Книга воспоминаний ветеранов Челябинского цинкового завода «С ним одной связан я судьбой»

C ним одною связан я судьбой

Челябинский цинковый завод в историях,

написанных его ветеранами

Челябинск. 2015 год

УДК 669.5:94 (470.55) (093.3)ББК 65.305.23-03 (2 Рос-4Чел) С11С ним одною связан я судьбой : Челябинский цинковый завод в истори-ях, написанных его ветеранами / [ред. и сост. В. М. Рубинчик]. – Челя-бинск : ИП Кох А. В., 2015. – 559 с. : ил.

АвторыБ.Ц. Агузаров, А.Ф. Бессарабов, С.Г. Буряковский, К.Х. Валих-тамов, В.Е. Ветчинкин, А.В. Вялых, А.Я. Гаас, В.В. Гейхман, В.А. Григорьев, К.Л. Демяник, А.С. Ефременко, А.С. Жилин, Л.А. Казанбаев, П.В. Кондаков, В.А. Лейцин, В.А. Лукьянчи-ков, О.А. Мартакова, В.В. Мамкин, Б.А. Неговоров, Н.В. Пе-тров, А.И. Радько, В.М. Рубинчик, Ю.И. Сергеев, В.П. Сильнягин, И.А. Сойферман, В.В. Спасоломский, Г.А. Третьяков, И.П. Туленков, В.П. Туркин, Т.П. Хлопотина, С.П. Шимов.

Редактор и составительВ.М. Рубинчик

Ответственный редакторА.В. Кох

Макет и вёрсткаА.В. Панов, Е.А. Ковалевская

Корректор Е.В. Михина

С ним одною связан я судьбойЭта книга – сборник воспоминаний ветеранов Челябинско-го цинкового завода, написанных ими в разные годы. Сборник дополняет повествование об истории ЧЦЗ, начатое в 2010 году в книге В.Н. Новосёлова и В.М. Рубинчика «Цинк. Годы. Име-на». Ценность книги в том, что она позволяет взглянуть на исто-рию завода глазами её живых свидетелей и непосредственных участников, отдавших предприятию не один десяток лет жизни. Из представленных в сборнике рассказов ветеранов можно узнать о многих интересных фактах и событиях, которые имели место как в их личной судьбе, так и в жизни завода за весь период его истории, и мало известны молодому поколению заводчан. Тексты воспоми-наний сопровождаются краткими биографическими сведениями об авторах, фотографиями из их личных архивов и архива ЧЦЗ.

ISBN 978-5-9906823-0-6 © Оформление. ИП Кох А.В., 2015

Дорогие друзья!

Книга, которую вы держите в руках, издана к восьмидесятиле-тию Челябинского цинкового завода. Памятные даты дают пре-красный повод не только для празднеств и юбилейных меропри-ятий, но и для ознакомления с историей родного предприятия. Ведь память о прошлом – это особая ценность, которую нужно хранить для создания лучшего будущего.

Ценность этой книги в том, что история завода представлена в ней в рассказах и воспоминаниях людей, которые, не считаясь с трудностями и не жалея сил, своими руками и умом в разное время строили и развивали предприятие, создавали ему добрую славу. Все они оставили заметный след в его биографии.

Во многом благодаря авторам этой книги, а также их со-временникам, чьи фамилии и имена названы или не названы в воспоминаниях, Челябинский цинковый завод стал сегодня лидером отечественной цинковой промышленности, имеет со-временное и высокоэффективное производство, высокопрофес-сиональные кадры рабочих и специалистов. Уверен, что спло-чённый коллектив ОАО «ЧЦЗ», приумножая славные традиции старшего поколения заводчан, будет и в дальнейшем достойно справляться со всеми поставленными задачами.

Надеюсь, что подготовленная к юбилею завода книга будет хорошим подарком не только ветеранам и работникам самого предприятия, но и всем, кто интересуется историей развития отечественной цветной металлургии.

Хорошего вам чтения!

Генеральный директор ОАО «ЧЦЗ»П.А. Избрехт

ОАО «ЧЦЗ»C ним одною связан я судьбой

54

От редактора и составителя

Перед вами новая, вторая по счёту, книга, посвящённая истории создания и развития Челябинского цинкового завода, которая представляет собой сборник воспоминаний людей, посвятив-ших большую часть своей жизни работе на ЧЦЗ, судьбы кото-рых тесно переплелись с судьбой самого предприятия. Книга так и называется «С ним одною связан я судьбой». Взяты эти слова из стихотворения одного из авторов книги – директора завода с 1958 по 1973 годы Константина Леонидовича Демяника. Оно было создано им в 1971 году в момент высокого душевного подъёма, когда заводу и ему лично вручалась высшая для того времени государственная награда – орден Ленина.

Выпуск настоящей книги воспоминаний, большая часть кото-рых носит автобиографический характер, приурочен к 80-летию ЧЦЗ. Через рассказы ветеранов, через их биографии в книге по-казано то самое течение исторического времени, в котором все эти годы существовал и развивался завод, жили и трудились на нём люди. Знакомство с содержанием рассказов позволяет глубже заглянуть в историю ЧЦЗ, узнать много новых и инте-ресных сведений как о ветеранах, чьи имена хорошо известны в коллективе, так и о самом заводе.

Для более чёткого и последовательного изложения собран-ного в книге материала все воспоминания в ней размещены в хронологическом порядке, соответствующем времени работы авторов на предприятии.

Осветить историю завода через воспоминания его бывших работников, особенно тех, кто уже ушёл из жизни или в силу обстоятельств находится далеко от Челябинска, оказалось до-вольно сложной задачей. Большую помощь в работе по подго-товке рассказов ветеранов для включения их в состав настоящей книги оказали А.И. Скудный, М.Л. Петрович, А.П. Гиршенгорн, Н.А. Уколова, Н.А. Носов, С.Н. Малышев, Н.А. Петрова, Л.М. Фо-мина, В.Ф. Пасмакина, Н.Ф. Власова, Г.П. Девяткина и другие.

Особую признательность хочу выразить ныне здравствую-щим ветеранам, авторам этой книги – А.А. Гаасу, В.А. Лукьян-чикову, В.П. Сильнягину, А.С. Ефременко, В.Е. Ветчинкину, О.А. Мартаковой, В.А. Григорьеву, И.П. Туленкову, П.В. Кондако-

ву, Г.А. Третьякову, А.С. Жилину, Т.П. Хлопотиной, Ю.И. Серге-еву, В.В. Мамкину, В.В. Гейхману, Л.А. Казанбаеву, С.П. Шимову, С.Г. Буряковскому, которые нашли время поделиться своими рассказами о работе на ЧЦЗ и оставить их для новых поколений заводчан. Спасибо им всем и низкий поклон!

Хотелось бы надеяться, что выход в свет настоящей книги по-служит поводом для продолжения работы завода с ветеранами, чьи воспоминания и рассказы не вошли в настоящий сборник. Ведь собрать и издать свидетельства непосредственных участ-ников и очевидцев истории предприятия – это лучшее, что мож-но сделать для её сохранения и передачи потомкам.

В.М. Рубинчик

76

Валериан Васильевич Спасоломский родился 9 сентября 1904 года в селе Всехсвятском Слободского района Вятского края (ныне Кировская область). Инженер-строитель. Первостроитель Челябинского цинкового завода. Организатор производства. В 1929 году окончил Уральский индустриальный техникум, а в 1954 году – Уральский политехнический институт.

После окончания учебы в техникуме поступил на рабо-ту в трест «Уралцветмет» в Свердловске, откуда в 1930 году был направлен на сооружение цинкового завода в Челябин-ске. На строительстве завода проработал три года: был по-мощником прораба, прорабом, а затем помощником заведу-ющего проектным отделом. Участник всех подготовительных и большинства основных строительных работ. Вбил пер-вый колышек при разбивке территории будущего предприя-тия. С 1934 по 1974 годы работал старшим инженером, руко-водителем сектора, главным инженером проекта, главным инженером крупных строительных организаций. Внёс зна-чительный вклад в развитие Челябинска и Челябинской об-ласти. При его непосредственном участии проектировались и строились Дворец спорта «Юность», гостиница «Мала-хит», двухзальный кинотеатр им. А.С. Пушкина, театр драмы

в Магнитогорске, плавательный бассейн трубопрокатного за-вода, набережная реки Миасс и многие другие объекты. Также участвовал в разработке генеральных планов городов Челябинск, Златоуст, Миасс, Верхнеуральск и Касли, руководил секцией научно-технических проблем и индустриализации при Челя-бинском отделении Союза архитекторов СССР.

Кинолог. Один из инициаторов развития служебного собако-водства на Южном Урале. Автор нескольких книг по воспитанию собак в домашних условиях.

В 1970 году передал безвозмездно в дар заводу альбом с лю-бительскими фотографиями, сделанными им в период строи-тельства предприятия.

Заслуженный строитель РСФСР (1965), лауреат премии Со-вета Министров СССР (1972). Награждён почётным знаком ЦК ДОСААФ (1963), медалью «За доблестный труд в ознаменова-ние 100-летия со дня рождения В.И. Ленина» (1970).

Валериан Васильевич Спасоломский

↑ Главный инже-нер управления «Уралцинкострой» А.Г. Горянов и техник-строитель В.В. Спасоломский за обсуждением результатов плани-ровочных работ

98

В 1929 году после окончания Уральского индустриального тех-никума, который потом стал Свердловским горно-металлурги-ческим техникумом, я был направлен техником-конструктором в государственный трест цветных металлов «Уралцветмет». Я был молод, лёгок на подъём, поэтому, когда руководство треста предложило мне поехать в Челябинск на строительство цинко-вого завода, не задумываясь, согласился.

Летом 1930 года прибыл на место. В то время жилые кварта-лы города заканчивались улицей Солнечной (теперь это про-спект Победы). Дальше на север вдоль Свердловского тракта шли действующие русское, татарское и еврейское кладбища, а за ними степь с густой высокой травой и небольшими берё-зовыми перелесками, куда местное население выгоняло пасти

скот и лошадей. В степи, примерно в двух–трех километрах от города, находилась выбранная для строительства цинкового завода площадка. Стройка только-только начиналась, поэтому на площадке практически ничего не было, а контора новострой-ки с вывеской «Управление «Уралцинкострой» находилась в цен-тре города. Руководил ей Николай Александрович Бобылев. Он и назначил меня помощником прораба первого строительного участка Михаила Игнатьевича Чулкова – исключительно гра-мотного специалиста и очень опытного строителя с солидным стажем. Он стал моим первым наставником. В ведении нашего участка были промышленные объекты, а строительством жилья занимался второй участок.

Вместе с Чулковым в июле 1930 года приступили к подго-товительным работам – планировке строительной площадки. C утра пораньше и до позднего вечера, вооружившись теодо-литом, промерной рейкой, рулеткой и охапкой колышков, вы-ходили мы в поле и производили разметку углов, расстояний, квадратов и прямоугольников под фундаменты зданий и соору-жений будущего завода. Территория была большая, ограждение отсутствовало, поэтому часто плоды наших трудов – установ-ленный пикетаж – безжалостно уничтожал пасшийся непода-лёку скот. Эти стада доводили нас до белого каления: ведь всю сделанную накануне работу приходилось выполнять заново.

Строительство объектов будущего завода требовало переме-щения больших масс земли, связанного с рытьём котлованов под фундаменты зданий и необходимостью выравнивания пло-щадки, так как северная её часть была значительно выше южной. Предстояло срезать почти 2,5 м грунта на довольно большой территории. Экскаваторов на стройке не было, зато дешёвой рабочей силы в Челябинске и его окрестностях имелось в из-бытке, поэтому все земляные работы на строительстве завода выполнялись вручную с помощью кайла, лопаты, тачки и гра-барки. Грабарка – это такая повозка на конной тяге для перевоз-ки земли. Сделана она в виде ящика с легко раскрывающимся на две стороны днищем, что позволяло производить разгрузку грунта на ходу.

Работало на земляных работах немало людей, но более всего запомнилась бригада землекопов и грабарей из села Тютняры

1110

Стройка

моей молодости

В.В. Спасоломский

(ныне Кузнецкое). Руководил ей Афанасий Абрамов – мордвин по национальности, член партии. Он очень по-хозяйски управ-лял своими земляками, а ведь их было почти 350 человек. При-были они вместе с семьями и лошадьми, поселились в землянках южнее железнодорожной ветки Челябинск-Свердловск. Земле-копами в бригаде работали в основном мужчины, а коногонами на грабарках – мальчуганы-подростки. Всю землю со строи-тельной площадки отвозили не в отвал, а на отсыпку подъезд-ного железнодорожного пути к заводу. Решение было очень экономичным!

С осени того же года приступили к возведению промышлен-ных объектов. Начали с заводоуправления, пожарного и паро-возного депо, лаборатории. Затем столярная и механические мастерские, которые были крайне нужны для изготовления кон-струкций строящихся зданий, оборудования и инструмента.

В 1931 году приступили к строительству зданий обжигового, выщелачивательного и электролитного цехов. На первых порах никаких подрядчиков не было. Всё строительство велось хозяй-ственным способом, то есть непосредственно силами самого управления «Уралцинкострой».

Ручной труд и конная тяга составляли основу, на которой держалась вся стройка. «Механовооружённость» труда состояла из одного колёсного трактора «Фордзон-Путиловец» с двига-телем в 20 лошадиных сил и двух грузовых автомашин А вот обед на строительную площадку, помню, возили в термосах и почему-то на верблюде.

Выделяемых на строительство завода металла, цемента и других стройматериалов не хватало, поэтому при возведении фундаментов зданий и сооружений в основном использовался бутовый камень из прочных и тяжёлых пород, который добы-вался недалеко от строительной площадки на противополож-ном берегу реки Миасс. Укладывали камни вручную, плотно состыковывая друг с другом. Опалубку применяли ограничен-но, экономя на этом время и средства на возведение бутовых оснований.

В зиму 1930–1931 годов, которая выдалась исключительно суровой, наш строительный участок приступил к кладке кир-пичных стен. Для выполнения этой работы в условиях низ-ких температур и получения кладки требуемой прочности мы на первых порах возводили по контуру будущих зданий «те-пляки». Для этого ставили каркасы из берёзовых жердей, на ко-торые навешивали щиты из сухой спрессованной соломы тол-щиной около 10 см, связанной проволокой. Такая конструкция тепло держала плохо, но при этом хоть как-то спасала от снеж-ных заносов. Строительный раствор готовили на подогретой воде, которая в тепляках очень быстро остывала. Если камен-щик укладывал кирпич неправильно, он сразу же примерзал и его нужно было сбивать молотком. Постепенно от «тепляков» отказались – стали искать другие, более эффективные способы зимней кладки.

Кирпич, как и другие материалы, на строительные леса по-давали вручную с помощью специального приспособления, ко-торое называлось «коза». Это вроде рюкзака, но только вме-

1312

В.В. СпасоломскийСтройка моей молодости

↑ 1930 г. Сотрудники проект-

ного отдела

сто мешка за спиной – деревянная полочка с выносом 10–15 см, на которую, как на опору, укладывалось несколько кирпичей. Для подачи материалов в подвальные помещения применяли деревянный рольганг собственной конструкции.

На северной окраине города, возле Свердловского тракта, там, где сейчас пересечение улиц Каслинской и Островского, распо-лагался кирпичный завод. От него и получали кирпич на строй-ку. Рядом находился карьер, в котором разрабатывали глину вручную, возили на производство на грабарках.

После закрытия кирпичного завода карьер и прилегающая к нему территория быстро заселились, в том числе строителями и будущими рабочими цинкового завода. Из всевозможной тары, досок, фанеры, шифера и других подручных материалов люди строили себе землянки и хибары. Была даже поговорка: «Есть лопата – будет хата». Это поселение имело своё неформальное название – Кирсараи. Здесь не было ни улиц, ни нумерации до-мов. Каждый житель поселка мог дать своему жилищу любой номер. Землянки постоянно переходили от одной семьи к дру-гой. Если в Кирсараи приезжала «Скорая помощь», то сначала искали участкового, а только потом сам дом. Поселок Кирсараи был одним из самых неблагополучных в криминальном отно-шении районов города.

Строящийся цинковый завод нуждался в большом количестве воды. В 1930-е годы чугунные и стальные трубы были в большом дефиците и о привычном для всех сегодня металлическом трубо- проводе, через который вода из реки Миасс подавалась бы на стройплощадку, приходилось только мечтать. В связи с этим у руководства управления стройкой возникло решение о за-мене чугунных и железных труб деревянными. Идея эта была не новая. Трубы из целых древесных стволов были востребова-ны ещё в дореволюционной России, ими пользовались на не-которых стройках первой советской пятилетки, о чём в то вре-мя писали газеты. Изготавливать трубы из брёвен взялся один опытный плотник. Длинной металлической штангой с ручками на конце, к которой было приварено сверло диаметром 5 см, он по центру брёвен длиной 5 м и диаметром до 20–25 см высвер-ливал сквозные отверстия. Для сопротивления внутреннему давлению на некоторых не очень прочных брёвнах плотник ста-вил в нескольких местах стяжки из полосового железа. Такие же стяжки в горячем состоянии надевались на концы труб. С их помощью трубы стыковались между собой в единый напорный водовод.

1514

↓ 1932 г. Автопарк стройки

← 1930 г. Строительство склада материалов


На берегу реки Миасс была построена насосная станция. Об-служивали её два человека – моторист и механик. Речную воду по деревянному водоводу загоняли в водонапорную башню, а из башни в бочках развозили лошадьми на стройки цехов. Часть воды самотёком по металлическим желобам поступала на водоразборные точки. Башня тоже была из дерева. Изготови-ли её на земле и вместе с шатром и баком установили на самом высоком в то время месте строительной площадки – чуть север-нее строящегося здания лаборатории.

В 1932 году в здании драматического театра города прово-дилась выставка передовых методов строительства местных предприятий. Управлением строительства цинкового завода на выставку были представлены деревянные рольганг и свер-лёные трубы. Для того, сложного во всех отношениях, времени эти «новшества», наверное, можно было отнести к достижениям.

Одновременно с застройкой будущего завода на другой пло-щадке, расположенной южнее, там, где сейчас стадион цин-кового завода, велись работы по строительству бараков для проживания рабочих и размещения специалистов. Так же, как и на промышленной площадке, строительных материалов не хватало. Приходилось постоянно самим что-то придумывать. Так, деревянные каркасы бараков обшивали щитами двадцати-сантиметровой толщины, которые сами же строители вязали из камыша. Камыш косили зимой на льду озёр. После установ-ки щитов на место их штукатурили с двух сторон. Такие стены обеспечивали необходимое тепло в комнатах барака в зимнее время. Не зря говорят, что нет ничего более постоянного, чем временное. Бараки, которые строились в тридцатые годы как временные жилища, до пятидесятых годов оставались основ-ным жилым фондом завода для рабочих и просуществовали до начала семидесятых годов.

С постройкой в 1932 году первого барака в него с улицы Ки-рова переехало управление во главе с новым директором строя-щегося завода Василием Ивановичем Козыриным. Туда же пере- ехал проектный отдел, помощником начальника которого я был назначен незадолго до этого.

Работать в проектном отделе мне было очень интересно, так как большинство первых зданий на заводе возводилось имен-

но по нашим чертежам. Причём почти сразу же, как только они утверждались руководством строящегося завода. Ежедневно приходилось решать всевозможные вопросы. Металла не было, потому несущие конструкции зданий проектировались в кир-пиче и дереве. В крайнем случае, в весьма ограниченном коли-честве – в железобетоне, так как цемента и стали тоже не было. Не хватало и кирпича. К примеру, нужно было класть стены вы-щелачивательного цеха, а весь кирпич идёт на строительство трубы. Не строить – значит отстать от графика. Решено было в этом здании делать из кирпича только несущие пилястры, а стены – из монолитного шлакобетона. Это дало почти 70% эко-номии кирпича.

В 1920–1930-е годы работающие на предприятиях и строй-ках специалисты бесплатно обеспечивались производствен-ной одеждой или «прозодеждой», как её тогда называли. В за-висимости от характера производства и профессии этот своего рода рабочий костюм имел индивидуальные особенности. Как

1716


↑ 1932 г. Стройплощадка завода

техник-конструктор, я, например, летом и осенью носил кожа-ный хромовый костюм на фланели и толстый плащ из брезента. Зимой мне выдавали овчинный полушубок, хорошую шапку, шубные рукавицы и валенки. В такую же одежду одевали почти весь управленческий аппарат стройки. В ней не страшны были ни проливной дождь, ни сильный ветер, ни тридцатиградусные морозы в степи и на строительных лесах.

Большинство специалистов завода имели служебные квар-тиры в городе. Михаил Игнатьевич Чулков и я жили в доме воз-ле вокзала, откуда до работы часто добирались пешком или на лошадях. Потом у завода появилась грузовая машина АМО с цепной передачей и на жёстких колёсах. Она делала один рейс утром, собирая по городу людей. Вспоминается, что одним из водителей этой машины работал молодой парень, который никак не мог развернуться на перекрёстке улиц Ленина и Сво-боды, чтобы не врезаться в телеграфный столб, который дей-ствовал на него, как удав на кролика. Он уж и скорость сбавлял,

а всё равно «целовался» со столбом. Некоторые из сотрудников в дни дежурств этого парня садились в машину только после этого поворота. Со временем у завода появился небольшой автобус.

В 1932 году были построены заводоуправление, пожарное депо, химическая лаборатория, тепляк. В 1933 году заверши-ли строительство нескольких бараков под жильё. Народ, в том числе вербованные строители, переселился со стройки в бараки. С того периода моей деятельности запомнился один забавный случай. Пожарное депо с одним конным ходом имело деревян-ную вышку-каланчу. Не помню причину, но как-то ночью вышка загорелась. Дежурные пожарные заметили пожар тогда, когда тушить было уже поздно – вышка сгорела и упала!

Первый на Урале цинковый завод рождался в муках. Строи-тельство протекало в чрезвычайно тяжелых условиях. Снабжаю-щие организации в первую очередь решали вопросы строитель-ства таких гигантов, как Магнитогорский металлургический и Челябинский тракторный заводы. И забывали своевременно удовлетворять элементарные нужды такого сравнительно не-большого объекта, как строительство цинкового завода. Строй-ка то замирала, то возобновлялась с новой силой. К сожале-нию, доработать на строительстве цинкового завода до дня его пуска в 1935 году мне не довелось. По решению руководства, в 1934 году меня направили на другую работу. Но, хотя прошло уже немало лет, годы, проведенные на строительстве цинкового завода, не забываю никогда. Ведь в работу на заводе были вло-жены лучшие стремления моей молодости.

1970 год.

1918

Стройка моей молодости

↑ 1933 г. Группа работников заводоуправления

В.В. Спасоломский

Вадим Петрович Туркин родился 22 апреля 1909 года в Че-лябинске. Инженер-механик. Организатор производства. В 1932 году окончил Уральский химико-технологический ин-ститут в Свердловске. Доктор технических наук (1984). Лауре-ат премии Совета Министров СССР (1972) за разработку гене-рального плана Челябинска и премии Ленинского комсомола (1980) за проект Дворца пионеров и школьников на Алом поле. В 1928 году начал работать разнорабочим-десятником на стро-ительстве ЧГРЭС.

На строительстве Челябинского электролитного цинкового завода работал в 1932–1933 годах начальником механического цеха, заместителем главного энергомеханика. Принимал не-посредственное участие в организации работ по изготовлению оборудования для цинкового производства и его монтажу.

В последующие годы трудился на руководящих должностях в производственных, проектных и строительных организациях города, занимался преподавательской деятельностью. Внёс зна-чительный вклад в развитие города Челябинска, был рационали-затором и занимался научной деятельностью. Более 40 его работ опубликовано в журналах и сборниках.

Награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени (1966, 1971). Неоднократно с 1953 года избирался депутатом рай-онных и городского Советов депутатов трудящихся.

Вадим Петрович Туркин

Брат Платон и я после окончания институтов почти одновре-менно вернулись в Челябинск. Собралась вся наша семья. Труд-но выразить, как были счастливы мать и бабушка, видя, что из «туркинских хулиганов» выросли люди: один – врач, другой

– инженер. Особенно рада тому, что я остаюсь жить и работать в Челябинске на строительстве цинкового завода, была бабушка.

– А у нас хозяин приехал, – говорила она знакомым и соседям по двору.

В назначенный срок, 9 сентября 1932 года, я приступил к ра-боте. Цинковый завод строился хозяйственным способом: все строительные и монтажные работы велись своими силами. Я был назначен в то время на один из самых трудных участков – начальником механического цеха.

Нагрузка на цех и, следовательно, на меня была очень боль-шая. В моём распоряжении находилось три мастера и нормиров-щик. Старший мастер Огошков – на правах заместителя началь-ника цеха. Он не имел специального образования, но обладал большим опытом. Огошков и нормировщик были великими специалистами выписывать наряды и «выводить» заработную плату рабочим. Утвердить эти наряды и отвечать за их правиль-ность для меня была одна из самых сложных обязанностей. Это-му нас в институте не учили. Еще один мастер отвечал за мон-тажные работы, а второй находился собственно в цехе.

Суровое времяВ.П. Туркин

20 21

22 23

В то время я научился много работать над книгами, черпать из них недостающие для моей работы теоретические знания. Особенно много пришлось потрудиться над паровыми котлами, топками для сжигания углей и древесных отходов, системами отопления, вентиляции, водоснабжения.

Строительство завода шло всё активнее. Вскоре появи-лась необходимость осваивать технологическое и санитарно- техническое оборудование. Главный инженер строительства Иван Никонович Пискунов был одновременно и главным инже-нером цинкового завода. Появились начальники основных це-хов: обжигового, выщелачивательного, электролитного – боль-шей частью, как и я, молодые специалисты.

В июне 1933 года моя служебная роль и обязанности увеличи-

Многое в работе механического цеха было для меня ново, каж-дый день появлялось множество вопросов. Как, например, изго-товить сферические днища для ресивера? Как организовать мон-таж печей Веджа для обжига сернистого цинка? В каждой печи более 10 000 заклёпок. Нужно организовать клёпку пневмати-ческими молотками, разогрев заклёпок и подачу их на рабочие места. В нашем распоряжении были импортные пневматические молотки, но они почему-то «не хотели» работать. Нужно было их изучить. Технические вопросы переплетались с организацион-ными. Практическим навыкам и знаниям я учился у квалифи-цированных рабочих. Многие из них очень хорошо знали своё дело. Это были люди, окончившие профтехучилища и имеющие большой производственный опыт на мелких предприятиях Че-лябинска, или ремесленники из деревень и сёл, откуда в период коллективизации в города на новостройки ехало много народа. Были отличные слесари, токари, кузнецы, котельщики, жестян-щики и другие специалисты.

Скоро и я научился оценивать квалификацию молодого рабо-чего по тому, как он держит в руках молоток и зубило, обрубая кусок металла, или ручную пилу, опиливая шестигранник. Это была любимая «проба» Огошкова, которую он давал молодому слесарю для установления разряда.

Виртуозом-кузнецом – «прометеем» в своём деле – был Лузя-нин, бывший ремесленник, участник первой мировой войны. Он иногда рассказывал, как и за что получил Георгиевский крест в боях, как обучал «господ офицеров» обращению с новым ору-жием – огнемётами. Великолепным слесарем-лекальщиком был Павлищев. Можно назвать и многих других, у кого я учился. До сих пор с уважением и благодарностью вспоминаю всех своих учителей-производственников.

Работы было много. Рос коллектив цеха, пополнялось его обо-рудование. Ставились и решались всё новые и новые производ-ственные задачи. Объём работ меня не пугал, а радовал. Желание сделать как можно больше, как можно скорее приблизить срок пуска первой печи – вот чем жили в то время я и многие другие инженеры, рабочие, руководители стройки. У меня сложились хорошие отношения с рабочим коллективом механического цеха и с инженерно-техническими работниками строительства.

Суровое время В.П. Туркин

↑ 1933 г. Компрессорное отделение завода

лись. Я был назначен заместителем главного электромеханика по механической части с исполнением прежних обязанностей, то есть обязанностей начальника механического цеха. Забот прибавилось, но вместе с этим появилось и чувство глубокого удовлетворения от выполняемой работы, чувство, которое со-хранилось на всю жизнь, где бы я ни трудился потом.

На цинковом заводе в проектном отделе чертёжником ра-ботала Людмила Леонидовна Козлова. Ещё со школьных лет я любил её и ухаживал за ней. В октябрьские праздники 1932 года мы поженились. Свадьба наша была очень скромной. Или точ-нее – её вовсе не было.

В эти годы с питанием в Челябинске было очень плохо. Про-дукты мы получали по карточкам. У «Цинкостроя» было своё подсобное хозяйство, поэтому нас снабжали несколько луч-ше, чем многих других. Обедали мы с Людмилой в столовой на стройке. Заработная плата у меня была небольшая. Многого не хватало. Однако, несмотря ни на какие бытовые трудности, я чувствовал себя счастливым человеком.

В напряжённом творческом труде рождался Челябинский цинковый завод, как рождались в те годы десятки и сотни за-водов. Труд и пафос новостроек первой пятилетки рождал новых людей, новые промышленные кадры: строителей, монтажников, металлургов, машиностроителей.

Рос и я. Формировалось моё мировоззрение строителя соци-алистического общества, накапливались теоретические знания инженера и опыт организатора производства.

В 1933 году в Челябинске шла паспортизация. Впервые в стра-не выдавали паспорта. Однако выдавались они не всем гражда-нам. В сельской местности, например, паспортов не выдавали. Почти все рабочие, ИТР и служащие «Цинкостроя» получили паспорта, а мне и моей жене их почему-то не выдали.

В чём дело? Вскоре выяснилось: решался вопрос, следует ли мне, сыну бывшего городского главы, выдавать паспорт, то есть право на жительство в Челябинске.

Горькая обида сжала мне сердце: «За что? Разве я не отдаю все силы строительству социализма в нашей стране? Разве я хуже других молодых инженеров?» Кто-то из друзей в шутку, конеч-но, привёл мне цитату из Библии: «Отвечают ли дети за грехи своих родителей? Да, отвечают, отвечают до седьмого колена».

Один знакомый посоветовал мне публично, то есть через га-зету, переменить фамилию – отречься от отца.

«Нет! Только не это. Я своего отца не только люблю, я его глу-боко уважаю и в деятельности его не вижу ничего такого, что могло бы уронить тень на его память. Я лучше покину Челя-бинск, но предателем своего отца я не был и не буду. Я не про-дам свою совесть и память об отце за тридцать сребреников»,

– думалось мне тогда. В семейном кругу обсуждали, куда же уехать. Может быть,

на западный склон Урала, в район Уфы-Стерлитамака? Там тоже развёртывалось крупное строительство.

Прошло несколько тревожных дней. Затем и мне, и жене па-спорта выдали. В повседневных заботах и труде вскоре померк-ла и горечь обиды. Иногда только вставал вопрос: кому же это хотелось доставить мне такие проблемы? Видимо, кто-то был ко мне настроен враждебно или строил свою карьеру на «высо-кой принципиальной бдительности».

↑ 1931 г. Работники меха-

нического цеха Уралцинкостроя


24 25

Приближался ввод в эксплуатацию первой очереди завода, но установленные сроки нарушались. Главная задержка была из-за дымовой трубы, необходимой для работы обжигового цеха. Для отвода сернистых газов она была спроектирована высотой 83 м. Строили её специалисты из «Теплостроя» – трубоукладчи-ки, не очень торопясь, но с высокой ответственностью за точное соблюдение технических условий, вели кладку трубы, предъ-являя строгие требования к качеству кирпича, которого так не хватало.

В июне 1933 года на строительство цинкового завода прие-хал начальник объединения «Главцветметзолото» А.П. Сере-бровский. Цель приезда – ознакомиться с ходом строительства и ускорить пуск в эксплуатацию. Серебровский побывал во всех цехах, в том числе и механическом. Меня в это время там не было. Как я узнал позднее, внимание руководителя объеди-нения привлёк кузнец, ковавший какую-то деталь на наковальне вручную, а не на пневматическом молоте типа Беше, который находился в кузнице. То ли деталь была такой, что кузнецу было удобнее ковать её молотком, то ли молот был неисправен. День был жаркий. Рубашка на спине кузнеца была мокрой от пота.

– Кто руководит этим цехом? – строго спросил начальник.– Инженер Туркин, – ответил кто-то из свиты. – Кто он такой?– Молодой инженер.– Потогонными методами завод в срок не построишь. Видимо,

таким же путём организованы и монтажные работы, – резюми-ровал Серебровский.

Через несколько дней последовал приказ с анализом причин срыва ввода в эксплуатацию завода и наказанием виновных в том лиц. Из него следовало, что главная причина – отставание строительных и монтажных работ. В числе главных виновников оказался и я. И отдельным приказом: «Уволить с занимаемой должности за необеспеченность руководством, систематическое невыполнение работ и распоряжений».

Я пытался объясниться с начальником строительства В.И. Ко-зыриным, главным инженером И.Н. Пискуновым. Какие рабо-ты и распоряжения я не выполнил? Как могло случиться, что не прошло ещё месяца после повышения меня в должности

и вдруг я виновник срыва сроков пуска завода? Один из работ-ников управления строительством, с которым у меня были дру-жеские отношения, сказал мне: «Тебя, Вадим, подставили как козла отпущения. С твоим социальным происхождением ты самая удобная для этой роли фигура. Только это строго меж-ду нами. Понял? Кузнец, молот и сроки монтажных работ тут ни при чём. Ты сам знаешь, как ценит тебя Иван Никонович, но и он тут бессилен, – и добавил: не будь наивным, поступай на другую стройку, тебя везде охотно примут на работу, а ког-да спросят нас о тебе, а спросят обязательно, скажем, что ты за работник».

1980 год.

↑ 1933 г. Митинг, посвящённый выдаче паспортов


26 27

Борис Антонович Неговоров родился 10 августа 1901 года в горо-де Новгороде-Северске Черниговской губернии. Инженер-химик, организатор производства. В 1930 году окончил электрохимиче-ское отделение химического факультета Ленинградского поли-технического института. В 1930–1932 годах трудился заведую-щим производством хлора на химическом комбинате в городе Березники Пермской области. На цинковый завод был принят в январе 1933 года старшим инженером отдела рационализа-ции. В апреле того же года назначен помощником начальника химической лаборатории – заведующим опытной установкой. В 1934 году – начальник смены металлургического производства, в 1936 году – начальник химической лаборатории, в 1938 году – начальник выщелачивательного цеха. В 1945 году – заместитель главного инженера. С 1947 по 1958 годы – главный инженер ЧЭЦЗ.

Обладал глубочайшими знаниями технологического про-цесса производства цинка и многих других разделов науки и техники. Принимал участие в строительстве и пуске завода. Многое сделал для обеспечения цинком и кадмием оборон-ной промышленности в военное время. Внёс огромный вклад в развитие завода в послевоенный период. По его инициативе и при непосредственном участии разрабатывались и осва-

Борис Антонович Неговоров

28 29

ивались многие технологические процессы, а с середины 1950-х годов завод приступил к первому этапу реконструкции. В 1940–1950-е годы возглавлял технический совет предприятия, избирался членом партийного комитета ЧЭЦЗ.

Награждён орденом Трудового Красного Знамени (1954), ме-далями: «За доблестный труд в Великой Отечественной войне. 1941–1945 годов» (1945), «За трудовую доблесть» (1949).

↑ 1936 г. Общий вид завода

Впервые в Челябинск я прибыл в один из августовских вече-ров 1932 года. С вокзала мне надо было попасть в общежитие инженерно-технических работников треста «Уралцинкострой» на улице Труда. Трамваи в поздний час уже не ходили, извоз-чиков рядом не оказалось, и я решил добираться пешком. Один из немногих прибывших вместе со мной пассажиров показал направление, по которому мне следовало идти. Почти в абсо-лютной тьме, под дождем и по грязи, под звуки собачьего лая более двух часов блуждал я по вечернему Челябинску. Восполь-зовавшись по совету случайного ночного прохожего такими ориентирами, как костел, собор и цирк, я всё-таки нашел нуж-ный мне дом. Но в нём, видимо, так крепко спали, что на мои настойчивые стуки дверь так никто и не открыл. Проклиная

Завод вступает

в строй

Б.А. Неговоров

30 31

судьбу, я вынужден был вернуться на вокзал и провести там остаток ночи.

Утром с относительно свежими силами я без особого труда пешком преодолел несколько километров и оказался на строи- тельной площадке цинкового завода. Обошёл строившиеся зда-ния, подивился стоящей посреди площадки, как свечка, восьми- десятиметровой трубе, встретился с главным инженером на строительстве Иваном Никоновичем Пискуновым, поговорил с другими людьми и решил, что остаюсь здесь работать.

В этот же день я был оформлен отделом кадров на вакантную должность старшего инженера отдела рационализации, а через три месяца перешёл в химическую лабораторию заведующим опытной установкой.

К моменту моего поступления на завод его строительство продолжалось три с лишним года, носило затяжной характер и несколько раз за это время то останавливалось, то снова возобновлялось. Среди объектов, возводимых на заводе, пол-ностью готовых к эксплуатации было немного. Один из них

– здание химической лаборатории, в одном из помещений которого в это время монтировалась опытная установка для опре-деления в полупромышленном масштабе параметров основных технологических процессов будущего цинкового завода: обжи-га, выщелачивания и электролиза. Её оборудование состояло из миниатюрной обжиговой печи с ручным перегребанием за-гружаемого в неё концентрата, сгустителя, механического аги-татора, фильтр-пресса, баков для растворов и нескольких элек-тролизных ванн. Производительность установки по катодному цинку соответствовала одной тысячной доле от проектной мощ-ности завода, то есть примерно 20 тонн в год. Предполагалось, что основным сырьём для нее должны стать цинковые концен-траты, полученные на уральских обогатительных фабриках.

К осени 1933 года опытная установка была полностью смон-тирована, а 6 ноября на ней из калатинского (ныне кировоград-ского) концентрата был получен первый катодный цинк. В тот же день вечером в городе проходило торжественное собрание, посвящённое шестнадцатой годовщине Великой Октябрьской социалистической революции. Руководители завода прибыли на него не с пустыми руками. В дар городу они передали катод

с цинком, впервые добытым из недр Уральских гор и получен-ным новым для нашей страны гидрометаллургическим спосо-бом. Вспоминаю об этом, как о знаменательном для всех патри-отов Урала факте.

За полтора года на установке была испытана технология получения цинка из разного сырья. Очень хорошие резуль-таты показаны при переработке Риддерского концентрата, привезённого на завод для испытаний с Рудного Алтая. Впо-следствии этот концентрат не раз помогал заводу благополучно выходить из сложных производственных ситуаций, связанных с глубоким расстройством технологического процесса. Неплохо показали себя калатинский, красноуральский и карабашский концентраты. Совершенно непригодным для непрерывной гидрометаллургической схемы переработки оказался кузнечи-хинский концентрат из-за высокого содержания в нём мышья-ка, меди и железа.

В 1934 году опытную установку осмотрел академик Александр Евгеньевич Ферсман, известный в стране геохимик и минералог, большой знаток Урала и активный поборник комплексного ис-пользования недр. Он ознакомился с нашими работами и пла-нами, одобрил их и дал некоторые рекомендации.

В 1933–1934 годах практическую стажировку на опытной уста-новке прошли инженерно-технические работники и десятки ра-бочих, которым предстояло участвовать в пуске завода. В этот период руководство установкой полностью перешло к заведую-щему химической лабораторией Василию Ефимовичу Писареву, так как я был переведён помощником начальника обжигового и выщелачивательного цехов для участия в работах по подготов-ке оборудования завода к эксплуатации.

После пуска завода опытная установка ещё в течение несколь-ких лет эпизодически использовалась для некоторых экспери-ментальных и практических работ. Так, в 1937 году на ней прово-дились исследования по сульфатизации цинковых концентратов по методу Маковецкого-Цефта, а в 1938 году она была задей-ствована в выполнении заказа одного из челябинских заводов по электрохимическому рафинированию большой партии олова.

С началом войны оборудование опытной установки демонти-ровали, а помещение химической лаборатории, где оно разме-

щалось, было занято под производство оборонной продукции – кадмиевых солей.

В августе 1934 года площадку цинкового завода посетил на-родный комиссар тяжёлой промышленности СССР Григорий Константинович Орджоникидзе. Это произошло в один из пе-риодов затишья строительно-монтажных работ, когда финан-сирование стройки было закрыто. Нарком обошел все объекты – готовые и недостроенные, внимательно ознакомился с опыт-ной установкой, с технологией будущего производства, побе-седовал с рабочими и руководителями. Приезд Орджоникидзе, его здравая оценка ситуации и принятые им решения внесли в ход строительства коренной перелом. Для завершения стройки и быстрейшего ввода завода в эксплуатацию были выделены необходимые финансовые, материальные и людские ресурсы. Прошло несколько месяцев, и с января 1935 года завод присту-пил к сопряжённому со множеством трудностей вводу в эксплу-атацию основных металлургических цехов. Пуск сопровождался целым рядом конструктивных и технологических неполадок, связанных с несовершенством проекта и недостатками монтажа.

Для приготовления заданного объёма цинксодержащих рас-творов, необходимого для пуска выщелачивательного и электро- литного цехов, нужно было создать запас огарка, поэтому первым пускался обжиговый цех. Из четырёх установленных в нём многоподовых печей Веджа в полной готовности к началу 1935 года находилась печь №2. В неё 31 января после предвари-тельного разогрева дровами и мазутом и были загружены пер-вые тонны цинкового концентрата. На следующий день на этой печи частично обвалилась футеровка центрального вала. Это происшествие сразу же показало несовершенство конструкции. Остановленную печь пришлось срочно перекладывать, а новую футеровку дополнительно скреплять проволокой. Через три дня печь вновь начала работать. Аналогичную работу по замене фу-теровки валов пришлось выполнить на всех смонтированных к тому времени печах. Впоследствии, по предложению техника- металлурга Алексея Васильевича Матанцева, на всех печах Вед-жа стали успешно применять футеровку центральных валов с использованием металлической сетки и огнеупорного бетона.

Работа обжигового цеха в период пуска завода и в первые

Завод вступает в строй Б.А. Неговоров

32 33

годы проходила в тяжелейших условиях. В печном отделении было очень жарко, так как незащищённые теплоизоляцией ме-таллические кожухи печей излучали тепло. На первых порах вся классификация огарка состояла в его просеве в сухом виде на ситах-трясучках и улавливании материала крупнее трёх мил-лиметров из пульпы на деревянных колосниковых ситах. Су-хих и мокрых комков набиралось не менее 15% от веса загру-жаемого концентрата. Они направлялись на повторный обжиг. От сит-трясучек и недостаточной герметичности печей и га-зоходов атмосфера на рабочих местах цеха была весьма запы-лённой и загазованной. Рабочим приходилось постоянно наде-вать противогазы. Мокрые сита часто ломались, поэтому насосы и медные трубы, по которым пульпа откачивалась в следующий технологический передел – выщелачивательный, быстро исти-рались и забивались проскочившими через сита комками песко-вой фракции огарка. Иногда «песков» было настолько много, что они становились подлинным бичом для всего завода.

Работникам цеха пришлось проявить незаурядную выдумку и приложить немало усилий, чтобы создать на рабочих местах относительно нормальную обстановку. Для этого кожухи печей были закрыты теплоизоляционной массой, а под ними вместо сухих сит-трясучек для улавливания крупных частиц огарка были установлены специальные барабанные устройства (тром-мели). Установленные на них кожухи позволили значительно уменьшить пылеобразование в цехе. Медные трубы заменили деревянными, которые в дальнейшем получили широкое и очень успешное применение на заводе.

Первое время неустойчиво работало насосное отделение об-жигового цеха, которое довольно часто служило источником ситуаций, связанных с прекращением подачи обожжённого ма-териала на выщелачивание. Постепенно за счёт внесения кон-структивных и организационных усовершенствований в обо-рудование удалось снизить напряжённость и на этом участке.

Следует отметить, что насосное отделение, будучи своего рода сердцем технологического процесса, привлекало к себе общее внимание. Не было на заводе в то время человека, ко-торый хотя бы несколько минут не наблюдал за его работой, за непрерывным течением пульпы, за ловкими движениями

работниц на ситах. Были люди, которые, закончив свою рабо-ту, подолгу простаивали у перил насосного отделения, иногда из зрителей превращаясь в действующих лиц. На протяжении всего начального периода становления завода не было недостат-ка в предложениях по совершенствованию насосного отделения как ключевого узла в системе гидротранспорта и классификации продуктов обжига.

Для приготовления цинковых растворов, необходимых для пуска выщелачивательного цеха, было заранее приобретено 940 тонн серной кислоты. Большая ее часть поступала в цистер-нах, меньшая – в бутылях.


↑ 1935 г. В электролитном цехе

34 35

Приготовление первых порций раствора и пуск цеха начались в начале марта 1935 года. Все прошло более-менее гладко, луч-ше, чем для обжигового цеха, но недостатков выявилось тоже немало. Непригодной для эксплуатации оказалась выполненная по проекту конструкция полов и зумпфов. Пролитые из цехо-вой аппаратуры растворы сразу же стали проникать под пол, где проходили кабельные каналы. Пришлось спешно извлекать из них все электрические кабели, прокладывать их на подвесках, а каналы заделывать.

Перегребающие механизмы деревянных сгустителей, по про-екту, должны были крепиться на деревянных фермах перекры-тия цеха. Это было очень опасно для здания. Проектным отде-лом завода была разработана рамная конструкция механизма, которая устанавливалась непосредственно на сгуститель. Изго-товление и монтаж таких конструкций заняли немало времени. Первоначально был пущен только один нейтральный сгуститель, остальные вводились по мере готовности механизмов. Наиболь-шие затруднения выщелачивательный цех в начальный период своей эксплуатации испытывал из-за отсутствия фильтрации отвальных цинковых кеков. Вывод из аппаратуры цеха твердых остатков от выщелачивания огарка в то время осуществлялся по следующей схеме. Два кислых сгустителя, которые первые годы работали как обычные отстойники, попеременно заполня-лись нижним сливом нейтральных сгустителей. К концу запол-нения количество твёрдого в верхнем сливе кислого сгустителя доходило до 100 грамм в литре. После непродолжительного от-стаивания закачанной в сгуститель пульпы осевший отвальный кек откачивался в расположенный недалеко от цеха наружный зумпф, который представлял из себя большую обвалованную яму, вырытую в обычном грунте. Естественно, что закачанные с кеком в зупмф растворы фильтровались через грунт, попадали в подземные воды, а с ними в реку Миасс. Были и просто слу-чаи значительных утечек богатых цинком растворов по поверх-ности земли через трещины в валу, которые появлялись зимой по причине его неравномерного промерзания. Оборотные рас-творы из наружного зумпфа возвращались в цех, и тогда кон-центрация цинка в нейтральной ветви выщелачивания могла за одни сутки снизиться на 30 грамм в литре и более. Такие

пульсации, нарушающие нормальный ход технологического процесса, цех испытывал по два–три раза в месяц. Ситуация улучшилась, а потери цинка с богатыми растворами сократи-лись, когда через несколько лет начали фильтрацию отвальных цинковых кеков.

Полученный в выщелачивательном цехе нейтральный цин-ковый раствор передавался на электролиз по стальным трубам, а возврат отработанного электролита из электролизных ванн осуществлялся по свинцовым трубопроводам. Все технологиче-ские коммуникации, а также мазутопровод к обжиговым печам, были уложены в подземном тоннеле, который соединял обжиго-вый, выщелачивательный, электролитный и паросиловой цехи. Образующиеся при чистке труб осадки постепенно скаплива-лись в тоннеле, и со временем эта работа превратилась в весьма трудоёмкую и очень неприятную процедуру. Заводу потребо-валось более десяти лет, чтобы избавиться от подземных труб. Первая технологическая эстакада межцеховых коммуникаций, соединяющая обжиговый и выщелачивательный цехи, появи-лась только в 1946 году.

В начале апреля 1935 года к пусковым работам приступили в электролитном цехе. Очищенным от примесей нейтральным цинковым раствором было заполнено 150 электролизных ванн, в каждой из которых находилось по восемь катодов. В 10 часов утра 8 апреля включили в работу ртутно-преобразовательную подстанцию. На ванны подали напряжение. На следующий день, 9 апреля, с катодов был снят первый уральский цинк, получен-ный в промышленном масштабе, а 15 апреля выплавлены пер-вые тонны чушкового цинка.

В пусковой и начальный периоды работы электролитный цех также столкнулся с множеством проблем. С первых дней, к при-меру, встал вопрос о том, как правильно организовывать сдирку катодного цинка. Были опробованы самые разные варианты как по месту сдирки, так и по времени её проведения. Не пробовали сдирать разве что под каскадами, а наращивание осадка про-водили от 18 часов до трёх суток. Остановились на следующем варианте. На каждом каскаде устанавливалась передвигающа-яся от ванны к ванне деревянная решётчатая площадка. Через щели в этой площадке вручную с помощью длинных крючков


36 37

по одному извлекались катоды. После стекания с них раствора они ставились в проходы между каскадами, где с них сдирщи-ками снимался цинк. По мере освобождения катодов от цинка они снова в обратном порядке возвращались в ванны. Осадок решили наращивать 24 часа. Такой порядок сдирки существовал несколько лет, пока не улучшились условия труда в цехе. Потом перешли на сдирку цинка непосредственно на каскадах. Суточ-ное же наращивание осадка сохраняется до настоящего времени.

Очень серьёзной проблемой была тяжёлая атмосфера в зале электролиза. В рабочей зоне постоянно присутствовал серно-кислотный туман. Пузырьки выделяющегося из ванн кислоро-да захватывали с собой частички кислого электролита, который раздражающе действовал на слизистую оболочку носа, глаз, раз-рушал зубы у рабочих, занятых на сдирке цинка и чистке ванн. Мелкая пробка, которая использовалась в самый начальный период в качестве защитного средства от тумана, оказалась не-эффективной. Вдобавок она засоряла сточные отверстия ванн и трубы. Поиск эффективного средства защиты от сернокис-лотного тумана, способного заменить пробку, шёл постоянно. Помню одно предложение, которое поступило сверху и насто-ятельно рекомендовалось к внедрению. В каждой ванне на по-верхности электролита предлагалось установить деревянную рамку с ячейками, заполненными на несколько миллиметров по высоте минеральным маслом. По расчетам, выделяющийся с поверхности ванн кислый туман должен был поглощаться мас-лом. Авторы предложения совершенно не представляли, какой вред электролизу могла нанести органика в виде масла, если бы она попала в ванны. У руководства завода даже были непри-ятности от вышестоящего начальства за категорический отказ испытывать это предложение.

Исключительно удачным оказалось применение водного экс-тракта мыльного корня, предложенное Свердловским институ-том охраны труда. Небольшие добавки мыльного корня в лю-бых вариантах неизменно давали хорошую и устойчивую пену на поверхности электролита. После внедрения добавок мыльно-го корня атмосфера в цехе электролиза значительно улучшилась. Кислый туман был побеждён, но здоровью некоторых рабочих уже был нанесён серьёзный вред.


↑ 1935 г. Ручная сдирка катодного цинка

38 39

В коротком воспоминании нет возможности подробно расска-зать о многочисленных работах, которые в начальный период деятельности завода непрестанно осуществлялись в электро-литном цехе для того, чтобы увеличить выход цинка по току, сократить потери при его переплавке, улучшить качество гото-вого металла, повысить производительность труда и облегчить его условия. Назову только некоторые из них:

– замена трёхгранных промежуточных шин на непосредствен-ный контакт катодных штанг одной ванны с анодными штанга-ми соседней ванны;

– уменьшение межэлектродного расстояния со 100 до 58 мм;– замена свинцовых змеевиков для охлаждения электролита

в ваннах на алюминиевые;– применение винипласта для футеровки электролизных ванн

взамен рольного свинца;– переход на аноды из свинцово-серебряного сплава. Были, конечно, в нашей работе и ошибки. Однажды более двух

недель наблюдалось массовое интенсивное растворение цинка в электролизных ваннах. Выход по току упал ниже 80%. Все ло-мали головы в поисках причин. Выяснилось, что лабораторные определения концентрации цинка были завышены. Как только установили, что в растворе всего лишь 78 грамм цинка в ли-тре, задали кислотность отработанного электролита на выходе из ванн пониже – все выправилось.

Важно отметить, что в начальный период работы завода элек-тролиз цинка зачастую проводился в условиях перебоев его пи-тания выпрямленным током, недостатка нейтрального элек-тролита, неудовлетворительной очистки растворов от вредных для производства примесей. Названные причины иногда до-водили процесс электролиза, а с ним и всю технологию завода, до катастрофического состояния.

В 1935–1936 годы на заводе всегда можно было встретить высокого, худощавого седого мужчину в чёрном, хорошо от-глаженном костюме. Он ходил по цехам, не оставляя ничего без внимания, и много общался с работниками завода: руко-водителями, инженерами и рабочими. Это был мистер Юлиус Гиллис, простой американский инженер, приглашённый го-сударством для оказания технической помощи нашим моло-

дым цинковым заводам. Его помощь носила очень конкретный и практический характер. Он все показывал на личном при-мере – от выгрузки концентрата из вагонов до съемки пенки с расплавленного цинка и укладки чушек в штабеля. Сам брал в руки лопату и топор, гаечный ключ и сдирочный нож, чертёж-ный карандаш и логарифмическую линейку. В русском языке он был не особенно силен и подкреплял свои слова карандашом – вся деревянная аппаратура на заводе и многие стены носили следы его рисунков и схем.

Вот несколько примеров стиля его работы.Гиллис нашёл начальника выщелачивательного цеха и воз-

буждённо говорит: «Там очень много маленьких дров». Берет недоумевающего начальника цеха за рукав и подводит его к сгу-стителю Дорра, в котором плавают щепки, оставленные плот-никами. Увидев, что его не совсем понимают, Гиллис засучи-вает рукава и начинает вылавливать щепки, подплывающие к сливным отверстиям. Начальник цеха всё понял и немедлен-но последовал его примеру. Когда щепки были выловлены, оба вымыли руки под шлангом, вытерли их носовыми платками и, удовлетворенные, пошли по цеху, разговаривая и жестикулируя.

Другой пример. Забился сгуститель. Гиллис долго ходил во-круг и ждал, что сгуститель пробьют. Когда у рабочего ничего не получилось, сам взял проволоку, по-особому выгнул её и вме-сте с рабочим полез под сгуститель. Не прошло и двух минут, как из-под сгустителя вырвался поток пульпы, затем он прекра-тился и появились Гиллис и рабочий, оба промокшие до нитки.

Много полезного сделал Гиллис за время своего пребывания на заводе. Обращала на себя внимание такая характерная черта стиля работы американского специалиста: если с ним спорили, он никогда не настаивал и не заставлял что-либо делать по его указанию. Хотя, будучи техническим директором завода, имел полную возможность руководить, опираясь на силу приказа. Он предоставлял возможность работнику самому убедиться в ошибочности его позиции, зато после этого рекомендуемые им мероприятия проводились беспрекословно.

На письменном столе у Гиллиса всегда лежал только каран-даш. Рабочие документы он недолюбливал и разделывался с ними с завидной быстротой, причем решал вопросы просто,


40 41

технически грамотно и не без остроумия. К большим управ-ленческим штатам относился скептически и говорил, что для такого завода в заводоуправлении достаточно иметь шесть человек. За свою деятельность он пользовался общим уваже-нием. Возвратившись в Америку, Гиллис опубликовал ста-тью, в которой с похвалой отозвался об уральских рабочих и специалистах.

В 1935 году в стране началось движение, направленное на уве-личение производительности труда, освоение новой техники и пересмотр старых технических норм, получившее название стахановского. Наш завод не был в стороне от него.

В одно осеннее утро у проходной появился плакат: «Пачуков-щик Ершов взялся работать без помощника и полностью обе-спечить нормальную работу пачуков, регулирование и контроль процесса выщелачивания. Поддержим почин Ершова!»

Роман Ершов – добросовестный и трудолюбивый работник. Вместе со мной он пускал опытную установку в лаборатории, пачуки в выщелачивательном цехе и вполне заслуженно стал первым стахановцем завода. Чтобы поддержать его почин и по-высить производительность труда на основном производстве, надо было уменьшить численность занятых рабочих и управ-ленцев. Было принято решение перейти к структуре управления без цехов. На заводе образовали так называемый объединён-ный металлургический цех, в состав которого вошли отделе-ния обжига, выщелачивания и электролиза. В управление цеха входили начальник, два его помощника, механик, пять началь-ников смен и мастер по сдирке цинка. Было ещё несколько бри-гадиров, которые руководили бригадами на загрузке обжиговых и плавильной печей, распылительной установкой. В этом цехе я работал начальником смены. Ремонтная группа подчинялась механику цеха. Численный состав технологических смен объ-единённого цеха был сокращен до 21–23 человек. Цех с трудом, но всё-таки успевал обслуживать технологическое оборудо-вание. А вот с задачами обеспечения доброкачественного ре-монта и хорошей подготовки производства управление цеха не справлялось. Кончилось всё тем, что в июне 1936 года це-ховая структура управления на заводе была реставрирована, а стахановское движение пошло на убыль. По-настоящему поло-


жительные результаты на заводе оно принесло, пожалуй, только на сдирке цинка у катодчиков. Наилучших показателей здесь добились Николай Костицын, который сдирал с катодов первый цинк, и два его товарища по бригаде – Ефим Смолин и Николай Федоровский. За свои выдающиеся достижения в работе все трое были удостоены высоких правительственных наград.

Весь пусковой период 1935–1936 годов и несколько лет после него завод не имел полностью завершённой технологической схемы. Не было закончено строительство сернокислотного про-изводства, не было производства кадмия и цеха для переработ-ки цинковых кеков, не говоря уже об отсутствии нормального сгущения и фильтрации отвальной цинковой пульпы. Всё это обрекло завод длительное время работать с высокими поте-рями ценных компонентов, низким их извлечением в готовую продукцию и высоким загрязнением атмосферного воздуха и воды. Но, преодолевая трудности, коллектив никогда не оста-навливался в своём развитии. Уже в конце 1936 года был выпу-щен первый металлический кадмий, в 1938 году пущена в экс-плуатацию первая вельц-печь для переработки цинковых кеков, а в 1942 году начато производство серной кислоты. К 1940 году завод достиг проектной производительности по производству цинка – 20 000 тонн цинка в год – и в военное время делал всё для того, чтобы удержаться на этом уровне.

1965 год.

42 43

44 45

Алексей Филиппович Бессарабов родился 30 марта 1910 года в деревне Журавлёвка Сталинского района Акмолинской области. Рабочий. На цинковый завод поступил в 1932 году грузчиком в погрузочное бюро. Участвовал в строительстве многих объектов завода. С 1935 года – старший плавильщик электролитного цеха. С 1944 года – мастер плавильного от-деления этого же цеха. С 1949 по 1960 годы – вновь старший плавильщик.

15 апреля 1935 года возглавляемая им бригада выплавила первые тонны чушкового цинка.

Внёс большой вклад в создание и развитие на заводе пла-вильного передела. Коллективы бригад и смен плавильщиков, которые в течение 25 лет возглавлял Алексей Филиппович, всегда стабильно выполняли установленные плановые за-дания по выпуску продукции, выплавляли чушковой цинк, полностью отвечающий требованиям государственных стандартов, при минимальных его потерях в угар и отходы производства.

Первый в истории завода орденоносец. Награждён орденом Трудового Красного Знамени (1951), медалями «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» (1945), «За трудовую доблесть (1949).

Алексей Филиппович Бессарабов

В 1932 году я переехал в Челябинск и стал работать грузчиком на Южно-Уральской железной дороге. О цинковом заводе узнал случайно, когда прочитал в одной из местных газет о его строи-тельстве и о том, что там нужны люди. Мне показалось, что это очень захватывающе и интересно. Долго не думал и уже через месяц пришёл на стройку.

Специальности особой у меня не имелось, лишь небольшой опыт работы каменщиком и грузчиком, поэтому начальник, ко-торый ведал в конторе кадрами, направил меня в погрузочное бюро. В бригаде нашей было человек двадцать. Работали везде, куда посылали. Помню, что рыли ямы под фундаменты электро- литного цеха. Кувалда, лом, обыкновенная совковая лопата да тачка – вот и вся наша техника на строительстве. Землю вы-возили артели грабарей на телегах, запряжённых лошадьми. После того как ямы выкопали, начались строительные работы. Часть фундаментов делали из бутового камня. Доставляли его на тракторе и лошадях из каменоломни, которая находилась не-далеко от стройки. Если фундамент был из бетона, его мешали лопатой прямо рядом с опалубкой. Раствор строительный тоже готовили на площадке завода, а кирпич носили на носилках или на специальной подставке – «козе», которая крепилась на спине.

Основным материалом на стройке была древесина, штабе-ля которой высились на площадке. Завод даже имел свои лесо-

Первый цинк

А.Ф. Бессарабов

разработки где-то в Свердловской области. Строить было тя-жело, механизации почти никакой. Но никто не жаловался. Все в бригаде работали честно, добросовестно, с полной самоотда-чей, понимая свою причастность к большому делу.

Когда пустили завод, мы, строители, пошли работать в цехи. Для нас тогда технология производства казалась чем-то сверхъ-естественным и новым. Её надо было осваивать. Я ещё числил-ся на стройке, когда мне предложили попробовать работу пла-вильщика. Конечно, я согласился с большим желанием. Меня и ещё несколько человек послали учиться плавильному делу в город Орджоникидзе, на завод «Электроцинк». Пробыл там месяц. Запоминал, что и как надо делать. Когда вернулся домой, меня поставили в бригаду, которая занималась строительством первой печи для переплавки цинка. Печь была маленькая. Су-шили её медленно, три или четыре дня, дровами, чтобы огне- упорную кладку не разорвало от высокой температуры. К пуску печи меня старшим плавильщиком назначили. Я стал руково-дить бригадой, которой начальник цеха поручил выполнить первую плавку цинка.

Разогревать печь начали рано утром 15 апреля 1935 года. Сле-дим за температурой – поднимается, как надо. Стали понемно-гу загружать в печь катодный цинк – плавится. Вижу, жидкий металл в коробе, через который загрузку печи вели, поднялся до нужного уровня. Значит, можно цинк разливать. К тому вре-мени народу собралось возле печи со всего завода немало. Мно-гим было интересно и очень хотелось воочию увидеть результат своего труда – первый цинк, ради чего и строился завод долгие пять с лишним лет. Взялся я за длинные ручки разливочной ложки, которая возле печи на цепи была подвешена к моно-рельсу, зачерпнул в неё жидкий металл, подвёл к чугунным изложницам и заполнил их жидким цинком. Сколько радости у всех было: сами ведь до всего доходили – ни опыта, ни навы-ков не было. Ложку, которой разливали цинк по изложницам, и ту сами сделали.

В плавилке электролитного цеха я проработал всю свою трудовую жизнь. Началась война – стал проситься на фронт. Не отпустили. Сказали, что я здесь нужен, и назначили ма-стером плавильного отделения. Тогда многих рабочих на ру-

ководящие должности ставили и спрашивали не меньше, чем со специалистов с образованием. Мужчин не хватало. В неко-торых сменах плавильщиками даже женщины работали. Им очень тяжело было управляться с металлом. Ведь всё делалось вручную.

Штат плавильщиков в смене во время войны и сразу после неё был четыре человека. Чтобы разливочная карусель не останав-ливалась, а процесс переплавки цинка не прекращался ни на ми-нуту, в цех приходили на полтора–два часа раньше положенного времени. До начала смены готовили себе для работы катодный цинк, листы которого грузили на тележку, а затем подкатывали из зала электролиза на погрузочную площадку рядом с печью. Также в наши обязанности входила ручная разгрузка с теле-жек выплавленного предшествующей сменой чушкового цинка и складирование его в штабель на специальной площадке воз-ле цеха. С нее цинк затем грузился в вагоны для отправки его потребителям.

Во время самой смены обязанности между членами брига-ды распределялись следующим образом. Один плавильщик за-гружал катодный цинк в отражательную печь, второй вручную

Первый цинк А.Ф. Бессарабов

46 47

← 1935 г. Разливка чушково-го цинка

↑ 1935 г. Ручная разливоч-ная карусель

из зумпфа печи зачерпывал ложкой жидкий металл, по моно-рельсу подводил ложку к изложницам и выливал в них цинк. Третий снимал пенку с жидкого металла, а четвёртый клеймом ставил на ещё горячие чушки номера плавок. Он специальным ножом приподнимал их в изложницах и затем руками, одетыми в толстые суконные рукавицы, укладывал в стопки на тележки.

Изложницы располагались на карусельном кругу. Вращали круг по мере заполнения изложниц сами плавильщики. Время одного оборота составляло примерно 8–10 минут. Одной лож-кой наполняли четыре изложницы. Когда тележка наполнялась чушковым цинком, а ставили на неё около трёх тонн, смена вы-катывала её из плавилки на весы, а после весов уже на разгру-зочную площадку. Чтобы меньше уставать от одной и той же ра-

48 49

Первый цинк А.Ф. Бессарабов

боты, мы у себя в бригаде в течение смены постоянно менялись рабочими местами.

Кроме этого один раз в конце смены бригада снимала дросс с поверхности расплавленного в печи цинка и на тачке вывозила его на улицу. Он сливался в специальную яму, расположенную с южной стороны от ворот плавильного отделения. Ежемесячно также приходилось очищать отходящую от печи тяговую трубу от окисей.

Отапливались отражательные печи мазутом, поэтому поте-ри цинка при его переплавке из катодного в чушковой с уче-том угара и дросса составляли от 5 до 6%. В начале 1960-х годов плавильное отделение электролитного цеха было переведено на природный газ. Я уже тогда не работал, но из встреч и бесед с бывшими коллегами знал, что благодаря этому потери цинка при переплавке уменьшились более чем в два раза.

Мне сейчас 85 лет. Когда прихожу на завод, в цех, вижу, что многое изменилось с тех пор, когда был выпущен первый цинк. С годами рос и преображался наш завод. Построены новые цехи. В плавилке, где я трудился, вместо отражательных печей уста-новили электрические. Такие операции, как загрузка катодным цинком, розлив, укладка цинка в штабели, стали выполнять ме-ханизмы. Продукции выпускают больше и работать много легче, чем прежде. Всё это стало возможным благодаря людям, которые трудились и продолжают трудиться на нашем заводе. Большое число изобретателей, рационализаторов, стахановцев, передо-виков производства внесло свой неоценимый вклад в развитие предприятия. Лучшие из них награждены орденами и медаля-ми. На заводе трудились целые семейные династии: Устюговы, Минаковы, Сумбаевы и многие другие, чей опыт передавался из поколения в поколение.

1995 год.

↑ 1986 г. Торжественная

плавка четырех-миллионной тонны

цинка. В первом ряду второй слева

А.Ф. Бессарабов

Таисья Петровна Хлопотина родилась 22 октября 1926 года в деревне Пивишное Мокроусовского района Курганской области. Труженица тыла. Бухгалтер. Окончила без отрыва от производства полуторагодичные курсы повышения квали-фикации главных и старших бухгалтеров Челябинского учеб-ного комбината ЦСУ СССР (1959).

Трудовую деятельность на ЧЭЦЗ начала в 1942 году в об-жиговом цехе с должности счетовода. В 1944 году перешла в главную бухгалтерию предприятия, в которой проработала до 1984 года, последовательно занимая должности счетовода, бухгалтера, старшего бухгалтера, начальника сектора меха-низации, заместителя главного бухгалтера, начальника бюро финансовых расчётов. Внесла большой вклад в организацию, постановку и механизацию бухгалтерского учёта на заводе.

Награждена медалями «Ветеран труда» (1974), «За до-блестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 го-дов» (1994), «50 лет Победы в Великой Отечественной войне» (1995), «60 лет Победы в Великой Отечественной войне» (2005), «65 лет Победы в Великой Отечественной войне» (2010).

Таисья Петровна Хлопотина

Детство моё до двенадцати лет проходило в деревне Пивишное Курганской области. Беззаботным оно не было. Отец – Петр Сте-панович Дубровин – был председателем колхоза, много работал. В семье росло ещё двое детей, и мне как старшей приходилось помогать родителям по дому, в огороде. Зато для жизни многому научилась и к труду приучилась.

Когда в 1938 году отец потерял свой партийный билет, а потом и должность, вся наша привычная жизнь перевернулась. Новую работу в деревне он не нашёл и подался в Челябинск на заработ-ки. Взял и меня с собой. Мама с двумя другими детьми осталась дома. Помню, как шли мы с папкой пешком до станции Лебяжье, по пути ночевали на постоялом дворе, затем ехали на поезде, а прибыв на вокзал Челябинска, снова пешком шагали до поселе-ния за южной окраиной города. Там жила мамина сестра Евдокия. Она и подсказала отцу устроиться на цинковый завод. Приняли его в выщелачивательный цех на откатку окиси из вельц-цеха в вагонетках, дали койку в общежитии. Я временно осталась жить у тёти: она меня устроила в ближайшую школу.

Вскоре в одном из домов на посёлке завода отцу выделили угол в комнате, в которой проживали ещё две семьи. Комната была большая, но в ней не было перегородок. Затем в Челябинск приехала мама с братом и сестрой. А ещё через какое-то время мы перебрались в отдельную комнату в «бетонитовом» бараке.

Завод – мне дом

роднойТ.П. Хлопотина

50 51

52 53

Почему этот барак так называли, сказать не могу. Проживало в нём примерно полтора десятка семей. Относился он к цинково-му заводу и располагался отдельно от жилого посёлка на другом, правом, берегу реки Миасс, недалеко от посёлка Першино. Ни-каких удобств, кроме электроэнергии, там не было. Воду брали в колодце, туалет находился на улице. Моста тоже не было. Лю-дей на работу и обратно завод переправлял через реку на лодке по специально натянутому между двух берегов канату (иначе лод-ку быстро сносило течением). Дежурил на переправе, как правило, рабочий из ремонтно-хозяйственного цеха. Если по какой-либо причине перевозчика на месте не было, то люди, чтобы не опоз-дать на работу или быстрее попасть домой, преодолевали водную преграду ползком по трубам. Они были проложены нёподалеку над рекой. Мне тоже приходилось неоднократно по ним ползать.

Ещё одним препятствием для жильцов «бетонитового» барака по пути на работу и обратно было болото. Чтобы дойти до реки, его приходилось огибать, и это занимало немало времени. Од-нажды, когда я уже работала на заводе, решила сократить путь, пошла по натоптанной тропинке и провалилась в вязкую жижу

выше колена. Чувствую: стало засасывать. Поначалу испугалась, но, к счастью, позади меня оказалось твердое место. Села на него, упёрлась руками и кое-как вытащила ноги из грязи. Вернулась до-мой. Больше таких рискованных попыток пройти болото напря-мую я уже не предпринимала. Этот эпизод моей жизни я иногда вижу во сне, ведь легко могла тогда погибнуть.

В 1942 году я окончила семь классов. Получила аттестат. Мне ещё не исполнилось 16 лет, когда отёц привёл меня устраиваться на работу на цинковый завод. Пришли мы почему-то не в отдел кадров, а в бухгалтерию. О чём говорил с отцом главный бух-галтер Николай Александрович Крушинский, не знаю. Но через несколько минут он дал мне лист бумаги, ручку, и под его дик-товку я написала заявление. Видимо, ему понравились мой кра-сивый, очень разборчивый почерк и текст заявления, написанный без единой ошибки. Уже на следующий день я была принята в об-жиговый цех счетоводом.

В то время в каждом основном цехе имелись свои собственные маленькие бухгалтерии, состоящие из бухгалтера и счетовода. В административном отношении подчинялись они начальникам цехов, но по характеру выполняемой работы очень тесно были связаны с главной бухгалтерией завода. В обжиговом цехе бухгал-тером трудилась Антонина Михайловна Лисун, очень грамотный и ответственный специалист, добрый и открытый человек. Мне, конечно, очень повезло, что она стала моим первым наставником.

В цехе было установлено несколько многоподовых обжиго-вых печей Веджа, в которых обжигался цинковый концентрат. Условия для работы были очень тяжёлые, порой невыносимые. Из-за плохого состояния печей и газоходов в самом цехе и возле него была очень сильная загазованность. Без противогаза по цеху пройти было невозможно. В здании обжигового цеха размещалась прачечная, в которой стирали спецодежду, собираемую со всего завода. Относилась прачечная к ремонтно-хозяйственному цеху, которым с 1943 года руководила Федосья Лукинична Турковская. С обслуживания этих двух цехов и началась моя заводская прак-тика в учёте.

Работа счетовода в обжиговом цехе включала самые разно- образные обязанности. Ежедневно по телефону, который висел в кабинете на стене, я принимала от лаборатории данные хи-

Завод – мне дом родной Т.П. Хлопотина

↑ 1968 г. Главная

бухгалтерия

→ 1950-е г. Т.П. Хлопотина

54 55

мических анализов цинковых концентратов и цеховых продук-тов. Потом передавала их начальнику цеха Зиновию Васильевичу Чумаку или его заместителю Алексею Васильевичу Матанцеву. От них получала суточные сводки о работе обжиговых печей и передавала их в плановый отдел. Первое время боялась браться за трубку, не знала, как с телефоном обращаться. Ведь в деревне, где я выросла, и в школе никогда прежде не сталкивалась с этой техникой. Постепенно освоилась.

В военное время тоже приходилось оформлять самые разные документы. Конечно, готовили их руководители цеха и бухгалтер. Пишущей машинки и машинистки в цехе не было, и я вручную, по черновикам своих начальников, переписывала хорошим по-черком огромное множество всяких отчётов, справок, служебных записок, проверяла расчёты. В работе старалась. Очень нрави-лось мне считать на счётах, переписывать документы, понимать написанное.

По поручению руководства цеха вела табельный и бирочный учёт, заполняла расчётные ведомости и книжки. Бирочный учёт в военное время использовался для контроля явки и опозданий на работу. При входе в цех висел ящик. В нём – табельная доска с гвоздиками, на которых были навешаны металлические бирки. На каждого работника была заведена бирка со своим номером. В определённое время я закрывала и открывала этот ящик с бир-ками. Утром, проходя мимо табельной доски, каждый снимал с неё свою бирку, а после работы возвращал на место. Тот, кто не успевал вовремя забрать свою бирку, считался прогульщиком или опоздавшим. Но таких было очень мало. Все старались при-ходить вовремя, так как за опоздания и прогулы в военное время очень жестко наказывали. У директора завода даже было право за нарушение дисциплины отдать своим приказом любого ра-ботника под суд. Занимаясь бирочным учётом, я очень быстро запомнила номера на бирках, знала каждого работника цеха не только по фамилии, но и по имени и отчеству.

Очень строгим в военное время был пропускной режим. Вый-ти с завода во время смены можно было только по специальным пропускам или запискам, которые выписывали только начальник цеха или его заместитель. У меня имелся такой пропуск, посколь-ку по поручению руководства цеха мне регулярно приходилось

выполнять роль курьера или посыльного. Домашних телефо-нов-то не было. В любую погоду – буран, метель, пургу – при-ходилось пешком бегать на Колхозный посёлок, где жило много наших рабочих, чтобы вызвать кого-то на работу или выяснить, по какой причине человек не вышел на смену. Ужасно боялась собак. Также бегала без противогаза по загазованному цеху на верхние перекрытия к мастерам или печевым, чтобы передать им информацию от начальников или приглашение в кабинет. Для меня это было легко – мне не было ещё и восемнадцати лет.

Пока работала в обжиговом цехе, моя месячная зарплата со-ставляла 175 рублей. На такую сумму на рынке Челябинска в 1943 году можно было купить разве что булку хлеба. Нашу се-мью из пяти человек выручал огород. Развели мы его возле «бе-тонитового» барака, в котором жили. Днём – на работе, а вечером и ночью при луне поднимали мы свою домашнюю целину. Сажали картошку, морковь, свёклу, лук, капусту и другие овощи. Таким способом нам удалось освоить около 18 соток земли. Огород нас кормил в самое голодное время вплоть до 1946 года.

Работая в цехе, я всегда ощущала на себе заботу со стороны лю-дей старшего поколения. Бесплатное питание мне не полагалось, так как мое рабочее место не было связано с опасными или вред-ными условиями труда. Но иногда Алексей Васильевич Матанцев подкармливал меня, давая каким-то образом сэкономленные им талоны в заводскую столовую. В зимнее время, особенно в креп-кие морозы, мне часто разрешали оставаться ночевать в цехе. Спала я в прачечной, прямо на спецодежде. Иногда меня пригла-шала к себе переночевать Антонина Михайловна Лисун, которая жила в городе. Это никогда не забывается.

Так получилось, что счетоводом в цехе я работала недолго, все-го два года. В 1944 году меня перевели в контору заводоуправле-ния, в главную бухгалтерию, и тоже счетоводом. К этому времени Н.А Крушинский стал главным бухгалтером завода «Укрцинк» в городе Константиновка Донецкой области, а должность главного бухгалтера ЧЭЦЗ перешла к его заместителю Федору Дмитриеви-чу Юрченко. В бухгалтерии кроме него работали одни женщины. Вообще в годы войны на заводе работало много женщин. Они водили машины, были мастерами, аппаратчиками, фильтров-щиками, плавильщиками, слесарями, электриками, моториста-


ми на самых тяжёлых участках производства. На плечах жен-щин во многом держалась работа отделов заводоуправления. Как и мужчины, женщины трудились по 12–14 часов, практически не знали выходных и отпусков. Довольно часто привлекали жен-щин на экстренные сверхурочные работы: то на разгрузку вагонов с концентратами, то на погрузку в них едва остывших чушек цин-ка. И всё, конечно, вручную, после долгого рабочего дня и в лю-бую погоду. Кроме этого, на заводе в годы войны и сразу же после неё проводились подписки на облигации государственных зай-мов. Такая политическая агитация сопровождала эти кампании, что не участвовать в них было невозможно. Ежегодно на пять–семь недельных заработков подписывалась на облигации и я. «Всё для фронта, всё для победы!» – для работников цинкового завода это был не просто лозунг. И я это видела и чувствовала каждый день до Дня Победы.

Попав в заводоуправление, первое время выписывала счета, оформляла накладные на движение материальных ценностей, участвовала в инвентаризациях, заполняла учётные регистры. Очень нравилось считать на немецком трофейном арифмометре – был один такой в бухгалтерии. Позднее появились уже наши, отечественные.

Хорошо помню утро 9 мая 1945 года. На территории завода стихийно возник митинг: люди плакали, смеялись, ликовали. Антонина Петровна Дуденкова, заместитель главного бухгалтера, схватила меня в охапку, давай обнимать и целовать: «Тася, Тася, представляешь, война кончилась!» Многих в тот день в честь та-кого радостного события отпустили с работы пораньше.

Какими бы сложными ни были задачи завода в годы войны, он всегда стремился улучшить, насколько это возможно, условия быта своих рабочих. Для того чтобы обеспечивать людей про-дуктами, всю войну и некоторое время после неё завод держал собственное подсобное хозяйство. Располагалось оно недалеко от города в Красноармейском районе в местечке «Петропчёлка». Там выращивали картофель, овощи, горох, овёс для конного дво-ра и другие культуры. Пока не вышла замуж и не появились дети, мне каждый год с ранней весны до поздней осени приходилось от заводоуправления жить и работать в этом подсобном хозяй-стве. Только однажды главному бухгалтеру в связи с проведением

на заводе внеочередной инвентаризации удалось добиться, чтобы меня не посылали на сельскохозяйственные работы.

В 1946 году мои родители, брат и сестра вернулись в деревню. Я возвращаться не захотела, так как успела привыкнуть к городу, да и работа мне очень нравилась. Завод предоставил мне место в общежитии. В том же году меня назначили бухгалтером, стала заниматься непосредственно учётными операциями под руководством старшего бухгалтера Александры Васильевны Шмелёвой.

В 1948 году произошло, казалось бы, незначительное событие, которое тем не менее повлияло на мою дальнейшую работу. Од-нажды серьёзно заболела А.П. Дуденкова, которая занималась бухгалтерским учётом производственных операций. В те годы эта информация была закрытой, все документы хранились в специ-альном отделе, и в бухгалтерии ей больше никто не владел. Кон-стантин Вениаминович Якимов, в то время главный бухгалтер, поручил мне составить отчёт по производству. В технических отчётах помогла разобраться инженер технического отдела Ро-залия Арутюновна Аслаянц. Замечательнейший работник и че-ловек, так легко было с ней! А все бухгалтерские расчёты сделала сама. И все калькуляции составила на каждый вид выпускаемой заводом продукции. После этого случая круг моих обязанностей стал постепенно расширяться, и со временем я стала ощущать нехватку знаний. Чтобы делать работу лучше, решила пройти полуторагодичное обучение без отрыва от производства на кур-сах повышения квалификации старших и главных бухгалтеров, организованных в Челябинске. Окончила их в 1959 году. Конечно, узнала за время учёбы много для себя нового. Заниматься было интересно и очень полезно. Курс помог мне в течение нескольких лет освоить работу на всех участках бухгалтерского учёта и мно-гие финансовые расчёты. В 1963–1965 годах мне даже пришлось временно поработать начальником финансового отдела завода. А в 1967 году шесть месяцев с отрывом от производства я повы-шала свою квалификацию бухгалтера в Свердловске.

В 1966 году главным бухгалтером ЧЭЦЗ стал Иосиф Залманович Мирковский, который до завода работал заместителем главного бухгалтера Южно-Уральского Совнархоза. C его приходом начался процесс механизации бухгалтерского учёта на базе записываю-


56 57

щей немецкой машины «Аскота». Меня назначили начальником сектора механизации главной бухгалтерии. Чтобы научиться вла-деть этой машиной и применять её в бухгалтерском учёте, мне пришлось изучить массу технической литературы и информации. Научившись сама, стала обучать других людей приёмам обработ-ки на машине бухгалтерских документов. Ведущими операто-рами ЭВМ, которые быстро освоились с новой техникой и потом активно участвовали в механизации бухгалтерского учёта на за-воде, стали: Валентина Ивановна Краснокутская, Евдокия Ива-новна Насонова, Клавдия Николаевна Сергеева, Галина Андреевна Сазонова, Зоя Ивановна Чистякова.

К началу 1970-х годов бухгалтерский учёт на ЧЭЦЗ был уже в значительной степени механизирован, а в 1973 году, после про-ведения на заводе очередной аттестации, я была назначена за-местителем главного бухгалтера. В этот период начался бурный обмен опытом по механизации учёта как напрямую, так и через Челябинский центр научно-технической информации. К нам при-ходили и приезжали многочисленные делегации и отдельные представители предприятий Министерства цветной металлургии СССР и Челябинской области. В отраслевом бюллетене «Цветная металлургия» в 1970–1980-е годы неоднократно публиковались наши с И.З. Мирковским статьи по вопросам механизации учёта. Неоднократно коллектив бухгалтерии ЧЭЦЗ в эти годы завоёвы-вал первые места и получал денежные премии в соревнованиях родственных предприятий отрасли по ведению и механизации бухгалтерского учёта.

В 1983 году я вышла на пенсию, но продолжала ежегодно по два месяца трудиться в главной бухгалтерии в период составления го-дового отчёта. Мне удалось ещё раз прикоснуться к механизации бухгалтерского учёта – помочь своим бывшим коллегам механи-зировать операции, связанные с учётом основных средств завода, но теперь уже на базе более современной техники – компьютеров.

Вспоминая о работе на заводе, мне хотелось на своём примере показать, как вместе с заводом жили и росли в профессиональном отношении его отдельные труженики. И совершенно неважно, на каком участке и кем ты трудишься. Важно любить свое пред-приятие и дело, которым занимаешься. Я очень любила и про-должаю любить свой завод. Беспредельно любила свою счётно-

учётную и финансово-экономическую работу с её счётами, ариф-мометрами и другой оргтехникой, которая на фоне современных компьютеров кажется очень примитивной. Никогда не отказыва-лась ни от каких поручений и не боялась браться за любое дело. Всегда находились люди, которые меня поддерживали и помога-ли. С великой благодарностью вспоминаю коллективы обжигово-го цеха и главной бухгалтерии, в которых мне посчастливилось работать.

Люди моего поколения, которые пришли на ЧЭЦЗ подростка-ми в годы Великой Отечественной войны, в основной своей массе очень преданы заводу, многие из них отдали предприятию всю свою жизнь. Они учились и работали, работали и учились. И завод для нас всегда был и остаётся родным домом.

2014 год.


58 59

↑ 1984 г. Коллектив главной бухгалтерии

Исаак Аронович Сойферман родился 31 января 1919 года в ме-стечке Ольгополь Винницкой области, УССР. Химик. Организа-тор лаборатории. В 1941 году окончил Одесский государствен-ный университет. Участник Великой Отечественной войны. С 1942 по 1945 годы воевал в составе 2-го Белорусского фронта в батальоне химической защиты помощником командира роты по технической части. После окончания войны работал пре-подавателем в училище, химиком-исследователем в филиале института «Гиредмет» в городе Одессе, откуда Министерством цветной металлургии СССР был направлен на работу на ЧЭЦЗ.

Трудовая деятельность на цинковом заводе в Челябинске с 1948 по 1998 годы была связана с руководством службой ана-литического контроля производства сначала в должности на-чальника химической лаборатории, а с 1970 года – начальника отделения физико-химических методов анализа Центральной лаборатории. Под его руководством разработано и внедрено большое количество экспрессных методов химического анализа исходного сырья, конечной продукции и промежуточных про-дуктов на всех стадиях производственного процесса, освоены современные и высокоэффективные физико-химические при-боры контроля и методики анализа.

Исаак Аронович Сойферман

60 61

Награждён медалями «За победу над Германией» (1945), «30 лет Советской Армии и флоту», «40 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» (1985), «50 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» (1995), «60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» (2005), «65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» (2010), «Ветеран труда» (1980), «За доблестный труд в ознамено-вание 100-летия со дня рождения В.И. Ленина» (1970).

↑ 1965 г. Занятие с лаборан-тами по аналитиче-ской химии ведёт И.А. Сойферман

62 63

Родом я с западной Украины. Родился в 1919 году в еврейской семье в местечке Ольгополь Подольской губернии Винницкой области. В 1933 году семья перебралась в Одессу. Ещё в школе почувство-вал интерес к химии. Дома сам и с товарищами делал неслож-ные опыты, поэтому после школы поступил на химический фа-культет Одесского университета, который окончил в 1941 году как химик-органик. Получил направление в Бердянск, на рыбный за-вод, в химическую лабораторию, но в связи с боевыми действиями и возможной оккупацией города из Бердянска уехал в Челябинск. Примерно догадывался, что может ждать евреев на оккупирован-ной фашистами территории, пытался убедить родителей уехать вместе со мной, но они отказались и в 1941 году погибли. В Челя-бинске недолго поработал мастером на макаронной фабрике, затем

Химия и завод –

это вся моя жизнь

И.А. Сойферман

решил пойти на фронт добровольцем. Военкомат, куда я пришёл с заявлением, направил меня на учёбу в Калининское военно- химическое училище, которое в тот момент тоже покинуло свой родной дом и передислоцировалось в подмосковные Кузьминки. На фронт я попал только в 1943 году. Служил заместителем коман-дира роты по технической части отдельного батальона химиче-ской защиты 2-го Белорусского фронта. Войну закончил техником- лейтенантом в 1945 году недалеко от Берлина.

После войны вернулся в Одессу, женился и был принят в Украин-ский филиал Государственного института редких металлов снача-ла лаборантом, затем химиком-исследователем. Работая в инсти-туте, обратился в Министерство цветной металлургии с просьбой о переводе меня в Челябинск на цинковый завод. Из этого города была моя жена, там жили её родители. Министерство откликну-лось очень быстро и прислало письмо, c которым мне предстоя-ло прибыть к директору ЧЭЦЗ Василию Алексеевичу Немешаеву. В мае 1948 года с семьёй и вещами я уже был в Челябинске. С бумагой в руках пришёл в кабинет к директору. Поинтересовавшись моей работой в «Укргиредмете», семейным положением и бытовыми условиями, Немешаев предложил мне должность начальника хи-мической лаборатории. Так из одессита я стал уральцем.

Незабываемой картиной остались в моей памяти первые впечат-ления от лаборатории, которая к тому времени существовала поч-ти 15 лет. Мой предшественник Сергей Алексеевич Копытов ушёл работать заместителем главного инженера завода. Всеми делами в лаборатории временно заведовала И.Д. Кошелева. Двухэтажное здание, куда я пришёл, делили между собой три подразделения: химическая лаборатория, отдел технического контроля и цех №2, который занимался выпуском солей кадмия. Позднее я узнал, что здание это было построено ещё в 1931 году в числе первых объ-ектов завода, перекрытия у него деревянные, а стены выполне-ны из камышитовых матов. Первые два года оно использовалось как общежитие для строителей и как столовая для раздачи еды, приготовленной на жилом посёлке завода. Уже позднее техниче-ское состояние здания лаборатории стало доставлять мне как от-ветственному за его эксплуатацию много беспокойства и хлопот. Чтобы уберечь его стремительно ветшающие строительные кон-струкции от обрушения, пришлось со временем установить специ-

64 65

альные подпорки в подвальном помещении. Тогда в 1948 году я и предположить не мог, что проработаю в этом здании почти 50 лет.

Старожилы рассказали мне, что первые практические иссле-дования лаборатория выполнила в 1933 году. Это были анализы цинковых концентратов уральских обогатительных фабрик на со-держание цинка и серы. Концентраты поступали для испытаний и отработки на опытной установке при лаборатории технологи-ческих режимов будущего завода. В 1934 году лаборатория стала определять в полученных на установке продуктах обжига цинк и серу, а в растворах – содержание цинка, серной кислоты и неко-торых примесей. Первым руководителем, при котором лаборато-рия начала выполнять анализы, был Василий Ефимович Писарев. Выпускник металлургического факультета Днепропетровского горного института, он около трёх лет работал одним из руково-дителей опытного цинкового электролитного завода Риддерского полиметаллического комбината в Казахстане и обладал хорошими

знаниями в области гидрометаллургии и аналитической химии. С момента постепенного пуска в работу в 1935 году основных це-хов лаборатория стала выполнять анализы по содержанию цинка, меди, железа и серы в цеховых пробах, а с выпуском первой плавки чушкового цинка – анализ готового металла на содержание при-месей. Первые годы пробы сырья и продуктов в цехах отбирались пробоотборщиками, которые находились в штате лаборатории. Отдел технического контроля как самостоятельное подразделение выделился из состава лаборатории только в июне 1938 года.

До 1948 года руководителями заводской химической лаборато-рии, кроме В.Е. Писарева и С.А. Копытова, работали и другие за-мечательные люди. В 1936–1938 годы ее руководителем был Борис Антонович Неговоров – будущий главный инженер завода, кото-рый до мельчайших деталей знал весь производственный процесс. В 1939–1940 годы во главе лаборатории находился Лев Соломоно-вич Гецкин – будущий доктор технических наук, член-корреспон-дент АН Казахской ССР, директор головного в свинцово-цинко-вой промышленности СССР института «ВНИИцветмет» в городе Усть-Каменогорске. В годы войны и после неё лабораторией заве-довал прибывший из эвакуации с завода «Электроцинк» Борис Ве-ниаминович Громов. Кроме аналитической работы он занимался исследованиями и во многом преуспел в решении самых сложных и насущных технологических задач. Многие результаты его рабо-ты применялись в технологии и аналитическом контроле ЧЭЦЗ, а некоторые из них не утратили свою актуальность и до наших дней. После войны Б.В. Громов вместе с И.В. Курчатовым трудил-ся над созданием атомного оружия, стал доктором технических наук, профессором, лауреатом Государственной премии, Героем Социалистического Труда. То, что у истоков создания и становле-ния лаборатории завода стояли такие талантливые люди, заложи-ло хороший фундамент для её эффективной и творческой работы в будущем. Мне было на кого равняться.

Когда я пришёл в лабораторию, в ней работало около сорока че-ловек, в том числе шесть инженеров и техников. Коллектив был трудоспособный, достаточно профессионально выполнял свою работу, используя методы анализа, которые были актуальны в то время. Имелось необходимое количество лабораторной посуды, реактивов и материалов. Но так было не всегда. Старые работники

Химия и завод – это вся моя жизнь И.А. Сойферман

↑ 1959 г. Коллектив аналити-

ческого отдела химлаборатории

66 67

рассказывали, что в войну и сразу после неё обеспечение реактива-ми и материалами для анализов было очень плохим, поэтому неко-торые реактивы, например, окись цинка для определения кобаль-та, готовили сами. Не редкостью также было, когда за неимением лабораторной посуды для проведения анализов использовали перегоревшие лампочки, а взамен фильтровальной бумаги – ста-рые газеты. В помещениях лаборатории рядом с его сотрудниками за одними и теми же столами трудились работники исследова-тельской группы, которая, хотя и состояла в штате лаборатории, но фактически работала под руководством заместителя главного инженера. Позднее, после ликвидации цеха №2, исследователи переместились в освободившиеся помещения. По методам и объ-ектам анализа коллектив лаборатории был разделён на группы, которые в обиходе назывались отделами.

Работники самого многочисленного аналитического отдела за-нимались определением содержания общей и сульфатной серы, кремнезёма, алюминия, магния и кальция в цинковых концентра-тах, в цеховых пробах твёрдых продуктов и растворах. Для этого использовались весовые и объёмные методы анализа. Они зани-мали много времени и были трудоемкими. На некоторые опре-деления, например, кадмия или кобальта в твёрдых продуктах, уходило по двенадцать часов и более. Никаких приборов, кроме технических и аналитических весов да пипеток для титрования, в отделе тогда не существовало. Руководила отделом заместитель начальника лаборатории Ирина Дмитриевна Кошелева – очень грамотный и ответственный специалист, душу и сердце вклады-вавший в свою работу.

В распоряжении полярографического отдела находились один или два прибора. Припоминается, что это был визуальный полярограф, выпущенный ещё в 1936 году мастерскими института «Гинцветмет». Определяли на нём кадмий, свинец и цинк в пробах разных продуктов. Во главе отдела находилась Зоя Павловна Ло-патина (Абрамовская), тоже профессионал высокого класса. Потом она долгое время возглавляла спектральный отдел.

Спектральным отделом в тот период руководила замечатель-ный человек и специалист своего дела Екатерина Георгиевна Куз-нецова. На вооружении спектральщиков был один спектрограф, c помощью которого фотографировали на специальные пластин-

ки линии спектра примесей металлов в чушковом цинке и кадмии, а по интенсивности линий определяли их содержание.

Задачей пробирного отдела было определение благородных металлов – золота и серебра – в поступающем на завод сырье и клинкере. Отдел находился в подвале. Работало там два челове-ка: пробирёр и плавильщик. В подогреваемых мазутом тигельной и муфельной печах проводили плавки проб в смеси с сухими соля-ми в глиняных тигелях собственного изготовления.

Для производства анализов лаборатории ежедневно требова-лось до 500 литров дистиллированной воды. Своего дистиллятора не было, и воду приходилось в вёдрах доставлять из так называе-мой «кубовой», которая находилась напротив выщелачивательного цеха. Выполняла эту нелегкую, но необходимую работу Анастасия Алексеевна Баракова, которую в лаборатории все любовно назы-вали тётя Стюра. В любую погоду – дождь, снег или мороз – де-лала она по 20–30 «рейсов» в день и разливала воду по бутылям в отделах на первом и втором этажах. Похожее положение было и с мазутом, которым отапливались печи пробирного отдела. Его


↑ 1959 г. Аналитический зал

68 69

привозили в бочках из паросилового цеха гужевым транспортом: зимой – на дровнях, летом – на телеге. Для этого за лабораторией на конном дворе была постоянно закреплена подвода с лошадью и кучером. Особенно трудно было зимой. В сильные морозы мазут подогревали в паросиловом цехе, но, пока везли, он замерзал и не доходил до форсунок. Бывало, по полсмены уходило на повтор-ный разогрев мазута. Работникам пробирного отдела приходилось по многу раз в день выбегать на улицу, чтобы ручным насосом на-чать перекачку мазута. И ничего не получалось. И сколько было радости, когда эти «пробежки» заканчивались успешно!

Ознакомившись с лабораторией и коллективом, наметил для себя первостепенные задачи. Поскольку в лаборатории боль-шей частью трудились женщины, нужно было как можно быстрее избавиться от тяжелой физической работы. Уже в 1950 году мы выделили помещение и установили в нём электрический дис-тиллятор. Тем самым была ликвидирована ручная доставка воды из другого здания. Также быстро мазутный обогрев печей в про-бирном отделе заменили на электрический с помощью карбо-рундовых нагревателей. Установили потенциометры для авто-матического поддержания температуры в печах при проведении тигельных плавок. Эти новшества не только улучшили условия

труда и общую культуру производства, но и способствовали повы-шению точности определения содержания благородных металлов в пробах. С появлением к началу 1960-х годов винипластовых труб была смонтирована система механизированной подачи воды от дистилляционной установки практически к каждому рабочему месту лаборанта. Работала система с помощью сжатого воздуха.

Другой важный вопрос, которым мне как начальнику лабо-ратории пришлось много заниматься в 1950-е годы, заключался в обучении молодых лаборантов и повышении их квалификации. К сожалению, у большинства из них не было полного среднего об-разования, и они имели весьма поверхностные представления о химии. Многим завершить школьное обучение помешала вой-на. Осваивать с недостаточно обученным персоналом новые ин-струментальные методы анализа, о которых уже писали журналы «Цветные металлы», «Заводская лаборатория» и другие издания тех лет, было бы весьма сложно. Стали учить людей. Некоторых направили доучиваться в школу рабочей молодёжи. Для других совместно с отделом кадров организовали курсы. Учились прямо в лаборатории после работы. Теоретические занятия по аналити-ческой химии проводил сам. Практические вели руководители отделов, старшие лаборанты. Мы тогда очень здорово подняли об-разовательный уровень сотрудников, с которыми уже можно было осваивать новую лабораторную технику. К тому же на работу к нам пришли выпускники техникумов: Галина Илларионовна Архипова, Нина Александровна Конева, Галина Алексеевна Щукина, которые очень быстро заменили ушедших на заслуженный отдых руково-дителей отделов, стали настоящими профессионалами и настав-никами молодых работников.

С середины 1950-х годов завод приступил к реализации проек-та реконструкции производства и модернизации оборудования. В цехах появились новые процессы и агрегаты. Предприятие стало выпускать больше цинка и попутной продукции. Соответственно выросли потребности производства в аналитическом контроле и повысились требования к нему. В химический контроль ста-ли включаться показатели, которые прежде в нём отсутствовали. Больше внимания стало придаваться сокращению продолжитель-ности анализов и оперативности выдачи результатов, чтобы мож-но было своевременно вмешиваться в производственный процесс


→ 1980 г. Комната атомно-

абсорбционных методов анализа

70 71

и предупреждать неблагоприятные ситуации в технологии. В этих условиях развитие лаборатории не могло не идти в ногу с расши-рением производства.

В 1950-е годы с началом освоения обжига концентратов в кипя-щем слое в составе химической лаборатории был организован пы-левой отдел. Его сотрудники стали заниматься не только опре-делением запылённости отходящих от пирометаллургических цехов газов, но и вести более глубокие исследования и определения по всему газовому тракту печей для выработки оптимальных па-раметров работы. Первым руководителем пылевого отдела стал Степан Кириллович Ткач. Позднее этот отдел был переименован в участок пылегазовых замеров и вошёл в состав отделения научно- исследовательских работ. Многие годы участком успешно руково-дила Нина Дмитриевна Перьева (Сладкова).

Постепенно в лаборатории стал увеличиваться парк приборов, с помощью которых трудоёмкие объёмно-весовые методы опреде-ления химического состава проб заменяли на ускоренные. В 1960-е годы в спектральном отделе появились установки для контро-ля химического состава металла – спектрографы ИС-28, ИСП-30 и ДФС-8. В других отделах были установлены фотокалориметры, осциллографический полярограф, рН-метры и другое лабораторное оборудование. Применение новых приборов позволило лаборато-рии совершить качественный рывок в аналитическом контроле.

В 1970 году на заводе была проведена реорганизация управле-ния. Химическая лаборатория стала подразделением в составе Центральной лаборатории завода (ЦЛ), куда также вошли опыт-ный цех и лаборатория автоматизации и механизации. В составе ЦЛ химическая лаборатория получила новое название – отделение физико-химических методов анализа, которое сохраняется до на-стоящего времени

С середины 1970-х годов в лаборатории начинает осваи-ваться новое направление в аналитическом контроле – атомно- абсорбционное. Значительным шагом вперёд в количественном анализе элементов, содержащихся в жидких пробах в минималь-ных значениях, стало приобретение спектрофотометров корпора-ций «Перкин Элмер» и «Вариан», квантометров фирмы «Метром». С их внедрением лаборатория получила такие возможности, о ко-торых раньше можно было только мечтать. Время определения


большого числа анализов по многим компонентам было сокраще-но в несколько раз. Новым методом стали выполняться самые тру-доёмкие анализы: определение золота и серебра в цинковом кон-центрате и клинкере. Эта работа была передана в аналитический отдел, а пробирный отдел вместе с его печами ушёл в прошлое.

Над освоением новых приборов и методов анализа в 1950–1980 годы много работали лаборанты: Антонина Григорьев-на Павлова, Нина Федоровна Безменова, Александра Васильевна Ефанова, Валентина Петровна Матвеева, Лидия Николаевна Наза-рова, Галина Николаевна Зотова, Ангелина Константиновна Шад-чинева, Вера Алексеевна Бахчеева, Зиновья Викторовна Катасонова, Анна Акимовна Турковская и многие другие.

Оснащение новыми приборами потребовало разработки новых методик анализа. В лаборатории этой важной работой занимались инженер-методист Людмила Ивановна Чичулина, мастера: Люд-мила Витальевна Плоскова, Валерий Филиппович Полетаев, Гали-на Алексеевна Щукина и другие. Разработка новых методик велась в тесном сотрудничестве со специалистами института «ВНИИцветмет».

С химией и цинковым заводом связана вся моя жизнь. ЧЦЗ отдано почти 50 лет. Все эти годы работал в одном подразделе-нии, на одной должности. Наверное, это рекорд в масштабе од-ного предприятия. Это было время напряжённого, ответствен-ного и интересного труда. Было всякое, порой – очень тяжело. В отдельные моменты внимание к лаборатории со стороны ОТК, производственной службы и руководства завода было настолько пристальным, что приходилось работать сутками. Но коллектив лаборатории с честью и достоинством справлялся с любой слож-ной ситуацией. Ведь во все времена в нём трудились мастера сво-его дела: лаборанты, люди других профессий, которые отлича-лись своей профессиональной подготовленностью, сплочённостью и взаимопомощью, вносили свой вклад в общее дело и помогали лаборатории держать марку. Я никогда не уставал говорить этим людям спасибо.

1995 год.

Александр Степанович Жилин родился 13 сентября 1929 года в деревне Жилина Каргапольского района Курганской обла-сти. Инженер путей сообщения по эксплуатации железных дорог. Организатор производства. В 1969 году окончил Ураль-ский электромеханический институт инженеров железно- дорожного транспорта. Трудовую деятельность на Челябин-ском цинковом заводе начал в 1949 году в железнодорожном цехе с должности грузчика. Затем работал помощником ма-шиниста и машинистом паровоза. В 1966 году – диспетчер производственно-технического отдела. В 1968 году – началь-ник железнодорожного цеха. С 1971 года – начальник транс-портного цеха.

Внёс значительный вклад в развитие и организацию пу-тевой службы и всего транспортного хозяйства завода, в благоустройство территории. По его инициативе и при непо-средственном участии паровозная тяга переводилась на тепло- возную, проводилась механизация погрузо-разгрузочных работ, расширялся вагонный и автомобильный парк завода. Коллектив цеха под его руководством многократно отмечал-ся администрацией ЮУЖД как лучшее транспортное подраз-деление на промышленных предприятиях области и города.

Александр Степанович Жилин

Награждён медалями «За доблестный труд в ознаменова-ние 100-летия со дня рождения В.И. Ленина» (1970), «Ветеран труда» (1988), «50 лет Победы в Великой Отечественной вой-не 1941–1945 годов» (1995), грамотами и дипломами ЮУЖД.

↑ 1981 г. Работники транспортного цеха – участники почётной плавки цинка, посвящён-ной 26 съезду КПСС. Крайний слева – начальник цеха А.С. Жилин

72 73

74 75

В моей судьбе цинк и железная дорога встретились и объединились в одно целое. Связав свою жизнь с Челябинским цинковым заво-дом на долгие 36 лет, я все эти годы отдал транспортной службе предприятия.

На завод я попал в 1949 году. Тогда мне только что исполнилось 20 лет. За плечами были шесть классов, работа в колхозе, железно-дорожное училище в Шадринске и два года работы на Южно-Ураль-ской железной дороге. В ремонтном поезде я был сначала рабочим, а затем бригадиром пути.

Мне многое нравилось на железной дороге: гудки паровозов, профиль стальной магистрали, форменная одежда и люди с их жёсткой, почти военной дисциплиной. Неожиданно при прохож-дении медицинской комиссии врачи обнаружили у меня инфекци-

Цинк и железная

дорога

А.С. Жилин

онное заболевание глаз – трахому. По личной просьбе я был уволен c дороги по состоянию здоровья. После лечения встал вопрос: где работать? Выбор пал на цинковый завод в Челябинске. О пред-приятии я узнал от своих знакомых – Володи и Наташи Сауниных, которые работали в электролитном цехе. Они и посоветовали мне идти в плавильщики цинка, которые неплохо зарабатывали.

Вскоре я пришёл в отдел кадров. Начальник отдела Филипп Сте-панович Бычков посмотрел документы, оглядел меня, одетого в форму железнодорожника, с ног до головы, отошёл в сторону и произнёс: «Приму вас только в железнодорожный цех, у нас там нет ни одного специалиста». Я возразил. Мне нужна была хоро-шая и стабильная зарплата, так как у отца, который жил в деревне в Курганской области, была очень большая семья. Надо было по-могать. Бычков повторил свои доводы и добавил: «Поработай-те для начала грузчиком, у них тоже зарплата высокая, а потом видно будет. И обязательно поможем с жильём». Так я оказался в железнодорожном цехе. Начальником цеха в то время был Фи-липп Иванович Васильев.

Определили меня в передовую бригаду Ивана Григорьевича Голубенко, где работали опытные и физически сильные грузчи-ки. Основными нашими обязанностями были выгрузка цинко-вого концентрата из вагонов и загрузка в них чушкового цинка. С первого дня я ощутил всю тяжесть профессии грузчика. Рабо-тали, как правило, по ночам, так как днём погрузкой занимались бригады из исправительно-трудовой колонии. Вся работа выпол-нялась вручную. Через несколько смен после начала моей трудовой деятельности на заводе бригадир мне говорит: «Вижу, сынок, что тебе тяжело. Отстаешь. Поставлю вопрос о переводе тебя в другую бригаду». Узнав, что заработок грузчиков этой бригады доходит до 5 000 рублей, а это на 500–1 000 рублей больше, чем у других, я уговорил оставить меня здесь. В силу молодости и старания вско-ре стал опережать напарников. Больше претензий ко мне не было. Работая грузчиком, я здорово помог отцу, ведь по тому времени моя зарплата была очень высокой.

Со временем мне вольно и невольно пришлось глубже, чем это необходимо для обычного грузчика, познакомиться с путевым и локомотивным хозяйством завода, вникнуть в организацию маневровых работ и во взаимоотношения транспортной службы

с основными цехами. Побуждала к этому очень плохая организа-ция труда в железнодорожном цехе. Бывало мы, грузчики, часа-ми ожидали подачи подвижного состава под погрузку и выгрузку. То сход вагонов по причине ужасного состояния пути, то паровоз сломался, то с кранами проблемы. Для ликвидации неисправности пути и восстановления по нему движения также регулярно при-влекали грузчиков. Имея небольшой опыт в подобных ситуациях, приобретённый ещё на ЮУЖД, я иногда брал на себя инициативу по устранению возникающих проблем. К моим советам стали при-слушиваться, поэтому фактически грузчиком я работал недолго. Меня начали привлекать к управленческой работе. То поставят обязанности мастера исполнять, то диспетчером маневровых ра-бот. Это позволило мне быстро познакомиться с мастерами и тех-нологами цехов, с руководителями завода: директором Василием Алексеевичем Немешаевым, его заместителем А.М. Русановым и главным инженером Борисом Антоновичем Неговоровым.

Особо тесные производственные отношения у железнодорож-ников завода были в то время с обжиговым цехом. Я лично хоро-шо знал и постоянно контактировал с начальником цеха Павлом Петровичем Мухортовым, его заместителем Алексеем Василье-вичем Матанцевым, начальниками смен – Павлом Шумковым и А.С. Худобиным. У нас была одна общая задача – обеспечение обжиговых печей сырьём. И задача не из лёгких, особенно в зим-нее время. Некоторые концентраты поступали в крытых вагонах и были очень влажными. Грузчикам железнодорожного цеха при-ходилось с помощью кирки и кувалды буквально по кускам от-далбливать смерзшийся на полу вагона монолит. Затем рабочие обжигового цеха таким же образом измельчали куски до состо-яния, при котором мерзлый материал проходил через решётку специально установленного рядом с тепляком наружного бункера. Для рабочих обоих цехов это был тяжкий изнурительный труд.

Иногда нас, грузчиков железнодорожного цеха, в добровольном порядке привлекали к ремонту обжиговых печей Веджа. Особен-но часто на них выходили из строя лапы, на которых крепились пластины для перегребания концентрата по подам печи. В двух суконных костюмах, валенках и противогазе, под маску которо-го укладывали марлевые повязки, чтобы не обжигало лицо, тебя опускали в печь, а через очень непродолжительное время веревкой

за ноги вытаскивали обратно. Это было очень опасное занятие. После обжигового в технологической цепочке завода идет цех

выщелачивания. Никогда не забуду наши производственные спо-ры, можно сказать, из-за ничего с тогда ещё технологом цеха Су-санной Матвеевой, начальниками смен – Кельсием Кармановым и Иваном Левушкиным. Надо забирать от цеха для выгрузки запол-ненные песками и свинцовым кеком думпкары, а пути завалены так, что невозможно подъехать. Совместными усилиями ликвиди-ровали перегруз думпкаров.

Постоянного внимания железнодорожников требовал вельц-цех. Дело в том, что у него не было в то время своего кранового хо-зяйства и очистку клинкерных зумпфов приходилось выполнять железнодорожными кранами. Рельсы подходили непосредствен-но к зумпфу, их постоянно заливало водой. Сходы вагонов на этом участке были очень частыми. Коксовая мелочь подавалась в цех с помощью скипа. В зимнее время днём и ночью её также прихо-дилось раздалбливать и измельчать. Настоящей бедой было попа-дание мерзлых кусков отвального кека в железобетонную ворон-ку наружного приёмного бункера. Как пробить их через решётку и подать кек на ленту, чтобы не остановить вельц-печи? Опять посылали грузчиков. Так что тяжёлой ручной работы у грузчиков в вельц-цехе было ненамного меньше, чем в обжиговом. Далеко не каждый выдерживал такое напряжение сил.

В транспортном обслуживании кадмиевого производства (в 1940–1950-е годы это был цех №1) особых проблем не существо-вало. Но беда была в том, что для производственных нужд посто-янно не хватало пара, поэтому рядом с цехом приходилось ставить паровоз, отвлекая его тем самым от выполнения основных задач.

В электролитном цехе практически на всех операциях, связан-ных с плавлением цинка и его отгрузкой, царствовал ручной труд. Вручную на тележках перевозился катодный цинк от каскадов к отражательным печам и подавался в них. Также вручную раз-ливался расплавленный цинк по изложницам, затем извлекал-ся из них с помощью специального ножа, укладывался на тележ-ки, вывозился на улицу и складировался в штабели. После того как анализы на содержание примесей были готовы, чушки цинка опять же вручную загружались в вагон грузчиками железнодо-рожного цеха. По трапу одному человеку нужно было за раз нести

76 77

Цинк и железная дорога А.С. Жилин

по 40–60 кг цинка. Бригада загружала вагон примерно за час. Ино-гда, чтобы подзаработать, некоторые грузчики оставались на за-грузку цинка после смены. Мне одному на загрузку вагона чуш-ковым цинком требовалось не более трёх часов. Но часто загрузка цинка занимала значительно больше времени. Дело в том, что ва-гоны под цинк ставились по прямому пути и надо было периоди-чески освобождать путь для прохождения других вагонов. Порой до двух часов уходило на маневровые работы.

Неважными были в цехе и бытовые условия. Шкафов для одеж-ды не хватало. О красном уголке или комнате отдыха мы даже не мечтали. Не помню, чтобы в то время работа завода со стороны Министерства цветной металлургии и местных органов власти оценивалась положительно. А вот критики в наш адрес в газетах звучало немало.

Вскоре вопреки моему желанию мне было поручено заниматься приведением в порядок железнодорожных путей. Вместе со мной в этой работе участвовала бригада из десяти женщин во главе с мастером пути Александром Алексеевичем Мокеевым. Это был профессионал и трудоголик в одном лице. Сам ни минуты не сидел без дела и другим не давал покоя и отдыха. Он был в моём подчи-нении, и я поручил ему большую часть текущей работы непосред-ственно по ремонтам, а сам занимался обеспечением материалами и инструментами, поскольку у завода ничего не было. Приходилось часто ездить то с одной просьбой, то с другой к работникам служ-бы пути ЮУЖД. Как коллеге, они мне очень помогали. Присталь-но следил за ходом путевых работ и эффективно помогал решать возникающие вопросы заместитель директора Василий Нико-лаевич Щукин. К 1954 году путевое хозяйство завода было более- менее восстановлено, сходы локомотивов и вагонов практически прекратились.

С приходом в середине 1950-х годов к руководству предприя-тием нового директора Лазаря Борисовича Малинковича на за-воде начались, может быть, не такие глубокие, как хотелось бы, но всё-таки положительные изменения. Многое было сделано для очистки территории от накопившихся за двадцать лет завалов мусора и отходов. Больше внимания стало уделяться модерниза-ции оборудования, увеличению его производительности, исполь-зованию средств механизации. Людей стали приучать к тому, что

план – это закон для каждого члена коллектива. Особенное вни-мание уделялось строительству жилья для кадровых работников, передовиков производства. Собственными силами начали возво-дить двухквартирные дома, для чего завод построил свой шла-коблочный узел. Работали день и ночь. Вот где проявился под-линный энтузиазм людей – будущих квартиросъёмщиков, в числе которых посчастливилось оказаться и мне.

Положительные изменения коснулись железнодорожного цеха. Вместо физически и морально устаревших паровозов типа Ь и ОВ появилось три новых маневровых марки 9П, которые железно- дорожники между собой окрестили «Победка». Постепенно на-чали решать вопросы механизации погрузо-разгрузочных работ, используя для этого погрузчики.

Ещё при Малинковиче на одном из собраний я узнал, что работа завода получила высокую оценку партийных органов и министер-ства. Меня распирала гордость: ведь в этой оценке была частица и моего труда.

Поработав около полутора лет на ремонте путей, я попросился на другую работу, которая дала бы мне возможность продолжить

← 1950 г. Разгрузка вагонов с цинковым кон-центратом

↑ 1968 г. Погрузка цинка

78 79


учёбу. Время руководителей-практиков безвозвратно уходило в прошлое. Чтобы двигаться по служебной лестнице, разбираться в вопросах, которые ставила жизнь, нужно было образование. Я стал помощником, а затем и машинистом паровоза. Совмещать ра-боту, учёбу в школе рабочей молодёжи, общественные обязанности в цеховом профсоюзном комитете с семейными делами было очень сложно, порой невозможно. К последнему классу я уже выбросил из головы все мысли о высшем образовании, но вдруг на выпуск-ном вечере произошёл разговор с моим учителем математики и классным руководителем Валентиной Ивановной Гроздевой. Она была женой одного из руководителей нашего предприятия и от него знала не только о моих школьных делах, но и о работе. После беседы с ней я изменил решение и поступил в политехни-ческий институт.

Перебирая в памяти те 12 лет, пока я был «паровозником», мне хочется добрым словом вспомнить всех, кто был со мной рядом, в одной бригаде: В.В. Пешкова, Г.Ф. Яхина, М. Ильиных, М. Муха-меджанова. Зарплаты наши были тогда не очень большими, но мы – патриоты своего цеха и завода – работали так, что все почести были наши.

Как-то в 1966 году, когда я ещё работал машинистом паровоза, ко мне подошёл старший диспетчер завода И.В. Юрин. Иван Василь- евич налаживал работу созданной незадолго до этого по иници-ативе директора завода К.Л. Демяника диспетчерской службы, и ему в аппарат нужен был специалист-железнодорожник, раз-бирающийся в транспортных процессах. С его предложением перейти на работу сменным диспетчером в производственно- технический отдел я согласился.

Диспетчерская служба взяла на себя огромный объём работы. Кроме Юрина, в ней под руководством начальника ПТО С.Ф. Матве-евой и её заместителя И.В. Левушкина трудились К.М. Талменева, Ю.Н. Ляховец, И.А. Владимиров. Специалисты-металлурги, про-фессионалы – они все свои знания и опыт отдавали новому делу. Мне на первых порах было трудно, ведь я не металлург. Но благо-даря помощи и поддержке коллег постепенно начал чувствовать технологический процесс. Стал понимать работу обжиговых печей: как они обеспечены сырьём, с какой концентрацией сернистого ангидрида обжиговые газы поступают в СКЦ, режимы выщела-

чивания огарка, очистки растворов, отстаивания и фильтрации пульп, особенности электролиза цинка и много других нюансов. Со своей стороны я старался передать коллегам-диспетчерам всё, что знал о железной дороге, движении и учёте вагонов. Используя новую по тем временам селекторную связь диспетчера со сменны-ми мастерами и технологами, нам удалось наладить координацию и оперативное взаимодействие цехов, строгий и непрерывный кон-троль производственного процесса.

Был организован ежесуточный контроль отгрузки и поступле-ния на завод цинковых концентратов и коксовой мелочи, учёт дви-жения и своевременный возврат поставщикам металлических кон-тейнеров, в которых в 1960–1970 годах на завод поступала большая часть сырья. В диспетчерскую стало стекаться очень много важной информации о работе завода, которая фиксировалась в журна-лах и рапортах. После её обработки и анализа старший диспетчер, а в выходные и праздники – сменный диспетчер – каждое утро по определённой схеме докладывал директору и главному инже-неру о состоянии дел в производстве за прошедшие сутки по всем переделам. На первом месте в докладах всегда находилась инфор-мация о поступлении и отгрузке грузов по железной дороге, обра-ботке и простоях вагонов на путях ЧЭЦЗ. Все наработанное в дис-петчерской службе мне очень пригодилось в дальнейшем.

Работая в диспетчерской службе, я продолжал учёбу на вечер-нем отделении политехнического института, тогда и произошёл эпизод, который я запомнил на всю жизнь. Он повлиял на всю мою дальнейшую деятельность на заводе.

В институте, когда я был уже на третьем курсе, попросили принести справку с места работы. Обратился к начальнику от-дела кадров. Захожу к нему через день. Отвечает, что дирек-тор справку не подписал и просит меня к нему зайти. Пошёл к директору. Константин Леонидович Демяник поздоровал-ся со мной за руку и говорит, что справку подпишет толь-ко при одном условии, если переведусь из политехнического института в железнодорожный. Я возразил, но директор по-советовал мне хорошо подумать. Обдумав все обстоятель-ства, я после третьего курса всё-таки перевёлся в Уральский электромеханический институт инженеров железнодорож-ного транспорта, филиал которого в Челябинске окончил

80 81


в 1969 году, когда мне уже было 40 лет. Совсем скоро мне стал понятен смысл совета директора.

Дело в том, что в советское время вопросы транспортного обе-спечения производства на всех предприятиях находились, как правило, в ведении заместителя директора по общим вопросам. В конце 1960-х годов этот пост на ЧЭЦЗ занимал Сергей Степанович Гроздев. Это был очень грамотный, авторитетный и уважаемый на предприятии руководитель. Трудовой путь на заводе он начи-нал мастером обжигового цеха, заместителем начальника цеха. Затем некоторое время работал секретарём в областном комитете профсоюза рабочих металлургической промышленности, откуда снова вернулся на завод. Довольно часто во время моего дежурства диспетчером завода или после смены Сергей Степанович пригла-шал меня к себе в кабинет для обсуждения и анализа различных транспортных вопросов и ситуаций, в том числе касающихся ра-боты железнодорожного цеха, который в то время ещё сдерживал ритм всего завода. Наконец в один из дней в диспетчерскую позво-нила секретарь и пригласила меня к директору. В кабинете дирек-

тора находился и Гроздев. После нескольких вступительных слов директор предложил мне должность начальника железнодорожно-го цеха. На этот раз я сразу согласился. Зная, что у начальника этого цеха невысокий оклад, поинтересовался персональной надбавкой, тем более что у моего предшественника Георгия Георгиевича Бо-чарова такая надбавка имелась. Сергей Степанович отреагиро-вал: «Поработай два–три месяца, потом рассмотрим этот вопрос». Но Демяник возразил: «Мы Александра Степановича знаем не пер-вый день, поэтому надбавку даю сразу».

С назначением на должность начальника цеха закончились все мои «лавры», то есть период деятельности, когда я отвечал толь-ко за самого себя и от моего личного отношения к делу зависе-ли результаты работы и их оценка. Теперь за мной стоял коллек-тив почти в сто человек. У каждого свой характер, свои привычки, и надо было думать, как объединять и поднимать людей на реше-ние общих задач.

Никогда не забуду свой первый рабочий день в качестве на-чальника цеха. Утром пришёл в конторку, расположенную в одно- этажном здании напротив электролитного цеха. В ней находились кабинет на двоих для начальника железнодорожного цеха и его заместителя, общая комнатка для собраний и маленькая душевая со шкафчиками. Теснота! В комнатку на так называемую планёрку набился народ в полном составе – ночная и дневная смена. Люди знакомые. Все сидят в головных уборах, курят, матерятся. Никто не пришёл меня представить, поэтому, поздоровавшись с людьми и сообщив, что я с сегодняшнего дня начальник цеха, предложил всем, кто желает, высказаться по этому поводу. Кто-то поддержал моё назначение, кто-то отнёсся к нему весьма скептически. После того как все наговорились, определил круг лиц, которые обязаны каждое утро быть у меня на оперативке. Попросил в помещении не курить и находиться без головных уборов. В завершение при-звал всех работать добросовестно, докладывать кратко, объек-тивно, честно, ибо обстановку в цехе знаю очень хорошо и скрыть от меня что-то негативное очень сложно, так как каждые утро и вечер по пути на работу и обратно обхожу рудный двор и пути.

Едва приступив к работе начальником цеха, чуть было сгоря-ча не отказался от этой роли после разговора с директором. Дело было так. В клубе завода проходило очередное партийное собра-

82 83


↑ 1983 г. Участок пакетиро-

вания чушкового цинка

ние. Я выступил на нём с критикой очень плохого состояния це-ховых душевых помещений. Оно действительно было ужасным: на 100 человек всего двадцать шкафчиков, два рожка; вода по-ступает плохо; многие уходили со смены, так и не помывшись; в туалетах резкий, неприятный запах. И сказал, что никто на заво-де вопрос с бытовками железнодорожного цеха решать не желает. На следующее утро звонок директора и вопрос: «Вы на месте сиди-те или вас надо снимать?» Я ничего понять не могу. Он продолжает: «Вы начальник цеха, и никто другой, кроме вас, не должен решать внутри цеха все вопросы, в том числе и по бытовкам. Для этого у вас есть все необходимые права и полномочия. Зайдите ко мне в 17 часов». Что я только не передумал до этого времени! Как же так, дал мне персональную надбавку, и вдруг такой разгон. В пять ча-сов с заявлением об освобождении от должности начальника цеха я уже был у директора. Увидев в моей руке бумагу, он, не дав мне дойти до его стола, спросил: «Вы оптимист или пессимист?» Не до-ждавшись ответа, посоветовал мне быть всегда оптимистом и уже по-хорошему добавил: «Иди и работай». На всю оставшуюся жизнь я усвоил данный мне директором урок о том, кто такой начальник цеха и в чём заключается его роль на производстве. В дальнейшем в моей работе ничего подобного не случалось.

Круг забот у меня как у руководителя железнодорожного цеха был не маленьким, особенно если учесть, что поле деятельности цеха – вся территория завода. Поначалу голова кругом шла от на-валившихся вопросов. Но я быстро понял: если все вопросы решать самому, не будешь успевать и будешь вечно бит. Поэтому всю теку-щую повседневную работу: организацию погрузо-разгрузочных ра-бот, обслуживание локомотивов и кранов, ремонт и обслуживание пути – я передал своим ближайшим помощникам, оставив за со-бой только контроль. Если мне всё-таки приходилось вмешиваться в повседневные вопросы цеха из-за того, что кто-то что-то своев-ременно не решил или не исполнил, то виновнику, как правило, это с рук не сходило. Перспективными задачами цеха, его развитием, вопросами организации и оплаты труда, охраной труда и улучше-нием бытовых условий на производстве старался заниматься сам. За время моей работы начальником цеха многое было сделано в части механизации погрузо-разгрузочных работ и технического обучения кадров. Завод перешёл с паровозной тяги на тепловозную,

заменил устаревшие электрические железнодорожные краны на са-моходные дизель-электрические большей грузоподъёмности. Были построены и введены в эксплуатацию новый административно-бы-товой корпус и тепловозное депо, организована радиосвязь между маневровым диспетчером и локомотивными бригадами.

Только работа железнодорожного цеха стала налаживаться и более-менее соответствовать общему ритму работы завода, как в 1971 году произошло очень важное, на мой взгляд, событие: железнодорожный, автотракторный и ремонтно-хозяйственный цехи были объединены в один транспортный цех. По количеству работающих в объединённом цехе людей и разнообразию возло-женных на него функций транспортный цех стал самым крупным подразделением на ЧЭЦЗ. Как руководителю, мне это объедине-ние стоило много сил, энергии и нервных переживаний. Особого внимания требовало, например, автотракторное отделение цеха, так как по технической оснащённости, уровню организации труда и дисциплине оно существенно отставало от железнодорожного. Автотракторное отделение возглавил Андрей Робертович Вай-мер. Под его началом отделение получило значительное развитие. В несколько раз увеличился собственный парк автотракторной техники. Были построены и освоены cистема воздухообогрева авто- мобилей в зимнее время и автомойка с полным водооборотом и маслоловушками. С участием инженера по труду и экономи-ке Людмилы Викторовны Арнольд и экономиста Валентины Сергеевны Заболоткиной были разработаны новые показатели для стимулирования работы персонала отделения. Хорошо труди-лись работники отделения: Григорий Нестерович Янов, Виталий Николаевич Ильичев, Юрий Фёдорович Тутарков, Михаил Петро-вич Авдеев, Александр Петрович Сырвачев и другие.

В 1970-е годы завод в соответствии с новыми техническими требованиями к готовой продукции перешёл на отгрузку цинка в пакетах, обвязанных стальной металлической лентой. Для этого возле электролитного цеха было построено специальное помеще-ние – участок пакетирования. Обслуживание участка было пору-чено транспортному цеху.

Проведённые преобразования заметно отразились на качестве и оперативности выполнения производственных задач.

Во время работы начальником цеха мне часто и подолгу при-

84 85


ходилось замещать заместителя директора по общим вопросам. Карьерных амбиций у меня уже не было, и воспринимал я эту обя-занность без особого восторга. Поэтому, когда после назначения С.С. Гроздева директором завода «Укрцинк» в Донецкой области мне предложили его пост, я категорически отказался. Наотрез от-казался и от предложения самого Сергея Степановича работать у него заместителем на Украине, потому что настолько прики-пел к Челябинску и ставшему мне родным цинковому заводу, что не мыслил без них своей дальнейшей судьбы.

В 1973 году вышел на пенсию К.Л. Демяник. Директором завода стал Рем Салимович Гузаиров. Завод работал устойчиво, можно сказать, «гремел» как в Министерстве цветной металлургии СССР, так и в Челябинской области, из года в год и из квартала в квартал занимая первые места в соревновании промышленных предпри-ятий. На фоне успехов всего завода вполне достойно выглядел и транспортный цех. Его работа также неоднократно отмечалась почётными наградами областного и городского комитетов КПСС и Южно-Уральской железной дороги. С того времени прошло уже больше 30 лет, но я и сейчас продолжаю ощущать внутреннюю удовлетворённость и гордость за работу коллектива, которым мне было поручено руководить.

С приходом нового директора работа вышла на совершенно иной уровень. Больше внимания стало уделяться вопросам культуры производства, благоустройства и озеленения предприятия, охра-ны труда и оздоровления работников. Мне как руководителю цеха, в состав которого входила служба благоустройства, пришлось, как говорится, выкладываться по полной программе, чтобы соответ-ствовать задачам, которые ставил новый директор.

Вспоминается такой случай. Как-то встретил меня Рем Гузаи-рович в районе гаража и предложил пройтись по округе. Пошли. Территория вся заставлена полуразобранными автомобилями, тракторными телегами, колёсами. Вокруг гаража – грязь, неубран-ный металлолом. Крыша на гараже протекает. Стыдно мне стало за эти безобразия. Договорились, что надо сделать в плане наве-дения порядка и культуры производства не только возле гаража, но и по всей территории завода. Директор обещал помочь с при-обретением специальной техники, материалов, выделить людей и с ходу предложил поставить мастером участка благоустройства

цеха Владимира Егоровича Неретина, который до этого работал в СКЦ. Я его хорошо знал и сразу согласился. За два года мы очи-стили от крупного металлолома всю территорию завода, исполь-зуя для этого не только автомобильный, но и железнодорожный транспорт, построили и восстановили тысячи квадратных метров дорог и площадок с твердым покрытием, сотни метров ограж-дений. С участием работников других цехов и заводоуправле-ния по всей территории завода и за её пределами были высаже-ны десятки и сотни саженцев деревьев и кустарников, устойчивых к условиям завода: ель голубая, тамарикс, лох узколистный, туя и другие. Уверен, что многие из этих саженцев выжили, выросли сегодня в огромные деревья и радуют глаз новых поколений цинка-чей. Руководила озеленением завода и всеми текущими работами по уборке территории Лидия Евдокимовна Буховцева. Работала она очень хорошо.

Я благодарен судьбе, что она дала мне возможность самые ак-тивные годы жизни работать на Челябинском цинковом заводе ря-дом с замечательными и интересными людьми. Помимо тех, кого я уже называл и у кого очень многому научился, это главный бух-галтер Иосиф Залманович Мирковский, начальник технического отдела Исса Бимболатович Гусов, начальник финансового отдела Эльвира Васильевна Богатырёва, начальник планового экономи-ческого отдела Алевтина Ивановна Николаева, секретарь парт- кома Виктор Гаврилович Назаров, председатель профкома Алексей Николаевич Гермашев.

Ушёл я с завода в 1984 году в тот период, когда ЧЭЦЗ присту-пал к работам, связанным со строительством нового комплекса электролиза цинка. Прежде всего нужно было вывезти с будущей строительной площадки тысячи тонн отвального цинкового кека, который годами складировался на этой территории. Директор по-ручил эту работу мне, освободив от всех других дел по цеху. Зада-ние было выполнено менее чем за полгода.

На пенсию меня проводили очень просто. Узнав, что я покидаю завод, главный инженер Василий Яковлевич Титарев многозначи-тельно на ходу произнёс: «Да, уходят столпы!» Больше никто ни-чего мне не сказал. У всех свои дела…

2014 год.

86 87


88 89

Николай Васильевич Петров родился 23 июня 1929 года в селе Столбово Шумихинского района Курганской области. Техник-механик. В 1950 году окончил Каменский алюмини-евый техникум в городе Каменск-Уральский Свердловской области. В 1950–1953 годы работал на ЧЭЦЗ помощником ме-ханика выщелачивательного цеха. В 1953–1956 годах трудил-ся на освоении целинных и залежных земель в Казахстане. С 1956 года снова на ЧЭЦЗ: сначала старший механик обжи-гового цеха по ремонту оборудования, а с 1970 по 1982 годы

– мастер основного производственного участка этого же цеха. В 1950–1980 годы принимал деятельное участие в реконструк-ции обжигового цеха, в освоении обжига цинкового концен-трата в печах кипящего слоя, в переводе обжига на дутьё, обогащённое кислородом, в модернизации систем испари-тельного охлаждения отходящих от печей газов. Рационали-затор производства.

Присвоено звание «Почётный металлург». Награждён ор-деном «Знак Почёта», медалями «За доблестный труд. В озна-менование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», «Ветеран труда», медалью ВДНХ.

Николай Васильевич Петров

Весной 1950 года я заканчивал Каменский алюминиевый техни-кум по специальности «Эксплуатация промышленного обору-дования». На распределении председатель комиссии спросил:

– Не желаете поработать в Челябинске на цинковом заводе?Я ответил согласием и через три месяца с направлением в кар-

мане был на заводе. Начальник отдела кадров Бычков, посмотрев диплом, повёл меня к главному механику завода Алексею Савате-евичу Боковикову. После короткой беседы Боковиков предложил мне работу помощника механика выщелачивательного цеха. У меня возражений не было. После этого он немного подумал и сказал:

– Советую вам, перед тем как идти в цех, пройти небольшую стажировку здесь, в отделе главного механика (ОГМ). Быстрее узнаете завод и людей, поучаствуете в наладке отремонтиро-ванного оборудования, познакомитесь с документацией. Будет проще работать в цехе.

Первые три или четыре месяца я работал в ОГМ и набирался знаний у таких опытных и хорошо знающих своё дело специа-листов, как заведующая бюро ремонтов Александра Николаевна Рыбкина, инженер-механик Василий Иванович Ефанов, заве-дующий конструкторским бюро Николай Васильевич Соколов и другие. Поработав немного, понял, что воспитание кадров – один из главных вопросов для главного механика. Возможно, именно поэтому под его руководством в отделе был собран та-

Кипящий слой

Н.В. Петров

Кипящий слой Н.В. Петров

кой сильный коллектив. Много полезного я перенял у работников ОГМ. Вместе с ними участвовал в пуске и наладке оборудования и его паспортизации. За короткий срок узнал много людей, хоро-шо познакомился с производством завода, научился читать чер-тежи и работать с документацией. Короткая, но содержательная стажировка в отделе оказалась очень полезной не только для ра-боты механиком в выщелачивательном цехе, но и для всей моей последующей трудовой деятельности.

Незабываемой картиной остались в моей памяти первые впечатления от выщелачивательного цеха. Пройти по нему без резиновых сапог было невозможно. Фильтровально-сушиль-ное отделение в вельц-цехе ещё только строилось, и с выводом из аппаратуры цеха цинковых кеков было не всё в порядке. На полу под сгустителями и пачуками находилось сплошное болото из растворов, кеков и песков, в котором работниками цеха были сделаны небольшие проходы к насосам. Оборудование (сгустители, пачуки, желоба и т. п.), по которому циркулировали горячие растворы, было плохо укрыто крышками; вентиляция отсутствовала, поэтому атмосфера внутри цеха была плотно про-питана влагой. В цехе стоял сплошной туман, особенно в зимнее время. Из-за высокой влажности металлоконструкции цеха ржа-вели, а стены здания в северо-западной его части были сплошь покрыты пятнами сырости, вспучены и разрушались.

Механиком в цехе совсем недавно начал работать Михаил Яковлевич Тарабукин, который до этого трудился в ремонтно- механическом цехе. Вместе с ним и со всем коллективом ре-монтной и других служб нам предстояло навести в цехе порядок и вдохнуть в него новую жизнь. Начинать было непросто, так как недоставало металла, материалов, а подрядчики на ремонтных работах тогда вообще отсутствовали. Всё делали сами, старались изо всех сил – работали с энтузиазмом, не за страх, а за совесть.

Прежде всего выполнили большой объём работ по восстанов-лению западной и части северной стен цеха. Укрыли деревян-ными настилами часть баковой аппаратуры и желоба. На уборке песков и кеков с пола цеха поставили транспортёры. С помо-щью шнеков организовали внутри цеха транспортировку медно- кадмиевого кека. Перевели зажим фильтр-прессов из ручного в механизированный режим.

Внедрили механическую мойку фильтровальных полотен и дру-гие новации. Постепенно стали обновлять основное оборудова-ние – насосы, фильтр-прессы и т. д. Многие идеи специалистов и рабочих цеха по усовершенствованию оборудования и техно-логии оформляли в форме рационализаторских предложений, за которые выплачивались неплохие вознаграждения. Активными новаторами проявили себя начальники смен Иван Никитович Чи-калов и Кельсий Леонидович Карманов, бригадиры слесарей Ни-кита Сергеевич Ярославцев и Александр Иванович Новокрещенов, слесарь Александр Михайлович Пастухов, старший электромонтёр Иван Павлович Масютин и многие другие. Вспоминается участие в нашей работе по обновлению и модернизации выщелачиватель-ного цеха конструкторов ОГМ Леонида Андреевича Сухоносова и Федора Григорьевича Молчанова. Они постоянно находились в цехе, обсуждали с нами наши идеи, предлагали свои. Их разработ-ки и проектные решения нашли в цехе практическое применение.

↑ 1959 г. Пульт управления печами кипящего слоя

90 91

Выбрав профессию механика, я понял, что это за работа и в чём её смысл только тогда, когда поработал в цехе. А смысл этот очень простой. Чтобы не остановить производство, меха-ник на цинковом заводе обязан в любой момент включить вы-шедшее из строя оборудование, независимо от того, есть ли у него новые запасные части или их нет. Если нет под рукой новых запасных частей, он должен уметь использовать старые детали или подручные материалы. А ещё механик обязан постоянно заниматься модернизацией оборудования, за работу которого отвечает.

В 1953 году меня как члена партии по разнарядке Челябинско-го областного комитета КПСС направили на работу в Казахстан – осваивать целину. Там тоже были очень нужны люди с професси-ей механика. С завода на целину уезжал тогда не я один.

Пройдя испытание целиной, в 1956 году вернулся на род-ное предприятие. За три года на заводе многое изменилось в лучшую сторону. В выщелачивательном цехе появилась вен-тиляция, атмосфера стала намного чище, пески и кеки с пола убрали. Под сгустителями и пачуками уже можно было пройти без сапог. На заводе сменился директор, а вот главный механик остался прежний. С Алексеем Саватеевичем мы встретились

как старые знакомые. Он предложил мне должность старшего механика по ремонту оборудования обжигового цеха.

Коллектив обжигового цеха жил в то время ожиданием боль-ших перемен, которые были связаны с предстоящей реконструк-цией цеха и переводом его на обжиг концентратов в кипящем слое. Не только для технологии и экономики нашего завода, для всей цветной металлургии страны кипящий слой был тогда самым настоящим революционным новшеством. Он позволял на тех же производственных площадях резко увеличить про-изводительность оборудования, улучшить качество продуктов этого передела и, что очень важно, условия труда. Об этом много писалось в отраслевом журнале «Цветные металлы», который мы жадно читали и всегда с нетерпением ждали очередной номер. Этот процесс уже начали использовать на заводе «Электроцинк» в Северной Осетии.

Мы же у себя в Челябинске в начале 1956 года всё ещё обжи-гали цинковый концентрат в восьми безнадёжно устаревших многоподовых печах Веджа, которые имели весьма низкую про-изводительность, давали плохого качества продукты обжига и были очень сложны и трудоёмки в обслуживании. Каждая из таких печей имела вращающийся центральный вал, на кото-ром с помощью специальных лап крепились скребки для пере-гребания с пода на под загружаемого в печь концентрата. Лапы часто выходили из строя, и их ремонт представлял несложную, но в то же время опасную операцию. Рабочий, чтобы заменить лапу, должен был проникнуть внутрь горячего вала печи, отвер-нуть сломанную деталь, а на её место закрепить новую. Для за-щиты себя от ожогов он надевал две суконные спецовки, валенки, противогаз, под маску которого подкладывались марлевые по-вязки. После окончания работы вся верхняя часть этого одеяния из чёрной становилась коричневой. Выполняли эту работу сле-сари: Михаил Константинович Щелканов, Петр Андреевич Лап-тев, Владимир Алексеевич Лиликов, Петр Михайлович Балашов, Фёдор Афанасьевич Сумбаев.

Реконструкция обжигового цеха началась в середине 1956 года и осуществлялась по проекту, выполненному для ЧЭЦЗ институтом «Кавказгипроцветмет» без снижения объёмов про-изводства. На первом этапе было демонтировано две печи Веджа

↑ 1956 г. Начальник

обжигового цеха Х-М.Д. Дудиев

→ 1951 г. Механик выщела-

чивательного цеха М.Я. Тарабукин


92 93

и на их место установлена одна печь КС. После пуска новой печи демонтировались следующие две старых печи и т. д. Это созда-вало дополнительные трудности: ведь в работе одновременно находились печи разных конструкций. Замена печей продвига-лась быстрыми темпами. К концу 1956 года в эксплуатацию была введена первая печь кипящего слоя, а к концу 1957 года работало уже три печи, что вполне обеспечивало потребности производ-ства того времени. Отвод избыточного тепла от кипящего слоя осуществлялся трубчатыми элементами-кессонами из нержа-веющей стали, охлаждение которых производилось водой из реки Миасс по прямоточному принципу. Вода, проходя внутри кессонов, нагревалась до 50–60°С, после чего сбрасывалась в ка-нализацию и в дальнейшем поступала на повторное использова-ние для подпитки оборотного водоснабжения соседнего серно- кислотного завода.

Коллектив обжигового цеха в период реконструкции трудил-ся, на мой взгляд, героически. Многие работники сутками не выходили из цеха. Это начальник цеха Хаджи-Мурат Дзигоевич Дудиев, его заместитель Алексей Стефанович Худобин, стар-ший мастер Петр Андреевич Захаров, мастер Иван Васильевич Юдин, печевые: Георгий Федорович Гусев, Умар Цуевич Шалихов, Василий Иванович Скорцесско, Иван Александрович Корнеев и многие другие.

Освоение обжига в кипящем слое было делом всего завода, по-этому в помощь цеху были направлены лучшие мастера из дру-гих цехов: Николай Cемёнович Конев, Николай Андреевич Сёмин, Василий Яковлевич Титарев, Вячеслав Васильевич Мамкин, Вяче-слав Иванович Бакунов. В смену выходило по два мастера. Один контролировал процесс обжига, второй – подготовку шихты.

Период освоения обжига в кипящем слое был на заводе весьма трудным. Плохо работали кессоны. Они часто прогорали, заби-вались илом и быстро обрастали накипью, что приводило к рез-кому уменьшению коэффициента теплопередачи и снижению производительности печей. Водяные стояки для охлаждения газа также часто прогорали. Высокая запылённость газов после печей приводила к частому выходу из строя эксгаустеров. Из-за ошибок проекта и несоответствия качества подготовки шихты требова-ниям процесса обжига в кипящем слое печи часто останавли-

вались. Лихорадило весь завод. К решению возникших проблем подключились рационализаторы. Водяные стояки заменили на воздушные, коробчатые кессоны – на трубчатые, переделали газоходную систему, установили циклоны, модернизировали систему питания печей. Значительная нагрузка выпала на ре-монтников подчинённой мне службы: Михаила Константинович Щелканова, Петра Андреевича Лаптева, Владимира Алексеевича Лиликова, Николая Гавриловича Матушкина, Федора Афанасье-вича Сумбаева и других. Задача была такая – каждый капиталь-ный ремонт печи должен проходить с её модернизацией и усо-вершенствованием какого-либо узла.

К 1960 году обжиг в кипящем слое на ЧЭЦЗ был полностью освоен. В эксплуатации находилось четыре печи. Завод работал в нормальном ритме, стабильно выполнял государственные пла-новые задания. Значительно улучшились условия труда на боль-шинстве рабочих мест цеха.

В начале 1960-х годов выяснилось, что требуется ещё одна печь КС. Построили и её. С целью значительного увеличения срока службы кессонов, сокращения расхода свежей речной воды и увеличения объёма выработки вторичного тепла на всех об-жиговых печах были внедрены установки пароиспарительного охлаждения.

В обжиговом цехе я проработал до 1982 года, пока по состоя-нию здоровья не вышел на пенсию. Последние десять лет тру-дился мастером основного производственного участка. Работу печей кипящего слоя познал, как мне казалось, до мелочей. Ну-тром чувствовал жар печей, их поведение. Может быть, поэтому пускать печи после ремонта или внеплановых остановок очень часто доверяли мне.

На всех участках завода, куда посылало меня руководство, я всегда стремился трудиться с полной отдачей сил, не счита-ясь с личным временем, активно участвовал в рационализации. На многих участках обжигового цеха до сих пор работают меха-низмы, реконструированные мною.

1985 год.


94 95

96 97

Кадир Хажиахметович Валихтамов родился 14 февраля 1930 года в селе Курманово Кунашакского района Челябинской области. Техник-электромеханик. Окончил электромеханиче-ский техникум в 1950 году.

С 1953 по 1987 годы трудился энергетиком сернокислотного производства сначала в составе Челябинского сернокислотно-го завода, а с 1958 года – в составе Челябинского электролит-ного цинкового завода.

Внёс значительный вклад в реконструкцию сернокислотно-го производства ЧЭЦЗ, в освоение технологии производства кислоты методом двойного контактирования с промежуточ-ной абсорбцией, в оснащение СКЦ системой оборотного водо-снабжения и новым энергетическим оборудованием. Активно занимался рационализаторской деятельностью, подал мно-жество новаторских предложений, большинство из которых реализовано в производстве.

Награждён медалями: «За доблестный труд. В ознаменова-ние 100-летия со дня рождения В.И. Ленина» (1970), «Ветеран труда» (1980).

Кадир Хажиахметович Валихтамов

На Челябинский сернокислотный завод я поступил в феврале 1953 года в качестве энергетика завода. Хорошо помню в красном уголке завода портрет Сталина, настольную книгу всех тружени-ков необъятной советской страны «Краткий курс истории ВКП (б)». Тогда каждый руководитель от мастера до директора был обя-зан участвовать в общественно-политической работе. Я сколько лет работал на заводе и в цехе, столько и занимался партийной и пропагандистской работой. В 1950–1960-е годы вёл с рабочими службы кружок марксизма-ленинизма, позднее – школу комму-нистического труда, много лет был секретарём цеховой партий-ной организации. Так тогда работали.

К тому времени, когда я устроился на сернокислотный завод, он был самостоятельным предприятием и подчинялся Мини-стерству химической промышленности СССР. Завод был неболь-шой, всего 160 работников. Выпускал около 56 тысяч тонн серной кислоты в год, из которых 80% приходилось на так называемое купоросное масло (старое название концентрированной серной кислоты), остальное составлял олеум. Кроме технической серной кислоты завод производил ещё примерно 100 тонн в год хими-чески чистой (реактивной) серной кислоты в двадцатилитровых стеклянных бутылях, устанавливаемых в деревянных обрешёт-ках, чтобы не разбились. Для этого производства было выделено специальное помещение, в котором стоял абсорбер из платины.

Серная кислота –

дело всей жизниК.Х. Валихтамов

98 99

Работали там в основном женщины.Моим непосредственным руководителем первые годы был

главный инженер и старожил завода Николай Иванович Полива-нов. Очень грамотный специалист и замечательный человек. Он помог мне быстро освоиться с новым для меня производством.

Несмотря на то, что к моему приходу завод выпускал продук-цию уже одиннадцатый год, работал он тяжело. В его деятельно-сти сохранялось ещё немало проблем начального периода.

Одной из таких проблем была низкая концентрация газа, по-ступающего с цинкового завода. Ещё в 1940-е годы постановле-нием правительства была установлена норма на содержание сер-нистого ангидрида в газе в количестве 4,5%. Однако фактическая концентрация газа на товарной точке не поднималась выше 3,5%. Чтобы как-то укрепить газ и обеспечить более-менее нормаль-ную работу контактных аппаратов, на заводе ещё с 1940-х годов использовали специальную печь, в которой сжигали элементар-ную серу. За счёт этой печи концентрацию удавалось поднять до 4%. Но при этом газ всё равно приходилось усиленно подогревать, для чего в цехе было два огневых подогревателя, отапливаемых углём. Профессия рабочих, которые обслуживали эти агрегаты, так и называлась – кочегар подогревателя. При сгорании угля об-разовывался шлак, который занимал на заводе приличную тер-риторию. От постоянной эксплуатации в режиме максимальной нагрузки подогреватели часто прогорали. Это приводило к вы-нужденным остановкам.

Другой серьёзной проблемой в производстве серной кисло-ты были течи соединений труб и оросительных холодильников, сделанных из чугунных труб. В насосно-холодильном отделении стоял сплошной туман. От этого выходили из строя электродвига-тели насосов, которые были открытого исполнения. Приходилось их менять по две–три штуки за сутки. Механизации ремонтных работ никакой – всё выполняли вручную.

Электрооборудование завода за годы эксплуатации изрядно устарело, поизносилось. Особенно часто выходили из строя ли-нии освещения и силовые кабели насосов. То и дело плавились подшипники на турбокомпрессорах. Графики планово-предупре-дительных ремонтов электрооборудования на заводе как таковые отсутствовали. Работали практически в авральном режиме. В на-

чале работы мне первым делом пришлось составить четкий гра-фик ремонтов, с трудом, но добиваться его исполнения. Благодаря этому уже через полгода мы почувствовали некоторое облегчение. В 1950-е годы от центральной трансформаторной подстанции цинкового завода протянули новые кабели и заменили щитовую электропитания насосно-холодильного отделения. В компрес-сорном отделении установили два новых по тем временам турбо- компрессора KKK (Германия) производительностью 50 тысяч кубических метров, оснащённых электродвигателями мощ-ностью 1 100 киловатт, и новое распределительное устройство на 6 000 вольт. Была проложена новая линия канализации ус-ловно чистых вод от насосно-холодильного отделения до реки Миасс взамен аварийно вышедшей из строя. Всё это позволило к 1957 году стабилизировать работу сернокислотного завода, сделать её более устойчивой, но при этом выпуск продукции не увеличился. По-прежнему сохранялся дисбаланс мощностей

Серная кислота – дело всей жизни К.Х. Валитхамов

↑ 1964 г. Служба энергетики сернокислотного цеха. В первом ряду третий слева – К.Х. Валихтамов

100 101

цинкового и сернокислотного заводов. Значительная часть обра-зующихся при обжиге цинковых концентратов сернистых газов выбрасывалась через трубу в атмосферу города, подавляя в окру-ге растительность и вызывая недовольство жителей. Многие уже понимали, что сернокислотное производство, по воле судьбы ока-завшееся к концу 1950-х годов в черте почти миллионного города, нуждается в коренной реконструкции.

Многие из тех людей, с которыми мне в 1950-е годы довелось начинать свой трудовой путь на сернокислотном заводе, заслу-живают доброго слова. Это директор Н.М. Кондратов, технолог А.А. Заплава, главный механик С.Г. Абрамсон, начальник ремонт-ного цеха А.А. Мюллер, начальник смены И.М. Павлушко, элек-трики: Р.Ф. Руф, А.К. Черкасов, Ю.Ф. Чукичев, И.А. Кочетов и дру-гие. Эти люди при ничтожных возможностях того времени делали всё, что от них зависело, и даже более того, чтобы завод работал и развивался. Я рад, что был тогда рядом с ними.

В декабре 1957 года постановлением Челябинского совнархоза сернокислотный завод был передан на баланс цинкового завода и вошёл в его состав на правах цеха. Вскоре его возглавил Алексей Стефанович Худобин. До этого момента он работал начальником обжигового цеха и хорошо знал весь клубок взаимных проблем между соседними производствами. Я же был назначен на долж-ность старшего электрика.

Постепенно началась модернизация технологии и оборудова-

ния. Устаревшие контактные аппараты конструкции Герресгоф- Байера заменили новыми четырехслойными контактными ап-паратами К-39-4. Взамен водной промывки газа организовали кислотную. В промывном отделении установили холодильники- отстойники, сборники и первую промывную башню вместо га-зового холодильника. На одной из двух сернокислотных систем взамен старых свинцовых электрофильтров поставили электро-фильтры ШМК-6,6 в стальном футерованном корпусе. В этот пе-риод кадровый состав цеха пополнился молодыми, энергичными и искренне желающими во всё вникнуть и изменить в лучшую сторону специалистами. Это были Александр Алексеевич Чер-нышёв и Анатолий Александрович Смирнов. Оба впоследствии в разное время руководили цехом и внесли значительный вклад в его развитие.

Всё, что было сделано в цехе на рубеже 1950-60 годов, позво-лило в какой-то степени улучшить экологическую обстановку в районе завода и почти в полтора раза увеличить выпуск сер-ной кислоты. Однако большое количество сернистого газа всё ещё не улавливалось и выбрасывалось в атмосферу. Коренные изменения наступили только в 1963 году, когда специальный Пленум ЦК КПСС принял решение по проблеме химизации сельского хозяйства. Видимо, многим тогда стало понятно, что не только «кукуруза – царица полей». И реально помочь в уве-личении производства продуктов питания могут химические удобрения. Участниками этого исторического для нашего заво-да Пленума были главный инженер Н.А. Пилипчук и мастер СКЦ И.М. Павлушко. Вскоре после Пленума строительство новых серно- кислотных мощностей на ЧЭЦЗ было включено в специальную правительственную программу и объявлено Всесоюзной ударной комсомольской стройкой.

Весь объём работ был разделён по времени на три очереди (по количеству возводимых новых сернокислотных систем). С середины 1963 года по проекту Сумского филиала институ-та «Гипрохим» началось строительство первой очереди (серно- кислотная система №3). От цеха для постоянного курирования строительных работ была откомандирована целая группа ра-ботников во главе с начальником цеха А.С. Худобиным и стар-шим механиком Н.Н. Зинченко. Куратором по электрохозяйству

↑ 1969 г. Строительство

пятой сернокислот-ной системы


102 103

был назначен С.И. Феклушин. Простоев в работе практически не было. Все возникающие вопросы решались оперативно. Ак-тивное участие в строительстве принимали все вспомогатель-ные цехи завода. Ремонтно-механический и электротехнический цехи были, например, загружены заданиями по изготовлению нестандартного оборудования. Что касается подведомственно-го энергетической службе цеха хозяйства, то в новом сернокис-лотном производстве было проложено множество самых раз-личных коммуникаций: водоводы, кислотопроводы и кабельные линии; построены три новых трансформаторных подстанции; установлено большое количество современного по тому времени электрооборудования, приборов контроля и управления, систем автоматики. Людей, которых принимали для работы на новых сернокислотных системах, мы заранее обучали у себя в цехе, ко-торый продолжал работать и выпускать продукцию. Пуск первой очереди нового сернокислотного производства состоялся в фев-рале 1964 года. Прошёл он вполне успешно. Также без заминок в октябре того же года был произведён пуск второй очереди (система №4), а в 1969 году завершено строительство третьей оче-реди (система №5). Кроме вышеназванных работников много тру-да в расширение и реконструкцию сернокислотного производства в 1960-е годы внесли работники цеха: В.А. Куренкова, А.Ф. Суко-ватицина, Г.В. Мулин, И.Д. Вензель, А.Д. Кодолов, Е.В. Ефремова, Е.Г. Драненко и многие другие.

Ещё завершалось строительство пятой сернокислотной системы, когда в технический отдел завода поступила информация о том, что один из металлургических заводов Западной Германии пере-шёл на производство серной кислоты из газов металлургического производства методом двойного контактирования с промежу-точной абсорбцией (ДК-ДА). Сущность этого способа заключалась в том, что газ после прохождения контактного аппарата направ-ляют на промежуточную абсорбцию для извлечения серного анги-дрида, затем очищают от брызг и тумана серной кислоты в специ-альном фильтре и вновь подают в контактный аппарат. После этого газ охлаждают в теплообменнике и подают во второй абсорбер, из которого уже с ничтожным содержанием сернистого ангидрида его выбрасывают в атмосферу.

С информацией познакомился Чернышёв, который к тому вре-

мени стал начальником сернокислотного цеха. Он сразу оценил относительную простоту и огромное преимущество новой для завода технологии. Она позволяла при относительно небольшой реконструкции контактного аппарата и установке дополнитель-ного абсорбера получить более чем десятикратное снижение вы-бросов сернистого ангидрида в атмосферу с выхлопными газами. Это могло снять многие вопросы и претензии к заводу со стороны контролирующих органов, а главное – жителей города. Чернышёв, одержимый огромным желанием провести испытание новой тех-нологии у себя в цехе, отправился к директору завода К.Л. Демяни-ку с просьбой разрешить остановку одного контактного аппарата для переделки его на схему ДК-ДА. И тот поддержал начальника цеха. Был издан приказ по заводу, создана специальная группа из технических специалистов, которая занялась подготовкой и прове-дением испытаний, результаты которых превзошли все ожидания.

В 1973 году завод выполнил полную реконструкцию одной из старых сернокислотных систем и первым в СССР освоил в про-мышленном масштабе технологию производства серной кислоты из сернистых газов методом ДК-ДА. В течение нескольких последу-ющих лет все сернокислотные системы были поэтапно переведены на новую технологическую схему, что позволило не только снизить вредное воздействие производства на окружающую среду, но и по-лучить дополнительно тысячи тонн серной кислоты.

Значительный вклад в реконструкцию сернокислотного про-изводства по схеме ДК-ДА и освоение новой технологии внесли в разное время директора завода К.Л. Демяник и Р.С. Гузаиров, заместитель директора по капитальному строительству М.С. За-йцев, главный инженер Н.А. Пилипчук, заместитель начальника ПТО И.Б. Гусов, главный технолог С.Ф. Матвеева, главный механик Н.Н. Зинченко и его заместитель Ю.И. Сергеев, главный энерге-тик Л.В. Менщикова, начальник ПКО И.С. Хохлов, инженеры-тех-нологи А.Ф. Суковатицина и В.А. Куренкова, руководители СКЦ А.А. Чернышёв и А.А. Смирнов, специалисты цеха: А.Ф. Ромашин, Р.Х. Магдинов, Н.С. Сабиров; экономист З.П. Азнабаева, рабочие СКЦ: К.Т. Бердюгин, Т.А. Ботина, Г.Ф. Яхин, Т.А. Фурлепова и многие другие.

1995 год.


104 105

Геннадий Андреевич Третьяков родился 3 апреля 1936 года в городе Челябинске. Рабочий. На цинковый завод поступил в 1950 году в гараж учеником автослесаря. В 1954 году по призыву партии и комсомола восемь месяцев трудился шофёром на осво-ении целинных и залежных земель на юге Челябинской области. В 1954–1955 годы до призыва в армию снова работал на заво-де сначала грузчиком, затем слесарем в электролитном цехе. В 1958 году после службы в армии был принят катодчиком в элек-тролитный цех, где проработал на этой должности до 2003 года. В 2003–2004 годы – аппаратчик-гидрометаллург в цехе КЭЦ. В 2005–2009 годы – грузчик участка хранения материалов и обо-рудования. В совершенстве владел профессией катодчика на руч-ной сдирке катодного цинка. На своём участке в течение многих лет имел лучшие на заводе показатели по количеству вырабаты-ваемой продукции (катодному цинку), удельному расходу элек-троэнергии на тонну, выходу цинка по току. Один из лучших на-ставников по обучению молодых рабочих профессии катодчик. Неоднократно проводил школы передовых методов труда.

Удостоен званий «Лауреат премии советских профсоюзов име-ни Михаила Путина» (1983), «Почётный металлург» (1969), «Луч-ший рабочий завода» (1971). Кавалер ордена Трудового Красного Знамени.

Много лет избирался членом профсоюзного комитета ЧЦЗ.

Геннадий Андреевич Третьяков

Моя профессия – катодчик. Этой профессии на Челябинском цин-ковом заводе я посвятил большую часть своей жизни – 45 лет. Для меня завод никогда не был просто местом работы. Он был и навсегда останется моим родным домом, моей малой родиной, ко-торую любишь, как мать. Родился я, и детство моё военное и босо-ногое, в самом что ни на есть прямом смысле этого слова, прошло рядом с цинковым заводом. Семья наша жила в посёлке завода, в бараке №12. На том самом месте, где сейчас мост над желез-ной дорогой. Отец – Андрей Фадеевич Третьяков – строил завод, а с 1935 года работал на нём плавильщиком в электролитном цехе. Во время войны плавильщикам была положена бронь, но отец от-казался и ушёл добровольцем на фронт. Всю войну служил в Ле-нинграде. Когда вернулся, устроился десятником на железную дорогу – так раньше называли бригадира рабочей бригады, но по-лучил травму. После излечения вернулся на завод.

Когда отец ушел воевать, у матери нас двое детей осталось. Постоянной работы у неё не было. Попробуй прокорми. Помню, по весне с друзьями ходили крапиву собирать. Она такая мелкая, молоденькая на лесопилке цинкового завода у Семёна Яковлевича Новикова промеж брёвен в большом количестве росла. Лесопил-ка была на том месте, где потом завод тракторных агрегатов по-строили. Маленькая такая, деревянная, на сарай похожа. Брёвна на лесопилку в вагонах приходили. Их очень много было. Всё

Катодчик –

моя профессияГ.А. Третьяков

106 107

кругом завалено. Завод-то деревянным был. Сгустители, пачуки, каскады в электролитном цехе, перекрытия, полы в цехах – всё из дерева. Его много требовалось. У завода даже свой лесозаго-товительный участок был в Свердловской области, где работала большая бригада. Принесу крапиву домой – мать суп сварит. Ели. Да ещё картошку. Её рядом с заводским забором, что за гаражом, выращивали. Там сейчас железнодорожная ветка на ГМЦ прохо-дит. В гараже уборщицей работала моя бабушка – Мария Павловна Кузнецова. Место возле гаража себе выбрала и маленькую теплич-ку завела. Работала и одновременно за грядками ухаживала, что-бы внуков хоть чем-то подкармливать. А чтобы свои собственные огурчики через проходную не носить, она их срывала и под забор-чик подкладывала. Мы с сестрой заберём, съедим тут же. Но всё равно голодные ходили. Один месяц очень трудно было – про-дуктовые карточки у матери то ли украли, то ли она их потеря-ла. Помогла нам выжить семья беженцев из Киева да два офице-ра, которые в бараке с нами в одной комнате жили. В войну ведь не спрашивали твоего согласия на подселение людей. Приведут семью. Жить будут у вас, и всё. Размещайтесь, как сможете. Моё место на полатях было. Придёшь вечером с улицы, найдёшь на по-латях место свободное, фуфайку под голову и спать. Жили друж-но. Война закончилась, киевляне и офицеры уехали. Потом мать с ними долго переписывалась.

В школу во время войны толком не ходил. Не в чем было. Как-то в октябре пришёл в школу босиком, мне учитель говорит: «Третья-ков, иди домой». Только к концу войны завод начал помогать детям из семей фронтовиков, выделяя хоть какую-то обувь. Так у меня появились свои валенки.

Тогда для нашей семьи учёба считалась роскошью. Как бы то ни было, к 14 годам начальную школу я всё-таки окончил. В дека-бре 1950 года пришел на цинковый завод устраиваться на работу.

Вырос я рослым, стройным, с крепкими руками. Никакой про-фессии у меня ещё не было. Приняли учеником автослесаря к Дми-трию Ивановичу Мещерякову. Это был старейший рабочий завода. Он меня очень многому научил, да у него самого два сына в электро- литном цехе работали. Я их хорошо знал. Гаражом в это время ко-мандовал Моисей Никанорович Синявский. Он уже в годах был, хорошо разбирался в автомобилях, мог на слух определить любую

неисправность и вообще был справедливым руководителем. Его водители между собой «отец ГАИ» звали. В 1952 году Синявский и отдел кадров организовали на заводе группу из молодых парней для подготовки к экзамену на водительские права. Я попал в их число. Со мной вместе Виктор Ильичёв учился. Он на заводе потом до самой пенсии шофёром работал. Последние лет десять автобус «Икарус» водил. Учились мы шесть месяцев прямо на заводе, потом три месяца я на машине без номеров по внутренней территории ездил. Когда на права сдавал, мне ещё семнадцати лет не исполни-лось. Спасибо Моисею Никаноровичу, что смог каким-то образом с ГАИ договориться. Из десяти человек с первого захода экзамен только мы с Ильичёвым сдали.

В апреле, как только исполнилось 17 лет, получил на руки пра-ва. Завод сразу же направил меня работать в пионерский лагерь, который находился на озере Курейное в стороне Бродокалмака. В лагере я был един в трёх лицах: шофёр, аккумуляторщик и элек-трик. Внутренняя разводка в лагере имелась, а вот напряжение подведено не было. Моя задача заключалась в том, чтобы вечером освещать лагерь с помощью аккумуляторов, а днём производить их

Катодчик – моя профессия Г.А. Третьяков

← 1970-е гг. Школу передовых методов труда проводит на своём рабочем месте Г.А. Третьяков

↑ 1980-е гг. Цеховая комиссия по культуре произ-водства осматри-вает рабочие места катодчиков

подзарядку. Для этого в моём распоряжении были огромные акку-муляторы в стеклянных банках, демонтированный с автомобиля ГАЗ-АА двигатель и динамо. А чтобы я стал хорошим электриком, начальник электроцеха Сергей Владимирович Буталов перед отъ-ездом меня за книги посадил.

Из лагеря прибыл – подменным водителем поставили. Возил секретаря партийной организации Филиппа Ивановича Васильева. Однажды по неопытности неприятная история у меня вышла. Шла избирательная кампания. На завод человека из Москвы прислали лекцию на одном из избирательных участков читать. Меропри-ятие он провёл и собрался в гостиницу на улицу Спартака ехать (сейчас это проспект Ленина). Рядом с участком две заводских ма-шины стоят, народ вокруг. Лектор народ спрашивает: «Какая ма-шина теплее?» Ему отвечают: «В «Вандер» садитесь, он теплее». Это немецкая, трофейная машина была. Очень, кстати, надёжная в работе. Кабина из фанеры сделана. В ней действительно зимой не так холодно было, как в других машинах. А на «Вандере» я ра-ботал. Меня на месяц на подмену на неё посадили. Довёз я его до гостиницы. «Это вам на чай», – буркнул он и вышел. Приехал я в гараж, стал из кабины выходить, смотрю: на пассажирском сиденье два бумажных рубля незаметно лежат. Рассказал ребятам, а кто-то из них дальше разболтал. Вызвали меня к начальству.

– Зачем деньги у лектора брал?– Да я не брал. Он сам положил, а я не увидел.Поверили мне. Замяли это дело.В 1954 году в стране началось освоение целинных и залежных

земель. Пропагандировали тогда эту кампанию настойчиво. Мо-лодежь и комсомольцев особенно агитировали ехать на целину. Водителям-целинникам давали новые машины. Мне было 18 лет. Многим тогда хотелось посидеть за рулём новой машины. Мне тоже. Прервав стаж на заводе, уехал весной по комсомольской пу-тёвке в Чесменский район Челябинской области. Машину новую действительно дали – автоцистерну-бензовоз. Работал в колхо-зе в селе Березиновка, а жил на подселении у одного деда. Рабо-ты очень много было, а бытовых условий никаких. Ни столовой, ни магазина. За хлебом приходилось ездить за 12 км. Леса в тех краях редкие – их почти нет, значит, и дров тоже нет. Печи люди кизяком топили, а дровами только раз в неделю, когда стряпали.

Ни нормально поесть, ни помыться, ни постирать, ни погладить – ничего. Только работа и работа с утра до ночи. У некоторых целин-ников даже вши завелись. Терпел я это дело, сколько мог, думал, что наладят руководители наш быт, но больше восьми месяцев не выдержал. Чтобы оттуда выехать, пришлось письмо в обком партии написать. У многих тогда на целине бытовая неустроен-ность комсомольский задор быстро из головы вышибла. Кто-то уехал, а некоторые как-то приспособились и остались надолго.

Осенью того же года в Челябинск вернулся и сразу же – на за-вод. Приняли грузчиком в гараж, но очень скоро начальник элек-тролитного цеха Николай Ильич Черногребель пригласил меня слесарем и посадил за руль автопогрузчика. На нём я и работал почти год, пока в армию не призвали. В основном подвозил цинк к вагонам, ставил его на железнодорожные платформы, выполнял много другой работы, которая была в цехе каждый день в большом изобилии.

Пока служил в армии, сменилось руководство электролитного цеха. Новый молодой начальник цеха Иван Петрович Туленков, когда я вернулся в цех, сказал, что свободных мест нет – посадить меня на автопогрузчик он не может. Вот только если катодчиком, на сдирку. Но ты вроде полненький, не выдержишь, говорит.

А я ещё до армии к этой профессии присматривался. Нравилась мне эта по-настоящему мужская работа, когда видишь своими глазами, как из раствора получается металл. Да и оплачивалась она выше. К тому же в армии я физически хорошо окреп, тяжёлой атлетикой занимался. Гирю двухпудовую больше 20 раз выжимал и штангу под сотню килограмм.

– Выдержу, – твёрдо сказал я. – Ставьте катодчиком.Я и предположить тогда не мог, что эта профессия станет глав-

ной в моей жизни и отдам я ей почти полвека. Как-то я пытался приближённо оценить количество цинка, которое прошло через мои руки за 45 лет. Получилось, что около 110 тысяч тонн. Это при-мерно среднегодовой выпуск. Никто на заводе за всё время его су-ществования не содрал вручную цинка больше меня и не работал катодчиком дольше меня.

Мой первый рабочий выход на каскад был 29 декабря 1958 года. Начал я работать рядом с братьями Павлом и Анатолием Шидлов-скими. Они не первый год катодчиками работали и в своём деле


108 109

мастерами считались. Учили они меня всему тому, что знали и уме-ли сами. Как нож сдирочный к работе готовить и как его держать, как катоды правильно на ванну ставить и как их править. Многое я тогда перенял у них, особенно у Анатолия. Он старше был, рост под два метра, вес 120–130 кг, и очень добрый. Настоящий рус-ский богатырь. Учил меня, что для катодчика, каким бы физически сильным он ни был, ум совсем не лишнее дело. Эту науку я на всю жизнь усвоил. Вспоминаю забавный случай с ним и Вячеславом Ва-сильевичем Мамкиным, который одно время мастером на сдирке работал. Как-то пришли мы утром в цех, а сдирать нечего. Нагрузку на электролизе по каким-то технологическим причинам накану-не низкую держали, и осадок цинка утром ещё тонким был. Пере-несли сдирку на следующий день. Надо нас, катодчиков, какой-то работой занимать. Мамкин, а он небольшого роста, стал людей по рабочим местам расставлять. Анатолию Шидловскому говорит:

– Шидловский, в подвал пойдешь.– Не пойду.– Пойдёшь, заставлю.– Как ты меня заставишь? Ты вон какой маленький, – и ру-

кой показал. – А я вот какой, – и тоже показал. – Ну как ты меня заставишь?

Мы все, кто рядом стояли, дружно расхохотались. Так ведь и не пошёл Павел в подвал, в другом месте работал. По итогам месяца вышло распоряжение начальника цеха: за неподчинение мастеру снизить Шидловскому премию на 5%.

– Ну вот, наказал всё-таки меня Мамкин, – ворчал потом Анато-лий, но на мастера не обижался. Сам виноват был.

Высокий класс на сдирке цинка показывали и другие катодчики: Виктор Терекаев, Булат Ахметжанов, Загафуран Муфазалов, Юрий Подкорытов, Павел Сумбаев, Илья Тишков, Алексей Уланов и дру-гие. Когда они работали, у меня всегда было ощущение, что они получали удовольствие от своей тяжёлой работы. Почти все они за время работы в электролитном цехе были награждены ордена-ми и медалями СССР или получили заслуженные звания. С неко-торыми из них я проработал в одной бригаде более тридцати лет.

Технический прогресс и развитие завода не стоят на месте. Дав-но нет электролитного цеха с его ручной сдиркой катодного цинка. Вместо него построен и эксплуатируется комплекс электролиза

цинка. Извлечение катодов из ванн, сдирка с них цинка и воз-врат обратно в ванны в комплексе осуществляются автоматически, с помощью специального оборудования. Но профессия «катодчик» из штата нового цеха не исчезла, она сохранилась, только сегодня совсем иная. Современный катодчик непосредственно руками цинка не касается – он больше оператор, который управляет авто-матикой, следит за её работой и в нужный момент вмешивается. Пройдёт немного времени, и среди работников завода не останет-ся никого, кто будет помнить о старом цехе электролиза и ручной сдирке цинка. А ведь это целая эпоха в жизни завода, о которой не стоит забывать.

Когда стал работать катодчиком, блоки ванн для электроосаж-дения цинка (каскады) из дерева изготавливали. И опоры, на ко-торых ванны на фарфоровых изоляторах стояли, тоже были из де-рева. Футеровка в ваннах свинцовая, всего 3–4 мм. От замыканий она часто прогорала, и ванны текли. От постоянных течей кислых растворов боковые стенки деревянных ванн деформировало. Бы-вало, что и днища у ванн вываливались. Запросто можно было, стоя на ванне, вместе с катодами в подвале внезапно оказаться, но, как говорится, бог миловал. Свинцовую футеровку постоянно ремон-тировали. Для этого в цехе было четыре–пять свинцепаяльщиков. Рейки, что на края алюминиевых катодов устанавливаются для облегчения съёма осадка, в то время тоже деревянными были. Их в столярном отделении ремонтно-строительного цеха из берёзы изготавливали и каждый день в цех привозили. Выдавал рейки мастер по сдирке. По 10 штук в пачки разложит, мы придём – за-берём. Деревянные рейки недолго служили, не более недели. Раз-бухали от раствора и на катодах не держались. В цехе всегда гора мусора из отработанных деревянных реек присутствовала. По-том на резиновые рейки перешли. Это была маленькая техноло-гическая революция. Служили они намного дольше деревянных, почти столько же, сколько сам катод. Это во многом упростило и облегчило работу катодчиков. Другим прорывом на электролизе стала замена свинцовой футеровки на винипластовую. Листовой винипласт – диэлектрик, материал хрупкий. При неосторожном обращении с катодами и анодами его легко можно было расколоть. А где трещина – там и течь. Но если работать с умом, то винипласт долго служит и коротких замыканий на корпус ванны не даёт.


110 111

С его внедрением в цехе намного уменьшились течи ванн, утеч-ки электроэнергии и вырос выход цинка по току. Вообще, выход по току – это один из основных, если не главный, показатель каче-ства работы катодчика. Если при прочих равных условиях у тебя выход по току выше среднего уровня по цеху, значит, ты хорошо работаешь, ниже среднего уровня – в чём-то недорабатываешь. Я, например, для того, чтобы выход по току высоким был, чтобы катоды и аноды дольше служили, каждый содранный лист цинка всегда внимательно осматривал. Если видел на катодном осадке характерные признаки, то, прежде чем в ванну катод поставить, всегда специальным молотком его сам выправлял или на пра-вильную машину отправлял. Она тут же в цехе стояла. Если какие- либо аноды требовалось поправить, то всегда из ванны их извлекал и тоже молоточком правил. Хороший катодчик не только должен уметь быстро цинк с катодов сдирать, но не хуже технологов по-нимать процесс электролиза и уметь добиваться на своём участке хороших технологических показателей. В конечном итоге хорошая работа выливалась в достойную зарплату.

За годы моей работы катодчиком на электролизе цинка было внедрено и освоено много технических и технологических нови-нок. До конца 1960-х годов охлаждение поступающих на электро-лиз цинковых растворов осуществлялось непосредственно в ван-нах с помощью змеевиков, изготовленных из алюминиевых труб. Змеевик занимал часть ванны. Кроме того, присутствуя в ванне, обрастал шламом и плохо охлаждал. Дежурным по электролизу приходилось периодически извлекать змеевики из ванн и очи-щать их от отложений. С 1969 по 1974 годы цех постепенно перешел от змеевикового на централизованное охлаждения растворов с по-мощью вакуум-испарительной установки. После удаления змееви-ков из ванны на освободившихся местах были размещены допол-нительные пары электродов, была увеличена нагрузка, благодаря чему был увеличен выпуск цинка.

Значительно облегчили труд катодчиков тельферы для подъёма катодов из ванн, которые в конце 1960-х годов были почти одно-временно установлены на всех каскадах. До этого катоды с осад-ком цинка вручную поднимали. Тянешь катод, а в нём 36 кг. А как тянуть? Доктора советовали приседать и спину прямой держать.

Не всем это было удобно. Многие нагибались. Катодчики такую

позу в шутку «девочкой» называли. Не у всех спина выдерживала за смену 450 раз нагнуться и вытащить из ванны катод с цинком. Очень тяжело было. Не все даже физически крепкие парни, кто устраивался на эту работу, выдерживали. Поработают немного и уходят. У меня, слава богу, спина выдержала. С тельфером, ко-нечно, легче стало. Сперва траверсой по два катода из ванны под-нимали, потом – по шесть, а потом и по девять. Поднимешь катоды, затем с траверсы по одному снимаешь и острым ножом верхнюю часть цинкового листа от матрицы отделяешь, а потом уже рукой и весь лист сдираешь. Если нож хороший, то и сдирка нормально идёт, спокойно, без нервотрёпки. Я свой нож из рессорной полосы делал. В гараж пойду, смотрю, где есть старая рессора. Резчик мне газовой горелкой заготовку вырежет, а дальше я сам на наждаке нож до ума довожу и закалку в масле делаю. В воде нельзя, сталь крепкая – лопнет. Некоторые ребята из арматуры себе ножи делали. Но это было не то, а вот из рессоры замечательный нож получался, им можно было более 10 лет работать. Когда сам наставником стал и школы передовых методов труда проводил, всегда молодых ка-тодчиков учил, что для нашей профессии правильные движения с тяжёлыми катодами и хороший нож – самое первое дело. Кста-ти, последний мой сдирочный нож и траверса в заводском музее находятся.

Ещё про контакты на катодах хочу рассказать. От них тоже очень много зависит: и расход электроэнергии на электролизе, и вы-ход цинка по току. Когда начал катодчиком трудиться, контакт медный на катодную штангу на болты крепился. Головки у бол-тов тонкие и широкие, как блины. Гайки тоже тонкие, с резьбой на два–три оборота. Их ключом на 36 мм затягивали. Если ка-тодчик добросовестный, то на его участке контакты на штангах всегда прочно сидели, потери напряжения через них были мини-мальными. Потом медные контакты стали приваривать к штанге, а в последние годы перешли на сварные биметаллические контакты.

Нелегкая у катодчиков на ручной сдирке была работа. Но осо-бенно тяжёлыми были моменты, когда по каким-либо техноло-гическим причинам осевший на катоды цинк не желал сдираться или начинал «гореть» (растворяться прямо в ваннах), выделяя в атмосферу цеха водород, серную кислоту и другие вредности.


112 113

Долго на каскаде не выдержишь. В таких ситуациях всегда вы-ручала взаимная поддержка катодчиков, сплочённость и насто-ящая мужская дружба. У меня со многими ребятами в бригаде были нормальные дружеские отношения. К любому я мог, если требовалось, обратиться за помощью и никогда не получал отказа. Но у каждого человека есть, наверно, самый близкий друг, с кото-рым можно поговорить откровенно, который в трудную минуту поддержит. Для меня таким близким другом был Виктор Николаев. Вместе бок о бок проработали мы более тридцати лет. Встречались в домашней обстановке, дружили семьями. В бригаду катодчиков Виктор пришёл позже меня. В коллективе освоился быстро и всег-да подтверждал высокий класс в работе. Сдружились мы на об-щей любви к спорту. Он бывший марафонец, я тоже неплохо бегал на лыжах. Жили мы недалеко друг от друга, поэтому решили по утрам на работу не ездить на трамваях, а бегать. Работать на-чинали мы рано, в полшестого утра, поэтому вставали в начале четвертого, а уже в половине пятого каждое утро, в дождь, снег, в любой мороз выходили из дома, встречались в условленном ме-сте и вместе бежали на завод пять километров. На завод прибегали мокрыми от пота, принимали душ и уже на каскады вставали бод-рыми и с хорошим настроением. Оба мы, как правило, заканчива-ли сдирку своих участков в числе первых в бригаде. Пока работали, одежда просыхала, и домой уже на трамвае возвращались. Наши утренние пробежки продолжались почти 25 лет, даже тогда, когда после электролитного цеха мы вместе работали в КЭЦ и УХМиО.

До сих пор сохранились у меня самые лучшие воспоминания о нашем цеховом хоре катодчиков, который существовал более двадцати лет и играл очень важную воспитательную роль не только для самих катодчиков, но и для всего коллектива завода. Хор помо-гал сплачивать людей, пробуждал в них патриотические чувства к заводу. А начиналось всё так.

В 1959 году, вскоре после того, как я начал работать катодчиком, пригласил меня к себе кабинет заместитель начальника цеха Рем Салимович Гузаиров. Захожу. Говорит:

– Спой, Геннадий, песенку, – я оторопел от такой просьбы.– У нас что, оперный театр? – спрашиваю. – Что я должен спеть?

Шумел камыш, деревья гнулись?– Давай хотя бы это.

Спел я ему песенку.– У тебя, – говорит, – бас, второй голос. Так он каждого катодчика прослушал. Потом выяснилось, что

цех к заводскому смотру художественной самодеятельности гото-вился. А какой смотр без хора? Вот тогда Гузаиров и предложил хор катодчиков организовать. Видимо, сам когда-то в хоре участвовал и кое-что в этом деле понимал. Его инициативу очень тогда под-держал начальник цеха Туленков.

Голоса выяснили, начали репетировать в обеденное время. Пол-часа на обед, полчаса на пение. Так каждый день. Не все катодчи-ки с желанием присутствовали на репетициях. Ворчали, но всё же ходили. Зато когда на смотре на сцену вышли, то спели от души. На том первом выступлении Гузаиров лично дирижировал. Столь-ко аплодисментов от заводчан получили, что разговоров на неде-лю хватило. Потом на районном смотре выступили тоже с успехом. Никто тогда не предполагал, что наш мужской хор больше 20 лет просуществует. Каких только песен мы не пели и где только не вы-ступали: в оперном театре, автомобильном училище, заводских дворцах культуры, школах. Были и сольные концерты, на кото-рых по десять и более песен исполняли, совместные выступле-ния с хоровыми коллективами заводоуправления, центральной лаборатории. А любимой нашей песней, можно сказать, визит-кой хора, которой мы неизменно заканчивали свои выступления, во все годы была «Песня о горячем металле» Владимира Шаинского и Льва Ошанина из фильма «Поэма о рабочем классе». Есть в ней такие слова:

Ты не рвись вперед, чтоб все глядели,Для всего придет своя пора.Но зато в своем любимом делеНепременно выйди в мастера.

Этому песенному призыву я стремился следовать всю свою жизнь.

2014 год.


114 115

Константин Леонидович Демяник родился 10 февраля 1913 года в городе Ашхабаде. Инженер-металлург. Хозяйственник, руко-водитель, организатор производства. В 1933–1938 годы учился в Северо-Кавказском институте цветных металлов и золота, по-сле окончания которого был направлен в город Ревда Свердлов-ской области на Среднеуральский медеплавильный завод, где последовательно занимал должности мастера, диспетчера, глав-ного диспетчера, начальника цеха. С 1948 года – заместитель председателя Ревдинского горисполкома. С 1953 года – директор Карабашского медеплавильного завода. С 1957 года – начальник производственно-технического отдела Управления цветной ме-таллургии и химической промышленности Челябинского Совнар-хоза. В 1958–1974 годы – директор Челябинского электролитного цинкового завода.

Наиболее ярко способности К.Л. Демяника как руководителя и организатора производства проявились в ходе реконструкции ЧЭЦЗ в 1960-е годы. Под его непосредственным руководством осу-ществлены строительство нового сернокислотного производства, цеха по переработке вельц-окиси, склада цинковых концентратов, проведена реконструкция и модернизация многих других объ-ектов основного и вспомогательного назначения. Это позволило

Константин Леонидович Демяник

более чем в два раза увеличить производство цинка и в несколько раз – выпуск попутной продукции, полностью прекратить выбро-сы крепких сернистых газов в воздушный бассейн, организовать глубокую очистку сточных вод предприятия.

Возглавляя коллектив ЧЭЦЗ, первостепенное внимание К.Л. Демяник уделял вопросам повышения эффективности про-изводства. По его инициативе завод одним из первых предпри-ятий в стране осуществил в 1960-е годы переход на работу в но-вых условиях планирования и экономического стимулирования, благодаря чему вошёл в число передовых предприятий отрасли, имеющих наилучшие показатели по извлечению ценных компо-нентов и комплексности использования сырья, удельному рас-ходу энергетических и материальных ресурсов, производитель-ности труда.

Избирался членом Челябинского горкома и обкома КПСС, чле-ном президиума Челябинского обкома профсоюза рабочих метал-лургической промышленности.

Награждён орденом Ленина (1972), медалями «За доблест-ный труд в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 годов» (1949), «За трудовую доблесть» (1954), «За трудовое отличие» (1955), «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина» (1970).

↑ 1968 г. Панорама завода

116 117

В 1957 году, по инициативе тогдашнего первого секретаря ЦК КПСС Никиты Сергеевича Хрущёва, отраслевой принцип управ-ления народным хозяйством страны был заменён на террито-риальный. Вместо союзных министерств, которые объединяли схожие по своей производственной деятельности предприятия, по всей стране были созданы так называемые Советы народного хозяйства – Совнархозы. В Челябинской области тоже появился Совнархоз с самыми разными отделами и управлениями. Я был назначен начальником производственно-технического отдела Управления цветной металлургии и химической промышленно-сти. Работу в Совнархозе начал с глубокого изучения и анализа дел на подведомственных Управлению предприятиях. Моё осо-бое внимание привлекло одно из ведущих предприятий цветной

С ним одною

связан я судьбой

К.Л. Демяник

металлургии области – Челябинский электролитный цинковый завод, с которого в Совнархоз поступала весьма противоречи-вая информация.

По докладам и справкам директора Лазаря Борисовича Ма-линковича, обстановка на цинковом заводе представлялась вполне нормальной. План по выпуску продукции и обязатель-ства по извлечению металлов из сырья и экономии электро- энергии выполнялись, интенсивно шло строительство жилья для работников собственными силами. ЧЭЦЗ был награждён переходящим Красным Знаменем горкома КПСС и горисполко-ма. Но присутствовали и другие, прямо противоположные сиг-налы. Несколько раз мне пришлось выезжать на завод, детально знакомиться с его производством, беседовать не только с руко-водителями, но и с начальниками цехов, рядовыми специали-стами. У меня сложилась картина, которая свидетельствовала о неблагополучии дел на предприятии. Например, в обжиговом цехе примерно одна треть всех образующихся в печах крепких сернистых газов выбрасывалась без утилизации в атмосферу города через укороченную и наполовину обвалившуюся трубу. В цехе работали три печи Веджа с механическим перегребани-ем обжигаемого материала и только одна печь кипящего слоя, в то время как аналогичные цехи на других цинковых заводах страны уже полностью перешли на прогрессивную технологию. Горячий огарок вывозили из цеха в вагонетках вручную. На этой работе использовался труд заключённых одной из челябинских ИТК. Воздушная среда на территории завода и вокруг него нахо-дилась в загазованном состоянии, что вызывало справедливое недовольство жителей города. Множество нерешённых проблем скопилось на других основных переделах завода, во вспомога-тельном производстве. Практически ничего не предпринима-лось директором, чтобы реально приступить к реконструкции предприятия, проект которой был утверждён Министерством цветной металлургии СССР ещё в 1956 году. На очередном об-ластном партийном активе бывший секретарь Челябинского обкома КПСС Аверкий Борисович Аристов назвал цинковый за-вод «вороньим гнездом», которое следовало бы убрать подальше от города.

Поняв, что предприятие находится в предаварийном состоя-

118 119

нии и над ним сгущаются тучи, Малинкович добился заключе-ния врачей о неудовлетворительном состоянии своего здоровья и вредном влиянии на него уральского климата, уехал лечиться в Москву и больше уже не возвращался. Исполняющим обязан-ности директора ЧЭЦЗ Совнархоз назначил главного инженера Б.А. Неговорова. Специалист высокой квалификации, глубоко порядочный и доброжелательный человек, Борис Антонович работал на заводе с периода его строительства, принимал уча-стие в пуске завода, в освоении нового по тем временам произ-водства и до тонкостей знал всю заводскую технологию. Он был инженером в самом высоком смысле этого слова, больше привык решать технические вопросы и к административной деятельно-сти в ранге директора особо не стремился. К тому же в начале 1958 года в обжиговом цехе возник скандал: при выплате зар-платы рабочим не выдали премию в полном размере. Борис Антонович пошел в цех, чтобы объявить трудящимся решение о выплате всей премии, однако возбуждённая группа рабочих встретила его на дороге и, не выслушав, схватила за грудки. За этот инцидент партийные органы объявили Б.А. Неговорову строгое взыскание, предложили Совнархозу срочно освободить его от исполнения директорских обязанностей и дать кандида-туру на пост директора цинкового завода.

Срочно на переговоры в Управление цветной металлургии и химической промышленности был вызван директор Кыштым-ского медеэлектролитного завода А.Н. Бениволенский. После недолгого знакомства с заводом он категорически отказался возглавить предприятие, а на мой вопрос о причине ответил: «Ты видел, в каком состоянии полы и несущие колонны в под-вале электролитного цеха? В любой момент кровля может рух-нуть, а я еще жить хочу!» После этого начальник Управления А.С. Микуленко предложил должность директора ЧЭЦЗ мне. Я уже имел некоторый опыт директорской работы на Карабаш-ском медеплавильном заводе, поэтому после коротких разду-мий дал согласие. В качестве обязательных условий для своего назначения потребовал от Совнархоза гарантий по решению трёх следующих вопросов. Во-первых, выделение по моим заяв-кам в полном объёме материалов, оборудования и финансовых средств, необходимых для выполнения аварийных ремонтов.

Во-вторых, передачи сернокислотного цеха с лакокрасочного на баланс цинкового завода. В-третьих, выделение достаточного лимита подрядных работ с определением генерального подряд-чика для реализации проекта реконструкции завода.

Коллегия Челябинского Совнархоза с указанными условия-ми согласилась и в марте 1958 года утвердила меня директором Челябинского электролитного цинкового завода.

Принимая под своё руководство предприятие, я хорошо представлял, с чего начинать. Прежде необходимо было при-вести в должное техническое состояние здания и оборудова-ние цехов, укрепить кадровый потенциал путём выдвижения на ключевые позиции более энергичных и деятельных специ-алистов. Поэтому при появлении на заводе уже в качестве ди-ректора первым делом пригласил к себе начальника ремонтно- строительного цеха Л.А. Дроздова. Прихватив с собой начальни-ка электролитного цеха Н.И. Черногребеля, спустились в под-

↑ 1940-е гг. К.Л. Демяник – заместитель председателя Ревдинского горисполкома

120 121

С ним одною связан я судьбой К.Л. Демяник

вал зала электролиза электролитного цеха. Там увидели ужас-ную картину. Большинство ванн течёт. На полу – лужи раствора и разного хлама. По моей просьбе Лавр Александрович взял в руки лом и без особых усилий воткнул его на всю длину в фун-дамент несущей колонны перекрытия. То же самое он проде-лал ещё с одним фундаментом. Стало ясно, что в любой момент кровля цеха может рухнуть. Через некоторое время мы узнали, что рухнула кровля электролитного цеха на заводе «Укрцинк». Это подвигло меня на более решительные действия. Пришлось сменить руководство электролитного цеха. Начальником цеха поставил двадцатисемилетнего Ивана Туленкова, а его замести-телем – двадцатипятилетнего Рема Гузаирова. Оба работали ма-стерами в этом цехе. Туленков занимался реконструкцией пла-вильных печей, Гузаиров – сдиркой цинка. Новые руководители совместно с ремонтно-строительным цехом сформировали бри-гаду, которая за короткое время ликвидировала многочислен-ные течи ванн, произвела выемку закисленного грунта и уборку мусора из подвала зала электролиза, засыпала образовавшийся котлован гравием, укрепила фундаменты несущих колонн, вы-полнила химзащиту полов.

Совнархоз выполнил данные им обещания о выделении не-обходимых ресурсов для аварийных ремонтов. Это позволило за два года выполнить по всем цехам немало неотложных вос-становительных работ и тем самым значительно улучшить состояние оборудования и зданий. Контролируя ход этой ре-конструкции и текущую работу цехов, я пристально присматри-вался к работающим на заводе молодым специалистам и, если замечал среди них ярких, сильных личностей, способных взять на себя ответственность за работу цеха или отдела, назначал их на руководящие должности. Среди моих молодых выдвиженцев тех лет начальниками и заместителями начальников цехов ста-ли: Василий Вениаминович Архипов, Пен Чек Сен, Шахибей Бах-тигиреевич Туков, Сергей Степанович Гроздев, Василий Федоро-вич Сапегин, Василий Яковлевич Титарев, Алексей Стефанович Худобин, Александр Алексеевич Чернышёв, Кельсий Леонидович Карманов и другие. Начальником производственно-техниче-ского отдела была назначена Сусанна Феоктистовна Матвеева, а руководителем отдела организации труда – Вадим Анатолье-

вич Григорьев. Надо было решать вопрос по главному инжене-ру, так как действующий главный инженер Б.А. Неговоров нео-жиданно подал заявление об уходе на пенсию. Я пригласил на эту должность Николая Афанасьевича Пилипчука, работавшего главным инженером Кыштымского медеэлектролитного завода, который довольно быстро освоился в новом для себя коллективе.

К началу 1960-х годов из трёх поставленных мною перед Сов-нархозом условий невыполненным оставалось одно – выделение лимита подрядных работ и назначение генерального подряд-чика для проведения работ по реконструкции ЧЭЦЗ. Все мои визиты в местные коридоры власти и письменные обращения к секретарям областного и городского комитетов партии и руко-водству Совнархоза заканчивались одним ответом – строй сам хозяйственным способом.

Между тем в проект реконструкции были включены такие крупные объекты, как склад цинковых концентратов, новое от-деление очистки растворов в выщелачивательном цехе, новые цехи электролиза и переработки вельц-окислов, три дополни-тельных технологических системы сернокислотного производ-ства, вельц-печь №3, оборотное водоснабжение, очистные со- оружения, объекты энергохозяйства и многое другое. Построить всю эту громаду хозяйственным способом силами только само-го завода было просто невозможно. Чтобы хоть как-то сдвинуть с мертвой точки, казалось бы, абсолютно непробиваемый во-прос и начать реконструкцию завода, я решил искать поддержку в Москве. Такой шанс у меня был.

Дело в том, что в 1953 году при назначении директором Карабашского медеплавильного завода я был вызван на колле-гию Минцветмета СССР. Коллегию вел сам министр Петр Фадее-вич Ломако. Он сразу же задал мне вопрос: «Демяник, ты откуда родом?» Отвечаю: «Из станицы Славянской». «Так я тоже отту-да!» – воскликнул Ломако. «Где твой отец был в годы граждан-ской войны?» «В отряде красных партизан под командованием Ковтюха», – отвечаю я. «Так и я у Ковтюха был политруком. Пе-редай привет от меня отцу», – подытожил наш короткий диалог министр. На этом и закончилось моё утверждение в должности директора завода.

С той встречи прошло уже семь лет. Министерства упразд-

122 123


нены. Ломако работает заместителем председателя бюро ЦК КПСС по РСФСР. Я решаюсь воспользоваться этой тонкой ни-точкой. Обратился с просьбой к начальнику Управления цвет-ной металлургии и химической промышленности Совнархоза В.М. Сарычеву разрешить мне выезд в Москву на несколько дней. Тот сказал, что у меня явно непорядок с головой, так как жалоба в Москву на партийных и хозяйственных руководителей обла-сти приведет к тому, что «тебя, а вместе с тобой и меня съедят живьем». Выезд категорически запретил. Но я все же выехал в Москву без разрешения руководства. С большим трудом до-

бился приема у П.Ф. Ломако. Он внимательно выслушал, одо-брил мой приезд к нему и сказал, что через несколько дней в Челябинск приедет инструктор ЦК КПСС. Специально по это-му вопросу.

Вскоре меня вызвали к секретарю обкома КПСС. Высказали неудовольствие самовольным выездом в Москву, но тут же пред-ставили инструктору ЦК КПСС. Я его ознакомил с проектом ре-конструкции завода, показал на цифрах размеры безвозвратных потерь тяжёлых цветных и редких металлов, которые нёс завод при своём техническом состоянии на данный момент. Обратил внимание на то, что после реконструкции завода значительно улучшится экологическая обстановка в городе. Ему мои дово-ды показались убедительными. С 1961 года у завода появился генеральный подрядчик – трест «Промстрой», который немед-ленно приступил к работам. Этот год можно смело считать го-дом крутого поворота ЧЭЦЗ к масштабной реконструкции и до-стижению самых высоких производственных и экономических показателей.

Предусмотренный объём работ по капитальному строи-тельству потребовал большого напряжения сил от каждого ра-ботника завода, особенно от руководителей подразделений и инженерно-технических работников, от коллективов ремонт-ных, энергетических и транспортного цехов. Во многом помо-гала взаимовыручка между цехами, которая была характерна для того времени. В этом отношении очень показательно вы-глядит эпизод, который имел место в декабре 1960 года в связи с пожаром на ртутно-преобразовательной подстанции. Пожар случился из-за небрежности людей, производивших сварочные работы на кровле здания. Огнём и конструкциями, рухнувшими на выпрямительные агрегаты и шинопроводы, четыре из пяти групп оборудования подстанции были выведены из строя. За-вод оказался в тяжелейшем положении. Все цехи, не дожидаясь особого распоряжения, посылали своих специалистов и рабочих в электролитный цех и на подстанцию для ликвидации послед-ствий пожара. Многие из них работали сутками, проявляя ини-циативу, находчивость и смекалку. Основная тяжесть восстано-вительных работ легла на плечи самой подстанции и работников энергослужбы. С самой лучшей стороны в этот тяжёлый для

↑ 1965 г. Плавильное отде-

ление электролит-ного цеха после его

реконструкции

124 125


завода период проявили себя Л.В. Менщикова, П.А. Брюханов, Б.П. Петручиник, Н.П. Родионова, С.И. Феклушин, А.И. Белоус, В.М. Алексеев, А.В. Коршаков и многие другие.

Проект, по которому с начала 1960-х годов проводилась рекон-струкция завода, разрабатывался ещё в 1950-е годы. К началу его реализации многое в проекте уже устарело, не учитывало научно- технические достижения последних лет и не отвечало требова-ниям времени. Поэтому по ходу реконструкции работниками завода было внесено, а затем реализовано немало новаторских, очень интересных и эффективных предложений.

Вспоминаю, как в 1962 году ко мне в кабинет пришел Р.С. Гу-заиров. Он тогда работал начальником участка опытного цеха и вместе с коллегами по цеху и учёными Челябинского научно- исследовательского института металлургии разработал новую технологию извлечения индия при переработке вельцокиси, причём гораздо более эффективную, чем та, которая была пред-усмотрена проектом строящегося цеха переработки окислов. По проекту, осаждение индия в концентрат из растворов цинко-вого производства необходимо было проводить окисью цинка, а авторы предложили выполнять эту операцию фосфатным ме-тодом. Обсудив все «за» и «против», Гузаиров убедил меня в яв-ной выгодности предложенной технологии. Приказом по заводу я сразу же назначил его начальником строящегося цеха, а глав-ному инженеру поручил немедленно вызвать на завод специа-листов головного проектного института «Кавказгипроцветмет» и откорректировать проект прямо на месте. В 1964 году цех пе-реработки окислов (сейчас гидрометаллургический цех) был пу-щен в эксплуатацию и очень быстро дал ожидаемые результаты.

Реконструкция завода постепенно охватывала всё больше и больше технологических переделов и вспомогательных объек-тов. Моему заместителю по капитальному строительству Вален-тину Ивановичу Парабину стало сложно, как мне тогда показа-лось, одному справляться со всё возрастающим объёмом работ. Я принял решение дать ему помощника и ввёл в состав отде-ла капитального строительства должность главного инженера. В 1961 году на эту должность пригласил молодого инжене-ра-строителя М.С. Зайцева, который до этого работал на Челя-бинском электрометаллургическом комбинате. Приняв на себя

основную нагрузку по реконструкции, Михаил Севастьянович очень профессионально, по-деловому, спокойно и оперативно ре-шал все возникающие в ходе строительных работ вопросы. Я был очень рад, что он, возглавляя заводские стройки, смог полно-стью раскрыть все свои незаурядные организаторские качества, о которых мне говорили рекомендовавшие его люди. Через неко-торое время Зайцев стал моим заместителем, и мы смогли вме-сте со всем коллективом реализовать самый крупный, сложный и ответственный проект в моей директорской деятельности – строительство дополнительных мощностей сернокислотного производства. А начинался для меня этот проект так.

В мае 1963 года я с женой уехал в отпуск в Сочи, в санаторий «Металлург». В один из дней после обеда загораю на пляже, слу-шаю по радио последние известия. И вдруг слышу: передают Постановление ЦК КПСС, Совмина СССР и ЦК ВЛКСМ, в котором

↑ 1967 г. К.Л. Демяник (на переднем плане) – участник Всесоюзного сове-щания работников цветной металлур-гии СССР

126 127


говорится, что строительство первой очереди сернокислотного цеха нашего завода объявляется Всесоюзной ударной комсо-мольской стройкой с пуском в эксплуатацию в 1963 году. Ниче-го себе срок! Какой уж тут отдых? На следующий день получаю телеграмму от начальника Управления цветной металлургии Челябинского совнархоза В.М. Сарычева: «Немедленно выезжай». Такая неимоверная спешка со строительством сернокислотно-го цеха была связана с выходом в свет постановлений ЦК КПСС и Совмина СССР об ускоренном развитии химической промыш-ленности. К этому времени власти справедливо стали связывать надежды на подъём в сельском хозяйстве уже не с кукурузой, а с развитием промышленности удобрений и химизацией сель-ского хозяйства, а для этого требовалась серная кислота.

С возвращением в Челябинск сразу же был приглашён к се-кретарю обкома КПСС по строительству С.И. Петрову по жалобе генподрядчика на неподготовленность площадки для начала строительных работ. На том месте, где строители должны были закладывать фундаменты промывного отделения нового цеха, располагалось неработающее мазутохранилище. Никто не знал, как его ликвидировать. Обком КПСС потребовал от меня приня-тия мер по недопущению со стороны завода всяческих задержек в работе строителей и пригрозил исключением из партии.

Период строительства первой очереди сернокислотного цеха (третьей технологической системы) с мая по декабрь 1963 года был очень напряжённым как для меня, так и для всех руково-дителей и специалистов завода, которые были задействованы на этом объекте. Работа велась круглосуточно; численность строителей на площадке завода в отдельные периоды доходи-ла до 900 человек. Как водится в таких случаях, были созданы штабы стройки под руководством городских комитетов КПСС и ВЛКСМ. Заместителем начальника комсомольского штаба стройки стал мастер электролитного цеха Леонид Романюк. Главный механик А.С. Боковиков, главный энергетик Л.В. Мен-щикова, начальник конструкторского отдела И.С. Хохлов, на-чальник ПТО С.Ф. Матвеева, руководители и специалисты сер-нокислотного цеха: А.С. Худобин, А.А. Чернышёв, А.А. Смирнов, Н.Н. Зинченко и многие другие – работали по 15 часов в сутки без выходных дней.

Проектом новой системы предусматривалось изготовление большого количества нестандартного оборудования. Заказы на его изготовление с помощью Совнархоза удавалось разме-щать на предприятиях области, но многое приходилось делать и собственными силами. В этой связи огромная дополнитель-ная нагрузка легла на плечи ремонтно-механического, ремонт-но-строительного и электроремонтного цехов.

Тяжелейшая ноша досталась отделам оборудования и снабже-ния. По действующим в то время условиям поставки, стандарт-ное оборудование, некоторые материалы (кабельная продукция, нержавеющие трубы, запорная арматура и др.) обычно заказыва-лись за год до начала строительства. Сейчас же этим пришлось заниматься по ходу. Вопросы поставки оборудования и мате-риалов на стройку своевременно и успешно решали куратор строительства В.И. Парабин, начальник отдела оборудования А.В. Коршаков, инженер отдела оборудования Г.С. Зюзенков, начальник ОМТС В.М. Алексеев. Вспоминаю такой эпизод. На одной из строительных оперативок главный инженер Челя-бинского монтажного управления №2 треста «Востокметаллург-монтаж» В.М. Штоль заявил куратору стройки Т.С. Бакланову, что из-за срыва поставки заводу рольного свинца он вынуж-ден остановить монтажные работы. На складах Управления ма-териально-технического снабжения Челябинского совнархоза рольного свинца не оказалось. Мы с начальником ОМТС завода В.М. Алексеевым вечером немедленно связались по телефону с Чимкентским свинцовым заводом, высказали нашу просьбу об отгрузке рольного свинца без наряда. Ночью слесарю СКЦ Н.С. Гридневу оформили командировочное удостоверение, вы-дали деньги, и он тотчас же вылетел в Чимкент. Уже утром Грид-нев получил от завода свинец, но оказалось, что по габаритам он не проходит для загрузки в самолёт. Чимкентский завод у себя на площадке помог Гридневу обрезать свинцовые роли до требуемых размеров и сдать их в багаж. На вторые сутки рольный свинец был уже на строительной площадке. Удиви-тельную находчивость и предприимчивость в комплектовании стройки изделиями из кислотостойкой пластмассы – фаолита

– проявил старший мастер электролитного цеха Вячеслав Васи-льевич Мамкин.

128 129


Акт о приемке цеха в эксплуатацию был подписан 31 дека-бря 1963 года, ровно за час до наступления нового года. На сле-дующий день я пришел в цех посмотреть, как осуществляются пуско-наладочные работы, и не смог подняться на второй этаж сушильно-абсорбционного отделения из-за сердечного присту-па. Вызвали скорую помощь и увезли в больницу.

Всё, что намечалось проектом реконструкции завода 1956 года, удалось выполнить, за исключением строительства нового электролитного цеха. Уже к середине 1960-х годов ре-зультаты проводимой реконструкции стали оказывать заметное влияние на экономические показатели. Это оказалось как нель-зя кстати в связи с начавшейся в стране в 1965 году экономиче-ской реформой, суть которой состояла в переходе от валовых показателей в деятельности предприятий к их экономическому стимулированию. Завод с большим интересом отнёсся к пред-ложенной правительством реформе. Ведь у нас для её успешно-го применения было всё: рост выпуска продукции, в том числе попутной – серной кислоты, индия; квалифицированные кадры руководителей и специалистов, хорошо разбирающихся в про-изводстве и экономике предприятия. Чтобы попасть в число первых предприятий, переводимых на новые условия плани-рования и экономического стимулирования, делегация завода в составе директора, начальника планового отдела Вадима Ана-тольевича Григорьева и начальника финансового отдела Гали-ны Николаевны Балашовой в марте 1966 года выехала в Москву для консультаций и оформления соответствующих документов. После нескольких встреч и собеседований с представителями различных управлений и служб Госплана состоялся разговор в аппарате Совета Министров СССР, где я доложил о том, каким образом новый порядок работы отразится на экономике заво-да. Окончательное решение о переводе предприятия на работу в новых условиях прозвучало на совещании у первого замести-теля председателя Совета Министров СССР Николая Алексан-дровича Тихонова, на котором вместе с другими присутствовала и наша делегация.

Для успешного перехода с одной модели экономики на другую потребовалось очень многое изменить как в организационном плане, так и непосредственно в экономической деятельности

завода. Например, в целях материальной заинтересованности трудовых коллективов и отдельных работников в улучшении показателей, повышения их ответственности за результаты была пересмотрена вся действующая система оплаты и премирова-ния труда ИТР и рабочих. Был изменён порядок оперативного учёта производства. Стали составляться ежедневные планы- графики выпуска и отгрузки продукции, за которыми был уста-новлен жёсткий контроль диспетчерского аппарата. Была введе-на практика защиты руководителями цехов плановых показа-телей на специальной экономической комиссии при директоре завода, изменены условия соревнования коллективов и т. д. Мно-го труда и усилий в реализацию на заводе новой системы пла-нирования и экономического стимулирования вложили руко- водители и рядовые сотрудники планового и финансового от-делов, отдела организации труда и заработной платы, главной бухгалтерии: И.З. Мирковский, В.А. Григорьев, Г.Н. Балашова, Л.Ф Мантуров, М.И. Глухова, А.С. Гады, А.И. Николаева и другие.

Одновременно с реконструкцией принимались решитель-ные меры по улучшению социально-бытовых условий работни-ков. В 1958 году, когда я принял завод, на его балансе в посёлке и в других частях города находилось 28 каркасно-засыпных ба-раков, в каждом из которых проживало не менее 25 семей. Не-мало работников проживало в подвальных и полуподвальных помещениях. Надо было принимать срочные меры по сносу со-вершенно обветшавших и непригодных для проживания бара-ков и выселению людей из подвалов, тем более что ряд крупных заводов Челябинска эту проблему уже успешно решал. Цинко-вый завод на разных районных и городских собраниях подвер-гался резкой критике за медлительность в решении этой важ-ной проблемы. Для строительства жилья собственными силами на заводе был организован участок отдела капитального строи-тельства. С помощью МЦМ СССР мы также стали регулярно пе-речислять немалые средства на возведение жилья Управлению капитального строительства Челябинского горисполкома. Кол-лективы цехов активно помогали своим работниками строить двухквартирные дома по улице Северо-Крымской, в Аэродром-ном поселке. Общими усилиями к 1966 году все принадлежащие заводу бараки были полностью ликвидированы.

130 131


В 1958 году для отопления многоэтажных домов в поселке за-вода действовало три автономных котельных, но в домах было холодно. Силами жилищно-коммунального отдела, служб глав-ного энергетика и главного механика завода в 1960-е годы была проведена работа по присоединению поселка к тепловым сетям города, что сразу сделало температуру в квартирах работников цинкового завода зимой нормальной. Вслед за теплофикаци-ей провели газификацию, при этом голубое топливо пришло даже в «самстроевские» двухквартирные дома, несмотря на то что для этого потребовались весьма значительные финансовые и материальные ресурсы.

С довоенного времени был у завода свой пионерский ла-герь, но находился он далеко от города в болотистой местности и особой популярностью не пользовался. В 1958 году заводу уда-лось за некоторые услуги получить у Сосновского райисполко-ма участок земли под новый лагерь, хотя претендентов на этот «райский уголок», охраняемый государством как заповедная зона с хорошим лесным массивом, речкой Зюзелкой и близо-стью к городу, было немало. Получив землю, мы быстро постро-или несколько одноэтажных корпусов, дали новому лагерю имя «Юный» и начали принимать детей в летнее время. С обязанно-стями начальника пионерлагеря вполне успешно справлялись наши работники В.Д. Яйнова, А.Д. Кошелев и другие. Позднее лагерь получил новое развитие и был переименован в оздоро-вительный комплекс «Лесная Застава».

Благодаря реконструкции, проведённой в 1960-е годы, успеш-ному переходу на новые условия планирования и экономиче-ского стимулирования, улучшению социального положения работников завод за седьмую и восьмую пятилетки добился существенных позитивных сдвигов в своём развитии. Только за 1966–1970 годы объём товарной продукции вырос более чем на 30%, вдвое возросла прибыль, почти на 40% – рентабельность и производительность труда. Причём эти показатели были до-стигнуты при одновременном сокращении численности про-мышленного персонала. Завод вошёл в число самых эффективно работающих предприятий цветной металлургии СССР, много-кратно выходил победителем Всесоюзного социалистического соревнования предприятий отрасли. В 1971 году Указом Пре-

зидиума Верховного Совета СССР за образцовое выполнение заданий по производству цинка и серной кислоты, совершен-ствование технологических процессов и обеспечение высоких показателей по увеличению выпуска металла завод был награж-дён орденом Ленина. Такой же наградой Родина оценила и мой скромный труд. Вспоминаю, какой огромный эмоциональный и душевный подъём я испытал, когда на торжественном собра-нии первый секретарь Челябинского областного комитета КПСС Михаил Гаврилович Воропаев прикреплял от имени государства орден на Знамя завода. Почему-то думалось мне в тот волную-щий момент о вполне конкретных людях, о первостроителях завода и о тех, с кем работаю ныне бок о бок. Ведь все наши судь-бы связал воедино родной цинковый завод. Я не поэт, но в тот же вечер, уже дома, в моих мыслях как бы сами собой возникли стихотворные строки. Я быстро записал их на бумагу. Вот они:

Там, где солнце, вынырнув из тучи,Оплавляет синий небосвод,Разместился сильный и могучийЭлектролитный цинковый завод. Наш завод! Всю жизнь, все годыС ним одною связан я судьбой,Потому и именем завода Дорожу не меньше, чем собой.Было всё: и промахи, и беды, Но меня, отечески любя,Научили драться до победыЗа людей, за правду, за себя.Я горжусь, что стойким воспиталаЗаводская дружная семья,Что в огне печей и грохоте металлаВозмужала молодость моя! Набравшись смелости, эти строки я прочёл в День металлурга

на детской площадке поселка в 1971 году. Стихотворение встре-тили дружными аплодисментами.

1995 год.

132 133


Вячеслав Васильевич Мамкин родился 21 мая 1926 года в селе Любо- мировка Льговского района Курской области. Техник-технолог. Участник Великой Отечественной войны. С 1944 по 1945 годы вое-вал в составе 3-го Украинского фронта в истребительном противо- танковом полку наводчиком, командиром орудия. Участвовал в освобождении Украины, Румынии и Венгрии. С 1945 по 1950 годы служил в Советской Армии.

С 1950 по 1952 годы работал инспектором Отрадненского рай-исполкома в Краснодарском крае. В 1955 году окончил Орджони-кидзевский горно-металлургический техникум. Трудовую де-ятельность на Челябинском цинковом заводе начал в 1955 году в должности бригадира фильтровально-сушильного отделе-ния вельц-цеха. С 1956 года – начальник смены электролитно-го цеха. В 1957–1958 годы – помощник мастера обжигового цеха. В 1958–1976 годы – мастер по сдирке цинка, старший мастер элек-тролитного цеха. С 1976 по 2007 год занимал рабочие должности в Центральной лаборатории и Инженерном центре завода.

Внёс значительный вклад в освоение обжига цинковых концен-тратов в печах кипящего слоя, в техническое совершенствование процессов электролиза и переплавки цинка, получения цинко-вого порошка. В совершенстве владеет рабочими профессиями:

Вячеслав Васильевич Мамкин

токарь, фрезеровщик, сварщик, сборщик, слесарь. Обладает не-заурядной технической смекалкой и высоким индивидуальным мастерством. Активно занимался рационализацией производ-ства, подал множество новаторских предложений, одно из кото-рых удостоено Диплома и бронзовой медали ВДНХ СССР. Лично сконструировал и своими руками изготовил немало приспосо-блений и установок для проведения научно-исследовательских работ, лабораторных и полупромышленных испытаний в области производства цинка и попутной продукции.

Удостоен звания «Почётный металлург» (1965). Награждён ор-денами Отечественной войны 2-й степени (1945) и Трудового Красного Знамени (1974), медалями «За победу над Германией», «30 лет Советской Армии и флоту», «40 лет Победы в Великой Оте-чественной войне 1941–1945 годов» (1985), «50 лет Победы в Вели-кой Отечественной войне 1941–1945 годов» (1995), «60 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» (2005), «65 лет Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» (2010), медалями Жукова (1996) и «Ветеран труда» (1979), Почетной гра-мотой Челябинской городской Думы (2009).

↑ 1968 г. Сотрудники цен-тральной лаборато-рии автоматизации и механизации за наладкой ма-шины для загрузки катодного цинка в плавильную печь

134 135

В 1920-е годы мои родители жили в небольшом уютном селе Любо- мировка Льговского района Курской области, где я и родился в 1926 году. В 1932 году центр России, особенно Курская область, переживал голод. Чтобы как-то прокормить наc, детей, роди-тели вынуждены были перебраться на юг. Остановились мы в станице Отрадная на юго-востоке Краснодарского края. Поче-му-то там мне не везло. Каждый год летом сильно болел тропи-ческой малярией с ознобом, высокой температурой и прочими явлениями. Мать меня дважды «хоронила». А вылечил конский врач. Заходит как-то в дом, я опухший лежу, мать лицо уже про-стынёю накрыла. Посмотрел. «Вылечу», – говорит. Дал матери четыре таблетки хинина. «Раздели каждую на две части и давай сыну по одной, большие дозы давать нельзя, иначе оглохнет сра-

Фаолит

от секретаря ЦК

В.В. Мамкин

зу же». Принял я все таблетки – больше тропической малярии у меня никогда не было.

Началась война. Я только восемь классов успел закончить. Старший брат Николай с 1939 года служил в артиллерии, второго брата Павла призвали через два дня после начала войны и посла-ли на ускоренные курсы командиров. Отец ушёл с ополчением, а мы с матерью в ноябре 1942 года оказались в оккупации. Когда в феврале 1943 года оккупированную территорию освободили, мне ещё не было и семнадцати, но я уже твёрдо знал, что моё ме-сто среди защитников Родины. Вместе с отцом, который вернул-ся из ополчения, пошли в военкомат с требованием отправить добровольцами на фронт. Думал, что вместе с ним буду воевать, но не довелось. Отец сразу попал на фронт, а меня военком от-правил в Моздок, в запасной переподготовочный полк. Вскоре нашу часть – необученную и необстрелянную – бросили в бой в район станции Крымская, в плавни. Если в полку нас было 182 человека, то из плавней вышло только 80. Остальных потеряли. Кто утонул, кого ранили, а кого убили. Полк с передовой отозва-ли и снова направили на переподготовку.

После учёбы попал в противотанковую артиллерийскую бри-гаду 3-го Украинского фронта. В её составе прошёл Украину, Румынию, Венгрию, победу встретил в Австрии. Рассчитывал, что война завершится и меня отпустят домой, а пришлось слу-жить ещё пять лет. Когда в ноябре 1950 года вернулся домой, то на учёбу уже опоздал. Стал искать работу. Зашёл в райисполком.

– Пойдешь инструктором поднимать сельское хозяйство? – спросили меня.

– Пойду.Определили мне четыре колхоза, в том числе «Путь Ильича».

С этим колхозом интереснейшая эпопея вышла. Примерно од-новременно со мной в район приехал тоже бывший фронтовик, подполковник, член партии, помню, что у него правой кисти не было. «Хочу, – говорит, – работать». Ему тоже в райисполкоме вопрос задали:

– Пойдёшь председателем колхоза?– Пойду, если выберут.– Мы порекомендуем – значит, выберут.Тогда так было – вопросы просто решались. Прошло собра-

136 137

ние. Я как представитель района там присутствовал. Избрали его председателем того самого колхоза, а он на следующий день своё собрание провёл. Собрал всех, кто в колхозе работал, ста-риков тоже. И говорит:

– Я в сельском хозяйстве – ноль, руководить могу, мёртвых в атаку поднимать тоже. Хотите жить – надо работать. Сам буду работать и вас к этому призываю. Давайте сеять!

– Так семян нет, председатель!– Достану!Уехал он в Краснодар и ведь привёз семенной фонд полностью.

Как ему это удалось, до сих пор не представляю. Видимо, какие-то связи были у него в крае. Посеяли. Урожай в тот год получился неимоверный. И этот подполковник четверть века в том колхо-зе отработал, вывел его в миллионеры, построил усадьбу, дома для колхозников, свой кирпичный завод. Потом к нему ещё три соседних колхоза присоединили. Энергичным и предприимчи-вым руководителем оказался. Люди его очень уважали и любили. Кое-кто пытался в его работе криминал найти, но по представ-лению краевого комитета партии ему присвоили звание «Герой Социалистического Труда», а с таким званием он уже никому по зубам не был.

Работая инструктором, я отправил письмо в Орджоникид-зе (ныне Владикавказ) с заявлением о приёме на учёбу в горно- металлургический техникум. Вложил в него аттестат об окон-чании восьми классов и похвальную грамоту. Пришёл ответ: «Приезжайте на собеседование, экзаменов вступительных у вас не будет». Приехал. Со мной побеседовали, и с сентября я при-ступил к учёбе. Проучился четыре года. Когда учился, очень увлёкся мотоспортом. У нас в техникуме хорошая команда по-добралась. За четыре года мы 42 кубка завоевали на самых раз-ных соревнованиях, в том числе и республиканского уровня. В команде я занимался подготовкой машин к соревнованиям – у меня это неплохо получалось. В техникуме были мастерские, хорошо оснащённые разными станками. За несколько лет я са-мостоятельно освоил слесарную работу, токарное и фрезерное дело, электрику, сварку. Многое научился делать своими рука-ми. В жизни и работе мне всё это потом пригодилось. Когда по-сле окончания техникума проходило распределение выпускни-

ков, директор завода «Электроцинк» Василий Иванов, а он был председателем комиссии, настойчиво предлагал мне и ещё трём моим товарищам по спортивной команде остаться в Орджони-кидзе. Гарантировал квартиры, только были бы победы и кубки. Никто не согласился. Я ему прямо сказал: «Как спортсмены мы нужны заводу «Электроцинк», но только до того времени, пока вы находитесь у руководства предприятием. Придут другие – мы тут будем не нужны. Поеду в Челябинск, на цинковый завод».

В Челябинск я приехал в августе 1955 года с женой. Трёхлет-нюю дочь временно оставили у родителей. Поселили нас в об-щежитии заводского посёлка, в большой комнате, в которой жила ещё одна семья. Принимал меня главный инженер Борис Антонович Неговоров, направил в вельц-цех, который в то время был одним из самых «узких» мест в заводской технологии. Ра-ботало там в тот момент всего две вельц-печи. Находились они в запущенном состоянии, часто простаивали по самым разным причинам, поэтому выбор твёрдых продуктов из выщелачива-тельного цеха не обеспечивался в полном объёме. Сгустители по самое днище были завалены кеками и песками. Незадолго

Фаолит от секретаря ЦК В.В. Мамкин

← 1965 г. Транспортировка катодного цинка на переплавку

↑ 1968 г. Зал электролиза

138 139

до моего прихода в цех его начальником был назначен Василий Вениаминович Архипов, мой одногодок, тоже выпускник горно- металлургического техникума, но Свердловского. Специали-стом, сведущим во всех тонкостях вельц-процесса, он, может быть, и не был, но руководителем и организатором производства был прекрасным. Пользовался авторитетом в цехе и на заводе. Слова на ветер не бросал. Не бывало, чтобы что-то пообещал и не сделал. У него было чему поучиться, и мы нашли с ним об-щий язык.

За полгода в вельц-цехе я прошёл почти все рабочие места, а свободных вакансий для инженеров и техников в цехе всё не было. «Подожди немного», – говорил мне Архипов. И тут меня совершенно неожиданно вызвал к себе директор завода Л.Б. Ма-ленкович. Пришёл. Поздоровались. Он меня расспросил о рабо-те, семье. Потом снимает трубку, просит секретаря соединить с Архиповым. И тут такой разговор произошел.

– Василий Вениаминович, когда Мамкин у тебя в смене рабо-тать будет?

– Пусть подождёт немного.– Нет, ждать не будет, я его у тебя забираю, он мне нужен

в электролитном цехе. С марта 1956 года стал я начальником смены электролитно-

го цеха. Работал он очень тяжело. Годовой выпуск чушкового цинка не превышал 70 тысяч тонн. В цехе уже было 24 каскада электролизных ванн, но работало только 20, так как на полную токовую нагрузку для всех каскадов не хватало мощностей су-ществующей преобразовательной подстанции. Кроме того, на-пряжённое положение было с комплектованием ванн катодами

– не хватало листового алюминия. Практически во всех ваннах был недокомплект электродов. В деревянных электролизных ваннах стояла свинцовая футеровка. Чуть замкнул электрод на корпус – футеровка прогорала и ванна текла. Течей было очень много. Потом появилась винипластовая футеровка. Она тоже оказалась не «люкс». Хрупкая. Но замыканий, протечек ванн и утечек электроэнергии стало меньше.

В 1957 году, когда завод начал осваивать обжиг цинковых кон-центратов в печах кипящего слоя, меня вместе с другими ма-стерами направили в обжиговый цех. Там был ад кромешный,

но никто не стонал. Работали по 16 часов через восемь. Стояки для отвода образующихся при обжиге газов на одной печи были сделаны с водяным охлаждением, а на другой – с воздушным. В связи с резким перепадом температур металл, из которого были сделаны стояки на печи с водяным охлаждением, разры-вало по швам. Только один шов заварим – второй течёт. Печь больше двух недель не работала, и заканчивалась её короткая кампания, как правило, «козлом». Рассказывая об освоении печей КС, хотел бы добрым словом вспомнить мастеров, с кем пришлось тогда работать рядом: Николая Васильевича Петрова, Сергея Ивановича Гичина, Сергея Степановича Гроздева, Петра Андреевича Захарова, Ивана Васильевича Юрина. Мы бились несколько месяцев, пока не научились работать на новых печах. В тот короткий, но очень напряжённый период моей работы вся-кое бывало. Запомнился один случай.

В обжиговом цехе одновременно с установкой печей КС была построена насосная для приёма пульпы из желоба для смыва огарка. Для технологического процесса место очень рискован-ное. При малейших неполадках, если зазеваешься, помещение насосной, которое располагалось ниже нулевой отметки цеха, моментально заполнялось горячей пульпой со всеми вытека-ющими последствиями, вплоть до полной остановки завода. Была суббота (они в то время были рабочими). Принимая смену с 16 часов, обошёл цех. Захожу с докладом в кабинет начальни-ка цеха Дудиева.

– Хаджи-Мурат Дзигоевич, почему в насосной только один на-сос остался в рабочем состоянии? Могла бы дневная смена хоть ещё один подготовить? – говорю я.

– Сам сделаешь.– Я-то сделаю, а если последний встанет, завод же остановим.Смена ушла, оставив всё как есть. Из состава новой смены ор-

ганизовал бригаду, собрали по цеху запчасти, стали заниматься ремонтом насосов. Звонит мастер выщелачивательного цеха.

– Увеличь циркуляцию, у меня растворы через верх сгусти-телей идут.

– Не могу, у меня только один насос. Отремонтирую второй – включу. Потерпи.

Он ждать не стал, пожаловался Г.М. Ракочу, который в тот мо-


140 141

мент исполнял обязанности главного инженера. Ракоч звонит мне. Отвечаю ему, что занимаюсь насосами. Сделаю – позвоню. Он ещё раз позвонил. У меня нервы не выдержали – ответил ему матом и бросил трубку. Потом дошло до меня. Что же я наделал: главному инженеру так ответить. Как минимум, с работы сни-мут. Часам к одиннадцати вечера смена все пять насосов восста-новила, нужную циркуляцию растворов по заводу обеспечила. Все пошло нормально. Доложил Григорию Моисеевичу, что на-

сосы отремонтированы, всё работает. Он с усмешкой отвечает: – Вячеслав Васильевич, вы извините, что я вам под руку попал.

Вы правильно меня послали. В такой ситуации я бы точно так же сделал. Будьте, пожалуйста, в понедельник с утра на оперативке у начальника цеха.

Досталось на той оперативке начальнику цеха по первое чис-ло: «Не можешь руководить, так подавай заявление!» Ракоч пря-мой мужик был и технически очень грамотный.

Как только сменные мастера в обжиговом цехе стали самосто-ятельно справляться с работой новых печей, временно привлё-ченных в цех мастеров стали возвращать в свои подразделения. Дудиев меня долго не отпускал, но вышел приказ; в электролит-ный цех я вернулся уже мастером по сдирке. 100 человек подчи-нённых, только катодчиков 66 человек, и каждый с характером. На сдирке тоже были свои проблемы. Основная – это трудная сдирка. Временами осадок цинка настолько прикипал к алюмини-евому катоду, что снять его обычным способом было невозможно. По всему заводу собирали до сотни людей, которые скребками, зубилами, ножами соскребали с катодов цинк маленькими ку-сочками. Для профилактики трудной сдирки стали добавлять в подаваемые на электролиз растворы соли сурьмы в очень огра-ниченной дозировке. Это заметно улучшило положение.

Работая в электролитном цехе, мне приходилось много за-ниматься совершенствованием разного технологического обо-рудования. Особенный мой интерес вызывал самый послед-ний технологический передел – переплавка цинка и всё, что с этим связано. Когда пришёл в цех, в нём работало две боль-ших отражательных печи. Их эксплуатация – это целая эпопея. Отапливались печи мазутом, поэтому удерживать температуру более-менее равномерно было очень сложно. То она вырастала до 1 400ºС, то опускалась ниже 500. На своде печей постоянно образовывалась «шуба» из продуктов неполного сгорания маз-ута. Если температура в печи выходила за границу допустимых значений, то «шуба» моментально воспламенялась, и по все-му заводу в огромном количестве летали чёрные хлопья сажи, а вместе с ними и цинк. Потери цинка при переплавке в отража-тельных печах составляли не менее 4–5%, а при плохом качестве катодного цинка и того больше.

↑ 1975 г. Индукционная печь

для переплавки цинка с комплек-

том оборудования для розлива

и штабелирования чушкового цинка


142 143

Вскоре прошла газификация завода. Коснулась она, прежде всего, котельной паросилового (такое название раньше имел энергетический цех) и вельц-цеха. Мне показалось, что, если обогрев отражательных печей перевести на газ, то потери цинка уменьшатся. Посоветовался со специалистом по печам из Орджоникизе, который в это время был у нас в командиров-ке. Он согласился. «Попробуй, – говорит, – на одной печи». При очередном обходе цеха главным инженером Б.А. Неговоровым я поделился с ним своими соображениями относительно за-мены мазута на газ. Вначале он засомневался: «Тебе же надо не окисленную среду в печи иметь, а восстановительную. Как ты это сможешь газом обеспечить?» После короткой дискуссии он разрешил заказать необходимое оборудование для газифика-ции одной отражательной печи. Поговорил я с начальником цеха Иваном Петровичем Туленковым. «Давай, – говорю, – закажем оборудование для двух печей. Кто будет знать?» Заявки дали, оборудование привезли, перешли на одной печи на газ. Прибор температуру в печи 800 градусов как по циркулю пишет. Пла-менные горелки изумительно работают. Плавильщики довольны

– печь заработала намного лучше, чем на мазуте. Стали снимать показатели, сколько и чего загрузили в печь, сколько цинка по-лучили и дросса сняли. Всё тщательно взвешивали. Первый ме-сяц отработали, потери цинка на печи – 3,5%. Главный инженер не поверил: «Давайте снимайте баланс дальше». Три месяца под-ряд наблюдали мы за работой печи. Последний баланс, когда уже плавильщики научились всё делать как нужно, показал: потери цинка при переплавке не более 2,5%. «Вторую печку немедленно на газ переводите!» – приказал Борис Антонович. За несколько дней перевели и вторую. Всё для этого у нас уже было.

Параллельно с газификацией уже устаревших отражательных печей начали упорно и целенаправленно готовиться к их замене на индукционные, а также заниматься механизацией процессов загрузки катодного цинка, разливки и штабелирования чушко-вого цинка. С маленькой печкой ИЦ-20 особых проблем не было, а вот большая печь ИЦ-40 Саратовского завода электромехани-ческого оборудования сразу «не пошла». В конструкции каждого из индукторов этой печи для циркуляции и плавления цинка были предусмотрены два спаренных один над другим канала.

Только включим в работу набитый свежей огнеупорной массой индуктор, он сразу же выходит из строя. Представитель Сара-товского завода, который пускал печь, ничего сделать не смог, уехал домой для консультаций. Собрались мы все, кто в цехе печкой занимался, в кабинете у Василия Яковлевича Титарева (он тогда начальником цеха был), обсудили ситуацию, выска-зали предложения. Остановились на моём: вместо двух кана-лов сделать в каждом индукторе один и увеличить его размер. У меня почему-то была уверенность, что в этом случае шамотная футеровка индуктора канала будет держать жидкий цинк, и он не потeчёт. Так и сделали. Печь заработала. Через месяц вернул-ся на завод представитель из Саратова, показывает нам чертёж индуктора, а в нём один канал, увеличенный в полтора раза. «Вы опоздали, – говорит ему Титарев, – мы уже всё сами сдела-ли. Печка работает». В моей трудовой деятельности в электро- литном цехе и потом в центральной лаборатории, когда уже на-ходился в пенсионном возрасте, мне много чего приходилось выдумывать, изобретать, делать собственными руками. Ни-когда не стремился запатентовать свои изобретения. Времени для этого не было.

За мою более чем 50-летнюю деятельность на цинковом за-воде мне не приходилось занимать должности выше старшего мастера. Работа моя никогда не требовала постоянных контак-тов с директором завода, главным инженером или главными специалистами. Но всех их я очень хорошо знал. Они тоже меня хорошо знали, всегда одобрительно относились к моей работе, моим идеям, обращались за советами в каких-то технических вопросах, а иногда давали совершенно неожиданные поручения. Расскажу об одном из таких.

В 1964 году на заводе полным ходом шло строительство вто-рой очереди нового сернокислотного производства. По завод-ским приказам и ажиотажу, который сопровождал эту стройку на нашем заводе, я хорошо знал, что она очень ответственная, контролируется самим ЦК КПСС и должна быть завершена до конца года. Прямого отношения к строительству я не имел, поскольку работал старшим мастером в электролитном цехе. Неожиданно в одну из пятниц октября меня приглашает к себе директор завода К.Л. Демяник и просит срочно выехать в коман-


144 145

дировку в Москву и Владимир для решения вопроса поставки фаолитовых изделий для комплектования строящейся сернокис-лотной системы. Фаолит – это такая кислотоупорная пластмасса, без которой в то время не обходилось ни одно сернокислотное производство. Пуск системы без труб, отводов, крестовин, «па-уков» и ещё пары десятков наименований изделий из этого ма-териала был просто невозможен.

«Что мне там делать, Константин Леонидович? – задал я во-прос. – Ведь я не снабженец, не знаю ни фондов, ни лимитов, ни как их реализовать».

«Снабженец наш месяц во Владимире на химическом заводе просидел и не смог разместить заказ на нужную нам продук-цию»,– ответил Демяник. «До установленного ЦК партии срока меньше двух месяцев остается, система почти готова, а фаоли-та нет. Поезжайте, Вячеслав Васильевич, попытайтесь сдвинуть этот вопрос с места».

Делать нечего. Человек я военный – приказы привык испол-нять. В субботу рано утром вылетел в Москву – и сразу на пло-щадь Ногина. Там находился головной совнархоз, которому под-чинялись местные совнархозы и крупные предприятия. Мне даже пропуск не выписали, чтобы попасть к нужному мне ру-ководителю. Вышел я на улицу. Что делать? Во Владимир ехать или домой возвращаться? А недалеко от совнархоза на пло-щади Ногина находилось здание ЦК КПСС. Пошёл туда и стал в раздумье прохаживаться вдоль него с чемоданчиком в руках, а в нём бритва, плащ и зубная щетка. Раз прошёл, другой. Тре-тий раз иду, из десятого подъезда выходят два человека. Со мной поравнялись и спрашивают:

– Молодой человек, что вы здесь ходите туда и обратно?– Да вот, хотел бы попасть к секретарю ЦК Александру Петро-

вичу Рудакову. А я знал, что он контролирует в стране работу тяжёлой про-

мышленности. – Хорошо, пойдёмте, проводим Вас.Подошли к одиннадцатому подъезду. Один из сопровождав-

ших нажал кнопку на стене:– Вот товарищ из Челябинска хотел бы попасть к Рудакову.Зашли. Навстречу ещё один человек вышел. Посмотрел мой

партийный билет. Заглянул в чемоданчик и ушёл. Минут через десять возвращается.

– Пойдёмте, вас ждут.Привели меня к Рудакову. Кабинет громадный. Поздорова-

лись. Он попросил мой партийный билет, спросил, откуда я и по какому поводу приехал.

– Из Челябинска я, с электролитного цинкового завода, по сернокислотному производству.

Рудаков в какие-то бумаги заглянул и говорит: – Так ваш завод к 15 декабря должен вторую очередь в эксплу-

атацию запустить. Не запустите – голову оторвём.– Оторвать-то можно, но у нас один вопрос никак не решается.– Что не получается?И я рассказал всё как есть.

– Вы в совнархозе были?– Был, но мне даже пропуск не оформили.– Как! Почему?!Снимает трубку, задаёт кому-то вопрос. Слышимость отлич-

ная. На том конце что-то отвечают и говорят, чтобы я быстрень-ко шёл к ним, так как рабочий день заканчивается.

– Идите в совнархоз. Вас примет Чернышов и всё решит Затем открыл стол, достал бланк. На нём вверху крупными

буквами написано «Секретарь ЦК КПСС Рудаков Александр Пе-трович», номер телефона и красная полоса по диагонали.

– Если что-то не будет получаться, в крайних обстоятельствах позвоните мне.

Я поблагодарил Рудакова и бегом в совнархоз. Там меня уже ждали. С пропуском всё в порядке. Зашёл к руководителю, ко-торого назвал Рудаков.

– Фонды есть? – спрашивает он меня.– Должны быть, – отвечаю.Он снимает трубку и кому-то задаёт вопрос:

– Для Челябинского цинкового завода фонды есть? – Есть, – отвечают на том конце.

– Где они? Во Владимир отправили? Немедленно сегодня всё ещё раз отправить! И уже мне:

– Работайте с химическим заводом.– Так не принимает завод наш заказ, человек месяц там про-


146 147

сидел, а результата нет.– А вот это уже не моё дело. Решайте сами.Вышел я из совнархоза несолоно хлебавши, добрался до ав-

товокзала и поехал во Владимир. Прибыл уже поздно. Мест в гостинице нет. Ждут артиста Лемешева со свитой. Спрашиваю:

– А сейчас-то есть места?– Сейчас есть.– Поселите. Если приедет, я сам номер освобожу и на вокзал

поеду ночевать.Администратор пожилая женщина была. Пожалела меня. По-

селила в одноместный номер. Купил ей коробку шоколадных конфет в буфете. Лемешев приехал – меня не тронули.

В понедельник отправился на химический завод, выписал в отделе сбыта пропуск, зашел к директору, сказал, зачем приехал.

– Так у нас же был ваш представитель, – обращается он ко мне.– Да, был, но ничего от вашего завода не получил.Он нажимает кнопку и секретарю говорит: «Начальника

производственного отдела и начальника цеха фаолита ко мне срочно».

Ну, думаю, дело пошло. Те заходят. А он им говорит: – От Челябинского цинкового никакого заказа не принимать

и ничего не делать. И уже ко мне обращается: – Cлышал? – Слышал, – отвечаю. – И что дальше? Я ведь не остановлюсь.Тогда он позвонил в сбыт: – Мамкину из Челябинска больше пропуск не выписывайте.Я развернулся и ушёл. Поехал во Владимирский обком пар-

тии к секретарю по промышленности, в ведении которого нахо-дился химический завод. Но он мне сказал, что сделать ничего не может. Вышел я из обкома. Стою, думаю. Махнул на всё рукой и пошёл на Центральный телеграф звонить Рудакову. Показы-ваю телефонистке его бланк с номером телефона. Она глянула и говорит:

– Мы заказ на этот номер принять от вас не можем.– Пригласите начальника телеграфа.Выходит мужчина примерно моего возраста.

– Что случилось?

Показываю ему бумагу.– Как она к вам попала?Рассказал ему, что был у Рудакова в пятницу на приёме и что

он разрешил позвонить, если мой вопрос решаться не будет.– Девочки, примите заказ у товарища.Ровно через пять минут меня пригласили в отдельную ка-

бинку. Извинился за звонок. Изложил Рудакову всю ситуацию с размещением заказа.

– Хорошо, я всё понял. Завтра в десять утра будьте у кабинета директора завода.

– Так мне пропуск не оформляют.– Ну, уж как-нибудь пропуск себе сделаешь, – и положил трубку.Вечером я купил три коробки конфет и на следующее утро

был с ними в отделе сбыта. Пропуск мне с трудом, но оформи-ли. Поднялся в приёмную директора. У него шло совещание, в кабинете тьма народа.

Ровно в десять в приёмной раздался звонок. Секретарь сня-ла трубку и тут же сообщила директору, что на проводе ЦК. Из кабинета директора всех как пушкой выбило. А я уже в две-рях стою, чтобы директор меня видел. Связь отличная, слышно всё очень хорошо.

Рудаков задаёт вопрос:– У вас представитель Челябинского цинкового завода

Мамкин?– У нас, – отвечает директор.– Заказ у него принять, всё изготовить, в Челябинск отправить

и мне доложить до 15 ноября.И телефон замолчал.

– Ну, ты даешь! – только и произнёс директор. Кнопку нажи-мает, приглашает начальника производства и начальника цеха.

– У Мамкина заказ принять. Всё, что ему нужно, изготовить и отгрузить

– Так вы вчера что говорили? – Мало ли что вчера. Всё понятно?– Понятно, но не всё. Как делать будем? Праздники на носу,

четыре дня. Кто рабочим оплатит эти дни?Я рядом стою. Говорю начальнику цеха:

– Попробую решить этот вопрос со своим директором. Давай-


148 149

те сегодня в семь вечера встретимся в ресторане «Владимир», приводите всю бригаду.

Вечером бригада пришла. Посидели, поговорили.– Сколько, – спрашиваю, – вы хотите за то, что в праздники

будете работать?– По пятьдесят рублей на каждого.– Хорошо. Завтра дам ответ.Вечером позвонил Демянику. Сказал, что заказ принят.

– Что? Как тебе удалось?– Расскажу, когда приеду, а сейчас мне нужно 300 рублей, что-

бы оплатить бригаде работу в праздники.– Завтра обязательно перешлю и ещё дополнительно

500 рублей. Звони, рассказывай, как идут дела.За неделю весь заказ изготовили, в ящики упаковали, а от-

правлять не в чем – нет крытых вагонов. Время уборочной кам-пании – дорога заводу вагонов не даёт. К тому же вес ящиков небольшой. Полупустой вагон, даже если он будет загружен фао-литом, дорога тоже не примет. Опять поехал к секретарю обкома теперь уже решать вопрос по вагону. Он на меня косо посмотрел, но трубку снял и начальнику дороги при мне дал указание снять один вагон с любого направления и утром подать на завод. Я его поблагодарил и пошёл к начальнику станции, прихватив с собой бутылочку коньяка и коробку конфет. Праздник ведь.

– Одна просьба к вам, – говорю.– Какая?– Вагон с грузом, который вы будете завтра принимать от хи-

мического завода, доставить на Казанский вокзал, чтобы его там прицепили к скорому до Челябинска.

– Это просьба невеликая.Я свой подарок под его стол поставил.

– Ну, это лишнее.Утром на завод прихожу. Вагон уже стоит. Чем догружать?Опять звоню Демянику.

– Константин Леонидович, вагон полупустой, не принимают. Догружу винипластовыми трубами?

Тогда уже винипласт завод начал использовать для прокладки технологических магистралей – для завода он не был лишним.

– Согласен, догружай соткой.

Вагон догрузили, я в него забрался и до станции «Владимир», а оттуда до вокзала в Москве и доехал. Там зашёл к начальнику вокзала.

– С вами из Владимира говорили? – Да. Примерно через два часа будет скорый переформировы-

ваться из Минска, и я вас отправлю. Через пару часов мой вагон опломбировали и прицепили к по-

чтовому поезду. Я – на такси и в аэропорт. На следующий день вагон с фаолитом был в Челябинске.

Зашёл к Демянику. Он уже знал, что груз из Владимира при-был. Рассказал ему о своих приключениях.

– Кто же тебя надоумил к секретарю ЦК идти?– Сам решил, у меня другого выхода не было. Если он наш во-

прос не решит, то никто не поможет.– Да, натворил ты дел! – c доброй улыбкой произнёс директор.– Я-то натворил, а как отчитываться за расходы – не знаю.Он вызвал главного бухгалтера и поручил ему помочь мне

с отчётом.Пустил завод вторую очередь. В приказе о премировании по-

сле фамилии начальника цеха второй моя стояла. Вот такой был случай. Были в моей трудовой биографии и другие интересные истории. Но это другой рассказ.

В 1976 году по достижении пенсионного возраста я из электро- литного цеха перешёл в центральную лабораторию, затем в Ин-женерный центр. Почти 30 лет занимался изготовлением, ре-монтом и наладкой исследовательского оборудования. Работа в лаборатории была не такой напряжённой, как в цехе, но инте-ресной и творческой. Трудился, пока было здоровье и силы. Там тоже многое было сделано моими руками.

2014 год.


150 151

152 153

Андрей Васильевич Вялых родился 29 августа 1924 года. С 1943 по 1947 годы служил в рядах Советской Армии в под-разделениях связи. Участник Великой Отечественной войны. Техник-электрик. В 1959 году окончил Челябинский горно- металлургический техникум. На цинковый завод был принят в 1948 году мастером телефонной станции в составе цеха электро- подстанций. В 1956 году – старший мастер. С 1960 по 1984 годы – начальник отделения связи в составе электротехническо-го цеха. Профессиональный связист. Внёс большой вклад в обеспечение завода бесперебойной и надёжной телефонной связью. По его инициативе и при непосредственном участии в 1950–1980-е годы проводились мероприятия по развитию и совершенствованию телефонии на ЧЭЦЗ.

Награждён орденом Красной Звезды, медалями «За боевые заслуги», «За взятие Берлина», нагрудным знаком «Отличник связи» (1944), многократно поощрялся руководством ЧЭЦЗ.

Андрей Васильевич Вялых

Связь как воздух. Если она есть, мы её не замечаем, нет – на-чинаем задыхаться, нервничать, беспокоиться, терять мас-су времени. Нарушается привычный ритм нашей жизни. Без связи не может существовать и нормально функционировать ни одно промышленное производство.

Телефонная связь Челябинского цинкового завода ведёт свою историю с начала 1930-х годов, когда в одной из комнат только что построенного здания заводоуправления была уста-новлена первая ручная телефонная станция малой емкости

– всего на 200 номеров. Абонентская сеть строящегося пред-приятия создавалась не по проекту, а по месту. Телефонные линии связи прокладывались от станции к строящимся цехам и другим объектам в основном по воздуху с помощью метал-лических проводов и проволоки, подвешенных на деревян-ных столбах или укреплённых на стенах зданий. «Воздушки», так тогда называли эти линии, надолго сделали телефонную связь на заводе весьма уязвимой, так как из-за сильного ветра, неблагоприятного воздействия производственных выбросов и просто износа в результате длительной эксплуатации про-исходили порывы и повреждения линий. Электромонтёрам, которые обслуживали телефонную связь, приходилось до-вольно часто карабкаться на железных «когтях» по деревян-ным столбам и устранять неисправности.

Мы делали связь

надёжнойА.В. Вялых

154 155

В 1948 году после службы в армии я был принят на цинко-вый завод на должность мастера телефонной станции. Она тогда входила в состав цеха электроподстанций и обеспечи-вала телефонной связью все производственные подразделе-ния на территории завода и несколько удалённых объектов: конный двор, лесопилку, клуб и порядка десяти квартир руко- водящих работников. Обслуживало телефонную связь 13 че-ловек: мастер, три электромонтёра-слаботочника и девять телефонисток, которые осуществляли соединение абонен-тов. Работали телефонистки по сменам. Если абонент же-лал связаться с кем-либо, он просто снимал трубку телефона, и в этот момент клапан его номера на коммутаторе откиды-вался. Дежурная телефонистка отвечала на вызов, принимала номер, который называл абонент, и с помощью штепселя уста-навливала на коммутаторе нужное соединение. При приёме на работу к телефонисткам предъявлялись определённые тре-бования. Поскольку станция была ручная, они могли слышать любые разговоры, в том числе директора, главного инжене-ра завода с руководителями города, области, министерства и т. д. А мало ли что они могли сказать! Поэтому претендент-ки на эту работу проходили специальную проверку в первом и втором отделах. Тот, кто благополучно её миновал, стано-вился военнообязанным и давал подписку о неразглашении услышанного. Устраивались телефонистками, как правило, молодые девушки и женщины, не имеющие профессии и про-изводственного опыта. Они быстро обучались и потом долго и добросовестно выполняли свою нелёгкую, а в отдельные периоды даже очень напряжённую работу.

Запомнился случай с пожаром в декабре 1960 года. По ха-латности людей, производивших ремонтные работы, вспых-нула кровля на здании преобразовательной подстанции. Уз-нав о возгорании, начальник караула около семи часов вечера вызвал пожарных и позвонил на телефонную станцию. По-скольку диспетчерской службы на заводе в то время не было, дежурные телефонистки немедленно начали оповещать о по-жаре весь руководящий состав завода, начальников цехов, милицию, райком, прокуратуру и одновременно обслуживать резко возросшие в этот момент вызовы абонентов из всех це-

хов и многих квартир. Неожиданно выяснилось, что приехав-шая тушить пожар команда не может связаться со своим руко-водством, чтобы вызвать на помощь дополнительные расчёты. Пришлось предоставить линию им. Незадолго до пожара у не-которых руководителей завода и цехов, которые проживали в городе, сменились номера телефонов. Телефонистки стали быстро разыскивать их новые номера и связываться с ними через коммутаторы всех районов города. Прибывшие на место представители милиции, МВД, прокуратуры тоже оседлали заводские телефоны – им нужно было докладывать своему руководству обстановку на заводе. Но поскольку кто-то уже находился дома, телефонисткам снова пришлось помогать разыскивать нужные номера. Коммутатор, образно говоря, раскалился докрасна. В такой нервозной обстановке только благодаря выдержке, спокойствию и оперативным действиям

Мы делали связь надежной А.В. Вялых

← 1949 г. Сотрудники теле-фонной станции ЧЭЦЗ. Справа – А.В. Вялых

156 157

телефонисток завода за очень короткий период о пожаре стало известно всем, кому положено.

Не один десяток лет отдали работе на заводе телефонистки Екатерина Тимофеевна Боровых, Пелагея Николаевна Ильи-ных, Анна Степановна Стрижкова, Анна Андреевна Шустико-ва, Пелагея Петровна Алабугина и другие.

До моего прихода телефонной связью на ЧЭЦЗ в должности мастера руководил Василий Григорьевич Цаплин, который пришёл на завод мальчишкой ещё в начале его строитель-ства. Специального образования он не имел, но был очень добродушным, безотказным, трудолюбивым и доскональ-но знающим своё дело человеком. Науку связи он постигал на практике. Сначала работал монтёром, потом стал мастером. В годы войны, когда не хватало людей, телефонного кабеля,

аппаратов и элементарной проволоки, он один прокладывал телефонные линии, лазил, если требовалось, по столбам, вы-полнял необходимые ремонты и обеспечивал завод беспере-бойной телефонной связью. На заводе его называли «королём связи».

В военные и послевоенные годы я проходил воинскую службу в подразделениях связи, принимал участие в обеспе-чении телефонной связью командования стрелковой дивизии с полками и батальонами, в том числе и в условиях боевых действий. В армии хорошо познакомился с оборудованием проводной телефонной связи. Поэтому, когда принял под своё начало телефонное хозяйство цинкового завода, мне не-сложно было увидеть, что за два десятка лет эксплуатации оно полностью исчерпало свой ресурс, физически и морально устарело, не в состоянии было обеспечивать растущие потреб-ности производства и нуждалось в срочной модернизации. Об этом я доложил главному инженеру Борису Антоновичу Неговорову. Вскоре по его просьбе институт «Кавказгипро-цветмет» выполнил проект новой телефонизации ЧЭЦЗ. Он включал в себя ручную станцию на 500 номеров, прокладку магистральной и разветвительной телефонной канализации со смотровыми колодцами, подачу дополнительной линии связи в жилой посёлок, радиофикацию завода с собственным радиоузлом и устройство прямой директорской связи. Все ра-боты по реализации этого проекта были выполнены силами работников телефонной станции и цеха электроподстанций. К 1956 году мы сами смонтировали новую станцию, директор-ский коммутатор на 20 абонентов, проложили телефонный кабель в жилой посёлок, при этом для выполнения земляных работ были привлечены бригады заключённых из располо-женной рядом с поселком исправительно-трудовой колонии. За эту услугу завод установил колонии телефон, подключив его к собственной сети. Дирекция предприятия и жители вор-чали, что мы траншеями под кабель перекопали весь посёлок, но в конечном итоге остались довольны. Директор завода впервые получил прямую связь с начальниками всех цехов и основных отделов, а в двадцати квартирах работников предприятия появились телефоны. Единственное, что тогда


↑ 1957 г. Телефонистки

ручной телефонной станции

158 159

не удалось довести до конца – это проложить телефонную канализацию по территории завода. Не хватило средств. Но и того, что было сделано, оказалось достаточным, чтобы за-водская телефонная связь стала намного удобней и надёжней.

В начале1960-х годов от коллег-связистов лакокрасочного завода мне стало известно, что они начали монтировать авто- матическую телефонную станцию. Зашёл к директору Кон-стантину Леонидовичу Демянику. Сообщил ему, что соседи переоборудуют свою телефонную сеть. Рассказал о преиму-ществах, которые мы получим, если АТС будет на нашем за-воде. «Нам тоже негоже отставать в этом деле», – заключил он наш разговор и тут же при мне дал указание о включении АТС на 500 номеров в план проектных работ. В 1964 году проект автоматической станции декадно-шагового типа был готов, а к 1967 году станция с помощью специалистов и рабочих ор-ганизации «Промсвязьмонтаж» была полностью установлена. С пуском АТС абоненты заводской телефонной сети получили возможность соединяться друг с другом автоматически. Мы смогли сократить численность персонала станции на девять штатных единиц. Навсегда ушла в историю изнурительная и очень нервная работа телефонисток. Для эксплуатации АТС к нам на работу из подрядной организации перешли молодые тогда сотрудники Наталья Алексеевна Петрова и Раиса Ива-новна Верховых, которые принимали участие в монтаже но-вого телефонного оборудования и хорошо знали особенности его эксплуатации. Обе они многие годы отлично выполняли свою работу.

Одновременно со строительством АТС завод приступил к устройству телефонной канализации. Первая очередь под-земной линии связи на заводе протянулась от телефонной станции у заводоуправления до нового сернокислотного про-изводства. Полная замена воздушных линий связи на под-земные заняла довольно длительное время и была завершена к 2000 году.

С освоением АТС прогресс по развитию и модернизации заводской телефонной сети не прекращался. В 1960-е годы в кабинетах начальников цехов и отделов появились телефоны- концентраторы, на которых можно было вести телефонные

разговоры одновременно с шестью абонентами. После органи-зации на заводе в эти же годы диспетчерской службы мы ос-настили её помещение аппаратом прямой связи с мастерами и технологами основных цехов, с руководителями транспорт-ного цеха, ОТК и Центральной лаборатории. На установлен-ном в диспетчерской коммутаторе главный технолог и стар-ший диспетчер стали проводить ежедневные селекторные совещания по ситуации в производстве с технологами це-хов. В 1970-е годы в кабинете директора завода устаревший коммутатор заменили на станцию административной связи, а у главного инженера поставили аппарат селекторной связи польского производства. Это было более мощное оборудова-ние, которое дало возможность увеличить число абонентов директорской прямой связи с 20 до 40 единиц. Пульты управ-ления связью отличались своей эстетичностью и компактно-стью и работали более устойчиво, чем прежние.


← 1959 г. А.В. Вялых за проверкой линий связи

↑ 1973 г. В.Г. Цаплин (справа) за ремонтом теле-фонного аппарата

В 1960–1980-е годы кроме телефонии в обязанности участ-ка связи входило также техническое облуживание заводской системы радиофикации, которая в то время была построе-на на старых ламповых усилителях ТУ-600. Электромонте-рам связи приходилось прокладывать не только телефонные, но и радиолинии. Работники цинкового завода имели возмож-ность в рабочее время узнавать последние новости и прослу-шивать музыкальные передачи. Некоторое время на заводе на общественных началах существовала редакция заводской радиогазеты, которая периодически выпускала с нашей по-мощью заводские новости. Занимались подготовкой выпусков радиогазет в разные периоды Владимир Ильич Владимиров и Нина Августовна Уколова.

Объём работ электромонтерам участка связи добавляла система часофикации, которая в то время была очень нена-дежной. В помещении участка связи располагались главные первичные маятниковые часы с переключающимися контак-тами. Замыкание контактов формировало импульс один раз в минуту, который по линиям связи передавался на вторич-ные (ведомые) часы. И хотя часов на заводе было не так много, в основном это заводоуправление и руководители основных цехов, но по ним ориентировались многие заводчане.

Немало проблем и забот сотрудникам участка связи достав-ляла система охранно-пожарной сигнализации, которая в те годы только начинала развиваться. Для её работы использо-вались телефонные линии связи.

В работе по модернизации средств связи коллектив те-лефонной станции всегда чувствовал поддержку главного энергетика Лидии Васильевны Менщиковой. При её большой занятости вопросами энергоснабжения завода она всегда на-ходила время и на наши проблемы, помогала их решать. Это был принципиальный и инициативный руководитель, очень честный и порядочный человек. Она умела не только нака-зывать подчинённых за промахи, но и защищать, когда это требовалось.

В 1984 году мне исполнилось 60 лет. Свой пост руководи-теля отделения связи я передал молодому специалисту Евге-нию Михайловичу Терёхину, а сам перешёл на рядовую работу

электромонтёра-слаботочника. Старался передать весь на-копленный опыт и знания своему преемнику и его молодым коллегам. Был рад, что успел поучаствовать в 1990-е годы в монтаже нового цифрового телефонного оборудования и в переключениях с одной станции на другую.

Работа связиста на металлургическом предприятии всегда относилась к категории вспомогательных, и на цинковом за-воде довольно сложно сделать карьеру, работая на телефонной станции. Но коллектив, которым мне посчастливилось руко-водить почти 36 лет, делал всё, чтобы связь на предприятии была надёжной и бесперебойной.

1995 год.


160 161

Борис Цубурович Агузаров родился 31 марта 1924 года в селе Дигора Дигорского района Северо-Осетинской АССР. Инженер-металлург. Организатор производства. Профсоюз-ный деятель. В 1941 году окончил Одесский государствен-ный университет. Участник Великой Отечественной войны. С 1942 по 1944 годы принимал участие в боевых действиях, дважды ранен. В 1950 году окончил Северо-Кавказский гор-но-металлургический институт в городе Орджоникидзе (ныне Владикавказ).

В 1951 году поступил на ЧЭЦЗ на должность начальника смены обжигового цеха. В 1952 году – начальник смены, а с 1954 года – заместитель начальника кадмиевого цеха. В 1963 году – старший инженер, а затем начальник производственного участка опытного цеха. В 1967 году – председатель заводского профсоюзного комитета ЧЭЦЗ. В 1972 году – начальник цеха переработки окислов. В 1979 году после выхода на пенсию – старший инженер отдела организации труда и заработной пла-ты. С 1982 по 1988 годы – старший инженер-исследователь Цен-тральной лаборатории. Внёс значительный вклад в развитие на заводе кадмиевого и редкометалльного производства. Успешно решал вопросы защиты интересов трудящихся предприятия.

Борис Цубурович Агузаров

Делегат IХ и Х cъездов профсоюзов металлургов СССР.Награждён орденами Отечественной войны 2-й степе-

ни (1945) и «Знак Почёта», медалями «За победу в Великой Отечественной войне 1941–1945 годов» (1945), «Ветеран тру-да» (1980), «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина» (1970), грамотами и дипломами.

↑ 1950-е гг. Участок кадмиево-го цеха

162 163

Моя трудовая деятельность на Челябинском цинковом заво-де началась в марте 1951 года. К моменту, когда я в первый раз переступил проходную, предприятию было шестнадцать лет, и в его работе сохранялись многие «болячки» всех предшествую-щих периодов – довоенного, военного и послевоенного. Основной материал оборудования – дерево. Пачуки, сгустители, агитаторы, электролизные ванны – всё это готовила столярная мастерская завода. Единственный футеровочный кислотостойкий материал

– рольный свинец – в большом дефиците. Транспортные нужды цехов обеспечивал конный двор, а в технологии вместо пара ис-пользовался конденсат. Не хватало сжатого воздуха. В изношен-ном состоянии находились внешние (от ЧГРЭС) и внутренние электрические сети, что часто вызывало отключения электро-

Трудное

производство

Б.Ц. Агузаров

164 165

энергии, за которыми моментально следовало «обратное» рас-творение осевшего на катоды в электролизных ваннах цинка и, как следствие, невыполнение плана. Вообще месячные планы по выпуску основной продукции выполнялись один–два раза в год, и это было большим событием. Летом 1948 года я, буду-чи студентом, находился на ЧЭЦЗ на практике. В это же время на завод по заданию министерства цветной металлургии СССР для оказания технической помощи прибыла большая бригада на-учных работников во главе с известным профессором – доктором технических наук Василием Гордеевичем Агеенковым. Бригада работала почти месяц, но её рекомендации не принесли ожида-емого результата. Предприятие продолжало числиться в отстаю-щих, пока к 1953 году само не научилось стабильно справляться с государственными заданиями.

За свою многолетнюю трудовую деятельность на ЧЭЦЗ мне пришлось поработать в разных сферах: производственной, обще-ственной, исследовательской. А начинал я с обжигового цеха на-чальником смены. Со временем эта должность стала называться «мастер основного производственного участка». В самом начале 1950-х годов инженеров было мало, поэтому молодого специали-ста, который приходил на завод, да если он ещё и бывший фрон-товик, сразу ставили руководить сменой. Я три смены вместе с опытным мастером Кондратом Яковлевичем Григорьевым по-ходил, узнал, что и где в цехе находится, как людей величать, и пошёл в самостоятельное «плавание».

Высокая загазованность и запылённость в цехе были тогда обычным явлением. Печевые и рабочие на очистке газоходных систем почти всю смену, а она длилась шесть часов, не снима-ли противогаза. Ненадолго выйдут в бытовки на первый этаж, протрут противогазы от пыли, покурят, выпьют стакан гази-рованной воды и снова в цех. Работа была очень тяжёлой. Полы в печном отделении были на метр утрамбованы накопившимся за годы огарком. По огарку венцовые шестерни вращались и при-водили в движение внутренние пустотелые и футерованные ог-неупором валы многоподовых обжиговых печей Веджа. На валах печей по всей их двенадцатиметровой высоте находились лапы с гребками, которые перемещали с пода на под обжигаемый ма-териал. Чтобы лапы не перегревались и подольше служили, их

166 167

через специальный трубопровод охлаждали сжатым воздухом. Но воздуха хронически не хватало, поэтому лапы моментально ломались. Бывали случаи, когда за смену до четырёх лап на раз-ных печах выходило из строя. Лапа сломалась – печь встала. На-рушается весь ход технологического процесса в выщелачиватель-ном цехе и у сернокислотчиков. Сломанные лапы персонал смен вытаскивал. Порядок был жёсткий: пока смена сломанные лапы из печи не достанет, никто домой не уходит. Хорошо, если полом-ки лап случались у смотровых окон или в доступных местах, тогда доставали быстро. Особенно мучительными были аварии на де-вятой печи (в цехе было десять печей Веджа) со стороны торцевой стены, куда не было доступа. Тогда эта работа занимала ещё одну, а то и две смены. При этом отгулы за неё не предоставлялись, да никто их и не просил. В особо сложных случаях, когда требо-валось лезть в горячую печь, аварии безропотно устраняла бри-гада ремонтных слесарей. Они надевали ватную или две сукон-ных спецовки, валенки, противогаз, обильно смачивали их водой и по очереди, быстро сменяя друг друга (пока не затлеет верхняя одежда), спускались по центральному валу печи к месту поломки и выполняли там адскую, по сути, ремонтную работу. Так из года в год, пока в работе находились эти печи.

Не могу не вспомнить заместителя начальника цеха Алексея Васильевича Матанцева. Сколько лет работал на заводе, не встре-чал более фанатично преданного своему делу руководителя. Нас, начальников смен, он обязывал после полуночи звонить ему до-мой и докладывать о приёме-сдаче смены. После выхода печей из текущего или капитального ремонта он лично лез в печь и тща-тельно просматривал и ощупывал качество огнеупорной кладки сверху донизу. При этом никогда не надевал противогаз, только прикладывал марлевую повязку к лицу.

В то время у завода имелась одна особенность: его работа на некоторых участках была окружена неким ореолом секретности. Причём в отдельных случаях секретность доходила до абсурда. В сменном рапорте мы, начальники смен обжигового цеха, не имели права указывать, например, количество работающих пе-чей. Отмечали, что в работе столько-то процентов печей, бла-го цифра была круглой. Количество загруженной шихты тоже указывали условными цифрами. В вельц-цехе две существую-

щие вельц-печи именовались как 101-я и 102-я. Всё это делалось, видимо, для того, чтобы «враг» не узнал, чем мы тут на заводе занимаемся.

Во второй половине 1950-х годов в обжиге цинковых концен-тратов была совершена настоящая техническая революция – от многоподовых и малопроизводительных печей Веджа пере-шли на обжиг в печах кипящего слоя (КС). Пожалуй, это было са-мое крупномасштабное новшество, равного которому в то время не было во всей цветной металлургии. Когда в 1956 году завод начал осваивать обжиг в печах КС, я уже четвертый год трудился на кадмиевом производстве завода.

Кадмий – постоянный спутник цинка в цинковых и полиме-таллических рудах. Его содержание в поступающих на завод цин-ковых концентратах колеблется от 0,1 до 0,8%. Металлический кадмий и его соли имеют довольно широкое применение в разных отраслях промышленности, поэтому извлечение этого металла из сырья в готовую продукцию – дело выгодное.

На заводе производство кадмия существует с 1936 года, когда на примитивной полукустарной остановке в выщелачиватель-ном цехе произвели первые 6 120 кг кадмия из медно-кадмие-вого кека. В 1939 году для размещения этого производства по-строили небольшое здание с северной стороны обжигового цеха.* До начала 1960-х годов производство кадмия на заводе было вы-делено в отдельный цех, который в целях секретности с начала 1940-х годов стали именовать «цех №1». Первыми его руководи-телями были Н.Д. Крючков и Ф.С. Бычков.

Технология, которая в этом цехе использовалась, имела закры-тый характер. Литературы по производству кадмия в свободном доступе нигде не было. Все расчёты и технические отчёты вы-полнялись в прошнурованных и опечатанных журналах через спецотдел. Там же хранились лишь две диссертации по этой теме. Только позднее на заводе появились монография Д.М. Чижикова «Кадмий» да книга И.И. Дзлиева «Металлургия кадмия».

Старожилы цеха, когда я пришёл туда работать начальником смены, рассказывали мне, что в построенном за обжиговым це-

*Примечание: Здание существовало до 2003 года и было разобрано с пуском в эксплуатацию нового кадмиевого отделения в составе КЭЦ.

Трудное производство Б.Ц. Агузаров

168 169

хом здании первые годы осуществлялось только выщелачивание медно-кадмиевого кека. Это внутренний полупродукт цинко-вого производства, в который в ходе переработки сырья перехо-дит основное количество присутствующего в нём кадмия. Также в этом здании готовили кадмиевый электролит. Кстати сказать, медно-кадмиевый кек до того, как из него стали извлекать кад-мий, затаривался в выщелачивательном цехе в деревянные бочки, которыми была уставлена значительная часть территории завода. Электролиз и переплавку кадмия производили в расположенном за 250 м здании электролитного цеха, куда по трубе в подзем-ном тоннеле подавали богатый кадмиевый раствор. Бывало, что из-за порывов магистрали электролит не доходил до места и пол-ностью терялся со стоками. В мгновение труд нескольких дней всего коллектива кадмиевого цеха в прямом смысле слова выле-тал в трубу. Только в 1949 году по инициативе начальника цеха Николая Ильича Черногребеля и руководителя электроремонт-ного цеха Сергея Владимировича Буталова в здании кадмиевого цеха был организован электролиз кадмия. В качестве источника постоянного тока приспособили трофейный мотор-генератор, который прослужил до ввода в эксплуатацию в 1960-е годы крем-ниевых выпрямителей.

В кадмиевом цехе я проработал с 1952 по 1962 годы, в том числе восемь лет – заместителем начальника цеха. Все эти годы посте-пенно, шаг за шагом, совершенствовалась технология и органи-зация труда, модернизировалось оборудование. Иногда с трудом приходилось преодолевать устоявшиеся закостенелые традиции.

Так, например, годами оплата труда пачуковщиков, занятых на операции выщелачивания медно-кадмиевого кека, была при-вязана к объёмному показателю – количеству проводимых опе-раций. Операций делали так много, что их с избытком должно было хватать для выполнения плана по кадмию, но план не вы-полнялся. Причина лежала на поверхности. Для того чтобы опера-ций было как можно больше и, соответственно, повыше зарплата, рабочие предпочитали загружать в процесс более бедные кадми-ем промпродукты, чем кек. Эти промпродукты поступали в цех со стороны и не требовали для их выщелачивания много времени по сравнению с кеком. Стоило изменить систему оплаты труда, исключив из неё показатель «количество выполняемых опера-

ций», как моментально всё встало на свои места. Прекратились перебои с забором кека из выщелачивательного цеха, сократил-ся поток растворов внутри цеха, значительно облегчилась работа персонала, особенно занятого в последующих после выщелачи-вания операциях, стабильно стал выполняться план по выпуску кадмия.

Другой пример. После выщелачивания медно-кадмиевого кека и извлечения из него в раствор кадмия остается так называемая медная пульпа. Перед тем как откачать её в вельц-цех на даль-нейшую переработку, мы у себя в цехе производили с ней ещё ряд технологических операций: подкисляли, отстаивали, филь-тровали. Полученный на фильтре кек снова разбавляли и затем откачивали в вельц-цех. Проанализировав эту громоздкую техно- логию и выполнив некоторые расчёты, пришли к выводу, что всё, что мы делаем с медной пульпой у себя в цехе, – пустая трата сил и средств. Экономически целесообразно сразу же передавать пульпу в вельц-цех, там её фильтровать на отдельном фильтре, а уже фильтрат возвращать обратно. Вышли с предложением в производственный отдел и вельц-цех, но понимания не нашли. Только через несколько лет, когда кадмиевый цех на правах от-деления вошёл в состав вельц-цеха, были сняты межцеховые ба-рьеры, и мы смогли осуществить эту идею. Результат оказался от-личный – мы ликвидировали в цехе несколько технологических операций и сократили четыре штатных единицы. Часть оборудо-вания и более трети производственных площадей отделения вы-щелачивания были высвобождены для других нужных операций.

Важной особенностью кадмиевого производства на заводе является его взрывоопасность. На других переделах, если и за-хочешь организовать в производстве взрывоопасную ситуацию, ничего не получится. А в кадмиевом цехе взрыв помимо воли людей может легко произойти, если не соблюдать некоторые эле-ментарные правила. Обусловлена опасность взрывов химизмом протекающих внутри аппаратуры цеха процессов с образованием газообразного водорода. Соединяясь в определённой пропорции с присутствующим в аппарате кислородом воздуха, он может об-разовывать гремучую смесь. Образовалась горючая смесь – про-изошёл взрыв. За десять лет моей работы в цехе было три таких взрыва, в том числе один в 1951 году со смертельным исходом.


170 171

Во всех случаях картина в цехе как после разорвавшейся бомбы, а таких картин я на фронте немало повидал. После одного взры-ва, закончившегося без серьёзных последствий, попавший в его эпицентр аппаратчик потом рассказывал: «Стою возле агитато-ра, подаю в него из металлической банки цинковую пыль. Вдруг замечаю: внутри какие-то огонёчки замелькали. Больше ничего не помню. Очнулся только на лестничной клетке».

Чтобы не спровоцировать образование гремучей смеси и из-бежать взрывов, необходимо при проведении технологических операций соблюдать несколько условий: пульпу в аппаратах ин-тенсивно перемешивать в разных направлениях, подавать в них в достатке пар и сжатый воздух. Реальность же того времени была такова, что соблюдение этих важных условий зависело не толь-ко от работников цеха. Не хватало сжатого воздуха. Вместо пара в цех поступал конденсат, поэтому пульпу в реакторах грели в основном за счёт тепла реакций или добавки окислителя – мар-ганцевой руды. Агитаторы для растворения кадмиевых губок представляли собой деревянные кадушки, выложенные рольным свинцом, а мешалки в них были механические с деревянным про-пеллером. Они обеспечивали только горизонтальное перемеши-вание и по всему днищу агитатора оставляли немало «мертвых» зон. В ходе реконструкции производства, которую завод начал ак-тивно осуществлять с начала 1960-х годов под началом директора К.Л. Демяника, было многое сделано, чтобы снизить в кадмиевом производстве вероятность взрывов. В достатке стало пара и сжа-того воздуха. В самом цехе деревянные агитаторы заменили на металлические, футерованные кислотоупорными материалами, и установили на них более мощные взмешивающие механизмы.

В советское время успешность работы любого предприятия цветной металлургии во многом определялась тем, сколько и какое количество химических элементов извлекалось из сырья в виде готовой продукции. Комплексность использования сырья и извлечение ценных компонентов были в числе основных по-казателей, по которым оценивалась работа предприятия. Ми-нистерством цветной металлургии СССР, профсоюзом рабочих металлургической промышленности, научно-техническим об-ществом проводились разные конкурсы и смотры, чтобы сти-мулировать деятельность предприятий в этом направлении.

Не оставался в стороне от этой работы и наш завод. В 1957 году инженеры исследовательского отдела завода А.М. Горбунов, Л.В. Мухортова и Е.М. Новикова разработали технологию полу-чения металлического таллия, который относится к рассеянным элементам. В цинковых концентратах его содержание колеблет-ся от одного до четырех грамм на тонну. При последовательной переработке концентратов сначала в цинковом, а потом в кад-миевом производстве большая часть таллия концентрируется в растворе после осаждения вторичной кадмиевой губки. С этим исходным продуктом и работали заводские исследователи, когда создавали технологию извлечения таллия. Суть её заключалась в осаждении из раствора таллиевого концентрата бихроматом калия с последующим его растворением в кислоте и цемента-цией из полученного раствора таллиевой губки. Эта технология была быстро освоена в цеховых условиях. Для неё под каскадами электролизных ванн была выделена небольшая площадь. Ме-сячный объём производства таллия составлял всего несколько килограмм, что не давало заводу какую-то ощутимую выгоду. Но зато за счёт частичного выведения таллия из оборотных рас-творов цеха удалось снизить его содержание в чушковом кадмии до установленных стандартом норм.

Получаемые в кадмиевом цехе твёрдые таллиевые продукты были опасны и вредны для здоровья. Как-то женщины, работаю-щие в цехе на участке таллия, проделали небольшой эксперимент. На сутки на небольшой слиток металлического кадмия положи-ли горсть зерна, а потом рассыпали это зерно в местах обитания грызунов, что привело к их многочисленной гибели. Чтобы ис-ключить в цехе отравление таллием, его хранили в специальном сейфе и только под водой. Категорически запрещалось принимать какую-либо пищу на участке его производства.

Одно время санитарные органы через Министерство цветной металлургии СССР настойчиво пытались протолкнуть вопрос об организации на ЧЭЦЗ производства сернокислого таллия – сильнейшего яда для грызунов. Этот дорогой препарат страна покупала за валюту. Кое-как нам удалось отказаться от этого и то лишь, когда приехавшие на завод представители высоких инстанций увидели, в каких неприспособленных условиях мы получаем металлический таллий. В конце 1960-х годов выпуск


172 173

таллия на заводе прекратили из-за неэффективности производ-ства и высокой токсичности.

В 1942 году на заводе по заданию Государственного комитета обороны было организовано производство трёх кадмиевых солей: сернокислого, сернистого и углекислого кадмия. Соли эти имеют очень широкий спектр применения. Они обладают полупровод- никовыми свойствами, их используют как компоненты пиро-технических и люминесцентных материалов, они служат в каче-стве пигментов при изготовлении красок. Для каких конкретных целей цинковый завод обязали в тяжёлые военные годы произ-водить эти продукты, не знал почти никто, разве что директор и начальник спецотдела. Выпуск всегда был окутан секретностью и находился под самым жёстким контролем вышестоящих орга-нов. Можно было не выполнить план по цинку, кадмию – за это объявляли выговоры, снимали с работы, а за срыв плана по солям можно было потерять голову. Объём производства этих солей составлял примерно 5–7 тонн в месяц, при этом 80–85% выпуска приходилось на сернокислый кадмий. Отправляли соли на пред-приятия, в почтовых адресах которых значилось только название города и номер почтового ящика.

В первые годы производство солей кадмия находилось в от-дельном цехе под №2. Размещалось оно в западной половине первого этажа здания химической лаборатории. Позднее часть операций перенесли на территорию кадмиевого цеха (№1), и про-изводство солей организационно вошло в его состав. Будучи за-местителем начальника цеха №1, я уделял много внимания про-изводству солей, которое продолжалось на заводе около 30 лет.

В качестве исходного сырья для выпуска сернокислого кадмия использовалась вторичная кадмиевая губка, для изготовления сернистого кадмия – сернокислый кадмий, а углекислый кадмий производили из гранулированного кадмия.

Самой многодельной и трудоёмкой была технология полу-чения сернокислого кадмия. Своей длительностью и тяжестью условий труда особенно выделялись операции сульфатизации кадмиевой губки и последующего выпаривания полученного сульфатного продукта. Непосредственно сульфатизация про-водилась исключительно на открытом воздухе с северной сто-роны цеха. Для этого отмытая от посторонних включений кад-

миевая губка загружалась в большой металлический противень, установленный внутри кирпичного короба с небольшой трубой. В противень примерно в таком же количестве заливалась кон-центрированная серная кислота, и вся эта масса в нем «вари-лась». Снизу противень подогревали дровами, а сверху вручную перемешивали содержимое лопатой с длинной металлической ручкой. Во время этого процесса вначале выделялся сернистый газ, а к его завершению валил густой белый дым из паров сер-ного ангидрида. Вся эта едкая масса в зависимости от направ-ления ветра устремлялась то в сторону сернокислотного за-вода, то кадмиевого цеха или вельц-цеха. Выдерживать такое было невозможно. Запах выделяющегося газа разгонял людей с рабочих мест по всей округе. Сколько было скандалов! А что мы могли с этим сделать? Единственное: старались проводить сульфатизацию только в вечернее время, когда на заводе было меньше людей.

Многие годы эту тяжелейшую и очень вредную работу вы-полняла эвакуированная ещё в годы войны из Белоруссии Ев-докия Григорьевна Харкевич. Прежде чем приступать к работе, она всегда плотно закутывала свою голову, так что только глаза


← 1957 г. Харкевич Евдокия Гавриловна, суль-фатизаторщик цеха №1, на заводе ра-ботала с 1943 года на самых тяжёлых технологических операциях

↑ 1950-е гг. Ручная загрузка цинковой пыли в реакторы кадмие-вого цеха

174 175

из-под стёкол противогаза виднелись. Но никогда и ни на что я не слышал от неё жалоб.

Полученный в противне сульфатный продукт переносили в цех, где его растворяли в воде, фильтровали и выкладыва-ли в специальные чаши для выпаривания из него воды. Чаши обогревали паром. Когда его не хватало, у цеха ставили паровоз и от него подавали пар к чашам. Процесс этот был очень длитель-ный – несколько суток. Полученная после выпаривания влажная масса отправлялась в отделение солей на последующие операции.

Сколько лет работал в кадмиевом цехе технологом, столько и занимался поиском путей усовершенствования этой весьма трудоёмкой технологии. Активно участвовал в этой работе ис-следовательский отдел завода, привлекались институты. Очень интересную идею предложил в 1950-е годы сотрудник вновь ор-ганизованного в Челябинске научно-исследовательского инсти-тута металлургии (НИИМ) Станислав Дмитриевич Греков. Она заключалась в замене процесса выпаривания сульфатного про-дукта его высаливанием крепкой серной кислотой. В лаборатор-ных условиях нам удалось этим путём получить соль, которая соответствовала требованиям нормативных документов. Но ра-довались мы рано. Главный инженер завода Борис Антонович Не-говоров, опасаясь возможных проблем с выполнением плановых заданий по солям, на время, до особого распоряжения, запре-тил цеху и НИИМ заниматься новой технологией в промышлен-ном масштабе. Не дожидаясь решения главного инженера, я на свой страх и риск изготовил в цехе опытную партию сернокис-лого кадмия с использованием процесса высаливания. Но хими-ческая лаборатория за два дня до окончания месяца выдала по ней анализ с повышенным почти в два раза содержанием цинка. Без включения этой партии в выпуск цех проваливал план. По-следствия для меня как не выполнившего указания главного ин-женера могли быть очень плачевными. Надо было спасать положе-ние. В срочном порядке дал команду вытряхнуть из ящиков всю бракованную партию и провести дополнительную её отмывку. Затем разместили соль на полу по всему цеху, где только мож-но, чтобы подсохла. План был спасён. После чего стали выяс-нять причину высокого содержания цинка. Она оказалась про-ста. Примерно в это же самое время, как говорится, не раньше и

не позже, руководитель группы готовой продукции химической лаборатории обнаружила ошибку в методике определения цинка в сернокислом кадмии. Эта ошибка давала заниженный результат. Методику исправили, и наша соль, полученная с применением процедуры высаливания, оказалась первой партией, химический состав которой определялся уже по исправленной методике. Сде-лали по ней анализы проб соли из партий, полученных ранее с ис-пользованием выпаривания, тоже получили брак. Стало полегче, значит, не мы виноваты. Выходит, с начала выпуска соли, то есть шестнадцать лет, мы отправляли «почтовым ящикам» неконди-ционную соль, и они молчали. Значит, она их устраивала? Техни-ческий отдел направил потребителям письма, чтобы принимали продукцию с повышенным содержанием цинка. Ответ у всех был одинаковым: «Согласиться не можем, цинк нам очень вредит». Мы ввели в технологический процесс дополнительно отмывку и стали получать товарную соль.

Исключив из технологии производства сернокислого кадмия длительное выпаривание, мы продолжали думать, как избавить-ся от самой неприятной операции – сульфатизации губки. Мо-жет, надо брать другой исходный продукт? Решили попробо-вать получить сернокислый кадмий из кадмиевого электролита. Но в нём цинка гораздо больше, чем в растворе после сульфати-зации. Значит, надо искать условия, исключающие загрязнение соли цинком. Проблема оказалась очень сложной. На протяжении полугода, не считаясь со временем, изо дня в день, часто после работы, испытывали мы с Грековым множество вариантов. Порой руки опускались, хотелось отказаться от этой затеи. Пришлось за это время основательно вникнуть в теорию осаждения ме-таллов. И вот, наконец, решение было найдено. Новую техноло-гию мы назвали «дробное двойное высаливание». Она позволила с пяти суток до восьми часов сократить продолжительность опе-раций, полностью перевести производство солей из здания лабо-ратории в кадмиевый цех, повысить их сортность, заметно оздо-ровить воздушную среду на заводе.

В конце 1960-х годов производство кадмиевых солей на ЧЭЦЗ было прекращено. По всей видимости, потребители этих продук-тов нашли для своих производств более современные материалы. Многие годы в самых труднейших условиях выпуск солей обе-


спечивали Татьяна Михайловна Власова, Прасковья Дмитриевна Мелехина, Татьяна Ивановна Папина, Нина Николаевна Краше-нинникова и другие.

По высаливанию солей кадмия С.Д. Греков защитил канди-датскую диссертацию и утвердился как признанный специалист в гидрометаллургии металлов. Через несколько лет под его руко-водством группой специалистов НИИМ и ЧЭЦЗ была разработана фосфатная технология получения индия, которая нашла приме-нение в проекте нового на заводе цеха – переработки окислов (ныне ГМЦ). В этом цехе мне предстояло работать с 1972 года. Но ещё раньше, в 1963 году, я перешёл в опытный цех.

Как самостоятельное структурное подразделение в 1960 году он появился на цинковом заводе не на голом месте. До него в со-ставе заводоуправления имелась небольшая исследовательская группа в количестве пяти–семи человек. Она работала под руко-водством главного инженера и начальника производственного от-дела и выполняла по их заданиям работы, связанные в основном с оказанием цехам технической помощи при ведении технологи-ческих процессов. По отдельным направлениям отдел занимался перспективными исследованиями, но их было немного.

Образование опытного цеха было дальновидным решением нового директора завода К.Л. Демяника. Под его руководством с конца 1950-х годов разворачивалась реконструкция предпри-ятия. Она была направлена на увеличение выпуска продукции, снижение загрязнения воздуха и воды. В этой ситуации потреб-ность завода в исследованиях, подготовке регламентов новых технологий и укреплении связей с проектными и исследователь-скими учреждениями резко возрастала.

По сравнению с исследовательской группой численность опыт-ного цеха была выше в пять раз и составляла около 30 человек. В штате были инженеры-исследователи, мастер, лаборанты, ап-паратчики, электрослесари. Цех занимался не только исследова-ниями, он выполнял план химического контроля производства в части пылегазовых замеров и даже производил одно время про-дукцию – селен из шлама сернокислотного производства. Первым руководителем опытного цеха был назначен инженер с большим стажем и опытом Алексей Стефанович Худобин, а его заместите-лем – начальником участка – Александр Михайлович Горбунов,

работавший до этого руководителем исследовательской груп-пы. Примерно через год Худобин возглавил сернокислотный цех, и место руководителя опытного цеха перешло к Сергею Алексее-вичу Копытову. Он как раз вернулся из длительной командировки в Китай и Корею, где работал в качестве советника на строитель-стве цинковых заводов. К тому моменту он уже считался круп-ным специалистом в области гидрометаллургии цинка в стране.

Впервые на наш завод Копытов приехал в годы войны с заво-да «Электроцинк», который оказался в зоне оккупации. В разное время он работал начальником лаборатории, кадмиевого цеха, вельц-цеха, технического отдела.

В опытном цехе я работал под его руководством четыре года. Поле исследований, которые мы выполняли, было чрезвычайно обширным и затрагивало все технологические переделы завода. Только простое перечисление тем может занять много страниц. Расскажу о некоторых работах, которыми мне пришлось плотно заниматься.

Одними из самых вредных примесей для электролиза цинка являются никель и кобальт. Они всегда присутствуют в сырье, при обжиге и выщелачивании которого переходят в растворы. Удалить их из растворов простым введением цинкового порошка невозможно. А если они не удаляются, значит, где-то накапли-ваются. Никель, например, накапливается в одном из раство-ров кадмиевого производства. Его так и называют – никелевый. Чтобы не вызывать затруднений в электролизе цинка, много лет никелевые растворы с высоким содержанием цинка сливали в канализацию. С одной стороны, это потери цинка, с другой – за-грязнение речной воды. Опытному цеху удалось разработать тех-нологию очистки растворов от никеля с использованием добавок медного купороса и ликвидировать сброс цинксодержащих рас-творов в реку Миасс. Потери цинка со сточными водами умень-шились почти на 700 тонн в год. Позднее никелевые растворы на заводе стали использовать для производства технического сульфата цинка (цинковый купорос). Для этого рядом с обжиго-вым цехом построили печь кипящего слоя. С пуском цеха пере-работки окислов купоросное производство переместилось в него, где существует и поныне.

Для решения проблемы очистки растворов от кобальта мы

176 177


решили заимствовать разработанную и успешно освоенную Усть-Каменогорским свинцово-цинковым комбинатом (УКСЦК) технологию антимонатной очистки, при которой используется химическое соединение сурьмы, или так называемая соль Шлип-пе. В 1950-е годы до создания опытного цеха эта активирующая очистку добавка уже испытывалась на заводе, но положитель-ных результатов не дала. От неё отказались. Мы предложили к ней вернуться. Меня направили в командировку на УКСЦК, где я внимательно посмотрел, что и как они делают. Затем у нас в цехе были проведены лабораторные опыты – всё получилось от-лично. Стали проводить периодические краткосрочные испыта-ния и дважды получили растворение цинка на катодах. Сразу же на заводе появилось много противников этого способа очистки, которые, не разобравшись в истинных причинах растворения цинка, заявляли, что он неприемлем для наших условий. Опыт-ный цех настаивал на проведении продолжительных, не менее 15 суток, испытаний. Нас поддержала начальник ПТО Сусан-на Феоктистовна Матвеева. Испытания провели, их результат превзошёл все ожидания. Резко повысилось качество катодного цинка, возрос выход по току, заметно снизился расход цинковой пыли на очистку растворов. Очень бурным было обсуждение ре-зультатов на расширенном заседании технического совета при главном инженере, на котором присутствовал и директор завода. Снова противники пытались похоронить антимонатную очист-ку, но мы её отстояли. Технология медно-кадмиевой очистки с добавкой соли Шлиппе была внедрена и служит заводу уже бо-лее тридцати лет. После ЧЭЦЗ эту технологию стали применять на родственных предприятиях.

Прошло много лет, но я до сих пор вспоминаю творческую и доброжелательную атмосферу, которая царила тогда в опытном цехе и очень помогала решать разные проблемы.

В 1967 году мне пришлось прервать производственную и иссле-довательскую деятельность. На заводской профсоюзной конфе-ренции я был избран в заводской профсоюзный комитет, который утвердил меня своим председателем. Не мне судить, каким я был председателем завкома, но возложенные на меня обязанности стремился использовать во благо работников завода, делал всё возможное, чтобы улучшить условия их жизни и облегчить усло-

вия труда. Заниматься мне приходилось буквально всем: жильём для заводчан, организацией их отдыха, бытовыми условиями на производстве, социалистическим соревнованием и многими другими вопросами.

Всегда самой острой проблемой была жилищная. Будучи пред-седателем завкома, я дважды встречался с министром цветной металлургии Петром Фадеевичем Ломако по жилищным делам завода. Подходил к нему на пленумах ЦК профсоюза металлур-гов, просил принять и оба раза он принимал меня на следующий день в точно назначенное время, внимательно выслушивая. По-сле таких приёмов завод всегда получал дополнительные метры жилья для своих работников.

Наращивать жилой фонд приходилось разными способами. Помню, как в 1969 году заместителю директора по капитальному строительству Валентину Ивановичу Парабину каким-то чудом удалось договориться с руководством треста «Челябметаллург-строй», где он ранее работал, о строительстве 60-квартирного дома (№8 по улице Островского) всего за 300 тысяч рублей. Это было почти даром. Дом построили всего за семь месяцев, и свыше ста семей работников завода улучшили свои жилищные условия.

Важно было не только построить жильё, но и правильно его распределить. В то время по инициативе завкома при распреде-лении жилья был введён следующий порядок: освободившейся после переезда работника квартирой или комнатой распоряжа-ется сам цех. При каждом распределении жилья завком следил, как соблюдается этот порядок. Мы также внимательно контроли-ровали, чтобы при распределении жилья неуклонно соблюдался принцип очерёдности, потому что были попытки его обойти. Вспоминается ситуация в обжиговом цехе. Там в одно время пер-выми в очереди оказались работающие пенсионеры. Руковод-ство цеха приняло решение выделить им жильё с подселением. Завком вмешался и настоял, чтобы пенсионеры цеха получили отдельные квартиры.

Важным направлением была работа, связанная с обеспечени-ем детей работников местами в детских учреждениях. Особых проблем в этом вопросе не было. На своём балансе завод имел три садика в посёлке. Кроме того предприятие постоянно уча-ствовало в долевом строительстве детских садов в новостройках

178 179


города, где жили наши работники, и получало в них места. Зани-мался распределением мест в садах женсовет при завкоме, кото-рый активно действовал под руководством Александры Никола-евны Рыбкиной. Как-то мы обратили внимание, что обстановка с количеством мест в наших садах ухудшилась. Дети растут, ухо-дят в школы, а мест высвобождается мало. Выяснилось, что одна из заведующих самовольно предоставила почти третью часть мест в подведомственном ей садике детям, чьи родители к цинко-вому заводу никакого отношения не имеют. На заседании завкома мы выразили ей недоверие, и директор завода её уволил. Преду-предили родителей, чтобы забрали своих детей. Порядок восста-новили, мест стало достаточно. Уже позднее, когда был в Москве у председателя ЦК профсоюза металлургов, затронули мы в раз-говоре с ним эту тему. Рассказал ему о нашем случае. «Повезло вам», – сказал он мне. «Если бы родители обратились в суд, то суд ваше решение отменил бы как незаконное». И такое было.

Много внимания завком уделял организации отдыха трудя-щихся. Переход в 1960-е годы к работе в новых условиях хозяй-ствования, когда на первый план вышли показатели прибыли и рентабельности, позволил заводу формировать не только фонд жилищного строительства, но и фонд социально-культурного назначения. За счёт его средств мы развивали и благоустраива-ли свои базы отдыха, пионерский лагерь, приобретали для ра-ботников путёвки в санатории и дома отдыха. Чтобы эта работа шла более организованно, в штатное расписание завода директор ввёл должность помощника по быту. Первым на ней стал Алексей Саватеевич Боковиков.

До 1968 года заводская база отдыха на озере Сугояк была не-большой, примитивной, особой популярности в коллективе она не имела и использовалась обычно заводскими рыбаками- любителями как место для ночёвки. Ранней весной 1968 года, когда ещё снег полностью не сошёл, выехали туда руководители цехов и отделов, заместители директора во главе с председате-лем завкома и директором завода. Обошли территорию, зашли в рыбацкий домик посовещаться. Приняли решение обустраивать базу основательно и на первом этапе построить 22 четырёхмест-ных домика. За два года облик базы резко изменился. Не только жилые летние домики построили, но и улучшили их планировку,

разделив каждый на две двухместные комнаты. Распределили домики по цехам, чтобы каждый цехком сам распоряжался своим домиком и решал, кому и когда его предоставить. Построили на базе пищеблок, подсобные помещения, бильярдную, оборудовали спортплощадку, приобрели лодки и спортинвентарь, а также два автобуса, которые по пятницам и выходным стали курсировать на базу по установленному расписанию. В отдельные выходные, которые совпадали с Днём металлурга и другими праздника-ми, столовая завода привозила на базу буфет с пивом. Оно в те времена было большим дефицитом. Наша база сделалась самой оживлённой по всему берегу озера. Некоторые заводчане стали проводить на ней свой семейный отпуск. В будние дни выезжали на базу целыми сменами. Аналогичным образом благоустраи-вались и расширялись база отдыха «Берёзка» на озере Смолино и пионерский лагерь «Юный» в Сосновском районе. Много вни-мания развитию социальной инфраструктуры ЧЭЦЗ уделяли за-меститель директора Сергей Степанович Гроздев и начальник жилищно-коммунального отдела Иван Дмитриевич Якунин.

Примерно в это же время завкому профсоюза удалось устано-вить контакт с краснодарским советом по туризму о выделении нам на каждый летний сезон по 200 путёвок продолжительностью двадцать дней на туристические базы и кемпинги на берегу Чёр-ного моря в районе города Геленджик. Эти путёвки продавались работникам завода по льготной цене и пользовались сумасшед-шей популярностью. Если ехала семья, то для работника завода путёвка была бесплатной, а для члена семьи – за полную стои-мость, которая составляла 70–90 рублей.

В конце 1960-х годов завод принял долевое участие в строи-тельстве санатория «Урал». Руководству завода удалось догово-риться с управляющим курортами Челябинской области о вы-делении в этот новый санаторий в счёт нашего долевого участия по 15 путёвок в квартал. В то время за счёт фонда социально-го страхования мы уже имели ежегодно не менее 90 санатор-ных путёвок для наших работников, и дополнительные путёвки в «Урал» стали большим подспорьем в деле укрепления здоровья наших сотрудников.

Очень болезненный вопрос: как справедливо распределять санаторные путёвки? Сначала на завкоме приняли решение рас-

180 181


пределять их пропорционально количеству работающих. Затем, по совету врачей, ввели в этот расчёт повышающие коэффици-енты для цехов, где больше людей стояло на диспансерном учёте и больше нуждалось в оздоровлении. Таким подразделением оказалась, например, химическая лаборатория. В то же время коллективу цеха переработки, где в то время было много молодё-жи, путёвок выделяли поменьше. Такой порядок всех устраивал

– он полностью устранил несправедливость в этом щекотливом вопросе.

В 1960-е годы цинковый завод по обеспеченности своих ра-ботников санаторными и туристическими путёвками в челябин-ском обкоме металлургов был в числе лучших. По действующему в то время порядку выделять их можно было только работникам предприятия. Но как скажешь пенсионеру, который отдал заводу своё здоровье и многие годы жизни, что ему такой отдых не по-ложен? Поэтому завком находил возможность выделять путёвки в осенне-зимний период и бывшим кадровым работникам.

Аналогичный порядок ввели при распределении материальной помощи из фонда материального поощрения и средств завкома. До этого к нам потоком шли заявления на помощь, и часто из од-них и тех же цехов. В первый год моего председательства боль-шая часть времени, в течение которого шли заседания завкома, уходила на разбор именно таких заявлений. Пришлось ломать и эту традицию. Отдали цехам полномочия самим распределять большую часть фонда помощи, оставив в распоряжении дирек-тора и завкома только резерв. Это позволило не только обеспе-чить объективность и справедливость при распределении мате-риальной помощи, но и высвободить время для решения других важных дел.

Отдав профсоюзной работе почти пять лет, я решил снова вер-нуться на производство. Зашёл к директору. Демяник предло-жил поработать начальником цеха переработки окислов. К моему приходу он работал уже восьмой год, перерабатывал вельц-окись и выпускал из неё в качестве товарной продукции технический сульфат цинка, свинцовый кек и около 10 тонн металлического индия в год. Как раз в это время стал резко расти спрос на ин-дий высших марок, доля которого в общем объёме выпуска этого металла составляла всего 35%. Чтобы увеличить выпуск именно

такого индия, работникам цеха и мне как его руководителю при-шлось много внимания уделить совершенствованию финишных операций: электролизу, рафинированию, в ходе которых и проис-ходит превращение чернового металла в металл высокой чистоты.

В зале электролиза индия взамен небольших и малопроизво-дительных электролизёров института «Гиредмет» изготовили и поставили крупногабаритные электролизёры, разработанные мастером редкометалльного отделения цеха А.И. Радько. Меха-никам цеха удалось раздобыть на одном из оборонных предпри-ятий города вакуумную печь и приспособить её для рафинирова-ния индия. Эти и некоторые другие мероприятия позволили нам в кратчайшие сроки весь выпуск индия в цехе осуществлять толь-ко высшей марки ИН-00. Мне легко и комфортно было работать с такими специалистами, как Александр Иванович Радько, Алек-сандр Константинович Марченко, Эдуард Александрович Асла-нов, Марко Николаевич Козлов, Анатолий Степанович Раскостов. Все они были профессионалами своего дела и многое сделали для развития цеха.

Из рабочих не могу не вспомнить аппаратчика Александра Васильевича Устюгова, который был не только добросовестным и честным работником, но ещё и удивительно творчески мысля-щим человеком. Всегда было приятно общаться с ним. Поражала его эрудиция, хотя он не имел технического образования. Когда Александр Васильевич замещал мастеров, я всегда был спокоен, потому что знал, что в любой самой сложной производственной ситуации он найдёт верное решение.

Годы шли. В 1979 году по достижении пенсионного возраста я оставил пост начальника цеха, передав его молодому коллеге. Но сидеть без дела, когда есть ещё силы, было не в моих правилах. Продолжал трудиться ещё почти десять лет на рядовой работе в заводоуправлении, центральной лаборатории, отдавая родному предприятию свои знания и накопленный опыт.

1995 год.

182 183


184 185

Иван Петрович Туленков родился 4 июля 1931 года в селе Кананикольское Зилаирского района Башкирской АССР. Техник-металлург и инженер-электромеханик. Организа-тор производства. В 1951 году окончил Баймакский горно- металлургический техникум, а в 1957 году – Челябинский политехнический институт.

Трудовую деятельность на Челябинском электролитном цинковом заводе начал в 1951 году в выщелачивательном цехе с должности начальника смены. В 1957 году – помощник ма-стера электролитного цеха по реконструкции плавильного отделения и монтажу подстанции плавильных печей. В авгу-сте 1958 года – заместитель начальника электролитного цеха, а с сентября того же года – начальник электролитного цеха. С 1967 года – заместитель главного инженера по научной ор-ганизации труда (НОТ). В 1968–1972 годы – главный инженер завода «Укрцинк» в городе Константиновка Донецкой области, Украинской ССР. С 1972 по 1985 годы – начальник Центральной лаборатории ЧЭЦЗ. В 1985–1988 годы – заведующий сектором в лаборатории института ГОСНИЭП.

Внёс значительный вклад в развитие ЧЭЦЗ. Под его руковод-ством в 1950–1960 годы выполнен большой объём ремонтно-

Иван Петрович Туленков

восстановительных работ в электролитном цехе, проведена реконструкция плавильного передела завода с заменой от-ражательных печей на индукционные, а также механизация и автоматизация процессов загрузки, розлива и штабелиро-вания цинка. В период его руководства коллектив электро-литного цеха стабильно выполнял производственные задания по выпуску товарного цинка, добился лучших в цинковой от-расли страны показателей по удельному расходу электроэнер-гии на тонну цинка и его выходу по току. Активно занимался рационализаторской и изобретательской деятельностью.

Награждён медалями «За доблестный труд. В ознаме-нование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина» (1970), «Ветеран труда» (1985), знаком «За активную работу в научно- техническом обществе».

↑ 1959 г. Начальник электро-литного цеха И.П. Туленков

186 187

С годами всё труднее вспоминать, что происходило в жизни со-рок или пятьдесят лет назад. Время и события многое выветрили из памяти, но есть такие периоды в жизни, которые не забы-ваются в силу пережитых в то время радостей или огорчений. Для меня таким периодом стали годы работы начальником электро- литного цеха на Челябинском электролитном цинковом заводе. Цеха такого давно нет. На его месте красивый сквер с зелёной тра-вой и молодыми елями. Когда вижу его, всегда мысленно возвра-щаюсь к событиям тех давних лет, вспоминаю людей, с которыми довелось тогда работать.

Сам я из Башкирии. Родился и вырос в русском селе Кана- никольское в Зилаирском районе. Всех, кто в этом селе жил, «мо-салы» звали. Владельцем моих предков был барин по фамилии

Я руководил цехом, которого

давно нетИ.П. Туленков

Мосолов. Он ещё в 18-м веке деревушку, в которой они под Тулой жили, в карты выиграл, а потом всех её жителей ближе к Уралу перевёз и среди башкирских аулов расселил.

После седьмого класса поступил в Баймакский горно-метал-лургический техникум. Во время практики на цинковом заводе познакомился с главным инженером Борисом Антоновичем Не-говоровым и попросил его взять меня на работу. Что повлекло в Челябинск? В городе были институты, а я ещё тогда решил, что надо дальше учиться.

– Приезжай, – сказал Неговоров, – мастером будешь.Работать на заводе я начал в 1951 году в выщелачивательном

цехе начальником смены и сразу же пошёл учиться на вечернее отделение политехнического института.

В цехе в стеснённых условиях размещалось два технологиче-ских передела – собственно выщелачивание огарка с очисткой растворов от примесей и переработка окиси. Цех был самым уз-ким местом в технологической цепи завода. Применяемая в нём стандартная схема непрерывного выщелачивания в то время ча-сто сопровождалась явлениями резкого ухудшения отстаивания пульпы в сгустителях. В результате падала производительность по количеству производимого очищенного цинкового раство-ра. Это в значительной степени тормозило работу обжигового и электролитного цехов и, следовательно, всего предприятия. За годы, что существовал завод, в цехе испытывалось множество разных добавок для улучшения отстаивания пульпы (клей, крах-мал, барда и другие), но ни одна из них к тому времени не прижи-лась. Такой эффективный флокулянт, как полиакриламид, стал применяться гораздо позднее.

Очистка растворов от вредных для электролиза цинка примесей осуществлялась периодическим способом. Пока в одном агитаторе примеси меди и кадмия осаждались из раствора цинковой пылью, из другого агитатора уже очищенный раствор фильтровался. Труд на этом участке был очень тяжёлый. Рабочему за смену необходи-мо было подать к агитаторам и загрузить в них вручную до пяти тонн цинковой пыли. Для осаждения примесей использовалась цинковая пыль как собственного производства, так и привозная – с Беловского цинкового завода. Из Белово пыль поступала в ме-таллических банках по 45–70 кг каждая. Свою пыль из камеры

188 189

распылительной установки, где её получали, лопатой грузили в ящик, который затем по монорельсу толкали к агитаторам. Один человек, обслуживающий участок очистки растворов, не успевал за смену выполнить этот огромный объём работы. Приходилось на-правлять ему на помощь старшего аппаратчика, дежурного элек-трика или слесаря.

Нормальной вентиляции в цехе в ту пору не было. От испарений с поверхности горячих растворов и пульп атмосфера в цехе была очень влажной. Зимой в некоторых местах приходилось ходить на ощупь.

В начале 1950-х годов начальником выщелачивательного цеха работал Григорий Моисеевич Ракоч. Это был грамотный специ-алист, хороший организатор, строгий, но справедливый руково-дитель. Он умел общаться с людьми, находить с ними контакты, много работал с коллективом, в котором пользовался огромным авторитетом. Когда возникали принципиальные вопросы, Григо-рий Моисеевич никогда не обходился только кабинетным обсуж-дением. Если было нужно что-то действительно выяснить, он шёл на рабочее место, в самые грязные места производства. Техниче-ским руководителем цеха работала его заместитель Сусанна Фе-октистовна Матвеева. Технологическую «кухню» цеха и завода она

знала лучше всех, всегда была в курсе текущей производственной ситуации, новых разработок и исследований. К её мнению при-слушивалось руководство предприятия. После Ракоча она ста-ла начальником цеха, а затем много лет была главным техноло-гом, руководила производственно-технической службой. Ракоч и Матвеева возглавили работу по приведению цеха в порядок, его модернизации и механизации. Вскоре появились тельферы, уста-новили мостовой кран в отделении кислой фильтрации и эста-каду для подачи цинковой пыли. Были организованы односта-дийная непрерывная очистка растворов от меди и кадмия, мойка отработанных цинковых полотен. Механизирована самая трудная по физическим усилиям операция – зажим фильтр-прессов, освоен выпуск цинкового купороса и редких металлов. Были пересмотре-ны технологические инструкции, условия на некоторые внутри-заводские продукты и порядок отбора из них проб. Выполнен-ные мероприятия позволили стабильно обеспечивать электролиз очищенным раствором и в какой-то степени улучшить его каче-ство. Много труда и инициативы вложили в эту работу мастера- практики: Василий Федорович Зязев, Иван Никитович Чикалов, Павел Ильич Спирин, Иван Петрович Шеломенцев.

В выщелачивательном цехе я проработал семь лет. Для меня и таких же молодых мастеров, как я – Александра Пена, Василия Сапегина, Юрия Гутермана, Олега Александрова, Александра Чер-нышёва, Кельсия Карманова, работа в выщелачивательном цехе в начале 1950-х годов стала очень хорошей производственной школой. Почти все они стали хорошими специалистами в цинко-вом производстве, выросли до начальников цехов, а некоторые – до руководителей предприятий. Александр Пен (Пен Чен Сек) стал, например, главным инженером новых цинковых заводов в Лени-ногорске и Алмалыке, Олег Александров – заместителем дирек-тора ЧЭЦЗ.

В 1957 году я оканчивал учёбу на вечернем отделении Челябин-ского политехнического института. Мне предстояла дипломная работа по индукционным плавильным печам. Как раз в это вре-мя на заводе активно рассматривался вопрос об использовании таких печей для переплавки катодного цинка. Чтобы моя работа была ближе к теме дипломного проекта, я обратился к руководству с просьбой перевести меня в электролитный цех. Меня назначили

Я руководил цехом, которого давно нет И.П. Туленков

→ 1960 г. Зал электролиза

цинка

190 191

помощником мастера по реконструкции плавильного отделения и монтажу подстанции плавильных печей. На этой должности я поработал недолго. Ровно через год с приходом на завод в качестве директора К.Л. Демяника я был назначен заместителем начальни-ка электролитного цеха, а ещё через месяц директор совершенно неожиданно вызвал меня к себе и сказал:

– Ну что, ознакомился с делами? Принимай цех под своё руководство.

В этот период электролитный цех, в особенности отделение электролиза цинка, находился в крайне запущенном, факти-чески аварийном состоянии. Ситуация приобретала угрожаю-щий характер. Чтобы лучше это представить, приведу несколько примеров.

Одной из самых острых технологических проблем, которая не давала цеху нормально работать, стала так называемая «трудная» сдирка цинка, когда осаждённый на катоды металл настолько прочно срастался с алюминиевой основой, что его невозможно было снять обычным способом. Приходилось ножами и скребка-ми соскабливать его маленькими кусочками. Вместо двенадцати ванн за смену катодчику удавалось обрабатывать только одну или две. Со всего завода направляли людей на помощь цеху снимать с катодов намертво прикипевший к ним осадок цинка. Мой пред-шественник на посту начальника цеха, вместо того чтобы бить в набат и решать с техническими службами и смежными цехами вопрос, как избавиться от «трудной сдирки», предпочитал в такие моменты надеть резиновый фартук, забраться на каскад и лично содрать цинк на одной или двух ваннах.

Другой не менее острой проблемой в электролитном цехе было состояние электролизных ванн и строительных конструкций зала электролиза. Большая часть ванн протекала. Не было дня, чтобы какую-то ванну не приходилось отключать. На полу подвала зала электролиза стояли огромные лужи кислого раствора и высились горы разного хлама и мусора. От постоянного воздействия кис-лой среды деревянные конструкции каскадов прогнили, а полы и фундаменты опорных колонн цеха находились в полуразру-шенном состоянии.

Когда принимал цех в таком ужасном состоянии, мне было 27 лет. Моему заместителю Рему Гузаирову, которого директор

назначил одновременно со мной, 25 лет. Старшему мастеру Бори-су Матвееву – 21 год. Мальчишки. Так называли нас более опыт-ные коллеги – начальники цехов, которые были старше нас. Был ли тогда страх потерпеть неудачу, сомнения, что не справимся, не потянем и подведём коллектив и директора? Этого не помню. Но точно знаю, что у всех нас было ощущение огромной ответ-ственности за судьбу цеха, за то важное дело, которое нам по-ручили – восстановить его нормальную работу. Это ощущение рождало горячее желание действовать.

С чего начинать? Начали с ремонта электролизных ванн и наве-дения порядка в подвале в зале электролиза. Сформировали бри-гаду, которая за несколько месяцев выполнила текущий ремонт деревянных конструкций каскадов, устранила многочисленные течи ванн и убрала из подвала весь копившийся годами мусор. Очень помогал директор. Он мне каждое утро звонил, интересо-вался, как идут дела. Если появлялись вопросы, справиться с ко-торыми самостоятельно не получалось, я их ставил, и решал уже он. Но не всё было и в его силах.

После моего назначения прошло примерно два-три меся-ца. В один из дней, как обычно, обходил цех, и мне показалось, что одна из опорных колонн в зале электролиза качается. Зашёл в конторку мастеров. Там старший и сменный мастера. Говорю им:

– Или у меня что-то с головой, или у второго каскада дей-ствительно опорная колонна качается. Прошу вас, пройдите и проверьте.

Они прошлись, возвращаются.– Иван Петрович, не только у второго каскада колонна качает-

ся. У шестнадцатого и двадцать четвертого тоже. Много колонн качается.

Что делать? Ведь почти сотня человек работает днём в цехе. Рухнут перекрытия и кровля – не миновать беды. Побежал к Демянику. Тот – в Совнархоз. Бился там, бился, чтобы средства и подрядчиков на усиление колонн дали, ничего не получилось. Пришёл ко мне в цех.

– Пиши, – говорит, – Иван Петрович, на меня жалобу в Совнар-хоз, что цех падает, а я мер не принимаю.

– Да вы что говорите, Константин Леонидович! Как я могу на вас жалобу писать, когда вы столько внимания цеху уделяете?


– Пиши, Ваня, нет другого выхода.Написал я бумагу. Пришёл с ней к начальнику Управления

цветной металлургии и химической промышленности Викто-ру Михайловичу Сарычеву, с которым ещё в студенческие годы в Орске познакомился. Он там начальником плавильного цеха на никелевом комбинате работал, а я практику проходил. Сары-чев был очень сильным начальником цеха, но скорым на расправу. Мне мои друзья из Орска потом рассказывали, что его за грубое поведение из начальников цеха убрали. Партийная организация настояла. Когда я к нему с жалобой на Демяника пришёл, он меня внимательно выслушал и прямо при мне вызывает в кабинет глав-ного механика Управления. Говорит ему:

– Ты с завтрашнего дня сюда на работу не приходи, будешь на цинковом заводе вот у этого парня (показывает на меня) меха-ником в цехе работать. Там очень важная работа. Надо колонны в электролитном цехе усилить, деньги и подрядчиков для этого выделить. Каждый день занимайтесь. Сделайте всё капитально и доложите.

Уже на следующий день в цех пришли подрядчики. За полтора месяца все колонны усилили, фундаменты под ними отремон-тировали, кислый грунт под цехом убрали, а образовавшийся котлован гравием засыпали. В течение года выполнили химзащи-ту полов и много других работ, которые позволили значительно улучшить состояние строительных конструкций и оборудования цеха, интенсифицировать некоторые технологические процессы.

В ту пору электролитный цех на цинковом заводе был самым большим. Каждый день возникало очень много текущих вопро-сов и проблем. Если начальнику за всё хвататься, значит, ничего не успеть. Поэтому я, как только принял цех, передал часть теку-щих обязанностей своему заместителю. За собой оставил повсе- дневный контроль качества поступающих в цех растворов. Если растворы не соответствовали установленным в то время нормам или на катодном осадке появлялись признаки коррозии, не давал прохода начальнику выщелачивательного цеха Пену, руководите-лю исследовательского отдела Горбунову. Не стеснялся доклады-вать об этих проблемах на оперативном совещании у директора по вторникам и других собраниях. Гузаиров больше занимался электролизом и сдиркой цинка, работал с людьми. Особого вни-

мания требовала бригада катодчиков, в которой более половины её членов были бывшими заключёнными, а текучка составляла 20% в месяц. Многие тогда приходили устраиваться катодчиками, но, поработав на каскаде несколько смен, уходили, не выдержав напряжения и тяжёлых условий труда.

Проделанная нами работа через какое-то время начала прино-сить свои плоды. В цех стал поступать более качественный рас-твор. Всё реже и реже возникала «трудная сдирка». Начала расти суточная выработка катодного цинка, улучшились показатели по расходу электроэнергии, выходу цинка по току. У людей в цехе стала расти зарплата. Стабилизировался коллектив катодчиков. Через полтора года, когда Гузаиров от меня уходил в опытный цех, из желающих работать катодчиками уже очередь выстроилась. А ещё раньше я заметил, что мне практически перестал звонить директор. Как-то в беседе я его спросил:

– Константин Леонидович, почему вы мне не звоните?– Зачем тебе звонить? Штат я тебе дал, десять человек добавил.

Зарплату дал. Работай.Мне показалось, что директор был доволен тем, как стал рабо-

тать электролитный цех.Вместо Гузаирова моим заместителем стал мастер из вельц-

цеха Василий Титарев, будущий главный инженер завода. Де-мяник, конечно, умел подбирать и воспитывать кадры. Причём иногда очень нестандартно это делал. Помню, как-то идёт он по цеху и меня увидел.

– Здравствуй, Иван Петрович, я сегодня к тебе домой приду.Точно. Вечером приходит. А у меня мама в семье жила. Порядок

в доме любила и всегда его поддерживала.– Слушай, как у тебя в квартире чисто и приятно. Почему бы

тебе и в цехе так не сделать?Никакой ругани, всё спокойно и так доходчиво, что не сделать

то, о чём он сказал, было просто невозможно.Титарев пришёл. За пятьдесят лет производственной деятель-

ности у меня было много подчинённых. Самым исполнительным из всех был он. На каждого инженерно-технического работника у меня свой листочек был заведён. Когда оперативки или сове-щания проводил, то на эти листочки, которые стопочкой на сто-ле лежали, все поручения и задания, которые давал, записывал


192 193

и потом проверял. Этому я ещё в выщелачивательном цехе у Гри-гория Моисеевича научился. Он тоже, когда цех обходил, записы-вал все, что нужно сделать, а потом на оперативке каждому, кто там присутствовал, давал конкретные поручения. Эту привычку я перенёс в электролитный цех. На Титарева у меня тоже свой ли-сточек был, но потом я его убрал за ненадобностью. Если я что ему сказал или поручил, всё будет сделано, контролировать не нужно. Вот такой он был исключительный исполнитель.

В тандеме с Василием Яковлевичем стали мы заниматься во-просами реконструкции цеха и механизацией трудоёмких опе-раций. Поначалу механизировали операцию подъёма катодов из ванн. Для этого на каждом рабочем месте катодчика примени-ли тельферы грузоподъёмностью 250 кг, передвигающиеся вдоль и поперёк каскадов. На тельферы подвесили «гребёнки» для одно-временного захвата шести–девяти катодов. Транспортировку ка-тодного цинка из зала электролиза в плавилку стали осуществлять электропогрузчиками. Кстати, тельферы и погрузчики с помощью Сарычева доставали.

С начала 1960-х годов начали заниматься вопросами меха-низации самой сдирки. Долгое время сотрудничали в этом во-просе с Челябинским научно-исследовательским институтом металлургии. Его работниками была разработана, затем ремонтно- механическим цехом завода изготовлена и непосредственно в ус-ловиях электролитного цеха многократно испытана машина для сдирки цинка. Отрыв катодного листа от алюминиевой матрицы в ней осуществлялся ударным воздействием. Испытания показали возможность механизации самой тяжёлой операции в цинковом производстве: осадок отделялся с поверхности катодов без нару-шения его целостности. Но проведённые опыты промышленного внедрения в цехе не нашли, так как машина во время работы про-изводила ужасный шум, оказалась не очень устойчивой в эксплу-атации, значительно сокращала срок службы алюминиевых като-дов и нуждалась в серьёзной доработке. Но главное – машина не решала проблему сдирки в комплексе. Существующая конструк-ция электролизных ванн не позволяла полностью механизировать и автоматизировать процесс извлечения катодов из ванн, их до-ставку к машине и обратное возвращение в ванны. В процессе опытных испытаний выяснилось, что для организации механи-

зированной сдирки очень важно иметь высокое качество катодного осадка, которое, в свою очередь, определялось качеством поступа-ющего на электролиз раствора. К сожалению, технология очистки растворов, существовавшая в то время на заводе, не обеспечивала требуемое качество. Из технической информации, которая по-ступала к нам на завод, мы видели, что на зарубежных цинковых заводах проблема сдирки катодного осадка цинка решалась уже в комплексе.

Очень полезным для завода с точки зрения качества цинка, сни-жения затрат на производство и улучшения условий труда с сере-дины 1960-х годов стало применение на электролизе цинка риф-лёных катаных анодов из свинцово-серебряного сплава, а также таких добавок, как углекислый стронций, рвотный камень (соль сурьмы) и экстракт солодкового корня.

Большим изменениям в 1960-е годы подверглось плавильное отделение электролитного цеха. Вместо трёх малопроизводитель-ных и низкоэффективных отражательных печей для переплавки катодного цинка в чушковой поэтапно были установлены пять ин-дукционных печей. Новые печи, нагрев металла в которых до тем-пературы плавления осуществляется благодаря явлению электро-магнитной индукции, позволили более чем в два раза сократить потери цинка при переплавке. Очень много труда в обеспечение надёжной работы печей вложил мастер цеха Вячеслав Васильевич Мамкин. Уникальный и интереснейший человек, который своими руками и головой мог, как мне тогда казалось, решить любую по-ставленную перед ним задачу.

Одновременно с установкой индукционных печей проводилась комплексная механизация всех работ в плавильном отделении, включая процессы загрузки металла в печь, его розлива в излож-ницы и штабелирования получаемых слитков. Индукционные плавильные печи были оборудованы загрузочными машинами, которые осуществляли автоматическую порционную загрузку ка-тодного цинка в ванны печей, карусельными и прямолинейными разливочными машинами, штабелеукладчиками. Расплавленный цинк из зумпфов печей в изложницы стали подавать специальны-ми дозирующими устройствами – графитовыми стаканами и лож-ками. Это была большая и трудная работа. Не сразу всё получалось. Помню, установили первый штабелеукладчик ещё с механическим


194 195

приводом. Работал он плохо. Постоянно останавливался. Заходит как-то утром ко мне в кабинет бригадир плавильщиков ночной смены Владимир Иванович Пантюхов.

– Иван Петрович, когда Вы перестанете издеваться над нами? Всю ночь штабелеукладчик останавливается и останавливается – то одно, то другое. Выкидывайте его к чёртовой бабушке! Вруч-ную будем цинк укладывать.

А в лаборатории автоматизации и механизации (ЦЛАМ) ра-ботал тогда заместителем по механизации очень талантливый и работоспособный специалист Аркадий Сергеевич Борков. Он потом с завода ушёл и на одном из новых предприятий в Сверд-ловске директором стал. Так Борков и его более молодой кол-лега из этой же лаборатории – инженер-конструктор Геннадий Ильич Постников – придумали в электрической схеме штабеле-укладчика телефонные реле использовать. С их помощью мощ-ность штабелеукладчика увеличилась, посторонние движения на его работу перестали влиять. Слитки цинка стали укладываться в штабель строго по программе. Они потом на штабелеукладчик авторское свидетельство и медали ВДНХ получили.

Примерно через год тот же Пантюхов снова ко мне в кабинет вместе с бригадой заходит. А накануне мы штабелеукладчик в плановом порядке на какие-то переделки остановили.

– Иван Петрович, когда это кончится? Всю ночь цинк руками бросали. Почему штабелеукладчик не включаете?

– А ты год назад с этой бригадой ко мне приходил и что гово-рил? Не нужен вам штабелеукладчик.

– Ну всё ты помнишь, Иван Петрович.Начальником электролитного цеха я был до 1967 года. Наверно,

работал бы и дальше, если бы в цехе не произошли пожары. И оба раза в плавильном отделении. Первый случился 9 июля 1965 года при загрузке одной из индукционных печей влажным катодным цинком. Выброшенная из печи большая порция расплавленного металла попала в подвальное помещение и вызвала там загорание кабелей, питающих печи, и масляного гидропривода.

Мы не успели до конца ликвидировать последствия, как ров-но через год, 5 июля 1966 года, в ночной смене в плавильном от-делении вновь случился более серьёзный по своему масштабу и последствиям пожар. А накануне у меня день рождения был.

Родственники приехали. Посидели, выпили, конечно, немного и пошли спать. Вдруг в три часа ночи звонок.

– Иван Петрович, цех горит!– Это что – шутка ко дню рождения?– Да нет, серьёзно горит.У меня тогда был «Москвич-401». Сорвался на нём сломя голову

из дома. Прилетаю на завод: пожарные машины у цеха стоят. Пла-вилка пылает. На этот раз причина пожара проще оказалась. Так как электрическое хозяйство пострадавших от прошлогоднего пожара печей мы ещё не успели до конца восстановить, их при-ходилось через форсунки до нужной температуры подогревать мазутом. В цеховой ёмкости мазут заканчивался. Сменный мастер дал команду завезти его с улицы. Плавильщик сел на электрокар и повёз бочку с мазутом. А он недавно в цехе работал, неопытный был и опрокинул бочку. Жидкое топливо разлилось на пол перед печью, через отверстия вокруг индукционной камеры проникло в подвальное помещение, попало на кабельные линии и нагре-вательные приборы, где и воспламенилось. Сменному персоналу ликвидировать возгорание не удалось, поэтому пожар быстро рас-пространился по кабельной траншее в сторону подстанции, пита-ющей плавильные печи. Прибывшие по вызову диспетчера восемь пожарных расчётов только через час смогли потушить огонь. По-жарные уехали. Поднялись ко мне в кабинет начальник пожарной охраны района, два человека – один в штатской одежде, видимо, из госбезопасности, другой – в милицейской форме – и я. У меня ещё голова кругом – гари надышался, да и алкоголь после дня рождения до конца не выветрился. Тот, что в штатском, говорит:

– Моих вопросов здесь нет. Плавильщик, что бочку завозил, про-сто разгильдяй. Это твои вопросы, – обращается к милиционеру.

– Так и мне всё ясно. На начальника, у которого в цехе на одном и том же участке в течение года дважды пожар случился, будем уголовное дело возбуждать. Здесь от трёх до пяти лет строгого режима пахнет.

У меня только двойня родилась. Как они будут без меня? В этот, пожалуй, самый трудный во всей моей служебной деятельности момент я думал только о том, что надо сделать, чтобы вытянуть план. С точки зрения здравого смысла это было невозможно. Сра-зу после того, как ушли посторонние, у меня в кабинете собрались


196 197

инженерно-технические работники: В.Я. Титарев, В.В. Мамкин, А.Д. Кошелев, С.Г. Кудреватых, В.Г. Шутченко. Возникло предло-жение восстановить ещё не до конца демонтированную отража-тельную печь и включить её в работу. Спустились в плавилку по-смотреть. Вентиляция и металлоконструкции печи сохранились. Надо делать кладку, но в обычной обстановке её сушат два–три месяца. Значит, надо делать такую кладку, чтобы в неё можно было сразу заливать металл. А как? Жидкий цинк – он ведь очень текучий, где угодно просочится. Есть вариант выполнить кладку так, как это делают в доменном производстве, тщательно при-тирая поверхности огнеупоров друг к другу, чтобы не было шва. Утром встретился с директором. Он непосредственно на месте с участием всех главных специалистов оперативно рассмотрел наше предложение, согласился с ним. Меня назначили ответ-ственным за выполнение. За три недели, в течение которых я не уходил из цеха, мы восстановили работу отражательной печи. Все эти дни главный инженер завода, ведущие специалисты и начальники цехов начинали свой рабочий день в плавильном отделении электролитного цеха одним вопросом: чем помочь? Свою помощь в свободное от основной работы время постоянно предлагали все, кто мог. Взаимовыручка и подержка, которые были проявлены в те дни к попавшему в беду электролитному цеху со стороны всего предприятия, свидетельствовали о всеоб-щей сплочённости и силе коллектива.

Печь запустили и уже через три дня вышли на план. Если за первый пожар мне в райкоме партии строгий выговор объявили с занесением в учётную карточку, то за второй – просто выговор. Пронесло. Но райкомовский инструктор посоветовал:

– Слушай, Вань, ты уйди из цеха. Если там сейчас даже у кого- либо палец оторвёт, мы ведь вынуждены будем тебя исключить из партии, снять с должности и отдать под суд. Зачем тебе это надо? Иди к директору и проси, чтобы он хоть на год перевел тебя на другую работу.

Решил я уйти с должности начальника цеха. Пошёл к дирек-тору. Он меня целый час убеждал отказаться от такого решения.

– Да что ты веришь райкомовским работникам! Не исключат тебя из партии и не посадят, даже если что-то случится. Такие специалисты, как мы с тобой, государству здесь на заводе нужны.

Трудись спокойно.Продолжал работать, но моё желание оставить пост начальни-

ка электролитного цеха никуда не ушло.Вскоре на завод позвонили из Министерства цветной метал-

лургии. Пришлите нам Туленкова. Приехал. Мне главный инже-нер управления «Главцинксвинецолово» Зиновий Васильевич Чумак говорит:

– Ты, Иван Петрович, не только пожары устраивать можешь, ты ведь и работать умеешь. Нам нужен главный инженер на строя-щийся в Алмалыке в составе комбината цинковый завод. Поез-жай, посмотри.

Прилетел я туда зимой. Жары нет. Всё цветёт. Красота! Принял меня главный инженер комбината. Говорю ему:

– Наверно, я вам не подойду. У меня два взыскания по партий-ной линии.

– За что? За воровство?– Нет, за производственные упущения.– Так это же хорошо. Такие, как вы, нам как раз и нужны. Мы

вам тут столько взысканий вынесем – только работайте.Пошёл я по территории. Вдруг кто-то меня окликает. Пово-

рачиваюсь. Мой однокашник по техникуму. Работает в серно-кислотном производстве. Обнялись, разговорились. Говорю ему:

– Буду у вас на цинковом заводе главным инженером.– Ваня, что угодно делай, но сюда не приезжай. Пройдёт три

недели, зелень и цветы, что вокруг, пожухнут, и всё лето будет невыносимая жара! Здесь пустыня. Не приезжай, тем более го-воришь, что у тебя с давлением не всё в порядке.

Вернулся я в Челябинск. Позвонил Чумаку – от Алмалыка отказался. Вечером пошёл в магазин. Смотрю – навстречу мне Демяник.

– Иван Петрович, ты куда запропастился? Я тут тебе должность заместителя главного инженера завода по научной организации труда (НОТ) выхлопотал. Пойдёшь?

– Когда выходить?– Выходи завтра.Вот и всё. Передал электролитный цех Титареву, перешёл

в заводоуправление.На новом поприще работа была довольно живой и интересной.


198 199

В подчинении у меня находились молодые инженеры Светлана Степановна Дёмина и Альбина Павловна Шутченко. В творческом содружестве с Челябинской центральной нормативно-исследова-тельской лабораторией НОТ министерства, которую возглавлял тоже молодой, очень толковый и инициативный руководитель Се-мён Херсонский, мы разрабатывали планы научной организации труда и контролировали их выполнение. Включаемые в них впол-не конкретные мероприятия по разным участкам работы позво-ляли увеличить производительность и улучшить условия труда работников. Так как завод я знал очень хорошо и имел определён-ный авторитет, то работа по НОТ продвигалась довольно успешно. Очень скоро Челябинский цинковый завод в этом направлении был отмечен как одно из лучших предприятий цветной металлур-гии. В 1968 году меня даже пригласили на совещание к министру, где я выступил с сообщением о том, как заводу удалось добиться таких результатов. Сообщение я сделал и уже собрался уезжать, как меня снова вызвал Чумак:

– Иван Петрович, ты отказался от Средней Азии. Мне это по-нятно. Но у нас есть к тебе ещё предложение. Нам нужен главный инженер на завод «Укрцинк» в Константиновке. Тебе это подой-дёт. Жена твоя украинка, да и условия там не такие, как в пустыне.

Сразу согласия на эту работу я не дал. Сказал, что дома посо-ветуюсь. Жене рассказал, но ничего не решили. Уехали в отпуск. Вернулся, а на заводе меня ждёт телеграмма заместителя мини-стра: командировать Туленкова в Донецк и Константиновку. При-ехал в Донецкий обком КПСС, и прежде чем мне стали задавать вопросы, успел задать свой:

– У вас на Украине кадров что ли не хватает, что вы человека с Урала руководить заводом вызываете?

Работник обкома, с которым я беседовал, ничего на мой вопрос не ответил, улыбнулся и только вежливо произнёс:

– Ничего, поработаете у нас.Так я стал главным инженером завода «Укрцинк».Но там у меня было всё не очень просто. Среди множества во-

просов, которыми ведал главный инженер, был один очень за-пущенный: подписание документов, по которым бухгалтерия ежемесячно списывала сырьё на производство. Первые несколь-ко месяцев, загруженный массой других дел, я особо не вникал

в списание сырья и подписывал всё, что мне приносили. Но со временем руки дошли и до сырья. Организовал инвентаризацию, снял остатки и увидел, что фактические складские запасы сырья, большую часть которого завод на десять лет вперёд получал с Дальнего Востока, меньше того количества, что числится на бух-галтерском учёте. Разница была просто огромной, равной при-мерно годовому объёму потребления, и образовалась она ещё до моего прихода на завод. Надо было срочно принимать меры, что-бы не оставить предприятие без сырья. Примерно в то же самое время вышел приказ министерства цветной металлургии, пред-писывающий сократить запасы сырья до двух–трех месячного объёма потребления. Пошёл к директору. Доложил ему о выявлен-ной недостаче и сказал, что так оставлять нельзя. Надо поставить в известность управление и министерство. Директор категори-чески запретил мне выносить сор из избы. На что я ему ответил:

– Если бы Вы мне водку пить запретили, я бы это понял, а в этом вопросе понять не могу. Завод работать должен, а у нас сырья на складе нет.

Составил письмо и отправил его начальнику управления «Глав-цинксвинецолово» Вадиму Васильевичу Шлыкову. Копию пись-ма директору занёс. Через какое-то время приехала из Москвы комиссия. Недостача подтвердилась. После этого я почувство-вал, что отношения с директором начали разлаживаться. Руко-водителем он был работящим, этого не отнять, но человеком – мстительным. Если кого невзлюбит, пиши пропало. Приглашают, например, меня в город на совещание главных инженеров пред-приятий. Заказываю секретарю машину. Время подходит – её нет. Спрашиваю секретаря:

– Где машина?– Директор запретил.Или идёт совещание по неполадкам в работе какого-то цеха.

Директор говорит:– Главный инженер, идите разберитесь и примите меры.Начальник цеха остаётся на совещании – я иду разбираться.

Вот такие неприятные ситуации.Несмотря на ненормальную деловую обстановку на «Укрцин-

ке», я проработал там четыре года. За это время многое удалось сделать в техническом плане, ликвидировать некоторые «узкие»


200 201

места, поднять извлечение металлов до уровня Челябинского цинкового завода. Тем не менее однажды директор мне говорит:

– Вы не справляетесь со своими обязанностями. Буду просить Министерство, чтобы Вас заменили.

Откровенно говоря, мне тогда уже тоже надоело с ним работать, и я серьёзно думал о возвращении в Челябинск. Позвонил мини-стру цветной металлургии СССР, который в 1968 году подписывал приказ о моём назначении, и попросил его вызвать меня для бесе-ды. В назначенный день прибыл в Москву и вместе с начальником управления зашёл к Петру Фадеевичу Ломако.

– Ну что у тебя там с директором происходит? – спрашивает меня министр.

Рассказал ему, что сырья не хватало, ещё когда дела принимал.– У тебя и на этом заводе сырья не хватает! – обращается он

к Шлыкову.А у Вадима Васильевича такой необычный говор был, он отве-

чает министру:– Да врёт он, Петр Фадеевич! Хватат там сырья, хватат.Шлыков был прав. За то время, что работал на «Укрцинке»,

мною были приняты меры по восполнению недостачи. Если мой предшественник многие месяцы загружал в процесс больше сы-рья, чем показывал в техническом отчёте, то я делал всё наоборот – грузил меньше, а списывал больше. На тот момент, когда я уходил с завода, баланс по сырью был уже в полном порядке. Думаю, что из беседы со мной Ломако всё же понял, что за четыре года, что я был главным инженером «Укрцинка», завод стал работать лучше. Закончил он нашу беседу так:

– Будем освобождать вас от должности. И директора тоже. Вы вернётесь на завод, откуда приехали.

Я категорически возразил на такой поворот дела:– Нет, по вашему посылу я никуда не поеду. Один раз поехал –

и вот результат.На следующий день вышел приказ – освободить Туленкова

от должности в связи с переходом на другую работу. Вернулся в Челябинск переводом. Моему возвращению предшествовала ещё одна встреча, которая состоялась в Киеве. Когда я уже сдавал дела на заводе, вдруг звонок из ЦК компартии Украины: просят разъ-яснить какой-то технический вопрос. Отвечаю, что не могу этого

сделать, так как освобождён от должности и к документам отноше-ния не имею. В ЦК об этой ситуации ничего не знали, потому что в их номенклатуру входил только директор. Очень удивились. Ра-ботник, который со мной разговаривал, узнав, что перед отъездом в Челябинск я собираюсь навестить брата в Риге и буду проездом в Киеве, пригласил меня заехать в ЦК. Конечно, я заехал. Зашёл к заведующему отделом тяжёлой промышленности. Он уже всё знал и ни о чем расспрашивать меня не стал. С ходу говорит:

– Зачем тебе ехать на Урал? Давай мы тебе здесь, в Киеве, дадим заводик, квартиру. Приезжай и работай у нас.

Я отказался. Сказал, что на родину поеду. Когда летел в са-молёте, все время думал: «Ведь не со щитом возвращаюсь в Че-лябинск, а на щите. Меня же сняли с должности. Как ребятам на заводе в глаза смотреть? Прилечу, возьму билет – и обратно в Киев. Соглашусь с их предложением». Но вот пошли на снижение. В иллюминатор уже берёзки видны. А на Украине мало берёз, там чернолесье. И вдруг эти берёзы. Увидел их – и никаких сомнений. Домой прилетел. После этого много лет прошло, ни разу не пожа-лел, что не остался на Украине.

На ЧЭЦЗ меня как родного приняли. Пока отсутствовал, в структуре предприятия некоторые изменения произошли. По-явилась Центральная лаборатория, в которую опытный цех и хи-мическая лаборатория вошли. Назначил меня Демяник её руко-водителем. До меня эту должность занимал Евгений Дмитриевич Злоказов, технолог от бога и человек глубоко порядочный. На него всегда можно было положиться. Некоторое время спустя ко мне в кабинет заглянул молодой человек, представился:

– Леонид Казанбаев. Окончил Уральский политехнический институт, физико-технический факультет. Работал в Усть- Каменогорске на Ульбинском металлургическом заводе, сейчас начальник отделения на соседнем лакокрасочном заводе. Хотел бы у вас работать.

Побеседовал я с ним. Мать честная, да это же находка! Тут же подписал заявление. Назавтра бумага попала к Гузаирову, а он уже директором стал. Звонит мне:

– Иван Петрович, ты тут заявление парню с лакокраски подпи-сал, а я не буду его подписывать. Наоборот, буду из твоего штата две единицы убирать.


202 203

Ничего не ответил директору. Решил внимательнее на список инженерно-технических работников лаборатории посмотреть. Двенадцать инженеров, в основном женщины. Работницы и ис-следователи они замечательные, но всё-таки по своей женской природе не так объёмно мыслят, как могут это делать некоторые мужчины. Звоню директору:

– У меня в штате две вакансии инженера-исследователя. Я готов их отдать, но дай мне возможность принять парня, что приходил.

Так в лабораторию попал Казанбаев. Он очень продуктивно ра-ботал. Практически ежемесячно выдавал по изобретению. Когда мне приходилось докладывать на совещаниях или технических советах результаты работы лаборатории, я всегда исполнителей называл и чаще других его фамилию. Очень быстро директор и главный инженер это заметили. Вскоре Леонид уже начальни-ком опытно-промышленной установки стал, а потом и руководи-телем отделения научно-исследовательских работ. Казанбаев был очень деловой и активный. Все вопросы держал под контролем и быстро вырос до главного инженера завода.

Прекрасным инженером-исследователем и генератором идей также был Владимир Абрамович Лейцин, кандидат тех-нических наук. Хорошо и результативно трудились инженеры-

исследователи: Анна Филипповна Суковатицина, Анна Ники-тична Волошина и другие.

В отделении физико-химических методов анализа и на участке пылегазовых замеров в мою бытность руководителем Централь-ной лаборатории тоже работало немало прекрасных специали-стов: Исаак Аронович Сойферман, Зоя Павловна Абрамовская, Галина Алексеевна Щукина, Нина Александровна Конева, Галина Илларионовна Архипова, Степан Кириллович Ткач, Нина Дми-триевна Сладкова и многие другие.

При их активном участии производилась большая работа по разработке и внедрению новых методик анализа и приборов контроля, подготовка кадров лаборантов, что позволило суще-ственно расширить аналитический контроль и обеспечить нор-мальную работу производственных цехов. Помню в работе с ана-литиками некоторые интересные моменты.

Результаты выполняемых анализов ежедневно записывались в специальные журналы, которые потом попадали к начальнику ПТО, технологам цехов для анализа текущей производственной ситуации. Как-то раз работница допустила ошибку и неправиль-но заполнила таблицу, которая попала в ПТО. Звонит мне глав-ный технолог.

– Иван Петрович, опять у вас непорядок с таблицей.Разбираюсь, выясняю и издаю грозное распоряжение, кото-

рым лишаю месячной премии работницу, допустившую ошибку. Подходит конец месяца. Приглашаю к себе инженера по труду и прошу её при подготовке документов на выплату заработной пла-ты не принимать во внимание моё распоряжение относительно этой работницы. Я иногда только для коллектива в воспитатель-ных целях делал вид, что наказываю, но если видел, что ошибки и промахи у людей случайные, никогда не лишал их премии.

Очень творчески работали ребята из отделения механизации: Олег Андреевич Гурьев, Сергей Павлович Шимов, Владимир Ма-карович Шохирев и другие.

Центральной лабораторией ЧЭЦЗ я руководил почти 13 лет. Там у меня был замечательный работоспособный коллектив, ко-торым можно было только гордиться.

2014 год.


204 205

↑ 1974 г. И.П. Туленков

(крайний справа) с коллективом

полярографиче-ского отделения

Центральной лаборатории

206 207

Вадим Анатольевич Григорьев родился 10 января 1929 года в го-роде Белебей Башкирской АССР. Инженер-экономист. Органи-затор производства. В 1952 году окончил Московский институт цветных металлов и золота им. М.И. Калинина. Трудовой путь на ЧЭЦЗ начал в 1952 году с должности начальника смены обжиго-вого цеха. С 1954 года – заместитель начальника обжигового цеха. В 1956 году – начальник отдела организации труда и заработной платы. С 1964 года – главный экономист. В 1971 году – началь-ник планово-экономического отдела. В 1976 году – заместитель директора по экономическим вопросам – главный экономист. В 1982-1989 годы – заместитель директора по кадрам, воспита-тельной работе, труду и зарплате.

Внёс большой вклад в развитие завода. При его непосредствен-ном участии с 1965 года осуществлялся переход завода на новую систему планирования и экономического стимулирования, ко-торая в совокупности с реконструкцией производства позволила значительно увеличить выпуск продукции и добиться высоких технико-экономических показателей. Организатор и идеолог за-водской системы экономического образования трудящихся, кото-рая в 1980-е годы была признана одной из лучших в Челябинской области и в Министерстве цветной металлургии СССР.

Вадим Анатольевич Григорьев

Награждён медалями «В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина» (1970), «Ветеран труда» (1980), грамота-ми Челябинского областного комитета КПСС.

↑ 1966 г. На совещании у директора К.Л. Демяника по вопросам работы в новых условиях хозяйствования

208 209

Когда заканчивалась война, семья наша жила в Башкирии, в селе Верхние Татышлы. Место глухое, вдали от транспортных маги-стралей. Отец работал главным бухгалтером в местном отде-лении Госбанка, мама – учителем в школе. Мне было 16 лет, а я ещё нигде не был и даже паровоза настоящего не видел. Во время войны в наше село приехало много эвакуированных учителей, сильных и преданных своей работе. Благодаря этим людям я получил очень хорошие знания, поэтому, когда окончил шко-лу, решил, что мне нужно ехать в столицу. Собрал чемоданчик и пошёл пешком 22 км до ближайшей станции Куеда. Прибыл в Москву 24 августа 1946 года, в пять часов вечера, и первым де-лом прямо на Казанском вокзале наелся мороженого, которого никогда до этого не пробовал.

Время реформ

В.А. Григорьев

В большом городе меня никто не ждал. Я снял угол рядом с вокзалом у одной женщины и уже на следующее утро сел в пер-вый проходящий мимо трамвай и поехал искать, куда можно было бы подать документы на поступление. Название института меня мало интересовало. Важно было, чтобы там готовили бух-галтеров или экономистов, так как я решил идти по стопам отца.

Еду на трамвае, смотрю – на фасаде здания большими буквами: «Московский институт цветных металлов и золота им. М.И. Калинина». Справа большой щит с объявлением, на нём сверху тоже крупными буквами: «Набор студентов». Вышел, стал читать объявление. Подошёл мужчина (уже позднее я узнал, что это был очень известный учёный, написавший много книг по цветной металлургии):

– Думаете к нам поступать, молодой человек? Не сомневайтесь, институт замечательный, только вот парней у нас маловато – война. Приходите завтра в кабинет №22 с документами.

Назавтра пришёл, документы у меня приняли, и я за четыре дня все экзамены сдал, причём хорошо. В институт поступил. Дали мне стипендию, место в студенческом общежитии, кото-рое находилось в доме-коммуне на улице Орджоникидзе. Очень, кстати сказать, интересное место. Два корпуса – спальный и об-щественный. В спальном корпусе комнаток больше тысячи, все на два человека, но очень маленькие, как купе в поезде, только для отдыха. Всё остальное: столовая, читальный зал, комна-ты для занятий, душевые и прочее – в общественном корпусе. В этом доме не только студенты нашего института жили. Много проживало иностранцев из стран народной демократии. Я, на-пример, все пять лет жил с парнем из Венгрии. Учились и успе-вали не только подрабатывать, но и свободное время вместе очень интересно проводить. То он меня в венгерское посоль-ство и представительства на мероприятия приглашал, то я его водил на театральные постановки, в которых сам участвовал. Я ведь себя артистом считал: ещё в Татышлах, в школе, очень много самодеятельным творчеством занимался, мать приучила. Ну а в доме-коммуне возможностей поучаствовать в разных те-атральных кружках и студиях было сверх головы. Только успе-вай. Мне потом моё увлечение театральным творчеством очень в работе пригодилось. Когда приходилось выступать на раз-

210 211

ных собраниях, конференциях, семинарах, всегда себя свободно и легко перед любой аудиторией чувствовал.

Студенческая жизнь промелькнула, как одно мгновение. Пока учился, удалось побывать на практике на четырёх заводах цвет-ной металлургии: медеплавильном – в Красноуральске, свин-цовом – в Чимкенте, алюминиевом – в Каменске-Уральском и последнюю преддипломную практику проходил на Челябин-ском электролитном цинковом заводе. Тема моего дипломного проекта была связана с увеличением производительности заво-да до 100 000 тонн цинка. Перед самым окончанием практики меня к себе пригласил директор Василий Алексеевич Немешаев и предложил после окончания учёбы работать на заводе. Я сразу согласился. Помню, после защиты дипломов, на распределении мы тянули жребий: кому куда ехать. Мне выпала Болгария, Ака-демия наук. Председатель комиссии говорит:

– Какая Болгария? На Григорьева вот запрос из Челябинска с цинкового завода. Поедет на Урал.

Меня это очень устраивало.На завод я приехал в ноябре 1952 года. Немешаева на месте

не было. Зашёл к главному инженеру Борису Антоновичу Него-ворову, который исполнял обязанности директора. Поговорили, а он спрашивает:

– Начальником смены в обжиговый цех пойдёшь?– Куда партия направит, туда и пойду, – отвечаю. В комму-

нистическую партию я вступил в 1950 году, будучи студентом, и до сих пор, кстати сказать, не изменил её идеалам. Принимаю участие во многих мероприятиях, которые КПРФ организует в Челябинске.

Начальником обжигового цеха, когда я пришёл туда работать, был Павел Петрович Мухортов, бывший фронтовик. Хозяйствен-ник он был неплохой, но как специалист – неважный. Большую часть работы по руководству производственным процессом вёл его заместитель Алексей Васильевич Матанцев. Обжиг цинко-вых концентратов проводился в десяти восьмиподовых печах Веджа. Для первой половины двадцатого века это французское изобретение, безусловно, было прогрессивным, но уже к нача-лу 1950-х годов безнадёжно устарело. Из поступающей на завод информации мы видели, что по всему миру то тут, то там на

Время реформ В.А. Григорьев

смену обжигу концентратов в многоподовых печах приходит обжиг в кипящем слое. Через несколько лет современная техно- логия пришла и на наше предприятие. Пока существовали много- подовые печи, сохранялись напряжённые отношения обжиго-вого цеха с соседним сернокислотным заводом по поводу каче-ства передаваемого ему сернистого газа и соблюдения тягового режима. Компрессорное оборудование, которое обеспечивало нормальный тяговый режим, находилось у сернокислотчиков, и если оно внезапно останавливалась, то весь сернистый газ из печей выделялся в атмосферу цеха. Не дай бог было в тот момент оказаться без противогаза в каком-нибудь удалённом и замкнутом уголке цеха. Можно было вообще не выйти из него. Однажды такой случай произошёл в моей смене со старшим пе-чевым Ф.Ф. Масловым. Работник он был отличный, но имел один недостаток – постоянно пренебрегал правилами техники безо-пасности, забывал носить с собой противогаз или специально это делал. На мои замечания почти не реагировал. Как-то в но-вогоднюю ночную смену у сернокислотчиков что-то случилось,

← 1951 г. В.А. Григорьев, мастер обжигового цеха

и они на короткое время отключили компрессор. Маслов в это время находился у девятой печи, выйти самостоятельно не смог. Чтобы не задохнуться от сернистого газа, он вынужден был раз-бить окно и повиснуть на нём на высоте четвёртого этажа. Хоро-шо, что его заметили из соседнего кадмиевого цеха.

– У вас человек на северной стене на окне висит и орёт, – зво-нят мне. – Спасайте скорее!

Прибежали мы к нему с противогазом, помогли забраться в окно и вывели из загазованного пространства. После этого уговаривать Филиппа Федоровича носить с собой противогаз уже не приходилось.

В 1954 году с приходом на завод нового директора Лазаря Бо-рисовича Маленковича кадровые изменения затронули и обжи-говый цех. Его начальником стал Хаджи-Мурат Дзигоевич Дуди-ев, меня поставили его заместителем. Работы на этом посту было выше головы. Никогда не уходил из цеха раньше девяти часов. В этот период мне очень плотно пришлось работать с главным инженером Б.А. Неговоровым, начальником выщелачиватель-ного цеха Г.М. Ракочем и его заместителем С.Ф. Матвеевой, на-чальником технического отдела С.А. Копытовым, начальником ОТК Л.Я. Хейфец и другими. Все они в то время были и ещё долго оставались весьма значимыми для завода специалистами, об-щение с которыми дало мне незаменимый в жизни опыт. Мож-но сказать, что в чём-то я стремился равняться на них. Вот, на-пример, начальник химической лаборатории Исаак Аронович Сойферман – профессионал в своём деле, очень внимательный ко всем, голоса никогда не повысит. Женский коллектив лабо-ратории его, как говорится, на руках носил. Одно время я с ним очень сильно конфликтовал. Мне казалось, что работники ла-боратории, выполняя анализы продуктов обжигового передела, от которых зависела премия наших сотрудников, либо ошиба-ются, либо обманывают меня. На одном из собраний в клубе за-вода я позволил себе выступить с обвинениями в адрес лабора-тории. Исаак Аронович не стал на собрании ничего доказывать или ругаться со мной. Он просто на другой день предложил мне встретиться и поговорить. И ведь убедил меня в моей неправоте. Пришлось извиняться. После этого случая мы с ним подружи-лись. В то время я очень сильно увлекался фотографией, много

снимал на природе, и Исаак Аронович часто выручал меня с не-которыми дефицитными химреактивами.

В 1955 году в цехе скоростными темпами стали разворачи-ваться подготовительные работы по замене первых двух много-подовых печей для обжига цинковых концентратов на одну печь кипящего слоя. От меня как от технолога цеха эта многоплано-вая работа требовала постоянного внимания, но завершить её и пустить новую печь в эксплуатацию мне не пришлось. Этим уже занимались другие люди, а я по решению руководства был назначен начальником отдела организации труда и заработной платы и перешёл на работу в заводоуправление.

Работы в отделе серьёзной, интересной и разнообразной было очень много. Разрабатывали штатные расписания, должностные и рабочие инструкции, положения по оплате труда и премиро-ванию, нормы выработки и расценки на все виды работ по ре-монтным цехам и жилищно-коммунальному отделу. Занима-лись разработкой условий и организацией социалистического соревнования коллективов цехов, смен, бригад и отдельных ра-бочих за звания «Коллектив коммунистического труда» и «Удар-ник коммунистического труда». Готовили и проводили школы передовых методов труда по всем основным рабочим профес-сиям завода. Выполняли массу другой работы, и далеко не вся она была приятной. В те давние советские времена государство очень строго, например, следило за численностью инженерно- технических работников на каждом промышленном предприя-тии. Как начальнику отдела труда мне, чтобы зарегистрировать список ИТР завода в финансовых органах, приходилось ежегод-но ездить с ним к одному и тому же инспектору, который всегда скрупулёзно проверял, нет ли у завода изменений от прошлогод-ней численности. Если изменения были, а они, конечно, имелись – ведь завод никогда не стоял на месте и постоянно развивался, увеличивая выпуск продукции, было настоящей мукой дока-зать, что они необходимы. Список регистрировался только в том случае, если вместе с количеством инженерно-технических ра-ботников опережающими темпами росла производительность труда на заводе.

Руководителем отдела труда я проработал восемь лет. Со мной вместе в отделе трудились Анна Самойловна Гады, Этя

212 213


Вениаминовна Горелкина, Мария Ивановна Глухова – эти люди отлично знали свою работу. Все документы, расчёты, материа-лы они готовили грамотно, аккуратно, вовремя, практически никогда не допуская ошибок.

В 1958 году пост директора завода занял Константин Лео-нидович Демяник, до этого работавший начальником отдела в Челябинском совнархозе, а ещё раньше руководивший Кара-башским медеплавильным комбинатом. С его приходом нача-лась масштабная реконструкция производства, в ходе которой было построено множество объектов, позволивших заводу к 1965 году увеличить выпуск цинка на 40%, серной кислоты – на 200% и индия – в 22 раза. Обладая ярко выраженным чутьём на всё новое, перспективное и прибыльное, Демяник любые здра-вые идеи, которые высказывались работниками в ходе рекон-струкции, поддерживал и всё делал для того, чтобы воплотить их в жизнь. Так было, например, в начале 1960-х годов с рекон-струкцией цеха переработки окислов, в первоначальном проек-

те которого была заложена устаревшая схема извлечения индия. Работники опытного цеха завода разработали и предложили но-вую эффективную технологию, по которой решением директора была проведена реконструкция, позволившая поднять извлече-ние индия из сырья и значительно – его выпуск. Результаты, до-стигнутые заводом по увеличению выпуска индия, сослужили хорошую службу при переходе предприятия в 1965 году на новые условия хозяйствования

До середины 1960-х годов завод, как и вся промышленность, работал в основном на объёмы. Цель – как можно больше из-влечь цинка и других ценных компонентов из сырья и выпу-стить готовой продукции. Чем больше, тем лучше. От этого все материальные блага. Такие показатели, как прибыль и уровень рентабельности, в оценке деятельности завода играли в то вре-мя второстепенную роль. На них, особенно на рентабельность, не обращали особого внимания. Существовал, правда, такой показатель, как себестоимость продукции, но он не работал. Планировалась себестоимость по достигнутому уровню, и наши мысли были направлены не на то, чтобы экономить энергоре-сурсы, материалы и сокращать численность, а на то, как удер-живать затраты поближе к достигнутому ранее уровню, чтобы только не было претензий к заводу. Реальная работа по сниже-нию издержек производства не проводилась. Точно так же ду-мали и делали на других предприятиях. Вся экономика страны была затратной, малоэффективной, и это существенно сдержи-вало развитие как всей промышленности, так и каждого пред-приятия в отдельности. Мысли о том, что у нас в стране не всё в порядке с экономикой, стали появляться в печати. Эта тема стала всё чаще обсуждаться на разных собраниях и совещаниях. В преддверии грядущих перемен по указанию сверху в штатные расписания многих промышленных предприятий была введена должность главного экономиста. В декабре 1964 года распоряже-нием Южно-Уральского совнархоза я был назначен на эту долж-ность на ЧЭЦЗ. Уже в сентябре 1965 года в печати было объявлено о проведении в стране экономической реформы и обнародованы её основные идеи.

Если кратко, то заключались эти идеи прежде всего в сокра-щении количества устанавливаемых предприятиям плановых

214 215


↑ 1981 г. Поездка

на предприятия Свердловской

области по обмену опытом работы

показателей, при этом ключевое значение придавалось эконо-мической эффективности – прибыли и рентабельности. Расши-рялась некоторым образом хозяйственная самостоятельность предприятий. Завод мог, например, сам определять числен-ность персонала и размеры его материального поощрения, уста-навливать долговременные договорные связи с поставщиками и потребителями. Мы получали возможность за счёт прибыли формировать ряд фондов – развития производства, материаль-ного поощрения, социально-культурного назначения, жилищ-ного строительства – и использовать их по своему усмотрению в рамках существующих законов. Наконец ликвидировались созданные в 1957 году по всем регионам страны совнархозы и восстанавливались отраслевые министерства и ведомства. Инициатива в проведении этой реформы принадлежала Предсе-дателю Совета Министров СССР А.Н. Косыгину, поэтому многие в обиходе называли её «косыгинской». Ознакомившись с опубли-кованными в газетах постановлениями, касающимися проведе-ния реформы, я сразу почувствовал, насколько выгодной именно в данный момент она может быть для завода. Зашёл к директо-ру. Он пригласил главного инженера Н.А. Пилипчука. Обсудили вместе перспективы, которые сулила заводу реформа. Пришли к общему мнению: надо сделать все необходимое, чтобы попасть в число первых предприятий, переводимых на новые условия хозяйствования, изыскать возможности для получения допол-нительного дохода. Основную ставку при этом решили сделать на индий, стоимость одного килограмма которого была много выше стоимости тонны цинка.

Практическая работа по переходу на новые условия началась с февраля 1966 года, сразу же после того как на завод поступи-ли соответствующие приказы и документы из министерства. Группой сотрудников заводоуправления, в которую входили А.И. Николаева, Э.В. Богатырёва, Г.П. Мантурова, Л.Ф. Мантуров, М.А. Гусева, Г.Н. Балашова, М.И. Глухова и другие, спешно были выполнены необходимые экономические расчёты. Они показа-ли, что если дополнительно к утверждённому годовому плану произвести около 1% цинка, 1,8% серной кислоты и 30% индия, а также решить вопрос получения нарядов на сбыт увеличенно-го количества продукции, то можно с весьма приличными ре-

зультатами перейти на новые условия работы. При этом будут выполнены не только все другие директивные показатели, но и в достаточных размерах сформируются прибыль и рентабель-ность, а значит, и фонды, столь необходимые заводу для его развития и премирования работников. Справедливости ради надо отметить, что в ходе расчётов и последующих их обсуж-дений было немало сомнений о возможностях электролитного цеха выпустить дополнительный цинк и службы заместителя директора – в получении дополнительных нарядов на сбыт, осо-бенно индия. Однако неоднократные проработки этих вопросов показали, что все они могут быть успешно решены.

Все расчёты по переходу завода на новые условия планиро-вания и экономического стимулирования были отправлены в Москву, где они прошли тщательную проверку в Министерстве цветной металлургии. В марте того же года директор К.Л. Демя-ник, начальник финансового отдела Г.Н. Балашова и я были вы-званы в Совет Министров СССР для рассмотрения представлен-ных нами материалов. После нескольких встреч и собеседований с представителями различных управлений и служб Госплана состоялся разговор в аппарате Совмина СССР, где директор до-ложил о том, каким образом новый порядок работы отразится на экономике предприятия. Окончательное решение о вклю-чении Челябинского электролитного цинкового завода в число первых 43 предприятий страны, переводимых на новые эконо-мические рельсы, прозвучало на совещании у первого замести-теля председателя Совета Министров СССР Н.А. Тихонова. Вме-сте с другими на нём присутствовала и наша делегация.

Итак, с 1 апреля 1966 года завод стал работать в новых усло-виях планирования и материального стимулирования. Понятия «рост прибыли» и «рентабельность» обрели в новом хозяйствен-ном механизме главенствующую роль. Для того чтобы выходить на плановые показатели и на их основе формировать фонды развития, материального поощрения, жилищного строитель-ства, социально-культурных мероприятий, необходимо было проделать огромную организационную, техническую и разъ-яснительную работу. Был разработан детальный план действий, в который вошло более 70 мероприятий по многим направле-ниям деятельности: производственной, финансовой, планиро-

216 217


ванию и учёту, снабжению и сбыту, труду и заработной плате и т. д. В его осуществлении участвовали практически все под-разделения предприятия.

Как уже отмечалось, при переходе на новые условия ра-боты завод, чтобы получить дополнительную прибыль, взял на себя максимально возможный план по дополнительному вы-пуску продукции. Это обстоятельство потребовало от основных и вспомогательных цехов в чём-то перестроить свою текущую производственную деятельность, сделать её более чёткой, рит-мичной и качественной. Была изменена организация опера-тивного учёта производства. Стали составляться ежедневные планы-графики выпуска и отгрузки готовой продукции потре-бителям. Организовали ежедневный учёт и контроль выпол-нения планов по каждому цеху, выпускающему готовую про-дукцию. Всё это позволило обеспечить планомерную отгрузку. В момент перехода к новым условиям работы и во все последу-ющие периоды завод не получил ни одной претензии, ни одной рекламации по качеству своей продукции.

При переходе на новые условия хозяйствования важно было трансформировать идею и смысл экономической реформы до цехового уровня. С этой целью в течение апреля 1966 года, то есть всего за один месяц, было пересмотрено старое Положе-ние о внутрихозяйственном расчёте и введено новое. Согласно новому Положению, цехи становились самостоятельными хоз-расчётными единицами в рамках завода. Взаимоотношения цехов в новой системе хозрасчёта определялись:

– установленными на базе техпромфинплана завода планами, заданиями и графиками выпуска продукции, разработанными и утверждёнными по каждому цеху;

– показателями качества технологических продуктов, пере-даваемых из одного цеха в другой;

– установленными на заводе едиными планово-расчётными ценами на материалы;

– системой межцеховых претензий и хозрасчётных санкций, предъявляемых к тем подразделениям, по вине которых допу-щены дополнительные затраты на производство продукции.

Главными плановыми показателями по основным цехам стало не только количество произведённой ими конечной про-

дукции или промежуточных продуктов, но также их качество и себестоимость передела.

Действие системы хозрасчётных санкций можно проиллю-стрировать несколькими примерами.

На заводе имеются цехи, которые одновременно являются и поставщиками, и потребителями продукции. В этом случае большое значение имеют качество выпускаемых полупродук-тов и достижение определённых технологических параметров. В системе хозрасчётных санкций 1960–1980 годов обжиговый цех отвечал перед сернокислотным за содержание сернистого анги-дрида на товарной точке. В свою очередь сернокислотный цех отвечал перед обжиговым за разряжение на электрофильтрах. Поскольку повышение концентрации сернистого ангидрида в газах, передаваемых в сернокислотное производство, прямым образом влияло на увеличение выпуска заводом попутной про-

218 219


↑ 1980-е гг. Наглядная агитация на территории завода

дукции – серной кислоты – обжиговому цеху на сумму дополни-тельно выпущенной за счёт этого фактора продукции удавалось снизить общие затраты цеха.

Другой пример. Электролитному цеху новым Положением о хозрасчёте предоставлялась возможность предъявления штрафных санкций смежному выщелачивательному цеху в том случае, если полученный им нейтральный цинковый раствор не соответствовал установленным технико-экономическим пока-зателям. При этом у выщелачивательного цеха на сумму предъ-явленной санкции увеличивалась хозрасчётная себестоимость, а это было невыгодно, так как руководители и работники цеха теряли в зарплате. Для того чтобы каждый цех был заинтере-сован в сокращении потерь ценных компонентов, в формиру-емую ими хозрасчётную себестоимость включались штрафы за сверхнормативные потери цинка, кадмия и серной кислоты со сточными водами.

По старому Положению цехи не были заинтересованы в со-кращении непроизводительных затрат, в экономии средств по таким статьям, как ремонт и амортизация. Они не стреми-лись к снижению суммы основных фондов. В новых условиях всё это также учитывалось в хозрасчётной себестоимости.

Была введена практика защиты руководителями цехов плано-вых показателей на специальной экономической комиссии при директоре завода. Этот процесс значительно поднимал уровень экономического мышления руководителей. Теперь, для того чтобы успешно защитить планы, им приходилось тщательно готовиться к заседаниям, глубоко вникать в экономику не толь-ко своего подразделения, но и всего предприятия. Эта система просуществовала на заводе вплоть до 1989 года.

Важно было не только правильно составлять планы, но и ор-ганизовывать надлежащий контроль их выполнения. На заводе был установлен порядок, при котором все затраты подразделе-ния проходили через цехового инженера по труду и экономике. Требования цеховых служб на материальные затраты фиксиро-вались цеховыми инженерами по труду и экономике и относи-лись на соответствующие статьи расходов. К 15-му числу каж-дого месяца инженер по труду и экономике знал, какие затраты произведены и какие ещё предстоят. Затем сведения передава-

лись в бухгалтерию, которая суммировала эти данные и направ-ляла в планово-экономический отдел для анализа. Поэтому в се-редине месяца плановый отдел завода имел полное прогнозное представление о работе завода до конца месяца и, в зависимости от ситуации, информировал руководство завода и цехов о необ-ходимости принятия тех или иных упреждающих мер, чтобы по итогам месяца показатели были выполнены.

Завод пересмотрел всю систему оплаты труда рабочих и инженерно-технических работников. Например, система ма-териального поощрения ИТР цехов была построена так, чтобы они были заинтересованы прежде всего в перевыполнении гра-фика выпуска продукции в первые две декады месяца. Предпо-лагалось, что к концу месяца задание третьей декады должно быть обязательно выполнено. Такой порядок обеспечивал рит-мичный выпуск продукции и способствовал выполнению гра-фика ее отгрузки.

Немалую нагрузку в деле реализации экономической ре-формы несли на себе цеховые инженеры по труду и экономике. До 1966 года такой профессии в штатном расписании вообще не существовало. Учитывая важность и ответственность этой работы, назначению таких специалистов предшествовали моя встреча и собеседование с каждым из них. Благодаря этому был сформирован очень сильный коллектив, в котором эффективно работали Л.В. Блинова, Л.П. Лебедева, А.В. Зубова, И.В. Соколова, В.С. Ларочкина, З.П. Азнабаева, В.Д. Кайгородова, С.С. Дёмина и другие. Некоторые из них впоследствии перешли работать в отделы заводоуправления.

Для того чтобы конечные результаты работы в новой системе хозяйствования интересовали всех и каждого, надо было учить людей. Поэтому с 1966 года руководство стало серьёзно зани-маться экономическим образованием своих работников.

Если на других предприятиях преподаватели ходили по цехам и читали лекции, то у нас на заводе экономическое образование изначально было построено иначе. В него было вовлечено около 60 мастеров, которых мы определили в качестве преподавателей. А чтобы помочь им в проведении занятий, экономическая служба разрабатывала и создавала специальные пособия и рассылала их по цехам для каждой смены, каждого производственного участка.

220 221


222 223


Среднегодовой охват экономической учебой достигал 75–80% от числа работающих. Эффективность от реализации предло-жений слушателей составляла немалую по тем временам сум-му – до 70 тысяч рублей в год. Поэтому Министерство цветной металлургии СССР систематически проводило на ЧЭЦЗ сове-щания по организации экономического образования. Мы всё открыто показывали и рассказывали о своём опыте. Некоторые удивлялись: «Надо ли заниматься этой работой так масштабно и крупно?» Не верили в её необходимость и эффективность. Я был убёжден, что экономическое образование и специалистов, и рабочих, которые трудятся в цехах и на участках, где непо-средственно потребляются ресурсы, необходимо. Ведь от пони-мания человеком того, что и как он делает, во многом зависит количество потребляемой электроэнергии, вспомогательных материалов на каждом конкретном рабочем месте, а это влияет на экономику предприятия в целом.

Постановка на заводе системы экономического образования была признана одной из лучших в Министерстве цветной ме-таллургии и одобрена Челябинским обкомом КПСС. Опыт кол-лектива был рекомендован к распространению на предприятиях и в организациях Челябинска и области.

Первый год работы в новых условиях показал результатив-ность экономической реформы. Прирост производительности труда в 1966 году к уровню 1965 года составил 13,7%, выпуск цинка вырос на 2%, индия – на 37,9%, серной кислоты – на 3,9%, а средней заработной платы – на 4,2 %. В последующие годы эти показатели возросли еще более. Высокая эффективность работы завода была достигнута как в результате продолжающейся тех-нической реконструкции предприятия, так и за счёт серьезной перестройки его экономической деятельности. В новых услови-ях стал работать фактор заинтересованности трудовых коллек-тивов в улучшении показателей. Повысилась ответственность каждого подразделения и работника за результаты своего труда.

Немало усилий в реализацию новой системы планирования и экономического стимулирования вложили работники эконо-мических служб завода: П.Г. Пижанчиков, Ф.З. Ярулин, А.И. Ни-колаева, М.А. Гусева, Г.Н. Балашова, Л.Ф. Мантуров, М.И. Глухова и другие.

Существенный вклад в продвижение на заводе экономиче-ской реформы внесли главный бухгалтер И.З. Мирковский и его заместитель Т.П. Хлопотина. По их инициативе был значитель-но механизирован бухгалтерский учёт с применением совре-менных по тому времени электромеханических и электронных средств вычисления, что в немалой степени способствовало улучшению качества и оперативности бухгалтерского и управ-ленческого учета.

Большое число промышленных предприятий Министерства цветной металлургии СССР и Челябинска многократно изуча-ло опыт работы ЧЭЦЗ в новых условиях хозяйствования и затем применяло его у себя.

Внедрение, а потом последовательное развитие новой систе-мы внутризаводского планирования и хозяйственного расчёта в значительной мере способствовали достижению заводом од-них из лучших в цинковой промышленности показателей по за-тратам на передел, себестоимости продукции и росту прибыли.Экономическая реформа стимулировала дальнейшую деятель-ность коллектива завода по реконструкции цехов, осуществле-нию мероприятий по совершенствованию технологии и органи-зации производства.

Главным экономистом я проработал до 1971 года, а потом ещё 18 лет, до ухода на пенсию, начальником планово-экономического отдела и заместителем директора по кадрам, воспитательной работе, труду и зарплате. Все эти годы, используя накоплен-ный в ходе экономической реформы опыт, завод продолжал эффективно работать и развиваться, неизменно из года в год, из квартала в квартал оставаясь в числе лидеров свинцово- цинковой промышленности и всей цветной металлургии стра-ны. И я счастлив, что в этом была частица и моего труда.

2014 год.

224

Артур Яковлевич Гаас родился 19 октября 1937 года в г. Крас-ноармейске, АССР немцев Поволжья Саратовской области. Инженер-электрик. Организатор производства. В 1966 году окон-чил Челябинский политехнический институт.

Трудовую деятельность начал в 1961 году электромонтёром в тресте «Севуралтяжстрой» города Соликамска. На ЧЭЦЗ по-ступил в 1963 году в электротехнический цех электромонтёром- монтажником. С 1964 года – деж урный подстанций. В 1965–1966 годы работал мастером энергохозяйства Челябинско-го завода монтажных заготовок. В ноябре 1966 года вновь при-нят на ЧЭЦЗ мастером шихтового отделения обжигового цеха. В 1970 году – производственный мастер смены этого же цеха. В 1974 году – начальник обжигового отделения цеха обжига и выщелачивания. В 1975 году – заместитель начальника, а в 1977 году – начальник обжигового цеха. В 1981 году – на-чальник бюро охраны природы. В 1984 году – мастер смены, а в 1985 году – начальник гидрометаллургического цеха. В 1990–2002 годы работал заместителем начальника, ведущим инженером службы охраны труда, промышленной безопасности и экологии.

Принимал непосредственное участие в строительстве и осво-

Артур Яковлевич Гаас

225

ении контейнерного склада концентратов, во внедрении обжи-га цинковых концентратов на дутье, обогащённом кислородом. Внёс значительный вклад в модернизацию обжиговых печей, что позволило увеличить их производительность, улучшить каче-ство продуктов обжига, дополнительно вырабатывать вторичные энергетические ресурсы. Принимал активное участие в освоении технологии переработки индийсодержащих отходов, производ-ства новых видов продукции.

Удостоен званий «Лучший мастер ЧЭЦЗ» (1972, 1973), «Почёт-ный металлург» (1974), «Лучший творческий работник ЧЭЦЗ» (1981, 1985). Награждён золотой медалью ВДНХ СССР (1981), гра-мотами и дипломами.

↑ 1979 г. Группа работников обжигового цеха. В центре – началь-ник цеха А.Я. Гаас

226 227

Родился я в 1937 году в городе Красноармейске – автономной ре-спублике немцев Поволжья, где мои предки обосновались ещё со времен Екатерины Второй. В августе 1941 года, когда фронт бы-стро продвигался на восток, республику ликвидировали, а всё её немецкое население подвергли насильственному переселе-нию (депортации). Наша семья оказалась в Северном Казахстане. В 1942 году отца забрали в трудовую армию и направили в Соли-камск на строительство военного завода. В 1946 году эту армию распустили и каким-то образом ему разрешили забрать семью к себе. В Соликамске я окончил школу, затем целлюлозно- бумажный техникум по специальности «техник-электрик» и ушёл в армию. В 1961 году, когда до конца службы оставалось менее по-лугода, неожиданно вышел приказ министра обороны, разреша-

Два моих цеха

А.Я. Гаас

ющий военнослужащим до окончания срочной службы поступать в институты. В авиационной части, где я служил, таких желаю-щих оказалось свыше сорока человек. Собрал нас командир части и говорит:

– Открываем в Доме офицеров подготовительные курсы. Пожа-луйста, кто желает, может их посещать, но отпущу не всех. Только десять человек по результатам учёбы.

По результатам я оказался вторым. Когда покидал часть, встал вопрос: куда поступать? Отец – в Караганде, друзья – в Перми. Выбрал посередине – Челябинск – и ту же профессию электрика.

Во время учёбы в политехническом институте появилась соб-ственная семья. Сразу же перевёлся на вечернее отделение и стал искать работу. Пойти на завод подсказала теща Анастасия Васи-льевна Колесникова, которая работала на цинковом аппаратчиком в кадмиевом отделении.

Так я оказался на ЧЭЦЗ. В отделе кадров меня направили в электротехнический цех. Проверив уровень моей подготовки, начальник Павел Александрович Брюханов и его заместитель Бро-нислава Павловна Петручиник поставили меня электромонтё-ром-монтажником в ремонтную бригаду, а через какое-то время перевели на другую рабочую должность – дежурным фидерной подстанции. В электротехническом цехе я проработал два года. Подходило время оканчивать институт, а тогда было правило: если работаешь на рабочей должности, то диплом могут не выдать. В цехе подходящих вакансий не было, и я обратился к главному энергетику Лидии Васильевне Менщиковой.

– Где ж вы раньше были, Артур Яковлевич? Места были, но на данный момент в службе полный комплект, ничего предло-жить не могу. Надо подождать.

Ждать я не мог и по объявлению ушёл на соседний завод мон-тажных заготовок мастером энергохозяйства. Ушёл только с од-ной целью – получить диплом. Работал я там ровно год, но связей с цинковым не терял. Часто звонил своим бывшим коллегам, ино-гда встречался с ними и всегда интересовался, как работает пред-приятие, что нового в электрохозяйстве. Нравился мне цинковый завод и его люди. Знал, что обязательно вернусь обратно.

В 1966 году от электрика обжигового цеха Владимира Констан-тиновича Антипова узнал, что цинковый завод ищет инженера-

электромеханика на должность мастера шихтового отделения. В это время разворачивалось строительство контейнерного склада концентратов с мощным крановым и транспортёрным хозяйством. Заводу нужен был специалист, который бы хорошо разбирался с эксплуатацией электромеханического оборудования. Встретил-ся я с начальником цеха Х-М. Д. Дудиевым и главным инженером Н.А. Пилипчуком. Они со мной побеседовали. Моя кандидатура показалась им подходящей, и через несколько дней я снова стал работником цинкового завода.

Шихтовое отделение – первое звено в технологическом процес-се предприятия. К моменту моего прихода его основным объектом был склад сырья (ныне это северная половина склада концентра-тов). Сырьё поступало в полувагонах и только навалом. Для раз-грузки и шихтовки использовались два грейферных крана. Контей-нерной части у склада ещё не было. Но что интересно, сохранился, но уже не работал построенный ещё в 1930-е годы старый склад- тепляк с деревянными фермами, со стенами, обшитыми камы-шитовыми матами. Он стоял, подобно памятнику, примерно на том месте, где сейчас проходит железнодорожная ветка на серно- кислотный цех. Старожилы, работавшие на заводе со дня его пуска, рассказывали, что никаких кранов в этом тепляке никогда не было. Паровозами заводили в него вагоны и через люки с помощью ло-пат и ломов освобождали от сырья. Своих рук не хватало, поэтому во время войны и некоторое время после неё на этой тяжёлой рабо-те постоянно использовали труд заключённых, которых ежедневно по 300 человек приводили из расположенной недалеко от завода колонии. Их так и называли – «трёхсотники». В основном это были люди, которые во время войны оказались в плену, а после освобо-ждения из него уже в своей родной стране попали под репрессии только за сам факт нахождения на вражеской территории. После реабилитации в 1950-е годы многие из них остались на заводе, получили профессии и отдали предприятию десятилетия своего честного и добросовестного труда. Некоторых из них я хорошо знал по совместной работе в цехе. Это Леонид Адамович Гавловский, Павел Кондратьевич Немна, Николай Иванович Примак и другие.

В середине 1960-х годов перед заводом встала задача организо-вать приёмку и разгрузку цинковых концентратов, поступающих в полувагонах не только навалом, но и в универсальных металли-

ческих контейнерах. Такая перевозка имела неоспоримые пре-имущества. Она значительно сокращала потери цинка и других ценных компонентов при транспортировке концентратов, время простоя вагонов под погрузкой и выгрузкой, особенно зимой. Не-которые из поставщиков сырья уже полным ходом занимались переводом своих предприятий на контейнерные перевозки. ЧЭЦЗ в этом вопросе немного отставал.

Как мастеру шихтового отделения мне было поручено куриро-вать строительство контейнерного склада цинковых концентратов

↑ 1968 г. Новый контей-нерный склад концентратов

228 229

Два моих цеха А.Я. Гаас

и осваивать его работу. Очень много неувязок было в проектной документации, которую выполнил институт «Кавказгипроцвет-мет». Вместе с работниками института и ПКО завода пришлось немало потрудиться над корректировкой проекта. Строительно- монтажные работы, которые вёл трест №42, были закончены в 1968 году. При освоении склада выяснилось, что не хватает тепла от греющего настила для быстрого размораживания вываленных из контейнеров смёрзшихся глыб концентрата. Пришлось с обеих сторон установить отопительные агрегаты СТД-300 для обдува этих глыб теплым воздухом. Также выявились проблемы с разогре-вом донной части контейнеров: после установки в индукционные ячейки концентрат никак не хотел из них вываливаться. Стропаль-щикам с риском попасть под смёрзшийся монолит приходилось кувалдами стучать по дну контейнеров. Усилили обмотку индук-торов – проблема исчезла.

Первое время разгрузку контейнеров вела крановая брига-да из трёх человек – крановщик и два стропальщика. Для стро-пальщиков эта работа была опасной, так как приходилось стоять под грузом и находиться внутри вагонов. На обработку одного вагона уходил примерно час. Для сокращения времени разгрузки и повышения безопасности сотрудником отдела главного меха-ника А.Н. Савельевым и его коллегой из городской инспекции по контролю за работой грузоподъёмных механизмов В.А. Трапез-никовым был разработан специальный автозахват, позволяющий крановщику без участия стропальщиков производить выгрузку контейнеров из вагонов. Первое время крановщики очень опаса-лись автозахвата. Чтобы стимулировать освоение этого, как потом оказалось, революционного в крановой работе новшества, я пере-говорил с начальником цеха, и мы договорились за каждый разгру-женный с его помощью вагон доплачивать крановщикам какую-то сумму. Установили норму на разгрузку одного вагона – 45 минут. Помню, что крановщик Аня Измайлова тогда спросила:

– А если не за 45 минут, а быстрее?Посоветовался с Дудиевым. Он говорит:

– Пусть выгружает быстрее, мы ещё что-то заплатим.Дошло до того, что она научилась разгружать вагон за 18 минут.

Измайлова, конечно, виртуоз своего дела была. Постепенно все крановщики освоили автозахват и совершенно спокойно стали

разгружать вагон за 20–25 минут. Это позволило позднее сокра-тить четырёх стропальщиков. Информация о том, что на цинковом заводе в Челябинске появился чудо-автозахват, быстро распро-странилась по всей стране. В порядке обмена опытом завод совер-шенно безвозмездно передал чертежи этого несложного устрой-ства десяткам, если не сотне промышленных предприятий. Тогда из такой информации никакой коммерческой или государственной тайны не делали. Мы рады были поделиться с другими своими до-стижениями. Авторы автозахвата получили за своё детище свиде-тельство на изобретение, стали лауреатами Всесоюзной выставки технического творчества молодёжи в честь 50-летия ВЛКСМ и были награждены медалями ВДНХ СССР.

Постепенно контейнерный склад, а вместе с ним всё шихтовое отделение, начал работать стабильно, а меня всё чаще стали отме-чать в приказах как передового мастера.

Мне нравилось работать с начальником цеха Дудиевым. Осе-тин по национальности, выпускник Орджоникидзевского горно- металлургического техникума, Хаджи-Мурат Дзигоевич, или просто Хаджи-Мурат – так многие называли его за глаза, пришёл на завод ещё до войны. Работал руководителем смены, контролё-ром ОТК, начальником отделения переработки окислов, началь-ником электролитного цеха и с 1954 года, с небольшим перерывом на работу секретарём парткома, бессменно руководил обжиговым цехом. При нём цех перешёл на обжиг цинковых концентратов в печах кипящего слоя. Это был достаточно грамотный специалист и волевой руководитель, который умел добиваться своего. У себя в цехе он пользовался непререкаемым авторитетом, а вот навер-ху, как он иногда рассказывал, его недолюбливали. Как-то в одной из бесед Дудиев мне говорит:

– Артур Яковлевич, в обжиговом цехе работаешь, а печей кипя-щего слоя не знаешь. Тебе рано или поздно надо их осваивать.

Я хорошо представлял, куда он клонит, и ответил, что я электрик и металлургом быть не хочу, но Дудиев меня убедил. В 1970 году из шихтового отделения я перешёл работать мастером в техно-логическую смену. На первые две смены Дудиев направил меня к мастеру цеха Сергею Ивановичу Гичину.

– Ты, – говорит, – бегай за Гичиным и вопросы задавай, что не-ясно. Он за смену цех пять–шесть раз обойдёт.

230 231


Сергей Иванович очень внимательным и добросовестным че-ловеком был, каких поискать. Фронтовик. Начинал обжигальщи-ком. Специального образования у него не было, поэтому его долго не могли мастером поставить. Но примерно в 1958–1960 году, ког-да специалистов не хватало, для таких, как он, практиков орга-низовали школу мастеров. Из обжигового цеха, кроме Гичина, ее окончили печевые Иван Андреевич Ковшов и Николай Тихонович Федорчук. Они потом долго либо мастерами работали, либо под-меняли их, когда это требовалось. С Сергеем Ивановичем Гичи-ным мне несколько лет рядом посчастливилось работать. До сих пор его своим учителем считаю не только по обжиговому цеху, но и вообще по жизни.

Есть в обжиговом цехе несколько участков, которые от техноло-гического мастера и работников смены требуют особого внимания. Один из них – насосная обжигового отделения, куда поступает горячая пульпа из желоба смыва огарка. Насосы для её откачки в выщелачивательный цех установлены на этом участке ниже ну-левой отметки. Из-за этого всегда существует реальная угроза за-топить «яму» и остановить завод. Очень многое зависит от вни-мательности рабочего, который обслуживает этот участок. Чуть зазеваешься, не заметишь вовремя, что забились илом сита, и уже

пульпа поступает не в агитаторы, а мощным потоком льётся на пол, подбираясь всё ближе к двигателям. В такой ситуации главное – не растеряться и экстренно принимать меры. Пока работал смен-ным мастером, мою смену, как говорится, бог миловал, и зато-плений насосного отделения с полной остановкой производства не случалось. Но однажды ситуация в ночной смене была букваль-но на волосок от этого. Дело было так. Находился я на своём рабо-чем месте в помещении КИП, когда услышал аварийный звуковой сигнал из насосной. Через минуту я был уже там. Одновременно со мной в насосную из разных мест прибежали ещё три человека. Бы-стро пробили деревянные сита, связались с выщелачивательным цехом и попросили отключить подачу растворов на смыв огарка, засифонили и включили в работу аварийный насос. Вроде бы сде-лали всё, но раствор продолжал поступать по жёлобу и заполнять насосную. В тот момент, стоя у перил, думал, что всё – не успели. Остановился подъём раствора только тогда, когда до насосов оста-вались считанные сантиметры. Когда стабилизировали ситуацию и откачали раствор с пола, работница, которая работала на ситах, говорит мне:

– Что вы так переволновались, Артур Яковлевич?– Как же не переволноваться, когда завод чуть не остановили.Так она мне и не рассказала, что произошло, и почему она та-

кую ситуацию допустила. Возможно, задремала, отвлеклась или что-то еще.

Сменным мастером я отработал четыре года. За это время про-изошло объединение обжигового и выщелачивательного цехов. Новое подразделение стало называться цехом обжига и выщела-чивания. Дудиев ушёл на пенсию, начальником объединённого цеха стал Василий Фёдорович Сапегин, тоже опытный и знающий руководитель, занимавший до этого пост начальника выщелачи-вательного цеха.

В один из майских дней 1974 года Сапегин передал, что меня приглашает к себе директор Константин Леонидович Демяник. Пришёл к нему. Поздоровались.

– Артур Яковлевич, мы Вас давно знаем как хорошего масте-ра. Что вы скажете, если я назначу вас начальником обжигового отделения?

Надо сказать, что с момента образования объёдиненного цеха

↑ 1975 г. Помещение КИПиА

обжигового цеха

232 233


руководителем обжигового отделения в нём работал сын дирек-тора – Вадим Константинович Демяник. Откровенно говоря, он не тянул эту лямку. Все это видели. Он и сам это хорошо понимал, и я знал, что не раз просил отца освободить его от непосильной ноши. По всей видимости, перед уходом на пенсию Константин Леонидович всё-таки решил выполнить просьбу сына, не дожида-ясь, когда это сделает новый директор.

– Как же так, – отвечаю я директору, – вы хотите поставить меня руководить металлургическим подразделением, тогда как я по образованию электрик. Мне электричеством надо заниматься, а не технологией.

– Сколько лет вы работаете производственным мастером?– Почти восемь.– Так вы уже не столько электрик, сколько металлург. Ни в чём

не сомневайтесь, принимайте отделение – завтра выйдет приказ.Стал я начальником обжигового отделения. В это время актив-

но продолжался второй этап реконструкции завода, и перед цехом была поставлена задача увеличить производительность печей. Мы активно готовились к использованию на обжиге цинковых концен-тратов дутья, обогащённого кислородом. У директора по этому вопросу должен был состояться технический совет. Основным до-кладчиком начальник цеха определил меня. Стал основательно го-товиться. После того как ознакомился с проектной документацией, возник вопрос: зачем тянуть к заводу двенадцатикилометровый кислородопровод и потом постоянно за большие деньги приоб-ретать технический кислород у Челябинского металлургического завода? Возможно, дешевле будет построить свой собственный кислородный блок производительностью 5 000 кубических метров технического кислорода в час. Сделал расчёты. Они показывали, что за восемь лет эксплуатации собственный кислородный блок полностью окупится. Для такого типа долговременных сооружений это было вполне приемлемо. На совете высказал своё предложение по поводу собственного кислородного блока, но оно, к сожалению, не нашло тогда поддержки у руководства. Уже позднее мне стало известно, что директор изначально отказался от строительства соб-ственной, как ему казалось, очень дорогой кислородной станции и с большим трудом через обком и промышленный отдел ЦК КПСС добился решения, обязывающего ЧМЗ обеспечить ЧЭЦЗ кисло-

родом. Моё предложение полностью расходилось с его планами.– Молодой человек, – сказал он на техническом совете, – ещё

не совсем квалифицированно подготовлен в этих делах.Совместно с энергослужбой мы провели необходимое обучение

людей, и в течение нескольких недель кислород был поэтапно по-дан на все печи. Особых проблем не возникло. Обогащение кисло- родом подаваемого в печи воздуха позволило значительно уве-личить производительность печей и качество продуктов обжига.

В 1975 году с приходом к руководству завода Р.С. Гузаирова объ-единённый цех был упразднён, и в структуре предприятия вновь появились обжиговый и выщелачивательный цехи. Начальником обжигового цеха был назначен Борис Иванович Матвеев. Я у него стал заместителем. Примерно через год Борис Иванович перешёл начальником в свой любимый электролитный цех и управление обжиговым цехом передал мне.

Одна из самых острых проблем в обжиговом цехе, которая у меня как руководителя отнимала массу времени, была вызвана быстрым выходом из строя наклонных газоходов. По ним горячие обжиговые газы уходили из печей и направлялись на газоочист-ку. Охлаждались газоходы воздухом, но это не помогало. Порабо-тав полгода, они прогорали, и печи приходилось останавливать на ремонт.

В конце 1970-х годов начальник проектного отдела И.С. Хохлов, заместитель главного энергетика Б.Н. Макаров и я выехали в ко-мандировку в Казахстан в город Степногорск. Задача была озна-комиться с конструкцией системы испарительного охлаждения печи кипящего слоя, применяемой на одном из заводов атомной промышленности. В Степногорске мы увидели небольшую печь с площадью пода не более трёх квадратных метров, у которой свод и стояк, по которому отходят газы, охлаждались водой. Моё внима-ние особенно привлёк стояк. Он был установлен непосредственно на своде печи, и, как мне рассказывали местные работники, его эксплуатация не доставляла им особых хлопот. Посмотрели печь, возвращаемся обратно, а у меня всё время мысль об этом стояке. Говорю Хохлову:

– Иван Сидорович, почему бы нам стояк прямо на свод не поставить?

– Да ты что, такую махину на свод! Это же какая нагрузка!

234 235


Надо будет колонны усиливать.Но Борис Николаевич меня поддержал:

– Давайте попробуем. Будем и его охлаждать, и свод.Вдвоём нам удалось убедить Хохлова вместо наклонного га-

зохода вертикальный стояк поставить прямо на свод печи. Нача-ли работу с пятой обжиговой печи, совместив её модернизацию с капитальным ремонтом. В конструкции свода и корпуса стояка на наружной поверхности охлаждающих элементов предусмотре-ли установку полутруб для пропуска через них воды. Постепенно с участием ПО «Центрэнергомонтаж» новыми системами испа-рительного охлаждения оснастили четыре печи. Цех избавился от постоянных ремонтов наклонных газоходов, вдвое увеличилась кампания печей и втрое – производительность систем по количе-ству вырабатываемого тепла. Почти до 95% возросла доля вторич-ных энергоресурсов в общем теплопотреблении завода.

Свою работу по модернизации печей мы оформили рациона-лизаторским предложением, которое затем было признано изо-бретением. Опыт завода по использованию вторичных энерго- ресурсов заслужил всесоюзное одобрение, а мы как авторы полу-чили награды ВДНХ СССР.

В 1981 году в цехе произошёл несчастный случай со смертель-ным исходом. Один из рабочих случайно уронил в приёмный бункер печи свой бумажник. Не предупредив никого, он поднял решётку над бункером и попытался его самостоятельно достать. Каким-то образом его затянуло под концентрат. Он задохнулся. В том, что произошло, комиссия, расследовавшая обстоятель-ства происшествия, признала и мою вину. Из обжигового цеха мне пришлось уйти. Примерно три года я работал в отделе главного энергетика начальником бюро охраны природы, но затем решил доработать имеющийся у меня «горячий» стаж. С согласия руко-водства завода был назначен сменным мастером гидрометаллур-гического цеха, но заработать право на льготную пенсию мне так и не пришлось.

Примерно через полгода после того, как я начал работать на новой должности, меня к себе пригласил главный инженер Васи-лий Яковлевич Титарев и предложил принять ГМЦ. Работавший до этого его начальником Михаил Алексеевич Чаплыгин перешёл на работу в заводоуправление. Говорю Титареву, что я уже однаж-

ды принимал цех и сейчас мне хотелось бы доработать «горячий» стаж, чтобы достичь пенсионного возраста в 50 лет. Тем более что оставался для этого всего один год. Титарев вспылил:

– Вам всем «горячий» стаж нужен! Почему я не мог его заработать или директор? Не дури, иди и принимай цех, не дадим мы тебе «горячий» стаж доработать.

– Если вы так ставите вопрос, мне надо подумать, посоветоваться.

Приехал домой, рассказал жене, спросил у нее, что она думает о данной ситуации.

– Ваши дела мне не знакомы. Как считаешь нужным, так и поступай.

На другой день позвонил Василию Яковлевичу:– Пишите приказ. Принял гидрометаллургический цех. Шёл 1985 год. В этот пе-

риод помимо обычной текущей работы происходило немало ин-тересных событий, достойных того, чтобы сказать о них несколько слов.

Незадолго до того, как я стал начальником ГМЦ, на завод посту-пил запрос из города Электроугли Московской области о поставке институту электроугольных изделий небольшой, всего несколь-ко сот грамм, партии индиевого порошка. Порошок требовал-ся как легирующая добавка для разработки новых видов элек-трощёточных материалов. Завод в то время индиевый порошок не производил, однако в просьбе институту не отказал. Для оцен-ки эксплуатационных свойств порошка и возможных объёмов по-ставок на будущее работниками цеха вручную путём растирания на металлическом сите хорошо промытой цементной губки была изготовлена, а затем отправлена институту небольшая партия порошка. Через некоторое время заявка на индиевый порошок от института повторилась, но только в более значительных объ-ёмах. Стали поступать заявки на порошок и от других «почтовых ящиков». Потребность в такой продукции, судя по заявкам, со-ставляла уже десятки, если не сотни килограмм в год. Произво-дить такое количество порошка в цехе ручным способом не пред-ставлялось возможным, и мы всерьёз задумались над тем, как организовать его выпуск более производительно. Хорошую идею предложил аппаратчик Центральной лаборатории Вячеслав Васи-

236 237


льевич Мамкин – распылять расплавленный индий в струе сжатого инертного газа (аргона). Но для того, чтобы из легкоплавкого индия получался порошок требуемого качества, нужен был компрессор, который бы позволял получать сжатый газ давлением не менее 25 атмосфер. Компрессора подобного типа применялись в то время только на подводных лодках. Достать их обычным способом было очень сложно.

В один из дней я зашёл к директору завода. Поговорив о делах, он показал мне очередную телеграмму из Электроуглей примерно такого содержания: институту срочно требуется опытная партия индиевого порошка в количестве 60 кг. Только по институту его применение даёт миллионный эффект, а в масштабах всей отрасли эффект непредсказуем.

– Как ты это понимаешь? – спросил директор.– Понимаю это так, что есть интерес к индиевому порошку. Если

его производить, то надо делать установку. Цех готов заниматься этим вопросом.

После этого разговора вышло распоряжение о выпуске опыт-ной партии индиевого порошка. Производственно-технический отдел разработал и согласовал с институтом технические условия и цену, которая была в два раза выше, чем металлический индий. Цех по проекту ПКО смонтировал установку, институт помог за-воду прибрести нужный компрессор, а Вячеслав Васильевич Мам-кин изготовил форсунку. Как только установка была готова, цех за несколько дней произвёл около 150 кг порошка, из которых 75 кг в стеклянных банках с притертыми крышками были отправ-лены в Электроугли. К сожалению, после первой же поставки ин-терес института к индиевому порошку пропал. После истечения срока годности оставшийся от первой опытной партии порошок был переработан в металлический индий, а установка по его про-изводству полностью демонтирована.

Другой интересной работой того периода, которой занимался гидрометаллургический цех, был выпуск в качестве товаров на-родного потребления комплексонатов металлов – железа, меди и цинка. Они являются биологически активными соединениями и могут использоваться в сельском хозяйстве для повышения уро-жайности картофеля и других культур. С предложением к заводу организовать их производство обратились работники кафедры

химии Челябинского медицинского института. Технология про-изводства комплексонатов была довольно проста и заключалась в их осаждении путём взаимодействия нитрилотриметилфосфо-новой кислоты (НТФ) и сульфатов указанных металлов. В начале 1988 года на оборудовании хлорного отделения цех произвел опыт-ные партии пастообразных комплексонатов, которые передал для испытаний Челябинской опытной плодоовощной селекционной станции им. И.В. Мичурина. Проведенные в нескольких совхозах области исследования по их влиянию на рост и развитие картофе-ля показали значительное увеличение его урожайности. Причём лучшие результаты были получены там, где использовался ком-плексонат железа. Несколько лет вплоть до середины 1990-х годов цех занимался промышленным производством комплексонатов.

Первое время комплексонаты выпускались в пастообразном виде. Для разделения жидкой и твёрдой фаз пульпы, получаемой при осаждении, мы использовали центрифугу, которую любезно предоставил цеху в безвозмездное пользование соседний инсти-тут лакокрасочной промышленности. Когда не стало центрифуги, потребители без проблем согласились получать продукцию не-посредственно в виде пульпы. Изготавливал цех комплексонаты исключительно по заявкам потребителей и только в тот момент, когда автомобиль с тарой, в которую заливалась готовая пульпа, приезжал на завод. Можно сказать, что продукт готовился в при-сутствии представителя заказчика. Помню, что машины приез-жали не только из Челябинской области, но и из Белоруссии, Мол-давии, Тюменской области и других регионов. После развала СССР, в трудные 1990-е годы, когда многие сельскохозяйственные пред-приятия и организации перестали не только работать, но и суще-ствовать, спрос на комплексонаты металлов полностью исчез. Их производство в ГМЦ было прекращено. Думаю, что на индиевый порошок спроса не стало по этой же причине.

Ещё одна история, которая имела место в период моего руко-водства ГМЦ, связана с индием. В 1985 году его извлечение по цеху составляло 71,5%. Примерно в это же время на переработку ста-ли поступать индийсодержащие отходы полупропроводниковой промышленности: фосфид, антимонид и арсенид индия. За счёт вовлечения их в переработку извлечение индия выросло до 77,5%. Большая заслуга в разработке и освоении технологии переработ-

238 239


ки отходов индия по праву принадлежит руководителю редкоме-талльного отделения того времени Марко Николаевичу Козлову. Подняв извлечение индия, цех с выполнением плана по его выпу-ску стал жить вольготно. У нас появился некоторый запас металла в незавершённом производстве, который мы легко и быстро в лю-бой момент могли перевести в товар. Иногда мне звонил замести-тель директора по экономическим вопросам Всеволод Владими-рович Гейхман:

– Артур Яковлевич, не хватает для плана по товарной продукции всего 300 кг индия. Как вы на это смотрите?

Первое время, примерно год–полтора, я, конечно, соглашался

с такими просьбами и выдавал сверхплановую продукцию, хорошо понимая, что в стоимостном выражении килограмм индия не на-много меньше, чем одна тонна цинка. Со временем отходы индия стали поступать на завод во всё меньших объёмах, а потом и вовсе прекратились. В основном для цеха сырье – вельц-окиси – содер-жание индия тоже стало меньше, но при этом план его выпуска оставался прежним. Перестали мы его выполнять. То мы первые места в соревновании цехов несколько месяцев подряд завоёвы-вали, а тут плана нет, следовательно, и места классного в сорев-новании тоже нет. Стали меня и цех «бить и колотить» на разных собраниях-совещаниях. Как-то на одной из оперативок я не сдер-жался и на критику директора при всех ответил:

– Если вы считаете, что это моя вина в том, что цех план по ин-дию не выполняет, то я готов положить заявление на стол. Най-дите человека, который сможет выполнять план при отсутствии индия в сырье.

Через день написал заявление и передал его в отдел кадров. Три дня проходит, а заявление не возвращается. Звоню директору:

– Заявление у вас лежит. Вы молчите.– Хорошо, я с главным инженером посоветуюсь.В этот же день заявление вышло от директора. Мне предложи-

ли перейти в Службу промышленной безопасности, охраны труда и экологии, где я проработал до ухода на пенсию ещё тринадцать лет. Через некоторое время после моего ухода из ГМЦ план по ин-дию был скорректирован с учётом его содержания в сырье.

С той поры, как ушёл с завода, прошло много времени. Живу в другой стране, но когда приезжаю в Россию, всегда стараюсь по-бывать на родном предприятии. Вижу, как завод с каждым годом меняется в лучшую сторону, как много в его коллективе новых, молодых лиц. Несмотря на все перипетии и неудачи, которые слу-чались со мной на цинковом, годы работы на нём считаю лучшими в своей жизни.

2014 год.

240 241


↑ 1987 г. Установка

по переработке индийсодержащих

отходов в ГМЦ

Владимир Алексеевич Лукьянчиков родился 27 января 1954 года в городе Луцке. Инженер-химик. Организатор производства. Окон-чил Ивановский химико-технологический институт. Трудовую деятельность на ЧЭЦЗ начал в 1976 году с должности аппаратчика производства контактной серной кислоты в сернокислотном цехе. В 1978 году стал мастером, в 1980 году – заместителем началь-ника сернокислотного цеха, затем – начальником этого же цеха и в 1986 году – снова заместителем начальника сернокислот-ного цеха. В 1988 году назначен заместителем начальника ПТО, затем заместителем главного инженера по охране природы. В 1990–1998 годах работал в Челябинском областном коми-тете охраны природы руководителем отдела нормирования и выдачи разрешений на выброс, сброс и захоронение отходов. С 1998 года вновь работает на заводе в должности ведущего инженера- технолога Инженерного центра.

Внёс значительный вклад в реконструкцию и увеличение производительности сернокислотного производства ЧЦЗ, в ос-нащение его эффективным газоулавливающим оборудованием. Активно занимался рационализаторской деятельностью, внёс мно-жество новаторских предложений, многие из которых внедрены в производство.

Награждён нагрудными знаками «Победитель социалистиче-ского соревнования» (1977), «Отличник социалистического сорев-нования цветной металлургии СССР» (1985).

Владимир Алексеевич Лукьянчиков

242 243

По профессии я химик-технолог-неорганик. В Челябинск при-был в июле 1976 года после окончания Ивановского химико- технологического института. Когда распределялся, выбрал Южный Урал, потому что незадолго до этого женился и цин-ковый завод был одним из немногих мест, где в условиях при-ёма на работу молодого специалиста отсутствовали какие- либо ограничения по семейному положению. В город мы с женой Татьяной приехали вместе. Это обстоятельство привело руковод-ство в некоторое замешательство, так как семейные пары в обще-житие не селили, а свободного жилья на тот момент не было. Пока завод решал, как со мной поступить – оформить и предоставить жильё или отпустить на вольные хлеба, мы временно приюти-лись у знакомых и потихоньку доживали подаренные на свадьбу деньги. Приняли меня на работу только через месяц. Нашлась для нас небольшая комнатка в старом коридорного типа доме по Свердловскому проспекту. Удобства – кухня, туалет и т. п. – были общими для всех жильцов. И хотя предложенный вариант нам не очень приглянулся, отказываться от него я не стал. За вре-мя, что мы успели прожить в Челябинске, город нам понравился, и эта комнатка давала возможность здесь остаться.

Получив от главного технолога завода Сусанны Феоктистовны Матвеевой напутствие, отправился в сернокислотный цех. Его на-чальником в то время работал Александр Алексеевич Чернышёв,

Туман

уже не виденВ.А. Лукьянчиков

а заместителем – Анатолий Александрович Смирнов. Оба очень грамотные специалисты-сернокислотчики и опытные руководи-тели. Под начальством Чернышёва я поработал совсем недолго. К сожалению, он рано ушёл из жизни. А вот с Анатолием Алексан-дровичем мы многие годы были связаны общими делами.

Началась моя работа с должности аппаратчика производства контактной серной кислоты в смене мастера Владимира Егоро-вича Неретина. На заводе уже в те годы был установлен порядок: прежде чем назначить молодого специалиста мастером и дове-рить ему руководство производственным коллективом, он дол-жен был на первых порах поработать на рабочих местах. С улыб-кой вспоминаю свою первую смену.

– На сегодня тебе задание – изучить все эти документы, – сказал, протягивая мне пачку разных инструкций, Владимир Егорович.

Примерно через пару часов я почти наизусть знал всё, что в них написано. Посчитав задание выполненным, я с чистой сове-стью, никого не предупредив, собрался и ушёл домой. Поискав меня по цеху и убедившись, что я не провалился в сборник с кис-лотой, мастер шума поднимать не стал, но на следующий день очень вежливо, но доходчиво объяснил, что так делать нельзя. Прошло с того времени много лет. Владимир Егорович уже давно на пенсии, но до сих пор я сохраняю к нему глубокое уважение. По знанию технологии, умению организовать работу смены и от-ношению к подчинённым искренне считаю его лучшим мастером из всех, с кем мне приходилось когда-то работать в цехе. Отра-ботав вредный стаж в сернокислотном цехе, Владимир Егорович ещё несколько лет трудился мастером участка благоустройства транспортного цеха и очень многое сделал для повышения куль-туры производства на цинковом заводе.

Начинать даже с должности аппаратчика было непросто. Мне, недавнему студенту, владеющему только теоретическими знани-ями, явно недоставало практического опыта. Старался изо всех сил вникнуть в особенности технологии, изучал оборудование, пытался разобраться во всех хитросплетениях цеховых кислото-проводов, водоводов, других коммуникаций, чтобы знать каж-дый насос, трубу, задвижку или пускатель. Бесценными для меня

на первых порах были конкретная помощь и подсказки старшего аппаратчика Кости Бердюгина и других работников. Переходя с одного рабочего места на другое, постепенно освоил все специ-альности. Со временем пришло понимание многих нюансов серно- кислотного производства, его связи с остальным заводом. По-явился и некоторый опыт работы с людьми. В марте 1978 года я был назначен мастером, а ещё через два с половиной года стал заместителем начальника цеха.

На рубеже 1970–1980 годов производственная жизнь цеха была полна событий. Завершалась начатая в 1972 году реконструкция с переводом цеха с классической контактной схемы получения серной кислоты на схему двойного контактирования с проме-

244 245

Туман уже не виден В.А. Лукьянчиков

↑ 1985 г. Выступление начальника СКЦ В.А. Лукьянчикова на митинге, посвя-щённом выпуску шестимиллионной тонны серной кислоты

жуточной абсорбцией (ДК-ДА). В Советском Союзе Челябинский цинковый завод был пионером в освоении этой современной по тем временам технологии. Инициатива её использования целиком и полностью принадлежала специалистам и руково-дителям самого предприятия: А.А. Чернышёву, А.А. Смирнову, А.Ф. Суковатициной, И.Б. Гусову, К.Л. Демянику и другим. Все они хорошо понимали, что экологические требованияс каждым годом будут только возрастать. Надо принимать меры, чтобы в разы снизить количество выбросов сернистого ангидрида, ко-торый в выхлопах сернокислотного цеха представлял наиболь-шую вредность для окружающей среды. Такую возможность, при относительно небольших капитальных затратах, по сравнению с другими способами, которые испытывались в это время на заво-де, давало именно двойное контактирование. Полученные в ходе эксплуатации систем ДК-ДА результаты показали следующее: не-смотря на то, что содержание сернистого ангидрида в поступаю-щих на переработку в СКЦ газах с 1975 года увеличилось с 6,5% до 9% в связи с использованием на обжиге цинковых концентратов дутья, обогащённого кислородом, его концентрация в отходящих в атмосферу газах сернокислотного производства уменьшилась с 0,25–0,3% до 0,02–0,05%, или в 5–10 раз. С 1971 по 1980 го- ды абсолютные выбросы серы с газами сернокислотного произ-водства сократились с 5 до 0,5 тысяч тонн в год, а удельные выбро-сы серы в расчёте на одну тонну товарной серной кислоты сокра-тились с 20 до 2 кг. К началу 1980-х годов все пять сернокислотных систем цеха утилизировали обжиговые газы и производили из них серную кислоту новым способом. Опыт завода по ее про-изводству методом ДК-ДА нашёл применение и развитие на дру-гих предприятиях цветной металлургии. Дважды в 1970-е годы ЧЭЦЗ становился базой для проведения Всесоюзных отраслевых школ по обмену опытом в сернокислотном производстве. Техно- логическое первенство челябинского завода в сернокислотном производстве контактным способом было отмечено Выставкой достижений народного хозяйства СССР – семь специалистов предприятия получили дипломы и медали разных достоинств.

Внедрение двойного контактирования позволило к 1980 году снизить выбросы сернистого ангидрида сернокислотным произ-водством ЧЭЦЗ до предельно допустимых норм. Однако остава-

лась нерешённой проблема так называемых «хвостов» – выбросов в атмосферу тумана серной кислоты. Туман представляет со-бой взвесь мельчайших капелек серной кислоты и периодически в определённых количествах образуется внутри сернокислот-ной системы. Туман очень трудно поглощается при абсорбции и, если его ничем не улавливать перед выбросом газов в атмосферу, при обычной работе системы он может быть виден на выхлопной трубе в виде легкого белого дыма. В данном случае речь не идёт о тумане в виде густого белого дыма, который при залповых вы-бросах мгновенно заволакивал половину завода и Свердловский тракт. Такие ситуации случались. Но это было очень редко и толь-ко при аварийных остановках насосов на орошении абсорбера. В этих случаях меры для восстановления нормальной работы всегда принимались незамедлительно.

Сернокислотного тумана в одном кубометре выбрасываемого в атмосферу газа в сотни, если не тысячи раз меньше, чем сер-нистого ангидрида. Казалось бы, при таких соотношениях этих двух вредностей на проблему улавливания тумана можно было не обращать никакого внимания. В 1980-е годы, когда я уже ра-ботал начальником цеха и имел возможность общаться с сер-нокислотчиками других предприятий, многие из них мне го-ворили, что выбросы тумана волновали их мало. Связано это было прежде всего с тем, что их сернокислотные цеха располага-лись в промышленных зонах небольших городов, вдали от жилья и людских глаз, поэтому никто на видимые «хвосты» особого вни-мания не обращал. У нас же была совершенно иная ситуация. За-вод находился практически в центре миллионного города, рядом с оживлённой транспортной магистралью. Мне как начальнику сернокислотного цеха всякий раз приходилось оправдываться перед руководством и инспекторами, когда кому-либо из про-езжавших мимо завода чиновников или простых жителей каза-лось, что «хвост» над цинковым заводом слишком большой. Одно время ситуация дошла до абсурда. Меня и моего заместителя Александра Ивановича Скудного чуть ли не каждую ночь и даже по выходным стали вызывать на работу.

– У вас «хвост»! Немедленно принимайте меры!Приезжали. Разбирались. И каждый раз выяснялось, что ава-

рийной ситуации нет, оборудование работает в пределах норм

246 247


технологического регламента. Однажды на сторону цеха в дискус-сии между мной и директором завода относительно того, есть ли «хвост» на первой системе, пришлось встать главному технологу Сусанне Феоктистовне Матвеевой.

Чтобы снять все вопросы по «хвостам» и снизить содержание тумана серной кислоты на выхлопе систем до значений, при ко-торых он полностью становится невидимым, мы стали «проби-вать» вопрос установки электрофильтров типа БВК (без влия-ния кромки) после вторых моногидратных абсорберов. Съездили в командировки на предприятия, где оборудование подобно-го типа уже использовалось, убедились, что и в наших услови-ях оно тоже будет работать. В 1983 году новым оборудованием для улавливания тумана серной кислоты в выхлопных газах уда-лось оснастить первую систему. К 1990 году электрофильтры, ко-торые к тому времени получили название ЭВМТР-1-2,7-3,6, сто-яли уже на всех системах. Эта большая работа была проведена совместно со специалистами института «Гинцветмет» (Москва) и треста «Уралцветметгазоочистка» (Челябинск). Она позволила стабильно поддерживать концентрацию тумана серной кислоты на выхлопе в пределах 30 мг/нм3 и раз и навсегда решить пробле-му видимых «хвостов» в сернокислотном цехе.

Пост начальника сернокислотного цеха ЧЭЦЗ я занимал не-долго, с 1983 по 1986 годы. Для меня самого и для коллектива это был крайне напряжённый период деятельности. Приняв на себя ответственность за работу цеха, я хорошо представлял, что в нём на тот момент не совсем благополучно обстояли дела с прове-дением капитальных и планово-предупредительных ремонтов систем. Дело в том, что за несколько лет до моего назначения на эту должность руководство завода стало существенно ограни-чивать цех в средствах, выделяемых на капитальный ремонт. Они были много меньше, чем начисляемая на основные фонды сум-ма амортизации. Очевидно, деньги на капремонт были нужнее на других переделах завода. Мой предшественник был не со-всем здоров, собирался на пенсию и в конфликты с руководством по этому поводу предпочитал не вступать. В результате стал на-рушаться сложившийся в цехе порядок ремонта систем: каждая из пяти сернокислотных систем работает два с половиной года, потом на полгода выводится на капитальный ремонт с полной

или частичной заменой контактной массы, газовых холодиль-ников и другого оборудования. Кроме того, раз в месяц каждая система останавливается на восемь часов на планово-предупре-дительный ремонт, во время которого производятся все необхо-димые наладки. Все более длительные работы откладываются до капремонта. Многие годы, в том числе в период реконструк-ции систем на схему ДК-ДА, установленный порядок неуклонно соблюдался. Это позволяло при весьма агрессивных условиях эксплуатации оборудования поддерживать его нормальное тех-ническое состояние и производительность. К 1983 году, когда я возглавил цех, так сложились обстоятельства, что остановленная в 1982 году система №2 простояла в капитальном ремонте более года. За это время подошёл срок вывода на ремонт системы №3, а ещё через полгода – №4. А останавливать их нельзя – надо план по цинку выполнять. Дело дошло до того, что от многочислен-ных протечек серной кислоты на системе №3 стал разрушаться пол, фундамент под оборудованием, вспучиваться грунт. С пла-

248 249


← 1981 г. Начальник СКЦ А.А. Смирнов

↑ 1976 г. Контактные аппараты серно-кислотных систем, работающих по схеме «двойное контактирова-ние–двойная абсорбция»

ново-предупредительным ремонтом тоже возникали проблемы. Заводу нужен был план по цинку любой ценой, а производствен-но-технический отдел не всегда своевременно давал соответ-ствующее разрешение. У инженерно-технических работников цеха тогда родился афоризм: «Если сернокислотную систему не останавливают люди, она останавливается сама». Так и проис-ходило. Напряжение в работе цеха нарастало, как снежный ком. Стали расти температуры газа перед сушильными башнями, рас-слабляться циркулирующие кислоты. В результате оборудование и трубопроводы из металла стали корродировать еще интенсив-нее. Запомнилась гигантская, в палец толщиной, течь серной кислоты, образовавшаяся в стенке одной из башен на четвертой системе. Механики с помощью лотков и других местных изобре-тений пытались отвести её в зумпф, чтобы не дай бог концен-трированная кислота не попала на людей. Чтобы в сложившихся чрезвычайных условиях хоть как-то удерживать производитель-ность оборудования и режимы работы СКЦ в более-менее прием-лемых параметрах и оперативно принимать меры, которые были в наших силах, инженерно-технические работники дневали и но-чевали на заводе. Моя семья тоже смирилась с моим постоянным отсутствием дома. Чтобы не беспокоить родных поздними звон-ками и приходами, я вынужден был оборудовать рядом со своим кабинетом комнату отдыха.

Неблагополучную ситуацию в цехе я постоянно пытался до-нести до руководства. Неоднократно при встречах с директо-ром, главным инженером, начальником ПТО, главным механиком предупреждал, что сернокислотный цех рано или поздно оста-новит завод, если не начать финансирование ремонтов. Наконец в 1984 году при защите плана цеха на балансовой комиссии за-вода наметились положительные сдвиги в этом вопросе. Фонд капитального ремонта цеха на очередной год увеличили почти втрое. Это была первая победа! Но, чтобы исправить положение, требовалось время, а состояние дел в этот период ещё более обо-стрилось. На то были свои причины.

Чтобы поднять производительность обжигового передела и увеличить выработку вторичного тепла, завод с начала 1980-х годов проводил модернизацию систем испарительного охлаж-дения газов печей кипящего слоя. Там тоже было очень много

проблем, но для нас, сернокислотчиков, главных было две. Пер-вая – значительно возросла газовая нагрузка на СКЦ, поскольку новые, более мощные, дымососы в обжиговом цехе установили не как прежде до электрофильтров, а за ними. Мгновенно электро- фильтры встали под разряжение, и все подсосы, какие на них были, стали наши. Вторая – из-за того, что электрофильтры на-чали работать под разряжением, резко, в несколько раз против нормы, увеличилась запылённость газов, передаваемых в серно- кислотный цех. Пока производственный отдел, обжиговый цех и лаборатория разбирались с проблемами на обжиге, прошло очень много времени. Пылью печей и продуктами её взаимо-действия с сернистым газом и кислотой более чем на 3/4 просве-та трубы успели забиться газоходы от обжигового цеха до СКЦ. Сульфатными отложениями заросла аппаратура промывного отделения.

В один из дней у себя в цехе мы заметили, что значительно увеличилось сопротивление первых промывных башен. Баш-ни эти полые, при нормальной работе сопротивление у них до-статочно низкое. Что такое? Открываем люк на одной, а в ней на крышке, стенках и днище огромные наросты из сульфата цин-ка, которые частично уже перекрыли сечение. Пришлось брать лопаты в руки, настраивать насосы, чистить и промывать башни и газоходы. Проводили мы эту операцию неоднократно, потому что избыточное количество пыли с обжиговыми газами продол-жало поступать в цех. Кончилось всё тем, что летом 1986 года две из четырёх работающих систем аварийно остановились, так как газоход практически полностью перестал пропускать газ. Что-бы не провалить план по выпуску цинка, было принято решение сбросить часть крепких сернистых газов в атмосферу через су-ществующую 110-метровую дымовую трубу. Сброс продолжал-ся несколько дней, при этом сильно пострадала листва деревьев в санитарно-защитной зоне предприятия. За всю более чем 40-летнюю историю трубы это был первый и единственный раз, когда через неё прошёл сернистый газ. За этот несанкциониро-ванный сброс в воздушный бассейн города руководству ЧЭЦЗ пришлось объясняться с инспекцией газоочистки и партийными органами. Досталось всем: руководству ПТО, сернокислотного и обжигового цехов, отделам главного механика и энергетика,

250 251


бюро охраны природы. При всех негативных сторонах того дав-него выброса через дымовую трубу, он, на мой взгляд, имел один очень важный положительный аспект – все на заводе повернулись лицом к нуждам сернокислотного производства. В дополнение к уже реализуемому плану ремонтно-восстановительных работ по СКЦ и обжиговому цеху была составлена дополнительная ком-плексная программа по ликвидации вредного влияния производ-ства на окружающую среду. В нее вошло строительство нового резервного газохода между двумя цехами. Были выделены зна-чительные средства, привлечены дополнительные подрядчики, и уже через пару месяцев ситуация стала постепенно выправляться.

Сегодня, по прошествии многих лет, вспоминаются люди, с которыми пришлось работать бок о бок в бытность мою началь-ником сернокислотного цеха. Это мой заместитель Александр Иванович Скудный, старший механик Александр Федорович Ро-машин, механик Рамиль Хабибович Магдинов, старший электрик Кадир Хажиахметович Валихтамов; мастера: Владимир Владими-рович Голубых, Владимир Кондратьевич Казанцев, Виталий Пе-трович Шилов; аппаратчики: Вячеслав Борисович Шагин, Татьяна Александровна Ботина, Надежда Николаевна Бабкина, Раиса Пав-ловна Бизюк, Заки Минахметович Галимов, Валентина Алексан-дровна Давыдова, Юрий Александрович Хомутов; слесари: Иван Давыдович Вензель, Григорий Федорович Яхин, Альберт Фридри-хович Вальтер, Владимир Петрович Стариков, Александр Михай-лович Ведерников, Наиль Ибрагимович Сабиров; электрики: Ген-надий Васильевич Мулин, Аркадий Александрович Колотушкин, Салават Бориевич Валиулин, Сабит Сафиевич Мухетдинов, Назир Сабитович Сабиров; контролёры: Вера Лаврентьевна Брежнева, Юлия Михайловна Шагапова, Марина Николаевна Фамильцева, Людмила Михайловна Федорчук, Людмила Прокопьевна Один-цова. Все они были великими тружениками, истинными патрио-тами цеха и не покинули его в самое сложное время. К сожалению, некоторые из них уже ушли из жизни.

Примерно до середины 1986 года я продолжал руководить це-хом. Последние месяцы за нами был установлен такой контроль, который мне как начальнику не давал возможности нормально и спокойно работать. Вся работа была на сплошных нервах. В этой обстановке я решил оставить работу начальника цеха и был на-

значен его заместителем. Почти два года я занимался внедрением электрофильтров на очистке газов, вопросами проектирования реконструкции сернокислотных систем. Много контактировал с Уральским филиалом института «Гипрохим» и другими ор-ганизациями по проблемам сернокислотного производства. В 1988 году перешёл на работу в заводоуправление сначала заме-стителем начальника ПТО по охране природы, а потом замести-телем главного инженера по этим же вопросам. Работа была очень интересной. Как раз в это время в стране стало меняться в сторо-ну ужесточения природоохранное законодательство. Усилились требования к предприятиям со стороны местных контролирую-щих органов, с руководителями и представителями которых мне приходилось много общаться. В 1990 году я получил приглашение на работу в Челябинский областной комитет по охране природы, где без малого восемь лет трудился начальником отдела норми-рования и выдачи разрешений на выбросы, сбросы и захороне-ние отходов. На ЧЦЗ вернулся в 1998 году ведущим инженером Инженерного центра.

Первый раз после возвращения на завод прошёлся по серно-кислотному цеху и сразу обратил внимание на перемены, которые произошли за время моего отсутствия. Мне как человеку, неког-да отвечавшему здесь за всё, они были особенно заметны. Вни-мательно присмотрелся к выхлопным трубам. Молодцы серно- кислотчики: «хвостов» нет! Появилась третья дополнительная градирня для охлаждения оборотной воды, что облегчило работу теплообменной аппаратуры. За счёт модернизации, проведённой в 1990-е годы, на треть была увеличена производительность пер-вой и второй систем. Был построен, но ещё не подключён новый контактный узел на третьей системе. Несмотря на то, что цех работал стабильно и обеспечивал потребности цинкового про-изводства в утилизации отходящих газов, чувствовалось, что оборудование систем №3–5, построенных четверть века назад, сильно изношено. Об этом свидетельствовали постоянный допол-нительный подогрев технологических газов перед контактными аппаратами, случаи обрушения насадок в абсорберах, частые остановки систем для ремонта оборудования и замены кислото-проводов. Руководители завода Всеволод Владимирович Гейх-ман и Леонид Александрович Казанбаев с одобрения акционе-

252 253


ров приняли решение о поэтапной реконструкции этих систем. По большому счёту, ставилась цель не просто модернизировать три системы, а практически с нуля построить абсолютно новое сернокислотное производство, отвечающее всем современным требованиям по охране окружающей среды и промышленной безопасности. Мне поручили курировать подготовку проектной документации и ход самой реконструкции.

Она началась в 1998 году с разработки проекта третьей систе-мы, который выполнял институт «Гипрохим» (Москва), и полно-стью завершилась в 2008 году вводом в эксплуатацию четвертой системы. Большой личный вклад в проектирование реконструк-ции внесла главный инженер проекта Татьяна Степановна Стародубенко. В ходе реконструкции на всей площади цеха было демонтировано старое оборудование, разобраны прогнившие фундаменты и строительные конструкции, кроме стен зданий и крыш. На глубину до 5–6 м удалён грунт, за многие годы про-питанный серной кислотой. С целью увеличения срока службы оборудования сборники и башни в промывном отделении были изготовлены и смонтированы из современных полимерных мате-риалов. Для перекачки и транспортировки слабых кислот уложе-ны кислотопроводы из фторопласта, установлены насосы фирмы KSB AG(Германия), срок службы которых в два–три раза больше, чем удругих производителей. Использование фторопласта как материала, не подверженного сернокислотной коррозии, позволи-ло полностью устранить течи кислоты и избежать последующего разрушения строительных конструкций цеха. Для транспорти-ровки газа все три системы оснастили высокопроизводительны-ми и надёжными в эксплуатации немецкими нагнетателями ККК. Компактное размещение оборудования в сушильно-абсорбци-онном отделении, применение погружных насосов для перекач-ки кислот вместо центробежных позволило на тех же площадях разместить оборудование и аппараты большей производитель-ности. Для окисления сернистого ангидрида в контактных ап-паратах применили сначала американскую, а затем перешли на отечественную контактную массу с повышенным сроком служ-бы и улучшенными характеристиками по конверсии. Для очист-ки газов от тумана серной кислоты на всех трёх системах вместо энергоемких и дорогих в эксплуатации электрофильтров поста-

254 255


вили оборудование нового поколения – волокнистые тумано- уловители фирмы Begg Cousland & Co.Ltd (Великобритания). Эти фильтры позволили стабильно поддерживать содержание тума-на в выхлопных газах в пределах установленных нормативов – не более 5 мг/нм3. В ходе реконструкции систем нашли примене-ние новейшие средства автоматики и контроля процесса на базе компьютерных технологий и многое другое.

С окончанием реконструкции четвертой системы была оста-новлена и через некоторое время демонтирована старая часть цеха с системами №1 и 2, проработавшая почти 67 лет, с которой в 1942 году начинался Челябинский сернокислотный завод.

В 2006 году сернокислотный цех возглавил Фёдор Павлович Головко, до этого успешно руководивший выщелачивательным цехом. По инициативе нового руководителя постепенно произо-шла смена кадров. Коллектив пополнился молодыми, энергич-ными специалистами и рабочими, которые быстро осваивали новое оборудование и набирались опыта его эксплуатации. Сре-ди тех, кто пускал и осваивал новые мощности цеха, мастера: В.В. Голубых, Т.А. Фурлепова, С.Г. Филимонов, А.Н. Доброхо-тов, О.В. Паньков; аппаратчики: Е.В. Сметанина, С.М. Куликов, Н.Н. Бабкина, Л.Ю. Бизюк, Т.А. Ботина, Т.Н. Карелина; контро-лёры: Л.М. Федорчук, М.Н. Фамильцева; слесари: Ю.С. Захаров, В.В. Сметанин, В.А. Бизюк и другие.

Сегодня сернокислотный цех – это три мощные самостоятель-ные технологические системы, способные перерабатывать весь объём газов обжигового передела при выпуске до 200 тысяч тонн цинка в год, сплочённый и профессиональный коллектив, спо-собный решать самые сложные задачи, надёжное звено в техно-логической цепи Челябинского цинкового завода.

2014 год.

Владимир Абрамович Лейцин родился 4 июня 1931 года в горо-де Вологде. Инженер-технолог-химик. Кандидат технических наук. В 1954 году окончил Ленинградский технологический институт им. Ленсовета. Работать на ЧЭЦЗ начал в 1954 году помощником начальника смены в электролитном цехе, затем начальником смены и инженером исследовательского отдела. С 1958 по 1973 годы трудился старшим научным сотрудником в лабораториях редких металлов и гидрометаллургии Челя-бинского научно-исследовательского института металлургии. С 1973 по 1996 годы – старший инженер-исследователь, началь-ник отделения научно-исследовательских работ Центральной лаборатории ЧЭЦЗ.

Выполнил ряд исследований, которые принесли заводу значи-тельный экономический эффект. Один из разработчиков поли- фосфатной технологии извлечения индия, используемой на заводе в 1960–1980 годах. Автор большого числа изобрете-ний и рационализаторских предложений. Опубликовал более 60 работ в различных технических изданиях.

В.А. Лейцин был страстным поборником охраны окружаю-щей среды. Много лет возглавлял на заводе первичную орга-низацию Всесоюзного общества охраны природы (ВООП). Внёс значительный вклад в снижение заводом вредных выбросов

Владимир Абрамович Лейцин

256 257

и сбросов в окружающую среду, в озеленение территории пред-приятия и пропаганду в коллективе идей охраны природы.

Награждён памятной медалью ВООП. Неоднократный побе-дитель заводских конкурсов «Лучший творческий работник» и «Лучший рационализатор».

↑ 1977 г. Первые посадки голубых и зелёных елей у здания Центральной лаборатории

258 259

Если на территории промышленного предприятия растут де-ревья и зеленеют газоны, значит, с культурой производства и экологией у него всё благополучно. Любому человеку, который приходит на производство, приятно видеть не только серые ко-робки цехов и заводские трубы, но деревья и кустарники, траву и цветы. Растения способствуют обогащению воздуха кисло-родом, в какой-то степени снижают уровень его загрязнения. Зелёная окраска листвы улучшает внешний вид предприятия, делает его привлекательным и положительно влияет на настро-ение людей.

Озеленению своей территории и санитарно-защитной зоны ЧЭЦЗ начал уделять внимание с начала 1970-х годов, с того вре-мени, когда полностью было завершено строительство допол-

Зелёная

спецовка завода

В.А. Лейцин

нительных мощностей в сернокислотном цехе и появилась воз-можность полной утилизации крепких (концентрированных) сернистых газов, отходящих от обжиговых печей, даже в период проведения ремонта одной из сернокислотных систем. До это-го заниматься посадками было просто бесполезно. Выходящий через дымовую трубу обжигового цеха сернистый газ мгновенно и безжалостно уничтожал любую растительность в округе.

Силами сотрудников участка благоустройства транспортного цеха с привлечением работников заводоуправления, Централь-ной лаборатории и других подразделений на разных участках территории ежегодно стали высаживать десятки саженцев то-полей, лип, клёнов, берёз, яблонь, сотни кустов акации, сирени и т. п. Казалось бы, все эти виды деревьев и кустарников непри-хотливы, хорошо приспособлены к нашему уральскому климату и не нуждаются в особом уходе. Но, к сожалению, многие из них вскоре погибали. Приживались, да и то далеко не все, только де-ревья и кусты, которые высаживались в санитарно-защитной зоне и на некоторых участках по периметру завода – у склада первой–второй группы, ремонтно-строительного цеха, телефон-ной станции. Уже и выбросов крепких сернистых газов не было, но возле основных цехов, у лаборатории, энергетического цеха, гаража и в других местах ничего не желало расти. Стало понятно, что задача озеленить предприятие далеко не проста.

За ее решение взялась заводская первичная организация Все-союзного общества охраны природы (ВООП), председателем ко-торой я имел честь быть в 1970–1980 годах. Возможно, где-то ор-ганизации этого добровольного общества граждан существовали формально, их деятельность сводилась только к сбору членских взносов, но на ЧЭЦЗ всё было по-другому. Мы регулярно выпу-скали стенные бюллетени, где пропагандировали идеи охраны природы, рассказывали о работниках, внёсших вклад в это бла-гое дело. Некоторые наши энтузиасты пытались выращивать возле своих подразделений цветы, и у кого-то это неплохо по-лучалось. Наконец, в 1977 году, по инициативе нашей организа-ции завод заключил договор с Институтом экологии растений и животных Уральского научного центра Академии наук СССР. Тема совместного исследования звучала как «Научное обосно-вание методов создания устойчивых декоративных и защитных

насаждений в условиях Челябинского электролитного цинкового завода». От института работу возглавил кандидат сельскохозяй-ственных наук Африкан Кузьмич Махнёв.

Начиная эту работу, мы поставили перед учёными задачу определить причины, по которым высаживаемые на предприя-тии растения не приживаются, плохо растут или гибнут, а глав-ное – подобрать сорта устойчивых к условиям завода древесных и цветочно-декоративных растений, которые можно было бы эф-фективно использовать для озеленения территории.

Работа продолжалась почти четыре года. Прежде всего для определения состояния почвы и имеющейся на ней раститель-ности были проведены почвенные и геоботанические иссле-дования. Они показали, что почвенный покров на ряде участ-ков территории полностью разрушен и свойства его изменены. По сути дела, это не земля для растений, а техногенный грунт с различной степенью засоления сульфатами и загрязнения тя-жёлыми металлами. Были чётко определены места, на которых можно производить посадки, а также зоны, на которых следует провести подготовительные работы по созданию плодородного слоя для последующего озеленения.

На опытных участках заводской территории прошли испы-тания десятки видов растений. Не смогли справиться с нашими условиями роза морщинистая, бересклет, снежноягодник, сирень венгерская, лиственница, жёлтая акация, жимолость татарская, липа мелколистная, яблоня сибирская и многие другие. Зато при-жились и стали очень хорошо развиваться ель голубая и колючая, специально выведенный учёными для уральского климата сверд-ловский серебристый пирамидальный тополь, а из кустарников

– лох узколистный, тамарикс и облепиха.Опытные посадки вели работники многих подразделений,

но главным образом из вспомогательных цехов и заводоуправле-ния. Посадочный материал доставляла бригада рабочих участка благоустройства транспортного цеха под руководством Лидии Евдокимовны Буховцевой. Она же руководила посадками. Среди заводчан оказалось немало энтузиастов озеленения: начальник ремонтно-механического цеха Анатолий Михайлович Матвеев, мастер ГМЦ Анатолий Степанович Раскостов, аппаратчик этого же цеха Александр Васильевич Устюгов, мастер ОФХМА Галина

Алексеевна Щукина, мастер телефонной станции Андрей Васи-льевич Вялых, разнорабочая транспортного цеха Фатиха Шафи-гина и другие. Одни высаживали привезённые из питомника растения, другие приносили саженцы и рассаду из собственных садов и ухаживали за ними. Как иногда бывает в таких делах, не обошлось без курьёзов.

В самом начале этой работы администрация ЧЭЦЗ скепти-чески отнеслась к предложению высаживать на заводе голубые ели. Они тогда были очень дорогие, и руководству их покупка для опытной посадки казалась пустой тратой денег. Но неожи-данно в одном из мартовских номеров областной газеты «Ком-сомолец» за 1978 год появилась заметка о подготовке комсо-мольцев предприятия к очередному Ленинскому субботнику

↑ 1980 г. Один из бюлле-теней заводской организации ВООП

Зелёная спецовка завода В.А. Лейцин

260 261

с очень громким заголовком «Растут голубые ели». Наряду с про-чей информацией в ней писалось: «…Советы учёных, полученные в результате прошлогодних исследований, взяты на заводе «на карандаш». Свердловчане порекомендовали озеленить терри-торию предприятия кустами сирени, акации, рябины и голубой ели. Первая партия голубых елей, высаженная в прошлом году, прижилась. 22 апреля в день коммунистического субботника комсомольцы решили украсить свой завод новыми саженцами голубой ели».

Заголовок и содержание заметки не отвечали действительно-сти – голубых елей в тот момент на заводе ещё не было. Но были две маленькие пихточки, которые буквально за несколько дней до визита журналиста привёз из леса и посадил для пробы сле-сарь Центральной лаборатории и тоже большой энтузиаст озе-ленения Владимир Петрович Кондаков. На эти пихты, видимо, и указал наслышанный о нашей работе со свердловчанами ком-сорг завода Борис Сопельцев, когда сопровождал корреспондента по территории. Пихточки те вскоре погибли, а публикация сы-грала свою положительную роль. Чтобы действительность соот-

ветствовала содержанию газетной статьи, руководству завода не оставалось ничего иного, как дать указание о срочной закуп-ке партии саженцев. Несколько молоденьких голубых и колючих елей были привезены вместе с комьями земли и в точном соот-ветствии с рекомендациями института высажены у заводоуправ-ления и административно-бытового корпуса электролитного цеха, где они благополучно растут по сей день.

Через пару лет совместных наблюдений за опытными посад-ками было сформулировано окончательное мнение: озеленение территории возможно, и лучше всего для этого использовать лох узколистный и ель.

Начиная с 1980 года, лох в больших количествах был высажен вдоль дороги с восточной стороны преобразовательной подстан-ции, у здания ОФХМА, в сквере у литейно-слесарного отделения РМЦ (ныне ЗАО « Поликом» – прим. редактора), в районе авто- мобильной весовой и других местах. Лох оказался удивительным и поразительно живучим в условиях завода растением. Благода-ря тому, что поверхность его суженных к основанию листочков покрыта бело-серебристым пушком, он хорошо переносит по-вышенное содержание в воздухе газа и пыли, никак не страдает от жаркого лета и очень суровой зимы. Первые несколько лет он выглядит как кустарник. Но растёт быстро и через пять-шесть лет превращается в дерево с искривлённым стволом и раскиди-стой кроной, внешне похожее на иву. Первые посадки лоха с го-дами превратились в настоящие заросли.

Голубые и колючие ели получили прописку рядом с заводо- управлением, тепличным хозяйством, возле складов, в скверах у РМЦ и автомобильной весовой. За 15 лет они достигли пятиме-тровой высоты и продолжают расти. Ели тоже невосприимчивы к загазованности.

Совместная работа учёных Свердловска и работников завода дала отличный результат. Часть территории ЧЭЦЗ оделась в но-вую зелёную спецовку.

1995 год.

↑ 2014 г. Отлично чувствует себя на заводской территории лох узколистный

→ 2014 г. Такими стали ели, посаженные у заводоуправле-ния 35 лет назад

Зелёная спецовка завода В.А. Лейцин

262 263

Ольга Александровна Мартакова родилась 1 июля 1938 года в городе Шадринске Курганской области. Техник-химик. Ор-ганизатор производства. В 1957 году окончила Челябинский энергетический техникум. С 1957 по 1962 годы работала на ЧЭЦЗ аппаратчиком, техником на участке химводоочистки паросилового цеха. С 1962 по 1974 годы трудилась на разных должностях в теплотехническом институте, в управлении «Челябэнерго», на предприятии «Востокэнергокотлоочистка», где занималась вопросами подготовки воды для нужд тепло-энергетики. В 1974 году – старший аппаратчик очистных со-оружений энергетического цеха. В 1975–1991 годы – мастер, а в 1991–1993 годы вновь аппаратчик этого же цеха. Непосред-ственно участвовала в пуске и освоении очистных сооружений промышленно-ливневых и хозяйственно-бытовых сточных вод ЧЭЦЗ. Под её руководством коллектив участка очистных сооружений ЧЭЦЗ работал стабильно, обеспечивая содержание вредных веществ в сточных водах, сбрасываемых в реку Миасс и на городскую станцию биологической очистки, в пределах установленных нормативов.

Многократно удостаивалась звания «Лучший мастер заво-да». Награждена почётными грамотами Президиума Челя-бинского областного комитета профсоюзов рабочих метал-

Ольга Александровна Мартакова

264 265

лургической промышленности (1976), Министерства цветной металлургии СССР и ЦК профсоюза рабочих металлургиче-ской промышленности (1986).

↑ 1980 г. Коллектив участка очистных сооруже-ний энергетическо-го цеха

266 267

Вся моя трудовая деятельность, так или иначе, связана с водой. Получив в Челябинском энергетическом техникуме профессию техника-химика, я в 1957 году поступила на работу в производ-ственное объединение «Уралэнергоцветмет». Находилось оно в Свердловске. В составе бригады этого предприятия ездила по за-водам цветной металлургии, участвовала в обследовании водопод-готовительных установок котельных, наладке их водного режима. Одна из таких работ проводилась на ЧЭЦЗ. После её завершения начальник паросилового цеха Владислав Сергеевич Чернов пред-ложил мне перейти на работу в цех старшим аппаратчиком химво-доочистки. Челябинск был для меня родным городом, здесь жила мама, и я согласилась.

За четыре года, пока я работала на участке химводоочистки па-

Чистая вода

О.А. Мартакова

росилового цеха, была освоена технология подготовки умягчён-ной воды для котлов и систем испарительного охлаждения печей кипящего слоя с использованием натрий-катионитовых фильтров. При содействии руководства цеха и отдела главного энергетика мне удалось организовать работу мини-лаборатории для постоянного химического контроля качества котловой воды по жёсткости, во-дородному показателю, щелочности и другим параметрам. Когда на участке химводоочистки работа была налажена, я почувствовала, что стала терять к ней интерес. В поисках приложения своих зна-ний и накопленного опыта к чему-то новому, более интересному и неизведанному, обратилась в заводскую химическую лаборато-рию, но там мне ничего не предложили. В 1962 году перешла рабо-тать сначала в теплотехнический институт, а затем в управление «Челябэнерго», где почти десять лет занималась наладкой, про-веркой и контролем работы систем подготовки воды для объектов теплоэнергетики области.

Со временем в семье подросли дети. Ездить в командировки становилось всё сложнее. Решила попытаться вернуться на цинко-вый завод. Зашла к главному энергетику Л.В. Менщиковой, которая меня хорошо знала и помнила ещё по прежней работе.

– Ты пришла вовремя, – сказала Лидия Васильевна. – Мы как раз заканчиваем строительство комплекса новых очистных сооруже-ний, и на этот участок нужен старший аппаратчик и в перспективе мастер. Согласна?

Конечно, я согласилась и уже через несколько дней приступила к новой работе.

К моменту моего возвращения на новых очистных сооружениях заканчивался монтаж оборудования, и в эксплуатации пока нахо-дились старые очистные сооружения. Введённые в эксплуатацию в 1966 году, они обеспечивали очистку от цинка, кадмия и других тяжёлых металлов только части промышленных сточных вод. Зна-чительная масса промышленных стоков, отнесённая к категории так называемых условно-чистых вод, направлялась в ливневую канализацию и оттуда в реку Миасс. В основном это были проду-вочные воды системы оборотного водоснабжения сернокислотно-го цеха. Но называть их условно-чистыми было никак нельзя. Они имели высокую кислотность и содержали значительное количество цинка и солей.

По технической оснащённости старые очистные были весьма примитивным сооружением. Собственное известковое хозяй-ство на них отсутствовало, и раствор пятипроцентного известко-вого молока для осаждения примесей получали с соседнего лако- красочного завода, причём зачастую с перебоями. Оборудования для обезвоживания полученного при очистке стоков осадка тоже не было. Все восемь лет, в течение которых эксплуатировались эти сооружения, шлам накапливался в вырытом в грунте нако-пителе. Шламонакопитель имел площадь в один гектар, емкость – 50 000 кубических метров, и был разделён земляной перегородкой на две одинаковых секции. К моменту вывода в 1974 году старых очистных сооружений из эксплуатации обе его секции были пол-ностью заполнены шламом. Содержание цинка в нём составляло 8–10%. И я не припоминаю, чтобы в последующие годы, когда ста-рые очистные сооружения уже не работали, этот шлам вывозился на завод для извлечения из него цинка.

Несмотря на свою простоту, старые очистные работали доста-точно эффективно и обеспечивали очистку поступающих на них сточных вод от цинка и других примесей до норм, установленных для водоёмов санитарно-бытового пользования. Находились они на балансе паросилового цеха, руководил которым одно время Бо-рис Николаевич Макаров. Будучи уже заместителем главного энер-гетика, он рассказал мне забавный случай, связанный с приёмкой этих сооружений в эксплуатацию.

Когда на заводе находилась государственная комиссия, которая должна была подписать акт приёмки, ответственный от завода за строительство очистных сооружений – заместитель главного энергетика В.М. Гиммельфарб – зачерпнул из лотка стакан очи-щенной сточной воды и выпил её на глазах у всех членов комиссии. Не подписать после этого приёмный акт было просто невозможно.

Новый комплекс очистных сооружений, на которые я поступи-ла работать в качестве старшего аппаратчика летом 1974 года, вы-годно отличался от старых. Его проектная мощность составляла 10 000 кубометров воды в сутки. Предназначался комплекс для очистки всех поступающих с завода производственно- ливневых сточных вод, а также ливневых стоков с прилегающей к заводу территории, включая Свердловский тракт. Важной особен-

↓ 1971 г. Первые очистные сооружения завода

↑ 1980 г. Очистные сооруже-ния. Мастер О.А. Мартакова (слева) и старший аппаратчик А.П. Фланкова с пробой очищен-ных стоков

Чистая вода О.А. Мартакова

268 269

ностью нового комплекса стало включение в его состав ливненако-пителя. За двадцать пять лет работы в эту своего рода буферную ёмкость мы много раз принимали избыточное количество ливне-вых и паводковых вод, а также аварийные сбросы промышленных цинксодержащих растворов, которые потом постепенно перераба-тывали по обычной схеме. Только однажды, во время очень силь-ного и продолжительного дождя, ливненакопитель переполнился, и в реку Миасс было сброшено небольшое количество неочищенных стоков. На новых очистных сооружениях у нас появились собствен-ное известковое хозяйство, отстойники со скребками для осветле-ния сточных вод, участок механического обезвоживания шлама в барабанных вакуум-фильтрах.

В августе 1974 года на новых очистных сооружениях начались пуско-наладочные работы. Прошли они относительно спокой-но, без особых осложнений. Проектные параметры были достиг-нуты уже через месяц. В октябре того же года был подписан акт приёмки их в эксплуатацию. Запомнилось, что в пусковой период и некоторое время после него очистные ежедневно посещал Рем Салимович Гузаиров, незадолго до этого назначенный директором завода. Думаю, что тогда, в новой должности, это был его первый серьёзный объект, который вводился в эксплуатацию после завер-шения строительства. Приезжал он рано утром, обходил все участки и останавливался на площадке возле лотка, по которому очищенная и прозрачная вода перетекала из одних отстойников в другие. У меня как у старшего аппаратчика всегда интересовался, как ра-ботает оборудование, как идёт очистка и фильтрация шлама, во-время ли он вывозится на завод. Если у нас были вопросы, которые мы сами не могли решить, он подключал соответствующие службы. Большую помощь и поддержку в освоении новых очистных соору-жений мы также получали от главного энергетика Л.В. Менщиковой, ее заместителя Б.Н. Макарова и начальника энергетического цеха А.Е. Мазилкина.

В марте 1975 года меня поставили исполняющей обязанности ма-стера очистных сооружений, а в октябре того же года окончательно утвердили в этой должности. Возложенная на меня ответственность определённым образом подстёгивала, я старалась вкладывать все свои знания и навыки в новую работу. Но в какой-то момент по-няла, что некоторых специфичных для этой работы знаний мне

недостаёт. Ведь в техникуме, где я училась 15 лет назад, вопросы очистки сточных вод промышленных предприятий и эксплуатации очистных сооружений для техников-химиков не преподавались. Ре-шила ходить в Челябинский политехнический институт на лекции к известному специалисту в области водоснабжения и канализации профессору Виктору Александровичу Радцигу. Главный энергетик Л.В. Менщикова одобрительно отнеслась к моей идее, помогла до-говориться с институтом и разрешила посещать лекции в рабочее время. Полученные на этих занятиях знания очень мне помогли во всей дальнейшей работе мастером.

В коллективе, которым меня поставили руководить, было око-ло 30 человек. Все со своим характером, но удивительно дружные, очень обязательные, честные и всегда готовые прийти на помощь друг другу в любых обстоятельствах. С ними у меня не было необ-ходимости быть строгим начальником, разве что иногда.

Электриком очистных сооружений трудился Геннадий Никола-евич Резепкин. При одном упоминании имени этого талантливого человека теплеет на душе. С ним связаны очень многие техниче-ские усовершенствования и преобразования, которые были сдела-ны на очистных сооружениях уже после их ввода в эксплуатацию. Он автоматизировал всё, что можно. Вот яркий пример. Для ме-ханического обезвоживания осадка, образующегося при очистке сточных вод, на очистных было установлено три барабанных ва-куум-фильтра. Чтобы фильтрация шла эффективно, а осадок бы-стро удалялся из процесса, очень важно было вовремя производить его закачку из отстойников в корыта фильтров. Проектом очист-ных сооружений автоматическая закачка не предусматривалась. И аппаратчики вынуждены были по несколько раз за смену бегать вверх-вниз по перекрытиям от фильтров к отстойникам, насосам и обратно, чтобы вовремя включить нужное оборудование. Ген-надий Николаевич разработал и своими руками смонтировал и наладил автоматизированную систему закачки шлама в филь-тры. Она не только облегчила условия труда, но и многие годы помогала поддерживать необходимую производительность участка по выводу шлама из процесса.

Большими специалистами в своём деле были также электрик Николай Клавдиевич Хохлов и слесари – Николай Матвеевич Бель-ский и Николай Шурупов. Не один десяток лет проработали они


270 271

на очистных сооружениях, участвовали в их пуске и освоении, мно-го сделали для улучшения работы.

Считаю необходимым назвать также имена аппаратчиков, без которых невозможна была стабильная и эффективная работа очистных сооружений. Это Александра Павловна Фланкова, Лидия Степановна Москвина, Надежда Петровна Вьюшкова, Валентина Ки-рилловна Жилина, Тамара Сергеевна Каренина, Фания Каримовна Гирфанова, Раиса Федоровна Макаровских и другие. Все они очень профессионально вели технологический процесс очистки, вкла-дывая в него душу.

В конце 1970-х годов развернулось движение за высокую культу-ру производства. Все работники принимали в нем самое активное участие. Своими руками привели в порядок территорию, высади-ли большое количество деревьев, кустарников и цветов, покрасили в яркие цвета некоторое оборудование. Очистные сооружения стали одним из первых подразделений завода, которым было присвоено звание «Участок высокой культуры производства».

Одной из особенностей нового комплекса очистных сооружений была возможность возврата на завод очищенных стоков. Для это-го в помещении блока насосной были установлены насосы, а меж-ду заводом и очистными сооружениями проложены специальные трубопроводы. Вскоре после пуска решили часть стоков возвращать на завод. Включили насосы, но через несколько дней их пришлось остановить. В технологических растворах цинкового производства до предельных значений выросло содержание хлора, который стал выделяться в рабочую зону зала электролиза. Стало очевидно, что для перехода на бессточную схему промышленного водоснабже-ния необходимо проектирование и строительство специальных со- оружений для удаления из сточных вод растворённых в них солей – хлоридов и сульфатов натрия. В 1970–1980 годы исследованиями и предпроектными разработками в этом направлении по дого-ворам с заводом занимались институты «ЦНИИОлово» (г. Ново- сибирск), «ВНИИводгео» (г. Челябинск), «Казмеханобр» (г. Алма- Ата) и другие. Но до реального осуществления предлагаемых ими технологий дело так и не дошло. Все они были слишком затратными.

До 1986 года в состав комплекса входили сооружения и обору-дование, предназначенные только для очистки промышленных и ливневых сточных вод. В 1987 году появилась установка для очистки

от цинка и других тяжёлых металлов хозяйственно-бытовых сто-ков производительностью 1 000 кубометров в сутки. Казалось бы, в чем ее необходимость? Ведь в хозяйственно-бытовую канализа-цию, куда поступает использованная городская вода из душевых помещений, туалетов и других бытовых объектов завода, специ-ально ни один из цехов промышленные стоки не сбрасывает. Тем не менее, цинк в хозяйственно-бытовых стоках, сбрасываемых в городской коллектор, присутствовал и очень мешал биологи-ческой очистке на городских очистных сооружениях. При норме 1 мг/литр в отдельные дни содержание цинка в этих стоках достигало 100 и более мг/литр. Обследованиями, которые в 1979–1980 годы проводились на заводе службой главного энергетика, удалось уста-новить, что попадание основного количества цинка в хозбытовую канализацию происходит на участке между обжиговым, выщела-чивательным и энергетическим цехами. Как раз именно в этом месте хозбытовая канализация проходит рядом с промышленной и соприкасается с подземным тоннелем, по которому когда-то про-ходили технологические коммуникации. Тогда же энергетическая служба на этом участке выполнила большой объём работ по герме-тизации колодцев, замене труб хозяйственной канализации с це-лью исключения попадания в неё цинксодержащих вод. К сожале-нию, эти меры ожидаемого результата не принесли. Руководством было принято решение организовать на наших сооружениях очист-ку хозбытовых стоков от цинка и других металлов по той же техно-логии, что и промливневых стоков. Когда установка была введена в эксплуатацию, содержание цинка в сточных водах, сбрасывае-мых в городской коллектор, стало значительно ниже норматива. Все претензии к заводу со стороны городской станции биологической очистки и Южно-Уральского бассейнового управления были сняты.

Мастером очистных сооружений я проработала до 1991 года, затем ещё два года аппаратчиком и вышла на пенсию. С тех пор прошло более двадцати лет. Память такая штука: если и было в моей работе что-то ещё интересное, то уже стерлось. Но никогда не забуду наш прекрасный коллектив. Руководить им было легко. Ведь каждый хорошо понимал: на нем лежит ответственность, что-бы у завода не было проблем с охраной водных ресурсов.

2014 год.


272 273

Александр Иванович Радько родился 14 октября 1944 года в городе Ирбите Свердловской области. Инженер-технолог. Организатор производства. В 1968 году окончил Уральский политехнический институт имени С.М. Кирова.

Трудовую деятельность на ЧЭЦЗ начал в 1968 году с долж-ности аппаратчика цеха переработки окислов. В 1969 году – сменный мастер, а затем начальник спецотделения в этом же цехе. В 1975 году – заместитель начальника, а в 1979 году

– начальник цеха переработки окислов. В 1981–1982 годы – старший инженер, начальник Уральской территориальной инспекции военизированной охраны Министерства цветной металлургии СССР. В 1982 году – начальник отдела комплек-тации и подготовки кадров и в 2008–2009 годы – начальник бюро по кадровому делопроизводству ЧЦЗ.

Внёс существенный вклад в развитие производства редких металлов. В период его руководства спецотделением и цехом переработки окислов выпуск металлического индия увели-чился на 30%. Весь индий стал выпускаться только высших марок. Рационализатор и изобретатель.

Многое сделал для укомплектования предприятия вы-сококвалифицированными кадрами специалистов и рабо-

Александр Иванович Радько

274 275

чих, организации их технического обучения и переобуче-ния, повышения квалификации, развития наставничества. В 1980–1990 годы активно участвовал в организации шефской помощи челябинской школе №109.

Удостоен званий «Лучший мастер ЧЭЦЗ» (1972,1973), «По-чётный металлург» (1974), «Лучший творческий работник ЧЭЦЗ» (1981, 1985). Награждён серебряной медалью ВДНХ СССР (1981), грамотами и дипломами.

↑ 1981 г. А.И. Радько, начальник ЦПО

276 277

Родился я в Ирбите. Отец был военным, поэтому семья часто пере- езжала с места на место, но каждый раз в пределах Урала. В 1962 году поступил в Уральский политехнический институт на физико-технический факультет, где готовили физиков и хи-миков для работы в атомной промышленности. К моменту окон-чания учёбы оказалось, что именно в этой отрасли специалистов данного профиля больше, чем требуется. Пришлось задуматься над вопросом: где же работать? Случайно познакомился с од-ним аспирантом. Звали его Владимир Самойленко. До аспиран-туры он успел несколько лет поработать на Челябинском элек-тролитном цинковом заводе мастером в электролитном цехе. Из разговора с ним я впервые узнал об этом предприятии и о том, что совсем недавно там ввели в эксплуатацию цех,

Пять девяток челябинского индия

А.И. Радько

где производится редкий металл – индий. А это было доволь-но близко к моей будущей специальности. Поэтому, когда в 1967 году при распределении выяснилось, что на цинковый завод требуются три молодых специалиста, я без всяких коле-баний выбрал его местом своей работы.

Мне повезло. Начальник отдела кадров П.Д. Евдак направил меня в цех переработки окислов, где производился индий. Рабо-тал цех всего три года и по состоянию оборудования, культуре производства и условиям труда был лучшим на заводе. Почти вся применяемая в нём технология соответствовала моей специ-альности – технолога редких и рассеянных элементов. Цехом в момент моего появления в нём командовал дневной мастер Л.В. Романюк, так как начальник Р.С. Гузаиров готовился к за-щите диссертации, а его заместитель Б.И. Матвеев находился на учёбе. Определили меня аппаратчиком в смену. В то время было принято, чтобы все поступающие в цех молодые специ-алисты, прежде чем стать мастерами, проходили стажировку на рабочих местах. Начинали, как правило, с выщелачиватель-ного отделения, где проще сами процессы, но зато объёмы пере-рабатываемых продуктов достаточно большие и соответствен-но оборудование – сгустители, реакторы, шаровые мельницы, вакуум-фильтры – крупное. Затем переходили в редкометал-льное отделение. Там процессы посложнее, но оборудование, в котором они осуществляются, меньше масштабом, вплоть до обыкновенных эмалированных кастрюль, в которых, например, плавится индий.

Мастером смены, в которую я попал, был Виктор Николае-вич Токаев, который стал моим самым первым наставником на заводе. Имея огромный опыт, он щедро делился тем, что сам хорошо знал. В общении был приветливым человеком, интерес-ным собеседником, доброжелательным и бесконечно терпимым ко всем вопросам, которые я ему задавал, чтобы лучше и бы-стрее познать производство. Практически вся технология в цехе построена на гидрометаллургических процессах. Всё обору-дование: реакторы, агитаторы, сборники, сгустители, филь-тры – связано между собой технологическими трубопроводами. По ним осуществляется перекачка растворов и пульп. Трубо-проводов в цехе очень много. Знать, как они проходят по цеху,

что и куда по ним перекачивается – первейшая обязанность лю-бого аппаратчика цеха, а тем более будущего мастера. Без этого просто невозможно работать, поэтому самые первые дни я за-нимался изучением технологических трубопроводов. А чтобы процесс этот был более эффективным, брал по заданию мастера ведро с соляркой, тряпку и полз вдоль трубопроводов, протирая их от сульфатных отложений и пыли. Это не было прихотью ма-стера. В то время за каждой сменой и службой было закреплено подшефное оборудование и коммуникации. К их техническому состоянию и внешнему виду предъявлялись очень жёсткие тре-бования. Нигде не должно было быть сульфатов, всё должно быть исправно и покрашено.

После знакомства с коммуникациями перешёл непосред-

ственно к выполнению обязанностей аппаратчика. В течение года пришлось поработать почти на всех рабочих местах выще-лачивательного, хлорного, фильтровально-сушильного отделе-ний цеха и на участке производства сульфата цинка. По мере приобретения опыта периодически стал исполнять обязанности сменного мастера.

В 1969 году меня утвердили на должность мастера, что дало возможность ближе познакомиться со специалистами, которые трудились в цехе переработки окислов. Многие из них очень хо-рошо разбирались во всех тонкостях технологического процесса. Одним из таких профессионалов и знатоков производства была начальник спецотделения цеха (так в то время называлось под-разделение, которое занималось получением металлического индия из растворов цинкового производства) А.С. Рыбакова.

Рыбакова стояла у самых истоков создания на заводе инди-евого производства, ещё с тех времён, когда оно располагалось на площадях выщелачивательного цеха. На это производство государством была наложена печать строгой секретности, поэто-му круг работников, посвящённых в тайны его технологии, был очень ограниченным. Будучи одним из этих работников, Анна Степановна многие годы, по существу, единолично возглавляла редкометалльное производство завода и вполне успешно справ-лялась с возложенными на неё задачами. В то же время обосо-бленный и уникальный характер выполняемой А.С. Рыбаковой работы и строгие барьеры, ограничивающие распространение информации о производстве индия, постепенно стали формиро-вать в её характере скрытность, недоверие и подозрительность к коллегам по работе. Это очень мешало поддержанию нормаль-ных деловых взаимоотношений в цехе и в итоге привело к тому, что Анна Степановна написала заявление об увольнении в связи с выходом на пенсию.

Перед руководством встал вопрос: кого поставить руководить спецотделением? Нужен был не только специалист, который смог бы разобраться во всех хитросплетениях индиевого произ-водства, но ещё и равнодушный к алкоголю, ведь в этом произ-водстве используется этиловый спирт, и его расход никем, кроме самого начальника спецотделения, не контролируется. Прошёл примерно год с момента начала моей работы в ЦПО, как вдруг

Пять девяток челябинского индия А.И. Радько

278 279

↑ 1970 г. Участок амальгама-

ции и электролиза индия в ЦПО

вызывает меня начальник цеха О.И. Александров и без преди-словий задает вопрос:

– Как вы относитесь к предложению перейти на работу на-чальником спецотделения? Рыбакова собралась уходить на пен-сию, а у вас институтская специальность технолога по редким и рассеянным элементам – как раз по профилю.

Я был удивлён таким неожиданным предложением, ведь эта работа представлялась мне связанной с чем-то очень сложным и недоступным. На мои слова о том, что я об этом производстве пока ничего толком не знаю, кроме начальных операций, ко-торые выполняются сменным персоналом, был дан короткий и вполне однозначный ответ:

– Не боги горшки обжигают.Взяв небольшой тайм-аут для обдумывания неожиданного

предложения, я в конечном итоге его принял. Знал бы я в тот момент, на что соглашался. Заявление на увольнение Рыбако-вой в этот же день было подписано. На передачу дел отвели две недели. Весь следующий день мы с Анной Степановной состав-ляли баланс металлов «хвоста» процесса. Она диктовала мне, где и сколько чего находилось, а я старательно записывал всё в тетрадь. Металла я в глаза не видел и, что писал, толком не по-нимал. Потом, правда, оказалось, что всё, что мне было продик-товано, абсолютно точно отвечало действительному положению дел. На следующий день Анна Степановна внезапно заболела и вышла на работу только в последний день, который отводился на передачу дел.

За время ее отсутствия я сумел получить на руки диссер-тацию Р.С. Гузаирова и открыл себе глаза на химизм процес-сов полифосфатной технологии выделения, концентрирования и очистки растворов индия, которые стали применяться на за-воде с пуском цеха. Как амальгамировать индий, вести его элек-тролиз и рафинирование, надеялся узнать в документах первого отдела, где мне начали готовить допуск к секретнейшим доку-ментам, и из расспросов А.С. Рыбаковой.

В последний день мы с Рыбаковой «добили» баланс. Я попы-тался задать ей заранее подготовленные вопросы по той части технологии, которая для меня была абсолютно закрытой и не-понятной, но получил ответ:

– Молодой человек, я до всего дошла сама. У вас высшее обра-зование – доходите и вы до всего сами. Вот вам ключи от сейфа и кабинета.

Это было последнее, что я услышал от Анны Степановны. Больше я никогда её не встречал. Мои надежды на то, что я по-лучу ответы на все вопросы из документов, которые хранились в сейфе Рыбаковой, не оправдались – он был абсолютно пуст.

Буквально через день сообщили, что допуск для работы с се-кретными документами на меня уже оформлен. Побежал знако-миться с тем, что есть в первом-втором отделе. Увы, кроме так называемой технологической инструкции по производству ин-дия, которая в очень сокращённом виде дублировала то, что уже было известно из диссертации Р.С. Гузаирова, да к тому же без данных по химизму процесса, там ничего не оказалось. Стало ясно, что больше никакой информации по производству я нигде не получу, тем более что амальгамная технология «хвоста» про-цесса была только на ЧЭЦЗ. С этим и пошел к начальнику цеха. Он выслушал меня хмуро, помолчал, потом сказал:

– Разбирайся, но план месяца по выпуску индия выполни обя-зательно. Спрашивай людей – они помогут.

Отмечу, что стараниями первого начальника цеха Р.С. Гуза-ирова и его ближайших помощников очень много было сделано по подбору кадров. Большая часть технологического персонала и многие из ремонтников представляли собой очень дружный коллектив. Они любили свой цех, гордились им. Думаю, что только поэтому удалось достаточно быстро восстановить утра-ченную информацию о тех технологических процессах, описа-ние которых отсутствовало в заводских документах. Каждый без исключения работник, занятый на всех конечных операци-ях, был мною опрошен. Каждый рассказал, что и как он делает на своем рабочем месте. Люди понимали сложившуюся ситуа-цию и искренне старались помочь.

Никогда не забуду имена тех, кто в тот момент мне, мо-лодому специалисту, протянул руку помощи в сборе ин-формации, необходимой для руководства отделением. Это плавильщики: А.П. Андреев и Ю.И. Ширяев; аппаратчики: Е.Н. Коршунова, А.И. Боровинских, Г.И. Обуденная, Б.А. Кро-потов, И.Н. Агафонова и Ф.А. Акимова; старшие аппаратчики:


280 281

В.М. Извеков, И.Я. Карнаухов, А.В. Устюгов и другие.Полученного за первый месяц работы механического понима-

ния последовательности технологических операций как-то хва-тило для того, чтобы план по выпуску индия выполнить. Правда, используя ранее произведенный и находившийся на переделе черновой металл. А вот по извлечению индия месячный план провалил с треском – не хватило знаний. Они пришли посте-пенно, по мере осмысления того, что уже было сложено исходя из картины последовательности операций.

Помогло и то, что вскоре была снята секретность с произ-водства индия. Начали появляться соответствующие научные статьи. По некоторым процессам очистки подсказки дали бе-седы с инженером-исследователем Центральной лаборатории Р.С. Марковой, научным работником института ВНИИцветмет В.И. Мальцевым. В амальгамационных процессах помогла ра-зобраться научный работник Института общей неорганической химии Украинской Академии наук А.Т. Нижник, которая, как нельзя кстати, прибыла на завод в командировку. В результате был составлен технологический регламент. Работать стали с по-ниманием того, что делали.

Без решения ряда организационных и технических задач до-стичь увеличения объемов выпуска металла и улучшения его чи-стоты было невозможно. Главной проблемой стало обеспечение культуры производства, порядка и чистоты в цехе, необходимой для производства индия Ин-00 с содержанием в нём основного металла не менее 99,999 %.

Было удивительно, как вообще удавалось производить от-дельные партии индия марки Ин-00 в производственных ус-ловиях второй половины 1960-х годов. Все работы с амальга-мой, губкой металла и самим металлом осуществлялись в тех же помещениях, где производились предшествующие продук-ты, содержащие огромное количество загрязняющих примесей. В лучшем случае по соседству с ними – без специальной защиты «чистых» помещений. «Хвостовые» операции осуществлялись в нескольких удаленных друг от друга местах. С кастрюлями с расплавом металла персоналу приходилось переходить через «грязные» помещения из одной комнаты в другую по 40–50 м. Кругом все держалось на ручном труде: лабораторные масштабы

← 1973 г. Аппаратчик спец- отделения ЦПО А.И. Боровинских за операцией рафинирования металлического индия

← 1982 г. Аппаратчики ЦПО Г.И. Радько и В.В. Калюжная готовят индий высокой чистоты к сдаче на склад готовой продукции


282 283

производства индия были давно перекрыты, а переплавки до сих пор осуществлялись в 10-литровых эмалированных кастрюлях на маломощных бытовых электроплитках при перемешивании металла стеклянными палочками.

В цехе выделили помещение для единого плавильного отде-ления, где предполагали осуществлять переплавку черновой губки, огневое рафинирование и сдачу плавок. Для этого было освобождено помещение цеховой лаборатории, необходимость в которой к тому времени отпала. Облицевали плиткой стены, провели химзащиту полов, заменили пропускающие пыль де-ревянные оконные рамы на стеклоблоки, выполнили вентиля-цию. Для облегчения труда при переплавке и рафинировании установили электромеханические устройства для перемешива-ния металла, сконструированные и лично изготовленные пре-красным специалистом-рационализатором, механиком цеха Ю.А. Усолкиным. Теперь работник мог одновременно переплав-лять и рафинировать несколько порций металла без необходи-мости непрерывно находиться рядом с ёмкостью, из которой выделялись пары йода, глицерина и т. д.

Этим же специалистом были придуманы и водоохлаждаемые изложницы, резко ускорившие процесс розлива металла. Элек-трик цеха Г.П. Трибунский разработал конструкцию мощной электроплиты, сняв бесконечные проблемы с ремонтом быто-вых электроплиток.

На втором этапе была проведена большая работа по отделе-нию процессов амальгамации и электролиза от «грязных со-седей» – предшествующих технологических переделов. В цехе пустовало помещение бывшего спортзала. Его и решили пере-оборудовать под зал амальгамации и электролиза. Специали-сты заводского проектно-конструкторского отдела выполнили проект. С участием подрядчиков провели химзащитные рабо-ты. Электрики смонтировали добытые где-то по случаю бывшие в употреблении выпрямители. Дополнительно изготовили не-сколько первичных электролизеров – «амальгаматоров». Одно-временно смонтировали вентиляцию, поменяли оконные рамы на стеклопакеты и установили грузовой лифт. Чуть позже в этом же зале появились сконструированные цеховыми специалиста-ми новые электролизеры с растворимыми анодами, заменившие

малопроизводительные электролизеры конструкции института «Гиредмет».

Проблемы с увеличением мощностей на переделах амаль-гамации, электролиза и электрорафинирования были решены. Одновременно резко улучшились условия труда и исчезли про-блемы с вторичным загрязнением чистых продуктов. Несколько позже, в 1971 году, силами цеховых ремонтных служб были за-пущены в работу бывшие в употреблении вакуумные печи, по- заимствованные на одном из военных заводов. Отработкой режи-мов работы печей занимался мастер цеха, инженер-технолог по редким и рассеянным элементам А.К. Марченко, ставший позднее начальником спецотделения, заместителем начальника цеха пе-реработки окислов, затем секретарем парткома завода. Ввод ва-куумных печей в эксплуатацию дал возможность резко ускорить очистку металла, загрязнённого ртутью, кадмием и цинком. Ре-ализация организационных мер и технических новшеств позво-лила увеличить производительность редкометалльного передела и довести выпуск индия с пятью девятками до 100%.

В 1973 году челябинский индий был впервые аттестован на го-сударственный Знак качества СССР. В последующие годы, когда я уже работал заместителем начальника цеха, а потом и его пер-вым руководителем, эта высокая оценка качества неоднократно подтверждалась.

Достигнув в семидесятые годы хороших результатов по вы-пуску индия высших марок, цех, к сожалению, имел очень мно-го потерь достаточно концентрированных по индию растворов практически на всех операциях редкометалльного производства. Было обидно, когда металл терялся из-за вышедшего из строя сальника, небрежно собранного фильтр-пресса, прохудивше-гося трубопровода. За каждым граммом индия, содержащегося в проливах, стоял огромный труд десятков людей. На пути этих потерь нужно было поставить барьер.

Добиться бережного отношения к «видимому» металлу в губ-ке, «корольках», образующихся при переплавке в рафинирова-нии и других процессах, удалось быстро и легко. Нужно было только предъявить человеку то, что он потерял на своей опера-ции, что и делалось тут же, не сходя с места. Работник при про-ведении операций становился более осторожным.


284 285

Но вот с потерями в виде растворов было сложнее. В присут-ствии виновных в этом аппаратчика и мастера приходилось от-бирать пробы пролитых сменой богатых индиевых растворов, сдавать их на анализ в химическую лабораторию и определять, сколько потеряно металла. Факты этих потерь трудно доходи-ли до сознания работников. В цехе организовали основательное обследование всех мест, где могли быть потери от проливов. Все вместе стали разбираться с причинами их образования и ду-мать, как их исключить. Люди сами стали подсказывать реше-ния. Наиболее удачные из них оформляли рационализаторски-ми предложениями, заинтересовывали работников материально. Если кто-то продолжал проявлять халатность в работе и допу-скал потери, приходилось прибегать и к таким мерам, как сни-жение размера ежемесячной премии. Хотя и очень тяжело было наказывать людей, с которыми трудишься рядом. В результате проделанной работы по снижению потерь индия удалось повы-сить его извлечение из вельц-окиси в металл примерно на 3%.

В семидесятые годы заводом предпринимались попытки про-мышленного освоения производства другого редкого металла

– галлия. Он присутствовал в некоторых цинковых концентра-тах, перерабатываемых предприятием, и в технологическом процессе концентрировался в продуктах переработки вельц-о-киси. В ходе изысканий по производству галлия проводились лабораторные исследования. Для сорбционного концентриро-вания галлия из растворов в цехе смонтировали установку, на которой удалось получить несколько десятков килограммов этого металла. Однако эти работы были прекращены из-за низ-кой эффективности процесса его извлечения из цинкового сы-рья и невозможности обеспечения производства дефицитным в то время сорбентом.

Так сложились жизненные обстоятельства, что в 1981 году я вынужден был покинуть завод и уехать жить в Свердловск. Два года трудился в Уральской территориальной инспекции воени-зированной охраны Министерства цветной металлургии СССР сначала старшим инженером, затем начальником. Но инспек-торская работа не приносила мне удовлетворения. Мне очень хотелось вернуться на свой родной завод. Связался с директо-ром. При встрече с ним мне было предложено занять должность

начальника отдела комплектации и подготовки кадров. Так я оказался на кадровой стезе. Подумать тогда не мог, что отныне и до самой пенсии работать мне придётся с главным ре-сурсом завода – людьми или, как сейчас принято говорить, с персоналом.

Кадровая работа была, есть и, наверно, останется одним из узловых вопросов деятельности предприятия. Десятки, а в иные годы и сотни людей приходили на завод. Одни только начинали свой трудовой путь, для других это было продолже-нием рабочей биографии, но уже в другой обстановке. У каждого свой характер, свои запросы и претензии. Всегда придерживался принципа внимательного отношения к каждому соискателю, по-этому в новую для себя работу старался вкладывать душу – лич-но осуществлял приём людей, желающих устроиться на завод. Также всегда пытался поговорить с теми, кто собирался уволить-ся по собственному желанию. Любое промышленное предприя-тие нуждается в квалифицированных кадрах, поэтому старался уделять большое внимание вопросам подготовки персонала, его обучению. За 26 лет работы руководителем кадровой службы приобрёл немалый опыт и многое узнал. За эти годы мне при-шлось стать свидетелем и активным участником разных ситуа-ций, событий, дел на заводе, которые заслуживают того, чтобы о них вспомнить и рассказать, но это уже в другой раз.

2009 год.


286 287

Юрий Иванович Сергеев родился 18 апреля 1939 года в де-ревне Редушь Мишкинского района Курганской области. Ин женер-теплоэнергетик. Организатор производства. В 1960 году окончил Челябинский энергомеханический техникум, а в 1972 году – Уральский электромеханиче-ский институт инженеров железнодорожного транспорта. В 1963 году поступил на ЧЭЦЗ инженером-конструктором. В 1969 году – заместитель начальника и в 1971 году – начальник проектно-конструкторского отдела. В 1973 году – заместитель главного механика. В 1978 году – главный инженер отдела ка-питального строительства. В 1980 году – главный механик, а в 1999 – начальник службы технического обслуживания и ремонта. Внёс существенный вклад в развитие завода. Под его руководством служба своевременно и с высоким каче-ством выполняла капитальные и текущие ремонты основных производственных фондов. Многое сделал для оснащения цехов современными видами печного, насосного, фильтро-вального, теплообменного и иных видов оборудования. Ра-ционализатор производства. Избирался членом партийного комитета завода. Кавалер ордена Дружбы Народов (1985). На-граждён медалью «Ветеран труда» (1982).

Юрий Иванович Сергеев

288 289

Свою жизнь с цинковым заводом я связал в 1963 году, сразу же после службы в армии. До того окончил Челябинский энерго- механический техникум и успел пять месяцев поработать техни-ком в теплотехническом институте. По возвращении из армии вре-менно обосновался у брата, который жил в Калининском районе и работал на ЧЭМК токарем высокой квалификации. Стал смотреть: где какая работа, что предлагают. Побывал на металлургическом заводе. Там по моей специальности «Котельные паротурбинные установки и автоматика тепловых процессов» ничего не нашлось. Поехал на ЧГРЭС. Там тоже встретили довольно прохладно и кро-ме работы дежурного кочегара на обслуживании котлов ничего не предложили. Помнится, в мрачном настроении вышел из кон-торы ЧГРЭС и по пешеходному мостику через реку Миасс дошёл до улицы Каслинской. Проходивший мимо трамвай довёз меня по-чему-то только до цинкового завода. Без особой надежды решил зайти и поинтересоваться насчёт работы, тем более слышал, что зарплаты здесь неплохие и общежитие имеется. К моему удивле-нию, начальник отдела кадров Павел Дмитриевич Евдак выслушал меня очень внимательно, задал несколько вопросов и, несмотря на мою не очень подходящую специальность, предложил на вы-бор две должности. Одну – в конструкторском отделе, другую – в Центральной лаборатории автоматизации и механизации, но тоже в конструкторской группе. Пообщавшись с руководи-

Мой заводЮ.И. Сергеев

телями этих подразделений, свой выбор я остановил на первой.В те далёкие годы в отделе работало около 30 человек. Все, кроме

начальника, сидели скученно, в общем зале на третьем этаже заводо- управления. Рабочие места были оборудованы допотопными по нынешним временам кульманами. Кроме них у сотрудников были только логарифмические линейки. Отдел состоял из несколь-ких групп – строительной, механической, сантехнической и копи-ровальной. Руководил им Николай Гаврилович Девяткин – опыт-ный и знающий своё дело проектировщик. Он определил меня в группу сантехников. Занимался я большей частью разработкой чертёжной документации по отоплению и вентиляции. Работы было очень много, в особенности по бытовым и административ-ным помещениям. Связано это было с тем, что как раз в это время у предприятия появился новый источник теплоснабжения – го-родские тепловые сети, и это потребовало установки в цехах бо-лее современного и экономичного отопительного оборудования. У других групп проблем тоже хватало. Завод находился в состоя-нии реконструкции производства и помимо текущей конструктор-ской работы, связанной с ремонтами в цехах, приходилось иметь дело с проектной документацией, которая поступала на завод от головной проектной организации – института «Кавказгипро-цветмет». Очень часто в чертежах указывалось «выполнить по месту». Значит, прежде чем передать их в работу в подразделе-ния завода, нам приходилось делать к ним дополнение. Порой очень быстро, почти с колёс. Так, в срочном порядке дорабатыва-лась, например, документация по цеху переработки окислов (ныне ГМЦ). Когда он строился, его молодые руководители Р.С. Гузаиров и О.И. Александров дневали и ночевали на работе. И от нас, кон-структоров, требовали постоянного присутствия, чтобы мы прямо в цехе вносили в чертежи необходимые изменения и дополнения. Готовые чертежи немедленно передавались в работу монтажни-кам и строителям. Многое в цехе было сделано по переделанным конструкторским отделом чертежам. Поэтому и получился цех не таким, как выглядел в начальном варианте, а значительно лучше – с более совершенной технологией, производительным оборудованием, химической защитой строительных конструк-ций и коммуникациями, уложенными на специальных эстака-дах и доступными для ремонта. По сравнению с другими цеха-

Мой завод Ю.И. Сергеев

290 291

← 1967 г. Проектно- конструкторский отдел

ми он выглядел образцом по чистоте и культуре производства.В конструкторском отделе рядом с такими опытными и знаю-

щими специалистами, как Н.В. Соколов, В.Т. Якунин, Г.И. Глухов, И.С. Хохлов, Р.А. Оселедчик, Г.Ф. Беспаль, Л.П. Григорьева, Ф.Г. Мол-чанов, Г.С. Сергиенко, В.М. Грабовских, мною была пройдена насто-ящая инженерная школа. Техникум, а затем институт, в котором я заочно учился, дали только общее понимание технических процес-сов, умение пользоваться справочниками и технической литерату-рой. Познавать всё на практике пришлось на новом рабочем месте. И не только познавать, но и создавать.

За чередой многообразных проектно-конструкторских дел бы-стро пролетело шесть лет. За это время я успел поступить на за-очное отделение института и окончить три курса. В 1969 году был назначен заместителем начальника, а ещё через два года – началь-ником конструкторского отдела. Это был уже совершенно другой уровень, когда отвечаешь не только за себя, но и за работу под-чинённых тебе людей, твоих вчерашних коллег. Не скрою, первое время было нелегко. Но мне повезло – рядом оказался хороший учитель и наставник – главный инженер завода Николай Афана-сьевич Пилипчук. Это был прекрасный руководитель, всесторонне грамотный и эрудированный специалист. Он отлично разбирался в инженерных расчётах различных конструкций, во многих вопро-сах проектирования, в технологии, строительстве, электротехнике, автоматике, но особенно в механике. Легко читал документацию и мог сам без проблем нарисовать эскиз или сделать чертёж любой детали. Я ещё был рядовым проектировщиком, когда в конце ра-бочего дня Николай Афанасьевич иногда приглашал меня в свой кабинет. Мы засиживались с ним за рассмотрением какого-нибудь проекта до позднего вечера. Став начальником отдела, встречался с главным инженером почти ежедневно. Обсуждали технические детали в том или ином чертеже, планы проектных работ.

Если для исполнения какого-либо проекта не хватало знаний и информации и требовалась командировка, Николай Афанасьевич всегда поддерживал мои предложения и давал очень дельные сове-ты. С ним было приятно не только работать, но и просто общаться на житейские темы. Во время войны он служил в разведке. Пом-ню, как всегда интересно он рассказывал об этом периоде жизни. С какой благодарностью и почтением вспоминал своего фронто-вого друга, который спас его от верной гибели, когда они во время очередного рейда за линию фронта попали в лапы врага. Нико-лай Афанасьевич разбирался в музыке и литературе, сам немного играл на скрипке. Он многому меня научил, и за это я бесконечно ему благодарен.

Будучи руководителем конструкторского отдела, приходи-лось много работать и общаться не только с главным инженером, но и с начальниками цехов, отделов капитального строительства, главного механика, энергетика, главным инженером проекта цин-кового завода Борисом Сергеевичем Черемных и другими сотруд-

никами «Кавказгипроцветмета». О Черемных хотелось бы сказать особо. Этот человек много сделал для развития нашего предпри-ятия. Сам он был из Орджоникидзе (ныне Владикавказ), но в Че-лябинске в общей сложности находился по четыре–пять месяцев в году. Можно сказать, жил здесь. Множество его идей, предложе-ний было востребовано производством и реализовано в проектных решениях института «Кавказгипроцветмет». Кстати, крупные про-екты этой организации по нашему предприятию в обязательном порядке проходили через Управление экспертизы проектов и смет министерства цветной металлургии. Там внимательно смотрели документацию, в особенности, сметы. Только при наличии поло-жительного заключения этого управления можно было рассчи-тывать на финансирование проекта. Мне как начальнику отдела не раз приходилось бывать в этом управлении министерства вместе с Борисом Сергеевичем и решать самые разные вопросы, связанные с прохождением экспертиз.

При разработке проектно-конструкторской документации не-мало вопросов возникало по службе главного механика, которую в то время возглавлял Николай Никитич Зинченко. Решали их со-вместными усилиями работников отдела и механиков цехов. Как-то при рассмотрении одного из таких вопросов Зинченко мимохо-дом спросил: «Пойдёшь ко мне заместителем? Я ведь тоже когда-то в конструкторском отделе начинал, пока в сернокислотный цех старшим механиком не назначили».

Немного поговорили на эту тему. Я сказал, что моя специ-альность не очень подходит для такой работы, и мы разошлись. Об этом разговоре уже забыл, как вдруг приглашает меня к себе Н.А. Пилипчук. Зашёл. Он при мне попросил секретаря принести чай. Сидим, разговариваем на общие темы, а я думаю: «Не на чай же пригласил меня главный инженер. Явно, какой-то вопрос при-готовил». И точно.

– Слушай, – говорит, – у меня к тебе есть предложение – перейти на должность заместителя главного механика.

– Так я же теплоэнергетик, – отвечаю ему.– У тебя в дипломе как специальность записана? Электроме-

ханик. Турбины, котлы – всё это ты знаешь, а они с механикой неразрывно связаны. Возражений не принимаю. Завтра садись в кресло заместителя.


292 293

дружно, как говорится, в одной связке и на общий результат.Обширным и важным направлением деятельности отдела глав-

ного механика были текущие и капитальные ремонты, их планиро-вание и контроль выполнения. Ни для кого не секрет, что большая часть технологического оборудования и строительных конструк-ций на заводе эксплуатируется в условиях переменных режимов и подвергается влиянию высоких температур, абразивному изно-су, воздействию охлаждающей воды, газов, кислот и других аген-тов, способствующих быстрому разрушению. Чтобы производство работало стабильно и не останавливалось, оборудование, здания и сооружения цехов следует содержать в исправном состоянии, следовательно, периодически ремонтировать, а между ремонтами проводить межремонтное обслуживание и уход.

Было время, когда все текущие и капитальные ремонты выпол-нялись заводом собственными силами. Для этого в основных цехах имелись многочисленные службы, а в ремонтно-механическом цехе – специализированное ремонтно-монтажное подразделение. Примерно с середины 1950-х годов для выполнения крупных кап- ремонтов и отдельных специальных работ постепенно стали при-влекать подрядные организации. А уже в 1970–1980 годы все капи-тальные и наиболее крупные текущие ремонты проводились только силами подрядчиков. Мне как заместителю главный механик пору-чил заниматься приёмкой выполненных подрядных работ, которая занимала очень много времени. По нескольку раз в неделю ходил в цехи, лично осматривал абсолютно все отремонтированные объ-екты и только при отсутствии замечаний к объёмам и качеству ра-бот подписывал акты. Очень помогали в этом знания и опыт, кото-рые я получил в конструкторском отделе.

До начала 1990-х годов основным подрядчиком завода на ка-питальных ремонтах было Южно-Уральское управление строи-тельством (ЮУУС), входившее в состав объединения «Союзцвет-метремонт». Это достаточно крупное управление численностью примерно полторы тысячи человек обслуживало предприятия цветной металлургии на всей территории Челябинской области. Были у него объекты и за пределами региона. Одним из первых руко- водителей ЮУУС был В.М. Буртовой. Очень грамотный и сильный специалист, но с взрывным, импульсивным характером. Работать с ним было непросто. Вспоминаю, как на одной из встреч с глав-


294 295

Так в 1972 году началась моя работа заместителем главного ме-ханика в ремонтной службе. Она в то время объединяла ремонтно- механические службы основных цехов, два вспомогательных цеха

– ремонтно-механический и ремонтно-строительный – и сам от-дел главного механика из шести человек во главе с Н.Н. Зинченко. На этой должности Николай Никитич работал с 1966 года. К во-просам, которые относились к его компетенции, всегда подхо-дил технически грамотно, квалифицированно и быстро их решал. Свой багаж знаний и опыта он прибрёл в начале 1960-х годов, когда во время строительства, пуска и освоения новых сернокислотных систем трудился старшим механиком СКЦ. Николай Никитич был исключительно пунктуальным руководителем. Всё, что поручал подчинённым, записывал, контролировал выполнение и никогда ничего не забывал. С одной стороны, это помогало, с другой – на-прягало, так как ограничивало самостоятельность. Иногда решения, которые я как заместитель вполне мог принять сам, приходилось согласовывать с ним. Несмотря на это обстоятельство, работали мы

↑ 1974 г. Главный механик Н.Н. Зинченко↑ 1980 г. Главный инженер проекта ЧЭЦЗ Б.С. Черемных

ным инженером, на которой я тоже присутствовал, обсуждаемая ситуация, видимо, настолько задела Буртового, что он со словами: «Надоели вы мне со своими вопросами!» – со всего размаха ударил кулаком по столу. Да так, что кусок отломился. В 1980 году руко-водителем ЮУУС был назначен Н.Н. Зинченко. Наши взаимоот-ношения с подрядчиком стали более тесными и дружественными. К этому времени производственная база ЮУУС переместилась бли-же к заводу, и мы часто встречались. Как бывший главный механик Николай Никитич хорошо знал наши нужды и всегда оперативно реагировал на любые просьбы.

Работал завод и с другими подрядчиками, которые специали-зировались на огнеупорной футеровке, химической защите строи-тельных конструкций, ремонте металлургического, газоочистного и энергетического оборудования, пуско-наладочных работах и так далее. Благодаря привлечению подрядных организаций появилась возможность быстро и качественно выполнять сложные ремонты крупного оборудования, например, замену трубчатых вращающих-ся печей, контактных узлов, башен и теплообменной аппаратуры в сернокислотном производстве. Некоторые виды ремонта стали проводить по прогрессивной технологии, например, крупноблоч-ным методом, когда на заготовительной площадке предваритель-но изготавливали крупные узлы металлоконструкций, которые затем с помощью мощного крана устанавливали на место. Монтаж некоторых крупных конструкций выполняли методом надвижки с применением специальных средств механизации. Таким образом ремонтировали, например, контактные узлы и башни, теплообмен-ную аппаратуру сернокислотного производства. Помнится, в нача-ле 1980-х годов при ремонте одной из систем СКЦ вместо обычных средств механизации впервые применили 50-тонный кран ДЭК-50, что позволило почти в пять раз быстрее смонтировать газовые холо-дильники и произвести их обвязку газоходами. Замену вельц-печей тоже производили при помощи надвижки, узлами по 30–40 тонн. Это давало возможность сократить сроки монтажа каждой печи на несколько суток.

Важнейшими звеньями в службе главного механика, когда я пришёл туда работать, были ремонтно-механический и ремонтно- строительный цехи (РМЦ и РСЦ). Первый изготавливал запасные части и нестандартное оборудование, а второй – деревянные кон-

струкции для объектов капитального строительства и технологи-ческих нужд. В состав РМЦ входило собственное литейное произ-водство, оснащённое старой и примитивной печью-вагранкой для выплавки чугуна и нержавеющей стали, из которых в одноразовые земляные формы отливали заготовки корпусов, улиток и других деталей насосов. В 1980-е годы, с пуском в эксплуатацию нового котельно-слесарного отделения, вместо вагранки стали использо-вать электрическую печь.

Во все времена нагрузка на оба ремонтных цеха была очень боль-шой. Здесь трудились слесари, токари, фрезеровщики, шлифовщи-ки, котельщики, формовщики, вагранщики, столяры, плотники, каменщики, маляры и рабочие других профессий. Много было от-личных специалистов. Вот имена только некоторых из них: Васи-лий Фролович Буйлов, Анатолий Валентинович Жданов, Тельман Иванович Спасенков, Александр Николаевич Крутиков, Михаил Павлович Попов, Владимир Дмитриевич Заложных, Егор Сергее-вич Коршунов, братья Сергей и Виктор Пятайкины, Николай Ива-нович Васяев, Николай Иванович Горбунов, Надежда Григорьевна Игнатович, Семён Яковлевич Новиков, Виталий Алексеевич Ми-


296 297

↑ 1980 г. Котельно- слесарный участок ремонтно- механического цеха

наков. В совершенстве знали производство, успешно руководили людьми, энергично и настойчиво решали возложенные на них за-дачи начальники РМЦ: Олег Андреевич Гурьев, Алексей Николае-вич Гермашев, Анатолий Михайлович Матвеев; руководители РСЦ: Михаил Алексеевич Андронов, Вячеслав Алексеевич Минаков. Все эти и многие другие люди оставили в истории ремонтной службы цинкового завода хорошие дела и добрую память о себе.

В 1980 году после назначения Зинченко начальником ЮУУС должность главного механика ЧЭЦЗ была предложена мне. Одной из задач, поставленных передо мной руководством завода, было снижение аварийности и повышение надёжности в работе оборудо-вания, инженерных сооружений и технологических коммуникаций на отдельных участках производства. Приобретённый на постах заместителя главного механика, а затем главного инженера отде-ла капитального строительства опыт позволял мне надеяться, что с этой непростой задачей справиться можно.

Самым чувствительным местом в работе оборудования завода с точки зрения его аварийности была система желобов, магистра-лей и ёмкостей, по которой технологические растворы в огромных объёмах циркулировали между электролитным цехом и вакуум- испарительной установкой. Желоба для отработанного электролита были выполнены из винипласта, материала, конечно, кислотостой-кого, но очень хрупкого и подверженного значительным темпера-турным расширениям. Если случались порывы желобов, то пока сменный персонал успевал принять меры для остановки цирку-ляции, сотни кубометров богатых цинком растворов проливались на территорию и уходили на очистные сооружения. Потери были колоссальные. Много времени уходило на восстановление желобов. Под воздействием кислых растворов весьма интенсивно шёл износ баков, в которые в электролитном цехе поступает отработанный раствор из электролизных ванн. Однажды ситуацию с состоянием этих баков чуть до крупной аварии не довели. Хорошо, что реши-ли проверить прочность стенки на одном из них. Ткнули в стенку ломик, и он легко прошёл её насквозь, так как внутри этой стенки под воздействием кислоты арматура сгнила и бетон разложился. Срочно пришлось делать ремонт баков. Чтобы уменьшить количе-ство остановок производства по причине выхода из строя желобов, стали устанавливать дополнительные компенсаторы, более тща-

тельно проверять состояние желобной системы и баковой аппара-туры после их очистки от сульфатных отложений и при необходи-мости запаивать все выявленные в винипласте трещины и дефекты. Для сокращения времени ремонта желобов были изготовлены от-дельные его части, которые постоянно находились возле электро-литного цеха и в аварийных ситуациях силами подрядчиков быстро устанавливались на место взамен вышедших из строя. Уже позднее, в 1990-е годы, постепенно при изготовлении желобов от винипласта стали переходить к нержавеющей стали и стеклопластику, матери-алам не только стойким к кислоте, но и более прочным ко всякого рода механическим воздействиям.

Многие годы ремонтной службе немало хлопот доставляло на-сосное хозяйство. Ежедневно на перекачках растворов и пульп, на других технологических операциях в агрессивных средах экс-плуатировалось не менее 500 единиц насосного оборудования. Было время, когда совершенно новые насосы приходилось оста-навливать буквально через несколько дней работы, так как у них полностью изнашивались детали, непосредственно контактиру-ющие с перекачиваемым материалом. Возникла идея: перейти на насосы из коррозионно-стойкой нержавеющей стали. Но та-ковых в наличии не было. Чтобы снять напряжённую ситуацию, завод в 1970–1980 годы установил тесные контакты со Свердлов-ским и Катайским насосными заводами, с Кыштымским машино-строительным заводом, которые имели у себя достаточно мощные сталелитейные производства. Специалисты ремонтной службы, проектно-конструкторского отдела побывали на этих предприяти-ях. Были достигнуты соглашения, и многие годы на завод поступа-ло литьё из нержавеющей стали, для изготовления деталей насосов в ремонтно-механическом цехе. Проблема была решена, насосы себя в эксплуатации оправдали.

Что касается насосов, которые применялись в электролитном цехе, то в министерстве цветной металлургии не было организа-ции, которая бы занималась серьезно этой проблемой. Всё, что нам предлагали, даже нержавеющие насосы, всё было недолговечно.

И вдруг механик электролитного цеха С.А. Штепа где-то прочи-тал, что в Воронеже изготавливают подходящее нам оборудова-ние для оборонной промышленности. Его немедленно отправили в командировку. Он съездил и узнал, что все отливки для насосов


298 299

делают в Самаре, а обрабатывают в Воронеже. Мы заключили до-говор, получили насосы и облегчённо вздохнули. Позднее, будучи начальником службы технического обслуживания и ремонта, я ездил приобретать насосы в Финляндию. Там подход совершенно иной. Сначала берут реальные растворы, которые необходимо пере-качивать, определяют присутствующие в них компоненты, которые могут повлиять на долговечность оборудования. Затем эксперимен-тально подбирают состав стали, которая устойчива в этих средах, а уж затем отливают детали насосов. Потом ремонтная служба на-шла английские насосы. При этом один образец заменял четыре и работал практически без остановки год! Турбину меняли, и он снова год работал. Это было в конце 1990-х годов. Позднее стали применять графитовые насосы, с которыми проблем нет. Они не ре-агируют ни на фтор, ни на хлор. Изготавливают их в Новочеркасске для оборонных нужд. О них тоже узнали случайно из опубликован-ной в каком-то журнале информации.

В бытность мою главным механиком проблемным участком за-вода с точки зрения условий эксплуатации и ремонта оборудования было старое отделение сернокислотного цеха, когда-то имевшее статус самостоятельного сернокислотного завода. Особое беспо-койство там доставляла теплообменная аппаратура, в частности, кожухотрубные холодильники, предназначенные для охлажде-ния кислот. Сделаны они были из нержавеющей стали. Кислота в холодильниках циркулировала по внутренним трубкам, кото-рых в каждом было около 1 000 штук. Охлаждающая вода из си-стемы оборотного водоснабжения цеха подавалась в межтрубное пространство. Вся беда была в том, что, если по какой-либо причи-не выходила из строя одна из трубок, внутри такого холодильни-ка происходило смешение крепкой кислоты с водой. Температура в нём резко повышалась вплоть до покраснения металла. В таких условиях коррозия нержавеющей стали в кислоте идёт так же ин-тенсивно, как коррозия обычной стали. Если срочно не принять меры, дорогостоящий холодильник может выйти из строя бук-вально за считанные дни. Поэтому, как только в цехе происходи-ло закисление оборотной воды, в неё немедленно подавали соду для нейтрализации кислоты, временно выводили из работы про-блемный холодильник и начинали ремонт. На прохудившуюся трубку ставили с двух сторон заглушки и снова включали оборудо-

вание в работу. Бывало, в эксплуатации находились холодильники, у которых 30–40% трубок было в заглушенном состоянии. Никогда не забуду сложившуюся в 1986 году тяжелейшую аварийную ситу-ацию, когда в старом отделении СКЦ из 24-х холодильников одно-временно вышли из строя 16. Ремонтировать их было бесполезно, а запасных – всего четыре штуки, поэтому пришлось обратиться за помощью к родственным предприятиям в России, Казахстане, на Украине. В течение недели холодильники уже были на заво-де. При сегодняшней разобщенности и конкуренции трудно себе представить, чтобы кто-то в такой ситуации протянул тебе руку помощи, а тогда это было возможно. С самой лучшей стороны про-явил тогда себя подрядчик – участок ЮУУС, который возглавляли Леонид Михайлович Белянский и Николай Васильевич Кучин. Их люди не уходили из цеха, пока работа всех холодильников не была восстановлена.

Опыт, накопленный службой в предшествующие годы, позво-лял перейти от модернизации в ходе ремонтов отдельных узлов и агрегатов к их комплексной модернизации. Именно таким обра-зом были проведены капитальные ремонты обжиговых печей с пе-реводом газоходных систем на испарительное охлаждение, секций вакуум-испарительного охлаждения электролита, оборудования сернокислотного и вельц-цеха, литейного отделения ремонтно- механического цеха. Механизация ремонтных работ на всех пе-ределах завода обеспечивалась за счёт применения кранов, кран- балок, электротельферов и других средств. При проведении круп-ных капитальных ремонтов уровень её достигал 80–90%.

Добросовестным и творческим отношением к работе среди руко- водителей, специалистов и рабочих ремонтной службы в 1980-е годы выделялись заместитель главного механика Э.А. Асланов; старшие механики и механики основных цехов: Б.П. Шунков, А.Ф. Ромашин, Р.Х. Магдинов, В.А. Шушунов; слесари-ремонтники А.Е. Алябьев, Ю.Г. Подкорытов, В.И. Емельянов, С.А. Корнеев, В.В. Егужов, А.А. Штрауб и многие другие.

Вспоминая работу в 1980-е годы, невозможно не сказать не-сколько слов о человеке, с которым, будучи главным механи-ком, мне приходилось общаться чуть ли не ежедневно. Это ди-ректор завода Рем Салимович Гузаиров. Познакомились мы в 1960-е годы, когда он трудился начальником цеха переработки


300 301

окислов (ныне ГМЦ), а я рядовым конструктором. Несмотря на моло-дость, Гузаиров был очень компетентным и целеустремлённым ру-ководителем. Работать с ним было трудно, но интересно. Жили мы в заводском посёлке и встречались не только на службе, но и в до-машней обстановке. Помню, у него в квартире иногда собиралась довольно приличная компания молодых заводчан, чтобы вместе посмотреть хоккейные матчи нашей сборной. Тогда ведь не у всех телевизоры были.

В 1974 году, когда Гузаиров был уже начальником ПТО, а я заме-стителем главного механика, мы вместе оказались в командировке в институте «Кавказгипроцветмет» в Орджоникидзе. Жили в го-стинице в одном номере. Была пятница, командировка заканчи-валась, и на следующий день Рем Салимович должен был улететь в Челябинск, а я – ещё по каким-то делам в Москву. Билеты у нас были на руках. Перед отъездом Гузаиров решил побывать на «Электро- цинке», куда и отправился рано утром, а я оставался в номере. Вдруг звонок. Поднимаю трубку. Звонит главный инженер управления «Главцинксвинецолово» Зиновий Васильевич Чумак и просит к те-лефону Гузаирова. Отвечаю, что его нет, уехал на «Электроцинк».

– Тогда передайте ему, чтобы в понедельник был в Москве, в министерстве.

Вечером в гостинице, когда рассказал Рему Салимовичу об утреннем звонке, он даже в лице изменился. Думаю, догадывался, для чего его вызвали в Москву. Сходили в кассу Аэрофлота, обменя-лись билетами. Я вернулся в Челябинск, он улетел в Москву. В по-недельник весь коллектив уже знал, что на заводе новый директор.

Гузаиров придерживался иного стиля руководства, чем его пред-шественник. Если в кабинет к Демянику попасть было непросто, то у Гузаирова дверь всегда была открыта. В семь утра он всегда был на месте, и именно в это время мы с главным механиком Н.Н. Зин-ченко старались к нему заходить, если в этом была необходимость. Многие вопросы стали решаться быстрее.

Дружба и служба у Гузаирова имели довольно чёткие границы. Дружба продолжалась, но служба становилась более жёсткой и тре-бовательной. За упущения и ошибки он, несмотря на приятельские отношения, любого мог наказать. Например, лишить премии. Это было неприятно, но что поделаешь? Приходилось исправляться. При Гузаирове была активно продолжена проводимая прежним

директором политика реконструкции и обновления предприятия. Чтобы работа в этом направлении была более организованной, он ввёл в практику еженедельные строительные совещания. На них в присутствии заинтересованных лиц рассматривался ход меро-приятий, включённых в планы капитальных вложений, капиталь-ного ремонта, и другие вопросы. За время руководства Р.С. Гузаиро-ва была завершена реконструкция сернокислотного производства с переводом его на схему двойного контактирования с промежу-точной абсорбцией, осуществлена модернизация систем испа-рительного охлаждения обжиговых печей, освоен выпуск цинка в пакетированном виде и в слитках массой одна тонна. Введены в эксплуатацию очистные сооружения промышленно- ливневых и хозяйственно-бытовых стоков, санаторий-профилак-торий, клуб-столовая и спальный корпус в ОК «Лесная Застава» и многие другие объекты. Но главным его достижением по праву можно считать строительство нового высокоавтоматизированного и механизированного комплекса электролиза цинка с отделением очистки растворов с использованием самого современного им-портного оборудования. Реализация проекта началась в середине 1980-х годов. Его финансирования директор добивался в Министер-стве цветной металлургии СССР и в других высоких инстанциях больше десяти лет. Рад, что мне тоже посчастливилось быть участ-ником этой масштабной и интересной работы.

Лицензионное соглашение и контракт на поставку оборудова-ния и технологии для нового цеха электролиза были заключены с итальянской фирмой «Снампроджетти». Она же выполняла тех-нологическую часть проекта, в то время как строительная и неко-торые другие были переданы институту «Кавказгипроцветмет». Ещё до начала сотрудничества я в составе большой группы побывал в Италии, где мы с инженерами «Снампроджетти» детально обсу-дили все основные принципиальные решения, которые компания предлагала включить в этот проект. С чем-то мы соглашались сра-зу, с чем-то нет, просили дать разъяснения или внести изменения. Это был абсолютно нормальный рабочий процесс, полезный для всех его участников. Во время поездки нам была предоставлена возможность познакомиться с цинковым заводом в г. Порто-Весме на острове Сардиния, который недавно был построен по анало-гичному проекту. Там я впервые познакомился с его директором


302 303

Д. Персия. Это был профессионал в своём деле, который велико-лепно знал все особенности процесса автоматизированного элек-тролиза цинка. В конце 1990-х годов, будучи уже пенсионером, он почти два с половиной года жил в Челябинске, по контракту с ЧЦЗ контролировал строительство комплекса и участвовал в пуске его в эксплуатацию. Мы часто встречались и не только в рабочей обста-новке, много общались, разговаривали на самые разные темы. По-могала в этом моя супруга – Анна Михайловна Копырина, отлично владеющая итальянским языком. Оказалось, у россиян и итальян-цев много общего. Вместе нам никогда не было скучно. После пуска комплекса наша дружба продолжалась ещё не один год, до самых последних дней его жизни.

До конца 1980-х годов мне ещё не раз довелось побывать в Ита-лии и поучаствовать в приёмке готового технологического обору-дования перед отправкой его в Челябинск. Особенно запомнилась приёмка кранов-операторов и сдирочных машин, которая прохо-дила в Милане. На предприятии, где они изготавливались, перед нашим приездом была полностью смоделирована обстановка бу-дущего отделения электролиза. Стояло несколько электролизных ванн, были проложены пути, по которым перемещаются краны, установлены катодосдирочные машины и смонтирована вся авто-матика. В нашем присутствии эту систему запустили, но в первый и второй день были небольшие сбои, и акты мы не подписали. На третий день все ошибки устранили, оборудование включили. Ка-кое-то время всё шло нормально, но вдруг краны внезапно остано-вились, что вызвало у итальянцев переполох, поскольку все элемен-ты оборудования находились в исправном состоянии. Долго они бегали. Потом выяснилось, что причиной заминки стал солнечный «зайчик», который в какой-то момент попал на фотоэлемент. Лучик исчез, и всё снова пошло нормально. Оборудование было принято.

На другом предприятии в Италии мне пришлось участвовать в приёмке стеклопластиковых изделий – деталей ёмкостей и труб. Никто, конечно, ёмкости из элементов, чтобы наполнить их жидкостью, для нас специально не собирал. Нас просто подробно от первой до последней операции познакомили с технологией их изготовления, чтобы мы оценили качество. А трубы мы принимали по результатам демонстрационных испытаний, которые заключа-лись в следующем. Итальянцы брали трубу, закрывали её с обеих

сторон фланцами и подавали в неё жидкость, постепенно повышая давление. Когда при первом испытании оно дошло до 40 атмосфер, мы даже отбежали подальше. Увидев нашу реакцию, итальянцы за-смеялись, а затем взяли молоток и ударили по трубе. Ничего с ней не случилось, только на стенках влага выступила.

Завершить к началу 1990-х годов строительство комплекса элек-тролиза заводу не удалось. В стране начались политические и эко-номические перемены, которые создали на многих предприятиях, в том числе и у нас, обстановку нестабильности. Производство цин-ка упало, централизованное финансирование со стороны государ-ства прекратилось, собственных сил и средств не хватало. На заводе и у наших подрядчиков произошёл отток квалифицированных ка-дров, особенно ремонтников. За высокой зарплатой люди побежали в кооперативы, подались в предприниматели. Завод стало лихо-радить от многочисленных аварий. Только в 1991 году произошло несколько десятков крупных происшествий: загорание электро-лизных ванн, обрушение желобов, затопление насосных помеще-ний и т. п. Такого не было никогда. Иногда вспоминаю этот период и удивляюсь, как смогли тогда выжить и не развалить предприя-тие. А удалось это сделать благодаря тому, что руководство стало принимать самые энергичные меры, чтобы удержать оставшихся людей и вернуть ушедших. Именно тогда завод стал заключать раз-ного рода бартерные сделки, которые позволили обеспечить трудя-щихся дефицитными в то время товарами. Опережающими темпа-ми начала расти зарплата и развиваться социальная сфера. Народ стал возвращаться и на завод, и к подрядчикам. Уже в 1993 году нам удалось выполнить значительный объём ремонтно-восстано-вительных работ и выйти на оптимальный уровень производства. Со временем появилась возможность продолжить модернизацию и обновление оборудования.

Длительное время узким местом в технологии ЧЦЗ было фильтровально-сушильное отделение вельц-цеха. Установленные в нём устаревшие и малопроизводительные дисковые вакуум-фильтры не обеспечивали достаточный выбор твёрдых продуктов из цеха выщелачивания, что периодически создавало проблемы с отстаиванием пульп и обеспечением электролитного цеха нейтральным раствором. Кроме того, условия труда на этом участке были очень тяжёлыми из-за высокой влажности и тем-


304 305

пературы. Рабочее место аппаратчика, который обслуживал ва-куум-фильтры, рабочие вельц-цеха называли между собой «штраф-ной площадкой».

Примерно в 1997 году появилась информация, что машиностро-ительный завод «Прогресс» в городе Бердичеве, на Украине, выпу-скает принципиально новые автоматизированные фильтры, кото-рые по заявленным характеристикам подходят для наших условий. Мы приобрели два, смонтировали, но работали они не более су-ток и вышли из строя. Для наших продуктов украинские фильтры не годились. Через некоторое время мы узнали о финской фирме «Ларокс», которая специализировалась на разделении пульп и су-спензий в самых разных отраслях промышленности и являлась мировым поставщиком автоматизированных фильтров с после- продажным обслуживанием. Связались с представительством ком-пании в Санкт-Петербурге. Они пригласили нас посмотреть, как работает их оборудование на цинковом заводе в городе Коккола. То, что мы увидели в Финляндии, нам очень понравилось. После поездки мы отправили туда образцы своих пульп для проведения лабораторных испытаний. А вскоре в Челябинск прибыли пред-

ставители фирмы. Они привезли с собой небольшой лаборатор-ный фильтр-пресс, на котором непосредственно в вельц-цехе были проведены испытания процесса фильтрации цинковых кеков под давлением. Фильтр работал великолепно и позволял получать про-дукт с остаточной влажностью не более 20%. При таком показате-ле отпадала необходимость делать энергоёмкую, дорогостоящую и экологически несовершенную сушку кека в барабанах. Контракт с финнами был подписан, и к 2000 году в вельц-цехе было построе-но и введено в эксплуатацию новое отделение фильтрации с двумя автоматизированными фильтрами «Ларокс». Через несколько лет такое же оборудование установили в ГМЦ.

В 1997 году после длительного перерыва завод смог продол-жить строительство комплекса электролиза цинка с очисткой рас-творов и пустить его в эксплуатацию в 2002 году. Навсегда ушли в историю старый электролитный цех, вакуум-испарительная уста-новка, фильтровально-сушильное отделение вельц-цеха, а затем и старый сернокислотный цех, доставлявшие ремонтной службе немало хлопот.

Во второй половине 1990-х годов, с приходом на завод нового собственника, в структуре управления и организации ремонтной службы произошли некоторые изменения. Была создана единая централизованная служба технического обслуживания и ремонта, в которую вошли отделы главного механика, главного энергетика и все вспомогательные цехи: РМЦ, РСЦ, ЭНЦ, ЭТЦ и КИПиА. Про-изводство нестандартного оборудования, запчастей и некоторых материалов в ремонтных цехах вскоре было передано в аренду под-рядчикам. Первым руководителем новой ремонтной службы стал Евгений Андреевич Сытин, прибывший с Лениногорского цинково-го завода (Казахстан), где он работал директором. Я в новой струк-туре несколько лет оставался главным механиком, а затем сменил Сытина на посту руководителя.

Более сорока лет я трудился на цинковом. Ни разу за это время не останавливалось его производство, не прекращалась работа ремонтных служб. И хотя я уже давно на пенсии, завод не ушёл из моей жизни. Я по-прежнему в курсе всех его дел и событий, по-прежнему близко к сердцу принимаю всё, что с ним связано.

2014 год.

↑ 2003 г. Отделение

фильтров «Ларокс» в вельц-цехе


306 307

308 309

Александр Сергеевич Ефременко родился 4 января 1956 года в городе Россошь Воронежской области. Инженер-металлург. Организатор производства. В 1978 году окончил Красноярский институт цветных металлов имени М.И. Калинина. Трудовую деятельность начал в 1978 году плавильщиком, затем масте-ром на свинцовом заводе в Дальневосточном производствен-ном горно-металлургическом объединении «Дальполиметалл». В 1980 году переводом поступил на ЧЭЦЗ аппаратчиком- гидрометаллургом в цех переработки окислов. В июне 1981 года – мастер смены в этом же цехе. В декабре 1981 года – мастер ос-новного производственного участка в электролитном цехе. В 1984 году – заместитель начальника цеха, а с 1990 года – на-чальник электролитного цеха. В 1993 году – начальник строя-щегося комплекса электролиза цинка. В 1997 году – начальник бюро реконструкции и новой техники в техническом отделе, а затем в инженерном центре. В 1999 году – вновь начальник электролитного цеха. В 2003 году – снова начальник комплек-са электролиза цинка. С 2011 года – ведущий механик в службе технического обслуживания и ремонта.

Внёс значительный вклад в решение важных для завода за-дач, связанных со строительством комплекса электролиза цин-

Александр Сергеевич Ефременко

ка. Будучи руководителем действующих производственных цехов, успешно обеспечивал их стабильную работу, выпуск металла высокого качества и в установленных объёмах. Кол-лективы цехов под руководством А.С. Ефременко неоднократ-но занимали первые места во внутризаводских соревнованиях. Под его руководством в электролитном и цехе КЭЦ осваивались новые технологические процессы и выпуск новых видов спла-вов на основе цинка. Является одним из авторов прогрессив-ной, экологически безопасной технологии производства цинка из Уральского некондиционного сырья, отмеченной премией Правительства РФ в 2002 году.

Награждён Почётными грамотами администрации города Челябинска (2002), Министерства промышленности и торгов-ли РФ (2009).

← 1988 г. Чушковой цинк в пакетах

310 311

На цинковый завод в Челябинск я попал не случайно. Мой путь на него проходил через Дальний Восток и Москву. В 1978 году после окончания Красноярского института цветных металлов как моло-дой специалист я приехал работать на свинцовый завод в посёлок Рудная пристань на самом берегу Японского моря в Приморском крае. Завод входил в объединение «Дальполиметалл» и выпу-скал из местного сырья свинец, висмут и серебро. Все металлы – достаточно высокой чистоты. Железной дороги в посёлке не было – продукция отправлялась по морю. Приходил теплоход, вставал на рейде, небольшими судёнышками на него перевозили ме-талл. Приняли меня плавильщиком в плавильный цех и через два месяца поставили мастером. В цехе стояла одна шахтная печь для получения чернового свинца из полупродуктов других пере-

Прощай, электролитный! Здравствуй, КЭЦ!

А.С. Ефременко

делов. Для извлечения свинца из богатых концентратов приме-нялась горновая плавка – очень старинная технология, которая уже нигде в мире в то время не использовалась. Работало на за-воде около трёхсот человек, среди которых немало людей с кри-минальным прошлым. Отбыв в этих краях свой срок, они про-должали здесь жить и работать. За год жизни в этой глухомани стало понятно, что здешние перспективы для меня и моей жены, строителя по специальности, весьма туманные. Завод маленький, развития и строительства никакого нет. О том, чтобы перебрать-ся из общежития барачного типа с удобствами на улице в более- менее благоустроенное жилье, даже мечтать не приходится. Те-рять здесь ещё два года нам не хотелось. Как только я получил первый отпуск, мы сразу же вылетели на Южный Урал. Как воз-можное место новой работы меня привлекал Челябинский цин-ковый завод, который, как и комбинат «Дальполиметалл», вхо-дил в то время во всесоюзное производственное объединение «Союзполиметалл». От своих коллег, которые бывали на ЧЭЦЗ, я знал, что это одно из лучших предприятий цветной металлургии. Попав в город, сразу же направился на завод. Начальник отдела кадров П.Д. Евдак выслушал мою просьбу, посмотрел докумен-ты и, сказав, что нужно переговорить с директором, ушёл. Через некоторое время вернулся

– Значит, так: взять тебя в данный момент мы не имеем права. Заводу неприятности не нужны. Вот если была бы бумага из Ми-нистерства цветной металлургии СССР, что тебе разрешён пере-ход к нам, тогда – пожалуйста. Отрабатывай положенные три года на «Дальполиметалле». Как отработаешь, приезжай.

На следующий день вылетел в Москву. Без особой сложности удалось попасть на приём в Управление кадров МЦМ СССР. Там меня внимательно выслушали, к просьбе о перераспределении на цинковый завод в Челябинск отнеслись с пониманием. Обе-щали, что подготовят и направят соответствующие документы. Вскоре после возвращения из отпуска пришло письмо из Москвы, и в начале 1980 года мы с женой уже были в Челябинске.

Место работы на цинковом заводе я не выбирал. В отделе ка-дров меня направили в цех переработки окислов (ЦПО), где в то время трудились отличные руководители и специалисты: началь-ник цеха А.И. Радько, его заместитель М.А. Чаплыгин, начальник

редкометалльного отделения А.К. Марченко и другие. Не сразу доверили самостоятельную работу мастером. Около года трудил-ся аппаратчиком и детально знакомился с производством. Помню, что в смене постоянно не хватало людей, приходилось подменять отсутствующих. За год прошёл все рабочие места, несколько раз побывал на авральных работах в других подразделениях. Для за-вода, как я уже потом понял, взаимная помощь цехов друг другу в трудных ситуациях была обычной практикой. Где плохо, туда по звонку старшего диспетчера отправляли бригаду – по челове-ку из каждого цеха в смену. Никто это не обсуждал. Надо, значит, надо. Сегодня ты помогаешь – завтра тебе помогут. Вспоминает-ся такой эпизод. Примерно через полтора месяца после того, как стал работать в ГМЦ, пришёл утром на смену, мастер говорит:

– Давай, Александр, переодевайся и топай в электролитный цех на прорыв – там цинк горит. Найдешь мастера Дьяконова – он тебе всё объяснит.

Что означают слова «цинк горит», я тогда ещё понятия не имел. Надел спецовку, пришёл в электролитный цех, а там, в зале элек-тролиза, кошмар: цинк, что на катоды успел осесть, в ваннах интенсивно растворяется, над каскадами огонь сверкает, грохот от хлопков образующейся над ваннами гремучей смеси по всему цеху такой стоит, что оглохнуть можно. Дышать нечем. Уже потом, из приказа, узнал, что причиной массового растворения цинка в тот день стала элементарная невнимательность подрядчиков. В жёлоб с поступающим в ванны электролитом они случайно уронили ведро с солидолом. А солидол – это органика, для элек-тролиза цинка – злейший враг. Мастер на сдирке М.А. Дьяконов дал мне в руки скребок, поставил возле ванн. Катодчик сверху на каскаде поднимет несколько катодов с остатками ещё нера-створившегося цинка, поставит рядом со мной на пол, а я внизу эти «лохмотья» соскребаю. Катодчик в это время другой подъём сдирает. Доработали так до обеда. Сводили нас, кто пришёл по-могать, в цеховую столовую. Дальше работаем. Смена закончи-лась – никого нет. «Кто-то же должен подойти, – думаю, – сказать, когда заканчивать работу». Ещё два часа прошло – продолжаю работать. Около семи вечера какой-то человек мимо прошёл, по-смотрел удивлённо, спросил: «А ты тут что делаешь?» Наконец пришёл Дьяконов, похлопал по плечу: «Всё, хватит, иди домой».

За тот «героический труд» на сдирке мне и ещё двум рабочим из других цехов по десять рублей выдали. Много лет спустя рас-сказал Гузаирову при встрече о том самом первом моём знаком-стве с электролитным цехом. «Да, – говорит, – помню этот слу-чай». От души с ним посмеялись.

До мая 1981 года я трудился на рабочих местах, потом поста-вили мастером и через какое-то время пригласили временно, на полгода, сменным диспетчером в производственно-техниче-ский отдел. Работа эта оказалась очень интересной и полезной во всех отношениях. За короткий срок узнал много новых для себя людей, поближе познакомился с руководством завода и це-хов, расширил свои познания о технологическом процессе всего предприятия. Когда временная работа в ПТО подходила к концу,

Прощай, электролитный! Здравствуй, КЭЦ! А.С. Ефременко

312 313

↑ 1988 г. Артист кино Алек-сандр Демьяненко (слева) в гостях у работников электролитного цеха

как-то днём в диспетчерскую неожиданно зашёл начальник отде-ла Василий Яковлевич Титарев. Сел за стол, начал листать журнал, сам смотрит на меня, потом говорит:

– Давно к тебе присматриваюсь. Как смотришь на то, чтобы пе-рейти в электролитный цех? Для начала мастером, в перспективе, если себя покажешь, заместителем начальника цеха.

– Надо подумать, – говорю. – Завтра дам ответ.Но что тут было думать, когда сам начальник ПТО тебе новую

работу, да ещё в таком цехе, как электролитный, предлагает? От таких предложений не отказываются. На следующий день утром в диспетчерской сказал Василию Яковлевичу, что не возражаю. «Всё, – говорит, – понял». Он же много не любил разговаривать.

Молодым, только начинающим свой путь специалистам, чита-ющим эти строки, хочу сказать, что стажировка в производственно- диспетчерском отделе – лучшая школа для всей последующей карьеры на заводе. Бывший генеральный директор В.В. Гейхман, нынешний технический директор А.В. Затонский, многие дру-гие руководители завода и цехов прошли через диспетчерскую службу. К тому же диспетчерская – это возможность быстро про-явить себя. Руководство всегда обращает внимание на хороших специалистов. Все, кто желает чего-то добиться и качественно выполняет свою работу, как правило, не задерживаются на своих должностях, а идут вверх.

С декабря 1981 года стал работать в электролитном цехе, о ко-тором знал ещё очень и очень мало. Первые несколько недель, чтобы ближе познакомиться с технологией, работой оборудова-ния, людьми и подготовиться к самостоятельной работе, трудил-ся в смене. Стажировка еще не закончилась, когда в один из ве-черов на квартиру, где я жил, приехала дежурка. Срочно вызвали на завод – давай принимай смену и работай за мастера.

Среди основных цехов завода электролитному в то время при-надлежало особое место. Работал этот цех на завершающих ста-диях производства, большинство технологических процессов в нём было непрерывным. Здесь рождался готовый металл, в который вкладывались усилия всего коллектива предприятия. С первых дней работы мастером я почувствовал, насколько на-пряжённость и ответственность за результаты в этом цехе зна-чительно выше, чем там, где мне раньше приходилось работать.

Даже самый небольшой сбой в работе этого подразделения или невыход в смену кого-либо из рабочих тут же отражался на про-изводительности всего завода. Чтобы выполнять задания, масте-рам приходилось не только организовывать, но и очень часто вы-полнять работу за отсутствующих рабочих: вывозить катодный цинк от каскадов в плавилку, переключать электролизные ванны, если из них вдруг начинал течь раствор, регулировать подачу на электролиз циркулирующих по цеху растворов, снимать дросс из печей. Но чаще всего нужно было вставать к плавильным пе-чам и снимать «пенку» с поверхности разливаемого по излож-ницам жидкого цинка. За то, что сменные мастера делали в цехе всё, работники в шутку называли их восьмыми плавильщиками.

Иногда мне приходилось оставаться за заместителя началь-ника цеха и даже за начальника. Любопытна история одного моего конфликта с главным инженером Николаем Афанасьеви-чем Пилипчуком, которая произошла в один из таких периодов. На заводе проводился выездной семинар. Директор, начальник ПТО, начальники цехов – все уехали на два дня. Из руководства остался только главный инженер, а в электролитном самым глав-ным на эти два дня оставили меня, так как штатный заместитель находился в отпуске. Как назло, в первый же день на ВИУ нару-шилась циркуляция растворов. Мы стали в них тонуть, рискуя вывести из строя электродвигатели насосов и остановить завод. Для меня возникшая ситуация была впервой, но от своих коллег я уже знал, что надо делать. Срочно по телефону дал необходимые распоряжения мастеру и механику цеха и бегом побежал на ВИУ, чтобы лично контролировать их выполнение. Работа по устране-нию возникшей аварийной ситуации шла полным ходом, когда неожиданно появился главный инженер. Поздоровались.

– Что у вас тут происходит?Не знаю, по какой причине, вполне возможно, из-за моего че-

ресчур спокойного вида, явно несоответствующего непростой производственной ситуации, главный инженер, не дождавшись ответа на свой вопрос, стал говорить в мой адрес какие-то сло-ва, которые показались мне слишком резкими. По молодости и неопытности тоже стал ему говорить в ответ что-то неприят-ное. Закончился наш «дружеский» диалог тем, что я развернулся и ушёл. Иду, а сам думаю, что зря сцепился с главным инжене-


314 315


ром. Не стоило мне так реагировать на его высказывания, а надо было просто объяснить, что цех предпринимает для ликвидации предаварийной ситуации. Наверняка, на этом моя перспектива на цинковом заводе закончилась. К чести Николая Афанасьеви-ча, он об этом разговоре никогда больше не вспоминал и никогда не мстил. Думаю, что сделал скидку на молодость и неопытность. А с ситуацией, конечно, справились. Снизили циркуляцию – поток растворов уменьшился. Пару насосов перебросили, и всё нормализовалось.

В 1984 году меня утвердили заместителем начальника электро- литного цеха. На цинковом заводе работа заместителем началь-ника любого основного цеха требует постоянно каких-то уси-

лий, настойчивости и нервного напряжения в решении множе-ства ежедневно возникающих вопросов, связанных с технологией и организацией производства. Для меня это время было очень сложным, тяжёлым, но одновременно и интересным периодом в моей деятельности.

Особого внимания от меня как технолога требовало тогда от-деление переплавки катодного цинка. Его оборудование хоть и справлялось с выполнением плана, но работало на самом пре-деле своих мощностей. При годовом выпуске чушкового цинка на уровне 130 тысяч тонн переплавлять каждую смену на суще-ствующих пяти индукционных печах по 120 тонн было очень тя-жело. Печи, разливочные машины и обслуживающий их персонал работали, можно сказать, безостановочно. Пошёл плавильщик пообедать – мастер или кто-то другой должен встать вместо него у печи и продолжать разливку по изложницам, иначе не будет вы-полнено сменное задание.

Индукционные печи были Саратовского завода электро- механического оборудования. Для определения возможности увеличения мощности по переплавке мы пригласили специа-листов этого предприятия. Они внимательно ознакомились с работой печей и предложили изменить конфигурацию каналов, по которым жидкий цинк циркулирует внутри индукторов. Цех выполнил рекомендации, новые индукторы прибавили произ-водительность каждой печи на 15–20%. Напряжённость в работе плавильного отделения удалось снять.

В 1980-е годы коллектив электролитного цеха решал и дру-гие актуальные производственные задачи. Одной из таких задач было, например, освоение по просьбе Магнитогорского металлур-гического комбината выпуска металлического цинка в слитках массой одна тонна. До этого времени цинк заводом выпускал-ся только в чушковом виде. Для отливки однотонных слитков в плавильном отделении цеха рядом с самой большой по мощ-ности индукционной печью №5 установили линию, состоящую из четырёх изложниц, в которые по специальному жёлобу зали-вали из этой печи жидкий цинк. Первое время выпускали очень мало слитков, даже не каждый месяц. Но постепенно заявки на их поставку стали увеличиваться, и цинк в виде однотонных слит-ков в общем объёме выпуска стал составлять всё большую долю.

↑ 1980-е гг. Первый выпущен-ный заводом сли-ток цинка массой

одна тонна


316 317


Для электролитного цеха выпуск однотонных слитков всегда был желанной работой, потому что удельные трудозатраты в этом случае гораздо меньше, чем при литье чушкового цинка. В этот период проводились в цехе эксперименты с выпуском цинковых гранул, для чего смонтировали небольшую опытную установку. Проведённые испытания показали, что никаких технических проблем в решении этой задачи нет. Завод может производить гранулы в любом количестве. Но с выпуском экспериментальной партии всё и завершилось. Заявленная ранее потребность в гра-нулах не подтвердилась.

К тому же периоду относятся первые эксперименты с изготов-лением сплавов на основе цинка, которые проводились в электро- литном цехе с участием Центральной лаборатории. Толчком для этих работ послужил запрос всё того же Магнитогорского комбината, который использовал наш цинк для горячего оцин-кования листовой стали. Работникам ММК стало известно, что за рубежом для этой цели стали применять не чистый цинк, а его сплав с алюминием, медью, никелем и другими металлами, что наилучшим образом сказывалось на внешнем виде покрытия, его пластичности, коррозионной стойкости и других свойствах. Специалистами Центральной лаборатории завода В.А. Лейци-ным, Н.А. Волчковым и А.П. Гиршенгорном были разработаны регламенты и инструкции по приготовлению цинковых сплавов с разным набором легирующих компонентов. А цех по чертежам проектно-конструкторского отдела изготовил и смонтировал небольшую, с двумя индукторами и графитовой мешалкой, печь. В ней стали готовить сплавы из жидкого цинка, который за-качивался в неё с помощью графитового насоса по специаль-ному жёлобу из пятой индукционной печи. Проблем и вопро-сов в этом новом для завода деле возникло немало, но особую сложность вызвал ввод в цинк растворяемых в нём металлов. Некоторые из них сгорали прямо на поверхности жидкого цин-ка, не успев погрузиться внутрь расплава. Выход был найден. В небольшой электрической печи ремонтно-механического цеха стали предварительно готовить (сплавлять) лигатуры из смеси цинка и легирующих добавок и уже потом растворять их в основной массе цинка. Всё стало получаться. Плавки по приготовлению сплавов вели периодически, по заказам по-

требителей. Отливали их только в форме однотонных блоков. Освоение производства сплавов совпало с началом очень не-

благоприятного периода не только в жизни электролитного цеха, но и всего завода. В 1986–1988 годы в стране (тогда ещё СССР) был принят целый ряд законов и постановлений правительства, разрешающих деятельность кооперативов и малых предприятий в сферах общественного питания, бытового обслуживания, про-изводства товаров народного потребления и прочего. Поскольку интенсивность труда в кооперативах была ниже, чем на заво-де, а оплата труда несравнимо выше, люди стали бросать работу на ЧЭЦЗ, уходить в кооперативы и малые предприятия или сами их создавать. К 1989 году ситуация с кадрами в цехе дошла до такого состояния, что некому было сдирать и переплавлять ка-тодный цинк. На сдирку цинка, которую невозможно отменить или перенести, пришлось привлечь из Карабаша группу «хими-ков». Так называли тогда лиц, условно освобождённых из мест за-ключения и обязанных трудиться на государственных стройках и предприятиях. Дисциплиной эти люди не отличались и пото-му требовали повышенного внимания со стороны мастеров и ру-ководства цеха. Всех оставшихся в цехе плавильщиков перевели на работу в вечернюю и ночную смены. Днём плавили цинк рабо-чие из дневных служб. Плохо было и с инженерно-техническими работниками.

В 1990 году, когда я уже работал начальником цеха, у нас дол-гое время не было электрика. Как работать без него, да ещё в цехе электролиза, где вся технология связана с потреблением большого количества электроэнергии? А техника безопасности? Кому эти вопросы контролировать и отвечать, если что случится? Встретился с главным энергетиком С.Н. Семёновым. Обрисовал ситуацию.

– Знаю, – говорит, – твою проблему, занимаюсь, решаю, помогу.Как помогал? Приходил утром в цех, прямо в мастерскую

к электрикам, давал задания: кому что сделать. Потом заходил ко мне, докладывал, что провёл оперативку. Вечером обходил цех, проверял, что сделано за день, снова заходил ко мне в кабинет.

– Не переживай. Всё, что намечал, сделано. Завтра снова встретимся.

Может быть, месяц или дольше «трудился» главный энергетик


318 319


завода в цехе. Потом нашли электрика. Положение с кадрами в электролитном цехе и других цехах стало изменяться к лучше-му только после того, как предприятие стало быстрыми темпа-ми индексировать заработную плату и обеспечивать работников продуктами питания и товарами по низким ценам.

Годы работы заместителем начальника электролитного цеха были напряжёнными, но лучшими в моей трудовой биографии. Именно в этот период я приобрёл опыт, который через несколько лет без тени неуверенности позволил мне приступить к обязанно-стям начальника цеха. В накоплении этого опыта весьма ощути-мо было влияние на меня некоторых руководителей, с которыми мне приходилось общаться по роду своей деятельности. Больше всего в этом плане мне запомнились начальники ОТК Л.Я. Хейфец и О.И. Александров.

С Любовью Яковлевной Хейфец мне удалось поработать все-го два года. Она была много старше меня, и мне казалось, что нас, молодых технологов, она в какой-то степени считала свои-ми детьми. Серьёзных конфликтов с ОТК у электролитного цеха по качеству нашей продукции не было. Если возникали неболь-шие замечания и вопросы, то она никогда не вставала в позу, подсказывала, как лучше их решить, и всё, что требовалось, цех выполнял. В обязательном порядке я с ней встречался один раз в месяц, когда с актами и отчётами по движению серебра, которое использовалось в электролитном цехе в производстве свинцово- серебряных анодов, приходил в ОТК за её подписью. Сама проце-дура подписания бумаг вместе с проверкой занимала считанные минуты, но меньше, чем час мой визит к ней не продолжался. Всё это время мы беседовали на самые разные, производственные и не только, темы. Она рассказывала случаи из её богатой практи-ки. Это было очень полезно и интересно. Как начальник ОТК, она была достаточно строгой и принципиальной, с ней все считались, включая директора и главного инженера. Начальника ОТК можно было снять с работы только по приказу Министерства.

Сменивший Л.Я. Хейфец на посту начальника ОТК Олег Ио-сифович Александров был руководителем с большим опытом работы на заводе, очень эрудированным и интереснейшим со-беседником. За время работы возглавлял в разное время два ос-новных цеха, занимал должности заместителя директора по об-

щим вопросам и качеству. Мы часто встречались по служебным делам, и он всегда логично и ясно излагал своё мнение, был очень убедителен в высказываниях. Так сложились обстоятельства, о которых я скажу ниже, что в 1989 году я чуть было не покинул завод. Немалую роль в том, что я отказался от этого шага, сыграл именно Олег Иосифович.

В 1980-е годы начальником электролитного цеха, у которо-го я был заместителем, работал Б.И. Матвеев. Это был волевой и очень ответственный руководитель, хорошо знакомый с про-изводством цинка и обладавший большим опытом работы на за-воде. Он требовал от подчинённых, чтобы они понимали значе-ние своей работы для предприятия и выполняли её качественно


320 321

↑ 1980-е гг. Начальник ОТК Л.Я. Хейфец прини-мает у электролит-ного цеха одну из почётных плавок цинка


и в срок. Будучи человеком импульсивным, он иногда в разговоре с подчинёнными был излишне эмоционален. Не всем это нрави-лось, некоторые по этой причине уходили из цеха. Мне удавалось находить с Борисом Ивановичем общий язык, поэтому вместе мы проработали почти пять лет. Работали бы и дальше, но в моей производственной судьбе случился неожиданный зигзаг.

В январе 1989 года в цехе произошёл несчастный случай со смертельным исходом с одним из плавильщиков. При помо-щи ломика он пытался устранить затор листов катодного цинка в загрузочной шахте печи через имеющееся прямоугольное окно. От прилагаемых усилий и неустойчивого зацепления за катодный лист ломик сорвался и вторым плечом нанёс плавильщику смер-тельный удар по голове. В акте расследования среди виновников происшествия первой была указана моя фамилия, а вышедшим вслед за ним приказом по заводу я был понижен в должности и переведён мастером сроком на три месяца.

В силу служебного положения я, конечно, был ответственен за происшедшее, но не в той степени, как посчитала комиссия и как было сформулировано в акте и приказе. К тому времени завод существовал более полувека, и всё это время заторы ка-тодного цинка в загрузочных шахтах устраняли именно таким образом. Ни у кого и никогда это не вызывало вопросов, хотя, по правде говоря, окна в шахтах, через которые производили манипуляции с застрявшим в них цинком, в проектной доку-ментации печей отсутствовали. Вынесенное наказание мне по-казалось несправедливым, обидным, и я решил искать работу в другом месте. Нашёл быстро. Тоже заместителем начальника цеха на металлургическом предприятии и написал заявление. Прошли положенные две недели. Заявление в отдел кадров не вернулось. Директора на заводе не было, за него работал В.В. Гейхман. Пошёл к нему, но он не стал принимать решение. Ушёл я ни с чем. Про-должил работать мастером, дожидаясь директора. В один из дней звонит мне Александров и просит зайти. Зашёл. Поговорили о том, о сём, он угостил меня чаем, потом говорит:

– Что ты дергаешься? Ну, сняли тебя с должности, так времен-но же. Переживи и дальше работай. Помни, что за одного битого двух небитых дают.

Вернулся на завод директор. Пригласил меня. Тоже стал убеж-

дать забрать заявление, но не убедил.– Хорошо, – говорит, – пока ты ещё работник завода, у меня

к тебе просьба: поработай мастером в администрации строяще-гося комплекса электролиза цинка. Там много дел, а заявление пусть у меня полежит.

В администрации КЭЦ в то время трудилось пять человек: Ф.Л. Мантуров, С.Г. Буряковский, А.Э. Асланов, А.В. Власов, воз-главлял эту группу А.А. Бобышев, тоже бывший работник элек-тролитного цеха. Я пришёл шестым. Размещалась группа в зда-нии отдела капитального строительства, под контролем которого велась вся эта стройка. С первых дней я окунулся в напряжён-ную строительную атмосферу. Постепенно острота переживаний и обид, связанных с отстранением от должности, прошли, а с ними и желание покидать завод. К моменту моего прихода в КЭЦ в нём полным ходом шли общестроительные работы. Гене-ральным подрядчиком на строительстве отделения электролиза было управление «Промстрой-3» ПСМО «Челябметаллургстрой». На его субподряде находился добрый десяток других компаний, в том числе Челябинский комбинат строительных материалов и изделий. Это предприятие изготавливало для нового цеха железобетонные элементы будущих электролизных ванн. В мои обязанности входили: контроль качества и приёмка этих элемен-тов на складе КСМИ, организация их доставки в зону монтажа на специальном транспорте, контроль за монтажом электролиз-ных ванн. Приходилось заниматься и другими вопросами, кото-рые относились к строительству отделения электролиза. Масте-ром на строительстве КЭЦ я пробыл всего семь месяцев и вновь вернулся в действующий электролитный цех, но уже его началь-ником. Случилось это при следующих обстоятельствах.

В конце 1989 года в цехе произошло обрушение одного из каскадов электролизных ванн. В этот момент людей на нем не было, поэтому никто не пострадал. Причиной аварии стало значительное снижение прочности двух железобетонных балок, на которые опирался каскад. Из-за длительного воздействия кислых растворов произошло частичное разрушение этих балок и деревянных конструкций самого каскада. Балки и каскад уже давно подлежали капитальному ремонту, но он не производился. Предприятие жило ожиданием того, что очень скоро будет введён


322 323


в эксплуатацию новый комплекс электролиза цинка, и расходо-вать средства на ремонт конструкций предназначенного на снос цеха не хотелось. Никто тогда и предположить не мог, что старому электролитному цеху суждено просуществовать ещё тринадцать лет. Высокая аварийность оборудования и многочисленные нару-шения технологического режима были характерны в тот период для всех цехов. Как отмечалось выше, ремонтировать и обслужи-вать надлежащим образом здания, сооружения и оборудование в цехах было некому. Чего только в 1988–1990 годы не случалось в цехах. Аварийно останавливались обжиговые и вельц-печи, за-тапливали растворами и оборотной водой насосные в обжиговом и сернокислотном цехах, взрывался трансформатор в электро-техническом цехе, сталкивались маневровые тепловозы и опро-кидывались железнодорожные краны и т. д. Вскоре после обру-шения каскада на завод прибыл один из руководителей вновь образованного Министерства металлургии СССР (Министерство цветной металлургии СССР незадолго до этого было упразднено). Его ознакомили с состоянием оборудования, сводили в подвал зала электролиза, где пройти без сапог было невозможно, потом в заводоуправлении провели встречу с ним руководителей про-изводственных подразделений. Я не был руководителем, но по-звонил Л.А. Казанбаев, исполняющий обязанности главного ин-женера, и попросил меня обязательно присутствовать. Почему-то основную причину неудовлетворительного состояния оборудова-ния руководитель нового министерства увидел в плохом руковод-стве цехами. Досталось от него на этой встрече многим, но более всего – начальнику электролитного цеха Б.И. Матвееву. Оставать-ся далее на этой должности он уже не мог. Сразу же после окон-чания совещания возглавить коллектив цеха руководство завода предложило мне. Согласился без колебаний. Приобретённый опыт давал мне уверенность, что справлюсь. В тот же день обошёл весь цех, встретился с главным механиком Ю.И. Сергеевым. Опреде-лили, что необходимо сделать в первую очередь, чтобы привести дела в порядок и обеспечить нормальную работу. Совместными усилиями цеха и подрядных организаций быстрыми темпами стали ремонтировать каскады. Если обычно мы ремонтировали по одному каскаду в год, то только за 1990–1992 годы было капи-тально отремонтировано четыре–пять каскадов. Значительный

объём ремонтных работ был выполнен на ВИУ, в галерее межцехо-вых коммуникаций, по вентиляции и другим цеховым объектам. При необходимости вмешивался в эту работу и активно помогал Л.А. Казанбаев, который к тому времени стал главным инженером.

Очень помогли поправить положение дел в цехе и на всём пред-приятии меры, своевременно принятые в начале 1990-х годов руко- водством предприятия по ускоренному увеличению в условиях инфляции заработной платы трудящимся, обеспечению их дешё-выми продуктами питания и товарами, в том числе и импортны-ми. Буквально за два года нам полностью удалось восстановить численность работников, укрепить состав квалифицированными кадрами рабочих и ИТР. В 1992 году устроиться в цех было уже не так просто.

В один из тёплых майских дней 1993 года меня вызвал к себе главный инженер.

– Вижу, – говорит, – что дела в цехе выправились. Сдавай дела в электролитном цехе Затонскому и переходи в КЭЦ.

Это было моё «второе пришествие» пока ещё в строящий-ся цех, но уже в другом качестве – его начальником. Несмотря на прекращение централизованного финансирования со сторо-ны государства этой гигантской по масштабам ЧЭЦЗ стройки, завод за счёт собственных средств продолжал вести некоторые работы: изготавливал фундаменты под оборудование, выполнял химзащитные работы, устанавливал баковую аппаратуру, фильтр- прессы, трансформаторы, шинопроводы, оборудование сдироч-ных машин, плавильные печи и т. д. В состав проекта КЭЦ входил участок по производству анодов, который к 1993 году находился в высокой степени строительной готовности. Руководством за-вода было принято решение мобилизовать имеющиеся средства на завершение, в первую очередь, строительства именно этого участка. Решено было временно организовать на его оборудо-вании изготовление анодов для действующего электролитного цеха, а старую анодную плавилку ликвидировать как не соот-ветствующую современным нормам и требованиям. Строите-лям и коллективу КЭЦ, численность которого составляла около двадцати человек ИТР и рабочих разных профессий, требовалось приложить немало усилий, чтобы эту задачу выполнить. В 1995 году новое анодное отделение было запущено в эксплуатацию.


324 325


Первым изготовленным в отделении изделием стал анод для но-вого комплекса, и только потом перешли на производство анодов для старых ванн. Каждому, кто участвовал в строительстве КЭЦ или имел к нему косвенное отношение, очень хотелось своими глазами увидеть этот анод – первый реальный результат проекта. С разрешения руководства прямо в анодном отделении отметили это событие небольшим фуршетом.

Была зима. Холод ужасный, отопление ещё не работало, но никто на эти мелочи внимания не обращал. Всем было радост-но и тепло на душе от того, что в условиях сложного финансово-го положения коллективу завода удалось завершить строитель-ство и ввести в эксплуатацию первый в составе комплекса объект. Но средств катастрофически не хватало, поэтому ничего другого не оставалось, как прекратить строительство, провести консер-вацию уже установленного оборудования, а персонал трудоу-строить в других подразделениях. В 1997 году я перешёл работать в бюро реконструкции Инженерного центра, образованного на базе Центральной лаборатории и технического отдела завода. Вместе с А.К. Марченко и В.Ю. Несмеловым занимался рассмо-трением и анализом проектной документации по КЭЦ и другим объектам реконструкции, участвовал в подготовке программ тех-нического перевооружения и другой информации для потен-циальных инвесторов, в переговорах с разными фирмами. Так продолжалось до 1998 года, пока в России не грянул дефолт. В течение нескольких дней курс рубля по отношению к доллару снизился вчетверо. Так как почти половину производимого цин-ка завод через компанию «Евромин» реализовывал на экспорт за доллары, то в рублевом эквиваленте выручка предприятия вы-росла в несколько раз. У завода появилась реальная возможность возобновить строительство КЭЦ. В мае 1999 года меня пригласил к себе Казанбаев.

– Возобновляем строительно-монтажные работы на КЭЦ. За-дача – как можно быстрее завершить строительство и запустить цех в эксплуатацию. Как смотришь, если мы вновь тебе предло-жим его возглавить?

– Очень хотел бы там поработать, – ответил я, – с удовольстви-ем пойду.

– Не буду скрывать, – сказал Казанбаев, – у меня две кандида-

туры: ты и Затонский. Посоветуюсь с директором. Кого выберем, тот и будет там работать. Чтобы было всё без обид.

Начальником КЭЦ на период завершения его строительства и пуска в эксплуатацию был назначен А.В. Затонский, который к тому моменту уже пять лет успешно руководил электролитным цехом. Он был моложе и энергичнее меня, и руководство завода сочло, что ему будет легче справиться с огромным объёмом пред-стоящих работ. Время подтвердило правильность такого решения. Мне же предложили должность начальника электролитного цеха.

Принятый мною цех работал в полную силу и с хорошими технико-экономическими показателями, ежегодно наращивая объём выпуска цинка, который в 1999 году составил 138 тысяч тонн. Все на заводе хорошо понимали, что цеху осталось работать совсем немного, поэтому каких-то крупных затратных меропри-ятий, связанных с модернизацией оборудования и совершенство-ванием технологии, не проводили. Старались только содержать оборудование в исправном состоянии, обеспечивать его надёж-ную и стабильную работу и, по возможности, наращивать объём выпуска чушкового цинка, который в 2002 году достиг своей выс-шей точки – 165 796 тонн.

Десятки работников трудились с максимальной отдачей, на-пряжённо, накапливали производственный опыт, чтобы исполь-зовать его потом в КЭЦ. С того дня, когда я во второй раз принял под своё руководство электролитный цех, до его полной оста-новки и окончательного вывода из эксплуатации прошло четыре года. Что запомнилось из того периода? Прежде всего это глубо-кое расстройство технологического процесса электролиза цинка, которое произошло в сентябре 2001 года по нелепой случайно-сти и привело к полной остановке завода на целых восемь дней. Споткнулись, как говорится, на ровном месте. Вместо углекислого стронция в технологический процесс было ошибочно загружено несколько десятков килограмм внешне похожей на него трёх- окиси сурьмы. В результате в циркулирующем через электро-лизные ванны растворе концентрация сурьмы – вреднейшей для электролиза цинка примеси – возросла в 400 раз против нор-мы. Сурьмой оказалась загрязнена вся аппаратура цеха: ванны, катоды, аноды, желобная система, баковая аппаратура и т. д. Как следствие, осевший на катоды цинк стал интенсивно растворять-


326 327


ся с выделением в атмосферу цеха водорода и его возгоранием. Пришлось останавливать электролиз, а вместе с ним весь завод. В течение нескольких суток с привлечением многих подрядных организаций очищали всю цеховую аппаратуру и электродное хозяйство от сульфатных и шламовых отложений, промывали их горячей водой высокого давления в огромном количестве. Сра-зу же возник вопрос: куда девать воду? Было принято решение сбрасывать её в ливненакопитель очистных сооружений, пред-варительно нейтрализуя кальцинированной содой. Вспоминает-ся, что соду в те дни к цеху возили машинами. Всё промыли, всё прочистили, надо запускаться, а чем заполнять ванны? Ведь от-работанный электролит, что оставался в чане, тоже был загрязнён сурьмой. Стали специально готовить свежие растворы с помощью серной кислоты. Серии запускали поочередно. Запустились очень хорошо, на следующий день цинк получили по внешнему виду от-менного качества. До нашей истории с сурьмой аналогичная си-туация имела место на одном из цинковых заводов Италии. Тогда Л.А. Казанбаев связывался с ними и узнавал, как там справлялись с возникшей проблемой. Они тоже останавливались, всё чистили и промывали. У итальянцев на полную ликвидацию последствий аварии ушёл почти месяц. У нас восстановление нормального хода производственного процесса заняло восемь дней.

В 2001 году в КЭЦ завершили строительство и ввели в эксплу-атацию отделение очистки растворов. Мы стали получать от них нейтральный очищенный раствор. В октябре 2002 года в новом цехе состоялся пуск в эксплуатацию первой серии электролиз-ных ванн, а в 2003 году – второй серии. По мере запуска начали поэтапно выводить из эксплуатации оборудование действую-щего электролитного цеха: сначала первую, затем вторую и по-том третью серию электролизных ванн. Очень хорошо запом-нилась последняя ручная сдирка, которая проходила 29 апреля 2003 года. Сфотографировали эту сдирку. Несколько самых по-следних листов цинка распилили на кусочки, которые приклеили к фотографиям, помещённым в деревянные рамки. Получившие-ся памятные сувениры раздали директорам, начальникам цехов и некоторых отделов на память о навсегда ушедшей вместе с руч-ной сдиркой цинка эпохе в истории ЧЭЦЗ.

В техническом плане проблем и сложностей с остановкой ста-

рого цеха не было. Мы это делали много раз, поэтому всё про-шло гладко. Что касается людей, то плавильщиков, ремонтников, электриков и рабочих некоторых других профессий переводили практически в полном составе в КЭЦ. А вот для катодчиков, де-журных по электролизу процесс вывода электролитного цеха из эксплуатации был весьма болезненным. Далеко не всех туда брали. Трудоустроить катодчиков в другие цехи с такой же высо-кой заработной платой, которую они получали в электролитном, не представлялось возможным. Некоторые покидали завод если не со слезами, то с тяжёлым сердцем и обидой. Всем, кто ушёл с предприятия, завод выплатил двухмесячное пособие.

При пуске в эксплуатацию плавильного отделения КЭЦ об-наружились серьёзные проблемы с устойчивостью футеровки индукторов новых плавильных печей к воздействию жидкого металла. Пришлось заказывать новые материалы и полностью переделывать футеровку индукторов. Для этого потребовалось время. Пока не работало новое плавильное отделение, катодный цинк из КЭЦ переплавляли в печах электролитного цеха. Вози-ли его на автомобилях и с помощью автопогрузчика через окон-ный проём подавали прямо на склад цинка электролитного цеха. Для того чтобы крупногабаритные листы катодного цинка про-ходили через загрузочные шахты старых печей, их пришлось расширять.

Когда плавильное отделение КЭЦ заработало, из всех индукци-онных печей старого цеха жидкий цинк вычерпали, печи остано-вили. Были на заводе разговоры, чтобы на всякий случай на какое- то время сохранить эти печи, но руководство завода приняло твердое решение – полностью и навсегда остановить плавилку и с ней весь цех.

Прощай, электролитный! И снова здравствуй, КЭЦ! В октябре 2003 года, вскоре после того, как на заводе прошла презента-ция пущенного в эксплуатацию комплекса электролиза цинка, А.В. Затонского назначили директором завода по производству, а я во второй раз стал начальником КЭЦ.

2014 год.


328 329


Владимир Емельянович Ветчинкин родился 29 марта 1951 года в городе Комсомольск-на-Амуре Хабаровского края. Инженер-электрик. Организатор производства. В 1973 году окончил Челябинский политехнический институт имени Ле-нинского комсомола. В том же году начал трудовую деятель-ность с должности наладчика в тресте «Уралэлектромонтаж». В июне 1974 года поступил на ЧЭЦЗ электромонтёром в электро- литный цех и через три месяца был назначен электриком этого же цеха. В 1981 году – заместитель начальника, а в 1984 году – начальник электротехнического цеха. С 1988 года – замести-тель главного энергетика. С 1996 по 2011 годы – главный энер-гетик ОАО «ЧЦЗ».

Внёс значительный вклад в развитие энергохозяйства за-вода. По его инициативе в 1970–2010-е годы решались многие вопросы, связанные с обеспечением производства необходи-мым количеством энергоресурсов, повышением надёжности работы энергетического оборудования, оптимизацией затрат на энергоносители.

Награждён Почётной грамотой министерства цветной ме-таллургии СССР и ЦК профсоюза рабочих металлургической промышленности (1985).

Владимир ЕмельяновичВетчинкин

330 331

Когда в 1968 году я поступал в Челябинский политехнический ин-ститут на специальность «Электрические сети и системы» и учил-ся на первых курсах, то полагал, что в будущем буду трудиться в крупной энергетической компании и иметь дело с высокими напряжениями, передачей большой электрической мощности на расстояния. Но в итоге в большую энергетику не попал. Зани-маясь на старших курсах в студенческом научном обществе (СНО), вплотную соприкоснулся с преобразователями электрической мощности, увлечённость которыми, видимо, и повлияла на мой профессиональный, а по сути, и жизненный путь.

В институтской лаборатории, где я с друзьями-однокурсни-ками посвящал свободное от учёбы время разработке и изготов-лению опытных образцов преобразовательных устройств, была какая-то своя обстановка, пропитанная духом творчества. Нам повезло. У нас был замечательный наставник – один из препода-вателей кафедры. Под его руководством мы разработали и изго-товили опытный образец индуктивного делителя тока, которым заинтересовались специалисты Магнитогорского металлургиче-ского комбината. Используя нашу студенческую разработку, они у себя в цехе лужения в 1973 году провели модернизацию выпря-мительных агрегатов и организовали электролитическое лужение стали взамен ранее применяемого горячего лужения. Мы тоже принимали участие в освоении модернизированного оборудова-

Я работал

с энергиейВ.Е. Ветчинкин

ния – проводили разные замеры, наблюдения и т. п. Экономиче-ский эффект получился очень приличный. Нас даже премировали. Свой первый успех мы отметили, конечно, как следует.

Учёба заканчивалась. Надо было определяться с местом про-хождения преддипломной практики и темой проекта. На кафедре мне предложили Челябинский электролитный цинковый завод, где в большом количестве применялось выпрямительное обору-дование и существовала мощная преобразовательная подстан-ция. Так я впервые познакомился с ЧЭЦЗ. Руководителем прак-тики от завода был начальник электротехнической лаборатории Сергей Иванович Лебедев – высококвалифицированный специ-алист, настоящий профессионал в своём деле. Много полезного я перенял у него во время практики и на всю жизнь усвоил, что в работе электрика, как в никакой другой, нельзя не быть педан-том: малейшая неточность, небрежность может стоить человеку жизни, особенно когда имеешь дело с высокими напряжениями. Начальником цеха в ту пору работал Павел Александрович Брюха-нов, тоже очень опытный специалист, за плечами которого было четырнадцать лет стажа в должности главного энергетика завода, включая военные годы.

Так как я активно участвовал в деятельности СНО, то вместе с обычным дипломом инженера-электрика мне вручили почёт-ный диплом, который давал преимущественное право для по-ступления в аспирантуру. Но воспользоваться этой привилегией не пришлось. В тот момент у меня уже была своя семья, и жиз-ненные обстоятельства складывались таким образом, что нуж-ны были средства, чтобы платить за жилье и содержать семью. Аспирантура такую возможность, к сожалению, не давала, и я решил идти на производство. При распределении выбрал пу-ско-наладочное управление треста «Уралэлектромонтаж». Сам трест и управление находились в Свердловске. В Челябинске рас-полагался только один из его участков, куда меня приняли ин-женером-наладчиком и сразу же в составе бригады направили на Троицкую ГРЭС. Там заканчивалось строительство ещё одного мощного энергоблока. Нашей бригаде было поручено произвести наладку и обеспечить пуск в эксплуатацию преобразовательных агрегатов для привода вращающихся регенеративных воздухо-подогревателей. Это такие, очень крупные по размерам, тепло-

обменные устройства, которые используются в современных ко-тельных установках большой мощности для увеличения их КПД. В них одна и та же поверхность нагрева, вращаясь на роторном валу, сначала обогревается горячими топочными газами, а затем охлаждается воздухом, нагревая его. В качестве привода возду-хоподогревателей используются электродвигатели постоянного тока. Наша задача состояла в том, чтобы подобрать и наладить такие режимы электропитания этих двигателей, которые бы обе-спечивали плавный разгон воздухоподогревателей и их вращение со скоростью не более трех–пяти оборотов в минуту. При быстром разгоне и вращении этих устройств массой до трехсот тонн ка-ждое их очень легко можно было вывести из строя. Хорошо запом-нилось, что энергоблок на станции необходимо было запустить к очередной годовщине Великой Октябрьской революции, поэто-му работать приходилось, не считаясь со временем, по шестнад-цать часов в сутки. Всё у нас получилось.

Помимо наладки электропитания привода воздухоподогрева-телей приходилось также заниматься пуском в эксплуатацию вы-соковольтного оборудования и другими работами. Так пролетел год, в течение которого я научился практическому применению

Я работал с энергией В.Е. Ветчинкин

332 333

← 1970 г. П.А. Брюханов, начальник ЭТЦ

↑ 1975 г. Б.П. Петручиник, заместитель начальника ЭТЦ

→ 1975 г. Л.В. Менщикова, главный энергетик

полученных в институте знаний и приобрел бесценный опыт, ко-торый очень скоро пригодился мне на ЧЭЦЗ.

Причина, которая вновь привела меня на цинковый завод, была очень простой: мы ждали прибавления, и нужно было срочно ре-шать вопрос с жильём. Ведь найти в Челябинске людей, которые согласились бы пустить к себе на квартиру семью с грудным ре-бёнком, было очень сложно. Покидать управление мне не очень хотелось. Во-первых, работа, которой я занимался, была интерес-ной и мне нравилась. Во-вторых, за счёт разных надбавок, выпла-чиваемых при направлении работников на монтажные и нала-дочные работы в другие населённые пункты, весьма приличной выходила моя заработная плата. Переговорил с начальством. Мне предложили комнату в посёлке Энергетик при Ириклинской ГРЭС и место инженера-наладчика на участке в Оренбургской области. Такой вариант меня не устроил, поэтому, получив за переработ-ку рабочего времени большое количество отгулов, стал искать работу в Челябинске. На каких только предприятиях не побывал, и везде меня готовы были принять с распростёртыми объятиями, но при этом нигде не обещали дать хоть какое-то жильё. Оставал-ся последний шанс – цинковый завод. Позвонил руководителю своей преддипломной практики С.И. Лебедеву, который меня ещё помнил.

– Приезжай, – говорит.Приехал. Всё ему рассказал.

– Хорошо, я тебя понял.Сергей Иванович взял у меня документы и ушёл к главному

энергетику. Через какое-то время возвращается.– Давай, иди к Лидии Васильевне Менщиковой. Она тебя ждёт.Зашёл в кабинет главного энергетика. Только поздоровался, как

вслед за мной в кабинете появился высокий, довольно крепкого телосложения мужчина, примерно сорока лет, в чёрных брюках, светлой рубашке без галстука и куртке. Он сел рядом с главным энергетиком, и они оба начали меня «пытать», в особенности мужчина.

– Что окончил, где работаешь?Всё рассказываю, что почётный диплом имею, дипломный про-

ект по преобразовательной подстанции цинкового завода писал, год в наладке работаю и что жить негде. Рассказываю и чувствую,

что собеседник моим рассказом не очень доволен.– Так, ну а ещё где работал?– Два года во время каникул был электромонтажником

в студенческом строительном отряде в Архангельской области, а в 1971 году – командиром отряда. Занимались электрификацией сельского хозяйства в Оренбургской области.

– Командиром студенческого строительного отряда был?– Да, и благодарность имею.– Годится. Пиши заявление. Комната будет.Потом мне сказали, что вместе с Л.В. Менщиковой со мной бе-

седовал начальник электролитного цеха Василий Яковлевич Ти-тарев, которому нужен был инженер-электрик.

Через неделю я был принят в электролитный цех электромонтё-ром по ремонту и обслуживанию электрооборудования пятого разряда. Сразу занять инженерную должность не получалось – она не была вакантной. Мой главный вопрос решился довольно быстро – я получил комнату в доме №8 по Свердловскому про-спекту. Как только вручили ордер, сразу побежал смотреть. Зашёл в комнату, а на полу огромное пятно из обгорелых досок, и весь потолок в саже. Такое впечатление, что прежние жильцы прямо на полу костёр жгли. За три дня завод комнату привёл в полный порядок, и мы тут же въехали в неё со всем нашим имуществом: парой сумок, гладильной доской, которую подарили на свадьбу, да кроватью с панцирной сеткой. Несмотря на то, что комнатка была маленькой, мы с женой были очень счастливы. Ведь это было уже наше жильё!

В должности электромонтёра я пробыл недолго, всего три ме-сяца. Неделю поработал в ремонтной бригаде, которая произ-водила текущие ремонты и устанавливала новое электрообору-дование, а затем дежурным электромонтёром в смене. Первое время цех для меня был незнакомым, к тому же по многим электро- установкам отсутствовали электрические схемы, поэтому узна-вать, где и что из электрооборудования находится, как проходят по цеху кабельные линии, приходилось у ветеранов. Если случа-лись остановки технологического процесса из-за поломок электро-оборудования, старался никого на помощь не вызывать, пытался разобраться, устранить неисправность и восстановить нормаль-ную работу оборудования самостоятельно. Прошло примерно два


334 335

с половиной месяца, когда в цехе неожиданно появилась главный энергетик Л.В. Менщикова. Подошла ко мне, спросила:

– Как дела, какие проблемы?– Лампочки, – говорю,– надоело менять, особенно в подвале

под индукционными печами. Любую неисправность могу устра-нить, но мне нужны электрические схемы, а их в цехе почти нет, приходится без них искать причины. Электрические схемы надо срочно восстанавливать, чтобы можно было быстрее и эффек-тивнее работать.

– Спасибо, – говорит, - я вас поняла.Ушла, а через неделю меня из смены вывели и назначили элек-

триком электролитного цеха, который в то время был самым большим на заводе.

Не могу сказать, что в 1970-е годы электрооборудование в электролитном цехе находилось в плачевном состоянии. Такого не было. Но трудностей в его работе было очень много. С какими сложностями пришлось столкнуться и как они преодолевались, расскажу на конкретных примерах.

На первых порах более всего мои тревоги и беспокойства были связаны с работой насосного отделения, куда в специальные ём-кости, расположенные ниже уровня нулевой отметки, по желобам из зала электролиза стекал обеднённый по цинку (отработанный) электролит. Этот участок был святая святых, поскольку обеспе-чивал циркуляцию растворов и нормальную работу не только цеха, но и всего завода. Основной его проблемой была ненадёж-ная и нестабильная работа электродвигателей насосов и другой электроаппаратуры, что в любой момент могло привести к за-топлению насосного помещения кислыми растворами и полной остановке завода. На моём веку в цехе было три таких аварийных затопления. Почему-то хорошо запомнился первый случай, кото-рый произошёл не по вине цеха и завода, а в результате отключе-ния подачи напряжения от энергосистемы. Так получилось, что именно в момент отключения я находился в помещении насосной. Оборудование работало нормально, электродвигатели издавали обычный гул, и вдруг всё встало. В считанные минуты раствор, бесшумно стекающий самотёком по желобам, заполнил всё по-мещение насосной вровень с нулевой отметкой и через порог стал вытекать на территорию. Тишина! Полный штиль! И только бульк, бульк – воздух выходит из затопленных двигателей и на-сосов. Было ужасным осознавать в тот момент своё бессилие пе-ред возникшими обстоятельствами. Ведь никакого резервного источника питания тогда ещё не существовало.

Основной причиной двух других аварийных остановок насо-сной была ненадёжная работа оборудования. Дело в том, что вся электроаппаратура для управления циркуляционными насосами размещалась в помещении насосной и от испарений, выделяемых от горячих растворов, летом была постоянно мокрой, а зимой – в «куржаке».

Для обеспечения надёжной и безаварийной эксплуатации на-сосного отделения всю электрику в нём пришлось переделать. В насосной осталась только та электроаппаратура, которую невоз-


336 337

↑ 1982 г. Преобразова-

тельная подстанция ЭТЦ

можно было вынести. Всё управление насосными агрегатами под-няли в отдельное помещение – конторку мастеров. Для плавного регулирования скорости вращения электродвигателей насосов в схему их управления включили частотные преобразователи. До этого не так было. Стояли в ваннах насосной электроды – вы-сокий и низкий. Опустился уровень ниже – насос отключился, идет наполнение, дошёл раствор до верхнего электрода – насос включился. От постоянных включений и выключений насосы и электродвигатели к ним выходили из строя. Чтобы установить частотные преобразователи, убедил начальника цеха пожертво-вать цеховой кладовой, которая находилась через стенку с на-сосной. Кладовщица вначале обижалась, но потом согласилась с этим решением. Использование частотных преобразователей дало возможность более плавно поддерживать уровень электро-лита в сборных ёмкостях и полностью исключить работу элект-родвигателей в режиме постоянных включений и выключений. Всё это позволило повысить надёжность и в значительной сте-пени снизить риски возникновения аварийных ситуаций. Это было здорово.

Важным элементом функционирования любого электролиз-ного производства являются токоподводящие шины к электро-лизным ваннам. В электролитном цехе ЧЭЦЗ, когда я принял под свою ответственность его электрохозяйство, использовались медно-алюминиевые шины. При этом непосредственно примыка-ющие к бортам крайних ванн каскадов и идущие от них вниз под ванны шины были медными, а уже дальше к преобразовательным агрегатам шла алюминиевая ошиновка. Поскольку участки пере-хода медной и алюминиевой шин постоянно обливались электро-литом, там возникала электрохимическая коррозия, и они часто выходили из строя. Приходилось выводить каскады из работы и ремонтировать ошиновку, что отрицательным образом сказы-валось на производительности цеха.

В 1976 году перед цехом была поставлена задача увеличить выпуск цинка до 143 тысяч тонн. Для того, чтобы ее выполнить, было принято решение к каждому каскаду электролизных ванн добавить с западной стороны ещё по две ванны. Одновременно с их установкой приступили к модернизации шинопроводов. Там, где возможно, максимально убрали из-под каскадов медно-

алюминиевые переходы, где невозможно – существенно их уси-лили. С восточной стороны каскадов, где проходил напорный жёлоб со всегда тёкшим из него раствором, поставили сплошь медные шины. Всё это позволило полностью избавиться от вне-плановых остановок по причине выхода из строя ошиновки и после подключения дополнительных электролизных ванн беспрепятственно увеличить токовую нагрузку на электролизе до необходимых значений.

С установкой дополнительных электролизных ванн связан один неприятный случай, произошедший со мной. Первые два с половиной года работы в электролитном цехе мне никак не уда-валось пойти в отпуск, но, наконец, ушёл. Когда вернулся, в цехе кипела работа по установке дополнительных ванн. На некоторых каскадах они уже были смонтированы, но ещё не подключены. Мне не терпелось посмотреть, как там, в подвале зала электроли-за, обстоят дела с переделкой ошиновки. Надел сапоги, спустился вниз. На полу сплошь раствор отработанного электролита. Иду в сапогах, осматриваю ошиновку и вдруг проваливаюсь по грудь в какую-то яму, заполненную кислым раствором. Как потом вы-яснилось, её и ещё несколько выкопали под фундаменты новых ванн подрядчики, но предупреждающие аншлаги не выставили. Стою в растворе и чувствую, что стало пощипывать в отдельных местах. Кое-как выбрался и бегом в душевую. В этот день боль-ше уже в подвал не пошёл. Повезло мне. Всё могло закончиться гораздо хуже.

Из всех проблем, с которыми мне пришлось столкнуться во время работы электриком электролитного цеха, пожалуй, са-мой сложной, неприятной и на первых порах для меня не до конца ясной была проблема утечки электрического тока на электроли-зе цинка. Появилась она в цехе примерно в 1974–1975 годы, ког-да с переходом на централизованное охлаждение электролита на третью серию ванн стали подавать вместо нейтрального электролита смешанный раствор. При этом многократно возрос-ла циркуляция растворов. О том, что токоутечки, причём нема-ленькие, имеют место в нашем цехе, мне было совершенно ясно. Об этом свидетельствовали два обстоятельства. Первое заключа-лось в том, что электрический потенциал отрицательного полюса третьей серии электролизных ванн по отношению к земле почти


338 339

в три раза превышал аналогичный потенциал положительного полюса. При отсутствии утечек тока такой перекос потенциалов на одной серии теоретически невозможен. Вторым обстоятель-ством, которое кричало о наличии токоутечек и требовало немед-ленно принимать меры к их устранению, были повторяющиеся с завидной периодичностью раз, а то и два раза в месяц возго-рания деревянных конструкций самого крайнего с южной сто-роны цеха двадцать четвертого каскада электролизных ванн. При наличии токоутечек деревянные конструкции каскада, на-сквозь пропитанные хорошо проводящим ток электролитом, становились своего рода электрической спиралью и от местного нагрева легко воспламенялись. Нетрудно представить, какие по-следствия таили в себе эти пожары, если вовремя не отключить каскад. А ошиновка в цехе была устроена таким образом, что один каскад не отключишь. Приходилось на длительное время выводить из эксплуатации для выполнения восстановительных работ, чистки изоляторов и прочего сразу два каскада – двадцать третий и двадцать четвёртый. А это уже существенное снижение нагрузки и выпуска цинка. Помню, в выходной день мне позво-нил диспетчер и сообщил, что на двадцать четвёртом каскаде пожар. Бегом на завод. На ходу обзваниваю своих помощников: срочно собираемся в цехе, надо отключать каскады. Прибежал, не переодеваясь, в рубашке, брюках и, хорошо это запомнил, в коричневых туфлях, запрыгнул на горящий каскад. Бегу по нему, и вдруг как долбанёт – замкнул туфлёй анод и катод, искра и хлопок от взрыва выделяющегося из ванны водорода. Оглянулся – ка-блука нет. Василий Яковлевич Титарев тут же, рядом с каскадом стоит, смотрит на меня – живой, неживой? Отключили каскады. После этого пожара решил, что как-то надо выходить из этой си-туации. Невозможно дальше работать в постоянном страхе, что цех в любой момент может сгореть.

Кто-то мне подсказал, что в Свердловске в Уральском электро- механическом институте инженеров железнодорожного транспорта (УЭМИИТ) есть специалист, который довольно успеш-но занимается проблемой, связанной с токами утечки. Оказалось, что эта тема весьма актуальна для железнодорожников, эксплу-атирующих электротранспорт, который работает на постоянном электрическом токе. При определённых условиях эксплуатации

контактной сети внутри железобетонных опор также могут воз-никать токоутечки, которые разрушающе действуют на их метал-лическую арматуру.

Позвонил в институт, нашёл человека, который действитель-но давно и результативно занимался этим вопросом. Обрисовал нашу ситуацию. Договорились, что он приедет на завод и про-ведёт обследование цеха, чтобы определить причины больших утечек тока и подсказать, как их можно устранить. А перед этим зашёл к главному энергетику и рассказал, что хочу обратиться за помощью. Лидия Васильевна дала мне на проведение этой ра-боты полный карт-бланш.

В назначенный день специалист УЭМИИТ прибыл на завод и в течение двух недель с помощью привезенного им прибора


340 341

↑ 1985 г. Наладку реверсив-ного преобразова-тельного агрегата для испытаний электролиза цинка с использованием нестационарных токов ведут специ-алисты завода и объединения «Уралэнергоцвет-мет»

определял электрические потенциалы каждой ванны, каждого участка желобной системы цеха по отношению к земле. После сравнения полученных результатов у него открылась довольно за-нимательная картина, из которой можно было предположить, что источником возникновения токоутечек на электролизе цинка яв-ляется значительное взаимное влияние друг на друга электриче-ских потенциалов всех трёх серий электролизных ванн, каждая из которых имела своё автономное питание. Исторически сложилось, что все три серии располагались в зале электролиза цеха таким об-разом, что отрицательный полюс первой серии находился рядом с положительным полюсом второй, а отрицательный полюс второй серии – рядом с положительным полюсом третьей. Как известно из школьного курса физики, разноимённые заряды или полюса притягиваются. Соседство в подвале зала электролиза, насквозь пропитанного хорошо проводящим электрический ток отрабо-танным электролитом, двух полюсов второй серии с противо- положными полюсами первой и третьей серии создавало те са-мые мощные потоки электронов внутри деревянных конструк-ций ванн, в циркулирующем по желобам электролите, которые и вызывали токоутечки. Не помогали даже изоляторы, на кото-рых были установлены ванны и ошиновка, хотя их периодически чистили. При этом самые значительные утечки электрическо-го тока, как показали измерения, имели место на двадцать чет-вертом каскаде, что и приводило к его возгоранию. Что делать? Заводу было рекомендовано поменять местами полюса на двух крайних сериях – первой и третьей – либо только на второй се-рии. Предложение по переполюсовке второй серии при хорошей подготовке и чёткой организации этой операции представлялось, на мой взгляд, вполне осуществимым. С этим предложением пошёл к Л.В. Менщиковой. Выслушав меня, она сказала:

– Я-то поняла, а как к переполюсовке серии отнесутся про-изводственники? Ведь нужно будет около 6 000 пар электродов за очень короткое время из всех ванн извлечь, развернуть на 180 градусов и вновь установить. Представляешь, какая это ра-бота! Даже если часть катодов и анодов предварительно из ванн убрать, чтобы сократить время на саму операцию переполюсовки, то где и как их складировать? Надо разговаривать с Титаревым. Зашёл к Василию Яковлевичу, который уже работал начальни-

ком ПТО. Он с большим интересом отнёсся к идее переполю-совки второй серии. Несколько дней думал. Наверно, посовето-вался с директором, главным инженером, главным энергетиком, и решение было принято – делать! Есть в этом смысл, потому что токоутечки, как говорится, уже всех достали. Ведь это не толь-ко потери электроэнергии и снижение выхода цинка по току, но и огромные затраты на ликвидацию последствий пожаров, по-тери выпуска цинка.

– Ну, Ветчинкин, – сказал Титарев, когда сообщил мне о при-нятом решении, – если что не так – башку оторву.

Приступили к подготовке переполюсовки. Составили чёт-кую, буквально по дням, а на день проведения операции и по часам, программу: что и кому делать. Электротехнический цех стал готовить пакет новой ошиновки. Катодчики и переключа-тели электролитного цеха под руководством мастера по сдирке М.А. Дьяконова примерно за неделю до начала операции присту-пили к освобождению ванн от части катодов и анодов. Складыва-ли их в проходах, на складе катодного цинка и других свободных местах. Освободили половину каждой ванны. Показалось недо-статочно, убрали ещё. Осталось в ваннах не более чем по 30% пар электродов. И вот когда уже почти всё было готово для проведе-ния самой переполюсовки, определены точный день и даже час начала операции, я неожиданно заболел сильнейшей ангиной. Лежу дома с высокой температурой, голова раскалывается. Рано утром за день проведения переполюсовки звонит мне Титарев:

– Слушай, ты эту кашу затеял? Знать ничего не желаю. Давай приезжай и командуй. Мне понятна была тревога начальника ПТО. А вдруг что-то не так пойдёт и случится короткое замыка-ние? Кто будет отвечать?

– Хорошо, завтра буду.Наутро приехал. Проверил готовность электротехническо-

го цеха к замене ошиновки. Всё в порядке. Катодчики тоже го-товы – сдирку своих ванн закончили, пообедали и собрались у второй серии. Переключатели там же. Каждый знает, на какие две-три ванны он должен встать и развернуть на них катоды и аноды. Даём команду разойтись по рабочим местам и отклю-чаем нагрузку на второй серии. Пошла разборка и перестановка ошиновки и одновременно подъём катодов и анодов из ванн, их


342 343

разворачивание и установка в новом положении. На всё ушло око-ло часа. Мастер по сдирке прошёлся по каскадам, убедился, что на всех ваннах поменяли местами «плюсы» и «минусы». Оши-биться было никак нельзя. На одной ванне ошибёшься – всё, раз-рыв цепи. Даём команду на включение минимальной нагрузки 5 килоампер. Электролиз пошёл. Замерили потенциалы на полю-сах всех серий. Если до переполюсовки на третьей серии на одном полюсе потенциал по отношению к земле был 170 вольт, а на другом 600 вольт, то после переполюсовки на обоих полюсах – по 380 вольт. И так по всем трём сериям. Взаимное влияние се-рий стало минимальным, несмотря на то, что потоки электролита остались теми же. Перекос потенциалов исчез. Утечки электро- энергии на электролизе сократились до минимума или вовсе прекратились. Через какое-то время забыли, что такое пожары на двадцать четвёртом каскаде. Ещё когда готовились к проведе-нию всей этой операции, обсуждали, каким образом оформить новизну этого решения. На изобретение, вроде, не тянет. Офор-мили рационализаторским предложением. Стали считать эконо-мический эффект. Не получается, так как экономический ущерб от предотвращения пожаров и остановок каскадов в расчёт по всем инструкциям принимать нельзя. Начали думать дальше. Посчитали эффект по коэффициентам. Получили вознагражде-ние по 100 рублей.

В коротких записях невозможно рассказать обо всех ново-введениях, что прижились в электролитном цехе, когда я рабо-тал там электриком. Получится не одна страница технического текста, понятного разве что специалистам. Скажу только, что результаты работы службы электрика в большой степени за-висели не столько от меня как её руководителя, сколько от ря-довых работников, болеющих душой за производство. Никогда не забуду, например, бригадира электромонтёров С.И. Скрын-ника. Это был опытный, надёжный и знающий производствен-ник. Когда Степан Иванович работал в электроустановках, я всегда был спокоен, поскольку знал, что он всё сделает идеаль-но и никогда не позволит себе необдуманных действий. В лю-бом вопросе на него можно было положиться. Немало сил, забо-ты вложил он в воспитание молодых электриков. Очень хорошо работали в службе Б.Г. Валеев, В.М. Бухарин, В.А. Прилипухов,

Г.В. Халтурин, Г.Д. Щипунов, В.А. Кутузов и многие другие. За семь с половиной лет работы электриком в таком беспокой-

ном цехе, как электролитный, у меня редко когда было два вы-ходных. Очень часто приходил на завод по субботам, чтобы в спо-койной обстановке поработать с документами. Раньше Интернета не было, поэтому обо всех новинках в энергетике и электротех-нике можно было узнать только из периодических изданий. Ста-рался регулярно, хотя бы раз в месяц, посещать областную пу-бличную библиотеку.

Несмотря на то, что для повышения надёжности электрохозяй-ства многое было сделано с моим участием, со временем работа цеховым электриком почему-то стала казаться мне не такой инте-ресной, как прежде. Я чувствовал, что могу делать гораздо боль-ше, тем более, что всё для этого было: знания, опыт и желание. Но масштабы электролитного цеха этого не позволяли. И тут в од-ной известной электромонтажной организации, у которой с заво-дом были договорные отношения, мне предложили стать главным инженером. Работа интересная, неплохая зарплата, персональ-ный автомобиль с водителем, так как много объектов в разных концах области. Особых житейских проблем у меня уже не было

– семья жила в двухкомнатной квартире. Хорошо обдумав пред-ложение, я решил, что соглашусь с ним. Пришёл к Менщиковой. Сказал, что всё, что можно переделать в цехе, я уже переделал и хочу уйти на более масштабную и интересную для меня рабо-ту. Сказал, куда позвали. Похоже, что моя информация стала для главного энергетика неожиданной. Она пригласила В.Я. Титарева, и они оба посоветовали мне не торопиться с заявлением.

Через несколько дней Лидия Васильевна позвонила, попроси-ла зайти и предложила мне должность заместителя начальника электротехнического цеха. Это был 1981 год. Цехом в тот момент руководил А.С. Гурьев, с которым у меня были очень хорошие отношения. Один из важнейших участков цеха – преобразова-тельная подстанция. А это уже моя стихия. Я знал, что там есть чем заниматься. С предложением главного энергетика согласился, а через три года стал уже начальником цеха и проработал в этой должности почти четыре года. Какими вопросами и проблемами пришлось заниматься, работая в ЭТЦ?

Один из вопросов был связан с применением на электролизе


344 345

цинка так называемого нестационарного постоянного электри-ческого тока, а проще говоря, реверса. Кто-то из руководителей, будучи в зарубежной командировке, увидел, что на одном из за-водов вроде бы с положительным результатом электролиз цин-ка осуществляется с использованием кратковременного ревер-сивного (в обратном направлении) тока. При этом на несколько процентов увеличивается выход цинка по току и очень плотным и качественным получается катодный осадок, что сокращает по-тери металла при переплавке. Чтобы проверить это, ЧЭЦЗ заклю-чил с ПО «Уралэнергоцветмет» договор на изготовление и монтаж двух специальных преобразовательных агрегатов, способных формировать реверсивный ток, для подключения их в качестве источников питания на третью серию, а также на проведение со-ответствующих испытаний. Агрегаты изготовили, смонтировали, приступили к испытаниям, и тут началось. Сначала агрегат ра-ботает в обычном режиме, затем бестоковая пауза и реверс. Если при включении реверса на самом электролизе внешне ничего не происходило, то на преобразовательной подстанции всё со-дрогалось, как при небольшом взрыве. Вибрировала и гудела ошиновка не только на самой преобразовательной подстанции, но и на главной понизительной подстанции (ГПП). Но и это ещё не всё. Через какое-то время после начала наших испытаний на завод прибыла группа офицеров с недалеко расположенного от завода военного аэродрома «Шагол» с вопросом:

– Ребята, что происходит? Два месяца назад, возможно, на ва-шем заводе или поблизости возник какой-то источник помех для управления нашими самолетами. При заходе на посадку на три–пять градусов отклоняются указатели курса. В результате вместо того, чтобы лететь прямо на посадочную полосу, самолё-ты отклоняются в сторону. Представляете, чем это может обер-нуться? Мы тут всё проследили и считаем, что помехи откуда-то от вас исходят.

Военным мы ответили: если что-то и может вредить полётам над цинковым заводом, то только проводимые на нём испыта-ния нестационарных токов на электролизе цинка. Во время бес- токовой паузы и реверса вся третья серия как бы превращается в гигантскую аккумуляторную батарею мощностью около 20 мегаватт и всю свою энергию через преобразовательные агре-

гаты, ГПП, трансформаторы и электрическую сеть 110 кВ вы-плёскивает в энергосистему. А та уже, видимо, каким-то обра-зом влияет на приборы самолётов.

– Завод, – говорим, – как проводил испытания, так и будет их проводить, а вашим лётчикам просто следует учитывать при управлении самолётами во время посадки это обстоятельство.

Больше у военных вопросов к заводу по поводу помех не воз-никало. Мы ещё какое-то время продолжали испытания, но потом полностью их прекратили, так как агрегаты и ошиновка не выдерживали огромной нагрузки, возникающей при реверсе. Но главное – от этой работы не был получен ожидаемый результат.

В начале 1990-х годов электротехнический цех совместно с кафедрой «Системы электроснабжения» ЧПИ много и результа-тивно работал над вопросом компенсации реактивной мощно-сти. Что это такое и почему её надо компенсировать? Суть этого вопроса, если не вдаваться в технические детали, состояла в том, что раньше не вся получаемая заводом от энергосистемы элек-трическая мощность совершала полезную работу и безвозвратно преобразовывалась в электроустройствах в другие виды энергии, например, в энергию вращения вала электродвигателей. Часть получаемой от системы электрической энергии никакой полез-ной работы не совершала и с помощью индуктивных электро- приёмников, имеющих в своём составе обмотки или конденса-торы, например, асинхронных электродвигателей, трансфор-маторов, индукторов плавильных печей, ламп дневного света и прочего, потреблялась и загружала линии электропередач. Эта часть энергии и называется реактивной мощностью. Несмотря на то, что реактивный ток не совершал никакой полезной работы, он тем не менее вызывал нагрев проводов, и эти потери уже были активными и засчитывались счётчиками электрической энергии. Имея весьма приличный парк постоянно работающих индуктив-ных электроприёмников (восемь преобразовательных агрегатов, тысячу электродвигателей), завод потреблял достаточно боль-шие реактивные токи, которые отрицательно сказывались как на работе электрохозяйства, так и на функционировании энерго- системы. Для уменьшения потребления реактивных токов необ-ходимо было разработать и разместить на предприятии установ-ки компенсации реактивной мощности. Группой специалистов


346 347

ЧПИ под руководством д.т.н. Ю.И. Хохлова была предложена очень оригинальная компактная схема, особенность которой заключа-лась в том, что компенсация реактивной мощности происходила на частоте, в пять раз превышающей обычную промышленную частоту переменного тока 50 герц. На базе этой схемы было из-готовлено и смонтировано на преобразовательной подстанции четыре специальных установки. Результат получился очень при-личный. Снизился уровень электропотребления, уменьшились нагрузки на трансформаторы, провода и кабели. Мы разгрузили энергосистему и по специальному положению, стимулирующе-му промышленные предприятия на проведение мероприятий по компенсации реактивной мощности, регулярно стали получать премии от «Челябэнерго».

Для меня как начальника цеха большой головной болью всегда была фидерная подстанция, введённая в эксплуатацию в 1934 году. В мою бытность она служила резервным источником питания, но когда-то много лет была не только основным, а во-обще единственным источником электроснабжения предприя-тия. От неё питался весь завод. Фидерная подстанция принимала от ЧГРЭС напряжение 10 кВ по двадцати четырём бронирован-ным подземным кабелям и распределяла его по цеховым под-станциям. Это была очень сложная, неудобная и небезопасная для эксплуатация подстанция с физически и морально устарев-шим оборудованием. Три этажа. Наверху шины. Ниже – высоко-вольтные разъединители, и в самом низу – отходящие фидерные линии. Нормальных блокировок электротехнических устройств, которые бы обеспечивали безопасную работу персонала в случае ошибочных действий, на подстанции не было. Если в какой-то ячейке случались технические неполадки, а случались они там довольно часто, дежурный сначала бежал отключать оборудо-вание на один этаж, а потом на другой. Не видя ничего, не имея надёжных блокировок и потеряв в какой-то момент бдительность и осторожность, там запросто можно было попасть в работаю-щую ячейку с напряжением 10 кВ. Это была страшная ловушка, в которую в начале 1950-х годов попал сам главный энергетик П.А. Брюханов. Как он выжил, вообще не понимаю. Потерял толь-ко стопу на одной ноге и часть руки. Поэтому для меня задача ликвидации фидерной подстанции была одной из самых важных.

А как это сделать, если от неё питалось шесть из восьми преобра-зовательных агрегатов? Удалось это только в 2003 году, после того как с пуском КЭЦ вывели из эксплуатации электролитный цех и КПП. Другого варианта просто не существовало.

Что удивительно, после ликвидации фидерной подстанции неожиданно удалось найти применение нескольким подземным кабельным линиям, которые шли на неё с ЧГРЭС. Их использова-ли для электроснабжения насосной станции «Береговая», когда поняли, что её электроснабжение от рядом стоящей насосной станции ОАО «ЧМЗ» становится не очень надёжным.

Из периода работы начальником ЭТЦ запомнилась ещё одна история. В 1987 году начались работы на комплексе электролиза цинка и в срочном порядке потребовалось вынести из зоны стро-ительства электроремонтное отделение (ЭРО). Для этого строи-тельный участок отдела капитального строительства начал ра-боты над помещением для нового ЭРО на первом этаже здания бывшего литейного отделения РМЦ (ныне здание УСОФ и ПКО). Но процесс по какой-то причине затянулся. Строили-то хозяй-ственным способом, без участия подрядных организаций. Сроки освобождения площадки под КЭЦ были сорваны. На очередной оперативке директор завода Р.С. Гузаиров довольно жёстко «про-шёлся» по всем, кто так или иначе имел отношение к этому объ-екту. Помянул и меня, хотя к работам, которые были сорваны, я не имел никакого отношения. Через несколько дней вышел при-каз: начальнику ЭТЦ объявить выговор и снизить размер премии за очередной месяц. В полном неведении, в чём же заключается моя вина, зашёл к директору:

– Вы мне объясните, пожалуйста, за что вы меня наказали? За то, что я лично не сделал того, что обязан был сделать, или что-бы на моём примере предупредить остальных руководителей, что им будет за срыв сроков? Если второе, то тогда мне всё понятно, никаких обид. Вы всё правильно сделали, и я бы на вашем месте также поступил. Так как?

Директор на секунду задумался– Чтобы остальным было понятно.В 1986 году Л.В. Менщикова ушла на заслуженный отдых.

Под её началом я проработал двенадцать лет, а сама она возглав-ляла энергослужбу почти двадцать шесть лет. В круг обязанно-


348 349

стей главного энергетика ЧЭЦЗ входит не только электричество, но и отопление, водопровод, канализация, обеспечение про-изводства газом, техническим кислородом, сжатым воздухом. Во всех технических аспектах и нюансах заводской энергетики она, может быть, не была уж очень сильно подкована, но как орга-низатор службы была просто великолепна. Она умела подбирать людей, создавать из них единый коллектив, способный выполнять поставленные перед службой задачи. У неё всегда были очень хо-рошие отношения с надзорными органами. Не помню, чтобы при ней у завода были какие-либо неприятности, хотя проверок и ин-спекций было великое множество. При Менщиковой мы, руководи-тели цеховых энергослужб и работники ОГЭ, всегда отмечали День энергетика. Обязательно ходили в какой-нибудь ресторан. Нефор-мальная обстановка очень сближала и помогала решать многие задачи. Авторитет Л.В. Менщиковой в службе был просто огромен.

После Лидии Васильевны должность главного энергетика пе-решла к начальнику ЭТЦ А.С. Гурьеву. Но занимал он этот пост недолго. Не сложились взаимоотношения с директором, и этот высококвалифицированный специалист, толковый руководитель вынужден был покинуть предприятие. Место главного энергетика перешло к Б.Н. Макарову, который до этого работал его замести-телем. По образованию он теплоэнергетик. Работать с ним было приятно. Он всегда давал чёткие указания, никогда не повышал голоса, но вместе с тем был требовательным. Борис Николаевич внёс большой вклад в развитие энергохозяйства завода. Под его руководством и при непосредственном участии осуществлялись газификация предприятия и подача технического кислорода, мо-дернизировалась система теплоснабжения с использованием вто-ричного тепла газов обжиговых печей, были успешно освоены первые, а затем вторые, ныне действующие, очистные сооруже-ния. Став главным энергетиком, к себе в заместители Макаров пригласил С.Н. Семёнова – очень опытного инженера-электрика, работавшего многие годы в обжиговом цехе сначала электриком, а затем начальником цеха. К сожалению, Борис Николаевич все-го лишь три года возглавлял энергослужбу завода. В 1988 году по состоянию здоровья он вынужден был перейти на менее от-ветственную работу. Должность главного энергетика ЧЭЦЗ неожиданно стала вакантной.

В этот момент я как раз находился в отпуске, но оставался в городе и решал накопившиеся домашние проблемы, до которых в обычное время никогда не доходили руки. Звонит Гузаиров:

– Ты где?– В Челябинске.– Приходи во вторник на оперативку. Макаров перешёл рабо-

тать в Госприёмку. Будем проводить выборы главного энергетика.– Зачем нужны выборы, – отвечаю директору, – всё же ясно –

Семёнов должен быть главным энергетиком. Он электрику, тепло- энергетику, кислород – всё это очень хорошо знает и в отделе главного энергетика больше трёх лет работает. Он готов к этой должности.

– А ты не суетись, приходи.Пришёл во вторник. Перед оперативкой назначено расширенное

заседание Совета трудового коллектива (СТК) с повесткой: выбо-ры главного энергетика. Старшее поколение хорошо помнит, что с середины 1980-х годов советское общество в ходе так называе-мой перестройки охватил процесс гласности и демократизации. В соответствии с принятым тогда законом о трудовых коллекти-вах, на всех государственных предприятиях создавались Сове-ты трудовых коллективов с достаточно весомыми полномочиями и вводилась система выборов руководителей. В 1987 году на со-брании представителей трудового коллектива ЧЭЦЗ такой Совет был избран и на нашем предприятии. Его первым председателем на общественных началах стал начальник обжигового цеха В.А. Ни-колаев. Мне же избранными членами СТК была оказана честь быть заместителем председателя этого общественного органа.

Открыл заседание СТК Николаев. Сказал несколько вступитель-ных фраз и передал слово директору. Гузаиров встаёт и говорит:

– Товарищи, у нас вакантная должность главного энергетика. В соответствии с Законом о трудовых коллективах нам необхо-димо избрать руководителя на эту должность. Кандидатур две: Семёнов и Ветчинкин. Обсуждать их нет необходимости. Все мы их хорошо знаем. Ставлю на голосование. Кто за Ветчинкина? И поднимает руку. И пошло голосование. Секретарь парткома и председатель профкома за Ветчинкина. Главный инженер и председатель СТК за Семёнова. Начальники цехов раздели-лись. Я последний голосовал за Семёнова. В итоге с перевесом


350 351

в два голоса главным энергетиком избрали Сергея Николаевича.– Вот и решили, – подытожил голосование директор, – Семё-

нов – главный энергетик, Ветчинкина назначаю заместителем главного энергетика.

Если раньше на заводе главный энергетик был по образова-нию электрик, а его заместитель – теплоэнергетик или наоборот, то с 1988 года управлять энергохозяйством завода стали два элек-трика. Но это нас не смущало. Мне Сергей Николаевич поручил за-ниматься электроснабжением, газовым хозяйством и кислородом, за собой оставил вопросы, связанные с теплоснабжением, водо- потреблением и водоотведением и общее руководство службой. Вместе мы проработали с 1988 до 1995 года. Семёнов во многом мне доверял, поэтому работали, как говорится, в одном тандеме, слаженно, практически во всех основных вопросах находили об-щий язык и имели единое мнение. В 1995 году между директором и главным энергетиком произошёл какой-то конфликт, после чего Семёнов стал вторым заместителем главного энергетика. А при-нять на себя обязанности главного энергетика, хотя бы ненадол-го, директору каким-то образом удалось убедить Б.Н. Макарова. В 1996 году на очередном собрании акционеров произошла смена руководства предприятием. Генеральным директором был избран В.В. Гейхман. Буквально на следующий день технический директор Л.А. Казанбаев предложил мне занять должность главного энер-гетика. Несмотря на то, что некоторые вопросы энергохозяйства завода я ещё не очень хорошо знал, с предложением согласился.

С этого момента моя работа стала еще более напряжённой. Груз ответственности за энергоснабжение и принимаемые самостоя-тельно решения серьёзно увеличился, но я был готов к этому. Если был уверен в правильности своих решений – технических или ор-ганизационных – и до конца понимал все возможные последствия, ни с кем их не обсуждал, а сразу давал подчинённым конкретные задания и добивался выполнения. Если не был в чём-то уверен, а такое было довольно часто, то собирал совещание и давал воз-можность каждому высказаться, а уж затем либо соглашался с ка-ким-то мнением, либо выбирал что-то среднее.

С самого начала работы главным энергетиком поставил пе-ред собой цель – добиться такого уровня надёжности электро-снабжения, при котором завод был бы максимально застрахован

от каких-либо отключений со стороны энергосистемы. Для этого надо было ввести в эксплуатацию главную понизительную под-станцию №2. Её строительство началось ещё в 1987 году в соста-ве комплекса электролиза цинка, но из-за отсутствия у завода средств временно было «заморожено». При этом требовалось со- единить РУ-10 кВ мощной кабельной перемычкой с ГПП №1, бла-годаря которой можно было бы в случае отключения одной из этих подстанций автоматически подавать напряжение на все жизненно важные объекты завода от другой подстанции.

После продолжительного перерыва строительство ГПП №2 возобновилось только в 1998 году вместе с работами по всем дру-гим объектам, входящим в состав КЭЦ. В сам ход работ я не вме-шивался, от завода их курировал опытнейший С.Н. Семёнов, но как главный энергетик решал все вопросы, связанные с её подключе-нием к системе. В этом плане очень помогло моё давнее знаком-ство с тогда ещё главным инженером «Челябэнерго» В.П. Серёдки-ным, с которым мы вместе учились в институте. 8 ноября 2000 года на ГПП №2 было подано напряжение 220 кВ, а от неё напряжения по 10 кВ – на КЭЦ, СКЦ, частично на ГМЦ и некоторые другие объ-екты. С этого дня электроснабжение завода стало осуществляться через две подстанции – ГПП №1 и ГПП №2.

Ввод в эксплуатацию ГПП №2 стал важным, но не единствен-ным шагом в деле повышения надёжности электроснабжения завода. Требовалось также решить вопрос взаимной передачи напряжения между ГПП № 1 и ГПП №2 на случай аварийного от-ключения одной из них. В какой-то степени эту задачу пытались реализовать в начале 2000-х годов, когда для питания аварийного освещения и некоторых ответственных агрегатов КЭЦ была про-ложена маломощная подземная кабельная перемычка, но она ока-залась ненадёжной и не во всех случаях при отключении ГПП №2 обеспечивала бесперебойное электроснабжение КЭЦ. Только в 2010 году, при поддержке нового генерального директора А.М. Паньшина, удалось проложить на эстакадах «по воздуху» жиз-ненно важную для нормальной работы завода перемычку, мощ-ности которой стало достаточно, чтобы при отключении любой из ГПП поддержать нормальную работу завода. Одновременно с прокладкой перемычки реализовали схему автоматического под-ключения к нагрузкам резервного источника питания в случае по-


352 353

тери основного. Теперь, если происходит какое-либо отключение питания на одной подстанции, мгновенно напряжение на отклю-чившееся оборудование автоматически, без участия «человече-ского фактора», подаётся от другой. Практически стопроцентная защита.

Так сложилось, что вопросы обеспечения производства кис-лородом для интенсификации обжига цинковых концентратов с самого начала его применения в 1974 году и до настоящего вре-мени находятся в ведении главного энергетика. Собственного кислородного производства у ЧЦЗ никогда не было, поэтому тех-нический кислород завод всегда закупал и продолжает закупать. Это означает постоянную зависимость от единственного постав-щика – Челябинского металлургического комбината, который сам потребляет кислород и, в первую очередь, заботится о своём производстве. Бессчётное количество раз за годы работы глав-ным энергетиком возникали ситуации, когда ЧМК ограничивал наше предприятие в объёмах поставки кислорода, что автомати-чески означало снижение производительности обжиговых печей и выпуска цинка. Приходилось срочно выезжать, вести «диплома-тические» переговоры и убеждать не снижать расход и давление кислорода в кислородопроводе. В большинстве случаев удава-лось находить компромиссные решения и не доводить ситуацию до снижения производства.

Определённое беспокойство мне как главному ответственному за бесперебойную подачу на завод кислорода доставлял двенад-цатикилометровый кислородопровод диаметром 150 мм. Особен-но тот его отрезок, который проходил над рекой Миасс на высоте не более метра над поверхностью воды. Лежал он на подвесках, свисающих с металлической балки, которая была установлена на двух опорах, расположенных по разным берегам реки. Как-то весной случился сильнейший паводок. Чтобы не переполнить Шершнёвское водохранилище, из него стали выпускать воду в ко-личестве 400 кубометров в секунду. Уровень воды в реке значи-тельно вырос. Затопило прибрежную зону и всё, что лежало вдоль берегов и не было хорошо закреплено, в том числе стоящие у ЧГРЭС металлические понтоны потащило по течению. Вся эта многотон-ная масса подошла к нашему кислородопроводу, который тоже ока-зался в воде, и стала по нему бить. Я молил бога, чтобы не порвало

трубу, ведь в той ситуации сразу её не отремонтируешь, значит, встанем надолго. Каким-то образом понтоны через нее «переско-чили», и беда нас миновала. После этого паводка решил, что так кислородопровод оставлять нельзя – надо поднимать трубу. Про-ектное бюро завода выполнило проект, согласовали его со всеми и построили над рекой новую эстакаду высотой три метра, на ко-торую уложили кислородопровод.

Что касается обеспечения тепловой энергией, то будучи главным энергетиком свою главную задачу я видел в том, чтобы максималь-но отказаться от покупного тепла. В конце 1990-х годов основными источниками тепловой энергии на предприятии были собствен-ная котельная, входящая в состав энергетического цеха, и систе-ма испарительного охлаждения обжиговых печей. Собственных мощностей по выработке тепла у завода было вполне достаточно, чтобы летом полностью, а зимой частично покрывать потребности производства в паре. А вот с передачей тепла от пара к теплоно-сителю – воде – и его доставке в подразделения были определён-ные проблемы. Мощность водоподогревательной установки была недостаточной и не хватало пропускной способности трубопро-водов внутренних тепловых сетей. Что мы сделали? Установили на водоподогревательной установке вместо трубчатых водонагре-вательных устройств очень мощные, но в то же время компактные пластинчатые теплообменники российского производства, а так-же на некоторых участках теплотрасс завода увеличили диаме-тры трубопроводов. Эта большая работа позволила заводу к на-чалу 2010-х годов более 70% всей потребности в тепле покрывать за счёт собственных источников, и только 25–30% тепловой энер-гии в пиковый период приобретать у городских тепловых сетей. По моему мнению, уже сейчас имеются все возможности для даль-нейшего увеличения доли собственного тепла в общем балансе теплопотребления. Для этого необходимо продолжить работу по модернизации теплотрасс с увеличением их пропускной спо-собности, установить дополнительные современные теплообмен-ные устройства на подогреве воды и более производительное на-сосное оборудование на циркуляции воды в тепловых сетях.

Производство цинка гидрометаллургическим способом явля-ется очень энергоёмким процессом. Доля энергоресурсов в за-тратах на производство одной тонны цинка, если не учитывать


354 355

сырьё, составляет 30–32%. В свою очередь, в структуре самих энергозатрат завода ведущее место принадлежит электроэнер-гии. Во все исторические времена специалисты завода: техноло-ги, энергетики, экономисты – стремились к тому, чтобы снизить затраты завода на электроэнергию. Путей здесь два: сокращать расход электроэнергии или приобретать её по более дешёвой цене.

До 2003 года единственным поставщиком электроэнергии для завода было ОАО «Челябэнергосбыт», которое получало элек-троэнергию от генерирующих компаний и продавало её потреби-телям. Цену на электроэнергию устанавливал Единый тарифный орган Челябинской области. Какую цену за киловатт-час этот орган на определённый период установит, по той цене завод и платил. И вдруг в стране в конце 1990-х годов появился феде-ральный оптовый рынок электроэнергии и мощности (ФОРЭМ), на котором в первые годы электроэнергию покупали и продавали только энергосистемы.

Как только в 2001 году оптовый рынок электроэнергии откры-ли для предприятий, я сразу загорелся желанием вывести на него и наш завод. Ведь работа на этом рынке позволяла приобретать электроэнергию по более низким ценам. Обсудили этот вопрос с техническим директором Л.А. Казанбаевым и решили, что мне нужно ехать в Москву, встречаться и разговаривать с людьми, ко-торые занимаются подготовкой предприятий к выходу на ФОРЭМ.

Во время поездки выяснилось, что главным условием работы на рынке электроэнергии является наличие у предприятия авто- матизированной системы контроля и учёта электроэнергии (АСКУЭ), соответствующей современным требованиям и обе-спечивающей точные измерения электроэнергии в режиме ре-ального масштаба времени. Завод заключил соответствующий договор на разработку проекта АСКУЭ. Параллельно мы начали узнавать в администрации области, каковы же наши шансы по-купать электроэнергию на оптовом рынке? Несмотря на то, что реакция административного аппарата на наше желание рабо-тать на оптовом рынке была негативной, так как в этом случае область теряла какую-то часть поступающих от завода налого-вых отчислений, завод, получив проект АСКУЭ, приступил к его реализации с участием ЗАО «Энергопромышленная компания» (ЭПК). Смонтировали оборудование, новые приборы учёта. Ста-

рые нужно отключать, а они стоят на учёте в ЗАО «Энергоучёт», подконтрольном ОАО «Челябэнергосбыт», у которого завод поку-пает электроэнергию. Те встали в позу. У них, видимо, указание: под любым предлогом препятствовать выходу ЧЦЗ на оптовый рынок. Что делать? Надо как-то заинтересовать ЗАО «Энергоучёт». Приехал к его директору и предложил поучаствовать в наладке оборудования АСКУЭ. Кое-как с ведома «Челябэнергосбыта» дого-ворился, но меня предупредили, что всё равно завод на оптовый рынок не выпустят. Смонтировали и опробовали новую систему учёта электроэнергии. Всё в порядке. Старую систему перевели на внутренний, технический учёт, новую, которая фиксирует всё, что полагается в соответствии с регламентом оптового рынка, за-действовали в коммерческом учёте.

– Хорошо, пусть работает, – соглашается «Челябэнергосбыт», – но на оптовый рынок не выйдете.

Только примерно через год, когда и подконтрольные ЗАО «Челябэнергосбыт» компании сами стали участниками опто-вого рынка электроэнергии, завод получил возможность стать его полноправным участником. Первые годы ЧЦЗ приобретал электро- энергию у компаний, подконтрольных ОАО «Челябэнерго» и ОАО «Челябэнергосбыт», а с 2010 года завод работает только с ЗАО «ЭПК». Сейчас весь объём электроэнергии для нужд произ-водства приобретается заводом на оптовом рынке.

О многих других интересных событиях и историях из жизни энергетиков ЧЦЗ можно было бы ещё рассказать, но, к сожалению, в этот раз рамки книги не позволяют этого сделать. Надеюсь, что всё у нас впереди.

Большая часть моей трудовой жизни прошла на цинковом за-воде. Всё, что я знал, умел, на что был способен, отдал своему родному предприятию. Теперь новые люди продолжают тради-ции. Находясь вне производственной жизни, продолжаю следить за всеми происходящими на заводе изменениями, радоваться трудовым успехам коллектива и переживать за его дальнейшую судьбу.

2014 год.


356 357

Валерий Павлович Сильнягин родился 12 марта 1949 года в городе Нижний Тагил Свердловской области. Инженер- металлург. Организатор производства. В 1971 году окончил Уральский политехнический институт и поступил работать в электролитный цех ЧЭЦЗ сначала дежурным по электроли-зу, а затем плавильщиком. В 1973 году – мастер смены в этом же цехе. В 1981 году – начальник лаборатории научной орга-низации труда. В 1984 году – заместитель начальника элек-тролитного цеха. В 1987 году – заместитель начальника ПТО по реконструкции. В 1993 году – начальник отдела внешних связей. В 1997 году – начальник коммерческого отдела.

Принимал непосредственное участие в решении вопросов, связанных с подготовкой, заключением и реализацией кон-тракта на закупку технологии и импортного оборудования для комплекса электролиза цинка. Был одним из организато-ров внешнеэкономической и коммерческой служб ОАО «ЧЦЗ».

Под его руководством и при непосредственном участии успешно решались вопросы обеспечения производства цинко-выми концентратами и вторичным цинксодержащим сырьём, осваивались новые направления продаж цинка и попутной продукции.

Награждён почётными грамотами администрации и проф- союзного комитета завода.

Валерий Павлович Сильнягин

358 359

Толлинг и бартер. Если бы в 1971 году, когда я заканчивал Ураль-ский политехнический институт, меня спросили, что это такое, я бы ничего не ответил. А если бы ещё и сказали, что через двадцать лет мне придётся заниматься вопросами, которые скрываются за этими, непонятными тогда, словами иностранного происхож-дения, то, наверно, счёл бы это за бред. Но чего только в нашей жизни не случается!

Мои школьные годы прошли в Нижнем Тагиле. Отец был про-стым рабочим, мать – бухгалтером. Когда окончил школу, мать почему-то решила, что я непременно должен получить профессию экономиста. Откровенно говоря, я тогда не испытывал внутренней тяги к какой-то конкретной профессии, по большому счёту мне было всё равно, куда поступать. Можно и на экономиста. Поехал в Свердловск и подал документы в УПИ на инженерно-экономиче-ский факультет. За несколько дней до экзаменов узнал, что конкурс на выбранный мной факультет чуть ли не самый большой в инсти-туте – до 10 человек на место. Несмотря на то, что знания у меня были неплохие, решил судьбу не испытывать. Забрал документы и передал в приемную комиссию металлургического факультета, где конкурс был минимальный. Экзамены сдал успешно. Зачисли-ли меня на самую престижную среди металлургов УПИ специаль-ность – теорию металлургических процессов. А затем отправили, как тогда было принято, вместе со всеми первокурсниками в кол-

Толлинг и бартер

В.П. Сильнягин

хоз убирать картошку. Там я крепко сдружился с ребятами, посту-пившими на металлургию цветных металлов. Когда через месяц приступили к учёбе, вдруг выяснилось, что на мою специальность по ошибке приняли одного лишнего студента. Этим лишним ока-зался именно я, так как по результатам вступительных экзаменов у меня была самая низкая сумма баллов. Меня пригласили в дека-нат, всё объяснили и предложили на выбор любую другую специ-альность. Я даже обрадовался такому повороту дела и с удоволь-ствием перешёл в группу, где учились мои новые друзья. Так я стал металлургом-цветником.

В институте звёзд с неба не хватал, учился средне и, когда про-ходило распределение, совершенно не ожидал, что попаду в такой крупный город, как Челябинск. Но для меня обстоятельства сло-жились очень удачно. Ребята, которые учились хорошо, остались в Свердловске. Семейные в основном уехали на никелевый завод в Орск. Там было много мест с гарантированным жильём. На ЧЭЦЗ кроме меня претендентов не нашлось. В августе 1971 года я прибыл в Челябинск. Начальник отдела кадров П.Д. Евдак направил меня в электролитный цех, где состоялся короткий разговор с замести-телем начальника цеха Н.С. Коневым:

– Пойдешь дежурным по электролизу, затем плавильщиком по-работаешь, а уж потом мы тебя мастером поставим.

Стал работать дежурным по электролизу. Работа несложная, в основном следить за тем, чтобы цинковый раствор из напорных желобов постоянно в электролизные ванны поступал и поддержи-вался заданный режим кислотности на выходе из ванн. Как раз в то время завершалось строительство вакуум-испарительной установ-ки (ВИУ), и электролитный цех от змеевикового охлаждения рас-творов непосредственно в ваннах поэтапно, по сериям, переходил на централизованное их охлаждение под вакуумом в специальных испарительных установках (секциях). Как часто бывает при вне-дрении нового, не всё шло гладко. То вакуум на секциях пропадал, и растворы не охлаждались, то циркуляция раствора в ваннах на-рушалась, кислотность повышалась, что приводило к обратному растворению катодного осадка. Постепенно научились работать с ВИУ, а вместо змеевиков на освободившиеся места в ваннах уста-новили дополнительные пары электродов, увеличили нагрузку и стали получать больше цинка. Несмотря на трудности, связанные

с освоением ВИУ, электролитный цех работал довольно стабильно, из месяца в месяц выполняя план. В это время руководил цехом Василий Яковлевич Титарев. Это был жёсткий, порой излишне суровый в общении, но справедливый руководитель. Его требова-тельность и настойчивость, а главное – умение объединять людей – двигало дела вперед. Что важно, при своём непростом характере, он всегда за повседневными делами видел в подчинённых людей и, если требовалось, помогал им решать их проблемы. Несмотря на то, что наши взаимоотношения не всегда были гладкими, для меня Василий Яковлевич навсегда останется учителем, руководи-телем с большой буквы и старшим товарищем.

После нескольких месяцев работы дежурным по электролизу меня перевели в плавильное отделение, в котором находилось пять индукционных печей: три маленьких ИЦ-20 и две больших ИЦ-40. Маленькие печки были оснащены карусельными разливочными машинами, большие печи – прямолинейными. За всеми машина-ми стояли автоматические штабелеукладчики. Работал я плавиль-щиком на первой индукционной печи. В основном снимал «пенку»

Толлинг и бартер В.П. Сильнягин

360 361

↑ 1971 г. Электролитный цех

с жидкого цинка, который специальной, сделанной из углерода ложкой, автоматически разливался из ванны печи в изложницы карусельной машины. Чтобы цинк в изложницах успевал превра-титься в слиток, машина вращалась медленно, от этого работа пла-вильщика была очень монотонной, и в ночную смену, особенно если днём нормально не выспишься, постоянно клонило ко сну. Запросто можно было обжечься о расплавленный цинк. Всякими способами как-то справлялся с сонливостью: песни пел вслух, входные воро-та в плавилку открывал, чтобы свежим воздухом обдувало и т. д.

Примерно через полгода я уже стал исполнять обязанности ма-стера смены электролитного цеха. А это своя специфика. У тебя уже есть небольшой коллектив, которым надо руководить. Как мастер я должен был уметь делать всё, что умели делать плавильщики, ап-паратчики ВИУ или дежурные по электролизу, потому что иногда в смене приходилось заменять людей и становиться на их рабочие места. Всякие бывали обстоятельства: кто-то заболел, у кого-то отгул, а кто-то просто прогулял. И такое бывало. За десять лет мне пришлось поработать мастером в разных бригадах электролитного цеха. Конфликтов серьезных с подчинёнными у меня никогда не было, разговаривал я с ними по-человечески, и люди всегда работу свою делали добросовестно. От меня требовался только контроль.

За годы, что я работал мастером, в электролитном цехе триж-ды проводилась аттестация инженерно-технических работников, своего рода освидетельствование профессиональной пригодности работника и его соответствия занимаемой должности. Дважды за-водская комиссия не признавала меня аттестованным, несмотря на то, что особых претензий к моей производственной деятельно-сти не было. Бригады, которыми я руководил, всегда выполняли производственные задания и не нарушали технологических ре-гламентов. В подчинённых мне сменах не было серьёзных аварий и травм. Всё дело в том, что в советское время мастер на цинковом заводе должен был в своей смене не только организовывать произ-водственный процесс, но и решать массу других задач: организо-вывать социалистическое соревнование и движение за коммуни-стический труд, рационализаторскую работу, проводить разные собрания, школы коммунистического труда, иметь личный твор-ческий план и т. д. Если всеми этими задачами заниматься серьёз-но, то никакого времени не хватило бы ни на производственные

вопросы, ни на семью. Вот почему многие мастера относились к этим обязанностям формально, но при этом в своих рабочих журналах и дневниках все мероприятия, которые проводили или не проводили, аккуратно фиксировали. Вполне естествен-но, что при аттестации к ним особых вопросов не возникало. Я же не горел особым желанием заниматься этой формальной и, как мне казалось, бессмысленной и ненужной бумажной работой, по- этому делал её плохо. Даже то, что делал, часто забывал записы-вать в многочисленные журналы и потому в глазах проверяющих и членов аттестационной комиссии сильно недорабатывал как ма-стер. После второй такой безрезультатной аттестации разозлился и решил уйти из электролитного цеха в другой цех. Встретился с В.В. Гейхманом, который работал тогда заместителем начальника ГМЦ. Всё ему объяснил.

– Хорошо, – говорит,– переговорю с Титаревым, чтобы тебя к нам отпустил.

А Титарев уже работал начальником ПТО. Через какое-то время Василий Яковлевич пригласил меня к себе. Захожу. Сажусь напротив. Он смотрит на меня своим цепким взгля-


362 363

← 1973 г. В.Я. Титарев, начальник электро-литного цеха

↑ 1984 г. Л.Ф. Мантуров, начальник ООТиЗ

дом исподлобья и молчит. Потом вдруг взорвался.– К Гейхману собрался? Это видел? – и протягивает в мою сторо-

ну свой огромный кулак.– Не выйдет! Или с завода уйдёшь, или я из тебя человека сделаю.Что мне оставалось делать?– Хорошо, буду человеком.Так доработал я в электролитном цехе мастером ещё до одной,

теперь уже третьей в моей трудовой деятельности, аттестации. И вновь у членов заводской комиссии зародились сомнения в моей профессиональной пригодности. После долгих дебатов по предло-жению В.Я. Титарева приняли, на мой взгляд, уникальное решение: аттестовать Сильнягина условно. Что это такое – непонятно мне до сих пор.

После условной аттестации я всё-таки решил уйти из электро-литного цеха, так как перспектив для себя уже не видел, хотя не-однократно исполнял обязанности заместителя начальника цеха. Как раз в это время на заводе появилась вакансия начальника ла-боратории НОТ (научная организация труда), которая входила в состав отдела организации труда и заработной платы (ООТиЗ). Зашёл к Гузаирову.

– Хорошо, я тебя назначу начальником лаборатории в отдел тру-да, но с одним условием. Начальник отдела Л.Ф. Мантуров уже не-молод. Будешь готовиться к тому, чтобы заменить его на этом по-сту. Мне ничего не оставалось, как покивать головой.

Лаборатории НОТ фактически на заводе не существовало. Вме-сте со мной в её штате было всего два человека, сидели мы в одном кабинете с работниками отдела труда и связаны были с ними об-щей работой. Занимались разработкой должностных инструкций и положений. Проводили хронометраж технологических опера-ций во вспомогательных цехах для определения затрат рабоче-го времени на изготовление запчастей и другой продукции вну-треннего потребления. Контролировали соблюдение на заводе правил внутреннего трудового распорядка. Отдельным направ-лением нашей работы являлась наглядная агитация в цехах. Про-шло примерно полтора года. Директор начал меня прессинговать, пытаясь взвалить на мои плечи обязанности начальника ООТиЗ. Но, работая в отделе труда рядом с таким профессионалом в этой области, как Леонид Федорович Мантуров, я понял, что эта ответ-

ственная должность, требующая аналитического мышления, зна-ния огромного числа нормативных актов и умения скрупулёзно и внимательно работать с документами, не для меня. Дважды мы встречались с директором, разговаривали на эту тему, но так ни до чего и не договорились. Перед тем как зайти к нему по это-му вопросу в последний раз, решил для себя, что откажусь от этой должности окончательно и будь что будет. Пойду снова мастером в цех. Но Рем Салимович неожиданно завёл разговор о совершен-но другой работе.

– Если ты так категорически отказываешься от должности на-чальника отдела труда, – сказал он, – то не буду настаивать на сво-ём предложении. Учитывая, что ты длительное время трудился в электролитном цехе, хорошо знаешь электролиз и переплавку цинка, предлагаю тебе должность второго заместителя началь-ника электролитного цеха. Заниматься будешь не действующим производством, а новым цехом электролиза. В правительстве стра-ны готовится решение о закупке для одного из отечественных цинковых заводов технологии и оборудования для автоматизиро-ванного комплекса электролиза цинка с установкой очистки рас-творов. Имеется высокая вероятность того, что закупаться новый комплекс электролиза будет для нашего предприятия. В этой свя-зи предстоит большая работа: контакты с иностранными фирма-ми, рассмотрение предложений, расчёты, подготовка контрактов и множество других вопросов.

Я сразу почувствовал, насколько интересной обещает быть эта работа. Раздумывать мне было не о чем – тут же согласился с пред-ложением. Шёл 1984 год. Уже на следующий год Совет Министров СССР принял постановление о закупке нового цеха электролиза для ЧЭЦЗ, а Министерство цветной металлургии СССР определило четыре иностранных компании, которые должны были побороться за право участвовать в этом проекте. Это были бельгийская «Ме-шим», итальянская «Снампроджетти», немецкая «Лурги» и канад-ская «Каминко». Задача завода состояла в том, чтобы обеспечить участников конкурса исходными данными, внимательно рассмо-треть, проанализировать и сравнить представленные ими технико- коммерческие предложения и дать своё заключение по выбору будущего партнёра. Работал я вместе с опытными специалиста-ми вновь созданного тогда бюро реконструкции, в котором тру-


364 365

дились технолог Е.Д. Злоказов, механик Ф.Л. Мантуров, электрик С.Г. Буряковский и группа переводчиков во главе с А.М. Копыри-ной. Возглавлял нашу бригаду заместитель главного инженера по новой технике Л.А. Казанбаев. При рассмотрении поступившей от иностранных компаний информации нам показалось, что пред-ложения «Снампроджетти» и «Мешим» имеют существенные пре-имущества по сравнению с предложениями «Лурги» и «Каминко». Когда провели более детальный сравнительный анализ данных по технико-экономическим показателям процесса, характеристи-кам оборудования, объёму инженерных услуг, количеству и каче-ству гарантированных показателей, увидели, что технический уро-вень предложения «Снампроджетти» выше, чем у «Мешим». Какие преимущества были у «Снампроджетти»? Прежде всего, это мень-шая стоимость лицензии, ноу-хау и поставки оборудования. Раз-ница была почти в 8 млн долларов. Итальянцы предложили более рациональную и надёжную систему транспортировки электродов и сдирки катодного цинка, более высокопроизводительные индук-ционные печи для переплавки цинка с меньшим расходом электро-энергии. В предложенной системе охлаждения нейтрального очи-щенного электролита присутствовала установка вывода гипсовых солей, что позволяло сократить трудозатраты на чистку градирен, трубопроводов и баковой аппаратуры. В предложениях итальян-ской компании мы также увидели значительный резерв основного технологического оборудования и более длительные сроки гаран-тий. Запомнилось, что у «Снампроджетти» продолжительность гарантийного периода работы цеха составляла 30, а у «Мешим» – 26 месяцев. Ещё одним преимуществом итальянского предло-жения была возможность увеличения в будущем площади ка-тодов с 3,4 до 3,85 м2 и повышения за счёт этого мощности цеха до 226 тысяч тонн катодного цинка. При этом не требовались до-полнительные капиталовложения, так как в поставляемое тех-нологическое и энергетическое оборудование был заложен ре-зерв мощности порядка 13%. С учётом этих преимуществ фирмы «Снампроджетти», с ней в 1985 году и были подписаны лицензион-ное соглашение и контракт. Ещё по ходу подготовки документов начались регулярные встречи с представителями этой компании в Москве, в офисе крупнейшего итальянского нефтяного и газово-го концерна Eni, дочерней компанией которого была «Снампрод-

жетти». Потом бригадами, состоящими из специалистов заво-да, стали ездить в Италию на приёмку оборудования. За период с 1987 по 1990 годы итальянская фирма передала заводу всю тех-ническую документацию на технологический процесс, поставила практически всё оборудование для нового цеха электролиза, кото-рым были заставлены все имеющиеся на заводе складские поме-щения и значительная часть территории предприятия.

В 1987 году началось строительство цеха электролиза и приле-гающих к нему объектов. К середине 1990-х было выполнено 75% объёмов строительно-монтажных работ, завершено строительство основных производственных зданий, смонтировано практически всё основное технологическое оборудование. Но завершить строи-тельство цеха не удалось, так как с развалом СССР централизован-ное финансирование этого проекта было прекращено. Некоторое время завод пытался самостоятельно продолжать строительство, но сил и средств не хватало. Стройка была заморожена. Строи-тельные работы на комплексе электролиза цинка возобновились только в 1998 году.

С начала 1990-х годов ЧЭЦЗ в связи с проводимыми в стране политическими и экономическими преобразованиями пережи-вал тяжёлые времена. Развивающаяся стремительными темпа-ми инфляция и падение внутреннего спроса на цветные метал-лы привели к значительному снижению производства цинка. Если в 1989 году завод выпустил 126 тысяч тонн цинка, то в 1990 году – 100 тысяч тонн, то в 1991 году – 88,8 тысяч тонн. Из-за более низко-го уровня зарплаты работников ЧЭЦЗ по сравнению с работниками кооперативов и других коммерческих организаций на заводе про-изошёл значительный отток квалифицированных кадров, и, как следствие, увеличилось число производственных аварий и дру-гих отклонений от нормальной работы. Примерно такая же ситуа-ция имела место и на других государственных металлургических предприятиях. Чтобы как-то поддержать металлургов, государ-ство в тот период приоткрыло «железный занавес» и разрешило часть продукции продавать на экспорт, но не напрямую, а через спецэкспортёров. Так назывались специально уполномоченные для этих целей и зарегистрированные в Министерстве внешних эконо-мических связей СССР организации. В тот момент завод и подоб-ные ему предприятия ещё не имели права самостоятельно осу-


366 367

ществлять валютные операции. Чтобы расширить их возможности для продажи своей продукции за рубеж, но в то же время устано-вить строгий контроль за валютными поступлениями, государство в 1989–1990 годы и придумало институт спецэкспортёров, который просуществовал до 1995 года. В Челябинской области лицензиями на право продажи металла на экспорт обладали три или четыре организации. Одна из них, с которой работал завод, называлась «Чемет». Возглавлял её С.Б. Херсонский, работавший до этого ру-ководителем Челябинского центра научной организации труда и управления производством в цветной металлургии (ЦНОТцвет-мет), с которым у завода были многолетние производственные связи. Для работы со спецэкспортёрами в 1990 году бюро реконструкции было преобразовано в бюро по реконструкции и внешнеэкономиче-ским связям. Через год группа, занимавшаяся внешними связями, выделилась в самостоятельное бюро. В 1993 году она получила статус отдела. В тот период объём работ по новому цеху электролиза цин-ка резко сократился и возглавить всю текущую работу, связанную с экспортом цинка и другими внешнеэкономическими операциями, было поручено мне. На первых порах, пока было бюро, мы работали вдвоём с И.Б. Астафьевой, затем для взаимодействия с таможней в качестве декларанта в службу внешних связей пришла А.И. Бурмель. С образованием отдела внешнеэкономических связей у меня по- явился заместитель. Им стал А.П. Гиршенгорн. Работала наша служ-ба непосредственно под руководством заместителя директора по экономическим вопросам и внешнеэкономической деятель-ности В.В. Гейхмана, но отдельные задания я получал напрямую от директора.

Чем занимались? Готовили договора со спецэкспортёрами, со-гласно которым завод должен был предоставить перевозчика. Тут тоже было всё непросто, так как перевозить экспортируемую про-дукцию могли только компании, имеющие специальные лицензии. Мы находили эти компании. Они предоставляли нам свои тарифы, которые мы сравнивали, выбирали наиболее удобных и недорогих перевозчиков и заключали с ними договоры. Перевозчиков было много. Одно время, помню, работали даже с компанией из Латвии. Дальше отслеживали, как подаются вагоны под погрузку.

Спецэкспортёры продавали наш металл за границу за долла-ры. Выручку возвращали заводу в рублях, оставляя себе неболь-

шую комиссию. В самом начале 1990-х годов, когда в стране ещё существовал товарный дефицит, на некоторую часть вырученной от продажи цинка валюты спецэкспортёры по просьбе завода заку-пали товары народного потребления: телевизоры, видео- и аудио-технику, бытовые приборы, одежду, обувь и т. д. Они продавались потом на предприятии значительно дешевле, чем аналогичные товары, которые можно было купить в магазинах. В обиходе име-новать эти товары стали «бартером», потому что для ЧЭЦЗ это был как бы натуральный безденежный обмен цинка на товар, а в ком-мерции подобного рода обменные сделки называются бартерны-ми. Работая в бюро внешних экономических связей, я неоднократ-но вместе с представителями спецэкспортёров выезжал за рубеж и участвовал в отборе бартерных товаров. Но поскольку товаровед из меня был никудышный, часто приходилось прибегать к услугам специалистов. Помню, однажды вызывает меня директор и пред-лагает срочно выехать с представителем спецэкспортёра в одну из европейских стран для закупки телевизоров, видеомагнитофо-нов, микроволновых печей и другой бытовой техники.

– Какой смысл, – говорю, – мне ехать, если в технике этой я не разбираюсь. Пусть спецэкспортёр предоставит нам описания, рекламные проспекты, прейскуранты на технику, и мы с помощью наших специалистов из Центральной лаборатории автоматизации и метрологии выберем подходящие модели. Директор со мной со-гласился. Так и сделали. В этот раз ехать не потребовалось. Через какое-то время другой спецэкспортёр собрался в Венгрию закупать для нас одежду. Директор снова меня вызвал.

– В технике ты не разбираешься, а в одежде? Одеваешься вроде бы со вкусом.

– В одежде немного разбираюсь, но, чтобы немного поторго-ваться, хорошо бы взять с собой специалиста. Давайте, – говорю,

– пригласим товароведа из торгового центра и предложим ему с нами съездить.

Нашли мы заведующую секцией текстиля в торговом цен-тре и включили её в состав группы. Когда выбирали на скла-де в Будапеште товар, я общий вид вещей смотрел, а она раз-ные детали: строчки, пуговицы и прочее. И если удавалось обнаружить какие-то мелкие единичные дефекты, тут же указывали на них представителю поставщика товара. За счёт


368 369

этого удалось снизить закупочные цены более чем на 20%.В комнате, где мы отбирали одежду и торговались, я обратил

внимание на одного парня. Он тоже что-то закупал, но при этом постоянно поглядывал в нашу сторону и улыбался. Когда мы воз-вращались обратно в Москву, то оказались рядом в одном самолёте. Познакомились, разговорились. Он оказался с Украины, был пред-ставителем одного из спецэкспортёров и откровенно поделился со мной тем, как лучше и выгоднее осуществлять бартерные закупки.

– Мне понравилось,– говорит он,– как ты торговался. Примерно 10–15 центов на одной сорочке ты выгадал. Но, понимаешь, есть дру-гой путь, который позволяет не на центы, а на доллары снижать цену. Зачем закупку вести через спецэкспортёров? Откройте свой валют-ный счёт, и пусть они вам на него какую-то часть выручки в валюте перечисляют, и не надо будет товары на складе компании, которой вы цинк реализуете, покупать. Сами поедете на фабрики, где их из-готавливают, и сэкономите уже на каждой сорочке по 1–2 доллара.

– А ты почему не на фабрике закупал? – спрашиваю я.– У меня разные задачи. Я там и там закупаю.Пока летели, думал над его словами. Действительно, получается,

что так выгодней. Вернулся в Челябинск. Доложил руководству, что и почём закупил для работников завода и заодно о том, что надо открывать свой валютный счёт, получать от спецэкспортёра ва-люту, самим приобретать нужные коллективу товары. Так, говорю, валюту сэкономим и товаров больше приобретём.

– Ты что, – говорит директор, – хочешь, чтобы меня в тюрьму по-садили? Не знаешь, что предприятиям не разрешено свои валют-ные счета иметь и заниматься валютными операциями?

Этот разговор состоялся у нас весной 1991 года, а уже в ноябре того же года вышел Указ Президента РСФСР «О либерализации внешнеэкономической деятельности на территории РСФСР», кото-рый разрешил всем предприятиям и объединениям осуществлять внешнеэкономическую деятельность без специальной регистра-ции и фактически открыл свободный доступ на внешний рынок. Ещё через два месяца в стране началась радикальная либерализа-ция потребительских цен, в результате которой цены на подавля-ющее большинство товаров были освобождены от государствен-ного регулирования. Товарный дефицит постепенно сошёл на нет, закупки заводом бартерных товаров для продажи работникам

утратили всякий смысл. Помню, что последнюю партию импорт-ной одежды и обуви, которая поступила на ЧЭЦЗ в 1993 году, про-давали очень долго, несколько раз уценивали, но так и не смогли реализовать до конца. Остатки этой партии завод вынужден был списать на убытки.

После потрясений начала 1990-х годов, вызванных развалом Со-ветского Союза, очень серьёзная ситуация сложилась на заводе со сбытом свинцового кека. В России в тот момент желающих пере-рабатывать свинецсодержащие продукты не было, а единственный возможный его потребитель – Чимкентский свинцовый завод – оказался за границей. ЧСЗ и рад был бы принимать от нас этот про-дукт, но наличие в нём золота и серебра и новое российское зако-нодательство о порядке вывоза из России сырьевых материалов, содержащих драгоценные металлы, создавали очень серьёзные препятствия для отправки его на экспорт. Почти год отгрузка свин-цового кека с завода не производилась. Всюду на территории, воз-ле гидрометаллургического цеха и на рудном дворе, лежали горы контейнеров с кеком, который к тому же периодически горел. Весь этот год отдел внешнеэкономических связей решал в высоких мо-сковских инстанциях вопрос получения разрешения на вывоз свин-цового сырья в Казахстан. Сменяя друг друга, Андрей Гиршенгорн и я неделями находились в Москве, где в Минпромэнерго России, Роскомдрагмете, Государственном таможенном комитете дока-зывали, что промышленное извлечение драгоценных металлов из свинцового кека на цинковом заводе невозможно и экономиче-ски нецелесообразно. Что складирование до бесконечности этого напряжённого в экологическом отношении продукта в центре мил-лионного города тоже невозможно. Сидя в приёмных высоких чи-новников, дожидались необходимых подписей и заключений. Ан-дрей потом посчитал, что в том году только он сам провёл в Москве по вопросам отгрузки свинцового кека более ста дней. Но задачу эту мы всё-таки решили. Разрешение на экспортную отгрузку свин-цового кека было получено, и заводу оставалось немногим более двух месяцев, чтобы успеть до конца года отправить кек в Чимкент и освободить от него свою территорию.

Для осуществления производственной и коммерческой деятель-ности завод, как и любое другое предприятие, должен располагать оборотными средствами в размерах, достаточных для расчётов


370 371

с поставщиками сырья, энергоресурсов, материалов, услуг, соб-ственными работниками и бюджетом. Политические и эконо-мические преобразования, которые охватили страну на рубеже 1980–1990-х годов, резко осложнили работу. ЧЭЦЗ начал испыты-вать дефицит оборотных средств – их съедали инфляция и непла-тежи. Складывалась очень непростая ситуация. С одной сторо-ны, не хватало средств, чтобы закупать в достаточном количестве сырьё, с другой – специфика производства цинка такова, что за-вод нельзя останавливать, иначе потом не запустишь. Выход был найден в переработке импортного давальческого сырья, который беспошлинно ввозился на территорию России. Такой способ пере-работки сырья называется толлингом, который одной фразой мож-но обозначить так: берём чужое, перерабатываем, отдаём готовый продукт – чушковой цинк, а за услуги имеем доход.

Первый толлинговый контракт у завода был с одним из круп-нейших в мире поставщиков сырьевых ресурсов – швейцар-ской трейдинговой компанией «Марк Рич», переименованной в 1994 году в компанию «Гленкор». Долгое время партнёром завода в толлинговых контрактах была швейцарская фирма «Евромин СА». Много времени проводил на заводе и непосредственно работал с нами исполнительный вице-президент и главный финансовый служащий этой фирмы Йохан Магнуссон.

С самого начала работы по толлинговым контрактам мы объяс-няли нашим иностранным партнёрам, что заводу нужен не про-сто цинковый концентрат как продукт, содержащий цинк, а та-кой, чтобы в нём содержание цинка было больше 50%, а вредные для цинкового производства примеси (кобальт, медь, никель, су-рьма и мышьяк) были бы в минимальных количествах или вовсе отсутствовали. Магнуссон всегда прислушивался к нашим тре-бованиям, поэтому, откуда бы ни поступал толлинговый концен-трат – из Швеции, Канады, Мексики, Аргентины, Чили или других стран, он всегда был самого высокого качества. Был период, когда толлинговое сырьё составляло в загрузке более 50%. Сотрудники бюро и отдела внешних экономических связей занимались состав-лением толлинговых контрактов, контролировали их реализацию, выполняли расчёты стоимости переработки каждой партии. Расчё-тов было очень много. Их основу составляли базовая цена на цинк и стоимость переработки одной тонны цинка в концентрате, ко-

торые закладывались в контрактах. На окончательную стоимость переработки влияние оказывали несколько факторов, например, содержание в перерабатываемых концентратах редких и драго-ценных металлов. Стоимость переработки толлингового сырья уменьшалась на величину стоимости содержащихся в нём золота, серебра и индия.

Примерно до 1997 года преимущества работы с давальческим сырьем для ЧЭЦЗ были очевидны. Такая схема освобождала пред-приятие от финансирования закупки концентрата и позволяла минимизировать нагрузку на собственные оборотные средства. На заработанную на толлинговых контрактах валюту завод при-обретал вспомогательные материалы, энергоресурсы, новое обо-рудование. Наконец, давальческие заказы дали возможность обеспечить коллектив работой, а следовательно, и зарплатой. Но поскольку государство от переработки давальческого сырья мало что получало, понятие «толлинг» стало приобретать в России некий сомнительный ореол. Работа завода по этим контрактам с каждым годом вызывала всё больше и больше вопросов нало-говых, таможенных и прочих инстанций. До какого-то момента удавалось отражать все «наезды» властей, но риск получить круп-ные неприятности или огромные штрафы сохранялся постоянно. В этой связи заводу ничего не оставалось, как заменить толлинг на покупку импортных концентратов с последующей продажей цин-ка. Стали продавать цинк на экспорт тем же партнёрам – компани-ям «Гленкор» и «Евромин». Но это уже были продажи в чистом виде со всеми налогами, таможенными платежами и прочим.

В определённый момент пришло понимание, что продажи на экспорт и на внутренний рынок – процессы примерно одинако-вые. Следовательно, незачем заводу иметь в своей структуре два близких по задачам и функциям подразделения: сбытовой отдел и отдел внешних экономических связей. Приказом генерально-го директора акционерного общества путём слияния этих двух подразделений был образован единый коммерческий отдел, руко- водителем которого я проработал почти полтора десятка лет, вплоть до выхода на пенсию. Там тоже было много интересной работы, но это уже другой рассказ.

2014 год.


372 373

374 375

Всеволод Владимирович Гейхман родился 23 июля 1946 года в городе Грозный Чечено-Ингушской АССР. Инженер-химик- технолог. Организатор производства. В 1969 году окончил Ле-нинградский технологический институт.

Трудовую деятельность начал младшим научным сотруд-ником в Березниковском филиале Всесоюзного алюминиево- магниевого института. С 1970 года работал на ЧЭЦЗ, последо-вательно занимая должности аппаратчика-гидрометаллур-га, сменного мастера ЦПО, диспетчера ПТО, заместителя на-чальника ЦПО, заместителя начальника ПТО по новой технике, начальника ПТО. В 1987 году – заместитель директора завода по экономическим вопросам. С 1996 по 2009 годы – генеральный директор ОАО «ЧЦЗ».

Внёс огромный вклад в развитие предприятия. Будучи гене-ральным директором, кардинально изменил структуру управ-ления акционерным обществом, адаптировав её к рыночным условиям, провёл преобразования, связанные с превращением ЧЦЗ в вертикально-интегрированную открытую компанию, ак-ции которой свободно обращаются на мировом рынке.

По его инициативе и под его руководством была успешно про-должена и завершена самая масштабная в истории ЧЦЗ рекон-

Всеволод Владимирович Гейхман

струкция производства со строительством высокоавтоматизи-рованного комплекса электролиза. Она позволила увеличить мощности завода, перейти на выпуск в промышленном масшта-бе высококачественного цинка SHG с чистотой металла 99,995%, улучшить экологическую обстановку, создать дополнительные рабочие места и совершить гигантский рывок в улучшении ус-ловий труда и культуры производства на предприятии.

Участвовал в разработках новых технологических процессов в производстве цинка и индия, многие из которых используются в действующем производстве. На его счету десятки изобретений, на которые оформлены авторские свидетельства и патенты. Он один из авторов прогрессивной, экологически безопасной техно- логии производства цинка из Уральского некондиционного сы-рья, отмеченной премией Правительства РФ (2002).

Уделял приоритетное внимание вопросам развития социаль-ной сферы предприятия и ветеранского движения. По его ини-циативе постоянно оказывалась материальная поддержка пен-сионерам завода, благотворительная и шефская помощь многим детским домам и фондам, ветеранским, военным и спортивным организациям. Один из основателей городского волейбольного клуба ветеранов.

Член Союза промышленников и предпринимателей Челябин-ской области.

Удостоен звания «Заслуженный металлург РФ» (2007). Побе-дитель Челябинского городского конкурса «Человек года» в но-минации «Промышленность» (1998). Награждён медалью орде-на «За заслуги перед Отечеством» II степени (2000), Почётным Знаком «300 лет уральской металлургии» (2002), Знаком отли-чия «За заслуги перед Челябинской областью» (2004), Дипло-мом Российского Союза промышленников и предпринимателей (2003), Почётной медалью «За достижения по охране окружаю-щей среды» (2005), Почётными грамотами губернатора Челя-бинской области (2002, 2006), Почётной грамотой Министерства промышленности и энергетики РФ (2006), Почётной грамотой Президиума Законодательного собрания Челябинской области (2006). Удостоен благодарностей губернатора Челябинской об-ласти (2003, 2004, 2008).

376 377

Мой отец был военным. Чего только не было в жизни семьи офи-цера: служба в Грозном, где я родился, потом неспокойная после- военная Западная Украина и Группа советских войск в Германии, затем другие города и дальние военные гарнизоны. Всё время в движении. Среднюю школу, шестую по счёту за все годы учёбы, я окончил в 1963 году в городе Куйбышеве и поступил на хими-ко-технологический факультет тамошнего политехнического института, откуда через год перевёлся в Ленинградский тех-нологический институт. Примерно год (после окончания ЛТИ в феврале 1969 года) я проработал в городе Березники Пермской области, куда по распределению был направлен в филиал Все-союзного алюминиево-магниевого института (ВАМИ). Работа, которую мне пришлось там выполнять, ничего общего с полу-

От аппаратчика до директора

В.В. Гейхман

ченной специальностью не имела. Если в ЛТИ я изучал техно-логию получения урана, плутония, тория, редких и рассеянных элементов, то в ВАМИ, будучи младшим научным сотрудником лаборатории литья и рафинирования легких цветных металлов, трудился над проблемами производства магния и титана.

Ещё со школы я активно занимался спортом, старался всег-да быть в гуще событий, не чурался общественных нагрузок, поэтому быстро стал в Березниках секретарём комитета ком-сомола института, заместителем командира городского ком-сомольского оперативного отряда и капитаном волейбольной сборной города. Общественная работа и спорт позволяли мне общаться со многими интересными людьми. Трудно сказать, как сложились бы моя дальнейшая жизнь и производственная карьера в Березниках, но всё изменил «квартирный вопрос». Не дожидаясь окончания срока обязательной после распре-деления трёхлетней отработки, по мотиву «отсутствие рабо-ты по специальности и семейной жилплощади» я прервал на законных основаниях трудовые отношения с ВАМИ, забрал трудовую книжку, диплом и уехал в Челябинск, где в то время

← 1973 г. И.Б. Гусов и В.В. Гейхман (слева) на демон-страции

↑ 1981 г. Справа налево: О.И. Александров, В.В. Гейхман и его дочь Татьяна, Л.А. Казанбаев

по месту очередной службы отца жили мои родители. Оставаться надолго в Челябинске я не планировал – моим

большим желанием было устроиться на химкомбинат «Маяк» в Челябинске-40 (ныне – город Озёрск). Это предприятие зани-малось производством компонентов для атомных реакторов, что полностью соответствовало полученной мною профессии. В ЛТИ, где я учился, лекции по ядерной физике читал, напри-мер, профессор Константин Антонович Петржак. Этот чело-век ещё до войны в соавторстве с другим известным учёным- ядерщиком Г.Н. Флёровым обнаружил новое физическое явление – спонтанное деление ядер урана – фундаментальное открытие, принёсшее им мировую известность. В то время Петржака счи-тали отцом советской экспериментальной ядерной физики. Что-бы попасть на «Маяк», ещё до отъезда из Березников я направил свои документы в соответствующие инстанции. Но прежде чем ехать в Озёрск, решил побывать на ЧЭЦЗ, так как слышал, что там есть производство индия, о котором имел уже очень непло-хое представление. Дело в том, что в 1968 году моя двухмесячная студенческая преддипломная практика проходила на Усть-Ка-меногорском свинцово-цинковом комбинате, в цехе, где выпу-скался металлический индий. Как раз в то самое время комбинат осваивал экстракционную технологию его извлечения из рас-творов цинкового производства, и я имел возможность хорошо с ней познакомиться.

На цинковом заводе в Челябинске зашёл в отдел кадров, по-казал документы, объяснил, что институт окончил год назад, при этом никакими обязательствами ни с кем не связан, явля-юсь как бы вольнонаёмным. Хотел бы работать на ЧЭЦЗ в про-изводстве индия.

– Что касается индия, – ответил мне начальник отдела ка-дров П.Д. Евдак, – не слышал, чтобы там имелись какие-либо вакансии. А вот в электролитном цехе у нас с мастерами смен действительно сейчас беда.

С приёмной запиской отдела кадров отправился в электро-литный цех, познакомился с ним, побывал и в подвале зала электролиза – под каскадами. Там с культурой производства было далеко не всё в порядке – ванны протекали, на полу – кучи шлама и лужи отработанного электролита. Но увиденное меня

не удивило и ничуть не испугало. Во время упомянутой прак-тики на УКСЦК мне уже пришлось бывать в их электролитном цехе и видеть примерно то же самое. Прежде чем возвращаться к начальнику этого цеха Титареву и подписывать у него при-ёмную записку, решил: коли уж я на территории предприятия, то надо найти производство индия и, если удастся, переговорить с его руководителями. Куда идти? Подошёл к заводоуправлению. Рядом с ним – доска с показателями работы заводских подраз-делений. На ней названия цехов, незнакомые и непонятные: ЦОЦиК, ЦПО, СКЦ и другие. В котором из них индиевое про-изводство? Проходивший мимо человек на мой вопрос: «Где на заводе производится индий?» – дал короткий ответ: «Это в «пылях», – и показал примерное направление.

В каких таких «пылях»? Потом уже узнал, что так многие за-водчане называли между собой цех переработки окислов, в ко-тором размещалось индиевое производство. Пошёл в указан-ном направлении. Нашёл нужный мне цех. Зашёл в кабинет начальника. Там за столом сидел интеллигентного вида человек в очках с позолочённой оправой. Это был Олег Иосифович Алек-сандров. Поговорили. Он пригласил своего заместителя Бориса Ивановича Матвеева, который показал мне цех и в том числе производство индия. Когда вернулись в кабинет начальника, Александров произнёс историческую фразу:

– На данный момент у нас, к сожалению, отсутствуют инже-нерные вакансии.

– Это не страшно, – отвечаю ему. – Я готов начать с той пози-ции, которую вы мне предложите.

– Хорошо. Мы можем взять вас аппаратчиком четвёртого раз-ряда и после того, как вы изучите цех, освоитесь в коллективе, может быть … В общем, дальше всё будет зависеть только от вас.

9 марта 1970 года я впервые вышел на работу в смену №2 цеха переработки окислов. Не прошло и полутора месяцев, как меня приглашает к себе в кабинет начальник и говорит:

– У нас возникла необходимость использовать вас в качестве исполняющего обязанности мастера смены.

– Не могу согласиться, – отвечаю, – ещё не по всем рабочим местам успел пройти стажировку и освоиться. Пока не готов работать мастером.

От аппаратчика до директора В.В. Гейхман

378 379

– Это нас мало волнует. Успеете и освоитесь. Нас другое вол-нует: сможете ли вы людьми руководить?

Я молодой ещё был, самоуверенный. Отвечаю:– А вот это меня не волнует. Сумею и справлюсь.Вышел приказ. Стал исполнять обязанности мастера в той

же смене. Когда ещё работал аппаратчиком, многое в цехе стало для меня понятным, но далеко не всё. Повезло, что рядом рабо-тал старший аппаратчик Иван Яковлевич Карнаухов – замеча-тельный человек, который многое мне подсказывал. А ситуации бывали самые разные. В самом начале была, например, такая забавная история. Сижу в конторке мастеров, вдруг – звонок. Снимаю трубку:

– Мастер ЦПО Гейхман слушает. На том конце провода:

– Привет! Это ты новый мастер? Как-нибудь познакомимся. А сейчас надо «на полкрана прикрыть».

И трубку положили. Кто звонил? Что прикрыть? Каких пол-крана? Прошу по громкой связи зайти в конторку Ивана Яков-левича. Рассказываю ему про непонятный мне звонок, пытаясь при этом интонацией передать голос звонившего человека. Иван Яковлевич сразу догадался, кто звонил, и рассмеялся:

– Это мастер из выщелачивательного цеха – Вадим Демяник. Кстати, сын директора завода. Пойдём, покажу, что ему нужно.

Пришли в цеховую наружную насосную, откуда нейтральный раствор из пятисоткубового чана откачивается в выщелачива-тельный цех.

– Вот видишь кран? Им регулируется количество подаваемо-го в соседний цех раствора. Сейчас он открыт полностью. Это для них многовато.

Иван Яковлевич повернул кран на пол-оборота: «Вот теперь в самый раз будет».

Мастером смены меня быстро утвердили. Коллектив сменных мастеров, с которыми работал в цехе почти два года, подобрался тогда просто великолепный: Галина Ивановна Бурмель, Алек-сей Федорович Рымшин, Евгений Петрович Мальков. Многое я у них перенял.

Но многому я научился и у О.И. Александрова. Помнится, од-нажды в воскресенье, когда никого из руководства цеха на за-

воде не было, я попал в сложную и непонятную для меня си-туацию и позвонил начальнику цеха домой. Объяснил, в чём дело, и сказал, что хотел бы получить рекомендации, какие- нибудь указания. Тот, видимо, сразу понял, что ничего страшного не случилось, поэтому ничего советовать не стал. Говорит:

– Сегодня выходной, а вы как мастер смены являетесь в од-ном лице и начальником цеха, и старшим механиком, и стар-шим электриком. Вот и поступайте, как считаете нужным. Если сделаете плохо, мы вас накажем. Сделаете хорошо – так оно и должно быть.

И повесил трубку. Позднее, когда уже работал начальником производства всего цинкового завода, таких случаев в моей практике было великое множество. И в праздники мне домой с завода звонили, и в выходные. Но я вел себя точно так же, как мои первые учителя. Я до сих пор с огромным уважением от-ношусь к мастерам. Производство на заводе непрерывное – 24 часа в сутки и 365 дней в году – и сменные мастера, и диспет-чер завода, которые зачастую работают в отсутствие руковод-ства, должны брать на себя серьезную ответственность и при-нимать решения. Замечательная школа. Мастер смены в цехе основного производства – без этой ступени невозможно под-няться на вершину производственной карьеры.

По моей инициативе, которую поддержал О.И. Александров, в цехе была создана первая и единственная в то время на заводе комсомольско-молодёжная смена, которой я руководил. Тогда же меня избрали председателем совета молодых специалистов завода.

В самом начале 1970-х годов, когда я работал сменным ма-стером, в цехе предпринимались первые попытки внедрения технологии экстракционного извлечения индия взамен оса-дительной фосфатной схемы. Еще не начинались никакие ис-пытания и эксперименты, когда меня, сменного мастера, вдруг попросили, если я к этому готов, выступить на заседании тех-нического совета завода с обзорным сообщением о принципах и теории экстракционных процессов в целом и об экстракции индия в частности. Полагаю, что тогда мою кандидатуру в каче-стве докладчика на заводском техническом совете, где присут-ствовали почти все специалисты-технологи завода, предложил


380 381

О.И. Александров. Он уже достаточно хорошо знал, какая у меня специальность, чему меня учили в институте и в каких вопросах я хоть немного соображаю. Естественно, я постарался хорошо подготовиться к своему первому публичному выступлению пе-ред заводской аудиторией, которое проходило в конференц-зале на третьем этаже. Там сейчас располагается директорат. Запом-нилось, как на доске мелом рисовал какие-то формулы, реакции, что задавали много вопросов. На всё, что мог, старался отвечать.

Непосредственно участвовать в разработке новой технологии извлечения индия и её испытании применительно к условиям цеха и завода мне не пришлось. Этим занимался опытный цех, куда я неоднократно, но безуспешно пытался перейти на ра-боту. А вот как мастеру трудности, с которыми столкнулся цех в ходе испытаний ещё не до конца отработанной техноло-гии, пришлось вместе с коллективом смены хлебнуть спол-на. Не помню уже по какой причине в процессе экстрак-ции вдруг начинала образовываться эмульсия, состоящая из мельчайших капелек органического экстрагента и воды. Эта, похожая на густой кисель субстанция, забивала всю ап-паратуру, приводила к попаданию органики в нейтральный раствор, а с ним и в основной цинковый цикл завода. Смен-ному персоналу приходилось специальными черпаками уби-рать из аппаратуры постоянно накапливающуюся эмульсию. Желающих добровольно выполнять эту неприятную и тя-жёлую работу не находилось. Завершилась первая на заводе попытка внедрения экстракции полным крахом. Все испыта-ния и эксперименты были полностью прекращены после по-падания в цинковый цикл большого количества органики и глубокого расстройства вследствие этого процесса электроли-за цинка. Закрыли экстракцию и продолжили извлекать индий по триполифосфатной схеме. Вернулся завод к экстракционной технологии производства индия и успешно её освоил только в начале 1990-х годов под руководством главного инженера и моего большого друга Леонида Казанбаева.

Когда трудности и проблемы, связанные с испытаниями и по-пытками освоить экстракцию индия, перешли всякие пределы, мы у себя в цехе подготовили и вывесили на всеобщее обозрение язвительную, ироничную газету с очень смешными рисунками.

Критиковали недоработки технологии, работников опытного цеха и самих себя, так как чёрт знает чем приходилось зани-маться. На эту газету обратил внимание начальник ПТО, кото-рый по каким-то делам зашёл в цех.

– Кто писал заметку в газету? – спросил он у начальника цеха.– Гейхман, – ответил Александров.Думаю, что таким образом моя фамилия первый раз попала

в поле зрения Р.С. Гузаирова, потому что через какое-то время Александров мне говорит:

– Тебя приглашает на беседу Гузаиров.Начальника ПТО заочно я, конечно, знал, много интересного

слышал о нём как о первом начальнике ЦПО от своих коллег – работников цеха. Но лично знаком ещё не был, хотя прошло уже более двух лет, как я работал на ЧЭЦЗ.

– Что ему от меня нужно? – спрашиваю Александрова. – Очевидно, что-то хочет тебе предложить.Зашёл в кабинет Гузаирова в заводоуправлении. Поздоро-

вались. Он без всяких предисловий сразу, как говорится, быка за рога:

– Есть предложение перейти на работу в диспетчерский ап-парат завода.

– Как-то неожиданно, – отвечаю. – Я ведь кроме цеха перера-ботки окислов мало с чем на предприятии знаком.

– Вот и получите возможность ознакомиться с заводом, узнать всю технологию производства.

Увидев, что я задумался, добавил:– В отделе у меня главный технолог и заместитель начальни-

ка по новой технике – люди пенсионного возраста. Так что есть куда расти.

Сейчас, когда сам уже прошёл через должности начальника ПТО и директора завода, с улыбкой вспоминаю, как я ему тогда ответил:

– А какие гарантии, что вы меня на одну из этих должностей назначите?

Он на меня с удивлением посмотрел и говорит:– Гарантий никаких. Всё будет зависеть только от тебя са-

мого. Как будешь работать, как себя покажешь... А мы на тебя посмотрим.


382 383

Попросил дать время подумать. Рассказал о своей встрече с начальником ПТО Александрову. Они, кстати, вместе в Горном институте в Ленинграде учились. Он говорит:

– Для тебя его предложение – это всё-таки новая жизнь, но-вый взгляд на производство. Это немаловажно. Подумай хорошо и решай сам.

Подумав ещё немного, я позвонил Гузаирову и сообщил о сво-ём согласии.

Интересно вспомнить, как я вошёл в работу диспетчерского аппарата. Всё произошло стремительно, можно сказать, за один день. В назначенный день, к восьми утра, пришёл в диспетчер-скую. Старшим диспетчером работала К.М. Талменева. Сел ря-дом. Она показала мне, как пользоваться аппаратом громкой селекторной связи, который напрямую связывал диспетчера завода со всеми сменными мастерами, технологами цехов и не-которыми специалистами. После чего Капитолина Михайловна полностью переключилась на текущую работу: докладывала производственную обстановку директору и главному инженеру, вела телефонные разговоры с поставщиками сырья, участвовала в селекторной оперативке с технологами, кого-то по телефону воспитывала. Мне оставалось только сидеть, слушать и за всем наблюдать. В конце дня старший диспетчер мне объявила:

– А сейчас остаёшься работать в вечернюю смену за диспетчера. – Так я же ещё ничего не знаю.– Ничего страшного. Вот мой домашний телефон, вот телефон

главного технолога С.Ф. Матвеевой. Если что – звони. Все оделись и ушли. Я остался командовать производством.

Надо проводить оперативку со сменными мастерами. Как и в каком порядке её вести, мне на отдельной бумажке расписа-ли. Собрал всех мастеров на селекторе.

– Разрешите представиться, товарищи. Я ваш новый диспет-чер Гейхман.

Кто-то спрашивает:– Откуда?– Работал мастером в ЦПО два года.– А до этого?– В институте учился.– Опять к нам в смену «зелёную» молодежь поставили, – слы-


384 385

шу голос одного из участников оперативки. Как потом выясни-лось, мастера обжигового цеха Виктора Дмитриевича Дудкина, знающего и опытного специалиста, но весьма острого на язык – палец в рот не клади.

– А почему, – спрашиваю, – вы так негативно ко мне настрое-ны? Пока я действительно мало что знаю и соображаю в завод-ской технологии, но очень надеюсь, что вы все мне поможете. Хотел бы попросить разрешения подойти к каждому из вас, по-ходить вместе по цеху, чтобы вы мне рассказали что, где и как.

– Ну, это же другое дело. Давай, подходи. Всё расскажем и по-кажем, – раздались голоса.

Диспетчерская работа мне очень много дала для всей после-дующей деятельности на предприятии. Всего за полтора года я значительно расширил багаж моих познаний в технологии цинка и серной кислоты, стал лучше понимать весь ход произ-водственного процесса на предприятии, ближе познакомился со многими специалистами и руководителями завода, его це-хов и служб. В 1974 году я был назначен заместителем началь-ника цеха переработки окислов, но менее чем через год, в марте 1975 года, вновь возвратился в заводоуправление. На заслужен-ный отдых уходил заместитель начальника ПТО по новой тех-нике Исса Бимболатович Гусов – опытнейший специалист, от-давший заводу и цветной металлургии Челябинской области не один десяток лет. Р.С. Гузаиров, который к тому времени стал уже директором, предложил мне занять эту должность.

Свою новую работу в ПТО, связанную с новой техникой, я вынужден был начать с наведения элементарного порядка в делопроизводстве. Дело в том, что в этот период завод много и плодотворно сотрудничал с самыми различными исследова-тельскими, опытно-конструкторскими и проектными органи-зациями. При этом значительная часть договоров – не менее двух десятков, а также вся переписка по ним проходила через заместителя начальника ПТО по новой технике. Для хранения исходящих и входящих по всем этим договорам документов прежде было только одно дело под номером 26. Называлось оно «Переписка по новой технике». Вне зависимости от того, к какой конкретно теме или работе поступающие и отправляемые доку-менты относились, все они в хронологическом порядке подши-

вались в одно дело. Бумаг было так много, что только за полгода толстых папок под названием «Дело №26» накапливалось до десяти – пятнадцати штук. Если кому-то из руководства вдруг требовался какой-то документ по одной из работ, все эти папки делились между работниками отдела. Начинался лихорадочный поиск нужной бумаги. Порой на этот «сизифов труд» уходило не-сколько часов. Когда сел в кресло заместителя начальника ПТО, решил потратить определенное время, чтобы «распотрошить» папки и систематизировать все документы по конкретным дого-ворам и исполнителям. Работать стало намного удобнее, а глав-ное, не нужно было терять драгоценное время на поиски бумаг.

В советское время работа любого государственного промыш-ленного предприятия по внедрению и освоению новой техники, как и по другим направлениям деятельности, строилась исклю-чительно на плановой основе. В целом по стране этой сферой деятельности руководил Государственный комитет по науке и технике (ГКНТ СССР). От этого комитета через Министерство цветной металлургии завод получал государственные плановые задания по внедрению новой техники, за выполнение которых строго отчитывался в установленном порядке перед органами государственной статистики и МЦМ.

Несколько лет подряд в 1970–1980-е годы в государственный план по новой технике по ЧЭЦЗ включались, например, такие задания, как «Выплавка цветных металлов с применением кис-лорода», «Производство серной кислоты методом двойного кон-тактирования». В начале каждого года на заводе с участием всех подразделений формировался «План внедрения новой техники», в который наряду с государственными заданиями включались мероприятия министерского и внутризаводского масштабов. Всегда надо было иметь задел в виде готовых результатов научно- исследовательских работ, промышленных испытаний, опытно- конструкторских работ, чтобы было, что включать в план. Мно-гое, конечно, из того, что проходило в те годы через планы новой техники, и не вспомнишь. Но наименования некоторых работ в памяти сохранились: установка испарительного охлаждения по утилизации тепла печей КС, бесксантогенатная схема выво-да кобальта из растворов, пакетирование цинка, трехстадийная схема очистки цинковых растворов от примесей, схема генери-

рования реактивной мощности на агрегате КПП, эвтектический сплав на основе галлия, атомно-абсорбционный спектрофо-тометр для выполнения анализов готовой продукции и пром- продуктов и другие.

В мои обязанности как руководителя, отвечающего за новую технику, входила не только разработка планов ее внедрения, но и организация и контроль их выполнения. Много времени занимала координация работы с научно-исследовательскими и проектными институтами и различными специализирован-ными организациями. Ежегодно на заводе составлялась об-ширная программа исследований и опытно-промышленных испытаний, которые охватывали все технологические переделы и некоторые вспомогательные производства. Не было дня, что-бы у меня в кабинете не находились представители одного, а то и нескольких исследовательских учреждений, с которыми обсуждались ход работ, полученные результаты и т. п. Финанси-ровались эти работы из специально формируемого Министер-ством единого фонда развития науки и техники, определённая сумма из которого выделялась и нашему заводу.

Самыми приятными моментами в работе по новой технике для тех, кто участвовал в те годы в её внедрении, были дни вы-платы премии. В соответствии с действующим в стране положе-нием, премии по новой технике выплачивались за фактически внедрённые мероприятия и только за те, которые давали реаль-ный экономический эффект и только за первый и второй год их использования. Поэтому подгонять кого-то в цехах, чтобы всё, что имело отношение к внедрению новой техники, выполнялось в установленный срок и в утверждённых объёмах, особой необ-ходимости не было. Люди знали: смонтируют новую установку, освоят новый процесс, будет реальный экономический эффект, значит, обязательно получат премию. Система действовала как хорошо отлаженный механизм. В то время вознаграждения за внедрение новой техники, рационализаторских предложений по-могали заводчанам, в первую очередь, инженерно-техническим работникам, на вполне законных основаниях получать хоть какой-то дополнительный приработок.

В конце 1960-х годов, задолго до того, как я начал занимать-ся на заводе новой техникой, Министерство цветной метал-


386 387

лургии СССР утвердило технический проект второй очереди реконструкции ЧЭЦЗ. Он предусматривал увеличение годовой мощности предприятия по выпуску цинка до 180 тысяч тонн за счёт строительства нового электролитного цеха и реконструк-ции других переделов. Реализация этого проекта ещё только начиналась, когда стало ясно, что многие заложенные в него технические решения не соответствуют современному миро-вому уровню в области производства цинка. Этому пониманию в решающей степени способствовал визит в 1972 году группы специалистов цветной металлургии СССР в Бельгию на цинко-вый завод в городе Бален. Именно на нём впервые в мире была полностью механизирована и автоматизирована самая трудо- ёмкая в цинковом производстве операция – сдирка цинка, осаж-дённого в процессе электролиза на алюминиевые катоды. Как рассказывал Р.С. Гузаиров, впечатление, которое он, будучи еще начальником ПТО, привёз из этой поездки, было просто ошеломляющим. Оказывается, многое в цинковом производ-стве можно было делать иначе, не так, как на советских цин-ковых электролитных заводах. Продолжать реконструкцию с безнадёжно устаревшим проектом было нельзя. В то же вре-мя ожидать, что такого же уровня технологии и оборудование для цинкового производства, какие имелись в Европе, будут разработаны в СССР собственными силами, означало ещё на много лет отстать от передовых идей в этой области. Оставалось только одно – добиваться на разных уровнях корректировки проекта реконструкции завода с включением в него закупки по импорту автоматизированного цеха электролиза цинка. Эту сложную и, казалось бы, нереальную задачу (как?!...контакты с заграницей?!...валюта на покупку оборудования!?...и т. д.) по-ставил перед собой Р.С. Гузаиров, когда в 1974 году стал дирек-тором завода. Для того чтобы лучше представлять и отстаивать позицию завода в высоких инстанциях, нужна была новая «Про-грамма технического развития ЧЭЦЗ». Всей организационной и черновой работой по подготовке этой программы директор до-верил заниматься мне. В течение нескольких месяцев с участием Л.А. Казанбаева (тогда ещё в качестве начальника ОНИР ЦЛ) специалистов отраслевых институтов, руководителей под-разделений завода «Программа технического развития ЧЭЦЗ

на период до 1985 года» была подготовлена и представлена в МЦМ. Далеко не сразу включённые в неё предложения получи-ли поддержку министерства. Потребовались долгие девять лет настойчивых доказываний и прочих бюрократических усилий, чтобы решение о реконструкции ЧЭЦЗ со строительством авто-матизированного цеха электролиза цинка на базе импортного оборудования было, наконец, принято. За эти годы родилось много других очень важных документов, связанных со строи-тельством нового цеха, но та первая «Программа технического развития», в подготовке которой мы с Казанбаевым принимали самое непосредственное участие, положила начало огромной работе, которая в конечном итоге привела к созданию сегод-няшнего современного завода.

Работая заместителем начальника ПТО по новой технике и постоянно общаясь с представителями самых разных иссле-довательских институтов, я имел возможность сравнивать их профессиональный уровень с квалификацией ИТР на ЧЭЦЗ. Дол-жен сказать, что по целому ряду критериев наши специалисты нисколько не уступали работникам НИИ. Нередко бывало, что при обсуждении результатов каких-либо исследований работни-ки завода выявляли в отчётах институтов ошибки, неточности, неувязки в проведённых экспериментах, которые приходилось переделывать. Некоторые из наших заводских исследователей по уровню своих знаний вполне соответствовали научному зва-нию кандидата технических наук. Но за повседневными про-изводственными заботами им просто недоставало свободного времени для систематизации накопленных материалов и под-готовки диссертаций. В 1980-е годы у меня тоже было большое желание защитить кандидатскую диссертацию по теме, свя-занной с переработкой индиевых отходов полупроводниковой и радиоэлектронной промышленности. Разработкой и освоени-ем технологии утилизации этих отходов завод много и плодо- творно занимался совместно с одной из лабораторий институ-та «Гиредмет», которую возглавлял доктор технических наук А.А. Бельский. Как-то в один из очередных визитов на предпри-ятие он мне говорит:

– Всеволод, у меня в лаборатории за несколько лет, что мы ра-ботаем на вашем заводе с отходами индия, исследовательских


388 389

материалов накопилось столько, что уже в шкафы не помещают-ся. Почти готовая не то что кандидатская, докторская диссер-тация пропадает. Тебе надо только приехать к нам в институт и поступить в заочную аспирантуру.

Пошёл к директору просить отпуск на две недели для сдачи вступительных экзаменов в аспирантуру. Гузаиров спрашивает:

– Зачем тебе это?– Как зачем? Вы кандидат технических наук. Мне тоже хочется

получить научное звание. Тем более что материал для диссер-тации мною уже подготовлен.

– Ты не представляешь, – отвечает директор, – сколько я сил и здоровья по молодости положил на это дело. До сих пор сам не понимаю, для чего….

Заявление на отпуск директор мне так и не подписал, но че-рез какое-то время установил персональную надбавку к окладу.

В начале 1983 года я стал начальником производственно- технического отдела.

Причиной моего нового назначения стал переход В.Я. Тита-рева на должность главного инженера. Он сменил на этом посту ушедшего на заслуженный отдых Н.А. Пилипчука. Для меня но-вая должность не была такой уж большой неожиданностью, так как, работая заместителем Василия Яковлевича, мне бесконеч-ное число раз приходилось исполнять его обязанности.

В советское время основная задача, которая ставилась перед любым промышленным предприятием, заключалась в выпол-нении государственного плана по выпуску продукции. Ни ди-ректорам заводов, ни их заместителям не приходилось особо задумываться о том, кому реализовать продукцию, как получить за неё деньги. Все эти вопросы решались в вышестоящих ин-станциях: Госплане, Госснабе, министерствах. От предприятий требовалось, по большому счёту, одно – произвести продукцию в заданном объёме и отгрузить её строго по нарядам. В силу ука-занных обстоятельств фигура руководителя, непосредственно отвечающего за организацию текущего производства, за выпуск продукции в установленных объёмах, в иерархии советского предприятия занимала весьма значимое положение. На ЧЭЦЗ такой фигурой значился начальник ПТО.

Работать начальником производства в тот период было не-

просто. Так сложились обстоятельства, что на середину 1980-х годов, когда я занял этот пост, пришёлся один из самых сложных и драматичных периодов в жизни завода. Возникшие на связке обжигового и сернокислотного цехов технические и технологи-ческие проблемы едва не привели к полной остановке предпри-ятия. С чего всё началось?

В 1974 году в заводской технологии произошло революци-онное событие – для интенсификации обжига цинковых кон-центратов в печи кипящего слоя стал подаваться технический кислород. Однако получить все преимущества от его использо-вания не удавалось, так как в то время ни одна из установленных в цехе печей не имела достаточно мощной системы отъёма вы-деляемого при обжиге тепла. Чтобы обеспечить необходимый для производительной работы обжиговых печей отвод избыточ-ного тепла, с помощью производственных объединений «Центр- энергоцветмет» и «Уралэнергоцветмет» их постепенно нача-ли оснащать модернизированными системами испарительно-го охлаждения газов. Одна из особенностей проводимой мо-дернизации заключалась в установке полутруб на наружной поверхности охлаждающих элементов печей – свода, стояка для отвода газов и циклонов, через которые стали пропускать пар из химочищенной воды. Поскольку технология изготовле-ния охлаждающих элементов печей была несовершенной, они постоянно протекали в рабочее пространство печей, увеличивая тем самым количество влаги в отходящих от них газах. А это – дополнительное образование сульфатов и нарушение процессов очистки газов в электрофильтрах, преждевременный их выход из строя вследствие интенсивной коррозии газоходного тракта.

До определённого момента завод со всеми этими негатив-ными моментами ещё как-то справлялся, пока в 1984 году не возникла ещё одна более серьёзная проблема: основательно износились эксгаустеры (дымососы) марки Э-4, которые исполь-зовались для отсоса из печей запылённых газов. Менять старые эксгаустеры было нечем, поскольку производитель этого обо-рудования – завод «Дальэнергомаш» в Хабаровске – попросту прекратил их производство.

Какое-то время ЧЭЦЗ поддерживал в рабочем состоянии имеющиеся эксгаустеры. Удавалось самостоятельно изготав-


390 391

ливать для них некоторые быстроизнашивающиеся запасные части, пока от одного из проектных институтов (помнится, это был «Гипрохим») не поступила рекомендация – перейти на ды-мососы (эксгаустеры) марки ДН-15НЖ. От «стареньких» эксгау-стеров Э-4 они отличались более высокой производительностью, не боялись коррозии («НЖ» – значит «нержавеющие»), но могли работать только на газах с низкой запылённостью – менее 1 г/нм3. С такой характеристикой их можно было эксплуатировать в цепи газоходного тракта обжигового цеха только после элек-трофильтров. Привезли на завод и смонтировали в цехе не-сколько таких дымососов и практически сразу же начали ис-пытывать колоссальные затруднения в работе обоих цехов. Заметно увеличилось, например, количество воздуха, подса-сываемого извне в газоходную систему. Сернокислотный цех и раньше с трудом обеспечивал нормальный манометрический ре-жим работы обжигового цеха, а тут и вовсе перестал справляться с возросшей на него газовой нагрузкой. Из-за тех же подсо-сов холодного воздуха снизилась температура газов в системе, и мы «нарвались» на так называемую «точку росы», то есть тем-пературу, при которой содержащийся в газе сернокислотный ту-ман конденсируется и в виде капелек серной кислоты оседает на стенках газоходов и электрофильтров. Многократно возросло сульфатообразование в электрофильтрах и газоходной системе, из-за чего внутренние рамы в электрофильтрах начало перека-шивать. Внутри секций электрофильтров возникали многочис-ленные короткие замыкания электродов, и они стали выходить из строя. Сульфатообразование также привело к интенсивному за-растанию газохода, соединяющего обжиговый и сернокислотный цехи. В трубе диаметром 4 м оставался просвет не более 70–80 см. Атмосфера в обжиговом цехе ухудшилась до такой степени, что ни на одном перекрытии невозможно было находиться без проти-вогаза. Газоходы, газовые коллекторы, внутренняя начинка элек-трофильтров от конденсации в них паров серной кислоты быстро разрушались. Запомнился один эпизод, очень характерный для той ситуации. Около трех часов ночи звонит мне домой диспет-чер: «Всеволод Владимирович, в обжиговом цехе один из бункеров на коллекторе чистого газа по сварке отвалился и упал. Нагрузки на печи снизили, вызвали начальника цеха, механика, электрика».

Я тоже срочно выехал на завод. Руководители цеха уже были на месте. К счастью, бригада подрядчиков-монтажников рабо-тала и ночью, да ещё дополнительно привезли бригаду цеховых слесарей, сварщиков, организовали срочную заделку образовав-шегося отверстия. Мастер цеха А.А. Кондратюк, в смене которо-го эта авария произошла, докладывает мне о том, как развива-лась аварийная ситуация:

– Нахожусь на своём рабочем месте, смотрю на приборы. Вдруг вижу: стрелка прибора, который фиксирует давление газа в чистом коллекторе, резко встала на ноль. Проверили прибор, работает нормально. Позвонили в сернокислотный цех – у них тоже ничего не изменилось. Прошу старшего печевого выйти в цех, посмотреть, что там. Он возвращается, докладывает: атмо- сфера в цехе стала прозрачнее, газ рассеялся. Я оделся, побежал вниз посмотреть, что на газоочистке. А там столб густого сер-нистого газа валит прямо из образовавшейся в чистом коллек-торе дыры.

К утру образовавшееся в коллекторе отверстие заделали. Только было увеличили нагрузку на печи, как тут же аналогич-ная авария произошла с ещё одним бункером, потом с третьим. Цех просто разваливался на наших глазах из-за сернокислотной коррозии сварных швов.

В тот же день руководители всех технических служб и це-хов собрались у директора обсудить ситуацию и определить меры по экстренному проведению ремонтно-восстановитель-ных работ в обжиговом цехе и обеспечению его нормальной деятельности. Одно условие: ни цех, ни тем более весь завод останавливать нельзя. ЧЭЦЗ идёт к своему пятидесятилетию, пред-ставлен к высокой награде – ордену Трудового Красного Знамени. Во что бы то ни стало надо выполнять план. Тогда ведь вся рабо-та любого промышленного предприятия строилась по принци-пу: «план – это закон». В той сложнейшей ситуации приняли, как мне кажется, единственно верные решения: организовать у себя на заводе изготовление эксгаустеров Э-4 и срочно возвращать их на родное место, то есть «до» электрофильтров; полностью капитально отремонтировать всю газоходную систему внутри обжигового цеха от циклонов до коллектора чистого газа вклю-чительно; построить новый газоход, соединяющий обжиговый


392 393

и сернокислотный цехи; быстро смонтировать без всякой хими-ческой защиты временный газоход и обеспечить его эксплуата-цию до того момента, как будет построен новый капитальный газоход. Директору удалось выпросить у МЦМ СССР дополни-тельные ресурсы для проведения срочных ремонтно-восстано-вительных работ и заполучить нужное количество подрядчиков. Помню, что одновременно на разных участках цеха в тот пери-од работало до 15–18 ремонтных бригад. Собрали всех, кто был в то время в регионе. А работать внутри цеха было практически невозможно: сварочные работы приходилось выполнять только в противогазе, ничего вокруг не видно, да ещё вдобавок «банки» противогаза – собственно фильтрующего элемента конструкции – на рабочую смену не хватало.

Тогда возникла идея: чтобы дать возможность подрядчикам работать внутри обжигового цеха в более-менее нормальных условиях, исключить постоянную загазованность и при этом обеспечивать цинковое производство огарком, часть обжиговых газов сбрасывать в атмосферу через существовавшую стадесяти- метровую дымовую трубу. Газ будет рассеиваться в верхних сло-ях атмосферы и особого вреда жителям города и окружающей среде за непродолжительное время не нанесёт. Тяжело было директору и главному инженеру согласиться на такой вариант. Но осознание того, что в ситуации, когда непозволительно оста-навливать завод полностью хоть на какое-то время, и в отсут-ствии другого пути для обеспечения возможности подрядчикам выполнять ремонтные работы, пришлось согласиться на вари-ант сброса части газов через трубу. Возникли сомнения: будет ли труба вытягивать тяжёлый газ в холодном состоянии. Если не будет, то тогда как её прогревать? Не помню уже, у кого воз-никло предложение подавать газ в трубу под давлением через один из дымососов ДН15-НЖ, который установили непосред-ственно перед трубой и подключили его к временному газоходу на связке «обжиговый-сернокислотный». Плюс ко всему через этот эксгаустер в трубу подавался в огромных количествах чи-стый атмосферный воздух, чем тысячекратно разбавлялся вы-брасываемый технологический газ. Когда первый раз открыли шибер, труба сразу потянула газ, и в цехе моментально всё раз-веялось. Стало можно работать без противогазов.

Помню, тогда меньше чем за месяц в обжиговом цехе вы-полнили ремонтных работ столько, сколько до этого за весь предшествующий год. Восстановили и эксгаустеры. От заво-да «Дальэнергомаш» сумели получить комплект конструктор-ской документации. Чертежи, которых недоставало, разработал наш проектно-конструкторский отдел. Изготовление отдельных крупных деталей к эксгаустерам разместили на других предпри-ятиях, но большую их часть изготовил ремонтно-механический цех. Он же произвел их сборку и наладку. Как тут не вспомнить Анатолия Михайловича Матвеева – он тогда был начальником РМЦ и только что не спал в обнимку с этими Э-4.

Сброс газа на трубу продолжался непродолжительное вре-мя. Мы хорошо понимали, что так не должно быть. Как только смонтировали временный газоход и сернокислотный цех смог увеличить газовую нагрузку, сброс на трубу был полностью пре-кращён и больше уже никогда не повторялся.

В самом начале ремонтных работ в обжиговом цехе ПКО, по моей просьбе, выполнил в изометрии схему всей газоходной системы от обжиговых печей и до промывного отделения СКЦ. Схема на бумаге получилась большая и заняла почти всю стену в моем кабинете. Несмотря на то, что в сферу ответственно-сти начальника ПТО не входила организация ремонтных работ, в тот период свой рабочий день я начинал с того, что знакомил-ся с текущим состоянием дел по ремонту газоходного тракта и электрофильтров в обжиговом цехе. Приходил в кабинет в семь утра, переодевался и сразу же шёл в цех. Затем возвра-щался к себе в кабинет и с большим удовольствием зелёным фломастером закрашивал на схеме полностью отремонтиро-ванные и введённые в эксплуатацию новые участки тракта. Постоянно ко мне в кабинет взглянуть на схему заглядывали главный инженер, главный механик и другие руководители. С каждым днём закрашенная часть схемы становилась всё боль-ше и больше, пока вся не стала зелёного цвета. После завершения ремонтов завод получил новую систему газоочистки и абсолют-но новый и работоспособный газоходный тракт, а главное – возможность нормально работать.

Вспоминая о событиях почти тридцатилетней давности, не могу не назвать имена двух руководителей, которые в той


394 395

нелёгкой ситуации проявили себя с самой лучшей стороны: на-чальника обжигового цеха В.А. Николаева и старшего масте-ра А.А. Кондратюка. Когда в 1984 году начались эти проблемы, в обжиговом цехе было так трудно и сложно, что никто не хо-тел брать на себя его руководство. В той обстановке требовался руководитель с железными нервами, крепкой хваткой, способ-ный управлять коллективом в таких нелегких условиях. По-сле долгих обсуждений с директором и главным инженером сошлись на кандидатуре заместителя начальника вельц-цеха В.А. Николаева, которого я хорошо знал ещё по совместной рабо-те в смене №2, где он был мастером в вельц-цехе, а я – диспетче-ром. Хочу сказать, что Вениамин Александрович Николаев был замечательным человеком, талантливым, как сейчас бы сказали, менеджером, умел находить подход к людям и был беззаветно предан интересам родного предприятия. Сегодняшнему началь-нику обжигового цеха Александру Кондратюку, конечно, повез-ло, что он в молодые годы трудился рядом с В.А. Николаевым. Им обоим, если б это было в моей власти, за то, как они «выта-щили из пропасти» обжиговый цех, да и завод вместе с ним, я бы, не задумываясь, присвоил звание героев труда. Но в те годы, на-верное, даже премии в размере месячного оклада ни они и никто другой не получили.

После той ситуации, которая имела место в 1984–1986-е годы на связке «обжиговый – сернокислотный цехи», в моей практи-ке встречались и другие производственные и технологические трудности, но они были несравнимо легче.

Работая начальником ПТО, я много раз оставался за главного инженера и даже директора, подолгу исполнял их обязанности. На каких только совещаниях, в каких только инстанциях не при-шлось мне тогда побывать, с какими вопросами и ситуациями, порой абсурдными, не столкнуться. Помню, как на заседании городского комитета народного контроля, где рассматривался вопрос о производстве на ЧЭЦЗ товаров народного потребления, я как исполняющий обязанности главного инженера получил строгий выговор по партийной линии, несмотря на то, что это направление в работе завода в то время имело положительную динамику. Занимался им заместитель начальника ПТО В.М. Ру-бинчик. Как мне тогда объяснили, не может народный контроль,

даже если всё хорошо, давать положительные оценки, его зада-ча – указывать на недостатки и строго наказывать. Через мно-гое прошёл. Мощная у меня получилась тогда стажировка перед более ответственной и масштабной работой.

В июне 1987 года в СССР был принят закон «О государствен-ном предприятии (объединении)», который радикально увели-чивал степень самостоятельности промышленных предприятий и столь же существенно снижал контроль над ними со стороны государства, например, в части распределения доходов. Это сейчас многие понимают, что значительная утрата госконтроля над предприятиями для плановой советской экономики имела тогда разрушительные последствия, а в то время мы об этом даже не задумывались и обязаны были четко и точно исполнять законы государства. Таким образом, с 1 января 1988 года завод обязан был перейти на работу в условиях полного хозрасчёта и самофинансирования, но для этого надо было выполнить большой объём подготовительных работ. Времени остава-лось мало, и директором завода было принято решение ввести в структуру управления предприятием новую должность – за-местителя директора по экономическим вопросам, которую он предложил занять мне. Но в те времена этого было мало. Всё согласовывалось с МЦМ СССР и партийными вышестоящими органами. С моей стороны решение принять новое назначение тоже было непростым, ведь в экономике у меня не было базового образования. И всё-таки я дал согласие, потому что считал, что никакой экономист, тем более главный, ни на одном заводе не способен принимать правильные решения без кардинального знания технологии и аппаратурного оснащения производства. А я цинковое производство знал уже очень хорошо. Что же ка-сается экономических знаний, договорились с директором – по возможности буду приобретать их на разных семинарах, школах и т. п. Две недели занимался в группе заместителей ди-ректоров по экономике в Австрии, в местном стальном концерне. Там нам читали лекции по рыночной экономике, движению фи-нансовых средств, расходованию прибыли после уплаты нало-гов. Учился также в Москве по вопросам внешнеэкономических связей. Потом в 1990 году окончил Высшую коммерческую шко-лу при Академии народного хозяйства СССР. Но самым главным


396 397

было, конечно, постоянное самообразование, чтение специаль-ной литературы. Без этого было никак не обойтись.

Возложив на меня обязанности заместителя по экономиче-ским вопросам, директор поставил первоочередную задачу – организовать подготовку и переход завода на полный хозрасчёт, который означал изменение всего существовавшего в то время порядка распределения прибыли. Раньше вся зарабатываемая заводом прибыль перечислялась в бюджет государства, а по-том часть её через Министерство цветной металлургии СССР возвращалась обратно предприятию в виде различных фон-дов – на техническое перевооружение, закупку оборудования взамен изношенного, строительство жилья для работников за-вода и иные нужды. При полном же хозрасчёте завод получал возможность часть прибыли после уплаты обязательных пла-тежей в Госбюджет, в централизованный фонд Министерства и за трудовые ресурсы сразу оставлять у себя и распоряжаться ей по своему усмотрению, но только по тем направлениям, ко-торые были определены в законе. У завода открывались хоро-шие финансовые перспективы для осуществления мероприятий по новой технике, автоматизации производства, совершенство-ванию организации труда, снижению вредного воздействия про-изводства на здоровье человека и окружающую среду, созданию на производстве более благоприятных условий труда и быта. За короткое время сотрудниками ПЭО, ООТиЗ, финансово- сбытового отдела, главной бухгалтерии было выполнено огром-ное количество самых разных расчётов. На основе установлен-ных законом нормативов были определены средства, направ-ляемые на развитие производства, науки, техники, социальное развитие коллектива и материальное поощрение работников. Также было подготовлено новое Положение о внутризаводском хозрасчёте, которое предусматривало стимулирование подраз-делений за снижение себестоимости к уровню прошлого года.

Завод перешёл на полный хозрасчёт одним из первых пред-приятий в Министерстве и в Челябинской области. У нас даже проводился Всероссийский семинар по этой теме, на котором мы делились своим опытом. Перед какими только аудиториями мне не пришлось тогда выступать, рисовать и комментировать нашу модель перехода к полному хозрасчёту. Вся эта работа

проходила на заводе в условиях очень широкой гласности.В середине 1988 года ЧЭЦЗ, как и многие другие государствен-

ные промышленные предприятия СССР, вплотную подошёл к одному из самых сложных и трудных периодов в своей исто-рии. Трудности, которые начало переживать предприятие, за-ключались в массовом оттоке квалифицированных кадров и были связаны с преобразованиями, которые начались в стра-не в сфере отношений собственности. В ноябре 1986 года был принят закон «Об индивидуальной трудовой деятельности», затем в мае 1988 года последовал закон «О кооперации в СССР». В соответствии с этими нормативными актами гражданам СССР разрешалось открывать частные предприятия почти в тридцати видах трудовой деятельности. Вскоре в кооперативы потянулись работники завода, в первую очередь, с хорошими руками и ум-ными головами. За небольшой промежуток времени многие ап-паратчики, слесари, электрики, катодчики, мастера и даже неко-торые руководители более высокого уровня ушли работать туда, где доходы и заработная плата были в несколько раз выше, чем на заводе. Дело даже дошло до того, что на ЧЭЦЗ в некоторые пе-риоды не хватало людей, чтобы содрать осевший на катоды цинк. В то время завод уже мог самостоятельно продавать часть своей продукции, поэтому, если кто-то хотел приобрести цинк, ему заместитель директора М.А. Чаплыгин отвечал примерно так:

– Хотите купить у нас цинк? Нет проблем. Приезжайте, сди-райте, переплавляйте, грузите в вагон, платите нам деньги и, пожалуйста, вывозите.

Некому было не только сдирать и плавить цинк, но и выпол-нять многие другие работы. Ко мне, кстати, тоже не единожды в кабинет приходили очень высокопоставленные и уважаемые в городе и области люди с заманчивыми предложениями:

– Ну и что ты тут сидишь заместителем директора? Cколько получаешь? Триста пятьдесят? Пойдём к нам. Завтра же будет в несколько раз больше.

– Спасибо за предложение, – в таких случаях обычно отвечал я, – но остаюсь на заводе. Мне кажется, что у него есть будущее и всё скоро изменится.

На тех людей, кто уходил в поисках более высокого заработ-ка, я зла не держал. Мне было понятно их желание более обе-


398 399

спеченной жизни и самостоятельной деятельности, где многое зависит только от тебя самого. Но всегда предлагал им хорошо подумать, прежде чем писать заявление об уходе и предупре-ждал: назад не приходи – получишь отказ, даже если это были люди из близкого мне окружения. Некоторые из тех, кто ушёл в то время с завода, нашли себя в новой жизни. Всё у них полу-чилось. Многие позднее захотели вернуться. Кого-то принимали обратно, но далеко не всех.

Из-за острой нехватки персонала отдел кадров завода вы-нужден был принимать на работу людей крайне низкой квали-фикации, что способствовало росту числа производственных аварий и других отклонений от нормальной работы. Произошёл спад производства. Если в 1989 году завод произвёл 126 тысяч тонн цинка, то в 1990 году выпуск снизился до 100 тысяч тонн, а в 1991 году – до 89 тысяч тонн цинка. Снизился также выпуск других видов продукции.

В той невероятно сложной ситуации, складывавшейся по всей стране, заводу надо было как-то выживать и, прежде всего, при-нимать адекватные меры для удержания оставшегося персонала и сохранения коллектива.

В первую очередь были задействованы все законные воз-можности того времени для поэтапного повышения заработ-ной платы. Порою решения принимались до выхода в свет соот-ветствующих нормативных документов управляющих органов. Например, в начале 1991 года была выплачена упреждающая компенсация в размере, значительно превышающем установ-ленный кабинетом Совета Министров СССР. В том же году было введено бесплатное питание для всех работников ЧЭЦЗ. Эта со-циально значимая мера, закреплённая позднее в коллективном договоре, сохраняется до настоящего времени.

Пользуясь изменениями, которые происходили в законо- дательстве по вопросам оплаты труда, завод, начиная с 1991 года, несколько раз проводил изменения форм и систем оплаты труда рабочих и ИТР, совмещая это с определенным со-кращением численности. Самым широким образом использо-вались возможности установления окладов взамен тарифных ставок. Руководителям цехов была предоставлена большая, чем прежде, самостоятельность в установлении окладов для рабочих

в пределах так называемой «вилки». Мы пытались уйти от со-циалистической уравниловки, давая право цеховым трудовым коллективам самостоятельно оценивать полезность, нужность, квалификацию, трудолюбие работника и другие факторы, кото-рые слабо учитывались или вовсе не учитывались в безнадёжно устаревших к тому времени тарифно-квалификационных спра-вочниках. Не всем работникам такие нововведения приходились по вкусу. Были и жалобы, и визиты на прием к директору:

– Как так? Я 25 лет работаю на заводе, а мне оклад начальник цеха и цехком установили меньше, чем соседу по рабочему месту, который только 10 лет отработал.

Тяжёлое это было дело – перестраивать сознание людей в тот сложный переходный период, особенно когда оно длительное время находилось под прессом извращённых идеологических догм и постулатов. К сожалению, очень живучи были представ-ления о том, что лишь за присутствие на рабочем месте необхо-димо платить зарплату.

В начале 1990-х годов в стране сложилась критическая си-туация с обеспечением населения как продовольствием, так и товарами народного потребления. Темпы обесценивания денег значительно превышали общий рост заработной платы. В этих условиях руководство посчитало важнейшей задачей на-полнить каждый заработанный на заводе рубль товарным со-держанием, что в совокупности с другими мерами должно было способствовать поддержанию жизненного уровня трудящихся, обеспечивать социальную защищённость и поднять престиж работы на заводе.

Задача была решена путём заключения бартерных сделок как внутри страны, так и за рубежом. Этому способствовало специ-альное постановление Правительства СССР, которое в то время возглавлял Н.И. Рыжков. Оно разрешало промышленным пред-приятиям Свердловской и Челябинской областей проводить бар-терные операции с целью обеспечения трудящихся и населения продовольствием и ТНП.

В начале 1990-х годов директор завода Р.С. Гузаиров и я, его заместитель по экономическим вопросам, были приглашены в облисполком, где нам сообщили, что цинковому заводу необ-ходимо через одну из внешнеторговых компаний произвести


400 401

отгрузку 1 000 тонн цинка в Австрию в обмен на продукты пи-тания для нужд области. Эта была первая бартерная операция, в которой участвовал завод. До этого мы представления не име-ли ни о бартере, ни о самостоятельной продаже цинка. После того как отгрузка цинка состоялась, а продукты поступили в регион, многие руководители области стали значительно ува-жительнее относиться к нашему предприятию. Они увидели, что одна тысяча тонн цинка, а это всего 15–16 вагонов, по своей валютной стоимости заменяет несколько тысяч тонн черно-го металлопроката. Для решения областных задач и проблем гораздо проще и эффективнее иметь дело с востребованной на Западе продукцией ЧЭЦЗ, чем с любой другой. Вскоре завод стал самостоятельно проводить бартерные операции. Для этого был образован отдел внешнеэкономических связей, а моя долж-ность – заместитель директора по экономическим вопросам – была переименована в заместителя директора по экономиче-ским вопросам и внешним связям с соответствующим дополне-нием функций. Мы стали разрабатывать бартерные схемы, про-изводить отбор необходимых товаров, оформлять и заключать соответствующие сделки и контракты. При этом ставилась цель – продавать работникам завода товары народного потребления и продовольствие по ценам не выше государственных, а зача-стую и ниже цен, действовавших на момент заключения дого-вора. Эту задачу мы успешно решали с облисполкомом. И наши работники стали получать в массовом порядке самую разно- образную импортную и высококачественную бытовую технику, одежду, обувь по ценам, которые были в несколько раз ниже, чем цены на аналогичные товары в комиссионных магазинах. Кое- кто даже стал с выгодой для себя перепродавать получаемые на заводе товары.

Много труда и энергии в организацию внешнеэкономической деятельности завода и реализацию бартерных схем в начале 1990-х годов внесли начальник отдела внешнеэкономических связей В.П. Сильнягин, сотрудники этого отдела И.Б. Астафьева, А.П. Гиршенгорн, А.М. Копырина и другие.

В декабре 1991 года прекратил своё существование Совет-ский Союз. В стране начались реформы, направленные на ста-новление рыночной экономики. На повестку дня встал вопрос

приватизации, то есть передачи или продажи физическим или негосударственным юридическим лицам имущества государ-ственных предприятий.

Среди самых первых государственных нормативных ак-тов, определяющих порядок, способы и сроки приватизации предприятий, были Указ Президента РФ «Об организацион-ных мерах по преобразованию государственных предприятий в акционерные общества» и «Государственная программа прива-тизации государственных и муниципальных предприятий в РФ на 1992 год». Как только данные документы были опубликованы в печати, на заводе вышел приказ «Об организационных мерах по преобразованию ЧЭЦЗ в акционерное общество открытого типа». Данным приказом на заводе назначалась рабочая ко-миссия под председательством директора, которой поручалось в очень сжатые сроки разработать план приватизации, устав будущего акционерного общества и подготовить созыв конфе-ренции трудового коллектива для принятия конкретных реше-ний по приватизации предприятия. Кроме директора в состав рабочей комиссии вошли главный бухгалтер И.З. Мирковский, председатель СТК В.И. Двоеглазов, исполняющая обязанности начальника ПЭО Н.И. Суханова и я.

Самым важным в госпрограмме приватизации был раздел, который устанавливал три возможных её варианта. По первому из них работники завода бесплатно наделялись привилегиро-ванными (неголосующими) акциями в размере 25% от уставного капитала. Им полагалось также 10% обыкновенных (голосую-щих) акций, приобретаемых со скидкой в 30% от их номиналь-ной стоимости, а руководству предприятия – еще 5% акций по цене, равной номиналу.

Второй вариант разрешал трудовому коллективу привати-зируемого предприятия приобрести 51% его акций, но по более высокой цене – в 1,7 раза выше номинала. Согласно третьему варианту могла быть создана инициативная группа, берущая на себя ответственность за проведение приватизации предпри-ятия и ограждение его от банкротства. В случае выполнения группой взятых на себя обязательств по истечении заключён-ного ранее договора её члены приобретали право на получение 20% уставного капитала в виде обыкновенных акций.


402 403

Решение о выборе того или иного варианта приватизации должна была принять конференция трудового коллектива. В ходе детальной проработки и обсуждения всех вариантов акционирования рабочей комиссией было принято решение предложить конференции коллектива согласовать второй ва-риант приватизации. Он хоть и не предусматривал никаких фи-нансовых льгот для трудового коллектива, но давал ему право на приобретение контрольного пакета акций. Нам тогда каза-лось, что управление предприятием надолго останется в руках работников завода. Конференция, которая состоялась в сентябре 1992 года, практически единогласно это предложение приняла.

В феврале 1993 года рабочей группой был подготовлен и со-гласован с комитетом по управлению государственным имуще-ством администрации Челябинской области «План приватиза-ции ЧЭЦЗ», который устанавливал размер уставного капитала будущего акционерного общества – 536,7 млн рублей, общее количество акций и их номинальную стоимость – 1 000 рублей. Все акции – обыкновенные, то есть голосующие. Сразу же после этого началась закрытая подписка, в ходе которой 274 тысячи акций, или 51%, были размещены среди членов трудового кол-лектива завода. Под трудовым коллективом понимались тогда: трудящиеся, для которых ЧЭЦЗ являлся основным местом ра-боты; пенсионеры, вышедшие на пенсию с предприятия и попа-дающие под действие положения «О статусе «Пенсионер завода» и некоторые другие категории работников, не состоящие в шта-те завода, но входящие в единый комплекс с приватизируемым предприятием, например, работники профкома.

В ходе закрытой подписки за каждую акцию номиналом 1 000 рублей член трудового коллектива по закону должен был заплатить 1 700 рублей. Если, например, человек подписывал-ся на 100 акций, то должен был заплатить за них государству 170 тысяч рублей ваучерами, которые имели номинал 10 ты-сяч рублей, либо, как говорится, «живыми» деньгами. Далеко не каждый работник или пенсионер, даже с учётом всех полу-ченных его семьёй ваучеров, имел такие деньги. Чтобы члены трудового коллектива смогли выкупить свои акции, на заводе в соответствии с государственными законоположениями был создан специальный приватизационный фонд. Формировал-

ся он из разных источников: чистой прибыли, остатков фон-дов экономического стимулирования и пр. Распределялся фонд по лицевым счетам членов трудового коллектива с учётом не-скольких критериев (в зависимости от количества отработан-ных ими лет, величины суммарного заработка за определённое время и т. д.). Так решил сам коллектив.

Благодаря созданному на заводе приватизационному фонду большая часть акций членам трудового коллектива досталась от государства совершенно безвозмездно. Лишь незначительная часть акций была выкуплена трудящимися и пенсионерами за-вода за ваучеры или наличные деньги.

Вскоре после завершения закрытой подписки на 51% акций среди членов трудового коллектива другие 29% акций завода были выставлены на всероссийский чековый аукцион.

Интерес к нашему предприятию со стороны инвесторов был немалым. Завод работал уже практически на полную мощность. За последние три–четыре года удалось осуществить ремонт, вос-становление и замену 30–40% производственного оборудования. Просто-таки образцово благополучным выглядело финансовое состояние ЧЭЦЗ в особенности на фоне многих других прива-тизируемых предприятий. После окончания чекового аукциона ещё несколько сот человек, в основном физические лица, по всей стране – от Калининграда до Владивостока – стали собствен-никами акций нашего завода. При этом кто-то инвестировал свои ваучеры в семь акций завода, кто-то – в 14 (на один ваучер в среднем можно было прибрести семь акций). Нашлись среди инвесторов физические лица, которые приобрели довольно со-лидные пакеты – до 14 000 акций.

К первому собранию акционеров, которое состоялось в апре-ле 1994 года, в реестр акционеров ЧЭЦЗ было внесено около 3 500 владельцев акций. Это означало, что почти 80% акций завода разошлись небольшими пакетами по достаточно боль-шому списку акционеров. У меня тогда уже не было никаких сомнений в том, что рано или поздно найдутся люди с деньга-ми, которые начнут скупать акции предприятия и аккумулиро-вать их в более крупные пакеты, что и было заложено в эту мо-дель приватизации её основателями. Тот, кто работал на заводе в 1994–1995 годы, наверное, хорошо помнят, как рядом с про-


404 405

ходной завода в какой-то момент стали круглосуточно дежу-рить автобусы с табличками-объявлениями на лобовых стёклах: «Купим дорого акции цинкового завода». Если кто-то из работ-ников проходил мимо, бойкие брокеры выходили из автобусов и набрасывались с вопросами:

– Это вы Иван Иванович Петров? Это вы живете по такому-то адресу? Это у вас столько-то акций? Мы предлагаем их у вас купить.

Далее назывались цена за одну штуку, а она доходила более чем до сотни долларов, или общая сумма покупки, от которых по тем временам у владельцев акций могла закружиться го-лова. Для многих это были просто огромные деньги – тысячи долларов, на которые можно было тут же приобрести квартиру, машину, загородную дачу, оплатить учёбу детей и т. д. Если на-званная цена устраивала, прямо в автобусе оформлялся договор купли-продажи, и продавец акций получал свои деньги. Свои акции работники могли продать не только возле предприятия – их скупали повсюду в многочисленных брокерских конторах Челябинска. В истории города, области, да, пожалуй, и всей но-вой России я не знаю другого подобного примера, когда рядо-вые работники в массовом порядке извлекли бы из бесплатной для них приватизации своего предприятия такие высокие доходы и выгоду, как это случилось на ЧЭЦЗ.

После того как стало ясно, что не за горами то время, когда контроль над заводом перейдёт к какому-то лицу либо органи-зации, владеющей контрольным пакетом акций, у руководства предприятия вполне естественно появилось по этому поводу определённое беспокойство. Прежде всего нас волновали во-просы: какие цели будет преследовать новый собственник, как отнесётся к развитию предприятия и его социальным програм-мам, захочет ли вкладывать средства в завершение строитель-ства нового производственного автоматизированного комплекса электролиза цинка, готовность которого к этому моменту со-ставляла 50–60%, или будет выкачивать всю прибыль на свои нужды. Своими тревогами мы откровенно делились с руковод-ством компании «Евромин», которая уже несколько лет обеспе-чивала завод давальческим сырьем и зарекомендовала себя как вполне надёжный торговый партнёр. Опредёленный интерес руководители этой компании проявляли и в отношении акти-

вов завода. Они, очевидно, тоже хотели бы получить крупный пакет акций завода.

В середине 1995 года три компании смогли консолидировать у себя крупные пакеты акций ЧЭЦЗ. Одна из них российская – крупнейший в то время банк «Менатеп» (24% акций). Две других

– швейцарские: фирма «Евромин» (35% акций) и компания «Глен-кор» – один из крупнейших в мире операторов на рынке сырье-вых товаров. Однако ни одна из указанных компаний, скупив акции ЧЭЦЗ, не получила над ним контроля (50% + одна акция).

Для консолидации контрольного пакета акций у какой-то одной из этих компаний им требовалось провести апробиро-ванную в мировой практике при таких тупиковых ситуациях процедуру – обмен пакетами акций. Согласительное совеща-ние представителей компаний состоялось в середине 1995 года в Москве. От «Евромина», помню, присутствовали Й. Магнус-сон и Д. Стрижак. От завода на это совещание пригласили меня, естественно, без права голоса. Представители компаний между собой долго беседовали и в какой-то момент попроси-ли меня удалиться из совещательной комнаты. Когда вернул-ся, было объявлено о достигнутой договорённости: «Менатеп» и «Гленкор» свои пакеты акций ЧЭЦЗ передавали «Евромину»; «Гленкор» принадлежащие ему нефтяные акции – «Менате-пу», а «Евромин» свои доли в медном и алюминиевом бизне-се – «Гленкору». После такого обмена пакетами акций стало ясно, что контроль над ЧЭЦЗ переходит к фирме «Евромин» и её материнской компании – транснациональной нефтяной трейдинговой корпорации «Витол» со штаб-квартирой в Лондо-не. На заводе это известие восприняли положительно, потому как к управлению нашим АООТ «ЧЭЦЗ» приходила компания, заинтересованная в его стабильной и успешной работе. В исто-рии завода начинался новый период.

Очередное собрание акционеров, которое состоялось в мае 1996 года, избрало новый состав Совета директоров в количе-стве восьми человек. Впервые в его состав вошли иностранные граждане, представители компании «Евромин»: Й. Магнуссон, Д. Стрижак и С. Ламброза. На первом заседании совета стоял вопрос и о назначении генерального директора. Насколько мне было известно, у новых акционеров не было намерения менять


406 407

на этом посту действующего генерального директора. Более того, учитывая огромный опыт Р.С. Гузаирова, его авторитет и имя в городе и области, они вообще опасались каких-либо кадровых перемен в руководстве взятого ими под контроль российского предприятия. Возможно, у руководства компании «Евромин» были какие-то предварительные договорённости с Гузаировым, но лично для меня то, что произошло на заседании совета, ока-залось полной неожиданностью.

В ходе заседания я обратил внимание на то, что Рем Салимо-вич проявляет некоторое нетерпение, и как только на повестке дня был поставлен вопрос о назначении генерального директо-ра, он тут же попросил слова и произнёс буквально следующее:

– Мне известны и понятны проблемы завода и стоящие перед ним задачи. Я хорошо знаю, что и как нужно делать, и был бы очень рад, если бы состояние здоровья позволяло мне взвалить эту ношу на свои плечи. Но, к сожалению, сделать этого я не могу и предлагаю назначить генеральным директором В.В. Гейхмана. У него есть опыт, необходимые знания, авторитет в коллективе.

Предложение Гузаирова утвердили. Сам он перешёл на рабо-ту в компанию «Евромин» консультантом, а через несколько лет стал консультантом технического директора завода. Работал ещё около восьми лет, внёс много дельных и полезных предложений, советов и рекомендаций в ходе реконструкции предприятия и завершения строительства комплекса электролиза цинка.

После моего назначения генеральным директором, как всегда в таких случаях бывает, я съездил к губернатору Челябинской области Петру Ивановичу Сумину. Выслушал его пожелания. И до этого визита я хорошо знал Сумина, так как, будучи много раз исполняющим обязанности генерального директора, неод-нократно участвовал в самых разных встречах, мероприятиях областного и городского масштабов и был, как говорится, «за-свечен» на всех уровнях.

К тому моменту, когда я занял пост генерального директора, мой стаж работы на ЧЭЦЗ составлял 26 лет, из которых 22 года – бок о бок с Р.С. Гузаировым. За эти годы я хорошо познал всю нашу российскую систему управления, стили и методы нашего руководства. В то же время, работая заместителем генерального директора, имел возможность познакомиться с тем, как органи-

зована работа руководителей в западных компаниях. Сравнивая их между собой, я видел, что в нашей российской системе управ-ления очень много изъянов и недостатков, которые загружают руководителя второстепенными вопросами, отнимают у него массу времени, не дают заниматься решением приоритетных и стратегических задач. Причём очень многие изменения, кото-рые нужно и можно быстро осуществить, лежали, как говорится, на поверхности и не требовали для их введения больших уси-лий. С них и начал вносить преобразования в существовавшую на заводе практику.

Приведу несколько простых примеров.На первом же заседании правления акционерного общества,

в которое вошли все заместители директора, главный бухгалтер и начальник ПЭО, я сделал объявление:

– Отныне, господа, у всех вас обеденный перерыв начинается в 12-30 в специальной комнате на третьем этаже заводоуправления. Вы все должны присутствовать на обеде без всяких опозданий.

Посыпались возражения: да это невозможно, у нас оператив-ки, совещания, всё расписано давным-давно…

– Ничего не знаю, меняйте свои графики, обедаем все вместе.Многолетняя последующая жизнь показала эффективность

этого элементарного менеджерского решения. За первые пят-надцать – двадцать минут обеда путём взаимного обмена ин-формацией между членами правления, каждый из которых от-вечает за своё направление работы, успеваешь узнать обо всех основных событиях, которые произошли на заводе за последние сутки, обсудить и оперативно принять решения по очень мно-гим вопросам. В результате количество совещаний, проводимых в кабинете генерального директора, сократилось многократно. Быстро все привыкли к тому, что любой вопрос можно обсудить за обедом и моментально получить по нему решение.

Ещё одно изменение в системе управления предприятием, о котором хочу вспомнить, было связано с повышением само-стоятельности и одновременно ответственности в работе моих ближайших помощников – директоров по направлениям. Им всем я сказал, что не намерен мелочно контролировать каждое их действие или решение. Давайте договоримся так: каждый из вас отвечает за свой участок работы, у каждого есть своя


408 409

должностная инструкция, и каждый в пределах полномочий, предоставленных этой инструкцией, вправе принимать само-стоятельные решения, не согласовывая их со мной. Давайте так-же договоримся, с какой периодичностью я как председатель правления акционерного общества и генеральный директор дол-жен буду контролировать выполнение мероприятий, включён-ных в планы ваших работ. Сошлись на том, что контроль с моей стороны будет осуществляться раз в квартал.

Стали работать по новой схеме. Первое время ещё продол-жались бесконечные звонки на мой рабочий телефон и личные обращения. Звонит, например, кто-то и жалуется, что финансо-вый отдел не оплачивает какой-то очень важный счёт. Отвечаю: это вопрос финансового директора. Вы у него были? Нет? Идите и разговаривайте с ним. Не сумеете с ним решить вопрос, тогда обращайтесь ко мне.

Традиционные директорские оперативки, те, что проходят по вторникам, они же, как и прежде, по часу и дольше каждый раз длились. Считалось даже некоторым шиком пожаловаться на оперативке на здесь же присутствующего своего коллегу, если он не решал какой-то вопрос. Я сказал, что такие вопросы к рас-смотрению больше не принимаю. Решайте всё в рабочем поряд-ке с главными специалистами, начальниками служб, наконец, с директорами по направлениям. Для этого у них есть все пол-номочия. И все стали понимать, что прежде чем какой-то вопрос на оперативке у директора поставить, на кого-то пожаловаться, надо вникнуть в суть вопроса, побегать, попотеть, подумать, как его можно решить. Если не получается, встретиться с главным механиком, главным энергетиком, техническим директором. Со временем, кстати, созрел вопрос о преобразовании служб главного механика и главного энергетика в единую службу тех-нического ремонта и обслуживания оборудования. Если раньше много проблемных вопросов возникало именно на стыке ком-петенций этих двух служб, то с объединением их в единую по-нятия «мое» – «не мое» канули в Лету, так как все стало «нашим».

Очень здорово помогли в перестройке на заводе всей систе-мы управления финансовый директор фирмы «Евромин» Х. Ба-уман и нанятый этой же фирмой по контракту консультант Ф. Чезворд – бывший руководитель разных западных предприя-


410 411

← 1996 г. Совет директоров ОАО «ЧЭЦЗ». Слева направо: В.В. Гейхман, Р.С. Гузаиров, Й. Магнуссен, Л.А. Казанбаев, Д. Стрижак, М.А. Чаплыгин, С.Г. Буряковский

← 1998 г. Лауреаты Челябин-ского городского конкурса «Человек года–1998». В верхнем ряду крайний справа – В.В. Гейхман – победитель в номинации «Промышленность»

тий цветной металлургии, специалист с очень большим между- народным опытом. Они много времени провели на заводе, осно-вательно с ним ознакомились и изучили не только производство, но и социальную сферу, бухгалтерию, другие направления де-ятельности предприятия. По их вполне конкретным рекомен-дациям и советам осваивался на заводе, например, бюджетный процесс. Были оптимизированы отдельные виды затрат. В са-мостоятельное дочернее предприятие с собственным расчёт-ным счётом под названием ООО «Соц-Сервис» была выделе-на практически вся социальная сфера акционерного общества и некоторые вспомогательные виды хозяйственной деятельно-сти – уборка территории, помещений и прочее.

Ещё на одном иностранце хотел бы остановиться особо – гражданине Хорватии Бериславе Галовиче. Этот человек прора-ботал с «командой ЧЦЗ» около пятнадцати лет. Первую половину своего постоянного пребывания в Челябинске Берислав (отче-ства в Хорватии не приняты) находился в качестве сотрудника компании «Евромин». В его обязанности входила координация действий между исполнительными директорами ЧЦЗ и пред-ставителями собственников контрольного пакета акций завода – управленцами компаний «Витол» и «Евромин». Не могу ска-зать, как сложилась бы история развития ОАО «ЧЦЗ» в период 1994–2009 годы, если бы вместо Берислава Галовича с нами по-стоянно работал какой-либо другой человек. Великолепное об-разование, безупречное владение английским языком, интел-лигентность и культура на высшем уровне, которыми обладал Берислав, во многом помогали заводским специалистам, в пер-вую очередь коммерсантам и финансистам, в решении посто-янно возникавших перед акционерным обществом вопросов.

Вторую половину своей жизни в Челябинске Галович прора-ботал на посту коммерческого директора ОАО «ЧЦЗ». Он пред-ставлял интересы нашего предприятия в Международной цин-ковой ассоциации, членом Совета директоров которой являлся многие годы.

Вообще хотел бы сказать, что общение с представителями западного мира в период с 1991 по 2003 годы оказало на прак-тику работы ЧЦЗ огромное влияние и имело большое значе-ние. Никакие бизнес-школы, семинары и сертификаты не дали

бы столько знаний, информации о ведении бизнеса, сколько получили за тот период руководители всех уровней завода – от мастеров до генерального директора, постоянно контактируя с иностранцами.

Вскоре после того, как я был назначен директором, члены но-вого Совета директоров Л.А. Казанбаев, М.А. Чаплыгин, посто-янный представитель компании «Евромин» на заводе Б. Галович и я были приглашены в Великобританию, в офис корпорации «Витол». По прибытии нас повезли в город Бристоль знакомиться с одним из цинковых заводов этой страны. Цель поездки – пока-зать, как работают аналогичные нашему заводу западные пред-приятия. Мы увидели, что у них промышленные предприятия освобождены от множества функций, которые были присущи советским, а теперь уже российским заводам. Неважно, цинко-вый он или какой иной.

У нас тогда любое предприятие представляло собой полное натуральное хозяйство. Самостоятельно, к примеру, заготавли-вали и распиливали древесину и изготавливали из неё деревян-ные конструкции для своих цехов, производили запасные части и ремонтировали оборудование, готовили бетон и строили про-изводственные и социальные объекты. Всё сами.

Там, на Западе, ничего этого не было. Но в то же время мы об-ратили внимание, что люди на территории завода присутствуют и вспомогательные работы выполняют. Спрашиваем:

– Это кто?Отвечают:

– Contractors (контракторс), то есть подрядчики. Вот и вам так же у себя нужно всё организовать.

Всё или не всё, но многое мы тогда в структуре управления акционерным обществом изменили. Вывели из состава завода ремонтно-механический и ремонтно-строительный цехи, часть службы автоматизации, столовую и некоторые социальные объ-екты. Их работу, без которой предприятию не обойтись, переда-ли подрядным организациям. Значительно сократили числен-ность персонала на заводе. Это позже, уже в России, вовсю стали пользоваться терминами «консалтинг», «аутсорсинг» и другими, а в 1997 году мы были в числе первопроходцев.

Во время первой нашей поездки в Лондон на заседании Совета


412 413

директоров я жёстко поставил вопрос о необходимости заверше-ния строительства комплекса электролиза цинка, начатого ещё в советское время. На первых порах новые владельцы не очень хорошо понимали, зачем это нужно делать. Многочисленные нанятые «Витолом» эксперты, которые приезжали на завод, со-здали ошибочное мнение, что пустить комплекс в эксплуата-цию невозможно. «Сам проект и поставленное на завод в конце 1980-х годов оборудование, – говорили они, – безнадёжно уста-рели. Неизвестно вообще, что из поставленного оборудования удалось сохранить». Мы доказывали обратное: проект не утра-тил свою актуальность, всё оборудование в целости и сохранно-сти. Более того, находится в хорошем состоянии, так как храни-лось несколько лет в тёплых складах, специально построенных для этих целей. Да, что-то из поставленного оборудования мо-рально устарело, но его можно заменить, и это лишь незначи-тельно увеличит стоимость проекта. Они же (западные экспер-ты и консультанты) вообще просто не верили, что мы, россияне, способны завершить этот проект. Понадобилось два с лишним года бесконечных разговоров, встреч в Лондоне и Челябинске, составлений разных технических программ, инвестиционных проектов, чтобы сдвинуть вопрос с «мертвой» точки. В конечном итоге вопрос о завершении строительства КЭЦ с руководством компании «Витол» был согласован, и в 1998 году (нам повезло с экономической ситуацией в России, которая возникла после всем известного дефолта) ЧЦЗ приступил к необходимым рабо-там, которые полностью завершились к 2003 году.

С освоением КЭЦ наше акционерное общество получило воз-можность сертифицировать свой металл на Лондонской бирже металлов, так как содержание в нём основного компонента – цинка – стало не менее 99,995 %. Это полностью соответствовало марке Special High Grade (SHG). А на Лондонской бирже металлов в ходе ежедневных торгов устанавливается котировка именно этой марки цинка и никакой другой. Если экспортируешь металл чуть менее качественный, например, марки High Grade с чисто-той металла 99,975%, то уже начинают действовать дискрими-национные скидки. Причём полученный ОАО «ЧЦЗ» сертифи-кат принёс конкурентное преимущество не только для самого завода, но и для его российских партнеров – ММК, Северстали,

НЛМК, которые производят и частично экспортируют оцин-кованный стальной лист. Использование в производстве этих металлургических гигантов сертифицированных компонентов, наверно, играет важную роль для надлежащей оценки качества их продукции.

Огромная заслуга в успешном завершении строительства пол-ностью автоматизированного и механизированного комплекса электролиза цинка (КЭЦ) и его освоения принадлежит техни-ческому директору Л.А. Казанбаеву. Именно ему владельцы- акционеры поручили роль непосредственного организатора и руководителя этого самого крупного и масштабного проекта в истории ЧЦЗ. Леонид Александрович, не складывая со своих плеч обязанностей технического директора, блестяще справил-ся с поставленной задачей. Нужно отметить выдающийся вклад в реализацию этого проекта других работников завода: А.В. За-тонского, В.Г. Ляшенко, С.В. Ерохина, Ю.И. Сергеева, Ф.Л.Манту-рова, Е.В. Дрыги, А.В. Дыбунова, Д.В. Чемерязева, С.П. Шимова,


414 415

↑ 2003 г. Зал электролиза цинка КЭЦ

В.П. Мосунова, Р.М. Нургаянова, Ю.В. Решетникова, А.В. Бухмил-лера, Ю.А. Печёнкина, Н.В. Пожидаева и многих других.

Незадолго до полного завершения строительства комплекса электролиза цинка президент корпорации «Витол», он же пред-седатель Совета директоров нашего акционерного общества, Йен Тейлор на одной из очередных встреч в Лондоне говорит:

– Всеволод, мы ведём к завершению стройку с автомати-зированной сдиркой. Завод становится всё лучше и лучше, объёмы выпуска цинка растут. Некоторые члены Совета ди-ректоров компании «Витол» в своё время вложили свои лич-ные средства в покупку акций Челябинского цинкового завода. Стоимость завода с тех пор многократно выросла, и понятно их желание продать сегодня акции ОАО «ЧЦЗ» по заметно вырос-шим ценам. Пойми правильно: люди хотят заработать. Как ты

отнесёшься к тому, что мы будем искать покупателя?Что я ему мог ответить? Не продавать завод, потому что мы

привыкли с ними работать? Это смешно. Во всём мире компа-нии продаются и покупаются. Ответил, что акционеры завода вольны в своих решениях и могут поступать так, как считают необходимым.

В середине 2002 года компания «Витол» начала поиск по-купателей на свой пакет акций. Поначалу большой интерес к заводу проявлял бельгийский концерн «Юнион Миньер». Пред-ставители этой крупнейшей в мире компании в области произ-водства цинка приезжали на завод вместе с экспертами и кон-сультантами консалтинговых фирм. Всё внимательным образом осматривали и изучали. Казалось, вот-вот сделка состоится, но не сошлись в цене. Было известно, что одним из потенциаль-ных покупателей контрольного пакета акций ЧЦЗ значилась в то время также Уральская горно-металлургическая компания, но, по всей видимости, «Витол» и с ней не смог договориться.

В конце 2002 года информация о том, что на ЧЦЗ с регуляр-ной периодичностью наведываются представители «Юнион Ми-ньер», стала известна руководству «Группы ЧТПЗ». Руководи-тели этой компании тоже заинтересовались акциями ОАО ЧЦЗ и стали рассматривать приобретение у «Витола» его контроль-ного пакета акций как один из вариантов диверсификации сво-его бизнеса. После недолгих переговоров и встреч, в содержание которых я не был посвящён, ОАО «ЧЦЗ» перешло под контроль «Группы ЧТПЗ».

Новые акционеры оказали полное доверие и мне как гене-ральному директору, и всем членам нашей команды. В течение всех шести с лишним лет, пока завод находился под управлени-ем этой группы, ни один из топ-менеджеров нашего предпри-ятия не лишился своего места по инициативе новых собствен-ников. Все кадровые перестановки в среднем звене управления происходили на предприятии только по инициативе и желанию правления самого акционерного общества. Для основной массы персонала, занятого выпуском цинка, кадмия, индия, серной кислоты и другой продукции, с производственной точки зре-ния вообще мало что изменилось. А вот для высшего менед-жмента произошли достаточно интересные перемены. Связа-


416 417

↑ 2007 г. Рукопожатие

по случаю покупки Челябинским

цинковым заводом ведущего британ-

ского произво-дителя цинковых

сплавов для литья под давлением –

компании The Brock Metal Company Ltd

ны они были, в первую очередь, с возможностью освоения новой корпоративной культуры управления бизнес-процессами, кото-рая в «Группе ЧТПЗ» оказалась в ряде случаев на гораздо более высоком уровне в сравнении с ранее существовавшей у нас. Но-вые российские собственники нашего акционерного общества А.И. Комаров и А.А. Фёдоров ни в чём не уступали англича-нам, голландцам и прочим иностранным управленцам в пони-мании многих параметров современного бизнеса – процессов бюджетирования, стратегического планирования и т. п. В со-ставе «Группы ЧТПЗ» наше акционерное общество оставалось самостоятельным центром прибыли. Оперативное управление предприятием, снабжение, сбыт, финансовые потоки, решение о загрузке производственных мощностей – всё это было преро-гативой управленцев ОАО «ЧЦЗ». Но все эти вопросы находи-лись под контролем московского представительства компании «Аркли капитал» (Люксембург), которая управляла актива-ми всего холдинга. Членом Совета директоров ОАО «ЧЦЗ» и ген- директором «Аркли капитал» был С.И. Моисеев. Абсолютно по-трясающий финансист-менеджер. Благодаря его стараниям совершенно фантастическим был кредитный ресурс «Группы ЧТПЗ». Компания тесно сотрудничала с целым рядом крупнейших отечественных и зарубежных банков, что позволило в этот период осуществить на заводе ряд крупных инвестиционных проектов.

Например, я в свое время много раз ставил перед руко-водством концерна «Витол» вопрос о желательности покуп-ки основного для завода поставщика сырья – Учалинско-го горно-обогатительного комбината – и безрезультатно. А в составе «Группы ЧТПЗ» задача формирования собствен-ной сырьевой базы стала решаться быстро и эффективно. В частности, благодаря стратегическому пониманию проблемы со стороны одного из крупнейших акционеров «Группы ЧТПЗ» Александра Анатольевича Федорова, в 2006 году была приоб-ретена компания «Novа-Цинк», осуществляющая разработку и обогащение свинцово-цинковых руд Акжалского место-рождения в Казахстане. С начала 2007 года весь получаемый этим предприятием цинковый концентрат с содержанием цинка не менее 55% стал поступать на ОАО «ЧЦЗ», обеспечи-

вая загрузку мощностей завода собственным сырьём на 25%.При поддержке «Группы ЧТПЗ» наше ОАО осуществило стро-

ительство высокопроизводительной крупногабаритной вельц- печи №5. Её пуск в промышленную эксплуатацию позволил уменьшить накопленные в предшествующие годы на терри-тории предприятия запасы цинковых кеков, увеличить пере-работку вторичного цинксодержащего сырья и тем самым ещё больше снизить зависимость завода от сторонних поставщиков цинковых концентратов.

В июне 2007 года ОАО «ЧЦЗ» осуществило сделку с британской группой Alumasc Group plc по приобретению у неё компании Brock Metal, ведущего британского производителя цинковых и алюминиевых сплавов для литья под давлением. Уже в сен-тябре того же года мы начали поставки цинка из Челябинска на своё новое дочернее предприятие, что дало возможность вы-


418 419

← 2007 г. Торжественный пуск в эксплуата-цию вельц-печи №5. Слева – предсе-датель Законода-тельного собрания Челябинской области В.В. Мякуш

в ноябре 2006 года. Главную роль в этом процессе сыграл С.И. Моисеев, опыт и знания которого предопределили конеч-ный оглушительный успех. Для инвесторов, которые решили приобрести акции ОАО «ЧЦЗ», завод в Челябинске и его «дочки» в Казахстане и в Англии показались очень привлекательными активами, способными приносить стабильные и гарантирован-ные доходы. Поэтому первичное размещение акций завода (IPO) прошло в Российской торговой системе и на Лондонской фондо-вой бирже с 11-кратной (!) переподпиской. Компания «ОАО ЧЦЗ» была оценена рынком в 853 млн долларов, что ещё раз подтвер-дило наш статус как ведущего производителя цинка в России.

Несмотря на все успехи и достижения, которых добилось ак-ционерное общество в период, когда им владела «Группа ЧТПЗ»,


420 421

хода на европейский рынок с продукцией, имеющей высокую добавленную стоимость.

Покупка «Nova-Цинк» и Brock Metal превратила откры-тое акционерное общество «Челябинский цинковый завод» (ОАО «ЧЦЗ») в истинно международный холдинг со 100%-м вла-дением акциями зарубежных предприятий в Казахстане и Ве-ликобритании. Правда, к увеличению численности управленцев в ОАО «ЧЦЗ» это не привело. Наши директора и многие работ-ники различных подразделений как само собой разумеющееся приняли на себя дополнительные нагрузки, связанные с коор-динацией управления новыми членами акционерного общества.

Значительным событием в жизни акционерного общества стало размещение его акций на Лондонской Фондовой бирже

← 2008 г. На рыбалке на Волге в районе Астрахани

→ 2006 г. Два генеральных

директора — Р.С. Гузаиров (сле-ва) и В.В. Гейхман

мне как генеральному директору работалось напряженно и не-просто. До 2003 года в нашей работе с владельцем завода – ком-панией «Витол» – сложился такой порядок. Приезжает, например, в Челябинск из Лондона член Совета директоров Ханс Бауман. Заходит ко мне в кабинет, и мы с ним два–три часа беседуем и рассматриваем вопросы, ответы на которые он хотел бы ус-лышать лично от меня как от генерального директора. Потом он говорит:

– Всеволод, с тобой я встретился, переговорил. Дело идёт к концу дня, поужинаем вместе, а на последующие дни у меня повестка пребывания у вас здесь следующая. Завтра я работаю с финансовым директором, в среду – с коммерческим, в четверг – с техническим. В пятницу все вместе встречаемся, я инфор-мирую вас всех о том, какой информацией напитался, что-то уточняем, и я уезжаю. Он понимал, что генеральный директор должен быть в курсе всех дел на заводе, но при этом не обязан постоянно быть погруженным «в мелочовку» и заниматься про-блемами и проблемками, для решения которых существуют «специально обученные люди». С «Группой ЧТПЗ» в большин-стве ситуаций я был в одиночестве почти во всех ипостасях. Они по существу хотели знать только одного человека – генераль-ного директора. И это надо было принимать как должное и не-отвратимое. Пришлось в какой-то момент собрать своих коллег и сказать, что раз исповедуется такой стиль работы, то вы обяза-ны информировать меня обо всех деталях и мелочах. Решать все ваши вопросы по-прежнему будете вы сами, но я должен быть в любой момент полностью информированным и компетентным, что называется «быть в курсе».

На Челябинском цинковом заводе я отработал без малого со-рок лет. Когда пришёл, как сейчас видится, в 1970 году завод был совсем «молодым», всего-то 35 лет… А ныне готовимся отмечать 80-летие!

А тогда, в 1970 году, застал ещё многих первостроителей. Все они были уже ветеранами. Теперь и мои сверстники – те, кто начинал работать в 1960–1970-е годы, ушли на заслуженный от-дых. Практически никого не осталось. Воспоминания перепол-няют. Столько можно порассказать о людях завода, естественно, со своих субъективных позиций. Мы ведь привыкли, если гово-

рить о ком-то, то только в восторженных тонах, в превосходной степени. Не все и не всегда этого заслуживают, для многих за-вод был лишь местом зарабатывания средств к существованию. В истории предприятия навсегда остаются лишь те, кто работал по принципу: «Раньше думай о Родине, а потом о себе». Сегодня заводом, цехами, службами руководят специалисты, которые пришли в 1980–1990-е годы. Они ещё знают нас, нынешних ве-теранов, общаются с нами, иногда даже прислушиваются к на-шим советам. За ними придут другие. Жизнь одного человека – всё-таки очень короткая штука. Нестареющим и вечно молодым остаётся только сам завод, с которым неразрывно связаны все наши судьбы.

2015 год.

↑ 2011 г. С первым замести-телем губернатора Челябинской обла-сти С.Л. Комяковым


422 423

424 425

Леонид Александрович Казанбаев родился 25 декабря 1946 года в городе Бугульма Татарской АССР. Инженер-технолог. Доктор технических наук. Организатор производства. В 1971 году окон-чил Уральский политехнический институт имени С.М. Кирова. В том же году начал трудиться в должности мастера, а затем на-чальника смены на Ульбинском металлургическом заводе в го-роде Усть-Каменогорске Казахской ССР. В 1974 году непродолжи-тельное время работал инженером-технологом на Челябинском заводе сигнальных средств и начальником отделения на Челябин-ском лакокрасочном заводе.

Трудовую деятельность на ЧЭЦЗ начал в 1974 году с должно-сти инженера-исследователя Центральной лаборатории (ЦЛ), затем работал начальником опытно-промышленной установки и начальником отделения научно-исследовательских работ ЦЛ. В 1981 году – начальник цеха переработки окислов (гидрометал-лургический цех). В 1984 году переведён в заводоуправление, где работал главным технологом, а затем заместителем главного ин-женера по новой технике. С 1990 по 2007 годы – главный инженер, технический директор ЧЦЗ.

Незаурядные организаторские способности Л.А. Казанбаева особенно ярко проявились в начале 2000-х годов при заверше-

Леонид Александрович Казанбаев

нии строительства автоматизированного комплекса электро-лиза цинка. Являясь непосредственным руководителем самого крупного в истории завода инвестиционного проекта, он сумел в сложных условиях и в короткие сроки успешно завершить его возведение и обеспечить пуск в эксплуатацию.

За годы работы на заводе в соавторстве с другими специали-стами им разработаны и внедрены десятки новых технологиче-ских процессов для гидрометаллургического производства цинка и индия, позволившие увеличить выпуск и улучшить качество продукции, снизить выбросы в окружающую среду и улучшить условия труда. Он один из авторов прогрессивной, экологически безопасной технологии производства цинка из Уральского некон-диционного сырья, отмеченной премией Правительства РФ (2002).

На его личном счету 159 научных трудов и публикаций, в том числе 80 изобретений, давших заводу многомиллионный эконо-мический эффект. Он соавтор четырёх книг по технологии про-изводства цинка, индия, свинца и кадмия.

Удостоен звания «Заслуженный металлург РФ» (1995). Награж-дён Почётными грамотами Министерства цветной металлургии СССР и ЦК профсоюза рабочих металлургической промышлен-ности (1985), Законодательного собрания Челябинской области (2005).

← 1985 г. В кабинете главно-го инженера. Слева направо: М.Н. Козлов, А.К. Марченко, Л.А. Казанбаев

426 427

Родился я в Татарии, в небольшом провинциальном городе Бугуль-ме. В нашей многодетной семье я был самым младшим, восьмым ребёнком. Мне повезло со школой. Учителя, которые вели у нас уроки физики, математики, химии, блестяще знали свои пред-меты, очень интересно преподавали и настраивали нас на самые высокие цели. Тогда в 1960-е годы мода была на учёных-физиков, на естественно-технические знания, поэтому к окончанию 11-го класса я уже ни о чём другом не мечтал, как о продолжении учёбы в МФТИ, МИФИ или МВТУ имени Н.Э. Баумана. Многие выпуск-ники школ стремились попасть в эти знаменитые на всю страну московские вузы, которые готовили специалистов для атомной промышленности и ракетостроения. Я уже собрался было ехать в столицу, но неожиданно встретил знакомого парня, который

Новая жизнь завода

Л.А. Казанбаев

учился на физико-техническом факультете Уральского поли- технического института. Разговорились.

– Зачем, – говорит, – тебе ехать в Москву, когда у нас в Сверд-ловске то же самое. Две специальности – физика и химия. После окончания – работа с хорошей зарплатой. Жильё дают.

Мне его рассказ показался убедительным, и я взял курс на Свердловск. Первый раз выехал из своего небольшого городиш-ки. Нигде до этого не был. Отец, он уже перед самой пенсией был, дал мне денег на дорогу и сказал:

– Если поступишь, поможем. Среди всех восьми детей я был единственным, кто поехал поступать в высшее учебное заведение.

Приехал в Свердловск. Добрался до УПИ. Увидел огромный, с колоннами, главный корпус института и был просто ошеломлён: куда я со своими лаптями приехал? Но домой же не поедешь. Сдал документы в приёмную комиссию физико-технического факуль-тета и стал готовиться к экзаменам, к началу которых конкурс на выбранную мною специальность «Химия» составлял 16 чело-век на место. Приёмные испытания выдержал с полным успехом.

Началась учёба. Факультет был закрытым, поэтому, как толь-ко в расписании появились курсы по технологиям ядерного го-рючего, редким и рассеянным элементам, радиохимии и другим специальным дисциплинам, большинство лекций и практических занятий стали проходить в аудиториях и лабораториях, войти в которые можно было только по специальным пропускам. Тетра-ди для конспектов и практических занятий получали под роспись в первом отделе и туда же сдавали их после лекций и лаборатор-ных работ. Также в закрытых аудиториях готовились к экзаменам. Мне было очень интересно учиться, поэтому уже на втором курсе я напросился на одну из кафедр факультета заниматься научно- исследовательской работой вместе с аспирантами. Это было что-то вроде студенческого научного общества. Мои первые исследования были связаны с разработкой технологии изготовления тепловыде-ляющих элементов для атомных реакторов на основе соединений урана, тантала и ниобия. На пятом курсе все полученные в процес-се исследований результаты вошли в дипломную работу, а что-то даже было опубликовано в специальном научном журнале. Многие мои сокурсники мечтали после учёбы посвятить себя науке, стать учёными. В этом смысле я не был исключением. Но жизнь – она

ведь по-своему складывается, и далеко не все мечты сбываются.Так получилось, что я очень рано женился – на втором курсе,

а на пятом у меня уже родилась дочь. Естественно, на первый план стали выходить материальные и жилищные запросы семьи. По- этому, когда на распределении я узнал, что имеются направления на Ульбинский металлургический завод (УМЗ) в Казахстан, с удо-вольствием выбрал это знакомое мне предприятие местом своей будущей работы. После третьего курса там проходила моя первая производственная практика в качестве аппаратчика. В те годы УМЗ был крупным, уникальным и очень закрытым предприяти-ем. Находился он в городе Усть-Каменогорске рядом со свинцово- цинковым комбинатом – почти за одним с ним забором – и входил в состав Министерства среднего машиностроения СССР. Выпускал завод бериллий, тантал, ниобий, окись урана и другие соединения для атомных реакторов, космической техники. Уникальность его состояла в том, что используемые в производстве технологии были по тем временам суперсовременными и намного опережали техни-ческий уровень процессов, применяемых в цветной металлургии, химической промышленности и других «гражданских» отраслях. Всё производство на нём было автоматизировано; все технологи-ческие параметры контролировались и фиксировались с особой тщательностью; управление оборудованием дублировалось, как на самолёте или в космическом корабле. С обеспечением работни-ков квартирами, детскими садиками, продуктами питания, оде-ждой, мебелью на заводе не было никаких проблем. Всё там можно было купить. Даже вытрезвитель свой, чтобы никто из сотруд-ников никуда случайно не попал и не разболтал известные ему секреты.

Всё очень хорошо у меня там складывалось. Сразу же назначили мастером. Перед собой поставил цель – лучше любого в смене знать и уметь делать эту работу, потому как в своё время прочитал, что мастер в переводе с французского – это, как боцман на корабле, всё должен уметь. Я нашёл контакты с подчинёнными и руководством цеха, быстро освоил все операции, которые выполнялись сменой, и уже через несколько месяцев, в отличие от других мастеров, сам мог работать на любом рабочем месте. Если кто-то в смену не вы-ходил, я вставал на его место и без проблем выполнял операции. Несмотря на то, что через какое-то время меня назначили началь-

ником смены, а это уже восемьдесят человек подчинённых, вклю-чая мастеров и технологов, работать мне стало неинтересно. Про-вёл я на УВЗ всего три года и, когда закончился положенный для молодого специалиста срок отработки, уволился по самым что ни на есть житейским обстоятельствам. У жены мама осталась одна. В Челябинске была квартира, и мы решили переехать.

Когда приехал в Челябинск, первым делом решил посетить цин-ковый завод, так как знал, что там имеется индиевое производ-ство, а это мне близко. Начальник отдела кадров П.Д. Евдак, когда я пришёл к нему, сказал, что нужен мастер в выщелачивательный цех. Пошёл туда. Принял меня начальник цеха В.Ф. Сапегин. По-смотрел документы.

– Можно, – говорит, – попробовать аппаратчиком.– Я уже работал аппаратчиком, – отвечаю.– Мастером, началь-

ником смены работал. Меня ваше предложение не устраивает, – и ушёл.

Вернулся в отдел кадров.– Подожди, – говорит Евдак, – побеседуешь с главным

технологом.Привели меня к В.В. Гейхману. Он в тот момент исполнял обя-

занности главного технолога за С.Ф. Матвееву. Сидим, беседуем.– Я тоже когда-то аппаратчиком на заводе начинал, – пытается

убедить меня Гейхман вернуться в цех.Мне это было неинтересно, и я ушёл.Мой первый заход на ЧЭЦЗ закончился ничем. Но где-то же надо

работать. Устроился инженером-технологом-химиком на Челя-бинский завод производства сигнальных средств. Среди прочей военной и гражданской продукции завод в это время осваивал выпуск так называемых каталитических беспламенных грелок, которые применялись в зимнее время для разогрева авиационных двигателей. Грелки могли использоваться в быту, например, чтобы согревать руки на рыбалке или охоте. Вместе с другими специали-стами я занимался их разработкой и постановкой на производство. Поработал на заводе «Сигнал» всего три месяца. Слишком много времени уходило на дорогу туда и обратно (около четырёх часов), да и зарплата была очень маленькой. Перешёл поближе к дому – на Челябинский лакокрасочный завод. Там требовался инженер- химик на должность начальника отделения густотёртых красок.

Новая жизнь завода Л.А. Казанбаев

428 429

Начал трудиться, но через три месяца вынужден был уйти. По-чему? В Усть-Каменогорске я был приучен к жёсткому, почти во-енному порядку в производстве, который исключал выпуск не-кондиционной продукции. Здесь же в технологии царили полная вакханалия, бесконтрольность и шёл сплошной брак, но при этом продукция ОТК принималась. Я пытался разобраться с этим безо-бразием, разговаривал с технологом и начальником цеха, встре-чался с начальником производства, но натыкался на глухую стену. Потом выяснилось, что, по указанию руководства, оборудование цеха, чтобы выполнять план и получать премии, работало на ре-жимах, при которых изготовить качественную краску было просто невозможно. Только в конце каждой смены одна из краскотёроч-ных машин переводилась на нормальный режим работы. Полу-чаемая в этот момент кондиционная краска наливалась в бочку, на которой ставился крестик. Приходили работники ОТК, видели эту бочку, из неё отбирали пробу и принимали всю партию. Всё проходило. После этого понял, что здесь работать я просто не смо-гу и вовремя ушёл. Потом услышал, что там были судебные дела, но чем они закончились – не знаю.

Когда увольнялся с ЛКЗ, решил ещё раз зайти на цинковый, мо-жет быть, там появилась какая-нибудь вакансия. К тому же до меня дошла информация, что УПИ и завод сотрудничают по использова-нию в производстве индия и галлия сорбционных процессов. Эти-ми вопросами я занимался ещё в институте, а потом, когда работал на УМЗ, детально изучал на специальных курсах повышения ква-лификации специалистов атомной промышленности в Обнинске. Снова встретился с Евдаком, который в этот раз направил меня в центральную лабораторию к И.П. Туленкову. Узнав, что я рабо-тал на УМЗ и хорошо знаком с процессами сорбции и экстракции, Иван Петрович после короткой беседы предложил мне должность инженера-исследователя в отделении научно-исследовательских работ. Это предложение меня вполне устраивало. Так в 1974 году началась моя жизнь на ЧЭЦЗ.

Мне повезло, что в лаборатории я начал работать рядом со стар-шим инженером В.А. Лейциным. Умница, кандидат технических наук, один из авторов действующей на заводе в то время триполи-фосфатной технологии извлечения индия, Владимир Абрамович до тонкостей знал технологию производства цинка и индия. С его

помощью я детально познакомился с очисткой растворов, элек-тролизом цинка и прошёл всю технологическую цепочку индия. В лаборатории работали и другие классные специалисты, каж-дый из которых был «профессором» на своём переделе. Например, «коньком» начальника ОНИР Е.Д. Злоказова были технологии клас-сификации и выщелачивания продуктов обжига. Именно от него я получил много интересной и полезной информации об обжиго-вом и выщелачивательном цехах. С процессом вельцевания кеков меня познакомили Н.А. Волчков и А.Н. Волошина, а с сернокис-лотным производством – А.Ф. Суковатицина. Большую помощь и поддержку оказывал мне начальник Центральной лаборатории И.П. Туленков.

На первых порах я был закреплен за цехом переработки окислов (ныне ГМЦ). Но поскольку людей в лаборатории всегда не хватало, если возникали какие-либо технологические проблемы на других переделах, меня почти всегда привлекали для оказания техни-ческой помощи. Работая в лаборатории, я почти не знал выход-ных, мог прийти в субботу и воскресенье, никогда не отказывался ни от какой работы и ни от каких поручений, какими бы трудны-ми они ни казались. Мне всегда был интересен сам процесс ис-следований. Чтобы не бегать постоянно в цехи, по моей просьбе изготовили лабораторные установки, на которых я моделировал электролиз цинка, сорбцию индия и другие процессы. По существу, в лаборатории с моим участием «через пробирку» были воспроиз-ведены почти все основные технологические процессы. Возможно, это самонадеянно, но уже через два года для меня не было никаких секретов в технологии производства цинка, индия и других сопут-ствующих продуктов. Я мог самостоятельно разобраться, где и что на заводе происходит, участвовал во многих производственных и технических совещаниях, высказывался, попал, видимо, на глаза руководству завода. В результате через два года был назначен на-чальником строящейся опытно-промышленной установки (ОПУ), которая незадолго до этого была включена в состав Центральной лаборатории.

Предназначалась ОПУ для того, чтобы на ней по поручению МЦМ СССР провести промышленные испытания разработан-ной институтом «Унипромедь» технологии переработки медно- цинковых промпродуктов уральских обогатительных фабрик


430 431

по схеме «обжиг – грануляция – вельцевание». Эта работа входи-ла в министерскую программу важнейших научно-технических разработок и касалась так называемой медно-цинковой проблемы Урала. Суть ее заключалась в том, что при обогащении и метал-лургической переработке уральских медно-цинковых руд безвоз-вратно терялось большое количество меди, цинка и благородных металлов. Основной причиной потерь являлось тонкое взаимное прорастание медных и цинковых минералов в исходной руде. Ис-следованиями, проведёнными в 1970-е годы в медной промыш-ленности, было установлено, что снижение потерь меди и цинка и улучшение качества концентратов этих металлов возможно только при внедрении комбинированных схем комплексной пе-реработки труднообогатимых медно-цинковых руд с получением высококачественных концентратов (медных и цинковых) и медно- цинковых промпродуктов, содержащих 15–18% цинка, но пригод-ных для переработки. Опытные партии медно-цинковых пром-продуктов были наработаны на Гайском горно-обогатительном и Башкирском медно-серном комбинатах и поступили на завод.

Установка к моему приходу ещё не была готова и достраивалась. Выглядела она, как небольшой обжиговый цех с печкой кипяще-го слоя площадью пода 5 кв. м и комплектом оборудования для получения из огарка цинка гранул, которые затем должны были подаваться на вельцевание. Собрал из работников завода кол-лектив установки в составе около 40 человек, провёл их обучение и начал осваивать технологию. Долго не шёл обжиг. Печка начинала работать и тут же «козлилась». В результате высокого содержания в промпродуктах меди подаваемая шихта садилась на стенки и под печи, остывала и превращалась в твердую массу – настыль. Начали уменьшать площадь пода, искать другие приёмы и, в конце концов, научились обжигать промпродукт. Долго маялись с грану-ляцией, но и её освоили. Примерно за год нами были определены и отработаны все режимы технологии, предложенной институтом. Результаты испытаний полностью подтвердили возможность пере- работки медно-цинковых промпродуктов уральских обогатитель-ных фабрик. Я подготовил отчёт и вместе с директором завода Р.С. Гузаировым выехал в Москву, чтобы доложить результаты ис-пытаний на совещании у заместителя министра, курирующего научную деятельность. Докладывал, конечно, директор. Завод

поблагодарили за проведённую работу – молодцы, цинкачи! А что дальше? Реконструировать ЧЭЦЗ? Строить новый обжиговый цех и расширять другие переделы под переработку промпродуктов? И тогда на совещании, где присутствовали руководители управ-лений министерства, директора горно-обогатительных предпри-ятий и институтов, неожиданно для нас прозвучало, что не су-ществует, оказывается, для промышленной переработки такого медно-цинкового промпродукта. Эта проблема была надуман-ной. Обогатители периодически в процессе производства, когда шла бедная руда, выделяли этот продукт, но он не считался у них потерей. Это считалось незавершённым производством, как у нас на заводе в своё время кек в запас. Как только руда шла побогаче, обогатители брали этот промпродукт из временного хранилища и добавляли его в свою готовую продукцию, снижая при этом до допустимых норм качество цинкового и медного концентратов. Как таковой промпродукт никто специально в процессе производ-ства не выделял. Для того чтобы это делать для промышленной пе-реработки, надо было проводить реконструкцию обогатительных фабрик. А зачем этот огород городить, когда проще было вложить деньги в совершенствование обогащения и при низком содержа-нии меди и цинка в рудах сразу же получать качественные медные и цинковые концентраты? Что, собственно говоря, потом и сделали. После того совещания вся работа ОПУ, связанная с испытаниями, закончилась. В течение некоторого времени мы ещё перерабаты-вали остатки промпродуктов и решался вопрос, куда определять людей. Конечно, думал и о том, чем займусь сам. Решил, что буду возвращаться в ОНИР. Мне нравилось заниматься исследования-ми, я чувствовал, что это моё, родное. Неожиданно в один из этих дней на ОПУ вдруг зашёл главный инженер Н.А. Пилипчук. Он уже собирался на пенсию и редко куда выходил в цехи. А тут пришёл. Я подумал: «Наверно, хочет посмотреть, как это помещение можно использовать. Сейчас по цеху пойдём». Но он стал расспрашивать о каких-то бытовых делах, а потом вдруг говорит:

– Мы хотим предложить вам должность начальника ОНИР. Что скажете?

Что тут говорить? Конечно, согласился. Какие у руководства за-вода были в тот момент соображения – поставить на эту ответ-ственную должность меня вместо более опытного Е.Д. Злоказова,


432 433

я понятия не имею.Завершая рассказ об ОПУ, не могу не вспомнить добрым словом

Леонида Никулина, тоже выпускника физтеха УПИ. Он главным по обжигу был и многое сделал, чтобы наладить процесс. Талант-ливый инженер, специалист своего дела. К сожалению, рано ушёл из жизни.

Стал руководить ОНИР. Работа была очень интересной. Все со-трудники отделения грамотные, высококлассные специалисты. Мы не только занимались устранением неполадок в технологии, но самостоятельно или в содружестве со специалистами институ-тов разрабатывали новые процессы и внедряли их в производство. Одной из таких работ, проводимых в конце 1970-х годов совместно с институтом «ВНИИцветмет», была, например, бесксантогенатная технология очистки цинковых растворов от кобальта – вредней-шей для цинкового производства примеси. До этого кобальт из растворов удалялся с помощью бутилового ксантогената натрия. Существовала постоянная угроза расстройства электролиза цинка из-за попадания в растворы органики. Кроме того, образовывался кек с крайне неприятным специфическим запахом, который рас-пространялся по территории завода и за его пределами. Разрабо-тали и внедрили технологию вывода кобальта из процесса путём его цементации цинковой пылью. Стал получаться кобальтовый кек, который сразу же направляли на вельцевание. Тогда на эту технологию были получены три авторские свидетельства. Исполь-зуется она и по сей день.

В годы работы начальником ОНИР приходилось тесно общать-ся с руководителями и специалистами исследовательских и учеб-ных институтов: «Гинцветмет», «ВНИИцветмет», «Гиредмет», УПИ, ИОНХ и другими. Хорошо запомнились работы, проводи-мые совместно со специалистами физтеха УПИ Е.И. Казанцевым и С.П. Распопиным по совершенствованию индиевого производ-ства. Может быть, потому что сам лично очень много времени ими занимался.

Вместе с Е.И. Казанцевым и его коллегами, например, мы пы-тались организовать сорбционную технологию извлечения индия взамен фосфатной схемы. В основе этой технологии находился процесс поглощения индия из растворов пылевого цикла сорбен-том – ионообменной смолой. В лаборатории технология пошла,

а когда смонтировали цеховую установку, она работать не захо-тела. Смола разрушалась, дренажные сетки, предназначенные для исключения уноса сорбента, забивались, гидравлическое со-противление в сорбционных колоннах возрастало – процесс оста-навливался. По сохранившимся у меня ещё со времён работы на УМЗ контактам нашёл специалистов, которые в Минсредмаше СССР занимались процессами сорбции и экстракции. У них та-кие колонны работали. Спецы приехали, помогли нам модерни-зировать установку. Она пошла. Но сорбция на заводе всё равно не прижилась. Дело в том, что смола, которую мы использовали в качестве сорбента, была приобретена заводом из опытной пар-тии, выпущенной на одном из предприятий Кузбасса по специаль-ному заказу для производства урана. К тому времени, когда нам потребовалась новая партия смолы, она уже не производилась, так как урановая промышленность перешла на другую технологию. Я тогда выехал в Кемерово, встретился с руководителями завода, который выпускал смолы. Они мне говорят:

– Мы можем производить смолу, но у вас слишком маленькая для нас потребность. Она будет очень дорогой. Кроме того, нам для строительства установки деньги нужны.

Понятно было, что в то время при плановой экономике никто не стал бы вкладывать средства под потребности предприятия другого министерства. На этом тема сорбции индия на заводе закрылась. Уже позднее, в 1990-е годы, вместо сорбции внедри-ли другую, тоже современную, технологию извлечения индия из растворов цинкового производства методом экстракции, кото-рая существует по нынешнее время.

Несколько по-иному складывалась работа по совершенствова-нию индиевой технологии, которую завод проводил с кафедрой физтеха, возглавляемой профессором С.П. Распопиным. В течение продолжительного времени на «хвостовых» операциях, где ин-дий из раствора выделяется в металл, применялись амальгамная технология и водный электролиз с растворимым индиевым ано-дом. Она имела немало недостатков: прежде всего, была много- передельной и предусматривала наличие в процессе большого количества высокотоксичной металлической ртути. С участием УПИ был разработан и освоен в промышленных масштабах способ электрохимического выделения индия в металл в расплаве солей


434 435

без использования ртути. Позднее к работе подключился киевский институт общей и неорганической химии, специалисты которо-го предложили для этого процесса оригинальную конструкцию электролизёра.

В 1970–1990-е годы на заводе было очень много сделано для усо-вершенствования производства индия и увеличения его выпуска. По существу, в индиевом производстве завод создал уникальную технологию, на которую было получено более сорока авторских свидетельств и патентов. В 1984–1985-е годы, когда я уже работал начальником цеха переработки окислов, а потом главным техноло-гом, завод достиг максимального в своей истории годового объёма индия. Из открывшихся позднее источников мы узнали, что завод в то время являлся крупнейшим в мире производителем индия.

В 1990-е годы в мире начался бум на мобильные телефоны, пло-ские телевизоры и дисплеи. Индий стал широко использоваться в производстве жидкокристаллических экранов. Поскольку к тому времени с этого металла в СССР уже был снят гриф секретности, а промышленные предприятия получили право заниматься внешне- экономической деятельностью, наш индий марки ИН-00 с мас-совой долей основного металла 99,999 % в больших количествах стала покупать известная американская фирма «Индиум корпо-рейшн». Как мы потом узнали, никаких технологических операций по его дополнительной очистке фирма с нашим металлом не про-изводила. Она просто переплавляла его, ставила на полученных слитках свою маркировку, упаковывала в бархатные коробочки и продавала за бешеные деньги как металл с массовой долей индия 99,9999 %. Такая высочайшая степень чистоты индия, оказывается, очень ценится у потребителей. Спрашивается: почему же завод сам не мог продавать свой металл, указывая в сертификатах шесть де-вяток? Всё очень просто: у нас не было тогда таких чувствитель-ных приборов, которые могли бы определять содержание в индии нормируемых примесей в столь мизерных количествах. В те же годы представители этой фирмы побывали у нас на заводе и были крайне удивлены и восхищены высоким техническим уровнем нашего индиевого производства. По их инициативе завод даже вел с «Индиум корпорейшн» переговоры о продаже им наших раз-работок. Некоторое время спустя коммерческий директор завода М.А. Чаплыгин и я, уже в ранге главного инженера, побывали у них

в городе Ютика, штат Нью-Йорк. Увидели, что в основном амери-канцы перерабатывают отходы индия с высоким содержанием меди, которые собирают со всего мира. Технология громоздкая: многократное осаждение и растворение гидратов окиси индия, потом цементация и водный электролиз. Даже наша старая фос-фатная схема извлечения индия на их фоне выглядела бы более современной. И всё в таких мизерных объёмах.

То, что было сделано заводом в области производства индия, признало и государство. В 2002 году группа специалистов пред-приятия, среди которых оказался и я, была удостоена премии правительства РФ в области науки и техники. В постановлении говорилось, что награда присуждена за разработку и внедре-ние прогрессивной экологически безопасной технологии про-изводства индия из уральского сырья с глубоким извлечением ценных компонентов. Фактически эта короткая формулировка включала в себя всю ту огромную работу, которую проделал завод в 1970–1990-е годы по разработке и внедрению современной и вы-сокоэффективной технологии производства индия. Результаты этих исследований нашли потом отражение в моих кандидатской и докторской диссертациях. Современную технологию электро-литического производства цинка изобрели ещё до меня, я только принимал участие в её усовершенствовании применительно к ус-ловиям ЧЦЗ, а вот та технология, которую в настоящее время завод использует в производстве индия, – это уже во многом моё детище. И я очень горжусь этим.

В то время, когда я руководил исследовательскими работа-ми, завод посетил заместитель начальника научно-технического управления МЦМ П.Н. Алентов. В 1960-е годы он работал в опыт-ном цехе завода, техническом отделе и тоже занимался внедрени-ем новых технологий. Павел Николаевич походил по заводу, зашёл к нам в лабораторию, я ему рассказал, чем занимаемся. Он уехал. Через какое-то время на завод на моё имя приходит правитель-ственная телеграмма с красной полосой по диагонали: прибыть такого-то числа в Управление кадров МЦМ СССР. Что бы это зна-чило? Зашёл к директору.

– Приглянулся ты кому-то, – говорит он. – Не иначе как предла-гать будут новую работу.

В Управлении кадров меня познакомили с Г.Л. Пашковым, ко-


436 437

торого я хорошо знал заочно по его статьям, публикуемым в тех-нических журналах, но лично знаком не был. В это время Геннадий Леонидович исполнял обязанности директора недавно созданного в составе НТУ МЦМ СССР научно-исследовательского института «Гидроцветмет». Институт размещался в Новосибирске и призван был разрабатывать и осваивать на гидрометаллургических пред-приятиях отрасли новые современные технологии, материалы и оборудование. Он предложил мне должность заместителя дирек-тора института по научной работе. Мы побеседовали. В принципе предложение показалось мне интересным. Спросил, как с жильём.

– Всё решено – будет трёхкомнатная квартира. Мы дом недалеко от института строим.

Я хорошо представлял, кто у меня, не имеющего в то время никакой учёной степени, будет в подчинении, если я соглашусь на эту должность: доктора, кандидаты наук. Но меня это не пу-гало – придётся защищаться, тем более что наработок и заделов для кандидатской диссертации было уже предостаточно и я к тому времени уже поступил в заочную аспирантуру УПИ. После бесе-ды с Пашковым пришёл в гостиницу. Взял лист бумаги и расписал по пунктам свою жизнь с учётом переезда в Новосибирск. Получа-лось, что минусов больше. Утром снова встретился с Пашковым – показал листок.

– Не получается, – говорю, – у меня работать в «Гидроцветмете». Он с пониманием отнёсся к моему решению. Видимо, не один

я был кандидатом на эту должность. Зашёл в управление ка-дров отметить командировку и сказать, что отправляюсь домой, но не тут-то было.

– Вас, – говорят мне, – приглашает к себе Снурников.Делать нечего, пошёл в Научно-техническое управление. Захожу

в кабинет начальника управления А.П. Снурникова. Поздоровался и представился. Чувствую по его позе и взгляду, что он как-то су-рово ко мне настроен.

– Проходи, садись.Я сел.

– У тебя какая учёная степень? – он спрашивает.– Никакой нет, – отвечаю.– А печатных работ и авторских свидетельств сколько?– Примерно пять или шесть.

– Так чего же ты от такой должности отказываешься?– Не отказываюсь, но у меня сомнения, – решил я уйти дипло-

матично в сторону. Но для себя уже решил, что в Новосибирск не поеду. В то же время хорошо понимал, что просто так в Управле-ние кадров не приглашают. Будешь отказываться от высокой долж-ности и ответственности – на тебе вообще как на перспективном руководителе крест поставят.

После моего ответа Снурников немного смягчился и предложил съездить познакомиться с институтом.

Приехал я в «Гидроцветмет». Располагался он в сосновом бору. Было лето – воздух чистейший, птички поют. Райский уголок. Часть института ещё строилась, другая – уже работала. Пообщал-ся с сотрудниками, познакомился с лабораториями, производ-ственными подразделениями, понял, для чего меня пригласили. Основное направление, которое предполагалось развивать в этом отраслевом научном центре, было связано с сорбционными и экс-тракционными процессами. Планировалось в составе института организовать опытный цех по отработке сорбции и экстракции, производство сорбентов, экстрагентов и флокулянтов. Нужных специалистов не хватало, а я уже этими процессами владел, так как прошёл школу на УМЗ и цинковом заводе. Это хозяйство я должен был возглавить.

К тому времени, постоянно общаясь с руководителями, специ-алистами самых разных научно-исследовательских институтов, я имел возможность достаточно близко познакомиться с научной средой. Рабочая атмосфера на заводе казалась мне намного здо-ровей. Вернулся на ЧЭЦЗ, зашёл к директору и сказал, что остаюсь.

Во время работы начальником ОНИР много внимания прихо-дилось уделять оказанию прямой технической помощи цехам завода в сложных производственных ситуациях. В этом плане особенно много времени требовал цех переработки окислов, где часто нарушался технологический процесс и постоянно выходили из строя сгустители. Работники лаборатории каждый раз детально разбирались с нарушениями, выдавали рекомендации, но ничего не менялось, так как они не выполнялись и это не всегда зависело от самого цеха.

Очень много проводил работ по технологическим ситуациям в ЦПО. Фактически директор поставил меня работать там за тех-


438 439

нолога. А когда начальник цеха А.И. Радько перешёл на работу в другую структуру нашего министерства, я занял его место. В этой должности работал два года. В начале 1984 года руководство завода предложило мне перейти в производственно-технический отдел главным технологом. Первые несколько месяцев я занимал-ся только текущим производством, но постепенно директор стал привлекать меня к вопросам, связанным с реконструкцией завода и его развитием. То письмо в министерство поручит подготовить, то ещё какой-либо документ. Как раз в это самое время решался вопрос о начале новой масштабной реконструкции предприятия, в которой мне предстояло принять самое непосредственное участие.

Несмотря на то, что в начале 1980-х годов завод работал стабиль-но и имел лучшие среди родственных предприятий отрасли пока-затели, его основные фонды на 80–90% были изношены. На многих участках использовалось малопроизводительное и устаревшее оборудование, низкой оставалась степень механизации и авто-матизации производственных процессов. По-прежнему на одной из ключевых операций в цинковом производстве – сдирке катод-ного цинка – использовался ручной труд. Конечно, оборудование поддерживали, ремонтировали, но, работая в агрессивной среде, оно продолжало стремительно ветшать и разрушаться. В этом пла-не особенно сложное положение складывалось в электролитном цехе и старом отделении сернокислотного цеха, которые работали в режиме постоянных аварий. Со времени проведения последней реконструкции под руководством директора К.Л. Демяника про-шло 15–20 лет. Всё, что можно, завод из неё выжал. Дальнейшее развитие предприятия с увеличением выпуска продукции, ро-стом производительности труда и снижением вредного влияния производства на окружающую среду было возможно только при условии проведения новой реконструкции. О том, что она жизнен-но необходима заводу, теперь уже новый директор Р.С. Гузаиров более десяти лет при каждом удобном случае настойчиво пытал-ся донести до руководства министерства цветной металлургии СССР, но вопрос не сдвигался с места. И вот в первой половине 1980-х годов лёд, как говорится, тронулся. Этому способствова-ли визиты руководителей министерства, директоров предприя-тий и отраслевых институтов за рубеж – в Бельгию и Канаду. Все вдруг увидели, насколько наша отечественная цинковая отрасль

в техническом плане отстала от уровня, достигнутого в передовой зарубежной практике, особенно по производительности труда. Тогда же в министерстве родилась идея: провести реконструкцию одного цинкового завода, оснастив его современным высокоав-томатизированным и механизированным импортным оборудо-ванием. Затем на его основе планировалось воспроизвести у себя в стране приобретённое по импорту оборудование и оснастить им все другие цинковые заводы. Что бы ни говорили о людях, стояв-ших в то время у руля цветной металлургии, но, как мне кажется, мыслили они по-государственному. Не рассматривали проблему реконструкции цинкового производства только в аспекте одного конкретного предприятия – смотрели более масштабно.

После того как появилась идея сделать современным одно из отечественных предприятий, сразу же возник вопрос: где про-водить реконструкцию? В Советском Союзе было тогда семь цин-ковых заводов. Самые крупные и мощные: Усть-Каменогорский свинцово-цинковый комбинат и Лениногорский цинковый завод в Казахстане, Алмалыкский цинковый завод в Узбекистане и ЧЭЦЗ. Реконструкция одного из них представлялась тогда экономически оправданной. После многочисленных рассмотрений и совещаний в Москве было принято решение: делать на Урале, в Челябинске. Выбору в пользу ЧЭЦЗ помогло то, что в министерстве работало не-мало бывших уральцев, которые поддержали завод. Чтобы начать реконструкцию, да к тому же со строительством нового автомати-зированного цеха электролиза на базе импортного оборудования, решения одного только Министерства цветной металлургии было недостаточно. Требовалось распоряжение высшего коллегиально-го органа исполнительной и распорядительной государственной власти страны – Совета министров СССР, а для этого нужно было подготовить соответствующее технико-экономическое обосно-вание (ТЭО). Эта работа по приказу МЦМ СССР, который вышел в марте 1984 года, поручалась ВПО «Союзполиметалл», отраслевым институтам «Кавказгипроцветмет», «ВНИИцветмет» и самому за-воду. Всей подготовительной и текущей работой по ТЭО, которую обязан был по приказу выполнить ЧЭЦЗ, директор поручил за-ниматься мне. Понятно, что совмещать повседневную текущую работу главного технолога с разработкой ТЭО и решением других перспективных вопросов одному человеку невозможно. В этой


440 441

связи ПТО разделили на производственный и технический отде-лы. Производственный отдел возглавил В.В. Гейхман. Руководить техническим отделом директор поручил мне в ранге заместителя главного инженера по новой технике. Сделано это было для того, чтобы я мог при необходимости в отсутствие директора или глав-ного инженера официально представлять завод на самых разных встречах, переговорах и совещаниях, которые предстояли в ходе работы над ТЭО.

Началась работа. В ТЭО важно было ответить на вопрос: на-сколько необходима и экономически целесообразна закупка по импорту полностью механизированного и автоматизирован-ного цеха электролиза цинка с установкой очистки растворов. В чём была сложность ответа? В том, что автоматизация и механи-зация производственных процессов на заводе, в частности, процес-са сдирки цинка, хоть и увеличивала производительность труда, но с точки зрения экономической эффективности при той стоимо-сти рабочей силы, которая в то время существовала в СССР, мало что давала. Вспоминаю, как позднее, когда уже шли встречи и пе-реговоры, связанные с подготовкой контракта на закупку цеха, у меня была беседа с директором цинкового завода в Бельгии. Он мне прямо тогда сказал, что не понимает: зачем нам нужна авто-матизация и механизация на сдирке.

– Если бы я, – говорит, – имел возможность платить своим ра-бочим столько, сколько платите вы им в Советском Союзе, я бы никогда не пошёл на механизированную сдирку. Ручная сдирка обходилась бы мне намного дешевле.

Если на сокращении рабочей силы затраты на закупку цеха не окупались, то в случае увеличения мощности завода экономика будущего проекта выглядела вполне приемлемо. Затраты окупа-лись менее, чем за семь лет, что соответствовало установленному тогда в стране нормативу. После нескольких месяцев совместной работы объединения, завода и институтов ТЭО, наконец, было сформировано. Заложенная в него идея заключалась в следующем: на первом этапе – построить и ввести в эксплуатацию комплекс нового электролитного цеха с отделением очистки растворов, рассчитанным на выпуск 200 тысяч тонн цинка, ликвидировать отдельные «узкие» места в технологическом процессе и увели-чить производительность завода до 160–165 тысяч тонн цинка. На

втором этапе – построить, реконструировать и ввести в эксплу-атацию другие цехи и довести объём выпуска цинка до 200 ты-сяч тонн. ТЭО прошло успешную защиту в МЦМ, Госплане СССР, и началась работа по подготовке распоряжения Совета министров СССР. Этим уже занималась специальная рабочая группа под руко- водством начальника ВПО «Союзполиметалл» И.П. Черкасова. В группу также входили главный инженер ВПО «Союзполиметалл» С.С. Гроздев, заместитель начальника управления экспертизы проектов и смет МЦМ Б.И. Шевцов, директор института «Кавказ-гипроцветмет» Г.С. Овсянников, директор завода Р.С. Гузаиров и я. Это была одна команда. Мы все в ней были единомышленни-ки, которые хорошо понимали, как важно добиться от государства выделения средств для реконструкции завода, следовательно, для развития всей цинковой отрасли.

Первые подготовленные рабочей группой варианты проек-та правительственного распоряжения, особенно приложения к нему, были объёмными и громоздкими. Помню, что в работу по реконструкции ЧЭЦЗ и развитию цинковой отрасли пред-полагалось вовлечь значительное число самых разных мини-стерств, ведомств, институтов и прочих организаций, которые должны были закупать лицензии и оборудование, непосредствен-но осуществлять строительство, воспроизводить оборудование и т. д. Всё там было расписано: кто и что должен делать. Нужно было ездить и с каждым согласовывать. А ведь совсем непросто получить нужную подпись. Надо встречаться с директорами, всё рассказывать и объяснять. Приезжали, объясняли, показывали проект документа, но почти никто не хотел его визировать. Нам, например, говорили:

– Вот вы указываете в распоряжении, что мы должны изготав-ливать и поставлять насосы. А какие насосы вам нужны? Из ка-кого материала? В каком количестве?

Мы ничего не могли сказать, потому что сами не имели нуж-ной информации и только в общих чертах представляли будущий проект. Да что мы, опытнейшие работники Госплана СССР, кото-рые тоже участвовали в подготовке правительственного решения, не до конца ощущали, что же в итоге должно получиться.

Прошёл месяц, второй, третий начался, а я из командировок не вылезаю. Приеду на день–два в Челябинск, отчитаюсь, бельё


442 443

поменяю и обратно в Москву. Все в рабочей группе, кроме меня – большие начальники, поэтому в основном мне приходилось мо-таться по столице. Все уже надежду потеряли собрать нужные подписи и получить от правительства важное решение, но тут совершенно неожиданно вопрос разрешился сам собой. Что же произошло?

Развитие металлургии в стране находилось под контролем одного из заместителей председателя Совета министров СССР. Кому-то из руководителей министерства удалось договорить-ся с ним о том, чтобы он принял делегацию для рассмотрения вопроса о реконструкции ЧЭЦЗ. Он принял, выслушал, и бук-вально через пару недель 7 января 1985 года вышло очень корот-кое распоряжение Совета министров СССР, которое обязывало Минцветмет СССР провести реконструкцию ЧЭЦЗ с закупкой по импорту автоматизированного комплекса электролиза цинка с очисткой растворов, для чего правительством выделялась сум-ма 54 млн долларов. Этим же распоряжением государственному внешнеэкономическому объединению «Лицензинторг» поруча-лось произвести закупку лицензии, ноу-хау и оборудования. Как потом мне рассказал С.С. Гроздев, который тоже присутствовал на той встрече, у правительства в тот момент имелись свобод-ные валютные средства, полученные от продажи нефти, и оно искало возможности для их эффективного вложения. Замести-тель председателя Совета министров СССР, который принимал делегацию, уже был знаком с ТЭО нашего проекта и рассматри-вал его именно как очень неплохой вариант для таких вложе-ний, как своего рода локомотив, с помощью которого можно было не только поднять цинковую отрасль, но и дать толчок для раз-вития других отраслей.

Распоряжением был установлен срок пуска автоматизиро-ванного комплекса электролиза цинка с отделением очистки – 1989 год. С учётом этого строительство КЭЦ должно было начать-ся в 1987 году, а до этого времени предстояло выбрать фирму, у которой покупать лицензию и оборудование, подписать с ней контракт на его поставку, лицензионное соглашение на передачу технологии, подготовить проектную документацию и выполнить подготовительные работы.

Началась эпопея, связанная с выбором партнёра, с которым

«Лицензинторг» должен был заключить контракт и лицензион-ное соглашение. Ещё до начала встреч и переговоров главным претендентом для заключения контракта считалась бельгийская инжиниринговая компания «Мешим», которая была пионером, идеологом и законодателем мод в мировой цинковой промыш-ленности. В 1920-е годы с её участием проектировался и строился, например, завод «Электроцинк», а в 1960-е годы – Лениногорский цинковый завод. Эта компания первой в мире полностью меха-низировала операцию сдирки катодного цинка. К началу наших переговоров она имела в своём активе 14 успешно реализованных по всему миру проектов цинковых заводов с механизирован-ной сдиркой цинка. Особенность предстоящих с этой компани-ей переговоров и контактов заключалась в том, что её интересы в Советском Союзе в то время представляла другая бельгийская фирма-посредник «Тракоза», которая принадлежала бельгийской коммунистической партии и имела очень мощную поддержку со стороны ЦК КПСС.

Другим вероятным партнёром для заключения контракта на поставку технологии и оборудования цеха электролиза зна-чилась канадская промышленная и инжиниринговая компания «Коминко», у которой в активе был самостоятельно построен-ный цинковый завод в Канаде. Совсем незадолго до описывае-мых мною событий свой цинковый завод с автоматизированной сдиркой в городе Порто-Весме на острове Сардиния построила итальянская фирма «Снампроджетти», входящая в состав круп-нейшего нефтяного и газового концерна «Эни». В 1980-е годы цехи с механизированной сдиркой цинка также появились у немец-кой фирмы «Лурги» и финского концерна «Оутокумпу». С этими компаниями нам предстояло вести переговоры, чтобы опреде-лить, с кем «Лицензинторг» должен будет заключить контракт и соглашение.

Чтобы все компании смогли подготовить и представить нам технико-коммерческие предложения, мы должны были чётко им объяснить, что же хотим получить от них в конечном итоге. К тому времени у себя на ЧЭЦЗ мы уже хорошо понимали, что нужен не просто «голый» электролиз цинка с механизированной сдиркой, а целый комплекс объектов и технологий, без которых ни новый цех, ни завод работать не будут.


444 445

Что же это за объекты и технологии? Прежде всего подготовка растворов перед электролизом такого качества, при котором бы работала механизированная сдирка. На заводе в то время такой технологии не было. Это участки по производству цинковой пыли, крупногабаритных катодов и анодов. Это градирни и специаль-ные установки для охлаждения растворов и вывода из них гип-са, специальные плавильные печи и разливочные устройства для переплавки листов катодного цинка большой площади и из-готовления сплавов на основе цинка, мощные преобразователь-ные агрегаты для обеспечения высоких токовых нагрузок на элек-тролизе и т. д. Многого из того, что я назвал, на ЧЭЦЗ в то время не было, и это надо было закладывать в новый проект. Когда за-вод всё, что считал необходимым, включил в перечень объектов запланированного к закупке за рубежом цеха электролиза, при-вёз этот перечень в министерство, там поначалу в ужас пришли. Первая реакция была примерно такой:

– Вы что себе позволяете? Нам ведь уже сумму для закупки пра-вительство определило. Где деньги брать?

Мы отвечаем, что, если то оборудование, которое указано в перечне, в объём импортной поставки включено не будет, тогда вообще ничего покупать не надо. Не будет работать ни сам элек-тролиз, ни механизированная сдирка.

– Отказаться от контракта, когда правительство уже распоря-жение подписало? Вы в своём уме?

В советское время это означало, что полетят головы и погоны многих руководителей, которые весь этот проект инициировали и одобряли. Тогда техника и политика очень тесно переплетались, и получение нужного правительственного решения – это такой огромнейший маховик, который очень трудно было сдвинуть с мёртвой точки. Но коль ты его сдвинул, а там уже приняли ре-шение, то этот маховик тебя же и раздавит, если решение не будет выполнено. Это я уже потом понял. Первая негативная реакция на наши предложения прошла. Разговор перешёл в спокойное, дело-вое русло. В конце концов с нашими доводами согласились. Завод окончательно сформулировал свои требования к будущему ком-плексу электролиза цинка, министерство их подписало и напра-вило в «Лицензинторг» для передачи потенциальным партнёрам.

Прошло какое-то время, и на завод от всех пяти компаний по-

ступили технико-коммерческие предложения, все на русском языке. Заводу с участием институтов «Кавказгипроцветмет» и «ВНИИцветмет» предстояло выполнить колоссальный объём работы, чтобы всесторонне проанализировать эти предложения, провести их сопоставительную оценку и дать обоснованное за-ключение. Прежде всего мы обращали внимание на техническую часть предложений: что предлагается, какие показатели достига-ются, далее смотрели на другие условия – цену, гарантии, условия поставки, объём технической помощи и прочее.

На стадии знакомства с технико-коммерческими предложе-ниями, в первом приближении, мы предпочтение отдавали бель-гийской компании «Мешим». По очень простым соображениям: у неё огромный опыт, и цена контракта сопоставима с суммой, которую определило правительство. Что ещё прельщало у бель-гийцев? Они сказали:

– Прежде чем принимать решение о заключении контракта, мы хотели бы познакомиться с вашим заводом. У нашей фирмы достаточно высокий имидж в мире, и мы не хотели бы, чтобы он пошатнулся из-за какой-нибудь неожиданной оплошности. Мы не исключаем, что ваша технология может иметь какие-то осо-бенности, из-за которых наш цех работать не будет.

У остальных компаний такой вопрос не возникал. Это настораживало.

Мы предоставили бельгийцам возможность посетить ЧЭЦЗ. От компетентных органов получили разрешение на их приезд. На время визита пригласили переводчика с французского из че-лябинского института «ВНИИчермет» А.М. Копырину. Представи-тели компании «Мешим» – технологи, химики-аналитики – при-были к нам со своим лабораторным оборудованием, приборами и в нашей лаборатории на реальных цинковых растворах, взя-тых из производства, с использованием местной цинковой пыли провели необходимые испытания. Их вердикт, если коротко, был таков: необходимо вносить существенные изменения в действу-ющую схему выщелачивания огарка, чтобы снизить в растворах, подаваемых на медно-кадмиевую очистку, содержание железа и кремнезёма до требуемых значений. Мы за голову схватились: что не так, что нужно переделывать? Позднее всё выяснилось. Об этом я скажу ниже. Бельгийцы забрали пробы растворов


446 447

и уехали. Мы тогда поняли, что другим тоже надо приехать и по-смотреть наш завод. Организовали визиты итальянцев, немцев и канадцев. Всё в таком бешеном темпе.

В 1985 году Челябинск – закрытый город. Получить разреше-ние на приезд в него иностранных специалистов и организовать их пребывание – целая проблема. На процедуру оформления въезда в страну иностранных специалистов уходило до полуто-ра месяцев. Вся организация их пребывания ложилась на плечи завода – трансфер, гостиница, питание, обеспечение связью и т. д.

Тогда, в 1985 году, и родилось на заводе бюро по работе с ино-странными специалистами, которое помимо переводов взяло на себя заботы по оформлению и сопровождению визитов ино-странных делегаций. Первым руководителем бюро и одновре-менно переводчиком стала А.М. Копырина, которая тогда свобод-но владела только французским языком. Для работы с другими делегациями нужен был толковый переводчик с английского. По моему поручению работники технического отдела подгото-вили список проживающих в городе переводчиков, с кем можно было работать. Начал всех лично обзванивать. Обратил внимание на одну молодую женщину, которая работала в НИИМ и занима-лась техническими переводами. Опыта устного, а тем более син-хронного перевода у нее не было никакого. Это была Ольга Ни-колаевна Шереметьева. Решил рискнуть пригласить её на завод и не прогадал. Первое время ей было трудно, но она очень много занималась самостоятельно и с преподавателями пединститута и уже через год свободно выполняла синхронный перевод пере-говоров, которые велись заводом на английском языке. Многие удивлялись, как великолепно и точно она работает. Надо отдать должное и Анне Михайловне Копыриной. Когда началась плотная работа с итальянцами, она заочно поступила в Московский ин-ститут иностранных языков, окончила его и стала лучшим в Че-лябинске переводчиком с итальянского языка. Сами итальянцы отмечали, как чисто и без акцента она разговаривает на их языке. Таков был костяк специалистов, которые в 1980-е годы первыми непосредственно на заводе начинали работать с иностранцами.

После того как представители всех компаний побывали на за-воде и подтвердили выводы бельгийцев о том, что с нашими рас-творами механизированная сдирка работать не будет, мы решили,

что настала пора основательно познакомиться с одним из заводов, построенных по проекту фирмы «Мешим». Тем более что бель-гийцы обещали показать, как они ведут выщелачивание и полу-чают нужного качества растворы. Впервые я поехал в зарубежную командировку в Бельгию, в город Бален, на цинковый завод фир-мы «Вьей-Монтань». Главный технолог господин Рич досконально показал мне всё предприятие. Стало ясно, чем же их технология отличается от нашей. У нас тогда классификационное отделение находилось в обжиговом цехе, основное выщелачивание проходи-ло именно там, в условиях высокой кислотности. При этом вместе с цинком в раствор переходили и все вредные примеси, включая железо и кремнезём. У них же процесс выщелачивания осущест-влялся при более мягких условиях, почти в нейтральной среде, и время выщелачивания было более длительным. Большая часть примесей кремния и железа оставалась в кеке и уходила на вель-цевание. Открытием для меня на заводе в Балене стало то, как они используют в своей технологии флокулянты – водорастворимые полимерные соединения для улучшения процесса отстаивания пульп. Мы в качестве флокулянта использовали полиакриламид. Они же применяли значительно более эффективные флокулянты нового поколения, которых у нас тогда ещё не было. Как выясни-лось, у себя на заводе мы совершенно неправильно готовили тот же полиакриламид для подачи его в сгустители. Оказалось, что флокулянт, какой бы он ни был, ни в коем случае нельзя переме-шивать механической мешалкой и перекачивать центробежным насосом. От этого его длинные молекулы разрушаются, и он те-ряет свои свойства. На заводе в Бельгии я увидел, что растворяют флокулянт путём перемешивания его воздухом, а перекачку при-готовленного из него раствора осуществляют только поршневым насосом. Были в наших технологиях и другие существенные отли-чия. Вернулся в Челябинск, доложил директору. Приняли решение выделить в выщелачивательном цехе отдельную технологиче-скую нитку, приобрести новый эффективный флокулянт и прове-сти за короткое время испытания, чтобы убедиться, что в наших условиях тоже можно получать раствор нужного качества. Так и сделали. Испытания все наши сомнения и опасения развеяли, и мы уже ясно понимали, какую реконструкцию следует прове-сти в обжиговом и выщелачивательном цехах, какие выдерживать


448 449

параметры, чтобы комплекс электролиза цинка получал от этих переделов качественный исходный раствор.

Параллельно с приёмом на заводе представителей компаний, претендующих на право быть поставщиком технологии и обору-дования для ЧЭЦЗ, мы продолжали внимательно изучать посту-пившие технико-коммерческие предложения. Одному человеку осилить весь объём этой кропотливой и сложной работы было просто не под силу. Мне в подмогу создали на заводе бюро рекон-струкции, в которое вошли опытные технические специалисты: технологи, механик и электрик. Возглавил бюро Е.Д. Злоказов. Когда с помощью этого бюро составили подробный сопостави-тельный анализ представленных предложений, выяснилось, что с точки зрения достигаемых технико-экономических показателей наиболее предпочтительными выглядят предложения итальян-ской компании «Снампроджетти». У них и цена была самая низ-кая. Доложили предварительные выводы в Москву. Прежде чем вынести окончательный вердикт, министерство приняло решение направить на заводы, построенные всеми компаниями, делега-цию специалистов. Меня включили в её состав. Делегация посе-тила заводы в Канаде, Бельгии, Италии и Финляндии. В Германию не поехали: то ли времени уже не было, то ли они не захотели нас принимать – теперь и не помню. На этой стадии из списка пре-тендентов на заключение контракта и лицензионного соглашения исключили фирмы «Лурги» и «Оутокумпу». У «Лурги» были самые низкие технико-экономические показатели и слишком высокая цена. У финской компании нам не понравилась мышьяковистая очистка растворов, при которой образовывался ядовитый кек, а что с ним дальше делать, никто не знал. Для окончательного выбора оставались Бельгия, Канада и Италия.

После этих визитов я просто влюбился в цех канадской фирмы «Коминко». Сделан он был с размахом, всё продумано, оборудо-вание, включая сдирочные машины, работает чётко, без сбоев. К каждому узлу и агрегату – хороший доступ. Великолепно вы-полнена химическая защита строительных конструкций. Желоб-ная система и реактора – из стеклопластика. Вентиляция такая, что специфического для электролитного цеха запаха нет. Но ка-надский вариант намного дороже. К тому же, если покупать обо-рудование у канадцев, то, наверняка, большая его часть будет из-

готавливаться в Канаде и США, и за счёт перевозок это приведёт к дополнительному удорожанию проекта.

При осмотре участка сдирки цинка на заводе в Бельгии на первый взгляд нам показалось, что всё работает отлично. Цинк с катодов снимается без всяких сбоев. Я попросил сопровожда-ющего нас специалиста показать систему подачи катодов в сди-рочную машину.

– Мы потом вам покажем, – отвечает.Делегация пошла дальше, я немного отстал, поднялся на пло-

щадку, где хорошо просматривались все катоды перед подачей их на сдирку, и увидел, что на всех уже с обеих сторон оторвана от алюминиевой основы верхняя часть катодного осадка. Позвал С.С. Гроздева и других членов делегации. Стали задавать вопро-сы: почему нож маленький на сдирочной машине не работает и кромка надорвана? Они застеснялись, покраснели.

– Понимаете, у нас сейчас проблемы – трудная сдирка. Малень-кий нож на машине под цинк не заходит, проскальзывает, и мы пока временно вынуждены перед сдиркой на машине отрывать кромку осадка вручную.

Кроме того, в цехе во время нашего посещения было довольно грязно, полы залиты растворами, и атмосфера в зале электролиза такая, что дышать нечем. Они объяснили это тем, что в целях эко-номии электроэнергии временно выключают вентиляцию. После этого осмотра цеха мы засомневались в бельгийцах.

Приехали в Италию, в Порто-Весме. Новый завод. Сдирка идёт великолепно. Спустились этажом ниже, где содранные машиной листы катодного осадка должны автоматически укладываться в пакеты и потом транспортироваться на переплавку. Автоматика не работает. Вместо неё вручную укладку листов ведёт бригада рабочих. Химзащита полов в отделении электролиза вся вспуче-на. Нам стало грустно. Ни в Бельгии, ни в Италии оборудование толком не работает. Остаётся только «Коминко». Там всё идеально в техническом плане, но очень дорого. К тому же прорисовка их цеха на генплане завода показала, что он занимает большие пло-щади, что ещё сильнее увеличивает стоимость проекта.

Не отдавая пока никому предпочтения, стали думать, каким же образом побудить наших партнёров к снижению цены. Через «Лицензинторг» запросили у фирм разбивку стоимости пред-


450 451

ложенного к поставке оборудования. Это вызвало у них опреде-лённое сопротивление. У всех мотив был примерно такой: наше предложение комплексное, оборудование будет поставляться «под ключ», иметь гарантию и нет нужды в детальной разбивке общей цены, указанной в предложении. С большим трудом по-лучили нужную нам информацию. Самыми дорогими позициями оказались алюминиевые катоды, сдирочные комплексы, плавиль-ные печи, разливочные машины, выпрямительные агрегаты и т. д. Опять же через «Лицензинторг» запросили стоимость наиболее крупного оборудования непосредственно у тех фирм, которые его изготавливают. Кое-кого из производителей оборудования мы уже знали, так как во время визитов нам удалось посмотреть их производство. Когда получили цены, то увидели, что они зна-чительно ниже тех цен, которые указаны в предложениях наших партнёров. Что-то надо было делать. Мы попытались вести с ними торг, обращая их внимание на цены фирм-изготовителей обору-дования. Они ни в какую. Упёрлись и всё.

– Вы же понимаете, – говорят, – у нас ноу-хау.

Ситуация такая, что не знаем, где выход. Хочется, с одной сто-роны, выбрать лучшее, но при этом нужно уложиться в выделен-ную правительством сумму. Проходит какое-то время, и вдруг неожиданно итальянцы просятся на встречу с «Лицензинторгом» и МЦМ и на этой встрече заявляют, что устанавливают для свое-го контракта и лицензионного соглашения политическую цену – на 30% ниже той цены, которую даёт любая другая компания. Раньше торг шёл за каждый цент, а тут такая скидка. Есть о чём разговаривать. Оказывается, у нас деньги лишние могут появить-ся. Мы ещё что-нибудь полезное для завода сможем приобрести в составе контракта. Переговоры возобновились. Итальянцы со-гласились, что химзащита полов у них выполнена неудачно, и они обязательно будут её переделывать с использованием обыкновен-ной кислотоупорной плитки. Что касается узла автоматической укладки катодного цинка после сдирочной машины, то они тоже знают, почему он не работает, и его конструкцию будут делать такой же, как у «Коминко».

Если компания «Снампроджетти» устраняла недостатки в про-екте своего электролизного цеха, то с учётом политической цены её технико-коммерческие предложения для заключения лицен-зионного соглашения на технологию и контракта на поставку оборудования становились наиболее привлекательными. Что ещё нравилось у итальянцев? Уже тогда они владели очень перспек-тивным по тем временам методом макетного автоматического проектирования. Если упрощённо, он заключался в том, что сна-чала выполнялся макет цеха в масштабе 1:30, а затем автоматиче-ски с помощью специальной программы проект воспроизводился во всех деталях. Это очень ускоряло всю дальнейшую работу.

Рабочей группой работников министерства и завода мы опре-делились, что соглашение и контракт будем заключать с фирмой «Снампроджетти». Теперь стало важным: что конкретно в кон-тракте будет прописано в части поставок оборудования. Во время визитов по цинковым заводам мы увидели, где и какое оборудо-вание лучше. Для себя мы определили, что, например, сдирочный комплекс в нашем цехе должен быть итальянским, плавильные печи – немецкими, разливочная машина – английской, градир-ни для охлаждения растворов – бельгийскими, желоба из стекло- пластика – как в Канаде, и т. д. Будущий цех по составу входяще-


452 453

→ 1985 г. Ванкувер, Канада. Члены делегации

МЦМ во время визита на фирму

«Коминко». Справа налево: Л.А. Казанбаев,

Б.И. Шевцов,С.С. Гроздев, переводчик

го в него оборудования представлялся нам не чисто итальянским, а как бы собранным из всего лучшего, что существовало в то вре-мя в мировой цинковой отрасли. Наши пожелания мы выложили итальянской стороне на очередных переговорах в «Лицензин-торге», которые вёл, как, впрочем, и всю работу этого ведомства по нашему проекту, Владимир Владимирович Ефремов – высо-чайший профессионал в своей работе, умница, полиглот и во-обще интереснейшая личность. Впоследствии от «Лицензин-торга» он возглавил в Италии дочернюю компанию, а когда в 1990–2000-е годы завод достраивал КЭЦ, очень активно помо-гал нам в поставках оборудования и в организации участия в этой работе иностранных специалистов. Главными от «Снампроджет-ти» на переговорах были господин Лапретто и директор будущего проекта господин Валли. Выслушав наши пожелания по поводу комплектования цеха оборудованием из разных стран, итальян-цы взяли тайм-аут и уехали. Следующая с ними встреча, послед-няя до подписания контракта, состоялась через неделю в офисе концерна «Эни» на Садовом кольце и хорошо мне запомнилась. Присутствовали на ней В.В. Ефремов, С.С. Гроздев, Б.И. Шевцов, Р.С. Гузаиров и я.

Начал встречу Лапретто:– Поскольку нам, господа, чтобы выполнить ваши требования,

много оборудования придётся закупать не в Италии, а в других странах, то цена контракта будет другой.

– Что значит другой? – задаём мы вопрос. Вы же говорили – по-литическая цена?

– Да, говорил. Но тогда мы исходили из нашего первоначально-го предложения, а вы вносите существенные изменения.

Какое-то время мы пытались убедить итальянцев, что они не правы. Но они упёрлись – нет и всё. Мы сидим, переглядываем-ся и понимаем, что переговоры заходят в тупик. Не знаем, о чём дальше разговаривать. Итальянцы всё очень грамотно просчита-ли. Шёл октябрь. В декабре установленный правительством срок для заключения контракта заканчивался, и у нас не оставалось времени для возобновления переговоров с другими компания-ми. Они хорошо понимали, что выбора у нас не остаётся, кроме как согласиться с их новыми условиями. И тут в несвойствен-ных ему тонах и выражениях в разговор вступил Владимир Вла-

димирович Ефремов – мягкий, интеллигентный человек, сама доброжелательность.

– Вы что, господа, себе позволяете? Так дела не ведут. Мы с вами договорились, а вы в последний момент так себя ведёте. Не будем подписывать контракт.

И уже к нам обращается:– Не будет так, как они хотят. Мы все, кто присутствовал на переговорах, в тот момент очень

удивились такой его решимости. Итальянцы тоже видят нашу ре-акцию и отвечают Ефремову:

– Мы не можем в ущерб себе работать.– Не можете? Значит, контракта не будет. У меня есть все полно-

мочия принимать от имени министерства цветной металлургии окончательное решение. Спасибо всем за выполненную работу.

Резко встаёт, выходит из зала переговоров, по дороге что-то бурчит, машет руками, в гардеробе забирает пальто и, не наде-вая его, идёт к выходу. Сыграл он просто фантастически. Ита-льянцы поняли, что переусердствовали в своём упорстве. У них тоже контракта не будет. Догнали его, схватили за руки, повели в зал переговоров. На этом окончательная договорённость была достигнута. Позднее, когда мы с Ефремовым уже стали друзьями, я спросил его – блефовал он тогда или что? «Понимаешь, – гово-рит, – я много лет работаю с итальянцами и знаю, что они очень уважают сильное слово и сильных людей. Пока им не «врежешь» как следует, ничего не будет».

Фактически контракт с компанией «Снампроджетти» был за-ключён 30 декабря 1985 года, а официально вступил в силу 31 мар-та 1986 года. От имени государства подписывал контракт кто-то из руководителей министерства, завод его только парафировал, то есть, подтверждал согласие с выработанным в результате пере-говоров текстом контракта. При этом на каждом листе, а их вме-сте с приложениями было более тысячи, должны стоять две под-писи – директора и моя, как ответственного за всю техническую работу. Мы хорошо представляли меру нашей ответственности и то, как важно всё учесть в контракте, чтобы потом ни на чём не споткнуться. До этого завод никогда не подписывал такие важные и ответственные соглашения, и мы искали возможность с кем-нибудь, кто имеет опыт в этом деле, посоветоваться. В ми-


454 455

нистерстве нам рекомендовали побывать в институте ВАМИ в Ленинграде и на Николаевском глинозёмном заводе, где совсем недавно было пущено в эксплуатацию новое высокоавтоматизи-рованное глинозёмное производство по французской технологии. Я связался с этими организациями, и вместе с главным механи-ком завода Ю.И. Сергеевым и начальником ПКО И.С. Хохловым мы вылетели сначала в Ленинград, а оттуда в Николаев. В ВАМИ мы увидели, наконец, что должен представлять из себя контракт в окончательном виде. Нам подробно объяснили все его особен-ности, всё, что там должно быть прописано и ни в коем случае не забыто. В Николаеве нас принял главный инженер, наш зем-ляк из Екатеринбурга. От него мы узнали очень много полезной информации.

– Вот вы, – говорит он мне, – тоже собираетесь автоматизиро-ванный цех строить. Как думаешь, какая профессия самая глав-ная в таком цехе?

– Наверно, технологи, – отвечаю.– Ошибаешься. Самые главные люди в автоматизированных

цехах – это автоматчики, потому что они воедино в своих про-граммах сводят технологию, оборудование и электрику и обе-спечивают их взаимодействие. Если что-то из автоматики выйдет из строя, ни механик, ни электрик, ни тем более технолог ничего сделать не смогут. Только автоматчики обеспечат нормальную работу. Ты их всегда слушай в первую очередь, потом остальных.

Эту его мысль я хорошо усвоил и старался следовать ей, пока работал на заводе. Второе, что он сказал:

– Обращайте внимание в контракте на бытовые вопросы при-ёма специалистов.

– А что тут такого? – спрашиваю. – Гостиница есть. Кормить будем.

– Не так всё просто. И он рассказал мне историю, когда из-за отсутствия горячей

воды в гостинице в самый ответственный момент пуска глино- зёмного завода его чуть было не покинула группа немецких специалистов. Спасло только то, что в контракте не было указано, что вода в гостинице должна быть обязательно горячей. После по-ездки в Николаев я ещё более проникся важностью того, что и как будет написано в контракте. Поэтому, когда составленный ком-

панией «Снампроджетти» и «Лицезинторгом» проект контракта поступил на завод, я буквально вгрызался глазами в каждую его строчку. Перечитывал отдельные положения по нескольку раз и, если что-то мне не нравилось, вносил исправления.

Ещё очень важным моментом при подготовке контракта был его перевод, а точнее, идентичность русского и английского тек-стов. По общепринятым в деловом сообществе правилам, если между сторонами международного договора или контракта, со-ставленного на двух языках, возникают споры, то превалиру-ющим является английский язык. К сожалению, очень много неприятностей происходит из-за ошибок и неточностей пере-вода. В нашем контракте, который тщательно выверялся высоко- квалифицированными специалистами «Лицензинторга» и наши-ми переводчиками О.Н. Шереметьевой и А.М. Копыриной, после его подписания обнаружилась всего лишь одна неточность, ко-торая могла, в принципе, повлиять на условия его фактического выполнения. По разделу «Автоматика» в текст контракта была включена поставка датчиков непрерывного контроля содержа-ния кадмия в растворах. В момент подписания контракта я знал, что датчики только находятся в разработке и фактически ещё не производятся, и потому спросил у итальянцев, что будет, если в указанный срок датчики на завод не поступят.

– Мы тогда вместо датчиков поставим вам персональные компьютеры.

Так и записали в русском тексте контракта. Прошло несколько лет; стройка идёт полным ходом; я исполняю обязанности глав-ного инженера. Ко мне в кабинет заглядывает директор проекта от «Снампроджетти» господин Валли и говорит:

– Понимаешь, Леонид, не получается у нас с датчиками. Но ни-чего страшного. Мы систему контроля кадмия и так сделаем. Она в Италии и без датчиков работает.

– Хорошо, делайте так. Гарантии по очистке растворов за вами записаны. Но вам тогда согласно контракту придётся поставить заводу компьютеры.

– Ты неправильно читаешь контракт. В нём написано, что ком-пьютеры могут быть поставлены, а не будут поставлены.

Он имел в виду английский текст контракта, где в этом же са-мом пункте по-английски действительно было записано «могут


456 457

быть поставлены». Такая вот мелкая неточность перевода. Чем закончилась история? Мы с господином Валли уже хорошо друг друга знали. Можно сказать, что находились в приятельских от-ношениях. Я ему говорю:

– Валли, дорогой, ты допускаешь, что у тебя в таком огромном проекте могут быть ошибки?

– Конечно.– Так имей в виду – обнаружится ошибка, я тебя так прижму,

что эти компьютеры вернутся на завод с избытком.– Ладно, спорить не буду.Так на заводе в 1988 году впервые появились персональные

компьютеры «Оливетти». Около 10 штук. Установили их в пла-ново-экономическом и производственно-техническом отделах для выполнения расчётов плана производства, себестоимости и т. д. Тогда же в составе Центральной лаборатории автомати-зации и метрологии создали специальную инженерную груп-пу, которая стала заниматься на заводе компьютеризацией и автоматизацией рабочих мест руководителей и специалистов. В 1990-е годы группа была выделена в самостоятельный отдел ин-формационных технологий и подчинена финансовому директору.

В ходе сотрудничества ЧЭЦЗ с компанией «Снампроджетти» была другая история, которая очень красноречиво свидетель-ствует о том, как важны все мелочи в контракте. Импортное обо-рудование поступало на завод преимущественно в морских ме-таллических контейнерах. Их было так много, что одно время ими была заставлена вся территория завода. С началом монта-жа оборудования контейнеры стали постепенно освобождаться, но при этом продолжали уже в порожнем виде оставаться на тер-ритории. Неожиданно от компании «Снампроджетти» приходит письмо: верните нам контейнеры. Но в тексте контракта ничего об их возврате не написано. Возможно, наши партнёры случайно упустили этот момент при подготовке документа, а может быть, понадеялись на общепринятые международные правила перевоз-ки, согласно которым покупатель обязан вернуть поставщику по-рожнюю тару, и этот вопрос вроде бы не требует дополнительного правового регулирования. Они привыкли так в Европе работать. Проконсультировался в «Лицензинторге», те подтвердили – кон-тейнеры возвращать надо. Только сказать легко – вернуть, а как

это сделать, если ни в каких сметах и бюджетах затраты на эту операцию не предусмотрены. Когда посчитали, в какую сумму встанут заводу все погрузо-разгрузочные работы, железнодорож-ные и морские перевозки пустых контейнеров, портовые расхо-ды, мне чуть плохо не стало. Это ведь я подписывал все страни-цы контракта, стало быть, несу ответственность за последствия, связанные с его исполнением. Вспомнил про «горячую воду», о которой мне рассказывал главный инженер из Николаева, стал читать контракт. Несколько раз прочёл – нет в его тексте ничего о возврате контейнеров. Отправил в «Снампроджетти» письмо примерно такого содержания: спасибо за напоминание, гото-вы вернуть все контейнеры при условии оплаты с вашей сторо-ны всех расходов. Они прислали ответ: спасибо, отправлять не нужно, оставьте их себе. Вопрос был исчерпан. Народ на заводе, у кого были садовые участки, остался очень доволен. Многие вы-купили контейнеры по совсем невысокой цене и приспособили их под временные домики.

Вспоминая о времени, когда завод в 1986–1987 годы только начинал работать с компанией «Снампроджетти», нельзя не рас-сказать ещё об одном интересном моменте. В процессе работы над исполнением контракта как у самого предприятия, так и у представителей компании, находившихся в Челябинске, постоянно возникали вопросы, которые требовали согласова-ния с головным офисом компании в Италии. Для этого нужна была постоянная оперативная международная связь. В то время ни международного телетайпа, на автоматической междуна-родной связи ни в городе, ни тем более на заводе не было. Если мы или итальянцы хотели связаться с офисом фирмы в Милане, надо было подать соответствующую заявку на междугородний узел связи, и только на следующий день в строго назначенный час мог состояться нужный разговор. Это было очень неудобно, а главное, тормозило решение важных вопросов. Вести даже обычный в таких делах оперативный обмен информацией, свя-занный, например, с приездом, отъездом, заменой специалистов и т. д., было крайне затруднительно. ЧЭЦЗ тогда первым среди промышленных предприятий города получил в соответствую-щих инстанциях разрешение на установку у себя международного телетайпа. Это было очень важное событие. Хотя для многих ра-


458 459

ботников оно осталось незамеченным. Аппарат был установлен в отдельном помещении. Все входящие и исходящие сообщения в обязательном порядке проходили регистрацию в первом– втором отделе. Там же хранились копии всех сообщений.

За телефонные разговоры с офисом «Снампроджетти» в Ита-лии, которые заказывали из Челябинска представители ком-пании, надо было платить. К тому же, что вполне естественно, жившим здесь специалистам требовалось периодически звонить домой. Стоили такие переговоры очень дорого. При подготовке контракта никому в голову не пришло предусмотреть в нём за-траты на телефонные разговоры и прочую связь. Поэтому, когда на предприятие ежемесячно стали поступать достаточно значи-тельные счета за международные переговоры, я вынужден был задать итальянцам вопрос:

– А кто, господа, будет оплачивать ваши разговоры?– Вы, конечно.– Читаем, – говорю, – контракт. Там ничего не написано, что

завод или кто другой с нашей стороны должен оплачивать вам телефонную связь. За услуги, которые вы нам здесь оказываете, наше государство оплачивает вашей компании ежесуточно по ты-сяче долларов за специалиста, поэтому связь – это ваши расходы.

Они, конечно, возмущались, но в конце концов сами стали пла-тить за свои разговоры, несмотря на то, что по международным правилам это – обязанность принимающей стороны. Через со-всем небольшое время в Челябинске появилась автоматическая международная связь. Завод среди первых предприятий города получил номера прямого выхода за границу, и все спорные во-просы по обеспечению иностранных специалистов связью были сняты раз и навсегда.

С первых же дней после подписания контракта начались про-ектные работы. Причем велось проектирование не только одного комплекса электролиза цинка. Разрабатывался весь технический проект реконструкции завода, который обеспечивал увеличение его мощности по выпуску цинка до 200 тысяч тонн в год.

Что касается непосредственно комплекса электролиза, то по-скольку технология и оборудование для него закупались по кон-тракту, порядок его проектирования был следующим. Сначала компания «Снампроджетти» разрабатывала технологическую

часть проекта и выдавала ЧЭЦЗ и институту «Кавказгипроцвет-мет» технологические схемы, планировки размещения обору-дования, необходимые разрезы и сечения будущего цеха. Затем уже после согласования всего этого заводом институт «Кавказ-гипроцветмет» выполнял строительную и другие части проекта. Вспоминаю, что когда получили от итальянцев самые первые варианты планов и разрезов, то увидели, например, что в под-вале зала электролиза можно будет ходить только согнувшись. Заложенная в этом помещении высота потолков не позволяла ни шлам нормально из цеха вывозить, ни ванны электролизные и другое оборудование нормально обслуживать. На заводе фирмы «Коминко» в Канаде я видел, как под электролизные ванны даже машины заезжали. Давайте, говорим итальянцам, поднимайте в проекте высоту подвала зала электролиза. Отделение очистки растворов в начальных проектных решениях «Снампроджет-ти» также предлагалось очень стеснённым, а самое неприятное

– в нём отсутствовали какие-либо грузоподъёмные механизмы: кран-балки, тельферы и пр. Спрашиваю их: чем будем смеши-вающие механизмы реакторов, якорь у насоса или другие круп-ные части оборудования перемещать в случае ремонта? Не знают. Было много других замечаний к проектной документации. Столь-ко было внесено в проект нового цеха электролиза дополнений и изменений, что справедливее было бы его считать совместным советско-итальянским.

В то время, когда работа над проектом реконструкции завода и нового цеха электролиза шла полным ходом, кто-то из побывав-ших в Италии работников министерства доложил первому заме-стителю министра цветной металлургии Л.В. Козлову, который курировал наш проект, что у цеха в Италии, построенного по этой же технологии, большие проблемы. Стало быть, выбор компании «Снампроджетти» для заключения контракта стоимостью свыше 50 млн долларов был весьма опрометчивым шагом. Примерно в это же время из стран, с компаниями которых переговоры о за-купке технологии и оборудования закончились безрезультатно, в Москву стали поступать жалобы. От посредника в СССР компа-нии «Мешим» бельгийской фирмы «Тракоза» поступила, как мне потом рассказывал В.В. Ефремов, жалоба в ЦК КПСС. Через своих послов по линии министерства иностранных дел жаловались ка-


460 461

надцы и немцы. Не было жалобы только от финнов. У канадцев и бельгийцев суть претензий была примерно одна и заключалась в следующем:

– Мы столько времени и средств потратили на переговоры с вашими специалистами и их приём. У нас большой опыт, лучшие в мире цинковые заводы, а ваши люди выбрали фирму, у которой нет опыта.

Немцы жаловались на то, что с ними на каком-то этапе вообще перестали вести переговоры, хотя они были открыты к дальней-шему диалогу и готовы были подвинуться в цене. Видимо, все эти жалобы и претензии сошлись каким-то образом на столе у первого заместителя министра, и Лев Васильевич Козлов решил собрать всех причастных к этому проекту в Москве. Директор был болен, и представлять завод на этом совещании выпало мне.

Надо сказать, что совещание, которое собрал Козлов, было очень представительным. Там были руководители управлений и объединений министерства, кто имел хоть малейшее отноше-ние к проекту в Челябинске. Преамбула, с которой Лев Васильевич начал разговор, обращаясь к присутствующим, была примерно такой:

– Вам оказали доверие, столько лет работали. И что же вы вы-брали? Завод, который в Италии толком не работает.

И всё в таком раздражённом тоне, что походило это не на сове-щание, а скорее на «разбор полётов» с поиском крайнего. Долж-но быть, слишком много накопилось в Министерстве негатива по этому проекту и требовалась какая-то разрядка. Козлов ещё что-то говорил, а потом задал вопрос:

– Кто с завода?Я встал.

– Ты кто такой?Представился:

– Заместитель главного инженера. Перед совещанием я немного неуверенно себя чувствовал,

а когда начался разговор, весь страх и неуверенность прошли. Я осмелел. Сказал Козлову, что курировал проект на всех стадиях, начиная с переговоров, что побывал на предприятиях, которые построили фирмы, участвовавшие в переговорах, что принимал участие в разработке ТЭО и подготовке контракта, на всех страни-

цах которого стоит моя подпись, и что сейчас курирую разработку проектной документации. Докладываю Козлову и вижу, что все, кто присутствует на совещании, на меня внимательно смотрят, и в их глазах такая жалость, как будто меня уже похоронили. Вот этот молодой пацан из Челябинска – он и будет сейчас у Козлова крайним. Продолжаю рассказывать о проекте. Козлов слушает, не перебивает. Тут мы с ним в полемику вступили. С чего нача-лось? Он задаёт вопрос:

– А ты знаешь, сколько человек в Италии в зале электролиза цинка работает?

– Знаю, – отвечаю, – семьдесят.– Правильно. А в плавильном отделении?Называю цифру.

– Правильно. А в отделении очистки растворов сколько?Опять называю цифру.

– Правильно. Тогда почему у вас в проекте численность цеха на 100 человек больше, чем у итальянцев?

– Давайте рассуждать, – говорю. – Они кого включают в состав цеха? Только технологический персонал. Механическое оборудо-вание, электрику, автоматику в этом цехе и в других тоже у них обслуживают специализированные организации. Даже химиче-ские анализы продуктов производства выполняют подрядчики. Мы к кому будем обращаться? Кто к нам придёт всё это делать?

Козлов спорить не стал.– Ну да, у них там повсюду подрядные организации. Это ты

оправдался. А cкажи, ты видел, какая там химзащита полов?– Видел.– Ну и как? Это же безобразие, как мне докладывали.– Там вообще никакой химзащиты нет.– Тогда зачем вы цех у них покупаете?– А что за проблема, Лев Васильевич? Мы побывали на всех за-

водах. Для себя уже решили, что так, как в Италии, химзащиту де-лать не будем. Будем делать, как в Канаде у «Коминко» – кислото- упорная плитка или кислотоупорный кирпич на ребре. Это са-мое лучшее. По такому полу грузовики смогут ездить – и ничего не случится.

– Ты видел, как там пакеты с катодным цинком укладывают?– Да, видел.


462 463

– Ну и что? Вы тоже будете держать там людей?– Не будем. Мы другую конструкцию этого узла выбрали, кото-

рая в Канаде работает. Итальянцы в свой проект её уже включили.– А бельгийцы чем вас не устроили?Рассказал Козлову, как бельгийцы демонстрировали нам свою

сдирку цинка. – Мы, – говорю, – свой цинк так сдирать не желаем.Козлов же всех этих нюансов не знал. О них ему не доклады-

вали. В ходе нашей полемики он, видимо, понял, что я владею вопросом, досконально знаю всю ситуацию по этому проекту. Дальнейший наш разговор проходил на равных. Все, кто сидел на совещании, не ожидали, что так пойдёт разговор. Закончил Козлов совещание словами:

– Хорошо. Я всё понял. Заканчивайте проект, и будем его рассматривать.

Закончилось совещание. Все вышли. В приёмной кто-то начал похлопывать меня по плечу, кто-то – пожимать руку. Я не могу понять – в связи с чем. Вернулись вместе с Гроздевым и Шевцо-вым в объединение на улицу Королёва. Спрашиваю их как более опытных товарищей, с которыми уже успел подружиться:

– Чего это народ мне руку после совещания жал, что я такого там сказал?

– Эх, Леонид, – отвечает мне Сергей Степанович, – маленький ребёнок, когда встретит великана, он же не представляет, какая ему грозит опасность. Так и ты не представлял, к чему может при-вести твой разговор с Козловым. Хорошо, что ты был подготовлен, поэтому он тебя признал и всё обошлось. Некоторых с его совеща-ний вперёд ногами выносят.

Некоторое время спустя Л.В. Козлов был по каким-то делам в Италии. Он пригласил с собой Р.С. Гузаирова, и они вместе по-бывали на цинковом заводе в Порто-Весме. После этого визита все сомнения руководства министерства в правильности нашего вы-бора были окончательно развеяны. Всех, кто жаловался, «посла-ли» далеко, и тогда уже пошла нормальная работа по реализации контракта и реконструкции завода.

Практически весь 1986 год ушёл на разработку технического проекта реконструкции предприятия. Все чертежи выполнял институт «Кавказгипроцветмет», но под нашим контролем. По-

яснительная записка к проекту, в которой нужно было всё обо-сновать, практически во всех её частях готовилась работниками завода. Для этого главный механик Ю.И. Сергеев, начальник ПКО И.С. Хохлов, главный энергетик Б.Н. Макаров, специалист ПЭО Л.В. Блинова и я почти целый месяц безвылазно находились в Орджоникидзе (ныне Владикавказ). Работали там вместе с со-трудниками проектного института, которые, как и мы до этого проекта, не имели опыта работы с иностранными фирмами. Важ-ность и сложность задачи заключались в том, что нужно было так подготовить проектную документацию, чтобы она прошла согла-сование во всех управлениях министерства, в Госстрое и Госплане.

Важно отметить, что технический проект касался реконструк-ции всего ЧЭЦЗ, всех без исключения основных и вспомогатель-ных цехов. В его разработке принимали участие практически все начальники цехов и отделов, работавшие в то время на заводе. В институте «Кавказгипроцветмет» руководство всеми работа-ми по нашему техническому проекту осуществляли директор Г.С. Овсянников, главный инженер проекта Б.С. Черемных, глав-ные специалисты по направлениям: В.М. Ивашкевич, Д.М. Масу-дов, И.Я. Стручалин, В.Ф. Пеший, Г.А. Киселёв и другие.

Когда технический проект был готов, сделали его оценку и увидели, что стоимость реконструкции значительно выше той, что была указана в ТЭО. Удорожание проекта было связано пре-жде всего с необходимостью реконструкции действующих пере-делов завода для обеспечения нужного качества исходных рас-творов по требованию фирмы и достижения мощности 150 тысяч тонн цинка к 1991–1992 году и 200 тысяч тонн к 1995–1996 году. Понятно, что денег на его реализацию в ближайшем будущем нет ни у Госплана, ни у министерства. Не хватало даже средств, чтобы выполнить в полном объёме мероприятия первого этапа рекон-струкции, обеспечивающие выход завода на выпуск 150 тысяч тонн цинка. Что делать? Посоветовались с Гроздевым, Шевцовым и приняли решение выделить в составе первой очереди рекон-струкции пусковой комплекс мощностью 135 тысяч тонн цинка. Он должен был обеспечить пуск в эксплуатацию к установлен-ному правительством сроку цеха электролиза цинка с установ-кой очистки растворов и сопутствующих переделов: установки вывода гипсовых солей, отделения переплавки катодного цинка


464 465

и получения сплавов, анодную и катодную мастерские, отделение получения цинковой пыли и другие. На этом этапе вложенные в реконструкцию средства окупаться не будут. Когда объекты пу-скового комплекса заработают, начнём реализацию оставшихся мероприятий первой очереди реконструкции по другим суще-ствующим переделам, что должно обеспечить выпуск заводом 150 тысяч тонн цинка и экономическую эффективность проек-та. После этого перейдём к осуществлению включённых в про-ект технологических решений по второму этапу реконструкции и выведем завод на мощность 200 тысяч тонн цинка в год. В кон-це концов проект сделали, получили все необходимые эксперт-ные заключения в управлениях министерства, и на совещании у нового министра цветной металлургии СССР В.А. Дурасова, на котором от завода присутствовали Р.С. Гузаиров и я, состоя-лось его утверждение.

Для нас, особенно для директора, это совещание проходило очень тяжело. Были разногласия и споры по поводу стоимости проекта: что включать в пусковой комплекс и первую очередь реконструкции, а что не включать. Кое-кто на совещании выска-зывался, что выделенных на проект денег хватило бы, если бы Гу-заиров не настаивал на включении в проект некоторых объектов, например, складов импортного оборудования. История потом доказала правоту директора. Не было бы этих складов, завод не смог бы сохранить импортное оборудование стоимостью десят-ки миллионов долларов. Кто-то на совещании предлагал рекон-струкцию выщелачивательного и обжигового цехов провести за счёт капитального ремонта, что, по нашему мнению, было просто невозможно. Никто бы на эти цели не выделил столько средств из этого фонда. Мы решили: что упираться – контракт подписан, оборудование для нового комплекса уже изготавли-вается и вот-вот начнёт поступать, надо быстрее делать дело, и с чем-то на совещании согласились. В итоге проект реконструк-ции первой очереди с включением в него пускового комплекса в усечённом виде был министерством утверждён, выделены ли-миты подрядных работ и назначен генеральный подрядчик ПСМО «Челябметаллургстрой». С 1987 года на заводе началось большое строительство.

Не успело оно начаться, как мне было предложено перейти

на работу в Министерство цветной металлургии СССР на долж-ность заместителя начальника ВПО «Союзполиметалл». Для пе-реезда была уже выделена квартира в Москве. Но мой переход не состоялся. Причиной этого стало обращение директора завода к первому секретарю областного комитета КПСС, который в свою очередь обратился к министру с просьбой оставить меня на за-воде для организации работ по его масштабной реконструкции.

В ходе работ по реализации проекта реконструкции я как за-меститель главного инженера отвечал за обеспечение объектов проектной документацией, организацию работ с иностранными специалистами, взаимодействие по вопросам реконструкции с компанией «Снампроджетти», проектными институтами и ми-нистерством. Непосредственно организацией строительных ра-бот на начальном их этапе занимался заместитель директора по капитальному строительству М.С. Зайцев. К завершению кон-трактных поставок оборудования в 1989 году в новом цехе элек-тролиза у нас были смонтированы в незаконченном виде: корпус отделения очистки; отдельные строительные конструкции той части цеха, где в настоящее время размещается оборудование для охлаждения растворов; часть здания отделения электролиза без электролизных ванн; отдельные фундаменты и колонны пла-вильного отделения. И на этом стройка прекратилась. В стране началась радикальная экономическая перестройка. В поисках более высоких заработков с завода стали уходить люди, резко снизились объёмы производства. Денег на стройку уже никто не давал, и она медленно умирала вместе с предприятием.

Единственное, на что пошло в этой ситуации уже новое объе-динённое министерство металлургии СССР – оно разрешило за-воду продать 12 тысяч тонн цинка и на эти деньги продолжать ре-конструкцию. Но направить всю выручку на эти цели не удалось. Значительная её часть, по решению директора, была направлена на то, чтобы в условиях нестабильной экономической ситуации в стране повысить жизненный уровень работников завода, сохра-нить основной костяк коллектива и тем самым обеспечить выжи-вание предприятия. С использованием этих средств проводились бартерные операции, было закуплено оборудование для мясо- перерабатывающего и молочного цехов в ГПЗ «Россия», продук-ция которых стала продаваться работникам завода по льготным


466 467

ценам, осуществлялись другие социально-значимые мероприя-тия. Наверно, по-своему директор был прав. Принятые меры по-могли удержать предприятие на плаву, и к 1993 году, когда завод из государственного предприятия был преобразован в акцио-нерное общество, позволили более чем на 30% увеличить выпуск цинка по сравнению с 1991 годом.

Реконструкция и строительство КЭЦ в первой половине 1990-х годов еле теплились. Завод пытался продолжать что-то строить за счёт оставшихся от продажи цинка незначительных средств, но это были далеко не ударные темпы. В эти же годы закончился контракт с компанией «Снампроджетти», но поскольку строи-тельство комплекса электролиза цинка по объективным причи-нам завершено не было, «Лицензинторг» помог заводу провести встречу с представителями фирмы и заключить с ней новое со-глашение. Достройка цеха и продолжение реконструкции стали полностью заботой самого завода. Государство в этом проекте участвовать перестало.

К началу 1997 года контрольный пакет акций ОАО был кон-солидирован компанией «Евромин» – дочерним предприятием транснациональной нефтяной корпорации «Витол» (Vitol Group) со штаб-квартирой в Лондоне. Как только завод перешёл под кон-троль этих компаний, мы сразу стали предпринимать попыт-ки убедить новых собственников продолжить реконструкцию. Но они не собирались этого делать, так как, купив завод по очень низкой цене, быстро и с выгодой намеревались его продать. Од-нако ситуация в стране была таковой, что желающих приобре-тать собственность в России не находилось. Компании «Евромин» и корпорации «Витол» ничего не оставалось, как заниматься на-шим предприятием. Время шло. В какой-то момент они согла-сились с тем, что реконструкцию завода целесообразно продол-жить, тем более что на строительство цеха электролиза, покупку для него импортного оборудования уже было затрачено около 100 млн долларов, но от вложенных средств не было никакой от-дачи. Но, дав согласие на реконструкцию завода и продолжение строительства КЭЦ, акционеры заявили, что деньги на это нужно зарабатывать самим или взять кредит в банке. Завод подготовил бизнес-план завершения строительства. Совместно с компани-ей «Евромин» разработали план получения кредита в Европей-

ском банке реконструкции и развития (ЕБРР). Но не тут-то было. В стране произошёл финансовый кризис – дефолт, и банк вообще перестал кредитовать российские предприятия. Но, как говорит-ся в известной пословице, не было бы счастья, да несчастье помог-ло. Тот же дефолт способствовал тому, что собственником было принято окончательное решение о возобновлении реконструк-ции. С наступлением дефолта в один момент выручка завода в рублёвом эквиваленте выросла в четыре раза.

– Вот теперь можно строить, – сказал на Совете директоров в Лондоне президент корпорации «Витол» и одновременно пред-седатель Совета директоров нашего акционерного общества Йен Тейлор. – Успевайте, господа Гейхман и Казанбаев, у вас есть три года, пока внутренние цены в России вновь не достигнут евро-пейского уровня.

Завод в этот момент работал очень устойчиво, сырьём и сбытом продукции был обеспечен в полном объёме, получал хорошую прибыль, поэтому строительство начали за счёт собственных средств. Но уже в 2000 году, когда ЕБРР вернулся на кредитный рынок РФ, завод первым из отечественных предприятий получил инвестиционный кредит в сумме 15 млн долларов

На заводе к тому времени сформировалась слаженная команда единомышленников под руководством генерального директора В.В. Гейхмана. В неё входили коммерческий директор М.А. Ча-плыгин, финансовый директор Б.Д. Бирман, директор по работе с персоналом В.Г. Назаров, представитель компании «Евромин» Б. Галович, главный бухгалтер В.В. Крохалёв-Лялин, начальник планово-экономического отдела Н.И. Суханова и я. Такой коман-де были любые задачи по плечу. При поддержке президента ком-пании «Витол» Й. Тейлора и финансового директора компании «Евромин» Х. Баумана в 1999 году была утверждена инвестицион-ная программа реконструкции.

Когда завод получил возможность продолжить строительство, сразу же возникли вопросы: с кем строить, кто возьмёт на себя обязанности генерального подрядчика? Ведь к тому моменту все известные в Челябинске в советское время строительные тре-сты, по существу, распались. Крупные промышленные объек-ты в городе не строились. После долгих и мучительных поис-ков генерального подрядчика, в том числе за пределами области,


468 469

мы, наконец, остановились на компании «Челябметаллургстрой». В ней ещё сохранились специалисты, которые когда-то трудились в одноимённом тресте и принимали участие в строительстве на-шего цеха. Подписали договор генерального подряда, но заранее сказали, что с каждой субподрядной организацией у завода бу-дет свой договор и оплачивать им выполненные работы мы тоже будем сами. Вас же просим координировать и контролировать работу всех организаций, участвующих в строительстве, и осу-ществлять приёмку выполненных ими объёмов работ. А за эту услугу завод будет вам выплачивать 6% от стоимости принимае-мых «Челябметаллургстроем» субподрядных работ. После ухода на пенсию М.С. Зайцева заместителем директора по капитально-му строительству стал А.И. Михайличенко.

Начались строительные работы. Пошли сплошные сбои и неразбериха. Ни один график строительно-монтажных работ не выполнялся. Стал разбираться и думать, почему же стройка не идёт? Оказалось всё просто: не желают строители слушаться какого-то генподрядчика, если деньги за свою работу они получа-ют от завода. Управляет тот, кто платит деньги. Понял, что, пока мы стройку в свои руки не возьмём, ничего не получится.

– Давай, Александр Иванович, – говорю Михайличенко, – бери в свои руки генеральный подряд.

– Да ты что? Завод же не строительный трест. Заказчик. Это со-всем другая работа. У нас не получится.

Пришлось общее руководство строительством КЭЦ и других объектов реконструкции взять на себя и полностью поменять всю систему организации этой работы на предприятии. Новации в этом деле поддержал новый генеральный директор В.В. Гейх-ман. С учётом зарубежного опыта по организации масштабных строек, с которым я внимательно ознакомился, мы посчитали, что должность заместителя директора по капитальному строи-тельству уже не соответствует стоящим перед заводом задачам. Вместо неё была введена должность заместителя главного инже-нера по капитальному строительству. Провели реорганизацию отдела капитального строительства. Ввели в его состав плано-во-сметное бюро, группу инженерной поддержки инвестици-онных проектов, в которую вошли опытные и квалифицирован-ные специалисты. Позднее мне как главному инженеру передали

в непосредственное подчинение отдел материально-техниче-ского снабжения. По существу, на базе заводских инженерных служб под руководством главного инженера был организован своего рода мини-строительный трест, который и взял на себя функции генерального подрядчика. Работа на КЭЦ и других объ-ектах реконструкции пошла полным ходом. Когда количество одновременно работающих на строительных объектах завода компаний выросло до 32-х, в организации строительства вновь обнаружились сбои. Отдел капитального строительства просто не успевал за всеми. В этой ситуации было принято решение: на самом крупном объекте реконструкции – КЭЦ – ввести сме-шанный генподряд. Работы по отделениям очистки растворов и электролиза цинка завод передал ЗАО «Востокметаллургмон-таж-2». Генеральным подрядчиком на строительстве плавильного


470 471

↑ 1999 г. Одно из самых первых заседаний штаба реконструк-ции завода после возобновления строительства КЭЦ

и всех остальных отделений цеха стала компания «ПМК».В ходе строительно-монтажных работ возникало много во-

просов, связанных с проектными делами. По договорённости с руководством института «Кавказцветметпроект» на завод до завершения строительства КЭЦ была направлена группа специалистов, которая постоянно находилась на предприятии и по мере необходимости оперативно вносила в проектную доку-ментацию необходимые дополнения и изменения.

В этот сложный для страны период, когда многие проектные, строительные, транспортные организации из-за отсутствия зака-зов простаивали, теряли своих сотрудников, ЧЦЗ дал им работу и помог выжить.

За три года на заводе был выполнен огромный объём стро-ительных, монтажных и пуско-наладочных работ, и 9 октября 2002 года в эксплуатацию была пущена первая серия автомати-зированного комплекса. Несмотря на то, что событие это выхо-

дило далеко за рамки заводского и даже регионального масштаба, обошлось без особой помпы. Просто подали нагрузку на ванны, и процесс пошёл. Фактически было пущено новое предприятие, не уступающее в технологическом отношении лучшим цинковым заводам мира. Что чувствовал в этот момент, кроме бесконечной усталости? Конечно, радость, удовлетворение от того, что проде-ланная с твоим участием огромная многолетняя и напряжённая работа принесла, наконец, свои результаты. Через год уже работал весь электролиз и плавильное отделение.

За годы, что строился комплекс, не прекращалась реконструк-ция других действующих переделов. Только за 1997–2003 годы в рамках утверждённого технического проекта первого этапа ре-конструкции завода были полностью реконструированы серно- кислотные системы №3 и 5, введены в эксплуатацию высоко- производительные автоматизированные фильтры «Ларокс» в гидро- металлургическом цехе и вельц-цехе, проведена реконструкция выщелачивательного цеха с установкой реакторов большего объ-ёма. Для обеспечения жизнеспособности основных переделов существенной реконструкции и модернизации подверглись энер-гетическое, складское, транспортное хозяйства завода и другие вспомогательные объекты. За весь период реконструкции, начи-ная с 1986 года, в обновление и расширение завода было инвести-ровано около 180 млн долларов.

Главным результатом реконструкции стало увеличение выпу-ска цинка и сплавов на его основе со 123 тысяч тонн в 1985 году до 177 тысяч тонн в 2003 году. В результате применения современных технологий и оборудования выросла производительность, зна-чительно улучшились экологические показатели производства.

Можно было бы бесконечно долго продолжать рассказ о со-бытиях, которые происходили на заводе в годы моей работы на нём, о замечательных людях, с которыми пришлось трудиться рядом. Завершить свой рассказ хочу словами благодарности всем без исключения инженерно-техническим работникам, началь-никам цехов и отделов, Совету директоров, Правлению акцио-нерного общества за огромную помощь, поддержку и доверие в организации и проведении работ по реконструкции ЧЦЗ.

2015 год.


472 473

↑ 2007 г. Торжественный пуск в эксплуа-

тацию комплекса вельц-печи №5.

Слева направо: ми-нистр промышлен-

ности и природных ресурсов Челябин-

ской области Е.Н. Тефтелев, гене-

ральный директор ЧЦЗ В.В. Гейхман,

технический дирек-тор Л.А. Казанбаев

474 475

Пётр Владимирович Кондаков родился 26 сентября 1955 года в городе Бакале Челябинской области. Инженер-металлург. В 1977 году окончил Челябинский политехнический институт по специальности «Металловедение и термическая обработ-ка металлов». В 1977–1982 годах – мастер, затем – старший мастер термического цеха Северного машиностроительно-го предприятия в городе Северодвинск Архангельской об-ласти. На ЧЭЦЗ поступил в 1982 году аппаратчиком в ГМЦ. В 1982–1983 годы исполнял обязанности мастера выщелачи-вательного цеха. В 1983–1985 годах служил в Советской Армии в должности заместителя командира роты по политической части. С июля 1985 года – мастер выщелачивательного цеха. В 1986–1997 годы – заместитель начальника, начальник отдела оборудования. С июня 1997 года – заместитель коммерческого директора. В 2010–2014 годы – начальник Управления снабже-ния и сбыта. В 2003–2014 годах – член Правления ОАО «ЧЦЗ».

Организатор снабженческой и коммерческой служб пред-приятия. В советский период и в годы перехода от государ-ственной системы снабжения к рыночной внёс большой вклад в организацию поставки, приёмки и хранения импортного и отечественного оборудования для строительства КЭЦ и дру-

Пётр Владимирович Кондаков

гих объектов предприятия. В 1997–2014 годы активно зани-мался вопросами обеспечения завода сырьём, материалами и оборудованием, продажами готовой продукции на внутрен-ний и внешний рынки. Активный участник и организатор общественных мероприятий завода.

Награжден Почётной грамотой губернатора Челябинской области и отмечен благодарностью Законодательного собрания Челябинской области.

↑ 1964 г. Первостроитель завода П.И. Бога-тенков с внуками на первомайской демонстрации. Справа – Петя Кондаков

476 477

Для меня завод всегда был знакомым и родным. Дед по мате-ри – Прокопий Иванович Богатенков – проработал в паросило-вом цехе и жилищно-коммунальном отделе с 1932 по 1965 годы. Отец – Владимир Петрович Кондаков – в механическом цехе и в лаборатории – с 1956 по 1992 годы. В разное время на цинко-вом заводе трудились и другие мои близкие родственники. Ба-бушка – Наталья Михайловна Богатенкова – в энергетическом и транспортном цехах. Дядя – Федор Васильевич Богатенков – в СКЦ, а его сын Александр – в ГМЦ. Двоюродный брат – Анато-лий Геннадьевич Савиновских – в отделе социального развития. Дочь – Наталья Петровна Толстикова – в КЭЦ.

В 1977 году после окончания Челябинского политехническо-го института я выбрал при распределении направление в город

Мы росли вместе с заводом

П. В. Кондаков

Северодвинск, на знаменитое теперь, а тогда строго секрет-ное «Северное машиностроительное предприятие», где и про-работал пять лет в термическом цехе сначала мастером, а по-том старшим мастером участка газовых печей. Работа на таком крупном и отлично организованном производстве дала мне прекрасный опыт общения с людьми, научила многому, что мне потом в жизни пригодилось.

Но жизнь на Крайнем Севере имеет свои сложности, поэто-му, не без долгих колебаний, в 1982 году мы с семьей вернулись в Челябинск.

Вопрос: куда пойти работать дальше, конечно, возник, но быстро решился в пользу ЧЭЦЗ. Хотелось поработать там, где трудились и провели большую часть своей жизни дед и отец, где работали их друзья, знакомые мне с детских лет, потому что часто бывали у нас дома. Кроме того, надо было доработать «вредный» стаж по первому списку, большую часть которого я «привез» из Северодвинска.

Как всегда бывает в таких ситуациях, неожиданно возник-ла проблема. Для того чтобы устроиться на завод, надо было иметь прописку в городе. До армии в родительской квартире я был прописан один. Когда уезжал служить, выписался из неё. Теперь же надо было прописать в маленькую «хрущёвку» троих – меня, жену и дочь. Помог с пропиской и принял активное уча-стие в моей дальнейшей судьбе старый друг отца А.Н. Герма-шев, с которым они в 1950-е годы работали в механическом цехе на соседних токарных станках. В 1982 году, когда я устраивался на завод, Алексей Николаевич был председателем профсоюзно-го комитета завода.

Вакансий на инженерную должность на тот момент не ока-залось, и я согласился поработать аппаратчиком-гидрометал-лургом в ГМЦ, но с обещанной перспективой стать мастером в основном цехе. Только по прошествии многих лет я смог оце-нить авторитет своего отца на заводе, который чуть ли не в пер-вый день моей работы привёл меня в кабинет главного инжене-ра Николая Афанасьевича Пилипчука, с кем был знаком много лет, и представил как нового работника ЧЭЦЗ. Думаю, что и эта встреча сыграла не последнюю роль в моем скором переводе из ГМЦ в выщелачивательный цех на должность мастера.

26 июля 1982 года я переступил порог гидрометаллургическо-го цеха, где начальником был Леонид Александрович Казанбаев. Отчетливо помню, что в кабинете у него находился и Александр Иванович Радько, назначенный уже к тому времени начальни-ком отдела кадров, но как бывший работник ГМЦ не забываю-щий свой коллектив. После короткого разговора повёл меня зна-комиться с цехом мастер Анатолий Васильевич Кочетков.

На второй день работы подошёл ко мне бригадир Александр Васильевич Устюгов – могучий, представительный мужчина с умным лицом профессионала, знающего свое дело и умеющего найти выход из любой производственной ситуации.

– Ну-ка, дай посмотрю на внука Прокопия Ивановича Бога-тенкова. Мы с твоим дедом очень хорошо дружили, – сказал он.

А ведь к моему приходу на ЧЦЗ прошло уже 17 лет, как не было деда. Теперь уже, к сожалению, и А.В. Устюгова нет в живых, и мне, почти 60-летнему, понятно, что время летит так быстро, что 17 лет – это не срок для хороших воспоминаний о человеке.

В ГМЦ был отличный, дружный коллектив. Запомнились выезды на картошку в совхоз «Россия» со своей сменой, вну-трисменные собрания, на которых можно было узнать новое и о заводе, и о людях.

Из производственных событий помню такой случай. Было дано задание пропульпировать сгуститель с вельц-окисью. Ап-паратчик, стоя на крышке сгустителя с длинной трубкой в руках, подавал в него сжатый воздух. Некоторые плиты, из которых состоит крышка, были сдвинуты. Манипулируя трубкой, аппа-ратчик сделал шаг назад и через щель между плитами с голо-вой провалился в горячий раствор. На счастье, был уже конец ночной смены, шла пересменка и рядом в этот момент оказался Л.А. Казанбаев, который делал обход цеха. Он не растерялся, увидев, что аппаратчик с головой ушел под крышку, быстро под-скочил, и, когда голова тонущего через три–четыре секунды по-казалась на поверхности, в прямом смысле за волосы вытащил его на крышку. К счастью, парень отделался легким испугом, небольшими ожогами открытых участков кожи и внеочередным отгулом. Мне же этот случай показал, как важно постоянно быть готовым к неожиданностям сложного и непредсказуемого ино-гда технологического процесса.↑ 1966 г. Токарь РМЦ В.П. Кондаков (фотография с Доски Почёта)

Мы росли вместе с заводом П. В. Кондаков

478 479

Работа в ГМЦ продолжалась чуть больше двух месяцев. В на-чале октября меня приказом перевели в выщелачивательный цех на должность мастера смены. Начальником выщелачивательного цеха в это время был замечательный человек – Олег Иосифович Александров, а технологом – Николай Васильевич Лещенко. Оба до тонкостей понимали процессы гидрометаллургии, видели, когда проблема в технологии цеха возникала совсем не от непра-вильных решений сменного мастера или старшего аппаратчика, а в общезаводской цепочке, и защищали мастеров от диспетчера завода и ПТО. Работать в этом цехе мне довелось с такими за-мечательными людьми, профессионалами и практиками, как И.Д. Деревянко, В.С. Скрынник, Г.И. Бабиков, А.В. Животворев. А какие у меня в смене парни были – Ю. Тренин, Ю. Корнеев, А. Смелышев, В. Галкин! Все грамотные, безотказные, с которы-ми легко было работать.

Большой опыт приносили общезаводские сменные собрания, на которых обязательно выступали директор завода Р.С. Гузаи-ров или главный инженер В.Я. Титарев. Для меня, заочно знаю-щего этих руководителей по домашним рассказам, по отзывам друзей моего отца, было очень интересно сравнить эти впечат-ления со своими, приобретенными уже в эти несколько меся-цев работы на заводе. И надо сознаться, что наши точки зрения во многом совпадали. Руководителями они были жёсткими, зна-ли, как решать поставленные перед заводом задачи и как моби-лизовать на это подчинённых.

Я был членом КПСС, поэтому видел, как эти проблемы рассма-тривались и на партийных, и на профсоюзных собраниях. Каж-дый раз со своей точки зрения, но все было направлено к одной цели: завод должен быть лучшим, план должен выполняться.

Кстати, мое членство в КПСС и было причиной очередного поворота в жизни. Как имеющего воинское звание старшего лейтенанта, да к тому же партийного, меня призвали в Совет-скую Армию для прохождения службы в качестве политработ-ника. Повестка пришла в конце апреля 1983 года – явиться в от-дел кадров Уральского военного округа. Завершил дела в цехе и 22 мая прибыл в Свердловск. Местом службы стал военно- строительный отряд, расквартированный в посёлке Баранчин-ский за Нижним Тагилом. Так что и Тагил, и Кушва, и станция

Гороблагодатская стали родными не только для меня, но и для жены и пятилетней дочери, которым предстояло в условиях «де-ревенской» жизни провести вместе со мной два года.

Вернулись мы в Челябинск только в июле 1985 года. Я снова пришел в выщелачивательный цех, в свою смену, но к этому времени здесь произошли большие кадровые перемены. Пе-решёл работать заместителем директора завода по качеству О.И. Александров. Начальником цеха стал В.В. Болдырев, а его заместителем – С.Т. Мун. В цехе появились молодые мастера: Ю.В. Решетников, В.М. Чмырь. Постепенно я втянулся в ритм сменной работы. Дневные и ночные смены, собрания, поезд-ки на уборку урожая осенью. Зимой – коллективные поездки со сменой в лагерь «Лесная Застава» просто отдохнуть, по-дышать свежим воздухом, тем более что автобус ходил туда ежедневно от заводского стадиона. А жили мы с семьей в ком-мунальной квартире рядом – на улице Островского, 2. Для за-водчан – жителей нашего посёлка – это было очень удобно.

Надо отметить, что предприятие заботилось о своих работ-никах не на словах, а на деле. Времена тогда были тяжёлые, про-дукты покупали по карточкам, да еще и не всегда они были в магазине. А на ЧЭЦЗ можно было что-то и в столовой купить иногда, и просто с машин, которые по договорённости с руко-водством приезжали на территорию. Помню, как для работников вечерней и ночной смены была организована в гараже транс-портного цеха продажа живой рыбы. Огромных двухкилограм-мовых живых карпов прямо из бочки-водовозки ловил сачком шофер, а продавщица внизу взвешивала и нагружала нам, оче-редным, в наши «авоськи».

Заканчивался 1985 год. В стране начиналась перестройка: боролись за качество, боролись с империализмом и алкоголиз-мом, всё надеялись на перемены к лучшему. Ждали изменений в жизни. Сменная работа с ее строгим ритмом, индивидуаль-ными выходными, относительным отрывом от семьи меня уже не устраивала, да и вредный стаж к началу 1986 года был уже выработан, поэтому я тоже стал искать перемен.

Об уходе с завода не могло быть и речи, поэтому попытался найти место в заводоуправлении. В это время в отделе главного механика работал мой сокурсник по институту Вячеслав Ги-


480 481

чин. Он и познакомил меня с начальником отдела оборудования В.С. Листишенковым. «Историческая» встреча состоялась на лестничной площадке второго этажа. Единственным и не- ожиданным вопросом, который задал Листишенков, был:

– Ты письма писать умеешь?– В стихах? Умею.Владимир Сергеевич рассмеялся, и моя судьба была решена.

– Пиши заявление о переводе, я сам схожу к Гузаирову.Абсолютно противоположной была реакция начальника цеха

Виталия Васильевича Болдырева. На заявлении появилась рез-ко отрицательная резолюция с мотивировкой об отсутствии в подразделении кадров. Он тоже пообещал сходить к директору и оставить меня в цехе. Конечно, я в то время не мог даже пред-положить, какие силы были задействованы в моем переходе. Оставалось одно – работать и ждать целый месяц.

Моим первым днём работы в отделе оборудования было 26 апреля 1986 года, когда произошла Чернобыльская авария, но мы ещё о ней не знали. В этот день я познакомился со своими коллегами на многие годы – А.Л. Неретиной и Э.Я. Резниченко. Постепенно узнал всех начальников, механиков, энергетиков, электриков цехов, которые в то время считали необходимым периодически заглядывать в отдел оборудования и напоминать о своих проблемах.

А проблем было множество. Напомню о той системе мате-риально-технического снабжения, которая существовала в по-следние годы советской власти. Всё было, как в старом анекдоте про колбасу.

На вопрос американского корреспондента:– А как у вас распределяют колбасу?Советский человек отвечал:

– А никак, просто завозят в Москву, и потом каждый свою долю забирает сам.

Так и в снабжении того времени – все вопросы решались толь-ко в столице.

Каждое союзное министерство (а их к этому времени насчи-тывалось около полусотни) всю произведённую продукцию под-ведомственных предприятий сдавало в Госплан, который делил её опять же по министерствам и областям. Это для текущей де-

ятельности и ремонтов. Для поставок оборудования – от крана на водопровод до теплообменника для СКЦ – существовали «Челябоблснабсбыт» и Управление оборудования министерства цветной металлургии СССР. Кроме того, были в СССР ещё десять так называемых управлений для комплектования объектов ка-питального строительства. Управление, с которым работал наш завод, называлось «Союзцветметуглекомплект».

Задача отдела состояла в том, чтобы собрать заявки от цехов и отдела капитального строительства на предстоящий период, скомплектовать их по номенклатуре оборудования и в правиль-ной форме, в нормативные сроки направить в соответствующие подразделения и отделы вышестоящих снабженческих орга-низаций. Затем проконтролировать, что заявки завода попали по назначению, добиться по ним положительной резолюции

↑ 1994 г. Коллектив отдела оборудования. Крайний слева – руководитель отде-ла П.В. Кондаков


482 483

и получить в ответ «лимиты», «фонды» и «наряды» на бумаж-ном, как сейчас выражаются, носителе. Что написано пером – не вырубишь топором! Это точно про советские фонды посло-вица. А что в наряде было написано? Например, так: «ЧЭЦЗ дол-жен на заводе ЧТЗ получить в 1987 году один трактор Т-130». С сегодняшних позиций это выглядит смешно. Вопрос решил-ся бы еще до телефонного звонка – только плати деньги. А тог-да невозможно было представить себе, чтобы одно госпред-приятие, находящееся через дорогу от другого госпредприятия, без наличия «фондов» могло бы купить его продукцию. Это на-зывалось нарушением финансовой дисциплины и каралось через ОБХСС по всей строгости тогдашних законов.

А ещё нужно было на основе разнарядки написать письмо (вот почему Листишенков интересовался, умею ли я писать письма), получить в ответ типовой договор, оформить, отправить, ждать срок поставки, получить и только тогда выдать оборудование через склад в цех. Но это всё было возможным в случае поло-жительной резолюции на нашу заявку. А если отрицательный ответ, а если не в нужном объёме, а если не на тот период по-ставки, что заводу необходим? И опять, узнав, что мы не попали в разнарядку, пишем письмо уже в адрес начальника управ-ления, а то и заместителю министра, а то и самому министру о трудной ситуации с поставками насосов, так необходимых нам для производства нашей стратегической продукции. Тут уже типовыми фразами не отделаешься. Нужно слезу вышибить у чиновника, который с десяток таких писем в день получает. Если и письмо не помогает, то надо ехать в Москву. А просто так не поедешь – без официального вызова и на порог министерства не пустят, и в гостиницу не поселят, и командировочное удосто-верение не отметят. Ну, а если ты и съездил, но ничего не привёз – иди на доклад к директору для «отрубания головы» и получи от него что-то вроде такого:

– С простым вопросом справиться не можете! Для этого не-ржавейка не нужна! Готовь бумаги – я буду в министерстве на следующей неделе.

Р.С. Гузаирова в министерстве уважали: как директора луч-шего цинкового завода страны, как профессионала и специа-листа. Мне довелось один раз совместно с ним присутствовать

в кабинете начальника управления оборудования Р.Н. Базилева, который когда-то был директором завода в Кустанае. У нас ни-как не решался вопрос с выделением для СКЦ дополнительных фондов на насосы Катайского завода. Потребность в них состав-ляла примерно двадцать штук в год, а фактически предприятию выделяли их по первой разнарядке меньше половины, поэтому приходилось просить дополнительно. Конечно, если сам дирек-тор приходил просить, значит, вопрос назрел. Поговорили они о текущих делах, о трудностях, о планах, после чего Руслан Николаевич прочитал наше очередное письмо, поставил резо-люцию «Прошу рассмотреть», расписался и, вызвав секретаря, передал ей письмо. Не успели мы попрощаться и выйти из каби-нета, как навстречу нам по коридору уже несли ему на подпись дополнительную разнарядку на четыре насоса для ЧЭЦЗ. Вспо-минаю эту историю потому, что в 1992 году, уже в пору всякого отсутствия министерского руководства снабженческой деятель-ностью, мы заключили с Катайским насосным заводом прямой договор на поставку нам шестидесяти насосов для СКЦ в год.

Это лирическое отступление о системе снабжения в стране вряд ли прояснит полностью ситуацию с текущим обеспече-нием производства материалами, оборудованием или запча-стями, которая тогда существовала на предприятии. Трудно поверить, но все директорские оперативки по вторникам, а осо-бенно строительные оперативки по четвергам, сплошь состояли из снабженческих вопросов. Небольшой, всего четыре человека, но дружный отдел оборудования способен был решать любые задачи, которые ставило руководство в лице директора, главного инженера или главных специалистов. Наряду с плановыми го-довыми заявками мы работали по многочисленным служебным запискам, срочность которых коротко определялась лозунгом: «Нужно вчера!».

Довольно быстро я вошёл в курс дела, тем более что множе-ство вопросов знал из своего опыта работы в цехах. Постепен-но познакомился и с внешними организациями. Несмотря на жёсткую регламентацию поставок, часть оборудования можно было приобрести у соседних предприятий под видом неликви-дов или по фиктивным нарядам так называемого «Мобреса». В переводе на русский язык это означало «мобилизация ресурсов».


484 485

В 1986 году уже появлялись самые первые ростки рыночных от-ношений между ещё государственными предприятиями.

Не прошло и трёх месяцев, как моего начальника В.С. Листи-шенкова назначили на место начальника отдела снабжения, а я начал исполнять обязанности начальника отдела оборудования. В это же время пришел в отдел оборудования Олег Львович Ней-ман, грамотный специалист, способный решить любой вопрос. Он стал моим заместителем и помощником на многие годы.

В «погонах» начальника отдела в полной степени пришлось отвечать на всех оперативках на вопросы директора и началь-ников цехов. Не могу не перечислить фамилии, не побоюсь этого сравнения, «зубров» нашего завода того периода: В.А. Николаев, Б.И. Матвеев, Ш.Б. Туков, А.Я. Гаас, Г.В. Гребенкин, Б.М. Сопель-цев, А.М. Матвеев, А.А. Смирнов.

На заводе существовала вполне оправдывающая себя система оперативного руководства посредством личного участия первых руководителей в фактически ежедневных отчетах. В условиях нашего непрерывного технологического процесса невозможно было не замечать недостатки других подразделений. Ошибки одного цеха в прямом смысле «перетекали» в соседние цехи, соз-давая там осложнения. Поэтому все вопросы – будь то техноло-гические, снабженческие или кадровые – должны были решаться так же быстро. Спрос был оперативный и жёсткий. Начальникам отделов снабжения и оборудования было ясно, что если возника-ет проблема, то не следует ждать указания от директора, а надо прислушиваться к начальникам цехов и, понимая текущую си-туацию, уже действовать в нужном направлении.

В отделе оборудования мы очень любили, когда к нам при-ходили наши «ветераны» – Леонид Власович Романюк и Геор-гий Степанович Зюзенков. Их рассказы о жизни, о ситуациях, с которыми они сталкивались ранее, во многом позволяли нам оценивать свои действия. Встречались и по поводу общезавод-ских мероприятий типа партийных и профсоюзных собраний, и по поводу революционных праздников, и просто по поводу дней рождения членов нашего коллектива. На эти наши чаепи-тия с пирогами и закусками почти всегда подтягивались наши друзья из соседних кабинетов.

Должен отметить, что такое, как сейчас бы сказали, нефор-

мальное общение не только не расхолаживало коллектив, на- оборот, настраивало каждого на ещё более ответственное от-ношение к своим обязанностям. Было просто стыдно получить от товарища упрёк за недобросовестную работу.

Повторюсь, но напомню, как любил говорить Р.С. Гузаиров: «Здесь нержавейка не нужна!» Имея прежде всего в виду, что для снабженческой деятельности нужна добросовестность и голо-ва. Он и сам являл собой пример такого отношения к делу. Мно-гому мы, молодые руководители, которые в эти годы (1986–1992) стали начальниками подразделений, научились у директора.

Вот, например, идёт строительство хозяйственным способом дома по улице Красных Пилотов, 10. Для читающих мои запи-ски надо пояснить, что промышленное предприятие не име-ло формального права строить дома для своих рабочих. Чтобы добиться такого права – потратить государственные деньги на собственные нужды, хоть и для своих рабочих – надо было в добром десятке кабинетов московских министерств и мест-ных челябинских чиновников доказать острейшую необходи-мость такого строительства. А затем – наличие собственных, а не привлечённых сил для его осуществления, «выбить» фонды на стройматериалы, добиться разрешения на отведение тер-ритории для строительства, согласовать в инстанциях проект, подключение коммуникаций и так далее.

Для стройки нужны были люди, поэтому из очередников на жильё (существовал в то время и такой способ фактически привязки работника к заводу) сформировали настоящую рабо-чую бригаду с официальным переводом в отдел капитального строительства на согласованный период с обещанным резуль-татом в виде комнаты или квартиры в новом доме.

Место для дома было отведено фактически рядом с завод-ским посёлком. Стройка шла тяжело – сказывалось отсутствие стройматериалов, строительной техники и опыта. Люди, конеч-но, к работе относились добросовестно, зная, что им придется в этом доме жить.

Но проблемы возникали, и необходимо было их оперативно решать, что и делал Р.С. Гузаиров, обязав всех имеющих отно-шение к стройке руководителей отделов (в том числе и отдел оборудования) присутствовать на ежедневной оперативке непо-


486 487

средственно на стройплощадке. «Оперативка на доме» – так она называлась – начиналась в 7-30. Отчитывались по вчерашним вопросам, появлялись новые. И это реально ускоряло стройку! Из моих вопросов – трубопроводная арматура, кабельная про-дукция, оборудование газораспределительного пункта – тоже были какие-то задержки с поставками, но всё, помнится, было завезено к моменту монтажа.

Справедливо будет сказать, что все вопросы до 1988 года по сравнению с теми, что встали перед отделом оборудования после начала строительства комплекса электролиза цинка, были микроскопическими.

Начало строительства комплекса, как справедливо написано в книге «Цинк. Годы. Имена», было вторым рождением завода. Да, мы читали контракт. Да, мы представляли себе перечень по-зиций. Да, мы знали, сколько будет привезено единиц оборудо-вания и какими способами, но реально наложить это количество на наши возможности мы не могли. Не хватало воображения и прогнозов на такое развитие ситуации, которое произошло в реальности. А случилось следующее.

После выхода в свет распоряжения Совета министров СССР о строительстве комплекса электролиза цинка на базе импорт-ного оборудования на ЧЭЦЗ и утверждения проекта строители активно принялись осваивать выделенные средства. Вывозили десятки тысяч тонн цинковых кеков из наружного зумпфа, ко-пали котлован под цех, другой огромный котлован под новый склад концентратов непосредственно на территории предпри-ятия. Ведь в проекте был предусмотрен вынос склада концен-тратов и других сыпучих грузов с рудного двора на территорию завода. Строилась запроектированная эстакада через улицу Ав-тодорожную. «И ныне видит пешеход столбы разрушенных во-рот…» – то, что осталось от проекта.

Одним из первых объектов в составе КЭЦ был склад импорт-ного оборудования: само здание, козловой кран, забор вокруг площадки. Предполагалось, что строительство цеха и получение оборудования с последующей выдачей его в монтаж будут идти параллельно. И много оборудования на складе храниться не бу-дет – под это были спланированы и сроки строительства, и сроки поставки, и сроки монтажа. Но жизнь внесла суровые коррективы.

Уже в 1990 году централизованное финансирование строй-ки сошло на нет. Строители ушли со стройплощадки, оставив огромный пустой каркас здания. Оборудование, которое на-чало прибывать в 1988 году, вынуждено было задерживаться на складах. А поток его не ослабевал. Уже и склады были полны, и вдоль путей стояли нераспакованные 40-тонные морские кон-тейнеры, а все свободные площадки были заполнены ящиками циклопических размеров, уже ЧЭЦЗ платило огромные штрафы за простой вагонов с оборудованием, которых накапливалось до 150 единиц. А ведь каждый вагон надо было не только выгру-зить, но и учесть, оприходовать, внести в схему складирования.

Участком складирования оборудования тогда руководила энергичная женщина, инициативный и грамотный специалист Нина Серафимовна Матросова. В составе комплекса была со-здана группа инженерной поддержки под руководством Фёдо-ра Леонидовича Мантурова. То, что 99% оборудования выдер-жало абсолютно ненормативный срок хранения, это их заслуга. Для обеспечения физической охраны от хищений на заводе в составе ВОХР организовали специальное подразделение со служебными сторожевыми собаками. Площадки с оборудова-нием были оперативно ограждены сеткой и колючей проволо-кой. Днём там работали люди, а вечером охрану брали на себя неподкупные собачки.

Приёмка грузов для комплекса не снимала с отдела обору-дования выполнения задач по текущей деятельности предпри-ятия. Как я уже упоминал, конец 1980-х годов был временем разрушения советской системы снабжения, которая в условиях перестройки постоянно «совершенствовалась». Это заключа-лось в изменении названий, подчинённости, руководства, но ни насосов, ни кранов, ни кабеля от этого больше не становилось.

Промышленные предприятия продолжали ещё работать, по-этому понемногу все мы стали уходить от централизованных поставок, стали заключать прямые договоры. География наших поставщиков была поистине всесоюзной – от ашхабадских вен-тиляторов для градирен на юге до калининградских двигате-лей на западе, от нагнетателей для СКЦ от «Дальэнергомаша» до сумских титановых насосов или вентилей с эмалированным покрытием от ЗАО «Кролевецпромарматура» на Украине.


488 489

Для иллюстрации привожу лишь несколько вопросов, решить которые отдел оборудования должен был только на основании одного единственного оперативного совещания у директора в июне 1990 года: сатураторы в обжиговый, резьбонарезной ста-нок, катайские насосы, кран-балка для выщелачивательного цеха, кабель для электротележки в электролитный цех, чертеж-ные приборы для группы воспроизводства запчастей, мотор- редуктор для «выщелачки», винипластовые вентиляторы, ро-лики для вельц-печи, машинка пишущая с латинским шрифтом для ОТК и так далее. Всего 37 пунктов. Были вопросы, которые решались быстро. Такие на оперативку не попадали, но если на-чальник цеха собирался озвучить вопрос для всеобщего сведе-ния, то существовала договоренность, что надо об этом преду-преждать. Я уже знал, о чём меня спросят, и был готов к ответу. Но окончательным результатом могла быть только поставка на склад. Всё другое директором принималось за отговорку.

В связи с тем, что поставки через снабженческие организа-ции постепенно сходили на нет, доставка изготовленного обо-рудования ложилась на плечи потребителя. Слово «самовывоз» на заводе родилось тогда, когда мы отправили первую ма-шину из Челябинска за нашим грузом. Не могу в связи с этим не вспомнить водителей транспортного цеха, которые при-нимали в этом самое активное участие. В любое время суток и в любую точку страны ездили С.П. Шорихин, Ю.П. Кремешков, В. Капула, Р. Усманов, С.В. Колесников и другие.

Работы хватало всем. Но коллектив ЧЭЦЗ был славен в те годы не только своей производственной деятельностью. Мы и в КВН играли с подшефной школой №109, и урожай убирали в под-шефном совхозе «Россия», и дни здоровья проводили в профи-лактории, а о спорте надо вообще отдельно писать. Нынешние традиции «Золотой осени» и зимних лыжных забегов были за-ложены ещё тогда.

Но всего приятнее мне как участнику вспоминать об академи-ческом народном хоре Челябинского электролитного цинкового завода, который существовал с 1986 по 1991 годы. Рождение хора связано с празднованием 50-летия завода, когда в некоторых цехах были подготовлены номера художественной самодеятель-ности, в том числе и хоровое пение. Оно вызвало пробуждение

в душах у наших людей настоящей творческой энергии. В каче-стве руководителя хора и дирижёра пригласили замечательного человека, профессионала, талантливого преподавателя из Челя-бинского института культуры Эльвину Рейнгольдовну Лоретц. Занятия и репетиции проходили в обеденный перерыв и иногда в 17 часов в красном уголке электролитного цеха. Наши мощные голоса были слышны из открытых окон зала и поначалу вызы-вали ироничные улыбки у проходящих мимо. Но после первого же выступления в клубе завода на очередную Октябрьскую го-довщину отношение к хору поменялось. К нам стали приходить даже рабочие из цехов. Сохранился список участников хора пе-риода его расцвета. Какие люди! Какие имена!

Это было реально неформальное объединение людей, зани-мающихся творчеством. Из наших разрозненных и абсолютно неспособных к индивидуальному пению голосов Э.Р. Лоретц выжала всё, сцементировав нас своей энергией, драйвом, душой. Зал не видел ее лица, а мы видели. Каждым своим жестом, каж-дым движением глаз, губ, рук она «вытягивала» из нас нужные звуки. И если у нас получалось вызвать эмоции у зала, то на 100% это было от Бога и Эльвины Рейнгольдовны.

В истории хора были выступления в клубах ЧЭЦЗ и ЧЭРЗ, в ДК ЖД, в ДК «Металлург» совместно с хором ЧМК, перед ра-ботниками совхоза «Россия», в институте культуры. Особенно запомнились участникам хора две поездки: в Ленинград, где мы выступали 9 Мая 1988 года перед ветеранами завода «Красный Октябрь», и в Киев в апреле 1989 года. Репертуар хора был очень серьезный: и классика, и современные патриотические песни, и народные напевы.

Участие в хоре не освобождало от выполнения рабочих обя-занностей. Мы понимали, что от добросовестного труда за-висит наше собственное благополучие. «Любимый наш завод, АО «ЧЭЦЗ», ты нам один и радость, и отрада. Наверно, есть ме-ста богаче и сытней, наверно, есть, но нам туда не надо». Такая перефразированная строка из песни Вахтанга Кикабидзе стала девизом в эти годы.

В стране началось кооперативное движение, которое дало возможность наиболее активной части населения проявить себя в бизнесе. Начался отток рабочих из цехов. Люди пытались най-


490 491

ти свою дорогу в жизни. При крупных заводах появились коо-перативные предприятия, у которых можно было купить про-дукцию производственно-технического назначения по своим договорам. Не имея возможности и опыта, чтобы наладить пря-мые связи с самими производителями, мы тоже стали пользо-ваться услугами посредников, многочисленных бирж, распло-дившихся в огромном количестве. Все приобретали опыт рынка.

В 1991 году возникла необходимость заменить одну из вельц-печей. Знаменитый завод «Уралхиммаш» готов был сделать нам такую, но не имел ни денег, ни материалов. До-говорились об изготовлении печи и заключили договор с «до-черним», как теперь назвали бы, предприятием «Трудовой коллектив химмаша» (ТКХ). Много раз ездили на переговоры, согласовали все технические моменты, но вопрос с поставками листа так и не был решён. У ТКХ не было никакой возможности самим приобрести толстостенную листовую сталь. Пришлось отделу оборудования решать и эту задачу через наш финансово- сбытовой отдел. Ситуация завершилась так: ЧЭЦЗ отгружал кис-лоту на Орско-Халиловский меткомбинат. Но денег за кислоту не получал, т. к. комбинат тоже испытывал недостаток оборот-ных средств. Мы договорились, что в оплату за кислоту комби-нат отгрузит в Свердловск несколько вагонов толстого листа по согласованной спецификации. Несколько месяцев мы только и занимались, что контролировали отгрузки из Орска в адрес ТКХ. Затем пришлось контролировать и процесс изготовления печи. Вывозили обечайки своими силами, на трейлерах. Про-цесс отгрузки шёл так: наш представитель на заводе «Уралхим-маш» принимал продукцию, звонил в Челябинск, где финанси-сты формировали платёжку, везли её в банк, получали отметку об оплате, по факсу передавали в Свердловск, где начиналась погрузка на транспортное средство. Все страховались.

Последнюю отгрузку в августе 1991 года довелось контролиро-вать мне. Она заняла 12 часов, из которых почти шесть часов мы на трейлере везли огромный приводной ролик печи в Челябинск.

Так начиналась эпоха бартера. Наша продукция почти всегда находила спрос, но все равно сбыт её был затруднен. Экспорти-ровать мы не могли. Государство ещё строго это контролировало через институт спецэкспортеров. Часть металлического цин-

ка уходила на крупные металлургические заводы, от которых по бартеру мы получали металл, направляемый на следующие обменные операции, а часть продукции пока оседала на складе готовой продукции. 12 тысяч тонн цинка скопилось на площад-ке перед старым электролитным цехом. Начинались трудности и с поставками концентрата. У горняков просто не было «живых» денег для развития своей рудной базы. Трудности ЧЭЦЗ повторя-ли все трудности страны. И выход искали вместе со всей страной.

В поставках оборудования строились такие невообразимые цепочки, что сейчас просто трудно в это поверить, но это была жизнь. Кабельная продукция шла через заводы ОЦМ, которым цинк был нужен для сплавов, а они получали кабели от заводов- производителей за медную катанку. Вентиляционное оборудо-вание получали за оцинкованный лист, который доставался нам с ММК. Решались путем бартера и социальные вопросы: снабже-ние продуктами, бытовой техникой, одеждой и автомобилями.

Понимая, что в новых экономических условиях нужны другие подходы к решению проблем, Р.С. Гузаиров в октябре 1991 года направил меня на целый месяц на учёбу в Высшую школу эконо-мики при Академии народного хозяйства СССР с последующей стажировкой в Италии. На курсе было около 300 человек, учили нас маркетингу. Занимались с нами прекрасные преподаватели Высшей школы экономики, поэтому знания, полученные в то время, мне очень пригодились в дальнейшем, когда в 1997 году я был назначен заместителем коммерческого директора.

Ограниченный формат книги заставляет меня сразу перейти к периоду коммерческой деятельности. Тем более что в период восстановления строительства КЭЦ в 1998 году снабжение и обо-рудование были объединены в один отдел, который подчинили техническому директору Л.А. Казанбаеву. Деятельность ком-мерческого директора М.А. Чаплыгина была сконцентрирова-на на финансах, поставках концентрата, логистике и продажах металлического цинка.

К этому времени мы вместе с заводом уже пережили и вре-мена первого толлинга, и бартер, и взаимозачёты, и акциониро-вание, и смену генерального директора, которым стал Всеволод Владимирович Гейхман, и сосредоточение контрольного пакета акций в руках фирмы «Евромин», которая, в свою очередь, была


492 493

одним из подразделений международного нефтяного холдинга «Витол».

Коммерческая деятельность 1997 года заключалась, в первую очередь, в обеспечении завода сырьём. Местные поставщики цинкового концентрата в период недофинансирования практи-чески подорвали свою рудную базу. Уральская горно-металлур-гическая и Русская медная компании тогда ещё не существовали. Заводу приходилось довольствоваться небольшим количеством отечественного концентрата, который в ограниченных коли-чествах продавали Учалинский, Сибайский, Красноуральский и Гайский комбинаты. Основной объём концентратов поступал на завод из дальнего зарубежья как давальческое сырьё. Туда же возвращался полученный из него цинк. Потребление металла на внутреннем рынке не превышало 50 тысяч тонн в год. Круп-нейшие металлургические предприятия брали цинк для оцинкования в Казахстане, Узбекистане, дальнем зарубежье по принципу – «числом поболее, ценою подешевле». Были в ходу у потребителей и схемы лжеэкспорта, когда цинк из Казахстана, отгруженный якобы транзитом в Финляндию, вдруг в результа-те переадресовки попадал на одно из металлургических пред-приятий России.

Мне и другим сотрудникам коммерческой службы не раз при-шлось в этот период побывать на Магнитогорском и Новолипец-ком металлургических комбинатах, в акционерном обществе «Северсталь» в городе Череповце, на многих других предприя-тиях, потребляющих цинк, с единственной целью – убедить их в том, что цинковый завод в Челябинске производит лучший в России цинк и сплавы на его основе, что мы – надежный по-ставщик и наша ценовая политика отвечает их интересам. Надо отметить, что начиная с 1994 года ЧЭЦЗ перешёл на продажу цинка на внутреннем рынке по ценам, привязанным к ценовым котировкам Лондонской биржи металлов. При этом в самый на-чальный период цену на свой цинк завод формировал с приме-нением очень даже существенных скидок к средней биржевой котировке. Уже позднее с учётом ситуации на внутреннем рынке стали применяться повышающие коэффициенты.

Маркетинговая деятельность завода становилась главным оружием в борьбе за потребителя. Это понимал, поддерживал

и всячески развивал генеральный директор В.В. Гейхман, кото-рый стал членом Совета директоров Международной цинковой ассоциации (МЦА).

В 2000 году тремя предприятиями: Челябинским электролит-ным цинковым заводом, Учалинским горно-обогатительным комбинатом и Московским институтом стали и сплавов – было организовано некоммерческое партнерство «Центр по развитию цинка» (ЦРЦ) – российский аналог Международной Цинковой Ассоциации. С самых первых месяцев «ЦРЦ» стал нашим про-водником в мир потребителей цинка. Можно гордиться тем, что он до сих пор существует и приносит пользу.

При поддержке «Евромина» Международная цинковая ассо-циация решила в марте 2000 года провести очередное заседание Совета директоров в Челябинске. Мы к этому заседанию приу-рочили проведение первого семинара «ЦРЦ» с громким назва-нием «Цинк в Восточной Европе». Надо было иностранцам и за-вод показать, и российских потребителей познакомить с нами, и задать самую высокую по тем временам планку в организации мероприятия.

Семинар собрал около 80 участников. Было интересно и по-знавательно. Примерно 15 солидных иностранцев (Бельгия, Франция, Англия, США) из Совета Директоров «МЦА» по до-стоинству оценили наши усилия, увидели перспективы завода, узнали о наших планах – через два года завершить строитель-ство комплекса электролиза цинка. А завершать стройку было просто необходимо с экономической точки зрения. Нужен был цинк марки Special High Grade. Борьба за потребителя, как зару-бежного, так и отечественного, переходила в плоскость качества.

Коммерческий отдел в этот период возглавлял его создатель Валерий Павлович Сильнягин. Создателем назвал его без всякой иронии, а по причине естественного исторического хода собы-тий. Когда на заводе стали осуществляться первые толлинговые операции, их поручили вести существующему тогда единствен-ному подразделению, работающему с иностранцами – бюро ре-конструкции, где начальником был В.П. Сильнягин. Переиме-новали бюро в отдел внешних связей, ввели в штат экономиста И.Б. Астафьеву, которой поручили вести все контракты и рас-чёты. Постепенно пришлось привлечь и бывших таможенников


494 495

А.М. Печёнкина, А.В. Зиновьева. А когда в 1997 году происходи-ла очередная реорганизация структуры, после присоединения к отделу внешних связей отдела сбыта был создан коммерческий отдел с приданием ему ответственности за весь сбыт и отгрузки. Естественно, что поставки концентрата, в том числе отечествен-ного, тоже остались за В.П. Сильнягиным.

Если поставки концентрата были в тот период более- менее отлаженными, сбыт цинка, клинкера, кадмия, индия тоже не вызывал особых вопросов, то единственным продуктом, постоянно вызывающим тревогу и приносящим неожидан-ные проблемы, была серная кислота. Её производство шло не-прерывно, ёмкости для хранения были ограничены, поэтому от равномерности отгрузок кислоты зависел и производствен-ный процесс по цинку. Система железнодорожных перевозок опасных грузов предусматривала наличие специальных ци-стерн. Все они принадлежали ОАО «РЖД», требовали постоян-ного учёта и контроля технического состояния, были в какой-то степени обузой для железной дороги. Пользуясь своим моно-польным положением, ОАО «РЖД» пролоббировало включение в Устав железной дороги положения, что перевозка опасных грузов осуществляется в частном подвижном составе. Цистерны перешли в частные руки. Нам пришлось не только арендовать, но и принимать срочные меры для создания собственного парка. Нас выручил лизинг. Мы чуть ли не ежегодно пополняли свой парк и постепенно ушли от аренды цистерн у железной дороги. Но вопрос со сбытом это полностью не решило.

Потребителями кислоты наряду с крупными металлургиче-скими предприятиями являются производители минеральных удобрений. А у них есть собственные мощности по производству кислоты из элементарной серы. Да еще в этот период нефтяни-ки, пытающиеся производить бензины по классу ЕВРО-3,4, а те-перь и 5, выбрасывали на рынок огромное количество кислоты, сделанной на нефтеперегонных предприятиях из серы после очистки нефти.

Рынок серной кислоты был и остается очень нестабильным. Ежедневно во время утренней оперативки, которая неформаль-но возникла и продолжается уже больше 20 лет, со стороны про-

изводственников раздается вопрос: «Если запустим ещё одну обжиговую печь в работу, то по сбыту кислоты вы нас не оста-новите?» И коммерсантам приходится напрягаться, чтобы дать положительный ответ.

Часто просто демпинговали, чтобы получить согласие по-требителя на отгрузку дополнительных двух–трех тысяч тонн кислоты. Всегда основным принципом ценообразования на эту продукцию был расчёт, что мы – цинковый завод и основную прибыль получаем за цинк.

Хочу закончить эту часть своих воспоминаний словами о том, что Челябинский цинковый завод преодолевал все проблемы благодаря людям, которые тут работали. И главное качество на-ших людей – это чувство ответственности за выполнение своих обязанностей.

Я искренне благодарен моим руководителям разных времен: О.И. Александрову, Р.С. Гузаирову, В.В. Гейхману, М.А. Чаплыги-ну, Л.А. Казанбаеву, Б. Галовичу – за их поддержку и тот пример отношения к работе, что они мне всегда показывали. Закон-чить свои воспоминания хочу теми же словами, что и мой дед П.И. Богатенков в 1964 году: «Завод рос, и мы росли вместе с ним».

2014 год.


496 497

498 499

Сергей Павлович Шимов родился 12 августа 1947 года в го-роде Челябинске. Инженер-механик. Руководитель среднего звена управления. В 1971 году окончил Челябинский поли-технический институт имени Ленинского комсомола. Трудо-вую деятельность начал в том же году с должности инженера- конструктора в Государственном конструкторском бюро в городе Свердловске. В 1974 году поступил на ЧЭЦЗ инжене-ром-конструктором по механизации в центральную лаборато-рию. В 1977 году – старший инженер, а в 1979 году – замести-тель начальника Центральной лаборатории по механизации производственных процессов. В 1985–1998 годы трудился на различных инженерных и руководящих должностях в Ураль-ском отделе ЦНОТцветмет, тресте «Цветметспецэнерго» и других организациях. С 1998 по 2010 годы вновь работал на ЧЦЗ в должности начальника ПКБ инженерного центра.

Под его руководством в 1970–1980-е годы разрабатывались и осуществлялись в цехах завода мероприятия, направленные на механизацию производства, сокращение ручного труда. В 1990–2000-е годы принимал активное участие в разработ-ке проектной документации для строительства КЭЦ и других объектов реконструкции ЧЦЗ. Рационализатор производства.

Сергей Павлович Шимов

Публиковался в научно-технических журналах и других сред-ствах массовой информации.

Награждён нагрудным Значком «Отличник социалистиче-ского соревнования цветной металлургии СССР» (1988), По-чётной грамотой администрации города Челябинска (2005).

↑ 2005 г. ПКБ Инженерного центра. Слева на-право: заместитель начальника бюро В.П. Мосунов, ин-женер-конструктор Т.В. Москаленко, начальник бюро С.П. Шимов

500 501

В 1971 году я окончил учёбу в Челябинском политехническом ин-ституте, сейчас он называется Южно-Уральский государственный университет. Мой факультет – «Двигатели, приборы, автоматы» – в наши дни носит название «Аэрокосмический», а специальность, если бы я её сейчас получал, звучала бы так: «Проектирование, про-изводство и эксплуатация ракет и ракетно-космических комплек-сов». Распределился я в город Свердловск, в большое конструк-торское бюро. О времени, когда там работал, несмотря на то, что прошло сорок лет, всегда вспоминаю с удовольствием. В этом очень закрытом учреждении я освоил профессию конструктора ракетных комплексов. Мне до сих пор приятно видеть на экране телевизора, как потомки изделий, в создании которых я принимал участие, проезжают на парадах по Красной площади или устрашающе тор-

Мои ракеты, или полёт «Аполлона-85»

С.П. Шимов

чат на верхних палубах боевых кораблей. Расскажу коротко о двух таких изделиях, и пусть эта информация не пугает читателя, так как она имеется во многих открытых источниках.

Одно из них называлось корабельный ракетный комплекс «Ураган». Это был первый советский морской зенитный комплекс с управляемыми ракетами. До этого корабли защищались от воз-душного нападения исключительно ствольной артиллерией. И тут мы несколько отставали от американцев, имевших на вооружении серию подобных ракетных систем. Комплекс «Ураган» получился очень удачным. Два с лишним десятка ракет его боекомплекта позволяют уверенно уничтожать любые воздушные цели: ракеты, самолеты, вертолеты – в пределах дальности стрельбы. Различ-ные модификации «Урагана» до сих пор состоят на вооружении Военно-морского флота России и дружественных стран. Сухопут-ный вариант комплекса «Ураган» носит название «Бук». По одной из версий, именно его ракетой был сбит пассажирский авиалай-нер в страшной катастрофе летом 2014 года в небе над Донбассом. Но ведь убивает не оружие, а те люди, в руках которых оно находится.

Другой ракетный комплекс, тоже зенитный, назывался «Фаво-рит». Вот здесь мы наших заокеанских друзей-партнеров и их евро-пейских союзников изрядно обогнали. Оружие такого класса соб-ственной разработки они обрели гораздо позднее. А нашу страну «Фавориты» в составе войск противовоздушной и противоракетной обороны защищают уже много лет.

Три года обязательной отработки в КБ в качестве молодого специалиста пролетели быстро, и надо было думать, что делать дальше. Супруга работала в том же КБ, в Свердловске у нас родил-ся сын, но город так и не стал для нас родным – получить в нём нормальное жильё в ближайшие годы не было никакой надежды. В 1974 году мы решили вернуться в родной Челябинск.

В поисках работы счастливый случай привёл меня на Челябин-ский электролитный цинковый завод имени С.М. Кирова, которо-му в общей сложности я отдал почти четверть века. Работать на-чал с должности рядового конструктора в отделении механизации Центральной лаборатории. Первой моей внедрённой разработкой стала вакуумная очистка электролизных ванн от шлама. Эта уста-новка заметно облегчила труд чистильщиков, которым до этого

приходилось, стоя на дне ванны по щиколотку в вязкой кислой массе, вёдрами вычерпывать шлам в металлический ящик на колё-сиках, а из него также вручную перегружать в приемную ёмкость. Кроме разработки рабочей документации, мне также пришлось впервые в жизни поработать мастером на изготовлении и монтаже установки. Вакуумная уборка шлама из электролизных ванн экс-плуатировалась в электролитном цехе более двадцати лет до пол-ной остановки цеха и пуска в работу комплекса электролиза цинка.

Отделение механизации Центральной лаборатории, которое я вскоре возглавил, за годы своего существования разработало и изготовило для цехов и складского хозяйства завода много дру-гих интересных и разнообразных конструкций, приспособлений и устройств, которые значительно сократили трудозатраты и об-легчили работу людей. Некоторые из наших разработок использу-ются до настоящего времени.

Что же касается ракетной темы в моей жизни, то на цинковом заводе она получила неожиданное и анекдотичное продолжение. В 1985 году я занимал должность заместителя начальника Цен-тральной лаборатории по механизации производственных про-

цессов. В моём подчинении находились две группы: инженерно- конструкторская и группа внедрения, в которую входили рабо-чие-универсалы высокой квалификации. Размещались мы в быв-шем пожарном депо, в котором когда-то квартировали конные пожарные расчёты. Оно было воздвигнуто в числе первых объ-ектов завода ещё во времена его строительства. Сейчас это часть производственного здания цеха КИПиА. Было оно из красного кирпича, который во многих местах настолько сильно разрушился и выкрошился, что фасад имел откровенно непрезентабельный вид. Приближался юбилей – пятидесятилетие завода, и руковод-ством предприятия была дана команда цехам привести фасады своих зданий в божеский, радующий глаз вид. Не исполнять ко-манды и указания руководителей тогда было не принято, поэто-му начальник Центральной лаборатории Иван Петрович Туленков в доступной форме, как он хорошо это умел делать, объяснил всю важность задачи, которую мне поручает. А именно – облагородить нашу «пожарку» или «конюшню», это уж как вам, Сергей Павлович, больше нравится. При этом вдвое урезал установленный директо-ром срок. Шутки шутить с Иваном Петровичем было накладно, так что действовать пришлось сходу.

Моё предложение выкрасить фасад краской красивого кирпично- красного цвета особого восторга у начальника лаборатории не вы-звало, но и каких-либо иных идей и фантазий я от него не услышал. Сказано – сделано. Выкрашенная стена выглядела хоть и мрачно-вато, зато от самой проходной завода поражала взгляд своей тор-жественностью и мощью. Не хватало рядом с ней только Вечного огня да второго концерта для фортепиано с оркестром С.В. Рахма-нинова. Понравилось многим.

Утром мимо нашей «кремлёвской стены» промчалась дирек-торская «Волга», и все стали ждать восторга и благодарности от начальства. Ждали недолго. Залетевший в мой кабинет разъ-ярённый Туленков проинформировал, что Рем Салимович, как бы это сказать мягче, не оценил наше художественное творчество и вообще выразил сомнение в нашей адекватности и профессио-нальной пригодности. Что-то надо было делать.

И тут, к нашему счастью, на заводе появился один мужичок. Помнится, звали его Николай. Он предлагал услуги по нанесению на наружные стены зданий покрытия типа «мраморная шуба».

Мои ракеты, или полёт «Аполлона-85» С.П. Шимов

502 503

→ 2005 г. На строитель-

стве комплекса вельц-печи №5. Слева направо:

сотрудник института «Гинцветмет»

В.Б. Чинкин, начальник ПКБ

С.П. Шимов, началь-ник Инженерного

центра П.А. Козлов

Технология была простой. В бетономешалке замешивался бетон на мраморной крошке-зерне. Полученная масса ровным слоем на-носилась на стену, а затем с наружного слоя ещё не затвердевшей смеси тонкими струйками воды под давлением вымывался песок и цемент. На поверхности оставался ровный и красивый слой мра-морных зёрен. По желанию заказчика внешний вид такой отделки можно было разнообразить цветом мраморной крошки и её круп-ностью. На этот раз, прежде чем начинать работу по оригиналь-ному и доселе никогда не применявшемуся на заводе способу от-делки, с ним познакомили директора. Идея ему понравилась, мы получили «добро».

Николай с помощником резво сколотили подмостки, завезли необходимые материалы и приступили к работе. Оборудование у них было своё. Для вымывания бетона они применяли обычный побелочный агрегат с ручным насосом и длинным распылителем, похожим на обычную удочку. Подручный вручную качал насос, а Николай водил «удочкой» вдоль стен. Вскоре ему захотелось по-высить производительность труда, и он попросил подсоединить к своему агрегату наш электрический компрессор. Дело пошло ве-селее. Помощник высвободился от подкачки и мог заблаговремен-но готовить следующие порции смеси. Но это усовершенствова-ние Николаю показалось недостаточным (время-то ведь – деньги), и он попросил нас взамен маленького родного бачка для воды при-способить к его агрегату ёмкость литров на сто, чтобы не так ча-сто отвлекаться от основной работы для пополнения агрегата во-дой. Тогда у цехов валялось много разного металлического хлама, и мои мужики притащили откуда-то отрезок толстостенной тру-бы размером с бочку от горючего и пару стальных листов. Трубу поставили вертикально, снизу приварили лист-днище, вверху че-рез переходное кольцо установили сам побелочный аппарат. При-строили штуцеры для воды и воздуха, и, пожалуйста, вот вам чудо инженерной мысли!

Получившаяся конструкция внешне очень напоминала состы-кованные между собой космические корабли «Союз» и «Аполлон», изображения которых хорошо были знакомы в то время всем со-ветским людям. Агрегат опробовали – работал он просто блестя-ще. Дело было в пятницу. Мы ушли на два дня отдыхать, а чтобы Николай мог работать, оставили ему ключи от цеха.

Когда утром в понедельник я пришёл на работу, первое, что уви-дел, был наш «Союз-Аполлон», который лежал в сторонке от цеха с помятым боком. Рядом с озабоченным видом прохаживался Ни-колай. Естественно, я поинтересовался у него, что произошло. Да-лее описываю ситуацию со слов Николая.

Было чудесное воскресное тёплое утро. Светило солнышко, пели птички, тихо и мирно гудел компрессор. Бригадир, стоя на под-мостках, обрабатывал распылителем поле стены на уровне второ-го этажа. Помощник в этот момент просеивал мраморную крошку. Вдруг идиллию нарушил какой-то глухой удар. Звук был настоль-ко сильным и низким, что люди ощутили его не только ушами, но и всеми внутренностями. Николай инстинктивно оглянулся и оцепенел – прямо над его головой в воздухе парил «Аполлон». Как ему показалось, «бандура» весом около полутонны висела не-подвижно в воздухе примерно минуту, после чего, как в замедлен-ном кино, покачнулась и неспешно опустилась на землю, крепко лязгнув об асфальт. Еще не выйдя из ступора и плохо соображая, Николай спустился с подмостков, и только тут у него подкосились ноги.

Выслушав рассказ Николая, я пригласил своих помощников, и мы стали разбираться. Что же произошло? Всё оказалось очень просто. Не выдержав нагрузки от давления воздуха внутри аппа-рата, лопнул по всему периметру сварной шов, который соединял трубу с днищем. Из нижней части аппарата стал с большой скоро-стью выходить закачанный в него воздух. Возникла реактивная сила, которая и обеспечила старт «Апполона-85» и его короткий полёт. Когда весь воздух из аппарата вышел, он благополучно при-землился в сторонке. Хорошо, что при этом никто не пострадал и ничего не разрушилось.

Вся сварка осталась на донном листе. Сварщик у меня был от-личный, умел сваривать всё и очень качественно, но вот взятый от цеха без разрешения металл был, естественно, неизвестных нам марок. Ну и не попали мы, видимо, в марку сварочного электрода.

Несмотря на происшествие, работа по облагораживанию здания была выполнена в срок. Все, включая директора, остались доволь-ны. Услуги Николая пошли на заводе нарасхват.

2014 год.

Мои ракеты, или полёт «Аполлона-85» С.П. Шимов

504 505

506 507

Рубинчик Вадим Мартенович родился 30 марта 1949 года в городе Миассе Челябинской области. Инженер-технолог. В 1971 году окончил Уральский политехнический институт. В 1971–1973 годы в звании лейтенанта служил командиром взвода в Советской Армии. Трудовую деятельность на ЧЭЦЗ начал в 1973 году инженером-исследователем Центральной лаборатории, затем сменным диспетчером ПТО. В 1978 году – начальник бюро охраны природы. В 1981–1988 и 1991–1995 го-дах – заместитель начальника ПТО. В 1988–1991 годах – руко- водитель органа государственной приёмки продукции на ЧЭЦЗ. В 1995–2000 годах работал в структурах РАО «Газпром». С 2000 по 2014 годы вновь работал на ЧЦЗ, последовательно за-нимая должности внутреннего аудитора, заместителя финан-сового директора и начальника отдела внутреннего контроля.

За годы работы на заводе внёс большой вклад в органи-зацию природоохранной работы на предприятии, освоение выпуска товаров народного потребления и новых видов про-дукции, реконструкцию и обновление складского хозяйства, совершенствование финансово-экономической и других видов деятельности. Практически с нуля организовал на предприя-тии работу отдела внутреннего контроля.

Вадим Мартенович Рубинчик

Постоянно занимается изучением истории создания и раз-вития ЧЦЗ. Автор статей по истории ЧЦЗ и его подразделений. Один из авторов книги «Цинк. Годы. Имена» (2010). Редактор и составитель настоящего издания.

В советское время избирался заместителем секретаря и се-кретарём первичной партийной организации ЧЭЦЗ.

Награждён Почётными грамотами ВООП (1981), губернато-ра Челябинской области (2010).

← 1978 г. День качества на ЧЭЦЗ. Об экологической ситуации за месяц докла-дывает начальник бюро охраны природы В.М. Рубинчик

508 509

Прежде чем писать эти воспоминания, думал: о чём же в них рас-сказать и как назвать. Ведь за три с лишним десятка лет работы на цинковом заводе чем только не пришлось заниматься и какие вопросы решать! Первые годы трудился в диспетчерском аппарате, потом – в бюро охраны природы, был самым первым его началь-ником. Затем несколько лет в должности заместителя начальника производственно-технического и технического отделов куриро-вал вопросы внедрения новой техники и технологии, организации производства новых видов продукции и товаров народного потре-бления. В последние годы существования завода как государствен-ного предприятия возглавлял орган государственной приёмки и был последним освобождённым секретарём парткома заво-да. После того как ЧЦЗ стал акционерным обществом и перешёл

Всё, что мог, я делал

В.М. Рубинчик

под контроль крупной иностранной, а затем российских компаний, работал заместителем финансового директора и начальником от-дела внутреннего контроля. Если рассказывать обо всём, то может всей этой книги не хватить, поэтому скажу коротко о тех периодах работы на цинковом заводе, которые пришлись на советское время и были связаны с экологией, производством товаров народного по-требления и государственной приёмкой. Тем более что было в той работе немало имён и событий, которые неизвестны нынешнему поколению заводчан и важно сохранить их для истории завода.

Начальником бюро охраны природы меня назначили в 1978 году после четырёх лет работы в диспетчерской службе. До этого времени такого подразделения в структуре предприятия никогда не существовало. Вопросы защиты атмосферного возду-ха от вредного воздействия цинкового и сернокислотного произ-водств находились в ведении ПТО, а охраной водного бассейна и рациональным использованием водных ресурсов занимался от-дел главного энергетика.

С начала 1960-х годов на заводе было очень много сделано для улучшения состояния и оздоровления окружающей среды: построены и введены в эксплуатацию дополнительные мощно-сти для утилизации серы из газов обжигового цеха, пылеулавли-вающие установки за основными технологическими агрегатами в вельц-цехе и цехе переработки окислов, очистные сооружения промышленных и ливневых сточных вод, системы оборотного водоснабжения. Всё это позволило в десятки раз снизить выбро-сы вредных веществ в атмосферу, в несколько сот раз – их сбросы в реку Миасс, до минимума сократить потребление свежей реч-ной воды.

Несмотря на относительно благополучную в середине 1970-х го-дов обстановку с выбросами и сбросами вредных веществ, объём работ экологической направленности, который заводу необходимо было выполнять, только нарастал. C каждым годом ужесточались требования к промышленным предприятиям и контроль за ними со стороны государства в части соблюдения природоохранного законодательства. Совмещать сотрудникам ПТО и ОГЭ их основ-ные обязанности с природоохранной работой становилось всё сложнее. По инициативе главного энергетика Л.В. Менщиковой и заместителя начальника ПТО В.В. Гейхмана руководством ЧЭЦЗ

было принято решение о создании в составе ОГЭ бюро в количестве трёх человек, которое бы, не занимаясь ничем другим, организо-вывало, координировало и контролировало на ЧЭЦЗ всю природо-охранную деятельность. Такое решение полностью отвечало при-родоохранной политике государства того времени. Поступающие на завод многочисленные директивные документы: постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР, приказы Министерства цвет-ной металлургии – в том или ином виде обязывали руководителей каждого предприятия иметь в его структуре такое подразделение.

Одновременно со мной в бюро охраны природы пришли рабо-тать такой же молодой, как и я в те годы, инженер энергетического цеха по вентиляции В.И. Владимиров и более опытная М.Р. Карма-нова, которая до этого работала инженером-исследователем в Цен-тральной лаборатории и принимала активное участие в наладке и освоении очистных сооружений. Владимир принял на себя всю работу, связанную с контролем работы газопылеулавливающих и вентиляционных установок завода, организацией их своевремен-ного ремонта. Грамотная, трудолюбивая и исключительно испол-нительная Маргарита Романовна взяла под свой контроль вопросы

охраны водного бассейна. Все три года, что я был руководителем бюро, мне с ними хорошо и легко работалось.

Собравшись после нашего назначения в выделенном для бюро кабинете заводоуправления, стали думать и рассуждать, на что же прежде всего направить нам свои усилия. Что касается проблем, связанных с загрязнением воздушного бассейна, то к моменту образования бюро значительным источником выбросов твёрдых веществ в атмосферу продолжало оставаться плавильное отделе-ние электролитного цеха. Установленные в нём индукционные печи для переплавки катодного цинка были тогда единственными на заводе технологическими агрегатами, которые не имели сво-ей пылеулавливающей установки. Выделяемые на этом переделе вредности: окись цинка, хлористый цинк, хлористый аммоний и другие – напрямую через шахты печей улетали в атмосферу, соз-давая вокруг цеха неприятный специфический запах, который в иные моменты даже затруднял дыхание. Мы тогда самым важ-ным нашим делом видели именно решение вопроса оснащения плавильного отделения электролитного цеха эффективной пыле-улавливающей установкой.

Ещё до создания бюро на заводе в этом направлении велась определённая работа. С участием треста «Уралцветметгазоочист-ка» был разработан, изготовлен и возле плавильных печей смон-тирован экспериментальный образец пылеуловителя мокрого типа, который назывался «Ротоклон». Но проведённые испыта-ния показали его низкую эффективность. Для улавливания пыли из газов плавильных печей, как нам казалось, больше подходил фильтр совершенно иного – сухого типа, например, рукавный. По инициативе бюро и руководства электролитного цеха к началу 1980-х годов в плавильном отделении с участием всё того же треста была спроектирована, смонтирована и успешно освоена установка с двумя рукавными фильтрами ФРМК– 300, позволяющая ежегодно улавливать и возвращать в производство до 100 тонн цинка. Зна-чительно улучшилось состояние воздушной среды на территории предприятия. Работала установка стабильно и эффективно мно-го лет, вплоть до полной остановки электролитного цеха и пуска в эксплуатацию нового плавильного отделения цеха КЭЦ.

Самой острой проблемой, доставляющей заводу массу хлопот и неприятностей в области охраны водных ресурсов, в те годы

↑ 1978 г. Опытно-промыш-ленная установка типа «Ротоклон»

для очистки газов плавильных печей

→ 1986 г. Г.И. Постников,

начальник участка ТНП

Всё, что мог, я делал В.М. Рубинчик

510 511

было загрязнение цинком и другими металлами хозяйственно- бытовых сточных вод, которые сбрасывались предприятием через канализационный коллектор на городские сооружения биологи-ческой очистки. Около года работы нашего бюро ушло на то, что-бы определить источники попадания цинка в заводскую хозяй-ственно-бытовую канализационную сеть и на попытки устранения этих попаданий путём перекладки колодцев, переноса отдельных участков сети. Когда стало ясно, что никакими мерами попадание цинка в канализацию на предприятии с гидрометаллургической схемой производства не исключить, по инициативе бюро охраны природы руководством завода было принято решение об орга-низации очистки бытовых сточных вод завода от цинка и дру-гих тяжёлых металлов перед сбросом их в городской коллектор. Для решения вопроса о включении этих сооружений в план про-ектных работ института «Кавказгипроцветмет» я вместе с дирек-тором завода в 1980 году срочно вылетел в город Орджоникидзе.

В первой половине 1980-х годов локальные очистные сооруже-ния хозяйственно-бытовых стоков производительностью 1 000 м3

в сутки были построены и введены в эксплуатацию. Сразу же ис-чезли все претензии к предприятию со стороны Южно-Уральского бассейнового управления, осуществлявшего в то время контроль за охраной водных ресурсов в Челябинской области.

Конечно, в те годы мы, сотрудники бюро охраны природы, ду-мали над тем, как решить вопрос о возврате всех очищенных сточ-ных вод на повторное использование и полностью перевести завод на бессточную схему промышленного водоснабжения. Это, можно сказать, была наша голубая мечта! Ещё при проектировании дей-ствующих очистных сооружений предполагалось возвращать все очищенные сточные воды на завод по специальному проложенно-му для этой цели трубопроводу. В 1975 году, вскоре после того как очистные сооружения ввели в эксплуатацию, очищенные стоки попытались возвращать на завод, но через два–три дня экспери-мент пришлось прекратить. Причиной неудачи стало накопление хлора в растворах гидрометаллургического производства и его последующее выделение в рабочую зону зала электролиза цинка. Исследования, проведённые в 1975–1985-е годы с участием отрас-левых институтов «ЦНИИолово» (Новосибирск) и «Казмеханобр» (Алма-Ата), показали, что на заводе образуется небольшое коли-

чество высокоминерализованных сточных вод, которые, попадая в общие стоки, загрязняют их хлоридами и сульфатами натрия. Отсутствие экономичной технологии по снижению солесодер-жания этих стоков с выделением из них солей натрия в товарные продукты представляло в 1970–1980-е годы основное препятствие для перехода ЧЭЦЗ на бессточную схему промышленного водо-снабжения. Слышал, что Инженерный центр завода через трид-цать лет вернулся к решению этой проблемы и в настоящее время проводит испытания по очистке стоков от солей с использовани-ем современных технологий. Вполне вероятно, что очень скоро то, о чём мы мечтали, наконец-то сбудется и завод полностью прекра-тит сброс в реку Миасс своих стоков.

Улучшение экологической обстановки обеспечивалось не толь-ко за счёт разработки новых технологических схем, процессов и оснащения действующего производства высокоэффективными и надёжными в эксплуатации газоочистными установками и водо- охранными сооружениями. Очень важно было переломить созна-ние людей и их отношение к охране природы. Для этого было за-действовано несколько рычагов.

В начале 1980-х годов в рамках действующей на предприятии комплексной системы управления качеством продукции с уча-стием бюро охраны природы были разработаны и внедрены стан-дарты предприятия «Охрана природы», «Выхлопные газы. Тех-нические требования», «Контроль состояния газоходных систем», «Порядок соблюдения технологической дисциплины». Они чётко определяли и разграничивали природоохранные функции и от-ветственность подразделений, определяли предельно допустимые нормы содержания вредных веществ в выбросах технологических газов в атмосферу и в сбросах сточных вод, порядок контроля ох-раны природы.

Большое значение в достижении высоких результатов по со-кращению вредных выбросов сыграло включение в положение о премировании для некоторых категорий работников показате-лей, прямо или косвенно влияющих на охрану природы. Например, «Запылённость газов на выхлопе рукавных фильтров» в вельц-цехе или «Содержание оксидов серы в выхлопных газах» в СКЦ. Сумму материального поощрения мастеров, руководителей цехов и служб также поставили в зависимость от результатов природоохран-


512 513

ной работы руководимых ими коллективов. Знаю, что некоторые элементы этой системы премирования используются на заводе до настоящего времени.

В 1980 году Министерство цветной металлургии приняло реше-ние провести на базе цинкового завода в Челябинске Всесоюзное научно-техническое совещание по охране природы в цветной ме-таллургии. Его организация была поручена управлению энерге-тики МЦМ, отраслевому научно-исследовательскому институту экономики и информации и ЧЭЦЗ. Поскольку предстояло решать очень много организационных вопросов, связанных с местом про-ведения совещания, размещением, питанием, встречей, транс-портным, экскурсионным, культурным и прочим обслуживани-ем его участников, на заводе был образован оргкомитет во главе с директором Р.С. Гузаировым. На меня как члена оргкомитета были возложены обязанности по контролю и координации всей подготовительной работы. За две недели до совещания и во вре-мя его проведения работать приходилось почти круглые сутки, настолько много было вопросов и проблем, которые требовали срочной увязки, согласования и решения. Помнится, как накануне совещания по поручению директора мне даже пришлось высту-

пить с небольшим сообщением на местном телевидении. Опыт получил в этом деле огромный. После чего стал постоянным участ-ником разных оргкомитетов по подготовке заводских юбилеев, школ передовых методов труда, других министерских меропри-ятий, которые проводились на нашем предприятии. Совещание по охране природы прошло на самом высоком уровне, без единого срыва или замечания в адрес завода. В Челябинск съехались более 400 участников: директора, главные инженеры, руководители при-родоохранных подразделений предприятий и институтов цветной металлургии СССР. Руководил совещанием и вёл его один из заме-стителей министра цветной металлургии СССР.

На совещании рассматривались самые актуальные природо- охранные проблемы, связанные с разработкой и внедрением ма-лоотходных и безотходных технологий, с нормированием и регла-ментированием природоохранной деятельности, автоматизацией природоохранных установок и другие. Немалый интерес участни-ков вызвал опыт ЧЭЦЗ по решению экологических проблем.

Работу начальника бюро охраны природы мне приходилось совмещать с большой общественной нагрузкой. Дело в том, что в 1979 году на отчётно-выборном собрании партийной организа-ции завода я был избран членом партийного комитета. На пер-вом же заседании партком совершенно неожиданно утвердил меня заместителем секретаря по идеологии. На ЧЭЦЗ эта партий-ная должность не являлась освобождённой. И хотя она была мне не в тягость, но отнимала всё свободное время и часть рабочего, так как приходилось постоянно готовиться к партийным собраниям, бывать и выступать на разных совещаниях и мероприятиях, про-водимых в партийных комитетах района, города и области. В один из майских дней 1981 года я был приглашён к заведующему отде-лом тяжёлой промышленности челябинского обкома КПСС. Со-стоялась довольно продолжительная беседа, в ходе которой мне было задано множество самых разных вопросов – о работе, семье, родителях – обо всём. В заключение начальник отдела, фамилию которого уже не помню, сообщил, что обком КПСС рассматривает мою кандидатуру в качестве одного из претендентов на должность инструктора отдела тяжёлой промышленности по цветной метал-лургии. Им необходимо знать моё мнение на тот случай, если вдруг обком предложит перейти на новую работу. Я сказал, что отвечу


514 515

→ 1981 г. Президиум торже-

ственного собрания трудящихся ЧЭЦЗ

в честь 64-й го-довщины Великой

Октябрьской социалистической

революции

завтра. На заводе зашёл к директору. Рем Салимович знал о моём визите в обком и только спросил:

– Что думаешь? – Думаю, что надо соглашаться.– Правильно думаешь.Сообщил о своём решении в обком и продолжал работать как

обычно. Прошёл месяц – никаких звонков и приглашений от об-кома не последовало. В один из дней раздался звонок Гузаирова:

– Зайди. – Ну что там с обкомом? – спрашивает.– Молчат, – отвечаю. – Взяли, наверно, другого человека, я же

не один у них кандидат был.– Бог с ним, с обкомом, – говорит директор. – У меня к тебе есть

предложение заняться важным и неотложным вопросом – товарами народного потребления, а точнее, организацией их производства. В этом деле завод очень сильно отстаёт и надо выправлять ситу-ацию. В штатное расписание ПТО мы вводим новую должность – заместителя начальника отдела по товарам народного потребле-ния и новым видам продукции, и я предлагаю тебе её занять.

Неожиданное предложение директора показалось мне инте-ресным, никаких возражений не возникло. Так в 1981 году, после трёхгодичного перерыва, я вновь вернулся в отдел, с которого на-чинал свою трудовую деятельность на заводе.

В Советском Союзе товары массового спроса, предназначенные для личного потребления народом, относились к категории про-дукции, которой государство никогда всерьёз не занималось. Если где и существовало подобное производство, то, как правило, оно было придатком к какой-то основной продукции, которая в пла-новой советской экономике относилась к товарам так называемой группы А и предназначалась для производства других товаров.

К началу 1980-х годов наш завод в этом отношении классически вписывался в данную схему. В качестве товаров народного потре-бления (ТНП) выпускался всего лишь один вид продукции – мед-ный купорос в мелкой фасовке. Объём выпуска составлял пример-но 32–36 тонн в год на сумму 28–30 тысяч рублей. Его доля в общем объёме товарной продукции завода не превышала 0,03%. В произ-водстве медного купороса было задействовано два цеха. Сначала в кадмиевом отделении выщелачивательного цеха путём после-

довательного проведения операций выщелачивания, выпаривания и кристаллизации медьсодержащих продуктов получали влажную кристаллическую соль сульфата меди ярко-синего цвета. Затем полученную соль в холщовых мешках перевозили в сернокислот-ный цех для сушки и расфасовки. Сушили купорос в небольшом барабане, установленном в промывном отделении и обогреваемом паром. Рядом с ним находился сконструированный и изготовлен-ный специалистами завода ещё в 1970-е годы автомат, который фасовал купорос в прозрачные полиэтиленовые пакеты. Готовый продукт поставлялся на базу Росхозторга в количестве примерно трёх тонн в месяц. С базы мелкими партиями его развозили по хо-зяйственным магазинам области, в которых он охотно раскупался садоводами как препарат, предназначенный для обработки расте-ний с целью профилактики их болезней.

Поняв в какой-то момент, что ассортимент представленных в советских магазинах товаров, мягко выражаясь, не так широк, как хотелось бы, государство попыталось изменить ситуацию. Как всегда в таких случаях бывает, на промышленные предпри-ятия, которые уже производили товары народного потребления, посыпались соответствующие постановления ЦК КПСС и Совета министров СССР, приказы министерств и ведомств, которые обя-зывали принять меры для увеличения их выпуска. В некоторых из них ставилась вполне конкретная задача – обеспечить товар-ное покрытие всей выплачиваемой персоналу заработной платы, то есть на 1 рубль заработной платы выпускать ТНП тоже на 1 рубль. К тому моменту, как я стал отвечать на ЧЭЦЗ за это на-правление работы, товарное покрытие заводского фонда зарплаты не превышало 1 копейки.

Я ещё не успел вникнуть в свои новые обязанности, как ко мне в кабинет пришёл дневной мастер транспортного цеха В.Е. Нере-тин, в ведении которого среди прочих объектов находилась за-водская швейная мастерская, где из технических тканей готови-ли изделия для производственных нужд. Передо мной на стол он положил несколько пар рукавиц белого цвета.

– Что это? – спрашиваю.– Как видишь, рабочие рукавицы. Сделаны в нашей цеховой ма-

стерской из обрезков фильтровальной ткани, остающейся после раскроя чехлов (фильтровальные перегородки – прим. редактора)


516 517

для дисковых вакуум-фильтров. Предлагаю наладить их выпуск у себя в швейной бригаде как товары народного потребления.

– На какое количество рукавиц образуется отходов ткани? – спрашиваю.

– Примерно на 150–200 пар в месяц.– Оставляй рукавицы, надо подумать над предложением

и кое-что проработать.На следующий день повёз образцы в Росхозторг. Главный това-

ровед посмотрел и говорит:– Товар ходовой, покупать будут, если цена не будет высокой. Мы

вообще мало рабочих рукавиц получаем. В области их производят только в исправительно-трудовых учреждениях в качестве спец- одежды, и в розничную сеть они попадают редко.

Ещё через несколько дней связался с руководством одной из ко-лоний Копейска и попросил познакомить с производством рукавиц.

– Никаких проблем. Приезжайте.Швейное производство оказалось у них просто огромным. Шили

не только рукавицы, много другой спецодежды. Провели меня по всем участкам, всё рассказали и показали. Предоставили даже свои старые лекала на рукавицы и копии некоторых документов – технические условия, инструкции и т. д. В советские времена ведь никаких коммерческих тайн не существовало. Все предприятия были государственными и охотно делились между собой любой производственной информацией, если она не относилась к ка-тегории секретной. Более того, само государство способствовало распространению и взаимному заимствованию технической ин-формации через специально созданные для этой цели во многих регионах Центры научно-технической информации.

В технологическом плане пошив рукавиц, который мне удалось посмотреть в колонии, оказался делом несложным. Применитель-но к нашим возможным объёмам для организации этого производ-ства требовалось разве что обновить старое швейное оборудование 1930 года выпуска, на котором работали заводские швеи, да при-обрести оверлок – небольшую швейную машинку для обработки краёв сыпучих материалов, какими являются фильтровальные ткани. Дополнительных людей для пошива не требовалось, сы-рьё бесплатное. Поэтому моё мнение было – согласиться с идеей Владимира Егоровича и организовать в транспортном цехе про-

изводство рукавиц, которые назвать садовыми. Доложил об этом директору. Рем Салимович не только поддержал идею, но и пред-ложил рассмотреть вопрос о перемещении швейной мастерской из старого одноэтажного и не отвечающего никаким санитарным нормам здания в северной части завода в более просторные по-мещения бывшего литейного отделения РМЦ (в этих помещениях в настоящее время располагается ООО «Соц-Сервис»). Для органи-зации производства садовых рукавиц я подготовил специальный приказ с мероприятиями. В течение непродолжительного времени был выполнен ремонт выделенных помещений, приобретено новое швейное оборудование, разработаны и согласованы с Росхозтор-гом технические условия на рукавицы и два эталонных образца. Планово-экономический отдел рассчитал цену и согласовал её с от-делом цен облисполкома. Помнится, что она была 1 рубль 25 копе-ек. Был также решён вопрос и по материальному стимулированию работников цеха, занятых в этом производстве. Активное участие в организации и освоении этого небольшого по меркам завода производства приняли сотрудники ПКО и отдела оборудования, начальник транспортного цеха А.С. Жилин и экономист этого же цеха В.С. Заболоткина. Ввод в эксплуатацию в 1981 году в транс-портном цехе нового швейного участка позволил сразу же в два раза увеличить номенклатуру выпускаемых заводом ТНП. Было одно наименование – стало два. Немного позднее, кроме садовых рукавиц, из самых мелких обрезков фильтровальной ткани стали шить ещё одно изделие – хозяйственные салфетки. Удивительно, но и на них тоже нашёлся свой покупатель.

В стоимостном выражении прирост выпуска ТНП за счёт рука-виц и салфеток составил сущий пустяк. Мероприятие это в боль-шей степени носило политический характер и было направлено на то, чтобы сделать пусть небольшой, но всё же первый шаг в деле увеличения выпуска ТНП. Для ощутимого наращивания объёмов нужно было создавать более серьёзное производство. Самая пер-вая задача состояла в том, чтобы найти тот товар, который, с одной стороны, был бы постоянно востребован, а с другой – оказался бы не очень сложным в части технологии его изготовления. За отно-сительно небольшое время такой товар был найден. Это – мебель-ная фурнитура из цинкового литейного сплава ЦАМ 4-1, которую готовы были покупать у завода в качестве комплектующих изде-


518 519

лий мебельные фабрики. Для этого мне и другим работникам за-вода пришлось побывать в командировках в Москве, Ленинграде, Риге, Екатеринбурге и других городах, посетить самые разные предприятия, институты, выставки, встретиться и переговорить с множеством людей, имеющих отношение к ТНП. Из организа-ций, которые я посетил, запомнились Всероссийский проектно- конструкторский и технологический институт мебели в Москве, мебельные комбинаты и фабрики в Подмосковье, Челябинской об-ласти и т. д. О своём выборе фурнитуры как продукции, с помощью которой целесообразнее всего развивать на заводе производство товаров народного потребления, я доложил директору. Он поддер-жал это направление и предложил использовать для размещения производства фурнитуры здание бывшей опытно-промышленной установки, которое после завершения в нем технологических экс-периментов простаивало уже более пяти лет. Дальнейшая работа по организации на заводе нового производства перешла в пло-скость конкретных действий.

В составе ремонтно-механического цеха был образован новый участок товаров народного потребления, который возглавил тех-нически грамотный, опытный и энергичный инженер-механик Г.И. Постников. На начальном этапе, пока шла подготовка произ-водства, численность участка не превышала десяти человек. Вме-сте c подрядчиками они занимались демонтажем оставшегося в здании ОПУ старого оборудования, ремонтом помещений, ре-визией и восстановлением всех систем жизнеобеспечения здания.

Подготовка производства любой продукции не обходится без конструкторской и технологической документации. Я хоро-шо себе представлял, что даже для такого несложного товара, как фурнитура, потребуется подготовить очень много документации: планировку участка и привязку к нему всего оборудования, черте-жи на сами изделия, оснастку, нестандартное оборудование, при-способления, технологические инструкции и т. п. Кто всем этим будет заниматься? С этим вопросом зашёл к начальнику ПКО И.С. Хохлову, который сразу же дал ответ, что для данной работы у него в отделе людей нет. Следовательно, нужно создавать свою кон-структорско-технологическую группу, которая бы взяла на себя эту работу. Написал обстоятельную докладную записку и пошёл с ней к директору. Вопрос был решён положительно. Группу в ко-

личестве трёх человек создали в составе отделения механизации Центральной лаборатории под руководством опытного и квали-фицированного конструктора, бывшего заместителя начальника ПКО Б.Н. Подобеда. В неё также вошли В.Г. Батурин и Г.А. Чичила-нова. Поскольку опыта в создании и проектировании подобных производств ни у кого из состава группы не было, им тоже, прежде чем что-то разрабатывать, пришлось поездить по командиров-кам. Они посетили предприятия, на которых применялось литье под давлением, гальванические линии, другое оборудование. В институте мебели в Москве им удалось получить документа-цию на ручку-скобу к набору мебели, который планировала выпу-скать Миасская мебельная фабрика. С подготовки документации для производства этого изделия и началась работа, которой было очень много. И я не помню, чтобы по вине группы подго-товительные работы на участке задерживались. Все чертежи, ре-гламенты выдавались вовремя и, как правило, тут же следовали в производство.

Довольно непростым делом оказалось укомплектовать участок ТНП необходимым оборудованием. Требовалось приобрести как минимум две машины для литья под давлением, гальваническую линию для блестящего хромирования изделий с преобразовате-лями тока и несколько станков для ручной обработки заготовок будущей фурнитуры и их полировки после нанесения хромово-го покрытия. По существующему в то время порядку получить всё это оборудование можно было только через государственные снабженческие структуры при наличии на то согласия министер-ства. Чтобы решить вопрос, заместителю директора Ф.З. Ярулину, главному механику Ю.И. Сергееву и мне неоднократно приходи-лось выезжать в Москву, обивать пороги министерских кабинетов и доказывать, что это оборудование ЧЭЦЗ необходимо и без него выпуск товаров невозможен. Общими усилиями задачу удалось решить. Нужное оборудование поступило.

Общая работа руководителей и специалистов подразделений за-вода, причастных к организации производства фурнитуры, позво-лила к началу 1985 года в основном завершить подготовительный этап на новом участке и приступить к его освоению. Трудностей на новом производстве было очень много. Сказывалось отсутствие опыта как у специалистов, так и у рабочих. Первое время, пока


520 521

не подобрали состав исходного сплава, температурные режимы литья и не доработали конструкцию пресс-формы, никак не уда-валось получать качественные отливки фурнитуры на литейных машинах. Много отливок выходило из пресс-формы с трещинами, с узорчатой поверхностью, очень похожей на рисунок, который природа создаёт на окнах во время сильного мороза. Если поверх-ность отливки получалась некачественной, то проводить даль-нейшие технологические операции было бесполезно – изделия не получались соответствующими образцу-эталону. Постепенно, набираясь опыта и экспериментируя, стали добиваться отливок с более-менее качественной поверхностью, годных для дальней-шей работы. Можно было начинать осваивать технологию нане-сения хромового покрытия. Здесь тоже столкнулись с проблема-ми. Помогла их решить технолог цеха гальванопокрытий одного из челябинских заводов В.В. Котова, с которой был заключён до-говор подряда.

Следует отметить, что параллельно с мебельной фурнитурой завод осваивал производство ещё одного вида ТНП – литой алю-миниевой посуды, а именно утятницы. Сама технология изготов-ления этого незамысловатого товара была очень простой. Расплав-ленный алюминий заливался в разборную металлическую форму (кокиль), которая после затвердевания металла разбиралась на две части, и из неё извлекалось почти готовое изделие. Требовалось только снять с него литники и обработать эти места на шлифоваль-ном круге. Несмотря на кажущуюся простоту технологии, имен-но с освоением утятницы на участке было больше всего проблем и неприятностей. Что бы мы ни делали, как бы строго не следили за всеми режимами литья, ничего не получалось – из кокиля вы-ходил сплошной брак. Это продолжалось до тех пор, пока началь-ник РМЦ А.М. Матвеев не направил в помощь участку ТНП одно-го из рабочих литейно-слесарного отделения цеха. К сожалению, уже не помню его имени. Этот работник оказался настоящим асом в литейном деле. Он, можно сказать, «нутром» чувствовал, в чём причины появления тех или иных дефектов, и находил способы и режимы литья этой самой утятницы, которые, с точки зрения теории, казались абсурдными, но тем не менее давали желаемый результат – отливки получались качественными.

По мере того, как накапливался опыт в производстве фурни-

туры и осваивались одна за другой технологические операции, на участке стали появляться полностью готовые изделия. И вот наступил момент, когда их набралось на целую партию, которую можно было сдать на склад готовой продукции. Но сначала её не-обходимо было предъявить отделу технического контроля. Пер-вую партию мебельной фурнитуры – ручки-скобы – принимала от участка лично мастер ОТК Г.И. Бурмель. Контроль был сплош-ным и достаточно жёстким. Галина Ивановна внимательно ос-матривала каждое изделие, проверяла геометрические размеры и внешний вид на соответствие нормативной документации и эта-лону-образцу. Не все изделия удалось сдать, как говорится, с пер-вого предъявления. Что-то было возвращено на исправление и до-работку, а какое-то количество фурнитуры ушло в неисправимый брак. Но самое важное то, что начался выпуск продукции на новом участке ТНП. Это был 1985 год.

Постепенно работа, направленная на увеличение выпуска ТНП, стала приносить свои плоды. Только за 1986 год объём выпуска по сравнению с предшествующим годом увеличился более чем в два раза и в дальнейшем с каждым годом продолжал нарастать. Был расширен и ассортимент продукции. Освоены ещё несколько наи-менований фурнитуры: ручка-ракушка, ручка-кольцо, декоратив-ные элементы, которые охотно покупали у завода мебельные фа-брики Челябинской области. Часть изделий отправлялась заводом непосредственно в розничную торговлю.

К началу 1989 года объём выпуска товаров на заводе вырос до такой степени, что решением руководства предприятия участок ТНП ремонтно-механического цеха был преобразован в самосто-ятельное структурное подразделение – цех товаров народного по-требления, который возглавил В.М. Чмырь.

Следует отметить, что примерно в это же самое время требова-ния государства к промышленным предприятиям в части обяза-тельного и неукоснительного выпуска ТНП стали терять остроту. Страна начала постепенно «вползать» в рынок. Стали появляться в большом количестве импортные товары. Перестало существовать министерство цветной металлургии, и уже никто не диктовал и не устанавливал заводу плановый показатель по выпуску ТНП. Поэто-му, как только в стране вышел закон о кооперации в СССР, на базе цеха ТНП был создан кооператив «Радикал», и все основные фонды


522 523

переданы ему в аренду. В это время я уже перешёл на другую ра-боту – руководителем органа государственной приёмки на ЧЭЦЗ.

Как это произошло? Летом 1987 года в самый напряжённый пе-риод работы над освоением производства товаров народного по-требления меня вызвал к себе директор и познакомил с приказом министра, который гласил о введении с начала 1988 года на ряде предприятий цветной металлургии, в том числе на ЧЭЦЗ, госу-дарственной приёмки.

Что такое госприёмка, я знал. Почти год на многих предприя-тиях СССР в разных отраслях уже действовали эти независимые от производителей продукции и материально не заинтересован-ные в выполнении плана органы. Они были призваны, как тогда казалось руководству страны, поставить надёжный заслон браку и вывести отечественную продукцию на мировой уровень каче-ства. О госприёмке тогда много писалось в газетах, говорилось на радио и телевидении. Тема была очень живой и актуальной, так как часто между органами госприёмки и администрациями пред-приятий, на которых она действовала, возникали конфликты. Осо-бую остроту они приобретали там, где выпускалась машиностро-ительная, радиоэлектронная, строительная продукция, качество и надёжность которой в значительной степени зависели не столь-ко от общего состояния технологии, сколько от отношения к рабо-те людей, выполняющих конкретные технологические операции.

Через год после начала введения в стране госприёмки дошла очередь и до нашего предприятия, хотя особой необходимости в этом не было. Вся основная продукция, которую выпускал завод (цинк, кадмий индий, серная кислота), полностью соответствовала требованиям государственных стандартов и других нормативных документов. Никаких претензий и рекламаций потребителей завод не получал уже много лет. О том, что с качеством на заводе в основ-ном всё в порядке, свидетельствовал и тот факт, что почти 85% всей продукции выпускалось с государственным Знаком качества. Это был один из лучших показателей в отрасли. Но приказы, тем более министра, не обсуждаются, их выполняют. Поэтому, как только я прочитал документ о введении госприёмки, директор сказал:

– Завод просят назвать человека, которого можно рекомендовать на должность руководителя госприёмки. Хочу предложить твою кандидатуру. Что скажешь?

– Вы же знаете, – отвечаю, – что не в моих правилах отказывать-ся от предлагаемой работы, какой бы она ни была. Но как быть с то-варами народного потребления? Там сейчас очень много вопросов.

– Товарами займутся другие. Для завода ты сейчас нужнее здесь. Мы представим твою кандидатуру, а как дальше действовать, ска-жет Александров.

Перед тем как выйти от директора, поинтересовался: какое ко-личество людей он видит в будущей госприёмке, ведь выделять специалистов для работы в этом органе придётся заводу.

– Думаю, четырех–пяти человек хватит.Через несколько дней заместитель директора по качеству

О.И. Александров сообщил, что мне нужно побывать в Челябин-ском центре стандартизации и метрологии (ЧЦСМ) и встретиться


524 525

↑ 1988 г. Коллектив органа государственной приёмки на ЧЭЦЗ. Слева направо си-дят: Т.В. Пилипчук, Г.А. Чичиланова, М.Л. Петрович, Н.С. Кокорина; сто-ят: В.М. Рубинчик, Б.Н. Макаров, Е.Д. Злоказов, К.А. Золотых

там с заместителем директора Б.А. Мизрахи, курирующим работу органов госприёмки на предприятиях Челябинской области.

Борис Александрович показался мне грамотным специалистом и интересным собеседником. В ходе нашего знакомства он под-робно рассказал, как организована работа госприёмки на других предприятиях области, какой накоплен опыт и какие задачи нуж-но будет решать на цинковом заводе. Познакомил также с тем, как осуществляется взаимодействие госприёмок предприятий с ЧЦСМ, и в заключение сказал, что утверждение руководителей госприё-мок всех без исключения предприятий осуществляется на заседа-нии коллегии Госстандарта СССР. Для этого мне в самое ближайшее время нужно было выехать в Москву.

В назначенный день прибыл в Госстандарт СССР, сдал свои до-кументы, заполнил анкеты и бланки, стал ждать приглашения на собеседование к начальнику Управления госприёмки. День проходит, другой. На доске объявлений регулярно вывешиваются списки – когда и кому, таким же, как я, будущим руководителям госприёмок прибыть на собеседование. Меня в этих списках всё нет и нет. Подумал, что забыли обо мне и пора напомнить. Вдруг появляется объявление с фамилиями людей, которых приглашают на встречу с заместителем руководителя Управления госприёмки. Среди приглашённых – моя фамилия. На встрече стало известно, что все, кто пришёл на неё, а таких набралось около 30 человек, по анкетным данным, в основном по уровню занимаемой долж-ности, не совсем соответствуют требованиям Госстандарта к бу-дущим руководителям госприёмки. Под эту должность подходи-ли бывшие главные инженеры, заместители директора, главные специалисты, начальники ОТК, в крайнем случае – начальники цехов и технических отделов. А многие предприятия направили для руководства госприёмкой заместителей начальников цехов и отделов. Далее заместитель начальника Управления произнёс примерно следующее:

– Госстандарт уважает выбор кандидатур, сделанных предпри-ятиями, но считает нужным проинформировать собравшихся на встрече, насколько важна и ответственна та государственная работа, на которую их выдвинули. Спрос за неё будет самым се-рьёзным. Опыт первого года показывает, что работники органов госприёмки, и в особенности их руководители, должны быть прин-

ципиальными, иметь в себе силы и мужество, если того требуют интересы государства, приостанавливать приёмку дефектной, не-качественной продукции, а это значит – вступать в конфликты и держать удар со стороны администраций предприятий. Не каж-дый на это способен. Поэтому тот, кто чувствует, что эта работа ему не по плечу, должен хорошо подумать и принять для себя ре-шение. Всех, кто до конца дня не заявит о своём отказе работать руководителем госприёмки, мы завтра представим на утвержде-ние коллегии.

На следующий день состоялось заседание коллегии Госстандар-та СССР, на котором я был утверждён в должности руководителя органа государственной приёмки продукции на ЧЭЦЗ. После за-седания я зашёл к специалисту Управления, который курировал госприёмки по предприятиям цветной металлургии, чтобы полу-чить приказ о назначении, необходимые инструкции, а главное – штатное расписание. Куратор заглянул в какие-то бумаги, потом что-то посчитал на калькуляторе и говорит:

– По тому объёму товарной продукции, который завод предста-вил в своей справке, в штате вашего органа госприёмки необходи-мо иметь 40 человек.

Я просто обомлел от такой цифры. Где взять столько специали-стов на заводе, а главное: какой работой они должны заниматься, чтобы быть постоянно занятыми. Стал убеждать и доказывать ку-ратору, что для ЧЭЦЗ с его высоким уровнем качества продукции и эффективной системой управления вполне достаточным бу-дет штат в количестве пять–шесть человек. Утвердили 10 человек. Сказали, что меньше нельзя. Когда вернулся в Челябинск, показал директору штатное расписание и рассказал, как оно утверждалось, он очень удивился. Но делать нечего, выделять людей для работы в госприёмке так или иначе нужно.

Поскольку уровень заработной платы представителей гос-приёмки был несколько выше, чем у других специалистов за-вода, не было отбоя от желающих в ней работать. Чтобы не соз-давать в этом деле какую-либо напряжённость, договорились с директором, что набирать людей в госприёмку я буду только из тех кандидатур, по которым у администрации предприя-тия не будет возражений. Договорились также, что эти работ-ники будут уволены с завода в порядке перевода и в таком же


526 527

порядке вновь приняты обратно, если пожелают вернуться.За полтора–два месяца с помощью завода удалось сформиро-

вать сильный профессиональный коллектив госприёмки, состоя-щий из людей, хорошо знающих предприятие и его производство. Старшим представителем и одновременно моим заместителем стал бывший главный энергетик Б.Н. Макаров. Представителями госприёмки назначены начальник бюро реконструкции Е.Д. Зло-казов, бывшие сотрудники ПТО К.А. Золотых и Т.В. Пилипчук, ма-стер СКЦ Н.С. Кокорина, инженер ЦЛ Г.А. Чичиланова. Для приёмки выпускаемой заводом мебельной фурнитуры и решения вопросов, связанных с её качеством, я пригласил в госприёмку специалиста- гальваника В.В. Котову, которая помогала заводу налаживать про-изводство ТНП. Из отдела организации труда перешла на работу в госприёмку М.Л. Петрович. На её плечи легла вся администра-тивная, кадровая, финансовая и прочая вспомогательная работа.

До официального введения госприёмки продукции были под-готовлены и согласованы документы, регламентирующие порядок предъявления продукции и устранения выявленных замечаний, другие положения и инструкции, а также специальные печати с оттиском «Принято госприёмкой». Её полагалось ставить на до-кументы, удостоверяющие качество продукции завода в том слу-чае, если у представителей госприёмки не возникало никаких за-мечаний. Без этих печатей продукция предприятия не могла быть включена в выпуск.

Непосредственно государственная приёмка продукции на ЧЭЦЗ началась с 1 января 1988 года. Контроль соответствия внешнего вида цинка требованиям стандартов осуществлялся круглосуточ-но, всей остальной продукции – в дневное время. Кроме внешнего вида важным параметром, определяющим качество всех видов продукции цинкового и сернокислотного производства, является содержание в ней примесей тех или иных элементов и соединений. Устанавливается это содержание только после того, как продук-ция изготовлена. Следовательно, вмешаться в ход технологиче-ского процесса для предупреждения выпуска несоответствую-щей стандартам и техническим условиям продукции невозможно. В таких условиях для гарантированного получения качествен-ной продукции важное значение имеет правильный выбор техно- логических режимов переработки исходного сырья, состав кото-

рого может меняться, и контроль за их соблюдением. В этой связи контроль технологической документации завода, самого процесса изготовления продукции от обжига концентратов до переплавки катодного цинка, контроль за применением средств измерений и соблюдением метрологических правил занимал в работе госпри-ёмки завода важное место. Кстати сказать, при назначении руко-водителем органа госприёмки Госстандарт СССР одновременно возложил на меня обязанности Главного государственного ин-спектора по контролю за средствами измерений на ЧЭЦЗ и выдал соответствующее удостоверение.

Просуществовала госприёмка на цинковом заводе немногим более двух лет. Всё это время в своей работе она строго следовала положению и правилам организации государственной приёмки продукции. Никаких серьёзных конфликтов с ЧЭЦЗ, как это было на многих других предприятиях страны, в том числе в Челябин-ской области, не было, так как не было на то причин и оснований. Если и возникали какие-либо замечания и претензии у работ-ников госприёмки по отдельным параметрам, определяющим качество той или иной продукции, то завод всегда моментально на них реагировал. При необходимости в документацию и процес-сы вносились соответствующие изменения, усиливался контроль со стороны ОТК, выпускались соответствующие приказы, и про-блемы исчезали.

Когда в руководстве страны пришли к пониманию, что каче-ство продукции, в особенности товаров народного потребления, административными методами не улучшить и в этом вопросе могут помочь только рынок, конкуренция и сами потребители, ор-ганы государственной приёмки были упразднены. Сотрудникам госприёмки, которые захотели вернуться на родной завод, такая возможность была предоставлена.

2015 год.


528 529

530 531

Сергей Григорьевич Бу ряковский родился 22 октября 1943 года в городе Троицке Челябинской области. Инженер- электрик. Руководитель среднего звена управления. Проф- союзный деятель. В 1967 году окончил приборостроительный факультет Челябинского политехнического института. Тру-довую деятельность начал в 1960 году токарем на Троицком станкозаводе. В 1967 году – инженер-конструктор на этом же предприятии. В 1970 году – старший инженер в институте «Тяжпроэлектропроект». С 1975 года работал на ЧЭЦЗ, после-довательно занимая должности инженера-конструктора, за-местителя начальника ПКО, старшего инженера бюро рекон-струкции, энергетика строящегося комплекса электролиза цинка. В 1995–2011 годах – председатель профсоюзного ко-митета Челябинского цинкового завода.

Принимал непосредственное участие в решении вопросов, связанных с подготовкой контракта на закупку технологии и импортного оборудования, проектированием и строитель-ством комплекса электролиза цинка. Будучи председателем профсоюзного комитета ЧЦЗ, участвовал в разработке и за-ключении коллективных договоров, направленных на защиту интересов работников предприятия, способствовал разви-

Сергей Григорьевич Буряковский

тию на заводе внутризаводского соревнования трудовых кол-лективов, спортивного движения, улучшению условий труда, быта и отдыха работников, укреплению трудовой и производ-ственной дисциплины.

Награждён нагрудным значком СССР «За активную рабо-ту в профсоюзах» (1985), грамотами Министерства промыш-ленности и энергетики РФ (1994), губернатора Челябинской области (1996).

↑ 2008 г. Профсоюзный актив ЧЦЗ

532 533

Родился и вырос я в Троицке. Семья наша была простая, рабочая. Трое детей. Родители мечтали, чтобы мы – дети – «в люди выби-лись». Надеюсь, что мне удалось исполнить родительскую мечту.

Учился я хорошо, почти все свободное время отдавал спор-ту. Занимался лыжами, коньками, волейболом. После школы в 1960 году поехал поступать в Челябинский политехнический институт, но недобрал нужное количество баллов. Вернулся до-мой и сразу же пошёл работать учеником токаря в инструмен-тальный цех Троицкого станкостроительного завода, продукция которого – станки для электрофизикохимической обработки ме-талла – пользовалась в СССР большим спросом. Мне ещё не было восемнадцати лет, а работать приходилось и в ночную смену. В пять утра – самое сонное время, того и гляди, чтобы в патрон

Вместе с заводом

С.Г. Буряковский

носом не клюнуть. Тяжело было, но от работы получал удовлет-ворение, потому что видел, как мой труд воплощается в реальную продукцию. Два года трудился токарем и одновременно учился на рабфаке, так в то время неофициально именовались подго-товительные отделения для приёма рабочей молодёжи в вузы. На приборостроительный факультет ЧПИ поступил в 1962 году. Учиться было нелегко. Учебников по многим специальным дис-циплинам вообще не было – к экзаменам готовились в основном по конспектам. Отсев был огромный. Когда начинали учиться, в группе было человек 30, а закончили учёбу только 13. В инсти-туте тоже свободное время спорту посвящал. Не только сам зани-мался, но и других организовывал как член профкома факультета, ответственный за спортивную работу.

Студенческие годы прошли как-то незаметно. Поскольку учил-ся я по направлению, то после института вернулся на станко-строительный завод, но уже инженером-конструктором. Вместе с коллегами занимался разработкой электроэрозионного станка, один из узлов которого был темой моего дипломного проекта. Со-бирались показывать его на международной выставке. Меня тоже готовили к тому, чтобы представлять на ней продукцию завода, но участвовать в выставке не пришлось. Родился сын. В Троицке жить было негде – пришлось переехать к родителям жены в Че-лябинск. Надо было что-то решать с работой. Походил по пред-приятиям и организациям, остановился на проектном институте «Тяжпромэлектропроект». Приняли меня инженером-электриком. В институте много занимался инженерными расчётами проек-тов, которые выпускались для металлургических заводов Челя-бинской области и других регионов. Институт «Челябгипромез» делал технологическую и строительную части проекта, а нам отдавал всю электрику. В институте «Тяжпромэлектропроект» я прошёл очень хорошую школу проектировщика и нисколько не жалею, что отработал в нём почти пять лет. Там мне предоста-вили комнату, но семья росла – родилась дочь, и вновь обострился жилищный вопрос. Как-то за ужином тесть Георгий Георгиевич Бочаров, который работал начальником штаба ГО на электролит-ном цинковом заводе, обмолвился, что в конструкторский отдел завода требуется инженер-электрик. Я призадумался. Посмотрев на меня, он сказал:

– Если есть желание поработать на заводе, то могу поговорить с главным энергетиком Л.В. Менщиковой, чтобы приняла тебя для беседы.

За моими плечами был восьмилетний опыт проектировщика, поэтому на встречу к главному энергетику ЧЭЦЗ я пришёл вполне уверенным. Лидия Васильевна задала несколько вопросов и в тот же день представила меня директору. После короткого разговора с Р.С. Гузаировым я был принят инженером-конструктором в ПКО цинкового завода.

В 1975 году в группе электриков ПКО вместе со мной числилось всего два человека. ЧЭЦЗ для меня был незнаком, поэтому первое время рабочий день начинал с посещения одного из цехов, где знакомился с технологическим и электрическим оборудованием, с электриками, с вопросами, которые предстояло мне решать как проектировщику. Проблем по электрической части было выше головы. В работе придерживался такого порядка: как только по-ступало проектное задание, требующее моего участия, прежде чем приступать к работе, шёл в цех, встречался непосредственно с электриком, а если требовалось, то с начальником цеха или его заместителем. Вместе обсуждали задание, уточняли все детали предстоящей работы. Потом делал расчёты и черновые наброски, вновь встречался и обсуждал предлагаемые проектные решения со специалистами цеха и только потом уже с учётом всех замеча-ний и дополнений выполнял чертёжную документацию. В этом плане очень интересно и результативно складывалась работа с электриками обжигового, электролитного и сернокислотного цехов С.Н. Семёновым, В.Е. Ветчинкиным и К.Х. Валихтамовым. Впоследствии первые двое в разное время занимали должность главного энергетика ЧЭЦЗ и многое сделали для развития энерго- хозяйства предприятия. Поскольку начальник ПКО И.С. Хохлов был строителем, то окончательное решение по электрической части всей разрабатываемой отделом проектной документации принимала Л.В. Менщикова.

Из множества проектов, выполненных с моим участием в 1970-е годы, особенно запомнилась одна очень значимая для завода работа по электролитному цеху. Была поставлена за-дача – увеличить производительность цеха по катодному цин-ку. Для этого к каждому из двадцати четырёх каскадов электро-

лизных ванн пристраивали ещё по одной ванне. Так как за счёт установки дополнительных ванн увеличивалась общая площадь электродов на серии, то для поддержания оптимальной плотно-сти тока необходимо было на каждой из трёх серий ванн увели-чить токовую нагрузку. Но существующие токопроводные шины, по которым на ванны подавалось напряжение, не позволяли это сделать. Особенно слабым местом были так называемые медно- алюминиевые переходы между бортовыми и подводящими ши-нами. Если токовая нагрузка росла, то эти переходы нагревались и обгорали. Совместными усилиями специалистов ПКО и цеха была разработана новая усиленная конструкция этого перехода, которая позволила избавиться от перегрева ошиновки. Нагрузку на ванны увеличили, больше стали получать катодного цинка.

В 1980-е годы очень много проектных работ было связано с социальными объектами завода: лечебно-восстановительным центром, профилакторием и пионерским лагерем «Лесная За-става». В эти годы я уже был заместителем начальника ПКО, по-этому приходилось не только выполнять электрическую часть проектов, но и осуществлять нормоконтроль всей проектной документации, участвовать в оперативных совещаниях непо-средственно на возводимых объектах, где нередко присутство-вал лично директор. Почти все социальные объекты возводи-лись на заводе в то время по личной инициативе Р.С. Гузаирова. Он всегда очень внимательно и ревностно следил за ходом работ и не давал никаких поблажек ни строителям, ни нам – проектировщикам. Вспоминается, как выполняли про-ект лечебно-восстановительного центра на первом эта-же бытового корпуса электролитного цеха. Там сейчас размещается здравпункт. В составе ЛВЦ была предусмо-трена водолечебница с сауной, два лечебных душа – Шар-ко и циркулярный – и две контрастных ванны с горячей и холодной водой. На одной из оперативок, где я присут-ствовал за начальника ПКО, директору не понравился мате-риал, которыми строители облицовывали ванны. Тогда у нас в стране выбор отделочных материалов был небогатый, поэто-му в спецификации проектный отдел указал не самый лучший, но вполне доступный для комплектования стройки материал. Пришлось выслушать от директора всё, что он думал в тот мо-

Вместе с заводом С.Г. Буряковский

534 535

мент о нашем отделе, и срочно вносить изменения, а строителям всё заново переделывать. Урок получил на всю жизнь.

С приходом на ЧЭЦЗ сразу активно включился в его спортив-ную жизнь, которая была довольно разнообразной и интерес-ной. Старался участвовать в самых разных мероприятиях: в во-лейбольных и баскетбольных турнирах, лыжных соревнованиях и т. д. Это заметил председатель профкома А.Н. Гермашев и как-то после одного спортивного мероприятия поинтересовался, не хотел бы я в составе профкома заняться на общественных началах организацией спортивной работы в коллективе. Такой опыт у меня уже был, и я ответил, что не возражаю. В 1976 году на очередной заводской профсоюзной конференции меня избрали в состав профкома, а ещё через два года – заместителем предсе-дателя профсоюзного комитета. Почти семнадцать лет, вплоть до 1995 года, я бессменно занимал этот ответственный выбор-ный пост, совмещая основную работу на заводе с общественны-ми делами в профсоюзной организации. Неоднократно замещал председателя профкома в его отсутствие. Старался успевать и там, и там, хотя, честно признаюсь, что было это нелегко.

В 1985 году на заводе стала разворачиваться работа по ново-му цеху электролиза. Во вновь созданное бюро реконструкции нужен был специалист-электрик. Мне показалось, что работа над новым цехом предстоит очень интересная, а мои знания и опыт там будут полезны заводу. Обратился к главному энерге-тику С.Н. Семенову с просьбой посодействовать переходу в бюро реконструкции. Он удивился, ведь я терял статус заместителя начальника отдела и переходил на рядовую должность. Но мои аргументы его убедили, и он согласился. Оклад мне сохранили, и я стал работать в составе бюро реконструкции под руковод-ством Евгения Дмитриевича Злоказова. В бюро я курировал энергетическую часть будущего проекта. Работа действительно была очень интересной. Вначале мы готовили исходные данные, на основании которых несколько иностранных фирм формули-ровали свои технико-коммерческие предложения на поставку заводу технологии и оборудования для нового цеха электроли-за. Затем, когда на завод поступили предложения, бюро рекон-струкции проводило их тщательный сопоставительный анализ для того, чтобы определить, чей же вариант лучше и предпоч-

тительней в техническом отношении и по стоимости. Рассма-тривали также возможность осуществления разных вариантов в условиях завода с точки зрения обеспечения будущего цеха все-ми видами энергоресурсов. Если фирмы меняли что-то в своих предложениях, мы немедленно реагировали на эти изменения. Немыслимое количество самых разных расчётов, анализов и со-поставлений в тот период пришлось выполнить мне и другим сотрудникам бюро реконструкции, чтобы выбор будущего пар-тнёра в предстоящем масштабном проекте оказался удачным. Этим партнёром стала итальянская компания «Снампроджетти». Потом началось проектирование нового цеха, во время которого мне в составе комплексной бригады, состоящей из технолога, ме-ханика и электрика, много времени пришлось провести в Орджо-никидзе (ныне Владикавказ) у генерального проектировщика ЧЭЦЗ института «Кавказгипроцветмет». В этом институте очень сильной была группа строителей, и при проектировании таких крупных объектов, каким являлся новый комплекс электролиза, именно они, а не технологи играли главенствующую роль при разработке проекта. Так, например, строители определяли раз-меры площадей, необходимых для размещения технологическо-го оборудования. Они говорили технологам: «Вот вам «коробка здания»: размещайте в ней своё оборудование так, чтобы оно всё туда вошло». Возможно, поэтому и получилось, что отделение очистки растворов в КЭЦ оказалось в очень стеснённых услови-ях, которые не сравнить с отделениями электролиза, переплавки катодного цинка, цинкпылевой, где много свободного рабочего пространства и, как говорится, есть где разгуляться.

По ходу проектирования у нас возникало немало вопросов к проектировщикам. С большинством наших замечаний они со-глашались и вносили в проект необходимые изменения и допол-нения. Но были отдельные, опасные, на наш взгляд, решения, по которым нам не удалось отстоять своё мнение. Так, например, при рассмотрении вентиляционной части проекта мы обратили внимание, что приточные камеры одного из отделений будуще-го цеха размещены проектировщиками над электропомещением. У себя на заводе в действующем производстве мы уже имели та-кой печальный опыт на вакуум-испарительной установке. Там в зимнее время были случаи, когда на электрооборудование свер-


536 537

ху часто попадала горячая вода из отопительного агрегата, не-смотря на то, что кровля помещения, где агрегат был установлен, имела гидроизоляцию. Доложили главному энергетику С.Н. Се-мёнову и заместителю главного инженера Л.А. Казанбаеву. Они согласились с тем, что проект необходимо изменить и вынести приточную камеру и отопительные агрегаты за пределы основно-го помещения цеха. Но вмешался заместитель директора по кап-строительству А.И. Михайличенко, который заверил, что строи-тели наилучшим образом выполнят защитную гидроизоляцию и опасаться за судьбу электрооборудования не будет никаких оснований. Его аргументы показались техническому руководству завода вполне убедительными, поэтому оставили в документа-ции всё как есть.

В 1987 году началась реализация проекта комплекса электро-лиза цинка, а через два года меня включили в состав админи-страции строящегося цеха, где я занял должность энергетика. В начальный период работало нас не более 10-ти человек. Воз-главлял администрацию А.А. Бобышев, потом его сменил А.С. Ефременко. В мои обязанности входило курирование строительно-монтажных работ на объектах энергетики цеха. Сле-дил за сроками выполнения и качеством произведённых работ на трансформаторном хозяйстве и электроустановках цеха, на сантехнических, вентиляционных и отопительных системах, компрессной установке. Для фиксирования происходящих в ходе строительства комплекса изменений проводил по поручению директора регулярную фотосъёмку всех входящих в его состав объектов. Много времени отнимал контроль сохранности мате-риальных ценностей. Вспоминаю, как во время работы в КЭЦ мне однажды по этому поводу пришлось выезжать на Дальний Восток. Дело в том, что преобразователи постоянного тока для нашего цеха, которые изготавливались в Японии, прибыли в морской порт Находка в конце ноября. Транспортировать их на железно-дорожных платформах зимой через всю Сибирь было очень риско-ванно. Они могли выйти из строя. Договорились с руководством порта, чтобы оставить у них преобразователи до весны, обеспе-чив при этом необходимую их сохранность. Представитель порта, когда я к ним прибыл, показал мне, как они организовали хране-ние нашего оборудования. Всё было в полном порядке. Весной

преобразователи поступили на завод в целости и сохранности.В ходе строительства администрация КЭЦ столкнулась с фак-

тами воровства медного кабеля, отдельных мелких металли-ческих деталей и частей с уже смонтированного оборудования. Эта проблема особенно обострилась в начале 1990-х годов, когда с введением радикальных экономических реформ сбор и прода-жа металлического лома по всей стране перешли в частные руки и его стали принимать чуть ли не на каждом шагу, выплачивая при этом хорошие деньги. Вспоминаю такой случай. Между дву-мя отделениями комплекса была проложена трасса импортных электрических кабелей. К нам поступил сигнал, что на приёмном пункте предприятия «Вторцветмет» в качестве лома был принят свежий медный кабель с импортной маркировкой. Поехали по-смотреть. Точно – наш. Обследовали в цехе всю кабельную трас-су. Внешне никаких повреждений не увидели, но когда случайно прикоснулись к уложенному в лоток кабелю, то обнаружили, что в лотке лежит только его пустая оболочка, внутри которой ничего нет. После этого случая на всех входных воротах и дверях уста-новили специальные замки, ограничивающие вход в комплекс посторонних лиц, на оконных проёмах собственными силами установили металлические решётки, организовали круглосуточ-ное видеонаблюдение, но до конца изжить воровство тогда так и не удалось. В разных формах оно продолжалось ещё несколь-ко лет, пока самым серьёзным образом не была реорганизована на заводе служба экономической безопасности.

В начале 1990-х годов строительство комплекса электролиза цинка было приостановлено. Причина в том, что после распада СССР союзные министерства были упразднены и централизо-ванное финансирование стройки прекратилось. Разрушилась не только страна, но и нормальная и стабильная жизнь мно-гих людей. На заводе тоже было непросто. Упало производство. По сравнению с кооперативами и коммерческими структурами отставала зарплата. Многие покидали предприятие в поисках более высоких заработков. Не буду скрывать, у меня тоже возни-кали мысли уйти. Подрастали дети, и семье нужны были день-ги. Как-то после совещания у Л.А. Казанбаева, который работал уже главным инженером, задержался у него. Поделился своими намерениями, и он убедил меня не делать опрометчивых шагов.


538 539

– Поверь, – говорит, – руководство завода хорошо понимает всю серьёзность сложившегося положения с кадрами и уже принимает меры, которые не позднее чем через полгода начнут менять ситу-ацию в лучшую сторону.

Действительно, очень скоро на ЧЭЦЗ по мере нарастания ин-фляционных процессов стала в упреждающем порядке индекси-роваться заработная плата. Часть выручки от продажи продукции внутри страны и на экспорт стала использоваться для закупки продуктов питания, одежды, обуви, импортной бытовой техни-ки и других товаров, которые продавались работникам завода по гораздо более низким ценам, чем их можно было приобрести за пределами предприятия. Социальная напряжённость в коллек-тиве стала постепенно снижаться. Те, кто уходил с завода, стали возвращаться обратно. Прошло немного времени, и устроиться на ЧЭЦЗ было уже не так-то просто.

В администрации КЭЦ до момента, когда возобновилось его строительство, я не доработал. В 1995 году, после очередной кон-ференции, члены профсоюза избрали меня своим председателем. Вся моя дальнейшая деятельность устремилась совсем по иному руслу.

Так получилось, что должность освобождённого председателя профкома пришла ко мне, когда многие промышленные предпри-ятия страны, области и города, впервые столкнувшись с рынком, находились в очень сложном финансово-экономическом поло-жении. Продукция их не покупалась, денег не расчётных счетах не было, уровень зарплаты персонала был невысоким. Пожалуй, самой острой проблемой того времени была несвоевременная вы-плата заработной платы. В некоторых трудовых коллективах за-держка составляла несколько месяцев, и в них сохранялась очень высокая социальная напряжённость. Чтобы добиться своих де-нег и защитить грубо нарушаемые трудовые права, людям при-ходилось бастовать. На общем безрадостном фоне Челябинский электролитный цинковый завод выглядел как островок относи-тельного благополучия. Несмотря на то, что производительность предприятия была ещё значительно меньше той, которую за-вод имел до начала экономических реформ, работал он стабиль-но, зарплату персоналу выплачивал вовремя и полностью, а его работники достаточно уверенно смотрели в завтрашний день.

Работать у нас было престижно и выгодно, а для многих жите-лей города, познавших с лихвой с началом реформ безработицу и безденежье, само сочетание «ЧЭЦЗ» звучало в то время как сим-вол достатка.

То, что социальная обстановка в коллективе оставалась ста-бильной, во многом было обусловлено тем, что руководство пред-приятия хорошо понимало: у завода и профсоюзной организа-ции, представляющей интересы его работников, в принципе одна общая задача – производить и поставлять потребителям цинк и другую попутную продукцию, получая при этом максимально возможную прибыль. Чтобы задачу эту успешно выполнять, нуж-но объединять людей, создавать им все условия для производи-тельного и эффективного труда, решать их насущные социальные проблемы. Сделать это можно только совместными усилиями. Поэтому на цинковом заводе вопрос: нужна или не нужна проф- союзная организация – никогда не стоял.

В советское время каждый, чья дорога начиналась с заводской проходной, был неразрывно связан с профсоюзом. Приходил че-ловек устраиваться на работу и автоматически становился членом профсоюзной организации предприятия. Директора, которые от имени собственника завода – государства – выступали в роли работодателя, и те все поголовно были членами заводской проф- союзной организации. Более того, некоторые из них входили в состав областного комитета профсоюзов рабочих металлурги-ческой промышленности. Времена меняются. Сегодня в проф- союзной организации завода состоят не все его работники, а лишь около 66%. Многие хорошо понимают: случись что в любой нео-жиданный момент, профсоюз поможет финансово и морально и не оставит человека одного с бедой.

Свою историю профсоюзная организация ЧЭЦЗ ведёт с 1930-х годов. Она ровесница завода и вместе с ним уже 80 лет. За это время профсоюзное движение настолько органично сли-лось с жизнью трудового коллектива, с судьбами его работников, что порой трудно различить: где завод и где его профсоюзная ор-ганизация. Они уже давно одно целое.

Официальная, подтверждённая документально, дата рожде-ния профсоюзной организации – 23 мая 1935 года. Чем же зани-мался профсоюз завода в самом начале своего пути? Пожелтевшие


540 541

скупые строки архивных документов говорят о том, что усилия тогда ещё молодой профсоюзной организации завода были в ос-новном направлены на решение жилищной проблемы, ликвида-цию неграмотности, обучение кадров технологии производства цинка, организацию стахановского движения и социально- бытового обслуживания работников.

В особенно сложных условиях пришлось работать первому со-ставу завкома – так раньше именовался выборный орган органи-зации. Оборудование только что запущенного в эксплуатацию завода работало неустойчиво, много было аварийных остановок. Не хватало специалистов и рабочих, а те, кто прибывал, остро нуждались хоть в каком-нибудь жилье, поэтому шли в завком с просьбами и жалобами. Вопрос о жилье был поставлен завкомом перед дирекцией предприятия так остро, что уже в 1935 году не-далеко от промплощадки рядом с построенными во время стро-ительства завода бараками развернулось строительство новых капитальных бараков. Одновременно начали строить два шлако- блочных дома по Свердловскому проспекту №5 и 7 и пристраи-вать к ним клуб с залом для демонстрации кинофильмов и проф- союзной библиотекой, а также больницу и столовую. Потом эти возведённые в посёлке завода социальные объекты многие годы верой и правдой служили не только работникам предприятия, но и проживающим вблизи жителям города. Примерно в это же довоенное время были возведены «Дом специалистов» по адре-су: улица Каховская, 3 (ныне Комсомольский проспект, 3), и дом, который в настоящее время находится по адресу: Свердловский проспект, 6. Как только в 1936 году были готовы первые бараки и два шлакоблочных дома, завком принял важное решение – пер-выми в них заселить ударников производства с семьями. Строи-тельство многоэтажного и многоквартирного жилья началось уже в послевоенное время. Трудно представить, какую радость испы-тывали семьи, переселяющиеся из неблагоустроенных бараков в эти капитальные, со многими удобствами дома, которые в на-стоящее время иногда называют «сталинскими». Огромная рабо-та была проведена цеховыми комитетами профсоюза, комисси-ями завкома, чтобы распределить это жильё по справедливости. В первую очередь его получали участники войны, семьи погиб-ших на фронте работников завода и передовики производства.

Острой проблемой в 1930-е годы была сплошная неграмот-ность людей, прибывающих работать на завод. И тут завком не остался в стороне – принял решение организовать курсы по ликвидации неграмотности, а из числа грамотных членов про-фсоюзной организации назначил преподавателей и закрепил их за бараками. Одним из таких преподавателей местного ликбеза была Е.А. Третьякова, которая рассказывала:

– Собрали нас, молодых грамотных работниц, в завкоме и по-ставили задачу – ликвидировать неграмотность. Мне и моей под-руге дали по бараку. В нём комнаты, которые условно разделены между собою занавесками. Семьи большие. Очень шумно. Старые люди встретили нас не очень доброжелательно, а вот молодёжь – с радостью. В бараке отгородили угол, поставили скамейки. На-чали с самых азов – учить людей читать, писать и составлять простенькие предложения. Учебников и букварей не было, учили по газетам. Тетрадей тоже не было, поэтому писать учились на какой-то серой обёрточной бумаге.

Ликбез многих тогда научил читать и писать.В 1930-годы на заводе, как и по всей стране, было развёрнуто

стахановское движение. Участвовало в нём более 300 работников предприятия и все, конечно, члены профсоюзной организации. По инициативе завкома были установлены премии за перевыпол-нение норм выработки и именные книжки стахановцев. Нередко было, когда зарплата некоторых стахановцев приближалась к зар-плате начальника цеха. По именным книжкам их обладатели по-лучали дополнительное питание, имели возможность купить не-доступные для других товары, бесплатно посещать кино и театры.

До войны, во время войны и многие годы после неё всё на за-воде проходило с участием организаторов и активистов проф- союзной организации. Во все годы профсоюз на цинковом заво-де был большой силой, и руководство предприятия с ним всегда считалось. В этом заслуга профсоюзных лидеров. В разное вре-мя профсоюзную организацию Челябинского цинкового завода возглавляли В.И. Коробицын, Ю. Ермаков, С.М. Истомин, И. Ски-пин, Е.Г. Окинчиц, М.Ф. Чинченко, А.Д. Кошелев, Ф.И. Васильев, П.Д. Евдак, Г.Г. Бочаров, П.Н. Майоров, С.С. Гроздев, М.Б. Туков, Б.Ц. Агузаров, Е.В. Шапошников, А.Н. Гермашев, А.С. Кириленко. Большинство из них отличались инициативой, решительностью,


542 543

вдумчивым и взвешенным подходом к проблемам социальной защиты работников. Они умели быть не только дипломатами и находить контакты с руководством ЧЭЦЗ, но в какие-то мо-менты, если требовали обстоятельства, проявляли твердость и добивались решений, отвечающих интересам коллектива и его отдельных работников. Все они оставили добрый след в памяти людей, ради которых работали.

Особенно заметным руководителем заводской профсоюзной организации был Алексей Николаевич Гермашев, который про-работал на этом беспокойном посту почти шестнадцать лет. Это был деятельный, внимательный к людям, добрый и очень отзыв-чивый человек. Умел в нужный момент пошутить, вселить в чело-века оптимизм и жизнелюбие. Пользовался в коллективе завода и у своих коллег – профсоюзных работников – большим уважени-ем. В сложной обстановке начала 1990-х годов, когда рушилась со-циалистическая система хозяйствования, а новые экономические отношения ещё только начинали формироваться, председатели профкомов металлургических предприятий Челябинской обла-сти избрали Алексея Николаевича руководителем своего совета. В январе 1991 года в Москве проходил Учредительный съезд проф- союза горняков и металлургов России, который провозгласил независимость профсоюза от государственных, хозяйственных, политических и других общественных организаций, определил свои цели и задачи по защите прав и интересов рабочих. Метал-лурги области основательно готовились к этому форуму. По ини-циативе А.Н. Гермашева и других членов совета, в Челябинске ещё до съезда была проведена встреча председателей профкомов металлургических предприятий Пермской, Свердловской и Че-лябинской областей для выработки единой позиции. Будучи уже на пенсии, Алексей Николаевич часто вспоминал, как бурно эта встреча проходила, как трудно формировались предложения, ко-торые бы всех устраивали. Состоявшийся съезд большинством го-лосов поддержал предложения челябинской делегации передать основные права первичным организациям в структуре профсоюза металлургов и закрепил это в уставе горно-металлургического профсоюза. Первичные профсоюзные организации получили то, чего добивались многие годы.

Невозможно в коротком воспоминании поведать обо всём,

что было сделано А.Н. Гермашевым на заводе в интересах людей, для их радости и удовольствия, но об одном всё-таки расскажу. В 1950–1980 годы на заводе была традиция проводить в год юби-лея предприятия смотры-конкурсы художественной самодея-тельности. В цехах всегда находилось немало талантливых людей с хорошими вокальными и танцевальными данными, которые с большим удовольствием участвовали в подготовке и исполне-нии самых разных номеров, в том числе связанных с хоровым


544 545

↑ 1989 г. Председатель профкома ЧЭЦЗ А.Н. Гермашев с профсоюзным активом

пением. Почти в каждом цехе незадолго до юбилея организовы-вали свои небольшие хоровые коллективы, но после завершения смотров они до следующего юбилея прекращали своё существо-вание. В 1985 году при подготовке к 50-летию ЧЭЦЗ А.Н. Гермашев, сам большой любитель пения и участник хора заводоуправления, высказал предложение, чтобы на торжественном мероприятии, которое должно было пройти во Дворце культуры железнодо-рожников, выступил сводный хор. Эта идея всем очень понрави-лась. Стали отбирать лучших певцов в цехах и проводить с ними репетиции. Руководить сводным хором пригласили бывшего ар-тиста театра оперы и балета, которого звали Николай Иванович (фамилию, к сожалению, забыл). На заводе он работал с хором катодчиков электролитного цеха. На юбилейном концерте сво-дный хор в 90 голосов выступил блестяще, что дало толчок ново-му развитию на заводе этого вида самодеятельного творчества. По инициативе А.Н. Гермашева и ещё нескольких энтузиастов, на предприятии был организован постоянный хор. Желающих в нём участвовать было очень много, но ограничились 35–50 участниками. Мне посчастливилось быть в его составе. Руко- водила хором преподаватель института культуры, большой специалист в этом деле Эльвина Рейнгольдовна Лоретц, которая по вечерам после работы или в обеденный перерыв очень инте-ресно вела все репетиции, рассказывала нам – участникам хора – об истории создания исполняемых произведений, об их авторах. Репертуар хора был весьма обширным – от патриотических песен до детских. С концертами выступали в основном по выходным дням. Нашими благодарными зрителями были работники завода и подшефного госплемзавода «Россия» в Сосновском районе, ве-тераны войны и труда, школьники. Со сцены мы хорошо видели, как люди эмоционально реагируют на наше исполнение. Бывало, что ветераны плакали, а дети радостно кричали и хлопали. Мы тоже были счастливы тем, что доставляли людям радость и удо-вольствие. После одного из городских смотров самодеятельности нашему хору было присвоено звание «академического». Просуще-ствовал хор около шести лет. В начале 1990-х годов, когда произ-водственная, экономическая и социальная ситуации на предпри-ятии начали ухудшаться, петь стало как-то неловко.

С А.Н. Гермашевым мне довелось поработать в составе проф-

кома почти полтора десятка лет. У него я почерпнул очень мно-гое. Главное – как общаться с людьми и решать их проблемы. Ду-маю, что не в последнюю очередь именно поэтому, работая осво-бождённым председателем профкома, я легко сходился с людьми, и мне что-то удавалось для них сделать.

Если в советское время профсоюз на заводе занимался пре- имущественно вопросами социального характера, то после того, как в 1993 году завод из государственного предприятия был пре-образован в акционерное общество, то есть стал, по существу, частным, главной задачей профкома, цеховых комитетов стала защита социально-трудовых, профессиональных, экономических прав и интересов членов профсоюза. Реализуется эта задача через коллективный договор – самый главный документ предприятия, регламентирующий отношения администрации и его работни-ков. В нём прописаны практически все аспекты трудовой жизни: режим труда и отдыха, условия оплаты и охраны труда, социаль-ные гарантии и льготы, гарантии занятости, трудоустройства и социальной защищённости на случай потери работы. В музее завода хранятся коллективные договоры, начиная с 1948 года. Если их полистать и внимательно почитать, то можно увидеть, что это – живой рабочий инструмент, который постоянно изме-няется и совершенствуется. Потеряли свою актуальность и давно ушли в прошлое статьи договора, которые касались, например, предоставления работникам участков для посадки картофе-ля, обеспечения нуждающихся работников углём, организации при клубе завода различных кружков, работы на заводе комис-сии по борьбе с пьянством и алкоголизмом и т. д. В то же время в последние годы в коллективном договоре появились разделы и отдельные пункты, отвечающие новому трудовому законода-тельству, например, статьи о взаимных правах и обязанностях работодателя и профсоюзного комитета, о признании отрасле-вых тарифных соглашений, об ответственности работодателя за нарушение установленных сроков выплаты заработной платы и другие.

Коллективный договор – это ещё и показатель работы пер-вичной профсоюзной организации и его комитета. Мне радостно сознавать, что в годы, когда я занимал пост председателя проф- союзного комитета ЧЦЗ, коллективные договоры нашего


546 547

предприятия дважды признавались лучшими в области. Так, в 2006 году профсоюзная организация завода была награждена дипломом за лучший коллективный договор среди металлурги-ческих предприятий области по третьей группе предприятий, а в 2008 году администрация и профсоюзная организация были награждены кубком и дипломом областной трёхсторонней комис-сии за лучший коллективный договор.

Не одним трудом живёт человек. Значительная часть его жизни уходит на отдых, восстановление сил и здоровья, семью и воспи-тание детей. От этого во многом зависят и результаты труда. Проф- союзная организация всегда уделяла большое внимание органи-зации быта, отдыха и досуга работников завода и членов их се-мей. Когда-то ЧЭЦЗ имел свои собственные базы отдыха на озёрах Смолино и Сугояк. На озере Сугояк, например, у каждого цеха был свой домик, которым он распоряжался по своему усмотрению. На обеих базах имелись оборудованные кухни для приготовле-ния пищи, лодочные станции, спортивные и игровые площадки и комнаты, проводились спортивные мероприятия и праздники. Путёвки на базы оформлял профком. Они пользовались огромной популярностью у работников ЧЭЦЗ, и многие семьи предпочи-тали проводить там свои отпуска. В трудные 1990-е годы, когда на счёту у завода была каждая копейка и надо было как-то вы-живать, акционерами было принято решение продать эти базы. Их заменили путёвки в местные и общероссийские здравницы.

В настоящее время ежегодно порядка 70 работников завода поправляют своё здоровье в санаториях или пансионатах. Основ-ная доля затрат по оплате путевок ложится на прибыль. Работ-ник в зависимости от занимаемой им должности вносит в кассу предприятия от тридцати до семидесяти процентов стоимости путевки. Ежегодно профком проводит среди работников завода опрос потребности в санаторно-курортном лечении, а потом его постоянные сотрудники работают с санаториями по приобрете-нию путёвок. Работнику самому ничего делать не требуется.

Профсоюзная организация никогда не забывала и о детском отдыхе. Первый пионерский лагерь был организован в 1950 году недалеко от села Миасского в местечке Петропчёлка. Директо-ром лагеря обычно назначался кто-либо из уважаемых работни-ков завода. Много лет им руководила Л.В. Мухортова. Для того

времени лагерь был всем хорош, один недостаток – добираться до него было далековато. С приходом в 1958 году нового дирек-тора К.Л. Демяника заводу удалось получить место под строи-тельство нового пионерского лагеря в Сосновском районе рядом с деревней Ключёвка, всего в 20-ти км от города. Он был построен в 1960 году и назвали его «Юный». Организацией детского отды-ха – формированием всех заездов, выдачей путёвок, контролем – с того времени и до сей поры занимается профком. В 1980-е годы началась постепенная реконструкция лагеря. Были построены два новых двухэтажных спальных корпуса, мост через реку Зю-зелка, автономная котельная, которая первое время работала на мазуте, а затем была переведена на газ. В стиле старой кре-пости был оформлен въезд в лагерь, после чего изменилось его название. Он стал называться «Лесная Застава». В 1990-е годы, когда финансовое положение завода стало стабильным, в лагере построили спортивный комплекс, крытый плавательный бассейн с подогревом и озоновой очисткой воды, впервые в Челябинске оборудовали футбольное поле с искусственным покрытием. Еже-годно в детском лагере отдыхают и набираются сил для нового учебного года до 1 000 детей. Детский отдых не ограничивает-ся только летним периодом. В зимние каникулы там тоже мож-но услышать детские голоса. Но сегодня лагерь не только место для отдыха детей. Это круглогодичный оздоровительный ком-плекс для всех трудящихся и их семей, это место, где проводятся самые различные мероприятия и соревнования, где коллектив завода отмечает свой главный праздник – День металлурга.

Даже в самые тяжёлые времена неотъемлемой частью жизни завода и его профсоюзной организации был спорт. Ещё в конце 1940-х годов среди трёх линий бараков в посёлке завода были обо-рудованы волейбольная площадка и футбольное поле, где после работы спортивные баталии продолжались до позднего вечера. В 1958 году на месте бывшего конного двора появился свой ста-дион с беговыми дорожками, футбольным полем и хоккейной ко-робкой. В своё время на ЧЭЦЗ были неплохие команды по хоккею с мячом, футболу, которые входили в число лидеров городских соревнований. Лучшими спортсменами завода в разные годы считались П. Злобин, Ф. Мусин, Н. Хисматуллин, В. Прилипухов, А. Игнатов, Р. Туктаров, А. Арчугов, Д. Рюб, Л. Кобелев, В. Нико-


548 549

лаев, Р. Хабилов, А. Салихова, К. Розенберг, С. Яшукин и другие. Спортивные традиции сохранены и поныне. Большую роль в этом сыграла личная заинтересованность и участие в спорте генераль-ного директора с 1996 по 2010 годы В.В. Гейхмана. С его лёгкой руки на территории завода из складского помещения были обору-дованы великолепный игровой спортивный и тренажёрный залы, где с большим удовольствием многие работники завода занима-ются волейболом, баскетболом, теннисом, аэробикой. Большин-ство спортивных мероприятий на заводе проводится под эгидой профкома. Для этого в профкоме есть специальный инструктор- методист по спорту. Традицией на ЧЦЗ стали ежегодные спарта-киады, которые проводятся по летним и зимним видам спорта в течение года и в которых участвуют сотни работников предпри-ятия. И не столь важен результат, сколько участие, ведь спорт – это сплочение коллектива, это здоровый образ жизни, это в ко-нечном итоге повышение эффективности труда на производстве.

Много интересных и неравнодушных людей прошло через общественную работу в заводской профсоюзной организации. Из старшего поколения, кто работал ещё в 1970–1980 годы, ак-тивной работой в профсоюзе отличались председатели цеховых комитетов обжигового цеха – В.А. Тхор и Т.В. Минакова, электро-литного цеха – И.А. Тишков и Г.А. Третьяков, выщелачивательно-го цеха – Б.М. Воронин и А.П. Теличко, центральной лаборатории – Г.А. Щукина и Л.К. Колясникова, гидрометаллургического цеха и участка хранения материалов и оборудования – А.П. Буякова. Особо хотелось бы выделить Г.А. Третьякова, который работал рядовым катодчиком. Будучи профгруппоргом, председателем цехового комитета, членом профкома завода, при решении соци-альных вопросов всегда занимал принципиальную позицию, если они касались интересов работников цеха и всего предприятия. Благодаря его настойчивости, профкому удалось, например, до-биться, чтобы обеды для разгорячённых от тяжёлого физическо-го труда катодчиков электролитного цеха привозили непосред-ственно в цех, а для восстановления их водно-солевого баланса вместо холодной газировки готовили горячий чай. Именно Г.А. Третьяков настоял в своё время на увольнении директора завод-ской столовой за систематическое некачественное приготовле-ние пищи. За всю историю профсоюзной организации ЧЭЦЗ Ген-

надий Андреевич был единственным её членом, удостоенным в 1982 году Премии советских профсоюзов имени Михаила Путина.

Многие годы незаменимым помощником и советчиком проф- союзной организации завода является областной комитет проф- союза рабочих металлургической промышленности. Без его вни-мания и поддержки мы, конечно же, не были бы такими уверен-ными и сильными, как сейчас.

В коротком воспоминании нет возможности подробно рас-сказать обо всём, что делалось и делается в настоящее время на заводе с участием профсоюзной организации и её комитета. К тому, что сказал, могу добавить, что по инициативе профкома на заводе удалось сохранить соревнование коллективов цехов, доску Почёта, конкурсы профессионального мастерства и дру-гие добрые традиции, которые уже утрачены на многих других предприятиях.

Самый длительный отрезок моего трудового стажа пришёлся на работу в профкоме. Не мне судить, каким я был председате-лем, но возложенные на меня обязанности старался выполнять во благо работников завода. Всегда буду вспоминать эти хорошие во всех отношениях годы моей жизни.

Уверен в прекрасном будущем своего завода.

2014 год.


550 551

НИИМ Научно-исследовательский институт металлургииНТУ Научно-техническое управлениеОНИР Отделение научно-исследовательских работОПУ Опытно-промышленная установкаПКБ Проектно-конструкторское бюроПКО Проектно-конструкторский отделСНО Студенческое научное обществоСовмин Совет министровСовнархоз Совет народного хозяйстваСССР Союз Советских Социалистических РеспубликТЭО Технико-экономическое обоснование УКСЦК Усть-Каменогорский свинцово-цинковый комбинатУМЗ Ульбинский металлургический заводУПИ Уральский политехнический институтУСОФ Управление содержания основных фондов УХМиО Участок хранения материалов и оборудованияФОРЭМ Федеральный оптовый рынок электроэнергии

и мощностиЦК Центральный комитетЦнотцветмет Центр научной организации труда и управления

производством в цветной металлургииЦПО Цех переработки окисловЦРЦ Центр по развитию цинкаЦСУ Центральное статистическое управлениеЧГРЭС Челябинская государственная районная электриче-

ская станция ЧЭЦЗ Челябинский электролитный цинковый заводЭВМ Электронная вычислительная машинаЭРО Электроремонтное отделениеЮУЖД Южно-Уральская железная дорога

АН Академия наукАСКУЭ Автоматизированная система контроля и учёта

энергоресурсовАТС Автоматическая телефонная станцияВКПб) Всесоюзная коммунистическая партия

большевиков ВЛКСМ Всесоюзный ленинский коммунистический союз

молодёжи ВНИИцветмет Восточный научно-исследовательский горно-

металлургический институт цветных металлов (г. Усть-Каменогорск)

ВООП Всероссийское общество охраны природыГАИ Государственная автомобильная инспекцияГиредмет Государственный научно-исследовательский

и проектный институт редкометаллической промышленности (г. Москва)

ГМЦ Гидрометаллургический цехГПП Главная понизительная подстанцияДК-ДА Двойное контактирование-Двойная абсорбцияЗАО Закрытое акционерное обществоИОНХ Институт общей и неорганической химии (г. Киев)ИТР Инженерно-технические работникиКПП Кремниевая преобразовательная подстанцияКПСС Коммунистическая партия Советского СоюзаКС Кипящий слойКЭЦ Комплекс электролиза цинкаЛЦЗ Лениногорский цинковый заводМВД Министерство внутренних делМинсредмаш Министерство среднего машиностроенияМинцветмет Министерство цветной металлургииМЦМ Министерство цветной металлургии

552 553

Аббревиатуры

Зумпф Аккумулирующая ёмкость, углубление в полу цеха, яма. На заводе используется для сбора воды, техно- логических растворов и пульп.

Извлечение Отношение количества извлечённого компонента из исходного сырья к его количеству в исходном мате-риале (в процентах или долях единиц).

Катод Электрод электролизной ванны, присоединённый к отрицательному полюсу источника питания.

Классифика-ция огарка

Процесс выделения крупных частиц из продуктов обжига.

Контактиро-вание

Процесс окисления сернистого ангидрида в серный ангидрид в производстве серной кислоты. Осуществля-ется в специальном контактном аппарате с использова-нием катализатора.

Концентрат цинковый

Продукт обогащения руды с повышенным содержани-ем извлекаемого минерала. Концентрат называют по преобладающему в нем металлу (цинковый, медный, свинцовый и т. д.).

Обжиг цинковых концентратов

Операция перевода содержащихся в исходном сырье – цинковых концентратах – цинка и других ценных ком-понентов в окисленную форму, которая обеспечивает их дальнейшую переработку до готовой продукции на других переделах. На ЧЦЗ обжиг осуществляется в печах кипящего слоя при температуре 960–1000°С.

Оксид Соединение химического элемента с кислородом.Отвальный цинковый кек

Твёрдый остаток от фильтрации пульпы, получаемой в процессе выщелачивания продуктов обжига.

Передел Часть металлургического производства или цеха.

Абсорбция Поглощение газов жидкостями. На ЧЦЗ процесс абсорбции используется в СКЦ для поглощения сер-ного ангидрида влагой, содержащейся в разбавленной серной кислоте.

Агитатор Ёмкость с механической мешалкой.Анод Электрод электролизной ванны, присоединённый

к положительному полюсу источника питания.Вельц- процесс

Процесс восстановительного обжига во вращающейся трубчатой печи (вельц-печь). На ЧЦЗ используется для переработки кеков.

Выщелачива-ние

Перевод в раствор (обычно водный) одного или не-скольких компонентов твёрдого вещества с помощью водного или иного растворителя. На ЧЦЗ выщелачива-ние осуществляется раствором серной кислоты.

Гидрометал-лургия

Извлечение металлов из руд, концентратов и отходов различных производств при помощи водных растворов химических реагентов с последующим выделением металлов из этих растворов. Основные операции в гидрометаллургии цинка: обжиг цинковых концентратов, выщелачивание продуктов обжига, элек-тролиз цинковых растворов, переплавка полученного при электролизе металлического осадка цинка, перера-ботка твёрдых остатков выщелачивания – кеков – вельцеванием, переработка продуктов вельцевания.

Дросс Твёрдые соединения цветных металлов, образующиеся при плавке и рафинировании, всплывающие на по-верхность расплава и удаляемые механическим путем. Например, при плавке катодного цинка при 500–520°С на поверхности расплава образуются порошкообраз-ные дроссы, которые сгребают и выгружают из печи. Дросс содержит 80–90% цинка.

554 555

Словарь технических терминов

Плавка Пирометаллургический процесс, проводимый при температурах, обеспечивающих полное расплавле-ние перерабатываемого материала.

Пульпа Смесь твёрдых частиц и жидкости, негустая неодно-родная система.

Реэкстракция Процесс, обратный экстракции, состоящий в переводе экстрагированного соединения из органической фазы в водную.

Сгущение Процесс отделения жидкой фазы (воды, раствора) от твёрдой в дисперсионных системах (пульпе, суспен-зии и т. п.), основанный на естественном осаждении твёрдых частиц под действием силы тяжести. На заводе осуществляется в сгустителях.

Скип Подъёмная саморазгружающаяся ёмкость (короб), предназначенная для подъёма сыпучих и мелкокуско-вых материалов и движущаяся с помощью канатов по специальным направляющим.

Содержание (металла)

Отношение массы металла в сухом материале к полной сухой массе материала, выраженное в процентах или граммах на тонну.

Сорбция Процесс поглощения твёрдым телом различных ве-ществ из окружающей среды. Поглощаемое вещество, находящееся в среде, называют сорбатом, поглощаю-щее твёрдое тело – сорбентом.

Сульфатиза-ция

Процесс образования сульфатов в условиях повышен-ной концентрации серной кислоты. На ЧЦЗ использо-вался в производстве кадмиевых солей.

Сульфид Соединение металла с серой.Сушка Удаление влаги из концентрата, осуществляемое в спе-

циальных сушильных печах (до влажности менее 9%).

Словарь технических терминов

Точка росы Температура, до которой должен охладиться воздух, чтобы содержащийся в нём пар достиг состояния на-сыщения и начал конденсироваться в росу.

Угар Потери металла при плавке или при нагреве. Угар определяется как разница (обычно в %) между количе-ством вводимого в металл компонента и его конечным содержанием относительно количества вводимого.

Фильтрация Процесс снижения влажности концентратов путем движения жидкости или газа сквозь пористую среду.

Фильтр-пресс Аппарат периодического действия для разделения под давлением жидких неоднородных систем (суспензий, пульп).

Шихта Смесь материалов в определённой пропорции для получения требуемого химического состава ко-нечного продукта. На ЧЦЗ в состав металлургической шихты печей КС и вельц-печей входят цинковые кон-центраты, вторичное цинксодержащее сырьё, цинко-вый и медный кеки, шлаки, известь и др.

Шлам очист-ных сооруже-ний

Пастообразный продукт, содержащий цинк и другие химические элементы, уловленные в процессе очистки сточных вод.

Эксгаустер Отсасывающий вентилятор для удаления запылённых газов из печного оборудования.

Экстракция Процесс поглощения жидкостью различных веществ из окружающей среды.

Электролиз цинка

Физико-химический процесс, осуществляемый в электролизных ваннах и заключающийся в выделе-нии на электродах составных частей цинксодержащего раствора под воздействием электрического тока.

556 557

Оглавление

558 559

Прощай, электролитный! Здравствуй, КЭЦ! А.С. Ефременко 308Я работал с энергией. В.Е. Ветчинкин 330Толлинг и бартер. В.П. Сильнягин 358От аппаратчика до директора. В.В. Гейхман 374Новая жизнь завода. Л.А. Казанбаев 424Мы росли вместе с заводом. П.В. Кондаков 474Мои ракеты, или полёт «Аполлона-85». С.П. Шимов 498Всё, что мог, я делал. В.М. Рубинчик 506Вместе с заводом. С.Г. Буряковский 530Аббревиатуры 552Словарь технических терминов 554

Обращение генерального директора ОАО «ЧЦЗ» П.А. Избрехта

4

От редактора и составителя 6Стройка моей молодости. В.В. Спасоломский 8Суровое время. В.П. Туркин 20Завод вступает в строй. Б.А. Неговоров 28Первый цинк. А.Ф. Бессарабов 44Завод – мне дом родной. Т.П. Хлопотина 50Химия и завод – это вся моя жизнь. И.А. Сойферман 60Цинк и железная дорога. А.С. Жилин 72Кипящий слой. Н.В. Петров 88Серная кислота – дело всей жизни. К.Х. Валихтамов 96Катодчик – моя профессия. Г.А. Третьяков 104С ним одною связан я судьбой. К.Л. Демяник 116Фаолит от секретаря ЦК. В.В. Мамкин 134Мы делали связь надёжной. А.В. Вялых 152Трудное производство. Б.Ц. Агузаров 162Я руководил цехом, которого давно нет. И.П. Туленков 184Время реформ. В.А. Григорьев 206Два моих цеха. А.Я. Гаас 224Туман уже не виден. В.А. Лукьянчиков 242Зелёная спецовка завода. В.А. Лейцин 256Чистая вода. О.А. Мартакова 264Пять девяток челябинского индия. А.И. Радько 274Мой завод. Ю.И. Сергеев 288

C ним одною связан я судьбойЧелябинский цинковый завод в историях,

написанных его ветеранами

Подписано в печать 00.05.2015 г. Формат 60х84/16. Усл. печ. л. 32,55. Тираж 1000 экз. Заказ 000.

Отпечатано с оригинал-макета заказчика в ОАО «Челябинский Дом печати», 454080, г. Челябинск, Свердловский пр., 60

Social Media

Книга воспоминаний ветеранов Челябинского цинкового завода «С ним одной связан я судьбой»