Журнал "София Премудрость Божия" № 4

СОФИ

Я ПРЕ

МУДР

ОСТЬ

БОЖИ

Я

СОФИЯПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯжурнал для семейного чтения

Сегодня народы нашей страны переживают демографический кризис, выражающийся в катастрофическом сокращении их численности. Такая

ситуация обусловлена не только экономическими, политическими или социальными факторами, но прежде всего духовными причинами.

В первую очередь – это отход от идеалов святости семейной жизни, чистоты отношений между мужчиной и женщиной. Брак, строящийся на христианской любви, на взаимной поддержке друг друга супругами,

которые достойно воспитывают детей, – вот основа благополучия общества и государства. Семья – это не только частное дело людей,

вступающих в брак, но одна из форм христианского служения Богу и Отечеству.

Мы обращаемся ко всем, кто обеспокоен будущим России и ее многочисленных народов. Чтобы сохранить эти народы сильными и

обратить на них милость Божию, сегодня нужен христианский подвиг. Место совершения этого подвига – семья. Для каждого она должна

стать «домашней Церковью», благодатной обителью, где находятся истоки социального благополучия.

Общество должно осознать: «жизнь человека не зависит от изобилия его имения» (Лк. 12.15). Народ, решивший, что многодетность ведет

к нищете, а отказ от рождения детей – к материальной обеспеченности, рано или поздно не сможет более сохранять свою самобытность и культуру, эффективно хозяйствовать на своей

территории и защищать ее, обеспечивать нужды детей и стариков. Особенно это важно для такой большой страны, как Россия, само

существование которой в качестве сильного, уважаемого в мире государства немыслимо без многочисленного народа, крепкой семьи,

счастливого детства.

Алексий IIПатриарх Московский и всея Руси

ПРИВЕТСТВИЕ ПАТРИАРХАв адрес участников конференции

«Семья, дети и демографическая ситуация в России» (Извлечение)

С О Ф И Я П Р Е М У Д Р О С Т Ь Б О Ж И Я2

– Ваше Святейшество, ваши первые сознательные шаги в храме начались, когда вы еще были маленьким мальчиком. В шестилетнем возрасте – ваше первое послушание, вы раз-ливали крещенскую воду. И мы узнали, что ваши родители вначале с небольшим смущением отнеслись к вашему рвению и даже обратились к валаамским старцам за советом. Что они сказали им?

– Я очень благодарен своим родителям, которые вос-питали меня в православной вере. Я родился в благоче-стивой христианской семье. И я считаю, что очень важно воспитание именно в семье, которое дает основание для будущего. Да, действительно, мои родители смущались тем, что я уже в юношеские годы знал все богослужение наизусть и даже служил, и это смущало моих родителей. Поэтому они обратились к валаамским старцам, кото-рые сказали, что если делается все серьезно, то смущать-ся не надо. И зная на своем личном опыте, что дает вос-питание, я считаю, что и в школах нужно ввести предмет «Основы православной культуры», потому что вся наша культура основана на христианских ценностях, и каждый культурный человек должен знать основы своей культу-ры. Это его обязанность. Нам говорят, что у нас много людей, исповедующих ислам или другие религии, но я ду-маю, что эти люди, которые живут здесь, в нашем обще-стве, и исповедуют другую религию, они должны знать, кроме основ своей культуры, должны знать и основы культуры той страны, в которой они живут.

– Ваше Святейшество, вы стали священнослужителем в 1950 году, а к епископскому служению приступили в 1961 году, как раз тогда, когда началась новая волна гонений на церковь. Как церкви удалось выстоять, и почувствовали ли вы на себе лично эти гонения?

– Уже не было прямых гонений, не расстреливали, но вся церковная жизнь – она была под контролем. Даже

были области и республики, где и проповеди должны были представлять представителям Совета по делам ре-лигии на местах, уполномоченным для проверки. Чинов-ники, которые чаще всего были атеистами, проверяли, что священник может сказать и чего не может сказать. В 1961 году я стал епископом. Я столкнулся сразу же с же-ланием закрыть Пюхтицкий Успенский женский мона-стырь в Эстонии – единственный женский монастырь – и 36 православных в основном эстонских приходов, которые, как чиновники говорили, нерентабельны. Но мне удалось отодвинуть закрытие этих приходов. А в на-чале уже 1962 года я, будучи заместителем председателя Отдела внешних церковных сношений, привез в мона-стырь первую делегацию лютеранских пасторов из ГДР, которые потом в газете написали восторженные отзывы о монастыре, и вопрос о закрытии отпал.

Так надо было правдами и неправдами сохранять то от закрытия, что хотели закрыть в то время. При-шлось столкнуться с горем людей, и масса священни-ков, что у меня остались в памяти, когда я вступил в должность управляющего делами – это огромное коли-чество священнослужителей, которые были лишены регистрации гражданской властью и остались без ме-ста и средств к существованию. И надо было их обу-страивать, устраивать, нужно было дать возможность им продолжать служение.

– Ваше Святейшество, во время вашего патриаршего слу-жения произошло эпохальное событие – объединение двух ча-стей Русской Православной Церкви. Разговоры об этом велись же давно, на протяжении долгих лет. Почему это произошло именно сейчас и что на это повлияло? Как многие говорят, это просто чудо.

– Шли мы к этому долгое время, потому что это плоть от плоти, кровь от крови нашего русского народа. Это

Своё последнее интервью Патриарх Московский и всея Руси Алексий II дал телепрограмме «Вести» в конце октября 2008 года

ПОСЛЕДНЕЕ ИНТЕРВЬЮ АЛЕКСИЯ II

Г Л А В Н А Я Т Е М А 3

люди, которые были вынуждены после революции, по-сле Гражданской войны покинуть свою родину и оказа-лись за рубежом, но сохранили веру, сохранили любовь к родине, сохранили любовь к своей культуре. И у нас вну-три, в нашей стране, в жизни церкви, конечно, измене-ние положения церкви во многом повлияло на решение этого вопроса положительно. Потому что стали откры-ваться храмы, реставрироваться храмы, возрождалась монастырская жизнь, духовное образование, издатель-ство. Люди приезжали сюда и видели, как возрождается церковная жизнь.

Это не только было подписано в храме Христа Спа-сителя в Москве, но дошло до приходского уровня. Сей-час ведь на каждом заседании Священного Синода нам приходится открывать новые храмы в самых разных ме-стах. Только что был освящен собор в Гаване, только что поставлен вопрос об открытии храма в Венесуэле… Так что в разных местах разбросаны не только первая эмиграция, но и первое, второе и третье поколения, люди, которые сегодня уезжают из-за трудностей за рубеж для того, чтобы работать. Они нуждаются в ду-ховной поддержке, оказавшись в чужой среде, среди чу-жого менталитета, с чужой культурой. А в русском пра-вославном храме они чувствуют живую связь со своей родиной, с церковью.

– Ваше Святейшество, на ваш взгляд, перед какими вы-зовами сейчас стоит человечество и как бы церковь могла бы помочь человечеству ответить на эти вызовы?

– Я думаю, что однополярность в культуре, однопо-лярность в экономике, однополярность в политике – это не тот путь, по которому должно идти человечество. Че-ловечество должно идти к единению, не создавая одно-полярного мира. Потому что когда применяется, с одной стороны, двойной стандарт к любым проявлениям жиз-ни в России или в странах ближнего зарубежья, то это несправедливо. Я думаю, что события, которые прои-зошли в Южной Осетии, наглядно показали, как белое выдается за черное и черное выдается за белое. Хотя мы своими глазами видели, сколько жертв было, сколько людей были вынуждены покинуть свои насиженные ме-ста, дома которых были расстреляны танками и которые бежали, спасая свои жизни. И Церковь – она всегда при-зывала к миру, всегда призывала сесть за стол перегово-ров. И даже во время этого кризиса и с моей стороны, и со стороны грузинского патриарха – католикоса – были обращения с призывом к миру. И у нас добрые отноше-

ния между церквами продолжают сохраняться и будут сохраняться. Церковь будет всегда призывать к миру и к согласию между людьми. И то, что произошло – это во-обще трагедия, потому что хотели поссорить два право-славных народа.

– Ваше Святейшество, и вопрос, который я сегодня про-сто не могу не задать: по поводу сложившейся экономической ситуации в мире. Ее можно рассматривать чисто как эконо-мическую, финансовую проблему, но в то же время это может быть некое испытание, которое послано специально, чтобы люди чему-то научились. Чему можно научиться в этой си-туации, которая сложилась?

– Я думаю, на Западе с высоким уровнем жизни это испытание – не надеяться только на деньги. Поэтому со-кращение рабочих мест – это будет для многих испыта-ние. Нам тоже надо подумать о том, что нужно думать не только о материальных благах. Часто проповедуется нам, что только нужно строить хорошую обеспеченную жизнь. Но надо думать и о душе своей. И я думаю, что вот этот экономический, финансовый кризис – он дол-жен заставить людей думать и о душе своей, и не только о судьбе своей, но и о судьбе своих ближних. Надо больше думать и помогать тем, кому тяжело.


Весьма неожиданно для многих произошла кончи-на Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия.

Хотя, конечно, уже было видно, что эта свеча не-долго пробудет на подсвечнике, как и его святитель-ское служение на патриаршей кафедре, поскольку дав-но было заметно угасание его здоровья и жизни. Еще при вступлении на московскую кафедру в 1990 году было видно его недолголетие, были уже многие пере-бои его сердца и до этого. И вот наступил момент его кончины. Конечно, все с горечью откликнулись на неё. Массы русского народа потекли в путешествие, чтобы отдать последнюю дань Патриарху. Благо – не только истинно преданные верные чада Русской пра-вославной церкви из России, но и из дальних мест, из зарубежья, потянулись к гробу Святейшего Патриар-ха. Горькой, конечно, кончина была нашего святителя для самых близких людей.

Воистину он был не только Патриархом, не только главой Церкви, но и любящим отцом для паствы. Он об-ладал достаточно тем качеством, которое принадлежит, или, вернее сказать, принадлежало русской интеллиген-ции – истинно русской скромностью, простотой, любве-обилием. И вот угас этот свет.

С детства он был склонен к духовной, даже, можно сказать, монашеской жизни, ибо родился в семье свя-щенника. Богобоязненные родители воспитали его во-истину на духовное поприще его служения.

И вот, когда после кончины Святейшего Патриарха Пимена встал вопрос об избрании преемника, конечно, большинством голосов был избран Святейший Патри-

арх Алексий, бывший тогда митрополитом Ленинград-ским и Новгородским. На него пал жребий, который пронес он 18 лет, стоя у руля.

Да, он не жалел себя, это по всему видно. Его были слова: «Если жалеть себя – значить приближать свою кон-чину». Так он до последних дней служил Божественную литургию, управлял Церковью. Ни одного дня, часа он не дал себе покоя, который заслужил по своему положению.

Конечно, деятельность его была очень обширной и проявилась в те годы, когда церковь несколько вздохнула воздухом облегчения своего от гнета оголтелого атеиз-ма, который довлел над русской православной церковью и выразился в прямом ее разрушении во время безбож-ных пятилеток. Особенно в 37–38 годы, когда беспощад-но была уничтожаема церковь в лице ее священнослужи-телей. Без всякого суда и следствия они шли на эшафот и просто физически убивались.

Разрушенные храмы, поруганные и обезображен-ные, убитое духовенство, отсутствие духовного про-свещения, духовного образования, отсутствие всякой информации духовной литературы – все это, конечно, было разрушительно для нашего отечества, для наше-го народа и представляло горькое состояние русской Церкви. В этот период святая Церковь была исполнена многочисленным сонмом русских исповедников. Они носили в сердцах горячую веру и преданность Богу и шли добровольно на смерть во славу Бога, своим муче-ническим исповеданием запечатлели твердость своей веры во Христа. Многие люди нашего отечества жили в глубокой вере и жажде исповедания своей веры. За пери-од более чем 70 лет необузданной пропаганды атеизма

Интервью со схиигуменом Илием, духовником монастыря Оптина пустынь

СВЕТЛОЙ ПАМЯТИ ПАТРИАРХА


и его постоянного воздействия на души верных, не угас вовсе тот пламень благочестия и веры русской души, который горел в сердцах русского народа.

Затем, в последующие годы, правительство России дало возможность Церкви служить на благо широкой возможности исповедания уже не под зорким оком на-блюдения всей атеистической клики. В эти годы, с при-ходом к власти Михаила Сергеевича Горбачева, когда уже «уполномоченные» не были столь безобразно посту-павшими по своему произволу, руководящим стало свя-щенноначалие, снимающее, поставляющее и утверждаю-щее духовенство.

С приходом служения Святейшего Патриарха Алек-сия, Церковь получила более широкие полномочия и юридическое лицо, право строительства и воссоздания церквей, семинарий, возрождения школ духовных, рас-пространения и печатания литературы.

Но до сего дня ещё остается наша школа под давле-нием безбожного атеизма. Самое страшное то, что это продолжает отвращать русский народ от истинно хри-стианского образа жизни. И доныне ещё для нашего отечества, для возрождения и укрепления его остается опасность в страшном атеизме, который поглощает весь внутренний стержень человеческой души, убивает чело-века изнутри, а затем и внешне. Так у нас сейчас это вы-лилось в вырождение русской нации. Вследствие этого вымирает деревня и в селах не остается почти людей. С лица земли сошли многие селения, даже в центральных областях России. Это плоды безбожия.

Как некогда сказал мыслитель и баснописец Иван Крылов:

«Плоды неверия ужасны таковы;И ведайте, народы, выЧто мнимых мудрецов кощунства толки смелы,Чем против божества вооружают вас,Погибельный ваш приближают часИ обратятся все в громовые вам стрелы.»Это шествие гибели. Оно сильно сказывается на де-

градации морали человека, на ослаблении его духовных и физических сил. Не десятки, не сотни тысяч, а мил-лионы русских людей, самых мирных и здоровых людей нашей родины, были убиты без следствия и суда. Мы ви-дим, что Россия ослаблена этим безбожием. Однако до сего дня оно доминирует над школами и с детства уби-вает душу человека. Человек не получает тех задатков, которые ему так необходимы для полноценного нрав-ственного здорового состояния, ибо русский человек

очень восприимчив к духовной жизни, и, когда её нет, он просто не способен к настоящей здоровой жизни. Он становится роботом и утопает в наркозависимости и алкоголизме.

Духовное образование составляет по сути саму природу человека, ибо человек должен прийти к Богу, имея страх Божий. Он не только физическое суще-ство, но и духовно-нравственное, ибо две субстанции у человека – душа и тело. Душа составляет главную сущ-ность. Именно в этом целостность человека, когда не умаляется ни одно, ни другое. Это составляет полноту настоящей жизни, это и есть здоровье. Насколько бу-дет здоров человек, настолько здорова будет и нация, здорово Отечество.

Это одна из главных составляющих трудов Святейше-го Патриарха Алексия. Он много положил стараний для того, чтобы возродилась вера в наших соотечественни-ках, которые, не имея веры во Христа, потеряли смысл жизни. Ибо неизбежен наш исход из этого мира.

Атеизм наложил горькую печать – сейчас мужчины по-лучают в среднем очень небольшой срок жизни, хорошо


сказать полста лет. Это все плоды безбожия. Когда чело-век получает духовное возрождение, он оживает душой и получает от Бога помощь благодатного рождения.

Бог дал человеку свободу, а человек только может в любом возрасте, в любом национальном, социальном и трудовом положении быть верующим или неверующим.

То же мы видим среди ученых. Среди них мы наблю-даем разных людей. Нужно сказать о лживости пропаган-ды, которая внушала, что якобы наука и ученость – самое главное, что вера – мракобесие. Но где в действительно-сти подтверждение этому?

Как некогда сказано, «малое знание отводит от Бога, большее знание приводит к Богу». Чем больше углубляется знание, тем больше человек познает Пре-мудрость Божию. Он видит следы бесконечного твор-ческого акта Бога во всех проявлениях, везде видит не-постижимую Премудрость Божию. Но, конечно, волен человек принять веру или неверие как в малом знании, так и в большом.

Насколько видим плоды трудов истинных ученых, именно через их познание нашего внешнего мира по-лучили развитие наука, техника, культура. И нынешняя цивилизация не что иное, как преумножение знания, труда и интеллекта. Мы вступили в 2009 год, то есть мир прошел исторический этап своего существования от времени Рождества Христова и до наших дней, и мы видим преображение во всем мировом масштабе и раз-витие цивилизации техники, науки и культуры. Когда человек внутренне умиротворен, когда имеет мир, тог-да больше задатков для того, чтобы во всех областях веры, науки, культуры и труда он мог приложить свои силы и старания. Особенно это касается семьи, когда любовь к Богу и молитва становятся на первый план, когда существует взаимная и тесная любовь, уважение друг к другу, понимание, воспитание детей на принци-пах христианской морали.

Вот это и было пронесено в проповедях за период своего восемнадцатилетнего служения Патриархом, который прививал в сердцах паствы веру, надежду, любовь.

Мы видим огромные плоды трудов Святейшего Па-триарха Алексия: сколько храмов возродилось в нашей столице Москве, в Московской области и по всем горо-дам России!

Продолжается природа, продолжается жизнь. Хотя мы видим оскудение трудового крестьянства в деревне, мы замечаем, что на той земле, где совершается молит-

ва, благословение, земля приносит плоды. Мы знаем, что на нашей территории поля еле-еле давали два десят-ка, а то гораздо меньше, до полутора десятков центнеров зерна с гектара. В 2008 году в некоторых регионах наби-рали до 70 центнеров с гектара, ибо труд христианина был сопряжен с молитвой, благословением Бога. Вот явственные показатели христианского подхода к жизни, благословения Бога.

Что же говорить, если ясно, абсолютно ясно, что че-ловек не кончает жизнь свою с последним дыханием на-шего тела и с переходом в потусторонний мир душа че-ловека продолжает жить. Если она окажется без Бога, в страшных пороках без покаяния, то душа становится со-вершенно мертвой.

Кто повинен, что человек, оторванный от Бога, не приобщенный к Церкви, уходит без покаяния, без кре-щения? Почему он лишается этого? И принудительное безбожное воспитание детей в атеизме – это гибель для души. Это страшное насильственное умерщвление души человека, когда его лишают вечного блаженства, вечной жизни. Непреложный закон полноценной жиз-ни человека в том, он должен жить не только хлебом единым, а духом и благодатью Божией. Для христиани-на абсолютно не составляет никакого сомнения про-должение жизни в потустороннем мире. Ибо человек, созданный Богом, был предназначен для другой жиз-ни. Прежде, когда он был в раю, он не имел границы между этим миром и иной жизнью. Поскольку его не-винная чистая природа, «Богом данная», была не на-рушена грехом и предназначена для бесконечного пребывания в жизни. Когда человек через свое укло-нение, непослушание Богу нарушил заповеди, он при-нял грех, и грех повлек в отчуждение души от Бога, ду-ховное умерщвление. А с душой стало приближаться к смерти тело. В христианстве, когда человек возрожда-ется духовно через принесенные им жертвы Христу и искупительные страдания Христа Спасителя, принес-шего себя на алтарь спасения человека, чтобы человек через покаяние мог очиститься от грехов и прийти к полному познанию Бога, он (человек) начинает при-общаться ко Христу воскресшему и воскресает душой и телом. Переходя в иной мир, душа человека живет со Христом. И мы видим огромный сонм святых людей, которые через подвиги, страдания, веру благодатного возрождения и по смерти творят чудеса, они по смер-ти дают человеку, живущему на земле, помощь. Как сама Пречистая Божия Матерь, послужившая орудием


воплощения Христа, (сколько проявляет помощи, сколько проявляет любви к роду человеческому!), так и все пророки, апостолы, мученики, святители, препо-добные и все, благочестно пожившие, составляют Не-бесную Церковь святую и бесчисленный сонм святых, который помогает живущим на земле для спасения и для блага в этом мире.

Церковь, которую возглавляет Патриарх всея Руси, являясь тем самым надежным оплотом, дает стимул для жизни здесь живущим на земле. Через приобщение к духовному, они становятся полноценными гражданами цивилизации. Мы должны глубоко поклониться образу Святейшего Патриарха Алексия, который очень много сделал для Русской Православной Церкви. Он подвиг-нул наше Отечество из того разрушительного социаль-ного положения, которое влекло нашу страну на край гибели, на край пропасти, когда безбожие убивало душу и несло моральное разрушение и, конечно, физическое вырождение. Эта деградация – прямой путь морального и нравственного падения общества. Самое страшное, что мы можем потерять нашу нацию, потерять то вели-кое, что созидалось в православном нашем отечестве Российском за период христианского жительства, при всех тех внешних потрясениях, при всех тех страшных интервенциях и войнах, которые шли на нашу родину, на христианство. Вера дала возможность выжить и усто-ять, чтобы наш народ русский был твердым, непоколе-бимым и живым. И живым не только для этого мира, но и для вечности.

Святейший Патриарх Алексий, несомненно, войдет в историю как глубоко положительная личность, мно-го сделавшая для Русской Православной Церкви, в том числе для нашего Отечества в целом. Он уже при жизни получил достойную оценку, большую дань отдавали ему те, кто понимал его роль, его архипастырское святитель-ское служение. Создал, можно сказать, себе памятник как в духовном плане, так и историческом, отечествен-ном. Его заслуга в том, что при жизни были изданы его литературные труды, ещё можно ожидать его литератур-ное наследие, его завещание, его проповеди. В глубокой истории прежде всего останется его созидательная роль в храмоздании, в воссоздании обителей.

Нужно глубоко возблагодарить Господа Спасителя нашего, Святую Троицу, Пречистую Божию Матерь, что у нас, пусть небольшой период, без малого два десятка лет был у руля Святейший Патриарх Алексий, который много сделал для пользы Церкви и Отечества.

Интервью с Галиной Кузяковой,

руководителем паломнической службы

«Святыни Эллады»

О святости жизни недавно почившего Святей-шего Патриарха Московского и всея Руси Алек-сия свидетельствуют не только духовные авто-ритеты нашего отечества и близкие ему люди. В 2004 году мой духовный отец схиигумен Илий благословил меня во время моей очередной по-ездки в Грецию посетить одного из самых из-вестных и авторитетных старцев Элладской Православной Церкви архимандрита Тимо-фея (Саккас), игумена монастыря Параклит в Оропо, пригороде Афин. Этот старец многие годы занимается переводом на греческий язык и изданием житий святых. Благодаря ему пра-вославные узнали о таких русских святых, как преподобный Серафим Саровский, святитель Лука Войно-Ясенецкий и других, которые вхо-дят в число самых любимых и почитаемых свя-тых в народе.

Отец Тимофей с благоговением говорил о Русской Православной Церкви, о восстановле-нии её святынь и, особенно, о Святейшем Па-триархе и его созидательных трудах. И, вдруг, в разговоре старец меня спросил: «А ты зна-ешь, что во главе Русской Православной Церк-ви стоит человек святой при жизни, имеющий дар сердечной молитвы?». Меня поразили эти слова, они врезались в мою память, и я пере-даю их дословно. Старец продолжал: «Господь сподобил меня провести несколько дней со Святейшим Патриархом, и я сам смог убедить-ся в его святости. Как он любит свою Церковь и русский народ!». Он сказал, что нужно беречь Патриарха, молиться за него, так как весь мир смотрит на то, как возрождается Русская Пра-вославная Церковь, от которой зависит судьба православия во всем мире.


Приветствие Патриарха 1

Последнее интервью Патриарха 2

Светлой памяти Патриарха 4

Святой праведный Иоанн КронштадтскийМоя жизнь во Христе 10

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)О сердце человеческом 12

Как была крещена Русь 14

Можайский Лужецкий Рождества Пресвятой Богородицы Ферапонтов монастырь 20

Пророчества о гибели Царской семьи 31

Святитель Иоанн (Максимович)Убийство государя 34

История жизни и любви 36

Переписка 46

Воспитание детей в царской семье 52

Царица-мученица Александра ФедоровнаО браке и семейной жизни 67

Воспоминания oб Александре Федоровне 70

Доброе cердце Николая II 72

Заветы Императора Александра III 74

Царь и армия 75

Император Николай II – церковный деятель 79

Слово Патриарха Тихона на убиение царской семьи 80

Архиепископ Нафанаил (Львов)Слово в годовщину убиения государя императора Николая II и его царской семьи 81

Архимандрит Рафаил (Карелин)Свет и тени Екатеринбурга 83

Андрей МановцевОбретение покаяния 84

С О Д Е Р Ж А Н И Е 9

Князь Николай ЖеваховСуд Божий 88

Федор Глинка76 Псалом царя Давида (стихотворное переложение) 91

Иван КрыловКрестьянин и лошадь 92

Василий Никифоров–ВолгинДорожный посох 93

Нина ПавловаОй вы голуби, ой вы белые 102

Протоиерей Николай АгафоновВысокая ставка 110

Иерей Александр ИльяшенкоНашу любовь ничто не может отнять от нас... 113

Владимир КрупинИ о всех, кого некому помянути 115

Владимир КрупинМолитва матери 116

Иван ШмелевРусская песня 118

Илья СургучевДетство Николая II. «Воробей» 121

Наталья СоколоваГеоргин и Иван-царевич 124

Ирина Медведева, Татьяна ШишоваОткуда взялось хамство 126

Николай ПестовСвязь детей и родителей 128

Интервью с Владимиром Крупиным

Мария ЖестковаКраткая история русского скаутизма 134

Архиепископ Нафанаил – скаут 137

Людмила ЧерноваЛечение растениями острых респираторных заболеваний 139

Издается по благословению схиигумена Илия (Ноздрина)

Журнал зарегистрирован Федеральной службой по надзору за соблюдением законодательства в сфере массовых коммуникаций и охране культурного наследия.Свидетельство о регистрации массовой информации ПИ № ФС 77-19492

Учредитель журнала: Православный Международный Духовно-Просветительский Центр

Редакционный совет:Схиигумен ИлийИеродиакон РафаилГлавный редактор:Монахиня София (Степура)Литературная редакция:Наталия Горбачева, Галина Вайгер, Александр БогатыревКорректоры: Антонина Титова, Ирина ГригорянФотографии: Марина Юрченко Павел Козионов, Дизайн: Евгений КлодтВерстка: Сергей СонькоРисунки: Андрей КулешовДиректор по спецпроектам: Богдана ТуркевичТехнический менеджер:Антон ВороновАдрес: 105066, Москва, ул. Старая Басманная, 36, стр. 2Телефон: 8-9109183401, 8-9261131296Сайт журнала: www.sofia-izdat.rue-mail: [email protected]Тираж 15000. №4 2009 год

СОФИЯПРЕМУДРОСТЬ БОЖИЯжурнал для семейного чтения


Люби без размышления: любовь проста. Любовь никогда не ошибется. Также без размышления веруй и уповай: ибо вера и упование также просты; или лучше: Бог, в Коего веруем и на Коего уповаем, есть простое Существо, так же как Он есть и простая любовь. Аминь.

Господь так свят, так прост в святости Своей, что один помысл лукавый или нечистый лишает нас Его, сладкого и пресладкого, чистого и пречистого мира и света душ наших. Отсюда святые все – свет, все единое благоухание, как свет солнца, как самый чистый воздух. Господи, даждь ми сию простую святыню!

Мы все, без различия состояний, нищие и богатые, знатные и незнатные, образованные и не-образованные – одно тело и должны любить друг друга, как себя. Едино тело есмы мнози (1 Кор. 10, 17). Любите друг друга (Ин. 15, 17), заповедал Господь. Сердце свое, крепко противящееся этим словам в действии, в обыденной жизни, в житейских столкновениях с ближними, самолю-бивое, гордое, презорливое, злое, мрачное, мертвое, смутное, многострастное сердце надо рас-пинать, презирать и волю свою отсекать и во всем следовать воле Божией.

Все мы – одно и должны любить один другого, как себя. Эгоистическое жаление чего-либо для других и смущение, порыв к жалению – от диавола. Всякое пристрастие к земному – мечта диа-вола и мечта нашего самолюбия.

Если враги окружают тебя и ты будешь в беде душевной, немедленно воззови ко Пресвятой Вла-дычице нашей: на то Она и Владычица, чтобы владычествовать державною силою Своею над сопротивными нам силами и державно спасать нас, ибо мы – Ее наследие.

Мир есть целость, здравие души; потеря мира – потеря здравия душевного.

Бог есть Любовь, прещедрое, премудрое и всемогущее Существо. Потому молящиеся да веруют, что все благопотребное Владыка подаст, как Любовь и как Щедрый – щедро, как Премудрый – мудро, как Всемогущий подаст там и тогда, где и когда не ожидали.

Святой праведный Иоанн КронштадтскийМОЯ ЖИЗНЬ ВО ХРИСТЕ

П А С Т Ы Р С К О Е С Л О В О 11

Будь как можно кроток, смирен, прост в обращении со всеми, считая себя нелицемерно ниже всех по душевному состоянию, то есть грешнее и немощнее всех. Из грешных я первый, говори. От гордости происходит напыщенность, холодное без всякой искренности обращение с теми, которые ниже нас или от которых мы не надеемся получить себе пользу.

Отчего мы беспокоимся, терзаемся, не получивши ожидаемого или потерявши какое-либо со-кровище? Оттого, что ожидаемое, равно как и потерянное сокровище, было кумиром нашего сердца, оттого, что сердце наше отступает от Господа, Источника живых вод, Который Один может наполнить и успокоить сердце наше. Прилепимся всем сердцем к Богу, и никакая земная потеря, никакое неисполнившееся ожидание какого-либо блага земного, например: денег, знака отличия и проч. – что внешне и тленно, – не огорчит нас. Приучимся жить внутри себя. Будем обращать мысли к горним благам, к мзде небесной, которая одна вожделенна, верна и делает ис-тинно блаженным получившего ее.

На злого, гордого, заносчивого человека смотри, как на ветер, и не обижайся его злобою, гордостью, заносчивостью, но будь сам в себе покоен. Враг намеренно раздражает тебя, раз-дувая страсти человеческие или возбуждая в сердце твоем разные подозрения злого свойства и мечты воображения.

Как ничтожна земля и земная жизнь в сравне-нии с небом, с вечным царством Христовым! И мы так прилепляемся к земле и так нерадим о спасении души, о вечной жизни!

Одно из самых сильных коварств диавольских есть расслабление леностью сердца, а с ним и всех сил духовных и телесных; в сердце иссяка-ет вера, надежда и любовь, делаешься безвером, унылым, бесчувственным к Богу и к людям – со-лью обуявшею.

Для верующего нет ничего невозможного, жи-вая непоколебимая вера вмиг может совершить великие чудеса. Впрочем, и без нашей искрен-ней и твердой веры совершаются чудеса, тако-вы чудеса таинств, ибо тайна Божия всегда со-вершается, хотя бы мы были и маловерны при ее совершении или неверны; неверие наше Бо-жией веры не упразднит, и злоба наша не одо-леет неизглаголанной божественной благости и милосердия, наша глупость – Божией прему-дрости, наша немощь – Божия всемогущества.


Бог даровал че-ловеку бес-смертную, раз-умную душу, и пребывает она в нашем теле в сердце. Ду-ховный опыт святых отцов свидетельству-

ет, что именно сердце, а не разум чувствует присут-ствие Божие. Из Священ-ного Писания мы узнаем, что сердце есть орган на-ших желаний, источник воли и добрых (или злых) намерений наших. Из тек-стов Священного Писа-ния видно, что именно же-ланиями и стремлениями сердца определяется по-ведение человека и выбор им жизненного пути. Именно сердце, а не ум (как пытаются доказать психологи) мыс-лит, размышляет, познает. И новейшие исследования науки дают нам право считать сердце не только органом кровообращения, но и органом чувств. Священное Пи-сание говорит нам о сердце гораздо больше, чем наука. О сердце речь чуть ли не на каждой странице Библии, и ему придается значение не только центрального органа чувств, но и важнейшего органа познания, органа мысли и восприятия духовного воздействия. И самое главное – сердце, по Священному Писанию, есть орган общения человека с Богом, а следовательно, оно есть орган выс-шего познания. Именно сердце обладает способностью

ощущать Бога. Почти у всех людей есть способ-ность иная, чем познание пятью чувствами. И чем выше духовность чело-века, тем ярче выражена эта способность высшего познания. «...Было в серд-це моем как бы горящий огнь» (Иер. 20, 9). Откуда этот огнь? Вам отвечает преподобный Ефрем Си-рин: «Недоступный для всякого ума входит в серд-це и обитает в нем. Земля не выносит стопы Его, а чистое сердце носит Его в себе». И можно сюда при-бавить еще: созерцает Его без очей по слову Христо-ву «Блаженни чистии серд-цем, яко тии Бога узрят».

Святой архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий) считает сердце органом чувства и высшего познания. Он пишет: «В сердце есть множество струн и даже тончайших, чут-ко улавливающих все доброе и истинное, звучащих про-тестом против злого и неискреннего. Именно сердце его тончайшими струнами имеет общение с Самим Богом в молитвах и откровениях, и через наше многострунное сердце говорит нам тихий голос совести». Сердце есть корень жизни (говорит святитель Феофан Затворник), оно возбуждает к деятельности прочие силы. Казалось бы, следовало отдать полную власть ему над управлени-ем жизнью (как это и бывает у многих), но страсти ча-сто увлекают сердце в ненужном направлении, и потому

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

О СЕРДЦЕ ЧЕЛОВЕЧЕСКОМ

П А С Т Ы Р С К О Е С Л О В О 13

только люди, очистившиеся от страстей, могут всецело дать волю своему сердцу. В сердце же и корень греха. «От сердца исходят помышления злые...» (ср.: Мф. 15, 19). Для сердца, оскверненного грехами, тяжка мысль о Боге. Поврежденное грехом сердце не пойдет туда, где говорят о Боге. Оно не любит Бога, а боится Его. Такое сердце старается помрачить и затмить очи ума, усилива-ется заглушить голос совести, громко говорящий о Боге, и нередко успевает в этом и доводит человека до безу-мия: «Рече безумен в сердце своем: несть Бог» (Пс. 13, 1). Сердце – центр физической жизни человека, и по связи душевной деятельности с физической оно же как объеди-нение душевных способностей есть центр сознательной душевной деятельности. В нем формируется личность человека, и когда душевная жизнь человека сложилась, тогда сердце делается регулятором добра и зла. Сердце разносит кровь по организму, давая ему здоровье или бо-лезнь, оно же является проводником сил добра и зла в душевной жизни. В тайниках сердца складывается добро человека или порок. Преподобный Макарий Великий говорит: «Сердце правит всем и, когда благодать займет все отделения сердца, господствует над всеми помысла-ми душевными... там убо должно смотреть, написана ли благодать закона духа». Все люди, живущие глубочайшей духовной жизнью, по собственному опыту говорят о том, что при добром и благодатном устроении души ощуща-ется в сердце тихая радость, глубокий покой и теплота... всегда возрастающие при неуклонной и пламенной мо-литве и после добрых дел. И напротив, воздействие на сердце духа злобы рождает в нем смутную тревогу, какое-то жжение и холод, безотчетное беспокойство. «Как это ни сомнительно для неверующих, мы утверждаем, – гово-рит архиепископ Лука (Войно-Ясенецкий),– что сердце может воспринимать вполне определенные внушения, прямо-таки глаголы Божии. И это не только удел свя-тых... И я,– продолжает владыка,– подобно многим, не раз испытывал это с огромной силой и глубоким душев-ным волнением. Читая или слушая Священное Писание, я вдруг получал потрясающие ощущения, что эти слова Божии обращены непосредственно ко мне...» Сердце не только воспринимает воздействие Духа Божия, но как центр нашей духовной жизни совершенствуется и направляется к Богопознанию (в притче о сеятеле Сам Господь говорит, что семя слова Божия сеется в сердце человеческое). Сердцем осуществляется высшая функция духа человеческого – вера в Бога и любовь к Нему. Серд-це есть средоточие любви. «Добрый человек из доброго

сокровища сердца своего выносит доброе» (Лк. 6, 45). В сердце нашем произрастают добродетели: смирение, кротость, милосердие, терпение; оно вместилище веры. Чистое сердце – это наше богатство, это наша слава. По-этому оно и является местом пребывания нашей души. Поэтому и просим мы: «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей» (Пс. 50, 12). Чистое сердце – храм Божий, и Дух Божий живет в нем (см.: 1 Кор. 3, 16). Как уже было сказано, сердце, а не ум мыслит, размышляет и познает. И преподобный Исаак Си-рин учил, что «ум есть одно из душевных чувств, а сер дце обнимает в себе и держит в своей власти внутренние чув-ства. Оно есть корень». Сердце обладает способностью получать из духовного мира ощущения высшего порядка и передавать их уму (в мозг). Мы знаем, что человек часто интуитивно чувствует многое из того, что необъяснимо на-шим умом. А интуиция и есть познание сущности вещей не умом, а сердцем. Сердцем человек ощущает все – как пре-красное и приятное, так и неприятное. Сердцем же ощу-щает и Бога – высшую красоту. Любовь в сердце человека начинается от познаний ума о Боге... Когда сердце полю-бит Бога, оно начинает стремиться к Нему, и в человеке все более и более умножается и утверждается ведение о Боге. Но для познания глубин Божиих необходимо сердце чистое, насколько это возможно человеку, как созданному существу. Сердце, любящее Бога, укрепляет волю челове-ка, утешает его на тяжком пути, побуждает человека к ис-полнению нравственного долга, деланию добра ближним и даже врагам. Ведь только любовь способна на удивитель-ные подвиги самопожертвования. Как видим, именно же-ланиями и стремлениями нашего сердца определяется наше поведение в жизни, выбор жизненного пути. Однако не одни добрые мысли, стремления и пожелания рожда-ются и проникают в наше сердце. Там часто возникают и противоположные чувства. Но об этом разговор будет по-том. Святой праведный Иоанн Кронштадтский говорит: «...Ты знаешь, как сердце быстро, далеко и ясно видит (осо-бенно предметы мира духовного), заметь это во всех поз на-ниях, особенно в духовных, где весьма многое усвоится только верою (видением сердца). Сердце – око сущес тва человеческого; чем оно чище, тем быстрее, дальше и яс-нее видит. У святых Божиих это око душевное доведено еще при жизни до возможной для человека чистоты, а по смерти их, когда они соединились с Богом, – оно благода-тию Бога стало еще светлее и обширнее в пределах своего видения. Поэтому-то святые Божии видят весь мир ясно, широко и далеко; видят наши духовные нужды».


Как была крещена РУСЬ

Предание говорит, что апостол Андрей Первозванный вскоре после сошествия Святого Духа отправился в Рим,

выбрав путь туда через русскую землю. Поднявшись вверх по Днепру, он остановился на том месте,

где теперь красуется Киев, водрузил крест и пророчески сказал:

«На сих горах воссияет благодать Божия. Построен здесь будет город великий

и воздвигнутся многие церкви».

Пророчество это сбылось: Киев был построен. Первыми князья-ми здесь стали три брата варя-га: Рюрик, Синеус и Трувор – по приглашению; а Аскольд и Дир – по праву завоевания. Высокий жребий выпал на долю первым – от них началась Русская держава, и старший из них, Рюрик, соде-лался родоначальником русских

князей на несколько веков. Не менее высо-кая честь досталась и последним – они были первыми христианскими князьями на Руси. Были ли христиане в Киеве до Аскольда и Дира – неизвестно.

На юге же России (на Таврическом по-луострове – в Крыму, а также между Доном и Днестром) еще в IV веке по Р. Х. не толь-ко были христиане, но даже существовали три епархии, то есть города, где жили епи-скопы. Две епархии были в Крыму и одна между Доном и Днестром. Однако эти епар-

хии к IX веку исчезли: полчища печенегов и половцев ворвались сюда и засели. «Огнем и мечом» они восстановили язычество, так что ко времени призвания славянами варя-гов в Крыму и близ него от христианства почти не осталось и следа.

Вследствие военных походов и торговых сношений северных славян с греками хри-стианство могло переходить с юга России на север. Так, в житии святителя Стефана, архиепископа Сурожского († 790 г.) расска-зано следующее. Северный Новгородский князь Бравлин напал со своей дружиной на город Сурож (ныне Судак в Крыму), во-рвался в храм, где были мощи св. Стефана Сурожского, и стал грабить церковные дра-гоценности. Вдруг его поразила жестокая болезнь. Князь понял, что Бог христиан за оскорбление святителя наказал его. Он тот-час же велел дружине возвратить все драго-ценности и положить их к гробнице свято-го. После того Бравлин вместе с дружиною

В. М. ВАСНЕЦОВ

Крещение киевлян в водах Днепра. Роспись в Свято-Владимирском соборе в Киеве

15С В Я Щ Е Н Н А Я И С Т О Р И Я 15

своею принял крещение. Из этого расска-за видно, что христианство еще в VIII веке проникало с юга России на север, однако тут, конечно, не укреплялось, а еле-еле су-ществовало и даже исчезало: тысячи языч-ников брали верх над горстью христиан.

В первой половине IX века на юге Рос-сии появились для евангельской пропове-ди знаменитые братья и первоучители сла-вянские святые Кирилл и Мефодий. Они изобрели славянскую азбуку и перевели на славянский язык Священное Писание и богослужебные книги. Когда славяне полу-чили возможность слышать богослужение на родном для них языке, то между ними быстро стало распространяться христи-анство. Болгары первые крестились ( 860 год). А вскоре христианство благодаря тру-дам святых братьев распространилось меж-ду южными и восточными славянами.

Русские, часто сходясь по торговым де-

лам с христианскими народами – греками и дунайскими болгарами, все более и бо-лее знакомились с истинами христианской веры и нередко крестились. Таким образом, ко времени вступления на княжеский пре-стол Владимира христиане на Руси уже су-ществовали. Конечно, число этих христиан было весьма малым по сравнению с числом язычников. Последних было так много, что даже и крещение Ольги среди русского на-рода прошло почти незаметно.

Святослав, отец будущего Крестителя Руси, еще при жизни поделил страну между своими сыновьями: старшему Ярополку дал в управление Киев, Олегу назначил быть князем древлянским, а младшему сыну Вла-димиру поручил княжение в Новгороде. Старшие сыновья, Ярополк и Олег, вскоре после смерти отца поссорились; дело дошло до войны, во время которой Ярополк убил Олега. Владимир, опасаясь, что и с ним про-изойдет подобное, убежал к варягам. Через два года он снова вернулся с варяжской дру-жиной на Русь и начал войну против Яро-полка. Война окончилась тем, что Ярополк был убит, и Владимир остался единодержав-ным князем на Руси.

Он был усердным язычником, ибо по-ставил в Киеве новых идолов и приносил им жертвы. Однажды, возвратившись из похода, Владимир пожелал отблагодарить своих языческих богов. Собрал он старей-шин и бояр на совет, на котором решено было принести богам человеческую жерт-ву. «Бросим жребий на отроков и девиц, сказали старцы и бояре, – и на кого из них падет, того и принесем в жертву бо-гам». Жребий пал на Иоанна, сына одного варяга-христианина Феодора. Вооруженной толпой язычники ринулись к Феодору, раз-несли его двор, окружили дом. Феодор, по словам летописца, «стоял на сенях с сыном своим», мужественно, с оружием в руках, встречал врагов. Он спокойно смотрел на бесновавшихся язычников, кричавших: «На твоего сына пал жребий; боги выбрали его себе, принесем его в жертву». Феодор отве-


В. М. ВАСНЕЦОВ

Крещение князя Владимира

чал: «Ваши боги не боги, а дерево, сегодня есть, а завтра сгниют. Есть один только Бог. Он сотворил небо и землю, звезды, луну и солнце. Он сотворил человека. А ваши боги что сделали? Они сами сделаны другими. Не дам сына своего вашим богам». «Отдай сына своего в жертву богам!» – кричали из народа. «Если они боги, – отвечал Феодор, – пусть пошлют одного из богов и возьмут моего сына». Видя, что в честном бою им не одолеть Феодора и Иоанна, храбрых иску-сных воинов, осаждавшие подсекли столбы галереи и, когда те обрушились, навалились толпой на исповедников и убили их...

Это были первые русские мученики за веру Христову. Память их празднуется 12 июля.

Запали в душу Владимира справедливые слова христиан Феодора и Иоанна о язы-ческих богах, вспомнил, что говорила ему о вере Христовой его бабка, святая Ольга, и задумался. Прошло несколько лет. Раз-мышляя, он понял, что языческие идолы не боги, и решился переменить веру. Ког-да прослышали об этом соседние народы, то стали присылать к Владимиру послов с предложением своей веры. Каждому хоте-лось иметь единоверцем такого сильного и могущественного князя. Приходили к Вла-димиру магометане, приходили евреи, при-ходили католики-христиане. Но их вера Вла-димиру не понравилась. Пришел, наконец, православный грек. Владимир долго с ним беседовал. Грек рассказал ему о православ-ном учении и поведал Священную историю.

В конце он нарисовал Владимиру карти-ну Страшного суда, где направо были изо-бражены праведники, идущие в рай, а на-лево грешники, идущие на вечное мученье. Владимир вздохнул и сказал: «Хорошо тем, кто направо, и горе тем, кто налево». «Кре-стись, – отвечал грек, – и будешь направо». Владимир отпустил грека с почестью и ще-дро одарил его. Потом собрал бояр и стар-цев и просил у них совета. «Всякий свое хва-лит, – сказали бояре и старцы, – если хочешь узнать правду, пошли разведать, как служат Богу разные народы».

Совет этот Владимиру понравился; вы-брал он десять умных мужей и отправил их к магометанам, немцам и грекам. Когда по-сланные вернулись, то больше всего рас-хваливали греческое богослужение. «Вку-сив сладкого, – говорили они, – не захочешь горького. Так и мы, познав веру греческую, не хотим иной». А бояре и старцы прибави-ли: «Государь, если бы худа была вера грече-ская, то не приняла бы ее мудрая бабка твоя Ольга».

С В Я Щ Е Н Н А Я И С Т О Р И Я 17

Святой равноапостольный

князь Владимир

Современный Херсонес

Тогда Владимир решился принять право-славную греческую веру. Но он хотел пока-зать греческим императорам (тогда в Греции царствовали два брата), что, хотя и примет греческую веру, но Грекам не подчинится. С этой целью он осадил в Крыму греческий город Корсунь. Долго пришлось Владимиру пробыть здесь, но, наконец, он все-таки взял город и посватался за сестру греческих им-ператоров, царевну Анну, обещая, что, как только она приедет, он незамедлительно крестится. Анна приехала в Корсунь в сопро-вождении многочисленного духовенства. Но в самое это время Владимир внезапно забо-лел глазами. Благочестивая царевна сказала своему жениху: «Крестись скорее и выздо-ровеешь». Так и было: как только Владимир крестился, тотчас же исцелились глаза его. За Владимиром крестились и все бывшие с

ним. Женившись на Анне, Владимир вернул-ся в Киев, а Корсунь отдал обратно Грекам.

В Киеве Владимир прежде всего крестил своих двенадцать сыновей, а потом велел разрушать идолов, которых было великое множество. Главного идола Перуна бросили в Днепр и до тех пор отталкивали палками от берега, пока он не уплыл.

После этого Владимир велел всем идти к реке креститься. «Кто не придет, тот будет врагом князя», – говорили посланные Влади-мира. Уже многие в Киеве знали о вере Хри-стовой от тамошних христиан и говорили себе: «Не будь эта вера хороша, князь и боя-ре не крестились бы». Когда народ собрался у реки, Владимир со священниками вышел на берег. Киевляне по приказанию князя вошли в воду; кто поменьше, тот становился у бере-га, маленьких детей держали на руках.


Священники с берега чита-ли молитвы и таким образом все киевляне были окрещены в один день. Это великое событие произошло в 988 году.

Приняв святое крещение, Владимир сделался другим че-ловеком: прежняя жестокость, страсть к наслаждениям уступи-ли место христианскому смире-нию, кротости и воздержности. Теперь князь стал заботиться о распространении христианской веры по всей Русской земле. Священники по его приказанию ходили в разные города пропо-ведовать Евангелие. Всюду, где распространялось христиан-ство, Владимир строил цер кви. В самом Киеве он поставил не-сколько церквей. На том месте, где стоял главный идол, была по-строена церковь Св. Василия, а где крестились киевляне, была заложена церковь Св. апосто-ла Петра. Кроме того, на месте мученической кончины варя-гов Владимир воздвиг соборную церковь Успения Пресвятой Бо-городицы, освященную 12 мая 996 года, и определил на содер-жание ее десятую часть своих до-ходов, отчего церковь и наименована Деся-тинной. В нее были перенесены в 1007 году мощи святой равноапостольной Ольги. Во-семь лет спустя здесь обрел место последне-го упокоения сам святой Владимир, крестив-ший Русскую землю.

Но не об одной только вере заботил-ся Владимир, он понимал и всю важность книжного учения. Везде, где только можно было, устраивал он школы. Однако грамота с трудом распространялась на Руси. Русские еще не сознавали ее пользы, и Владимир вы-нужден был приказывать, чтобы мальчиков насильно брали в школы. Хочешь не хочешь приходилось исполнять волю князя; но ча-

сто матери, провожая своих детей в школу, плакали, как будто провожали их на смерть. Во всем помощниками князю были грече-ские и болгарские священники и первые два киевских митрополита Михаил и Леонтий.

Подобно тому, как апостолы распростра-няли христианство по разным странам, Вла-димир распространял его в России. Поэтому церковь русская именует его равноапостоль-ным, празднуя его память 15/28 июля.


Добрый путь. Книга для чтения в старших отделениях начальных училищ, низших классах средних учебных за-ведений и воскресных школах. Москва 1904 год.

СВЯТАЯ РАВНО-АПОСТОЛЬНАЯ

КНЯГИНЯ ОЛЬГА

Икона XIX века


Можайский Лужецкий Рождества

Пресвятой Богородицы Ферапонтов монастырь



Преподобный Ферапонт родился около 1337 года в Волоке Ламском от бла-гочестивых родителей, бояр Поскочиных, и в крещении получил имя Феодор. Стремясь избе-жать суеты мира сего, он уже в зрелом возрас-те пришел в московский

Симонов монастырь. Настоятель монастыря, святой Феодор, племян-ник преподобного Сергия Радонеж-ского, благословил постричь его без прохождения предварительного ис-куса с именем Ферапонт. Преподоб-ному Ферапонту по делам монастыр-ским приходилось бывать на Белом озере. Край Белозерский очень по-любился ему. «Местность эта, – по-вествует житие преподобного Фе-рапонта, – была очень пустынной, и много там было лесов, непрохо-димых болот, множество вод, озер и рек», – все это способствовало уединению и безмолвию, к которым стремилась его душа.

Стремление инока Ферапон-та к пустынножительству не со-крылось от Сердцеведца Господа. Вскоре преподобный удалился из Симонова вместе с другом своим преподобным Кириллом Белозер-ским. После долгих странствий по

Белозерским пределам подвижни-ки нашли место, указанное в чудес-ном видении преподобному Кирил-лу Пресвятой Богородицей. Здесь они водрузили крест и, воспевши хвалу Богоматери, вырыли себе землянку для жилья. Произошло это в 1397 году, который и счита-ется годом основания Кирилло-Белозерского монастыря в честь Успения Пресвятой Богородицы.

Через год преподобный Фе-рапонт, удалившись на пятнад-цать верст от Кирилловой обите-ли, поселился совсем уединенно на красивейшем месте среди озер

Паского и Бородавского, «между которыми полет стрелы или чуть больше». Но недолго пришлось без-молвствовать смиренному отшель-нику: собралась братия, и в дебрях белозерских лесов появилась еще одна монашеская обитель, которую преподобный Ферапонт посвятил Рождеству Богоматери. Десять лет провел он в посте и молитве в суро-вом северном краю и так преуспел в монашеском делании, что слава о старце-подвижнике докатилась до владетельного князя Белозер-ской земли Андрея Дмитриевича Можайского.

Древний Можайск отметил совсем недавно 600-летие монашеской обители, которая, как драгоценная жемчужина, украшает

и этот подмосковный город, и всю Русскую землю. Она была основана на высоком правом берегу реки Москвы над заливными лугами,

в местности Лужки, и потому прежде всего ее стали называть Лужецкой.

По имени же святого основателя – преподобного Ферапонта, монаха-подвижника,

собеседника преподобного Сергия Радонежского, – Ферапонтовой.

Ферапонтов моностырь в Вологодской области


Сын благоверного великого кня-зя Димитрия Донского и великой княгини Евдокии Московской, князь Андрей родился в 1382 году и был крещен духовником своих святых родителей, настоятелем Симонова монастыря архимандритом Феодо-ром. После смерти отца семилетним отроком Андрей Дмитриевич по-лучил в удел Можайск и Белоозеро. Окрепнув годами и поселившись в своем стольном городе, благочести-вый князь задумал устроить своим иждивением вблизи Можайска осо-бую монашескую обитель. «И искал он, – рассказывает житие препо-добного Ферапонта, – где бы найти ему мужа совершенного разумом для осуществления этого дела, и не нахо-дил он вокруг себя подходящего для такого предприятия человека. И вот пришел ему на ум блаженный Фера-понт, создавший обитель на Белом озере в его отчине, и понял он, что лучшего человека для начинания та-кого дела нет». Как ни хотелось пре-подобному окончить свои дни среди белозерского безмолвия, а все же по уговорам братии ему пришлось под-чиниться желанию владетельного князя. Со словами «Воля Господня да будет» семидесятилетний старец от-правился в путь. С Божьей помощью добрался он до Можайска. Князь Ан-дрей Дмитриевич издалека увидел приближающегося старца и вышел ему навстречу со словами: «Бог со-считает все твои шаги и воздаст тебе за труды твои».

С любовью он умолял преподоб-ного создать близ его города обитель для спасения иноков. Подвижник не решался возложить на свои рамена такое большое дело и смиренно про-сил отпустить его назад к белозер-ской братии. Но князь был непре-клонен в своем намерении: «Легче

мне, отче, всего лишиться, нежели отпустить от себя твою святыню. Так велико мое желание, ради кото-рого я тебя и позвал, ради Божьей любви останься здесь с нами и возь-мись исполнить желание моей души. Я ведь хочу твоими молитвами с Бо-жьей помощью воздвигнуть дом для спасающихся душ, дабы за их спасе-ние и мне Господь Бог оставил гре-

хи моей души и от вечной муки из-бавил вашими святыми молитвами». Святой вновь повиновался со слова-ми «Воля Господня да будет» и вско-ре над заливными лугами на берегу реки Москвы нашел место «весьма пригодное для строительства обите-ли и красивое само по себе».

Рождеству Пресвятой Богороди-цы посвятил преподобный Ферапонт


Можайский Лужецкий Ферапонтов моностырь в XIX веке

Можайский Лужецкий Ферапонтов моностырь в середине XX века


и этот монастырь. Князь Андрей Дмитриевич на благословленном преподобным Ферапонтом месте на-чал строительство каменного собо-ра в честь Рождества Божией Мате-ри. Дом Пресвятой Богородицы он украсил иконами и снабдил всем не-обходимым. Вокруг аввы Ферапон-та, первоначальника новой обители, вскоре собралась братия. Князь же Андрей выхлопотал сан архимандри-та для преподобного и, как сообща-ет житие святого, «имел постоянное попечение о нем, и хорошо почтил и упокоил его в старости, и ни в чем его не ослушался». Восемнадцать лет настоятельствовал преподобный Фе-

рапонт в Можайске и 27 мая/9 июня 1426 года на девяностом году жизни отошел ко Господу. Оплакиваемый князем и его семейством святой ста-рец с почестями был погребен в Лу-жецком монастыре у северной стены соборного храма. Шестью годами позже, 2/15 июня 1432 года, скон-чался и князь Андрей Дмитриевич, завещав сыновьям своим «пещися о монастырях Белозерских и о Мо-жайском Лужецком». Князь как член Московского княжеского дома был похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля.

На церковных соборах 1547–1549 годов, созванных трудами свя-

тителя Макария, который с 1523 по 1526 год являлся настоятелем Лу-жецкого монастыря, были причис-лены к лику святых многие русские угодники Божии, прославленные от Бога чудесными знамениями. Среди святых, всею Российскою Церковью чтимых, был назван и преподобный Ферапонт Белозерский и Можай-ский чудотворец.

С 1573 года преподобный старец Ферапонт почивал под спудом в сво-ей Можайской обители, которая, по-жалуй, по его лишь молитвам смогла пережить многочисленные пожо-ги, глады, моровые поветрия, на-шествия иноплеменных и, наконец,

Начало работ по обретению мощей преподобного Ферапонта

Рака с мощами преподобного Ферапонта в соборе Рождества Пресвятой Богородицы

страшные годы безбожия. В 1994 году началось возрождение Лужецкого монастыря, он вернулся в лоно Рус-ской Православной Церкви. 26 мая 1999 года по благословению митро-полита Крутицкого и Коломенского Ювеналия в монастыре произошло обретение святых мощей его основа-теля и первоначальника.

«Слава Богу, что еще одна свя-тыня обретена. К мощам препо-добного Ферапонта, основателя Можайского Лужецкого монасты-ря, почивающим ныне в обители, будут притекать люди Божии, про-ся молитвенного предстательства и укрепления на своем жизненном

пути у подвижника земли Русской», – написал на представленном ему Акте обретения мощей Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. 6 июля 1999 года Его Святейшество одним из первых со-вершил паломничество к новообре-тенной святыне.

9 июня 2008 года день памяти преподобного Ферапонта, совпал с продолжением празднования Воз-несения Господня. В Можайском Лу-жецком монастыре вновь собралось православное множество, чтобы от-метить шестисотую годовщину его основания. На земле все в этот день совершалось обычным чередом по

некогда заведенному порядку. Боже-ственная литургия, которую возгла-вил епископ Серпуховской Роман, Крестный ход, колокольный звон, трапеза для прихожан и паломни-ков с «мерой кваса и калачом»…

Но и Небо не могло не праздно-вать! Малую частицу этого небесно-го торжества можно было воочию видеть с земли уже после полудня, когда земной праздник близился к за-вершению. Вокруг солнца появился и продолжительное время держался огромный обруч радуги – знамение вечного завета между церковью не-бесной и земной.

Елена Семенищева


Торжественная служба перед новообретенными мощами преподобного Ферапонта

9о лет назад произошли события, которые изменили весь ход мировой истории и повлияли

на времена и сроки нашего существования.Были убиты Царь — Помазаник Божий, его семья и родственники — уничтожался весь царский род.

Свершилось величайшее злодеяние — пролилась кровь Праведников, пролита подло

и низко. Они были оболганы, преданы и осмеяны.За много лет из множества пророчеств им было известно о своем будущем, и они

готовились к нему. Они пошли на закланье. И отдали на заклание своих детей.

Начался отсчет истребления и мученичества русского народа.

Благодаря крови всех замученных и убитых, всех исповедников и молитвенников, прославленных

и не прославленных, известных и погибших в безвестности, на Земле начался новый виток

истории. И этот виток может быть не последний…

Кровь этих мучеников — зерно, упавшее в землю, которое дает плод в свое время… Россия и вся земля держится на их молитвах.

И если наша любовь к Богу и Отечеству соединится с их молитвами, то Россия будет

сохранена. Сохранится Россия и Православие — сохранится весь мир.


ПРОРОЧЕСТВА О ГИБЕЛИ ЦАРСКОЙ СЕМЬИ

Нет такой жертвы, которую я бы не принес, чтобы спасти Россию…

Из книги «Серафимо-Дивеевские предания»:В торжествах открытия мощей преподобного Серафима, состоявшихся в Сарове 17–19 июля 1903 года, участвовала почти вся Царская Фамилия. Монахиня Дивеевской пусты-ни Серафима (Булгакова, 1903–1991) записала воспоми-нания о прибытии Государя в Дивеево 20 июля 1903 года: «... поехали к Елене Ивановне Мотовиловой († 1910, супру-ге Николая Мотовилова). Государю было известно, что она хранила переданное ей Мотовиловым (1808–1879) письмо, написанное преподобным Серафимом и адресованное Го-сударю Императору Николаю II. Это письмо преподобный Серафим написал, запечатал мягким хлебом, передал Ни-колаю Александровичу Мотовилову со словами:

– Ты не доживешь, а жена твоя доживет, когда в Ди-веево приедет вся Царская Фамилия, и Царь придет к ней. Пусть она Ему передаст.

Мне рассказывала Наталья Леонидовна Чичагова (дочь владыки священномученика Серафима Чичаго-ва, (1856–1937), написавшего «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря» – Ред.), что когда Государь принял письмо, с благоговением положил его в грудной карман, сказав, что будет читать письмо после.

Когда Государь прочитал письмо, уже вернувшись в игуменский корпус, он горько заплакал. Придворные утешали Его, говоря, что хотя батюшка Серафим и свя-той, но может ошибаться, но Государь плакал безутеш-но. Содержание письма осталось никому неизвестно».Игумен Серафим (Кузнецов) в своих «Листках воспомина-ний» писал:«Своим провидящим духом прозревал мученическую кончину Царя и современный великий праведник ба-тюшка отец Иоанн Кронштадтский, говоривший: Царь

у нас праведной и благочестивой жизни, Богом послан ему тяжелый крест страданий, как своему избраннику и любимому чаду, как сказано тайновидцем судеб Божиих: Кого люблю; тех обличаю и наказываю (Апок. 3,19). Если не будет покаяния у русского народа, конец мира близок; Бог отнимет у них благочестивого Царя и пошлет бич в лице нечестивых жестоких самозванных правителей, ко-торые зальют всю землю кровью и слезами.

Параскева Ивановна (Паша Саровская, ныне про-славленная в лике святых – Ред.), жившая последние годы в Дивееве, а до того несколько десятков лет в лесу, …которая предсказала Государю и Государыне за год рождение сына (но не на радость, а на скорбь родится этот царственный птенчик, невинная кровь которого бу-дет вопиять на небо).

Она в последние дни земной жизни, в своих услов-ных, но ясных поступках и словах предсказывала надви-гающуюся грозу на Россию. Портреты Царя, Царицы и Семьи она ставила в передний угол с иконами и молилась на них наравне с иконами, взывая: «Святые Царствен-ные мученики, молите Бога о нас». В 1915 году, в августе, я приезжал с фронта в Москву, а затем в Саров и Дивеев, где сам лично в этом убедился. …Целуя портреты Царя и

Семьи, прозорливица говорила, что это ее родные, ми-лые, с которыми скоро будет вместе жить».Из рукописной «Летописи Серафимо-Дивеевского монасты-ря», написанной митрофорным протоиереем Стефаном Ля-шевским (1899–1986) по благословению священномученика Серафима (Чичагова) как продолжение его трудов.«Подробности этого посещения Дивеева (Царской Че-той.) рассказала мне матушка игумения Александра (Тра-ковская – Ред.).

«Во время прославления (прп. Серафима Саровско-го – Ред.) в Дивееве жила знаменитая на всю Россию Хри-ста ради юродивая блаженная Паша Саровская… Когда его экипаж подъехал к келии блаженной Паши, вынесли все стулья, на полу был расстелен ковер. Их величества, князья и митрополиты едва смогли войти в келию. Па-раскева Ивановна сидела на кровати. Посмотрев на Го-сударя, она сказала: «Пусть только Царь с Царицей оста-нутся». Государь извиняюще посмотрел на остальных, попросил оставить его и Государыню одних, видимо, предстоял серьезный разговор. Все вышли и сели в свои экипажи, ожидая выхода Их Величеств. Матушка игуме-нья выходила из келии последняя, но послушница оста-лась. Вдруг игумения слышит, как Параскева Ивановна,


В центре Паша Саровская – преподобная Параскева Дивеевская

обращаясь к Царям, сказала: «Садитесь». Государь огля-нулся и, увидев, что негде сесть, — смутился, а блаженная свое: «Садитесь на пол». Вспомним, что Государь был арестован на станции «Дно»! В великом смирении Го-сударь и Государыня опустились на ковер, иначе бы не устояли от ужаса, который им преподнесла Параскева Ивановна. Она им сказала всё, что потом исполнилось: гибель России, династии, разгром Церкви и море крови. Беседа продолжалась очень долго, Их Величества ужаса-лись, Государыня была близка к обмороку. Наконец она сказала: «Я вам не верю, это не может быть!» Происхо-дила встреча за год до рождения Наследника, которого так хотела Царская Чета. Параскева Ивановна достала с кровати кусок красной материи и говорит Государыне: «Это твоему сынишке на штанишки. Когда он родится – поверишь тому, о чем я говорила».

С этого момента Государь начал считать себя об-реченным на крестные муки и позже говорил не раз: «Нет такой жертвы, которую я бы не принес, чтобы спасти Россию».Из книги «Серафимо-Дивеевские предания):Монахиня Серафима (Булгакова) вспоминала о блажен-ной Паше Саровской (1795–1915): «Блаженная умерла 22 сентября 1915 года (старица прожила 120 лет). Перед смертью она все клала земные поклоны перед портретом Государя. Когда она уже была не в силах, то ее опускали и поднимали келейницы.

– Что ты, мамашенька, так на Государя-то молишься?– Глупые, он выше всех царей будет....Незадолго до своей смерти Прасковья Ивановна сня-

ла портрет Государя и поцеловала в ножки со словами:– Миленький уже при конце»

Крестный путь Государю предсказал в своей келии и знаменитый старец Гефсиманского скита близ Троице-Сергиевой лавры прп. Варнава (Меркулов, † 18 февра-ля 1906), «предрекая небывалую еще славу Царского Имени Его...». Николай II пришел к старцу с покаянием в начале 1905 г. «О содержании беседы Императора со старцем Варнавой точных сведений нет. Достоверно из-вестно лишь, что именно в этот год Николай II получил благословение на принятие мученического конца, когда Господу угодно будет этот крест на Него возложить».

Насельник Иоанновского монастыря на Карповке в Санкт-Петербурге вспоминал: «будучи при батюшке Ио-анне Кронштадтском... несколько раз был свидетелем,

как к нему ночью приезжал Император Николай II. При последнем приезде Батюшка на его вопросы ему отве-тил, что есть только три пути для него: уехать за границу, оставить все и стать странником, оставаясь в России, или стать мучеником. Император выбрал путь мученика, вот откуда у него полное непротивление злым разрушитель-ным силам, так как он заранее знал свой путь и будущее России. Полное смирение перед волей Божией, а не бес-характерность, как клевещут на него люди противления».

Преподобный Анатолий Младший (Потапов, † 30 июля 1920), оптинский старец – князю Николаю Жевахову перед назначением последнего на пост товарища обер-прокурора Священного Синода (1916): «Нет греха боль-шего, как сопротивление воле Помазанника Божия... Береги Его, ибо Им держится земля Русская и Вера Пра-вославная... Но...» Отец Анатолий задумался, и слезы показались у него на глазах; взволнованный, он кончил невысказанную мысль, сказав: «Судьба Царя – судьба Рос-сии. Радоваться будет Царь, радоваться будет и Россия. Заплачет Царь, заплачет и Россия».

Одно из последних предсказаний Государыне было сделано 11 декабря 1916 года старицей Десятинного монастыря Ма-рией Михайловной 107-ми лет.Государыня Александра Федоровна — Николаю II (в пись-ме от 12.12.1916): «Она (старица) благословила и поцело-вала нас. Тебе она посылает яблоко (пожалуйста, съешь его). Она сказала, что война скоро кончится – «Скажи ему, что мы сыты». Мне она сказала: «А ты, красавица – тяже-лый крест – не страшись». – (Она повторила это несколь-ко раз) – За то, что ты к нам приехала, будут в России две церкви строить (она повторила это дважды) – не забывай нас, приезжай опять». Бэби (Наследнику) она послала про-сфору...». Анна Вырубова († 1964), фрейлина императри-цы, впоследствии монахиня Мария вспоминала об этом: «В декабре 1916 года Ее Величество, чтобы отдохнуть душою, поехала на день в Новгород с двумя Великими Княжнами и маленькой свитой, где посетила лазареты, монастыри и слушала обедню в Софийском соборе. До отъезда Госуда-рыня посетила Юрьевский и Десятинный монастыри. В последнем она зашла к старице Марии Михайловне, в ее крошечную келью, где в тяжелых веригах на железной кро-вати лежала много лет старушка. Когда Государыня вошла, старица протянула к ней свои высохшие руки и произнес-ла: «Вот идет мученица – Царица Александра!» Обняла ее и благословила. Через несколько дней старица почила».



Государь был умерщвлен на глазах всего народа, не сделавшего даже попыт-ки его спасти. Это тем более страшно и непонят-но, что Государь Николай Александрович воплотил в себе лучшие черты ца-рей, которых знал, любил и почитал русский народ.

Царь-Мученик более всего похо-дил на Царя Алексея Михайлови-ча, Тишайшего, но превосходил его своей непоколебимой крото-стью. Россия знала Александра II, Освободителя, но Царь Нико-лай II освободил еще больше на-рода из братского славянского племени. Россия знала Алексан-дра III, Миротворца, а Государь Николай II не ограничивался только попечением о мире в свои дни, но сделал крупный шаг к тому, чтобы все народы Европы и всего мира жили миролюбиво и разрешали свои недоразумения мирным путем. С этой целью, по бескорыстному и благородному личному почину его, была созва-на Гаагская конференция.

Россия восхищалась Алексан-дром I и назвала его Благословен-ным за то, что он освободил Европу от чуждой власти одного человека. Государь Николай II в условиях во

Святитель Иоанн (Максимович)

УБИЙСТВО ГОСУДАРЯИз проповеди


много раз более трудных восстал против такой же попытки друго-го человека распространить свою власть на чуждый ему по крови и вере славянский народ и в защите его проявил стойкость, не знаю-щую компромиссов.

Россия знала великого преобра-зователя Петра I, но если припом-нить все преобразования Нико-лая II, то мы не знаем, кому отдать предпочтение, причем последним преобразования были проведены более внимательно, обдуманно и без резкости. Иоанна III, Иоанна Калиту Россия знала как собирате-лей России, но до конца довел их дело Государь Николай II, когда в 1915 году вернул России, хотя и на краткое время, всех ее сынов. Государь Всероссийский – он пер-вый и единственный был Царем Всерусским. Его внутренний, ду-ховный нравственный облик был так прекрасен, что даже больше-вики, желая его опорочить, могут упрекнуть его только в одном – в набожности.

Доподлинно известно, что он всегда начинал и заканчивал свой день молитвой. В великие церков-ные празднества он всегда приоб-щался, причем смешивался с на-родом, приступавшим к Великому Таинству, как это было при откры-тии мощей преподобного Серафи-ма. Он был образец целомудрия и глава образцовой православной семьи, воспитывал своих детей в готовности служить русскому наро-ду и строго подготовлял их к пред-стоящему труду и подвигу. Он был глубоко внимателен к нуждам сво-их подданных и хотел ясно и близ-ко себе представить их труд и слу-жение. Всем известен случай, когда он прошел один несколько верст в

полном солдатском снаряжении, чтобы ближе понять условия сол-датской службы. Он ходил тогда совсем один, и тем ясно опровер-гаются клеветники, говорящие, что он боялся за свою жизнь. Если Петр I сказал: «А о Петре ведай-те, что жизнь ему не дорога, жила бы Россия», то Государь Николай Александрович поистине, можно сказать, исполнил это. Говорят, что он был доверчив. Но великий отец Церкви св. Григорий Вели-кий говорил, что чем чище сердце, тем оно доверчивее.

Что же воздала Россия своему чистому сердцем, любящему ее бо-лее своей жизни Государю?

Она отплатила ему клеветой. Он был высокой нравственности – стали говорить о его порочности. Он любил Россию – стали говорить об измене. Даже люди, близкие Го-сударю, повторяли эту клевету, пересказывали друг другу слухи и разговоры. Под влиянием зло-го умысла одних, распущенности других слухи ширились, и начала охладевать любовь к Царю. Потом стали говорить об опасности для России и обсуждать способы осво-бождения от этой несуществую-щей опасности и во имя якобы спа-сения России стали говорить, что надо отстранить Государя. Расчет-ливая злоба сделала свое дело: она отделила Россию от своего Царя, и в страшную минуту во Пскове он остался один. Близких нет. Были преданные, но и их не допустили. Страшная оставленность Царя... Но не он оставляет Россию, Рос-сия оставляет его, любящего Рос-сию больше своей жизни.

Видя это, и в надежде, что его самоумаление успокоит и сми-рит разбушевавшиеся страсти на-

родные, Государь отрекается от Престола. Но страсть никогда не успокаивается, достигнув желан-ного, – она разгорается еще боль-ше. Наступило ликование тех, кто хотел низвержения Государя. Остальные молчали. Последовал арест Государя, и дальнейшие со-бытия были неизбежны.

Если оставить человека в клет-ке со зверьми, то рано или поздно они его растерзают. Государь был убит, и Россия молчала. Не разда-лось ни возмущения, ни протеста, когда совершалось это страшное злодеяние, и это молчание есть великий грех русского народа…

Под сводом Екатеринбургского подвала был убит Повелитель Руси, лишенный людским коварством царского венца, но не лишенный Божией правдой священного ми-ропомазания. Все цареубийства в истории России были произведе-ны кучкой людей, но не народом. Когда был убит Павел I, народ и не знал об этом, а узнав, долгие годы приносил к его гробу сочувствие и молитвы. Убийство Александра II вызвало в России бурю возму-щения, которая оздоровила нрав-ственное состояние народа, и это сказалось в царствование Алексан-дра III. Народ остался чист от кро-ви Царя Освободителя. Здесь же народ, весь народ, виновен в про-литии крови своего Царя. Одни убили, другие одобряли убийство и тем совершили не меньший грех, третьи не помешали. Все вино-вны, и поистине мы должны ска-зать: «Кровь его на нас и на детях наших».

…Великий грех поднять руку на Помазанника Божия. Не остается и малейшая причастность к такому греху неотмщенной.

В семье наследника цеса-ревича Александра Алек-сандровича и его супру-ги Марии Федоровны 6 (19) мая 1868 года под Санкт-Петербургом в Царском Селе родился сын – будущий император Николай II. Колоколь-ный звон всех церквей

и гром пушек отметили крещение младенца. Будущий царь появился на свет в день памяти древнего свя-того Иова Многострадального, а назван был в честь Николая Чудот-ворца. Обоим святым он старался подражать с детства. Николай рос кротким, ласковым мальчиком, был уступчив, вежлив и добр. Его глубоко трогало всякое человече-ское горе. С раннего детства он был приучен к строгому порядку и дис-циплине. День он начинал и закан-чивал молитвой. Много времени проводил за книгой. Как говорил его царственный отец, «дети долж-ны шалить в меру, играть, учиться и хорошо молиться Богу». Цесаревич Николай Александрович

ИСТОРИЯ ЖИЗНИ И ЛЮБВИ


После свадьбы (14/26 ноября 1824 года) Александра Федоровна записала в дневнике мужа:

«Я никогда не верила, что в мире может быть такое полное счастье – такое чувство общности между двумя смертными. Больше не будет разлук.

Соединившись, наконец, мы связаны на всю жизнь, а когда эта жизнь закончится, мы встретимся снова в другом мире и навечно останемся вместе.

Из воспоминаний Владимира Олленгрена:

«В Ники было что-то от учени-ка духовного училища: он любил за-жигать и расставлять свечи перед иконами и тщательно следил за их сгоранием: тушил огонек – и огарок, чтобы не дымил, опрокидывал в от-верстие подсвечника, делал это ис-тово, по-ктиторски. Заветным его желанием было облачиться в золо-той стихарик, стоять около священ-ника посередине церкви и во время елеопомазания держать священный стаканчик, Ники недурно знал чин служб, был музыкален и умел тактич-но и корректно подтягивать хору. Память у него была острая, и, надев скатерть вместо ризы, он читал наи-

зусть многие прошения из ектений и, напружинив голос до диаконского оттенка, любил гудеть:

– О благочестивейшем, самодер- жавнейшем Великом Государе нашем... О супруге его...

А я должен был, и обязательно в тон, заканчивать:

– Господи, помилуй...» Образование сына по воле ав-

густейшего отца Александра III ве-лось строго в русском православном духе. Царственный отрок проводил много времени за книгой. Он удив-лял своих учителей необычайной памятью и незаурядными способ-ностями. В 10-летнем возрасте он имел еженедельно 24 урока, к 15 го-дам их стало более 30. Цесаревич

получил высшее юридическое, во-енное и экономическое образова-ние, прошел военную подготовку в пехоте, кавалерии, артиллерии и на флоте. Его педагогами были выдаю-щиеся преподаватели, профессора высших учебных заведений. Один из них, К. П. Победоносцев, оказал на цесаревича большое влияние. Абсолютная монархия в соединении с православием – вот главная идея, которую проводил Победоносцев. Он внушал цесаревичу, что русский народ, православная церковь и царь должны составлять одно целое, и царь как помазанник Божий будет отвечать за свой народ перед Богом. Особую любовь Николай Алексан-дрович питал к армии. Эта любовь стала развиваться у него с раннего возраста, военная служба отвечала складу характера наследника. Рус-ская армия олицетворяла для него величие и мощь империи, незыбле-мость и силу России.

В 1884 году, когда Николаю было всего 16 лет, он впервые встретился с 12-летней принцессой Алисой Гес-сенской. Она приехала на бракосо-четание своей старшей сестры Эллы с великим князем Сергеем Алексан-дровичем Романовым. Юная прин-цесса была поразительно красива. Между Николаем и Алисой зароди-лась дружба, а затем святая безза-ветная любовь. 31 мая они тайком от всех нацарапали свои имена на окошке итальянского домика в Пе-тергофе: Alix Niki. Вечером цесаре-вич занес в свой дневник: «Мы лю-бим друг друга». Через две недели принцесса должна была возвращать-ся домой, и Николай снова пишет в своем дневнике: «Мне очень и очень грустно, что Дармштадтские уезжа-ют завтра, а еще больше, что милая Аликс покинет меня».Принцесса Алиса Гессенская


Прошли более 7 лет. «Вчера у Мама рассуждали о семейной жизни теперешней молодежи из общества: невольно этот разговор затронул са-мую живую струну моей души, затро-нул ту мечту и надежду, которыми я живу изо дня в день… Моя мечта – когда-нибудь жениться на Аликс Г. Я давно ее люблю, но еще глубже и сильнее с 1889 г., когда она провела шесть недель в Петербурге! Единст-венное препятствие или пропасть между нею и мною — это вопрос ре-лигии! Кроме этой преграды, нет другой; я почти уверен, что наши чувства взаимны! Все в воле Божией. Уповая на Его милость, я спокойно и покорно смотрю в будущее», – запи-сал цесаревич в своем дневнике.

В 1889 году, когда цесаревичу ис-полнился 21 год, он обратился к ро-дителям с просьбой благословить

его на брак с принцессой Алисой. От отца он получил отказ: «Ты очень мо-лод, для женитьбы есть еще время, и, кроме того, запомни следующее: ты – наследник Российского престола, ты обручен России, а жену мы еще успе-ем найти». Николай смирился перед волей отца и стал ждать. Через пять лет, весной 1894 года, видя твердое решение своего сына, его терпение, император Александр III и импера-трица Мария Федоровна дали свое благословение на этот брак.

Цесаревич убедил принцессу Алису принять православную веру. С глубокой любовью он говорил ей: «Когда Вы узнаете, как прекрасна, благодатна и смиренна наша право-славная религия, как великолепны наши храмы и монастыри, и как торжественны и величавы наши бо-гослужения, – Вы полюбите, и ни-

что не будет нас разделять». Чин присоединения ее к Православной Церкви совершил всероссийский пастырь Иоанн Кронштадтский. Во время миропомазания она была на-речена Александрой в честь святой Царицы-Мученицы. В тот знамена-тельный день августейшие жених и невеста после таинства покаяния вместе причастились Святых Хри-стовых Тайн. Всей душой, глубоко и искренно приняла Александра Федо-ровна православие. «Твоя страна бу-дет моей страной, – говорила она, – твой народ – моим народом и твой Бог – моим Богом» (Руфь 1,16).

Николай II взошел на престол 2 ноября 1894 года и дал присягу «всегда иметь единой целью мирное преуспевание, могущество и славу дорогой России и устроение счастья всех Наших верноподданных». Как


Цесаревич Александр Александрович

Цесаревна Мария Феодоровна

cамодержец Всероссийский он вен-чался на царство 27 мая 1896 года в Москве, в Успенском соборе Крем-ля. Митрополит Московский Сергий обратился к нему со словами: «...Как нет выше, так нет и труднее на земле Царской власти, нет бремени тяже-лее Царского служения. Через пома-зание видимое да озарит невидимая сила свыше... Твою самодержавную деятельность ко благу и счастью Тво-их верноподданных».

Император Николай II прочел Символ веры; облачившись в порфи-ру и возложив на голову Царский ве-нец, взял в руки державу и скипетр. В молитве к Царю Царствующих го-сударь просил ниспослать на него Дары Духа Святого и наставить в деле, которому послан он служить». После Божественной литургии им-ператор восприял Священное Ми-

ропомазание. Он вошел Царскими Вратами в алтарь и причастился Святых Христо-вых Тайн, как свя-щеннослужитель. П р а в о с л а в н ы й царь при соверше-нии таинства ми-ропомазания во время венчания на царство становит-ся священным ли-цом и носителем особой благодати Святого Духа. Эта благодать действу-ет через него при соблюдении им за-кона и удерживает распространение зла в мире, импе-ратор Николай II был глубоко про-

никнут осознанием этой духовной миссии, лежащей на помазаннике Божием.

Это была истинно православная семья, в которой царили традиции и уклад благочестивых русских семей. «В устройстве дома должен прини-мать участие каждый член семьи, – писала в дневнике государыня, – и самое полное семейное счастье мо-жет быть достигнуто, когда все чест-но выполняют свои обязанности». Августейшая семья вела замкну-тый образ жизни. Они не любили торжеств и громких речей, этикет был им в тягость. Царица и вели-кие княжны нередко пели в храме на клиросе во время Божественной литургии. «А с каким трепетом, с ка-кими светлыми слезами приступали они к Святой Чаше!» – вспоминал архиепископ Феофан Полтавский.

По вечерам царь часто читал вслух в семейном кругу. Царица и дочери занимались рукоделием, говорили о Боге и молились. В пять часов по-давался чай, который государь пил вместе с государыней и с детьми. От шести часов до восьми часов вечера снова приезжали министры. Затем до вечернего чая государь работал один. К этой ежедневной програм-ме часто прибавлялись смотры, пу-бличные встречи – тогда императо-ру приходилось жертвовать своим сном, чтобы не запустить текущие дела. Ни одна бумага не залежива-лась на его столе. Он всегда все про-читывал и возвращал без задержки. У царя никогда не было секретаря, он делал всю работу сам, даже сам накладывал государственные печа-ти на конверты перед тем, как пере-дать их для отправки, потому что царь не любил доверять своих мыс-лей посторонним, он не желал ни-чьего влияния над собой, желал слу-шаться лишь своей совести...

Отношения августейших су-пругов отличались искренней лю-бовью, сердечным взаимопонима-нием и глубокой верностью. «Не верится, что сегодня двадцатилетие нашей свадьбы! – записал 27 ноя-бря 1914 года в дневнике Николай Александрович. – Редким семейным счастьем Господь благословил нас; лишь бы суметь в течение остав-шейся жизни оказаться достойным столь великой Его милости».

Царь и царица воспитывали детей в преданности русскому народу и тща-тельно готовили их к предстоящему труду и подвигу. «Дети должны учить-ся самоотречению, учиться отказы-ваться от собственных желаний ради других людей, – считала государыня, – и долг родителей в отношении детей подготовить их к жизни, к любым ис-


пытаниям, которые ниспошлет им Бог». Дети воспитывались в просто-те и строгости. Царевич и великие княжны спали на жестких походных кроватях без подушек; одевались про-сто; платье и обувь переходили от старших к младшим. Еда была самая простая. Любимой пищей цареви-ча Алексея были щи, каша и чер-ный хлеб, которые, как говорил он, «едят все мои солдаты».

«Для Бога нет невозможно-го, – писала государыня, – Я верю в то, что кто чист своей душой, тот будет всегда услышан и тому не страшны никакие трудности и опас-ности жизни, так как они непреодо-лимы только для тех, кто мало и не-глубоко верует».

Государь сознавал необходимость возрождения России на духовных на-чалах Святой Руси. «Царство Русское колеблется, шатается, близко к паде-нию, – писал в то время праведный Ио-анн Кронштадтский, – и если Россия не очистится от множества плевел, то она опустеет, как древние царства и города, стертые правосудием Божи-им с лица земли за свое безбожие и за свои беззакония». По замыслу госуда-ря, успех задуманного во многом зави-сел от восстановления патриаршества и выбора патриарха. После глубоких размышлений он решил возложить, если Богу будет угодно, тяжелое бремя патриаршего служения на себя, при-няв монашество и священный сан. Царский престол он полагал оставить своему сыну, назначив регентами при нем императрицу и брата Михаила. В марте 1905 года государь встретился с членами Святейшего синода и сооб-щил им о своем намерении. В ответ последовало молчание.

Государь как носитель вер-ховной власти Православного Са-модержавного Царства нес свя-

щенные обязанности вселенского покровителя и защитника правосла-вия, оберегая церковный мир во всем мире. Он встал на защиту гонимых, когда турки вырезали армян, притес-няли и угнетали славян, и широко открыл границы России беженцам-христианам. Когда летом 1914 года Австро-Венгрия напала на безза-щитную Сербию, царь Николай II без колебаний ответил на призыв о помощи. Россия защитила братскую страну.

Помазанник Божий глубоко со-знавал свой долг царского служения и не раз говорил: «Министры могут меняться, но я один несу ответствен-ность перед Богом за благо нашего народа». Исходя из исконно русско-го начала соборности, он стремился привлечь к управлению страной луч-ших людей, оставаясь решительным противником введения в России конституционного правления. Он

пытался умиротворить политиче-ские страсти и дать внутренний мир стране. Однако страсти продолжали бушевать. Газета «Освобождение»,

издававшаяся в то время за гра-ницей, открыто называла «осво-бодительные силы», выступав-шие против царской власти в России: «Вся интеллигенция и часть народа; все земство, часть городских дум... вся печать». Премьер-министр Столыпин сказал в 1907 году: «Им нужны

великие потрясения, нам нужна Великая Россия».

Мировая война началась утром 1 августа 1914 года, в день памяти

преподобного Серафима Саровско-го. Дивеевская блаженная Паша Са-ровская говорила, что войну затеяли враги Отечества, чтобы свергнуть Царя и разорвать Россию на части.

Через несколько дней после на-чала войны Государь с семьей при-был в Москву. Ликовал народ, зво-нили колокола Первопрестольной. На все приветствия Царь отвечал: «В час военной угрозы, так внезап-но и вопреки моим намерениям над-винувшейся на миролюбивый народ мой, я, по обычаю Державных пред-ков, ищу укрепления душевных сил в молитве у святынь Московских».

С первых дней войны Государь, помимо неусыпных трудов государ-ственных, объезжал фронт, города и села России, благословляя войска и ободряя народ в посланном ему испытании. Царь горячо любил ар-мию и близко принимал к сердцу ее нужды. Летом 1915 года, в тяжелей-шее для русской армии время, Царь принял на себя Верховное коман-дование войсками. Он был убеж-ден, что лишь в этом случае враг будет разбит. К февралю 1917 года армия держалась стойко, войска ни


Цесаревич Николай Александрович в шестнадцать лет


В день помолвки.Кобург, 8 апреля 1894 года

в чем не испытывали недостатка, и победа не вызывала сомнений. Им-ператор Николай II в тяжелейших условиях подвел Россию к порогу победы. Враги не дали ему пересту-пить этот порог. «Только теперь возможно свержение Царя, – гово-рили они, – а потом, после победы над немцами, власть Государя на-долго упрочится».

Преподобный Серафим Саров-ский еще в 1832 году предсказал всеобщий бунт против Царской

власти и кровавый момент ее паде-ния: «Они дождутся такого време-ни, когда и без того очень трудно будет Земле Русской, и в один день и в один час, заранее условившись о том, поднимут во всех местах Земли Русской всеобщий бунт, и, так как многие из служащих тогда будут и сами участвовать в их злоумышле-нии, то некому будет унимать их, и на первых порах много прольется невинной крови, реки ее потекут по Земле Русской, много дворян, и

духовенства, и купечества, располо-женных к Государю, убьют...»

Блаженная Паша Саровская пе-ред смертью молилась на портреты Царя и Царской Семьи наравне с иконами, взывая: «Святые Царствен-ные Мученики, молите Бога о нас». Однажды Царю передали ее слова: «Государь, сойди с Престола сам».

Наступило 15 марта 1917 года. В столице нарастали волнения. В действующей армии вспыхнул «ге-неральский бунт». Высшие чины ар-

Их Императорские Величества Государь Император Николай Александрович, Государыня Императрица Александра Федоровна, Его Императорское Высочество Цесаревич Алексей Николаевич, Их Императорские Высочества Великие Княжны

Ольга Николаевна, Татьяна Николаевна, Мария Николаевна и Анастасия Николаевна


Г Л А В Н А Я Т Е М А 43Г Л А В Н А Я Т Е М А 43

мии просили Государя отречься от Престола «ради спасения России и победы над внешним врагом», хотя победа уже была предрешена. С этой просьбой коленопреклоненно обра-тились к Царю и его ближайшие род-ственники. Не нарушая присяги По-мазанника Божьего и не упраздняя Самодержавной Монархии, Импе-ратор Николай II передал Царскую власть старшему из рода – брату Ми-хаилу. В этот день Государь записал в дневнике: «Кругом измена, трусость

и обман». Государыня, узнав об от-речении, сказала: «Это Воля Божия. Бог допустил это для спасения Рос-сии». Народ лишился того, кто обла-дал преемственной благодатью тво-рить Русское Право.

Именно в тот роковой день в селе Коломенское, под Москвой, произо-шло чудесное явление иконы Божи-ей Матери, названной «Державная». Царица Небесная изображена на ней в царской порфире, с короной на го-лове, со Скипетром и Державою в

руках. Пречистая приняла на Себя бремя Царской власти над народом России.

Начался крестный путь Царской Семьи на Голгофу. Она всецело пре-дала себя в руки Господа. «Все в Воле Божией, – говорил Государь в труд-ные минуты жизни, – уповаю на Его милосердие и спокойно, покорно смотрю в будущее».

Молчанием встретила Россия весть об аресте 21 марта 1917 года Временным правительством Царя

Их Императорские Величества Государь Император Николай Александрович за пробой солдатской каши. Октябрь 1915 год

и Царицы. Назначенная Времен-ным правительством следственная комиссия изводила Царя и Царицу обысками и допросами, но не нашла ни единого факта, обличающего их в государственной измене. На вопрос одного из членов комиссии, почему еще не опубликована их переписка, ему ответили: «Если мы ее опублику-ем, то народ будет поклоняться им, как святым».

Августейшая Семья, находясь в заключении в Царском Селе, неу-станно трудилась. Весной Государь с детьми очищал парк от снега, ле-том они работали на огороде; руби-ли и пилили деревья. Неутомимость Царя так поразила солдат, что один из них сказал: «Ведь если ему дать ку-сок земли и он сам будет на нем ра-ботать, то скоро опять себе всю Рос-сию заработает».

В августе 1917 года Царскую Се-мью повезли под охраной в Сибирь. В день праздника Преображения Го-сподня на пароходе «Русь» они при-были в Тобольск. При виде Августей-шей Семьи простые люди снимали шапки, крестились, многие падали на колени: плакали не только жен-щины, но и мужчины. Однажды Го-сударь спросил красноармейца из охраны, что делается в России. Тот ответил: «Льется кровь рекой от меж-доусобной войны. Люди уничтожают друг друга». Николай Александрович ничего не сказал и, тяжело вздохнув, обратил свой взор к небу. Режим со-держания Царственных Узников по-степенно ужесточался. Государыня писала в то время: «Надо перенести, очиститься, переродиться!»

Ровно через год после отрече-ния, в Тобольске, Государь записал в дневнике: «Сколько еще времени будет наша несчастная Родина тер-заема и раздираема внешними и вну-

тренними врагами? Кажется иногда, что дольше терпеть нет сил, даже не знаешь, на что надеяться, чего же-лать? А все-таки никто как Бог! Да бу-дет Воля Его Святая!»

Царская Семья всем сердцем лю-била Россию и не мыслила жизни вне Родины. «Как я люблю мою страну, со всеми ее недостатками. Она мне все дороже и дороже, и я каждый день благодарю Господа за то, что Он по-зволил нам остаться здесь», – писала Александра Феодоровна, будучи в за-ключении. «Я не хотел бы уезжать из России. Слишком я ее люблю, – го-ворил Государь. – Я лучше поеду в са-мый дальний конец Сибири».

«Мы до сего времени, – вспоминали слуги Государя, – такого благородного, сострадательного, любящего, правед-ного Семейства не видели и, наверное, больше не увидим». Епископ Тоболь-ский Гермоген, который в свое время распространял клевету на Государы-ню, теперь открыто признал ошибку. В 1918 году перед своей мученической кончиной он написал письмо, в кото-ром называл Царскую Семью «много-страдальным Святым Семейством» и умолял всех быть осторожными в осуж-дении всякого человека, а особенно Помазанника Божия – Царя.

В конце апреля 1918 года Авгу-стейших Узников привезли под кон-воем в Екатеринбург, который стал для них Русской Голгофой. «Быть может, необходима искупительная жертва для спасения России: я буду этой жертвой, – говорил Государь, – да свершится воля Божия!» Постоян-ные оскорбления и издевательства со стороны охраны в Ипатьевском доме причиняли Царской Семье глу-бокие нравственные и физические страдания, которые они переноси-ли с беззлобием и всепрощением. Государыня Александра Феодоров-

на записала в дневнике, вспоминая слова святого Серафима Саровско-го: «Укоряемы – благословляйте, гонимы – терпите, хулимы – утешай-тесь, злословимы – радуйтесь. Вот наш путь. Претерпевший до конца спасется».

Царская Семья сознавала при-ближение смерти. В те дни Великая Княжна Татьяна в одной из своих книг подчеркнула строки: «Верую-щие в Господа Иисуса Христа шли на смерть, как на праздник стано-вясь перед неизбежной смертью, сохраняли то же самое дивное спо-койствие духа, которое не оставляло их ни на минуту. Они шли спокойно навстречу смерти потому, что на-деялись вступить в иную, духовную жизнь, открывающуюся для челове-ка за гробом».

Великая Княжна Ольга писала из заточения: «Отец просит передать всем тем, кто ему остался предан, и тем, на кого они могут иметь влияние, чтобы они не мстили за него – он всех простил и за всех молится, и чтобы помнили, что то зло, которое сейчас в мире, будет еще сильнее, но что не зло победит зло, а только любовь». В письме Государя к сестре как никог-да проявилась сила его духа в тяжкие дни испытаний: «Я твердо верю, что Господь умилосердится над Россиею и умирит страсти в конце концов. Да будет Его Святая Воля».«Прости им грех их; а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал» (Исх. 32,32), – подчеркнул в книге Священного Писания святой Царь-мученик По Промыслу Божи-ему Царственные Мученики были взяты из земной жизни все вместе, в награду за безграничную взаимную любовь, которая крепко связала их в одно нераздельное целое.


Икона Божией Матери «Державная»


ПЕРЕПИСКА


Виндзорский замок (Англия),4 мая 1894 года.Мой дорогой, бесценный Ники,Я только что приехала, позавтракала с бабушкой (королевой Англии Викторией. — Ред.). Как мне напомни-

ло это Кобург и более обычного заставило по тебе скучать. А потом блаженство оттого, что нашла твое милое письмо, за которое большая благодарность и множество нежных поцелуев, и цветы. Я собираюсь положить их в свою Библию и молитвенник. Они все еще чудесно пахнут. Я столь рада была твоему письму, что не могу сказать, сколько раз за эти несколько минут перечитывала его, покрывая поцелуями. Как я скучаю по твоим поцелуям и нежным словам! Путешествие прошло хорошо, через пролив переплыли просто прекрасно, волнения на море не было, и я не очень устала. Здесь так красиво — зелень, оживляемая цветами...

Я ужасно счастлива после твоего письма. Я ведь такая же, как ты, я тоже стесняюсь выражать свои чув-ства, а так много хотела сказать тебе, спросить, о многом поговорить, но чувствовала себя слишком смущенной. Мы должны будем справиться с этой слабостью, не так ли?..

Все твои фотографии смотрят на меня большими красивыми глазами. О, если бы ты только был здесь, и я мог-ла прижать тебя к своему сердцу... Да, любимый, так ужасно было на вокзале в присутствии всех прощаться с то-бой холодно. Я должна была обдумать все до твоего приезда. Никогда не забуду эти первые дни и как по-свински я вела себя по отношению к тебе, прости меня, моя любовь. О, если бы только ты знал, как я тебя обожаю, и годы только усилили мою любовь к тебе, и я желаю только одного: быть достойной твоей любви и нежности. Ты слишком добр ко мне. Я заканчиваю, иначе письмо не успеет вовремя на почту... Да благословит тебя Бог, моя дорогая любовь.

Множество нежных поцелуев от твоей глубоко преданной маленькой девочки, Аликс.Твоя невеста! Как необычно это звучит, милый. Я все время думаю о тебе.

Красное Село,3/15 августа 1894 года.Моя дорогая любимая Алики,Мы только что закончили завтрак, и, так как я сейчас свободен, имею желание сесть и поболтать с моей ма-

лышкой. Дорогая, не считай меня глупым, но я не могу начать ни одного письма, не повторив то, что постоянно чувствую и о чем думаю: я люблю тебя, я люблю тебя. О, милая, что это за сила, которая навсегда сделала меня твоим пленником? Я ни о чем не могу думать, кроме тебя, моя родная, и я отдаю свою жизнь в твои руки, больше-го я не могу отдать. Над моей любовью, каждой ее капелькой, ты имеешь полную власть! Хоть мы и в разлуке, но наши души и мысли едины, не правда ли, дорогая? О, моя Алики, если бы ты только знала, сколько счастья ты мне дала, ты была бы рада и ничто не потревожило бы мира твоего сердца. Как бы мне хотелось быть рядом с тобой, шептать тебе на ушко нежные слова любви и утешения; ничто не печалит меня больше, чем мысль, что по моей вине, хотя и невольной, ты терзаешься, а я не могу тебе помочь, находясь от тебя вдали! Молитва так об-легчает всем тяжесть земного бремени. И, милая, пожалуйста, всегда пиши мне, если тебе понадобиться что-то узнать. Говори прямо и откровенно. Никогда не бойся сказать мне все, что захочешь. Мы должны все знать друг о друге и всегда помогать друг другу, правда ведь, дорогая?

...твой Ники.

Вольфсгартен,31 августа 1894 года.Мой дорогой, бесценный,…Так печально прощаться, не зная, что может случиться, когда снова встретишься, и при этом нуж-

но шутить, казаться веселой, как будто тебе абсолютно все равно. Как справедливо говорит Шекспир, жизнь — это сцена, на которой мы все играем свои роли, некоторые хорошо, некоторые плохо. Разве мы не


играем постоянно, пряча наши чувства — стараемся казаться веселыми, когда нам грустно, шутим, едва сдерживая слезы? Но между нами, дорогой, пусть не будет никакого притворства — пусть все будет откры-тым, чистым и искренним. Давай говорить друг другу все-все. Насколько это лучше, чем скрывать что-то и терзаться... Где нет доверия, какая может быть любовь? О, милый мой, как радостно думать, что я все могу тебе сказать. …По природе я очень скрытная, но с тобой будет не так. Я так сильно тебя люблю... и полностью тебе доверяю, а ты мне.

...Да, я тоже терпеливо и в то же время с нетерпением ожидаю тебя. Но если я думаю о других несчастных, которые должны ждать годами и находиться в море, тогда мне легче переносить наше испытание.

Преданная тебе до гроба,верно любящая, твое Солнышко,Аликс.

Спала,5/17 сентября 1894 года.Моя драгоценная,Приехав домой с охоты, перед тем, как идти в столовую пить чай, я помчался наверх посмотреть,

пришло ли письмо. Я нашел твое дорогое послание (№ 106) и с жадностью его проглотил, а потом покрыл поцелуями. Много-много раз благодарю тебя за него, дорогая, за все твои добрые слова. Никогда, моя доро-гая, они мне не надоедят. Если бы ты знала, какая радость и счастье для меня твои слова! Я всегда пере-читываю их с новым наслаждением, и с какой радостью я слушаю твой милый голос, говорящий со мной. Только ты, только тебя я так глубоко и сильно люблю, о тебе мечтаю многие годы. О, быть любимым таким ангелом — это слишком божественно! Я действительно не могу выразить тебе, моя дорогая, и со-тую часть того, что я чувствую — моей любви, восхищения и гордости! Подумать только, ты ведь могла выбрать любого, кто бы тебе понравился, гораздо более достойного тебя, чем я — и душой, и телом. Почему же ты так долго ждешь своего любимого? Моя дорогая невестушка, моя Алики. Не знаю, что со мной будет. Может быть, я скоро действительно помешаюсь, потому что я сейчас воспринимаю только одну мысль и только одно слово: «Алике». Это для меня все! Твое имя стало символом всего хорошего, светлого, солнеч-ного, любящего. Как будто внутри меня какой-то код — внутренний голос на все отзывается: «Алике». О, как я люблю эти пять букв и как я люблю громко повторять их для себя. Да, я, должно быть, уже немного сумасшедший! Надеюсь, что твое присутствие вылечит меня от моего безумия! Я вкладываю записочку, которую нацарапал сегодня во время охоты. Прости, мой ангел, ее безобразный вид и, пожалуйста, порви ее! Еще четыре дня, а потом! Нет, не верится, что мы встретимся снова и, пожалуйста, не беспокойся насчет моего приезда. Я просто приеду на станцию, выйду, сяду в экипаж и спокойно поеду к дому моего Солнышка. Какая радость и несказанное счастье! Моя Алике, как я тебя люблю, «лучше и лучше с каждым днем, с постоянной верной преданностью, гораздо глубже, чем я могу сказать!»

И это стихотворение также искренне:«Любовь побеждающая, неувядающая,Любовь, что вечно будет жить!Каждый звук счастье дарит,Когда голос звучит моей дорогой,Когда с нежных губ привет мне летит,Родная, говори же со мной».Извини, что я переписал твои собственные стихи, моя дорогая, но я думаю, что они предназначены также и

тебе, так же, как и ты, я использую это же оружие!..Я не буду говорить много, чувства меня переполняют. Моя бесценная Алики, я покрываю твое милое лицо


нежными поцелуями. Все тебя благодарят и передают приветы. Передавай от меня приветы Эрни и Даки. Да благословит тебя Бог, мое милое дорогое Солнышко.

Вечно тебя любящий, преданный и искренне верный твой нареченный,Ники.Я люблю тебя, я люблю тебя, это все, что я могу сказать..!

Петергоф,10/22 июля 1899 года.Моя милая, родная женушка,Кажется странным писать тебе, когда я сижу внизу в своей комнате, а ты, я знаю, на балконе. Но завтра

я буду далеко, и не хочу, чтобы даже один день прошел у тебя без весточки от твоего супруга, без слов — сказанных или написанных — о том, как он тебя любит, тебя и троих малышек! Моя дорогая, на этот раз мы разлучаемся ненадолго, так что не унывай, спокойно занимайся детишками...

Пусть при ваших трапезах присутствует мой старый пес, и не забывайте кормить птичек во дворе! Я стра-шусь встречи в Москве, ужасно, что после четырех лет разлуки увижу своего брата, находящимся в гробе. Боюсь, что все это так расстроит бедную Маму! Что ж, ничего не поделаешь, мы должны, как обычно, собрать свое мужество и терпеливо нести свой крест, как велит нам Иисус Христос. Но иногда это слишком трудно! Я не осмеливаюсь жало-ваться на свою судьбу, ведь мне на земле выпало такое счастье... я обладаю таким сокровищем, как ты, моя любимая Алике, и у меня уже трое маленьких херувимов. От всего своего сердца благодарю Бога за то, что по милости своей он дал мне все это и сделал мою жизнь легкой и счастливой. Труд и приходящие печали для меня ничто, раз ты со мною рядом. Может быть, не могу выразить, но я глубоко это чувствую. По вечерам наши молитвы будут встречаться (только две ночи), особенно завтра, в день именин Ольги. Не можешь себе представить, моя дорогая, какое это стран-ное чувство — сидеть рядом с тобой и в то же время писать тебе. Я признаюсь, что сказал тебе неправду, что собира-юсь написать Виктории, но я думаю, что ты такая же добрая душечка. Жаль, что мы не смогли выйти в море, но все к лучшему — был ветер и довольно свежо, кроме того, мы смогли на несколько часов больше провести вместе...

Да благословит тебя Бог, моя дорогая жена! Будь уверена, что я постоянно думаю о тебе и молюсь за тебя… Доброй ночи, моя милая Алике, моя родная жена, моя радость, мое счастье, вся моя жизнь! Да, благословит Бог тебя и наших дорогих дочурок!

Всегда твойискренне преданный иглубоко любящий муж,Ники.

В поезде,16 сентября 1904 года.Любимое мое Солнышко,Какую радость мне доставило твое милое письмо. Мой «старик» положил его в моем купе на стол, где я и на-

шел его после обеда, а вечером перед тем, как лечь спать, такой приятный сюрприз от нашего Малыша. Крохот-ный башмачок и перчаточка так сладко им пахли, а фотография, которую я прежде не видел, очаровательна, и сходство большое. Много-много раз благодарю тебя, дорогая, за твою предусмотрительность, которая так меня тронула. Только женушка может придумать такое, чтобы доставить удовольствие муженьку, когда он в отъезде. Твои телеграммы меня очень успокаивают, чувствуешь себя ближе к вам, дважды в день получая от вас известия. Тяжело было вчера уезжать от вас. Я должен был собрать всю свою волю... Я был так изумлен и тронут поведени-ем Ольги, я даже предположить не мог, что она плачет из-за меня, пока ты не объяснила мне причину. Я начинаю сейчас чувствовать себя без детей более одиноким, чем раньше — вот что значит опытный старый Папа!..

То, что ты показала нашего малыша (офицеру), произвело большой эффект не только на него, но и на тех, кого он после этого видел. Должен сказать, что путешествовать в комфортабельном поезде и целый день не ви-деть никого — это, в конце концов, отдых. Если бы только мы были вместе, это был бы и отдых, и счастье, но увы... ничего не поделаешь. Сейчас до свидания, благословляю тебя, любовь моя, мое Солнышко, и наших милых детей. Очень нежно поцелуй за меня нашего сына. Твой муженек,

Ники.

Царское Село,24 сентября 1914 года.Мой дорогой, любимый,От всего сердца благодарю тебя за твое милое письмо. Твои нежные слова глубоко тронули меня и согрели

мое одинокое сердце… Я выехала в госпиталь только в 11, привезла врача от Ани. Мы ассистировали при двух операциях — она делала их сидя, чтобы я, также сидя, могла подавать ей инструменты. Один мужчина был таким забавным, когда снова очнулся в своей кровати — он начал петь очень громким голосом и сам себе дирижи-ровал рукой, из чего я заключила, что у него веселый характер, и так оно и было. Он был чрезвычайно оживлен, сказал, что надеется, что не ругался во время операции. Он настоящий герой и хочет вернуться на войну, как только заживет его нога. А другой с загадочной улыбкой говорил: «Я был далеко, далеко... шел, шел — там было хорошо... Бог Всемогущий... все были вместе... вы не знаете, где я был», и благодарил Бога, и восхвалял Его — ему, должно быть, виделись чудесные картины, пока мы удаляли пулю из его плеча. Она (доктор. — Ред.) больше не разрешила мне заниматься перевязками, пока я не отдохну, и проверила у меня сердце и голову. После обеда я до 5 часов лежала в комнате Малыша. Я ему почитала и немного поспала. Алексей вслух, вполне прилично, прочитал пять строчек по-французски. Я каждый день хотела посещать церковь, а была там только один раз. Как жаль, ведь это такое утешение, когда на сердце печаль. Мы всегда ставим свечи перед тем, как идти в госпиталь, и я с любовью молюсь Богу и Пресвятой Богородице, чтобы они благословили нашу работу и наши руки принесли исцеление больным…

Я перечитала твое дорогое письмо всего в несколько строчек и стараюсь представить, что это любимый го-ворит со мной. Мы так мало видим друг друга, ты так занят и так устаешь, что не хочется беспокоить тебя вопросами, и мы никогда не бываем с тобой наедине. Но сейчас мне надо постараться заснуть, чтобы завтра чувствовать себя сильнее и принести больше пользы — я думала, что так много сделаю, когда ты уедешь, но Бекор (врач. — Ред.) испортил все мои планы и хорошие намерения.

Спи спокойно, дорогой, святые ангелы будут охранять твой сон, и любовь окружит тебя. С глубокой предан-ностью и любовью...

Сокровище мое милое, сейчас мне нужно заканчивать. Все мои молитвы и самые нежные мысли будут с тобой. Пусть Бог даст тебе мужество, силу, терпение, а вера, еще большая, чем прежде, у тебя есть… и это она тебя под-держивает. Да, молитвы и беззаветная вера в милость Божию дают силы все вынести.

Благословляю тебя, целую… со всем пылом большого любящего сердца. Как хорошо, что ты скоро вернешься. Твоя, Женушка.

Царское Село,20 октября 1914 года.Мой родной, самый-самый любимый,Снова приближается час разлуки, и снова болит сердце, но я рада за тебя, что ты поедешь, все посмотришь

и почувствуешь себя ближе к войскам. Я надеюсь, что в этот раз тебе удастся увидеть больше. Мы с нетерпением будем ждать твоих телеграмм...

Завтра 20 лет с того дня, как я обрадовала тебя, став православной! Как пролетели годы, как много мы вме-


сте пережили. Прости, что я пишу карандашом, но я все еще на диване, а ты все еще на исповеди. Еще раз прости свое Солнышко, если каким-нибудь образом я огорчила или расстроила тебя — поверь, никогда не было этого пред-намеренно. Славу Богу, что завтра мы вместе причастимся — это придаст силы и успокоит. Пусть Бог пошлет нам успех и на суше, и на море. Пусть Он благословит наш флот.

21 октября...Как хорошо было сегодня утром вместе принять Святое Причастие — и такое великолепное солнце — пусть

оно всегда сопровождает тебя в твоих путешествиях и в прямом, и в переносном смысле. На всем твоем пути тебя будут сопровождать мои молитвы, думы о тебе и моя нежная любовь. Любовь моя самая дорогая, да благословит и сохранит тебя Бог и пусть Пресвятая Богородица хранит тебя от всех напастей.

Мои самые нежные благословения. Без конца целую тебя, прижимаю к сердцу с безграничной любовью и нежностью. Мой Ники, навечно твоя верная,

Женушка.

18 ноября 1914 года.Мое родное любимое Солнышко, дорогая Жена, мы закончили обед, и я перечитал твое милое, нежное пись-

мо... Погода унылая, идет сильный дождь, осталось очень мало снега... Я постараюсь писать часто, к моему удивлению, я обнаружил, что могу писать во время движения поезда. Моя подвесная перекладина оказалась очень практичной! Я много на ней висел и подтягивался перед едой. В поезде это очень полезно, хорошо разгоняет кровь. Большой радостью было видеть тебя здоровой и так хорошо помогающей раненым. Как сказал наш Друг, в такое время Бог помогает нам многое вынести. Верь мне, любовь моя, не бойся и, когда ты одна, верь в свои силы, тогда все пойдет успешно.

Да благословит тебя Бог, родная моя. Нежно целую тебя и детей. Ну, держись и старайся не думать, что ты одна. Твой верный муженек,

Ники.

Царское Село,25 ноября 1914 года.Мой родной, любимый,Пишу в страшной спешке несколько строк. Мы были заняты все утро, умер во время операции солдат —

кровоизлияние. Всех это расстроило, у Княгини это случилось впервые, а она уже сделала тысячи операций. Все держались хорошо, никто не растерялся, и девочки были молодцами. Они и Аня еще никогда не видели смерть, но он умер мгновенно. Ты можешь себе представить, как это всех нас опечалило. Как близко всегда ходит смерть! Мы продолжаем другую операцию, а завтра снова такая же, и снова может быть летальный исход. Дай Бог, чтобы не так, нужно попытаться спасти человека.

Элла (вел. кн. Елизавета Федоровна. – Ред.) приехала на обед и остается до завтра. Должна заканчивать, ждет твой человек — остальные вокруг него пьют чай.

Благословения и самые нежные пожелания от твоего старого,Солнышка.


Воспитание детей В ЦАРСКОЙ СЕМЬЕ



Жизнь царской четы протекала ровно и счастливо. Импе-ратор, от природы замкнутый, чувство-вал себя спокойно и уютно в семейном кругу. Семья была главным и для импе-ратрицы. Лица, сто-

явшие близко ко двору, отмечали жи-вой ум императора (он всегда быстро схватывал существо докладываемых ему вопросов), прекрасную память, особенно на лица, благородство об-раза мыслей, тактичность в общении и удивительную скромность.

А основой, фундаментом, вос-питания царских детей была вера в Бога, православная церковность. Из писем царских дочерей мы узна-ем многое об их внутренней жизни. И мы видим, что она протекала в постоянном памятовании о Боге и покаянии. Именно в христианской вере корни крепкой семейственно-сти последних Романовых. Глубокая религиозность выделяла импера-торскую чету среди представителей тогдашней аристократии. Обяза-тельные посещения богослужений в воскресные и праздничные дни, говение во время постов было неот-ъемлемой частью их быта. Царская чета не только посещала храмы и мо-настыри во время своих многочис-ленных поездок и поклонялась чу-дотворным иконам и мощам святых, но и совершала настоящие паломни-

чества, как это было в 1903 году во время прославления преподобного Серафима Саровского.

Краткие богослужения в при-дворных храмах не удовлетворяли императора и императрицу. Специ-ально для них совершались службы в царскосельском Феодоровском со-боре, построенном в стиле XVI века. Здесь перед ними всегда стоял ана-лой с раскрытыми богослужебными книгами, по которым можно было следить за ходом службы.

Религиозным духом было про-никнуто с самого начала и воспита-ние детей в семье.

Через год после свадьбы, 3 но-ября 1895 года, родилась первая дочь — великая княжна Ольга; за ней последовало появление на свет еще трех дочерей: Татьаны, Марии, и Анастасии. Заветное желание четы о рождении наследника долго не осу-ществлялось. Долгожданное собы-тие произошло 12 августа 1904 года, через год после паломничества цар-ской семьи в Саров, на торжества прославления преподобного Сера-фима. Уже через несколько недель после рождения царевича Алексея выяснилось, что он болен гемофи-лией, наследственной болезнью герцогов Гессен-Дармштадтских. Жизнь ребенка все время висела на волоске: малейшее кровотечение могло стоить ему жизни. Страдания матери были особенно сильны, так как именно она невольно оказалась причиной страшной болезни долго-

жданного сына. Но там, где врачи не раз опускали руки, родителям помогала молитва, и сила Божия не раз совершалась в немощи. Болезнь только сплотила еще сильней эту крепкую семью.

В неофициальной обстановке с государем общались очень немногие. И все, кто знал его семейную жизнь не понаслышке, отмечали удивитель-ную простоту, взаимную любовь и со-гласие всех членов семьи.

Дети царской семьи относились почтительно и сердечно к няням, фрейлинам, горничным и ко всем прислуживающим им, нисколько не возносясь своим высоким положени-ем. Один из священников, служивший в присутствии императорской семьи, отмечал в своих воспоминаниях осо-бенную, исключительную почтитель-ность Романовых к сану священника. В ответ на его приветствие все члены семьи отдавали глубокий поклон.

Центром семьи стал болящий наследник Алексей, на котором со-средоточились все привязанности и надежды. Каждый старался утешить мальчика, развлечь, что было нелег-ко, потому что обычные для маль-чиков активные игры могли закон-читься смертельно. Когда родители выбирали Алексею воспитателя, старшие сестры сильно переживали и волновались, чтобы у дорогого бра-та воспитатель был православным.

По отношению к мате-ри дети были полны уважения и предупредительности.

Как воспитывались дети в царских семьях? В роскоши, изнеженности, в безделье? Ничего подобного: атмосфера воспитания будущих самодержцев была далека от тепличной. Маленький Романов должен был расти, прежде

всего, как русский человек своего времени, знающий суровость жизни, закаленный перед лицом ее трудностей и испытаний.



Гостиная государыни, представ-ляла собой уютный и тихий уго-лок. Император здесь иногда читал вслух, в то время как великие княж-ны работали над каким-нибудь руко-делием или же играли в незамысло-ватые игры.

Когда императрице нездоро-вилось, дочери устраивали пооче-редное дежурство при матери, и та из них, которая в этот день не-сла дежурство, безвыходно остава-лась при ней. Отношения детей с государем были трогательны — он был для них одновременно царем, отцом и товарищем; чувства их ви-доизменялись в зависимости от об-стоятельств, переходя от почти ре-лигиозного поклонения до полной доверчивости и самой сердечной дружбы.

У каждого ребенка был свой уголок с иконами и книгами духов-ного содержания. Младшие дети знали ход службы, а старшие де-вочки и императрица подпевали на богослужениях. Даже в мрачном Ипатьевском доме государыня и великие княжны пели церковные песнопения, которые против воли слушал их караул.

Во время Первой мировой во-йны императрица со старшими дочерьми — великими княжнами Ольгой и Татьяной посвящали себя раненым. Они прошли курсы сестер милосердия и затем по не-сколько часов в день ухаживали за ранеными в царскосельском лаза-рете, помня, что требует Господь любить дела милосердия (Мих. 6, 8). Подавив в себе собственные телесные недуги, императрица ге-ройски, самоотверженно ухажи-вала как за больными солдатами, так и за детьми своими, когда они заболевали.

В минуты испытаний императри-ца со слезами на глазах, стоя на коле-нях молилась перед святыми икона-ми. Будучи в заточении в Тобольске Александра Федоровна брала на себя всю работу по обстановке и приготов-лению к богослужению зала губерна-

торского дома, служившего им тюрь-мой. Она устанавливала в зале икону Спасителя, покрывала аналои, укра-шала их своим шитьем и прочее.

Письма и записки старших девочек полны размышлений высокого духов-ного содержания. Дети воспитывались

Великая княжна Анастасия Николаевна за рукоделием


в страхе Божием, в простоте, во взаим-ной любви и уважении к родителям.

Здесь нельзя не привести сви-детельство современника – иерея Афанасия, служившего в Царском Селе в марте 1917 года, сразу по-сле отречения царя: «Надо само-му видеть и так близко находить-ся, чтобы понять и убедиться, как бывшая царственная семья усерд-но, по-православному, часто на коленях, молится Богу. С какою покорностью, кротостью, смире-нием, всецело предав себя в волю Божию, стоят за богослужением… Какие удивительно по-христиански убранные комнаты. У каждой княж-

ны в углу комнаты устроен настоя-щий иконостас, наполненный мно-жеством икон разных размеров с изображением чтимых особенно святых угодников. Перед иконо-стасом складной аналой, покрытый пеленой в виде полотенца, на нем положены молитвенники и богос-лужебные книги, а также Святое Евангелие и крест. Убранство ком-нат и вся их обстановка представ-ляют собой невинное, не знающее житейской грязи, чистое, непо-рочное детство. Для выслушивания молитв перед исповедью все четве-ро детей были в одной комнате... Впечатление (от исповеди) полу-

чилось такое: дай, Господи, чтобы и все дети нравственно были так высоки, как дети бывшего царя. Такое незлобие, смирение, покор-ность родительской воле, предан-ность безусловная воле Божией, чистота в помышлениях и полное незнание земной грязи – страстной и греховной, – пишет отец Афана-сий, – меня привели в изумление, и я решительно недоумевал: нужно ли напоминать мне как духовнику о грехах, может быть, им неведомых, и как расположить к раскаянию в известных мне грехах».

Шестакова Алла

Государь Император с семьей на императорской яхте «Штандарт»

Ольга – первый ребенок в семье царя. Родилась 3 ноября 1895 года. «Богом нам посланную дочку при молитве мы назвали Ольгой», – записал Николай II в своем дневнике. Имя для девочки было выбрано неслучайно.

Как и святая княгиня Ольга, старшая царская дочь отличалась истинно русской красотой, была одарена умом, твердостью характера.

Как и у матери, у нее были чудные белокурые волосы, синие глаза и царственная грация. Честность и врожденное чувство справедливости

были отличительными чертами Ольги. Она всегда говорила то, что думала. Повзрослев, Ольга полюбила уединение, книги, вела дневник.

Любимыми ее писателями были Чехов, Тургенев и Лесков. Она писала стихи, играла на рояле, иногда пела, ездила верхом. На балу была всего один раз в своей жизни, во время празднования трехсотлетия Дома Романовых.

Не раз, когда ожидались важные вести, царь подолгу ходил один по коридору; когда телеграммы приносили, он входил в соседнюю комнату и вызывал Ольгу; та появлялась в спальном белом халатике, государь прочитывал ей все и затем

совещался с нею, гуляя по коридору, как с маленьким близким другом.Из воспоминаний графа С. Ю. Витте: «Наследник Цесаревич Алексей

Николаевич явился на свет, когда у государя были четыре дочери, и поэтому одно время, насколько мне было известно от бывшего министра юстиции

Н. В. Муравьева, у Их Величеств появилась мысль или, вернее, вопрос, нельзя ли в случае, если они не будут иметь сына,

передать престол старшей дочери».«Ольга была настолько умна, и ее так выделяли в царской семье, что

предназначали ее, на случай возможной смерти Алексея, в престолонаследницы, для чего царь собирался изменить

Павловский закон».Великая княжна Ольга, мудрая и скромная, была похожа на государя.

Татьяна – вторая царская дочь. Она родилась 29 мая 1897 года, была младше Ольги на два года. По характеру они были совсем разные, хотя

их связывала нежная дружба. Татьяна в детстве не шалила, была спокойной, серьезной девочкой, сдержанной в выражении своих чувств.

Внешностью похожа на мать, с пышными волосами и большими, широко расставленными глазами. Она была искусная рукодельница, любила

шить, вязать, вышивать. Всякую работу по дому выполняла с удовольствием: гладила белье, заведовала распорядком в доме, воспитывала

младших. Много читала, особенно религиозные книги. Когда Татьяне было 15 лет, она заболела тифом, и пришлось обрить

ее красивые волосы. Тяжелую болезнь она переносила с терпением и спокойствием. У Татьяны было очень доброе сердце. Ее часто можно

было видеть в окружении ребятишек, которых она угощала конфетами. Татьяна была самой близкой к матери, отношения их были дружескими, доверительными. Николай Александрович часто говорил, что Татьяна напоминает государыню. Татьяна – единственная, с кем в переписке

Александра Федоровна говорит о делах, о войне, обсуждает свои личные проблемы. Татьяна была склонна к самоанализу, строга и требовательна

к себе самой. В одном из писем к родителям она пишет: «Я только хотела попросить прощение у тебя и дорогого Папы за все,

что я сделала вам, мои дорогие, за все беспокойство, которое я причинила. Я молюсь, чтобы Бог сделал меня лучше…»

Мария родилась 14 июня 1899 года. Она была на два года младше своей сестры Татьяны и на три с половиной – Ольги. В детстве она была полненькой, бойкой и резвой девочкой, порой неуклюжей и смешной.

По характеру веселая, живая и добрая. Ее любимцем был сиамский кот. Мария очень любила родителей и была послушна и покладиста.

За простоту сестры и брат звали ее «Машка». Когда больному Алексею нужно было куда-нибудь передвинуться, он звал: «Mашка, неси меня».

Мария была очень сильной физически – она легко поднимала брата и несла. Мария очень тяжело переболела корью, ее болезнь перешла в воспаление легких сильной степени, она выжила только благодаря своему сильному

организму. Мария была очень мужественной. Когда во время революции государыня вышла к полкам, которые уже

готовились покинуть дворец, она взяла с собой Марию, и они вместе обходили солдат, ободряли их словами и лаской, несмотря на смертельную опасность,

которой подвергались. Когда царская семья была арестована, Мария умела расположить к себе всех окружающих, даже охранников – рабочих в

Екатеринбурге, которые обучили ее готовить лепешки из муки без дрожжей. Мария хорошо рисовала красками. Любила посещать церковные богослужения.

Вера ее была глубокой и искренней. Своей матери она писала в одном из писем: «Знаешь, это очень странно, но когда я вышла из комнаты

Алексея после молитвы, у меня было такое чувство, как будто я пришла с исповеди…такое приятное, небесное ощущение».

К 14 годам Мария очень похорошела, и ее считали самой красивой из царских дочерей. У нее была истинно русская красота – высокая, полная,

с ярким румянцем на открытом русском лице, с темно-синими глазами, густыми каштановыми волосами. Близкие отмечали, что внешностью и силой Мария унаследовала черты деда – императора Александра III.

Когда Марии исполнилось 17 лет, ей сделал признание в любви один из балканских принцев, но Мария, как и ее старшие сестры, не допускала

мысли о замужестве вне пределов Родины. Все они хотели остаться в России и выйти замуж за русских.

Анастасия родилась 5 июня 1901 года. После рождения трех дочерей все ждали, что наконец родится мальчик. Родилась девочка, но по характеру

она напоминала сорванца. Она была очень резвой, веселой, бойкой, любила шалить. Чертами лица она была похожа на бабушку –

императрицу Марию Федоровну, мать Николая II. У нее были длинные светлые волосы, быстрые глаза. Жизнелюбие, остроумие, сметливость –

ее основные черты. Она во всем умела находить забавную сторону и любила всех смешить и разыгрывать. У нее была любимая крохотная собачка

Джимми, которую Анастасия всегда носила на руках. Джимми до конца была предана своей хозяйке и была расстреляна вместе с ней в подвале

Ипатьевского дома. Все домашние обожали Анастасию, она всех утешала своим очарованием и радостью. Даже в трудные дни заточения Анастасия

оставалась веселой и жизнерадостной. Она показывала любительский спектакль, где играла главную роль, причем так комично,

что даже ее мать умирала со смеху.

Первые десять лет супружества радость и счастье Александры Федоровны были неполными. Ее мучило чувство вины за то, что она не может подарить стране наследника.

Государыня непрестанно молила Всевышнего смилостивиться и послать ей и Николаю сына. Терпение и настойчивость императрицы были вознаграждены. 30 июня 1904 года Александра Федоровна родила сына, которого при молитве нарекли Алексеем. Алексей был очень красивым

мальчиком. Он унаследовал лучшие черты от отца и матери. Любовь его к родителям была очень нежной. Все, кто видел Алексея, запоминали взгляд его больших серых лучистых глаз,

хранивших затаенную печаль страдания. Эта печаль страдания была связана с его тяжелой болезнью – гемофилией, которая приносила ему с раннего детства невероятные боли.

Он не раз бывал при смерти. Но несмотря на свое часто болезненное состояние, Алексей отличался живостью, жизнерадостностью, проказничал с сестрами, особенно

с Анастасией. Он любил подвижные игры и просил мать подарить ему велосипед, хотел учиться играть в теннис, но мать отвечала: «Алексей, ты знаешь, что тебе нельзя из-за болезни».

Иногда в такие минуты Алексей плакал, повторяя: «Зачем я не такой, как другие мальчики?»Болезнь воспитала в маленьком цесаревиче терпеливость и сильную волю. Казалось, Алексей

обладал недетской силой духа, которая помогала ему достойно переносить физические страдания. Особенно тяжело переживала его болезнь государыня, ее здоровье сильно пошатнулось,

у нее начались сердечные приступы. Она понимала, что смерть может наступить от этой болезни каждую минуту при малейшей неосторожности Алексея.

Цесаревич не был гордым ребенком, хотя мысль, что он будущий царь, наполняла все его существо сознанием своего высшего предназначения. Когда он бывал в обществе знатных и приближенных

к государю лиц, у него появлялось сознание своей царственности. Однажды цесаревич вошел в кабинет государя, который в это время беседовал с министром. При входе наследника

собеседник государя не нашел нужным встать, а, лишь приподнявшись со стула, подал цесаревичу руку. Наследник, оскорбленный, остановился перед ним и молча заложил руки за спину; этот

жест не придавал ему заносчивого вида, а лишь царственную, выжидающую позу. Министр невольно встал и выпрямился во весь рост перед цесаревичем. На это цесаревич

ответил вежливым пожатием руки. Сказав государю что-то о своей прогулке, он медленно вышел из кабинета. Государь долго глядел ему вслед и, наконец, с грустью сказал:

«Да. С ним вам не так легко будет справиться, как со мною».В общении с другими людьми он был прост и искренен, как и его отец, и не переносил лжи.

Он никогда не кичился тем, что был наследником престола. Комната Алексея была не похожа на комнату, в которой растет будущий царь, все в ней было просто: несколько столов, стульев,

шкафы с книгами и карты на стенах.У Алексея был острый ум и наблюдательность. Он обладал хорошим музыкальным слухом,

великолепно играл на балалайке. Очень любил животных. Его наставник находил у цесаревича много добрых качеств и, прежде всего, горячее сердце, отзывчивое к чужому горю. Близкие отмечали благородство характера царевича. «В душе этого ребенка не заложено ни одной

порочной черты, – говорил один из его учителей, – душа его – самая благодатная почва для всех добрых семян». Алексей любил людей и старался всеми силами помочь им, в особенности тем, кто, казался ему несправедливо обижен. «Когда я буду царем, не будет бедных и несчастных, –

говорил он. – Я хочу, чтобы все были счастливы.»


ЦАРИЦА-МУЧЕНИЦААЛЕКСАНДРА ФЕДОРОВНА

О браке и семейной жизниВ одном из дневников императрицы Александры Федоровны содержатся

выписки из различных книг – высказывания на тему брака и семейной жизни. Они были записаны государыней

в сентябре 1899 года, через 5 лет после ее свадьбы, когда она имела уже троих дочерей. Цитаты ясно показывают, что было близко сердцу ее, что ее мучило и беспокоило в повседневной жизни, что было наиболее созвучно ее

собственному супружескому опыту...


Когда увядает красота лица, потухает блеск глаз, а со старостью приходят морщинки или оставляют свои следы и рубцы болезни, горе, заботы, лю-бовь верного мужа должна оставаться такой же глубокой и искренней, как и раньше. Нет на земле мерок, способ-ных измерить глубину любви Христа к Его Церкви, и ни один смертный не может любить с такой же глубиной, но все же каждый муж обязан это сде-лать в той степени, в какой эту любовь можно повторить на земле. Ни одна жертва не покажется ему слишком большой ради его любимой.

Есть нечто святое и вызывающее поч-ти благоговейный страх в том, что жена, вступая в брак, сосредотачива-ет все свои интересы на том, кого она берет себе в мужья. Она оставляет дом своего детства, мать и отца, разрыва-ет все нити, которые ее связывают с прошлой жизнью. Она оставляет те развлечения, к которым раньше при-выкла. Она смотрит в лицо того, кто попросил ее стать его женой, и с дро-жащим сердцем, но и со спокойным доверием вручает ему свою жизнь. И муж с радостью чувствует это доверие. Это на всю жизнь составляет счастье человеческого сердца, способного и на несказанную радость, и на неизме-римые страдания.

Жена в полном смысле слова все от-дает своему мужу. Для любого мужчи-ны это торжественный момент – при-нять ответственность за молодую, хрупкую, нежную жизнь, которая доверилась ему, и лелеять ее, защи-щать, оберегать, пока смерть не вы-рвет у него из рук его сокровище или не поразит его самого.

В любви нужна особая деликатность. Можно быть искренним и преданным,

и все же в речах и поступках может не хватить той нежности, которая так покоряет сердца. Вот совет: не демон-стрируйте плохое настроение и оскор-бленные чувства, не говорите гневно, не поступайте дурно. Ни одна жен-щина в мире не будет так переживать из-за резких или необдуманных слов, слетевших с ваших губ, как ваша соб-ственная жена. И больше всего в мире бойтесь огорчить именно ее. Любовь не дает право вести себя грубо по от-ношению к тому, кого любишь. Чем ближе отношения, тем больнее сердцу от взгляда, тона, жеста или слова, ко-торые говорят о раздражительности или просто необдуманны.

Каждой жене следует знать, что, ког-да она в растерянности или затрудне-нии, в любви своего мужа она всегда найдет безопасный и тихий приют. Ей следует знать, что он ее поймет, будет обращаться с ней очень де-ликатно, употребит силу, чтобы ее защитить. Ей никогда не следует сомневаться в том, что во всех ее затруднениях он ей посочувствует. Надо, чтобы она никогда не боялась встретить холодность или укор, ког-да придет к нему искать защиту.

Если почитаешь своего супруга, то и другой возвышен, если нет, то и дру-гой унижен.

Нужно советоваться с женой о своих делах, своих планах, доверять ей. Мо-жет быть, она и не так, как он, смыс-лит в делах, но, возможно, сумеет предложить много ценного, так как женская интуиция часто срабатыва-ет быстрее, чем мужская логика. Но даже если жена не может оказать мужу помощь в его делах, любовь к нему за-ставляет ее глубоко интересоваться его заботами. И она счастлива, когда

он просит у нее совета, и так они еще больше сближаются.

Если день был благоприятный, она вместе с мужем разделяет его ра-дость, если неудачным, она помогает ему, как верная жена, пережить не-приятности, ободряет его.

Надо, чтобы руки мужа, вдохновлен-ные любовью, умели делать все. Надо, чтобы у каждого любящего мужа было большое сердце. Многие страждущие должны найти помощь в настоящей семье. Каждый муж жены-христианки должен объединиться с ней в любви ко Христу. Из любви к ней он пройдет через испытания в вере. Разделяя ее жизнь, наполненную верой и молитва-ми, он и свою жизнь свяжет с Небом. Объединенные на земле общей верой во Христа, переплавляя свою взаим-ную любовь в любовь к Богу, они будут вечно соединены и на Небе. Зачем на земле сердца тратят годы, срастаясь в одно, сплетая свои жизни, сливаясь ду-шами в один союз, которого можно до-стичь только за гробом? Почему сразу не стремиться к вечности?

Не только счастье жизни мужа зави-сит от жены, но и развитие и рост его характера. Хорошая жена – это благословение Небес, лучший дар для мужа, его ангел и источник не-исчислимых благ: ее голос для него – сладчайшая музыка, ее улыбка осве-щает ему день, ее поцелуй – страж его верности, ее руки – бальзам его здоровья и всей его жизни, ее трудо-любие – залог его благосостояния, ее экономность – его самый надежный управляющий, ее губы – лучший его советник, ее грудь – самая мягкая по-душка, на которой забываются все заботы, а ее молитвы – его адвокат перед Господом.


Кто свою Родину больше всего любит, тот не должен Веру потерять в то, что она спасется от гибели... Надо непоколебимо верить. Будьте бодрыми, не падайте духом.

Что же делать, придется страдать, и чем больше здесь, тем лучше там. После дождя — солнце, надо только терпеть и верить. Бог милостив, своих не оставит. И Вы увидите еще лучшие дни. Надо перенести смертельную болезнь, потом организм окрепнет и легче живется и светлее. Молюсь всем сердцем, нежно обнимаю.

Мы всегда должны думать о том, чтобы наша помощь другим приносила им какую-то пользу, учила их чему-то, изменяла к лучшему характер, делала их мужественнее, сильнее,

искреннее, счастливее. В мире много людей, впавших в отчаяние, и мы должны уметь сказать им слово надежды или сделать доброе дело, которое выведет их из безысходности и даст силы вернуться к радостной, полной жизни. Любовь — это самое великое в мире. Наполните любовью свои дни. Забудьте себя и помните о других. Если кому-то нужна ваша доброта, то доброту эту окажите немедленно, сейчас. Завтра может быть слишком поздно. Мы должны стараться, чтобы все, что мы делаем, вся наша жизнь были на благо другим людям. Мы должны так жить, чтобы никому не навредить, чтобы наша жизнь служила примером для других. Наш Господь хочет от нас, чтобы мы не предавали доверия. Верность – Великое слово!

Александра Федоровна не любила светского обще-ния, балов и сплетен. Ее строгому воспитанию были чужды эгоцентризм, нравственная распущен-ность, безверие, увлече-ние оккультизмом, царив-шие в светском обществе. В свою очередь, оскор-

бленное очевидным к нему пренебре-жением, высшее общество, считало религиозность императрицы стран-ностью и даже ханжеством. Природ-ная застенчивость Александры Фе-доровны многими расценивалась как холодность и надменность. Она была прирожденной сестрой милосердия. Она посещала больных, оказывая им сердечную заботу и поддержку, а когда не могла пойти к страдающим сама, посылала дочерей. Государыня была убеждена: дети должны знать, что кроме красоты в мире много пе-чали. Сама она никогда не роптала, нисколько не жалела себя, считая сво-им долгом «оставаться верной Христу и заботиться о тех, кто рядом».

Государыню называли настоящей подвижницей благотворительности. Будучи безупречной женой и мате-рью, она особенно сочувствовала го-рестям других матерей и оказывала им посильную помощь и заботу. Во

время голода 1898 года она пожерт-вовала страдающим восьмую часть го-дового дохода семьи. Александра Фе-доровна часто передавала денежную помощь нуждающимся через своих приближенных, стараясь сохранить это в тайне. Государыня устраивала благотворительные базары, выруч-ка от которых шла на помощь боль-ным; она организовала по всей стра-не учебные мастерские для бедных и открыла училище сестер милосердия. На свои личные средства царица по-строила дом для солдат-инвалидов русско-японской войны, где они обу-чались всякому ремеслу.

Когда началась Первая мировая война, царица старалась как мож-но больше дворцов приспособить под госпитали. Нередко она лично занималась формированием сани-тарных поездов и складов медика-ментов в городах России. Алексан-дра Федоровна и старшие княжны стали сестрами милосердия в Цар-скосельском госпитале. Весь их день был посвящен раненым, им они отдавали всю свою любовь и за-боту. Ободрял страдающих и царе-вич Алексей, подолгу разговаривая с воинами. Государыня работала в операционной. Очевидцы вспоми-нают: «Она подавала стерильные инструменты хирургу, помогая при

самых сложных операциях, при-нимая из его рук ампутированные руки и ноги, убирая окровавленную и завшивленную одежду». Она дела-ла свою работу с тихим смирением и неутомимостью человека, которо-му Бог предназначил это служение. Во время тяжелых операций воины нередко умоляли государыню быть около них. Она утешала раненых и молилась вместе с ними. «Я прини-мала искалеченных мужчин с ужас-ными ранами, – писала Александра Федоровна. – У меня болит сердце за них. Я им особенно сочувствую как жена и мать». Вспоминают, как в Петергофе, провожая полк на фронт, во время молебна государы-ня плакала навзрыд, точно проща-лась с родными детьми.

Великая княжна Ольга взяла на себя утренний разнос лекарств по палатам и обязанность эту она вы-полняла аккуратно до педантизма. Великая княжна Татьяна с самого открытия лазарета бессменно де-лала перевязки и помогала княжне В. И. Гедройц во время операций. Все у нее выходило чисто, аккурат-но и хорошо. Все свободное время семья государя отдавала раненым и больным воинам. Весьма близко к сердцу принимались высокими особами заботы и огорчения ра-

ВоспоминанияОБ АЛЕКСАНДРЕ

ФЕДОРОВНЕ


неных. В тяжелые минуты никто не умел так утешить человека, как государыня.

Однажды в Царском Селе на Братском кладбище хоронили скон-

чавшегося в одном из царскосель-ских лазаретов офицера. Один из его друзей поехал на вечернюю па-нихиду. Он увидел, как возле ограды кладбища остановился автомобиль,

из которого вышла дама вся в чер-ном и, войдя в ограду, остановилась у первой же могилы, осеняя себя крестным знамением. Офицер ото-шел из скромности возможно даль-ше и ожидал, что дама сейчас уедет или пройдет в церковь. Но велико было его удивление, когда она, отой-дя от одной могилы, пошла дальше и, остановившись с молитвой перед следующей, обошла все кладбище, молясь перед каждым крестом. Ког-да она дошла до офицера, он узнал в ней государыню императрицу, кото-рая одна молилась за души погибших своих подданных...

Царица обладала редким терпе-нием: имея плохое здоровье с юно-сти, она часто испытывала физиче-ские страдания, но ей не хотелось, чтобы об ее нездоровье знали дру-гие, И дети, постоянно имевшие перед глазами такой образец терпе-ния, мужества и смирения, как их мать, смогли проявить те же каче-ства во время суровых испытаний. Государыня умела не только тер-петь трудности, но и утешать при этом других: она ежедневно приез-жала в дворцовый лазарет, лично занималась перевязками и часами сидела у изголовья наиболее тяже-лых больных, и больные говорили, что только ее присутствие успокаи-вает их боли.

Один из раненых офицеров, за которыми ухаживала Александра Федоровна в царскосельском го-спитале, выразил свое отношение к царице прекрасными словами: «Со-поставим женщин — правительниц всех времен и народов. Высоко и одиноко над ними стоит светлая, чи-стая женщина, мать, жена, друг, се-стра, христианка-страдалица Ее Ве-личество Государыня Императрица Александра Федоровна».

Ее Императорское Величество Государыня Императрица Александра Федоровна и Их Императорские Высочества Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна –

сестры милосердия в императорском лазарете в Царском Селе



оброе сердце Николая Александровича общеизвестно, широко известны и все его стремления к улучшению жизни людей. По собственной инициативе он изменил су-ществовавшую паспортную систему, вве-денную Петром Первым почти двести лет назад. Заграничный паспорт выдавался любому при уплате 15 рублей за каждое полугодие. Была повсеместно отменена подушная подать, и введен больничный сбор – по одному рублю в год (на паспорт клеилась марка), и человек на целый год

был обеспечен бесплатным лечением в больницах. Ав-торитет русского рубля стал на невиданную высоту: за бумажный рубль всюду, во всех государствах, давали зо-лотом! В 1897 году был издан закон об ограничении ра-бочего времени, запрещена ночная работа для женщин и подростков до 17 лет. В большинстве стран Запада в это время еще не существовало законодательных ограниче-ний труда даже для взрослых мужчин. Президент США Вильям Тафт сказал в 1913 году: «Русский Император создал такое рабочее законодательство, каким не может похвалиться ни одно демократическое государство».

Государь тратил, как теперь доподлинно установ-лено, на дела благотворительности и неожиданную по-мощь колоссальные суммы из личных средств, ограничи-вая в то же время себя в личном обиходе.

На двадцатом году царствования Николая II русское

хозяйство достигло высшей точки своего расцвета. Рос-сия находилась в это время на вершине славы и могуще-ства: невиданными темпами развивалась промышлен-ность, все более могущественными становились армия и флот, успешно проводилась в жизнь аграрная реформа. Урожай зерновых увеличился вдвое по сравнению с на-чалом правления; население выросло на пятьдесят мил-лионов человек. Россия быстро становилась грамотной. Экономисты Европы в 1913 году предсказывали, что к середине текущего века Россия будет господствовать над Европой в политическом, экономическом и финансовом отношениях.

Об этом времени можно сказать словами Писания: «Превосходство страны в целом есть царь, заботящийся о стране» (Еккл. 5, 8). Казалось, что все внутренние пробле-мы в недалеком будущем благополучно разрешатся.

Николай II был проникнут любовью к человеку и верил, что и в политике необходимо следовать заветам Христа. Император Всероссийский стал вдохновителем первой все-мирной конференции по предотвращению войн, которая состоялась в Голландии в 1899 году. Он первым среди пра-вителей выступил на защиту вселенского мира и стал поис-тине царем-миротворцем. Государь неутомимо стремился дать внутренний мир стране, чтобы она могла свободно раз-виваться и благоденствовать. По своей природе он был со-вершенно не способен причинить кому-нибудь зло. За все время царствования государь не подписал ни одного смерт-ного приговора, ни одна просьба о помиловании, дошедшая

ДОБРОЕ СЕРДЦЕ НИКОЛАЯ II

Христианские добродетели государя: кротость и доброта сердца, скромность и простота многими были не поняты

и приняты за слабость характера. Однако благодаря именно этим душевным и нравственным качествам в нем воплотилась

огромная духовная сила, так необходимая помазаннику Божию для царского служения.

Д


до царя, не была им отклонена. Он всякий раз беспокоился, чтобы помилование не запоздало.

Удивительно искренний взгляд государя всегда све-тился неподдельной добротой. Однажды царь посетил крейсер «Рюрик», где находился революционер, давший клятву убить его. Матрос не выполнил обета. «Я не смог этого сделать, – объяснил он. – Эти глаза смотрели на меня так кротко, так ласково».

Государь в своем правлении и повседневной жизни придерживался исконно русских православных начал. Он глубоко знал русскую историю и литературу, был большим знатоком родного языка и не терпел употребле-ния в нем иностранных слов. «Русский язык так богат, – говорил он, – что позволяет во всех случаях заменять иностранные выражения. Ни одно слово неславянского происхождения не должно уродовать нашего языка».

Государь был бессребреником. Нуждающимся он ще-дро помогал из своих собственных средств, не задумыва-ясь о величине просимой суммы. Его доброта никогда не выказывалась наружу и не уменьшалась от бесчисленных разочарований. Четыре миллиона рублей царских денег, которые со времени правления Александра II находились в Лондонском банке, Николай Александрович истратил на содержание госпиталей и других благотворительных учреждений. «Он скоро все раздаст, что имеет», – говорил управляющий кабинетом его величества, основывая на

этом свое желание покинуть занимаемую должность. «Его платья были часто чинены, – вспоминает слуга Царя. – Не любил он мотовства и роскоши. Штатские костюмы велись у него с жениховских времен, и он пользовался ими». После убийства царской семьи в Екатеринбурге были найдены во-енные шаровары Императора. На них оказались заплаты и пометки: «Изготовлены 4 августа 1900 года», «Возобновле-ны 8 октября 1916 года».

«О русском Императоре говорят, что он доступен раз-ным влияниям, – писал президент Франции Лубе. – Это глу-боко неверно. Русский Император сам проводит свои идеи. Он защищает их с постоянством и большой силой».

Николай II обладал редкой выдержкой и мужеством. Глубокая вера в Промысел Божий укрепляла его и давала со-вершенное спокойствие духа, которое никогда не оставляло его. «Сколько лет я жил около Царя и ни разу не видел его в гневе, – вспоминает его слуга. – Всегда он был очень ров-ный и спокойный». Император не опасался за свою жизнь, не боялся покушений и отказывался от самых необходимых мер безопасности. В решающий момент Кронштадтского мятежа в 1906 году Николай Александрович после доклада министра иностранных дел сказал: «Если вы видите меня столь спокойным, то это потому, что я имею непоколеби-мую веру в то, что судьба России, моя собственная судьба и судьба моей семьи – в руках Господа. Что бы ни случилось, я склоняюсь перед Его волей».

Бремя последних решений лежа-ло на императоре Николае II. На Вершине, где события пре-восходили разумение человека, где все неисповедимо, давать

ответы приходилось ему. Стрелкой компаса был он. Воевать или не во-евать? Наступать или отступать? Идти вправо или влево? Согласиться на демократию или держаться твер-до? Вот – поля сражений Государя. Почему не воздать ему за это честь? Николай II в глубокой скорби остал-ся непоколебим. Он видел так же ясно, как и другие, возрастающую опасность. Он не знал способа ее из-бежать. По его убеждению только

самодержавие, создание веков, дало России силу продержаться так долго наперекор всем бедствиям. Ни одно государство, ни одна нация не вы-держивали доселе подобных испыта-ний в таком масштабе, сохраняя при этом свое строение.

Изменить строй, отворить воро-та нападающим, отказаться хотя бы от доли своей самодержавной вла-сти – в глазах Царя это означало вы-звать немедленный развал. В марте Царь был на престоле; Российская империя и русская армия держались, фронт был обеспечен и победа бес-спорна. Несмотря на ошибки, боль-шие и страшные, тот строй, который

в нем воплощался, которым он руко-водил, которому своими личными свойствами он придавал жизненную искру, – к тому моменту выиграл вой-ну для России. Вот его сейчас сразят. Вмешивается темная рука, изначаль-но облеченная безумием. Царь схо-дит со сцены. Его и всех его любящих предают на страдание и смерть. Его усилия преуменьшают; его действия осуждают; его память порочат... Оста-новитесь и скажите: а кто же другой оказался пригодным? Никто не сумел ответить на те несколько вопросов, от которых зависела жизнь и слава России. Победа была уже в руках, но пала на землю заживо.

УИНСТОН ЧЕРЧИЛЬ О НИКОЛАЕ II Из альбома «Венценосная семья»

Тебе предстоит взять с плеч моих тяжелый груз госу-дарственной власти и нести его до могилы так же, как нес его я, и как несли наши предки. Я передаю тебе цар-ство, Богом мне врученное. Я принял его тринадцать лет назад от истекавшего кровью отца... Твой дед с вы-соты престола провел много важных реформ, направ-ленных на благо русского народа. В награду за это он по-лучил от «русских революционеров» бомбу и смерть... В тот трагический день встал предо мною вопрос: какой дорогой идти? По той ли, на которую меня толкало так называемое «передо-вое общество», зараженное либеральными идеями За-пада, или по той, которую предсказывало мне мое соб-ственное убеждение, мой выс-ший священный долг Государя и моя совесть. Я избрал мой путь. Либералы окрестили его реакцион-ным. Меня интересовало только благо моего народа и величие России. Я стре-мился дать внутренний и внешний мир, чтобы го-сударство могло свободно и спокойно развиваться, нормально крепнуть, бога-теть и благоденствовать.

Самодержавие создало историческую индивидуаль-ность России. Рухнет самодержавие, не дай Бог, тог-да с ним рухнет и Россия. Падение исконной русской власти, откроет бесконечную эру смут и кровавых междоусобиц. Я завещаю Тебе любить все, что слу-жит ко благу, чести и достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя при том, что ты несешь от-ветственность за судьбу Твоих подданных пред Пре-

столом Всевышнего. Вера в Бога и в святость Твое-го царского долга да бу-дет для Тебя основой Твоей жизни. Будь тверд и мужественен, не про-являй никогда слабости. Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушайся только са-мого Себя и Своей сове-сти. В политике внешней держись независимой по-зиции. Помни, у России нет друзей. Нашей огром-ности все боятся. Избегай войн. В политике внутрен-ней прежде всего покро-вительствуй Церкви. Она не раз спасала Россию в годины бед. Укрепляй се-мью, потому что она осно-ва всякого государства.

Заветы Императора АЛЕКСАНДРА III,

сказанные наследнику Николаю за два дня до своей кончины



ЦАРЬ И АРМИЯЦарь горячо любил армию и близко принимал к сердцу ее нужды.

Он по-отечески заботился о раненых воинах, посещая госпитали и лазареты.

В обращении его с низшими чинами и солдатами чувствовалась неподдельная, искренняя любовь к простому русскому человеку. Государь обладал ценнейшими для военачальника качествами:

высоким самообладанием и редкой способностью быстро и трезво принимать решения в любых обстоятельствах.


С высокими, чистыми, идеальными стремле-ниями начал свое царствование 26-летний Го-сударь Император Николай Александрович. По личному побуждению он дерзновенно об-ратился ко всем державам с предложением сократить вооружения и создать третейский суд в международных спорах, чтобы предот-вратить грядущие войны. Конференция мира была созвана в Гааге 18 мая 1898 года и при-няла общий принцип о мирном разрешении

международных столкновений. В дальнейшем Лига на-ций, а теперь Организация Объединенных Наций яви-лись прямыми преемниками Гаагского международного трибунала.

С особой теплотой государь относился к армии. С мо-лодых лет ему был по душе именно весь уклад полковой жизни: тесная товарищеская среда, простые и вполне определенные взаимоотношения — дружественные вне службы и строго дисциплинированные во время несе-ния службы. Но особенно привлекала его возможность ближе подойти к солдату, к простому человеку из толщи народной. Входя в жизнь и быт солдат, наблю-дая и изучая солдатскую психологию, взаимоотно-шения офицеров и солдат, царь вынес из своего пре-бывания в войсковых ча-стях глубокую искреннюю любовь к военной среде, к армии, которую пронес через всю жизнь. За годы царствования Николая II были увеличены содержа-ние офицеров и пенсии.

При постройке казарм приказано было обращать особое внимание на устрой-ство квартир для семейных офицеров. По личному по-чину государя улучшено было довольствие солдат, введено чайное доволь-ствие и отпуск постельных принадлежностей. В же-

лании скрасить казарменную жизнь и зная, как солдат, взятый от сохи, тяготится замкнутой жизнью в казар-ме, государь приказал увеличить число и продолжитель-ность их отпусков. Упразднены были вольные работы в полках, исполняющиеся осенью, когда именно солдаты могли увольняться в отпуск. Понимая, какое значение для всего уклада офицерской жизни имеет офицерское собрание, в особенности в глухой провинции, государь неоднократно помогал их оборудованию из собствен-ных средств.

1 августа 1914 года началась мировая война. Это был день памяти преподобного Серафима Саровского. Госу-дарь приехал на Дивеевское подворье Петербурга, сто-ял у иконы великого старца и плакал. Дивеевская блажен-ная Паша Саровская говорила, что войну затеяли враги Отечества, чтобы свергнуть царя и разорвать Россию на части. Летом 1915 года, в тяжелейшее для русской армии время, царь принял на себя Верховное командование войсками. Как только Николай II встал во главе армии, счастье вернулось к русскому оружию. Подъему боевого


духа солдат во многом способствовал и приезд на фронт юного царевича Алексея. Весной 1916 года по воле государя в войска привезли из Мо-сковского Кремля Владимирскую икону Божией Матери, перед кото-рой служили молебны. В это время царь приказал начать наступление на Юго-Западном фронте, закончив-шееся большим успехом. Пока госу-дарь возглавлял войска, неприятелю не было отдано ни пяди земли.

В век агитации и пропаганды, ис-кажающей всякую правду, государь удивлял своей постоянной правди-востью. Он говорил: «Неизменно нужно стремиться к восстановле-нию исторической истины во всей ее неприкосновенности». Государь был непримиримым врагом всех попыток идеализиро-вать то, что не достойно, он говорил и требовал всегда только правду. Ее одну он всюду искал. В Первую ми-ровую войну он проявил исключительное мужество в защите сербов. Несколько десятков тысяч сербов при отступлении из родной земли в 1915 году, не выдержа-ли страшного похода через грозные ущелья и снего-вые перевалы Албанских гор и, придя к берегу моря в г. Валлону, массами стали падать от истощения. Со-юзники не только не позаботились об их спасении, но совершенно равнодушно смотрели со своих кораблей, как умирали люди славянской земли. В этот страш-ный момент Император Николай Александрович по-слал главам правительств союзных стран, телеграмму, в которой требовал немедленно вывезти сербов с ал-банского побережья и спасти их. В противном случае государь пригрозил, что он будет считать гибель сер-бов актом величайшей человеческой безнравственно-сти, откажется от своих союзников и выйдет из числа воюющих. Эта телеграмма возымела немедленное дей-ствие и десятки итальянских, французских и англий-ских пароходов вывезли умирающую сербскую армию и ушедших с нею жителей на остров Корфу.

Вот как было описано посещение царем раненных: «Среди торжественной тишины, царившей в это время в палате, с неожиданной силой прозвучали замечатель-ные слова с характерным украинским выговором: – «По-корнейше благодарю, – премного благодарны Государю

Императору за Их милость ... Нам тут хорошо – уход, что за господами... А они, Государь-то, и так нас наградили, що нас грешных посетили... Ваше Высокоблагородие, – продолжал он, все более и более волнуясь, – у Государя такие глаза, що в жисть не бачил – до смерти не забуду. Люди говорили, що Ему до нас дела нет... Теперь я знаю, то злодеи хуже немца – все брешут... Уж мене теперь сего не скажут... Колы Бог даст, выдюжаю — убью всякаго, хто скаже що такое подобное...

– Я видел Его глаза и знаю теперь правду. В них слезы были, вот те Христос, сам видел.

Сказать – не поверят: Царь, Император Рассейский да плаче... Смотрел на нас искалеченных и плакал... Знать, жалко. Видно правду в полку учили, когда сказывали, що мы для Него як дети. Как есть отец по детям и плаче...

– Помирать буду, не забуду его глаз... Как посмотрел на меня, проходя рядом, точно солнышко в душеньку мою заглянуло, ажно жарко стало и боль, как будто, по-легчала. Верите-ли, Ваше Высокоблагородие, до сих пор все вижу Его глаза! Я не один так говорю – спросите, кого угодно из наших – все то же скажут...

В эту минуту с разных сторон палаты, послышались многочисленные голоса: «Так точно, верно, это так, одно слово – правда, покорнейше благодарим Его Император-ское Величество. Пошли им Господь здоровья. Все, кто был в силах, приподнявшись, осенили себя крестным знаменем, у многих на глазах были слезы».

С 1896 года по 1916 год, т. е. за двадцать лет цар-ствования Императора Николая II, Русская Православная Церковь обогатилась боль-шим числом новых святых и новых церков-ных торжеств, чем за весь XIX век. Первым был прославлен в 1896 г. святитель Феодосий Углицкий. В 1897 г. было установлено мест-ное празднование св. мч. Исидора и с ним 72 мучеников в г. Юрьеве Ливонском, латиняна-ми утопленных (1472 г.), а в начале XX века –

празднование преп. Иова Почаевского. 1903 год ознаме-новался великими церковными торжествами по случаю прославления преп. Серафима Саровского Чудотворца, состоявшегося в присутствии Государя и Царской Семьи.

В 1909 г. состоялось восстановление празднества св. Княгини Анны Кашинской. В 1910 г. древний Полоцк торжественно встречал святые мощи преп. Евфроси-нии Княжны Полоцкой, преставившейся в Иерусалиме в 1173 г. и почивавшей в Киеве.

В 1911 г. совершено прославление святителя Иоа-сафа Белгородского и восстановлено церковное по-читание преп. Евфросина Синозерского. В 1913 г. в Москве были торжественно прославлены мощи свя-тителя Гермогена, Патриарха Московского и всея Руси. В 1914 г. состоялось прославление святителя Питирима, Епископа Тамбовского, а в 1916 году со-вершилось прославление мощей святителя Иоанна, Митрополита Тобольского и Сибирского.

Во всех этих деяниях живое участие принимал Им-ператор Николай II. Его церковная деятельность была весьма широкой и охватывала все стороны церковной жизни. В Его царствование Россия продолжала укра-шаться обителями и церквами. Сравнение статистиче-ских данных за 1894 г. и за 1912 г. показывает, что за эти восемнадцать лет было открыто 211 новых мужских и

женских монастырей и 7546 новых церквей, не считая большого числа новых часовен и молитвенных домов. Среди новых храмов необходимо отметить великолеп-ный Феодоровский Государев собор в Царском Селе, воздвигнутый на выбранном Государем месте на поляне, прилегающей к парку, вблизи Александровского двор-ца, законченный и освященный в 1912 году. Кроме того, благодаря щедрым пожертвованиям Государя, в эти же годы во многих европейских городах были сооружены 17 новых русских храмов, выделявшихся своей красотой и ставших достопримечательностями тех городов, в ко-торых они были построены.

В церковных делах Государь Николай Александро-вич, следуя примеру Своего Державного Отца, особенно заботился об улучшении материального положения духо-венства и о духовном просвещении. При Императоре Ни-колае II был проведен целый ряд других мероприятий в этом направлении. Он ревностно заботился о церковно-приходских школах, против которых позднее вела кам-панию вновь учрежденная Государственная Дума. Тем не менее, в 1913 г. в России насчитывалось 37641 церковно-приходская школа, а число учащихся в них достигло двух миллионов детей. В 1913 году, по случаю празднования 300-летия Дома Романовых, Государь, чтобы подчер-кнуть важность высшего духовного образования, наиме-новал духовные академии Императорскими.

Будучи глубоко верующим церковным человеком, Благочестивый Император поощрял и поддерживал раз-витие всех видов искусства, способствующих художе-ственному внутреннему убранству храмов и красоте и благолепию совершаемых богослужений. В этом деле Он нашел ревностную помощницу в лице своей Благочести-вой супруги – Царицы Александры Феодоровны. Государь понимал значение исторической древности в церковной области, и при нем это дело быстро развивалось. В 1901 г.

ИМПЕРАТОР НИКОЛАЙ II –церковный деятель

Среди огромных заслуг Императора Николая II-го в самых различных областях государственной жизни видное место занимают

Его исключительные заслуги в церковной деятельности.


был Высочайше утвержден Комитет попечительства о русской иконописи, и в Его царствование все более и более усиливался интерес к ней. В 1913 г. в Москве была устроена выставка древних икон, приурочен-ная к празднованию 300-ле-тия Дома Романовых.

Государь, отлично знав-ший церковный устав, по-нимал и любил церковное пение. Прекращение пре-следования старообрядцев при Императоре Николае II расширило возможности изучения древнего русского церковного пения и его памят-ников – крюковых рукописей, ставших теперь доступными более широкому кругу ученых.

Во многих церквах Греции, Болгарии, Сербии, Румы-нии, Черногории, Турции, Египта, Сирии, Ливии, Абисси-нии, Палестины имеется тот или иной дар Царя-Мученика. Целые комплекты сребропозлащенных облачений, икон и богослужебных книг посылались в епархии Сербской, Гре-ческой, Болгарской, Черногорской, Антиохийской, Кон-стантинопольской и Иерусалимской Православных автоке-фальных Церквей, не говоря о щедрых денежных субсидиях на их поддержание. Он, и только он во всем мире, выступал на защиту православной веры и Церкви и оберегал церков-ный мир по всему миру. Он, и только он, вставал на защи-ту, когда турки вырезывали армян-христиан, притесняли и угнетали славян, и широко открывал границы России бе-женцам этих стран.

Государь был готов предпринять небывалый в исто-рии шаг, характеризующий Его как человека исключитель-ной силы воли и необыкновенного величия духа. Он ясно понимал роковые ошибки Великого Преобразователя Пе-тра, ослепленного материальными достижениями Запада и поставившего, по западному образцу, материальное на-чало впереди духовного. Надо было круто поворачивать государственный корабль к родным берегам, а для этого надо было, прежде всего, восстановить Патриаршество.

Государь давно интересовался этим вопросом, тщатель-но изучил его и искал наилучшие пути к его разрешению. Но проведение реформ в том грандиозном масштабе, в каком они были задуманы Государем, было делом чрезвычайно

сложным. Ведь, речь шла о перестройке всего государ-ственного здания на духов-ных началах, причем успех намеченного плана всецело зависел от удачного выбора Патриарха. После глубоких размышлений, Государь принял мужественное реше-ние: возложить, если Госпо-ду будет угодно, это тяжелое бремя на себя. Никакие труд-ности этой задачи, не говоря уже о тяжком монашеском подвиге, его не пугали и не смущали. В марте 1905 года, наступил момент, когда Го-

сударь сообщил членам Святейшего Синода о Своем намере-нии. На заседании 22 марта Синод единогласно высказался за восстановление патриаршества и за созыв в Москве Все-российского церковного собора для выбора патриарха. Од-нако, поспешность этого решения встретила возражения со стороны видных богословов, и вследствие возникших разно-гласий, Государь 31 марта начертал на докладе Синода сле-дующую резолюцию: «Признаю невозможным совершить в переживаемое ныне тревожное время столь великое дело, требующее и спокойствия и обдуманности, каково созва-ние поместного собора. Предоставляю Себе, когда наступит благоприятное для сего время, по древним примерам право-славных Императоров, дать сему делу движение и созвать со-бор Всероссийской Церкви для канонического обсуждения предметов веры и церковного управления». Но уже в конце того же года, 27 декабря, Он обратился с рескриптом на имя Митрополита Антония С.-Петербургского, в котором пи-сал: «Ныне я признаю вполне благовременным произвести некоторые преобразования в строе нашей отечественной Церкви... Предлагаю Вам определить время созвания этого собора». На основании этого рескрипта было образовано Предсоборное Совещание для подготовки созыва собора, которое вскоре приступило к своим занятиям. Совещание выполнило чрезвычайно важную и ценную работу, потребо-вавшую много времени и труда, но вспыхнувшая Мировая война помешала созыву собора в царствование Императора Николая II. Святейший патриарх Тихон был избран на ка-федру уже после отречения царя от власти.

Евгений Алферьев


Государь Император Николай Александрович несет раку с мощами Серафима Саровского.

Июль 1903 г. Саров

...Счастье, блаженство наше заключается в соблюдении нами Слова Бо-жия, в воспитании в наших детях заветов Господних. Эту истину твер-до помнили наши предки. Правда, и они, как все люди, отступали от учения Его, но умели искренно сознавать, что это грех, и умели в этом каяться. А вот мы к скорби и стыду нашему дожили до такого времени, когда явное нарушение заповедей Божиих уже не только не признает-ся грехом, но оправдывается как нечто законное. Так, на днях совер-шилось ужасное дело: расстрелян бывший Государь Николай Алексан-дрович, по постановлению Уральского областного Совета рабочих и солдатских депутатов, и высшее наше правительство – Исполнитель-ный комитет – одобрил это и признал законным. Но наша христиан-ская совесть, руководствуясь Словом Божиим, не может согласиться с этим. Мы должны, повинуясь учению Слова Божия, осудить это дело, иначе кровь расстрелянного падет и на нас, а не только на тех, кто со-вершил его. Не будем здесь оценивать и судить дела бывшего Государя:

беспристрастный суд над Ним принадлежит истории, а Он теперь предстоит перед нелицеприятным судом Божиим, но мы знаем, что Он, отрекаясь от Престола, делал это, имея в виду благо России, и из любви к ней. Он мог бы после отречения найти Себе безопасность и сравнительно спокойную жизнь за границей, но не сделал этого, желая страдать вместе с Россией. Он ничего не предпринял для улучше-ния Своего положения, безропотно покорился судьбе... И вдруг Он приговаривается к расстрелу где-то в глубине России небольшой кучкой людей не за какую-то вину, а за то только, что Его будто бы кто-то хотел похитить. Приказ этот приводят в исполнение, и это деяние уже после расстрела одобряется выс-шей властью. Наша совесть примириться с этим не может, мы должны во всеуслышание заявить об этом как христиане, как сыны Церкви. Пусть за это называют нас контрреволюционерами, пусть заточат в тюрьму, пусть нас расстреливают. Мы готовы все это претерпеть в уповании, что и к нам будут отнесены слова Спасителя нашего: Блаженны слышащие Слово Божие и хранящие!

Тихон, Патриарх Московский и всея Руси Москва, Казанский собор, 8/21 июля 1918 года – праздник Казанской иконы Божией Матери

СЛОВО ПАТРИАРХА ТИХОНАНа убиение царской семьи

Сразу по получении известия об убиении 18 июля царской семьи в Екатеринбурге Святейший Патриарх Тихон в Казанском соборе Москвы отслужил панихиду, а затем и заупокойную литургию и произнес грозную обличительную речь, в которой клеймил палачей и

призывал верующих без различия их политических убеждений смело и гласно осуждать виновников этого неслыханного преступления, хотя бы пришлось

за это пострадать.



Большая или меньшая значительность исторических собы-тий верней познается не в момент их свершения, а более или менее продолжительное время спустя.

Да, мученическая смерть Государя и всей его семьи по-трясла русское сердце уже тогда, в момент, когда она совер-шилась, сейчас же, немедленно. И она была тогда для многих отрезвляющим ударом, ударом, исцеляющим от опьянения угаром революции. Но воспринималась она тогда в значи-тельной степени как только наша собственная, семейная, только русская историческая трагедия. Наше сознание тогда не выделяло ее ясно и отчетливо из ряда иных, увы, не столь малочисленных цареубийств нашей истории: Иоанна VI, Павла I, Александра II и иных – ранее. Но с каждым десятиле-тием, протекающим с того страшного дня, убиение Государя Императора Николая II Александровича и его царской семьи приобретает в нашем сознании и должно было бы приобре-тать в сознании всего мира более ясное значение.

Все яснее и яснее становится для нас и для всех, кто хочет видеть и слышать, и понимать, что вся безвыходная трагичность нашей эпохи связана с этим 43 года назад тому совершившимся преступлением. Захват нашей Родины властью бесовских сил, их кажущаяся такой неотразимой поступь во всем мире, растерянное бессилие властодержа-телей мира перед этой ужас наводящей поступью власти торжествующего зла, неумение этих, по церковному сло-ву, только царюющих, а не державствующих властителей противостоять и их пугающему порабощению – чем все это можно объяснить, как не тем, что 43 года назад – 4/17 июля 1918 года исполнилось древнее пророчество апостола, и из мира был взят Удерживающий, тот, кто державствовал не по многомятежному хотению человеческому, но по Божие-му избранничеству, и честно, «ходя пред Богом», совершал свой царственный долг.

Об этом не только мы свидетельствуем. Об этом очень ясно говорят и враги: «Ни одна революция в Европе и во всем мире не может достигнуть окончательной победы, пока существует теперешнее русское государство», – писал один из основоположников коммунизма Энгельс («К. Маркс и революционное движение в России» М., 1933, стр. 15.)

Следовательно, основываясь не только на собственном понимании хода мировой истории, но и на свидетельстве

самих виновников всего совершившегося, можем мы гово-рить, что весь неизмеримый поток крови, пролитый за эти четыре десятилетия, от крови многомиллионного множе-ства жертв, убиенных в нашем народе, до гекатомб 2-й Ми-ровой войны, до крови в Корее, в Венгрии, в Конго, в Лаосе и в скольких еще кровавых событиях будущего – весь этот океан крови не был бы пролит, если бы 44 года тому назад мы не изменили бы нашему Государю, и не пролилась бы его мученическая кровь.

Государь отверг себя, взял крест свой и последовал за Христом...

А мы, и сами мы, кто уже жил в те дни, и наши отцы и деды, если в большинстве случаев и не были среди тех, кто совершил эту гнусную травлю, то разве не участвовали мы в ней, повторяя повседневно те пошлые клеветы, т. е. пло-ские штампованные бессмысленные и лживые обвинения против царской власти и лично против Царя, те клеветы и ту пошлость, которые грязной рекой лились тогда и, увы, продолжают литься сейчас…

Государь не убоялся ни кровавых угроз врагов, ни жалкой пошлости окружающего его мира. Он непреклонно, по пуш-кинским словам, сказанным о его царственном тезке, «честно правил нами». И как он был одинок! В этом ведь тоже глубо-кая христоподражательность его подвига. Он до конца пронес крест своего царственного служения, до тех пор, пока все кру-гом не восстало против него в подлом изменническом бунте, и дальнейшее его царское крестоношение потеряло смысл, ибо если можно губить и против воли губимого, то нельзя спа-сать против воли спасаемого. В те страшные подлые дни, ве-личаво одинокий, он, оглянувшись кругом, мог только в без-мерной муке произнести: «Кругом предательство, трусость и измена». С этими словами он сошел со своего трона. Эти слова его по существу являются последними словами его, как царя, дошедшими до народа. И эти слова его тяжким обвине-нием падают на всех нас. О, если бы мы нашли, что сказать в свое оправдание, когда снова услышим их – эти слова, повто-ренными на Страшном Божием Суде!...

Архиепископ Нафанаил (Львов)

Берлин, Церковь Покрова Пресвятой Богородицы,4/17 июля 1961 года

СЛОВО В ГОДОВЩИНУ УБИЕНИЯГОСУДАРЯ ИМПЕРАТОРА НИКОЛАЯ II

И ЕГО ЦАРСКОЙ СЕМЬИ


В те дни, когда мы все так низко пали,Везде мне грезится священный Образ Твой,С глазами, полными божественной печали,С лицом, исполненным небесной добротой.Тебя жалеть я не могу, не смею:Ты для меня – по-прежнему Велик!Перед Тобою я, мой Царь, благоговею,И больно мне глядеть на Твой Державный Лик.Слепой народ, обманутый лжецами,За чистоту души Твоей святойТебя клеймит постыдными словамиИ казни требует над кем же… над Тобой!Не так ли пал и Царь коварной Иудеи,Мессия истины, народная мечта,И Бога своего преступные злодеиРаспяли на доске позорного Креста.И Царь был осужден на пытки рабской казни,Над Божеством глумился весь народ,И люди – изверги убили без боязниТого, Кто создал мир, моря и небосвод.Но, победив в аду немые силы гроба,Воскрес Господь и всем явился вновь;Побеждена врагов чудовищная злоба,И козни зла рассеяла Любовь…Я верю в день священного возмездья!Клятвопреступники, вас кара неба ждет!Вас уличат в предательстве созвездья,Над вами Солнце правды не взойдет;И камни возопят от вашего злодейства,

Вас грозно обличит правдивая судьбаЗа низость ваших чувств, за гнусность фарисейства,За клеветы восставшего раба…Еще недавно так, пред Ним склоняя выи,Клялися вы Его до гроба защищатьИ за Царя – Вождя, Хозяина России,Вы обещали жизнь безропотно отдать.И что же! Где слова? Где громкие обеты?Где клятвы верности, присущие войскам?Где ваших прадедов священные заветы?А Он, обманутый, Он твердо верил вам!Он ваш исконный Царь, смиреньем благородный,В своей душе Он мог ли помышлять,Что вы готовитесь изменой всенароднойРоссии честь навеки запятнать!..Предатели, рожденные рабами,Свобода лживая не даст покоя вам.Зальете вы страну кровавыми ручьями,И пламя пробежит по вашим городам.Не будет мира вам в блудилище разврата,Не будет клеветам и зависти конца;Восстанет буйный брат на страждущего брата,И меч поднимет сын на старого отца…Пройдут века; но подлости народнойС страниц Истории не вычеркнут года:Отказ Царя, прямой и благородный,Пощечиной вам будет навсегда!

С. Бехтеевг. Орел 1917


АРХИМАНДРИТ РАФАИЛ (КАРЕЛИН)

СВЕТ И ТЕНИ ЕКАТЕРИНБУРГАЕкатеринбург – это тайна, которая до конца никогда

не будет раскрыта. Это железная маска на лице истории XX столетия, это трагедия России и незаживающая рана в ее груди, это «земля крови», где произошло одно из самых гнусных и постыдных преступлений в летописи человече-ства – убийство святого царя и его семьи. Это место, на которое упала тень Голгофы.

Екатеринбург – могила империи и в то же время мисти-ческий и духовный центр Русской Церкви, куда направля-ются паломники и богомольцы со всех концов необъятной Руси и православного мира. Здесь произошла адская мисте-рия распятия России. Здесь был завершен последний акт от-речения народа от своего царя, которого отдали без борьбы на расправу в руки самым мерзким и бессовестным злодеям, и это стало для многих началом отречения от Бога на небе и от человеческой чести на земле – началом конца.

Город, окруженный шахтами, как окопами во время войны, стал темницей для царственных узников, стал тем кругом ада, на котором написано: «Оставь надежду навсег-да». Здесь, как огненная лава из жерла вулкана, сатанинская злоба выплеснулась из недр преисподней на землю. Кажет-ся, что в воздухе Екатеринбурга звучит, не смолкая, эхо вы-стрелов, поразивших царя и его семью, а на улицах города застыли тени цареубийц, как в сказке о Вие, где на рассвете окаменела чертовщина и всякая нечисть в углах храма. Это статуи кремлевских палачей, это имена, проклятые исто-рией, как будто сочащиеся кровью, которыми названы не только улицы и площади города, но и огромная область, окружающая Екатеринбург, как море остров. Идолы Сверд-лова и других убийц России крепко стоят на каменных по-стаментах. Идолы не имеют жизни в себе, но они не уми-рают: их каменные груди дышат смертоносным дыханием, которое, как яд, пронизывает город и страну.

Символ означает связь. Через икону люди общаются с духовным миром, а статуи демоноподобных существ – ико-ны ада; эти каменные образы – магическая связь с преиспод-ней. Имена – словесные символы, через которые человек общается с именуемым. В оккультных союзах неофиту от-крывали имена демонов, и эти имена являлись предметом медитаций. Захватчики кромсали историю империи, уни-

чтожали прежнее название ее земель и оставляли повсюду, как печать захвата, свои имена: люди должны были знать, под чьей властью находятся они. Имена убийц, которыми названы улицы города, это знаки и вехи их владений. В зем-ном плане их имена – психологическое насилие над сове-стью православного народа, в духовном – демоническая ини-циация города. Имя Свердлова означает, что палач России еще держит Урал в своей руке, подписавшей смертный при-говор царственным мученикам.

Дух цареубийц не оставил город; он молчаливо сви-детельствует о том, что трагедия России еще продолжа-ется, что идолы готовы ожить и явиться на землю в дру-гих телах, чтобы устроить новую Голгофу.

Когда въезжаешь в город, он видится мрачным, как древние зам-ки, в которых безнаказанно совершались пре-ступления. Душу охватывает тревожное, давящее грудь чувство, как переживание учиненного злодеяния. Кажет-ся, что здесь предел и дно позора, что здесь великая Рос-сия сама сожгла свои знамена.

Россия наивна. Она похожа на доверчивую девушку, которую обольстил чародей своими змеиными песнями, а теперь хочет сделать из нее пьяную, развратную девку.

Кажется, что город осыпан пеплом, как после по-жарища, и окутан темным туманом. И в то же время незримый свет, подобно северному сиянию, стоит над столицей Урала – последней столицей царя. На месте, на-поенном кровью, невинной как Авелева кровь, слышны слова: «Сними обувь с ног твоих, ибо земля, на которой ты стоишь, – свята». Здесь воссияли дивным светом семь духовных светильников – семь царственных мучеников. Отсюда вознеслись к небу их святые души, как семь но-вых ангелов – молитвенников за православный мир.

Екатеринбург стал перекрестком дорог истории, на котором лежит камень с сокровенными письменами о бу-дущей судьбе России.

Империи рушатся, но духовная держава неразрушима, так как ее основание находится в сердцах людей. Цари и пра-вители России приходят и уходят, а царь-мученик, сменив-ший скипетр на крест и корону на терновый венец, невиди-мо остается ее царем.


В Екатеринбурге в Храме-на-Крови есть придел в нижней церкви, который всеми называется «рас-стрельной комнатой». Крашеные стены, пре-стол, большой черный крест, сбоку – жертвенник и аналой. На стенах – ни-чего, пусты! Лишь подой-

дя к ограждению – невысоким цар-ским вратам видишь наверху икону царственных мучеников, уже над ком-натой, на церковном своде… Ныне здесь молятся новым святым страсто-терпцам – членам семейства послед-него русского царя Николая II.

Мало сказать о святом царе «хо-роший был человек»... Но большее не сразу вмещается. Помню, как долго (а я уже много лет к тому времени был в Церкви) мысль о святости царя Нико-лая II встречалась мною в штыки, с са-мым искренним возмущением... «Как же, – думал я, – он отрекся, и «слабый был царь» и прочее». Устыдившись од-нажды резкости собственных суждений после многих сомнений и борений и благодаря чтению хороших книг, при-шел я к почитанию царя как святого. К счастью для меня, это было за несколь-ко лет до его прославления. Я хорошо понимаю тех людей, которые и по сей час не могут в сердце своем в полной

мере почитать царя-страстотерпца. Нравственный подвиг царя признают, а о жертве его, о его предстоянии за нас перед Богом – не хотят и задумываться. Вот я бы и советовал этим людям по-бывать в Екатеринбурге, у народной святыни. Там, на месте, словно прика-саешься сердцем к сути происшедше-го девяносто лет назад: испытываешь скорбь, какую никогда не испытывал и... тепло, какого раньше не знал. «В любви нет страха» (1Ин. 4.18) – вот это и чувствуешь: что в их любви и не было страха, и что важен не масштаб злодея-ния, а мера их любви. Все становится на свои места, а о досужих мнениях и не вспоминаешь.

Храм-на-Крови недалеко от вок-зала. А на электричке за полчаса до-едешь до станции «Шувакиш» (есть где-то там и озеро с таким же стран-ным названием), откуда три киломе-тра до Ганиной Ямы. Шоссе в лесу – идешь и думаешь: вот они везли сюда их тела, временами шли по лесу, и так же цвел тогда иван-чай, и так же попадалась уже малина.

Монастырь Царственных страсто-терпцев занимает обширную терри-торию, поросшую стройными высо-кими соснами. Надпись на памятном камне гласит: «Сей монастырь во имя Царственных страстотерпцев учреж-ден в лето 2000 года от Рождества

ОБРЕТЕНИЕ ПОКАЯНИЯ«Россия не покаялась» – звучит, как приговор.

Верно ли это суждение? Ведь, в отличие от фашизма в Германии,

никакого общественного осуждения коммунизм у нас не получил.


Христова ... в память и назидание по-томкам». В монастыре семь храмов: Иверский (надвратный), «Царский» (так принято там называть церковь Царственных мучеников), Преп. Се-рафима Саровского, Преп. Сергия Радонежского, Державной иконы Божией Матери, Святителя Николая Чудотворца и Св. прав. Иова Много-страдального (патриаршее подво-рье). Все храмы деревянные, и у каж-дого свой собственный облик. Есть еще высокая водонапорная башня,

она же и колокольня, также из де-рева. Стоит обратить внимание на бревна, из которых сделаны храмы – они большого диаметра, аккуратно, прилежно тесанные. Общее же впе-чатление настолько радостное, что хочется воскликнуть, выразить это впечатление не совсем подходящими к монастырю словами: «Прямо сказ-ка! Пушкинское царство Гвидона!». Но это лишь восклицание, благодать разве выразишь? Сколько раз я видел фотографии этого монастыря, любо-

вался ими, но только приехав, понял то выражение лиц моих друзей, с ко-торым они вспоминали посещение Ганиной Ямы.

«Царский» храм построен на ме-сте большого кострища, на котором сжигали тела страстотерпцев, подня-тые из шахты, куда они были внача-ле брошены. Храм Преп. Серафима построен на месте малого кострища, неподалеку. За алтарной частью «Цар-ского» храма – территория бывшей шахты, о которой напоминает теперь


только углубление в земле. Это место огораживает полукруглая крытая га-лерея (гульбище) с одной стороны, а с другой – невысокая чугунная огра-да и памятный крест. Большие цве-тущие белые лилии покрывают всю эту территорию. Случайно ли было знаменательное видение духовнику Марфо-Мариинской обители перед февральской революцией 1917 года? Отец Митрофан Серебрянский уви-дел сначала храм в огне, затем Серафи-ма Саровского, коленопреклоненного на камне, с молитвенно воздетыми руками, а затем изображение царской семьи в черной рамке, из краев кото-рой вырастали побеги, покрывшие затем все изображение белыми лилия-ми! Елизавета Федоровна истолкова-ла видение как пророчество о гряду-

щих бедствиях, о революции и гибели царской семьи. Она сказала, что по молитвам св. Серафима Россия будет помилована.

Лилии – символ чистоты. Особен-но красивы они в июльские светлые сумерки. Мне хотелось побывать в это время на Ганиной Яме. Я стал ходить: шел сначала по гульбищу мимо бере-зок, мимо храма Св. Николая, потом либо спускался к поклонному кресту, либо обходил «Царский» храм и снова шел по гульбищу, оставляя слева мно-жество лилий. А внизу, у поклонного креста, но не на каменном помосте, а на земле, возле чугунной ограды, к шахте лицом, стоял на коленях чело-век, стоял и молился…

Андрей Мановцев

Случайно ли было знаменательное видение

духовнику Марфо-Мариинской

обители перед февральской революцией 1917 г.?

Отец Митрофан Серебрянский

увидел сначала храм в огне, затем

Серафима Саровского, коленопреклоненного

на камне, с молитвенно воздетыми руками,

а затем изображение царской семьи в черной

рамке, из краев которой вырастали побеги, покрывшие затем все изображение

белыми лилиями!

С О Ф И Я П Р Е М У Д Р О С Т Ь Б О Ж И Я88 С О Ф И Я П Р Е М У Д Р О С Т Ь Б О Ж И Я88

елатели революции всегда выдвигают на первый план такое объяснение, какое должно оправдать в глазах народа звер-ства, допускаемые якобы для искорене-ния неправды, для защиты угнетенного народа от произвола его поработите-лей, для раскрепощения его из оков раб-ства – словом, для торжества правды и высоких идеалов. Такой подоплеке рево-люции, как массовому протесту «народа» против чинимых над ним насилий, всег-да верили глупые люди, верят и сейчас.

Неудивительно, если и до сих пор на страницах всякого рода газет и журналов ... все еще продолжают писать об этих ужасных преступлениях совершенно понятной «ме-сти народа».

Нечего говорить о том, что главная тяжесть престу-плений перед народом обрушивалась на Государя Им-ператора и на Государыню Императрицу. Не подлежит сомнению, что этим «преступлениям» в предреволюци-онное время верили даже люди независимой мысли...

Но вот нашелся честный человек, В. М. Руднев, коему было поручено произвести дознание об этих «преступле-ниях» и коего ни в каком случае нельзя было заподозрить в пристрастии, ибо, будучи товарищем прокурора про-винциального окружного суда, он мог быть скорее преду-бежденным против Царя и верить распространяемой кле-вете, разобраться в которой было в провинции трудно... И вот этот честный человек крикнул на весь мир:

«Я просмотрел все архивы Дворцов, личную переписку Государя и могу сказать: Император чист, как кристалл».

И голос этого одного мужественного и честного че-ловека заставил замолчать миллионы враждебных Госу-

дарю голосов, и теперь о «преступлениях» Государя ни-кто не смеет и подумать.

Появились кощунственно опубликованные «Пись-ма» Государыни Императрицы к Государю Импера-тору: бросили воры украденный ими драгоценный ящик с письмами в толпу, и... пристыженная толпа смолкла, ибо увидела, что и Императрица – чиста как кристалл.

Осталось Царское правительство... Многие из мини-стров погибли ужасной смертью только за то, что были министрами; многие, оставшиеся в живых, продолжают еще подвергаться травле и злостной клевете. Но в чем же заключались «преступления» этих министров, кто из обвинителей выдвинул против них хотя бы одно кон-кретное обвинение?

Но если бы даже и были такие преступления, то за что же «гнев народа» обрушился на всю Россию, за что погибли десятки миллионов ни в чем не повин-ных людей? Весь мир содрогнулся от неслыханных размеров этого гнева, от ужасного наказания, ниспос-ланного на Россию...

Но в чем же ее преступление?!Да, революция есть действительно наказание за

преступление, но наказание не делателей революции за преступления против народа, а наказание Божие за преступления против заповедей и законов Божиих. И где бы мы ни искали причин обрушившегося на Россию великого горя, где бы ни искали следов этих преступле-ний, какие бы чрезвычайные комиссии ни собирали и в каких бы архивах ни рылись, но найдем мы эти причи-ны только в одном месте – в Библии.

Не только мы, но весь мир спрашивает, за что так глубоко страдает Россия; но, верно, мало кто знает, что

СУД БОЖИЙОдним из способов, коим творцы революции пользуются для достижения своих целей, является так называемый гнев народа. Этот гнев берется у

народа напрокат только на известное время и вызывается искусственным внедрением в сознание народных масс убеждений в том, что революция

есть наказание за преступление.

Д


даже этот вопрос является буквальным исполнением слова Божия:

«...И скажут все народы: за что Господь так посту-пил с сею Землею? Какая великая ярость гнева Его! И скажут: за то, что они оставили завет Господа Бога от-цов своих»... (Втор., гл. 29, ст. 24–25).

С неменьшей определенностью указывает на не-преложные законы возмездия и пророк Иеремия.

«...И если вы скажете: за что Господь Бог наш дела-ет нам все это, то отвечаю: так как вы оставили Меня и служили чужим богам в земле своей, то будете служить чужим в земле не вашей»... (Иер., 5, 19).

Это не гнев Божий в представлении первобытно-го человека, это лишь напоминание о том, что зако-ны Бога вечны и нарушение их неизбежно вызывает определенные последствия. Поясняя эту мысль, про-рок Иеремия говорит далее:

«...Слушай, земля: Вот Я приведу на народ сей пагу-бу, плод помыслов их, ибо они слов Моих не Слушали и закон Мой отвергли» (Иер., 6, 19).

Нет, всегда столько же греховными, сколько и бессмысленными будут попытки объяснять мировые несчастия гневом или карой Божией, когда они яв-ляются лишь результатом нарушения установленных Господом законов мироздания подмены ясных, от-четливых и благих велений Божиих, человеческими измышлениями. Наоборот, в законах возмездия отра-

жается величайшее благо: иначе люди давно бы пере-резали друг друга...

«...Когда суды Твои совершаются на земле, тогда живущие научаются правде...» (Ис., 26, 9).

Прочитаем внимательно главу 26 Левит, гл. 28 Второ-закония, книгу пророка Исаии, главы 3, 6, 9, 10, 24, 33, 43, 58, 59, 65, книгу пророка Иеремии, «Плачь Иеремии», книгу пророка Иезекииля – и мы поймем, за что страдает Россия. Велики, безмерно велики эти страдания; но милосердие Го-сподне еще больше. Израненная и растерянная мысль ищет выхода, обращает пробудившаяся совесть свой взор к Богу...

И, слыша эти обетования Божии, успокаивается че-ловек, и воскресает у него заря надежды на милость Бо-жью, и крепнет эта надежда...

По существу вера есть подлинное, истинное зна-ние. По форме же вера есть вера, и бесплодны попыт-ки утверждать ее в сердцах тех, кто не имеет ее. Вера есть дар Божий, с которым рождается каждый человек. Неверующих младенцев и детей не существует.» Те, кто утратил этот дар, пусть обратятся к Богу и получат его. Я же считаю лишним вдаваться в полемику с неве-рующими, а ограничусь лишь указанием на то, что Би-блия ..., есть самая замечательная из всех книг на земле, ибо олицетворяет собою тот подлинный нравственный закон – lex scripta, какой дан Богом для руководства лю-дям в их земной жизни.

Князь Николай Жевахов

Я видел поле. По дороге шел Спа-ситель. Я пошел за Ним, говоря: «Господи, я следую за Тобой!» А Он, повернувшись ко мне, отвечал: «Следуй за Мной!» На-

конец мы подошли к огромной арке, украшенной звездами. На пороге арки Спаситель повернулся ко мне и снова сказал: «Следуй за Мной!» И Он вошел в дивный сад, а я остался у порога и проснулся.

Вскоре я снова заснул и увидел себя, стоящим у той же арки, а сзади нее за Спасителем стоял Царь Нико-

лай. Спаситель сказал Царю: «Ты ви-дишь в руке Моей две чаши: одна из них горька для твоего народа, и дру-гая сладка для тебя».

Царь упал на колени и долго умо-лял Господа позволить ему выпить горькую чашу вместе со своим наро-дом. Господь долго не соглашался, но Царь умолял Его неотступно. Тог-да Спаситель вынул из горькой чаши большой горящий уголек и положил его на ладонь царевой руки. Царь стал перебрасывать уголек из руки в руку, и одновременно его тело начало

светлеть пока не сделалось совершен-но ярким, как некий сияющий дух.

Здесь я снова проснулся.Заснув еще раз, а увидел огром-

ное поле, покрытое цветами. По-среди поля стоял Царь, окруженный множеством народа, которому он своими руками раздавал манну. Не-видимый голос сказал в этот момент: «Царь взял на себя вину русского на-рода, и русский народ прощен».

Макарий (Невский), святитель.Не отчаиваюсь в Божией помощи

СОН СВТ. МАКАРИЯ (1835–1926), МИТРОПОЛИТА АЛТАЙСКОГО И МОСКОВСКОГО


Л И Т Е Р А Т У Р Н Ы Е С Т Р А Н И Ц Ы 91

Я мучился... я исчезал,Я ложе обливал слезами;И громко Бога призывал,И Бога я искал руками!Он внял мольбе, Он близок был,Он шел, он небо преклонил;И Сам убитаго тоскоюВоздвиг святой Своей рукою,И грешным и земным очамЯвил красы и тайны неба...Но Он явил святую милость,Он мне слова любви вещал,И снял с души моей унылость,И я пред Ним, как новый, стал!О дивный Бог! О Бог великий!Творяй миры и чудеса!Ни Ангелов парящих лики,Ни безпредельны небесаТвоей не совмещают славы!Узря Тебя, кипят моря!От взора мощнаго ЦаряДрожат вселенныя составы...Настал тревоги бурный час,Бездонны бездны дали глас,И облака отозвалися,И с шумом стрелы пронеслися;И светло молнии ТвоиВ безмерных вышинах сияли,Кругом вертящихся миров,И, молча, небеса внимали,Что даст им Правда и Любовь!Как Ты велик в своей святыни,О, Бог! Ты жизнь души и свет!И мне забытому в пустыни,Ты дал и крылья и полет!

ФЕДОР ГЛИНКА

76 ПСАЛОМ ЦАРЯ ДАВИДАстихотворное переложение


Крестьянин засевал овес;То видя, Лошадь молодаяТак про себя ворчала, рассуждая:«За делом столько он овса принес!Вот, говорят, что люди нас умнее:Что может быть безумней и смешнее,Как поле целое изрытьЧтоб после рассоритьНа нем овес свой попустому?Стравил бы он его иль мне, или гнедому;Хоть курам бы его он вздумал разбросать,Все было б более похоже то на стать;Хоть спрятал бы его: я видела б в нем скупость;А попросту бросать! Нет, это просто глупость».Вот к осени, меж тем, овес тот убран был,И наш крестьянин им того ж Коня кормил.

Читатель! Верно, нет сомненья,Что не одобришь ты конева рассужденья;Но с самой древности, в наш даже век,Не так ли дерзко человекО воли судит Провиденья,В безумной слепоте своей,Не ведая его ни цели, ни путей?

ИВАН КРЫЛОВ Крестьянин и лошадь


Я иду по большой дороге. На мне полу-пальтишко, солдатские сапоги с под-ковками, барашковая шапка. За пле-чами две сумы. В одной – запасные дары, Евангелие, деревянная чаша, служебник да требник, а в другой – сапожный инструмент. На груди у меня в особой ладанке – антиминс. В руке березовый посох. Я стал священником-странником. Перед

отступлением белых меня убеждали за границу бежать, но я отказался.

Ноги мои для ходьбы оказались легкими. Дни стоят сентябрьские, теплые – бабье лето!

...Я остановился на лесном взгорье. Внизу река, поле, даль и дороги. Сильна власть русских дорог! Если долго смотреть на них, то словно от земли уходишь, и ничто мирское тебя не радует, душа возношения какого-то ищет... Не от созер-цания ли дорог родилась в русском человеке тяга уйти? Все равно куда... в Брянские ли разбойни-чьи леса, или навстречу синим монастырским куполам... только бы идти, постукивая дорож-ным посохом. Недаром и петь мы любим: «Ах, не

одна-то во поле дороженька пролегала».Земля вечерела. Надо покоя искать. Но куда

Господь направит стопы моя? Проходя вереско-выми тропинками, увидал я бревенчатый дом.

– Не приютят ли меня?Стучу посохом по окну. Никто не отклика-

ется. Выбежал откуда-то кот, сел на крыльцо и кольнул меня скорбным человеческим взгля-дом. Я погладил его, и он прижиматься ко мне стал и жалобно мяукать.

Еще раз постучал в окно, и опять неоткликаемая и, как мне показалось, неживая тишина. Я решился открыть дверь. Вхожу в избу. Озираюсь и вижу...

На полу лежит зеленый от зеленых сумерек мертвый человек в холщовой рубахе и солдат-ских шароварах, босый... На шее чернел медный крестьянский крестик. На волосатой голове кровь в сгустках. Рядом подсвечник с выпавшей свечою и железный шкворень. Я перекрестил усопшего, сходил к колодцу за водою, обмыл его, чин отпевания совершил... Неподалеку, в песча-нике, яму вырыл, укутал тело холстиною и воло-ком вытащил из избы (какая тяга: мертвое чело-веческое тело – сырая земля!)...

Василий НИКИФОРОВ–ВОЛГИН

Дорожный посохВасилий Никифоров-Волгин написал эту повесть в Эстонии.

После установления там в 1940 году советской власти, начались аресты писателей. В мае 1941 года,

через 10 дней после своей свадьбы, Василий был арестован и в декабре 1941 года расстрелян. Он был удивительно добрым,

сердечным, отзывчивым человеком, почти ни с кем не ссорился, старался никогда никого не обидеть. Однажды, в жестокий мороз Василий отдал на улице нищему свою шапку и зимнее пальто. В оправдание он дома говорил: «Жаль человека –

он мерз, а я уж как-нибудь проживу».


Я переночевал в сенях, на соломе. В ногах у меня кот лежал. Со зверем было повадно. С восходными зарями я дальше пошел.

Над полями витает паутина – пряжа Богоро-дицы. Вся трава перевита серебрецой, словно морозная. И до чего это народ русский умили-тельный выдумщик! Ведь надумает же: Богоро-дица прядет пряжу! И все это у него поэзия! И не какая–нибудь, а высокая, духоносная! Вспомнить лишь названия Богородичных икон, кои он при-украсил и увенчал: Неувядаемый Цвет, Взыска-ние погибших, Купина Неопалимая, Нечаянная Радость, Утоли моя печали, Всех скорбящих Ра-дость... А какие слова, песни да присказки! Надо иметь невместимую душу, ширше облака (изъяс-няясь словами акафиста), упоенную и творящую душу, чтобы все это выразить... Великий он поэт!

...Спускаюсь под гору. Весь в солнце. Иду и напеваю богородичный канон «Отверзу уста моя»... И вот вижу лужайку, а на ней тела лежат, рядами. И воронье над ними. Трупы раздеты и разуты. Никого кругом – широкое в холмах да взгорьях поле. Я отпел убиенных. Посыпал их перстию: «Господня есть земля и исполнение...»

Долго поджидал у дороги людей, чтобы кликнуть их и упросить предать земле усоп-ших. Но на дороге было пусто.

Иду я и ни единого жилья не встречаю, а уже ночь наступает темная да студеная. И ве-тер поднялся, дюжий такой, настоящий степ-ной русский ветер. Никогда такой древней не кажется земля, как при ночном ветре, среди поля. Набрел я на сенной сарай. Ветер был та-кой силы, что заснуть я никак не мог.

Слушал его и думал о русской земле. Думы мои о ней до того замучили, что я спасался лишь бессчетным повторением вслух от всего спасаю-щей молитвы Иисусовой: «Господи, Иисусе Хри-сте Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго».

Среди ночи рядом со мною кто–то тяжело пошевелился. В шорохе этом что–то звериное было. Я громко вопросил:

– Кто здесь?

Никто не откликнулся.Рано утром я осмотрел все углы сарая и ни-

кого не нашел. И посейчас вот размышляю: с кем я ночевал? С зверем ли лесным, или с чело-веком, таящимся, как зверь?

В почти каждой деревне приходилось мне и ребят крестить, и венчать, и земле преда-

вать. Всюду встречали меня с любовью, но и гонений и поношений было немало, но и они шли на пользу. Тоже творили чудо!

Был со мною такой случай. В селе Горело-во за устройство духовной беседы в лесу меня арестовали и посадили под замок. Поздно но-


чью приходит ко мне в темницу комиссар. Бра-вый этакий мужчина саженного роста! Был он пьянее вина. На ногах чуть держится. Еле воло-дающим языком приказал мне:

– Шагом марш за мною!Привели меня в большую избу. Вся она

полным полна, и все пьяные. На табуретке сидел гармонист. При виде меня он заиграл плясовую.

Комиссар сгреб меня пятерней за волосы, вытащил на середину избы и приказал:

– Пляши!Пьяные, что дети али звери...Я не стал противиться им и пустился в

пляс... А когда кончил плясать, то сел на лав-ку и засмеялся. Вначале ничего смеялся, по-людски, но потом не выдержал и засмеялся с душевным содроганием, с плачем и выкрика-ми... И никак этого смеха не мог удержать...

Когда успокоился немножко, то огляделся я вокруг и вижу: все стоят с опущенными голо-вами и молчат... Есть что-то святое в задумчи-вости русского человека... Первым не выдер-жал молчания комиссар. Он это, как охнет да воскличет! Гляжу... бух! Падает мне в ноги:

– Прости меня, Божий человек!Мы подняли его. Усадили за стол. Я рядом

с ним сел. Поуспокоились немножко. Постави-ли самовар. Стали меня потчевать. И вот кто-то из них и говорит мне:

– Расскажи что-нибудь душевное... только не про нашу жизнь и не про нашу землю...Если Божьего слова недостойны, то расскажи хоть сказку!

Долго, до петушиных вскликов беседовал с ними. Слушали меня с опущенными головами и вздохами. На прощанье сказал мне:

– Иди своею дорогой, батюшка! Не поми-най нас лихом... Мы это... ну... одним словом... Ладно! Чего уж там говорить!

Большой крест греха лежит на русском человеке...

Во время ночлега моего в одной избе был я самовидцем дикого мужицкого разгула. Пять че-ловек красноармейцев вместе с хозяином – ры-баком Семеном и горбатым сыном его Петрухой глушили самогон. По совести говоря, мне бы уйти отсюда надо, но я остался. В русском разгу-ле всегда есть что-то грустное, несмотря на види-мое безобразие его и содом-ство, и в разгуле этом чаще всего душа раскрывается... «Почем знать, – раздумывал я, – может быть, понадоблюсь! Быва-ют же в жизни русского разгульника «смертные часы», когда он не знает, что со своею душою де-лать. В такие минуты ему утешитель надобен!»

Красноармейцы – русские ржаные парни, широколицые да курносые. Когда трезвыми были они, то я любовался ими и думал:

– Хлеб бы им сейчас молотить, снопы воз-ить, по деревенскому хозяйству справляться...


Слова у них жесткие, с выплевками, с ма-терщиной. Завидев меня в уголке, с каким-то злым харканьем спросили:

– Кто такой?За меня ответил Семен: бродячий-де

сапожник!– А ну-ка, почини мне сапоги! – сказал один

из них.Снял он исхоженные вдрызг сапожонки

свои и мне в угол бросил:– Уплачу! Не бойсь! – прибавил он.Я сапоги чинить стал, а они к столу при-

саживаются. Бутылки вынимают. Стали и меня потчевать.

Пригубил я для видимости и сказал:– Больше, ребята, не угощайте. Сердцем

слаб!Перепились эти молодцы самогону и стали

похваляться геройством своим. Много всяких страшных былей они порассказали, но один рассказ потряс меня до смертного окоченения. Рассказывал его крикливым, с провизгом голо-сом маленький мозглявый паренек с рыжими кочковатыми бровями:

– Это еще что! – начал он. – У нас дело по-чище было! Во снах такое не причудится!

При этом он подмигнул сидящему напро-тив, парню с жирными, пропитанными пылью морщинами на широком волосатом лбу:

– Помнишь, как самогоном причащали?– Ты бы лучше помалкивал бы... – нахму-

рился другой.– Не могу! Уж больно это у нас оглуши-

тельно получилось!– Не рассказывай, – хрипнул волосатый.Расходившийся парень не захотел молчать:– Дело недавно было. Приехали мы в одно

большое село. Там церковь, но заколоченная. Священника, сказывали, на костре, как боро-ва, опалили... а потом горящую головню в хай-ло ему запихали...

Да, пустая церковь-то... Слушайте дальше... Это только присказка...

Командиром нашим был Павел Никодимыч Вознесенский... Голова и краснобай! Когда-то в духовной семинарии обучался... На священ-ника, видишь ли, пер! Вот однажды во время самого ненасытного пьянства нашего подни-мается Павел Вознесенский и во весь широкий голос свой объявляет:

– Товарищи! Хотите, штуку разыграю над деревенскими дураками? – а сам это по-волчьи зубы скалит, и огонь в глазах этакий у него... погибельный!

– И для ча ты рассказываешь, туз бубно-вый? – опять перебил его волосатый, приходя в гневное волнение.

– Помалкивай!.. Так-с. Хотите, говорит, штуку разыграю? Мы, конечно, спрашиваем:

– Каку таку штуку, Павел Никодимыч?– А вот какую! – грохнул он по столу кулачи-

щем. – Завтра обедню служить в церкви буду и народ причащать... самогоном!

Мы немножко побледнели и дрогнули, ну а потом, разошедши... все стало нипочем! Одним словом, «леригия опиум» и тому подобное... Чего уж там!.. Плевать с высокого дерева!..

На другой день, часиков это около десяти, один из наших в колокол ударил... Село-то ка-ак всколыхнется – звонят-де! Дивуются. Что такое? Мы объявляем, что-де власть, идя на-встречу народу, разрешила Бога и даже попа прислала... Пошло в народе ликование. Валом повалили в церковь... Плачут от радости... Ико-ны в церкви целуют, цветами их украшают... Пыль с них смахивают...

Павел Никодимыч в ризы облачился, все как есть, по чину... Хор собрали из знающих... Старый дьячок припер...

Обедня у нас идет такая, что все в церкви ревмя ревут...

Волосатый парень, все время бросавший на рассказчика гневные взгляды, вдруг не выдер-жал, задрожал, побледнел и надсадно крикнул:

– Замолчи, сволочь!Прокричав эти слова, он обессилел как-то,



повалился на скамью и сразу же захрапел пья-ным всхлипывающим сном.

Наступило маленькое перетишье.– Ну и что же, причастил? – косясь на спя-

щего, шепотом спросил горбатый.– Да, причастил...Парень уж стал говорить тише и, видимо,

с душевным смятением, стараясь побороть его лихостью глаз.

– Вот это, причастивши-то... выходит Возне-сенский говорить проповедь... Господи Иисусе! Что было-то! Стал он крыть по матушке и Госпо-да, и Матерь Его, и всех святых... Я от страха и дро-жи стоять не мог... Так и пригнуло меня к полу... А народ-то! Господи! Что с народом-то стало!

Тут парень призакрыл глаза, съежился и несколько раз вытер со лба пот рукавом шине-ли. Лицо его задрыгало, зубы застучали, и руки заходили ходуном...

– Ежели не можешь, то не рассказывай... – посоветовал рыбак, тоже не зная, куда девать себя от волнения.

– Нет, надо досказать! – заупрямился па-рень, приходя в полубезумный раж. – Не могу не досказать! На чем это я остановился? Да! Народ это... Видали, как ураган крыши срыва-ет да горы сокрушает? Так вот и народ! Ка-ак это бросился он на Вознесенского! Подмяли под себя да с хрипом, воем, ревом почали его сапогами, да кулаками, да подсвечниками, по черепу, по груди, да по всему хрусткому... до са-мого мозга, до внутренности... до кишок этих! Все иконы мозгами да кровью забрызгали!..

Парень охнул, закачался со стороны на сто-рону и попросил воды.

– Ну, а потом что? – с неумолимой жесто-костью допытывался горбатый, став словно безумным от страха и любопытства.

– Мало тебе, горбатому черту, рассказа-ли? – накинулись на него остальные, сидевшие до сего времени, как неживые.

– Потом что? – взяв опять крикливый тон, заговорил парень. – Вызвали пулеметную ко-

манду да по народу... тра-та-та-та... За бунт и возмущение против власти!.. Душ пятьдесят, не считая раненых... в расход вывели...

Пить никто не хотел. Они долго си-дели нахмуренными, а потом все стали расходиться.

Сапог я не мог починить. Мое сознание держалось на тонкой паутинке. Колыхнись она немножко, и я стал бы безумным.

Иду берегом Волги, по древней Тверской дороге. Осень не витает уж легкой солнечной паутиной, а исходит ветрами и неуемными дож-дями. Ноги мои вязнут в грязи. Руки и лицо мое леденит колючий предзимник. Земля потем-нела. Идти тяжело. Никакого жилья не видно.


Стала донимать меня слабость. Кружилась го-лова, и подкашивались ноги. Старался приобо-дрить себя и трунил над собою: «Что же это ты, отец Афанасий, сдаешь? А ну-ка, ну-ка, с ветром в ногу... встряхнись... поспешай! Раз, два, три!»

Но как ни ободрял себя, пришлось мне сесть на придорожный камень и забыться...

Долго ли я был в забытьи – не ведаю, но только почувствовал, кто-то поднимает меня и сажает на телегу. Помню, что вся земля за-кружилась перед глазами, словно граммофон-ная пластинка.

В тягостном, черном бреду я все время видел, как комиссар Вознесенский прича-щал народ самогоном, и как будто бы вме-сте с разъяренным народом я бил его чем-то холодно-тяжелым по всему хрусткому, а потом прятался в каких-то черных садах и тосковал, и плакал о преступлении своем... Но больше всего меня мучило бесчисленное количество белых сверкающих рук, старавшихся сорвать с груди моей священный антиминс...

Больше двух месяцев находился я между жизнью и смертью.

Сидел на полатях, рассматривал руки свои, и мне жалостно было смотреть на них – жел-тые и ломкие, как свечи в морозном храме... И думал о себе, кивая главою: слабый все же я человек!.. Не могу закалить себя, вооружиться крепостью и мужеством... Если бы не рассказ о причащении самогоном, может быть, ничего и не случилось бы... Слишком это страшно было, слишком не по силам мне, немощному!

Меня, оказалось, подобрали на дороге не-подалеку от села местные крестьяне. Сам хозя-ин – нестарый чернобородый мужик с иконны-ми глазами и жена его – маленькая исхудавшая женщина с испуганным взглядом (взгляд боль-шинства русских женщин в наши дни). Черно и бедно было в избе. Обхаживали они меня, как сына родного, и ночами не спали. Когда я по-правился немножко, то хозяева подошли ко мне под благословение. В удивлении спросил их:

– Откуда вы знаете, что я священник?– Из твоего бреда узнали!В виду наступающих холодов упросили

меня у них пока остаться. Однажды говорит мне хозяин:

– Отслужи ты нам Божию службу! Утешь страждущих. В церкви-то нельзя; народный дом там, а мы уж в овин соберемся. Все у нас будет в молчании...

Ночью привели меня в темный, дымом да копотью пахнувший овин на глухих задворках. При свете свечей приметил я, что все здесь было прибрано и вычищено. На столе, покры-том скатертью, стояли иконы и перед ними три лампады. Человек двадцать пришло на мо-литву. Отслужил я всенощное бдение, а потом беседовал с ними. По привычке своей всем в глаза смотрел. Хороши русские глаза на молит-ве! Мироотречение в них и образ Божий...

Окреп я немножко, исполнил дело свое, распрощался и тронулся дальше.

Земля пахла морозом, но снега еще не было. От вечернего морозного зарева небо и земля казались медными. И тишина была, словно отлитая из меди; ударить по ней – и зазвучит. Деревня, часовня на горе, черные бревенчатые бани, похожие на Гостомыслову Русь, запах дыма.

У околицы стояла маленькая сгорбленная женщина в тулупе, черном монашеском плат-ке, в тяжелых деревенских сапогах. Она обло-котилась на березовую изгородь и смотрела на большую дорогу.

Я подошел к ней и окликнул ее приветствием.

Она вскинула на меня странные, болью какой-то пронзенные глаза свои, и улыбнулась неживой улыбкой.

– Ты оттуда? – показала она озябшей рукою на пройденную мною дорогу.

– Да. К вам в деревню иду!– Так, так... А ты деток моих не встретил?– Нет, никого не видел.


Она приложила руку к щеке и по-бабьи запечалилась:

– Жду их, пожду, а они не приходят!– Куда же они пошли?– Воевать пошли с белыми! Люди сказыва-

ют, что они убиты, а я не верю. Врут люди!Подула на свои окоченевшие пальцы и ста-

ла смотреть на дорогу.– Должны прийти, – шептала она, смотря

вдаль, поверх дороги, – я ведь старая и скоро помереть должна... да и голодно мне и зяб-ко... Куда это они запропастились, баловни-ки этакие?

Завидев кого-то вдали, она исступленно-радостно вскрикнула, сорвалась с места и по-бежала навстречу, вскидывая вперед озябшие руки.

– Идут, идут! – кричала она. – Детки мои! Родненькие!

В деревне мне рассказали, что женщина эта помутилась в разуме, когда узнала о рас-стреле своих сыновей. С этого времени во вся-кую погоду она выходит за околицу встречать их и каждого встречного спрашивает:

– Не видали ли вы деток моих?В морозно-солнечный день я направлял-

ся навестить один тайный монастырь. На лесной дороге повстречал трех стариков. В тулупах, бородатые, с котомками через пле-чо, с лесинами в руках, в валенках. Я спро-сил их:

– Куда Бог несет?Не отвечая сразу на вопрос, приземистый,

с желтым стариковским взглядом путник, об-ратился ко мне:

– Не из священников ли будешь, желанный?

Я ответил утвердительно. Вопросивший меня обрадовался и с тихим довольством по-смотрел на спутников.

– А ведь угадал я, старики? Говорил же вам, что это батюшка! Я, желанный, – улыб-нулся мне зазябшим лицом, – издали признал,

что ты из духовных! Пословица-то не зря мол-вится: попа и в рогожке спознаешь!

Подошли ко мне под благословение и ста-ли рассказывать:

– Мы, батюшка, в Москву идем! О Боге хлопотать!

– Как так?– Да так, чтобы, это, Бога нам разрешили и

всякие гонения на Него воспретили... А то беда!Говорят спокойно, по-крестьянски круг-

ло, и только в глазах их как бы блуждание и муть.

– Шибко стали Бога поносить! – сказал сгорбленный старик, опираясь двумя рука-ми на посох в страннической покорности. – Жалко нам Его... Терпеть невозможно!..

– Ведь до чего дошло?! – перебил его дру-гой, с косыми глазами и впалыми забуревшими щеками. – Миколаха Жердь из нашего посада анкубатор для выводки цыплят сделал... из де-довских икон! Говорит Миколаха, что они, иконы-то, подходящие для этого, так как тол-стые, вершковые, а главное – дерево сухое!

– А внук мой Пашка из иконы покрыш-ку сделал в своем нужнике... – задыхаясь, прошамкал беззубый тихий старик, весь содрогнувшись.

Спрашиваю их:– Кому же вы жаловаться будете в

Москве?– Как кому? Ленину! Ильичу то исть!– Да он помер...– Это мы слышали, но только не верим!

Нам сказывали, что он грамоту такую объявил, чтобы не трогать больше Бога...

Я чуть не заплакал.Застывшая в глазах моих боль заставила

стариков на время задуматься. Что-то поняли они. Растерянно взглянули друг на друга и на меня посмотрели.

– Ну, а ежели не найдем Ленина, так к са-мому Патриарху пойдем, – заявил желтогла-зый старик. – Пусть он рассудит и анафемой


безбожникам пригрозит... Патриаршая-то анафема дело не шуточное... Убоятся!

– И Святейшего Патриарха нет в живых!..Они не удивились, сняли шапки и перекре-

стились, сказав шепотом:– Царство ему небесное!Глаза стариков гуще налились мутью.– А Калинин, староста, жив? Ну так мы к

нему пойдем... Он нас приветит!Вначале тихо, а потом все горячее и горя-

чее я стал убеждать их не делать этого, вернуть-ся к себе, терпением препоясаться и ждать Бо-жьего суда.

– Не можем! – с земляным упорством заяви-ли они и даже рассердились на меня.

– Сто верст пешком прошли! – взвизгнул один из них. – Сам Господь идет с нами рядыш-ком... а ты... вернуться!

– На смерть идете! – сказал я в отчаянности.Только улыбнулись тихо так: «Что нам

смерть!» – поклонились мне и пошли вперед степенным деревенским шагом. Долго слушал я хрустень морозного снега под их валенками.

Я проходил мимо оскверненных храмов, со-жженных часовен, монастырей, превращенных в казармы и торговые склады, был свидетелем надругательства над мощами и чудотворными иконами, соприкасался со звериным ликом че-ловека, видел священников, ради страха отрекав-шихся от Христа... Был избиваем и гоним не раз, но Господь помог мне все претерпеть и не впасть в уныние. Да разве могу я ослабнуть духом, когда вижу... сотни пастырей, идущих с котомками и посохами по звериным тропам обширного рос-сийского прихода. Среди них были даже и епи-скопы, принявшие на себя иго апостольского странничества... Все они прошли через поноше-ние, заключения, голод, зной и ледяной ветер. У всех были грубые обветренные лица, мозоли-стые руки, рваная одежда, изношенная обувь, но в глазах и в голосе – сияние неизреченной славы Божией, непоколебимость веры, готовность все принять и все благословить...

При встрече кланялись земно друг другу, обнимались, тихо беседовали среди поля или леса. На прощание крестили друг друга и рас-ходились по разным дорогам...

Молился я в потаенных монастырях, где подвизались иноки из бывших отрицателей и поносителей имени Божьего.

Видел иноков в миру, всегда готовых поде-литься Богом с неимущими Его и тоскующими по Нему. Был очевидцем великого раскаяния русского человека, когда он со слезами падал в дорожную пыль и у каждого встречного про-сил прощения.

Видел власть имущих, которые в особой ла-данке носили на груди частицу иконы или ма-ленький образок и потихоньку, яко Никодим в нощи, приходили ко мне за утешением.

Знал одного из них, который хранил в чу-лане иконы отцов своих и в моменты душев-ного затемнения затеплял перед ними лампа-ду и молился...

Видел запуганных отцов, просивших меня: «Сами-то мы безбожники, а детей наших выу-чи Закону Божьему, чтобы они хулиганами не стали...» И в большой тайне я учил этих детей... Слышал новые народные сказания о грядущем Христовом Царстве, о пришествии на землю Сергия Радонежского и Серафима Саровско-го, о Матери Божьей, умолившей спасение рус-ской земле.

Не одну сотню исповедей выслушал я (страшные были эти исповеди), и все кающие-ся готовы были принять самую тяжкую эпити-мию и любой подвиг, чтобы не остаться вне Чертога Господня.

Вся русская земля истосковалась по Бла-гом Утешителе. Все устали. Все горем захлеб-нулись. Все чают Христова утешения.

Я иду к ним, пока сил хватит и крепко еще обнимает рука мой дорожный посох.

Из одноименной книги. Часть 3


СЛУЧАЙ С ПРОФЕССОРОМВернулась я в августе в Москву из деревни

и сразу же позвонила ближайшей подруге.– Прости, не могу говорить, – ответила под-

руга. – Папу схоронили вчера.– Давай я завтра к тебе приеду?– Умоляю, не приезжай. Я не открою дверь!Так продолжалось два месяца – звоню, а

подруга бросает трубку, запрещая приезжать к ней. Тут было явно что-то неладное. Конеч-но, горе есть горе, но два месяца изрядный срок для траура, тем более что смерть отца не была неожиданной. Он умер уже в глубокой старости, а перед этим несколько лет угасал в параличе. К сожалению, попытки подруги об-ратить отца к Богу не имели успеха: он был в свое время профессором кафедры научного атеизма и антирелигиозником старой закалки. Веру в загробную жизнь профессор называл «сказкой для малодушных» и, запретив дочери отпевать его в церкви, завещал распорядить-ся его останками «практично» и «гигенично». То есть сжечь его тело в крематории, а пеплом удобрить клумбу.

Удобрять клумбу столь кощунственным об-разом подруга не стала, но захоронила урну с прахом отца в могиле его православных роди-телей, крестивших сына еще во младенчестве и водивших его в детстве за ручку в храм. А после кремации начались странности: подру-га перестала выходить на работу и, затворив-шись в квартире, не пускала на порог никого. Когда же обеспокоенные коллеги приехали на-вестить ее, она отказалась открыть им дверь, а в квартире кто-то громко и страшно стонал.

На работе всполошились и позвонили мне с упреком: «Неужели ты не можешь навестить подругу и выяснить, что происходит? Там, по-хоже, какой-то кошмар!» Навестить подругу я очень хотела. Но как это сделать, если твердо обещано, что не откроют дверь?

Думала я, думала и придумала. Однажды подруга взяла у меня книгу, а потом долго изви-нялась, что забывает вернуть. Книга была мне не нужна. Но, позвонив подруге, я сказала «ме-таллическим» голосом:

– Немедленно верни мою книгу! Она мне срочно нужна для работы.

НИНА ПАВЛОВА

Ой вы голуби, ой вы белые


– Но я, я, – залепетала подруга, – я не могу пока выйти из дома.

– И не выходи. Сейчас я подъеду к твоему дому, сяду на лавочке у подъезда, а ты выне-сешь книгу и все.

Просидела я на лавочке минут сорок и, не дождавшись подруги, позвонила ей в дверь. В ответ на звонок из квартиры послышался по-хожий на рыдание вой и крик подруги: «Не плачь, папочка!» А в квартире с нарастающей силой что-то грохотало, выло, рыдало, и вдруг разом закричали от ужаса подруга и ее мать. Там творилось такое, что в беспамятстве от страха я замолотила в дверь руками и ногами, выкрикивая непотребное:

– Открой немедленно! Я дверь разнесу!– Прекрати истерику, Нина, – ответила

из-за двери подруга. – Спускайся вниз, я вы-йду сейчас.

Вскоре она, действительно, вышла из подъ-езда. Но в каком виде?! Краше в гроб кладут.

– Говори, что случилось, – приступила я к подруге.

– Папа жив и после кремации живет с нами, – сказала она тихо. – Папа очень стра-дает, но так изменился после смерти, что не выпускает нас с мамой из дома даже за продук-тами в магазин.

– А чем питаетесь?– Сначала варили крупу на воде, а потом

крупа кончилась.У меня была с собой буханка горячего хле-

ба, купленного по дороге сюда. – «Хлебом пах-нет! – оживилась подруга. – У тебя есть хлеб?» И по тому, с какой жадностью она набросилась на хлеб, я поняла: она голодает. А подруга вдруг заплакала над хлебом горючими слезами:

– Ты знаешь папу – благороднейший чело-век, а теперь такое говорит, что стыдно рас-сказывать, и мы с мамой уже в голос кричим.

– Ты отпела отца?– Хотела отпеть. Пришла в церковь и спро-

сила у одной бабушки: «Можно ли мне отпеть

папу, если он человек крещеный и в детстве ве-ровал в Бога, утратив веру потом?» А старушка как рявкнет на меня: «Грех безбожников в хра-ме отпевать! Им одна дорога – в геенну!»

– Нашла кого спрашивать! – ахнула я. – Ты что, к батюшке не могла обратиться?

– Батюшке надо правду говорить. А разве можно про папу стыдное рассказывать?

В этом вся моя подруга – она, действитель-но, неспособна сказать о ком-то худое, а про любимого папу тем более. И тут я впервые до-гадалась о причинах, заставивших ее таиться от всех: ей легче голодать и терпеть нестерпи-мое, чем осудить и «опозорить» хотя бы при-зрак отца.

По договоренности с подругой я тут же поехала в Свято-Данилов монастырь и расска-зала эту историю духовнику монастыря архи-мандриту Даниилу, еще иеромонаху в ту пору. Батюшка долго молча молился, сказав потом категорично: «Немедленно отпеть!» На сле-дующий день в храме Всех Святых состоялось отпевание усопшего, и призрак после этого из квартиры исчез.

С тех пор прошло уже лет пятнадцать, но объяснения этой истории я не знаю и поныне, хотя спрашивала о том богомудрых отцов. Но тем-то и отличается мудрость от невежества, что ей ведомо благоговение перед тайной, не-постижимой земным умом. На мои вопросы отвечали вопросами: а что мы знаем о кончине человека, когда уже в предсмертные, бывает, минуты вдруг обращается к Богу заядлый ате-ист и умирает в слезах покаяния? И нам ли по-нять тот ад мучений на мытарствах, когда кри-чит и стенает душа? На том свете неверующих нет – душа уже видела Бога и знает отчетливо, где тьма, а где свет. Вот и «стучится» иногда страдающая душа в мир живых, умоляя помочь, отпеть, помянуть.

Чуть позже и уже в Козельске мне рас-сказали похожую историю, когда бабушка-коммунистка, бывшая в юности ревностной


прихожанкой, являлась после смерти родным и так буянила в доме, что все не просыхали от слез. Старец сказал, что бабушка застряла на мытарствах и буйствует от невыносимых мучений. И тогда трое из этой семьи ушли в монастырь, отмаливая бабушку и верша свой подвиг любви.

Через эти две истории мне и открылось, что заповедь о любви к ближним распростра-няется не только на живых, но и на усопших. Они тоже люди. Тоже живые. Просто мы мало знаем о них. С той поры я стала охотно помогать на отпевании. А однажды, уже в де-ревне вызвалась почитать у гроба псалтирь, не подозревая, что окрестное население тут же зачислит меня в «читалки», не спрашивая на это моего согласия да и не интересуясь им. И тут начинается другая история, требующая своего пояснения.

ПОМИНКИПрежде чем пояснить, что такое деревен-

ская «читалка», надо хотя бы немного расска-зать о деревне возле Оптиной пустыни, где я однаждя купила дом. Соседи мне попались хо-рошие, но люди сплошь нецерковные. То есть уверяют, что в Бога веруют, но в церковь не хо-дят, находя тому множество причин: сенокос, уборка, некогда. А однажды услышала такое объяснение:

– Мне в церковь нельзя, – сказала одна жен-щина. – Я черный человек.

– Это как – черный?– Да ведь дояркой всю жизнь работала. А

пастухи у нас такие матершинники, что коро-вы, кроме мата, иных команд не признают. Что поделаешь? Выражалась. Вот и жду те-перь, пока чернота с души отойдет, чтобы в церковь неосужденно войти.

Помню, как уговорила однажды соседку сходить в храм, а та призналась потом:

– Ох и намучалась – еле вытерпела! Стою в

церкви, а сама, как конь, ногами перебираю – надо картошку бежать окучивать и поросен-ку пойло варить. Выстояла службу через силу воли, а толку?

И то верно: «невольник не богомольник», а душа моей соседки так прикипела к земным заботам, что от земли ее не оторвать. Но все же вопрос о нецерковности или подспудной воцерквленности здешних людей не так прост.Вот сценка из жизни восьмидесятых годов. На правлении колхоза выступает представи-тель райкома партии и говорит грозно: «Чтоб на Георгия выехать в поле и до Николы отсе-яться, а иначе партбилеты на стол! Ясно?» – «Ясно, ясно», – гудят колхозники, понимая без пояснений, как обозначены сроки посевной. Знание церковного календаря здесь, похоже, в крови, и цикл сельскохозяйственных работ прочно увязан с ним.

– Когда лучше сажать огурцы? – спрашиваю у бабушек.

– Под Троицу, милая, под Троицу. В наших краях испокон века под Троицу сажали – без всяких парников, плетушками, а огурцов было – не обобрать.

Есть в здешних краях обычай: для помина-ния усопших пекут «лествицу», то есть печенье в виде лесенки. Почему надо печь «лествицу», объяснить не могут, но объяснение этому есть. Здесь примонастырская земля, где из поколе-ния в поколение жили Богом и для Бога, а лю-бимым домашним чтением по деревням была «Лествица» преподобного Иоанна Лествични-ка. Вот и осталась от прежних времен эта ру-котворная «цитата» из книги в напоминание о боголюбии былых христиан.

Семьдесят лет гонений на веру разрушили до обломков православное мировоззрение на-рода. И все-таки даже самый нецерковный из здешних людей бывает в храме три раза в жиз-ни: во младенчестве его крестят, после реги-страции брака венчают, а потом уже в гробу ве-зут в церковь для отпевания. Но если крещение


и венчание отчасти дань обычаю, то при погре-бении обнаруживается искренняя вера народа в иную, загробную, жизнь. Тут уже Церковь – мать родная, а «читалка» позарез нужна.

Говорят, жили некогда в здешних местах старицы, читавшие псалтирь по усопшим. Потом их не стало, а схоронить человека без молитвы по заупокойной псалтири – это, по здешним меркам, как бы цинизм. И стоило мне однажды прочесть кафизму у гроба, как дере-венское сарафанное радио разнесло новость – в таком-то доме «читалка» живет. Уже через день возле моего дома затарахтел грузовик, и кто-то крикнул из кузова:

– Нин Лексадровна, ехай с нами!– А зачем?– Дак Параскева преставилась – читалку

зовут.

Словом, «назвался груздем, полезай в ку-зов». Читать псалтирь я люблю. Но деревен-ская «читалка» еще и уставщик православного обряда погребения, подсказывающий людям, где и как поступить. В этом плане «читалка» из меня никакая. Пробовала я отказаться, но ба-тюшка сказал: «У людей горе, а ты не хочешь помочь? Бог благословит – читай». Вот я и ста-ла «читалкой» по принципу на безрыбьи и раку честь.

«Читалка», наконец, должна быть челове-ком решительным, чтобы пресечь непотреб-ства у гроба. Нынче это бывает, и вот одна современная быль. На похороны кроткой бо-голюбивой старушки Параскевы съехался весь ее род – пятеро сыновей с женами и со свои-ми уже взрослыми сыновьями, на голову пере-росшими отцов. Сразу же по приезду сыновья

решили отправиться на кладбище, чтобы выбрать для матери самое благоу-ветливое место. – «Нель-зя», – остановила их в дверях могучая женщина Пахомовна, тут же пере-числив другие «нельзя». Нельзя, чтобы покойницу обмывали и переоблачали родные руки – надо звать чужаков. Родным нельзя нести гроб. А уж самим выбрать место и выкопать могилу на совесть – этого и подавно нельзя. Поче-му нельзя, Пахомовна не знала, объясняя с важно-стью: «Таков наш русский православный обычай». Вот и ждет родня в сму-щении «читалку», чтобы спросить: как поступить?

К сожалению, я не особый знаток обычаев,


но по этнографии мы изучали, что эти якобы «русские», «православные» обычаи пришли к нам с мусульманского Востока. И если пра-вославные относятся к усопшему с благого-вением – это образ Божий, то по восточным поверьям тело покойника настолько нечи-сто, что оскверняет даже прикосновение к нему. Поэтому покойника несут на кладбище изгои общества, живущие в скверне и при-вычные к ней. Впрочем, и у европейцев мо-гильщик зачастую изгой, ибо связан со сквер-ной – с мертвецами. А мертвец – это нередко коварный злой дух – «рух» по-восточному, а по-русски «навье». С одной стороны, навье стараются умилостивить и ставят перед его портретом в виде жертвоприношения рюмку водки с хлебом. С другой стороны, от навье защищаются приемами погребальной магии и завешивают зеркала, ибо взгляд навье че-рез зеркало особо опасен. Навье стараются перехитрить и после выноса покойника «вы-метают» и «вымывают» его след из дома, а по-том бросают на дорогу еловые ветки, чтобы навье «забыл» дорогу к живым и не утащил их с собой в могилу.

Словом, когда я вошла в дом Параскевы, энергичная Пахомовна уже привела туда коман-ду мужичков, нетвердо стоящих на ногах. Му-жички эти были мне знакомы вот с какой сто-роны. Пришли они однажды чинить мне забор, но, приняв перед работой на грудь, тут же рух-нули вместе с забором, блаженно проспав весь день. Вот и теперь, стараясь сохранить равнове-сие, они тянут свою известную песню: «Вы нас, хозяева, полечите-похмелите, а мы вам обмоем, зароем или выроем, если хошь». Хозяева, пряча глаза, выносят Пахомовне бутылку водки, а та заводит сладкоголосо новую песнь: «По нашему русскому православному обычаю первую рюмку наливаем навье». И тут я сделала то, что неспо-собна сделать, если не довести меня до белого каления. То есть, выпроводила эту компанию пировать на лужок. Мужички даже обрадова-

лись – их уже клонило к земле, и манил лужок. А Пахомовна сказала гневно: «Русских обычаев не знаешь, а лезешь читать!»

И то верно. Куда лезу? А сыновья обра-дованно зашумели: «Правильно, правиль-но. Не позволим пьяндохам прикоснуться к маме! Она нас с детства на руках носила, и мы ее к Богу на руках понесем». Так и нес-ли они гроб до самой церкви, воздавая мате-ри последнюю честь. Сыновья у Параскевы красивые – рослые, непьющие, сильные. И старушки крестились им вслед:

– Хороших людей Параскевьюшка выпе-стовала, и ведь гроб, как святыню, несут.

– Не по закону несут, – поджала губы Пахо-мовна, – родным не положено. Ох, как аукнет-ся потом, знаете?

– Знаем, знаем, – рассердились женщи-ны. – Тебя и нас пьяндохи к могиле снесут и в лужу уронят, поди, как Егорыча.

– Тебя, Пахомовна, точно уронят, – благо-душно поддакнули мужчины. – Ты у нас укруп-ненная, с весом. Не горюй, Пахомовна, – слона выпишем, чтобы по русскому обычаю тебя до рая довез.

Но уже близко монастырь, и разговоры сти-хают. Будто встречая нас, звонят колокола, а все истово крестятся и дружно поют: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный, помилуй нас!» И вдруг преображаются лица лю-дей, будто коснулась сердец благодать.

К сожалению, так бывает редко. Сегодня появилось такое множество дичайших неоя-зыческих табу, что люди сникают под давле-нием «обычая» и, страшась причинить вред родне (а кто в селе не родня?), приглашают нести гроб все тех же «пьяндох». Правда, теперь все чаще зовут на помощь паломни-ков, и уже многие из монастыря ходят чи-тать псалтирь по усопшим. Надобность во мне как в «читалке» со временем отпала, и я вздохнула с облегчением. Все-таки это не-просто – войти в дом, где столько горя, и



начать поневоле хозяйничать. А делать это приходится, потому что надо готовить все к отпеванию, а что усопший, что родня – все без крестов. То есть крестики где-то в доме есть, и все, спохватившись, ищут их:

– Мам, да они ж на божнице лежали!– Дак с божницы их Иван для венчания

брал. Ванята, где крестики?– Разве упомнишь?Наконец, все с крестами, начинается мо-

литва, и в доме уже благоговейная тишина. Родные крестятся со мною, кладут земные по-клоны, а потом уходят на кухню готовить по-минальный обед.

Поминки дело хлопотное. На кухне жарят, варят, шинкуют, и о чем-то зычно говорит Па-хомовна. О чем – не слышно, но догадаться не-сложно, потому что с кухни приходит вдова и кладет в гроб мужа его очки и часы. Следом за-глядывает сын:

– Теть Нин, а Пахомовна говорит, что надо положить в гроб папы его инвалидную коля-ску. Это как – по частям разобрать?

Тут уже и я иду на кухню и начинаю расска-зывать про скифский курган, где погребали воина в полном боевом снаряжении, снабдив припасами в дорогу. Потом в могилу опуска-ли его боевого коня и жену, предварительно умертвив их. Намек всем понятен, и вдова, ах-нув, говорит Пахомовне:

– Выходит, по скифской моде хороним? И меня в гроб положишь, Пахомовна, а?

– Я про русский обычай, а они про скифов, – негодует Пахомовна. – Он же участник войны с орденами и инвалидная коляска ему в почет!

– Дикари мы нынче, и хуже скифов, – всту-пает в разговор брат вдовы. – Знаете, как Юрия Петровича хоронили? «Покойник, – говорят, – любил выпить». И положили в гроб бутылку водки. «А еще наш дорогой покойничек любил газету «Советский спорт». И газету в гроб запи-хали. На том свете ведь нечего делать, кроме как про спорт почитать, особенно советский.

– Москвичи еще почище чудят, – добавляет приехавший из Москвы родственник. – В гроб мобильник кладут и переносной телевизор. Скоро «Мерседес» будут в гроб загонять, что-бы были мы скифскими новыми русскими.

Скифская мода единодушно осмеяна, и я со спокойной совестью ухожу к иконам читать псалтирь. И все-таки инвалидную коляску на кладбище опустили в могилу. Вот ведь сила Па-хомовны – убедила людей.

Однажды был случай почти мистический. Батюшка освятил могилу, и под пение «Свя-тый Боже...» гроб стали благоговейно опу-скать в нее. И вдруг по команде Пахомовны неверующая родня швырнула под гроб в моги-лу жертвоприношение навье – горсти звеня-щей мелочи. Гроб чуть не перевернулся и за-стрял наперекосяк. Ни туда, ни сюда – насилу вытащили обратно. Так и не могли опустить гроб в оскверненную могилу, пока не присы-пали деньги землей. Думаете, батюшка укорил Пахомовну? Нет, ушел в самоукорение: «Пахо-мовна за свои убеждения, как воин, бьется. А мы?» Мораль понятна: мы-то не бьемся.

И еще о батюшке. Как же переживают у нас в деревне, придет ли батюшка на поминки? А нашему переутомленному батюшке некогда ходить по поминкам, хотя, бывает, ненадолго зайдет. Но батюшку ждут и, вознадеявшись на лучшее, посылают нарочно в магазин за новы-ми полотенцами, чтобы не подавать батюшке то, что побывало уже в грешных руках. Стол готовят для батюшки – пир. Тут бесполез-но объяснять, что наш батюшка-аскет съест лишь ложечку кутьи да блинок, а выпьет лишь стакан киселя. Все это делается в простоте и с доверчивым ожиданием чего-то высшего, к чему при виде смерти стремится душа. Тут ин-стинкт сиротства овец, не имущих пастыря. И стоит батюшке появиться в дверях, как, тес-нясь, бросается к нему под благословение это малое, малоцерковное стадо, говоря потом в умилении:


– Господи, за что нам такая ми-лость? Мы же нынче благословенные люди!

Батюшка заходит лишь ненадол-го, но после его ухода скажут растро-ганно: не отринул нас, грешных, Бог! «Читалку» послал какую-никакую, в монастыре отпели ближнего, как род-ного, и батюшка нас благословил.

А потом на поминках наступает та тишина, когда при мысли о развер-стой могиле сердце наполняется уже личной болью: все там будем – не ми-нуешь. И обличат нас пресветлые ан-гелы за недостойную жизнь.

– Дикари мы нынче, и грешим бес-пробудно, – вздыхает брат вдовы. – А смерти хочется христианской.

– Да разве мы заслужили ее? – от-кликается пожилая женщина и выво-дит песню, в которую тут же вплета-ются другие голоса:

Ой вы голуби, ой вы белые!Где летали вы, что видали вы?Мы не голуби, мы не белые,Мы апостолы, Богом посланы.А летали мы, а видали мы,Ой как грешная душа мимо рая шла,Мимо рая шла, в рай просилася.Что ж ты поздно так, душа, спохватилася?И тут уже мощно вступает хор:Господи, помилуй! Господи, помилуй!Господи, помилуй! Вечный покой!

Говорят, была некогда на земле Святая Русь. Но я видела Русь, тоскующую об утра-ченной святости и изливающей в песне свою боль. А боли у людей нынче много – никудыш-ные мы стали и уже хуже скифов. Но все спе-шим по делам мимо рая, мимо храма, пока не пропоют над нашей могилой: «Господи, поми-луй! Вечный покой!»


ПРОТОИЕРЕЙ НИКОЛАЙ АГАФОНОВ

Высокая ставка

Генерал-майор Трофимов Сергей Николаевич, отложив газету, в за-думчивости рассматривал унылый пейзаж казахских степей, проплы-вающий мимо окна его купе. По-езд уносил генерала все дальше и дальше из России в глубь Средней Азии. Туда, где у подножия вершин заснеженных гор, в раскаленной южным солнцем долине распола-

галась его дивизия. Почему после отпуска ре-шил вернуться поездом, а не самолетом – он и сам бы не мог ответить на этот вопрос. Нет

сомнения, на самолете быстро и удобно. Ко-нечно, технический прогресс позволяет сэ-кономить человеку уйму времени, которое он тратил раньше на дорогу, но стало ли от этого у человека больше времени, чтобы побыть с самим собой? Увы, у современного человека этого времени стало еще меньше. В поезде трое суток подумать о жизни – вот, пожалуй, подлинный мотив, возникший в подсознании генерала при выборе транспорта.

Возвращался Трофимов из Москвы, где провел свой отпуск, общаясь с детьми и вну-ками. Уже в конце отпуска зашел в Генштаб,

где повстречал своего однокашника по учи-лищу генерал-лейтенанта Палатина Констан-тина Петровича. Посидели вечерок за бу-тылочкой коньяка, вспоминая курсантскую юность. А уж наутро Сергею Николаевичу пришлось уступить настоятельным просьбам друга и согласиться приехать к нему в гости в подмосковную дивизию. Думал, денька на два, а получилось, на неделю. Охота, рыбал-ка – ну это все знакомые развлечения. Но вот что поразило Сергея Николаевича, так это древний монастырь рядом с военным город-ком. Да не столько сам монастырь, сколько его настоятель игумен Даниил, веселый, жи-вой, современный человек. Сергею Николае-вичу было очень приятно общаться с умным и обаятельным отцом Даниилом. Так что уезжать сразу не очень-то и xoтелось. Отец Даниил восстанавливал полуразрушенный монастырь, в котором раньше была колония для несовершеннолетних. Палатин помогал чем мог игумену, а тот, в свою очередь, духов-но окормлял офицеров и солдат его дивизии. Сейчас, когда Сергей Николаевич возвра-щался в свою дивизию, у него вдруг появи-лось желание построить храм у себя, рядом с военным городком. Офицеры с женами и детьми могли бы туда ходить, да и других рус-ских в городе немало живет. Ему представ-лялось, что храм в далекой мусульманской республике будет частицей России, как бы неким духовным центром, объединяющим всех русских людей, волею судьбы оторван-ных от Родины.

Приехав в часть, Сергей Николаевич первым делом позвонил Палатину и попро-сил его подыскать с помощью отца Дании-ла готовый проект небольшого храма. Кон-стантин Петрович одобрил желание своего друга и обещал переговорить с отцом Дани-илом. Вскоре проект однокупольного храма был прислан Сергею Николаевичу, и тот стал хлопотать у местных властей разреше-

ние на строительство. Но тут он встретил неприятие его планов со стороны админи-страции. «Вот если бы мечеть, – разводили те руками, – а христианский храм нам ни к чему, люди нас не поймут». – «Да у вас же ме-четей полно, – возмущался генерал, – а для русских ни одного храма». Но те ни в какую. Сергей Николаевич же прямо заболел своей идеей. «Все равно добьюсь своего», – решил он. Прошел год, а вопрос со строительством храма так и не сдвинулся с мертвой точки. Отец Даниил прислал письмо Трофимову, в котором советовал помолиться Богу и по-просить Его помощи. Генерал подумал: «Ну вот, еще чего, помолиться! Молиться я не умею, воевать умею, а вот молиться…» И в который уже раз пошел к местному главе ад-министрации Тулмызову Акаю Бербалтые-вичу. Тот принял его радушно, на просьбу о храме, как всегда, сощурив и без того узкие глаза, улыбаясь, сказал:

– Дорогой Сергей Николаевич, ты дума-ешь, мне жалко дать тебе разрешение строить храм? Да мне хоть десять храмов строй, но пой-ми меня правильно: надо мною тоже есть на-чальники, что они скажут, я не знаю. Вот если бы сам Муртазов дал бы такое разрешение, тогда другое дело. Кстати, у него завтра день рожденья, тебя тоже туда приглашают. Может быть, там и решат.

– С Муртазовым я уже разговаривал, – сказал генерал, – он, как и ты, наверх кивает.

На день рожденья Муртазова генерал поехал со своим замом полковником Свири-ным. Столы были накрыты прямо в саду по новомодной манере а-ля фуршет. По дорож-кам сада прогуливались павлины, и играла восточная музыка. «И здесь американцам подражают, – подумал генерал, – но может быть, это лучше, чем сидеть перед низень-кими подставками, заменяющими у азиатов столы. Да и ноги еще так не сложишь, как они это делают».


Муртазов встретил его с распростертыми объятиями, как старого друга. Но когда тот за-икнулся о своей просьбе, Муртазов диплома-тично ушел в сторону от вопроса:

– Ну, что мы, дорогой Сергей Николаевич, будем с вами говорить о серьезном, давайте от-дыхать и веселиться. Не желаете ли сыграть со мной партию в бильярд?

Надо заметить, что Муртазов был страст-ный любитель бильярда и играл превос-ходно, не имея достойных себе соперников. Трофимову раньше не раз доводилось играть с Муртазовым, и, естественно, каждый раз проигрывал. А так как проигрывать нико-му не нравится, особенно генералам, то он всякий раз старался уклониться от игры с Муртазовым. В этот раз также стал отнеки-ваться, а Муртазов настойчиво уговаривал Сергея Николаевича. Очень уж хотелось ему показать при всех гостях, как он обыгрывает русского генерала.

– Что же вы, дорогой Сергей Николае-вич, не хотите мне в день рожденья сделать удовольствие.

– Хорошо, – вдруг согласился генерал, – я буду с вами играть, но только на интерес.

– Отлично, – обрадовался Муртазов, – что за игра без интереса! На что будем играть?

– Если я выиграю, вы мне разрешите по-строить храм.

Муртазов удивленно поднял брови и заду-мался. Потом вдруг разулыбался:

– Ставка высокая, а что поставите вы на случай проигрыша?

– Свои генеральские погоны, – с отчаян-ной решимостью выпалил генерал.

Все зааплодировали. А Муртазов обвел го-стей торжествующим взглядом и поднял указа-тельный палец вверх:

– Все слышали, господа. Если я проиграю, то разрешу построить храм да еще помогу стройматериалами, а если проиграет генерал,

он подает в отставку. Так ли я вас понял, Сер-гей Николаевич?

– Вы меня правильно поняли, даю слово русского офицера, так и будет.

– Что же вы делаете, Сергей Николае-вич, – испуганно зашептал полковник Сви-рин, подойдя сбоку к генералу, – ведь вы же проиграете, неужели это стоит генеральских погон?

– Знаешь, Игорь Александрович, я думаю, никакие погоны мира, даже маршальские, не стоят хотя бы одного храма.

Муртазов снисходительно уступил генера-лу право первому начинать партию. Трофи-мов, взяв кий, вспомнил, как в военном учили-ще инструктор по стрельбе капитан Кращенко учил их, курсантов:

«Если ты взял в руки оружие, то забудь, что оно отдельный от тебя предмет. Ору-жие – часть тебя, и если ты это почувствуешь, то уже никогда не промахнешься». Теперь, взяв в руки кий, генерал мысленно предста-вил себе, что кий – это естественное продол-жение его руки. Уже подойдя к бильярдному столу, сказал шепотом: «Господи, помоги по-бедить, не ради собственной славы, а ради славы Твоей», – он уже хотел нанести удар, но тут вдруг остановился, переложил кий в левую руку, а правой осенил себя крестным знамением и тогда уже снова, взяв кий, нанес решительный удар. Треугольник из шаров рассыпался по всему бильярдному столу, и семь шаров закатились в лузы, при оцепене-лом молчании окружающих. Восьмой побед-ный шар генерал вкатил без всяких усилий.

Скрывая досаду, Муртазов бросил кий на стол и засмеялся:

– Ну, Сергей Николаевич, шайтан тебе помог.

– Не шайтан, а Бог, – сказал генерал и осушил фужер вина, поднесенный ему удив-ленным и обрадованным полковником Свириным.


Современная цивилизация рассла-бляет, разлагает, лишает человека чувства долга, чувства верности, так как все это связано. Мне до-велось быть в Чечне. На исповедь ко мне подошел молодой офицер. Спрашиваю у него: «Как у тебя дела в семье?» Отвечает: «У меня и жена есть, и еще одна женщина...» Я гово-рю: «Скажи, пожалуйста, если кто-

нибудь из ваших попадет к чеченцам и встанет на их сторону, будет в своих стрелять, а потом снова к своим прибьется?» – «Вариантов нет. Всем ясно, что с ним сделают свои», – момен-тально парирует офицер. «Так вот, значит, Ро-дине изменять нельзя, а жене можно?»

Я хочу привести пример из жизни людей мне близких, расскажу о моем родном дя-дюшке, которого я не видел никогда, и о его жене. У них была удивительно яркая любовь с первого взгляда. Молодые, исключительно талантливые люди познакомились до войны, поженились, у них родилась девочка.

1941 год, война. Он – блестящий пианист, подающий большие надежды, молодой отец, счастливый муж. Когда их, студентов, выстро-или и военком спросил: «Кто хочет идти на фронт?», он сделал шаг вперед не раздумывая: ему было кого защищать. Он погиб. Ему было всего двадцать четыре года. Приведу письмо, которое он написал незадолго до смерти. Вот что он писал своей жене:

«Быть может, не тосковать, а радоваться следует, как посмотришь кругом, сравнишь свое положение. Мы не далеко друг от друга, живы, здоровы, у тебя есть, чем жить... Мно-

гие не знают, где их семьи и сыты ли они. Слов нет, очень тяжело друг без друга, но ведь пока мы живы – это наше. Нашу любовь ничто не мо-жет отнять от нас, а лишь изменить ее форму. Пока мы живы, мы можем и должны уже сейчас перекинуть мостик, пускай мысленно, пускай без всяких реальных оснований, от нынешнего безвременья к лучшему будущему. Пускай не бу-дет моих писем, пускай меня самого не будет, я всегда с тобой, ибо если в жизни есть какая-то неумирающая частица, то тем более она есть в любви, которая есть та же жизнь, но только в ее самом лучшем и чистом виде...»

Это написал двадцатичетырехлетний юно-ша, потрясающе! Его вдова была ослепитель-но красива, как говорили люди, которые ви-дели ее в молодости; она была чистокровная гречанка, талантливая. После войны ей не-однократно делали предложения выйти замуж очень серьезные люди, но она осталась навсег-да верна своему мужу. Она осталась верна люб-ви, которая не умирает. Так вот, если мы будем воспитывать и в себе, и в наших детях такие чувства, то тогда все кризисы прекратятся, и семьи будут прочными и большими, и все мы будем счастливы.


ИЕРЕЙ АЛЕКСАНДР ИЛЬЯШЕНКО

Нашу любовь ничто не может отнять от нас...



От того, может быть, так тянет к себе кладбище, что оно означает для кого ближайшее, для кого от-даленное, но для всех неминуемое будущее. Ходишь по дорожкам, вроде как выбираешь себе место. Тихо, спокойно и на тесном город-ском и, конечно, на просторном сельском. Кресты, памятники, оградки. Засохшие живые цветы и

выцветшие искусственные.Особенно хорошо на кладбищах поздней

осенью. Выпало немного снега, он лежит свет-лыми пятнами между могил. Повсюду золотая пестрота умирающих листьев.

Но ни мрамор памятников, ни громкие фамилии лежащих под ними так не останав-ливают и так не волнуют меня, как безымян-ные холмики чьих-то могил. Кто там в земле? Кто-то же плакал здесь, кто-то же приходил са-жать бессмертники, поливать цветы. И почему больше не приходят? Где они? Умерли и сами? Уехали? А, может, просто так задавлены бы-том, жизнью, что и умирать не думают, и сюда не ходят.

В Димитриевскую родительскую суббо-ту отец Александр служил поминальный мо-лебен. Я ему помогал. Перед началом напи-сал большущий список имен своих родных и близких, уже ушедших в глубины земли. Но у самого батюшки списки поминаемых были вообще огромными, целые тетрадки имен усопших, убиенных, за царя и веру, за

страну нашу российскую пострадавших. Ба-тюшка читал и читал. Молящиеся все переда-вали и передавали ему через меня листочки-памятки. Торопливо взглядывал я на них: там значились имена воинов, младенцев, даже и безымянных младенцев, погибших, до рождения и бесчисленные ряды имен, имен, имен... Иногда грамотно: Иоанна, Симеона, Евфимия, Иакова, а иногда просто: Фисы, Пани, Саши...

Батюшка читал и читал. Вспомнил я ино-странца, стоявшего со мною однажды на суббот-нем богослужении. Сказал он: «У нас все службы не более двадцати минут». А тут только зачиты-вание поминаемых имен заняло более получаса.

Так вот, зачем я все это вспомнил? Именно из-за одних слов батюшки. Заканчивая помино-вение, он, принимая в руки кадило и вознося его молитвенный дым, возгласил: «Молимся Тебе, Господи, и о всех православных, кого не-кому помянути».

И вот это «некому помянути» довело до слез.

Но как же некому? А мы? Мы, предстоя-щие престолу, в купели крестившиеся, как и те, безымянные для нас, но Господу ведомые? Мы же повторяем слова: «Имена же их Ты, Го-споди, веси». Мы же с ними встретимся, мы же увидимся.

Будем поминать всех от века почивших. Как знать, может, и наши могилки травой зарастут. Вдруг да и нас, кроме Господа, будет некому помянути.

ВЛАДИМИР КРУПИН

И о всех, кого некому помянути


Материнская молитва со дна моря доста-нет – эту пословицу, конечно, знают все. Но многие ли верят, что посло-вица эта сказана не для красного слов-ца, а совершенно истинна и за многие века подтверждена бесчисленными примерами. Отец Павел, иеромонах, рассказал мне случай, произошедший с ним недавно. Он рассказал его как само собой разумеющееся, как будто

все так и должно было быть. Меня же этот случай по-разил, и я его перескажу, думаю, что он удивителен не только для меня.

На улице к отцу Павлу подошла женщина и попроси-ла его сходить к ее сыну исповедать. Назвала адрес.

«А я очень торопился, – сказал отец Павел, – и в тот день не успел. Да, признаться, и адрес забыл. А еще через день рано утром она мне снова встретилась, очень взволнованная и настоятельно просила, пря-мо умоляла пойти к сыну. Я даже не спросил, почему она со мной не пошла. Я поднялся по лестнице, позво-нил. Открыл мужчина, очень неопрятный, молодой, видно сразу, что сильно пьющий. Смотрел на меня дерзко, я был в облачении. Поздоровался, говорю: ваша мама просила меня к вам зайти. Он вскинулся: «Ладно врать, у меня мать пять лет как умерла». А на стене ее фотография среди других. Я показываю фото, говорю: «Вот именно эта женщина просила вас наве-стить». Он с таким вызовом: «Значит, вы с того све-та за мной пришли?» – «Нет, – говорю, – пока с этого. А вот то, что я тебе скажу, ты выполни: завтра с утра приходи в храм». – «А если я не приду?» – «Придешь, мать просит. Это грех – родительские слова не испол-нять». И он пришел. На исповеди его прямо трясло от рыданий, говорил, что мать выгнал из дома, она жила

ВЛАДИМИР КРУПИН

Молитва матери


по чужим людям и вскоре умерла. Он и узнал-то потом, даже не хоронил.

Он причастился в тот день. А вечером я послед-ний раз встретил его мать. Она была очень радост-ной, платок на ней был белый, а до этого темный. Очень благодарила и сказала, что сын ее прощен, так как раскаялся и исповедался, и что она уже с ним виделась.

Тут я уже сам с утра пошел по его адресу. Соседи сказали, что вчера он умер, увезли в морг».

Вот такой рассказ отца Павла. Я же, греш-ный, думаю: значит, ма-тери было дано видеть своего сына с того места, где она была после своей земной кончины, значит, ей было дано знать вре-мя смерти сына. Значит, и там ее молитвы были так горячи, что ей было дано воплотиться и по-просить священника ис-поведать и причастить несчастного раба Божия. Ведь это же так страш-но – умереть без покая-ния, без причастия.

И главное: значит, она любила его, любила своего сына, даже тако-го, пьяного, изгнавше-го родную мать. Значит, она не сердилась, жалела и, уже зная больше всех нас об участи грешников, сделала все, чтобы участь эта миновала сына. Она достала его со дна гре-ховного. Именно она и только она силой своей любви и молитвы.


Я с нетерпением поджидал лета, сле-дя за его приближением по хорошо мне известным признакам.

Самым ранним вестником лета яв-лялся полосатый мешок. Его вытяги-вали из огромного сундука, пропитан-ного запахом камфары, и вываливали из него груду парусиновых курточек и штанишек для примерки. Я подолгу должен был стоять на одном месте,

снимать, надевать, опять снимать и снова наде-вать, а меня повертывали, закалывали на мне, припускали и отпускали – «на полвершочка». Я потел и вертелся, а за не выставленными еще ра-мами качались тополевые ветки с золотившими-ся от клея почками и радостно голубело небо.

Вторым и важным признаком весны–лета было появление рыжего маляра, от которого пахло самой весной – замазкой и красками. Маляр приходил выставлять рамы – «впущать весну» – наводить ремонт. Он появлялся всегда внезапно и говорил мрачно, покачиваясь:

– Ну, и где у вас тут чего?И с таким видом выхватывал стамески из–

за тесемки грязного фартука, словно хотел за-резать. Потом начинал драть замазку и серди-то мурлыкать под нос:

И-ах и тё-мы-най ле-со... Да йехх и те-мы-на-ай...

Я старался узнать, что дальше, но суровый маляр вдруг останавливал стамеску, глотал из жёлтой бутылочки, у которой на зелёном яр-лычке стояло «политура», плевал на пол, сви-репо взглядывал на меня и начинал опять:

Ах-ехх и в темы-на-ам ле... Да и в те... мы-ны-мм!..

И пел все громче. И потому ли, что он толь-ко всего и пел, что про тёмный лес, или потому, что вскрякивал и вздыхал, взглядывая свирепо исподлобья, – он казался мне очень страшным.

Потом мы его хорошо узнали, когда он от-таскал моего приятеля Ваську за волосы.

Так было дело.Маляр поработал, пообедал и завалился

спать на крыше сеней, на солнышке. Помур-лыкав про темный лес, где «сы-тоя-ла ах да и со-сенка», маляр заснул, ничего больше не со-общив. Лежал он на спине, а его рыжая борода глядела в небо. Мы с Васькой, чтобы было по-больше ветру, тоже забрались на крышу – пу-скать «монаха». Но ветру и на крыше не было. Тогда Васька от нечего делать принялся щеко-тать соломинкой голые маляровы пятки. Но они были покрыты серой и твердой кожей, похожей на замазку, и маляру было нипочем. Тогда я наклонился к уху маляра и дрожащим тоненьким голосом запел:

И-ах и в те-мы-ном ле-э...Рот маляра перекосился, и улыбка выполз-

ла из-под рыжих его усов на сухие губы. Долж-но быть, было приятно ему, но он все-таки не проснулся. Тогда Васька предложил приняться за маляра как следует. И мы принялись-таки.

Васька приволок на крышу большую кисть и ведро с краской и выкрасил маляру пятки. Маляр лягнулся и успокоился. Васька состроил рожу и продолжал. Он обвел маляру у щиколо-ток по зеленому браслету, а я осторожно покра-сил большие пальцы и ноготки. Маляр сладко похрапывал – должно быть, от удовольствия. Тогда Васька обвел вокруг маляра широкий «заколдованный круг», присел на корточки и

Русская песняИВАН ШМЕЛЕВ

Д Е Т С К И Е С Т Р А Н И Ц Ы 119


затянул над самым маляровым ухом песенку, которую с удовольствием подхватил и я:

Рыжий красного спросил: –Чем ты бороду лучил?– Я не краской, не замазкой, Я на солнышке лежал! Я на солнышке лежал, Кверху бороду держал!Маляр заворочался и зевнул. Мы притих-

ли, а он повернулся на бок и выкрасился. Тут и вышло. Я махнул в слуховое окошко, а Васька поскользнулся и попал маляру в лапы. Маляр оттрепал Ваську и грозил окунуть в ведерко, но скоро развеселился, гладил по спи-не Ваську и приговаривал:

– А ты не реви, дураш-ка. Такой же растет у меня в деревне. Что хозяйской краски извел, ду-ра... да еще ревет!..

С того случая маляр сде-лался нашим другом. Он пропел нам всю песенку про темный лес, как сру-били сосенку, как «угы-на-ли добра молодца в чужу-дальнюю сы-торо-нуш-ку!..». Хорошая была песенка. И так жалостливо пел он ее, что думалось мне: не про себя ли и пел ее? Пел и еще песенки – про «темную но-ченьку, осеннюю», и про «бере-зыньку», и еще про «поле чистое»...

Впервые тогда, на кры-ше сеней, почувствовал я не-ведомый мне дотоле мир – тоски и раздолья, таящийся в русской песне, неведомую в глубине своей душу род-ного мне народа, нежную и

суровую, прикрытую грубым одеянием. Тогда, на крыше сеней, в ворковании сизых голубков, в унылых звуках маляровой песни приоткрыл-ся мне новый мир – и ласковой и суровой при-роды русской, в котором душа тоскует и ждет чего-то... Тогда-то, на ранней моей поре, впер-вые, быть может, почувствовал я силу и красо-ту народного слова русского, мягкость его, и ласку, и раздолье. Просто пришло оно и ласко-во легло в душу. Потом – я познал его: крепость его и сладость. И все узнаю его...

Детство Николая II. «Воробей»

ИЛЬЯ СУРГУЧЕВ

Этого воробья я в холодный день как–то подобрал в Аничковом саду. По всей вероятности, он вы-пал из гнезда, беспомощно лежал на траве и, закрыв глазки, показы-вая белую пленку, тяжело дышал. Я тихонько взял его на ладонь и, зная правила птичьей медицины, стал на него дышать. Потом сделал ладони горсточкой, и воробьенку

стало теплее, и стало похоже на гнездо.Ники (будущий император Николай II.

– Ред.) и Жоржик (великий князь Георгий. – Ред.) стояли около меня, затаив дух. Я казался им великим человеком.

– Он, может, кушать хочет? – спросил потом Ники.

– Сначала отогреть, – сурово сказал я. – Отоглеть, – машинально и автоматиче-

ски повторил Жоржик.

– А потом крутое яйцо, – диктовал я линию поведения.

– Яичко, – повторил Жоржик.Воробей лежал без движения. – Он, может,

мертвенький? – робко спросил Ники.– Ничуть. Смотри на живот, – сурово гово-

рил я, – видишь, как ходит туда-сюда животик?– Вижу, – сказал вместо Ники Жоржик,

поднявшийся на цыпочки. – Надо на кухню, – вдруг сообразил я и пом-

чался на кухню. Великие Князья – неотступно за мною.

И вот, первый раз в жизни, мы очути-лись в волшебном дворце огня и вкусного масленого тепла.

…Жара была невообразимая, нас никто не заметил, мы стояли в отдалении, разинув рот, удивляясь необычному и невиданному зрели-щу, и, вероятно, от насыщенного масленого тепла и воробей, находившийся в руке, на-

Илья Сургучев в эмиграции во Франции в 1939 году познакомился с полковником Владимиром Олленгрэном, который в детстве несколько лет жил в царском дворце:

его мать была учительницей детей императора Александра III. Приводим небольшой отрывок из детских

воспоминаний Владимира Константиновича.



чал шевелиться и приходить в память. Еще немного спустя он спрятал белесоватые веки и открыл слезливо-желтенькие глазки. Великие Кня-зья подняли радост-ный шум, и тут наше инкогнито было впервые от-крыто. В секун-ду весь состав кухни окружил нас самым по-чтительнейшим образом. Тогда я выступил вперед и важно заявил:

– Нам нужно крутое яйцо для пи-тания птицы.

И сейчас же по кухне раздался миллион эх, если только так можно сказать: «Им нужно крутое яйцо... Да, крутое яйцо... Одно крутое яйцо... Для их птицы... Для великокняжеской птицы... Скорее, скорее кипяток, скорее, скорее яйцо, самое лучшее яйцо!» И тут до моего сознания в первый раз донеслась вся прелесть пребывания в вели-ких князьях. Да, вот они, эти два маленьких мальчика, хозяйствуют здесь: все – для них, и все – через них, все – добро зело. Все люди, красные, в страшных накрахмаленных колпа-ках, вытянулись, на лицах написан восторг, и казалось, что все не знают, куда броситься. Ники под самые глаза в бархатном футляре поднесли меловито вымытое яйцо на показ и одобрение, и потом сам француз благоговей-но опустил его в кастрюльку с кипятком. Ни один воробей, с самого сотворения мира, не имел пищи, приготовленной с таким умопом-рачительным почетом.

– Дайте ваты! – сказал я, и откуда бы на кухне могла быть вата? Но

вата, большой и пушистый кусок, появилась немед-

ленно и тоже не про-сто, а на каком-то се-

ребряном подносе, как ключи от заво-еванного города. И, несмотря на весь этот почет, моя трезвая, с а н ч о п а н с о в -ская голова тре-вожилась толь-

ко об одном: как бы из всего этого

приключения не получилось круп-

ных неприятностей с головомойкой, так как

я не мог не понимать, что визиты на кухню никак не могли входить в программу нашей жизни. «У нас же не как у людей», – размышлял я

и рассчитывал только на то, что спасенный воробей из благодарности должен умолить Бога. Я отлично помнил слова Аннушки, од-нажды сказавшей:

– Если хочешь молитвы к Богу, то …про-си зверя, чтоб помолился. Зверю у Бога от-казу нет.

И я мысленно обратился с этой просьбой к воробью. Воробей, закутанный в вату, смотрел на пролетавших мух неодобрительно, и како-вы его думы – сказать было трудно. Мои думы о молитве были переданы по наитию Ники, и Ники вдруг сказал:

– Надо помолиться за воробушка: пусть его Боженька не берет, – мало у Него воробьев?

И мы, вообще любившие играть в цер-ковную службу, внимательно за ней сле-

Николай Александрович в трехлетнем возрасте


дившие, спрятавшись за широкое дерево, отслужили молебен за здравие воробья, и воробей остался в живых. Мы поместили его на Аннушкиных антресолях и имели за ним отцовское попечение. Воробей вскорости не только пришел в себя, но и избаловался, потерял скромность, шумел, клевался, и на семейном совете мы решили даровать ему свободу и открыли окно. Воробей выскочил на подоконник, понюхал осенний петер-бургский воздух, неодобрительно покрутил носом и важно вошел обратно в комнату. Воробей был не из дураков и отлично знал,

что, глядя на зиму, лучше синица в руках, чем журавль в небе.

Мы только что были на крестинах ново-рожденного Великого Князя Михаила Алек-сандровича и видели, как это дело делается. Решено было воробья обратить в христиан-скую веру. Надев скатерти на плечи, мы об-макнули его в стакане с подогретой водой и назвали воробья Иоанном. Иоанн после это-го долго фыркал и был в раздражении. Я был протопресвитером, Ники – протодиаконом, Жоржик – крестным отцом, а Аннушка, дико и неуместно хохотавшая, – кумою.

Цесаревич Николай Александрович в тринадцать лет


НАТАЛЬЯ СОКОЛОВА

Георгин и Иван-царевич

В палисаднике, под окнами малень-кого домика, мы сажали цветы. Весною я купила клубни георгина, называвшегося «павлиний хвост». Хозяйка, продававшая клубни, рас-хваливала георгин как необыкно-венно красивый и крупный.

Мой молодой муж очень любил цветы. Он тщательно ухаживал за садиком, полол, поливал, подвязы-

вал к палкам нежные стебли георгинов. Все лето мы ждали появления нового невиданно-го цветка, который рос быстро и, наконец, на-брал первый бутон.

В тот год у нас уже бегали два сыночка – двухлетний Сима и трехлетний Коля. Дочка Катя еще сидела в колясочке. Но играть с на-шими детьми ежедневно приходили племян-ники, такие же крошки, как и наши. Трудно стало оберегать цветы от затаптывания их маленькими ножками детей. Но вот георгины выросли уже в рост мальчуганов. Дети их не трогали, цветы их совсем не интересовали. А наш новый георгин с каждым днем стано-вился все крупнее и ярче; лепесточки цветка переливались желтым, розовым и малиновым цветами. «Смотри, – сказала я мужу, – первый цветок уже величиной больше головки Коли! И все растет и делается все краше!»

Я готовила обед, когда муж принес из сада и показал мне ощипанную головку на-шего долгожданного цветка, измятую, почти без лепестков.

– Сейчас нашел ее на дорожке. Кто же это оборвал ее и забросил подальше? Это дело ре-бячьих рук...

Отец подозвал всех четверых ребят и спро-сил их, указывая на сорванный цветок:

– Кто из вас баловал?Дети в недоумении качали головками, и

каждый отвечал:– Я не срывал георгин.

Фотография из архива Соколых. Коля Соколов

c дедушкой Николаем Евграфовичем Пестовым


Очень жалко, что никто не сознается, – грустно сказал папа.

«Дети еще так малы и глупы, не помнят, что сделают», – решили мы. Днем Коленька лег отдыхать рядом с отцом. Обнимая и целуя горячо любимого отца, малыш сказал:

– Папочка, хочешь, я расскажу тебе сказку про Ивана-царевича?

– Расскажи, – был ответ.– Иван-царевич пришел в сад, чтобы сто-

рожить яблоки. Вдруг прилетела красивая Жар-птица. Она села на сук. Иван-царевич под-крался, подпрыгнул и схватил птицу за хвост. Она рванулась и полетела, а у Ивана-царевича в руке только перья от ее яркого хвоста оста-лись. Он положил их в карман и понес царю.

Ты, папа, будешь царь. Я сейчас покажу тебе эти перья, вот они! – Коля достал из кармана штанов пучок ярких лепестков георгина и тор-жественно подал их отцу.

– Ах ты мой Иван-царевич, – засмеялся отец. – А птица-то где?

– Улетела. Так взвилась и куда-то умчалась, я ее что есть сил закинул.

– Значит, я птицу подобрал, – шутил отец. – Ну, спасибо, Коленька, за сказку, теперь давай спать.

И папа с сыночком уснули счастливые и радостные. Это была как бы первая испо-ведь ребенка, потребность души трехлетнего крошки открыть свои чувства тому, кто его поймет.

Фотография из архива Соколых. Семья Соколовых


Либеральная публика любит возражать, что родители всегда были недовольны детьми и сетовали на непочитание старших. В ка-честве доказательства обычно приводятся древневавилонская клинопись на глиня-ных табличках. – Все это было, есть и будет всегда, – успокаивают нас благомыслы ва-вилонской цитатой. – Ничего страшного, так устроен мир. Они, правда, забывают добавить (а, может, просто не знают? – ли-

берализм вообще очень тесно связан с невежеством), что от древнего Вавилона, где дети, видимо, так «до-ставали» своих родителей, что те время от времени приносили их в жертву, сохранились только развали-ны да черепки. А в последующие тысячелетия мир ста-рался не забывать об иерархии. И лишь когда в безу-мных головах некоторых представителей мировой элиты стал вызревать план создания Нью-Вавилона, взрослых начали настраивать на партнерские отно-шения с детьми, а детей беззастенчиво науськивать на взрослых. Сколько презрительно-саркастических кли-чек было придумано за последние полвека. «Предки», «кони», «родаки», «черепа»... Уже в самих этих глум-ливых прозвищах заложен вектор совершенно патоло-гического отношения к отцу с матерью. Отношения,

которое несовместимо с пятой заповедью. Папу с ма-мой, родителей, можно почитать и слушаться, а вот «коней», «родаков» и уж тем более «черепов», мягко говоря, проблематично. Презрительная лексика неиз-бежно влечет за собой презрительное отношение.

«Имя вызывает образ, – пишет известный право-славный автор Н. Е. Пестов, – а образ в душе есть сопри-косновение или даже единение души с этим образом. При этом первое или второе – т. е. соприкоснровение или единение – будет зависеть от нашего отношения к этому образу. Если мы в любви тянемся к нему, то этот образ вливается в нашу душу, объединяется с нами и влияет на наши чувства и ощущения. Но если образ ан-типатичен, то мы только соприкасаемся с ним и в душе переживаем чувство неприязни или брезгливости. Мы стараемся тогда оттолкнуться в душе от этого образа, поскорее уйти и забыть его... Упоминание «черного» имени, ругательство и всякие постыдные слова – все это ввергает душу в скверну, роднит и объединяет ее с темной силой». («Душа человеческая». М., Право-славное братство святого апостола Иоанна Богослова, 2003, стр. 174.)

Согласитесь, только помраченное либерализмом со-знание будет спорить с тем, что приведенные выше при-меры молодежного жаргона, употребленные по отно-

ИРИНА МЕДВЕДЕВА, ТАТЬЯНА ШИШОВА

Откуда взялось ХАМСТВО

Имя вызывает образ, а образ в душе есть соприкосновение или даже единение

души с этим образом. При этом первое или второе —

то есть соприкосновение или единение — будет зависеть от нашего отношения

к этому образу.

шению к родителям, которых Бог заповедал не просто уважать, а почитать, это откровенное хамство и ругатель-ство. А значит, последняя строка цитаты (про объедине-ние с темной силой) относится к использующим подоб-ные словечки в полной мере.

Нелишне вспомнить, что имя нарицательное «хам» и его производные (хамство, хамить, охамел, хамло) по-шло от имени собственного. Хамом звали одного из сы-новей Ноя. Интересно, что о его существовании знают даже люди, очень далекие от религии. Пусть они пред-ставляют его мифическим персонажем, в данном слу-чае это не столь существенно. Главное, что о нем знают все, т. е. память о грехе Хама оказалась неизгладимой. Не столь уж многие отрицательные фигуры так прочно вошли в общечеловеческую историю. А именами нари-цательными стали и того меньше. Из упоминающихся в Священном Писании их, кажется, всего трое: ирод, иуда и хам. (Есть еще «голиаф», но это имя нарицательное приложимо не к отдельным людям, а к некоей системе: так, государство или бюрократический аппарат могут называть «голиафом», подчеркивая его всемогущество и неодолимость). Страшные грехи совершили Ирод с Иу-дой. Страшнее и быть не может. Один пытался убить на-родившегося Бога, другой предал Его на смерть. Какое же надо было совершить страшное преступление, чтобы оказаться в этом ряду?

Давайте посмотрим. История начинается с того, что Ной после садовых работ выпил вина, опьянел и «лежал обнаженным в шатре своем» (Быт. 9:21). «И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим» (Быт. 9:22). Вот, собственно, и все преступление Хама. Принято считать, что он посмеялся над наготой спящего отца, но, как видите, это прямо не сказано. Хотя, конечно, можно предположить, что рас-сказ Хама братьям вряд ли был очень лестным для Ноя. Скорее всего, он содержал какую-то критику, быть мо-жет, насмешку, но никаких подробностей нам не сооб-щается. Следовательно, они не имеют значения. Значим сам факт.

Братья Хама, напротив, являют нам образец пра-вильного поведения. «Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли на-готу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видели наготы отца своего» (Быт. 9:23). То есть, они не только не критиковали, не только не смеялись, но даже не дерзнули посмотреть на Ноя, который, опьянев, спал в ненадлежащем виде.

Большинству современных людей, наверное, поведе-ние братьев покажется странным, а наказание, постиг-шее Хама, несправедливым.

– Разве он не по делу критиковал отца? – возмутятся они. – За что его вообще наказывать? Мало того, что отец подавал сыну дурной пример, так еще и проклял его!

Но если бы проклятие Ноя было несправедливым, то он не назывался бы в Библии «праведным и непо-рочным в роде своем» (Быт. 6:9). А во-вторых, его про-клятие не было бы утверждено Богом, не сбылось бы в стольких поколениях. Нимрод, внук Хама, царствовал в Вавилоне, и это, как пишет в книге «Библия и наука о сотворении мира» прот. Стефан (Ляшевский), «нало-жило отпечаток на всю идею государственности в виде того зла, которое всегда является неотъемлемой при-надлежностью государства: насилие, тюрьма, казни и очень часто гнет».

Среди более отдаленных потомков Хама были жите-ли Ниневии, так раздражившей Господа своими греха-ми, что он послал к ним пророка Иону с грозным пред-упреждением. Были филистимляне, из среды которых вышел, кстати, великан Голиаф, побежденный будущим царем Давидом и сделавшийся с тех пор олицетворени-ем какого-то огромного и с виду неодолимого зла. Насе-ляли хамиты и города Содом и Гоморру, тоже ставшие впоследствии именами нарицательными, обозначаю-щими крайние степени порока. Так что отеческое про-клятие Хама оказалось весьма долговечным. Что толку восставать против духовных законов? Ведь наша анти-патия их не отменит. Кому-то может показаться жесто-ким и несправедливым закон всемирного тяготения: дескать, он так мешает нашей самости, реализации на-шей мечты летать. Но если такой бунтарь-свободомысл в знак протеста выпорхнет из окна, закон не отменит-ся, а будет лишь трагически подтвержден.

П У Б Л И Ц И С Т И К А 127


ПРЕДИСЛОВИЕ«Се аз и дети, которых дал Мне Бог»

(Евр. 2, 13).«Вот наследие от Господа: дети;

награда от Него — плод чрева» (Пс. 126, 3).

уховная жизнь находящих-ся в миру христиан идет в трудной обстановке, пол-ной соблазнов, нехристи-анских обычаев, вдалеке от носителей Духа Божия,

уединившихся от мира. Борьба трудна еще потому, что

семейный христианин должен ду-ховно бороться не только за себя, но и за свою семью – супругу и детей. В отношении последних он несет от-ветственность – все ли возможное он сделал для того, чтобы направить их по пути к Царствию Божию.

Некоторые могут думать, что вдвоем легче идти по пути ко спа-сению. Да, но только в том случае, если они единодушны. Тогда лишь оправдывается изречение премудро-

го Соломона: «Двоим лучше, нежели одному» (Еккл. 4, 9). Но так бывает не всегда, и в жизни довольно часто можно видеть случаи, о которых го-ворит Господь: «Враги человеку – до-машние его» (Мф. 10, 36).

Есть и еще одна особенность жиз-ни в миру, которая для христианина делает ее более трудной, чем жизнь в монастыре. О последней повествует богатая святоотеческая литература, которая с исчерпывающей полнотой описывает путь иноков. Духовный опыт мирян, отраженный в литера-туре, значительно беднее.

Конечно, Священное Писание и, прежде всего, Евангелие, содер-жит всю полноту истины, необхо-димой для спасения мирян. Но ис-тины Евангельские и правильное приложение их к практике нашей жизни открываются нашим духов-ным очам через предание и разъ-яснение их св. Отцами. К сожале-нию, приложение Евангельских истин к разрешению вопросов о духовном воспитании детей осве-

щено сравнительно слабо в духов-ной литературе.

Какова должна быть основная цель воспитания ребенка?

Некоторые матери главное вни-мание обращают на то, чтобы дети хорошо питались и выросли здоро-выми. Другие родители стараются более всего дать детям хорошее об-разование. Третьи – прилагают осо-бые усилия, чтобы развить в детях природные дарования и мечтают увидеть в них талантливых музыкан-тов, художников или ученых.

У родителей-христиан не то должно быть первой и основной це-лью воспитания. Они прежде всего и более всего должны заботиться о том, чтобы дети выросли в непо-колебимой вере живыми членами Церкви, чтобы в душе их «изобразил-ся Христос» (Гал. 4, 19), чтобы более всего в мире они возлюбили Бога, а «ближнего своего, как самого себя» (Мф. 22, 37–40), и целью своей жиз-ни ставили «стяжание Духа Святого Божия» (Из слов прп. Серафима).

НИКОЛАЙ ПЕСТОВ

СВЯЗЬ детей и родителей

Д

П У Б Л И Ц И С Т И К А 129П У Б Л И Ц И С Т И К А 129

Если достигнут родители этого, то все остальное – и образование, и развитие дарований, и здоровье – все приложится само собою, так как Господь сказал: «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф. 6, 33).

Прп. Серафим говорил одной матери: «Матушка, матушка. Не торопись детей-то учить по-французски и по-немецки, а приго-товь души-то их прежде, а прочее приложится им потом».

Как достигнуть этого, как «при-готовить душу» детей? К этой цели следует подойти путем системати-ческого подбора материала по это-му вопросу, взятого из текста Свя-щенного Писания, творений отцов Церкви, жизнеописаний святых и подвижников благочестия и опыта благочестивых педагогов и мирян.

При решении всякой задачи сле-дует, как говорят мудрецы, искать идеального решения. «Поставьте себе идеал как можно выше и стреми-тесь его достичь», – советует один из философов. И хотя бы такой идеал ка-зался очень трудным для достижения в современных условиях жизни, все же к нему надо стремиться, по мере сил и фактических возможностей.

В самом важном для родителей деле – деле духовного воспитания детей, следует также бояться той те-плохладности, которая неугодна Го-споду (Откр. 3, 15). И хотя бы в этом отношении указания отцов Церкви и опыт благочестивых мирян будут расходиться с современными взгля-дами – не будем отвергать эти указа-ния и этот опыт.

Не будем повторять слова тех, которые некогда говорили, слушая Христа: «Какие странные слова! Кто может это слушать?» (Ин. 6, 60). Вспомним совет великого Апостола:

«Кто из вас думает быть мудрым в веке сем, тот будь безумным, чтобы быть мудрым» (1 Кор. 3, 18).

Глава 1

СПАСЕНИЕ ДУШИ РОДИТЕЛЕЙ БОЛЕЕ

ВСЕГО ЗАВИСИТ ОТ ДЕТЕЙ

«Спасется через чадородие» (1 Тим. 2, 15).

Есть краткая формулировка о пути ко спасению, данная прп. Антонием Великим: «От ближ-него зависит жизнь и смерть» (нашей души).

Но в степени служения ближним есть своя очередность. И для роди-телей, очевидно, на первом месте из ближних стоят дети и забота об их воспитании. Иначе говоря, нет у ро-дителей более высокой задачи, как воспитать детей так, чтобы они ста-ли истинными христианами и могли всю свою жизнь посвятить Господу и ревностно послужить Ему на тех путях, куда Он их поставит. Господь ищет на земле душ человеческих, до конца преданных и верных Ему, и ве-ликая благодать будет изливаться на тех родителей, которые сумеют так воспитать своих детей. Св. Иоанн Златоуст так говорит об этом: «Кто небрежен к своим детям, тот хотя бы в других отношениях и порядочен, понесет крайнее наказание за этот грех». И далее: «Все у нас должно быть второстепенным в сравнении с заботой о детях и с тем, чтобы вос-питывать их в учении и Наставлении Господнем» (Ефес. 6, 4).

Св. Писание во многих местах говорит об ответственности роди-

телей за детей. Еще в Ветхом Завете имеются примеры наказания роди-телей за нечестие детей.

За это был наказан священник Илий, про которого Бог так говорит пророку Самуилу: «Я объявил ему, что Я накажу дом его навеки за ту вину, что он знал, как сыновья его нечествуют, и не обуздывал их» (1 Цар. 3, 13).

При этом следует сказать, что Илий не пренебрегал вовсе воспита-нием сыновей. Нет, Илий обличал их, говоря: «Дети мои, нехороша мол-ва, которую я слышу: вы развращаете народ Господень». (1 Цар. 2, 24).

Но, очевидно, от Илия требо-валось более, чем одни кроткие слова. От него требовалось рве-ние, наложение на сыновей нака-зания, обуздания их. Так об этом говорит св. Иоанн Златоуст:

«Так как Илий не все сделал, что надлежало, то восстановил Бога про-тив себя, и против сыновей, и щадя неблаговременно себя и детей, по-губил вместе с детьми и собственное спасение. Кроме небрежности по от-ношению к детям, Богу не в чем было обвинить старца...

Он был и священник, и старец, и знаменит, и двенадцать лет беспо-рочно начальствовал над еврейским народом. Однако он крайне бедствен-но погиб за то, что не заботился тща-тельно о детях, и грех его нерадения, точно суровая, громадная волна все завалила и все подвиги его закрыла – какое же наказание ожидает нас, которые и в добродетели много ему уступаем, и детей не только не на-ставляем, но поступаем в отношении их жесточе всякого варвара...»

Это небрежение к детям, кото-рое мы не замечаем, Златоуст пояс-няет такими словами:

«Когда ты видишь, что какой-нибудь бродяга заушает твоего ре-


бенка, ты негодуешь, сердишься, злобствуешь и яростнее зверя под-скакиваешь к лицу ударившего; а ког-да видишь, как диавол каждодневно его заушает, как демоны приводят его к порокам, ты спишь, не негоду-ешь, не сердишься, не отнимаешь сына от самого ужасного зверя».

В писаниях Нового Завета ап. Павел резко осуждает небрежение в заботе о близких: «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (1 Тим. 5, 8).

При суждении о пригодности к должности епископа, ап. Павел одним из важнейших признаков ставит отношение с семейными: «Епископ должен быть... хорошо управляющим домом своим, детей содержащим в послушании со вся-кою честностью» (1 Тим. 2, 4). По заповедям ап. Павла на родителях лежит и материальная забота о де-тях (2 Кор. 12, 14), и духовная.

Условием для посвящения в пресвитеры он ставит: «Если кто... детей имеет верных, не укоряемых в распутстве или непокорности» (Тит. 1, 6). Первыми заповедями для молодых жен ап. Павел ставит: «Любить мужей, любить детей... быть... попечительными о доме» (Тит. 2, 4–5).

Условие для спасения замужней женщины ап. Павел формулирует так: “Спасется через чадородие, если пребудет в вере и любви и в святости с целомудрием” (1 Тим. 2. 15). Также вдовам, имеющим детей или внучат, ап. Павел велит прежде всего заниматься их воспитанием (1 Тим. 5, 4). Поэтому очевидно, что под заповедью для замужней жен-щины родить чад, надо понимать и обязанность замужней женщины всю свою жизнь посвятить воспита-

нию этих чад. Эти чада посылаются от Господа не как бремя или нака-зание, а как благословенный Госпо-дом путь замужней женщины – как награда и утешение жизни. “Вот наследие от Господа: дети; награда от Него – плод чрева”, – говорит в псалмах пророк Давид (Пс. 126, 3). И если родители или мать тяготят-ся детьми или ропщут на них – они тяжело грешат перед Господом.

Одна вдова приходила к прп. Се-рафиму и жаловалась и роптала на свою долю – на тяжесть воспитания трех маленьких детей. Через неделю после этого двое из ее детей умерли. В горе снова она идет к Преподоб-ному и к ужасу своему слышит, что сама была виноватой в смерти де-тей. “Клятвою детей своих ты много оскорбила их”, – говорит ей Препо-добный и велит примириться с ними в душе и каяться в своем великом гре-хе пред Богом.

И если дети отнимаются у родите-лей смертью, пусть спрашивают ро-дители свою совесть – не оскорбляли ли они детей и не прогневали ли Бога тем, что тяготились детьми, роптали на них явно или тайно, не хотели по-святить им всего своего сердца.

Оправданием пренебрежения своими обязанностями в отноше-нии детей не могут служить для ро-дителей другие благоугодные дела, даже такие, как уход в иночество. В этом случае не может иметь прило-жения завет Спасителя: «Кто оста-вит... детей... ради имени Моего, по-лучит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф. 19, 29).

Оставление детей, очевидно, возможно лишь в том случае, когда дети взрослые или находятся на на-дежном попечении. Оставление же детей на произвол судьбы, без мате-риального обеспечения и надлежа-

щего воспитания – не может быть угодно Господу.

В истории Старого Афона был такой случай. Приехал туда один русский помещик, вдовец, но имев-ший еще несовершеннолетних де-тей. Под влиянием Афона загоре-лась духом душа его, и он просил разрешения бросить мир, постричь его в иноки. Но не благословили старцы афонские его ревности и указали ему на его первый долг в жизни – воспитание еще несовер-шеннолетних детей и отправили его обратно в Россию.

Правда, бывают иногда и ис-ключения из этого общего прави-ла. Первая старица Дивеевская, блаженная Пелагея Ивановна, на-чиная юродствовать, оставила се-мью – мужа и двух еще малолетних детей. Но это она сделала по благо-словению преподобного Серафи-ма. И такие случаи являются очень редкими исключениями из общего правила, совершаются по особому Промыслу Божию и с благослове-ния духоносных старцев.

Не много спросится на будущем суде с матери, если только она с любо-вью и самоотвержением несла крест чадородия и воспитания детей.

Монахиня, заведующая Шамо-родинским детским приютом, жа-ловалась старцу Амвросию Оптин-скому, что «Таньки и Машки» не оставляют ей времени, чтобы рас-крыть духовную книгу. Старец успо-коил ее и сказал, что именно забота о «Таньках и Машках» спасительна для ее души и на суд она явится не одна, а вместе с ними.

Между родителями и детьми име-ется та же зависимость, что между духовными отцами и их духовными детьми. А про эту зависимость ап. Павел говорил так:

П У Б Л И Ц И С Т И К А 131П У Б Л И Ц И С Т И К А 131

«Ибо кто наша надежда, или радость, или венец похвалы? Не и вы ли пред Господом нашим Иису-сом Христом в пришествие Его?» (1 Фес. 2, 19).

На Страшном суде для родите-лей не будет возможности пред-стать пред Господом одинокими. И как Каин услышал вопрос – “Где твой брат?” – так и они будут спро-шены – “Где дети ваши?” Счастье и спасение их в том, если, представ пред Господом, они могли бы ска-зать спокойно и за себя и за детей: “Се аз и дети, которых (Ты) дал мне...” (Ис. 8, 18; Евр. 2, 13).

Приложение к главе 1–й

Влияние поведения детей на загроб-ную участь родителей свидетельству-ется следующим рассказом одного священника.

Сын благочестивых родителей, поступив в закрытое учебное заве-дение, под влиянием товарищей-безбожников потерял веру. Выйдя из заведения, он стал вести беспут-ную жизнь. По смерти родителей он поехал на родину и пошел посетить могилы родителей.

Но при приближении к ним дважды терял сознание. При тре-тьей попытке подойти к могилам его разбил паралич. Но он не по-нимал Промысла Божия над ним. Тогда, лежа в параличе, он в за-бытьи видит свою покойную мать, которая говорит ему: “Твои без-закония и твоя распутная жизнь, полная неверия и безбожия, дош-ли до Господа. Ты не только погу-бил себя, но даже запятнал и нас, и это черное пятно на моей одежде – твои тяжкие грехи.

Господь хотел поразить тебя, но отец твой и я молились перед престолом Всевышнего о тебе, и Он захотел обратить тебя к Себе... Он знал, что одна могила наша для тебя дорога здесь, и поэтому он не допустил тебя к ней, поражая сверхъестественною болезнью, дабы ты признал над собою выс-шую силу, тобою отвергаемую, но ты не обратился.

Поэтому Господь послал меня к тебе... это последнее средство для твоего исправления...” И в доказа-тельство истинности своего явления мать оставила ему его крест, выбро-шенный им ранее. Через явление ма-тери сын был спасен – выздоровел и телесно, и духовно.

Из рассказа видно, что это стои-ло усиленных загробных молитв ро-дителей, и, несмотря на их веру и благочестие, их одежда была очерне-на грехами их сына.

Однако, родителей следует пре-достеречь и от глубокого смущения и отчаяния при неправедной жизни их взрослых детей. Об этом так пишет старец Амвросий Оптинский одной матери, скорбящей о неверии сына: “Вы сознаете, что во многом сами виноваты, что не умели воспитать сына, как должно. Самоукорение это полезно, но, сознавая вину свою, должно смириться и раскаиваться, а не смущаться и отчаиваться; также не должно очень тревожиться вам мыслью, будто вы одна являетесь причиною теперешнего положения вашего сына. Это не совсем правда; всякий человек одарен свободною волею, и сам за себя более и должен будет отвечать перед Богом”.

Если нечестие детей является самым большим несчастием для ро-дителей как в этой жизни, так и в бу-дущей, то наоборот, благочестие их

является счастьем в этой и залогом спасения для них в будущей жизни. Одним из примеров этого является горячая любовь, которую имела к своему отцу игумения Арсения (Усть-Медведицкого монастыря) – подвиж-ница благочестия. Вот как пишет матушка Арсения в одном письме о своем отношении к отцу:

«Ты знаешь, как я любила свое-го батюшку (т. е. родного отца): я любила его больше всех и всего на свете. Я молилась за него первого, когда подходила прикладываться к чудотворным иконам и мощам, ког-да дома подходила к образам, чтобы им помолиться; я призывала на по-мощь ему всех угодников, иконам которых молилась. Когда кончала читать Евангелие или Псалтирь, или акафист, я молилась, во-первых за него».

Подчеркнем еще раз то, что надо помнить вступающим в брак. Основ-ная задача христианского брака – иметь детей. И не только иметь де-тей, но и непременно воспитать их как истинных христиан, целью жиз-ни которых было бы отвержение себя и служение от всего сердца Го-споду, с горячей любовью к Нему.

Это их основное «дело», основ-ное их «строительство», о которых так говорит ап. Павел:

«...Каждый смотри, как строит. Ибо никто не может положить дру-гого основания, кроме положенно-го, которое есть Иисус Христос... Каждого дело обнаружится... У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду. А у кого дело сгорит, тот потерпит урон; впро-чем, сам спасется, но так, как бы из огня» (1 Кор. 3,. 10–15). Горе, если у родителей дети «сгорят» в безбо-жии или пороке и в смертных гре-хах без покаяния...


– Владимир Николаевич, как Го-сподь привел Вас к вере?

– Моя мама – слава Богу, она еще есть на белом свете – глубоко верую-щая. Помню, как она молилась перед иконой святителя Николая и запреща-ла нам, ребятишкам, плохо говорить о Боге. Воспитание в патриархальных традициях настраивало и размягчало мою душу. Крестили меня тайно, уже в сознательном возрасте. После первого причастия я сказал батюшке: «Дедуш-ка, дайте еще…», и он меня за смелость причастил еще раз. Оказалось, что в крестные матери пригласить некого, и тут свершилось чудо: во время таин-ства зашла в церковь погреться нищен-ка в лаптях, и ее попросили стать моей крестной. Она согласилась, побыла во время моего крещения и ушла. Я так и не узнал ее имени. Кто знает, может, и по ее молитвам меня очень тянуло в церковь, но я был комсомольцем и при своей живости характера, общи-тельности, чувстве товарищества, стал членом бюро райкома комсомола. Од-нажды нас с девочкой Катей – тоже комсомолкой-активисткой – просили узнать, кто из комсомольцев венча-ется в таком-то храме. Мы подошли к женщине за ящиком и спросили, кого сейчас венчают. «Бог знает, кого венча-ет», – ответила она. Мы вышли из хра-ма, пораженные красотой таинства и решили, что никому ничего не скажем.

К вере меня привело человеческое одиночество. Его я испытал, когда уе-хал из родной Вятки в Московский пе-динститут. По дороге в наш институт находился Елоховский собор, где кре-

стили Пушкина. Отлично помню, как всей группой мы ввалились в храм и вели себя по-разному. Кто-то торопил-ся уйти, иному хотелось задержаться. Однажды в храме в честь иконы Бого-

Интервью с Владимиром Крупиным

Православный писатель, родился 7 сентября 1941 года в селе Кильмезь Кировской области. Работал редактором на телевидении, в книжном

издательстве. В 1989 году возглавил журнал «Москва».

родицы «Всех Скорбящих Радость», что на Ордынке, я услышал проповедь удивительного батюшки. Он говорил – в мире нет сирот, потому что все на-ходятся под покровом Богородицы. Так же, как у Господа нет смерти. День смерти земной – это день рождения для вечной жизни…

–Я читала, что именно в студенче-стве со своей группой Вы впервые побы-вали в Троице-Сергиевой лавре…

– Это было в 1963 году. Среди нас был Мишка, который впоследствии стал большим начальником. Он был ярым атеистом и даже – смешной та-кой! – пытался разагитировать мо-нахов, за что «расплатился»: он, как и все мы, набрал в лавре бутылочку святой воды. Мы довезли свои буты-лочки до Москвы, и только Мишки-на разбилась на платформе.

– Думали ли Вы, что через тридцать два года после этой поездки Господь спо-добит Вас стать преподавателем духов-ной академии Троице-Сергиевой лавры? Что для Вас эти годы?

– Для меня это были шесть счаст-ливейших лет. В обители Сергия Ра-донежского сформировались «Пра-вославная азбука», «Русские святые», «Детский церковный календарь»…Архиепископ Филарет – а он тогда был ректором духовной семинарии, прочитав мои произведения «Вели-корецкая купель», «Прощай, Россия, встретимся в раю», «Крестный ход», призвал меня преподавать право-славную педагогику. И вот в среду по расписанию стояла моя лекция, а с воскресенья все мои думы и дела были связаны с поездкой в лавру. Я жил в отдельной келье, пользовался великолепной библиотекой… Сей-час встречаю батюшек – моих быв-ших студентов – и подхожу к ним на благословение. Жду, что кто-нибудь из них станет архиереем…

– Какое самое большое чудо ниспос-лал Вам Господь?

– Сын мой женился, а ребеночка все не было и не было. Я очень волно-вался по этому поводу, и Господь спо-добил меня побывать в Польше, в Бело-стоке, где находятся мощи младенца, святого мученика Гавриила Белосток-ского. Вы знаете, он может даже из же-леза исторгнуть слезы. Лежит в раке, словно живой… Я помолился ему со слезами, попросил внука. И вот у меня родился внук Владимир прямо 3 мая, на праздник Гавриила Белостокского. Это чудо величайшее… Три года назад появилась на свет и внучка Анечка. Я спрашиваю у нее, как она причащалась. Она отвечает: «Ничего, не страшно». Когда я ухожу, Володя крестит меня с молитвой: «Во имя Отца и Сына, и Святого Духа» – и мне легче идти. Для меня внуки – это главная радость. Счастье, когда нужно забирать Воло-дю из садика. Как-то он идет со мной рядом и говорит: «Я думал три дня и придумал мысль – у меня будет четы-ре дочки и четыре сына, и ты ко мне придешь…» И «Детский церковный ка-лендарь», и «Православная азбука», и «Русские святые» я написал благодаря рождению внука. «Русские святые» я сознательно создал для чтения отрока-ми и отроковицами дома и в школе…

– У Вас есть надежда, что предмет «Православие и культура» будут препо-давать в общеобразовательных школах?

– Когда слышу, что этот предмет в школах преподавать некому, понимаю – это отговорка. Сейчас такое огромное количество литературы! И если любой учитель – математики, химии, физкуль-туры, литературы – воцерковлен, то он сможет передать с помощью Божией знания о вере православной. Ведь для ребенка важнее всего личность учи-теля. Я могу забыть три признака по-добия треугольника, но я помню мою

школьную учительницу по математике. Интеллигент, если он любит Россию, понимает, насколько велико для нее значение православия.

– Владимир Николаевич, какая мис-сия лежит на современном православном писателе?

– Даже не православный, но лю-бящий Россию писатель должен по-нимать – что-то надо делать, потому что в последние времена происходит неистовство злобы. Злоба, несомнен-но, будет поражена, Царство Христа придет, но для поражения зла надо, чтобы оно открылось в полном объе-ме. Мы боремся со злом и видим, как нечистый хвостом машет – «желтым», банковским, эстрадным, поэтому даже не православный, но любящий Рос-сию человек, должен понимать: нуж-но спасать родину, бороться против «нашествия денег», пошлости, развра-та, насилия на человека… Одно отрад-но – надо сказать доброе слово своим соотечественникам – мое поколение – это нашествие всё-таки перемололо, перебороло. Постарели мои друзья-писатели, поседели, иных уж нет, но они не пошли в услужение «желтому» дьяволу.

– Поэт из Сыктывкара Надежда Мирошниченко выдохнула: «Русская душа – полынь с осокою, Божья благо-дать и волчье логово…» А для Вас?

– Русская душа по природе своей христианка, она более совестливая. Самоуничижается, за счет этого воз-вышается. К сожалению, под давле-нием времени многое исчезает из русской души – сострадание, напри-мер… Редко сейчас можно встретить многодетные семьи.… Но все-таки мы выстояли, потому что Россия – это дом Пресвятой Богородицы, подножие Престола небесного.

Беседовала Инна Воскобойникова

П У Б Л И Ц И С Т И К А 133

Скаутское движение было основано в 1907 году в Англии полковником Робертом Баден-Пауэллом, который провел первый скаутский лагерь на о. Браунси (Brownsea) и написал книгу Scouting for Boys. Уже через два года скаутское движение распространилось и в России – по инициативе императора Николая II. Прочитав книгу Баден-Пауэлла, император распорядился перевести ее на русский язык, и она вышла под названи-ем «Юный разведчик» («скаут» – означает «раз-

ведчик»). Основателем русского скаутского движения стал полковник Олег Иванович Пантюхов. 30 апреля 1909 года, будучи еще штабс-капитаном, он провел первый скаутский сбор в Павловском парке. К моменту Октябрьской револю-ции 1917 года скаутское движение имело большую популяр-ность. В России насчитывалось около 50 тыс. скаутов, их на-зывали «скаутами-разведчиками». Цесаревич Алексей был почетным скаутом и одним из первых русских скаутов.

В 1924 году скаутское движение было запрещено в СССР. Взамен этой организации была создана пионерская. Пионерское движение создавалось как государст-венное, политическое и не принимающее свободу вероиспове-дания, что противоречит самой идее скаутинга. Позаим-ствовавшее часть атрибутики скаутов (галстук, элементы формы, строя, законов, звеновой системы) пионерское движение в конце концов доказало свою ущербность. В первые послереволюционные годы началось настоящее преследование скаутской работы, часть русских скаутов и руководителей была вынуждена уехать в эмиграцию. Мно-гие из оставшихся на Родине погибли на Соловках.

Русский скаутизм продолжал развиваться в странах русского рассеяния (Китай, Австралия, Западная Европа, Южная и Северная Америка), помогая русским людям со-хранять православную веру, язык и русскую культуру в ряде поколений. Скауты-разведчики в эмиграции не только со-хранили скаутизм, но за прошедшие десятилетия обогати-ли его творческими трудами, практическими методиками

по воспитанию детей, проведению курсов, лагерей. Все это, несомненно, делалось во благо России и ее будущего.

С 1990 года Организация российских юных разведчи-ков (ОРЮР), продолжая действовать в зарубежье, стала возрождаться в России. Основная задача скаутизма – духов-ное воспитание, воспитание в любви к России. А для зару-бежных скаутов-разведчиков это еще и способ сохранения русского языка. Даже пятое поколение русских эмигрантов продолжают считать себя русскими и говорить по-русски.

Вступая в организацию, юный разведчик дает обеща-ние перед знаменем, на котором есть изображение по-кровителя юных разведчиков Святого Георгия: «Чест-ным словом обещаю, что буду исполнять свой долг перед Богом и Родиной, помогать ближним и жить по законам юных разведчиков».

Вся жизнь юных разведчиков направляется их закона-ми, ибо уже сложилась поговорка «скаут однажды – скаут на всю жизнь». Вот эти двенадцать законов:

1. Разведчик верен Богу, предан Родине, родителям и начальникам.

2. Разведчик честен и правдив.3. Разведчик помогает ближним.4. Разведчик друг всем и брат всякому другому

разведчику.

МАРИЯ ЖЕСТКОВА

Краткая история русского скаутизма


Надо принять во внимание, что в Западной Европе православие не преследовалось и почти все наши ребята были не только ве-рующими, но и воцерковленными. Мы себе и представить не могли, чтобы даже кратко-временный скаутский лагерь обходился без богослужения.

В больших лагерях одной из первых по-строек была лагерная церковь. Большой крест, престол и жертвенник. К нам при-

езжали и владыки и священники: владыка Нафанаил (Львов), владыка Марк (Арндт), отец Кирилл Фотиев и многие другие. Во Франции мы без особых админи-стративных трудностей могли устраивать лагеря на 7–10 дней. К нам приезжал отец Георгий Дробот (все его дети были нашими скаутами). Он тогда передвигал-ся на мотоцикле, поэтому ему было легко до нас доби-раться. Помню, как-то мы на католические пасхальные каникулы были недалеко от Парижа, а у нас еще был Великий Пост. Вблизи от лагеря мы нашли заброшенную

5. Разведчик исполняет приказания родителей и начальников.

6. Разведчик вежлив и услужлив.7. Разведчик друг животных и всей природы.8. Разведчик бережлив и уважает чужую

собственность.9. Разведчик чист в мыслях, словах и делах, телом

и душой.10. Разведчик трудолюбив и настойчив.11. Разведчик весел и никогда не падает духом.12. Разведчик – скромен.А девиз юных русских разведчиков: Всегда готов – за

Россию! Этот девиз не противоречит завету основате-ля скаутского движения Баден-Пауэлла, который писал: «Будьте готовы умереть за свою страну, если потребует-ся; так что, когда настанет момент, выходите из дома с

уверенностью и без раздумья о том, убьют вас или нет».22 февраля 2008 года Святейший Патриарх Москов-

ский и всея Руси Алексей II послал свое приветствие Ор-ганизацию российских юных разведчиков, в котором от-мечено: «Отрадно видеть, что в тесной связи с Русской Православной Церковью, которая всегда разделяет забо-ту и ответственность за судьбу подрастающих граждан на-шего Отечества, работают педагоги-энтузиасты, считаю-щие, что нам, взрослым, чрезвычайно важно осознание ответственности за подрастающее поколение, чье буду-щее зависит от нашего внимания и заботы о них в настоя-щем. Желаю Организации российских юных разведчиков обильной помощи Божией в дальнейших трудах по хри-стианскому и патриотическому воспитанию детей на бла-го Русской Православной Церкви и нашего Отечества».

ЗАМЕТКИ О РЕЛИГИОЗНОМ ВОСПИТАНИИ В ОРГАНИЗАЦИИ РОССИЙСКИХ

ЮНЫХ РАЗВЕДЧИКОВ-СКАУТОВ (ОРЮР) В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ

Жесткова Мария Владимировна родилась в 1941 году в Ницце (Франция) в русской семье. Отец из московского купечества, мать из российского дворянства. Прошла с 1951 года все ступени в скаутском движении

до звания скаут-инструктор и была свидетелем всего того, что описывает в своих заметках. С конца 2003 года проживает в Москве.

В О С П О М И Н А Н И Я 135

подземную каменоломню и поняли, что это место как раз подходит к великопостному богослужению – почти как у первых христиан в катакомбах. Мы соответственно подго-товили ребят, и отец Георгий отслужил литургию. На ребят это богослужение произвело большое впечатление. Позже нам стало еще легче, так как наш начальник дружины скаут-инструктор Андрей Фортунато принял священство, и в ла-герях у нас был постоянный, а не приезжий священник.

Надо заметить, что когда проводилась литургия в ла-гере, почти все ребята причащались, и накануне вечером была исповедь. А исповедь у нас не была как в России в наши дни, она могла длиться не 1–2 минуты, а гораздо дольше, по усмотрению священнослужителя. Иногда ру-ководители доходили до исповеди поздно ночью. Каждая исповедь была и для ребят, и для нас руководителей, осо-бым глубоким воспитательным духовным переживани-ем. На литургию старшие приходили к часам, разведчи-ки и разведчицы – к началу литургии, а самых малышей («волчат» и «белочек» – 7–10 лет) мы приводили к чтению Евангелия. Это было для того, чтобы они могли спокойно (смирно!) устоять. Те, которые не хотели причащаться, а это были единицы, готовили завтрак на весь лагерь.

В городе религиозным воспитанием мы почти не зани-мались, так как все наши ребята ходили в приходские шко-лы, где они получали гораздо больше знаний, чем те, ко-торые мы могли им дать. Кроме того, очень многие наши

разведчики прислуживали в алтаре, а девочки помогали в церкви (продажа свечек, чистка икон и самой церкви, укра-шение цветами перед большими празд-никами). Нам нужно было только проводить беседы на религиозные темы, орга-низовывать почетные караулы в соборе, в частности на Пас-ху, проверять религиозные знания на скаутские разряды.

В 80-х годах, во время нового наплыва эмигрантов из Советского Союза, нам стало гораздо труднее. Мно-гие были некрещеными, хотя родители утверждали, что они все верующие (неверующих мы отказывались брать в ОРЮР). С этими ребятами приходилось заниматься от-дельно, хотя и они тоже вскоре начали ходить в приход-ские школы. Но если наши ребята с раннего возраста зна-ли молитвы, что такое церковь, как она устроена, какие есть праздники и богослужения, как надо себя держать в церкви, то с новоприезжими надо было начинать с азов.

Думаю, что наше религиозное воспитание было на достаточной высоте. Как-то раз мы, скаутское руковод-ство, стали вспоминать всех знакомых нам священников во Франции. И оказалось, что скауты дали Церкви боль-ше священников, чем другие русские молодежные орга-низации. Я очень горжусь тем, что среди моих бывших «волчат» один епископ и один протоиерей, среди моих разведчиц – две монахини, а среди наших руководите-лей – один протоиерей, один иерей и одна монахиня. Но это только те, о которых я лично точно знаю, а их может быть гораздо больше.

Хочу закончить на веселой нотке. Владыка Нафа-наил был когда-то скаутом (кажется, в Маньчжурии) и очень любил приезжать в лагеря. Когда он появлялся в лагере, даже в очень преклонном возрасте, это был праздник для руководителей «волчат» и «белочек». Он забирал один всю «стаю» в лес на полдня и что-то им рассказывал, гуляя по лесу. Малыши возвращались со светящимися глазками, но ничего нам не рассказывали о том, что владыка им говорил. Это был их «большой секрет». Мы все ласково называли владыку между собой Нафуня. Это совершенно не было неуважительным, и он это прекрасно знал. Как-то владыка должен был уда-литься из лагеря и вернуться только во второй полови-не дня. Ближе к обеду дежурный по лагерю хотел поза-ботиться о еде для владыки и через весь лагерь кричит на кухню: «Дежурные, не забудьте оставить Нафуне по-жрать!». И тут неожиданно, так как никто не видел, что он вернулся, владыка вылезает из своей палатки и кри-чит им вдогонку: «Не беспокойтесь миленькие, Нафуня уже пожрал!».


Проповедь Владыки Нафанаила (Львова) во время литургии в летнем лагере (Германия)

В 1918 году в городе Бугуруслане после оконча-ния учебных занятий Василий Львов увлекся скаутизмом. Он получал журнал «Вокруг све-та», а его друг и также скаут Костя Бем (род-ственник известной художницы Бем) полу-чал журнал «Природа и люди». И в том, и в другом журналах печаталось много материа-лов о скаутском движении, что было для них главным руководством. К счастью для ребят, они познакомились с одним скаут-мастером,

который смог дать мальчикам много практических сове-тов, например, крепко держаться небольшой группой и не принимать в отряд кого угодно без разбора. Семья Львовых переехала в Томск, где будущий владыка очень полюбил архиепископа Анатолия, большого друга скау-тов, который постоянно служил молебны и панихиды в скаутской дружине – так же, как и владыка Нафанаил, но гораздо позже.

В Томске он стал более регулярно заниматься скау-тизмом, ходил каждое воскресенье после обеда на сборы Томской дружины. Там он сдал испытание на 3-й разряд и дал торжественное обещание: «Я, Василий Львов, ска-ут второго отряда Томской дружины, даю торжественное обещание и скрепляю его честным словом в том, что буду исполнять свой долг перед Богом и Родиной, ежедневно оказывать добрые услуги людям и исполнять законы раз-ведчиков». В звене «Чёрный ворон» он скоро стал помощ-ником патрульного (вожака). Вскоре после торжествен-ного обещания состоялся двухнедельный летний лагерь, в котором участвовало более 500 человек! Все гордились своим скаут-мастером Костей Перцовым, офицером на

фронте, да еще и командиром бронепоезда. Лагеря того времени сильно отличались от теперешних.

Владыка рассказывал: «Лагерь расположился в глу-хом лесу вдоль речки Ушайки, притока Томи. Протянул-ся он более чем на 2 версты. В те времена в скаутских дру-жинах очень процветала звеновая жизнь. Общий лагерь состоял из маленьких звеновых лагерьков. Палаток у нас было очень мало. Каждый патруль (звено) строил себе один или несколько шалашей из гигантских еловых лап. Кухня у каждого звена была самостоятельная. Продукты каждый приносил с собой. Лишь изредка из централь-ной кухни патруль получал дополнительные продукты, главным образом муку и сахар. Мяса было мало, и мы до-

Архиепископ Нафанаил – скаут

Каждый, кто в 80-е годы прошлого столетия бывал в мюнхенском монастыре преподобного Иова Почаевского, хорошо знал

архиепископа Нафанаила (Львова, †1985). Но тот факт, что он старый скаут, был мало кому известен. Родился владыка Нафанаил в 1906 году

в Москве, на Покровке.

В О С П О М И Н А Н И Я 137

Владыка Нафанаил (Львов) читает лекцию о религиозном воспитании в скаутском движении на Курсе Начальников

Отрядов (КНО) в летнем лагере (Германия) 1957 г.


полняли его «дичью», подстреливая из луков диких голу-бей, ворон и бурундуков. В лесу около Томска было мно-го партизан из банды Щетинкина. Очень часто по ночам слышались отдельные пулеметные и оружейные выстре-лы. Но наш лагерь партизаны не беспокоили, а белые отряды, вероятно, имели инструкции присматривать за нами и охранять нас. Мы же всю свою надежду возлагали на наших «стражников», «взрослых» 16–17-летних скау-тов, которым были выданы винтовки для охраны лагеря. Их было приблизительно человек двадцать. Они важно парами обходили лагерь раз днем и раз ночью, а мы с вос-хищением и завистью смотрели на них.

Лагерь прошел спокойно, но закончился для нашего патруля чуть не трагически. Мы решили возвращаться в Томск – за 20 километров – не со своей дружиной, поло-жив все мешки на телеги, а отдельно, походным поряд-ком, патрулем, каждый неся с собой свое имущество.

Когда мы вышли на опушку большой поляны, мы уви-дели несколько белых солдат, бегущих через эту поляну, а с противоположной затрещали пулеметные и оружей-ные выстрелы. Следующая пулеметная очередь была на-правлена уже на нас, вокруг нас засвистели пули, срезая ветви и листья. Как зайцы, мы бросились обратно в лес и бежали больше часа. Лесными тропинками я с помощью ручного компаса повел свой патруль дальше. Очень ско-ро мы вышли на другую небольшую поляну, посреди ко-торой стояла хижина, которой мы очень обрадовались. Мы вошли в хижину, разложили свои одеяла и размести-лись на полу на ночлег. При свете свечки мы увидели у стены большой деревянный крест. Это нас очень подбо-дрило, потому что мы поняли, что попали в хижину от-шельника, а не в разбойничье логово.

Позднее, уже в Томске, мы выяснили, что прове-ли ночь в лесной хижине старца Феодора Кузьмича, под именем которого скрывался император Александр Благословенный».

Когда в ноябре чехи стали покидать Россию, фронт начал трещать. Старшие братья владыки Нафанаила уже давно боролись в Белой Армии, со своим отцом он в эти дни навсегда попрощался. Вместе с матерью, тетей, се-строй и братом удалось ему пробраться на восток, поль-зуясь железной дорогой.

Владыка вспоминал: «Продвигались мы очень мед-ленно, так как чехословацкие легионы отбирали все паровозы. Почти на каждой станции простаивали мы несколько дней. Я пользовался этими длительными сто-янками, чтобы ходить по станциям и в города, разыски-

вая там скаутов. И почти всюду, на каждой сколько-нибудь важной станции, и, конечно, в каждом городе, я их нахо-дил. В Мариинске и в Ачинске – дружины, в маленьких городах – отряды, на маленьких станциях – патрули. Воз-никали они большей частью стихийно, самотеком, под влиянием чтения журналов «Вокруг света», «Природа и люди», книг Попова и Преображенского. Я всюду обра-щался к встреченным мальчикам и девочкам с вопросом: «Есть ли тут скауты? Где их можно найти?»

Обычно третий или четвертый опрошенный оказы-вался скаутом. Мы обменивались тогда салютом и пожа-тием левой руки, и он указывал мне, где в воскресенье будет происходить дружинный или отрядный сбор...»

Наконец беженцы в 1920 году добрались до Харбина (Маньчжурия). И там владыка не забыл скаутское дело: «Я встретился с только что приехавшем из Читы, как и я, помощником скаут-мастера Борисом Димитруком. С ним мы из учеников организовали 10-й отряд харбинской ска-утской дружины. Борис стал начальником отряда, я – его помощником, предварительно сдавшим испытание на 2-й разряд. Начальником Харбинской скаутской дружи-ны был скаут-мастер Борис Евгеньевич Березовский, че-ловек удивительной жерственности и преданности делу. Русская скаутская организация в те времена ни от кого не имела никакой помощи, а сами скауты и их родители были почти все очень бедны.

Летом 1921 года у скаутов было много походов, и был проведен двухнедельный лагерь за рекой Сунгари. В наш отряд зимой 1922 года вступил новый скаут Витя Сумне-вич, сын почтового чиновника, вскоре ставший священ-ником. Он стал духовником нашего 10-го скаутского от-ряда и оказал на нас всех глубокое влияние.

Летом 1922 года мы успешно провели большой скаут-ский лагерь на Сунгари на 250 человек. Из лагеря соверша-ли большие походы, два раза пускали воздушные шары с бе-льевыми корзинами, в которые сажали маленьких скаутов. Я научился плавать, выдержал экзамен на 1-й разряд».

С 1946 по 1963 годы «Священный Слон», как скауты называли владыку, ежегодно посещал скаутские лагеря то во Франции, то в Африке, а с 1953 года – в Германии, куда его послал Синод.

«Скаутизм сыграл большую и хорошую роль в моей жизни, – всегда говорил владыка Нафанаил, – он меня предохранил от многих грехов, например, от курения и алкоголизма».

По материалам журнала мюнхенских скаутов «Кружок» №5, 1983 г

Хочется вспомнить сло-ва св. Дмитрия Ростов-ского о том, что Господь недостаток наших до-брых дел восполняет или болезнями или скор-бями. Может оттого, что все мы мало заботимся о ближних и о том, что по-настоящему ценно, –

о душе, мало молимся, редко ходим в храм, мы часто болеем. Во время болезни мы, отключенные от при-вычных дел, невольно задумываемся о своей жизни. И этим болезнь быва-ет благотворна для души. Но лечить-ся нужно. Тем более что в последнее время как-то меняется характер ви-русных заболеваний, они протека-ют тяжелее, длятся дольше и чаще осложняются. Нередкими стали слу-чаи повторного применения анти-биотиков, когда одного курса даже самых современных и сильнодей-ствующих средств не хватает, чтобы поставить человека на ноги и вер-нуть ему работоспособность.

Чем может помочь в таких случа-ях фитотерапия? Во-первых, исполь-зование лекарственных растений не принесет нам того вреда, с которым связано использование так называе-мых химически чистых фармаколо-гических средств. Ведь не секрет, что постоянно возрастает число людей, которые своим нездоровьем обязаны если не в полной мере, то хотя бы ча-

стично вере во всемогущество хими-ческой науки в деле лечения больно-го организма. А во-вторых, если даже мы использовали антибиотики, в пе-риод реабилитации растения приго-дятся нам в комплексе лечебных мер.

Грипп и ОРЗ, являясь заболева-ниями верхних дыхательных путей, часто способствуют развитию бо-лезней нижних отделов дыхатель-ного тракта (острых бронхитов и пневмоний). Развитию осложнений может воспрепятствовать и пра-вильное питание в этот период. На фоне высокой температуры проис-ходит снижение ферментативной активности желудочно-кишечного тракта, поэтому в это время полезно поголодать. Нужно много пить, что-бы уменьшить интоксикацию орга-низма, особенно полезны настои и отвары растений с высоким содер-жанием витаминов. У детей высокая температура часто связана с тем, что ребенку просто не хватает жид-кости. Признаки обезвоживания: су-хость слизистых, снижение диуреза (ребенок мало мочится). Привожу рецепты нескольких сборов, спо-собствующих снижению темпера-туры. Принимать в теплом виде по пол-стакана три–четыре раза в день, за 15–20 мин. до еды.Сбор № 1Рябина обыкновенная плоды – 1часть.Смородина черная, плоды – 1 частьЧерника, плоды – 1 часть

Боярышник, плоды –1частьШиповник, плоды толченные – 1 частьСбор № 2Шиповник, плоды толченные – 10 частейКрапива, листья – 3 частиЗемляника, листья – 4 частиСмородина черная, листья – 4 частиСбор № 3 (очень эффективное жа-ропонижающее средство).Брусника, плоды – 1 частьКлюква, плоды – 2 частиГолубика, плоды – 1 частьЗемляника, листья – 3 части

Витамин А и каротин способ-ствуют восстановлению эпителия дыхательных путей. Поэтому, пока температура держится, хорошо упо-треблять содержащие их раститель-ные продукты и травы (облепиху, рябину, черемшу, тыкву, морковь, шиповник), а затем, по мере сниже-ния температуры, присоединять и продукты животного происхожде-ния: сливочное масло, сыр, творог. Молочные продукты, богатые соля-ми кальция, наряду с ограничением соли, обеспечивают противовоспали-тельный эффект. Протертые овощи и фрукты одновременно с кисломо-лочными продуктами, являясь сти-муляторами пищеварения, улучшают аппетит, нарушенный при вирусных заболеваниях. Питание должно быть малыми порциями, дробным. Пить нужно теплое, а не горячее, и ни в коем случае не переедать.

ЛЕЧЕНИЕ РАСТЕНИЯМИострых респираторных заболеваний

«Господь создал из земли врачевства, и благоразумный человек не будет пренебрегать ими.»книга «Премудрости» Иисуса сына Сирахова

Д О М А Ш Н И Й Л Е Ч Е Б Н И К 139

Если появился кашель с мокро-той, надо увеличить употребление белка и уменьшить количество угле-водов, так как при их усвоении обра-зуется углекислый газ, количество ко-торого при бронхите и так повышено из-за нарушенного газообмена, белок же при этом теряется с мокротой. Перейти к лечению такими сборами:Сбор № 1 (сухой кашель)Алтей, корни –2 частиСолодка, корни – 1 частьФиалка трехцветная, трава –1 частьМать и мачеха –1 частьКоровяк скипетровидный – 1 частьИссоп, листья –2 частиПодорожник большой – 2 части Боярышник, плоды – 20 частейШиповник, толченые плоды – 20 частей

Сбор № 2 (отхаркивающий и противовоспалительный)Душица –2 частиДевясил, корни –3 частиМать и мачеха -2 частиСушеница топяная –4 частиДонник лекарственный –1 частьШиповник – 5 частейСбор № 3 (при затухании воспали-тельных процессов)Можжевельник, плоды 1 частьБуквица – 3 частиМать и мачеха –2 частиСушеница топяная трава – 6 частейЯснотка белая, цветы Шиповник – 5 частей

илиСбор № 4Бузина черная, соцветия –2 частиМать и мачеха – 2 частиПодорожник –3 частиФиалка трехцветная –2 части Багульник – 1 частьБрусника, листья – 2 частиСушеница топяная – 5 частейДонник лекарственный – 1 частьШиповник, плоды – 5 частей

Терапия пожилых людей – Сбор № 5Ромашка – 2 частиТимьян ползучий, трава – 1 частьКоровяк скипетровидный – 2 частиМать-и-мачеха – 1,5 частиДонник лекарственный – 1 частьКалендула – 4 частиБоярышник – 10 частей

Этот же сбор можно использо-вать для лечения пневмонии у детей. Если вирусная инфекция осложнилась острым воспалением легочной ткани, и ее приходится лечить в домашних условиях, то для уменьшения воспали-тельного процесса, который, как пра-вило, бактериальной природы, необ-ходимо ограничить поваренную соль до 6 г в сутки и увеличить употребле-ние продуктов, богатых кальцием. Не-обходимо увеличить употребление чи-стой воды до 2 литров в сутки и более (из расчета 30 мл на килограмм вашего веса). Еду нужно употреблять только в теплом виде и небольшими порциями. Необходимо исключить продукты с грубой клетчаткой и трудно перевари-ваемые. В восстановительном периоде поможет сок кислой капусты. После выздоровления нужно будет провести месячный курс лечения по восстанов-лению полезных микроорганизмов, вырабатывающих витамины группы В. Если вы лечились антибиотиками, то это нужно сделать обязательно.Сбор № 6 для терапии дисбактериоза:Ромашка – 3 частиМелисса – 2 частиФиалка – 2 частиПодорожник – 2 частиКрапива – 3 частиРябина – 2 частиКалендула – 3 частиЧереда – 3 части

Его нужно пить десять дней по-сле терапии антибиотиками.

Столовая ложка сбора на стакан

кипятка. Настаивать в заварочном чайнике 15–20 минут и пить по чет-верти стакана за полчаса до еды.

Напоследок приведу рецепт ве-ликолепного средства профилакти-ки гриппа, рекомендованного трав-ником Римом Ахмедовым. Мною оно было опробовано, и я убедилась в его несомненной пользе. Это спиртовая настойка таволги и цветов календу-лы 3 к 1. Принятая в самом начале за-болевания, она не даст вам заболеть или вы проболеете легко дня три. Если настойка принята не в первый день болезни, то она сможет преду-предить осложнения и очень облег-чить течение болезни.

В заключение хочу приве-сти мнение замечательного вра-ча, выдающегося деятеля Русской православной церкви, автора «Серафимо-Дивеевской летописи», священномученника митрополита Серафима Чичагова: «Никто не в со-стоянии уверить меня, что Господь не предназначил растительную при-роду для пользования болеющего че-ловечества. Если бы человечество из поколения в поколение держалось этого принципа и изучало свойства существующих растений, то медици-на была бы не только сведущая, но и могущественная наука. Тогда бы и люди верили в своего Создателя и преклонялись бы только перед могу-ществом Его. Чтобы изучить расти-тельную природу, требуется громад-ный труд, и этой работы хватило бы человечеству на все его земное суще-ствование, так как изучение немало зависит от способов исследования и умения познавать величайшие свой-ства растений». Доброго вам здоро-вья, надеюсь, что приведенные мной рецепты помогут вам.

Людмила Чернова


Documents

Журнал "София Премудрость Божия" № 4