Глава 17 СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯecsocman.hse.ru/data/964/698/1219/020Glava17.pdf · 2009-04-01 · 458 Глава 17 Социальная психология

Глава 17 СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Г. М. АНДРЕЕВА .

§ 1. Вводные замечания Специфика становления советской социальной психологии обус-

ловлена двумя обстоятельствами: во-первых, статусом этой дисципли- ны как пограничной между социологией и психологией (что дает основания рассмотреть ее развитие внутри каждой из названных наук) и, во-вторых, порожденной этим статусом возможностью достаточно специфичного решения проблемы о «взаимоотношениях» социальной психологии с марксизмом.

Что касается первого обстоятельства, то оно характерно не только для судьбы социальной психологии в СССР и России, напротив, оно сопровождает ее развитие вообще на мировой арене. Самым главным фактором при этом является тенденция развития социальной психоло- гии одновременно как в русле социологии, так и в русле психологии. Итогом двух возможных вариантов написания истории социальной психологии является, как известно, различное обозначение ее места в системе научного знания: то как части социологии, то как части пси- хологии, то на их пересечении [2, с. 15]. Характерно, что в одной из последних американских работ прямо говорится о наличии «двух соци- альных психологий» [80].

Современное положение социальной психологии в России соответ- ствует этой ситуации, хотя в ее истории дело не всегда обстояло таким образом, что и необходимо более подробно выяснить и обосновать. Если в дореволюционной России самостоятельное существование соци- альной психологии просто не имело места (напомним, что такой ее ста- тус в мире обозначен лишь с 1908 г., то есть одновременного появле- ния книг В. Макдуголла «Введение в социальную, психологию» [77] в Европе и Э. Росса «Социальная психология» [79] в Америке) и ее проблематика разрабатывалась во всем комплексе общественных наук, то ситуация после октября 1917 г. радикально изменилась. На про- тяжении длительного времени социальная психология в СССР разви- валась в русле психологической традиции, что, по-видимому, было связано с относительно большей ее независимостью от марксистской идеологии. Последнее сделает понятным тот акцент, который присут- ствует в изложении истории социальной психологии в нашей стране: до последнего времени это преимущественно ее история в русле

458 Глава 17 Социальная психология

психологической науки, а отсюда и более тщательная проработка воп- роса о ее границах с общей психологией, об адаптации общеметодологи- ческих принципов не столько социологического, сколько общепсихоло- гического знания.

§ 2. Дореволюционный период В связи с «молодостью» социальной психологии как самостоятель-

ной дисциплины практически не приходится говорить о ее собственной истории в дореволюционной России. Вместе с тем проблематика, позже вошедшая в предмет социальной психологии, разрабатывалась в том числе и в некоторых конкретных разделах социологии, а также при выработке самых общих представлений о предмете социологии, круге ее проблем, понятийном аппарате. Спецификой российской истории социальной психологии является, по-видимому, то, что многие ее проб- лемы оказывались вкрапленными в идейные построения общественных движений и принимались на вооружение различными общественными силами. Отчасти именно поэтому возникла традиция своеобразного «ангажирования» социальной психологии идеологией.

Одно из первых и систематических употреблений термина «кол- лективная (социальная) психология» предложено в работе M. M Ко- валевского «Социология», представляющей собой курс лекций, прочи- танных в Петербурге в Психоневрологическом институте [23]. Выяс- няя взаимоотношения социологии с другими науками, Ковалевский уделяет специальное внимание ее отношению к психологии и в этой связи достаточно подробно анализирует концепцию Г. Тарда: он име- нует ее «психологией коллективной, или групповой» [23, с. 15], хотя замечает при этом, что сам Тард предпочитает термин «социальная, или коллективная психология» [23, с. 26]. Полемизируя с Тардом по поводу ряда отдельных положений его концепции, Ковалевский согла- сен с ним в общем определении предмета этой дисциплины и ее несом- ненной важности: «...единственное средство познать... психологию масс — это изучить всю совокупность их верований, убеждений, нравов, обычаев и привычек» [23, с. 26]. Употребляя современное понятие, Ковалевский говорит там же и о «методах» этой дисциплины: анализ народных сказок, былин, пословиц, поговорок, юридических формул, писаных и неписаных законов. «Этим-то длинным путем, а не прямым анализом, хотя бы и очень остроумным, чувств и душевных движений посетителей того или иного салона или клуба, и будут положены проч- ные основания коллективной психологии» [23, с. 27].

В рамках социологической традиции упоминания о социальной психологии или обсуждения ее отдельных проблем имели место в трудах правоведа Л. И. Петражицкого, основателя психологической

§ 2. Дореволюционный период 459

школы права, с точки зрения которого истинными мотивами, «двигате- лями человеческого поведения» являются эмоции, а социально-истори- ческие образования есть лишь их проекции — «эмоциональные фан- тазмы» [46]. Хотя методологическая основа такого подхода представ- ляется уязвимой, сам факт апелляции к психологической реальности общественного процесса заслуживает внимания.

Ряд интересных идей содержался и в работах Л. Войтоловского, П. А. Сорокина и др. Так, в работе А. Копельмана уже в 1908 г. (см. [30]) была поставлена проблема границ коллективной психологии, ко- торую автор считал новой областью психологии — психологией народ- ного духа, проявлением которого являются деятельность и пережива- ния групп людей и коллективов.

Как уже отмечалось, наряду с обозначением коллективной психо- логии в ряду академических дисциплин, ее вопросы начинают активно разрабатываться в публицистике в связи с идейной борьбой тех лет. В данном случае необходимо прежде всего упомянуть имя Н. К. Михай- ловского, работа которого «Герой и толпа», опубликованная в 1896 г. [40], дала толчок длительной дискуссии, которую повели с Михай- ловским революционные марксисты, и в наиболее острой форме — В. И. Ленин. Интерес Михайловского к социальной психологии был обусловлен стремлением обосновать взгляды народничества. Именно в этой связи он подчеркивает необходимость выделения этой области в специальную ветвь науки, поскольку ни одна из существующих изуче- нием массовых движений как таковых не занимается. Коллективная, массовая психология, с точки зрения Михайловского, еще только на- чинает разрабатываться, и «сама история может ждать от нее огром- ных услуг». Для становления этой области исследования важен анализ механизмов изменения психического состояния и поведения больших социальных групп. Эти и другие рассуждения были использованы ав- тором для утверждения определенной общественной и политической позиции, и, возможно, именно это обстоятельство стимулировало и в дальнейшем стремление к ангажированности российской социальной психологии в политическую борьбу.

Хотя нельзя полностью отрицать связи нарождающейся социальной психологии с общественно-политическими течениями современности и внутри «психологической традиции» развития этой дисциплины, все же здесь эта связь просматривается значительно слабее. Самым крупным явлением в рамках этой традиции, несомненно, были работы В. М. Бех- терева. Уже до революции вышло два фундаментальных его труда «Общественная психология» [6] и «Внушение в общественной жизни» [7]. Если в первой работе преимущественно обсуждался вопрос о пред- мете новой области науки («психическая жизнь не только индивидов,

460 Глава 17. Социальная психология

но и «групп лиц» — толпы, общества, народов»), то во второй всесто- ронне анализировался важнейший механизм воздействия — внушение, причем рассмотренное не только на индивидуальном, но и на «коллек- тивном» уровне. И в том, и в другом случае были заложены идеи бу- дущей, всесторонне разработанной концепции «коллективной рефлек- сологии», сделана наметка экспериментального исследования отношений между личностью и коллективом, влияния общения на общественные про- цессы, зависимости развития личности от организации различных типов коллективов. В. М. Бехтереву же принадлежит заслуга организации первого университетского курса по социологии в Психоневрологическом институте (в отличие от Петербургского университета), где в лекциях по этой дисциплине также впервые в высшей школе были поставлены проблемы соотношения социологии и социальной психологии.

В целом же развитие социально-психологических идей в дорево- люционной России осуществлялось преимущественно не в недрах пси- хологии как таковой, а напротив, в рамках более широкого спектра общественных дисциплин, будучи включенным в общий социальный контекст. Здесь следует искать корни той трансформации в истории социальной психологии, которая произошла после революции.

§ 3. Послереволюционная ситуация: дискуссия 20-х годов Вскоре после революции 1917 г. во всей системе общественных

наук в России развернулась широкая дискуссия относительно фило- софских предпосылок научного знания. Особенно сложный комплекс проблем, связанных с природой марксистского обществоведения воз- ник, естественно, в социологии. Может быть, именно поэтому более частный вопрос о специфике социальной психологии здесь практичес- ки не обсуждался. В психологии же, напротив, эти проблемы оказа- лись в центре полемики. Основанием послужила более широкая дис- куссия о необходимости перестраивания психологической науки на основах марксистско-ленинской философии (см. подробно [11], [12]). Русская психологическая мысль уже до революции сформировала до- статочно сильную традицию как материалистической ориентации, пред- ставленной трудами И. М. Сеченова, В. М. Бехтерева, Н. Н. Ланге, А. Ф. Лазурского и др., так и идеалистической, выразителем которой был, прежде всего, Г. И. Челпанов. Впрочем, и в том и в другом слу- чае психология выступала в качестве самостоятельной, сложившейся экспериментальной дисциплины. Г. И. Челпанову, в частности, при- надлежит заслуга создания в 1912 г. Института психологии при фило- софском факультете Московского университета, который стал круп- ным научным центром экспериментальных исследований.

§ 3. Послереволюционная ситуация: дискуссия 20-х годов 461

Начавшаяся в 20-х гг. дискуссия была направлена против идеалис- тической ориентации в психологии в пользу новой материалистической науки, основанной на марксистской философии. Особое место в дис- куссии занял Г. И. Челпанов. Не возражая прямо против «соединения» марксизма с психологией, Челпанов сделал акцент на необходимость разделения психологии на две части: эмпирическую, выступающую в качестве естественнонаучной дисциплины, и социальную, базирую- щуюся на социокультурной традиции [75]. Основания для такого раз- деления действительно существовали, и Челпанов видел их, в част- ности, в трудах Русского Географического общества, где уже давно были обозначены предпосылки для построения «коллективной» или «социальной психологии». Челпанов отмечал также, что в свое время Спенсер выражал сожаление, что незнание русского языка мешало ему использовать материалы русской этнографии для целей социальной психологии [67]. Другая же сторона программы Челпанова о выделе- нии социальной психологии из психологии как таковой заключалась в его критическом подходе к необходимости перевода всей психологии на рельсы марксизма. Именно социальная психология была обозначена как такая «часть» психологии, которая должна базироваться на прин- ципах нового мировоззрения, в то время как «эмпирическая» психоло- гия, оставаясь естественнонаучной дисциплиной, вообще не связана с каким-либо философским обоснованием сущности человека, в том чис- ле и с марксистским (см. подробно [75], [76]).

Позиция Челпанова встретила сопротивление со стороны целого ряда психологов, выступающих за полную перестройку всей системы психологического знания. Возражения Челпанову были многообразны (см. [12]).

В наиболее общей форме они были сформулированы В. А. Арте- мовым и сводились к тому, что нецелесообразно выделение особой со- циальной психологии, коль скоро вся психология будет опираться на философию марксизма; усвоение идеи социальной детерминации пси- хики означает, что вся психология становится «социальной»: «сущест- вует единая социальная психология, распадающаяся по предмету свое- го изучения на социальную психологию индивида и на социальную психологию коллектива» [4, с. 75].

Другой подход был предложен с точки зрения получившей в те годы популярность реактологии, методология которой была развита К. Н. Корниловым [25]. Вопреки Челпанову, здесь также предлагалось сохранение единства психологии, но в данном случае путем распрост- ранения на поведение человека в коллективе принципа коллективных реакций. Именно на этом пути виделось Корнилову построение марк- систской психологии. Как и в случае с идеями В. А. Артемова, здесь


полемика против Челпанова оборачивалась отрицанием необходимости «особой» социальной психологии, поскольку постулировалось единст- во новой психологической науки, построенной на принципах реакто- логии, что для Корнилова и было синонимом марксизма в психологии. Ограниченность такого рода аналогии проявилась особенно очевидно при проведении конкретных исследований, когда в качестве критерия объединения индивидов в коллектив рассматривались общие для всех раздражители и общие для всех реакции. Хотя при этом декларирова- лось важное положение о том, что поведение коллектива не есть прос- тая сумма «поведений» его членов (то есть, по существу, один из прин- ципов социально-психологического знания), его интерпретация Кор- ниловым не оставляла для социальной психологии особого предмета исследования, коль скоро требовала унификации любых объяснений в психологии с позиций реактологии.

В дискуссии была специфичной позиция П. П. Блонского, кото- рый одним из первых поставил вопрос о необходимости анализа роли социальной среды при характеристике психики человека: «Традицион- ная общая психология была наукой о человеке, как индивидууме. Но поведение индивидуума нельзя рассматривать вне его социальной жиз- ни» [9, с. 12]. При этом понимание социальной психологии во многом отождествлялось с признанием социальной обусловленности психики. Отсюда призыв к тому, чтобы психология стала социальной, так как «поведение индивидуума есть функция поведения окружающего его об- щества» [9, с. 14]. Но в этом призыве не было ничего общего с пред- ложением Челпанова: там акцент на отделение социальной психологии от общей, здесь — вновь мотив о том, что вся психология должна стать социальной. Правда, Блонский вместе с тем полагал, что по- скольку в прошлом социальная психология влачила «самое жалкое су- ществование», постольку речь должна идти о какой-то иной социаль- ной психологии. Поэтому в дальнейшей эволюции взглядов Блонского проступает новый аспект: он апеллирует к биологическим основам поведе- ния. «Социальность» как связь с другими характерна не только для лю- дей, но и для животных. Поэтому психологию как биологическую нау- ку тем не менее нужно включить в круг социальных проблем.

Особое место в дискуссии 20-х гг. занимает В. М. Бехтерев, со- здавший в своих работах, пожалуй, больше всего предпосылок для последующего развития социальной психологии в качестве самостоя- тельной науки, хотя путь к этому и в его концепции был отнюдь не пря- молинейным. Именно на первые послереволюционные годы приходит- ся дальнейшая разработка Бехтеревым его идей, изложенных в дорево- люционной работе «Общественная психология». Теперь его взгляды на социальную психологию включаются в контекст рефлексологии [12].

§ 3. Послереволюционная ситуация: дискуссия 20-х годов 463

Предметом рефлексологии Бехтерев полагал человеческую личность, изучаемую строго объективными методами — так, что понятие психики при этом практически устранялось и его заменяла «соотносительная деятельность» как форма связи между реакциями организма и внешни- ми раздражителями. Предполагалось, что только такой подход дает по- следовательно материалистическое объяснение поведения человека и, сле- довательно, соответствует фундаментальным принципам марксизма. Распространив подход рефлексологии на понимание социально-психо- логических явлений, В. М. Бехтерев пришел к построению «коллективной рефлексологии». Он считал, что ее предметом является поведение кол- лективов, личности в коллективе, условия возникновения социальных объединений, особенности их деятельности, взаимоотношения их чле- нов. Такое понимание представлялось преодолением субъективистской социальной психологии, поскольку все проблемы коллективов толкова- лись как соотношение внешних влияний с двигательными и мимико- соматическими реакциями их членов. Социально-психологический под- ход должен был быть обеспечен соединением принципов рефлексологии (механизмы объединения людей в коллективы) и социологии (особен- ности коллективов и их отношения с обществом). Предмет коллективной рефлексологии определяется так: «...изучение возникновения, разви- тия и деятельности собраний и сборищ,.. проявляющих свою соборную соотносительную деятельность как целое, благодаря взаимному обще- нию друг с другом входящих в них индивидов» [8, с. 46]. Хотя, по существу, это было определение предмета социальной психологии, сам Бехтерев настаивал на термине «коллективная рефлексология», «вмес- то обычно употребляемого термина общественной или социальной, ина- че коллективной психологии» [8, с. 23].

В предложенной концепции содержалась весьма полезная, хотя и не проведенная последовательно, идея, утверждающая, что коллектив есть нечто целое, в котором возникают новые качества и свойства, воз- можные лишь при взаимодействии людей. Вопреки замыслу, эти осо- бые качества и свойства развивались по тем же законам, что и качества индивидов. Соединение же социального и биологического в самом индивиде трактовалось достаточно механистически: хотя личность и объявлялась продуктом общества, в основу ее развития были положены биологические особенности и, прежде всего, социальные инстинкты; при анализе социальных связей личности для их объяснения привле- кались законы неорганического мира (тяготения, сохранения энергии и пр.). В то же время сама идея биологической редукции подвергалась критике. Тем не менее, заслуга Бехтерева для последующего развития социальной психологии была огромна. В русле же дискуссии 20-х гг. его позиция противостояла позиции Челпанова, в том числе и по


вопросу о необходимости самостоятельного существования социальной психологии.

Участие в дискуссии приняли и представители других обществен- ных дисциплин. Здесь прежде всего следует назвать М. А. Рейснера, занимавшегося вопросами государства и права. Следуя призыву видно- го историка марксизма В. В. Адоратского обосновать социальной пси- хологией исторический материализм, М. А. Рейснер принимает вызов построить марксистскую социальную психологию. Способом ее по- строения является прямое соотнесение с историческим материализмом физиологического учения И. П. Павлова [56], при котором социальная психология должна стать наукой о социальных раздражителях разного типа и вида, а также об их соотношениях с действиями человека. При- внося в дискуссию багаж общих идей марксистского обществоведения, Рейснер оперирует соответствующими терминами и понятиями: «произ- водство», «надстройка», «идеология» и проч. С этой точки зрения в рамках дискуссии Рейснер не включался непосредственно в полемику с Г. И. Челпановым.

Свой вклад в развитие социальной психологии со стороны «смеж- ных» дисциплин внес и журналист Л. Войтоловский [14]. С его точки зрения, предметом коллективной психологии является психоло- гия масс. Он прослеживает ряд психологических механизмов, которые реализуются в толпе и обеспечивают особый тип эмоционального на- пряжения, возникающего между участниками массового действия. Вой- толовский предлагает использовать в качестве метода исследования этих явлений сбор отчетов непосредственных участников, а также наб- людения свидетелей. Публицистический пафос работ Войтоловского проявляется в призывах анализировать психологию масс в тесной свя- зи с общественными движениями политических партий.

В целом же итоги дискуссии оказались для социальной психоло- гии достаточно драматичными. Несмотря на субъективное желание по- строить марксистскую социальную психологию, такая задача в 20-е гг. выполнена не была, хотя поиск некоторого позитивного решения воп- роса о судьбе социальной психологии все же предпринимался. Он, однако, был обречен на неуспех, что в значительной мере обусловлено было принципиальными различиями в понимании предмета социальной психологии. С одной стороны, она отождествлялась с учением о соци- альной детерминации психических процессов; с другой — предполага- лось исследование особого класса явлений, порожденных совместной деятельностью людей, прежде всего — явлений, связанных с коллекти- вом. Те, кто принимал первую трактовку (и только ее), справедливо утверждали, что результатом перестройки всей психологии на марк- систской, материалистической основе должно быть превращение всей

§ 3. Послереволюционная ситуация / § 4. «Перерыв» в развитии социальной психологии 465

психологии в социальную. Тогда никакая особая социальная психоло- гия не требуется. Это решение хорошо согласовывалось и с критикой позиции Г. И. Челпанова. Те же, кто видел вторую задачу социальной психологии — исследование поведения личности в коллективе и пове- дения самих коллективов, — не смогли предложить адекватное реше- ние проблем.

Итогом этой борьбы явилось утверждение права гражданства лишь первой из обозначенных трактовок предмета социальной психологии. Поскольку в этом понимании никакого самостоятельного статуса для со- циальной психологии не предполагалось, попытки построения ее как особой дисциплины прекратились на довольно длительный срок. Со- циология же, как известно, в эти годы вообще оказалась под ударом, поэтому вопрос о существовании социальной психологии в ее рамках просто не поднимался. Даже в относительно более «безопасной» (в смысле идеологического диктата) области знания, каковой была психо- логия, дискуссия приобрела политическую окраску, что и способство- вало ее свертыванию: под сомнение была поставлена принципиальная возможность существования социальной психологии в социалистическом обществе. Вынесенный приговор на долгие годы отодвинул решение проблем этой науки.

§ 4. «Перерыв» в развитии социальной психологии Говоря о дискуссии 20-х гг., следует иметь в виду и общий фон

развития этой дисциплины в мире. Именно после Первой мировой вой- ны социальная психология на Западе (прежде всего в США) пережи- вает период бурного расцвета и становится экспериментальной дисцип- линой. Нарастающая изоляция советской науки от мировой особенно сказывалась в отраслях, связанных с идеологией и политикой. Поэто- му практически развитие социальной психологии в мире в этот период было «закрыто» для советских ученых. Неудача дискуссии, вместе с указанным обстоятельством, способствовала полному прекращению об- суждения статуса социальной психологии, и период этот получил впо- следствии название «перерыв» [30, с. 36]. Тот факт, что социальная психология в это время продолжала развиваться на Западе в русле немарксистской традиции, привело некоторых психологов к отождеств- лению ее с «буржуазной» наукой, а само понятие «социальная психо- логия» стало интерпретироваться как синоним реакционной дисципли- ны, атрибут «буржуазной идеологии».

Вместе с тем, термин «перерыв» в развитии советской социальной психологии может быть употреблен лишь в относительном значении: перерыв, действительно, имел место, но лишь в «самостоятельном» существовании дисциплины, в то время как отдельные исследования —


по своему предмету социально-психологические — продолжались. Они были в значительной степени продиктованы как внутренней логикой развития смежных проблем знания, так и общественной практикой. Нужно назвать по крайней мере три области науки, где этот процесс имел место.

Прежде всего, это философия. Социологическое знание как тако- вое в то время находилось под запретом, и отдельные проблемы социо- логии разрабатывались под «крышей» исторического материализма. Это, в свою очередь, означало разработку с определенных методологи- ческих позиций и ряда проблем социальной психологии. Здесь харак- терна апелляция к ряду марксистских работ, в частности Г. В. Плеха- нова. Плеханов выделял в своей известной «пятичленной формуле» структуры общественного сознания «общественную психологию», что позволяло исследовать некоторые характеристики психологической стороны общественных явлений. Он, в частности, утверждал, что для Маркса проблема истории была также психологической проблемой. Это относится к описаниям психологии классов, анализу структуры массовых побуждений людей — таких, как общественные настроения, иллюзии, заблуждения. Особое внимание уделялось характеристике массового сознания в период больших исторических сдвигов, в част- ности тому, как в эти периоды взаимодействуют идеология и обыден- ное сознание. Постановка подобных проблем была включена в общую ткань социальной теории марксизма и не выступала в качестве положений социальной психологии как особой научной дисциплины. Аналогично рассматриваются и другие проблемы, имеющие отношение к социаль- ной психологии: взаимоотношения личности и общества, личности и малой группы (микросреды ее формирования), способы общения, ме- ханизмы социально-психологического воздействия. И в этих случаях речь шла не о конструировании специальных социально-психологичес- ких теорий и не о разработке конкретных методов исследования, но лишь о некоторых общеметодологических подходах к изучению опре- деленной группы явлений в рамках марксистской теории.

Другой отраслью знания, которая помогла сберечь интерес к опреде- ленным разделам социальной психологии, была педагогика. Здесь, в ос- новном, были сконцентрированы исследования коллектива, главным об- разом, в трудах А. С. Макаренко, А. С. Залужного и др. [20], [35].

Чисто педагогические проблемы коллектива соотносились с идеями В. М. Бехтерева, высказанными в «Коллективной рефлексологии», хо- тя позиция по отношению к ним была различной. Принималась идея В. М. Бехтерева о том, что коллектив есть всегда определенная система взаимодействий индивидуальных членов. Что же касается природы этого взаимодействия, она трактовалось по-разному. У самого Бехтерева

§ 4. «Перерыв» в развитии социальной психологии 467

взаимодействие определялось как механизм возникновения «коллек- тивных рефлексов». В работах же педагогов больший акцент делался на различные стороны взаимодействия. У А. С. Залужного интерпре- тация взаимодействия была близка к оригинальному пониманию Бех- терева: «Коллективом мы будем называть группу взаимодействующих лиц, совокупно реагирующих на те или иные раздражители» [20, с. 79]. Вслед за Бехтеревым, Залужный не анализировал содержательные характеристики этой совместной деятельности и ее соотношение с внешними социальными условиями. Это дало повод А. С. Макаренко не только вступить в полемику с Залужным, но и заняться обоснова- нием различных признаков коллектива.

Отвергая «взаимодействие и совокупное реагирование» как «что- то даже не социальное», А. С. Макаренко, гораздо более строго при- держиваясь марксистской парадигмы, утверждает, что «коллектив есть контактная совокупность, основанная на социалистическом принципе объединения и возможен только при условии, если он объединяет людей на задачах деятельности, явно полезной для общества» [36, с. 449]. Если отбросить жесткую идеологическую схему, прямо апеллирующую к определению коллектива Марксом (что в значительной степени «за- дало» дальнейшую разработку проблемы коллектива в советской соци- альной психологии), то в конкретном анализе психологических прояв- лений коллектива у Макаренко можно найти много весьма интересных и полезных подходов. К ним относится, например, характеристика особой природы отношений в коллективе: «... вопрос об отношении то- варища к товарищу — это не вопрос дружбы, не вопрос любви, не воп- рос соседства, а это вопрос ответственной зависимости» [36, с. 210]. В современной терминологии эта мысль означает не что иное как призна- ние важнейшей роли совместной деятельности, как фактора, образую- щего коллектив и опосредующего всю систему отношений между его членами. Другой важной идеей является концепция развития коллек- тива, неизбежность ряда стадий, которые он проходит в своем сущест- вовании, и описание самих этих стадий, или ступеней. Красной нитью в рассуждениях Макаренко проходит мысль о том, что внутренние процессы, происходящие в коллективе, строятся на основе соответст- вия их более широкой системе социальных отношений, что, по-видимо- му, может быть рассмотрено как прообраз идеи «социального контек- ста». Несмотря на ортодоксальность и явно нормативный характер по- становки проблемы взаимоотношения коллектива и личности, в ней также просматривается значимый пласт социально-психологического исследования этой области.

Наконец, третьим «пространством» латентного существования со- циальной психологии в период «перерыва» была, конечно , общая


психология и некоторые ее ответвления. Особое место здесь занимают работы Л. С. Выготского*, получившие всемирное признание. Из всего богатства идей культурно-исторической школы в психологии, создан- ной Выготским, две имеют непосредственное отношение к развитию со- циальной психологии. С одной стороны, это учение Л. С. Выготского о высших психических функциях, которое реализовало задачу выявле- ния социальной детерминации психики (т. е., выражаясь языком дис- куссии 20-х гг., «делало всю психологию социальной»).

С другой стороны, в работах Л. С. Выготского и в более непо- средственной форме обсуждались вопросы социальной психологии, в частности — ее предмета. Полемизируя с Бехтеревым, Выготский не со- глашается с тем, что дело социальной психологии — изучать психику собирательной личности. С его точки зрения, психика отдельного че- ловека тоже социальна, поэтому она и составляет предмет социальной психологии. В то же время коллективная психология изучает личную психологию в условиях коллективного проявления (например, войска, церкви [17, с. 20]. Несмотря на отличие такого понимания от совре- менных взглядов на социальную психологию, обусловленного предше- ствующей дискуссией, в ней много рационального.

В рамках психологии были и другие, довольно неожиданные «при- ближения» к социально-психологической проблематике. Достаточно упомянуть два из них. Прежде всего, это разработка проблем психо- техники (И. Н. Шпильрейн, С. Г. Геллерштейн, И. Н. Розанов). Ее судьба сама по себе складывалась непросто, в частности, из-за «связей» с педологией (распространенной в то время), но в период относительно благополучного существования психотехника в определенном смысле смыкалась с социально-психологическими исследованиями. Разрабаты- вая проблемы повышения производительности труда, психологической и физиологической основ трудовой деятельности, психотехники широ- ко использовали тот арсенал методических приемов, который был свойствен и социальной психологии: тестирование, анкетные опросы и т. п. Довольно близко к психотехническим исследованиям стояли и ра- боты Центрального Института труда (А. К. Гастев), сделавшие акцент на трактовке труда как творчества, в процессе которого вырабатывает- ся особая «трудовая установка» [12]. Все это подводило к необходи- мости учета социально-психологических факторов.

Потребность в социально-психологическом знании была настолько сильна, что даже популярный в начале этого периода психоанализ иногда трактовался как своеобразная ветвь социальной психологии [72].

* Подробнее см. гл. 16.

§ 4. «Перерыв» в развитии / § 5. Второе рождение (конец 50-х— начало 60-х годов) 469

Все это позволяет заключить, что «абсолютного» перерыва в раз- витии социальной психологии в СССР даже и в годы ее запрета не было. Что касается идеологической критики, то она, увы, была достаточно типичной и для других отраслей знания. Предание социальной психо- логии анафеме как «буржуазной науки», к счастью, не разрушило тот научный потенциал, который понемногу накапливался в смежных об- ластях. Он ждал своего часа.

§ 5. Второе рождение: дискуссия конца 50-х — начала 60-х годов

В конце 50-х — начале 60-х гг. развернулся второй этап дис- куссии о предмете социальной психологии и вообще о ее судьбе в со- ветском обществе. Два обстоятельства способствовали новому обсуж- дению проблемы.

Во-первых, запросы практики. Решение экономических, социаль- ных и политических проблем требовало более пристального анализа психологической стороны этих процессов. Механизмы конкретного взаимодействия общества и личности должны были быть исследован- ными не только на социологическом, но и на социально-психологи- ческом уровне. «Запросы» на социально-психологические исследования поступали буквально из всех сфер советской действительности: от про- мышленного производства, системы коммунистического воспитания, мас- совой информации и пропаганды, демографической политики, борьбы с антиобщественным поведением, спорта и проч.

Во-вторых, произошли изменения и в общей атмосфере духовной жизни общества, что было связано с некоторым смягчением идеологи- ческого пресса, начинавшейся «оттепелью» и позволяло обсуждать судьбу социальной психологии (так же, впрочем, как и социологии) уже не в качестве «буржуазной науки».

Характерно, что дискуссия вновь началась в рамках психологии, хотя в ней приняли участие и социологи. Опять сыграл роль такой фактор, как большая защищенность психологии от идеологического давления по сравнению с социологией. Да и сама социологическая нау- ка переживала свое второе, официальное рождение, в то время как психология достаточно прочно стояла на ногах, располагая солидными теоретическими работами и разветвленной экспериментальной практикой. Немаловажным обстоятельством явилось и то, что контакты с зару- бежной наукой получили в психологии значительно большее развитие, что обусловило знакомство ученых с ситуацией в области «психологи- ческой социальной психологии» на Западе.

Дискуссия началась в 1959 г. статьей А. Г. Ковалева, опублико- ванной в журнале «Вестник ЛГУ» [21], после чего была продолжена


на II Всесоюзном съезде психологов в 1963 г. Почти одновременно дискуссия шла и на страницах журнала «Вопросы философии». Ос- новная полемика касалась не только кардинального вопроса «быть или не быть» социальной психологии, но и более конкретных — о предмете социальной психологии и ее «границах» с психологией и социологией. Несмотря на обилие точек зрения, все они могут быть сгруппированы в несколько основных подходов. Впрочем, общим для всех было абсо- лютное «амнистирование» социальной психологии, то есть признание ее права на существование и в условиях социалистического общества. От- дельные рецидивы опасений, пришедшие из первой дискуссии 20-х гг., проявлялись лишь в том, что некоторые авторы стыдливо заменяли термин «социальная» психология на термин «общественная», что, ве- роятно, рассматривалось как характеристика ее благонадежности.

Что касается конкретных вопросов, то при их обсуждении обозначи- лись, как это имело место и в западной социальной психологии, две ветви: «психологическая социальная психология» и «социологическая со- циальная психология». Хотя определения эти и не употреблялись, раз- личие подходов проявилось в толковании как самого предмета, так и гра- ниц между социальной психологией и родственными дисциплинами. В оп- ределении предмета социальной психологии сложились три подхода.

Первый, получивший преимущественное распространение среди социологов, утверждал социальную психологию как науку о «массо- видных явлениях психики» [2]. В рамках этого подхода разные иссле- дователи выделяли разные явления, подходящие под определение. Иногда больший акцент делался на изучение психологии классов, дру- гих больших социальных общностей, и в этой связи — на отдельные элементы общественной психологии больших социальных групп (тра- диции, нравы, обычаи). В других случаях больше внимания уделялось формированию общественного мнения, таким специфическим массовым явлениям, как мода и пр. В рамках этого же подхода согласно говори- лось о необходимости изучения коллективов. Плехановский термин «общественная психология» был интерпретирован как определенный уровень общественного сознания, в то время как термин «социальная психология» был закреплен за названием науки.

Второй подход, представленный преимущественно психологами, ви- дел главным предметом исследования в социальной психологии личность. Оттенки проявлялись здесь в толковании контекста исследования лич- ности — то ли с точки зрения типологий личности, ее особенностей, по- ложения в коллективе, то ли, главным образом, в системе межличност- ных отношений и общения. Часто в защиту этого подхода приводился довод, что он более «психологичен», что и дает большие основания рассматривать социальную психологию как часть психологии.

§ 5. Второе рождение: дискуссия конца 50-х — 60-х годов 471

Наконец, в ходе дискуссии обозначился и третий «синтезирую- щий» подход к проблеме. Социальная психология была рассмотрена здесь как наука, изучающая и массовые психические процессы, и по- ложение личности в группе. В этом случае проблематика социальной психологии представлялась достаточно широкой: практически весь круг вопросов, исследуемых в различных школах социальной психоло- гии, включался в ее предмет (см. подробнее [2, с. 13-14]). По-видимо- му, такое понимание более, всего отвечало реально складывающейся практике исследований, а значит и практическим потребностям общест- ва, поэтому оказалось наиболее укоренившимся [2, с. 7].

Но согласие в понимании круга задач социальной психологии еще не означало согласия в понимании ее соотношения с социологией и психологией. Что касается первой, то, поскольку в социологии шла до- вольно острая дискуссия относительно предмета, сколь-нибудь одно- значного ответа на вопрос о границах найдено не было. Эти границы, впрочем, довольно рыхлы до сих пор как в мировой, так и в отечест- венной социальной психологии. На протяжении длительного времени несколько проблемных областей Просто пересекались: например, со- циология личности и психология личности, социология малой группы и социальная психология малой группы [26] и т. п. Вместе с тем, если сегодня эта ситуация не кажется драматичной, то в дискуссии 50- 60-х гг. ей придавалось порою именно такое значение. Вопрос о границах социальной психологии и общей психологии также не был разрешен полностью, хотя какие-то ориентиры и были выстроены; в частности, предполагалось, что основной водораздел проходит по линии личность — личность в группе, хотя конкретное содержание этой оппозиции толко- валось по-разному, в зависимости от приверженности автора к той или иной психологической школе. (В отличие от социологии, про которую в ее марксистском варианте вообще не принято было говорить как про науку, обладающую «школами», в психологии проблема решалась бо- лее спокойно и принималось, например, деление на «московскую» и «ленинградскую» школы).

Несмотря на недосказанность во многих вопросах, дискуссия на втором ее этапе имела огромное значение для дальнейшего существова- ния и развития социальной психологии. В целом она означала консти- туирование социальной психологии как относительно самостоятельной дисциплины, на первых порах утвердившейся в качестве таковой в со- ставе психологической науки. Такое решение имело два следствия: оно определяло специфику институционализации советской социальной пси- хологии и специфику решения ее методологических проблем. Первое следствие дало знать о себе по тому, где и как были созданы первые научные и учебные «единицы» этой дисциплины. Социальная психология


отныне заняла прочное место в структуре научных конгрессов по пси- хологии (начиная с 1963 г.). В 1962 г. в Ленинградском университете образуется первая в стране лаборатория социальной психологии, а в 1968 г. — кафедру с таким названием возглавил Е. С. Кузьмин (в МГУ такая кафедра была создана позже, в 1972 г. под руководством Г. М. Ан- дреевой). Обе кафедры возникают на факультетах психологии по той простой причине, что социологических факультетов тогда просто не было. В то же время создаются многочисленные социально-психологические лаборатории и центры, также тяготеющие к психологическим учрежде- ниям или непосредственно «в практике», например, на промышленных предприятиях. В 1972 г. создается сектор социальной психологии в системе Академии Наук СССР, т. е. по целой совокупности причин психология институционализируется как психологическая дисциплина. (Более далеким отзвуком этой ситуации явилось и то, что в перечне профессий, по которым присваивались ученые степени кандидата и доктора наук ВАК СССР, социальная психология оставалась в рубри- ке «психологические специальности», и лишь много позже она была уравнена в правах — в 1987 г. в социологии появилась специальность «социальная психология»).

Второе следствие касалось решения методологических проблем со- циальной психологии. Коль скоро она «проходила» по рубрике психо- логических дисциплин, ее взаимоотношения с марксизмом строились по иной модели, чем в социологии. Марксистский подход не выступает здесь в качестве прямого идеологического диктата, но заявляет о себе преимущественно как преломленный в общепсихологической теории некоторый философский принцип. Это не освобождало от идеологичес- ких «вкраплений» в проблематику социальной психологии. Наиболее ярко они проявлялись в оценке западных школ социальной психологии, хотя и здесь довольно редко в форме прямых политических «обличе- ний», но скорее как критика «ложной методологии» (впрочем, пропор- ции того и другого варьировали у разных авторов). Апелляции к идео- логии присутствовали и в освещении некоторых конкретных проблем, например, коллектива, «психологии социалистического соревнования» и пр. «Идеологический диктат» не насаждался извне или каким-ни- будь прямым вмешательством со стороны государственных органов или партии — скорее, он проявлялся как «внутренняя цензура», по- скольку основная масса профессионалов была воспитана в традициях марксистской идеологии.

Гораздо важнее опосредованное «влияние» марксизма на социаль- ную психологию через философские основания общей психологии. В дан- ном случае необходимо назвать, прежде всего, психологическую теорию деятельности, разработанную на основе учения Л. С. Выготского о

§ 5 Второе рождение: дискуссия конца 50-х — 60-х годов 473

культурно-исторической детерминации психики. Теория деятельности, развитая в трудах С. Л. Рубинштейна, А. Н. Леонтьева, А. Р. Лурия, была принята большинством представителей психологической науки в СССР, хотя и в различных ее вариантах [2], [12]. Наиболее полно она была интернализована социальной психологией московской школы, на психологическом факультете МГУ (где деканом был А. Н. Леонтьев) [32], [33]. Кардинальная идея теории, заключающаяся в том, что в ходе деятельности человек не только преобразует мир, но и развивает себя как личность, как субъект деятельности, была воспроизведена в соци- альной психологии и «адаптирована» в исследованиях группы. Содер- жание названного принципа раскрывается здесь в понимании деятель- ности как совместной, а группы как субъекта, что позволяет изучать ее характеристики в качестве атрибутов субъекта деятельности. Это, в свою очередь, позволяет трактовать отношения совместной деятельнос- ти как фактор интеграции группы. Наиболее полное выражение этот принцип получил позже в психологической теории коллектива [53].

Принятие принципа деятельности фундаментальным в значитель- ной степени обусловило весь «образ» социальной психологии как нау- ки. Во-первых, это предполагало акцент не на лабораторные, но на реальные социальные группы, поскольку лишь в них присутствуют действительные социальные связи и отношения; во-вторых, принятый принцип определил логику построения предмета социальной психоло- гии. В программах курса социальной психологии эта логика выглядит следующим образом.

Раздел 1 — введение, где традиционно обозначается предмет соци- альной психологии, основные вехи ее истории, методологические прин- ципы и конкретные методы исследования.

Раздел 2 — общие характеристики общения и взаимодействия (т. е. коммуникация, интеракция, социальная перцепция), интерпрети- рованные в контексте общественных и межличностных отношений.

Раздел 3 — социальная психология групп: больших (организован- ных и стихийных, а также массовых движений) и малых (куда вклю- чается вся групповая динамика, а также проблемы развития группы на основе развития в ней совместной деятельности), психология межгруп- повых отношений.

Раздел 4 — социальная психология личности, где выделены проб- лемы социализации, социальной установки, взаимоотношения личнос- ти с группой, то есть социальной идентичности и специфики познания личностью социального мира.

Раздел 5 — практические приложения социальной психологии [2]. Описанный подход охватывает практически все традиционные об-

ласти социальной психологии. Его специфика — лишь в трактовке и


последовательности изложения проблем, диктуемых принципом дея- тельности.

Преломленная таким образом марксистская методология отгоражи- вала советскую социальную психологию от развития мировой науки. Некоторые следствия из приложений теории деятельности оказываются весьма близкими современным поискам, особенно европейской соци- ально-психологической мысли с ее акцентом на необходимость учета «социального контекста» [3J. Определенную роль в таком содержа- тельном оформлении социальной психологии сыграла и общекультур- ная традиция российской мысли, задавшая большую, чем, например, в американской социальной психологии, ориентацию на гуманитарный характер знания или, как минимум, на примирение сциентистских и гуманистических принципов (например, наследие M. M. Бахтина).

§ 6. Современное состояние: области исследований Итогом второго этапа дискуссии о социальной психологии стало

полное признание ее права на существование и этим начата ее собст- венная история. 70-80-е гг. — это период весьма бурного развития со- циальной психологии в СССР. Ее институционализация к этому вре- мени завершена, и основная форма дальнейшего развития — экстен- сивное («вширь») и интенсивное («вглубь») развертывание двух типов исследований. Последнее относится прежде всего к совершенствованию методического и методологического арсенала науки. И в том, и в дру- гом случае большую роль сыграло расширение сферы международных контактов советских социальных психологов — от участия в междуна- родных конгрессах и конференциях, международных организациях (в 1975 г. были избраны членами Европейской Ассоциации эксперименталь- ной социальной психологии первые четыре советских ученых: Г. М. Анд- реева, И. С. Кон, А. Н. Леонтьев и В. А. Ядов) до участия в совмест- ных исследованиях и публикаций в международных журналах.

Обозначаются достаточно четко две сферы социальной психологии и соответственно два типа исследований: фундаментальные и прикладные. Последние получают широкое развитие в таких отраслях общественной жизни, как промышленное производство (с попытками создания здесь социально-психологической службы), деятельность СМИ, школа (с ут- верждением должности «школьного психолога», выполняющего преи- мущественно социально-психологическую работу), армия, «служба се- мьи» и пр. Судьба этой области социальной психологии в дальнейшем значительно изменяется, отчасти в связи с дальнейшей специализацией и отпочкованием так называемой «практической социальной психоло- гии» (экспертиза-консультирование, тренинг) [13], отчасти — в связи с радикальными социальными преобразованиями после 1985 г.

§ 6. Современное состояние: области исследований 475

Что же касается «академической» ветви социальной психологии, реализующейся в системе фундаментальных исследований, то здесь по- лучают широкое развитие практически все основные проблемы науки. Оставив позади обсуждение принципиальных проблем существования и статуса социальной психологии, исследователи сосредоточиваются именно на изучении конкретных проблем. Некоторые из исследова- тельских проектов оказываются в фокусе внимания, так как в них предлагался не только спектр эмпирических работ, но и более или, ме- нее разработанные теоретические схемы. В качестве примеров можно привести три области.

Психологическая теория коллектива представлена наиболее полно в работах А. В. Петровского [50], [53]. На фоне широкого спектра ис- следований малых групп изучение коллектива заняло особое место, че- му способствовал ряд обстоятельств. Во-первых, именно здесь оказа- лось наиболее сильным влияние социальной теории Маркса, ибо в ней обозначена позиция относительно роли коллектива в различных типах обществ. У Маркса коллектив как тип группы возможен лишь в усло- виях социалистического общества, в то время как при капитализме су- ществуют лишь «суррогаты коллективности». Следовательно, необхо- димо изучение этой специфической формы объединения людей. Во-вто- рых, понятие «коллектив» было широко распространено в обыденной речи в советском обществе («коллектив тружеников такого-то завода, района, учреждения» и т. д.) и, начиная с 20-х гг., традиционно иссле- довалось во всем комплексе общественных наук. Наконец, в-третьих, есть и специфически психологическая традиция его изучения в кон- тексте проблемы развития группы. Психологическая теория коллекти- ва сосредоточена преимущественно в этом, третьем пункте.

Суть концепции А. В. Петровского — доказательство того, что группа лишь при определенных условиях становится коллективом, а именно — когда, благодаря развитию совместной деятельности, дости- гает такой стадии, на которой цели группы разделяемы всеми ее членами, так же как и ее ценности. Совместная деятельность, таким образом, выступает не просто как интегратор сплоченности группы, но в значи- тельной степени опосредует собой все групповые процессы, традицион- но изучаемые в групповой динамике. В многочисленных работах, вы- полненных в рамках данной концепции, были исследованы отдельные стороны процесса коллективообразования и эмпирически проверялась основная гипотеза [19], [53]. Особое внимание уделялось созданию ме- тодики определения уровней развития группы на ее пути к коллективу [41], хотя нельзя сказать, что эта работа получила полное завершение. Несмотря на популярность подхода, особенно в 70-е гг., концепция


А. Петровского не была принята однозначно, хотя сама проблема кол- лектива разрабатывалась весьма активно.

Другой распространенный подход был предложен Л. И. Уман- ским. В противовес «стратаметрической концепции» (так первоначально именовалась А. В. Петровским «теория деятельностного опосредования межличностных отношений в группе») этот подход иногда именуют «параметрической концепцией», поскольку в его основу положена идея о четырех основных параметрах группы, по степени развития каждого из которых можно судить об уровне развития группы в целом. Эти па- раметры: направленность коллектива, организованность, подготовлен- ность и психологическая коммуникативность [65].

Далее устанавливался континуум реальных групп — от момента их создания до достижения социальной зрелости, где были выделены следующие точки: группа-кооперация, группа-автономия, группа-кол- лектив. С некоторыми допущениями эти пороговые ступени соответст- вовали стадиям развития группы в концепции Петровского. В рамках данного подхода также было выполнено много исследований, и опять же не вполне разработанной оказалась методика определения степени развития группы.

Широкий спектр исследований коллектива существовал и вне двух описанных теоретических схем [59], [61]. Размах такой работы был, несомненно, порожден, как социальной потребностью (например, мно- жество прикладных работ было посвящено описанию «психологическо- го климата коллектива»), так и общей идеологической окраской проб- лемы, которая именно в данном случае проявилась в социальной пси- хологии особенно ярко, и с исчезновением которой, вместе с началом радикальных социальных преобразований, проблема коллектива прак- тически перестала существовать в предметном поле социальной пси- хологии.

Другим примером построения некоторой концептуальной схемы для серии эмпирических исследований явилась «диспозиционная концеп- ция регуляции социального поведения», разработанная в рамках «со- циологической социальной психологии» В. А. Ядовым [37], [57]. За- мысел заключался в том, чтобы преодолеть трудности, которые воз- никли в традиционной социальной психологии при исследовании со- циальных установок в связи с утратой целостного представления о социальной установке, особенно при интерпретации парадокса Лапь- ера. Для преодоления этих трудностей была использована схема возникновения установки, предложенная в советской психологии Д. Н. Узнадзе (появление установки при «встрече» потребности с си- туацией ее удовлетворения). Была высказана мысль о том, что по аналогичной схеме складываются не только социальные установки

§ 6. Современное состояние: области исследований 477

(аттитюды), но и другие диспозиции, в том числе базовые социальные установки и ценностные ориентации личности, в результате чего мож- но построить иерархическую пирамиду диспозиций и соответствующих им «единиц» поведения (поведенческий акт — поступок — серия по- ступков— деятельность). Социальная установка, таким образом, была интерпретирована лишь как одна из ступеней диспозиционной иерар- хии, что позволило переформулировать проблему соответствия аттитюда и реального поведения в проблему соответствия определенного уровня диспозиции определенному же уровню проявления поведения. Дли- тельное экспериментальное исследование диспозиций в реальной груп- пе [57] в целом подтвердило гипотезу (за некоторыми исключениями) и позволило более корректно интерпретировать многие из проблем, поставленных в традиционных исследованиях социальных установок. К сожалению, заметных новых работ по этой проблеме также нет, и, возможно, здесь вообще проявляется та закономерность в развитии со- циальной психологии во всем мире, что те или иные проблемы удер- живаются на положении «фаворитов» лишь в ограниченных отрез- ках времени.

Наконец, заметной областью исследований оказалось изучение об- щения. Хотя сама проблематика, как и в только что описанном случае, является традиционной, подход, предложенный в советской социальной психологии, достаточно специфичен, в частности, в понимании соотно- шения общения и деятельности. Новым было введение самого термина «общение», что не имеет точного эквивалента в европейских языках, и потому общение трактуется как единство трех процессов: коммуникации, интеракции и социальной перцепции. Относительно каждого из этих компонентов исследуется его связь с совместной деятельностью. При- знание этой связи — общее место практически для всех исследовате- лей, хотя способы трактуются по-разному [2, с. 68].

Наибольшее развитие получили исследования, посвященные характе- ристике третьей стороны общения — перцептивной. Начатые на кафед- ре социальной психологии ЛГУ А. А. Бодалёвым [10], исследования эти впоследствии проводились практически во всех социально-психоло- гических центрах и в самых разнообразных разрезах (например, выде- ление сильного блока невербальных средств, изучаемых В. А. Лабунс- кой [31]. На кафедре социальной психологии МГУ была предложена схема исследования социально-перцептивных процессов с точки зрения деятельностного подхода [36], [45]. В этом ключе выявлялись специ- фические особенности восприятия другого человека в реальной соци- альной группе в процессе ее развития. Особенный акцент был сделан на изучение в том же контексте атрибутивных процессов, аттракции [18] и т. д. Так же, как и в других случаях, разработка этого направления


осуществлялась в различных теоретических традициях, хотя попытки систематизации исследований преимущественно характерны для после- дователей деятельностного подхода. Названные примеры не исчерпы- вают всего многообразия социально-психологических исследований, развернувшихся после окончательного становления этой дисциплины. Перечислить подробно все сферы практически нет возможности, так же как и назвать все публикации.. Можно лишь с уверенностью ска- зать, что мера представленности основных проблем вполне сопостави- ма с объемом их исследования в других странах.

Естественно, что отчетливо обозначились магистральные направле- ния: психология малых групп (В. Б. Ольшанский, Я. Л. Коломинский, Р. Л. Кричевский, Ю. П. Волков), психология межгрупповых отношений (В. С. Агеев), психология конфликта (А. И. Донцов, Ю. М. Бородкин), этнопсихология (Т. Г. Стефаненко), социализация (Н. В. Андреенкова, Е. М. Дубовская) и пр. Столь же широкое распространение получили прикладные исследования почти во всех сферах общественной жизни: управления (А. Л. Свенцицкий, А. Л. Журавлев), средств массовой информации (А. А. Леонтьев, Н. Н. Богомолова, Ю. А. Шерковин), науки (М. Г. Ярошевский — автор концепции «программно-ролевого подхода», М. А. Иванов), организации (Ю. М. Жуков, Т. Ю. Базаров, Е. Н. Емельянов), политики (Л. Я. Гозман).

В последние годы заявило о себе особое направление — практиче- ская социальная психология, которая частично по-прежнему сосредото- чена в высших учебных заведениях и научно-исследовательских инсти- тутах, но в значительной мере реализует себя в специальных органи- зациях типа консультационных центров, рекламных бюро и т. п. Практическая социальная психология сделала ряд обобщающих трудов методологического характера. Так, получившей широкое распростране- ние практике социально-психологического тренинга предшествовали работы Л. А. Петровской [47], [48]. Психологи-практики объединены в несколько обществ и ассоциаций, среди которых можно назвать Ас- социацию практической психологии, Ассоциацию психотерапии (где заметное звено — групповая психотерапия) и др. Предметом дискуссии остается вопрос о взаимоотношениях академической социальной психо- логии и различных видов ее практического воплощения. К сожалению, специальных учреждений для подготовки кадров в этой области не су- ществует, и университетские курсы вынуждены выполнять не свойст- венные им функции.

Что же касается социально-психологического образования в це- лом, статус eго сейчас достаточно прочен. Ранее всего такое образова- ние было сосредоточено на психологических факультетах и отделениях университетов, где в ряде случаев были созданы специальные кафедры

§ 6. Современное состояние: области исследований / § 7. Уроки и перспективы 479

социальной психологии (кроме Москвы и Санкт-Петербурга — в Яро- славле, Ростове-на-Дону, а также в университетах Украины и Грузии — в Киеве и Тбилиси). На возникших позже социологических факультетах специальных кафедр нет, но курсы социальной психологии читаются повсюду. Более того, такие курсы с недавних пор введены и во всех педагогических университетах и институтах, а также и в некоторых высших технических учебных заведениях. Эпизодически курсы соци- альной психологии читаются на ряде «смежных» факультетов в уни- верситетах: юридическом, экономическом, журналистики и др. Как уже отмечалось, специальность «социальная психология» присутствует в перечне специальностей государственной аттестационной системы.

§ 7. Уроки и перспективы С таким багажом советская социальная психология пришла к мо-

менту начала радикальных социальных преобразований, получивших импульс вместе с «перестройкой»: подобно тому, как в истории этой науки на Западе общественные потрясения 1968 г. дали основания для ее глубокой рефлексии, социальные изменения в СССР не могли не за- ставить советскую социальную психологию также переосмыслить и путь своего развития, и свои реальные возможности, причины успехов и слабостей. Коренные преобразования в экономической структуре об- щества, характере политической власти, во взаимоотношениях общест- ва и личности сказались на изменениях в самом предмете исследований и должны были быть осмысленными в терминах науки. Еще рано гово- рить о подлинном осмыслении социальной психологией новой реаль- ности, но кое-какие выводы можно сделать и в этой связи обрисовать некоторые перспективы.

Как отмечалось, накопленный советской социальной психологией опыт, ее теоретические и экспериментальные разработки, несмотря на то, что создавались в марксистской парадигме, не выводили отечест- венную социальную психологию из русла развития мировой науки. Во всяком случае, одна общая черта, несомненно, присутствует: социаль- ная психология любой школы на любом отрезке ее истории всегда апеллировала к стабильному обществу. Собственно, такая переменная, как «стабильность — нестабильность», практически не фигурировала в исследованиях. В этом смысле социальная психология значительно от- личается от социологии, где проблема социальных изменений давно включена в общий контекст науки. В социальной психологии, во мно- гом за счет того, что эталоны ей на международной арене задавала американская традиция с ее позитивистски-эмпирическим креном, эта проблема явно возникает лишь в последние годы в рамках зарождения европейской «оппозиции» американскому образцу. Так, в работах


А. Тэшфела был остро поставлен вопрос о недопустимости игнорирова- ния в социально-психологических исследованиях социальных измене- ний, происходящих в обществе. В советской традиции эта идея при- сутствовала в лучшем случае на уровне деклараций, в исследователь- ской же практике она оказалась безоружной перед лицом глобальных общественных трансформаций, и одна из причин этого — доминирова- ние не социологической, а психологической версии предмета. Аппарат социально-психологического исследования, его средства не адапти- рованы к изучению феноменов изменяющегося мира. Поэтому, если социальной психологии приходится существовать в этом мире, ее пер- вая задача осознать характер происходящих преобразований, постро- ить собственную программу трансформирования сложившихся подходов в связи с новыми объектами исследований, новыми типами отношений в обществе, новой ситуацией.

Радикализм преобразований, осуществляемых в России, настолько глубок, что многие из их проявлений просто не могут быть «схвачены» в рамках разработанных социально-психологических схем: самая суще- ственная черта современного российского общества — нестабильность — исключает его анализ методами и средствами, приспособленными для анализа стабильных ситуаций. Соображение о том,, что социальная психология изучает «сквозные» проблемы человеческих взаимоотноше- ний, их общие, универсальные механизмы, не может поправить дело. Хотя идея включения в социально-психологические исследования соци- ального контекста принципиально давно принята наукой (что нашло отражение в работах С. Московиси, А. Тэшфела, Р. Харре и др.), те- перь в нашей стране «контекст» этот настолько сложен, что требует специального осмысления. Уже сегодня можно обозначить те процес- сы, с которыми сталкивается массовое сознание в ситуации нестабиль- ности и которые требуют пристального внимания социальных пси- хологов.

К ним можно отнести глобальную ломку социальных стереотипов, обладавших глубокой спецификой в нашем обществе: исключительная «длительность» их утверждения (практически в течение всего периода существования советского общества), широта их распространенности (внедрение в сознание самых разнообразных социальных групп, хотя и с разной степенью интенсивности), наконец, поддержка их не только силой господствующей идеологии, но и институтами государства.

Изменение системы ценностей — второй блок социально-психо- логических феноменов, требующих внимания исследователей. Это ка- сается соотношения групповых (прежде всего, классовых) и общечело- веческих ценностей. Воздействие идеологических нормативов было на- столько велико, что идея приоритета классовых ценностей принималась в

§ 7. Уроки и перспективы 481

массовом сознании как сама собой разумеющаяся, и напротив, общече- ловеческие ценности трактовались как проявления «абстрактного гума- низма». Неготовность к их принятию обернулась в новых условиях возникновением вакуума, когда старые ценности оказались отброшен- ными, а новые — не воспринятыми.

С этим связан и третий блок проблем, сопряженных с кризисом идентичности. Инструмент формирования социальной идентичности — процесс категоризации в значительной мере модифицируется в неста- бильном обществе: категории, фиксирующие в познании устоявшееся, есть порождения стабильного мира. Когда же этот мир разрушается, разрушаются и социальные категории, в частности те, которые обозна- чают социальные или этнические группы (как быть сегодня, например, с такой категорией, как «советский человек»?). Последствия этого для многих людей довольно драматичны.

Перечень такого рода проблем может быть продолжен, однако вы- вод уже напрашивается: социальная психология сталкивается с новой социальной реальностью и должна ее осмыслить. Мало просто обно- вить проблематику (например, исключить тему «психологические пробле- мы социалистического соревнования»); недостаточно также просто за- фиксировать изменения в психологии больших и малых социальных групп и личностей (в той, например, области, как они строят образ социального мира в условиях его нестабильности), хотя и это надо сде- лать. Вместе с тем кое-какие шаги в этом направлении уже делаются, например, в исследованиях ломки стереотипов (см. статьи Г. М. Анд- реевой и Л. Я. Гозмана в [78]), кризиса идентичности [58] и др. Необ- ходим поиск принципиально новых подходов к анализу социально- психологических явлений в изменяющемся мире, новой стратегии со- циально-психологического исследования.

Возможно, они приведут к совершенно новой постановке вопроса об общественных функциях социальной психологии. Хотя в принципе такие функции определены и изучены, их содержание может сущест- венно изменяться, если социальная психология сумеет избавиться от нормативного характера, который был присущ ей в предшествующий период, то есть в меньшей степени будет считать своей функцией пред- писание должного и, напротив, в большей степени предоставлять чело- веку информацию, оставляющую за ним право на самостоятельный выбор решения. Все это делает абсолютно ясной ту истину, что тради- ционные формы социально-психологического исследования и «вмеша- тельства» в общественную жизнь становятся недостаточными и требу- ют обогащения. Формирование иного статуса этой дисциплины в обществе — дело будущего.


Литература 1. Агеев В. С. Межгрупповое взаимодействие. Социально-психологические пробле- мы. М.: МГУ, 1990.

2. Андреева Г. М. Социальная психология. М.: МГУ, 1980; МГУ, 1988; Наука, 1994. 3. Андреева Г. М., Богомолова Н. И., Петровская Л. А. Современная социальная психология на Западе. Теоретические направления. М.: МГУ, 1978.

4. Артемов В. А. Введение в социальную психологию. М., 1927. 5. Белкин П. Г., Емельянов Б. Н., Иванов М. А. Социальная психология научного коллектива. М.: Наука, 1987.

6. Бехтерев В. М. Внушение и его роль в общественной жизни. СПб., 1908. 7. Бехтерев В. М. Коллективная рефлексология // Бехтерев В. М. Избранные рабо- ты по социальной психологии. / Отв. ред. Е. А., Будилова, Е. И. Степанова. М.: Наука, 1994.

8. Бехтерев В. М. Объективная психология, вып. 1-3. СПб., 1907-1912. 9. Блонский П. П. Очерк научной психологии. М., 1926.

10. Бодалёв А. А. Восприятие и понимание человека человеком. М.: МГУ, 1982. 11. Будилова К. А. Социально-психологические проблемы в русской науке. М.: Нау-

ка, 1983. 12. Будилова К. А. Философские проблемы в советской психологии. М.: Наука, 1972. 13. Введение в практическую социальную психологию / Под ред. Ю. М. Жухова,

Л. А. Петровской, О. Соловьевой. М., 1994. 14. Войтоловский Л. Очерки коллективной психологии в двух частях. М., Л.:

Госиздат, 1925. 15. Волков И. П. О социометрической методике в социально-психологических

исследованиях. Л.: ЛГУ, 1970. 16. Выготский Л. С. История развития высших психических функций. Собр. соч. в

6 тт., т. 3. М., 1983. 17. Выготский Л. С. Психология искусства. М,: Педагогика, 1987.. 18. Гозман Л. Я. Психология эмоциональных отношений. М.: МГУ, 1987. 19. Донцов А. И. Психология коллектива. М.: МГУ, 1984. 20. Залужный А. С. Учение о коллективе. М., Л., 1930. 21. Ковалев А. Г. О социальной психологии / Вестник ЛГУ. 1959, N° 11. 22. Ковалев А. Г. Курс лекций по социальной психологии. М.: Высшая школа, 1972. 23. Ковалевский M. M. Социология, т. 1. СПб., 1910. 24. Коломинский Я. Л. Психология взаимоотношений в малых группах. Минск: БГУ,

1976. 25. Кон И. С. Социология личности. М.: Политиздат, 1967. 26. Корнилов К. Н. Учебник психологии, изложенной с точки зрения диалектичес-

кого материализма... М., Л.: Госиздат, 1928. 27. Кричевский Р. Л., Рыжак M. M. Психология руководства и лидерства в спортив-

ном коллективе. М.: МГУ, 1985.

Литература 483

28. Кричевский Р. Л., Дубовская Б. М. Психология малой группы. М.: МГУ, 1991. 29. Кроник А. А. Межличностное оценивание в малых группах. Киев: Наукова дум-

ка, 1982. 30. Кузьмин Е. С. Основы социальной психологии. Л.: ЛГУ, 1967. 31. Лабунская В. А. Невербальное поведение. Ростов-на-Дону: РГУ, 1986. 32. Леонтьев А. А. Психология общения. Тарту, 1974. 33. Леонтьев А. И. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1975. 34. Леонтьев А. Н. Проблемы развития психики. М.: МГУ, 1972. 35. Макаренко А. С, Коллектив и личность // Макаренко А. С. (О нем). Книга 5.

Львов, 1963. 36. Межличностное восприятие в группе / Под ред. Г. М. Андреевой и А. И. Донцо-

ва. М.: МГУ, 1981. 37. Методологические проблемы социальной психологии / Под ред. Б, В. Шороховой.

М.: Наука, 1975. 38. Методология и методы социальной психологии / Под ред. Б. В. Шороховой.

М.: Наука, 1977. 39. Методы социальной психологии / Под ред. Б. С. Кузьмина и В. Б. Семенова. Л.:

ЛГУ, 1977. 40. Михайловский Н. К. Герой и толпа / Поли. собр. соч., тт. 1-8. Изд. 4-е. СПб.,

1906-1914. 41. Немов Р. С. Социально-психологический анализ эффективной деятельности

коллектива. М.: Педагогика, 1984. 42. Обозов H. H. Межличностные отношения. Л.: ЛГУ, 1979. 43. Общение и оптимизация совместной деятельности / Под ред. Г. М. Андреевой и

Я. Яноушека. М.: МГУ, 1987. 44. Ольшанский В. Б. Социология для учителей. М., 1994. 45. Парыгин Б. Д. Основы социально-психологической теории. М.: Мысль, 1971. 46. Петражицкий Л. И. Введение в изучение права и нравственности. Эмоциональ-

ная психология. СПб., 1908. 47. Петровская Л. А. Компетентность в общении. М.: МГУ, 1989. 48. Петровская Л. А. Теоретические и методические основы социально-психологи-

ческого тренинга. М.: МГУ, 1982. 49. Петровский А. В. История советской психологии. М., 1967. 50. Петровский А. В. Личность. Деятельность. Коллектив. М.: Политиздат, 1982. 51. Поршнев Б. Ф. Социальная психология и история. 2-е дополн. и исправл. изд.

М.: Наука, 1968. 52. Проблемы общественной психологии /.Под ред. В. Н. Колбановского и Б. Ф. Порш-

нева. М-, 1965. 53. Психологическая теория коллектива / Под ред. А. В. Петровского. М.: Педагоги-

ка, 1979. 54. Психологические механизмы регуляции социального поведения / Под ред.

М. И. Бобневой и Б. В. Шороховой. М.: Наука, 1979.


55. Психологические проблемы социальной регуляции поведения / Под ред. Е. В. Шороховой и М. И. Бобневой. М.: Наука, 1976.

56. Рейснер М. А. Проблемы социальной психологии. Ростов-на-Дону: Буреве- стник, 1925.

57. Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности / Под ред. В. А. Ядова. Л.: Наука, 1979.

58. Свенцицкий А. Л. Социальная психология управления. Л.: ЛГУ, 1986. 59. Социальная идентификация личности / Под ред. В. А. Ядова. М., 1994. 60. Социальная психология / Под ред. Г. П. Предвечного и Ю. А. Шерковина.

М., 1975. 61. Социальная психология / Под ред. Б. С. Кузьмина и В. Б. Семенова. Л., 1985. 62. Социальная психология личности / Под ред. М. И. Бобневой и Б. В. Шорохо-

вой. М.: Наука, 1979. 63. Теоретические и методологические проблемы социальной психологии / Под ред.

Г. М. Андреевой и Н. Н. Богомоловой. М.: МГУ, 1977. 64. Трусов В. П. Социально-психологические исследования когнитивных процессов.

Л.: ЛГУ, 1980. 65. Уманский Л. И. Поэтапное развитие группы как коллектива // Коллектив и лич-

ность. М., 1975. 66. Человек и его работа / Под ред. А. Г. Здравомыслова, В. А. Ядова, В. П. Рожина.

М.: Мысль, 1967. 67. Челноков Г. И. Психология и марксизм. М., 1924. 68. Челпанов Г. И. Социальная психология или «условные рефлексы»? М., 1926. 69. Челпанов Г. И. Спинозизм и материализм. (Итоги полемики о марксизме в пси-

хологии). М., 1927. 70. Шихирев П. Н. Современная социальная психология в Западной Европес/ Отв.

ред. Б. В. Шорохова. М.: Наука, 1985. 71. Шихирев П. Н. Современная социальная психология США. М.: Наука, 1979. 72. Эткинд А. Эрос невозможного. История психоанализа в России. СПб.: Ме-

дуза, 1993. 73. Ядов В. А. Социологическое исследование: методология, программа, методы. М.:

Наука, 1987. 74. Яковлев А М. Преступность и социальная психология. М.: Юридическая лите-

ратура, 1971. 75. Ярошевский М. Г. Выготский Л. С. В поисках новой психологии. СПб., 1993. 76. Ярошевский М. Г. История психологии. М.: Мысль, 1985. 77. McDougall W. Introduction to social psychology. London: Methuen, 1908. 78. Russen und Deutsche. Alte Feindbilder weichen neuen Hoffnungen. Hrg. H.-E. Ricter,

Hamburg: Hoffman und Campe, 1990. 79. Ross E. A. Social psychology. N.-Y.: Macmillan, 1908. 80. Stephan С. W., Stephan W. G. Two social psychologies. Belmont, California, 1990.

Documents

Глава 17 СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯecsocman.hse.ru/data/964/698/1219/020Glava17.pdf · 2009-04-01 · 458 Глава 17 Социальная психология