода, отошла грибная пора, которая на юге иногда и в конце ноября не от-пускает грибников, и я снова взял в руки книгу В. Ки-рюшина «Накануне снега и любви». Ощущения мои не потускнели, очарование не пропало. Многие стихот-ворения этой книги я бы отнёс к философской лирике. Даже такая малость, как залетевшее в окно гусиное пёрышко, натолкнуло поэта на размышления куда более весомые, чем само пёрышко: «Ах, душа, омытая

печалями,  //  Что ж ты полюбила гладь да тишь?  //  В свой черёд за дальними причалами // Пёрышком по небу полетишь». Виктору Кирюшину, по всей видимо-сти человеку несуетному, удаётся не только обратить внимание на изменения, происходящие в природе, но и ход времени ощутить почти физически, и разли-чить в этом времени себя:

Позже темнеет и раньше светает,Время весеннею льдинкою тает.Капля по капле уходит в песокЖизнь, а не сладкий берёзовый сок.Но оттого, что на свете невечен,Дорог вот этот мерцающий вечер,Полутона, и штрихи, и оттенки,Сумрак и солнечный зайчик на стенке,Облако в небе и влага в овраге,Старое фото на жёлтой бумагеГде средь ушедших в иные края,Неразличимый, устроился я.

В каждом стихотворении, в каждой строке чувству-ется интеллигентность, но не та, что приобретается с годами учёбы или от общения с образованными людьми, а природная интеллигентность, которую от-мечали многие у Николая Рубцова. А ещё полностью отсутствует неряшливость в исполнении. Рифмы вы-верены, но не сконструированы. Слова уложены в строку так, что кажется, будто эти строки были всегда, да при чтении и забываешь, что это всего лишь сти-хотворное произведение. Незаметно для себя ты на-чинаешь жить в том времени и в том пространстве, которые и выбрал поэт.

У Виктора Кирюшина в книге нет стихотворений публицистических, да и стихотворений, которые бы в прямом смысле подошли под определение «граж-данская лирика», нет. Да и зачем поэту сотрясать воз-дух, если в лирических строках лёгкими мазками, как искусный художник, он может сказать больше о вре-мени, об отношении власти к людям, о вымирании русской деревни, о несуществующей своей вине. И сказать так, что в изображённых картинах вологжани-ну увидится вологодская деревня, костромичу  – ко-стромская, жителю подмосковья  – подмосковная. В этом и заключается талант художника. И при этом нет никакого нагнетания обстановки:

Дом у реки – резным фасадом к бору,Где ежевика вьётся по заборуИ яблоки запутались в траве – Как о тебе я тосковал в Москве!

Виталий СЕРКОВСЕРКОВ,, г. Сочи

МИР НЕПРИДУМАННЫЙ, МИР НАСТОЯЩИЙ

26

Литературныймеридиан

Теперь уже не встретят тесть и тёща.Приют их вечный ныне там, где рощаИ тёмные дубовые кресты...Недалеко, всего-то две версты.

Дорога непроезжая горбатаК могилам тихим узника штрафбата,Пришедшего с войны в бинтах сырых,И матери, поднявшей восьмерых.

А дом стоит и сохранилась печка.Напротив – лес, за огородом – речка.Благословенны здешние места!Вот только жаль: земля вокруг пуста.

Ушёл её рачитель и ходатай,А я всего лишь праздный соглядатай,Не знающий крестьянского труда.Зачем же тянет вновь и вновь сюда?

Печь затоплю, потом иду к запруде;Всё кажется, здороваются люди,Которых знал, а их в помине нет...Не век прошёл, всего-то двадцать лет.

Когда уснёт закат подслеповатый,Я возвращусь, ни в чём не виноватый,Забытый, как портреты на стене,В том времени, в том доме, в той стране. («Дом»)

Или в другом стихотворении, в котором, казалось бы, и места нет ничему, кроме картины осени и не-которых чисто городских примет не самого весёло-го времени года, но и приметы эти оживают так, что и сам поёжишься от дыхания времени ли, осени ли, хотя сидишь в тёплой квартире и читаешь стихи: «...Набухшие кровли  //  Сосут мутноватую мглу.  //  Не-мой иероглиф – // Фигура бомжа на углу. // Он стра-нен и кроток –Живой человеческий хлам, // На фоне решёток, // Авто, казино и реклам. // Что время уно-сит  //  С последним закатным лучом?  //  ...А он и не просит // Прохожих уже ни о чём». А всё оттого, что в пейзаже вдруг проявился «немой иероглиф – фигура бомжа на углу». И уже ни к чему сотни и тысячи ста-тей и стихотворений о деяниях властьпредержащих за последние десятилетия. «Немой иероглиф» – и есть оценка их деятельности и приговор поэта.

Поэту, по всей видимости, ближе переходное состо-яние природы – от ночи к рассвету и ото дня к ночи, то есть сумерки, когда всё неясно, расплывчато, ког-да состояние природы наталкивает на размышления, иногда печальные. Природа как бы таится, и в душе поэта поднимаются потаённые чувства и мысли, об-ретая зримые образы, и выливаются в неспешные и нешумные, подвигающие к размышлению строки. Художник такое состояние природы, скорей всего, выразил бы, написав акварелью или пастелью, давая возможность каждому за расплывчатостью и туман-ностью домыслить и дочувствовать своё.

Удивительно, что такой гармоничный поэт ещё и тер-зается мыслями о косноязычии, о неумении говорить:

«Задыхаюсь от косноязычья,  //  Но уже не зайти за черту  –  //  Слово рыбье, звериное, птичье,  //  Словно кость, застревает во рту. // Снова древнюю книгу ли-стаю,  //  Чей волнующий запах знаком.  //  Вы, от века живущие в стае,  // Не считайте меня чужаком!» Поэт себя считает дитём природы, неотделимой частью её: «Я такой же по крови и сути – // Муравью и пичуге родня». И совсем уж кажутся удивительными строки стихотворения: «Но природа, закрывшая двери, // Не-мотой продолжает корить.  //  О, свободные птицы и звери, // Научите меня говорить!» Написал я вот этот абзац и подумал: «А может быть вовсе и не удивитель-но, что поэт задаётся такими вопросами? Может быть, именно такое требовательное отношение к своему слову, к речи, к языку родному помогает ему являть гармонию строк, соединяя и переплавляя в душе, как в тигле, проявления внешнего и переживания вну-треннего мира, чего днём с огнём не сыщешь в тво-рениях многих и многих современных сочинителей, которых назвать поэтами порою язык не поворачива-ется»?

Поэтические образы Виктора Кирюшина облада-ют ещё одним удивительным свойством: вызывать целый ряд ассоциативных образов, о чём автор, на-верное, не всегда и подозревает. Это говорит о глу-бинности его поэтического дарования. За простыми словами и образами иногда открывается бездна. А для этого стоит поэту лишь взглянуть на мир через полуоткрытые оконные створки:

Полуоткрыты оконные створки:В небо впечатана церковь на взгорке.Дальше – полоска сутулого бора,Ближе – сирени костёр у забора.

Мир непридуманный, мир настоящий,Ливнем омытый, поющий, летящий.Птица, растение, ветка немаяПразднуют ясную радугу мая.

Долго земля эту силу копила:Тянутся ввысь лебеда и крапива,Люди, деревья и церковь на взгорке...Полуоткрыты оконные створки.

У Виктора Кирюшина своеобразна и любовная ли-рика. Она сдержанна, она не пылает чувствами, в ней не бьётся посуда, но она завораживает правдивостью и правотой каждой из сторон: «В каком году? В каком краю? // «Вот Бог, а вот порог...» // Я жалость вечную твою // Перенести не смог. // Пусть лучше ненависти мгла,  // Горячая, как плеть.  // И вот живу, а то б мог-ла  //  До смерти зажалеть». Он и в любовной лирике доходит до философских обобщений:

...Всё впереди – и простить, и проститься,Всё позади – и вина, и вино.

Знаю, победа сродни пораженью,Зыбок над временем наш перевес...

...Краток роман, оттого и не скучен,Скоро забудутся год и число.

27

Литературныймеридиан

Александра ПОЗДНЯКОВА,Александра ПОЗДНЯКОВА,г. Владивостокг. Владивосток

ПРИЗНАНИЕРАБОТАЮЩЕЙ ПЕНСИОНЕРКИ

Я люблю, люблю работать –не бездельник.Но как жду, как жду субботув понедельник!А за нею для души,во спасеньеЕсть еще заветный день –воскресенье…По неделям календарья срываю.Не заметила: годапролетают…

ЗА ОКОШКОМ – МЕТЕЛЬ

Подошла я к окошку –За стеклом – снегопад.Снежной вьюги гармошкаСтонет в лад и не в лад.Как качает деревья!Как пуржит и метет!Вон сосед на работуПо сугробам бредет…Мне ж тепло и уютно,И не надо в метель.Поразмыслив минуту,Вновь ныряю в постель…

НЕ ТОРОПИТЕСЬ…

Не торопитесь осудить другихИли на людях высмеять кого-то:Кто знает, ваша «умная» остротаНе обернется ль против вас самих?Не торопитесь дифирамбы петьИли польстить кому-то между делом.Вдруг сделаете это неумелоИ выгоду не сможете извлечь?Но есть «талант» – уметь определить,Когда лизнуть, когда куснуть за пятку.Кто воспитал в себе щенячью хватку –Сумеет ли с достоинством прожить?

Только вот лодка со скрипом уключин,Вечер и в золоте капель весло...

Стихи Виктора Кирюшина, негромкие, акварельные, пастельные, дышат, как правило, еле ощутимым драма-тизмом. Всё время чувствуешь затянутость до предела какой-то внутренней пружины. Это чувствуется даже в любовной лирике. В стихотворении «Здесь только во-роньё витийствует картаво» в двадцати живописных строках автор от желания сбежать от картавого воро-нья («...А я хочу к тебе, в убежище твоё...»), которое на-ходится на сто первом километре, где «Иному – тяжкий крест, а грешнику – отрада», через признание: «Ещё не пить с утра я не давал зарока» и «Что будет – поглядим, а прошлого не жалко, // Хотя оно внутри, как взведенный курок.» поэт искренне признаётся: «Не верю, что ждала, но так наивно рада // Случайная моя, но лучшая из жён». Пуританина такое признание, наверное, покоробит, но из таких вот моментов и состоит жизнь, в строках и при-знаниях этих больше правды, чем в заведомо отредакти-рованных внутренним редактором фальшивых вздохах при луне, которых печатается великое множество и от которых у человека, повидавшего в жизни много, сводит скулы. А у Виктора Кирюшина в стихотворении всё, как в жизни: «Потом минует день и вскрикнет электричка,//И я тебе шепну: «Любимая, держись!» // Платок твой вдале-ке погаснет, будто спичка, // А может быть, свеча, а мо-жет быть, и жизнь...». Одно это стихотворение могло бы являться основанием для написания сценария фильма. Так оно ёмко, так жизненно и так сильно по скрытому драматизму.

Знаю, что в статье нельзя так много стихов цитировать, но вышеприведённые строки, вырванные из контекста, говорят о том, что такое цитирование есть не что иное, как калечение стихотворения. Не могу удержаться, что-бы, завершая эти заметки об удивительном поэте, не привести целиком одно короткое стихотворение, как образец главного свойства поэзии Виктора Кирюшина – гармонии:

Вид и убог, и божествен:Голые стынут леса.Дождь барабанит по жестиДвадцать четыре часа.

Осень. Безлюдье. Равнина.Озеро цвета свинца.Низкого неба рванина.Русская даль без конца.

Грустно-то... батюшки светы!Вольно-то, как уж ни глянь...Вот где родятся поэтыИ беспробудная пьянь!

К сказанному поэтом мне добавить нечего. Думаю, что многие стихи Виктора Кирюшина и через пятьдесят, и через сто лет останутся современными. В них нет грохо-та строек, как у поэтов прошлого столетия, воспевавших строительство Магнитки и Днепрогесса, Братской ГЭС и БАМа. Поэт пишет на вечные темы, тем самым и стихам своим дарует долгую жизнь. По крайней мере, мне в это хочется верить.

ОБЯЗАТЕЛЬНЫЕ ТРЕБОВАНИЯ, ПРЕДЪЯВЛЯЕМЫЕ ОБЯЗАТЕЛЬНЫЕ ТРЕБОВАНИЯ, ПРЕДЪЯВЛЯЕМЫЕ К ПРИСЫЛАЕМЫМ МАТЕРИАЛАМК ПРИСЫЛАЕМЫМ МАТЕРИАЛАМ

1. Произведение присылается ОДИН раз.2. Отдельные произведения печатаются на компьютере или печатной машинке с двойным

интервалом. На обороте листа не писать и не печатать.3. Каждый лист рукописи должен быть подписан в правом верхнем углу: фами лия, имя автора

(полностью) и наименование населённого пункта (в том числе – каждое произведение в элек-тронном виде).

4. Фотографии принимаются только контрастные, высокого качества.5. Произведения, присланные по электронной поч те, имеют приоритет в публикации (E-mail:

Lm-red@mail.ru). Текстовые файлы принимаются в формате WORD.6. При отправке корреспонденции в редакцию в графе «Получатель» необходимо указывать имя

главного редактора Владимира Александровича Ко́стылева.Материалы, не соответствующие требованиям, а также работы, написанные неразборчивым

почерком, и тем более – ксерокопии и неразличимые компьютерные оттиски не рассматрива-ются принципиально и в работу не принимаются.

ПОДПИСКА НА 2012 ГОДПОДПИСКА НА 2012 ГОД

полгода год

«Литературный меридиан» 350 руб. 550 руб.

Указанная сумма высылается почтовым переводом на имя главного редактора Ко

,стылева Владимира Александровича по адресу для корреспонденции:

692342, Россия, Приморский край, г. Арсеньев-12, а/я 16, ежемесячник «Литературный меридиан».

Ежемесячник высылается почтой по указанному подписчиком адресу. Никаких дополнительных затрат подписавшийся не несет.

• При перепечатке ссылка на «Литературный • При перепечатке ссылка на «Литературный меридиан» обязательна. меридиан» обязательна.• Мнение редколлегии не всегда совпадает с мне-• Мнение редколлегии не всегда совпадает с мне-нием автора.• Редакция в переписку не вступает.• Редакция в переписку не вступает.• Рукописи не рецензируются и не возвращаются.• Рукописи не рецензируются и не возвращаются.• Срок хранения рукописей в архиве редакции – • Срок хранения рукописей в архиве редакции – 1 год.• Авторы несут ответственность за достовер-• Авторы несут ответственность за достовер-ность своих материалов.ность своих материалов.• Редакция имеет право отказать в публикации.• Редакция имеет право отказать в публикации.

«Литературный меридиан» заре гис т ри рован в Феде-заре гис т ри рован в Феде-ральной службе по надзору в сфере массовых коммуни-ральной службе по надзору в сфере массовых коммуни-каций, связи и охраны культурного наследия. каций, связи и охраны культурного наследия. Рег. ПИ № ФС 77–33178ПИ № ФС 77–33178 от 18 сентября 2008 г. от 18 сентября 2008 г. УчредительУчредитель: В.А. КостылевКостылевОбъём издания – 7 печатных листов. Объём издания – 7 печатных листов. Тираж 250 экз. Цена свободная.Тираж 250 экз. Цена свободная.Номер подписан в печать по графику Номер подписан в печать по графику и фактически 29 февраля 2012 г. в 19-00. и фактически 29 февраля 2012 г. в 19-00. Адрес издателя и редакции: Адрес издателя и редакции: г. Арсеньев, ул. Островского, 8/1-20.г. Арсеньев, ул. Островского, 8/1-20.Отпечатано в ЗАО «Полицентр», Отпечатано в ЗАО «Полицентр», г. Арсеньев, ул. Заводская, 5. г. Арсеньев, ул. Заводская, 5. Дата выхода номера в свет – Дата выхода номера в свет – 12 марта12 марта.

АДРЕС ДЛЯ ПИСЕМАДРЕС ДЛЯ ПИСЕМ:Россия, Приморский край, 692342, г. Арсеньев-12, а/я 16, ежемесячник «Литературный меридиан»,Россия, Приморский край, 692342, г. Арсеньев-12, а/я 16, ежемесячник «Литературный меридиан»,

Ко,стылеву Владимиру Александровичу.

Тел. (+7) Тел. (+7) 914–666–1–999 914–666–1–999 (с 01.00 до 15.00 по Москве)(с 01.00 до 15.00 по Москве)E–mail: E–mail: Lm-red@mail.ruLm-red@mail.ru

Наш сайт: www.Litmeridian.ruНомер счёта в системе Яндекс-деньги: 41001884919176

ИЗДАНИЕ ВЫХОДИТ НА СРЕДСТВА, СОБРАННЫЕ АВТОРАМИ, СОТРУДНИКАМИ РЕДАКЦИИ,ИЗДАНИЕ ВЫХОДИТ НА СРЕДСТВА, СОБРАННЫЕ АВТОРАМИ, СОТРУДНИКАМИ РЕДАКЦИИ,ЧЛЕНАМИ ОБЩЕСТВЕННОГО СОВЕТА, А ТАКЖЕ НА ПОЖЕРТВОВАНИЯ,ЧЛЕНАМИ ОБЩЕСТВЕННОГО СОВЕТА, А ТАКЖЕ НА ПОЖЕРТВОВАНИЯ,

И ОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ НА БЕЗГОНОРАРНОЙ ОСНОВЕОСУЩЕСТВЛЯЕТСЯ НА БЕЗГОНОРАРНОЙ ОСНОВЕ..

Победа!

Автор рисунка — Дарья ТОЛМАЧ, учащаяся Муниципального казенного учреждения «Основная обще-образовательная школа № 22» с. Изюбриное Чугуевско-го района Приморского края

Алёшенька Попович

Автор рисунка — Евгений НАЧАРКИН, учащийся

Муниципального казенного учреждения «Основная обще-

образовательная школа № 22» с. Изюбриное Чугуевско-

го района Приморского края