Диссертация. Специфика процесса транстерминологизации в отраслевой терминосистеме

Тип работы: Диссертация /  Предмет: теория языка

§ 1.2. Проблема тождества слова и лингвистические факторы транстерминологизации

Хотя в отечественном языкознании много десятилетий обсуждается проблема семантического тождества слова, до сих пор существует много спорных вопросов, касающихся таких языковых явлений, как полисемия и омонимия.

Некоторые лингвисты отрицают существование полисемантичных слов, приводя в защиту этой точки зрения различные аргументы.

Еще А.А. Потебня писал: «Слово есть для нас совокупность членораздельных звуков, составляющих одно целое, и одного значения, а не многих. Где два значения, там два слова, а не одно» [Потебня 1941, с. 198].

По мнению В.А. Звегинцева, слово не может быть многозначным, «поскольку в лексическом значении слова закреплен результат определенного обобщения и этот процесс обобщения не прекращается до тех пор, пока живет и развивается язык, в одном слове не может одновременно происходить несколько разных обобщений, происходящих по разным направлениям, что только и могло бы привести к образованию в слове нескольких лексических значений. Лексическое значение в слове одно, но оно может складываться из нескольких потенциальных типовых сочетаний, которые… в своей совокупности составляют лексическое значение слова. Эти типовые потенциальные сочетания… правильнее всего назвать лексико-семантическими вариантами (термин А.И. Смирницкого) единого значения слова» [Звегинцев 1957, с. 125-126].

С позицией В.Н. Звегинцева согласны не все ученые. Например, Д.Н. Шмелев справедливо замечает, что, во-первых, при таком подходе проблема многозначности не снимается, «а заменяется аналогичной проблемой семантической ‘многовариантности’, слова”, и во-вторых, «мы оказываемся перед проблемой определения ‘общего значения’ слова, проблемой практически трудноразрешимой» [Шмелев, 1973 с. 70].

Точки зрения В.Н Звегинцева придерживается Ю.С. Сорокин, считая, что «слово как единица языка именно является определенным словом в результате того, что оно имеет свое, особое и единичное значение», «получающее в речи различные реализации» [Дискуссия по вопросам омонимии 1960, с. 61]. Однако, по мнению Ю.С. Сорокина, слово может иметь несколько значений (быть многозначным) в двух случаях: когда происходит исторически обусловленная смена значений слова, а также «при сопоставлении слов … различных языковых кругов (родственных языков, диалектов и общенародного языка, профессиональных языков и общенародного языка и т.д.)» [Дискуссия по вопросам омонимии 1960, с. 64].

По мнению Г.И. Климовицкой, те, кто не признает существования многозначных слов, исходят из того, что, во-первых, в речи человек всегда употребляет слово только в одном значении, что речевой текст всегда соотносится с каким-то одним предметом, явлением; во-вторых, «в системе языка, как она зафиксирована в интеллектуальных механизмах сознания людей, практически пользующихся языком как средством общения и мышления, слова, имеющие одинаковое значение, также расцениваются именно как однозвучные (выражение А.А. Потебни), но разные слова» [Климовская 1969, с. 163].

Г.И. Климовская полагает, что ошибочное, на ее взгляд, представление о том, что слово может иметь несколько значений, сложилось в лексикографической практике «при механическом (алфавитном) способе расположения слов в словарях», чему способствовал такой недостаток лингвистической исследовательской работы, как смешение двух планов анализа языка: синхронического и диахронического. Г.И. Климовская пишет: «только в диахроническом плане связь однозвучных слов может быть представлена схемой , в синхроническом же аспекте связь их может быть изображена только в схеме » [Климовская 1969, с. 164].

Противоположное мнение о мнимости проблемы омонимии было высказано в лингвистической литературе А.В. Исаченко. Ученый полагает, что слово как знак состоит из обозначающего, или десигнатора, и обозначаемого, или десигната. При таком понимании слова вопрос об омонимии является мнимым с точки зрения общей теории языка, «поскольку он касается не тождества или различия самих языковых знаков (с которыми имеет дело языковед), а лишь тождества двух (или более) десигнаторов» [Исаченко 1961, с. 29]. Не существует также проблемы омонимии как для говорящего, так как в процессе его речи происходит сочетание десигнатора с нужным десигнатом … в зависимости от коммуникативного задания», так и для слушающего, так как «благодаря общему контексту (или внешней ситуации) слушающий практически всегда понимает говорящего правильно, то есть соотносит данный десигнатор с тем десигнатом, который имелся в виду говорящим» [Исаченко 1961, с. 29].

Выше были представлены крайние точки зрения на проблему омонимии и полисемии.Большинство же ученых считает, что в языке существуют как многозначные, так и омонимичные слова. Но

и среди сторонников такого решения проблемы семантического тождества слова есть множество разногласий, в частности, по поводу вопроса о том, где следует провести границу между омонимией и многозначностью.

Как отмечает Л.Л. Кутина, «со времен Я. Грота в русской лексикографии утверждалось понимание омонимов как слов разного происхождения, случайно совпавших по звучанию. Это понимание, получившее

позднее название ‘традиционного’, было в основном свойственно и советской лексикографии 30-40-х гг.» [Дискуссия по вопросам омонимии 1960, с. 40].

Затем лингвисты стали относить к омонимам слова, которые некогда являлись значениями одного слова, но потом, в результате разрыва семантических связей, стали осознаваться как самостоятельные слова. Такой способ образования омонимов отмечали многие исследователи: «только в случае частичного различия в значении, т.е. при условии, если говорящий сознает в одном из подобных слов видоизменение значения другого, как, например, бумага в смысле всякой писчей бумаги и бумага в смысле документа, можно говорить не о разных словах, а о двух вариантах значения одного и того же слова… но раз такого непосредственного сознания нет, это уже разные слова (происшедшие, понятно, из одного)» [Ушаков 1929, с. 85]. Л.А. Булаховский также полагал, что «разветвлением основных значений, далеко отошедшим друг от друга, угрожает участь омонимов» [Булаховский 1927, с. 56]. Сходной точки зрения придерживались А.А. Реформатский, В.В. Виноградов, О.С. Ахманова, Р.А. Будагов, С.И. Ожегов, Е.М. Галкина-Федорук и другие, выделяя наряду с омонимами «этимологическими», омонимы «исторические».

Но не все языковеды считают такое решение вопроса о возникновении в языке омонимов верным. Наиболее ярким представителем противников подобной точки зрения является В.И. Абаев, который полагает, что «между омонимией и полисемией нет ничего общего, никаких точек соприкосновения». Ученый рассуждает следующим образом: «Если перед нами расщепление значений когда-то единой лексемы в рамках документированной истории данного языка, то, как бы далеко ни разошлись значения и как бы велик ни казался ‘разрыв семантических связей’, мы можем говорить только о полисемии, но никак не об омонимии. Омонимия возникает не тогда, когда возникает впечатление ‘разрыва семантических связей’, а лишь в том случае, если этих связей никогда в истории данного языка не существовало» [Абаев 1957, с. 42].

Если же пойти по пути выделения омонимов, возникших в результате распада полисемии, то, по мнению В.И. Абаева, лингвист никогда не сможет «сказать, а главное доказать», какое слово еще является многозначным, а какое уже распалось на омонимы, потому что «полисемия имеет столько видов, степеней, градаций, границы между ними так тонки и неуловимы, что произвол и субъективность становятся неизбежными» [Абаев 1957, с. 34].

Кроме того, «субъективизм и произвол» неизбежны и потому, что чаще всего в качестве критерия разграничения разных значений одного слова и слов–омонимов, образовавшихся из разных значений прежде одного слова, лингвисты предлагают использовать так называемое «языковое чутье», помогающее определить, где произошел разрыв семантической связи между значениями полисемантичного слова, а где еще не произошел.

Следует отметить, что о ненадежности такого критерия отличия многозначного слова от омонимов писал еще А.М. Пешковский: «Если в одних случаях связь кажется несомненной… то во многих случаях (если не в большинстве) мы увидим нечто среднее: связь есть, но настолько слабая, что у одних может присутствовать в мысли, а у других нет, сегодня может, а завтра нет и т.д.» [Пешковский 1925, с. 130]

То, что в решении данного вопроса нельзя полагаться только на языковое чутье, понимали и сторонники точки зрения, согласно которой омонимия возникает из полисемии. Они пытались найти более объективные способы разграничения многозначности и омонимии. В качестве таковых предлагались критерии: синонимический, антонимический, совмещенности значений, каламбурного употребления слова и др. [Задорожный 1971]. Но, несмотря на это, вопрос о многозначности и омонимии в языкознании не решен окончательно до сих пор, что находит свое отражение в лексикографической практике, когда одно и то же слово определяется то как многозначное, то как омонимичное.

Такой же спорной остается до сих пор проблема омонимии и многозначности в терминоведении, к тому же в области терминологии она приобретает специфические черты, что вызвано некоторыми отличиями термина от общеупотребительного слова.

Как известно, терминология представляет собой систему, которая по мнению одних языковедов, (В.А. Звегинцев, Л.В. Щерба) не входит в литературный язык, поскольку в состав терминологических систем различных отраслей науки и техники может входить очень большое количество терминов, и «было бы невероятным насилием над литературным языком вместить в него всю профессиональную лексику или хотя бы ее часть. Это нарушило бы его системность и сделало бы его непригодным для общего употребления, то есть уничтожило бы его» [Суперанская, Подольская, Васильева 1989, с. 59].

По мнению других терминоведов, терминология является частью литературного языка, входит в него как отдельная подсистема. Такой точки зрения придерживаются, например, В.Н. Прохорова, В.П. Даниленко, Б.Н. Головин, Р.Ю. Кобрин, В.П. Петушков, В.Н. Сергеев и др. Но и те исследователи, которые включают терминологию в состав литературного языка, отмечают, что это особая его часть, которая, хотя и взаимодействует с литературным языком (общеупотребительное слово может стать термином и наоборот), и испытывает на себе его влияние, но все-таки является отличной от общелитературной лексики и относительно изолированной частью, развивающейся по своим языковым законам, иногда не совпадающим с законами литературного языка. Вопрос о полисемии и омонимии в области терминологии встает перед исследователями в трех случаях:

1) когда встречаются одинаковое по форме общеупотребительное слово и образованный от него термин;2) когда встречаются одинаковые по форме термины, принадлежащие одной терминологической системе;3) когда встречаются термины, одинаковые по форме, но входящие в терминосистемы различных

областей науки и техники.Что касается вопроса о том, в каких отношениях находятся между собой общеупотребительное слово и

образованный от него термин, то большинство терминоведов (независимо от того, включают ли они терминологию в состав литературного языка или нет) решают его в пользу омонимии на следующих основаниях: 1) «термины и слова, их образующие, функционируют в различных, в определенной степени изолированных друг от друга сферах: термины действуют в специфических обособленных языковых областях

и терминологических подсистемах»; 2) «термин становится наименованием совершенно иного, не близкого обозначаемому основным словом, специального понятия» [Прохорова 1996, с. 15-16].

В.П. Даниленко совершенно верно замечает, что при этом семантическая связь между омонимичными словом и термином может либо не сохраняться (например, утрачена связь между словом сухарь — «засушенный кусок хлеба» и термином сухарь — «простая вспомогательная промежуточная деталь в механизмах и узлах машин» - пример В.П. Даниленко), либо сохраняться (например, слово и термин башмак — пример В.П. Даниленко) [Даниленко 1977, с. 71].

Превалирующий в терминоведении теоретический вывод о том, что совпадающие по форме термин и общеупотребительное слово — омонимы, не является до настоящего времени общепринятым в языкознании (так, Ю.С. Сорокин, Л.Л. Кутина, П.Н.Денисов считают что в данном случае следует говорить о полисемии, а В.А. Звегинцев полагает, что можно говорить как о полисемии, так и об омонимии [Звегинцев 1962, с. 349-350]). Такой разнобой мнений ведет к нечеткости подходов к подобным единицам и не учитывается составителями словарей, которые в одних случаях рассматривают термин как омоним общеупотребительного слова (Башмак1 — «ботинок или полуботинок» — башмак2 — (спец.) - «приспособление, накладываемое на рельс для остановки колес»; клетка1 — 1 «помещение со стенами из поставленных с промежутками прутьев»; 2 «отдельный квадрат разграфленного пространства» — клетка2 - (биол.) «живая элементарная система, основа строения и жизнедеятельности всех животных и растений» [Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка,1999]), а в других случаях — как одно из значений многозначного слова (ползун — 1 «тот, кто ползет или ползает»; 2 (спец) деталь машины, скользящая взад и вперед по чему-либо в прямоугольном направлении» [Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка,1999]; ткань — 1 «тканная материя, материал»; 2 (биол.) «группа однородных клеток, связанных между собой и выполняющих в организме одни и те же функции» [МАС, т.3, 1983]).

Вопрос о том, в каких отношениях друг к другу находятся одинаковые по форме, но разные по значению термины, входящие при этом в одну терминологическую систему (например: вальцовка — «способ обработки металлов давлением»; вальцовка — «инструмент для развальцовки труб»), почти не вызывает разногласий. Хотя с одной стороны, специфической чертой термина является отмечаемое всеми терминоведами его стремление к однозначности (так как термин обозначает научное понятие, а в терминосистеме почти нет условий для развития лексико-семанитческих процессов, свойственных общелитературному языку), с другой стороны, терминология подвержена влиянию языка, потому что «термины — это слова и ничто языковое им не чуждо» [Котелова 1970, с. 124], и поэтому все-таки в области терминологии могут происходить общеязыковые семантические процессы, которые, в частности, порождают внутриотраслевую терминологическую полисемию, о которой писали в своих работах Н.З. Котелова, А.В. Суперанская, Н.В. Подольская, Н.В. Васильева, А. Дрозд, В.П. Даниленко, Л.И. Скворцов и другие.

Некоторые языковеды в данном случае видят не многозначность, а омонимию терминов. Например, В.Н. Прохорова пишет, что омонимичные термины могут находиться «в одной и той же отрасли производства, например, в сахарной промышленности диффузия, сатурация, сушка обозначают как процесс, так и оборудование (аппаратуру), в которой происходят указанные процессы» [Прохорова 1970, с. 157].

На наш взгляд, верной следует считать первую точку зрения, поскольку нет достаточных оснований считать такого рода термины омонимами. Следует отметить, что явление полисемии в терминологии имеет отличия от полисемии в общелитературном языке. Во-первых, терминологическая многозначность может развиваться только в рамках одной терминосистемы. Во-вторых, из всего разнообразия видов полисемии общелитературного языка в терминологии представлена только полисемия, которая возникает в результате переноса значения на основе метонимии и синекдохи [Даниленко 1977, с. 66]. В-третьих, если в общелитературном языке полисемия рассматривается как необходимое условие функционирования языка, позволяющее «с помощью конечного числа знаков выразить бесконечное количество ситуаций» [Толикина 1970, с.55], то в терминологии чаще всего встречается одно-однозначное соответствие термина и понятия, им обозначаемого, что иногда обусловлено целенаправленной деятельностью по стандартизации и унификации терминосистем, а следовательно, и полисемия расценивается как серьезный недостаток, как нежелательное явление, которого следует, по возможности, избегать в терминотворческой практике.

Если в отношении случаев, охватывающих семантические отношения между термином и словом и однозвучными терминами одной терминосистемы, среди терминоведов почти не возникает разногласий по поводу того, что перед нами: многозначность или омонимия, то в решении вопроса о семантических отношениях между одинаковыми по форме терминами, входящими в терминологические системы двух и более отраслей науки и техники, мнения языковедов расходятся.

Одни исследователи (Реформатский 1968, Даниленко 1977, Суперанская 1989, Гринев 1993) квалифицируют термины типа операция, реакция, ассимиляция как омонимы. В своей работе А.А Реформатский определял «термин, общий для разных дисциплин или отраслей» как термин–омоним, так как семантическая парадигма таких терминов, «то есть конфигурация сопряженных с ними других терминов, в каждой терминологии будет иная, каждый раз специфичная для данной отрасли или дисциплины» [Реформатский 1968, с. 124]. В своей более поздней статье А.А. Реформатский признает и возможность многозначности термина вне данной терминологии в пределах данного лексического состава» [Реформатский 1986, с. 166].

Первая страница (Содержание)