1

Часть 3. Особенности современного этапа развития науки. Формирование новой парадигмы научно-технического развития

Современное научно-техническое развитие переживает глубокий кризис. Сама идея

устойчивого развития, высказанная в 1992 г. в Рио де Жанейро, является тому подтверждением. Уже в понятии «устойчивое развитие», активно эксплуатируемом сегодня не только философами и политиками, но и экономистами и практиками, заложено глубокое противоречие современной эпохи. С одной стороны, общество все еще упорно руководствуется устремлениями к ускоряющемуся саморазвитию на пути к достижению всеобщего блага средствами науки и техники. С другой стороны, становится все более очевидной утопичность такого устремления перед лицом весьма вероятной невозможности достижения в будущем даже стабильного равновесия и сохранения достигнутого благосостояния. Об этом свидетельствуют ученые и политики, предсказывая скорую нехватку воды и невозобновимых минеральных ресурсов. Врачи предупреждают о новых возможных эпидемиях и неизвестных губительных для здоровья вирусах. В больших городах ощущается недостаток свежего воздуха, а колебания экстремальных температур и погодные катаклизмы, прогнозы которых выдают синоптики, очевидны всем и если не испытываются всеми одновременно, то сообщаются средствами массовой информации, создавая эффект присутствия.

Таким образом современное общество буквально пронизано предчувствием надвигающейся экологической катастрофы и тем не менее продолжает свой «business as usual». Программы «устойчивого развития», принимаемые правительствами становятся прекрасной сказкой для взрослых, а мировое сообщество так и не продвинулось в разработке этой концепции. Поэтому устойчивое развитие зачастую рассматривается или как содержательно пустой постулат, с которым все заведомо согласны, но продолжают тем не менее, как и раньше, идти каждый своим путем, как идеологический маневр, скрывающий иные общественные и экономические интересы, как утопическая надежда или даже как иллюзия, поскольку никто не знает как достичь такого развития, даже если и предположить, что известно, что означает это понятие.

Как может быть развитие устойчивым не ясно. Не превратиться ли тогда развитие в стагнацию. Или же все будет и дальше ускоренно развиваться, пока не иссякнут природные ресурсы. Надеяться на научно-техническое чудо, которое разрешит извечные мечты человечества о достижении рая на Земле, после Чернобыля (по крайней мере, от исследований в ядерной области) не приходится.

Один из создателей атомной теории Фредерик Содди еще в начале двадцатого века нарисовал в одной из своих лекций почти библейскую картину вечного изобилия на основе атомной энергии. По его мнению, точно также как священная история началась с открытия огня, ядерная трансмутация и господство атомной энергии приведут к реализации царства небесного на Земле. Содди рассматривает алхимическую мифологему философского камня, который с помощью трансмутации элементов создает жизненный эликсир как «очень точное и не в большей степени аллегорическое выражение нашего сегодняшнего способа видения - точно также и библейский миф о рае - как свидетельство признания доисторического человека, что он однажды будет обладать способностью преобразования элементов». Далее Содди с восхищением пророчит нам „непосредственное господство над природой“ и реализацию земного рая с помощью достижений новой науки: «Человечеству, которое было бы способно преобразовывать элементы, не нужно зарабатывать свой хлеб в поте лица своего ... мы можем себе легко представить, что такие люди смогут сделать пустынные континенты плодородными, растопить льды полюсов и преобразовать весь земной шар в рай». Как отмечает Фр. Вагнер в книге «Верный и ложный пути естествознания. Мыслительные и структурные формы, вера в прогресс и научная религия, «среди верящих в прогресс ученых он (Содди – В.Г.) символизирует собой вершину эсхатологической научной религии». Fr. Wagner Weg und Abweg der Naturwissenschaft. Denk- und Strukturformen, Fortschrittsglaube und Wissenschaftsreligion. München: C.H. Beck, 1970, S. 159, 160

2

Реализация такого рода утопии демонстрирует нам то, как обещание земного рая „трансмутируется“ в воссоздание ада на Земле, некоторые черты которого хорошо знакомы нам из истории научно-технического прогресса (пока, к счастью, лишь в отдельно взятом регионе). Чернобыльская катастрофа уже сделала пустынными многие плодородные районы Белоруссии, России и Украины. И не того ли мы сегодня больше всего боимся, что в результате выбросов СО2 в атмосферу за счет роста антропогенного воздействия на нее мы вызовем необратимые изменения климата (глобальное потепление) и тем самым растопим льды Арктики и Антарктики, а это значит уничтожим огромные жизненные пространства современного человечества. Этот процесс уже происходит медленно, но верно, о чем на всех последних международных конференциях по климату сетуют малые островные государства.

Со всей очевидностью стало ясно, что каждое техническое нововведение имеет не только положительные, но и негативные последствия, которые к тому же невозможно точно предугадать, но все время приходиться предсказывать, несмотря на неизбежные ошибки таких предсказаний. Точный прогноз невозможен, можно только высветить некоторые сценарии развития. А какие из этих сценариев реализуются и каким образом, предсказать очень трудно. Главное же, выбранный путь может кардинально изменить ход развития всего человечества, а вернуться к исходной точке и попробовать реализовать иной сценарий не представляется возможным.

Решения должны обществом приниматься, но во все возрастающей неопределенности. Поэтому общество стремиться найти опору для принимаемых решений в сфере науки и по крайней мере обосновать с ее помощью выбор того или иного конкретного пути своего развития. Например, крупный германский химический концерн BASF инвестирует огромные средства в самый современный Институт токсикологии и генетики, организованный специально, чтобы проводить исследования и давать обоснования того, какое влияние производимые этой фирмой химические продукты могут оказать влияние на здоровье населения и окружающую среду. Каждый новый материал проходит тестирование на животных и выдается сертификат, удостоверяющий, что на основе имеющихся сегодня самых современных научных знаний потребителю гарантируется соответствующее принятым нормам качество данного продукта. Однако при этом, естественно, не может не приниматься во внимание тот факт, что именно в этой области наука часто не может дать достаточно ясного ответа на вопрос, какие негативные последствия могут проявиться в перспективе. С точки зрения фирмы важно закрыться от возможной юридической ответственности в обозримом будущем, но это отнюдь не снимает моральной ответственности как с ведущих менеджеров и производителей, так и с ученых, выдающих им «индульгенции». Но это еще хорошо, что данная фирма вообще озабочена хотя бы приблизительной оценкой такого рода последствий.

Устойчивое развитие – это политическое понятие и деятельность. Именно поэтому в разных странах его трактуют по-разному: устойчивое развитие для США и Западной Европы означает сохранение уровня и темпов экономического развития и высокого уровня собственных доходов часто за счет ресурсов других государств и народов. Для стран Центральной Европы под устойчивым развитием подразумевается надежда на достижение того же высокого уровня доходов и социальной защиты населения, что и в других странах - «старых членах» Европейского союза. Однако эти надежды смешаны с разочарованием в связи увеличением расходов на это членство, а равенство возможностей сопровождается ростом конкуренции внутри ЕС. Для России же концепция устойчивого развития связана с надеждой на улучшение уровня жизни, отсутствие социальных, техногенных и природных катаклизмов, что в принципе невозможно и во что не верит и само общество и государство (создавая и укрепляя такую структуру, как Министерство по чрезвычайным ситуациям), на сохранение достигнутых демократических свобод и невозможности возвращения к тоталитарному режиму, отсутствие новых революционных ситуаций и с тоской по эволюционному развитию. В это никто по настоящему не верит,

3

но все же надеется, хотя история показывает, что особенно в российских условиях достижение стабильности часто сменяется катаклизмом, который разрушает все до сих пор достигнутое.

Концепцию устойчивого развития, как эмпирическое понятие, можно осуществлять только через рефлектирующую деятельность, а не через некую трансцендентальную идею. Именно политика должна воплощать нормативные идеи в действии, но при этом она связана с научными основаниями. Наука, однако, берет на себя сегодня то, что делала ранее политика, а современная политика, например, в области проблематики климата, вообще не может без науки даже сформулировать свои проблемы.

Таким образом наука становится сегодня средством и одновременно важным компонентом современной политики, решающим для достижения устойчивого развития общества. Именно в этом смысле говорят о так называемой трансдисциплинарной науке, выходящей не только за рамки отдельных дисциплин, но и дисциплинарной науки вообще в широкую общественную сферу.

Роль науки в современном обществе, с одной стороны, уменьшается, поскольку больше никто не верит в ее всесильность, а с другой – увеличивается, поскольку она с неизбежностью становится основой политического консультирования и опорой принятия политических, социальных и хозяйственных решений. Эта роль существенно меняется и теперь самой науке приходится доказывать обществу практическую результативность и необходимость своего существования, что делает невозможным замкнуться ей в узкие академические рамки и открещиваться от неспециалистов ссылкой на сложность и непонятность каждому стоящих перед ней задач и используемых ей методов.

В чем же смысл науки как профессии в современном обществе? • По мнению Вебера, «самый простой ответ на этот вопрос дал Толстой: она лишена смысла,

потому что не дает никакого ответа на единственно важные для нас вопросы: "Что нам делать?", "Как нам жить?". А тот факт, что она не дает ответа на данные вопросы, совершенно неоспорим.

• Но в каком смысле она не дает "никакого" ответа? • Наука может дать кое-что тому, кто правильно ставит вопрос? • Разными являются целевые установки различных наук: для естествознания – это познание

явлений и не только для достижения технических явлений (это сегодня задача технических наук). Философия может помочь индивиду «дать себе отчет в конечном смысле собственной деятельности».

• Несомненно, наука сегодня - «это профессия, осуществляемая как специальная дисциплина и служащая делу самосознания и познания фактических связей, а вовсе не милостивый дар провидцев и пророков, приносящий спасение и откровение, и не составная часть размышления мудрецов и философов о смысле мира».

Макс Вебер. Наука как призвание и профессия. http://lib.ru/POLITOLOG/weber.txt

4

Сегодня требуется второй Галилей, который в своих новых «Диалогах» будет доказывать общественности, что «новая наука» имеет право на существование и, кроме того, должна быть профинансирована обществом.

Современное общество и развитые государства не могут существовать без нововведений, поэтому инновационная политика становится одной из важнейших составных частей научно-технической и социально-экономической политики в современном мире. Однако на этом пути общество подстерегают многочисленные опасности. Прежде всего неясно, что, собственно говоря, считать инновациями. Как известно, новое – это хорошо забытое старое. Тому существует бесчисленное множество примеров в истории науки. Коперниканская революция на проверку оказывается воспроизведением моделей пифагорейских астрономов, а многие технические нововведения переоткрываются многократно в различные эпохи заново. Стремление открывать новое и давать этому «новому» свое имя - характерная черта современной цивилизации, начиная с эпохи Возрождения.

Такие изменения характерны для мировой науки в целом, в том числе и для таких экономически развитых стран, как, например, Германия, а не только для России, где наука и техника больше на занимают того приоритетного места, которое они имели ранее в Советском Союзе. «Отношения между наукой и обществом в последние десятилетия изменилось, - пишут германские ученые Г. Бехманн и Н. Штер в издании Федерального министерства образования и научных исследований «От знания к действию». – Ориентированную на познание и направленную на объяснение науку как место далекого от практики искусства экспериментирования и построения теорий, что соответствовало само собой разумеющемуся идеалу классической физики и именно оттуда начавшему свое победное шествие, можно сегодня встретить лишь в некоторых частях науки. При этом появляется новая оценка функционирования науки и научного потенциала, вследствие которой даже фундаментальные исследования – хотим мы этого или нет – должны быть релевантными и подчиненными общественным интересам. Производство научных знаний должно непосредственно интегрироваться в процессы принятия экономических и политических решений. Тем самым возрастает значимость науки для экономики (инновации) и для политики (в качестве поставщика тем, проблем и знаний, необходимых для принятия решений). Наука тем самым увеличивает деятельностную мощь тех социальных сфер, в которые она поставляет не только объяснения, но и модели структурирования реальности и альтернативные решения». G. Bechmann, N. Stehr. Praktische Erkenntnis: vom Wissen zum Handeln. In: Vom Wissen zum Handeln? Die Forschung zum Globalen Wandel und Ihre Umsetzung. Bonn, Berlin: BMBF 2004, S. 28

5

Изобретения одеваются в одежду улучшений в процессе применения. Это, конечно, не означает, что инноваций не было, но традиционалистское общество эволюционировало медленно и незаметно для одного поколения. Ритуальное воспроизведение и буквально заученное повторение выбракованных вековым опытом технических процедур ощущалось как гарантия, защищающая не только отдельного человека, но и род, и все общество от катастроф или даже уничтожения. Положение меняется с развитием экспериментального естествознания. Все образованные люди, а не только ученые, заражены духом экспериментирования, опробования (даже, если это может стоить собственной жизни), поиска нового. Люди стали свято верить в то, что найденные ими инновации – благо для общества и готовы были ради приоритета изобретателя и внедрения их изобретений идти даже на смерть. Ключевский в «Курсе русской истории» сообщает, что тверской поп Нестор якобы изобрел «походный городок» (прообраз танка) и не хотел раскрыть секрет своего изобретения никому, кроме царя, за что был заперт в монастырь, поскольку скрывал «великое дело».1 Вера в истинную силу научно-технического прогресса постепенно овладевала обществом и действительно от оснащенности новой техникой стали зависеть не только благосостояние, но и существование государств. Эта вера была перенесена и в сферу социальных нововведений, а негативная реакция на нее консервативной части общества ясно выразил Островский в пьесе «На всякого мудреца довольно простоты» словами генерала, готовившего трактат «О вреде реформ вообще!».

С ускорением научно-технического и социально-экономического развития инновации стали обычной повседневностью и нарастающий прогресс зримо переживают на себе люди одного поколения. Это выражается не только в стремлении заполучить все новые технические продукты, но и в потребности все время обновлять предметы своего

1 В.О. Ключевский. Курс русской истории. Петроград, 1918, с. 339-340.

Достаточно указать на книгу Полидора Вергилия «Об изобретателях всех вещей» (1499), в которой он тщетно пытается отыскать авторов инноваций даже в древнем Китае. В канонической культуре, предшествовавшей современной проектной культуре, авторы стремились скрыть нововведения под покровом их божественного происхождения или существования от века или же приписывали их древним авторитетам. „Мы узнаем о тех или иных нововведениях случайно, по косвенным упоминаниям, по материальным предметам. Например, считается, что известный ювелир Годфруа де Клер из Гюи был изобретателем особой техники полихромной эмали. Но это предположение основано только на том, что первые из известных изделий, выполненных в этой технике, вышли из его мастерской. Сам же факт изобретения нигде не отмечен. Разумеется, имена многих изобретателей могли не дойти до нас. Но дело не только в этом. Раз авторы были забыты, то это значит, что их эпоха (в отличие от нашей) и не заботилась о сохранении памяти о них, что изобретательство тогда не являлось деятельностью высоко ценимой обществом“. Д.Э. Христианович. Изобретательство и ранние формы инженерной деятельности. В: Вопросы философии, 1985, № 2, с. 97 Изобретатели тогда преследовались, а инновации рассматривались как дьявольское наваждение, могущее привести к разрушению установленного Богом порядка вещей. Изобретения воспринимались как нечто отвратительное. В акте Кельнского городского совета (1412) записано: "Да будет известно ... что к нам явился Вальтер Кизингер, предлагавший построить колесо для прядения и кручения шелка. Но посоветовавшись и подумавши со своими друзьями ... совет нашел, что многие в нашем городе, которые кормятся этим ремеслом, погибнут тогда. Поэтому было постановлено, что не надо строить и ставить колесо ни теперь, ни когда-либо впоследствии". Социальная история средневековья. Т. 2. Позднее средневековье. М.-Л.: Госиздат, 1927 Изобретения чаще всего приходили через передачу технологии из других земель или из прошлого. „… введенные инновации в сфере аграрной или военной техники основывались не на изобретениях, а на перенятии из чужих культур и прежде всего из Китая, т.е. на путях технологического трансферта и имитации с целью применения“. S. Lorenz. Technik und Gesellschaft im Mittelalter. In: Technik und Gesellschaft. (Serie: Technik und Kultur- Bd. 10). Düsseldorf: VDI-Verlag, 1993, S. 79

6

окружения, получать новые знания и искать новейшие книги, из которых можно почерпнуть самые современные и полезные для карьеры и жизни указания. По этой логике старые книги должны быть уничтожены или спрятаны на долгое хранение. Они не пользуются спросом, хотя часто новые учебники переписываются со старых, ставших уже каноническими книг. Отрыв от прошлого, стремление к обновлению становится нормой жизни и создает иллюзию ускоряющегося прогресса. Эта иллюзия, однако, рушится под воздействием сопутствующих всяким инновациям не только позитивных, но и негативных последствий, которые часто невозможно предусмотреть или минимизировать. Но современное общество вынуждено стимулировать нововведения, а государственная инновационная политика принимать решения о поддержке или не поддержке конкретных инновационных проектов в условиях полной или частичной неопределенности и отсутствия или недостатка знаний о неизбежно сопутствующих им негативных последствиях. Поэтому соответствующие правительственные органы экономически развитых стран вынуждены выдавать задания на научные исследования, которые смогли бы хотя бы в общих чертах прояснить возникающие проблемы. Эти исследования последствий научно-технического развития, носят особый характер, служат определенным заранее сформулированным целям и имеют нестандартную структуру и особенности функционирования.

Интересно, что в таких развитых капиталистических странах, как, например, Германия ставится вопрос о долгосрочном планировании научно-технического развития, хотя в странах бывшего социалистического лагеря от него часто неоправданно полностью отказываются. В этом смысле интересны замечания по данному поводу проф. А. Грунвальда.

7

Развитие науки и техники необходимо рассматривать как целостный процесс, обусловленный не только собственно научными или техническими факторами, но также отражающий социальные взаимодействия. Планирование развития науки в целом или какой-либо ее отрасли, перераспределение средств и капитальных вложений требуют учета тенденций развития науки, прогнозирования появления и отмирания ее различных

«С тезисом о том, что государство не может достичь всеохватывающего и централизованного планирования, следует безоговорочно согласиться. Государству в силу многих оснований не подходит роль источника центрального монолитного планировании ... Прежние предположения о государстве как центральной формирующей инстанции сегодня подвергнуты сомнению, поскольку исходят из спорных положений о том, что государство будто бы располагает исчерпывающим и надежным знанием о последствиях научно-технического развития и о будущих потребностях в том или ином виде техники, необходимой для решения общественных проблем, обладает признанной компетентностью, позволяющей ему перед лицом многообразия и гетерогенности общественных ценностных установок определить, какой именно путь научно-технического развития соответствует общественному благу, а также обладает достаточной реакцией, чтобы перед лицом верно распознанного отклонения быть способным вовремя осуществить корректирующее воздействие. Несмотря на это государство не может ограничиться лишь ролью посредника ... на общественном уровне не только можно говорить о формировании научно-технического развития государством, но … даже нужно говорить. … Средствами влияния на формирование научно-технического развития на этом уровне являются правовая и экономическая поддержка разработки, создания и использования техники (косвенный контроль за техникой), но также и целенаправленные законодательные акты, каковым, например, является закон об отказе от использования атомной энергии в Германии. Таким образом, между промышленностью и государством сохраняется известное разделение труда в отношении легитимации: государство создает пространство, свободное от легитимации, в котором промышленность может развивать и продавать свои продукты, не будучи вынужденной оглядываться на мелочную легитимацию. Как выглядят конкретные продукты – это предоставлено решать промышленности, а также поведению поставщиков и пользователей техники, - требуется только признание установленных государством граничных условий. Однако государство – это не единственный субъект, влияющий на формирование научно-

технического развития. Сегодня подчеркивается также ответственность за это хозяйственных структур, да и пользователи техники вовлечены в обсуждение этих проблем, например, в рамках дискуссии об «устойчивом потреблении». Таким образом децентрализованное понимание приписывает различным группам специфические виды ответственности и предусматривает соответствующие средства для самого процесса такого формирования, но общих рецептов по этому вопросу не существует. Детерминация научно-технического развития с помощью государственного планирования

оказывается безуспешной: будущее, несмотря даже на гибкое планирование, остается принципиально открытым. Однако благодаря общественному влиянию на формирование этого развития в выше разъясненном смысле оказывается возможным предпочитать определенные (желательные) пути и избежать других (нежелательных). Вообще говоря, что звучит почти тривиально, развитие науки и техники представляет собой постоянное экспериментирование с будущим, поскольку в отношении научно-технических инноваций никогда неизвестно, стабилизируют ли они существующее общество или приведут его к гибели. Обманутые надежды связаны с тем, что люди лелеяли недостижимые ожидания совершенного и полного контроля над этим экспериментом, что было бы несовместимо с открытостью будущего. Возможны, однако, локальные акции по реализации общественного влияния на формирование научно-технического развития на различных децентрализованных уровнях, маленькие шаги, состоящие в оценке соответствия между фактичностью и контрафактическими ожиданиями, между истолкованием прошлого и ожиданиями в отношении будущего, между постулатами легитимации и инновационными надеждами. Тут нет и не может быть общих рецептов и четких алгоритмов для принятия тех или иных решений. Они должны возникнуть в процессе практики, часто в форме ситуативного преодоления конфликта, осуществляемого, конечно, на основе научного консультирования, посредством междисциплинарного исследования и теоретической рефлексии. В макроперспективе действительно вряд ли можно говорить об общественном формировании научно-технического развития, так как в данном случае не существует ни формирующей инстанции, ни интенций формирования. Но возможно и необходимо децентрализованное влияние различных участников процесса такого формирования при специфической роли политической системы, призванной рассматривать вопросы легитимации».

А. Грунвальд. Междисциплинарное исследование и формирование научно-технического развития. В сб.: Материалы международной конференции «Философия науки и техники – природа и техника на пороге 3 тысячелетия». Под ред. д.ф.н., проф. В.Г. Горохова. М.: РФО, 2005

8

отраслей. Это возможно, если иметь в виду все поле науки в целом. Однако очевидно, что никакой современный руководитель не может одинаково глубоко и компетентно разбираться во всех областях науки. Чтобы принимаемые решения были обоснованными, необходима выработка системного представления о науке в целом на основе исследования организационных, коммуникационных, рефлексивных и т.п. систем связей, существующих в современной науке, а также на основе анализа их взаимосвязи и взаимодействия. Проблема исследования научно-технического развития и инновационной политики имеет большую актуальность для современной методологии науки, поскольку рассматривает новую область одновременно и научно-технического и социально-гуманитарного знания, которая еще не была предметом систематического методологического исследования. Анализ этих явлений особенно важен на современном этапе для России, переживающей преобразование всей системы социальных и экономических отношений, где такого рода оценка научно-технических проектов еще только формируется, но является настоятельно необходимой. Однако осмыслить западный опыт и выработать рекомендации для российских условий возможно только на основе развития методологической базы оценки научно-технических проектов. В то же время методология науки может внести вклад в осознание и развитие этой новой области знания, используя свой богатый опыт содержательного методологического анализа различных конкретных научных дисциплин.

Глава 1. Дисциплинарная организация и междисциплинарные исследования.

Предметно и проблемно ориентированные научные дисциплины Наука - это сложная система, поскольку она имеет иерархическую организацию,

охватывает большие коллективы людей, распадается на множество составляющих наук и т.п., но это еще не раскрывает специфики науки. Наука обычно отождествляется с системой научных знаний. Такое представление о ней учитывает связи между отдельными научными дисциплинами, которые реализуются, например, при использовании знаний математики в естественных и технических науках, естественнонаучных знаний - в технических науках и т.д. В представление науки как системы знаний включаются также конкретные способы их получения и организации и, кроме того, рассматривается функционирование науки с целью выработки научных знаний, т.е. механизмы получения новых знаний в науке. Понятия, методы, принципы и другие элементы науки выступают как орудия получения, фиксации, переработки, трансляции научных знаний. Наука, однако, представляет собой особую организационную, т.е. определенную социальную систему, ориентированную на получение новых научных результатов. В этом смысле можно говорить о различной организации фундаментальных и прикладных исследований, в пределах которых действуют разные ценностные ориентиры, формы протекания научной деятельности и способы взаимоотношения ученых. Существуют также разные способы организации и управления исследовательскими группами, к которым относятся, например, составление планов и отчетов или их отсутствие, периодичность выполняемых работ, формы их социализации, формальное и неформальное лидерство и т.п. Могут быть выделены и разнообразные типы заинтересованных групп, представляющие фактически многочисленные типы организации исследований: коллеги, работающие в одной дисциплине; ученые, занимающиеся в разных дисциплинах; интеллектуалы, организованные через философское осознание или влияние на культуру в целом, и, наконец, технологи, для которых научные результаты интересны лишь в плане их технологического применения. Таким образом, наука как организационная система рассматривается обычно с позиции ее организации и управления, возможностей оптимизации ее формальной и неформальной структур, прогнозирования и планирования ее развития. К формальной организации науки относятся должностная иерархия, финансирование, средства административного воздействия и т.п. Неформальная

9

организация и управление в науке заключаются в принадлежности к тем или иным заинтересованным группам, блокам ученым, ориентации на определенные ценностные установки, общественное мнение, мнение экспертов и неформальных лидеров. Необходимо при этом различать управляемые параметры, подлежащие изменению и контролю, такие как численность научных работников, финансирование и т.п. и неуправляемые параметры, которые регистрируются только статистически в большом массиве, например, продуктивность отдельного ученого.

Существующие в науке системы связей включены в различные виды научной практики - совершенствования структуры научных знаний, организации и управления наукой, оптимизации информационного обслуживания и т.д. - и тесно между собой взаимосвязаны. Например, представители определенной научной школы формулируют свою принадлежность к ней через свое отношение к существующим типам знаний, способам их систематизации, идеалам знаний, В таком случае они не выходят за рамки системы научных знаний. Однако реально представители данной научной школы связаны в то же самое время с созданием институтов, участием в деятельности конкретных лабораторий, публикацией в определенных журналах, т.е. с организационной системой науки. Именно в функционировании современной научно-исследовательской деятельности устанавливаются соответствие и единство между различными системами связей в науке, между системой научных знаний и организационными структурами. Поэтому функционирование реальной научной деятельности невозможно понять с позиций какой-либо одной системы связей науки. Однако недостаточно исследовать и лишь функционирование современной научной деятельности, необходимо проанализировать генезис и развитие этой деятельности с привлечением конкретного историко-научного материала. Совершенствование системы массовых публикаций, периодических изданий, постоянных конференций и т.д. влияет на темпы развития науки как системы знаний и степень ее воздействия на общество. Это, в свою очередь, влечет за собой изменение организационной системы науки (бюрократизация науки, планирование ее развития и финансирования и т.д.). Ускорение темпов получения научных знаний и сокращение сроков их внедрения в практику оказывает обратное воздействие на коммуникационную систему науки. Появляется необходимость совершенствования системы обслуживания, создания информационно-поисковых систем, решения проблемы выбора публикаций, рационального использования времени, оптимизации личных контактов и т.д. Именно изучение конкретных историко-научных образцов позволит проследить и зафиксировать сложное взаимодействие системы научных знаний с ее организационной структурой. При этом современная наука представляет собой совокупность научных дисциплин, каждая из которых имеет сложную структуру.

Научная дисциплина представляет собой сложно организованную систему, имеющую иерархическую организацию, которая может быть рассмотрена в двух основных аспектах как система знаний и как деятельность. В качестве системы научных знаний научная дисциплина выделяется относительно однородного и объединенного тематической общностью массива публикаций. В плане же научной деятельности она представляет собой социальную систему, выделяемую относительно устойчивого научного сообщества, состоящего из различных групп ученых и институтов. Именно на пересечении этих двух взаимосвязанных систем и выделяется научная дисциплина. Представители данного научного сообщества не только работают в определенных научных лабораториях и институтах, но и продуцируют новые научные знания, которые находят отражение в публикациях. Научная дисциплина включает в себя несколько исследовательских направлений и областей исследования, а также организацию подготовки кадров - курсы и кафедры в высших учебных заведениях (рис. 1). Кроме того, научная дисциплина предполагает также наличие ограниченного и специализированного исследовательского сообщества, имеющего особую профессиональную организацию - лаборатории, научно-исследовательские институты, ученые советы и т.д.

10

Рис. 2.1.

Таким образом, наука характеризуется в данном случае внешними, социальными или

информационными параметрами, что важно для понимания ее функционирования в современном обществе. Однако этого недостаточно. В принципе можно себе представить такой случай, когда некая группа недобросовестных “ученых“ конституируется в новое исследовательское направление, имитируя дисциплинарную организацию, создавая по форме научное сообщество, однако, не создавая при этом никакого научного знания, а лишь потребляя финансовые средства, ссылаясь друг на друга в бессодержательных публикациях, заседая в многочисленных бесполезных комиссиях и т.д. Конечно, в реальной общественной жизни существует множество механизмов контроля и самоконтроля науки, но приведенный выше гипотетический пример показывает, что, пользуясь одними только социологическими параметрами невозможно отличить действительную науку от ненауки, или фальшивой, шарлатанской науки, если псевдонаучное сообщество по форме организовано подобно научному сообществу. Чтобы провести такое разграничение, кроме исследования внешненаучных параметров необходим анализ содержания научной деятельности.

В последние годы интенсивно дискутируется вопрос о необходимости проведения различения между классическими фундаментальными и проблемно-ориентированными исследованиями. С построением основанной на научном знании промышленности, а также поддерживаемого государством и проектно ориентированного научного исследования появляются новые формы знания, которые по способу своей организации не подпадают более под классическую триаду «фундаментальные исследования – прикладные исследования - коммерциализация». Кроме того полученные научным путем опытные знания трансформируются с их помощью в контролируемые знания для принятия решений. Возникновение исследований на границе между наукой и политикой в связи с проблемами социально-экономической, социально-экологической и т.п. оценки последствий технического развития является индикатором нового понимания роли науки в обществе. К такого рода исследованиям относятся в первую очередь экологические исследования, например, климатических изменений, направленные на прояснение механизмов и предсказание их возможных воздействий на современное общество и его дальнейшее развитие, а часто и существование. Этот тип исследования и обозначается

11

часто как «проблемно ориентированное исследование», что означает не просто постановку проблемы с методологической точки зрения или с позиций научной политики, но прежде всего социокультурное понимание науки.

В конце девятнадцатого - начале двадцатого столетия происходит качественное изменение в развитии науки, которая начинает осознаваться как производительная сила общества и действительно оказывать огромное влияние на практически все стороны его жизни. Формируется так называемая «большая наука», которая характеризуется увеличением финансовых затрат на исследования, количества научных работников, результативности науки и соответственно доли прикладных исследований в ней, необходимостью управления, планирования, организации и прогнозирования развития науки. Происходит формирование новой социальной организации науки, а именно дисциплинарно организованной науки, что в более полной мере соответствует ее новой роли в обществе.

Широко обсуждаемым вопросом является соотнесение теоретической науки с практическими областями исследования. Например, может ли быть отнесена к сфере науки практическая медицина или техника. Однако в последнее время связь между теорией и практикой, наукой и техникой становятся все теснее. Да и финансирование прикладной науки и техники часто более весомо, чем теоретической, а, в конечном счете, прикладных результатов общество ожидает и от теоретической науки. Что касается соотношения науки и техники, то они настолько тесно связаны между собой, что не могут обходиться друг без друга и даже выработали особые технические науки. Если мы посмотрим на исследовательский ландшафт развитой европейской станы, например, Федеративной Республики Германии, то увидим, что прикладные исследования и разработки занимают большую долю всего совокупного объема исследований. В Российской Академии Наук также особенно в области естественных наук наряду с фундаментальными исследованиями огромную роль играют прикладные исследования и разработки. В Германии фундаментальные исследования осуществляются в основном германскими высшими учебными заведениями институтами общества Макса Планка. Однако значительную долю их научной работы составляют перспективные прикладные исследования. Краткосрочные прикладные исследования, разработки и работы по созданию опытного образца проводятся в сфере экономики (т.е. на частных фирмах). В Германии существуют также, так называемые крупные исследовательские организации, которые финансируются из общественного сектора (т.е. по правительственным программам) и имеют смешанную организационную структуру (частично разделенную на институты и другие структурные подразделения, частично организованную в виде временных рабочих коллективов с гибкой проектной организацией). Эти исследовательские организации выполняют весь спектр научно-исследовательских работ от фундаментальных исследований до выпуска опытного образца. Более ориентированными на решение прикладных задач являются институты общества Фраунхофера.

Научные дисциплины объединяются в более крупные классы, обладающие общей спецификой, как, например, научно-технические дисциплины, которые зачастую из-за их пограничного характера относят к сфере техники, а не науки. Например, теоретическая радиотехника или теория механизмов и машин, являясь техническими науками, удовлетворяют основным критериям выделения научной дисциплины. В них издаются специальные журналы, преподаются курсы в высших учебных заведениях, периодически проводятся конференции, научные семинары, специально финансируются исследования, направленные на развитие самой дисциплины. Исследования, проводимые в научно-технических дисциплинах, связаны, с одной стороны, с разработкой и внедрением технических систем, а с другой - с естественнонаучными, математическими и даже социально-гуманитарными дисциплинами. Кроме того, техника, начиная с девятнадцатого столетия постепенно перенимает у науки некоторые формы научной организации

12

(научное обучение, организация инженерных обществ по типу научных и т.п.). Да и научные общества и академии наук в 17-18 столетиях еще были по большей части связаны с обсуждением весьма практических тем. Если бы смогли заглянуть в рабочую комнату тогдашнего ученого, то обнаружили бы там множество предметов, которые можно отнести к сфере техники. Понятие научно-технической дисциплины и различение объектно и проблемно ориентированных научно-технических дисциплин может прояснить особенности такого рода исследований.

В отличие от классических технических наук, предметно ориентированных на определенный класс технических систем (механизмов, машин, радиотехнических устройств, радиолокационных станций и т.д.), к середине двадцатого столетия появляются новые комплексные научно-технические дисциплины, которые являются проблемно ориентированными на решение определенного типа комплексных научно-технических задач (системотехнических, эргономических, градостроительных, дизайнерских и т.п.), хотя их объект исследования может частично совпадать. Таким образом, проблемно ориентированные научно-технические дисциплины выделяются не относительно объекта исследования, а с точки зрения различных классов сложных научно-технических задач (например, системотехника, эргономика, информатика и т.д.), что позволяет по-новому осознать место и роль оценки техники в современном научном ландшафте. Задача такого проблемно ориентированного исследования техники формулируется в первую очередь не с внутринаучной точки зрения, а основывается на социальных ожиданиях, выполняется как определенный социальный заказ, причем не важно поступает ли он от определенных правительственных структур или просто ориентирован на потребности общества. В такого рода исследованиях интеграция имеющихся знаний и опыта служит выработке рекомендаций по стратегиям принятия решений. Понятие «проблема», или «проблемная область» заключает в себе при этом уже некоторую наперед заданную эвристическую схему поскольку постановка проблемы предполагается как исходный пункт такого рода исследования. Дисциплинарная организация науки дополняется комплексными неклассическими научно-техническими дисциплинами, которые не могут быть отнесены ни к естественным, ни к техническим, ни к общественным наукам и, несмотря на свою комплексность и междисциплинарность, не являются чисто междисциплинарными исследованиями, хотя бы потому, что они сами организованы дисциплинарно. Комплексные научно-технические дисциплины уже имеют четкую дисциплинарную организацию, устойчивый публикационный массив и ограниченное профессиональное сообщество. Дисциплинарная организация всех комплексных неклассических научно-технических дисциплин формируется примерно одинаково. В первый период происходит развитие практической сферы научно-технической деятельности: появляются первые дизайнерские, системотехнические, эргономические и т.п. проекты и особые группы, их осуществляющие и разрабатывающие; во второй период происходит становление соответствующей области научно-технического знания, характеризующееся формированием публикационного массива данной дисциплины. Эти работы носят, как правило, междисциплинарный характер. Для этого этапа характерны особенно активная разработка и обсуждение конкретно-методологических проблем, формирование системных представлений и понятий, специально приспособленных под решение конкретного типа комплексных научно-технических задач, развитие собственных специфических методов. Принцип науки Нового времени, обеспечивший ей успех, а именно возрастания продуктивности через дисциплинарное разделение научного труда, не способен разрешать новые проблемы, стоящие перед современной наукой. Важнейшей проблемой для современной науки и техники становится внедрение их результатов в виде рыночных продуктов в функционирующие хозяйственные структуры, что связано с развитием новых форм поддержки инновативных наукоемких технологий. Проблема внедрения научных достижений и в современном обществе не решается

13

автоматически, если не существует специального подразделения, в задачу которого входит стыковка научных и хозяйственных структур. Сама промышленность не в состоянии искать ученых, чьи научные разработки смогли бы стать основой новых рыночных продуктов. В то же время и многие полезные для практики научные достижения останутся лежать на полках, если не будут целевым назначением исследованы потребности промышленности и экономики. Поэтому создаются особые организации, призванные решать эту задачу, а именно: во-первых, изучать потребность промышленности в научных ноу-хау, во-вторых, осуществлять целенаправленный поиск ученых и научных коллективов, способных генерировать нужные промышленности научные результаты, и, в-третьих, помогать и тем и другим организовывать совместные предприятия для реализации выявленных инноваций и их внедрению на национальный и мировой рынок. Это и составляет организационную основу для проблемно-ориентированных исследований. Поскольку расходы на развитие науки, техники и образования становятся непомерными даже для развитых стран, в промышленно развитых странах уже созданы подобные структуры, в задачу которых входит поиск партнеров из области науки и промышленности, их взаимное консультирование и обучение, обеспечивающие научно-техническое развитие конкретных регионов. В их задачу входит создание рамочных условий и предпосылок для внедрения инновационных технологий городскими предприятиями с целью улучшения их конкурентоспособности, определение приоритетности инновационных проектов, их пользы и степени возможного вреда, который они могут причинить обществу и окружающей среде. Смысл этих организаций заключается в стремлении властей поддержать развитие малых и средних предприятий, занимающихся доработкой, выводом на рынок и распространением ноу-хау, созданных на основе, проведенных учеными фундаментальных и прикладных исследований и разработок.

Предпосылкой и исходным пунктом здесь является сама возможность политического управления техническим развитием, внешнего влияния на него со стороны политики, а основанием для реализации такой возможности является комплексное исследование процессов зарождения и процессов проектирования новой техники.

Глава 2. Дисциплинарность, междисциплинарность и трансдисциплинарность: роль и влияние общественного мнения на развитие и финансирования науки и

техники

Оценка эффективности научной, научно-технической и инновационной деятельности представляет собой сложную комплексную проблему, решение которой не под силу какой-либо отдельной науке. Она, во-первых, уже по самой своей постановке является не внутри, а «вненаучной» и, во-вторых, междисциплинарной.

В России такого рода структура – «Общество содействия успехам опытных наук и их практических применений» - существовала с 1909 по 1918 г. и имела задачу содействие «тем открытиям и изобретениям, которые при наименьшей затрате капитала могли бы принести возможно большую пользу для большинства населения», организация прибыльного для изобретателей и общества использования изобретений. Оказание финансовой поддержки для доведения и реализации изобретений и открытий осуществлялось из пожертвованного капитала, причем заранее оговоренная часть полученной от их внедрения прибыли возвращалась Обществу для поддержки других изобретений и открытий. Экспертизу научных и технических проектов проводила специальная комиссия, формируемая из ведущих специалистов, которая оценивала их с точки зрения их полезности для человечества и реализуемости. Временник Общества содействия успехам опытных наук и их практических применений им. Х.С. Леденцова. М., 1910, с. 10

14

Под «вненаучной» мы понимаем оценку, которая производится обществом – правительственными органами, парламентскими комиссиями, с участием широких кругов общественности. Общество и государство, выделяя значительную долю бюджетных средств на развитие научно-технических исследований, в праве ожидать все увеличивающегося вклада науки и техники в решение стоящих перед обществом социальных проблем. Кроме того, государственные органы, парламентские структуры, финансовые организации, а также и граждане в качестве избирателей и налогоплательщиков, выделяя средства на конкретные научно-технические и инновационные проекты, хотели бы иметь инструмент для оценки их предполагаемой эффективности как научное обоснование принятия конкретных решений. Такое научное обоснование и должна давать оценка научно-технического развития, включая исследование позитивных и негативных последствий внедрения его результатов. Проведение этой оценки невозможно с точки зрения самих ученых и инженеров из какой-либо конкретной области, поскольку они являются заинтересованной стороной и кроме того как правило не обладают достаточными знаниями в области социально-экономических, социально-политических, этических, юридических и т.п. аспектов исследования научно-технического развития. В этом смысле ее должны проводить не занимающиеся тем или иным видом научно-технической деятельности ученые, а стоящие вне дисциплинарной науки методологи, находящиеся в рефлексивной и оценивающей позиции по отношению к данной деятельности. Но и они одни не в состоянии разработать критерии такого рода оценки и провести достаточно полную системную оценку, поскольку эта задача является междисциплинарной, в которой должны участвовать как представители самых различных общественных наук (экономисты, социологи, политологи, психологи, философы и юристы), так и представители конкретных областей науки и техники, знающие проблематику изнутри и в то же время имеющие склонность к методологическим рефлексии и обобщениям.

15

Рис. 2.2. Проблема социальной оценки научно-технического развития в современном обществе знаний

Этого, однако, мало, поскольку оценка, чтобы стать хотя бы относительно

независимой, должна быть не только междисциплинарной, но международной, т.е. к оценке должны привлекаться незаинтересованные эксперты из других стран. Кроме того в оценке должны принимать участие представители региональных властей и общественности, в особенности если речь идет об оценке научно-технических, инновационных и хозяйственных проектов, реализация и внедрение которых затрагивает их жизненные интересы. Для того, чтобы координировать подбор и оценочную деятельность таких междисциплинарных экспертную групп, необходима особая бригада системных методологов, не являющихся специалистами в какой-либо области науки или техники, но обладающих общими знаниями о научно-техническом развитии и философии науки и техники.

Социальная оценка техники как вид политического консультированияФилософия техники

участие & акцептация

Рефлексия = «заимствованная позиция» для ученого, инженера и т.д. или профессиональная – для философаученый, инженер, менеджер

и т.п. профессиональная деятельность

История науки и техники

Научно-техническая политика

Рис. 2.3. Рефлексивная методологическая позиция

Методолог исследует научно-исследовательскую, научно-техническую и

инновационную деятельности «со стороны». В принципе такую позицию может занять сам ученый или инженер, который при этом не только выполняет свою основную профессиональную деятельность в определенной области науки или техники, но и методологически рефлектирует свою собственную деятельность. Однако на современной стадии научно-технического развития эти две позиции как правило разведены. Задача философов науки и техники принимать во внимание обе эти позиции и то, что социальная оценка техники представляет профессионально обособленную рефлексивную позицию по отношению к научно-техническому развитию.

Оценка эффективности научной, научно-технической и инновационной деятельности должна

учитывать самые различные ее аспекты не только специально-научные и узко технические, но и в первую очередь социальные, экологические, этические и т.п. При этом вклады отдельных научных дисциплин в разработку критериев такой оценки являются различными: • Естественные и технические науки дают данные о современном состоянии науки и техники, их предвидимые возможности развития в плане новых или улучшенных производительных качеств, а также о

16

непосредственных побочных следствиях (например, эмиссии, обусловленной использованием данного вида техники, расходе энергии и материалов, влияния на окружающую среду), • Экономические науки поставляют методы экономического анализа в особенности в плане имитационного моделирования, методики и показатели эколого-экономического анализа (например, моделирования экономических следствий климатических изменений как результата научно-технического прогресса) и т.д. • Социальные науки во всем многообразии их отдельных дисциплин вносят свой вклад в исследование рисков, акцептации научно-технической политики населением и различными слоями общества, генезиса науки и техники, ценностной анализ, а также с использованием методов индустриальной социологии и психологии, организационного проектирования, различного рода эмпирических исследований последствий научно-технического развития, например, общественного мнения. • Политические науки выдвигают на первый план проблемы политической управляемости научно-технического развития и его влияния на социально-политические процессы в современном обществе (например, использования компьютерной техники в выборных процедурах демократического общества). • Юридические науки затрагивают проблемы правового регулирования новых процессов, возникающих в обществе в связи с научно-техническим прогрессом (например, такие проблемы информационного права, как электронная подпись, защита персональных данных, хранящихся в памяти компьютерных систем, от внешних воздействий и манипулирования, проблемы степени правовой ответственности разработчиков и пользователей новой техники и технологии в условиях оправданного риска и т.п.). • Этика принимает сегодня на себя особую роль, поскольку многие возникающие в процессе научно-технического развития следствия не являются четко юридически квалифицируемыми, но имеют вполне определенную моральную окраску, а исследователи и проектировщики больше не в состоянии объявлять себя этически нейтральными, о чем свидетельствует, например, создание особой комиссии по этике при правительстве Германии.

Основой комплексной оценки эффективности научной, научно-технической и инновационной деятельности и разработки ее методологии являются особые проблемно ориентированные междисциплинарные исследования и системный анализ, поскольку сама такая оценка и принятие решений на ее основе происходят всегда в условиях дефицита знаний, гипотетичности имеющихся знаний и значительной доли незнания, т.е. в условиях неопределенности. Тем не менее решения относительно развития и финансирования, приоритетности и важности для общества тех или иных научных направлений, научно-технических и инновационных проектов все равно должны приниматься. И от этих решений зависит не только будущее развитие науки и техники, но и национального государства, а, в конечном счете, всего общества в целом. Поэтому в настоящее время особое значение приобретает оценка последствий научно-технического развития на основе их научного исследования. Причем прилагательное «научное» означает здесь

Методология оценки эффективности научной, научно-технической и инновационной деятельности включает в себя также различные методики анализа научно-технического развития: • ретроспективный анализ, опирающийся на выявление тенденций научно-технического развития на основе исследования истории науки и техники и ее конкретных областей; • анализ рисков того или иного вида функционирующих научных и технических систем на основе накопленного опыта их работы и выявленных тенденций развития в различных ситуациях; • проспективный анализ, предполагающий прогнозирование возможных позитивных и негативных последствий внедрения результатов науки и техники, опираясь на современное состояние научно-технических исследований в данной области и практический опыт, а также прецеденты в смежных областях и других странах; • анализ сценариев возможного развития современной ситуации и сравнение альтернатив такого развития; • исследование и оценка социально-экономических, социально-политических, экологических и т.п. последствий внедрения последних достижений науки и техники как постфактум, так и для еще только планируемых разработок; • исследование новой техники и технологии, научных и инновационных разработок с точки зрения обеспечения устойчивого развития современного общества (например, использования новых видов энергии, возобновимых природных ресурсов, улучшения качества жизни, сохранения биосферы и ее биоразнообразия, предотвращения необратимых климатических изменений) и т.д.

17

комплексное и в первую очередь общественно-научное исследование и социальную оценку. Такое исследование будет проблемно ориентированным не только в смысле его междисциплинарности, но и в силу того, что оно не вписывается в традиционную дисциплинарную организацию науки, хотя и органически дополняет ее. Объектно ориентированные (дисциплинарные) исследования направлены на исследование определенного типа объектов (физических систем, технических устройств, общества или его частей и т.д.); проблемно ориентированные (и междисциплинарные) - выделяются не относительно объекта исследования, а с точки зрения различных классов сложных научных, технических и хозяйственных задач, которые они призваны изучать и решать.

Возникновение и потребность в исследовании, которое в связи с проблемами социально-экономической, социально-экологической и т.п. оценки последствий технического развития институализируется на границе между наукой и политикой, можно рассматривать в качестве индикатора нового определения роли науки. Под «проблемно ориентированным исследованием» понимается гораздо большее, чем просто постановка проблемы с методологической точки зрения или с позиций научной политики. Речь идет о социокультурном понимании науки. Задача такого проблемно ориентированного исследования науки и техники формулируется в первую очередь не с внутринаучной точки зрения, а основывается на социальных ожиданиях. Имеется в виду определенный социальный заказ, причем не важно поступает ли он от определенных правительственных структур или ориентирован на потребности общества. При этом интеграция имеющихся знаний и опыта не является здесь самоцелью, а должна дать рекомендации по стратегиям принятия решений, поскольку постановка проблемы предполагается лишь как исходный пункт такого рода исследования.

В последние годы особенно важным становится исследование социальных, экономических, экологических и других последствий науки и техники, поскольку сегодня мы находимся в принципиально иной ситуации, когда непринятие во внимание последствий внедрения новой техники и технологии может привести к необратимым негативным результатам для всего человечества и окружающей среды. Кроме того, мы находимся на той стадии научно-технического развития, когда такие последствия возможно и необходимо, хотя бы частично предусмотреть и минимизировать уже на ранних стадиях научного исследования и разработки новой техники и технологии. Этой задаче и призван служить анализ последствий научно-технического развития. Такие последствия развития атомной энергетики, как чернобыльская катастрофа, не всегда возможно предсказать. Но необходимо, хотя бы пытаться это сделать по отношению к новым проектам, проводить соответствующие исследования, выслушивать мнения оппозиционеров еще до принятия окончательного решения, создать правовые механизмы, регулирующие все эти вопросы. В развитых западноевропейских странах это связано со становлением института социальной оценки науки и техники, основанной на исследовании состояния и перспектив научно-технического развития, определении непосредственных и опосредованных технических, хозяйственных, здравоохранительных, экологических и других последствий внедрения результатов научных исследований и новой техники и технологии, поиске возможных альтернатив. Результаты такой оценки становятся основанием для принятия обоснованных решений, а в случае их принятия - для реализации этих решений соответствующими социальными институтами. Дисциплинарная организация науки, будучи в свое время прогрессивным явлением, зачастую становится тормозом на пути возникновения новых научных направлений, многие из которых сегодня междисциплинарны с самого своего зарождения. И если финансирование и функционирование науки происходит преимущественно по традиционно сложившимся дисциплинам, то это обстоятельство уже само по себе становится на пути инноваций. Поэтому инновационная политика государства должна направляться как раз на преодоление такого рода дисциплинарных барьеров. Многие научные фонды за рубежом специально перетасовывают свои экспертные советы,

18

включая в них специалистов из разных дисциплин и часто конкурирующих научных школ. Наиболее ярким примером здесь является нанотехнология. Действительно, что такое нанотехнология. Уже в самом ее названии заложено противоречие. Это – технология, а где же наука? Но нанотехнология объединяет ведущих ученых самых различных областей от физики и химии до биологии и медицины. Поэтому методы ее исследования и связанное с ними экспериментальное оборудование приходят отовсюду, а объект исследования определен лишь приблизительно как область явлений, расположенных между микромиром и макромиром. Она является по сути дела проблемно, а не предметно ориентированным исследованием. Более того, этот объект исследования часто лежит за пределами измерительной способности существующего экспериментального оборудования и о его сущности, как о «вещи в себе» можно лишь догадываться и строить эфемерные гипотезы. Однако это не останавливает правительство, например, Германии сделать нанотехнологию приоритетным национальным научным направлением. Такой вывод был сделан в результате специального также проблемно-ориентированного исследования нанотехнологии, в котором приняли участие специалисты в сфере изучения последствий научно-технического развития (не только инженеры, физики и представители других естественных и технических наук, но прежде всего социологи, экономисты и философы). Нанотехнология признана ключевой и приоритетной научной сферой, не только потому, что она ведет к изменению всего современного научно-технического ландшафта, но прежде всего потому, что обществом в ближайшем будущем от нее ожидаются позитивные экономические, экологические и социальные результаты. Проведенный анализ публикационного массива показал, что Германия находится на 5 месте в мире, а по количеству патентов в этой области - даже на втором. Германия инвестирует в настоящее время в нанотехнологию государственные средства в объеме примерно лишь в два раза меньшем, чем их выделяется во всем Европейском союзе на эти исследования. В проведенном экспертном исследовании отмечается также возможная опасность, например, проникновения трудно регистрируемых наночастиц в легкие или даже через клеточные мембраны. Рассмотрены и этические и социальные аспекты. На основании всего вышесказанного делается вывод о необходимости расширения государственной поддержки этой области науки и техники, чтобы удержать ведущую роль и конкурентоспособность германской науки в современном мире, и дается рекомендация усилить подготовку молодых специалистов в этой сфере.2

В сущности признание нанотехнологии покоится на зыбкой основе широко пропагандируемых средствами массовой информации обещаний получения в ближайшем будущем удивительных практических результатов прежде всего новых заранее заданных свойств на поверхности различных материалов. Например, при напылении на ветровое стекло автомобиля тонкого слоя наночастиц больше не понадобятся раздражающие водителя щетки, а вода будет незаметно исчезать, оставляя обзор свободным. Предполагается, что таким образом могут быть получены поверхности, состоящие из невидимых невооруженным глазом наночастиц, которые смогут создать солнцезащитные или антирефлекторные слои или же самовоспроизводящиеся лакокрасочные покрытия. Ожидаются результаты применения нанотехнологии в энергетике (для транспортировки и аккумулирования электрической энергии) с использованием эффектов сверхпроводимости, а также в области хранения и переработки информации. Аналогичные по своей убедительности обещания относятся к сфере медицинской техники и фармакологии, ну и, конечно, оборонной и аэрокосмической промышленности. И, хотя точного предсказания здесь достичь невозможно, а действительно практически применимые результаты весьма эфемерны, это направление процветает и приоритетно финансируется. Мы отнюдь не хотим умалить его научного и прикладного значения, а лишь отметить, что для успешного развития и финансирования новых научных направлений сегодня отнюдь недостаточно заключений только одних экспертов.

Общественное мнение и общественность начинают играть самую решающую роль

и от способности их убедить во многом зависит успех даже безнадежного научного предприятия. Именно этот факт называют философы науки и техники трансдисциплинарностью в отличие от междисциплинарности: современная наука базируется не только на научных знаниях, но и на многочисленных высказываниях, лежащих за пределами науки, основывающихся на спорных предчувствиях, эмпирическом опыте, прецедентах и т.п. Если процитировать слова философа науки П. Фейерабенда, 2 H. Paschen, Chr. Coenen, T. Fleischer u.a. Nanotechnologie. Forschung, Entwicklung, Anwendung. Berlin, Heidelberg, New York: Springer, 2004. См. также: U. Fiedeler, T. Flesicher, M. Decker. Technikfolgensabschätzung zur Nanotechnologie: Roadmapping als neues Instrument. In: Nachrichten. Forschungszentrum Karlsruhe in der Helmholz-Gemeinschaft, 2004, Nr. 4, S. 230-234; N. Fabricius. Status und Perspektiven im Programm Nanotechnologie. In: Nachrichten. Forschungszentrum Karlsruhe in der Helmholz-Gemeinschaft, 2005, Nr. 1-2, S. 7-11; T. Flesicher. Technikfolgensabschätzung zur Nanotechnologie. In: Nachrichten. Forschungszentrum Karlsruhe in der Helmholz-Gemeinschaft, 2005, Nr. 1-2, S. 79-82).

19

здесь может пригодиться всё, что угодно. Возникает необходимость интегрировать трудно согласующиеся политологические, экономические, экологические, социокультурные, технические, социально-психологические и этические аспекты и, кроме того, важную роль при оформлении образа новой техники играют, так называемые «локальные знания» потребителей проекта.

Итак, начиная со второй половине 20 столетия возникает целый класс нового типа неклассических научно-технических дисциплин, в которых развиваются новые формы организации научного знания и исследования и объединяются специалисты из самых различных областей науки, техники и практики, в задачу которых входит решение самых различных комплексных и практически ориентированных проблем. В первую очередь к таким дисциплинам относятся возникшие в лоне системного движения кибернетика, системотехника, системный анализ и т.п. К ним относится и возникшая несколько позже оценка научно-технического развития. Эти новые дисциплины часто не соответствуют традиционным стандартам построения научных дисциплин и не вписываются в полной мере в сложившуюся за последние два столетия структуру дисциплинарной организации науки. Это, однако, не означает, что они не могут претендовать на статус научных дисциплин и должны быть исключены из системы государственной поддержки. Совсем наоборот, устаревшие методологические представления должны быть скорректированы в соответствии с изменившимся научно-дисциплинарным ландшафтом.

Глава 3. Научные исследования как генератор новых наукоемких технологий: проектно и проблемно ориентированные исследования как основа принятия

решений

Проблемно ориентированное исследование, так сказать, направлено в будущее, которое является открытым. Возможны различные сценарии будущего развития и невозможно точно предсказать, какой из этих сценариев реализуется в действительности. Оно приобретает форму проектной организации, поскольку ее конечным продуктом должны быть предписания к деятельности.

Современная наука должна ориентироваться на будущее, но не в плане построения жестких прогнозов, а в смысле разработки сценариев развития, один из которых может реализоваться, и проведения оценки их возможных последствий. Мы пытаемся изучать то, что является сложным и неизвестным, никогда не имея «устойчивого» знания. Чем больше мы действуем, тем более нам требуется знания, чтобы действовать. Но наше общество больше не может социально действовать без наблюдения за ним, например, со стороны средств массовой информации. Поэтому между сферами знания и деятельности расположен пояс рефлексии. Известный немецкий социолог Никлас Луман назвал этот феномен наблюдателем второго порядка.

«С точки зрения вышеуказанной перспективы междисциплинарность необходимо понимать не иначе, как координацию процессов принятия решений с организационной деятельностью и интеграцию наличного знания с исследовательской активностью. Одним из последствий этого развития является то, что от исследования требуется не только понять, как научно схватить мир, но также то, что мы хотим знать и то, что в данный момент является важным. Через организацию исследования, таким образом, просматривается селективность научно произведенного знания. Знание зависит от его организационных факторов и само является зависимым от принятия решений». Г. Бехманн. Проблемно-ориентированное исследование как новый вид науки. В сб.: «Философия науки и техники – природа и техника на пороге 3 тысячелетия». Под ред. В.Г. Горохова. М.: РФО, 2005

20

Инновационно ориентированная наука не может ограничиваться описательным подходом, а должна играть активную роль в инновационных процессах, что означает участие в проектировании. Причем под проектированием понимается не конкретный вид инженерного проектирования, а некоторая проектная функция обязательно присущая современным научно-техническим дисциплинам наряду с исследовательской, аналитической функцией.

Задачи этого проблемно ориентированного исследования изначально не формулируются как лежащие внутри науки, но соотносятся с общественными ожиданиями – будь то конкретно фокусированные потребности в консультировании со стороны министерств и ведомств или же общая социальная ориентация. Интеграция различных компонентов знания из различных областей не является, однако, самоцелью, интеграция знания в данном случае должна дать указания на последовательные стратегии решения проблем. Придание объекту проектирования индивидуальных черт в сочетании с типовым характером проектирования (учет особенности местности, экономического района и т.д. уже на стадии проектирования, а не только в процессе его внедрения или

«Важнейшей организационной формой науки, которая пронизывает сегодня все исследовательские области и научные дисциплины, является «проектная» форма. Проектное исследование является включением научной деятельности в заранее определенные временные рамки (проект имеет начало и конец) и делает исследование в плане организации зависимым от других общественных сфер. Проекты являются во временном отношении лимитированными, финансово ограниченными и в конце должны быть произведены вполне определенные результаты, которые могут оказать влияние на приложения». Когда сегодня специалист по водной химии говорит об очистке сточных вод в бассейне конкретной реки, то он неизбежно выходит за рамки своей узкой научной области в социокультурную сферу, поскольку ни вода, ни тем более река не являются объектом исследования химика. Он работает, таким образом, в рамках определенного проекта, направленного на решение поставленных обществом и важных для общества проблем – обеспечения населения достаточными запасами чистой воды. Это и есть пример проблемно и проектно ориентированного исследования. Г. Бехман. Новая парадигма теории систем. В сб.: Системный подход в современной науке (к 100-летию Л. фон Берталанфи). М.: Прогресс-Традиця, 2004

Смысл этого подхода заключается в том, что система рассматривается с энергетической точки зрения как открытая, а ее внутренние процессы и организация являются полностью закрытыми по отношению к окружающей ее среде. Поэтому автопоэтическая система репродуцируется в ходе закрытого для внешней среды, рекурсивного процесса, в котором она сама воспроизводит и сохраняет свои составные части. Самореферентность системы представляет собой ее способность постоянно самоопределять отношение к самой себе и отдифференцировать их от отношений к окружающему миру, а также перманентно селектировать свои внутренние связи и элементы. Но главной предпосылкой является здесь способность системы к упорядочению вещей по отношению к самой себе и по отношению к окружающей ее среде, т.е. способность проводить такого рода различение, и способность к сопряжению системы со средой или системы с ее элементами, что вытекает из необходимости, с одной стороны, проводить границы, а с другой – связывать воедино. Многократное повторение процедуры дифференциации системы и окружающей среды, направленное внутрь данной системы, ведет к выделению в ней иерархии подсистем и одновременно к редукции сложности этой системы. Автопоэсис в данном контексте означает самоорганизацию, самоконституирование и саморепродукцию системы через построение подсистем. Поскольку же целью организационного или социального проектирования является преодоление, редукция сложности с помощью упорядочения систем человеческой деятельности через механизмы самоорганизации, то применение здесь теории самореферентных систем оказывается вполне оправданным. Она является конструктивным и интегрирующим инструментом междисциплинарного сотрудничества при проведении исследования (и проектирования) организаций. L. Stützner. Systemtheorie und betriebswirtschaftliche Organisationsforschung: eine Nutzenanalyse der Theorien autopoetischer und selbstreferentieller Systeme. Berlin: Dunker & Humblot, 1996, S. 46, 62-63, 68, 70-71, 73-76, 164, 220, 224-225

21

эксплуатации построенного объекта) является характерной чертой современного проектирования. Да и традиционное проектирование стремится сегодня приспособиться к индивидуальным запросам заказчика - например, так называемое проектирование с участием (заказчика), - когда из типовых частей собирается индивидуальный проект, скажем, жилой постройки, наиболее соответствующий индивидуальным вкусам тех, кто в ней будет жить. Включение самого создателя в создаваемое им целое, разрушение иллюзии его отстраненности от своего творения, воспитанной классическим естественнонаучным подходом, создает совершенно особое «субъект-объектное» отношение в исследовательской и проектировочной деятельности, когда исследователь (или проектирующий субъект) становится частью исследуемого (проектируемого) им объекта.

В этой связи уместно процитировать германского ученого д-ра Бехманна.

Таким образом ситуация на рубеже двадцать первого столетия коренным образом меняется. Взаимоотношения между фундаментальными и прикладными исследованиями, исследованием и проектированием переворачиваются. И с этой реальностью приходится считаться.

Важно определить, что такое фундаментальные исследования и чем они отличаются от прикладных исследований.

Прикладное исследование - это такое исследование, результаты которого адресованы производителям и заказчикам и которое направляется нуждами или желаниями этих клиентов, фундаментальное же исследование адресовано другим ученым. Современная техника не так далека от теории, как это иногда кажется. Она не является только применением существующего научного знания, но имеет творческий компонент. Поэтому методологически техническое исследование (т.е. исследование в технической науке) не очень сильно отличается от естественнонаучного исследования. В представлении о фундаментальном исследовании, как направленном на расширение теоретического понимания, нет четкого разделения между техническими и научными исследованиями. Для инженерной деятельности требуются не только краткосрочные исследования, направленные на решение специальных задач, но и широкая долговременная программа фундаментальных исследований в лабораториях и институтах, специально предназначенных для развития технических наук. В то же время современные

«В науке, которая ориентирована на решение социальных проблем, развиваются новые формы производства научных знаний. В нашем случае важны два заметных изменения: изменение способа организации и изменение установки по отношению к политике. Важнейшей организационной формой науки, которая пронизывает сегодня все исследовательские области и научные дисциплины, является «проектная» форма. Проектное исследование является включением научной деятельности в заранее определенные временные рамки (проект имеет начало и конец) и делает исследование в плане организации зависимым от других общественных сфер. Проекты являются во временном отношении лимитированными, финансово ограниченными и в конце должны быть произведены вполне определенные результаты, которые могут оказать влияние на приложения. При этом методологический характер науки на социальном уровне преобразуется в некую организационную проблему. Как следствие этого, исследование становится эпизодическим и принципиально незавершенным. Его высказывания являются достоверными лишь в плане соответствующего состояния организации данных и развития теории и поэтому находятся всегда под знаком их будущей ревизии. Между тем также и проектное оформление науки стало рефлексивным, в чем она со своей стороны воздействует и на характер исследования, которое завязано в свою очередь на проекты и программы и становится организованным в четко лимитированных временных рамках. Это относится прежде всего к экологическому исследованию, но естественно и к другим областям науки». Г. Бехманн. Проблемно-ориентированное исследование как новый вид науки. В сб.: «Философия науки и техники – природа и техника на пороге 3 тысячелетия». Под ред. В.Г. Горохова. М.: РФО, 2005

22

фундаментальные исследования более тесно связаны с приложениями, чем это было раньше. Для современного этапа научно-технического развития характерно использование методов фундаментальных исследований для решения прикладных проблем. Тот факт, что исследование является фундаментальным, еще не означает, что его результаты не применимы на практике. Работа же, направленная на прикладные цели, может быть фундаментальной.

Можно привести в качестве примера имена конкретных учёных, бывших одновременно или первоначально инженерами: Гиббс - химик-теоретик, начал свою карьеру как механик-изобретатель; Дж. фон Нейман от инженера-химика через абстрактную математику опять вернулся к технике; Н. Винер и К. Шеннон были одновременно и инженерами и первоклассными математиками. Этот список может быть продолжен: Клод Луис Навье, инженер французского корпуса мостов и дорог, который также проводил исследования в математике и теоретической механике; Вильям Томсон (лорд Кельвин), который сочетал отдельную научную карьеру с пожизненным вовлечением в инженерные и технологические инновации; и Вильгельм Бьёркнес, физик-теоретик, ставший практическим метеорологом. Хороший практик ищет решения, даже если они еще не полностью приняты наукой, а прикладные исследования и разработки все более и более выполняются людьми с первоначальной подготовкой в области фундаментальной науки. Как показывает эмпирический анализ взаимодействие академических и промышленных исследований за последние два десятилетия значительно возросло. Как следствие этого, по крайней мере, в Германии, отмечается увеличение доли академических исследований в предпринимательских структурах и частных университетах.3 Речь, таким образом, идет о конвергенции академического и технологического порядка знания. Академический порядок знания связан с переработкой и созданием, теоретизацией и производством знаний в отличие от технологического порядка знания, направленного на поиск, упорядочение и использование уже имеющегося знания в прикладных целях. В современном информационном обществе поиск уже имеющегося и необходимого для организации конкретных действий знания приобретает все возрастающее значение,4 а одной из центральных проблем является проблема представления знаний для компьютерных систем; поскольку их пользователями являются специалисты из тех или иных областей науки и техники, а не профессиональные программисты.

Изменение соотношения академического, технологического и экономического порядка

знания (науки, техники и хозяйства) может быть хорошо проиллюстрировано на примере с Поповым, Маркони и Фердинандом Брауном.

3 U. Schmoch. Hochschulforschung und Industrieforschung. Frankfurt a. M.: Campus Verlag, 2003, S. 335, 378 4 Там же, S. 119-122.

23

Этот исторический пример также очень рельефно показывает, как важно не только

сделать открытие и изобрести, не только закрепить приоритет и запатентовать, но в первую очередь сделать их достоянием общества через образование соответствующих хозяйственных структур. Сегодня это важно в особенности, когда достоянием рынка становятся не только готовые продукты, но и знаний, ноу-хау.

Глава 4. От постиндустриального к информационному обществу

Понимание научно-технического прогресса как бесконечного совершенствования человеческого общества и самой природы на основе все возрастающего объема научных знаний о мире формируется в XVII - XIX столетиях. Вплоть до середины ХХ века эта иллюзия и сопутствующие ей космические и естественнонаучно-технические утопии приводят к потере границ человеческого познания и технического действия, к развитию научно-технического оптимизма относительно возможностей с помощью все возрастающих достижений науки и техники осчастливить человечество. Эта вера в бесконечный научно-технический прогресс, абсолютизация „свободного“ от ценностей

В 1895 г. А.С. Попов использовал когерер, снабдив его встряхивателем и реле и соединив с подвешенным проводом (приемной антенной), для регистрации гроз. В то же самое время Г. Маркони провел серию опытов с применением осциллятора Риги, подключив к нему подвешенный провод (передающую антенну). Что же, собственно говоря, нового сделал Маркони, если все, что он применил в своем аппарате было известно до него? Вклад Маркони следует искать в ином направлении. В действительности ему удалось в отличие от его предшественников прийти к функционирующему целому. Собственный изобретательский вклад Маркони был минимальным. Он перевел уже сделанные другими научные открытия в полезное и потенциально прибыльное устройство: это была заключительная ступенька в линии научного прогресса, ведущей свое начало от Фарадея, Максвелла и Герца, в том смысле, что она достигла теперь стадии коммерческой эксплуатации. Передача нового знания происходила до этой точки исключительно в одну сторону: от науки к технике и затем к коммерческому использованию. Теперь, однако, зародился противоположный поток информации, когда Маркони, имея цель – достижение все большего расстояния –, которая в меньшей степени непосредственно касалась ученых, вышел за пределы той сферы знания, в которой наука того времени могла бы ему помочь, и начал исследовать проблемы, по которым наука не имела решения. … Кроме использования уже имеющегося знания для практических целей, он также стал генерировать, в своего рода процессе обратной связи, проблемы, которые должна была решать наука и данные для рационализации самой науки. … как предприниматель в области техники и рационализатор, Маркони достиг той проблемной сферы, в которой наука не имела готовых ответов». Aitken H.G.J. Syntony and spark - the origin of radio. N.Y.: John Willey & Sons, 1976, p. 198-200

Это был процесс обратной связи, генерация новой информации из «сферы опыта», который стимулировал новые научные исследования. Точно также экспериментировал в России с передачей сигналов без проводов Александр Попов, но он не находил достаточной поддержки со стороны тогдашних чиновников. Только позже важность его открытия для страны была правильно оценена: в Советской России как радиопромышленность, так и теоретические и прикладные исследования и разработки в этой области получат действительно серьезную государственную поддержку. Маркони использует для своих работ многие результаты других исследователей и изобретателей и демонстрирует коммерческую смекалку. Но очень скоро оказалось, что далее невозможно продвинуться без получения нового знания о происходящих в новом техническом устройстве физических процессах. И то и другое смог достичь Ф. Браун, который провел такого рода исследование и запатентовал сделанное на их основе изобретение. В то же время становится ясным, что для внедрения новой техники в жизнь важную роль играют не только открытие, изобретение и их патентование, но и их приспособление к промышленному производству этой новой техники, а также распространение вновь созданного продукта (нововведения) на рынке. Такую способность соединить воедино все эти области и продемонстрировал Фердинанд Браун, блестящий физик-теоретик и одновременно практик. Он не только вовремя и грамотно патентовал и защищал свои изобретения, но также создал фирму для продвижения своих изобретений и патентов на рынок, которое позже слилось с другими предприятиями и стало производить свою продукцию под именем «Телефункен». Frick G. Ferdinand Braun (1850-1918). Nobelpreisträger der Physik (1909). Straßburg: GNT Verlag, 1997, S. 13-15, 19, 21

24

научного исследования, иллюзия принципиальной делаемости мира на основе полученных знаний приводит к возникновению своего рода „научной религии“, в большей степени основанной на вере в силу научного знания и прогрессивности технического действия, которое на этом знании базируется. Возникает иллюзия того, что если техника сделала из животного человека, что в сочетании с наукой она может сделать из него бога, творца не только артефактов, но и самой материи, природы и живого. Научно-технический прогресс неявно осознается в этом случае как выход за границы возможного. Такие представления имеют свои корни в философии науки и философии техники конца XIX - начала XX столетий, но впервые они зародились еще в XVII веке в трудах Фрэнсиса Бэкона. С этого времени наука стала осознаваться как средство умножения человеческих знаний с целью создания искусственных условий и устройств для облегчения его жизни. Бэконовская уверенность в том, что научно-технический прогресс одновременно является гуманным прогрессом, поддерживалась более поздней идеей разведения этически нейтрального знания и моральной ответственности за его применение во вред человечеству. Задачей бэконовской программы развития науки было убеждение сильных мира сего в необходимости и полезности для общества и государства финансовой и организационной поддержки науки. Эта программа состояла в том, чтобы „организовать науку в виде изобретательского предприятия и так ее социально институционализировать, чтобы ее изобретения служили на пользу человеку“5. Именно этой главной цели служат „Новый Органон“ и социальная утопия „Новая Атлантида“ Фрэнсиса Бэкона.

Если в античности в качестве цели науки провозглашалось познать то, что человек может познать, то для Бэкона ее задачей становится господство человеческого рода над всей природой. Это господство заключается в том, что человечество с помощью точных знаний природных причин может использовать ее в своих собственных целях. Тем самым человечество хотело бы снова утвердить свои права над природой, дарованные ему самим Богом. Причем господство человека над миром вещей покоится, по его мнению, целиком на науках и искусствах. Возникает, правда, опасность, что результаты наук и искусств могут попасть на службу злу или роскоши или же чему-то подобному, но это, видимо не кажется Бэкону серьезной опасностью, поскольку никого не может воодушевить. Более того, он считает, что в отличие от политических действий, стремящихся улучшить положение вещей, которые никогда практически не обходятся без применения силы и несправедливости, изобретения способны осчастливить и создать благосостояние без причинения кому-либо вреда. Такое утверждение в конце двадцатого столетия выглядит, по меньшей мере, утопическим. Различая три вида честолюбия, которому может служить наука - 1) для умножения собственной личной власти на родине, 2) для усиления мощи своей родины и ее господства над другими народами и 3) для расширения господства всего человечества над природой в целом, - Фр. Бэкон подчеркивает, что несомненно последний из них является самым здоровым и благородным. С нашей сегодняшней точки зрения, кончено, доверия одной лишь профессиональной этике здесь явно недостаточно. Однако, он не обсуждает вопроса о последствиях такого использования научно-технических достижений в личных и национальных целях, но во зло человечеству. В его социальной утопии „Новая Атлантида“, напротив, утверждается необходимость сохранения этих достижений как национальной тайны. Проблематичным оказывается и редкое до него, но утвердившееся после него жесткое противопоставления человечества и природы.

Наука должна исследовать скрытые в природе силы и насколько возможно расширить власть человека над природой, понимаемой в качестве гигантской „мастерской“, в которой разворачивается человеческая деятельность. Этой задаче и служит „Новый Органон“ - логика изобретения, методология того, как делать изобретения, которые фундаментальным образом преобразуют мир, как, например, 5 G. Böhme. Am Ende des Beconschen Zeitalters. In: Wissenschaft und Gesellschaft, 1992, Nr. 3, S. 129.

25

изобретение пороха или компаса. Уже использование одного единственного изобретения настолько воодушевляет людей, что они считают, сделавшего данное изобретение, человеком высшего сорта. Но еще большего уважения заслуживает, по мнению Бэкона, открытие метода, который должен облегчить получение такого рода изобретений. Этот метод должен пролить свет на вещи такими, как они есть без суеверия и обмана, ошибок и путаницы, что имеет еще большую ценность, чем все плоды изобретений вместе взятые. Тем самым у Бэкона изменяется сама система человеческих знаний, которые больше не рассматриваются как закрытая система, канон, а постоянно обновляемая, открытая система, представляющая собой плод коллективного познания. Наука будущего должна стать деятельной наукой, а ее методология должна основываться на соединении экспериментальной и рациональной способностей духа. Речь идет о методологии исследования не как инструмента организации знаний, а как переноса коллективного опыта в еще неизведанные области. Отсюда проистекает его идея научно-технического прогресса, как передаваемого от поколения к поколению научного опыта, получаемого в каждый момент времени в результате кооперации разделенного труда исследователей.

Наука впервые у Бэкона выступает как научное исследование, организованное по прикладным сферам в исследовательские лаборатории, служащие общественным нуждам, т.е. непосредственно обслуживает эти общественные нужды. Однако, это - прежде всего нужды национального государства, в том числе и научно-техническое развитие военной сферы. Таким образом, программа Фр. Бэкона выражает и продолжает линию агрессивного подхода к освоению богатств природы для человеческих целей. Сформулированная им программа, будучи несомненно прогрессивной в то время, хотя и содержала подводные камни, была успешно реализована в течение 19-20 столетий, но именно к концу двадцатого столетия мы подошли к тому моменту, когда можно сказать, что эта программа исчерпала себя.

Увеличение человеческой мощи, господства человека над природой и всеми полезными искусствами, мануфактурами, механическими изделиями и машинами с помощью экспериментов, причем не обращая внимания на вопросы теологии, морали, политики, метафизики, грамматики, риторики и логики, стало девизом и Лондонского королевского общества. Это отделение естественно-научного исследования ото всех этических и религиозных вопросов, носившее тогда прогрессивный характер, приходит сегодня в противоречие с современным общественным развитием, поскольку устраняет границы возможного для человека в отдельности и человечества в целом, ставя его в один ряд с Богом-творцом, создающим „земной рай“ с помощью промышленности, техники и науки. Современный этап развития науки и техники наглядно показал те границы, за которыми наука и техника, сегодняшняя или будущая, сталкивается с неразрешимыми для нее, или лучше сказать, самою ею развитыми научными и техническими проблемами. Развитие представления о научно-техническом прогрессе связано с идеей делаемости или проектируемости всего и вся, т.е. принципиальной возможности и даже необходимости реализовать, осуществить, исполнить то, что задумано, замышлено, запроектировано в научных разработках и что по умолчанию является благом для человечества, с иллюзией того, что наука способна раньше или позже с достаточной степенью точности предсказать, предусмотреть, предвидеть и, по крайней мере, свести к минимуму всякие негативные последствия этих научных проектов. Это "тотальное" проектирование всего и везде привело первоначально к "безграничному" расширению содержания проектирования, доводящему идею проектной культуры до абсурда и приведшему, в конечном счете, к осознанию ее границ.

Таким образом человек в процессе сциентификации и технизации своим безудержным стремлением к господству над природой разрушает всякие естественные и социальные границы и особенно в сочетании с постоянно прогрессирующим экономическим ростом угрожает существованию не только самого человечества, но всей

26

биосферы Земли. Такого рода научно-технический прогресс оборачивается в конечном счете регрессом прежде всего в экологической сфере, ведет к разрушению защитных сил окружающей среды и самого человеческого организма. Его можно сравнить с открытием ящика Пандоры, приносящего человечеству одновременно с благодатным даром Прометея неисчислимые бедствия и болезни.

Атомная техника, химическая технология и генная инженерия, основывающиеся на достижениях соответственно ядерной физики, синтетической химии и молекулярной биологии особенно глубоко внедряются в природные процессы и структуры, манипулируя уже не непосредственно ощутимыми феноменами, а именно этой „вторичной“ научной реальностью, создавая новые комбинации чуждых „первичной“ природе материалов, элементов и организмов. При этом абсолютно непредсказуемыми, непросматриваемыми и часто необратимыми оказываются последствия такого рода искусственного вторжения в естественную сферу. Альтернативой подобному техническому действию становится создание новой парадигмы в науке и технике, ориентированной на учет переносимости природой таких вторжений на базе равноправных партнерских взаимоотношений с окружающей человека средой.

Новый грядущий этап в развитии современной науки и техники иногда обозначается как альтернативное разграничение „жестких“ и „гибких“ естествознания и техники.

Современное общество часто называют информационным обществом, как нового этапа постиндустривального общества или эпохи научно-технической революции, концепции которых были популярны в 70-е – 80-е гг. двадцатого столетия. Что несет нам информационное общество, информационный век, в чем его плюсы и минусы? Нам

Понятие „гибкой“ (или „смягченной“) науки и техники возникло в связи с критикой традиционной „жесткой“ („суровой“ по отношению к природе) химии, в ходе попыток свести к минимуму появление побочных продуктов химических производств, например, диоксинов, которые могут оказаться и действительно оказываются губительными для окружающей среды и самого человеческого организма, уменьшением выбросов вредных веществ в атмосферу, а также загрязнений воды и почв отходами производства. Точно также и в биологии можно различать эволюционную биологию, рассматривающую организм в качестве продукта долгой истории, и функциональную биологию, основывающуюся на принципах математизированного экспериментального естествознания (к последней относится, например, генетика и экспериментальная молекулярная биология). „Жесткие“ естествознание и техника ориентируются на идеалы научной рациональности и технического действия, выработанные идеологами классического естествознания Галилеем, Бэконом, Ньютоном и Декартом, но остающимся действующими в значительной степени, хотя и в видоизмененном виде, и в рамках неклассической науки. „Физика 20 столетия весьма ясно показала, что в науке не существует абсолютной истины, что все наши представления и теории являются в ограниченной степени соответствующими истине и лишь приближающимися к ней“. Эти представления несомненно сыграли свою положительную историческую роль, но привели к формированию своего рода „жесткой науки“ и развитию базирующейся на ней „жесткой технологии“. „Только к середине 20 века стало ясно, что представление о жестком естествознании было частью картезианско-ньютонианской парадигмы, парадигмы, которая должна быть преодолена“.

F. Capra. Wendezeit. Bausteine fьr ein neues Weltbild. Berlin, München, Wien & Scherz, 1983, S. 56, 68. (F. Capra. The Turning Point. 1982)

Это различение родилось в процессе философского обоснования политики зеленых партий

прежде всего в США и в ФРГ и имело последствия как в политике (связанные с развитием идей экологических технологий, минимального использования невозобновимых ресурсов, отказа от энергоемких производств и программ атомной энергетики), так и в технологической и хозяйственной практике (попытки создания экологически щадящих, например, химических производств, скажем, красителей, на органической основе. Следует отметить, что все эти попытки встречают сопротивление промышленного лобби и часто не являются еще достаточно конкурентоспособными. H. Fischer. Plädoyer fьr eine Sanfte Chemie: über die nachhaltige Gebrauch der Stoffe. Braunschweig: Alembik-Verl., 1993

27

пророчат информационное и компьютерное общество, которое благодаря микроэлектронной революции принуждается к драматическим социальным изменениям и даже к преобразованию ценностей. Германский философ техники Г. Бехманн, выделяет и анализирует следующие концепции информационного общества.

28

1. Информационное общество как информационная экономика рассматривается обычно в двух основных аспектах – производственном и профессиональном. «Производственный подход» подчеркивает последовательный переход от сельскохозяйственного к промышленному и от него к информационному секторам экономики, как ведущему в современном обществе. «Профессиональный подход» основывается на анализе профессиональной структуры общества, в которой, например, выделяются производители и потребители информации, рассматриваются различные виды работ в информационном секторе экономики, добавившемся к ее традиционным сельскохозяйственному, промышленному и сервисному секторам.

2. Информационное общество как постиндустриальное общество рассматривается в широко

известной концепции американского социолога Д. Белла, согласно которой, если главными принципами промышленного общества являются производство товаром прежде всего с помощью машин и частная собственность, то информационное общество связано в основном с производством и использованием информации с помощью интеллектуальных технологий, базирующихся на компьютерной обработке информации, что приводит к росту значения в этом обществе теоретического знания и науки. Однако, как подчеркивает Бехманн, для Белла главную роль в информационном обществе играет не социальный контроль, например, в виде создания института социальной оценки научно-технического и хозяйственного развития, а научные информирование и подготовка решений, призванные обеспечить максимизацию прибыли, конкурентоспособность и т.п., и тогда оно понимается более не как пост-индустриальное, а как информатизированное промышленное общество, детерминированное рыночной экономикой.

3. Информационное общество как общество знания рассматривается, если акцент делается не только

на рост значения теоретического знания в социальном познании, но и социально детерминированные процессы его распределения и воспроизведения, причем не только научно созданного, но и общепризнанного знания, поскольку кроме науки в современном обществе существуют и другие источники знания, как, например, религиозное знание, народная мудрость, поэзия и т.д. Но особое значение в таком обществе получает не само знание, а его недостаток, поскольку именно недостаток знания часто становится социальным аргументом, особенно в обществе риска, когда онаучивание общества комбинируется с возрастанием его рефлексивности, необходимостью постоянной обратной связи знания с деятельностью. Научное знание, с одной стороны, рационализирует взаимоотношения общества и природы, если речь идет о естественнонаучном знании, и культуру общества, если речь идет о знании социальных наук, трансформированных в действия и решения, а с другой – порождает потребность во все новом и новом знании, чтобы преодолеть вновь возникшие и порожденные человеческой деятельностью опасности, неопределенности и неясности. В этой связи, как отмечает Бехманн, становится важным провести различение знания и информации: знание создает вообще способность действия, в то время как информация представляет собой знание, обработанное для целей использования, поэтому знание отражает статический структурный аспект, а информация – процессуальный аспект коммуникации.

4. Информационное общество иногда рассматривается как конец массового производства, поскольку

последнее предполагает стандартизацию производства товаров на гигантских промышленных предприятиях, а доминантной профессиональной группой становятся промышленные рабочие и привалирует ручной труд. Информационная же экономика, специфическим звеном которой является процесс создания и обработки информации, коренным образом изменяет организационную структуру предприятия. С одной стороны, возникают транснациональные корпорации, свободные от каких-либо национальных ориентаций и свободно действующие в международном масштабе, независимо от места их расположения, которые, с другой стороны, под давлением потребителя и международной конкуренции переходят на рельсы индивидуализированного производства. Именно информационные технологии создают основу для такой индивидуализации продуктов, состоящих в то же самое время из стандартизованных компонентов, которые могут производиться в массовом порядке, под желания конкретных потребителей, сокращают разрыв между производителем и потребителем. Сбор, обработка и распределение информации становятся важнейшим элементом процесса производства на всех уровнях промышленного предприятия от организации его работы до производства конкретных товаров и их распределения.

Bechmann G. Concepts of Information Society and the Social Function of Information. In: Towards the Information Society. The Case of Central and Eastern European Countries. Berlin u.a.: Springer, 2000

29

Как отмечает Бехманн, эти подходы содержат в себе общее: все они признавая, что возникающее новое общество вносит изменения в само ядро существовавшей до сих пор социальной структуры и инициирует новый способ производства. Труд и капитал, характерный для промышленного общества, заменяется здесь информацией и знанием как главными ценностями, но, что еще важнее, создается новый механизм непосредственного применения информации и знания в производственной и сервисной сферах, т.е. внимание фокусируется на процессе непрерывного обучения. Еще одной особенностью информационного общества становится создание «виртуального предприятия», не привязанного к определенному месту или даже национальному государству, которое за счет своевременно получаемой и быстро перерабатываемой информации может гибко реагировать на любые запросы потребителя и колебания рынка, самоперестраиваясь и переструктурируясь в соответствии с этими запросами и колебаниями, становясь саморефлексивной системой. Таким образом информационное общество следует понимать как общество знания.

В информационный век можно говорить о двух альтернативах - тоталитарном и демократическом порядке знания. Оба они отражаются в духовной сфере. Мы надеемся, что основная тенденция общественного развития ведет к демократии. „Мы верим в демократию лишь в этом рассудительном смысле - как государственную форму с наименьшими недостатками. ... „Демократия - самая плохая из всех форм правления“, - сказал однажды Уинстон Черчиль, - „за исключением всех остальных форм“.6 При тоталитарном порядке научное исследование и система образования сильно идеологически регламентированы. При демократическом порядке речь идет о свободном научном исследовании и обучении. В современной сфере исследования и обучения существует два основных способа организации теоретических знаний: первый ориентирован более на монологическое мышление и фактически соответствует тоталитарной организации знаний, а второй - плюралистическому, диалогическому стилю мышления и демократической организации знаний. Термин «информационное общество», как подчеркивает Бехманн, представляет собой скорее политическую программу, чем теоретическое понятие. При этом неявно предполагается, что прогрессивный путь к информационному обществу, по которому движутся сегодня все промышленно развитые государства, должен привести как эти отдельные национальные государства, так и все мировое сообщество в целом к развитию конкурентно-способной в глобальном масштабе экономики, созданию новых рабочих мест и решению экологических проблем. Причем считается, что поскольку информационное общество требует и новых форм активного участия населения в политических решениях, оно автоматически создаст основы для демократического развития и приведет к революции не только в профессиональной деятельности, но и в повседневной жизни. Возможен, однако, и иной тоталитарный сценарий развития информационного общества, при котором с помощью тех же самых компьютерных средств может быть установлен тотальный контроль за распределением и потреблением информации, а также за личностью, вмешательство в частную сферу государства или криминальных структур, установление диктата транснациональных корпораций по отношению к объединениям граждан и даже национальным государствам. Информационное общество зачастую характеризуется через отнесение к тем современным технологиям, которые находят в нем применение, провозглашается в качестве новейшей технологической революции, а его возникновение определяется технологическими факторами: переходом от рассмотрения отдельных механических, электрических и электро-механических и т.п. элементов к электронным системам, микроминиатюризацией всех электронных элементов, дигитализацией коммуникации и процессов приема, передачи и хранения информации, а также взрывным развитием разработок в области программного обеспечения. Однако такое техническое описание информационного 6 Karl R. Popper. Woran glaubt der Westen? S. 250.

30

общества не может ничего сказать нам о социальных условиях и следствиях этого развития, поскольку пытается определить через результаты применения информационных технологий суть возникших в информационном обществе феноменов. Более конструктивными являются те теории, которые пытаются выявить культурные следствия производства, распределения и обработки информации, которые стали конституирующими условиями тех социальных структур, которые возникли в промышленно развитых странах под влиянием компьютерной революции. Это в свою очередь вызывает дискуссии о том, каким образом это новое значение информации должно оцениваться с точки зрения общества. Однако вне общества не существует никакой высшей инстанции, которая планирует или контролирует его, поскольку социальные системы развиваются как самореферентные, т.е. наблюдение и описание, планирование и контроль за обществом производится самим этим обществом, которое является в таком случае одновременно и объектом и субъектом собственной деятельности. Поэтому развитие информационного общества должно рассматриваться одновременно и как результат его естественной эволюции и как следствие политической воли, выраженной самим этим обществом.

В тоталитарном обществе знания (или информация) распределяются сверху вниз и строго дозировано. В демократической системе рыночного хозяйства знания рассматриваются как товар. Поэтому большое значение приобретает организация рекламы, сбыта инноваций, анализ рынка и т.п. Недостаточно только продуцировать новые знания и применять их лишь в технике. Необходимо коммерционализировать распространение изобретений, открытий, инноваций, сделать их доступными для населения. Именно в этом - конечная цель производства знаний в условиях демократического порядка знания - сделать их полезными обществу и доступными его членам, а не только узкому кругу носителей власти. „В сфере экономического порядка знания проводится различие между познанием и собственностью (на знания), чтобы наполнить рынок или плановое хозяйство идеями, которые представляют собой товар, как и любой другой товар, но только информационный товар. Побудителем этому является коммерциализация „знаниевого товара“ с определенными и приспособленными к его экономическому использованию правами собственности“.7

Тоталитарно-технократическое общество действует в условиях бесконтрольности и безнаказанности: любая критика государственно поддерживаемых технических и хозяйственных проектов со стороны общественности и прессы рассматривается как нарушение государственной тайны и выступление против общегосударственных интересов. Любое централизованное авторитарное государство исходит из того, что большинство граждан неспособно само нести ответственность за свои мысли и действия. Поэтому из числа привилегированного меньшинства создается слой менеджеров (номенклатура), призванная принимать решения за остальное общество, в том числе и в плане выбора направлений научно-технического развития. Однако создание атмосферы секретности или псевдосекретности, имеющее следствием ограничение доступа к информации, приводит к невозможности тотальной компьютеризации общества не столько в смысле недостатка компьютерных средств, сколько в плане невозможности организации эффективного оперирования с информацией. Именно свободный доступ к информации приводит к разрушению тоталитарной системы и уничтожению основы для доминирования технократии, поскольку основой их является исключительное право правящей элиты на владение недоступной другим информацией, которая циркулирует по так называемым закрытым каналам. По открытым же каналам циркулирует или неполная или вообще фальсифицированная информация. Такая ситуация, однако, приводит, в конечном счете к потере даже высшими эшелонами власти информирования о реальном положении дел в обществе. Только обеспечение свободного движения информации в 7 H.F. Spinner, Die Wissensordnung. Ein Leitkonzept für die dritte Grundordnung des Informationszeitalters. Opladen: Leske+Budrich, 1994, S. 128.

31

обществе и ее постоянной критической оценки самим обществом создаются впервые условия появления нового информационного общества в результате компьютерной революции.

Таким образом, свободный доступ к информации и участие населения в обсуждении крупных технократических проектов, с одной стороны, создает условия для преодоления господства технократии и экспертократии. Но, с другой стороны, появляются новые возможности возрождения технократического мышления в электронном обществе: манипулирование общественным мнением через электронные средства масс медиа и интернет, тенденциозное представление и искажение информации, спекуляция на «чувствах» среднестатистического бюргера и доверия к науке и средствам массовой информации, подтасовка фактов и создание иллюзии «научного» обоснования и т.п. Поэтому в информационном обществе формируется необходимость и возможность борьбы с этими технократическими тенденциями с помощью тех же мультимедийных средств, просвещения населения и гуманитарного образования, организации институтов относительно независимой междисциплинарной оценки и системного прогнозирования научно-технического.

Современный этап научно-технического развития характеризуется тем, что наряду со специализацией науки и техники новые продуктивные идеи и направления появляются прежде всего на границе различных научных и технических областей или, другими словами, важнейшей отличительной чертой последнего времени стало стремление к междисциплинарности. Постоянные дискуссии о правомерности той или иной точки зрения, стремление определить и переопределить проблему, обращение к истории науки, искусства и культуры за образцами и обсуждение методологических оснований комплексного исследования не являются знаком его недостаточной развитости. Это не означает недостижимости идеала естественнонаучного исследования, или, иными словами, монологического порядка знания, а нормальным и даже необходимым состоянием, одна из важнейших черт которого и заключается в стремлении к демократизации и плюрализации порядка знания в исследовании и обучении.

Таким образом компьютерные и коммуникационные системы и сети лишь создают условия для более оптимального функционирования социальной коммуникации, как впрочем и для возникновения новых рисков, но не могут подменить существующее общество какими бы то иными, несоциальными структурами, а информационное общество следует понимать как очередную стадию развития современного общества, достижимую с помощью этих новых научно-технических средств, а не как обособившееся об общества и существующее вне его и над ним «киберпространство», населенное нематериализованными сверчеловеками. В современном обществе формируется особый экономический порядок знания, под которым имеется в виду управление, распределение и обеспечение доступа к знанию или, другими словами, коммерциализация, приватизация и потребление знаний. Это особенно важно для создания демократического порядка знания. В тоталитарном обществе знания (или информация) распределяются сверху вниз и строго дозировано. В системе рыночного хозяйства знания рассматриваются как товар. Поэтому большое значение приобретает организация рекламы, сбыта инноваций, анализ рынка и т.п. Недостаточно только продуцировать новые знания и применять их лишь в технике. Необходимо коммерциализировать распространение изобретений, открытий, инноваций, сделать их доступными для населения. Именно в этом - конечная цель производства знаний в условиях демократического порядка знания - сделать их полезными обществу и доступными его членам, а не только узкому кругу носителей власти. Этот вопрос в России в настоящее время вообще не прояснен. Старая система государственного владения „знаниевым товаром“ перестала функционировать, а новая еще не создана.

32

На Западе в последнее время провозглашается необходимость перехода от научно-технической и хозяйственной (социально-экономической) политики общества и государства, а также отдельных социальных институтов (предприятий) к политике в области знаний. «Аналогичным образом изменяется и соотношение науки и политики. Раньше наука была односторонне связана с собственными внутренними проблемами построения теории, разработки методов или фундаментального исследования. В противоположность этому современная наука выступает как деятель, как Кассандра и принимающая меры. То, что в семидесятые годы двадцатого столетия зародилось как движение критического знания и альтернативных экспертов, сегодня превратилось в научную систему. … С развитием современных технологий возникают новые виды рисков и опасностей, которые ставят перед государством задачи не столько компенсаторные, связанные с устранением уже нанесенного ущерба, сколько превентивные. Становится необходимым долгосрочное планирование, которое должно относиться как к предвосхищению новых технических возможностей, так и к расчету и устранению рисков. Чтобы правильно решить эти задачи, государство должно мобилизовать достаточный научно-технический потенциал. Иными словами возникает тесная связь науки и политики».8

Глава 5. Этические проблемы современной науки и техники в ядерный век

5.1. До и после Чернобыля: технологический оптимизм и социальный пессимизм

Рис. 2.4. Чернобыль сегодня9

8 Г. Бехманн. Проблемно-ориентированное исследование как новый вид науки. В сб.: «Философия науки и техники – природа и техника на пороге 3 тысячелетия». Под ред. В.Г. Горохова. М.: РФО, 2005 9 Ядерная авария и безопасность установок РБМК. Кёльн: Общество по безопасности установок и реакторов (GRS) mbH, 1996

33

Простите нас земля, вода и звери, Простите люди и погибший лес. Домов покинутых разинутые двери Взывают к павшим символом небес.

За кадром времени погибшие солдаты И ликвидаторов забытый легион. Неисчислимы тайные затраты Построивших далекий полигон.

За что страдают жители той зоны, Неведомых изведовшие сил,

Отходов ядерных справлявших похороны, Никто нам до сих пор не объяснил.

Там паника, куда не дует ветер,

Прозрачных вод обманчивый настил ... Никто-никто за это не в ответе ...

Чей гений это запустил?

Кристальной лжи уверенные речи – Врачей фальшивых целый легион. Вы сами стали жертвой этой сечти. Весь мир сегодня ближний полигон!

Как в России, так и в западноевропейских странах в 70-е гг. XX века можно было

наблюдать своего рода технологический оптимизм. Верилось, что научно-технический прогресс решит если не все, то многие социальные проблемы и в обозримом будущем может наступить или общество всеобщего благоденствия или коммунизм. Эта вера в силу прогресса основывалась на уверенности в том, что наука и техника внесут свой вклад в удовлетворение человеческих потребностей, в освобождении от тяжелого физического труда, облегчение жизненно необходимых видов деятельности. Естественно, что эта позитивная установка накладывала отпечаток на все дискуссии по

поводу использования атомной энергии как для развития энергетики, так и в для оборонных целей. На Западе они концентрировались вокруг проблематики постиндустриального общества, а в странах социалистического лагеря – научно-технической революции, характеризующейся превращением науки в непосредственную производительную силу общества. Только после обнародования катастрофических следствий крупных технических аварий (на Западе на крупнейшем ядерном объекте в Великобритании - заводе по переработке отработанного ядерного топлива (ОЯТ) в Селлафилде в 1957 г., в СССР – на Чернобыльской АЭС катастрофы в 1986 г. – оба ядерных объекта использовались для производства плутония для военных нужд, а уже во вторую очередь как АЭС; в США аварии на АЭС Три-Майл-Айленд в 1979 г.) наступило отрезвление от технократических обещаний всеобщего счастья на Земле. К „началу третьего тысячелетия человечество подошло в состоянии проявляющегося со всей очевидностью кризиса своей цивилизации ... Современная цивилизация ... уже давно и полностью перешла на единые технологии все более изощренного разрушения экосистем и естественных сообществ организмов, деформации и направленных изменений окружающей среды. Научно-технический прогресс, скорость которого на 5 порядков превышает скорость создания новых „технологий“ биосферы (новых биологических организмов), порождает все более мощные источники возмущения, а направляемая по

34

преимуществу силами рынка экономика воплощает создаваемые человеком природоразрушающие технологии в хозяйственной практике“.10

Сегодня же во многих странах, например, в Германии ставится вопрос о закрытии атомных электростанций. Кроме того, остаются не решенными вопросы переработки и окончательного захоронения ядерных отходов. Причем стоимость их переработки и захоронения, как правило, не включается в стоимость строительства самих станций. Никто не предвидел также последствий возможных аварий на атомных станциях (не только экологических, для здоровья человека, но и финансовых). Так что развитие атомной энергетики демонстрирует один из наиболее ярких примеров непредсказуемости и неконтолируемости последствий научно-технического прогресса, выросшего из «агрессивной» линии развития техники, поскольку зарождение «мирного» атома происходило как становление побочной ветви военно-промышленного комплекса с целью оправдания военного использования мирным ее применением. «Создание атомной энергетики стало возможным благодаря двум открытиям, сделанным в конце 30-х гг. В 1938 г. два немецких химика, О. Ган и Ф. Штрассман, открыли деление ядер урана под воздействием медленных нейтронов. Этот процесс, названный тогда расщеплением, должен был сопровождаться выделением огромного количества ядерной энергии. В следующем году итальянский физик, нобелевский лауреат Э. Ферми, эмигрировавший в США, сформулировал идею осуществления управляемой цепной реакции при делении ядер урана, т.е. процесса, который однажды начавшись, обеспечивает условия для своего продолжения. ... Эти открытия, сделанные накануне Второй мировой войны, были использованы для обоснования и практических работ по созданию атомного оружия. ... В 1940 г. было теоретически установлено, что уран-238, из которого в основном состоит природный уран, поглощая лишние нейтроны, должен превратиться в новый элемент, получивший название „плутоний“. Его изотоп - плутоний-239 - является превосходным расщепляющим материалом, пригодным для изготовления атомного оружия. Плутоний можно было получить во время управляемой ядерной реакции в специально созданном ядерном реакторе. ... Управляемая ядерная энергия сулила уникальные возможности. Появилась идея использовать ее для создания ядерных энергетических установок для военно-морского подводного флота ... и как энергоисточник для выработки тепла и электроэнергии ... начался этап освоения «мирного» атома. ... Ядерная энергетика заимствовала все достижения науки и техники, полученные при создании ядерного оружия. ... К сожалению, во всем мире в тот период при выработке идеологии ядерной энергетики не закладывалось понятие предотвращения возможности возникновения запретной аварии с выходом радиоактивности за пределы рабочей площадки».11

Мирное использование разработанной для военных целей техники неизбежно несет на себе отпечаток второстепенного побочного продукта. Как и при ведении военных действий мирное использование военных технологий предполагает само собой разумеющимся определенный процент жертв. Однако, никакие ссылки на государственную, экономическую или техническую целесообразность и высшие научные интересы не могут оправдать морального и материального ущерба, который может быть нанесен человеку и окружающей среде. После чернобыльской катастрофы произошел поворот в мировоззрении, появилось осознание необходимости привлечения независимых и незаинтересованных экспертов для оценки безопасности техники, а также ограниченности человеческого познания и возможностей научного предсказания. Постепенно приходит осознание различия в положении создателей (не находящихся в случае аварии в зоне опасности), сотрудников АЭС (сознательно идущих на работу на этот радиационно опасный объект) и жителей в ближайшей и удаленной зоне, часто не имеющих представления о том, какой реальной опасности они подвергаются, а также необходимость информирования населения и политических кругов о нормальном положении дел на АЭС и вокруг нее, отклонениях от нормы и чрезвычайных ситуациях. При создании и эксплуатации атомных электростанций сталкиваются ведомственные, государственные и общечеловеческие интересы, поэтому важна организация независимой (от эксплуатирующих организаций, организаций-разработчиков станций, организаций,

10 В.И. Данилов-Данильян, К.С. Лосев. Проблемы устойчивого развития человечества. В кн.: Россия в окружающем мире: 1998 (Аналитический ежегодник). М.? Изд-во МНЭПУ, 1998, с. 39. 11 В.Ф. Меньшиков. Россия с атомной энергетикой и без нее. В кн.: Россия в окружающем мире: 1998 (Аналитический ежегодник). М.: Изд-во МНЭПУ, 1998, с. 137-138.

35

призванных устранять последствия аварии, заинтересованных научно-исследовательских и проектных институтов и т.п.), но квалифицированной оценки их проектов и наблюдения за радиационно опасными объектами, а также интернационализации информационного обмена о радиационной ситуации. Решающее значение приобретает организация свободного доступа к информации и на его основе создания возможности свободного выбора индивида (а не выбора "за него") как важнейшего принципа демократического общества. Происходит осознание необходимости создания надежной и безопасной техники и оценки не только ее возможных отрицательных последствий уже после ее создания, но и до и в процессе ее создания. В 60-е – 70-е годы ХХ столетия в этой области уже сложилось достаточно сплоченное и однородное научно-техническое сообщество, которое стало обращать внимание широкой общественности и политиков на таящиеся в атомной науке и технике, как мирного, так и военного назначения опасности и риски. Достаточно назвать в этой связи имена Сахарова и Оппенгеймера, который сравнил укрощение атомного ядра с грехопадением человека в райском саду. Этой теме посвящены статьи известного германского философа Ханса Ленка «Социальная ответственность создателей за функционирование сложных технических систем» и А.Ю. Севальникова «Ядерная обреченность 20 века», в которых основное внимание уделяется одной из сторон научно-технической революции ХХ века, а именно овладения ядерной энергией и создания атомной бомбы. Атомный проект явился, пожалуй, одим из ключевых проектов минувшего столетия. Впервые вокруг, сначала казалось бы чисто научной проблемы, сгруппировались вопросы политики, власти, высоких технологий и собственно науки. Наверно, это был первый масштабный научно-технический проект, который и определил лицо современной цивилизации и создал ее многочисленные проблемы. Анализ развития истории ядерной физики показывает, что вся логика движения в этой области с необходимостью приводила к необходимости включения государственных структур в материально-финансовое обеспечение исследовательских работ. Причина состояла не только в том, что резко усложнялась используемая экспериментальная аппаратура и, соответственно, резко возрастала ее стоимость. Овладение ядерной энергии потребовало до сих пор невиданной координации действия целого комплекса направлений как в области науки и техники, так и государственной политики. Дело все в том, создание ядерного оружия, это не только чисто физический проект. По сути дела здесь впервые был успешно реализован междисциплинарный научно-технический проект. Атомную бомбу кроме физиков создавали химики целого ряда направлений, металлурги, в осуществлении проекта принимали участие медики, биологи и геологи. Потребовалось создание целого ряда совершенно новых технологических предприятий. Нельзя забывать также что с этим проектом теснейшим образом было связано и развитие средств доставки - ракетно-космической техники, а также создание первых электронно-вычислительных машин и совершенствование и создание новых типов радиолокационных станций. Совершенно понятно, что столь грандиозная программа в принципе не могла реализоваться без участия государства и государственной координации многочисленных направлений ядерного проекта.

Аналогичную ситуацию мы наблюдаем сегодня в области нанотехнологии. Еще не разобравшись даже со специально научной точки зрения, например, с тем, что нам могут принести нанотрубки или внедрение разнообразных имплантатов на нанооснове в человеческий организм и даже в мозг, в последние годы растет число вновь созданных фирм предлагающих нанопродукты. Действительно представителей современной нанотехнонауки, как и ученых-атомщиков можно сравнить с персонажем известного стихотворения Гёте «Ученик чародея», который начал «творить чудеса» еще не разобравшись до конца, какие это может вызвать последствия и не смог остановить запущенный им процесс («эксперимент»): "Вызвал я без знанья Духов к нам во двор и

36

забыл чуранье, как им дать отпор!" «Их неосведомленность обошлась дорого ... Расщепление ядра предоставило огромные источники энергии, когда либо доступные человечеству, но связанные с их освоением затраты и трудности окзались не менее могучими. ... они принесли такой ущерб окружающей среде и здоровью людей, что человечество обречено залечивать эти раны целые десятилетия и даже столетия. ... Ядерные установки представляли собой государство в государстве». В США и в СССР эта область была долгое время закрыта для обсуждений и свободного получения информации о несчастных случаях и катастрофах. «Классическим примером такого общего стиля мышления было сокрытие ЦРУ и КГБ данных о катастрофе на ядерном объекте «Маяк» (вблизи многомиллинного города Челябинск) в 1957 г., когда произошел выброс на хранилище радиоактивных отходов». Поэтому о какой реалистической оценке технологических рисков для общества здесь вообще могла идти речь. В данном случае срабатывала милитаристкая идеология: на войсковых учениях, как и на войне обязательно калкулировали определенный процент жертв. То, что он принимал зачастую гигантские размеры, в расчет не принималось и даже врачи после таких катастров давали подписку хранит государственную тайну и не разглашать степень риска, которому подверглось местное население. В течение долгих двадцати лет эти службы безопасности отказывались информировать остальной мир о катастрофе огромного масштаба и ее последствиях ... Поэтому до сих пор нет возможности установить действительное количество жертв производства атомного оружия, не в последнюю очередь из-за стремления сделать из этого тайну, пытаться замять и пренебрежительного отношения к здоровью людей со стороны официальных органов ... и это считалось нормальным при создании и эксплуатации атомных фабрик. Даже в США, где закон дает гражданам значительные возможности потребовать отчета государства за свои ошибочные действия, многое остается неизвестным».12 Эта тема затрагивается в статье В.Г. Горохова и К. Шерц (Германия) «Социальные и экологические последствия техники (Сравнительный анализ социо-культурных сособенностей развития атомной техники в России и в Германии)», в которой сравнивается ситуация вокруг аварии на закрытом полигоне по переработке ядерных отходом «Маяк» вблизи Челябинска и в Мурманской области, где близость к границам Новрегии и Финлядии, а также ангажированность общественности и местных властей создала обстановку открытости и заботы о населении в регионе, насыщенном ядерными объектами. В данной статье содержится попытка показать, что оценка социальных последствий техники и обращение с рисками зависит от социально-политического контекста.

Главной предпосылкой сознательного участия общественности в обсуждении проблем радиационной безопасности является регулярная информированность населения о реальном состоянии дел в этой области. Классическим негативным примером, иллюстрирующим важность своевременного информирования общественности, является Чернобыльская катастрофа, когда руководство СССР и даже непосредственно затрагиваемое местное население получили релевантную информацию о масштабах случившегося с непростительным опозданием, стоившим жизни и здоровья огромному количеству людей и приведшему к радиационному загрязнению огромных территорий многих стран. Причем эта информация поступила руководству страны сначала из зарубежных источников, поскольку местные власти и промышленное лобби всегда пытаются скрыть негативную информацию не только от общественности, но и от своего собственного руководства в надежде разрешить возникшую проблему своими силами. Невозможность «своими силами» реально оценить сложившуюся экстраординарную ситуацию и привела к катастрофическим последствиям для экологической безопасности не только собственной страны, но и всего европейского региона. Одной из причин этой 12 Hertsgaard M. Expedition ans Ende der Welt. Auf der Suche nach unserer Zukunft. Frankfurt a.M., 2001, S. 199, 197-198, 200-201

37

катастрофы несомненно была атмосфера тотальной секретности, идущая от особенностей организации военно-промышленного комплекса, причем не только от общественности, но и от специалистов. «Самый яркий пример – авария на Ленинградской АЭС в 1975 г. ... Она протекала по близкому с чернобыльской сценарию, но ее удалось остановить ... Однако информация о тяжелом ядерном инциденте была сразу же засекречена и не доведена до персонала других АЭС ...». Кроме того вопреки имевшимся конструктивным недоработкам (как, к стати сказать, и в случае с японскими АЭС) Правительственная комиссия приняла эти ядерно-опасные реакторы к эксплуатации.13

В конце данной тематической подборки дается обзор мнений различных специалистов о путях развития атомной энергетики с точки зрения Чернобыльской катастрофы.

Правовая ситуация в плане свободного доступа к экологической информации после Чернобыля несомненно изменилась к лучшему. «Одним из основных событий в 1990-е гг. было то, что информация о состоянии окружающей среды, которая раньше рассматривалась как государственная тайна … стала более доступной».14 Свободный доступ к информации и обсуждение общественностью спорных технических решений означали конец господства технократии и экспертократии, которая находила поддержку в тоталитарном обществе и, в свою очередь, научно обосновывала планы и действия его руководителей. В принятой в 1998 году в Орхусе Конвенции ООН «О доступе к информации, участии в принятии решений и доступе к юстиции в области окружающей среды» утверждается не только право любых юридических и физических лиц запросить такого рода информацию, не объясняя причин запроса, и соответствующих ответственных органов и лиц сообщать эту информацию, но и «так часто игнорируемую обязанность властей собирать и распространять информацию в области окружающей среды, не ожидая при этом запроса. В этом документе предусматривается, в частности, обязанность постепенно собирать информацию в компьютерных базах данных, обеспечивая ее доступность через сеть телефонной связи».15 Тоталитарно-технократическое общество действует в условиях бесконтрольности и безнаказанности: любая критика государственно поддерживаемых технических и хозяйственных проектов со стороны общественности и прессы рассматривается как нарушение государственной тайны и выступление против общегосударственных интересов. «Централизованное авторитарное государство исходит из того, что большинство его граждан не в состоянии ответственно думать и действовать, самим заботиться о себе и быть полезными сообществу. Оно создает из привилегированного меньшинства управляющий круг людей», который принимает на себя право решения за остальное общество.16 Волюнтаристское распоряжение огромными ресурсами при жестко централизованном государственном аппарате и партийном идеологическом контроле да еще и облеченное в тогу государственной тайны имело следствием перекосы в промышленном и хозяйственном развитии, необоснованные затраты на поддержку отдельных часто утопических, неэкономичных и даже вредных для населения проектов. Следствием такого рода хозяйственно-технической политики было также крупномасштабное загрязнение окружающей природной среды. Этот период завершился крахом советской командно-административной системы и развалом социалистической экономики, которая не в состоянии развиваться в условиях свободной конкуренции и

13 Незвестный Чернобыль: история, события, факты, уроки. М.: Издательство МНЭПУ, 2006, с. 331-332 14 Обзор деятельности по охране окружающей среды. Российская Федерация. Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР/OSED), Центр по сотрудничеству со странами-нечленами, 1999, с. 141 15 И. Бертело. Доступ к информации, участие населения. Роль местных органов власти. В: NATUROPA, 1999, № 89, с. 9 16 DABEI-Handbuch für Erfinder und Unternehmer: von der Idee zum Produkt und zur Vollbeschäftigung. Düsseldorf: VDI-Verlag, 1987, S. 327

38

демократического общества. К такому концу ее привела переоценка своих возможностей централистским государством и номенклатурой как правящей прослойкой этого общества, во многом также и из-за того, что, ограничив доступ к информации широких кругов общественности и свободу прессы, правящая элита отгородила саму себя от возможности получать негативную информацию и критически оценивать имеющуюся информацию.

«Создание обширной технологической бюрократии, использующей намеренно туманную терминологию, защищенной государственными тайнами, защищенной от рыночной конкуренции, обслуживающей привилегированную политическую элиту, – это результат социальных и политических выборов ХХ века - века оружия массового уничтожения. Ядерные технологии принуждают общество к отказу от демократических принципов, обуславливая опасный возврат к тоталитаризму».17 В условиях господствовавшего тогда тоталитарного режима и командно-административной экономической системы не возникало самой мысли о какой-либо не только юридической, но даже и моральной ответственности. Всякая информация о загрязнении окружающей среды, несанкционированных выбросах и даже локальных катастрофах, неизбежно связанных с такого рода развитием новой техники без оглядки на ее последствия для здоровья населения планеты и биосферы Земли, считалась строго секретной и не просачивалась в средства массовой информации. Во всех странах мира «на протяжении длительного времени информация об атомной энергетике хранилась за семью печатями в пусть и компетентных, но совершенно непроницаемых технократических структурах».18 Если она и попадала журналистам, то вытравливалась цензурой еще до публикации.

Однако вместе с распадом командно-административной системы ситуация резко изменилась. Свободный доступ к информации, в том числе экологической – необходимое условие развития демократии и социальной рыночной экономики. «Если в прошлом правительства сами пытались решить все проблемы окружающей среды, то теперь в Повестке дня на ХХI век содержится требование привлекать всех участников данного процесса. … Они имеют право на то, чтобы жить в здоровой окружающей среде, но они несут за это и свою часть ответственности. Для того, чтобы выполнять свой долг и участвовать в процессе принятия решений в области окружающей среды, население должно иметь доступ к информации».19

5.2. От Чернобыля до Фукусимы: технологические риски как социальная и этическая проблема

Рассмотрим теперь технологические риски как социальную и этическую проблему.

5.2.1. Технологические риски как социальная проблема

В 60-е – 70-е годы ХХ столетия в этой области уже сложилось достаточно сплоченное и однородное научно-техническое сообщество, которое стало обращать внимание широкой общественности и политиков на таящиеся в атомной науке и технике, как мирного, так и военного назначения опасности и риски. Достаточно назвать в этой связи имена Сахарова и Оппенгеймера, который сравнил укрощение атомного ядра с грехопадением человека в райском саду. Атомный проект явился, пожалуй, одим из ключевых проектов минувшего столетия. Впервые вокруг, сначала казалось бы чисто научной проблемы, сгруппировались вопросы политики, власти, высоких технологий и собственно науки. Наверно, это был первый масштабный научно-технический проект, который и определил лицо современной цивилизации и создал ее многочисленные

17 Плутониевая экономика: выход или тупик? Плутоний в окружающей среде. Челябинск: Челябинская областная общественная просветительская организация «Движение за ядерную безопасность», 1998, с. II-6 18 Ж.-П. Массюэ. Приемлем ли риск атомной энергетики? В: NATUROPA, 1999, № 90, с. 12 19 В.Ж. Какебеке. Права граждан в области окружающей среды. В: NATUROPA, 1999, № 90, с. 27

39

проблемы.20 Анализ развития истории ядерной физики показывает, что вся логика движения в этой области с необходимостью приводила к необходимости включения государственных структур в материально-финансовое обеспечение исследовательских работ. Причина состояла не только в том, что резко усложнялась используемая экспериментальная аппаратура и, соответственно, резко возрастала ее стоимость. Овладение ядерной энергией потребовало до сих пор невиданной координации действия целого комплекса направлений как в области науки и техники, так и государственной политики. Дело все в том, создание ядерного оружия, это не только чисто физический проект, в в первую очередь междисциплинарный научно-технический проект. Атомную бомбу кроме физиков создавали химики целого ряда направлений, металлурги, в осуществлении проекта принимали участие медики, биологи и геологи. Потребовалось создание целого ряда совершенно новых технологических предприятий. Нельзя забывать также что с этим проектом теснейшим образом было связано и развитие средств доставки - ракетно-космической техники, а также создание первых электронно-вычислительных машин, а также совершенствование и создание новых типов радиолокационных станций и систем противоракетной обороны. Совершенно понятно, что столь грандиозная программа в принципе не могла реализоваться без участия государства и государственной координации многочисленных направлений ядерного проекта.

Аналогичную ситуацию мы наблюдаем сегодня в области нанотехнологии. Еще не разобравшись даже со специально научной точки зрения, например, с тем, что нам могут принести нанотрубки или внедрение разнообразных имплантатов на нанооснове в человеческий организм и даже в мозг, в последние годы растет число вновь созданных фирм предлагающих нанопродукты.21 Действительно представителей современной нанотехнонауки, как и ученых-атомщиков можно сравнить с персонажем известного стихотворения Гёте «Ученик чародея», который начал «творить чудеса» еще не разобравшись до конца, какие это может вызвать последствия и не смог остановить запущенный им процесс («эксперимент»): "Вызвал я без знанья Духов к нам во двор и забыл чуранье, как им дать отпор!" «Их неосведомленность обошлась дорого ... Расщепление ядра предоставило огромные источники энергии, когда либо доступные человечеству, но связанные с их освоением затраты и трудности окзались не менее могучими. ... они принесли такой ущерб окружающей среде и здоровью людей, что человечество обречено залечивать эти раны целые десятилетия и даже столетия. ... Ядерные установки представляли собой государство в государстве». В США и в СССР эта область была долгое время закрыта для обсуждений и свободного получения информации о несчастных случаях и катастрофах. Поэтому о какой реалистической оценке технологических рисков для общества здесь вообще могла идти речь. В данном случае срабатывала милитаристкая идеология: на войсковых учениях, как и на войне обязательно калкулировали определенный процент жертв. То, что он принимал зачастую гигантские размеры, в расчет не принималось и даже врачи после таких катастров давали подписку хранить государственную тайну и не разглашать степень риска, которому подверглось местное население. ... Поэтому до сих пор нет возможности установить действительное количество жертв производства атомного оружия, не в последнюю очередь из-за стремления сделать из этого тайну, пытаться замять и пренебрежительного отношения к здоровью людей со стороны официальных органов ... и это считалось нормальным при создании и эксплуатации атомных фабрик. Даже в США, где закон дает гражданам значительные возможности потребовать отчета государства за свои ошибочные действия,

20 Gleitsmann R.-J. Über die Verantwortbarkeit wissenschaftlicher Erkenntnis: das Fallbeispiel Kernforschung und Atombombe 1938–1945. In: Fallstudien zur Ethik in Wissenschaft, Wirtschaft, Technik und Gesellschaft. M. Maring (Hrsg.). Karlsruhe Institute für Technologie (KIT): KIT Scientific Publishing, 2011 21 Fleischer T. Nanotechnologie. In: Fallstudien zur Ethik in Wissenschaft, Wirtschaft, Technik und Gesellschaft. M. Maring (Hrsg.). Karlsruhe Institute für Technologie (KIT): KIT Scientific Publishing, 2011

40

многое остается неизвестным».22 Однако в отличие от ситуации, описанной в стихотворении Гёте, в случае с атомными и нано технологиями, такого учителя, который исправил бы ошибки «подмастерьев» просто не существует.

Как подмастерье чародея

С напрасной гордостью в груди, Лишь пусковым ключем владея,

Призвали вы за чародея: «Встань, мирный атом, и иди!»

Повис вопрос:

А где учитель? – Ошибок неизбежных ход –

Кто этот страшный повелитель, Прогресс толкающий вперед?

Кто к нам сойдет и все поравит? Господь сам или дьявол злой? Ошибки наши кто исправит? Или пройдет само собой?

Кроме того, мирное (вторичное, оправдательное) использование разработанной для

военных целей техники неизбежно всегда несет на себе отпечаток второстепенного побочного продукта. Как и при ведении военных действий мирное использование военных технологий предполагает само собой разумеющимся определенный процент жертв. Однако, никакие ссылки на государственную, экономическую или техническую целесообразность и высшие научные интересы не могут оправдать морального и материального ущерба, который может быть нанесен человеку и окружающей среде. После чернобыльской катастрофы произошел поворот в мировоззрении, появилось осознание необходимости привлечения независимых и незаинтересованных экспертов для оценки безопасности техники, а также понимание ограниченности человеческого познания и возможностей научного предсказания. При создании и эксплуатации атомных электростанций сталкиваются ведомственные, государственные и общечеловеческие интересы, поэтому важна организация независимой (от эксплуатирующих организаций, организаций-разработчиков станций, организаций, призванных устранять последствия аварии, заинтересованных научно-исследовательских и проектных институтов и т.п.), но квалифицированной оценки их проектов и наблюдения за радиационно опасными объектами, а также интернационализации информационного обмена о радиационной ситуации. Решающее значение приобретает организация свободного доступа к информации и на его основе создания возможности свободного выбора индивида (а не выбора "за него") как важнейшего принципа демократического общества.

Атомная техника, химическая технология и генная инженерия, основывающиеся на достижениях соответственно ядерной физики, синтетической химии и молекулярной биологии особенно глубоко внедряются в природные процессы и структуры, манипулируя уже не непосредственно ощутимыми феноменами, а именно этой «вторичной» научной реальностью, создавая новые комбинации чуждых «первичной» природе материалов, элементов и организмов. При этом абсолютно непредсказуемыми, непросматриваемыми и часто необратимыми оказываются последствия такого рода искусственного вторжения в естественную сферу. Альтернативой подобному техническому действию становится создание новой парадигмы в науке и технике, ориентированной на учет переносимости природой таких вторжений на базе равноправных партнерских взаимоотношений с окружающей человека средой. 22 Hertsgaard M. Expedition ans Ende der Welt. Auf der Suche nach unserer Zukunft. Frankfurt a.M., 2001, S. 199, 197-198, 200-201

41

Проблематика оценки последствий техники находится сегодня в центре внимания не только философов техники, но и широкой общественности. Социальная оценка техники является инструментом консультирования принимающих решения политиков, причем речь идет о таких различных формах политического консультирования, как слушания, экспертные советы, анкетные комиссии и т.д. Такого рода экспертиза должна быть, конечно, профессиональной, но, в то же время, и общественной (как в смысле привлечения представителей населения, затрагиваемого тем или иным конкретным проектом, так и в смысле независимости от лобирующих данный проект групп ученых, инженеров и менеджеров). Речь идет о демократизации современного проектирования в направлении плюрализма мнений. Демократизация понимается здесь в том смысле, что должны быть выслушаны и приняты во внимание все, в том числе, альтернативные точки зрения, а не только мнение проводящих предложенное решение экспертов, но также пожелания пользователей и жителей прилегающих территорий. При этом следует принимать во внимание различия в положении создателей (не находящихся в случае аварии в зоне опасности), сотрудников АЭС (сознательно идущих на работу на этот радиационно опасный объект) и жителей в ближайшей и удаленной зоне, часто не имеющих представления о том, какой реальной опасности они подвергаются.

Без, хотя бы относительно независимой оценки новой техники и технологии, не только заинтересованными в ее разработке и внедрении учеными, инженерами, менеджерами и политиками крупные техногенные катастрофы или более мелкие, но не менее опасные аварии, как негативные последствия техники, невозможно предотвратить. Однако этого мало, поскольку сегодня тесная связь и даже зависимость государства от результатов и динамики научно-технического развития предъявляет новые требования к институциализации процесса принятия политических решений. Быстро нарастающие изменения окружающей среды, вызванные неконтролируемым промышленным развитием, невозможно взять под контроль без использования политических средств. Современные продвинутые технологии приносят с собой новые удобства для потребителей, прибыли и преимущества в экономической и политической сферах, но и новые виды рисков и опасностей, которые ставят перед государством задачи не только компенсировать уже нанесенный ущерб, сколько выработать превентивные меры, снижающие степень риска. Становится необходимым долгосрочное планирование научно-технического развития с целью, как предвосхищения новых технических возможностей, так и расчета степени риска и разработки упреждающих мероприятий по устранению рисков. Чтобы правильно решить эти задачи, государство должно мобилизовать достаточно крупный научно-технический потенциал, т.е. возникает настоятельная необходимость тесной связи науки и политики.

Такие последствия развития атомной энергетики, как последствия чернобыльской катастрофы не всегда возможно предсказать. Но необходимо, хотя бы пытаться это сделать по отношению к новым проектам, проводить соответствующие исследования, выслушивать мнения оппозиционеров еще до принятия окончательного решения, создать правовые механизмы, регулирующие все эти вопросы. Такого рода экспертиза должна быть, конечно, профессиональной, но, в то же время, общественной как в плане привлечения представителей населения, затрагиваемого тем или иным конкретным проектом, так и в смысле независимости от лобирующих данный проект групп ученых, инженеров и менеджеров.

Совеременное общество становится полем перманентного экспериментирования с новыми технологиями, следствия которого могут быть и являются не только позитивными, но и негатривными как для общества в целом, так и для отдельных его граждан, которые поневоле становятся подопытными кроликами и объектом злоупотреблений. Такое изменение соотношения социальных и технологических изменений в современном обществе вызывает рост осознания технологических рисков, связанных с внедрением и эксплуатацией сложных системотехнических комплексов,

42

электростанций, производства потенциально токсичных субстанций, возрастанием ощущения экологических угроз со стороны неконтролируемо разрастающихся масштабов фактически новой индустрии утилизации практически всех промышленных продуктов. Иллюзия того, что рыночная экономика способна автоматически регулировать этот процесс моментально исчезнет, если вспомнить с какими техногенными катастрофами связано развитие крупных технологических комплексов в двадцатом столетии.

Конечно, оценка социальных последствий техники и обращение с рисками зависит от социально-политического контекста. Но она зависит и от господствующей в обществе морали и от личной моральной и социальной ответственности ученых и инженеров, создателей новой техники и участвующих в ее эксплуатации. Таким образом все сходится на вопросах этики ученого, инженера, пользователя сложных социально-технических систем.

5.2.2. Технологические риски как этическая проблема

Проблема технологических рисков в последние десятилетия стала предметом

обсуждения не только технических специалистов, но и социально-гуманитарных наук. Это связано с тем, что она вышла за пределы узконаучных интересов, но попала в центр внимания самой широкой общественности. Учащающиеся техногенные катастрофы, связанные как с ошибками проектирования и природными катаклизмами, так и с нештатным использованием новой техники вывели эту проблематику на трансдисциплинарный уровень. Как отмечает К. Митчам23 проблема исследований технологических рисков возникла также в рамках обсуждения технической этики, когда понятие свободного и информированного согласия на риск переносилось из сферы медицины в область технологических рисков. Это было связано с поддержкой моральной оценки рисков со стороны неспециалистов, которая зачастую оказывалась более рациональной и взвешенной, чем оценка риска со стороны научно подкованных экспертов. Ответственность разработчиков новой техники и технологии не только перед нынешним, но и перед последующими поколениями очевидна каждому здравомыслящему и культурному человеку. Кроме того, в условиях развития средств космического наблюдения и высоко чувствительной измерительной техники невозможно скрыть от мировой общественности даже небольшие загрязнения окружающей среды в любой точке нашей планеты. А при необычайном росте экологического сознания в развитых западных странах такого рода негативные антропогенные воздействия на природу могут повлечь и часто влекут за собой экономические санкции и не только со стороны правительств этих стран, но и простого населения, которое добровольно отказывается покупать продукты, производство которых связано с загрязнением окружающей среды. Поэтому и российские промышленные компании будут, в конце концов, вынуждены постоянно демонстрировать, хотя бы мировой общественности, что вокруг их предприятий все экологически спокойно. Моральная, юридическая и экономическая безнаказанность руководства и отдельных работников промышленных предприятий в России, загрязняющих окружающую среду, может привести лишь к тому, что некоторые недобросовестные западные предприниматели постараются сбыть нам свои по экологическим причинам неакцептабельные в развитых западных странах продукты и технологии. Они постараются также передать в качестве «подарков» устаревшую технику, обозначаемую в этих странах как «спецотходы», утилизация которых у них стоит огромных денег. С некоторыми из таких отходов природа не только не в состоянии справиться самостоятельно, но и не существует до сих пор удовлетворительных научных и инженерных разработок,

23 Carl Mitcham. Ethics and technology. In: Philosophy of Technology and Engineering Sciences. Ed. by A. Meijers (Handbook of the Philosophy of Science, Vol. 9) Amsterdam, The Netherlands: Elsevier B.V., 2009.

43

позволяющих эти отходы помочь ей «переварить». В этом случае мы сталкиваемся с попыткой, заработав на их первичной переработке и складировании, переложить проблему их утилизации на плечи последующего поколения российских граждан, к которому относятся и собственные дети и внуки тех, кто принимает по этому поводу соответствующие решения. Это настолько же безнравственно, как и жертвовать нынешним поколением в надежде на достижение счастливого будущего последующими поколениями, что вдалбливали в головы бедных советских граждан несколько десятилетий коммунистические идеологи. Что из этого вышло, мы испытываем сами на себе до сих пор.

Разрушение чувства “непогрешимости” проектанта перед лицом пассивного объекта, подвергающегося проектному воздействию стимулирует развитие у проектировщика чувства сопереживания, сопричастности, формирования не только технического, но и этического отношения к объекту исследования и проектирования. Когда моральная ответственность индивидуума растворяется в ответственности общества в целом, она становится безответственностью. Это наиболее рельефно выражается при создании больших человеко-машинных систем, сложных технических комплексов, которые разрабатываются огромным количеством квалифицированных специалистов – инженеров, ученых, конструкторов, руководителей различных рангов – и отдельный участник этого гигантского процесса творения не чувствует себя ответственным за изделие в целом, а лишь за какую-то его часть. В действительности же это не снимает с него ответственности за ненадежное функционирование системы в целом, опасное для людей связанных с эксплуатацией данной системы или же вредное для окружающей среды, какое бы он положение не занимал в коллективе разработчиков. Часто индивидуальное осознание морального долга приходит в противоречие с корпоративным или государственным долгом. Так, например, Дж. Ротблат, один из американских инженеров, разрабатывавших атомную бомбу в рамках Манхэттенского проекта во время войны, поскольку Гитлер мог ее создать и применить первым, после окончания войны решил выйти из проекта. Но ему не разрешили этого сделать из-за соображений государственной безопасности. Однако он все-таки с большим риском для себя лично, добился своего, а пятьдесят лет спустя получил Нобелевскую премию мира в качестве одного из основателей Пагоушского движения ученых за его этическую и политическую деятельность среди ученых и инженеров. Основная задача Пагоушского движения как раз и состояла в том, чтобы методами общественного воздействия противодействовать использованию достижений науки во вред человечеству, т.е. в пробуждении взаимной ответственности ученых и общества.24

Один из известных немецких философов техники Фридрих Дессауэр, радиолог по специальности посвятил одну из своих книг “Атомная энергия и атомная бомба” (1948 г.) этой теме. В конце этой книги он пишет: “Надежность и безопасность в пространстве естественнонаучного исследования и технического конструирования является фактором, формирующим нынешнее поколение и растущий в пространстве естественнонаучного исследования и техники новый слой общества, который захватит общественную власть.... Естественнонаучное исследование и техника делают мировую историю”. (Он отмечает, однако, что в то же время у ученых-естествоиспытателей и инженеров часто отсутствует интерес к сохранению каких-либо исторически-гуманистических традиций.) “Общественная проблематика, связанная с открытием и техническим овладением энергией распада, не является больше национальной, она становится проблематикой всего мирового сообщества”.25 Данный факт накладывает особый отпечаток на обсуждение безопасности ядерной энергетики и ответственности ученых, инженеров и политиков за эту безопасность. Время между чернобыльской катастрофой аварией на АЭС в Фукусиме можно образно охарактеризовать словами известного германского философа Ханса Ленка 24 Mitcham C., Duval R.S. Engineering Ethics. Upper Saddle River, N.J.: Prentice-Hall, Inc., 2000, с. 11 25 Fr. Dessauer. Atomenergie und Atombombe. Frankfurt am Main: Verlag Josef Knecht, 1948, S. 284, 286, 292.

44

- “между технокатастрофой и надеждой”.26 Теперь эта надежда окончательно растаяла, чего нельзя сказать о выброшенных в атмосферу, в воду и на землю радиоактивных веществах.

Зависящий от правильного или неверного принятия решения риск ведет по отношению к тем, кого затрагивают эти решения, к анонимно вызванному риску. Речь идет о том, что принимая решения строить, например, АЭС или разрешить проведение полевых генно-инженерных экспериментов основываются на некоторых рациональных правилах, взвешивая возможные выгоды или ущерб от данного решения. Но с точки зрения тех, кого это решение затрагивает, например, проживающего на данной территории населения, это решение представляет собой опасность, которая результируется, исходя из деятельности других, кому, однако, это решение не может быть явно приписано. То есть в случае даже техногенной катастрофы, вызванной этим решением, трудно найти виновных, так как ответственность становится распределенной.

Опасности – это события, которые появляются независимо от человеческой деятельности. Однако, если они нам известны, можно попытаться от них уклонится: во время покнинуть местность, где будет или может быть землятресение, не строит дом вблизи реки, чтобы избежать опасности наводнения и т.п. Опасности в этом смысле мы можем рассматривать как судьбу. Риски же, напротив, возникают сознательно, и за то, что им подвергаются, должен кто-то нести ответственность (отдельные персоны, социальные институты или общество в целом). В то же время решения, принятые с учетом рисков, являются всегда парадоксальными, поскольку различие между риском и его отсутствием исчезает, когда есть выбор между принятием и непринятием решения: если мы решаемся на рискованное предприятие, остается открытым вопрос о его результативности, а, если избегаем такого риска, то возможно потеряем некоторые преимущества.

Проблемы управления рисками связаны с тем, каким образом риски рефлектируются индивидами и организациями, которые обращаются с возникающими рисками, усиливая или ослабляя его последствия. К действиям, которые усиливают или снижают степень риска в частности относятся и технические инновации, которые могут служить усилению рисков, а могут и помочь компенсировать их, если речь идет, например, о разработке различных технических средств безопасности. Согласно Максу Веберу, наука обеспечивает расколдовывание мира именно тем, что она делает его просчитываемым. Однако знания о рисках всегда носят гипотетический характер. Несмотря на ничтожную вероятность наступления нештатного события, оно происходит прежде всего в силу непросчитываемых в этом случае человеческих, политических и социальных факторов. При этом риск рассматривается как особая «социальная технология», которая служит преодолению опасностей.

Однако ожидание от таких социальных технологий того, что они способны сделать технологические опасности и катастрофы точно калькулируемыми, принципиально неверно. Они предполагают широкий диалог создателей техники, ее потребителей, государственных структур и общественности, экспертов и тех, кого ее штатное или нештатное функционирование затрагивает или может затронуть в сложном процессе общественного взаимного обучения всех участвующих в нем сторон, формирования их коллективного взаимопонимания. Риск и инновации не являются больше особенностями

26 Lenk H. Macht und Machbarkeit der Technik. Stuttgart: Reclam, 1994, S. 35. Ленк, разбирая случай с катастрофой американского шаттла, когда инженеры предупреждали о ненадежности прокладки, но старт был всё-таки разрешен, говорит о конфликте производственно-экономических, технических интересов и интересов общественности с требованиями безопасности и надежности (см.: Lenk H. Einige Technik-Katastrophen im Lichte der Ingenieurethik. In: Fallstudien zur Ethik in Wissenschaft, Wirtschaft, Technik und Gesellschaft. M. Maring (Hrsg.). Karlsruhe Institute für Technologie (KIT): KIT Scientific Publishing, 2011, S. 149). Аналогичный случай произошел при аварии российского шаттла, когда вышла из строя при взлете небольшая деталь, замененная вопреки техническим требованиям в целях экономии. В таких случаях всегда возникает вопрос, кто несет эридическую отвественность за подобного рода аварии, - инженер-коструктор, руководитель проекта, менеджер или техник-исполнитель. Однако моральную ответственность несут все.

45

отдельных социальных подсистем (экономики, научной политики и т.п.), а относятся ко всей структуре современного общества в целом.

В последнее время все чаще говорят о необходимости создания в России инновационного общества и о том, что только развитие инновационной деятельности может спасти Россию. Но означает ли трансформация ценностей при переходе к инновационному обществу отказ от традиций? И вообще как возможно сохранение традиций в инновационном обществе? Эти кардинальные вопросы заставляют нас обратиться к собственной истории, чтобы понять происходящие в современном обществе процессы.

5.2.3. Жизнь в условиях технологических рисков

Мощь техники часто иллюстрируют полетами в космос, постройкой гигантских

электростанций и плотин, атомной бомбой, разрушающей целые города и т.п. И хотя, с одной стороны, техника отождествляется часто с самим прогрессом, поскольку позволяет решать нам те задачи, которые без нее не смогли бы решаться, с другой – она зачастую одновременно привносит с собой негативные социальные и экологические эффекты, может использоваться одними группами людей против других и т.п. Кроме того развитие и функционирование современной техники больше не рассматривается как дело узких специалистов, призванных осчастливить человечество. Поскольку же отдельные индивиды, целые социальные институты или общество в целом вынуждены принимать решения о ее развитии, часто не имея достаточных знаний о последствиях ее внедрения, современное общество постоянно сталкивается с проблемой технологических рисков. Основной отличительный признак современных технологических рисков состоит в том, что катастрофические последствия причененного обществу вреда вызывают изменения в социальной системе в целом. При расчете технологических рисков часто не учитывается, какое отрицательное воздействие сегодняшние рискованые инженерные действия или научные эксперименты могут оказать на последующие поколения людей. Причиной этому могут стать легкомыслие, халатность или злой умысел, освоение новых еще недостаточно изученных технологий или же рутинная деятельность по обслуживанию уже давно функционирующих технических систем. Все это накладывает свой отпечаток на оценку рисков. Необходимо принимать во внимание, что при использовании математических вычислений учитываются лишь те отношения, которые доступны математической обработке, т.е могут быть количественно выражены или выразимы. Кроме того определение вероятности того или иного события, которое может привести к аварии, затрудняется тем, что оно часто лежит за пределами познаваемого, а ее последствия измеряются не только в аспекте принесенного материального ущерба, как показали Чернобыльская катастрофа и авария на Фукусиме. Чернобыль – это тема, которая не может отойти на второй план. 5, 10, 20, 25, а теперь 26 лет после этой трагедии – не «юбилейные» даты. Чернобыльский след – это предупреждение человечеству, как незаживающая рана, постоянно напоминает нам о том, что мы шагнули в новую эпоху глобальных техногенных рисков, способных стереть с лица Земли не только все человечество, но и жизнь вообще. Катастрофы, конечно, бывали и раньше, но они носили локальный характер. Испытание и применение ядерного оружия вывело науку и технику за пределы лабораторий и не только в Советском Союзе, где все это списывалось на тоталитарный режим, но и в демократической Америке, которая, например, в с 1946 г. провела ряд таких испытаний на атолле Бикини, последствия которых ощущаются до сих пор. Уже стало невозможно закрыть свинцовой дверью «государственной тайны» то, что трагически изменило жизнь миллионов людей. Никакой «коммерческий интерес», господствующий в современном мире рыночной экономики, не может оправдать и даже «подсчитать» того ущерба, который несут в себе некоторые

46

«прогрессивные» технологии, реклама которых навязчиво сообщает нам лишь об их чудесных возможностях. Профессор Ханс Ленк в своей статье 1996 г., которую он назвал «До и после Чернобыля», назвал чернобыльскую катастрофу зловещим предзнаменованием ядерного века. Человечество, - пишет Ленк – больше не может изображать из себя страуса, засунувшего голову в песок, испугавшись надвигающейся на него лавины. Но оно не может и остановить эту лавину. Оно может только разумно ограничить себя, чтобы избежать худшего сценария, и с помощью имеющихся социальных, политических и технических средств пытаться осознать и преодолеть эту проблему в целом.27 Но «без понимания истории нет и будущего», как написано в предисловии к недавно вышедшей книге «Новые технологии в обществе». И это не только история свершений и побед, но и поражений и техногенных катастроф, ключевую роль в колторый играет чернобыльская авария. Однако для человечества характерна поразительная способность забывать,28 поэтому задача философии постоянно напоминать о том, что кроме прогресса и новых возможностей, современная техника таит в себе множество опасностей и рисков. В то же время задача философии заключается не в том, чтобы найти окончательные решения стоящих перед современным и будущим человечеством проблем, а постоянно стимулировать их общественное обсуждение.

Мы больше не хотим, чтобы кто-то решал все за нас вместо нас. Суть гражданского общества, которое еще только начинается складываться в России, и заключается как раз в том, что оно стремиться учесть и услышать мнение каждого, а не просто подчинить меньшинство большинству или наоборот, особенно, если это осуществляется с помощью насилия. Однако насилие может рождать только еще большее насилие. И здесь уместно привести слова инженера П.А. Пальчинского, председателя российского технического общества расстрелянного по приговору коллегии ОГПУ, из его речи 17 мая 1921 года «Роль и задачи инженеров в экономическом строительстве России»: «Всякий раз, когда жизнь подвергается насилию со стороны носителей власти, жизнь отвечает на это сопротивлением, теми уродливыми результатами, которые сейчас у всех на глазах... Существует жизнь, которую нельзя ломать только потому, что тот или другой авторитет или теоретик политической экономии сказал, где-то и кто-то написал еще, что можно путем приказа, путем создания трудовых армий, близких к аракчеевскому строю, создать ценности, обращаясь с человеком, с его психологией, с его волей и духовной сущностью так, как обращаются с мертвым материалом. ... Без свободы передвижения, без свободы человека заниматься, чем он хочет, не может быть, конечно, и продуктивной работы. Всякое давление, всякий нажим, всякий приказ, всякое возведение в принцип знаменитого изречения Щедрина: «тащи и не пущай», может привести к исчезновению всякой творческой инициативы. На этой почве ничего построить нельзя».29

В данном случае риск рассматривается как особая «социальная технология», которая служит преодолению опасностей. Однако ожидание от таких социальных технологий того, что они способны сделать технологические опасности и катастрофы точно калькулируемыми, принципиально неверно. Они лишь предполагают широкий диалог создателей техники, ее потребителей, государственных структур и общественности, экспертов и тех, кого ее штатное или нештатное функционирование затрагивает или может затронуть в сложном процессе общественного взаимного обучения всех участвующих в нем сторон, формирования их коллективного взаимопонимания. Чернобыль – это не какая-то проходная тема, а предупредительный знак – библейский МЕНЕТЕКЕЛЬ, написанный невидимой рукой на стене во время пира вавилонского царя Валтасара - под которым теперь проходит все наше существование,

27 H. Lenk. Übergröße der Verantwortung? Vor und nach Tschernobyl // Ethika, 1996, Nd.4, Nr. 4, S. 363-376 28 Neue Technologien in der Gesellschaft. Akteure, Erwartungen, Kontroversen und Konjunkturen. Bielefeld: transcript Verlag, 2011, S. 9б 105б 111. 29 Центральный гос. архив Октябрьской революции (ЦГАОР) СССР. Ф. 3348, оп. 1, сд. хр. 695, л. 32–34

47

вся наша жизнь.30 Мы не можем, не имеем права отдвинуть эту проблему технологических рисков современной глобальной цивилизации, забыть ее, как страшный, но ушедший в небытие сон. Тем более, что сегодня, наконец, преоткрываются те страницы нашей недавней истории, которые скрывались до сих пор под завесой секретности. О них боялись или не хотели говорить, но теперь «срок подписки о неразглашении закончился» и нам открываются такие человеческие трагедии и судьбы, которые раньше было даже трудно себе представить. В советском обществе, например, вообще не было места для инвалидов. Даже герои-инвалиды и калеки, выжившие после Великой отчественной войны, были сосланы на остров Валаам на Ладожском озере, а обсуждение этой темы было запретным. В таком же положении оказались многие жертвы советских техногенных катастроф, в том числе и чернобыльской. Но именно для таких тем не может быть срока давности. В этой ситуации очень важны появившиеся в печти личные свидетельства и переживания выживых очевидцев, а не только рассуждения политиков и экспертная оценка специалистов (хотя и они безусловно важны). Воспоминания таких очевидцев – ликвидаторов - вызывают в наших душах глубокие переживания и отклик, хотя мы там и не были:

Ему не снятся больше рощи, Он птиц не слышит перезвон И вспоминать совсем не хочет Что не забудет в жизни он.

Нас уверяют, что незрима Лучей бесцветная страна

Но красным цветом заразима Лесной поляны тишина.

Где птичьи гнезда опустели Покой обманный бьет тебя И если скрыться не успели, Пеняйте сами на себя.

Их посылали, как в Афгане, Погибнуть на передовой И жалкие гроши в кармане Обидой сжались над страной.

Своих детей она покинув, Сама бесследно умерла

И потребительской корзиной Дожившим почесть отдала.

Чем долг отечество оплатит, На смерть запретную послав? Никто могилы не оплачет, О том, что было, не узнав.

Но даже оградившись тайной, С себя ответственность не снять Тем, кто реальностью печальной

Пугает общество опять.

Ни государства интересы Ни экономики закон

Не оправдают ваших действий, Когда б один был только он.

30 «Мене мене текел упарсин» – «взвешено, сосчитано, отмерено» - слова, начертанные на стене таинственной рукой во время пира вавилонского царя Валтасара незадолго до падения Вавилона согласно библейскому преданию из Книги пророка Даниила (Дан. V, 25-28)

48

На красной солнечной поляне Тот парень колесо менял.

С глазниц упавшими глазами Весь род людской над ним молчал.

Не успокоют нас ответы,

Что мог погибнуть миллион, Что он нарушил все запреты. Перед глазами скорбный ОН!

Вам гамма-дозой не измерить Радиактивности предел.

Статистикой здесь не проверить, Кому сей выпадет удел.

Заходит солнце ближе к ночи И, свой от света пряча лик, Дух ликвидатора не хочет,

Что б кто-то слышал его крик.

Рис. 2.6. Погибающий рыжий лес Этих людей отправляли на смертоносные чернобыльские просторы, не спросив их и недосточно проинформировав их о возможных последствиях, многие из которых были вообще тогда никому не известны. Другие попадали в такие зоны повышенного риска в силу своих профессиональных обязанностей, как, например, Махмуд Мухамедзянович Рафиков, который работал в секретной киногруппе, снимавшей «для служебного пользования» ядерные испытания, рискуя часто своим здоровьем. В Российской газете за 12 января 2012 г. (№4, с. 27) приводятся его впечатляющие слова: «счетчики Гейгера были тогда только у японцев. Но когда меня прихватило всерьез – на испытаниях первой атомной подводной лодки в Северодвинске – я почти год по больница валялся. Еле

49

выкарабкался. ... Такая болезнь входила в понятие профессионального риска. Из полусотни режиссеров, операторов, звукорежиссеров, осветителей, которые работали по той же тематике, болели многие. Кто-то выздоравливал, конечно. Но в живых на сегодня я остался один». В отличие от ученых, инженеров, военных этих неизвестных героев, как бы вообще не существовало: «я же работал на киностудии, а там не имели права даже догадываться о том, чем конкретно мы тут занимаемся, что снимаем. Значит, и представлять к наградам нашего брата было некому. Такая вот секретная чехарда получилась. До сих пор не разобраться». А разбираться все-таки надо, хотя бы для того, чтобы такая «чехарда» больше не стала возможной.

Простите нас земля, вода и звери, Простите люди и погибший лес. Домов покинутых разинутые двери Взывают к павшим символом небес.

За кадром времени погибшие солдаты И ликвидаторов забытый легион. Неисчислимы тайные затраты Построивших далекий полигон.

За что страдают жители той зоны, Неведомых изведавшие сил,

Отходов ядерных справлявших похороны, Никто нам до сих пор не объяснил.

Там паника, куда не дует ветер,

Прозрачных вод обманчивый настил ... Никто-никто за это не в ответе ...

Чей гений это запустил?

Кристальной лжи уверенные речи – Врачей фальшивых целый легион. Вы сами стали жертвой этой сечти. Весь мир сегодня ближний полигон!

Таким образом «мирное» (вторичное, оправдательное) использование

разработанной для военных целей техники неизбежно всегда несет на себе отпечаток второстепенного побочного продукта. Как и при ведении военных действий мирное использование военных технологий предполагает само собой разумеющимся определенный процент жертв. Однако, никакие ссылки на государственную, экономическую или техническую целесообразность и высшие научные интересы не могут оправдать морального и материального ущерба, который может быть нанесен человеку и окружающей среде. После чернобыльской катастрофы произошел поворот в мировоззрении, появилось осознание необходимости привлечения независимых и незаинтересованных экспертов для оценки безопасности техники, а также ограниченности человеческого познания и возможностей научного предсказания. Постепенно приходит осознание различия в положении создателей (не находящихся в случае аварии в зоне опасности), сотрудников АЭС (сознательно идущих на работу на этот радиационно опасный объект) и жителей в ближайшей и удаленной зоне, часто не имеющих представления о том, какой реальной опасности они подвергаются, а также необходимость информирования населения и политических кругов о нормальном положении дел на АЭС и вокруг нее, отклонениях от нормы и чрезвычайных ситуациях. При создании и эксплуатации атомных электростанций сталкиваются ведомственные, государственные и общечеловеческие интересы, поэтому важна организация независимой (от эксплуатирующих организаций, организаций-разработчиков станций, организаций, призванных устранять последствия аварии, заинтересованных научно-исследовательских и проектных институтов и т.п.), но квалифицированной оценки их проектов и наблюдения

50

за радиационно опасными объектами, а также интернационализации информационного обмена о радиационной ситуации. Решающее значение приобретает организация свободного доступа к информации и на его основе создания возможности свободного выбора индивида (а не выбора "за него") как важнейшего принципа демократического общества. Происходит осознание необходимости создания надежной и безопасной техники и оценки не только ее возможных отрицательных последствий уже после ее создания, но и до и в процессе ее создания.

Такие последствия развития атомной энергетики, как последствия чернобыльской катастрофы не всегда возможно предсказать. Но необходимо, хотя бы пытаться это сделать по отношению к новым проектам, проводить соответствующие исследования, выслушивать мнения оппозиционеров еще до принятия окончательного решения, создать правовые механизмы, регулирующие все эти вопросы. Такого рода экспертиза должна быть, конечно, профессиональной, но, в то же время, общественной как в смысле привлечения представителей населения, затрагиваемого тем или иным конкретным проектом, так и в смысле независимости от лобирующих данный проект групп ученых, инженеров и менеджеров. Ответственность разработчиков новой техники и технологии не только перед нынешним, но и перед последующими поколениями очевидна каждому здравомыслящему и культурному человеку. Кроме того, в условиях развития средств космического наблюдения и высоко чувствительной измерительной техники невозможно скрыть от мировой общественности даже небольшие загрязнения окружающей среды в любой точке нашей планеты. А при необычайном росте экологического сознания в развитых западных странах такого рода негативные антропогенные воздействия на природу могут повлечь и часто влекут за собой экономические санкции и не только со стороны правительств этих стран, но и простого населения, которое добровольно отказывается покупать продукты, производство которых связано с загрязнением окружающей среды.31 Поэтому и российские промышленные компании будут, в конце концов, вынуждены постоянно демонстрировать, хотя бы мировой общественности, что вокруг их предприятий все экологически спокойно. Моральная, юридическая и экономическая безнаказанность руководства и отдельных работников промышленных предприятий в России, загрязняющих окружающую среду, может привести лишь к тому, что некоторые недобросовестные западные предприниматели постараются сбыть нам свои по экологическим причинам неакцептабельные в развитых западных странах продукты и технологии. Они постараются также передать в качестве «подарков» устаревшую технику, обозначаемую в этих странах как «спецотходы», утилизация которых у них стоит огромных денег. С некоторыми из таких отходов природа не только не в состоянии справиться самостоятельно, но и не существует до сих пор удовлетворительных научных и инженерных разработок, позволяющих эти отходы помочь ей «переварить». В этом случае мы сталкиваемся с попыткой, заработав на их первичной переработке и складировании, переложить проблему их утилизации на плечи последующего поколения российских граждан, к которому относятся и собственные дети и внуки тех, кто принимает по этому поводу соответствующие решения. Это настолько же безнравственно, как и жертвовать нынешним поколением в надежде на достижение счастливого будущего последующими поколениями, что вдалбливали в головы бедных советских граждан несколько десятилетий коммунистические идеологи. Что из этого вышло, мы испытываем сами на себе до сих пор.

Разрушение чувства “непогрешимости” проектанта перед лицом пассивного объекта, подвергающегося проектному воздействию стимулирует развитие у

31 Пример из недавнего прошлого – компания Green Piece против затопления платформы для добывания нефти привела к тому, что население западноевропейских стран стало отказываться покупать бензин данной фирмы и даже громить принадлежащие ей бензоколонки, что заставило фирму саму уступить требованиям общественности (независимо от того, кто в данной ситуации был прав).

51

проектировщика чувства сопереживания, сопричастности, формирования не только технического, но и этического отношения к объекту исследования и проектирования. Когда моральная ответственность индивидуума растворяется в ответственности общества в целом, она становится безответственностью. Это наиболее рельефно выражается при создании больших человеко-машинных систем, сложных технических комплексов, которые разрабатываются огромным количеством квалифицированных специалистов – инженеров, ученых, конструкторов, руководителей различных рангов – и отдельный участник этого гигантского процесса творения не чувствует себя ответственным за изделие в целом, а лишь за какую-то его часть. В действительности же это не снимает с него ответственности за ненадежное функционирование системы в целом, опасное для людей связанных с эксплуатацией данной системы или же вредное для окружающей среды, какое бы он положение не занимал в коллективе разработчиков. Часто индивидуальное осознание морального долга приходит в противоречие с корпоративным или государственным долгом. Так, например, Дж. Ротблат, один из американских инженеров, разрабатывавших атомную бомбу в рамках Манхэттенского проекта во время войны, поскольку Гитлер мог ее создать и применить первым, после окончания войны решил выйти из проекта. Но ему не разрешили этого сделать из-за соображений государственной безопасности. Однако он все-таки с большим риском для себя лично, добился своего, а пятьдесят лет спустя получил Нобелевскую премию мира в качестве одного из основателей Пагоушского движения ученых за его этическую и политическую деятельность среди ученых и инженеров. Основная задача Пагоушского движения как раз и состояла в том, чтобы методами общественного воздействия противодействовать использованию достижений науки во вред человечеству, т.е. в пробуждении взаимной ответственности ученых и общества.32

Один из первых известных немецких философов техники Фридрих Дессауэр, радиолог по специальности посвятил одну из своих книг “Атомная энергия и атомная бомба” (1948 г.) этой теме. В конце этой книги он пишет: “Надежность и безопасность в пространстве естественнонаучного исследования и технического конструирования является фактором, формирующим нынешнее поколение и растущий в пространстве естественнонаучного исследования и техники новый слой общества, который захватит общественную власть.... Естественнонаучное исследование и техника делают мировую историю”. (Он отмечает, однако, что в то же время у ученых-естествоиспытателей и инженеров часто отсутствует интерес к сохранению каких-либо исторически-гуманистических традиций.) “Общественная проблематика, связанная с открытием и техническим овладением энергией распада, не является больше национальной, она становится проблематикой всего мирового сообщества”.33 Данный факт накладывает особый отпечаток на обсуждение безопасности ядерной энергетики и ответственности ученых, инженеров и политиков за эту безопасность. Время между чернобыльской катастрофой аварией на АЭС в Фукусиме можно образно охарактеризовать словами известного германского философа Ханса Ленка - “между технокатастрофой и надеждой”. Теперь эта надежда окончательно растаяла, чего нельзя сказать о выброшенных в атмосферу, в воду и на землю радиоактивных веществах.

Приложение 1 Радиационная катастрофа в Челябинской области на ядерном комбинате «Маяк» 29

сентября 1957 г.

«В зоне радиационного загрязнения оказалась территория трех областей - Челябинской, Свердловской и Тюменской с населением 272 тысячи человек, которые проживали в 217 населенных пунктах. При другом направлении ветра в момент аварии могла сложиться ситуация, при которой серьезному заражению мог бы подвергнуться Челябинск или Свердловск 32 Mitcham C., Duval R.S. Engineering Ethics. Upper Saddle River, N.J.: Prentice-Hall, Inc., 2000, с. 11 33 Fr. Dessauer. Atomenergie und Atombombe. Frankfurt am Main: Verlag Josef Knecht, 1948, S. 284, 286, 292.

52

(Екатеринбург). ... В результате аварии 23 сельских населенных пункта были выселены и уничтожены, фактически стерты с лица земли. Скот убивали, одежду сжигали, продукты и разрушенные строения закапывали в землю. Десятки тысяч людей, в одночасье лишившиеся всего, были оставлены в чистом поле и стали экологическими беженцами. ... независимого расследования не было до сих пор ... Для того чтобы ликвидировать последствия аварии ... на ликвидацию мобилизовывали юношей, не предупреждая их об опасности. ... запрещали говорить, где они были. Малолетних детей 7-13 лет из деревень посылали закапывать радиоактивный урожай ... Комбинат «Маяк» использовал для работ по ликвидации даже беременных женщин. В Челябинской области и городе атомщиков после аварии смертность возросла — люди умирали прямо на работе, рождались уроды, вымирали целые семьи». Из свидетельств очевидцев (Цитата по книге Ф. Байрамовой «Ядерный архипелаг», Казань, 2005): Первое воспоминание из детства, связанное с рекой (Течей) - это колючая проволока. Реку мы видели через нее и с моста, тогда еще старенького, деревянного. Мои родители старались не пускать нас на речку, не объясняя почему, видимо, сами ничего не знали. Мы любили подниматься на мост, любовались цветами, которые росли на небольшом островке … Вода была прозрачная и очень чистая. Но родители говорили, что река «атомная» … Родители редко говорили про аварию в 1957 году, а если говорили, то шепотом. ... Пожалуй, впервые осознанно я поняла, что с нашей рекой что-то не то, когда поехала с матерью в другую деревню и увидела другую реку. Я очень удивилась, что та река без колючей проволоки, что к ней можно подойти … В те годы (60-70-е) не знали, что такое лучевая болезнь, говорили, умер от «речной» болезни … http://kolohost.ru/?p=735 Посвящается радиационной катастрофе в Челябинской области на ядерном комбинате «Маяк» 29 сентября

1957 г., который и сейчас принимает отходы, отработавшее ядерное топливо со многих АЭС России, он выливает в воду, теперь не в реку Теча, а в озеро Карачай:

Вода прозрачная струится И лес предательски молчит. Тебе давно пора молиться

Мне счетчик Гейгера твердит.

Река красиво и опрятно Глядит из-за колючих стен.

И вновь рожденным непонятно, За что она попала в плен.

Обманным воздухом накрыты Здесь под покровом тайн лежат Те, кто в неведенье забыты, И те, кто судьбами вершат.

Погибшим от «речной болезни» С АЭС не нужен больше свет И тем, кто зону покидает, Узнав, что дома больше нет.

53

Рис. 2.7. Радиационная авария 1957 г. на ПО "Маяк« "...самый глобальный ужас случился в 1957 году, когда рядом с Кыштымом рванул секретный завод по

производству атомного оружия, погубив народу более, чем Чернобыль". Н. Варсегов, "Комсомольская правда", 8 июля, 1997. http://www.libozersk.ru/pbd/Mayak60/link/198.htm. Предприятие «Маяк» расположено в

Челябинской области (100 км северовосточнее г. Челябинска и в 15 км от г. Кыштым).

Приложение 2

Хронология Чернобыльской катастрофы

Ядерная авария и безопасность установок РБМК. Кёльн: Общество по безопасности установок и реакторов (GRS) mbH, 1996 (Выдержки: с. 57, 40-41, 44-45, 48-49, 100-101, 105-106, 143, 145, 156)

54

Рис. 2.8. Чернобыльская АЭС до аварии «События после начала аварии 26 апреля 1986 г. 01:24:00 Запись начальника смены: Сильные толчки, системы останова зависли не доходя до нижнего предела ... Неконтролируемый рост мощности до значений в сотни раз превышающих номинальную мощность. Взрыв и разрушение активной зоны реактора. Верхняя плита реактора отброшена, все рабочие каналы разорваны. Выбросы ядерного материала и горящих графитовых частей. Реактор горит, рядом возникают новые пожары. Массированный выброс радиоактивных продуктов распада. около 5:00 Пожары потушены пожарной командой. Остановка находящегося в гнепосредственной близости третьего блока. 27 апреля 1986 г. 01:13 Остановка первого блока 02:12 Остановка второго блока С 27 апреля по 10 мая 1986 г. Реактор засыпается различными материалами (примерно 2400 т свинца, около 2600 т. Бора, доломита, песка и глины). Эта мерапривела к уменьшению выброса продуктов деления и снижению прямого излучения из разрушенного реактора, закрыт горящий графит в области активной зоны реактора. Начиная с 4 мая 1986 г. Подача азота в активную зону для охложедния. 6 мая 1986 г.

Процесс выброса продуктов деления из разрушенного реактора подходит к концу». «Ядерная авария на блоке Чернобыльской атомной электростанции 26 апреля 1986 года произошла

во время планового останова этого блока на ревизию. Во время прорцедуры останова было предусмотрено проведение одного из испытаний, которое должно было дать подтверждение определенным характеристикам по безопасности реакторной установки на атомной электростанции. Недостатки программы испытаний, а также многие события, которые невозможно предугадать, и непредвиденные действия эксплуатационнго персонала привели к тому, что в ночь с 25 на 26 апреля 1986 года реакторная установка пришла в чрезвычайно нестабильное состояние. Быстрый надкритический рост можности привел к катастрафическому выходу из строя реактора ... На первой стадии аварии с потерей теплоносителя активная зона реактора охлаждается путем залива водой из гидроемкостей и из системы основной питательной воды. Чтобы можно было привести в действие основные питательные насосы при одновременном отказе нормального электроснабжения (режим обесточивания) бфло предусмторено использование для этой цели механической энергии выбега турбогенератора. Требовалось подтвердить надежность этой меры. В ходе предшестовавших испытаний такого подтсверждения получить не удалось. Поэтому в генераторе были предприняты изменения.

55

По советским предписаниям требуется надежное управление аварией с потерей теплоносителя при одновременгном обесточивании, что и было предусмотрено в проекте РБМК. Доказательство работоспособности этого проектного положнгия должно было быть показано посредством испытаний во время пробной эксплуатации. Блок № 4 был принят в эксплуатацию в декабре 1983 года без данного оказательства. ...

Причинами ядерной аварии стали прежде всего значительные недостатки проекта реакторов РБМК в части их безопасности: - высокий положительный паровой эффект реактивности при эксплуатационных состояниях с глубоким выгоранием топливаб - положительный эффект реактивности при введении полностью выведенных регулирующих стержнях, - недостаточная эффективность устройств останова реактора – отсутствие подключения значения оперативного запаса реактивности в систему защиты реактора. Ход протекания ядерной аварии был обусловлен и обострен вследствие: - неблагоприятного выбора момента времени для проведения испытаний, - высокое выгорание с очень большим положительным паровым эффектом реактивности, как минимум при 5 b, - игнорирование требований реакторной безопасности при составлении программы испытаний, - малый опыт и недостаточное участие эксплуатационного персонала при подготовке проведения испытаний, а также нарушение эксплуатационных предписаний со стороны эксплуатационного персонала ... Программа испытаний имела явные недостатки. Испытания были классифицированны как чисто электротехнический тест, при котором не должно было ожидаться никаких обратных воздействий нат реактор. Программа испытаний была разработана одним их электроинженеров. Хотя при проведении экспериментов требовалось вмешательство в систему защиты и блокировок, аспекты безопасности недостаточно были приняты во внимание. Не были получены требуемые согласования от специального, отвечающего за ядерную безопасность отдела на АЭС, генерального проектировщика инстиута «Гидропроект» и надзорного органа «Госатомнадзор». Практически оперативный персонал не был подготовлен к испытаниям. ...

Облучение населения вследствие катастрофы на атомной станции вызвано короткоживущим J131 и долгоживущим Cs137. ... Наиболее важным является заражение организма J131, поступающего в организм прежде всего с пищей. Период полураспада J131 составляет 6 дней. В организм он поступает прежде всего со свежим молоком и накапливается преимущественно в щитовидной железе. В областях сильнее всего пострадавших от катастрофы, отмчена очень высокая концентрация J в молоке, вследствие чего доза на щитовидную железу достигала 50 Гр для детей. Для защиты от поступающего в организм с пищей радиоактивного йода жители зараженных территорий получали таблетки йода, но эта мера имела лишь частичный успех. ... На территории прилегающеего к электростанции участка леса накоплено огромное количество радиоактичных частиц. Лес этот сильно поврежден. Прежде всего пострадали сосны по близости от места катастрофы, огни поглибли через несколько недель и месяцев после нее (так называемый «красный лес»). В этом регионе зарегистрирована доза энергии выше 10 Гр. В более отдаленных районах, где доза радиации составила от 3 до 10 Гр. отмечены повреждения на соснах. Иные виды деревьев, такие, как осины, березы и дубы, растущие рядом с пораженными соснами, либо вовсе не проявляют никаких симптомов, либо незначительные. ... Первоочередной задачей мероприятий по радиационной защите, спустя 10 лет после аварии реактора, является исключение попадания в организм долгоживущих радионуклидов вместе с продуктами питания и питьевой водой. По прежнему большие районы остаются радиоактивно загрязненными, в частности цезием 137 и стронцием 90. ... Эксперименты с дезактивацией загрязненных продуктов питания с помощью специальных метод ов обработки принесли мало успехов. ... В первое время в Советском Союзе в качестве реальной причины аварии на передний план ставились ошибочные действия в работе обслуживающего персонала. Отсутствие информации отодвигало технические недостатки конструкции использованного в Чернобыле реактора типа РБМК на второй план. С получением более точной информации, которую Запад получил в рамках кооперации с Восточной Европой, на передний план все больше и больше стали выдвигаться серьезные технические недостатки конструкции реакторов РБМК и недостатки политической и организационной системы. Это привело к мысли об относительности индивидуальной вины обслуживающего персонала ...

Количество ... ликвидаторов составило около 800.000 человек. Эти лица получили отчасти значительные дозы облучения, которые в первые дни предположительно очень часто превышали 250 мЗв.

...»

56

Рис. 2.9. Чернобыльская АЭС после аварии

Приложение 3

Фукусима и Чернобыль34

А.В. Горохова

Новостные сообщения идут непрерывным потоком: белый дым над АЭС Фукусима-1, взрыв, отказ системы охлаждения. Радиоактивное облако над Исландией. Близится конец атомной энергетики? Вся Германия охвачена протестами, но может ли человечество в самом деле обойтись без «мирного атома»? Российский премьер-министр заявляет, что не собирается отклоняться от курса. Согласно обнародованным еще несколько лет назад планам Росатома (госпредприятия-монополиста, бывшего Министерства атомной энергетики), в России планируется до 2020 года построить 32 новых реактора. Перед зданием Росатома в центре Москвы проводится акция протеста: в демонстрации участвуют 10 защитников окружающей среды. Позади них - пара полицейских, журналисты и одетый в штатское охранник Росатома, который советует мне пойти куда-нибудь выпить кофе, а не стоять здесь на холоде. Основатель экологической группы «Экозащита» Владимир Сливяк рассказывал мне, что согласно опросам компании Ромир, 70% россиян против атомной энергетики. Сказывается психологическая травма, оставшаяся после Чернобыля. Тем не менее, он думает, что Россия сейчас не будет отклоняться от выбранного курса. «То, что произошло в Японии, вызвало у людей своего рода протест против атомной энергетики. Одна страна за другой прекращает 34 Нижеприведенные интервью опубликованы впервые на немецком языке для специального издания «Российской газеты» в виде приложения к «Süddeutsche Zeitung»: Was passiert in der russischen Atomindustrie? 5. April 2011. Anastasia Gorokhova, Russland Heute. Zum 25. Mal jährt sich die Tschernobyl-Katastrophe. Gleichzeitig kämpft man gegen einen zweiten Super-GAU in Fukushima. Was sind die Konsequenzen? http://russland-heute.de/articles/2011/04/05/was_passiert_in_der_russischen_atomindustrie_06590.html

57

строительство новых атомных электростанций и программы модернизации старых АЭС. Только Россия остается в стороне, но это уже неважно. Рано или поздно, я думаю, придется и Росатому неофициально изменить свои планы». Поскольку, по словам Сливяка, атомная энергетика в России не настолько автономна, как хотелось бы некоторым. 60% финансирования идет из госбюджета, а остальные 40% - либо из зарубежных инвестиций, либо из средств, полученных Росатомом за счет строительства реакторов за границей. «Когда во всем мире начнут отказываться от атомной энергии, - объясняет Владимир Сливак, - Россия будет вынуждена, по крайней мере, приостановить свои проекты».

Рис. 2.10. Владимир Сливяк

Владимир Сливяк, сопредседатель российской неправительственной организации «Экозащита», уже больше двадцати лет выступает за выход России из атомной программы. Он считает, что чернобыльская катастрофа породила новую ситуацию в нашей стране: многие молодые специалисты не желают больше работать в этой рискованной области, а старые – уже давно перешагнули за пенсионный возраст.

Рис. 2.11. Н.Н. Пономарев-Степной Академик РАН Н.Н. Пономарев-Степной, до 2010 г. Вице-президент Курчатовского института, напротив, считает, что России нужны новые реакторы, поскольку пора уже «соскочить» с нефтяной иглы. России нужны новые технологии и в этом ему видится экономическое будущее России, поскольку резервы нефти и газа не неисчерпаемы. И если Россия хочет оставаться не покупателем, а продавцом энергии, необходимо развивать и экспортировать атомную энергию. Но есть противоречие между бизнесом и общественностью. С одной стороны, это рыночные компании с одной задачей: получать ПРИБЫЛЬ. При этом безопасность, которую они обязаны обеспечить, находится у них на втором плане. И как решить эту проблему, особенно в атомной энергетике, как найти баланс этих двух противоречивых тенденций и сил, я пока не знаю. Суть современной проблемной ситуации в противоречии частного и госудрственного. В Чернобыле (тогда не было частной собственности) – управление взяло на себя высшее руководство страны (правда, только на 2 день) и все силы были брошены, чтобы смягчить последствия аварии.

Рис. 2.12. В.И. Данилов-Данильян

58

Член-корреспондент РАН, профессор и доктор экономических наук В.И. Данилов-Данильян, руководитель Госкомэкологии России до 2000 года утверждает, что имеющиеся в России атомные реакторы должны быть постепенно остановлены, а новые не нужно строить, поскольку мы вообще не нуждаемся в атомной энергетике. Человечество вполне может обойтись такими возобновляемыми источниками энергии, как энергия ветра и солнечная энергия, а современные энергетические технологии позволяют оптимизировать и сделать эффективными для энергетики гидроэлектростанции и геотермальные источники энергии. Причем следует отказаться от гигантомание, присущей советскому времени, и модернизировать малые электростанции. После 1991 года Россия стала больше уделять внимания международным экологическим проектам, в том числе был запущен проект радиационного мониторинга в санитарно-защитной зоне российских АЭС. Была проведена инспекция и модернизация существующих АЭС на предмет увеличения степени их безопасной эксплуатации, что было засвидетельствовано МАГАТЭ (Международным агенством по атомной энергии). Но на сегодняшний день сногие старые реакторы достигли границ своей эксплуатационной жизни и должны быть выведены из эксплуатации. Поэтому, например, Германия стала закрывать свои АЭС. В общем история атомной энергетики показывает, что предсказать возможные аварии в этой области очень трудно, а можно только добиться того, чтобы они не повторялись. Поэтому сложные технические системы, в частности объекты атомной промышленности, имеющие высокий потенциал опасности, не должны строится, о чем экологи предупреждают уже в течение полстолетия. Важно больше уделять внимания развитию альтернативных возобновимых источников энергии. А главное необходимо снизить уровнеь энергопотребления в производстве и в быту. Здесь скрыты огромные резервы. И в этом пункте в особенности можно согласиться с Даниловым-Данильяном, учитывая опыт Германии, где в последнее время все больше внимания уделяется сощданию и применению энергосберигающих строительных материалов и можно зримо регистрировать повсеместную перестройку частных и общественных зданий с целью экономии энергии. Воистину экологическое сознание меняет даже экономическое бытие! Что, к сожалению, нельзя констатировать в отношении России. Кроме того, здесь важную роль, как показывает все тот же германский опыт, играет политическая воля, в чем и заключается суть германского варианта социального рыночного хозяйства в отличие от дикого российского рынка стимулирующая развитие и все расширяющееся применение альтернативных источников энергии.

Атомная политика — да или нет?

В России сейчас никто не задается этим вопросом. Гораздо актуальнее вопрос о том, насколько надежны действующие АЭС. Булат Нигматулин, заместитель министра атомной энергетики до 2003 года, рассказывает: „Мы сделали выводы из Чернобыля и подняли безопасность наших АЭС на очень высокий уровень. На сегодняшний день в атомной политике самая большая проблема — это нехватка специалистов». Владимир Сливак подтверждает его слова: „В Росатоме нет специалистов. Им не нужны мнения экспертов, не нужна критика, поскольку у них есть программа, которую нужно реализовать, и они хотят зарабатывать деньги». Я долго не могла добиться комментария от Росатома. Потом все-таки отзывается Игорь Конышев, руководитель региональных проектов: «Неважно, что рассказывают экологические активисты, они врут!» По его словам, специалистов хватает. Для того, чтобы стать директором АЭС нужно как минимум 5 лет проработать заместителем директора и главным инженеров на подобной станции.

59

Рис. 2.13. Б.И. Нигматулин

Булат Искандерович Нигматулин, специалист в области ядерной физики и профессор математики, бывший до 2002 года заместителем министра атомной энергетики, считает, что этого недостаточно. Например, министр атомной энергетики в США — лауреат Нобелевской премии по физике. По его мнению, Чернобыль был шоком, но из этого катастрофического опыта многому научились: атомные электростанции стали модернизировать и повышать безопасность их эксплуатации. Была введена система не только внутреннего, но внешнего радиационного контроля – экологического мони торинга в санитарно-защитной тридцатикилометровой зоне вокруг АЭС. Но главная проблема была и остается – это человеческий фактор, поэтому стало больше внимания уделяться подготовке и специальному тренингу персонала АЭС и лиц принимающих решения в экстремальных ситуациях. И не только в нашей стране, но во всем мире. Но этого по-видимому оказалось недостаточно, как показала авария на Фукусиме. Сегодня ситация осложняется еще и тем, что в эту сферу, как и вомногие другие, вместо профессионалов пришли менеджеры.

Человеческий фактор

Человеческий фактор вообще играет огромную роль в атомной энергетике. Нигматулин вспоминает: «Директор Чернобыльской АЭС не был профессионалом. Он был инженером-строителем. Он не мог мгновенно оценить опасную ситуацию, не принял правильного решения, например, об эвакуации людей с близлежащих территорий. Ее нужно было провести в тот же вечер, а не спустя 1,5 суток». «80% сотрудников Росатома не имеют понятия об атомной энергетике, и только 20% - эксперты». Это большой риск, считает Нигматулин. Владимир Сливак знает, как много зависит в подобных ситуациях от людей: «В 2000 году имели место сильные перебои в энергосистеме Свердловска. Оттуда идет энергообеспечение атомного комплекса Маяк в Челябинской области. На Маяке есть реакторы, производящие плутоний для атомного оружия. И по причине простых перебоев в подаче энергии эти реакторы оставались обесточенными 45 минут. Инженер, который в тот момент был на дежурстве, рассказывал мне лично, что если бы они на 5 минут дольше раздумывали о том, что теперь делать, все бы взлетело на воздух».

Рис. 2.14. Ю.Г. Вишневский

Ю.Г. Вишневский – основатель и бывший руководитель Федерального надзора России по ядерной и радиационной безопасности (1992—2003), которого больше нет, был не только на Фукусиме, но и на многих других японских атомных электростанциях за 10 лет до аварии. От всех японских АЭС впечатление было хорошее, но меня уже тогда насторожили два момента. Первый момент: их эксплуатационный персонал натаскан на выполнение каких-то алгоритмов, но не грамотен, в отличие от нашего персонала, в широком смысле этого слова, т.е. по образованию, по знанию технологий и т.д. Второй

60

момент: японцы слишком верили в свою автоматику, считали, что не обязательно самим постоянно контролировать процесс. На том реакторе, который работал на мощности, не было ни одного человека-оператора. А в регламенте по эксплуатации АЭС сказано, что хотя бы один человек должен постоянно находится за пультом управления

Что случилось в Японии?

Колебания — похоже, что причиной аварии на Фукусиме были также они. Юрий Вишневский, основатель и руководитель Госатомнадзора, прекратившего существование в 2003 году, эксперт по атомной энергетике, был на АЭС Фукусима 10 лет назад. Вишневский рассказывает, что бросилось ему в глаза уже тогда. Станция была оснащена по последнему слову техники и на ней работали специалисты, но они работали, как роботы. Они слишком полагались на автоматику. «Один шаг в сторону, и задача становилась им не под силу. Я спрашивал у персонала: почему мигает красная лампочка. Они не могли ничего ответить», - вспоминает он. Проблема была не в наводнении и не в землетрясении, поскольку атомная станция выдержала бы и то, и другое. «Когда из-за наводнения вышел из строя запасной генератор, который подавал ток на системы охлаждения, оставался еще час для того, чтобы любым способом, любой ценой найти другой источник энергии. Похоже, что в тот момент персонал был в панике», - объясняет Нигматулин. Юрий Вишневский, который еще хорошо помнит, как бросали мешки с песком в горящий реактор в Чернобыле, смотрит на попытки залить реактор в Фукусиме водой, как на действия отчаявшихся людей.

По мнению Ю.Г. Вишневского землетрясения блоки выдержали нормально и даже хорошо. При землетрясении сработала аварийная защита, блоки с 1 по 4, 5 и 6 были в ремонте. Блоки были остановилены, и преступили к их расхолаживанию. И если бы не было цунами, то никаких серьезных инцидентов не было бы. Повлиял опять и человеческий фактор. К сожалению, всю первую неделю премьер-министр Японии и японские специалисты, заявляли, что корпуса реакторов целы, т.е. врали, хотя уже в этот момент произошли взрывы фактически трех реакторов. Причина везде была одна и та же: отсутствие электропитания насосов, которые должны были подавать воду на охлаждение. В Чернобыле на второй-третий день уже была расчищена дорога к блоку, происходил сбор выброшенных сборок, т.е. наводился порядок. А здесь даже на 6 день пожарные не могли подъехать на автомобиле из-за того, что обычный мусор мешал этому. По его мнению, организация ликвидационных мероприятий была явно не на высоте. Только к концу недели начали говорить о том, что надо протащить кабель от посторонних источников, чтобы запитать насосы. Почему этого не было сделано заранее? На российских атомных станциях вегда есть как минимум два-три равных источника электроэнергии. Это показывает, чято человечество, к сожалению, мало учится из своего печального опыта. Опыт Чернобыля был известен и тем не менее, были попытки охлаждать реактор с вертолетов, т.е. фактически делать то же самое, что делали в Чернобыле - забрасывать с вертолетов реактор мешками с глиной. Это, как показал тогдашний опыт, - малоэффективное и опасное занятие. Выводы, которые были сделаны после Чернобыля ушли в песок, ушли с теми руководителями, которые там были, которые сами там побывали. Авария у японцев, о которых всем говорили, что они высоко технологичны, еще раз показывает со всей очевидностью, что не может быть на 100% безопасных условий и что нужно осуществлять постоянный надзор за атомными станциями со стороны независимого надзорного органа.

Экологический активист Владимир Сливяк также считает: «Эта катастрофа показала, что даже современные технологии не всегда безопасны».

61

И все же, по мнению Вишневского, без АЭС нам не обойтись. Альтернативные источники энергии пока маоэффективны и не везде доступны. К тому же никто пока всерьез не обсуждал связанные с ними негативные последствия. Ветровые станции в Голландии, например, занимают гигантские площади, они не безопасны для птиц, они создают определенный уровень шума, там нельзя жить. Но в нашей стране вряд ли мы сможем этим воспользоваться.

На вопрос о том, нужно ли реакторы вообще строить, Б.И Нигматулин ответил положительно, но для разных стран этот вопрос должен решаться по-разному. Для Японии – да, так как она бедна энергоносителями, а территория ее крошечная (в 100 раз меньше, чем территория России, а население – 120 миллионов). И качество жизни у них выше, чем в России, да вообщем-то выше и, чем в Европе. А уровень жизни – это потребление энергии. Угля, нефти, газа у них нет – все привозное. Т.е. ядерный реактор, как источник электроэнергии, для стран с бедными ресурсами – выход из положения, потому что без атомных электростанций японский уровень жизни резко упадет. Японцы будут строить АЭС, но извлекут уроки из случившегося. А вот стратегия развития атомной энергетики в России: 3 года назад Кириенко объявил, что до 2020 г. будет построено 32 блока. Это невозможно сделать. Мы 32 блока сделали в СССР за 20 лет. Но это было мощнейшее государство с мощнейшей системой, институтами, подготовленными к такой работе, и то нам 20 лет понадобилось. А он предлагает за 12 лет в стране, которая составляет лишь половину СССР, с полуразрушенной промышленностью, а главное – нам этого столько не надо, поскольку у нас сегодня нет такого мощного, электроемкого, производства и его развития в ближайшие 20 лет не предвидится. Идет строительство новых АЭС, а их строить не надо, поскольку они разрушают нашу экономику. У нас производство и потребление электроэнергии на душу населения на 10-15% больше, чем в старых странах ЕС и на 35% больше, чем в новых, т.е. у нас море электроэнергии. И главное – это тто ток, который мы производим довести до потребителя. Нам нужно развивать бытовые сетевые хозяйства. Строить же новые АЭС экономически нецелесообразно. В первую очередь нужна реконструкция наших старых тепловых блоков. А денег туда все меньше дают, все их вкладывают в АЭС. Но отказываться от существующих АЭС не нужно, поскольку альтернативные источники энергии для России – это не стратегический путь. Мы купаемся в газе, угле, уране. Зачем тогда тратиться на возобновляемые источники? Для каждой страны нужна своя стратегия развития энергетики. Для Германии, считает Нигматулин, – глупость закрывать АЭС. Они эффективны и хорошо защищены. Мнение Росатома: «Без атомной энергетики в обозримом будущем не обойтись. Большинство стран, заявивших о своих программах в этой области, продолжат их реализацию. Новые реакторы будут более безопасны как в процессе эксплуатации, так и на всем жизненном цикле».35 Таким образом, можно констатировать достаточно большой разброс мнений о будущем атомной энергетики даже среди специалистов. Однако то, что произошло в Японии, должно открыть людям глаза и заставить задуматься. В любом случае Чернобыль и Фукусима – это огромная человеческая катастрофа. Именно поэтому важно не только мнение специалистов – разработчиков, ученых и инженеров, обслуживающего персонала, но и тех, кто участвовал в ликвидации этих аварий. Многие из них уже ушли из жизни, но те, кто остался не всегда хочет вспоминать эти тяжелые времена. Тем более ценным и важным как для нас, так и для последующих поколений их личностный трагический опыт. Об этом очень точно написал Жан-Жак Руссо в «Общественном договоре»: «как бы мало ни значил мой голос в общественных делах, права подавать его при обсуждении этих дел

35 С.А. Бояркин, Д.А. Чегодайкин, П.Г. Щедровицкий. Основа долгосрочного управления в атомной

энергетике (онтология жизненного цикла сложных систем) // Философские науки, 2012, № 2

62

достаточно, чтобы обязать меня уяснить себе их сущность».36 Поэтому закончим этот краткий обзор мнений интервью с Александром Васильевичем Антоновым - ликвидатором, который был долгое время журналистом, а теперь – пенсионер. 26 лет назад, сорокалетним человеком, он был призван ликвидатором аварии на Чернобыльской АЭС. Ему повезло: после нескольких поездок в самое пекло понадобился человек, умеющий печатать на машинке. Поэтому он сидел в штабе в 30 км зоне и именно поэтому выжил. До сих пор он не давал никаких интервью. Это первое интервью с того времени и он его дал мне для специального издания «Российской газеты» на немецком языке.

Ликвидатор37

Рис. 2.15. А.В. Антонов

Александр Васильевич Антонов был долгое время журналистом, а теперь – пенсионер. 25

лет назад, сорокалетним человеком, он был призван ликвидатором аварии на Чернобыльской АЭС.

25 января 1987 г. вошли ко мне двое военных, проверили документы, предъявили свои и

вручили повестку с красной полосой – явка немедленная. Когда я пришел в военкомат, мне

говорят, вы призываетесь запасником. И выдали сухой паек. «В Чернобыль» – сразу сказали

открытым текстом.

В армии я уже давно отслужил. К этому времени мне исполнилось 40 лет. Срок по

законодательству для такой службы был до 6 месяцев с сохранением зарплаты по месту работы. А

работал я тогда в строительной газете и позвонил сразу же главному редактору, чтоб он узнал,

можно ли что-то сделать. Он мне перезвонил и сказал, что позвонил в ЦК и там отрезали –

никаких исключений.

На медкомиссии было примерно так: безногий – годен, безрукий – годен. А у меня на руке

была маленькая экзема, которую я тогда даже не заметил. Как я потом узнал, с экземой

категорически нельзя было ехать. Но никто ее не обнаружил. Привезли нас в Курск, а оттудав

Киев. Там посадили на грузовики «Урал» и повезли в Зону. Поселили нас на самом юге этой 30 км

зоны, где была самая безопасная часть. Там было 12 микрорентген в час. Это – меньше, чем в

Москве. И зима, снег.

36 Руссо Ж.Ж. Об общественном договоре. Трактаты. М.: КАНОН-пресс, Кучково поле, 1998, с. 1. 37 Интервью А.В. Гороховой. Это первое интервью с того времени и он его дал для специального издания «Российской газеты» на немецком языке: http://russland-heute.de/articles/2011/04/06/durch_die_hoelle_des_roten_waldes_06584.html.

63

Мы проезжали мертвые села, как после войны. Смотреть на это было, конечно, страшно. Привезли

в зону, поселили в армейских палатках, потом было собрание для новой смены. Говорили, что

нельзя делать, предупреждали, что здесь сухой закон. Стали объяснять, как ликвидировать

последствия аварии. Но сам я был на станции всего раза три. Первый раз командир взял с собой.

Приехали на станцию, по дороге проезжали охладительное водохранилище, которое есть у каждой

станции. Оно было покрыто льдом. А на льду сидят рыбаки и рыбачат. И это при том, что там фон

радиации зашкаливал. Потом едят эту рыбу или продают.

Еще деталь: все мы должны были быть в намордниках, лепестках (маски). Обязательно! Но

я был на этой станции единственным, кто носил этот лепесток. Шик армейский – не одевать

маску. На станции было угроблено огромное количество техники. Вся она была смертельно

заражена. Со всего Союза туда стекались новенькие «Камазы», которые превращались в

радиоактивный мусор.

Я жил в одной палатке с нашим разведчиком, который каждое утро идет с картой и

сверяет, как «Сталкер»: – «Да, вот вчера тут лежал булыжник, который светил 400 рентген. Вот он

лежит. А тут – дверная ручка, которая светит 50 рентген в час». Каждому выдавали дозиметр, а

разведчик забирает его обратно вечером и проверяет. Чтобы не собрать критическую дозу (33

рентген).

Попал я в автомобильный полк, который обслуживал Зону. Утром забирали рабочую силу

и везли на станцию, а вечером – обратно в лагеря. Чем же эти отряды, которые мы возили на

станцию, занимались? Они отмывали стены и потолки в реакторных залах, не тронутых взрывом.

Все было заражено пылью. Этим ребятам повезло больше, чем тем, которые занимались сбором

радиоактивных осколков.

А загорать мне нельзя. Я после Чернобыля на юг поехал, под солнце лег и кожа мгновенно

покрылась пупырышками. Был я там, в Зоне, всего 50 суток.

Уже позже в Чернобыль отправляли солдат срочной службы. Они гибли сразу при

выполнении заданий – отправлялись на крышу уцелевшего реактора, где лежали осколки,

фонившие по 2000 рентген в час. Мне рассказывали, что было это так. По одному допускали:

через 30 секунд твой старт, бегом поднимаешься по трапу, затем поворачиваешься направо,

проходишь пять метров, а за углом шахты лифта лежит ножка от стула. Ее берешь на лопату и

бегом по трапу несешься обратно. Затем сбрасываешь ее с крыши и все – свое задание ты на

сегодня выполнил. Когда дошло до начальства, что они-то все умрут, а им по 19 лет, тогда решили

запасников, 40-летних, у которых уже дети уже есть, в зону посылать.

Почему-то туда попала рота солдат из Туркмении. При том, что это были все молодые

ребята. С одним из них я встретился в госпитале. Он был водителем. У него глаза на половину из

орбит вышли, почти висят. Потом я узнал, что он ехал через рыжий лес, что совсем рядом с

Припятью. Там 50 рентген светило. Мы проскакивали этот лес на скорости, на которой только

можно было там промчаться на машине. Он небольшой, этот рыжий лес. А у этого парня шину

64

прокололо. Им объясняли всем, что останавливаться нельзя, но он как-то не понял и вышел менять

колесо. Надо было с этим колесом жать на газ и ехать дальше, а он вышел.

Когда я ехал как-то летом отдыхать на юг и встретил в поезде командира нашего

тогдашнего и он начал рассказывать, кто умер, а кто лежит и умирает, то мне вспомнился один

случай.

Однажды в нашей части произошло следующее. В части стоял сарай, куда свозили

аккумуляторы после смены, чтобы их зарядить. Их аккумуляторщики заряжали ночью. Ну и,

разумеется, поскольку они были нетрезвые, как-то спалили все. Это – ЧП. О таких ЧП нужно было

докладывать сразу в Москву. Чтобы докладов не было, командир приказал, чтобы аккумуляторная

была восстановлена любым способом. А на месте не было никаких стройматериалов, поскольку

все привозили из Москвы. Тогда виновники этого ЧП завели грузовик, все на него сели и поехали

на так называемый могильник. Это была огромная яма, куда сбрасывали все зараженные предметы

и где радиация зашкаливала. Лежали в этом могильнике и те «Камазы», которые поездили…

Аккумуляторщики привезли оттуда все, что было нужно для восстановления и к утру

аккумуляторная была готова. Но все они по месяцу, не больше, прожили после этого.

Я печатал на пишущей машинке. Нужен был такой человек и поэтому я и уцелел. За это я

получал оклад в пять раз больше, чем зарплату. Но когда я вернулся, никто меня не спросил, как

это было. Никому не было интересно. Ужасы уже прошли, и через полгода все об этом просто

забыли.

Еще на Зоне пили все, несмотря на сухой закон. Я сам три раза ездил в госпиталь в Киев и

привозил оттуда по два солдатских мешка водки. Это – один канал получения, второй – «Камазы»,

где в тормозной системе есть этиловый спирт. Его тоже можно пить. Там была целая система

отлажена, как списать этот спирт с «Камаза».

Старшие офицеры были все из тех, кто воевал в Афганистане, все до единого. Причем

прибыли они в Чернобыль сразу, без отпуска. И если мы были в Зоне максимум полгода, то они

оставались на год.

…Как ликвидатор получил я от Совета ветеранов Чернобыля к 20-й годовщине юбилейный

значок и продуктовый набор. Мы жили тогда уже при капитализме, но продуктовый набор меня

настиг с советских времен. Печенье там какое-то, шоколадку положили...

х х х

Качественно новая ситуация (вопросы для самопроверки): 1. Природные катастрофы ведут к техногенным катастрофам, а техногенные катастрофы становятся социальными катастрофами 2. Необходимость комплексного и индивидуального подхода. Макс Вебер: особенность обьективности социально-гуманитарного познания – наибольшую ценность в социотехнических системах имеет не типовое, а конкретное и индивидуальное. 3. Личная социальная ответственность и личностное переживание и сопереживание, невозможность отстраненности – важное значение приобретает этическое измерение

65

4. Решающую роль начинает играть «малое действие отдельного человека», в том числе пользователя 5. Необходимость философской рефлексии и социальной оценки научно-технического развития

Контрольные вопросы к экзамену 1. Структура современной научной теории. Особенности неклассической науки и современной

технонауки (на примере нанотехнологии) 2. Социальная оценка техники как прикладная философия техники 3. Особенности неклассического этапа развития науки 4. Научно-технический прогресс и изменение места науки в развитии общества: «технизация»

науки и «сциентификация» техники. 5. Новое понимание научно-технического прогресса в концепции устойчивого развития 6. Системно-интегративные тенденции в современной науке 7. Глобальный эволюционизм и сближение идеалов естественно-научного и социально-

гуманитарного знания 8. Классическая, неклассическая и постнеклассическая рациональность 9. Дисциплинарность, междисциплинарность и трансдисциплинарность современной науки 10. Концепции постиндустриального, информационного общества и «общество знаний» 11. Разграничение „жестких“ и „гибких“ технологий, этика науки в ядерный век 12. Современные конвергентные технологии (NBIC) и их социальное значение Рекомендуемая литература 1. Белл Д. Грядущее постиндустральное общество. М.: Academia, 1999 2. Бехманн Г. Современное общество: общество риска, информационное общество, общество знаний. М.:

Логос, 2010 3. Бехманн Г. Жизнь в обществе риска: техногенные катастрофы // Философские науки, 2011, № 8, с. 39-43 4. Бехманн Г., Горохов В.Г. Возможно ли управление фундаментальными исследованиями? Социальные и

методологические аспекты. // Вестник РАН, 2010, том 80, № 3, c. 258-266 5. Бехманн Г., Горохов В.Г. Изменения в научно-исследовательском ландшафте Германии: новая роль

исследовательских университетов // Высшее образование сегодня, 2010, № 1, с. 34-43 6. Горохов В.Г. Вводная статья «Двойственность современного общества – риск и информация (переход к

обществу знаний)». К кн.: Бехманн, Готтхард. Современное общество: общество риска, информационное общество, общество знаний. – М.: Логос, 2010, с. 6-72

7. Горохов В.Г. Возможно ли управление фундаментальными исследованиями как коммерческими проектами? // Высшее образование сегодня, 2010, № 11

8. Горохов В.Г. Как возможны наука и научное образование в эпоху «академического капитализма»? // Вопросы философии, 2010, № 12

9. Горохов В.Г. Междисциплинарные исследования научно-технического развития и инновационная политика. // Вопросы философии, № 4, 2006

10. Горохов В.Г. Нанотехнологии. Эпистемологические проблемы теоретического исследования в современной технонауке (статья 1). // Эпистемология и философия науки, 2008, т. VI, № 2 и 3

11. Горохов В.Г. Нанотехнология - новая парадигма научно-технической мысли. // Высшее образование сегодня, 2008, № 5

12. Горохов В.Г. Научно-техническая политика в обществе не-знания. // Вопросы философии, № 12, 2007 13. Горохов В.Г. Новые возможности возрождения технократической идеологии в глобальном

информационном обществе. // Политическая наука, 2008, № 2 14. Горохов В.Г. Новейшая история развития нанотехнологии как технонауки. В: Наука та Наукознавство

(Наука и науковедение), 2009, № 4, с. http://www.nbuv.gov.ua/portal/natural/NNZ/2009-4.pdf 15. Горохов В.Г. Основы философии техники и технических наук. М.: Гардарики, 2007 16. Горохов В.Г. Проблема технонауки – связь науки и современных технологий // Философские науки,

2008, № 1 17. Горохов В.Г. Роль кантовского схематизма понятий в современной технонауке // Кантовский

сборник,2008, № 2 (28) 18. Горохов В.Г. Социальные проблемы нанотехнологии. // Высшее образование в России, 2008, № 3 19. Горохов В.Г., Шерц К. Социально-экологические последствия развития техники (Сравнительный анализ

социо-культурных сособенностей развития атомной техники в России и в Германии) // Философские науки, 2011, № 6, с. 49-62

20. Данилов-Данильян В.И., Лосев К.С. Экологический вызов и устойчивое развитие. М.: Прогресс-Традиция, 2000

66

21. История и философия науки. Современные философские проблемы естественных, технических и социально-гуманитарных наук. М.: Гардарики, 2006

22. Ленк Х. Размышления о современной технике. М.: Аспект Пресс, 1996 23. Ленк Х. Ответственны ли ученые за безопасность технических систем? // Философские науки, 2011, №

8, с. 28-38 24. Мелюхин И.С. Информационное общество: истоки, проблемы, тенденция развития. М.: Изд-во МГУ,

1999 25. Мотрошилова Н.В. Чернобыль, Фукусима – что дальше (Философский репортаж из Германии) //

Философские науки, 2011, № 6, с. 5-24 26. Печенкин А.А. Леонид Исаакович Мандельштам. Исследование, преподавание и остальная жизнь.

Москва: Логос, 2011 27. Севальников А.Ю. Ядерная обреченность ХХ века // Философские науки, 2011, № 6, с. 34-47 28. Степин В.С. Философия науки. Общие проблемы: учебник для аспирантов и соискателей ученой

степени кандидата наук. М.: Гардарики, 2006 29. Тоффлер Э. Третья волна. М.: АСТ, 1999