Конец

Когда мне был Один,Я еще совсем не ходил. Когда мне стало Два,Я с трудом говорил слова. Когда мне стукнуло Три,Я еще не созрел внутри. Когда мне стало Четыре,Я б не остался один в квартире. Когда мне стукнуло Пять,Я начал многое понимать. А теперь мне Шесть, и я умный очень,А умный – больше шести не хочет.

Счастливчик

ДжонНадел БольшойВодостойкийПлащ.

ПристегнулБольшой Капюшон,Сапоги Надел –

ЧтобыТочноЗнать,Где дождь - А гдеСамДжон

Прыг-Дрыг Кристофер Робин подпрыгиваетИ ногой при этом подрыгивает.

И когда я прошу его вежливоОтказаться от способа прежнего,Он отвечает так:

«Если я перестану подпрыгиватьИ ногой при этом подрыгивать,То мне не уйти ни на шаг».

Вот почему он подпрыгиваетИ ногой при этом подрыгивает.Вот.

Пойдем со мной!

Выглянуло солнцеИз-за облаков.На соседней фермеВосемь родилось щенков.И можно услышать море,Если хранить покой.И я видел вчера капитана – Пирата с одной рукой.

Но взрослым все время некогда,Они говорят: «Скорей! Кушай и одевайся!Не загромождай дверей!»Они говорят «Красавчик!»,Повернувшись ко мне спиной.Но никто меня не слушает, И никто не пойдет со мной.

Вечер. Осенний ВетерКолышет стебли травы.Мельничные колесаЧерны и давно мертвы.И я видел вчера, как мухаУтонула в реке поутру.И я точно знаю, где кроликиНыряют в свою нору.Но взрослым все время некогда…

Ветер на холме

Ты откуда, ветер? И куда ты, ветер?Кто же мне расскажет? Кто же мне ответит? Даже если быстро с горки побежать,Все равно я ветер не смогу догнать. Если змей воздушный в небо запущу,Если я у змея нитку отпущу,Он все разузнает, на вопрос ответит:Куда же улетает, куда же дует ветер? Только бы найти его, только бы догнать…Но откуда ветер? Как это узнать? Вечерний чайЭмилин пропала. Она ушлаНеделю назад, а ее все нет.На краю поляны есть два высоких ствола.Она прошла между ними, а мы побежали вслед. Эмелин, постой! Ничего плохого,Просто руки с улицы надо мыть!Мы искали ее с пяти до половины восьмого,Но домой ни с чем возвратились мы.

Вечерний чай

Эмилин пропала. Она ушлаНеделю назад, а ее все нет.На краю поляны есть два высоких ствола.Она прошла между ними, а мы побежали вслед. Эмелин, постой! Ничего плохого,Просто руки с улицы надо мыть!Мы искали ее с пяти до половины восьмого,Но домой ни с чем возвратились мы. Эмелин вернулась. Она пришлаВ сумерках, через двенадцать дней,Миновав те самые два ствола.Мы увидели в сумерках и побежали к ней.«Эмелин!» «Эмилин, прошло полторы недели!Что случилось с тобою? Где пропадала ты?»«Пустяки, господа, я была у самой королевыИ она подтвердила, то руки мои чисты».

Среди водных лилий Там, где листья водных лилийВоду лили,Спит (ее качает рябь – кто там? кто там?)Дочь озерного царя. Вот так, вот так

Озеру ее качать.Кто ее сумеет взять?Смелей! Смелей!Не смей… Не смей…Дочь озерного царя – кто ты? кто ты?Взволновалась ветром рябь: вот так, вот так.

Пробудилась – смех ей!Кто поймать посмеет?Заскользила вдоль по глади водной.Постой! Постой!Пустой, ПустойПруд из водных лилийТам, где лили, лилиВетры воду лили: вот так, вот так…

Два Медведя Жили медведи в лесу за рекой.Один был Хороший, другой был Плохой.Один уже выучил «дважды один»,Другой – не застегнутый вечно ходил. А летом так жарко в лесу за рекой!Один был Хороший, другой был Плохой.Один уже выучил «дважды два»,Другой же ботинки свои разорвал. Зимой они жили в берлоге глубокой,Один – не хотел, а другой - все работал.Запомнил Хороший уже «дважды три»,Плохой забывает все, кроме игры. Так жили в лесу с доброй тетушкой старой.Один сказал «да», «я не буду – другой»,И выучил «дважды четыре» Хороший,Тетрадку на клочья кромсает Плохой. Но вдруг, в наказание папе и маме,Медведи мои поменялись ролями.Хороший забыл все, что знал и умел –Плохой оказался находчив и смел. Одни говорят, что должна быть мораль,Другим этих первых по-дружески жаль.За синей рекою, за белой горой…Пора рассчитаться на первый-второй.

Хорошая девочка

Они всякий раз меня спрашивают,Когда возвращаюсь домой:«Была ты хорошей девочкой?»(Господи, Боже мой!) С прогулки вернулась я вечером,Или с каникул у моря – Уже для меня приготовленВсе тот же, все тот же вопрос:«Была там хорошей девочкой?»«Была ты хорошей девочкой?»Неужто они надеются,Что я им отвечу всерьез? Вернувшись из зоопарка,Все тот же вопрос я слышу.А вдруг не была я хорошей – То что мне ответить им?Но эта игра «по правилам»И вечная, и очень прочная.И этот порядок, видимо,В мире непоколебим.

Чихалки Ах, Кристофер Робин простужен и болен.Он даже не может играть.Плохие чихалки, плохие сморкалки Его уложили в кровать. Ах, Кристофер Робин простужен и болен.Когда же он будет здоров?Плохие чихалки, плохие сморкалки Позвали к нему докторов. Врачи его слушали, щупали, мяли,Как птицы кружились над ним.Такие вопросы ему задавали,Что трудно придумать самим. Ах, Кристофер Робин, чихающим носомНа всех, кто садится на стул,Он так утомился от этих расспросов, Что сразу упал, и заснул. Он спал, как уставший коричневый пони,Четырнадцать долгих часов.И только под утро проснулся, и понял,Что он совершенно здоров.

Жил на грядке зверек, на кроватке из трав,Где дельфиний лилов, а гераний кровав.Был он счастлив глядеть, любоваться без слов,На гераний кровав и дельфиний лилов

Как-то Доктор по городу делал обход:«Вы в кровати, мой друг?Целый день? Круглый год?Я прощупаю пульс. Я послушаю грудь.Мне от ваших цветов беспричинная грусть.»

От чего Мышка Соня так крепко спит

Отвечал ему Соня, спокоен и тверд:«Я проверил цветы всевозможных пород.И клянусь, что не знаю прекрасней цветов, Чем гераний кровав и дельфиний лилов».

Доктор взял свою шляпу, собрал саквояж:«Мы вас вылечим. Только заменим пейзаж.Пятьдесят хризантем в бело-желтых тонах».И ушел, молчалив, как буддийский монах.

Было ласковым солнце, а ветер суров.Был гераний кровав и дельфиний лилов.Был счастливым мышонок под сенью дубрав,Где дельфиний лилов, а гераний кровав. Доктор скоро вернулся, и кланялся всем.Он с собою привез пятьдесят хризантем.«Я принес вам, - сказал он, - целебнее трав,Чем дельфиний лилов, а гераний кровав. Санитары весь день корчевали без словИ гераний кровав и дельфиний лилов.А потом посадили во вскопанный прахПятьдесят хризантем в желто-белых тонах.

Доктор часто с тех пор приходил по утрам(Знать не спится у нас по утрам докторам),О новейших лекарствах тепло говорил,Витамины давал, хризантемы хвалил. Бедный Соня молчал и на грядке лежал.Веки лапками очень он плотно прижал,Чтоб не думать, не помнить, не видеть во снахПятьдесят хризантем в желто-белых тонах. Он лежал среди сна, среди милых цветов.Был гераний кровав и дельфиний лилов.И была ему пухом зеленым кровать,Где дельфиний лилов, а гераний кровав.

Неправильный дом. Я видел дом – Это был Замечательный дом.Это было во сне.Там вился плющ по стене,Но там не было сада,Совсем никакого сада,А без этого дом – не дом.Я видел дом и за домом огромный садИз кустов, из цветочных клумб, и резных оград.Но там не было дерева,Цветущего майского дерева.А без этого дерева сад – не сад. Я видел дом, а за домом огромный сад.А в саду – цветущих яблонь белый наряд.Но там не было птиц, поющих в ветвях о своем.А без этого сад – не сад, да и дом – не дом.

Я видел дом и за домом огромный сад.Там цветущих яблонь густой аромат.И там пели птицы о счастье и любви,И роняли деревья, как снег, лепестки свои. Я не помню, честно, горел ли в окошках свет.Я не поню, правда, какой был у дома вид.Но никто не пришел любоваться на майский цвет.И никто не пришел волноваться на птичий свист.