Год основания 1946 OPERA€¦ · 1973, № 2) и М.Г. Соловья и Э.Д. Грибанова (Фельдшер и акушерка, 1983, № 2), посвященные

РОИМ Российское общество историков медицины

w w w . h i s t o r y m e d . r u М о с к в а 2 0 17

ТРУДЫ ПО ИСТОРИИ МЕДИЦИНЫ

2 017

OP

ER

A M

ED

ICA

HIS

TO

RIC

AТ

РУ

ДЫ

ПО

ИС

ТО

РИ

И М

ЕД

ИЦ

ИН

Ы

OPERA MEDICA HISTORICA

Г о д о с н о в а н и я 1 9 4 6

Российское общество историков медицины

OPERA MEDICA HISTORICA

ТРУДЫ ПО ИСТОРИИ МЕДИЦИНЫ

Альманах

Выпуск 2

Москва 2017

УДК 61(091)(082)ББК 5г.я43Т78

На обложке Рембрант ван Рейн. Портрет ученого. 1631 г. Холст, масло.

Редакционная коллегия: М.В. Поддубный – к.м.н., доцент (ответственный редактор), С.П. Глянцев – д.м.н., профессор, Д.А. Балалыкин – д.м.н., д.и.н., профессор, В.И. Бородулин – д.м.н., профессор, К.А. Пашков – д.м.н., профессор, Т.С. Сорокина – д.м.н., профессор, Н.В. Чиж

OPERA MEDICA HISTORICA. ТРУДЫ ПО ИСТОРИИ МЕДИЦИНЫ: Альманах РОИМ. Выпуск 2/ М.В. Поддубный (отв. ред.). – М.: Печатный дом «Магистраль», 2017. – 664 с. Илл.

В альманахе, озаглавленном OPERA MEDICA HISTORIСA («Труды по истории медицины»), представлены результаты исследований историков медицины последних лет, охватывающие мировую и отечественную исто-рию медицины от древности до современности.

Авторы альманаха – разные по возрасту, научным достижениям и месту жительства люди. Одни из них профессионально изучают историю медици-ны, другие преподают ее как курс в высших учебных заведениях, третьи работают практическими врачами или организаторами здравоохранения.

Настоящий выпуск альманаха подготовлен Российским обществом историков медицины при участии Московского государственного медико-стоматологического университета им. А.И. Евдокимова.

Российское общество историков медицины, созданное в 2014 г. и объе-диняющее сегодня более 300 членов из разных уголков страны и из-за рубе-жа, планирует сделать издание альманаха ежегодным.

Альманах предназначен как научным работникам, так и любителям истории врачевания, а также врачам всех специальностей, слушателям кур-сов повышения квалификации и студентам-медикам, кому небезразлична история их настоящей и будущей профессии.

©РОИМ, 2017©Авторский коллектив, 2017

©Печатный дом «Магистраль», 2017

ISBN 978-5-9500687-3-7

Уважаемые читатели!Представляя второй выпуск Альманаха Российского общества исто-

риков медицины мы хотели бы поблагодарить всех, кто присоединился к нашему проекту: преподавателей вузов, историков медицины, сотрудни-ков архивов и музеев, работников практического здравоохранения. Число поступивших в редколлегию материалов по сравнению с прошлым годом увеличилось почти втрое, расширилась и география – немало наших но-вых авторов представляют регионы Сибири и Дальнего Востока. Все это прямо указывает, что цель проекта – публикация статей по истории меди-цины и здравоохранения самых разных специалистов – не только достиг-нута, но она отвечает сегодняшнему этапу развития историко-медицин-ских исследований в нашей стране.

Редакционная коллегия приглашает выступать с результатами своих исследований всех, кто изучает историю медицины и здравоохранения России и зарубежных стран, сохраняя надежду, что наш Альманах будет интересен и полезен научным работникам, практическим врачам, сотруд-никам медицинских музеев, а также широкому кругу читателей.

Председатель Российского общества историков медицины, доктор медицинских наук, профессор

К.А. Пашков

– 4 – – 5 –

1. ОБЩИЕ ВОПРОСЫ ИСТОРИИ МЕДИЦИНЫ. МЕТОДОЛОГИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ 1. ОБЩИЕ ВОПРОСЫ ИСТОРИИ МЕДИЦИНЫ. МЕТОДОЛОГИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

1. ОБЩИЕ ВОПРОСЫ ИСТОРИИ МЕДИЦИНЫ. МЕТОДОЛОГИЯ

ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

КАК МЫ ИССЛЕДУЕМ ИСТОРИЮ МЕДИЦИНЫ, ИЛИ О МЕТОДИЧЕСКИХ ТРЕБОВАНИЯХ К ИСТОРИКУ

В.И. БородулинНациональный НИИ общественного здоровья имени Н.А.Семашко, Москва

AS WE EXPLORE THE HISTORY OF MEDICINE, OR ABOUT THE METHODICAL REQUIREMENTS TO THE HISTORIAN

V.I. BorodulinNational Institute of public health named after N.Semashko, Moscow

Аннотация: Автор – ведущий российский историк медицины – делится мыслями о ряде основных понятий нашей науки. В частности рассматри-ваются понятия «критика источника», «работа в архиве», «биографический жанр», «научная школа», «культурная и социальная история медицины» и др.

Ключевые слова: история медицины, работа с источниками, архивный документ, критика источника, научная школа.

Abstract: The author is a leading historian of medicine shares his thoughts on some of the basic concepts of our science. In particular the concepts of «source criticism», «archive», «biographical genre», «scientific school», «cultural and social history of medicine,» etc.

Key words: history of medicine, working with sources, archival document, source criticism, scientific school.

Уважаемые коллеги, вам представлен не инструктивно-методический материал, а размышления автора, основанные на личном опыте работы. История медицины как сфера научной деятельности является прикладным разделом научного знания по вопросам истории, где исследователь (как пра-вило, врач) работает с медицинским материалом, но методами исторической науки. Материалы эти могут свидетельствовать о прошлом различных меди-цинских и медико-биологических наук и их разделов либо здравоохранения, народной медицины и специального медицинского образования, медицин-

ских музеев и так далее, об отражении этого прошлого в памятниках пись-менности, литературы, изобразительного искусства и т.д., и т.п. При таком разнообразии источников очень важно опираться на профессиональное зна-комство с медицинским предметом работы и ориентироваться в методиче-ских вопросах исторического исследования.

Поскольку медицина – сложная комплексная область знания и практики, прежде всего надо определиться, к какой разновидности истории медицины относится данное исследование – к так называемой общей (например, когда речь идет об истории многопрофильного лечебного или научно-учебного уч-реждения) или к частной (например, при теме по организации психиатриче-ской или иной лечебной помощи, или по развитию определенного научного направления, или по созданию научной биографии видного деятеля в дан-ной области медицины), либо к социальной истории медицины (например, о роли протомедицины в формировании первых основ врачевания в древних цивилизациях). Это важно потому, что влияет на выбор источников и мето-дику работы с ними, а также на дальнейшее обсуждение полученных резуль-татов; доклад одной и той же работы, в том числе диссертационной, надо строить с учетом состава аудитории: и вопросы, и замечания будут разными в присутствии главным образом клиницистов или преимущественно специ-алистов в области общественного здоровья.

Понятно, что выбор источников и метода их изучения определяется те-мой, основной целью и конкретными задачами исследования. Что может и что не может стать темой научного историко-медицинского исследования? Например, регион, учреждение, биография? Нет, нет и еще раз нет, потому что исследователь исследует проблему, и только! Поэтому ни республика, область или город, ни кафедра или больница, ни Иван Иванович Иванов не могут быть темой исследования, но роль кафедры или больницы, или И.И. Иванова в развитии такого-то и такого-то научных направлений, конеч-но, нормальная тема исследования, в том числе диссертационного. Выбрав тему и сформулировав цель и задачи работы, исследователь решает вопрос, на какие источники он будет опираться в своем исследовании.

О критике источникаПринято считать, что ценность исследования определяется богатством

его документальной базы, то есть собранных и изученных архивных источ-ников. Но правильно ли начинать работу с изучения архивных материалов? Поставим вопрос шире: вообще, может ли быть серьезное исследование без архивных материалов? Этот вопрос задают часто, и он требует более под-робного рассмотрения. Конечно, в большинстве случаев все именно так и обстоит, однако не во всех случаях. Архивный документ – только один из многих видов исторического источника. Так, при исследовании медицин-ских проблем эпохи Гиппократа или Галена никто не будет разыскивать

– 6 – – 7 –


следы той медицины в архивах, мы воспользуемся совсем другими источ-никами, например, произведениями художественной литературы: поэмы Го-мера – отличный источник для знакомства с медициной Ахейской Греции. А при исследовании по проблеме развития больничной помощи в России в 19 в., наряду с данными литературы, конечно, мы используем архивные источники; но при выявлении общественного резонанса на характер и темпы этого процесса, прежде всего, мы обратимся к специальной и общей прессе: не только журналы, но и газеты в определенных случаях – такой же цен-ный источник информации, как и архив. Значит, все – от найденной при рас-копках монеты до архивного документа – может послужить исследователю источником. Ограничений здесь нет, а выбор основного и дополнительных источников целиком зависит от темы, задачи и специфики исследования, проще говоря – от необходимости получить ответ на определенный вопрос. При этом чтобы понять внутренний мир интересующего нас деятеля меди-цины и условия, при которых произошло какое-то событие или было приня-то принципиальное решение, сделано научное открытие и т.п., как правило, личные и семейные архивы не менее полезны, чем государственные.

Таким образом, мы идем в архив, чтобы получить ответы на уже сфор-мулированные нами вопросы. А как рождаются вопросы? Они неизбежно возникают в процессе любого исследования, которое должно начинаться с тщательного изучения литературы по данной теме. Как говаривал видный советский терапевт академик Е.М. Тареев, «В наше время Америку «откры-вает» тот, кто чего-нибудь не дочитал». Критический анализ литературных источников позволяет выявить неясные стороны изучаемой проблемы, «бе-лые пятна», противоречивые факты; естественно возникают вопросы, в том числе такие, которые требуют архивного уточнения. Следовательно, сначала вопросы, а потом архив для получения ответов на них, и начинать надо с похода не в архив, а в библиотеку.

Но вот мы уже в архиве с готовыми вопросами к нему и подобранными для ответов документами. Как мы должны относиться к информации, кото-рая содержится в них? Сказав «архивный документ», мы совсем еще не ска-зали, что перед нами достоверный исторический источник. Есть сомнитель-ные, есть подложные и просто ошибочные документы. Вот вам иллюстрация из опыта моей работы: основоположник диетологии в СССР профессор М.И. Певзнер в автобиографии, хранящейся в архиве НИИ питания, соб-ственноручно сообщил, что родился в 1873 г. Казалось бы, вопрос закрыт, перед нами – документально подтвержденный факт. Однако, соответственно более надежному свидетельству Вятского еврейского раввината, он родился в г. Вятка 20 июня 1872 г. Каждый исследователь может привести множе-ство подобных случаев по опыту своей работы с архивными документами. Речь идет о важнейшем требовании методики любого исторического иссле-

дования – о критике источника. Чтобы составить себе представление о до-стоверности самого источника, надо поискать сведения в соответствующей литературе (так, применительно к древнерусским летописям известно, что есть более достоверные и есть совсем не достоверные летописные своды), а конкретный исторический факт можно считать установленным только по-сле сопоставления различных литературных и архивных данных, дальней-ших уточнений и снятия всех противоречий. Работа без критики источников неминуемо ведет к ошибочным «открытиям», засорению соответствующей литературы, способствует мифологизации истории.

В качестве примеров «нафаршированных» непроверенными и оши-бочными сведениями изданий можно привести монографию А.Г. Гукасяна «Г.А. Захарьин (1829-1897)» (М., 1948), «Краткий очерк деятельности ка-федры госпитальной терапии Военно-медицинской ордена Ленина акаде-мии им. С.М. Кирова (к 125-летию кафедры) В.А. Бейера, Н.С. Молчанова и А.С. Мищенко (Л., 1966), статьи А.М.Ногаллера (Клиническая медицина, 1973, № 2) и М.Г. Соловья и Э.Д. Грибанова (Фельдшер и акушерка, 1983, № 2), посвященные М.И. Певзнеру, – таким примерам нет числа.

Самой типичной ошибкой современных исследователей можно считать использование информации, взятой из интернета без применения процедуры критики источника. На вопрос – как же Вы не проверяете интернет-информа-цию? – часто можно услышать ответ: «Я же пользуюсь энциклопедическими данными». Дополнительные вопросы позволяют установить, что имеется в виду «Википедия»… Поэтому подчеркнем: только классические энциклопе-дии (например, БСЭ, БМЭ – их издатели имели в своем составе специальные группы проверки фактов) являются относительно надежными (и то далеко не всегда) источниками информации. Интернет необходим для того, чтобы быс-тро, экономно сориентироваться в незнакомом вопросе, но никакие интернет-сведения нельзя использовать в своей работе без тщательной их проверки.

О работе в архивеПравильная организация работы исследователя в государственных ар-

хивах предусматривает предварительное его ознакомление с интернет-ин-формацией, касающейся данного архива (например, ГАРФ и РГИА имеют электронные описи). В архиве при любых затруднениях надо обращаться за консультацией к дежурным его сотрудникам. Для удобства дальнейшей работы желательно заказывать в архиве ксерокопии перспективных для ис-пользования документов. В личных и семейных архивах, помимо докумен-тов (трудовая книжка и др.), надо искать, прежде всего, записные книжки, дневники и переписку, в том числе черновики деловых писем, рукописи, альбомы фотографий, книги с дарственными надписями; желательна виза владельца архива на распечатке обобщенной информации о найденных в ар-хиве сведениях и на записях бесед (интервью).

– 8 – – 9 –


Когда можно считать, что исследование завершено?Очень часто исследователь, собрав и обработав нужный материал, все-

сторонне рассмотрев критичным аналитическим взглядом результаты и сформулировав выводы, и даже отправив уже в журналы соответствующие статьи, все же не может избавиться от ощущения некоей неудовлетворенно-сти: остаются еще отдельные вопросы, не получившие внятного ответа, и не виден путь поиска для получения ответов на эти вопросы в обозримое вре-мя. «Халтурой я заниматься не буду» – говорят одни и воздерживаются от публикации общих результатов исследования, считая ее преждевременной. «Поскольку все еще нерешенные вопросы не могут повлиять на конечный итог исследования, буду завершать кандидатскую диссертацию, а их оста-вим, как говорят, для докторской» – так считают другие. Кто же прав? Обра-тимся за ответом к методологии истории. Научное историческое исследова-ние – это всегда путь к горизонту: дойдешь до намеченной линии, и перед тобой откроются новые горизонты. Историк всегда в пути, полученные им ответы – всегда лишь приближение к Истине, а не сама Истина. Каждый опытный исследователь знает, что раньше или позже придется пересматри-вать какие-либо установленные, введенные самим тобой положения и «фак-ты» и публиковать статьи «О пересмотре…», «Новые данные…», «Еще раз о…». Поэтому практически важно уметь своевременно поставить точку на данном этапе исследования, которое, конечно, продолжается (пусть уже с совсем другой интенсивностью) – оно не может закончиться, пока есть во-просы без ответов, пока историк остается историком.

О биографическом жанреПонятно, что работа в биографическом жанре имеет свою специфику.

На конференциях даже общероссийского масштаба и даже от профессоров истории медицины можно услышать: «Важно знать, что сделал этот ученый, а на ком он был женат и другие подробности его личной жизни – какое это имеет значение?». Методологи-науковеды и историки науки длительное вре-мя учили нас руководствоваться формулой И. Лакатоса: «История науки есть история событий, выбранных и интерпретированных некоторым норматив-ным образом» (1978); проще говоря, они исходили из положения, что наука есть обезличенный итог познания, иерархия фактов. И тогда, действительно, так ли уж важно, кто именно, и в какой стране подготовил очередной пере-ворот во взглядах или совершил приоритетное открытие, а тем более – как он там жил, кто его окружал; ведь нас должны интересовать только внутрен-няя логика развития и направление движения научных идей, этапы и пози-тивные итоги этого развития. Однако еще Луи Пастер справедливо заметил: «Наука не имеет Родины, но ученые ее имеют». Как обезличенный итог по-знания наука действительно предстает перед нами, но только в справочнике, в кратком учебнике. Реальная же наука в ее истории не существует без уче-

ных – ее творцов. Личность, личная судьба часто имеют решающее значение для характера и итогов творческой деятельности ученого, они выступают в истории науки в качестве важного фактора влияния. При этом каждый чело-век науки несет печать времени, его менталитета и культуры. Историк дол-жен все это учитывать, а не выставлять оценки – этому за то-то пятерку, а тому – троечку; он должен помнить, что он – не судья, и уж тем более – не прокурор, он – беспристрастный исследователь прошлого.

В тех случаях, когда это возможно, используют важный элемент со-бирания материала по персоналиям – социологический метод интервью: с родственниками, коллегами и т.п., с продуманной фиксацией информации. Предварительно исследователь должен очертить круг лиц, которые могут обладать архивами и вообще любыми сведениями касательно исследуемой персоналии. С наиболее ценными потенциальными «свидетелями» надо попытаться установить личный неформальный контакт, разъяснив задачи исследования и пообещав держать в курсе дела о результатах работы (пу-бликации, доклады и т.п.; разумеется, такие обещания должны выполняться неукоснительно). Естественно, правило критики источника распространяет-ся и на информацию, полученную методом интервью; не зря ведь говорят: «Врет, как очевидец». Так, из письменных воспоминаний и бесед с «очевид-цами» я узнал о жизни в послевоенные годы репрессированного до Великой Отечественной войны лидера терапевтической клиники в СССР Д.Д. Плет-нева – одновременно в Воркуте, в Магаданском крае и даже в Советской Гавани. Между тем, документы бесстрастно свидетельствуют: его расстре-ляли вместе с другими политзаключенными в Орловском централе, «по спи-ску», – в 1941 г., при подходе немцев к Орлу.

Основная опасность, подстерегающая нас при разработке научной био-графии, – сотворение ее по правилам «юбилейного жанра», когда о герое – только хорошее, когда все одеты только в парадную форму и как бы застыли в бронзе, и тогда начинает казаться, что они – «на одно лицо». Понятно, что в жизни это были совсем разные люди, что у каждого в груди была своя «змея», что деление их на героев и антигероев, на палачей и их жертв во многих случаях грубо схематизирует реальные отношения, связи, события; нередко наши герои выступают попеременно то в роли жертвы, то в роли па-лача. Достаточно вспомнить о судьбе академика В.Н. Виноградова, который на «бухаринском процессе» 1938 г. свидетельствовал о преступных деяниях Д.Д. Плетнева (его учителя), а через полтора десятка лет в «Деле кремлев-ских врачей» фигурировал как одна из главных жертв сталинских палачей.

Когда мы собираем материалы и пишем о видных деятелях прошлого, необходимы и честность, и деликатность: нельзя работать малярной ки-стью – обеливать одних и чернить других. Опираясь на проверенные источ-ники (а не на сведения из интернета), нужно воссоздавать образы деятелей

– 10 – – 11 –


нашего прошлого, ничего не «утаивая». Отступления от правды, стыдливые умолчания и т.п. – путь мифотворчества, а не исторического исследования. Так, о лидере ленинградских терапевтов академике Г.Ф. Ланге полагалось писать, что он был женат дважды, хотя в действительности он был женат четыре раза; одна из жен и старший сын жили в Америке и как бы не сущест-вовали; хорошо, что к тому моменту, когда сын навестил связанные с именем отца мемориальные места, существование его самого в историко-медицин-ской литературе уже было «узаконено».

Исследователю-историку приходится пользоваться «штампованными» определениями – «великий», «выдающийся» и т.д., признавать кого-либо «основоположником» чего-то, подчеркивать приоритет указанием «впер-вые». Как надо относиться к таким словам-«штампам»? Делить деятелей прошлого на великих, выдающихся, знаменитых, крупных, видных и т.п. – дело крайне неблагодарное: никто еще не создал удовлетворительной клас-сификации такого рода, а подобные подписи при «парадах портретов» (на-пример, по ходу парадной лестницы) производят впечатление уже прямо из области комического. И авторская субъективность при этом, как правило, зашкаливает. Если контекст обязывает ввести какое-то определение, лучше пользоваться нейтральными «видный», «крупный». Великими оставим толь-ко тех, кто велик очевидно для всех: в медицине это – хирург Н.И. Пирогов, терапевт С.П. Боткин, физиологи И.М. Сеченов и И.П. Павлов и еще, мо-жет быть, несколько имен, если говорить о России. Хирурги И.В.Буяльский, Н.В. Склифосовский и С.П. Федоров, терапевты А.А. Остроумов, В.П. Образ-цов и Д.Д. Плетнев, неврологи А.Я. Кожевников и В.М. Бехтерев, психиатр С.С. Корсаков, педиатр Н.Ф. Филатов, гинеколог В.Ф. Снегирев и т.д. – ко-нечно, блестящие врачи и выдающиеся исследователи, но не будем делать список «великих» бесконечным. И тем более не будем превращать каждого члена академии наук и даже каждого профессора, вполне успешно заведу-ющего своей кафедрой, в «выдающегося» ученого: надо сохранить такое определение только для тех, кто опережал общий фронт исследований, чьи работы были приоритетными, шли в разрез с господствовавшим в то время взглядом.

«Основоположниками», разумеется, можно называть только тех деяте-лей, кто предложил нечто принципиально новое: направление, метод, шко-лу. Так, в первой половине 19 в. И.Ф. Буш стал основоположником первой отечественной хирургической научной школы в Медико-хирургической ака-демии (Петербург). Его современник популярнейший врач России М.Я. Му-дров (Московский университет) не создал научной терапевтической школы; при всех его общеизвестных заслугах он не может считаться основателем отечественной клиники внутренних болезней, поскольку только с приходом на кафедры С.П. Боткина и Г.А. Захарьина, то есть во второй половине 19 в.,

началась научная терапия в России; его называют основоположником анам-нестического метода, но подобные дилетантские рассуждения не имеют ни-чего общего с исторической наукой. В задачу исследователя, работающего в области частной истории медицины, конечно, входит попытка выявить или уточнить основоположников конкретного научного направления или разде-ла, школы и т.п.

Существует верная поговорка: исследователь-историк только в послед-нюю очередь должен употреблять слово «впервые». Почему надо остере-гаться этого, действительно опасного, слова? Прежде всего, его применение должно сопровождаться ограничительными рамками – где именно впервые: в мире, в стране, в данном университете? Однако большинство авторов не затрудняют себя такими пояснениями. Далее, очень многие открытия пред-ставляли собой длительный процесс со многими участниками, со скандаль-ной борьбой за приоритеты, вплоть до судебных разбирательств: в качестве классического примера можно вспомнить историю открытия наркоза. А кто первооткрыватель антисептики: Листер или Земмельвейс, или кто-то из их предшественников? Употребление понятия «впервые» без пояснений кор-ректно в научном отношении только в редких случаях, когда речь идет о не-сомненном мировом приоритете, без запутанной его истории, например, о выделении и применении канадским врачом Ф.Г. Бантингом инсулина или о пересадке жизненно важных органов у животных в экспериментах русско-го физиолога В.П. Демихова. В подавляющем большинстве случаев лучше сформулировать, что ученый сделал, не навешивая сомнительных ярлыков.

О так называемых культурной и социальной истории медициныПриемы исторической науки, которые использует в своей работе сов-

ременный историк медицины, должны соответствовать требованиям куль-турной и социальной истории. Что понимается под этими, непривычными для врачебного уха, словосочетаниями? Основное требование культурной истории (так принято сейчас говорить; вероятно, правильнее было бы упо-треблять термин «культурологическая история») – рассматривать все исто-рические события и явления как слитные в едином и широком социаль-но-политическом и культурном контексте. Она исходит из понимания неразрывности развития научной медицины и смены идей в европейской (а затем – и всемирной) истории науки и культуры в целом.

Этот контекст как бы пропитывает всю ткань повествования (говоря языком кулинарии, это пропитанное, а не слоеное тесто, и нельзя разде-лить – здесь слой медицины, а здесь слой культуры), поэтому представления типа «медицинские явления рассмотрены на фоне…» здесь не работают, ис-ходить только из внутренней логики развития научных идей и представле-ний о неминуемом прогрессе наших научных знаний уже нельзя. Сведения из этого контекста привлекаются по мере необходимости. Так, расцвет уни-

– 12 – – 13 –


верситетской науки, в том числе медико-биологических дисциплин, в Рос-сии 2-й половины 19 в. легче понять в связи с общим подъемом культурной жизни в стране и переориентацией интересов в пользу практически значи-мой деятельности каждого человека; научный анализ материала по истории психиатрии в СССР в середине 20 в. невозможен вне контекста политико-идеологической ситуации в стране, а материал по истории отечественной стоматологии в конце 20 в. нельзя анализировать без учета социально-эко-номических последствий развала СССР.

В конце 20 в. общие историки и историки медицины «вспомнили», что официальная научная медицина не может претендовать на монопольное представительство в вопросах развития медицинского знания, она никогда не охватывала все проблемы отношения человека к здоровью и болезни, старости и смерти. Очередной всплеск популярности гомеопатии и акупун-ктуры, фитотерапии и остеопатии, мануальной терапии и других методов диагностики, лечения и профилактики болезней, составляющих комплекс традиционной и иной альтернативной медицины, – прямое свидетельство кризисного состояния научной медицины и здравоохранения в наше время; отсюда актуальность изучения истории различных систем альтернативной медицины. В лечении и охране здоровья, кроме врача, среднего медицин-ского работника и всяческих чиновников (их становится все больше), уча-ствует и сам больной человек – пациент, и общество в целом, и государство. И сама медицина является мощным фактором воздействия на обществен-но-исторические процессы. Все это порождает постановку многочисленных принципиально новых вопросов взаимоотношений больного и общества, эти вопросы – на грани медицины, социологии, психологии, философии. Многообразие новых объектов исследований резко расширило горизонты современной истории медицины, потребовало применения новых подходов и нового круга источников, привлекло к разработке этих тем общих истори-ков (не врачей); такую историю принято называть социальной.

Если терминологическое оснащение культурной и социальной истории медицины, научная проработка этих «модных» теперь направлений, несом-ненно, представляют собой новое слово в развитии нашей дисциплины, то сам по себе подход исследователя, основанный на понимании неразрывного единства истории медицины и истории социально-экономического и куль-турного развития человечества, вряд ли можно считать таким уж новым. «Немало места в предлагаемой здесь «Истории медицины» отведено исто-рии всеобщей культуры. Иначе и быть не могло, если вспомнить постоян-ное взаимодействие между тою и другою: история медицины, в сущности, есть только отдельная отрасль истории всеобщей культуры…», – так рассу-ждал в конце 19 в. один из первых отечественных исследователей истории медицины Савелий Ковнер ( История медицины. Часть 1, вып. 1. – Киев,

1878. – С. IV). Такой же подход демонстрировали и другие историки-мы-слители и на Западе, и в России. И первая профильная кафедра, созданная в Московском университете, сто лет назад – при Л.З. Мороховце – называлась кафедрой истории и энциклопедии медицины. Недаром говорят: очень часто «новое» – это хорошо забытое «старое».

О научных школахНеразбериха с употреблением понятия «школа» в историко-медицин-

ских работах остается ужасающей, несмотря на все печатные призывы вести обсуждение проблемы в сколько-нибудь научных рамках. В научной работе исследователь имеет право использовать термин «школа» только при усло-вии, что он руководствуется выбранными им критериями, позволяющими говорить в данном случае о наличии школы. И незачем начинать каждый раз «от печки» (как делают многие авторы), ссылаясь на статью Д.Ю. Гузевича «Научная школа как форма деятельности» (Вопросы истории естествозна-ния и техники, 2003, № 1, с. 64 – 93): можно «утонуть» в классификациях разных типов школ. Школа служебных собак, общеобразовательная школа и даже школа Эйнштейна в теоретической физике никакого отношения к на-шей тематике не имеют и не могут иметь. В медицине речь идет только о таком типе научных школ, когда есть учитель – создатель школы и есть уче-ники – представители этой школы. По отношению к научным коллективам, имеющим свое «лицо», но сложившимся без «отца-основателя», как «школа Обуховской больницы» в Петербурге или «школа Преображенской психиа-трической больницы» в Москве, лучше пользоваться термином «направле-ние», а не «школа».

Понятно, что создатель школы должен быть ученым-новатором и талан-тливым педагогом и что его ученики должны добиться определенных успе-хов. Это необходимые, но достаточные ли условия? И сколько должно быть учеников, чтобы можно было говорить о школе? Сначала о цифрах. Если бы у немецкого хирурга Б. Лангенбека было всего 3-4 ученика, но один из них на-зывался Т. Бильрот, мы бы все равно говорили о крупнейшей научной хирур-гической школе Лангенбека. А у столь же великого русского хирурга Н.И. Пи-рогова, о котором писали, что вся «послепироговская» хирургия в России – это школа Пирогова, было 8 прямых учеников, ставших известными хирургами (Мирский М.Б. Научная школа Пирогова // Хирургия от древности до сов-ременности. – М., 2000. – С. 461 – 524), но никто никогда не утверждал, что Пирогов создал крупную отечественную хирургическую школу.

Статистика (столько-то диссертаций, профессоров, печатных работ) не может быть основой рассуждений о научной школе; если школа больше по количеству учеников, это еще не значит, что она и крупнее; здесь все реша-ет оценка научного вклада в развитие определенных направлений, методов, разделов медицины. Поэтому необходимо провести содержательный анализ

– 14 – – 15 –


творчества руководителя (был ли он новатором – выдвинул оригинальную концепцию, разработал новый метод и т.п.) и его учеников и уточнить, про-водились ли исследования коллектива по единой долгосрочной программе, предложенной основателем школы. Нужно выявить особенности школы, позволяющие отличить ее от конкурирующих школ; если таких особенно-стей нет, то нет и оснований говорить о наличии оригинальной научной шко-лы. Еще раз уточним: любая оригинальная клиническая школа имеет свое «лицо» – и научное, и лечебное.

При выяснении персонального состава школы, то есть отборе прямых учеников, составляющих школу, и отсеве других учеников, а также сотруд-ников и последователей, приходится решать ряд сложных вопросов. Так, один из самых авторитетных московских кардиологов 2-й половины 20-го века В.Г. Попов работал под руководством сначала М.П. Кончаловского, затем (последовательно) В.Ф. Зеленина, Д.Д. Плетнева, Э.М. Гельштейна, В.Н. Виноградова и Е.И. Чазова; здесь решает то обстоятельство, что сам он всю жизнь считал себя учеником Плетнева. Однако в большинстве случаев не субъективный фактор (собственное мнение ученика либо учителя), а объ-ективное рассмотрение основной тематики и методической базы научного творчества и стиля клинического мышления является решающим критерием для утверждения о принадлежности ученика к научной школе учителя.

Другой сложный случай: Н.А. Лопаткин начинал как ученик А.Н. Бакуле-ва, был его ассистентом, но стал лидером урологии в СССР; конечно, странно было бы включать его в кардиохирургическую бакулевскую школу, но его сле-дует называть в числе учеников и сотрудников А.Н. Бакулева. Третий пример: когда киевского терапевта В.П. Образцова называют учеником С.П. Боткина, то имеют в виду его студенческие годы в ВМА; но там же он с большим инте-ресом и пользой для себя слушал лекции терапевта Э.Э. Эйхвальда и хирурга Н.В. Склифосовского, а врачебную работу начинал как хирург, продолжил как патолог и только потом, по стечению жизненных обстоятельств, стал терапев-том. Конечно, он – последователь С.П. Боткина, но не ученик и представитель его научной школы. Понятно, что при исследовании клинической школы важ-нейшую роль играет врачебное «ремесленное» ученичество: не проработав врачом и исследователем один – два года под непосредственным руководст-вом учителя, нельзя «прописаться» в его научной школе.

Все сказанное здесь о школах подводит к выводу, что нужно крайне осторожно пользоваться широко принятыми «географическими» названия-ми школ. Что значит противостояние «московской и петербургской врачеб-ных школ» в конце 19-го века, если имеются в виду школы Г.А. Захарьина в Московском университете и С.П. Боткина в Военно-медицинской академии? Разве тогда же в Московском университете не было терапевтической школы А.А. Остроумова, конкурировавшей с захарьинской школой, идеологически

враждебной ей и очень близкой боткинской школе, и разве в Петербурге не было терапевтической школы В.А. Манассеина? Что значит киевская врачеб-ная школа начала 20-го века, из которой вышли, например, Н.Д. Стражеско и В.Х. Василенко, когда в киевском Университете св. Владимира были две резко различавшиеся терапевтические школы двух выдающихся врачей – В.П. Образцова и Ф.Г.Яновского? (Проблема школ подробно рассмотрена во введении к книге В.И. Бородулина и А.В.Тополянского «Московские те-рапевтические школы. 20-е – 40-е годы 20-го века. – М., 2013. – С. 6 – 17: «О понятии «научная школа» в клинической медицине (вопросы методоло-гии и методики исследования)».

В заключение хорошо было бы порекомендовать литературу по методо-логии и методике работы историка медицины. К сожалению, такой литера-туры нет. Тем пытливым исследователям, кто испытывает потребность разо-браться в том, как работает современный подготовленный историк, можно порекомендовать литературу по общей истории. Можно начать с классиче-ских книг «Идея истории. Автобиография». – М., 1980 -Р.Дж. Коллингвуда; «Апология истории или ремесло историка». – М., 1986 – М. Блока и «Бои за историю». – М., 1991 – Л.Февра (в переводах на русский язык).

ИСТОРИКО-МЕДИЦИНСКИЙ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКИЙ И ОБРАЗОВАТЕЛЬНЫЙ ПРОЕКТ: СТУДЕНЧЕСКИЕ СИМПОЗИУМЫ

«ОПЕРАЦИИ В КАРДИОХИРУРГИИ: УРОКИ ИСТОРИИ»(ЧЕТЫРЕХЛЕТНИЙ ОПЫТ)

Бокерия Л.А., Волков С.С., Глянцев С.П.ФГБУ «ННПЦССХ им. А.Н. Бакулева» Минздрава России, Москва

HISTORICAL-MEDICAL, SCIENTIFIC AND PRACTICAL AND EDUCATIONAL PROJECT: STUDENTS’ SYMPOSIUMS

«OPERATIONS IN CARDIOSURGERY: LESSONS OF HISTORY» (FOUR-YEAR EXPERIENCE)

Bockeria L.A., Volkov S.S., Glyantsev S.P.Bakulev National Scientific & Practical Center for Cardiovascular Surgery,

Moscow, Russia

Аннотация: Описан оригинальный историко-медицинский, научно-пра-ктический и образовательный проект (ИМНПО), заключающийся в проведе-нии научно-исследовательской работы (НИР) по истории создания и внедрения операций, оставивших след в развитии хирургии сердца и сосудов (историко-медицинская НИР), с последующим их воспроизведением в условиях WetLab

– 16 – – 17 –


(СНК) при ННПЦССХ– студенты 3 – 6 курсов медицинских вузов Москвы – осуществляли поиск, получали темы и начинализаниматься историко-ме-дицинской научно-исследовательской работой (НИР) – изучением истории создания и внедрения операций на сердце и магистральных сосудах, оста-вивших след в истории и заложивших новые направления в сердечно-сосуди-стой хирургии. После тщательного и глубокого изучения истории вопроса, в следующем семестре (январь – апрель), студенты моделировали избранный порок сердца на изолированных сердцах животных, а затем устраняли его в условиях «WetLab».

Историко-медицинские исследования поводили путем поиска соответ-ствующих архивных (операционные журналы, истории болезни и др.) и пе-чатных (оригинальные статьи, диссертации, монографии, руководства и др.) источников, выкопировки из них необходимых данных, перевода (если требо-валось) на русский язык и их анализа историческим, системным, диалектиче-скими другими методами, принятыми в историко-медицинских НИР.[1] Если авторы операций были живы, студенты пробовали связаться с ними и нередко получали от них оригинальные материалы и персональные сообщения, каса-ющиеся истории создания тех или иных операций и их внедрения в клинику.

Операции реконструировали на стандартных свиных сердцах с моде-лями соответствующих пороков сердца по первоисточникам (оригиналь-ные статьи с описаниями этих операций) или протоколам из операционных журналов ННПЦССХ. В двух исследованиях в качестве опытных животных использовали лягушек и крыс. Для реконструкции применяли соответству-ющий сердечно-сосудистый инструментарий, в том числе микрохирургиче-ский, увеличивающие лупы, видеоэндоскопическую технику. При необходи-мости прибегали к использованию хирургических инструментов или иных устройств из фондов Музея сердечно-сосудистой хирургии НПНЦССХ.

Полученные научно-практические результаты были оформлены в виде научных докладов (презентаций) по истории операции (1-е сообщение) и по его моделированию в условиях «WetLab» (2-е сообщение). Соответственно подавались тезисы докладов на Всероссийские конференции молодых уче-ных, в рамках которых проводили симпозиумы, на которых эти доклады за-слушивали, обсуждали и комментировали.

Всего к настоящему времени в рамках проекта проведено 4 симпозиума. Темами 3-х секций Первого симпозиума, прошедшего 18 мая 2014 г., стали: 1) операции при врожденных пороках сердца, 2) операции при приобретен-ных пороках сердца и 3) операции при ишемической болезни сердца. На Втором симпозиуме, состоявшемся 19 мая 2015 г., на 2-х секционных заседа-ниях были рассмотрены: 1) операции при врожденных и приобретенных по-роках сердца и 2) операции при нарушениях ритма и ишемической болезни сердца. Доклады Третьего симпозиума, проведенного 23 мая 2015 г., были

(научно-практическая НИР). Данная форма НИР была апробирована на четы-рех симпозиумах под названием «Операции в кардиохирургии: уроки исто-рии», прошедших в 2014 – 2017 гг. в ФГБУ «ННПЦССХ им. А.Н. Бакулева» Минздрава России. Всего в них приняло участие 56 студентов из 5 вузов Мо-сквы (ПМГМУ, РНИМУ, МГМСУ, РУДН и МГУ), которые провели 38 НИР в области истории и реконструкции операций при врожденных и приобретенных пороках, ишемической болезни и нарушениях ритма сердца, кардиомиопатиях, сердечной недостаточности и заболеваниях аорты и ее ветвей, подготовили и сделали 76 сообщений и опубликовали тезисы 84 докладов в рецензируемом журнале. Сделан вывод о перспективности данной формы преддипломной подготовки будущих врачей в области сердечно-сосудистой хирургии.

Ключевые слова: высшее медицинское образование, история сердеч-но-сосудистой хирургии, реконструкция операций в условиях WetLab.

Abstract: The article describes the original medical-historical, scientifical-practical and educational projectwhich is involved in conducting scientific research work on the history of the creation and implementation of operations that left traces in the development of cardiac and vascular surgery, with the following their reproduction in the conditions of Wet Laboratory (WetLab). This form of research was tested at four Symposiums entitled «Operations in Cardiac Surgery: Lessons of History», which took place in 2014 – 2017 in Balulev National Scientific and Practical Centre for CVS of the Ministry of Health of Russia. A total of 56 students from five universities in Moscow (PMGMU, RNIMU, MGMSU, RUDN and MGU) took part in them, who developed 38 research and development projects in the field of CVS history and reconstruction of operations with congenital and acquired defects, ischemic disease and heart rhythm disturbances, cardiomyopathies, heart failure and diseases of the aorta and its branches, prepared and made 76 reports and published the theses of 84 reports in the reviewed journal.A conclusion about the prospects of this form pre-diploma training in the field of cardiovascular surgery have made.

Key words: higher medical education, history of cardiovascular surgery, reconstruction of operations in WetLab conditions.

В 2014 г. в ФГБУ «НЦССХ им. А.Н. Бакулева» Минздрава России (ныне – ННПЦССХ им. А.Н. Бакулева) по инициативе Совета молодых уче-ных (С.С. Волков) совместно с отделом истории сердечно-сосудистой хирур-гии (С.П. Глянцев) и при поддержке академика Л.А. Бокерия, разработан и внедрен историко-медицинский, научно-практический и образовательный проект (ИМНПО) под названием «Студенческие симпозиумы «Операции в кардиохирургии: уроки истории».

Суть проекта заключалась в следующем. В течение первой полови-ны учебного года (ноябрь–декабрь) члены студенческого научного кружка

– 18 – – 19 –


дистой хирургии; из 14 студентов выпускных курсов 10 (70%) поступили в клиническую ординатуру, в том числе 8 человек – в ННПЦССХ; из них трое после окончания ординатуры поступили в аспирантуру Центра. Пла-нируют поступать в ординатуру несколько студентов выпускных курсов – участников симпозиума 2017 года. Трое участников уехали поступать на postgraduateeducation в университеты США, Германии и Израиль.

Из 56 студентов 34 человека (60,7%) участвовали в одном симпозиуме, 17 (30,4%) – в двух,4 (7%) – в трех и один – в четырех. Отметим также, что в процессе НИР ни один из студентов не отказался от дальнейшего выполнения исследований по причине их трудности или чрезмерной учебной нагрузки. Все были проведены от начала до конца. Такое отношение свидетельствует о востребованности предложенного и апробированного нами научно-образова-тельного проекта, который планируется продолжить в будущем.

Выводы:1. Разработана и внедрена новая форма НИР студентов 3 – 6 курсов ме-

дицинских вузов в рамках СНК крупного хирургического научного центра, заключающаяся в изучении истории создания и внедрения операций на сер-дце и сосудах с последующей их реконструкцией в условиях WetLab.

2. Участие в историко-медицинской НИР позволяет студентам расши-рить кругозор и углубить культурную память в области истории медицины и хирургии, получить навыки поиска исторических источников, аналитиче-ской работы с ними, научиться готовить тезисы и тексты докладов, мульти-медийные презентации по истории медицины и хирургии, транслировать их в высококвалифицированной научной аудитории.

3. Участие студентов в реконструкции оперативной коррекции пороков и заболеваний сердцаи сосудов в условиях WetLab дает возможность усвоить топографическую анатомию заболеваний и пороков сердца, освоить ману-альные навыки оперативной сердечно-сосудистой хирургии, ощутить слож-ность и ответственность реальной работы сердечно-сосудистых хирургов, что после окончания вуза оказывает положительное влияние на осознанный выбор будущей врачебной специальности: из 56 участников симпозиумов 16 занялись самостоятельными научными исследованиями, 10 поступили в клиническую ординатуру, а трое из них – в аспирантуру по сердечно-сосу-дистой хирургии.

4. Проведенныес 2014 по 2017 гг. на базе ФГБУ «ННПЦССХ им. А.Н. Ба-кулева» Минздрава России 4 симпозиума под названием «Операции в карди-охирургии: уроки истории» продемонстрировали заинтересованность студен-тов в новой форме НИР и востребованность апробированного нами ИМНПО: 61% студентов участвовали в одном симпозиуме, 39% – в 2-х–4-х; при этом каждый подготовил по 1 – 4 доклада и опубликовал по 2 – 10 тезисов. Всего студенты опубликовали тезисы 84 докладов, из которых сделали 76.

посвящены: 1) операциям при врожденных пороках сердца, 2) операциям при кардиомиопатиях и 3) операциям при патологии грудной аорты. Четвер-тый симпозиум включил 2 секционных заседания на темы: 1) хирургическое лечение заболеваний и пороков сердца; 2) уникальные операции в истории кардиохирургии.

Всего на симпозиумах было заслушано76 докладов по истории опера-ций и их реконструкции, в подготовке которых приняли участие 56 студен-тов, в том числе: из ПМГМУ им. И.М. Сеченова – 25 человек; из РУДН – 8; из РНИМУ им. Н.И. Пирогова – 10; из МГМСУ им. А.И. Евдокимова – 12 студентов и из МГУ – 1 студент. Помимо подготовки мультимедийных пре-зентаций, каждый участник симпозиумов (в соавторстве с товарищами) опу-бликовал от 2 до 10 тезисов в рецензируемом Бюллетене НЦССХ им. А.Н. Ба-кулева РАМН «Сердечно-сосудистые заболевания». Всего за 4 года 56 студентов опубликовали тезисы 84 докладов.

В процессе НИР некоторые студенты (Яжборовская А.С., МГМСУ, 5 курс, 2014; Щербак А.В., МГМСУ, 6 курс, 2015; Тачиева Г.Б., МГМСУ, 5 курс и Шишкина О.И., МГМСУ, 6 курс, 2016; Черемисова Д.А., ПМГМУ, 5 курс и Кордзая Е.Л., МГМСУ, 4 курс, 2017) обнаружили неизвестные ранее исторические данные, впервые ввели их (в тезисах докладов и в сообщени-ях) в научный оборот и опубликовали результаты своих исследований в на-учно-практических журналах, входящих в список рецензируемых журналов ВАК («Хирургия. Журнал им. Н.И. Пирогова», «Детские болезни сердца и сосудов», «Вестник трансплантологии и искусственных органов»).

На 4-м симпозиуме (2017) были также продемонстрированы изготов-ленные в процессе научных исследований: 1) макет торса человека с вну-тренними органами из синтетических материалов (легкие, аорта, пищевод, блуждающий нерв) и реконструированной на нем операцией аорто-аорталь-ного шунтирования (Тачиева Г.Б. и соавт.), 2) созданная студентами дейст-вующая модель имплантируемого искусственного электромеханического сердца В.П. Демихова, 1937 г. (Зайковский В.Ю., Ромашин М.А.), а также действующая модель искусственного сердца «ИС-НЦХ», 1984 г. (Ниязов С.С., Воропаев А.Д.).

Итоги симпозиумов подводили на закрытии Ежегодной сессии ННПЦССХ с Всероссийской конференцией молодых ученых, а победителей в разных номинациях (историко-медицинская НИР и научно-практическая НИР) премироваликнигами и дипломами. Всем студентам были вручены сертификаты участников Ежегодной научной сессии ННПЦССХ с Всерос-сийской конференцией молодых ученых, что сыграло существенную роль в их аккредитации в 2016 г. как молодых специалистов.

После участия в ИМНПО и в работе симпозиумов, из 56 участников 16 (28,6%) занялись НИР по истории и клиническим вопросам сердечно-сосу-

– 20 – – 21 –


вичем Андрухом. К.Г. Васильев предлагал М.А. Андруху, жившем в г. Ужго-роде Закарпатской области Украины, принять участие в сборе, оформлении и издании материалов – «Историки медицины Украины». В ответном пись-ме последний поблагодарил за приглашение принять участие в подготовке биобиблиографического сборника. Далее он писал, что ушли из жизни ос-новные историки медицины Закарпатья: «Умер д-р К.К. Сильвай. Его су-пруга передала все оставшиеся материалы его сыну, который живет сейчас в Венгрии» и др. Отсюда трудности со сбором материалов. В заключение письма: «Несколько слов о себе. В декабре прошлого года (письмо помечено 18.05.1999 г., Ужгород) мне исполнилось 60 лет и я стал пенсионером с пен-сией в 59 гривен. К счастью мне ещё позволили работать. В октябре станет пенсионеркой и супруга с такой же пенсией. Внучкам исполнилось 12 лет, и дочь задумалась о перспективе и на семейном совете мы решили покинуть Родину и эмигрировать в Венгрию. Зять Саша уже работает в Будапеште, осенью переезжают дочь и внучки, а через год-два и мы. Вот такие у нас дела. В остальном у нас как у преобладающего большинства наших согра-ждан – живем надеждой, авось образумятся и вспомнят и о народе.»

В ответном письме (25.05.1999 г., Одесса) К.Г. Васильев писал: «Доро-гой Михаил Альбертович! Получил ваше письмо от 18.05. и искренне благо-дарен Вам за него. Я рад, что Вы согласились принять участие в подготовке биобиблиографического издания «Историки медицины Украины».

На подготовку и издание этой работы я смотрю как на выполнение сво-его долга перед своими соратниками и друзьями. Мы все честно работали и служили той области знаний, которая называется историей медицины.

Многих уже нет, другие же, как говорят, далече! И я не вижу, кто готов сейчас продолжить нашу работу. Поэтому нужно сохранить память о тех, кто начинал историко-медицинские исследования на Украине, чтобы, когда сно-ва появится интерес к истории медицины, их не забыли и помянули добрым словом. О себе могу только сказать, что в этом году, в декабре, мне исполнится 80 лет. Но пока я держусь, занимаюсь литературным трудом. Много пишу, публикую. И следую совету Великого Омара Хайяма, который почти тысячу лет назад писал:

Если есть у тебя для житья закуток –В наше подлое время – и хлеба кусок,Если ты никому не слуга, не хозяин –Счастлив ты и воистину духом высок. .»При письме доктора Андруха от 29.12.1999 г. был выслан К.Г. Васильеву

собранный им материал, который остался до сих пор не опубликованным. Пред�

Documents

Год основания 1946 OPERA€¦ · 1973, № 2) и М.Г. Соловья и Э.Д. Грибанова (Фельдшер и акушерка, 1983, № 2), посвященные