637.pdf

П.П. Барашев, Е.П. Дёмина, Г.Б. Прончев

МоскваИНФРА-М

ЗНАКОМЬТЕСЬ:М. Е. Салтыков-Щедрин

Литературный редактор — Мельникова Ольга Петровна

Знакомьтесь: М. Е. Салтыков-Щедрин / Авторы-сост.: П. П. Барашев, Е. П. Дёмина, Г. Б. Прончев. – М.: ИНФРА-М, 2011. – VI, 378 с.: табл., ил.

ISBN 978-5-16-004202-2Книга, созданная коллективом авторов, весьма необычна и фактически не

имеет аналогов в нашем литературоведении. По своей сути — это своеобраз-ный справочник и путеводитель по сатирическому наследию М. Е. Салтыкова-Щедрина.

В первой части анализируются особенности лексики и фразеологии сатири-ческих приёмов, свойственных Салтыкову-Щедрину. Во второй части приво-дятся примеры бичующей сатиры Салтыкова-Щедрина, особое внимание уде-лено публицистическим мотивам и оттенкам его сатиры. Читатель убедится, что его верные и яростные описания бед России (и их причины) по-прежнему злободневны. В третьей части помещены такие выдержки из произведений Салтыкова-Щедрина, которые можно смело отнести к золотому фонду так на-зываемой двусмысленной и ироничной по духу афористики, которую обожал А. С. Пушкин.

Книга предназначена для студентов университетов, научных работников, всех, интересующихся творчеством М. Е. Салтыкова-Щедрина.

УДК 821.161.1-7+821.161.1(03)(092)Салтыков-Щедрин М.Е. ББК 83.3(2Рос=Рус)1-8Салтыков-Щедрин М.Е.+84(2Рос=Рус)1-7я44

З-71

УДК 821.161.1-7+821.161.1(03)(092)Салтыков-Щедрин М.Е.ББК 83.3(2Рос=Рус)1-8Салтыков-Щедрин М.Е.+84(2Рос=Рус)1-7я44

З-71

ISBN 978-5-16-004202-2 © Коллектив авторов, 2011 © Макет, оформление Издательский Дом «ИНФРА-М», 2011

Оригинал-макет подготовлен в «Издательстве ИНФРА-М»

Подписано в печать 25.11.2010. Формат 70х90/16.

Бумага офсетная. Гарнитура Schoolbook.

Усл. печ. л. 28,08. Уч.-изд. л. 23,9.

Тираж 100 экз. Заказ № ффффф

Издательский Дом «ИНФРА-М»

127282, Москва, ул. Полярная, д. 31в

Тел.: (495) 380-05-40, 380-05-43. Факс: (495) 363-92-12.

E-mail: [email protected] http://www.infra-m.ru

iii

СОДЕРЖАНИЕОт составителей ............................................................................................ V

Часть I Раздумье ..................................................................................................... 2Надо писать слюнями бешеной собаки ....................................................3Роль и место в литературе ........................................................................7АНАФЕМА перешла в АЛЛИЛУЙЮ! ....................................................19Словотворчество Салтыкова-Щедрина ..................................................20Сатирические приёмы ..............................................................................36

Департаменты и ведомства .................................................................37Комиссии, общества, союзы .................................................................38Науки, учения, диссертации, проповеди ...........................................39Театр, драматургия ..............................................................................40Пресса, статьи ......................................................................................43О пушкиноведении...............................................................................46Теории ...................................................................................................47Проекты ................................................................................................49С точки зрения ......................................................................................57Вопросы ................................................................................................58Уставы ....................................................................................................60Фамилии ...............................................................................................69Географические объекты .....................................................................73

Семантические фразеологические образования обличительно-сатирического свойства ...................................................74Анекдоты ..................................................................................................101Об уникальной писательской судьбе Салтыкова-Щедрина ..............107Литература о жизненном пути Салтыкова-Щедрина ........................109Литература о творчестве Салтыкова-Щедрина ..................................111Табель о рангах (таблица чинов и классов) .........................................112

iv

Содержание

Часть II Опыт ассоциативного фразеологически-цитатного политического памфлета .......................................................................116Из письма П. В. Анненкова к М. Е. Салтыкову, находящемуся на лечении в Баден-Бадене (октябрь 1880 г.) ....................................119Цензура о Салтыкове-Щедрине ............................................................120Салтыков-Щедрин о цензуре .................................................................120Салтыков-Щедрин и нынешние времена ............................................121Памфлет ...................................................................................................123Содержание собрания сочинений Салтыкова-Щедрина ...................215Псевдонимы Салтыкова-Щедрина .......................................................218

Часть IIIАфористический словарь .......................................................................220

Предисловие........................................................................................220Содержание афористического словаря ............................................222Алфавитный указатель .....................................................................223

Наставление (вместо эпилога) ........................................................................370Фигуранты ............................................................................................................372

v

ОТ СОСТАВИТЕЛЕЙЧеловечество прочно и, пожалуй, уже навсегда вступило в эпоху, когда

любая очередная новая порция текстов, поступающая в распоряжение чи-тателей в типографском или электронном обличии, пополняет книжное наследие человечества во всё большем объёме. Или, говоря иными слова-ми, объём книжной продукции растёт в геометрической прогрессии. Это — во-первых… Во-вторых, — что важно! — каждая подобная вплескива-емая порция в полном соответствии с законом перехода количества в ка-чество (и наоборот!), действующим в условиях нынешней убогости писательского духа, отравляет своим появлением во всё более нараста-ющих масштабах предшествующие запасы книжного фонда. Образно гово-ря, каждая следующая порция, будучи менее качественной, хоронит пред-шествующую, более качественную, причём напластование происходит так, что грандиозность каждого следующего пласта нарастает. И наконец, третье. К сожалению, мутная жижа свежеприготовленного чтива на-столько заметно и быстро снижает уровень требовательности и вкуса чита-телей, что становится страшно…

В этих условиях читателю, желающему найти полезное и стоящее от-дохновение в чтении, нужно порой уподобляться крыловскому петуху, усердно изыскивающему, как известно, жемчуг в навозе. Путеводителем при этом не могут служить указания на любые сопутствующие авторам писательские премии, число которых продолжает расти как на дрожжах, никакие другие лауреатские лавры, никакая звёздная раскрученность, ни, наконец, покупательский спрос и различные сиюминутные рейтинги. Всё это является следствием интересов книжного бизнеса и рекламы, при-чём её размах бывает часто обратно пропорционален качеству. Всё пере-численное выше не свидетельствует a priori о качестве товара, ибо главное мерило ценности любого творчества, связанного со вкусом его потреби-теля, — это проверка временем, которая, к сожалению, тоже не всегда при-менима. Ведь существуют такие несправедливости, как неизвестность и незаслуженное забвение (вызванное, быть может, в том числе и угрожа-ющим наплывом агрессивной книжной мути).

Встретившись вместе на нашем жизненном пути, мы — «конструк-торы» этого своеобразного компилятивного изделия — образовали кол-

vi

От составителей

лектив, объединённый общей любовью к творчеству М. Е. Салтыкова-Щедрина, кстати справедливо и опасливо отметившего ещё сто сорок лет назад, что «книгоиздательство становится фабрикацией сбыточного товара».

Целью нашего усердия стала попытка привлечь нынешнего читателя к тому, что дорого нам, — к творчеству жемчужины отечественной и ми-ровой сатиры. Поскольку пропаганда прекрасного суть благородное дело, ругать нас можно только за то, как это сделано, а отнюдь не за попытку и, тем более, за её цель.

Составители сердечно благодарны филологам Н. А. Дыбовской и О. П. Шорыгиной за неоценимую квалифицированную критику, стиму-лирующую поддержку и благожелательные советы, которые помогли нам в нашей работе над тем, что получилось.

P. S. «Литература» как учебная дисциплина в нынешней России пред-стаёт перед школьниками в 5-м классе. В течение двух лет учащиеся зна-комятся с творчеством Пушкина, Крылова, Лермонтова, Гоголя, Тургене-ва, Некрасова, Толстого. А вот в 7-м классе, когда для них наступает пора получать паспорт гражданина России, появляется новая «порция» на-ших классиков — Ломоносов, Державин, Жуковский и Салтыков-Щед-рин.

Случайно или нет, но знакомству с творчеством М. Е. Салтыкова-Щед-рина в учебнике-хрестоматии «Литература» (под редакцией В. Я. Коро-виной), получившем рекомендацию Минобразования и науки РФ, пред-послан эпиграф

«В каждом порядочном человеке русской землиЩедрин имеет глубокого почитателя».

Н. Г. Чернышевский

Полагаем, что эта справедливая и ёмкая оценка сути взаимосвязи «писатель — читатель» вполне может служить, как принято сейчас гово-рить, одним из тестов надёжности и прочности пуповины, связывающей и нынешнего, и будущего гражданина России со страной.

Авторы-составители,январь 2010 года

ЧАСТЬ I

Фотография М. Е. Салтыкова-Щедрина работы М. Б. Тулинова. Начало 1870-х гг.

РаздумьеКого теперь читать?Литературы нѢтъ;Сталъ с каждым днёмъ мельчатьПрозаикъ и поэтъ.Мы видимъ, изучивъЖурнальный лагерь нашъ,Что дарованья — миѲъ,Писатели — миражъ.Иныхъ ужь нѢтъ в живыхъ,Лежатъ они в гробу;Живые-жь… но про ихъЯ промолчу судьбу.И только ЩедринаМы исключить должны,Но ласточка однаНе дѢлает весны.

Минаев Д. Д. Не въ бровь, а въ глазъ, Изданіе поставщи-ковъ Его Импера торского Величества товарищества М. О. Вольфъ, С-Петербургъ, 1882 г.

Единственная плодотворная почва для сатиры есть почва народная, ибо её только и можно назвать общественной в истинном и действитель-ном значении этого слова. Чем далее проникает сатирик в глубины этой жизни, тем весче становится его слово, тем яснее рисуется его задача, тем неоспоримее выступает наружу значе ние его деятельности.

М. Е. Салтыков-Щедрин

3

Надо писать слюнями бешеной собаки

Сатириков у нас — в нашей русской литературе — практически нет, — как говорится: «До обидного мало»… Не будем обсуждать причины этого несчастья… М. Салтыков-Щедрин, Н. Гоголь, Д. Минаев, Н. Новиков и, может быть, А. Кантемир — вот и всё. Остальное — это в лучшем случае либо «претензия на сатиру», либо удачные «сатирические зёрна» у от-дельных авторов, но не более…

Зато М. Е. Салтыков-Щедрин — глыба. Таких явно выраженных литературно-политических сатириков, писавших и пишущих с такой желчью, мощью, презрением и ненавистью, на наш взгляд, в мировой литературе, пожалуй, нет. Вот вам (для примера, конечно) список кано-низированных сатириков-классиков: Ювенал, Гораций, Анакреонт, Пла-тон, Лукиан, Э. Роттердамский, Ф. Рабле, М. Сервантес, Д. Свифт, Воль-тер, Ж. Беранже, Г. Гейне, А. Доде, М. Твен, Б. Шоу, Г. Манн, А. Франс, К. Чапек, Я. Гашек… Но разве они такие? Разве они делали то же дело? Конечно, Салтыков-Щедрин более могуч, страшнее, суровее…

Можно по-разному оценивать творчество Салтыкова-Щедрина. Не придерживаясь сложившихся литературоведческих традиций, не опира-ясь на уже ставший канонизированным образ Салтыкова — сатирика, бегло и кратко нам здесь хочется сказать о Салтыкове-Щедрине самое главное, на наш взгляд конечно, а остальное пусть довершает чтение «выборок» из произведений самого автора.

1. Он — настоящий сатирик, — и этим сказано всё. Что всё? — спроси-те вы… По его собственному определению, «сатира есть победа идей-ная при отсутствии победы материальной, то-есть своего рода победа при неодолении». Отсюда сразу же следуют все характерные признаки его творчества.

• Победоносность, — ведь он прав, он победитель. • Презрение, энергия и ненависть — эти качества нужны для борьбы и победы.

• Стойкость, без которой не достичь победы идейной, и, наконец, • Скорбь, связанная с тем, что победа только идейная, а не матери-альная.

2. Грань между сатирой и политическим юмором есть, но она расплыв-чата и порой трудноуловима. Обычно говорят, что без юмора нет сатиры.

4

Часть I

Это, пожалуй, верно, но не совсем. Юмор, когда он желчен, — условие для сатиры почти необходимое, но недостаточное. Без мысли, без колос-сальной цели, без ненависти — вот без чего нет настоящей сатиры… В нашей литературе и публицистике «весельчаков» достаточно. Известна следующая классификация:

• М. Е. Салтыков-Щедрин – король сатиры; • И. Ф. Василевский – король остроумия; • А. В. Амфитеатров – король памфлета; • В. М. Дорошевич – король фельетона; • А. Т. Аверченко – король смеха; • В. А. Гиляровский – король репортажа; • В. П. Буренин – король сарказма.

Эта классификация и по сей день остаётся настолько справедливой, что ей, судя по всему, быть неизменной ещё долго-долго. Что же касается первой строчки, то это место отведено Салтыкову-Щедрину, на наш взгляд, чуть ли не навечно.

3. «Прокурор русской общественной мысли» — так называл Сал-тыкова-Щедрина не кто-нибудь, а сам Л. Н. Толстой… Вряд ли в ближай-шем будущем кто-нибудь из литераторов получит право называться про-курором, да и ещё из уст столь же авторитетного лица…

4. Салтыков-Щедрин был сослан в Вятку на 7 лет, когда ему было все-го лишь 22 года, за своё второе произведение — повесть «Запутанное дело». По сравнению с тем «КАК», а главное — «ЗАЧЕМ» и «ЧТО» он по-том сделал — это пустяковая вещь. Спасала его в дальнейшем «эзопов-ская» манера письма, так мучившая цензоров, работающих с его произ-ведениями. Салтыков оставался свободным, а его цензоров отстраняли и наказывали — пострадало 36 человек…

К сожалению, пострадали при этом не только цензоры, но и литерату-ра, мы с вами — читатели. Дело в том, что из-за цензурных правок, уре-зок, изъятий тот Салтыков-Щедрин, которого мы знаем, — это не тот пер-возданный Салтыков-Щедрин, каким он был и какого посчастливилось читать цензорам.

Освобождение Щедринской сатиры и публицистики от цензурных искажений и кастраций, к сожалению, неразрешимая задача. Лишь одна пятая часть цензурированного текста, которую удалось восстано-вить, стала нам известна в первоначальной редакции. Всё же остальное утеряно безвозвратно. А это очень много, так как в среднем 25 % текстов

5

Надо писать слюнями бешеной собаки

Салтыкова-Щедрина ( т. е. по одной строчке из каждых четырёх) посто-янно не проходило через цензуру. Как же трудно было тогда автору, упорно «пробивающему», когда это возможно, ту же мысль и с той же целью, но другим текстом, нередко менее сочным! Как же обидно те-перь нам из-за того, что так много пропало, так много первозданного переделано… Обиднее всего то, что это среднее по годам «урезывание» в пересчёте на «позднего» Салтыкова-Щедрина — наиболее яростного и могучего — даёт систематические 40–50 %. Ни один из русских писате-лей не подвергался такому колоссальному и искажавшему его творче-ство цензурированию. (Так и хочется сказать: уж не лучше ли было, если бы у Салтыкова-Щедрина была бы судьба Радищева, когда книга была издана, всё-таки уцелела, оставшись нетронутой цензурой. Впро-чем, тогда явно не тем был бы, конечно, и объём написанного, что тоже очень важно.)

Сравнительные оценки показывают, что, например, тексты Пушки-на, Чернышевского, Некрасова, Добролюбова, Достоевского, Толстого и т. д. подвергались как минимум в сотню раз меньшему (по объёму) цензурному вмешательству. У Салтыкова-Щедрина, которого отлично знали цензоры, они боролись с мыслью, а уже потом со словом. Избе-жал этой участи лишь А. Герцен, но его способ борьбы с цензурой в эмиграции не устраивал Салтыкова-Щедрина. Салтыков, как он сам говорил, «изворачивался», переделывал рукописи и никогда не сда-вался.

5. Стиль и манера сатирической работы Салтыкова-Щедрина очень и очень своеобразны. Они не имеют в нашей литературе аналогов ни каче-ственных, ни количественных. Это тем более удивительно и непонятно, что у него по сути дела не было предшественников… К сожалению, не было и нет у него достойных продолжателей!

Не вдаваясь в детали оценок стиля и особенностей фразеологической лексики Щедрина, отметим лишь, что он прочно — и с большим отры-вом от «преследователей» — занимает первое место среди всех русских литераторов, публицистов и вообще просветителей по числу слов, введённых им в наш язык (около 600). Словотворчество Салтыкова-Щедрина беспрецедентно.

Вот, пожалуй, и всё то главное, что хотелось сказать о Салтыкове-Щед-рине здесь, во введении…

Это был умный, талантливый, неистовый в мыслях и делах человек.

6

Часть I

Он действительно боролся со злом и ясно понимал, «что» и «зачем» писать, причём сознательно исповедовал, что в настоящей сатире о глав-ном порой «надо писать слюнями бешеной собаки».

Ему мешали, ему не всё удалось, но то, что он сделал, нужно нам и должно быть нами оценено.

7

Роль и место в литературе(отзывы современников, хорошо знавших творчество

Салтыкова-Щедрина и в большинстве случаев лично знакомых с ним)

О Салтыкове-Щедрине много написано не только хорошего, но и явно плохого. Недругов и врагов — притом прямо-таки неистовых, «хуже пис-толетных» — у него было больше, чем у любого другого нашего писателя. Незаслуженных бранных слов в его адрес было сказано и написано, по-жалуй, не меньше, а больше, чем заслуженных таковых же, в адрес, на-пример, Фаддея Булгарина и ему подобных…

Объясняется это, вообще-то, просто…Салтыков-Щедрин — писатель с ясной, нескрываемой и им всегда ак-

тивно защищаемой и пропагандируемой «социально-политической по-доплёкой». Подобной же ясности позиций он требовал ото всех, кто хотел считать себя настоящим писателем и кого он хотел видеть таким писате-лем. Отсюда — враги из лагеря явных политических противников, кото-рых он презирал и ненавидел. Отсюда же — непринятие «политически невнятной беллетристики» даже «хороших» писателей и неизбежная её резкая, но, конечно, справедливая критика и, как следствие, — обижен-ные авторы, стремящиеся нередко отплатить за обиду тем же1. Это РАЗ — это, так сказать, количественная сторона дела — наличие множества критикуемых, причём самого разного типа и вида…

Салтыков-Щедрин терпеть не мог недомолвок в критике — здесь эзопству не было места. Во всех своих оценках он был чрезвычайно прям. Он, например, считал, что если речь идёт о сути дела, то в критике «не-обходимо предельное обнажение сути резким словом, без ника-ких смягчений вежливости»… Так он и поступал. Но в этой резкости ещё только часть дела. Салтыков, ожесточаясь, часто в критике исполь-зовал свой дар «колючего» слова — и тогда подучалось ТАКОЕ, чего боя-лись абсолютно все… Он начисто уничтожал критикуемое, а часто, когда считал необходимым, «скальпировал» и критикуемого. Это ДВА — это, так сказать, качественная сторона дела — большая часть критикуемых,

1 Интересно, что Салтыков-Щедрин никогда (ни разу!) не критиковал умерших писателей, живших в другое время. Он явно давал понять, что свои «рамки спроса» у него только к современникам и начинающим.

8

Часть I

о множестве которых уже говорилось, была прокритикована так жестоко, что Салтыков-Щедрин становился для них врагом…

За что же в основном критиковал Салтыков-Щедрин своих коллег?Почти всегда в основу критических замечаний о художественных про-

изведениях, претендующих на звание высокохудожественных, он ставил вопрос о политической сущности изображаемых типов. Не надо думать, однако, что он требовал политических прокламаций. Нет, он не был су-харём-пропагандистом; это был умный человек, который только напоми-нал, что настоящий мастер может и должен суметь это сделать без ущер-ба для чисто художественной стороны дела…1

Резко отрицательно отзывался Салтыков-Щедрин и об увлечении пси-хологизмом в литературе; здесь, по его мнению, начинается «бездонное сочинительство», которое может увести от реальных фактов и типов в то, что можно назвать «лесом субъективно-психологических мыслей автора». Отсюда резкая критика творчества Достоевского при одновременном признании таланта писателя. Талант есть; дело же этого таланта — чушь!

Ну а теперь, для примера, — несколько наиболее удачных — кратких, ёмких и точных — оценок творчества, деятельности и личности Салтыко-ва-Щедрина современниками (и только ими, потому что личностный ха-рактер оценки у тех, кто ценит только по написанному, практически нич-тожен, а когда есть — неверен и субъективен). Так уж оказалось, что авторы этих удачных и справедливых оценок и характеристик — дей-ствительно совершенно разные люди. Здесь и читатели: И. М. Сеченов и А. Ульянов, казненный в 1887 г. руководитель «Террористической фрак-ции» партии «Народная воля» за покушение на Александра III, критик В. В. Стасов, и коллеги-писатели…

1 Для иллюстрации он, например, использовал такой приём. Брал «прежних» героев — Митрофанушку, Ноздрёва — и вводил их в свои произведения, но придавал этим героям лёгкую, но ясную политическую окраску — и всё начинало сверкать. Брал фамилии героев «с-пылу-горяченьких» — «тургеневских» Рудина, Кирсанова и других героев «усадебной романтики» — и вводил их в свои произведения опять-таки с политической окрасочкой — и всё сверкало по-другому… То же самое он сделал, например, блестяще с Глумовым, который только у него и стал типом, а не лубком, как у Островского.

9

Роль и место в литературе

Для интереса кое-где приведены и «обратные» оценки, т. е. предшеству-ющие по времени отзывы Салтыкова-Щедрина о тех, кто его оценивает…1

Салтыков-Щедрин — прокурор русской общественной мысли.Л. Н. Толстой, 1885 г.

Салтыков-Щедрин о Толстом:«Толстой говорит о вселюбви, а у самого 30 т. р. доходу, живёт для по-

казу в каморке и шьёт себе сапоги, а в передней — лакей в белом галстуке, это, дескать, не я, а жена. А Михайловскому, Скабичевскому и иным есть нечего. Особливо последнему. Обиднее всего, что ни Некрасов, ни Тургенев ни обола Литературному фонду не оставили, а от Толстого и ждать не-чего…» (1884 г.)

«Теория Толстого — самосовершенствования для самосовершенствова-ния — есть баловство… Всего обиднее тут ссылка на народ; народ вовсе не думает о самосовершенствовании — об этом разговаривают Сюсляевы, Толстые, Успенские, Достоевские, — а просто верует… По моему мнению, Толстой не только балуется, но, может быть, и кобенится…» (1885 г.)

«И ведь какой хитрый этот Толстой: на свою прежнюю деятельность литературную, как пёс на блевотину смотрит, а деньги за издание этой блевотины берёт хорошие.» (1885 г.)

Салтыков — талант серьёзный… Он всегда всё договаривал до конца.

Л. Н. Толстой

1 Эти публичные отзывы Салтыкова-Щедрина, конечно известные адресатам, таковы, что трудно поверить, что, зная их, критикуемые, тем не менее, отозвались о Салтыкове-Щедрине именно так, как они всё-таки это сделали.

То, что эти оценки действительно искренние, — несомненно, потому что авторы их пропагандировали свое мнение о Салтыкове и во всех других случаях (в письмах, беседах) и по духу, и по букве отзывались только так же, а не иначе…

Кстати, в нашей литературе есть только два великих писателя — это Л. Н. Толстой и М. Е. Салтыков-Щедрин, которые и публично, и частным порядком были предельно честны и постоянны в своих оценках писателей-современников и не говорили в одном случае — одно, а в другом случае — другое; одним — одно, другим — другое… Обычно же литературоведы, изучающие переписку, «наследие» и архивы тех или иных писателей и хорошо знакомые с нравами «клозета взаимного заочного обгаживания» (С.-Щ.), каждый раз встречаясь с этим то ли у Пушкина, то ли у Тургенева, Достоевского, Некрасова, Горького и т. д., ищут и находят этому блистательные объяснения. И вот только не могут объяснить, откуда взялись эти два стоика в оценках, ни разу не попавшие в этот «клозет»…

10

Часть I

У Вас есть всё, что нужно, — сжатый, сильный, настоящий язык, характерность, оставшаяся у Вас одних, не юмор, а то, что производит весёлый смех и по содержанию — любовь и потому знание истинных интересов жизни народа… Вы мо-жете доставить миллионам читателей драгоценную, нуж-ную им такую пищу, которую не может дать никто, кроме Вас.

Из письма Л. Н. Толстого к М. Е. Салтыкову от 3 декабря 1885 г.

Вечером 12 апреля 1875 года Салтыков впервые поехал за границу — на лечение в Баден-Баден. За несколько часов до отъезда Н. А. Некрасов в своей квартире устроил званый обед — «проводы Салтыкова». Салты-ков на обеде не был. На проводах Некрасов прочитал своё стихотворение по этому поводу. Вот оно:

Салтыкову(при отъезде Салтыкова за границу)

О нашей родине унылойВ чужом краю не позабудьИ возвратись, собравшись с силой,На оный путь — журнальный путь…

На путь, где шагу мы не ступимБез сделок с совестью своей,Но где мы снисхожденье купимТрудом у мыслящих людей.

Трудом — и бескорыстной целью…Да! Будем лучше рисковать,Чем безопасному бездельюОстаток жизни отдавать.

Конверт с этим стихотворением Некрасов отослал П. В. Анненкову, жившему тогда в Баден-Бадене, с просьбой передать его Салтыкову при встрече. П. В. Анненков эту просьбу выполнил.

11


На его плечах вся наша литература теперь лежит. Конечно, есть и кроме него хорошие даровитые люди, но держит лите-ратуру он.

И. С. Тургенев, 1876 г.

Салтыков-Щедрин о Тургеневе:«Певец патоки с имбирём…» (1870 г.)«Типичный литературный барин и умелый литературный болтунище»

(1874 г.)«Тургенев первый провозгласил идею прекрасной помещицы, ожидающей

под кустом прекрасного помещика» (1870 г.)

Серьёзный и свирепый автор…И. С. Тургенев

Сатирическая манера Салтыкова до некоторой степени сходна с манерою Ювенала. Его смех и горек и пронзителен, его насмешки нередко оскорбительны… Его нападки часто принимают форму карикатуры. Карикатура бывает двух видов: одна преувеличивает истину как бы посредством уве-личительного стекла, но никогда не искажает её существа, другая более или менее сознательно уклоняется от жизнен-ной правды и естественных пропорций. Салтыков признаёт только первый род, как единственно правильный. Это — ес-тественное следствие его характера, в котором доброта и чувствительность скрыта под внешней суровостью. В то же время он обладает тонкой наблюдательностью, а присущая ему интуиция делает его истинным прозорливцем.

И. С. Тургенев, 1870 г.

Я один из самых старинных и неизменных поклонников Ва-шего таланта… Вы отмежевали себе в нашей словесности целую область, в которой Вы неоспоримый мастер и первый человек.

Из письма И. С. Тургенева к М. Е. Салтыкову-Щедрину от 9 апреля 1873 г.

Прочёл «современную идиллию» — и нашёл, что прирождён-ная Вам vis comica никогда не проявлялась с большим блес-ком. Нет! Вам долго ещё не придётся покладать руки. Разве

12

Часть I

цензура вас съест. Да Вы — крупный; пожуёт она Вас — а не проглотит… Вы жалуетесь на ненависть иных людей, кото-рые даже бледнеют при одном Вашем имени, — это Вы на-прасно. Кто возбуждает ненависть — тот возбуждает и любовь. Будь Вы просто потомственный дворянин М. Е. Сал-тыков — ничего бы этого не было. Но Вы Салтыков-Щедрин, писатель, которому суждено было провести глубокий след в нашей литературе, — вот Вас и ненавидят и любят смотря кто.

Из письма И. С. Тургенева М. Е. Салтыкову-Щедрину от 24 сентября 1882 г.

Заставить Салтыкова поступиться чем-либо существен-ным в его взглядах было невозможно. Это не удавалось нико-му.

В. Г. Короленко

Да, нужно было иметь великую нравственную силу, чтобы чувствуя так всю скорбь своего времени, как чувствовал её Щедрин, уметь ещё пробуждать в других смех, рассеивающий настроение кошмара и вспугивающий ужасные признаки.

В. Г. Короленко

В Салтыкове таилась необычайная мощь духа, такая мощь, какой не проявлял доселе ни один из самых великих писате-лей России. Могучий талант не задавил его.

И. А. Бунин

Верю, что нет без злобы и печали и любви глубокой и свя-той!

И. А. Бунин (из стихотворения на смерть Салтыкова-Щедрина)

Щедрину позволили говорить многое, что немыслимо было бы в те года другому. Перед силою его таланта склонялась подчас и дикая сила.

К. М. Станюкович

Это была крепкая, сильная голова. Тот сволочной дух, кото-рый живёт в мелком, измошенничевшемся душевно русском интеллигенте среднего пошиба, потерял в нём своего самого упрямого и назойливого врага. Обличать умеет каждый га-

13


зетчик, издеваться умеет и Буренин, но открыто презирать умел только Салтыков. Две трети читателей не любили его, но верили ему все. Никто не сомневался в искренности его презрения.

А. П. Чехов, 1895 г.

Современную текущую жизнь нельзя уложить в такой проч-ной и серьёзной форме как драма, даже трудно и в романе… Это возможно в простой хронике, или, наконец, в таких блестящих даровитых сатирах, как Салтыкова, не подчиня-ющихся никаким стеснениям формы и бьющих живым клю-чом злого, необыкновенного юмора и соответствующего ему сильного и оригинального языка.

И. А. Гончаров, 1837 г.

Я благоговею перед Салтыковым.О, Гоголь, наш бессмертный Гоголь!Какою радостью возрадовалась бы благородная душа твоя, увидя вокруг себя таких гениальных учеников своих.

Т. Г. Шевченко

Это не писатель, а пророк, единственный у нас пророк в ли-тературе.

А. Н. Островский, 1880 г.

Салтыков-Щедрин об Островском:«Квас перестал пить, потому что производит ветра, а о ветрах,

пером производимых, почему-то не думает, хотя они воняют.» (1878 г.)

Писатель сарказма и разъедающего анализа… Судьбе угодно было наделить его темпераментом, всего чутче отзывав-шимся на тёмные стороны жизни.

П. Д. Боборыкин

М. Е. Салтыков-Щедрин о романе Боборыкина «Китай-город»:«Опять, чёрт его возьми, он набоборыкал роман… Это просто-напрос-

то каталог вещей, вовсе не роман!»

Ни у кого из предшествующих Щедрину писателей картины нашего быта не рисовались красками более мрачными. Ни-кто не карал наших общественных пороков словом более горьким, не выставлял перед нами наших общественных язв

14

Часть I

с большею беспощадностью… Он писатель, по преимуществу скорбный и негодующий… Никто из писателей не знал Рос-сии лучше, чем Салтыков.

Н. Г. Чернышевский

За Салтыкова я отдам трёх Достоевских.В. М. Гаршин

Салтыков-Щедрин о Гаршине (из письма к М. М. Стасюлевичу, 1885 г.):«Есть ещё один писатель, который пишет не много, но хорошо. Это —

Гаршин».

Это хорошая тёплая душа… Радетель о русской земле.Г. И. Успенский

Это… писатель ничуть не уступающий Льву Толстому, а в энергичной, страстной борьбе со злом, в той силе анализа, с которой он умел разбираться в разных общественных тече-ниях, может быть даже превосходящий Толстого.

А. И. Эртель

Суровый добряк…И. Щеглов

Нигде русская правда жизни не была так ослепительно осве-щена, как у Щедрина… Злыми, въедчивыми, неизгладимыми мазками изображены все язвы, все гнойники, которыми тяжко больна наша бедная страна… Смелой рукой он сдира-ет… покровы с окровавленного, кнутом рассеченного лица России и воочию показывает всем, на чём держится закон-ный и незыбленный порядок Государства Российского.

В. И. Дмитриева

В арсенале его оружия одно наиболее поражало воображение современников — непримиримость к идейному противнику и тот гнев, который он испытывал к врагу. Из него ненависть так и дует…

А. И. Герцен

При всех его недостатках, это, разумеется, страшный та-лант и огромный мыслитель. Это своего рода бич божий на петербургский период русской истории и на петербургскую бюрократию — это её историк. К чему бы он ни прикоснулся,

15


всё под его пером является в карикатуре и обращается в по-шлость.

И. С. Аксаков

У всякого писателя своя роль. Я бы Салтыкова охарактери-зовал так: это исторический дворник петербургского пе-риода. Дворник с огромной метлой. И чем больше метёт, тем больше всякого сору, потому что самый период этот ка-кой-то проклятый.

И. С. Аксаков

Безжалостный сатирик, наводивший такой ужас своим убийственным пером, имел и при жизни репутацию челове-ка, чья могучая личность так же интересна, как и деятель-ность, а жизнь — одна из благороднейших.

С. М. Степняк-Кравчинский

Наш любимый писатель…А. И. Ульянов, из речи на судебном процессе 1887 г.

Щедрин, не претендовавший на редактирование научного отдела «Отечественных Записок», неизмеримо лучше, пра-вильнее разбирался в вопросах о «судьбах капитализма в Рос-сии», чем занимавший этот пост Михайловский.

Г. В. Плеханов

Нет в России писателя, который бы так всесторонне и бес-пощадно, с таким непримиримым негодованием относился к крепостному праву. Но при виде пореформенного хищни-чества даже и Щедрин не выдерживал: «Мучительство кре-постного права было ужасно, но оно было хоть ограничено районом»; «Ваше же мучительство, о мироеды и кровопий-ственных дел мастера, есть мучительство вселенское, не-уличимое!» — восклицал он… Во имя идеалов будущего обру-шивался Щедрин своими едкими насмешками и пламенным негодованием на всех притеснителей и эксплуататоров, на всех героев хищничества и накопления священной буржуаз-ной собственности, самодовольство которых так прекрас-но изображено им в виде торжествующей свиньи…В отсутствии освободительной силы было больное место тогдашней жизни, была трагедии Щедрина, как писателя.

М. С. Ольминский

16

Часть I

Н. Щедрин — легальный террорист в России.Л. А. Тихомиров

Хороня Салтыкова, думающая Россия чувствовала (созна-тельно или бессознательно), что теперь у неё уже нет цент-рального тела, нет того светившего всем маяка, которым был Салтыков для всей наиболее умственно независимой части населения.

Н. В. Шелгунов

Человек-маяк!Н. К. Михайловский

Салтыков был истинный мудрец, которому были ясны все тончайшие нити и пружины личных и общественных отно-шений; он только об этих отношениях и говорил; только о них он и напоминал; только их закон он и отыскивал в каж-дой человеческой душе.Сила ума Салтыкова заключалась в редкой проницательнос-ти, в способности вдруг, сразу, моментально проникнуть в самую суть человеческой души или в суть сложного явления, созданного множеством подобных душ.

Н. В. Шелгунов

Салтыков, этот прямой, нервный и искренний и не любив-ший никаких компромиссов человек, был очень часто слиш-ком строг к людям и имел на это неоспоримое право, данное ему безупречной личной жизнью.

С. Н. КривенкоСалтыков был вовсе не сочинитель, пишущий для увеселения или услажде ния праздных читателей, а общественный де-ятель, который в ту или дру гую данную минуту хотел осве-тить для общества то или другое положение дел, как оно ему представлялось, и таким образом дать ему понять, на что оно должно надеяться и чего опасаться. Сам Салтыков смотрел на свои сатирические очерки как на прямое обще-ственное служение.

Г. З. ЕлисеевПротивный и тошнительный автор, отличающийся сталь-ной холодностью, жёсткой логикой и беспощадностью.

В. В. Стасов, 1870 г.

17


История появления этого отзыва забавна.Около 15 лет Салтыков возглавлял комитет Литературного фонда, ве-

давший денежным фондом пожертвований, идущих на помощь нужда-ющимся литераторам. В. В. Стасов — необычайно плодовитый, треску-чий и потому известный, но справедливо неуважаемый в творчес кой сре-де из-за поверхностности критик — как-то имел неосторож ность публично «сморозить» глупость про Литературный фонд. В ответ Салтыков напи-сал около 60 строк необычного для него очень спокой ного ответа, где ука-зал, что Стасов ошибается. Стасов, посчитав всё же себя правым, обидел-ся, не послушал совета современников, отговаривавших его от продолже-ния полемики, и написал в ответ в газету хлёсткую статью. Тогда Салтыков написал еще около 40 строчек, начинающихся словами: «Мерз-кая мерзость мерзости», но уже про Стасова, и строчек таких, что Стасов по всем статьям затих после этого почти на год, а потом (по словам совре-менников) при упоминании имени Салтыкова-Щедрина «цепенел, начи-нал часто-часто моргать глазами и быстро-быстро дышать…» Это было в 1868 г.

В обществе Салтыков был блестящим собеседником. Он принадлежал к числу тех редких писателей, которые гово-рят, как пишут, и когда приходилось его слушать, разговор его производил буквально такое же впечатление, какое выно-силось из его произведений, с тою, к тому же, разницею, что в разговорной речи он не стеснялся никакими цензурными условиями, и это был уже не эзоповский язык некоторых его сатир.

А. М. Скабичевский

Не легко отличить, кто был сильнее в Салтыкове — худож-ник или публицист: его живейшим образом интересовала и возбуждала текущая борьба жизни; он со вниманием следил за свершившимися событиями и спе шил отозваться на них своим мнением и горячим осуждением или насмеш кой, когда его затрагивала и волновала та или другая вопиющая не-правда.

А. Н. Пыпин

Великий и недосягаемый учитель русского журналиста.В. М. Дорошевич

18

Часть I

Салтыков-Щедрин — диагност наших общественных язв.И. М. Сеченов, 1882 г.

Хвалить Салтыкова было опаснее, чем бранить…М. М. Ковалевский

Он всегда говорил только то, что думал, и даже не умел скрывать то, что приходило ему в голову.

А. М. УнковскийХотите знать, что такое Щедрин? Прокурор русской обще-ственной мысли и жизни и защитник России от врагов внутренних.

«Искра», 1872 г.Щедрин… употребил всё своё блестящее дарование на то, что бы издеваться не над каким-нибудь отдельным началь-ником, а над пра вительственною властью вообще.

«Московские ведомости», 1889 г.Да, Щедрин, вождь нашей обличительной литературы, с пол-ной справедливостью может быть назван чистейшим пред-ставителем чистого искусства в его новейшем видоизменении.

Д. И. ПисаревБывают таланты яркие, сильные, но, так сказать, одно-цветные. Талант Салтыкова я бы назвал радужным, и пере-ливы этой блистательной радуги составляют столько же прекрасное, сильное и редкое в литературе зрелище.

Н. К. МихайловскийЯ убеждён, что многие способны заново переродиться после знакомства с Салтыковым, так он велик, могуч и крепок.

Я. Л. Барсков, май 1889 г.Мало на Руси имён, которые говорили бы так много уму и сердцу, как его имя; мало писателей, которые имели при жиз-ни такое влияние и оставили обществу такое обширное ли-тературное наследство, наследство богатое и разнообразное как в отношении внутреннего содержания, так и со стороны внешней формы и совсем особого языка, который при жизни ещё начал называться «Салтыковским» … Мало, наконец, лю-дей, которые отличались бы таким цельным характером и прошли бы с такою честью жизненное поприще, как он.

С. Н. Кривенко

19

АНАФЕМА перешла в АЛЛИЛУЙЮ!(пример переоценки творчества Салтыкова)

В. В. Розанов (1856–1919) в своих критических заметках в конце семи-десятых годов регулярно называл М. Е. Салтыкова не иначе, как «Пре-несносный Щедрин».

В 80-е и 90-е годы он, в частности, писал:«Я имел какой-то безотчётный вкус не читать Щедрина, и до сих

пор не прочитал ни одной его «вещи»… Думаю, что этим я много спас в душе своей.»

«Этот ругающийся вице-губернатор — отвратительное явление. И нужно было родиться всему безвкусию нашего общества, чтобы вы-нести его… Он сделался знаменитым писателем.»

Отзыв в конце 1889 года, после смерти Салтыкова:«Как матёрый волк, он наелся русской крови и сытый отвалился в

могилу…»С 1905 года Розанов стал почитывать Щедрина, и в 1907 году он уже

пишет:«Явление, за которое он брался, не могло выжить после его удара.

Оно становилось смешно и позорно. Никто не мог отнестись к нему с уважением. И ему оставалось только умереть.»

В 1914 году он написал:«Целую жизнь я отрицал тебя в каком-то ужасе, но ты предстал

мне теперь в своей полной истине. ЩЕДРИН, беру тебя и благослов-ляю!»

Так анафема перешла в аллилуйю, а если говорить по-салтыковски — честно и прямо, то просто человек наконец-то поумнел, или, говоря дру-гими словами, дорос до понимания. Только-то и всего…

20

Словотворчество Салтыкова-Щедрина

В русском языке свыше четырёхсот тысяч слов. Щедрин создал и ввёл в наш язык около 600 слов.

Это чудовищно много…Более, чем кто-либо другой, он пополнил наш язык. Для сравнения

следующие за ним плодовитые «словотворцы» имеют показатели:

• Белинский В. Г. — около 150;• Пушкин А. С. — около 130;• Лесков Н. С. — около 120;• Герцен А. И. — около 80;• Достоевский Ф. М. — около 60;• Гоголь Н. В. — около 40.

Итак, Салтыков-Щедрин один сделал больше, чем вся идущая за ним «великолепная шестёрка»…

Как объяснить этот феномен Салтыкова-Щедрина? Каковы его причи-ны? Разумеется, для выяснения можно пуститься в «глубокие философ-ствования», выдвигая при этом в качестве аргументов доводы любого «нужного нам свойства». Так поступают везде и всегда все литературове-ды, литературные критики и даже (в меньшей степени) языковеды1, по-лагая своё личное (а значит — вкусовое и, следовательно, необъектив-ное) мнение в основу оценок как всего творчества писателя, так и отдель-ных его сторон. Вырваться из подобной методики оценок и получения выводов невозможно — таков уж удел всех занятий человечества, кото-рые в силу непонятно каких соображений относятся к разряду наук, называемых гуманитарными и общественными.

В сложившейся ситуации мы попытаемся понять этот феномен, исхо-дя только из объективных факторов, не объясняющих, конечно, ука-занный феномен но, возможно, существенных для его появления.

Во-первых, оказывается, что в ряду всех наших писателей М. Е. Сал-тыков-Щедрин уверенно первенствует по величине словарного банка, используемого в творчестве (это показал прямой компьютерный анализ

1 За исключением тех, кто занимается математической лингвистикой — наукой о языке; языкознанием, языковедением.

21


словоупотреблений). Иначе говоря, масштаб лексики Салтыкова-Щедри-на на сегодняшний день — это рекорд, который, кстати, вряд ли скоро будет побит, а уж коли это и свершится, то может быть только количе-ственно, поскольку качественный эффект, свойственный лексике именно Салтыкова (о котором мы поговорим позже), неповторим1.

Причина этого первенствования не очень ясна и вряд ли может быть установлена точно. Тем не менее, можно попытаться высказать некото-рые разумные, на наш взгляд, предположения о том, почему была так обширна лексика у Салтыкова-Щедрина. Здесь, очевидно, вступает в дело второй объективный фактор, прочно связанный с явным пуб-лицистическим характером его творчества, которого он, кстати, и сам не отрицал, который отстаивал и, более того, часто гневно требовал от дру-гих в своих критических рецензиях и оценках творчества современных ему писателей.

Судите сами, вряд ли кого-либо из наших писателей (исключая А. Н. Радищева и Н. Г. Чернышевского — иных по масштабам, но срав-нимых по высоте идеалов и целей) можно сопоставить с Салтыковым-Щедриным — у него фактически повсеместно в написанном присутствует публицистический дух. Причина этого своеобразия, конечно, связана, как, впрочем, и у всех писателей, с личностью и характером самого авто-ра — Салтыкова-Щедрина. Но для нас важно другое. Главное, что сплав этой публицистичности с сатирическим даром получился ошеломляюще удачным и действенным. Для нас, читателей, стало приятным сюрпри-зом то, что Салтыков-Щедрин, правильно понимая роль и цели публи-цистики, широко и очень кстати использовал фразеологию и лексику, свойственные различным слоям общества. Так, например, он часто и ли-тературно удачно использовал административно-чиновничью термино-логию и канцеляризмы; судебно-юридические термины; торгово-про-мышленную терминологию; военно-терминологическую лексику и фра-зеологию; помещичий и купеческий лексикон, элементы дворянского

1 Отметим, что богатство лексики ещё никак не означает, «качества творчества». Так, например, малость лексики у А. П. Чехова ничуть не лишает прелести его творчество. Лексикой нужно ещё уметь пользоваться, и это умение мы называем талантом, не понимая, честно говоря, что же всё же такое — талант. Одно из лучших объяснений этого понятия принадлежит Салтыкову и таково: «Талант это нечто неясное, позволяющее как бы из ничего достигнуть ошеломляющего успеха или результата».

22

Часть I

жаргона; абстрактно-философскую лексику и фразеологию; терминоло-гию тогдашней политической экономии; биологическую терминологию; терминологию химии, физики, математики и других наук; простонарод-ную лексику и фразеологию; церковную и древнеславянскую лексику, а также вышедшие из употребления слова, подходящие иностранные слова и термины… Именно это разнообразие используемых лексиконов, возможно, объясняет то, что лексика Салтыкова-Щедрина, как уже упо-миналось, намного обширнее лексики других наших писателей. Эффект же от этого разнообразия стал, как показало время, потрясающим — именно благодаря ему уже упоминаемая ранее публицистическая со-ставляющая творчества Салтыкова-Щедрина приобрела, если можно так сказать, всеохватный характер. Социальный эффект от подобного твор-ческого приёма переставал быть локальным, он резко возрастал, и чита-тели (а в первую очередь — цензоры) всегда чувствовали это. Способство-вало «эффекту всеохватности» сатиры Салтыкова-Щедрина и то, что он был не только самобытным писателем с чрезвычайно богатым лексико-ном, но и отличным редактором, литературным и театральным крити-ком, а также некоторое время видным государственным и общественным деятелем (даже вице-губернатором). Всё это делало его жизнь многогран-ной, постоянно давало новые ощущения и знания, обогащало его жиз-ненный опыт и, преломившись, отражалось в творчестве.

До сих пор речь шла о более или менее объективных характеристиках лексики Салтыкова-Щедрина, поддающихся в той или иной мере коли-чественной оценке. Объяснить же ощущаемую читателями своеобразную пряность, словесную изящность и неповторимость фразеологии Салтыко-ва-Щедрина только масштабами его лексики и указанной нами публи-цистической всеохватностью нельзя. Да, лексика многообразна; да, фра-зеология необычна. Но ведь есть же ещё что-то, что создаёт то, что можно вместить в одно слово «колорит» ( т. е. своеобразие особенностей). На наш взгляд, колорит «возникает», во-первых, из-за необычного сатирического мастерства, используемого на чрезвычайно обширном словесном поле, и, во-вторых, из-за ярких «изюминок», связанных со словотворчест-вом, т. е. введением в обиход новых слов… И здесь возникает вопрос, на который у нас нет ответа. Зачем ему, и так использующему необычайно большой (по сравнению с другими коллегами) словарный запас, понадо-билось вводить новые слова? Неужели ему было тесно находиться даже в столь широких рамках? У нас да, впрочем, ни у кого на это нет и не будет

23


ответа… Остаются догадки. Скорее всего, причина бурного словотворчес-тва Салтыкова-Щедрина связана, во-первых, как раз с настолько глубо-кими и обширными знаниями лексики нашего языка и присущей ей ню-ансов, что для словесного выражения сути обуревавших его мыслей он не находил подходящего готового слова и именно из-за реального отсут-ствия такового смело вводил новое, которое, неся новый смысл, выпуска-лось им в жизнь. Иначе говоря, он, видимо, добирался до таких смысло-вых высот, где имеющийся словарный запас уже не работал1.

Способствовала словотворчеству, надо полагать, и страстность его на-туры и творчества, его желание выразить впервые найденное (или нащу-пываемое!) по-новому, дать ему имя. Салтыков-Щедрин хорошо понимал, что новое слово часто способно так видоизменить фразу, что она в тексте становилась ключево-значимой и привносила в текст такой колорит, что плавное чтение сразу же переставало быть пресным. В целом, используя принятую в языкознании терминологию, можно сказать, что словообра-зование служило Салтыкову-Щедрину, во-первых, средством дополни-тельного семантико-стилистического обогащения уже имеющегося сло-варного материала, содержащегося во фразах, и, во-вторых, что, пожа-луй, гораздо важнее, — для придания фразам новых семантических2 признаков, причём при выстраивании фразы всё это нередко сопровож-далось таким своеобразным отношением Салтыкова к правилам синтак-сиса, орфографии и пунктуации, которое позволяло читателям наиболее ярко почувствовать силу используемой лексики. Так, будучи очень гра-мотным человеком, отменным и придирчивым редактором, Салтыков-Щедрин в своих текстах часто явно и сознательно довольно «грубо» нару-шал принятые правила грамматики и всегда требовал оставить в тексте именно ту редакцию и форму, которые он употребил. Объяснял он эти свои требования тем, что, на его взгляд, конструкция фразы, использу-емая им, позволит читателю наиболее верно понять смысл фразы (а не только прочесть её). Иначе говоря, он тем самым как бы резко обозначал и подсказывал читателю, как нужно прочесть эту фразу вслух, — со все-ми паузами, придыханиями, интонационными изменениями и т. п. Этим приёмом он желал, чтобы написанная фраза при чтении воспринима-лась бы читателем не менее впечатляюще, чем при непосредственном

1 Нечто аналогичное имеет место в развитии точных наук, когда именно появление новой сути в познании вынуждает вводить новую терминологию.

2 Семантика — смысловая сторона языка: слов, частей слова, словосочетаний.

24

Часть I

звучании из уст самого Салтыкова-Щедрина, — в его живой речи. А рас-сказчиком и чтецом он был, как утверждают современники, необыкно-венно чудесным.

Завершая наши достаточно дилетантские (но это вовсе не значит, что они не верны!) рассуждения о роли и месте лексики в творчестве Салты-кова-Щедрина, мы хотим ещё раз отметить, что, желая достичь от фразы нужного ему эффекта, он «заставлял работать» для этой цели не только лексику, но и синтаксис, и пунктуацию, и даже орфографию, идя в ряде случаев на сознательные нарушения принятых норм. Можно назвать, пожалуй, ещё только одного нашего писателя, который был столь же изобретателен и многообразно конструктивен в построении фразы. Это — М. М. Зощенко.

Удивительно, но до сих пор языковеды всё ещё не провели серьёзного (желательно даже поштучного!) исследования масштабов словотворчест-ва Салтыкова-Щедрина. Наиболее успешной, но, конечно, недостаточ-ной является, пожалуй, работа А. И. Ефимова (Язык сатиры Салтыкова-Щедрина. М.: Изд-во МГУ, 1953, 495 с.), материалы которой, изложенные в гл. 6 (стр. 298–362), позволяют получить правильное представление о сущности и размерах его словотворчества, а также содержат классифи-цированный по ряду признаков перечень рождённых Салтыковым-Щед-риным словарных нововведений.

Для знакомства со словотворческой мощью Щедрина — и только для этого — напомним лишь некоторые из этих слов — около 300. Главные цели этой явно несовершенной иллюстрации:

во-первых, отчасти указать, какие именно привычные теперь слова ввёл Н. Щедрин, и

во-вторых, напомнить другие, менее употребительные, но очень важ-ные для достижения его сатирических целей слова.

Некоторые из этих малоупотребляемых теперь слов могут показаться сейчас старыми, «неудобными» и даже «мёртвыми». Это, конечно, явно не-верное мнение. Дело в том, что отдельно взятое само по себе слово — это как бы звук, как бы «неживое» понятие, которое оживает лишь во фразе, в смыс-ловой связи с другими словами. Иначе говоря, действительная жизнь сло-ва — не в словаре, а в речи. Она начинается и совершается во фразе, в той сложной или простой смысловой нагрузке, которую несёт фраза.

И вот здесь-то кажущееся неуклюжим отдельно взятое само по себе слово, похожее на «мёртвое», вдруг оживает и начинает нередко свер-

25


кать, а фраза в целом именно из-за этого, а не какого-либо другого, даже похожего, слова приобретает блеск и именно тот смысл, который нужен. С ним — есть фраза, есть мысль; без него — нет фразы, или, точнее, с ним фраза имеет именно тот смысл, который нужен автору, а без него — дру-гой. Особенно часто это сверхточное совпадение фразы и смысла требует-ся в сатирическом тексте, где роль смысловой структуры зависит от язы-ка, от слова. Здесь роль языкового стиля выступает на первый план. Не случайно сатирики вообще характеризуются очень высокими показате-лями словотворчества по сравнению с обычными писателями, пусть даже классиками.

Принципы, положенные в основу схемы, иллюстрирующей словотвор-чество Салтыкова-Щедрина, таковы.

1. Указываются некоторые «рождённые» им слова — простые и слож-ные, причём в основном (для краткости) имена существительные и лишь отчасти — имена прилагательные и глаголы.

2. Чтобы хоть как-то, а точнее отчасти, показать всё же, как «работа-ют» «редкие» слова, изобретённые Щедриным, показать, как они могут хорошо звучать в тексте, для некоторых из них приведены фразеологи-ческие конструкции с ними. Не полные фразы, а элементы фраз… Но и из них становится ясно, как хороши эти слова и как они могут быть «к мес-ту» во многих фразах, построенных на основе указанных фразеологиче-ских отрывков.

1. Имена существительные1.1. Имена существительные (-ость)

АбстрактностьАзбучностьАпатичностьАтласистостьБеспочвенностьБесталанностьБесхитростностьБлагоглупостьБудущностьВеличественностьВпечатлительность

ВялостьГолосистостьГранитностьДалёкозримостьДерюжностьДетскостьДореформенностьДубоватостьЗатыкаемостьЗаученностьЗлоумышленность

26

Часть I

Использование суффикса «-ость» очень характерно для Щедрина. Причина проста — с его помощью он образовывал много слов, характери-зующих человеческие отношения и их качества, а именно это было целью его сатиры.

ИзнеженностьИзобретательностьКокетливостьКровопийственностьКряжистостьЛегковесностьЛесистостьМножественностьМолодцеватостьМохнатостьНеблагонамеренностьНевменяемостьНедетскостьНедосягаемостьНезамысловатостьНеиссякаемостьНеобузданностьНеопределённостьНеотёсанностьНепререкаемостьНеумелостьНеумытостьОбветшалостьОбщественностьОголтелостьОдуряемостьОстервенелостьОсязательностьОтвратительностьОчаровательностьОшалелостьПаршивость

ПерепутанностьПлотоядностьПоглощаемостьПоношенностьПослужливостьПравительственностьПрерывистостьПресыщенностьПривязанностьПриязненностьПроизводительностьПротивообщественностьПубличностьРаспространяемостьРасширенностьСамозаконностьСимпатичностьСкоропереходимостьСловоблудливостьСловоизвержимостьСтеснительностьУдовлетворяемостьУлиткоподобностьУпразднённостьУчтивостьФанатичностьХалдоватостьЦельностьЧеловечностьЧинобоязненностьШикарность

27


Примеры: – омерзительность картины властной и торжествующей паршивости; – она была халда-халдой и, оставаясь неизменной, упорствовала в своей халдоватости;

– какое-то добродушие, какая-то атласистость сердечная; – всех удивляла породистость его ушей; – голосистость избиваемого населения была исключительная; – в Петербурге… нет милых болотцев, нет тех вязких разговорцев, нет той лесистости в понятиях и соображениях, которые способствуют пи-танию и возрастанию хорошего человека;

– вялость и дохлость административных движений; – на торжество гласности и разума являются какие-то страшные чудо-вища, лишь заменившие мохнатость шапок — мохнатостью понятий, а узость панталон — узостью стремлений;

– решался вопрос об определении детскости и недетскости розог; – Чем заменить эти миллионы? Какою новою затыкаемостью заткнуть эту старую поглощаемость?.. Одним словом, помогайте нашей улитко-подобной близорукости вашею орлиноподобной далёкозримостью… Можно себе представить, какое электрическое действие производит на нашу улиткоподобность такого рода словоизвержимость;

– они хотят воспользоваться нашею одуряемостью и использовать на вкус нашу извлекаемость;

– он имел, так сказать, непромокаемость государственного человека; – жизнь целого города с его официальной приглаженностью и внутрен-ней неумытостью была тяжела;

– скоропереходимость впечатления стремительна; – кряжистость стариков; – вот сладкие плоды гласности: она приводит в движение утёсы, в гра-нитности которых никто даже не сомневался.

1.2. Имена существительные (-ние)

БородотрясениеГоловоушибаниеГолошениеГоржениеЗаезжаниеКруглописание

МелкоплаваниеНесованиеНеякшаниеНичегонеделаниеОголтениеПенкодействие

28

Часть I

Примеры: – мечтали о подкузьмлении мужика; – шпыняние по поводу и без повода стало всеобщим; – вещает о подтягиваниях, подбираниях и энергических поступаниях; – метание взоров и покоробление уст; – совет о несовании носа; – выброшение субъекта после головоушибания без стыдения.

1.3. Имена существительные (-ство)

ПодкузьмлениеПокороблениеПоступаниеПрекраснодушиеПусторадушиеРабомыслиеРазогнаниеРеченедержаниеРылокошение

СамообкладываниеСамооплёвываниеСамоподслушиваниеСамораздвоениеСебяистрачиваниеСловоизвержениеСпиноотворачиваниеСтолослужениеЯзыкочесание

АфинствоБрюхопоклонничествоВольтижирствоВсёнипомничествоГорчицеводствоДамствоДебоширствоДепутатствоИстуканствоКаплунствоКарбонарствоКлоповодствоКровопивствоЛизоблюдствоМальчишествоМитрофановствоМолчалинство

НизкопоклонствоПаразитствоПенкоснимательствоПолитиканствоПопрошайствоПопустительствоПраздношатательствоПриказничествоПроходимствоПустодумствоПустозвонствоРенегатствоРетроградствоСамоблудствоСамодурствоСамоедствоСамонаушничество

29


Примеры: – нравственное и умственное каплунство; – город, который чуть-чуть не сделался русскими Афинами, хотя же впо-следствии афинство в нём мало-помалу обратилось в свинство;

– трубное пустозвонство одичавшего от празднословия дармоеда; – теория самоедства, развиваемая ненавистниками добра; – шалопайство высшей пробы высшей школы; – мещане, занимающиеся приказничеством; – явилось вдруг «Его Сивушество»; – обычаи удальства, кумовства и всёнипомничества; – провинциальное политиканство.

1.4. Имена существительные (-тель)

Примеры: – тайные содействователи; – сословие подмигивателей; – из руководителей общества превращаются в его систематических оту-манивателей.

ОбличительОтуманивательПенкоснимательПлюхательПодмигиватель

ПсевдоестествоиспытательСодействовательСочувствовательУбаюкиватель

СамошпионствоСвинорыльствоСектаторствоСивушествоСочинительствоСрамствоФамильярствоХамелеонство

ХреноводствоЧиновничествоЧужеядствоШалопайствоЭзопствоЯзыконеистовствоЯзыконенавистничество

30

Часть I

1.5. Имена существительные (-тие)

Примеры: – проект о замене рылобития устностью; – выколотие глаза за ослушание; – вынутие из воды после ввергнутия без согласия; – меры по ввергнутию общества в меланхолию.

1.6. Имена существительные (-ие)

1.7. Имена существительные (-изм)ДемократизмЕрундизмИезуитизмКлиентизмЛиберализм

ОстракизмПанегиризмПаразитизмЧетвертачизм

1.8. Имена существительные (-язнь)ЗаконобоязньМыслебоязньСловобоязнь

БесстолпиеДвоемаловериеДвоемыслиеКомфортолюбиеПенкодействиеПохвальномыслиеПошлогласие

ПрекраснодушиеПусторадушиеПустоутробиеРабомыслиеРазномыслиеСвободомыслие

ВвергнутиеВыколотиеВынутие

МордобитиеРылобитие

31


1.9. Имена существительные (-ец)БелибердоносецЕрундоносецЗвездоносецКруглописецНадеждоносецПоэтец (Поэтцы)ПразднолюбецСвободолюбецСомерзавец

СомздоимецСрамецФараонолюбецФиговидецХапанецХвецЯбедоносецЯдоносец

Хвец — слово введено в монологе «Скука», 1856 г. — и шарлатан, и пройдоха, и подлец, и непонятный человек, и человек себе на уме и прочее — и всё это в одном лице.

1.10. Имена существительные (разные)БезлепицаЕрундистПисачокПомпадур

ЖивоглотМокропогодицаХорошесть

2. Имена прилагательные (-ный, -ая, -ий)БеспощёчиннаяГоловоушибательныйЕрундоносныйЗаднекрылечныйЛудительныйМерзопакостныйНегодовательныйОплевательныйОсмеятельныйПлюхопросящийПлясательный

ПодслушивательныйПодтягивательныйПотрясательныйРугательныйСсудосберегательныйТолкательныйТопительныйТоптательныйХвалительныйХныкательныйЧернилопакостный

Примеры: – лудительные мероприятия; – потрясательная практика администрации;

32

Часть I

– ругательный лиризм; – переход от либерализма ругательного к либерализму хвалительному; – подтягивательный смрад; – топтательные поползновения; – подслушивательный интерес; – головоушибательные увеселения власти; – плясательное времяпровождение; – выжимательный хозяйственный процесс; – мерзопакостные обстоятельства дела; – сила оплевательная, осмеятельная и разрушительная; – заняться делами по части нажимательной.

3. ГлаголыГоловотяпствоватьДолгоязычничатьДушедрянствоватьКровопийствоватьКуроцапствоватьНатяфтяфкатьНедореформитьПасквилянствовать

ПеререформитьПолитиканитьПразднокартавитьРастарыбарыватьСпридворничатьСцапцарапатьУмонелепствовать

4. Составные словаСалтыкову-Щедрину было тесно в рамках обычных слов, и он смело

создавал новые. Из предыдущих примеров видно, что создавал весьма успешно. Таких слов, называемых «односложными», он «родил», как уже говорилось, около 600…

Но и этого ему было мало! Эффективно и ярко использовал Салтыков-Щедрин и другой приём словотворчества, образуя так называемые состав-ные слова, то есть слова, состоящие из двух (и более) исходных слов, образу-ющих в итоге одну лексическую единицу — одно новое «составное слово».

Этот приём словообразования хорошо известен. Смысл его состоит в том, что в полном соответствии с законами словосложения и граммати-кой языка методом «сжимания» в одну лексическую единицу удаётся со-здать новую фразеологическую конструкцию, несущую в себе сложный и яркий смысл, наследуемый из смысла исходных слов, но нередко с совер-шенно необычными новыми оттенками.

33


Особенно часто этим приёмом словотворчества Салтыков-Щедрин пользовался в публицистических целях и работах.

Для примера мы приведём лишь некоторые из Щедринских состав-ных слов, условно подразделив их на две группы.

1. Составные слова — имена существительные, образованные синте-зом двух существительных, входящих друг с другом в результате синтеза в так называемые отношения определяемого и определяющего.

2. Составные слова — имена прилагательные, причем для удобства в этом случае приведены не сами слова, а отрывки фразеологических кон-струкций на их основе. При этом сразу становится ясной и «сочность» этих составных слов, и их жизненность и целесообразность.

4.1. Составные имена существительныеБахвалы-лежебокиВорон-челобитчикДипломаты-барышникиЗяблик-литераторЗяблик-пенкоснимательКаплуны-философыКарась-идеалистКузьмы-оглушителиЛитераторы-будочникиЛитераторы-обывателиЛовкачи-реформаторыМерзавец-забулдыгаНигилисты-поджигателиОбер-стрижОрёл-меценатПаразиты-художникиПессимисты-каркателиПисатель-эклектик

Порфиры-реброломателиПростец-байбакПростец-живчикПтица-литераторРемесленник-фельетонистРутинёр-шарлатанСлесарь-грамотейСлова-аттестацииСлушатель-простецСолдат-литераторСоловей-либералСорванцы-недоумкиСтановые-усачиСтрижи-литераторыФомы-зубокрошителиЧиновник-осётрЧитатель-ненавистник

4.2. Составные имена прилагательныеАссенизационно-любострастная газетаБархатно-курортный периодБесплодно-свистоплящущая статья

34

Часть I

Беспутно-попутная статьяБеспутно-просвещённое времяБестолково-бесконечные расприБестолково-непреклонный деятельБестолково-язвительная улыбкаБлагонамеренно-паскудная скотинаБолезненно-довольное выражение лицаГлупо-героический романДико-горделивое самодовольствоДушно-политико-административно-сплетническая атмосфераЕжово-рукавичный смыслЗаносчиво-гадливые дармоедыЗлобно-бесстыже-хвастливые выходкиИнститутско-oпeреточное воспитаниеКарательно-воспитательные мерыКаркательно-карательный тонКатковско-либеральный духКисло-надменная физиономияКонсервативно-либеральное прибежище для молодцовКонсервативно-околодочный языкЛегковесно-отрывистые восклицанияЛиберально-полицейские разговорыЛитературно-лакейское обозрениеЛюбострастно-идиллические мечтанияМякинно-мужицкий ройНагло-восторженная публицистикаНагло-истерически-пустопорожние статьиНаивно-гнусный видНаивно-поэтический колоритНелепо-волшебные представленияНемазанно-колёснейшие мероприятияОсторожно-каплунье пониманиеОтвратительно-жалобный голосОтвратительно-красивый мужчинаОтвратительно-пленительное гармоническое целоеОтвратительно-проницательный типПаскудно-игривое поведение

35


Патриотически-торговое мероприятиеПенкоснимательно-разнообразные разговорыПлавно-пустопорожняя речьПолитико-административно-сплетнеческая атмосфераПолицейско-нигилистическая литератураПотрясательно-благонамеренная крамолаПотрясательно-злонамеренная крамолаПоцелуйно-игривое содержание картинокПошло-старческие словаПредупредительно-полицейские целиПрезрительно-покровительственный взглядПрезрительно-фамильярный тон речейПрискорбно-огорчительные свойства мероприятийПриторно-казённые эффектыПросветительно-опустошительное осложнение мероприятияПтице-литературный хорРазмазисто-благонамеренная ерундаРазмазисто-стыдливо-пустопорожнее красноречиеРелигиозно-фантастический характер поведенияСамодовольно-нахальный публицистСквернословно-сочувственное отношениеСкрипяще-мыслящие деятелиСладко-пономарский фальцетСладострастно-ленивый сибаритТревожно-болтливо-пустопорожнее времяУединённо-эгоистичная жизньУмеренно-либерально-политико-философская беседаУмеренно-пошловатая речьУмильно-почтительно-преданное выражение взглядовУниженно-дифирамбическо-политико-экономическая галиматьяФискально-финансовые затрудненияХладно-размазистое красноречиеХолодно-жгучее отчаяниеХолуйско-мастерская школа живописиЦентробежно-центростремительно-неисповедимо-завиральное направ-ление мыслейЯзвительно-жалостный тенор

36

Сатирические приёмы

В этом разделе: – для примера, – без какой-либо продуманной и стройной системы, – и, конечно, без претензии на полноту

собраны некоторые образцы «сатирических поделок» Салтыкова-Щедри-на. Здесь и удачные и ёмкие сатирические словосочетания, и фамилии героев его произведений, и названия газет и обществ, балетов и пьес, и, наконец, отдельные тексты, имеющие самостоятельное сатирическое значение.

Ясно, что здесь много раз встречается гипербола — её он любил… Не следуя заветам литературоведения, обязывающего разъяснять читате-лю, что именно желал сказать автор, просто и без затей и коммен-тариев здесь в виде лёгкого чтения приведены примеры «сатиричес-ких приёмов», так называемой внешней сатиры Салтыкова-Щедрина из числа тех, которые условно можно назвать «явно бросающимися в гла-за». (Более сложные приёмы — приёмы «внутренней» сатиры — можно понять, лишь читая произведения целиком.)

Что же здесь собрано и отчасти сгруппировано?Во-первых — это удачные сатирические словосочетания (для удоб-

ства они собраны в алфавитном порядке).Во-вторых — это «сатирические поделки», предназначенные для

описания действий администрации, характеристики её духовной и адми-нистративной жизни.

В-третьих — «сатирические поделки», описывающие духовную жизнь общества, — газеты, статьи в них, диссертации, музыка и балет и т. п.

Наконец, в-четвертых, для иллюстрации приведён перечень фами-лий героев произведений Щедрина, а также названия городов, сёл, име-ний, где обитают его герои.

37


ДЕПАРТАМЕНТЫ И ВЕДОМСТВАВздоховВозбуждения вопросов и оставления таковых без разрешенияВоздаяний попреимуществуВозмездий и воздаянийВсеобщих умопомраченийГосударственных умопомрачений (Министерство народного про-свещения)Завязывания узловИзысканий источников и наполнения бездн (Министерство фи-нансов)Любознательных производств (III Отделение)Напрасных тревогНедоумений и оговорок (Министерство юстиции)Несведения концов с концамиНеудовлетворенийОговорокОтказов и удовлетворений (Сенат)Пересмотров и преуспеянийПлаваний и внезапных открытийПобед и одоленийПредвкушения свободПредотвращений и пресеченийПрепонПрепон и неудовлетворений (Министерство внутренних дел)Преуспеяний и перспективПреуспеяний и препонПреуспеяний и прогрессовРазвязывания узловРаздач и дивидендовРазрешенияРаспределения богатствРасхищений и раздач (Министерство государственных иму-ществ)Устранения и порождения недоразуменийУтехЭтимологии и правописания

38

Часть I

КОМИССИИ, ОБЩЕСТВА, СОЮЗЫ Комиссии

Для несведения концов с концамиДля оздоровления корнейДля преподания правил комиссиям, на разные случаи утверждаемымДля разработки прочной системы раздачДля рассмотрения предшествующих заблужденийО наилучшем и наиспоспешнейшем пополнении безднО преподании большей вразумительности и быстроты отказамОкруглительная комиссияПо части приведения в надлежащий вид оговорок

ОбществаАнтиреформенных бунтарейБлагих начинанийДля воспоможения чающим движения водДля заводской обработки животных продуктовИспуганных людейПредвкушений гармоний будущегоРаспространения бесполезных книгРаспространения благонамеренностиЧастной инициативы спасения, имеет отделения:Что нужно?Что не нужно?И да и нет.Нужное не важнее ли ненужного?Чающих движения вод

СоюзыВесёлых лоботрясов Проломанных головВзволнованных лоботрясов Усердных чужеедовКособрюхих восстановителей основ Чистопсовых охранителейНедремлющих лоботрясов

39


НАУКИ, УЧЕНИЯ, ДИССЕРТАЦИИ, ПРОПОВЕДИУчения

О компромиссахОб искусстве на обухе рожь молотить

ПроповедиВсеобщего одичанияВсеобщего равенства перед домашним обыском

НаукиО безделицеО выдаче квитанций за непоставленный провиант (профессор Макшеев)О женщинахО мясных и винных порциях (профессор Горовец)О печении солдатских сухарей (профессор Коган)О поддерживании связейО подмывании лошадям хвостовО том, что есть истинная кобылаИзобрёл следующие науки: правдистику, патриотистику и монархоманию

ДиссертацииБыла ли замужем Баба-Яга?К вопросу о том: «макали ли русские цари в соль пальцами, или доста-

вали оную посредством ножей»Кто были родители камаринского мужикаО процессе поголовного освобождения от лишних мыслей, чувств и

лишней совестиРусская народная песня «Чижик, чижик, где ты был?» — перед судом

критики

40

Часть I

ТЕАТР, ДРАМАТУРГИЯ

БуффонадаИзвозчик, в тёмную ночь отыскивающий потерянный кнут

Симфоническая идиллияНой после известного злоупотребления виноградным соком просыпа-

ется и не понимает, что вокруг него происходит

Симфоническая рапсодияЧиновник департамента разных податей и сборов, зевающий над чте-

нием музыкального обозрения господина Лароша

БалетыДобродушный Гостомысл и варяги, или Всякое дело надо делать поду-

мавшиАдминистративный пирог, или Беспримерное объедениеМнимые враги, или Ври и не опасайся (современно-отечественно-фан-

тастический балет)

ПьесыТоржествующая свинья, или Разговор свиньи с правдоюСкукаЧто такое коммерция?Царство смерти (комедия в 4-х действиях)

41


Мнимые враги, или Ври и не опасайсяСовременно-отечественно-фантастический балет

в 3-х действиях и в 4-х картинахДействующие лица:

Отечественно-консервативная сила,

скрывающаяся под именемИвана Ивановича Давилова

Обиралов,Дантист

��

� наперсники и друзья Давилова

Отечественный либерализм, скрывающийся под именемХлестакова. Пасынок Давилова

Госпожа Взятка, — женщина уже в летах, но вечно юная

Аннета Постепенная — молодая женщинаЛганьё,Враньё,Излишная Любознательность,Чепуха

��

��

�

отечественно-анакреонтические фигуры

Мужики, Полицейские солдаты, Внутренняя стражаИсполняются: —

——

—————

—

———

Танец ВзяткиБольшой танец ЛаптейСекретный танец ИзлишнейлюбознательностиТанец ЛганьяТанец ВраньяБольшой танец ЧепухиТанец Четырёх Поднятых НогЧрезвычайный полёт публицис-товБольшой танец ОтечественноголиберализмаБольшая трель публицистовБольшой танец НеуклонностиБольшой танец Честности

42

Часть I

—

——

Большой танец Благонамерен-ностиШествие во храм СлавыАпофеоз

На пороге храма Славы Хлестаков и Давилов, «как бы волшебством каким», сливаются в одно нераздельное целое и принимают двойную фа-милию Хлестакова-Давилова. Со своей стороны, Взятка и Аннета По-степенная тоже сливаются в нераздельное целое и принимают двойную фамилию Взятки-Постепенной, которая потом в Апофеозе переходит во Взятку-Потихоньку-Постепенную.

7, 121–131

43


ПРЕССА, СТАТЬИПресса

(газеты, журналы, обозрения, альманахи)

Вестник общественных язв — «Голос», Краевский А. А.

Вестник ПенкосниманияГазета ежедневно либеральнаяЛитературно-политический нужникЧего изволите?

��

�«Новое время», Суворин А. С.

Еженедельные плевки в пустопорожнее местоЗеркало ПенкоснимателяИ шило бреетИстинный всероссийский ПенкоснимательКуриное эхоЛитературно-лакейское обозрениеНюхайте на здоровье! Общероссийская Пенкоснимательная Срам-ницаОбыватель пенкоснимающийПенкосниматель нараспашкуПенкоснимательная ПодоплёкаПомоиПригорюнившись сиделаСладкое бремя — «Наше время»,

Павлов Н. Ф. Словесное УдобрениеПакостный листокПлохой листокСмрадный ЛистокУбогий листок

��

� «Русский Листок»

Старейшая Всероссийская Пенкоснимательница — Санкт-Петербургские ведомости

Честолюбивая Просвирня

44

Часть I

Статьи в газетах и журналах – Безумная заметка о сумасшедших впечатлениях (фельетон нового мормона за всё время одержания бесами)

– Метод мирного приведения рода человеческого в остолбенение – Может ли быть совмещён в одном лице промысел огородничества с промыслом разведения козлов? (Правильно ли поступает админи-стратор, разводя в своём ведомстве либералов?)

– Не устроить ли нам колбасную? (Политико-экономическое рассужде-ние о том, что всякое коммерческое предприятие, как журнальное, так табачное, колбасное или полпивное, может тогда только поль-зоваться заслуженным успехом, когда: а) на каждое из них затрачен особый капитал, и б) по каждому ведётся особое счётоводство)

– Несколько слов о значении и происхождении выражения: гомеричес-кий смех

– Несколько слов о неподозрительности патриотических чувств – О правах и обычаях летучих мышей – О том, есть ли геморрой русская болезнь – О том, как следует понимать легенду о сожжении некоею княгинею древлянского города Коростеня

– Опыт самораздирания (рассказ очевидца) – Опыты отучения сотрудников от пищи и бесплатного снабжения их одеждою

– При ходатайстве — и закону перемена бывает – Церемониал при погребении великого князя Трувора – Чувства циника в ту минуту, когда он начинает понимать, что сделал-ся от старости глупым (стихотворная московская исповедь с эпигра-фом «Как будто тухлое разбилось яйцо»)

Серьезная экономическая статья«Наши денежные знаки», в которой развивается мысль, что ночью с

извозчиком следует расплачиваться непременно около фонаря, так как в противном случае можно отдать двугривенный вместо пятиалтынного, «что с нами однажды и случилось».

45


Из книги «Философия города Глупова»(Краткие наставления глуповскому гражданину)

Добрый сын Глупова!1) С жизнью обращайся осторожно, ибо она сама, собственною внут-

реннею силой, вырабатывает для себя принципы.2) Удовлетворяйся истиной минуты, ибо эта истина есть единствен-

ная, той минуте приличествующая.3) Не насильствуй, не волнуйся, не забегай вперёд, ибо тебя могут

остановить, и тогда кто знает, что может с тобой случиться?4) Бери у жизни только то, что она даёт добровольно; если ты будешь

ласков, то она и ещё в пользу твою поступиться может.5) Будь терпелив; сомневайся меньше, верь больше. Если видишь не-

потребство, — надейся, что оно будет усмотрено. Если видишь частное улучшение и смутишься мыслью, что это улучшение мнимое и ничем не обеспеченное, — никому о том не говори.

6) Поступая таким образом, будешь счастлив.Глуповцы, прочитав это, обрадовались. Патриотическое их чувство

было сильно польщено тем, что и у них появились свои Гегели, которые даже из глуповского винегрета сумели сделать какую-то философию.

4–510

Новая книгаКраткие правила для изобретения мероприятий и немедленного их

осуществления

46

Часть I

О ПУШКИНОВЕДЕНИИ… Было на незыблемых основаниях установлено:1) что стихотворение «Под вечер осенью ненастной» несомненно при-

надлежит Пушкину;2) что в первоначальной редакции первый стих читался так: «Под

вечерок весны ненастной», но потом, уже по зачёркнутому, состоя-лась новая редакция;

3) что написано это стихотворение в неизвестном часу, неизвестного числа, неизвестного года, и даже неизвестно где, хотя новейшие библиографические исследования и дозволяют думать, что местом написания был лицей;

4) что в первый раз оно напечатано неизвестно когда и неизвестно где, но потом постоянно перепечатывалось;

5) что на подлинном листе, на котором стихотворение было написано (за сообщение этого сведения приносим нашу искреннейшую бла-годарность покойному библиографу Геннади), сбоку красовался чернильный клякс, а внизу поэт собственноручно нарисовал пе-ром девицу, у которой в руках ребёнок и которая, по-видимому, уже беременна другим; и наконец

6) что нет занятия более полезного для здоровья, как библиография.14–417

47


ТЕОРИИБезвозвратных денежных займовБеспорядочной замены Ивановых Фёдоровыми и наоборотБеспрепятственной игры локтямиБлагодарного повиновения рабовБлагородного поведения рабовБлагородного сидения сложа рукиБлистательных политических гадостейВождения влиятельного человека за носВстречного подкупаГосударственных шельмованийДремучих экономических реформЕжовых рукавицЖертв общественного темпераментаЖидовствующих славянофиловКаплуньих самодовольствКукиша с масломЛичной жадностиМакаров, где-то телят не гоняющих, и ворон, куда-то костей не занося-

щихМальчиков в коротких штанишкахМитрофанстваНе вдругНе вредиНе твоё делоНеблагополучного благополучияНепобедимости скверны словомО праве дворянства на политическое преобладание в государствеОб абсолютном и относительном несовершенстве натуры человеческойОбращения к здравому смыслу народаОбуздания мыслиОправданий, сама собой выработавшаяся на почве — «виноват»Отыскания в помещичьей мнительности причин происхождения вет-

ров и обмеления рекОчищения греховПерехода от взятки к кушу непреследуемому

48

Часть I

Повсеместного водворения безмолвияПовсеместного смерчаПользуйся так, чтобы другие не заметилиПомаленьку да потихонькуПостоянного приведения на путь истинныйПравды и справедливостиПреобладания духаПриведения влиятельного человека на праведный путьПриведения к общему знаменателюПриведения к одному знаменателюПривлекательного трудаПриличного прозябанияРазмножения недовольных элементов и его устраненияРодства психологии с пыткойРоли женского мяса в историиСамоедстваСмирения и прощенияСоблазнения кушемСошествия святого духа в грязьТишины во что бы то ни сталоТолкательного приведения на путь истинныйТычковУгобжения плоти духа начальстваУмерщвления плоти любовью к начальствуУмиротворения, но без участия строгости и скоростиУпования и прозрения каплуньего самодовольстваУсиления единоличной властиУстраненияУступок и умолчанияХождения в чужом платьеХождения об руку с начальствомШитого крытого

49


ПРОЕКТЫВремя не терпит (Проект обновления)Всеобщего управленияВсероссийского возрождения посредством распространения улучшенных

пород поросятДешевейший способ продовольствия армии и флотов!!! или Колбаса из

еловых шишек с примесью никуда не годных мясных обрезков!!!О благовидной администратора наружностиО благосклонности вообще и административной в особенностиО вящем армии и флотов по всему свету и лицу земли распространении,

дабы через то возвращение (Sic!) древней Византии под сень Россий-ской державы уповательным учинить

О дешевейшем способе продовольствия армии и флотов колбасой из ело-вых шишек или с примесью никуда не годных мясных обрезков

О замене рылобития устностьюО неношении дамских платьев из иностранных материйО неношении одежд из материй, производимых непризнанными нами

государствамиО необходимости административного единогласия, как противоядия та-

ковому ж многогласиюО необходимости возвратиться к системе заушенияО необходимости децентрализацииО необходимости оглушения в смысле временного усыпления чувствО необходимости устроения фаланстеров из солдат, с припущением в

оных для приплода женского пола по пристойностиО необходимости централизацииО непитии иностранных винО перенесении Москвы в МценскО переформировании де сиянс академииО превращении голов в стенобитные машиныО предоставлении коллежскому советнику Порфирию МенандровуВеленнтьеву в товариществе с вильманстрандским первостатейным куп-

цом Василием Вонифатьевым Поротоуховым в беспошлинную двадца-тилетнюю эксплуатацию всех принадлежащих казне лесов для непре-менного оных, в течение двадцати лет, истребления

50

Часть I

О предоставлении частным лицам, в губернских и уездных городах оби-тающим, права открывать танцевальные и увеселительные заведе-ния, не испрашивая на то разрешения начальства

О расстрелянии и благих оного последствияхО расширении, на случай надобности, области компетенции (или наобо-

рот)О скорой губернской езде на почтовыхО спасительной строгости и благомилостливом прощенииОб «обществе странствующих славян»Об административном вездесущии и всеведенииОб устройстве обывательской стражиОб учреждении «Института племенных молодых людей»Об эксплуатации собачьего помётаПовсеместного водворения безмолвия

ОбъявлениеНовость: Статский советник Передрягин изготовляет Конститу-

ции для всех стран и во всех смыслах.Проектирует реформы судебные, земские и иные, а равно ходатай-

ствует об упразднении таковых.Имеет аттестат. Вознаграждение умеренное. Согласен в отъезд.

ПРОЕКТО необходимости оглушения в смысле временного усыпления чувствРеформы необходимы, но не менее того необходимы и знаки препина-

ния. Или, говоря словами иными: выпустил реформу — довольно, ставь точку; потом, спустя время, опять выпустил реформу и опять точку ставь. И так далее, до тех пор, пока не исполнятся неисповедимые божьи пути…

Одно не вполне ясно: каким образом всё сие исполнить? В теоретичной принципияльности сия мысль совершенно верна, но в практичной удов-летворительности она далеко не представляется столь же ясною и удо-боприменимою.

Что такое реформа? Реформа есть такое действие, которое человече-ским страстям сообщает новый полёт. А коль скоро страсти получили полёт, то они летят — это ясно. Не успев оставить гавань одной реформы,

51


они уже видят открывающуюся вдали гавань другой реформы и стремят-ся к ней. Вот здесь-то именно и следует употреблять тот знак препина-ния, о котором идёт речь. Возможно ли это?

Возможно; но дабы получить в сём случае успех, необходимо предва-рительно привести страсти в некоторое особливое состояние, которое по-ставило бы их в невозможность препятствовать постановке точек. Ибо, в противном случае, они всенепременно тому воспрепятствуют…

Удобнее всего ослабление страстей достигается посредством так назы-ваемого оглушения.

Многие восстают против этой системы, находя её недостаточно челове-колюбивою и прогрессивною. Но это говорят люди, которые, очевидно, знакомы с системой поверхностно или по слухам… С физической сторо-ны оглушение причиняет боль — это правда. Но с нравственной оно ус-покоивает и сберегает слишком легко издерживающиеся силы.

Да разве необходимо, чтоб оглушение имело характер непременно фи-зический? разве невозможно оглушение умственное и нравственное?..

Но дабы оглушение не противоречило идеям современного человеко-любия, необходимо, чтобы оно имело характер преимущественно нрав-ственный.

Ежели человека, посредством искусно комбинированной системы вос-прещений и сокрытий, отвлечь от предметов, кои могут излишне пле-нять его любознательность или давать его мысли несвоевременный полёт, то этим уже довольно много можно сделать. Но «довольно много» ещё не значит «всё». Человек, лишённый средств питать свой ум, впадёт в дремотное состояние — но и только. Самая дремота его будет ненадёж-ная и, при первом нечаянном послаблении системы сокрытий, превра-тится в бдение тем более опасное, что, благодаря временному оглуше-нию, последовало сбережение и накопление умственных сил.

Необходимо, чтобы дремотное состояние было не токмо вынужденное, но имело характер деятельный и искренний.

Если, например, приучить молодых людей к чтению сонников, или к ежедневному рассмотрению девицы Гандон, или же, наконец, занять их исключительно вытверживанием азбуки в том первоначальном виде, в каком её изобрели предки, то умы их будут дремотствовать, но дремот-ствовать деятельно.

При таковом согласии реформы примут течение постепенное и вполне правильное. При наступлении благоприятного времени, начальство, ко-

52

Часть I

нечно, и без сторонних побуждений издаст потребную по обстоятельствам реформу, но оная уже будет встречена без сомнения, ибо всякому будет известно, что вслед за тем последуют года, кои имеют быть употреблены на то, чтобы ставить той реформе знаки препинания.

Что, кроме системы нравственного оглушения, может дать такой, пре-вышающий всякие ожидания результат?

10–334, 335

ПРОЕКТ

Сельская радость для крестьян села Гнусикова с деревнямиПРАВА

1) Всякий имеет право сообщать, изъяснять, передавать на ухо, или иным образом излагать свои мысли, с тем, однако ж, чтобы сие делалось с осторожностью.

2) Всякий имеет право заявлять о своих нуждах, наблюдая только, чтобы они были не бездельные.

3) Всякий имеет право невозбранно пользоваться свободою телодви-жений, с тем лишь, чтобы таковые не заключали в себе неистов-ства.

4) Всякий имеет право говорить правду, лишь бы сия правда была безобидная.

5) Всякий, будучи призван на сходку, имеет право представлять оной замечания, лишь бы они были полезные.

6) Всякий, будучи приглашён для наказания, имеет право прино-сить оправдания, которые и приемлются, буде найдены заслужи-вающими уважения.

и 7) Всякий имеет право снять с отданному ему поля хлеб, буде таковой уродится.

7–410

53


ПРОЕКТО переформировании де сиянс академии

§1. Цель учреждения академийВ столичном городе С.-Петербурге учреждается особливая централь-

ная де сиянс академия, назначением которой будет рассмотрение наук, но отнюдь не распространение оных.

С тою же целью, повсеместно, по мере возникновения наук, учрежда-ются отделения центральной де сиянс академии, а так как ныне едва ли можно встретить даже один уезд, где бы хотя о причинах частых градоби-тий не рассуждали, то надо прямо сказать, что отделения сии или, лучше сказать, малые де сиянс академии разом во всех уездах без исключения объявятся.

Академиям сим, для большего удобства в предстоящих им действиях, прежде всего поставлено будет в обязанность определить:

§2. Что такое в науках свет?Мнения по сему предмету разделяются на правильные и неправиль-

ные, а в числе последних есть даже много таких, кои, по всей справедли-вости, могут считаться дерзкими.

Дабы предотвратить в столь важном предмете всякие разногласия, всего натуральнее было бы постановить, что только те науки распростра-няют свет, кои способствуют выполнению начальственных предписаний. Во-первых, правило сие вполне согласуется с показаниями сведущих лю-дей и, во-вторых, установляет в жизни вполне твердый и надёжный опор-ный пункт, с опубликованием которого всякий, кто, по малодушию или из хвастовства, вздумал бы против оного преступить, не может уже со-слаться на то, что он не был о том предупреждён.

§3. Какие люди для распространения наук наиболее пригодны суть?Люди свежие и притом опытные.Как сказано выше, главная задача, которую науки должны преиму-

щественно иметь в виду, — есть научение, каким образом в исполнении начальственных предписаний быть исправным надлежит. Таков фунда-мент. Но дабы в совершенстве таковой постигнуть, нет надобности в обре-менительных или прихотливых познаниях, а требуется лишь свежее

54

Часть I

сердце и не вполне поврежденный ум. Всё сие, в свежем человеке, не токмо налицо имеется, но даже и преизбыточествует.

Посему, как в президенты де сиянс академий, так и в члены оных над-лежит избирать благонадёжных и вполне свежих людей, кои в юности в кадетских корпусах образование получили, но от времени всё позабыли.

Примечание. Президентом следует избирать человека, хотя и пре-клонных лет, но лишь бы здравый ум был.

§4. Что от сего произойти может?Следующее:Прежде нежели свежий человек приступит к рассмотрению наук, он

постарается припомнить, в каком виде преподавались оные ему в кадет-ском корпусе. Убедившись затем, что в его время науки имели вид крат-кий, он, конечно, оком несколько изумлённым взглянет на бесчисленные томы, кои после того произошли. Во-первых, увидит он, что хрестоматии появились новые и притом такие, в коих заключаются зачатки револю-ции. Во-вторых, что появилось множество наук, о коих в кадетских корпу-сах даже в упоминовении не бывало. Третие, наконец, что партикуляр-ные люди о таких материях явно размышляют, о которых в прежнее вре-мя даже генералам не всегда размышлять дозволялось.

В виду сего, как он поступит?Откровенно скажет: всё сие навсегда прекратить!А кто же, кроме вполне свежего человека, может таким образом посту-

пить?

§5. О пределах власти де сиянс академийПределы власти де сиянс академий надлежит сколь возможно распро-

странить.Везде, где присутствуют науки, должны оказывать свою власть и де

сиянс академии. А как в науках главнейшую важность составляют не столько самые науки, сколько действие, ими на партикулярных людей производимое, то из сего прямо явствует, что ни один обыватель не дол-жен мнить себя от ведомства де сиянс академии свободным. Следствен-но, чем менее ясны будут границы сего ведомства, тем лучше, ибо нет ничего для начальника обременительнее, как ежели он видит, что пла-менности его положены пределы.

55


§6. О правах и обязанностях президентов де сиянс академийПрезиденты де сиянс академий имеют следующие права:1) Некоторые науки временно прекращать, а ежели не заметит рас-

каяния, то отменять навсегда. 2) В остальных науках вредное направление переменять на полез-

ное. 3) Призывать сочинителей наук и требовать, чтобы давали ответы по

сущей совести. 4) Ежели даны будут ответы сомнительные, то приступать к испыта-

нию. 5) Прилежно испытывать обывателей, не заражены ли, и в случае

открытия таковых, отсылать, для продолжения наук, в отдален-ные и малонаселённые города.

и 6) Вообще распоряжаться так, как бы в комнате заседаний де сиянс академии никого, кроме президентов, не было.

Обязанности же президентов таковы:1) Действовать без послабления. и 2) От времени до времени требовать от обывателей представления

сочинения на тему: «О средствах к совершенному наук упраздне-нию, с таким притом расчётом, чтобы от сего государству ущерба не произошло и чтобы оное, и по упразднении наук, соседей своих в страхе содержало, а от оных почитаемо было, яко всех просвеще-нием превзошедшее».

§7. Об орудиях власти президентаБлижайшие орудия президента суть члены де сиянс академии.Права их следующие:1) Они с почтительностью выслушивают приказания президента,

хотя бы оные и не ответствовали их желаниям.2) По требованию президента являются к нему в мундирах во всякое

время дня и ночи.3) При входе президента встают с мест стремительно и шумно и стоят

до тех пор, пока не будет разрешено принять сидячее положение. Тогда стремительно же садятся, ибо время начать рассмотрение.

4) Ссор меж собой не имеют.

56

Часть I

5) В домашних своих делах действуют по личному усмотрению, при-чём не возбраняется, однако ж, в щекотливых случаях обращаться к президенту за разъяснениями.

6) Наружность имеют приличную, а в одежде соблюдают опрятность.7) Науки рассматривают не ослабляючи, но не чиня по замеченным

упущениям исполнения, обо всём доносят президенту.8) Впрочем, голоса не имеют.После того, в качестве орудий же, следуют чины канцелярии, кои пре-

бывают в непрерывном писании. Права сих чинов таковы:1) Они являются к президенту по звонку. 2) Рассматривать науки обязанности не имеют, но, услышав нечто от

посторонних людей, секретно доводят о том до сведения президен-та.

3) Бумаги пишут по очереди; написав одну, записывают оную в ре-гистр, кладут в пакет и, запечатав, отдают курьеру для вручения; после того зачинают писать следующую бумагу и так далее, до тех пор, пока не испишут всего.

4) Голоса не токмо не имеют, но даже рта разинуть не смеют. и 5) Относительно почтительности, одежды и прочего поступают с та-

кою же пунктуальностью, как и члены.Кроме того, в распоряжении президента должна быть исправная ко-

манда курьеров.

§8. О прочемЧто касается прочего, то оное объявится тогда, когда де сиянс акаде-

мии, в новом своём виде, по всему лицу российской державы действие возымеют.

10–340–342

57


С ТОЧКИ ЗРЕНИЯБеспрепятственного и повсеместного битья по зубамБюрократической традицииВатерклозетовВыжимания так называемого мужицкого сокаЗамшелых убежденийИзбавления от тягости умственного трудаИнсинуацийИскажения чужих мыслейИсключительно практическойКареты, запряжённой рьяною четвёркой лошадей, с быстротой мол-

нии мчащих по гладкой, как паркет, мостовой Невского проспекта

Милой безделицыМилой сердцу кляузыСтрасбургского пирогаТряпокФонарного переулка

ШтановЭмансипации животныхС гостиннодворской точки зрения…С карманной точки зрения…С навозной точки зрения…

ПримерПечальное и неприятное зрелище представляет Петербург в десять

часов вечера и притом осенью, глубокою, тёмною осенью. Разумеется, если смотреть на лицо с точки зрения кареты, запряжённой рьяною четверкой лошадей, с быстротой молнии мчащих обеспокоенных людей по гладкой, как паркет, мостовой Невского проспекта, то и дождливый осенний вечер может иметь не только сносную, но даже привлекатель-ную физиономию.

Взглянуть на дело, например, с точки зрения эмансипации животных.

58

Часть I

ВОПРОСЫ,которые следует решить прежде чем предоставить населению

благодеяния полицейского надзора, суть следующие:1. Какое наименование необходимо присвоить местам и чинам, на коих

возложено будет содержание под полицейским надзором сёл и дере-вень Российской империи?

2. Из какого сословия имеют быть преимущественно избираемы эти лица и от кого будет зависеть их назначение и увольнение?

3. В каком количестве должны быть избираемы или назначаемы эти чины и какими они обязываются обладать качествами?

4. В чём будут состоять их права и преимущества как по прохождению службы вообще, так и по мундиру и пенсии в особенности?

5. Возможно ли с точностью определить как пределы их власти, так и обязанности, ежели последние признано будет не излишним возло-жить на них?

6. Каким образом оградить значение и достоинство кутузки, с тем чтоб она, с одной стороны, не приняла, вследствие послаблений, характе-ра увеселительного заведения, а с другой — чтоб, вследствие чрез-мерной строгости, не послужила поводом для преступных вымога-тельств?

12–86

Злободневные вопросы:1. Утешает ли История?2. Можно ли жить с народом, не опираясь на оный?3. Можно ли жить жизнью, при которой полагается есть пирог с гриба-

ми, держа язык за зубами?4. Кого выбирать? Наверное тех, у которых досуга больше, — не так ли?5. Как поступить, чтоб окружающее нас злополучие обратилось в благо-

получие?6. Современная наша действительность почти сплошь состоит из такого

рода фактов, по поводу которых даже помыслить нельзя: полезны они или неполезны? — а только потому именно и возможен один во-прос — опасны они или безопасны?

7. Как содержать сердца во всегдашней готовности?

59


8. Что важнее, — прочность или непрочность человеческой автономии?9. Какая эпоха благодатнее: при обеспеченной необеспеченности или

же, напротив, — при необеспеченной обеспеченности?10. Когда государство являет себя увереннее: при силе бессилия или же

при бессилии силы?11. Что лучше: снисходительность без послабления, или же строгость, со-

пряжённая с невзиранием?12. Что важнее — материальные выгоды духовных реформ, или духов-

ные выгоды реформ материальных?13. Какою новою затыкаемостью заткнуть эту старую надоевшую незаты-

каемость?14. Что несноснее — мерзкая сущность подлости или же подлая сущность

мерзости?15. Где обитает истинное счастье, в палатах или хижинах?16. Ежели теперича, по всей России обязательное страхование жизни

ввести — выйдет ли из этого польза или нет?17. Что предпочтительнее, благополучное неблагополучие или неблаго-

получное благополучие?На многие вопросы самый ясный и самый естественный ответ: «а прос-

то-напросто наплевать!»

Дело о…Битии некоего Свербило-КржемпоржевскогоВыеденном яйцеИзлишне затребованном за котлету четвертакеПохищении старых портковПравах седьмой воды на киселе на наследование после единокровных

и единоутробных

60

Часть I

УСТАВЫО благовидной всех градоначальников наружностиО благопристойном обывателей в своей жизни поведенииВольного Союза ПенкоснимателейО добропорядочном пирогов печенииО свойственном градоправителю добросердечии

УСТАВО благовидной всех градоначальников наружности

Необходимо, дабы градоначальник имел наружность благовидную. Чтоб был не тучен и не скареден, рост имел не огромный, но и не слиш-ком малый, сохранял пропорциональность во всех частях тела и лицом обладал чистым, не обезображенным ни бородавками, ни (от чего боже упаси!) злокачественными сыпями. Глаза у него должны быть серые, спо-собные по обстоятельствам выражать и милосердие, и суровость. Нос над-лежащий. Сверх того, он должен иметь мундир…

Градоначальник не тучный, но и не скаредный, хотя бы и не был све-дущ в законах, всегда имеет успех. Ибо он бодр, свеж, быстр и всегда го-тов…

Сохранение пропорциональности частей тела также не маловажно, ибо гармония есть первейший закон природы. Многие градоначальники обладают длинными руками, и за это со временем отрешаются от долж-ности; многие отличаются развитием особливым и других конечностей, или же уродливою их малостью, и от того кажутся смешными и зазорны-ми. Сего всемерно следует избегать, ибо ничто так не подрывает власть, как некоторая выдающаяся или заметная для всех гнусность.

Чистое лицо украшает не только градоначальника, но и всякого чело-века… Когда лицо чисто и притом освежается омовениями, то кожа ста-новится столь блестящею, что делается способною отражать солнечные лучи. Сей вид для подчинённых бывает весьма приятен.

Голос обязан иметь градоначальник ясный и далеко слышный; он должен помнить, что градоначальнические лёгкие созданы для отдания приказаний…

Теперь о мундире. При отправлении казённых должностей мундир, так сказать, предшествует человеку, а не наоборот…

61


Всё сказанное выше о благовидном градоначальников виде получит ещё большее значение, если мы припомним, сколь часто они обязывают-ся иметь секретное обращение с женским полом. Все знают пользу, от сего проистекающую, но и за всем тем сюжет этот далеко не исчерпан.Через женский пол опытный администратор может во всякое время знать все сокровенные движения управляемых — и этого одного уже достаточ-но, чтобы доказать, сколь важен этот административный метод.

Затем нелишнее, кажется, будет ещё сказать, что, пленяя нетвёрдый женский пол, градоначальник должен искать уединения, и отнюдь не отдавать сих действий своих в жертву гласности и устности. В сём прият-ном уединении он, под видом ласки или шутливых манер, может узнать много такого, что для самого расторопного сыщика не всегда бывает до-ступно. Так, например, если сказанная особа — жена учёного, можно узнать, какие понятия имеет её муж о строении миров, о предержащих властях и т. д. Вообще же необходимым последствием такой любозна-тельности бывает то, что градоначальник в скором времени приобретает репутацию сердцеведца.

8–429—432

УСТАВО благопристойном обывателей в своей жизни поведении

Общие началаСт. 1-я. Всякий обыватель да памятует, что две главнейших цели пе-

ред ним к непременному достижению предстоят: в сей жиз-ни — благопристойное во всех местах нахождения поведение, в будущей — вечное блаженство.

Ст. 2-я. Обе сии цели, составляя начало и конец одной и той же, от веков предустановленной и начальством одобренной, цепи, со-стоят, однако же, в заведовании двух совершенно различных ведомств. А именно: первая ведается обыкновенными, от гражданского начальства учреждёнными властями, вторая же подлежит рассмотрению религии.

Ст. 3-я. Благопристойность, составляющая предмет настоящего устава, по существу своему разделяется на внешнюю и внут-реннюю. По месту же нахождения обывателя, на благопри-

62

Часть I

стойность, обнаруживаемую а) на улицах и площадях, б) в публичных местах и в) в собственных обывателей квартирах.

Ст. 4-я. Внешняя благопристойность выражается в действиях и тело-движениях обывателя; внутренняя — создаёт себе храм в сердце его. А посему, наиболее приличными местами наблю-дения за первою признаются: улицы, площади и публичные места; последнюю же всего удобнее наблюдать в собственных квартирах обывателей.

Ст. 5-я. Сии общие начала, взятые в нераздельной их совокупности, составляют краеугольный камень, на котором зиждется всё последующее здание благопристойности. А равным образом и изречение: начальству да повинуются, ибо всуе приказания отдавать, ежели оные не исполнять.

§1. О благопристойном поведении на улицах и площадяхСт. 2-я. Внутренняя благопристойность требуется во всех районах

одинаковая. Ст. 4-я. Всякий приходящий на улицу или площадь имеет право обра-

щаться на оных свободно, не стесняя себя одною стороною или одним направлением, но переходя, по надобности, и на дру-гую сторону, а равным образом заходя и в ближайшие переул-ки. Но без надобности, а тем паче с явным намерением затруд-нить надзор, соваться взад и вперёд воспрещается.

Ст. 7-я. Поговорив между собою, обыватели, ежели они при этом не сделали другого какого-либо противузаконного проступка, мо-гут разойтись, и не докончив начатой материи, за что никако-му взысканию не подвергаются.

Ст. 13-я. Относительно образа мыслей, яко дара сокровенного, никаких правил, в какой силе оный содержать, не полагается. Тем не менее дабы не оставить желающих без надлежащего в сём случае наставления, предписывается будочникам при прохо-де мимо них обывателей, делать соответствующие духу време-ни предостережения.

Ст. 14-я. Но ежели бы в выражении лица обывателя была замечена столь явная злоумышленность, что и сомневаться в оной нельзя, то таковый, без потери времени, приводится в съез-жий дом для исследования.

63


Ст. 18-я. Проходя мимо памятников, надлежит, замедлив шаги, изоб-разить на лице восторженность. Если же, по причине охлаж-дения лет или вследствие долговременной и тяжёлой болезни, восторженность представляется трудно достижимою, то заме-нить оную простою задумчивостью. Как восторженность, так и задумчивость будут в сём случае служить доказательством твёрдого намерения обывателя уподобиться сим героям, дабы впредь проводить время так, как оные при жизни своей прово-дили, за что и удостоены от начальства монументов.

Ст. 19-я. Когда таковых вознамерившихся подражать монументам обы-вателей наберётся достаточно, то всем им составляется под-робный список, который и препровождается в особую мону-ментальную комиссию. Сия же последняя, при рассмотрении списков, руководится тою мыслию, что, чем больше будет воз-двигнуто монументов (хотя бы и средних размеров), тем охот-нее всякий будет содержать в своём сердце ожидание столь отличной награды и в сём ожидании почерпать повод для доб-родетельной жизни.

Ст. 20-я. При входе в баню, воспрещается снимать с себя одежду прежде, нежели обыватель войдёт в притвор.

Ст. 21-я. При встрече с лицами высшими предоставляется выражать вежливое изумление и несомненную готовность претерпеть; при встрече с равными — гостеприимство и желание оказать услугу; при встрече с низшими — снисходительность, но без ослабления.

Ст. 24-я. Равным образом и о монетной единице не лишне здесь упомя-нуть. Тщетно будем мы употреблять выражение «рубль», коль скоро он полтину стоит; однако ежели начальство находит сие правильным, то желание его надлежит выполнить беспреко-словно. Так точно и в прочих человеческих делах.

Ст. 25-я. Всё, что в сих правилах не указано, яко невозбраняемое, тем самым уже ставится в разряд возбранённого. В случае же со-мнения, лучше всего, не продолжая прогулки, возвратиться домой и там поразмыслить.

15 (1)–92–96

64

Часть I

УСТАВВольного Союза Пенкоснимателей

§1. Цель учреждения Союза и его организацияСт. 1. За отсутствием настоящего дела и в видах безобидного пре-

провождения времени, учреждается учёно-литературное об-щество под названием «Вольного Союза Пенкоснимателей».

Ст. 2. Никакой организации Союз не имеет. Нет в нём ни президен-тов, ни секретарей, ни даже совокупного обсуждения общих всем пенкоснимателям интересов, по той простой причине, что из столь невинного занятия, каково пенкоснимание, ника-ких интересов проистечь не может.

Союз сей — вольный по преимуществу. Каждому предоставля-ется снимать пенки с чего угодно и как угодно, и эта уступка делается тем охотнее, чем в подобном занятии никаких твёр-дых правил установить невозможно.

§2. О членах Союза

Ст. 1. В члены Союза пенкоснимателей имеет право вступить вся-кий, кто может безобидным образом излагать смутность испы-тываемых им ощущений. Ни познаний, ни тем менее так на-зываемых идей не требуется. Но ежели бы кто, видя, как из-возчик истязует лошадь, почёл бы за нужное, рядом фактов, взятых из древности или из истории развития современных государств, доказать вред такого обычая, то сие не токмо не возбраняется, но именно и составляет тот высший вид пенко-снимательства, который в современной литературе известен под именем «науки».

Ст. 2. Отметчики и газетные репортёры, то есть все те, кои наблюда-ют, дабы полуда на посуде в трактирных заведениях всегда находилась в исправности, могут вступать в Союз даже в том случае, если не имеют вполне твёрдых познаний в грамма-тике.

65


§3. О приличнейшей для пенкоснимательства аренеСт. 1. Рассеянные по лицу земли, лишённые организации, не свя-

занные ни идеалами, ни ясными взглядами на современ-ность — да послужат российские пенкосниматели на славном поприще российской литературы, которая издревле всем без пороху палящим приют давала!

§4. Об обязанностях членов СоюзаСт. 1. Обязанности сии суть: Первое. Не пропуская ни одного современного вопроса, обо

всём рассуждать с таким расчётом, чтобы никогда ничего из сего не выходило.

Второе. По наружности иметь вид откровенный и даже сме-лый, внутренно же трепетать.

Третье. Усиливать откровенность и смелость по мере того, как предмет, о котором заведена речь, представляет меньшую опасность для вольного обсуждения. Так, например, по во-просу о неношении некоторыми городовыми на виду блях над-лежит действовать с такою настоятельностью, как бы имелось в виду получить за сие третье предостережение.

Четвёртое. Рассуждая о современных вопросах, стараться, по возможности, сокращать их размеры.

Пятое. Ежеминутно обращать внимание читателя на прой-денный им славный путь. Но так как при сём легко впасть в ошибку, то есть выдать славное за неславное и наоборот, то наблюдать скромность и осторожность.

Шестое. Обнадёживать, что в будущем читателей ожидает еще того лучше.

Седьмое. Проводить русскую мысль, русскую науку, и выска-зывать надежду, что «новое слово» когда-нибудь будет сказа-но.

Осьмое. Всемерно опасаться, как бы всё сиё внезапно не унич-тожилось.

Девятое. Опасаться вообще.

66

Часть I

§5. О правах членов СоюзаСт. 1. Права членов «Вольного Союза Пенкоснимателей» прямо вы-

текают из обязанностей их. Посему и распространяться об них нет надобности.

§6. Что сие означает?Ст. 1. Вопрос этот ближе всего разрешается газетой «Старейшею

Все рос сийскою Пенкоснимательницею», которая, задавшись воп росом: «во всех ли случаях необходимо приходить к ка-ким-либо заключениям?» — отвечает так: «Нет, не во всех, жизнь не мёртвый силлогизм, который во что бы то ни стало требует логического вывода. Заключения, даваемые жизнью, не зависят ни от посылок, ни от общих положений, но являют-ся и почти всегда неожиданно. Поэтому, ежели мы нередко ведём с читателем беседу на шести столбцах и не приходим при этом ни к каким заключениям, то никто не вправе поста-вить нам это в укор. Укорителям нашим мы совершенно ре-зонно ответим: каких вы требуете от нас заключений, коль скоро мы с тем и начали нашу речь, чтобы ни к каким заклю-чениям не приходить?»

10–389–398

Печатные органы «Вольного Союза Пенкоснимателей»Газеты — «Старейшая Всероссийская Пенкоснимательница» — «Зеркало Пенкоснимателя» — «Истинный российский пенкосниматель» — «Пенкосниматель нараспашку» Журналы — «Вестник Пенкоснимания» — «Пенкоснимательная подоплёка» — «Обыватель Пенкоснимающий»

67


УСТАВО добропорядочном пирогов печении

1. Всякий да печёт по праздникам пироги, не возбраняя себе таковое печение и в будни.

2. Начинку всякий до употребляет по состоянию. Тако: поймав в реке рыбу — класть; изрубив намелко скотское мясо — класть же; изрубив капусту — тоже класть. Люди неимущие да кладут требуху.Примечание: делать пироги из грязи, глины и строительных материа-

лов навсегда возбраняется.3. По положении начинки и удобрении оной должным числом масла и

яиц, класть пирог в печь и содержать в вольном духе, доколе не зару-мянится.

4. По вынутии из печи всякий да возьмёт в руку нож и, вырезав из сере-дины часть, да принесёт оную в дар.

5. Исполнивший сие да яст.8–362, 363

УСТАВО свойственном градоправителю добросердечии

1. Всякий градоправитель да будет добросердечен.2. Да памятует градоправитель, что одною строгостью, хотя бы оная

была стократ сугуба, ни голода людского утолить, ни наготы челове-ческой одеть не можно.

3. Всякий градоправитель приходящего к нему из обывателей да вы-слушает; который же, не выслушав, зачнёт кричать, а тем паче бить — и тот будет кричать и бить втуне.

4. Всякий градоправитель, видящий обывателя, занимающегося делом своим, да оставит его при сём занятии беспрепятственно.

5. Всякий да содержит в уме своём, что ежели обыватель временно пре-грешит, то оный же ещё того более полезных деяний соделывать мо-жет.

6. Посему: ежели кто из обывателей прегрешит, то не тотчас такового усекновению предавать, но прилежно рассматривать, не простирает-ся ли и на него российских законов действие и покровительство.

68

Часть I

7. Да памятует градоправитель, что не от кого иного слава Российской империи украшается, а прибытки казны умножаются, как от обыва-теля.

8. Посему: казнить, расточать или иным способом и образом уничто-жать обывателей надлежит с осмотрительностью, дабы не умалился от таковых расточений Российской империи авантаж и не произошло для казны ущерба.

9. Буде который обыватель не приносит даров, то всемерно исследовать, какая тому непринесению причина, и если явится оскудение, то про-стить, а явится нерадение или упорство, напоминать и вразумлять, доколе не будет исправен.

10. Всякий обыватель да потрудится; потрудившись же, да вкусит отдох-новение. Посему: человека гуляющего или мимоидущего за воротник не имать и в съезжий дом не сажать.

11. Законы издавать добрые, человеческому естеству приличные; проти-воестественных же законов, а тем паче невнятных и к исполнению неудобных не публиковать.

12. На гуляньях и сборищах народных — людей не давить; напротив того, сохранять на лице благосклонную усмешку, дабы веселящиеся не пришли в испуг.

13. В пище и питии никому препятствия не полагать.14. Просвещение внедрять с умеренностью, по возможности избегая кро-

вопролития.15. В остальном поступать по произволению.

8–432, 433

69


ФАМИЛИИ

АраповАрхимедовАхбедный

БайбаковБалаболкинБалалайкинБаламутовБалбесовБедокуровБекетовБеленицынБеспортошный-ВолкБесчастныйБлаговещенскийБлаговоленскийБлаголеповБлагосклоновБорделевБорзятниковБородавкинБосоноговБроненосныйБубновинБуеракинБулкинБуяновБыстроумовБыстрицын

ВальяжныйВаляй-БурляйВожделенскийВелентьевВеригин

ВертоградовВздошниковВладыкинВоиновВолшебноваВольницынВоротиловВорошиловВоссияющийВочревебывшийВральманВыжлятников

ГадюкГандонГвоздиловГегемониевГиероглифовГлотовГлумовГнусоваГоловастиковГолозадовГололобовГолопузовГолопятовГорбылевГоризонтовГорластыйГорлопятовГромобойГрузиловГрустиловГрызуновГубошлёпов

Гузнов

ДавиловДергуновДержимордаДеруновДивидентовДоброезжийДоброзраковДобромысловДобросердовДолбняДоносовДракинДуботолк-УвольняевДушегубцевДыба

Евфратов

ЖевакинЖивоглотовЖивоедоваЖивчиков

ЗабиякинЗабулдыгинЗавейхвостовЗавитаевЗагребинЗалупаеваЗамухрышкинЗаочныйЗапеваловЗатиркин

70

Часть I

ЗатрапезныйЗахватаевЗачатиевскийЗачинщиковЗензивеевЗильбергрошЗлатоустовЗмеищевЗолотиловЗубатовЗуботычкинЗызыкин

ИдоловИзносковИзуверов

КабальниковКаверзневКипящевКлещевиновКлочьевКлубковКлятвинКовригинКоленцовКоловоротовКолотовКолупаевКонфузовКопчикКосачКосушкинКошельковКрамольниковКрестовоздвиженскийКровопийцев

КрокодиловКротиковКрошечкинКрутобёдровКубышкинКукишевКультяпкаКультяпкинКупидоновКуролёсовКутейкинКутяпинКучерявинаКшепшицюльский

ЛампадниковЛапотниковЛизоблюдовЛизуноваЛиходеевЛихошерстовЛобковЛоботрясовЛовкачёвЛовягинЛюбягин

МазилкаМалявкинМерзавскийМерзоканакиМерзопупиосМладенцевМногоболтаевМозговитинМокротниковМолодкин

МолчалинМонументовМудровМухобоеваМухояровМямлин

НабольшийНавозновНаградовНакатниковНалётовНасофеполежаеваНегодяевНеграмотновНегропонтовНедотыкинНенаедовНенарочнаяНеослабныйНепомнящийНепорочныйНепроймёновНепроменяйловНескладинНеуважай-КорытоНеугодовНытиков

ОбираловОблепихинаОбносковОболдуевОболдуй-ТаракановОбрящинОбтяжновОвчинин

71


ОдоевецОрликовОсьмушниковОтбойниковаОтлетаевОтчаянныйОчищенный

ПалачёвПалеологоваПалкинПалочкинПаршивинПатокинПедагоговПенкоснимателевПеночкинПеребежчиковПеребоевПерегоренскийПередрягинПерекусихинПеремоловПересмотровПеретыкинПешедраловПлешивцевПоваляевПоганкинПодвохинаПодгоняйчиковаПодхалимовПоложиловПолосатовПолоумновПолоумовПомойкин

ПоползновейкинПопрыгунчиковПоротоуховПоселенцевПоскрёбышевПоскудниковПостельниковПостукинПотешкинПотугинПоцелуевПравдинПравдин-МаткинПраведныйПраздниковПрезентовПрелестновПрижимайловПроворныйПрозябаевПройминПроказниковПрорвинПрорехинПростаковПрохвостоваПроходимцевПрыщПсалмопевцевПугаевПупонПустолюбовПустопорожневПустотеловаПучеглазовПшекшицюльский

РазбитнойРазмазовРазмахнинРазноцветовРазуваевРаскорякаРасплюевРаспоповРаспростаковРастаковскийРастопырьевРастопыряРизположенскийРогаткинРогуляРотозеевРыковРылобейщиков

СапиентовСвайкинСвиреповСвистиковСдаточныйСдобновСермягинСибаритов Сквозник-Дмуханов-скийСкомороховСкопищевСкорбных-ГоловинСкорбященскийСкорпионовСкотининСкулобоевСлабосмыслов

72

Часть I

СмирномордовСмущенскаяСолитёрСпальниковСпасовичСтаросмысловСтёгнушкинаСтолбняковСтрекозаСтреловСтрельбишевСтригуновСтроптивцевСуковатовСуконцевСучкинТамерланцевТарантуловТвэрдонтоТеребилинТерпибедовТолкачевТолковниковТолстолобовТрудолюбовТрясучкинТумаков

УбоевУгрюм-БурчеевУдар-ЯрыгинУдушьевУколкинУтробинУхабинУхватовФаворитовФерфлюхтерФуксёнокФютяев

ХаринХватовХворовХлёстоваХлобыстовскийХмелевХмыловХоляваХоробиткинаХрамолюбовХраниловХрептюгин

Цыплятева

ЧебылкинЧепчулидзева-Улан бековаЧертополоховЧертопхановЧистописцевЧистопольевЧистосердовЧумазый

ШалапутовШалопаевШвахкопфШилохвостоваШипящевШомполовШтановскийШтокфиш

ЩелкопёровЩенятев

Экивоков

ЯдришниковЯзвилло

73


ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ОБЪЕКТЫ(города, деревни, сёла, имения, усадьбы, моря)

Города:ВарнавинВасильсурскВороватовГлуповЗалупскКалязинКашинКозьмодемьянскКраснорецкКрутогорскЛюбезновЛяказинМахорскНавозныйНенасытьНепреклонск (б. Глупов)НововласьевскПескудскПесчанолесьеПодхалимовПолоумновСамоварновСемиозёрскСкопин

СрединныйСрывныйУмновЧерноборск

Деревни, сёла:БерёзиноБескормицыноБлаговещенскоеБолотнаяВавиловкаВоргушиноЗаманиловкаЗюздиноМокрягиНикитскоеОпалихаПроплёваннаяСловущенскоеСофониха

Усадьбы:БереговскоеБерезникиВеригиноВоплино

ВялицыноМалиновецОлонкиноПоследовка

Имения:БубновоВорошиловоГнусиковоГоловлёвоГорюшкиноДубровиноЗаболотьеЛыковоМонрепоОбираловоОвсецовоПрисыпкиноУголиноЧемезовоЩучья-Заводь

Моря:Болваново

74

Семантические фразеологические образования обличительно-сатирического свойства

В этом разделе приведены примеры используемых М. Е. Салтыковым-Щедриным семантических фразеологических образований обличитель-но-сатирического свойства (синтагмы, оксимороны, литоты, анаколуфы, элементы диатриб и т. п.), а также примеры некоторых свойственных ему «сочных» словосочетаний.Синтагма — цельная синтаксическая интонационно-смысловая

единица речи (слово или группа слов).Оксиморон — стилистический оборот, в котором сочетаются семан-(оксюморон) тически контрастные слова, создающие неожиданное смысловое единство.Литота — стилистическая фигура, состоящая в подчёркнутом

преуменьшении, уничижении, недоговорённости.Анаколуф — стилистическая фигура, состоящая в согласовании

слов или соединений частей фразы по смыслу вопреки грамматическим нормам.

Диатриба — резкая желчная речь (риторика), нередко с нападка-ми личного характера.

— А —Авторитет мыльного пузыряАвторитетная слепотаАвторитетное бормотаниеАвторитетные фигодавателиАвторитетный бездельникАдвокатская изворотливостьАдвокатские увёрткиАдвокатское иезуитствоАдминистративная баня

белибердаблевотинагалиматьяерундистиказатрещина

затычказуботычинаканонадакашакутерьмамякинаоплеухаплюхаподболткаподделкапомойкапроказливостьревностьсаранчастойкость

75


тляшелудивость

Административно-жалящий поцелуйжелудочный патриотизмсплетническая атмосфера

Административное возрождениелупцеваниемореничегонеделаньенытьёостроумиервениерыло

Административное самолюбиесебялюбиесловоизвержениетявканьеувеселениеусекновение

Административные баклушивожжигробокопателииспражненияликованияоврагипререканияпсалмопевцыродысамозванцысомерзавцысомздоимцытрущобыфокусыхерувимы

Административный блудбрёхвосторгвыкидышелейзодчий

кукишлайлакляпмазурикмистицизмнавозперепляспионерпогостпоцелуйприхвостеньпроказникпростофиляпрохвостпроходимецпустомеляраж

Административный светильникскорпионсоблазнстуденьтузупырьшалопайшлях

Адская ограниченность чушиАзбучнообразованный умникАккуратная безалаберностьАккуратно-чувствительная литератураАлмазы общественного доверияАлчная сытостьАлчность будущегоАлчущая мысльАмбре из старческих греховАмурно-богатая историяАмурные вожделения и грехопаденияАнтисоциальные благонамеренияАпатический недоросльАпостол самоедства

собственности

76

Часть I

Аристократия денегмысли

Архив тощей мудростирутинной мудрости

Архивная ржаАрхистратег гнусного воинстваАскетичное воззрение блудникаАссенизационно-любострастная газетаАссенизационные стихиАтмосфера безделия

обуздания мыслейАфоризмы солидных сферАховые реформы

— Б —Базар житейской суетыБалетно- благоустроенный мир

идиллические украшенияБарабанное состояние духаБарахлящий общественный барометрБархатно-курортный периодБахвал-лежебокаБдительные меры спокойствияБедность стремлений в идеалахБедоносный сеятель либеральной чепухиБезазбучное образование

просвещениеБезалаберная тюря из всех недоеден-ных тюрьБезалабернейшая словесная тюряБезграничный энтузиазмБезгрешные доходы тёмных делБездонная легковесность реформБездонное красноречиеБездна празднолюбия

пустомыслияпустоумиярыбных обедовшитого и крытого

Беззаветная свирепостьБеззаветно-нелепая улыбка

Беззаветность легкомыслияБезискусственная несвязность речиБезмятежие обжорстваБезответственная ответственность должностного лицаБезразмерное слабоумиеБезумный мудрец глупостиБезыдейная сытостьБелибердоносец сокрушительных проектовБелибердоносные мероприятия

реформыБеличье колесо компромиссов

логичностиБесконечная канитель совещанийБеспардонный фофан-экономистБесплодное самообвинениеБесплодно-свистопляшущая статьяБеспощёчинная жизнь

педагогикаБеспредельный размах ограничитель-ных мерБеспутно-просвещённое времяБесславить публичноБессменный паразитБессмертный правдолюбецБессмысленное глубокомыслие

поэтическое нытьёБессрочное детствоБестолковая канитель словБестолково- бесконечные распри

непреклонный человекБесшабашный государственный

советниклиризм

Бешеная прыть административной прессыБлагие начинания дурного свойства

поспешанияБлаговейная оторопьБлаговонная печать

77


Благовонные мероприятия дурнопах-нущих реформБлагодать благонамеренностиБлагомилостивая оплеухаБлагонамеренная неблагонамеренность

подлостьБлагонамеренно-паскудная деятель-ностьБлагонамеренное бешенство

дерзновениемеждоусобиенеблагополучиенегодяйствофырканье

Благонамеренность дерзанияБлагонамеренный грабёж

крамольникБлагополучное неблагополучиеБлагоприобретённый сопьяницаБлагородные интригиБлагосмысленный бахвалБлаготворительное вымогательствоБлаготрапезная жизньБлаготрепетное сквернословиеБлаженная непредусмотрительностьБлаженство сукиных детейБлин административныйБлин судебныйБлудливая невинность

повадливостьБлудливо-бездонное словопрениеБлудливое воззрение аскета

паскудство властиБлудливые речи о величии интересов

финансисты государ-ственного кошелька

Блудливый знаменосец ренегат

Боговдухновенная взяткаБолезненно-довольное выражение лицаБолезнь языконенавистничества

Болота предрассудковБомба отрицанияБормотание авторитетного знаменосцаБормочущая публицистикаБразды правления суетыБред куриной душиБремя бренного бремени праздностиБродячая мысль оратораБроненосное невежество энциклопе-дического масштабаБроня неудач и лишенийБросовые идеалыБрюшной материализмБуйственная сила желудочных страстейБулавочные головки мыслей

знанияБульонная порция добротыБулыжники красноречияБумажная мертвечинаБумажное реформаторство азбукооб-разованных мальчиковБюрократическое целомудриеБюст навозной львицыБыстролинючие убеждения

— В —Вакансия великого патриотаВанькинский домВарево губительных реформВаше растаковствоВвергнуть в бессрочную меланхолиюВдохновенный брёх идиота

глупецВеличественное здание обществаВертопрах администрацииВерховный жрец литературной бол-товниВесь превратившийся в брюхо откуп-щикВетеран будущей войныВечные цепи апатии и принуждения

78

Часть I

Вечный недоросльВеяние зловонной пустоты

сапогов всмяткуВзбаламученная муть

поверхность обществаВзбудораженный политический тем-пераментВзбунтование гимназисткиВзнузданный энтузиазмВзор бессердечного участияВзысканный фортуной человекВзятка за подождание

сердцаВинокуренное направление мыслей

разговораВислоухое знамяВитязь уездного правосудияВицмундирные струны сердцаВконец изворовавшийся типВкупе сомерзавствоватьВладелец перста указующегоВластная глупостьВнутренний туман безоблачной атмо-сферыВнутренняя неумытость внешней

политикипригнетённость

Воблушкина правдаВодоворот шкурных демонстрацийВожделенное будущееВозведение пустого факта на степень переполохаВозведение ерунды на степень со-циальных убежденийВозвышенная приниженностьВозрастающие успехи казнокрадстваВольный блошиный заводВольтижерство поэтовВонючее самолюбие властиВонючие идеалы руководства

натяжки

Вопиющая скудность способностейВопиющие натяжкиВопияющая благонамеренностьВоркотня политиканствующего кон-цертаВоспитан на обмане и проволочкеВоспитание на преданиях эстетикиВоспринимающий мужское естество женский плодВоссияние до требуемого уровняВосторженность дурацкого удивленияВосторженно-идейный узоналагательВосторженный почти-что корифейВредное самообольщениеВредные источники

народного благосостоянияпримеси здравых приме-сей

Вредоносная сущность административных реформблагих начинаний

Вредоносно умёнВрождённая дряблость мыслиВремя всеобщих сований во все

вопросыжелудочных переполоховсмывания вчерашних изли-шеств

Всевозможные передовые вопросыВсеобщность недовольстваВсепроникающее победное скудоумиеВсесильный исполнитель чушиВсесосущая и вездесущая бюрократияВсесторонняя жизненная неурядицаВскормленный неопределённостью

человекнепредвиденностью человек

Всполошившийся темпераментчиновничий рой

Вспотеть от долбления истин

79


Встревожившаяся блудливая совестьВторжение в жизнь элементов

сознательностиубеждения

Выболтавшийся литературный авто-ритетВыводки ублюдковВыводок дочерейВыгребная яма совестиВыморозки жизниВыпотевшее хозяйствоВыразители современной действи-тельностиВысокодобродетельный дармоедВытребывание знамёнВычерпывание жизненных соков

— Г —Гадательное исследованиеГадливая действительностьГады ближайшего будущегоГазета ассенизационного комитетаГалиматья передовых статейГангрена вольнодумия

лицемерияраздумияразрушения

Гаркнуть на всю РоссиюГастрономическая тоскаГастрическое сновидениеГеркулесовы столбы кощунстваГерой судоговоренияГеройская бестрепетность исполнителяГимнастика недомолвокГлавноуправляющий клозетами лите-ратурыГложущее душу деятельное бездельеГлубокий мерзавецГлубоко праздное выражениеГлубокое сквернословиеГлуп и упорно нетрезв

Глупо- героический романпохотливое провождение времени

Гневный бас, осложнённый перепоемГнетущая стезя жизниГнилая совестьГнилой административный членГнилой позор взаимной травли и обга-живанияГнилой позор взаимного умственного убожестваГнилые непоколебимые устоиГной памятиГнусное препровождение времениГоловорезы удручающих делГоловоушибительные обстоятельства

увеселенияГолос долга службы враньяГордость за успех в гадостиГоржение достижениямиГоризонт надежд и желанийГорнило ошельмованийГорнило умопомраченияГорькие плоды сладких предвкушенийГорячий лиризмГосподин надеждоносецГосподствующее веселонравиеГосударственная нелепость

слякотьГосударственное фиговаяниеГосударственный писючий младенец

послушникприхлебательшалопай

Градоначальническое единомысление в ничегонеделанииГражданская меланхолияГражданский чин зазорного поведенияГрамотный негодяй юриспруденцииГрехопадение несокрушимой невин-ности

80

Часть I

Грибы наслажденийГрядущая нужда благополучияГрядущее благополучие нуждыГуманизм мертвящего свойстваГуманитарный лирикГустая вонь ренегатстваГустые леса фантазий

— Д —

Дальнейшее обгаживаниеДама, доставшаяся уже в остаткахДать разговору винокуренное направ-лениеДевственная неопределённость мыслиДействительность неторжествующаяДействовать применительно к подлости

увёрткамичересчур достаточно

Дела эпохи конфузаДеланный восторг встречиДеловое бездельничествоДержать себя по табели о рангахДерзкие поступки явно согласитель-ного свойстваДерюжная форма лганьяДеятель грядущей смутымикроскопического самохвальстваДеятельное распутствоДеятельность небесполезная для порчиДеятельный жизненный омутДиагностическое политическое посту-киваниеДико-горделивое самодовольствоДипломатичное вероломство финан-систаДирижирующие классыДисциплинированный дисциплинар-ный патриотизмДлиннопорожние речиДлинноухие речи

Доброжелательное злонамерениезлоучастие

Доброхотствовать властям личным усердиемДобыча мнимых интересовДовольствоваться званием скотиныДозволенная с удовольствием печатьДоктрина вяленой воблыДоктринёры бараньего рога и ежовых рукавицДокумент с ароматами канцелярииДолговечная авторитетность наглостиДолговязый глист второго сортаДолгоязычничать по пустякамДопрашивательное усердие допраши-вателяДорога новорожденная из прошлого в выси будущегоДостигнутая ошалелостьДостоверный лжесвидетельДремучее празднословиеДружба бакалейного характераДрянь жизненных поступковДураки времён новейшихДуховное малокровие

распутство литературыДуховный недоросльДушевно-безобразный типДушевные помоиДушедрянствовать по пустякамДушепагубная печатьДушная политико-административно-сплетническая среда

— Е —Его сивушество

сиятельство дел подлейшихЕгоза мероприятийЕдиноутробное разнообразие однооб-разийЕжовые рукавицы

81


Ералаш бестолковых наяривателейреформенных мероприятий

Ересь помойных делЕрундисты и ерундисткиЕрундоносец ошарашивающей чепухиЕрундоносная братия

— Ж —Жадный до падали литературный во-ронЖвачное равнодушиеЖелание подурить властьюЖелательная мудростьЖелательный энтузиазм поступковЖелудочная предусмотрительностьЖелудочно-половой космополитЖелудочные страсти

убежденияЖелудочный переполохЖенская приманка грехопаденияЖенщина, сотканная из парфюмовЖертва общественного темперамента

идиотовслужебной случайности

Жертвы ошибок в извилинах мозгаЖёстковыйный идолЖивительная суть мертвечиныЖиводёр-плутягаЖидкая опора властиЖизненные идеалы брюхаЖизненный сумбурЖирная сорокалетняя кавказская розаЖирный разговорЖитейские столкновения с властьюЖрецы канцелярийЖуть руководящих указаний

— З —Заднекрылечное знакомствоЗадний двор жизниЗазорная быстрота масштабных дел

Заиндевевший в «боях домашних» воинЗакваска аферизма

глупостилегкомыслияподлостипредательстватупоумия

Законопротивные физиономииЗаконопротивный восторгЗалежавшийся товар ума и фантазииЗаматерелый бюрократЗаниматься самообыскиваниемЗаносчиво-гадливый дармоедЗапазушное пространствоЗапас небрезгливости

несносного невежестваскудненького миросозерцания

Запах благополучия рвачаЗаплесневелая душаЗапой праздномыслия

празднословияпустомыслия

Запрос на пошлецов восторженных и непромокаемыхЗапросы желудка и похотиЗапутанные объяснения сути чушиЗаражающая воздух почтительностьЗараза подлостиЗараза стыдаЗародыш мыслиЗастоявшиеся помои обрывков знанийЗатушить делоЗатыкаемость мыслиЗахолустья памятиЗашевелились несносные вопроси-тельные знакиЗащита незащищаемогоЗащитительная речь в пользу наяри-вательного содействияЗащитники внешней и внутренней неприкосновенности

82

Часть I

Звание прощелыгискотиныфофана

Звездоносцы пустотыЗвенящее срамословиеЗёрна безнравственности

будущностифанатизма

Злая праздностьЗлобно-бесстыже-хвастливые выходкиЗловонное торжество авторитетаЗловонные испарения лести и ласка-тельстваЗмееподобные ретроградишкиЗмея резонёрстваЗнаменитейший ерундистЗнаменосец дармоедов

кутерьмыЗнамя розогЗодчий праздностиЗолотари университетских кафедрЗолотушное воображениеЗолотушные фельетоныЗолотушный отпрыск богатырейЗуд охоты законодательстваЗыкающее руководство

— И —Иго животолюбия

напоминаний совеститыкающего пальцаформализма

Игрушечного дела людишкиИдеал навёрстывания упущенного навёрстыванияИдеалы донельзя не безгрешныеИдеально-благонамеренная скотинаИдейно-общественный потатчикИдея о всеобщем ограблении

пряника в будущемчестного всеобщего ограбления

Идоложертвенный светильникИезуитская по смыслу инструкцияИзбалованный идолИзбранные места из официальных хрестоматийИзверг естестваИзвивы лукавой мыслиИзвестительная инициативаИзворотливость совестиИзворотливый прощелыга адвокатурыИзмаявшиеся допрашивателиИзменчивые гадости бытияИзнурительное безделиеИзображать любезноверное милованиеИзолгавшаяся трусость протестаИзрыгатели проклятийИнгредиенты древнего красноречия в

бранисквернословия

Инстинкты лживой порядочностилюбострастиянижепоясного разряда

Институтско-опереточное воспитаниеИнструмент нарушения целомудрияИнтеллигентный самец-дикарьИнтересы скотного двораИнтимная сущность явленияИнтимное предательствоИскание ненаходимого в искомомИскомые помои реформИскренняя ошалелостьИскусственные цветы наёмного крас-норечияИскусственный энтузиазмИспражнения мозгаИспытания любовью к отечествуИсторическое худосочие мероприятийИстория идиотизма идиота

исторического идиотаэпохи ошеломлений

Источник искусственного энтузиазма

83


Источник плотоядства и чревоугодни-честваИстрёпанные реформенные потугиИстязательные обстоятельства фи-нансовых потуг

— К —Казённая нагота мыслиКамелийно-панталонная литератураКамни невежестваКанцелярская сволочь

тайна пустотыэкзема

Канцелярские политики второго сортаКапитал политической деятельностиКапитальная пьеса каскадного харак-тераКара сомнений и противоречий совестиКаратель мыслиКарательно-воспитательные мерыКаркающие деятели пустомыслияКаркающий идол

мудрец идиотизмаКарманная точка зренияКартонная восторженностьКартонные вопросы

копьялюдиречирыцаритурниры

Карточное благородство чувствКарьера самосохраненияКимвал бряцающийКисельный тенорКисло-надменная физиономияКислое остервенениеКладбище бредовых надеждКласс бобылейКлейкая мысльКлоака государственной машины

Клозет взаимного заочного обгаживанияКлуб взволнованных лоботрясовКодекс безсодержательных истинКозни некознедействующиеКолесница государственной телегиКоличество и качество пафосаКолорит конфуза блудливого бытияКолоссальный вдохновитель мизер-ной программыКомариное воинствоКомпания развязных административ-ных дармоедовКомплект литераторовКонсолидированный произволКонфузливая болтливость прессыКора сомнений и противоречийКоротенькие штанишки огромного умаКраеугольные камни увесистого свой-стваКрапивное семяКрасноречие торжественное, — или предобеденноеКратковременное бесстолбиеКрахобедоносные реформыКрахонесущие реформыКрашеные гробы мероприятийКремнистоголовый деятельКровопийственность властиКровопийственный деятель

интереспрогресспроцесс

Крошечный злопыхательКружок свежевылупившихся шалопаевКрупные шероховатости на жизнен-ном путиКудреватая напыщенность речиКультурное срамословие

фырканьеКупаться в Ниле благодеянийКуриная наблюдательность

84

Часть I

Куриное миросозерцаниеКуриный запах статейКурлыкающие людиКурлыкающий мудрец глупостиКусатель стесняющийся

— Л —Лганьё паскудноеЛегковесно-отрывистые восклицанияЛегкомысленный политический тя-желовесЛелеяние подтягивательных идеаловЛесистость понятий и соображенийЛестница почестей и угобженийЛжебесподобный лжепобедоносный реформаторЛжесвидетель по любому вопросуЛжесвидетельствовать по самой сутиЛиберальная галиматья

плюхаЛиберализм, провонявший сивухойЛиберальный ретроградЛибералы всевозможных шерстейЛивень пустых речейЛикующее хищничествоЛилипуты гласности и устностиЛимфатическая грустьЛинючесть лганья

реформЛирическое прекраснодушиеЛитература актов, предшествующих деторождениюЛитературная болтовня

мельницаневинностьнорасловесная засухасметливостьсулематрясинафизиономия пустомели

Литературно- лакейское обозрениеполитический нужник

Литературное взяточничествовороньёединоторжиекосоглазие

Литературные будочникизвонаризолотарииспражненияклоповники

Литературные купидонынорынужникиподёнщикипомойные ямыскопцытрущобыхлысты

Литературный адархивариусбазарвитязьзабулдыгазвонарьзолотарьколодник

Литературный лаятельмёдподёнщикпромышленникручейторгашуксусцехяд

Личность с оголтелыми материальны-ми интересамиЛичный интерес амурного свойстваЛогичность беличьего колеса

85


Лудительные деятелилозунгимероприятиянедоразумения

Лужение политических умывальниковЛужёный заматерелый патриотизмЛупить процентыЛуч гласностиЛюбимые язвы обществаЛюбовное времяпровождениеЛюбоначалие лжепатриотовЛюбострастно-идиллические мечтанияЛюбострастное ничегонеделаниеЛюди вконец раздавленные личными интересами

зазорной нравственностиобколоченные жизнью

Люди обузданиясовсем не повреждённые наукойэмансипированные от давле-ния мысли

— М —Мадерорастлевающая средаМазанье помётом мыслейМалопотребный государственный пожарМалоосмысленная самодельщинаМальчишеский элемент в политике

обществаМаринованный в уксусе голосМаскарадные мероприятия властиМастер доведения речи до степени бормотанияМатериалист дешёвого свойстваМатериально оголтелая личностьМахание картонным мечом мероприятийМелкая радость от крупной подлостиМелкосамолюбивец по жизниМелкосошное делоМелкоспеселюбивый человек

Мелодическое ржание торжествующихМельхиоровая внутренняя политикаМельхиоровый политикМерзавец времён новейших

дел наимерзейшихМерзавец-забулдыга у дел состоящийМерзкая мерзость мерзости

пена памятиполитика сомерзавцев

Мерзкоизумительный фактМерзость шаловливого лгунаМероприятие одностороннего боя

по повреждению физио-номийспособствующее ошале-лости в поведении

Мертвечина бесформенностиМеры по ввергнутию в меланхолиюМерцание надеждМерцающая тьмаМиазмы благовонных реформ

душедрянствалитературной сулемысмуты и мятежасовременности

Микроскопическое образованиесамохвальство

Миниатюрные заблужденияМинистерство катастрофМинистр оздоровления корнейМироедская практика жизниМироедский период удушенияМироедских дел мастераМишурный прогрессМладенческие соображения политиковМнимые полководцыМногобесполезная деятельностьМноговредные мероприятия власт-ных сферМногословная гадливая преданность

86

Часть I

Множество энергичных микроскопи-ческих деятелейМолотьба по головеМохнатость понятийМошенник пера без мыслиМошенники финансовых сферМрачное хрюканье торжествующей паршивостиМудрец идиотизмаМудрость змия

текущей минутыМужской инструмент нарушения су-пружеской верностиМундирное творчество

чванствоМуравьиная деятельность фиговидцаМуть выдуманных перспективМутная пена словМуть жути и жуть мути жизненной деятельностиМученик злонравияМыльный пузырь будущего благоден-ствияМягкотелый интеллигент праваМягкоуступаемость несгибаемой властиМякинно-мужицкий рой

— Н —Наводнение проектовНавоз современностиНавозная точка зренияНагло- восторженная публицистика

истерически-пустопорожние статьиторжествующий скромник

Наглухо-замкнутое ничтожествоНагноившиеся проектыНагое единодушие

единоначалиечувство оскорблённого само-властия

Нагота беспомощностиНадеждоносец смуты реформНадёжный обывательский умНадоедливый паразитНаёмное красноречиеНаёмный патриот властвующих

публицист душедрянстваНажимательная практикаНазойливый государственный болтунНаивно- гнусный вид

поэтический колоритНаипоспешайшее ободрание клиентовНаплыв благонадёжных элементов

развивающихся факторов скотской жизни

Наполнитель разграфлённой бумагиНапруживающаяся властьНаркотические завывания прессыНаружно-увесистое произведениеНасадитель конфузаНастоятельная потребность в девицахНатяфтяфкать кому-либо о чём-либоНачальническое всемогуществоНаша одуряемость

улиткоподобностьНеблагонадёжный блеск глазНеблагонамеренная благонамеренность

деловитостьНеблагополучное благополучиеНебоеспособная боеспособностьНебуйственная тихостьНевзгоды потасовки судьбыНевзнузданный энтузиазмНевменяемый кусательНевнятная истина фактаНевознаградимый вредитель

за труд челобитчикНегнусное препровождение времениНегодовательное ремеслоНедозрелый умНедремлющее око властных сфер

87


Нежные всходы общественной самоде-ятельностиНезаконопротиворечащие упражне-ния душиНезаменимый второстепенный деятельНеизбежная агрессивность невежестваНеискоренимая словоизвержимостьНекрамольствующая крамолаНектар мерзостиНелепо-волшебное представлениеНемазанно-колёсные мероприятияНемолчно вопиющие инстинктыНеобузданный бормотун

прогрессэнтузиазм

Неослабеваючи уповатьНеослабное попечениеНеповоротливо-глупый мужНепогрешимый архистратегНеподлежательно высеченная часть телаНепосредственное шпигованиеНепочатые глыбы глупости

резервы глупостирудники праздности

Непреоборимое благочестиепустословие тупоумия

Непреодолимая гадливостьНепререкаемость государственного человекаНепререкаемый тезис тезисаНепроницаемый мрак начальственно-го всемогуществаНервная чиновничья впечатлитель-ностьНесвоевременные притязания будущегоНесметное воинство шалопаевНесомненная готовность претерпеть

действенность идиотизмаНесомненно наинеспособнейший че-ловек

Неудобоваримые пошлостиНеуклонное уклонение от делаНеумеренное казнениеНеутомимые отуманивателиНечистоты благих начинанийНижние чины мыслиНизведение на степень мельканияНовые рюриковичиНовый фазис административной про-казливостиНоситель бездонной либеральной

галиматьинаглости во плоти

Нравственная анархиябаняоголтелостьсмута

Нравственное декольтеожирение совестисамоубийствосводничествоубожество

Нравственные миазмытрущобы

Нравственный кризисмаскарадмоционпереполохподзатыльникразвратуродецформализм

Нудная долбня официальной прессыНюхающее шалопайствоНытик мысли

— О —Оазис личного преуспенияОбаятельная силища четвертакаОбеспеченная необеспеченностьОбжорные торжества

88

Часть I

Обладатель заиндевелой мыслиОблачённая в глубокое неглиже дамаОбколоченные жизнью людиОбломок роскоши лапотниковОбмочился слезамиОбругал вислоухим образомОбрывки и отброски всевозможных миросозерцанийОбуздательный проектОбширная лохань общественного пре-успеянияОбщая внутренняя пригнетённостьОбщественный проститутОбъедки нигилизма

проектов всеобщего благаОбъяснение с приплетениемОбъятия кулачного праваОбычные деловые подвигиОглоушенная радостью личностьОголтелое право

облапошиваниецарство

Оголтелый энтузиазм реформаторовОгрызки мысли

совестиОгульный доносОдичалая бесстыдная совестьОдичалое большинствоОднокорытники жизненных идеаловОдностороннее торжествоОдносторонний бойОдноформенность потребностейОдуряющее попечительство власти

постоянство новых пустых дел

Окатить ливнем пустых речейОкеан празднолюбияОколоточная литератураОкрылитель надеждОпаскудившаяся действительностьОпаскудившая жизнедеятельность

Опасность властной глупостиглупой властности

Операционный нож критикиОплевательно-осмеятельная силаОплеухи последствий реформОплеушное существованиеОпрятность грязных чувствОпыт порхания по цветам красноречия

фильтрации чепухиОрганизм, устойчивый к потребно-стям добрых делОрганизованное неистовствоОреол неизвестности шитого-крытогоОрлиная далёкозримость властиОсведомлённое невежествоОсвежение четырёхмесячным окладомОсобливо отменный негодяйОстервенелость враньяОтборнейшее выражение полемичес-кого жаргонаОтважное отчаяние трусаОтвратительно- гармоническое целое

красивый мужчинапленительное зрелище

Откормленный государственный идиотОткупная иерархияОткупной либерализмОтощавшие празднословыОтрешение от пирога властиОтрыжки канцелярской каверзы

памятиОтставка от источника челобитных подношенийОтхожие места политикиОтыскание принципов в мире ерундыОфициальная незыблемость шатанияОхапка детейОчаг словесного пламениОчень большой запас небрезгливостиОчистить себя от наветовОшпаривающее обстоятельство

89


Ощущение материального оскудениянравственного убожества

— П —Пакостная сущность мерзкой мыслиПаразит государственного идиотизма

подъяремной журналистикиПарализованная пользаПартийный пустоплясПаскудная подвижность властиПаскудно-игривое содержание лите-ратурыПаскудное произведение лёгкого клубницизмаПатент на первенствующее сословиеПатентованная благонамеренностьПатентованный прогрессистПатриот административных помоевПатриот-самозванецПатриотически-торговое предприятиеПатриотический кулакПахучие места литературыПахучий романПевец интересов желудка

патоки с имбирёмПелёнки пакостных привычекПение вицмундирной сиреныПенкосниматель либерализмаПенкоснимательно-разнообразные разговорыПенкоснимательное воинствоПеребеливание совестиПериод необеспеченной обеспеченности

обеспеченной необеспеченностиэпохи вранья

Перлы пустомыслияПечатный пряникПёсья азбучность чуши

правда лжиПёстрая риза лжи

Пикантные недостатки благих начи-нанийПирог всероссийский

денежныйиз тайных каверз

Пирог с казённой начинкойПироги почести, славолюбия и карьерПиршество судебных скорпионовПичкать голову дикостямиПлавно-пустопорожняя речьПленительная стеснительность власти

прелесть идиотизмаПлешивый силлогизмПлоды бывалости и прожжённости

канцелярской тайныПлотина паскудстваПлотоядная животненность интересовПлюхопросящий тонПлющильный молот реформПлясательное времяпровождениеПобеда неодолениемПобитая молью мудрость вековПоборники консервативной анархии

конфузалитературного онанизматаинственной чепухи

Побудительные причины паскудстваПоверитель обществаПовсюдная дороговизнаПогадки готовностиПоголовно ошалевшая от реформ массаПогребение в могилу нищетыПоблюдный охотник петь дифирамбыПодведомственная церковьПодвиги бубнового валета

приспособленияПоддерживать себя по табели о рангахПодёнщик современностиПодкравшееся торжествоПодманчивая идеяПоднятый прогрессистом гвалт

90

Часть I

Поднять энтузиазм на сумасшедший уровеньПодслушивательный интересПодтасовки судьбыПодтягивательные идеалыПозволение сорваться с цепиПозывы внешнеблагородного стяжа-тельстваПокладистая совесть бессовестногоПокрой мыслейПокрываться пурпуром стыдливостиПокушение на бюрократическое цело-мудриеПолемический водевиль

залп дерьмомПолинявшие властные личностиПолинялые людиПолитическая беременность канце-

лярского чинушиневинность

Политически-восторженный шалопайПолитические кукушки

предрассудкиПолитический водевиль

гиббонразвратниксосунокшалунупырь

Политическое грехопадениедебоширствоистуканствокарканьекосоглазие

Полицейская точка зренияПолицейско-нигилистическая литера-тураПоловодье реформПоловой космополитПоложительная дребеденьПолучить неприятность по лицу

Помои воззренийреформ

Поношенные людиПопирание дутых авторитетовПоприще административных излишеств

гласностидоносов и раскаянийкаверзыклеветылиберальных излишествобщественного обгаживаниярукомойниковсамоизучениясловоблудияубития мысли

Попуститель укрыванияПоражённая геморроем физиономияПоражённое бесплодием руководствоПородистость ушейПородистый идиотПорожнее словесное гудениеПорочные служительские словаПорядок наследования по закону еди-ноутробияПотатчики губительного делаПотрясать бёдрами в целях нужной политикиПотрясательная практика буднейПотрясательно- благонамеренная

крамолазлонамеренная крамола

Потрясение поджилок новыми цирку-лярамиПотщиться укрепить ум чтением пе-редовицПотюкивать водкуПохвальные внутренние известияПохвальномыслие невозбраняемоеПохотливая легковесность литературыПошлец непромокаемый

91


Правдивая мантия лжиПравдивый лжецПравила чистосердечного раскаянияПравильный прогрессПраво ловить рыбу в мутной воде

на место в жизненном миреПразднолюбец трудаПраздношатающаяся тляПрактика заплечной философии

удушения обездоливаниемПрахи реформенных потугПревратные толкования непреврат-ностиПредатели высшего полётаПредательские пассажиПредварительно докладываемое лганьёПредвкушение гармонии будущего делаПредмет добычи мужского вожделения

умственной гастрономииПред-рассудокПредставитель бездонного красноречия

казённого интересаПредумышленный отвод глазПредупредительно- полицейские цели

непресекатель-ный энтузиазм

Презрение умолчаниемПрезренный паразит журналистикиПрезрительно- покровительственный

взглядфамильярное поведе-ние

Преисподняя благих начинанийПретензия на непререкаемостьПрижимистый консерватор

либералПриказательное чревовещание адми-нистрацииПриказная каверзность

крысаПриливы раскаяния

Приличествующее остепенениеПринудительно-пресекательный эн-тузиазмПринцип бессодержательного словес-

ного гуденияумиротворения обездолива-ниемяичницы и ерунды

Принять бдительные меры к бездей-ствиюПрипадочное напряжение мыслиПриправленная пряностями чушьПриступ недержания канцелярской тайныПриступить к истреблению бакалеиПрисяжные люди безнравственностиПриторно-казённые эффектыПритча о мерзавце, на доброй стезе стоящемПрихвостни современностиПроблемы наказания за несодеянное

непослушания обществаПрогнившие устои порядочностиПрограмма потрясений будущего

сокрытия истиныэкзекуции челобитчиков

Продукт деятельности идиотовжизнедеятельности желудкаместных нечистот

Продукты нравственного гниенияПроект о рылобитииПроизведение публицистики, не име-ющее свойств порокаПроказа дипломатии

просвещенияравнодушия

Прокарканная действительность на-карканного будущегоПрокурорское землетрясениеПромышленник допроса

92

Часть I

Пронзительно-неблагонамеренная средаПроплёванный идеал

комфортПроповедь всеобщего одичанияПросветительно-опустошительные подвигиПросветительные задачи обманного свойстваПрославление непрославляемого

прославляемогоПростые нижние чины мыслиПротивообщественные замыслы реформаторовПрохаживаться по хересамПроцесс болтания языком

водворения новых мундировплотского вожделениятрясения поджилок

Прошлые основы будущей пакостиПроштрафившийся гигантПрыщи историиПтенец бюрократииПублицистика подсиживанияПуповина сквернословияПурпур стыдливой наглостиПустая бесфигурная речь

слава славыПустоголовая аккуратностьПустоголовые соотечественникиПустозвонство ошалевшего дармоедаПустомельная риторикаПустомельный ораторПустомеля праздных делПустоплясы партий и лагерейПустопорожние словаПустопорожний мудрецПустопорожняя литература

фраза, щеголяющая округлённостью

Пустосияющая шелуха мероприятий

Пустоутробная жизньПустоцветы красноречияПустыня настоящего бытияплодотворной бездеятельностиПутеводная звезда беспутного делаПыточные реформы

— Р —Работа мозгового веществаРабы необходимостиРазбойник печатиРазводители административной ка-нителиРазвратное целомудриеРазвратный строй и слог речиРазговорное негодованиеРаздаватель оплеухРаздутая фразаРазмазисто-благонамеренная ерундаРазмазисто-стыдливо-пустопорожнее красноречиеРазмеры допустимого прелюбодеянияРазнообразные политические едино-утробникиРазнузданный энтузиазмРазнузданное самолюбиеРазрисованный под мрамор носРаспивочная газета на вынос

истинаРаспивочный и раскрученый либера-

лизмслог

Распространение невозможности жи-тияРаспутица в мыслях и решенияхРастленная беззастенчивостьРастлительные идеалы будущего

интересы безыдейной сытости

Рачительнейший эконом

93


Реализм любовных подвиговпомещичьей литературы

Реалист пера французского пошибаРевизия нравственного убожества

финансовых нечистотРевнитель тьмы

тюрьмыРемеслом проходимецРептильный образ жизниРесурс празднословияРетроградный либералРетроградский прогрессистРеформаторская чесоткаРеформы похоронного свойстваРжавчина привычкиРиторические волдыриРодные срамотыРодоначальник золотушных поколе-ний политиковРодословная объедков мыслейРодственное злодействоРоскошная бедностьРублёво-экономический взглядРублёвые интересы копеечных реформРуководительные началаРуководящая идея тупикаРусско-угнетающе-поляко-канкан-ствующий космополитРутинёр-шарлатанРык пустоголового администратораРыцарь безнаказанной оплеухи

кнутакулачного права

Рыцарь ломаного грошапервоначального накоплениясовременной чепухи

Рьяный современный псевдоестество-испытатель

— С —Самодовольная современностьСамодовольно-нахальный публицистСамозванцы современностиСамозванцы-мыслителиСамообыскивание под присмотромСамоопределение истиныСамосознающая воляСамоуверенная бессовестностьСвайно-исторический периодСвежие навозные кучи реформСверкающая поношенностьСветлые надежды мрачного будущегоСветоч идиотизма

мрака реформмракобесия

Светящаяся пустота мыслиСвоекорыстное мероприятиеСебяистрачивание по пустякамСебяотчуждение от борьбыСебяпознание идиотаСекретное потрясение семейных основСекта брюхопоклонников

разбойников печатистеснительных казнокрадов

Семена бесплодияравнодушиястыдливости

Сердечная атласистостьСермяжное паскудствоСеть паутины жизненных обстоя-

тельствсловесных обрывков

Сечение без рассмотренияс рассмотрением

Сеятель злонравиямеждоусобийполитической каверзыпустодумия

Сивушный патриотизм

94

Часть I

Система воспрошения о благонадёж-ностиметания взоровпоглаживания по голове

Система постукивания по головепощёлкиваниясмиренного смиренномудрия

Скальпель любознательностиСкверна зуботычиныСквернословно-сочувственное отноше-ниеСкопидомский эгоизмСкоропроходимость впечатленийСкотный двор общественной жизни

собственной жизниСкрипяще-мыслящие прорицателиСкромная гнусность

роскошь бедностиСкрытая деятельность дрянных сил

навозная действительностьСкрытое служебное предательствоСкудное, но паскудное образованиеСлавянофильский водевильСладкая восторженностьСладкие волнения шкурного самосо-храненияСладкое убеждение о чуши будущегоСладость служебной гадостиСлепая далёкозримостьСлёзнолицемерное пустословиеСлова забористого свойстваСловесная блевотина

гнусностьзасухасуматоха

Словесное журчаниеСловесные подвигиСловесный гной

уксус

Служебная гадость гадостигадость радостирадость гадости

Служебный тормоз прогрессатягольник

Служить в качестве ответственного лицаСлюнявые поцелуи судьбыСмелый узлорешительСмрадная газетаСнабдить денежным прилагательнымСоблюдение законоопределяемых формальностейСобственное сферовращениеСовестливый плюхательСовет о небуйственном бытии

несовании носатаинственности стяжания

Современное шкурное малодушиеСовременные проворные политикиСокровища утучняющей властиСокровище женской обнажённостиСомерзавец из толпы патриотовСомерзавствовать вкупеСомерзавствующие администраторы

канцеляристыСомерзавцы времён новейших

подлейшихстяжания

Сонмище неблагонамеренных витиевневежественных умниковпустоутробных лоботрясов

Соответствующее знамяСорванец-недоумок с детства и по жизниСорванцы исполнительностиСословие кровопийцевСостоять в звании авторитетного

человекапропащего человекапри полезном досуге

95


Сотрудник государственной слякотиСочное злословиеСпасительная строгостьСпасительный начальствующий тре-петСпекулятивно-энциклопедическое образованиеСпиновращение, угодное начальствуСподвижники женского сословияСпрос на благоверные идеи

товарыСрам срамных идеаловСрамные детали ренегатстваСредства возбуждения общественного

темпераментавыжимания жизненных соков

Стада реченедержащих олуховСтада ябедников

статских советниковСтарая псовкаСтарое умертвиеСтарый болтунищеСтепень поведения огородных пугалСтеснения бюрократической регла-ментацииСтеснительный бесстыдникСтихия алчности

реформенных разрушенийСтихотворные ребусыСтихотворный развратСтолп общественного благополучияСторублёвый взгляд на жизньСтрадальческая эпоха любовных по-хожденийСтрадать собачьей старостьюСтрогие рамки прелюбодеянияСудебный иезуитизм

кавардакскорпион

Суесловные герои

Суматоха мыслейпостельных наслажденийстроительства будущего

Суматошливое неистовство властиСумеречная мысльСумма наслаждений руководстваСуровая школа обнищания

угнетенияунижения

Сцапцарапать мысльСыскные позывы администрацииСъезжие мысли

— Т —Таинственная прорва властиТаинственно-духовный маскарад речиТаинство политического маскарадаТайная безнравственностьТайны амурного грехопадения

сокрытия явных обществен-ных язв

Тактика благородного прозябанияТактика заплечной философии

шкурного самосохраненияТалантливое и диковинное паскудствоТарелочное равенствоТвёрдость мягкоуступчивых воззренийТелячье выражение в очах и речахТенденциозно-наругательный смрадТёмная свита мысли

свита неудач и невзгодясность

Тина бессилиялукавстваподвоховпривычкиумолчаний

Титан тунеядстваТитул главноуправляющего клозетамиТихая безвестность известности

96

Часть I

Топительная программа спасенияТоптательные поползновенияТоргаш идеямиТоргово-литературная фирмаТоржествующая ограниченность

паршивостьсвинья

Торжествующее бесстыдство одичав-шей совестиТоржествующий оплотТоска проснувшегося стыда

отстранённого от дел угнетателяТощая поэтикаТрактирная симфонияТрапеза для искоренения обжорства

для обмена мыслямиТребовательная практикаТревожно-болтливо-пустопорожнее времяТрезво-консервативно-ограниченный типТрезвонные речи и мероприятияТрубное пустозвонство праздного идиотаТруднодостижимая восторженностьТуча бездельничестваТягостное иго мыслиТяготения страшной материальной нуждыТягчайшее тупоумие

— У —Убаюкиватель обществаУбеждения брюшной полости

затылка пощёлкиваемогоУбит в свалкеУблюдки разных мастей

разных шерстейУблюдок мысли

права

Уважение, возрастающее до остерве-ненияУвенчать здание прорехамиУвлечение базарными настроениямиУгнетение многоглаголениемУдобо- переносная душа

подлая душаУдобопонятная глупостьУдовольствия ничегонеделанияУдручающее светлое будущееУзко-себялюбивый человекУзловатые и шишковатые делаУзы срамаУлиткоподобная близорукостьУльтраромантики реформУмеренно- аккуратная затея мерзости

литературно-поликико-фи-лософская газетапошлая речь

Умильно-почтительно-преданное по-ведениеУмиротворение посредством обездо-ливанияУмозрительные опытыУмонелепствовать словами и деламиУмопомешанный человекУмственная гимнастика

голытьбаоголтелостьодичалостьтрущобатундра

Умственно ограничен до тупоумияУмственное декольте

и нравственное полити-ческое декольтемалокровиеонемение

Умственное пустозвонствоубожество

97


художествоцыганство

Умственные объедкишрамы

Умственный интерес бокального свой-ствамиражобедразвратчечёточный танец

Униженно-дифирамбическо-полити-ко-экономическая газетаУничтожение разнузданностиУнылое хозяйственное балансирова-ниеУпорство тупоумияУпотребить меры к вразумлению дей-ствиемУправа благочинияУпрёки недостаточного патриотизмаУраганные достижения реформыУсваивать помои воззренийУспешные дела гадости

глупостиподлости

Устное словоизвержениеУстремительный типУсугубление ябеднической деятельно-стиУтомительные реформыУтробно- культурные люди

нетрезвый человекУхвостья сомнительных делУчинить от дела свободным

— Ф —Фальшивая нота реформ

почва компромиссовФанатик казённого пирогаФанатики административных нечистот

Фанатически фантастический нивел-ляторФантазёр свободолюбецФанфары убожестваФараонолюбецФараонопоклонникФаталистическая глупостьФаталистическое невежествоФеденька русской администрацииФиал ехидстваФиговидец будущегоФигура устрашенияФинансовые упражнения криминаль-ного свойстваФинансовый гробокопатель

дебошири швец, и жнец, и на дуде игрецлоботряспройдохаскорпион

Фискально-финансовые затрудненияФорейторы русской цивилизацииФормулярные преступленияФразистая идеяФразистый идиотФундаментальная дубовитостьФундаментальный оклад

— Х —Хлебная хлевная литератураХлебнуть навозной жижи прессыХлевная атмосфераХлевное торжество власти

хрюкание строителей новой жизни

Хлевные идеалылюдипобуждения

98

Часть I

принципытоварищества сомздоимцев

Хлевный энтузиазмХныкательная эссенцияХодячая общественная нравствен-ностьХодячие люди безнравственностиХолопство языка словоблудаХолуй государственного фигоделия

фиговаянияХолуйско-мастерская школа живописиХронический сумасшедшийХудосочное образование

— Ц —Царапающая рука властиЦвет человечества и негодное его от-ребиеЦветы красноречия вылупившихся

идиотовнаёмного красноречияподлости

Целомудрие будущегоЦеломудренное грехопадениеЦеломудренный развратЦентробежно-центростремительно-не-исповедимо-завиральное направлениеЦепеналагатель на мыслиЦепь словесных обрывковЦивилизованные колотырники

подзатыльникиЦыкающая администрация

— Ч —Чавкающее сословиеЧад плотского вожделенияЧванливая спесь мерзавцаЧеловек без вкуса к мышлению

вскормленный непредвиден-

ностьюдовольный своей глупостью и чванствомлебедыистщившийся отличить ерунду от деламногоразличных убеждений

Человек-представительЧеловеконенавистническое ремеслоЧервивое нутро ябедыЧервь сомненияЧернилоносное воинствоЧернильное чиновничье воинствоЧернорабочий мыслиЧествование чествующих чествуемогоЧестолюбивое вожделениеЧетвертаковый человекЧинобойня холуев маразмаЧинобоязненность мечтыЧиновник для преступлений

чтения в сердцахЧиновничья молотьба суконным языкомЧирикание платного пустомелиЧистопсовые людиЧистопсовый дармоед

эпосЧугунное днище железной поясницыЧудовищно-колоссальная каратель-ная машина

— Ш —Шавка паршивая служиваяШалопаи государственного масштабаШалопайское вертопрашествоШальная от скуки полицияШарахнувшийся идолШипящие звуки желудкаШироко испорченная натураШироковещательное и обольститель-ное дело будущего

99


Шкурное малодушиеШовинизм идейной инициативы бла-гополучияШпыняние словамиШум трепетаШутовские наряды своекорыстных действий

— Щ —Щебечущий щеголь праздной жизниЩедрая скупость казнокрадаЩедрый на пакость доброжелательЩекотка бессмысленных мероприятийЩелчки начальственных снисхожденийЩемящая безутешность от никчёмной потериЩепетильность преданного негодяяЩит броненосного невежества

— Э —Экономисты из стана умобредствующихЭкономические качелиЭкономический разбой бумажного свойстваЭкскрементальная трагедияЭкскрементально-политическая дея-тельностьЭкскременты служебного рвенияЭмбрион стыдливостиЭмбрионическая лирикаЭмбрионическое состояние мыслиЭнтузиазм растленияЭнтузиасты будущего пряника

половых проблемпрошлого

Эпидемия болтовнипустодумияпутаницы понятий

Эпидемическая нравственная перепу-танность

Эпоха балов и обедовбескормицывеличайшего умственного утомлениядирижируемого энтузиазмакогда воротнички меняются на галстукиконфузамундирного возрождениянарождения новых обществен-ных основплановостиприведения литературы к общему знаменателюраспутства всеобщегословотворения и блуда

Эпоха соусаспектакля политического свойствастолпотворений и страшной разноголосицыугрызений за несодеянноечумазого торжества

Эпохальный конфуз оглушительного свойства

— Ю —Юбилеи никчёмных личностейЮбилейная дата тошнотворного

событиясуматоха денежного свойства

Юбиляр-самозванецЮдоль плача иудиными слезьмиЮноша, подёрнутый пухом юностиЮркий административный прощелыгаЮродивые государственного разлива и размаха

100

Часть I

— Я —Ябедоносец государственного масштабаЯвление рыночной литературыЯдовитая слизь подозренийЯдовитое воодушевление негодяевЯдовитые мероприятия реформ

помои реформслюни ябеды

Язва завистилегкомыслия

празднословияпраздности кисельной жизнипустодумияязыкочесания

Язвительно-жалостный тенорЯрмо лизоблюдствующей прессы

тупоумияЯсное видение тёмных делЯсность устремлений к женским пло-дам

101

Анекдоты

Анекдот — 1) рассказ о забавном или поучительном случае (франц. anecdote) из жизни исторических лиц или фольклорно-

го героя; — 2) краткий устный шуточный рассказ с остро-

умной концовкой.

М. Е. Салтыков и АлфавитНачиная с ареста в 1848 году и затем всё время службы в Министер-

стве внутренних дел в ссылке в Вятке (1848–1855), а потом и в Петербур-ге в должности чиновника особых поручений (1855–1858) Салтыков офи-циально находился под гласным надзором. В 1855 году по предложе-нию министра внутренних дел С. С. Ланского он 6 марта 1858 года Высочайшим приказом, подписанным императором Александром II, был назначен рязанским вице-губернатором1. Надзора за жизнью людей столь высокого ранга уже не полагалось, за ними осуществлялся конт-роль, возложенный на жандармерию и, частично, на III Отделение соб-ственной Его Величества канцелярии (так называемое III Отделение).

Однако под подобным контролем Салтыков был только во время его пребывания в должности вице-губернатора (в 1858–1860 гг. — в Рязани и потом в 1860–1862 гг. — в Твери), то есть до своей первой отставки.

После ухода со службы из Министерства «по собственному прошению» (9 февраля 1862 г.) Салтыков, не будучи уже на государственной службе, вновь стал обычным поднадзорным и пребывал им в 1862–1864 гг. При возвращении на госслужбу в 1864 году Салтыков был определён в Министерство финансов на должность управляющего (председателя) Казённой палатой. Этот пост, согласно положениям, исключал надзор и предполагал контроль. В должности управляющего Казённой палатой Салтыков проработал с 1864 по 1868 год (Пенза 1864–1866; Тула 1866–1867; Рязань 1867–1868).

Однако уже на первом этапе этой служебной деятельности пензенский губернатор В. П. Александровский и пензенский жандармский штаб-

1 Подписывая приказ, Александр II сказал Ланскому: «И прекрасно, пусть едет служить, да делает сам так, как пишет».

102

Часть I

офицер подполковник А. Е. Глоба отправили шефу жандармов и главно-управляющему III Отделения генерал-адъютанту и кавалеру графу П. А. Шувалову донесения о неблагонадёжности М. Е. Салтыкова. На донесении рукою шефа жандармов наложена резолюция: «Иметь эту личность в виду с 1 мая». На полях, другой рукой, имеется распоряди-тельная надпись: «Внести в Алфавит Салтыкова…»

В Алфавит или, точнее, в «Большой алфавит» III Отделения в дело-производстве этого учреждения вносились имена и фамилии лиц, чья политическая благонамеренность была заподозрена и за которыми уста-навливалось постоянное негласное наблюдение.

После того как в 1880 году III Отделение было упразднено, его функ-ции перешли к Департаменту государственной полиции, переименован-ному в 1881 году в Департамент полиции. Во главе департаментов стоял Директор — новый владелец сохраняющегося Алфавита.

Так, с мая 1866 года Салтыков, став «клиентом» Алфавита, оставался им до конца своих дней, несмотря на свою окончательную отставку с гос-службы, последующую, как сформулировано в «высочайшем» по Минис-терству финансов приказу № 12 от 14 июня 1868 года, вновь «по собствен-ному прошению». Однако в отличие от первой отставки на этот раз в при-казе указывалось, что Салтыков «уволен не с должности только, а в полную окончательную отставку».

О трудоустройствеИз Министерства внутренних дел с должности вице-губернатора Сал-

тыков перешёл в Министерство финансов, на должность управляющего казённой палатой, где и проработал с ноября 1864 года по июнь 1868 года сначала в Пензе (1864–1866), потом в Туле (1866–1867) и, наконец, в Ря-зани (1867–1868). Министром финансов был тогда М. Х. Рейтерн, одно-кашник Салтыкова по учёбе в Царскосельском лицее. Много пришлось повозиться Рейтерну с Салтыковым. Не успеет Салтыков начать рабо-тать, как в Петербург к Рейтерну и в жандармские управления (включая знаменитое III Отделение) адресуются жалобы на возмутительное и вредное для государства поведение Председателя (управляющего) гу-бернской казённой палатой. Рейтерн вызывает Салтыкова в Петербург. Приезжает Салтыков из Пензы, объясняется с Рейтерном и в итоге, имея в ввиду губернатора, говорит:

103

Анекдоты

— Давай другую палату! Не могу я с этим мерзавцем слу-жить!Получает Салтыков другую палату, в другой губернии, — и опять та же история.Снова встреча с Рейтерном, очередное объяснение — и опять та же фраза.Так и переезжал Салтыков с места на место до полной отставки…

Салтыков-Щедрин и ЗерцалоСначала обратимся к «Толковому словарю живого великорусского

языка» В. И. Даля.Стоя�ло — подставка, подножие, подоснова, база, пьедестал.Присутственное место — совещательное управление, которому

дано зерцало.Зерцало1 — трёхгранное стояло с орлом и тремя указами Петра I на

столе всякого присутственного места.Прибыв в январе 1867 года в Тулу для работы в должности управля-

ющего казённой палатой, действительный статский советник Салтыков в первые же моменты своего появления в присутственном месте повёл себя, как описывали очевидцы, весьма необычно…

— Эй, швейцар! — закричал он, указывая на зерцало, — убери по-дальше это воронье пугало, чтоб его тут не было. В этой комнате должен быть мой кабинет, а не какое то мифическое присутствие…

Слух об этих словах нового управляющего сразу же распространился по городу. Через несколько дней жандармский штаб-офицер Тульской губернии полковник Муратов сообщил об этом в Петербург своему шефу — управляющему III Отделением Н. В. Мезенцову. Доложил об этом «наверх» и губернатор М. Р. Шидловский. Донесения не остались без последствий. Через пару месяцев, будучи «на Пасху» в Петербурге, Салтыков получил «политическую» головомойку, о которой он сам вспо-минал так: «Вырвались у меня два неосторожных слова относительно зерцала присутствия, пошли они гулять по Туле, дошли до Петербурга, а там взмылили мне за них голову, вышел словно из бани».

1 На вершине трёхгранной пирамиды находится позолоченный двуглавый орёл, а на каждой из трёх боковых граней — текст указа Петра I: «Всуе законы писати, когда их не хранить или играть, как в карты, прибирая масть к масти, чего нигде в свете так нет, как у нас было, а отчасти и ещё есть, и зело тщатся всякие мины чинить под фортецию правды».

104

Часть I

Урок «взаимоотношений» с зерцалом, преподанный Салтыкову в Туле, пошёл ему частично впрок.

Оказавшись после Тулы в той же должности, но уже в Рязани (1867–1868), он вёл себя в присутственном месте, где был обязателен портрет Императора (Александра II), а на столе находилось обязательное зерца-ло, иначе.

Когда ему нужно было покурить, Салтыков, не стесняясь присутству-ющих, снимал золотой герб с зерцала (официального символа великодер-жавной власти) и, кладя его на стол, приговаривал: «Ну теперь можно и вольно».

Затем степенно закуривал, хотя и он, и все знали, что курить в «при-сутствии», то есть при наличии портрета царя и зерцала, не только не полагалось, а запрещалось.

Перевод Салтыкова из Тулы…Перевод Салтыкова из Тулы в Рязань, на должность Управляющего

казённой палатой был крайне неприятен и нежелателен тогдашнему ря-занскому губернатору Н. А. Болдареву. Во-первых, он побаивался Салты-кова, который, служа перед этим в Туле, опубликовал убийственный фельетон «Фаршированная голова» про тульского губернатора — Гене-рального штаба Его Императорского Величества генерал-майора М. Р. Шидловского. Во-вторых, Болдарев усиленно и, как ему казалось, успешно хлопотал о том, чтобы эта должность досталась его родственни-ку…

Так сложилось, что Салтыкову сразу же пришлось стать с Болдаревым в натянутые отношения. Вот как описывал первую встречу Салтыкова с Болдаревым дежурный чиновник.

Салтыков вошёл к Болдареву со словами:— Ну вот и я, Ваше превосходительство!Губернатор рассыпался в любезностях, стал уверять, что очень рад его

видеть, познакомиться с ним и служить в одной губернии.— Спасибо, спасибо, Ваше превосходительство! — хмурым тоном пе-

ребил его Салтыков, причём губы его улыбнулись, — очень благодарен и тронут! А вот министр просил меня передать Вам, что ходатайство Ва-шего превосходительства о назначении на мою должность Вашего род-ственника — уважено им, к сожалению, быть не может!

105

Анекдоты

Губернатор вспыхнул и совсем растерялся. Начало личной неприязни к Салтыкову было положено.

Салтыков-Щедрин о Берлине (в момент посещения)«Я — русский, и не могу выносить этой чистоты, хочешь плюнуть на

улице и боишься, так как всё кажется, что за тобой бегает немец с тряпоч-кой и, как только ты плюнешь, сейчас станет вытирать».

Из письма к А. Н. Энгельгардту (10 октября 1878 г.)«А в ответ на Ваш анекдот о говне и кале расскажу другой анекдот.Работал плотник Кузьма на барском дворе и нечаянно зашиб себе

яйца. Видит барыня из окна, что Кузьма сидит сам не свой, посылает девку узнать, что случилось. Возвращается девка и не смеет барыне до-ложить. “Зашиб” — говорит.

— Да что зашиб?— Не смею, — говорит, — доложить…— А ты, дура, обиняком.Маялась-маялась девка и вдруг надумала:— А что под ..., то и зашиб…Так и надо писать. Ежели неприлично сказать «яйца», то «что под ...».

И ясно и деликатно выйдет! Я иногда к этому способу прибегаю, и выхо-дит благополучно.»

ЗавещаниеВ 1889 году С. П. Боткин сделал анализ мочи Салтыкова-Щедрина.

Результаты анализа доставили Михаилу Евграфовичу. Салтыков поло-жил выписку в конверт, запечатал его и сделал надпись:

«Моя моча. После моей смерти завещаю отдатьсукину сыну Бартеневу для “Русского архива”.Н. Щедрин»Нотариально заверенный конверт-завешание после смерти был

вручён адресату…Примечание: С. П. Боткин — лейб-медик, лечивший и Салтыко-ва. П. И. Бартенев — редактор «Русского архива», занимавшегося изысканием библиографических мелочей, которые публиковались

106

Часть I

в журнале. Салтыков-Щедрин называл Бартенева «историком сыскной школы».

ОбедающиеПочти сразу после запрещения в 1884 году журнала «Отечественные

записки» на одном из очередных так называемых «академических» обе-дов (которые бывали в Москве начиная с 1875 года каждый месяц и по-свящались обсуждению «злободневных» вопросов) было решено послать Салтыкову в Санкт-Петербург сочувственную телеграмму. Во избежание возможной задержки, связанной со сбором многочисленных подписей, послать телеграмму от имени всех уполномочили А. А. Головачёва, рабо-тавшего одно время в редакции журнала. Головачёв быстро составил текст, посоветовался, отредактировал и послал телеграмму, начав её так: «Ежемесячно обедающие шлют тебе привет и хотят сказать…» и т. д.

Назавтра он получил телеграфный ответ: «Благодарю тебя и всех еже-месячно обедающих! Ежедневно обедающий Салтыков».

Другая специальностьЯвилась в редакцию «Отечественных записок» на приём какая-то рас-

франченная дама с любовными стихами. Стихи оказались не только без-грамотными, но и фривольными.

Щедрин, пробежав их взглядом, свирепо покосился на даму и проры-чал:

— Вы, милостивая государыня, дверью ошиблись: здесь не кабак, а редакция литературного журнала!

Дама так растерялась, что смогла только выговорить:— Ах, монсеньёр Салтыков, как Вы нелюбезны с дамами…— Уж извините, мадам: у меня совсем другая специальность! — по-

правился с поклоном Михаил Евграфович. Дама мгновенно выпорхнула.

107

Об уникальной писательской судьбе Салтыкова-Щедрина (1826–1889)

В ряду писателей-классиков России (и царской, и времён СССР) и близко нет никого, чья судьба была бы столь долго и, главное, тесно свя-зана с государственной и административно-литературной работой.

Из 63 лет жизни 44 года он, будучи писателем, ещё одновременно и служил, то есть был вынужден отвлекаться от своих литературных дел для иного рода занятий.

В 1844 году после окончания Александровского (Царскосельского) ли-цея он был направлен на работу в Военное министерство, где прора-ботал до ареста, случившегося в ночь с 21 на 22 апреля 1848 года. Причи-ной ареста стала повесть «Запутанное дело», опубликованная в журнале «Отечественные записки» (№ 3, 1848). Скорый суд, назначенный и кури-руемый лично императором Николаем I, закончился высылкой на рабо-ту (под гласный надзор) в Вятку.

Так началась эпопея работы М. Е. Салтыкова-Щедрина, именуемая официально «административной ссылкой», в ведомствах Министер-ства внутренних дел, продолжавшаяся четырнадцать лет. С мая 1848 года до сентября 1855 года Салтыков жил и работал в Вятке в долж-ности чиновника по особым поручениям вятского губернатора. За это время четырежды (в 1849, 1850, 1852 и 1853 годах) Николай I на всех письменных просьбах, предоставляемых ему разными инстанциями и группами лиц о помиловании Салтыкова-Щедрина, накладывал одну и ту же резолюцию, состоящую из одного слова: «Рано!» В феврале 1855 года Николай I скончался. Вступивший на престол Александр II в декабре 1855 года всемилостивейше разрешил М. Е. Салтыкову вернуться из Вятки на службу в Петербург.

В 1856–1858 гг. М. Е. Салтыков-Щедрин служил в центральном аппа-рате МВД России. Первого марта 1858 года Александр II высочайше утвердил представление министра внутренних дел С. С. Ланского, в ко-тором Салтыков рекомендовался на должность вице-губернатора Ряза-ни. Утверждение он сопроводил словами: «И прекрасно, пусть едет слу-жить да делает сам так, как пишет». В Рязани М. Е. Салтыков прорабо-тал два года (март 1858 года — март 1860 года), а затем Александром II

108

Часть I

был назначен на должность вице-губернатора в Тверь, где также служил почти два года (апрель 1860 года — февраль 1862 года).

Вернувшись из Твери в Санкт-Петербург «отдохнуть» от госслужбы, в конце февраля 1862 года М. Е. Салтыков подал министру Ланскому прошение об отставке, которое было удовлетворено. Однако в ноябре 1864 года Салтыков решил (как он сам говорил: «Из-за материальных соображений») вернуться на госслужбу, но уже в Министерство фи-нансов. Два года (ноябрь 1864 года — октябрь 1866 года) он работал управляющим казённой палатой в Пензе, а затем практически по году в Туле (декабрь 1866 года — октябрь 1867 года) и в Рязани (октябрь 1867 года — октябрь 1868 года).

В итоге госслужбе М. Е. Салтыков-Щедрин «отдал» 22 года, работая, как говорят сейчас, в разных уголках России. За это время он прошёл по принятой тогда «Табели о рангах» семь следующих ступеней (классов):

1844 год — X класс. Коллежский секретарь (поручик).1847 год — IX класс. Титулярный советник (штабс-ротмистр).1852 год — VIII класс. Коллежский асессор (капитан-ротмистр).1854 год — VII класс. Надворный советник (подполковник).1857 год — VI класс. Коллежский советник (полковник).1860 год — V класс. Статский советник.1866 год — IV класс. Действительный статский советник (генерал-

майор).Ни один из писателей России, живших в эпоху царского правления, не

имел столь впечатляющего послужного списка.Очень много и времени, и сил, и нервов в течение практически двух

десятилетий отнимала у М. Е. Салтыкова-Щедрина редакторская рабо-та. В 1860 году он официально стал сотрудником журнала «Современ-ник» (редактор Н. А. Некрасов), основанного в 1836 году А. С. Пушки-ным. В 1862 году Салтыков вошёл в состав редколлегии журнала. К со-жалению, 1 июня 1866 года «Современник» был навсегда запрещён цензурным комитетом. В 1968 году Н. А. Некрасов, получив право на руководство журналом «Отечественные записки», сразу же привлёк Сал-тыкова к работе в журнале в качестве члена редколлегии и редактора. После смерти Н. А. Некрасова (декабрь 1877 года) М. Е. Салтыков-Щед-рин в марте 1878 года официально стал ответственным редактором «Оте-чественных записок» и оставался им вплоть до закрытия издания 20 ап-реля 1884 года.

109

Литература о жизненном пути Салтыкова-Щедрина

Таким образом, редакторской работе Салтыков посвятил почти 22 года. Поскольку Михаил Евграфович был чрезвычайно совестливым и обяза-тельным человеком, причём активно и полезно для дела выполняющим взятые на себя обязанности, эта работа отнимала у него очень много вре-мени и сил. Это было явно на пользу обществу — ибо редактором он был, как отмечали все знавшие его, отменным и, что важно, несгибаемо прин-ципиальным.

Ни у кого из писателей России не было в жизни столь многопланового, напряжённого и длящегося долгие годы режима работы. Приходится удивляться, как он в этих условиях состоялся не только как классик на-шей литературы, но и возник как уникум среди других классиков.

Литература о жизненном пути Салтыкова-Щедрина

Арсеньев К. К. Салтыков-Щедрин (Литературно-общественная харак-теристика). СПб.: Товарищество «Общественная поль-за», 1906, 287 с.

Кривенко С. Н. Михаил Салтыков-Щедрин (Серия «Жизнь замечатель-ных людей», биографическая библиотека Ф. Павленко-ва). Челябинск: УРАЛ Лтд, 1998. Т. 33. С. 393–484.

Макашин С. Салтыков-Щедрин (Биография). М.: ГИХЛ, 1951, 587 с. Макашин С. Салтыков-Щедрин на рубеже 1850–1860 годов (Биогра-

фия). М.: Худ. литература, 1972, 600 с. Макашин С. Салтыков-Щедрин. Середина пути, 1860–1870 годы

(Биография). М.: Худ. литература, 1984, 575 с. Макашин С. Салтыков-Щедрин. Последние годы, 1875–1889 (Био-

графия). М.: Худ. литература, 1989, 527 с. Салтыков К. М. Интимный Щедрин. Москва–Петроград; ЩЗ; 1923, 79 с.Тюнькин К. Салтыков-Щедрин (Серия «Жизнь замечательных лю-

дей»). М.: Молодая гвардия, 1989, 624 с. Турков А. М. Ваш суровый друг (Серия «Писатели о писателях»). М.:

Книга, 1988, 317 с.

110

Часть I

М. Е. Салтыков-Щедрин в портретах, иллюстрациях, документах / Сост. В. Н. Баскаков; Под ред. Е. И. Покусаева. Л.: Просвещение, 1968, 347 с.

М. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников (Серия Ли-тературных мемуаров). М.: Худ. литература, 1975. Т. 1, 408 с.; Т. 2, 430 с.

Литературное наследство (Щедрин). Т. 11–12 (Ч. 1). М.: Журнально-газетное объединение, 1933, 659 с.

Литературное наследство (Щедрин). Т. 13–14 (Ч. 2). М.: Журнально-газетное объединение, 1934, 721 с.

Тематические сборники произведений М. Е. Салтыкова-Щедрина

М. Е. Салтыков-Щедрин об искусстве (избранные статьи, рецензии и высказывания). Л.: Искусство, 1949, 399 с.

Щедрин Н. (Салтыков М. Е.) О литературе. М.: ГИХЛ, 1952, 780 с.

Салтыков-Щедрин М. Е. Литературная критика. М.: Современник, 1982, 349 с.

Салтыков-Щедрин М. Е. Комедии и драматическая сатира / Сост. А. Туниманов. Л.: Искусство, 1991, 447 с.

111

Литература о творчестве Салтыкова-Щедрина

Бушмин А. С. Сатира Салтыкова-Щедрина. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1959, 644 с.

Бушмин А. С. Эволюция сатиры Салтыкова-Щедрина. Л.: Наука: Пушкинский дом, 1984, 342 с.

Бушмин А. С. Художественный мир Салтыкова-Щедрина. Л.: Наука, 1987, 366 с.

Кирпотин В. М. Е. Салтыков-Щедрин (жизнь и творчество). М.: Сов. писатель, 1948, 513 с.

Кирпотин В. Я. Философские и эстетические взгляды Салтыкова-Щед-рина. М.: ГИХЛ, 1957, 592 с.

Мысляков В. П. Салтыков-Щедрин и народническая демократия. М.; Л.: Наука, 1982, 262 с.

Николаев Д. Сатира Щедрина и реалистический гротеск. М.: Худ. литература, 1977, 358 с.

Николаев Д. Смех Щедрина (очерки сатирической поэтики). М.: Сов. писатель, 1988, 400 с.

Сборник статей Салтыков-Щедрин и русская литература. Л.: Наука, 1991, 320 с.

Эльсберг Я. Е. Мировоззрение и творчество Щедрина. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1936, 277 с.

Эльсберг Я. Е. Стиль Щедрина. М.: ГИХЛ, 1940, 464 с. Эльсберг Я. Е. Салтыков-Щедрин (жизнь и творчество). М.: ГИХЛ,

1953, 630 с.

112

Табель о рангах (таблица чинов и классов)

Номер класса

Гражданские чины

Военные чины Придворные чинысухопутные морские

I Канцлер Генерал-фельдмаршал

Генерал-адмирал

II Действительный тайный советник

Генерал от кавалерииГенерал от инфантерииГенерал от артилерии

Адмирал Обер-камергерОбер-гофмаршалОбер-шталмейстерОбер-егермейстерОбер-гофмейстерОбер-шенкОбер-церемоний-мейстерОбер-форшнейдер

III Тайный советник Генерал-лей-тенант

Вице-ад-мирал

ГофмаршалШталмейстерЕгермейстерГофмейстерОбер-церемоний-мейстерОбер-форшнейдер

IV Действительный статский советник

Генерал-майор

Контр-ад-мирал

Камергер

V Статский советник

Церемониймейс-тер

VI Коллежский советникВоенный советник

Полковник Капитан I ранга

VII Надворный совет-ник

Подполков-ник

Капитан II ранга

VIII Коллежский асессор

Капитан-рот-мистр

113

Табель о рангах (таблица чинов и классов)

Номер класса

Гражданские чины

Военные чины Придворные чинысухопутные морские

IX Титулярный советник

Штабс-капи-танШтабс-рот-мистр

Лейте-нант

X Коллежский секретарь

Поручик Мичман

XI Корабельный секретарь

XII Губернский секретарь

ПодпоручикКорнет

XIII Провинциальный секретарьСенатский регистраторСинодский регистраторКабинетный регистратор

Прапорщик

XIV Коллежский регистратор

Введена законодательным актом Петра I от 24 января 1722 года и с небольшими изменениями просуществовала до 1917 года. Табель уста-навливала первенство военных и военно-морских чинов перед граждан-скими в каждом классе. В XVIII и первой половине XIX века (до 1856 года), начиная с XIV класса, чин имел право на личное дворянство, а начиная с VIII класса — на потомственное дворянство.

На основе Закона от 9 декабря 1856 года на потомственное дворянство имели право гражданские чины IV (и выше) класса, военные и военно-морские чины VI (и выше) класса. Личное дворянство давалось по граж-данской, военной и военно-морской службе с IX класса, а чины с XIV по X класс получали звание «почетных» граждан. Некоторые классы пере-стали даваться вообще, хотя и сохранялись в Табеле (например, XI и XIII).

114

Часть I

Для гражданских чинов срок службы с XIV по VIII класс устанавли-вался по три года в каждом классе, с VIII по V класс — по четыре года. Присвоение классов с IV по I проводилось по личному распоряжению са-мого царя. Закон от 7 ноября 1856 года давал право начальству удалять неугодных из классов.

ЧАСТЬ II

Офорт работы В. В. Матэ (середина 1880-х гг.)

116

Опыт ассоциативного фразеологически-цитатного политического памфлета

Писателя, равного по сатирическому таланту М. Е. Салтыкову-Щед-рину, у нас нет и, видимо, ещё долго не предвидится. Он — глыба… Ему были досконально знакомы и понятны цели, пружины и механизмы того, что составляло тогда и составляет сейчас, говоря его словами, «мерзкую мерзость мерзости власти». Однако без таланта художника слова, без ис-пепеляющей ненависти гражданина к язвам и порокам общества он ни-когда не стал бы «Прокурором русской общественной мысли» (так назы-вал его Л. Н. Толстой).

Его страстность и желчь, сдобренные к тому же удивительным и не-повторимым в нашей литературе мастерством словотворчества и фразео-логии, вполне сознательны, понятны и оправданы, ибо, как он сам гово-рил: «О нашей общественной жизни нужно писать слюнями бешеной со-баки!» Именно так, как нам кажется, он и писал… Его сатира не просто насыщена мыслями, она неповторимо — по-русски — перенасыщена ими. Как раз поэтому она легка для чисто внешнего восприятия и одно-временно сложна и неповторимо многообразна для глубокого понима-ния. Говоря другими словами, сатира М. Е. Салтыкова-Щедрина требует от читателя не только ума, но и работы ума.

Вместе с тем даже неискушённый читатель, конечно, сразу же ощутит и оценит не только прелесть и специфику лексики и фразеологии Салты-кова-Щедрина, не имеющих, кстати, аналогов в нашей художественной литературе, но и его изящное и могучее сатирическое мастерство. Имен-но это мастерство позволило умело и чрезвычайно оригинально обходить цензурные рогатки и достигать в итоге так нужного ему — Салтыкову — реального общественно-политического эффекта, свойственного, как пра-вило, только хорошим полноценным памфлетам1.

Оказывается, что если вдумчиво (а желательно, и со смаком!) читать написанное Салтыковым-Щедриным более ста лет тому назад и при этом

1 Иллюстрацией того, как современники оценивали мощь, глубину, оригинальность и социальную значимость творчества Салтыкова-Щедрина, могут служить, например, отзывы П. В. Анненкова и Главного управления по делам печати МВД России, приведённые ниже.

117

Опыт ассоциативного фразеологически-цитатного политического памфлета

трактовать читаемое так, как будто бы вы получаете от него ответы на некие сегодняшние вопросы, непроизвольно и ассоциативно (но сугубо индивидуально!) возникающие в вашем сознании при чтении, то реали-зуется такой, говоря по-салтыковски, «головоушибительный эффект», ко-торый недостижим средствами современной публицистики. Происходит это, на наш взгляд, потому, что в дело вступают лексика, фразеология, юмористика, сатирическая хватка Салтыкова-Щедрина. К тому же всё это зиждется на глубокой мысли и явно выраженной страстности обсуж-дения и желчной ненависти к «мерзостям жизни».

Оставляя за читателем право на свободу ассоциативного мышления и позволяя тем самым каждому из них по своему вкусу, занятиям и при-страстиям истолковывать его творчество, мы предлагаем здесь читателю подборку цитат из его произведений, а также примеры некоторых удач-ных фразеологических сочетаний, характеризующих мощь его сатири-ческого таланта и имеющих непреходящую ценность из-за меткости и явного определения сути дела в нескольких строках, а иногда и в двух-трёх словах. Лучше, как говорится, не скажешь…

В целом приведённый материал назван составителями ассоциатив-ным фразеологически-цитатным политическим памфлетом на тему о том, что случилось со страной и творится ныне в России. Нам кажется, что было бы очень полезно обратиться сейчас за советом и помощью именно к Михаилу Евграфовичу — лучшему специалисту по эпохам Смутного вре-мени, которыми так богата история России. Его мысли, дышащие в цита-тах, где говорит или он сам, или устами героев, его обладающая убойной силой фразеология оживут, когда ты, читатель, используешь своё право на толкование, снабжая их ассоциациями с нынешними временами, с на-шими теперешними общественными течениями и «веяниями», а также с теми или иными деятелями и типами из прорвы сегодняшних и вчераш-них временщиков всех шерстей и их делами всех мастей.

Советуем читателям почаще обращаться к М. Е. Салтыкову-Щедри-ну и, в частности, к наиболее полному собранию его сочинений в 22-х то-мах (М.: Художественная литература, 1965–1977), ссылки на которое указаны в этом необычном памфлете с указанием соответствующего тома и (после тире) страницы. На странице 222 для интересующегося читателя приведена информация о содержании каждого тома этого наиболее полного в настоящее время собрания сочинений М. Е. Салты-кова-Щедрина.

118

Часть II

Моя деятельность почти исключительно посвящена злобам дня. Очень возможно, что с точки зрения высшего искусства эта деятель-ность весьма ограниченная, но так как я никаких других претензий не заявляю, то мне кажется, что и критика вправе принимать ко мне свои оценки только с этой точки зрения, а не с иной. Но злобы дня, вот уже почти тридцать лет, повторяются в одной и той же силе, с одним и тем же содержанием, в удручающем однообразии… Никакой правди-вый бытописатель не позволит себе сказать, что злые силы изгибли…


119

Из письма П. В. Анненкова к М. Е. Салтыкову, находящемуся на лечении в Баден-Бадене

(октябрь 1880 г.)

Добрейший Михаил Евграфович!Парижское Ваше письмо я получил, когда ещё находился под свежим

впечатлением прочитанного «За рубежом». Это прелесть. Мне кажется, что одни комментарии к Вашим рассказам могли бы составить порядоч-ную репутацию человеку, который бы за них умело взялся. В виду того, что Вы один из самых расточительных писателей на Руси, комментарии почти необходимы. — Сколько собрано намёков, черт, метких замечаний в одном последнем рассказе, так это до жуткости доходит — всего не раз-берёшь, всего не запомнишь. Только что остановишься на одном ударе лопаты в рудоносную жилу — смотришь лопата брошена и вспахивается почва совсем в другом месте. Идеи, глубокие загляды в нутро жизни, вся-кие слова, поражающие определения так и мелькают перед глазами. Это становится даже недостатком, который в последних произведениях Ва-ших особенно виден. Слишком много даёте зараз ценного добра читате-лю, слишком торопитесь на растрату своего имущества. Читатель обре-менён золотом, которое Вы высыпаете ему в карман, и ходит, как шаль-ной от восторга, но сколько он получил — хорошенько не знает. Опомниться, сосредоточиться ему нет времени; он только и знает, что вы-нимает один червонец –характеристику или анекдот — за другим и раду-ется им, показывая встречному и поперечному, но итога своему выигры-шу не подводит. Поменьше бы ему давать, да приговаривать, как Гоголь, который от требования друзей о выпуске 2-ой части Мертвых душ отве-чал: пускай раскусят хорошенько первую. Литература, как сено: прес-сованное и в кольцо свёрнутое долее держится.

Простите, ради бога, длинную рацею — это от того, что больно расше-велил меня превосходнейший Ваш рассказ, а то я и сам знаю, что нельзя упрекать автора за обилие его мысли, средств и ресурсов…

Анненков П. В. (1812–1887) — критик, мемуарист, примыкавший к так называемой эстетической школе (Дружинин, Боткин и др.).

120

Цензура о Салтыкове-Щедрине

Хвалить Салтыкова и при жизни, и после его смерти было признаком неблагонадёжности. Появление статей с благоприятными отзывами о нём послужило, например, доказательством «предосудительного направ-ления журнала «Вестник Европы», которому было объявлено строгое предупреждение.СоветГлавного Управленияпо делам печатиМ. В. Д.7 декабря 1889 г.№ 3

… Известный писатель Салтыков (Щедрин) при несомненном своем таланте принёс громад-ный вред общим направлением своей деятель-ности, направленной к осмеянию наравне с не-приглядными сторонами нашей жизни и всего того, что наиболее заслуживает уважения. В 1884 году издание журнала его «Отечествен-ные записки» как посвящённое проповеди со-циалистических теорий было прекращено по-становлением Совещания четырёх министров. Ныне после смерти Салтыкова «Вестник Евро-пы» печатает целый ряд статей, в которых ста-рается изобразить его одним из полезнейших деятелей и восстановляет в памяти читателей всё, что было предосудительного в его сочине-ниях.

Салтыков-Щедрин о цензуре

Не забудь, читатель, что я никогда не являлся перед тобой в своём натуральном виде, но всегда несколько искалеченным.

Умение говорить между строками? Да, это иносказательный, но всё-та-ки рабий язык. Но ведь, как ни говори, а рабий язык, это всё-таки, рабий язык, и ничего больше. Улица никогда между строк читать не умела, и по отношению к ней рабий язык не имел и не мог иметь воспитательного значения. Так что если тут и была победа, то очень и очень небольшая…

121

Салтыков-Щедрин и нынешние времена

В 1989 году исполнялось сто лет со дня смерти М. Е. Салтыкова-Щед-рина. Появилось несколько юбилейных публикаций хрестоматийного со-держания. Однако была и «изюминка» — в газете «Известия» был опуб-ликован материал известного литературоведа В. Лакшина под названи-ем «Не мешать жить!», исполненный в виде «интервью», взятого автором у Салтыкова. В. Лакшин формулировал нужный ему вопрос, а ответ на него «давал» в виде текстов, взятых по его вкусу из произведений М. Сал-тыкова. При этом, отметим особо, В. Лакшин почему-то не решился на строго дословное цитирование текстов Салтыкова-Щедрина, а ограни-чился такими стилистическими и фразеологически скорректированны-ми выборками, которые соответствуют современному, как говорил Сал-тыков, «словоговорению». Свирепость, свойственная сатире Салтыкова, куда-то совсем улетучилась…

Поэтому хотя, на наш взгляд, по форме это было сделано достаточно оригинально и удачно, но, к сожалению, во-первых, при подобном подхо-де, содержание ответов оказалось заметно прилизанным и не по-Салты-ковски пресным и, во-вторых, явно отражало строго ограниченные вкусо-вые пристрастия интервьюера в подборе как вопросов, так и ответов. Как следствие, это резко снижало представление о характере и масштабе са-тиры Салтыкова-Щедрина и, в частности, не отражало того, что она — всеобъемлюща! В итоге несмотря на то, что в целом работа В. Лакши-на — это в определённом смысле предтеча сделанного нами (в части не-коего официально заявленного приоритета на форму подачи материала), но, на наш взгляд, «изделие» настолько вяло-пресное, что дух Салтыкова в нём можно считать почти исчезнувшим, и следовательно, можно даже трактовать сделанное Лакшиным как оскорбление действительного духа и смысла написанного Салтыковым.

Главное в Салтыкове — смысл, гнев, сарказм, ненависть и, наконец, своеобразная лексика и фразеология, воспринимаемые вкупе. Поэтому при любых изменениях в «общении» с текстами Салтыкова, любых изъ-ятиях из текстов эти качества должны быть по возможности максималь-но сохранены.

Мы, исходя из этого принципа, предпочли, как уже говорилось ранее, другой путь, назвав его «памфлетным». Суть его, напомним ещё раз, та-

122

Часть II

кова… Пусть читатель, знакомясь с представленными нами в памфлете материалами, сам мысленно сформулирует вопрос (или даже букет во-просов!), на который он получает ответ, читая приведённые выдержки. Тем самым читатель как бы сам становится интервьюером и как бы сам вступает с ним — Салтыковым — в беседу. При этом у любого нормально-го читателя возникает такое множество нюансов, которое напрочь отсут-ствует в «методике» В. Лакшина, ибо в последнем случае читатель, по сути дела, просто читает «стенографический отчёт» о беседе Лакшина с Салтыковым, а не сам беседует с Михаилом Евграфовичем. Отметим так-же, что возможен и иной (по смыслу, а может, и по сути!) вариант чтения памфлета… Можно рассматривать, например, цитаты, приведённые в памфлете, как такие «остатки» стенограммы беседы кого-то с Салтыко-вым-Щедриным, в которой сохранились только слова Салтыкова, а слова собеседника (или собеседников) утрачены. При этом читателю, подобно следователю, предстоит понять, а, собственно, по какому поводу выска-зывался Салтыков, на какой вопрос отвечал, что он имел в виду, говоря именно так, а не иначе.

Мы полагаем, какими бы путями и способами ни воспринималось со-держание этого памфлета, читатель, знакомящийся с ним, наверняка убедится, что творчество Салтыкова-Щедрина, будучи чрезвычайно мас-штабным и социально-устремлённым, остаётся до сих пор злободневным. А ведь именно жизненность творчества является главным критерием причисления совершённого к тому, что принято называть не просто клас-сикой, а неувядающей классикой.

123

Памфлет1

Если бы мне было доказано, что я предаю осмеянию явления почтен-ные или не стоящие внимания, я, наверное, прекратил бы деятельность столь идиотскую.

М. Е. Салтыков (Щедрин)

Современная наша действительность почти сплошь состоит из та-кого рода фактов, по поводу которых даже помыслить нельзя — полез-ны они или неполезны, а только потому именно и возможен один вопрос — опасны они или безопасны?

1 Цифры после цитат обозначают номер темы и страницы из указанного собрания сочинений.

124

Часть II

Допустим, что Россия, действительно, пирог, и только пирог. Ну, и ешь-те его. Но ешьте же втихомолку, без гвалта, не надругаясь над божьим даром, не разбрасывая добра по сторонам, ешьте, понимая, что невыгодно её обгладывать до костей. Поешьте и сделайте роздых, займитесь пищева-рением. Размыслите: чем спокойнее и расчётливее вы будете есть, тем больше у вас останется еды напередки, тем продолжительнее будет ваше пиршество. При помощи сноровки, благоразумия и скромности, вы даже можете достигнуть совсем неожиданных результатов: покончивши с од-ним пирогом, вы получите на смену другой, третий и т. д… Зачем похва-ляться какими-то прерогативами? Зачем говорить: вот мы будем есть пи-рог, а вы, любезные соотечественники, обязываетесь в это время смотреть в оба и не пикнуть? Зачем угрожать, пугать, дразниться? Какая выгода, какое удовольствие вам от того, что, покуда вы гремите тарелками, сооте-чественники ваши будут в паническом молчании таращить на вас глаза? Не приятнее ли, не в сто раз веселее ли было бы для вас самих, если б эти же самые соотечественники, во время вашей трапезы, потрясали воздух криками ликования, предавались обычным невинным занятиям, суети-лись, ходили взад и вперёд и даже… немножко шумели?

13–418

Известно, что Россия с древнейших времен периодически подвергает-ся действию различного рода пионеров, которые обрабатывают её всесто-ронне и с старательностью, заслуживающей величайшей похвалы… Но пионеры следуют за пионерами с быстротою изумительной, и быстрота эта так вредно действует на ясность понятий, что решительно не знаешь, кого в данную минуту называть пионером, а кого столпом.

7–190, 191

Улицу обнадёживают словами: «временно», «вот погодите», «дайте управиться» и т. д. «Временно» — упраздняется развитие, «временно» — налагается секвестр на мысль, «временно» — общество погружается в беспросветную агонию.

14–428

У нас выражение «народная политика» означает совсем не общее до-вольство и преуспеяние, а, во-первых, «жизнь духа», во-вторых, «дух жиз-ни» и, в третьих, «оздоровление корней». Или, говоря другими словами: мели, Емеля, твоя неделя.

15(2)–234

125

Памфлет

Пора понять, что при известных условиях прежде всего о том памято-вать надлежит, что маленькая рыбка лучше, чем большой таракан.

15(2)–241

«Баловень фортуны» приходит на сцену деятельности богатый только инстинктами низшего разряда. Он плотояден, напыщен и жесток. Он до-веряет лести не потому, чтобы отождествлял её с правдой (он даже не может отличить правду от лжи), а потому что она представляется ему самым естественным поведением… И затем обеспеченность и необеспе-ченность «пирога» регулирует все его действия. Ежели он чувствует обла-дание пирогом обеспеченным — он добр, весел и охотно бросает нам кро-хи со своего стола. Если он чувствует себя необеспеченным в этом смысле, он суров, нелеп и жесток… Во всяком случае, он уже забыл, что у него ничего нет назади, и охотно задумывается над какими-то особыми «пра-вами». И чем дальше ему «спускают», тем глубже и глубже укореняется в нём мысль о «правах». И вот тут-то, когда уж он окончательно начинает веровать в свою «звезду» и полный этой веры начинает зевать по сторо-нам и «плошать», — вдруг приходит другой непомнящий и говорит: а не хочешь ли, курицын сын, шарахнуться вниз?

13–637, 638

Обыкновенно противу идиотов принимаются известные меры, чтобы они, в неразумной стремительности, не всё опрокидывали, что встречает-ся им на пути. Но меры эти почти всегда касаются простых идиотов; — когда же придатком к идиотству является властность, то дело огражде-ния общества значительно усложняется… Там где простой идиот расши-бает себе голову или наскакивает на рожон, идиот властный раздробляет пополам всевозможные рожны и совершает свои, так сказать, бессозна-тельные злодеяния вполне беспрепятственно. Даже в самой бесплоднос-ти или очевидном вреде этих злодеяний он не почерпает никаких для себя поучений. Ему нет дела ни до каких результатов, потому что резуль-таты эти выясняются не на нём, а на чём-то ином, с чем у него не суще-ствует никакой органической связи. Если бы, вследствие усиленной иди-отской деятельности, даже весь мир обратился бы в пустыню, то и этот результат не устрашил бы идиота. Кто знает, быть может, пустыня и представляет в его глазах именно ту обстановку, которая изображает со-бой идеал человеческого общежития.

8–400

126

Часть II

Несомненно, что нынешние каркающие мудрецы — просто-напросто проходимцы. Но они знают, какого рода карканье требуется в данный момент на рынке, — и это обеспечивает им успех. Не факты действитель-ного грабежа и вопиющего предательства священнейших интересов страны приводят их в негодование, но попытки отнестись к этим фактам сознательно и указать их значение в связи с общим жизненным строем. Подобные указания для них — нож вострый…

14–269

Чиновник тоньше, продувнее стал.2–17

Сначала он сделался нашим «молодым и блестящим экономистом», потом «нашим известным экономистом», и, наконец, — «нашим масти-тым экономистом». Писал он изобильно и легко, писал обо всём, об чём взгрустнётся. И об том, отчего мы бедны, и об том, отчего у нас во всём изобилие; и о том, что изобилие уменьшает цену на предметы, и о том, что хотя, вообще говоря, изобилие и уменьшает цену на предметы, но «в то же время, до известной степени, и увеличивает её». Словом сказать, возьмёт из кучи любой вопрос и без труда на него ответит.

14–411

Являются целые легионы самозванцев-мыслителей, да и не легионы даже, а просто сброд, в котором каждая отдельная личность мнит себя самостоятельною и порывается выделить себя из общей связи. Послед-ствие такой жалкой неурядицы может быть одно: посрамление мысли и всякого рода невзгоды для её передовых служителей… Тогда как со-знайся все эти мнимые полководцы, что они не более как простые ниж-ние чины мысли, не озирайся они слишком самолюбиво на свои заим-ствованные павлиньи перья, то, нет никакого сомнения, дело обновля-ющей мысли имело бы совершенно иную физиономию. Они могли бы принести ему помощь скромную, но действительную, и если бы не воз-несли его на вершину славы, то, во всяком случае, оградили бы от разо-рения.

6–348

Общество, руководимое фанатиками лжи, может, наверное, рассчиты-вать на предстоящее превращение его в пустыню…

Освободиться от лгунов — вот насущная потребность современного об-щества, потребность во всяком случае не менее настоятельная, как и по-

127

Памфлет

требность в правильном разрешении вопроса о дешевейших способах околки льда на волжских пристанях.

11–13, 14

Легковесные люди — вот действительные герои современного обще-ства. Чем легковеснее человек, тем более он может претендовать на ус-пех, тем более может дерзать, а ежели он весом менее золотника, то это такой завидный идеал, при котором никакой препон в жизни для чело-века существовать не может. Законы физики требуют и торжествуют; лёгкие тела поднимаются вверх, тела плотные и веские остаются в низ-менностях. Золотники стоят триумфаторами по всей линии и во всех про-фессиях; они цепляются друг за друга, подталкивают и вывозят друг дру-га и в конце концов образуют такую плотную массу, сквозь которую нельзя пробиться даже при помощи осадных орудий.

7–46

С национальной точки зрения делается ясным, что то, что мы прини-мали за признак пробуждения жизни, в сущности заключало в себе не более как похвальные усилия некоторых благонамеренных личностей, наскучивших служебным застоем и пожелавших, при помощи пример-ных турниров, получить соответствующие их способностям повышения. Одним словом, тут шла речь не о пробуждении, не о торжестве идеи, а о том, что не слишком ли засиделся на своём месте Максим Максимыч (до-казывалось, что не только «слишком», но даже и самоё место прогноил) и не пора ли, дескать, его сверзить, а на его место засесть самим.

6–84

Каждый год у нас чего-нибудь либо мало, либо совсем нет; каждый год с весны мы надеемся, а осенью видим наши надежды разрушенными; но и за всем тем не ропщем, потому что вновь надеемся.

12–174

Нелегко, мой друг, из золотарей вышедши, на высотах власти балан-сировать!

15(1)–101

В смутные исторические минуты всякая пошлость именуется мудро-стью, всякая подтасовка делается дозволительною. Обличить эту наглую ложь, доказать, что счастье человека, успешно совершившего то или иное органическое отправление, не имеет права именовать себя идеалом

128

Часть II

счастья общечеловеческого, конечно, не бог весть какая мудрость… Уста-лое большинство не только не доверяет доказательствам, имеющим от-влечённый характер, но положительно отрицает самую уместность их. «Видали мы этих идеологов!» — вопит оно на все тоны; «довольно с нас! не отвлечённых доказательств нам нужно, а фактов!» А факты представ-ляет им самодовольная ограниченность, гласящая: «смотрите, как я ру-мяна, сыта и довольна!»… Таким образом, из всего сказанного явствует, во-первых, что вся сила самодовольной ограниченности зиждется на мнимой способности её опорных точек к обобщениям, и, во-вторых, что успех её проповеди главным образом обеспечивается и обуславливается упадком общественного духа и ослаблением того импульса, который за-ставлял общество искать духовного уровня, несколько высшего, нежели тот, который предлагается афоризмами азбук и прописей.

7–155, 156

И откуда нынче такие действительные статские советники развелись, которые настоящего дела не делают, а всё перспективы показывают!..

Так уж эти негодяи нынче расходились и сколько их развелось… По-милуй! кровь пьют, обворовывают, а наконец, и начисто морить собра-лись!.. Надо же намёк сделать, чтоб хоть немножко постеснялись мер-завцы.

12–203

Для того, чтобы делаться по временам знаменитым и заставлять гово-рить о себе, необходимо быть дураком, или стоять на таком видном посту, чтобы все взоры, откуда бы они не устремились, в конце концов всё-таки невольно останавливались бы на тебе. В этом случае ничтожество и вели-чие подают друг другу руки, то есть одинаково возбуждают общее любо-пытство.

6–248, 249

Видеть человека, который думает о себе, что он «везде поспел», и на этом основании готов во всякую минуту напрудить целый пруд всевоз-можными умственными объедками, украсив их именем «государствен-ных мер», — ужаснее этого зрелища может разве представить зрелище другого человека, обязанного выслушивать этого везде преуспевающего индивидуума.

9–144

129

Памфлет

Вообще говоря, я не любопытен. Но нынче такое любопытнейшее вре-мя настало и такие любопытнейшие люди на сцену выступили, что, пра-во, какого хотите равнодушного человека ожжёт.

14–476

Способность говорить солидно и уверенно самые неизречённые по-шлости есть именно драгоценная способность, которою в совершенстве обладает всякий пенкосниматель. Это василиск празднословия, при встрече с которым надобно выбирать одно из двух: или плюнуть и бежать от него прочь, или обречь себя на выслушивание его. Никогда ни по ка-кому вопросу он не придёт к ясному выводу, но в то же время никогда ни по какому вопросу не спасует. Он будет плавно и мерно выпускать фразу за фразой и ожиданием вывода или заведёт в ловушку, или доведёт до исступления.

10–429

Современная эпоха имеет не только триумфаторов, но и побеждённых; шумные и восторженные крики первых удачно оттеняются голосами и стенаниями вопиющих и стенящих, и таким образом общий гимн торжес-тва утрачивает до известной степени томительное однообразие.

7–500

Ловкие люди знают, что момент сознательности будет моментом суда над ними, но сверх того они знают и то, что покуда этот момент не насту-пил, они всё-таки остаются полными властелинами той безапелляцион-ной исторической силы, которая одних призывает к действию, других устраняет от неё. И вот с пособием этой силы навстречу человеку массы идёт весь арсенал консервативно-архаических орудий: и систематиче-ское утверждение невежества, и прямая угроза, и хитрость, и вообще все патентованные и непатентованные способы обмана, зиждящиеся на раз-личного типа оттенках кастовости и партийности.

7–522

Есть такие люди, которые представляют собой как бы неистощимый сосуд вреднейших мероприятий, и есть другие, которые хотя самостоя-тельно мероприятий не выдумывают, но имеют специальностью усугуб-лять вредоносную сущность чужих выдумок.

14–25

130

Часть II

Мы льстим идолу выскочившему и накладываем в шею идолу шарах-нувшемуся почти бессознательно, совершая как бы обряд. Мы даже не хотим думать, что нуль равен нулю, и в оправдание своё ссылаемся толь-ко на свою подневольность. Но это неправда. И у подневольности есть выход — это стоять в стороне, не льстить, но и не «наказывать», не петь дифирамбов, но и не кричать вдогонку: ату его, ату! И у подневольности есть оружие: она имеет возможность презирать.

13–641

«Ничего не поделаешь!» — вот клич, который ныне несётся из края в край Руси, а тут между тем шайка международных негодяев неуставаю-чи мережи плетёт.

12–205

Взглянем ближе на эту странную теорию, в силу которой благополу-чие общества ставится в зависимость от размножения фофанов, и мы убе-димся, что выгода, представляемая покладистостью и смирением фофа-нов, есть та кажущаяся выгода, которая на деле сейчас же сводится к нулю. Прежде всего, перед нами обнаружится совершенная неспособ-ность фофанов к какой бы то ни было производительности, исключая унавоживание полей; потом обнаружится, что, при всей неспособности и непроизводительности, фофаны в высшей степени прожорливы и не прочь погулять в златотканых одеждах, что обходится стране довольно дорого.

7–223

Если во главе дела является человек, у которого нет ничего, кроме энергии, то ему остаётся только говорить: «Поди туда, неведомо куда; по-дай то, неведомо что». И чем сильнее будет энергия, с которою будут ис-ходить подобные распоряжения, тем сильнее будет путаница, потому что ничто так не запугивает исполнителей, как зрелище человека, мечуще-гося во все стороны и говорящего невнятные слова. А так как путаница не успокаивает, а, напротив, ещё более возбуждает энергию, то в резуль-тате непременно окажется порочный круг, из которого нет никакой воз-можности выбраться иначе, как посредством генерального обращения людей в стадо бессловесных.

7–314

131

Памфлет

С одной стороны, душа его чиста, как только что вычищенная выгреб-ная яма; с другой стороны, она до краёв наполнена всяческими готовнос-тями, как яма, сто лет не чищенная.

14–472

Всякий раз, как какой-нибудь Иван Петрович сходит с деятельного поприща и на смену его является Пётр Иванович, мы уже трясёмся и надсаживаем себе грудь, крича, что послезавтра имеет быть революция. Кто нашёптывает нам эту мысль, кто внушает нам такое обидное мнение о Петре Ивановиче — мы и сами бы затруднились объяснить это, но несо-мненно, что явление это повторяется без ошибки каждый раз, как на го-ризонте восходит новое светило. Нам и в голову не приходит, что светило это вовсе даже не светило, а просто-напросто новый милостивец, что ни сущность дел, ни течение их нимало от того не изменяются и что вся шту-ка ограничивается тем, что на место Ивана Петровича, покровительство-вавшего многочисленной династии Трифонычей, поступил Пётр Ивано-вич, покровительствующий не менее многочисленной династии Сидоры-чей. А кто же и в какие времена мог уловить политические признаки, характеризующие эти разновидности?

Трифонычи сменяют Сидорычей, Сидорычи сменяют Трифонычей — вот, благодарение богу, все политические перевороты, возможные в на-шем любезном отечестве. Если такая перетасовка королей и валетов мо-жет называться революцией, то, конечно, нельзя не согласиться, что она совершается и на наших глазах. Пожалуй, можно сказать даже, что в на-стоящее время она совершается сугубо, потому что на место старых и прос-тых Трифонычей поступили Трифонычи молодые, сугубые, махровые.

Но вопрос не в этом; вопрос в том, следует ли из этой перетасовки за-ключить, что на том месте, где ныне стоит любезное отечество, будет за-втра дыра?

3–426, 427

Человек, которого обед состоит из одной тюри с водой, только тогда будет вполне удовлетворён, ежели при этом вообразит, что ест наварные щи и любуется плавающим в них жирным куском говядины.

15(1)–21

По части финансов я знаю: дери шибче, а в случае недобора — бес-страшно заключай займы.

12–303

132

Часть II

Взгляните, какая алчная нерасчётливость в действиях тёмных сил, так неожиданно для самих себя всплывших наверх, какая варистая то-ропливость в движениях, какое жадное нетерпение насладиться хоть од-ним моментом нечаянного торжества, выразить и заявить разом всю желчь и ненависть, которые накопились ценою долгого и мучительного плена. Они сами не рассчитывают на продолжительное торжество и по-тому спешат, спешат упиться тёмною сырою ночью, по стечению горьких обстоятельств временно заменившею весёлый, ясный день.

6–114

Придумали: воровать с таким расчётом, чтобы, во-первых, нельзя было с достоверностью указать, кто именно обворовал, да и сам обворо-ванный не умел бы себе объяснить, действительно ли он обворован или только сделался естественною жертвою современного веяния; и, во-вто-рых, чтобы воровство, оставаясь воровством по-существу, имело все при-знаки занятия не только предосудительного, но вполне приличного, а в некоторых случаях даже и полезного. Разрешить эту задачу взялись «хищники». «Хищниками», однако ж, их называют только газеты, да и то не все (некоторые даже указывают на них как на сынов отечества); сами же себя, в домашнем быту, они называют «дельцами», а в шуточном тоне — воротилами.

16(1)–304

Во всех странах железные дороги для передвижения служат, а у нас, сверх того, и для воровства. Во всех странах банки для оплодотворения основываются, а у нас, сверх того, и для воровства…

15(2)–38

Весь секрет хищничества в том, что оно не внимает, а поступает; в этом вся выгода его позиции.

7–136

По нынешнему слабому времени надо обладать несомненным герой-ством, чтобы не стянуть плохо лежащего куша, особливо ежели он большой.

13–440

Мало-помалу мы до того втянулись в эту бездонную пучину, называ-емую «благоприобретением», что деньги из средства сделались целью, и целью постоянною, не дающей ни днём, ни ночью покоя.

2–81

133

Памфлет

Мы переживаем время, которое несомненно представляет замечатель-но полное осуществление ликующего хищничества. Бессовестность, зару-чившись союзом с невежеством и неразвитостью, выбросила на поверх-ность целую массу людей, которые до того упростили свои отношения к вещам и лицам, что, не стесняясь, возводят насилие в степень единствен-ного жизненного регулятора. Может быть, я ошибаюсь, но думаю, что та-кого нагло-откровенного заявления «принципий» давно не бывало. Прежде, даже в среде самых отпетых людей, можно было изредка рас-слышать слова вроде: великодушие, совесть, долг; нынче эти слова окон-чательно вычеркнуты из лексикона торжествующих людей. Прежде люди, сделавши пакость, хотя и пользовались плодами её, но молились богу, чтоб об ней не узнали; нынче — богу молиться вообще не принято, а краснеют по поводу затеянной пакости только тогда, когда она не уда-лась.

12–249

На Руси можно истребить взятки, лишь узаконив их…18(1)–183

Воровство знают все. Но есть еще и нечто иное — хищничество. Бывает хищничество простое, и бывает сложное. В первом можно указать на дей-ствующих лиц и потерпевших. Сверх того, оно до известной степени на-казуемо, и состав его можно без труда определить. Разнствует оно от во-ровства тем, что пошло далее сферы становых приставов и обставило себя благороднее… В сложном хищничестве действующих лиц совсем нет, и только приходится удивляться, каким образом человек, которого неза-долго перед сим знали без штанов, ворочает миллионами. Сложное хищ-ничество есть порядок вещей, ничего более.

16(1)–361

Наше высшее образование прогрессирует задним ходом!7–175

Хлевные идеалы формулируются уже чересчур решительною и безза-стенчивою рукой. Страшно подумать, что может выдаться хоть одна ми-нута подобного торжества, что возможны даже сомнения в этом смысле. Помилуйте! ведь нас, наконец, всех, от мала до велика, вша заест! Мы разучимся говорить и начнём мычать! Мы будем хлеб сеять на камне, а навоз валить во щи.

14–223

134

Часть II

Проклятое то время, которое с помощью крупных злодеяний цитадель общественного благоустройства сооружает; но срамное, срамное тысяче-кратно то время, которое той же цели мнит достигнуть с помощью злодея-ний срамных и малых!

16(1)–54

Современное воровство, утратив кастовый характер и странным обра-зом перепутавшись с благонамеренностью, пошло ещё дальше, усложни-лось до того, что сделалось неосязаемым, не допускающим мысли ни о поличном, ни об ответчике.

12–381

Пенкоснимательство — не какое-нибудь частное явление; это болезнь данной минуты. Это понижение мыслительного уровня до такой неслы-ханной степени, которая сама по себе отыскала название пенкоснима-тельства.

10–423

В ляповую пору да в тяповых головах такие ли предприятия зарожда-ются! А сколько мы ляповых пор пережили! сколько тяповых голов пере-видели!

14–262

Притча о двух расточителях: умном и глупомНекоторые два расточителя получили от дальних родственников в на-

следство по одной двадцатипятирублёвой бумажке. Нимало не думая, оба решили невеликие сии капиталы проесть; но при сём один, накупив себе на базаре знатных яств и питий и получив, за всеми расходами, полтинник сдачи, сделал из купленного материала обед и со вкусом съел оный; другой же, взяв кастрюлю, наполнив оную водою и вскипятив, стал в кипятке ва-рить наследственную двадцатипятирублёвую бумажку, исполняя сие дото-ле, пока от бумажки не осталось одно тесто. И велико было его удивление, когда, испробовав от сего новоявленного варева, он нашёл, что оно не токмо отменного, по цене своей, вкуса не имеет, но ещё смердит по причине жира от множества потных рук, коими та бумажка была захватана.

Читатель! размысли, не имеет ли притча сия отношение к тем нашим реформаторам-нигилистам, кои полученное от отцов наследие в котле переформировок варят, но варевом сим никому удовольствия не делают, а токмо смрад!

11–200, 201

135

Памфлет

Вас надули при покупке, вы дались в обман, не потому, чтоб были глу-пы, а потому, что вам на ум не приходило, чтобы в стране, снабжённой полицией, мошенничество было одной из форм общежития.

11–29

Во всяком благоустроенном обществе по штатам полагается: неисправ-ные арендаторы, доносчики, издатели «Помоев», прелюбодеи, кровосме-сители, лицемеры, клеветники, грабители. А прочее всё — утопия.

15(1)–244

Оскудение полное… Отсюда — громадная масса проектов и проект-цев, удручающая нашу современность. Я не утверждаю, чтобы между ними не было практически полезных, снабжённых весьма интересными справками и изложенных прекраснейшим слогом, но не могу скрыть, что даже полезнейшие построены на «песце», зависят от массы случайностей и вследствие этого осуждены на полную неустойчивость…

Много мы знаем полезных выдумок и многие из них видели даже в действии; но польза, которая от них ожидалась, прежде всего парализо-валась их внутреннею изолированностью. В общем укладе жизни не было для них ни соответствия, ни поддержки, и это сказывалось до такой степени резко, что едва ли можно указать хотя на одно явление этой ка-тегории, которое при самом рождении не стояло бы под угрозой всеми-нутного упразднения. Мы созидаем и вслед за тем разрушаем, потом опять возвращаемся к разрушенному и, воссоздав его, вновь разрушаем. Плотина, которая сдерживала бы напор поражённого паникою произво-ла, не только не существует, но даже самая мысль о её необходимости представляется небезопасною.

16(1)–254, 255

Что такое реформа? Реформа есть такое действие, которое человече-ским страстям сообщает новый полёт… Реформы необходимы, но не ме-нее того необходимы и знаки препинания. Или, говоря иными словами: выпустил реформу — довольно, ставь точку; потом, спустя время, опять выпустил реформу и опять точку ставь.

10–334

Есть мелочи, которые подобно снежному шару, чем дальше катятся, тем больше нарастают и наконец образуют из себя глыбу.

16(2)–23

136

Часть II

По неисповедимой воле судеб, у нас как-то всегда так случается, что никакое порядочное намерение, никакая здоровая мысль не могут удер-жаться долгое время на первоначальной своей высоте. Намерение нахо-дится ещё в зародыше, как уже к нему со всех сторон устремляются раз-ные неполезные примеси и бесцеремонно заявляют претензии на пользо-вание предполагаемыми плодами его… Не успели вы порядком оглядеться в новом порядке, как уже замечаете, что в нём нечто получи-лось, Вглядитесь пристальнее, и вы убедитесь, что тут суетится и хлопо-чет целый легион разнообразнейших чужеядных элементов.

7–233

Русское «Авось» составляет как бы необходимую принадлежность на-ших экономических отношений.

5–19

Об одном только они, — реформаторы-откупщики — маленько забы-вают — это об том, что и в этом деле, как и во всяком другом, необходимы два непременные условия: постепенность и неторопливость. Слова нет, государи мои, идите вперед и идите неуклонно, рассматривайте, обсуж-дайте, взвешивайте! Одним словом, помогайте нашей улиткоподобной близорукости вашею орлоподобною далёкозримостью! Но действуйте по-степенно, не торопясь; по копейке собирайте в общую русскую сокровищ-ницу — и вот перед вами миллиард в тумане!

3–370

Мне всегда казалось, что для нашего Отечества нужно не столько изо-билие, сколько расторопные исправники… Скажу вам откровенно: вся наша беда в том именно и заключается, что мы слишком охотно возбуж-даем вопросы о неизобилии. Напоминая голодному об еде, мы тем са-мым, так сказать, искусственно вызываем в нём мысль о необходимости таковой. И притом, непременно в изобилии. Тогда как если б мы этого не делали, то, наверное, из десяти случаев в девяти самые неизобильные люди сочли бы себя достаточно изобильными, чтоб ввиду соответству-ющих напоминаний, своевременно выполнить лежащие на них повин-ности… И что же! От одного этого неосторожного слова неизобилие, до сих пор тлевшее под пеплом и даже казавшееся изобилием, — вдруг так и поползло изо всех щелей!

14–91, 92

137

Памфлет

Да вот увидите: скоро такое столпотворение пойдёт, что зги божьей за тучей проектов не видно будет!

16(1)–313

Всякая теоретичность прежде всего должна быть проверена практич-ностью, и только тогда можно судить, в какой степени может быть достиг-нута применяемость условий.

3–367

Нет ничего хуже и несноснее того положения, когда вас куда-то зама-нивают и при этом не сказывают куда. Почему не сказывают? — потому отчасти, что сами не знают, а отчасти и потому, что слишком хорошо зна-ют.

7–278

В воздухе колом стоят и «рутинные пути», и «великое будущее», и «твёр-дые упования», и «светлые надежды» — словом, всё, чем красна речь вся-кого благонадёжного сеятеля.

7–32

Я предполагаю, что весь этот умственный маскарад, вся эта путаница понятий и представлений, происходят от того, что мы вступили, так ска-зать, в эпоху конфуза… Известно, что мы прежде не только совсем нико-гда не конфузились, но, напротив того, с самою любезную откровеннос-тью приступали ко всякого рода задачам. Знаменитая русская поговорка: «тяп ляп — и карабь» столь долго служила основанием нашей обществен-ной и политической деятельности, что нынешний конфуз составляет яв-ление несомненно новое и невольно обращающее на себя внимание. Вот всё, что можно сказать положительного насчет происхождения конфуза; затем, что касается до деталей, то, несмотря на всю новость этого явле-ния, несмотря на то что оно пришло к нам, так сказать, на наших же глазах, история его, благодаря запутанности сопровождающих её обстоя-тельств, уже представляется весьма тёмною… Откуда бы ни происходил наш конфуз, но несомненно, что мы оконфузились и оплошали почти по-головно.

3–266, 267

Человек не иначе судит о будущем, как по тем задаткам, которые представляются ему в настоящем.

9–107

138

Часть II

Недоумения играют очень важную роль в человеческом существова-нии. В особенности сильно сказываются они в так называемом обществе, в том обществе, которого вся жизнь сложилась под влиянием искусствен-ных форм, условных понятий и всякого рода случайностей и предрассуд-ков. В такого рода среде люди говорят и не договаривают, хотят идти и не идут, хотят сидеть и не сидят. Вечно им что-нибудь мешает, вечно они чего-то боятся, перед чем-то трепещут. Сумма таких недоумений, посте-пенно накопляясь, образует наконец такую громадную бессмыслицу, ко-торая на здорового и непричастного этой недоумевающей среде человека действует вытягивающим жилы образом.

5–439

Если известному жизненному строю, к которому мы привыкли, с кото-рым мы сжились (потому что мы сами более или менее его участники и делатели), будут противопоставлять, в живых образах, другой жизнен-ный строй, совершенно непохожий на первый, то как бы ни удостоверял нас рассудок, что этот другой жизненный строй есть единственно спра-ведливый и вытекающий из свойств человеческой природы, мы всё-таки не в состоянии будем побороть в себе некоторого чувства недоверия, кото-рое окажется тем сильнее, чем резче и образнее будут формулированы подробности новой жизни.

Мы так мало готовы к принятию новых форм жизни, и промежуток между современною, уже изведанною нами практикою и тою, которую имеет честь выработать будущее, так велик, что эта последняя не может не перевернуть вверх дном всех наших понятий. То, что мы охотно пости-гаем в отвлечении и что, как теоретическую возможность, признаём без-условно, то самое, внезапно представленное нам в живых образах, кажет-ся неловким, режущим глаза.

6–400, 401

Странный, но вместе с тем неоспоримый и в высшей степени замеча-тельный факт, что у нас на Руси всякое новое явление, обещающее, по-видимому, облегчить раз витие народной жизни, прежде всего ложит-ся тяжёлым гнётом именно на эту жизнь.

4–264

И ведь нужно же было, при такой-то жизни, какому-то, прости госпо-ди, кобелю борзому заговорить о возрождении!

3–493

139

Памфлет

По форме современное лганьё есть не что иное, как грошовая буднич-ная правда, только вывороченная наизнанку. Лгун говорит «да» там, где следует сказать «нет», — и наоборот. Только и всего. По существу совре-менное лганьё коварно и в то же время тенденциозно. Оно представляет собой последнее убежище, в котором мудрецы современности надеются укрыться от наплыва развивающихся требований жизни; последнее средство, с помощью которого они думают поработить в свою пользу обе-зумевшее под игом злоключений большинство.

Дерюжность формы в особенности делает нынешнюю ложь особенно опасною. Она отнимает возможности выяснить цели лганья, а стало быть, и уберечься от него. Сверх того, лжец новой формации никогда не инте-ресуется, какого рода страдания и боли может привести за собою его ложь, потому что подобного рода предвидения могли бы разбудить в нём стыд или опасения и, следовательно, стеснить его свободу. Раз навсегда сбросив с себя иго напоминаний и уколов, он лжёт нагло, бессердечно и самодовольно, так что даже достаточно проницательные люди внимают ему в недоумении или же, в крайнем случае, видят в его лганье просто бессмыслицу.

14–267, 268

Всю общественную ниву заполнило хищничество, всю её вдоль и попе-рёк избороздило оно своим проклятым плугом. Нет уголка в целом мире, где не слышалось бы вопля: нет убежища от хищничества! никуда не скрыться от него! Головы несомненно медные — и те тронулись им, и те поняли, что слабость презренна и что только сила, грубая, неразумная сила имеет право на существование. Повсеместно идёт чавканье и загла-тывание, а челюсти так торопливо работают, что поневоле становится страшно.

7–143

Жизнь наша подобна селянке, которую в Малоярославском трактире подают. Коли ешь с маху, ложка за ложкой, — ничего, словно как и еда; а коли начнёшь ворошить да разглядывать — стошнит!

15 (1)–106

Отрицать чьё бы то ни было право на еду невозможно. Но нужно со-знаться, что иногда это право разрастается до таких размеров, за которы-ми уже следует опасность…

10–25

140

Часть II

Мы говорили: мы согласны,Но надо ж нас и поддержать!Теперь уж дни не так-то ясны!Продукты стали дорожать!

Нам говорили: вы прекрасны,И мы не прочь вас награждать;Не пропадет ваш труд напрасно,Но сколько ж дать? Но сколько ж дать?

Мы говорили: мы довольныКрупицей малой от стола,Нам по плечу тулуп нагольный:Не для красы, а для тепла!..

Остались пробою довольны,Заметили кой-что не так,Одели нас в тулуп нагольный,Пожаловали четвертак!

И с этих пор, в хламиде скверной,Не скрывшей даже наготы,Стоим мы крепко, служим верно,Поём сподряд все срамоты!

(Из «Гимна публицистов») 5–283, 284

Не следует ли думать, что как скоро однажды допущен известный по-рядок вещей, то контроль над ним будет проникнут тем же политиче-ским элементом, который присутствовал и при самой организации этого порядка? А сколько поводов к злоупотреблениям со стороны контролиру-ющих чиновников? И кому поручить контроль? И какой контроль? конт-роль самый мелочный, самый придирчивый, влекущий за собой огром-ное бумажное производство, контроль, не приводящий ни к какому суще-ственному результату, живущий как паразит, на счёт дела, к которому приставлен, но тем не менее совершенно независимый от него! Положе-ние фальшивое и вместе с тем едва ли не безнравственное.

5–73

141

Памфлет

Россияне так изолгались в какие-нибудь пять лет времени, что реши-тельно ничего нельзя понять в этой всеобщей хлестаковщине… И только слишком чуткое и привычное ухо за шумихою пустозвонных фраз может подметить старинную заскорузлость воззрений и какое-то лукавое, чуть сдерживаемое приурочивание вопросов общих, исторических к пошлень-ким интересам скотного двора своей собственной жизни.

3–260

Да, русский мужик беден; но это ещё не столь важно, как то, что он не сознаёт своей бедности.

7–252

Прерогативы власти — это такого рода вещь, которая почти недоступ-на вполне строгому определению. Здесь настоящее гнездилище чисто личных воззрений и оценок, так что ежели взять два крайних полюса этих воз зрений, то между ними найдётся очень мало общего. Всё тут неяс-но и смутно: и пределы, и степень, и содержание. Одно только прямо бро-сается в глаза — это власть для власти, и, само собой разумеется, только одна эта цель и преследуется с полным сознанием… В спокойное время на помощь этой разнокалиберщине является циркуляр. Он старается съютить противоположные полюсы личных воззрений, приводит приме-ры, одно одобряет, другое порицает и в заключение всё-таки взывает к усмотрению… Совсем в другом виде представляется дело в так называ-емые переходные эпохи, когда общество объято недоумением, страхом за-втрашнего дня и исканием новых жизненных основ. Это — время «строго-сти и скорости»… Тут циркуляр не только теряет своё первоначальное значение, но положительно запутывает. Наступает истинный переполох.

16(2)–21

Вся тайна политики состоит в том, чтобы кстати обманывать и лгать.9–448

Толпа любит отвлечённости не потому, чтобы они были действительно понятны, а потому, что они, как будто понятны.

9–102

Многое из того, что мы делаем — хлам. Сам по себе взятый, хлам, ко-нечно, не больше, чем хлам, но замечательна его историческая устойчи-вость.

9–36

142

Часть II

Кажется, что может быть общераспространённее правила «всякий сверчок знай свой шесток», а между тем попробуйте пожить, имея в запа-се только один этот руководящий афоризм, и вы убедитесь, что каждая минута представит вам бесконечные множества самых разнообразных ловушек. Во-первых, нет точного определения, в чём заключаются права и обязанности человека-сверчка, а потому всякий мнит себя сверчком особенным, а иной даже сверчком-орлом. Во-вторых, такою же неопре-делённостью страдает и понятие о «шестке», так как всегда есть опас-ность впасть в ошибку и неумышленно занять шесток рангом повыше. А отсюда — вечное и безобразное препирательство, возникающее каж-дый раз, как только заходит речь об обращении сверчка к его натураль-ному шестку.

7–160

Наша благопристойность так близко граничит с неблагопристойнос-тью, что из этого созидается нечто совершенно своеобразное и нам одним свойственное.

15(1)–88

Общество неожиданно прониклось духом спекуляций и жаждой при-обретений.

4–267

Всякое дело, всякая мысль, всякая партия имеет своих enfants terribles1, своих юродствующих и вислоухих. Люди эти существуют един-ственно для того, чтоб портить дела самые лучшие: как мухи летом в одну минуту засиживают самые драгоценные произведения искусства, так и эти люди делают неузнаваемым всякое дело, до которого они при-касаются.

6–472

История наша в последнее время так быстро шагнула вперёд, так мно-го предоставила непредвиденных и своеобразных фактов, что для разре-шения их нужны уже не слова, не отвлечённости, не теории и даже не угрозы. Нужна «организация», такая «организация», которая непосред-ственно давала бы практические результаты, которая «жарила» бы не словом, но прямо оставляла знаки на теле.

14–480

1 Сорванцов (франц.).

143

Памфлет

Мироедский период ещё не исчерпал своего содержания: чем ближе к концу будет приходить его речь, тем жёстче и неумолимее скажется его последнее слово!

Есть люди, которые считают, что полнота данной им власти по-зволяет им решать проблему без знания сути дела…

Толпа имеет право даже заблуждаться в своих увлечениях, потому что она же несёт на своих плечах и все последствия этих увлечений.

Совсем другое дело — ликование культурное. В культурных сферах источником побуждающей силы предполагаются уже не инстинкты, не смутные чаяния, а ясное осознание цели и средств к её достижению. Это в значительной степени осложняет поводы для ликования и, во всяком случае, отнимает у последнего тот характер искренности и непосред-ственности, который в сущности и составляет всю ценность его. Сверх того, есть и ещё причина для воздержания: культурный слой стоит в сто-роне от русла народной мысли и, следовательно, лишь в слабой степени чувствует на себе отражение её трудностей и невзгод. Чтобы получить право ликовать в виду предстоящего подвига, необходимо сознавать себя материально привлечённым к его выполнению и материально же обя-занным нести на себе все его последствия! А это для большинства куль-турных людей почти недоступно.

12–158

Правительство сильное, опирающееся на сочувствие народа, не имеет надобности руководствоваться иезуитизмом: оно действует открыто, то есть открыто дозволяет и открыто же что-то запрещает.

5–223

Вся политическая история новейших времён объясняется тем, что одна великая держава непременно стремится нарушить политическое равновесие, а одновременно с нею другая великая держава непременно же стремится восстановить его.

12–212

Всякий девиз, имеющий общественно-политический характер, имеет способность осложняться.

15(1)–346

144

Часть II

Худо рекомендует себя та страна, где сейчас слышится: отныне вы мо-жете открыто выражать ваши мысли и желания, а следом за тем: а нуте, посмотрим, как-то вы будете открыто выражать ваши мысли и желания!

14–19

У нас, батюшка, всё нужно иметь в виду! И всё на самый худой конец.14–168

Как известно, «конституция» и «куши» составляют больное место рус-ской современности, но «конституцию» понимают смутно и каждый по-своему, а «куши» всеми понимаются ясно и одинаково.

14–26

Настало другое время; явилась другая рука. Стало казаться стран-ным, что божий дар обгаживается самым непозволительным образом; возникли опасения, что при дальнейшем обгаживании божий дар может окончательно утратить свой первобытный образ; почувствовалась необ-ходимость, чтоб та же рука, которая бросила приваду в горшок, взяла на себя труд и вынуть её оттуда.

3–464

Ответственность, низведённая до урядника, точно так же равняется безответственности, как необеспеченность, доведённая до лебеды, равня-ется обеспеченности.

11–137

В ненормальной обстановке только ненормальные явления и могут быть нормальными.

14–225

Некоторые полагают, что ренегатам живётся хорошо и что они двой-ные оклады за своё ренегатство получают. Право, это не так. Конечно, по нужде и ренегата иногда чествуют, но внутренно его всё-таки презирают. И те презирают, которых он предал, и те, в пользу которых совершил предательство. Последние, впрочем, не столько презирают, сколько спе-шат надругаться. Они не могут забыть, что ренегат когда-то был их про-тивником, и потому, как только он сбежал из первоначального лагеря, так сейчас его забирают в лапы: попался! Теперь только держись! Один подойдёт в лицо плюнет, другой подойдёт — плюху даст! А ренегат при-творяется, будто не понимает… Общее правило таково: баловать ренега-та лишь до тех пор, пока не успеют выкупать его в помоях; когда же убе-

145

Памфлет

дятся, что он по уши погрузился в золото и что возврат в первобытное состояние для него уже немыслим, то ограничиваются скудными подач-ками и изобильными пинками. Ренегат, прочно утвердившийся на высо-те, — редкость; но и такому обыкновенно, по смерти, втыкают в могилу осиновый кол.

14–272

Кто не работает, кто не приносит своего труда в общую экономию чело-вечества — тот подлец, подлец, и нет ему другого имени!

9–368

Знамя, которое он высоко держал, оказалось несоответствующим вре-мени — он сознал это и спрятал знамя в карман… Когда понадобится, он вновь вынет знамя из кармана и опять начнёт его держать… Если же новое начальство изобретёт новое знамя, он, не смущаясь, поменяет зна-мёна, оставаясь, как и прежде, знаменосцем.

12–446, 448

Раздоры и разделения в обществе происходят не от полноты свободы, даваемой направлениям, ищущим истины, а или от ограничения её, или от искусственного поощрения одного направления за счёт другого.

9–110

Пёстрое время, пёстрые люди. Оттого и жить трудно стало; не на кого положиться, не во что верить; везде шатание, пустодушие, пёстрота. Чего не ждёшь, то именно и случиться; от кого не чаешь — тот именно и стук-нет тебя по темени. Дурное, спутанное время. Проворовались людишки, остатки совести потеряли.

Общий признак, по которому можно отличить пёстрых людей, состоит в том, что они совесть свою до дыр износили. А взамен совести выросло у них во рту по два языка, и оба лгут, иногда по очереди, а иногда — это ещё постыднее — оба зараз. Жизнь их представляет перепутанную, бес-связную и не согретую внутренним смыслом театральную пьесу, содер-жание которой исключительно исчерпывается переодеванием…

Всем они в течение своей жизни были: и поборниками ежовой рукави-цы, и либералами, и западниками, и народниками, даже «сицилистами», как теперь говорят. Но нигде не оставили ни скрупула своей души, пото-му что оставить нечего. Всё их искусство всегда состояло в том, чтобы выждать потребный момент и как можно проворнее переодеться и загри-мироваться. Словом сказать, это вполне оголтелые, в нравственном отно-

146

Часть II

шении, люди, — люди, у которых что ни слово, то обман, что ни шаг, то вероломство, что ни поступок, то предательство и измена.

16 (1)–376

«Внушать доверие» значит перемещать центр «бредней» из одной сре-ды (уже избредившейся) в другую (ещё неискушенную бредом)… Что нужно сделать, чтобы «внушить доверие»? Очень немногое: нужно только иметь наготове запас фантастических картин, смысл которых был бы та-ков: вот радости, которые тебя впереди ожидают! Или, говоря другими словами, надобно просто постоянно и без устали лгать. Весь вопрос за-ключается лишь в том, скоро ли нас уличат? Ежели не скоро — значит, мы устроились до известной степени прочно; ежели скоро — значит, надо лгать и изворачиваться заново. Задача довольно трудная, но она будет в значительной мере облегчена, ежели мы дисциплинируем язык таким образом, чтобы он лгал самостоятельно, то есть как бы не во рту находясь, а где-нибудь за пазухой. Мы всегда были охотниками полгать, но не могу скрыть, что между прежним, так сказать, дореформенным лганьём и лга-ньём нынешним такая же разница, как между лимоном, только что со-рванным с дерева, и лимоном выжатым. Прежнее лганьё было сочное, ядрёное, пахучее; нынешнее лганьё — дряблое, безуханное, вымученное.

14–265, 266

Внутренняя политика делается одним из видов высшего шалопай-ства…

16(2)–88

Что такое свобода — без участия в благах жизни? Что такое разви-тие — без ясно намеченной конечной цели? Что такое справедливость, лишённая основ самоотверженности и любви?

Слова! Слова и слова!16(2)–324

В том-то и беда наша, что часто мы сами не знаем, чего хотим. По край-ней мере, в Москве давно уже твердят, что только тогда мы будем благо-получны, когда на фронтисписе нашей жизни будет написано: А = А.

15(2)–233

Толкуют нам: новым духом веет! новым духом веет! Каким это новым духом, желал бы я знать?!

3–294

147

Памфлет

Пространство нас одолевает… наша собственная карта нас давит!3–22

Политиканы охотнее допускают расширение свободы в обсуждении задач политических, нежели социальных.

16(2)–41

Есть на Руси великое множество людей, которые, по-видимому, отка-зались от всякой попытки мыслить и которым, однако ж, никак нельзя отказать в названии мыслящих людей. Это именно те мистики, которых жизненный искус заранее осудил на разработку тезисов, бросаемых из-вне, тезисов, так сказать, являющихся на арену во всеоружии непререка-емой истины. Они не анализируют этих тезисов, не вникают в их сущ-ность, но умеют выжать из них все логические последствия, какие они способны дать. Это люди несомненно умные, но умные, так сказать, за чужой счёт и являющие силу своих мыслительных способностей не ина-че, как на вещах, не имеющих к ним ни малейшего отношения.

12–501

…Что было потом — лучше не вспоминать. Скажу одно: человеку, ко-торый гордо шёл в храм славы и, вместо того, попал в хлев, — и тому едва ли пришлось испытать столько горечи. Ошибки маршрута, особливо в таких местностях, где и храм славы, и хлев стоят рядом, не представляют ещё особенно мучительной неожиданности; но замена вчерашнего лихо-радочного «сования» сегодняшним оцепенением, это — более нежели не-ожиданность: это целый переворот. Нить жизни порвана, привычки на-рушены, все планы, все стремления, всё, чем жил человек, — всё разом упразднено…

С первого раза нельзя даже понять, что такое случилось. «Выше лба уши не растут!» «Знай сверчок свой шесток»… опять! Опять эта постылая, ненавистная «мудрость веков»! В бывалое время она входила в одно ухо и выходила в другое; теперь — она хлещет по щекам! Всё лицо горит, весь организм трясётся. «Пятое колесо в колеснице» — кто первый выду-мал эти слова и возвёл их в доктрину? «Ничего не знаю», «ничего не могу» — кто возвёл эти ужасные слова в доктрину? Куда бежать, куда провалиться от этих заплечных афоризмов? Об «сованиях», конечно, не-чего и думать; но куда бежать?

И вот навстречу выдвигается духовный гроб!12–484, 485

148

Часть II

Человек, произносящий, в сущности, лишь безсодержательные звуки, часто мнит себя новатором потому только, что никто не дал себе труда объяснить ему, что нет надобности беспокоиться об изобретении таблицы умножения, как скоро она уже изобретена.

9–288

Галиматья, взятая сама по себе, есть вещь отличная и вся штука за-ключается в том, чтобы возвести её в перл создания. Вот её и возводят; собирают воедино разрозненные клочки, сдабривают их принципом за-конности, подправляют и упрощают принципом формальности, освеща-ют принципом неприступности и, наконец, скрепляют всё это особою мер-куриально-административною подболткою. Какое выходит из этого ку-шанье, про то знают обыватели.

Что нового произошло? — Ничего.Какие вторглись в нашу жизнь новые идеи? — Никакие.Какие такие реформы гложут нас и заставляют ежечасно бледнеть? —

Никакие.Итак, галиматья осталась, но галиматья, возведённая в перл созда-

ния…3–426

Наконец цикл заплечной философии истощился, поставив самих при-верженцев своих лицом к лицу с глухой стеной. Почувствовалась потреб-ность в иных девизах, не столь метких, но зато более снисходительных. Эти девизы явились, и мы все, наперерыв друг перед другом, бросились навстречу им. То было время всеобщих «сований». Настал момент, когда всех осветило солнце откровения, когда представлялось, что чаша горечи переполнилась до краёв и что заплечный мастер задохнулся в ней.

12–482

Нынче общее правило: питать доверие даже относительно таких лиц, которые, судя по их акциденциям1, отнюдь доверия не заслуживают.

4–260

В пёстрое время на первом плане стоит значение минуты и возмож-ность её уловить.

16(2)–307

1 Акциденция (лат.) — посторонний доход.

149

Памфлет

Приверженность к восклицательным знакам и стремление заменить ими определённость и трезвость речи составляют типическую черту на-ших прогрессистов-энтузиастов. Несмотря на клятвенные уверения, что всё совершающееся и могущее совершиться как нельзя более ясно, — лю-дям, не развращённым напускною восторженностью, не без оснований кажется, что эта ясность мнимая, могущая существовать только в таких головах, в которых никогда ни о чём действительно ясного представле-ния не было. И ещё сдаётся, что все эти квази-восторженные субъекты суть не что иное, как порожние сосуды, которые в своё время наполня-лись будированием, теперь наполняются энтузиазмом, а завтра будут на-полняться… чем бог послал.

Как бы то ни было, но разнузданность энтузиазма отнимает у нашей прогрессистской пропаганды всякую убедительность.

7–456

Ежели человек, произведший в свою пользу отчуждение от общества на сумму в несколько миллионов рублей, сделается впоследствии даже меценатом и построит мраморный палаццо, в котором сосредоточит все чудеса науки и искусства и будет подкармливать деятелей оных сфер, то его всё-таки нельзя назвать искусным общественным деятелем, а следу-ет называть только искусным мошенником.

8–381

Трагическая сторона значительного скопления ограниченных людей в известной местности заключается не столько в насильственных приё-мах, которые они допускают, в виде успешного уловления прозелитов, сколько в том, что от этих людей некуда уйти, так что выслушивание аз-бучных истин становится действительно обязательным… Их приходится выслушивать с терпением не потому одному, что невыслушивание может привести за собой злостные для невыслушивающих последствия (это само по себе), но и потому, что весь воздух этой местности, всякий камень, каждая песчинка пропитаны азбучностью.

7–153

Роль просветителя предполагается принадлежащею человеку, дей-ствительно обладающему знаниями. Но гораздо чаще бывает, что чело-век считает себя имеющим право на широковещание совсем не вслед-ствие высшего нравственного и умственного уровня, а только потому, что носит на плечах другого покроя одежду, нежели та, которую носят люди,

150

Часть II

подлежащие напору просветительской деятельности. Кто может пору-читься, что этот человек из всех ходячих понятий о том, что для людей полезно и неполезно, принимает именно то, которое наиболее соответ-ствует настоящим потребностям минуты? Кто будет так смел, чтоб утверждать, что этот человек не невежественен, не односторонен… нако-нец, не глуп?

7–312

Оглянитесь кругом — везде питание, да только до наших ртов оно по-чему-то не доходит.

14–307

Всякий, кто хоть сколько-нибудь знаком с обычным церемониалом русской жизни, имеет вполне достаточные сведения о явлении, имену-емом расхищением власти, — это не подлежит сомнению. Все эти люди, безо всякого сомнения, имеют право на кличку расхитителей власти… Они хуже чем расхищают власть, они бесчестят её.

15(2) — 271

Нужно быть или совсем безумным, или совсем бессовестным, чтоб не понимать, что попасть в историю с нехорошим прозвищем — всё-таки вещь далеко не лестная!

12–7

Что же может значить слово «создавать» в понятиях такого человека, который с юных лет закалился в должности прохвоста? «Создавать» — это значит представить себе, что находишься в дремучем лесу; это значит взять в руку топор и, помахивая этим орудием творчества направо и на-лево, — неуклонно идти куда глаза глядят.

7–407

«Сок» — это то самое вещество, которое будучи своевременно выпуще-но из человека, в одну минуту уничтожает в нём всякие «бреды» и возвра-щает его к пониманию действительности.

14–248

Что может быть существеннее, в смысле экономическом, права распо-ряжаться трудом постороннего человека, распоряжаться легко, без пред-намеренных подвохов, просто: пойди и сработай то-то! Или что может быть действительнее, в смысле политическом, как право распоряжаться судьбой постороннего человека, право по усмотрению воздействовать на

151

Памфлет

его физическую и нравственную личность? Насколько подобные «права» нравственны или безнравственны — это вопрос особый, который я охотно разрешаю в отрицательном смысле, но несомненно, что права существо-вали и что ими пользовались. Вопросы о нравственности или безнрав-ственности известного жизненного строя суть вопросы высшего порядка, которые и свойственны натурам высшим. Только абсолютно чистые и вы-соконравственные личности могли, в пылу «пользования», волноваться такими вопросами и разрешать их радикально. Средний же культурный человек, даже в том случае, ежели чувствовал себя кругом виноватым, считал дело удовлетворительно разрешённым, если ему удавалось в свои отношения к подневольным людям ввести так называемый патриар-хальный элемент и за это заслужить кличку «доброго барина».

13–362

Толпа может выделять из себя великих и гениальных людей, она мо-жет совершать чудеса самопожертвования и доблести, но против неожи-данностей и расставленных ловушек ничего сделать не в состоянии.

7–112

Толпе так горько, так трудно жить, что самая мысль о мире лучшем ка-жется ей дикостью и посягательством; она так освоилась с безвыходностью своего положения, до такой степени утратила всякое сознание об идеале, что человек, поставленный в положение зверя, не режет ей глаза, не кажет-ся вопиющей ненормальностью… Естественно, что при таком омерзении всех источников она не сумеет отличить своего адвоката от паскудника.

3–541

Что такое веяние? это — одно из выражений той паскудной термино-логии, которая у нас получила права гражданственности… Означает одно; вот что нужно делать, чтоб как можно больше напакостить.

16(1)–361

Русское общество, с самого начала XVIII века, порывалось создать тео-рию такой регламентации аппетитов, которая приличествовала бы обще-ству вполне цивилизованному, оберегающему себя и от анархии, и от все-общего обеднения. Попытки эти выразились в форме очень незамыслова-той, но в то же время очень действительной, а именно — в форме табели о рангах. Общество не лукавило; оно не прибегало для оправдания своих теорий к помощи сложных и извилистых политико-экономических афо-ризмов, которые, впрочем, не столько разрешают вопрос об уравновеши-

152

Часть II

вании человеческих аппетитов, сколько описывают, каким образом в действительности происходит ограничение одних частных аппетитов в пользу других таковых же. Оно поступило проще, то есть разделило ап-петиты на ранги, и затем сказало, что только действительно сильный и вполне сознающий себя аппетитом аппетит может выйти из того ранга, в который его поместила судьба.

Это своего рода цельная и оригинальная экономическая наука, кото-рая, в главных чертах, независимо от числа рангов в табеле аппетитов разделяет обывателей всего на четыре следующих разряда.

Одним предоставляется желать, но не получать желаемого;другим — желать и получать, но не сполна;третьим — желать и получать сполна;четвертым — желать и получать в излишестве.

10–230, 231

И закона такого нет, чтоб деньги отдавать, когда их нет!17–354

В последнее время русское общество выделило из себя нечто на манер буржуазии, то есть новый культурный слой, состоящий из кабатчиков, процентщиков, железнодорожников, банковских дельцов и прочих каз-нокрадов и мироедов. В короткий срок эта праздношатающаяся тля успе-ла опутать все наши палестины; в каждом углу она сосёт, точит, разоряет и, вдобавок, нахальничает… Это — ублюдки крепостного права, выбива-ющиеся изо всех сил, чтобы восстановить оное в свою пользу, в форме менее разбойнической, но, несомненно, более воровской.

13–349

Я знаю таких людей, которые очень трезво смотря на современность, оказываются несколько в подпитии, когда им приходится поднимать за-весу будущего…

6–395

Искусство, с которым люди из области рабомыслия делают скачок в об-ласть свободомыслия, — это такой пример беспримерного легкомыслия, перед которым бледнеют все остальные разновидности ренегатства. Далее может существовать только блаженство, то есть такое нравственное поло-жение человека, когда мысли и поступки человеческие сменяются одни другими с полным забвением всякой последовательности и чести.

7–407

153

Памфлет

Реформаторов развелось много… Одно только и держат на уме: возь-му, разорю и убегу за границу.

16(1)–366

Умственные тундры наших бюрократов населяются цветами проектов и предположений, а сердца обывателей воспламеняются ими.

3–430

Недостаточные пускай съедают по одному куличу в день, среднего со-стояния люди — по два, богатые — по три, и соответственно этому яиц, пасхи и ветчины, и, увидите, что рубль само собой, взыграет и никаких внешних займов не потребуется.

15(2)–282

Есть лицемеры религии, лицемеры общественных основ, собственно-сти, семейства, государственности, а в последнее время народились даже лицемеры «порядка». Если это лицемерие и нельзя назвать убеждением, то во всяком случае это — знамя… Они лицемерят сознательно, в смысле своего знамени, то есть и сами знают, что они лицемеры, да, сверх того, знают, что это и другим небезызвестно.

13–101

…Во всём должна быть мера. Мера — в парении чувств и мыслей и мера — в предательстве. Так что ежели который человек всю жизнь «бре-дил», а потом по обстоятельствам, нашёл более выгодным «антибредить», то пускай он не прекращает своего бреда сразу, а сначала пускай потише бредит, потом ещё потише, и ещё, и ещё, и ещё, и наконец — молчок!

14–256

Есть много людей, которые стараются «не думать», потому что раз-мышление приводит иногда за собой такие неожиданные и трагические выводы, с которыми ужиться нет возможности…

12–512

Филологи, не успевая следить за изменениями, которые вносит жизнь в известные выражения, впадают в невольные ошибки и продолжают звать «взяткой» то, чему уже следует, по всей справедливости, присвоить название «куша»…

Взятка окончательно умерла и на её место народился «куш».8–159

154

Часть II

Не воровать в наше время нельзя, потому что не воровать — это зна-чит не идти рядом с веком. Но надобно воровать по моде, — «Как приня-то», — в этом весь секрет.

15(1)–290

Топка происходит, великая теперь топка у нас идёт! — и богу молятся и воруют, и опять богу молятся, и опять воруют. И притом в самоскорей-шем времени.

11–469

Всякий спешит как-нибудь поближе приютиться около пирога, чтоб нечто урвать, утаить, ушить, укроить, усчитать и, вообще, по силе воз-можности, накласть в загорбок любезному отечеству.

11–467

Для того, чтобы преуспеть в жизни — нужны связи; для того, чтобы добыть связи, необходимо делать уступки — в этом вся теория жизни.

4–338

Большинство из лицемеров-лгунов не только не страдает от того, что общество изнемогает под игом насильно навязанных ему и не имеющих ни малейшего отношения к жизни принципов, но даже извлекают из об-щественной забитости известные личные удобства.

11–14

Почтеннейший Иван Иванович есть, так сказать, первообраз всех на-ших финансистов. Он не засматривается по сторонам, не хитрит, не игра-ет статистикой, не знает извилистых путей, а говорит прямо: По рублику с души! Или, говоря другими словами: с голого по нитке — проворному рубашка…

15(1)–156

Если вы имели несчастье в нынешнее время доказать дураку, что он дурак, подлецу — что он подлец, взяточнику — что он взяточник; если вы отняли у плута случай сплутовать, если вы вырвали из когтей хищника добычу — это просто-напросто означает, — особенно в последних случа-ях, — что вы сами вырыли себе под ногами бездну…

10–71

С безнравственностью нельзя ужиться иначе, как с помощью безнрав-ственности, с бессмыслием — иначе, как при помощи бессмыслия.

16(1)–230

155

Памфлет

Никто не выделяет такую массу естественных зловоний, как благопо-лучный человек нового типа.

14–135

В особенности ощутительно даёт себя чувствовать трагическая сторо-на жизни в те эпохи, в которые старые идеалы сваливаются со своих пье-десталов, а новые не нарождаются. Эти эпохи суть эпохи мучительных потрясений, эпохи столпотворений и страшной разноголосицы. Никто ни во что не верит, между тем общество продолжает жить и живёт в силу каких-то принципов, тех самых принципов, которым оно не верит.

6–386

Свойства юридических ересей таковы, что они неслышно проникают в самые сокровенные святилища и, раз проникнув, утверждаются там на-всегда.

11–243

Отечественное земледелие вступило в знак Рака.13–451

Всякий земледелец, даже рутинёр, нынче хорошо понимает, что как бы ни были богаты производительные силы земли, она постепенно бед-неет и даже совсем перестаёт производить, если относительно её принята система мер всё брать и ничего не возвращать.

7–262

Начали пропадать земские деньги. Ничто не спасало: ни коллегиаль-ные порядки, ни контроль властей, ни замки. От «хладных финских скал до пламенной Колхиды», повсюду слышалась одна и та же до назойли-вости однообразная песня: УНЕСЛИ!

12–376

Понаделали комиссий, думали, что польза выйдет, а вышли псевдо-нимы. Реформа — псевдоним, упорядочение — псевдоним, правовой по-рядок — псевдоним.

15(2)–233

Припомним, какою бесплодностью всегда отличались самые грозные походы против многообразных злоупотреблений, удручавших русскую жизнь.

7–234

156

Часть II

Большинство писателей наших принадлежит к таким общественным сферам, которые не имеют с народом ничего общего.

5–187

Источники замутились, задачи утратили первоначальный смысл; в результате — приостановка жизни, равнодушие, почти оцепенение. Всякий, кто отдаёт себе серьёзный отчёт в том, что происходит кругом него, должен будет сознаться, что трудно представить жизнь, более сдав-ленную гнётом собственной вялости и бедности стремлений и идеалов.

7–430, 431

Дело сводилось к личностям; порядок вещей ускользал из вида. Каза-лось, что преуспеяние пойдёт шибче и действительнее, ежели станового Зябликова сменит становой Синицын.

16 (2)–322

Если тунеядство существует, то предполагается, само собою, что рядом с ним существует и трудолюбие — на этом зиждется вся наука политиче-ской экономии. Трудолюбие питает тунеядство, тунеядство же оплодотво-ряет трудолюбие — вот единственная формула, которую, с точки зрения науки, можно свободно прилагать ко всем явлениям жизни.

8–381

Бессознательно, но, тем не менее, беспощадно отечество продавалось всюду и за всякую цену. Продавалось и за грош, и за более крупный куш; продавалось и за карточным столом, и за пьяными тостами подписных обедов; продавалось и в домашних кружках, устроенных с целью наилуч-шей организации ополчения, и при звоне колоколов, при возгласах, при-зывавших победу и одоление.

11–467

Это даже невероятно, какие громадные успехи сделала в последнее время туалетная химия, туалетная механика, и туалетная гигиена!

15(2)–199

Никогда не было потрачено столько усилий на разъяснение принци-пов собственности, семейственности и государственности, никогда с та-кою настойчивостью, с такими угрозами не было говорено о необходимо-сти ограждения этих принципов. Знаете ли, ради чего поднялась эта су-матоха? Ради чего так усиленно понадобилось ограждать ограждённое и разъяснять разъяснённое? — всё ради вас, кабатчики и менялы! Всё ради

157

Памфлет

того, чтобы для вас соответствующую обстановку устроить и ваше при-шествие приличным образом объяснить.

13–383

Пропащие люди жмутся и ждут… Они понимают, что «чумазый» при-дёт совсем не для того, чтобы «новое слово» сказать, а для того един-ственно, чтобы показать, где раки зимуют. Они знают также, что именно на них-то он прежде всего обрушится, дабы впоследствии уже без помехи производить опыты упрощённого кровопивства; но неотразимость факта до того ясна, что им даже на мысль не приходит обороняться от него.

Придёт «чумазый», придёт с ног до головы наглый, с цепкими руками, с несытой утробой — придёт и слопает! Только и всего.

13–381

На свете существует множество всяких слов, но самые опасные из них — это слова прямые, настоящие. Никогда не нужно настоящих слов гово-рить, потому что из-за них изъяны выглядывают. А ты поосторожнее сло-во возьми и начинай им кружить. И кружи, и кружи; и, с одной стороны загляни, и с другой забеги; умей «к сожалению, сознаться» и в то же вре-мя не ослабеваючи уповай; сошлись на дух времени, но не упускай из виду и разнузданность страстей. Тогда изъяны стушуются сами собой, а останется одна воблушкина правда. Та вожделенная правда, которая помогает нынешний день пережить, а об завтрашнем — не загадывать.

16(1)–67

Чтобы хорошо вести дела, нужно только всех удовлетворить. А для того, чтобы всех удовлетворить, нужно всех очаровать, а для того, чтобы всех очаровать, нужно — не то чтобы лгать, а так объясняться, чтобы ни-кто ничего не понимал, а всякий бы облизывался.

8–103

Над всей школой тяготеет нивелирующая рука циркуляра. Определя-ются во всей подробности не только пределы и содержание знания, но и число годовых часов, посвящаемых каждой отрасли его. Не стремление к распространению знания стоит на первом плане, а глухая боязнь этого распространения. О характеристических особенностях учащихся забыто вовсе: все предполагаются скроенными по одной мерке, для всех препо-даётся один и тот же обязательный масштаб. Переводной или неперевод-ной балл — вот единственное мерило для оценки, причём не берётся в соображение, насколько в этом балле принимает участие слепая случай-

158

Часть II

ность. О личности педагога тоже забыто. Он не может ни остановиться лишних пять минут на таком эпизоде знания, который признаёт важ-ным, ни посвятить пять минут меньше такому эпизоду, который пред-ставляется ему недостаточно важным или преждевременным. Он обязы-вается выполнять букву циркуляра — и больше ничего.

Но в таком случае, для чего же не прибегнуть к помощи телефона?1 Набрать бы в центре отборных и вполне подходящих к уровню современ-ных требований педагогов, которые и распространяли бы по телефону свет знания по лицу вселенной, а на местах содержать только туторов, которые наблюдали бы, чтобы ученики не повесничали…

Что может дать такая школа? Что, кроме tabula rasa2 и особенной бо-лезни, к которой следует применить специальное наименование «школь-ного худосочия»?

Сонливые и бессильные высыплют массы юношей и юниц из школ на арену жизни, сонливо отбудут жизненную повинность и сонливо же сой-дут в преждевременные могилы.

16(2)–18, 19

Я, разумеется, далёк от того, чтобы утверждать, что русская жизнь имеет исключительно дело с идиотами и расточителями, но для меня вполне несомненно, что всякое негодующее и настойчивое слово, послан-ное навстречу расхищению и идиотству, неизбежно и как-то само собой зачисляется в категорию «неотносящихся» дел. Такой-то украл… да не у вас ведь — какое вам дело? Такой-то идиотски сгубил целую массу лю-дей… да ведь не вас сгубил — какое вам дело? Такой-то позорным обра-зом расхитил и расточил вверенное его охране имущество… да ведь не ваше — какое вам дело? Вот ответы, какие даёт обыденная жизненная практика на негодующие и настойчивые запросы. Она снисходительно отнесётся к вору, ходатайствующему по своему делу, и назовёт беспокой-ным, безалаберным (а может быть, даже распространителем «преврат-ных толкований») человека, которому дорого дело общее, дело его страны.

14–80, 81

1 Современного читателя может насторожить слово «телефон» в этом тексте, взятом из очерков «Мелочи жизни» (1886). Не удивляйтесь — после изобретения телефона в США (1878) он довольно быстро появился в России (1882 г. — Москва, С.-Петербург, Одесса; 1886 г. — Киев и т. д.).

2 Чистая доска (лат.).

159

Памфлет

Если бы на сцене были одни триумфаторы, тогда живописцу остава-лось бы только бросить свои кисти, или же нарисовать на полотне пятно и подписать под ним: «Мрак времён». Но оказывается, что дело совсем не так просто; что рядом с триумфаторами усматриваются и побеждённые и что шумные и восторженные клики первых удачно оттеняются голосами стенящих, алчущих и вопиющих. Таким образом, общий голос торжества утрачивает до известной степени томительное своё однообразие и явля-ется полною музыкальною пьесой. Побеждённые ещё налицо; они изра-нены, искалечены, но не изгибли…

Как хотите, а это всё-таки признак. Ежели ещё не вполне устранилась потребность озираться, стало быть не всё ещё предано беспробудному сну, стало быть, ещё живо в обществе нечто такое, что не допускает его окончательно обрюзгнуть и умереть. Конечно, время, которое мы пере-живаем, и тревожно, и тяжело, но всё же оно подчиняется известным определениям и, следовательно, не может быть названо мраком времён в полном значении этого слова. Осмотритесь кругом и вы увидите, что уже найдены некоторые рамки для более правильного течения жизни, а этого одного достаточно, чтобы осветить будущее лучом надежды…

7–71

Потрясательная практика должна быть тщательно отделена от обще-го хода жизни и ведать этой практикой надлежит людям особенным, на-рочито к тому приспособленным. Пускай они ловят потрясателей, но пус-кай эта ловля не препятствует естественному росту жизни…

14–274

Мы не должны забывать, что бывают минуты в жизни народов, когда действия начальствующих лиц приобретают как бы нарочито изнури-тельный характер, и что именно в эти-то минуты подначальственный че-ловек и отыскивает в себе охоту прегрешить.

14–189

Сытость настолько благотворно действует на человеческое сердце, что этому общему правилу не может не подчиниться и буржуа. Не будучи в состоянии заглотать всё, что плывёт к нему со всех концов любезного оте-чества, он добродушно уделяет меньшей братии, за удешевлённую цену то, что не может пожрать сам…

Но ежели меньший брат знает родословную объедков, то благодарен ли он за них буржуа? На этот вопрос я удовлетворительно ответить не

160

Часть II

могу. Думаю, однако ж, что особенного повода для благодарности не име-ется, и ежели бедняк вьявь не выказывает своей враждебности по поводу объедков, то по секрету всё-таки прикапливает её.

14–147, 148

Тяжёлое наступило ныне время: время отравления особого рода ядом, который я назову газетным. Ах, какое это неслыханное мучение, когда газетные трихины играть начинают! Ползают, суматошатся, впиваются, сыскивают, точат. Наглотаешься с утра этого яду, и потом целый день как отравленный ходишь…

14–197

Нынче вся жизнь в том заключается: коли не понимаешь — не рассуж-дай! А коли понимаешь — умей помолчать! Почему так? — а потому что так нужно. Нынче всё можно: и понимать и не понимать, но только и в том и в другом случае нельзя о сём заявлять. Нынешнее время — не-обыкновенное; это никогда не стоит терять из виду. А завтра, может быть, и ещё необыкновеннее будет, — и это не нужно из вида терять. А посему: какое пространство остаётся между этими дилеммами — по нём и ходи.

14–278

Обделённые не протестуют, униженные не поднимают головы; постав-ленные вне пределов истории не порываются перешагнуть эти пределы. Всё это правда. Но неправда то, что в этом отсутствии протеста, в этой безгласности они нашли себе удовлетворение. Они всё-таки остаются об-делёнными, униженными и поставленными вне пределов истории и не протестуют только потому, что находятся в оцепенении.

Когда общество находится в оцепенении, оно не может иметь ни стрем-лений, ни руководящих идей. Оно или просто-напросто гниёт под игом бес-сознательности, или же бредёт как попало, не имея впереди ни цели, ни светящегося пункта. Это общество, доведённое до отчаяния, до изнурения…

7–520

Трудно и даже невозможно найти какие-нибудь типические черты, ко-торые могли бы послужить к характеристике внутренней жизни… Это какой-то хаос, в котором одно движение противодействует другому, в ко-тором все заботы, по-видимому, устремлены к тому, чтобы переделывать сделанное, подрывать предпринятое и сколь возможно тщательнее раз-бивать те звенья, которые связывают последующее с предыдущим.

7–404

161

Памфлет

Мерзавец — на всякой стезе мерзавец, и в былое время едва ли ко-му-нибудь даже могло в голову прийти сочинить притчу о мерзавце, на доброй стезе стоящем. Но подавляющие обстоятельства в такой степени извратили все понятия, что никакие парадоксы и притчи уже не кажутся нам удивительными.

14–304

Мы переживаем очень интересное время. Такое интересное, такое ин-тересное, что, кажется, никогда ни в одной стране такого не бывало…

Кого не послушаешь, все на что-то негодуют, жалуются, вопиют. Один говорит, что слишком мало свобод дают, другой, что слишком много; один ропщет на то, что власть бездействует, другой на то, что власть чересчур достаточно действует; одни находят, что глупость нас одолела, другие — что слишком мы умны стали; третьи, наконец, участвуют во всех пакос-тях и, хохоча, приговаривают: ну где такое безобразие видано?! Даже расхитители казённого имущества — и те недовольны, что скоро расхи-щать нечего будет. И всякий требует лично для себя конституции: мне, говорит, подай конституцию…

14–19

Публицисты… душедрянствуют и умонелепствуют по собственному своему усмотрению, состоя, так сказать, в твёрдой памяти и здравом рас-судке.

6–499

Благодаря обилию фантастических элементов, переполняющих наше воспитание, жизнь с детства кажется нам разделённою на две половины, из которых в одной складываются интересы высшего порядка, в другой — интересы порядка низшего. Связи между этими двумя половинами не полагается, а следовательно, не может быть речи о взаимном питании. Если низшие интересы представляют сброд неосмысленных мелочей, очутившихся рядом без всякого порядка, то интересы высшие представ-ляют совершенно призрачный мир, доступный всевозможным толкова-ниям и перестановкам. Пользуясь этой разрозненностью, человек может свободно переходить из одной половины в другую и, не возбуждая ни в ком удивления, уравновешивать самые гнусные поступки высокопарны-ми и бессодержательными фразами.

7–163–164

162

Часть II

В мундирной практике всех стран и народов существует очень мудрое правило: когда издаётся новая форма, то полагается срок, в течение кото-рого всякому вольно донашивать старый мундир…

Покуда длится процесс водворения новых мундиров, в обществе про-исходит временное замешательство, вообще свойственное эпохам мун-дирного возрождения. Солидные люди (консерваторы) жадно хватаются за опубликованные сроки и отстаивают свои права; люди легкомыслен-ные (прогрессисты), напротив того, спешат как можно скорее щегольнуть новыми погонами. Прогрессисты уже реют по улицам, облитые лучами вновь вышитых воротников, тогда как консерваторы уныло, но упорно влачат своё существование, устремляя все помыслы к сокращённым или удлинённым фалдам, с которыми росло, воспитывалось и укреплялось их внутреннее мундирное чувство.

7–421, 422

Когда в стране существует форма правления, от которой всё исходит, то исполнительные органы обязываются, не увлекаясь личными прихот-ливыми умствованиями, буквально выполнять начальственные предпи-сания. И больше ничего.

14–438

Бесстыдство как замена руководящей мысли, сноровка и ловкость как замена убеждения и успех как оправдание пошлости и ничтожества стремлений — вот тайна века сего, вот девиз современного триумфатора. «Прочь мысль! Прочь убеждения!» — на все лады вопиет победоносное комариное воинство, и горе тому профану, который случайно или по не-ведению врежется в этот сплошной рой с своими так называемыми idees de l'autre monde!1

7–504

Принципы нравственности, общественной безопасности, политиче-ской необходимости — всё это даёт повод для бесчисленнейших толкова-ний, из которых ни одно не согласуется с другим и, следовательно, и не даёт никакого действительного основания для предпринятая наступа-тельных действий. Остаётся, стало быть, наудачу произвести выемку души — авось-либо что-нибудь там и найдётся.

1 Пустопорожняя идея (франц.).

163

Памфлет

Однако ж для того, чтоб произвести с успехом подобную выемку, на-добно всё-таки знать, во-первых, что такое душа, а во-вторых, что в ней искать надлежит. Но и тут мрак и полное отсутствие регламентов. Где местопребывание души? — ни прогрессисты, ни консерваторы указать не могут, хотя знают, что это местопребывание где-то есть. А потому един-ственным средством, чтоб отделаться от вопроса, представляется произ-вольное оставление его без рассмотрения.

7–426

Высший человек проштрафился… у него всегда ответ: «Я по должно-сти своей, опыты производил!»

11–87

Не надо забывать, что существенная причина разногласия всё-таки заключается в том тумане, который окружает вопрос, сам по себе очень простой и ясный. Вопрос этот формулируется так:

Может ли современный человек, независимо от угрозы, предоставля-емой перспективою естественной смерти, предвидеть сегодня, что слу-чится с ним завтра?

Разрешите этот вопрос не голословными утверждениями или отрица-ниями, а на основании фактов, которых конкретность не подлежит со-мнению, — и будьте уверены, что все разногласия упадут сами собой.

7–457

Если жизни даны широкие основания, то подробности улаживаются вполне естественно сами собой, и притом не вразброд, а согласно с сами-ми основаниями жизни. Напротив, ежели у жизни нет прочных и широ-ких оснований, то одна подробность неизбежно будет идти вразрез дру-гой. Поэтому те, которые прежде всего обращают внимание на подробнос-ти, в надежде впоследствии приладить к ним жизнь, уподобляются архитектору, который, не сделав плана зданию, лепит наудачу кирпич к кирпичу. Нет слова, что иногда самые условия общественности таковы, что благоприятствуют подробностям и враждебны общим идеям; но не следует забывать, что по этой-то именно причине такие условия и назы-ваются печальными, но никак не образцовыми.

7–152

Нам тяжело жить — это правда; нам тяжелее, нежели отцам нашим, — это опять правда, но не оттого совсем, чтобы условия современной жизни изменились к худшему, а оттого, что они мало изменились к лучшему.

164

Часть II

Отцам нашим много помогало в жизни бессознательное отношение к ней; мы же хотя и не вышли совершенно из положения бессознательнос-ти, но всё-таки несколько порастлились. Это делает наши горести ещё более чувствительными, и хотя средств, чтобы выйти из произвола, мы ещё не измыслили, но чувствуем, очень чувствуем, что не розами около нас пахнет. Какое заключение можно вывести из всего сказанного выше?

7–268

Самый злой хищник — и тот инстинктивно как бы ищет оправдание своему хищничеству и вполне успокаивается, лишь тогда, когда либе-ральными действиями доводит свою жертву до готовности, то есть до та-кого состояния, когда она приходит к сознанию, что единственное для неё средство разминуться со стоящей перед нею особою формой либера-лизма — это быть ею проглоченною.

9–315

В наших культурных слоях чувствуется потребность в мышлении и даже сознаётся, что обладание известным запасом мыслей может доста-вить человеку некоторые выгоды, но привычки мыслить ещё нет.

9–448

Никто, конечно, не станет защищать финансиста, который, вместо того чтобы отыскивать новые источники государственных доходов и забо-титься о сокращении ненужных государственных расходов, предложил бы удовлетворять нужды бюджета посредством бесконечных займов, но с русскою провинциальною жизнью именно происходит нечто в этом роде.

7–266

Ужели в самом деле двугривенный или сладкий пирожок имеют столь значительную внутреннюю ценность, чтобы за сию мзду стоило отдавать на поругание дело мысли?

7–60

Нет никакого сомнения, что в том строе жизни, который представляет-ся нашим глазам, насорено очень достаточно; но для того, чтобы иметь право негодовать на этот сор, необходимо, по малой мере, узнавать его по имени… Человек на каждом шагу чувствует себя связанным и опутан-ным по рукам и ногам — это так; но он опутан совсем не тем, что миру присвоено остроумное название гнилого болота, а тем, что в этом гнилом болоте настроено великое множество всяких капищ, с которыми нельзя

165

Памфлет

разминуться и которые действительно наносят человеческой свободе не-малый ущерб. Эти капища так явны и до такой степени у всех на виду, что даже не требуется особенно изнурительных умственных затрат, что-бы заприметить их. Тут необходимо только отнестись к делу просто и не зажмуривать преднамеренно глаза.

9–263

Так называемое классическое образование есть такое, которое имеет своим свойством испаряться немедленно по оставлении учебной скамьи.

10–35

… будем снисходительны к двухгривенному; эта монета, хотя и малая, всё-таки доступна для понимания, ибо представляет собою известное число фунтов хлеба. Для здоровенного соглядатая, которого желудок снабжён жерновами, требующими беспрерывной работы, и который, сверх того, обязан моционом, это обстоятельство очень важное. Бедность и сила аппетита одни могут в этом случае определить меру человеческих подвигов, одни могут провести ту черту, за которою начинается вменя-емость.

7–61

На горизонте русской жизни периодически появляются своего рода моровые поветрия и поглощают целые массы людей. Вспомним язву ли-берализма, язву празднословия, язву легкомыслия…

9–276

Чиновничество-то, ведь, оказывается не благоустроило нас, а погуби-ло. Бессильное в делах устройства и неблагопоспешное в делах строгости и скорости, оно легкомысленно просмотрело исчезновение наших крае-угольных камней и не приняло соответствующих мер к упрочению на-ших основ. Вместо того, чтобы смотреть в оба, оно, своим гнилым либе-ральничаньем, положило основание смуте, грозящей обществу разруше-нием. И, кроме того, оно же заслонило собою живую и здоровую Русь.

14–471

Если мысль, питающаяся отдалёнными надеждами, и можно, с из-вестными оговорками, назвать ненормальною, то с тем большею основа-тельностью следует присвоить это название тем жизненным условиям, которые порождают для неё подобное положение. Среда, в которой такое явление терпится, есть положительно среда растленная, враждебная

166

Часть II

всему честному и разумному, а человек, осуждённый жить в такой среде, есть человек несчастный, несмотря ни на какие «исторические утеше-ния».

Л. Н., № 13 / 14–202

Отсутствие руководящей мысли, бедность и недостаточность разработ-ки, боязнь анализа — вот совершенно достаточные причины для объяс-нения того повального равнодушия, которое точит наше общество даже относительно самых близких ему интересов… Мыслебоязнь становится лозунгом не только настоящего, но и будущего; она всасывается с мате-ринским молоком; она, подобно злокачественной сыпи, передаётся на-следственно.

7–67, 70

Зайдите в любой департамент, и вы увидите целые легионы молодых столоначальников, которые не только не уступают старым, но развязнос-тью манер даже превосходят их.

9–291

Дело в том, что большинство меньшинства, если и призывало какие-то новые порядки, то делало это бессознательно, с чужого голоса…

9–15

Какой может найти для себя исход энергия в таком обществе, которое приходящему говорит: «не твоё дело»? Очевидно, что подобный ответ мо-жет родить только изумление или озлобление. А так как ни изумление, ни озлобление не могут без конца питать человеческое существование, то единственный выход или исход — более или медленнее агония. Цели реальные заменяются целями мнимыми, и на достижение их истрачива-ется целая человеческая жизнь. Салонное злословие, сплетни и дрязги кружков, внешняя выдержка, любовные интриги — вот идеалы, которы-ми питается общество и пред которыми пригибаются даже энергические личности. И идёт своим ходом эта общая агония, для большинства сопро-вождаемая бессознательностью, для меньшинства — вспышками бес-сильного протеста, покуда не наступит час разложения. К счастью, одна-ко ж, что по отношению к обществам момент разложения не равнозна-чащ смерти…

9–389

167

Памфлет

Измените общественное положение человека — вы этим не достигнете нравственного перерождения человека, вы не сделаете его ни трудолю-бивым, ни предусмотрительным, не оградите его от поползновений втор-гаться в пределы чужой правоспособности.

9–13

Среда… наших общественных деятелей — среда замкнутая, устроив-шаяся и обеспеченная. Лозунг её — привилегия, обусловливавшая и её собственные эгоистические интересы, и её отношения к общему течению жизни.

9–156, 157

Ежели люди до того близоруки, что не могут предвидеть самых прос-тых последствий призываемого ими дела, то ясно, что они не могут и ру-ководить им, что они не в силах овладеть им настолько, чтобы привести его к доброму концу.

9–15

Мало сказать: нам ничего не нужно, кроме помоев, — надобно с досто-верностью определить вкус, цвет и запах искомых помоев. Как разобрать-ся в этом разнообразии? как угадать, какая белиберда надёжнее, какой предстоит более прочная будущность?

16(1)–352

Я был однажды свидетелем редкого и потрясающего зрелища: я видел взбесившегося клопа. В ряду вонючих насекомых клоп почему-то пользу-ется у нас репутацией испытанной и никем не оспариваемой благонаме-ренности. Оттого ли, что нравы этого слепорождённого паразита недоста-точно исследованы и, вследствие того, он живёт окружённый ореолом таинственности, мешающей подступиться к нему, или оттого, что мы ви-дим в нём нечто вроде олицетворения судьбы, обрекшей русского челове-ка на покусывание, — как бы то ни было, но клоп взбесился, и никто из обывателей не только не обратил должного внимания на это обстоятель-ство, но, напротив того, всякий продолжал считать клопа другом дома. Можете себе представить, какую тьму народа перепортил этот негодный паразит, как широко он воспользовался тем ореолом благонамеренности, которым мы окружили его! Одевшись личиною смирения, он заползывал в тюфяки и перины беспечно спящих людей и нередко, в течение одной ночи, поражал ядом целые семейства. Десятки и сотни людей пропадали бесследно, а клоп всё не унимался, всё жалил и жалил…

168

Часть II

По-видимому, стоит только протянуть руку, чтоб сделать клопа навсе-гда безвредным, но оказывается, что это совсем не так легко, как можно предположить с первого взгляда. Есть какая-то тёмная сила, которая бдит над клопом и препятствует протянуть руку именно в ту самую мину-ту, когда он наиболее вреден. И вот вонючий, слепорождённый паразит становится действующим лицом, и никто против этого не протестует! Мало того: он впадает в неистовство, он без разбору впивается во всякое тело, лежащее поперёк его тесной дороги — и ему рукоплещут! Находят-ся, конечно, люди, которые взирают на это с прискорбием, но факт уже совершился, клоп забрал силу, и только случайность, такая же бешеная случайность, как и та, которая породила самоё бешенство, может поло-жить предел его слепому неистовству.

Немного нужно сообразительности, чтобы оценить положение, которое постановлено в зависимость от необузданности дрянного клопа!

7–44, 45

Причина конфуза реформ заключается в недостаточной умственной подготовке новых участников жизни.

9–19

Человек любит успокаиваться в ожидании будущих благ, даже если бы последние были и не совсем для него ясны. Он слишком склонен уте-шать себя тем, что зло есть плод переходных порядков, и что, вот погоди-те, не нынче, так завтра — всё установится прочно на своих местах, и то-гда добродетель предстанет во всём сиянии торжества. Но вот, проходят годы и годы, десятки лет, столетия; добродетель давно уже воссияла, а толку всё нет. В ушах всё с тою же назойливостью жужжит бесконечная за душу тянущая песня: «вот погодите, не нынче, так завтра»… Где руча-тельство, что она не будет жужжать и впредь десятки и сотни лет? Нет, видно есть в божьем мире уголки, где все времена — переходные, и где человек, одарённый практическим смыслом и имеющий попечение о сво-ей шкуре, должен начать с того, чтоб, отказавшись от всяких запутанных объяснений, прямо сказать себе: живём хорошо, ожидаем лучше. И за-тем… успокоиться навсегда.

12–10

Отечество — привлекает; государство — обязывает; начальство — при-казывает. Всё это функции, конечно, очень почтенные, но и затем совер-шенно различные.

169

Памфлет

Представлению об отечестве соответствует представление о нравах и обычаях, об играх, песнях и плясках, о приметах и суевериях, о послови-цах, поговорках, притчах и сказках и, наконец, о неклейменом, но несо-мненно ходячем словаре.

Представлению о государстве соответствует представление о законах, о комиссиях, издающих сто один том трудов, о географических границах, об армиях и флотах, о податях и повинностях, о казённых учебных заве-дениях, о дипломатических нотах и о клеймёных словарях.

Представлению о начальстве соответствует представление о департа-ментах, канцеляриях и штабах, о предписаниях, подтверждениях и о тщетных ожиданиях на сии предписания ответов, о маршировках и об-мундировках, о наградах, повышениях, увольнениях и перемещениях, и, наконец, паки о предписаниях и подтверждениях…

Скажем так: отечество от бога, государство — дело изобретательности человеческого ума.

Вот главное и существенное различие между отечеством и государ-ством.

13–391

По-прежнему мы оказываемся бедными инициативою, шаткими и за-висимыми в убеждениях; по-прежнему гибко и не дерзновенно пригиба-емся то в ту, то в другую сторону, следуя направлению ледовитых ветров, иссушающих нашу родную равнину из одного края в другой.

3–530

Идея, согревающая патриотизм — это идея общего блага. Какими бы тесными пределами мы не ограничивали действие этой идеи, всё-таки это единственное звено, которое приобщает нас к известной среде и за-ставляет нас радоваться такими радостями и страдать такими страда-ниями, которые во многих случаях могут затрагивать нас лишь самым отдалённым образом. Воспитательное значение патриотизма громадно: это школа, в которой человек развивается к восприятию идеи о челове-честве.

Напротив того, идея, согревающая паразитство, есть идея, враща-ющаяся исключительно около ненасытного брюха. Паразит настолько подавлен инстинктом личного эгоизма, что не может сознавать себя в связи ни с какою средою, ни с каким преданием, ни с каким порядком явлений. Хотя же и случается, что он предпочитает одну территорию дру-

170

Часть II

гой и начинает называть её отечеством, но это не отечество, а только осед-лость. Воспитательное значение паразитства тоже громадно: в этой шко-ле вор мелкий развивается в вора всесветного.

До сих пор произвольное деление жизни на две половины мешало со-знавать это различие, но практика взяла на себя труд обозначить его с определённостью почти осязательною. Отныне нет больше сомнений.

Нельзя быть паразитом и патриотом ни в одно и то же время, ни по очереди, то есть сегодня патриотом, а завтра проходимцем. Всякий дол-жен оставаться на своём месте, при исполнении своих обязанностей.

7–169, 170

Помнится, когда мы выходили на арену экскурсий, нас было видимо-невидимо. И все мы были полны надежд, все представляли единое стадо и единую неразрывную цепь, все одинаково пламенели и одинаково ве-рили, что и там, «у пристани», наша цепь окажется такою же плотною и неразрывною, какою мы видели её при отправлении. Все, всё множество наше, все вдохновенно клялись, что ни время, ни испытания, ничто… А в конце пути, вместо «пристани» — пустыня!

12–255

Существует мир практической деятельности, о котором многие болту-ны и руководители не знают и даже не подозревают.

11–409

Необузданность и безнаказанность — два понятия, которые идут ря-дом и взаимно друг друга оплодотворяют.

10–291

История имеет свои повороты, которые невозможно изменить, а тем менее устранить… Явления приходят на арену истории как бы краду-чись и почти не обнаруживая своей внутренней подготовки — вот почему они в большинстве случаев кажутся нам внезапными и произвольными. Но подготовка эта, несомненно, существовала, только мы, ошеломлённые исконной репутацией несменяемости, которою пользовались явления предшествующие, проглядели её. Так что когда новые вещи, новые по-рядки и новые дела являются во всеоружии совершившегося факта, то мы видим себя бессильными не только для борьбы с ними, но и для смяг-чения бесполезных наглостей подкравшегося торжества.

13–389

171

Памфлет

Итак, будь умерен и помни, что титул дирижирующего класса, кото-рый ты стремишься восхитить, влечёт за собой не одни права, но и обя-занности. Обязанности эти в том, что касается принципа собственности, гласят так: не укради! А так как, по обстоятельствам времени, такая ре-дакция представляется чересчур уже строгою, то мы можем смягчить её так: не до конца обездоливай, но непременно оставляй обывателю столь-ко, чтобы изобретательность его и впредь находила для себя повод изощ-ряться. Если ты из рубля отнимешь половину — это, я полагаю, будет вполне прилично; ежели ты отнимешь из рубля восемь гривенников, то это будет уж кровопийственно, но всё-таки выносимо. Остальное не отни-май: пускай опять разживётся…

13–401

Нет унижения более горького, как чувствовать, что гнёт идёт из ничто-жества, и в то же время сознавать всё бессилие освободиться от этого гнёта.

9–99

Странно, когда человек говорит и не знаешь, зачем он говорит, что говорит и кончит ли когда-нибудь.

13–162

Есть люди, которые видят истину в правильной организации челове-ческого труда и в равномерности распределения благ, производимых воз-действием этого труда на творческие силы природы. Изучая историю че-ловечества, они открывают в ней, что корни политических вопросов все-гда заключались в экономическом положении тех стран, в которых они возникли, и что, следовательно, устранение общественных затруднений может быть достигнуто только при помощи разрешения экономических вопросов, и притом такого разрешения, которое удовлетворяло бы ожида-ниям заинтересованного в том большинства.

9–108, 109

Жизнь страшна; на поверхности её нет места, где нельзя было бы не поскользнуться, не оступиться, не упасть. В данные минуты она пред-ставляет собой сплошной обман, сплошную массу противоречий и за-блуждений. Но не ответить на призыв её, не окунуться в этот колышу-щийся омут — всё-таки невозможно.

Насилие не упразднено, а идеалы далеко; даже посредствующее звено между вчерашним насилием и грядущими идеалами не выработалось, не определилось. Мы или слишком много мечтали об идеалах, или слиш-

172

Часть II

ком охотно удовлетворялись насущными делами жизни, но отнюдь не думали о том, что между этими двумя крайними пунктами лежит целый путь, который надлежит пройти и который остаётся неосвещённым… Куда же идти? как действовать? что предпринять?

Нельзя сказать себе: пойду направо, потому, дескать, что там дорога не захламлена корягами и нет засасывающих болот. Кроме того, что мы скоро убедимся, что и там коряги, и там болота, но самая дорога, незамет-но для зрения, приобретает такое уклонение, что деятель, искренно меч-тающий о том, что идёт направо, внезапно видит, что он совсем не там, что он против воли взял влево и, вместо предполагаемого храма утех и отдохновения, со всего размаха разбежался в огромную, дымящуюся кучу навоза… Каков сюрприз!

6–535, 536

Рассуждая о современных вопросах нужно стараться, по возможности, сокращать их размеры.

10–394

Очень часто хищники возбуждают удивление тою удачливостью, кото-рая постоянно сопровождает выполнение их планов и намерений и кото-рая даёт повод предполагать в них сильное развитие умственных способ-ностей; но ближайшее знакомство с каждым отдельным субъектом этой породы разъясняет, что здесь удача лишь в самой слабой степени зави-сит от соображений и расчётов ума. Хитрость, мелкая изворотливость и очень крупное нахальство, одним словом, самые низшие свойства духов-ной природы человека — вот орудия, с помощью которых действуют так называемые орлы и которые, к сожалению, обеспечивают за ними уда-чу… Такого рода действия невозможно предвидеть, а следовательно, и отразить. Нельзя предвидеть, чтобы человек для удовлетворения ми-нутной прихоти жертвовал не только своим собственным будущим, но и будущим целого общества… Всё это такого рода дела, которые, по здраво-му смыслу, могут иметь исходом или дом умалишённых, или уголовный суд, а между тем «орлы» не только не кончают этим, но сами сажают в дома умалишённых и предают каре уголовных законов. И общество ру-коплещет им и называет умниками, видя только успех и не понимая того, что для того, чтобы зарезать спящего человека, раздавить слабосильного и украсть платок из кармана у беспечного не нужно никакого ума, а нуж-на только бессовестность.

173

Памфлет

Обилие «орлов» может довести общество до одичалости, превратить мир в пустыню. Будучи руководимы исключительно инстинктами плото-ядности, «орлы» не только насыщаются с трудом, но алчут всё больше и больше. Трудно представить нравственное разложение, господствующее в этой гнусной толпе, которая самодовольно стоит поперёк человеческому развитию.

9–405, 406

Вопрос о том, можно ли сделать из невежественных людей какое-ни-будь употребление, остаётся открытым. Мы не думали об этом по недо-статку элементов для сравнений, по невозможности определить, на что способна умственная неразвитость. Наше народное образование нахо-дится в зачаточном основании, наше высшее образование прогрессирует задним ходом. При таком положении дела весьма естественно, что не мо-жет существовать ни верного понятия о сущности вещей, ни твёрдых и ясных убеждений.

7–175

Часто приходится нам слышать: потерпите, и всё будет хорошо, но ведь недаром же выискиваются и такие, которые говорят: чем скорее, тем лучше. Во-первых, возможно ли терпеть и, во-вторых, стоит ли терпеть? Разумеется, что тот, у кого есть в запасе капитал, может терпеть, если не в надежде пожать сторицею, то хотя бы в уповании прожить с грехом по-полам до тех пор, пока капиталы не истощатся, но горе тому, у кого ока-зывается в запасе одна пятидесятирублёвая бумажка, да и то, быть мо-жет, фальшивая… Очевидно, что в таком положении дела не терпеть приличествует, но ликвидировать.

Но если терпеть нельзя, то ещё менее стоит терпеть. Здесь расчёт простой: какой результат терпения? Кто будет так смел, чтоб удостове-рить, что результат не заключается единственно в самом терпении, что здесь последнее не служит в одно и то же время и средством и целию? Спрашивается, сколько тысячелетий живёт человечество и чего оно до-билось с помощью терпения? Добилось того, что ему и до днесь говорят: терпи! Но не добилось ли, по крайней мере, хоть того, чтоб ему разре-шили вопрос, когда конец этому терпению? Нет, и на это очень простой ответ: потерпи, и узнаешь, как долго остаётся ещё терпеть! Просто можно подумать, что жизнь есть непрерывный и безвыходный калам-бур.

174

Часть II

Таким образом, совет терпеть оказывается даже несколько обидным. В терпенье, как в давно некованом жёрнове, не измалывается, но изми-нается жизнь человечества, и в результате получается всё та же жизнь, только искалеченная и изорванная. Сколько великих дел мог бы явить человеческий ум, если б не был скован более нежели странною надеж-дой, что всё на свете сделается само собою? Скольких великих явлений могла бы быть свидетельницей история, если б она не была сдерживаема в своём движении нахальством одних и наивною доверчивостью других?

6–393, 394

— Трудно жить — это правда; но ведь ещё недостаточно сказать «труд-но», — надобно хоть причину трудности выяснить…

— Куски наперечёт стали — вот и причина. Прежде, когда во всём изобилие было, — и дух легче был, и расположенность чувствовалась; а нынче, как на зуб-то нечего положить стало — ну, и смотрит на тебя всякий, словно за горло ухватить хочет!

12–286

Чего-то хотелось: не то конституций, не то севрюжатины с хреном, не то кого-нибудь ободрать. Ободрать бы сначала, мелькнуло у меня в голо-ве; ободрать, да и в сторону. Да по-нынешнему, так, чтоб ни истцов, ни ответчиков — ничего. Так, мол, само собой случилось, — поди доискивай-ся! А потом, зарекомендовавши себя благонамеренным, можно и об кон-ституциях на досуге поразмышлять.

12–295

Насущных вопросов, право, больше чем достаточно, и ежели хоть часть из них подвергнуть рассмотрению — разумеется, в пределах благоразу-мия — то и в таком случае дело уврачевания значительно продвинется вперёд. А который из этих вопросов надлежит рассмотреть немедленно и который до времени положить под сукно — это уж обстоятельства пока-жут. Повторяю: прежде всего надо расчистить почву, а потом уже сози-дать!

14–380

И, право, я недоумеваю, как могут люди не понимать, что съезжий дом, ни бессрочно, ни на срок, не только не представляет искомого идеа-ла, но даже самою зачаточною формою общежития назван быть не мо-жет. Ибо съезжие дома предназначены совсем не для граждан и даже не для обывателей, а для колодников. Что съезжие мысли, съезжие речи

175

Памфлет

могут пользоваться в обществе правом гражданственности — в этом я, конечно, никогда ни на минуту не сомневался, но в меру, а главное, чтоб всё в своём месте и в своё время было.

14–429

Если общество изверилось в старые формы жизни и, познавши всю тщету их, прокладывает себе новое ложе, и если при этом оно встречает на пути своём такие препятствия, которые можно преодолеть только с бою, то само собою разумеется, что оно не остановится перед ними и всё-таки будет пробивать новое ложе. Но разумеется также и то, во-пер-вых, что борьба с препятствиями отнимет много полезного времени и бес-плодно истребит много сил, во-вторых, что само направление ложа может подвергнуться более или менее значительному уклонению и, в-третьих, наконец, что борьба, как бы она ни была скоропреходяща, никак не со-вершается без того, чтобы не оставить после себя горького осадка.

6–293, 294

Наговорено очень много, наговорено, по-видимому, даже очень краси-во, и вместе с тем не сказано ничего, что могла бы задержать память без исключительных усилий; не употреблено ни одного слова в его собствен-ном значении, не выражено ничего такого, что относилось бы к делу пря-мо, а бродило кругом да около.

9–80, 81

Силе можно ответить силою же; глупости и пустословию отвечать не-чем. Отношения делаются натянутыми и безнравственными. Чувствуешь, что жизненные явления мельчают, что и умы и сердца изолгались до край-ности, что в воздухе словно дым столбом стоит от вранья, сознаёшь, что между либеральным враньём и либеральным делом лежит целая про-пасть, чувствуешь и сознаёшь всё это и за всем тем, как бы колдовством каким, приходишь к убеждению, что это враньё есть истина минуты, при-думываешь какую-то «переходную» эпоху, в которую будто бы дозволяется безнаказанно нести чушь и на которую, без зазрения совести, сваливаешь всякую современную нечистоту, всякое современное безобразие!..

Согласитесь: ну не страшная ли это недомолвка, и не лучше ли, не безопаснее ли для самого дела к лжи относиться как к лжи, а не приду-мывать различных оправдательных ухищрений, которые могут только продлить зловредное торжество её?

3–270, 271

176

Часть II

Современная жизнь, с её лихорадочными движениями, не для всех выказала себя матерью. Многих хищников выдвинула она вперёд, но большинство людей добродушных и неспохватливых оставила без дела, за штатом. Вот они-то и мечутся в области тоски и всякого рода смутно-стей. Без ясных сожалений в прошлом, без ясных провидений в буду-щем — точно вот сейчас проснулись, и ночные грёзы ещё не успели с них соскочить, да, пожалуй, и не соскочат никогда! И так как везде, куда бы они ни пришли, им говорят: не твоё дело! — то весьма естественно, что ими овладела оторопь. Эту оторопь они носят с собой везде и, по привыч-ке, являются с ней даже там, где жизнь, по-видимому, не представляет уже ни тайн, ни неожиданностей. Всё кажется, что или кондуктор оби-дит, или засудят, или вдруг… фюить!

12–321

Существует мнение, что невозможность жить есть признак такого об-щественного строя, в котором обязательная сила закона находится в за-висимости не от большей или меньшей ясности заключающихся в нём предписаний, а от применений и толкований, которые являются обыкно-венно независимо от закона, со стороны, и которые ни предвидеть, ни своевременно удовлетворить нельзя. Справедливость этого мнения едва ли кто-нибудь будет отрицать. Нет никакого сомнения, что если не всё благополучие человека, то, по крайней мере, весьма значительная часть его зависит от прочности и вразумительности его отношений к требова-ниям закона. Внутреннее содержание закона само по себе может оказы-вать не всегда выгодное влияние на судьбу человека — это так; но ежели оно однажды объявлено обязательным, то остаётся одно из двух: или уст-раивать жизнь таким образом, чтобы не впадать в противоречие с зако-ном, или протестовать против приносимых им стеснений на свой соб-ственный риск. Во всяком случае, здесь всего важнее, чтоб человек мог вполне ясно и определённо отдать себе отчёт, чему надлежит подчинять-ся или против чего протестовать. Если это условие не соблюдено, то он лишается даже возможности подчиняться… Толкования закона имеют то неудобство, что они столь же разнообразны, сколь разнообразны на-клонности и вкусы самих толкователей… Возможно ли при таких усло-виях жить, то есть предусматривать завтрашний день, обеспечивать свою спину, делать сбережения, предпринимать операции и проч.? — ответ на этот вопрос пусть подскажет собственное благоразумие читателя… Какая

177

Памфлет

польза рассчитывать, когда область, открытая для расчётов, до того без-гранична и темна, что нельзя найти в ней ни одного ясного отправного пункта, и когда при этом на всяком месте идёт непрерывное сочинение толкований, которых ни под каким видом предусмотреть невозможно? Такого рода положение вещей свидетельствовало не о случайной бескон-трольности, но и о целой системе, в которой бесконтрольность являлась господствующим началом… Что погромы совершили своё дело удовле-творительно — этого отрицать нельзя.

7–438, 439

Каждая эпоха имеет свои мелочи, свой собственный мучительный ап-парат, при посредстве которого люди без особых усилий доводятся до ис-ступления.

16(2)–31

Прежде мы лгали, потому что была потребность скрасить правду жизни; нынче — лжём потому, что боимся притронуться к этой прав-де. Как будто в самом воздухе разлито нечто предостерегающее: «Смотри! только пикни! — и все эти основы, краеугольные камни и величествен-ные здания — всё разлетится в прах!» Или яснее: ежели ты скажешь правду, то непременно сквозь землю провалишься; ежели солжёшь — может быть, время как-нибудь и пройдёт. Понятное дело, что последнее всё-таки выгоднее.

14–268

Есть мнение довольно распространённое, которое указывает на по-следние успехи нашей жизни как на факт, свидетельствующий о дости-жении нами общественного идеала. Но, признавая всю несомненность упомянутых идеалов, всю благотворность их влияния на нашу жизнь, едва ли можно остановиться на мысли о такой их непреложности, кото-рая позволила бы счесть прогресс завершённым. Сомнения, которые при этом возникают, совсем не плод капризной и прихотливой мысли, но пря-мо вытекают из практики. Жизнь хороша и привольна — слова нет; но всё же нельзя не сознаться, что и в этой привольной жизни чего-то недо-стаёт. Недостаёт, например, возможности знать, чего мы желаем, к чему стремимся, чему симпатизируем… Самый существенный интерес для об-щества заключается в познании самого себя, своих сил, симпатий и це-лей, а пожалуй, даже и в уяснении искомого нового слова. Это первый признак, и притом единственное прочное доказательство его действи-

178

Часть II

тельного вступления на стезю исторической жизни. Обладаем ли мы этим самопознанием? и ежели обладаем, то почему же оно высказывает-ся до того неслышно, что высказ этот не оставляет по себе никаких сле-дов? — Покуда этот вопрос тяготеет над нами, мы едва ли будем правы, свидетельствуя во всеуслышание о нашем обновлении… Следовательно, прежде всего необходимо, чтобы общество наше, несмотря на сделанные уже попытки в смысле обновления, всё-таки серьёзно спросило себя: чего оно хочет, чему симпатизирует и к чему стремится…

7–450, 451

Куда ни обернитесь, на всех лицах вы видите страстное желание про-никнуть за пределы загадочной области в политике, и в то же время на тех же лицах читаете какое-то фаталистическое осуждение: нет, не про-никнуть туда никогда. Ужели это не колдовство?

14–82

С каждым днём, всё больше и больше погружаясь в пучину отчуждён-ности, мы мало-помалу доходим до положения эмигрантов, у которых нет ничего кроме местожительства да ревнивого полицейского надзора. Нет у нас ни белого, ни чёрного труда, нет ничего пробуждающего к деятель-ности, напоминающего о кровном, своём деле… Есть только интересы мелких удобств, да и те не от нас зависят, а от разных учреждений и лиц, с которыми мы ничем внутренно не связаны. Ничего нет, кроме массы праздного времени. А жить между тем надобно…

2–185

Трескучие эффекты, кажется, начинают надоедать; балаганные ди-вертисманы с великолепными спектаклями выходят из моды; публика чувствует потребность отдохнуть от этого шума, которым её столько вре-мени тешили скоморохи всякого рода, опомниться от неистовых воплей и кровавых зрелищ, которые притупили её слух, испортили зрение.

1–71

Всякое новое учреждение, каковы бы ни были его последствия для на-родной жизни, представляются нам лишь источником должностей, со-пряжённых с теми или другими материяльными выгодами. «Сколько жалования?» — вот вопрос, повторяемый толпой соискателей, вот маги-ческое слово, производящее переполох даже в таких людях, которые дав-ным-давно отказались от всякой общественной деятельности.

5–103

179

Памфлет

Не нужно падений, но не нужно и торжеств. Рациональная жизнь ни-когда не празднует побед, но течёт своим обычным, разумным порядком. С словом «торжество» в каждом уме невольно возникает понятие о побеж-дённых, с поникшими головами следующих за колесницею триумфатора (а есть ещё и такие чудаки, которые следуют даже и не с поникшими го-ловами, а как бы приплясывая), о возмездиях, о великодушиях и тому подобном дрязге, придуманном для увеселения и отуманивания нищих духом и праздношатающихся. И если роль триумфатора ещё может для людей полудиких и грубых иметь некоторую привлекательность, то именно только потому, что они слишком часто забывают, что рядом с этою ролью есть ещё другая, неизбежная её спутница — роль влачимого за колесницей, которая уже ни в каком случае ничего завидного в себе не заключает.

6–294

Чаще и чаще приходится слышать, что жить становится скучно и тяже-ло. И нельзя сказать, чтобы эти сетования были безосновательны. Не в смысле сокращения суммы так называемых развлечений — их даже че-ресчур достаточно — и не в смысле увеличивающейся с каждым днём сум-мы утрат и несбывшихся надежд, а просто потому, что понять ничего нельзя. Самые противоречивые течения до такой степени перепутались и загромоздили пути, что человек чувствует себя как бы в застенке, в кото-ром его вдобавок ударило по темени. Он изумлён не столько реальностью настигающих его зол, сколько бесплодностью своих мечтаний и сознанием, что жизненный процесс хотя и не прекратился, но в то же время утратил творческую силу. Жизнь утонула в массе подробностей, из которых каждая сама по себе, вне всякого соответствия с какой бы то ни было руководящей идеей. Прошедшее — несостоятельно, будущее — загромождено.

Я знаю, что нет недостатка в попытках разобраться в удручающих жизнь противоречиях; но, говоря по совести, эти попытки не только ниче-го не объясняют, но даже ещё больше запутывают понимание предстоя-щих задач. Все они, как бы ни были разнообразны их формы и клейма, свидетельствуют только об ощущениях боли и о том, что это ощущение в одинаковой мере присуще всем, которые не одним прозябанием, но и ра-ботою мысли принимают участие в совершающемся жизненном процессе. Всем присуще — начиная от самых ядовитых нагло-торжествующих и кончая самыми наивными и приниженными.

16 (1)–248

180

Часть II

Под шум всевозможных совещаний, концертов, тостов и других поли-тических сюрпризов прекращается русловое течение жизни, и вся она уходит внутрь, но не для работы самоусовершенствования, а для того, что-бы переполниться внутренними болями. И умственный, и материальный уровень страны несомненно понижается; разрывается связь между людь-ми и вместо всего на арену появляется существование в одиночку и страх перед завтрашним днём. Всё это, конечно, равносильно доброй войне.

16(2)–20

Низменность и бессвязность большинства сыплющихся со всех сторон оздоровительных предприятий таковы, что даже породили мнение о вы-рождении человеческого рода. Старики, по крайней мере, положительно утверждают, что в былые времена рассуждали обстоятельнее, не «расте-кались мыслью по дереву», а, начавши долбить стоящий на очереди сук, долбили его во всех смыслах и до конца. И в пример приводят решения и поступки, которые хотя и сданы в архив, но в своё время задали-таки копоти. Тогда как ныне — возьмите любой оздоровительный проект, и вы прежде всего убедитесь, что содержание его напоминает пирог, в котором вместо съедобной начинки затисканы стружки, глина, песок и другой строительный материал. А затем и внешности приличной нет налицо. Начнёт человек: «так как» — а об «то» позабудет; или начнёт с «хотя», а ни «тем не менее», ни «но» и в помине нет. Даже многоточия в ход по-шли — на что похоже!

16(1)–255, 256

Между прочими баснями, смущающими нетвёрдые обывательские умы, распространяется и таковая, будто бы только те люди живут «по справедливости», кои в основание своей жизни полагают правило: «Мне кусок, и тебе кусок, и прочим всем — по куску». А посему представляется более согласным с требованиями благоразумия, ежели обыватели, не предваряя событий, положат в основание своих действий правило не столь «сытое», но более соответствующее духу нашего просвещённого вре-мени, а именно какой у кого кусок есть, тот пусть при оном и останется. Не имеющий же куска да потащится на свой собственный кошт приобре-тать таковой.

15(2)–91

Самый грубый практический способ устранения человека от деятель-ного участия в делах страны, к которому всего охотнее прибегали теоре-

181

Памфлет

тики тишины, заключается в насильственном обречении массы в жертву невежественности и обеднения.

7–177

Армия чиновников действует, конечно, не в смысле прилаживания об-щих вопросов к требованиям жизни, а совершенно наоборот, в смысле прилаживания жизни к требованиям общих вопросов.

7–179

Мы переживаем время суровых, но бесплодных поучений. Все как будто проснулись от пьяного сна и впервые встретились лицом к лицу с какою-то безнадёжною, почти фантастическою действительностью. Отсюда — всеоб-щее изумление, поголовный страх. Именно только изумление и страх, по-тому что бросившийся в глаза хаос не вызвал в нас решимости разобраться в нём, не указал на необходимость отделить следствия от причин, согласо-вать накопившиеся жизненные противоречия и установить отправные пункты для будущего жизнестроительства, а только пробудил какое-то спутанное чувство, которое и овладело умами с неудержимой силой.

Спутанное чувство и формулу нашло для себя спутанную. «Прочь мечта-ния! прочь волшебные сны! прочь фразы! пора, наконец, за дело взяться!» — вот эта формула. Какие мечты, какие сны, какие фразы — неизвестно. По-чему эти мечтания, сны и фразы оказались бесплодными: потому ли, что они сами в себе не заключали зёрна жизни, или потому, что это зерно было погублено сложившимися условиями — тоже неизвестно. И, наконец, в чём заключается дело, за которое пора взяться, — и об этом никто не говорит.

Одним словом, все жалуются и вопиют, что «фраза» заела нас, все на-стаивают на её истреблении, и все на её место предлагают… такую же фразу! И в довершение — фразу совсем не новую, а засиженную, истрё-панную, почти истлевшую под наслоениями пыли и плесни. Фразу, кото-рую в любом архиве, на любой полке можно прочесть в бесконечном раз-нообразии редакций…

Все требуют «дела», говорят «о деле», поучают, убеждают, негодуют на тему: «Дела, дела и дела!»… Никто же не обмолвился, в чём же должно заключаться «дело», которого вожделеют все сердца, никто не назвал его по имени. Воображению представляется нечто вроде пирога, который по-куда стоит в духовом шкафу и поспевает. Когда он зарумянится, его вы-нут и подадут: «Кушайте!».

15(2)–107

182

Часть II

Нет ничего капризнее недомыслия, когда оно взбудоражено и вдоба-вок чувствует, что в его распоряжении находится людское малодушие и людское искательство. Оно не уступит ни пяди, не задумается ни перед силой заблуждений, ни перед логикой, а будет всё напирать и напирать.

15(1)–142

Посылая проклятия пустопорожней фразе, мы по горло окунаемся в пучину другой, не менее пустопорожней фразы, но фразы посконной, не-уклюжей, юродствующей. Я не поклонник фразы, даже в тех случаях, когда она представляет собой образец чеканки и округлённости; но в то же время я не могу не сравнивать. В прежней фразе, от которой мы отре-каемся, всё-таки слышалось нечто, хотя неясное, несказанное, но не иду-щее вразрез человеческой природе. Прежняя фраза не давала разреше-ний, не указывала ни прямых целей, ни путей для достижения их; но она не возмущала, не отравляла, не засоряла мозгов. Нынешняя посконная фраза прежде всего противна человеческому естеству. Надо перестать быть человеком, чтоб формулировать её не краснея…

Годы уходят, а общественная мысль не только не просветляется созна-тельным отношением к предстоящим жизненным задачам, но всё боль-ше и больше запутывается в массе бесплодных околичностей. И, что все-го хуже, всецело проникается угрюмостью, нетерпимостью, человеконе-навистничеством. Фраза, с какою-то удручающей правильностью, сменяется фразою, и притом в такой качественной постепенности, кото-рая, ввиду фразы новоявленной, заставляет с сожалением вспоминать о фразе предыдущей, только что признанной несостоятельною.

Неизбежность господства фразы над жизнью (мы даже из вопроса о бесплодности фразы и необходимости «дела» ухитрились устроить «фра-зу») представляется до такой степени естественною, что большинство уже смотрит на это явление как на закон, не допускающий ни споров, ни воз-ражений, а требующий лишь безусловного подчинения. Это предел, дальше которого падение мыслительного уровня общества идти не мо-жет. Начинается нелепое одностороннее торжество, в котором пустомыс-лие изрекает обязательные афоризмы, сопровождаемые со стороны наив-ных беспорядочными трубными звуками, а со стороны ловких людей — всеми атрибутами нескрываемого хищничества.

15(2)–123, 124

183

Памфлет

Припомним, какою бесполезностью всегда отличались самые грозные походы против многообразных злоупотреблений, удручавших русскую жизнь.

7–234

Наибольшим сочувствием публики пользуются проекты чувств. Во-первых, они общепонятны, во-вторых, не влекут за собой никакой иной жертвы, кроме жертвы сердца. Тут одно чистое пламя, один фимиам бла-говонный: всё это доступно даже самому простому рыбарю. Составителям таких проектов (обыкновенно этими составителями являются самые, что называется, беспардонные либералы, которые очень рады случаю оправ-даться) многие ставят в вину их крайнюю изменчивость; им говорят: ещё вчера вы будировали, а сегодня лезете с чувствами. Но это явная придир-ка. Прорицатели забывают, что на сём свете вообще нет ничего вечного, а всё, напротив того, временное, непрочное и преходящее; а так как чув-ства, в своих проявлениях, следуют общим жизненным законам, то весь-ма понятно, что и они имеют характер временный и изменяются, смотря по обстоятельствам… Так оно и идёт у нас колесом.

6–125

Чем выше сфера человеческих отношений, тем меньше замечается точности в определении признаков «дела»… Всё затруднение оттого про-исходит, что интеллигентный человек думает, что он в некотором роде «правящий класс», и потому для себя какого-то особенного дела требует. Даже самые неинтеллигентные из интеллигентных так о себе полагают. Скажу более: чем глупее интеллигентный человек, тем он сильнее за ти-тул «правящего класса» цепляется. Слышал, где-то на тёплых водах пра-вящие классы в своё удовольствие живут, и себе того же желаем…

15(2)–242

Чаще всего под словом «дело» подразумевается карьера, но карьера, приобретаемая не в видах удовлетворения эфемерного честолюбия, а в видах достижения определённых общественных идеалов… Подвиг этот не лёгкий, хотя и не имеющий реального обязательного содержания. Дело, предстоящее этим людям, не в том заключается, чтоб самим дело делать, а в том, чтобы заставить делать дело других и, в случае нужды, облегчить переход от фразы к делу.

15(2)–259, 260

184

Часть II

Что всего чувствительнее — уходит масса денег, и нет уверенности, что они уходят производительно.

16(2)–65

Как только Митрофан заступает на почву упований, он делается смел до дерзости, необуздан до самозабвения. Он говорит, — и с восхищением слушает самого себя; и чем больше говорит, тем больше чувствует потреб-ность говорить, — говорить без конца. И всегда для своих разговоров вы-бирает тезис самый неожиданный и самый блестящий: либо пятую сти-хию, либо новое Слово. «Будет носить чужое заношенное бельё, — скажет он, — пора произнести и своё собственное новое слово». И, конечно, на-дежду на произнесение этого нового слова возложит на самого себя.

10–18

В среде, где нет ни подлинного дела, ни подлинной уверенности в за-втрашнем дне, пустяки играют громадную роль. Это единственный ре-сурс, к которому прибегает человек, чтоб не задохнуться окончательно, и в то же время это легчайшая форма жизни, так как все проявления её заключаются в непрерывном маятном движении от одного предмета к другому, без плана, без очереди, по мере того как они сами собой выплы-вают из бездны случайностей… Подавленная целой массой случайных подробностей, мысль прячется, глохнет, а ежели, от времени до времени, и настают для неё минуты пробуждения, то она не помогает, не выводит на дорогу, а только мучительно раздражает. Она ставит вопросы, взбудо-раживает совесть, но в то же время постыдно ослабевает перед всякой серьёзной работой разъяснения. Вопросы остаются обнажёнными, в том зачаточном виде, в каком они возникли; совесть бесконечно ноет — толь-ко и всего. Даже компромиссов не является, на которых, хоть с грехом пополам, можно было бы примириться. Одно желание: уйти, забыть, на всё махнуть рукой…

Плод жизни, в основе которой лежат одни пустяки, — пустота, и эта пустота только пустяками же и может быть наполнена… Понятно, что там, где жизнь слагается под бременем массы пустяков, никакие твёрдые общественные устои не могут быть мыслимы. Те редкие проблески энер-гии, которые по времени пробиваются наружу, и они приобретают ка-кие-то чудовищные, противочеловеческие формы. Причина простая: в кисельных берегах никакое истинно жизненное течение удержаться не может… Возможна ли, при подобных условиях, иная деятельность, кро-

185

Памфлет

ме такой, которая ничего другого не приносит, исключая личного само-мнения, ненависти и презрения?.. Клянусь, даже теперь становится жут-ко, когда спросишь себя: ужели с такою же лёгкостью пустяки заволокут и тех, которые призваны сменить нас?

14–191–193

У нас нынче насчёт нравов даже очень просторно. Только размеры «куша» и стесняют. Кому — знатный размер приличествует; кому — сред-ний; кому — малый. Но всё-таки везде на первом плане — «куш».

16(1)–313

Что такое вор? какого рода образ представляет собой человек, име-ющий о чужой собственности понятия, очевидно, недостаточные и запу-танные?.. Со словом «вор» классическое предание соединяло понятие, не имеющее ничего общего с идеей о «питомце славы». Вор представлялся чем-то отвратительным, заклеймённым самой природой. Фаталистичес-ки осуждённый на присвоение чужой собственности, он, в согласность с этим предопределением, так и устраивал всю свою жизнь… Классиче-ские представления о «мошеннике» хотя несколько тоньше, но тоже дале-ко не исчерпывают всей полноты содержания этого типа. Классический «мошенник» уже смотрится опрятнее. Он прилично одет и, судя по на-ружному виду, успел выбиться из «простого звания» … Классическое представление о казнокраде уже значительно полнее, и причина этому очень понятная: самое занятие казнокрадством предполагает известную внешнюю облагороженность… Странное дело! даже жена казнокрада до-сконально не знает, откуда идёт добыча и как она велика, и только дога-дывается, что бог нечто послал…

Нынче хищничество всех видов и форм (вот что значит примесь эле-мента «питомцев славы»: даже новое слово «хищник» придумали, взамен старого и столь определённого слова «вор»!) до того усложнилось, или, лучше сказать, слилось с всевозможными ремёслами, из которых одни положительно ставятся в пример благонамеренной деловитости, другие же хотя и не ставятся в пример, но слывут в обществе под именем милых шалостей, — что даже очень тонкий наблюдатель вряд ли сумеет в точно-сти определить, где кончается благонамеренность и где начинается «хищничество».

12–377–380

186

Часть II

Есть убеждение, что жизненные приобретения никогда не достигают-ся иначе, как окольными путями. Поэтому благоразумные люди посто-янно вопиют к людям менее благоразумным: остерегитесь! подождите! придёт время, когда и нам грош сделается двугривенным!

10–380

Хищение, — сиречь высасывание выморочных соков, известно было издревле, и издревле же значилось во всех азбуках под всевозможны-ми рубриками. Если же и воспоследовала, лет двадцать тому назад, в этом отношении какая-нибудь реформа, то она коснулась только внешних приёмов, размеров и названия. В древности слова хищение не было, но зато было слово «лафа», и вся дореформенная Русь отлич-но понимала, что слово это означает именно высасывание выморочен-ных соков. Но так как конструкция этого слова слишком отзывалась провинциализмом и татарщиной, то понятно, что с поднятием уровня образованности почувствовалась потребность и в поднятии уровня тер-минологии. Отсюда — замена слова «лафа» словом «хищничество». То же поднятие уровня образованности не могло не повлиять и на внеш-ние приёмы всасывания, устранив всё режущее и грубо-реальное и со-общив этому занятию характер порядочности и даже некоторой щего-леватости. А дороговизна съестных припасов, увеличение таможенного тарифа на предметы роскоши и непомерное воздорожание кокоток до-вершили остальное, расширив понятие о вымороченности до таких размеров, о которых, конечно, и во сне не снилось скромным эксплуа-таторам «лафы».

16(1)–303

Всю общественную ниву заполонило хищничество, всю её, вдоль и по-перёк, избороздило оно своим проклятым плугом. Нет уголка в целом мире, где не раздавались бы жалобы на упадок жизненного уровня, где не слышалось бы вопля: нет убежища от хищничества! некуда скрыться от него! Головы несомненно медные — и те тронулись им, и те поняли, что слабость презренна и что только сила, грубая, неразумная сила име-ет право на существование. Повсеместно идёт чавканье и заглатывание, а челюсти так торопливо работают, что поневоле становится холодно. Не-вольно спрашиваешь себя: что же будет, когда хищники переедят всех слабых и ни одного из них не останется налицо, чтобы ответить на мучи-тельные и всеминутные запросы плотоядности? как поступят они? На-

187

Памфлет

чнут ли рвать за горло друг друга или же сочтут свою миссию окончен-ною и положат зубы на полку?

7–143

Запрещается — а воруют! Нет, уж ты лучше выйди на площадь, закри-чи «Караул» — может и полегчает…

12–391

«Хищник» — вот истинный представитель нашего времени, вот выс-шее выражение типа нового ветхого человека. «Хищник» проникает всю-ду, захватывает все места, захватывает все куски, интригует, сгорает за-вистью, подставляет ногу, стремится, спотыкается, встаёт, и опять стре-мится… «Хищник» — это дикий в полном значении этого слова; это человек, у которого на языке нет другого слова, кроме глагола «отнять». Но так как кусков разбросано много, и это заставляет глаза разбегаться; так как, с другой стороны, и хищников развелось не мало, и строгого рас-пределения занятий между ними не имеется, то понятно, какая масса злобы должна накипеть в этих вечно алчущих сердцах. Самое торжество «хищника» является озлобленным. Он достиг, он удовлетворён, но у него, во-первых, есть ещё нечто впереди и, во-вторых, есть счёты сзади.

Но масса тем не менее считает «хищников» счастливыми людьми и завидует им! Завидует, потому что это тот сорт людей, который, в насто-ящую минуту, пользуется наибольшею суммой внешнего благополучия. Благополучие это выражается в известной роскоши обстановки, в обла-дании более или менее значительными суммами денег, в лёгкости удо-влетворения прихотям, в кутежах, в разврате… Массы видят это и сгора-ют завистью. Но стоит только пристальнее вглядеться в эти так называ-емые «удовольствия» хищников, чтоб убедиться, что они лишены всяческого увлечения, всякой искренности. Это тяжёлые и мрачные ор-гии, в которых распутство служит временным, заглушающим противове-сом той грызущей тоске, той гнетущей пустоте, которая необходимо окра-шивает жизнь, не видящую ни оправдания, ни конца для своих тревог.

10–551, 552

Государство у нас обширное, а потому и операции в нём обширные.11–458

Поначалу воровать действительно страшно: всё кажется, что чужой рубль жжётся; а потом, как увидит человек, что чужой рубль имеет лишь то свойство, что легче всего другого обращается в свой собственный рубль,

188

Часть II

станет и походя поворовывать. Точно так же и насчёт чистоты нравов; только сначала есть опасение, как бы бока не намяли, а потом, как убе-дится человек что за сим, кроме сладости, ничего нет, — станет и почаще в чужое гнездо заглядывать.

11–227

Я был бы неправ, если б утверждал, что в моих глазах происходило прямое воровство, или кража, или грабёж. Но что тут в постоянном ходу было действие, называемое в просторечии «подвохом», — это несомненно. Только теперь я увидел, сколько может существовать видов «отнятия», которые не только закон, но даже самый тонкий психолог ни предусмот-реть, ни поименовать не может… Очень часто «подвох» является даже в самой цинической и грубой форме, без всякого участия психологии; но и тут он недоступен для изобличения, потому что в основании его предпо-лагается обоюдное согласие. И только тогда, когда «подвох» возымел уже своё действие, когда психологическая игра совершила весь свой круг и получила от нотариуса надлежащую санкцию, когда участвующие в ней стороны уже получили возможность проверить самих себя, только тогда начинают они ощущать нечто странное. Я уже не говорю о стороне «объ-егоренной», «облапошенной» и т. д., которая с растерявшимся видом ощу-пывает себя, как будто с нею наяву произошло что-то вроде сновидения; я думаю, что даже сторона «объегорившая», «облапошившая» и т. д. — и та чувствует себя изубытченною, на том основании, что «мало ещё дура-ка нагрели»… Сама неопределённость факта возбуждает чувство, ещё более тревожное, нежели настоящая кража. Куда идти, где искать от-мщения? Ежели его искать в сфере легальности, то ни один правильно организованный суд не признает себя компетентным в деле психологи-ческих игр…

11–131, 132

Все Дракины между собой родственники или свойственники: сплелись и переплелись так, что и расплести их никак невозможно.

14–497

У нас всегда с преобразований начинается… Сначала тебя преобразу-ют, а потом и упразднят… А опять и ещё: переформировка предстоит или упразднение? А то на-тка! Напустили туману.

15(2)–59

189

Памфлет

Нравственность — есть вещь второстепенной важности, когда дело идёт об интересе казны и славе любезного отечества.

3–400

Что может быть проще насилия, пошлее коварства, нахальнее необуз-данности, и между тем кто, кроме субъекта, вполне освободившегося от всяких нравственных обязательств, охотно согласится на такие поступки, которые повлекут за собой для него название человека коварного, на-хального и необузданного? Все подобного рода действия не требуют ни ума, ни особенных способностей; единственное условие, которому они подчиняются, — это условие внезапности. Сюрпризы, изготовляемые при помощи savoir vivre1, тем именно и благонадёжны, что к ним нельзя при-готовиться и что, следовательно, ни ум, ни проницательность, ни талан-ты — ничто не может устоять против них, ничто не может их отразить. Это своего рода кирпичи, внезапно сваливающиеся с крыши и сразу уби-вающие человека, — что против них поделаешь?..

С одной стороны — savoir vivre, с другой — толпа, до которой имеет дело тот самый savoir vivre. Как ни прост сей последний, как ни ограни-ченны его цели, всё-таки он знает, чего хочет и, следовательно, обладает известной дозой решимости. Он тогда только и выходит, когда уже зара-нее определит и свои собственные позиции, и точку, в которую предстоит ему целиться. Совсем другой вид представляет толпа; как ни предпола-гайте её проницательною, она уже по тому одному не в силах ничего предпринять, что не знает, откуда и какого рода камень будет в неё бро-шен. Она может выделять из себя великих и гениальных людей, она мо-жет совершать чудеса самопожертвования и доблести, но против неожи-данностей и расставляемых ловушек ничего сделать не в состоянии.

На этом-то именно и основан весь расчёт так называемого savoir vivre, и вот этот-то именно расчёт и поняли в совершенстве так называемые соломенные головы…

Savoir vivre и мошенничество, может быть, две равно великие, но в то же время совершенно различные силы. Большая разница: вырвать у ближнего изо рта кусок наглым образом — и вынуть тот же кусок так, чтоб никто не заметил; насколько первое зазорно, невежливо и оскорби-тельно, настолько второе естественно… почти законно.

7–111–114

1 Умение жить (франц.).

190

Часть II

Были мы грубы и неотесаны; только и было на языке: мошенники да мошенники! И вдруг… savoir vivre!

Не правда ли, это приводит многое в порядок? — говорила на днях одна прекрасная кокотка, и говорила сущую правду.

За всем тем меня тревожат два вопроса:Вопрос первый. Каким образом могло случиться, что соломенные го-

ловы вдруг сделались и экономистами, и финансистами, и чуть-чуть не политиками?

Вопрос второй. Ежели справедливо, что от всех этих затей пахнет миллионами, то с какого благодатного неба должны свалиться на нас эти миллионы?

Первый вопрос разрешается очень легко: именно потому и имеют ус-пех соломенные головы, что они соломенные. Нет ничего проще, как устройство соломенной головы. Правда, что она не отличается проч-ностью и что через её скважины очень скоро стекает всякая мысль, кото-рая в неё извне вливается; но зато в неё и попадает всякий сор гораздо удобнее, нежели в обыкновенную человеческую голову. Она постоянно раскрыта для всякого ветра, хотя бы даже и зловонного, но по этому-то самому так быстро и колеблется всякими дуновениями. Обыкновенная голова имеет способность задерживать мысли и комбинировать их с тем мыслительным капиталом, который нажит прежде. Напротив того, соло-менная голова ничего не задерживает и не имеет надобности комбиниро-вать, потому что мысли проходят сквозь неё как сквозь пустое решето. Это качество во многом её облегчает: оно делает её быстровоспламеня-ющеюся, оно дозволяет ей действовать, ничем не стесняясь. Не нужно быть ни экономистом, ни финансистом, ни политиком, чтобы скалить зубы на чужой платок. Для этого требуются только крепкие инстинкты плотоядности и чревоугодничества, а затем звания экономистов, финан-систов и политиков придут сами собою.

Нахальство, нестесняемость, развязность и постоянное, неуклонное стремление к куску — вот основания и принципы этой новой экономиче-ской науки…

Нахальство и стремительность в достижении целей (а следовательно, и успех) столь же свойственны соломенным головам, сколько совестли-вость и некоторая нерешительность свойственны обыкновенным головам человеческим. Это истина, которую подтверждает и история…

7–106–108

191

Памфлет

Митрофаны не изменились. Как и во времена Фонвизина, они не хо-тят знать арифметики, потому что приход и расход сосчитает за них при-казчик… Одно право они упорно отстаивают — это право обуздывать, право свободно простирать руками вперёд.

Митрофан на всё способен, потому что он на всё готов.Он специалист по части гражданского судопроизводства, потому что

занимал деньги и не отдавал оных.Он специалист по части уголовного судопроизводства, потому что да-

вал затрещины и получал оные.Он специалист по части администрации, потому что он знает такие

ругательства, которые могут в одно мгновение опалить человека.Он специалист по части финансов, потому что все трактиры были сви-

детелями его финансовых операций.Он медик, потому что страдал секретными болезнями.Он акушер, потому что видал нагих женщин.Все профессии он изучил на своих собственных боках с такой основа-

тельностью, что даже получил название «выжиги». «Выжига» — это со-всем не ругательный, а, скорее, деловой термин, означающий мужа сове-та. «Уж коли этакая “выжига” не поможет, — говорят вам, указывая на X. или Z., — то дело твоё пропащее». Вы обращаетесь к «выжиге», и, к изум-лению вашему, он действительно помогает вам.

Дайте «выжиге» рубль серебра, он заложит душу чёрту; дайте пять рублей — он сам сделается чёртом. Ему и это сделать легко, потому что он один в целом свете знает, где найти чёрта и что у него просить…

Митрофан плохой теоретик; он не любит ни анализировать, ни обоб-щать и упорнее всего отворачивается от самого себя. Если б вчерашний день был свеж в памяти, он, может быть, стоял бы укором или, по малой мере, поучением. Но так как вчерашнего дня нет, так как последовавшая за ним ночь принесла с собой хмельное забвение всего прошлого, то нет места ни для поучений, ни для укоров.

10–14, 15

У русского человека очень часто рождается по временам желание сию минуту съесть какой-нибудь особенно вкусный блин, который можно приготовить только через полчаса.

16(1)–254

192

Часть II

Вы, конечно, уж знаете, что господство хищения кончилось. Что каса-ется меня, то я узнал об этом из газет и, признаюсь откровенно, сейчас же поверил. Ещё так недавно на наших глазах происходил такой грандиоз-ный обмен хищений, что многие без основания отводили этому явлению ту же роль, которую играет обмен веществ в жизни отдельного индивиду-ума. И вдруг прилетает весть: обмен веществ прекратился. Каким обра-зом? с чего? — Да так, ни с того, ни с сего. Прекратился, и будет с вас… И радостно и жутко. Что-то будет? Как-то вынесет общество столь внезап-ную утрату? Что станется с нашими раутами, пикниками, катаниями на тройках и другими увеселениями?

16(1)–298

Лжец новой формации никогда не интересуется, какого рода страда-ния и боли может привести за собою его ложь, потому что подобного рода предвидения могли бы разбудить в нём стыд или опасения и, следова-тельно, стеснить его свободу. Раз навсегда сбросив с себя иго напомина-ний и уколов, он лжёт нагло, бессердечно и самодовольно, так что даже достаточно проницательные люди внимают ему в недоумении…

12–267, 268

Всякий порядок вещей хранит в своих недрах и споспешествующие элементы и неспоспешествующие. Первые прозываются — благонадёж-ными; вторым присваивают наименование неблагонадёжных. Всё это не только не противоречит истине, но и вполне естественно. Поэтому при-мириться с этим явлением необходимо, и вся претензия современного че-ловека должна заключаться единственно в том, чтобы оценка подлежа-щих элементов производилась спокойно и не чересчур расторопно. Недо-статочно сказать: вот (имярек) неблагонадёжный элемент! — надо ещё доказать, действительно ли он неблагонадёжен и по отношению к чему. Может быть, сам по себе взятый, он совсем не так неблагонадёжен, как кажется впопыхах.

16(2)–38

Ежели для пьющих важно определить, с какой именно рюмки они приходят в опьянение, то тем паче необходима подобная определённость в разных отраслях административной деятельности. Ибо ведь человек встречается с этою роковою рюмкой — чертой везде, но только тот назы-вается мудрым, который умеет предугадать и воздержаться.

15(1)–282

193

Памфлет

Повторяю: они — политиканы — перемещают центры власти, в ущерб или к выгоде немногих заинтересованных личностей, но всегда без суще-ственной пользы для масс… Сами массы совсем не так нетерпеливы и не представляют чересчур несоразмерных требований, как об этом привык-ли вопиять встревоженные умы политиканов. Прислушайтесь к этим требованиям, и вы без труда убедитесь, что даже максимум их, сравни-тельно не очень велик. И причина этой умеренности очень проста: чело-веку масс неоткуда взять идеалов роскоши, пресыщения и даже простого довольства, — он их не знает.

16(2)–43

Заметьте раз навсегда: когда кличут клич, то всегда из пор выползают только те Ивановы, которые нужны, а те, которые не нужны — остаются в норах и трепещут. Это само собою так делается, ибо таков естественный закон благоустройства и благочиния. И надо прибавить, закон очень це-лесообразный, потому что он устраняет разномыслие и подтверждает единение, с присовокуплением (в небольшой дозе) «средостения» и (боль-ше чем нужно) «оздоровления корней». Благодаря этому закону трепещу-щие Ивановы безмолвствуют, а дерзающие — славословят. И затем, так как только одни славословия и слышны, то совокупность их и составляет то «содействие», которым мы обязываемся удовольствоваться.

14–326

Если вы видите человека, который мечется между двумя лагерями и называет это метание мудростью, — будьте уверены, что это «складная душа»; если вы видите человека, который называет себя пионером, а в су-мерках не прочь забежать покалякать с историографами насчёт пионер-ских дел и называет это дипломатией, — будьте уверены, что это «склад-ная душа»; если вы увидите человека, который утверждает, что в иных случаях ломаная линия может быть короче прямой и называет это посте-пенностью в преуспеянии, — будьте уверены, что это «складная душа».

7–204

Ах жизнь, жизнь! всё равно как платье. Всё цело да цело, и вдруг где-нибудь лопнет. Хорошо ещё, ежели лопнет по шву — зачинить легко: а ежели по целому месту — пиши пропало! Как ни чини, ни заштопывай, а оно всё дальше, да дальше врозь ползёт. И заплатки порядочной поста-вить нельзя, нитка не держит.

17–388

194

Часть II

Всякому, без сомнения, случалось иметь дело с людьми, которых огра-ниченность видна с первого взгляда, но которые в то же время поражают своею самоуверенностью. Из всех человеческих типов это самый надоед-ливый и нестерпимый. Просто ограниченный человек хранит свою огра-ниченность про себя; он не совершает ничего особенно плодотворного, но зато ничего и не запутывает. Совсем другое дело — ограниченность само-довольная, сознавшая себя мудростью. Она отличается тем, что насиль-ственно врывается в сферы ей недоступные и стремится распространить своё крыло всюду, где слышится живое дыхание. Это своего рода зараза, чума. Низменные идеалы, которые она себе выработала или, лучше ска-зать, которые получила в наследство с прочею рухлядью прошлого, пере-стают быть её идеалами, а становятся образцом для идеалов общечелове-ческих; азбучность становится обязательною; глупые мысли, дурацкие речи сочатся отовсюду и совокупность их получает наименование «мора-ли».

7–149

Когда я начинаю думать о современности, то, признаюсь, она пред-ставляется мне не иначе, как в виде ящика с двойным дном. В котором из них обретается «настоящая штука» — поди угадай! Да и какая ещё «шту-ка» — может быть, райская птица, может быть, крокодил?.. У жизни с двойным дном, и литература не может быть иная, как тоже с двойным дном. Газеты, например, положительно могут измучить…

13–326, 327

Шалопаи проникли всюду, появились на всех ступенях общества и по-степенно образовали такое компактное ядро, что, за неимением другого, более доброкачественного, многие усомнились, не тут ли именно и нахо-дится та несокрушимая крепость, из которой новые веяния времён могут производить смелейшие набеги свои?

8–161

На человека, который представляет собою пустое место, не только нельзя возлагать упований, но даже остеречься от него трудно, потому что никто не может определить, что заползёт в эту пустоту и что из неё выйдет, приветливый ли звук, или змеиное шипение, или просто дурац-кое мычание. Тут всё загадка, и притом такая, на разрешение которой сколько бы ни потратили ума, всё-таки никакой разгадки не получится.

7–446

195

Памфлет

Ныне, благодаря чрезмерному размножению шалопаев, до того всё пе-репуталось, что трудно даже определить, что из беспрерывно нараста-ющей массы сплетен представляет реальность, а что, без дальних слов, следует бросить на съедение собакам. Благодаря этой путанице самые существенные и трудные задачи жизни делаются достоянием невежест-веннейших добровольцев, и затем недомыслие и даже явная бессмысли-ца являются главным обвинительным штандпунктом, против которого даже возразить противно…

Сознавать себя со всех сторон опутанным сетью шалопайства — разве это не горшая из обид? Видеть шалопайство вторгающимся во все жиз-ненные отношения, нюхающим, чем пахнет в человеческой душе, чита-ющим по складам в человеческом сердце, и чувствовать, что наболевшее слово негодования не только не жжёт ничьих сердец, а, напротив, бес-сильно замирает на языке, — разве может существовать более тяжёлое, более удручающее зрелище?

15(1)–188

Когда человек сыт и доволен, когда дела или делишки его идут из-рядно, то он почти всегда наклонен думать, что этой сытости и доволь-ству не будет конца. Особливую в этом смысле способность оказывают люди, которые любят ловить рыбу в мутной воде и которым это ловление несколько раз более или менее счастливо сходило с рук. Поприще своё они обыкновенно начинают тем, что прикидываются лазарями, прилеж-но прислушиваются и приглядываются; но, обделавши с успехом два-три дельца, постепенно ободряются и в скором времени начинают ломаться и кривляться во всю мочь… Опираясь на свой успех, эти люди не только воображают себя великими и непобедимыми дельцами, но, к величайше-му и всеобщему изумлению, даже приобретают какую-то олимпическую уверенность в своём бесспорном праве ловить рыбу в мутной воде.

6–552

Легковесный ленив, несмотря на свою юркость; неспособен, несмотря на то что за всё берётся; невежествен, несмотря на то что никогда не крас-неет. И за всем тем он успевает. Он нагл и угодлив в одно и то же время и своею открытой враждой к мысли зарекомендовывает себя с наилуч-шей стороны. С этим скудным запасом он забирает всё вверх и вверх, ничего не видя, ничего не понимая, не имея даже никаких целей, кроме самого процесса забирания вверх.

7–50

196

Часть II

История наша в последнее время так быстро шагнула вперёд, так мно-го предоставила непредвиденных и своеобразных фактов, что для разре-шения их нужны уже не слова, не отвлечённости, не теории и даже не угрозы. Нужна «организация», такая «организация», которая непосред-ственно давала бы практические результаты, которая «жарила» бы не словом, но прямо оставляла знаки на теле.

14–480

Одна из самых замечательнейших способностей «легковесного» — это способность проникновения. Он не изобретателен, не глубокомыслен, не обладает познаниями, и, при всём том, нет профессии, в которую бы не забрался этот духовный недоросль и в которой не оставил бы он лёгкой погадки. Готовность и развязность заменяют ему всевозможные каче-ства; он ни над чем не задумывается, ни перед чем не останавливается и неуклонною стопой шествует в храм славы с единственною целью сне-вежничать в нём. Существуют легковесные публицисты, легковесные ро-манисты, легковесные администраторы, легковесные экономисты, мора-листы, финансисты и т. д. Сколь разнообразны вольные художества в России, столь же разнообразны и профессии легковесных.

7–52

Что такое свобода? обеспеченность? самодеятельность? Всё это от-влечённые термины, которые следует наполнить несомненно осяза-тельным содержанием, чтобы в результате вышло общественное цве-тение. Термины эти, в своей общности, могут воспитывать общество, мо-гут возвышать уровень его верований и надежд, но блага осязаемого, разливающего непосредственное ощущение довольства, принести не мо-гут. Чтобы достичь этого блага, чтобы сделать идеал общедоступным, не-обходимо разменять его на мелочи и уже в этом виде применять к ис-целению недугов, удручающих человечество. Вот тут-то, при размене на мелочи, и вырабатывается само собой это выражение: «по возможности», которое, из двух приходящих в соприкосновение сторон, одну заставляет в известной степени отказаться от замкнутости, а другую — в значитель-ной степени сократить свои требования.

16(1)–163

Духом мы высоко парим, но немощная плоть парению нашему немало препон представляет — от того и уныние.

12–214

197

Памфлет

Везде, где пахнет разложением, где слышится растленное слово, — везде «легковесный» является беспримерным трудолюбцем и неутоми-мым строителем будущего.

Ужели и сего не довольно? Ужели мы имеем повод опасаться, что Русь когда-нибудь оскудеет добродетелями?

Нет, этого не будет. Родник, который источает нам «легковесных», так богат ключами и бьёт такой сильной струёй, что нет ни малейшего пово-да ожидать, чтоб он когда-нибудь истощился. Это правда, что «легковес-ные» — плотоядны и в этом качестве охотно поедают друг друга, но, с дру-гой стороны, их наготовлено так много и сами они так легко зарождают-ся, что возлагать какие-либо упования даже на их плотоядность было бы величайшею опрометчивостью.

Нет никакого сомнения, что один порядочный мороз может разом по-губить бесчисленное множество комаров; но это не даёт права надеяться, чтоб комариный род изгиб на веки веков. Увы! Достаточно одного пас-мурного, влажного дня, чтоб воинство восстановилось во всём своём со-ставе, и даже более полном и сильном, нежели когда-либо. Что нужды, что это будут иные, новые комары — всё-таки это будут не орлы, а кома-ры, и интересоваться тем, как называются они по имени и отчеству, мо-жет только праздное любопытство.

Так точно и «легковесные». Они могут временно пропасть, но изгиб-нуть не могут. В ту самую минуту, когда вы считаете воздух навсегда очищенным от них, они уже где-то зарождаются, где-то взыграли, где-то роятся. Ещё мгновение — и они уже носятся по полям и оврагам, они брыкаются и кусают.

7–54

То, что прежде разрешалось в одно мгновенье ока и одним мановени-ем руки, ныне перекладывается с места на место, перевёртывается с боку на бок, да так на боку и остаётся.

3–384

Правда, что появилось множество разнообразнейших комиссий и ко-митетов, которые как будто намереваются перевернуть вверх дном все-ленную, но действия их доселе даже и не ограничивались, а как-то лезли всё вширь да вглубь да ввысь, так что вряд ли когда-нибудь и насла-дишься плодами их…

3–424

198

Часть II

Всякое проходимство является на сцену не иначе как в блеске, свой-ственном бесстыжеству. Бесстыжество отуманивает; оно на весь мир смотрит в упор и при этом лжёт, хвастает, обманывает в глаза. При виде этой беззаветной наглости мнится, что за нею стоит что-то несокрушимое, что у неё есть какая-то роль в истории. Но, кроме того, бесстыдство обла-дает ещё одним качеством: где бы оно ни появилось, около него сейчас же группируется плотная масса негодяев. Всё праздное, буйное, всё обурева-емое страстью лёгкой наживы, живущее хищничеством и набегами, — всё с непреодолимою силой влечётся к бесстыжеству, устроивается под сению его и в свою очередь образует оплот. На глазах у всех формируется бесшабашное скопище, и формируется тем легче, что ему не нужно ника-ких пособий, кроме навыка и быстроты. Быстрота, оказывающая гибель-ное влияние во всех других человеческих предприятиях, составляет единственный операционный базис в делах жульничества. Замыслите облагодетельствовать человечество — вы в самой вашей совести встрети-те тысячи преткновений. Она представит целые тьмы сомнений, заста-вит шаг за шагом следить за вашим предприятием, обдумывать каждую подробность, обеспечивать от возможности ошибок. Задумайте ограбить, зарезать, перервать горло — нет ничего легче. Будьте лишь настолько быстры в действиях, чтобы предупредить возможность сопротивления со стороны облюбованной жертвы. Застать врасплох, удивить неожиданнос-тью — вот что требуется. Покуда человек протирает глаза, можно пере-менить всю его обстановку и даже его самого поставить вверх ногами. А этого-то результата только и домогается бесстыжество.

7–167

Коль скоро сила авторитета находится в зависимости от его соответ-ствия уровню потребностей жизни, то из этого само собой следует, что понятие о незыблемости авторитета есть понятие по малой мере спор-ное. Он незыблем, покуда человек находит в нём прочную руководящую нить для жизни; но как только жизнь затопляет поставленные им гра-ни — ясно, что наплыв новых требований должен затопить и износив-шийся от времени авторитет. При низкой степени человеческого разви-тия авторитет представляется в самой грубой форме, или, говоря точнее, значение авторитета присваивает себе всё то, что может «приказать» и против чего «ничего не поделаешь» — кто же назовёт такой авторитет незыблемым?

7–513, 514

199

Памфлет

Понятие, сопряжённое со словом «делать», как бы не существует для нас; мы знаем только одно слово: распоряжаться. «Распоряжаться», то есть смещать, увольнять, замещать, повышать, понижать и т. д. А это-то именно и есть «политика», в том смысле, как мы её понимаем.

10–540

Уступчивость, как орудие тактики, только тогда может иметь действи-тельное значение, когда она одинаково трактуется обеими заинтересо-ванными в споре сторонами, а не тогда, когда одна сторона расширяет свои требования до бесконечности, а другая обязывается в такой же про-порции суживать свои.

9–150

Известно, что когда жизнь начинает предъявлять требования, то вмес-те с тем в обществе обнаруживается брожение. Брожение это преимуще-ственно выражается в появлении бесчисленного множества разномаст-ных политических партий, которые не пренебрегают никакими сред-ствами, чтобы подсидеть друг друга.

16(1)–245

Я охотно допускаю, что совершившиеся реформы не для всех приятны и что, следовательно, единомыслия в их оценке ожидать нельзя. Но для того, чтобы с успехом вести по их поводу упразднительную пропаганду, недостаточно ненавидеть, проклинать и подсиживать, а необходимо ясно и определительно указать, как с ненавидимым предметом поступить. Некоторые из реформ уже приближаются к концу второго десятилетия. Ведь это уже в известном смысле храм славы, а совсем не наваждение, по поводу которого достаточно сказать: «дунь и плюнь!» — и ничего не будет!

16(1)–251

Можно ли жить с народом, опираясь на оный? Можно ли жить такою жизнью, при которой полагается есть пирог с грибами исключительно затем, чтоб держать язык за зубами.

14–199

Ныне, по-видимому, отличнейшие традиции приходят в забвение. По-давляющие события последнего времени вконец извратили смысл рус-ской жизни, осудив на бессилие развитую часть общества и развязав руки и языки рыболовам мутной воды.

14–303

200

Часть II

Нет такого сильного невежества, которое, роясь около себя, не встрети-лось бы с невежеством сугубым, с таким невежеством, перед которым оно не встало бы в тупик.

9–118

В настоящую минуту мы очень несчастливы. Нашу жизнь намерева-ются заполнить лудильщики.

14–515

Гадливое отношение к действительности, каковая бы она ни была, не поведёт ни к каким результатам, кроме апатии и бездействия со сто-роны тех, которые предаются такой гадливости, и кроме окончательного торжества тех тёмных сил, которые и без того торжествуют не мало. Не-обходимо, наконец, отрезвиться, необходимо поставить свою деятель-ность на почву реальную. Пусть каждый делает то, что он может и на что способен, ибо мы никогда ничего не доспеем, покуда будем смотреть ра-зиня рот и ненавидеть своими боками… Скоро ли поймут эту истину гос-пода вислоухие и юродствующие?

6–329

Белиберда — это, так сказать, воздух, которым мы дышим, хлеб, кото-рым мы питаемся, это не только существеннейший признак времени, но и отличнейшая во всех смыслах рекомендация. Во всех видах она хоро-ша: и как «главное блюдо», и в виде гарнира.

16(1)–349

Необходимость ограничивать свои желания желаниями других, необ-ходимость смягчать дикость инстинктов — вот та великая школа, кото-рой суждено в будущем покорить вредную секту брюхопоклонников.

Если б не было побеждённых, не было бы и триумфаторов. Ежели мысль содрогается при виде ходячих крашеных гробов, то та же самая мысль сумеет, даже сквозь сплошную массу живых могил, провидеть иные сферы, иные интересы и требования, иную температуру, иную жизнь. Как ни обширно кладбище, но около него ютится жизнь. История не останавливается оттого, что ничтожество, невежество и индифферен-тизм делаются на время как бы законом и обеспечением мирного челове-ческого существования. Она знает, что это явление преходящее, что и под ним и рядом с ним, не угасая, теплится правда и жизнь.

7–72

201

Памфлет

Только доведённая до героизма мысль может породить героизм и в действиях; только непреклонности логики дана роковая тайна совершать чудеса… Ревнители тьмы уже не скрывают своей игры, не забрасывают грязью подслащенных фраз, но прямо и открыто признают себя именно ревнителями тьмы. Следовательно, героев нет и не может быть, следова-тельно, руки и умы развязаны, следовательно, мы свободны от всяких обязательств… В самом деле, ты готов на всё: ты готов защищать свою мысль, шаг за шагом, ты готов принять диалектический бой со всяким противником, но злоба дня, та страшная злоба дня, которая не хочет слу-шать ни убеждений, ни доказательств твоих, которая хохочет и кривля-ется над ними, которая спокойно продолжает злодействовать, покуда ты изливаешь восторженные потоки красноречия, эта злоба застаёт тебя бе-зоружным. Злоба дня застаёт тебя безоружным, потому что ты не только презирал её, но просто-таки не считал её ни во что. И ты был прав, пре-зирая, потому что, говоря абсолютно, взирая на мир с точки зрения бес-примерной чистоты твоей мысли, она действительно ничего, кроме пре-зрения, не заслуживает. Но эта презренная злоба дня нынешнего была истиною дня вчерашнего, но она ещё вчера была источником жизни для бесчисленного множества тебе подобных существ, но у неё есть корни, и очень крепкие корни, в прошедшем… обойти её трудно, обойти её не-возможно. Волею или неволею, но ты должен сойти до неё, должен иссле-довать её и даже принять к сердцу её интересы. Ибо что должно, что мо-жет составлять предмет твоей деятельности? Или открытая борьба со злобою дня, или нравственно-воспитательное на неё действие. И в том и в другом случае ты должен знать слабые и сильные стороны своего про-тивника, и в том и в другом случае ты обязан с осторожностью и даже с нежностью держать в своих руках гадину, которую намереваешься убить.

3–537–539

Нет, например, ничего естественнее, справедливее и святее, как при-знание прав большинства и защита их против притязаний каст…

Я знаю, что каста, как и всё вообще, что носит на себе печать привиле-гии, исключительности и особничества, представляет явление очень не-хорошее…

6–188, 189

Мысль, сделавшаяся страстною, мысль, доведённая до энтузиазма, — вот та вулканическая сила, которая из сокровенных недр толпы выбра-

202

Часть II

сывает исторических деятелей, вот та неистощимая струя, которая, кап-ля по капле, неотступно долбит камни невежества и предрассудков… Наконец всякое волнение душевное разрешается лишь прыщами и по-дозрительною накожною сыпью… Я не говорю, чтоб прыщи были беспо-лезны, я даже не отрицаю законности их существования, но вместе с тем не могу не скорбеть душою, когда меня уверяют, что дело так и должно кончиться одними прыщами и что прыщи составляют венец истории. История, думаю я, должна привести к просветлению челове-ческого образа, а не к посрамлению его, и с этой точки зрения необычай-ное изобилие накожной сыпи и упорная её устойчивость не только не радуют меня, но, напротив того, до глубины души огорчают. Я положи-тельным образом протестую против претензии прыщей на право беско-нечного господства в жизни и против того безнравственного девиза, с ко-торым они являются в мир и в силу которого абсолютная истина жизни представляется опасною и недостижимою химерой, а вместо её предлага-ется в руководство другая истина, заключающаяся в более или менее проворном эскамотировании1 одной лжи посредством другой… Следова-тельно, для нас, собственно, весь вопрос приводится к тому, какую имен-но сумму исторического худосочия благоприобрели мы до настоящей ми-нуты возрождения, с тем чтоб на основании этого данного определить время, когда начнут подсыхать прыщи.

3–273, 274

Искусство выражать одну и ту же мысль на разные манеры и не изол-гаться при этом вконец — столь любопытно, что может равняться разве искусству выражать совершенно разные мысли на один и тот же манер. В первом случае читателю кажется, что мысли как будто одни и те же, а между тем они как будто разные; во втором, что мысли как будто раз-ные, а в то же время они как будто одни и те же. Закон, которому подоб-ные мысли следуют в своём течении (ибо в благоустроенном государстве на всё свой закон есть), называется законом единообразия в разнообра-зии, или, что одно и то же, законом разнообразия в единообразии.

6–140, 141

Негодяй — властитель дум современности. Породила его современная нравственная и умственная муть, воспитало, укрепило и окрылило — со-временное шкурное малодушие.

1 Эскамотирование (франц.) — сокрытие.

203

Памфлет

Я не хочу сказать этим, что он явился в мир только вчера, но утверж-даю, что именно вчера он облёкся в те ликующие одежды, которые дозво-ляют безошибочно указать на него в толпе: вот негодяй! И в древности, и в нынешние времена — всегда существовал негодяй…, но он прятался в тёмных извилинах человеконенавистнического ремесла и там пакос-тил, следуя в этом примеру своего прототипа, сатаны…

Ныне — не так. Ныне негодяй сознал самого себя и на вопрос: что есть негодяй? — отвечает смело: негодяй — это я! Подобно отцу своему, сата-не, он не чувствует даже потребности выяснить себе сущность негодяй-ской профессии, а прямо на глазах у всех совершает негодяйские по-ступки и во всеуслышание говорит негодяйские речи.

15(1)–199, 200

Не рукоплесканиями захмелевшей толпы выражает себя популяр-ность общественного деятеля, а тою материальною и нравственною под-держкою, которую даёт общество и перед которою невольно задумывает-ся самая нахальная беззастенчивость. Вот этой-то популярности у нас никогда не было, как не было и многого другого, о чём с такою напыщен-ностью трактуют наши публицисты, а замещалось всё это дешёвыми ру-коплесканиями да трактирными спичами, одинаково готовыми петь хва-лу и успеху деятеля, и его исчезновению с арены деятельности.

9–162

Одни ликуют с умыслом, другие сами не понимают, что заставляет их ликовать. Так принято — и всё.

12–157

Мне казалось, что он в народе усматривает подходящую anima vilis1, над которою всего удобнее производить опыты канцелярских преобразо-ваний и которую, ради успеха этих преобразований, позволительно даже слегка поуродовать.

11–461

О! Если бы массы знали весь ужас той нищеты, которая преследует их от колыбели до могилы, если б они понимали, что в жизни есть нечто такое, что зовётся радостью счастья, и что право на это есть священней-шее и бесспорнейшее из всех прав человека! Они с ужасом отвернулись бы от самих себя, они убедились бы, что всё их прошлое было даже не

1 «Гнусная душа», то есть подопытное животное (лат.)

204

Часть II

прозябанием, а просто каким-то чудовищно-бессмысленным служением упитыванию разнообразных чужеядных, со всех сторон густою сетью оце-пивших их…

По мере того, как мы будем углубляться в наши наблюдения, перед нами откроется целый тёмный мир всякого рода горечей, целая прокля-тая история непрерывных умственных оглушений. Конечно, все эти об-щественные неровности, которые ныне поражают нас своею ненормаль-ностью, были в источнике своём до того тонки и незаметны, что даже по-чти невозможно их проследить, а тем менее указать тот момент, когда они перестали быть добровольными и естественными и образовали собой систему, но ведь это и не нужно совсем для того, чтоб доказать, что в этой системе нет ни справедливости, ни человеколюбия. Нам не нужно знать даже, виноват ли кто в таком положении вещей и почему оно произошло: вследствие ли какой-нибудь проклятой необходимости или просто по слу-чайному капризу судеб. Нам нужно убедиться только в том, что тут дей-ствительно была система, что она цепко опутала то, что ей нужно было опутать, и лежит доднесь несмываемым грехом на том, что этому греху совсем не причастно. А для того чтоб убедиться в этом, не требуется ни исторических изысканий, ни особенной наклонности к философствова-нию; тут требуется только известная доза здравого смысла и доверие к собственным своим глазам.

7–490, 491

Если справедливо, что во всяком положении вещей главным зодчим является история, то не менее справедливо и то, что везде можно встре-тить отдельных индивидуумов, которые служат воплощением «положе-ния» и представляют собой как бы ответ на потребность минуты. Понять и разъяснить эти типы значит понять и разъяснить типические черты самого положения, которое ими не только не заслоняется, но, напротив того, с их помощью делается более наглядным и рельефным… Такого рода разъяснительная работа хотя и не представляет условий совершен-ной цельности, но может внести в общую сокровищницу общественной физиологии материал довольно ценный.

10–34

Желание есть такая вещь, которая присуща природе человека, даже независимо от степени нравственного и умственного его развития. И ди-карь нечто желает, несмотря на то, что он не имеет понятия ни о правде,

205

Памфлет

ни о добре, ни об общественном интересе. Поэтому, если существует обще-ство, в котором все высшие интересы сосредоточиваются исключительно около мундирного шитья и других внешних проявлений чиновничьего этикета, то ясно, в этом обществе единственным регулятором человече-ских действий может служить только личная жадность каждого отдель-ного индивидуума, и притом жадность эгоистичная, уровень которой не-многим превышает уровень жадности дикаря. Может человек унести и спрятать или не может? — вот круг, в котором вращается человеческая жизнь, вот вся её философия.

10–229

Что может быть существеннее, в смысле экономическом, права распо-ряжаться трудом постороннего человека, распоряжаться легко, без пред-намеренных подвохов, просто: пойди и сработай то-то! Или что может быть действительнее, в смысле политическом, как право распоряжаться судьбой постороннего человека, право по усмотрению воздействовать на его физическую и нравственную личность? Насколько подобные «права» нравственны или безнравственны — это вопрос особый, который я охотно разрешаю в отрицательном смысле, но несомненно, что права существо-вали, и что ими пользовались. Вопросы о нравственности и безнравствен-ности известного жизненного строя суть вопросы высшего порядка, кото-рые и свойственны натурам высшим. Только абсолютно чистые и высо-конравственные личности могли, в пылу «пользования», волноваться такими вопросами и разрешать их радикально. Средний же культурный человек, даже в том случае, ежели чувствовал себя кругом виноватым, считал дело удовлетворительно разрешённым, если ему удавалось в свои отношения к подневольным людям ввести так называемый патриар-хальный элемент и за это заслужить кличку «доброго барина».

13–362

Есть люди, которые даже к великим событиям и великим принципам не могут относиться иначе, как с точки зрения своих маленьких, карман-ных интересов.

5–300

Странники моря житейского так и льнут к прогрессистам, особливо в минуты постигающих их несчастий. И действительно, никто не сумеет так утешить, сказать сочувственное слово, показать вдали перспекти-вы… Но проходит момент за моментом, а будущее всё ускользает да ус-

206

Часть II

кользает из рук. «Несчастие» не брезжится где-то вдалеке, а глядит пря-мо в глаза и с каждой минутой всё суровее и суровее. Чем легче окрыля-лись надежды, тем легче они гаснут. Скверное сочетание легковерия и беспомощности представляется во всей наготе.

— О, прогрессисты! — восклицает в отчаянии бедный странник моря житейского.

Увы! Он не прав только тем, что с этого восклицания ему следовало бы начать, а не кончать им.

Прогрессист такой же идеолог, как и консерватор или ретроград, и душа его так же мало откликается на дело, как и душа самого заскоруз-лого ханжи-обскуранта. Какой же резон для него идти каким-то другим путём?

Никто не видел, чтобы прогрессист когда-нибудь чем-нибудь посту-пился, чтобы он усовершенствовал свою чувствительность до того, чтобы выпустить «кусок», который он раз защемил зубами. Будучи от природы покрыт скользким веществом, он пользуется этим преимуществом, чтобы увёртываться и скользить, но пользуется лишь до тех пор, пока не зайдёт речь о «куске». Напоминание о «куске» производит в нём панику, а па-ника — целый ряд решений и действий, которым позавидовал бы огне-постояннейший из ретроградов.

Вся жизнь прогрессиста есть непрерывное и опасное сидение между двумя стульями, и если он не испытывает невыгодных последствий этой опасности, то потому только, что, в случае надобности, он посидит как-ни-будь и на весу. И должно отдать ему справедливость, он так искусно си-дит на весу, что многим кажется, что так именно и следует всегда сидеть. И вот во всех сердцах зажигается удивление и созидаются алтари; из всех уст несутся гимны и песнопения. А он между тем жуёт да жуёт свой «кусок» и даже не давится им…

Памятуя стих Пушкина:Тьмы низких истин мне дорожеНас возвышающий обман, —

он окрыляет одних и кувыркается перед другими. То есть: с одной сторо-ны, приобретает пламень благородных сердец, с другой — ласку и куски. Ласку он ценит плохо, но «кусок»… О! «куска» он не выпустит ни под каким видом!

7–429, 430

207

Памфлет

И ещё характеристическая особенность. Хотя мы, культурные люди, имеем замечательную охоту к разработке «вопросов», но предметом этой разработки почти всегда делаем вопросы чисто отрицательного свойства. Нет, чтобы что-нибудь оплодотворить или открыть на пять копеек втуне лежащих богатств, а непременно искоренить, истребить, последние пять копеек растратить. Как будто провиденциальная наша задача именно в том и состоит, чтобы всё без остатка в три дня разрушить и во сто лет ни-чего не воздвигнуть.

13–431

Недостаток талантливых людей, которые могли бы просто и вразуми-тельно говорить с народом, есть недостаток весьма печальный.

5–389

Наука до сих пор доступна лишь незначительному меньшинству и указания её проходят к массе весьма туго и с большими затруднениями; следовательно, она не в силах ещё покамест сообщить человеческим стремлениям ни твёрдой формы, ни положительного внутреннего содер-жания.

5–419

Политиканство давит успехи науки и мысли и самые существенные победы последних умеет обращать исключительно в свою пользу.

16(2)–11

Всё в мире создаётся потихоньку и помаленьку — на этом сходятся и прогрессисты и ретрограды, с тою только разницей, что одни, в сфере предприимчивости, идут на вершок дальше, другие — на вершок короче. В обоих случаях область человеческой деятельности встречается с бес-численным множеством перегородок, и чем меньше захватывает вширь, тем прочнее и надёжнее кажутся те закладки, которые полагаются само-му делу. Один выдумывает пуговицу, другой — кантик, третий — ворот-ник; смотришь — ан когда-нибудь и целый мундир выйдет. Поступать таким образом повелевает благоразумие, советует самый закон преуспея-ния. И все действующие на поприще преуспеяния так именно поступают, то есть: спорят, обмениваются мыслями, подвергают критике ту или дру-гую подробность, а в случае крайности даже озлобляются и предают друг друга осмеянию. В результате оказывается прогресс, то есть пуговица, погон.

7–423, 424

208

Часть II

Злополучие так цепко хватается за всё живущее, что только очень ред-кие индивидуумы ускользают от него, но и они, в большинстве случаев, пользуются незавидной репутацией простодушных людей. Куда вы ни оглянитесь, везде увидите присутствие злосчастия и массу людей, зады-хающихся под игом его. Формы злосчастия разнообразны, разнообразна также степень сознательности, с которою переносит человек настига-ющее его иго, но обязательность последнего обязательна для всех. Не-правильность и шаткость устоев, на которых зиждется общественный строй, — вот где кроется источник этой обязательности, и потому она не может миновать ни одного общественного слоя, ни одного возраста чело-веческой жизни.

17–74, 75

Шкурный инстинкт грозит погубить, если уже не погубил все прочные жизненные инстинкты. Ужасно подумать, что возможны общества, воз-можны времена, в которых только проповедь надругательства над чело-веческим образом пользуется правом гражданственности. Уши слышат, очи видят — и веры не имут. Невольно вырывается крик: неужто всё это есть, неужто ничего другого не будет? Неужто всё пропало? Ведь было же когда-то время, когда твердили, что без идеалов шагу ступить нельзя! Были великие поэты, великие мыслители, и ни один из них не упоминал о «шкуре», ни один не указывал на принцип самосохранения, как на окончательную цель человеческих стремлений. Да, всё это несомненно было…

В смысле свободы мышления мы, конечно, не можем похвастаться, чтоб наше прошлое было изобильно благоприятными днями. Но даже в самые трудные времена злобная ограниченность, пошлость и принижен-ность стремлений не выступали так нагло вперёд, не выказывали так явно своей властности. Чувствовалась общая суровость жизненных тонов, но не было подлого ликования с поддразниваниями, науськива-ниями и проч. Правда, действующая в кварталах, представлялась обяза-тельно, но никому не приходило в голову утверждать, что нет солнца, кроме солнца, сияющего из будки, и что правду высшую, человеческую, следует заковать в кандалы.

14–222

209

Памфлет

Скольких великих явлений могла бы быть свидетельницей история, если бы она не была сдерживаема в своём движении нахальством одних и наивной доверчивостью других.

6–394

Если существует способ проверить степень развития общества или, по крайней мере, его способность к развитию, то, конечно, этот способ за-ключается в уяснении тех идеалов, которыми общество руководится в данный исторический момент.

Чему симпатизирует общество? чего оно желает? к чему стремится его мысль? — вот вопросы, которых разрешение с первого же раза становится обязательным для историка и исследователя общественной жизни, так как только на нём, на этом разрешении, могут быть основаны все даль-нейшие приговоры и оценки. И благо тем обществам, которые хоть ка-кой-нибудь ответ дают на эти вопросы; недобро тем, которые никакого ответа на них дать не могут…

Допустим даже бессмыслицу, согласимся на минуту, что общество мо-жет достигать известных целей в будущем, даже в том случае, когда оно на каждом шагу противоречит этим целям в настоящем и делает всё воз-можное, чтоб разорвать их, — всё-таки прежде всего приходится разре-шить вопрос: в чём же заключаются цели будущего? чего желает обще-ство? к чему стремится его интимная мысль?

Но здесь мы больше, чем где-либо вступаем в область догадок и недо-умений. Навстречу нам встаёт целая масса так называемых задач буду-щего; но эта масса, к сожалению, сплошь состоит из одних общих мест, и даже не общих мест, а просто из отрывочных звуков. Одни видят раз-гадку будущих русских судеб в слове «цельность», другие в слове «смире-ние», третьи — в слове «любовь»; четвёртые, наконец, даже не дают себе труда порыться в лексиконе, а просто-напросто сулят слово новое, неслы-ханное. Какие возможны практические применения для всех этих зага-дочных определений? И ежели даже отложить в сторону вопрос о приме-нениях насущных, если представить себе, что общество обязано терпели-во выносить временные невзгоды и неудобства в виду грядущих идеалов, то какой же идеал может осуществить собой, например, «смирение»?..

7–444–448

Издавна замечено, что слишком большое усердие, слишком исключи-тельная специальность, скорее мешает, нежели помогает. Для того, что-

210

Часть II

бы свободно подниматься по лестнице жизни, необходимо отчасти пор-хать, отчасти скользить по поверхности. Порхающий человек то на один цветок сядет, то на другой — не успеешь оглянуться — он в результате административный столп. Напротив того, человек усидчивый, облада-ющий чугунною поясницею, так и кажется, что заведёт в трущобу.

7–363

Что торжество брюхопоклонников есть факт совершившийся и не над-лежащий спору — это так; но прежде, нежели выводить какие-либо за-ключения, вглядитесь ближе в это явление, вслушайтесь пристальнее в эти ликующие клики и вы убедитесь, что тут кроется какой-то изъян. Лица победителей не поражают тою полнотою самодовольства, которая приличествует лицам действительных триумфаторов; торжественные их гимны отличаются шумом и восторженностью, но истинной, пролива-ющей в душу безмятежие гармонии всё-таки не дают. Ясно, что современ-ный триумфатор ещё не считает своего дела завершённым, что он ещё чувствует потребность кой-кого ущипнуть, кой-кого уязвить, кой-кого умертвить. Он мрачен и даже по временам, уподобляясь разъярённому самцу гориллы, плотоядно щёлкает зубами. Он боится, чтоб у него как-нибудь не отняли то мясо, на которое он заглядывается; он боится, чтобы между ним и тою растленною наготою, которая одна в состоянии пробуждать его вожделения, не опустился, сверх ожидания, занавес. Всё это заставляет заключить, что материал исчерпан ещё не весь…

7–71

Бывают минуты в истории, когда общество живёт одним чувством не-нависти, — это картина, конечно, очень печальная… Но скажите на ми-лость, можно ли не ненавидеть, можно ли не сгорать от негодования, ко-гда жизнь путается в формах, утративших всякий смысл, когда есть со-знание нелепости этих форм и когда, тем не менее, горькая необходимость заставляет подчиниться им, бог знает — из-за чего, бог знает — зачем?

Признаки этих эпох разложения таковы: с одной стороны всеобщее глубокое междоусобие, имеющее чисто внешние причины, с другой — всеобщее безверие, робко скрывающееся под личиной самого рабского лицемерия.

6–391

Всякое стремящееся провести себя в жизнь дело имеет к своим услу-гам двоякого рода деятелей: во-первых, инициаторов, по мысли которых

211

Памфлет

оно возникло и ведётся, и во-вторых, чернорабочих, которые суть ни боль-ше, ни меньше, как строгие и точные исполнители чужих планов и наме-рений. Это различие весьма важно, и всякая небрежность в этом смысле может иметь неисчислимые и очень не полезного свойства последствия… Если за инициаторами, этими людьми мысли по преимуществу, мы при-знаём право относиться к действительности с большим или меньшим не-терпением, если с их стороны не кажется странным какое-то искание «ис-торических утешений», то никаких подобных прав не имеют и не могут иметь простые чернорабочие мысли. В этих последних всего более ценит-ся их преданность, их, так сказать, материальное геройство. Они пред-ставляют собой те самые окопы, за которыми мысль может жить и разви-ваться, не будучи каждую минуту вынуждаема заботиться о своей защи-те. Вне этой роли чернорабочий приносит больше вреда, чем пользы: во-первых, он наболтает, во-вторых, переврёт, в-третьих, насмешит, в-четвёртых, наделает галиматьи. Горе чернорабочему самонадеянному, лезущему в герои! Он и сам погибнет и увлечёт за собой хотя частицу того дела, которому служит!

7–327

Фотопортрет М. Е. Салтыкова (Щедрина), сделанный незадолго до его кончины

213

Памфлет

Негодяи сплотились и образуют несокрушимую силу; честные люди — врозь глядят. Вот с каким убеждением приходится умирать.


Текст объявления о смерти М. Е. Салтыкова-Щедрина, составленный им самим

Проэкт объявления (в «Новом Времени», «Новостях» и «Русских Ведо-мостях» — отослать в Москву телеграмму)

Такого то числа и месяца скончался писатель М. Е. Салтыков (Щед-рин).

Погребение там-то и тогда-то.

214

Часть II

Не надо думать, что общество когда-нибудь погибнет под гнётом уныния и что оно вынуждено будет воспринять хлевные принципы в свои нравы. Надо прочь гнать эту мысль даже в том случае, ежели она выступает вперёд назойли-во и доказательно. Надо всечасно говорить себе: нет, этому нельзя статься! Не может быть, чтоб бунтующий хлев покорил всю вселенную!

215

Содержание собрания сочинений Салтыкова-Щедрина

(М.: Художественная литература, 1965–1977)

Том 1ПОВЕСТИ Противоречие (1847) — 1–183 Глава (1847) — 184–200 Запутанное дело (1848) — 201–275 Брусин (1849) — 276–324РЕЦЕНЗИИ — 327–352СТИХОТВОРЕНИЯ — 355–362

Том 2ГУБЕРНСКИЕ ОЧЕРКИ (1856–1857) — 7–469

Том 3НЕВИННЫЕ РАССКАЗЫ (1857–1863) — 7–254САТИРЫ В ПРОЗЕ (1859–1862) — 257–516

Том 4РАССКАЗЫ, ПОВЕСТИ, ОЧЕРКИ, ПЬЕСЫ (1857–1865) — 7–412

Том 5СТАТЬИ (1856–1860) — 7–99ГАЗЕТНЫЕ СТАТЬИ (1861) — 101–136СТАТЬИ ИЗ «СОВРЕМЕННИКА» (1863) — 139–271ФЕЛЬЕТОНЫ И ЮМОРЕСКИ ИЗ «СВИСТКА» (1863) — 275–304РЕЦЕНЗИИ (1863–1864) — 307–463

Том 6НАША ОБЩЕСТВЕННАЯ ЖИЗНЬ (1863–1864) — 7–378СТАТЬИ (1863) — 381–468ЖУРНАЛЬНАЯ ПОЛЕМИКА (1864) — 471–528

216

Часть II

Том 7ПРИЗНАКИ ВРЕМЕНИ (1863–1870) — 7–183ПИСЬМА О ПРОВИНЦИИ (1868–1870) — 187–339ДЛЯ ДЕТЕЙ (1869–1870) — 343–397САТИРА ИЗ «ИСКРЫ» (1870) — 401–418ИТОГИ (1871) — 421–486

Том 8ПОМПАДУРЫ И ПОМПАДУРШИ (1863–1864) — 7–261ИСТОРИЯ ОДНОГО ГОРОДА (1869–1870) — 265–433

Том 9КРИТИКА И ПУБЛИЦИСТИКА (1868–1883) — 7–459СТАТЬИ — 7–233РЕЦЕНЗИИ — 237–451НЕКРОЛОГИЧЕСКИЕ ЗАМЕТКИ — 455–459

Том 10ГОСПОДА ТАШКЕНТЦЫ (1869–1872) — 7–267ДНЕВНИК ПРОВИНЦИАЛА В ПЕТЕРБУРГЕ (1872) — 271–553

Том 11БЛАГОНАМЕРЕННЫЕ РЕЧИ (1872–1876) — 7–490

Том 12В СРЕДЕ УМЕРЕННОСТИ И АККУРАТНОСТИ (1874–1877) — 7–292КУЛЬТУРНЫЕ ЛЮДИ (1875–1876) — 295–332СБОРНИК (1875–1879) — 335–532

Том 13ГОСПОДА ГОЛОВЛЁВЫ (1875–1880) — 7–262УБЕЖИЩЕ МОНРЕПО (1878–1879) — 265–404КРУГЛЫЙ ГОД (1879–1880) — 407–562

Том 14ЗА РУБЕЖОМ (1881) — 7–243ПИСЬМА К ТЁТЕНЬКЕ (1881–1882) — 247–467

217

Содержание собрания сочинений Салтыкова-Щедрина

Том 15 (1)СОВРЕМЕННАЯ ИДИЛЛИЯ (1877–1883) — 7–283

Том 15 (2)ПОШЕХОНСКИЕ РАССКАЗЫ (1883–1884) — 7–147НЕОКОНЧЕННЫЕ БЕСЕДЫ (между делом) (1873–1884) — 151–284

Том 16 (1)СКАЗКИ (1869–1886) — 2–226ПЁСТРЫЕ ПИСЬМА (1884–1886) — 229–388

Том 16 (2)МЕЛОЧИ ЖИЗНИ (1886–1887) — 7–324

Том 17ПОШЕХОНСКАЯ СТАРИНА (1887–1889) — 7–460ЗАБЫТЫЕ СЛОВА (1889) — 463–464АВТОБИОГРАФИИ (1858–1889) — 467–473

Том 18 (1)ПИСЬМА (1839–1868) — 21–339

Том 18 (2)ПИСЬМА (1868–1876) — 7–294

Том 19 (1)ПИСЬМА (1876–1881) — 7–230

Том 19 (2)ПИСЬМА (1881–1884) — 7–308

Том 20ПИСЬМА (1884–1889) — 7–477

ЛИТЕРАТУРНОЕ НАСЛЕДСТВО (Щедрин). М.: Журнально-газетное объединение. Т. 11–12, 1933, 659 с.; Т. 13–14, 1934, 721 с.

218

Псевдонимы Салтыкова-Щедрина

Dixi1;Nemo2.

С.С-вТ-нМ. М.М. С.Н. Г.— въ

Гурин КГурин НЩедрин Н.Непанов, М.Карманов, ПётрЗлиев-Младенцев, Мих.Злиев-Младенцев, МихаилОтставной Надворный Советник Щедрин

Молодой человекПосторонний сатирикСтыдливый библиографПосторонний наблюдатель

Бывший председатель казённой палаты, разных орденов кавалер, а ныне помещик Мастодонтов

1 dixi (лат.) — я сказал, я высказался.2 nemo (лат.) — никто.

ЧАСТЬ III

Фотография, 1880-е годы

220

«Писатель духа, а не фразы», — так называл Салтыкова-Щедрина Л. Н. Толстой, и тем не менее, можно составить такой шутливо-серьёз-ный щедринский

АФОРИСТИЧЕСКИЙ СЛОВАРЬ

Предисловие

В отношении читателей к творчеству писателей вкус первых опреде-ляет отношение ко второму, то есть, по сути дела, всё. «Не нравится!» или же — «Блеск!» — и делу конец… Можно даже не искать мотивов отторжения или любви, а тем более требовать их.

Нам Салтыков-Щедрин по душе!Поэтому мы и составили такой необычный «Афористический словарь»,

являющий собой своеобразный «срез-экстракт» из написанного им и при-шедшегося нам по вкусу1.

Что представлено в «Словаре», имеющем афористическо-ассоциативный смысл? Каковы принципы его формиро-вания?

Во-первых, сделана попытка концентрированно отразить мощь, глу-бину и силу духа сатиры Салтыкова. Для этого использовались как пря-мые цитаты из его произведений, так и составные тексты, содержащие изъятия с незначительными пропусками подлинных цитат (смысл фраз, идея и мысль автора при этом, разумеется, не искажались).

Во-вторых, хотелось максимально показать и подчеркнуть своеобра-зие стиля сатиры Салтыкова. Речь идёт об уникальной в нашей литера-туре лексике автора, его богатом словотворчестве, обилии синтагм, ино-сказаний, междустрочечных ассоциаций, метафор, провоцирующих ассо-циации, и, главное, — глубокой и правдивой мысли.

1 Ранее нечто подобное, похожее по форме, но совсем другое по духу, сути и содержанию сделал М. С. Ольминский; его «Щедринский словарь» был посмертно опубликован в 1937 году (М.: ГИХЛ, 760 с.).

221

Предисловие

Пустых фраз у Салтыкова нет и быть не могло!Представленные в «Словаре» тексты наглядно и ярко показывают, что

Салтыков практически «непереводим» на другие языки, — колорит его языка не может быть сохранён, а ведь именно он очень важен для духа фразы, для её сатирического действия. Написанное Салтыковым на-столько прочно и проникновенно связано с русским духом, с особенно-стями русского языка, свойственными ему «вывертами» и многовариант-ностью, что смысловые изящества фраз, сознательно и тесно увязанные им с языковыми формами, можно понять и оценить только в нашей лек-сике. Более того, можно утверждать, что Салтыков впервые и по-новому продемонстрировал, какие скрытые, полезные, изящные и, по сути дела, малоизведанные нами богатства содержатся в нашем языковом фонде. Необходимость и своеобразную литературно-публицистическую мощь и прелесть этих языковых и смысловых недр он несомненно показал и до-казал. Однако эти запасы весьма своеобразны — нужен огромный, даже, пожалуй, чрезвычайный талант, чтобы ими воспользоваться. Поэтому-то и по сию пору эти возможности остаются лежащими втуне. Мало захотеть писать «а-ля Салтыков», но нужно ещё и «умудриться». Подстроиться, ко-нечно, можно, однако получится совсем не то, потому что убийственно важны ещё и темы, и глубина мысли. А здесь уже никакое «а-ля» невоз-можно. В итоге из-за этого необходимого сочетания ситуация сложилась так, что явление Салтыкова читателю остается до сих пор со-бытием уникальным.

И ещё. Конечно, «Словарь» отражает личные вкусовые пристрастия, толкования и ассоциации. У кого-то они могут быть совсем иными. На-пример, кому-то может нравиться у Салтыкова совсем иное и по-другому, а кому-то вообще не нравится всё, написанное им. Впрочем, об этом уже было сказано в начале этого предисловия.

Итак, при желании, кто хочет — «почитывайте и мотайте на ус!»Можно даже сказать больше: «Вооружайтесь!»

222

Содержание Афористического словаря

А ................................................................................................................ 238Б ................................................................................................................ 241В ................................................................................................................ 245Г ................................................................................................................ 253Д ................................................................................................................ 256Е ................................................................................................................ 262Ж ............................................................................................................... 263З ................................................................................................................ 266И ............................................................................................................... 270К ................................................................................................................ 277Л ................................................................................................................ 282М ............................................................................................................... 288Н................................................................................................................ 294О ................................................................................................................ 301П................................................................................................................ 310Р ................................................................................................................ 329С ................................................................................................................ 336Т ................................................................................................................ 348У ................................................................................................................ 352Ф ............................................................................................................... 356Х ................................................................................................................ 357Ц................................................................................................................ 360Ч ................................................................................................................ 361Ш .............................................................................................................. 365Щ .............................................................................................................. 367Э ................................................................................................................ 367Ю .............................................................................................................. 368Я ................................................................................................................ 369

223

Алфавитный указатель

А АвосьАвралАвторитетАдвокатАдминистративная деятельностьАдминистративные ответыАдминистративные принципыАдминистратор Администраторы Администрация Академия (учреждение) Академия де сиянс Аккуратность Аксиома Аллегория Анархия Арена Арест Артистическая натура Аскетизм Атмосфера (общественная) Аттестация

ББалет Баловень фортуны Банки Беда Бедность Бедствие Белиберда Берлин Беседа

Беспечность Бессмысленность Бессознательность Блага Благие начинания Благонадёжность Благонадёжные граждане Благонамеренный Благополучие БлагопристойностьБлагородное неблагородство Благородные порывы Благоустройство Блаженство Блаженство и ум Близкое знакомство Блудливость Богатство Богатство и бедность Болтливость Болтовня Большой театр Бомонд Боязнь Брань Бредни Брюхо Будущее Булыжник Бунты крестьянские Буржуазия (русская) Бык Быстрота Бюрократ

224

Часть III

Бюрократия (чиновники, комиссии)

В В один момент Ввернуть фразу Везение Вера Верноподанный Вероломство Весна Веяние Вздохи Взятка Взяточник Вид Вино Витии Власть Водка Военный Воздержание Воздух Возрождение Воинское счастье Война Волшебство Воображение Вопрос Вопрос-ответ Воровство Ворона-вещунья Воспитание Восприимчивость Восторги Восторженность Времена

«Временно» Время Время (переходное) Вселенная Всё Всё есть Встреча Выведывание Вывод (личный) Выгода Выгодный обмен Выжига Выскочки нашего времени Высота Высший свет

ГГазета Газетчик Галиматья Гармония Гегемон Герои Героиня (литературная) Геройство Гласность Глупец Глупов Глуповец Глуповец (современный) Глуповцы Глупость Глядя со стороны Говорильня Голова Государственный младенец Государство

225


Градоначальник Грибы Грош цена Грусть Губернатор (из новых) Гуманность

ДДама Дамочка Дать взятку Движения (реформаторские) Девиз Действительность Действия публичные Дела Деление Дело Дело (новое) Дело (экономическое) Деньги Департамент Департамент воздаяний Дерзновения Дети Дефицит Децентрализация Деятельность Деятельность души(артистической) Дилемма Дилетантизм (и досуг) Дисциплина Добродетель Доверие Долг Донос

Достоинство Досуг Доход Дракон Другая действительность Дружба Друзья Дрянь Дрянь и (или) дерьмо Дурак Дурная экономика Дух времени Душа

ЕЕвреи Еда Единство противоположностей Ерунда Есть — нет Ехидство

ЖЖадность Жаление Жалобы Жалование Жарь! Желание Желания Железные дороги Желчь Жена Женитьба Женские интересы Женский вопрос Женское достояние

226

Часть III

Женщина Женщина-актриса Женщина эффектная Женщины Жизнь Жить Жра-а-а-а-ть! Журналистика Журнальная полемика Жуть Журчание (словесное)

ЗЗабитость Заблуждения Загадка Загадочные натуры Задача Задача будущего Задача воспитания Задача достойная Заказ (творческий) Закваска Закон Закон (общий) Законы Законы (экономические) Законы и массы Законы физики Закуска Заманивание Запас (умственный) Запах(и) Заповедь Запой Затрещина Земледелец

Земледелие Зло Злоба дня Зловоние Злопыхательство Злосчастие Знамя Знание Зрелище (поразительное)

И Иванушка-дурачок Иванушки Иваны Идеал Идеализм Идеалы Идеалы (переходные и отдалённые) Идеальный современный роман Идеи Идиот Идиоты Изменник Изнеможение Изобилие Изолированность Изыскания социологические Или — или Инструкция Интеллигент Интеллигенты (типичные) Интеллигенция Интерес Интерес общества Интересно Интересный вопрос

227


Интересы Ирония Искренность Искусство Исполнители Испуг Истина Истина и её пропаганда Историограф История Исходные данные Исцеление Итоги реформ

К Казна Как быть? Каким образом? Каляканье Каникулы Капитал Каплуны мысли Карьера (успешная) Карьерист Карьерист(ы) Каторга Качество Класс Клевета (и правда) Клич Клоп Книгопечатанье Комиссия (экономическая) Кнут Колея Компромисс Консерватизм

Конституция Контрдовод Контроль Конфуз Корреспонденты Космополиты Краеугольные камни Крамола Красноречие Красноречие (торжественное) Красота Краткость Кризисы Критика (газетная) Кружки (литературные, артистические) Кукиш Кукла Кулисы Культурный слой Культурный человек Курорт(ы) Куроцап Кутузка

ЛЛагери (общественные) Лганьё Лгуны Лгуны (нынешние) Легальность Легковесные Легкомыслие Лекция Лепет Лесть Либерализм

228

Часть III

Либо — либо Ликование Лиризм Литератор Литераторы Литература Лицемерие Личная обеспеченность Ложь Лоза Лозунги Ломать Лошадки Лужи Лукавить Лучи Любовь к отечеству Любознательность Люди Люди и дело

ММальчишество Марат Масса (народная) Материалист Мать Мелочи Меньше — больше Меньшинство Мера Мерзавец Мероприятие Меры Место (служебное) Металл звенящий и вера Меценат

Мечта Мечтания Миросозерцание Младенец (государственный) Многоточие Можно Можно — нельзя Монополист Монополия Мораль Москва Мстительность Мудрено Мудрец (государственный) Мудрость (народная) Мудрость (чиновничья) Мужество Мужик Музыка Мысли Мысль Мысль (и её непризнание)

ННадежды Надоело Наивность Наивная невинность Наивность (судейская) Наказ Наказание Налог Наплевать Направление Народ Наслаждения Натягивание

229


Наука Начальник Начальство Наше время Наши современники «Не вдруг!» Не по-нашему «Не твоё дело» Неблагонадёжность Неблагонадёжные Неблагонамеренный Небуйственность Невежественность Невежество Невинность Невыносимые условияи молчание Негодяй Недоверие Недовольство Недомыслие Недоносок Недостаток Неестественность Неистребимость Нелегко Немыслимое Ненависть Ненавистничество Необеспеченность Необходимость и желания Неподготовленность Непостижимое Нераскаянность Нервы Несообразительность Неуклонность

Неустанный деятель Ницца Новые времена Нрав Нравственность Нынешние призывы Нынешняя пора Нынче

О Обвинение Обеспечение Обида Обман Обман и обличие Обман и соблазн Обмен мыслей Образование Обуздание Общая польза Общее благо Общежитие Общественные отношения Общество Общество (самосохранение) Общительность Общность Обыватели Обыденность Обыск Обязанности (и мужество) Обязанности (человекалебеды) Ограниченность Ограниченностьсамодовольная Одиночество

230

Часть III

Однако Однообразие воззрений Ожидания Озорники Оказалось Опасность Оплот Оплот и система Опрятность Оптимист-экономист Опыт Оратор Осада Осанка Осложнение Основы Ответственность Отдых Отечество Откровение Отнятие Отрицание Отсутствие Оттепель Отчего? Охранители Очарование

ППакость Палец Память Паника Парадоксы Паразиты Париж Партии

Патриотизм Патриотический дух Патриоты (лицемеры) Педагогика Пенкосниматели Пенкоснимательство Перевод (с иностранного) Передовицы газетные Перемена Перестройка Периоды чревовещаний Перспективы Перспективы (и подробно-сти) Петербург Печать Печь (химическая) Пётр Великий Пёстрые люди Пирог Писатель Питание Планида Поведение (интеллигентное) Повиновение Погодить Податливость Подвиги Подкуп Подмастерье Подробности Подтягивание Подтягивательные идеалы Подхалимаж Подчинение Покорность Полезность

231


Полемика Политика Политика (внутренняя) Политика (народная) Политиканство Политик (и) Политические новшества Политические подражатели Политический переворот Полиция Польза Польза сравнения Помещик Помои Помпадур Помпадуры По-настоящему Понимание Популярность По-родственному Порок Портрет женский(литературный) Порука круговая Порядок Постановления Постники Потребность Похвала Пошлость Пошлость (и прозелитизм) Поэтцы Права Правда Правда и ложь Правило Правило и закон

Правительство Право Праздник Праздность Праздношатающийся Практика жизни Предвидения Предел Предостережение Предпочтение Представления фальшивые Прежде — теперь Препятствия Пререкания Прерогативы власти Пресса Пресса нашего времени Преувеличения(восторженные) Привычка Приговор Призрак Призраки Приказ Примеси Принцип Приурочивание Причина Пробуждение жизни Провинция Прогресс Прогресс русский Прогрессисты Проект (оздоровительный) Проекты Проекты чувств

232

Часть III

Прозелитизм (стремление обратить других в свою веру) Прозябание Произвол Просветитель (вообще) Просветление Простец Простота Протекция Протест Противовес Противоречие Прохвост Проходимство Прутков Прощание Прыщи Публичность Пустодумство Пустое место Пустяки Пустяки и пустота Пьянство

РРаб Работа Рабочий Рабьи речи Равенство Равнодушие Развитие и распределение Развитие («просвещение») Разговоры Разделение властей Раздор Размышления

Разногласие Разнообразие Разрешение Разуваевы Разумность Раньше — теперь Рассуждение Реакция Ребус Ревизии Ревизоры Редактор Резервы общества Резкость Религиозность Ренегат Реформа Реформы Реформаторы Риторика Роскошь Россия Россияне Рубль Ругательство Русские Русский Рутина Рычаг

С Самобичевание Самодеятельность Самоотверженность Самоохранение Самопознание (общественное) Самоуправление

233


Сатана Сатира Сатирик Сближение с народом Свидетель Свобода Свобода (мужская) Свобода мыслей Свои средства Связи Секрет Сектаторство Сердцеведение Середина Сёстры Сидение Сила Синоним Система (управления) Сквернословие Скептицизм Скептицизм (скептик) Складные души Скромность Скука Слабость Слава Сладость Следствие Слово Слово новое Служебные помехи Случаи Смирение Снисходительность Сновидения Собеседники

Собственность Совесть Совет Советники (бесшабашные) Советы (житейские) Современность (и будущее) Содействие Сознательность Сок Сомнение Соотечественники (русские) Сон Состояние дел Социальные новшества Сочинительство Сочувствователь Спекуляция Специальность Споры Способность рассуждать Справедливость Сравнение Среда растления Средний человек Становой Старики Старики и молодые Статья Степень растления Страх Строгость Стыд Стыдливость Суд Судиться Суды Судьба (идей в жизни)

234

Часть III

Сужение задач Суть Сферы Сходство Счастье Сытость

ТТабель о рангах Тайна Талант Талантливость (российская) Ташкентцы Теория Теплота чувств Терминология Терпение Тишина Тождество Тоже придётся (быть может) Толпа Толпа хищников и простойнарод Топорщиться Торг Тоска Травля Трагедии (русские) Трагедия Тревога Трезвость Триумфы Труд Трудность Трусость Тунеядство Ты и начальство

Тяп-ляп Тяп да ляп — и карабь

У Убеждения Уважение Увлечение (мысли) Угрюмость Удел Удивление Удобрение Удовольствие Узость взглядов Ум Умник Умные люди Умные люди (настоящие) Уныние Управление Управленцы («выдающиеся») Уровень (литературный) Усовершенствование Успехи Уступки Уступчивость Утешение Утопии Утописты Утопия Учащиеся Учебное заведение (специальное) Учреждение

ФФакт (и статистика) Фантазии Фиалки

235


Филантропия Финансист Финансы Форма Формула жизни Фофаны Французский язык Фрондёр (русский) Фюить

ХХаосХвастливость Хвец Хищение Хищники Хищники и пенкосниматели Хищничество Хищничество («лафа») Хлевные принципы Хороший человек Хорошо Хохот Хочется Худшее Хуже не бывает

ЦЦель Цена человека Централизация Центры (и провинция) Цены Цивилизация Цифры (в статистике)

ЧЧай Чаяния Человек-загадка Человек (лебеды) Человек (массы) Человек (развитой) Человек (хороший) Человечество Чепуха Чёрные дни Чиновники Чиновничество Чинопочитание Чины Чистота Читатель Читатель легковерный Читатель-ненавистник Читатель-простец Читатель солидный Чтение Что будет? Что делать? Что лучше? Чувствительность Чудо Чужеядство Чумазый

ШШайка Шалопаи Шалопай Шалун Шептуны Шкура

236

Часть III

Штраф Штука Шум

ЩЩедрость Щели Щи

ЭЭзопство Экономика Экономика (идиотизм) Экономисты (русские) Экономическое неустройство Экономия политическая (русская) Экскурсии Экстраординарное событие Элемент (облегчительный) Энтузиазм

Эпоха Эпохи переходные Эстетика

ЮЮбилей Юридические штучки Юристы

Я Ябеда Ябедник Ябедники (прежние) Ябедники (нынешние) Явление Яд (литературный) Язвы и скальпель Язык Ясность Ясность-краткость Ястреб старый

237


— А —Авось — Необходимая принадлежность наших экономических начина-

ний и отношений, связанная с лёгкостью умственного труда и не тре-бующая глубоких соображений.

Аврал — Канцелярии кипят уставами и инструкциями как никогда не кипели сказочные реки млеком и мёдом.

Авторитет — При низкой степени человеческого развития авторитет представляется в самой грубой форме, или, говоря точнее, значение авторитета присваивает себе всё то, что может приказать и против чего ничего не поделаешь.

— Нравственно обязательная сила авторитета может быть достигну-та лишь тогда, когда человек относится к авторитету сознательно, ко-гда он может дать себе ясный отчёт в том, что и почему он в данном случае признаёт.

— Колебания в мыслях об авторитете, об его достоинствах возбужда-ют сомнения о состоятельности авторитета. Поэтому самый прочный авторитет бывает тогда и в те времена, когда он основан на бессозна-тельном к нему доверии.

Адвокат — Иной человек ни за что по передним нюхать не пойдёт, а он по своему званию и желанию и это занятие перенести должен.

— Возьмите сферу русского адвокатства. Тут что ни шаг, то богатство фантазии, что ни слово, то вымысел. И, к чести сословия нужно ска-зать, вымысел — всегда мотивированный. Ни один самый плохонь-кий адвокат не начнёт защитительную речь ни с «тем не менее», ни с «а дабы», но непременно какой-нибудь фортель да выкинет. Особен-но ежели по соглашению. Соглашение — святое дело; оно подстрека-ет адвоката, поддерживает в нём бодрость, обязывает быть изобрета-тельным. Ежели сумеешь убедить судей — вот деньги: ешь, пей, весе-лись! Ежели не сумеешь — вот шиш. В сей крайности поневоле будешь выдумывать. А затем, выдумывая да выдумывая, получишь привычку быть изобретательным и в делах по назначению поруча-емых.

— Адвокат, который ничего не получил вперёд, всегда защищает по-рученное ему дело с бóльшим азартом, нежели адвокат, который по-ловину денег взял вперёд, а насчёт остальной половины обеспечил себя хорошею неустойкой. В словах первого слышится и горечь опасе-

238

Часть III

ния, и желание польстить, прельстить и разжалобить клиента: вот я как в твою пользу распинаюсь, смотри же и ты не надуй! Все эти чув-ства сообщают его речи живой и взволнованный характер, который не может не действовать и на чувствительного судью. Напротив того, в словах адвоката благополучного слышится только одно: я свои деньги получил… Тот внутренний очаг, из которого надлежало бы вылетать словесному пламени, если не совсем потух, то слишком вяло поддерживается и изнутри, и извне.

Административная деятельность — Есть борьба, а борьба без дипло-матии немыслима. Дипломатия же — это всё равно что тонкая, чуть-чуть приметная паутина: паук стелет себе и стелет паутину, а мухи в неё попадают и попадают — вот и вся дипломатия… По-этому администраторы должны преимущественно, и даже исключи-тельно, заботиться о том, чтобы выиграть время.

Административные ответы — Когда не хотят дать, обещают особенно много.

Административные принципы — Принципы эти очень просты и за-ключаются в том, чтобы взяток не брать, к рылобитию не прибегать и с самоотвержением корпеть над рапортами и ведомостями.

Администратор — Задача умного администратора не в том состоит, чтобы совмещать в своём лице глубокомысленных Платонов и быст-рых разумом Невтонов, а в том, чтобы обладать снисходительностью и терпением. Ибо нужды обывательские столь скромны, что не требу-ют ни быстрого разума, ни глубокомыслия, а только простой справки с законами и бывшими примерами.

— Истинный администратор никогда не должен действовать иначе, как через посредство мероприятий. Всякое его действие не есть дей-ствие, а есть мероприятие!

Администраторы — Часто идут слишком быстрыми шагами и совсем не туда, куда следует.

Администрация — В дореформенной администрации была известная стройность. Жандарм утирал слёзы; прокурор собирал слёзы в урны. Сколько одних ревизоров было — страшно вспомнить… Ныне и плат-ки, и урны сданы в архив; утирание слёз превратилось в наплевание в глаза. Теперь на первом плане новая строгость и новая скорость; новая нынешняя администрация, подобно прежней, любит лозунги, но в отличие от неё совсем лишена какой-либо творческой силы.

239


Академия (учреждение) — Лучше всего было бы вовсе покинуть на-уки. Но так как по нынешнему развращению нравов науки всеми признаны необходимыми, то следует завести учреждения, которые имели бы целью не распространение, а рассмотрение наук… Тогда раз и навсегда просто решается, что только те науки распространяют свет, кои способствуют выполнению воли начальства; в президенты и члены академии избираются помещики, получившие некогда образо-вание в кадетских корпусах… Вся власть принадлежит президентам; члены только слушают их приказания.

Академия де сиянс — Необходимо учредить особую центральную ака-демию исключительно для одного рассмотрения наук; во всех уездах должны быть отделения её. Раз навсегда решается, что только те на-уки распространяют свет, кои способствуют выполнению воли на-чальства.

Аккуратность — Аккуратность и Умеренность — обе на задворках у добродетели жили и потихоньку Пороки у себя принимали.

Аксиома — У нас, коли сидишь смирно, да ничего не делаешь, так ни-кто тебя не тронет.

— Всякому возрасту, равно как и всякому времени, приличествует особенный разговор.

Аллегория — В виду общей рабьей складки умов, аллегория всё ещё имеет шансы быть более понятной и убедительной и, главное, при-влекательной, нежели самая понятная убедительная речь. Ясная речь уместна там, где уже народился читатель, которого страшными словами не удивишь.

Анархия — Это такое состояние общества, когда оно не хочет знать ни-какого руководящего начала (не начальства, как смешивают мно-гие, а именно начала), когда оно бредёт без ясно осознанной цели, неведомо куда, когда оно изнемогает под игом всевозможных стра-хов, составляющих неизбежную принадлежность невежества и бес-сознательного отношения к вещам, когда оно не имеет интересов, которые могло бы назвать своими собственными, когда оно лишено доступа к какой-либо инициативе и с тупым равнодушием смотрит на происходящие внутри и вне его явления. Что такое настроение общества нельзя назвать иначе, как анархическим, это доказывает-ся бессилием всех его движений (кроме, впрочем, злостных), безре-зультатностью его начинаний. Спокойное снаружи, внутри оно за-

240

Часть III

ключает прах и ни единой лепты не внесёт в общую массу преуспея-ния.

— Суть безначалие.Арена — Арена мысли должна быть свободна от травм!Арест — Переселение из мира свободного мышления в мир авторитета.Артистическая натура — Ей дозволяется решать безапелляционно

вопросы первой важности, ей отпускаются наперёд все заблуждения, ибо уму простых смертных недоступны те тонкие, почти эфирные по-буждения, которыми руководствуются натуры артистические… Ар-тистическая натура в праве быть невежественною, она может даже презирать сам процесс мышления, потому что её назначение не мыс-лить, чего она не умеет, а прорицать.

Аскетизм — Самое последнее выеденное яйцо гораздо дороже и ценнее вкусного фрукта, предлагаемого аскетизмом.

Атмосфера (общественная) — В своём изменении, и при отсутствии такового, изменяет нравственный облик и управляющих и управля-емых.

Аттестация — Женщина, неоценимая, как пирожное, но как основное блюдо — не годящаяся.

— Вот человек, который всю жизнь свою, всеусердно тщась нечто к славе любезного отечества совершить, ничего, кроме действий, кло-нящихся к несомненному оного стыду, не совершил.

— Б —Балет — Консерватор до самозабвения. Он знает, что цветущее его со-

стояние тесно связано с неприкасаемостью к краеугольным камням, или, говоря точнее с тем, что он обволакивает их прилипчивой на века прозрачной плёнкой.

— Что берётся в основание балета, что составляет, собственно, инте-рес его? В основание балета берётся что-либо произвольное и неиз-вестное, которое предлагается как непроизвольное и окончательно признанное, что-либо чудодейственное и неестественное, которое принимается за нечто обыкновенное, вытекающее из природы вещей.

Баловень фортуны — Обеспеченность или необеспеченность «пирога» регулирует все его действия. Ежели он чувствует обладание пирогом обеспеченным — он добр, весел и охотно бросает нам крохи со своего

241


стола. Если он чувствует себя необеспеченным в этом смысле, он су-ров и жесток. Когда же уж он окончательно начинает веровать в свою «звезду» и полный этой веры начинает зевать по сторонам и «пло-шать» — вдруг из другого стога прихерит другой грядущий «бало-вень» и говорит: а не хочешь ли, курицын сын, шарахнуться вниз?

Банки — Объявления печатают, заманивают, балансы подводят — к нам пожалуйте, к нам! Со всех концов рубли так и плывут!.. Попы несут свои сбережения… Попы! И вдруг… Трах! Украли и убежали…

Беда — Время, когда в экономике денежные тузы пошаливают.Бедность — Русский мужик беден всеми вицами бедности, но больше

всего сознанием своей бедности.Бедствие — Всякое бедствие застаёт наши лучшие силы врасплох.Белиберда — Это, так сказать, воздух, которым мы дышим, хлеб, кото-

рым мы питаемся. Это существенный признак времени.Берлин — Ни для чего другого не нужен, кроме как для человеко-

убивства.Беседа — Есть люди, с которыми можно беседовать только сообща. — Иногда беседа такая бывает, что от неё никакого вреда, кроме как

воняет.Беспечность — Порой высшее благо в жизни!Бессмысленность — Протестовать своими боками — дело очень не-

трудное, но в то же время и совершенно невыгодное. И если выгоду (разумеется это слово следует понимать в самом обширном и разнооб-разном его применении) считать за исходную точку мало-мальски рассудительного человеческого действия, то подобного рода протесты можно назвать даже бессмысленными.

Бессознательность — Желанная основа для того патриотизма, кото-рый любезен начальству.

Блага — Все блага, которыми в данную минуту пользуется страна, при-носятся даровитостью сынов её.

Благие начинания — В России благие начинания живут под страхом…Благонадёжность — Не успеете вы двух слов сказать, — смотришь, уж

управа благочиния в ход пошла. Только и слышишь два слова: благо-надёжность и неблагонадёжность…

Благонадёжные граждане — Те, кои, будучи довольны предопре-делённой им частию, благополучно под сенью начальственных пред-писаний почивают. Они всегда — «Основы защищать готовы»…

242

Часть III

Благонамеренный — Он должен обладать: хорошим поведением: читать «Северную почту» и проводить время в

трактирах и танцклассах, хорошим образом мыслей, т. е. не иметь никаких убеждений, ко всяким убеждениям относиться с остервенением. Ненависть к последним — существенный признак благонамеренности.Благополучие — Кому неизвестно, что человеческое благополучие все-

цело заключается в неведении? Но нет, мы находим такое знание недостаточным, мы идём далее, мы ищем какого-то действительного значения… В результате обретаем фигу, то-есть погибель.

— Никто не выделяет такую массу естественных зловоний, как бла-гополучный человек!

— Всё русское благополучие всегда в тиши уединения совершалось…Благопристойность — Плевать у нас можно, а иметь дерзкий вид —

нельзя; митирологией1 заниматься можно, а касаться внутренней по-литики и рассуждать о происхождении миров нельзя.

Благородное неблагородство — Право выбирать простую мерзость предпочтительно перед мерзейшею.

Благородные порывы — Благородные порывы власти были смутны и ограничивались кратковременными экскурсиями в область унижен-ных и оскорблённых.

Благоустройство — Естественный закон благоустройства и благочи-ния устраняет разномыслие и подтверждает вожделенное «едине-ние» с присовокуплением (в небольшой дозе) «средостения» и (боль-ше, чем нужно) мероприятий по «оздоровлению корней».

Блаженство — Высшая форма бытия, когда легкомыслие достигает своей бесконечной полноты.

Блаженство и ум — Ум есть беспокойство, легкомыслие — блаженство.Близкое знакомство — От всей фортуны он видел только один зад —

пренеприятное дело…Блудливость — Человек говорит об общественном преуспеянии, а сам

лезет прямой дорогой в навоз преуспеяния личного… Они говорят: главное дело — в общем преуспеянии, а не в том, что к кому-либо из нас пристанет нечисть: мы иксы и игреки, которые должны и обяза-ны внести свою лепту и исчезнуть.

1 Митирология (лат.) — сквернословие.

243


Богатство — С голого по нитке, сытому рубашка!Богатство и бедность — Понятия друг друга уничтожающие и потому

угрожающие общественному благополучию, пока они есть…Болтливость — Порок, потому что скрывает ложь — мать всех пороков.Болтовня — Из всех видов болтовни, несомненно, самый ужасный —

болтовня литературная.Большой театр — Место представления балета «золотая рыбка».Бомонд — Мир ничтожества стремлений, пошлости идеалов и распу-

щенности мысли, далеко не упразднённый окончательно.Боязнь — Играет настолько решительную роль в существовании совре-

менного человека, что самоё уныние едва ли могло бы так прочно внедриться в обществе, если б его постоянно не питало ожидание че-го-то непредвиденного.

Брань — У нас независимо от обильно расточаемых личных оскорбле-ний принято ещё за правило приобщать к ним родственников оскор-бляемого в восходящей степени.

Бредни — Слишком разнообразны по своим целям, чтобы та или дру-гая могла претендовать на непосредственное и всецелое осуществле-ние. Бредни должны, быть, по нынешнему требованию, заменены антибреднями.

Брюхо — Когда начинает говорить брюхо, против него всякие резоны и ухищрения оказываются бессильными.

Будущее — Это искомое, но такое искомое, которое ни мало не противо-речит элементам, составляющим человеческую природу…

— Посещение цирков будет обязательным. — Человек не иначе судит о будущем, как по тем задаткам, которые

предоставляются ему в настоящем.Булыжник — Поймите…, что это один из тех моих булыжников красно-

речия, которых запас я постоянно держу за пазухой у себя, чтобы по временам метать ими в русскую публику.

Бунты крестьянские — Что их порождает — неизвестно. По мнению исправников — зачинщики.

Буржуазия (русская) — Это — ублюдки крепостного права, выбива-ющиеся из всех сил, чтобы восстановить новое оное в свою пользу, в форме менее разбойнической, но несомненно более воровской.

— В последнее время русское общество выделило из себя нечто на манер буржуазии, то есть новый культурный слой, состоящий из ка-

244

Часть III

батчиков, процентщиков, железнодорожников, банковых дельцов и прочих казнокрадов и мироедов. В короткий срок эта праздношата-ющаяся тля успела опутать все наши Палестины; в каждом углу она сосёт, точит, разоряет и вдобавок нахальничает.

Бык — В деревне вроде как должность общественная: староста, сотский, десятский и бык.

Быстрота — Единственный операционный базис в делах жульничест-ва. Задумаетесь — явится тысяча сомнений — и делу конец.

Бюрократ — Что такое бюрократ? А вот, братец, — хочу я, например, теперь водки выпить, ан тут бю-

рократ: «Стой, — говорит, — водку велено пить в двенадцать часов, а не теперь»…

— Когда и какой бюрократ не был убеждён, что Россия есть пирог, к которому можно подходить и свободно закусывать? Никакой и ни-когда!!!

Бюрократия (чиновники, комиссии) — Прослойка, всякое общее дело связывающая со своими личными интересами и повсюду усмат-ривающая посягательство на свою власть, которая, по совести говоря, и не власть — а только служение.

— В других профессиях необходимо работать всяко, а в чиновничь-их — головой. Однако чиновник своё жалованье всегда получать бу-дет, даже если мозгами шевелить перестанет или не сможет… Чтобы устранить это, стали всякие комиссии устраивать — авось стыдно бу-дет! Но все члены комиссий равнодушны к делу, да и народец в ко-миссиях того же пошиба. Прежние ревизии, ябедники и пререкания не были, конечно, настоящей гарантией для обывателя, но они пред-ставляли ему как бы мерцание надежд. А теперь всё глухо, даже мер-цаний не предвидится.

— В —В один момент — С помощью словесного журчания дамочка… может

поставить в тупик целое общество здравомыслящих людей, в один момент смоет все их умственные построения, порвёт всякую связь между мыслями и взамен заключения заставит выпучить глаза.

Ввернуть фразу — Он получил генеральский чин и прекрасное место по комиссариатской части только за то, что в одном рапорте ввернул

245


следующую фразу «Обуреваемый духом свободы, вверенный мне ба-тальон жаждет сразиться с врагом оной»…

Везение — Он имел обыкновение говорить и писать столь обширно и непонятно, что начальство удовлетворялось немедленно.

Вера — Вера — главное, а разум — всё равно, что слуга на запятках; есть надобность за чем-нибудь его послать — хорошо, а нет надобнос-ти — и так простоит на запятках.

Верноподанный — Человек, приведённый в восторженное состояние от беспрерывной молотьбы по голове.

Вероломство — Оно никогда не дерзает идти в упор счастию и редко даже принимает участие в интриге. Оно знает, что люди подозри-тельны, жестоки, что они нередко по одному подозрению способны измучить, вытянуть жилы. Всего этого вероломство боится, и потому, повторяю, не только почти никогда не участвует в интриге против «баловня фортуны», но в большинстве случаев даже предупреждает и ограждает. Но зато задним числом вероломство действует удивитель-но развязно и смело. Когда не осталось сомнения, что «баловень фор-туны» шарахнулся, когда он лежит распростёртый у ног нового счаст-ливца, а этот счастливец топчет его — о! тогда вероломство чувствует, что и для него настал момент торжества!.. Тут вспоминается всё: и вчерашний трепет, и вчерашнее молчание, и вчерашняя вынуж-денная лесть. И за одно уж предвосхитится и завтрашний трепет и завтрашняя лесть. Потому что, растоптавши ногами вчерашнего не-помнящего родства, мы тем самым приветствуем сегодняшнего не-помнящего родства.

Весна — Время, когда, как говорят в народе, щепка на щепку лезет…Веяние — Это одно из выражений паскудной терминологии, которая по-

лучила у нас права гражданственности. Означает оно вот что: нужно делать, чтоб как можно больше напакостить. Вся эта терминология есть плод личной алчности и совершенного отсутствия представле-ний об интересе общественном, таких веяний в нашем обществе было много… Во-первых, веяния радостных ожиданий; во-вторых, веяния горестных утрат; в-третьих, веяния хищничества; в-четвёртых, вея-ния сапогов в смятку и наконец…

Вздохи — Вздохи бывают голубые и пахнут фиалками, например, у счастливых в любви, у администраторов цветущих, у чиновника, сейчас сходившего в карман своего ближнего. Вздохи же людей тре-

246

Часть III

пещущих и скучающих — жёлтые и пропитанные тлением органиче-ских остатков.

Взятка — Женщина уже в летах, но вечно юная! — Вещественные знаки невещественных отношений. — С этим словом раньше соединялось представление о язве, разъ-

едающей всё русское чиновничество. Казалось, что не будет взяток — и наступит век правды. Ныне взятка утратила свою наглую форму и напоминание о ней считается назойливостью: на смену ей давно при-шёл куш!

— На Руси можно истребить взятки, лишь узаконив их… Ни жалова-нье, ни акциденции1 в этом деле не помогут, потому что приказная утроба ненасытима; а лёгкость административной добычи такова, что самого невинного и неумного человека соблазняет, ибо работа мысли здесь самая немудрая.

Взяточник — Новейшие веяния времени учат всего более ценить в че-ловеке не геройство и способность претерпевать лишения, сопряжён-ные с ограниченным казённым содержанием, а покладистость, ужив-чивость и готовность. Но что же может быть покладистее, уживчивее и готовее хорошего, доброго взяточника?

Вид — Приветливый вид, благосклонный взгляд — суть такие же меры внутренней политики, как экзекуция. Обыватель без благосклонного вида всегда в чём-нибудь виноват.

— У нас человек, выходя из дома, не может определить, в каком виде он воротится: высеченным или помилованным.

Вино — Тем нехорошо, что раз его выпьешь, так и в другой раз непре-менно выпить надо, а остановиться никак невозможно, потому что оно словно кругом тебя окружит…

Витии — Уж не потому ли так шумят наши народные витии, что, за невозможностью обсуждать дело по существу, они хотят отыграться на подробностях?

Власть — Ныне имеет место власть, доведённая до рыхлости, ширины размаха, выражающейся с одной стороны в непрерывном мордоби-тии, с другой — в стрельбе из пушек по воробьям, легкомыслии, до-ведённом до способности, не краснея, лгать самым бессовестным об-разом.

1 Акциденция (лат. — случайное) — введённое Петром I право чиновникам пользоваться доходом от добровольных даяний челобитчиков.

247


— Мы привыкли видеть административную власть действующей на-отмашь.

— Она, согласно последнему слову охранительной науки, должна определяться принципом: «Ступит на горы — горы дрожат, ляжет на воды — воды кипят».

Водка — Водка во многих случаях пробный камень! — Необходима такая, чтобы сразу забирала, покоряла себе всего че-

ловека; что называется вор-водка…Военный — Военный скажет — помелом причешет!Воздержание — Воздержание тоже великая сила, воздержание также

протест и притом страшный протест против торжествующего наси-лия. Встречая на пути своём пустоту и инерцию, не находя нигде пищи для новых подвигов, насилие потеряется и поймёт, что цикл его вакханалий истощился.

Воздух — В воздухе колом стоят и «рутинные пути», и «великое буду-щее», и «твёрдые упования», и «светлые надежды», словом всё, чем красна речь всякого благонадёжного сеятеля, содержащего небыва-лое количество бесформенных общих фраз.

Возрождение — Глядя со стороны, можно подумать, что мы только что вытерпели жестокую битву и теперь зализываем свои раны. И дей-ствительно, «битва» была очень жестокая… Теперь «возрождение», сущность которого трудно сформулировать. Вроде бы возрождение, но рядом несомненные шаги чёрт знает в какую сторону. Вроде бы движение, но такое, что хуже иного застоя. Надежды — и рядом от-сутствие всяких перспектив.

— Содержание нашего общественного возрождения слишком глубоко по своим намерениям, чтобы сравнения (с мундирными реформами) в этом роде могли быть допущены без явной несправедливости. Но дело не в самой картине, а в том пути, которому последовала жизнь в процессе обновления, и в тех отрицательных результатах, к которым она привела, благодаря избранному пути… Источники замутились, задачи утратили первоначальный смысл; в результате приостановка жизни, равнодушие, почти оцепенение…

Воинское счастье — Иметь квартирование под юпочкой!Война — Войну клянут… но забывают, что прелиминарии1 войны гораз-

до мучительнее, нежели самая война. Война открывает доступ самым 1 Предварительные переговоры, временные решения (лат.).

248

Часть III

дурным страстям… прелиминарии, кроме того, производят в стане умственное и нравственное разложение, погружают её в мрак ничто-жества.

Волшебство — Всё в мире волшебство от начальства происходит…Воображение — Ничто так не поддаётся подкупу, как воображение,

подстрекаемое жаждой барыша! — Ничем не ограничиваемое воображение создаёт мнимую действи-

тельность, которая, вследствие постоянного возбуждения умственных сил, претворяется в конкретную, почти осязаемую. Это — не вера, не убеждение, а именно умственное распутство, экстаз. Люди обеспечи-ваются; их лица искажаются, глаза горят, язык произносит непроиз-вольные речи, тело производит непроизвольные движения.

Вопрос — И откуда ныне такие действительные статские советники раз-велись, которые настоящего дела не делают, а всё перспективы пока-зывают?

— Что лучше и целесообразнее: скромное ли оцепенение или блуд-ливая повадливость?

— Бродит человек поблизости, а как тут разгадать, простой ли он прохожий или попуститель?

— Если вообще во всяком месте есть своего рода мягкое место, то от-чего же ему и здесь не быть?

— Не видим ли мы примеров того, что желания только отравляют жизнь человека?

— По временам у меня возникает вопрос: ежели общественное зна-чение Ивана Ивановича исчерпывается носимою им фамилией из рода Случайных, то твою, человече, роль в сношениях с ним — каким именем следует её характеризовать?

— Скажите, отчего и «А», и «В», и «С», и сотни других, один другого ничтожнее скрипят в несмазанном государственном аппарате?

— Возможны ли городничие, обливающие слезами подаренные им часы?

— Знание домашнего быта канувших в вечность маркграфинь, ко-нечно, имеет свой исторический специфический интерес; но спраши-вается, почему представители культуры так ревниво сохранили, во всей их неприкосновенности, старые дворцы и замки и не позаботи-лись о сохранении хотя бы одного экземпляра мужицкого жилья, со-временного этим дворцам и замкам.

249


— Наша земля кипела мёдом и млеком; наши казначейства были переполнены золотом и серебром — куда всё это девалось?

— Да разве нужно понимать дело, чтобы браться за него? — Возникает вопрос: что такое преследование и ловля неблаго-

надёжных элементов? есть ли это производство или накопление ум-ственных ценностей, или же истребление таковых?

— Какие перспективы может иметь сельский учитель арифметики, оставаясь всю жизнь оным?.. Только кое-какие материальные, — и то в тумане…

Вопрос-ответ — Отчего тёмный человек общается с навозом и другими низкого свойства предметами, а дворянин пребывает лишь в сферах благоуханных? Оттого, что дворянскому званию это неприлично…

— Что путного выйдет, если я стану называть вещи по именам?», — спрашиваю я себя и, взвесив все доводы pro и contra, прихожу к за-ключению, что и выгоднее и плодотворнее действовать без излишней запальчивости.

Воровство — Современное воровство, утратив кастовый характер и странным образом перепутавшись с благонамеренностью, пошло ещё дальше, усложнилось до того, что сделалось неосязаемым, не допус-кающим мысли ни о поличном, ни об ответчике.

— Запрещается — а воруют! Нет, уж лучше выйти на площадь и за-кричать «Караул» — может и полегчает…

— По началу воровать действительно страшно: всё кажется, что чу-жой рубль жжётся. А потом, как увидит человек, что чужой рубль имеет лишь то свойство, что лучше всякого другого обращается в свой собственный рубль, станет и походя поворовывать.

— Чтобы воровать с успехом, нужно обладать только проворством и жадностью, жадность в особенности необходима, потому что и за ма-лую кражу можно попасть под суд.

Ворона-вещунья — Птицы знают, что ежели ворона каркает, значит у неё на то есть основание.

Воспитание — Разрозненность, устраняющая возможность обдуманнос-ти и соглашения, и массивность, фантастически парализующая дви-жение, — вот условия, среди которых совершается воспитание толпы, условия, как видится, далеко для неё не полезные.

— Оно у нас таково, что жизнь кажется разбитой надвое, и между интересами высшего и низшего порядка нет никакой связи.

250

Часть III

— Воспитание было, так сказать, институтско-опереточное, в кото-ром перевес брала оперетка.

Восприимчивость — Только восприимчивый человек может всего себя отдать служению высшему идеалу; только в нём может созреть идея о человечестве и ожидающих его перспективах; только он способен возвысится до самоотвержения.

Восторги — Очень немного таких людей, которые могут отличить де-ланные восторги от настоящих, порожнее словесное гудение от дела, большинство даже любит деланные восторги, как любит вообще всё то, что и даёт возможность остановить взоры на иной жизни, может быть и мишурной, но тешащей своим разнообразием.

Восторженность — Имеет то свойство, что питает сама себя и потому нередко достигает пределов разнузданности.

Времена — А главная причина — строгие времена пришли. Всякому чужого хочется, а между прочим, никому никого не жаль…

— Было время, когда, конечно и просто щегольская фраза, проник-нутая робким либеральным духом, уже сама по себе представляла благо и выражала борьбу; но теперь и арена действия, и самый ха-рактер борьбы, и содержание интересов настолько решительно изме-нились в материальную сторону жизни, что нужно скорее цапать, а не идействовать.

«Временно» — Улицу обнадёживают словами «временно», «вот погоди-те», «дайте управиться» и т. д… «Временно» упраздняется развитие, «временно» — налагается секвестр на мысль, «временно» — общество погружается в беспросветную агонию.

Время — Издревле страшнейший враг реформаторов.Время (переходное) — Наше время, по справедливости, называется пе-

реходным, то есть таким, которое не столько даёт готовые ответы на вопросы, сколько собирает материалы для ответов на совсем другие вопросы.

Вселенная — Литература — это, так сказать, сокращённая вселенная. И та и другая имеют своих гадов, и в той и в другой существуют тря-сины, идя мимо которых чувствуется специфический запах «как буд-то тухлое разбилось яйцо». Но есть, однако же, и разница: гадам и трясинам вселенной поставлены непреложные границы, которые не позволяют им, в ущерб другим силам, нарушать общую гармонию, а гадам и пахучим местам литературы таких границ не положено.

251


Всё — У нас всё нужно иметь ввиду! И всё на самый худой конец!Всё есть — Есть купующие, и есть куплю дающие, есть возделывающие

землю, есть и поедающие возделываемое.Встреча — Встреча начальника — дело нетрудное. Тут чем больше ра-

душия и приветствий, — тем лучше: начальники это любят…Выведывание — Если я мил и умник, то никак не скажу фараонопо-

клонникам: «Какую вы, дурачьё, чепуху несёте!», и равным образом не отойду от них прочь, а, напротив того, я ласковым манером выве-даю от них, что и как, откуда взялось такое мудрёное учение и в чём оно состоит, это последнее обстоятельство особенно нужно, потому что происхождение учения всегда имеет большое влияние на дальней-шие судьбы его.

Вывод (личный) — Трудно не прийти к убеждению поразмыслившему исполнителю, что хотя он и отлично-достойный цветок, но что цвет-ков такой же красоты, такой же породы и такой же благоуханности, всё-таки существует в природе больше, чем достаточно.

Выгода — Поймите, что ведь торжествовать, то-есть, хохотать, плевать в лицо, наяривать, хватать за горло, — всё-таки материально выгод-нее, нежели умирать в твёрдой памяти собственного бессилия.

Выгодный обмен — Променял благородные намерения на кобеля.Выжига — Это совсем не ругательный, а скорее деловой термин, означа-

ющий мужа совета. «Уж коли такая выжига не поможет, — говорят вам, указывая на “X” или “Y”, то дело ваше пропащее».

Выскочки нашего времени — Эти люди потрясли и упразднили всё, что можно было упразднить и потрясти. Они совершили этот подвиг грубо, пошло, без участия работы мысли, просто потому, что темпера-менты их не могут ужиться ни с какими основами. Но покуда они прелюбодействовали, расхищали и продавали в стенах той цитадели, которую построил для них «мрак времён», никто не придавал особен-ного значения их вакханалиям. Теперь они выступают из своей цита-дели, и, к удивлению, выступают во имя тех самых основ, которых никто так постыдно и бесшабашно не топтал, как они.

Высота — Иногда некоторого брата, из нынешних, право недурно было бы в младенческих летах с умеренной высоты уронить… Бойки они очень…

Высший свет — Общество, где у каждого манеры много лучше, чем моз-ги.

252

Часть III

— Г —Газета — Каждое утро, получая орган русской мысли, я ощущаю тоскли-

вое чувство: то жду, что сейчас услышу невнятное бормотанье; то ка-жется, что мне подают мокрую детскую пелёнку; то я просто вижу, что в мой кабинет вошел дурак.

— После чтения заграничных газет в голове получается сумбур, а по-сле чтения русских — впечатление, будто ничего не читал.

— Газеты можно уподобить блинам, которыми пользуются пока они горячи; как только блин остыл, это, по выражению казанских татар, уже не блин, а «погана лепёшка».

Газетчик — Напрягает всю жизнь усилия, чтобы притянуть читателя к тому стойлу, где обитает сам.

— До сих пор не решил вопрос, чем лучше обманывать читателя: об-маном или истиной…

Галиматья — Не нужно забывать, что иногда эта вещь сама по себе мо-жет быть отличной, — особенно если её удаётся возвести в перл созда-ния.

Гармония — Когда нет гармонии в общественной жизни, в обществе присутствует пустота, в которой обитают человекообразные.

— Только во время глубокого мира, когда политический горизонт со-вершенно безоблачен, можно найти полную гармонию между аппе-титом и чувствами; только тогда они пополняют и даже так сказать, подстрекают друг друга; чувства рождают новый аппетит, аппетит рождает новые чувства.

Гегемон — Человек божий, обшит кожей, покрыт рогожей. Издали — ни то, ни сё, а что ближе, то гаже…

Герои — Не только страна, но и град всякий, и даже всякая малая весь — и та своих доблестью сияющих и от начальства поставленных Ахил-лов имеет, и не иметь не может. Взгляни на первую лужу, и в ней найдёшь гада, который геройством своим всех прочих гадов превосхо-дит и затемняет.

— Русский человек способен быть действительным героем, но это не выпячивает ему груди и не заставляет таращить глаза. Он смотрит на геройство без панибратства и, очевидно, понимает, что это совсем не такая заурядная вещь, которую всегда можно носить с собой.

— Общество не может вынести неограниченное число героев и гени-ев, более того ему необходимо, чтобы его большинство состояло из

253


чернорабочих. Но ему необходимо также, чтобы оно не болело, равное положение и гениев и чернорабочих.

Героиня (литературная) — Каким телом обладает героиня? С кем, как и когда она совершила соитие? Вот что важно в героине…

Геройство — Заурядный человек даже не имеет права быть героем, во-первых, потому, что, геройствуя, он только повредит тому делу, в пользу которого геройствует, а, во-вторых, и потому, что современ-ное человеческое общество совсем ещё не в таком положении, чтобы могло вынести неограниченное число героев; ему покуда нужно, чтоб большинство его состояло из людей чернорабочих, заурядных, с кото-рыми можно обращаться без ненависти, но и без благоговения.

— По нынешнему странному времени, надо обладать несомненным геройством, чтобы не стянуть плохо лежащего куша, особливо ежели он большой…

— Оно — явление вполне бесспорное лишь в применении к открыти-ям и изобретениям… Что же касается героизма политического, то это явление преходящее, вызываемое данной минутой. И, быть может, недалеко то время, когда в нём не будет больше надобности…

— Истинное геройство заключается не в праздном судаченьи, не в неистовом терзании друг друга вопросами, но в упорном и непрерыв-ном раздалблываньи туго уступающей глуповской среды.

Гласность — В настоящее время составляет ту милую болячку сердца, о которой все говорят дрожащими от волнения голосами, но вместе с тем заметно перекосивши рыло на сторону.

Глупец — Глуп по призванию, глуп без уменьшающих вину обстоя-тельств, глуп, как чулан…

Глупов — Хороший город, но любящий жить в мире с действительностью… — Производя обширную торговлю квасом, печонкой и варёными яй-

цами, имеет три реки и, в согласность древнему Риму, на семи горах построен… Разница только в том состоит, что в Риме сияло несчастие, а у нас благочестие; Рим заражало буйство, а нас — кротость; в Риме бушевала подлая чернь, а у нас — начальники…

Глуповец — Если глуповец перед кем-либо заискивает, значит боится его…

— Страннее всего, что они сами непритворно убеждены, что относи-тельно их без постукивания и нажимания никак-таки обойтись не-возможно…

254

Часть III

— Когда их секли просто, они трепетали бессознательно; когда их секли во имя цивилизации, они трепетали с сознанием собственной пользы; когда их секли с отвагой, они трепетали с доверием.

Глуповец (современный) — Если хорошенько соскоблить с глуповца исторический навоз, то в глубине можно найти и зачатки застенчи-вости и робкое признание силы добра. Они недостаточны, чтобы подействовать на возрождение глуповца, но достаточны, чтобы по-действовать на воздержание глуповца от надругательства над доб-ром.

Глуповцы — Забылись под бременем благополучия, бывшего след-ствием бездеятельности градоначальников, вообразили, что счастие принадлежит им по праву, и предались «бесстыжим неистовствам»: стали бросать хлеб под стол, хотели построить башню до неба…

Глупость — Глупость и пошлость страшны своей неуязвимостью.Глядя со стороны — Можно подумать, что мы только что вытерпели

жестокую битву и теперь зализываем свои раны.Говорильня — Почти невозможно себе представить, какое электричес-

кое действие производит на нашу улиткоподобность разного рода словоизвержимость.

Голова — На то, братец, человеку голова дана, чтоб язык сдерживать! — Вещь обыкновенная, это, так сказать, центр, седалище мысли.Государственный младенец — Тем отличается от прочих людей вооб-

ще и от людей государственных в особенности, что даже в преклон-ных летах не может вырасти в меру человека.

Государство — Оно властно обеспечить или не обеспечить отечеству спокойное пользование благами…

— Из русских людей одни смешивают его с отечеством, другие — с законом, третьи — с казною, а большинство — с начальством.

Градоначальник — Считается начальником города, а обыватели — его гостями. Особенность состоит в том, что этот хозяин имеет охоту и право сечь своих гостей.

— Градоначальники имеют права и обязанности. Права сии суть: чтобы злодеи трепетали, а прочие чтобы повиновались. Обязанности суть: чтобы употреблять меры кротости, но не упускать из вида и меры строгости. Всякое действие — есть мероприятие. Меры кротости состоят в приветствиях и пожеланиях, строгость — в суровом взгляде, наказании зачинщиков, пальбе…

255


— Никогда не должен действовать иначе, как через посредство меро-приятий. Всякое его действие не есть действие, а есть мероприятие… Конечно, обыватели должны быть всегда готовы к перенесению всяко-го рода мероприятий, связанных с возводимой административной стройностью, но при сём они не должны быть лишены права на их пос-тепенность. В крайнем случае они даже могут требовать, чтобы с ними правильно распорядились, и только потом по ним уже палили. Ибо ежели градоначальники начнут палить без расчёта, то со временем им даже не с кем будет распорядиться, не говоря уже о том, что и палить-то не по кому будет совсем. Таким образом, может упраздниться возводи-мая административная экономия и, следовательно, вновь нарушится возводимая величественная административная стройность.

Грибы — Можно ли жить, получая пирог с грибами только затем, чтобы держать язык за зубами?

Грош цена — Подогретому слову — грош цена.Грусть — Человек доволен и счастлив, он хорошо обставлен, не чувству-

ет над собой тяготения страшной материальной нужды; но в то же время смутно ощущает, что ему чего-то недостаёт. Это что-то недоста-ющее, это нечто, составляющее необходимую потребность в общей картине жизни, и есть та самая «грусть», во свидетельницы которой приглашается луна.

Губернатор (из новых) — Горе тому граду, в котором губернатор юн, усерден по службе и не чужд разговоров о прогрессе. Он может за-брать себе в голову, что он благонамереннейший и образованнейший человек, и чёрт знает чего наделает… одним словом учредит нечто в роде временного землетрясения…

Гуманность — Это человеколюбие, но развитое сознанием и правиль-ным образованием.

— Д —Дама — Приятная дама есть ни что иное, как проезжий шлях. — Дама русская свободно-мыслящая — пользуясь всеми правами

культурного срамословия, потому только не мнит себя кокоткою, что освобождается от взятия жёлтого билета.

— Уж то преимущество перед мужчиной имеет, что она, можно сказать, розан и, следовательно, ничего, кроме запаха, издавать не может…

256

Часть III

Дамочка — Посмотришь не неё — только, кажется, дунь, и вся она, со всем кружевным и шёлковым скарбом, рассеется, как дым; а посиди да поговори с нею — тяжелее мономаховой шапки скажется. Голова заболит от одного учтивого напряжения что-нибудь уловить в беско-нечном журчании слов.

Дать взятку — Прикрепить таинственной вещественной пуповиной.Движения (реформаторские) — Почти всегда первоначально проры-

ваются урывками, и потому даже тогда, когда уже делаются достаточ-но сильными, чтобы развиться в правильную организацию, достига-ют этого не иначе, как допуская совместное действие элементов не только не однородных, но даже взаимно друг друга исключающих. Отсюда изумления, раскаяния и раздоры, — эти печальные, но впол-не естественные последствия деятельности, лишённой возможности развиваться нормально.

Девиз — Жив не хочу быть, коли не изуродую!Действительность — Нынешняя наша действительность представляет

собой такое разнообразное сочетание гнусности и безобразия, что чувствуется невольная тяжесть в вашем сердце… Кто виноват в этом? Где причина этому явлению? В, так сказать, в воздухе…

Действия публичные — Благотворная сила публичных действий неко-торых наших руководящих администраторов неуловима, ибо такие мероприятия, как рукопожатие, ласковая улыбка и вообще кроткое обращение чувствуются лишь непосредственно и не оставляют ярких и видимых следов в истории. Они не производят переворота ни в эко-номическом, ни в умственном положении страны.

Дела — Государство там как хочет, а свои дела прежде всего!Деление — Дамочки делятся на два разряда: «На хорошеньких» и «Не-

хорошеньких». С «хорошенькими», если они даже не вполне геогра-фию знают — весело, а с «нехорошенькими» — скучно, даже если они самого Сократа в подлиннике читали.

— Человечество делится на пасущих и пасомых, — все не могут пове-левать, надобно, чтобы кто-нибудь и повиновался.

Дело — Кроме травли никакого дела не предвидится. — Итак, слава богу, всё кончилось. С божьей помощью, мы наше

дело сделали. Во-первых, назначили нашим будущим деятелям при-личное содержание; во-вторых, кого следует обложили соответству-ющими сборами.

257


Дело (новое) — Нужно видеть новые вещи, новые порядки и новые дела не только «во всеоружии совершившегося факта», но и в процессе «внутренней подготовки».

— Развелось слишком много кафешантанов и нет времени думать о деле…

— Ничто так не противно народу и государству, как мешанина дела с бездельем и переливание из пустого в порожнее.

Дело (экономическое) — Чаще всего в том состоит, что при всякой беде прежде всего ищут «лукавого».

Деньги — Денежные дела всегда с какой-нибудь стороны обязательно подлы.

Департамент — Это сама неизбежность, это шхера, около которой как ни лавируй, всё-таки никак не минёшь, чтобы не наткнуться на неё.

Департамент воздаяний — Цель учреждения заключается не столько в пресечении, сколько в предупреждении. Никого не утесняя, всех ограждать — вот девиз! Или лучше сказать, никому не давая чув-ствовать, вести дело так, чтобы, тем не менее, все почувствовали…

Дерзновения — Довольно значительное число людей, хотя и славных талантами, но сильных благонамеренностью дерзновения, составля-ют так называемую дерзающую массу.

Дети — Несчастье детей в том, что они не имеют ничего своего, что они могли бы противопоставить неразумию родителей иди вредной систе-ме педагогов…

Дефицит — Вино нередко восполняет недостаток питания.Децентрализация — В том часто состоит, чтобы водку во всякое время

пить…Деятельность — Неясность миросозерцания есть недостаток настолько

важный, что всю творческую деятельность творца сводит к нулю. — Без сведений, без приготовления, с одною развязностью мы броса-

емся в пучину деятельности, — тут тяпнем, там ляпнем… И вот, при помощи этого бесценного свойства, в целой природе нет места, в кото-ром мы чего-нибудь не натяпали!

— Для деятельности надобна цель, надобно буду щее, а деятельность для одной деятельности… как хотите, а это во времена оны называ-лось самоблудством.

Деятельность души (артистической) — Никогда деятельность души не бывает напряжена так сильно, как в то время, когда тенор сплевы-

258

Часть III

вает или мурлыкает арию под нос… Обычный человек не может по-нять, какая страшная работа происходит тогда в нём, какие мысли рождает его воображение, отличное от свойственного не-тенорам.

Дилемма — Нынешнее время — необыкновенное; это никогда не следу-ет терять из виду. А завтра, может быть, и ещё необыкновеннее бу-дет, — и это не нужно из вида терять. А посему: какое пространство остаётся между этими двумя дилеммами — по нём и ходи…

Дилетантизм (и досуг) — Трудно представить до каких рубежей может дойти умственный дилетантизм, составляющий естественное послед-ствие слишком обеспеченного досуга.

Дисциплина — Всякая дисциплина представляет машину столь слож-ную, что строгое применение её непременно увлечёт патриотов-руко-водителей совсем в другую сторону от главных целей.

— Бывает свободная, установленная по взаимному соглашению для достижения условных целей, и бывает не свободная, извне навязан-ная; до сих пор благонадежною представлялась вторая, но основою истинного патриотизма может быть только первая.

— Есть только орудие, а отнюдь не убеждение!Добродетель — Я не могу себе вообразить добродетель иначе, как в

виде плешивого старца с немного телячьим выражением в очах…Доверие — Нынче такое общее правило: питать доверие даже относи-

тельно таких лиц, которые, судя по их антецедентам1, отнюдь дове-рия не заслуживают… Дело, предстоящее этим людям, не в том состо-ит и заключается, чтобы самим дело делать, а в том, чтобы заставить делать дело других и, в случае нужды, облегчить переход от одной фразы к другой, от одного дела — к другому. А средства для выполне-ния этой программы общеизвестны. Это с одной стороны, неуклон-ность, а с другой — строгость и наоборот.

Долг — Есть тот прекрасный на вид плод, который пользуется в началь-ственных сферах очень солидной репутацией, но вкушение от которо-го предоставляется по преимуществу нижним чинам, да и те вкуша-ют оный плод лишь под страхом отрешения от должности.

— Пролить капельку в обширную лохань народного преуспеяния. — Исполнить свой долг, значит повиноваться.Донос — Выражение общественной самопомощи.

1 Антецедент (франц.) — предшествующее дело.

259


Достоинство — Основное правило всякого человека, сознающего своё достоинство — это принимать своё положение в том виде, как оно есть и не стыдиться его.

Досуг — Слишком обеспеченный досуг суть неисчерпаемый источник зла. — Ничто так не услаждает наших досугов, как разбор родства и

свойств сильных мира сего…Доход — Что такое доход? А доход, господа, это тот самый «мальчик с

пальчик», та самая «птичка-невеличка», которая в государстве все суставчики в движение приводит… Тут, господа, уж не то что «клёв сто рублёв», тут пахнет миллионами, а запах миллионов — сильный, острый, всем любезный, совсем не то, что запах теорий.

Дракон — Образец административной строгости.Другая действительность — Это не только те поступки, которые чело-

век беспрепятственно совершает, но и те, которые он несомненно со-вершил бы, если б умел или смел… Эта скрытая действительность может быть фантастической до гротескности с точки зрения действи-тельности обыденной, может быть кошмарной, бредовой, но этот бред скажет о ней ту правду, которой она не скажет сама.

Дружба — Говорят, будто дружба может основываться не только на единстве интересов брюшной полости, но и на умственном интересе; но, вероятно, это редкость, ввиду почти полного отсутствия источни-ков второго интереса в нашей среде.

Друзья — Сон и водка — вот истинные друзья человечества.Дрянь — «Дрянными» следует называть таких людей и такие положе-

ния, которых свойства ясно представить себе невозможно, на которых нельзя ни в коем случае рассчитывать, в которых совестно видеть что-либо враждебное, но в то же время немыслимо находить и что-ни-будь симпатичное.

— Дряни не только разнообразны, но и до неприличия цепки. Они налипают, одна за другою, с такой быстротой и последовательностью, что, заручившись однажды теорией об уступках и уступив одной дря-ни, мы не успеем и оглянуться, как уж увидим себя до того навьючен-ными, что трудно даже и помыслить о возможности сбросить нахлы-нувший со всех сторон груз.

Дрянь и (или) дерьмо — В просторечии слово это прилагается преиму-щественно и даже исключительно к явлениям мира вещественного. Всякое вещество, вследствие разложения или принятия в себя чужих

260

Часть III

примесей, потерявшее свой естественный здоровый вид, называется «дрянью»… Понятие, заключающееся в слове «дрянь», чрезвычайно обширно и из мира вещественного очень удобно переносится в мир нравственный и умственный. Умение делать подобные при-менения уже свидетельствует о некоторой степени умственного раз-вития и о привычке обращаться с явлениями более сложными. Воз-никает потребность прилагать слово «дрянь» к людям и их делам.

— Предположим перед Вами что-то нехорошее и Вам нужно непре-менно решить — что это: дрянь или дерьмо. Как же тут быть? Как не обмануться? Я бы поступил так. Мысленно расчлените это неизвест-ное нехорошее без названия на две равные части и оцените каждую из них — столь ли они нехороши, как и начальное нехорошее. Затем снова разделите каждую из двух частей пополам и опять сравните каждую из четырёх частей по своим свойствам с начальной. И так продолжайте дробление до тех пор пока почему-либо не появится частичка с чуть-чуть, но лучшими свойствами. Это означает, что сна-чала была дрянь! Ежели, сколько бы вы ни делили, по-прежнему по-являются части столь же плохие, как вначале, — значит сначала было дерьмо. Другими словами, дерьмо всегда остаётся самим собой, какую бы часть его мы ни брали. Оно бесконечно однородно по своей сути. А дрянь, хоть и в малых своих частях, бывает порой получше.

Дурак — Дурак, да ежели ко двору, лучше и желать не надо!Дурная экономика — Практика как отдельных людей, так и целых

народов учит нас, что вопросы экономические начинают волновать нас только при дурном положении наших хозяйственных дел.

Дух времени — Главная сила не в нас, а в тех воплях, которыми мы преисполнены и совокупность которых составляет так называемый дух времени.

— Существует дух времени, который нельзя назвать иначе, как ан-тиреформенно-бунтарским, и который с каждым днём приобретает всё большую авторитарность.

Душа — С одной стороны душа его чиста, как только что вычищенная выгребная яма; с другой стороны, она до краев наполнена всячески-ми готовностями, как яма, сто лет не чищенная.

261


— Е —Евреи — История человечества вообще есть бесконечный мартиролог1,

но в то же время она есть и бесконечное просветление. В сфере мар-тиролога еврейское племя занимает первое место…

— Когда я думаю о положении, созданном образами и стонами ис-конной легенды, преследующей еврея из века в век на всяком мес-те, — право, мне представляется, что я с ума схожу…

Почему же, однако, мы с такою лёгкостью отождествляем еврея сосу-щего с евреем не сосущим? Не потому ли, что сосущий еврей есть сила, за которою скрывается ещё сила и даже не одна, а целый легион?

— Еврей просто возьмёт «музицка» двумя пальцами, пососёт и скор-лупку выбросит. Потом возьмёт другого «музицка» — и опять выбро-сит скорлупку. Когда же скорлупок наберётся достаточно, он их со-берёт в кучку и продаст.

— Наш Дерунов называет сосомого Малявкина «крестником» и не чурается при этом прибаутки… А еврей-Дерунов сосёт серьёзно, без прибаутки… Есть и ещё разница. Дерунов обычно выходит на про-мысел в одиночку… Напротив того, еврей сосёт целым родом.

— Биржи, рестораны, театры, будуары самых дорогих кокоток — всё это кишит весёлыми семитами, которые удивляют вселенную наглою расточительностью и нелепою привередливостью своих прихотей и вкусов.

Еда — Вот хотя бы насчёт еды: у нас ли еда или за границей? — Отрицать чьё бы то ни было право на еду невозможно. Но нужно

сознаться, что иногда это право разрастается до таких размеров, за которыми уже следует опасность!

Единство противоположностей — Розги составляют как бы знамя, во-круг которого примиряются и соединяются люди самых противопо-ложных убеждений.

Ерунда — Литературные хлысты идут к читателю в упор со своею ерун-дою цугами.

Есть — нет — Внутренней политики настоящей нет, а есть оздоровление корней.

Ехидство — Никогда не раскаивается и, следовательно, его надо пре-следовать до тех пор, пока оно не испустит дух свой.

1 Мартиролог (греч.) — перечень страданий, переживаний.

262

Часть III

— Ж —Жадность — Полуобразованность и жадность — две родные сестры. — Для того чтобы воровать с успехом и грандиозно, нужно обладать

только проворством и жадностью. Жадность в особенности необходи-ма, потому что за малую кражу, когда не нужна жадность, можно попасть под суд!

Жаление — Редко остаётся надолго чувством вполне бескорыстным. Жалеющий любит, чтобы жалеемый ценил это чувство и отвечал на него любезностью.

Жалобы — Содержание челобитных в архивах канцелярий.Жалование — Получение малого жалования хорошо хотя бы по той

причине, что способствует закалению в горниле житейских трудно-стей.

Жарь! — Небольшое, но золотое это слово. Кроме того, что к нему испо-кон века все привыкли, самое содержание его до такой степени прос-то, что достаточно быть заурядным прохвостом, чтобы осуществить его во всех началах и частях.

Желание — Нас часто обуревает желание съесть именно сию минуту блин, который надо готовить два часа.

— Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжатины с хреном, не то кого-нибудь ободрать.

Желания — Суть натуральные вожделения, представляемые на благо-усмотрение.

— Отравляют жизнь человека.Железные дороги — Во всех странах железные дороги для передвиже-

ния служат, а у нас, сверх того, ещё и для воровства.Желчь — Скажите же на милость, каким тут образом не сделаться желч-

ным человеком, когда кругом себя видишь только злоупотребления или такое нахальное самодовольство, от которого в груди сердце во-ротит.

Жена — Должна принести мужу деньги и протекцию.Женитьба — Чувствовать себя навсегда связанным с женщиной — это

одно из величайших жизненных неудобств. Ежели она зла — то зло-стью убьёт, ежели добра — добротой убьёт. Ежели она невежествен-на — отравит жизнь наивностями; ежели она начитанна и нечто зна-ет — доймёт умными разговорами. Поэтому жениться следует только

263


в такие лета, когда ни злость, ни доброта, ни невежественность, ни начитанность — ничто уж не действует.

Женские интересы — Бабам бог особенное дарование, воспитание и поведение дал насчёт тряпок.

Женский вопрос — Когда женщина идёт шаг в шаг рядом с мужчиной, когда она представляет собой необходимое дополнение рабочего тяг-ла, то она является уже не утехой, не «украшением» и даже не по-мощницей и подругой, а просто-напросто равноправным человеком. И ежели за всем тем и при такой обстановке мужчина хлещет жен-щину вожжами и таскает за косы, то вот тут уж действительно высту-пает на сцену женский вопрос, жгучий, потрясающий, вопиющий. И что же! Именно тут-то никто его и не видит, никто об нём не дума-ет! Но как только женский вопрос выходит из пределов простонарод-ной среды, так он сейчас же превращается в «дамский» и приобретает амурный характер. Влияние культурных веяний таково, что даже женщина, вышедшая из народа, коль скоро отведает пуховика, само-вара и убоины, так сейчас же первым делом начинает нагуливать себе «амуры». И груди чтоб сахарные были, и бёдра такие, чтоб уко-лупнуть было нельзя, и спина широкая, чтоб всей пятернёй огреть можно было. И, нагулявши всё это, начинает мнить себя «дамой» и мечтать о «кавалерах».

Женское достояние — Что, собственно, составляет «драгоценнейшее достояние» женщины?

Женщина — Не женщина, а прежде всего «носительница особых при-мет», знаменующих пол.

— При переписи населения женщин никто не считал, и количество их определялось в России словом: «достаточно».

Женщина-актриса — Не актриса, а какая-то непристойная лохань, ак-триса неважная, но зато совершенно беспрепятственная в смысле те-лодвижений.

Женщина эффектная — Сподвижница женского пола, которая своими манерами вызывает дерзкий образ мыслей.

Женщины — Охотнее, чем мужчины, составляют себе правила и крепко держатся их. На убеждения и даже на прямые опровержения жизни будет один ответ — у меня свои правила есть. Единственное средство пролезть в эту крепость — это начать уговаривать её, т. е. взять её за руки, посадить поближе к себе и гладить по спинке, как лошадку с

264

Часть III

норовом: тпру, милая, тпру! Оглаживаешь и видишь, как постепенно начинают правила таять.

— Есть существа особые. Вот почему женщин так увлекают высоко-поставленные лица, даже старики.

Жизнь — Жизнь требует, чтобы истина не господствовала над нею, а служила ей, и притом служила только в той степени, в какой она сама хочет.

— Не нужно падений, но не нужно и торжеств. Рациональная жизнь никогда не празднует побед, но течёт своим обычным, разумным ходом.

— Жизнь наша подобна селянке, которую в Малоярославском трак-тире подают. Коли ешь её с маху, ложка за ложкой, — ничего, словно как и еда; а коли начнешь ворошить да разглядывать — стошнит…

— Жизнь есть ни что иное, как торжество безделицы. — Жизнь есть ряд вопросительных знаков, господа! — Вся человеческая жизнь есть ни что иное, как непрерывное слу-

жение всякого рода обязанностям, которые для блага нашего приду-маны и кем следует утверждены.

— На неё не одни умные имеют право, но и дураки, не одни грабите-ли, но и те, коих грабят. Пора, наконец, убедиться, что ежели отнять право на жизнь у тех, которых грабят, то в конце концов некого будет грабить.

— Это жестокая неизбежность, и не всякому дано поднять против неё знамя бунта.

— В кисельных берегах никакое истинно жизненное течение удер-жаться не может.

— Вот жизнь анафемская: что интересует меня — никого не интере-сует, а то, что интересует других — меня не интересует. Живу словно в Иностранном Государстве.

— Окружающая жизнь — суть прозябание с обязательным аккомпа-нементом воздержания от какой-либо другой формы жизни.

— Наша жизнь есть всеминутное предъявление чувств и помышле-ний на зависящее от начальства распоряжение.

Жить — Для многих равносильно маяться!Жра-а-а-а-ть! — Очень часто раздающийся на Руси возглас…Журналистика — Поле для всех открытое, где всякий может свободно

оправдываться, опровергать и даже в свою очередь клеветать. Без этого немыслимо издавать мало-мальски «живую» газету.

265


Журналистика — У нас газеты по своему существу и характеру разде-ляются на ликующие и трепещущие. Содержанием первых служит диффимация1 и балагурство, и о них говорят: «нахалы, но молодцы». Содержанием вторых — агонизирующая тоска и разработка шкурно-го вопроса.

Журнальная полемика — Вещь не только хорошая, но и очень полез-ная. Это всё равно что в обыкновенной жизни — болтовня.

Жуть — Без Помпадура мы пропадём, как шведы под Полтавой!Журчание (словесное) — С помощью словесного журчания дамочка мо-

жет поставить в тупик целое общество здравомыслящих людей, в один момент смоет все их умственные построения, порвёт всякую связь между мыслями и взамен заключения заставит выпучить глаза.

— З —Забитость — До такой степени забит и отощал, что не имеет сил даже

соплю распустить.Заблуждения — Имеют своё место и значение в общей картине и эконо-

мии жизненного прогресса. — Экономические заблуждения обычно бывают тем больше и горест-

нее, чем быстрее бежит перо по бумаге, на которой экономист-простец вещает о новых реформах.

Загадка — Что бы сталось с человеческим родом, если б исполнять долг было бы столь же просто, как и производить различные естественные оправления?!

Загадочные натуры — Этот эпитет, в переложении на русские нравы, обнимает и скрадывает целый цикл всякого рода зазорностей: и шу-лерство, и фальшивые знамёна, и нетрудные победы над женскими сердцами, и даже государственную причастность…

Задача — Соберите элементы удручающей нас смуты, сгруппируйте их, укажите каждому его место, его центр тяготения — одного этого будет достаточно, чтоб взволновать честные сердца самодовольных и легко-мысленных глупцов и хищников.

1 Диффимация (лат.) — опубликование в печати сведений (действительных или мнимых), позорящих кого-либо.

266

Часть III

— Разделить одну и ту же задачу на две половины, из которых на одну соглашаться, а о другой игнорировать — значит добровольно обманывать самих себя.

Задача будущего — Мир ничтожества стремлений, пошлости идеалов, распущенности мысли далеко не упразднён окончательно.

Навстречу нам восстаёт целая масса так называемых задач будуще-го; но эта масса, к сожалению, сплошь состоит из одних общих мест, и даже не из общих мест, а просто из обрывков звуков.

Задача воспитания — Воспитывать в нарождающихся отпрысках чело-вечества идеалы будущего, а не подчинять их службе настоящего.

Задача достойная — Нет задачи более достойной, как с доверием ожи-дать дальнейших разъяснений.

Заказ (творческий) — Всем нынче стало известно, что слово только то-гда оказывает надлежащее действие, когда оно высказано горячо и проникнуто убеждением, но что же, кроме совести и основанного на ней миросозерцания, может дать пишущему эти качества? А так как, по обстоятельствам времени, сделалось уже ясным, что без помощи слова вселенную уловить нельзя, то нуждающиеся в этой помощи, подыскав подходящего пройдоху, говорят ему:

— Можешь ли ты, пройдоха, за такое-то лакомство, во все колокола звонить, что помои представляют самый целесообразный для челове-ческого питания корм?

— Могу, — отвечает пройдоха, и начинает обдумывать, какую та-кую совесть надо иметь, чтоб пропагандировать помои. И непремен-но найдёт, потому что иначе он не напишет ни повести, ни комедии, ни передовой статьи, ни фельетона, ни даже учёного исследования.

Закваска — Все мы только по наружности о каких-то новых порядках разглагольствуем, а разбери-ка хорошенько: все мы только и дышим тем, что в нас от старой закваски осталось.

Закон — Закон может наименовать преступным то или другое деяние, выразившееся в известной для всех видимой и понятной форме, но с улыбками, понижением или повышением голоса, выражением глаз и т. п. он не может иметь дела.

— В России грабят не чередом, убивают не ко времени, насилуют — не по закону.

Закон (общий) — Всякий хочет жить — вот общий закон. Если при этом встречаются на пути краеугольные камни, то стараются их умненько

267


обойти. Но с места их не сворачивают, потому что подобного рода ка-мень может ещё и службу сослужить. А именно: он может загородить дорогу другим и тем значительно сократить размеры жизненной кон-куренции. Стало быть: умелый пусть пользуется, неумелый — пусть колотится лбом о краеугольные камни. Вот и всё…

— Есть дифирамб, сочиненный в пользу и в поощрение помпадурам. — Строгость законов российских, к счастию, смягчается необязатель-

ностью их выполнения.Законы — Разделяются на: мудрые, которые полезны, но не всегда благовременны, немудрые, которые никого счастливым не делают, но бывают иногда

благопотребны, средние или сумрак законов, как например, закон: «всякий да яст». — Средние из них (не мудрые и не немудрые) имеют в себе то удоб-

ство, что всякий, читая их, говорит: какая глупость! А между тем вся-кий же неудержимо стремится исполнять их… Зачем же такие зако-ны издаются? На это отвечу — для того, чтобы законодатели не кос-нели и никто их не мог бы упрекнуть в праздности.

— Это всё, начиная с питания и кончая просвещением и обязанно-стью устраивать фабрики и заводы… На всё — подробное правило, и за неисполнение каждого правила — угроза.

Законы (экономические) — Законы экономические должны всех обес-печивать, — в противном случае человеческое общество превратится в хаотический сброд враждующих элементов…

Законы и массы — Несмотря на всю ограниченность целей, пресле-дуемых массами, положение этих последних вовсе, однако ж, не та-ково, чтобы даже те простые и будничные явления, в которых выра-жается их жизнь, можно было бы объяснить себе какими бы то ни было положительными законами; напротив того, эти явления, из-дали кажущиеся нам совершенно солидными, носят на себе все признаки колебания и случайности и в действительности, отнюдь не меньше самого отъявленного мечтания, стоят на почве спекуля-тивной.

Законы физики — Легковесные люди — вот действительные, несо-мненные герои современного общества. Чем легковеснее человек, тем более он может претендовать на успех, тем более может дерзать, а ежели он весом менее золотника, то это такой завидный удел, при

268

Часть III

котором никаких препон в жизни для человека уже существовать не может. Законы физики торжествуют: лёгкие тела поднимаются вверх, тела плотные и веские остаются в низменностях.

Закуска — Обычная заключается в селёдке… Только такой селёдки не приведи бог никому есть… Я убеждён, что селёдки эти родятся, ис-ключительно имея в виду русского простолюдина, и что только этот последний и может оказывать им внимание.

Заманивание — Нет ничего хуже и несноснее того положения, когда вас куда-то заманивают и при этом не сказывают куда. Почему не сказывают? — потому отчасти, что сами не знают, а отчасти и потому, что слишком хорошо знают.

Запас (умственный) — Умственный запас, вследствие скудости и бес-престанного самоповторения, до такой степени быстро изнашивает-ся, что даже вчуже становится совестно.

Запах(и) — На крестьянском дворе обязательно должно пахнуть, и еже-ли мы изгоним из него запах благополучия, то будет пахнуть недоим-ками и урядниками.

Заповедь — Не перепрелюбодействуй!Запой — При известных условиях жизни должен быть рассматриваем

не только с точки зрения порочности воли, но и в смысле неудержи-мой потребности огорчённой души…

Затрещина — Что такое затрещина для человека, который понятие о танцклассе смешивает с понятием об отечестве?

Земледелец — Известно, что из млекопитающих возможных пород са-мым несчастным был и будет русский земледелец.

Земледелие — Отечественное земледелие вступило в знак Рака.Зло — Никогда не бывает зло так сильно, как в то время, когда оно не

чувствуется, когда оно, так сказать, разлито в воздухе. Что это за зло? — говорят тогда добросовестные исследователи, которые имеют привычку рассматривать предметы не с одной, а со всех сторон. Это не зло, а просто порядок вещей. И на этом успокаиваются.

— Забвение зла свидетельствует о беспримерном легкомыслии. Спо-собность забыть зло — это неспособность развиваться и бороться со злом впредь. Это безнадёжность в будущем.

Злоба дня — Это не происшествие дня. Злоба дня вот уже много лет тя-нется и повторяется в одной и той же силе с одним и тем же содержа-нием, терзающим общество.

269


Зловоние — Никто не выделяет такую массу естественных зловоний, как благополучный человек.

Злопыхательство — Даже в минуты своего поражения умеет так ловко устроиться, что присутствие его всегда всеми чувствуется, тогда как благоволение в подобные минуты стушёвывается так, что об нём и слыхом не слыхать…

Злосчастие — Форма злосчастия разнообразна; разнообразна также степень сознательности, с которою переносит человек настигающее его иго; но обязательность последнего одинакова для всех. Непра-вильность устоев, на которых зиждется общественный строй, — вот где кроется источник этой обязательности.

Знамя — Знамя, которое он высоко держал, оказалось несоответству-ющим требованиям времени — он осознал это и спрятал знамя в кар-ман. Когда понадобится он вновь вынет знамя из кармана и начнет опять его высоко держать.

Знание — Знание есть не больше, как подготовка к действию.Зрелище (поразительное) — Трудно себе представить зрелище более по-

разительное, нежели зрелище добра, изнемогающего в муках рождения.

— И —Иванушка-дурачок — Был дурак особенный: бывают дураки лёгкие,

а этот мудрёный. Книжки читает и всегда идёт к делу прямиком. Ни-кого он не боялся и не имел понятия об опасности. Только один про-езжий понял Иванушку и сказал: «Совсем он не дурак, а только под-лых мыслей у него нет. От того он к жизни приспособиться не мо-жет»… Однажды Иванушка исчез и вернулся только через несколько лет. Он был бледен, худ и измучен. Никто не знал, где он скитался. Пришёл домой и замолчал. Так до смерти и осталась при нём кличка: дурак.

Иванушки — Обойти Иванушек невозможно — в этом мы убедились; но сознаюсь откровенно, что когда нам приходится обдумывать своё по-ложение, то ожидаемый наплыв Иванушек производит в нас лёгкую дрожь. Не отнимут ли сладких кусков наших? Не будут ли без пути будить от сна? Не заставят ли исполнять служительские должности?

Иваны — Обыкновенно принято с Иванами поступать так: ты, дескать, нам помоги, а потом мы тебе нос утрём…

270

Часть III

Идеал — Идеал современных поверителей общества в сфере внутренней политики очень прост: чтобы ничего не было!

— Животворящий и возбуждающий принцип деятельности общества заключается в его идеалах.

— Когда идеалы меркнут, жить становится мучительно. У людей ос-таётся одно право — право бороться и погибать…

— Народ, доведённый до вздыхания на грани издыхания, — какого ещё идеала можно требовать!

Идеализм — В известные эпохи жизни идеализм, несмотря на всю спор-ность своего содержания, есть всё-таки высшая и самая пригодная форма человеческой деятельности.

Идеалы — Идеалов и в помине не видно — одна мразь осталась… — Почему идеалы общечеловеческие выше идеалов личных и мест-

ных? А потому просто, что первые составляют крайнее звено в после-довательной цепи идеалов, освещающих пути человеческого разви-тия; потому, что они представляют содержащее, а личные идеалы — только содержимое; потому, что с осуществлением идеалов общечеловеческих сами собой осуществятся и идеалы скопинские… а не наоборот.

— Где нет речи об идеале, а мечется в глаза только обнажённый факт борьбы, в такой суматохе ничего лучшего не придумаешь, как схорониться в укромное место и начать умирать…

— Ежели существует способ проверить степень развития общества или по крайней мере его способность к развитию, то, конечно, этот способ заключается в уяснении тех идеалов, которыми общество ру-ководится в настоящий момент. Чему симпатизирует общество? Чего оно желает? К чему стремится его мысль?..

— Чем больше представляет известное положение однообразия, чем меньше видится в нём посредствующих исторических построений, ко-торые свидетельствовали бы о постепенном расширении и изменении форм жизни, тем больше рискуем мы встретить в нём всякого рода трудностей. Если нам даны два крайних полюса, между которыми бро-шена безграничная гладкая степь, то очевидно, что утомительность пути по этой степи будет совершенно пропорциональна её наготе.

— Уничтожьте идеалы (хотя бы и мужицкие!), заставьте замереть же-лание лучшего, и вы увидите, как быстро загрубеет окружающая сре-да… «Шкурный» инстинкт грозит погубить прочие жизненные ин-

271


стинкты. Ужасно подумать, что возможны такие времена проповеди надругательства над человеком, как теперь… Даже в самые трудные времена злобная ограниченность, пошлость и приниженность стрем-лений не выступали так нагло вперёд, не высказывали так явно сво-ей гнусной властности…

— Идеалы и свобода — суть понятия, находящиеся в противоречии. Идеал всегда ограничивает свободу, вводит её, так сказать, в рамки, особливо ежели идеал благородный… Понятие свободы — изменчи-во, а идеала — практически нет… Правильнее сказать, что идеал определяет свободу, её смысл, но ни в коем случае не наоборот… По-этому разговоры о свободе без указания идеала, который она имеет в виду, иначе как болтовнёй назвать нельзя…

— Полезность Псоя Стахича Замухрышкина рекомендовалась к не-пременному предназначению, но никто не позволял себе сказать, что Псой Стахич идеал человеков… Неужто мы так и остались при хлев-ных идеалах?.. Страшно подумать, что может выдаться хоть минута торжества этих идеалов, что возможны даже сомнения в этом смысле.

Идеалы (переходные и отдалённые) — Сознаемся откровенно, что мы не понимаем возможности непосредственного перехода от дей-ствительности к идеалам, ибо видим тут перерыв, который также не-обходимо чем-нибудь наполнить; по мнению нашему, помимо идеа-лов отдалённых и руководящих, у жизни имеются ещё и ближайшие идеалы.

Идеальный современный роман — Роман, напоминающий подроб-ный каталог особых примет, знаменующих пол, и о сценах взаимо-действия и взаимопроникновения этих примет в моменты соития.

Идеальный современный роман — Роман о физиологических и нрав-ственных нюансах любовных подвигов.

Идеи — Были идеи — они переродились в слова; были слова — они сме-нились бессвязным, любострастным стенанием. Увы! нам уж не до идей. Теперь мы с сожалением вспоминаем даже о словах… Предста-вители бездонного красноречия становятся в наших глазах любезны-ми и даже великими; ибо если они не обладали идеями в действи-тельном значении этого слова, то несомненно, что у них существовали некоторые обрывки идей.

— Даже самое лучшее устройство подробностей без гарантии общих идей, всё-таки не больше, как здание, построенное на песке.

272

Часть III

Идиот — Человек, в голове которого постоянно присутствует системати-ческий бред…

Идиоты — Вообще очень опасны, особенно же когда придатком к идио-тизму является властность. Издали они могут показаться людьми твёрдых убеждений, но это обман, они просто ломятся вперёд, не со-знавая окружающего.

— Идиоты вообще очень опасны, и даже не потому, что они непре-менно злы (в идиоте злость или доброта — совершенно безразличные и бесполезные качества), а потому, что они чужды всяким соображе-ниям и всегда идут напролом, как будто дорога, на которой они очу-тились, принадлежит исключительно им одним… Это просто со всех сторон наглухо закупоренные существа, которые ломят вперёд, пото-му что не в состоянии сознать себя в связи с каким бы то ни было по-рядком явлений…

Изменник — Изменник не тот, который проклинает неправду, а тот, кто стремится к материальному и у которого это стремление приводит к попратию всякого права.

Изнеможение — Можно понимать и оправдывать пустоту, среди кото-рой мы вращаемся, но жить в ней нестерпимо мучительно. Вот поче-му мы на каждом шагу встречаем людей далеко не выспренных, од-нако ж, которые изнемогают, снедаемые бессознательною тоской.

Изобилие — Для России нужно не столько изобилие, сколько расто-ропные исправники; вся беда России в том, что мы слишком легко возбуждаем вопросы о неизобилии, от этого самого неизобилие, тлевшее под пеплом и казавшееся изобилием, полезло изо всех ще-лей.

— Как устроить, чтоб денежный бумажный дождь падал тебе в изо-билии и беспрепятственно? Ответ: сходить в карман своего ближнего.

Изолированность — Есть ответ пленного, не могущего ничем протесто-вать против глумлений торжествующей современности.

Изыскания социологические — В основании социологических изыс-каний лежит предусмотрительность, которая всегда была главным и существенным основанием для оправдания диких и отвратительных социальных новшеств.

Или — или — Для того, чтобы стать по временам знаменитым и заста-вить говорить о себе, необходимо или быть дураком, или быть на та-ком видном посту, чтоб все взоры, откуда бы они ни устремились,

273


в конце концов всё-таки невольно остановились бы на тебе. В этом случае ничтожество и величие подают друг другу руки, то есть одина-ково возбуждают общее любопытство.

— Одно из двух: или ты человек, или вол подъярёмный. Ежели ты человек, и за всем тем у тебя под носом Балалайкины историю народа российского создают, стало быть ты сам потатчик и попуститель; ежели ты — только вол подъярёмный, стало быть нечего о тебе и говорить…

Инструкция — Влюблённый человек становится перед дамой сердца на колени и в этом положении ожидает дальнейших инструкций.

Интеллигент — Грамотей, который ещё не дошёл до предательства, но уже с головы до ног опутан нитями новой податливости.

Интеллигенты (типичные) — Обладатели мыслей, атрофированных продолжительным бездействием.

Интеллигенция — Её даже сравнить ни с чем другим не умею, кроме как с ветхой печкой, у которой нутро выгорело. Хоть целый лес там спали, ничем ты её не разожжёшь…

— Она отлично помнит, что совать нос не в своё дело не следует. Иногда только рассуждает о кризисах.

— Ищет в провинции то злачное место, из которого извлекаются ма-териальные средства, необходимые для удобного существования в столицах.

Интерес — Говорят, будто умственный интерес может служить связу-ющим центром дружества; но, вероятно, это водится где-нибудь инде, на «тёплых водах». Там существуют общие дела, а стало быть, есть и присущий им общий умственный интерес. У нас всё это в зачаточном виде. У нас умственный интерес, лишённый интереса бакалейного, представляется символом угрюмости, беспокойного нрава и отчуж-дённости. Понятно, что и дружелюбие наше не может иметь иного характера, кроме бакалейного.

Интерес общества — Самый существенный интерес для общества за-ключается в познании самого себя… Это первый признак и притом единственное прочное доказательство его действительного вступле-ния на стезю исторической жизни. Обладаем ли мы этим самопозна-нием? Почему оно не оставляет никаких следов? Какие люди пред-ставляются на практике самыми бесполезными? Это люди, которые не имеют ясного отправного пункта для оценки требований жизни и определения своих отношений к ней…

274

Часть III

Интересно — Представить себе русского бюрократа, который относился бы к себе самому, яко к бюрократу, без некоторого глумления, не только трудно, но даже почти невозможно. А между тем бюрократ-ствуют тысячи, сотни тысяч, миллионы людей. Миллионы людей, ко-торые сами на себя без смеха смотреть не могут — разве это не инте-ресно?

Интересный вопрос — Нескромный вопрос, — когда человек сознаёт себя, так сказать, вместилищем государственности… какого рода чувство испытывает он?

Интересы — Интересы желудка стали знаменем — всё… Дальше идти некуда!

Ирония — Наружная восторженность похвалы делает тонкую иронию, спрятанную в словословии, ещё более едкой и чувствительной.

Искренность — Есть случаи, в которых ограниченное проявление ис-кренности не только не оскорбляет человеческой натуры и совести, но даже настоятельно требуется ими.

— Я от души уважаю искренность, но не люблю костров и пыток, ко-торыми она сопровождается в товариществе с тупоумием.

Искусство — Искусство, чуждающееся мысли — вот пища общества, примирившегося с самодовольной ограниченностью.

Исполнители — Умение делать скверные дела уже свидетельствует о некоторой степени их умственного развития и о привычке обращать-ся с явлениями более сложными. Поэтому возникает потребность прилагать слово «дрянь» к этим людям и их делам.

Испуг — До того въелся в нас, что мы даже не сознаём его… Но ещё мучи-тельнее думать, что этому мысленному плену не предвидится конца…

Истина — Я протестую… против того безнравственного девиза, в силу которого абсолютная истина жизни представляется опасною и недо-стижимою химерой, а вместо неё предлагается в руководство другая истина, заключающаяся в более или менее проворном эскамотирова-нии1 одной лжи посредством другой.

— Есть истина очень простая и даже пошлая: без арифметики невоз-можно изучение высшей математики, а между тем, несмотря на по-шлость этой истины, её нужно ежеминутно повторять, потому что привычка гениальничать и начинать всякое дело с конца до того ов-

1 Эскамотирование (франц.) — сокрытие.

275


ладела нами, что мы уже не видим ни перед собой, ни за собой ниче-го, кроме высот надзвёздных.

— Как ни почтенна истина сама по себе, действительная мера её по-знаётся только тогда, когда она служит жизни.

Истина и её пропаганда — Чем полезнее мысль, чем благотворнее её влияние на общество, тем тщательнее она должна быть разработана, потому что здесь неудача не просто обрывается на том или другом авторе, но распространяет своё действие и на самую идею. Истины самые полезные нередко получают репутацию мертворождённых, благодаря недостаточности или спутанности приёмов, которые допу-скаются при их пропаганде.

Историограф — Как ни беспутничай, какую безлепицу ни твори исто-риограф, ему всё с гуся вода…

— С внутренней стороны очень мало чем отличается от фофана: он так же невежествен, так же мало развит, нравственные его убежде-ния и правила подчёрпнуты из того же классического источника, то есть романов Поль де-Кока.

История — Нужно быть или совсем безумным, или совсем бессовестным, чтобы не понимать, что попасть в историю с нехорошим прозвищем — всё-таки вещь далеко не лестная.

— Даёт в своих недрах приют не только прогрессивному нарастанию правды и света, но и необычайной живучести лжи и тьмы. Правда и ложь живут одновременно и рядом, но при этом первая является на-рождающеюся и слабо защищенною, тогда как вторая представляет собой крепкое место, снабжённое всеми средствами самозащиты. Лег-ко понять, какие и какого рода результаты могут произойти из подоб-ного взаимного отношения сторон.

— Действительной историей человечества является безвестная жизнь и деятельность масс, а не перечень событий, связанных с пове-дением коронованных особ.

— История назад не возвращается; даже гнусное не повторяется в ней в одних и тех же омерзительных формах.

— И ныне, как и часто ранее, история составляется по рассказам зубоскалов и вертопрахов, а редактируется сиюминутными лизо-блюдами.

— Вся история человечества — это история борьбы идеалов и шкур-ных интересов.

276

Часть III

— Прыщи составляют венец истории.Исходные данные — А какие загвоздки скрываются за фактами, за

предлагаемыми мероприятиями, и какие загвоздки возникнут в бу-дущем — молчок…

Исцеление — Не там, где указывают откормленные обитатели хлевов.Итоги реформ — Бывают всегда неожиданны и таковы, как будто их —

реформы — готовит один и тот же головотяп, живущий столетия…

— К —Казна — Кому вред оттого, что вино в казну не по сорока, а по сорока

пяти копеек за ведро ставится?Как быть? — Лицемера-лгуна я могу отличить, тогда как в виду лице-

мера-фанатика мне ничего другого не остаётся, как трепетать… А трепетать не хочется.

Каким образом? — Каким образом создалась эта круговая порука снис-ходительности у власть имущих, я объяснить не берусь, но что порука эта очень крепка — это подтвердит каждый, особенно провинциал.

Каляканье — Начальник может совершать всякие мероприятия, он мо-жет даже никаких мероприятий не совершать, но ежели он не будет при этом калякать, то имя его никогда не сделается популярным.

Каникулы — Это когда пёсьи мухи одолевают?Капитал — Не в капитале сила, а в том, чтобы иметь под рукою запас

дураков.Каплуны мысли — Эти люди, раз ухватившись за идейку, усаживаются

на ней вплотную, переворачивает её на все стороны, жуют и пережё-вывают, разжёвывают, делаются рьяными защитниками её внешней и внутренней неприкосновенности и, обеспечивши её раз и навсегда от всякого дальнейшего развития, тихо и мелодично курлыкают.

Карьера (успешная) — Даёт возможность сморкаться в один платок с сильными мира сего.

Карьерист — Обладает чрезвычайным чутьём относительно мелочей жизни и способностью чувствовать и узнавать мелочи, любимые нуж-ными чинами.

Карьерист(ы) — Они не имеют понятия о массе интересов и отношений, связанных с понятием «Отечество»; они считают это слово полезным лишь для парадных случаев, чтоб щегольнуть перед начальством, но

277


они знают, что Отечество даёт им оклады и власть, и потому призна-ют его, но только именно с этой стороны, уверенные, что оно всё стер-пит. Отечество — пирог, вот их идеал; слыша, что другие люди пони-мают Отечество иначе, карьеристы бесятся, их угрозы обостряются, из уст бьёт пена. Пусть Россия — пирог; но карьеристы мало того, что едят его, они ещё хвастаются, дразнятся: «Мы едим, а вы должны не пикнуть!» Они думают этим внедрить уважение к авторитету, смеши-вая уважение с испугом.

Каторга — Каторгою по-русски называется такой образ жизни, который присваивается исключительно людям, не выполняющим началь-ственных предписаний… В России, под охраной каторги, жить хоть тяжеленько, зато прочно… Всем же остальным русским обывателям, которые не фордыбачут, а неуклонно выполняют начальственные предписания, предоставлено — жить припеваючи. Нужно любить бога и попридерживать язычок.

— Общежитие, в котором обыватели не в своё дело не суются, пороху не придумывают, передовых статей не пишут, а живут и постепенно блаженствуют. В будни работу работают, в праздники за начальство бога молят. И от того у них всё как по маслу идёт.

Качество — «Слишком усерден» — это такой недостаток, перед которым даже совершенная бездеятельность представляется качеством дале-ко не бесполезным.

Класс — Настоящий правящий класс — суть шайка людей, втихомолку массу объегоривающая.

Клевета (и правда) — Насадители клеветы — умелые и неуловимые попиратели правды.

Клич — Заметьте раз навсегда: когда кличут клич, то всегда из нор вы-ползают только те Ивановы, которые нужно, а которые не нужно — остаются в норах и трепещут…

Клоп — В ряду вонючих насекомых почему-то пользуется репутацией испытанной и ничем не оспариваемой благонамеренности.

Книгопечатанье — Теперь книгопечатанье ни больше, ни меньше как фабрикация сбыточного товара.

Комиссия (экономическая) — «Понеже жёлтенькие бумажки, хотя и по сущей справедливости из рублей в полтинники переименованы, но дабы предотвратить происходящий от сего для казны и частных лиц ущерб», — того ради постановили: «Употребить всяческое

278

Часть III

тщание, дабы оные полтинники вновь до стоимости рубля довес-ти»…

Кнут — Есть одна из форм, в которых идея правды и справедливости находила себе наилучшее осуществление.

Колея — В ожидании реформ жизнь сорвалась с прежней колеи, а на новую попасть и не смеет, и не умеет.

Компромисс — Чем больше делается попыток в смысле компромиссов, чем больше возлагается надежд на примирение, тем выше становит-ся уровень требований противной стороны, это аксиома, быть может, очень неутешительная, но все-таки аксиома.

Консерватизм — Имеет свои границы, переступив которые он стано-вится уже не консерватизмом, не консервативным элементом, а эле-ментом разрушающим и истощающим.

Конституция — Сиречь устав о предупреждении и пресечении… — Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжатины с хреном,

не то кого-нибудь ободрать. — Конституция и куши составляют больное место русской современ-

ности; но конституцию понимают смутно и каждый по-своему, а куши всеми понимаются ясно и одинаково.

— Должна способствовать развитию творческих сил народа с целью беспрепятственного взыскания с него податей.

Контрдовод — Навстречу всем возражениям идёт всегда самая обыкно-венная оговорка: сила вещей.

Контроль — Не следует ли думать, что как скоро однажды допущен из-вестный порядок вещей, то контроль над ним будет проникнут тем же политическим элементом, который присутствовал и при самой ор-ганизации этого порядка?

— Главное, чтоб он был безобидный и шёл в виде перекрёстного огня. — Кому поручить контроль? И какой контроль? Контроль самый ме-

лочный, самый придирчивый, влекущий за собой огромное бумажное производство, контроль, не приводящий ни к какому существенному результату, живущий, как паразит, на счёт дела, к которому пристав-лен, но, тем не менее, независимо от него! Положение фальшивое и вместе с тем едва ли не безнравственное.

Конфуз — Откуда бы ни происходил наш конфуз, но несомненно, что мы оконфузились и оплошали почти поголовно и почти по всему фронту.

279


— Конфуз, проводя в сущности те же принципы, которые проводило и древнее нахальство, даёт им более мягкие формы и заслоняет ни-чтожество и даже гнусность своего содержания.

Корреспонденты — Описывая навоз, высказывают высокопарные мыс-ли о человечестве; следует описывать навоз просто, без ужимок, без самоуслаждения, кратко, как летописец, ибо освещение самого факта менее важно, чем честное сообщение о нём.

Космополиты — Желудочно-половые космополиты — это русские гуля-щие люди за границей.

Краеугольные камни — Неимоверно тяжёлые, острые и малоподвиж-ные образования живой природы.

— Всякий хочет жить — вот общий закон. Если при этом встречают-ся на пути краеугольные камни, мешающие урвать куш, то старают-ся их умненько обойти. Но с места их всё-таки не сворачивают, пото-му что подобного рода камень может ещё и службу сослужить. А именно: он может загородить дорогу другим и тем значительно сократить размеры жизненной конкуренции. Стало быть, умелые пусть пользуются, а неумелый пусть колотится лбом о краеугольные камни.

Крамола — Вопрос, какая крамола опаснее: непотрясательно-злонаме-ренная или злонамеренно-непотрясательная?

Красноречие — Представители бездонного красноречия нередко стано-вятся в наших глазах любезными, даже великими, ибо если они не обладают идеями в действительном значении этого слова, то несо-мненно, что у них существуют некоторые обрывки некоторых идей.

— Почва, в которой лежат его корни, болотиста и злокачественна.Красноречие (торжественное) — Очень рад, господа, что имею слу-

чай…тово… Это таперича доказывает мне, что мы, с одной стороны… чувство преданности… ну и прочее…, а с другой стороны, и я, без со-мнения, не премину… от слёз не могу говорить… Господа! За здо-ровье…

Красота — Тучный человек, известно, против тощего в красоте превос-ходнее.

Краткость — По учению начальства, требуется во всяком деле, кроме выражения чувств преданности и покорности.

Кризисы — Ни о каких кризисах в старые года не слыхивали, а тут вдруг повалило со всех сторон. То хлебный кризис, то фабричный, то

280

Часть III

промышленный, то железнодорожный, наконец, денежный, торго-вый, сахарный, нефтяной, даже пшеничный. Не говоря уже о кризи-се совести, который, по-видимому, никому жить не мешает.

— При кризисах чаще всего бывает так, что аппетит остаётся преж-ний, а органы, долженствующие служить удовлетворению оного, вследствие каких-то нелепых соображений оказываются неспособны-ми выполнять требования аппетита.

— Ни фабричный, ни даже пшеничный кризис не прекратятся отто-го, что люди ополоумеют.

— Для их устранения обычно предлагают оздоровительные затеи, равносильные битью по темени. Но не битьё, ни сечение не имеют необходимой творческой силы. Да и кого и за что стукать?

Критика (газетная) — Голоса газет имеют столь же мало значения в общем политиканствующем концерте, как и воркотня того слуги, ко-торый на театральной сцене, при поднятии занавеса, метёт комнату (ворчит, а всё-таки метет).

Кружки (литературные, артистические) — В них всякий новый ма-ло-мальский болтающий прощелыга производит кутерьму, состав-ляющую, впрочем, и основу и цель их ничегонеделанья и пустобрёх-ства.

Кукиш — Но разве быть недовольным «промежду себя» запрещено? Раз-ве погибнет государство оттого, что я кажу кукиш в кармане?

Кукла — Может быть, жизнь созидает таких людишек? Может быть, в тех бесчисленных принудительных сферах, которые со всех сторон сторожат человека, совсем не в редкость те потрясающие «кукольные комедии», в которых живая кукла попирает своей пятой живого чело-века?.. Кто не согласится, что из всех тайн «тайна куклы» есть самая существенная, самая захватывающая?

Кулисы — Вход за кулисы посторонним в политике строго-настрого вос-прещается!

Культурный слой — Стоит в стороне от русла народной жизни и, следо-вательно, лишь в слабой степени чувствует на себе отражение её трудностей и невзгод! Чтобы получить право ликовать в виду пред-стоящего подвига, необходимо сознавать себя материально при-влечённым к его выполнению и материально же обязанным нести на себе все его последствия! А это для большинства культурных людей почти недоступно.

281


Культурный человек — Культурный человек вообще личность, в зна-чительной степени пользующаяся досугом, имеющая представление о комфорте, охотно делающая экскурсии в область эстетики и спеку-лятивного мышления, но очень и очень редко обладающая приклад-ными знаниями… Обычно обладает сильно развитыми художествен-ными инстинктами и легко возбуждается на этой почве. Попавши за границу, становится очень деятелен: нюхает, смотрит, слушает, гло-тает и вроде бы ничего не боится.

Курорт(ы) — Самая плохая дамочка, если бог наградил её хоть ка-кою-нибудь частью тела, на которой без ожесточения может остано-вится взор мужчины, — и та заранее разочтёт, какое положение ей следует принять во время питья Kraenchen, чтобы именно эту часть тела отрекомендовать в наиболее выгодном свете. Я знаю даже стару-шек, у которых, подобно старым ассигнациям, оба нумера давно поте-ряны, да и портрет повреждён, но которые тем не менее подчинили себя всем огорчениям курсового лечения, потому что нигде, кроме ку-рортов, нельзя встретить такую массу мужских панталон и, стало быть, нигде нельзя так целесообразно освежить потухающее вообра-жение.

— Нередко на курортах пациент ради восстановления сил должен растрачивать свои последние силы.

— Люди науки, осуждающие своих клиентов выдерживать курсы ле-чения, упускают из вида, что эти курсы влекут за собой обязательное цыганское житьё, среди беспорядка, в тесноте, вне возможности отыс-кать хоть минуту укромного и самостоятельного существования.

Куроцап — Становой пристав.Кутузка — Большой блошиный завод. — Хоша ныне она и утратила своё прежнее всенародное значение,

а всё-таки в совершенстве забвению не предана… — Благо тем, которые, отбыв время кутузки, и ныне носят её в серд-

цах благодарных детей своих.

— Л —Лагери (общественные) — Ясно видны два лагеря. Один не чужд за-

висти, другой — пренебрежения. В каждом тесно стоят друг за друга, но не в смысле доблести, а в смысле злоупотреблений.

282

Часть III

Лганьё — По форме современное лганьё есть не что иное, как грошовая будничная правда, только вывороченная наизнанку. Лгун говорит «да» там, где следует сказать «нет», и наоборот. Только и всего, нет ни украшений, ни слёз, ни смеха, ни перла создания — одна дерюжная, чёрт её знает, правда или ложь…

— Что же нужно сделать для того, чтобы забредило подавленное су-ровою действительностью общество? Очень немногое: нужно только иметь наготове запас фантастических картин, смысл которых был бы таков: вот радости, которые тебя впереди ожидают! Или, говоря дру-гими словами, надо постоянно и без устали лгать… Весь вопрос за-ключается в том, скоро ли вас уличат! Ежели не скоро — значит вы устроились до известной степени прочно; ежели скоро — значит, надо лгать и устраиваться сызнова.

Лгуны — Они забрасывают вас всевозможными краеугольными камня-ми, загромождают вашу мысль всякими «основами» и тут же, на ва-ших глазах, на камни паскудят и на основы плюют.

— Общество, руководимое фанатиками лжи, может наверное рассчи-тывать на предстоящее превращение его в пустыню.

— Освободиться от лгунов — вот настоящая потребность современ-ного общества.

Лгуны (нынешние) — Малоталантливые, тусклые по форме и тенден-циозные по форме существа. Они в лганье думают укрыться от на-плыва требований развивающейся жизни и не думают о страданиях, которые причиняет другим их ложь…

Он лжёт не потому, что у него в горле застряла бессмыслица случай-ная, а потому, что ложь сделалась руководящим принципом его жиз-ни, исходным пунктом его жизнедеятельности. Или, говоря другими словами, он лжёт потому, что по нынешнему времени нельзя назвать правду по имени, не рискуя провалиться сквозь землю.

Легальность — Открыто, без всяких метафор, без всякого риска могут говорить только те гады, которые в несметном количестве заползли в прессу и литературу и кружатся, хохочут, ликуют и брызжут слюнями.

Легковесные — Несомненные герои современного общества. Чем легко-веснее человек, тем более он может претендовать на успех, замеча-тельны они прежде всего своим ничтожеством. Отличаются доходя-щей до остервенения ненавистью к мысли; всякая мысль противна им уже потому, что она мысль, а не похоть, не вожделение… Готовы

283


по приказанию писать либо роман, либо астрономию. Единственно в чём они искусны, это в подтягивании, подбирании вожжей и изготов-лении ежовых рукавиц. Слово «принцип» постоянно на языке у них, но значения его они не понимают.

Легкомыслие — Истинное легкомыслие есть ничто иное, как столь ува-жаемое нами свободомыслие, только очищенное от препон мысли. Поэтому при умении быть легкомысленным до конца не остаётся ни-чего другого, как блаженствовать.

— Легкомыслие, как и всякое другое жизненное явление, имеет свои тезисы, которые оно защищает и которые составляют его философию.

Тезис первый: «Сначала всё уступи, дабы впоследствии всем восполь-зоваться».

Тезис второй: «Пользуйся, но так, чтобы никто ничего не заметил». Тезис третий: «Будь счастлив и не взирай». — В том-то и заключается драгоценное свойство легкомыслия, что

то, что кажется нелепым и невозможным перед судом здравого смысла, оказывается в сообществе и при пособии легкомыслия не только возможным, но даже и имеющим какие-то шансы на успех.

— Ничто так не способствует пищеварению, не утучняет, не укреп-ляет нервы, как легкомыслие… Оно придаёт нашим действиям тот характер восторженности, который составляет предмет удивления и зависти современников.

— Мыслить легко значит мыслить так, как в данную минуту удоб-нее. При сём: чем менее допускается стеснений со стороны мыслей предшествующих, тем больше представляется удобств для распоря-жения мыслями текущими. Или, говоря точнее, истинное легкомыс-лие есть ничто иное, как столь уважаемое нами свободомыслие, толь-ко очищенное от препон.

Лекция — Тут публика равна профессору, профессор равен публике: нуль равен нулю.

Лепет — Материальные нужды вопияют!Лесть — Чтобы лесть имела право называться умной, необходимо, чтоб

она совпадала с истиною, но тогда уже, очевидно, она перестаёт быть лестью. Поэтому лесть глупа и незатейлива в самом существе своём и нет ничего легче, как распознать её.

Либерализм — Что такое либерализм, что такое в сущности это слово? Представляет ли оно какой-нибудь конкретный смысл? Нет, оно име-

284

Часть III

ет только значение рамок, которые необходимы для того, чтобы чело-вечество без помехи и наилучшим образом могло обсудить и устроить свои интересы, но которые никак не могут служить сами по себе целью… Это слово не имеет самостоятельного существования… Люди держатся за него не в смысле окончательной цели человеческого про-гресса, а только в той мере, в какой оно ограждает то существенное и самостоятельное, которое ставится под защиту его.

— У действительного либерализма есть свои оттенки… Один из них — большая несоизмеримость расстояния между результатами жизненной работы и механизмом, управляющим деятельностью око-нечностей языка либералов, вещающих об этой работе.

— Нет задачи более достойной истинного либерализма, как с довери-ем ожидать дальнейших ожиданий.

— Россия изнемогает под бременем либеральных поползновений, го-ворят, что эти поползновения обуревают её до такой степени, что даже заставляют опасаться за её драгоценное здоровье.

Либо — либо — У нас нет середины: либо в рыло, либо ручку пожалуйте…Ликование — Заключает в себе своего рода обаяние, особенно действу-

ющее на начальников. — В культурных сферах предполагается сознание цели и средств,

которое осложняет поводы к ликованию. — Есть вмешательство и имеет побудительный характер. Поэтому

самого слабого проблеска совести должно быть достаточно, чтобы воз-держаться от него.

Лиризм — Лиризмом никого по нынешнему времени не прошибёшь. Не-годяй пребудет негодяем, предатель — предателем, трус — трусом. Са-мое лучшее вместо лиризма, не касаясь негодяя, в ту мякоть ударить, по милости которой негодяй процветает и которая весь свой протест выражает в том, что при появлении негодяя в подворотню прячется.

Литератор — Литератор пописывает, а читатель почитывает. — Человек, у которого не только умственные, но и материальные ин-

тересы, словом — вся жизнь, до такой степени связаны с литерату-рой, что завтра, отними у него возможность писать, и он исчез бы — без следа… И что важно — он больше ни на что не способен…

— Литературное ремесло имеет свойство до того оболванивать чело-века, что он везде кроме литературы представляет только лишний рот, — и ничего более…

285


Литераторы — В нашей литературе существуют литераторы, которых никто не знает, публицисты, которых никто не читает, и поэты, кото-рых стихов никто не кладёт на музыку. Каким образом поэты, публи-цисты и литераторы залезли в литературу? Главная специальность этих авторов — помогать правительству, а как таланта у них никако-го нет, то они заменяют его усердием. Их никто не просит помогать — они помогают; им говорят, что и без них давно заметили несообраз-ность такой-то вещи — они помогают; им говорят, что усердие их за-поздало — они помогают! Невиннее этих людей нет ничего на свете. О другой оценке — помолчим…

Литература — Стало быть, литература есть безделье, коль скоро в неё, как в некоторый непокрытый сосуд, можно поместить все плохие чув-ства, все праздные поползновения, все непригодные для дела мысли.

— Хороша для тех, кто имеет целью убить праздное время и не вос-становлять в памяти прочитанного из-за обилия чуши.

— Её оскудение связано с тем, что умственным силам открылись но-вые профессии.

— Печатное русское слово не зажигает сердца и не рождает подвигов. Нигде и ни в чём не увидишь ты следов действия сегодняшней русской литературы, кроме, разумеется, влияния подобного действию прока-зы. И благонамеренность, и неблагонамеренность одинаково зреют в обществе и развиваются в нём вне действия литературы и читателя.

— Не надо забывать, что литература русская относится к русскому правительству точно так же, как Гулливер к тому великану, который где-то нашёл его в траве… Сравнение не лестное, но правдивое и притом способное успокоить самую раздражительную подозритель-ность.

Лицемерие — Это приглашение к приличию, к декоруму, к красивой внешней обстановке, и что всего важнее: лицемерие — это всегда узда…

— Это особого рода компромисс, который помогает приладиться к об-щему нравственному и умственному уровню, или к уровню той среды, которая выработала правила поведения, лежащие в основе лицеме-рия.

Личная обеспеченность — Это такое дело, что ежели сидишь тихо и смирно, то личность твоя обеспечена, а ежели начнёшь фыркать, да фордыбачить, то, разумеется, сейчас за ушко да на солнышко!

286

Часть III

Ложь — Веселие Руси есть лгати! — Прежде мы лгали потому, что была потребность скрасить прав-

ду жизни; ныне — лжем потому, что боимся притронуться к этой правде.

— Никогда лгать не надо, за исключением того случая, когда необхо-димо уверить, что говоришь правду. Но и тогда лучше выразиться надвое.

— Ложь имеет за собой целую свиту преимуществ. Во-первых, она знает, что торжество правды не влечёт для неё за собой никаких от-мщений. Правде чужда месть; она приносит за собой прощение, и даже не прощение, а просто только восстановление действитель-ного смысла явления. Во-вторых, искание правды всегда сопряжено с ошибками, которыми пользуется ложь для отмщения. Встречаются поколения, которые нарождаются при начале этого отмщения и схо-дят со сцены при конце его. Какой горькой иронией должен звучать для этих поколений вопрос об исторических утешениях.

— Газеты лгут, в салонах лгут, а знать, что на белом свете делается, хочется!

Лоза — Самое главное, все силы употребить, чтоб из ребёнка человек вышел. Лоза, конечно, прямо этому не научит, но споспешествовать может…

Лозунги — Провозглашают непосвящённым об интересах мнимых, дабы соблюсти интересы личные и скрытные, а значит — действи-тельные!

Ломать — Ломать — это ломать, и ничего больше, вредный или благо-творный смысл этого слова совершенно зависит от того, на какой предмет простирается его действие…

Лошадки — Детская игра, особенно любимая детьми, так как в неё не мешаются взрослые.

Лужи — Вы сами хорошо понимаете, что по дороге к идеалам нужно ещё через множество луж перешагнуть, чтоб выбраться на сухое и ровное место, но при этом прудить самим-то зачем?

Лукавить — Или, говоря словами науки, начать рассматривать дело с точки зрения причин, его породивших.

Лучи — Хоть и не так слепят эти лучи, как в былые годы, а всё-таки нет-нет да и приведут в изумление. Идёшь иногда, даже ходко идёшь в то самое место, куда приходится, и вдруг словно скосит тебя…

287


Любовь к отечеству — Проворные люди с холодной пеной у рта даже любовь к Отечеству готовы эксплуатировать в пользу продажи распи-вочно и на вынос.

Любознательность — Вообще всегда должна быть свойственна людям, которые еще не успели сделаться живыми трупами.

Люди — Есть такие люди, которые представляют собой как бы неисто-щимый сосуд вреднейших мероприятий, и есть другие, которые хотя самостоятельно мероприятий не выдумывают, но имеют специально-стью усугублять вредоносную сущность чужих выдумок.

— Прежде люди, сделавши пакость, краснели; нынче же люди крас-неют только тогда, когда задуманная пакость не удалась.

Люди и дело — Не в словах дело, а в деле… А для дела люди нужны, а людей-то и нет… Значит и дела не будет, а будут только слова…

— М —Мальчишество — Мальчишество есть нечто вроде греха первородного;

мальчишка уж тем виноват, что он мальчишка, мальчишка фаталис-тически обречён на нигилизм.

— «Мальчик» от рождения страдает мыслебоязнью и потому в своей упорной борьбе с мыслью призывает интригу.

Марат — Что такое Марат? Там — у себя он был Марат, а у нас, вероят-но, был бы коллежским асессором…

Масса (народная) — Развитие её материального довольства неминуемо влечёт за собой сознание таких новых потребностей, которые в силу неразвитости могут быть гнусными по последствиям.

— Что можно сделать с нашим бедным, одиночным сознанием, когда вокруг нас кипит ликующая бессознательность массы?

Материалист — Если я встречаю человека, который говорит, что он ма-териалист, и доказывает это тем, что каждый день напивается, а ве-чером ходит в танцкласс и бордель, то я говорю ему: ты не материа-лист, а свинья.

Мать — Осторожность — мать всех добродетелей!Мелочи — При обсуждении какого-либо дела мы вообще любим зани-

маться более всего околичностями, нежели самим делом. — Каждая эпоха имеет свои мелочи, свой собственный мучительный

аппарат, при посредстве которого люди без особых усилий доводятся до исступления из-за мелочей.

288

Часть III

— Я стою на том, что частные вопросы не имеют права загромождать до такой степени умы, чтобы исключать вопросы общие. Я даже ду-маю, что ежели в обществе существует вкус к общим вопросам, это не только не вредит частностям, но даже помогает им.

— Где искать причину повального бессилия, которое заставляет че-ловека останавливаться на половине дороги, задерживает его в под-робностях и мелочах и не допускает до обобщений и выводов?

— Мелочи управляют и будут управлять жизнью и миром до тех пор, пока человеческое сознание не вступит в свои права и не на-учится различать терзающие его мелочи от сути. Надежда на внеш-нюю помощь, в смысле удаления терзающих мелочей, навсегда ос-таётся тщетною. Всё в этом деле зависит от подъёма уровня обще-ственного сознания, от коренного преобразования жизненных форм, и наконец, от тех внутренних и материальных преуспеяний, кото-рые должны представлять собой постепенное раскрытие находя-щихся под спудом сил природы и усвоение человеком результатов этого раскрытия. Исчезновение призраков — вот существеннейшая задача, к осуществлению которой естественно и неизбежно должно идти человечество, чтобы обеспечить себе спокойное развитие в бу-дущем…

— Человечество бессрочно будет томиться под игом мелочей, ежели заблаговременно не получится полной свободы в обсуждении идеа-лов будущего. Только одно это средство и может дать ощутительные результаты.

Меньше — больше — Если б я меньше заботился, а больше гулял, мень-ше вникал и больше кушал, я остался бы жив!

Меньшинство — Будучи почти незаметно, служит слишком часто пред-метом общественных разговоров.

Мера — Во всём должна быть мера. Мера в парении мыслей и чувств и мера — в предательстве. Так что ежели который человек всю жизнь «бредил», а потом, по обстоятельствам, нашёл более выгодным «анти-бредить», то пускай он не прекращает своего бреда сразу, а сначала пускай потише бредит, потом ещё потише, и ещё, и ещё, и, наконец, молчок! Тогда уж он бесстрашно может, на всей своей воле, антибре-дом заняться, и все будут говорить: «Из какого укромного места этот безвестный рыбарь явился?»

— Ври и будь свободен от меры!

289


Мерзавец — Мерзавец на всякой стезе мерзавец, и в былое время едва ли кому-нибудь даже могло в голову прийти сочинить притчу о мер-завце, на доброй стезе стоящем. Но, повторяю, — подавляющие обсто-ятельства в такой степени извратили все понятия, что никакие пара-доксы и притчи уже не кажутся нам удивительными.

— Вред для общества возникает тогда, когда во имя отечественного обновления о мерзавцах, вред от которых за пользу считается, никто слова сказать не смеет, а мерзавцы, о ком вздумают, что хотят, то и лают…

— Мерзавец обрящет целую уйму сомерзавцев и они будут вкупе со-мерзавствовать.

Мероприятие — Истинный администратор никогда не должен действо-вать иначе, как через посредство мероприятий. Всякое действие не есть действие, а мероприятие…

— Никакое полезное предприятие и мероприятие немыслимо, если оно время от времени не освежается обедом с устрицами. Тупа аудито-рия, косноязычна риторика, если их не оплодотворяет струя редерера.

Меры — Никакие полицейские меры не могут в один час поправить то, что запущено веками; никакие полицейские меры не совмещают в себе ни силы убеждения, ни силы доказательства.

Место (служебное) — Наилучшее место и есть благороднейшее при сём же. Это место, на котором даже работать самому ничего не нужно, а нужно только выслуживать да «полагать».

Металл звенящий и вера — Когда утрачивается вера в животворящие свойства слова, то можно почти с уверенностью сказать, что и значе-ние этого слова умалено до металла звенящего.

Меценат — Ежели человек, произведший в свою пользу отчуждение на сумму в несколько миллионов рублей, сделается впоследствии даже меценатом и построит мраморный палаццо, в котором сосредоточит все чудеса науки и искусства, то его всё-таки нельзя назвать искус-ным общественным деятелем, а следует назвать только искусным мо-шенником.

Мечта — Не ставя в упор именно такой-то вопрос, сразу — даёт свиту привлекательных ответов.

— Потереться около власти и мест, где деньги шныряют.Мечтания — Мы признаём за истину только ту истину, которая бьет нас

по лбу и механически поражает наши чувственные органы… Всё про-

290

Часть III

чее приурочивается нами к области мечтаний; а так как мечтания бесплодны (это аксиома), то мы и относимся к этому прочему ежели не с ненавистью, то с ироническим сожалением.

— Как уж пошёл человек по мечтанию, как пошло в его голове раз-ные штуки да закорючки выкидывать, так уж известно — плохо дело!

Миросозерцание — Если и обнаруживается, то лишь в виде правила, предписанного со стороны, а не самостоятельно выработанного.

Младенец (государственный) — Тем отличается от прочих людей во-обще, и от людей государственных в особенности, что даже в преклон-ных летах не может вырасти в меру человека.

— Это те самые призраки, которые стерегут наше ближайшее будущее.Многоточие — По мнению ряда департаментов означает в лучшем слу-

чае волнение чувств, в худшем — неблагонадёжность.Можно — Словцо маленькое, но во всём русском лексиконе нет его лю-

безнее; это, так сказать, в малом виде, отпущение грехов; это исцеле-ние негодующих и страждущих; это корабль, поспешающий для спа-сения погибающих, а чаще всего — непогибающих.

Можно — нельзя — Так, например, плевать у нас можно, а «иметь де-рзкий вид» — нельзя; митирологией заниматься — можно, а касаться внутренней политики — нельзя.

Монополист — Работал он страшно, и уже не сколачивал по копеечке, а прямо орудовал… Одним словом, это был монополист, который вся-кую чужую копейку считал гулящей и не успокаивался до тех пор, пока не залучит её в свой карман.

Монополия — Так как «правильный» образ мыслей сделался как бы монополией кляузы, то понятно что противная сторона прежде всего должна обелить себя перед лицом кляузы и только уже по выполне-нии этого считает себя вправе выложить, в форме рискованного пред-положения, ту скромную крупинку истины, которая имеется у неё в запасе.

Мораль — Азбучность становится обязательною; глупые мысли, дурац-кие речи сочатся отовсюду, и совокупность их получает наименова-ние морали.

Москва — Почему при меньшем населении в ней больше питейных до-мов, чем в Петербурге?

— Почему Москва оказалась месторождением и местом обитания червонных валетов, королей и тузов?

291


Мстительность — Честным и убеждённым сердцам столь же мало свой-ственны злопыхательство и мстительность, сколько они естественны в людях переодеваний. Последние мстят не за обиды, которых им ни-кто не наносил, а за собственную душевную оголтелость, за то, что есть живые свидетели этой оголтелости.

Мудрено — Мудрено требовать разговора от людей, у которых нет ни-каких слов в запасе, а имеются только непроизвольные движения, направляемые с целью ниспровержения интимных женских туале-тов.

Мудрец (государственный) — Коль скоро человек однажды пришёл к убеждению, что он мудрец, он не только нелегко расстанется с этим убеждением, но, напротив того, сгорает нетерпением пропагандиро-вать основания своей мудрости. Как и всякий другой мудрец, он не хочет таить свою мудрость для одного себя, а хочет привить её всем присным и неприсным, знакомым и незнакомым, всему миру. Отсю-да та бесконечно-размазистая проповедь самодовольной ограничен-ности, которая раздаётся тем слышнее, что внешние условия не толь-ко не поставляют ей в этом случае препятствий, но даже споспешест-вуют и благоприятствуют.

Мудрость (народная) — Для черняди полезна, но для руководства вы-сокопоставленных лиц не годится.

Мудрость (чиновничья) — Измеряется ныне не итогами годов службы, а плотностью и даже, так сказать, возможностью убеждений, сопро-вождаемых готовностью, по первому трубному звуку, устремляться туда, куда глаза глядят, куда, говоря иначе, тебя тычут…

Мужество — Слово опасное, потому что с ним всегда соединяется пред-ставление об ореолах, а эти ореолы…

Мужик — Мужик везде есть мужик, мужик не имеет права уклоняться от работы.

Музыка — Прежде музыка выражала только неясные ощущения печа-ли и радости, да и тут всё зависело не столько от содержания звуко-вых сочетаний, сколько от замедления или ускорения темпа музыки и темпа работы желудка. Теперь же найдены такие звуковые сочета-ния, в которых можно уложить даже полемику между Сеченовым и Кавелиным…

Мысли — Мысли самые простые и естественные всегда кажутся и ока-зываются самыми страшными.

292

Часть III

— Благородные мысли и чувства (их называют также «возвышенны-ми») нередко представляются незрелыми и даже смешными; но это происходит от того, что по временам они облекаются в нелепую и на-пыщенную форму, которая до известной степени, заслоняет их сущ-ность. В большинстве случаев к напыщенности прибегают люди, со-всем непричастные высоким мыслям и чувствам. Не имея ничего за душой, кроме праха, они вынуждены маскировать этот прах громки-ми фразами… То есть надо раз навсегда сказать себе, что ежели воз-вышенное чувство кажется нам смешным, то это совсем не значит, что оно в самом деле смешно, а значит только, что в него лицемерно выря-дился какой-нибудь негодяй, которому необходимо замести следы…

— Мысли, зарождающиеся вдали от всяких учебных пособий, вдали от возможности обмена мыслей — ведь это всё равно, что мухи, бродя-щие в летнее время по столу. Поди, собери их в одну кучу!

— Говорят, будто бы чересчур повышенный диапазон мыслей и чувств приводит к расплывчивости, которая делает их мало применимыми к действительности… Действительно, влияние высоких мыслей и чувств на жизнь практическую, обыденную до сих пор представляет-ся не особенно решительным… Но отчего же это происходит? А отто-го, что действительность чересчур уж ревниво оберегается от наплы-ва каких бы то ни было просветлений и освежений; оттого, что про-светления признаются вредными и вносящими в жизнь излишние осложнения… Или, говоря другими словами, оттого, что между мыслью и действительностью воздвигается искусственная перегород-ка, которая делает последнюю непроницаемою для первой. Понятно, что при подобных условиях работа мысли фатальным образом осуж-дается на игру.

Мысль — Годы уходят, а общественная мысль наша не только не про-светляется сознательным отношением к предстоящим жизненным задачам, но всё больше и больше запутывается в массе бесплодных околичностей. И что хуже всего — всецело проникается угрюмостью; нетерпимостью и человеконенавистничеством.

— Мысль свободна, тогда как над практическою деятельностью че-ловека тяготеет и история, и настоящая его обстановка и, наконец, обязательное предвидение будущего.

— Только доведённая до героизма мысль может породить героизм и в действиях.

293


— Так как мысль не может окончательно умереть, то она и под игом всевозможных недоумений продолжает свою работу. Но, очутившись вне живоносной струи руководящих начал, она исключительно уст-ремляется к мелочам обыденной жизни, и в них ищет утолить прису-щую ей потребность творчества. Отсюда — громадная масса проектов и проектцев, удручающая нашу современность.

— Не может мысль в глазах наших особенной привлекательности уже по тому одному, что забравшись однажды в голову, она тревожит и понуждает.

— Чем полезнее мысль, чем благотворнее её влияние на общество, тем тщательнее она должна быть разработана, потому что здесь не-удача не просто обрывается на том или другом авторе, но распростра-няет своё действие и на идею. Истины самые полезные нередко полу-чают репутацию мертворождённых благодаря недостаточности и спу-танности приёмов, которые допускаются при их пропаганде.

Мысль (и её непризнание) — Человек, которого мысль на каждом шагу встречает себе отпор, и даже не отпор, а простое и бездоказа-тельное непризнание, весьма естественно всё глубже и глубже ухо-дит в неё и, не будучи в состоянии, вследствие неприязненно сло-жившихся обстоятельств, проверить её на живой и органической среде, впадает в преувеличения, расплывается, создаёт целую меч-тательную обстановку и в конце концов мысль совершенно ясную, простую и верную доводит до тех размеров, где она становится сбив-чивою, противоречащею всем указаниям опыта и почти неимовер-ною.

— Н —Надежды — Каждый год у нас чего-нибудь либо мало, либо совсем нет;

каждый год с весны мы надеемся, а осенью видим наши надежды разрушенными, но и за всем тем не ропщем, потому что вновь наде-емся.

— Ведь не останемся мы без лебеды!Надоело — Это слово очень веское и решительное в человеческой жизни

вообще, и в особенности в жизни культурного русского человека, изу-мительная художественная восприимчивость которого требует пищи беспрестанной и разнообразной.

294

Часть III

Наивность — Стремление узнать, действительно ли все хищения кон-чились.

Наивная невинность — Отсутствие образа мыслей, который даёт воз-можность различать добро от зла…

Наивность (судейская) — Прекраснейший судья может, сколь угодно ему, оставаться прекраснейшим судьёй, и ежели он очень наивен, то будет не без горестного изумления замечать, как прекраснейшие дела возникают и разрешаются в обществе, не заглядывая в его каме-ру. Ежели же он не наивен, то поймёт, что прекраснейшим судьёю ему даже быть невозможно.

Наказ — Памятуя, что начальство может сковырнуться, о действиях и намерениях его не следует отзываться не только в смысле порица-ния, но даже и в смысле похвалы.

Наказание — Настигая одних, оно не замечает, что тут же рядом стоят десятки и сотни других, которых тоже не мешает подобрать и поса-дить на съезжую. А потому толпа и в каре видит не кару, а случай и несчастье.

Налог — Плата адвокатам — это налог на юридическое невежество об-щества.

Наплевать — Наплевать на мечтания — только и всего!.. Сегодня — гласность, завтра — безгласность, сегодня — перспективы, завтра — каменный мешок…

Направление — Между прочим, ничто так ярко не характеризует того или иного направления, как так называемые крайности его.

— Сущность, которая нередко ни в чём не выражается, но которую предстоит всем или одобрять, или преследовать.

Народ — Не призыва требует народ, а подчинения, не руководительства и ласки — а самоотречения…

— Народ в самом деле есть нечто, имеющее собственную физионо-мию, а не просто объект для экономических и административных по-строений.

— У покорного народа процветают искусства и науки; конечно, те и другие составляют достояние избранных; но народ, погружённый в невежество, говорит: «Это мои науки, мои искусства!»

Наслаждения — Прочны только тогда, когда удовлетворяют высшим потребностям ума. Какие бы ни придумывались ухищрения к услож-нению низших видов наслаждения, с целью заменить ими наслажде-

295


ния высшей категории, в результате ничего не получится, кроме вре-менного возбуждения, которое не замедлит уступить место пресыще-нию и скуке.

Натягивание — Не нужно слишком натягивать струны, потому что мы, наконец, отупели с этим натягиванием.

Наука — Есть оружие обоюдоострое, которым нужно пользоваться осто-рожно. Поэтому если пристава не надеются от распространения наук достигнуть благонадёжных результатов, то лучше совсем оные истре-бить, нежели допустить превратные толкования.

— Только те распространяют свет, кои способствуют выполнению на-чальственных предписаний.

— Каждое приобретение, сделанное наукой, не столько важно само по себе, сколько как звено, предполагающее приобретения следующие.

Начальник — Увидев меня, он залаял…, и налаял столько, всего в ми-нуту, сколько не успели налаять его достославные предки на моих предков за век…

— Может совершать всякие мероприятия, может даже никаких ме-роприятий не совершать, но ежели он не будет при этом калякать, то имя его никогда не сделается популярным.

— Нет ничего для начальника обременительнее, как ежели он ви-дит, что пламенности его положены пределы.

Начальство — Есть то зиждущее, всепроникающее начало, которое не-престанно бдит и изыскивает…

— Ходят люди в мундирах, ничего не созидают, не оплодотворяют, а только не препятствуют, когда можно; а на поверку оказывается, что этим-то именно они и оплодотворяют. Какое занятие может быть легче, какой удел слаще?

— Оно вообще полагает, что наилучшим выражением патриотизма является беспрекословное выполнение его предписаний.

— Всё в мире волшебство от начальства происходит!Наше время — Наше время — «не время широких задач», — и этим всё

сказано! Тут и скудоумие, тут и распутство, и желание сказать нечто неприятное.

Наши современники — Есть люди, на гербах которых значится: «Про-падайте вы пропадом!»

«Не вдруг!» — Это целая философская система; это гора будущего, кото-рая может разродиться мышью, но в которой могут скрываться и ал-

296

Часть III

мазные копи. Ждите, сколько угодно, — «не вдруг» всегда и на все вопросы будет ответом своевременным и вполне целесообразным.

— Твердя лишь эту фразу, можно при ней одной и остаться…Не по-нашему — Если кто-нибудь сделал не по-нашему, то, наверное,

у него или глаза коровьи, или нос крючком…«Не твоё дело» — При торжестве этой теории получается, что мириады

единиц мечутся в клетках, каждая в своей. Чем меньше связи между людьми — тем тише. Тишина внутри и неприступность извне — вот идеал страны сильной и благоденствующей. Дело делается как-то само собою, точно независимою силой, устраняющей и дисциплини-рующей тишину. Для достижения этой цели массы насильственно отдаются в жертву невежеству и подавляются централизацией.

Неблагонадёжность — Только уголовная неблагонадёжность может прикрыть и защитить человека от неблагонадёжности политической.

Неблагонадёжные — Те, кои по лености, пьянству, нерадению или праздности будучи приведены в уныние, вместо того, чтобы прини-мать меры к собственному исправлению, продолжают завистливым оком вожделеть…

— При всяком порядке есть люди, относящиеся к нему положительно, и есть люди, отрицающие его. С этим явлением необходимо примириться.

Неблагонамеренный — Тот, кто утверждает, будто бы не предстоит ни-какой надобности ни в прокурорах, ни даже… начальниках края!

— Человек необщительный, человек, не принимающий участия в де-монстрировании ликования, непременно должен быть человеком не-благонамеренным и злоумышляющим.

Небуйственность — Есть такое качество, в силу которого ты, человек простой, шагу без того сделать не можешь, чтоб перметте1 не ска-зать…

Невежественность — Трудно представить себе другую силу, которая могла бы так всецело гарантировать равнодушие к общественным интересам, как гарантирует невежественность и бедность. Но неве-жественность обладает свойством не гарантировать общественной тишины, хотя нередко и споспешествует последней…

Невежество — Есть случаи, когда невежество не только не вредит, но и помогает. Во-первых, оно освобождает человека от множества пред-

1 Перметте (франц.) — позвольте.

297


ставлений, перед которыми он отступил бы в ужасе, если бы имел отчётливое представление о их внутренней сущности; во-вторых, оно дозволяет содержать аппетит в постоянно-достаточной степени воз-буждённости. Защищенный бронёю невежества, чего может усты-диться и убояться административный человек?

— Нет такого сильного невежества, которое, роясь около себя, не встретилось бы с невежеством сугубым, с таким невежеством, перед которым оно не стало бы в тупик…

Невинность — Невинность есть пустая бутылка, которую можно напол-нить каким угодно политическим содержанием. Мир наполнен бу-тылками, часть которых высокопарно называет себя сосудами…

— Отличительный признак хорошего образа мыслей есть невин-ность. Невинность же, с своей стороны, есть отчасти отсутствие всяко-го образа мыслей, отчасти же отсутствие того смысла, который даёт возможность различить добро от зла… Но главное, всё-таки, в том заключается, чтобы любить Отечество и не рассуждать.

Невыносимые условия и молчание — Встречаются иногда такие не-выносимые условия в общественной жизни, когда возникает необхо-димость в людях, которые сумели бы говорить даже в такое время, когда все другие молчат. Но понятно, что положение это совершенно проклятое и что люди скромные принимают это весьма неохотно. Го-ворить в этих условиях искренне, это почти то же, что в одиночку публично производить какое-нибудь предосудительное отправление, когда никто кругом никаких предосудительных отправлений не про-изводит.

Негодяй — Властитель дум современности. Породила его современная нравственная и умственная муть, воспитало, укрепило и окрылило — современное шкурное малодушие… Смотрите, как твёрдо он ступает по негодяйской стезе и какими неизречённо-бесстыжими глазами взирает на всё живущее… Ограниченность мысли породила в нём наглость…

Недоверие — Горечь недоверия отнюдь не принадлежит к тем празд-ничным и нарядным одеждам, рядиться в которые составляет удо-вольствие; напротив того, это костюм очень стеснительный и даже невыгодный. Но что же будете делать, если в данную минуту это единственная одежда, которая приходится в пору?

Недовольство — Даже расхитители казённого имущества недовольны тем, что скоро нечего будет воровать!

298

Часть III

Недомыслие — Нет ничего капризнее недомыслия, когда оно взбудора-жено и вдобавок чувствует, что в его распоряжении находится люд-ское малодушие и людское искательство. Оно не уступит ни пяди, не задумается ни перед силой убеждений, ни перед логикой, а будет всё напирать да напирать…

Недоносок — Преступление без наказания — это недоносок, который осуждён умереть при самом рождении.

Недостаток — Мы очень хорошо понимаем, что недостаток талантливых людей, которые могли бы просто и вразумительно говорить с наро-дом, есть недостаток печальный.

— Не знаю: может быть, это мой личный недостаток, но откровенный и умный плутяга нравился мне всегда более, нежели вдохновенный глупец…

Неестественность — В ненормальной среде одна неестественность только и может быть нормальной.

Неистребимость — До сих пор неистребимо необоснованное мнение, будто благополучие общества зиждется исключительно на фофа-нах…

Нелегко — Нелегко, мой друг, из золотарей вышедши, на высотах влас-ти балансировать…

Немыслимое — Никакое полезное и бесполезное мероприятие у нас не-мыслимо, если оно время от времени не освежится болтовнёй и обе-дом с шампанским и устрицами…

Ненависть — Бывают минуты в истории, когда общество живёт одним чувством ненависти, — это картина, конечно, очень печальная. Но скажите на милость, можно ли не ненавидеть, можно ли не сгорать, от негодования, когда жизнь путается в формах, утративших всякий смысл, когда есть сознание нелепости этих форм и когда, тем не ме-нее, горькая необходимость заставляет подчиниться им, бог знает — из-за чего, бог знает — зачем?

Ненавистничество — Называется у нас нередко чудачеством или ста-розаветностью, хотя бы и подлость его была несомненна…

Необеспеченность — Возведённая в принцип, вполне равняется обес-печенности… Если, например, я совсем-совсем не обеспечен, то это значит, что я обеспечен вполне так, как они считают…

Необходимость и желания — Необходимость ограничивать свои же-лания желаниями других, необходимость смягчать дикость инстинк-

299


тов — вот та великая школа, которой суждено в будущем покорить вредную секту брюхопоклонников.

Неподготовленность — Это своего рода несокрушимая крепость, в ко-торую мы охотно укрываемся всякий раз, когда приходится держать ответ перед общественным мнением о результатах начатой и проде-ланной работы…

— Возможно быть неподготовленным к воспитательному влиянию палки, но быть неподготовленным к отмене палочных воздействий — вещь невозможная.

Непостижимое — Невозможно определить, на что способна умственная неразвитость!

Нераскаянность — Есть то самое состояние человеческого сердца, в ко-тором находится, например, лакей, не вычистивший барских сапогов и не чувствующий при этом угрызения совести. Повторение или ряд такого рода нераскаянностей составляет то, что мы называем неис-правимостью.

Нервы — Кончить вчерашний день самобичеванием, а завтрашний день начать с самооправдания, близкого к самобахвальству, не представ-ляет для нас никакой трудности. Ибо все это часто лишь результат нервной возбуждённости, настолько эмансипировавшейся, что под её давлением самый контроль разума обращается в ничто.

Несообразительность — Мы, русские, очень охотно смешиваем это каче-ство с твёрдостью характера и внешней неподкупностью убеждений.

Неуклонность — Разговоры о неуклонности — самые паскудные из всех. Они раздражают, волнуют, вызывают на мысль о подтасовке… Современные собеседования о неуклонности служат естественным развитием тех разговоров о бараньем роге и ежовых рукавицах, кото-рые лет двадцать тому назад оглашали Россию… Прежние разгово-ры представляли собой простую бессмыслицу… Нынешние — пред-ставляются уже выражением какой-то системы, в основе которой на-ходится идиотизм.

Неустанный деятель — Каждый день он непременно что-нибудь забу-дет, упустит из вида, не предусмотрит, и каждый день вследствие это-го пугается и бледнеет. А отчего? — от того, что вся его неустанная деятельность из одних обрывков состоит, а собрать и съютить всю эту массу бессвязных обрывков — положительно немыслимое дело. Если б у него был в виду результат, если б деятельность его развивалась

300

Часть III

логически и он сознавал ясно, куда ему надлежит прийти, — он на-верное не отдал бы себя в жертву разношёрстной сутолоке, которой вдобавок и конца нет. Некоторые части разнокалиберщины он бы от-сёк, другие — и сами собой не пришли бы ему на мысль. А теперь вся эта белиберда так и плывёт на него, и уж не он ею распоряжается, а она им.

Ницца — Ницца есть бардак, расположенный на берегу Средиземного моря.

Новые времена — Такие слова вошли в обиход, которые считались дав-но упразднёнными, такие мысли приобрели авторитет, от которых недавно даже каждый осёл отказывался.

Нрав — Разве неизвестно, что славяне имеют нрав весёлый, лёгкий и мало углубляющийся?

Нравственность — По мнению откупщиков власти, есть вещь второсте-пенная, когда дело идет об интересах казны и славы отечества, ими влекомого.

Нынешние призывы — Тёмная ясность и многословная краткость ны-нешних призывов означает, что нас приглашают пролить свою ка-пельку в обширную лохань народного преуспеяния, которая хранит-ся чёрт знает где и чёрт знает кем.

Нынешняя пора — В нынешнюю пору жизнь на каждом шагу подка-шивает человека!

Нынче — Нынче вся жизнь в этом заключается: коли не понимаешь — не рассуждай. А коли понимаешь — умей помолчать! Почему так? — А потому что так нужно. Нынче всё можно: и понимать, и не пони-мать, но только и в том и в другом случае нельзя о сём заявлять…

— О —Обвинение — Вместо обвинения в факте является обвинение в соучас-

тии — и дёшево и сердито.Обеспечение — Ежели общество сознаёт себя в чём либо необеспечен-

ным, то это налагает на него печать подавленности и делает в сло-жившихся условиях равнодушным к собственной участи.

Обида — Это как-то не в натуре русского человека — прожить век, нико-го не обидевши. Предполагается, что ежели ты никого не обижаешь, то это значит, что ты слабосильная, ничего не значащая дрянь, кото-

301


рую всякий может обидеть. И что, стало быть, ты дурак, разиня, руко-суй…

— Когда она составляет единственное содержание жизни, тогда она наполняет все помыслы. Язык не может при этом произносить иных слов, кроме жалобы.

Обман — Обманывать грех — а потихоньку — можно!..Обман и обличие — Пушкин сказал: Тьмы низких истин мне дороже Нас возвышающий обман… Это так; но нужно прежде всего разрешить себе: когда обман возвы-

шает? А вот когда: тогда, когда его нельзя обличить, или, по крайней мере, когда этому обличению полагают пределы некоторые меро-приятия и распоряжения. При этом условии обман не только в совер-шенстве заменяет истину, но даже принимает её название и для от-личия от истины настоящей (для всех очевидной и потому низкой) называется истиною высокою.

Обман и соблазн — Обман превращается в присвоение «потихоньку» чужой собственности и затем — в «благоприобретение». Обольщение чужой жены или дочери — в модное занятие ферлакурством!1 Кто и когда восставал против «потихоньку», против «благоприобретения», против «ферлакурства»? Никто и никогда!.. Почему обман вреден? Потому что он производит соблазн.

Обмен мыслей — Необходимое условие общественности бытия.Образование — Наше народное образование находится в зачаточном

состоянии; наше высшее образование прогрессирует задним ходом. При таком положении вещей весьма естественно, что не может суще-ствовать ни верного понятия о сущности вещей, ни твёрдых и ясных убеждений.

— Всякое новое известие об открытии нового рассадника первых че-тырёх правил арифметики заставляет нас открывать удивлённые глаза. Надо устроить так, чтобы подобные известия не удивляли, а казались обыденными.

Обуздание — На нём зиждется миросозерцание большинства людей, это то же, что подтягивание. Стоит только припомнить все условные формы общежития, чтобы понять, что вся наша бедная жизнь за-

1 Ферлакурство (франц., арго) — соблазнение, волокитство.

302

Часть III

мкнута в бесчисленных и перепутанных разветвлениях принципа обуздания, этот принцип живуч, потому что около него кормятся це-лые армии лгунов, которых именно потому, что они кормятся, беспо-лезно переубеждать в этом отношении.

Общая польза — В старину под этим понималась польза квартальных надзирателей, а ныне самые участковые надзиратели говорят, что не общая польза ради них существует, а они сами ради общей пользы получают присвояемое содержание.

Общее благо — Говорят о свободе совести, о праве на свободу исследова-ния — прекрасно! Мы готовы защищать все эти свободы, но не там, где речь идёт об общем благе. Ввиду этой последней цели все свобо-ды должны умолкнуть и потонуть в общем и для всех одинаково обя-зательном единомыслии.

Общежитие — Вас надули при покупке, вы дались в обман, не потому, чтоб были глупы, а потому что вам на ум не приходило, чтобы в стра-не, снабжённой полицией, мошенничество было одной из форм обще-жития.

Общественные отношения — Следует раз и навсегда сказать себе, что в мире общественных отношений нет ничего обыденного, а тем менее постороннего. Всё нас касается, касается не косвенно, а прямо и толь-ко тогда мы успеем покорить свои страхи и сомнения, когда мы впол-не усвоим себе обычай прямо и смело вопрошать у кого следует обо всех безобразиях и явлениях, которые ныне происходят…

Общество — Общество, упразднившее в себе потребность благородных мыслей и чувств, не может послужить деятельным фактором даже в смысле идеалов тишины и благочиния. Жизнь, обнажённая от благо-родных мыслей и побуждений, постыла и невозможна, так как эта обнажённость уничтожает самый существенный её признак: способ-ность развиваться и совершенствоваться… Оно бессильно, дрябло, инертно; оно — постепенно разлагающийся труп и ничего больше… Благородная мысль формирует себя без утайки, во всей своей полно-те; потому-то она легко находит и ясное для себя выражение… Бог справедлив. Он поражает бормотанием и безграмотностью всех, не признающих благородного мышления, всех, приравнивающих возвышенность чувств потрясению основ.

— Если существует общество, в котором все высшие интересы сосре-доточены исключительно около мундирного шитья и других внеш-

303


них проявлений чиновничьего этикета и власти, то ясно, что в этом обществе единственным регулятором человеческих действий может служить только личная жадность каждого отдельного индиви дуума.

— Общество, не знающее иного содержания, кроме сплетен и на-сильственно созданных пут, может быть способно лишь к прозяба-нию… Спрашивается однако ж: возможно ли бессрочное прозябание и не должно ли оно постепенно перейти в гниение?

— Существуют слои общества, в коих не карают преступников, но требуют тайны для них.

— Превратные толкователи — лучшие убаюкиватели для общества.Общество (самосохранение) — Теперь общество занято единственной

заботой о самосохранении, желанием жить. Оно обязывается сохра-нить себя даже ценою временного обезличивания… Это эпоха пе-чальная и, даже, может быть, безнравственная, но нельзя относить к обществу то чувство негодования, которое при этом возбуждается: ведь оно дышит этими миазмами не добровольно. На нём лежит фа-талистическая обязанность жить: «Жить, то-есть оградить будущее идущих за ним поколений».

Общительность — Общительность человека сообщает нечто роковое всей его деятельности, вынуждая его, независимо от него самого, при-знавать за добро то, что в сущности представляет собой лишь мень-шую сумму зла.

Общность — Что коммерция, что война — это сюжет один и тот же. Тут всякий не то чтоб помочь, а пуще норовит как ни на есть тебя погу-бить, чтоб ему просторнее было.

Обыватели — Обыватель всегда в чём-нибудь виноват, и потому всегда же надлежит на порочную его волю воздействовать.

— Обыватели всегда должны быть готовы к перенесению всякого рода мероприятий, но при сём они не лишены некоторого права на их постепенность.

— Обыватель идеальный есть человек трезвый, трудолюбивый и послушливый.

Обыденность — В большинстве случаев конкретность поражает наши чувства скорее машинально, нежели сознательно, и вследствие этого явления сомнительные кажутся нам необыкновенными, чуть не доб-лестными. Но обнажим их от покровов обыденности, дадим место сомнениям — и наше сердце замрёт от ужаса.

304

Часть III

— Нет ничего опаснее обыденности, потому что она примелькивает-ся взору. Между тем понять явление вредное, порочное — значит на-половину предостеречь себя от него.

Обыск — Я знаю, конечно, что ежели у меня искомого ничего нет, то и опасаться мне нечего. Но, к сожалению, кроме искомого у меня может оказаться и нечто неискомое. Это неискомое я имел слабость считать своею личною неприкосновенною тайностью… Когда это искомое де-лается обретённым, то чувствуется ужасная, почти несносная нелов-кость.

Обязанности (и мужество) — Мужество — это что-то искусственное, напускное; это скорее термин, нежели дело. Мужество есть проявле-ние единичное, предполагающее царствующую кругом трусость. Не надо слов, не надо ни мужества, ни трусости; нужно самое простое, самое обыкновенное, без всяких героических вывертов, без всяких украшений поэзии, исполнение обязанностей — вот и всё.

Обязанности (человека лебеды) — Обязанностей, собственно, две: платить исправно оброк и быть благонравным.

Ограниченность — Просто ограниченный человек прячет свою ограни-ченность про себя; он не совершает ничего особенного плодотворного, но зато ничего и не запутывает. Совсем другое дело — ограничен-ность самодовольная, сознавшая себя мудростью. Она отличается тем, что насильственно врывается в сферы ей недоступные и стремит-ся распространить свои криле1 всюду, где слышится живое дыхание. Это своего рода зараза, чума. Низменные идеалы, которые она себе выработала или, лучше сказать, которые получила в наследство вместе с прочею рухлядью прошлого, перестают быть её идеалами, а становятся образцом для идеалов общечеловеческих; азбучность становится обязательною; глупые мысли, дурацкие речи сочатся отовсюду, и совокупность их получает наименование «морали».

Ограниченность самодовольная — Сознавшая себя мудростью, отли-чается тем, что насильственно врывается в сферы, ей недоступные… Ограниченность не подозревает возможности иного миросозерцания, кроме собственного, низменного… Почему она приобретает господ-ство? Она выдвигается вперёд в период реакции или в период смуты,

1 Криле (церк.) — крылья.

305


после напряжённых реформаторских усилий, положительные ре-зультаты которых недоступны никому.

— Успех ограниченности обуславливается упадком общественного духа. Следствие торжества ограниченности: ослабление обществен-ности, прекращение обмена мыслей, внесение в жизнь испуга, одича-лость. Следствия одичалости: скука, общественное бессилие в крити-ческие моменты, неурядица внутренняя и внешняя и распущенность нравов…

— Вся сила самодовольной ограниченности зиждется на мнимой спо-собности её опорных точек к обобщениям, и, во-вторых, что успех её проповеди главным образом обуславливается упадком обществен-ного духа и ослаблением того импульса, который заставляет искать общество духовного уровня, несколько высшего, нежели тот, который предлагается афоризмами азбук и прописей.

— Границы ограниченности, то-есть ограниченность ограниченно-сти, есть залог её прочности. Ведь тогда оказывается, что если совсем ничего не будет, то-есть не будет никакого круга деятельности, то, пожалуй, некруг сделается ещё прочнее…

Одиночество — Одиночество даёт человеку поблажку мыслить — вот в чём беда. Мыслить, то-есть припоминать, ставить вопросы, а буде не пропала совесть, то чувствовать и уколы сердца от стыда. Так что в ре-зультате непременно получится какое-то гложущее уныние. Это уны-ние приведёт к нулю всю работу мысли; оно парализует возможные ре-шения, заслоняет возможные перспективы и будет безнадёжно раздра-жать до тех пор, пока пустяки и праздное мелькание вновь не займут той первенствующей роли, которая, по определению, им принадлежит.

Однако — Тщетно будем мы употреблять выражение «рубль», коль ско-ро он полтину стоит; однако ежели начальство находит сие правиль-ным, то желание его надлежит выполнять беспрекословно. Так точно и в прочих человеческих делах.

Однообразие воззрений — Особенно вынужденное, создаёт однофор-менность потребностей и стремлений, а затем угрюмость и одича-лость.

Ожидания — Невозможно в реку нечистоты валить и ожидать, что от сего в ней слаще будет.

Озорники — Тип администраторов. Они не имеют дела с грязью, жела-ют, чтобы формуляр их был чист и репутация незапятнана. Своими

306

Часть III

руками обдирать мужика они не станут, а позовут писаря или кого следует и говорят: «Вы должны мне столько-то!» — и дело с концом. Как поступает писарь, это до них не относится. Заявляют, что взяток терпеть не могут, у них не взятки, а «администрация», они требуют «должного», ибо голова должна быть свободна, чтобы заниматься фи-лантропическими проектами… «Настоящее» просвещение они при-знают, но грамотность для народа считают вредной. Думают, что всё сущее есть плод деятельности администрации.

Оказалось — Что дружить направо и налево нельзя, а в особенности, когда сделалось вполне ясным, что торжествующая действительность окончательно опаскудилась.

Опасность — Отрицать чьё-либо и чьё бы то ни было право на еду невоз-можно. Но нужно сознаться, что иногда это право разрастается до та-ких размеров, за которыми уже следует опасность.

Оплот — Было время, когда все понимали это слово без толкования, и вдруг оказалось, что его даже и объяснить нельзя.

Оплот и система — Внезапная мысль никогда не приходит одна, но даёт начало целому ряду таких же внезапных мыслей, которые становятся рядом не потому, чтобы они чем-нибудь были связаны, а потому имен-но, что не связаны. Когда таких мыслей накопляется достаточно, то образуется оплот, на который уже можно опираться в самых затрудни-тельных обстоятельствах жизни. Всё равно как в математике минус, помноженный на минус, даёт плюс, — так и в жизни: лёгкость, помно-женная на лёгкость, всегда даёт в результате уже нечто солидное. Если одна лёгкость не выручает, поправьте её другою, другую — треть-ею, и поступайте таким именно образом, покуда не достигнете того, что на языке публицистов высшего полёта называется «системою».

Опрятность — У старой литературы была известная опрятность, без ко-торой даже податливая женщина делается просто отвратительной.

Оптимист-экономист — Человек, несокрушимый в своих экономиче-ских убеждениях, установившихся под влиянием желудочных вну-шений.

Опыт — Это, так сказать, консолидированный свод привычек прошлого. Все уступки, компромиссы, соглашения, которыми так богата исто-рия личная и общая, все малодушия, обходы и каверзы, — всё это складывается по мере осуществления в кучу, надпись на которой гла-сит «опыт или мудрость веков»…

307


Оратор — Быть им — это почти то же, что в одиночку публично произво-дить какое-нибудь предосудительное отправление.

Осада — Одного-двух ябедников совершенно достаточно, чтобы держать в осаде целую массу людей.

Осанка — Горделивая осанка непрерывно внушает уважение и некото-рый страх. Я знаю очень многих, которые далеко пошли, не владея ничем, кроме горделивой осанки.

Осложнение — Всякий девиз, имеющий общественно-политический ха-рактер, обладает способностью осложняться.

Основы — Празднословие, праздношатательство, амуры и погоня за на-живой — вот единственные жизненные основы, которые завещаны нам прошлым и которые мы можем назвать вполне своими, вполне конкретными. Спрашивается, прочны ли они?

— Попытки отнестись к жизни сознательно пугают нынешних муд-рецов, боящихся, чтобы не разгадали их игры. И вот они надседаюся, каркая: «Посрамлены основы! Потрясены!» это не крик сердца, а пре-думышленный отвод глаз…

— Ложь, утверждающая, что основы потрясены, есть та капитальная ложь, которая должна прикрыть собой все последующие лжи…

Ответственность — Ответственность, низведённая до урядника, точно так же равняется безответственности, как необеспеченность, доведён-ная до лебеды, равняется обеспеченности.

Отдых — Отдыхай, но по временам мужайся и все-таки шествуй впе-рёд…

Отечество — Все Отечества находятся во все времена и в любых странах в одном положении для помпадура, который желает обратить на себя внимание истории.

— Есть известная территория, в которой мы, по снабжении себя над-лежащими паспортами, имеем место жительства.

— И в торжественные годины, и в будни идея Отечества одинаково должна быть присуща сынам его, ибо только при ясном её сознании человек приобретает право назвать себя гражданином.

— Есть идея Отечества одинаково плодотворная для всех. Честным она внушает мысль о подвиге, бесчестных — предостерегает от мно-жества глупостей… Есть ещё и другая идея, в том же смысле плодо-творная — это идея о суде потомства; но она доступна лишь людям, не чуждым общежития… Нет презрения существеннее того презре-

308

Часть III

ния, которым пользуется человек от своих соотечественников и по-томков.

— Суть пирог с казённой начинкой. — На наше Отечество сделал нашествие генерал Конфузов. — Отечеству надлежит служить, а не жрать его!Откровение — Нет ничего обиднее для человека, как внезапные откро-

вения, с помощью которых он приходит к уразумению ничтожества интересов, дотоле занимавших в его жизни громадную роль.

Отнятие — Только теперь я увидел, сколько может существовать видов «отнятия», которые не только закон, но даже самый тонкий психолог ни предусмотреть, ни поименовать не может…

Отрицание — Это непризнание самого существа тех вопросов, которые занимают того или другого индивидуума. Но этого мало: отрицание есть в то же время и непризнание полезных свойств, предполагаемых в деятельности тружеников, которые корпели над разрешением упо-мянутых вопросов и лелеяли их.

Отсутствие — При отсутствии труда и знания никакие благородства не устоят перед ничтожеством и хищничеством, которые образуют такую окрошку, что не сразу можно понять что в ней намешано и зачем.

Оттепель — Пора возрождения природы и обнажения навозных куч.Отчего? — Отчего такое нынче общее правило: питать доверие даже от-

носительно таких лиц, которые, судя по их антецедентам, отнюдь до-верия не заслуживают.

Охранители — Всегда приветствуют пришествие чумазых… Одно вре-мя казалось, что в русской жизни наступило бесстолпие; ныне, к ве-ликой радости охранителей, этот недостаток пополнен.

— В невежестве чумазых охранители видят не препятствие, а залог, так как столпы именно до тех пор стоят крепко, пока крепко стоит бессознательность.

Очарование — Чтобы хорошо вести дела, нужно только всех удовлетво-рить. А для того, чтобы всех удовлетворить, нужно всех очаровать, нужно — не то, чтобы лгать, а так объясняться, чтобы никто ничего не понимал, а всякий бы облизывался.

309


— П —Пакость — Куда ни сунусь, везде какая-нибудь пакость…Палец — Я всегда удивлялся, сколько красноречия нередко заключает в

себе палец истинного администратора.Память — Мы вспоминаем о государстве лишь тогда, когда нас требуют

в участок на расправу…Паника — Когда человек находится под влиянием паники, его легкове-

рие быстро возрастает и всегда в обратном отношении к здравому смыслу.

— Законы, порождающие панику и управляющие ею, до сих пор не-известны. Она представляется нам в форме обезумевшего пса, слу-чайно сорвавшегося с цепи… Происходит общий переполох. Со дна общества поднимаются чудовища. Парение мысли, идеалы будуще-го, чистота души, — всё погибает в этом адском водовороте… И нужно громадную силу воли, чтобы устоять среди этой торжествующей ду-шевной оголтелости…

Парадоксы — Напоминая голодному об еде, мы тем самым, так сказать, искусственно вызываем в нём мысль о необходимости таковой.

— Если б русский мужик и добровольно отказался от употребления спиртных напитков, то и тогда надлежало бы кроткими мерами вновь побудить его возвратиться к оным.

Паразиты — Паразитами называются не только те, кои не доставляют писем по адресу, но и те, которые скрадывают в свою пользу полити-ческую и общественную свободу под предлогом её бессодержательно-сти и своей избранности, и те, которые всё обещают в минуту опасно-сти, и всё отбирают в минуту торжества.

— Паразит непредусмотрителен и ограничен по преданию; ему не жаль расходовать чужие соки, потому что он не понимает, что это вместе с тем и его соки.

Париж — Перестал быть светочем мира и сделался сокровищницей жен-ских обнажённостей и съестных приманок. Нечего от него ждать, кро-ме нового модного покроя штанов и панталон.

— Такой дурацкий город, что не понимаешь, куда время уходит.Партии — Завелись ретрограды, завелись либералы, красные, умерен-

ные. Чего они добиваются — понять трудно. Ретрограды кажутся ли-бералами, ибо составляют оппозицию; либералы являются ретрогра-

310

Часть III

дами, ибо говорят и действуют так, как бы состояли на жаловании. Первую партию всего приличнее было бы назвать ретроградною ли-бералией, а вторую –либеральной ретроградией.

Патриотизм — Идея, согревающая патриотизм, есть идея общего блага. И здесь важно всегда помнить об отношении к патриотизму пара-зитства!

— Войны показали, что патриотизм более чего другого зависит от воспитания и навыка, а не есть нечто врождённое.

— Наилучшее выражение патриотизма заключается в беспрекослов-ном исполнении начальственных предписаний.

Патриотический дух — Природа поступила мудро, предоставив одним возбуждать патриотический дух, а другим, — применять этот дух на практике.

Патриоты (лицемеры) — Мёртвыми дланями стучат в мёртвые перси, суконным языком выкликают: «Звон победы раздавайся» и зияющи-ми впадинами вместо глаз выглядывают: кто не стучит вместе с ними?

— Это — целое постыдное ремесло; люди этого ремесла — русские иезуиты; это люди злые, мстительные, снабжённые вонючим самолю-бием и злой памятью, от которых можно спастись только благодаря их алчности. Но если с адской злобой они соединяют адское бескорыс-тие и ежели притом свою адскую ограниченность возводят на степень адского убеждения, тогда это совершенные исчадия ада: они настро-ят костров и будут бессмысленными глазами следить за муками жертвы.

Педагогика — Бывают эпохи, когда общество, гонимое паникой, отвра-щается от знания и ищет спасения в невежестве. Ужели подобная задача, поставленная прямо или под каким бы то ни было прикрыти-ем, может приличествовать педагогике.

— Должна быть прежде всего независимою; её назначение — воспи-тывать в нарождающихся отпрысках человечества идеалы будущего, а не подчинять их смуте настоящего…

Пенкосниматели — Выпорхнули целыми роями и принялись нюхать, чем пахнет. Обо всём рассуждают, по наружности вид имеют обыкно-венный и даже смелый, сокращать размеры рассуждений о современ-ных вопросах не собираются, обнадёживают, что в будущем всех ожи-дает лучшее…

311


— Это люди себе на уме. «Заманивай, заманивай», — кричат они, а сами всё бегут затылком к опасности.

— Время упадка для них самое льготное; карательных мер им нече-го бояться, и если они всё ещё клянчат, то потому, что при большей свободе они вовсе не могли бы существовать; уличить их невозможно ни в чём, так как какую мысль их ни возьми — она пуста. Они нико-гда не знали никакого идеала и не сознавали своих намерений.

— Порой в их словах мелькнёт что-то похожее на мысль и тотчас про-падёт; выражаются они неясно, но с таким расчётом, чтобы загадоч-ность его была истолкована в либеральном смысле… Все они при-крываются солидностью, обладая способностью говорить уверенно и солидно самые неизречённые пошлости; ни по какому вопросу они не приходят к ясному выводу, но в то же время никогда ни по какому вопросу не спасуют!

Пенкоснимательство — Не какое-нибудь частное явление; это болезнь данного времени. Это общее понижение мыслительного уровня.

Перевод (с иностранного) — Наш конфуз — временный; наш конфуз, в переводе на русский язык, означает неумение…

Передовицы газетные — Возник у нас особенный отдел печатного сло-ва, который решительно ничего не возбуждает во мне, кроме ропота на провидение. Это отдел передовых статей… Начала у них нет; вместо него: «Мы не раз говорили». Конца нет, вместо него: «Об этом поговорим в другой раз». Середина есть. Она написана пространно, просмакована, даже не лишена гражданственности, но — хоть убей — я ничего не понимаю…

Перемена — По нужде и закону перемена бывает…Перестройка — С национальной точки зрения делается ясным, что то,

что мы приняли за призрак пробуждения жизни, за перестройку, в сущности заключало в себе не более как похвальные усилия некото-рых личностей, наскучивших служебным застоем и пожелавших, при помощи примерочных турниров, получить соответствующие их спо-собностям повышения. Одним словом, тут шла речь не о пробужде-нии духа, не о творчестве идеи, а о том, что не слишком ли засиделся на своём месте Максим Максимович и не пора ли, дескать, его свер-зить, а на его место сесть самим.

Периоды чревовещаний — В периоды состязаний вопрос ставится так: одни видят высшую задачу человеческой деятельности в содействии

312

Часть III

к разрешению вопросов всестороннего человеческого развития и эту задачу называют «делом»; другие, напротив, не признавая неизбеж-ности человеческого развития, ту же самую задачу называют мечта-нием, фразой. В периоды чревовещаний ряды защитников высших задач постепенно редеют… Напротив того, чревовещатели смело вы-ступают вперёд… «Прочь мечтания, за дело пора, за дело!» раздаётся по всей линии. Но какое же это «дело», к которому так страстно стре-мятся все сердца? А вот какое: упразднение человеческой мысли, до-ведение человеческой речи до степени бормотания — только и всего.

Перспективы — Даже в случае удачного разрешения вопроса о пропи-тании в будущем ничего не виделось, кроме пустоты и безнадёжно-сти.

Перспективы (и подробности) — Нельзя провести определённой гра-ницы между общим и частным и поэтому, как ни изолируй явления, не отнимешь у них интимной сущности. Но, увлекаясь подробностя-ми, мы теряем из виду общие перспективы, которые в сущности одни только и дают смысл и цену подробностям. Без общих перспектив мы скоро убеждаемся, что хотя наше дело трудно и кропотливо, но, в сущ-ности, мало полезно и почти мертворождённо.

Петербург — Тот же сын Москвы, с тою только особенностью, что имеет форму окна в Европу, вырезанного цензурными ножницами.

— Лишний административный центр.Печать — Ежели печать хочет быть силою, то она должна отыскивать

почву для этой силы в той низменной сфере, которая не оставляла бы никаких сомнений насчёт её принципиального ничтожества.

Печь (химическая) — Чиновничье сословие играет в России роль хими-ческой печи, проходя через которую люди мещанского, купеческого и, пожалуй, дворянского сословия… вырождаются в бар.

Пётр Великий — Он создал Россию, или Россия создала его?Пёстрые люди — Общий их признак в том, что они свою совесть до дыр

износили и беспощадно лгут. Всем они бывали: и либералами, и за-падниками, и социалистами, и поборниками ежовых рукавиц; у них, что ни шаг, то вероломство или измена.

— Есть три сорта пёстрых людей. Первые — сами выработавшие себе пёстрое сердце. Это коноводы и

зачинщики, по наружности кажутся фанатиками убеждения, а на деле — фанатики казённого пирога. Злы они неимоверно, ибо иногда

313


доходит до них шёпот о предательстве; они опасны особенно потому, что сами когда-то были сочувствователями.

Пёстрые люди второго сорта — несчастные люди… Причиной их из-мены бывают материальные лишения, жизненные ошибки, которые мешают вернуться на правый путь, а также охватившая всех паника.

Третий сорт — это plebs. Все три сорта пёстрых людей вредны, но последние два заслуживают

некоторого сожаления, ибо не пользуются материальными благами отступничества. В награду за эту отрицательную заслугу суд истории пройдёт о них молчанием…

Пирог — Когда и какой бюрократ не был убеждён, что Россия есть пирог, к которому можно свободно подходить и закусывать? — Никакой и никогда…

Писатель — Мы не можем воздержаться, чтобы одних не обвинять, а других не ставить на пьедестал, и, чувствуя, что поступая таким образом, мы поступаем совершенно неразумно, всё же продолжаем совершать это недоразумение.

— Убеждённый писатель имеет привилегию быть предметом нена-висти.

— Сколько посидит, столько и напишет.Питание — Оглянитесь кругом — везде питание, да только до наших

ртов оно почему-то не доходит… Сторожей держим, жалование пла-тим… Ан нет!

— Всё ест, отдыхает от еды, или вновь об еде помышляет, но глав-ное — всякое сословие питается свойственными ему лакомствами.

— Который человек в трудах находится, у того по праздникам пустые щи на столе; а который при полезном досуге состоит — у того и в буд-ни щи с убоиной. С чего бы это?

Планида — Никаких мы начальников, ни законов не знаем, а знаем, что у каждого человека своя планида. И ежели примерно сидеть тебе, милый человек, сегодня в части, так ты хоть за сто верст от неё убеги, всё к ней же воротишься.

Поведение (интеллигентное) — Шевелить языком ради приличия! — Совершать поступки, не имеющие характер поступков. — Поддерживать тление легкомыслия под пеплом тупоумия. — Оставаться и в шестьдесят лет столь же наивным, как и во цвете

лет.

314

Часть III

Повиновение — Дворянин повинуется благородно и вскользь предъяв-ляет резоны; купец повинуется с готовностью и просит принять хлеб-соль; наконец, подлый народ повинуется просто и, чувствуя себя ви-новатым, раскаивается и просит прощения.

Погодить — Это значит: приноровиться, уметь смолчать, позабыть кое-о-чём, думать не о том, о чём обыкновенно думается; заниматься не тем, чем обыкновенно занимаешься, а отдаться еде, набиванию папи-рос, писанию писем родителям и игре в карты.

Податливость — Бывает преднамеренная и легкомысленная. Первая нередко граничит с вероломством и предательством и почти всегда оканчивается урезками в первоначальных убеждениях и уступкой таких основных пунктов, отсутствие которых самую благонамерен-ную практику сводит к нулю; сущность второй заключается не столь-ко в деятельном распутстве, сколько в его укрывательстве и попусти-тельстве; это — нравственная неустойчивость, вносящая в жизнь дряблость и недомыслие. Условий для его развития у нас очень мно-го, начиная с воспитания, которое ставит своей целью знания испол-нения приказаний начальства.

Подвиги — Подвигов нет — их место заступило балансирование.Подкуп — Обязательная насущная потребность дня.Подмастерье — Назначение подмастерьев везде и всегда было чисто

практическое, и непонимание этой истины всегда вело к самым пло-хим результатам, а именно: во-первых, к значительному потускне-нию самой мысли, которую проводят подмастерья, во-вторых, к пол-ному общественному застою, углубляемому торжеством противных сил, и в-третьих, наконец, к лишним, совершенно глупым, неполез-ным и безрезультатным невзгодам.

Подробности — Критические моменты всегда застают врасплох людей, погруженных в подробности…

— Простодушие ценит только непосредственные практические при-менения, а ничто так легко не поддаётся практической разработке, как подробности.

Подтягивание — Трудно представить себе жизнь более уродливую, не-жели жизнь, составленную из одних подтягиваний.

Подтягивательные идеалы — Никогда не приносили процветания.Подхалимаж — «Ваше сиятельство! Простите меня, но мне кажется, что

Вы огорчены тем, что Вы находитесь в невозможности излить на всю

315


Россию всю ту массу добра, которую Вы предназначили для неё в Ва-шем добром русском сердце».

Подчинение — Слушая постоянно пустопорожние речи, можно и само-му подчиниться им.

Покорность — Покорностью цветут города, благоденствуют селения, она даёт силу и крепость недужному на одре смерти, бодрость и на-дежду истомленному работой и голодом, смягчает сердца великих и сильных, открывает двери темницы забытому узнику…

— Это особая своеобразная добродетель, с помощью которой человек много выигрывает и ровно ничего не проигрывает.

Полезность — В смысле политической благонадёжности те люди даже полезнее, которые когда-нибудь заблуждались, но потом оставили свои заблуждения.

— Полезность Псоя Стахича Замухрышкина рекомендовалась к не-пременному признанию.

Полемика — Образ действий, известный у нас по положению, когда бе-зоружный не может дать никакого отпора на науськивание.

— Журнальная полемика — вещь не только хорошая, но и полезная. Это всё равно что в обыкновенной жизни болтовня.

Политика — Щадить врага — это самая плохая политика! — Вся тайна политики состоит в том, чтобы кстати обманывать и лгать. — Политике, подобно женщине лёгкого поведения, более, нежели

даме всякой другой деятельности, необходимо соблюдать недостижи-мую для честного выполнения дела опрятность.

Политика (внутренняя) — Наш мужик даже не боится внутренней по-литики, потому что просто не понимает её. Как ты его ни донимай, он всё-таки будет думать, что это не внутренняя политика, а просто бо-жеское попущение, вроде мора, голода, наводнения, с тою лишь раз-ницей, что на этот раз воплощением этого попущения является пом-падур-самодур.

Политика (народная) — Вообще означает такую систему, в результате которой является здоровый рост народа; у нас же это выражение означает жизнь духа, дух жизни, оздоровление корней, или другими словами: мели Емеля, твоя неделя…

Политиканство — Политиканство давит успехи науки и мысли и самые существенные победы последних умеет обращать исключительно в свою пользу.

316

Часть III

Политик(и) — Воры сердцеведы встречаются чрезвычайно редко; чаще случается, что мошенник даже самый грандиозный только в сфере политики и является замечательным деятелем.

— Что делают политики можно иногда и без напряга, так сказать, безсознательно угадать. Однако безсознательно может и дурак уви-деть, но нужно сознательно!

Политические новшества — Скользят по поверхности. Поэтому массы относятся к ним с удивлением, граничащим с отвращением.

Политические подражатели — Политические подражатели почти всегда представляют материал гораздо более разнообразный и яр-кий, нежели сами образцы.

Политический переворот — Часто бывает опаснее социального благо-даря своей внезапности, бедности результатами и связями с личны-ми интересами.

Полиция — В ожидании реформы не знает, драться ли ей, или вежли-венько приглашать: Пойдём, дескать, милый мой, я тебя в части по-секу.

Польза — Какая может быть польза общему делу от финансовых дебоши-ров? «Никакой, — кроме явной личной выгоды для самого дебошира».

Польза сравнения — Ничто так не принижает человека, не суживает до такой степени его умственного кругозора, как лёгкая возможность сравнить собственную бесспорную бедность с бедностью ещё более бесспорною и абсолютною.

Помещик — Рыцарь безнаказанной оплеухи.Помои — Мало сказать: нам ничего не нужно, кроме помоев, — надобно

с достоверностью определить вкус, цвет и запах искомых помоев. Как разобраться в этом разнообразии? Как угадать, какая белиберда надёжнее, какой предстоит более прочная будущность?

Помпадур — У помпадура нет никакого специального дела; он ничего не производит, ничем непосредственно не управляет и ничего не ре-шает. Но у него есть внутренняя политика и досуг.

Помпадуры — Корпорация, являющая собой бюрократическую армию, рассеянную по стране. Каждый из городов имеет своего главного пом-падура, которому подчинено несколько второстепенных помпадуров, у которых, в свою очередь, состоит в подчинении бесчисленное мно-жество помпадуров третьестепенных, а сии последние имеют в своём непосредственном заведовании массу обывателей или черни.

317


— Если помпадур настолько простодушен, что ничем другим, кроме внутренней политики заниматься не может, и если при этом он ещё зол, то очевидно, что он не сумеет дать другого употребления своему досугу, кроме угнетения обывателя. Он ищет, как бы кого засадить, скрутить, согнуть в бараний рог.

— На образование и умственное развитие помпадуров большого вни-мания не обращается, так как предполагается, что эти лица ничем заниматься не обязаны, а должны только руководить… Преимуще-ственное назначение главных помпадуров заключается в том, чтобы препятствовать в принятии прекратительных мер без всяких к тому поводов.

— Недостаточная развитость наших помпадуров приводит к их судо-рожной беспорядочной деятельности вредного, и потому небесполез-ного для порчи свойства.

— Сверхревнивы в отношении охраны своих прав, что крайне неяс-но, так как никто из них и по-настоящему не понимает своих требова-ний, коеи заменены инстинктами.

По-настоящему — Любить Отечество по-настоящему — значит любить начальство.

Понимание — Понять всем известное явление значит уже обобщить его для себя не в одной какой-нибудь частности, а в целом ряде таковых, хотя бы они на поверхностный взгляд имели между собой мало обще-го. Понять же явление порочное и вредное — значит на половину уже предостеречь себя от него.

Популярность — Не рукоплесканиями захмелевшей толпы выражает себя популярность общественного деятеля, а тою материальною и нравственною поддержкою, которую даёт общество и перед которою невольно задумывается самая нахальная беззастенчивость. Вот этой-то популярности у нас никогда не было, как не было и многого другого, о чём с такою напыщенностью трактуют наши публицисты, а заменялось всё это дешёвыми рукоплесканиями да трактирными спичами.

По-родственному — Никто не сумеет так всласть обострить всякую боль, как люди, отравляющие друг другу жизнь «по-родственно-му».

Порок — Моралисты слишком суживают границы порока и слишком тщательно определяют его внешние признаки. Поэтому порок пред-

318

Часть III

ставляется чем-то окаменелым и отталкивающим. Но рыцарей ока-менелого порока, — преступников — сравнительно мало, и они обыч-но несут наказание. Совесть человеческая проницательнее моралис-тов: она признаёт за пороком большую долю въедчивости, трудность определения и изменяемость внешних форм.

Портрет женский (литературный) — Ни руки, ни ноги, ни нос, ни рот, а — ручка, ножка, носик, ротик. И притом: ручка-душка, ножка-плутишка, носик-цыпка, ротик-розанчик. А грудки — гнёздышко, в котором сидят два беленьких голубка и колышутся.

Порука круговая — Серый человек изнывает в тенётах круговой пору-ки — надо объяснить ему, что задача круговой поруки совсем не в том заключается, чтобы изнурять, а в том, чтобы представлять очень су-щественные гарантии.

Порядок — Есть такое всех частей вертограда соответствие, в силу кото-рого всякому действу человеческому свой небуйственный ход зарань-ше определяется.

Постановления — Почти вся куча низвергающихся постановлений имеет смысл простого требования денег.

Постники — Есть много постников, которые охотно держат пост, сопро-вождающийся постною стерляжьею ухою, но которые, наверное, со-всем не так ретиво пропагандировали бы теорию умерщвления пло-ти, если б она осуществлялась для них в форме ржаного хлеба, при-правленного лебедой.

Потребность — Когда потребности низменны сами по себе и когда при-том удовлетворение этих низменных потребностей не стоит никакого труда, то само собой разумеется, что и поводов к перенесению их из сферы интересов узко материальных в сферу интересов умственных существует чрезвычайно мало.

— Освободиться от лгунов — вот насущная потребность современ-ного общества, потребность, во всяком случае, не менее настоятель-ная, как и потребность в правильном разрешении вопроса о дешевей-ших способах сколки льда на волжских пристанях.

Похвала — Злодейства крупные и серьёзные нередко именуются блес-тящими и, в качестве таковых, заносятся на скрижали Истории. Зло-действа же малые и шуточные именуются срамными, и не только Ис-торию в заблуждение не вводят, но и от современников не получают похвалы.

319


Пошлость — Не покоряется убеждениям разума, но требует, чтобы ра-зум покорился её убеждениям, и ей отчасти помогает запас досужест-ва, всегда имеющийся в распоряжении пошлости.

— Имеет громадную силу; она всегда застаёт свежего человека врас-плох, и в то время как он удивляется и осматривается, она быстро опутывает его и забирает в свои тиски. Всякому, вероятно, случалось, проходя мимо клоаки, не только зажимать нос, но и стараться не ды-шать; точно такое же насилие должен сделать над собой человек, ко-гда вступает в область, насыщенную празднословием и пошлостью. Он должен притупить в себе зрение и слух, обоняние и вкус; должен победить всякую восприимчивость, одеревенеть. Только тогда миаз-мы пошлости не задушат его.

— Под пером вдохновенного глупца пошлость приобретает лиричес-кий оттенок, что значительно смягчает её характер и даёт вид глупо-го убеждения; между тем под пером плутяги пошлость всегда остаёт-ся пошлостью.

Пошлость (и прозелитизм) — Не всегда ограничивается одним тем, что оскорбляет здравый человеческий смысл; в большинстве случаев она вызывает кроме того и очень резкие поползновения к прозели-тизму1.

Поэтцы — Имеют вид отчасти вдохновенный, отчасти полоумный, но главное второе.

Права — Если человек исключительной задачей своей жизненной дея-тельности поставляет ограждение своих прав, то в результате его уси-лий может быть только ограждение прав, и ничего более…

— Одних они учиняют, других — уничтожают. Титулярный совет-ник имеет право на большую долю в правде, чем коллежский регис-тратор; дворянин на большую, чем мещанин или мужик.

— Не даются даром; даже прыщ на носу — и тот даром не вскочит, а сначала почешется…

— Подразделяются чуть ли не на столько же видов, сколько суще-ствует отдельных субъектов.

Правда — Ежели человек начинает издалека заводить речь о Правде, то это значит, что он не вполне уверен, точно ли его за эту Правду не посекут.

1 Прозелитизм — 1) стремление обратить других в свою веру; 2) горячая приверженность новым убеждениям.

320

Часть III

— Правда есть продукт судоговорения. — Правда твоя давно известна, причём не только воронам, а и коп-

чикам, и ястребам, и коршунам… — Особа, которой по штату полагается быть вечно юной, но уже из-

рядно побитая.Правда и ложь — Прежде мы лгали потому, что была потребность скра-

сить правду жизни; нынче — лжём потому, что боимся притро-нуться к этой нынешней правде. Она, — правда, — нас пугает.

Правило — Основное правило всякого человека, сознающего своё досто-инство — это понимать своё положение в том виде, как оно есть и не стыдиться его.

— Никогда ничего прямо не дозволять, и никогда ничего прямо не воспрещать.

Правило и закон — И закона такого нет, чтоб деньги отдавать, когда их нет… А и правило придумали!

Правительство — Знает тайну, как соделывать людей твёрдыми в бед-ствиях.

— Правительство сильное, опирающееся на сочувствие народа, не имеет надобности руководствоваться иезуитизмом: оно действует от-крыто, то есть открыто дозволяет и открыто же что-либо запрещает.

Право — Разве может быть сомнение относительно права, коль скоро обязанность несомненна?

— Никакая забитость, никакое сознание собственного бессилия не убедит человека, что он должен отказаться от прирождённого ему права быть судьёй среды, в которой он живёт, и дел, которые совер-шаются перед его глазами.

Праздник — Потому лучше будней, что в праздник начальники бездей-ствуют, а следовательно, нет ни бунтов, ни соответствующих им экзе-куций.

Праздность — Злая праздность подозрительна и ревнива.Праздношатающийся — Господин подозрительного свойства, занима-

ющийся отчасти изучением торговли и промышленности, отчасти же композицией правоописательных статеек.

Практика жизни — Это неволя, и притом самая горькая. Это не откры-тая арена, на которой человеческая мысль чувствует себя свободно, а загрубевшее и поросшее волчицами пространство, над которым властно тяготеет насилие и невежество.

321


Предвидения — Область предвидений так обширна, что ничто столь не естественно, как запутаться в ней.

Предел — Всякая путаница, даже самая любезная, должна иметь свой предел.

Предостережение — Напоминая голодному об еде, мы тем самым, так сказать, искусственно вызываем в нём мысль о необходимости таковой.

Предпочтение — Главное предпочитать существование оплеушное су-ществованию безоплеушному.

Представления фальшивые — Нет ничего легче, как представить предмет не в том свете, который ему подлинно принадлежит, а в том, который приходится по сердцу самому художнику или же прошёл сквозь горнило предания и от него получил право на официальную незыблемость. И с другой стороны нет ничего труднее, как изобли-чить фальшивость этого света.

Прежде — теперь — Прежде вообще было тише. Дела были маленькие и воровства маленькие. А нынче дела большие — и воровства пошли большие…

Препятствия — Для выражения похвальных чувств никогда препят-ствий не бывает. Вот ежели бы кто непохвальные чувства захотел выражать — ну разумеется, тогда не прогневайся!

Пререкания — Пререкания в качестве элемента, содействующего пра-вильному ходу административной машины, издавна у нас в употреб-лении были… В пререканиях власть почерпала не слабость а силу-с, ибо обыватели мерцание надежд в них видели.

Прерогативы власти — Это такого рода вещь, которая почти недоступ-на вполне строгому определению… Одно только бросается в глаза прямо — это власть для власти, и, само собой разумеется, только одна эта цель и преследуется с полным сознанием.

Пресса — Сажусь, однако, беру первую попавшуюся под руку газету и приступаю к чтению передовой статьи, начала нет, вместо него: «Мы не раз говорили». Конца нет, вместо него: «Об этом поговорим в дру-гой раз». Середина есть. Она написана пространно, просмакована, даже не лишена гражданской меланхолии, но, хоть убей, я ничего не понимаю. Сколько лет уже я читаю это: «Поговорим в другой раз!» Да ну же, говори — так и хочется крикнуть…

Пресса нашего времени — Представляет собой случайный сорт задач и задачек, не связанных между собой руководящей мыслью… Только

322

Часть III

ненависть к честным и высоким идеалам жизни стоит в прессе неиз-менно и незыблемо, освещая своим распространяющим чад факелом путь распри, умственной смуты и лжи.

Преувеличения (восторженные) — Что преувеличения не только не украшают, но положительно портят самые лучшие дела и намере-ния, это истина давно доказанная, это истина, в которой самый прос-той смертный убеждается на каждом шагу.

Привычка — Всё кругом уже взято в плен привычкою, всё отжило не живши, завяло не испытавши цветения. Привычка с изумительною быстротою овладела всеми помыслами и всех выручила из затрудне-ния. Привычка спасла сердца от негодования, освободила совесть от упрёков и во все человеческие отношения ввела проказу равноду-шия.

— Коли к чему человек привыкнет, лучше с жизнью ему расстаться, нежели привычку свою покинуть. По времени и к палке привычку сделать можно…

— Истый русский человек без клопов спать не может, без тараканов щи хлебать не в силах, без ухабов и рытвин езда ему не в езду. Отни-мите у него эти привычки — и вот ропот!

Приговор — Не виновен, но не заслуживает снисхождения.Призрак — Что такое призрак? Рассуждая теоретически, это такая фор-

ма жизни, которая силится заключить в себе нечто существенное, жизненное, трепещущее, а в действительности заключает лишь пус-тоту. По-видимому, даже слово «заключать» неуместно, ибо призрак в ничего не проникает, ни с чем органически не соединяется, а только накрывает. По-видимому, это что-то внешнее, не имеющее никаких внутренних точек соприкосновения с обладаемым им предметом; это одеяло, случайно наброшенное, одеяло блестящее или изорванное в лохмотья, но которое во всякое время, без боли для предмета, под ним находящегося, можно сбросить и заменить другим…

— Владычество призраков непременно предполагает большую или меньшую степень общественного растления.

— Сверх того, всякий призрак есть, вместе с тем, переходящее звено от призрака прошлого и известного к призраку грядущему и неизвест-ному.

Призраки — Нельзя же, в самом деле, бессрочно удовлетворяться куль-том какого-то «знамени», которое и само по себе не что иное, как при-

323


зрак, и продолжительное обращение с которым может служить толь-ко в смысле подготовки к другим призракам.

Приказ — Приказание рождает «подтягивательную» деятельность и практику «обузданий», которые тесно связаны со «свободой от наук».

— От него всецело зависит наша талантливость.. Ежели Россия и от-стала от Европы, то только потому, что не было надлежащего прика-зания.

— Прикажут — и Россия завтра же покроется школами и универси-тетами; прикажут — и просвещение, вместо школ, сосредоточится в полицейских управлениях.

Примеси — По неисповедимой воле судеб у нас как-то всегда так случа-ется, что никакое порядочное намерение, никакая здоровая мысль не могут удержаться долгое время на первоначальной своей высоте. На-мерение ещё находится в зародыше, как уже к нему со всех сторон устремляются разные неполезные примеси и бесцеремонно заявляют претензию на пользование предполагаемыми плодами его. Не успе-ли вы порядком оглядеться в новом порядке, как уже замечаете, что в нём нечто помутилось. Вглядитесь попристальнее и вы убедитесь, что тут суетится и хлопочет целый легион разнообразнейших чуже-ядных элементов.

Принцип — Ничто так не подрывает принципов, не выказывает их лож-ность, как логическое доведение принципа до всех тех последствий и нелепостей, которые он может из себя выделить.

Приурочивание — Слишком чуткое и привычное ухо за шумною бели-бердой, за шумихою пустозвонных фраз может подметить старинную заскорузлость воззрений и какое-то лукавое, чуть сдерживаемое при-урочивание вопросов общих, исторических к пошленьким интересам своего двора, скотного двора своей собственной жизни…

Причина — Спросите любого обывателя, где кроется причина его любо-знательности, что заставляет его интересоваться жилетом и пантало-нами как своими, так и соседа, — он, наверное, ничего не ответит на ваш вопрос; он даже отопрётся и обидится; скажет — С чего вы это взяли?

Пробуждение жизни — С национальной точки зрения делается яс-ным, что то, что мы принимали за признак пробуждения жизни, в сущности заключало в себе не более как похвальные усилия некото-рых благонамеренных личностей, наскучивших служебным застоем

324

Часть III

и пожелавших, при помощи примерных турниров, получить соответ-ствующие их способностям повышения… Одним словом речь шла не о пробуждении, не о торжестве идеи, а о том, не слишком ли засидел-ся на своём месте Максим Максимович и не пора ли, дескать, его сверзить, а на его место засесть самим.

Провинция — Есть то злачное место, из которого извлекаются матери-альные средства, необходимые для удобного существования в столи-це.

Прогресс — Старцы и юноши, люди свободных профессий и люди ярма, люди белой кости и чернь — все кружатся в одном и том же омуте мелочей, не зная, что, собственно, находится в конце этой неусыпа-ющей суеты и какое значение она имеет в экономии общечеловечес-кого прогресса.

Прогресс русский — Совершался всегда таким образом, что почти все всегда прикидывались выполняющими предначертания, а затем придавали последним свой нужный смысл.

Прогрессисты — Прогрессист такой же идеолог, как и консерватор или ретроград, и душа его также мало отвлекается на дело, как и душа самого заскорузлого ханжи-обскуранта.

— Будучи от природы покрыт скользким веществом, он пользуется этим преимуществом, чтобы увёртываться и скользить, но пользуется лишь до тех пор, пока речь не пойдёт о «куске». Напоминание о «кус-ке» производит в нём панику, паника — целый ряд решений и дей-ствий, которым позавидовал бы наипостояннейший из ретроградов… Вся жизнь прогрессиста есть непрерывное и опасное сидение между двумя стульями.

— Когда поводы для курлыканья совсем стали исчезать, вот тогда-то явились на выручку энтузиазм и сокрушение о своём недостоинстве… Прогрессисты поняли, что питающийся восклицательными знаками энтузиазм столь же дёшев, как и питавшееся восклицательными зна-ками фрондёрство, и без оглядки пустились по новому пути… При-верженность к восклицательным знакам и стремление заменить ими определённость и трезвость речи составляет типическую черту на-ших прогрессистов-энтузиастов.

— Люди восторженные и чувствительные, уста их легко воспламеня-ются болтовнёю, сердце — вздохами, глаза — слезами. По самома-лейшему поводу они готовы воскликнуть: «Ныне отпущаеши…», но с

325


тем, однако ж, чтоб их не отпустили (это в своём роде люди полезные, ибо гнилые заборы ими подпирать можно), ибо восторженность их сердец не всегда остаётся в пределах опрятности.

Проект (оздоровительный) — Возьмите любой оздоровительный про-ект, и вы прежде всего убедитесь, что содержание его напоминает пирог, в котором вместо съедобной начинки затисканы стружки, гли-на, песок и другой строительный материал. А затем и внешности приличной нет налицо. Начнёт человек: «так как», а об «то» позабу-дет; или начнёт с «хотя», а ни «тем не менее», ни «но» и в помине нет…

Проекты — Умственные тундры наших бюрократов населяются цветами проектов и предположений, а сердца обывателей воспламеняются ими.

— Оскудение полное. Отсюда громадная масса проектов и проектцев, удручающих нашу современность… Скоро такое столпотворение пой-дёт, что зги божьей за тучей проектов не видно будет!

Проекты чувств — Наибольшим сочувствием публики пользуются про-екты чувств. Во-первых, они общепонятны, во-вторых, не влекут за собой никакой иной жертвы, кроме жертвы сердца. Тут одно чистое пламя, один фимиам благовонный: всё доступно даже самому просто-му рыбарю…

Прозелитизм (стремление обратить других в свою веру) — Чело-век, отдающий себя делу воспитания и агитации, весьма редко при-нимает в расчёт ту силу сопротивления, которую оказывает сторона воспитываемая, но суровая действительность не замедлит напомнить ему об этом и напомнить самым разочаровывающим образом.

Прозябание — Простец вынослив — это правда. Покуда жизнь его идёт обычною прозябательною колеёй, гнёт обуздания остаётся для него почти нечувствительным. Но едва ли в целом мире найдётся такое немыслимое существование, которое можно было бы навсегда удер-жать в прозябательной колее.

Произвол — Провинция до того закалилась в произволе, что тот день считается чуть-чуть не потерянным, который не был свидетелем од-ного из бесчисленных и диких проявлений его.

— Имеет ту выгодную сторону, что он для всех явно не сомнителен. Он не может ни оскорбить, ни подлинно огорчить, а может только физически измучить.

Просветитель (вообще) — Просветитель вообще — это просветитель на всяком месте, во все времена и во что бы то ни стало; и притом просве-

326

Часть III

титель, свободный от наук, но не смущающийся этим, ибо наука, по мнению его, создана не для распространения, а для стеснения про-свещения.

Просветление — Нужный результат административного воздействия.Простец — Несёт на себе все последствия принципа обуздания, без на-

дежды хоть временных экскурсий в область запретного. Он чтит все союзы, но не для защиты своей личности, а для охраны других. Имен-но для пользы простеца необходимо разъяснение ненужности прин-ципа обуздания…

Простота — Может представлять и угрозу и гарантию; от неё всего мож-но ожидать, кроме сознательности. Как в воде случайно отражается и лучезарное небо, и небо угрожающее, так и в глупости и простоте слу-чайно отражается и благоволение, и ехидство.

Протекция — Ежели протекцию имеете — всё ничего. С протекцией, я вам доложу, один молодой человек в женскую купальню вплыл — и тут сошло с рук! Только извиняться на другой день к дамам ездил…

Протест — Часто принято протестовать не только своими боками, но и боками своих поильцев и кормильцев.

— Люди начинают постепенно прозревать и понимать, что протестуя на копейку, делают себе самим вреда на рубль, и, понявши это, стара-ются приискивать для своей протестной деятельности другие, более удобные и безвредные приёмы.

Противовес — Необходимо, чтобы единоличный произвол имел долж-ный противовес.

Противоречие — Он говорил, и его не тошнило, а мы слушали и нас тошнило.

Прохвост — К власти пришёл прохвост. Он был ни технолог, ни инженер: но он был твёрдой души прохвост, а это тоже своего рода сила… Он ещё не сделал никаких распоряжений, не высказал никаких мыслей, ни-кому не сообщил своих планов, а все уже поняли, что пришёл конец.

Проходимство — Всякое проходимство является на сцену не иначе, как в блеске, свойственном бесстыжеству.

Прутков — «Не обличать надо, а любить», — говаривал покойный К. Прутков, а я со своей стороны присовокуплю:

«Не сомневаться надо, а радоваться»…Прощание — Прощание с начальником своего рода политики требует,

чтобы новый начальник не обиделся излишними похвалами старому.

327


Прыщи — И экономические и нравственные прыщи неизбежны. Их су-ществование законно и необходимо, но оно обусловливается большим или меньшим накоплением худосочия. Следовательно, для нас, соб-ственно, весь вопрос приводится к тому, какую именно сумму истори-ческого худосочия благоприобрели мы до настоящей минуты возрож-дения, с тем, чтоб на основании этого данного определить время, ко-гда начнут подсыхать эти прыщи. К сожалению, мы не привели ещё в известность первого и потому не можем отвечать вполне удовлетво-рительно и на второе.

Публичность — Публичность наша чересчур скудна. Вся она сосредота-чивается в печати, а печать всецело эксплуатируется Подхалимовы-ми, Скомороховыми и Помойниковыми.

Пустодумство — Удивительно как утомляет. Оно всегда связано с бес-порядочною сутолокой, которая загромождает жизнь разнообразным цепким хламом и самым предательским образом вводит в заблужде-ние. Благодаря этой сутолоке долго, очень долго думает человек, что он вращается среди действительных интересов и даже представляет себя силою, действующим лицом. И вдруг его словно осветит — что это чушь собачья.

Пустое место — На человека, который представляет собой пустое место, не только нельзя возлагать упований, но даже отречься от него труд-но, потому что никто не может определить, что заползёт в эту пустоту и что из неё выйдет, приветственный ли звук, или змеиное шипение, или просто дурацкое мычание.

Пустяки — В среде, где нет подлинного дела, нет подлинной уверенно-сти в завтрашнем дне, пустяки играют громадную роль. Это един-ственный ресурс, к которому прибегает человек, чтобы не задохнуть-ся окончательно, и в то же время это легчайшая форма жизни, так как всё проявление её заключается в непрерывном маятном движе-нии от одного предмета к другому, без плана, без очереди, по мере того, как они сами собой выплывают из бездны случайностей. Подав-ленная целой массой случайностей и подробностей, мысль прячется, глохнет, а ежели от времени до времени и настают для неё минуты пробуждения, то она не помогает, не выводит на дорогу, а только му-чительно раздражает. Она ставит вопросы, взбудораживает совесть, но в то же время постыдно ослабевает перед всякой серьёзной рабо-той разъяснения…

328

Часть III

— Пустяки представляют подавляющую силу именно в том смысле, что убивают в человеке способность интересоваться чем бы то ни было, кроме самого низменного бездельничества. Понятно, что там, где жизнь слагается из пустяков, под бременем их массы, никакие твёрдые общественные устои не могут быть мыслимы. Те редкие про-блески энергии, которые по временам пробиваются наружу, и они приобретают какие-то чудовищные противочеловеческие формы.

Пустяки и пустота — Плод жизни, в основе которой лежат одни пустя-ки, — пустота, и эта пустота только пустяками же и может быть на-полнена. Вопросы встают, но внушают болезненный страх; воспоми-нания плывут навстречу, но вызывают отчаяние; сознание пробуж-дается, но переходит в смуту. В силу какого-то ужасного предания, ничто не задерживает мысли, не вызывает её на правильную работу. Остаются — пустяки. Они представляют собой жизненный фонд, ес-тественное продолжение всего прошлого, начиная с пелёнок и кон-чая последнею, только что прожитой минутой, когда с языка сорва-лось — именно сорвалось, а не сказалось — последнее пустое слово. В пустяках человек ощущает себя вполне легко; пред ними одними он не чувствует надобности трусить, лицемерить, оглядываться в страхе по сторонам… Является неудержимая потребность потонуть в пустяках, развеять жизнь по ветру, существовать со дня на день, сло-няться от одного предмета к другому, ни во что не углубляясь…

Становится жутко, когда спросишь себя: ужели с такою же лёгкостью пустяки заволокут и тех, которые призваны сменить нас?

Пьянство — Ужели достаточно поставить перед русским человеком штоф водки, чтобы он растерялся?

— Водка имеет притягивающую силу, но ведь не сама же по себе, а разве в качестве отуманивающего одуряющего средства. Некуда де-ваться, не об чем думать, нечего жалеть, не для чего жить, — в таком положении водка, конечно, есть единственное средство избавиться от тоски и гнетущего однообразия жизни.

— Р —Раб — Он изобретателен на всякие уловки для умиротворения бунту-

ющей совести. Спасением ему служат отговорки: «Лучше не думать!», «Надо же жить» и т. п.

329


Работа — Все занятия одинаковы, все требуют участия той обремени-тельной для многих работы, которая называется работой мозгового вещества.

Рабочий — Не есть собственно рабочий, получающий вознаграждение, которое заблагорассудится дать ему наёмщик, а, напротив, есть в полном смысле пайщик производимого товара.

Рабьи речи — Прежде хоть рабьи речи слышались страстные…Равенство — Для человека, если он не зверь и не превозвысившийся в

чинах кантонист1, равенство, в смысле общественности, есть именно та самая вещь, которая желательна всего более и без которой невозможно жить и возможно только насильствование собственной природы.

Равнодушие — Обеспечивает не только личное спокойствие, но и бес-срочное торжество лгунов-человеконенавистников. Сверх того оно на целую среду, на целую эпоху кладёт печать молчания, предательства и трусости.

— Нет опаснее человека, которому чуждо человеческое, который рав-нодушен к судьбам родной страны, к судьбам ближнего, ко всему, кроме пущенного им в оборот алтына. Таков современный чумазый.

Развитие и распределение — Общественная жизнь во всём мире пока, к сожалению, развивается так, что, например, пропасть между бедно-стью роскоши с одной стороны и роскошью бедности — с другой сторо-ны ежеминутно растёт. Это, в свою очередь, значит, что зло по-преж-нему ненасытно присутствует в перераспределении истинных на-рождающихся жизненных соков человечества.

Развитие («просвещение») — Под словом «развиваться» разумеются нередко вещи весьма неопределённые, но всегда привлекательные для молодёжи. Если немногие вследствие этих разговоров получают положительный вкус к науке, зато очень многие делаются дилетан-тами и до глубокой старости стоят за «просвещение».

Разговоры — Такие разговоры там происходили, что, кажется, лучше бы я в сортире всё время просидел.

Разделение властей — Безобразие его ныне вполне видимо и даже со-знано, но, к сожалению, сознано не так, потому что в нём по-прежне-му остаются гарантии безнаказанности, которым нет противовеса. Поэтому казалось бы более рациональным, покуда не отыщется дей-

1 Кантонист (немец.) — новобранец.

330

Часть III

ствительно компетентная среда для противовеса широковещатель-ности, не устранять по крайней мере того минимума противовеса, который сложился сам собой

Раздор — В кругу одинаково несчастных людей горе и нужда должны быть сплачивающим звеном, а не семенем раздора.

Размышления — Философ-самоучка всегда забирается высоко и для представлений самых низменных ищет гегелевских формул… Не за-будьте, что нет ничего самолюбивее умственной голытьбы, собствен-ным умом дошедшей до каких-нибудь младенческих соображений, и что ежели однажды она дошла до них, ей уже не терпится и не си-дится на месте, покуда она не выложит на стол всех грошей, которые ей удалось скопить.

Разногласие — Разногласие в мнениях, приводя за собой необходи-мость во взаимной проверке их, служит нередко надёжнейшим це-ментом для скрепления людских отношений.

Разнообразие — Хорошо разнообразие! Куда ни пойдёшь — видишь одни морды, на которые так и хочется харкнуть! Тупоумие, прили-занная мелочная подлость или раздристанная бычья свирепость. Я даже обрадовался вчера, ужиная у Бореля, — такое каторжное рыло сидело напротив меня, но всё-таки видно, что мозги у него рабо-тают, хотя на то, чтобы прирезать кого-нибудь и обокрасть.

Разрешение — Всюду и всегда «разрешение» имело у нас магическую силу. При нём — всё можно…

Разуваевы — Разуваевы знают, что такое их собственность, движимая и недвижимая, но умалчивают о процессе создания своей собственно-сти, прикрывая его то давностью, то коммерческой тайной.

Разумность — Служит как бы объяснением, почему люди, внутренно чуждающиеся известного жизненного строя, могут не протестуя жить в нём.

Раньше — теперь — Странно, что слова час от часу становятся глу-пее, неожиданнее и даже односложнее… Раньше размазывали фра-зисто, теперь же мы слышим легковесно-отрывистые восклицания бессмысленного характера. Ужели и впредь мы осуждены на подоб-ные звуки?

Рассуждение — Если допустить глуповцев до рассуждения, то, пожа-луй, они дойдут до таких вопросов, как, например, действительно ли существует такое предопределение, которое делает обязательным

331


претерпение даже такого бедствия, как, например, краткое, но совер-шенно бессмысленное очередное градостроительство.

— В делах службы рассуждения только мешают. — Бывает большое и среднее (малое, как чересчур обидное, пусть

останется в стороне)… Для людей средних и при средней обстановке потребно рассуждение среднее. Оно одно укажет человеку в перспек-тиве безопасное служительское счастье, одно поможет примириться с этим счастьем. Оно с необыкновенной ясностью убеждает, что жизнь обязательна, и затем указывает, для соглашения с нею, именно на те средства, которые в данную минуту благовременны.

Для рассуждения большого нужно и местоположение большое, что встречается очень редко и потому все большие рассуждения — раз-ные.

Реакция — Это эпоха величайшего умственного утомления, эпоха тор-жества сил, имеющих значение не столько сдерживающее и регули-рующее (это только казовый конец реакции), сколько уничтожающее и мертвящее. В такие минуты всякая пошлость именуется мудростью, всякая подтасовка делается дозволительною. В эти исторические ми-нуты уныния и упадка общественной энергии на место убеждённых, самоотверженных и страстных людей роль руководителей принима-ют на себя проповедники азбучных истин, направляемых пустоголо-вой аккуратностью.

Ребус — Человек околоверховной власти — это человек, представля-ющий некоторый психологический ребус.

Ревизии — Настоящие ревизии — это обличение невозможности жить…Ревизоры — Это люди, сложенные из того же материала, что и ревизу-

емые, это просто помпадуры в квадрате, и ничего больше…Редактор — Бык стоит и жвачку жуёт, а надоест стоять — ляжет: так в

собственный навоз и ляжет, как редактор какой-нибудь — в собствен-ную газету.

Резервы общества — Употребляя слово «общество», мы получаем право разуметь под ним только ту часть общества, которая имеет возмож-ность заявлять о своём существовании какими-нибудь действиями, а отнюдь не ту, которая находится на степени резерва, на действи-тельную службу ещё не призванного.

Резкость — Сказали: резкостей допускать не надо, а ведь в переводе на обыкновенный язык это значит: «Держи язык за зубами».

332

Часть III

Религиозность — Самая горячая религиозность обычно доступна лю-дям, не имеющим ясного понятия ни о значении слова «религия», ни о её сути. На этом, кстати, базируется мощь религии.

Ренегат — Новые друзья непрочь над ними надругаться в тиши. Они не могут забыть, что ренегат когда-то был их противником… Ренегат, прочно утвердившийся на высоте — редкость; но и такому обыкно-венно по смерти втыкают в могилу осиновый кол.

— Я не знаю в истории примеров счастливого ренегатства, кроме разве таких, когда ренегат переходит из одной ерунды в другую (эти называются людьми смышлёными и обыкновенно бывают очень счастливы, ибо возможные ерунды равно дорожат ими). Где причина такого явления, как не в том, что человек, однажды узнав истину, уже не может удовлетвориться тою ерундой, в пользу которой он её продал, и что из этого должно неминуемо произойти недовольство са-мим собою и полнейшее разочарование.

— Некоторые полагают, что ренегатам живётся хорошо, и что они двойные оклады за своё ренегатство получают… Конечно, их честву-ют деньгами, но внутренно его всё-таки презирают все, и кто боится его, и кто кормит.

Реформа — Реформа есть такое действие, которое человеческим страс-тям сообщает новый полет.

— Реформы необходимы, но не менее того необходимы и знаки пре-пинания. Или, говоря иными словами, выпустил реформу — доволь-но, ставь точку; потом, спустя время, опять выпустил реформу и опять ставь точку.

— Вместо живых звеньев посредником является армия чиновников, которая действует, конечно, не в смысле прилаживания общих во-просов к требованиям жизни, а совершенно наоборот, в смысле при-лаживания жизни к требованиям общих вопросов.

— Когда реформа клозетная в первый раз была введена, он, при-знаться сказать, сначала не понял: думал, что в том и реформа состо-ит, чтобы как есть в одежде, так и…

Реформы — Слова нет, государи мои, идите вперёд и идите неуклонно, рассматривайте, обсуждайте, взвешивайте! Одним словом, помогайте нашей улиткоподобной близорукости вашею орлиной далёкозримо-стью! Но действуйте постепенно, не торопясь; по копейке собирайте в общую русскую сокровищницу — и вот перед вами миллиард в тумане.

333


— Я прибегаю к сравнению и спрашиваю себя: если я свой старый синий камзол окрашу в зелёный цвет, изменится ли от этого не-прочность самой ткани? Если я относительно затхлого, отжившего принципа, ограничусь только перенесением его с одного лица на дру-гое, изменится ли от того вредоносная сущность его? Не только не изменится, но я не получу даже удовольствия обмануть самого себя, ибо в первом случае я тотчас же уразумею, что невинная моя забота повлекла за собой лишь трату денег на окраску негодного платья, а во втором — результатом моих усилий может быть даже болезнен-ное сотрясение.

— Вся разница в путях и итогах реформенных мероприятий в том, что одни идут на вершок дальше, другие — на вершок короче, и в результате всегда прогресс, т. е. пуговица или погон.

— Выжимательный процесс облегчает успехи тошнительных реформ. — Впереди нас ждёт непроницаемый мрак ожидаемого народного

преуспеяния. — Когда человек находится под влиянием паники, рождённой ре-

формами, его легковерие быстро возрастает всегда в обратном отно-шении к здравому смыслу.

— В публике ходили слухи о каких-то баснословных кушах, о ка-ких-то кампаниях, составляющихся с целью наипоспешайшего обо-драния клиентов. Говорили, что из Москвы приехал какой-то грек и предлагал разостлать по всей России такую паутину, чтобы ни один клиент не мог миновать её, а раз попавшись — не мог бы из неё вы-путаться…

— Все считают их причиной неустройства. Только одни говорят: не-дореформили, а другие, — перереформили…

— Нужно проводить осторожно, по возможности избегая кровопуска-ния.

— Не должны препятствовать росту человека, питающегося лебедой. — Кладбища бредовых надежд.Реформаторы — Реформаторов завелось много… Одно только и держат

на уме: возьму, разорю и убегу за границу. — Домогаются того, чтобы все шили сапоги, все носили на голове тя-

жести, все твердили: купить — продать, продать — купить.Риторика — Искусство выражать одну и ту же мысль на разные манеры

и не изолгаться при этом вконец — столь любопытно, что может рав-

334

Часть III

няться разве искусству выражать совершенно разные мысли на один и тот же манер.

Роскошь — Уродливое уклонение за пределы естественных потребно-стей.

Россия — Государство обширное, обильное и богатое, да человек-то глуп, мрёт себе с голоду в обильном государстве.

— Нигде жизнь не представляет столько интересного, как у нас. Раз-ве мы знаем что-нибудь о завтрашнем дне? Конечно, изучать русские порядки со стороны удобнее, чем выносить их на собственных боках, но такое изучение слишком трудно.

— Россия страна земледельческая и уж как-то чересчур континен-тальная. Растянулась она неуклюже, натуральных границ не имеет, рек мало, да и текут те в какие-то сомнительные моря…

— Вынесла эта страна и удельную поножовщину, и татарщину, и московские идеалы государственности, и петербургское просвети-тельское озорство и закрепощение. Всё выстрадала и за всем тем ос-талась загадочной.

Россияне — Так изолгались в какие-нибудь пять лет времени, что ре-шительно ничего нельзя понять в этой всеобщей хлестаковщине… Нет отбоя от либералов всевозможных шерстей, и только слишком чуткое и привычное ухо за шумихою пустозвонных фраз может под-метить старинную заскорузлость воззрений.

Рубль — Сейчас умные люди за наш рубль полтинник дают, а скоро бу-дут давать в морду.

Ругательство — Русский человек никакого душевного движения не мо-жет выразить иначе, как посредством ругательства.

Русские — Мы, русские, как-то чересчур уж охотно боимся, и притом боимся с увлечением. Начинаем мы бояться почти с пелёнок; сначала боимся родителей, потом — начальства. Иногда даже бога боимся, но редко больше из учтивости, при собеседованиях с лицами духовного ведомства… Уж сколько лет, столетий русское государство живёт славною и вполне самостоятельною жизнью, а мы, граждане этого го-сударства, всё ещё продолжаем себя вести, как будто над нами тяго-теет монгольское иго или австрияк нас в плену держит…

— Нигде так много не говорят по секрету, как у нас… — Спасительный страх научает терпению — вот польза неоценён-

ная, им нам, русским, приносимая… Но, увы! — под гнётом его мы

335


нимало не научаемся терпению, а просто-напросто порем горячку и мечемся…

— Есть у русских одна доблесть — они тверды в бедствиях. — Француз скажет, что русские свечки едят, водку бочками пьют и

сморкаются в полы своих сюртуков, — и этим, думают, охарактеризо-вали весь русский народ.

— Ежели мы, русские, вообще имеем довольно смутные понятия об идеалах, лежащих в основе нашей жизни, то особенною безалабер-ностью отличается наше отношение к одному из них и самому глав-ному — Государству.

Русский — Русский, квартируя у немца, неприличность даже на потол-ке сделал.

Рутина — Мнение, утверждающее, что рутинисты суть самые лучшие практики и дельцы, может пользоваться кредитом только в таких странах, в которых нет истинно развитых людей, а существуют лишь люди полуразвитые и круглые невежды.

Рычаг — Один из главных рычагов администрации, — чтоб всем весело было! Если всем весело — значит, все довольны — это ясно, как дваж-ды два!

— С —Самобичевание — В основе его, если хорошенько разобрать, наверное

отыщется замаскированное самооправдание.Самодеятельность — Ежели общество лишено самодеятельности, то

есть не способно работать без указаний администраторов, то оно ста-новится неспособным к устройству своих дел и даже мало-помалу утрачивает представление об отечестве.

Самоотверженность — Признать законность самоотвержения как фактора человеческой жизнедеятельности — это уже значит внести в жизнь элемент правды и человечности; но познать на деле сладость (?!) самоотвержения — это значит дать такое доказательство превос-ходства человеческой природы, против которого не может и быть воз-ражения.

Самоохранение — Есть множество средств и способов сделать челове-ческое существование постылым, самое верное — культ самоохра-нения.

336

Часть III

Самопознание (общественное) — История вполне может сказать: «В такую-то эпоху русское общество, быть может, и обладало каки-ми-то политическими и социальными идеалами, но, за невозможнос-тью формулировать их, ограничивалось лишь некоторыми загадоч-ными выражениями, думая, конечно, заменить ими те конкретные представления, которые одни могут служить целью для обществен-ных стремлений. Или, выражаясь точнее, общество обманывало само себя, окружая призраками своё настоящее и запутывая ими своё бу-дущее»… Следует ли из этого заключить, что русское общество живёт вовсе без желаний и идеалов? Само собой разумеется, что нет, ибо допустить исключение русского общества из общечеловеческой семьи — бесчеловечно и слишком опрометчиво…

— Самый существенный интерес для общества заключается в позна-нии самого себя… Какие люди в процессе этого самопознания пред-ставляются на практике самыми бесполезными? Каких людей следу-ет более всего обществу опасаться? Тут прежде всего бросаются в гла-за те вялые и бесцветные субъекты, движения которых ничем не обуславливаются, кроме вспышек общественного темперамента, на человека, который представляет собой пустое место, не только нельзя возлагать упований, но даже остеречься его трудно, потому что никто не может определить, что заползёт в эту пустоту…

Самоуправление — Всякая спина принадлежит тому, кто ею обладает, и, следовательно, только обладатель спины может быть действи-тельно компетентным судьёю относительно того, что она вынесет.

Сатана — Это грандиознейший, презреннейший и ограниченнейший негодяй, который не может различить ни добра, ни зла, ни правды, ни лжи, ни общего, ни частного, и которому ясны только чисто лич-ные корыстные и ближайшие интересы.

Сатира — Сатира, замышляющая себя в кругу общественных курьёзов, а не язв, едва ли может даже заслуживать название сатиры.

Сатирик — Попробовал он поглубже копнуть, но с первого же абцуга1 такие пугала из глубины повыскакивали, что он сейчас же дал себе зарок — никогда ни до чего не докапываться.

Сближение с народом — Этот термин должен быть отброшен, как тер-мин односторонний и вредный, а в его основе должна всегда лежать обоюдная свобода и равноправность.

1 Абцуг (немец.) — отступление, уход.

337


Свидетель — В русских обычаях свидетели большую роль играют. Ни одного хорошего дела без них не совершается: обозвал непристой-но — прислушайтесь…, в рожу свистнул — засвидетельствуйте… вез-де свидетели-с…

Свобода — Я иду за вами следом в отрицании идолов, но поступаю от-кровеннее вас, потому что не хочу ровно никакого идола, даже… идо-ла пользы. Я той веры, что самое лучшее в этом случае — умный, страстный человек…

— Ежели вместо «свободы» — то просто бы сказали: «Улучшение, мол, быта», — и дело было бы понятнее…

— Хочу, рылом в корыто уткнусь, хочу — в навозе кувыркаюсь… Ка-кой ещё свободы нужно!

Свобода (мужская) — Надо бы устраивать для женщин особые дворцы с салонами и там их держать, чтоб не мешали. Утром они переболта-ют между собой всё, что у них на душе, а вечером пусть принимают мужчин, которые будут приносить им конфекты, букеты и брильян-ты. Только тогда мужчины узнают, что такое свобода.

Свобода мыслей — Сознание свободы мыслей является утешением даже в тех случаях, когда результатом обмена мыслей является ре-шение погодить…

Свои средства — Это выражение есть вольный перевод слова: произ-вол.

Связи — Связи — вот главное! — А как будет такой-то служебный во-прос решён, за или против, — это безразлично.

— Чтобы добыть связи, необходимо делать уступки — в этом вся тео-рия жизни.

— Самостоятельная наука, прямо вытекающая из общего поветрия податливости и крайне необходимая при продвижении по лестнице благ и почестей.

Секрет — Весь секрет хищничества в том, что оно не внимает, а посту-пает; в этом вся выгода его позиции.

— Не воровать в наше время нельзя, потому что не воровать — это значит не идти рядом с веком. Но надобно воровать по моде, «как принято», — в этом весь секрет.

Сектаторство — Страсть к сектаторству достаточно-таки распростране-на у нас на Руси, и в большей части случаев мы довольно ловко управ-ляемся с нею. По крайней мере, большинство так называемых раско-

338

Часть III

лов свидетельствует о замечательных организаторских способностях русского человека и о далеко не заурядной его силе в деле пропаганды.

Сердцеведение — Вопрос о содержании сердец во всегдашней готовно-сти для прочтения — один из самых мучительных в нашей жизни… Приливы предупредительно-пресекательного энтузиазма, во время которых сердце человеческое, так сказать, само летит навстречу око-лоточному, до такой степени вошли в наши нравы, что сделались од-ной из самых обыкновенных обрядностей нашего существования.

Середина — У нас нет середины: либо в рыло, либо ручку пожалуйте!Сёстры — Полуобразованность и жадность — две родные сестры.Сидение — На то и сиденье есть, чтоб его стегать.Сила — Человек, держащий камень за пазухой, почему-то сознаёт себя

бодрее и даже безопаснее, нежели тот, кто прямо живьём отдаётся в руки заплечных дел мастеров.

— Сила бессилия — вот наше зло!Синоним — Слова «жить» и «служить» сделались в наших понятиях си-

нонимами.Система (управления) — Сперва снизойти, а потом помаленьку меры

принимать.Сквернословие — По части сквернословия у русского человека собесед-

ником-соперником может быть только русский же! — Мы, русские, никаких уполномочий не имеем, и потому заменяем

их сквернословием. — Ежели мне приходится выбирать между славословием и скверно-

словием, — я всегда предпочту последнее… Что делать? Скверносло-вие образнее, а образность — слабость моя…

Скептицизм — Естественное последствие догматизма; догматизм вызы-вает его на себя, скептицизм — это ответ на догматизм.

Скептицизм (скептик) — Спекулятивные науки насыщают ум челове-ка, делают его скептиком, так что после он уже и хвалится своим скептицизмом и говорит, что в нём-то весь шик, последнее слово фи-лософии.

Складные души — Лавируют между двумя враждебными лагерями и, причисляя себя к пионерам, потихоньку забегают к историографам. О их деятельности нельзя говорить без чувства гадливости.

Скромность — Человек до такой степени скромный и смирный, что даже в участке, в графе «чем занимается?», прописан: «Всего опасается».

339


Скука — Это дама чрезвычайно скромная… Она вечно ходит с вами под руку, сопровождает вас на службу, засыпает с вами.

— Либо у нас гости, либо мы в гостях — где уж тут скуке быть? — Положение делается поистине ужасным, когда человек томится и

мечется от скуки, сам не понимая, отчего он томится и мечется. — Это отсутствие высших умственных интересов, это — запертая

дверь в тот безграничный мир умственной спекуляции, в которой каждый новый шаг даёт новое открытие или новую комбинацию, в котором даже простое припоминание фактов, уже добытых и из-вестных, представляет наслаждение.

— Первое последствие умственной одичалости — это скука.Слабость — Слабость, в противоположность хищничеству, неспособна

организовать сопротивление: все её хитрости лишь усиливают хищ-ников. Мы ежеминутно давим ногами множество мельчайших орга-низмов и ничуть не смущаемся этим. Этот факт показывает, как гнус-на слабость и как мало она имеет прав на существование: ведь на слонов мы не наступаем.

Слава — Как главная цель, к которой должна стремиться страна, очень многим стоит слёз.

— Чтобы восполнить недостаток счастья реального и сделать этот не-достаток менее заметным и горьким, и придумана в качестве подспо-рья слава. Слава, то-есть, «нас возвышающий обман»…

Сладость — Сладость, что ли, какая в этом битие есть?Следствие — Мы до сих пор спали, то есть не то чтобы совсем спали,

а так, знаете, скользили по поверхности… составляли всякие ведо-мости, наблюдали, чтоб входящие и исходящие не были закапаны… Выходит, что от этого у нас и торговля не развивается, и фабрик нет… и богатство народное… тово…

Слово — Сначала произносится слово «распущенность», потом «неува-жение авторитета», потом «вредное направление вообще» и, нако-нец, — «потрясение основ».

— Покуда слово будет представляться чем-то оторванным от жизни, чем-то существующим само по себе и для себя, до тех пор не может быть и речи о каких-либо новых основах для жизни… Слово должно работать на благо и, значит, убивать зло.

— Слово — серебро, молчание — золото; так гласит стародавняя мудрость. Не потому молчание приравнивается злату, чтоб оно пред-

340

Часть III

ставляло невесть какую драгоценность, а потому что, при известных условиях, другого, более правильного выхода нет, особенно когда на сцену выступает практическое сердцеведение.

Слово новое — Боже мой! Сколько же есть прекрасных и вполне испы-танных старых слов, которых мы даже не пытались произнести, как уже хвастливо выступаем вперёд с чем-то новым, которое мы однако ж не можем даже определить…

Служебные помехи — Рассуждения — вот причина…Случаи — Бывают примеры, когда даже экзекуция оказывается недо-

статочною; но в большинстве случаев — я твёрдо в этом убеждён — довольно одного хорошо выполненного окрика, и дело в шляпе!

Смирение — Самое совершенное практическое применение этого идеа-ла было уже осуществлено историей в крепостном праве; но ежели вглядеться в это явление попристальнее, то окажется, что даже в его основе лежало не столько смирение, сколько принуждение…

Снисходительность — Есть дружеская стачка, есть кроткая взятка сердца, допущенная в пользу очень милого нам лица.

Сновидения — Снятся консервативные начала, благонадёжные эле-менты, правящие сословия, английские лорды и, как неизбежное к ним в русском стиле дополнение: Сидорова коза и Макар, телят не гоняющий…

Собеседники — Есть люди, с которыми можно беседовать только сообща.Собственность — Это краеугольный камень всякого благоустроенного

общества. Собственность — это объект, в котором человеческая лич-ность находит наиудобнейшее для себя проявление, отражающее цели и аппетиты человека-собственника. Собственность — это та вещь, при несуществовании которой человеческое общество рискова-ло бы превратиться в стадо диких зверей.

Совесть — Однажды пропала, и никто этого не заметил. Многие начали даже чувствовать себя бодрее и свободнее.

— Лютейшая из всех горестей — это горесть внезапно обретённой со-вести.

— Кризис совести, по-видимому, никому не мешает жить… — Совесть питается сознанием, сознание требует умственной сосре-

доточенности. Но когда мысль приобретает форму и свойства мухи, то ясно: и сознание, и совесть могут оставаться от тревог свободными.

— Конечно, лучше иногда плюнуть, но ведь и часто сердце болит…

341


— Если человек сам своё прежнее непотребство восчувствовал, то на-вряд и палач его столь наказать может, сколько он сам себя изнурит и накажет.

— Пробуждения одичалой совести бывают обыкновенно необыкно-венно мучительны.

Совет — Посрамословствуйте, но не забудьте и оставить кое-что и на завтра.

— Статских советников нужно угобжать, а не нападать на них. — Будь сатириком, но не касайся! — К свершившимся фактам следует прикасаться с осторожностью,

с подходцем… — Пиши правду, а сочинителей и без тебя найдётся много! — Пускай губернатор с термометром в руках измеряет теплоту чувств

у сельских жителей и женщин-врачей. — Правой рукой нас бей, а левой — поглаживай, — мы и тихонькие,

как телёночки… А тогда: хочешь — нас в сапог прятай, хочешь — греби лопатой. И как это враги наши не соображают? Именно: бей, но не забывай поглаживать.

Советники (бесшабашные) — Характеризуются неожиданностью суж-дений, несвязностью речей, готовностью на всякое мероприятие лю-бого свойства; по казённой надобности они свирепствуют с изуми-тельной лёгкостью, а дома — такие же люди, как и прочие, но нико-гда нельзя поручиться, что они не накуролесят.

— Бояться бесшабашных государственных советников я, конечно, считаю своею прирождённою обязанностью, но боюсь не потому, что-бы они представлялись мне преисполненными злобы, а потому, поко-лику они являются вместителями казённого интереса… Их поведе-ние зависит от того, какая в данную минуту казённая надобность на очереди состоит… Есть среди них такие, которые представляют как бы неистощимый сосуд вреднейших мероприятий, и есть другие, ко-торые хотя самостоятельно мероприятий не выдумывают, но имеют специальностью углублять вредоносную сущность чужих выдумок.

Советы (житейские) — Сначала всё уступи, дабы впоследствии всем воспользоваться.

— Пользуйся, но так, чтобы никто ничего не заметил.Современность (и будущее) — Я знаю даже таких людей, которые

очень трезво смотря на современность, оказываются как бы не-

342

Часть III

сколько в подпитии, когда им приходится поднимать завесу буду-щего.

Содействие — Вообще нынче содействия в ходу, и между ними много таких, о которых даже говорить стыдно. Всё нынче как-то врозь пошло, всё норовит, под видом содействия, междоусобие произвести. И у всех при этом один двигатель: карьера.

— Выражается обычно бесшабашной смесью глупости, распутства и предательства, особенно если содействующий корыстолюбив.

— Что ж, если у вас такая охота есть — рапортуйте, любезные, рапор-туйте…

— Состоит в том, чтобы обыватели высказывались не сговариваясь, и не через зачинщиков, а каждый за себя…

Сознательность — При условии подчинения мысли очень часто равна бессознательности.

Сок — Это то самое вещество, которое, будучи своевременно выпущено из человека, в одну минуту уничтожает в нём всякие «бреды» и воз-вращает его к пониманию действительности.

Сомнение — Не что иное, как разброд мыслей… Мысли бродят, как в летнее время мухи по столу, побродят и улетят.

— Стали ли мы лучше предков?Соотечественники (русские) — Общение важно для русских, ибо мы

народ наиболее сообщительный, праздный, любящий поскверносло-вить, и привязанный к своей родине. Хотя наша жизнь есть всеми-нутное предъявление чувств и помышлений на зависящие распоря-жения начальства, однако это нимало не обуздывает нашей сообщи-тельности; обилие досуга служит поводом к совместному убиванию лишнего времени…

Сон — Сон и водка — вот истинные друзья человечества!Состояние дел — Амуниция налицо — а воинов нет!Социальные новшества — В основании социологических изысканий

лежит предусмотрительность, которая всегда была главным и суще-ственным основанием развития человеческих обществ… Социальные новшества если и не влекут за собой прямого освобождения масс от удручающих мелочей, то представляют собой непрерывную подготов-ку к такому освобождению.

Сочинительство — Хотя оно и имеет свою привлекательность, но в сущ-ности это ремесло довольно бессовестное…

343


Сочувствователь — Вместо обвинения в факте является обвинение в сочувствии — дёшево и сердито. Обвинение в факте можно опроверг-нуть, но как опровергнуть обвинение в сочувствии?

— Это одна из самых пакостных кличек, придуманная затем, чтоб клеймить людей, не совсем утративших чувство человечности.

Спекуляция — С этим словом у нас соединилось смутное понятие о чём-то вроде мазурничества.

Специальность — Содействовать — вот моя специальность… Не де-лать, не производить, не распоряжаться, а только содействовать…

Споры — Есть споры, которые марают даже того, кто спорит за правое дело.

Способность рассуждать — Хорошо и благородно болеть сердцем, но ведь и способность рассуждать не бог знает как провинилась, чтоб её в ссылку ссылать…

Справедливость — Справедливость, или лучше сказать, правосудие выражается в правильной оценке известного порядка вещей.

Сравнение — Сравнивая маршировку с сердцеведением, можно заклю-чить, что первая предпочтительнее…

Среда растления — Если мысль, питающуюся отдалёнными надежда-ми и можно, с известными оговорками, назвать ненормальною, то с тем большею основательностью следует присвоить это название тем жизненным условиям, которые порождают для неё подобное поло-жение. Среда, в которой такое явление терпится, есть положительно среда растления, враждебная всему честному и разумному, а чело-век, осуждённый жить в такой среде, есть человек несчастный, не-смотря ни на какие «исторические утешения».

Средний человек — Он — представитель той безразличной малочув-ствительной высшим общественным интересам массы, которая во вся-кое время готова отдать даром свои права первородства, но которая ни за что не поступится ни одной ложкой чечевичной похлёбки, со-ставляющей её насущный хлеб.

— Он не подавлен ни будущим, ни прошедшим; он всеми своими по-мыслами прикован к настоящему и от него одного ждёт охранного листа на существование.

— Единственный действительный объект истории.Становой — Становой есть ни мало, ни много невещественных отноше-

ний вещественное воплощение.

344

Часть III

Старики — Роль стариков, в особенности же близких, именно в том и состоит, чтоб как можно осторожнее относиться к молодому и не раз-дражать его.

Старики и молодые — Правда, что старики вымирают или кротко стушёвываются, но молодые, которые взлезают на упразднённые места, отнюдь их не хуже. В них тот же запах, тот же вкус, та же за-кваска. Собственно общество нисколько от того не теряет. Скажу бо-лее: отечество даже выигрывает… Прежние системы были не что иное, как младенческий лепет перед теми, которые воздвигаются ныне…

Статья — Главное достоинство многих статей состоит в том, что они за-трагивают ближайшие интересы, такие, которые поймёт всякий, у кого есть в кармане лишних сто рублей.

Степень растления — Владычество призраков непременно предпола-гает большую или меньшую степень общественного растления.

Страх — Где страх, там и лесть! — С некоторым страхом спрашиваю я у себя: «Ужели не исчезнут с

лица Земли эти пустомельные риторы, эти лицемерствующие фари-сеи, эти шипящие гады».

— Спасительный страх научает терпению! — Чувство страха перед будущим свойственно всем людям, живу-

щим исключительно своим трудом.Строгость — Раньше господствовала строгость простодушная, когда

начальники всё окружающее считали своей собственностью и от-части удовлетворялись одним этим сознанием. Теперь же желают, чтоб строгость проникла во все уголки жизни, причём проникла так, чтоб явно давала личную экономическую прибыль бессовестным мо-шенникам.

— Это, так сказать, главнейший нерв администрации. — Достать такого специалиста, перед строгостью которого смолка-

ли бы все иные специалисты, добиться такого порядка вещей, кото-рый бы резюмировался в одном слове: «Молчать!» — вот заветная мечта, над которой ломают головы представители высшей админи-страции.

— Как бы мы ни восхваляли строгость, всё-таки это не больше, чем форма, которую следует наполнить каким-нибудь содержанием, если мы желаем, чтобы она имела значение.

345


Стыд — Очищает человека; бессильному он помогает нести бремя; силь-ному — внушает мысли о подвиге. Нужно, чтобы возможно большее количество людей почувствовали стыд.

— Тяжело жить современному русскому человеку и даже несколько стыдно. Впрочем, стыдно ещё не многим, а большинство даже людей так называемой культуры просто без стыда живёт.

— Стыд есть вывороченная наизнанку наглость. — Как скоро в обществе пробуждается стыд, так немедленно являет-

ся потребность действовать и поступать так, чтоб не было стыдно. С первого взгляда этот афоризм кажется достаточно наивным, но он наивен только по форме, а по существу в высшей степени правилен и справедлив. Стыд есть драгоценнейшая способность человека ста-вить свои поступки в соответствие с требованиями той высшей совес-ти, которая защищена историей человечества.

Стыдливость — Да, и в самых растленных обществах имеется своего рода стыдливость; и самый великий, самый несомненный подлец ни-когда ещё не доходил до такого цинизма, чтоб всенародно призна-вать себя за подлеца и гордиться этим званием.

Суд — Обвинительно-защитительный турнир. — Утончённый уголовный фестиваль.Судиться — Устремляться в сияющие бездны адвокатуры и оплачивать

испражнения её служащих.Суды — Как бы ни были хороши суды, всё-таки лучше совсем не иметь в

них хождения, нежели состоять с ними в непрестанном общении.Судьба (идей в жизни) — Жизнь — это не открытая арена, на которой

человеческая мысль чувствует себя свободно, а загрубевшее и порос-шее волчицами пространство, над которым властно тяготеет насилие и невежественность. Не с тем туда приходят, чтобы подчинить тём-ные силы заветной идее, а с тем, чтобы подчинить идею тёмным си-лам и потом исподволь вызывать у последних благосклонное согла-сие хоть на какую-нибудь крохотную сделку. Оказывается, значит, что идею-то принесли богатую и плодущую, а в жизнь её провели сплющенную и искалеченную. Выторговали на грош, а поступились на миллион. И поступились не поверхностным только образом, а це-ною утраты человеческого образа.

Сужение задач — Когда мы говорим себе: теперь не время и не место обобщать и расширять вопросы; останемся, дескать, при тех подроб-

346

Часть III

ностях, которые у нас под носом и которые у нас пока никто не оспа-ривает, — то на этом пути нас очень скоро постигнут всякого рода разочарования… Ставить и решать задачу более узкую, чем надо — зло, или, говоря мягче — вред…

— Не обеспечив широкой и прочной постановки вопросов, мы тем са-мым лишаем себя возможности свободно обсуждать и подробности, кото-рые — в силу сложившейся практики — занимают нас прежде всего. В результате — или беспутное блуждание без цели и плана, или беспре-рывный выход из тех границ, которые мы сами себе назначили, и бес-прерывное же самоводворение в них. Мы будем заниматься подроб-ностями механически, вращаясь в заколдованном круге полумер и в бесплодном наблюдении за самими собою. Понятно, что при таких условиях первоначальная горячка деятельности должна уступить место скуке…

Суть — Необходимо предельное обнажение сути резким словом без ни-каких смягчений вежливости.

— Всякий человек всякую «суть» всегда понимать способен: стоит только внушить.

Сферы — Говорят, будто пора надзвёздные сферы оставить, а обратиться к земле и так устроиться, чтобы долу жилось хорошо… Но мне кажет-ся, что этой последней цели мы именно только тогда и достигнем, когда в надзвёздных сферах будет учреждён достаточно прочный и надлежащий порядок…

Сходство — Мы похожи на петуха, который до такой степени забит и отощал, что не имеет сил даже соплю распустить…

Счастье — Сморкаться в один платок с вельможами… — Конечная цель человека как в частности, так и в сфере общей,

всё-таки счастье, и ежели вследствие целого строя обстоятельств представление о «счастии» до такой степени извращается, что может идти рядом с представлением о всякого рода нравственных и физиче-ских истязаниях, то это свидетельствует не о чём другом, как о глубо-ком нравственном распадении целого общества.

Сытость — Как ни приятна сытость, но и она имеет свои существенные неудобства. Она отяжеляет человека, сообщает его действиям сонли-вость, его мышлению — вялость. Чрезмерная сытость индивидуума — угода обществу, тем большая, чем больше аппетит.

347


— Т —Табель о рангах — Представляет собой попытку регламентации эгоис-

тических эпитетов.Тайна — Сомздоимцы и сомерзавцы знают тайну, как соделывать людей

терпеливыми в учиняемых казнокрадами бедствиях!Талант — Сам по себе бесцветен и приобретает окраску только в приме-

нении. Талантливость — пустое место, на котором может расти и пшеница, и чертополох.

Талантливость (российская) — Находится в теснейшей зависимости от приказания. Она так велика, что нам, русским, не полагается ни-какой профессиональной подготовки: всякая профессия считается до-ступной нам без подготовки и научения.

— Человек, обладающий только талантливостью, имеет пламенное сердце, но в этом сердце нет ничего, кроме погадки готовности.

— Ничего, кроме обуздания, не произвела наша талантливость за время своего беспрепятственного существования.

Ташкентцы — Имя собирательное. Это просветитель, свободный от наук, несущий безазбучное просвещение. Его девиз — не зевать! Его цель — жрать! Чем больше он ест, тем больше голоден…

— Никто не спрашивает, что он умеет делать, и он сам удивляется своему служебному успеху…

— Никаким цивилизующим орудием он не обладает, кроме цепких рук.Теория — Есть много странных теорий, в силу которых благополучие

общества ставится в зависимость от размножения фофанов.Теплота чувств — Пусть будут все итоги перевраны, пусть будут исхо-

дящие бумаги исполнены бессмыслицы, — подавай нам не эту бу-мажную, а настоящую двигательную и звуковую теплоту чувств.

Терминология — Оставив ябеду в своей силе, необходимо дать ей дру-гое наименование; наиболее подходящим в этом смысле термином является «содействие обществу», так как термин этот, независимо от благородства, которым он отличается, ещё в значительной степени расширяет пределы самой ябеды.

Терпение — На все дела один ответ: «Потерпи…» Сроков не назначают, уважительных причин не приводится. Одно ясно: это присутствие ка-кого-то неслыханного учения, в силу которого к легальности нельзя притти иначе, как путём упразднения этой же легальности…

348

Часть III

— Есть некий класс индивидуумов, который, по мнению теоретиков строгости, должен для собственного своего блага терпеть, сидеть смирно и ждать погоды.

— Сколько тысячелетий живёт человечество и чего оно добилось с помощью терпения? Добилось того, что ему и доднесь говорят: тер-пи!.. В терпенье, как в давно некованном жёрнове, не измалывается, но измельчается жизнь человечества, и в результате получается всё та же жизнь, только искалеченная и изорванная. Сколько великих дел мог бы явить человеческий ум, если бы не был скован более неже-ли странною надеждой, что всё на свете делается само собою? Сколь-ких великих явлений могла бы быть свидетельницей история, если б она не была сдерживаема в своём движении нахальством одних и наивной доверчивостью других?

Тишина — По мнению самодовольной ограниченности составляет пал-ладиум1 всяческого процветания. Она даёт всё: и счастье, и успокое-ние от тревог, и исцеление недугов, и удовлетворение законных инте-ресов. Однако же на практике получается нечто совсем другое, а именно — исчезновение интересов, порча общественности и, нако-нец, одичалость.

— Те глубоко ошибаются, которые отождествляют тишину с поряд-ком и видят в первой обеспечение второго…

— Не заглядывайте вперёд — ибо всякое заглядывание подрывает тишину.

— Памятуйте, что тихое житьё равносильно позорному гниению, и не завидуйте гниющим потому только, что они гниют без помехи…

Тождество — Ответственность, низведённая до урядника, точно так же равняется безответственности, как необеспеченность, доведённая до лебеды равняется обеспеченности…

Тоже придётся (быть может) — К прежнему выдохнувшемуся, выбол-тавшемуся и несколько уже исказившемуся миру примкнули, с поз-воления сказать нового начальства, свежие дозволенные элементы, которым, быть может, тоже придётся, в свою очередь, выдохнуться, выболтаться и исказиться со временем, но которые покуда ещё ка-жутся миленькими и чистенькими…

1 Палладиум (церк.) — основа.

349


Толпа — Она может выделять из себя великих и гениальных людей, она может совершать чудеса самопожертвования и доблести, но против неожиданностей и расставляемых ловушек ничего сделать не в со-стоянии. На этом-то именно и основан весь расчёт так называемого savoir vivre1, а, говоря по-русски, общественных прощелыг и хищни-ков.

— В сущности ей очень мало дела до внутреннего содержания тор-жества власти: ей нравится внешний блеск декораций и шум, кото-рыми, по принятому обычаю, сопровождаются всякие потоптания, подавления и поругания…

— Толпа имеет право даже заблуждаться в своих увлечениях, пото-му что она уже несёт на своих плечах и все последствия этих увлече-ний.

Толпа хищников и простой народ — Надругавшись до отвала над русским народом, наговорившись всласть о безнравственности, неве-жестве и грубости русского мужика, она предаётся на досуге излия-ниям о необходимости развивать чувство патриотизма… в простом классе. Изворовавшись вконец, она с удвоенным удовольствием бесе-дует о сладостном чувстве собственности и жалеет, что это чувство слабо… в простом классе. Из этого так нужная ей пропаганда нена-висти к коммунизму.

Топорщиться — Это слово именно с той целью заимствовано из лекси-кона тёплых русских слов, дабы в нарочито-омерзительном виде изобразить претензию человека на человеческий образ.

Торг — Весь процесс купли-продажи основан на таких психологических тонкостях, относительно которых немыслимы какие бы то ни было юридические определения.

Тоска — Когда заходит речь о тоске, то в переводе на рязанско-саратов-ский жаргон это значит водки и закусить…

Травля — Зрелище её никогда не было сопряжено с такими удобствами, какие теперь осуществляются на заседаниях суда.

— До сих пор нет для меня удовольствия выше как на травлю смот-реть… Я все газеты перечитываю, чтоб быть, так сказать, очевидцем всякого удара, наносимого связанному человеку… И именно смекаю,

1 Умение жить (франц.).

350

Часть III

что зрелище травли не есть человека достойно, да нутро вот унять не могу…

Трагедии (русские) — Имеют скоропостижный характер: идёт человек по улице и вдруг — фюить.

Трагедия — Сознавать себя культурным человеком и в то же время не знать, куда деваться с этой культурностью — вот истинно трагичес-кое положение.

Тревога — Когда мы отвлекаемся от будней и начинаем думать об Оте-честве? Как правило, в тревожные для всех нас дни… Правильные взгляды и мысли объединяют тогда нас, помогают нам выстоять и вы-жить как родственной общности… Ныне же меня при размышлениях о судьбах Отечества всё чаще тревожит пугающая мысль: «Имеют ли живущие в оном граждане настолько сознательные представления об Отечестве, чтобы сожалеть об утрате его, или же не имеют их?»

Трезвость — Я знаю даже таких, которые, очень трезво смотря на совре-менность, оказываются несколько в подпитии, когда им приходится поднимать завесу будущего…

Триумфы — Я не раз выражал мнение, что жизнь правильная, нор-мальная не терпит триумфов, и что триумфаторство вообще есть про-дукт натянутости и неестественности общественных отношений. Как только мы откажемся от лёгких и даже трудных триумфов, так вмес-то призраков выступит у нас наружу действительное дело. И хищни-ки исчезнут…

Труд — Труд, направленный исключительно целям самосохранения, окончательно заглушает в человеке всякие зачатки высших стремле-ний. Человек не сознаёт даже, что этот труд, который доставляет ему дневной кошт, в то же время мало-помалу убивает в нём и навсегда лишает его возможности различать добро от зла.

Трудность — Главнейшая трудность заключается в том, чтоб не увле-каться теми базарными настроениями, которые иногда ставят запрос на фальшивую почву. Таковы, например, все так называемые либе-ральные настроения, о которых следует раз и навсегда сказать себе, что эти настроения скоропереходящие, не стоящие ломаного гроша.

Трусость — Есть и у трусости своего рода храбрость. Недаром компе-тентные люди рассказывают, что встречаются субъекты, которые, имея в перспективе завтрашнее сражение, предпочитают накануне покончить с собою при помощи удавки.

351


Тунеядство — Только тогда может считать себя полезным, когда оно концентрируется в известных пределах, откуда его нужно не допус-кать до дела. Если же оно размыто — делу конец…

— Если есть тунеядство, то должно быть и трудолюбие — на этом зиждется наука политической экономии. Трудолюбие питает туне-ядство, тунеядство же оплодотворяет трудолюбие.

Ты и начальство — Во-первых, начальство стоит на высоте; во-вторых, одарено мудростью; в-третьих, наконец, может дать или не дать, мо-жет разрешить или не разрешить. Скажи, обладаешь ли ты хотя бы одним из этих качеств?

Тяп-ляп — В ляповую пору да в тяповых головах какие только проекты и предприятия не зарождаются. А сколько мы ляповых пор пережи-ли, сколько тяповых голов перевидели…

Тяп да ляп — и карабь — Эта поговорка столь давно служила основа-нием нашей собственной общественной и политической деятельно-сти, что нынешний конфуз составляет явление несомненно новое и невольно обращающее на себя внимание…

— У —Убеждения — Люди, не имеющие их, ходячие могилы. — Мир убеждений и мир шалопайства суть два совершенно различ-

ные мира, не имеющие не одной точки соприкосновения. Система, допускающая пользование услугами заведомых прохвостов в каче-стве сдерживающей силы относительно людей убеждения, известна давно как убогая, но живучая.

— Есть стойкие убеждения, сформулированные на основе требова-ний брюшной полости.

— Необходимо различать убеждения искренние от убеждений, вы-званных прихотью минуты. Чем больше уважение к первым, тем сильнее осознаётся необходимость отрицания последних, потому что эти бессмысленные фиоритуры1 мешают услышать простой и чест-ный голос масс.

— Самые антипатичные друг другу убеждения могут иметь общую почву — почву разума; но при встрече убеждения с отсутствием тако-вого возможность этой общей почвы исчезает совершенно, и человеку

1 Фиоритура (итал.) — украшение мелодии трелями.

352

Часть III

убеждённому, очутившемуся среди людей, нетронутых сознанием, ос-таётся только умолкнуть. Таким образом, вопрос об общественных симпатиях и идеалах выдвигается сам собой и становится исходным пунктом для суждений и оценок.

— Только дураки не меняют убеждений! — Мы люди спокойные и довольные, мы не страдаем так называ-

емыми убеждениями, а видим и признаём только долг… — Служение убеждению не терпит суеты. Оно строго до неумолимо-

сти и в своей логичности не пугается частных крайних выводов. Раз допущенное уклонение уводит человека всё дальше от предначер-танной линии, и возврат к исходному пункту делается не только трудным, но и немыслимым.

— Чаще всего наши убеждения составляют нечто постороннее, сло-жившееся силою внешних обстоятельств, силою фатализма, и отнюдь не причастное личной жизненной и мозговой работе каждого из нас.

Уважение — Уважение к народу (принимая это выражение в смысле массы) и служение его интересам представляют, как известно, один из тех богатых жизненных идеалов, которые могут наполнить собой всё содержание человеческой мысли и деятельности.

Увлечение (мысли) — Равно как и движения страсти, действуют на лю-дей весьма разнообразно. Одних доводят они до отчаяния и крайнего упадка нравственных сил, — картина скорбная, но почти всегда воз-буждающая симпатию. В других борьба, посредством которой мысль искупляет своё будущее торжество, производит общее возбуждение сил, доходящее до героизма. В-третьих, наконец, всякое волнение ду-шевное разрешается лишь прыщами…

Угрюмость — У нас умственный интерес, лишённый интереса бакалей-ного, представляется символом угрюмости, беспокойного нрава и от-чуждённости.

Удел — Был рождён, чтобы каждый день приносить свою долю вреда…Удивление — Можно остолбенеть от удивления и даже сойти с ума,

узнав, сколько в России статистиков.Удобрение — Такое уж нонче время настало, что в церкву не ходят,

а больше, с позволения сказать, в удобрения веруют…Удовольствие — Дозволяется при встрече с начальством вежливыми и

почтительными телодвижениями выражать испытываемое при сём удовольствие.

353


Узость взглядов — Те, которые так охотно предпочитают некоторую узость взглядов ширине их, едва ли вполне правы в своих предпочте-ниях. Они забывают, что ширина взглядов, в большинстве случаев, защищает подробности, достигаемые узостью.

Ум — На то человеку дан, чтоб устраняться от искушений, но ведь это легче сказать, нежели выполнить. Самая обыкновенная жизненная обста-новка — и та на каждом шагу ставит нас лицом к лицу с искушениями.

Умник — Умники чутко угадывают всякого рода веяния, ни с одним не порывают, не оставив назади надёжной лазейки, это истинные деяте-ли века сего, которые всегда начинают искательством и почти всегда кончают предательством.

Умные люди — Истинно умные люди это люди умелые и честные.Умные люди (настоящие) — Сочувствовать, мол, сочувствуем, но при

сём присовокупляем, что ежели приказано будет образ мыслей по сему или иному предмету переменить, то мы и от этого не отказыва-емся. Вот как настоящие умные люди изъясняются, те, которые и за сочувствие, и за несочувствие — всегда получать чины готовы.

Уныние — Что же такое уныние, как не рабская покорность судьбе, ос-ложнённая рабским же казанием кукиша в кармане.

Управление — Государственные шалости из разряда тех, которые не могут проходить даром для управляемых.

Управленцы («выдающиеся») — Имеют специальность углублять вре-доносную сущность чужих выдумок.

— Это гремучая смесь — сочетание невежества, авантюризма и ту-пости.

— Проявляют беззаветную свирепость при исполнении начальствен-ных предписаний.

Уровень (литературный) — По крайней мере, я совершенно искренно убеждён, что в большем или меньшем понижении литературного уровня читатель играет очень существенную роль.

Усовершенствование — Как бы общество усовершенствовать, ничего в оном не меняя?

Успехи — Это даже невероятно, какие громадные успехи сделала в по-следнее время туалетная химия, туалетная механика и туалетная гигиена!

Уступки — Люди, деятельность которых основана на уступках и нрав-ственном сводничестве, не уважаются.

354

Часть III

Уступчивость — Уступчивость, как орудие тактики, только тогда может иметь действительное значение, когда она одинаково трактуется обеими заинтересованными в споре сторонами, а не тогда, когда одна сторона расширяет свои требования до бесконечности, а другая обя-зывается в такой же пропорции суживать свои.

Утешение — Ежели я ничего не делаю, — стало быть, мне и бояться не-чего.

Утопии — Как не восставайте против так называемых истинных уто-пий, без них настоящая плодотворная умственная жизнь всё-таки невозможна… Плодотворное её действие на инициаторские силы че-ловеческого разума всё-таки остаётся вне всякого спора. Утопии нужны хотя бы потому, что на их фоне явно видна духовная нищета многих творцов современных проектов заманивания общества в бла-гостную даль.

— Во всяком благоустроенном обществе по штатам полагаются: воры, неисправные арендаторы, доносчики, издатели «Помой», прелюбо-деи, кровосмесители, лицемеры, клеветники, грабители. А всё ос-тальное — утопия…

Утописты — Старинные утописты были вполне правы, утверждая, что для новой жизни и основания должны быть даны новые и что только при этом условии человечество освободится от удручающих его зол… Ошибка утопистов заключалась в том, что они, так сказать, усчиты-вали будущее, уснащая его мельчайшими подробностями.

Утопия — Мы склонны раздражать себя всякого рода утопиями, мы охотно перескакиваем в мыслях через все препятствия, устраняем подробности процесса и наслаждаемся уже концом, не начиная (по сути) ещё дела.

— Точно так же служит цивилизации, как и самое конкретное науч-ное открытие.

Учащиеся — Учащееся пополнение находится вне сферы и арены исто-рической жизни; в массе это материал, на котором так или иначе мо-жет отразиться дух современности, но не агент этого духа.

Учебное заведение (специальное) — «Заведение» имело специаль-ность воспитывать государственных младенцев. Поступит в «заведе-ние» партикулярный ребёнок, сейчас начнут его со всех сторон об-шлифовывать и обгосударстливать, — глядишь, — через шесть-семь лет уж выходит настоящий заправский государственный младенец.

355


Учреждение — Всякое учреждение, какова бы ни была побудительная причина его существования, прежде всего должно служить обществу, его интересам, даже капризам и прихотям, а не порабощать их себе, не приурочивать их к своему масштабу.

— Всякое новое учреждение, каковы бы ни были его последствия для народной жизни, представляется нам лишь источником должностей, сопряжённых с ними или другими причинами материальными выго-дами.

— Нынче наши «молодые учреждения» не только окрепли, но даже, можно сказать, обнаглели, так что не представляется уже никаких затруднений рассказать, в чём заключается суть их, разорительных для нас недоразумений.

— Не частное, но и не казённое. С одной стороны, как будто част-ное — но с субсидией; с другой стороны, как будто казённое — но с тем, чтоб об этом никому не говорить.

— Ф —Факт (и статистика) — Когда факт представляется перед нами в виде

статистического данного, в виде цифры, то это ещё не факт, это прос-то мёртвая буква, никому ничего не говорящая. Чтобы понять истин-ное значение факта, необходимо знать, чего он стоил тому, кто его выносил и по чьей милости он сделался фактом. Необходимо, одним словом, создать такую статистику фактов, в которой бы слышалось присутствие тревожной человеческой деятельности, от которой отда-вало бы запахом трудового человеческого пота.

Фантазии — Составляют необходимый элемент в литературе и жизни.Фиалки — Действительно ли в воздухе пахнет фиалками, а не скотным

двором?Филантропия — Мудрый, доложу вам, даже от слова «филантропия»

воздержится, а просто скажет: благое с дозволения начальства поспе-шение…

Финансист — Нахожу равно сродным истинному финансисту: и скром-ность фиалки, и дерзновение орла, с высот заоблачных испытующего, не выглядывает ли из чьего-либо кармана кредитный рубль, могу-щий послужить ему на пользу.

356

Часть III

— Когда кто знает четыре правила арифметики, то бывает орлом в финансах.

— Финансисты поддерживают государство точно так же, как верёвка поддерживает повешенного.

Финансы — По части финансов я знаю: дери шибче, а в случае недобо-ра — бесстрашно заключай займы.

Форма — Дерюжность формы современной лжи является характеристи-кой её творцов и доказательством низменности целей даже тогда, ко-гда ложь исходит от заведомых идиотов.

Формула жизни — Если тунеядство существует, то предполагается, само собой, что рядом с ним существует и трудолюбие — на этом зиж-дется вся наука политической экономии.

— Трудолюбие питает тунеядство, тунеядство же оплодотворяет тру-долюбие — вот единственная формула, которую, с точки зрения на-уки, можно свободно прилагать ко всем явлениям жизни.

Фофаны — Противопоставляются людям незаспанномыслящим. Фофа-ны славятся смиренством, к мыслению не имеют наклонности, любят бездельничать, пьянствовать. Не стараясь понимать приказаний на-чальства, тут же спешат исполнять их, чтобы поскорее вновь побез-дельничать.

— Не способны ни к какой производительности, исключая унаво-живание полей; прожорливы и любят щегольнуть костюмом; их исполнительность ограничивается умением ушибать, а не испол-нять.

Французский язык — Жаргон, посредством которого можно всякую па-кость таким образом выразить, что от неё повеет совсем не пакостью, а благоуханием.

Фрондёр (русский) — Почтительно, но с независимым видом лающий русский человек.

Фюить — Отныне нет ни устности, ни гласности, ни постройки умываль-ников при посредстве принципа самоуправления, — всё это заменено одним словом: фюить!..

— Х —Хаос — В России хаос и беспорядки везде, кроме грабежа и воровства,

приведённых в систему определённую и самую полную.

357


Хвастливость — Хвастливость и приниженность перед иностранцами свидетельствует, что человек, обладающий одним из этих качеств, никогда не ощущал себя деятельным членом общества, а следова-тельно, никогда не мог возвыситься до идеи, отличающейся от идеи идиота.

Хвец — И шарлатан, и пройдоха, и подлец, и неопытный человек, и че-ловек себе на уме, и прочее, — и всё это в одном лице.

Хищение — Сиречь высасывание выморочных соков, издревле было из-вестно под именем лафы. С поднятием уровня образованности изме-нились внешние приёмы высасывания, получив характер порядоч-ности и даже щеголеватости. Теперь воруют так, чтобы нельзя было указать, кто обкраден, и чтоб воровство имело вид серьезного занятия. Наверное поэтому нынешние хищники называют себя дельцами.

Хищники — Деятели-кровопивцы: в одно время и рвут, и глумятся над рукой благодеющей. Начавши жизненную карьеру с процесса прос-того, так сказать, не тенденциозного отнятия, они постепенно перехо-дят в восторженное состояние и возвышаются до ненависти. Им мало отнять у «разини», им нужно сократить «разиню»… Ненависть к «ду-раку» возводится почти на степень политического и социального принципа… Умный хищник несчастен, он не может не понимать, что его тревога приобретения только средство, а не цель. Его благополу-чие состоит только в лёгкости удовлетворения прихотей, рабом кото-рых он есть…

Хищники и пенкосниматели — Рядом с хищником почти всегда идёт пенкосниматель — почтительный пролаз, курлыкающий панегрист хищничества. Хищник проводит свой принцип в жизнь, пенкоснима-тель возводит его в догмат. Хищник в личных делах бывает грандио-зен, действует в одиночку, любит рисковать, не очень дорожит приоб-ретённым, не любит пустых разговоров, в своей мстительности и зло-бе не опирается ни на какие законы… Пенкосниматель — не любит отнимать, но любит выпросить и выждать момент; действует скопом, рисковать не любит, приобретённое прячет, о причинённой другим боли не думает, угнетает слушателя многоглаголением; изливает свою злобу и мстительность с точным указанием на закон; никогда не скучает, но сам есть олицетворение скуки и тошноты.

Хищничество — Является всегда организованным и сильным. Оно не внимает и не убеждается, но раздражается и поступает. В этом секрет

358

Часть III

его успехов и выгода его позиции. Встречая отпор, оно ищет добычи в другом месте, зная, что когда-нибудь придёт черёд и тому месту, ко-торое дало отпор.

— Хищничество давит слабость даже независимо от непосредственной выгоды, потому что оно — высшая ступень умопомрачённого цивилизо-ванного комфортолюбия и всякий болезненный вопль его раздражает.

— Хищничество проникло в весь строй современной жизни. Всюду слышатся разговоры о том, как достойна уважения сила и как пре-зренна слабость. Понятия о добре и зле упраздняются: мир представ-ляется громадным пирогом.

— Мы переживаем время ликующего хищничества. Бессовестность, заручившись союзом с невежеством и неразвитостью, выбросила на поверхность целую массу людей, которые, не стесняясь, возводят на-силие и обман на степень единственного жизненного регулятора… Такого нагло-откровенного заявления «принципий» давно не бывало. Прежде в сердце самых отпетых людей можно было изредка расслы-шать слова вроде: великодушие, совесть, долг. Нынче эти слова окон-чательно вычеркнуты из лексикона торжествующих людей.

— Сегодняшнее хищничество слилось со всевозможными ремёслами, из которых одни положительно ставятся в пример благонамеренной деловитости, другие же слывут под именем милых шалостей, которые не устранили ни воровства, ни взятки, а лишь видоизменили форму, а не суть содержания оных.

— Хищничество — это, так сказать, высшая ступень цивилизованно-го комфортолюбия.

— Бывает хищничество простое и сложное… В первом можно указать на действующих лиц и на потерпевших. Иногда оно надевает на себя личину государственного интереса: заселение отдалённого края, культура, обрусение и пр. В сложном хищничестве действующих лиц совсем нет, и только приходится удивляться, каким образом человек, которого незадолго за тем знали без штанов, в настоящую минуту во-рочает миллионами.

— Сложное хищничество есть порядок вещей, и ничего более.Хищничество («лафа») — В древности слова «хищение» не было, но

зато было слово «лафа», и вся дореформенная Русь отлично понима-ла, что слово это означает именно высасывание выморочных соков. Но так как конструкция этого слова слишком отзывалась провинциа-

359


лизмом и татарщиной, то с поднятием уровня образованности почув-ствовалась потребность и в поднятии уровня терминологии. Отсюда замена слова «лафа» словом «хищничество».

Хлевные принципы — Не надо думать, что общество когда-нибудь по-гибнет под гнётом уныния и что оно вынуждено будет воспринять хлевные принципы в свои нравы. Надо прочь гнать эту мысль даже в том случае, ежели она выступает вперёд назойливо и доказательно. Надо всечасно говорить себе: нет, этому нельзя статься! Не может быть, чтоб бунтующий хлев покорил себе вселенную!

Хороший человек — Прям, как аршин, поджар, как борзая собака, вы-сокомерен, как семинарист, дерзок, как губернаторский камердинер, и загадочен, как тот хвойный лес, который от истоков Камы и Вятки тянется вплоть до Ледовитого океана…

Хорошо — Хорошо, ежели ты, обоняя начальственные испражнения, бу-дешь всё-таки памятовать, что положение твоё, собственно говоря, плёвое.

Хохот — Ежели Вам не долю выпало несчастье случайно или неслучай-но возбудить хохот толпы, то бойтесь, ибо хохот не только не противо-речит остервенению, но прямо вызывает его.

Хочется — Газеты лгут, в салонах лгут, а знать, что на белом свете дела-ется, хочется…

Худшее — Есть нечто худшее, нежели самая худая действительность — это преднамеренная ложь на неё.

Хуже не бывает — Нет ничего хуже и несноснее того положения, когда вас куда-то заманивают и при этом не сказывают куда. Почему не сказывают? — потому отчасти, что сами не знают, а отчасти и потому, что слишком хорошо знают.

— Ц —Цель — Цель общества — в непрерывном созерцании гармоний будуще-

го и в терпеливом перенесении бедствий настоящего. — Нет никакой цели подрывать то, что уже само по себе, в силу исто-

рического закона, подорвано.Цена человека — Если, с одной стороны, невозможно отрицать, что дея-

тельность людей мысли необходима и плодотворна, что люди эти освещают человечеству путь и открывают для него новые законы

360

Часть III

жизни, то не следует отрицать и того, что огромное большинство их подмастерьев и учеников должно убедиться, что оно совсем не способ-но к подобной роли, что присвоением её оно только производит пута-ницу и вредит самому делу, которому предполагает служить, и ка-кой-нибудь Кроличков, рассматриваемый как философ и новатор, стоит 15 коп. серебром, тогда как, если смотреть на него как на расто-ропного малого, которого можно посылать за квасом, то ему быть мо-жет и цены не сыщешь.

Централизация — Осадное положение убивает жизнь общества вре-менно; централизация повсеместная — отравляет самые корни этой жизни.

— Путём более сложным и искусственным она достигает тех же ре-зультатов, каких достигает и невежественность: полнейшей безучаст-ности ко всем интересам, кроме интересов желудка.

Центры (и провинция) — В них понятие о праве и правде гораздо бо-лее изощрённо выработалось, чем в провинции. Чужеядства в них и больше, где надо, и меньше, где не надо.

— Главная услуга, которую они могли бы оказать провинции, это не мешать ей жить по-своему!

Цены — По мнению россиян, — «Бог строит…»Цивилизация — Есть наука о том, колико каждому Российской импе-

рии доблестному сыну отечества быть твёрдым в бедствиях надле-жит.

Цифры (в статистике) — Статистика наука почти всеобъемлющая; следовательно, предметом её может быть не одно движение народо-населения, не одно сухое перечисление фабрик и заводов, но и дру-гие, более деликатного свойства, общественные явления, которые можно нужным образом обесцветить, спрятав их в невразумитель-ную графу и выразив в виде голой цифры. Но ведь и цифры порою бывают так красноречивы, что прямо ведут к аттестациям, вроде «хо-рошо», «дурно», «благоприятно», «неблагоприятно» и т. д. Легко ли бу-дет нам признать нормальность и полезность подобных аттестаций?

— Ч —Чай — Пустой напиток, а не дай нам его китаец, так суматоха порядоч-

ная может из этого выйти…

361


Чаяния — Ну кто бы мог подумать, что из всех этих чаяний не выйдет ничего путного, кроме переваривания давно истлевшего хлама.

Человек-загадка — Не человек, а психический ребус…Человек (лебеды) — Необходимо изучить человека лебеды, этого сек-

ретно-мыслящего, секретно-вздыхающего и секретно-вожделеющего субъекта. Что тогда откроется? Вот в чём вопрос…

— На него обрушивается хищничество всевозможных родов и видов. Человек, питающийся лебедой, есть тот, который открыт со всех сто-рон для экономического разбоя и не может дать ему никакого отпора, ибо лишён единственного годного для этого орудия — азбуки поведе-ния. Поэтому любому охочему человеку легко прилагать к нему лю-бые просветительные задачи обманного свойства.

— Живёт ли человек лебеды или только прячется? Кажется, что он всё-таки живёт, хотя по преимуществу прячется. Он не только не зна-ет, но, по-видимому, и не желает сытости, отвыкнув от неё. Из среды этих людей не выходит ни единого звука…

Человек (массы) — Человек массы мало того, что страдает; он сверх того имеет слабое сознание этого страдания; он смотрит на него как на прирождённый грех, с которым не остаётся ничего другого делать, как только нести его, насколько хватит сил. Скажите ему, что бед-ность не есть необходимый удел — и вы вызовете только недоумение.

Человек (развитой) — Даже в деле избиения людей услуги развитого человека являются гораздо более ценными, нежели услуги человека невежественного.

Человек (хороший) — Иногда и тот человек хорош, которому свой-ственны благородные угрызения в грязных интересах.

Человечество — Главное дело для всех народов — очеловечивание че-ловечества.

Чепуха — Настоящая чепуха бывает без начала, без конца и без серёдки…Чёрные дни — Бывают такие чёрные дни в истории человечества, когда

жизнь общества утрачивает свой внутренний смысл и держится од-ним формализмом.

Чиновники — Старики умирают, но молодые, которые вылезают на не-упразднённые места, отнюдь их не хуже. В них тот же запах, тот же вкус, та же закваска… Сущность — та же… Только молодые додума-лись до системы: они поняли, что галиматья есть вещь отличная и вся штука в том, чтобы возвести её в перл создания.

362

Часть III

— Трифоночи и Сидорочи сменяют друг друга — вот все перевороты, возможные в нашем отечестве.

— Не допускают, чтоб хоть одна минута их жизни оставалась свобод-ною от переливания из пустого в порожнее.

Чиновничество — Это организованное невежество.Чинопочитание — Существует в природе, а потому нет резона не быть

ему и в сортире.Чины — Небоящиеся чинов оными награждены не будут, боящимся же

всё даётся.Чистота — Так чисто, что даже плюнуть некуда!Читатель — Современный русский читатель ничего не ищет в литерату-

ре и ни с кем не делится прочитанным. Русский читатель, очевидно, всё ещё полагает, что он сам по себе, а литература сама по себе… Ли-тератор пописывает, а читатель почитывает. Только и всего…

Читатель легковерный — Всему верит, что пишет газетчик, и не мо-жет насладиться свободой книгопечатания… Верит, например, в су-ществование почти всеобщей обеспеченности…

Читатель-ненавистник — Он не просто читает, но и вникает, а затем доказывает существование вранья… Всего более появлению нена-вистников способствуют так называемые переходные эпохи: в ряды их попадают те, кого новые условия жизни застали врасплох. Редко кто из них способен доказать своё мнение, ибо мешают этой попытке удивительно упорно и ловко…

— Большинство из них бродят словно пьяные, изрыгая хулу.Читатель-простец — Впадает в беспамятство под влиянием солидных

читателей. Он — ядро читательской массы… Он редко справляется с голосом собственного рассудка и совести, но чутко прислушивается к афоризмам, исходящим из солидных сфер. Равнодушный и чуждый сознательности, он всё время во все эпохи остаётся одинаково верен своему призванию — служить готовым орудием в более сильных ру-ках. В этом последнем смысле среда простецов очень опасна. Не убеж-дения действуют на неё, а внешние давления. В ловких руках он де-лается свиреп и неумолим. Среди простецов нужно отличать просте-ца-живчика — любителя посмеяться на уровне утробного смеха там, где не нужно, и над тем, что по сути вовсе не предмет для смеха.

Читатель солидный — В нравственном смысле он безразличен; в прак-тическом почти так же вреден, как стихийное бедствие. Он читает не

363


вследствие потребности, а по привычке или, точнее, по служебному соответствию. Живёт он обычно в столицах и крупных центрах; это преимущественно солидный чиновник или человек из племён, обла-дающих деньгами или кнутами. Читатель солидный хочет (и может) влиять на литературу, однако при этом он никогда не выразит писа-телю сочувствия, не подаст ему руку помощи.

Чтение — Да, строгонько нонче насчёт этих чтениев стало. Насчёт вина свободно, а насчёт чтениев строго, за ум взялись…

— Коли ежели без пользы читать, так от чтениев даже для рассудка не без ущерба бывает. День человек читает, другой читает, — смот-ришь, по времени и мечтать начнёт. И возмечтает неявленная и не-удобоглаголемая сущность…

— Важно не просто смотреть в глубь, но тщиться укрепить свой ум чтением передовых статей.

Что будет? — Всё зависит от того, какая в данную минуту казённая на-добность состоит!

Что делать? — Не терпеть приличествует, но ликвидировать! — Не нужно ни земледелия, ни промышленности, ни просвещения.

Нужно, чтобы тихо было!Что лучше? — Согласитесь: ну не страшная ли это недомолвка, и не

лучше ли, не безопаснее для самого дела к лжи относиться как к лжи, а не придумывать различных оправдательных ухищрений, которые могут только продлить зловредное торжество её?

Чувствительность — Мы, русские, вообще довольно равнодушны к те-лесным исправлениям, в какой бы форме они до нас не доходили, но душевных испытаний положительно выносить не можем.

Чудо — Человека, попавшего в бесконечный тёмный коридор, терзает мысль, что он обречён бродить тут всю жизнь, и он ждёт чуда, которое освободило бы его. Стремление видеть свет так настоятельно, что оно, даже ввиду полнейшей безнадёжности, нет-нет да и подскажет: а ведь погоди, упадут стены или снесёт манией волшебства потолок, и тогда… Ум этого человека, ждущего чуда, поглощён не действи-тельным предметом известных и ясно сознанных стремлений, а теми несносными околичностями, которые ни на волос не приближают к цели…

Чужеядство — Вреднейшее наследство нашего прошлого. Оно рассып-чато, рыхло и нерассудительно жадно. Чужеядство не сумело вырабо-

364

Часть III

тать даже понятия о дисциплине, зато обладает способностью при-мелькаться — к нему привыкают, и оно делается как бы особой про-фессией. Благодаря чужеядству гений народный, не развернувшись, уже увядает, как будто, испив до дна чашу рабства, он в то же время оставил в ней и все свои силы.

Чумазый — Чумазый идёт, чтобы показать, где раки зимуют. Он на-глый, с цепкими руками, с несытой утробой. Его пришествие уже приветствуют охранители и платные публицисты. Ему неизвестны понятия: общество, отечество, правда, свобода. Он знает только грош. Арена его деятельности, связанная с обездоливанием соседей, беско-нечна и всегда будет казаться, что процесс обездоления не совершил всего своего круга, мироедский период ещё не исчерпал своего содер-жания. Чем ближе к концу будет подходить его речь, тем жёстче и неумолимее скажется его последнее слово. Только тогда, когда жизнь выработает человеку успехи, чуждые алчности, только тогда сам со-бою изноет период с чумазыми.

— Чумазый будет держаться за своё торжество упорно, за это руча-ются его откровенно-нахальные замашки и самоуверенная бессовест-ность.

— Русский чумазый перенял от своего западного собрата его алчность и жалкую страсть к внешним отличиям, но не усвоил себе его подго-товки и маскировки. Он доводит питание мужика до минимума и в заключение взывает к властям об укрощении людей, взволнованных и измотанных его же неправдами…

— Идёт чумазый, идёт! Я не раз говорил это и теперь повторяю: идёт и даже уже пришёл! Идёт с фальшивою мерою, с фальшивым арши-ном и с неутомимою алчностью глотать, глотать, глотать…

— Ш —Шайка — Правящий класс, кучка людей, втихомолку, вкупе с началь-

ством сомерзавствующая и бедствующих объегоривающая.Шалопаи — Под сенью патриотических фраз процветает совершенней-

шее бесстыжество. Горе той стране, в которой шайка шалопаев во все трубы трубит: государство, mon cher! — c’est sacrre!1 Наверное, в этой стране государство в скором времени превратится в расхожий пирог!

1 Мой милый! — это священно (франц.).

365


— При Петре Великом нужно было для преобразования России, что-бы шалопаи были на глазах, чтобы они не гадили потихоньку, а де-лали это, буде хватит смелости, в виду всей публики. Теперь же они ушли так глубоко в навоз администрации, что даже не все и всё об них знают.

Шалопай — Человек, всецело преданный праздности. Прежние шало-паи не гадили потихоньку, а делали это, буде хватит смелости, в виду всей публики. Погоревши, шалопай делался героем уголовных про-цессов или прихлебателем. Таковы прошлые шалопаи. Нынешние, будучи по сути такими же, приобрели ещё одну, но очень опасную для общества черту, сделавшую нынешних шалопаев не только нрав-ственно оголтелыми, но и вредными. Они заразились властолюбием и пытаются проникнуть в тайны внутренней и внешней политики. Попавшие во власть шалопаи уже начали так размножаться в её сре-де, что, если так дело пойдёт дальше, жизнь станет для всех адовой.

Шалун — Это произведение общественных нечистот. Как только запах-нет в воздухе тлением, как только начнётся брожение в накопленных веками кучах хлама (многие ошибаются, принимая это брожение за проявление жизни), так появляются рои шалунов.

Шептуны — В прежнее время общество достаточно брезгливо относи-лось к «шептунам». Шептунов из молодых людей совсем почти не было… Теперь совсем другое. До того дошло, что даже от серьёзных людей приходится такие отзывы слышать: «Мерзавец, но на правиль-ной стезе стоит».

Шкура — Боязнь за «шкуру», за завтрашний день — вот тезис, из кото-рого отправляется современный русский человек.

Штраф — Ничто так не спасительно, как штраф, своевременно налага-емый, и ничто так не вредно, как безнаказанность.

Штука — Жить в ожидании разъяснений не штука, а вот штука — про-жить всю жизнь без всяких разъяснений…

Шум — Под шум всевозможных совещаний, конгрессов, концертов, тос-тов и других политических сюрпризов прекращается русловое тече-ние жизни, и вся она уходит внутрь, но не для работы самоусовер-шенствования, а для того, чтобы переполниться внутренними болями.

— Уж не потому ли так шумят наши народные витии, что, за невоз-можностью обсуждать дело по существу, они хотят отыграться на под-робностях?

366

Часть III

— Щ —Щедрость — Мерило для измерения скупости (и наоборот!)Щели — Отверстия, через которые очень трудно проникнуть туда, где

можно, примкнув к уже имеющимся там мазурикам, жить и работать в своё удовольствие так, что эту деятельность назвать иначе, как смердящей нельзя.

Щи — Который человек в трудах находится, у того по праздникам пус-тые щи на столе; а который при полезном досуге состоит — у того и в будни щи с убоиной. С чего бы это?

— Э —Эзопство — Ужели есть на свете обида более кровная, нежели это не-

скончаемое эзопство, до того вошедшее в обиход, что нередко сам эзопствующий элемент перестаёт сознавать себя Эзопом?

Экономика — Рублёво-умозрительный взгляд на сущее в интересах со-сущего.

Экономика (идиотизм) — Противостоять идиоту, особливо, ежели он идиот экономический, может только идиот. Одолеть его в экономиче-ских баталиях способен же ещё больший идиот!

Экономисты (русские) — Учёные свистуны, рыскающие по России с целью различных экономических исследований, уверяющие, что рус-ского человека тошнит от еды, и указывающие на громадные цифры заграничного отпуска, утверждают самую бессовестную неправду. Их поражает не изобилие, а перспектива суточных, прогонных и подъём-ных денег…

Экономическое неустройство — Причины его в России, у нас: случай-ность, неожиданность и, конечно, произвол.

Экономия политическая (русская) — Урожай у нас — божья милость; неурожай — так видно Богу угодно; цены на хлеб высоки — стало быть, такие купцы дают… Разве тут поможешь думаньями и раз-мышлениями?

Экскурсии — Жизнь наша полна экскурсий в область запретного, или, лучше сказать, вся она — не что иное, как сплошная экскур-сия…

Экстраординарное событие — Как быть, когда случается что-нибудь экстраординарное, рушащее афоризмы, когда нарушителями поряд-

367


ка являются те самые люди, которые только что наставляли просте-цов в правилах общежития? В этом случае бессознательность просте-ца уже не даёт никаких жизненных правил, она не примиряет, а при-водит к отчаянию.

Элемент (облегчительный) — Куда ни оглянись — везде огненная ге-енна. Ясно, что при такой обстановке совсем невозможно было бы су-ществовать, если б не имелось в виду облегчительного элемента, по-зволяющего взглянуть на все эти ужасы глазами пьяного человека, который готов и море переплыть, и с колокольни соскочить без всякой мысли о том, что из-за того может произойти…

Энтузиазм — Питающийся восклицательными знаками энтузиазм столь же дёшев, как и питающееся восклицательными знаками фрон-дёрство.

— Наступают приливы и отливы предупредительно-пресекательно-го энтузиазма, во время которых сердце человеческое, так сказать, само собой летит навстречу околоточному.

Эпоха — Сдаётся, что придётся ещё пережить эпоху чумазовского тор-жества, чтобы понять всю глубину обступившего массы злосчастия.

Эпохи переходные — Всё время в ушах с противной настойчивостью и назойливостью жужжит песня: «Вот погодите, не нынче, так завтра». Где ручательство, что она не будет жужжать и впредь десятки и сотни лет? Нет, видно есть в божьем мире уголки, где все времена переход-ные…

Эстетика — Недостаток знаний, а ещё больше нравственности заменил-ся в нашем образовании эстетикой, но и эстетика эта совершенно осо-бенная. Бессодержательная, болтливая, с наклонностью к округле-нию углов и далеко не чуждая безделице. В основе её лежит ежели не прямо чувственность, то скоропереходящая, мало задерживающая, почти болезненная впечатлительность усечённого знания…

— Ю —Юбилей — Если бы заглянули в ревизские сказки любой деревни, то

наверное сказали бы себе, если, конечно, вы не идиот: «Сколько есть на свете почтенных людей, которые все юбилейные сроки пережили, и которых никто никогда не подумал чествовать»… И, стало быть, все наши юбилеи — одна собачья комедия. И значит надо плюнуть на них да растереть…

368

Часть III

Юридические штучки — Свойства юридических ересей таковы, что они неслышно проникают в самые сокровенные святилища, а, раз проникнув, утверждаются там навсегда.

Юристы — Тяжбы и споры юристов и адвокатов между собой повергают меня в остолбенение, ибо я каждый раз, видя это, стараюсь предста-вить — а что было бы, если бы математики спорили о том, сколько же и когда бывает дважды два… Затем, однако, я успокаиваюсь, пони-мая, что эти споры всего лишь род деятельности, специально возник-шей и тщательно поддерживаемой для взымания время от времени денег от представителей всех других видов деятельности человече-ства, отличных от юридической, на её, надо полагать, дальнейшее развитие…

— Я —Ябеда — Сила ябеды так велика, что всякая попытка укрыться от неё

является, по меньшей мере, бесплодною.Ябедник — Одного-двух ябедников совершенно достаточно, чтоб дер-

жать в осаде целую массу людей.Ябедники (прежние) — Старатели-ревнители правды. В них в несколь-

ко извращенной форме воплощалась тогдашняя общественная со-весть, или, точнее говоря, ее вопли; они подвергались истязаниям и всё-таки продолжали своё обличительное дело.

Ябедники (нынешние) — Служители корысти, владеющие пером и знаниями, как с его помощью добыть недобываемое без него…

Явление — Не могу ко многим явлениям относиться только с «надлежа-щей серьёзностью», ибо ничего кроме презрения к ним чувствовать нельзя, да и не должно!

— Понять явление значит обязательно обобщить его…Яд (литературный) — Нет более ужасного литературного яда, как тот,

который высказывается в неопределённых напыщенных и в то же время глубоко праздных выражениях.

Язвы и скальпель — В минуты всеобщего переполоха и эпидемической нравственной перепутанности общество выказывает особенную ще-котливость. Потому ли, что оно и без того чувствует себя кругом вино-ватым, или потому что организм его уже слишком покрыт язвами, — как бы то ни было, оно положительно не допускает, чтобы в эти язвы и без того отравленные, запускали любознательный скальпель.

369


Язык — Язык-то храбр, коли заочно, а как до дела дойдёт — пожалуй, он и не всякое слово выговорит. Иное ведь слово прямо к отягчению слу-жит, — попробуй-ка выговори его! Да коли при этом ты ещё не пьёшь, да на дурном счету состоишь, сколько тебе, ради этого слова, слёз по-том пролить нужно будет, чтоб прощение себе выпросить!

Ясность — Не ясно ли, что даже в таком деле, как облапошивание, быть кровопивцем загадочным выгоднее, нежели неприметным нахалом, а уж всем известным хапанцем — тем более.

Ясность-краткость — Я полагаю, что именно в таком виде — нелепо и незащищённо, — является человеческая мысль в младенчестве. В тот свайно-исторический период, когда она наугад ловила слова…, когда дважды два равнялось стеариновой свечке, когда существовала ти-хая ясность и многословная краткость…

Ястреб старый — Он говаривал: «Вот уже придёт реформа, узнаете, как кузькину мать зовут»…

370

Наставление (вместо эпилога)

«Писатель пописывает, а читатель почитывает», — любил поговари-вать М. Е. Салтыков-Щедрин.

Читатель, ознакомившийся с содержанием этой книги, в ответ на во-прос: «К какому литературному (или окололитературному) жанру следу-ет отнести это издание?», скорее всего, классифицирует его как «цитат-ник» и будет, конечно, прав. Ведь около девяти десятых содержания кни-ги — это цитаты (включая отдельные фразы, лексемы) из произведений Салтыкова-Щедрина.

Однако эта книга напоминает цитатник лишь по форме, а по содер-жанию является своего рода Катехизисом, поскольку, открыв её практи-чески на любой странице, читатель может встретить такие ёмкие сентен-ции сатирического, публицистического и житейского оттенков, которые имеют непреходящую ценность. Особую прелесть при чтении привносят и своеобразная лексика и фразеология, свойственные сатире Салтыкова-Щедрина. Поэтому авторы этого сборника полагают, что его всегда следу-ет иметь под рукой и время от времени почитывать, находя каждый раз что-то новое, ускользнувшее при первопрочтении. Причиной этого, на наш взгляд, является то, что творчеству Салтыкова-Щедрина всегда была присуща общественная и социальная подоплёка. Как следствие, его оценки, формулировки и порой даже наставления справедливы и сейчас — в наше время.

Глубина проникновения в суть жизненных явлений и сопровожда-ющих их процессов позволила сатире Салтыкова-Щедрина оставаться и сегодня не менее, а в некоторых случаях даже более злободневной, чем она была в момент её появления.

Мощь, универсальность и устойчивая во времени ценность сатиры Салтыкова-Щедрина обусловлены тем, что он умел, образно говоря, ато-мизировать рассматриваемые явления и процессы. Подобно тому, как любые свойства и поведение живой и неживой среды, насчитывающей миллиарды типов различных молекул, однозначно определяются в ко-нечном итоге свойствами всего лишь около ста двадцати атомов таблицы Менделеева, мозаичность картины общественных явлений в социуме яв-

371

Наставление (вместо эпилога)

ляется следствием действия нескольких основополагающих (ключевых) принципов жизненного бытия.

Салтыков-Щедрин, анализируя эту мозаичность, умел выявлять, что именно неотвратимо свойственно любому общественному процессу и, следовательно, обязательно содержится в нём (часто в неявной, замаски-рованной форме, причём независимо от заявляемых или подразумева-емых целей). Ему, можно сказать, даже нравилось находить подспудные причины и цели так называемого общественного прогресса, часто маски-руемые (ввиду неблаговидности истинных целей) завесой пустопорож-них деклараций и демагогией. Именно поэтому творчество Салтыкова-Щедрина весьма ценно нам сейчас. Именно поэтому нынешнему читате-лю (и особенно подрастающему поколению) нужно начать его интенсивно почитывать.

С этой позиции появление нашей книги можно рассматривать как явно агитационное мероприятие, призывающее начать (а точнее — вер-нуть!) активное знакомство с творчеством Салтыкова-Щедрина. Мы по-лагаем, что вдумчивый читатель, ознакомившись с этим изданием, дол-жен сам напрямую, без посредников обратиться к произведениям Сал-тыкова-Щедрина. Поверьте, что в этой сокровищнице вы найдёте ещё очень и очень многое и на любой вкус (даже — бытовой). То, что пред-ставлено нами, — это, во-первых, лишь малая толика и, во-вторых, «ма-териал», неизбежно связанный с пристрастиями составителей издания.

Итак, мы призываем голодного до умного чтения читателя к дальней-шему знакомству с творчеством Салтыкова-Щедрина. Читайте написан-ное им и, как говорится: «Мотайте себе на ус!» Это, ей Богу, будет очень приятное и полезное чтение.

372

Фигуранты

Аверченко Аркадий Тимофеевич (1881–1925) — русский писатель. Высмеивал пошлость и буржуазные нравы в юмористических рассказах и зарисовках.

Аксаков Иван Сергеевич (1823–1886) — русский публицист и обще-ственный деятель. Один из идеологов славянофильства.

Александр II (Романов Александр Николаевич, 1812–1881) — сын Николая I. Российский император (1855–1881). На его жизнь было совершено несколько покушений (1866, 1867, 1879, 1880). 1 марта 1881 г. был убит народовольцем Гриневицким.

Александровский Василий Павлович (1819–1878) — пензенский губернатор (1862–1867).

Амфитеатров Александр Валентинович (1861–1923) — русский писа-тель, фельетонист, публицист. Автор потрясшего Россию памфлета-фельето-на «Господа Обмановы» о царской династии (ч. I — 1902 г., ч. II — 1904 г.).

Анакреонт (около 570–478 до н. э.) — древнегреческий поэт.Анненков Павел Васильевич (1813–1887) — критик и историк рус-

ской литературы.Барсков Яков Лазаревич (1863–1937) — историк, сотрудничал в ли-

тературных журналах и газетах.Бартенев Пётр Иванович (1829–1912) — историк, редактор-изда-

тель журнала «Русский архив».Белинский Виссарион Григорьевич (1811–1848) — литературный

критик, публицист, революционный демократ. Боролся за направление социального реализма в литературе.

Беранже Пьер Жан (1780–1857) — французский поэт, автор сатиры на наполеоновский режим.

Боборыкин Пётр Дмитриевич (1836–1921) — русский писатель. Автор романов с подробным описанием быта средних сословий.

Болдарев Николай Аркадьевич (1806–1873) — рязанский губерна-тор. Был отдан под суд за уголовные деяния.

Боткин Сергей Петрович (1832–1889) — врач, лейб-медик, друг М. Е. Салтыкова-Щедрина, лечивший его.

Бунин Иван Алексеевич (1870–1953) — русский писатель. Нобелев-ская премия (1933).

373

Фигуранты

Буренин Виктор Петрович (1841–1926) — русский литературный критик, поэт и драматург. «Мастер» ядовитых шаржей и пародий, пере-ходящих границы дозволенного. Часто использовал жанр пересмешки под псевдонимом «Граф Жасминов».

Василевский Ипполит Фёдорович (1850–1920) — русский писа-тель, юморист. Известен под псевдонимом «Буква». Сотрудник юморис-тического журнала «Стрекоза». Автор весёлых произведений «Человече-ская комедия» (1882), «Наши нравы» (1884).

Вольтер (Мари Франсуа Аруэ, 1694–1778) — французский писа-тель и философ-просветитель. Автор множества сатирических памфле-тов.

Гаршин Всеволод Михайлович (1855–1888) — русский писатель. Его рассказам и повестям свойственно обострённое чувство социальной несправедливости и сострадания.

Гашек Ярослав (1883–1923) — писатель-сатирик. Автор всемирно известного романа «Похождения бравого солдата Швейка во время миро-вой войны».

Гейне Генрих (1797–1856) — поэт и публицист, выдающийся мастер сатирико-политической поэзии.

Герцен Александр Иванович (1812–1870) — русский революцио-нер, писатель, философ.

Гиляровский Владимир Алексеевич (1853–1935) — русский писа-тель, журналист, бытоописатель нравов и обычаев царской России.

Глоба Андрей Яковлевич — жандармский штабс-офицер в Пензе, полковник.

Гоголь Николай Васильевич (1809–1852) — классик русской лите-ратуры. Основоположник жанра русской высокохудожественной литера-турной сатиры.

Головачёв Аполлон Филиппович (ск. 1877) — секретарь журнала «Современник».

Гончаров Иван Александрович (1812–1891) — русский писатель. Мастер реалистичной русской прозы. Автор высокохудожественных путе-вых заметок.

Гораций (Гораций Флакк, 65–8 до н. э.) — автор житейско-философ-ских сатир.

Даль Владимир Иванович (1801–1872) — русский писатель, лекси-кограф, этнограф, член-корреспондент Петербургской академии наук

374

Часть III

(1838). Создал сборник «Пословицы русского народа» (1861) и «Толковый словарь живого великорусского языка» (т. 1–4,1863–1866), за который был удостоен звания Почётного академика Петербургской академии наук (1863).

Дмитриева Валентина Иововна (1859–1948) — русская писатель-ница.

Добролюбов Николай Александрович (1836–1861) — литератур-ный критик, публицист. Ненавистник буржуазной морали и этики. Со-трудник журнала «Современник».

Доде Альфонс (1840–1897) — французский писатель. Автор ряда са-тирических новелл.

Дорошевич Влас Михайлович (1864–1922) — русский журналист, театральный критик. Впервые дал развёрнутую картину реального быта современных ему каторжан царской России («Сахалин», 1903, 606 с.).

Достоевский Фёдор Михайлович (1821–1881) — русский писа-тель. Участник кружка М. В. Петрашевского. В 1849 г. был арестован и приговорён к смертной казни, заменённой каторгой (1850–1854). Изда-вал журнал «Время», в котором полемизировал с творчеством М. Е. Сал-тыкова.

Елисеев Григорий Захарович (1821–1891) — русский публицист, демократ. Один из редакторов журнала «Отечественные записки».

Зощенко Михаил Михайлович (1895–1956) — советский писатель. В сатирических рассказах, пьесах и повестях разоблачал психологию ме-щанства и убожество быта.

Кантемир Антиох Дмитриевич (1708–1744) — поэт, дипломат, ав-тор сатирических произведений.

Ковалевский Максим Максимович (1851–1916) — русский исто-рик, юрист, социолог эволюционолистского направления, академик Пе-тербургской академии наук (1914).

Короленко Владимир Галактионович (1853–1921) — русский пи-сатель и публицист. Известен обострённым чувством справедливости и сострадания. Был глубоко уважаем и авторитетен в среде интеллиген-ции.

Кривенко Сергей Николаевич (1847–1906) — русский публицист, сотрудник журнала «Отечественные записки».

Ланской Сергей Степанович (1787–1862) — министр внутренних дел (1855–1861).

375

Фигуранты

Лесков Николай Семёнович (1831–1898) — русский писатель. Зна-ток нравов и уклада жизни простолюдинов и духовенства. Большой мас-тер языка, сказовой манеры художественного слова.

Лукиан (около 120–190) — древнегреческий писатель-сатирик, обли-читель нравов и догматов. Оказал большое влияние на сатириков Сред-невековья.

Манн Томас (1875–1955) — немецкий писатель, антифашист. Автор философско-сатирического романа «Доктор Фаустус» (1947).

Матэ Василий Васильевич (1856–1917) — русский гравер, ксило-граф (картины А. А. Иванова, И. Е. Репина и др.). Автор уникальных портретов (офорты), знакомых с ним деятелей русской культуры.

Мезенцов Николай Владимирович (1827–1878) — шеф жандармов и главноуправляющий III Отделением (1876–1878).

Минаев Дмитрий Дмитриевич (1835–1889) — русский поэт-демо-крат, сотрудник журнала «Искра». Народник. Писал злободневные эпи-граммы и фельетоны. По свидетельству современников, называвших его «королём рифмы», мог «говорить стихами» на любые темы в течение часа и более.

Михайловский Николай Константинович (1842–1904) — рус-ский социолог, публицист, литературный критик, народник. Один из редакторов журнала «Отечественные записки». С 1880-х гг. состоял в спорах с марксистами на позициях так называемого крестьянского со-циализма.

Некрасов Николай Алексеевич (1821–1877) — русский поэт, редак-тор журналов «Современник», «Отечественные записки».

Николай I (Романов Николай Павлович, 1796–1855). Третий сын императора Павла I. Император России (1825–1855).

Новиков Николай Иванович (1744–1818) — русский просветитель, писатель, журналист. Издатель сатирических журналов «Живописец», «Кошелёк».

Ольминский (Александров) Михаил Степанович (1863–1933) — деятель российского революционного движения, публицист, критик, ис-торик литературы.

Островский Александр Николаевич (1823–1886) — русский дра-матург.

Писарев Дмитрий Иванович (1840–1868) — русский публицист и литературный критик, материалист и утопический социалист.

376

Часть III

Платон (428 или 427 до н. э. — 348 или 347 до н. э.) — древнегречес-кий философ-идеалист. Автор ряда сатирических эссе, посвящённых со-циальным аспектам жизни общества.

Плеханов Георгий Валентинович (1856–1918) — деятель россий-ского и международного социал-демократического движения, философ, пропагандист марксизма.

Пушкин Александр Сергеевич (1799–1837) — канонизированный классик русской литературы (поэзия, проза). О сатирическом творчестве А. С. Пушкина см.: Пушкин А. С. Сатира и юмор. М.: Советский писа-тель, 1937, 296 с.

Пыпин Александр Николаевич (1833–1904) — русский литературо-вед, академик Петербургской академии наук (1898).

Рабле Франсуа (1494–1553) — писатель-гуманист. Автор сатирико-социальной эпопеи «Гаргантюа и Пантагрюэль».

Радищев Александр Николаевич (1749–1802) — русский револю-ционный мыслитель, писатель. Автор книги «Путешествие из Петербур-га в Москву» (1790), вызвавшей ярость у Екатерины II, прочитавшей вы-шедший экземпляр. Она сделала около трёхсот пометок на полях, где высказала своё неприятие изложения. Радищеву был вынесен смертный приговор, заменённый ссылкой в Сибирь, в Илимский острог. После смерти Екатерины II (1796) и воцарения Павла I в 1807 г. А. Н. Радищев вернулся в Петербург. Однако книга была под запретом вплоть до времён первой русской революции (1905).

Рейтерн Михаил Христофорович (1820–1890) — граф, министр финансов (1862–1878).

Розанов Василий Васильевич (1856–1919) — русский писатель, публицист и философ.

Свифт Джонатан (1667–1745) — английский писатель и политиче-ский деятель. Автор многих удачных сатирико-политических памфлетов.

Сервантес (Сааведра Мигель де Сервантес, 1547–1616) — испан-ский писатель. Главное произведение — «Дон Кихот» (1615) — сатирико-романтическое произведение.

Сеченов Иван Михайлович (1829–1905) — создатель русской фи-зиологической школы, мыслитель-материалист, член-корреспондент (1869) и почётный член (1904) Петербургской академии наук.

Скабичевский Александр Михайлович (1838–1910) — литератур-ный критик, сотрудник журнала «Отечественные записки».

377

Фигуранты

Станюкович Константин Михайлович (1843–1903) — русский пи-сатель, автор цикла «Морские рассказы» (1886–1902) и романов порефор-менной Руси.

Стасов Владимир Васильевич (1824–1906) — русский художествен-ный и музыкальный критик, историк искусства, почётный член Петер-бургской академии наук (1900).

Степняк-Кравчинский (Кравчинский) Сергей Михайлович (1851–1895) — революционный народник, писатель, член народно-рево-люционной организации «Земля и воля», участник покушения на шефа жандармов Н. В. Мезенцева (1878), автор книги «Царь-чурбан, царь-цап-ля» про Александра III.

Твен Марк (Самуэль Клеменс, 1835–1910) — американский писа-тель-сатирик. Рассказы и повести сатирического и юмористического жан-ров.

Тихомиров Лев Александрович (1852–1923) — революционный на-родник, публицист, впоследствии ренегат.

Толстой Лев Николаевич (1828–1910) — граф, русский писатель, член-корреспондент Петербургской академии наук (1873), почётный академик (1900).

Тургенев Иван Сергеевич (1818–1883) — русский писатель. Выда-ющийся мастер художественного слова. В ряде романов («Отцы и дети» и др.) пытался обрисовать образ так называемого лишнего человека сво-его времени.

Ульянов Александр Ильич (1866–1887) — один из организаторов и руководителей «Террористической фракции» партии «Народная воля».

Унковский Александр Михайлович (1828–1894) — либеральный общественный деятель. В 1875 г. М. Е. Салтыков-Щедрин назначил его своим душеприказчиком.

Успенский Глеб Иванович (1843–1902) — русский писатель. Реа-листически описывал нужду и угнетение городской бедноты, а также развитие капиталистических отношений в деревне.

Франс Анатоль (Анатоль Франсуа Тибо, 1844–1924) — француз-ский писатель. Автор социально-сатирических романов (в том числе ан-тирелигиозного — «Восстание ангелов», 1994).

Чапек Карел (1890–1938) — чешский писатель. Мастер социально-фантастического жанра, сатиры и публицистики.

378

Часть III

Чернышевский Николай Гаврилович (1828–1889) — русский рево-люционер-демократ, учёный, писатель, литературный критик.

Чехов Антон Павлович (1860–1904) — русский писатель. Начинал как автор фельетонов и юмористических рассказов. Затем стал мастером большой прозы (повести), драматургии и социальных очерков («Саха-лин», 1890).

Шевченко Тарас Григорьевич (1814–1861) — украинский поэт, ху-дожник, революционный демократ.

Шелгунов Николай Васильевич (1824–1891) — русский революци-онный демократ, публицист, литературный критик.

Шидловский Михаил Романович (1826–1880) — тульский губер-натор (1860–1870), начальник Главного управления по делам печати (1870–1871).

Шоу Джордж Бернард (1856–1950) — английский писатель. Автор ряда сатирических произведений (пьесы, эссе).

Шувалов Пётр Андреевич (1827–1889) — шеф жандармов и главно-управляющий III Отделения (1866–1874).

Щеглов (Леонтьев) Иван Леонтьевич (1856–1911) — русский дра-матург и беллетрист.

Эразм Роттердамский Дезидерий (1469–1536) — гуманист эпохи Возрождения. Автор «Похвалы глупости» — сатиры, высмеивающей нра-вы и пороки современной ему эпохи.

Энгельгардт Александр Николаевич (1832–1893) — публицист, ав-тор «Писем из деревни», работа над которыми была начата по инициа-тиве М. Е. Салтыкова-Щедрина.

Эртель Александр Иванович (1855–1908) — русский писатель.Ювенал Децим Юний (ок. 60 — ок. 127) — римский поэт-сатирик.

Известен как классик «суровой сатиры». Произведения проникнуты об-винительным пафосом. Сатиры Ювенала охватывали всё римское обще-ство — от низов до самых верхов.

Documents

637.pdf