ПОЛИТОЛОГИЯ 2012. № 3российского народного фронта (ОНФ) с предложением включить в список кан-дидатов

Вестник Пермского университета Научный журналОснован в 1994 годуВыходит 4 раза в год

Учредитель: Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования

«Пермский государственный национальный исследовательский университет»

ПОЛИТОЛОГИЯ

2012. № 3

Главный редактор «Вестника Пермского университета» профессор В. В. Маланин

Редакционная коллегия «ВЕСТНИКА ПЕРМСКОГО УНИВЕРСИТЕТА»

А. Г. Антипьев, Н. С. Бочкарева, А. Н. Захлевных, А. И. Зырянов, Р. Г. Ибламинов, И. К. Кирьянов, О. А. Кузнецова, Е. В. Левченко,

Н. И. Литвиненко, М. А. Марценюк, В. П. Матвеенко, И. Г. Овчинникова, В. В. Орлов, П. Ю. Рахшмир, Л. А. Фадеева, Е. К. Хеннер, А. Б. Шеин,

Т. Г. Шешукова, В. И. Яковлев

Редакционная коллегия серии «ПОЛИТОЛОГИЯ»

Н. М. Беляева (отв. секретарь), П. В. Панов (зам. гл. редактора), О. Б. Подвинцев, П. Ю. Рахшмир, К. А. Сулимов, Л. А. Фадеева (гл. редактор)

Издание осуществлено при финансовой поддержке Фонда Джона Д. и Кэтрин Т. Макартуров

(№ 09-95275-000-GSS)

© Редакционная коллегия, 2012

Журнал зарегистрирован в Федеральной службе по надзору за соблюдением зако-нодательства в сфере массовых коммуни-каций и охране культурного наследия.Свидетельство о регистрации средства массовой информации ПИ № ФС77-27900 от 20 апреля 2007 г.

РЕДАКЦИОННЫЙ СОВЕТ СЕРИИ «ПОЛИТОЛОГИЯ»

Акаха Тсунео, д.ф.н., профессор, директор Центра Восточно-азиатских исследований, Институт международных исследований (Монтерей, США).

Бусыгина Ирина Марковна, д.п.н., профессор, Московский государственный инсти-тут международных отношений (университет) МИД РФ.

Бушар Мишель, профессор, Университет Северной Британской Колумбии (Канада).Малинова Ольга Юрьевна, д.ф.н., профессор, Институт научной информации по об-

щественным наукам РАН.Морозова Елена Васильевна, д.ф.н., профессор, Кубанский государственный универ-

ситет.Мацузато Кимитака, д.ю.н., профессор, Центр славянских исследований университе-

та Хоккайдо (Япония).Росс Камерон, д.ф.н., Университет Данди (Великобритания).Саква Ричард, профессор, Кентский университет (Великобритания).Сморгунов Леонид Владимирович, д.ф.н., профессор, Санкт-Петербургский государ-

ственный университет.Фадеева Любовь Александровна, д.и.н., профессор, Пермский государственный наци-

ональный исследовательский университет.

3

СОДЕРЖАНИЕ

Итоги электорального цикла 2011–2012

Елиферова И. Д. «Единая Россия» и Общероссийский народный фронт как инструменты политической мобилизации .............................................................. 5

Григорьева М. В. Участие региональных и муниципальных депутатов в выборах законодательных собраний субъектов РФ ....................................................................13

Смирнов В. А., Савченко Д. С. Модели молодежной политики в предвыборных программах кандидатов на должность Президента РФ в рамках электорального цикла 2011–2012 .............................................................................................................30

Ковин В. С. Стилистика электорального поведения избирателей и организаторов «пермских» выборов 2011–2012 гг. и проблема многоуровневой идентичности .........40

Борьба за идентичность и новые институты коммуникаций

Рахшмир П. Ю. Свой среди чужих, чужой среди своих: Ф. А. Хайек и консерватизм ........54Литвинова Т. Н. Формирование российской национальной идентичности в условиях

этнического многообразия (на примере адыгов) ..........................................................67Соколов А. В. Особенности коммуникации в протестных кампаниях ..................................75Митрохина Т. Н. Динамика кризисного дискурса правящей элиты (по материалам

официальных выступлений Председателя Правительства РФ в 2008–2011 гг.) ..........87

Институт преемника как модель воспроизводства власти

Борисова Н. В. Феномен преемничества в современной России в зеркале мексиканской политической традиции воспроизводства власти ................................94

Гуляева А. Г., Панов П. В. Преемничество как практика воспроизводства власти в «Черной Африке».......................................................................................................103

Политика на постсоветском пространстве

Токарев А. А. Специфика производства общественных благ государством в Украине и Грузии в 1991–2012 гг. ................................................................................................117

Блохина А. О. Киргизия: институты и эффективная политика ...........................................132

Политический менеджмент

Зуйкина А. С. Межбюджетные отношения и финансовая автономия муниципальных образований в Пермском крае в условиях реализации реформы МСУ .....................143

Чечулин В. Л. Психологический анализ иерархии целей государственной политики .......162

SUMMARY ...........................................................................................................................170

Сведения об авторах ..............................................................................................................174

Вестник Пермского университета. ПОЛИТОЛОГИЯ. № 3, 2012

CONTENT

Electoral Cycle 2011–2012 Outcomes

Eliferova I. D. United Russia and All-Russia People’s Front as Tools of Political Mobilization .... 5Grigorieva M. V. Involvement of Regional and Municipal Deputies in Legislative

Assemblies Elections .........................................................................................................13Smirnov V. A., Savchenko D. S. Youth Policy Models in Election Programs of Presidential

Candidates in 2011–2012 Electoral Cycle .........................................................................30Kovin V. S. Electoral Behavior Style in «Perm» 2011–2012 Elections and the Problem

of Multilevel Identity ........................................................................................................40

Struggle for Identities and New Institutions of Communication

Rakhshmir P. Y. At Home Among Strangers, A Stranger Among His Own: Hayek and Conservatism .............................................................................................................54

Litvinova T. N. The Construction of Russian National Identity in the Condition of Ethnic Diversity (from the Example of Adyghes) ..........................................................................67

Sokolov A. V. Special Features of Communication in Protest Campaigns ...................................75Mitrokhina T. N. The Dynamic of the Crisis Discourse of the Ruling Elite (Based

on the Official Addresses of the Russian Prime-Minister in 2008–2011) ............................87

The Institution of «Preemnik» as a Model for the Power Succession

Borisova N. V. The Phenomenon of «Preemnichestvo» in Russia in the Mirror of the Mexican Political Tradition of Leadership Succession ..............................................94

Gulyaeva A. G., Panov P. V. «Preemnichestvo» as Practices of Leadership Succession in «Black Africa» .............................................................................................................103

Post-Soviet Politics

Tokarev A. A. Specificity of Public Goods Production in Ukraine and Georgia in 1991–2012 ...117Blochina A. O. Kyrgyz Republic: Institutions and Efficient Politics ...........................................132

Political Management

Zuykina A. S. Perm Krai Intergovernmental Budget Relations and Municipal Autonomy in the Context of the Local Self-Government Reform .....................................................143

Chechulin V. L. Psychological Analysis of the Aims Hierarchy in Government Policy ...............162

SUMMARY ...........................................................................................................................170

Contributors ...........................................................................................................................174

5

Итоги электорального цикла 2011–2012

УДК-324(470+571)

«ЕДИНАЯ РОССИЯ» И ОБЩЕРОССИЙСКИЙ НАРОДНЫЙ ФРОНТ КАК ИНСТРУМЕНТЫ ПОЛИТИЧЕСКОЙ МОБИЛИЗАЦИИ

И. Д. Елиферова

Статья посвящена новым формам политической мобилизации, опробован-ным в России в ходе избирательных кампаний 2011–2012 гг. В контексте исторического опыта представлен анализ появления и развития в российских реалиях такого института, как народный фронт. Дана оценка эффективно-сти взаимоотношений партии «Единая Россия» и ОНФ и перспектив обеих структур.

Ключевые слова: политическая мобилизация, политическая партия, народный фронт, доминантная партия

Одной из особенностей партийных систем в постсоветских государствах стал феномен так называемых доминантных партий — политических органи-заций, создаваемых исполнительной властью для поддержания электоральной активности, обеспечения политической мобилизации, контроля над легислату-рами и консолидации власти.

Партии в работах многих исследователей оцениваются в зависимости от сте-пени успешности достижения общественных и политических целей, которые они перед собой ставят. Реализовать декларируемые цели можно только при по-стоянной активности населения. Иными словами, для жизнедеятельности лю-бой политической партии необходима политическая мобилизация1. Особое зна-чение политическая мобилизация имеет для обеспечения лояльности населения режиму и воспроизводства доминирующей позиции одной партии. Значение по-литической мобилизации возрастает в предвыборный период.

«Единая Россия» (ЕР) как доминантная партия полностью поддерживала и поддерживает правительственный курс. С 2003 г. она обладает большинством (в 2007–2011 гг. — квалифицированным большинством) в Государственной ду-ме. Список партии на думских выборах 2007 г. возглавил Президент РФ В. Пу-тин. Тем не менее, в мае 2011 г. в условиях отмечавшегося социологическими службами падения ее рейтинга В. Путин выдвинул инициативу создания Обще-российского народного фронта (ОНФ) с предложением включить в список кан-дидатов от ЕР на парламентских выборах 2011 г. ее беспартийных сторонников и представителей различных общественных объединений. По его словам, такая форма объединения усилий всех близких по духу политических сил является 1 Под термином «политическая мобилизация» подразумевается сбор и активизация людей, а также ресурсов политической партией для решения определенных партийно-политических и социально-по-литических задач.

6


общепринятой2. Согласно комментарию пресс-секретаря главы правитель-ства Д. Пескова, «участники коалиции должны разделять тактические и стра-тегические цели партии “Единая Россия”, а сам фронт… иметь “надпартийный характер”»3. Новой формой отбора кандидатов в предвыборные списки ЕР стали праймериз с участием членов ОНФ. По итогам выборов в Государственную думу по списку ЕР прошли около трети членов ОНФ.

Однако такая форма партийного строительства — включения представите-лей фронта в списки доминантной партии и в дальнейшем в ее парламентскую фракцию — является уникальной. В мировой практике инициатива создания подобных проправительственных фронтов исходит, как правило, от самой до-минантной партии, которая является политическим и идейным ядром будущего объединения. Такие фронты выполняют триединую задачу «маскировки» ге-гемонии доминантной партии, расширения базы общественной мобилизации и повышения демократической легитимации режима. В связи с этим в рамках данной статьи мы рассмотрим три взаимосвязанных вопроса: а) мировую прак-тику народных фронтов; б) организационные рамки, цели и задачи ОНФ; в) вза-имодействие по линии «фронт — партия».

Возникновение института народных фронтов

Первые народные фронты появились в межвоенной Европе, став формой сплочения левых и патриотических сил в условиях социально-политической по-ляризации и роста фашистской угрозы. Так, побудительной причиной сближе-ния социалистов и коммунистов во Франции стала попытка фашистского пере-ворота в феврале 1934 г. Народный фронт, созданный в 1935 г. как блок левых партий, сумел объединить большинство из них. В дальнейшем именно он ор-ганизовал Движение сопротивления, сыгравшее важную роль в поражении на-цистской Германии.

Народный фронт как противовес блоку правых партий, входивших в Наци-ональный фронт, был создан перед парламентскими выборами в январе 1936 г. в Испании. Он охватывал практически все левые партии и победил на майских выборах в кортесы.

В Чили Народный фронт, созданный социалистами, коммунистами и другими левыми партиями, а также профсоюзными объединениями, ру-ководил страной с 1938 по 1941 г. Особенностью предвоенных народных фронтов было то, что все их участники были равны не только юридически, но и фактически. Например, коммунисты Чили отказались от курса на не-медленную социалистическую революцию и получение мест в правитель-стве и поддержали другие левые силы в борьбе за демократические свободы и права трудящихся.

2 Путин В. Нам крайне важно, чтобы заработал «кадровый лифт». — Режим доступа: http://old.er.ru/er/text.shtml?20/1754,110040 (Дата посещения: 8.08.2011).3 Песков Д. В «Общероссийский народный фронт» не войдут представители оппозиции. — Режим до-ступа: http://www.rosbalt.ru/federal/2011/05/06/846575.html (Дата посещения: 12.08.2011).

7


После Второй мировой войны практика строительства народных фронтов получила распространение в Восточной Европе. Народная демократия в соци-алистической теории рассматривалась как промежуточный этап при переходе к социализму и допускала многопартийность. Так, в Чехословакии в состав На-родного фронта вместе с Коммунистической партией Чехословакии входили Компартия Словакии, Чехословацкая народная партия, Чехословацкая социали-стическая партия, Партия словацкого возрождения и Партия свободы. В Болга-рии Отечественный фронт объединял правящую Болгарскую коммунистическую партию и вторую легальную политическую партию — Болгарский земледельче-ский народный союз. В ГДР под руководством Социалистической единой пар-тии Германии (СЕПГ) действовал широкий по составу Национальный фронт, куда в 1980-е годы входили еще четыре партии (Христианско-демократический союз, Либерально-демократическая партия, Демократическая крестьянская партия и Национально-демократическая партия) и пять массовых организаций (Объединение свободных немецких профсоюзов (ОСНП), Союз свободной не-мецкой молодежи (ССНМ), Демократический женский союз Германии (ДЖСГ), Культурный союз (КС), Объединение крестьянской взаимопомощи (ОКВ). Фронт участвовал в выборах с единым списком кандидатов, составляемым в со-ответствии с заранее определенными квотами. Например, в парламенте образца 1986 г. СЕПГ занимала 127 мест, прочие партии — по 52 места, профсоюзы — 61, ССНМ — 37, ДЖСГ — 32, КС — 21, ОКВ — 14 мест4. Подобные фронты были следствием активного народного участия в борьбе с фашизмом и создавали ор-ганизационно-политические рамки для мобилизации населения на восстанов-ление экономики и в поддержку широких реформ.

Таким образом, первые народные фронты консолидировали левые демокра-тические силы, противостоявшие правым, прежде всего профашистским эли-там. Однако вскоре после Второй мировой войны эта форма организации стала использоваться для оформления перехода от народной демократии к системе власти коммунистической партии. Например, Национальный фронт в ГДР слу-жил ширмой для СЕПГ, формально объединяя ее со всеми остальными легаль-ными партиями и общественными организациями, а на самом деле закрепляя их подчиненное положение. Сходные функции выполняли и польский Фронт народного единства, и чехословацкий Народный фронт, и Отечественный фронт в Болгарии.

Широкие фронты создавались также в ходе борьбы за национальное осво-бождение и для решения задач модернизации бывших колоний и зависимых территорий. Например, инструментом мобилизации населения на строитель-ство «социалистической народной демократии» в Сирии стал Национальный прогрессивный фронт из пяти партий (все — левее центра) при ведущей роли Партии арабского социалистического возрождения (Баас). Нередко «фронты освобождения» (Фронт национального освобождения Алжира, сальвадорский Фронт национального освобождения имени Фарабундо Марти, Сандинистский 4 Sperlich P. W. Oppression and scarcity: The history and institutional structure of the Marxist-Leninist government of East Germany and some perspectives on life in a socialist system. Westport: Praeger, 2006. Р. 46.

8


фронт национального освобождения в Никарагуа и др.) эволюционировали в политические партии.

В конце 1980-х годов социалистическая традиция «фронта-ширмы» была сломана, и новые народные фронты (в республиках Прибалтики, Молдавии, Азербайджане, Румынии и др.) в борьбе за суверенитет и демократические ре-формы заняли такую же непримиримую позицию по отношению к социализ-му, как их западноевропейские предшественники — по отношению к фашизму.

ОНФ: организационные рамки, цели и задачи

Перед избирательными кампаниями 2011–2012 гг. проблемными по разным позициям считались для ЕР, по словам тогдашнего первого заместителя главы президентской администрации В. Суркова, 42 субъекта РФ5. В одних были силь-ны протестные настроения, в других ЕР столкнулась с серьезной конкуренци-ей со стороны КПРФ и «Справедливой России» (СР), в третьих присутствовала комбинация обоих факторов, усугубленная слабостью исполнительной власти.

ОНФ создавался на базе тех же профсоюзов и общественных организаций, с которыми у ЕР до этого были заключены партнерские соглашения (соглаше-ния о сотрудничестве). Как происходило его формирование? Логично предпо-ложить, что если Фронт мыслился как платформа для консолидации мнений и пожеланий различных политических сил, то для начала вступающие в него общественные организации должны были сформулировать свои позиции и тре-бования. С учетом этого следовало разработать предвыборную программу ЕР, по квоте в списках которой ОНФ шел на выборы. Однако вступление в ОНФ напоминало скорее формальную процедуру: уже через три недели после обна-родования инициативы о создании Фронта в него входили 16 общероссийских организаций и 429 региональных, межрегиональных и местных организаций, а еще 173 подали заявки на членство6.

Первоначально членство было коллективным, но позже стало и индиви-дуальным. Как разъяснил Д. Песков, решение о предоставлении возможности гражданам персонально вступать в ряды ОНФ было принято В. Путиным в связи с поступлением множества обращений от беспартийных людей, которые хотели бы внести свой вклад в реализацию задач ОНФ7.

Как представляется, в ситуации падения легитимности ЕР задачей ОНФ было не объединение против общего врага, не договор с конкурентами о сотруд-ничестве, а привлечение как можно большего числа людей в свои ряды, чтобы обеспечить лояльное голосование. Одновременно создание Фронта отвлекало внимание от «партии жуликов и воров».5 Сурков подготовил к выборам в «проблемных регионах» 40 комиссаров для «Единой России». — Режим доступа: http://www.gzt.ru/topnews/politics/-surkov-podgotovil-k-vyboram-v-problemnym-regionom-/359707.html?from=reader (Дата посещения: 28.08.2011).6 На путинский Фронт уходят целыми городами. — Режим доступа: http://www.newsru.com/russia/01jun2011/usenafront.html (Дата посещения: 18.06.2011).7 Путин принимает рядовых граждан в Народный фронт через свой сайт. — Режим доступа: http://www.newsru.com/russia/06jun2011/ifront.html (Дата посещения: 2.07.2011).

9


Претендовать на места в Государственной думе (ГД) от ЕР могли победи-тели так называемых внутрипартийных праймериз (предварительных выборов). По инициативе В. Путина к ним должны быть допущены те, кто не состоит в партии, но чьи инициативы достойны внимания. ЕР стала первой в России партией, начавшей осваивать процедуру праймериз. Это произошло в ходе вы-боров депутатов в Государственную думу в 2007 г. Праймериз ЕР в ходе предвы-борной кампании 2011 г. проводились совместно с ОНФ, то есть с коалицией общественных организаций, включавшей в том числе и ее саму.

В июне 2011 г. Координационный совет ОНФ утвердил Положение о по-рядке проведения народного предварительного голосования. Согласно этому документу, цель общенародных праймериз — предоставление возможностей гражданам России, организациям, подписавшим Декларацию об образовании Общероссийского народного фронта, через представительство партии в Госу-дарственной думе участвовать в формировании политики и стратегии развития России8. Механизм процедуры заключается в следующем: правом предложения кандидатур для участия в праймериз обладают Председатель партии, Бюро Выс-шего совета ЕР, Президиум Генерального совета ЕР, Федеральный и региональ-ные координационные советы ОНФ. В списке участников праймериз полови-на представляет ЕР, а половина — общественные организации, которые входят в соответствующий региональный координационный совет. По итогам тайного голосования уполномоченных региональных координационных советов пред-седатель ЕР составляет список из представленных кандидатур и вносит его на утверждение съезда партии. Таким образом, из нескольких тысяч кандидатов отбираются 600 человек (при этом не менее 150 — от общественных организа-ций), которые составят партийный список ЕР на выборах. В каждой региональ-ной тройке должен быть хотя бы один представитель ОНФ.

В ходе проведения праймериз ЕР состоялись 896 электоральных конферен-ций. Окончательно предвыборный список был сформирован в конце сентября на съезде ЕР. Безусловно, процедура праймериз является эффективным инстру-ментом политической мобилизации граждан — если нет нарушений в процессе проведения предварительных выборов. Однако на практике, помимо наруше-ний (фальсификации, заранее заполненные бюллетени, сокрытие информации о месте и времени проведения праймериз и пр.)9, существует проблема недоста-точной информированности граждан о существовании подобной процедуры.

По данным социологов «Левада-Центра», 92% опрошенных россиян не принимали участие в праймериз ЕР и ОНФ. При этом о самом факте про-ведения предварительного голосования по отбору кандидатов в депутаты Госу-дарственной думы знали или что-то слышали около 40% граждан. Значитель-ная часть опрошенных (28%) затруднилась с ответом на просьбу социологов 8 Положение о порядке проведения народного предварительного голосования. — Режим доступа: http://er.ru/news/2011/6/16/polozhenie-o-poryadke-provedeniya-narodnogo-predvaritelnogo-golosovaniya/ (Дата посещения: 21.08.2011).9 Наблюдатели заявили о массовых фальсификациях на праймериз «Единой России». — Режим до-ступа: http://www.vedomosti.ru/politics/news/1353019/na_prajmeriz_kak_na_vyborah (Дата посещения: 31.08.2011).

10


указать, с какой целью ЕР и ОНФ проводили предварительные выборы10. О том, что организаторы праймериз стремились «влить “свежую кровь” в «Единую Рос-сию”», сказали 16% респондентов, «консолидировать все здоровые силы стра-ны» для реализации планов президента и премьера — 12%, «найти талантливых и способных людей для управления страной» — 10%. Однако другие полагают, что предварительные выборы проводились, чтобы «создать видимость демокра-тии» (18%), доказать, что «нынешнее руководство пользуется широкой поддерж-кой народа» (17%), «отвлечь внимание от коррупции, произвола и безобразий, которые творят местные и федеральные чиновники» (16%)11.

Другим новым инструментом политической мобилизации стало формиро-вание Народной программы — общей программы всех кандидатов от ЕР, которая должна была быть подготовлена по результатам широкого обсуждения в рамках ОНФ. Формально все вступившие в ОНФ граждане получили возможность вы-двигать свои предложения в Народную программу и Народный бюджет 2012–2014 гг. в качестве равных партнеров власти. Наряду с необязательной партийно-стью предоставление такого «права голоса» должно было усилить электоральные позиции доминантной партии. Предложения, поступившие до 15 августа, пред-полагалось обобщить в Институте социально-экономических и политических исследований (ИСЭПИ), созданном специально для разработки предвыборной программы ЕР и ОНФ.

Текст Народной программы планировалось опубликовать в ведущих СМИ и после одобрения Федеральным координационным советом ОНФ принять на съезде партии. Однако в течение лета в Народную программу поступило порядка 1,5 миллиона предложений, и документ получился столь объемным, что не подлежал публикации ни в одном из официальных изданий12. В итоге XII съезд ЕР 24 сентября 2011 г. одобрил в качестве предвыборной программы выступления своих лидеров (Д. Медведева и В. Путина) на съезде. Хотя руко-водство партии подчеркивало, что эти выступления были по сути основаны на положениях Народной программы, сама идея программы вылилась в попу-листский проект, напомнив о письмах и обращениях граждан к Генеральному се-кретарю Политбюро ЦК КПСС накануне партийных съездов. На официальном сайте ОНФ Народная программа не опубликована по настоящий день.

Взаимодействие ОНФ с ЕР и его перспективы

Чтобы оценить перспективы развития ОНФ, в рамках исследования авто-ром был проведен опрос депутатов от фракции «Единая Россия» Государствен-ной думы РФ VI созыва. В ходе опроса депутатам (три человека) было предложе-но ответить на следующие вопросы:10 Россияне о праймериз Народного фронта и Народном ополчении. — Режим доступа: http://www.levada.ru/26-08-2011/rossiyane-o-praimeriz-narodnogo-fronta-i-narodnom-opolchenii (Дата посещения: 11.09.2011).11 Там же.12 Единороссы услышали голоса. — Режим доступа: http://www.gazeta.ru/politics/elections2011/2011/10/15_a_3802126.shtml (Дата посещения: 1.11.2011).

11


1. Каковы цели создания ОНФ?2. Будет ли ОНФ эволюционировать в партию?3. Должны ли члены ОНФ быть одновременно союзниками ЕР?4. Какова роль ОНФ в политическом процессе?Полученные ответы можно суммировать следующим образом. На первый

вопрос все респонденты ответили, что ОНФ является надпартийной структурой, которая станет «площадкой для конструктивного диалога власти и общества». Подобная формальная фраза много раз произносилась пресс-секретарем главы правительства, а также самим премьером и координаторами ОНФ. По поводу превращения ОНФ в партию депутаты высказывались однозначно отрицатель-но. На вопрос о необходимости союзных отношений членов ОНФ и ЕР депута-ты ответили положительно: «Все члены ОНФ так или иначе должны разделять базовые ценности партии “Единая Россия”». Роль ОНФ в политическом про-цессе, по мнению депутатов, сводится к обновлению механизмов политического участия. Так, например, не обязательно быть членом партии, чтобы стать депута-том Государственной думы. Также было отмечено, что в развитии политической системы посредством Народной программы теперь могут принимать участие все активные граждане страны.

Из проведенного опроса очевидно, что сами депутаты не имеют четкого представления о целях и роли ОНФ в политическом процессе. Схожесть отве-тов создает впечатление о заранее полученных депутатами директивах (листках с ответами на наиболее ожидаемые вопросы об ОНФ). Это объясняет, почему мнения, отличные от официального, отсутствуют.

В результате ОНФ представляется не политической, а скорее политтехно-логической структурой. В пользу этого вывода говорит сравнение заявленных и реализованных целей Фронта.

Заявлено:— объединить общественные организации, политические партии, граждан,

которые разделяют общие ценности, связанные с любовью к Отечеству, ростом благосостояния людей, укреплением могущества нашего государства, поиском справедливых решений в социальной сфере;

— обеспечить востребованность всех конструктивных идей граждан и их организаций и работу социальных лифтов;

— предоставить общую платформу для деятельности активных членов общества;— вовлечь в политический процесс различные общественные организации

и партии через инструменты «Единой России» и выборы в парламент страны.Осуществлено:— чистка рядов (и парламентской фракции) ЕР под предлогом включения

«беспартийных и талантливых» через контролируемую систему праймериз;— переключение внимания населения с теряющей рейтинги ЕР на новую

структуру;— мобилизация населения перед выборами;— создан инструмент для дистанцирования В. Путина от ЕР;— обеспечена победа ЕР на думских выборах.


Можно также предположить, что вопрос взаимодействия ЕР и ОНФ являет-ся чисто техническим. Созданный в короткие сроки ОНФ не имел возможности (да и задачи) оформиться в зрелую организацию с устоявшейся структурой и от-лаженными механизмами внутреннего взаимодействия. Разнообразные органи-зации, вошедшие в ОНФ13, не говоря уже об индивидуальных членах, объектив-но не могут вести диалог и участвовать в формировании политической повестки дня (у них нет дискуссионных площадок, кадров, опыта, средств). Об этом, в частности, свидетельствует история с Народной программой. На момент напи-сания статьи ОНФ еще не был даже официально зарегистрирован, а на его офи-циальном сайте отсутствовали четкие программные документы. Сложно назвать и хотя бы одного яркого и известного представителя от ОНФ, прошедшего прай-мериз, получившего место в предвыборных списках ЕР и ставшего депутатом Государственной думы VI созыва.

Как представляется, реальной целью создания ОНФ было стремление от-делить ряд членов и руководство Фронта от ЕР (после президентских выборов В. Путин заявил, что станет председателем Фронта) и привлечь к власти тех, кто находился на перепутье, одновременно не желая поддерживать ЕР. Как показывают итоги выборов, ОНФ помог в решении этой тактической задачи. Однако ОНФ одновременно оказывает и негативное влияние на ЕР, мешая ее возможной эволюции. Переключая на себя внимание граждан и создавая для партии власти внешнюю оболочку, он не маскирует ее политическую гегемонию, как было в случае других широких фронтов, но лишает возможности стать эф-фективной политической силой.

Список литературы

1. Положение о порядке проведения народного предварительного голосова-ния. — Режим доступа: http://er.ru/news/2011/6/16/polozhenie-o-poryadke-provedeniya-narodnogo-predvaritelnogo-golosovaniya/ (Дата посещения: 21.08.2011).

2. Россияне о праймериз Народного фронта и Народном ополчении. — Режим доступа: http://www.levada.ru/26-08-2011/rossiyane-o-praimeriz-narodnogo-fronta-i-narodnom-opolchenii (Дата посещения: 11.09.2011).

3. Sperlich P. W. Oppression and scarcity: The history and institutional structure of the Marxist-Leninist government of East Germany and some perspectives on life in a socialist system. — Westport: Praeger, 2006. 302 p.

13 Список организаций-членов представлен на сайте ОНФ. — Режим доступа: http://narodfront.ru/organization/20110606/379742791.html

13


УДК-324:353(470+571)

УЧАСТИЕ РЕГИОНАЛЬНЫХ И МУНИЦИПАЛЬНЫХ ДЕПУТАТОВ В ВЫБОРАХ ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫХ СОБРАНИЙ СУБЪЕКТОВ РФ

М. В. Григорьева

Данная статья посвящена проблеме инкумбентства, являющейся одной из ключевых в вопросе формирования различных органов власти, но недо-статочно разработанной в России, особенно, если речь идет не о федеральных органах власти. Проблема преимуществ инкумбентства интегрируется в рамки сравнительного кроссрегионального анализа. Инкумбентство рассматривается в свете проблемы многоуровневых выборов, и автор демонстрирует, каким об-разом преимущества инкумбентов органов власти одного уровня конвертиру-ются на выборах органов власти другого. Исследование показывает, как на уча-стие и прохождение в представительные органы власти инкумбентов влияют те или иные изменения в избирательной системе и повышение роли политиче-ских партий на региональной арене.

Ключевые слова: инкумбентство, выборы, предвыборные стратегии, региональ-ные парламенты, избирательная реформа, партийное выдвижение кандидатов

Данная статья посвящена таким важным вопросам политической жизни, как инкумбентство и участие в выборах инкумбентов, то есть политиков, кото-рые на момент проведения избирательных кампаний занимают тот пост, на ко-торый вновь претендуют в ходе очередных выборов. В статье рассматриваются выборы в законодательные собрания субъектов Российской Федерации и уча-стие в них региональных и муниципальных депутатов. Также рассматривается влияние на участие в региональных выборах данных депутатов изменений, свя-занных с принятием в 2001 году федерального закона «О политических партиях» и принятием в 2002 году новой редакции федерального закона «Об основных гарантиях избирательных прав и права на участие в референдуме граждан Рос-сийской Федерации», потребовавшего от региональных парламентов перехода к смешанной — мажоритарно-пропорциональной — системе выборов.

Изучение региональных и муниципальных представительных органов вла-сти становится особенно важным, поскольку упразднение одномандатных округов на выборах в Государственную Думу, усиление роли общероссийских политических партий в регионах и отмена принципа выборности губернаторов населением привели к тому, что настоящая конкурентная политическая борьба сохранилась теперь только на выборах в региональные и муниципальные легис-латуры. Только в этих случаях избиратели могут оказывать непосредственное влияние на формирование персонального состава выборных органов власти.

Существующие исследования, посвященные инкумбентству, сосредоточе-ны в первую очередь на центральных государственных органах власти. Гораздо реже они затрагивают более низкие уровни власти. Кроме того, в подавляющем

14


большинстве случаев речь идет о политиках, стремящихся вновь переизбраться на ту же должность. Однако в России, где у депутатов есть возможность, сохраняя свой мандат, участвовать в различных выборах, создается перспектива изучения и сопоставления преимуществ инкумбентов, стремящихся переизбраться на но-вый срок, и участвующих в этих же выборах инкумбентов иных органов власти.

Таким образом, в данном исследовании, проведенном на эмпирическом материале российских региональных и муниципальных выборов, рассматрива-ется ряд малоизученных и теоретически неразработанных аспектов. Во-первых, проблема преимуществ инкумбентства интегрируется в рамки сравнительного кросс-регионального анализа. Во-вторых, инкумбентство рассматривается в свете проблемы выборов в органы власти различного уровня (в данном случае муници-пального и регионального). В-третьих, демонстрируется, каким образом преиму-щества инкумбентов органов власти одного уровня конвертируются на выборах органов власти другого. И, в-четвертых, анализируется, как на участие и прохож-дение в представительные органы власти инкумбентов влияют те или иные из-менения в системе выборов. В статье также рассматривается ряд вопросов, свя-занных с проблемой инкумбентства: наличие преимуществ у инкумбентов перед другими кандидатами; зависимость успеха инкумбентов от способа выдвижения кандидатов на очередных выборах; изменение электоральных предпочтений из-бирателей в зависимости от уровня выборов; взаимодействие региональных и му-ниципальных инкумбентов с политическими партиями; зависимость успеха реги-ональных и муниципальных инкумбентов от партийного выдвижения1.

Теоретические основания исследования

Роль инкумбентства на электоральной арене. Выделяются два основных под-хода к объяснению электоральных преимуществ у инкумбентов. Во-первых, они связываются с деятельностью самого инкумбента, непосредственно направ-ленной на свое повторное избрание. Располагая определенными политически-ми и экономическими ресурсами и возможностями, которые отсутствуют у дру-гих кандидатов, он должен определенным образом их задействовать. Ресурсы инкумбента — это априорно высокий общественный статус и наличие властных полномочий, позволяющих оказывать влияние на политическую жизнь, исполь-зование поддержки со стороны местных элит и, главное, деятельность инкум-бента на его посту, направленная на удовлетворение тех или иных потребностей избирателей (constituency service)2. Чем больше электорат, о котором конкрет-ный политический деятель имеет возможность «позаботиться», тем больше ста-новится его клиентела и тем больше у него преимуществ на очередных выборах перед конкурентами.

1 Источниками данных для исследования были: База данных «Российская электоральная статистика» (Межрегиональная Электоральная Сеть Поддержки) — http://db.irena.org.ru/; Центральная Избира-тельная Комиссия Российской Федерации — http://www.cikrf.ru/2 Romero D. W. What They Do Does Matter: Incumbent Resource Allocations and the Individual House Vote // Political Behavior. 2006. Vol. 28. Р. 241–258.

15


Что касается второго подхода, то в его рамках преимущества инкумбента связываются с поведением избирателей и их электоральными предпочтениями. Кандидат-инкумбент в сознании избирателей воспринимается как более силь-ный и компетентный, по сравнению с другими кандидатами. На руку инкум-бенту играет и просто стабильное положение дел в его регионе, даже если это и не его заслуга3. На пользу инкумбенту работает и такое явление, как прези-денциализация (presidentialization) политики4, особенно ярко проявляющее себя в тех странах, где еще не сложилась устойчивая партийная система. На уровне электоральной политики оно заключается в том, что первостепенное значение приобретает личность самого кандидата, а не политическая программа партии, которую он представляет. Сами партии ищут возможность привлечь на свою сто-рону известных в конкретном округе политиков, чтобы увеличить таким обра-зом свои шансы на представительство, особенно если речь идет о малых партиях. Это верно и для России, где в регионах вплоть до избирательной реформы спрос на партии среди региональных политиков был низким, поскольку партийная принадлежность не играла большой роли в их электоральном успехе5. Но и круп-ные партии заинтересованы в инкумбентах не меньше. Например, доминиру-ющая на сегодняшний день партия «Единая Россия» хорошо освоила технику «вербовки» сильных кандидатов в округах и успешно применяет ее на выборах в региональные парламенты6.

Региональные выборы, проведенные по смешанной системе, предоставляют дополнительную возможность для исследования роли инкумбентства в электо-ральном успехе кандидатов. Имея возможность проголосовать дважды (отдельно за партийный список и за конкретного кандидата), избиратель, голосуя за одну партию, может выбрать кандидата, выдвинутого другой, либо самовыдвиженца. При таком раздельном голосовании процент голосов кандидата в округе и про-цент голосов, полученных в том же округе его партией, будут различаться. Этот показатель получил название «индекс разрыва голосов» (если партия получила в округе больше голосов, чем выдвинутый ею кандидат, то данный индекс имеет положительное значение, если меньше — отрицательное)7. Данный показатель дает возможность оценить, какие факторы оказали наибольшее влияние на ис-ход выборов и являются более значимыми на современной региональной элек-торальной арене: собственные ресурсы инкумбента или ресурсы выдвинувшей его партии.

Выборы в органы власти различного уровня. Партия или кандидат, которые имели широкую поддержку на одних выборах, на выборах в орган власти другого 3 Enelow J. M., Hinich M. J. The spatial theory of voting: an introduction. Cambridge [Cambridgeshire]; New York: Cambridge University Press, 1984.4 Poguntke T. The Presidentialization of Parliamentary Democracies: A Contradiction in Terms? Paper presented at the 28th Joint Sessions of workshops of the ECPR, 2000.5 Голосов Г. В. Российская партийная система и региональная политика, 1993–2003. СПб.: Изд-во Ев-роп. ун-та в Санкт-Петербурге, 2006.6 Медведев Ю. С. Партийное выдвижение кандидатов в одномандатных округах на выборах в россий-ские региональные законодательные собрания // Полис. 2006. № 3. С. 91–105.7 Bawn K. Voter Responses to Electoral Complexity: Ticket Splitting, Rational Voters and Representation in the Federal Republic of Germany // British Journal of Political Science. 1999. Vol. 29. № 3. Р. 487–505.

16


уровня могут не получить аналогичной поддержки от тех же избирателей. Су-ществует два основных подхода к проблеме различного поведения избирателей на выборах разного уровня8. Как считают сторонники первого подхода, электо-рат может стремиться к тому, чтобы «сбалансировать» политическое представи-тельство различных сил в различных органах государственной власти. Сторон-ники второго подхода считают, что поведение избирателей напрямую зависит от уровня органа власти в системе государственного устройства. Чем ближе вы-борный орган власти находится к избирателю, тем меньшее значение для изби-рателя имеет политическая идеология. И наоборот, чем выше уровень власти, тем больше при голосовании человек будет руководствоваться своими общими политическими представлениями и предпочтениями. Можно сказать, что на вы-борах в более низкие по уровню органы представительной власти избиратель будет рассматривать в первую очередь личности кандидатов либо конкретные социально-экономические программы, а на выборах в более высокие по уровню органы власти — общую партийную идеологию.

В рамках данного исследования оправданным можно считать именно вто-рой подход, поскольку предположение о наличии у российского избирателя электоральных стратегий, подразумеваемых сторонниками первого подхода, представляется малооправданным.

Кроме того, во многих рассматриваемых в настоящем исследовании реги-онах при переходе от мажоритарных к мажоритарно-пропорциональным си-стемам численность региональных законодательных собраний осталась неиз-менной. Это означало сокращение количества одномандатных избирательных округов в данных регионах вдвое, а следовательно, территориальное увеличение самих округов. При таком значительном увеличении количества избирателей, избирающих одного депутата, может иметь место тот же эффект, что и на выбо-рах различного уровня, несмотря на то, что речь идет об одном и том же органе власти. Личность кандидата и его практические программы становятся менее из-вестны рядовому избирателю. Следовательно, партийная принадлежность кан-дидата будет играть для избирателя более значительную, нежели прежде, роль.

Описание выборки

Исследование хронологически ограничено 2009 годом. Такой рубеж опре-делен в связи с тем, что именно эти временные рамки позволяют рассмотреть заявленную тему наиболее всесторонне. В большинстве субъектов РФ к этому времени выборы в региональные законодательные собрания по новым правилам успели пройти всего лишь один раз, что и позволит изучить эффекты, вызван-ные изменением электоральных условий. А регионы, которые провели выборы по новой схеме уже дважды, позволят рассмотреть деятельность инкумбентов в условиях стабильной избирательной системы. В данной работе рассматри-вается участие региональных и муниципальных инкумбентов различных субъ-8 Carrubba C., Timpone R. J. Explaining Vote Switching Across First- and Second-Order Elections: Evidence from Europe // Comparative Political Studies. 2005. Vol. 38. P. 260–281.

17


ектов РФ в последних на 2009 год региональных выборах. Это вторая полови-на 2000-х годов, когда расстановка политических сил на федеральном уровне и по стране в целом находилась в относительно стабильном состоянии и элек-торальные предпочтения населения являлись достаточно устойчивыми. Поэто-му рассматриваемые процессы дополнительно не осложняются выходящими за рамки исследования факторами, которые способны были бы в значительной степени изменить общую картину в отдельных субъектах РФ.

Необходимость гомогенизировать исследовательское поле не позволила включить в рассмотрение все субъекты Российской Федерации. В исследование попали регионы, отвечающие ряду условий. Это регионы, имеющие одинако-вый конституционно-правовой статус в федеративном устройстве (края и об-ласти) и не претерпевшие территориальных изменений. Исключены субъекты, в которых отсутствует типичная «иерархия» местных и региональных органов власти (Ленинградская и Московская области), а также субъекты с двухпалат-ным парламентом.

Исходя из хронологических рамок, в рассмотрение принимались субъекты, где последние на 2009 год региональные выборы проводились по смешанной мажоритарно-пропорциональной системе, а предшествующие им составы реги-ональных парламентов должны были быть избраны либо по той же самой сме-шанной системе, либо полностью в округах по системам большинства.

В качестве муниципальных инкумбентов в исследовании рассматриваются только депутаты представительных органов власти городов — административ-ных центров регионов РФ. Поэтому в рассмотрение были приняты только те субъекты, представительные органы административных центров которых фор-мируются по мажоритарным системам.

Для проведения исследования было необходимо наличие определенной последовательности региональных и муниципальных электоральных событий в рассматриваемых субъектах РФ. Выборы в региональные и местные (админи-стративных центров) представительные органы власти должны были проходить в разное время. Таким образом, муниципальный депутат имел возможность, со-храняя за собой депутатское кресло, выставить свою кандидатуру на выборах в региональное законодательное собрание.

Таким образом, в рассмотрение попали двадцать шесть субъектов Россий-ской Федерации, которыми представлены все семь Федеральных округов.

Данные субъекты РФ нами разделяются на три группы. К первой группе от-несены те регионы, где региональные выборы по мажоритарно-пропорциональ-ной системе в рассматриваемый промежуток времени прошли дважды, и усло-вия проведения выборов одного состава существенно не отличались от условий проведение выборов другого, численность органа не изменялась. К данной груп-пе относятся восемь регионов: Алтайский край, Архангельская, Владимирская, Волгоградская, Ивановская, Сахалинская, Ульяновская и Ярославская области.

Во вторую группу включены субъекты, в которых дореформенные регио-нальные выборы проводились по окружной мажоритарной системе, а в ходе ре-формы численность данных региональных парламентов изменилась в сторону

18


увеличения. Ко второй группе также относятся восемь регионов: Астраханская, Липецкая, Новосибирская, Мурманская, Ростовская, Самарская, Челябинская области и Ставропольский край.

В третьей группе находятся регионы, в которых переход от мажоритарной к смешанной системе произошел только в ходе последних, на 2009 год, выборов, при этом численность представительных органов осталась прежней. К данной группе относятся десять субъектов. Это Кемеровская, Новгородская, Оренбург-ская, Орловская, Пензенская, Рязанская, Смоленская и Тамбовская области, Краснодарский и Хабаровский край.

Такое деление на группы позволит проанализировать влияние на степень участия и успеха, выбор стратегий региональными и муниципальными инкум-бентами таких факторов, как изменение избирательной системы и изменение численного состава представительных органов власти.

В качестве инкумбентов конкретного органа власти рассматриваются те лица, которые были избраны депутатами соответствующего органа и вели де-путатскую деятельность в течение какого-либо периода времени. Инкумбенты, которые на очередных выборах выдвигались по партийным спискам и мог-ли, согласно месту в списке, попасть в новый состав законодательного органа, но по тем или иным причинам не вошли в него, считаются непереизбранными. Учитывается лишь то партийное выдвижение, которое является официально за-фиксированным. Поскольку законодательные собрания субъектов отличаются, и довольно значительно, по своей численности, все основные показатели будут представлены в процентах.

Инкумбенты региональных законодательных собраний

В Таблице 1 представлены общие сведения, касающиеся участия и переиз-брания региональных депутатов-инкумбентов в очередных региональных выбо-рах. Касательно регионов второй группы следует отметить, что целесообразным было основные расчеты выполнить, используя процентные показатели относи-тельно численности парламента предыдущего созыва.

Все средние процентные показатели во всех трех группах регионов оказа-лись достаточно схожими между собой. Различия в избирательных системах и изменения, которые они претерпели, не сказались существенным образом ни на числе депутатов, стремящихся к переизбранию, ни на доле их электораль-ных успехов. В среднем около 70% депутатов стремятся к переизбранию и при-близительно 70%, от числа участвующих, удается это сделать. А во вновь избран-ном составе регионального парламента инкумбенты занимают около половины мест.

Высокий процент успеха инкумбентов во всех субъектах с очевидностью подтверждает наличие у них больших электоральных преимуществ по сравне-нию со всеми прочими кандидатами. А сопоставление между собой показате-лей в разных регионах показывает, что эти преимущества к настоящему моменту сформировались на примерно одинаковом уровне.

19


Но, несмотря на схожесть общегрупповых показателей, существуют разли-чия между группами и между регионами внутри отдельных групп. Самой «моно-литной» оказалась первая группа субъектов. В ней разброс показателей между отдельными регионами наименьший. Интервал между наименьшим процентом участия в рассматриваемых выборах инкумбентов прежнего состава законода-тельного собрания и наибольшим составляет 14%. Разница в долях числа ин-кумбентов в составе регионального парламента нового созыва — 17%. А разница в показателях успеха участвующих в выборах инкумбентов — 21%. Для второй группы субъектов разрыв в тех же показателях составляет 33% (процент участия), 15% (процент в новом составе парламента; от прежней численности) и 28% (от новой численности), 31% (процент успеха). Для третьей группы (в той же по-следовательности) — 71%, 55%, 45%.

Очевидно, что сохранение правил избирательной «игры» обеспечивает прогнозируемые результаты, схожие между различными субъектами, что под-тверждает тезис о схожем уровне инкумбентских преимуществ. Изменение же избирательной системы зачастую дает неожиданные показатели. Особенно ярко это продемонстрировали регионы третьей группы. Именно здесь наблюдались все самые низкие и самые высокие показатели из всех рассматриваемых в дан-ном исследовании субъектов. Конечно, свою роль в таких показателях сыграла политическая ситуация в данных регионах. Но изменения в избирательном за-конодательстве имели немаловажное значение. Среди регионов второй группы, где увеличение численности регионального парламента оставляло депутатам больший простор для маневров в сложной политической ситуации, таких резких отклонений не наблюдается.

Показатели, касающиеся того, избирались ли инкумбенты в одномандатных округах либо по партийным спискам, существенно различаются между группа-ми регионов. В среднем 74% от числа участвующих выставили свои кандидатуры

Таблица 1. Общие сведения об участии региональных инкумбентов в выборах в региональные законодательные собрания

Количество инкумбентов, участвующих в выборах

Количество переизбранных

%% от числа регионального

собрания% от числа

участвующих

1 группа

Средний показатель 69 46 67

2 группа

От прежнего состава

От нового со-става

Средний показатель 72 51 33 71

3 группа

Средний показатель 67 50 76

Общий средний показатель

69 49 71

20


в округах, 48% участвующих оказалось в партийных списках. В округах удача способствует инкумбентам чаще, чем в получении места в партийном списке, достаточно высокого для прохождения в состав парламента. В округах успешно выступило 64% депутатов из выставивших кандидатуры в округах (46% от обще-го числа участвующих в выборах), по партийным спискам в региональные ассам-блеи прошло 52% (25% от общего числа участвующих). Однако, если рассматри-вать группы регионов по отдельности, то в каждой из них ситуация значительно отличается от двух других.

В законодательных собраниях регионов первой группы, где и на предше-ствующих выборах половина депутатов была избрана по партийным спискам, 55% кандидатов-инкумбентов оказалось в списках политических партий (64% выставили свои кандидатуры в округах). И успешные результаты инкумбентов на очередных выборах оказались аналогичны результатам предшествующих вы-боров: почти половина из переизбранных депутатов была избрана в одноман-датных округах, а другая половина по спискам политических партий (36% и 31% от общего числа участвующих в выборах). Кроме того, выдвижение кандидатов-инкумбентов по той или иной избирательной системе в большинстве случаев совпадало с их предшествующим выдвижением. Одномандатники выставляли свои кандидатуры в прежних своих округах.

Однако и в этой группе большая часть инкумбентов, участвующих в очеред-ных выборах, выставила свои кандидатуры в округах, в том числе и депутаты, ранее избранные по партийным спискам. Желание получить место в парламенте благодаря индивидуальной победе в округе у депутатов, ранее прошедших в пар-ламент по партийному списку, вполне понятно. Однако сделать это удалось лишь отдельным единицам. Это свидетельствует об отсутствии у данных кандидатов-инкумбентов в полной мере тех преимуществ, которыми обладали их коллеги, изначально получившие свои места в округах.

Во второй группе, где ранее все депутаты избирались в округах, вновь быть избранными по мажоритарной системе захотело 90% всех участвующих в выбо-рах, что значительно выше аналогичного показателя в двух других группах. Кан-дидаты, выдвинутые партиями, во многих случаях даже не были «подстрахованы» включением в список своей партии. В списки партий было включено в среднем 37% участвующих в выборах депутатов, в то время как в двух других группах — более половины. Таким образом, большинством инкумбентов в регионах вто-рой группы был задействован такой фактор электорального успеха, как «забота об избирателях» (constituency service). Они также выдвигалось в тех же округах (либо тех, которые по составу населения максимально соответствовали преж-ним, если система округов претерпевала изменения), что и на предшествующих выборах.

Эти показатели участия региональных инкумбентов законодательных собра-ний регионов первой и второй групп свидетельствуют о том, что политик будет в полной мере обладать преимуществами инкумбента, если он не станет менять тактику избрания на очередных выборах. Инкумбент, выдвигающий свою кан-дидатуру в одномандатном округе, но прежде избранный в другом округе либо

21


по партийному списку, не может гарантировать себе высокую поддержку со сто-роны избирателей, для которых он будет являться малознакомым кандидатом. Чтобы убедиться в этом, следует взглянуть на Таблицу 2. В ней представлены регионы первой и второй групп, в которых схема избирательных округов в рас-сматриваемых выборах осталась такой, какой была предыдущих.

Таблица 2. Сведения о стратегии выдвижения и успехе инкумбентов в одномандатных округах

Выдвигалось в округах

Избрано в округах

Меняло тактикуНе избрано

в округахМеняло тактику

Чел. Чел. Чел. % Чел. Чел. %

1 группаАлтайский край 36 21 4 19 15 6 40Архангельская

область23 12 1 8 11 6 55

Владимирская область

18 8 4 50 10 3 30

Волгоградская область

15 8 0 0 7 4 57

Ивановская область

20 15 1 7 5 1 20

Ярославская область

26 12 3 25 14 7 50

Средний показатель

18 42

2 группаАстраханская

область25 15 0 0 10 0 0

Новосибирская область

37 25 0 0 12 0 0

Самарская область

14 9 1 11 5 2 40

Ставропольский край

14 10 0 0 4 0 0


3 10


11 26

Ясно видно, что среди успешных кандидатов тех, кто на выборах искал поддержки у нового электората, крайне мало. Зато среди «неудачников» они составляют зачастую больше половины. Стоит отметить, что удача реже сопут-ствовала тем, кто менял пропорциональную систему на мажоритарную, чем тем, кто просто сменил свой округ. Поскольку первые знакомы избирателям меньше, чем вторые, а также не располагают теми ресурсами, которыми обладают их со-перники-одномандатники.

Что касается третьей группы, то исходя из того факта, что к переизбранию стремятся более половины инкумбентов, а количество округов сокращается

22


вдвое, очевидно, что при самой благоприятной для инкумбентов ситуации, округов на всех не хватит. Это обстоятельство, определенно, и заставило ин-кумбентов в этих регионах более активно искать себе места в партийных спи-сках, чем это делали инкумбенты в регионах второй группы. Около половины кандидатов, как и в первой группе, получили места в партийных списках (52%), но избрано по ним было больше депутатов, чем в первой группе — 64% от числа депутатов в партийных списках (в первой группе — 56%). Да и в округах канди-даты в регионах третьей группы выступили несколько успешнее (67% участвую-щих выставили кандидатуры в округах и 44% участвующих прошли в парламент по мажоритарной системе). Это можно объяснить тем, что в ужесточившихся условиях конкуренции меньше соперников смогло противостоять региональ-ным депутатам. В остальном, поведение инкумбентов данной группы и факто-ры, определяющие их успех, аналогичны наблюдаемым в двух других группах.

Есть еще одно различие между группами. В первой и третьей группах регио-нов мы наблюдаем субъекты РФ, где количество инкумбентов, попавших в пар-тийные списки, превышает количество депутатов, выставивших свои кандида-туры в одномандатных округах. Но в первой группе — это те регионы, в которых на момент выборов наблюдалось определенное противостояние между различ-ными региональными политическими силами. А в третьей группе — те регионы, где ситуация была стабильной, а вся региональная власть была сосредоточена в руках одной группы. Это можно объяснить тем, что в ситуации стабильной избирательной системы противоборствующие силы активней стремились при-влечь в свои ряды сильных политических игроков. А в ситуации резко ужесто-чившихся для кандидатов правил избрания доминирующая сила в регионе под-держивала своих сторонников, обеспечивая им включение в избирательный список лидирующей партии, с которой была тесно связана.

Общий вывод заключается в том, что участие инкумбентов в очередных выборах и общие показатели их успеха оказались в значительной степени не-зависимыми от изменений избирательных систем, но эти изменения оказали значительное влияние на то, какие пути переизбрания использовались канди-датами-инкумбентами.

Инкумбенты городских представительных органов

Инкумбенты городских представительных органов власти демонстрируют го-раздо более низкий уровень успешности в сравнении с региональными, что объ-ясняется наличием у них менее значительных ресурсов.

Наиболее неудачно выступили муниципальные депутаты в регионах третьей группы, и это вполне ожидаемо, поскольку именно в этих регионах конкуренция обострилась. Средний показатель процента участия муниципальных депутатов в региональных выборах меньше, чем в двух других группах. А средний показа-тель прохождения в законодательное собрание субъекта меньше в два раза.

Неожиданным оказалось то, что наиболее успешно муниципальные депу-таты выступили в регионах первой группы. Логичное предположение о том,

23


что значительное увеличение численности парламента и трансформация изби-рательной системы должны способствовать рекрутированию большего количе-ства политиков из числа депутатов ближайшего по уровню органа власти и что лидировать должны муниципальные депутаты второй группы, — оказалось не-верным. Изменение избирательной системы и увеличение численности регио-нальной ассамблеи способствовали лишь более активному, чем в других груп-пах, участию городских депутатов в региональных выборах субъектов РФ второй группы. Но качественный результат такого участия оказался выше в первой группе.

Эти показатели позволяют сделать вывод, что, аналогично ситуации с ре-гиональными депутатами, инкумбентские преимущества муниципальных де-путатов к настоящему моменту во всех российских субъектах сформировались на примерно одинаковом уровне, как в целом, так и по отношению к инкумбен-там более высокого уровня. А ранее сформированные и уже знакомые правила игры позволяют более успешно к ним приспособиться и, следовательно, более успешно выступить.

Случаи абсолютного успеха или абсолютного поражения муниципальных депутатов объясняются политической ситуацией в регионах. Муниципальные инкумбенты выступили успешно в тех регионах, где в период проведения выбо-ров имела место ситуация противостояния различных сил регионального уров-ня. Таким образом, продвижению политика на более высокий уровень способ-ствуют не столько те или иные характеристики избирательной системы, сколько нестабильная ситуация на данном уровне власти. Ситуация стабильности, когда власть сосредоточена в одном центре, а позиции различных политических акто-ров определены и устойчивы, такому прохождению препятствует.

Таблица 3. Общие сведения об участии депутатов представительных органов местного самоуправления в выборах в региональные законодательные собрания

Принимало участие в региональных выборах

Избрано в региональный парламент

%, от числа город-ского

собрания

%, от числа регионального

собрания

%, от числагородского со-

брания

%, от числа регионального

собрания

%, от числа участвую-

щих

1 группа


21 13 9 6 58

2 группа П Н П Н


27 31 17 8 9 5 34

3 группа


17 11 7 3 35


22 18 8 6 42

1 Во второй группе от числа прежнего и нового состава.

24


Что касается выдвижения муниципальными инкумбентами своих кандида-тур по той или иной избирательной системе, то общие средние показатели свиде-тельствуют о том, что городские депутаты, как и депутаты региональных законо-дательных собраний, в большей степени стремятся быть избранными в округах, нежели по спискам политических партий (в среднем 63% и 50% от общего числа участвующих). Исключением здесь является третья группа, где почти во всех ре-гионах только половина либо меньшая доля участвующих в выборах городских депутатов выставили свои кандидатуры в округах (в среднем 48% в округах и 66% в партийных списках от общего числа участвующих). Это объясняется достаточ-но небольшой вероятностью отвоевать округ у регионального инкумбента или другого сильного политика регионального уровня. Поэтому большая часть го-родских депутатов постаралась получить места в списках политических партий.

Но даже в регионах третьей группы муниципальные инкумбенты, как и ре-гиональные, успешнее выступили именно в округах. Эти показатели вновь подтверждают то, что для достижения успеха инкумбент должен использовать стратегии переизбрания, максимально соответствующие имеющимся у него ин-кумбентским ресурсам.

Это подтверждается и тем, что в устоявшихся избирательных системах (первая группа) подавляющее большинство (100% в половине регионов) муни-ципальных инкумбентов выставили свои кандидатуры в округах. То есть реа-лизовывали знакомые им стратегии избрания, используя собственные ресурсы в полной мере. И в среднем были успешны более чем в пятидесяти процентах случаев (57% от числа выставивших кандидатуры в округах) — показатель, ана-логичный результату региональных инкумбентов.

Сопоставление результатов участия региональных и муниципальных инкумбентов

Если обратиться к количеству голосов избирателей, которые получают по-бедившие в округах кандидаты, то в среднем по всем рассматриваемым субъ-ектам РФ региональные инкумбенты получают 52% голосов, кандидаты не-инкумбенты — 46%, а муниципальные инкумбенты — 40%. Таким образом, победа муниципальных инкумбентов в округах выглядит менее убедительной, чем у двух других категорий кандидатов. А бесспорными лидерами региональ-ной политической арены являются региональные инкумбенты.

Но и на их успехе отразились общие для всей страны и для всех участни-ков выборов тенденции, касающиеся роли политических партий9. Наибольший средний процент в округах получали депутаты, выдвинутые партией «Единая Россия» (региональные инкумбенты — 53% голосов, муниципальные — 48%, не-инкумбенты — 49%). Интересно то, что средние проценты самовыдвиженцев оказались выше (региональные инкумбенты — 43%, муниципальные — 38%, не-инкумбенты — 39%), чем у кандидатов, выдвинутых малыми партиями (регио-нальные инкумбенты — 40%, муниципальные — 31%, неинкумбенты — 33%). 9 Значительное преимущество «Единой России» позволяет объединить все прочие партии в одну кате-горию.

25


Это подтверждает сложное положение в регионах всех партий, кроме «Единой России». Борьба против их кандидатов ведется более жесткая, чем против неза-висимых кандидатов, тем боле «независимость» последних нередко имеет фор-мальный характер.

Рассматривая данный показатель, можно увидеть и другой эффект, отраз-ившийся, в том числе, и на региональных инкумбентах. Сокращение числа одномандатных округов в законодательных собраниях регионов третьей груп-пы не только увеличило конкуренцию в каждом отдельном округе, но и объ-ективно снизило шансы на успех кандидатов от малых партий. В регионах третьей группы кандидаты в округах показали следующие результаты: канди-даты-единороссы — 54% голосов избирателей (региональные инкумбенты), 51% (муниципальные инкумбенты), 52% (неинкумбенты); кандидаты от дру-гих партий — 40%, 31% и 33% соответственно. То есть для «Единой России» показатель в третьей группе выше среднего, а для других партий — ниже. Таким образом, здесь наблюдается эффект, схожий с эффектом при выборах в органы власти различного уровня. Учитывая доминирующее положение «Единой Рос-сии», представители других политических сил оказались в наименее выгодных условиях именно в регионах третьей группы, где кандидаты в значительной ме-ре отдалились от своих избирателей и большее значение приобрела партийная принадлежность.

В трех регионах этой группы в округах не одержал победу никто, кроме выдвиженцев партии власти. В целом же прохождение в региональный пар-ламент по мажоритарной системе неединороссов в субъектах третьей группы наблюдается лишь в 42% случаев, против 50% и 55% в первой и второй груп-пах. Это обстоятельство оказало влияние на то, что муниципальные инкум-бенты в регионах третьей группы выступили наихудшим образом — «Единая Россия», имея возможность привлечь в свои ряды более значимых региональ-ных инкумбентов, в меньшей степени была заинтересована в поддержке му-ниципальных.

Но роль «Единой России» в успехе ее кандидатов требует существенной ого-ворки. Стремление федерального центра установить полный контроль над по-литической ситуацией в субъектах федерации, следствиями чего стали реформы избирательного и партийного законодательства, привело к резкому увеличению роли партийной принадлежности и партийного выдвижения на региональных выборах искусственным путем. До начала этих реформ региональному политику в большинстве случаев было выгоднее являться самовыдвиженцем и не сужать свою избирательную платформу определенной партийной идеологией, поэто-му в законодательных собраниях регионов самовыдвиженцы были абсолютным большинством. В десяти рассматриваемых регионах выборы, предшествующие анализируемым, проходили, когда «Единой России» еще не существовало вовсе либо она была создана только что. К следующим выборам среди стремящихся к переизбранию инкумбентов абсолютным большинством стали члены «Единой России», поскольку вступление в партию несло очевидные выгоды, касающиеся возможности переизбрания.

26


В среднем по регионам членство в «Единой России» среди региональных депутатов, участвующих в рассматриваемых выборах, выросло с 14% до 62%, а количество самовыдвиженцев, наоборот, снизилось с 63% до 14% (принадлеж-ность инкумбентов к другим партиям осталась неизменной — 24%).В первой группе, где и предыдущие выборы прошли уже в условиях избирательной ре-формы и роста влияния партии власти, среди инкумбентов виден значительный рост членства в «Единой России» (с 40% до 56%) за счет уменьшения количества представителей других партий (с 39% до 32%) и независимых депутатов (с 21% до 12%). А во второй и третьей группах — членство в «партии власти» выросло с нуля до 62% и 69%.

Таким образом, за короткий промежуток времени в партию вступили боль-шие группы людей, ранее никак, по крайней мере, формально, политически между собой не связанные либо представляющие партии с диаметрально про-тивоположными политическими идеологиями. Можно утверждать, что при-надлежность к «Единой России» имеет формальный характер и не предполагает никакого реального единства между данными единороссами. Это видно из того, что в субъектах, где в период проведения выборов существует противостояние между определенными группами региональной элиты, инкумбенты-единороссы очень часто конкурируют между собой в одних и тех же одномандатных округах, то есть члены «партии власти» выступают в округах против официальных пар-тийных кандидатов — ситуация, которая практически не наблюдается у пред-ставителей других политических партий.

Роль партийного выдвижения в успехе различных кандидатов можно также легко определить с помощью индекса разрыва голосов. К сожалению, существу-ющие в некоторых субъектах РФ системы подсчета голосов избирателей, подан-ных за списки политических партий, не позволяют рассчитать индекс разрыва голосов для данных регионов.

Таблица 4. Средний индекс разрыва голосов для избранных депутатов-одномандатников, выдвинутых партиями

«Единая Россия» Другие партии

Региональ-ные

Муници-пальные

Неинкум-бенты

Региональ-ные

Муници-пальные

Неинкум-бенты

1 группаАрхангельская

область-1,74 13,33 -1,20 -29,40 - -5,09

Средний показатель -1,74 13,33 -1,20 -29,40 - -5,092 группа

Астраханская область -13,35 -2,85 2,30 -28,71 - -Липецкая область -10,92 -10,00 -4,68 -44,64 - -21,31

Мурманская область 23,84 16,42 22,24 - 0,74 -2,48Ростовская область 2,52 0,25 1,41 - - -Самарская область -14,12 -9,30 -5,59 -7,46 3,16 -

Ставропольский край -24,51 - -17,28 -4,50 - -4,45

27


Челябинская область -3,47 - -14,01 - - -Средний показатель -5,72 -1,10 -2,23 -21,33 1,95 -9,41

3 группаКемеровская область 1,22 - 3,59 - - -Новгородская область -12,69 - -5,02 - - -25,10Оренбургская область -12,22 -17,32 -0,43 -14,91 - -17,88

Орловская область -9,74 - -4,85 0,81 0,89 3,24Рязанская область -11,56 - -9,89 -12,67 - -

Смоленская область 5,06 - 10,36 -28,08 - -7,28Тамбовская область -7,23 -12,29 1,35 -23,22 -8,86 -Хабаровский край 3,34 - 0,76 -20,25 - -

Средний показатель -5,48 -14,81 -0,52 -16,39 -3,99 -11,75Общий средний

показатель-4,31 -0,86 -1,32 -22,37 -1,02 -8,75

Общий средний показатель индекса разрыва голосов для всех инкумбен-тов, а также для неинкумбентов оказался отрицательным. Это наблюдается даже у членов «Единой России», избирательные списки которой в рассматриваемый период благодаря тем или иным причинам получали абсолютное большинство избирательских голосов и депутатских мандатов. Следовательно, личные ресур-сы кандидатов были более значительными, чем ресурсы партий, выдвинувших их. Таким образом, роль партийного ресурса в успехе кандидата, избирающегося по мажоритарной системе, в регионах РФ по-прежнему остается низкой. В от-дельных субъектах мы наблюдаем и положительные индексы разрыва голосов, но таких случаев мало и сам положительный индекс всегда незначительный. Кроме выборов в Мурманской области, где такое существенное отклонение от прочих показателей легко объясняется существованием системы многоман-датных округов.

Также очевидно, что, несмотря на наличие значительных личных ресурсов у муниципальных инкумбентов, в большинстве случаев превышающих пар-тийные, эти ресурсы менее значительны, чем у региональных депутатов и не-инкумбентов.

Отрицательный индекс разрыва голосов также свидетельствует о собствен-ной заинтересованности партий в привлечении в свои ряды данных кандидатов, чтобы расширить свое представительство в законодательных собраниях не толь-ко за счет пропорциональной части, но и за счет одномандатных округов. Но му-ниципальные инкумбенты оказались в меньшей степени интересны «Единой России», располагающей значительными возможностями в деле привлечения более сильных региональных инкумбентов. Это наглядно демонстрируют пар-тийные списки «Единой России». Региональные депутаты фигурируют в них во всех регионах и на достаточно высоких позициях10 (в среднем — 10-е место в списке). Муниципальные инкумбенты во многих регионах в эти списки вовсе не попадают, а если и попадают, то на значительно более низкие места (в сред-нем — 18-е место).

10 Учитывая проценты голосов, которые «Единая Россия» получала в регионах в рассматриваемый пе-риод времени.

28


Аналогичная ситуация и у прочих партий (4-е место у региональных инкум-бентов, 8-е — у муниципальных). Хотя эти партии в большей мере уделяют вни-мание муниципальным инкумбентам и предоставляют им более высокие места в своих списках, но реальных шансов быть по ним избранными столь же мало. Таким образом, заинтересованность политических партий в муниципальных ин-кумбентах оказалась существенно ниже, чем в региональных.

* * *

Данное исследование продемонстрировало, что региональные инкумбенты обладают значительными преимуществами на выборах перед другими кандида-тами, и эти преимущества к настоящему моменту сформировались на примерно одинаковом уровне в различных регионах РФ. Данные преимущества использу-ются инкумбентами в ходе избирательных кампаний путем выдвижения своих кандидатур на очередных выборах в тех же избирательных округах (или сходных по составу избирателей округах), что и на предшествующих. Изменения избира-тельных систем сказались на тех стратегиях, которые используются стремящи-мися к переизбранию инкумбентами, но не на общей активности их участия или на общем электоральном успехе.

Муниципальные депутаты, несмотря на большую близость к избирателям, располагают меньшими инкумбентскими преимуществами по сравнению с реги-ональными депутатами и в большинстве случаев проигрывают им в случае непо-средственной конкуренции. Они уступают и сильным политикам и обществен-ным деятелям регионального уровня, не являющимся инкумбентами. Все же их личные ресурсы являются достаточно значительными и для региональной аре-ны, поскольку в большинстве случаев партийного выдвижения индекс разрыва голосов является отрицательным. Это подтверждает наличие инкумбентских преимуществ у депутатов более низкого уровня законодательной власти, уча-ствующих в выборах в представительный орган более высокого уровня.

Также существует большая заинтересованность политических партий в при-влечении ими региональных инкумбентов как наиболее сильных политических игроков на данном уровне. Партии заинтересованы и в муниципальных инкум-бентах, но в меньшей степени.


1. Голосов Г. В. Российская партийная система и региональная политика, 1993–2003. СПб.: Изд-во Европ. ун-та в Санкт-Петербурге, 2006.

2. Медведев Ю. С. Партийное выдвижение кандидатов в одномандатных окру-гах на выборах в российские региональные законодательные собрания // Полис. 2006. № 3. С. 91–105.

3. Bawn K. Voter Responses to Electoral Complexity: Ticket Splitting, Rational Voters and Representation in the Federal Republic of Germany // British Journal of Po-litical Science. 1999. Vol. 29. № 3. Р. 487–505.


4. Carrubba C., Timpone R. J. Explaining Vote Switching Across First- and Second-Order Elections: Evidence from Europe // Comparative Political Studies. 2005. Vol. 38. P. 260–281.

5. Enelow J. M., Hinich M. J. The spatial theory of voting: an introduction. Cambridge [Cambridgeshire]; New York: Cambridge University Press, 1984.

6. Poguntke T. The Presidentialization of Parliamentary Democracies: A Contradiction in Terms? Paper presented at the 28th Joint Sessions of workshops of the ECPR, 2000.

7. Romero D. W. What They Do Does Matter: Incumbent Resource Allocations and the Individual House Vote // Political Behavior. 2006. Vol. 28. Р. 241–258.

30

УДК-324(470+571)

МОДЕЛИ МОЛОДЕЖНОЙ ПОЛИТИКИ В ПРЕДВЫБОРНЫХ ПРОГРАММАХ КАНДИДАТОВ НА ДОЛЖНОСТЬ ПРЕЗИДЕНТА РФ

В РАМКАХ ЭЛЕКТОРАЛЬНОГО ЦИКЛА 2011–2012

В. А. Смирнов, Д. С. Савченко

В статье анализируются предвыборные программы кандидатов на должность Президента РФ (электоральный цикл 2011–2012). Основным предметом ана-лиза выступает отношение кандидатов к молодежи, ее социальной интеграции, включению в процесс модернизации российского государства. На основе из-учения предвыборных программ авторы реконструируют дискурсивные модели молодежной политики, представленные в сознании российской политической элиты. В статье делается вывод об отсутствии в сознании российского истеблиш-мента адекватных современности моделей социальной интеграции молодежи, что, в свою очередь, ведет к неадекватности гражданского сознания молодежи.

Ключевые слова: молодежная политика, электоральный цикл 2011–2012, предвы-борная программа, политическая элита

Будущее любого общества, особенно находящегося в ситуации нестабильно-сти, зависит от объема и качества культурного и социального капитала молодого поколения. В этой связи одним из ключевых направлений деятельности любого государства является молодежная политика, ориентированная на развитие потен-циала молодого поколения и его системную интеграцию в общество. В зависимо-сти от типа и эффективности молодежной политики можно прогнозировать раз-витие того или иного государства. Представляется, что государства, не имеющие системной детско-молодежной политики, построенной на определенных аксио-логических, методологических и технологических основаниях, рискуют растра-тить имеющийся потенциал и занять позиции на периферии мирового развития.

Российская Федерация традиционно входит в число стран, где тема моло-дежи и молодежной политики постоянно находится в центре общественного, политического и научного дискурса. В то же время нельзя не отметить, что соци-альные эксперименты последних лет, в частности, попытки создания массово-го молодежного движения, контролируемого государством, не способствовали разработке инновационных технологий социального воспитания молодого по-коления, что, в свою очередь, привело к трансформации гражданской идентич-ности значительной части молодежи, абсентеизму, новым формам гражданской и социальной деструктивной активности. Участие в санкционированных госу-дарством формах «уличной политики» под эгидой движений «Наши», «Сталь» и т.п., включение в решение социально-экономических проблем государства без предоставления реальных механизмов управления, реальной политической власти — все это ведет лишь к трансформации жизненных траекторий молодых

31


людей, усвоению неадекватных современности гражданских практик, аномич-ности и потере интереса к решению реальных социальных проблем.

В этой ситуации представляется важным актуализация темы современной молодежной политики, конгруэнтной российской истории, культуре, формам социальных отношений. Для такой актуализации необходим какой-либо со-циальный или политический «повод». Думается, что в качестве такого «повода» может выступать электоральный цикл 2011–2012 гг., продемонстрировавший государству существование неподконтрольного гражданского общества, одним из важнейших элементов которого является российская молодежь. Выборы пре-зидента государства представляют собой определенный этап в развитии страны, предполагающий смену или корректировку политического курса. В этой связи, целью настоящей статьи будет являться анализ предвыборных программ канди-датов в Президенты РФ, представленных ими перед выборами в марте 2012 го-да1. Основным предметом анализа будет выступать «молодежный вопрос», концептуализация молодого поколения, формы и механизмы социальной инте-грации молодежи, модели молодежной политики, репрезентируемые кандида-тами. Сравнение подходов кандидатов в Президенты РФ в отношении молодеж-ной политики позволит оценить возможные траектории развития российского государства в ближайшие годы.

Модели молодежной политики

Молодежная политика как системная деятельность государства и общества в отношении молодого поколения представлена в мировой практике самыми разнообразными формами и моделями. В аналитических целях сведем все воз-можные проявления молодежной политики к четырем основным моделям. В ка-честве основного критерия выделения идеальных типов молодежной политики мы используем доминирующий в обществе дискурс относительно молодежи, в частности, преобладание проблемного или ресурсно-ориентированного отношения к молодому поколению. Мы полагаем, что дискурс определяет все остальные из-мерения молодежной политики, смещая деятельностный акцент в ту или иную сторону. Структурно оба типа дискурса включают в себя два смысловых слоя, по-разному трактующие понятия «проблема» и «ресурс».

В проблемно-ориентированном подходе выделяются две трактовки концеп-та «проблема». Первая — «проблемы молодежи» как комплекс специфических для данной жизненной фазы человека затруднений, возникающих в процессе его транзита во взрослость. В данном случае речь идет о том, что практически перед любым молодым человеком, в любой части света стоят определенные жиз-ненные трудности, требующие преодоления. Безусловно, эти трудности опре-деляются уровнем развития конкретного общества, его социокультурной спец-ификой. Но для нас важен сам факт наличия таких трудностей, определяемых в массовом общественном сознании как проблемы. Соответственно, основная 1 Тексты предвыборных программ кандидатов на должность Президента РФ взяты с сайта «выборы Президента России 2012» — http://politvektor.ru/analitika/5786/

32


деятельность государства и общества в процессе управления молодежным тран-зитом сводится к решению или оказанию помощи молодежи в решении указан-ных проблем. В такой ситуации модель молодежной политики можно опреде-лить как «молодежную социальную политику» (МСП).

Второе — «молодежь как проблема». Данная система диспозиций базируется на представлениях о молодости как периоде проблемности для остальной части общества. Эта проблемность проявляется как девиантность, создающая напря-женность в обществе и требующая своего устранения. Зачастую эта девиантность несет реальную угрозу обществу и системе воспроизводства (например, моло-дежная наркомания на физическом уровне создает опасность разрушения обще-ства), но часто речь может идти скорее о моральных паниках, нежели о реальной проблемности молодого поколения. В условиях, когда в поведении молодых людей постоянно ищется девиация, которая может усиливаться за счет «наклеи-вания ярлыков», на первое место выходит деятельность общества и государства, направленная на постоянный контроль за транзитом молодежи, ее повседнев-ными практиками. Такую модель молодежной политики будем называть «моло-дежная политика социального контроля» (МПСК). Она может носить в большей степени профилактический характер или же характер непосредственного устра-нения проблемности.

В ресурсно-ориентированном подходе можно также выделить две трактовки понятия «ресурс». Первая — утилитарная. В данном контексте молодежь рас-сматривается как ресурс реализации каких-либо политических решений, про-ектов, программ. В большинстве случаев ведущим институтом, реализующим молодежную политику, становится государство или ведущая политическая пар-тия. Смысл молодежной политики сводится к единовременному или достаточно быстрому, искусственному транзиту молодого поколения с целью резкого об-новления социальной структуры общества. В такой ситуации происходит рез-кий межпоколенческий разрыв, связанный с практически полным отсутствием транзитивного социализирующего буфера. Такой тип молодежной политики бу-дем называть «мобилизационная молодежная политика» (ММП).

Второй вариант — ценностно-ориентированная трактовка понятия «ре-сурс». В данном случае молодежь понимается как стратегическая ценность для развития общества, для его инновационного совершенствования. В рамках дан-ной модели может быть использован термин «взращивание». Общество создает условия для развития потенциала молодых людей, последовательно и планомер-но развивая их лучшие качества. В таком контексте основная задача молодежной политики — это использование феномена транзита для развития инновацион-ного, интеллектуального, нравственного потенциала молодого поколения. От-метим, что в рамках данной модели феномен транзита рассматривается в более широком смысле. В частности, общества, где реализуется указанная модель, в качестве нижней границы молодости указывают возраст от нуля лет, тем са-мым подчеркивая преемственность работы с детьми, подростками, юношами, молодыми людьми. Такую модель молодежной политики мы будем называть «моделью социального воспитания» (МСВ). Отметим, что в некоторых случаях

33


модель социального воспитания формально, с точки зрения выстраивания си-стемы работы с молодежью, может совпадать с моделью социального контроля. Основное различие заключается в целях и ценностном отношении к молодому поколению, которое преобладает в массовом сознании.

Представленные модели молодежной политики будут выступать своеобраз-ными «идеальным типом» для анализа дискурсивных конструкций молодежной политики, которые мы попытаемся реконструировать из предвыборных про-грамм кандидатов в Президенты РФ на выборах в марте 2012 года.

Анализ предвыборных программ

Прежде чем переходить непосредственно к анализу дискурсивных моделей молодежной политики, оценим общий объем детско-подростково-молодеж-ной тематики, который она занимает в тексте предвыборной программы того или иного кандидата. Для решения этой задачи мы использовали простой кон-тент-анализ и измеряли количество слов молодежной тематики, встречающейся в программах. В качестве идентифицирующих слов были использованы следу-ющие: «молод» (фиксировались все содержательные слова с данным корнем, относящиеся к проблематике настоящего исследования, например молодежь, молодое поколение, молодые люди и т.д.); «дет» (фиксировались слова с дан-ным корнем, относящиеся к проблематике детства); «юнош» (фиксировались слова — юноша, юноши, юношей и т.д.); «подр» (фиксировались слова — подро-сток, подрастающее поколение); «поколени» (фиксировались слова с тематикой поколение, новое поколение и т.д.). Для нахождения слов-индикаторов исполь-зовался обычный поиск программы Microsoft Word. Ниже представлена таблица, демонстрирующая абсолютные и относительные показатели представленности детско-подростково-молодежной тематики в тексте предвыборных программ кандидатов в Президенты РФ.

Таблица 1. Сравнительный анализ представленности детско-подростково-молодежной тематики в программах кандидатов в Президенты РФ

Кандидат Кол-во слов исследуемой

тематикиИндекс исследуемой

тематики2

Ранг кандидата (на основе индекса)

Путин В. В. 11 0,0025 2Жириновский В. В. 7 0,0020 5Зюганов Г. А. 11 0,0050 1Миронов С. М. 8 0,0021 4Прохоров М. Д. 16 0,0023 3

Представленная таблица наглядно демонстрирует тот факт, что тематика дет-ской и молодежной политики занимает в предвыборных программах кандида-тов незначительное место, менее 1% от общего объема всего информационного

2 Индекс рассчитывался как отношение количества слов исследуемой тематики, деленной на общее количество слов в предвыборной программе.

34


послания. Данное обстоятельство можно интерпретировать по-разному, но как бы мы ни пытались объяснить полученные данные, сам факт того, что молодежь находится на периферии политического сознания современной российской элиты, не вызывает сомнения.

Представляет интерес и еще одно наблюдение. Практически во всех предвы-борных программах кандидатов, за исключением программы М. Д. Прохорова, не употребляется термин «будущее» (в программе Прохорова оно встречается 14 раз). Это не означает, что кандидаты не затрагивают в принципе тему будуще-го, мы лишь подчеркиваем тот факт, что они не употребляют слово «будущее». Как это связано с тематикой нашего исследования? Думается, что термины «мо-лодежь» и «будущее» — это слова одного порядка, одного уровня государствен-ного стратегирования. Как справедливо отмечает Дж. Малган, у любого государ-ства имеется четыре «горизонта» политики. Самый ближайший — это события и кризисы, затем идет краткосрочный (тактика), среднесрочный (внедрение и адаптация) и, наконец, долгосрочный горизонт (стратегии, инновации и вре-мя смены поколений)3. Именно долгосрочный горизонт предполагает разработ-ку стратегии государства на достаточно длительный период и именно в рамках него должен быть актуализирован молодежный вопрос, как система социальных механизмов, структур, позволяющих осуществлять межпоколенческую преем-ственность как в технологическом, так и в ценностном плане. Недостаточная представленность в дискурсе кандидатов на должность Президента РФ моло-дежной тематики связана с отсутствием представлений о будущем или нежела-нием актуализировать эту тему.

Обратимся к содержательному анализу предвыборных программ кандидатов с целью определить контуры моделей молодежной политики. При этом основ-ное внимание мы сосредоточим на программах кандидатов, занимающих пер-вые три позиции на основе проведенного ранжирования (таблица 1). Это свя-зано не только с тем, что они уделили молодежной тематике больше внимания, но и с тем, что в программах С. М. Миронова и В. В. Жириновского отсутствуют даже попытки выстроить систему работы с молодым поколением, при этом они лишь декларируют очевидные вещи.

Сначала мы проведем сравнительный анализ моделей молодежной поли-тики Зюганова и Прохорова с тем, чтобы выделить в них общее и различное, учитывая прямо противоположную политическую ориентацию названных кандидатов. Здесь имеются отдельные разделы, посвященные детям и молоде-жи, при этом у Прохорова данный раздел напрямую связан с молодежной по-литикой. Модель молодежной политики в программе Зюганова выстраивается в соответствии с логикой молодежной политики, реализуемой КПРФ4. Моло-дежь концептуализируется как социальная группа, сталкивающаяся с рядом се-рьезных проблем, решение которых должно взять на себя государство. Исходя

3 Малган Дж. Искусство государственной стратегии: Мобилизация власти и знания во имя всеобщего блага. М.: Изд. Института Гайдара, 2011. С. 39.4 Смирнов В. А. Институционализация региональной молодежной политики в современной России. Ко-строма: Изд-во Костромской государственной сельскохозяйственной академии, 2010.

35


из нашей типологии моделей молодежной политики, можно говорить о том, что кандидат мыслит в русле социальной молодежной политики, в основе кото-рой лежит идея неполноценности молодого поколения, его «социальной ушерб-ности», и соответственно, необходимости государственного социального обслу-живания молодежи.

К основным направлениям детской и молодежной политики Зюганов относит:• Полноценное бесплатное образование, работу по специальности для вы-

пускников, обеспечение молодых семей бесплатным жильем.• Создание развитой системы льгот для молодых семей.• Значительное расширение программ организации детского оздорови-

тельного отдыха.• Повышение стипендий для студентов.Кроме этого, он планирует, что «государство активно поддержит одарен-

ных детей, молодых изобретателей, ученых, авторов перспективных проектов. Откроются новые спортивные секции, творческие клубы и студии, туристи-ческие центры. Будет оказано всемерное содействие молодежным и детским объединениям»5.

Отметим, что логика конструирования работы с молодым поколением в рус-ле социальной молодежной политики представляется необходимым, но недо-статочным условием развития государства и общества. Патернализм государства в отношении молодого поколения ведет не только к решению социальных про-блем молодежи, но и к развитию форм социального иждивенчества, социаль-ной инфантильности молодого поколения. Наши исследования демонстрируют тот факт, что непродуманная социальная политика в отношении молодого по-коления ведет к воспроизводству в молодежной среде деструктивных практик, которые представляют собой непреднамеренные последствия конструктивных действий государства и общества в отношении подрастающего поколения6.

В программе Зюганова полностью отсутствует представление о молодежи как инновационном ресурсе общества, как о социальной группе, способной к реальному участию в экономической и политической сфере. При этом важ-но указать, что даже в опыте реализации советской молодежной политики бы-ли примеры, демонстрирующие попытки государства использовать ресурс мо-лодого поколения в реальных политических процессах. В частности, советское государство в 60–70-х гг. прошлого века активно вводило молодежь в систему государственной власти, как на общегосударственном, так и на местном уровне. Так, количество молодых депутатов (до 30 лет) в Верховном Совете СССР вы-росло с 85 человек (6,4% от общего числа депутатов) в 1950 году до 317 человек (21,1%) в 1979 году, количество молодых людей в местных Советах к 1980 году до-стигло 757 720 человек (33,3% от общего числа депутатов)7. Начиная с 1968 года 5 http://politvektor.ru/analitika/5786/6 Подробнее см. Смирнов В. А. Институционализация региональной молодежной политики в совре-менной России. Кострома: Изд-во Костромской государственной сельскохозяйственной академии, 2010.7 Совместная деятельность ВЛКСМ с государственными и общественными организациями по комму-нистическому воспитанию молодежи. М., 1978. С. 16.

36


в Верховном Совете СССР, республиканских, краевых, региональных и местных советах начали создаваться постоянные комиссии по делам молодежи, на кото-рые возлагалась подготовка и экспертиза проектов законов и других предложе-ний по вопросам воспитания, образования, профессионального обучения, тру-да, быта, отдыха и охраны здоровья молодежи8.

Практически полной противоположностью программы Зюганова выгля-дит модель молодежной политики, представленная в предвыборных материалах Прохорова. Они содержат следующие позиции:

• Обеспечить ситуацию, в которой вся молодежная политика будет, прежде всего, ориентирована на создание честного и прозрачного социального лифта и обновление кадров на условиях конкуренции профессиональных качеств;

• Отказаться от государственного финансирования молодежных движений политической направленности; распространить на такие организации нормы, применяемые к политическим партиям;

• Возродить практику международных студенческих обменов, поощрять молодежный туризм и обучение молодых людей за рубежом, а иностран-ных студентов — в России;

• Выработать практику выдачи государственных образовательных креди-тов для студентов необходимых в экономике специальностей и механизм списания этих кредитов в течение 10 лет постоянной работы по соответ-ствующей специальности;

• Разработать механизм повышения мобильности молодежи: позволить гражданам в возрасте от 16 до 21 года покупать авиа- и железнодорожные билеты на внутрироссийских направлениях за 35%, а от 21 до 25 лет — за 50% от их обычной цены;

• Максимально способствовать развитию молодежного творчества, соци-альных инноваций и спорта.

Представленные мероприятия молодежной политики ориентированы не только на социальную поддержку молодежи, в частности студенческой молоде-жи, но и, как представляется, на воспитание в молодых людях социальной ответ-ственности за свою жизнь, а значит, и за жизнь своей семьи, ближайшего сообще-ства, страны в целом. В данном случае речь идет о гражданской позиции молодого человека, которую невозможно сформировать, не создавая для молодого человека ситуации ответственного выбора. В логике нашего исследования можно говорить о том, что в данной программе прослеживаются черты молодежной политики как системной деятельности по социальному воспитанию молодого поколения.

Обратимся теперь к анализу модели молодежной политики, представленной в предвыборной программе Путина. В данном случае речь идет не просто о ги-потетической модели молодежной политики, а о дискурсивной конструкции, которая в той или иной сфере будет проявляться в политике Президента РФ. В программе нет отдельного раздела, посвященного молодежи и молодежной 8 Сулейманов В. А. Ленинский комсомол — надежный помощник и боевой резерв КПСС. М., 1977. С. 28.

37


политике, при этом «молодежный вопрос» актуализируется в разных частях по-слания. Значительное место в программе занимает социальная политика в от-ношении молодого поколения. В данном случае подходы кандидата мало чем отличаются от общей направленности молодежной политики, демонстрируемой практически всеми кандидатами. Предлагается также решить жилищные про-блемы молодых семей, создать условия для получения высшего образования та-лантливой молодежи из провинции.

В то же время, в ряде случаев Путин отходит от рассмотрения молодого по-коления только как объекта социальной политики, а рассматривает его как ре-сурс развития общества. При этом основное внимание он сосредотачивает на пе-риоде получения профессионального образования, считая, по всей видимости, что именно на этом периоде молодежного транзита должна быть сосредоточена молодежная политика. Задача государства заключается в том, чтобы использо-вать «образовательный драйв» молодого поколения в целях реализации им свое-го творческого, созидательного потенциала. «Мы создадим стимулы для участия бизнеса, будущих работодателей в деятельности учреждений профессионально-го образования. Более тесная интеграция с промышленными предприятиями и другими организациями позволит не только готовить кадры, отвечающие по-требностям работодателей, но и даст учащимся гарантии будущего трудоустрой-ства. Необходимо в обязательном порядке создать условия для прохождения практики по специальности учащимся профессиональных учебных заведений, привлекать к преподаванию тех, кто работает на производстве. В новых формах и более широких масштабах может быть восстановлена система заказа для под-готовки специалистов». И далее. «Мы создадим современные условия для жизни на селе. Важно, чтобы молодежь смогла реализовать себя, занимаясь делом, ко-торому посвятили жизнь их отцы и деды. В села будут проложены дороги, подве-дены вода, электричество, для всех сельчан должны быть доступны современные школы, больницы, дома культуры»9.

Анализ представленных двух отрывков позволяет сделать вывод о том, что модель молодежной политики Путина вбирает в себя элементы социальной молодежной политики и мобилизационной молодежной политики. Действи-тельно, идеи о восстановлении системы заказа для подготовки специалистов, привлечение молодежи в села — все это латентные признаки отношения к моло-дому поколению как ресурсу модернизации, запущенной в российском государ-стве. Наши исследования особенностей взаимоотношений российского госу-дарства и молодого поколения, начиная с эпохи Петра Первого, демонстрируют устойчивое тяготение российского государства к использованию энергетическо-го и физического потенциала молодого поколения, что, в свою очередь, ведет к социальной дезинтеграции молодого поколения, формированию протестной гражданской идентичности10.

9 http://politvektor.ru/analitika/5786/10 Смирнов В. А., Гуменная А. Н. Формирование и воспроизводство устойчивых практик взаимодействия в системе «Российское государство — общество — молодежь»: опыт исторического моделирования // Вопросы культурологии. 2010. № 4. С. 42–66.

38


Важное место в программе занимает гражданское воспитание подрастаю-щего поколения и развитие гражданственности россиян в целом. Безусловно, данная тема навеяна широким спектром реализации протестной граждан-ственности, в том числе и со стороны молодежи. «Нам необходима стратегия национальной политики, основанная на гражданском патриотизме. Любой человек, живущий в нашей стране, не должен забывать о своей вере и этниче-ской принадлежности. Но он должен, прежде всего, быть гражданином России и гордиться этим»11.

Тема гражданского патриотизма занимает важное место в программе, в то же время она никак не связана с темой молодежи, что позволяет сделать вывод, что анализируемая программа также не содержит реальной долгосрочной стратегии развития государства, с учетом особенностей современного состояния гражданственности молодежи и механизмов ее развития в русле ценностей па-триотизма.

* * *

Анализ представленных программ кандидатов на должность Президента РФ позволяет сделать несколько выводов.

Во-первых, ни одна из программ не содержит стройной системы молодеж-ной политики как национальной стратегии развития потенциала нового по-коления и его социальной интеграции в социальные процессы, происходящие в обществе. Отсутствие такой стратегии, даже на уровне декларации, свидетель-ствует об отсутствии со стороны политической элиты образа будущего своего государства.

Во-вторых, большинство представителей политического истэблишмента мыслит работу с молодежью в русле социальной молодежной политики, что, без-условно, способствует социальной стабильности в обществе, но затрудняет его развитие, формируя подданническую политическую культуру у молодежи, с ори-ентацией на практики приспособления к действующему политическому режиму. Это позитивно для политической элиты конкретного исторического периода, но негативно для развития общества в более широкой временной перспективе.

В-третьих, анализ программы ныне действующего Президента РФ позво-ляет увидеть в его модели молодежной политики черты мобилизационной по-литики, что, как показывает многовековой опыт развития России, вело лишь к явному или латентному протесту молодежи. Попытки мобилизации молодо-го поколения для быстрой модернизации без реального включения молодежи в процессы управления обществом и государством ведут к абсентеизму, аномии, росту протестной гражданской активности и в целом к дезинтеграции общества.

В этой ситуации представляется важным пересмотр аксиологических, мето-дологических и технологических оснований российской молодежной политики, разработка новых социальных механизмов использования потенциала молодого поколения, с учетом интересов и ожиданий самой молодежи. Думается, что зна-11 http://politvektor.ru/analitika/5786/


менитый мангеймовский вопрос: «что может дать нам молодежь и что может ждать от нас молодежь?»12 обретает сегодня, в российских реалиях, новую остро-ту и требует ускоренного поиска ответов на него.


1. Малган Дж. Искусство государственной стратегии: Мобилизация власти и знания во имя всеобщего блага. М.: Изд. Института Гайдара, 2011.

2. Мангейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994.3. Смирнов В. А. Институционализация региональной молодежной политики

в современной России. Кострома: Изд-во Костромской государственной сельскохозяйственной академии, 2010.

4. Смирнов В. А., Гуменная А. Н. Формирование и воспроизводство устойчивых практик взаимодействия в системе «Российское государство — общество — молодежь»: опыт исторического моделирования // Вопросы культурологии. 2010. № 4. С. 42–66.

5. Совместная деятельность ВЛКСМ с государственными и общественными организациями по коммунистическому воспитанию молодежи. М., 1978.

6. Сулейманов В. А. Ленинский комсомол — надежный помощник и боевой ре-зерв КПСС. М., 1977.

12 Мангейм К. Диагноз нашего времени. — М.: Юрист, 1994. С. 1.

40

УДК-324(470.53)

СТИЛИСТИКА ЭЛЕКТОРАЛЬНОГО ПОВЕДЕНИЯ ИЗБИРАТЕЛЕЙ И ОРГАНИЗАТОРОВ «ПЕРМСКИХ» ВЫБОРОВ 2011–2012 ГГ.

И ПРОБЛЕМА МНОГОУРОВНЕВОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ*

В. С. Ковин

В статье рассматриваются результаты электорального цикла 2011–2012 гг. через призму электорального поведения жителей Перми. Анализируется ди-намика основных форм электорального поведения пермских избирателей. Выявляется зависимость действий избирателей и организаторов выборов от уровня выборов, эффективность приемов электоральной мобилизации в день голосования. Рассматривается влияние прошедших в Перми местных, региональных и федеральных выборов на формирование «пермской» полити-ческой идентичности.

Ключевые слова: выборы, идентичность, электоральное поведение

За период чуть более одного года жители Перми пережили три избиратель-ных цикла и четыре избирательных кампании: 12 марта 2011 г. проходили вы-боры депутатов Пермской городской думы, 4 декабря 2011 г. — выборы депута-тов Государственной Думы РФ и выборы депутатов Законодательного собрания Пермского края, 4 марта 2012 г. — выборы Президента РФ. Таким образом, пер-мякам в 2011–2012 гг. пришлось вынести достаточно серьезную электоральную нагрузку. С определенной условностью можно сказать, что пермские избиратели в течение более года находились в условиях единой «долгой избирательной кам-пании» («долгие выборы»), поскольку основными субъектами этих кампаний (как явными, публичными, так и неявными) были примерно одни и те же по-литические и административные силы, которые осуществляли воздействие при-мерно на одних и тех же избирателей1.

Серьезные политические акторы рассматривали каждую из предшествую-щих кампаний, за исключением президентской, как подготовку к следующей, как смотр имеющихся сил и ресурсов, а их результаты — как возможные «заделы на будущее» или возможность выявить недостатки — тем более что выборы удач-но выстроились по восходящей логике: от муниципального уровня (городская дума Перми) — через региональный на фоне федерального (Законодательное собрание края и Государственная Дума РФ) — к чисто федеральному уровню (Президент). Массив данных по результатам этих выборов позволяет оценить динамику и мотивацию электорального поведения пермских избирателей и ор-ганизаторов выборов. Как представляется, прошедшие выборные кампании

* Статья подготовлена в рамках проекта № 034-ф Программы стратегического развития ПГПУ.1 В списках кандидатов и среди членов избирательных штабов зачастую фигурировали одни и те же лица, составы избирательных комиссий существенных изменений не претерпели, способы работы кра-евой и городской администраций с кандидатами и избирателями также сильно не изменились.

41


сыграли определенную роль и в самоидентификации жителей Перми, проде-монстрировав их отношение к различным уровням власти.

Электоральная идентичность

Изучение природы человеческой субъективности и ее проявлений в различ-ных сферах стало одним из ведущих направлений в современных общественных науках. Как отмечает И. С. Семененко, «внимание к мотивации деятельности субъектов общественных изменений вводит в предметное поле знаний о поли-тике ее субъективное восприятие и проекцию такого восприятия в политиче-ское действие»2. В последнее время одним из инструментов такого анализа стал концепт идентичности как способа «концептуализации ценностных, эмоцио-нальных и рационально мотивированных оснований политического действия»3. Несмотря на то, что голосование на выборах носит личный и тайный характер, избиратель фактически никогда не бывает один. Голосование организовано и проходит как публичное коллективное политическое действо, происходящее в строго определенное время и в строго определенных местах. Оно охватывает всех лиц, наделенных избирательными правами и включенных в списки изби-рателей вне зависимости от их участия или неучастия в этом процессе. Во время проведения процедуры голосования происходит естественное согласование ин-дивидуального и коллективного поведения избирателей4. Участвуя или не уча-ствуя в голосовании, избиратель присоединяется к группе «таких же как он», поддерживающих одного из кандидатов, одну из партий или никого из них, отождествляет себя с ними, происходит соотнесение себя с определенным фор-мализованным политическим сообществом. Тем самым, в действиях избирате-ля проявляется коллективная идентичность, включающая комплекс представ-лений, «образующих согласованную, солидарную позицию индивидуального и группового поведения»5.

На наш взгляд, политическая идентичность как часть социальной в аспек-те соотнесения себя с политическими сообществами (партиями, массовыми движениями, группами интересов, оппозицией и др.) актуализируется именно в период выборов, в ходе участия в которых и осуществляется это отождествле-ние. Но изначально происходит самоопределение в качестве избирателя во-обще, когда принимается осознанное решение «ходить» или «не ходить» на вы-боры. В определенной степени именно на эту самоидентификацию в качестве избирателя вообще, как правило, и направлена так называемая «социальная реклама» организаторов выборов, призывающая граждан прийти на выборы и принять участие в голосовании. Это дает основание говорить о проведении 2 Семененко И. С. Идентичность в предметном поле политической науки // Идентичность как пред-мет политического анализа. М., ИМЭМО РАН, 2011. С. 8.3 Там же. С. 9. 4 Интересно, что отмена досрочного голосования сделала фактически невозможным индивидуальное участие в процедуре выборов, когда избиратель мог прийти и проголосовать в избирательную комиссию в удобное для него время.5 Семененко И. С. Указ. соч. С. 9.

42


политики электоральной идентичности как формировании целенаправленно-го сознательного отношения к участию в выборах определенного уровня и вида власти6. Электоральная идентичность — это соотнесение себя с группой изби-рателей на данных выборах и организация своего поведения в связи с этим со-бытием. Электоральная идентичность может рассматриваться в качестве одного из аспектов дробной «матрешечной» «политической макроидентичности»7.

Как показывают многолетние социологические исследования и наблюде-ния, доверие избирателей к выборам как демократическому институту стабиль-но находится на достаточно низком уровне8. Соответственно, значительной части избирателей приходится искать дополнительную мотивацию и прилагать дополнительные усилия для своего участия в общественно непопулярном ин-ституте. Отношение граждан к различным органам и уровням власти, уровень доверия и интереса к ним существенно отличаются9, поэтому потенциальному избирателю не только каждый раз заново приходится принимать решение об участии в выборах вообще, но и мотивировать себя на голосование именно на данных выборах. Поскольку «идентификация индивида с большой социаль-ной группой является в любом обществе мощным фактором политического выбора»10, не является ли в этой связи сознательное участие/неучастие в вы-борах того или иного уровня власти практическим результатом самоиденти-фикации себя как избирателя в соответствии с ценностными электоральными приоритетами?

Выборы 2011–2012 гг. проходили в условиях активной управляемой «пар-тизации» политической системы России. Это, казалось бы, делало ситуацию электорального выбора похожей на то, что происходит в западных демократи-ях и описывается концепцией «партийной идентичности»11. В действительно-сти ситуация в России совершенно иная. В силу неразвитости партийных ин-

6 Примером описания и концептуализации такой политики электоральной идентичности может слу-жить «Программа развития политической культуры и гражданского образования населения Пермского края на 2007–2011 годы».7 Семененко И. С. Указ. соч. С. 28; Малинова О. Ю. Конструирование макрополитической идентич-ности в постсоветской России // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2010. № 1. С. 5–28.8 Лишь 17% считают свободные выборы большим достижением реформ, причем за последние 10 лет процент так считающих снизился // Двадцать лет реформ глазами россиян (опыт многолетних социо-логических замеров). Аналитический доклад М., 2011. С. 25.9 Например, по данным социологического исследования российской идентичности, проведенного Институтом социологии РАН в 2007 г., доверие к институту президентства испытывали 86% россиян, региональной власти — 60%, Государственной думе — 32% (Российская идентичность в социологиче-ском измерении. Аналитический доклад. Институт социологии РАН. М., 2007. Раздел 6. Демократиче-ские ценности в структуре массового сознания россиян. С. 73).10 Дилигенский Г. Г. Социально-политическая психология. М.: Институт «Открытое общество», 1994. С. 282.11 Стоит напомнить, что изучение политической идентичности началось еще в 1960-х г. именно с попы-ток объяснения мотивов электорального поведения в условиях двухпартийной политической системы в США в рамках т.н. «мичиганской модели», а позже и в Европе. При этом «политическая идентич-ность» и «партийная идентичность» рассматривались как синонимы и реализовывались при прове-дении выборов любого уровня (Попова О. В. Развитие теории политической идентичности в отече-ственной и зарубежной политической науке // Идентичность как предмет политического анализа. М., ИМЭМО РАН, 2011. С. 14–16).

43


ститутов и незначимости их в сознании россиян12, политическая идентичность большинства избирателей определяется не столько их партийной принадлежно-стью13, сколько устойчивостью их участия в любых выборах различного уровня. Можно предположить, что голосование на федеральных выборах имеет больше отношения к «базовой» политической идентификации избирателя, к нацио-нальной (в смысле общегражданской) идентичности, которая соотносит инди-вида с макроколлективом и в рамках которого воспроизводится некая картина мира14. Голосование на местном уровне, когда речь не идет о решении судеб стра-ны, спасении нации, сохранении стабильности, переводит акцент на политиче-скую идентичность в смысле определенного политического поведения/участия в политическом процессе, т.е. в своеобразное «чистое» электоральное действие15.

Электоральное поведение следует рассматривать в нескольких измерениях:• участие или неучастие в голосовании (измеряется явкой избирателей);• специфические формы голосования: «голосование на дому» (вне поме-

щения для голосования), голосование по открепительным удостовере-ниям;

• голосование «против всех» и различные его вариации при формальном отсутствии данной графы;

• конформистское голосование за партию или лидера, которого поддержи-вает большинство избирателей (характеризует уровень поддержки дей-ствующей власти);

• голосование за оппозицию, в том числе протестное голосование.Указанные формы электорального поведения имеют отношение не только

к избирателям, но и к тем, кто организует процесс выборов, применяет, а также является заказчиком применения тех или иных выборных технологий, т.е. тем, кто в конечном счете оказывает влияние на политическую идентификацию из-бирателей в момент голосования. В современной российской политической ситуации можно утверждать, что для значительной части избирателей выбор конкретной формы поведения и самоидентификации является результатом не столько их осознанного выбора, сколько умелого манипулирования имен-но со стороны «организаторов». Более того, специфика прошедших кампаний, точнее, действия властей по зачистке политического поля, ограничению кон-куренции и контролю за политическими акторами, поставили определенную

12 Результаты многолетних исследований Института социологии РАН подтверждают, что для россиян характерно сохранение скептического отношения к партиям как к политическим институтам, к много-партийности как к демократической ценности, участие в деятельности партий рассматривается как один из самых неэффективных способов воздействия на власть // Двадцать лет реформ глазами росси-ян (опыт многолетних социологических замеров). Аналитический доклад. М., 2011. С. 203. http://www.isras.ru/analytical_report_twenty_years_reforms.html13 За исключением весьма ограниченного «ядерного электората» «партии власти» и «партии всегда го-лосующих против власти», идентификация избирателей зачастую происходила по водоразделу за/про-тив действующей власти или ее представителей.14 Панов П. В. Национальная идентичность: варианты социального конструирования мира // Идентич-ность как предмет политического анализа. М., ИМЭМО РАН, 2011. С. 47–51.15 Сулимов К. А. Гражданская идентичность и политическое участие на локальном уровне // Идентич-ность как предмет политического анализа. М., ИМЭМО РАН, 2011. С. 237–239.

44


часть «рефлексирующих» пермских избирателей перед весьма сложным и про-тиворечивым выбором электоральной самоидентификации. Особенно ярко это про явилось в декабре 2011 г., когда, имея на руках три бюллетеня, во всех трех случаях часть избирателей отдали свои голоса разным, иногда совершенно про-тивоположным, политическим силам (партиям и кандидатам). В ряде случаев есть основания говорить о так называемой негативной идентификации, т.е. со-знательном противопоставлении себя господствующей силе («ЕР») и стремле-нии отдать свой голос наиболее сильному оппоненту. Такое электоральное по-ведение также можно рассматривать как форму протестного голосования.

Рассмотрим основные показатели электорального поведения пермяков за прошедший период (за исключением хорошо всем известных результатов голосования)16.

Явка избирателей на «пермские» выборы

Участие избирателей в голосовании является важнейшим показателем электорального поведения, позволяя охарактеризовать отношение избирате-лей к тем или иным выборам, определять их важность и значимость. Интерес-но, что сама власть нередко интерпретирует показатель явки как демонстрацию со стороны избирателей лояльности к существующему политическому режиму, как придание ему большей легитимности, а также как измеритель уровня раз-вития политической культуры населения17. Правда, зачастую тактические по-литтехнологические задачи в интересах «Единой России» требовали и требуют работать на понижение явки избирателей, как это было, например, на выборах в Государственную Думу 4 декабря 2011 г.

Как показывает диаграмма 1, явка избирателей на выборы в Пермскую го-родскую думу (ПГД) весной 2011 г. составила 23,8%. Через 9 месяцев на совме-щенных выборах в Государственную Думу (ГД РФ) и Законодательное собрание Пермского края (ЗС ПК) она выросла в два раза — до 47,5%, а в марте 2012 г. на выборах Президента (ПРФ) еще подросла примерно на 10% и достигла 56%18. Между тем по стране в среднем явка на президентских выборах выросла лишь на 5% по сравнению с парламентскими. Таким образом, весьма очевидно про-16 В тексте используются официальные данные результатов выборов, зафиксированные в системе ГАС «Выборы» и на официальных сайтах Пермской краевой избирательной комиссии http://www.permkrai.izbirkom.ru и Центральной избирательной комиссии РФ http://www.cikrf.ru17 Например, в Программе развития политической культуры и гражданского образования ПК среди перечня задач Программы провозглашалось «обеспечение проведения на высоком профессиональном уровне, с высокой явкой избирателей выборов органов власти всех уровней»; а среди конечных резуль-татов — «снижение уровня ситуационно необоснованного абсентеизма» избирателей (Закон Пермского края «О Краевой целевой программе развития политической культуры и гражданского образования на-селения Пермского края на 2007–2011 годы» от 23 декабря 2006 года N 43-КЗ).18 На выборах депутатов в Пермскую городскую думу, которые проходили по мажоритарной системе, приведена средняя явка по 36 округам, что является определенной условностью. Разброс явки по окру-гам составлял от 15,5% в 25-м округе до 31,3% в 23-м округе, т.е. примерно в два раза. Тем не менее, общее и весьма сдержанное отношение избирателей к местным выборам было выражено весьма опре-деленно. Для выборов в ЗС Пермского края, которые проходили по смешанной системе, приведены данные по 11 пермским городским округам.

45


явились приоритеты избирателей Перми, их представление о значимости власт-ных институтов, особенно в связи с отменой прямых выборов Главы города. Тем самым на протяжении года большинство пермяков идентифицировало себя не как «пермских» избирателей, определяющих состав представительной власти родного города, а как российских избирателей, проживающих в данный момент в Перми.

В действительности доля избирателей, осознанно мотивированных на уча-стие в голосовании на муниципальных выборах как форме участия в осуществле-нии местного самоуправления, еще меньше. Известно, что значительную часть избирателей, пришедших в марте 2011 г. на избирательные участки, составили клиентские группы различных кандидатов в депутаты. Самоидентификация как избирателей-пермяков присутствует в лучшем случае у пятой части жите-лей города. На практике подтвердилось предположение, которое высказывалось критиками отмены прямых выборов Главы города, о том, что ни ПГД в целом, ни городские депутаты в отдельности, не способны отождествляться избирате-лями с городом как с целостным местным сообществом. Общественная кампа-ния за сохранение прямых выборов Главы города Перми в итоге также сыграла на понижение явки. На фоне роста электоральной и общественно-политической активности на федеральном и частично региональном уровне отчуждение от му-ниципальной власти и «деидентификация» жителей Перми как «избирателей-пермяков» стали еще более отчетливы.

Отчасти это подтверждается данными об общем росте численности изби-рателей Перми. За рассматриваемый период численность избирателей г. Перми на момент окончания голосования и внесения данных в итоговые протоколы комиссий выросла, особенно в декабре по сравнению с мартом 2011 г. (см. диа-грамму 2).

В определенной мере это объясняется особенностями российской избира-тельной системы. Она устроена таким образом, что гражданин России обладает максимальными возможностями и гарантиями реализовать свои избирательные права на выборах именно на федеральном уровне. Избиратель имеет возмож-ность реализовать свое право избирать вне зависимости от того, где прожи-вает. В то же время участвовать в выборах местной — реально самой близкой

Диаграмма 1

46


к населению — власти могут только лица, имеющие постоянную регистрацию на данной территории, причем интересно, что собственники земли и помеще-ний, а значит и налогоплательщики муниципальных налогов, не имеющие ре-гистрации, таким правом не обладают. Более того, в ответ на критику и стремясь снизить использование мобилизационных технологий, законодатели были вы-нуждены ограничить возможность для голосования на муниципальных выборах избирателей с временной регистрацией (например, учащихся и студентов, про-живающих в общежитии). Согласно действующему законодательству они долж-ны подать заявление в участковую избирательную комиссию о желании принять участие в выборах за три дня до голосования19.

Сказанное, однако, не является единственной причиной того, что в дека-бре в Перми появились такое количество (почти 11 тысяч) «новых избирателей». Еще одна причина — специфика примененного варианта пропорциональной системы с разбиением партийного списка на 30 региональных групп в условиях низкого рейтинга ЕР в городе Перми относительно других районов края. Про-давленная администрацией губернатора данная система поставила представи-телей пермской элиты в весьма сложную ситуацию. Фактически только одна из 11 пермских партийных групп «Единой России» могла рассчитывать на полу-чение мандата по пропорциональной системе. Ряд пермских политиков вынужден был подыскать себе «не пермские» округа, которые гарантировали бы попадание в ЗС, причем некоторые из них впервые оказались на данных территориях, даже

19 В этой связи стоит присмотреться к современной европейской ситуации. В условиях свободного пе-ремещения трудовых ресурсов и размывания национально-государственной идентичности, объединен-ная Европа пришла к обратной практике, предоставляя лицам, имеющим гражданство одной из стран, входящих в Европейский Союз, право проголосовать на муниципальных выборах в любом месте своего проживания на территории европейского содружества. Статья 40 «Право голосовать и баллотировать-ся в качестве кандидата на муниципальных выборах» Хартии Европейского союза об основных правах гласит, что: «Каждый гражданин или каждая гражданка Союза в государстве-члене, где он или она про-живает, имеет право голосовать и баллотироваться в качестве кандидата на муниципальных выборах на тех же условиях, что и граждане этого государства». В Европейской конвенции об участии иностранцев в общественной жизни на местном уровне (1992 г.) закреплен принцип предоставления гражданских и по-литических прав иностранцам, постоянно проживающим (более 5 лет) на территории другого государ-ства, включая право принимать участие в голосовании.


47


не имея там никаких бизнес-интересов. Тем же, кто «остался» в Перми, пришлось весьма жестко конкурировать между собой за внимание пермяков. Данная ситуа-ция привела к использованию различных способов массовой мобилизации «сво-его» электората (прежде всего работников связанных с кандидатом производств), например, т.н. «подвозами», а точнее «перевозами» избирателей из округа в округ (о чем чуть ниже). Проблема также в том, что, к сожалению, за много лет ни в го-роде, ни в крае в целом, так и не была налажена система эффективного учета из-бирателей. От избирателей постоянно и многократно поступали жалобы на их от-сутствие в списках избирателей или на присутствие в этих списках посторонних или давно выбывших лиц. Подобная неразбериха и манипуляции с численностью избирателей позволяют немного «повышать» или «понижать» реальную явку и за-частую со здают возможность использовать это «организаторами» и «администра-торами» выборов в своих интересах.

С декабря 2011 г. по март 2012 г. численность избирателей Перми еще немно-го подросла, примерно на 4400 человек. При особом желании рост численности избирателей за год (более чем на 15,5 тыс. человек или примерно на 2%) можно интерпретировать как общий рост численности жителей Перми или как пока-затель роста привлекательности города, но это не позволяют сделать данные об учете избирателей накануне выборов. Данные, представленные в диаграмме 3, свидетельствуют об обратном. По данным, переданным администрациями райо-нов Перми в соответствующие комиссии, численность избирателей города за год сократилась примерно на 1% (около 7300 человек).


«Специальные» формы голосования

Анализ показывает, что именно в день голосования у пермских избирателей выявляется странная черта — своеобразная «охота к перемене мест», что про-является в голосовании по открепительным удостоверениям (ОУ). Еще в 2006 г. (на предыдущих выборах регионального парламента) эта черта проявлялась

48


существенно слабее (см. диаграмму 4)20. Всего 4 декабря 2011 г. на территории Перми ОУ использовали 11569 (1,5%) избирателей21.


На выборах депутатов ЗС Пермского края в 2006 г., когда партийный спи-сок был разделен на 8 региональных групп, в целом в крае для голосования по пропорциональной системе ОУ воспользовалось всего 3821 избирателей, из них 1691 в Перми. В 2011 г. при голосовании по пропорциональной системе на выборах депутатов ЗС Пермского края, но уже с разделением на 30 групп, ОУ воспользовались 17850 избирателей (т.е. прирост более чем в 4,5 раза), из них в Перми 10980 человек (прирост в 6,5 раз). Объяснять этот рост только тем, что эти выборы депутатов ЗС Пермского края были совмещены с выборами депутатов ГД, явно недостаточно. В 2007 г. выборы в ГД РФ проходили без со-вмещения с региональными выборами, и ОУ воспользовались лишь на 1533 че-ловека меньше.

Если говорить о процентном соотношении, то, по сравнению с другими регионами, доля избирателей, проголосовавших по ОУ в Перми, тем не менее, осталась небольшой. В декабре 2011 г. на выборах в ЗС она составила 1,4% изби-рателей, в ГД — 1,5%, а на президентских — 1,2%. Но эти показатели все равно примерно в 2 раза выше, чем аналогичные данные в среднем по краю (0,8%, 0,9% и 1% соответственно). В целом в стране на президентских выборах 2012 года доля избирателей, проголосовавших по открепительным удостоверениям (от общего числа, получивших бюллетени), составила 2,2%, что является рекордом по всем российским федеральным выборам. Эти достижения являются результатом це-ленаправленного труда «администраторов» выборов, начавших в 2007 году борь-20 На муниципальных выборах в Перми этот способ голосования не использовался, поскольку избира-тель имел право выбирать депутата МСУ исключительно по одномандатным округам, т.е. фактически по месту регистрации. Но думается, при следующих городских выборах, которые пройдут уже по сме-шанной системе, мы вполне сможем увидеть примерно ту же картину «электоральной мобильности» пермяков в день голосования.21 Разница в 667 ОУ между голосованием по ГД РФ и по ЗС ПК показывает, сколько избирателей не из Пермского края, проживающих в Перми, воспользовалось своим активным избирательным пра-вом в городе — весьма скромная цифра.

49


бу за повышение явки лояльного действующей власти электората путем принуж-дения к получению открепительных удостоверений.

Внутрипартийная конкуренция в ЕР за места в Законодательное собрание Пермского края привела к административному давлению, мобилизации перм-ских избирателей и как следствие — к ограничению их избирательных прав. Многие избиратели были вынуждены не по своей воле получить открепитель-ные удостоверения и проголосовать в другом округе, лишившись при этом возможности поучаствовать в голосовании за кандидатов по одномандатному округу. Опять же следует отметить, что избиратели не испытывали особого не-довольства (такие сообщения ни в избиркомы, ни в общественные организации, наблюдавшие за выборами, не поступали) по поводу того, что им не удалось проголосовать за кандидатов по своему месту жительства, т.е. за тех, кто будет представлять определенную часть жителей Перми в ЗС края. Потеря данного го-лоса не представлялась для избирателей значимой проблемой. Хотя очевидно, что ожидать от депутатов, которые таким способом получили необходимые им дополнительные голоса избирателей для продвижения в рейтинге «своей» тер-риториальной группы, что они будут содействовать в решении проблем жителей другого округа, особо не приходится.

Еще более интересные метаморфозы претерпело в Перми голосование изби-рателей вне помещения избирательного участка. За прошедший «электоральный год» количество таких избирателей в Перми выросло в 3 раза (см. диаграмму 5). В процентном отношении их доля возросла с 0,9% (ПГД) до 1,7%–1,8% во вре-мя декабрьских–мартовских выборов. Средняя численность таких избирателей на одном избирательном участке также возросла с 16,8 до 32,4 человека22. Види-мо, здесь и кроется основной стратегический «административный» резерв перм-ских избирателей. Иронизируя, можно предположить, что за год в Перми в 3 раза выросло количество избирателей, которые сами (в силу возраста или здоровья) оказались не в состоянии посетить избирательный участок, что явно не красит социально-демографическую ситуацию в городе.

В действительности, «голосование на дому» стало одним из способов по-вышения явки и достижения нужного результата. По наблюдениям А. Кынева, высокий процент голосования на дому «обычно коррелирует с числом голо-сов, отданных за нынешнюю власть»23. В Перми многим известна активность т.н. «социальных служб» и «социальных работников», которые составляли спи-ски избирателей, «желающих» голосовать дома, причем зачастую без ведома самих избирателей. Тем не менее, в Перми резервы подобного рода мобилиза-ции избирателей, видимо, оказались весьма ограничены и быстро исчерпаны.

22 Отметим, что число избирателей, желающих проголосовать на дому, в районе 30 человек на участок, является нормально-оптимальным. Тогда за 12 часов непрерывной работы членов УИКа с переносным ящиком на «обслуживание» одного избирателя можно потратить примерно 24 мин. В реальности, боль-шинство комиссий тратит на проведение голосования вне помещения по 6–8 часов, поэтому сведения в протоколах некоторых УИКов Перми, о том, что они смогли посетить по 60–80 человек, могут вы-зывать вопросы.23 Винокурова Е., Левченко А. Избиратели разбежались по домам // Газета.ру от 13.03.12 (http://www.gazeta.ru/politics/elections2011/2012/03/13_a_4089569.shtml)

50


По крайней мере, масштабы этой формы голосования по стране в целом были существенно выше. На выборах Президента РФ в 2012 году доля голосования вне помещения составила 8,2% (в Пермском крае 4,2%) от общего числа про-голосовавших, что также является рекордом по всем проходившим в России фе-деральным выборам.

Недействительные бюллетени

Одним из способов мотивированного рационального поведения избира-телей является сознательная «порча» избирательных бюллетеней, т.е. превра-щение их в недействительные. По этому поводу было много разговоров и раз-личных предложений со стороны несистемной оппозиции. Можно отметить, что пермские избиратели практически проигнорировали подобного рода при-зывы и в основном поступили весьма прагматично. В Перми доля недействи-тельных бюллетеней колебалась в пределах 1,3%. Наименьшая доля составила на президентских выборах — 1% (по краю — 0,8%), это в среднем 17–18 недей-ствительных бюллетеней на одном участке. Примечательно, что пик роста коли-чества недействительных бюллетеней приходится не на выборы в ГД, а на выбо-ры в мажоритарных округах в Законодательное собрание края (см. диаграмму 6). Видимо, это была сознательная негативная реакция части избирателей на снятие ряда известных оппозиционных кандидатов. На муниципальных выборах в мар-те 2011 г. наибольшее количество недействительных бюллетеней также наблю-далось в округах, где произошли наиболее заметные снятия кандидатов. Таким образом, можно констатировать, что пермяки вполне освоили данный способ протестного поведения на выборах.

Таким образом, на наш взгляд, в Перми, как и в целом по России, пред-принимались попытки повышения результатов кандидатов от власти с помощью манипулирования явкой и численностью избирателей, голосования на дому, от-крепительных удостоверений. Другое дело, что в Перми эти резервы оказались весьма ограничены и могли лишь служить дополнительными мерами по дости-


51


жению нужного результата. Более того, подобные административные и зачастую неумелые меры властей нередко приводили к противоположной реакции изби-рателей. Тем не менее, в условиях острой конкурентной борьбы, когда резуль-тат определяется несколькими процентами, подобные технологии позволяют добиваться необходимого результата. И стоит ожидать использования этих уже отработанных технологий на тех предстоящих региональных и муниципальных выборах, на которых ожидается весьма острая конкуренция. Правда, издержки данных действий, в виде недовольства избирателей, также могут быть весьма су-щественны.

* * *

Поводя итоги, можно предположить, что та ситуация, при которой в тече-ние чуть более года пермяки как избиратели находились под постоянным ин-формационным, агитационным и административным электоральным прес-сингом, видимо, привела к тому, что накопилась определенная электоральная усталость. Перефразировав популярное выражение, можно сказать, что резуль-тат мартовских выборов 2012 г. в Перми, когда не оправдались надежды многих на второй тур, определили «уставшие горожане». Их электоральное поведение вполне вписывается в модель рационального выбора, когда избиратель, прежде всего, стремится к достижению собственных целей и сопоставляет получаемый им результат с минимизацией своих затрат, тем более, что результат был пред-решен. В сложившихся условиях «долгих выборов» у большинства избирателей возникло устойчивое желание как можно быстрее завершить выборы и тот ин-формационный и административный прессинг, который сопровождал их в тече-ние нескольких месяцев, а не продлять это состояние на второй тур президент-ских выборов.

В период «длинных выборов» совершенно определенно проявились приори-теты пермских избирателей. Наименее интересными и значимыми для них ока-зались выборы депутатов Пермской городской думы. Это означает, что пермская


52


идентичность напрямую не связана с идентификацией себя в качестве членов местного сообщества. Вероятно, это не является пермской спецификой. Про-шедшие вскоре после президентских выборов в ряде больших и малых городов местные выборы глав и депутатов (Ярославль, Омск, Красноярск и др.) отчет-ливо продемонстрировали резкий спад интереса избирателей вне зависимости от того, была ли там реальная политическая конкуренция или какая-либо по-литическая интрига или нет. Ожидание близких «больших выборов» и эмоци-ональное перспективное проектирование участия в них или ретроспективное «переживание» их результатов и опять же своего участия в них ведет к резкому снижению интереса избирателей к местным выборам. Избиратель как бы до-зирует свое электоральное поведение, выстраивает электоральные приоритеты.

Если ничего экстраординарного не случится и не будет введен единый день голосования, то следующая ситуация «электорального выбора» для жителей Перми возникнет в 2016 г. Первоначально должны состояться местные выбо-ры в ПГД и, скорее всего, возвращенные выборы Главы города (март 2016 г.). На осень приходятся выборы губернатора и Законодательного собрания Перм-ского края, а также очередные выборы ГД. Можно прогнозировать, что чем бли-же друг к другу эти кампании будут находиться по времени, тем больше внима-ние избирателей будет переключаться на федеральные выборы и возвращенные выборы губернатора.

Отчасти интерес к пермским выборам могут подогреть несколько до-полнительных факторов: например, введение на выборах в ПГД смешан-ной избирательной системы, особенно накануне губернаторских выборов с пресловутым «муниципальным фильтром». Для «старых» и «новых» партий «битва за Пермь» станет ключевым сражением в долгой пятилетней кампа-нии по преодолению «муниципального фильтра» на губернаторских выборах. Более важным фактором, который способен актуализировать внимание пер-мяков к пермским выборам и в значительной степени вернуть им политиче-ское содержание, является ожидаемое возвращение прямых выборов Главы города. Только тогда, в сочетании со смешанной системой, пермские выборы будут способны занять самостоятельное место в общественно-политическом сознании пермяков, т.е. стать полноценными настоящими выборами и спо-собствовать формированию пермской локальной политической идентично-сти, наряду с другими значимыми общегородскими общественно-политиче-скими и культурными событиями.


1. Двадцать лет реформ глазами россиян (опыт многолетних социологических замеров). Аналитический доклад. М., 2011.

2. Дилигенский Г. Г. Социально-политическая психология. М.: Институт «От-крытое общество», 1994.

3. Малинова О. Ю. Конструирование макрополитической идентичности в пост-советской России // Политическая экспертиза: ПОЛИТЭКС. 2010. № 1.


4. Панов П. В. Национальная идентичность: варианты социального констру-ирования мира // Идентичность как предмет политического анализа. М., ИМЭМО РАН, 2011.

5. Попова О. В. Развитие теории политической идентичности в отечественной и зарубежной политической науке // Идентичность как предмет политиче-ского анализа. М., ИМЭМО РАН, 2011.

6. Семененко И. С. Идентичность в предметном поле политической науки // Идентичность как предмет политического анализа. М., ИМЭМО РАН, 2011.

7. Сулимов К. А. Гражданская идентичность и политическое участие на ло-кальном уровне // Идентичность как предмет политического анализа. М., ИМЭМО РАН, 2011.

54

Борьба за идентичность и новые институты коммуникаций

УДК-32

СВОЙ СРЕДИ ЧУЖИХ, ЧУЖОЙ СРЕДИ СВОИХ: Ф. А. ХАЙЕК И КОНСЕРВАТИЗМ

П. Ю. Рахшмир

В статье анализируется проблема идеологической и политико-философской иден-тификации, а также самоидентификации одного из выдающихся мыслителей XX в. лауреата Нобелевской премии 1974 г. по экономике Ф. А. фон Хайека. В спорах по этому вопросу проявились ключевые аспекты генезиса и сущности современного консерватизма. Исследование идей Хайека позволяет проследить, как в XX столе-тии свершилась инверсия, в силу которой классическая либеральная позиция по многим параметрам превратилась, по сути, в консервативную, а либерализм пере-жил процесс социал-демократизации. Следует, однако, обязательно учитывать, что и консерватизм, и либерализм представляют собой конгломерат течений, пар-тий и групп, не поддающихся упрощенному унифицированному подходу.

Ключевые слова: консерватизм, либерализм, идеологическая идентификация

Один из выдающихся мыслителей XX в. Ф. А. фон Хайек, лауреат Нобе-левской премии 1974 г. по экономике, оставил огромное наследие, которое еще долго будет привлекать внимание исследователей, представляющих не только экономическую науку, но и практически весь спектр гуманитарного знания. Для политологов, историков, философов значительный интерес представляет вопрос об идейно-политической идентификации ученого.

На первый взгляд вопрос может показаться надуманным, поскольку сам Хайек дал на него ответ в постскриптуме к знаменитому труду «Конституция свободы», увидевшему свет в 1960 г. Позднее он не раз возвращался к этой теме. В частности, и в последней своей книге «Пагубная самонадеянность: ошибки социализма» (1988). Сложность проблемы заключается в том, что постскриптум не столько дает ответ на вопрос об идентификации Хайека, сколько порожда-ет новые вопросы. «Почему я не консерватор», — так озаглавлен постскрип-тум. Объясняя свою позицию, Хайек именует себя «старым вигом». Тем самым он спровоцировал длящуюся до сих пор дискуссию между претендующими на него консерваторами и либералами. Претендуют на него и либертарианцы.

Обращение к этой проблематике диктуется не только стремлением класси-фицировать политико-философские воззрения мыслителя, но и тем, что в спо-рах по их поводу затрагиваются ключевые аспекты генезиса и сущности со-временного консерватизма. Политическая философия Хайека — это не просто предмет академических споров. Дело в том, что еще при его жизни она обрела

55


по отношению к своему творцу высокую степень независимости, став обоснова-нием политической практики тех, свою принадлежность к которым он, правда, не очень убедительно, отрицал.

Лейтмотивом политических воззрений Хайека являлось противостояние социализму, в котором он видел тоталитарную угрозу западной цивилизации. Его подход к либерализму и консерватизму, прежде всего, определялся тем, на-сколько та или другая позиция эффективна в борьбе с социалистической опас-ностью. Этот лейтмотив связывает обе его самые популярные книги «Дорога к рабству» и «Конституция свободы», сыгравшие главную роль в формировании хайековской политической философии.

Сильнейшее отторжение вызывала у Хайека идея широкого государствен-ного вмешательства посредством планирования. Именно она, прежде всего, ассоциировалась с социализмом. Хайек решительно отвергает стремление «за-менить анонимный, безличный механизм рынка коллективным и сознательным руководством, направленным движением всех социальных сил к заранее задан-ным целям»1. Он не принимал идею «планирования ради свободы», которая привлекала социал-демократизированных либералов.

Ей противопоставлялись спонтанность, свободная игра сил в стиле клас-сического либерализма. Настоящий либерал, по Хайеку, «относится к обществу как садовник, которому надо знать как можно больше о жизни растения, за ко-торым он ухаживает»2. Это созвучно с либерально-консервативным подходом Э. Берка. Тот сравнивал политика консервативного толка с садовником, береж-но ухаживающим за вечнозеленой кроной дерева, своевременно удаляющим из нее пожелтевшие, отмершие побеги. Спонтанно развивающееся растение и дерево символизируют вековые традиции. Традиционализм в данном случае — связующее звено между позицией основателя либерального консерватизма Бер-ка и классического или традиционного либерала Хайека.

К глубокому его сожалению, «новый современный подход к общественным проблемам целиком вытеснил подход старый, либеральный». Следствием это-го и стало, что «вопрос о том, как лучше использовать потенциал спонтанных сил, заключенных в свободном обществе, вообще снимается с повестки дня»3. Более того, сетует Хайек, сторонники плановой экономики «требуют центра-лизованного управления всей экономической деятельностью». В то же время Хайек подчеркивал, что дело не в догматической приверженности к классиче-скому либеральному принципу laissez-faire. Либералы хайековского типа, пре-жде всего, исходят из «необходимости максимального использования потен-циала конкуренции для координации деятельности, а не призывают пускать вещи на самотек»4. Есть все-таки один приемлемый вариант планирования — это «планирование во имя конкуренции»5.

1 Хайек Ф. А. Дорога к рабству. М, 1992. С. 24.2 Там же. С. 22.3 Там же. С. 23.4 Там же.5 Там же. С. 38.

56


Путь к спасению Хайек видел в опоре на ценности традиционного либерализ-ма, воплощенные в наследии Маколея, Гладстона, Джона С. Милля, Дж. Морли. «Чтобы победить в идеологической войне и привлечь на свою сторону дружествен-ные элементы во враждебном стане, мы должны, прежде всего, вновь обрести веру в традиционные ценности»6, — писал автор «Дороги к рабству».

Хайек был, в общем, удовлетворен тем, как его книга была принята в Ве-ликобритании, где он тогда жил. Ее читал Черчилль, что явно дало о себе знать в его нашумевшем предвыборном обращении к стране по радио в 1945 г., в ко-тором он красочно описал, какую опасность для британских свобод представ-ляет лейбористская партия в случае прихода к власти. За исключением ведущих лейбористских политиков, вспоминал Хайек в предисловии 1956 г., почти все, кто читал «Дорогу к рабству», даже отвергая концепцию автора, отнеслись к тек-сту вдумчиво и испытали сильное впечатление7.

Хотя в Америке его книга получила самое широкое распространение, Хай-ек испытывал неудовлетворенность. «Вопреки моему опыту в Англии, в Амери-ке тот род людей, кому главным образом была адресована эта книга, казалось, отвергли ее как злобную и изощренную атаку на их прекраснейшие идеалы»8. Имелась в виду американская интеллектуальная среда, поддерживавшая поли-тику президента Ф. Д. Рузвельта.

Показательно, что видный американский ученый, политолог Ч. Мерри-ам оценил книгу Хайека как «мрачную», «циничную» и как один из странных пережитков обскурантизма в наши времена»9. Это была типичная позиция аме-риканской академической интеллигенции. Рузвельтовский «новый курс» с его масштабным, особенно по американским меркам, государственным вмешатель-ством в социально-экономическую сферу стал, можно сказать, символом веры большинства американских либералов.

Что же касается либерализма классического образца, то он, как пишет американский историк Дж. Нэш, в Америке был в послевоенные годы «ни жив ни мертв»10. По словам представителя этого течения, историка М. Смита, «оно проявляло себя “слабым подергиванием и волнением”11. Сформировав-шийся в США консенсус между либералами, сторонниками «нового курса» и консерваторами, в той или иной мере принявшими практику государствен-ного вмешательства, маргинализировал поборников классического либера-лизма. Практически одна из двух главных американских партий — демокра-тическая — за время «нового курса» в значительной степени превратилась в социал-либеральную, причем именно она стала отождествляться с либера-лизмом как таковым.

Приверженцам классического либерализма не оставалось ничего иного, как выступать в роли традиционалистов. Это придавало их позиции консерва-6 Там же. С. 161.7 Hayek F. A. The Road to Serfdom. Chicago, 1994. P. XX–IX.8 Ibid. XXXI.9 Nash G. H. The Conservative Intellectual Movement in America since 1945. Wilmington, 1996. P. 5.10 Ibid. P. 2.11 Ibidem.

57


тивный смысл, подталкивало в направлении традиционного консерватизма. «В мире самоуверенного стейтизма, глубоко окопавшейся бюрократии и каза-лось бы добившихся триумфа левых философий, — отмечает Дж. Нэш, — старая бесхитростная американская традиция «индивидуализма» испытала неожидан-ное оживление: она стала ветвью послевоенного консервативного интеллекту-ального движения»12.

Возникло взаимопритяжение между традиционалистами консервативного и либерального типа, результатом чего явились далеко идущие последствия, ска-завшиеся позднее и ставшие одним из факторов «консервативной волны». У Нэ-ша достаточно оснований утверждать, что столь «неожиданное оживление» вряд ли было бы достигнуто «без вклада двух ученых-эмигрантов из кошмарного мира тысячелетнего рейха». Наряду с Хайеком Нэш имел в виду его учителя, не менее выдающегося ученого и мыслителя Л. фон Мизеса.

Если в «Дороге к рабству» мишенью для Хайека были идеи, которые легли в основу послевоенного консенсуса, то позднее огонь его критики фокусирует-ся на практическом воплощении идей планирования — государстве всеобщего благосостояния. «В отличие от социализма, — подчеркивал Хайек, — концеп-ция государства всеобщего благосостояния не имеет точного значения»13. С ним связаны неоспоримые перемены к лучшему в положении массовых слоев насе-ления, экономический рост, «социальные достижения» и т.д. Все это придает го-сударству всеобщего благосостояния привлекательность в глазах людей. Крити-ковать социализм значительно проще, так как у него более определенный облик, его методы однозначны, их последствия более очевидны. Иное дело государство всеобщего благосостояния: «Некоторые из его целей могут быть реализованы без ущерба для индивидуальной свободы… другие же, особенно дорогие сердцу социалистов, нельзя реализовать в обществе, если оно желает сохранить свободу личности»14.

На взгляд Хайека, «абсолютно заблуждаются те, кто думает, что определен-ные нужды граждан становятся исключительно заботой бюрократической ма-шины, а демократический контроль над ней может эффективно защитить сво-боду граждан»15. Перед таким самовластным и неконтролируемым аппаратом отдельный человек оказывается беспомощным, тогда как государство наделено всей «мистикой» суверенной власти. Для его характеристик Хайек использует термин, введенный в оборот Л. фон Мизесом — «гегемонистское». Под такими суждениями Хайека могли бы охотно подписаться многие современные амери-канские консерваторы, прежде всего правого толка.

Жесткая оценка государства всеобщего благосостояния ставила Хайека в оппозицию либеральному мейнстриму. Вместе с тем он не желал считать-ся консерватором. Видимо, такая ситуация побуждала его объяснить свою позицию в постскриптуме к «Конституции свободы». Он признает наличие

12 Ibidem.13 Hayek F. A. The Constitution of Liberty. L., 1990. P. 257.14 Ibid. P. 259.15 Ibid. P. 261.

58


у консерваторов определенных достоинств. В отличие от социалистов, у кон-серваторов имеются ценности, которые находят у него отклик. При всех раз-личиях, порой даже резких, между либеральными и консервативными позици-ями из трудов некоторых консервативных мыслителей либерал может извлечь немало поучительного. Либералы, например, многим обязаны «их любовному и уважительному исследованию становления институтов (за исключением эко-номической сферы)», «некоторым глубоким прозрениям, которые реально спо-собствовали нашему пониманию свободного общества»16. Даже будучи реакци-онерами в политике, столь видные консерваторы, как Кольридж, де Бональд, де Местр, Юстус Мезер и Доносо Кортес «проявили понимание значимости спонтанного вызревания таких институтов, как язык, закон, мораль и обычай, что предвосхитило современные научные подходы и из чего либералы могут из-влечь пользу»17. Но и подобное признание не обходится без оговорки: «восхище-ние консерваторов свободным ростом распространяется только на прошлое»18.

Консерваторы подвергаются критике за то, что они склонны защищать «укоренившиеся иерархии», оправдывать привилегии или монополии19. Гово-рится о свойственных консерватизму тенденциях к национализму и мистициз-му20. Понятно, что имеется в виду архаичный традиционный европейский кон-серватизм, который не смог ответить на вызовы новейшего времени.

Хайек считает, что консерватизму присуща теоретическая слабость, ему не-достает «теории общества и особенно его экономического механизма»21. Сомне-вается он и в том, есть ли у консерваторов политическая философия. Отсюда ограниченность консерватизма; «он часто может быть полезен как практическая максима, но не дает нам каких-либо основополагающих принципов, которые могли бы оказать влияние на долгосрочное развитие»22. Но при этом он опять де-лает оговорку: «Когда я говорю, что консерваторам недостает принципов, то это не означает, что у них нет моральной убежденности. Типичный консерватор, на самом деле, человек очень твердых моральных убеждений»23. Как видно, спи-сок претензий Хайека к консерватизму весьма пространен, но особого внимания заслуживает суждение автора «Конституции свободы» о том, что консерватизм «не может предложить альтернативы направлению, в котором мы движемся»24.

Суровой критике подверг Хайек «адвокатов среднего пути» между социа-лизмом и капитализмом, один из которых Г. Макмиллан во время выхода в свет «Конституции свободы» возглавлял британское правительство. Недовольство Хайека вызвало то, что консерваторы, причем не только британские, идут на компромиссы с социалистами, т.е. социал-демократами: «во многих частях

16 Ibid. P. 399–400.17 Ibid. P. 400.18 Ibidem.19 Ibid. PP. 402, 403.20 Ibid. PP. 405, 406.21 Ibid. P. 401.22 Ibid. P. 411.23 Ibid. P. 401.24 Ibid. P. 398.

59


Европы консерваторы уже в значительной мере приняли коллективистское кре-до — кредо, в соответствии с которым правительственная политика заходит так далеко, что многие институции воспринимаются как нечто само собой разуме-ющееся и стали предметом гордости создавших их “консервативных” партий»25. Именно в готовности к компромиссам и консенсусу с поборниками государ-ственного вмешательства в социально-экономическую жизнь видит Хайек глав-ную слабость консерватизма.

Под таким же антиконсенсусным углом зрения Хайек смотрит на либера-лизм и свое место в этом идейно-политическом течении. По его собственному признанию, он всю жизнь считал себя либералом. Однако теперь у него возник-ли на этот счет серьезные сомнения. Причина их не только в том, что либерализм ассоциируется с «новым курсом» Ф. Д. Рузвельта. Хайеку неуютно и с европей-скими либералами: «Я все более и более отдаю себе отчет в том, какая большая пропасть существует между моей позицией и рационалистическим либерализ-мом или даже британским утилитаризмом»26.

Хайек горд находиться в одних рядах с лордом Актоном, Токвилем, Берком, Маколеем и Гладстоном, «но большинство континентальных либералов стоя-ло за идеи, к которым эти люди были в оппозиции и руководствовались скорее желанием навязать миру предвзятые рациональные образцы, чем стремлением обеспечить возможность свободного развития». Это, полагает он, относится и к тем, «кто называл себя либералами в Англии, по крайней мере, со времен Ллойд Джорджа»27. То, «что я называю либерализмом, — настаивает Хайек, — имеет мало общего с политическим движением, которое существует сегодня под этим именем»28. По его словам, ему все труднее и труднее использовать при-вычное понятие без длинных сопутствующих разъяснений, поэтому термин «ли-берализм» «стал в большей мере балластом, чем источником силы»29. Очевидно, что отчуждение Хайека от традиционного понятия обусловлено, прежде всего, тем, что под ним подразумевается исключительно социальный либерализм, от-крытый для консенсуса с социал-демократией.

Что же он предлагает взамен? Хайек хотел найти слово, которое было бы умест-ным для описания партии, которая стояла бы за свободный рост и спонтанную эво-люцию. «Я тщетно напрягал мой мозг, — признавался Хайек, — в поисках термина, который бы меня удовлетворил»30. В конце концов термин был найден. «Я, — гово-рил о себе Хайек, — просто непреклонный старый виг, с упором на слове “старый”31.

Это признание создает пикантную ситуацию, поскольку «старым вигом» именовал себя не кто иной, как Э. Берк. Он называл себя так в противовес преж-ним друзьям из стана вигов, принявшим Французскую революцию, во всяком случае, в ее фельянской фазе. Поэтому новоявленный «старый виг» пытался 25 Ibid. P. 410.26 Ibid. P. 407.27 Ibid. P. 407–408.28 Ibid. P. 408.29 Ibidem.30 Ibidem.31 Ibid. P. 409.

60


отлучить Берка от консерватизма: «Эдмунд Берк до конца оставался старым ви-гом и был бы потрясен мыслью о том, что его рассматривают как тори»32. «Бер-кианским вигом» называл себя Хайек и в интервью, относящемся к 1980 г.33 И в своей последней книге «Фатальная самонадеянность» Хайек, ссылаясь на постскриптум, подчеркивал, что, несмотря на свою антисоциалистическую позицию, он «столь же мало тори-консерватор, как и Эдмунд Берк». Все же кон-серватизм ему не чужд. «Мой консерватизм, такой, какой он есть, — писал Хайек далее, — в целом ограничивается моралью»34.

В качестве «старого вига» таким терминам, как либерализм, консерватизм, либертарианство он предпочитает определять свою позицию понятием «ви-гизм»: «Вигизм — исторически верное имя для идей, в которые я верю»35. Идеа-лы английских вигов «инспирировали то, что позднее стало известно всей Евро-пе как либеральное движение»36. Они же вдохновили американских колонистов на борьбу за независимость и создание конституционного правления. Но после того как движение за свободу «восприняло грубый и воинственный рационализм Французской революции», либерализм занял место вигизма. Вигизм, по утверж-дению Хайека, — «это базис общей традиции англо-саксонских стран»37.

От нее определенные ценности позаимствовали и континентальные либе-ралы. На ней основывалась американская система правления: «В своей чистой форме она представлена в Соединенных Штатах не радикализмом Джеффер-сона, не консерватизмом Гамильтона и даже Джона Адамса, а идеями Джейм-са Мэдисона — отца конституции»38. Теперь задача заключается в том, чтобы «освободить эту традицию от суперрационалистических и социалистических влияний, которые в нее вторглись». Эта задача, продолжает Хайек, является частью главной: «Освободить процесс спонтанного развития от препятствий и препон, создаваемых человеческим безрассудством»39.

Что же касается самого Хайека, то он, по его собственным словам, постарал-ся «собрать вместе сломанные фрагменты традиции, которая может быть транс-лирована в программу, обращенную к массам», однако «задача политического философа только в том, чтобы влиять на общественное мнение, а не организо-вывать людей на действие»40. Политический философ эффективен, если он за-нимается не собственно политикой, а, говоря словами А. Смита, защищает «всеобщие принципы, которые всегда одни и те же»41. Как уже говорилось, в по-следних строках постскриптума Хайек выражает сомнение насчет наличия их, а значит и политической философии, у консерваторов.

32 Ibid. P. 401.33 Nash G. H. Reapprising the Right. The Past and Future of American Conservatism. Wilmington, 2009. P. 58.34 Hayek F. A. The Fatal Conceit. The Errors of Socialism. Chicago, 1991. P. 53.35 Hayek F. A. Consyiyuyion of Liberty. P. 409.36 Ibid. P. 408.37 Ibid. P. 409.38 Ibidem.39 Ibid. P. 410.40 Ibid. P. 411.41 Ibidem.

61


Действительно, в то время, когда Хайек писал «Конституцию свободы», и вплоть до первых признаков «консервативной волны» в 1970-х гг. консерватизм ни теоретически, ни практически не мог эффективно противостоять кейнсиан-скому консенсусу, т.е. тем политическим силам, которые за ним стояли, включая либеральных консерваторов. На политическую и идеологическую периферию были оттеснены и сравнительно немногочисленные сторонники классического либерализма.

Все же Хайек не терял надежды. Характерно, что «Конституция свободы» была посвящена «Той неизведанной цивилизации, которая развивается в Аме-рике». В отличие от Европы, где во времена Французской революции возник острый конфликт между консервативными и либеральными силами, в Амери-ке дело обстояло иначе. То, что там называлось «либерализмом», в США, «бы-ло общей традицией, на которой основывалась американская полития; таким образом, защитник американской традиции был либералом в европейском смысле»42. Американская специфика заключалась в том, что в США «еще воз-можно защищать индивидуальную свободу, защищая укоренившиеся институ-ты». Правда, для либерала, в отличие от консерватора, «их ценность не в том, что они долговечные или американские, в том, что они соответствуют идеалам, которые он лелеет»43. Но столь тонкое различие со временем стирается, и отстаи-вание либеральных (в классическом смысле) институтов правления и рыночных от натиска сторонников государственного регулирования становится, по сути, делом консерваторов. Фактически Хайек раскрывает особенности генезиса со-временного консерватизма.

Пожалуй, этот процесс на основе личного опыта наиболее наглядно пред-стает в мемуарах М. Тэтчер. «В силу инстинкта и воспитания, — пишет бывший британский премьер-министр, — я всегда была истинным консерватором»44. О ее понимании своего консерватизма можно судить, в частности, по тому, как она характеризует своего друга студенческих лет Э. Бойла: «он был классиче-ским либералом, чьи взгляды хорошо гармонировали с моим собственным сред-неклассовым консерватизмом»45. Фактически она признает, что ее дорога к кон-серватизму пролегала через классический либерализм. Более того, он и был в ее глазах консерватизмом, во всяком случае, экономическим. Суть его она изна-чально усвоила от отца, державшего лавку: «Прежде чем прочесть хотя бы строч-ку из книг великих либеральных экономистов, я узнала из счетов моего отца, что свободный рынок был подобен обширной чувствительной нервной системе, реагирующей на события, сигналы со всего мира, чтобы удовлетворять постоян-но меняющиеся потребности людей различных стран, классов, религий»46.

«На меня, — пишет она, — решающее влияние оказал опыт жизни в домо-хозяйстве Робертсов»47. Поэтому она, тогда еще студентка Маргарет Робертс, 42 Ibid. P. 397.43 Ibid. P. 399.44 Thatcher M. The Path to Power. L., 1995. P. 28.45 Ibid. P. 42.46 Thatcher M. The Downing Street Years. L., 1993. P. 12.47 Thatcher M. The Path to Power. P. 565.

62


оказалась готова к встрече с книгой Хайека «Дорога к рабству». Правда, она при-знает, что не сразу осознала глубину идей ее автора. По рекомендации своего гуру К. Джозефа она в 1970-х гг. вновь обратилась к Хайеку и «действительно пришла к постижению выдвинутых им идей»48. Ф. Хайек и М. Фридмен, по словам со-ветника Тэтчер А. Шермана, были теми интеллектуалами, чьи идеи «более всего служили подспорьем принципов, которых она придерживалась инстинктивно»49. Если классический экономический либерализм М. Тэтчер был, можно сказать, родом из ее родного городка Грантем, то его теоретическому осмыслению она, несомненно, была обязана Хайеку.

Его идеи оплодотворяли консерватизм, терявший идентичность под давле-нием кейнсианского консенсуса. Европейские консерваторы «социал-демокра-тизировались» и принимали в том или ином масштабе государственное вмеша-тельство в экономику и социальную политику. «Традиционный экономический либерализм, который составлял столь важную часть моего политического маки-яжа и который был принят самим Эдмундом Берком, — констатирует Тэтчер, — часто был чужд консерваторам более высокого социального происхождения»50. Прежде всего она имела в виду, естественно, Г. Макмиллана.

Хотел того Хайек или нет, но возрождаемый им классический либерализм стал отождествляться с наиболее последовательным и агрессивным консерва-тизмом, связанным с именами Р. Рейгана и М. Тэтчер. Тэтчеризм существенно отличался от традиционного торизма, будучи гораздо ближе к консерватизму американского типа, особенно к правому.

Объясняя, почему он не консерватор, Хайек был вполне искренен и от этой своей позиции существенно не отклонился. Однако консервативные политики и идеологи нашли в его трудах то, чего консерватизму явно недоставало — по-литико-философскую концептуальную базу. Не случайно в споре за политико-философское наследие мыслителя притязания консерваторов выглядят убеди-тельнее по сравнению с либералами.

Среди почитателей Хайека были главные герои «консервативной револю-ции» 1980-х гг. М. Тэтчер и Р. Рейган, идеи самого Хайека послужили одним из ее важнейших интеллектуальных источников. Не только М. Тэтчер, но и Р. Рейган читал Хайека. Он принимал его в Белом доме в 1983 г. Преемник Рейгана Дж. Буш-старший наградил Хайека президентской Медалью Свободы в 1991 г. Еще раньше, в 1984 г. он удостоился почетной британской награды. Хайеку отведено место в энциклопедии «Американский консерватизм». «Хотя Хайек оказал величайшее влияние на консервативное движение в Англии и Соединенных Штатах, он рас-сматривал себя как классического либерала»51, — отмечается в этой статье. Еще одна энциклопедическая статья посвящена хайековской «Дороге к рабству».

Тот факт, что Хайек считал себя «старым вигом» или еще «беркианским вигом», дал основания известному американскому консервативному историку

48 Ibid. P. 50.49 Scherman A. Paradoxes of Power. Charlottesville, 2005. P. 25.50 Thatcher M. The Path to Power. P. 50.51 American Conservatisme. An Encyclopedia. Willmington, 2006. P. 375.

63


Дж. Нэшу охарактеризовать Хайека следующим образом: «Он был классическим либералом… с консервативными наклонностями». «Для большинства американ-цев, считавших себя консерваторами, — продолжал Нэш, — этого было доста-точно, чтобы включить его в свой пантеон»52.

Предваряя седьмое издание культовой книги Р. Керка «Консервативный разум», ее издатель и видный консервативный деятель Г. Регнери писал: «Хотя и признаваемый в качестве одного из отцов-основателей консервативного дви-жения Хайек никогда не хотел признать себя консерватором. Он предпочитал, чтобы его знали как “старого вига”; этикетка, которая требовала нескольких страниц объяснений, способных убедить всякого, кроме самого профессора Хайека, что на самом деле в сердце своем он был консерватором»53.

«Мы все теперь хайекианцы» — такое настроение было характерно для мно-гих американских консерваторов времен Рейгана54. У Хайека находят аргументы и нынешние консерваторы в борьбе против администрации Барака Обамы. При-мером может служить программная книга бывшего спикера Конгресса Н. Гин-грича55. «Новая дорога к рабству» — так назвал свою книгу британский правый консерватор Д. Хэннан, предостерегая американских собратьев от пагубного, на его взгляд, курса 44-го американского президента56.

Классиком консервативной мысли считают Хайека правые британские консерваторы. В таком качестве он не раз фигурировал на страницах «Сол-сбери ревю», журнала, отражающего взгляды консервативных интеллекту-алов правоконсервативного толка. «Хайек стремился интегрировать глубо-чайшие прозрения консерватизма с лучшими элементами классического либерализма»57, — отмечал в своем эссе, посвященном мыслителю, Дж. Грей. По его же словам, Хайек «освободил классический либерализм от высокомер-ного рационализма. Тем самым он защитил свободу, которая примиряет совре-менное восприятие индивидуальности с требованиями, традициями»58. Глав-ный же урок Хайека для консерваторов состоит в том, что «иллюзорно полагать будто консервативные ценности могут быть защищены благодаря экспансио-нистскому государству»59. В эссе, посвященном взглядам Хайека на экономи-ку, А. Эллис-Джонс считает попытку ученого объяснить, почему он не консер-ватор, не очень убедительной60.

Не верят Хайеку и многие представители либерального лагеря. В первую очередь следует упомянуть такого, можно сказать, архетипического либерала, как знаменитый политический мыслитель Р. Дарендорф. Не случайно на не-го в свое время пал выбор итальянского издательства, опубликовавшего серию 52 Nash G. H. Reapprising Right. P. 58.53 Kirk R. The Conservative Mind. From Burke to Eliot. Washington, 2001. P. IX.54 Edwards L. William Bukley Jr. Maker of a Movement. Wilmington, 2010. P. 144.55 Gingrich N. A Nation Like no other. Why American Exceptionalism Matters. Washington, 2011.56 Hannan D. The New Road to Serfdom. N. Y., 2010.57 Gray J. Hayek // Conservative Thinkers: Essays from The Salisbury Review. L., 1989. P. 250.58 Ibid. P. 256.59 Ibidem.60 Ellis-Jones A. The Politics of Economics // Conservative Thinkers: Esseys from The Salisbery Review. L., 1989. P. 214.

64


по основным идейно-политическим течениям XX века. Именно Дарендорфу бы-ло доверено написать книгу о европейском консерватизме (1979 г.), в которой он оценивал Хайека как консервативного философа61.

Не принимают Хайека за своего и либералы — сторонники активной роли государства в социально-экономической жизни. Естественно, для них неприем-лема ключевая хайековская идея о спонтанности развития. Так, американский политолог А. Вольф, полемизируя с хайековским подходом, утверждает, «что че-ловеческие существа живут ради цели, которую они могут поставить и реали-зовать, целей, которые они сами себе ставят». Либералы, утверждает он, видят свою главную цель не в плановой экономике, подобно социалистам, а в общем благе. «Мы знаем, что это такое. И мы можем этого достичь»62, — уверен Вольф.

Более жесткую позицию по отношению к Хайеку занимает американский ученый Дж. Макговэн, профессор университета Северной Каролины. «Хайек, — напоминает он, — признавал, что он не вполне либерал, особенно если иметь в виду английский либерализм, каким он предстает в трудах Джона Стюарта Милля и Томаса Грина между 1885–1885 гг. и относительно современного эгали-тарного либерализма»63. Далее Макговэн ставит риторический, по сути, вопрос: почему, несмотря на самоидентификацию Хайека, «лучше всего понимать как консерватора»? Ответ содержится, прежде всего, в такой позиции Хайека: «Эко-номическое неравенство — неизбежная необходимость, а принуждение, не уве-личивающее равенство или справедливость, является единственным результатом попыток исправить положение. Мы сталкиваемся с жестким выбором: свобода или равенство»64. Для Макговэна очевидно, что идеи Хайека полностью созвуч-ны с традиционным консерватизмом, полагающим, что неравенство неизбеж-но и убежденным в том, что обдуманное действие в лучшем случае бесполезно, а в худшем совершенно разрушительно»65. Стоит отметить, что критика по адре-су Хайека занимает немалое место в книге американского либерала.

Практически безоговорочно принимает самоидентификацию Хайека и да-же усиливает ее либеральную тональность профессор политической философии Пизанского университета Р. Кубедду. В хайековском либерализме он усматрива-ет реальную альтернативу консерватизму66.

На Хайека претендуют либертарианцы. В книге о либертарианстве Д. Боуза Хайек фигурирует как один из «величайших либертарианцев», несмотря на его самоидентификацию в качестве «старого вига»67. Можно согласиться с Кубедду, когда он пишет, что Хайека надо отличать от либертарианцев, но его противо-поставление Хайека консерватизму выглядит не очень убедительно, по той же самой причине, по которой вызывает сомнение самоидентификация мыслителя. Трактовка Кубедду тоже основывается на узурпации либералами «старого вига», 61 Dahrendorf R. Intervista sul Liberalismo in Europa. Bari, 1979. P. 29.62 Wolfe A. The Future of Liberalism. N. Y., 2009. P. 84.63 Mcgowan J. American Liberalism: an Interpretation for Our Time. Chapel Hill, 2007. P. 112.64 Ibid. P. 113.65 Ibid. P. 118.66 Кубедду Р. Политическая философия австрийской школы. М., 2008. С. 337.67 Боуз Д. Либертарианство. Челябинск, 1997. С. 28.

65


т.е. Берка. «Либерализм Хайека, — утверждает итальянский ученый, — относит-ся к традиции, которая воспринимает государство как инструмент, способный обеспечить эволюцию стихийного порядка»68. Но это совершенно в духе бер-ковской метафоры с садовником, когда на власть возлагается миссия бережно охранять спонтанное развитие, что вполне вписывается в консервативную тра-дицию, в особенности американскую.

Кубедду интерпретирует Хайека главным образом в европейском контексте. Между тем австрийский «старый виг» с особым интересом и даже с надеждой взирал на Новый Свет. Именно американскую либеральную традицию он на-ходил наиболее адекватной, она была, на его взгляд, «общей традицией» амери-канской государственности как для классического либерализма, так и для кон-серватизма. В связи с этим уместно привести такое суждение С. Хантингтона: «американский политический гений проявлялся не столько в идеях, сколько в институтах, поэтому консервативный стимул исходит не от обветшавших кре-до третьесортных мыслителей, а от успешно функционирующих институтов»69. В их создании первостепенную роль играли либералы, но когда их либеральные потомки взяли курс на государственное вмешательство и регулирование, миссия защиты традиционных институтов и принципов перешла к консерваторам.

Многие из них нашли у Хайека теоретическую опору для своей полити-ческой практики. Фактически благодаря Хайеку консерваторы, прежде всего американские, обрели то, в чем остро нуждались — идеологическую и полити-ко-философскую идентификацию. Взгляды американских консерваторов четко выразил консервативный историк и политический активист Л. Эдвардс: «Как бы не возражали Хайек и мыслящие подобно ему классические либералы и либер-тарианцы, их философская позиция ставит их прямо и непосредственно в ряды консервативного движения»70.

Волей истории в XX столетии свершилась инверсия, в силу которой класси-ческая либеральная позиция по многим параметрам превратилась по сути в кон-сервативную, а либерализм пережил процесс социал-демократизации. Следует, однако, обязательно учитывать, что и консерватизм, и либерализм представля-ют собой конгломерат течений, партий и групп, не поддающихся упрощенному унифицированному подходу. Сказывается существенным образом и националь-но-историческая специфика. Не случайно наиболее благоприятной для идей Хайека оказалась американская почва.

Было бы также упрощением отождествлять политическую философию Хай-ека с консервативной. Естественно, она более широка, более насыщена интел-лектуально. Можно сказать, что консерваторы усвоили ее лейтмотивы, прежде всего антистейтизм, рыночные свободы, приоритет спонтанности, но этим ее интеллектуальное многообразие не исчерпывается. Кроме того, при идеоло-гической заостренности политико-философских положений часто теряется их

68 Кубедду Р. Указ. соч. С. 340.69 Huntington S. Conservatism as an Ideology // The American Political Science Review. 1957. № 51. June. P. 473.70 Edwards L. The Conservative Revolution. The Movement That Remade America. N. Y., 1999. P. 17.


тонкая нюансировка. Характер взаимосвязи между политико-философскими идеями Хайека и консерватизмом отражает старую истину: идеи имеют след-ствия. И следствия этих идей не всегда и не во всем совпадают с намерениями их творцов.


1. American Conservatism. An Encyclopedia. Willmington, 2006.2. Dahrendorf R. Intervista sul Liberalismo in Europa. Bari, 1979.3. Edwards L. The Conservative Revolution. The Movement That Remade America.

N. Y., 1999.4. Edwards L. William Bukley Jr. Maker of a Movement. Wilmington, 2010.5. Ellis-Jones A. The Politics of Economics // Conservative Thinkers: Essays from

The Salisbery Review. L., 1989.6. Gingrich N. A Nation Like No Other. Why American Exceptionalism Matters.

Washington, 2011.7. Gray J. Hayek // Conservative Thinkers: Essays from The Salisbury Review. L.,

1989.8. Hannan D. The New Road to Serfdom. N. Y. 2010.9. Hayek F. A. The Constitution of Liberty. L., 1990.10. Hayek F. A. The Fatal Conceit. The Errors of Socialism. Chicago, 1991.11. Hayek F. A. The Road to Serfdom. Chicago, 1994.12. Huntington S. Conservatism as an Ideology // The American Political Science

Review. 1957. № 51. June.13. Kirk R. The Conservative Mind. From Burke to Eliot. Washington, 2001.14. Mcgowan J. American Liberalism: an Interpretation for Our Time. Chapel Hill,

2007.15. Nash G. H. Reapprising the Right. The Past and Future of American Conservatism.

Wilmington, 2009.16. Nash G. H. The Conservative Intellectual Movement in America since 1945.

Wilmington, 1996.17. Scherman A. Paradoxes of Power. Charlottesville, 2005.18. Thatcher M. The Downing Street Years. L., 1993.19. Thatcher M. The Path to Power. L., 1995.20. Wolfe A. The Future of Liberalism. N. Y., 2009.21. Боуз Д. Либертарианство. Челябинск, 1997.22. Кубедду Р. Политическая философия австрийской школы. М., 2008.23. Хайек Ф. А. Дорога к рабству. М, 1992.

67

УДК-323(470+571)

ФОРМИРОВАНИЕ РОССИЙСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ЭТНИЧЕСКОГО МНОГООБРАЗИЯ (НА ПРИМЕРЕ АДЫГОВ)

Т. Н. Литвинова

В статье рассматриваются основные теоретические подходы к пониманию эт-нической идентичности и проблеме формирования национальной гражданской идентичности в современной России. Автор исследует потенциал замещения этнической идентичности национальной в условиях этнокультурного многооб-разия нашей страны на примере родственных народов Северного Кавказа, объ-единенных самоназванием адыги.

Ключевые слова: этническая идентичность, национальная идентичность, этниче-ское и культурное многообразие, адыги

В последние годы в отечественной научной литературе и политической практике особую актуальность приобретает вопрос об идентичности современ-ного российского общества, которая помогла бы выработать общенациональную идеологию и преодолеть социокультурный раскол. Человек является носителем целого набора идентичностей — культурной, профессиональной, этнической, территориальной, конфессиональной и др. Но часть из них для человека наи-более значима, т.е. существует своего рода иерархия идентичностей.

Национальная (гражданская) идентичность всегда осуществляется в опре-деленном социокультурном пространстве и фиксируется через социальные практики в конкретных полях идентификации: культурном, социально-эко-номическом и политическом. Культурное поле задает ценностную структуру национальной идентичности и выступает конституирующим по отношению к другим полям. Индикаторами национальной (гражданской) идентичности являются отношение к закону и другим социальным нормам, значимость для индивида таких понятий, как «патриотизм», «Родина» и др. Именно в данном поле сформировалась проблема самоидентификации, наиболее актуальная для жителей поликультурных регионов России: Северного Кавказа, Восточной Сибири, Поволжья, Урала, Севера и др. Процессы, происходящие в них, ста-вят в повестку дня вопрос: какие ценности, этнические или общегражданские являются приоритетными для представителей различных этнических групп, населяющих Россию?

Цель настоящей статьи — рассмотреть теоретические подходы и возмож-ности постепенного замещения этнической идентичности национальной в ус-ловиях этнокультурного многообразия нашей страны на примере родственных народов Северного Кавказа, объединенных самоназванием адыги.

68


Этническая и национальная идентичность: теоретические подходы и концепты

Усвоение системы этнических ценностей начинается в детстве, в ходе пер-вичной социализации, т.е. этническая идентичность выступает как базовая сим-волическая среда. По мнению американских социопсихологов, в ряду элементов этнической идентичности решающим в развитии индивида является чувство не-изменности и устойчивости этнических характеристик, или «этническая кон-стантность», причем этнические константы утверждаются в поведении и созна-нии человека не ранее 12–13 лет. Для осознания этнических различий «помимо простой перцепции необходимы более сложные механизмы социокультурной идентификации и межпоколенной передачи информации, поэтому формирова-ние этнической константности… завершает процесс поэтапного осознания не-изменности основных психосоциальных характеристик»1.

В науке нет единого подхода к понимаю того, как этническая идентичность формируется и почему она сохраняется. Мы можем говорить о наличии двух основных теорий — примордиалистcкой и инструменталистской (конструк-тивистской). Для примордиалистов этническая идентичность — это «перво-зданный», «природный» феномен. Этнические группы составляют систему, где каждый человек рождается и разделяет с другими членами группы общие объ-ективные атрибуты культуры: язык, религию, традиции, особенности питания, одежду и музыку2. Один из видных представителей этого направления А. Смит приводит шесть оснований этнической идентичности: 1) самоназвание; 2) вера в общность происхождения; 3) наличие исторической памяти; 4) общая культу-ра; 5) территория; 6) чувство общей солидарности3.

Размышляя над условиями выживания этнических групп в современном мире, А. Смит выделил четыре фактора: 1) приобретение (а позже потеря) опре-деленной части территории, которая воспринималась как принадлежащая на-роду»; 2) история борьбы с различными врагами, которая служит источником вдохновения для будущих поколений; 3) наличие организованной религии для производства специалистов в области коммуникаций, а также для создания ри-туалов и традиций, которые формируют каналы непрерывности этнического сообщества; 4) сила представления об «этнической избранности». Смит отме-чает, что данные факторы становятся особо значимыми в современных поли-этнических государствах, т.к. возрастает культурная и политическая активность этнической интеллигенции, которая противопоставляет идеологию этнического национализма идее гражданственности4.

В свою очередь, инструменталисты (конструктивисты) категорически отри-цают, что этническая идентичность это природный феномен. Они утверждают, что этническая идентичность — это социальная конструкция, продукт действий и выбора людей «а не биологически данные идеи, значение которых диктуется 1 Ethnic Identity: Formation and Transmission among Hispanies and Other Minorities / Ed. By M. E. Bernal, G. P. Knight. Albany, 1993. P. 1, 12, 14.2 Smith A. Theories of Nationalism, 2nd ed. N. Y.: Holmes and Meier, 1983. Р. 180.3 Smith A. The Ethnic Sources of Nationalism. Survival, Spring, 1993. P. 50–51.4 Ibid. P. 52–55.

69


природой»5. М. Вебер был одним из первых, кто делал акцент на социальном происхождении этнической идентичности. Он считал этнические группы чело-веческими сообществами, которые верят в общность происхождения, несмотря на то, что их происхождение в большей степени фиктивно, эта вера настолько сильна, что ведет к созданию сообщества6.

Из всего вышеизложенного становится ясным, что наиболее спорным вопро-сом между примордиалистской и конструктивистской концепциями является роль культуры в формировании этнической идентичности. Конструктивисты, в проти-вовес примордиалистам, отводят культуре второстепенную позицию. Некоторые конструктивисты даже считают, что культурными отличиями манипулируют, чтобы придать рациональное начало этнической идентичности и существованию этносов7.

В российской науке понятие этнической идентичности также стало пред-метом активных научных дискуссий. По мнению Л. М. Дробижевой, центром внимания социологического подхода к анализу идентичности является «...соот-несение личности с группой, представления о группе, социальные механизмы самоопределения индивидов в многообразных группах... Каждая из них вклю-чает в себя индивидуальную и коллективную идентичности разного масштаба и содержания». Она выделяет следующие компоненты социальной идентич-ности: самоидентификация (отнесение себя к этнической группе, локальной, государственной общности), представления о своей группе — «образ мы» и ин-тересы, которые связывают эмоционально окрашенное отношение к таким об-разам с поведением людей и групп (регулятивная составляющая идентичности)8. В. А. Тишков признает понятие «идентичность» основным в феномене этнич-ности и рассматривает его как операцию социального конструирования «вооб-ражаемых общностей», основанных на вере, что они связаны естественными и природными связями9. Таким образом, наиболее авторитетные российские ученые придерживаются конструктивистской трактовки этноса.

Национальная идентичность, в противовес этнической, есть, прежде всего, средство легитимации власти в переходном обществе, поскольку она легитими-рует деятельность национальных элит и создает необходимые предпосылки су-ществования национального государства. Родоначальник транзитологии Д. Рас-тоу назвал единственным предварительным условием для перехода к демократии именно национальное единство. Он считает, что национальное единство «озна-чает лишь то, что значительное большинство граждан потенциальной демокра-тии не должно иметь сомнений или делать мысленных оговорок относительно того, к какому политическому сообществу они принадлежат… т.е. когда нацио-нальное единство признается на бессознательном уровне»10.

5 Constructions of Race, Place and Nation / ed. by Jackson P., Penrose J. London: UCL Press, 1993. P. 1.6 Stone J. Race, Ethnicity and the Weberian Legacy // American Behavioral Scientist, January, 1995. P. 396.7 Taras R., Ganguly R. Understanding Ethnic Conflicts. The International Dimension. N. Y., 1998. Р. 8–9.8 Дробижева Л. М. Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России. М., 2003. С. 366.9 Тишков В. А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. М., 2003. С. 116.10 Растоу Д. А. Переходы к демократии: попытка динамической модели // Полис. 1996. № 5. С. 6–7.

70


Проблема формирования национальной идентичности в России

Попытки формирования национального единства на основе осознания со-гражданства в России уходят корнями в далекое прошлое. Царская Россия пре-красно справилась с задачей строительства государства, однако потерпела не-удачу в образовании полиэтнической «российской нации» в рамках империи. Новая государственность, установившаяся после 1917 г., воспроизвела многое из имперского наследия: если старая традиция состояла в распространении, где это было возможно, православия для ассимиляции иноверцев, то новая власть сознательно и гораздо более настойчиво, не останавливаясь перед насилием, на-саждала советскую идеологию как основу единства будущего «советского граж-данина». Советская нация, объединенная культурным единством, должна была выступить носительницей имперско-националистического духа11.

При этом для этнических меньшинств открывалась перспектива выхода в широкий мир советской культуры, превращения в представителей советской нации. Однако в самой конструкции нового государства содержалось противо-речие, способное разрушить это государство, что и произошло. С одной сто-роны, неприкосновенными остались имперские традиции, цели и ценности, требующие унифицированного управления из единого центра на основе опре-деленным образом интерпретированной культуры базисного этноса; с другой — сложилось некое соединение этнических групп, каждая из которых была носите-лем специфической культуры, отличной от русской, что в тенденции содержало опасность распада страны12.

На рубеже XX–XXI вв. в России не было единства взглядов на внутреннюю национальную политику, что способствовало дезинтеграции проживающих на ее территории народов. Кризис советской идеологии и культуры обнажил и предельно обострил проблему идентичности. Так, по мнению А. Панарина, главный кризис современной России — это кризис не социальный и не эконо-мический, а кризис идентичности13. Полиэтнический и поликультурный состав населения нашей страны в который раз вынес на поверхность проблему соотно-шения этнической и национальной (российской, гражданской) идентичности. Кризис идентичности нередко способен привести к выбору наиболее простых и традиционных объектов идентичности, то есть существенно более узкого круга социальных общностей — этнических, религиозных. В иерархии идентичностей на первое место выступают не глобальные (Родина, страна, государство), а ло-кальные уровни идентичности (малая группа, религия, национальность).

Свидетельством более внимательного отношения политической элиты стра-ны к идее гражданской нации является формулировка из предвыборной про-граммы правящей партии 2007 г.: «Утверждение общероссийской гражданской идентичности, формирование общей системы духовно-нравственных ориенти-

11 Brubaker R. Nationalism Reframed. Cambridge, 1996. P. 2912 Соблиров Х. Х. Исторический дискурс о России: «многонациональная империя» или национальное государство // Научные проблемы гуманитарных исследований. 2009. № 10-2. С. 101–10213 Панарин А. С. Россия в цивилизационном процессе. М., 1995. С. 78

71


ров при сохранении культурной самобытности народов России, развитии наци-ональных языков, обычаев и традиций — приоритет “Единой России”»14.

По данным проекта «20 лет реформ глазами россиян», выполненного в ИС РАН под руководством М. К. Горшкова в 2011 г., 95% опрошенных в стране иден-тифицировали себя как граждан России. Еще по опросам 2004 г. национальная идентичность по количеству выборов, очевидно, уступала и этнической, и про-фессиональной, и локальной. Тогда россиянами называли себя 78% опрошен-ных. Однако данные проведенного в 2011 г. исследования не столь однозначны. Половина респондентов фиксировала, что в их местности бывают столкновения на почве национальной неприязни, и 68% признались, что испытывают раздра-жение или неприязнь по отношению к представителям каких-то национально-стей15. Эти данные ставят под сомнение тезис о потере значимости этнической идентичности в современных условиях.

Процессы идентификации у адыгов

В связи со сложной этнополитической обстановкой, большой интерес пред-ставляют исследования по проблеме идентичности среди населения Северного Кавказа. В нашей работе мы хотели бы остановиться на процессах идентификации, которые происходят среди коренных народов Северного Кавказа — кабардинцев, черкесов, адыгейцев, адыгов-шапсугов, объединенных единым самоназванием адыги. Они проживают в четырех субъектах Российской Федерации: Кабардино-Балкарской Республике, Карачаево-Черкесской Республике, Республике Адыгея и Краснодарском крае (их численность оценивается в 700 тысяч человек).

Процессы, происходящие на Северном Кавказе, часто демонстрируют рост значения этнической идентичности в противовес гражданской. Это проявляется, например, в ходе переписей населения. Действующее законодательство предоста-вило гражданам право указывать национальность по своему усмотрению, и на-кануне Всероссийской переписи 2002 года руководство ведущего национального движения адыгов «Адыгэ Хасэ» обратилось к этническим адыгам — мужчинам с призывом указывать в графе «Национальность» «адыг», а не «адыгеец», как бы-ло во время предыдущей переписи 1989 г. По мнению руководителей организа-ции, этноним «адыг» наиболее точно отражает национальную принадлежность «каждого представителя адыгоязычного этнокультурного социума»16. В результате проведенной «Адыгэ Хасэ» пропагандистской работы в Республике Адыгея в гра-фе «Национальность» населением примерно одинаково часто делались записи «адыг» и «адыгеец». Подобные призывы раздавались и накануне последней Все-российской переписи населения 2010 года. В июле 2009 г. в столице Кабардино-Балкарии Нальчике на монументе: «Навеки с Россией» были наклеены листовки,

14 Предвыборная Программа Всероссийской политической партии «Единая Россия» «План Путина — достойное будущее великой страны» // http://www.edinoros.ru/rubr.shtml15 20 лет реформ глазами россиян (опыт многолетних социологических замеров). Аналитический до-клад. М.: ИС РАН, 2011. С. 201–202, 210// http://www.isras.ru/files/File/Doklad/20_years_reform.pdf16 В целях консолидации // Советская Адыгея. 2002. 24, 26 сентября.

72


где, в частности, говорилось: «Во время переписи 2010 года, которая будет прово-диться на русском языке, призываем вас, братья и сестры, указывать переписчи-кам свою национальность как “черкес” и “черкешенка”». На родном языке пред-ставители всех трех этнических групп призываются обозначать себя как «адыгэ»17.

Целям консолидации этнических адыгов и усиления этнической идентич-ности в противовес гражданской также призван служить вопрос о геноциде чер-кесского народа в период Кавказской войны, который постоянно поднимается лидерами национальных движений. По сведениям национальных организаций, в зарубежных диаспорах представлены более 4 млн адыгов. В октябре 2006 г. адыгские организации девяти стран мира — России, Турции, Израиля, Иор-дании, США, Бельгии, Канады, Германии, Сирии — обратились к президенту Европарламента Джозефу Борреллу Фонтеллесу с просьбой признать геноцид адыгского (черкесского) народа, совершенный Российским государством в кон-це XVIII в. — начале XX в.18 По заявлению черкесских национальных органи-заций, в результате массовых выселений черкесов, проведенных после 1862 г., они оказались разбросанными по разным странам, а оставшиеся на территории России обладают теперь только 20% исторической территории. Таким образом, это обращение имеет четко выраженную политическую направленность, вы-ражает претензии национальных движений родственных черкесских народов на признание их в качестве единой и многочисленной национальной общности, имеющей потенциал быть нацией-государством.

Руководитель Международной Черкесской Ассоциации (МЧА) К. Дзами-хов, говоря на VII конгрессе МЧА о задачах, которые стоят перед ассоциацией, отметил, что «в современных условиях для адыгов особую актуальность приоб-ретает создание объективной истории, являющейся одним из главных факторов формирования общенационального единства»19.

В 2006 г. были опубликованы результаты опроса, проведенного в Карача-ево-Черкесской Республике, которым было охвачено более 500 респондентов. По результатам исследования для большинства опрошенных наиболее прием-лемыми являются дружеские и добрососедские отношения с представителями других народов. Так ответили 71,4% абазин, 61,5% карачаевцев, 46,4% ногайцев, 52% русских, 43,4% черкесов. Однако только 8% из числа опрошенных считают возможным для себя вступить в брак с представителями других национально-стей. Некоторые респонденты хотели бы жить только с представителями своей национальности, об этом заявили 10,7% абазин, 7,7% карачаевцев, 20,3% ногай-цев, 32% русских, 10,8% черкесов. Таким образом, можно утверждать, что еще сохраняется социальная дистанция между народами Карачаево-Черкесской Ре-спублики20.17 Черкесы объединяются, но не со всеми // www.regnum.ru/news/1188400.html18 Дадашева Д. Адыги добиваются признания своего геноцида // Коммерсантъ. 2006. 13 октября (№ 192).19 Аствацатурова М. А., Тишков В. А., Хоперская Л. Л. Конфликтологические модели и мониторинг конфликтов в Северо-Кавказском регионе. М: ФГНУ «Росинформагротех», 2010. С. 79.20 Афасижев Т. И., Тхабапсова И. Б. Анализ доминирующих тенденций в трансформации этнической идентичности населения Карачаево-Черкесии // Вестник Адыгейского государственного университета. 2006, № 3. С. 55–56.

73


В 2010 г. сходное по целям исследование было проведено в Республике Адыгея (398 респондентов). Идентичность в инструментарии опроса была пред-ставлена через три уровня: макрорегиональная идентичность (отождествление с населением Юга России и / или Северного Кавказа); субрегиональная иден-тичность (с населением Республики Адыгея); локальная региональная идентич-ность — идентификация с жителями своего населенного пункта. Результаты исследования «я-идентификаций» титульного населения республики (45,6% от всего массива) показывают, что на двух первых позициях в этой группе разме-щаются примордиальные идентичности, которые по степени значимости соби-рают наибольшее число ответов (семейные статусы — 75,3% и 55,6%, гендерные статусы — 71,3%). В третью очередь адыгейцы отождествляют себя с представи-телями своей этнической группы (60,1%). На четвертом месте в рейтинге рас-пространенности располагается гражданская идентификация (57,3%), которая занимает первое место по степени значимости (40,2%). В первую пятерку иден-тификаций титульного этноса Адыгеи попадает и субрегиональная идентич-ность, как определение себя жителем республики (56,2%)21.

Таким образом, результаты этих исследований показывают, что распростра-ненное среди отечественных обществоведов мнение, что в условиях модерни-зации и глобализации произойдет замещение этнической идентичности наци-ональной, пока не подтверждается практикой. Более того, исторические обиды и пропаганда национальных движений к возрождению и развитию этнической идентичности адыгов создают серьезную проблему для формирования россий-ской гражданской идентичности среди населения субъектов РФ, населенных этническими адыгами.

* * *

Современная социально-психологическая ситуация в российском обще-стве отличается нестабильностью, противоречивостью социальных процессов, наблюдается утрата значительной частью населения социальных ориентиров, происходит снижение чувства защищенности, а отсюда и кризис самоидентифи-кации личности. Это провоцирует внутренний выбор человеком пространства частной жизни, субкультурных анклавов. Этническая и национальная идентич-ности по-прежнему сосуществуют как две зачастую конкурирующие формы групповой идентичности: для одной решающим фактором является культурная общность, для другой — политическая (государственная).

Тем не менее, опыт государственного строительства современной России позволяет надеяться, что гармоничная гражданская самоидентификация воз-можна при условии взаимодополняющего развития этнической и гражданской составляющих социокульурного пространства. Гражданская идентичность бази-руется на месте в мире, цивилизационном развитии, на представлении о ресурсах

21 Денисова Г. С., Жаде З. А., Клименко Л. В. Особенности региональной идентичности этнических групп населения Республики Адыгея // Вестник Адыгейского государственного университета. Серия 1. 2010, № 3. С. 70–71.


страны, достижениях в культуре, общем историческом прошлом. Она более де-мократична и динамична, чем этническая. Однако следует отдавать отчет в том, что формирование национальной гражданской идентичности в России потребу-ет значительного времени и будет неразрывно связано со стабилизацией соци-ально-экономических процессов, развитием образования, повышением уровня культуры населения и толерантности в обществе.


1. 20 лет реформ глазами россиян (опыт многолетних социологических заме-ров). Аналитический доклад. М.: ИС РАН, 2011. 304 с. // [Электронный ре-сурс] URL: http://www.isras.ru/files/File/Doklad/20_years_reform.pdf

2. Аствацатурова М. А., Тишков В. А., Хоперская Л. Л. Конфликтологические модели и мониторинг конфликтов в Северо-Кавказском регионе. М. ФГНУ «Росинформагротех», 2010.

3. Афасижев Т. И., Тхабапсова И. Б. Анализ доминирующих тенденций в транс-формации этнической идентичности населения Карачаево-Черкесии // Вестник Адыгейского государственного университета. 2006, № 3. С. 55–57.

4. Денисова Г. С., Жаде З. А., Клименко Л. В. Особенности региональной иден-тичности этнических групп населения Республики Адыгея // Вестник Ады-гейского государственного университета. Серия 1. 2010, № 3. С. 70–77.

5. Дробижева Л. М. Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России. М., 2003.

6. Панарин А. С. Россия в цивилизационном процессе. М., 1995.7. Растоу Д. А. Переходы к демократии: попытка динамической модели // По-

лис. 1996. № 5. С. 6–7.8. Соблиров Х. Х. Исторический дискурс о России: «многонациональная им-

перия» или национальное государство // Научные проблемы гуманитарных исследований. 2009. № 10-2. С. 101–104.

9. Тишков В. А. Реквием по этносу: Исследования по социально-культурной антропологии. М., 2003.

10. Brubaker R. Nationalism Reframed. Cambridge, 1996.11. Constructions of Race, Place and Nation / ed. by Jackson P., Penrose J. London:

UCL Press, 1993.12. Ethnic Identity: Formation and Transmission among Hispanies and Other

Minorities / Ed. By M. E. Bernal, G. P. Knight. Albany, 1993.13. Smith A. The Ethnic Sources of Nationalism. Survival, Spring, 1993. P. 50–51.14. Smith A. Theories of Nationalism, 2nd ed. N. Y.: Holmes and Meier, 1983.15. Stone J. Race, Ethnicity and the Weberian Legacy // American Behavioral Scientist,

January, 1995. P. 39616. Taras R., Ganguly R. Understanding Ethnic Conflicts. The International

Dimansion. N. Y., 1998.

75

УДК-323:32.019.5(470+571)

ОСОБЕННОСТИ КОММУНИКАЦИИ В ПРОТЕСТНЫХ КАМПАНИЯХ*

А. В. Соколов

В статье представлены результаты анализа коммуникации в ходе организации и проведения протестных кампаний в современной России. Выделяются ос-новные каналы коммуникации внутри протестующих групп, а также протесту-ющих групп с органами власти и управления. Демонстрируется значительная роль Интернета в процессах коммуникации и информирования о протестных кампаниях. Выявляются принципы построения взаимодействия внутри про-тестующих групп.

Ключевые слова: протест, гражданская активность, коммуникации, коалиция

Понятие «протест» — социальный или собственно политический — за-частую охватывает достаточно широкий круг явлений. Исследователями от-мечается, что к социальному протесту может быть отнесено и «оспаривание», «отрицание» всей социальной деятельности, самих принципов общественно-политической жизни, и возмущение существующими порядками и института-ми власти в целом, и выступления лишь против определенных тенденций в их политике или способов ее осуществления. Часто общее понятие «социальный протест» относится к характеристике явлений, различных по своей массовой базе, по своему социально-классовому облику, и по своей силе, по своей интен-сивности, и по специфике возбуждающих их факторов1. В энциклопедическом словаре под протестом понимается «решительное возражение против чего-либо, заявление о несогласии с чем-либо, о нежелании чего-либо»2.

Для того чтобы различить степень недовольства, готовности принять уча-стие в протестных акциях и действительный уровень протестной активности, в науке существуют понятия протестная активность и протестный потенциал. Под протестным потенциалом понимают намерение (склонность) граждан уча-ствовать в протестных акциях при определенных условиях. Под протестной ак-тивностью понимают охват (вовлеченность) граждан различными формами про-тестной активности и его динамику3.

В данной работе представлены результаты исследования протестной ак-тивности. Для изучения средств, каналов и механизмов коммуникации в про-тестных кампаниях в современной России был применен комплекс методов.

* Статья подготовлена в рамках исследования, финансируемого за счет гранта Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых МК-4928.2011.6.1 Иванов В. Н. Политическая социология / отв. ред. В. Н. Иванов, Г. Ю. Семигин. М.: Мысль, 2000. С. 95–96.2 Социологический энциклопедический словарь / Ред. Г. В. Осипов. М.: ИнфраМ — Норма, 2002. С. 270.3 Базаржалова Л. Б. Политическая активность сельского населения в современной России: состояние, тенденции: автореф. дис. … канд-т соц. наук: 23.00.02 / Л. Б. Базаржалова. М., 2006.

76


Во-первых, опрос экспертов. В нем приняли участие 260 экспертов из 22 субъек-тов Российской Федерации. В состав экспертной группы вошли представители территориально-административных органов власти — 29,6% экспертов, члены НКО и политических партий — 30,8%, сотрудники профильных академических учреждений — 20,4%, представители СМИ — 10,4%, представители бизнеса — 8,9%. В каждом из субъектов РФ в опросе приняли участие от 10 до 17 экспертов (см. Таблицу 1). Опрос проводился по полуформализованной анкете. Это по-зволило получить как количественные, так и качественные оценки экспертов о протестных настроениях, протестных действиях, механизмах управления ими.

Таблица 1. Распределение участников экспертного опроса по федеральным округам РФ

Федеральный округКоличество субъектов

Количество экспертов

Субъекты РФ

1.Северо-западный феде-ральный округ

4 46Вологодская область, Калининградская область, г. Санкт-Петербург, республика Карелия

2.Центральный федераль-ный округ

5 58Владимирская область, Воронежская об-ласть, Тверская область, Тульская область, Ярославская область, г. Москва

3.Приволжский федераль-ный округ

2 25Нижегородская область, Ульяновская область

4.Южный федеральный округ

2 25Астраханская область, Краснодарский край

5.Северокавказский феде-ральный округ

2 20 Республика Ингушетия, Северная Осетия

6.Уральский федеральный округ

2 22Свердловская область, Челябинская область

7.Сибирский федеральный округ

4 47Иркутская область, Новосибирская об-ласть, Омская область, Томская область

8.Дальневосточный феде-ральный округ

1 17 Приморский край

Во-вторых, для изучения базовых характеристик и особенностей протест-ных кампаний, выявления их субъектов, тенденций пять кампаний были иссле-дованы методом case-study. Среди них: 1) протестная кампания против строи-тельства трассы Москва–Санкт-Петербург через Химкинский лес; 2) протестная кампания против строительства Охта-центра в Санкт-Петербурге; 3) протестная кампания против повышения налогов, «тирании» партии «Единая Россия» и гу-бернатора области г. Бооса; 4) протестная кампания, основанная на подозрении в фальсификации результатов выборов мэра г. Астрахани; 5) протестная кампа-ния памяти Е. Свиридова.

В-третьих, для анализа указанных 5 протестных кампаний по материалам СМИ, размещенным в базе данных «Интегрум», использовался ивент-анализ. Всего было обработано 1055 сообщений специальным кодировочным матрицам.

В-четвертых, интервьюирование экспертов. Интервью проводились по то-пик-гайду, состоящему из 8 тематических блоков, характеризующих составля-

77


ющие протестной активности: 1) Действующие лица (акторы); 2) Проблемная ситуация (причина протестной активности); 3) Масштаб протестной кампании; 4) Этапы и периоды в протестной кампании; 5) Ресурсы, возможности, ограни-чения участников протестной кампании; 6) Методы и формы взаимодействия противоборствующих сторон; 7) Характер взаимоотношений между противо-борствующими субъектами (акторами); 8) Состояние дел на сегодняшний день и перспективы развития протестной активности. Всего было собрано 58 интер-вью по 5 обозначенным протестным кампаниям.

Накопление социальной напряженности в обществе

Исследования ведущих социологических структур демонстрируют вы-сокие показатели протестных настроений и готовности включаться в про-тестные действия. В частности, социологические исследования Всероссий-ского центра изучения общественного мнения в разные месяцы 2011 году зафиксировали, что от 22% до 32% респондентов было готово принять уча-стие в массовых выступлениях против падения уровня жизни, в защиту своих прав4. Это позволяет говорить о том, что, несмотря на внешне спокойную и стабильную ситуацию, в российском обществе накапливается социальное напряжение и неудовольствие.

Опросы общественного мнения полезны только с точки зрения фиксации уровня протестных настроений. Однако субъективная оценка готовности уча-ствовать в акциях протеста не отражает реального положения дел, поскольку участие или неучастие зависит от совершенно других факторов — ущемленно-сти конкретных жизненных интересов граждан, поведения властных субъектов в конфликтных ситуациях, характера и содержания информационного фона, принадлежности к определенным социальным группам.

В связи со спецификой возникновения акций протеста, проявления про-тестности и протестная активность возникают очень быстро, непредсказуемо и сложно контролируемы. Последние годы протестной активности демонстри-руют достаточно много подтверждений этого: перекрытие футбольными фана-тами автомагистрали и события на Манежной площади, стихийные акции про-теста после выборов мэра Астрахани 2009 года, стихийное перекрытие дороги на ул. Молодежной г. Химки в знак протеста против вырубки сквера в июле 2011 года.

Граждане готовы протестовать главным образом против ущемления их соб-ственных интересов. Как показывает анализ конкретных протестных кампа-ний, наиболее массовое включение населения наблюдается там, где ограниче-ния или ущемления в правах касаются непосредственно жизни или интересов населения. Например, граждане не готовы массово и активно включаться в протестные действия против ограничения 31-й статьи Конституции России. Пока не нарушены их личные права и интересы, они не видят смысла в сборах, 4 Протестная активность россиян: за неделю до выборов: пресс-выпуск ВЦИОМ № 1894 от 28.11.2011 // http://wciom.ru/index.php?id=459&uid=112101

78


митингах и демонстрациях. Когда же эти личные права нарушены, то они со-бираются и протестуют, невзирая на существующие ограничения. Ярким при-мером были акции протеста шахтеров «Распадской». Фактически ни одно тысячное собрание шахтеров и членов их семей не было организовано в со-ответствии с законодательством. И когда эти мероприятия организовывались, во внимание не принимались положения законов, скорее было стремление за-щитить себя, коллег, семьи.

Другим важным аспектом сущности протеста является то, что граждане протестуют против следствия проблем, а не их причин. Протест возникает уже в отношении проявленного нарушения прав и интересов. Протест не возникает против коррупции, против неправомерных действий, против бюрократизма, ад-министративных барьеров и т.д.

Востребованность каналов коммуникации в протестных кампаниях

Каналы коммуникации, используемые субъектами протестной активности, различаются в зависимости от того, к кому направлена информация. Согласно обобщенным экспертным оценкам, полученным в ходе проведенного межрегио-нального эксперт-опроса, наиболее распространенными каналами коммуника-ции внутри протестных групп выступают:

• заявления и обращения в различных социальных сетях Интернет — от-мечают 41,2% опрошенных;

• «сарафанное радио» (слухи, сплетни и т.п.) — 32,3%;• личные встречи и переговоры — 31,5%;• совместные собрания — 31,2%;• уличные акции (митинги, пикеты, шествия) — 21,2%.Коммуникация между конфликтующими группами осуществляется в ос-

новном за счет следующих каналов:• уличные акции (митинги, пикеты, шествия) — 61,9%;• заявления и обращения в различных социальных сетях Интернет —

46,9%;• обращения в печатных СМИ — 46,5%;• письменные обращения, заявления, петиции — 45,8%;• обращения через официальные сайты организаций — 45%.Таким образом, внутри протестных групп используются в первую очередь

Интернет, «сарафанное радио», личные встречи и переговоры. Фактически вся коммуникация строится на личном общении. Это позволяет выстраивать личные контакты и отношения, которые укрепляют интеграцию между лиде-рами протестных групп. В результате существенно снижаются транзакционные издержки в коммуникации, взаимодействии, реализации протестных действий. Высвобождающиеся таким образом ресурсы направляются на повышение акти-визации протестной активности.

Во взаимоотношениях протестующих с органами управления и другими внешними субъектами доминируют уличные акции, заявления и обращения

79


в различных социальных сетях Интернет и СМИ, письменные обращения. Та-ким образом, в данном случае доминируют либо формы устрашения и давления, либо формализованные каналы. Все это способствует отстранению конфликту-ющих сторон друг от друга, снижает вероятность выстраивания конструктивно-го диалога и решения существующих проблем.

Ограничение коммуникации с властью

Складывающаяся система управления в современной России «закрывает» каналы социальной коммуникации. В результате сигналы о социальных дисба-лансах не доходят до вершины принятия решений. Из-за нерешенности соци-альных проблем накапливаются социальное неудовольствие и напряженность. В подобной ситуации массовые протесты подают сигналы о наиболее острых диспропорциях и дисбалансах в социальной системе. Так как на другие сигналы система практически не реагирует. Даже протестные акции очень редко вызы-вают ответные действия органов управления. Мониторинг СМИ в большинстве сообщений об акциях протеста позволил выявить лишь нейтральную реакцию органов власти либо полное ее отсутствие.

Средства массовой информации также не готовы служить каналом комму-никации — рассказывать о формирующихся дисбалансах в обществе. В то же время СМИ готовы делать материалы о массовых акциях протеста. В результате лидеры социальных групп могут получить доступ к СМИ только в ситуации вы-вода на улицу значительных масс людей. Акции протеста служат информацион-ными поводами. Именно поэтому наиболее распространенными формами про-теста служат митинги, демонстрации и шествия. В связи с этим, данные формы протеста, по мнению экспертов, являются наиболее эффективными в протест-ных кампаниях. Как правило, только после массовых уличных акций протеста, а также следующей за ними серии материалов в СМИ органы власти начинают предпринимать ответные действия. В других ситуациях сигналы общества о про-блемах игнорируются, органы управления действуют исходя из сформирован-ных ими самими приоритетов и целей.

Опыт протестных действий, материалы СМИ демонстрируют, что создание протестной активности является самым эффективным способом для иниции-рования конструктивных действий со стороны органов власти. В общественном сознании все прочнее закрепляется цепочка: проблема — протест — обществен-ное внимание — действия властей. Это может спровоцировать в будущем еще более активную протестную деятельность. Граждане просто не видят других ка-налов донести свои проблемы до органов власти.

Однако следует отметить, что органы власти далеко не всегда реагируют кон-структивно, стремясь решить проблему. Это связано с тем, что одним из важней-ших показателей успешности управления является спокойное протекание поли-тических, экономических, социальных и иных процессов на соответствующей территории. При этом главы субъектов Федерации фактически несут личную от-ветственность за «спокойствие» и управляемость. Поэтому очень часто действия

80


властей направлены на подавление протестной активности без стремления ре-шить проблему. В связи с этим лидеры протестующих подвергаются давлению. В отдельных случаях это приводит к снижению протестной активности, однако социальная напряженность накапливается, следующие протестные кампании могут быть еще более агрессивными.

Для снижения общественного внимания предпринимаются действия для снижения внимания СМИ к протестным действиям. Это делается как за счет давления на сами СМИ, журналистов, так и за счет изменения повестки дня, создания искусственных информационных поводов.

Коалиционность — залог успешной протестной кампании

Эффективность проведения протестных акций и кампаний во многом за-висит от успешной мобилизации больших народных масс, включения значи-тельного количества институциональных и неинституциональных сторонников. Поэтому важным является формирование широкой коалиции лично заинтере-сованных субъектов. В этом случае отношения между ними могут выстраиваться только на основе партнерства, взаимоуважения и взаимопомощи. Подобные от-ношения могут выстраиваться только в сетевых структурах. Поэтому в большин-стве масштабных, длительных и успешных протестных кампаний не выявляется четкого лидера, центра, организующего протестные действия.

Эти группы зачастую создаются стихийно и приобретают масштабность и эффективность лишь в том случае, если находятся авторитетные лидеры, ори-ентированные именно на решение данных проблем и не преследующиех по-литических целей. Еще большую эффективность удается получить тогда, когда в подобную протестную активность включается несколько ранее не связанных друг с другом общественных лидеров с собственными ресурсами. Тем самым начинается выстраивание региональной или местной коалиции, направлен-ной на решение одной четко определенной проблемы. В данной ситуации все аккумулируемые ресурсы направляются на ее решение. В связи с авторитетом лидеров протестной кампании сама протестная кампания получает поддержку населения, формируются новые связи и источники ресурсов для продолжения протестной активности.

Фактически масштабные протестные кампании координируются коалици-ями партнерских институциональных и неинституциональных субъектов. Каж-дый из них имеет собственные интересы, ресурсы. Именно за счет интеграции, добровольного и мотивированного включения в протестную активность не-скольких субъектов создаются условия для масштабных и длительных протест-ных кампаний.

Новые технологии организации протестных действий

Важной особенностью протестных кампаний в последние годы становится комплексный подход к методам протеста. Современные протесты не ограничи-

81


ваются одной или двумя формами протестной активности, а включают в себя уличные акции, судебные разбирательства, апелляции к руководству страны, информационные кампании. Ярким примером этого является протестная кам-пания против строительства Охта-центра в Санкт-Петербурге.

Разнообразие применения средств протестной активности может быть до-стигнуто только за счет активного включения большого количества различных субъектов протестной активности. Однако действовать административными методами в процессе организации протеста практически невозможно, так как нет того субъекта, который мог бы давать распоряжения, применять санкции и обеспечивать должное вознаграждение. Поэтому успешные протестные кам-пании строятся на сетевых принципах. При этом внешне создается впечатление, что фактически отсутствует четкий центр организации протестного движения, однако он существует, но в ином виде — зачастую неформальном координаци-онном центре.

Важными принципами сетевых структур является доверие участников друг другу, ресурсная взаимозависимость. Все участники являются равноправными. Сетевые структуры строятся только на основе горизонтальных связей и отно-шений. Субъекты сетевого взаимодействия постоянно координируют свои дей-ствия с действиями партнеров. Важнейшей особенностью является консенсус относительно стратегических целей совместной деятельности.

Подобные сетевые структуры невозможно создать искусственно. Они воз-никают во многом стихийно и лишь там, где реально задеты жизненные инте-ресы, где в протестную активность включаются авторитетные, уважаемые ли-деры и организации. Поэтому те проблемы, которые не являются актуальными для граждан, гражданских активистов и лидеров общественного мнения, не по-лучают широкой поддержки, в результате — не происходит формирования орга-нического центра из нескольких структур.

Там, где предпринимались попытки жестко координировать, стимулировать и организовывать протестную активность, она не получала массового характера и быстро затихала. Ярким примером подобной ситуации является протестная кампания, инициированная на основе подозрения фальсификации результатов выборов мэра города Астрахани в 2009 году.

Важной особенностью современных протестных кампаний является все большее включение в их реализацию Интернет-технологий. Это и проведение протестных акций в Интернете, и осуществление коммуникации между субъ-ектами протестной активности. Также следует отметить, что все большую роль в освещении протестной активности играют Интернет-СМИ и другие каналы опубличивания информации. Фактически именно Интернет-каналы стали раз-мещать наибольшее количество сообщений о протестной активности. Зачастую благодаря именно им протестные кампании получают освещение в традицион-ных СМИ.

Таким образом, можно выделить наиболее распространенную модель, которую протестующие пытаются реализовать с целью достижения своих целей: форми-рование группы протестующих — проведение яркой и массовой акции протеста —

82


массовое освещение протестной акции в Интернет-СМИ — освещение протестной акции в традиционных СМИ — привлечение внимания населения и новых активи-стов — привлечение внимания должностных лиц органов управления — действия должностных лиц органов управления в интересах протестующих.

Конечно, пока читателями/зрителями Интернет-СМИ не является боль-шинство населения. Однако можно говорить о том, что в Интернете создается иная реальность, в которой существенно более полно освещается протестная ак-тивность в стране. Более того, учитывая, что Интернетом пользуются наиболее активные слои населения, информация доводится до потенциально наиболее сильных активистов протестного движения.

Коммуникации протестующих с властями

Протестные акции и кампании инициируются в достаточно сложных ситу-ациях — протестующие зачастую не доверяют представителям органов управ-ления. Поэтому отмечается очень слабое их взаимодействие с официальными должностными лицами. Это снижает вероятность решения проблем посред-ством переговоров и разжигает недовольство. В проблемную ситуацию втяги-вается все больше субъектов, а разрешения причин конфликта не происходит.

В большинстве случаев на начальных этапах протестных акций власти пы-таются игнорировать и не замечать протестующих и их требования. Очень часто протестные кампании сами по себе (например, из-за нехватки ресурсов) или под давлением прекращаются. Более того, в ситуации заинтересованности в ста-бильности на подведомственной территории, органы власти стремятся достичь этого посредством изолирования протеста от информационного пространства либо подавлением протестующих. И лишь в условиях трансформации локаль-ных протестных акций в массовые и масштабные действия представители и ру-ководители органов власти начинают предпринимать какие-либо ответные дей-ствия, вступать в коммуникацию с протестующими. В таких ситуациях действия органов власти чаще всего направлены не на устранение причины конфликта, а на минимизацию протестной активности. Примером могут служить действия губернатора Калининградской области по созданию комиссии с участием оппо-зиционных лидеров. Конкретных результатов в результате ее деятельности до-биться не удалось. По мнению экспертов, принявших участие в исследовании, причиной этого являлось неуважительное отношение главы региона к оппози-ционерам и их интересов, в том числе и в ходе заседаний данного органа.

Конкретные меры по решению проблем, вызвавших протестные акции, на-чинают предприниматься только в тех случаях, когда невозможно прекратить протестную активность иными способами, а сам протест становится заметным в публичном пространстве, приобретает общественный резонанс.

Вне зависимости от тематики протеста у органов власти сложились и транс-лируются устойчивые образы протестных групп, как маргиналов, городских су-масшедших, купленных, ангажированных какими-либо политическими силами людей. Практически не допускается мысли о том, что это именно инициатива

83


самих граждан по защите своих интересов. Подобная ситуация наблюдалась в протестных кампаниях против строительства трассы через Химкинский лес, строительства Охта-центра, протестах в Калининградской области, выступлени-ях на Манежной площади в декабре 2010 года.

Важной особенностью во взаимоотношениях протестующих с органами власти является распространение практики апеллирования непосредственно к Президенту России Д. Медведеву5 ввиду провозглашаемой им либеральной по-вестки дня, его либеральной риторики. Например, активисты протестного дви-жения против строительства Охта-центра и дорожной трассы по Химкинскому лесу направляли ему обращения, в ответ он вмешивался в конфликт. Ответные высказывания и действия главы государства позволяют получить протестующим доступ к СМИ, способствуют повышению общественного резонанса. В частно-сти, мониторинг СМИ показал, что, когда Президент Д. Медведев заявил в де-кабре 2010 года, что трасса точно пройдет через Химкинский лес, произошел большой всплеск активности средств массовой информации в освещении дан-ной темы.

Процессы коммуникации и освещение протеста в СМИ

Принципиальным отличием современной ситуации является существенно более легкая процедура коммуникации. Интернет позволяет практически бес-препятственно передавать информацию, новости, мнения и суждения. Здесь нет временных, цензурных, технических и иных барьеров по высказыванию своего мнения, описанию ситуации. Во многом в связи с этим сообщения в сети Ин-тернет являются главным информационным источником о протестных кам-паниях и акциях. Подобная ситуация формируется в условиях минимального освещения, а нередко и полного игнорирования темы протестной активности на федеральных теле- и радиоканалах. Они включаются в освещение протестных действий тогда, когда уже невозможно их замалчивать, скрывать. На начальных стадиях протестных кампаний в большинстве случаев можно наблюдать их пол-ное игнорирование.

Таблица 2. Освещение протестных кампаний в СМИ

В АстраханиВ Калинин-

градской области

Памяти Е. Сви-ридова

Против строительства Охта-центра

Против выруб-ки Химкинско-

го леса

Центральная пресса 19,72% 16,63% 12,79% 11,41% 19,56%Центральные информ-агентства

9,57% 7,80% 10,40% 8,31% 13,76%

Региональная пресса 21,42% 21,23% 9,73% 22,33% 10,63%Региональные информ-агентства

5,02% 4,24% 3,96% 5,90% 2,32%

Зарубежная пресса 0,09% 0,26% 0,12% 0,12% 0,21%

5 Исследование проводилось до 2012 г.

84


Пресса СНГ 0,19% 0,64% 0,48% 0,14% 0,62%Информагентства СНГ 3,41% 2,25% 1,40% 0,14% 0,62%Центральные интернет-издания

21,23% 21,33% 36,94% 20,68% 30,15%

Региональные интернет-издания

6,45% 11,30% 8,54% 23,58% 7,88%

Зарубежные интернет-издания

7,39% 6,16% 7,18% 1,23% 4,50%

Корпоративные издания online

0,19% 0,02% 0,00% 0,00% 0,13%

Центральные ТВ и радио 0,38% 0,25% 0,18% 0,02% 0,21%Центральные ТВ и радио online

3,98% 4,57% 7,27% 4,53% 7,80%

Региональные ТВ и радио online

0,47% 2,54% 0,15% 0,06% 0,25%

Блоги 0,09% 0,05% 0,00% 0,00% 0,01%Архивы. Центральные СМИ

0,28% 0,71% 0,87% 1,11% 1,00%

Архивы. Региональные СМИ

0,09% 0,03% 0,00% 0,44% 0,35%

Всего материалов в СМИ 1055 14847 6700 4970 15100

Как представлено в Таблице 2, Интернет-СМИ разместили более половины всех сообщений по протестной кампании памяти Е. Свиридова (52,66%). В ходе освещения других изученных кампаний Интернет-СМИ также были основным источником сообщений. Они лидировали при освещении протестных кампа-ний против строительства трассы Москва–Санкт-Петербург через Химкинский лес, строительства Охта-центра в Санкт-Петербурге, против повышения нало-гов, «тирании» партии «Единая Россия» и губернатора области Г. Бооса (42,53%, 45,49% и 38,78% соответственно). При освещении протестной кампании, основанной на подозрении в фальсификации результатов выборов мэра г. Астра-хани, лидировали печатные издания. В них было размещено 41,4% сообщений (в Интернет-СМИ — 35,07%). Важной особенностью является еще одна зако-номерность: частные средства массовой информации более активно освещают протестные акции и протестные действия.

При этом необходимо отметить, что СМИ являются каналом воздействия на органы власти. Отсутствуя в информационном поле, протест практически не имеет шансов достигнуть поставленных целей. Можно даже говорить о том, что протест инициируется не для прямого воздействия на органы власти, а опо-средованного, через средства массовой информации. Современная акция про-теста — это прежде всего информационный повод для привлечения внимания к существующей проблеме.

* * *

Исследование позволяет говорить о том, что протестная активность форми-руется не извне, а реальным существованием проблем, затрагивающих интересы

85


граждан. Как результат, в большинстве случаев отсутствуют «внешние» центры координации протестной активности. Сами же протестные группы являются сла-бо организованными. С одной стороны, это некая отрицательная характеристика протестного движения, так как существуют значительные сложности для моби-лизации ресурсов, проведения протестных действий. Однако, с другой стороны, это позволяет выстраивать принципиально иные — партнерские — отношения между субъектами протестной кампании. Это формирует доверие и кооперацию между ними. Более того, в случае выхода или снижения активности действий ко-го-либо из этой коалиции, на самой протестной кампании это практически не от-ражается за счет продолжающейся активности других субъектов. Существование же в основном за счет внутренних ресурсов позволяет протестному движения не зависеть от внешних сил и факторов. Нельзя прекратить протестное движение только за счет перекрытия финансирования — просто нет какого-то одного источ-ника. Для прекращения протестной кампании нужно разрушать всю коалицию, что со спецификой ее создания практически нереально.

При сохранении базовых характеристик современной ситуации, вероятно продолжение нарастания социальной напряженности и протестности. Однако в будущем протестная активность, видимо, приобретет несколько иные черты. В первую очередь здесь следует отметить изменение коммуникационных кана-лов: все большую роль будет играть Интернет, где содержание коммуникации протестующих будет слабо поддаваться модерированию. В связи с этим вполне вероятны действия органов власти по ужесточению регулирования Интернета. Однако, вероятнее всего, это приведет к эскалации и активизации протеста и не-довольства в реальной жизни, так как Интернет играет в том числе роль канала «выпуск пара», что все сложнее делать в офф-лайне. В результате чего сейчас не-сколько снижается протестность в реальной жизни. Поэтому можно прогнози-ровать, что протестная активность в Интернете возрастет. Граждане будут более активно критиковать власть. Можно также прогнозировать более активное ис-пользование силовых методов протестных действий — акции неповиновения, захват зданий, перекрытие дорог, забастовки.

Более того, в условиях расширения количества пользователей Интернета, и в первую очередь за счет социальных групп, наиболее готовых включаться в протестную активность, протестная ситуация может серьезно осложниться.

Представляется, что главным инструментом снижения протестного потен-циала является решение проблем, затрагивающих личные интересы граждан. Без их решения протестность продолжит накапливаться. Неблагоустроенность жизни формирует неудовлетворенность системой управления, должностными лицами. При этом уже сформировано мнение о том, что рычаги решения про-блем главным образом находятся именно у органов управления. Поэтому на них и лежит вся ответственность за сложившуюся ситуацию. В связи с этим, именно на них надо воздействовать с целью стимулирования решения существующих проблем.

Неотъемлемым механизмом решения данных проблем является выстраива-ние конструктивного диалога граждан и их объединений с органами управления


и должностными лицами. Необходимо создать ситуацию, при которой граждан слушают и слышат, они становятся субъектами процесса принятия решений, улучшающих их жизнь. Подобная ситуация может быть сформирована только при развитии сферы публичной политики, механизмов межсекторного взаимо-действия.

Использование насилия для подавления протестующих минимизирует лишь внешнее проявление протестности, но создаст условия для неконтролируемой и взрывной протестной активности в будущем. При этом протестная активность будет охватывать различные интересы и проблемные сферы, а значит, значи-тельное количество субъектов. В подобной ситуации локализовать и подавить ее будет очень сложно.

Органы управления должны сменить парадигму мышления, исходя из кото-рой, протест воспринимается как патология. Вместо этого они должны принять позицию, согласно которой протест (как и конфликт в целом) является уникаль-ным способом получения информации об общественных интересах «из первых рук», является источником развития и движения вперед. Согласно такой пара-дигме, оптимальной реакцией органов власти на протест должна стать откры-тость, стремление к поиску компромисса с целью устойчивого общественного развития.

Минимизации протестной активности будет способствовать вовлечение представителей гражданского общества в процесс принятия решений, что обе-спечит учет интересов различных групп граждан на стадии разработки поли-тико-управленческого решения. Особенно актуально это для уровня местного самоуправления, где решают конкретные проблемы граждан, непосредственно касающиеся каждого. Поэтому именно здесь в первую очередь будет вызревать протестный потенциал.


1. Базаржалова Л. Б. Политическая активность сельского населения в совре-менной России: состояние, тенденции: автореф. дис. … канд-т соц. наук: 23.00.02 / Л. Б. Базаржалова. М., 2006.

2. Иванов В. Н. Политическая социология / отв. ред. В. Н. Иванов, Г. Ю. Семи-гин. М.: Мысль, 2000.

3. Социологический энциклопедический словарь / Ред. Г. В. Осипов. М.: Ин-фраМ — Норма, 2002.

87

УДК-328.1(470+571)

ДИНАМИКА КРИЗИСНОГО ДИСКУРСА ПРАВЯЩЕЙ ЭЛИТЫ (ПО МАТЕРИАЛАМ ОФИЦИАЛЬНЫХ ВЫСТУПЛЕНИЙ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ

ПРАВИТЕЛЬСТВА РФ В 2008–2011 ГГ.)*

Т. Н. Митрохина

Статья посвящена анализу феномена кризисного дискурса Председателя Пра-вительства РФ. Автором статьи разработана структура кризисного дискурса, определены его параметры, выявлены узловые точки дискурсивности, вокруг которых властвующая элита организует кризисный дискурс. В соответствии с авторской методологией осуществлен анализ публичных выступлений пре-мьер-министра на протяжении 2008–2011 гг.

Ключевые слова: дискурс, кризис, правящая элита

Любое государство в своем развитии периодически сталкивается с кризис-ными явлениями экономической, политической и социальной направленно-сти. Современная Россия не является исключением. Кризисная проблематика занимает важное место в дискурсе официальной власти. Характер политиче-ских проблем и направленность политических преобразований, стратегические и тактические приемы наиболее полно определяются через анализ дискурса власти. В политической повестке дня первым по значимости становится эконо-мический кризис, начавшийся в 2008 году. Кризисная тематика в официальном дискурсе удерживает лидирующие позиции довольно продолжительное время.

Дискурс-анализ в качестве метода исследования предполагает, что полити-ческие тексты и речи как единицы коммуникации становятся источником ин-формации о специфике политических процессов. Под дискурсом понимается совокупность типичных для данного социального сообщества коммуникатив-ных практик, в первую очередь вербального характера.

Внутри любого дискурса существует определенный порядок. Автором раз-работана и предложена структура кризисного дискурса, определены параметры структуры, выявлены узловые точки дискурсивности, вокруг которых властву-ющая элита организует кризисный дискурс: признание факта кризиса, оценка его глубины и сущности, анализ причин, направленность антикризисных мер, определение виновников неудачных преобразований и реформ в стране, оценка и прогнозирование последствий кризиса, направленность дальнейшего разви-тия и модернизации страны, эффективность функционирования управленческих структур. По этим же направлениям прослеживается и динамика кризисного дискурса. В рамках данной статьи внимание сосредоточено на публичном дис-курсе главы Правительства РФ В. Путина как одного из наиболее влиятельных

* Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ «Кризисный дискурс официальной власти и си-стемной оппозиции в современной России: сравнительный анализ», проект № 11-33-00211а1.

88


и осведомленных лидеров страны. В рамках исследования осуществлен анализ текстов публичных выступлений премьер-министра на протяжении 2008–2011 гг., так или иначе имеющих отношение к оценке кризисных явлений в стране.

* * *

Как следует из вышесказанного, одной из точек дискурсивности является признание (непризнание) факта экономического кризиса. В публичных высту-плениях глава Правительства РФ далеко не сразу признает экономический кри-зис в России. Осенью 2008 г. В. Путин, констатируя наличие мирового экономи-ческого кризиса, отрицает его в России, и даже возможность серьезного влияния мирового кризиса на экономику России. Премьер говорит, что «Россия подошла к этому кризису окрепшей, с большими резервами, с хорошо и эффективно ра-ботающей экономикой, с постоянным ростом объема экономики. Достаточно стабильная политическая и социальная ситуация говорят о том, что мы чувству-ем себя уверенно»1.

Весьма частым является тезис о внешних причинах экономического кризиса. Так, например, в контексте необходимости принятия мер по ограничению нега-тивного влияния мирового финансового кризиса на отечественную экономику премьер-министр говорит о том, что «мировая экономика и мировая финансо-вая система переживают серьезные трудности, которые начались в США, и пока американским властям не удается справиться с экономическими проблемами»2.

Глава Правительства РФ и далее в публичных выступлениях возлагает от-ветственность за кризис на правительство и «систему» США: «Все, что сегодня происходит в сфере экономики, финансов, началось, как известно, в США. Весь этот кризис, с которым столкнулись многие экономики, — это безответствен-ность системы. Системы, которая, как известно, претендовала на лидерство. Но мы видим, что она не только не способна обеспечить лидерство, но даже не способна принять адекватные, абсолютно необходимые решения для преодоле-ния кризисных явлений»3.

Таким образом, довольно продолжительное время в официальном дискур-се российской власти отсутствует признание экономического кризиса в России. Отмечается лишь дестабилизирующее влияние на российскую экономику кри-зиса мирового, западного. Глава российского правительства настаивает на том, что многие вообще злоупотребляют термином «кризис» и слишком фривольно оперируют им. Лишь иногда имеет место признание просчетов и недоработок в осуществлении управления страной. В мягких формах затрагиваются пробле-

1 Путин В. В. На встрече с секретарями региональных отделений и руководителями фракций партии «Единая Россия» в региональных законодательных собраниях. Самара, 25 сент. 2008 г. URL: http://premier.gov.ru/2 Путин В. В. На совещании по вопросам разработки Концепции долгосрочного социально-экономи-ческого развития Российской Федерации до 2020 года. Москва, 29 сент. 2008 г. URL: http://premier.gov.ru/3 Председатель Правительства России В. В. Путин провел заседание Правительства Российской Феде-рации. URL: http://premier.gov.ru/

89


мы совершенствования системы управления: «Нужно в известной степени про-толкнуть финансовые “пробки” с тем, чтобы реальные деньги дошли до реаль-ного сектора экономики»4.

Пожалуй, лишь выступление на Х съезде партии «Единая Россия» можно считать первым официальным признанием того, что страна погружается в состо-яние экономического кризиса. Премьер констатировал, что кризис, начавший-ся как финансовый, на наших глазах превратился в экономический. На съезде В. Путин пообещал не допустить роста инфляции и резкого падения курса рубля, напомнив, что Россия обладает значительными финансовыми резервами: «Со-зданные резервы обеспечат на предстоящие годы устойчивость российской бюд-жетной системы. Причем — вне зависимости от мировых цен на нефть и другие наши экспортные товары»5.

В программе «Разговор с Владимиром Путиным» 2008 года основной темой общения с гражданами стало признание того, что кризис в России существу-ет. Однако премьер полон оптимизма. Он отмечает, что «у нас есть все шансы пройти этот сложный период с минимальными издержками и для экономики, и, что самое главное, для наших граждан». Он напоминает, что «в некоторых стра-нах, которые столкнулись с кризисом, планируется снижение уровня заработ-ных плат и доходов населения. Наоборот, мы намерены все наши планы по по-вышению пособий исполнить»6.

Нельзя не согласиться с мнением, согласно которому политик, политиче-ский лидер и тем более глава правительства публично, особенно общаясь с граж-данами страны, «обязан говорить какие-то оптимистические вещи, которые все-ляют в людей уверенность в завтрашнем дне»7, даже если это не в полной мере соответствует действительности. Очевидно, что В. Путин транслирует оптимизм именно такого рода.

Крупным событием, связанным с оценкой кризисных явлений, стал Все-мирный экономический форум в Давосе, где премьер-министр РФ выступил на открытии, существенно меняя акценты при анализе происхождения и источ-ников мирового экономического кризиса. По его мнению, кризис был порожден сочетанием сразу нескольких факторов: провал сложившейся финансовой си-стемы как результат низкого качества регулирования, колоссальные дисбалан-сы между масштабами финансовых операций и фундаментальной стоимостью активов, между возросшим спросом на кредитные ресурсы и источниками его обеспечения. По словам премьера, «серьезный сбой дала сама система глобаль-ного экономического роста, в которой один центр практически без ограниче-ний и бесконтрольно печатает деньги и потребляет блага, а другой — производит

4 Путин В. В. На встрече с журналистами. Астана, 30 окт. 2008 г. URL: http://premier.gov.ru/5 Путин В. В. На открытии Х съезда партии «Единая Россия». Москва, 20 нояб. 2008 г. URL: http://premier.gov.ru/6 Разговор с Владимиром Путиным: стенограмма ответов Владимира Путина на вопросы россиян. URL: http://www.lenta.ru/7 Крючков М., Калмацкий М. Премьер успокоил депутатов. Владимир Путин констатировал: кризис еще не завершился, но рецессия закончилась // Новые известия. 2010. 21 апр. URL: http://www.newizv.ru/

90


недорогие товары и сберегает выпущенные другими государствами деньги. Кро-ме того, генерируемое благосостояние распределялось весьма неравномерно как внутри стран, между слоями населения, так и между различными странами и регионами мира»8. В качестве наиболее острых проблем, проявившихся бла-годаря кризису, премьер выделил чрезмерную сырьевую ориентацию экспорта и экономики в целом, слабый финансовый рынок, недоразвитие ряда базовых рыночных институтов, прежде всего конкуренции. При этом докладчик был весьма корректен в отношении зарубежных партнеров и в оценке причин эконо-мического кризиса в России.

Признав факт экономического кризиса в России, премьер-министр обратил-ся к проблемам политического характера — качеству государственного управления как одной из причин данного явления. Выступая перед коллегами — управленца-ми на встрече с руководством партии «Единая Россия», В. Путин ставит вопрос о качестве управления. «Когда ресурсов и денег много, милое дело эти деньги раздавать, а вот как работать в кризисных условиях — это вопрос посерьезнее. Это требует большой ответственности перед страной, перед нашими гражданами, перед людьми, профессионализма и активной позиции политической»9. В боль-шей степени, чем раньше В. Путин обратил внимание на такие управленческие ошибки российского правительства, приведшие и усугубившие кризис, как изо-ляционизм и безудержный экономический эгоизм, чрезмерное вмешательство в экономическую жизнь со стороны государства, необоснованное увеличение бюджетного дефицита, накопление государственного долга.

В то же время, общаясь с гражданами страны, премьер-министр опять-та-ки демонстрирует уверенность и более оптимистичное настроение. Признав публично, что страну все-таки поразил серьезный экономический кризис, од-новременно В. Путин порадовал граждан тем, что он уже преодолен. «Можно сказать с большой долей уверенности, что пик кризиса преодолен, хотя турбу-лентные явления в мировой экономике и, как следствие, в российской еще со-храняются. Я бы сказал, что это был один из самых сложных годов за предыду-щее десятилетие… Нас эти события (кризис) затронули остро»10.

На заседании Президиума кабинета министров В. Путин дал более реальную оценку ситуации, отметив наличие кризиса в России и уменьшение доходов на-селения, он подчеркнул необходимость исходить из реалий и понимать, в каких условиях приходится сегодня развиваться — все-таки кризис не закончился11.

Отчитываясь перед депутатами Государственной Думы РФ о работе Правитель-ства в 2010 году, премьер-министр заявил, что экономика России вышла из про-должительной рецессии и начала восстанавливаться12. Очевидно, что термин «ре-цессия» премьер также использовал не случайно. Ведь под рецессией понимается 8 Выступление Владимира Путина в Давосе. URL: http://www.vesti.ru/9 Владимир Путин заявил, что мировой кризис еще не достиг пика, но Россия экономить на расходах не будет. 27 февр. 2009 г. URL: http://www.e1.ru/10 Разговор с Владимиром Путиным. Продолжение // Вести. 2009. 3 дек.; URL: http://www.vesti.ru/11 Путин В. В. Стратегия социально-экономического развития до 2020 года. 9 апр. 2010 г. URL: http://premier.gov.ru/12 Морозов С. Премьер отчитался перед депутатами. URL: http://www.ntv.ru/

91


всего лишь некоторое замедление темпов экономического роста, в то время как кризис — это резкое ухудшение ситуации. К успехам года премьер отнес антикри-зисные меры, рекордное за последние двадцать лет снижение инфляции, улуч-шение демографической ситуации и увеличение социальных расходов. Основной вывод премьера — российская экономика демонстрирует признаки оздоровления, рецессия закончилась, у страны самый низкий долг и третьи по объему в мире золо-товалютные резервы — все это позволяет перейти от антикризисного к устойчиво-му инновационному развитию13. Премьер-министр успокоил и ободрил депутатов: «Ситуация действительно была очень сложной. Она и сейчас далека от благополуч-ной. Но все же мрачные прогнозы не подтвердились и вовсе не потому, что нам ба-нально повезло»14. Таким образом, так сказать «задним числом» премьер-министр более реально оценил серьезность ситуации в стране 2008–2009 годов.

На совместном заседании коллегий Министерств финансов и экономиче-ского развития премьер-министр опять поднял вопрос о качестве управления: «Кризис обнажил значительные зоны отсталости и неконкурентоспособности, такие как низкая диверсификация, невосприимчивость к инновациям, нераз-витая финансовая система, негибкий рынок труда. И нам предстоит длительная “черновая” работа по устранению наших слабых мест»15.

К началу 2011 года в кризисном дискурсе премьера утвердились вполне по-зитивные интенции. Так, например, на IV ежегодном Экономическом форуме руководителей и топ-менеджеров ведущих немецких компаний о кризисе пре-мьер говорит в прошедшем времени: «Кризис носил явно выраженный струк-турный характер»16. Подводя итоги деятельности правительства в условиях кризиса, В. Путин отметил, что в целом правительство работало достаточно эф-фективно в условиях кризиса. Конечно, далеко не все люди еще это почувство-вали, и, разумеется, ощущение у большого количества наших граждан, что мы проходим сложный, тяжелый этап, конечно, присутствует17.

Далее оптимистические настроения становятся еще более заметными. Кри-зис считается пройденным, о нем говорится в прошедшем времени. Премьер оценивает работу по преодолению кризиса достаточно высоко: «Мы не дали кризису разрушить нашу экономику и социальную сферу. Не было тотального банкротства наших финансовых учреждений, как в 1998 году. Мы сделали все, чтобы страна не вернулась к унизительным и массовым многомесячным за-держкам заработных плат, пенсий, денежного довольствия военнослужащих»18. Премьер подчеркнул, что в настоящее время в экономике страны наблюдается 13 Кондратьев В. Главное политическое событие весны. URL: http://www.ntv.ru/14 Крючков М., Калмацкий М. Премьер успокоил депутатов. Владимир Путин констатировал: кризис еще не завершился, но рецессия закончилась // Новые известия. 2010. 21 апр. URL: http://www.newizv.ru/15 Россия еще не вышла из кризиса, заявил Путин // РИА «Новости». 2010. 27 авг. URL: http://www.rian.ru/16 Речь Путина на Экономическом форуме в Берлине, 26 нояб. 2010 г. URL: http://rus.ruvr.ru/17 Путин В. В. На встрече с профессорско-преподавательским составом Государственного университе-та — Высшей школы экономики, 30 дек. 2010 г. URL: http://premier.gov.ru/18 Путин В. В. На VII съезде Федерации независимых профсоюзов России, 12 янв. 2011 г. URL: http://premier.gov.ru/

92


устойчивый тренд на подъем, а Россия выходит из кризиса с лучшими финансо-выми показателями, чем в правительстве рассчитывали19.

Во время очередного сеанса общения со страной российский премьер в оче-редной раз сделал заявление о том, что «пик экономического кризиса пройден». Очень характерен и вполне согласуется с выводами исследования тезис премьер-министра о том, что люди верят в позитивное развитие страны, и этот настрой является одним из самых важных и самых значимых в сегодняшней ситуации. Следует лишь добавить, что этот настрой несколько искусственно поддержива-ется властью у населения. Делать это все сложнее и сложнее, в силу того, что са-моощущение граждан обмануть можно лишь на время.

Далее выступления премьера становятся еще более оптимистичными. Он считает, что в России «создана основа для того, чтобы двигаться вперед, решать долгосрочные задачи развития страны. Определенные риски сохраняются, одна-ко наблюдаются и позитивные тенденции в развитии отечественной экономики. Процессы восстановления в промышленности, в банковском секторе набирают обороты, набирают силу»20. Таким образом, В. Путин говорит уже не о кризисе, а о его остаточных явлениях, которые нуждаются в быстрой коррекции.

На заседании Государственной Думы РФ, делая очередной ежегодный отчет о деятельности Правительства РФ — последний перед выборами представительного собрания и президента страны, а, следовательно, и сменой правительства, В. Пу-тин признал, что в 2009 году были самые трудные месяцы экономического кризиса, когда «падали» практически все экономические показатели. Увеличивалась безра-ботица, росли проценты по кредитам. Однако выводы прозвучали еще более опти-мистично: «Если раньше внешние “шоки” надолго отбрасывали нашу страну назад, то к нынешнему испытанию Россия оказалась готова гораздо лучше, чем прежде, действовала решительно и активно»21. В ряду достижений премьер особо выделил рост российской экономики. По его словам, к началу 2012 года российская эконо-мика в полном объеме должна компенсировать потери, вызванные кризисом.

* * *

Анализ кризисного дискурса премьер-министра на протяжении 2008–2011 гг. позволяет утверждать, что осознание и публичное признание властью факта кризи-са и его глубины происходит не сразу — долгое время он воспринимается лишь как глобальное явление, имеющее внешнее происхождение. Нередко речь идет вообще не о кризисе, а лишь о рецессии. Публичные выступления премьера, так или иначе имеющие отношение к оценке кризисных явлений, существенно дифференцирова-ны по ситуациям в зависимости от аудитории, на которую выступление рассчитано. Если это российские граждане, то премьер стремится ободрить и успокоить граж-дан, демонстрирует оптимизм и заверяет граждан в том, что ситуация находится 19 Владимир Путин: Кризис преодолеем в 2012 году: интервью телеканалу «Моя планета» // Комсо-мольская правда. 2011. 20 марта. URL: http://kp.ru/daily/25654/817821/20 Председатель Правительства Российской Федерации В. В. Путин провел заседание Правительства Российской Федерации, 4 апр. 2011 г. URL: http://premier.gov.ru/21 URL: http://premier.gov.ru/


под контролем. Если это профессионалы-управленцы, депутаты представительно-го собрания, от которых зависит ситуация в стране, то разговор строится более от-кровенно, конкретно, жестко и гораздо ближе к реальной ситуации. Существенные особенности имеют выступления премьер-министра на международных форумах, где он более осторожен в оценках происхождения кризисных явлений.

Анализ причин кризиса в стране является важной точкой дискурсивности. Наряду с тем, что доминирует признание факта внешнего влияния на экономи-ческую ситуацию в стране, нередко премьер-министр отмечает проблемы неэф-фективного и непрофессионального управления. В большей степени смещение акцентов в этом направлении характерно не для всех выступлений, а лишь перед профессионалами. Однако в конце 2011 г. официальный дискурс премьера при-обретает черты отчетного или ретроспективного характера в отношении кри-зисных явлений. Все чаще кризис упоминается в прошедшем времени. Нередко содержится прямое указание на то, что пик кризиса пройден, озвучиваются про-граммы и меры восстановления докризисных показателей. В целом оптимизм в оценках ситуации в стране заметно нарастает по мере приближения к выборам российского представительного органа власти и президента страны.


1. Выступление Владимира Путина в Давосе. URL: http://www.vesti.ru/2. Путин В. В. На VII съезде Федерации независимых профсоюзов России,

12 янв. 2011 г. URL: http://premier.gov.ru/3. Путин В. В. На встрече с журналистами. Астана, 30 окт. 2008 г. URL: http://

premier.gov.ru/4. Путин В. В. На встрече с профессорско-преподавательским составом Го-

сударственного университета — Высшей школы экономики, 30 дек. 2010 г. URL: http://premier.gov.ru/

5. Путин В. В. На встрече с секретарями региональных отделений и руководи-телями фракций партии «Единая Россия» в региональных законодательных собраниях. Самара, 25 сент. 2008 г. URL: http://premier.gov.ru/

6. Путин В. В. На открытии Х съезда партии «Единая Россия». Москва, 20 но-яб. 2008 г. URL: http://premier.gov.ru/

7. Путин В. В. На совещании по вопросам разработки Концепции долго-срочного социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 года. Москва, 29 сент. 2008 г. URL: http://premier.gov.ru/

8. Путин В. В. Стратегия социально-экономического развития до 2020 года. 9 апр. 2010 г. URL: http://premier.gov.ru/

9. Разговор с Владимиром Путиным. Продолжение // Вести. 2009. 3 дек.; URL: http://www.vesti.ru/

10. Разговор с Владимиром Путиным: стенограмма ответов Владимира Путина на вопросы россиян. URL: http://www.lenta.ru/

11. Речь Путина на Экономическом форуме в Берлине, 26 нояб. 2010 г. URL: http://rus.ruvr.ru/

94

Институт преемника как модель воспроизводства власти

УДК-323(470+571)

ФЕНОМЕН ПРЕЕМНИЧЕСТВА В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ В ЗЕРКАЛЕ МЕКСИКАНСКОЙ ПОЛИТИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ ВОСПРОИЗВОДСТВА

ВЛАСТИ*

Н. В. Борисова

В статье на основе метода сравнительно-ориентированного case-study верифи-цируется концепт «преемничество». Исследование посвящено сравнению мек-сиканского и российского случаев функционирования институтов «преемника» в ХХ — начале XXI в. Оно показывает, что преемничество, как механизм вос-производства власти связано не столько с процедурными аспектами, сколько с практиками взаимодействия внутри элит и взаимоотношениями по линии «Власть — Общество».

Ключевые слова: преемничество, воспроизводство власти, Россия, Мексика.

«…Некоторые исследователи от-мечают “мексиканизацию” российской политики. Можно сказать, что Россия — это Мексика, доведенная до абсурда, по-скольку наблюдаются одни и те же “сим-птомы” и “патологии”, но степень их присутствия различна…»1

Как и при каких условиях воспроизводится власть? Какую роль в процессе воспроизводства власти играют институты? Как характер политических инсти-тутов влияет на процессы «передачи власти»? В какой мере тип политического режима связан с механизмами воспроизводства власти?

31 декабря 1999 года первый всенародно избранный Президент России Б. Ельцин в новогоднем обращении к нации объявил об уходе в отставку и на-звал имя человека, которому передает свои полномочия — Председатель Пра-вительства РФ В. В. Путин. Практически сразу же в СМИ и публицистических изданиях последнего назвали «преемником». Но еще больше это слово стали употреблять в журналистских и экспертных кругах в преддверии 2008 г., ког-да подошел к окончанию второй президентский срок В. Путина, и все гадали,

* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ «Институт преемника: модель воспроизводства власти и перспективы модернизации в современном мире», проект № 11-03-00198а.1 Институты закрытых демократий: попытка сравнительного анализа. / [Мау В. и др.]. М., ИЭПП, 2007. С. 84.

95


на кого же укажет Президент? Интрига разрешилась — «преемником» был на-зван Д. Медведев.

Приведенный пример — не просто иллюстрация «акта передачи власти» в современной России. Представляется, что это пример процесса институци-онализации преемничества как устойчивой практики воспроизводства власти в условиях неопатримониализма в целях снижения/нивелирования рисков для сложившейся клиентелистской дистрибуции ресурсов2. Однако в связи с этим возникает вопрос о том, какие условия и факторы способствуют институциона-лизации преемничества? В поисках ответа на него мы обратились к сравнитель-ной методологии, а именно к методу сравнительно-ориентированного case-study и примеру Мексики, чья политическая история дает нам богатый эмпирический материал, связанный с длительным функционированием института dedaco — «указующий перст» (исп.). Именно Мексика является наиболее ярким примером длительного существования института «преемника»: с 1930-х по конец 1990-х гг.

* * *

Мексиканский политический режим, получивший название «президенси-ализм» (presidencialismo), сложился в период «второй мексиканской “револю-ции” с 1910 по 1929 г.3 Первым актом в этом процессе стало принятие в 1917 го-ду конституции, которая подтвердила и окончательно закрепила федеративное устройство и республиканскую форму правления. Главой государства являлся избираемый всенародно на шесть лет без права переизбрания президент.

Следует обратить особое внимание на последнюю норму — sexenio — шести-летний срок президентства без права на переизбрание. Его появление в тексте конституции было обусловлено длительным периодом диктатуры президента Порфирио Диаса (Porfirio Dias). В 1876 г. генерал Порфирио Диас путем военно-го переворота сверг президента-либерала Себастьяно Лерде де Техадо, а спустя год решением Конгресса Мексики был назначен Президентом страны. Его пре-зидентство продолжалось в период с 1877 по 1881 и с 1884 по 1911. Практически, учитывая перерыв, когда Диас формально «отошел от дел», но фактически со-хранил властный контроль, Диас был у власти 34 года. Лидеры Мексиканской революции и авторы новой конституции исходили из представления о том, что возможность для подобных диктатур, основанных на длительной узурпации власти, должна быть институционально блокирована: именно с этим связано появление нормы sexenio в тексте Мексиканской конституции 1917 г.

Революционное движение 1910 г. даже после отставки Диаса в 1911 г. не по-шло на спад, поскольку достаточно сильными были противоречия между лидерами революции по вопросам о трудовых и гражданских правах мекси-канцев, о земле и собственности. Конституция в 1917 г. обеспечила всеобщее

2 Подробнее о концептуализации преемничества см.: Панов П. В., Сулимов К. А. Преемничество как способ воспроизводства власти: проблемы концептуализации // Вестник Пермского университета. Серия Политология. 2011. № 4.С. 31–42.3 Blum R. The Weight of the Past // Journal of Democracy. 1997. Vol. 8. № 4. P. 29.

96


избирательное право (для мужского населения) и социальные гарантии для ра-бочих (8-часовой рабочий день, страхование от несчастных случаев на производ-стве и повышение зарплаты), земля и недра провозглашались собственностью мексиканского народа. Планировалось проведение широкомасштабной земель-ной реформы, проведение которой находилось вне интересов собственников крупных хозяйств (латифундий) и не способствовало утверждению «мира вну-три элит». Политическая борьба за власть продолжалась до середины 1920-х гг., вплоть до заключения «пакта о ненападении» между военными и политически-ми каудильо (caudillos — лидерами), который, по оценке Р. Блюма4, стал основой баланса политических сил.

Важную роль в этом процессе «установления мира» сыграл президент Плу-тарко Элиас Кальес (Plutarcho Elias Calles, 1924–1928), который «стал гарантом порядка в неуправляемой стране, где конституционно установленные институ-ты управления были крайне слабы и неэффективны»5. Роль президента как га-ранта мира и гаранта движения Мексики в сторону идеалов и идей Революции способствовала изменению президентского статуса в политической системе. Именно со времен президентства Кальеса глава государства становится не про-сто центральной политической фигурой, но также персонифицирует политику и политическую систему. По истечении своего sexenio Кальес предпринимает первую попытку «назначения» марионеточного президента. Таковыми последо-вательно стали: Рубио Паскаль Ортис, Родригес Абелардо Л., Карденас Ласаро, но вплоть до 1934 г. неформальным лидером страны считался Кальес.

Особое значение в логике политического процесса и тенденциях персони-фикации власти и системы господства в Мексике 1920–30-х гг. имело появле-ние в 1929 году Национально-революционной партии («Partido de la Revolucion Nacional», НРП), реорганизованной в 1946 году в Институционно-революцион-ную партию («Partido de la Revolucion Institucional», ИРП). Важной особенно-стью правящей партии стали масштабные процессы массовой кооптации обще-ственных движений в ряды партии. По мнению американского исследователя К. Миддлбрука, «включение во второй половине 1930-х годов достаточно ши-роких масс (трудовые, крестьянские, революционные объединения и движения) в правящую партию стало источником политической легитимации правящего режима»6. Благодаря практикам кооптации и инкорпорирования широких масс под знаменами и лозунгами революции, на использование которых монополь-но претендовала партия, она достаточно быстро превращается в партию вла-сти, играющую роль не просто группы поддержки правящей элиты на выборах, а способствующую консолидации элит, а также обеспечивающую функциониро-вание властной вертикали.

С момента создания партии наряду с президентом Кальесом важную роль в ней играл его преемник Л. Карденас, ставший партийным лидером в начале

4 Ibidem. P. 31.5 Ibidem. P. 32.6 Middlebrook K. J. Political Liberalization in an Authoritarian Regime: the Case of Mexico // Transition from Authoritarian Rule: Latin America. University Press of Baltimore and London, 1993. P. 124.

97


1930-х гг., а президентом страны в 1934 г. Карденас в значительной степени изме-нил функционал ИРП. В отличие от Кальеса, который создавал партию как пло-щадку для пакта, Карденас превратил ее в по-настоящему массовую партийную организацию, включающую в себя четыре сектора: 1) военный (в состав вошли армейские подразделения под руководством генералов, активно участвовавших в политической жизни страны); 2) рабочий, представленный конфедерацией трудящихся Мексики; 3) крестьянский, представленный национальной кре-стьянской конфедерацией; 4) народный, организованный посредством индиви-дуального членства.

Создание ИРП не означало ликвидацию оппозиционных партий, но они за несколько лет были лишены какой-либо возможности влиять на процессы эволюции политической системы страны. Кроме того, ИРП, в отличие от дру-гих партий, получила значительное финансирование из государственного бюджета, имела возможности контроля федеральных и региональных СМИ. Постепенно партия сливается с государственными структурами, чему способ-ствует и идеология, построенная на идеалах продолжения революции, которую партийные идеологи характеризовали как перманентную и продолжающуюся институционным путем.

Достаточно быстро Карденас, используя партийную машину и администра-тивную вертикаль, смог аккумулировать и консолидировать властные ресурсы в своих руках, в то время как Кальес был вынужден покинуть страну. Именно при Карденасе в полной мере формируется presidencialismo, при котором все-объемлющий характер власти президента обеспечивался не только и не столь-ко конституцией, сколько укорененностью неформальных институтов. Следует согласиться с отечественными исследователями А. Боровковым и И. Шереме-тьевым в том, что мексиканский «президенциализм унаследовал колониаль-ный касикизм обожествляемых индейских вождей, политический централизм колониального периода, авторитаризм эпохи порфиризма (1877–1911), а также “революционный каудилизм” военных президентов (1920-е гг.), действовавших в условиях постреволюционного хаоса, что требовало ликвидации региональных центробежных тенденций, централизации и институционализации власти»7. Статус, как неформального лидера партии, который может назначать, снимать государственных и партийных чиновников без серьезного согласования с пар-тией и законодательной властью, восприятие обществом главы государства как вождя, лидера, позволяли ему практически единолично выдвигать кандидатов на должности губернаторов штатов, глав муниципий, а также своего преемника.

Неформальный по своему происхождению и характеру институт dedaco позволял воспроизводить власть и систему господства правящей группы. Сле-дует отметить, что в этой системе ИРП «являлась мощнейшей избирательной машиной»8: будучи практически единственной на политической арене, имея разветвленную партийную организацию, которая связывала все три уровня

7 Боровков А., Шереметьев И. Мексика: на новом повороте экономического и политического разви-тия. М., 1999. С. 167.8 Там же. С. 169.

98


государства и общества — общенациональный, региональный и местный9, пар-тия власти была способна раскручивать «указанного» кандидата и проводить его успешно на выборах.

Таким образом, выборы носили сугубо фасадный характер, более того, к кон-цу 1970-х гг. в общественном мнении не только сформировалась, но утвердилась такая картина выборов: назначенный кандидат, до того скрываемый, выскакива-ет как тролль из табакерки («дестапе» — открытие крышки)10, пройдут выборы, и именно он наденет ленту президента. Как отмечает Миддлбрук, это была «экс-траординарная централизация и концентрация формальной и неформальной власти в руках президента»11. «Бассейном рекрутирования» «преемников» чаще всего выступала камарилья (camarilla) — относительно закрытый для проникно-вения извне круг «людей власти», клиентелы первого круга, которая окружала каждого партийного босса, касика, вплоть до президента12.

Следует отметить, что Карденас, обладая весомым влиянием в партийных структурах, оставался доминирующей политической фигурой достаточно долгое время и после своего sexenio: несколько президентов после него в 1940–50-е гг. воспринимались как его преемники. В правительстве своего непосредственного преемника Мануэля Авило Камачо Карденас получил пост военного министра.

Вплоть до середины 1940-х гг. президентами становились исключительно генералы, Мигуэль Алеман (1946–1952) был первым за несколько десятилетий гражданским президентом, но при этом все также связанным узами камарильи и партийной принадлежности с Карденасом. Примерно в это же время в струк-туре ИРП происходит знаковое изменение — ликвидируется т.н. «военный сек-тор», что было обусловлено уходом из большой политики военных: сыграли свою роль фактор естественного старения, а также влияние заключенных во вто-рой половине 1920-х гг. пактов между военными и каудильо. Военные оказались сначала инкорпорированы в политику и партийные структуры, а потом и «рас-творились» в них, освободив ключевые места для политиков, не обязательно свя-занных с военными кругами, но принадлежащих к партии власти.

Представляется, что мексиканских «преемников» не стоит понимать как «местоблюстителей», поскольку «лидер» не имел институциональной возмож-ности возвращения на президентский пост. Однако dedaco позволял сохранять контроль и воспроизводить режим. Мексиканскую политическую элиту отли-чала достаточно высокая степень гомогенности, поскольку в основном это бы-ли «столичные жители», рожденные или выросшие в Мехико, принадлежащие к «семьям политиков», получавшие лучшее образование в лучших университетах США и Мексики. Если первоначально, после революции, в сферу власти бы-ла допущена некоторая часть представителей низших слоев среднего класса, то со временем рекрутирование элит вновь стало производиться из числа мек-9 Ball R. A., Guy Peters B. Modern Politics and Government. 6th edition. Magmillan Press LTD. Hampshire — London, 2000. P. 96.10 Боровков А., Шереметьев И. Указ. соч. С. 169.11 Middlebrook K. J. Op. сit. P. 129.12 Cornelius W. A. Mexican Politics in Transition. The Breakdown of a One-Party-Dominant Regime. Center for U. S. — Mexican Studies — University of California — San Diego, 1996. P. 515–516.

99


сиканской знати. Верхнему слою удалось сохранить свое положение во власти, в результате упоминавшихся выше «соглашений» 1920–1930-х гг. старая мекси-канская элита была инкорпорирована в новую систему отношений. Преимуще-ственно родственные связи и патрон-клиентарные отношения, т.е. принадлеж-ность к камарилье, могли открыть дверь во власть, а механизмом рекрутирования политической элиты были преимущественно структуры ИРП.

Еще одной примечательной чертой феномена преемничества в Мексике в ХХ веке является практика преемственности курса. Эта преемственность вы-ражалась, прежде всего, в следовании идеалам революции: классовая гармония, социальный мир и т.п. Кроме того, даже если преемник менял курс, как это бы-ло, например, при Мануэле Авило Камачо, то эта смена согласовывалась с па-троном: Карденас выбрал преемника (Камачо), который с его же ведома взял курс на консервацию социальных реформ, поскольку дальнейшее реформиро-вание аграрного сектора и социальной сферы в духе идей и лозунгов революции входило в противоречие с интересами правящего класса.

Еще одной особенностью, характеризующей практику преемственности, является практика заключения социальных пактов. Эта практика, опробован-ная на излете гражданской войны в 1920-е гг., в дальнейшем использовалась не раз: «Пакт ради производства» (sexenio президента Портильо, 1976–82 гг.), «Пакт солидарности» (sexenio президента де ла Мадрида, 1982–88 гг.). Приме-чательно, что эти пакты заключались в мобилизационно-компромиссных целях, в ситуациях, когда правительство реализовывало непопулярные экономические реформы и когда очевидным образом падало доверие общества правящему ре-жиму. Учитывая успешную практику кооптации и инкорпорирования широких общественных движений в партийные структуры, которые играли роль электо-ральной машины, следует отметить, что преемственность достигалась и техноло-гически, и идеологически.

Значимым фактором определения курса нового президента и степени его преемственности курсу старого президента является противостояние внутри партии между двумя ее полюсами — консервативной группой и группой левых. Первые, как правило, выступали за осторожное и выжидательное следование курсу реформ, в то время как левые ратовали за социальные реформы. Их по-зиции поменялись с началом реализации неолиберального проекта в 1980-е гг., очевидные издержки от которого несли народные массы: государство уходило из социальной сферы, сбрасывало груз социальной ответственности. Левые в та-кой ситуации оказались противниками реформ. Однако для нас важным являет-ся не то, за что выступало то или иное крыло в составе ИРП, а то, что переговоры о преемнике, проходившие в высших партийных кругах, зависели и от позиций той или другой партийной группы и текущей политической ситуации.

Например, переломным для мексиканской политической истории явля-ется конец 1960-х гг. «Левый бунт» не прошел мимо Мексики, и страну охва-тили серьезные волнения — студенческие бунты, зарождающееся движение женщин, выступающих за экономические и социальные права. Это было пре-зидентство Диаса Ордаса, который избрал жесткую экономическую политику,

100


непопулярную в обществе, а также курс на подавление и разгон демонстраций, аресты и преследование оппозиции. Все происходило на фоне падающей явки на выборах, что мало устраивало режим — выборы были важным легитимизи-рующим механизмом. В этой ситуации, в результате компромисса, который был достигнут внутри верхушки ИРП, и в целях самосохранения в 1970 г. было при-нято решение о досрочной отставке Диаса Ордаса. Его преемник Луис Эчевер-рия был, безусловно, компромиссной фигурой. Став президентом, он реализует левый экономический курс, объявляет политическую амнистию и первый ра-унд электоральной реформы. Таким образом, можно говорить о том, что преем-ственность в мексиканской политике, равно как и институт преемника, главным образом сохраняли у власти правящую группу, представленную в верхушке ИРП, имеющую крупную собственность, составляющую мексиканский политический класс. В случае необходимости курс меняли, использовали практику «социаль-ных пактов», «отправляли» в отставку, но не забывали называть имя преемника, который формально пройдя выборы, получал ленту президента из рук своего предшественника. Эту систему мексиканские СМИ шутливо назвали дедокра-тией13 — «власть указующего перста».

Мексиканский пример хорошо показывает, что важнейшую роль в опре-делении преемника играла верхушка ИРП, хотя формально все-таки «указывал перстом» действующий президент, а преемником становился кто-то из его пра-вительства: в разные годы это были военные министры, министры внутренних дел, в дальнейшем министры энергетики и финансов. Но решение все-таки при-нималось в кругу высшего слоя правящей политической семьи, организованной в ИРП. Это демонстрируют вышеприведенные примеры с отставкой Ордаса и на-значением Эчеверрии. Тому свидетельством являются и эпитеты, которыми на-граждали политические оппоненты ИРП ее кандидатов на выборах в президенты. Так, в 2000 г., когда в схватке за Лос Пинос14 столкнулись кандидат от Партии на-ционального действия (ПНД) Фокс и преемник Зедильо представитель ИРП Ла-бастида, Фокс называл Лабастиду «мальчиком на побегушках у ИРП».

В 2000 г. в условиях, когда после череды парламентских выборов 1990-х гг. и очередного раунда электоральной реформы ИРП была значительно потеснена ПНД и РДП, dedaco не сработал: Лабастида набрал только 36% голосов против 43% голосов, которые избиратели отдали В. Фоксу, кандидату от ПНД. Спустя шесть лет на президентских выборах разница между кандидатами от ИРП и ПНД оказалась всего 0,46% голосов. Мексика раскололась надвое. До выборов в мек-сиканских СМИ появлялась информация о том, что В. Фокс ради гарантирован-ного сохранения власти в руках ПНД готов «указать» на свою супругу в качестве кандидата от ПНД. Однако, как показали дальнейшие события, этого не про-изошло. И даже если считать президента Кальдерона (2006–2012) преемником 13 Хачатуров К. Мексика: политическая система и экономическая интеграция. Mexico: El sistema politico y la integracion economica. [Электронный документ] — URL: http://geo.1september.ru/articlef.php?ID=200501103 (дата обращения 15.10.2011).14 Лос Пинос — президентский дворец в центральной части Мехико, построенный на месте, где в 1325 году ацтеки заложили первый камень в основание своей столицы Теночтитлана, историче-ского предшественника современной мексиканской столицы.

101


Фокса, то это уже точно не аналог президентов от ИРП, на которых указывали их предшественники, и мексиканцы знали — именно преемники победят на пред-стоящих выборах. Доказательством тому является «электоральный раскол Мек-сики» 2006 г.

Кроме того, в результате постепенной электоральной реформы (прово-дилась путем внесения поправок в конституцию в несколько раундов с 1970-х по 1990-е гг. включительно) произошло изменение правил формирования пред-ставительных органов власти, финансирования государством политических партий, правил доступа оппозиционных партий на выборы, вывод Федерально-го избирательного института15 из-под контроля президента и введение в его со-став в 1990-е гг. диссидентов и представителей политической оппозиции. Все это способствовало качественному изменению партийной системы: на смену одно-партийной системе пришла трехпартийная система. В этих условиях институт dedaco стал ослабевать.

Что дает нам в исследовательском отношении мексиканский пример? Оче-видно, что Россия 2000-х гг. типологически сравнима с Мексикой ХХ века, в пользу этого тезиса говорят акты указания на преемника в 1999, 2008 и 2011 гг. В обоих случаях мы наблюдаем практику задействования механизма преемни-ка в целях сохранения власти. Однако контекстуальные условия возникновения и институционализации преемничества в Мексике и России различны. Следует отметить, что появление и длительное функционирование в Мексике института dedaco сопровождалось правилом sexenio, чтобы не допустить узурпации власти в руках одной персоны. Иными словами, в Мексике интенции политических ав-торов были в большей степени направлены на пресечение практики узурпации власти отдельной персоной при сохранении власти в руках одной группы элит, возникшей в результате заключения пактов. В России же институт преемника, напротив, возникает в условиях желания элит сохранить власть в руках одного лидера. Иными словами, во второй половине 2000-х гг. этот институт в большей степени востребован в связи с желанием определенных групп политической и экономической элиты сохранить властные позиции и назвать «местоблюстите-ля», который подержит место, в условиях запрета на третий президентский срок для одной и той же персоны.

Вместе с тем, очевидно, что в обоих случаях значительную роль в процессе институционализации преемничества играют развитые патрон-клиентарные от-ношения. В Мексике преемником всегда был человек из камарильи действую-щего президента. Это способствовало и преемственности курса, и сохранению позиций экс-президента во властных структурах. Текущие события 2011 г. по-казывают, что за время своего президентства Д. Медведев все-таки сумел «рас-ставить» своих людей на ряд значимых в политико-управленческой структуре должностей, сформировать определенный политический капитал и получил-та-ки «предложение» от В. Путина возглавить новое правительство.

Еще одним интересным в компаративном отношении фактом является со здание так называемого «Народного фронта» как широкой общественной 15 Федеральный избирательный институт — аналог российского Центризбиркома.


платформы, поддерживающей «Единую Россию» на выборах в 2011 г. Включение в списки ЕР беспартийных кандидатов, делегированных НФ, напоминает кооп-тационные и инкорпорирующие механизмы, используемые ИРП в ХХ в. Однако для российской политики в целом и партийной риторики ЕР все-таки характер-на слабость идеологических ориентиров. ЕР и ее региональные и местные от-деления едва ли справляются с ролью политических скреп. Очевидно, что моби-лизационный потенциал ЕР слабее, чем у ИРП в лучшие ее годы. Но при этом политически оппоненты ИРП, особенно ПНД, были сильнее, чем оппоненты ЕР (КПРФ, «Яблоко», «Правое дело», «Справедливая Россия»). Все оппозици-онные российские партии в разной степени и на разных этапах имитировали свою оппозиционность в обмен на доступ их лидеров к властным позициям16. Вероятно, этот фактор в совокупности с другими (практика обменов между фе-деральным центром и регионами, взаимоотношений между властью и бизнесом, общественная активность в формате like17 и др.) обеспечивает доминирующие позиции партии власти и потенциальную возможность воспроизводства власти через институт преемника.


1. Боровков А., Шереметьев И. Мексика: на новом повороте экономического и политического развития. — М., 1999.

2. Гельман В. «Бумажные тигры» оппозиции. — [Электронный документ] — URL: http://polit.ru/article/2011/10/26/cprf/

3. Институты закрытых демократий: попытка сравнительного анализа. / [Мау В. и др.]. — М., ИЭПП, 2007.

4. Панов П. В., Сулимов К. А. Преемничество как способ воспроизводства вла-сти: проблемы концептуализации // Вестник Пермского университета. Се-рия Политология. 2011. № 4. С. 31–42.

5. Хачатуров К. Мексика: политическая система и экономическая интеграция. Mexico: El sistema politico y la integracion economica. [Электронный доку-мент] — URL: http://geo.1september.ru/articlef.php?ID=200501103

6. Ball R. A., Guy Peters B. Modern Politics and Government. Magmillan Press LTD. Hampshire — London, 2000.

7. Blum R. The Weight of the Past // Journal of Democracy. 1997. Vol. 8. № 4.8. Cornelius W. A. Mexican Politics in Transition. The Breakdown of a One-

Party-Dominant Regime. — Center for U.S. — Mexican Studies — University of California. — San Diego, 1996.

9. Middlebrook K. J. Political Liberalization in an Authoritarian Regime: the Case of Mexico // Transition from Authoritarian Rule: Latin America. — University Press of Baltimore and London, 1993.

16 Наиболее красноречиво такая имитационная стратегия КПРФ описана в: Гельман В. «Бумажные ти-гры» оппозиции. [Электронный документ] — URL: http://polit.ru/article/2011/10/26/cprf/ (дата обраще-ния: 29.10.2011).17 Алленова О. Остров Лайк // Ъ-Власть. 2011 № 40 (944). [Электронный ресурс] — URL: http://kommersant.ru/doc/1788783 (дата обращения: 12.10.2011).

103

УДК-32

ПРЕЕМНИЧЕСТВО КАК ПРАКТИКА ВОСПРОИЗВОДСТВА ВЛАСТИ В «ЧЕРНОЙ АФРИКЕ»*

А. Г. Гуляева, П. В. Панов

После обретения независимости традиционалистская модель воспроизводства власти в новых африканских государствах в значительной мере утратила леги-тимность, а рационально-легальные, демократические практики остаются пло-хо освоенными. В результате в некоторых авторитарных режимах правители не сменяются десятилетиями, хотя процедурно их власть, как правило, оформля-ется через выборы. Поскольку выборы оказываются инструментом сохранения, а не смены власти, в случае внутриэлитных конфликтов смена власти происхо-дит в результате переворотов. Другая проблема возникает тогда, когда политиче-ский лидер оставляет должность. Если правящей группе удается избежать раско-ла при решении вопроса, кем его заменить, смена власти происходит по модели преемничества. Исследование практик воспроизводства власти в странах Аф-рики показывает, что увеличение количества преемников в значительной мере связано с внедрением формальных демократических процедур, что лишний раз свидетельствует, что процедуры сами по себе не в состоянии изменить существо политического процесса, однако влияют на стратегии политических акторов.

Ключевые слова: преемничество, авторитаризм, демократизация, воспроизвод-ство власти

В 2000-е годы в российской политике сложилась практика воспроизводства власти, которая получила название «преемничество». Очевидно, она не является изобретением российского правящего класса, и для осмысления этого феномена необходимо сравнить его с аналогичными практиками в других странах. Как пра-вило, компаративисты чаще всего соотносят Россию со странами Латинской Америки, и для этого есть немало оснований. Однако при изучении феномена преемничества вполне уместным оказывается не только латиноамериканский, но и африканский контекст, поскольку в странах африканского субконтинента (Африка южнее Сахары — Sub-Saharan Africa или «Черная Африка») обнаружи-вается немало случаев сменяемости власти, весьма похожих на российских «пре-емников».

Судя по всему, это не случайно. После обретения независимости традицио-налистская модель воспроизводства власти в новых африканских государствах в значительной мере утратила легитимность, а рационально-легальные, демо-кратические практики остаются плохо освоенными. В результате на вопрос, как правители должны сменять друг друга (leadership succession), нет внятного

* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ «Институт преемника: модель воспроизводства власти и перспективы модернизации в современном мире», проект № 11-03-00198а.

104


и легитимного ответа. Как отмечает африканский исследователь Баффур Агье-ман-Диаф, с одной стороны, несмотря на рационализацию политического авто-ритета, политические лидеры по-прежнему воспринимаются, как традиционные правители (вожди — «big chiefs»). С другой стороны, в условиях становления со-временных по форме государств они рассматриваются как «отцы нации» («Father of the Nation»). Кроме того, интенсивное строительство государств и реализа-ция амбициозных социально-экономических программ («девелопментализм») привели к тому, что африканские правители сконцентрировали в своих руках огромные ресурсы, на основе чего получили развитие патримониализм, клиен-телистские практики, коррупция. В этом контексте становится понятно, почему лидеры африканских государств, как правило, изо всех сил цепляются за власть, а значительная часть населения поддерживает их усилия в силу как традициона-листских установок, так и рационально-инструментальных мотиваций1.

В результате в некоторых авторитарных режимах правители не сменяются десятилетиями, хотя процедурно их власть, как правило, оформляется через выборы. Большое значение при этом имеют доминирующие партии, которые обеспечивают патримониалистскую дистрибуцию ресурсов, консолидацию элитных групп и массовую политическую мобилизацию. Впрочем, такая «не-сменяемая власть» во многих случаях оказывается достаточно стабильной. Про-блемы возникают, по большому счету, в двух случаях.

Первое — конфликт между элитными группировками. В условиях демокра-тии для его разрешения есть такой институциональный механизм, как выборы. В случае поражения на выборах правящей группы она переходит в оппозицию, а победившая партия приходит к власти. Выборы тем самым оказываются ин-ститутом, который позволяет решать проблему смены (и тем самым воспроиз-водства) власти в условиях рационализации господства. Но в рамках диктатуры выборы не могут выполнять эту функцию, поскольку являются инструментом сохранения, а не смены власти. Поэтому в случае внутриэлитных конфликтов борьба за власть здесь находит «выход» в иных — неконвенциональных (с точ-ки зрения западных канонов) формах, и если правящей группе не удается пода-вить оппозицию, смена власти происходит в результате переворотов, восстаний, гражданских войн и т.д.

Во-вторых, проблема возникает тогда, когда по естественным (смерть, бо-лезнь, возраст и т.д.) или искусственным (институциональные ограничения) причинам политический лидер оставляет должность. Перед правящей группой встает вопрос, кем его «заменить», и нередко при решении данного вопроса воз-никает раскол в правящем лагере, что опять-таки приводит к заговорам и пере-воротам. Чтобы избежать этого, правящая группировка должна договориться, кто будет «следующим» политическим лидером. Процедурно решение, принятое внутри правящей элиты, может быть оформлено через избрание «нового лидера» либо как чисто «внутрипартийное решение» или как-то иначе. Как представля-

1 Agyeman-Duah B. Managing Leadership Succession in African Politics // Режим доступа: http://www.cddghana.org/documents/MANAGING%20LEADERSHIP%20SUCCESSION%20IN%20AFRICAN%20POLITICS.pdf

105


ется, именно в этом случае можно говорить о «преемничестве» как особой моде-ли воспроизводства власти.

При всем разнообразии конкретных случаев преемничество характеризуется двумя принципиальными чертами: 1) субъектом принятия решения о кандидату-ре «следующего лидера» (successor) является правящая элита, а широкие массы, даже если процедурно смена власти происходит через выборы, лишь подтверж-дают (оформляют) это решение; 2) в рамках правящей группы достигается от-носительное согласие по поводу кандидатуры. Говоря об «относительном согла-сии», мы имеем в виду достигнутый результат, а не процесс. В действительности такое согласие может быть следствием как доминирования одного из акторов, так и сложного процесса переговоров, торга, борьбы и т.д. Тем не менее, важ-но то, что «в конечном итоге» при решении данного вопроса правящей группе удается избежать раскола и произвести смену власти без противодействия «из-нутри». Правда, при этом возможно противодействие «извне», со стороны оп-позиции, тем более в условиях смены лидера оппозиционные группы обычно активизируются. Так что смена власти по модели «преемничества» оказывается удачной лишь тогда, когда оппозиция оказывается не в состоянии эффективно противодействовать решению правящей группы2.

Таким образом, можно выделить несколько моделей смены власти: 1) «де-мократическая»: смена власти происходит посредством победы оппозиции на конкурентных выборах; 2) контр-элита приходит к власти «недемократиче-ским» путем — в результате государственного переворота, вследствие победы в партизанской или гражданской войне; 3) «преемничество».

Под этим углом зрения были исследованы практики сменяемости власти в странах «Черной Африки» после получения ими независимости. Результаты анализа представлены в первой части данной статьи. Исследование позволило зафиксировать более 27 случаев, соответствующих модели «преемничества», ко-торые более подробно рассматриваются во второй части работы.

Преемничество в контексте разнообразных практик воспроизводства власти Черного континента

Всего на территории Африки южнее Сахары насчитывается 57 стран. Из них 3 самопровозглашенных и непризнанных государства (Галмудуг, Пунтленд, Со-малиленд), а 5 представляют собой зависимые территории — три от Испании (Мелилья, Канарские острова, Сеута) и две от Португалии (Азорские острова, Мадейра). Таким образом, для данного исследования интерес представляют 49 государств.

Подавляющее большинство из них (кроме Эфиопии и Либерии) до середи-ны ХХ столетия были колониями. После Второй мировой войны начался про-цесс деколонизации Африки. Первыми получили политическую независимость

2 Подробнее о концептуализации преемничества см.: Панов П. В., Сулимов К. А. Преемничество как способ воспроизводства власти: проблемы концептуализации // Вестник Пермского университета. Серия Политология. 2011. № 4. С. 31–42.

106


Судан (1956), Гана (1957), Гвинея (1958). 1960 год был назван «Годом Африки», когда независимость получили 17 африканских государств, бывшие колонии Франции, Великобритании, Бельгии. На протяжении 1960-х гг. независимыми стали еще 15 африканских стран, в основном это бывшие владения Велико-британии (Замбия, Кения, Лесото, Малави, Свазиленд, Сьерра Леоне, Танза-ния, Уганда и др.). В 1970-е гг. независимости добиваются колонии Португалии. В 1980 г. победой завершилась пятнадцатилетняя вооруженная борьба за незави-симость народа Зимбабве, в 1990 году получила независимость Намибия — од-на из крупнейших по площади африканских стран. В 1993 г. после длительной гражданской войны в Эфиопии было провозглашено независимое государство Эритрея, а в 2011 г. после аналогичных событий в Судане — Южный Судан.

Из всех 49 государств лишь в Свазиленде сохраняется традиционалист-ская монархия. Хотя здесь есть парламент, но политические партии запреще-ны, а правительство подконтрольно королю, который может назначить главой правительства любого из избранных депутатов, следовательно, парламентские выборы не влияют на смену власти. По этой причине Свазиленд не рассматри-вается в данной работе. Хронологические рамки исследования — период после получения каждой из стран независимости (в отношении Эфиопии и Либе-рии — вторая половина ХХ столетия). В Южно-Африканской Республике, хо-тя она и получила независимость в 1961 г., вплоть до 1994 г. существовал режим апартеида, поэтому в данной работе ЮАР рассматривается только с 1994 г.

Статистические данные по характеристикам смены власти (с учетом сделан-ных оговорок) представлены в таблице 1.

Таблица 1. Практики воспроизводства власти в африканской политике (по странам)

Страна Год неза-

висимости

Коли-чество

случаев смены власти

В том числе

«Средний срок прав-

ления»

«Де-мокр.»

вариант

Перево-рот

Преем-ничество

Не иден-тифици-ровано

Ангола 1975 1 0 0 1 18,5

Бенин 1960 7 3 4 0 6,5

Ботсвана 1966 3 0 0 3 11,5

Буркина-Фасо 1960 4 0 4 0 10,4

Бурунди 1962 9 3 4 0 2 5,0

Габон 1960 2 0 0 2 17,3

Гамбия 1963 1 0 1 0 24,5

Гана 1957 5 2 3 0 9,2

Гвинея 1958 3 1 2 0 13,5

Гвинея-Бисау 1973 6 0 4 0 2 5,6Джибути 1977 1 0 0 1 17,5Замбия 1964 4 3 0 1 9,6Зимбабве 1980 0 - - - 32,0

107


Кабо-Верде 1975 3 3 0 0 9,3Камерун 1960 1 0 0 1 26,0Кения 1963 2 1 0 1 16,3Коморские острова 1975 9 1 4 1 3 3,7Конго (Браззавиль) 1960 6 1 5 0 7,4Конго (Киншаса) 1960 3 0 2 1 13,0Кот-д’Ивуар 1960 4 2 1 1 10,4Лесото 1966 8 2 4 1 1 5,1Либерия 1847* 5 1 2 1 1 11,3Маврикий 1968 5 4 0 0 1 7,3Мавритания 1960 7 0 5 0 2 6,5Мадагаскар 1960 8 3 2 0 3 5,8Малави 1964 3 2 0 1 12,0Мали 1960 5 1 3 0 1 8,7Мозамбик 1975 2 0 0 2 12,3

Намибия 1990 1 0 0 1 11,0

Нигер 1960 8 1 4 1 2 5,8Нигерия 1960 13 2 6 1 4 3,7Руанда 1962 3 0 2 0 1 12,5Сан-Томе и Принсипи 1975 3 1 0 0 2 9,3Сейшельские острова 1976 2 0 1 1 12,0Сенегал 1960 3 2 0 1 13,0Сомали 1960* 3 1 2 0 7,8Судан 1956 7 2 4 0 1 7,0Сьерра-Леоне 1960 8 3 2 1 2 5,8

Танзания 1964 3 2 0 1 12,0

Того 1960 3 0 2 1 13,0

Уганда 1962 4 0 4 0 10,0

ЦАР 1960 5 1 4 0 8,7

Чад 1960 4 0 4 0 10,4

Экваториальная Гвинея 1968 1 0 1 0 22,0

Эритрея 1993 0 - - - 19,0

Эфиопия 1896* 2 0 2 0 27,3

ЮАР 1961* 3 0 0 1 2 4,5

Южный Судан 2011 0 - - - 1,0

ВСЕГО 193 48 88 27 30* Либерия рассматривается с 1944 г., Эфиопия — с 1930 г., ЮАР — с 1994 г., Сомали — с 1960 по 1991 г. (после этого страна погрузилась в состояние хаоса).

Следует заметить, что около 30 случаев не поддаются однозначной интер-претации с точки зрения распределения по схеме «демократический — перево-рот — преемничество» и нуждаются в дополнительном специальном изучении3. Тем не менее, они, судя по всему, не влияют на общую картину, которая лишний раз подтверждает характеристику африканского континента как региона пер-манентной политической нестабильности. Всего в постколониальной Африке 3 В ряде случаев это связано с дефицитом эмпирического материла, в других случаях смена власти про-исходила таким способом, который не поддается интерпретации в рамках схемы «демократический — переворот — преемничество».

108


произошло около 90 военных переворотов, в ходе которых главы государств бы-ли смещены со своих постов, и это — примерно половина всех случаев смены власти. Среди стран, в которых перевороты происходили наиболее часто, сле-дует назвать Нигерию. В этой стране в течение почти 40 лет у власти находились военные режимы. Подобными «очагами нестабильности» являются Коморы, Мадагаскар, Мали, Бурунди, Сомали. В этих странах смена власти, как правило, также осуществляется в ходе военных переворотов.

В то же время достаточно широко распространен и противоположный ва-риант — весьма устойчивые (и длительные с точки зрения персоны правителя) авторитарные режимы. Для обобщенной характеристики «длительности» несме-няемой власти в таблице 1 использован показатель «средний срок правления» одного лидера. Подобной стабильностью могут похвастаться, например, Джи-бути, Камерун, Мозамбик, Намибия, Сенегал. В некоторых странах смена вла-сти происходила лишь единожды с момента получения независимости (в Анголе в 1979 г., в Джибути в 1999 г., в Камеруне в 1982 г., в Намибии в 2004 г.), а в Зим-бабве и Эритрее власть вообще пока ни разу не менялась. Примечательно, что во всех этих странах смена власти происходила через модель преемничества. На-прашивается вывод о положительном влиянии преемничества на политическую стабильность африканских государств.

В таблице 2 представлены данные по случаям смены власти на африканском континенте в динамике.

Таблица 2. Практики воспроизводства власти в африканской политике (в динамике)

Период Количество

случаев смены власти

В том числе

«Демокр.» вариант

ПереворотПреемни-

чествоНе идентифицировано

До 1969 г. 27 3 20 1 3

1970–1979 гг. 30 1 20 3 6

1980–1989 гг. 28 2 19 7 0

1990–1999 гг. 49 15 19 5 10

2000–2012 гг. 59 27 10 11 11

ВСЕГО 193 48 88 27 30

Анализ показывает, что смена власти путем переворотов наиболее явно преобладала в 1960–1970-е гг., не случайно этот период принято называть «де-сятилетием переворотов в Африке». Политические перевороты, насильствен-ная смена правительств, гражданские войны затруднили развитие стабильных демократических политических систем. В конце 1980-х гг. в большинстве стран континента сохранялись однопартийные системы. Однако с начала 1990-х гг. начался переход от авторитарных военных и однопартийных режимов к много-партийным политическим системам. Заметно увеличивается число смен власти демократическим путем, но хотя в последние два десятилетия численность пере-воротов пошла на спад, до сих военные мятежи остаются «привычным» для аф-

109


риканской политики явлением. Совсем недавно, в феврале 2010 г., военными свергнут президент Нигера Мамаду Танджа; а в апреле 2012 г. — президент Мали Амаду Туре.

Вместе с тем период относительной «демократизации» в африканской по-литике характеризуется и увеличением количества случаев смены власти по ва-рианту преемничества. Исследование показывает, что наибольшее количество случаев зафиксировано в период с начала 2000-х гг. Далее мы рассмотрим бо-лее подробно различные вариации и причины распространения преемничества как модели воспроизводства на конкретных примерах.

Вариативность африканских «преемников»

Как показало исследование практик воспроизводства власти в странах Аф-рики, 27 случаев (в 23 странах) соответствуют модели «преемничество». Некото-рые характеристики этих случаев представлены в таблице 3.

Таблица 3. Случаи преемничества в африканской политике

Год Страна / случай

Предшествен-ник / причины смены власти

Преемник / его позиция при предшественнике

Процедура смены власти

Позиция пред-шественника после

смены власти

1967 Габон–1 МбаСмерть

БонгоВице-президент

По должности, в 1973 выборы

1971 Либерия ТамбенСмерть

ТолбертВице-президент

В 1971 избран

1978 Кения КениатаСмерть

арап МоиВице-президент


1979 Ангола НетоСмерть

Душ СантушЧлен высшего пар-тийного руководства и министр

«Партийное решение», выборы в 1992

1980 Ботсвана–1 КхамаСмерть

МасиреВице-президент


1981 Сенегал СенгорОтставка

Абду ДиуфПремьер-министр


Не участвовал в политике, умер в 2001

1982 Камерун АхиджоОтставка*

БийяПремьер-министр


Конфликт, умер в 1989

1985 Сьерра-Ле-оне

СтивенсОтказ от участия в выборах

МомоКомандующий армией

Выборы Не участвовал в политике, умер в 1988

1985 Танзания НьеререОтставка

МвиньиВице-президент

«Партийное решение»

Выступил против преемника, умер в 1999

1986 Мозам-бик–1

МашелСмерть

ЧиссаноЧлен высшего пар-тийного руководства и министр

«Партийное решение», в 1994 выборы

110


1987 Нигер КунчеСмерть

Али СаибуМинистр

Решение военной хунты, в 1993 вы-боры — проиграл

1993 Кот-д’Ивуар

Уфуэ-Буаньи Смерть

БедьеПредседатель парла-мента

По должности (не без борьбы), в 1994 выборы

1998 Ботства-на–2

МасиреОтставка

МогаеВице-президент


Не участвует в по-литике

1998 Лесото МокхехлеОтказ от участия в выборах

МосисилиВице-премьер

Выборы Не участвует в политике, умер в 1999

1999 Джибути АптидонОтказ от участия в выборах

ГеллеПлемянник, глава секретной службы

Выборы До смерти в 2006 оставался совет-ником

1999 ЮАР МанделаОтказ от участия в выборах

МбекиВице-президент

Выборы Общественная деятельность

2002 Замбия Чилуба«3-й срок»

Мванасана.Вице-президент

Выборы Конфликт, аресто-ван, умер в 2011

2001 Конго (Киншаса)

КабилаСмерть

КабилаСын и один из лидеров армии

Решение генера-лов, в 2006 выборы

2004 Малави Мулузи«3-й срок»

Мутарика.министр

Выборы Конфликт, пытал-ся снова избраться в 2009

2004 Мозам-бик–2

ЧиссаноОтказ от участия в выборах

ГебузаКрупный партийный деятель


2004 Намибия НуйомаКонст.огран**

ПохамбаЧлен высшего пар-тийного руководства и министр


2004 Сейшелы РенеОтставка

МайклВице-президент


Не участвует в по-литике

2005 Того Гнассингбе Смерть

ГнассингбеСын, министр

Решение правящей группы (в наруше-ние конституции), в 2005 выборы

2007 Нигерия Обасанджо«3-й срок»

Яр-АудаГубернатор, член партии Обасанджа


2008 Ботства-на–3

МогаеОтставка

КхамаВице-президент, сын первого президента


Общественная деятельность

2009 Габон–2 БонгоСмерть

БонгоСын, минобороны

Выборы

2011 Коморы СамбиКонст.огран**

ДуахинВице-президент

Выборы

111


* См. сноску 5.** В Намибии в 1999 г. изменили конституцию, чтобы Нуйома мог баллотироваться на третий срок, но после истечения третьего срока больше не стали вносить изменения. На Коморах президент ограни-чен одним сроком.

При анализе этих случаев обращает на себя внимание, прежде всего, дина-мика использования практики преемничества. Впервые «преемник» в африкан-ской политике появляется в 1967 году, когда после смерти габонского диктато-ра Мба президентом стал его ближайший сотрудник Бонго. Известно, что в его «выборе» участвовали не только Мба, но и власти бывшей метрополии Франции и даже лично генерал де Голль. Примечательно, что первый «пик» количества «преемников» наблюдается именно в конце 1970-х — первой половине 1980-х гг.: всего с 1978 по 1985 г. фиксируется 7 случаев смены власти по модели преемни-чества. Судя по всему, это связано с естественной сменой поколений в рядах аф-риканских лидеров. Большинство из них в конце 1950-х — начале 1960-х гг. воз-главляли национально-освободительное движение в своих странах. Тогда они были молодыми и полными энергии политиками, теперь в силу возра ста ситуа-ция изменилась. Некоторые (Сенгор, Ньерере) добровольно уходили в отставку, «открывая дорогу молодым», и их авторитет был настолько велик, что правящая верхушка без возражений принимала выбор «преемника». Другие правители держались за власть до последнего, хотя в большинстве случаев еще до смерти диктатора в его окружении так или иначе обозначался кандидат, который дол-жен был стать преемником. Как правило, этот человек занимал пост вице-пре-зидента или входил в высшее партийное руководство.

Случаи преемничества как следствие смены поколений — обозначим этот вариант как «стандартный» — разумеется, имели место и в более поздний пе-риод. В 1993 г. «преемником» умершего президента Кот-д’Ивуара Уфуэ-Буаньи стал Бедье, в 2005 г. многолетнего диктатора Того Гнассингбу сменил его сын и т.д. Тем не менее, в целом в 1990-е гг. масштабы смены власти по модели пре-емничества несколько снизились: в течение этого десятилетия фиксируется все-го 5 случаев.

В определенной мере это связано с процессом демократизации начала 1990-х гг., когда в большинстве стран Африки наметился переход к многопар-тийности и конкурентным выборам. Это по-разному повлияло на судьбу дикта-торских режимов. Некоторые из них смогли адаптироваться к новым условиям. Так, в Мозамбике, Анголе и Танзании, которые когда-то избрали путь «соци-алистической ориентации», правящие (так называемые «авангардные») партии сохранили власть и в условиях конкурентных выборов. Правда, во главе Анголы с 1979 г. находится один и тот же лидер — душ Сантуш, тогда как в Мозамбике президент сменился уже дважды, а в Танзании — трижды. Отметим, что в Мо-замбике партийному руководству оба раза удавалось достичь согласия относи-тельно кандидатуры преемника. В Танзании, напротив, после того как Ньерере разочаровался в выдвинутом им в качестве преемника Мвиньи и стал критико-вать его политику, наблюдаются острые разногласия при выдвижении кандида-та в президенты. Это не позволяет уверенно квалифицировать как преемников

112


ни Мкапу, выдвинутого в президенты после (и вместо) Мвиньи, ни ныне дей-ствующего президента Киквете.

В других случаях демократизация привела к тому, что диктаторы (правящее партии) потеряли власть, оказавшись не способными победить на конкурент-ных выборах. В 1991 г., например, многолетний лидер Замбии Каунда проиграл выборы лидеру оппозиции Чилубе, Кереку (Бенин) потерпел поражение от Со-глу, а в 1994 г. правивший до того 30 лет в Малави Банда проиграл Мулузи. Заме-тим, это отнюдь не означало, что они навсегда теряли власть. Тот же Кереку смог выиграть следующие выборы (пять лет спустя), а в 2008 г. снова потерпел по-ражение. Правда, чаще всего из поражения на выборах африканские политики извлекают иные уроки и стремятся «избавиться» от политической конкуренции. Многолетний президент Конго (Браззавиль) Сассу-Нгессо, к примеру, проиграв в 1995 г. конкурентные выборы Лиссубе, развязал вооруженную борьбу. Свергнув своего оппонента, он вернулся к власти и больше не практикует демократию.

Тем не менее в настоящее время в Африке определилась (хотя и небольшая по количеству) группа стран, где смена власти происходит «демократическим путем», в результате электоральной конкуренции. Помимо Бенина к ней можно отнести Кабо-Верде, Маврикий, Сан-Томе и Пинсипи, с некоторыми оговор-ками — Сенегал, Лесото и т.д. Таким образом, можно считать, что в некоторых странах «второе освобождение» способствовало институционализации «демо-кратической» модели смены власти.

Вместе с тем, как это на первый взгляд ни удивительно, одновременно оно стимулировало и модель «преемничества». Прежде всего, это связано с тем, что в целях борьбы против узурпации власти со стороны политических лидеров, принимая в 1990-е гг. новые (или обновляя старые) конституции, многие страны вводили норму об ограничении полномочий президентов двумя (как правило) сроками. Соответственно, к середине 2000-х гг. достаточно типичной для афри-канской политики стала «проблема третьего срока». Зафиксировано множество случаев, когда действующие президенты, столкнувшись с ограничениями, пы-тались отменить эту норму («в виде исключения» или «полностью»). Кое-кому это удалось. Президенту Намибии Нуйоме разрешили, например, избираться на третий срок, а диктатор Буркина-Фасо Компаоре и правитель Уганды Муса-вени вообще добились отмены ограничений на количество переизбраний4.

Тем не менее во многих случаях изменить конституции не удавалось, и по-литические лидеры были вынуждены искать иные варианты, что и привело к по-явлению «нового» варианта преемничества. Суть его в том, что действующий президент, не имея конституционной возможности переизбираться на третий срок, продвигает на выборах и обеспечивает победу «своего кандидата». Тем са-мым возникает феномен «поставленных вручную преемников» (handpicked successors). Подобный механизм был реализован в 2001 г. в Замбии (Чилуба — тот самый, который в начале демократизации победил Каунду — не мог более

4 Справедливости ради стоит отметить, что далеко не все африканские президенты пытались отменить норму «третьего срока». Более того, известны и противоположные случаи. В 2004 г. Чиссано не стал из-бираться на третий срок, хотя мозамбикская конституция не содержит данной нормы.

113


переизбираться и обеспечил победу Мванасане), в 2004 г. в Малави (Мулузи про-двинул Матарику), в 2006 г. в Нигерии (Обасанджо способствовал победе на вы-борах Яр-Ауда).

«Новый» вариант преемничества существенно повлиял на логику полити-ческого процесса, а также на формат взаимоотношений между предшественни-ком и преемником. В «стандартном» варианте преемник появляется в резуль-тате смерти или немощи прежнего правителя. Лишь в редких случаях (они все же были: Сенегал, Танзания, Джибути, ЮАР) лидеры уходили в отставку в от-носительно добром здравии. Как правило, это были весьма неординарные лич-ности (Сенгор, Ньерере, Аптидон, Мандела), и взаимоотношения между ними и преемниками складывались очень по-разному. Сенгор после отставки уехал во Францию, и его преемник Адбу Диуф правил самостоятельно. В Джибути Ап-тидон, передав в 1999 г. президентский пост своему племяннику Гелле, вплоть до самой смерти (2006) оставался самым влиятельным советником. Мандела ак-тивно занимался общественной и международной деятельностью. Вмешатель-ство предшественника в политику было большой редкостью, а явный конфликт между предшественником и преемником обнаруживается лишь в Танзании, где Ньерере, хотя и отошел от текущих дел, выступил против смены политиче-ского курса, которую осуществил Мвиньи5.

В «новом» варианте предшественник, как правило, находится в расцвете сил, но вынужден оставлять власть из-за «каких-то» конституционных прин-ципов. Психологически ему, видимо, достаточно трудно покинуть политиче-скую сцену. С другой стороны, у преемника возникает естественное стремление как-то дистанцироваться от предшественника и заявить о себе как о самостоя-тельном политике. Он оказывается перед «дилеммой» между лояльностью и са-мостоятельностью6. Все это ведет к тому, что в рамках «нового» варианта до-статочно часто возникает конфликт между предшественником и преемником. Так, острое противостояние имело место между избранным в 2001 г. президен-том Замбии Мванасаной и его предшественником Чилубой. Чилуба пытался от-менить конституционные ограничения на «третий срок», но даже внутри своей партии не получил поддержку. Депутаты парламента пригрозили ему импичмен-том. Чилуба был вынужден отступить и помог Мванасане, который занимал при нем пост вице-президента, победить на выборах. Но уже через год Мванасана обвинил Чилубу в коррупции. В ответ на это Чилуба поддержал на следующих выборах в 2006 г. конкурента Мванасаны Сату. Он явно рисковал своей свобо-дой, и, вероятно, только смерть Мванасаны в 2008 г. спасла его от тюрьмы.

5 Еще один конфликт имел место в Камеруне, когда в 1982 г. Ахиджо ушел в отставку, назвав в качестве своего преемника Бийю. Не прошло и года, как отношения между ними испортились, Ахиджо обвинил Бийю в злоупотреблениях властью, был вынужден эмигрировать, а Бийя обвинил Ахиджо в попытке заговора и запретил всякие упоминания о нем. Этот случай, однако, по-разному интерпретируется на-блюдателями, и истоки конфликта не вполне понятны.6 Подробнее о «дилемме преемника» см.: Панов П. В., Гуляева А. Г. Институт преемника как неопатри-мониальная модель воспроизводства власти // Политическая регионалистика и исследования в регио-нах России: Политическая наука: Ежегодник 2010 / Российская ассоциация политической науки; гл. ред. А. И. Соловьев. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2011. С.156–175.

114


Иной вариант конфликта между предшественником и преемником обнару-живается в Малави. Здесь в 2004 г. президент Мулузи, когда его попытка отме-нить конституционные ограничения закончилась так же неудачно, как у Чилубы, сделал своим преемником Мутарику. Последний был влиятельным членом Объ-единенного демократического фронта (ОДФ), под флагом которого еще в 1994 г. Мулузи нанес поражение диктатору Банде. Теперь с помощью Мулузи Мутарика одержал победу над главным оппозиционным кандидатом Тембо, но уже вскоре после выборов между ними возник конфликт. Мутарика вышел из ОДФ и создал свою партию, от которой и баллотировался на пост президента в 2009 г. Мулузи, в свою очередь, оставаясь в ОДФ, был готов на этих выборах составить ему кон-куренцию, и вопрос, не нарушается ли при этом правило «третьего срока», долго дебатировался. Лишь за три дня до выборов конституционный суд вынес отри-цательный вердикт. Примечательно, что ОДФ и Мулузи поддерживали на этих выборах своего прежнего оппонента Тембо.

Следует отметить, что «новый» вариант преемничества существенно менее предсказуем, нежели «стандартный». Известно немало случаев, когда действу-ющему президенту не удается провести «операцию “преемник”». Так, президент Ганы Роллингс, захвативший власть в ходе военного переворота еще в 1981 г., дважды успешно прошел выборы в период демократизации 1990-х гг., но из-за правила «третьего срока» он не мог участвовать в выборах 2000 г. Тогда он выдви-нул в качестве преемника своего вице-президента Миллза, однако последний проиграл выборы лидеру оппозиции Куфору. Спустя 8 лет, после двух президент-ских сроков, Куфор оказался в аналогичной ситуации и в качестве преемника выдвинул Акуфо-Аддо, который проиграл выборы тому же Миллзу. Подобные неудачи имели место и в других странах: преемник Кениаты арап Мои, который из-за того же «третьего срока» не мог участвовать в выборах 2002 г., выдвинул Ке-ниату — сына первого президента Кении, чьим преемником был сам арап Мои. Но сын оказался не столь удачливым и проиграл выборы.

Вероятно, именно возникновение «нового» варианта преемничества приве-ло к тому, что масштабы этой модели воспроизводства власти в современной Аф-рике увеличились. С 2001 по 2011 гг. фиксируется 11 случаев преемничества — в два с лишним раза больше, чем в предыдущее десятилетие, и 5 из них напрямую связаны с проблемой конституционного ограничения сроков полномочий пре-зидента. Разумеется, как уже отмечалось, «стандартный» вариант сохраняется. Видимо, он будет использоваться и в будущем, поскольку во многих странах Аф-рики по-прежнему сохраняются одиозные диктаторские режимы, для которых «проблемы третьего срока», конечно же, не существует. Список таких диктатур достаточно длинный. Почти 25 лет (с 1987 г.) правит в Буркина-Фасо Санкара, 30 лет и более — Бийя в Камеруне (с 1982 г.), Мугабе в Зимбабве (с 1980 г.). Есть немало и более «свежих» диктатур: Джамме в Гамбии, Базизе в ЦАР, Гнассимбе в Того. «Старейшим» же (по времени правления) диктатором остается Мбасого (Экваториальная Гвинея), который, как официально считается, «подобен Бо-гу на небесах», находится «в постоянном контакте со Всемогущим» и обладает «всею властью над людьми и вещами». Свергнув своего дядю в 1979 г., он с тех

115


пор уже 33 года находится у власти. Рано или поздно все они должны будут уйти и, вполне вероятно, власть сменится по «стандартному» варианту. Так, один из последних случаев преемничества произошел именно по «стандартному» об-разцу. Весьма символично, что это случилось в Габоне, где, как уже отмечалось, появился первый африканский преемник. «Открыв список» в 1967 г., Бонго ока-зался «достойным» преемником: он правил страной 42 года и оставил ее своему сыну. «Круг», таким образом, «замкнулся».

Еще одна особенность «стандартного» варианта касается бассейна рекру-тирования преемников. В отличие от «нового» варианта здесь обнаруживаются несколько случаев преемников-родственников: сыновья диктаторов в Габоне (случай 2009 г.) и Того (2005), племянник в Джибути (1999)7, хотя, следует заме-тить, что в подавляющем большинстве случаев африканские преемники рекру-тируются не из состава семьи, а из круга приближенных должностных лиц. Чаще всего в правление предшественника преемник занимает должность вице-прези-дента или премьер-министра.

Следует отметить, что для исследования преемничества достаточно полез-ной оказывается знаменитая типологизация авторитарных режимов Барбары Геддес на персоналистские, партийные и военные8. Среди рассмотренных слу-чаев явно выделяются те, которые соответствуют логике функционирования персоналистских режимов (Габон, Сенегал, Камерун, Кот-д’Ивуар, Того и т.д.). Здесь главный субъект принятия решения о преемнике — диктатор.

С другой стороны, есть случаи, которые вписываются в логику партийно-го авторитаризма. В наибольшей мере это, пожалуй, характерно для группы тех стран, которые когда-то шли по пути социалистической ориентации. Посколь-ку политическая система в этих странах (по крайней мер, формально) выстраи-валась по «советскому образцу», правящая партия «авангардного типа» играла здесь особую роль, в том числе и в принятии решения о кандидатуре преемни-ка. Разумеется, знать во всех подробностях перипетии борьбы по этому поводу практически невозможно, но косвенно о значении партии говорит хотя бы тот факт, что преемник обязательно должен был быть членом высшего партийного руководства. В то же время, очевидно, при внешнем сходстве ситуация в каждом конкретном случае была весьма специфической и требует специального анализа.

Что касается военных режимов, в них воспроизводство власти по модели преемничества теоретически наименее вероятно. Военные режимы наименее долговечны, как правило, они либо эволюционируют в режим личной власти, либо сменяются другим военным режимом. Эмпирический материал подтверж-дает это предположение: из всех 27 случаев преемничества лишь Нигер отно-сится к военным диктатурам. Военные перевороты — обычное для этой стра-ны явление. Как правило, военная хунта, взяв власть, через какое-то время 7 Четвертый случай — Конго (Киншаса), где Жозеф Кабила стал преемником своего отца не столь-ко в силу родства, сколько благодаря своим военным заслугам. Лоран-Жозеф Кабила возглавлял вос-стание против диктатора Мобуту и был назначен повстанцами президентом после свержения Мобуту в 1997 г. В 2001 г., однако, он был убит, и его должность занял сын как один из армейских лидеров. 8 Geddes B. What Do We Know about Democratization after Twenty Years? // Annual Review of Political Science. 1999. № 2. Р. 115–144.


проводит выборы и передает власть гражданскому президенту, но последнего спустя какое-то время снова свергают. Однако после военного переворота 1974 г. ситуация сложилась иначе. Свергнув гражданского президента, лидер заговор-щиков Кунче был объявлен президентом и правил до смерти в 1987 г. После этого военные провозгласили преемником Саибу, который был активным участником переворота 1974 г. и работал в правительстве Кунче. В 1993 г., в условиях демо-кратизации, он, правда, проиграл выборы.

* * *

Таким образом, можно уверенно констатировать, что модель преемничества играет существенную роль в практиках воспроизводства власти в странах «Чер-ной Африки». Несмотря на то, что она уступает по масштабам распространения другим моделям, преемничество, возникнув еще в 1960-е гг., получает все боль-шее распространение. Примечательно, что увеличение количества преемников в значительной мере связано с внедрением в африканскую политику формаль-ных демократических процедур, что лишний раз свидетельствует, что процедуры сами по себе не в состоянии изменить существо политического процесса, но вли-яют на стратегии политических акторов. В этом контексте модель преемничества представляется достаточно перспективной для африканской политики.


1. Панов П. В., Гуляева А. Г. Институт преемника как неопатримониальная мо-дель воспроизводства власти // Политическая регионалистика и исследова-ния в регионах России: Политическая наука: Ежегодник 2010 / Российская ассоциация политической науки; гл. ред. А.И. Соловьев. М.: Российская по-литическая энциклопедия (РОССПЭН), 2011. С. 156–175.

2. Панов П. В., Сулимов К. А. Преемничество как способ воспроизводства вла-сти: проблемы концептуализации // Вестник Пермского университета. Се-рия Политология. 2011. № 4. С. 31–42.

3. Agyeman-Duah B. Managing Leadership Succession in African Politics // Ре-жим доступа: http://www.cddghana.org/documents/MANAGING%20LEADERSHIP%20SUCCESSION%20IN%20AFRICAN%20POLITICS.pdf

4. Geddes B. What Do We Know about Democratization after Twenty Years? // Annual Review of Political Science. 1999. № 2. Р. 115–144.

117

Политика на постсоветском пространстве

УДК-32:351

СПЕЦИФИКА ПРОИЗВОДСТВА ОБЩЕСТВЕННЫХ БЛАГ ГОСУДАРСТВОМ В УКРАИНЕ И ГРУЗИИ В 1991–2012 ГГ.

А. А. Токарев

В статье рассматривается эволюция государственной состоятельности Украины и Грузии после распада Советского Союза при помощи сравнительного анализа размера и качества общественных благ, производимых государствами: законов, образовательных, медицинских и управленческих услуг, социального обеспече-ния, предоставления гражданам защиты и поддержания общественной и личной безопасности. Анализируются ключевые социально-экономические и полити-ческие реформы 2000-х годов.

Ключевые слова: общественные блага, государство, государственная состоятель-ность

Производство общественных благ — один из основных признаков государ-ства. Во-первых, они характеризуют статусность государства (statehood), позво-ляя отличать его от иных крупных субъектов политики: ТНК, глобальных НПО, наднациональных организаций, которые зачастую конкурируют с государством в сфере производства общественных благ (прежде всего, медицинских, образова-тельных и менеджерских услуг). Законы и оборону «производит» только государ-ство, преимущественно государство «производит» общественную безопасность, хотя и в России крупнейшие компании имеют специальные военизированные подразделения для охраны ведомственных объектов (Газпром, РЖД, Роснефть, Росатом). Во-вторых, размер и качество общественных благ позволяют напря-мую судить о степени его состоятельности (stateness)1. Ее эволюцию можно про-следить при помощи анализа процесса производства общественных благ и вери-фицировать через измерение отдельных финансово-экономических показателей (доли налогов в доходах бюджета, ВНД на душу населения, структуры расходов бюджета относительно ВВП), а также посредством исследования отдельных ин-ститутов (эффективности государственных реформ, управленческой способно-сти госаппарата, качественных характеристик армейских и полицейских сил). В статье рассматривается эволюция государственной состоятельности Украины и Грузии после распада Советского Союза при помощи сравнительного анализа размера и качества общественных благ, производимых государствами.

1 Подробнее о категориях статусности, состоятельности и концептуализации понятия «государствен-ность» см.: Ильин М. В. Формула государственности // Полития. 2008. № 3. С. 69–78; Ильин М. В. Суверенная государственность: многовековой путь в уходящее [Электронный ресурс]. URL: http://www.isras.ru/files/File/publ/global/Suverennaya_gosudarstvennost.pdf (дата обращения: 6.04.2012).

118


Динамика сбора налогов и ВНД

С момента распада Советского Союза и в абсолютных, и в относительных цифрах качество сбора налогов в Грузии улучшалось (см. рис. 1, табл. 1).

Таблица 1. Доля налогов в ВВП (в %)

Год Украина Грузия Год Украина Грузия

1995 22,4 3,3 2003 18,7 6,6

1996 21,8 5,8 2004 18,3 9,2

1997 16,2 7,6 2005 22,1 16

1998 15,4 4,8 2006 23,4 15,5

1999 16,1 5,6 2007 22,4 17,7

2000 19,4 7,2 2008 23,9 24

2001 18,0 6,8 2009 22,7 23,3

2002 19,0 н/д 2010 22,7 24

Источник: национальные банки

Налоговые показатели Грузии не были стабильными: с 1995 по 2011 г. процент налогов и сборов в доходах государства варьировался от 48 (1995) до 92 (2011) в условиях галопирующего роста. С приходом к власти Михаила Саакашвили, вернувшего не платившую налоги Аджарию под полную юрисдикцию Грузии, налоговая и таможенная службы начали не только исполнять, но и перевыпол-нять план по сбору налогов (чем и объясняется значительный скачок кривой на рис. 2: с 6,6% в 2003 году до 9,2 и 16% в 2004–2005 годах).

В Украине начало исполнения бюджета (с положительным приростом) в ча-сти налоговых и таможенных сборов также относится ко второй трети 2000-х го-дов. За прошедшие 16 лет налоговые органы Украины были более стабильны, нежели грузинские, но эта стабильность легко может перейти в стагнацию. Если Грузия после двух гражданских войн и относительно успешных сецессий в Абха-зии, Южной Осетии и Аджарии собирала 3,3% налогов от ВВП, то старт укра-инской кривой находился на отметке в 22,4%. При этом кривая Грузии харак-теризуется стабильным положительным приростом при одном незначительном отрицательном, а на украинской кривой мы можем видеть 4 значительных паде-ния. Разница за весь рассматриваемый период между экстремумами в Украине — 8,5% (15,4–23,9%), в Грузии — 24,2% (3,3–27,5%), разница между показателями первого и последнего пунктов рассматриваемого периода в Украине составляет 0,3%, а в Грузии дублирует разницу экстремумов (24,2%).

В Грузии ВНД на душу населения (рис. 3) имеет стабильно положитель-ную динамику (незначительный отрицательный прирост наблюдался дважды: в 1992–1994 (одновременно две гражданские войны) и 1998–2001 (последствия российского дефолта). Кривая ВНД на душу населения в Украине, напротив, имеет большие максимальный и минимальный экстремумы, а также большие динамические изменения (рис. 4). В отличие от аналогичного грузинского по-

119


казателя украинский ВНД на д/н стабильно падал с 1992 по 2000 год, а после (вплоть до 2008 года) наблюдался резкий положительный рост. Причем в обоих экстремумах украинский показатель был больше грузинского: соответственно,

120


минимальный — $700 (2000 год) / $510 (1994 год) и максимальный $320 (2008 год) / $2690 (2010 год). При этом грузинская экономика оказалась лучше подготов-ленной к мировому финансовому кризису, чем украинская: в первом случае рост ВНД на д/н незначительно замедлился, во втором последовали резкий спад и плавное восстановление. В настоящее время данные показатели практически выровнялись. С учетом гораздо меньших объемов ресурсной базы и более низ-кого уровня промышленного потенциала Грузии такая динамика ВНД говорит о гораздо более эффективном управлении грузинской территорией, чем украин-ской.

Производство общественных благ

Распад СССР оказался для грузинской экономики катастрофическим со-бытием. На фоне откровенно неадекватного национализма Звиада Гамсахурдии (запретившего торговлю с крупнейшим партнером — Россией) «стимулирова-ние экономического развития страны было последним в списке насущных задач элиты в период обретения независимости. Наблюдатель может отнести случай Грузии начала 1990-х годов к категории “провал государства” — результаты де-ятельности руководства страны в первые четыре-пять лет ее независимого су-ществования были просто катастрофическими: дезорганизация управления, бюджетная катастрофа, разрушение системы общественных услуг...»2. Тогда же начавшаяся украинская рецессия продолжалась вплоть до 1999 года. Макси-мальное падение ВВП наблюдалось в 1994 году — 23% по отношению к предыду-щему и 54,7% — к 1991 году. В этом плане Украина оказалась антилидером среди всех постсоветских государств.

В этих условиях государственные институты в Грузии в 1990-е годы фактиче-ски самоустранились от процесса производства общественных благ, расходуя на здравоохранение — 0,5–1% (1999–2002) и образование — 0,6–0,8% (1991–1999) от ВВП (рис. 5). Государственные расходы на здравоохранение в Грузии в 1999 г. 2 Григорьев Г., Кондратьев С., Салихов М. Трудный выход из трансформационного кризиса (случай Грузии) // Вопросы экономики, № 10, 2008 [Электронный ресурс]. URL: http://www.sigma-econ.ru/.files/4217/grigoryev10-08.pdf (дата обращения: 6.04.2012).

121


были самыми низкими в Европейском регионе ВОЗ3. В Украине, напротив, не-смотря на кризис удавалось сохранять показатели по образованию и здравоохра-нению в 3,62–5,43 (1999–2002) и 4,5–5,4% (1999–2002) от ВВП соответственно.

Правительство Э. Шеварнадзе сделало ставку на внешние заимствования, что позволило преодолеть рецессию и способствовало росту ВВП. Новому, под-держанному Западом правительству М. Саакашвили в 2004–2006 гг. удавалось привлекать в экономику до 25% ВВП средств иностранной помощи. В середине 2000-х годов Грузия начала выгодно использовать свою территорию, конверти-ровав геополитическое положение в доходы от транзита углеводородов по по-строенным магистральным трубопроводам, связавшим Турцию и каспийских экспортеров (нефтепровод Баку–Тбилиси–Джейхан открыт в 2005 году, «Юж-нокавказский газопровод» Баку–Тбилиси–Эрзурум — в 2007 году, еще в 1999 го-ду был открыт нефтепровод Баку–Супса).

Несмотря на значительные расхождения данных из различных источников, при анализе процесса производства общественных благ обнаруживаюся четы-ре тенденции, которые можно обозначить следующим образом: милитаризация и бюрократизация Грузии, демилитаризация и «социализация» Украины.

В течение двух десятилетий существования независимой Грузии расходы на здравоохранение и образование были стабильно низкими, на социальное обеспечение и госаппарат — стабильно высокими, на оборону — растущими (резко — после «революции роз»). За исключением прогнозного 2012, в каж-дом следующем, после 2003, году военный бюджет Грузии был больше преды-дущего. Значительный перекос в сторону финансового обеспечения обороны 3 Обзор состояния здоровья и здравоохранения в Грузии [Электронный ресурс]. URL: http://med.by/who/E73487R.pdf (дата обращения: 2.02.2012).

122


наблюдался в Грузии даже тогда, когда на здравоохранение расходовалось все-го 0,1% ВВП (оборонные расходы были больше в 7 раз), и когда темпы роста ВВП резко падали (при этом доля оборонных доходов росла). Несмотря на рост расходов на образование и медицину после прихода к власти М. Саакашвили, процент расходов на оборону от ВВП превышал аналогичные показатели в об-разовании и здравоохранении в 2004 году в три раза, в 2006 — в 2 и 3,5 раза соответственно, в 2009 — в 3,5 и 5 раз. На протяжении всей второй половины 2000-х годов Грузия была лидером СНГ по военным расходам по относитель-ному значению, передав только в начале 2010-х «пальму первенства» Азербайд-жану (8,9% от ВВП)4. Дополнительным стимулом милитаризации Грузии слу-жили западные финансовые и человеческие ресурсы: США и НАТО, начиная с 2002 года и особенно после августовской войны 2008 года, поставляли в Гру-зию военно-гуманитарную помощь, собственных инструкторов и вооружения. В 2009 году 40% от всех расходов государства шли на военно-полицейские нужды (в данном случае учитываются не только «чистые» оборонные расходы, но также статья «безопасность»)5.

Единственное исключение на этом фоне, которое сложно объяснить — рас-ходы грузинского правительства на социальную защиту. В 2002 году они в 34 раза превышали расходы на здравоохранение и в 7 — на образование (см. рис. 8). При этом официальное число грузинских пенсионеров уменьшалось6: 1 105 ты-сяч человек (в 1995 году), 896 000 (2001), 836 000 (2010), а общее количество на-селения росло. Таким образом, уменьшавшаяся доля грузинских бюджетников получала большее финансирование от государства. Помимо значительной доли расходов на соцобеспечение от личительной чертой в целом крайне низкорас-ходного бюджета Грузии была весомая доля расходов на госаппарат, до 2006 года превышавшая долю средств на оборону (3,21), а в 2009 — расходы на образова-ние и медицину вместе взятые.

Напротив, в Украине, начиная с распада СССР, наблюдается демилитариза-ция: от 2,3% расходов на оборону от ВВП в 1991 году данный показатель плав-но опустился на прогнозный уровень в 1,1% в 2012 году. Значимый всплеск на-блюдался лишь в середине президентства Виктора Ющенко, провозгласившего вступление в НАТО в качестве одного из основных приоритетов. НАТО требует от государств-членов минимум 2% от ВВП расходовать на оборону7. Поэтому президент Ющенко требовал от правительства и парламента вдвое увеличить

4 За 2003–2010 гг. расходы на оборону стран на постсоветском пространстве составили $284,367 млрд — российские эксперты [Электронный ресурс]. URL: http://www.defense-ua.com/rus/news/?id=36772 (дата обращения: 2.02.2012); Мухин В. Милитаризация постсоветского пространства [Электронный ресурс]. URL: http://nindo.ru/index.php/joomla-license/2011-10-22-07-52-23/2011-11-03-16-41-11 (дата обраще-ния: 2.02.2012).5 Григорьев Г., Кондратьев С., Салихов М. Трудный выход из трансформационного кризиса (случай Грузии) // Вопросы экономики, № 10, 2008 [Электронный ресурс]. URL: http://www.sigma-econ.ru/.files/4217/grigoryev10-08.pdf (дата обращения: 6.04.2012).6 Social Protection [Электронный ресурс]. URL: http://geostat.ge/index.php?action=page&p_id=200&lang=eng (дата обращения: 6.02.2012).7 Угроза НАТО [Электронный ресурс]. URL: http://investgazeta.net/politika-i-ekonomika/ugroza-nato-151686 (дата обращения: 2.02.2012).

123


расходы на оборону8. В 2006 году анализируемый показатель был максимальным и составлял 1,7%. После официального отказа вступать в НАТО и прекращения направленных на реализацию данного курса мероприятий (ликвидация указом В. Януковича созданных указом В. Ющенко правительственных Центра и Ко-миссии по вступлению в Альянс) доля оборонных расходов вернулась на обык-новенный для Украины уровень в районе 1% от ВВП.

Демилитаризация сопровождалась экстенсивной «социализацией» укра-инского государства, предполагавшей не соответствующее темпам роста ВВП увеличение расходов на социальные нужды. Будучи похожей на милитаризацию Грузии по двум важнейшим параметрам (оба процесса не являлись объективно необходимыми, оба занимали первые места в иерархии расходной части бюдже-та), украинская «социализация» обходилась в запредельно высокие 8–9% ВВП (см. рис. 5), особенно с учетом 3–7% на образование и 4–6% на здравоохране-ние. Чрезвычайная обремененность социальными выплатами — отдельная про-блема украинской экономики: «…доля социальных расходов в совокупных рас-ходах государства и в ВВП неуклонно росла… с 17% в 1999 г. до 27% в 2008-м»9.

Как и в Грузии, «за последнее десятилетие в Украине произошло значитель-ное увеличение расходов расширенного правительства (бюджетной системы страны, Пенсионного фонда и фондов общего социального страхования). Ес-ли в 1999 году их объем составлял 35,9% ВВП, то в 2008 — 46,1%, то есть рас-ходы государства выросли на 10,2% ВВП. Значительная часть этого роста (6,5% ВВП) приходится на расходы Пенсионного фонда, увеличившиеся с 9,3% ВВП в 1999 году до 15,8% ВВП в 2008 году. Украинский госбюджет все более обреме-няется пенсионными выплатами: в 1999 году соответствующая доля госбюджета составляла около 6%, тогда как с 2005 года от 25 до 45% расходов Пенсионного фонда финансируется не за счет страховых взносов работодателей и наемных ра-ботников, а за счет средств государственного бюджета»10. Наконец, в 2010 году расходы Пенсионного фонда Украины составили 18% от ВВП, и это рекорд даже для стран Европейского союза11. Подобная пенсионная политика не укрепля-ет государство, способствуя повышению его государственной состоятельности, как это могло бы быть в случае перераспределения сверхдоходов от ренты, на-правленных на развитие инфраструктуры или создание фондов «длинных денег» наподобие Резервного фонда и Стабилизационного фонда в России. Украинская система скорее способствует воспроизводству патерналистской модели отноше-ний гражданина и государства, при которой второе вместо работодателя повы-шает пенсию первому.

Кроме социальных, в украинском бюджете значительно увеличились рас-ходы на государственное управление — с 1,1% ВВП в 1999 году до 2,6% ВВП 8 Оборона важнее пенсий. В нестабильных странах СНГ расходы на армию опережают рост ВВП [Электронный ресурс]. URL: http://www.ng.ru/cis/2008-01-23/9_army.html (дата обращения: 2.02.2012).9 Геец В. Экономика Украины 1999–2008: потерянное десятилетие [Электронный ресурс]. URL: http://perevodika.ru/articles/10180.html?sphrase_id=51441 (дата обращения: 6.02.2012)10 Там же.11 Гусев Г. Украина признала угрозу банкротства [Электронный ресурс]. URL: http://www.gazeta.ru/financial/2010/11/23/3443725.shtml (дата обращения: 6.04.2012).

124


в 2008 году, а также расходы на общественный порядок, безопасность и судеб-ную власть — с 1,4 до 2,9% ВВП. Это явно было связано как с опережающей динамикой заработной платы государственных служащих, так и со значитель-ным увеличением их количества. Если общее число занятых в экономике страны в 2008 году по сравнению с 1999 годом уменьшилось на 3,9%, то количество госу-дарственных служащих и должностных лиц местного самоуправления выросло на 55,3%12.

В этом отношении Украина принципиально отличается от Грузии в период президентства Саакашвили, где аналогичное увеличение расходов на госаппарат сопровождается уменьшением количества госслужащих и улучшением качества их работы. Самой широко разрекламированной и, вероятно, самой успешной реформой М. Саакашвили стала полицейская, или, шире, антикоррупционная. Для Грузии, начавшей постсоветский транзит, по общепринятому мнению, в ка-честве коррупционного лидера среди советских республик, пройти путь от этой оценки до «динамического» лидера по борьбе с коррупцией всего за 12 лет стало действительно большим достижением. С 1999 по 2011 год в рейтинге восприятия коррупции Transparency International страна совершила скачок в 1,8 пункта — больше, чем какое-либо из постсоветских государств (см. табл. 2).

12 Геец В. Экономика Украины 1999–2008: потерянное десятилетие [Электронный ресурс]. URL: http://perevodika.ru/articles/10180.html?sphrase_id=51441 (дата обращения: 6.02.2012).

Таблица 2. Индекс восприятия коррупции Transparency International*

1998 1999 2011 Динамика

Эстония 5,7 6,4

Литва 3,8 4,8

Латвия 3,4 4,2

Грузия 2,3 4,1

Молдавия 2,6 2,9

Казахстан 2,3 2,7

Армения 2,5 2,6

Азербайджан 1,7 2,4

Белоруссия 3,9 3,4 2,4

Россия 2,4 2,4 2,4 =

Таджикистан 1,8* 2,3

Украина 2,8 2,6 2,3

Киргизия 2,2 2,1

Туркменистан 2,0** 1,6

Узбекистан 1,8 1,6

* Индекс восприятия коррупции [Электронный ресурс]. URL: http://www.transparency.org.ru/CENTER/cpi_11.asp (дата обращения: 24.01.2012). В столбцах по годам представлены абсолютные ве-личины в баллах восприятия коррупции (чем выше балл, тем меньше уровень коррупции), поскольку относительные величины (места в рейтингах) не будут релевантны: большинство стран постсоветско-го пространства (за исключением Таджикистана и Туркменистана) впервые были включены в ИВК в 1999 году, когда Transparency International исследовала только 99 государств. В 2011 — 180 государств.

125


Сейчас Грузия находится на 4-м месте рейтинга TI среди всех постсоветских государств c показателем 4,1, вплотную приблизившись к прибалтийским лиде-рам. В Украине, напротив, и в относительных, и в абсолютных цифрах ситуация ухудшается (2,8 в 1998, 2,6 в 1999, 2,3 в 2011), что оттесняет ее на 12-е место в рей-тинге (ниже только Киргизстан, Туркменистан, Узбекистан).

После «цветных революций»: грузинские реформы и изменение «правил игры» в Украине

При анализе грузинских реформ госаппарата необходимо отметить, что М. Саакашвили, агрессивный, молодой лидер, имел гигантский кредит на-родного доверия, который успешно был конвертирован им в мандат на прове-дение реформ путем жестких преобразований. Прежде всего, президент повы-сил степень консолидации власти вокруг легитимного и, что важнее, легального центра президентства. Он ликвидировал нелегальные центры власти, оспаривав-шие, например, право государства на установление правил и разрешение споров. Это были, прежде всего, воры в законе, которые активно влияли на чиновников МВД — тех, кому с ними было положено бороться. Как писал Г. Слейд в 2007 го-ду, “воровской мир” представлял собой альтернативу государственным орга-нам, предлагая альтернативный порядок стране, страдающей от утрачиваемой государственности»13. Жесткость и бескомпромиссность борьбы с нелегальны-ми центрами власти заключалась в т.ч. в положении закона «Об организованной преступности», принятого по инициативе М. Саакашвили. Этот нормативный акт требовал сажать в тюрьму вора в законе за одно лишь его публичное согласие со своим неофициальным статусом или участие в разрешении конфликта в ка-честве посредника («воровской разборке»)14. Воров в законе не просто лишили свободы (это никогда не было для них препятствием для осуществления своей деятельности), их сделали обычными заключенными: любая связь с внешним миром в спецтюрьме для них запрещена, имущество конфисковано и передано в распоряжение МВД.

Следует особо отметить, что администрация М. Саакашвили сознательно шла на осуществление избирательного правосудия. Не имея существующих ле-гальных средств устранить «воровской мир», встроенный во властные структуры и частично подменяющий их, команда нового президента использовала госу-дарственные инструменты в отношении отдельных личностей, пытаясь пред-отвратить опасность для осуществления государственной власти, исходящую с их стороны. Аналогичным образом действовала администрация В. Януковича в принципиально иной ситуации, при помощи судебных институтов устраняя из публичной политики наиболее опасных политических конкурентов. Одна-ко если в Грузии избирательность правосудия использовалась для устранения

13 Slade G. The threat of the thief: Who has normative influence in Georgian society? // Global crime. Abingdon, 2007. Vol. 8, № 2. P. 172–179.14 См.: Зедгенидзе Г. Почему «воры в законе» правят в России, а в Грузии — нет? [Электронный ресурс]. URL: http://ua-politika.ucoz.ua/news/2011-06-01-15 (дата обращения: 7.02.2012).

126


конкуренции с государством нелегальных и нелегитимных акторов, в России 2000-х — легальных, но нелегитимных, то украинский суд в 2011 году определил наказание в виде лишения свободы Юлии Тимошенко — легальному и легитим-ному субъекту украинской политики, бывшему премьеру и главе одной из круп-нейших политических сил страны. Естественно, это подчеркивало силу и воз-можности новой президентской команды и слабость институтов госуправления в Украине.

В качестве отрицательных проявлений избирательности грузинского право-судия следует отметить случай с бывшим министром обороны, а потом — эконо-мики — Ираклием Окруашвили. Тбилисский суд по обвинению Генпрокуратуры признал его виновным в вымогательстве взятки только после того, как в 2007 го-ду ушедший в оппозицию бывший министр обвинил президента Саакашвили в коррупции, а также в разговорах об организации убийства Б. Патаркацишвили и сообщил, что премьер-министр З. Жвания был убит, а не отравился угарным газом (по версии официального следствия). И. Окруашвили был вынужден по-кинуть страну и искать политического убежища во Франции. Фактически вла-сти Грузии запретили ему въезд: в 2008 году суд заочно арестовал его на 11 лет, а после того, как в 2010 г. Окруашвили участвовал в создании оппозиционной «Грузинской партии», против него завели новое уголовное дело.

Менее однозначным является т.н. дело Фукса. В 2010 году лондонское от-деление Международного центра по разрешению инвестиционных споров, дей-ствующего под эгидой ВБ, вынесло решение о том, что грузинское правитель-ство должно выплатить бизнесмену Рони Фуксу и его партнеру компенсацию в размере 98 млн долларов за разрыв контрактов на прокладку трубопроводов и экспорт нефти в первой половине 90-х годов. Замминистра финансов А. Хара-идзе, предложившему на нейтральной территории урегулировать дело полюбов-но, Фукс предложил «откат», после чего получил приглашение от премьер-ми-нистра Н. Гилаури приехать в Грузию. Сразу по приезде его арестовали, а затем осудили и заключили в тюрьму. Процесс над больным 60-летним бизнесменом должен был быть показательным, что вписывалось в PR-кампанию грузин-ского правительства по борьбе с коррупцией15. В «заманивании» израильского бизнесмена и переговорах участвовали лично премьер-министр и замминистра финансов, что подчеркивает, во-первых, неформальность существующих право-судных процедур в Грузии. Во-вторых, это снижает легитимность инструментов судебной власти, которые могут быть направлены на нелегальную борьбу за от-каз самого государства платить по иску. В-третьих, сам факт данного отказа от-ображает избирательный подход грузинского государства к участию в междуна-родных институтах и реализации международных процедур, что снижает степень его международного признания в качестве равного участника международного сообщества. Наконец, грузинское государство, фактически взявшее в заложни-ки бизнесмена и его партнера, добилось того, чтобы Фукс снял свои финансовые претензии.15 См. подробнее: де Ваал Т. Выбор Грузии: какой курс избрать в период неопределенности? / Томас де Ваал; пер. с англ. М. Коробочкина; Моск. Центр Карнеги. М., 2011. С. 21–22.

127


Случаи использования суда для борьбы с политическими конкурентами имели место в истории суверенной Украины независимо от личности пре-зидента. В 2000–2001 годах под арестом находился Александр Тимошен-ко, в 2001 и 2004 гг. — Ю. Тимошенко в связи с обвинениями в махинациях с российским газом в бытность главой ЕЭСУ. Победившая в «оранжевой ре-волюции» власть завела уголовные дела на руководителей исполнительной и законодательной властей Харькова, Луганска и Донецка Е. Кушнарева, А. Ефремова, Б. Колесникова. Они активно отстаивали проект ЮВУАР — Юго-восточной украинской автономной республики — территориально-по-литического образования, провозглашенного на Всеукраинском съезде депу-татов в Северодонецке в качестве альтернативы центральным органам власти, управляемым лидерами «оранжевой революции». В отношении Ю. Тимошен-ко тогда власти, наоборот, закрыли еще одно уголовное дело по обвинению в попытке дать взятку суду в 2004 году. В 2005 году Донецкая областная про-куратура по указанию ГПУ начала проверку в отношении двух уголовных дел по обвинению В. Януковича. После того как В. Янукович стал премьером, против соратника президента Ющенко Юрия Луценко было возбуждено уголовное дело по подозрению в злоупотреблении служебным положением в бытность министром внутренних дел. Однако после назначения премьером Ю. Тимошенко уголовное дело было прекращено, а Ю. Луценко вновь назна-чен на пост министра. Перечень подобных инцидентов можно продолжать до бесконечности.

После устранения очевидных препятствий осуществлению легальной власти президент Саакашвили приступил к повышению эффективности структур управ-ления. Из 85 тысяч милиционеров в течение нескольких лет были уволены 75 тыс., а увольнение в один день всего списочного 14-тысячного состава наиболее кор-румпированной госструктуры — грузинской ГАИ — стало одним из самых замет-ных пропагандистских клише грузинских реформ. При этом антикоррупционная борьба сопровождалась эффективной реальной политикой и пропагандой. Зар-плата полицейских оказалась гораздо выше средней по стране, даже за небольшую взятку им грозили серьезные сроки тюремного заключения, борьбе с коррупцией сопутствовали показательные публичные процессы над коррупционерами. Поли-цейская служба (в т.ч. благодаря сугубо внешним, формальным нововведениям: новая форма, новое название рода деятельности и новые звания, новая архитек-тура прозрачных, футуристичных зданий полицейских участков и самого МВД и т.д.) стала престижной, а сама полиция — наиболее легитимной правительствен-ной структурой (и второй после ГПЦ в общем рейтинге доверия).

При этом качество гражданского сектора госаппарата при М. Саакашвили снизилось. Как пишут аналитики Transparency International, «государственная служба лишена независимости из-за того влияния, которое министры оказывают на прием на работу, повышение и особенно увольнение сотрудников госаппарата. Некоторые юридические препоны на пути произвольных увольнений существуют, но они редко применяются на практике. До сих пор вновь назначенные министры, как правило, проводят существенную кадровую перетряску в своих ведомствах,

128


затрагивающую даже сотрудников низового звена. Главная проблема, из-за кото-рой такая ситуации сохраняется, связана с убежденностью грузинского руковод-ства, что в госаппарате гибкость важнее независимости, уверенности в завтраш-нем дне и долгосрочного совершенствования профессиональных навыков»16.

В Украине не проводилось столь масштабных административных реформ, впрочем, в них не было и столь острой потребности, как в чрезвычайно коррум-пированной и распадающейся Грузии. Реформаторская деятельность президента «оранжевой революции» Виктора Ющенко находилась, скорее, в социокультур-ной плоскости, будучи направленной на аксиологические и бихевиоральные, но не институциональные изменения в обществе. Широко освещаемый курс на вступление Украины в НАТО институционально выразился в создании пре-зидентским указом структур по подготовке к членству, позднее легко ликвиди-рованных президентом Януковичем.

Тем не менее после прихода к власти Януковича была объявлена администра-тивная реформа. Ее целью провозглашалось повышение эффективности государ-ственного управления и снижение его коррупционности. По обыкновению, ре-форма включала в себя мероприятия по сокращению штата чиновников (на 30% в государственных министерствах и на 50% в аппарате Кабинета министров), а также ликвидацию министерств и ведомств с дублирующими функциями и сли-яние министерств (вместо 26 — 10), закрепление вице-премьеров ответственными за крупные направления госуправления. Частичное сходство реформы госуправ-ления в Украине с грузинскими преобразованиями — в источнике и целях фи-нансирования: украинские реформы с 2011 по 2013 год спонсирует ЕС с целью приближения к стандартам исполнительной власти в Евросоюзе17.

Вместе с тем, по мнению специалистов, украинская административная ре-форма носила формальный характер: «Значительное изменение названий мини-стерств и ведомств, которое присутствует в указе, не послужит позитивным сиг-налом Евросоюзу. Грузинская практика, когда ликвидируются старые и за ночь создаются новые органы госвласти, уже не впечатляет ЕС. За правильными вы-весками должны стоять правильные функции, но, что более важно, — их про-зрачное исполнение. Более того, сокращение старых кадров, но отсутствие по-дачи свежей крови в органы госвласти не поможет министерствам стать более эффективными, а значит, более понятными и приемлемыми для ЕС»18. Украин-ская реформа (по крайней мере, на декларируемом первым этапе) представляет собой типичное для постсоветских государств переформатирование существу-ющих аппаратов управления. В отличие от кардинально реформированной гос-

16 Monitoring Georgia’s Anti-Corruption Commitments / Transparency Intern. Georgia, 2010 [Электронный ресурс]. URL: http://transparency.ge/sites/default/files/post_attachments/ENP_TI_Georgia.pdf (дата обра-щения: 6.04.2012).17 Янукович: Административная реформа в Украине реализовывается успешно [Электронный ресурс]. URL: http://www.rbc.ua/rus/top/show/yanukovich-administrativnaya-reforma-v-ukraine-realizovyvaetsya-21062011203600 (дата обращения: 9.02.2012).18 Шумило-Тапиола О. Админреформа в Украине — шаг навстречу ЕС? [Электронный ресурс]. URL: http://www.ukrrudprom.ua/digest/Adminreforma_v_Ukraine__shag_navstrechu_ES.html (дата обращения: 9.02.2012).

129


службы в Грузии, в Украине не проводилось масштабных увольнений, коренных смен имиджа, публичных антикоррупционных процессов.

В Грузии, одновременно с увеличением расходов на госуправление, си-стема государственного и административного управления подверглась само-му масштабному реформированию. Был взят курс на максимальное разгосу-дарствление почти всех областей жизнедеятельности. Радикальным образом уменьшилось число министерств и ведомств — из 18 министерств остались 13, из 52 ведомств — только 34, а в оставшихся учреждениях прошло сокращение персонала от 40 до 50%19. В частности, были отменены пожарная охрана и сан-эпидемстанция, государство избавлялось от избыточных функций и повышало зарплату остававшимся после сокращения госслужащим.

Налоговая реформа президента Саакашвили также способствовала усиле-нию государственных институтов: параллельно с ужесточением режима сбора налогов само налоговое законодательство было максимально упрощено, а общая фискальная нагрузка уменьшена. Из 22 налогов, ранее взимавшихся в Грузии, остались 6, а с 2012 года их будет всего 4. Максимально облегчились таможенные процедуры, а ставки налога на импорт либо в большинстве случаев обнулились вообще, либо были сделаны минимальными — от 3 до 12%20. Эти меры позво-лили увеличить долю налогов в доходах консолидированного бюджета с 49% в 1995 году до 92% в 2011 (см. рис. 1). Однако ряд авторов отмечают излишнее упорство грузинского государства в процессе сбора налогов, доходящее до абсур-да: фасад у грузинской экономики неолиберальный, а суть необольшевистская. Грузинский филиал «Transparency International» назвал эту практику «налоговым терроризмом». В своем стремлении искоренить традицию уклонения от налогов и мошенничества в этой сфере правительство Грузии ударилось в другую край-ность. Авторы доклада Всемирного банка, подготовленного в 2009 г., приходят к следующему выводу: «Все признают, что за последние годы условия для бизне-са в стране с точки зрения налогообложения, бюрократической волокиты, кор-рупции и т.д. улучшились, но инвесторы по-прежнему недовольны действиями властей в одной сфере — налоговом администрировании. В 2010–2011 гг. многие бизнесмены жаловались на вмешательство государства в их дела»21.

Еще в 2002 году правительство Э. Шеварднадзе начало перевооружать гру-зинскую армию за счет американских налогоплательщиков. Плавное вхождение Грузии под протекторат США грузинская сторона использовала во благо соб-ственной армии: в рамках программы «Обучи и оснасти» (Georgia Train and Equip Program) американские военные вели обучение в грузинских горно-стрелковых, пехотных батальонах и бронетанковой роте, поднимая уровень их подготов-ки до стандартов армий государств — участников НАТО. США в рамках про-граммы «Предоставление военной помощи на военные нужды иностранным

19 Епифанцев А. Реформы в Грузии. Анализ грузинских реформ. Применимы ли они в России? [Элек-тронный ресурс]. URL: http://www.apn.ru/publications/article23547.htm (дата обращения: 6.02.2012).20 Там же.21 де Ваал Т. Выбор Грузии: какой курс избрать в период неопределенности? / Томас де Ваал; пер. с англ. М. Коробочкина; Моск. Центр Карнеги. М., 2011. С. 23

130


государствам» выделили Грузии безвозвратных кредитов на общую сумму 30,6 млн долл., а на подготовку к вступлению в НАТО еще 10 млн долл.22.

Украина не перевооружалась в тех же масштабах, что и Грузия, несмотря на провозглашение Виктором Ющенко курса на вступление в НАТО. Тем не ме-нее, в последнее время определенные шаги в этом направлении предпринима-ются. «Годом армии» объявил 2012 год Виктор Янукович: модернизация коснет-ся флота (до 2016 года будет построен корвет, в 2016–2020 еще четыре), танковых войск и вертолетной авиации. В 2011 году уже при президенте Януковиче подо Львовом состоялись крупнейшие учения НАТО Rapid Trident-2011 в рамках про-граммы «Партнерство во имя мира» (Украина членствует в программе с 1994 го-да), тогда же прошли военно-морские учения Украины и США Sea Breeze-2011.

* * *

Широко разрекламированные грузинские реформы имели свои отрицатель-ные последствия. Перевооружение армии за счет средств НАТО привело к фор-мированию союзнических обязательств Грузии, и в Афганистане погибло 10 ми-ротворцев. Вытесняющее нелегальные элементы из политического процесса МВД и борющаяся за повышение собираемости налогов налоговая полиция обладают гигантскими полномочиями, превратившими их в силовые супер-ве-домства, слабо подотчетные обществу. Реализовав крупнейшие инфраструктур-ные проекты в регионе (нефте- и газопроводы), с одной стороны, Грузия нача-ла получать ренту, с другой — оказалась заложницей в любом противостоянии России, Ирана, не контролирующих данный маршрут транзита углеводородов, и Запада. Результатом масштабной приватизации, ставшей одним из основных источников финансирования грузинских реформ, явилась потеря контроля го-сударства над стратегическими предприятиями (в частную собственность пе-решли заводы, металлургические и горно-обогатительные комбинаты, порты). Рост доходной части бюджета и спонсорская помощь Запада способствовали крайне высокой степени милитаризации и, как следствие, формированию убеж-денности правящей команды в эффективности силового разрешения конфликта с Абхазией и Южной Осетией, что привело к их окончательной потере.

Украина, напротив, не являясь настолько зависимой от финансовой, тех-нической, кадровой и моральной поддержки Запада, как Грузия, оказалась в со-стоянии сохранить территорию, поддерживать на ней безопасность и охранять границы собственными усилиями. Не построив новых трубопроводов, она пы-тается сохранить под собственным контролем старые, относительно успешно используя статус страны-транзитера. Тем не менее Украина откровенно прои-грывает Грузии в борьбе с коррупцией, переоснащении сил правопорядка и в по-вышении степени их легитимности.

Безусловный успех М. Саакашвили — возвращение реальной власти в ле-гальное пространство и разрушение «воровского мира». Остальные реформы 22 Российские военные обнародовали данные об источниках милитаризации Грузии [Электронный ре-сурс]. URL: http://www.regnum.ru/news/1000924.html (дата обращения: 7.02.2012).


Грузии имеют краткосрочный эффект и долгосрочную неопределенность, не за-висящую от грузинского правительства. Грузия гораздо успешнее Украины в PR-поддержке своих реформ: они преподносятся западному обывателю и соседям как образец торжества либеральных ценностей.

Основные проблемы государственной состоятельности современной Грузии лежат в плоскости взаимодействия Запада и отдельной личности и ее команды. В Украине, наоборот, существующие государственные институты достаточно устойчивы, чтобы выдерживать смены лидеров с максимально различными ми-ровоззрениями, но сами лидеры не способны изменить тренд неоправданного расширения государства, не подкрепленного деньгами, заработанными соб-ственной экономикой.


1. Григорьев Г., Кондратьев С., Салихов М. Трудный выход из трансформацион-ного кризиса (случай Грузии) // Вопросы экономики. 2008. № 10.

2. Де Ваал Т. Выбор Грузии: какой курс избрать в период неопределенности? / Томас де Ваал; пер. с англ. М. Коробочкина; Моск. Центр Карнеги. М., 2011.

3. Ильин М. В. Суверенная государственность: многовековой путь в уходя-щее [Электронный ресурс]. URL: http://www.isras.ru/files/File/publ/global/Suverennaya_gosudarstvennost.pdf (дата обращения: 6.04.2012).

4. Ильин М. В. Формула государственности // Полития. 2008. № 3. С. 69–78.5. Slade G. The threat of the thief: Who has normative influence in Georgian society?

// Global crime. Abingdon, 2007. Vol. 8, № 2. P. 172–179.

132

УДК-32:351

КИРГИЗИЯ: ИНСТИТУТЫ И ЭФФЕКТИВНАЯ ПОЛИТИКА

А. О. Блохина

Статья посвящена роли институтов в процессе государственного и националь-ного строительства. На примере Киргизии автор исследует феномен региона-лизма, анализирует современное распределение полномочий между властными институтами и представляет рекомендации относительно повышения их эффек-тивности в национальной консолидации.

Ключевые слова: регионализм, клановый конфликт, политические институты, го-сударственное строительство

Киргизия стала первой в постсоветской Центральной Азии страной, где сме-на власти дважды осуществлялась силовым путем: в 2005 и 2010 гг. ее охватывали массовые волнения и последующий разрушительный социально-экономиче-ский кризис. Наряду с объективными трудностями постсоветской модерниза-ции серьезным фактором хронической политической нестабильности выступает традиционный регионализм.

В период президентских выборов, которые состоялись 30 октября 2011 г., юг страны, где до сих пор сохраняется напряженность между киргизами и узбека-ми, стал главной ареной политической борьбы. Победу одержал бывший пре-мьер-министр Алмазбек Атамбаев1, получивший более 63% голосов, но юг отдал предпочтение землякам — Адахану Мадумарову2 и Камчыбеку Ташиеву3. На не-которых избирательных участках южных областей Атамбаев не набрал и полови-ны процента, на севере также демонстративно не голосовали ни за Мадумарова, ни за Ташиева. С точки зрения экспертов, победа Атамбаева была обусловлена небывалой активностью северного электората. Для сохранения единого государ-ства ему придется предпринимать целенаправленные действия.

Поскольку именно регионализм, по нашему мнению, выступает глав-ным препятствием эффективного государство- и нациестроительства, в за-дачу настоящей статьи входит: а) выявление составляющих этого феномена; б) оценка его присутствия в политическом процессе на примере «тюльпано-вой» и «пасхальной» революций; в) анализ современного распределения пол-номочий между властными институтами страны; г) выработка рекомендаций в области государственного строительства. Словом, мы попытаемся ответить на вопрос, как могут институты способствовать преодолению клановых фор-матов политики.

1 Лидер Социал-демократической партии, уроженец Чуйской области.2 Лидер партии «Бутун Кыргызстан» («Свободный Киргизстан»), уроженец Ошской области.3 Лидер партии «Ата-Журт» («Отечество»), уроженец Джелал-Абадской области. В феврале 2012 г. было объявлено о слиянии «Ата-Журт» и «Бутун Кыргызстан».

133


Феномен киргизского регионализма

Устойчивости киргизского регионализма способствует сочетание социаль-но-экономических, политических и социокультурных факторов. В социально-экономическом отношении Киргизия бедна. Численность ее населения — око-ло 5,5 млн чел., а доход на душу населения составляет менее 1000 долл. США (2010 г.)4. За этой цифрой стоит значительное неравенство в распределении доходов. Нахождение органов власти и крупных промышленных предприятий в Бишкеке делают его политическим и экономическим ядром, в то время как Ош, второй по величине город страны, ее «южная столица», испытывает зна-чительные экономические трудности. Так, доли Бишкека, Чуйской области и Ошской области в «промышленной части» ВВП составляют соответственно 37, 16,9 и 3%. При общенациональном уровне бедности в 33,7% этот показатель для Бишкека равен 8%, а для Ошской области — 42%5. Во многом это обуслов-лено тем, что киргизско-узбекская государственная граница отрезала от Оша его «внутренние районы», нарушив сложившиеся торгово-экономические связи.

Попытки либерального реформирования на первом этапе независимости обеспечили стране репутацию «острова демократии» и «Швейцарии Централь-ной Азии». Однако масштабы и качество демократии раннего периода не стоит переоценивать, по большей части она носила фасадный характер. Не обладая богатой ресурсной базой, политическая элита пыталась привлечь иностранные инвестиции и помощь, декларировав развитие гражданского общества и со-здав некое подобие плюралистической партийной системы (согласно Кодексу о выборах 1998 г. четверть состава парламента формировалась по партийным спискам)6. В то же время родоплеменная и клановая структура киргизского об-щества продолжала быть каркасом политической и социально-экономической систем7. Во многом неотрадиционализм объясняется тем, что сельское населе-ние по-прежнему преобладает над городским (64,7 и 35,3%)8, а миграционный обмен между селом и городом нельзя назвать интенсивным.

Киргизы отличаются высокими темпами прироста населения (около 3,4% в год на протяжении 40 последних лет)9, однако этнические группы распределе-ны по территории страны неравномерно и чаще всего они проживают достаточно

4 Kyrgyzstan GDP data & country report // Global finance. — Режим доступа: http://www.gfmag.com/gdp-data-country-reports/238-kyrgyzstan-gdp-country-report.html#axzz1uOXb9voN (Дата посещения: 18.03.2012).5 Regional socio-economic disparities in Kyrgyzstan: Are they shrinking? // United Nations Development Programme. — Режим доступа: http://europeandcis.undp.org/senioreconomist/show/C4378032-F203-1EE9-BB353D54710A3B75 (Дата посещения: 20.03.2012).6 Годы, которые изменили Центральную Азию. М.: Центр стратегических и политических исследова-ний Института востоковедения РАН, 2009. С. 99.7 Там же. С. 130–132.8 Население Кыргызстана. Книга II (часть первая) в таблицах. Национальный статистический комитет Кыргызской Республики, 2009. С. 9. 9 Хауг В. Демографические тенденции, формирование наций и межэтнические отношения в Кирги-зии. 2004; Итоги Первой национальной переписи населения Кыргызской Республики 1999 года. На-циональный статистический комитет Кыргызской Республики, 1999.

134


компактно. В целом народы этой страны можно разделить на три группы, в за-висимости от их «исторических корней»:1. Традиционные народы: киргизы, казахи, узбеки и таджики, а также уйгуры,

дунгане и калмыки из пограничных с Китаем регионов.2. Переселенцы, обосновавшиеся в Средней Азии в результате российской им-

перской колонизации, советской переселенческой политики и эвакуаций во время Второй мировой войны: русские, украинцы, белорусы, немцы, ев-реи, тюркские и финно-угорские народы (татары, башкиры, чуваши, мордва).

3. Депортированные народы: корейцы, немцы, чеченцы, ингуши, балкарцы, карачаевцы, крымские татары, турки-месхетинцы, курды, азербайджанцы и др.По официальным данным, киргизы составляют 70,9% населения страны,

узбеки — 14,3, русские — 7,8 (2009 г.). Большая часть славянского населения со-средоточена в Бишкеке и Чуйской области (22–24% от общего числа жителей), узбекского — в Оше, Ошской, Джелал-Абадской и Баткенской областях (соот-ветственно 44,2, 28,0, 24,8 и 14,7%)10. В то же время киргизы занимают до 95–98% административных постов.

В качестве индикатора межэтнического взаимодействия В. Хауг предлага-ет отследить количество и характер межэтнических браков. Оказалось, что они встречаются относительно редко: те представители этнических групп, которые вступают в смешанные браки (их около 10%), имеют конкретные предпочтения, основанные на близости культур и особенностях другой группы. Характерно и то, что всего лишь 5% киргизов готовы были заключить межэтнический брак в 2000 г. Большинство смешанных семей отмечается у азербайджанцев, таджи-ков, русских и казахов11. Узбеки, таджики и турки, проживающие на юге страны, относятся к наиболее немобильным этническим группам.

Много нюансов имеет и языковая ситуация в стране. Связь между этниче-ской группой и родным языком остается очень сильной, что подтверждают пере-писи населения, где официальный язык группы указывается в качестве «родно-го». Так, более 71% населения считают родным киргизский язык. Большая часть депортированных и ассимилированных народов (немцы, корейцы и др.) называ-ют «своим» русский язык, как и представители славянских групп и татары (9%). Сложное положение складывается со вторым языком, который в полиэтниче-ском обществе выступает важнейшим фактором интеграции. Русский называют в качестве второго языка около 45% киргизов и 26% узбеков, киргизский — 28% узбеков и 3% русских. В целом киргизский как второй знают лишь 10,6%12.

Знание и использование второго языка происходит кластерно. Русский язык как средство коммуникации широко распространен на юге страны, где ранее, до включения Киргизии в Российскую империю, население говорило на фарси. 10 Население Кыргызстана. Книга II (часть первая) в таблицах. Национальный статистический комитет Кыргызской Республики, 2009. С. 91–99.11 Хауг В. Демографические тенденции, формирование наций и межэтнические отношения в Кирги-зии. 2004.12 Подсчитано по: Население Кыргызстана. Книга II (часть первая) в таблицах. Национальный стати-стический комитет Кыргызской Республики, 2009. С. 118, 120.

135


Сейчас на юге он используется для общения между киргизами и узбеками. Уз-беки предпочитают русский язык киргизскому, как и киргизы русский — узбек-скому. Многоязычие характерно для экономических центров и приграничных районов. Его география не совпадает и даже контрастирует с достаточно четко очерченными ареалами этнических групп.

В соответствии с новой Конституцией Киргизии (2010 г.) русский язык оста-ется официальным языком, в то время как киргизский признан государствен-ным (ст. 10, пп. 2,1)13. Нюансы в статусе кажутся незначительными, но делают употребление официального языка необязательным. В 2011 г. Национальная комиссия по государственному языку выступила с инициативой очистить кир-гизский язык от русских топонимов — вернуть историческое название населен-ным пунктам, избавившись от несвойственных киргизскому языку окончаний «-овка» и «-евка»14. В январе 2012 г. парламентский комитет по образованию, науке, культуре и спорту рассмотрел предложение о введении штрафа за незна-ние государственного языка15. По нашему мнению, эффективность подобных предложений (решений) зависит от стратегии национального и государственно-го строительства (этнический vs гражданский национализм). При ее отсутствии они имеют конъюнктурный характер.

Регионализм в политическом процессе на примере «тюльпановой» и «пасхальной» революций

Позитивной тенденцией в рамках национальной консолидации считается выдвижение на руководящие должности представителей различных этнических групп (конечно, не по советской модели, когда главой Киргизской ССР являлся киргиз, а первым секретарем назначался этнический русский). Однако в прави-тельстве страны только один раз после распада СССР были представлены ми-нистры некиргизского (русского) происхождения. В государственных органах с определенной цикличностью одни регионы всегда были представлены шире, чем другие. Например, в 2007 г. президент Курманбек Бакиев провел ряд назна-чений, в результате которых в правительстве оказалось большинство представи-телей из Ошской области и г. Ош. В нынешнем (2012 г.) правительстве Омурбека Бабанова доминируют представители северных областей.

Принадлежность к кланам играет определяющую роль в политической борь-бе. Киргизы традиционно причисляют себя к одной из трех клановых групп: «онг», «сол» и «ичкилик»16. Исторически северные и западные кланы, между которыми

13 Конституция Киргизской Республики (2010 г.). — Режим доступа: http://www.gov.kg/?page_id=263 (Дата посещения 10.10.2011).14 В Кыргызстане Национальная комиссия по государственному языку инициирует ликвидацию всех русских географических названий и населенных пунктов в стране. — Режим доступа: http://www.24kg.org/community/92818-v-kyrgyzstane-nacionalnaya-komissiya-po.html (Дата посещения: 25.03.2011).15 В Кыргызстане предлагают штрафовать за незнание госязыка. — Режим доступа: http://tengrinews.kz/sng/206138/ (Дата посещения: 16.01.2012).16 Годы, которые изменили Центральную Азию. М.: Центр стратегических и политических исследова-ний Института востоковедения РАН, 2009. С. 102.

136


отмечается острое соперничество, формируют крыло «сол», южный клан ады-гин — крыло «онг». «Ичкилик», также имеющий сильную поддержку на юге, ин-тересен тем, что входящие в него кланы в основном не являются киргизскими.

В 2005 г. в Киргизии была совершена «тюльпановая революция». Формаль-ным поводом для смещения правительства стало недовольство оппозиции ре-зультатами парламентских выборов по нескольким одномандатным округам. В 2003 г. в рамках очередной конституционной реформы в стране была введена мажоритарная избирательная система, что препятствовало развитию много-партийности. Оппозиционные силы не только не могли пройти в парламент, но и жестко подавлялись на основе решений, принятых подконтрольной пре-зиденту судебной властью. В результате они объединились в движение «За сво-бодные и справедливые выборы». Нарушения в ходе выборов спровоцировали повсеместные беспорядки. На юге страны стали возникать «народные советы». В результате политического кризиса Акаев был вынужден сложить с себя пре-зидентские полномочия, и Бакиев, дважды занимавший при нем пост премьер-министра, был назначен исполняющим обязанности президента и премьера. В июле 2005 г. он был избран президентом Киргизии, набрав около 90% голосов.

Однако постоянное внесение Бакиевым поправок в Конституцию для рас-ширения президентских полномочий17 и невыполнение обещаний, данных в ходе «тюльпановой революции», отрицательно сказались на казалось бы достигнутой стабильности. Парламентские выборы, проведенные в 2007 г. уже по пропорцио-нальной системе, вновь отличались серьезными нарушениями. В результате про-президентская партия «Ак Жол» («Светлый путь»), созданная в 2007 г., приобрела полный контроль над законодательной властью, заняв 71 из 90 мест. Наибольшую поддержку она получила на родине Бакиева — в Джелал-Абадской области, где он в 1990-х гг. был губернатором (около 78%), а также в соседних южных областях18. Оппозиционные партии оказались не представленными.

В 2009 г. Курманбек Бакиев был переизбран на второй срок (76% голосов) и продолжил укрепление режима личной власти. Назначение его ближайших родственников — сына Максима и брата Жаныша — главами соответственно нового Центрального агентства по развитию, инвестициям и инновациям и за-местителем директора Национальной службы безопасности превратило Кирги-зию в семейную корпорацию19. Мировой экономический кризис 2008–2010 гг. об острил социальное положение в республике. В ходе протестов были произве-дены аресты оппозиционных лидеров, что спровоцировало вооруженные стол-

17 Контроль над государственными органами, ведающими вопросами обороны и безопасности, право назначать глав местных администраций, председателей Конституционного и Верховного судов, право отправлять в отставку членов кабинета и пр.18 Электоральная география 2.0. Киргизия. Парламентские выборы 2007. — Режим доступа: http://www.electoralgeography.com/new/ru/countries/k/kyrgyzstan/kirgiziya-parlamentskie-vybory-2007.html (Дата по-сещения: 22.10.2011).19 International investigation commission of the OSCE PA: Final report on Kyrgyz developments 2010, 3 May 2011. — Режим доступа: http://www.oscepa.org/index.php?option=com_content&view=article&id=1042:kyrgyzstan-inquiry-commission-releases-final-report&catid=120:the-special-representative-for-central-asia&Itemid=187 (Дата посещения: 15.06.2011).

137


кновения. В апреле 2010 г. в Киргизии началась «пасхальная революция», при-ведшая к очередной смене власти.

Созданное Временное правительство во главе с Розой Отунбаевой активно искало поддержки на юге у узбекского населения. Один из узбекских лидеров, бывший член парламента и основатель частного Университета дружбы народов Кадыржан Батыров обратился к своему электорату, то есть узбекскому мень-шинству, с призывом активно поддержать новую власть. Его выступление спро-воцировало новое обострение этнополитических противоречий, закончившихся кровавым конфликтом между узбеками и киргизами, прежде всего сторонника-ми Бакиева, в Джелал-Абадской области.

На референдуме 27 июня 2010 г. была принята новая Конституция, устано-вившая новую систему организации власти с целью исключения суперпрези-дентского правления. Президент лишился иммунитета и права переизбрания, сузились его полномочия по определению структуры и состава правительства. Контроль над правительством был передан парламенту (Жогорку Кенеш), со-стоящему из 120 членов и избираемому по пропорциональной системе на 5 лет. При этом ни одна партия не может получить в нем более 65 мандатов. Функ-ции расформированного конституционного суда переданы Верховному суду20. Важными изменениями также стали принятые парламентом поправки в Кодекс о выборах («О выборах в органы местного самоуправления» и «Об избиратель-ных комиссиях по проведению выборов и референдумов»).

В рамках проблемы нациестроительства особенно важным представляется требование к кандидату в президенты проходить специальную комиссию на зна-ние государственного языка, а также увеличение представительства в парламен-те граждан, представляющих различные этнические группы, до 30% (ранее 15%). Конституция также запретила «создание политических партий на религиозной, этнической основе, преследование религиозными объединениями политических целей» (ст. 4, п. 3)21. В соответствии с новым законом о выборах избирательные пороги были подняты до 7% на национальном уровне и до 0,7% — на областном и в городах Бишкек и Ош. При определении списка кандидатов политическая партия обязана учесть представительство не менее 15 процентов граждан, имею-щих различную национальную принадлежность22.

Судя по представленным сегодня в парламенте партиям, можно сказать, что политическое представительство стало более диверсифицированным. Жо-горку кенеш пятого созыва включает в себя партии, оппозиционные прежне-му режиму и географически привязанные к Джелал-Абадской, Таласской, На-рынской областям и Бишкеку. Однако всего лишь одна партия — «Республика»

20 Конституция Киргизской Республики (2010 г.). — Режим доступа: http://www.gov.kg/?page_id=263 (Дата посещения 10.10.2011).21 Там же. 22 Конституционный закон Кыргызской Республики о выборах Президента Кыргызской Ре-спублики и депутатов Жогорку Кенеша Кыргызской Республики. — Режим доступа: http://www.shailoo.gov.kg/index.php?module=content&page=Konstitucionnyy_Zakon_Kyrgyzskoy_Respubliki_O_VYBORAH_PREZIDENTA_KYRGYZSKOY_RESPUBLIKI_I_DEPUTATOV_JOGORKU_KENEShA_KYRGYZSKOY_RESPUBLIKI_&pagelang=ru (Дата посещения: 10.12.2011).

138


(лидером которой является премьер-министр Бабанов) — концентрирует вни-мание на том, что необходимо преодолевать клановый формат политики. Между тем политические партии по-прежнему разделены в основном на «северные» и «южные». Они не выдвигают общенациональных программ. Сохраняются претензии партий друг к другу, а также обвинения в подтасовках на последних выборах.

Перспективы в области государственного строительства

Как представляется, пакет рекомендаций для политической стабили-зации в Киргизии должен охватывать сразу несколько институциональных аспектов. Это система контроля над правительством (президентская/парла-ментская система); избирательная система; формирование партий; модель демократии (консоциация/централизация); политическое устройство (уни-таризм/ федерализм).

Форма правления. Президентская форма правления стала в Киргизии источником суперпрезиденциализма. М. Шугарт и Дж. Кэри убедительно по-казали недостатки президентской системы, которые, кажется, в полной мере нашли свое отражение в республике23. Невозможность сместить президента, недопредставленность этнических групп при голосовании, слабость партий и другие проблемы можно было наблюдать в стране в течение правления и Ака-ева, и Бакиева. Другими словами, эта система плохо подходит для многосо-ставных обществ.

Сегодняшние полномочия президента, который по конституции может оставаться у власти только один срок, ограничены расширенными правами Жо-горку Кенеша. Тем не менее, президент остается эффективной политической фигурой. Он назначает (с согласия парламента) Генерального прокурора, судей Верховного суда, а также представляет в Жогорку Кенеш кандидатуру для из-брания на должность председателя Национального банка и кандидатуры одной трети членов Центральной комиссии по выборам и проведению референдумов. Очень важно, что президент контролирует назначения членов правительства — руководителей государственных органов по вопросам обороны и национальной безопасности, владеет силовыми полномочиями, определяя состав высшего командного состава вооруженных сил. Являясь главой Совета обороны, он мо-жет вводить чрезвычайное или военное положение без предварительного пред-упреждения, а также объявлять мобилизацию.

Наиболее предпочтительной для Киргизской Республики представляется премьер-президентская система, где правительство ответственно перед парла-ментом, но президент является сильной фигурой. Президент, хоть и всенародно избранный, должен уметь «уживаться» с главой правительства. Он также обычно может распускать парламент, но не имеет законодательных способов контро-лировать правительство. Недостатки у этой системы есть. Однако, в отличие 23 Шугарт М. С., Кэри Дж. М. Президентские системы // Современная сравнительная политология: Хрестоматия. М.: МОНФ, 1997. С. 198–246.

139


от президентской, она позволяет решить даже проблему «временной гибкости», возникающую при оппозиции президента и парламента. В Киргизской Респу-блике подобная система может также способствовать не только ограничению власти президента, но и развитию партийной дисциплины, включающей и си-стемность оппозиции, и практику «независимого голосования».

Избирательная система. От вида избирательной системы зависит возмож-ность альянсов, вовлеченность избирателей и формирование партий. Учиты-вать приходится и то, что эти системы как таковые предопределяют степень сложности голосования и напрямую зависят от качества политической обра-зованности избирателей, что крайне важно для Киргизии. Двумя основными вопросами, которые оказывают влияние на конструирование избирательной системы, являются уровень централизации страны (федерализм и равенство между субъектами или другие варианты) и режим — президентский или парла-ментский. Институт за демократию и содействие выборам (IDEA International), в частности, предупреждает, что при сочетании президенциализма с мажо-ритарной системой в этнически разделенной стране значительная власть, принадлежащая напрямую избранному президенту, будет создавать взрыво-опасную ситуацию. Это и случилось в Киргизии, когда в 2003 г. была введена мажоритарная система выборов24.

В контексте исторического регионализма для Киргизии важно решить про-блему парламентской недопредставленности этнических групп, смягчить кла-новое разделение партий по разлому север — юг и обеспечить связь между из-бирателями и депутатами. Действующий избирательный закон, как отмечалось выше, ввел единый избирательный округ и пропорциональную систему. Не-смотря на то, что существует несколько вариантов пропорциональной системы и множество нюансов внутри каждого из них, вариант списочного пропорци-онального представительства (ПП) оказывается наиболее адекватным полити-ческим реалиям Киргизии. Преимуществами системы является повышенная возможность для этнических групп быть представленными в парламенте за счет сбалансированных списков кандидатов. Недостатков системы можно избежать, если внимательно проработать ее параметры и особенности. К ним относятся: высокий или низкий избирательный порог для партий; форма списков (закры-тые, открытые или свободные (панаширование); метод наибольшего или сред-него остатка при распределении оставшихся мандатов. Высокий порог (10%) опасен тем, что ведет к исключению малочисленных партий, но и слишком низкий порог, например 1,5%, может осложнить формирование правительства. Именно поэтому в Киргизии порог до 5–6% представляется идеальным, так как он может обеспечивать представительство этнических меньшинств, но при этом отсекает совсем мелкие партии.

Территориальное устройство. Учитывая существующие сложности с официальным признанием этнических и клановых проблем, для более

24 Разработка избирательных систем: Новое руководство Института за демократию и содействие вы-борам (IDEA International). 2005. — Режим доступа: http://www.ifes.org/files/IDEA_RUS.pdf (Дата по-сещения 22.10.2011).

140


пропорционального распределения власти следовало бы осуществить переход к федеративному устройству. Сложные отношения Бишкека с Джелал-Абад-ской и Ошской областями объясняются частично и тем, что ранее звучавшие на юге призывы к широкой автономии были проигнорированы. Тем не менее, кажется логичным, что при наделении регионов большей самостоятельностью и одновременно при сохранении эффективной центральной власти подобный вопрос может быть снят. Только преодоление партикуляризма сможет помочь Киргизии консолидировать нацию и укрепить государственность, но центр должен обеспечить приоритет и единство национальных интересов, не ущем-ляя локальных.

Д. Элейзер, размышляя о федерализме, обращает внимание на такое необ-ходимое условие для его функционирования, как стремление к устройству, за-ложенному политической культурой25. Трактовать данное утверждение можно по-разному, однако сегодняшнее кланово-этническое разделение можно пред-ставить как формообразующий фактор для федеративного принципа организа-ции государства. При этом в Киргизии целесообразно сохранить существующее административное деление, так как любая «перекройка» субъектов может при-вести к очередной волне нестабильности.

Одним из условий федерации является двухпалатный законодательный орган. Проблема заключается в том, что верхняя палата чаще всего избирается на основе непрямого голосования, что приводит к перепредставленности мень-шинств. Единственным способом избежать этого является либо сохранение однопалатного Жогорку Кенеша (к тому же это снижает затраты на проведе-ние выборов), либо введение двухпалатного парламента с сенатом, избираемым на всеобщих прямых выборах.

Консенсусная демократия. Такая модель также способствует закреплению де-мократических принципов в многосоставном обществе, осуществляющем пере-ход к демократии26, однако Киргизии, вероятно, будет политически болезненно легализовать имеющиеся сегменты как форму проявления «отсталости». Более эффективным в этом контексте представляется поддержание широкого нефор-мального переговорного процесса с целью развития здоровой партийной и меж-элитной конкуренции.

Федерализм и списочное пропорциональное представительство положи-тельно влияют на то, чтобы обеспечить примирительный, а не соревнователь-ный стиль элит, умеренную многопартийность и равномерное развитие всех сегментов. В социоэкономической сфере важно равномерно развивать админи-стративные единицы, чтобы преодолеть существующий сегодня географический дуализм. Проблема федерализма должна быть рассмотрена со всей возможной осторожностью, чтобы не усилить и без того существующие центробежные тен-денции и при этом максимально развить удаленные от центра и Ферганской до-лины области. Для наращивания социального капитала следует пытаться сни-

25 Элейзер Д. Дж. Сравнительный федерализм // Полис. М., 1995. № 5. С. 112.26 Лейпхарт А. Демократия в многосоставных обществах: сравнительное исследование. М.: Аспект Пресс, 1997.

141


зить мобильность населения как внутри государства, так и за его пределами. Стоит также обратить внимание на демографическую проблему — ранжирован-ность предпочтений этносов для браков.

* * *

Институциональные реформы, способствующие политической стабилизации и препятствующие повторению революций, должны быть направлены на установ-ление де-факто консоциативной демократии и премьер-президентской формы правления. Избирательная система с многомандатными округами, совпадающи-ми с административным делением, может сохраниться в виде пропорционального списочного представительства с порогом в 5% (вместо имеющихся 7%) и откры-тыми списками. Федеративное устройство представляется возможным только при существовании консенсуса между элитами и их готовностью сотрудничать.

Переменные «выхода» и «голоса» в таком случае будут иметь институцио-нальный, а не территориальный выход27. Процессу консолидации границ и со-здания благоприятного климата для строительства государственности и, соот-ветственно, эффективных институтов могут способствовать лишь такие условия, в которых разломы на этнические и клановые группы будут заменены большей этнической гомогенностью и стремлением к консенсусу. Развитие государ-ственных институтов, разумеется, не может проходить в короткие сроки, но, ес-ли определить стратегическое направление развития, эта политика может при-нести положительные плоды. Приверженность единым стандартам и жесткой конституции при воспитании демократических ценностей также будет способ-ствовать решению этих проблем. В молодых государствах этническое/клановое измерение может быть постепенно выведено из области политического в об-ласть культурно-исторического наследия только с течением времени и благо-даря направленной политике государства, устойчивому внутреннему развитию и благоприятным внешним факторам28.


1. Годы, которые изменили Центральную Азию. М.: Центр стратегических и политических исследований Института востоковедения РАН, 2009.

2. Кудряшова И. В., Мелешкина Е. Ю. Этнические меньшинства и националь-ное строительство на постсоветском пространстве: к постановке исследова-тельской проблемы // Вестник МГИМО-Университета. М., 2009. № 2 (5). С. 45–54.

3. Лейпхарт А. Демократия в многосоставных обществах: сравнительное ис-следование. — М.: Аспект Пресс, 1997.

27 Хиршман А. О. Выход, голос и верность: Реакция на упадок фирм, организаций и государств. М.: Новое издательство, 2009.28 Кудряшова И. В., Мелешкина Е. Ю. Этнические меньшинства и национальное строительство на постсоветском пространстве: к постановке исследовательской проблемы // Вестник МГИМО-Уни-верситета. М., 2009. № 2. С. 46.


4. Хауг В. Демографические тенденции, формирование наций и межэтниче-ские отношения в Киргизии. 2004.

5. Хиршман А. О. Выход, голос и верность: Реакция на упадок фирм, организа-ций и государств. М.: Новое издательство, 2009.

6. Шугарт М. С., Кэри Дж. М. Президентские системы // Современная сравни-тельная политология: Хрестоматия. М.: МОНФ, 1997. С. 198–246.

7. Элейзер Д. Дж. Сравнительный федерализм // Полис. М., 1995. № 5. С. 106–115.

143

Политический менеджмент

УДК-352(470.53)

МЕЖБЮДЖЕТНЫЕ ОТНОШЕНИЯ И ФИНАНСОВАЯ АВТОНОМИЯ МУНИЦИПАЛЬНЫХ ОБРАЗОВАНИЙ В ПЕРМСКОМ КРАЕ В УСЛОВИЯХ

РЕАЛИЗАЦИИ РЕФОРМЫ МСУ

А. С. Зуйкина

В статье анализируется влияние политики региональных властей по вопросам межбюджетных отношений на степень финансовой автономии МСУ в Пермском крае. Хронологические рамки исследования охватывают период реализации му-ниципальной реформы. Институциональные рамки проведения субнациональ-ными властями бюджетно-налоговой политики в отношении муниципальных образований задаются Центром, но регионы обладают возможностью выбирать механизмы наполнения местных бюджетов. Пермские краевые власти активно использовали такие механизмы, как передача в местные бюджеты части регио-нальных налогов, а также проводили активную трансфертную политику. Это по-зволяет, в целом, сохранить степень финансовой автономии муниципалитетов, но последние по-прежнему находятся в сильной зависимости от трансфертов из регионального бюджета.

Ключевые слова: местное самоуправление, финансовая автономия, межбюджет-ные отношения, межбюджетные трансферты

В рамках инициируемой Центром с 2003 года реформы МСУ продолжают-ся разговоры о снижении финансовой автономии муниципальных образований России, сокращении их доходно-расходной базы и, как следствие, уменьшении их места и роли в консолидированных субнациональных бюджетах. При этом, несмотря на жесткую регламентацию бюджетно-налоговых отношений региона и МСУ со стороны Центра, субъекты РФ сохранили за собой некоторые «ниточ-ки управления» принципами политики по вопросам межбюджетных отношений на своей территории. В этом контексте возникает вопрос, в какой мере полити-ка по вопросам межбюджетных отношений на субнациональном уровне влияет на финансовую автономию муниципальных образований. В данной статье эта проблема решается на материале Пермского края.

В первой части работы обсуждается измерение финансовой автономии муниципальных образований и обосновываются индикаторы, которые по-зволяют провести ее измерение. Поскольку рамки политики по вопросам межбюджетных отношений (далее — МБО) задаются Федеральным Центром, во второй части статьи рассматриваются принципы МБО и динамика полити-ки Центра по вопросам МБО в 2005–2012 гг. В заключительной части анализи-руется политика региональных властей в области межбюджетных отношений

144


и определяется ее влияние на степень финансовой автономии муниципальных образований.

В качестве источников выступает исполнение бюджетов Пермского края, городских округов и муниципальных районов за 2007–2011 гг. В связи с тем, что первый «объединенный» бюджет Пермского края (совокупность бюджетов Пермской области и Коми-Пермяцкого округа) исполнялся в 2007 году (хотя муниципальная реформа реализуется в Пермской области с 2005 года, а бюджет-ная — с 2006 года), хронологические рамки настоящего исследования ограниче-ны периодом 2007–2011 гг.

Финансовая автономия муниципальных образований и ее измерение

В ближайшем рассмотрении финансовая автономия МСУ — это две сторо-ны одной медали. Первая сторона — возможности органов МСУ в определении круга собственных задач (объема расходных полномочий); вторая сторона — объем собственных ресурсов. Поэтому мы полагаем, что финансовая автономия муниципальных образований (далее — МО) должна рассматриваться в двух из-мерениях: по доходам и по расходам.

Финансовая автономия муниципального образования по доходам — это сте-пень самостоятельности муниципальных образований при определении источников и объема источников дохода в бюджет. Для измерения уровня финансовой автономии МО по доходам наиболее очевидным представляется такой показатель, как доля собственных доходов в местном бюджете. Вме-сте с тем, возникает вопрос, что считать «собственными доходами» местных бюджетов. Согласно положениям Бюджетного Кодекса, собственные дохо-ды бюджета — налоговые, неналоговые поступления и доходы в виде безвоз-мездных перечислений из вышестоящих бюджетов (трансферты), за исклю-чением субвенций1.

В статистике некоторых стран к «собственным доходам муниципалитетов» также относят часть трансфертов, но лишь при условии, что они выделяются на основе неких универсальных правил2. Близкую к этому позицию высказы-вают и некоторые представители региональной исполнительной власти в РФ: помимо налоговых и неналоговых доходов муниципального образования, в собственные доходы МСУ включаются такие межбюджетные трансферты, как дотации 3.

Однако, на наш взгляд, дотации — это, прежде всего, финансовая помощь, не являющаяся «самостоятельным заработком» муниципалитета, хотя и имею-щая нецелевой характер. Вышестоящие органы власти перечисляют их на по-крытие «дыр» в местных бюджетах. Правомерно ли причислять к собственным 1 БК РФ. Ст. 47.2 Bird R., Smart M. Intergovermental Fiscal Transfers: International Lessons for Developing Countries. Washington, D. C. The World Bank, 2002.3 Интервью с заведующей сектором по вопросам бюджетной и налоговой политики Аналитического Управления аналитической и законотворческой деятельности Законодательного собрания Пермского края Зыряновой С. А. от 01.12.2011 г.

145


доходам муниципалитета поступления, на величину которых муниципальное образование не имеет возможности влиять хотя бы в ограниченной степени?

Ряд исследователей ограничивают понятие собственных доходов муници-палитета местными налогами и неналоговыми доходами4. По нашему мнению, такое понимание вполне обоснованно, так как позволяет вычленить «чистые» собственные доходы МСУ, формирование которых находится в самостоятель-ном, долгосрочном ведении самих органов муниципальной власти5. Доля «чи-стых» собственных доходов в общем объеме доходов местных бюджетов ука-зывает на размеры реальных доходных полномочий муниципального уровня власти в РФ.

Специалисты Института экономики города, в свою очередь, вводят поня-тие «собственных располагаемых налогов» и расширяют вышеотмеченное понятие собственных доходов муниципалитета введением в него налогов, закрепленных за местными бюджетами на долгосрочной основе6. Таким образом, муниципаль-ные власти при формировании расходной части бюджета могут рассчитывать на дополнительные налоговые источники, пусть и в ограниченном периоде вре-мени. Данный подход также представляется значимым.

Каждый показатель имеет свои достоинства и недостатки, поэтому в данной работе мы используем три варианта способа измерения: 1) наиболее «жесткий» вариант — «чистые» собственные доходы — позволяет оценить размеры реальных доходных источников МСУ в России, однако этот индикатор, очевидно, не яв-ляется валидным с точки зрения анализа влияния политики региона на финан-совую автономию муниципалитетов; 2) «умеренный» показатель — собственные располагаемые доходы (по методике Института экономики города) — призван нивелировать недостатки «жесткого»; 3) наиболее «мягкий» индикатор — изме-рение собственных доходов в соответствии с БК РФ.

В литературе используются и другие индикаторы финансовой автоно-мии МО по доходам, связанные со структурой межбюджетных трансфертов. Разные виды трансфертов по-разному воздействуют на степень финансовой автономии МСУ. Логично предположить, что повышению финансовой авто-номии МСУ будет способствовать доминирование в объеме безвозмездных перечислений нецелевых трансфертов — дотаций. Иначе дело обстоит с суб-сидиями и субвенциями — целевыми трансфертами, за расходование кото-рых муниципальные органы власти вынуждены отвечать непосредственно перед региональным уровнем. Соотношение нецелевых и целевых трансфертов в доходах местных бюджетов также указывает на рамки «самостоятельности» муниципальных образований в определении расходования средств7. Кроме

4 Финансы: Учебник для вузов / Под. ред. Л. А. Дробозиной. М.: ЮНИТИ, 2001. С. 220.5 При этом в российских условиях правильней будет применить термин «относительно чистые» соб-ственные доходы МСУ, в связи с тем, что максимальные и минимальные ставки местных налогов уста-навливаются Налоговым Кодексом РФ.6 Григоров В. Э. Анализ влияния реформы местного самоуправления и реформы межбюджетных от-ношений на финансовые основы местного самоуправления в Российской Федерации. М.: Фонд «Ин-ститут экономики города», 2009. С. 136.7 Там же. С. 93.

146


того, для измерения финансовой автономии МО по доходам широко исполь-зуется такой показатель, как вес местных бюджетов в консолидированном бюд-жете региона8.

Финансовая автономия муниципального образования по расходам — это сте-пень самостоятельности муниципальных образований при определении объема, направлений и способов использования финансовых средств. Поэтому для из-мерения уровня финансовой автономии муниципальных образований по расхо-дам оптимальным показателем представляется доля расходов территории на те задачи, которые муниципалитет определяет (принимает на себя) самостоятель-но. По мнению финского экономиста Л. Оуласвирта и польского политолога М. Турала, полномочия МО теоретически можно разделить на три группы: 1) до-бровольные задачи МСУ: МО самостоятельно решает, брать ли на себя данное полномочие; 2) задачи, которые вытекают из «гибких» норм закона относитель-но местных расходов; 3) жестко регламентированные государственным законо-дательством задачи9.

Используя этот подход, степень финансовой автономии по расходам можно было бы измерить, определив долю первой группы в общем объеме расходов. Применительно к МСУ в России, однако, это невозможно, по-скольку практически все расходные обязательства МО предопределены фе-деральным законодательством (перечень вопросов местного и совместного ведения в №131-ФЗ), либо являются результатом передачи полномочий фе-деральных или региональных органов власти, закрепленной необходимыми финансовыми ресурсами. Более того, при принятии решения о передаче ор-ганам МСУ полномочий позиция последних не учитывается: они не могут отказаться от передаваемых полномочий или согласовывать объем средств, составляющих субвенцию10.

В определенной мере финансовая автономия муниципального образова-ния по расходам отражается в таком показателе, как сбалансированность мест-ных бюджетов, который был разработан специалистами Института экономики города. Сбалансированность бюджета в широком смысле представляет собой результат соотношения доходов и расходов бюджета, который может быть ква-лифицирован как равенство доходов и расходов бюджета, превышение доходов над расходами (профицит) и превышение расходов над доходами (дефицит). Однако нельзя исключать, что исполнение местных бюджетов с профици-том (либо равенством двух частей бюджета) может свидетельствовать о види-мой сбалансированности финансовой системы муниципальных образований в формальной трактовке этого термина («по цифрам»). В связи с этим специ-алисты Института экономики города наполняют идею сбалансированности иным смыслом, по нашему мнению, вполне справедливым. Индикатор сба-

8 См., например: Гельман В., Рыженков С., Белокурова Е., Борисова Н. Реформа местной власти в го-родах России, 1991–2006. СПб.: Норма, 2008. С. 114–115.9 Oulasvirta L., Turala M. Financial autonomy and consistency of central government policy towards local governments // International Review of Administrative Sciences. 2009. № 2. Р. 311–332.10 Григоров В. Э. Указ. соч. С. 99.

147


лансированности рассчитывается по формуле, в числителе которой собствен-ные располагаемые доходы местных бюджетов, в знаменателе — расходы МСУ, связанные с финансированием обязательств местного значения и вопросов со-вместного ведения (за вычетом делегированных с вышестоящих уровней вла-сти полномочий)11.

Таким образом, для определения степени финансовой автономии МО Перм-ского края в данной работе мы будем использовать 7 показателей:1. Доля доходов местных бюджетов в доходах консолидированного бюджета

Пермского края;2. Доля «чистых» собственных доходов муниципалитетов (местные налоги, не-

налоговые доходы) в общем объеме их доходов;3. Доля собственных располагаемых доходов МО (местные налоги, неналого-

вые доходы, отчисления от региональных налогов) в общем объеме их до-ходов;

4. Доля собственных доходов муниципалитетов в определении БК РФ (мест-ные налоги, неналоговые доходы, отчисления от региональных налогов, трансферты помимо субвенций) в общем объеме доходов;

5. Соотношение нецелевых (дотации) и целевых (субсидии, субвенции) транс-фертов в доходах местных бюджетов;

6. Соотношение собственных и делегируемых полномочий (за вычетом доли субвенций в расходах) местных органов власти;

7. Индекс сбалансированности местных бюджетов.Значения показателей представлены в таблице 5.

Политика Центра по вопросам МБО в отношении МСУ

Бюджетно-налоговая политика субъектов РФ осуществляется в рамках федеральных установлений. В целом ее формат задан реформой МСУ, начатой в 2003 г. принятием № 131-ФЗ. Наряду с ним большое значение имеют Бюджет-ный и Налоговый Кодексы. Федеральное законодательство заложило принцип двухуровневой местной системы. В соответствии с ним в Пермской области, например, были созданы: 1) поселения (около 300 муниципалитетов) — ниж-ний уровень; 2) верхний уровень — муниципальные районы (городские округа), границы которых фактически совпадали с границами прежних муниципальных образований (городов и районов) — 41 муниципалитет. С 2006 года в связи с объ-единением двух субъектов РФ — Пермской области и Коми-Пермяцкого авто-номного округа в Пермском крае насчитывается 48 муниципалитетов — 42 рай-она и 6 городских округов12.

В соответствии с инициативами Центра произошло жесткое распределение расходных и доходных полномочий между бюджетами разных уровней властей,

11 Там же. С. 139.12 В последнее время происходят изменения в территориальной организации. В ноябре 2011 года Лысь-венский муниципальный район был преобразован в городской округ. В июне 2012 года подписан Закон Пермского края о преобразовании Губахинского городского поселения в городской округ.

148


проведена работа по ликвидации системы «нефинансируемых федеральных мандатов». Основные принципы относительно распределения по уровням бюд-жетной системы РФ доходных полномочий можно свести к следующим.

Во-первых, на федеральном уровне дается исчерпывающий перечень налогов, которые могут взиматься на территории РФ. Регионы и муниципалитеты лише-ны права вводить налоги, не предусмотренные федеральным законодательством.

Во-вторых, все налоги, собираемые в РФ, делятся на федеральные, регио-нальные и местные, а также налоги, предусмотренные специальными налоговы-ми режимами (ст. 13–15 НК РФ). Бюджетный и Налоговый Кодексы достаточно жестко ограничивают нижестоящие уровни власти в определении налоговых ставок — они устанавливают по всем относящимся к региональному и местному уровню власти налогам верхние пределы ставок.

В-третьих, налог (независимо от того, чей он — федеральный, региональный или местный) по инициативе «собственника» может расщепляться между раз-ными уровнями власти. Определенные доли этого налога закрепляются на оче-редной финансовый год или на постоянной основе (имеется в виду не менее чем на 3 года) за разными бюджетами (к примеру, налог на доходы физических лиц в размере 80% поступает в региональный бюджет, оставшиеся 20% — в бюджет городского округа (соответственно, муниципальный район и поселения делят 20% пополам)).

В-четвертых, отдельные федеральные и региональные налоги и сборы могут поступать в нижестоящие бюджеты по установленным единым нормативам от-числений (ст. 58 БК РФ)13.

Наконец, в-пятых, помимо нормативов отчислений от налоговых доходов федеральным законодательством создана система трансфертов из вышестоящих бюджетов нижестоящим.

Таким образом, в соответствии с федеральными «рамками» местные бюдже-ты на сегодня имеют два основных налоговых источника: поступления от мест-ных налогов и поступления по единым и (или) дополнительным нормативам отчислений от федеральных и региональных налогов и сборов, в том числе нало-гов, предусмотренных специальными налоговыми режимами (единый сельхоз-налог, налог на вмененный доход), и госпошлина. Далее, местные бюджеты на-полняются за счет неналоговых доходов (доходы от использования или продажи муниципального имущества, прочих платных услуг). Отдельную статью доходов муниципалитетов составляют безвозмездные перечисления из вышестоящих бюд-жетов — трансферты14.

13 До августа 2004 года в бюджетно-налоговой системе РФ существовало понятие так называемых ре-гулирующих налогов (ст. 48 БК РФ). Данные доходы могли быть как едиными для всех нижестоящих бюджетов, так и дифференцированными, т.е. варьироваться в зависимости от специфики территорий. С принятием ФЗ от 20.08.2004 года о внесении изменений в БК РФ вместо дифференцированных нор-мативов отчислений от налогов были введены единые нормативы отчислений. При этом Бюджетный Кодекс РФ «подстраховал» муниципалитеты: обязал органы власти субъектов Федерации зачислять в местные бюджеты единые и (или) дополнительные нормативы отчислений от НДФЛ в размере не ме-нее 10% налоговых доходов консолидированного бюджета региона. 14 Еще один источник доходов муниципалитетов — заемные средства.

149


Наиболее очевидный инструмент влияния на степень финансовой автоно-мии МО со стороны региональных и федеральных властей — перераспределение между уровнями бюджетной системы налогов и межбюджетных трансфертов. Поэтому рассмотрим несколько подробнее эти два сюжета.

Налоговая политика. В результате масштабных изменений налогового и бюджетного законодательства в 2005 году количество местных налогов (пол-ностью поступающих в местный бюджет) было сокращено до двух: земельный налог и НИФЛ — налог на имущество физических лиц (ранее к местным нало-гам относились также налог на наследование и дарение; налог на рекламу; мест-ные сборы)15. По сравнению с дореформенным периодом с 2005 г. из доходов

15 Налоговый Кодекс РФ от 31.07.1998 № 146-ФЗ. Ч. 1.

Рисунок 1. Наиболее важные налоги в доходах бюджета Пермского края в 2007–2011 гг. (в %)

Рисунок 2. Наиболее важные налоги в доходах бюджетов муниципальных образований Пермского края в 2007–2011 гг. (в %)

150


местных бюджетов исключены налог на прибыль организаций, налог на имуще-ство организаций, нормативы отчислений по акцизам и платежи за пользование недрами и природными ресурсами. Нормативы отчислений в местные бюджеты по налогу на доходы физических лиц (НДФЛ) с 2005 г. уменьшены с 50 до 30%. Таким образом, в результате перераспределения доходных полномочий между уровнями публичной власти в РФ источники собственных доходов у местных бюджетов были существенно сокращены.

В дальнейшем на протяжении 2006–2012 гг. на федеральном уровне неодно-кратно вносились изменения в систему распределения налоговых доходов. От-метим лишь те, которые касаются налогов, имеющих наиболее важное значение для бюджетов Пермского края и муниципальных образований (см. рисунки 1 и 2). Они суммированы в таблице 1.

За рассматриваемый период изменилось распределение налога на прибыль. Согласно изменениям в БК РФ от 24.07.2009 г. общая ставка данного налога упа-ла с 24 до 20% за счет сокращения федеральной доли (с 6,5 до 2%). При этом региональная доля выросла на 0,5% (до 18%).

Распределение акцизов на спирт и алкогольную продукцию оставалось стабильным. НДФЛ с 2005 года полностью поступал в бюджет региона: 70% — непосредственно в краевой бюджет, остальные 30% — в местные бюджеты (го-родского округа — 30%, муниципального района и поселений — 20 и 10% со-ответственно). В конце 2011 года в БК РФ были внесены изменения, согласно которым региональная доля НДФЛ увеличилась до 80%, а муниципальная соот-ветственно уменьшилась на 10% (в бюджет городского округа стало поступать — 20%, муниципального района и поселений — по 10%). При этом, как отмечалось выше, норма о размере единых и (или) дополнительных нормативов отчисле-ний от НДФЛ, подлежащих обязательной передаче из бюджетов субъектов РФ в местные бюджеты, увеличилась с 10 до 20%16.

Налоги, относящиеся к специальным налоговым режимам, распределя-ются следующим образом. До 2010 года единый налог на вмененный доход (ЕНВД) поступал в местные бюджеты в размере 90%. В соответствии с изме-нениями в БК РФ от 24.07.2009 года он стал зачисляться в муниципалитеты полностью. Единый сельскохозяйственный налог — ЕСХН — распределяется между региональным и местными бюджетами по 30% и 60% соответственно. С 2010 года в муниципалитеты поступает на 10% больше. Как мы увидим ниже, эти изменения не оказали существенного влияния на объемы доходов местных бюджетов.

Трансфертная политика. Перейдем к анализу трансфертной политики фе-деральных властей в исследуемый период. Отметим, до федеральной реформы 2003 г. вопрос установления и распределения трансфертов в местные бюджеты находился в полномочии регионов, новая же редакция БК подробно регламен-тирует порядок предоставления муниципальным образованиям межбюджетных трансфертов.

16 Бюджетный Кодекс РФ. Ст. 58, пункт 3.

151


К основным видам межбюджетных трансфертов относятся дотации, суб-сидии, субвенции, иные безвозмездные перечисления. Дотации предоставля-ются на безвозмездной и безвозвратной основе без установления направлений и (или) условий их использования (ст. 6 БК РФ). В отличие от дотаций субси-дии и субвенции имеют целевой характер. Субсидии перечисляются в целях со-финансирования расходных обязательств нижестоящего бюджета, а субвенции

Таблица 1. Динамика распределения основных налогов по уровням бюджетной системы РФ в соответствии с БК и НК РФ (2005–2011 гг.)*

Виды налогов Редакция БК РФ ФБ РБ

МО одного уровня

МО двух уровней**

ГО МР П

Федеральные налоги

Налог на прибыль

С 2005 г. (ФЗ от 20.08.04 г.)

6,5% 17,5% - - -

С 2010 г. (ФЗ от 30.12.08 г.)

2% 18% - - -

Акцизы на спирт С 2005 г. 50% 50% - - -

Акцизы на алкоголь-ную продукцию

С 2005 г. - 100% - - -

НДФЛС 2005 г. - 70% 30% 20% 10%

С 2012 г. (ФЗ от 30.11.11 г.)

- 80% 20% 10% 10%

ЕНВД для отдельных видов деятельности

С 2005 г. - - 90%*** 90%*** -

С 2010 г. - - 100% 100% -

ЕСХНС 2005 г. - 30% 60% 30% 30%

С 2010 г. (24.07.09 г.)

- 30% 70% 35% 35%

Региональные налоги

НИО С 2005 г. - 100% - - -

Налог на игорный бизнес

С 2005 г. - 100% - - -

С 01.07.2009 г. 100% - - - -

Транспортный С 2005 г. - 100% - - -

Местные налоги

Земельный налог С 2005 г. - - 100% - 100%

НИФЛ С 2005г . - - 100% - 100%

Примечания: НДФЛ — налог на доходы физических лиц; ЕНВД — единый налог на вмененный доход; ЕСХН — единый сельскохозяйственный налог; НИО — налог на имущество организаций; НИФЛ — на-лог на имущество физических лиц.* По налогу на прибыль — распределение в рамках общей для Федерации и регионов налоговой ставки в 20%; по всем остальным налогам — распределение между бюджетами общей суммы налогов.** Сумма долей налогов, поступающих в бюджеты муниципального района и поселений, составляет значение, равное доле налогов, поступающих в бюджет городского округа.*** 10% поступало в доходы бюджетов государственных внебюджетных фондов. См. ст. 146 БК РФ.

152


покрывают расходы местных бюджетов на исполнение государственных полно-мочий Центра и субъектов Федерации17.

Федеральным законодательством установлено создание в бюджете субъек-та Федерации специальных фондов — источников финансовой помощи мест-ному самоуправлению, а также условия их распределения. В расходах бюджета субъекта РФ с целью выравнивания бюджетной обеспеченности территорий необходимо было создать региональный фонд финансовой поддержки му-ниципальных районов (городских округов) (РФФПМР-ГО) и региональный фонд финансовой поддержки поселений (РФФПП). Средства данных фондов поступают в муниципалитеты в виде дотаций. Субсидии местным бюджетам из бюджета субъекта РФ — межбюджетные трансферты, предоставляемые в целях софинансирования расходных обязательств, возникающих при выпол-нении полномочий органов МСУ, образуют в составе регионального бюджета третий фонд — фонд софинансирования расходов. Наконец, фонд компенса-ций включает субвенции местным бюджетам — межбюджетные трансферты, предоставляемые в целях финансового обеспечения передаваемых госполно-мочий. Кроме того, в БК РФ регламентировано предоставление межбюджет-ных трансфертов из бюджетов муниципальных районов в бюджеты поселений и обратно18.

Таким образом, в результате муниципальной реформы доходы МСУ оказа-лись поставлены в прямую зависимость от объема его расходных обязательств19. Центр декларировал неотчуждаемый налоговый минимум МО, который дол-жен был обеспечить минимальные социальные стандарты на местном уровне. При этом упор сделали отнюдь не на обеспечении экономической автономии муниципалитетов за счет собственных доходов. За основу была взята модель рас-пределения бюджета «сверху вниз», когда сбалансированность местных бюдже-тов достигается за счет субсидий и дотаций из бюджетов вышестоящего уровня власти. Другим важным инструментом политики в сфере МСУ стало межмуни-ципальное бюджетное выравнивание.

Унификация распределения доходных и расходных полномочий, проведен-ная в результате реформы МСУ, сузила «рамки возможного» для региональных властей. Однако у них осталась возможность выбора механизмов финансовой помощи — между трансфертами и отчислениями от налогов. Региональные вла-сти располагали несколькими способами влияния на финансовую обеспечен-ность МО. Во-первых, субъект Федерации мог воспользоваться правом пере-распределения налоговых доходов, а именно передачи в местные бюджеты доли собственных налоговых источников. Во-вторых, региональная власть имела возможность установления правил формирования и распределения различных 17 В соответствии с БК РФ (ст. 142.4 БК РФ) из бюджета муниципального района бюджетам поселе-ний также могут быть предоставлены иные межбюджетные трансферты. Согласно изменениям БК РФ в конце 2008 года аналогичные трансферты могут передаваться муниципальным районам из поселений. 18 БК РФ. Ст. 142.19 См. выступление начальника департамента Министерства финансов А. Лаврова на парламентских слушаниях в Государственной Думе 3 апреля 2003 года http://www.yabloko. ru/ Themes/SG/stenog030403.html (доступ 7 июня 2006).

153


фондов финансовой поддержки МСУ. В Бюджетном кодексе были установлены общие требования к процедурам и схемам выравнивания бюджетной обеспечен-ности МО, но методика распределения между муниципалитетами дотаций, суб-сидий и субвенций оставлена на усмотрение субъектов РФ.

Политика региональных властей по вопросам МБО в Пермском крае

В 2005 году губернатором тогда еще Пермской области был назначен О. А. Чиркунов, сменивший на этом посту Ю. П. Трутнева20. Он оставался на этой должности до апреля 2012 г.21 Чиркунов не раз подчеркивал свою при-верженность либеральной идеологии и попытался предложить альтернативу усилению роли государства во всех сферах жизни, в том числе и в области меж-бюджетных отношений региона и муниципалитетов. Как считал губернатор, развитие муниципалитетов возможно только в конкурентной среде. Из двух чаш весов — политики выравнивания территорий и стимулирования муниципальных образований — перевес, по мнению Чиркунова, должен быть на стороне вто-рой. «При этом речь не о полном отказе от поддержки слабых муниципалитетов. Поддержка слабых важна и нужна в том случае, если они хотят стать сильными, но не в том случае, когда они хотят вечно оставаться иждивенцами»22.

«Правление» О.А. Чиркунова характеризуется реализацией множества пи-лотных проектов в различных сферах жизни Пермского края. Яркий тому при-мер — муниципальная реформа. Она пошла в Прикамье по экспериментально-му досрочному23 варианту. Кроме того, процесс реформирования общественных финансов в Прикамье был начат еще в 2004–2005 годах, когда Пермская область стала одним из победителей федерального конкурса программ реформирова-ния общественных финансов, соответственно, получив для реализации данной Программы федеральные средства24. В ходе реформ была внедрена казначей-ская система исполнения бюджетов края, осуществлена реформа МБО. Одним из первых в России Пермский край перешел на среднесрочное бюджетное пла-нирование. Бюджет на 2008–2010 гг. — первый трехлетний бюджет в регионе. 20 В 2004 году Ю. П. Трутнев был назначен Министром природных ресурсов РФ. 21 28 апреля 2012 года Президент РФ Дмитрий Медведев подписал указ о досрочном прекращении пол-номочий губернатора Пермского края О. А. Чиркунова, последний накануне написал соответствующее заявление по собственному желанию. Этим же указом временно и. о. назначен министр регионального развития РФ В. Ф. Басаргин. Уже 5 мая депутаты Законодательного собрания Пермского края боль-шинством голосов утвердили его в должности губернатора.22 Чиркунов О. Государство и конкуренция: Статьи/Олег Чиркунов; предисл. Е. Г. Ясина. М.: Новое литературное обозрение, 2012. С. 172.23 В полном объеме на всей территории страны Закон № 131-ФЗ вступил в силу 1 января 2009 года. Со дня официального опубликования Закона до 1 января 2009 года действовал переходный период. Приступить к реализации муниципальной реформы на своей территории в это время решились дале-ко не все субъекты РФ. Так, по данным экспертов Фонда «Институт экономики города» в 2007 году полностью запустили 131-ФЗ только 49 субъектов РФ. Пермский край не стал откладывать исполнение 131-ФЗ в долгий ящик. Это была инициатива областных властей, поддержанная областными парламен-тариями, несмотря на давление с мест.24 http://kryukoval.wordpress.com/page/5/ wordpress начальника управления бюджетной политики Ми-нистерства финансов Пермского края Людмилы Крюковой.

154


Также власти края взяли курс на переход от сметного финансирования бюджет-ных учреждений к финансированию по результатам25.

Взгляды Чиркунова непосредственным образом повлияли на бюджетно-на-логовую политику в отношении МСУ. «Задача региональной власти — помочь муниципалитетам подготовиться к работе в условиях конкуренции, определить свои сильные и слабые стороны. Важно закрепить прозрачные и долгосрочные правила распределения бюджетных ресурсов между муниципалитетами, создать механизм стимулирования муниципалитетов к развитию»26, — указывал Чирку-нов в своих выступлениях. Подчиненное этим планам руководства, на протяже-нии последних семи-восьми лет бюджетно-налоговое законодательство Перм-ского края претерпевало постоянные изменения. Нововведения отразились в законе «О бюджетном процессе в Пермском крае», в принятии нового зако-на «О методиках распределения межбюджетных трансфертов»27. Региональные власти стремились стимулировать МО к развитию путем повышения их «доход-ной» ответственности, передавая некоторые налоги. Кроме того, весьма активно в качестве инструмента активизации муниципалитетов использовались средства краевого бюджета в виде Фонда софинансирования расходов.

Налоговая политика. Основные изменения налоговой политики (в части на-логов, имеющих наибольшее значение для местных бюджетов Пермского края) суммированы в таблице 2, а в таблице 3 представлена динамика поступления этих налогов в местные бюджеты.

Таблица 2. Динамика политики властей Пермского края в части распределения основных налогов и сборов между региональным и местным уровнями бюджетной

системы (2005–2011 гг.)

Виды налогов/ред. региональ-ного закона «О бюджетном

процессе»

Региональный бюджет

Бюджет ГО

Двухуровневое МО*

Бюджет МРБюджет по-

селения

НДФЛ12.10.07 г.13.10.08 г.27.06.11 г.30.11.11 г. (по БК РФ)

70%65% (-5%)

55% (-10%)60% (+5%)

80% (+20%)

30%35% (+5%)

45% (+10%)40% (-5%)

20% (-20%)

20%25% (+5%)

35% (+10%)30% (-5%)

10% (-20%)

10%10%10%10%10%

25 Сметное финансирование — это предоставление денежных средств из государственного бюджета для покрытия расходов согласно предоставленным сметам. Ассигнования выделяются на основе про-гнозируемых объемов предоставления услуг. Естественно, такая система не создает стимулов к более рациональному использованию ресурсов и повышению качества оказываемых услуг населению. С це-лью изменить ситуацию в регионе принято решение увязать получение денежных средств с конечны-ми результатами работы их получателей. Денежные средства закладываются не на абстрактные строки «образование» или «здравоохранение», а на конкретные объекты, способные оказать населению услуги определенного качества и стандарта.26 Чиркунов О. Государство и конкуренция: Статьи/Олег Чиркунов; предисл. Е. Г. Ясина. М.: Новое литературное обозрение, 2012. С. 63.27 Закон Пермского края от 12.10.2007 № 111-ПК «О бюджетном процессе в Пермском крае», Закон Пермской области «О методиках распределения межбюджетных трансфертов в Пермской области» от 05.09.2005 № 2422-534 (с изм. от 30.11.2005).

155


НИО13.10.08 г.27.06.11 г.

100%30% (-70%)

100% (+70%)

-70%

-

-70% (+70%)

- (-70%)

---

Транспортный налог13.10.08 г.

100%- (-100%)

-100% (+100%)

-100% (+100%)

--

Госпошлина05.09.2005 г.

100%**

- (-100%)100%

100% (+100%)100%

100% (+100%)--

ЕСХН05.09.2005 г.

30%- (-30%)

60%90% (+30%)

30%60% (+30%)

30%30%

Земельный налог - 100% 100*** 100%

НИФЛ - 100% 100%*** 100%

Примечание: первая строка в каждом столбце — распределение налогов, заложенное Бюджетным Ко-дексом в 2005 году. Последующие строки таблицы демонстрируют отношение к первой.* Сумма долей налогов, поступающих в бюджеты муниципального района и поселений, составляет значение, равное доле налогов, поступающих в бюджет городского округа.** Госпошлины за совершение нотариальных действий нотариусами государственных нотариальных контор и(или) должностными лицами органов исполнительной власти, уполномоченными в соответ-ствии с законодательными актами Российской Федерации и(или) законодательными актами Перм-ского края на совершение нотариальных действий; по делам, рассматриваемым конституционным (уставным) судом Пермского края; за государственную регистрацию межрегиональных, региональных и местных общественных объединений, отделений общественных объединений, а также за государ-ственную регистрацию изменений их учредительных документов; за государственную регистрацию ре-гиональных отделений политических партий; за регистрацию средств массовой информации, продук-ция которых предназначена для распространения преимущественно на территории Пермского края, а также за выдачу дубликата свидетельства о такой регистрации.*** Межселенческие территории.

В 2006 году региональный бюджет перечислил в местные бюджеты целиком свою долю по единому сельскохозяйственному налогу (фактически «новому» для территорий, так как до этого времени единый сельхозналог полностью по-ступал в региональный бюджет) и ряд госпошлин, а также НДФЛ по дополни-тельным нормативам отчислений (через фонды «финансовой помощи»). Край делился с местными бюджетами и собственной долей НДФЛ (по единым нор-мативам отчислений): в 2008 году — 5%, в 2009 году — уже 15%. Впрочем, в аб-солютных цифрах данное налоговое решение не принесло муниципалитетам больших дивидендов: если незначительный рост поступлений по НДФЛ все же наблюдается в 2008 году, то в 2009 — его объем фактически остался прежним.

Таблица 3. Динамика объема поступлений в местные бюджеты Пермского края основных налогов в 2007–2011 гг. (в млн руб.)

2007 2008 2009 2010 2011

НДФЛ 8 174 10 683 10 801 11 793 12 929

НИО - - 4 739 4 835 5 250

Транспортный - - 1 083 1 165 1 390

ЕНВД 849 946 913 972 1 077

ЕСХН 9, 7 10, 8 4, 9 5, 3 9, 5

Земельный 2 692 3 582 4 087 4 187 4 348

НИФЛ 199 245 384 348 105

156


С 2009 года в соответствии с решением краевых органов власти территории стали получать 100% регионального транспортного налога и 70% налога на имущество организаций. Это принесло в доходы местных бюджетов почти 6 млрд рублей. Доля налоговых доходов муниципалитетов в общей сумме доходов увеличилась на 10% (с 31 до 41%).

В бюджете края на 2012 год отразились изменения федерального законода-тельства. В результате инициированного Центром перераспределения расходных полномочий (полиция как предмет ведения местного уровня власти перешла в полномочия федерации, а считавшееся до этого времени «местным» здраво-охранение стало зоной ответственности регионального уровня власти) произо-шло и перераспределение доходов. Согласно изменениям в БК РФ из доход-ных источников МСУ исключены госпошлина за техосмотр и госрегистрацию транспортных средств (перешло к федерации) и тракторов и самоходных машин (к региону), штрафы за нарушение БДД (к региону). Как отмечает начальник управления бюджетной политики Министерства финансов Пермского края Людмила Крюкова, над нововведениями долгое время работали чиновники как краевого, так и местного уровней власти. Предстояло решить: «либо отказать-ся от закрепления за бюджетами муниципальных районов (городских округов) интересных с точки зрения стабильности и влияния на их поступление отдель-ных налогов (налога на имущество организаций, налога на доходы физических лиц, транспортного налога в размерах, определенных региональным законо-дательством), либо сохранить эти налоги за муниципальным уровнем и помо-гать краевому бюджету в обеспечении передаваемых с муниципального уровня расходных полномочий по здравоохранению и муниципальной милиции»28. В результате в изменениях к закону Пермского края «О бюджетном процессе» от 1 июля 2011 года прекращены отчисления в местные бюджеты по налогу на имущество организаций (в размере 70%) и уменьшены отчисления региональ-ной доли НДФЛ. Это отразится на исполнении местных бюджетов уже в 2012 г.

Таким образом, следует отметить, в регионе с 2006 года наблюдаются до-статочно «щедрые» действия региональной власти в части распределения соб-ственных налогов. По мнению О. А. Чиркунова, «оздоровление» местных бюд-жетов следует осуществлять за счет передачи им части налоговых полномочий. Например, он полагал, что наилучшим вариантом «спасения» муниципальных доходов будет превращение НДФЛ в региональный налог (в настоящее время он является федеральным) и его распределение на три составляющие: региональ-ную, районную и поселенческую. «Каждый уровень установил бы свою ставку и за счет этого формировал свой бюджет»29, — заканчивает мысль в своей кни-ге «Государство и конкуренция» Чиркунов. По его мнению, так можно обойти взращенную государственной идеологией выравнивания и избыточным госу-дарственным регулированием неэффективную работу муниципалитетов. Иначе,

28 http://kryukoval.wordpress.com/2011/03/18/ wordpress начальника управления бюджетной политики Министерства финансов Пермского края Людмилы Крюковой «Бюджетный процесс».29 Чиркунов О. Государство и конкуренция: Статьи/Олег Чиркунов; предисл. Е. Г. Ясина. М.: Новое литературное обозрение, 2012. С. 177.

157


как считает экс-губернатор, муниципалы живут в условиях одного вида конку-ренции — борьбы за получение средств вышестоящего бюджета. Естественно предположить, что такая конкуренция способствует появлению между акторами регионального и местного уровней власти непрозрачных, кулуарных договорен-ностей. Предмет таких торгов — межбюджетные трансферты.

Трансфертная политика. Динамика размера трансфертов из краевого в мест-ные бюджеты и их структура представлены в таблице 4. Данные таблицы по-казывают, что рост межбюджетных трансфертов, проявившийся в первые ис-следуемые годы, был остановлен в 2009 году. Доля межбюджетных трансфертов в доходах местных бюджетов с 57% в 2008 году упала до 52% в 2009 году и 49% в 2011 году. Закономерной причиной этого стала рассматриваемая выше налого-вая политика краевых властей: повышение доли налоговых доходов территорий вследствие поступления в местные бюджеты отчислений от двух региональных налогов — налога на имущество организаций и транспортного налога.

Наибольшую долю в структуре межбюджетных трансфертов занимают суб-венции. В целом по всем бюджетам муниципальных образований Прикамья они составляют более 10 млрд рублей в год, в среднем за 2007–2011 гг. на них при-ходится 20% всех доходов муниципальных образований. Таким образом, почти четверть исполняемых муниципалами задач составляют «чужие», не местные полномочия, делегируемые с федерального и регионального уровней. Резкое снижение объема в исследуемый период наблюдается по дотациям: с 10 млрд в 2008 году до 7 млрд в 2009 году. Соответственно в 2009 году значительно со-кратилась их доля в доходах местных бюджетов, что также связано с вышеот-меченным перераспределением налогов в субъекте РФ. «Плавное» снижение характерно для объема субсидий. В абсолютных цифрах их размер сократился с 7,8 млрд рублей в 2009 году до 4,7 млрд рублей в 2011 году.

Таблица 4. Динамика размеров межбюджетных трансфертов в доходах местных бюджетов Пермского края в 2007–2011 гг.

2007 2008 2009 2010 2011

МБТ (тыс. руб.) 21 407 494,5 29 113 663,1 28 556 021,4 28 043 940,2 29 529 505,3

Доля МБТ в доходах МБ (в %)

55 57 52 50 49

Субвенции 27 19 19 21 20

Дотации 16 20 12 12 15

Субсидии 10 13 14 10 8

Иные МБТ 2 5 7 7 6

Согласно федеральному законодательству распределение разных видов межбюджетных трансфертов осуществляется региональными органами власти через специальные фонды. В соответствии с БК РФ в крае созданы все требуе-мые фонды: РФФПМР-ГО, РФФПП, фонд компенсаций, ФСР.

РФФПМР-ГО и РФФПП выполняют цели выравнивания уровня бюджет-ной обеспеченности (БО) территорий. Последний понимается как «соотношение

158


индекса налогового потенциала МО к индексу его бюджетных расходов».30 В ре-гионе в основу выравнивания положен принцип пропорционального подтяги-вания31. Так задается некий уровень БО, до которого территориям необходимо дотянуть. Причем «дотягивают» все — и в равной степени, независимо от про-фицитности/дефицитности МБ. Иначе говоря, чем выше БО, тем меньше объем дотации. Считается, что данный способ уменьшает дифференциацию БО в боль-шей степени, чем подушевое распределение дотаций, но не устраняет ее пол-ностью. При этом чем выше уровень подтягивания БО, тем в меньшей степени сокращается дифференциация БО. В Прикамье таким способом распределяется 75% фонда финансовой поддержки. Остальные 25% поступают в местные бюд-жеты через дополнительные нормативы отчислений от НДФЛ. Согласно ини-циативе региональных властей с 2010 года дотации при согласии органов МСУ могли быть заменены полностью или частично дополнительными нормативами отчислений от НДФЛ32. Отход от трансфертов в сторону налоговых отчислений способствует большей финансовой самостоятельности, ответственности мест-ных органов власти.

Что касается формирования этого фонда, изначально он создавался из 2 источников — 18% поступлений из доходов регионального бюджета и «от-рицательных трансфертов» — отчислений из бюджетов наиболее обеспеченных МР (ГО). Практика «отрицательных трансфертов» — новый элемент в межбюд-жетных отношениях, привнесенный реформой 2003 г. По сути, «отрицательные трансферты» хорошо вписываются в идеологию бюджетного выравнивания территорий и отнюдь не способствуют стимулированию доходного потенциала МО. В 2008 году региональные власти отказались от практики отрицательных трансфертов в отношении РФФПМР-ГО. В бюджете на 2011 год размер фонда с 18% от краевых доходов был уменьшен до 14% по причине сокращения соб-ственных доходов краевого бюджета. Аналогичное сокращение РФФПМР-ГО до 11,5% произошло в бюджете на 2012 год. В последнем случае оно связано с изменениями в расходных и доходных полномочиях регионального и мест-ного бюджета.

30 Закон Пермской области «О методиках распределения межбюджетных трансфертов в Пермской об-ласти» от 5.09.2005 г. Прил. 2, ст. 1.31 Согласно методическим рекомендациям Минфина РФ возможны три варианта выравнивания МО за счет средств РФФПМР (ГО): 1) подушевой трансферт; 2) пропорциональное подтягивание; 3) дове-дение БО муниципалитетов до максимально возможного уровня. Также допускается комбинирование нескольких способов. Согласно третьему способу выравнивания — доведения БО МО до максималь-ного уровня — средства фонда распределяются таким образом, чтобы подтянуть уровень БО наименее финансово обеспеченных территорий до максимально возможного уровня. При выделении подушевого трансферта каждый муниципалитет получает одинаковый объем дотации в расчете на жителя (по-требителя бюджетных услуг). Ограничением применения данного способа выравнивания является на-личие высокодоходных муниципалитетов, способных покрывать свои расходные полномочия за счет закрепленных доходных источников. В условиях высокой дифференциации доходов МО при приме-нении подушевого трансферта рекомендуется вводить отрицательный трансферт. Таким образом «бо-гатые» территории исключаются из числа получателей финансовой помощи. Пропорциональное под-тягивание представляет собой модификацию подушевого трансферта.32 Закон Пермского края от 01.07.2009 № 442-ПК «О внесении изменений в Закон Пермского края “О методиках распределения межбюджетных трансфертов в Пермском крае”». Прил. 2, раздел 8.

159


В 2010 году региональные власти Прикамья отказались от практики при-менения отрицательных трансфертов и в отношении формирования РФФПП, он стал наполняться за счет 0,7% средств доходов краевого бюджета. Из данного фонда поселения получают подушевые дотации, что значительно усиливает не-равенство МО, т.к. напрямую связано с численностью населения. Поэтому за-кономерно допустимое в БК РФ создание в бюджетах муниципальных районов районных фондов финансовой поддержки поселений, распределение из кото-рых происходит уже в зависимости от уровня БО поселения.

Образованный в 2008 году и существующий в настоящее время ФСР33 яв-ляется источником субсидий МО для долевого покрытия приоритетных зна-чимых расходов местных бюджетов — долгосрочных целевых программ, ве-домственных целевых программ, в том числе инвестиционных программ МО, а также приоритетных региональных проектов. Как отмечает экс-губернатор Пермского края О. А. Чиркунов, проектная модель отношений предполагает вступление муниципалитетов в конкурентную борьбу за региональный ресурс34. С 2010 года перечень приоритетных региональных проектов расширен и стал включать: «Приведение в нормативное состояние объектов социальной сфе-ры», «Новая школа», «Качественное здравоохранение», «Муниципальные до-роги», «Достойное жилье», «Сельское жилье», «Оказание содействия жителям Пермского края в переселении из труднодоступных и отдаленных населенных пунктов»35. В 2011 году в регионе появились еще 2 новых приоритетных регио-нальных проекта — «Благоустройство» и «Пожарная безопасность». До 2011 года включительно РФСР формировался в размере 3% от расходов краевого бюджета. В бюджете на 2012 год его объем уменьшен до 2,5%. Субсидии из данного фонда предоставляются на правах софинансирования — не более 75% средств по про-екту идут из регионального бюджета, муниципалитет предоставляет не менее 25%. «ФСР обеспечивает некий мультипликатор финансовых возможностей муниципалитета»36, — отмечает О.Чиркунов.

Своеобразным бюджетным ноу-хау региона стала схема распределения профицита краевого бюджета, запущенная в Пермском крае с 2006 года. 18% дополнительных доходов бюджета края перечислялись муниципальным об-разованиям на подушевой основе, с учетом территориального коэффициента, без условий и целевого назначения (дотации); 42% поступали в ФСР и направля-лись муниципалитетам на подушевой основе, при условии участия в реализации

33 Закон Пермского края от 24.12.2007 № 165-ПК «О региональном фонде софинансирования расходов» (в ред. Законов Пермского края от 13.10.2008 «№ 308-ПК», от 03.09.2009 «№ 490-ПК», от 30.11.2009 «№ 556-ПК», от 04.10.2010 «№ 679-ПК», от 02.12.2010 «№ 712-ПК», от 27.06.2011 «№ 786-ПК», от 05.09.2011 «№ 813-ПК»). До 2007 года включительно в составе расходов бюджета Пермской области (Пермского края) формировались фонд муниципального развития и резерв выравнивания экономического положе-ния территорий, которые в совокупности фактически представляли собой ФСР.34 Из выступления губернатора Пермского края О. А. Чиркунова на встрече с журналистами и пред-ставителями науки в санатории Демидково 07.04.06 / Личный архив авторов.35 Закон Пермского края от 03.09.2009 года «№ 490-ПК» «О внесении изменений в закон “О региональ-ном фонде софинансирования расходов”». Ст. 1, абзац 2. 36 Чиркунов О. Государство и конкуренция: Статьи/Олег Чиркунов; предисл. Е. Г. Ясина. М.: Новое литературное обозрение, 2012. С. 176.

160


региональных проектов (по схеме 75% средств из местного бюджета — 25% из регионального); 40% — расходовались на краевые проекты и софинансирова-ние совместных проектов с федеральным центром. Так, более половины своего профицита (60%) край решил направлять в территории, из них большую часть (42%) получали муниципалитеты с активной позицией «участвующего» в реги-ональных инициативах. К 2012 году объем дотаций из первой части профицита сократился до 9,5%, за счет чего до 48,5% выросла третья краевая часть. По сути, эта формула является инструментом экономического стимулирования террито-рий на решение проблем развития.

Подводя итог, отметим, федеративная реформа однозначно сузила «рамки возможного» для региональных властей в установлении собственных правил МБО. При этом, сохраняя возможность выбора между моделями «трансфертов» и «налоговых перечислений», власти Пермского края сделали ставку на пере-числение в муниципалитеты дополнительных налоговых источников. Предо-ставили территориям в самостоятельное распоряжение собственные налоги. Наряду с существующими механизмами по выравниванию территорий, край через предоставление субсидий стимулировал местные власти участвовать в ре-гиональных программах и проектах, тем самым предлагая муниципалитетам со-трудничество в решении их местных проблем.

Таблица 5. Значения показателей финансовой автономии МСУ в Пермском крае в 2007–2011 гг.

2007 2008 2009 2010 2011

Доля доходов МБ в доходах консолиди-рованного бюджета края

42,4 39,7 48,2 45,8 44,7

Доля «чистых» собственных доходов муниципалитетов в доходах МБ

21,3 19 15,6 15 15,5

Доля собственных располагаемых до-ходов

44,8 42,6 48,1 49,8 50,9

Доля собственных доходов по БК РФ 71,2 75,7 74,9 72,2 73,8

Доля субсидий и субвенций (целевых трансфертов) в доходах МБ

37,3 31,8 33,4 31,2 27,7

Доля делегируемых полномочий в рас-ходах МБ (по доле субвенций)

26,1 18,2 19,1 20,7 20,2

Сбалансированность МБ 0,562 0,498 0,593 0,609 0,521

Примечание: все значения, кроме индекса сбалансированности, представлены в процентах.

Как это повлияло на финансовую автономию муниципалитетов? Данные, представленные в таблице 5, указывают на то, что политика, проводившаяся администрацией Чиркунова, имела определенный эффект. Своего рода «пере-ломным» для муниципалитетов был 2009 год. Если в 2007–2008 гг. по большин-ству показателей наблюдалась негативная в плане финансовой автономии тен-денция, с 2009 г. значения некоторых показателей стали расти — особенно доля


собственных располагаемых доходов и сбалансированность местных бюджетов. Увеличилась и доля МБ в консолидированном бюджете края.

Вместе с тем следует отметить, что доля «чистых» собственных доходов МО остается весьма незначительной. Это говорит о том, что степень финансовой автономии муниципалитетов остается чрезвычайно уязвимой перед лицом по-литики государства. Впрочем, такое положение, очевидно, является результатом общероссийской политики в отношении МСУ, а отнюдь не действий региональ-ных властей. Кроме того, очень существенную часть в деятельности муниципа-литетов составляет исполнение делегированных полномочий, о чем говорит вы-сокая доля субвенций в местных бюджетах.

Что касается специфики Пермского края, следует отметить, что вследствие активной трансфертной политики и использования ФСР как инструмента сти-мулирования местных властей последние оказываются в достаточно непростой ситуации. С одной стороны, эта политика улучшает положение с местными бюд-жетами и позволяет решать им проблемы муниципалитетов. С другой стороны, они оказывается «завязанными» на региональных проектах и программах и тем самым попадают в «зависимость» от краевых органов власти. Вследствие этого некоторое улучшение ситуации с финансовой автономией может сопровождать-ся снижением степени политической автономии муниципалитетов. Теоретиче-ски взаимосвязь между различными «гранями» автономии МСУ (институци-ональной, финансовой, политической)37 отнюдь не прямая и не однозначная, и их соотношение в конкретных условиях Пермского края требует отдельного исследования.


1. Гельман В., Рыженков С., Белокурова Е., Борисова Н. Реформа местной власти в городах России, 1991–2006. СПб.: Норма, 2008.

2. Григоров В. Э. Анализ влияния реформы местного самоуправления и рефор-мы межбюджетных отношений на финансовые основы местного самоуправ-ления в Российской Федерации. М.: Фонд «Институт экономики города», 2009.

3. Зуйкина А. С., Панов П. В. Муниципальная автономия: грани и противоречия // Власть и управление в современном городе. Пермь, 2011. С. 103–111.

4. Чиркунов О. Государство и конкуренция: Статьи/Олег Чиркунов; предисл. Е. Г. Ясина. М.: Новое литературное обозрение, 2012.

5. Bird R., Smart M. Intergovermental Fiscal Transfers: International Lessons for Developing Countries. Washington, D.C. The World Bank, 2002.

6. Oulasvirta L., Turala M. Financial autonomy and consistency of central government policy towards local governments // International Review of Administrative Sciences. 2009. № 2. Р. 311–332.

37 См.: Зуйкина А. С., Панов П. В. Муниципальная автономия: грани и противоречия // Власть и управ-ление в современном городе. Пермь, 2011. С. 103–111.

162

УДК-321.01

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ИЕРАРХИИ ЦЕЛЕЙ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЛИТИКИ

В. Л. Чечулин

В статье на основании теории кризисов развития описан анализ целей долго-срочной государственной политики, нормализующей отклоняющиеся линии развития. Описание иллюстрируется примерами Китая, СССР и Запада. Выяв-ленные между ними различия объясняются в терминах теоремы Алесковского о связи мер информации и энтропии.

Ключевые слова: политическая система, отклоняющееся развитие, кризисы раз-вития

Воспроизводство структуры общества и государства связано с определенным воспроизводством (копированием) накопленной информации, определяющей структуру общественных и государственных институтов. Над этим процессом имеются его основания — сохранение на высшем (6-м) и имеющем общую часть с подуровнями уровне объективной и не зависящей от культуры или цивилиза-ции системы ценностей, в разной мере проявляющейся в этих разных культурах и цивилизациях. Вертикальная же иерархия информационных уровней, связан-ная с иерархией социальной, связана и воспроизводством информационного содержания сознания (обусловленного отражением действительности, содержа-щей и самого субъекта)1. При этом самосознание личности первично, и опре-деленному уровню самосознания соответствует определенный достигаемый информационный уровень — уровень обобщенности понятий и представлений, сложности социальных структур. Уровни самоосознания в психологической трактовке — это психологические возраста. Переход от возраста к возрасту со-пряжен с кризисом развития, разрешаемым изнутри развивающегося субъекта. Сосредоточенность внимания на внешнем приводит к недоразрешению кризи-са, что влечет возможность формирования отклоняющегося и противоправного поведения. Естественно, что цели государственной политики, направленные на сохранение и совершенствование общества и государства, основываются на преодолении возможных недоразрешенных кризисов развития, являющихся объективной частью общественного сознания. Ниже приведен анализ этих по-литических целей для ряда государств — Китая, СССР и Запада (как некоторого достаточно однородного культурного конгломерата).

1 Чечулин В. Л. Теорема об одном свойстве гносеологического отражения // Университетские исследо-вания. 2010. http://www.uresearch.psu.ru/files/articles/59_28971.doc

163


Методологические основания

Методология связана с применением описания иерархической структуры психологических возрастов, уровней отклоняющегося поведения и нормализу-ющих их конструктивных влияний к анализу структуры целей государственной политики. В связи с наблюдаемым несовершенством развития наблюдаются не только конструктивные линии нормативного развития, но и ненормативные отклонения. Государство и общество, нацеленные на нормативное развитие — воспроизводство следующих поколений в неограниченно продолжающемся времени на достигнутом (и даже совершенствующемся) уровне культурного и научно-технического развития — естественно должно содержать основания и механизмы нормализующего, конструктивного влияния на недоразрешенные кризисы развития. Схема кризисов развития представлена на рисунке 12.

Последовательность кризисов развития имеет в своем основании иерархи-ческую 6-и уровневую последовательность отражения действительности (со-держащей самого отражающего субъекта) в сознании субъекта. Конструктив-ные, нормализующие влияния связаны с определенными уровнями мотивации поведения. С этим связана и иерархия мотивов экономической деятельности. Политические цели — более обобщенные (максимально обобщенные) цели де-ятельности, поскольку связаны с целеполаганием человека (и учитывают массо-вое поведение людей, складывающееся из их личного поведения), имеют ту же самую иерархию. Поэтому и анализ целей государственной политики, направ-ленных на воспроизводство структуры общества, заключается в анализе системы нормализующих влияний на отклоняющиеся линии развития.

Политическая система3 (идеология и исполняющие ее политические меха-низмы) содержит уровни, обеспечивающие:1. Сдерживание агрессии (как внешней, так и внутренней по отношению

к стране).2. Сдерживание субъективного хаоса деятельности4 (преступности, демора-

лизующих вли яний и т. п., как внешних, так и внутренних).3. Сдерживание произвола целеполагания авторитетом старшего поколения

(семейными ценностями).4. Поддержание правилосообразности (законности и справедливости) поведе-

ния.5. Обеспечение функционирования общественной системы в целом (с учетом

постепенной смены поколений).

2 Подробнее см.: Выготский Л. С. Исторический смысл психологического кризиса / Психология раз-вития человека, М.: Эксмо, 2003; Чечулин В. Л. Об основаниях системы кризисов развития личности и структурировании отклоняющегося поведения // Университетские исследования. 2010. http://www.uresearch.psu.ru/files/articles/189_87481.doс3 В отличие от экономического принуждения к самообеспечению материальными и иными благами, и в отличие от правовой области, дающей лишь инструментарий для соблюдения законодательным об-разом установленного понимания справедливости, в политической области в большей мере проявляет-ся объединяющее общество и государство понимание и исполнение долгосрочных целей и ценностей.4 Порождаемого неограниченной жаждой удовольствий.

164


165


6. Гарантии свобод, необходимые для воспитания следующего поколения и тем самым возможного совершенствования имеющегося уровня раз-вития.Эти уровни целеполагания — как личного, так и политического — для го-

сударственной (национальной) совокупности субъектов являются конструк-тивными, нормализующими влияниями, нацеленными на преодоление воз-никающих отклоняющихся линий развития, вытекающих из необходимо возникающих кризисов развития человеческих личностей (массово наблюда-ющихся в государстве). Государство, нацеленное на неограниченное во време-ни существование, обязано содержать в идеологии и исполнять внутри себя и для защиты от возможных внешних деструктивных влияний означенную иерархическую систему.

Анализ восточного понимания

Современное конфуцианское понимание системы долгосрочных целей (ре-ализующих ценности) выразил китайский философ Ту Вэй-Мин5. Эта система иерархична и состоит из шести уровней:

«1. Сильное центральное правительство <государство>, берущее на себя от-ветственность за благополучие народа и стабильность в обществе.

2. Обычаи и ритуалы, обладающие исключительной значимостью в форми-ровании общественной добродетели и морали.

3. Семья — базовая единица общества, главный транслятор ценностей от одного поколения к другому.

4. Гражданское общество, играющее роль “динамичного посредника” меж-ду частными и публичными сферами общественной жизни.

5. Образование, “которое должно стать гражданской религией обще-ства”. Оно определяет особенность “конфуцианского гуманизма”: основное предназначение образования — скорее “учить тому, как стать человеком”, а не быть институтом, созданным для приобретения знаний и профессио-нальных навыков.

6. Зависимость качества жизни всего общества от уровня “самосовершен-ствования” каждого его члена. Такое совершенствование означает, что люди признают приоритетность своих этических обязанностей по отношению к об-ществу в сравнении с обретением личных свобод и счастья. “Самосовершен-ствование — источник регулирования семьи, государственного мира и подне-бесной”».

Как видно из этой сжатой формулировки, иерархия долгосрочных полити-ческих целей, выраженных Ту Вэй-Мином для современного Китая, совпадает по содержанию с обозначенной выше иерархией нормализующих конструктив-ных влияний, связанных с преодолением недоразрешенных психологических

5 См.: Ту Вэй-Мин, Tu Wei-Ming. Asian Values and the Asian Crisis: A Confucian Humanist Perspective. www.ruf.rice.edu/~tnchina/commentary/tu1098.html; Степанянц М. Т. Восточные сценарии глобального мира // Вопросы философии, 2009. № 8.

166


кризисов развития. Верхний уровень, 6-й, определяется в ней как обязанности по отношению к обществу в виде воспроизводства и воспитания следующего по-коления («регулирование семьи»).

Эта система долгосрочных целей предназначена для реализации во всем китайском обществе. Поскольку она совпадает с психологической системой нормализующих влияний, то она понятна и приемлема в массе китайских граж-дан, — что обеспечивает достижение идеологического единства, подкрепляемо-го соответствующей законодательной и экономической политикой Китая, ста-рающейся это идеологическое единство сохранять. Из известных политических систем целей китайская, пожалуй, самая близкая к полноте возможного кон-структивного нормализующего влияния (не содержит эксплуатации отклоняю-щихся линий развития).

Советская система

Советская система, пережитая опытно, находящаяся еще в памяти, при пол-ной занятости населения, регламентации производства и потребления в плане достижения максимальной общественной полезности, не допускала в целом эксплуатации отклоняющихся линий развития в качестве мотивов экономи-ческой деятельности, и этим самым носила нейтральный консервативно-охра-нительный характер по отношению к воспроизводству системы ценностей. С другой стороны, направленной на преодоление возникающих последствий недоразрешенных кризисов психологического развития, политическая система не носила вида всеобщности, замыкаясь партией как ведущей силой общества. Поэтому нормализующие влияния в идеологии проводились в жизнь более пар-тийной системой, что проявлялось в следующей иерархии политических целей, проводимых государством при участии разновозрастных идеологических орга-низаций:

1. Сдерживание агрессии (как внешней, так и внутренней по отношению к стране).

2. Сдерживание преступности, деморализующих влияний, как внешних, так и внутренних.

Далее уровни, связанные с партийными организациями:3. Октябрятская организация (юных ленинцев), ориентированная на авто-

ритет старших. (При сохранении авторитета семьи при школьном воспитании.)4. Пионерская организация, ориентирующая в целом на правильность (за-

конность) поведения. (При развитой социалистической законности.)5. Комсомол, как исполнитель и преемник партийных решений.

(При разветвленной и соответствующей потребностям страны системе обра-зования.)

6. Правящая партия (носительница коммунистической морали, по-нимающая семью как основную ячейку общества, также носящая идеалы совершенствования)6.6 Чечулин В. Л. К структурированию системы образования // Университетское образование. 2009.

167


Таким образом, советская система тоже в значительной мере соответство-вала системе нормализующих, направленных на преодоление кризисов психо-логического развития, влияний. О том, было ли достигнуто в советской поли-тической системе идеологическое единство большинства населения, говорят результаты ее последующего развития. Вместе с тем, при наблюдаемой схожести китайской и советской систем политических целей, западная система при всей внешней схожести имеет несколько иное экономическое содержание.

Западная система

К началу XXI века западная система политических целей известна не только по критике ее с советской стороны, но уже и опытным путем, ввиду попыток ее проникновения в современное общественное сознание страны. Иерархия дол-госрочных целей и для Запада в целом остается такой же — шестиуровневой,— ведь по сути люди повсюду одинаковы. Отличие ее в том, что же оставляется делать с деструктивными последствиями кризисов развития человека. Если во-сточная и советская системы нацелены на то, чтобы сдерживать негативные от-ветвления, нормализовывать их, сохраняя идеологическое единство на верхних уровнях, то западная система лишь защищает себя от их крайних проявлений (преступлений), оставляя отклоняющиеся линии развития для беспощадной экономической эксплуатации. Примеры такой экономической эксплуатации разнообразны и касаются всех шести уровней.

Например, на первом уровне эксплуатирующие стремление к агрессивно-сти, направленной вовне, псевдоспортивные «бои без правил», киноиндустрия, воспроизводящая в общем-то бессюжетно сцены убийств и насилия, индустрия жестоких компьютерных игр и т. п. (При сохранении системы защиты государ-ства от внутренних и внешних агрессоров.) На втором уровне эксплуатация не-ограниченного стремления к удовольствиям в виде определенных направлений кино- и видеоиндустрии «для взрослых» и т. п. (При сохранении системы под-бора кадров, имеющих безупречную репутацию, и т. п.) И так далее. На заклю-чительном уровне 6-м идеологического единства, при многопартийной системе, не наблюдается7.

Материальные основания различия политических целей

Различия рассмотренных политических систем разительны. Однако имеется простое материальное основание для объяснения этого различия. Выше уже го-ворилось, что жизнь общественно-политической системы связана с процессом обращения в ней информации, создающей порядок. Это обращение предпола-гает копирование имеющейся информации (привнесение новой в связи с совер-шенствованием относительно невелико, но и привнесенная подлежит дальней-шему культурному обороту).7 Подробнее см.: Кукаркин А. В. По ту сторону расцвета (Буржуазное общество: культура и идеология). М.: Политиздат, 1974.

168


Известна теорема Алесковского о связи мер информации и энтропии I + S = 1. Для копирования информации (I>1) необходима отрицательная энтропия (S<1). Отрицательную же энтропию вырабатывают только расте-ния. Таким образом, успешное овладение информационными процессами обусловлено особенностями рациона. В плане интерпретации статистики по рождаемости (воспроизводству и воспитанию следующего поколения, требующему передачи информации от поколения к поколению) теорема Алесковского позволяет установить, что в странах с преимущественно ра-стительным питанием рождаемость выше8. То же имеет место и для иных ин-формационных процессов функционирования общества. Из вышесказанного видно, что в странах с наибольшим потреблением отрицательной энтропии (Восток) система долгосрочных целей направлена на преодоление хаоса от-клоняющихся линий развития в широких слоях населения, чем достигается идеологическое единство. В странах же с наименьшим потреблением отрица-тельной энтропии (Запад) отклоняющиеся линии развития оставляются без нормализующих влияний и подпадают под экономическую эксплуатацию, усиливающую расслоение общества и не позволяющую сохранить идеологи-ческое единство в полном объеме.

Таким образом, система долгосрочных политических целей имеет осно-вание в системе нормализующих влияний, направленных на преодоление недоразрешенных кризисов психологического развития. Рассмотренные примеры показывают, что при общности этой системы долгосрочных целей, различия для разных стран имеют место и обусловлены материальными за-кономерностями, связанными с особенностями процесса копирования ин-формации, обеспечивающего воспроизводство общественно-политической системы государства.


1. Выготский Л. С. Исторический смысл психологического кризиса / Психоло-гия развития человека. М.: Эксмо, 2003.

2. Кукаркин А. В. По ту сторону расцвета (Буржуазное общество: культура и идеология). М.: Политиздат, 1974.

3. Степанянц М. Т. Восточные сценарии глобального мира // Вопросы фило-софии, 2009. № 8.

4. Tu Wei-Ming. Asian Values and the Asian Crisis: A Confucian Humanist Perspective. www.ruf.rice.edu/~tnchina/commentary/tu1098.html

5. Чечулин В. Л. Дифференциация доходов и демографический кризис // Университетские исследования. 2009. http://www.uresearch.psu.ru/files/articles/16_62117.doc

6. Чечулин В. Л. К структурированию системы образования // Университетское образование. 2009.

8 Чечулин В. Л. Дифференциация доходов и демографический кризис // Университетские исследова-ния. 2009. http://www.uresearch.psu.ru/files/articles/16_62117.doc


7. Чечулин В. Л. Об основаниях системы кризисов развития личности и струк-турировании отклоняющегося поведения // Университетские исследования. 2010. http://www.uresearch.psu.ru/files/articles/189_87481.doс

8. Чечулин В. Л. Теорема об одном свойстве гносеологического отражения // Университетские исследования. 2010. http://www.uresearch.psu.ru/files/articles/59_28971.doc

170

SUMMARY

Electoral Cycle 2011–2012 Outcomes

Eliferova I. D. United Russia and All-Russia People’s Front as Tools of Political Mobilization

The article addresses new forms of political mobilization tested in the Russian election campaigns of 2011–2012. In historical context it analyzes the emergence and development of such an institution as that of popular front in modern Russia. It also evaluates the effectiveness of the relationship of the United Russia and All-Russia People’s Front and defines the prospects for both structures.

Key words: political mobilization, political party, dominant party, popular front

Grigorieva M. V. Involvement of Regional and Municipal Deputies in Legislative Assemblies Elections

This article focuses on the problems of incumbency, one of the key issues in shaping various authorities in government, but one that is insufficiently developed in Russia — particularly when it does not concern the federal government. The issue of the advantages of incumbency is integrated into the framework of comparative cross-regional analysis. Incumbency is examined in light of the problems of multi-level elections and the author demonstrates how the advantages of incumbents in one level of government are converted in the elections of a different level of government. The study shows how certain changes in the electoral system and the heightened role of political parties in the regional arena affect the participation and endurance of incumbents in representative bodies.

Key words: incumbency, elections, campaign strategies, regional parliaments, electoral reform, party nominations

Smirnov V. A., Savchenko D. S. Youth Policy Models in Election Programs of Presidential Candidates in 2011–2012 Electoral Cycle

The article analyses election programs of presidential candidates in 2011–2012 electoral cycle. It focuses on the candidates’ attitude to the youth, social integration of young people, and their inclusion into Russia’s modernization. Having analyzed the electoral programs, the authors of the article reconstruct discourse models of the youth policy presented in the mind of Russian political elite. As a conclusion the study argues that Russian political establishment have not relevant and appropriate models of social integration for the young people, which in its turn leads to poor and inadequate civic awareness of the youth.

Key words: youth policy, 2011–2012 electoral cycle, election program, political elite

Kovin V. S. Electoral Behavior Style in «Perm» 2011–2012 Elections and the Problem of Multilevel Identity

The article is devoted to the 2011–2012 electoral cycle results in the light of electoral behaviour of Perm voters. The dynamic of basic forms of Perm voters’ electoral behaviour is examined. The author highlights the dependence of electoral behaviour from the level of election and evaluates the effectiveness of electoral mobilization methods in the day

171


of elections. The influence of local, regional and federal elections on «Perm» political identity formation is considered.

Key words: elections, identity, electoral behaviour

Struggle for Identities and New Institutions of Communication

Rakhshmir P. Y. At Home Among Strangers, A Stranger Among His Own: Hayek and Conservatism

The article is devoted to the issue of the ideological and politico-philosophical identification as well as self-identification of Friedrich August von Hayek, one of the famous thinkers of the XX century and Nobel Prize in Economics in 1974. The key aspects of genesis and spirit of contemporary conservatism are highlighted in the debate on this issue. The study of Hayek’s ideas allows explaining the inversion which led to ideological transformations of liberalism and conservatism. Nevertheless, it has to be taking into account that both conservatism and liberalism are very complicated conglomerates of political directions, parties and groups which have not to be simplified and unified.

Key words: conservatism, liberalism, ideological identification

Litvinova T. N. The Construction of Russian National Identity in the Condition of Ethnic Diversity (from the Example of Adyghes)

In this article we examine the basic theoretical approaches to understanding of ethnic identity and a problem of national civil identity construction in modern Russia. The author studies the potential of replacement of ethnic identity with national in the conditions of ethnocultural diversity from the example of related North Caucasian ethnic groups joined with the name Adyghes.

Key words: ethnic identity, national identity, ethnic and cultural diversity, Adyghes

Sokolov A. V. Special Features of Communication in Protest CampaignsThe paper presents the analysis of communication in the organization and protest

campaigns in contemporary Russia. The author highlights the main channels of communication within groups of protesters as well as between protesters and authorities. He exposes significant role of the Internet in the processes of communication and dissemination of information during protest campaigns. The paper identifies the principles of interactions within groups of protesters.

Key words: protest, civic engagement, communications, coalition

Mitrokhina T. N. The Dynamic of the Crisis Discourse of the Ruling Elite (Based on the Official Addresses of the Russian Prime-Minister in 2008–2011)

This article analyzes the phenomenon of the crisis discourse of the Prime Minister. The author highlights the structure of the crisis discourse, identifies its parameters and hotspots around which the ruling elite organizes a crisis discourse. In accordance with the original methodology the author carried out the analysis of public speeches of the Prime Minister during 2008–2011.

Key words: discourse, crisis, ruling elite

172


The Institution of «Preemnik» as a Model for the Power Succession

Borisova N. V. The Phenomenon of «Preemnichestvo» in Russia in the Mirror of the Mexican Political Tradition of Leadership Succession

The article aims to verify the concept of «preemnichestvo» on the basis of comparative study of Mexican and Russian cases. The study argues that «preemnichestvo» as a mechanism of leadership succession is linked with not only procedural aspects but also with practices of intra-elite interactions as well as interrelation between Power and Society.

Key words: preemnichestvo, leadership succession, Russia, Mexica

Gulyaeva A. G., Panov P. V. «Preemnichestvo» as Practices of Leadership Succession in «Black Africa»

Since independence, the traditionalist model of leadership succession in the new African states has lost its legitimacy to a great extent, while rational-legal, democratic practices have been poorly developed. As a result, in some authoritarian regimes, the rulers do not change for decades, although procedurally their power usually drawn through elections. Since elections have become an instrument of a leadership safeguarding, not a succession, in the case of intra-elite conflicts, leadership succession often occurs as a result of coups. Another problem arises when a political leader leaves office. If the ruling group is able to avoid a split in deciding who succeeds him, one can see «preemnichestvo» as a model of leadership succession. The study of leadership succession in Africa argues that increasing the number of «preemniks» is largely due to the introduction of formal democratic procedures, which is further evidence that the procedures themselves are not able to change the nature of political process, however, affect the strategies of political actors.

Key words: preemnichestvo, authoritarianism, democratization, leadership succession

Post-Soviet Politics

Tokarev A. A. Specificity of Public Goods Production in Ukraine and Georgia in 1991–2012

The article examines the evolution of the Ukranian and Georgian stateness after collapse of the Soviet Union by means of the comparative analysis of the size and quality of public goods made by the states is considered: laws, educational, medical and administrative services, social security, human protection and maintenance of a public and personal security. Key social and economic and political reforms of the 2000th years are analyzed.

Key words: public goods, the state, stateness

Blochina A. O. Kyrgyz Republic: Institutions and Efficient PoliticsThe article addresses the role of institutions in the state and nation-building.

Focusing on the case of Kyrgyzstan, the author examines the phenomenon of regionalism,


analyzes the current distribution of powers between political institutions and develops recommendations for improving their efficiency within nation consolidation.

Key words: regionalism, clan conflict, political institutions, state-building

Political Management

Zuykina A. S. Perm Krai Intergovernmental Budget Relations and Municipal Autonomy in the Context of the Local Self-Government Reform

The article analyzes intergovernmental budget relations and the degree of financial autonomy of municipalities in Perm krai after the starting of 2003 municipal reform. Measuring local financial autonomy and examining Perm regional government’s policy on the issue, the author comes to the conclusion that despite a fairly strong institutional framework of 2003 legislation, Perm regional government pursues an active fiscal and transfer policy in order to increase local budgets. Such a policy allows remaining the share of municipal own revenue in local budgets but municipalities still depend on transfers from the regional budget to a great extent.

Key words: local self-government, financial autonomy, tax policy, budget transfers

Chechulin V. L. Psychological Analysis of the Aims Hierarchy in Government PolicyOn the basis of the theory of crises, the article describes the analysis of the aims

of a long-term government normalizing deviant lines of development. The author provides some examples (China, the USSR, the West) that allow to make an explanations in terms of Theorem Aleskovskii of communication of information and measures the entropy.

Key words: political system, deviant lines of development, crises of development

174

Сведения об авторах

Блохина Алена Олеговна — магистрант МГИМО (У) МИД России (г. Москва)[email protected]

Борисова Надежда Владимировна — кандидат политических наук, доцент ка-федры политических наук историко-политологического факультета Пермского государственного национального исследовательского университета

[email protected]

Григорьева Мария Владимировна — аспирант факультета Политических наук и социологии, Европейский университет в Санкт-Петербурге

[email protected]

Гуляева Анастасия Геннадьевна — магистрант кафедры политических наук Пермского государственного национального исследовательского университета

[email protected]

Елиферова Ирина Дмитриевна — аспирант кафедры сравнительной полито-логии МГИМО (У) МИД России (г. Москва)

[email protected]

Зуйкина Анна Сергеевна — аспирант кафедры политических наук Пермского государственного национального исследовательского университета

[email protected]

Ковин Виталий Сергеевич — кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории, заместитель декана исторического факультета Пермского го-сударственного педагогического университета

[email protected]

Литвинова Татьяна Николаевна — кандидат политических наук, старший научный сотрудник Отдела сравнительных исследований социально-политиче-ских систем Института социологии РАН (г. Москва)

[email protected]

Митрохина Татьяна Николаевна — доктор политических наук, профессор, за-ведующий кафедрой политических наук Поволжского института им. П. А. Сто-лыпина — филиал РАНХиГС (г. Саратов)

[email protected]

Панов Петр Вячеславович — доктор политических наук, профессор кафедры политических наук Пермского государственного национального исследователь-ского университета

[email protected]


Рахшмир Павел Юхимович — доктор исторических наук, профессор, заведу-ющий кафедрой новой и новейшей истории стран Запада Пермского государ-ственного национального исследовательского университета

[email protected]

Савченко Дарья Сергеевна — аспирант кафедры социологии молодежи и мо-лодежной политики факультета социологии Санкт-Петербургского государ-ственного университета

[email protected]

Смирнов Владимир Алексеевич — доктор социологических наук, доцент, про-ректор Костромской государственной сельскохозяйственной академии

[email protected]

Соколов Александр Владимирович — кандидат политических наук, доцент ка-федры социально-политических теорий Ярославского государственного уни-верситета им. П. Г. Демидова

[email protected]

Токарев Алексей Александрович — ведущий эксперт отдела научных проектов Управления научной политики МГИМО (У) МИД России (г. Москва)

[email protected]

Чечулин Виктор Львович — старший преподаватель, компьютерный центр Пермского государственного национального исследовательского университета

[email protected]

Научное издание

Вестник Пермского университета

Серия «ПОЛИТОЛОГИЯ»

2012. № 3

Подписано в печать 10.09.2012. Заказ № 299. Формат 60 х 84/16. Тираж 500 экз.

Редакция «Вестник Пермского университета» Серия «Политология».

614990, г. Пермь, ул. Генкеля, 8.

Отпечатано в ООО «Типография «Здравствуй» 614077, г. Пермь, ул. Данщина, 7а, тел. (342) 257-14-05,

e-mail: [email protected]

Documents

ПОЛИТОЛОГИЯ 2012. № 3российского народного фронта (ОНФ) с предложением включить в список кан-дидатов