Национализм теории и политическая история

У Ч Е Б Н И К ИВЫСШЕЙ ШКОЛЫ ЭКОНОМИКИ

ВШЭглІти

Т.Ю.Сидорина, Т.Л.Полянников

НАЦИОНАЛИЗМтеории

и политическаяистория

Рекомендовано Учебно-методическим объединениемв области экономики в качестве учебного пособия для студентов,

обучающихся по направлению подготовки«Экономика» 080100 (521600)

со

-е-

Издательский дом ГУ ВШЭ

Запорізька обласнабібл іотека

їм. О.М.Горького

Москва 2006

УДК 32(091)ББК 66.1(0)

С34

Подготовлено при содействии НФПК —Национального фонда подготовки кадров в рамкахПрограммы «Совершенствование преподаваниясоциально-экономических дисциплин в вузах»

Р е ц е н з е н т ы :доктор философских наук, профессор В.П. Филатов,доктор философских наук, профессор Е.Н. Некрасова

ІЗВК 5-7598-0368-9 © Сидорина Т.Ю., 2006© Полянников Т.Д., 2006© Оформление. Издательский дом

ГУ ВШЭ, 2006

ОГЛАВЛЕНИЕ

П р е д и с л о в и е 11

Г л а в а 1. Проблема национализма в социальных и политических науках . . . . 14

1.1. Предмет и проблемное поле национализма. Актуальность изучения . . . 14

1.1.1. Национализм и современный мир 141.1.2. Нации и национализм 171.1.3. Проблема национализма в современной России 21

1.2. Система понятий национализма 25

1.2.1. Этнос и этнические общности.Типология этнических общностей:этнос, род, племя, народность, нация 25

1.2.2. Нация: этимология понятия 271.2.3. Сопоставление подходов к определению понятия «нация» 291.2.4. Проблема типологии нации 321.2.5. Национальное самосознание, этноцентризм и национализм 331.2.6. Подходы к определению национализма 351.2.7. Истоки и современные формы национализма 37

1.3. Национализм и его место в политическом пространстве 40

1.3.1. К определению понятия «политический национализм» 401.3.2. Типология национализма как явления политической жизни.

Национализм в контексте других политических идеологий 48

Контрольные вопросы 51Задания для самостоятельной работы 51Литература 52

Г л а в а 2. История становления национализма и его истокив социальной мысли XVII—XIX вв 53

2.1. Истоки национализма в социальной мысли XVII—XIX вв 53

2.1.1. Эрнест Ренан и его лекция о нации 532.1.2. Мыслители прошлого о народах, политике и государстве • 55

Античный полис и национальный миф 55Развитие национального сознания и теоретических основ

национализма в XV—XVI вв 57Государство, политическая власть и народ в философии

Нового времени 61

Оглавление

И.Г. Гердер: национальная терпимость 67И.Г. Фихте: «Речи к немецкой нации» 1807—1808 гг. 69

2.2. Национализм как политическое состояние современности 74

2.2.1. Рождение политической идеи нации 782.2.2. Революция и французский национализм 79

Понятие нации и революционная идеология 79Значение историков для идеологии национализма 82Национальный вопрос у либеральных

и демократических политиков 83Франция во время революции 1848 г.

«Принцип национальности» 862.2.3. Германская национальная идея и ее метаморфозы в XIX в 89

Романтизм и рождение германской национальной идеи 89Германия во время революции 1848 г. 95Патриотическое движение в Италии 99

2.2.4. Борьба за независимость на Балканах 105Борьба за независимость в Греции 105Национальное движение в Молдавии и Валахии 110Национальное движение в Сербии 111

Контрольные вопросы 116Задание для самостоятельной работы 116Литература 117

Г л а в а 3. Современные теории национализма 119

3.1. Подходы к изучению национализма в XX в 119

3.1.1. Многообразие современных теорий национализма 1193.1.2. Развитие теоретических основ национализма

в первой половине XX в 1213.1.3. Дж. Бройи: подходы к изучению национализма 127

Примордиалистский подход 131Функциональный подход 132Повествовательный подход 134

3.2. Политика и политическое в теориях национализма 135

3.2.1. Дж. Бройи: национализм и современное государство 136Дж. Бройи: национализм и политическая модернизация 137

3.2.2. М. Манн: политические институты и формы национализма . . . . 142Нации-государства и их будущее в Европе

и на других континентах 1443.2.3. Э. Хобсбаум: принцип этнической принадлежности

и политическая окраска 1483.2.4. X. Арендт: национализм и тоталитаризм 155

X. Арендт: кризис национального государства, тоталитаризми национальные меньшинства .157


3.2.5. Э. Смит: концепция гражданского национализма 1663.2.6. Теоретики национализма о его будущем 167

3.3. Национализм и политизация современной культуры 170

3.3.1. Б. Андерсон: национализм и политизация культуры 170Б. Андерсон и М. Вебер: «нация»

как социологическая постоянная 173Б. Андерсон и Дж. Бройи: перемены

в общественном сознании и националистические идеи . . . . 1753.3.2. Э. Геллнер: национализм и государство 178

Э. Геллнер и Дж. Бройи: переменыв общественных институтах 179

3.4. «Националистический ренессанс» в культурном контекстепостмодерна 181

3.4.1. Понятие о постмодерне и постмодернизме 1813.4.2. Основные характеристики культуры постмодерна 1883.4.3. Новые формы социальной и политической идентичности 193


Г л а в а 4. Теории современного консерватизма и национализм в XX в 201

4.1. Консерватизм в контексте политической истории 201

4.1.1. О понятии «консерватизм» 201Эдмунд Берк: у истоков консервативной идеологии 203Развитие консерватизма в XIX в. Либералы «против»

консерваторов 2054.1.2. Консерватизм и национальная идея 207

4.2. Политический национализм и консервативная революция 208

4.2.1. Консервативная революция на Западе 209О. Шпенгаер и истоки консервативной революции

в Германии 211Идеи консервативной революции

после Первой мировой войны 214Классификационный подход к анализу консерватизма

и консервативной революции 2154.2.2. Консервативная революция в России 217

Особый исторический путь России: консерватизми модернизация 217

Идеи консервативной революциив русской эмигрантской среде 219

«Имперский дух» консерватизма в России 221


Контрольные вопросы 222Задание для самостоятельной работы 223Литература 223

Г л а в а 5. Возрождение национализма в конце XX в.:национализм в условиях глобализации 226

5.1. Современный национализм и глобализация 227

5.1.1. Сущность и основные проявления процесса глобализации 2275.1.2. Глобализация как вызов классическим национальным

государствам 234

5.2. Микронационализм и национал-сепаратизмпротив государств-наций 249

5.2.1. Национализм: микро- и макро- 2505.2.2. Микронационализм: постмодерн и «пробуждение корней» 2525.2.3. Эпоха глобальной фрагментации (3. Бжезинский) 2555.2.4. Право на самоопределение: обещание или угроза 258

5.3. Политический национализм в свете концепции«столкновения цивилизаций» Сэмюэля Хантингтона 262

5.3.1. Национализм — разрешимое противоречие (Ф. Фукуяма) 2625.3.2. Национализм в рамках «столкновения цивилизаций»

(С. Хантингтон) 265


Г л а в а 6. Национализм. Массовое сознание и политические конфликты . . . . 276

6.1. Межэтнические конфликты: причины возникновенияи механизмы развития 276

6.1.1. Конфликт «отсталых» и «передовых» (Д. Горовитц) 2796.1.2. Механизмы этнической мобилизации (Т.Р. Гэрр) 2846.1.3. Концепция этнополитики К. Оффе 289

Понятие и формы этнополитики 289«Рациональность» этнополитики 290Причины возникновения этнополитики 292Средства предотвращения этнополитики 299

6.1.4. Межэтнический конфликт: общая схема 303

6.2. Массовый национализм и распад государств в конце XX в 305

6.2.1. Проявления массового национализмаи межэтнические конфликты на территории бывшей СФРЮ . . . 306

6.2.2. Роль националистических движений в распаде СССР . . 315


6.2.3. Распад СССР: сквозь призму общей моделимежэтнического конфликта 329

6.3. Россия: проблемы и перспективы постимперского транзита 333

6.3.1. Строительство гражданской нации в «эпоху Ельцина» 3346.3.2. Модель этнонации для России: выход или угроза? 3386.3.3. «Национальный проект»: идеологические контуры 341


П о с л е с л о в и е . Нации, национализм и демократия в начале XXI в 348

П Р Е Д И С Л О В И Е

В современном мире идут процессы интенсивного взаимодействияразличных народов и культур, национальные границы становятся все бо-лее открытыми. Практически в мире не осталось моноэтнических госу-дарств. Но наряду с этим наблюдаются и противоположные тенденции —усиливается национальное обособление и межнациональное противостоя-ние. Конец прошлого и начало нынешнего веков — это время, когда замет-но обострились этнические и религиозные противоречия во многих регио-нах и странах мира — на Балканах, в Индии и Пакистане, в Израиле иарабском мире, в Азии и Африке, многих бывших республиках СССР.

Все чаще высказываются предположения, что межэтнические конф-ликты, дополненные межрелигиозными противоречиями, станут одной изглавных и глобальных проблем XXI в. Мы видим, что в первые годы на-ступившего тысячелетия это действительно и происходит. Например, обус-ловленный многими факторами рост терроризма в арабском мире вылилсяв беспрецедентное в новейшей истории нападение террористов на Нью-Йорк и Вашингтон в 2001 г. Продолжается борьба исламистов с их против-никами в Палестине, Ираке, Афганистане, на Северном Кавказе и в Цент-ральной Азии. Специалисты считают, что эти процессы имеют существен-ную национально-религиозную подоплеку.

Межнациональные проблемы существуют не только в странах «тре-тьего мира», но и во вполне благополучных государствах Европы: Герма-нии, Франции, Великобритании, Италии, Австрии, Швейцарии и др. В боль-шой мере они связаны с тем, что в послевоенные десятилетия ЗападнаяЕвропа переживала массовую миграцию населения из стран южного Сре-диземноморья, Южной Азии и Африки. В течение длительного времениэта иммиграция поощрялась, поскольку промышленно развитые страныиспытывали острый недостаток в рабочей силе. В результате в западноев-ропейских странах сегодня проживает большое количество семей мигран-тов, их дети выросли в европейской среде (при этом они не всегда доста-точно ассимилировались). Несмотря на то, что практически везде мигран-ты перешли на оседлое положение (получили гражданство и т.д.), многиеиз них сталкиваются с проявлениями различных форм дискриминации иксенофобии. В обществах этих стран растут агрессивные националисти-ческие настроения, многие коренные граждане недовольны, что рядом с

11

Предисловие

ними живут «чужие». Когда возникают трудности в связи с ухудшениемэкономической конъюнктуры, потерей работы и т.д., многие винят в этоммигрантов, ищут причины своих проблем в их присутствии.

В этой ситуации в странах Европы заметную популярность приобре-тают правые националистические и популистские партии и движения —Национальные фронты во Франции и Великобритании, Австрийская партиясвободы и др. Подобные партии пользуются все большей популярностью уизбирателей, требуя ограничения миграции, депортации мигрантов во имясохранения национальных традиций и национальной культуры.

С другой стороны, мигранты (в особенности — молодежь) также невсегда ведут себя законопослушно и лояльно в отношении обществ-реци-пиентов. Наиболее показательной в этом отношении стала волна погромов,прокатившаяся в конце 2005 г. по столицам ряда стран Западной Европы(Франция, Германия, Бельгия и др.).

Современная Россия сталкивается со схожими проблемами. Россий-ское общество всегда было и остается полиэтничным, однако в российскойполитической традиции явно присутствуют черты «национального госу-дарства», сформированного доминирующим русским этносом. При этомсегодня Россия быстро движется к тому состоянию, которое в западнойнаучной литературе называют «иммигрантским обществом». И этот про-цесс, по оценкам многих специалистов, неизбежен. Объясняется это, преждевсего, очень низким уровнем естественного воспроизводства населения вРоссии. Соответственно, не включив механизм миграции, практически не-возможно изменить тенденцию к сокращению численности населения Рос-сии.

Согласно демографическим прогнозам, к 2050 г. при самом плохомсценарии (когда сохраняется нынешний уровень рождаемости и смертнос-ти) число россиян сократится до 85 млн человек, т.е. почти в два раза, что,бесспорно, может серьезно сказаться и на экономическом росте, и на влия-нии России в мире. Но даже самый благоприятный сценарий показывает,что население страны через полвека составит лишь около 110 млн человек.Поэтому (согласно расчетам демографов) для поддержания неизменнойчисленности населения на протяжении 50 лет совокупный поток миграциив Россию должен составлять от 35 млн человек (примерно 690 тыс. в год) вслучае наиболее благоприятного сценария, до 69 млн. (около 1,4 млн в год)при самой неблагоприятной динамике1.

Уже сейчас Москва, другие большие города и некоторые регионы Рос-сии постепенно превращаются в многонациональные сообщества, в кото-

1 См.: Вишневский А.Г., Андреева ЕМ. В ближайшие полвека население России можетрасти только за счет миграции // Мир России. 2001. № 1.

12

Предисловие

рых доля иммигрантов непрерывно увеличивается. При этом в среде доми-нирующего в стране русского этноса националистические настроения уси-ливаются не только на бытовом, но и на политическом уровне. Лозунгивроде «Россия для русских», «Москва для москвичей», «Кубань для кубан-цев» на массовом уровне получают все больший отклик. Так экономичес-кие и социальные проблемы пытаются объяснить — через механизм «за-мещения» — присутствием некоренного населения, мигрантов и т.д. О со-ответствующих сдвигах в массовом сознании говорят и успехи националис-тических партий и кандидатов (ЛДПР, блок «Родина» и др.) на федеральных

и региональных выборах.Все это свидетельствует о том, что сегодня феномен национализма от-

нюдь не утратил ни актуальности, ни остроты. Его исследованием занима-ются ученые многих специальностей — политологи, социологи, социальныефилософы, историки, психологи. Соответствующую проблематику разра-батывают исследовательские группы, лаборатории, публикуются моногра-

фии, сборники статей.Предлагаемое вниманию читателя учебное пособие посвящено проб-

леме национализма, его политической истории, современному состояниюи теоретическому осмыслению. Пособие предназначено для студентов, обу-чающихся на факультетах политологии, социологии, экономики, филосо-фии, истории, антропологии, а также для всех изучающих политологию в

вузах.

..•

Г л а в а 1

ПРОБЛЕМА НАЦИОНАЛИЗМАВ СОЦИАЛЬНЫХ

И ПОЛИТИЧЕСКИХ НАУКАХ

Феномен национализма стал предметом научных исследований ещев XIX в. С тех пор в рамках социологии, политологии и других общественных дис-циплин был предложен ряд интерпретаций (зачастую взаимоисключающих) та-ких ключевых понятий, как «этнос» и «нация», разработано множество теорийо природе и структуре соответствующей идентичности, о происхождении, фазахэволюции и типах националистической идеологии. Более того, на протяжениивсего XX в. параллельно с научными исследованиями развивался и сам их пред-мет — нации и национализмы. Соответственно научные исследования часто ис-пытывали искажающее политическое воздействие. Поэтому, приступая к описа-нию многообразия теоретических представлений о национализме, очень важноясно понимать и тот политический контекст, в котором происходило их форми-рование.

1.1

Предмет и проблемное поле национализма.Актуальность изучения

1.1.1Национализм и современный мир

Проблема влияния на политические явления и процессы факторов, ко-торые принято относить к «этнокультурным феноменам», издавна при-влекала внимание социальных мыслителей и ученых. Еще древнегреческиефилософы и историки рассуждали о «природных свойствах» эллинов и вар-варов, чем объясняли различия в распространенных у тех и других фор-мах государственного устройства. Однако накопление этнографического исравнительно-исторического материала в ходе развития науки подталкива-

14

Предмет и проблемное поле национализма. Актуальность изучения

ло к детальному анализу связей и отношений в различных обществах меж-ду политическими феноменами (такими, как типы и формы власти, специ-фические особенности политических систем и режимов, государственныеидеологии), а также социокультурными и психологическими характерис-тиками соответствующих этнонациональных общностей (традиционная эти-ка и менталитет, религиозное и культурное своеобразие). В современнойнауке данное направление исследований названо «этнополитологией», или

«этно социологией»'.В рамках комплекса социальных наук (к которым относят историю,

культурологию, социологию, политологию, некоторые разделы экономи-ки и психологии) уже накоплен большой фактический материал по даннойпроблематике, разработаны терминология и различные теоретические кон-

цепции.Особое внимание в этнополитологических исследованиях уделяется

феномену «национализма». Этот феномен сравнительно молод по истори-ческим меркам. Согласно общепринятым представлениям, нации и нацио-нализм в их современном понимании возникают в Западной Европе не ранееXVIII в., а в других регионах мира и того позже. Соответственно с историче-ской точки зрения процесс формирования наций еще далеко не завершен иученым рано подводить его итоги, в том числе и в политической сфере.

Однако важность и необходимость изучения соответствующей пробле-матики диктуется тем влиянием, которым национальные государства и со-ответствующие идеологии пользовались в XIX—XX вв. и продолжаютпользоваться по сей день. Национальные государства до сих пор остаютсяосновными структурными элементами глобальной политической архитек-туры. Более того, по мнению многих политиков и политологов, влияниеэтнонациональных факторов на различные стороны жизни современныхобществ в ближайшие годы и десятилетия будет только возрастать.

Политическое значение национализма, в особенности на современномэтапе исторического развития, сложно и неоднозначно. Исследователи этогофеномена отмечают: «В силу специфического происхождения наций, на-личия в поведении принадлежащих к ним людей множества предрассуд-ков, иррациональных мотиваций, ложных оценок и установок национализмвыступает как крайне неоднозначное и противоречивое политическое яв-ление»2. Как свидетельствует исторический опыт, в XX в. именно с реали-зацией принципов и целей националистических движений были связаны

1 Отметим, что этносоциология по сравнению с этнополитологией изучает более ши-рокий спектр предметов. Этносоциологи интересуются всеми (а не только политическими)

проявлениями этнической специфики.2 Соловьев А.И. Политология: политическая теория, политические технологии. М.:

Аспект-Пресс, 2001. С. 175.

15

наиболее масштабные репрессии и акты геноцида, во имя национальныхинтересов были развязаны две мировые войны, а требования националь-ного суверенитета привели к распаду нескольких крупных многонациональ-ных государств.

Таким образом, в круг исследований национализма неизбежно вклю-чается вся тематика этноконфликтологии, в рамках которой изучаются при-чины, ход и последствия межнациональных столкновений, разрабатываютсятехнологии ненасильственного урегулирования или политического снятиясоответствующих противоречий. В русле подобных исследований встаетвопрос и о факторах, детерминирующих рост националистических настрое-ний и то или иное их политическое оформление.

Причины жизнеспособности национализма в современных условияхчрезвычайно разнообразны. При этом они сильно различаются в зависи-мости от условий конкретного региона или страны, международного кон-текста, текущего исторического периода и т.д. Однако существуют и неко-торые общие факторы, в той или иной степени действующие во всех соци-альных ситуациях, порождающих массовую националистическую реакцию.

В связи с этим известный российский социолог Г. Г. Дилигенский от-мечал, что в современном мире националистическая или национал-госу-дарственная ориентация выражает определенную систему политическихпредпочтений. Ее источниками являются: протест против национальногонеравноправия и стремление наций или этносов, не имеющих собственно-го государства, к независимости; угроза, реальная или воображаемая, на-циональной независимости и интересам со стороны других государств; меж-национальные конфликты из-за спорных территорий; культурная экспан-сия извне, грозящая подорвать национальную идентичность; иммиграцияпредставителей других национально-расовых групп, обостряющая конку-ренцию за рабочие места и вносящая элементы «чужой» культуры в жизньнации; особо высокий экономический статус национальных меньшинств(например, китайцев в ряде стран Юго-Восточной Азии); великодержав-ные амбиции и милитаристские тенденции, за которыми стоят прагмати-ческие интересы определенных социальных групп. Однако национализмраспространен и в тех странах и социальных слоях, которые не вовлеченыв такие конфликты и интересы или в жизни которых они не играют боль-шой роли1.

Таким образом, социально-политическая реальность конца XX — на-чала XXI вв. определяет актуальность и политическую злободневность изу-чения феномена национализма. При этом гуманистически ориентирован-

С. 327.1 См.: Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М.: Новая школа, 1996.

16

1.1Предмет и проблемное поле национализма. Актуальность изучения

ных политологов, социологов и психологов особенно настораживает и по-буждает к глубокому и тщательному исследованию соответствующего проб-лемного поля именно деструктивный аспект современных политическихпроявлений национализма.

1.1.2

Нации и национализм

Мировое политическое развитие в последнее десятилетие XX в. бы-ло полно неожиданностей и преподнесло немало сюрпризов, зачастую не-приятных не только простым гражданам, но и специалистам-обществове-дам. Серия «бархатных революций» в Европе, распад Советского Союза исоциалистического содружества, крушение биполярного мира и формиро-вание нового глобального порядка под патронажем США, рост политиче-ского могущества транснациональных корпораций и усиление влияниясредств массовой информации, возникновение и стремительное распро-странение антиглобалистского движения, превращение религиозного фун-даментализма и терроризма в ключевые факторы международных отно-шений... Все эти процессы не соответствовали теоретическим представ-лениям, которые к концу 1980-х гг. устоялись и приобрели характердоминирующих стереотипов в политологии, истории, социологии и дру-гих общественных науках.

Среди новых явлений, которые потрясли как общественное, так и на-учное сознание, оказались практически повсеместные рост националисти-ческих настроений и существенное повышение уровня межэтнической на-пряженности. Во многих регионах планеты активизировались сепаратист-ские движения, вдохновляющиеся идеями национального и религиозноговозрождения. Разрушение на рубеже 1990-х гг. биполярной геополитиче-ской системы словно открывало ящик Пандоры: вновь явились на свет, ка-залось бы, давно забытые обиды и взаимные претензии народов, канувшиев прошлое этнические и расовые предрассудки и предубеждения, на новомвитке политического развития определенными группами элит были извле-чены «исторические» доказательства прав тех или иных народов на какие-то территории. С распадом биполярной системы возродились такие идеи,как право наций на самоопределение и демократию и одновременно — все-возможные формы национализма и трайбализма1. Не только национальные

1 Трайбализм (от англ. ІгіЬе — племя)родоплеменной группы к другой.

враждебное отношение одной клановой или

7 8 ч ч 3 17

Запорізька обласнаб і б л і о т е к а

ім. О.М.Горького

Глава 1Проблема национализма в социальных и политических науках

элиты, но и широкие массы видят в собственной государственности гаран-тии сохранения и развития народа как целостного самобытного образованиясо своей системой ценностей и приоритетов. Во имя ее создания в полити-ческую жизнь в качестве самостоятельных субъектов активно включаютсяи крупные этносы (нации), и малочисленные этнические (национальные)группы. Все они проявляют высокую активность и требовательность в за-щите, реализации своих национальных интересов1.

В 1990-х гг. в мире резко активизировались открытые, в том числе ивооруженные, столкновения между представителями различных конфессио-нальных и этнокультурных общностей. Напомним о кровопролитном кон-фликте между армянами и азербайджанцами в Нагорном Карабахе, о мас-совом геноциде в отношении народности тутси, осуществленном в афри-канском государстве Руанда режимом, представлявшим народность хуту,о войнах между народами бывшей федеративной Югославии — сербами,хорватами, боснийцами и албанцами, о периодических столкновениях меж-ду индусами и пакистанцами в индийском штате Кашмир, о тлеющем конф-ликте между уйгурами и китайцами в Синьцзян-Уйгурском автономномрайоне Китая и т.д.

Американский исследователь Раймо Вяйринен, отмечая растущую рольэтнонациональных факторов в структуре международных конфликтов, пи-сал в работе «К теории этнических конфликтов и их решения»: «Этничес-кий фактор присутствует в большинстве происходящих сегодня конфлик-тов. Например, в 1991 г. в двух из четырех межгосударственных конфлик-тов по крайней мере одной из сторон была этническая группа, а в 27 внут-ригосударственных конфликтах доля этнических участников достигала 92 %.Этническая дискриминация была среди важнейших причин насилия и войн:вооруженные конфликты происходили в 20 из 32 стран, в которых отмече-на явная этническая дискриминация. Таким образом, международные ивнутригосударственные конфликты (в современную эпоху. —Авт.) невоз-можно успешно анализировать без учета этнического фактора»2.

При этом специалистов и представителей политизированной обще-ственности особенно настораживает следующее обстоятельство. В числерегионов, пораженных вирусами агрессивного национализма, шовинизмаи этносепаратизма оказались не только страны традиционного «третьегомира», но и республики бывшего СССР и даже вполне благополучные ев-ропейские страны.

1 См.: Общая и прикладная политология / Под общ. ред. В.И. Жукова, Б.И. КрасноваМ.: МГСУ: Изд-во «Союз», 1997. С. 195.

- Вяйринен Р. К теории этнических конфликтов и их решения // Этнос и политика-Хрестоматия. М.: Изд-во УРАО, 2000. С. 256.

18


Конечно, всплески националистических настроений в Восточной Ев-ропе и странах СНГ можно рассматривать в качестве временных издержекпроцесса демократического транзита. Однако как следует оценивать сдви-ги в массовом сознании австрийцев, итальянцев или французов, демонст-рирующих на общенациональных выборах в рассматриваемый период ра-стущую поддержку правонационалистическим кандидатам? Какую пер-спективу можно видеть, скажем, в массовых проявлениях ксенофобиив рабочих предместьях Парижа, объектом которых являются выходцы изАлжира, или агрессивных выходках немецких скинхедов против турецкихгастарбайтеров? Чем для будущего Европы может обернуться дальнейшийрост сепаратистских движений басков, валлийцев, фламандцев, корсикан-цев и других малых народов? На каких идеологических путях следует ис-кать способы практического разрешения подобных противоречий и устра-нения взаимных претензий? Кровопролитные этнополитические конфлик-ты конца XX в. ясно говорят о том, что мир оказался застигнутым врасплохмощным выбросом энергии, рожденной процессами этнической консоли-дации и мобилизации. После того как вспышки межэтнического насилияпрокатились по территории бывшего СССР и Югославии, по ряду городов«благополучного» Запада (Лос-Анджелес, Париж, некоторые населенныепункты Германии), пришлось признать несостоятельность попыток решитьэту проблему путем как коммунистического интернационализма, так и де-мократического либерализма и лежащей в его основе концепции неотъем-лемых общечеловеческих ценностей, включая права личности и права на-родов1.

Другими словами, было бы чрезвычайно легкомысленно и поверхност-но рассматривать современный национализм как массовое умонастроение,свойственное исключительно развивающимся странам, традиционалист-ским обществам или народам, населяющим «третий мир». Ход мировыхполитических процессов в последнее десятилетие со всей очевидностьюсвидетельствует об усилении этнонационалистического сознания не толь-ко на периферии мировой системы, но и в самом ее ядре — развитых ин-дустриальных странах Западной Европы.

В книге «Этнонационализм в Европе» швейцарский историк, автори-тетный специалист по проблемам современного национализма Урс Аль-терматт в связи с этим констатировал, что апартеид — принцип, которыйв XX в. (и, добавим, в начале XXI в.) распространяется на европейскомконтиненте. В век массовой коммуникации и массовых транспортныхсредств, Интернета и поп-культуры подобное развитие кажется парадок-

См.: Общая и прикладная политология. С. 200—201.

19


сальным. Еще никогда в Европе так много людей не находились в такойзависимости друг от друга и не были так тесно связаны друг с другом. Меж-ду тем, чем больше выравниваются различные европейские страны в тех-ническом и экономическом отношении, тем сильнее многие люди ощуща-ют угрозу своей культурной идентичности и испытывают потребность втом, чтобы каким-либо образом отличаться друг от друга. В то время какевропейцы становятся все больше похожи друг на друга при потреблениии ведении хозяйства, на уровне культуры они поднимают мятеж против гло-бализации. Из страха перед потерей культурной идентичности они изоли-руются, строят этнонационалистические укрепления и используют куль-турные различия в качестве предлога для обособления иных1.

Таким образом, с точки зрения Альтерматта, европейский национа-лизм новейшего типа является парадоксальным следствием или порожде-нием глобализации. Он представляет собой защитную психологическуюреакцию на процесс культурной стандартизации и унификации (так назы-ваемой «макдональдизации»), сопровождающий прогрессирующую интер-национализацию всех сфер человеческой жизнедеятельности. Националис-тически же ориентированные лидеры, по крайней мере на уровне ритори-ки, выступают за возвращение к ценностям и нормам традиционнойкультуры собственных народов, за сохранение или возрождение так илииначе понимаемого «наследия предков». И в этом смысле далеко не слу-чайным является широкое, можно сказать — повсеместное, распростране-ние в среде европейских националистов враждебности к американской куль-туре и США, выступающих в качестве локомотива процесса глобализации.

Анализируя связь национализма и глобализации, социолог Том Нейрнв статье «Интернационализм и второе пришествие» также отмечал: «Напрактике заметно преобладающим политическим побочным продуктом со-временной интернациональности до сих пор являлся национализм. Не здра-вый смысл, упорно приписываемый интернационализму, а непричесанная,алогичная, упрямая, разрушительная, эгоцентричная истина национальныхгосударств. Не какое-нибудь высокопарное или инертное единство, а "бал-канизация" — мир непримиримых исключений, для которых должно бытькакое-то правило, но никто не знает какое. Даже еще до 1989 г. было по-нятно, что у средневекового партикуляризма по-прежнему есть какое-тобудущее. Но только после него стало возможным более убедительно гово-рить о том, что будущее это весьма определенное»2.

1 См.: Алътерматт У. Этнонационализм в Европе. М.: РГГУ, 2000. С. 11.2 Нейрн Т. Интернационализм и второе пришествие // Нации и национализм. М.:

Праксис, 2002. С. 350.

20


Принимая во внимание все вышесказанное, можно сделать вывод, чтосовременный национализм является неизбежным спутником, тенью или«темным двойником» глобализации. При этом степень его распространенияи влияния в той или иной стране зависит от ситуативной конфигурациимножества внешних и внутренних факторов, теснейшим образом связанас политической историей конкретного народа. Однако вне зависимости отчастных обстоятельств, определяющих форму проявления этнонационалис-тических настроений, их общее содержание представляет собой болезнен-ную защитную реакцию массового сознания, травмированного резкими иподчас катастрофическими социальными переменами последнего десяти-летия. Это верно в отношении народов и государств как «третьего», так и

«первого» мира.

1.1.3

Проблема национализма в современной России

В период господства в нашей стране коммунистической идеологии все,что касалось национального развития и всей сферы межнациональных от-ношений, находилось под жестким контролем со стороны высшей партий-ной и государственной власти. Те проявления спонтанной культурной илиполитической активности, которые квалифицировались как проявления«буржуазного национализма», подавлялись и преследовались. Вплоть доконца 1980-х гг. проблематика внутренних межнациональных конфликтовв СССР (а они имели место) была строго табуирована.

Тем не менее раскрепощение социальной и политической жизни в Со-ветском Союзе в период перестройки привело к резкой актуализации в об-щественном сознании вопросов, связанных с национальной историей, сохра-нением культурной самобытности отдельных народов и достаточно быстробыло дополнено требованиями предоставления нациям государственногосуверенитета. По этой же логике развивался и процесс становления рус-ского националистического движения. Но вплоть до начала 1990-х гг. дляпредставителей политизированной общественности рассуждения о «рус-ской идее» и «судьбе России» представлялись какой-то экзотикой, а веськомплекс националистических установок выглядел плодом досужих упраж-

нений гуманитарной интеллигенции.Для многих людей старшего поколения, особенно прошедших Вели-

кую Отечественную войну, стало настоящим потрясением появление в на-чале 1990-х гг. на улицах и центральных площадях Москвы, Санкт-Петер-бурга и многих других российских городов толп молодых людей со свас-

21


тиками на флагах и рукавах, скандирующих националистические лозун-ги. Первой реакцией массового сознания, тогда еще во многом советско-го, было: «Этого не может быть, потому что не может быть никогда».В стране, победившей наиболее агрессивную форму национализма — фа-шизм и потерявшей в войне с ним свыше 20 млн своих граждан, национа-лизма и фашизма не может быть по определению...

Однако постперестроечная реальность неумолимо свидетельствовалао росте популярности в нашем обществе шовинистических, агрессивно-патриотических и религиозно-фундаменталистских идей и взглядов. На вол-не подобных настроений возникло множество политических групп, дви-жений и партий, исповедующих ту или иную форму националистическойидеологии, наиболее концентрированным выражением которой и являетсяфашизм.

Для многих новейших русских националистических группировок ха-рактерно заигрывание — на уровне риторики и стилистики — с истори-ческими формами фашизма (прежде всего немецким и итальянским). Зна-чительная часть национал-патриотических лидеров сознательно подража-ет классической эстетике фашизма. В связи с этим можно вспомнить и«Память» Д. Васильева, и ЛДПР В. Жириновского, и РНЕ А. Баркашова, иНБП Э. Лимонова, и движение «Евразия» А. Дугина. Но эти организации,известные широкой общественности благодаря эпатирующей, провоцирую-щей внимание СМИ деятельности своих лидеров, образуют только надвод-ную часть «айсберга». Его скрытая под водой масса включает пестрый на-бор групп и кружков с характерными названиями: «Легион Вервольф»,«Славянский союз (СС)», «Наследие предков», «Союз венедов», «Чернаясотня», «Опричное братство» и др. Сюда же в большинстве своем относят-ся и многочисленные группировки скинхедов и футбольных фанатов.

Многие из подобных объединений располагают постоянными поме-щениями для встреч, организуют массовые шествия и митинги, активновербуют сторонников (в особенности среди молодежи и сотрудников сило-вых структур), выпускают большой ассортимент агитационно-пропаган-дистской продукции (газеты, журналы, книги и видеоматериалы), реализу-ют интернет-проекты.

Несмотря на значительные доктринальные расхождения между обо-значенными группами и движениями (среди них есть православные и языч-ники, изоляционисты и сторонники полиэтнической империи, рыночникии приверженцы плановой экономики), общим идеологическим знаменате-лем для них является отрицание базовых ценностей «открытого общест-ва» — свободы, демократии, толерантности, примата интересов личностинад «государственным интересом». Для большинства из них характерно

22

Предмет и проблемное поле национализма. Актуальность изучения

крайне негативное отношение к «красным» идеям, коммунизму и СССР.Другими словами, агрессивный национализм во всех своих модификацияхявляется противоположностью как либерально-демократического, так и со-

циалистического проектов.Это — идеология «третьего пути». Собственно говоря, характерные

черты фашистской идеологии в той или иной комбинации, с той или инойстепенью выраженности можно проследить у всех обозначенных вышегрупп и движений. Например, в программе РНЕ они присутствуют почтив чистом (нацистском) виде, а у ЛДПР принимают пародийную, карика-

турно-ироническую форму.Почему же массовое сознание наших соотечественников в 1990-х гг.

оказалось столь податливым материалом для манипуляций подобных идео-логов? В связи с этим В. Лихачев, автор книги «Нацизм в России», отме-чал, что для части населения национализм оказался естественным ответомна стремительно меняющуюся картину мира, на навязываемую совершен-но чуждую культуру: и политическую, с ее хаотическими либеральнымипорядками, и экономическую, с ее безжалостной конкуренцией эпохи пер-воначального накопления капитала, и повседневную, с ее англоязычнымивывесками магазинов и безвкусной попсой по телевидению; на украден-ные пенсии, стипендии; наконец, на отнятое право жить в великой стране.В условиях крушения прежде незыблемой мировоззренческой системы вос-требованы оказались идеологии, дающие простые и понятные ответы насложные вопросы — как вечного, так и сиюминутного характера. От шокаи дезориентации постсоветской эпохи люди стали искать укрытия в цен-ностях, казавшихся незыблемыми. Многих привлекли фетиши «расы», «на-ции», «государства», фундаменталистски окрашенной религиозности. Приэтом современные отечественные радикальные националисты в своей про-пагандистской риторике любят эксплуатировать миф о том, что только онисмогут, наконец, навести порядок в стране, решительными мерами поло-жить конец преступному беспределу. Нередко обыватель, уставший от бес-силия властей и явной неспособности правоохранительных органов спра-виться с разгулом преступности, возмущенный откровенной коррупциейво всех слоях государственно-номенклатурного аппарата, готов поверитьэтим искренним, как ему кажется, сторонникам «русского порядка»1.

Таким образом, ответ на вопрос о причинах столь впечатляющего рас-цвета в постсоветской России националистического и непосредственно фа-шистского умонастроений следует искать в тех фундаментальных измене-ниях, которые произошли в нашем обществе на исходе XX в.

См.: Лихачев В. Нацизм в России. М.: Центр «Панорама», 2002. С. 5—7.

23


Глубочайшим потрясением для массового сознания стал распад СССР,сопровождавшийся глумлением над советской историей и государственно-стью, притеснениями русских и издевательствами над их национальнымичувствами в бывших советских республиках (результатом этого стала вол-на русской миграции из стран Закавказья, Прибалтики и Средней Азии).Далее периодом жесточайшего экономического кризиса стала «эпоха Ель-цина», повлекшая за собой резкое снижение уровня жизни и маргинализа-цию подавляющей части населения, падение престижа интеллектуальноготруда и «утечку умов», потерю шансов на получение нормального образо-вания и работы для значительной части молодежи. Наконец, большой вкладв дело разрушения ценностно-нормативного каркаса общества внесли ком-мерциализированные СМИ, сознательно сделавшие ставку на эксплуата-цию самых архаических, древних человеческих инстинктов.

Все эти процессы привели к расколу, дезориентации и глубокой ирра-ционализации массового политического сознания. Как уже было сказано,этому сознанию, травмированному событиями перестройки и шоковых ре-форм, весьма импонировали разнообразные проекты «спасения державы»,восстановления утраченного единства нации, возрождения духовного здо-ровья народа путем обращения к «наследию предков» и прочее. В этомсмысле следует расценивать и православно-националистическую трансфор-мацию идеологии крупнейшей массовой политической партии страны —

КПРФ.Американский историк и политолог российского происхождения Алек-

сандр Янов не видит ничего удивительного в том, что все древние воп-росы, давно решенные в устоявшихся обществах, фундаментальные воп-росы национального самосознания — вдруг всплыли на поверхность в се-годняшней буче, причудливо переплетаясь друг с другом и с проблемамирыночной реформы. «Нет ничего удивительного, — пишет Янов, — ив том, что вокруг этих вопросов возникло такое гигантское поле напряжен-ности. Россия, которая многие десятилетия прозябала на задворках интел-лектуальной жизни планеты, оказалась безоружной перед их невообрази-мой сложностью. Удивительно совсем другое — что реваншистской оппо-зиции было позволено перехватить — и монополизировать, и вульгаризи-ровать — культурную инициативу, связанную с проработкой и перенесениемв практическую плоскость этой ставшей такой насущной проблемати-ки. Остальным оказалось недосуг. Руководителям послеавгустовского ре-жима — потому что их слишком поглощает сиюминутная суета выжива-ния. Российским либералам — потому что они слишком увлечены крити-кой режима. Человеку, желающему понять, что вытекает из того, что он —русский, не у кого просить разъяснений, кроме как у оппозиции, котораяненавидит "гуманистический идеализм Запада" и считает, что в "Право-

24

1.2

славии и общинных традициях русской культуры примату прав человека

места нет"...л1.Появление в последнее десятилетие на российской политической сце-

не множества националистических, в той или иной степени фашизирован-ных лидеров, групп и организаций является вполне закономерным процес-сом, вызванным как крушением социалистического, так и глубоким внут-ренним кризисом либерально-демократического политического проекта.

Новый русский национализм во всех своих обличиях — болезненное,парадоксальное дополнение доминирующего процесса экономической, по-литической и социокультурной глобализации, составной частью которогоявляются и российские реформы 1990-х гг. Он развивается в русле боль-ших культурных и социально-политических процессов, которые требуютвдумчивого и объективного исследования и прежде всего критического пе-

реосмысления существующих теоретических концепций.

1.2

Система понятий национализма

1.2.1

Этнос и этнические общности.Типология этнических общностей:

этнос, род, племя, народность, нация

Прежде чем обратиться к рассмотрению и детальному изучению ос-новных течений, концепций, истории становления и развития политичес-кого национализма как одного из важнейших направлений национализмав современном мире, обратимся к таким исходным понятиям, как этничес-

кая общность, этнос, род, племя, народность и нация.Среди этих понятий самым широким является этнос. Древнегречес-

кое слово «этнос» означает вид, породу. Каждый человек с рождения при-надлежит к тому или иному этносу. Но этносы — не чисто биологическиеобразования, они развиваются в соответствии с определенными социаль-но-историческими закономерностями, связаны с культурой, психологией

людей, с их языком2.

1 Янов А.Л. После Ельцина. «Веймарская» Россия. М.: КРУК, 1995. С. 41.2 См.: Филатов В.П. Обществознание. М.: Академический проект, 2004.

25


Некоторые этносы могут быть очень устойчивыми, таковы, например,цыгане. Но часто этносы взаимодействуют, перемешиваются и сливаютсяв более крупные этнические образования. Так, «китайцы» — это совокуп-ность многих этносов, тесно взаимосвязанных единством истории, культу-ры, традиционных форм жизни (при этом язык, на котором говорят китай-цы в различных регионах Китая, довольно сильно отличается, так что жи-тели Южного Китая с трудом понимают жителей северной части страны).Для обозначения подобных сложных форм этнических связей вводится по-нятие «суперэтнос». Например, в Европе англичане — это сложный супер-этнос из англов, саксов, датчан, норвежцев, французов. Русский суперэт-нос образовался из смешения восточных и западных славян, угрофиннов,балтов, тюрок и других этнических групп.

Можно выделить два главных типа этнических общностей:• те, которые основаны на прямых или косвенных кровнородствен-

ных связях (причем эти связи могут быть очень отдаленными и даже вооб-ражаемыми, представленными в виде мифологического общего предка, на-пример родоначальника племени). Общности этого типа существуют в видеродов, кланов, племен;

• те, которые не требуют родства или единства происхождения, а ос-нованы на общности территории проживания, на тесных хозяйственныхсвязях, на единстве культуры и языка. Общности этого типа выражаютсяпонятиями народность и нация.

Род — это союз больших (родственных) семей, связанных единствомпроисхождения или более косвенными родственными связями. Роды могутобъединяться в более крупные общности — кланы.

Клан — группа родов, связанных именем реального или предпо-лагаемого общего предка. Кланы отстаивают общее право на владение своейземлей, в них часто принята кровная месть за обиженного или убитого членаклана, распространена круговая порука. Следы клановой структуры встре-чаются даже в цивилизованных странах (например, в Шотландии). В на-шей стране остатки клановой организации сохранились у некоторых наро-дов Кавказа (тейпы в современной Чечне).

Племя — вид этнической общности, охватывающий большое числородов и кланов. Они обладают собственным языком или диалектом, терри-торией, организацией (вождь, племенной совет), общими ритуалами.Численность племен может составлять десятки тысяч человек.

В ходе исторического культурного и социально-политического разви-тия родо-племенные общности преобразовывались в народности.

Народности формируются вместе с возникновением государства. На-родность складывается в результате объединения разных племен, поэтому

26

1.2Система понятий национализма

кровнородственные связи уже не охватывают все население страны, а един-ство народу придает общность территории, институтов государственнойвласти, религии и культуры, тесные хозяйственные связи.

Процесс формирования народности можно проиллюстрировать объ-единением племен при возникновении государства в древних Афинах. Этогосударство возникло в результате союза четырех ионийских племен на тер-ритории Аттики, которые в итоге слились в единый народ. Первоначальнов афинском сообществе господствовала земельная племенная аристокра-тия. Но начиная с VI в. до н. э. в жизнь афинского общества все более ак-тивно включались новые социальные слои — ремесленное и торговое на-селение. В конце VI в. в Афинах были осуществлены политические рефор-мы, которые разрушили остатки аристократически-племенного строя. Ста-рое племенное деление было заменено территориальным разделениемграждан. Страна была разделена на десять территориальных единиц (фил).Люди из разных родов и племен были перемешаны в них, вместо межпле-менного совета стали избирать «совет пятисот» — по 50 представителейот каждой вновь образованной территориальной единицы независимо отих племенной принадлежности. Так сформировалась общность, котораяосознавала себя единым народом.

Понятие «нация» требует особенно углубленного рассмотрения в на-шем курсе, поскольку и этимологически, и содержательно оно непосред-ственно связанно с понятием «национализм». В нашей книге понятию «на-ция» посвящены специальные разделы. Мы рассматриваем происхождениеданного понятия, его развитие в истории, различные трактовки, подходык определению и т.д.

1.2.2

Нация: этимология понятия

Исследователи национализма отмечают, что «политический смысл сло-ва "нация" принадлежит по существу современной эпохе, и именно по этойпричине оно требует этимологической работы по выявлению первичныхисторических пластов. Приведем один показательный пример. АпостолПавел, обращаясь в посланиях к первым христианским общинам, часто го-ворит: "Нет уже ни иудея, ни эллина... ибо все вы одно во Христе Иисусе".Нередко из уст либеральных священников или публицистов можно слышатьтакую интерпретацию: "Так Церковь призывает людей к национальномупримирению". На самом деле толкование "иудеев" и "эллинов" в нацио-нальном духе, т.е. наделение их четко фиксированными культурно-исто-

27

Глава 1

рическими, политическими и территориальными характеристиками, озна-чает задним числом приписывать новозаветной эпохе привычную для наскартину, где нация следует за человеком словно тень. Кого же имеет в видуапостол? Очевидно, что "иудей" и "эллин" относятся к "обрезанным" и"язычникам", т.е. употребляются прежде всего в сугубо религиозном кон-

тексте»1.Латинское слово паїіо происходит от глагола пазсог («рождаться») и

означает «рождение, происхождение». Производные значения — «племя,народ»: здесь множественное число паііопез часто выступает синонимом§епіех. Позднее, под влиянием христианства, узус слова %еп1е$ сужается иограничивается лишь языческими народами (например, у Тертуллиана)2.

Если в средневековый период на романской почве паїіо продолжаетиспользоваться в значении «племени» как общности рода, происхождения,то на почве, скажем, германских языков оно, будучи словом заимствован-ным и доступным лишь образованным людям благородного происхожде-ния, существует параллельно с аборигенными словами. В средневерхнене-мецком языке паїіе, подобно ^езсМесЫ и 5іат, обозначает принадлежностьк определенному роду или колену. В эпоху позднего Средневековья это сло-во уже относится к более крупным замкнутым группам (гильдиям, цехам ипрочим корпорациям), которые требуется отличить от других групп: так,«нация» у голландцев означает иноземных купцов. В современном немец-ком языке синонимом Nаііоп выступает УоНс («народ»), однако их сближе-ние происходит не ранее XVI в. Здесь следует отметить любопытный факт:этноним ВеиізсНе («немцы») никогда не был названием «племени». ВеШзсЪпроисходит от древневерхненемецкого слова сііиизс, служившего общимименованием германских языков в империи Карла Великого. Отсюда ста-новится ясно, почему определение «народа» (УоІК) через язык стало длянемцев чем-то вроде исторической традиции. В отличие от такой лингвис-тической интерпретации, по левую сторону Рейна, во Франции (и в равноймере в Англии), традиционно складывалось понимание «нации» как всехподданных государства, даже если они не говорят на одном языке3. Однаковажно отметить: ни в том, ни в другом случае «нация» не связывается нис какой определенной территорией, ибо в пределах одной области могут

жить представители разных «наций»4.

1 Михайловский А.В. К истории понятия «нации» // Лицейское & гимназическое обра-

зование (ЛГО). 2002. № 10. С. 43—47.2 Ср. церк.-слав. «языки».3 В Германии граждан называли словом Вйг^ег.4 См.: Михайловский А.В. Указ. соч. С. 43—47.

28


1.2.3

Сопоставление подходов к определениюпонятия «нация»

Понятие «нация» в ходе истории получало различные трактовки, оп-ределялось разными учеными, в разных общественных системах по-разно-му. На Западе нации и государства рассматриваются как синонимы — от-сюда такие сочетания, как Организация Объединенных Наций, националь-ная безопасность, национальные интересы, национальная сборная командаи т.д. С этой точки зрения число наций совпадает с числом государств —членов ООН. Другое значение термина — народ, и в этом смысле терминнация может обозначать разные человеческие общности. Существует так-же трактовка термина «нация», согласно которой народ, или нация, иден-тичен этносу — по крайней мере, если его численность достигает некой,хотя весьма неопределенной величины, и он расселен более или менее ком-пактно на территории, рассматриваемой в качестве родины. Наконец, на-циями традиционно называются индейские племена в Северной Америке.

Различие между этими толкованиями термина состоит в том, чтов одном случае нация рассматривается как гражданско-политическая, в дру-гих — как этническая (этнокультурная, этноязыковая) категория. Понятиенации как сообщества граждан сложилось во Франции и США во второйполовине XVIII в. В полиэтничных странах Восточной и Центральной Ев-ропы, разделенной (до 1871 г.) на многочисленные княжества Германии,Италии, Российской и Османской империях в процессе национального про-буждения возобладало понятие нации как этнокультурной общности1.

Все это, безусловно, крайне усложняет формулировки понятия «на-

ция». Рассмотрим несколько трактовок и определений.Так, «Политическая энциклопедия» предлагает следующее определе-

ние: нация (от лат. паііо — племя, народ) — общность, тем или иным обра-зом сопряженная с определенным народом-этносом. В значении, близкомк современному, термин «нация» употребляется с середины XIX в. Нацияпонималась как сообщество людей, объединенных территорией, обычая-ми, языком, общностью хозяйства, жизни и сознания. Согласно М. Веберу,нация — человеческое сообщество, объединенное общностью языка, ре-лигии, обычаев и стремящееся к созданию собственного государства. Та-кой подход к трактовке нации отразился в определении, которое было дано

»* 1я„„_„п УРАО,

2000.

29


И.В. Сталиным. В советском обществоведении категория «нация» долгоевремя понималась как исторически сложившаяся устойчивая общность лю-дей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жиз-ни и психического склада, проявляющегося в общности культуры. С сере-дины 1960-х гг. это определение стало уточняться и дополняться призна-ком национального (этнического) самосознания, связываться с общимпонятием этноса. Стало считаться недостаточным определять нацию какисторическую (социально-историческую) общность. Было предложеновключать в число основных признаков нации общность самосознания и со-циальной структуры1.

Толковый словарь «Политика» знакомит с британским подходом к трак-товке термина «нация»: «Это слово, существующее в английском и во всехроманских языках, имеет латинское происхождение. Сравните слова "на-тальный" (рожденный) или "нэйтив" (местный уроженец). Но и в латин-ском языке слово паїіо относилось скорее к таким понятиям, как "племя","клан" или "семья", а не к таким крупным, территориально привязаннымгруппам, о которых мы говорим как о нациях сегодня. В Англии XIX в.можно было услышать о нациях "иудеев", "цыган" или о "королевской на-ции" (королевская семья или династия). Термин "нация" применитель-но — прежде всего или в основном — к таким странам, как Англия илиФранция, стал использоваться сравнительно недавно. На вопрос о том, ка-ковы общие характеристики нации и, следовательно, критерии принадлеж-ности к ней, даются различные и часто противоречащие друг другу отве-ты. Представление о том, что критерием нации служит место рождения,поскольку индивид именно таким образом приобретает национальность(гражданство), в настоящее время неприемлемо. Действительно, некоторыесовременные национальности, такие, как американская или израильская,состоят преимущественно из людей, которые сами сменили национальностьили это сделали их предки. Некоторые классические аргументы в пользунационализма, принадлежащие, в частности, германским националистамИ.Г. Фихте и Вильгельму Гримму, а также валлийским националистам, сви-детельствуют о том, что ключевым понятием является общий язык, посколь-ку именно он связывает людей с историей, мифологией и территорией. Этатройственная связь (язык, территория и мифология/совместный историчес-кий опыт) представляет собой, возможно, наиболее логичную основу ис-тории национальности, однако она неспособна объяснить феномен такихмногоязычных национальностей, как швейцарцы, индийцы или бельгий-цы, и совсем не соответствует реальности, в которой различные нации счи-

1 Политическая энциклопедия: В 2 т. / Под ред. Г.Ю. Семигина. М.: Мысль, 1999.Т. 2. С. 32.


тают родным языком испанский или английский. Таким образом, современ-ный термин «национальность» предполагает сочетания в различных ком-бинациях этнической и языковой идентичности, общего осознания совмест-ного исторического опыта, единой культуры и религии. Трудно понять по-литику буров Южной Африки (африканеров) или квебекцев, не принявво внимание того, что их групповое единство перешагнуло через некий ре-шающий порог и приобрело качество национальности; этот порог не пере-шагнули французские поселенцы в Алжире и так и не достигли афроаме-риканцы (американские негры)»1.

Современный исследователь проблемы национализма В.В. Коротееваотмечает сложность определения понятия «нация»: «Не так часто у совре-менных авторов можно встретить определение нации. Совершенно очевид-но, что перечисление объективных признаков, благодаря которым группылюдей отграничивают себя от других, — особый язык, антропологическийтип, общность культуры, общая история, связь с территорией, ассоциацияс государством — ни в своем полном наборе, ни в сочетании отдельныхэлементов не является таким определением. Эрик Хобсбаум предложил дляпрактических целей называть "нацией" любую группу людей, претендую-щую на такое звание. Сама проблема определения данного ключевого по-нятия идеологии национализма, по мнению ряда исследователей, вызванаего многозначностью на практике. В действительности мы сталкиваемсяс конкурирующими взглядами на то, кто входит в эту группу, на каких кри-териях основано ее членство. В эру национализма такие понятия, как "на-ция", "национальные государства", "национальные интересы", "националь-ное сознание" настолько широко вошли в обыденный язык, что вовлекаюти самого исследователя в его использование. Поэтому следует различать,когда эти термины являются категорией практики, а когда — аналитичес-кими. Предварительно можно сказать, что понятие нации отражает преоб-ладающее, хотя и не обязательно единственное, представление о группо-вом членстве в культурной или политической общности и имеет самые пря-мые последствия как для тех, кто включается в данную общность, так идля исключенных из нее»2.

Приведем определение нации, данное в «Американской энциклопе-дии»: «Нация — большая группа людей, которые рассматривают себя какобщность или группу и которые обычно ставят лояльность к группе вышелюбых других конфликтующих форм лояльности. Часто нации присущаодна или несколько из следующих особенностей: язык, культура, религия,

1 См.: Политика: Толковый словарь. Рус.-англ. М.: ИНФРА-М, 2001. С. 362.2 Коротеева В.В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М.: РГГУ,

1999. С. 7.

30 31


политические и другие институты, история, с которой она отождествляетсебя, и вера в общую судьбу. Обычно нации населяют компактную терри-торию. Часто, хотя не всегда, группа входит в состав политического обра-зования, именуемого нацией-государством; или просто страной, либо на-цией. Но иногда группа, считающая себя нацией, разделена политически-ми границами. Например, в результате раздела Германии на зоны послеВторой мировой войны возникли два германских государства. Последова-тели иудейской веры часто говорят о себе как о нации. Они создали странув Израиле, но евреи живут во многих нациях-государствах. С другой сто-роны, нация-государство может включать в свой состав несколько наций.Например, СССР включает неславянские группы народов, эквивалентных"нациям". У людей, составляющих нацию, обычно формируется чувствонационализма. Если нация добивается статуса нации-государства, она раз-вивает политическую структуру, которая защищает народ и способствуетросту национальных институтов. С подъемом национализма люди могутподчинить свои личные установки целям достижения национальной неза-висимости, престижа, процветания и силы нации. Национальные полити-ческие лидеры, иногда преследуя корыстные интересы, могут поощрятьлюдей верить в их исключительные качества и даже превосходство над дру-гими национальными группами или политическими образованиями. Край-ние формы таких установок приводят к агрессии против других наций, рас-

сматриваемых как неполноценные»1.Можно было бы продолжить рассмотрение определений понятия «на-

ция». Их действительно много, что свидетельствует об интересе к данномупонятию, о важности и актуальности его изучения. В то же время множе-ственность определений — характеристика сложности и многоплановостипонятия. Размышляя об определении нации, следует прежде всего решить,что понимать в качестве основополагающего принципа, что взять за точку

отсчета: политику, культуру, территорию и т.д.

1.2.4

Проблема типологии нации

В современных словарях и энциклопедиях можно обнаружить типо-логию понятия «нация». Выделяют различные типы нации, например ти-

тульная, коренная и др.Коренная нация, как термин, вошла в научный и политический лексикон со

сталинской национальной политикой, провозгласившей возникновение и сбли-

1 The Encyclopedia Americana. 1994. Vol. 19. P. 751 -752.

жение «социалистических наций» и развитие коренных наций окраинных регио-нов бывшей Российской империи1.

Термин титульная нация вошел в научный и политический лексикон в пери-од образования субъектов Российской Федерации по национальному признаку(1991). В Российской Федерации была образована 21 республика по признакутитульной нации2.

В задачи нашего курса не входит столь детальное рассмотрение поляэтих определений. Однако в завершение данного раздела приведем типо-логию понятия «нация», представленную в известной работе немецкогоисследователя К. Хюбнера «Нация» (1991), поскольку эта типология ак-центирует внимание на разделении национальной проблематики на поли-тическую и этнокультурную. Итак, рассматривая понятие «нация», Хюб-нер выделяет государственную нацию, культурную нацию и субнацию.

Государственной нация называется в том случае, если она являетсяносителем национально гомогенного (единого национального) или охва-тывающего ее целиком государства (национального единого государства).Но под этим понятием, согласно автору, может также подразумеваться еедоминирующая роль в некотором государстве или то, что она представля-ет единое сознание, которое может сформироваться в (мультинародном)государстве, охватывающем несколько наций.

Перед нами субнация, если она — одна из наций, образующих нацио-нальное многообразие.

Наконец, под культурной понимается нация безотносительно к ее воп-лощению в государстве. Причем не важно, удалось ли это вообще или онаоказалась неспособной образовать единое национальное государство и быларазделена между несколькими государствами.

Хюбнер отмечает, что эти варианты могут накладываться друг на дру-га: граждане одной государственной нации или субнации могут в то жевремя понимать себя как принадлежащие некоторой культурной нации3.

1.2.5

Национальное самосознание, этноцентризми национализм

Одной из характеристик национальной принадлежности является фе-номен национального самосознания. Личность, осознавая себя частицей

1 См.: Политическая энциклопедия. М: Мысль, 1999. Т. 2. С. 33.2 Там же. С. 34.3 См.: Хюбнер К. Нация: от забвения к возрождению. М.: Канон+, 2001. С. 293.

322.3.628 33


нации, воспринимает как свои собственные историю своей страны и на-циональные ценности: религию, письменность, национальный язык, до-стижения в духовной культуре, вклад нации в мировую культуру и т.п.

Национальное самосознание основано на исторической памяти, накультурных традициях, оно складывается в психологическую установкуличности. Однако национальное сознание может и разделять людей.

Поэтому важно, чтобы национальная культура не самоизолироваласьи не противопоставляла себя другим. Она должна обогащаться в диалоге,в заимствованиях из других культур. В связи с этим отметим две тен-денции национальной культуры: дифференциацию и интеграцию. Пер-вая заключается в стремлении к национальной самостоятельности, к раз-витию национальной культуры, общественно-политической жизни, вто-рая — к расширению связей между нациями, преодолению национальныхграниц.

Обе тенденции способствуют прогрессу цивилизации: одна через внут-реннее развитие наций, другая — через их взаимообогащение посредствомобмена национальными ценностями.

Но в реальной жизни не все обстоит благополучно. Национальноесамосознание может деформироваться и превращаться в этноцентризм.Это одна из главных причин межнациональных проблем и конфликтов.Этноцентризм означает, что определенная национальная общность счита-ется центральной, а все другие соизмеряются и соотносятся с ней.

В какой-то степени этноцентризм присущ всем этническим общнос-тям, даже отсталые народы в чем-то чувствуют свое превосходство надвсеми остальными. Они, например, могут считать культуру высокоразви-тых стран абсурдной или бесчеловечной. Этноцентризм сплачивает на-родность, он может играть положительную роль, прежде всего во времясправедливых войн, в которых народ отстаивает свое право на существо-вание.

Национализм — одна из форм этноцентризма. Сегодня национализмчаще всего рассматривается как крайняя, негативная форма этноцентриз-ма и, как правило, специально пропагандируется определенными группа-ми с целью противостояния другим народностям и этническим группам.Периоды напряженности в отношениях между нациями и народностямивсегда сопровождаются усилением националистической пропаганды. При-чем к этому нередко добавляются межрелигиозные проблемы1.

См.: Филатов В.П. Обществознание. М.: Академический проект, 2004.

34


1.2.6

Подходы к определению национализма

В научной литературе и политической публицистике термины «на-ция» и «национализм» используются в различных, зачастую взаимоис-ключающих, значениях. При этом конкретное содержание, вкладываемоев эти понятия, меняется в зависимости не только от концептуальных пред-ставлений и политических предпочтений того или иного автора, но и от«национальной традиции» политического словоупотребления. Например,в современной российской политологии термин «национализм» устойчи-во ассоциируется с политическим и религиозным фундаментализмом, ав-торитарными, антидемократическими тенденциями, фашизмом и т.д.1

В то же время в американском или французском политическом лексиконетермины «нация» и «национализм» лишены подобного содержания. Этитермины, наоборот, традиционно связывают с представлениями о народ-ном суверенитете, демократии и гражданском самосознании.

Известны различные трактовки и определения понятия «национализм».В.В. Коротеева, сопоставляя различные трактовки этого понятия, пишет:«С некоторыми оговорками большинство специалистов сходится в том,что основную доктрину национализма можно свести к нескольким поло-

жениям:1) нация — реальная общность, имеющая свои особые качества;2) интересы и ценности этой нации обладают для индивида приорите-

том перед другими интересами и ценностями;3) нация должна быть как можно более независимой, что требует до-

стижения по крайней мере некоторого политического суверенитета»2.Национализм, таким образом, — это комплекс идеологических пред-

ставлений и политической практики, в котором центральное место зани-мают интересы нации. Данное определение намеренно абстрактно. В немничего не говорится о характере нации, ее границах (например, нация эт-ническая или гражданская, политическая), а также о формах ее политичес-кой самостоятельности. Определение не содержит оценки, так что с нимможет согласиться как сторонник доктрины национализма, так и его про-тивник. Это очень важно, так как для понимания сути явления необходимо

1 См., напр.: Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М.: Новая шко-

ла, 1996.2 Приводя эту типологию, В.В. Коротеева ссылается на работу Дж. Бройи: Breuilly J.

Nationalism and the State. Manchester University Press, 1982. P. 3.

2* 35

Глава 1 чПроблема национализма в социальных и политических науках

предварительно очертить его границы и лишь затем оценивать его, исходяиз собственных политических и нравственных предпосылок. Помимо идео-логической и политической составляющих в национализме есть и психо-логическое измерение — комплекс национальных чувств»1.

«Энциклопедический социологический словарь» дает следующее оп-ределение: «Национализм — это система взглядов, идеология, питающая-ся этноцентризмом и имеющая большую социально-политическую направ-ленность. Идеологи национализма полагают, что главным видом соци-альных связей являются связи национальные (этнические) и главнымсубъектом истории — национальные (этнические) общности, сотрудни-чающие или чаще — враждующие между собой. Эти идеологи приписыва-ют своему народу особые исторические заслуги и историческую миссию,призывают людей служить этой миссии, пренебрегая другими интереса-ми, не считаясь с другими народами. В раннеклассовых формациях нацио-нализм обычно проявлялся в слабой степени, уступая религиозной идео-логии. Свои наиболее четкие формы национализм получил с развитиемкапитализма и национальных движений, с завершением процесса форми-рования наций и национальных государств. Наиболее реакционную фор-му он приобрел в немецком так называемом национал-социализме (фа-шизме), который включал в свою программу физическое уничтожение не-арийских народов. Применение фашистами расовых критериев связываетих идеологию с расизмом»2.

Русско-английский толковый словарь «Политика» предлагает такуютрактовку: «Национализм возводит принадлежность к своей нации в поли-тический принцип или программу. Таким образом, он имеет иное изме-рение, чем патриотизм, который подразумевает чувство привязанностик своей стране или нации, не связанное с какой-либо программой полити-ческих действий. Важно отличать конкретные виды национализма, имею-щие собственные подходы к политике, от универсальных принципов нацио-нализма. Большинство «националистов» руководствуются программой,предназначенной для своей нации, но далеко не всегда задумываютсяо значении других национальностей. Именно в этом смысле национализмсравнивают с пустой бутылкой: форма есть, зато содержания нет. Так,в Индии перед получением ею независимости партия Индийский нацио-нальный конгресс благодаря идеям национализма смогла объединить та-ких разных людей, как Джавахарлал Неру (реформатор, веривший в ра-

1 См.: Коротеева В.В. Указ. соч. С. 7—16.2 Энциклопедический социологический словарь / Под общ. ред Г В Осипова М •

ИСПИРАН, 1995. С. 443.

36


зумное планирование), Кришна Менон (марксист) и М.К. Ганди, пропа-гандист тактики ненасильственной борьбы за независимость. Общим дляпринципов разных видов национализма является утверждение приоритетанациональной принадлежности над принадлежностью к классу, религии

или человеческому роду в целом»1.Итак, мы рассмотрели некоторые трактовки понятия «национализм»,

которые демонстрируют как многозначность и значимость этого термина,так и вариативность подходов к его определению.

1.2.7

Истоки и современные формы национализма

В числе крупнейших исследователей национализма отметим Э. Гелл-нера и его книгу «Пришествие национализма». В ней обосновывается сле-дующий общий тезис: «В жизни человечества произошла важная и отчет-ливая перемена. Новый мир, в котором национализм, то есть соединениегосударства с "национальной культурой", стал общепринятой нормой,в корне отличается от старого, где это было явлением редким и нетипич-ным. Существует огромное различие между миром сложных, переплетен-ных между собой образцов культуры и власти, границы которых размыты,и миром, который складывается из единиц, четко отграниченных друг отдруга, выделяющихся по "культурному" признаку, гордящихся своим куль-турным своеобразием и стремящихся внутри себя к культурной однородно-сти. Такие единицы, в которых идея независимости связана с идеей культу-ры, называются "национальными государствами". В течение двух столетий,наследовавших за Французской революцией, национальные государства

стали нормой политической жизни»2.Казалось бы, в период, когда в Европе практически исчезают грани-

цы, различные европейские страны в техническом и экономическом отно-шении все больше выравниваются, когда введена единая валюта, а сред-ства транспорта и коммуникаций делают легкодоступным любой уголокконтинента, национализм должен уходить в прошлое. Однако большин-ство исследователей этого феномена отмечают обратное. Многие людиощущают угрозу своей культурной идентичности и испытывают потреб-ность в том, чтобы каким-либо образом отличаться друг от друга. И хотя

1 Политика: Толковый словарь. М.: ИНФРА-М, 2001. С. 360—3622 Геллнер Э. Пришествие национализма. Мифы нации и класса // Нации и нацио

лизм. М.: Праксис, 2002. С. 146.

37

Глава /-Проблема национализма в социальных и политических науках

европейцы становятся все больше похожи друг на друга при потреблениии ведении хозяйства, на уровне культуры они поднимают мятеж противглобализации. Из страха перед потерей культурной идентичности они изо-лируются, строят новые этнонационалистические барьеры и используюткультурные различия в качестве мотива для обособления от «других».

Наиболее наглядно в Европе всплеск национализма проявился послеокончания «холодной войны» и распада социалистической системы и СССР,событий в бывшей Югославии, показавших, что и в центре Европы могутпроисходить уже забытые европейцами после Второй мировой войны «эт-нические чистки».

Но и страны Западной Европы еще не преодолели национализма. По-прежнему национальное государство выглядит как самое важное полити-ческое изобретение европейской истории за последние двести лет. Конеч-но, в таких старых национальных государствах, как Франция, Германияили Великобритания, национальные проблемы выглядят иначе, чем в но-вых государствах типа Эстонии, Украины или Хорватии. Но в некоторыхиз них возникают движения за признание автономий их регионов. Ещеболее заметен всплеск национализма, связанный с модернизацией, кото-рая в конце XX в. породила небывалую мобильность и потоки миграций,что влечет за собой развитие полиэтнического и мультикультурного об-щества. В качестве ответной реакции на этот процесс распространяютсяновые формы национализма, в котором политическое начало соединяетсяс культурным и этническим факторами.

Комбинация этих составляющих — культурного национализма и эт-нического фактора — придает феномену этнонационализма опасную силу.При этом нарастающая этнизация проявляется не только в области поли-тики, но и на уровне повседневной культуры, проникает в средства массо-вой информации. Как отмечает один из исследователей современного ев-ропейского национализма, «будничная жизнь наших обществ также пере-живает процесс национализирования и этнизации. Знамена и флаги наспортивных стадионах создают националистическое настроение, в модеэтнонационалистические тенденции, музыка и реклама наступают со всехсторон. Из "этновзгляда" извлекают выгоду даже дизайнеры рюкзаков иобуви, часов и шариковых ручек»1.

Чтобы разобраться глубже в этом новом пришествии и распростране-нии национализма, важно, во-первых, понимать многообразие его форм итипов, а во-вторых, осознавать, в каком виде в нем присутствует и интер-претируется этнический компонент.

Альтерматт У. Указ. соч. С. 14.

38


В литературе распространено разделение национализма на граждан-ский (государственный или еще — территориальный) и этнический — эт-нонационализм1. Первый считают основанным на самоопределении лич-ности и достаточно рациональным. Гражданский национализм иногда отож-дествляется с патриотизмом и признается нормой, поскольку он направленна консолидацию населения государства с помощью политико-правовыхинститутов и идеологии. Однако и такой национализм в крайних вариан-тах может быть нацелен на государственную экспансию, на агрессивныеформы шовинизма или изоляционизма.

Этнический национализм может быть политическим или культурным.Политический этнонационализм имеет целью достижение или удержаниевласти определенной этнической группой. Цель культурного этнонацио-нализма — сохранение целостности народа, поддержание и развитие егоязыка, культуры, исторического наследия. Он считается позитивным, еслине содержит в себе идей культурной замкнутости и негативной направлен-ности против других культур.

В качестве наиболее опасного квалифицируется политический этно-национализм, который направлен на достижение властных преимуществдля одного народа. Такой национализм доминирующих народов в крайнихформах ведет к дискриминации по отношению к другим национальностям.У недоминирующих этнических групп он преследует цели сепаратизмалибо устранения неравенства любыми путями и средствами, включая на-сильственные или популярные в наше время террористические.

Рассмотренная классификация может быть принята в качестве общейсхемы. Однако у нее есть несколько недостатков. В о - п е р в ы х , она ис-ходит из понимания наций и этносов как неких от века существующихобъективных данностей (так называемое примордиальное, или исконное,толкование этничности). Такое понимание было характерно для советскойобщественной науки, оно идет от сталинского определения наций и этно-сов, а также разрабатывалось Ю.В. Бромлеем и его последователями. Нынетакой подход преодолевается и активно критикуется прежде всего в рабо-тах В.А. Тишкова и некоторых других ученых-этнологов, которые исхо-дят из парадигмы социокультурного конструирования этничностей2.

В о - в т о р ы х , в этой типологии практически не учитываются реа-лии последних десятилетий, которые связаны со все большим распростра-нением полиэтнических сообществ, с феноменами мультикультурализма исоответственно с трансформацией традиционных образов культурного и

' См.: Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология. М.: Ас-пект-Пресс, 1998. С. 42.

2 См.- ТишковВА Очерки теории и политики этничности в России. М.: Русский мир,1997.

39

Глава IПроблема национализма в социальных и политических науках

этнического национализма. Наконец, нужно отметить, что рассмотреннаясхема классификации национализма не позволяет понять роли властно-культурных стратегий (языковых, образовательных и др.), которые исполь-зуются ныне в решении национальных проблем.

Поэтому, чтобы правильно понять причины подъема национализмав современной Европе и России, необходимо более широко рассмотретьконцепции национализма, выработанные в западной литературе, что мы исделаем в следующих главах учебного пособия.

1.3•••••

Национализм и его местов политическом пространстве

Наша книга посвящена исследованию национализма как одного изважнейших политических феноменов, его истории и теоретическому обос-нованию. В этом разделе мы бы хотели обратиться к вопросу о месте на-ционализма в политике, обосновать понимание одного из типов современно-го национализма как политического явления, дать определения и ответитьна основные вопросы: что представляет собой собственно политическийнационализм? в чем его специфика и отличие от других типов национа-лизма?

1.3.1

К определению понятия«политический национализм»

Прежде чем перейти к конкретным теориям политического национа-лизма, разработанным в ходе развития мировой философской и полити-ческой мысли, следует хотя бы контурно определить ключевой предметнашего исследования — феномен политического национализма.

Известный российский социолог и политолог Л.Г. Ионин рассматри-вает политический национализм в сопоставлении с двумя другими типаминационализма — культурным и мифологическим1.

1 Разумеется, в этот типологический ряд следует включить и понятие «экономиче-ский национализм», под которым обычно подразумевается практика защиты государства-

40

1.3Национализм и его место в политическом пространстве

Оговаривая то обстоятельство, что политический национализм явля-ется высшей и наиболее завершенной формой существования националис-тических настроений и идей, он пишет: «Традиционно высшей формойнационализма считается политический национализм. В этом случае фор-мирование национальной идентичности с необходимостью связываетсяс формированием собственной национальной государственности, когда про-исходит либо выход какой-то территории из «маточного» государства, либоее автономизация в рамках государства. На самом же деле данная формане столько высшая, сколько «верхняя», которая завершает формированиенациональной идентичности. Это тот этап строительства национальногодома, когда фундамент, стены и все прочее готово, осталось подвести егопод политическую крышу. Часто именно завершающий этап оказываетсясамым бурным и привлекает к себе всеобщее внимание, потому что онсвязан с политическими и геополитическими расчетами, разделом терри-торий, промышленности, флотов и т.д.»1.

Действительно, как показывает история национальных движений (см.работы Э. Геллнера и М. Хроха в книге «Нации и национализм»), полити-ческие требования артикулируются националистическими лидерами лишьна достаточно поздних, зрелых этапах развития движения, которое начи-нается обычно в форме движения за сохранение или возрождение куль-турных ценностей того или иного народа, т.е. культурного национализма.Таким образом, культурный национализм всегда выступает в качестве под-ступа к национализму политическому2.

ми своих рынков, покровительство национальной промышленности и торговли и т.п. По-добный «национализм», однако, имеет отношение скорее к государству, чем к нации, иможет с успехом практиковаться (и практиковался) многонациональными или имперскимигосударственными образованиями.

1 См.: Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. 3-е изд., доп. иперераб. М.: Логос, 2000. С. 169.

2 Л.Г. Ионин, ссылаясь на Э. Геллнера, пишет о культурном национализме следую-щее: «Более фундаментальная, более широкая и более прочная форма — культурный на-ционализм. Э. Геллнер вообще считает национализм культурным феноменом. По его изящ-ному определению, национализм в конечном счете — это "течение, стремящееся соеди-нить культуру и государство, обеспечить культуру своей собственной политической крышей,и при этом не более чем одной". В свою очередь, единую национальную культуру можнорассматривать как непременное следствие современного индустриально-технологическогоразвития, которое приводит к разрушению типичных для аграрной эпохи изолированныхкультурных анклавов, созданию урбанизованной жизненной среды, мегаполисов, куда сте-каются большие массы народа, где возникают массовые производства... Все это требуетунификации образа жизни и культурных навыков. Вследствие этого создаются крупныеединообразные культуры, которые сначала осознают свою культурную идентичность,а затем стремятся и к политической идентичности. Складывающаяся таким образом в про-цессе индустриализации культурная идентичность требует собственной "национальной"

41


В свою очередь, понятие «мифологический национализм» выступаетв качестве средства объяснения жизненности, эмоциональной привлека-тельности, мобилизационной мощи и универсальности националистичес-ких идей1. Л. Ионин описывает его следующим образом: «Мифологичес-кий национализм — самая глубинная и фундаментальная форма национа-лизма. Острота проявлений национализма в национальных возрожденияхи революциях зависит от степени мифологизации национального чувства.Великая история и славное прошлое — это просто сказка, сложенная мест-ными интеллектуалами, но до тех пор, пока она не стала образом жизнинаселения. А тогда она превращается в миф, причем такой, против которо-го бесполезно и бессмысленно предостерегать, ибо это значит предостере-гать человека против него самого, против его собственной жизни, какаяона есть. Мифологическая идентичность — это подлинная национальнаяидентичность, и уже на ее основе создаются культурная и политическая"надстройки". Это не миф, который отражает прошлое, а миф, которыйпредставляет собой сегодняшнюю реальность»2.

Понятие «мифологический национализм» не следует толковать каквид или тип национализма. Оно, скорее, носит всеобъемлющий характерпо отношению к подобным типам, выступая в качестве их общего смысло-вого знаменателя.

Итак, национализм, в самом широком смысле слова, можно определитькак программу или идеологию политического оформления, самоутверж-

истории: великого и славного прошлого, сказочных героев, совершающих необыкновен-ные подвиги. На самом деле этого прошлого не было и не могло быть; это прошлое —чужое, потому что тогда, в прошедшие времена просто не существовало культурного, а темболее политического единства. Такого рода национализм с исторической подкладкой Гелл-нер именует мифом, то есть, попросту говоря, красивой и опасной ложью, хотя, можетбыть, и ненамеренной» (См.: Ионин Л.Г. Указ. соч. С. 169—170).

1 О недостаточности традиционных рационалистических трактовок национализмаЛ. Ионин пишет так: «Между тем многие ученые не задерживают своего внимания насамом интересном феномене, а именно: на мифологическом характере национализма, либосчитают, что этот мифологический характер — не более чем случайная и досадная непри-ятность. Так, Геллнер призывает не поддаваться мифам, как будто такими призывами мож-но остановить национализм; вероятно, авторы соответствующих концепций предполагают,что сконструированное можно де-конструировать. По нашему мнению, главное, что долж-но интересовать в национализме, — не его происхождение, а его действенность. Почти всеидеологии, когда либо заводившие мир в тупик, были сконструированы, то есть построены,на основе идей, которые становились реальностью, если в них верили и внедряли ихв жизненную практику. Тогда эти идеи превращались в мифы и обретали грандиозныйэнергетический потенциал, выражавшийся в кровавых революциях и грандиозных завоева-тельных походах. То же можно сказать и об идеях национализма, точнее о некоторыхнационализмах» (См.: Ионин Л.Г. Указ. соч. С. 171).

- Ионин Л.Г. Указ. соч. С. 171 —172.

42


дения и развития нации (см. например, Э. Хобсбаума)1. В этом максималь-но широком толковании, любой национализм есть национализм полити-ческий2.

Известный своими работами в области политической науки А.И. Со-ловьев определяет национализм следующим образом: «Идея нации, исполь-зуемая для выражения особых требований к власти, неизбежно порождаетспецифические политические акции в систематизированном виде и пред-ставляющие собой национализм. В самом общем виде национализм — этополитическое движение, направляемое определенной доктриной на выра-жение и защиту интересов национальной общности в отношениях с госу-дарственной властью. Объективно национальные движения направленына использование политических механизмов как внутри государства, так ина международной арене для повышения уровня общности граждан однойнациональности (или всего населения той или иной страны в целом) изащиты их интересов. Национализм выходит на политическую арену тог-да, когда властные отношения требуют большей культурной и социальнойсплоченности общества или отдельных слоев его населения. Как говорилеще Ш. Монтескье, "дух нации", любовь к Родине являются единственнойосновой существования "органического" общества. В то же время практи-ческий опыт показал, что национализм не просто исходит из признанияналичия нации и ее особых интересов, но в известной степени и претенду-ет на превосходство национально ориентированных потребностей над все-ми иными чаяниями и замыслами людей»3.

Таким образом, национализм в данном определении отождествляетсяс политической реализацией интересов нации. Иначе говоря, между поня-тиями «национализма» и «политического национализма» ставится знак ра-венства. На наш взгляд, подобное терминологическое отождествление, до-минирующее в научной литературе, не вполне корректно.

Исторический опыт развития национальных движений показывает, чтополитические требования выдвигаются националистами лишь на доста-точно высоких этапах развития движения. На начальных же стадиях пре-обладают идеи культурной реинтеграции нации, т.е. ее консолидации во-

1 В англоязычной литературе широкое распространение имеет близкий по содер-жанию к подобным образом истолкованному «национализму» термин nation building, т.е.«строительство нации».

2 Истолкование нации и национализма в качестве политических феноменов, несмотряна «этнифицирующие» толкования термина «нация», имело место практически всегда. Так,в политических сочинениях начала XX в. существовали термины «исторические нации» и«неисторические нации». Под первыми понимались те, которые обладают или хотя быобладали в прошлом собственной государственностью. Вторые же лишь стремились к та-ковой.

3 Соловьев А.И. Указ. соч. С. 175—176.

43


круг возрождения национальных обычаев и традиций, в некоторых случа-ях — языка и религиозных верований. Подобный национализм следуетназвать «культурным национализмом».

Широкое распространение в научной литературе и публицистике име-ет термин «экономический национализм», под которым подразумеваютэкономическую политику, направленную на защиту внутреннего рынка истимуляцию отечественного производителя. Очевидно, что подобный под-ход логически не связан с защитой интересов данной конкретной нации,а лишь выражает определенную позицию государственной власти (т.е. впол-не может быть реализован и реализуется многонациональными государст-вами).

Чтобы отличить «политический национализм» от других, зачастуюсопряженных с ним форм национализма, целесообразно ввести следую-щее определение, уточняющее наш предмет.

Политический национализм представляет собой идеологию, утверж-дающую приоритетный статус национальной идентичности над всеми дру-гими видами социальной идентификации и требующую защищать «нацию»всеми доступными политическими средствами.

В этом определении политический национализм является более уз-кой, инструментально заостренной, «политической проекцией» национа-лизма, рассматриваемого в качестве широкого социокультурного феноме-на. Другими словами, не всякий национализм подразумевает политичес-кий компонент, т.е. не всегда сопряжен с политическим национализмом.Но всякий политический национализм связан с национализмом более ши-рокого типа (подразумевающим прежде всего культурные и в некоторыхслучаях конфессиональные измерения).

Приведенное определение не учитывает той конкретной интерпрета-ции понятия «нации», которое закладывается в его основу. Последнее об-стоятельство чрезвычайно важно, поскольку, когда мы говорим о спектреконкретных националистических идеологий, то имеем в виду, что типы«национализмов» или отдельные «национализмы» в большой мере опре-деляются именно той специфической интерпретацией понятия базовогопонятия «нации», которое постулируется при их конструировании.

В современных исторических условиях особенно актуально звучиттезис о близости и структурном сходстве политического национализма иконсервативно-авторитарных тенденций в политике. Г.Г. Дилигенский об-ращает внимание на то, что «Политический национализм, когда он не яв-ляется идеологией угнетенной или униженной нации, обычно тесно связанс консервативными (правыми в капиталистических, государственно-социа-листическими в постсоциалистических странах) и авторитарными ориен-тациями. Эта связь естественна и органична. Консерватизм выражает ин-

44


тересы привилегированных социальных групп, стремящихся сохранить ста-тус-кво, не желающих учитывать потребности основной части общества.Апелляция к общенациональным интересам — наиболее удобный способоправдания такой позиции, игнорирования реального многообразия соци-ально-групповых интересов, существующих в обществе. Кроме того, онапозволяет эксплуатировать стихийный массовый консерватизм, питаемыйстрахом перемен, особенно сильный в кризисной, неопределенной ситуа-ции. Апелляция к национальным традициям, к национальной идее — эф-фективное противоядие против стремления к реформам, к социальным икультурным переменам. Что касается авторитаризма, то он связан с нацио-нализмом психологически и политически. Психологически — потому чтоих объединяет дух культурной и идеологической нетерпимости, враждеб-ность к «чужим». Политически — потому что национализм оправдываетавторитарную власть национального государства над обществом, прино-сит суверенитет и свободу личности в жертву «национально-государствен-ной идее». Антагонист авторитаризма — демократия — несовместимас национализмом, ибо она требует учета и взаимосогласования различныхсоциальных интересов и отстаивает суверенитет личности, а не ее подчи-нение общенациональному интересу, воплощаемому государством. Демо-кратия расходится с авторитаризмом в самом понимании национальныхинтересов: для первой — это совокупность интересов реальных людей,составляющих общество, для второго — интерес общности, олицетворен-ной в государстве, практически сводящийся к интересу государства какинститута власти»1.

Общая характеристика политического национализма принадлежитизвестным исследователям национализма Н. Эберкромби, С. Хиллу иБ.С. Тернеру: «Национализм — это идеология, основанная на убеждении,что народ, обладающий общими свойствами, такими, как язык, религияили этничность, составляет особую политическую общность. Националистыстремятся сохранить это социальное своеобразие, чтобы защитить те со-циальные блага, которые являются результатом национальной идентично-сти и принадлежности к нации. Национализм отождествляет националь-ную легитимность государства с самоуправлением нации. Часто утверж-дается, что национализм как политическая доктрина не существовал доXVIII в. и что возникновение национальных движений совпадает с разви-тием наций-государств в Европе в посленаполеоновский период. Однаков конце XIX в. многие обществоведы-теоретики предполагали, что нацио-нализм будет приходить в упадок и его место займут интернационализм икосмополитизм.

1 Дилигенский Г.Г. Указ. соч. С. 329—330.

45

Первая мировая война, которая велась на основе националистическихпринципов, развеяла эти ожидания, поскольку организованное антивоен-ное движение не получило широкой поддержки рабочего класса. Впослед-ствии национализм тесно связывался с движениями за самоопределение ипротив империализма в третьем мире»1.

В наше время, продолжают названные выше авторы, существуют тринаиболее распространенные интерпретации национализма: 1) как роман-тическое движение, связанное с объединением Германии и Италии и впо-следствии экспортированное европейским колониализмом в Азию и Аф-рику; 2) как ответная политическая реакция на колониализм в обществах,в которых традиционные формы социальной организации разрушилисьвследствие социальных перемен, осуществленных внешним колониализ-мом; 3) как следствие неравномерного развития капитализма, порождаю-щее глубокое неравенство между отдельными регионами, и стремлениепериферийных регионов использовать националистическую политику, что-бы добиться более равномерного распределения богатства. В качестве при-мера третьей интерпретации, рассматривающей национализм в развитыхкапиталистических обществах как реакцию на внутренний колониализм,ссылаются на шотландский национализм в Соединенном Королевстве.

Национализм часто рассматривается как искусственная, паразитичес-кая идеология, так как во многих случаях невозможно указать ни на однучерту, свойственную всем членам общества, претендующим на принад-лежность к той же нации. С этой точки зрения национализм — это миф,созданный интеллектуалами, проповедниками романтических представ-лений о национальном языке, народном наследии и национальной идентич-ности. По той же логике национализм ассоциируется с политическим экс-тремизмом и ксенофобией. Однако свойственное либерализму отождеств-ление национализма с фашизмом заслоняет политические достижениянационалистических движений в третьем мире, добившихся самоуправле-ния и определенного социального прогресса2.

Один из классиков теории национализма Э. Смит в работе «Национа-лизм и модернизм» (1998, рус. пер. 2004), посвященной анализу и сопо-ставлению теорий национализма после последней трети XX столетия, об-ращается к понятию политического национализма в разделе «Культурныйи политический национализм»3.

1 Цит. по: Этнос и политика: Хрестоматия. М.: Изд-во УРАО, 2000. С. 104 105.2 См.: Там же. С. 106.3 См.: Смит Э.Д. Национализм и модернизм: Критический обзор современных тео-

рий наций и национализма. М.: Праксис, 2004. С. 323—330.

46

Национализм и его место в политическом пространстве

Он отмечает определенную узость понятия «политический национа-лизм», поскольку оно (по мнению автора) не включает другие важныеизмерения национализма, например, культуру, идентичность и «родину»,и почти не уделяет внимания характеру объекта националистических уст-ремлений, «нации»1.

Эта критика, безусловно, заслуживает обсуждения. Однако, как отме-чает Э. Смит, в работах Дж. Брони — известного исследователя национа-лизма — употребление термина «национализм» ограничено исключитель-но политическим движением. Э. Хобсбаум, автор многих работ по нацио-нализму, включая «Нации и национализм после 1780 г.», тоже утверждал,что в национализме историков интересуют лишь его политические уст-ремления и особенно его способность создавать государства2.

Далее, обращаясь к специфике политического национализма, Э. Смитвоспроизводит характеристику Дж. Хатчинсона, сопоставлявшего культур-ный и политический национализм и утверждавшего, что идеалом полити-ческого национализма является «гражданская полития образованных граж-дан, объединяемых общими законами и нравами, подобно полису класси-ческой древности.

Цели полиса по сути модернистские: гарантировать представительноегосударство сообществу, чтобы оно могло на равных участвовать в разви-тии космополитической рационалистической цивилизации.

Напротив, культурные националисты считают государство второсте-пенным, ибо сущность нации — это ее особая цивилизация, которая явля-ется продуктом ее уникальной истории, культуры и географического по-ложения»3.

Э. Смит, следуя логике Хатчинсона, определяет культурный и поли-тический национализм как конкурирующие аспекты общего течения нацио-нализма в решении тех или иных вопросов, в частности в отношении ре-лигии.

В заключение отметим, что эта и подобные дискуссии о принадлеж-ности национализма той или иной области жизни общества, его типоло-гия, характеристики и прочее все еще представляют предмет исследова-ний и споров. Для нас здесь важна фиксация понятия «политический на-ционализм», принятого и употребляемого в научной среде, поскольку

1 Смит Э.Д- Указ. соч. С. 324.2 Там же. С. 324. Э. Смит ссылается на работы: Breuilly J. Nationalism and the State.

Manchester University Press, 1993; Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 г. СПб.:Алетейа, 1998.

3 Смит Э.Д. Указ. соч. С. 324—325. См.: Hutchinson J. The Dynamics of CulturalNationalism: The Gaelic Revival and the Creation of the Irish Nation State. L.: Alien & Unwin,1987.

47


основная направленность нашего пособия — национализм как явление по-литической жизни общества, национализм в его политической ипостаси,политическом облике.

1.3.2

Типология национализма как явленияполитической жизни.

Национализм в контексте другихполитических идеологий

Общепринятое в национализмоведении (термин B.C. Малахова) —после работ Г. Кона, — деление национализма на гражданский (или за-падный) и этнический (или восточный) восходит к особенностям повсе-дневно-политического употребления слова «нация» в странах Западной иЦентрально-Восточной Европы (включая и Россию). Если гражданскийнационализм (существующий в классических формах во Франции, Вели-кобритании, США) подразумевает под нацией конституционно-политиче-ское единство сознательных и ответственных граждан, безотносительнок их расовому или этническому происхождению и соответственно носитинклюзивный характер (т.е. открывает доступ в нацию инонациональнымэлементам), то национализм этнический (характерный для Германии,Польши, Украины, России, многих стран «третьего мира») ориентируетсяна аскриптивные, или «природные», «прирожденные», культурные харак-теристики того или иного народа-этноса и имеет эксклюзивный характер(т.е. блокирует доступ в нацию инонациональным — иноэтническим в дан-ном случае — элементам). Разумеется, подобное деление носит в значи-тельной степени идеально-типический характер, поскольку провести граньмежду этнической и гражданской формами национализма на практике бы-вает весьма затруднительно.

С точки зрения американских исследователей Э. Белл-Фиалкоффа иА. Марковитца, традиционная дихотомическая классификация национа-лизма должна быть расширена. «Существуют несколько переменных, оп-ределяющих тип национализма. Во-первых, роль государства. Национа-лизмы, которые провозглашают и продвигают уже существующие госу-дарства, будут обозначаться как государственные. Эти национализмыопределяют нацию как территориально-политическую единицу. Там же,где государство отсутствует, национализм является негосударственнымпо определению. Сторонники негосударственной разновидности национа-

48


лизма рассматривают нацию как политизированную этническую группу,ограниченную общей культурой или, как сказали бы антропологи, дели-митированную "культурными маркерами". Такие национализмы обычноначинают развертываться как культурные движения. Во-вторых (для ти-пологии национализмов важен. —Авт.), тип инкорпорации. Он может ос-новываться на индивидуальном или корпоративном вхождении... Национа-лизмы, которые подчеркивают индивидуальную свободу и политическуюответственность граждан, мы называем "локковскими", так как Локк былодним из самых первых сторонников индивидуальной свободы и считал,что легитимность политического правления вытекает из согласия поддан-ных... "Локковский" национализм подразумевает вхождение каждого граж-данина (в нацию. — Авт.) на индивидуальной основе, т.е. открывает двериуспеха и продвижения для любого члена данного политического сообще-ства по мере того, как он осваивает государственный язык и адаптируетсяк культуре, существующей в данном государстве. Такому национализмуприсущ инклюзивный характер, поскольку он принимает всех граждан, не-взирая на их происхождение. В противоположность ему, мы назовем "гер-деровскими" такие национализмы, которые подразумевают полноправноечленство только для лиц, имеющих определенное происхождение, язык икультурные особенности, и за счет этого исключают всех прочих. По сво-ей сущности такие национализмы являются эксклюзивными. Хотя инди-видуумы могут и действительно проникают сквозь этнические границыв "гердеровские" сообщества (например, посредством заключения брака),в принципе включение в подобные нации основано на происхождении и,следовательно, является коллективным или корпоративным по своему ха-рактеру. Возможно, вместо того чтобы говорить о "гердеровской инкорпо-рации", было бы лучше называть это явление "этнической избранностью".Чтобы избежать громоздкой терминологии, мы будем подразделять нацио-нализмы на государственные и негосударственные, в зависимости от ролигосударства, и "локковские"-инклюзивные и "гердеровские"-эксклюзив-ные, чтобы обозначить тип инкорпорации и инклюзию/эксклюзию по эт-

ническим основаниям»1.Таким образом, Белл-Фиалкофф и Марковитц передлагают выделять

четыре основных типа национализма: 1) государственный-инклюзивный(как в Великобритании или Венгрии); 2) государственный-эксклюзивный(как, по мнению американских авторов, в России); 3) негосударственный-

1 Bell-Fialkoff A., Markovits A. Nationalism: Rethinking the Paradigm in the EuropeanContext // The Myth of «Ethnic Conflict»: Politics, Economics and «Cultural» Violence. University

of California, 1998. P. 150—151.

49


инклюзивный (как в Каталонии или Белоруссии) и 4) негосударственный-эксклюзивный (как в Германии, Словакии и Стране басков).

Подобный подход позволяет более дифференцированно подойти к фе-номену национализма, принимая во внимание не только его соотношениес принципом этнокультурной принадлежности, но и роль в становлении ифункционировании тех или иных государственных институтов. Кроме того,эта классификация дает возможность снять не вполне адекватную привяз-ку типов национализма к определенным географическим ареалам.

Следует отметить, что специфика национализма как политическогофеномена разрешает рассматривать политическую окраску в качестве ос-нования деления. Так, А.И. Соловьев типологизирует национализм в за-висимости от политической программы, например: либеральный (предпо-лагающий сочетание национальных и государственных ценностей), ради-кальный (ориентирующийся на резкий разрыв этих идеалов и даже науничтожение части прежней элиты), реакционный (испытывающий недо-верие к новым, демократическим ценностям и пытающийся всеми метода-ми сохранить прежние идеалы) и т.д. Например, в России в XIX — началеXX вв. национальные движения преследовали цели сохранения империи,умножения земель, руководствуясь при этом идеями «панславизма» (уче-ния, утверждавшего превосходство славянских народов над остальными),негативного отношения к цивилизационным ценностям западного толка.

Однако наиболее политически значимым основанием для типологи-зации национализма в настоящее время, согласно А.И. Соловьеву, и явля-ется его отношение к демократии. Такое основание стало особенно акту-альным в последние десятилетия, когда обозначился кризис современныхнациональных государств, а также выявились серьезные политические про-тиворечия в связи с резким ростом национального самосознания в постто-талитарных странах Восточной Европы и СНГ. С точки зрения отношенияк демократии, как правило, выделяются три типа национализма: враждеб-ного демократии, нейтрального и соответствующего ее базовым принци-

пам и задачам1.Итак, национализм представляет собой универсальную и широко рас-

пространенную идеологию. Но его трудно сравнивать с такими идеологи-ческими течениями, как либерализм, консерватизм, социал-демократияи т.д. Существует мнение, что национализм не сложился как единая тео-рия, единое научное направление. Мы не будем останавливаться на этойтеме. Но что бесспорно, национализм в сопоставлении с другими идеоло-гиями представляет огромный интерес для миллионов людей, побуждаю-щий их нередко жертвовать всем, даже своей жизнью. Распространенно-

1 См.: Соловьев А.И. Указ. соч. С. 186—187.

50

Задания для самостоятельной работы

стью национализма, его многообразием и мобилизующим потенциаломобъясняется пристальное внимание ученых к этому феномену обществен-ной жизни (и соответственно обилие литературы), множественность под-ходов и оценок, полемический характер многих исследований на тему на-

ционализма1.Наше учебное пособие посвящено изучению национализма как поли-тического феномена, идеологии, его истории (зарождению и развитию),теоретическому обоснованию, современному состоянию и перспективам.В дальнейших главах пособия мы обратимся к рассмотрению этих вопро-сов. Авторы пособия не претендуют на исчерпанность изложения по при-чине ограниченного объема книги. Предлагаемое пособие может быть оп-ределено как введение в политическую историю и теорию национализма.

Контрольные вопросы

1. В чем заключается актуальность изучения национализма?2. Каковы истоки националистической проблематики в современном мире?3. Дайте характеристику происходящих в России и мире этнонациональ-

ных конфликтов.4. Что называется этносом? Что обозначает понятие «этническая общ-

ность»?5. Что включает в себя типология этнических общностей?Q. Выделите основные типы этноса.7. Что называется родом, племенем, народностью, нацией?8. Сопоставьте и сравните подходы к определению понятия «нация».9. Как возникло понятие «нация»?

10. Что означает термин «национальное самосознание»?11. Как связаны национальное самосознание и культура?12. Дайте определение национализма.13. Как соотносятся понятия «этноцентризм» и «национализм»?14. Перечислите и охарактеризуйте типы национализма.15. В чем специфика политического национализма?16. Сопоставьте политический национализм с другими типами национализма.17. Как соотносится национализм с другими политическими идеологиями?


1. Проведите тематический обзор публикаций по вопросам, близким проб-лемам национализма во всем спектре его проявлений за последний год, выде-лите ключевые проблемы, попробуйте проанализировать прочитанное и обоснуй-те свою позицию. Рекомендуемый объем вашего обзора — 4—5 страниц.

1 См.: Многоликий национализм // Этнос и политика: Хрестоматия / Авт.-сост.

А.А. Празаускас. М: Изд-во УРАО, 2000.

51


2. Проведите сопоставительный этимологический анализ основных понятий,относящихся к проблемному полю национализма и рассмотренных в данной гла-ве учебного пособия. В качестве источников могут быть использованы энцикло-педии, энциклопедические словари, этимологические словари, словари ино-странных слов и т.д. Сравните несколько различных определений понятий: эт-нос, нация, национальность, национализм и др. Попробуйте проанализировать,в чем особенность того или иного определения, на чем делаются акценты, обос-нуйте свою позицию. Рекомендуемый объем вашего обзора — 4—5 страниц.

Литература

ОсновнаяПолитическая энциклопедия: В 2 т. / Под ред. Г.Ю. Семигина. М.: Мысль,

1999. Т. 2. С. 26—33.Соловьев А.И. Политология: Политическая теория, политические техноло-

гии. М.: Аспект-Пресс, 2001.Этнос и политика: Хрестоматия/Авт.-сост. А.А. Празаускас. М.: Изд-во

У РАО, 2000.

ДополнительнаяАльтермаггУ. Этнонационализм в Европе. М.: РГГУ, 2000.Андерсон Б. Воображаемые сообщества: Размышления об истоках и рас-

пространении национализма / Пер. с англ. В. Николаева. М.: КАНОН-Пресс-Ц,2001. С. 29—32, 33-59, 60-70, 89—104, 105-132, 160-173.

Арутюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология. М.: Ас-пект-Пресс, 1998.

Кола Д. Политическая социология. М.: ИНФРА-М, 2001.Михайловский А. В. К истории понятия «нации» //Лицейское & гимназичес-

кое образование (ЛГО). 2002. № 10. С. 43—47.Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. М.: Международ-

ные отношения, 2003.Нации и национализм. М.: Праксис, 2002.Политика: Толковый словарь. Рус.-англ. М.: ИНФРА-М, 2001. С. 360—365.СадохинА.П. Этнология. М.: Гардарики, 2001. С. 78—93, 247—248.СмитЭ.Д. Национализм и модернизм: Критический обзор современных тео-

рий наций и национализма. М.: Праксис, 2004. С. 323—330.Современная западная философия: Слов. М.: ТОН-Остожье, 1998.Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 г. СПб.: Алетейа, 1998.Хюбнер К. Нация: от забвения к возрождению. М.: Канон+, 2001.Шестопал Е.Б. Психологический профиль российской политики 1990-х. М.:

РОССПЭН, 2000.Энциклопедический социологический словарь / Под общ. ред. Г.В. Осипо-

ва. М.:ИСПИРАН, 1995.

Г л а в а 2

ИСТОРИЯ СТАНОВЛЕНИЯНАЦИОНАЛИЗМА И ЕГО ИСТОКИ

В СОЦИАЛЬНОЙ МЫСЛИXVII-XIX вв.

Национализм как политический принцип и политическая идеология — одиниз важнейших социальных и политических феноменов современности. Ученые —историки, экономисты, философы, социологи, политологи — в течение длитель-ного времени исследуют это явление. Истоки современных теорий национализ-ма можно увидеть в работах многих западноевропейских мыслителей разныхэпох. История и философия — две тематические линии, которые рассматриваютсяв данной главе учебного пособия. Вопрос, который мы ставим перед собой, —как возник и развивался национализм в истории и сознании людей; что подгото-вило его приход и расцвет?

2.1здш

Истоки национализма в социальной мыслиXVII-XIX вв.

2.1.1

Эрнест Ренан и его лекция о нации

Современные исследователи национализма отмечают, что история на-ционализма как отчетливой идеологии относительно недавняя: ей около200 лет. Историю же ее научного изучения можно начинать со знаменитойлекции французского историка Эрнеста Ренана «Что такое нация?»,прочитанной в Сорбонне в 1882 г. (Renan, 1887)2.

1 Глава 2 написана в соавторстве с А.В. Михайловским.2 См.: Renan E. Qu'est-ce qu'une Nation? Discours et conferences par Ernest Renan. P.,

1887; Kopomeeea B.B. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М.: РГГУ,1999.

53

Глава 2История становления национализма и его истоки в социальной мысли XVII—XIX вв.

Ренан, Эрнест (Renan, Ernest) (1823—1892), французский историк и фило-соф. Жозеф Эрнест Ренан родился 27 февраля 1823 г. в Трегье (Бретань). Наме-реваясь стать священником, Ренан поступил в малую семинарию в Париже, а за-тем в большую семинарию св. Сульпиция. В 1845г., разочаровавшись в религии,он оставил семинарию и продолжил образование в Сорбонне. Этот беспокойныйпериод своей жизни Ренан описал в «Воспоминаниях детства и юности» (Souvenirsd'enfance et de jeunesse, 1883). В 1848 г. он написал книгу «Будущность науки»(L'Avenir de la Science, 1890), в которой провозглашается вера в науку: «Наука естьрелигия... лишь наука способна разрешить все проблемы, и со временем она за-менит религию».

В 1850 г. Э. Ренан был назначен библиотекарем Национальной библиотеки,а в 1860 г. возглавил археологическую экспедицию в Палестину. К этому време-ни он уже получил известность как авторитетный специалист по восточным язы-кам и по истории религий. В 1852 г. Ренан защитил докторскую диссертацию натему «Аверроэс и аверроизм». В 8-томной «Истории происхождения христиан-ства» (Histoire des origins du Christianisme, 1863—1883 гг.) он развивает свою по-зицию рационалистической критики, особенно ярко — в первом томе «ЖизньИисуса» (1863) при объяснении чудес, сотворенных Иисусом. В 1862 г. Ренананазначили профессором еврейского языка в Коллеж де Франс, через год он былуволен из-за своих еретических взглядов, но после падения Наполеона III вновьзанял кафедру (1871). Однако к науке он относится без прежнего энтузиазма. Онуже не был уверен, что наука сможет найти решение всех проблем, и этот скеп-тицизм проявился в его «Философских диалогах и фрагментах» (Dialogues etfragments philosophiques, 1876). Работа Ренана «Интеллектуальная и моральнаяреформа Франции» (1872) представляет собой важный документ, позволяющийсудить о политических теориях автора. В этой работе он проявляет себя как кон-серватор, сторонник монархии, противник всеобщего избирательного права, го-товый, однако, согласиться со справедливой республикой. Ренан оказал боль-шое влияние на поколение 1870-х гг. Умер Ренан в Париже 2 октября 1892 г.

Эрнест Ренан известен своей формулой: «Нация — это повседневныйплебисцит». Он старался определить, что делает группу людей нацией.Последовательно перебирая понятия — раса, религия, язык, общность ин-тересов, география — ученый показал, что ни одна из этих характеристиксама по себе не обеспечивает единство нации. Различие между нацией игосударством было для него очевидным. Например, австрийскому госу-дарству, несмотря на все его усилия, не удалось сплотить населяющие егонароды в единую нацию, чего добилось французское государство. Воен-ные поражения могут благоприятствовать консолидации нации (как в Ита-лии), а победы на поле боя — быть гибельными для ненационального го-сударства (Турции за пределами Малой Азии).

Что же такое нация! Согласно Ренану, «это душа, духовный прин-цип». Одна частица этой души — в прошлом, в общем историческом на-следии, другая — в настоящем, в согласии принять на себя переданное отпредков культурное богатство и нести его дальше. Прошлое нации полноусилий, жертв и преданности. Общие печали сплачивают ее больше, чем

54

2.1Истоки национализма в социальной мысли XVII—XIX вв.

радости. Желание быть вместе может быть сильнее, чем языковое разно-образие или разные религии. В какой степени точка зрения Ренана являет-ся волюнтаристской? Полагал ли он, как это ему неоднократно приписы-валось, что лишь субъективная воля сплачивает людей в нацию? Нация —это итог долгого развития, который должен быть постоянно подтвержда-ем. Здесь нет ни непреложной необходимости, ни произвола воли.

В концепции Ренана много внимания уделяется истории, общей судь-бе, усилиям династий по объединению территорий. События, приведшиек образованию национальных государств, неизбежно отражаются в созна-нии в мистифицированном виде: длящиеся во времени — как одномо-ментный акт (например, объединение северной и южной Франции), крова-вые деяния — как исторические усилия. Забывчивость и даже историче-ские ошибки — неизбежные спутники создания нации. «Сущность нациив том, что у всех индивидов было много общего, и что все они забыли омногом». Для национального сознания беспристрастные исторические

изыскания могут быть просто вредными1.Мы преднамеренно начали рассмотрение работ, посвященных науч-

ному изучению национализма, с классической лекции Э. Ренана. На этуработу сегодня ссылаются практически все исследователи национализма.

Однако задача данного раздела гл. 2 — представить ретроспективуразвития тематики национализма в истории западноевропейской филосо-фии. Существует мнение, что возникновение национализма во многом былопредопределено развитием самой философской мысли Европы. Поэтомудальнейшее изложение материала коснется более ранних веков и мысли-

телей.

2.1.2

Мыслители прошлого о народах,и государстве

политике

Античный полис и национальный миф

Известный немецкий исследователь национализма К. Хюбнер строитсвою теорию нации, отталкиваясь от тезиса, что феномен нации еще Ідревле составлял субстанциональную основу государства, не І

Античности и Средневековья.

' См.: Коротеева В.В. Экономические интересы и национализм. М.: РГГУ, 2000.

С. 11 — 15,23—36.

55


Напомним, что греческий полис был городом-государством с обшир-ными земельными владениями. Политически грек рассматривал себя в пер-вую очередь как афинянин, фифанец (фиванец — житель Фив), спартиати прочие, отождествляя себя тем самым со своим мифическим происхож-дением, историческим и географическим местоположением. Но существо-вало и сознание общности всех античных греков. Объединенные своиммифом и определяемой им культурой, они отграничивали себя от осталь-ных народов, называя их варварами, а себя — эллинами.

Итак, с одной стороны, греки обладали партикулярной националь-ной идеей, идеей полиса, с другой, — у них была и общеэллинская идея.И корнем обеих был миф1.

В дальнейшем идея государства развивается в политической филосо-фии, в «Государстве» Платона и «Политике» Аристотеля.

Для Аристотеля культурная общность (koinonia) в государстве настоль-ко значима, что мера заботы о ней со стороны человека определяет еговедущую роль в этом обществе.

Из развития и независимости национальной культуры как главнойгосударственной цели вытекает учение Аристотеля о различных типах го-сударственного устройства. При этом лучшим ему представляется то, ко-торое может опереться на широкие слои среднего сословия, в том случае,если оно предлагает лучшие предпосылки наиболее широких возможнос-тей досуга для благородной жизни, который бы не был омрачен ни бедно-стью, ни расточительной роскошью. Там, где имеются широкие слои сред-него сословия, в государственной жизни допустимо участие максимально-го числа граждан без опасности анархического или плебейского бунта,возможность которого, согласно философу, свойственна демократии.

Такой идеальный строй, допускающий наивысшую степень соучас-тия политически одаренных, Аристотель называет полития (politeia).

Конечно, нельзя приписывать Аристотелю какую-либо определеннуютеорию нации и национализма. Однако в «Политике» Аристотель, пускайеще в далекой от теории нации форме, пытается охарактеризовать различ-ные нации. При этом Аристотель обращается к распространенному тогдаразличению греков и варваров, которое усматривалось в способности гре-ков удерживаться от крайностей.

Рассуждая о наилучшем государственном строе, Аристотель обраща-ется к вопросу: какими свойствами должно обладать население такого го-сударства. Он пишет, что племена, обитающие в странах с холодным кли-матом, притом в Европе, преисполнены мужества, но недостаточно наде-

См.: Хюбнер К. Нация: от забвения к возрождению. М.: Канон+, 2001. С. 12.

56


лены умом и способностями к ремеслам. Поэтому они дольше сохраняютсвободу, но не способны к государственной жизни и не могут господст-вовать над своими соседями. Населяющие же Азию в духовном отноше-нии обладают умом и отличаются способностью к ремеслам, но им нехватает мужества; поэтому они живут в подчинении и рабском состоянии.Эллинский же род, занимая как бы срединное место, объединяет в себе теи другие свойства: он обладает и мужественным характером, и умствен-ными способностями; поэтому он сохраняет свою свободу, пользуется наи-лучшим государственным устройством и способен властвовать над всеми,если бы он был только объединен одним государственным строем1.

Таким образом, в силу особенной одаренности греков, согласно Ари-стотелю, они были приспособлены для того, чтобы господствовать надвсеми остальными нациями, если бы только могли образовать единое го-

сударство, чего, однако, не случилось.Аристотель обращает внимание и на различия между отдельными эл-

линскими племенами, предлагая собственную типологию в соответствиис характером населения племени и характерным образом жизни.

Истоки политической философии и теории национализма присутству-ют и в сочинениях римских мыслителей. Римский национальный миф вовсей полноте представлен в сочинениях Цицерона, Полибия. Однако мифэтот угасает с превращением Рима в мировую империю. В этом контекстенаселение государства, его граждане — это уже не граждане полиса. Воз-никшая общность охватывала большую часть известного тогда мира, раз-

нообразные народы и культуры.И все же она покоилась на общей культурной идее, а именно на идее

римского права, которая лишь одна гарантировала совместное и взаимо-проникающее сосуществование многообразных культур2.

Развитие национального сознания и теоретических основнационализма в XV—XVI вв.

Продолжая рассмотрение путей формирования национального созна-ния в истории европейского человечества, обратимся к эпохе Средневе-ковья и сочинениям средневековых мыслителей. Исследователи отмеча-ют, что Средневековье породило Европу как сообщество многих народов,в котором отдельные народы чувствовали себя укрытыми и защищенны-ми, а далее сама историческая ситуация во многом способствовала разви-

тию национального самосознания.

См.: Аристотель. Политика. Афинская полития. М.: Мысль, 1997. С. 230.1 См.: Хюбнер К. Указ. соч. С. 35.

57


К. Хюбнер пишет: «Из мультикультурной нации как общности, объ-единенной скорее формально, чем содержательно (т.е. лишь скорее идеейримского права) гражданством Римской Империи, могла развиться новая,отмеченная единой культурной идеей нация лишь в той мере, насколькожившие там народы и племена могли быть сплочены друг с другом своейобщей христианской верой и приспособленной к ней единой формой прав-

ления»1.В соответствии с универсальной идеей Священной империи повсюду

формировался в целом инвариантный правящий строй, состоящий из ду-ховенства и аристократии. Дворяне могли находиться на службе, в томчисле и военной, в любой стране, браки среди представителей аристокра-тических родов различного национального происхождения заключалисьрегулярно. В целом культивировалось сознание общей принадлежностик универсальной империи, определяемой общностью культуры и государ-ственного устройства, что во многом объяснялось и необходимостью про-тивостояния внешнему давлению.

Следует обратить внимание и на то, что Священная Римская империяв эпоху Средневековья представляла собой цветущее многообразие народ-ной и племенной жизни, которая препятствовала застывшему и мертвомуединообразию... Гражданин Священной империи, тем самым, лишь отчастиобнаруживал свою национальную идентичность в универсальной христи-анской идее. Отчасти она коренилась в его народно-племенной принадлеж-ности, его языке, обычаях и жизненном пространстве, которыми были от-мечены эти племена и народы. Речь идет о христианских саксах, франках,ломбардцах, лотарингцах и других. Империя прямо-таки юридически оп-ределялась простым перечислением живущих в ней племен. Концилии рас-пределялись на земляческие курии, а именно немцев, англичан, французов,испанцев. Подобным же образом членились и торговые конторы, и сту-денты в университетах.

Такое интенсивное выражение национальной жизни было самым тес-ным образом связано с международной феодальной системой. Отдельныенароды и племена образовывали единицы управления империи. Князь, итем более король, обладал тем большей властью, чем больше наций охва-тывала сфера его господства.. .2

Для дальнейшего общественного развития наибольшее значение име-ло появление мануфактур, торговой буржуазии и городов. Это было связа-но и с крестовыми походами, которые не только требовали больших мате-

1 Хюбнер К. Указ. соч. С. 42.2 См.: Там же. С. 42.

58


риальных средств, но и в невиданно большом объеме расширяли торговоепространство. Однако именно буржуазия породила подлинное националь-ное сознание, и именно по образцу античного полиса: гражданин иденти-фицировал себя с городом и его окрестностями, однородность которыхвытекала из общности языка и единой гражданской культуры. Уже в Сред-невековье торговые фирмы классифицировались по нациям.

Но важно отметить, что города обнаруживали своих естественныхсоюзников, и ими оказались влиятельные синьоры, которые могли спо-собствовать освоению более широкого торгового пространства и гаранти-ровать необходимую для этого свободу передвижения. Эти влиятельныесиньоры мыслили, правда, не в собственно национальном, а скорее в дина-стическом духе: посредством брака, войны или покупки они стремилисьсоздавать обширные территории, которые охватывали несколько наций.

Эпоха гуманизма сыграла решающую роль в развитии гражданскогонационального мышления. Интерес к античному государству, которое об-рело в эпоху гуманизма значимость образца, а также интерес к ветхозавет-ному иудейскому национальному государству были непосредственно свя-заны с заботой о сохранении родного языка и национального историопи-сания. На этой почве в Италии сформировались взгляды таких мыслителей,как Петрарка, Рьенци (Кола ди Риенцо) и Макиавелли. Во Франции, гденациональное сознание было связано с именем Жанны Д'Арк, с 1539 г.законы и распоряжения издавались на французском языке. Изображенныев «Германии» Тацита нравы и добродетели рассматривались как корнивосхождения сущности немцев, а немецкий дух — как источник и основа-

ние национального единства.Именно в этом духе в 1501 г. X. Бебель составил речь, обращенную

к императору Максимилиану, а в 1505 г. И. Вимпфелинг написал трактат«Epitome Germanorum». В 1553 г. Б. Ренанус издает полное собрание Та-цита. Немецкое самосознание Ульриха фон Гуттена и Лютера приобреловсеобщую известность. Перевод последним Библии на немецкий язык сталпроизведением выдающегося значения. Развитие национального мышле-ния продолжало сказываться и в дальнейшем. В 1634 г. была основанаФранцузская академия. В 1617 г. М. Опитц составил «Arustarchus sivede kontempu linguae teutonicae», где призывал изучать немецкий язык и

немецкую национальную литературу1.Никколо Макиавелли (Niccolo Machiavelli) — итальянский обществен-

ный деятель, политический мыслитель, историк, военный теоретик. В цент-ре его внимания — власть и величие Италии. Борьба за эти идеалы требует

Хюбнер К. Указ. соч. С. 57.

59


обращения к вдохновляющей памяти об истоках Римского государства:народ должен помнить о мифических началах своей истории. «Говоря здесьо коллективных общностях, — пишет Макиавелли, — каковыми являютсяобщности государственные и религиозные, я утверждаю, что лишь те из-менения могут принести им благо, которые возвращают их к их корням»1.

Макиавелли, Никколо (1469—1527) — происходил из древней, но обеднев-шей патрицианской семьи. В период Республики Макиавелли активно занимал-ся политической деятельностью, бессменно занимая в течение 14 лет место сек-ретаря Совета десяти (1498—1512), выполнял важные дипломатические поруче-ния. После политического переворота, который вернул власть семье Медичи, Ма-киавелли был заподозрен в участии в антиправительственном заговоре, отстраненот дел, а затем выслан в свое поместье близ Флоренции, где написал большуючасть своих произведений.

В связи с этим Макиавелли анализирует характеры отдельных наро-дов: «Рожденные в одних природных условиях люди всегда имеют в об-щем и целом одинаковые предрасположенности». Хотя большинство на-родов, по Макиавелли, ожидает печальная участь, но этот вывод обязанлишь тому, что он в особенности стремится представить в выгодном светеримлян и флорентинцев. В его понимании именно они претендуют на ста-тус носителей государственности.

В одном из своих самых известных произведений «Государь» (1513)Макиавелли рассуждает о политике пришедшего к власти нового государя.Одна из стоящих перед ним проблем в его стремлении удержать власть —это вопрос о том, принадлежит завоеванное или унаследованное владениек одной стране и имеет один язык, либо к разным странам и имеет разныеязыки. Очевидно — это вопрос национальной культуры и традиций, с ко-торыми приходится сталкиваться при управлении государством. Макиа-велли обращается к этому вопросу уже в третьей главе своей работы.«В первом случае, — пишет мыслитель, — удержать завоевание нетрудно,в особенности, если новые подданные и раньше не знали свободы. Чтобыупрочить над ними власть, достаточно искоренить род прежнего государя,ибо при общности обычаев и сохранении старых порядков ни от чего дру-гого не может произойти беспокойства. Так, мы знаем, обстояло делов Бретани, Бургундии, Нормандии и Гаскони, которые давно вошли в со-став Франции; правда, языки их несколько различаются, но благодаря сход-ству обычаев они мирно уживаются друг с другом»2.

Но если завоеванная страна отличается от унаследованной по языку,обычаям и порядкам, то здесь удержать власть, согласно Макиавелли, зна-

1 Цит. по: Хюбнер К. Указ. соч. С. 62.2 Макиавелли Н. Избранные сочинения. Калининград: Янтар. сказ, 2000. С. 11—12.

60


чительно труднее, здесь требуется и большая удача, и большое искусство,философ пишет, что одно из самых верных средств — переселиться в этустрану на жительство. Такая мера упрочит и обезопасит завоевание. Так,согласно автору, поступил турецкий султан, завоевав Грецию, перенесятуда свою столицу1, поскольку лишь проживая в стране, можно заметитьначинающуюся смуту и своевременно ее пресечь.

Государство, политическая власть и народв философии Нового времени

Огромное влияние на философию в Англии и Франции в XVII в. ока-зал английский философ Джон Локк (1632—1704). Его классическая фор-мулировка либерализма вдохновляла творцов Американской революции иавторов Американской конституции2.

Сущность государства, по Локку, — это свободное объединение радисохранения интересов граждан. К любому религиозному воззрению следу-ет относиться с толерантностью: ни мусульмане, ни иудеи, ни язычникине должны исключаться из числа граждан государства по причине своей

религии.Главное политическое сочинение Локка — «Два трактата о прави-

тельстве» (1690). Политическую власть Локк определяет как право созда-вать законы, подразумевающие наказание смертной казнью и, следова-тельно, меньшие наказания для регламентации и сохранения собственнос-ти, а также применение силы сообществом при исполнении этих законов ив случае защиты государства от иностранного посягательства, и все это —только для общественного блага. Из этого следует, утверждает Локк, чтоправительство берет на себя обязательства, утраченные правителем, кото-рый не способен обезопасить общественное благо. Авторитет правителяскорее условный, нежели абсолютный. Индивид не отказывается от всехсвоих прав, вступая в гражданское общество. Он укрепил свое право соб-ственности, «соединив свой труд» с тем, что изначально было дано чело-вечеству как общее, но теперь стало его собственностью благодаря труду.Он имеет право ожидать от политической власти сохранения его собствен-ности (его личности и его владения, права свободы мысли, слова и совес-ти). Фактически единственное право, от которого он отказывается, всту-пая в гражданское общество, это право судить и наказывать своего близ-кого (что является его правом в природном состоянии). Он оставляет

1 Макиавелли называет Грецией балканский полуостров. Османы захватили его всередине XV в. (См.: Макиавелли Н. Указ. соч. С. 12).

1996.

2 См.: Шелдон Г. Политическая философия Томаса Джефферсона. М.: Республика,

61


«исполнительную власть закона Природы» и «отказывается от нее в пользугражданского закона»; он превращает сам себя в субъекта гражданскогозакона и находит свою свободу в подчинении. Чтобы сохранить эту свобо-ду, Локк поддерживал смешанную конституцию: законодательная властьдолжна быть избирательной, тогда как исполнительная — это обычно одналичность, монарх, и он выступает за разделение законодательной и испол-нительной власти. Народ в пределе своем — суверен, хотя в теории Локкане всегда ясно, в чем заключается непосредственная суверенность. Но на-род всегда имеет право перестать поддерживать правительство и сверг-нуть его, если оно не оправдывает его доверия.

Ключевой идеей политической философии другого представителя фи-лософии Нового времени Г.В. Лейбница является идея империи. СогласноЛейбницу, по аналогии с божественным творением все европейские госу-дарства должны находиться в отношениях друг с другом в состоянии пред-установленной гармонии, и именно немецкой империи, рожденной в сред-невековой универсальной империи, судьбой Европы предопределено статьее образцовым центром. Лейбниц написал трактат о реформе немецкойимперии, в котором он рассуждает о том, что именно в интересах Европыимперия должна окрепнуть и предстать в виде ведомой кайзером целост-ности, не подвергая опасности свое органически-федеративное устройство.«Империя, — пишет Лейбниц, — есть главное звено, а Германия — центрЕвропы. Германия была грозой всех своих соседей, теперь же ввиду еераздробленности оформились Франция и Испания, подросли Голландия иШвеция. Германия же стала яблоком раздора... Германию бросают другдругу, словно мяч, которым играют эти монархии. Германия — это полеборьбы, на котором разыгрывается первенство Европы. Короче, в Герма-нии не перестанет литься своя и чужая кровь, покуда она не повзрослеет,соберется, объединится и навсегда отсечет надежду всех претендентов наее завоевание»1.

Лейбниц, Готфрид Вильгельм (1646—1716) — немецкий философ, матема-тик, физик, юрист, историк, языковед — т.е. яркое воплощение интеллектуалаэпохи Просвещения, человека энциклопедической образованности.

Судьба Европы навеки и самым тесным образом переплетается у Лейб-ница с судьбой Германии. Европа не способна достичь расцвета без своегомогучего центра, а Германия без Европы не может стать тем, чем онадолжна стать.

Лейбниц выступает против культурного засилья и доминирующеговлияния французской культуры. В культурном порабощении ему видится

Цит. по: Хюбнер К. Указ. соч. С. 99.

62


прелюдия политического рабства. Сюда же относится и проникновениефранцузского языка в немецкий, да и вообще подражание французской

моде и формам жизни.В трактате «Призыв к немцам лучше блюсти их язык и рассудок,

с приложением проекта общества немецкого духа» Лейбниц пишет: «Ясно,что вслед за почитанием Бога первое, что лежит на сердце добродетельногочеловека, — это благополучие Отечества, которое является как нашим соб-ственным делом, так и требует выполнения общественных обязанностей»1.

Жан-Жак Руссо подготовил почву для французского национализма,теоретически обосновав суверенность народа и сотрудничество всех в фор-мировании национальной воли, а также выделив простой народ как истин-ную сокровищницу цивилизации2. Впрочем, национализм, складывавший-

1 Хюбнер К. Указ. соч. С. 101.2 А. де Токвиль писал о влиянии просвещенческой философии на революцию: «Фило-

софию XVIII в. не без основания рассматривают в качестве одной из основных причинРеволюции. Столь же верно, что философия эта в своей основе антирелигиозна. Но кропот-ливый исследователь увидит в ней две отличные и отделимые друг от друга части. К однойчасти относятся все новые воззрения, связанные с условиями существования общества ипринципами гражданских и политических законов — таких, например, как естественноеравенство людей и следующее из него уничтожение всех кастовых, классовых и профес-сиональных привилегий, суверенитет народа, всемогущество власти, единообразие зако-нов. Названные доктрины составляют не только причины французской революции — ониявляются своего рода ее субстанцией; они питают наиболее фундаментальные, долговеч-ные и истинные из всех творений революции. В другой части своих доктрин философынаправили весь свой пыл против Церкви. Они обрушили удар на духовенство, церковныеинституты, иерархические структуры и догмы, и чтобы окончательно их разрушить, онивозжелали искоренить самые основы христианства. Но этой части философии XVIII в.,основания и начала которой были разрушены самой же революцией, суждено было исчез-нуть вслед за началами и быть погребенной триумфаторами» (Токвиль А. де. Старый поря-док и Революция. М.: Московский философский фонд, 1997. С. 13—14). Это произошлопотому, что христианство вызывало ненависть не как религиозная доктрина, а в первуюочередь как политический институт. После революции произошло обновление Церкви.С одной стороны, революция имела анархический характер, с другой — происходило фор-мирование всесильной центральной власти. «Поскольку французская революция имела своейцелью не только изменение внешнего управления, но и уничтожение старой формы обще-ства, она вынуждена была одновременно обратить свое оружие против существующих ус-тановлений власти, разрушить признанные авторитеты, стереть из памяти людей традиции,обновить нравы, обычаи и в некотором роде очистить разум человеческий от всех идей, накоторых основывались доселе уважение и повиновение. Отсюда проистекает и своеобраз-ный анархический характер революции. Но удалите эти обломки, и вы увидите всесильнуюцентральную власть, привлекшую к себе и поглотившую в своем единстве все частицывласти и могущества, рассеянные ранее в массе второстепенных властей, сословий, клас-сов, профессий, семей или индивидов, как бы рассыпанные по всему социальному организ-му. Мир не видел подобного со времен падения Римской империи. Революция породилановую власть, точнее, эта последняя как бы сама собою вышла из руин, нагроможденных

Революцией» (Там же. С. 15).

63


ся во время Французской революции, стал чем-то большим — он сталтриумфом рациональной веры во всеобщее человечество (гуманизм) и ли-беральный прогресс. Известный лозунг «liberte, egalite, fraternite»1 и Дек-ларация прав человека и гражданина считались универсальными и обще-значимыми, а значит существующими не только для французского народа,но и для всех индивидов/наций. Индивидуальная свобода, человеческоеравенство, братство всех людей были краеугольным камнем всякого де-мократического и либерального национализма.

Руссо, Жан-Жак (1712—1778) — французский мыслитель эпохи Просвеще-ния, философ, реформатор педагогики, писатель, композитор, теоретик искус-ства. Руссо завоевал огромную популярность уже при жизни: он был признан-ным властителем дум большинства французов второй половины XVIII в. Его по-родила определенная историческая эпоха, но в той же мере и он сам своими блес-тящими и оригинальными сочинениями способствовал ее становлению. Руссородился в Женеве в 1712 г. в семье ремесленника-часовщика. После беспокой-ной юности он переехал в Париж, где добывал средства к существованию в каче-стве то учителя, то секретаря, то переписчика нот. Систематического образова-ния Руссо не получил. Всем, чего он достиг, был обязан самому себе. В середи-не XVIII в. Дидро, издававший «Энциклопедию», привлек Руссо в редакцию и ввелв круг энциклопедистов.

Слава Руссо началась с опубликования трактата «Способствовало ли воз-рождение наук и искусств улучшению нравов?». Руссо сумел заметить опасностьтам, где ее не разглядел никто другой: развитие науки вовсе не обеспечиваетавтоматически человеческого счастья. В отличие от других просветителей Руссопротивопоставляет познание вещей просвещенной (разумной) нравственности.Руссо считал, что всем людям изначально, от природы, присущи нравственныепобуждения, и если существует зло, то это вина цивилизации. Тем самым былапоставлена проблема отчуждения человека от человека, от природы, от государ-ства. Этой проблемой позже будут заниматься Гегель, Фейербах, Маркс, экзис-тенциалисты, фрейдисты. Отсюда звучит призыв Руссо «возвратиться к истокам»,бежать от всего социального, рассудочного к естественному, сентиментально ис-креннему, устремиться от культуры к природе. Руссо идеализировал прошлое,но он не звал назад, к первобытному состоянию. Идеал Руссо — в будущем. Этобудущее должно было, по его замыслу, возродить ряд черт прошлого «естествен-ного» состояния.

Основная тема философских размышлений Руссо — судьба личности, судьбачеловека, находящегося в современном обществе с его сложной культурой и про-тиворечиями. В основе знаменитого трактата «Об общественном договоре» (1762)лежит мысль о том, что насилие не может быть источником права. Сущность об-щественного договора в том, что каждое отдельное лицо отказывается от всехсвоих прав и передает их в пользу общества. При этом человек остается неотъем-лемым членом общества. Таким образом, Руссо преобразует само понятие о лич-ном праве и превращает его в право политическое. Всемирную славу Руссо со-

«Liberte, egalite.fraternite» (фр.) — свобода, равенство, братство.

64


здали его знаменитые сочинения — «Юлия, или Новая Элоиза» (1761) и «Эмиль,или О воспитании» (1762).

Смелость мыслей Руссо вызвала преследования со стороны властей.«Эмиль» публично был сожжен в Париже. Власти не захотели терпеть присутствияРуссо ни в Париже, ни в Женеве, он был обречен на скитания. В последние годыжизни он трудился над автобиографическим сочинением — «Исповедью», бес-пощадным анализом собственной личности. Историю своей жизни Руссо успелдовести до 1765 г. Книга была издана уже после смерти Руссо в 1778 г. Влияниеидей Руссо на последующие поколения велико. Ему посвящали свое перо мадамде Сталь, Л. Фейербах, Р. Роллан, Л.Н. Толстой.

Основная проблема, которую решает Руссо в трактате «Об обществен-ном договоре» (1762), заключается в следующем: как согласуются инди-видуальные воли внутри общественной воли. Руссо определяет граждан-ское общество как искусственную личность, обладающую «общей волей»,«общая воля» есть нечто принципиально незримое, такой же незримойоказывается и нация. Общественный договор является условием появле-

ния общества, нации, государства.Согласно исследователю Французской революции Ф. Фюре, представ-

ление о нации развивалось по «концептуальному плану», предначертанно-му Руссо в трактате «Общественный договор» с его ключевой идеей обосуществлении самим народом своего собственного суверенитета1. Цент-ральная для всей политической философии XVIII в. проблема заключаласьв следующем: если концепция личности обретает самую общую формув идее природного равенства людей, т.е. представляет собой определен-ную ценность, если, стало быть, власть и закон основаны на согласии лич-ностей, тогда что есть общество? Как понимать, что личность одновремен-но свободна и в то же время эта свобода отчуждена от государства?

Руссо дает ответ на этот вопрос: переход от личности к общему (со-циальному), которое «служит основанием всех прав», возможен благодаряналичию всеобщей воли. Всеобщее (общая воля) предполагает атомизациюсоциального тела, предполагает членение на индивидуальности, «автарки-ческие» личности, которые только при его посредстве могут сообщатьсядруг с другом так, что, подчиняясь ему, каждая личность подчиняется лишьсамой себе2. Именно поэтому, полагает Фюре, не может существовать, покрайней мере теоретически, никакой промежуточной структуры, — на-пример, представительства граждан, — между всеобщей волей и индиви-

1 См.: Фюре Ф Постижение Французской революции. СПб.: Инапресс, 1998. С. 3842.

2 В «Общественном договоре» (гл. VI) Руссо пишет, что через общее обеспечиваютсяиндивидуальные ценности личности.

3 3. 628 65


дуальными волеизъявлениями, из которых она состоит. Если бы такая струк-тура существовала, она явилась бы преградой для частных интересов инарушала бы равновесие между свободой личности и подчинением зако-ну. Суверенитет каждого гражданина есть неотъемлемое условие суще-ствования нации, благодаря которому каждый может вносить свой вкладво всеобщую волю1. У Руссо читаем («Об общественном договоре», кн. 2,гл. 1): «Суверенитет, который есть только осуществление общей воли, неможет никогда отчуждаться, и суверен, который есть не что иное, какколлективное существо, может быть представляем только самим собою».

Индивидуальное не противоречит общему, индивидуальный интересвключен в общий, так же как общий — в индивидуальный. Индивидуаль-ное и общее представляют собой два полюса одного и того же целого.Революционеры, вдохновлявшиеся идеями Руссо, решают проблему при-мирения социального мышления и индивидуальных ценностей на свой ма-нер, действуя от имени придуманного общества, «народа»2.

Творчество французского мыслителя, писателя и историка Ш.Л. Мон-тескье (1689—1755) относят к одному из основных источников проис-хождения романтической философии государства. Исследователи творче-ства Монтескье отмечают, что не было ни одного адепта романтическойфилософии государства, который не опирался бы на работы Монтескье.

В истории социальной мысли идею значительного влияния природ-ной среды на общество отстаивали сторонники так называемой географи-ческой школы в социологии, основателем которой справедливо признаетсяМонтескье.

Истоки географической школы восходят к его знаменитому сочине-нию «О духе законов». Монтескье полагал, что климат и рельеф странывлияют на типичный характер и темперамент людей, на их манеры поведе-ния и отношение к труду. Это порождает определенный «дух народа»,которому соответствуют «дух законов» и формы политического правле-ния в обществе.

Например, Монтескье полагал, что в странах с очень жарким клима-том люди могут выполнять тяжелый труд только при прямом принужде-нии, поэтому для таких стран характерно рабство. Для островных стран инебольших государств, отгороженных от возможных завоевателей морямиили горами, согласно Монтескье, типичны более свободные политические

1 См.: Фюре Ф. Указ. соч. С. 39.2 Справедливости ради необходимо сказать, что Руссо ориентировался на женевскую

модель демократии времен Кальвина и был последовательным противником представи-тельной демократии.

66


режимы, чем для больших континентальных империй, сохранение и управ-ление которыми требует абсолютистских форм власти1.

И.Г. Гердер: национальная терпимость

Иоганн Готфрид Гердер — мыслитель, оказавший большое влияниена развитие национальной проблематики.

Гердер, Иоганн Готфрид (1744—1803) — немецкий историк и социальныйфилософ-просветитель. С 1776 г. генерал-суперинтендант в Веймаре. Уже в на-чале 1770-х гг. он становится одним из самых влиятельных философов Герма-нии, главным вдохновителем движения «Буря и натиск».

Гердер выдвинул тезис о том, что человечество как нечто всеобщеевоплощается в отдельных исторически сложившихся нациях. Народы с ихразными языками — это многообразное выражение единого Божественно-го порядка, и каждый народ вносит свой вклад в его осуществление. Един-ственным предметом национальной гордости может быть то, что нациясоставляет часть человечества. Особая, отдельная национальная гордость,так же, как гордость происхождением, — большая глупость, ибо «нет наземле народа, единственно избранного Господом: истину должны искатьвсе, сад всеобщего блага должны создавать все...».

Гердер выдвинул органицистское понимание нации, основанной наэтносе. Ученый выступал против революционизирующего влияния Фран-ции и отстаивал необходимость воссоздания исторической германской общ-ности на базе собственной ее культуры. Он доказывал, что культура самапо себе обеспечивает основу коллективной идентичности. Культурное на-следие передается с помощью его главного носителя — родного языка,в котором также сохраняются мифы и верования прошлого. ГосударствуГердер отводил второстепенную роль: это лишь искусственное образова-ние, которое паразитирует над культурной и религиозной общностью, над«духом народа». Таким образом, в немецкий национализм изначально былзаложен сплав романтизма и этнонационализма, который столь трагичес-ки проявился через столетие.

В работе «Идеи к философии истории человечества»2 Гердер рас-сматривает историю развития многих народов. Особое внимание он уде-ляет немецкому народу. «Мы подходим к племени, — пишет Гердер, —отличающемуся ростом и телесной силой, предприимчивостью, смелос-

См.: Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983.С. 386..

См.: Гердер И.Г. Идеи к философии истории человечества. М.: Наука, 1977.

67


тью и выносливостью на войне, героическим духом, способностью подчи-няться приказу, следовать за вождями, куда бы они ни повели, и разделятьпокоренные земли между собой как добычу; тем самым это племя, благо-даря своим обширным завоеваниям, благодаря тому строю, который всю-ду учреждался им по немецкому образцу, более всех других народов спо-собствовало страданию и счастью этой части света»1. Историк так описы-вает типичных представителей немецкого народа: «Высокий рост, сильноетело, красота и стройность, наводящие ужас голубые глаза — все это оду-хотворено верностью и воздержанностью. Немцы послушны старшим, дерз-ки в нападении, терпеливы в опасности, а потому для всех народов, осо-бенно для выродившихся римлян, они были или приятели, или страшныевраги»2.

Гердер отмечает, что при таком постоянном военном строе у немцевнепременно должно было недоставать иных добродетелей, которыми онивесьма охотно жертвовали в пользу главной склонности или главной по-требности — войны. «Земледелием занимались они не особенно усердно,и, ежегодно перераспределяя наделы, даже мешали тому, чтобы кто-либочувствовал удовольствие от владения собственностью и от лучшей обра-ботки земли. Германия на долгое время оставалась лесом с лугами и боло-тами, где рядом с немцами — этими людьми-героями, жили лось и тур,давным-давно истребленные немецкие звери-герои»3.

Подобные описания Гердер приготовил практически для всех наро-дов. Однако вывод, который делает историк, обобщая самые разнообраз-ные характеристики и оценки, состоит в том, что ни один народ в Европене достиг культуры сам по себе. Напротив, каждый стремился держатьсясвоих прежних грубых нравов, насколько это только было возможно, чемуспособствовал и плохой, жесткий климат, и необходимость дикого воен-ного уклада всей жизни. Ни один европейский народ не знал, не изобрелсобственных букв; и испанские, и северные рунические письмена берутначало в письменности других народов; вся культура Северной, Западнойи Восточной Европы — это растение, выросшее из римско-греческо-араб-ского семени. Много времени потребовалось этому семени, прежде чемнарод мог прорасти на этой куда как суровой почве, пока он принес пер-вые, еще очень кислые плоды; но даже и для этого потребовалось страш-ное средство — чужеземная религия. Только тогда, путем духовного за-воевания, было достигнуто то, чего не смогли достичь римляне-завоевате-

1 Гердер И.Г. Указ. соч. С. 466.2 Там же.3 См.: Там же. С. 467—468.

68


ли это новое средство культуры, цель которого была огромна: нужнобыло все народы сложить в один-единственный народ, счастливый в со-временном и будущем мире; и это средство нигде не действовало так силь-

но, как в Европе.Итак, развитие народов составляет как бы единую цель, где каждое

звено связано с предыдущим и последующим. Каждый народ используетдостижения своих предшественников и подготавливает почву для преем-

ников.Что же касается немецкого народа, то хотя он составлен из несколь-

ких народов, а точнее племен, но тем не менее германский национальныйдух существует, и быть тому «на вечные времена»1.

В конечном счете, по мнению Гердера, германская нация, как и вседругие, должна обрести единство и идентичность в культуре, а культураолицетворена прежде всего в языке.

Особое внимание Гердер уделяет вопросу о связи нации и языка. Рас-сматривая эту проблему, он приходит к выводу о необходимости толе-рантного отношения к другим языкам, культурам, нациям. Все нации дляГердера суть лишь ветви от ствола человечества. Мировая история реа-лизует божественный план, в котором каждое отдельное звено, в том чис-ле отдельная нация, есть средство и цель одновременно. Никакая нацияили часть Земли, полагает Гердер, не могут исчерпать собой божествен-ную идею человечества, она показывает себя разделенной на тысячи форм.В этом смысле нация — лишь часть в некотором упорядоченном многооб-разии, потому нация священна, неприкасаема и заслуживает в той же мереуважения со стороны других наций, в какой она сама уважает их.

И.Г. Фихте: «Речи к немецкой нации» 1807—1808 гг.

Иоганн Готлиб Фихте — яркий представитель раннего германского«романтического национализма». Известный немецкий философ, слывший

1 А.В. Гулыга отмечает, что И.Г. Гердер, столь высоко оценивая немецкую нацию иее роль в истории, весьма положительно характеризует и роль славянских народов во все-мирной истории. Гердер тепло пишет о славянах, выделяя черты их национального харак-тера: трудолюбие, добродушие, гостеприимство. Рассматривая взаимоотношения славянс соседями, он пишет, что многие нации, но больше всего немецкие племена, совершали поотношению к славянам тяжелые преступления, франки и саксы угнетали и уничтожалиславянские племена. Гердер предсказывал освобождение и большое историческое буду-щее славянским народам. Глава о славянах в книге Гердера нашла широкий отклик у деяте-лей славянского Возрождения XIX в. Ее перепечатывали в славянских журналах (См.: Гу-лыга А.В. Гердер и его «Идеи к философии истории человечества» // Гердер И.Г. Указ. соч.С. 635).

69

Глава 2История становления национализма и его истоки в социальной мысли XVII-XIX вв.

во время Великой французской революции «немецким якобинцем», в годынаполеоновской оккупации превращается в национально-революционногопророка, призывающего мобилизовать все силы нации для спасения оте-чества. Зимой 1807—1808 гг. он выступил в Берлинском университетес лекциями, ставшими знаменитыми как «Речи к германской нации». Тог-да же, в 1808 г., они были изданы и впоследствии выдержали множествоизданий, стали настольной книгой германских националистов более позд-него времени1.

Фихте, Иоганн Готлиб (1762—1814) — немецкий философ и социально-по-литический мыслитель. Родился в семье ремесленника, его взгляды сложилисьпод влиянием Канта и Руссо. Был профессором Йенского, Эрлангенского уни-верситетов, с 1810 г. — первый ректор и профессор Берлинского университета.Зимой 1807—1808 гг. во время оккупации Германии Наполеоном Фихте с рис-ком для жизни в «Речах к немецкой нации» призывал к моральному возрождениюи политическому единству нации и высказывался против деспотизма Наполеона.Во время освободительной войны с Наполеоном вступил в ряды добровольцев,вместе с женой ухаживал за ранеными, вследствие чего оба заболели тифом ивскоре скончались.

Национальный вопрос, идеи этнополитического характера занимаютбольшое место в творчестве Фихте. В последние годы жизни Фихте при-нимал активное участие в движении за национальное освобождение Герма-нии. После захвата Германии Наполеоном Фихте увидел свое предназна-чение в идейной борьбе с французской агрессией и в пробуждении нацио-нального самосознания немцев. Он утверждал, что нация есть индивиду-альность со своим национальным характером, цель рода — культура. Онадолжна быть объединена не только политически или юридически, но иэкономически, общим «национальным имуществом».

В одной из своих лекций Фихте, обращаясь к истории возникновениягосударства, отметил, что «первым зачатком всякого соединения в госу-дарство мы признали тот момент, когда свободные люди в первый разподчинены были в известной степени и в известном отношении воле дру-гих свободных»2.

Вопрос о происхождении государства для Фихте неразрывно связан свопросом о происхождении неравенства между людьми. Согласно фило-

1 Fichte J. Reden an die deutsche Nation. Berlin, 1808. Издание включает 14 ре-чей; подготовлено на основании лекций, прочитанных в Берлине в 1804—1805 гг. и 1807—1808 гг. под названием «Grundzeuge des gegenwartigen Zeitalters» («Основные черты совре-менной эпохи»).

2 См.: Фихте И.Г. Основные черты современной эпохи // Фихте И.Г. Несколько лек-ций о назначении ученого; Назначение человека; Основные черты современной эпохи:Сб. / Пер. с нем. Мн.: Попурри, 1997. С. 389.


софу, «между людьми изначально существовало крайнее неравенство нор-мального народа, который существовал через себя самого, как чисто6 от-ражение разума и диких и грубых племен»1.

Каким образом произошло первое смешение обоих этих первых со-ставляющих человеческого рода, история, согласно Фихте, не объясняет.Он отмечает, что в состоянии этого смешения даже причастные к первона-чальной культуре потомки нормального народа проникаются совершенноновой и не содержащейся в первоначальной культуре задачей, а именно —выработкой в себе способности передавать свою культуру, приобретатьвлияние и оказывать мощное воздействие на другие племена. Вовсе ненеобходимо при этом, чтобы все они делали одинаковые успехи в этомсовершенно новом искусстве или же все они были к нему способны; каж-дый из них будет развивать в себе это искусство в соответствии со £воиминдивидуальным характером2.

Так немецкий философ видит процесс зарождения новых народов,новых культур, новых государств. Государство же должно возникать наоснове естественной общности, базирующейся на языке и общих духов-ных началах, и возглавить воспитание народа.

Фихте постоянно возвращается к мысли о связи государства и куль-туры, их единстве. Но мир еще очень далек от единства. И каждое госу-дарство в своей автономности, согласно Фихте, смотрит на себя к^к назамкнутое царство культуры, и в качестве такового находится в есте£твен-ной борьбе с некультурностью. Пока человечество еще односторонне раз-вивается в различных государствах, каждому государству естественно счи-тать свою собственную культуру единственной и истинной, остальное жегосударства считать некультурными, а обитателей их варварами, и пРтомУполагать своим призванием покорение последних3.

Размышления о народах и государствах Древнего мира Фихте прое-цирует на современную ему Европу и Германию. Он признавал Европукак единую общность, связанную христианской верой, общностью проис-хождения; доказывал самобытность немецкого народа, основьІвак>ІДУюся

на языке, его отличие от других народов, протестовал против «ино£тран-Щины», против романских начал, подражания в «речи, платье и нравах>> •

Обращаясь к Германии, Фихте отмечал, что отечество немцев в упад-ке, и это следствие не только чужеземного господства, оккупационногорежима. Другие европейские страны, указывает он, используют ра#ДР°б-

Фихте И.Г. Несколько лекций о назначении... С. 389.2 См.: Там же.3 Там же. С. 397—398.

См.: Марченко Г.И. Фихте // Политическая энциклопедия: В 2 т. / Под ред. Г%К). Се-мигина. М: Мысль, 1999. Т. 2. С. 560.

70 71


ленность Германии в собственных интересах, она служит им средствомразрешения собственных противоречий. Преодолеть эту ситуацию возмож-но только собственными силами: нужно объединиться, отказаться от учас-тия в делах соседей и собственные дела решать самостоятельно. Пустьиностранцы будут в Германии не более чем гостями1.

«Единство, — писал Фихте, — уже возникло, завершено и ныне су-ществует», это единство языка и культуры немцев, прежде всего языка,отделяющего их от других народов. По его мнению, народ и отечество какносители земной вечности — нечто гораздо более широкое и важное, чемгосударство и общественный порядок; нация выше государства, котороеесть лишь средство, служащее высшей цели развития человеческого нача-ла; любовь к отечеству как нечто высшее должна управлять государством.Однако жизнь человека становится поистине полной и осмысленной, ког- jда он живет в стране, где «культурная нация» и «государственная нация»идентичны. Отсюда естественно вытекает и призыв Фихте к «спасению»нации.

Но как же в условиях, когда возможностей политической деятельнос-ти практически не существует, преодолеть упадок, возвратить нацию напуть самостоятельного развития, вернуть ей стремление к энергичномусамоутверждению? Фихте излагает теоретическое обоснование и програм-му национального воспитания, поскольку, полагает он, это единственное, 'Iчто немцы могут в существующей ситуации делать самостоятельно. Онусматривает в этом новый способ борьбы, в котором может участвоватькаждый; целью этой борьбы станет пробуждение национального самосоз-нания. «Станем нацией, станем самостоятельным народом» — призывалФихте, и в условиях оккупации это было, в сущности, политическое ипрактическое требование, требование освобождения от наполеоновскогоига. Развивая в лекциях «Речи к германской нации» философско-педагоги-ческие идеи, Фихте понимал их как политическое выступление, ибо считал,что воспитание нового человека в Германии, настоящего немца будет оз-начать воплощение германского национального единства. Эти идеи и быливосприняты в Германии как смелый призыв к борьбе против французскихоккупантов. Однако обратим внимание на один оттенок идей Фихте, ха-рактерный для эпохи превращения германского романтического национа-лизма в национализм политический. Фихте говорит о мировом призваниинемцев: немцы — это некий «пранарод» (Urvolk), не деформированныйподобно романским народам культурой римлян, их «праязык» возник не


из соединения других языков, это живой, развивающийся язык, дарующийнемецкому «пранароду» возможность постижения трансцендентного, а вы-сокая германская душа дает ему силу осуществить эту возможность и со-здать новый и лучший мировой порядок1.

Так, Фихте провозгласил идею национальной исключительности нем-цев как «пранарода» и немецкого языка как «праязыка». Согласно филосо-фу, немецкий народ в своем германстве несет семя возрождения человече-ства. Фихте формулирует мессианскую идею — остальные народы должныбыть спасены немцами. Одновременно Фихте осуждал любой агрессив-ный, завоевательный национализм, призывал к уважению и сохранению

других национальностей.Фихте был сторонником объединенной Германии, но не империалис-

тической, она не должна покорять другие народы.

Мы рассмотрели основные тенденции развития национальной проб-лематики в истории философской мысли Европы, начиная с сочиненийантичных мыслителей и заканчивая идеями и концепциями философовXVII—XIX вв. — эпохи европейских революций, формирования совре-менных наций, развития национализма как политического принципа и идео-

логии.Однако мы не имеем возможности рассмотреть во всем объеме теоре-

тические исследования проблематики национализма в указанном времен-ном периоде. Хотя, безусловно, исследование национализма не заверши-лось эпохой Просвещения и творчеством Фихте. Всех заинтересовавших-ся историей национализма в истории философской мысли можно было быотослать к работам Новалиса, А. Мюллера, Шлейермахера, Шеллинга, Ге-геля, А. Смита. Значительную роль в развитии национализма сыграли идеиК. Маркса и его последователей. Но это темы для подробного и углублен-ного изучения, которое должно стать специальным предметом.

В рамках нашего курса мы представили вниманию читателей краткийэкскурс в историю развития идеи национального в философских сочине-ниях мыслителей прошлых веков. Основная цель нашего изложения —показать преемственность национализма как политической теории, его уко-рененность в истории политической и философской мысли прошлого.

В XIX—XX вв. философская мысль продолжает развивать идеи нацио-нализма. Дальнейшему исследованию этого вопроса будет посвящена тре-тья глава нашего пособия.

1 См.: Оболенская С.В. Германская национальная идея и ее метаморфозы в XIX столе-тии // Европейские революции 1848 г. М: Индрик, 2001. С. 48.

1 Fichte J.G. Reden an die deutsche Nation. Leipzig, 1919. S. 14. Цит. по: Оболен-ская С.В. Указ. соч. С. 50.

72 73


2.2

Национализм как политическое состояниесовременности

Национализм как политическая идеология определяет характер со-временной истории. Национальное государство, на создание которого на-целено идеологическое движение национализма, мы вправе рассматриватькак политическое состояние современности. Граждане государств, гдес конца XVIII в. происходит становление национальных идеологий, такили иначе были затронуты этим движением и в течение XIX в. постепенноопределялись через него, т.е. как представители «наций». В политической,социальной и культурной жизни нация осознается индивидами как нечтобольшее и в то же время главное, родное. Если на протяжении историиэтим родным, т.е. самым близким и в то же время чем-то превосходящимотдельного человека, были род, семья, почва, религия, различные террито-риальные авторитеты, то с конца XVIII столетия именно национальноестановится тем общим, которое вторгается в жизнь социума и каждогоиндивида и подчиняет ее себе. Изменяется смысл рожденного еще в рим-скую эпоху понятия «отечество» (patrid) как воплощения отеческих тра-диций; на смену ему приходит более абстрактный, но от этого не менееубедительный «патриотизм».

Национализм — один из крупнейших, если не самый крупный, фак-тор современной истории. Его первыми мощными действиями можно счи-тать Американскую и Французскую революции; в начале XIX в. в сферуего влияния попадает главным образом Западная Европа, а затем — Вос-точная и Юго-Восточная Европа. В отличие от XX в., когда европейскийнационализм сливается с другими массовыми идеологиями (фашизм, на-ционал-социализм и др.), враждебными либерализму и демократии, на-ционализм XIX в. долгое время ассоциировался с эмансипацией и про-грессом. Вместе с тем национализм конца XVIII — начала XIX вв. былпродуктом развивавшегося процесса модернизации.

Тесная связь национализма с политической модернизацией в Евро-пе подчеркивается в работах многих историков, политологов и социоло-гов — Э. Гидденса, Ч. Тилли, Дж. Бройи, М. Манна и др.1 Их позиция

1 См.: Tilly Ch. (ed.) The Formation of National States in Western Europe. Princeton, N.J.,1975; Giddens A. The Nation-State and Violence. Cambridge, 1985; Mann M. The Sources ofSocial Power. Vol. 1. Cambridge, 1986 (Vol. 2. 1993); BreuillyJ. Nationalism and the State. 2nded. Manchester, 1993; Бройи Д. Подходы к исследованию национализма // Нации и национа-

2.2Национализм как политическое состояние современности

сводится к тому, что национализм и нации могли возникнуть и сформиро-ваться только в эпоху Нового времени, под действием новых факторов, вособенности современного государства. Согласно Э. Гидденсу, полити-ческий национализм связан с требованиями административного суверени-тета, административной автономии в современном смысле; он возникаетодновременно с «бюрократическим» и «рефлексивным» государством.

Представители политического модернизма выделяют ряд факторов,которые сыграли наиболее значительную роль в формировании национа-лизма, а именно фактор массы и войны и фактор интеллектуальных элит.Так, Ч. Тилли непосредственно связывает возникновение нации с межгосу-дарственной системой Европы, которая «создавала государство» в резуль-тате войны. Это воззрение ограничивает дискуссию ролью военных, поли-тических и интеллектуальных элит в изменении карты Европы. По мне-нию Тилли, дипломатия создавала международный порядок, как правило,после того, как участвующие стороны были обессилены войной. В монар-хических государствах, созданных согласно Вестфальскому миру 1648 г.,война была легитимным институтом решения политических вопросов. На-ционализм с его идеей народного суверенитета изначально отрицал этотпорядок; но роль войны он расширил и углубил, несмотря на то что либе-ральные националисты, как правило, были пацифистами. Так формиро-вался новый тип военных столкновений XIX в., когда судьбу государстврешали национальные армии. В XX в. ему на смену пришла тотальнаявойна и связанное с ней вторжение национального государства в частную

сферу граждан.Согласно М. Манну, нации не могли возникнуть до начала западных

демократических революций, которые сделали массы главным игроком наполитической сцене. Кроме того, он также связывает возникновение на-ций с формированием классов: нация оформлялась как «широкое меж-классовое общество» и не в последнюю очередь благодаря помощи ради-кальной интеллигенции, обращавшейся к универсальным принципам, пре-восходившим все традиционные деления общества. После 1792 г. поддавлением революционных французских (впоследствии бонапартистских)войск возникала новая идеология свободной нации. Национальное госу-дарство могло мобилизовать большую военную силу, чем старые режимы.Например, романтический национализм в Германии в начале XIX в. носилсначала «культурные» черты и был скорее аполитичным, но под воздей-ствием французского милитаризма упрочились национальные стереоти-

лизм. М.: Праксис, 2002. С. 201—234. Э.Д. Смит обобщает позиции этих авторов под именем«политического модернизма» (Смит Э.Д. Национализм и модернизм. М.: Праксис, 2004).

74 75


пы, выросло число радикально-патриотических сообществ. В конце XIX в.нации укрепил промышленный капитализм, ставший основой благосостоя-ния развитого государства, которое становилось все более «национальным»и однородным, постепенно создавалась почва для «агрессивного национа-лизма».

Для Дж. Бройи национализм — это также чрезвычайно современнаяформа политики, поскольку он противопоставляет абсолютистскому госу-дарству идеи естественных прав, самоуправляемого общества, территори-ального суверенного государства. Бройи замечает, что национализм в це-лом можно характеризовать как оппозиционную политику, направленнуюлибо на отделение от государства (сепарация), либо на его реформиро-вание (реформа), либо на объединение с другими государствами (унифи-кация). Национализм овладевает государством, опираясь на широкие мас-сы и предоставляя общую платформу для разрешения конфликтов различ-ных социальных групп. Он объединяет в себе функции социальноймобилизации, политической координации и идеологической легитимации,что позволяет ему захватить сначала всю Европу, а потом и весь мир1. Так,в империи Габсбургов особое значение имели функции координации имобилизации, в Османской империи важнее была функция легитимации.Главными «действующими лицами» идеологии национализма являются ин-теллектуалы, торговцы, чиновники среднего звена, военные, духовные ли-ца, которые нередко заимствуют свою националистическую аргументациюиз-за рубежа.

Таким образом, для понимания характера национализма необходимоучитывать не только политический контекст, в котором находились раз-личные социальные группы, но и идеологию, которая инициировала и при-давала легитимность националистическому движению. Именно идеологинационализма призывали к национальному самоопределению, к объедине-нию того, что было разделено в современном мире, — нации культурной инации политической. По замечанию Бройи, отличие национализма от дру-гих идеологий современности — социализма, марксизма, либерализма, кон-серватизма — заключается в апелляции к обществу в целом, в «саморефе-рентности», воссоединении общества и государства путем сохранения каж-дой уникальной нации в рамках территориального государства.

Признавая достижения «модернистского» подхода, Э.Д. Смит отме-чает, что политический национализм, уравновешивающий государство иобщество, едва ли мыслим без долгой истории культурных и социальных


связей, основывающихся на общих этнических узах. Точка зрения полити-ческих модернистов — элитарный подход «сверху» — должна быть до-полнена позицией народных масс «снизу». Здесь Смит, в частности, выде-ляет этнические мотивы (этнический исток наций), которые служатнеотъемлемой составляющей историцизма националистических идеологий1.

Примером государственно ориентированного модернизма служит За-падная Европа (общество, населявшее историческую территорию того илииного государства, было относительно единым и имело общие символы ивоспоминания), однако в Восточной Европе именно этничность и языкстали альтернативной основой для мобилизации населения в противовесгосударству. В связи с этим Смит предлагает две модели национализма2:1) Запад: «от государства к нации»; 2) Восток: «от нации к государству».

Смит обращает внимание на то, что культурные узы, язык, религиямогут быть «символически воссозданы» для формирования основы совре-менной нации после возникновения нового вида границ национальногогосударства. Политические преобразования современности восстанавли-вают — пусть в измененной форме — социальные и культурные отноше-ния прежних эпох. «Понятие нации охватывает не одну только идею поли-тического сообщества <...>, оно также связано с особым культурным со-обществом, "народом", проживающим на своей "родине", историческимобществом и духовной общностью. Стремление к политической автоно-мии на определенной территории является жизненно важной составляю-щей национализма, но оно далеко не исчерпывает его идеалы»3.

Объяснение национализма с точки зрения межгосударственных отно-шений и войны не позволяет раскрыть истоки национального чувства. «Длянационалистов важно чувство "родины" и исторической, даже священнойтерритории, а не просто границ». Эмоциональные и политические отно-шения между землей и народом, историей и территорией «служат однойиз главных действующих сил национальной мобилизации и последующихпритязаний на правовой статус»4. И это не является отличительной чертойодного только германского национализма.

Наконец, еще раз стоит отметить роль интеллектуалов в создании ираспространении националистической идеологии. Интеллектуалы созда-ют символы, образы и понятия, которые придают национализму опреде-ленную направленность. Они не просто мобилизуют население и легити-мируют его политическую роль, но и делают государственную власть пред-

1 См.: Бройи Дж. Подходы к исследованию национализма // Нации и национализм.М: Праксис, 2002. С. 226 и след.

1 См.: Смит Э.Д. Национализм и модернизм. С. 181 и след.2 Там же. С. 141.3 Там же. С. 148.4 Там же. С. 162.

76 77


метом стремления ввиду ее особой, «культурной», ценности. Чтобы пре-вратить какую-то территорию в «родину», нужны образы и символика на-ционализма1.

Представленный нами обзор, предваряющий дальнейшее изложениеистории политического национализма в XIX в., призван дать общий кон-цептуальный каркас и в известной степени типологизировать многообраз-ные движения национализма. Руководствуясь экономичным подходом, мырешили представить как можно более широкий спектр движений национа-лизма в Западной и Восточной Европе и выбрали наиболее показательные,на наш взгляд, примеры французского, германского, итальянского и гре-ческого национализма, а также национальные движения в Молдавии, Ва-лахии и Сербии.

2.2.1

Рождение политической идеи нации

Существуют различные формы политической организации, по отно-шению к которым население может выказывать свою лояльность. К нимотносятся община, город-государство, феодальный лен и его сеньор, ди-настическое государство, религиозная группа и т.д. Очень долгое времяв истории не существовало национального государства. Идеалом было ско-рее универсальное мировое государство (отчасти нашедшее свое выраже-ние в Священной Римской империи германской нации), а не лояльностьотдельной политической единице. До эпохи национализма цивилизацииопределялись не столько по национальному, сколько по религиозному илиязыковому признаку. В эпоху Ренессанса и классицизма роль образца, уни-версальной нормы начинают играть Древняя Греция и Рим. И только совторой половины XVIII в. нормы задает «нация», которая сама впервыепоявляется на сцене истории мысли.

Пожалуй, впервые идея нации заявила о себе в XVII в. в английскойпуританской революции, которая проходила на фоне бурного развития по-литической, экономической и научной сфер. Революция принесла с собойчувство великого поворотного пункта, откуда может начаться истиннаяреформация и новая свобода. Оптимистический гуманизм английской ре-волюции был основан на кальвинистской этике, а влияние Ветхого Заветапозволило сформулировать новую национальную идею и отождествить

1 См., в частности: Андерсон Б. Воображаемые сообщества. М.: Канон-Пресс-Ц: Куч-ково поле, 2001 (гл. 10).

78


английский народ с древним Израилем. Идея новой миссии, носителемкоторой осознал себя английский народ, получила, в частности, выраже-ние в творчестве Дж. Мильтона. Благодаря народу Британии нации всейземли заново открывают свободу, которую они некогда потеряли; англи-чане призваны распространить цивилизацию и свободу среди городов, ко-ролевств и наций1.

Однако «английский национализм» — это еще не политический на-ционализм. Он был гораздо ближе к религиозному образцу, чем более позд-ний национализм, возникший в ходе процесса секуляризации. Впрочем,национализму конца XVIII — начала XIX вв. так же было свойственностремление к свободе, гуманистический характер, подчеркивание индиви-да и его прав и т.д. Английский национализм совпал с появлением средне-го класса и получил наиболее полное обоснование в политической теорииДж. Локка, которая, в свою очередь, оказала существенное влияние наамериканский и французский национализм в следующем веке.

2.2.2

Революция и французский национализм

Понятие нации и революционная идеология

С 1787 г. во Франции образуется вакуум власти: за фасадом абсолют-ной монархии Людовика XVI царил полный беспорядок. Номинально по-читаемая королевская власть не могла передать легитимности своим жепредставителям. «Начиная с 89 г. революционное сознание представляетсобой эту иллюзию победы над уже не существующим государством воимя единения людей доброй воли и тех сил, которые создают будущее.С самого начала это возвышение идеи над реальной историей, как будто

1 Национализм здесь никоим образом не подразумевает замкнутость и изоляцию.Скорее проводятся новые границы, приводящие к большей мобильности. Возникает фено-мен общения наций (результат сближения) как новых величин. Во многом это происходитна религиозной основе (протестантизм). Алексис де Токвиль утверждает, что Французскаяреволюция происходила по образцу религиозной революции, не имеющей определеннойтерритории (она выходила за пределы своей страны «с помощью проповеди и пропаган-ды»). «В "Истории тридцатилетней войны", — пишет Токвиль, — Шиллер справедливозамечает, что великая реформа XVI в. внезапно сблизила народы, едва знавшие друг друга,и тесно связала их новыми симпатиями. И действительно, в те времена французы сража-лись против французов, а англичане принимали в этом участие; рожденные на берегахБалтики проникали в самое сердце Германии, чтобы защитить немцев, о которых ранее неслыхивали» (Токвиль А. де. Указ. соч. С. 16—17).

79


она должна перестроить по какому-то воображаемому плану расколотоена куски социальное целое. Репрессии вызвали возмущение только послетого, как потерпели крах. Революция — это такое историческое простран-ство, которое отделяет одну власть от другой <...> Старый Порядок дер-жался властью короля, а Революция есть совокупное деяние всего народа.Старая Франция была королевством подданных, новая стала нацией граж-дан. Старое общество основывалось на привилегиях, Революция приноситравенство. Таким образом создается идеология радикального разрывас прошлым, мощный культурный динамизм равенства. Теперь все — эко-номика, общество, политика — сгибается под гнетом этой идеологии и ееактивистов»1.

Появление феномена идеологии неразрывно связано, во-первых, с ре-волюционным сознанием и процессом модернизации; во-вторых, с поли-тизацией всех моральных и интеллектуальных вопросов; в-третьих, с вос-питанием как пропагандой; в-четвертых, с деятельностью революционе-ров-подвижников.

«Освобожденное от связи с государством и от принуждения со сторо-ны власти, общество преобразуется уже на идеологическом уровне. Этотмир, населенный желаниями и стремлениями, который не признает болееничего, кроме сторонников и врагов, обладает несравненной способнос-тью к единению. С него начинается то, что стали называть "политикой",т.е. язык споров и действий, одновременно и общий, и противопоставляю-щий, столь необходимый для борьбы за власть <...> Французы открылив конце XVIII столетия политику не как секуляризованную и самостоя-тельную область критической мысли, а политику демократическую, ис-пользуемую в качестве национальной идеологии (курсив наш. — Авт.)»2.Речь идет именно о национальной идеологии потому, что универсальнымреферентом идеологии выступает нация. При этом выражение «демокра-тическая политика» означает вовсе не совокупность правил или процедур,которые должны создать общественную власть, основанную на волеизъяв-лении граждан. Легитимность политических действий, порожденная рево-люцией, обосновывается ссылкой на «народ», который во имя свободы иравенства должен сломить сопротивление своих врагов. Политика стано-вится, таким образом, высшим средством воплощения национальных идеа-лов, осуществляемого революционными активистами; кроме того, ее зада-чами определяется само понятие «народ». Итак, нация есть новое обще-ство, созданное революцией. Причем это общество есть не что иное, как

1 Фюре Ф. Указ. соч. С. 34.2 Там же. С. 35.

80


результат фразеологии, оперирующей идеями свободы и равенства (инди-видуальные ценности). Так индивид и общество оказываются вовлеченны-ми в сферу национальной политики.

Примечательно, что теоретическое обоснование роли идеологии в го-сударстве граждан восходит к Руссо. «Именно Руссо, — пишет историк иполитолог А.Н. Медушевский, — принадлежит фактическая постановкавопроса о роли идеологии как интегрирующей силы и инструмента моби-лизации масс в условиях быстрых социальных преобразований. В этойситуации, считает он, простонародье не может сразу осознать величие за-мыслов законодателя и последовать за ним, но, с другой стороны, — ононе может быть (по недостатку власти) принуждено к этому силой. Следо-вательно, необходимо создание мифа в духе Платона или особой граждан-ской религии»1. В «Общественном договоре» (кн. 4, гл. 8) читаем: «Правонад подданными, которое получает суверен по общественному соглаше-нию, никак не распространяется, как я сказал, далее границ пользы длявсего общества. Следовательно, подданные обязаны суверену отчетомв своих воззрениях лишь постольку, поскольку эти воззрения важны дляобщины. А для Государства весьма важно, чтобы каждый гражданин имелрелигию, которая бы заставляла его любить свои обязанности; но догматыэтой религии интересуют государство и его членов лишь постольку, по-скольку эти догматы относятся к морали и обязанностям, которые тот, ктоее исповедует, обязан исполнять по отношению к другим <...> Существу-ет, следовательно, исповедание веры чисто гражданское, статьи которогонадлежит устанавливать суверену; и не в качестве догматов религии, нокак правила общежития, без которых невозможно быть ни добрым граж-данином, ни верным подданным <...>»2.

Итак, политическая (якобинская) идея основана на реализации рево-люционных ценностей через политическое действие. «Устанавливаетсяспонтанное соответствие между ценностями революционного сознания,свободой, равенством, нацией, которая их воплощает, и личностями, при-званными осуществить или защитить эти ценности. Более того, подобноесоотнесение идей с людьми преобразует ipso facto эти изолированные лич-ности в некое коллективное существо, народ, возвысившийся при этомв своей легитимности до положения единственного деятеля Революции»3.Нация существует в горизонте реализации ценностей революционного со-

Медушевский А.Н. Демократия и тирания в новое и новейшее время // Вопросыфилософии. 1993.№ 10.

Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. М.: Канон-Пресс-Ц: Кучково поле, 1998.С. 319—320.

3 Фюре Ф. Указ. соч. С. 37—38.

81


знания через коллективное существо (мы вправе использовать здесь тер-мин Руссо). Центральным для политического сознания становится вопросо видах и способах действия и распределения власти, т.е. в сущности воп-рос о том, кто будет говорить «от имени народа».

Значение историков для идеологии национализма

Единство социального и политического, которое у Руссо обосновыва-лось теорией «общественного договора», благодаря историкам XVIII —начала XIX вв. становится неким мифическим единством. Общественныйдоговор как бы помещается внутрь истории, чтобы придать легитимностьне только власти, но и отношениям между индивидами и абстрактнойколлективностью, т.е. нацией. «Нация, — замечает Фюре, — есть то поле,на котором действует история и общественный договор, она одна можетобеспечить утверждение и защиту не поддающихся предписанию индиви-дуальных прав, она хранительница первоначальных отношений, породив-ших монархию. История — это коллективная память, воссоединение фран-цузов с правами нации, иначе говоря, с их собственными правами»1. Такиеисторики, как Буленвилье и Мабли изображают историю Франции как ис-торию взаимоотношений между королем и нацией. Иными словами, в скла-дывающейся национальной истории связь личности с абстрактным теломнации оказывается вовсе не абстрактной, а вполне конкретной и, крометого, наделенной историческим измерением.

О популярности такой социальной интерпретации национальногок концу Старого Порядка, когда вся нация выступала как мифический на-следник исторических прав и свобод (бывших ранее монополией дворян),свидетельствует масса брошюр и листков того времени. Об уровне осозна-ния национальной истории говорит также отвержение различных иност-ранных институтов как непригодных для Франции с точки зрения ее тра-диций и особенностей. Истории Буленвилье и Мабли приписывают Фран-ции происхождение от договора франков со своим королем. Миф нациизакрепляется в исторической науке. Более того, сама история способству-ет укоренению этого мифа2.

Поясняя роль историков в формировании национальной идеи, Ф. Фюрепишет: «Так же, как короли создавали Францию, так и Франция создаваласамих королей. В центре рассматриваемых нами понятий стоит двуедин-ство король — нация, две силы, которые не противостоят друг другу, но

1 Фюре Ф. Указ. соч. С. 41.2 См. также гл. «Спор двух рас» в кн.: Поляков Л. Арийский миф. СПб.: Евразия,

1996. С. 23—43.

82


являются необходимыми условиями законной публичной власти и связа-ны ДРУГ с друг°м системой соподчинения. Нация — это сообщество лю-дей, одновременно и историческое, и мифическое, гарант общественногодоговора и всеобщей воли, сокрытой в ночи времен, залог верности перво-началам. И король и нация связаны цепью необходимости, которая при-нуждает их к сотрудничеству: король — глава нации, но он получает своювласть с согласия последней и может законно править только до тех пор,пока сам подчиняется условиям договора, называемого также конституци-ей королевства. <...> Став нацией и слившись в едином волеизъявлении,французы, сами того не сознавая, вернулись к мифическому образу абсо-лютизма, поскольку именно он определяет и представляет социальную со-вокупность. Медленное движение гражданского общества к власти проис-ходит во имя этого самодержавия, ибо оно является принципом, иден-тичным самой нации и народу, и имеет свой антипринцип — заговорврагов»1. Таким образом, создается история нации как изначального субъек-та исторического пубікого про340ция есть предмет творчества историков, ко-торые не просто описывают res gesta, но и создают национальную исто-рию, способствуя формированию национального сознания. Отсюда неиз-бежно следовало представление воображаемого континуума в качестведействительного, упразднение роли исторических случайностей.

Национальный вопросу либеральных и демократических политиков

Понятие нации было привлекательным для либералов, поскольку ассо-циировалось с понятиями свободы, исторического прогресса. Однако онине придерживались отождествления нации с «третьим сословием», посколь-ку видели в нации все население, объединенное единой историей, нрава-ми, языком, обычаями. Французские либералы (Б. Констан, П.-К.-Ф. Дону,Д. де Траси и др.) пользовались понятием «национальное государство»,подразумевая под ним государство, где источником власти служит «общаяволя народа». С 1789 г. все революционеры — и Сийес, и Мирабо, и Ро-беспьер, и Марат — считали «народный суверенитет» единственным ис-точником новой политической легитимности.

Какое же значение имела революционная идея нации для политичес-кого национализма? Стремление народов Европы к национальной госу-дарственности сопровождалось требованиями проведения в своих странахлиберальных преобразований, поэтому либералы оказывались сторонни-

' Фюре Ф. Указ. соч. С. 42—43.

83


ками национальной идеи народов. Несмотря на то что нация мыслиласькак социальная единица, как социальный индивидуум, либеральным поли-тикам был отнюдь не свойствен какой бы то ни было шовинизм. Скорееприходится говорить об обратном, ибо характерной чертой социально-по-литической мысли начала XIX в. было сочетание идей национального воз-рождения с планами создания общеевропейской федерации (сравните: «Со-единенные Штаты Европы» эпохи революций 1848 г.). В известной степе-ни либеральных политиков можно назвать приверженцами рождающегосякосмополитизма. В становлении наций, развитии их индивидуальных ка-честв Б. Констан, например, видел закономерный этап на пути осознанияединой европейской цивилизации, в основе которой будут лежать консти-туционные принципы, личные свободы человека и развитие индустрии.Чувство любви к родине он называл анахронизмом для европейца. Нацио-нальная идея заключала в себе стремление народов к обретению государст-венности, и в ней еще не было принципа национальной исключительности.

Ф. Гизо, историк и активный политический деятель 1820—1840-х гг.,в своих трудах «История цивилизации в Европе» и «История цивилизацииво Франции» рассматривал нацию не столько как этническую, сколько каксоциальную единицу. Такой народ существовал, по его мнению, ужев XVII—XVIII вв. Гизо (как и Токвиль) рисует непрерывное историческоеразвитие, в основе которого лежит становление королевской власти, опи-рающейся на «народ». Однако в противоположность «Старому Порядку»Токвиля Гизо считает, что истинного политического сообщества аристо-кратии никогда не существовало, народ в феодальную эпоху был слаб(в отличие от Англии) и потому возрастание королевской власти неизбеж-но вело к демократии и свободе. Любопытно отношение Гизо к револю-ции: «Я из тех, кого поднял порыв 1789 г. и кто никогда не согласитсяопуститься вновь».

Либералы пришли к власти в результате Июльской революции 1830 г.Либерализм, или программа «доктринеров», стал официальной идеологи-ей. Либеральная мысль 30-х гг. XIX в. опиралась на достижения общест-венно-политической мысли Просвещения. Либералы отстаивали идею ес-тественного равенства всех народов, уважения их суверенитета, право на-ций на самоопределение, невмешательство государств во внутренние деладруг друга.

Критикуя политику Наполеона I, все тот же Гизо (возглавлял внешне-политическое ведомство Франции в 1840—1847 гг.) выдвинул принципневмешательства государств во внутренние дела друг друга («Мы хотимпропагандировать свободу, но не революцию»). Однако в реальной внеш-ней политике Франция отходила от этого принципа. Показательно отно-

84


шение правых либералов к германской проблеме. Не отказываясь от духареволюции (из которого более радикальные политики выводили необхо-димость политического переустройства Германии в соответствии с нацио-нальной идеей), правительство Франции стояло на платформе решенийВенского конгресса, закрепившего раздробленность Германии. Либералыjg30 1840-х гг. являлись правящей партией и их задачей было упрочениеположения Орлеанской династии. Они не пропагандировали концепцию«нация-государство», предполагавшую обретение каждой нацией государ-ственности, и боялись грандиозного переустройства Европы, революций.Образование сильного единого германского государства, как считало пра-вительство, не только уменьшило бы влияние Франции в Европе, но исоздало бы серьезную угрозу ее позициям в Эльзасе и Лотарингии. Гизовступил даже в переписку с австрийским канцлером К. Меттернихом, глав-ным оплотом реакции. Между тем демократическая оппозиция, движимаятем же революционным духом, видела в едином германском государствефактор прогресса, безопасности Франции и даже гарантии мира в Европе(Ж. Мишле, В. Гюго, А. Ламартин). В целом попытка Священного союзадать Европе новую организацию, основываясь на принципе легитимизма итерриториальном status quo, встречала противодействие со стороны двухглавных сил современности — национальной идеи и либерализма.

Позиция демократов была отчетливо представлена «ветераном» рес-публиканского движения во Франции Э. Кабе. Во второй половине 1840-х гг.он откликнулся на обострение внутренних и международных политическихпротиворечий серией брошюр под общим названием «Шесть писем о ны-нешнем кризисе», где критиковал внешнюю и внутреннюю политику пред-седателя правительства Тьера. В июле 1840 г. возникла угроза войны, таккак Великобритания, Россия, Австрия и Пруссия подписали соглашение,направленное против Франции. В связи с этим Кабе считал небходимымпридать войне демократический характер и национально-освободительноенаправление. «Франция будет вести национальную, народную и револю-ционную войну! <.. .> Франция будет сражаться за все человечество». Сле-дует отметить, что здесь национальный пафос опять-таки выступаетв сочетании с универсально-гуманистическим пафосом. Интересно, какКабе представляет себе войну: «Речь пойдет не об обычной и регулярнойвойне, а о войне национальной; не о войне одних только солдат, а о войненародов, крестьян, гверилье... войне, в которой дети и женщины вполнебудут достойны мужчин <...> войне баррикад, взорванных мостов, разру-шенных дорог; войне без сна и отдыха для захватчика; войне руин, вы-жженной земли и голода, забоя скота и массового уничтожения». Солда-тов Кабе напутствовал такими словами: «Принесите соседним народам

85


знамя освобождения людей, избавления рода человеческого, равенства ибратства!» В октябре 1840 г. министром иностранных дел был назначенГизо, который заверил иностранные державы в миролюбии Франции. «Кабеи другие демократы были разочарованы мирным исходом международно-го кризиса 1840 г. Им казалось, что по вине правящих кругов была упуще-на благоприятная возможность не только взять реванш за поражение в1814—1815 гг., но и осуществить решающий прорыв к свободе и демокра-тии как французского, так и других народов»1.

Примечательно, что пробным камнем как либеральной, так и демо-кратической политики в национальном вопросе неизменно выступало от-ношение к революции и Наполеону Бонапарту. Так, согласно Кабе, Напо-леон изменил духу революции, отказавшись от бескомпромиссной борьбыс внутренними и внешними врагами Франции, и это стало причиной побе-ды извечных врагов революции, «коалиции, эмиграции и аристократии».«Если бы Бонапарт продолжал сокрушать королевские троны, провозгла-шать республики, защищать и распространять принципы революции; еслибы он повсеместно вводил демократию, братство и союз народов, боролсяпротив эмиграции, коалиции и контрреволюции, то ничто не могло бысравниться с растущим энтузиазмом народа и армии, их самоотверженно-стью и его собственным могуществом <.. .>»2. Но Наполеон избрал другойпуть: он оттолкнул республиканцев, вернул эмигрантов, дворян, священ-ников, аристократов, контрреволюционеров, всех пособников внешнеговрага. Крах наполеоновской империи означал поэтому в то же время ипоражение революции.

Франция во время революции 1848 г.«Принцип национальности»

Французскую леволиберальную и демократическую политику эпохиреволюции 1848 г., во время так называемой «весны народов», лучше все-го характеризует фигура А. де Ламартина, который вошел в состав вре-менного правительства, сформированного в феврале 1848 г. после паденияИюльской монархии, и занял ключевой пост министра иностранных дел.Ламартин выступал за объединение Германии, косвенно поддерживал ре-волюционные выступления в Италии, декларировал желание помогать «уг-нетенным народам». Однако эти принципы политики не подкреплялисьникакими обязательствами и гарантиями, которых просили эти самые «уг-нетенные народы». Наиболее ясно эта двойственность позиции, свойствен-

1 Европейские революции 1848 г. М: Индрик, 2001. С. 28.2 Цит. по: Европейские революции... С. 26—27.

86


ная всем леволиберальным и демократическим деятелям, проявилась в фор-мулировке «права на внешнее и внутреннее самоопределение народов»:«Мы провозгласили своей догмой уважение прав национальностей, прави-тельств и народов; мы никогда не отступим от : гой догмы, в равной мереучитывающей как интересы других народов и правительств, так и нашиинтересы. Свобода наций в выборе внутреннего строя по своему усмотре-нию — знамя Французской революции». Но, например, на просьбу испан-ских эмигрантов о помощи Ламартин недвусмысленно заявил, что Фран-ция не навязывает никому своих желаний и своих интересов; она даетвозможность самостоятельно прорасти тем зернам, которые она посеяла.Нации сами должны показать, на что они способны.

О том, что принцип нации со времен революции 1789 г. был и оста-вался по существу революционным принципом, свидетельствует оценкаЛамартином исторической миссии республики, которая должна вдохнов-лять и служить примером. На заседании Учредительного собрания 8 мая1848 г. применительно к Февральской революции Ламартин говорил, чтореволюции порождают тенденции двух видов. «В той мере, в какой ониявляются революциями идей, они носят мирный характер; но они могутбыть вынуждены прибегнуть к оружию, являясь революциями территори-альными». Все это характеризует внешнюю функцию революций: они ни-кому не угрожают, но сами готовы отразить угрозу извне. Внешняя поли-тика революций, по определению Ламартина, это «вооруженная диплома-тия». Ламартин видел перед собой три задачи: «установить республику воФранции; способствовать естественному распространению принципов сво-боды и демократии, добиваясь их фактического и юридического призна-ния и защиты; наконец, обеспечить, по мере возможности, почетный и

надежный мир»1.Большую последовательность в своей внешней политике проявил

принц Луи Наполеон Бонапарт, избранный президентом республики10 декабря 1848 г. Он замыслил крупномасштабную перестройку европей-ской системы. «В Европе, — заявлял он, — насчитывается 30 млн францу-зов, 15 млн испанцев, столько же итальянцев, 30 млн немцев и 20 млнполяков. Я хотел превратить каждый из этих народов в отдельную на-цию»2. Эту идею он попытался воплотить в жизнь, став после «весны на-родов» императором Наполеоном III. В своей внешней политике он руко-водствовался так называемым «принципом национальности». Его суть за-ключалась в том, чтобы «основать прочную ассоциацию европейских

1 Цит. по: Европейские революции... С. 36.2 Там же. С. 41.

87


государств, которая бы опиралась на систему сложившихся национально-стей и удовлетворения общих интересов». Отсюда следовал решительныйпересмотр договоров 1815 г., а Крымская война стала первым серьезнымшагом по реализации этого плана.

Вторая империя внесла большой вклад в переустройство Европыв соответствии с «принципом национальности». Достаточно вспомнить оподдержке, которую Наполеон III оказал Италии и Пруссии в их борьбепротив господства Габсбургов в германских землях и на Апеннинскомполуострове. Но и здесь освобождение «угнетенных народов» вовсе неявлялось целью внешней политики, о чем свидетельствовал отказ Напо-леона III помочь восставшим в 1863 г. полякам. На основании принципанациональности он хотел добиться пересмотра европейских границ, уста-новленных договорами 1815 г., и присоединения к Франции земель налевом берегу Рейна. Он готов был пойти на частичное удовлетворениенациональных требований немцев и итальянцев, но не допустить возник-новения в Европе больших и сильных государств, способных составитьФранции конкуренцию. Итогом такой компромиссной политики стал крахВторой империи в результате франко-прусской войны 1870—1871 гг.

«С точки зрения либерализма, — считает Э. Хобсбаум, — положи-тельная роль нации заключалась в том, чтоб она представляла собой этапв историческом развитии человеческого общества, а основанием для со-здания конкретного национального государства служило его соответствиеисторическому прогрессу или способность <...> этому прогрессу содей-ствовать»1. Анализируя «принцип национальности», Э. Хобсбаум обратилвнимание на то, что либеральная теория нации, в отличие от радикально-демократических взглядов, придерживалась так называемого «принципапорога». Поскольку согласно либеральной доктрине, сформулированнойэкономистами (например, Ф. Листом), нация, желающая образовать устой-чивое и способное к развитию целое, должна обладать достаточными раз-мерами, то маленькие народы фактически лишались гарантированных имправ на самоопределение и образование суверенных государств. Несмотряна универсалистские притязания, «принцип национальности», а также по-нятие «становления наций» находили отражение в реальной жизни не все-гда и не везде. В международной политике этот принцип применялсяк ограниченному числу народов и регионов. Тем не менее «принцип нацио-нальности» перекроил политическую карту Европы в 1830—1870-х гг., аобразование новых государств происходило в соответствии со знамени-тым лозунгом Мадзини «Каждой нации — государство».


Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 г. СПб.: Алетейа, 1998. С. 67.

2.2.3

Германская национальная идеяи ее метаморфозы в XIX в.

Романтизм и рождение германской национальной идеи

Появление и становление германского национального самосознанияи политического национализма в Германии неразрывно связано с фран-цузской революцией и историей антинаполеоновских войн. В эпоху, по-следовавшую за Тридцатилетней войной, Германия была неким конгломе-ратом из разрозненных, «автономных» княжеств. В известном смысле су-ществовал политический вакуум даже после усиления Пруссии приФридрихе Вильгельме I и Фридрихе II. В 1806 г. прекратила свое суще-ствование Священная Римская империя германской нации, которая сталафикцией уже после падения Гогенштауфенов. Революция не перекинуласьв Германию, а французская революционная идеология не нашла поддерж-ки широких слоев населения. Напротив, борьба против Наполеона поро-дила новое национальное движение, закончившееся войнами за освобож-дение. Сначала в государствах Рейнского союза, а затем в Пруссии воз-никли первые попытки строительства свободного гражданского общества.Однако после 1814—1815 гг. немцы вместо национального государстваполучили объединение государств в форме союза.

Существует расхожее мнение, отождествляющее национализм с кон-серватизмом и милитаризмом, консерватизм же, в свою очередь, — с ро-мантизмом, и противопоставляющее этот комплекс идей либерализму, де-мократии и пацифизму. Отчасти этот стереотип, свойственный, как прави-ло, левой критике, восходит к немецкому социологу К. Мангейму, которыйнапрямую связывал консерватизм с романтизмом, видя в них отрицаниеидей Просвещения и революции1. Однако тщательное рассмотрение исто-рической действительности конца XVIII — начала XIX вв. показывает не-состоятельность подобных стереотипов. Ранние немецкие романтики, на-оборот, сначала весьма симпатизировали революционным и национальнымидеям, пришедшим из Франции, и только во время антинаполеоновскихвойн настроение национально мыслящих интеллектуалов резко измени-лось2. В начале XIX в., когда демократическая Франция показала себя во-

1 Об отношении консерватизма и романтизма см.: Руткевич А. Что такое консерва-тизм? М.; СПб.: Университетская книга, 1999. С. 35 и след.

2 Ярким примером может служить эволюция политических взглядов такого лидерареволюционно настроенной молодежи, как И.Г. Фихте.

88 89


инственной и агрессивной страной, ей противостояли монархические кон-сервативные силы, выступавшие за принципы легитимизма, за мир, и на-шедшие свое воплощение в политике Священного Союза. Ситуация при-няла современный вид лишь в конце XIX в., когда либерализм и социа-лизм стали интернациональными доктринами, а национализм, милитаризм,консерватизм, реакция слились в единый блок1. Антинаполеоновские вой-ны вызвали в немецком политическом сознании недоверие и антипатиюк революции, демократии, республике. С них также началось противопо-ставление западной идеологии особому немецкому пути, ставшее впо-следствии традиционным для национализма в Германии. Якобинское вли-яние было ослаблено, а демократические и патриотические устремленияпреобразились в националистические, антизападные тенденции стали отож-дествляться с антидемократическими. Немцы были как бы обречены На-полеоном на патриотизм.

Вместе с тем либеральные идеалы — вера в прогресс, в торжествосвободы, мира, равенства — и идея свободного в экономической и всякойиной деятельности человека — были восприняты национализмом как на-циональные идеалы, а национальное единство осмысливалось как необхо-димое условие свободы, причем для Германии это была свобода от напо-леоновского ига прежде всего. Немецкий историк Голо Манн считал, чтоистинная реакция на наполеоновские войны пришла лишь во второй поло-вине XIX в.2 Лагерь немецких националистов состоял из людей исключи-тельно демократически, либерально настроенных, и все они оказались дис-сидентами и нежелательными даже в протестантской и весьма восприим-чивой к национальной идее Пруссии, которая была единственным оплотомв борьбе против католической реакции и Меттерниха, «родиной всех нем-цев». Скорее всего Фихте пришлось бы бежать, доживи он до времениСвященного Союза, как бежали, к примеру, Гёррес, Гофман фон Фаллерс-лебен, Эрнст Мориц Арндт, Фридрих Людвиг Ян, Вильгельм Гумбольдти др.3

Расцвет национализма в Германии происходил в ситуации, неблаго-приятной для национального государства. Зазор между немецкой полити-ческой действительностью и чаемой государственностью может считатьсяпричиной возникновения так называемого «политического романтизма».


1 См.: Пленков О.Ю. Мифы нации против мифов демократии. СПб.: Изд-во РусскогоХристианского гуманитарного института, 1997. С. 56—57.

2 Mann G. Deutsche Geschichte des 19. und 20. Jahrhunderts. Frankfurt a. M., 1958. S. 60.3 Довольно подробное, со ссылками на немецких историков, описание духовно-исто-

рической ситуации в Германии начала XIX в. См.: Пленков О.Ю. Указ. соч. С. 58 и след.

90

Некоторое время политический романтизм был носителем демократиче-ского, республиканского принципа единой и независимой Германии, про-тивостоял реакции. Однако ко времени Второго рейха произошла транс-формация, и политический романтизм сместился на правый фланг (левыйзанимали социал-демократы).

Политический философ К. Шмитт определял сущность романтизмакак «окказионализм» и считал, что он ставит возможность выше действи-тельности, абстрактные формы выше конкретного содержания1. Романтикипервого поколения — Адам Мюллер, Карл Галлер, Новалис, Генрих фонКлейст, Ахим фон Арним — в политическом отношении ставили на пер-вое место, как правило, государство. В то же время немецкий романтизмс его внимательным отношением к истории и историческому сознаниюпоказал уникальность и индивидуальный характер различных культурно-исторических эпох. Мы уже писали о значительном влиянии Гердера, ко-торый в фундаментальной работе «Идеи к философии истории человече-ства» (1784—1791) выдвинул тезис о том, что человечество как нечто все-общее воплощается в отдельных исторически сложившихся нациях.Становление национального самосознания в Германии было тесно связа-но с обращением к истокам, которое, в частности, выражалось в исследо-вании народных традиций, фольклора и т.д. (братья Гримм). Поиск корнейнации определялся, как и во французской историографии, идеей непре-рывного континуума: допущение извечного существования некоего един-ства (народа, Volk), многообразно проявляющего себя в истории, служилотеоретическим основанием для определения своего отличия от других, т.е.для отождествления себя с этим единством.

Так, у Гёрреса и Шлегеля романтический миф о восстановлении сред-невековой Священной Римской империи германской нации приобретаетвполне националистические черты. Нация избрана Богом для восстановле-ния единства Европы и принятия наследства Римской империи. Активноиспользуются и национальные символы: Фридрих Барбаросса, которыйдля немецких романтиков был «тайным немецким кайзером», становитсясвоеобразным символом мощной и единой нации.

Поиск общего происхождения приводит к идее германской расы, ко-торая формировалась под влиянием лингвистическо-территориального фак-тора2. Германское учение о расе, корни которого уходят еще в эпоху гума-низма, проводило географическую или внешнюю линию раздела между

1 См.: Schmitt С. Die politische Romantik. Munchen — Leipzig, 1919.2 В «Речах к немецкой нации» (1807—1808) Фихте, например, выделяет язык как

субстанциальную черту немцев, отличающую их от всех иных наций.

91

История становления национализма и его истоки в социальной мысли XVII—XIX вв.

территориями, населенными германцами, и территориями, населеннымилюдьми других «рас» (откуда принято ими обозначение евреев как «анти-расы»). В других же европейских странах эта линия проходила в сферевнутренней или исторической: между «германскими расовыми элемента-ми» и прочими, имеющими меньшее значение. Фактически такой разделлишь воспроизводил великий лингвистический раздел, установившийсяв каролингскую эпоху. Через тысячелетие общее чувство, выраженное втерминах «языка», было сформулировано в терминах «расы» уже под влия-нием свойственного романтике историзма, и таким образом эти две кон-цепции реальности слились воедино1.

В основе проповеди немецкой избранности, всемирной немецкой мис-сии лежал, как мы видели, принцип общности происхождения немцев. Но-валис в книге «Европа или Христианство» (1799) говорил о том, что на-значение Германии заключается в восстановлении религии, которая объ-единит собою все нации, и в возвращении христианству его былой славы.Европа, согласно Новалису, выжила благодаря «немецкому нраву». В Гер-мании можно найти знаки, провозвещающие наступление новой эпохи.Германия идет впереди прочих народов, и пока те охвачены войной, спе-куляцией, рознью, Германия усердно приучает себя к более высокой куль-туре, и это преимущество даст ей со временем превосходство. Ф. Шлегель(«Исследование языка и мудрости индийцев», 1808) совершил антрополо-гический поворот от общности языка к родству расы. Он вдохновил моло-дую Германию на миф об арийской расе, однако сам был чужд крайностям«германомании».

Патриотическое возбуждение наполеоновских войн, прославление язы-ка, религии и крови германцев нашло благодатную почву в университетахи среде революционеров, мечтавших о единой Германии, откуда были быисключены инородцы, т.е. «велыыи» и евреи, уже бойкотируемые во мно-гих студенческих корпорациях (Burschenschaften). К подозрениям и ре-прессиям властей в отношении студенческой агитации добавилась крити-ка самих евреев, угрожавшая сразу после их восстановления в граждан-ских правах новой дискриминацией. В 1817 г. студенты и профессора,собравшиеся в Вартбурге отпраздновать трехсотлетие Реформации, сожглисимволы воображаемого врага: капральский жезл и памфлет «Германома-ния» некоего Саула Ашера. Немного спустя такие полемисты, как ЛюдвигБерн и Генрих Гейне, вступили в спор и иронизировали по поводу «вы-шедших из лесов германцев», свойств крещенской воды и других священ-ных представлений. Вследствие этого они оказались в числе главных вдох-


Подробнее см.: Поляков Л. Указ. соч.

92

новителей литературно-политической фронды, назвавшейся «Молодая Гер-мания», которую противники именовали «Молодой Палестиной». Нацио-налистическая идеология стимулировала появление оппозиции маргиналь-ного меньшинства, которое в Германии было обречено воевать в пацифист-ском, интернационалистском и буквально «антирасистском» лагере. Этотлагерь, естественно, был отождествлен с ней в глазах лагеря враждебного,для которого «семитская раса» стала «антирасой»1. Так в течение XIX в.постепенно происходило смыкание национализма, консерватизма, мили-таризма, расизма, с одной стороны, и интернационализма, либерализма,демократизма, пацифизма и антирасизма — с другой2.

Творчество Фихте, Арндта и Яна показывает, как германский ро-мантический национализм превращается в национализм политический.Э.М. Арндт в своей антинаполеоновской публицистике возвысил «неме-чество», «немецкость», «германство» (Deutschheit) до высшей моральнойкатегории. Он писал: «Я не думаю, что ошибусь, утверждая, что могуще-ственный и пылкий дикарь, названный Германцем, принадлежал виду, ко-торому могло быть привито божественное семя, чтобы произвести благо-родные плоды. Германцы единственные, в ком распустился божественныйзародыш благодаря философии и теологии; кто, будучи хозяевами, вооду-шевляют и направляют окрестные народы, принадлежащие чужим им ви-дам». То, о чем Арндт говорил в патриотической лирике, а Фихте —в академических речах, Ф.Л. Ян переводил на язык народа. Ян, педагог иоснователь массового физкультурного движения в Германии, был авторомкниги «Немецкий народ» (1810), которая вышла во время французскойоккупации, как и речи Фихте. Это была библия молодежного националь-ного движения вплоть до Веймарской республики, подобно тому, как Фихтебыл лидером студенчества первой половины XIX в. Она содержала рядразработанных идей немецкого почвенничества, так называемой volkisch-идеологии: ненависть к французам, евреям, интеллигенции, желание вос-

1 См.: Поляков Л. Указ. соч. С. 80—116.2 Вместе с тем необходимо отметить, что в «научную» доктрину расизм оформился

лишь во второй половине XIX в. под влиянием дарвинистского эволюционизма. Расизм,вдохновлявшийся национализмом, был обусловлен сведением национального начала к ра-совому, которое, как правило, представляло собой неразличенное единство биологическо-го (физиологического) и духовного (культурного). И если во Франции противопоставля-лись галло-римская и франкская расы, то в Германии, всегда чуткой к расовой мысли,восторжествовало противопоставление арийского и семитского начал. Антисемитизм при-обрел специфический «расовый» (в отличие от культурно-религиозного) характер лишьоколо 1880 г. Главные проповедники германского и французского расизма (Ж.В. Лапуж,Х.С. Чемберлен) действовали в 1890-х гг., а «нордическая» тема вошла в обиход лишьоколо 1900г.

93


питать новый благородный народ. Здесь, как и у Фихте, опять-таки доми-нировала идея воспитания, воспитания народа. Под влиянием Яна в Йенепосле 1813г. возникли студенческие корпорации буршей, исключительнонационалистического толка. И примечательно, что их лозунг — «честь,свобода, отечество» был буквально поднят на знамена во время демокра-тической революции 1848 г. — его символизировал немецкий черно-крас-но-золотой триколор1.

Романтики положили начало так называемой «немецкой доктрине».Нация рассматривалась как организм (например, у А. Мюллера), у нееимелись атрибуты живых природных существ, их члены были связаныневидимыми «примордиальными» узами, недоступными сознательному ирациональному постижению. Э.Д. Смит выделяет несколько основных черт«немецкой доктрины», которую он связывает с «органической» концепциейнации (в противовес «ассоциативной», свойственной французской и англий-ской концепции нации): а) фундаментальная идея о том, что национальнаясущность составляет нигде не разрывающееся целое, которое больше сум-мы своих составных частей; б) вера в национальную «душу»; в) понятиенациональной миссии; г) акцентирование исходной чистоты каждой на-ции; д) теория свободы, согласно которой индивиды свободны лишь тог-да, когда они втянуты в волю органического государства, являющегося, сосвоей стороны, выражением национальной души2.

Под влиянием немецкой исторической школы «органическая» версияпроникла за пределы Европы. Как показал еще В. Дильтей в «Построенииисторического мира в науках о духе» (1910)3, историческая школа благо-даря сравнительному методу представила нации как уникальные культур-ные целостности, порожденные историей. Религия, нравы, право были све-дены к общему духу, который проявляется в отдельные эпохи из общихтворений индивидов, обладающих большим единообразием в небольшихполитических организмах, государствах-нациях. Впрочем, самостоятель-ная ценность за каждой нацией и эпохой признавалась еще в эпоху Про-свещения. Но, если французские просветители подчеркивали значение кли-мата, обычаев и институтов (Монтескье и Руссо), то немецкие мыслителипонимали нации через язык и культуру.

1 См.: Пленков О.Ю. Указ. соч. С. 255 и след.2 См.: Smith A.D. Theories of Nationalism. 2nd ed. 1983.3 См.: Дильтей В. Собр. соч.: В 6 т. / Под ред. А.В. Михайлова и Н.С. Плотникова.

Т. 3 // Построение исторического мира в науках о духе / Пер. с нем. В.А. Куренного,А.П. Огурцова, А.В. Михайловского / Под ред. В.А. Куренного. М.: Три квадрата, 2004.

94


Германия во время революции 1848 г.

Если французский национализм формулировал прежде всего полити-ческие идеи и задачи, состоявшие в том, чтобы осуществить социальную,правовую и политическую интеграцию сословий в суверенную государ-ственную нацию, то задача Германии, ввиду ее политической раздроблен-ности, состояла в том, чтобы выработать историческое сознание культур-ной общности всех немцев1. Как уже было сказано, германский национа-лизм складывался как система либеральных идей и как либеральноедвижение, но с самого начала приобретал и особый оттенок — он былнаправлен против французского врага и предполагал борьбу с ним. С окон-чанием наполеоновских войн положение Германии изменилось. Создан-ные Наполеоном германские государства не хотели терять свой суверени-тет (созданный Венским конгрессом Германский союз являлся союзом гер-манских князей). Германский национализм постепенно превращался изинтеллектуального проекта в идеологию массового движения, а представ-ление романтического национализма о нации как единстве языка и куль-туры сближалось с представлением либерализма о нации государствен-ной. «Для либералов в предреволюционные годы нация стала политиче-ским требованием — либерализм и национализм слились. Таким образом,накануне революции 1848—1849 гг. германская национальная идея сталаидеей объединения немцев на основе гражданской свободы и националь-ной независимости»2. Любить отечество и свободу означало желать еди-ную Германию, но никто не знал, как это сделать.

Главным вопросом и задачей революции 1848—1849 гг. оказался на-циональный вопрос, ибо решение социальных проблем виделось в основ-ном в перспективе национального объединения. Одно из требований зву-чало так: «Немедленный созыв германского парламента». В начале марта1848 г. волна выступлений с требованиями свободы печати и отмены фео-дальных привилегий прокатилась по многим городам Германии.

Среди требований, сформулированных либерально-демократически-ми деятелями и поддержанных участниками волнений, главным было тре-бование о введении конституции и создании национального государства.Для демократического движения, формировавшегося в ходе революцион-

Немецкий историк Ф. Мейнеке ввел характерное различие между «Kulturnation»(нация как культурное единство без государства) и «Staatsnation» (нация, обретшая госу-дарственность и политические границы). Нация мыслится в духе исторической школы, какрезультат изначально существующего и становящегося «народа» (Volk).

2 Европейские революции 1848 г. М.: Индрик, 2001. С. 54. О революции 1848/1849 г.в Германии см. также: Данн О. Нации и национализм в Германии (1770—1990). СПб.:Наука, 2003. С. 118—161.

95


ных событий, национализм был революционным принципом, означавшимрешительный разрыв с феодальным, сословным и монархическим прошлым.Либералы, на которых в конечном счете опирался король Фридрих-Виль-гельм IV, не мыслили полной отмены прежних порядков, национальнаяидея была для них способом преодоления социальных и политических кон-фликтов на основе интеграции и согласия.

В начале марта в Гейдельберге представители либералов (в большин-стве своем из Бадена и Вюртемберга) решили создать революционныйорган, который проведет выборы в общегерманское Национальное собра-ние. Таким органом стал предпарламент, заседавший с 31 марта по 3 апре-ля 1848 г. во Франкфурте-на-Майне в соборе св. Павла. Фракцию «цент-ристов» во Франкфуртском национальном собрании составляли либералы,провозгласившие лозунг: «Свобода, суверенитет народа и монархия». Уме-ренные либералы, или «реалисты» (Г. Гагерн, И.Г. Дройзен, Э.М. Арндти Я. Гримм), выступали за реформы, призванные разрушить старый поря-док, но согласованные с правительством. Леволиберальные политики вы-ступали за парламентский суверенитет и ограничение прав монархии. Де-мократы на левом фланге выступали за республику, суверенитет народа иподлинную власть парламента (Р. Блюм и Ф. Геккер).

В дебатах Национального собрания о составе Германской империиэтнически-культурное понимание нации все время вступало в противоре-чие с историческими территориальными аргументами, а германские тер-риториальные претензии сталкивались с интересами негерманских нацио-нальных движений1. В Национальном собрании должны были, как предпо-лагалось, принять участие все «германские племена». Под понятием«Volksstamme» подразумевались государства Германского союза. Ориен-тация на его границы означала, с одной стороны, что в будущую Герман-скую империю должны будут войти области, включающие значительноечисло ненемецкого населения, с другой — что нельзя рассчитывать наобъединение всех земель, жители которых говорят по-немецки и вообщесвязаны с немецкой культурой.

Знакомство с речами депутатов Франкфуртского национального со-брания часто приводит к мысли о том, что уже в 1848 г. германская на-циональная идея носила агрессивный и почти имперский характер. Гово-;рили о создании могущественной Германии, к которой примкнут соседние

1 Оценивая роль Франкфуртского парламента в формировании немецкой нация,Дж. Бройи отмечает, что требования национализма здесь основывались не столько на этнн-\ческих представлениях, сколько на «исторически-территориальном представлении о на-ции» (BreuillyJ. Nationalism and the State. 2nd ed. Manchester, 1993. P. 6).


государства — от Северного и Балтийского морей до Адриатики и Черно-го моря. Представитель умеренных демократов К. Фогт предсказывал вой-ну против «восточного варварства». /\. Руге, радикальный демократ,выступавший во время дебатов о Польше за ее независимость, пацифист,предлагавший созвать конгресс народов Европы за всеобщее разоруже-ние, говорил, что рождению союза мирных народов должна предшество-вать «последняя война» против России1. Наблюдался постепенный отходот либеральных национальных позиций, выразившийся в позиции Нацио-нального собрания по вопросу о присоединении Шлезвига и Гольштейна.

Отказ Фридриха-Вильгельма IV принять императорскую корону изрук парламента, свободно избранного немецким народом, фактически оз-начал провал конституционных планов Франкфуртского национальногособрания. В июне 1848 г. оно было разогнано вюртембергскими войсками.Общегерманский парламент, представлявший первую попытку осуществитьобъединение Германии мирным, демократическим, парламентским путем,воплотив тем самым в жизнь и германскую национальную идею, потерпелкрах. Осуществление национальной идеи, очевидно, было возможно толь-ко на революционном пути, с которого представители Национального со-брания как раз стремились сойти. Тем не менее деятельность, направлен-ная на политическую организацию общества, не осталась без последствий.По словам современного либерального немецкого историка О. Данна, «не-мецкая нация конституировалась в ходе этой революции как самооргани-зующееся общество, как народ общественных объединений, клубов ипартий»2.

Национальное чувство, сложившееся в массовом сознании благодаряпредмартовскому национальному движению и активизировавшееся во вре-мя революции 1848—1849 гг., стало основой тех настроений, которые по-зволили О. Бисмарку в 1866—1871 гг. осуществить объединение Герма-нии путем «революции сверху».

В 1862 г. Бисмарк был призван королем Вильгельмом I на пост ми-нистра-президента Пруссии. Заботясь прежде всего об укреплении пози-ции Пруссии в Германии, он вынужден был вступить в союз с националь-но-патриотическим движением, которое сделало большие успехи к концу

850-х гг. Совершенно иными путями, чем те, о которых мечтали либера-лы франкфуртского парламента в 1848 г., в результате трех войн, Бисмар-ку удалось осуществить объединение Германии, в которой главенствую-щая роль принадлежала Пруссии, и обеспечить решающий прорыв на пути

См.: Европейские революции 1848 г. С. 67.Данн О. Указ. соч. С. 123.

96 4 3. 628 97


к индустриальному обществу. Для проведения «революции сверху» он лов-ко и успешно использовал либеральную германскую национальную идею,которую во время революции 1848—1849 гг. считал пустой и вредной.

В ходе франко-прусской войны 1870—1871 гг. возрождается идеяЭ.М. Арндта о противопоставлении немца и француза. Либеральная гер-манская национальная идея принимает черты националистической идео-логии: приобретают популярность антифранцузские, антисоциалистичес-кие, антилиберальные и антисемитские лозунги. Социал-демократов и ли-бералов, авторов лозунга 1840-х гг. «Через свободу к единству», окрестили«vaterlandslose Gesellen» (буквально «парни без отечества») и стали счи-тать врагами нации. Сформировался специфический «правый» национа-лизм, направленный против либерального национализма, который сталотождествляться с космополитизмом. В связи с этим показательна исто-рия «Германской песни» Гофмана фон Фаллерслебена, либерала по убеж-дениям. Песня была написана в 1841 г. и имела в виду благородное стрем-ление поставить превыше всего интересы разорванного на части отечестваи бороться за его единство, независимость и прежде всего — за его свободу.В Пруссии автора песни преследовали, однако через 30 лет, во время фран-ко-прусской войны, в Германии на массовых националистических собра-ниях распевали строки этой песни: «Deutschland, Deutschland uber alles /Uber alles in der Welt», подразумевая не столько свободу, сколько си-лу Германии и ее предназначение стать вершителем европейских судеб.А в 1918 г. «Германская песня» стала гимном Веймарской республики...

Очевидно, успех Второго рейха был обусловлен не столько подъемомнемецкого национализма, сколько могуществом прусской бюрократии. РейхБисмарка во многом перенял протестантские традиции Фридриха II: напри-мер, по своему социальному законодательству, порядку, правовым основамгосударства он часто опережал Англию и Францию, где социальная актив-ность была гораздо выше. По мнению немецкого историка М. Грейфенха-гена, несмотря на огромную роль государства как в Пруссии, так и в Гер-мании, государство не имело за собой длительной традиции национально-государственной идеи, подобной хотя бы американской демократическойидее. Прусское общество было всего лишь обществом верноподданных,имевших определенные свободы и правовые гарантии, но у граждан прак-тически не было возможности влиять на политику1. Тем не менее это об-стоятельство не помешало мифологизировать идею прусского порядка вовремя «Консервативной революции» в Германии (1920—1930-е гг.).

Greijfenhagen М. Von Potsdam nach Bonn. Mimchen, 1983. S. 32.

98


Патриотическое движение в Италии

Идеи Просвещения повлияли на формирование национального созна-ния не только во Франции и Германии, но и в Италии, вызвав стремлениек политическому единению государств и народов Апеннинского полуост-рова, известное под названием «Рисорджименто» (орган итальянского на-ционального движения). Первыми обратили внимание на проблему нацииитальянские просветители — Ч. Беккариа, К. Филанджьери, П. Верри и др.«Нация, — как определял ее Беккариа, — это множество людей, призван-ных жить в обществе, чтобы защищать взаимно друг друга от всякой внеш-ней силы и соучаствовать внутри этой общности в создании общего блага,обеспечивая этим благо собственное»1. Уже здесь вполне отчетливо про-сматривается авторитет Руссо и Монтескье.

Конституционные акты Французской революции, в особенности про-возглашение «единой и неделимой республики во Франции» и принципанародного суверенитета, явились важным импульсом осознания истори-ческой и национальной общности Италии, стремления обрести единую ро-дину для всех итальянцев. Подобно немецкому патриотизму, итальянскийпатриотизм формировался в начале XIX в. во время вторжения на Апен-нинский полуостров французских войск, противоборства их с вооружен-ными силами сменявших одна другую антифранцузских коалиций. Поле-мика либеральных и демократических сил по поводу борьбы Италии засвободу и единство во многом была вызвана политической борьбой 1789—1815 гг., которая закончилась победой Реставрации.

Организаторы Венского конгресса и Священного союза (и в первуюочередь К. Меттерних) декларировали свою приверженность принципамлегитимизма и социального консерватизма, европейскому порядку, обес-печенному безоговорочной гегемонией великих держав. Меттерниху, вы-разителю имперских интересов монархии Габсбургов, удалось убедить сво-их партнеров по Священному союзу в опасности для европейского равно-весия и порядка самой идеи создания единого итальянского государства ивынудить их согласиться с признанием за Австрийской империей ролихранителя status quo на Апеннинском полуострове. «Естественно, чтов этих условиях решение итальянского вопроса на путях объединения стра-

ы и достижения независимости предполагало покушение на основопола-ающие принципы "венской системы". Речь шла уже не столько о преодо-ении сопротивления абсолютистских и клерикальных режимов во всех

ьянских государствах, освященных решениями Венского конгресса,

Цит. по: Европейские революции 1848 г. С. 85.

99


не только о прямом вызове духовной монополии папства... но и о сокру-шении позиций империи Габсбургов на Апеннинском полуострове, чтонеминуемо должно было расшатать систему европейского равновесия»1.

В 1820—1830-х гг. и вплоть до разгрома в 1831 г. революционныхвыступлений (Модена, Пармское герцогство, Папская область) в качествеглавной оппозиционной силы выступало карбонарское движение, где со-обща действовали либералы и демократы. Карбонарии боролись противтирании, за права граждан, были привержены принципам справедливостии конституционного порядка. Антиавстрийская направленность была бо-лее ярко выражена в Северной Италии и Неаполитанском королевстве (такназываемое Королевство обеих Сицилии). Тема национальной независи-мости и единства Италии занимала центральное место в дискуссиях 1830—1840-х гг. Когда речь заходила о путях и средствах объединения Италии,то многие препятствия представлялись непреодолимыми: численность ис-торически сложившихся суверенитетов и традиций, глубокие различия всоциальных структурах Севера и Юга страны, а также существенный длякатолического государства факт, что папа был не только главой вселен-ской католической церкви, но и территориальным князем, не желавшим,чтобы земли, находившиеся в его владении более тысячи лет, были вклю-чены в объединенное итальянское государство. Должна ли страна статьфедеративным или унитарным государством, монархией или республи-кой, должна ли она быть основана на сотрудничестве с папой или опреде-литься без него? — по этим вопросам происходило размежевание междулибералами и демократами.

Д. Мадзини после поражения карбонарского движения боролся за на-циональную и общенародную революцию. В 1830-х гг. он создал конспи-ративную организацию «Молодая Италия». Он способствовал утвержде-нию «принципа национальности» в политике Италии и Европы и сформу-лировал знаменитый лозунг «Каждой нации — государство»2. Мадзиниоценивает нацию как промежуточное звено между человечеством и инди-видом. «Не существует подлинной Нации без единства, не существует ста-бильного единства без независимости: деспоты, дабы уменьшить силу на-родов, постоянно стремятся расчленить их. Не существует независимости

1 Европейские революции 1848 г. С. 91.2 Для иллюстрации ограниченного применения «принципа национальности», побор-

ником которого выступал не только Мадзини, но и Кавур, приведем следующий любопыт-ный факт. Карта будущей Европы наций, составленная Мадзини в 1857 г., охватывает неболее дюжины государств и федераций. Среди них была, конечно, Италия, но для Ирлан-дии и еще более мелких народностей там места не оказалось (См.: Хобсбаум Э. Указ. соч.С. 52—53).

100


без свободы... без свободы не существуют интересы, которые способныподвигнуть народы на жертвы»1.

Нация выступает как центр мироздания, критерий прогресса, основ-ной политический, социальный и духовный фактор. Опираясь на либе-ральную, демократическую и социалистическую доктрины, Мадзини рас-ценивал проблему национального единства и формирования итальянскойгосударственности как условие выполнения итальянской нацией предна-чертанной ей функции — объединения солидарности граждан единогоитальянского государства и воспитания их гражданских качеств, превра-щения в оплот борьбы за свободу в Европе. Мадзини (как и К. Каттанео)был сторонником республики, но отстаивал унитарный принцип ее по-строения: его идеалом была централизованная Италия со столицей в Риме.Чтобы выйти из тупика, Италии предстояло осуществить национальную исоциальную революцию и сокрушить с ее помощью препятствия на путипрогресса, прежде всего сбросить австрийское господство и гнет папства.Следующим этапом должен был стать созыв общеитальянского нацио-нального собрания с целью оформления единого государства. Мадзинипризывал развернуть пропагандистскую работу, чтобы воспитать чувствагражданственности и патриотизма у простолюдинов — невежественных,угнетенных, глубоко несчастных. Он был убежден, что только героизмподвижников свободы и независимости способен изменить духовную ат-мосферу в стране. Деятельность Мадзини еще раз подтверждает, что идео-логия национализма необходимым образом включала как революционноесознание с его жертвенностью, так и воспитательную работу в форме про-паганды.

Деятельность Мадзини была вызовом не только консервативным си-лам, но и либералам. В 1840-х гг. либеральный лагерь объединил две фигу-ры — сардинского аристократа К. Кавура (см. ниже), основавшего в 1847 г.«Рисорджименто», и В. Джоберти, священника и философа из Пьемонта.Они выступали за сотрудничество между итальянскими государствами, зареформы системы управления (которые учитывали бы опыт Австрийскойимперии), за ослабление влияния иезуитов. В отличие от Мадзини, призы-вавшего решать одновременно национальные, социальные и политическиепроблемы, Джоберти предлагал поставить на первое место задачу дости-жения национальной независимости и единства, а потом уже — свободы.Джоберти, ставший идеологом «неогвельфизма» в итальянском "Рисор-джименто", возлагал надежды на короля Пьемонта и папу как светскоговластителя, полагая сделать католицизм «национальным знаменем» осво-

Дительной борьбы. Итальянские неогвельфы пытались построить италь-

Цит. по: Европейские революции 1848 г. С. 95.

101



янский национализм на основе идеи папства. Они потерпели неудачу, хотяпапство до 1860 г. представляло собой единственный общеитальянскийинститут. Э. Хобсбаум, относящий религиозное сознание к важнейшимкритериям «протонационализма», пишет по этому поводу: «И все же едвали можно было всерьез рассчитывать на то, что Святая Церковь согласит-ся превратить себя в узконациональное, а тем более националистическоеучреждение, и меньше всего следовало ожидать подобного от Пия IX.О том, чем могла бы стать Италия XIX в., объединившись под знаменемпапы, не стоит даже строить предположения»1 (см. также параграф о гре-ческой революции).

Наиболее радикальный характер движение за реформы приняло осе-нью 1847 — весной 1848 гг., когда развернулся знаменательный процесспревращения абсолютистких режимов в конституционные. Национальноориентированные политики связывали свои надежды с новым папой-«ли-бералом» Пием IX и Сардинской монархией. В 1846—1848 гг. массы об-ретают опыт политического просвещения, однако по-прежнему основу ре-волюционного движения составляла мелкая городская буржуазия. «Слово"народ", — отмечали современники, — было у всех на устах, во всех изда-ниях с различной интерпретацией и определением: народ и нация, народ иреспублика, народ и демократия, народ и папа, народ и монархия и даженарод и социализм»2. Вместе с тем подразумеваемый референт понятия«народ» представлял собой довольно расплывчатое образование, состояв-шее из различных социальных типов, среди которых доминировали сель-ское население и городские низы.

Либеральные реформы Пия IX, создание таможенного союза четырехгосударств — Сардинского королевства, Королевства обеих Сицилии, Пап-ской области и Тосканы — получили поддержку Англии, которая виделав политических устремлениях итальянских государств путь к ослаблениюавстрийского влияния. В итоге в Папской области впервые в истории былосформировано правительство как орган исполнительной власти и учреж-дена Государственная консульта (прообраз парламента). В январе 1848 г.в Королевстве обеих Сицилии был поколеблен абсолютистский режим ипоявилась конституция — первая на Апеннинском полуострове, согласнокоторой создавался двухпалатный парламент и было разрешено формиро-вание гражданской гвардии. В знаменитом письме папе-реформатору8 сентября 1847 г. Мадзини призывал папу расторгнуть связь между като-лицизмом и деспотизмом, не препятствовать свободе печати, признать не-

1 Хобсбаум Э. Указ. соч. С. 117.2 Цит. по: Европейские революции 1848 г. С. 104.

102

избежность войны с Австрийской империей за независимость Италии: «Ска-жите нам: "Единство Италии должно стать фактом XIX в."».

Падение Июльской монархии во Франции подтолкнуло патриотичес-кие силы в Италии к решительным действиям. Вслед за победоноснымивосстаниями в Милане и Венеции 23 марта 1848 г. последовало объявле-ние главы Сардинского королевства Карла Альберта о начале войны занезависимость против Австрии. После победы при Гойто войска провоз-гласили его королем Италии, но вскоре его армия потерпела тяжелые по-ражения от австрийцев при Кустоцце (1848) и Новаре (1849). Неудача во-енной кампании в Северной Италии, перемирие Карла Альберта с фельд-маршалом И. Радецким и потеря Ломбардии и Венецианской области(восстановленная незадолго до этого Республика св. Марка во главес Д. Маннини была вынуждена капитулировать) — все это было вызваноне только реакционными изменениями в политике Пия IX и главы Коро-левства обеих Сицилии Фердинанда II, но и тем, что пьемонтская армиябыла сформирована по образцу старых «династических» армий абсолютист-ских государств и проигрывала регулярным соединениям австрийцев. Мо-лодая националистическая идеология несмотря на свой прогрессивный ха-рактер была далека от создания армии нового типа. Еще одно противоре-чие национально-освободительного движения можно найти в том, чтожелание объединения страны и достижения независимости вступало в конф-ликт с курсом на искоренение социального зла и привилегий. Это предпола-гало не национальный консенсус, а дифференциацию общества и устране-ние с политической арены наиболее влиятельных и обладавших реальнойсилой кругов экономической, военной, политической и интеллектуальнойэлиты.

Ярким примером политика нового типа, порожденного националис-тическим движением, безусловно, является Джузеппе Гарибальди. В прош-лом моряк, участник республиканского заговора 1834 г. в Генуе, чудомизбежавший ареста и заочно приговоренный к смертной казни, он приоб-рел широкую известность как борец против тирании в Южной Америке,мастер партизанской тактики. При известии о пробуждении Италии онв июне 1848 г. вернулся из Южной Америки с отрядом сподвижников-«краснорубашечников». Тогда же вновь активизировался Мадзини.

В противовес ухудшавшейся международной ситуации и положениюДел на Апеннинском полуострове радикальные демократы воспользова-лись дискредитацией Пия IX, Карла Альберта и других правителей, что-эы попытаться реализовать дорогую им идею независимости и объедине-

1 Италии на путях перехода к республиканским формам правления иозыва общеитальянского Учредительного собрания. В конце 1848 — нача-

849 гг. радикализировалась обстановка и в Тоскане, где к власти при-

103


шло демократическое правительство, провозгласившее своей целью созда-ние Лиги итальянских государств и созыв Учредительного собрания. В на-чале февраля 1849 г. националисты провозгласили в папской столице Рим-скую республику, которую намеревались превратить в центр борьбы заединство и независимость Италии. Среди ее вождей были радикальныереспубликанцы и демократы, уроженец Генуи Мадзини и уроженец Ниц-цы Гарибальди. Французские войска упразднили республику, и папа вер-нулся в Рим, вновь получив власть над своим светским владением. Во всейИталии был восстановлен «старый режим» и владычество Австрии. Такв 1849 г. все предлагавшиеся до 1848 г. проекты объединения Италии по-терпели крах.

Неудачный исход войны за независимость ускорил консолидацию ре-акционных сил в итальянских государствах. Совместными усилиями Авст-рии, Англии и Франции, при активном участии Пия IX и духовенства,а также регулярных войск Королевства обеих Сицилии был разгромленлиберально-демократический режим в Тоскане, обеспечена реставрацияабсолютных монархий в Тоскане, Парме, Модене, упразднена Римская рес-публика и восстановлен теократический режим в Папской области. Лишьв Пьемонте нашли прибежище либералы и демократы всей Италии.

После этих событий формы будущего итальянского государства (воз-никло только в 1860 г.) вырисовывались в столкновении либеральных идемократических взглядов. Либералы питали надежду на обретение сво-боды и единства страны с помощью Сардинской монархии и военно-дип-ломатических усилий Пьемонта. Демократы оспаривали либерально-кон-ституционные, монархические принципы и ратовали за народную револю-цию и созыв Учредительного собрания. Таким образом, итальянскаягосударственность формировалась под влиянием военно-дипломатическихи политических комбинаций «сверху» и народных инициатив революци-онного свойства «снизу». В качестве крестного отца этой «латинской на-ции» выступил Наполеон III, проводивший в своей внешней политике«принцип национальности».

Единственным итальянским государством, где после 1849 г. не про-изошло возвращения «старого режима», была Сардиния, возглавляемаякоролем Виктором Эммануилом И. Благодаря экономическим реформам,осуществленным либеральным премьер-министром Кавуром, и его искус-ной дипломатии Сардинское королевство стало ядром, вокруг которогопроизошло объединение Италии. В 1858 г. Кавур заключил тайный союзпротив Австрии с Наполеоном III. После австро-итало-французской вой-ны 1859 г. и освобождения Ломбардии от австрийского владычества Ка-вур получил для Сардинского королевства большую часть остальной Ита-


лии. Знаменитый поход «тысячи краснорубашечников» под предводитель-ством Гарибальди на Юг и присоединение Королевства обеих Сицилиик Сардинскому королевству привели к провозглашению единого итальян-ского государства. Важным шагом стало проведение Кавуром под влияни-ем Наполеона III плебисцита, после которого Виктор Эммануил II принялтитул короля Италии (1861—1878 гг.)1. Венеция присоединилась к Италиив 1866 г. В 1870 г. итальянские войска вошли в Рим, и после плебисцита онбыл присоединен к Италии вопреки решительным протестам папы, кото-рый объявил себя «ватиканским узником». Рим стал столицей Итальян-ского королевства.

2.2.4

Борьба за независимость на Балканах

Борьба за независимость в Греции

Многие исследователи связывают национальный подъем в Грециис тем, что греки, имея к началу XIX в. развитую торговлю и судоходство,могли ранее других народов Балканских стран, находящихся под гнетомТурции, ознакомиться с идеями французского Просвещения2. Культ ан-тичности во время французской революции весьма льстил образованнымгрекам, гордившимся огромным вкладом Древней Греции в мировую куль-туру. Французский агент из Бухареста сообщал в 1793 г.: «Почти все нахо-дящиеся здесь купцы из Янины и Албании — санкюлоты. Они перевели"Права человека", все они знают их наизусть». Греческая газета в Венеследила за ходом обсуждения Декларации прав человека, публиковала дек-реты Конвента. Подписчиками ее были румыны и валахи.

В 1797 г. некий грек Ригас Велестинлис, воодушевленный революци-ей во Франции, выступал с призывами бороться за свободу на собранияхгреческой общины в Вене перед греческими купцами, студентами и ре-месленниками. Окружали его там «горячие патриоты, убежденные рес-публиканцы, приверженцы Французской революции»3. Он выпустил бро-

Примечательно, что после прихода к власти Муссолини в Риме, рядом с Капитоли-ем, был построен гигантский мемориал Виктора Эммануила II.

^2 См.: Дейкин Д. Объединение Греции, 1770—1823 гг.; Нидерхаузер Э. ОбразованиеІации в Восточной Европе // Проблемы социально-политического и национального разви-

тия Балкан (конец XVIII в. — 1939 г.) в зарубежной историографии: Реф. сб. М, 1980.Арш ГЛ. Ригас Велестинлис — греческий революционер-демократ, борец против

? £ аНСКОГО ига ̂ Балканский исторический сборник. Т. I / Под ред. В.Я. Гросула. Кишинев,

104 105


шюру, куда включил «Военный гимн» и «Новое политическое правлениедля народов Румынии, Малой Азии, островов Средиземного моря, Вала-хии и Молдавии». «Военный гимн» — это пафосный стихотворный мани-фест освобождения Греции, где предлагается разрушить Османскую им-перию, привлечь к борьбе и «угнетенных» христиан и мусульман. Другаячасть брошюры — дословный перевод самой радикальной французскойконституции 1793 г. Как видно из названия этой части, в свое государствоон собирался включить многие народы, которые получат «одинаковые праваи не один, а все они в равной мере являются носителями государственногосуверенитета»1. Но не обошлось и без противоречий. Несмотря на призна-ние равноправия наций, будущее государство называется «Греческая рес-публика», граждане ее — «греки», официальный язык — новогреческий.При этом в состав «Греческой республики» должны входить Дунайскиекняжества, Морея, все европейские владения султана, острова Архипела-га, Малая Азия2.

Либерально-демократическая концепция государства-нации как выс-шей ценности была чужда Греции ввиду совершенно иной историческойреальности3. В восставшей Греции было три сената вместо одного, а об-разованные приверженцы лозунгов революции требовали созыва нацио-нального собрания. Когда собрание было, наконец, созвано, сенаты не толь-ко не распускались, но и не подчинялись ему. Кроме того, каждому сена-ту была подвластна собственная армия, а полководцы были независимы иотвечали только перед своим начальством. Во время восстания в Грецииобразовались две партии — военная и гражданская. Военная партия вклю-чала преимущественно клефтов (разбойников) под предводительством Ко-локотрони. Они считали унизительным подчиняться распоряжениям «пар-ламентских говорунов, писателей, публицистов, ничего не смыслящихв военном деле». Будущий президент Греции Иоанн Каподистрия говорилевропейским дипломатам, «что турецкое иго деморализовало греков, чтоони не способны к политической свободе, что военные представители ихбудут ничем не лучше разбойников, что самые образованные между нимилюди заразились опасными мечтами, что анархия распространится неми-нуемо в стране, если не приняты будут против этого надлежащие меры»4.

Каподистрия, еще будучи на государственной службе в России, на-писал в 1819 г. записку «Соображения о способах улучшения участи гре-

1 Арш ГЛ. Этеристское движение в России. Освободительная борьба греческого на-рода в начале XIX в. и русско-греческие связи. М: Наука, 1970. С. 101.

2 См.: Там же. С. 100.3 См.: Феоктистов Е. Борьба Греции за независимость. Эпизод из истории первой

половины XIX в. СПб., 1863. С. 30 и след.4 Там же. С. 181.

106


ков». Он считал, что Греция еще не созрела для освобождения и что осво-бодительное движение будет иметь для нее гибельные последствия. Путьк «возрождению нации», согласно Каподистрия, лежит через нравствен-ное воспитание и совершенствование народа с помощью духовенства1.

Одним из факторов, на основе которого греки могли конституироватьсебя как нацию, был, безусловно, греческий язык. Во всех странах Осман-ской империи преподавание и церковные службы велись на греческом язы-ке Не случайно подъем интереса к историческому прошлому, связанныйс рождением национального самосознания, сопровождается обращением ик родному языку, происходит его культивирование. Появляются школыс изучением древнегреческого языка, активно ведется преподавание славнойантичной истории, просыпается интерес к забытому прошлому. Но пара-доксальность этой ситуации заключалась в том, что прошлым занималисьпросвещенные греки, обучавшиеся за границей, историки. Новое поколе-ние греков могло «подняться» до национального самосознания, только уда-лившись на время от родной страны и обучившись в Европе. Созданныйклассически образованными греками «национальный литературный язык»(«кафаревуса») был и остается неоклассическим языком высокого стиля,а обычные греки говорили и писали на народном языке («димотика»). «Па-радоксальным образом они отстаивали скорее "Рим", нежели "Грецию"("Peo/m/ocrwTj), иначе говоря, видели в себе наследников христианизиро-ванной Римской империи (Византии). Они сражались как христиане про-тив неверных мусульман»2.

Похожие противоречия можно выделить и в этническом самосозна-нии. Образованные греки того периода считали себя эллинами, впрочемтак же они воспринимались и в Западной Европе, хотя к началу XIX в. обистории Древней Эллады напоминали лишь картинки с изображением кози овец, пасущихся на руинах античных храмов. Активное напоминание обэтой истории связано опять-таки с французским Просвещением.

Греческий патриотизм не предполагал отечества в широком смыслеслова, а отличался привязанностью к отдельной местности и общине. Раз-дробленность и локальность, очевидно, не способствовали массовому рас-пространению национальных идей.

Вместе с тем греческое «национальное» освободительное восстаниевсколыхнуло другие народы Османской империи. В рядах повстанческих

См.: Арш Г.Л. Каподистрия и греческое национально-освободительное движение1809—1822 гг. М.: Наука, 1976. С. 60 и след.

2 Хобсбаум Э. Указ. соч. С. 123. Э. Хобсбаум усматривает в этом пример «прото-национализма», который допускает иные способы самоидентификации, отличные от офи-циальной национальной идеи, и тем не менее может приводить к созданию независимогогосударства.

107


армий Греции сражалось немало болгар, албанцев, сербов, черногорцев.Численность одних только болгарских добровольцев превышала числен-ность всех западноевропейских фил эллинов1. Характер борьбы греков занезависимость был полон противоречий, о которых свидетельствует нема-ло фактов. Например, жители мирного острова Хиоса не были заинтересо-ваны в присоединении к восстанию: они были довольны своим положе-ниям при турках, так как в органах управления были представители остро-ва, а зависимость от паши была почти устранена. На острове проживало100 тыс. человек, и отказ столь значительного числа людей от участияв восстании вызвал негодование у борющейся Греции. Решено было при-влечь их к восстанию насильственными средствами. В марте 1822 г. наХиосе высадилась экспедиция Георгия Логофета и вытеснила незначитель-ное количество турок, заставив их скрыться в крепости. Греческие по-встанцы радовались, но не спешили прислать помощь. Турки же, высадив-шись на остров, разбили ополчение Логофета, вошли в город и подверглиего разрушению: было убито 23 000 человек, 47 000 человек обращенов рабство, 5000 человек спаслись на ладьях. Цветущий богатый мирныйгород превратился в обломки, а улицы дымились от крови2. Очевидно,островитяне не были заинтересованы в присоединении к восстанию «занезависимость», в котором они могли скорее потерять, чем приобрести.Из их административного устройства видно, что глобальная идея осво-бождения Греции была для них непонятна, так как они не были зависимы.

Другой пример — свидетельство прямо противоположного. До восстаниянаселение богатых островов Идры, Псары, Специи и Касоса, состоявшееиз греков и албанцев (почти без турецкого элемента), было освобожденоот подати туркам и получило самоуправление. Острова в то время приоб-рели большое значение благодаря высокому развитию торговли и флота.Сравнивая все это «с жалким положением Греции, многие долго не моглипонять, какие причины побудили их присоединиться к восстанию и риск-нуть потерею всего, что приобретено было столь тяжкими усилиями?»3.

Эти и многие другие примеры позволяют утверждать, что в итогереволюции 1821—1829 гг. греческая нация больше проиграла, нежели вы-играла. «В результате революции освобождения добилась лишь V4 гречес-кого населения, остальная часть оставалась под османским игом. В то жевремя греки утратили в Османской империи то привилегированное поло-

1 См.: Международные отношения на Балканах. 1815—1830 гг. М.: Наука, 1983.С. 142.

2 Феоктистов Е. Борьба Греции за независимость. Эпизод из истории первой полови-ны XIX в. СПб., 1863. С. 47.

3 Там же.

108


ясение, которым они пользовались до 1821 г. В области финансов и тор-говли они также должны были уступить ряд важных позиций армянам и

болгарам»1.Для народного сознания греков важнейшим был религиозный крите-

рий. Несмотря на греческий облик и язык культуры, которые поддерживалпатриархат и Святогорские монастыри, в течение продолжительного пе-риода эта культура оставалась прежде всего восточно-православной, а негреческой национальной. Термин "EAAijv (hellen — грек) уже по своемуобъему, чем 'Ршрмюд (rhomaios — римлянин), причем основное значениепоследнего — отличный по вероисповеданию от мусульманина. В основ-ном реЛИГИОЗНЫМ ПрИНЦИПОМ ОПредеЛЯЛОСЬ И Содержание ПОНЯТИЯ J&VOS(genos — род, народ)2, которое имеет более широкую сферу употребления,чем определение «греческая национальность». Это сознание укреплялосьи в борьбе Восточно-Православной Церкви против влияния других рели-гий. Преобладание религиозного принципа над национальным, например,ясно проявлялось в позиции первого константинопольского патриарха вре-мен Османского владычества Геннадия Схолария. Несмотря на свое гре-ческое происхождение и свой греческий язык, он не хотел, чтобы его счи-тали эллином, так как его религиозные убеждения были отличны от убеж-дений язычников-эллинов. На вопрос о том, кто он, Схоларий отвечал:христианин. Позднее в трудах греческих просветителей понятие y&vos упо-требляется в более узком смысле, означая только «греческую нацию», илисмешивается с понятием e$vo<; (ethnos — народ, племя) и приобретает смысл«нация». Но, тем не менее, понятие e3v/xo$ (ethnikos) еще долгое времяозначает «языческий». Реабилитируются также понятия "EAA^ (hellen) иГдаіх6$ (graikos), до того неприемлемые для христиан. Более того, 'Рш(шю<;(rhomaios) начинает считаться обидным для «просветителей», так как они

смотрели на Византию как на чуждое им государство.После поражения в войне с Россией Турция по Адрианопольскому

мирному договору 1829 г. признала автономию Греции. С 1830 г. Грециястала независимым государством. Королем Греции стал Отгон I из бавар-ского рода Виттельсбахов, возведенный на престол в 1832 г. по предложе-нию Франции с согласия Великобритании и России и низложенный тольков 1862 г. в результате революции. Столицей независимой Греции в 1834 г.

1 Историческое развитие Юго-Восточной Европы в XVIII—XX вв. в освещении аме-риканской историографии // Проблемы социально-политического и национального разви-тая Балкан (конец XVIII в. — 1939 г.) в зарубежной историографии: Реф. сб. М., 1980.*—• 112.

Ср.: этимология слова natio.

109


были объявлены Афины1. Феномен национального восстания в Грециинельзя с уверенностью отнести к ряду национально-освободительных дви-жений в Западной Европе. Если можно говорить, что начало восстаниябыло спровоцировано небольшой группой образованных греков, пытав-шихся воплотить идеи Французской революции (нация понималась какобщность граждан), то ход восстания, поддержка его народом имели, оче-видно, совершенно иные причины (как и в остальных государствах Ос-манской империи, поднявшихся позднее на борьбу против турецкого ига).

Национальное движение в Молдавии и Валахии

В 1830-х гг. начался процесс духовного объединения романоязычно-го населения Молдавии, Валахии и Трансильвании. Пробуждение нацио-нального самосознания также происходило под влиянием идеи об общностиязыка, культуры, гордости за прошлое, стремления возвыситься в настоя-щем и добиться освобождения в будущем. Среди молодежи распро-странялся культ Франции, сопровождаемый антирусскими настроениями.В 1845 г. в Париже возникло общество румынских студентов, к которомупримкнули и радикально настроенные демократы (Н. Бэлческу), и либера-лы (Н. Гика, М. Когэлничану). Национальная идея должна была смягчатьнеизбежные разногласия по вопросу о путях достижения цели и будущегогосударственного устройства: радикалы являлись сторонниками респуб-лики, либералы — конституционной монархии. Н. Бэлческу в программ-ной речи «Замечания о настоящем положении, о прошлом и будущем Ро-дины» (1848 г.) сформулировал главный мотив — национальное объеди-нение, слияние мыслей и чувств, что явится прологом к государственномуединству и осуществлению реформ «на священных принципах справедли-вости и равенства»2. Во время Февральской революции 1848 г. в Парижерумыны участвовали в штурме дворца Тюильри и сражались на барри-кадах.

После поражения революции в Молдавии и Валахии эмигрантами воФранции была сформулирована национальная идея: уния Дунайских кня-жеств, образование крупного Румынского княжества. За образованием срав-

1 О том, что Афины были сделаны столицей во многом «искусственно», под влияни-ем националистических амбиций, свидетельствует история этого города. В античную эпо-ху Афины были крупным полисом в Аттике, в 146 до н. э. — 395 н. э. город попал подвласть Рима, пришел в упадок и сохранялся лишь благодаря своему славному прошлому.До 1204 г. Афины находились в составе Византии, до 1458 г. были центром Афинскогогерцогства, образованного после IV крестового похода. Под властью Турции Афины неподнимались выше уровня провинциального города.

2 Цит. по: Европейские революции 1848 г. С. 403.

ПО


ительно крупного государства естественным образом должна была по-следовать независимая политика по отношению к сюзерену — ВысокойПорте, а также покровителю — Российской империи, целью которой былосоздание более благоприятных условий экономического, культурного иполитического развития.

«Принцип национальности» сначала гармонично сочетался с уваже-нием к правам и интересам соседних народов. Но после начала в 1853 г.Крымской войны придунайские княжества, занятые царскими войсками,встали на сторону Порты и тем самым противопоставили себя другим бал-канским движениям за освобождение. Соответственно национальная идеяпретерпела трансформацию, приняв этнический характер (братья Брэтиа-ну): подчеркивалась первенствующая роль латинской расы в развитии ци-вилизации и обосновывались претензии на особое значение «исконногорумынского этноса благородного латинского корня» в окружающем его«варварском» славянском мире и, как следствие, на политическую гегемо-нию в Балканском регионе.

В 1857 г. Наполеон III поддержал требование сеймов Молдавии иВалахии об автономии, нейтралитете и введении в них конституции приобъединении под властью какого-либо иностранного наследного монарха(похожий сценарий был разыгран в Греции в 1832 г.). Турецкое прави-тельство отвергло эти требования, но в 1859 г. эти княжества выбралисвоим господарем Александру Куза, и в 1861 г. турецкое правительствоутвердило эти выборы. В 1866 г. он был смещен так называемой «чудо-вищной коалицией» (куда входили крупные румынские помещики и бур-жуазия), и под давлением Наполеона Турция признала наследственнымправителем объединенной Румынии принца Карла из дома Гогенцоллерн-Зигмаринген. Румыния обрела независимость в ходе Русско-Турецкой вой-ны 1877—1878 гг. и стала королевством в 1881 г.

Национальное движение в Сербии

На Берлинском конгрессе 1878 г. независимыми странами стали так-же Сербия и Черногория (Болгария обрела статус автономного княжествапод суверенитетом Турции; Австрия получила мандат на управление Бос-нией и Герцеговиной; Македония, из-за которой спорили между собойоолгары, греки и сербы, осталась частью Турции).

Вопрос о национальном объединении и освобождении Сербского кня-жества к тому времени стоял уже более 70 лет. Еще в 1804—1813 гг. участ-ники Первого сербского восстания под руководством Карагеоргия высту-

али за ликвидацию власти султана, и в результате была завоевана автоно-Ия в с°ставе Османской империи. Однако первая сербская национальная

111


программа была создана лишь в 1844 г. Главную цель внешней политикикняжества определяло «Начертание» («План»)1: создание на развалинахОсманской империи большого славянского государства с помощью Фран-ции и Англии, способных противостоять влиянию Австрии и России. Приее осуществлении Сербия должна была опираться на исторические тради-ции и выступать в качестве правопреемницы царства средневекового серб-ского государя Стефана Душана. Предполагалось приобрести влияниев Черногории, Боснии, Герцеговине и Северной Албании, вывести болгариз-под русского влияния. В «Начертании» предусматривалось, что сербскоеправительство должно придерживаться трех принципов: 1) свобода веро-исповедания для всех христиан, а со временем и мусульман; 2) наследствен-ная власть сербского князя в будущем общем государстве; 3) покровитель-ство Сербии в отношении всех турецких славян. Декларировались лояль-ность по отношению к Порте, опора на Францию, недоверие к Австрии,которую называли «врагом славян», осторожность по отношению к Рос-сии. В 1844 г. патриотически настроенными славянами с помощью Захабыл основан «Тайный демократический панславянский клуб». В него вхо-дили: дубровчанин М. Бан, преподававший французский язык в семье кня-зя Александра (сына Карагеоргия), хорват С. Херкалович, францисканециз Боснии Т. Ковачевич. Клуб ставил вопрос об объединении южных сла-вян вокруг Сербии, распространял запрещенные идеи «иллиризма» в юж-нославянских землях Австрии.

Революция 1848—1849 гг. вызвала скорее ухудшение внешнеполити-ческого положения Сербии и выявила ограниченность программ нацио-нально-патриотического движения. Намерения по созданию обширного го-сударства, объединявшего всех сербов, не были, однако, поддержаны нисо стороны Франции, ни со стороны Турции. Первой Сербия была нужнакак плацдарм на Балканах, для второй она по-прежнему оставалась важ-ной провинцией. Судьба Сербии, так же как Румынии и Черногории, полу-чивших независимость от Турции, была в конечном счете решена вмеша-тельством России в 1877 г. и кабинетной политикой западноевропейскихдержав.

В самой Турции началось движение за либерально-националистичес-кие реформы с целью модернизации. Великий везир Мидхат-паша, сто-ронник движения «новых османов» (или «младотурок») в 1876 г. ввелв Османской империи либеральную конституцию, оказывал поддержку сис-

1 «Начертание» было составлено министром внутренних дел И. Гарашаниным на ос-нове трактата о южнославянских народах Ф. Заха, чеха из Моравии, который участвовалв польском восстании 1830—1831 гг. После поражения он эмигрировал во Францию,а затем приехал в Белград.

112


теме образования западного образца. Однако турецкий парламент, открыв-шийся в марте 1877 г., вскоре был распущен и восстановлена абсолютнаявласть султана. Представители турецкого национального движения про-должили осуществлять свою пропагандистскую и агитационную деятель-ность за границей, вступив в сотрудничество с эмигрантами других наро-

дов империи.

Как мы показали, в середине XIX в. в разных странах и у разныхнародов национальный вопрос находился в центре внимания, хотя его пре-ломление было различным, что зависело от политической и социально-экономической ситуации, от положения и условий жизни народа. Еслифранцузы имели свое мононациональное государство, то немецкая нациябыла рассредоточена между множеством мелких германских государствен-ных образований. Аналогичная ситуация существовала в Италии, к томуже часть итальянских территорий находилась под властью монархии Габс-бургов. Эта власть тяготела и над лишенными государственной самостоя-тельности славянскими народами Австрийской империи — чехами, поля-ками, украинцами, сербами, хорватами, словенцами, словаками, а такженад венграми и румынами. При этом большинство этнических групп про-живало компактно, однако состав населения той или иной территории непредставлял национальную однородность: имело место смешение этносовпри одновременном разделении их по социальному признаку. Так былов Восточной Галиции, где на одном полюсе стояли польские помещики,а на другом — украинские крестьяне; подобное разделение существовалои в землях Короны св. Стефана, где прочные политические и социально-экономические позиции занимало мадьярское дворянство, доминировав-шее над славянскими и румынскими массами, и т.д.1

Среди народов Австрийского государства были такие, которые пред-ставляли лишь часть нации, потому что другая часть жила за предела-ми империи. Это касалось, в частности, австрийских сербов, тяготевшихк своим братьям в княжестве Сербия, а также румын Трансильвании, кото-рые административно были подчинены Вене, реально же испытывали вен-герский гнет, в то время как их сородичи в Дунайских княжествах — Мол-давии и Валахии — находились в зависимости от Османской империи.Зарубежные соплеменники галицийских поляков оказались в составе ещеДвух государств — России и Пруссии, поэтому польский народ в целомиспытывал тройной гнет.

1 См.: Фалькович СМ Заключение // Европейские революции 1848 г.: «Принцип на-циональности» в политике и идеологии. М.: Индрик, 2001. С. 449.

113


Естественно, что у разных народов при столь больших отличиях ус-ловий жизни не могло быть единой цели, идентичных национальных про-грамм, выдвинутых в годы революции. Национальный интерес Франциизаключался в том, чтобы обеспечить целостность своей территории, обе-зопасить себя в первую очередь от германской агрессии и от коварнойполитики держав Священного Союза в целом, в то время для Франциибыло важно не только сохранить территориальный статус, но и расширитьсвои пределы за счет левого берега Рейна и Бельгии; румыны стремилисьнарушить статус-кво, освободившись из-под ига Турции и Австрии, объ-единить Дунайские княжества с Трансильванией, создав свое националь-ное государство. Национальная задача поляков была еще сложнее: для объ-единения своей территории и восстановления независимого государстваим нужно было свергнуть гнет трех монархий. Избавиться от власти Габс-бургов хотели и австрийские сербы, чьи национальные чаяния были связа-ны с перспективой присоединиться к княжеству Сербия. Сбросить авст-рийское ярмо стремились также итальянцы, ставившие при этом цель объе-динения всех национальных государственных образований на Апеннинскомполуострове. Ту же цель объединения и создания Великой Германии пре-следовали и немцы, с той лишь разницей, что им не нужно было сбрасы-вать чужеземное иго1.

Некоторые народы, например сербы и хорваты, мечтали о более ши-роком межнациональном объединении, включающем всех южных славян.В то же время они, так же как чехи, словаки, украинцы, словенцы, готовыбыли к объединению в рамках монархии Габсбургов, поддерживали про-грамму австрославизма. Хорваты, словенцы, чехи хотели прежде всего кон-солидации своих этнических территорий внутри империи и придания этимновым национальным административным единицам автономных прав.

Решение национальных задач, которые ставили перед собой отдель-ные народы в годы революции, осуществлялось в самых разных формах:внешнеполитические действия, мирные выступления в печати, подача пе-тиций, принятие резолюций на собраниях и митингах, вооруженные вос-стания и революционные войны и т.д. Разные формы национального дви-жения диктовались не только разными национальными задачами, но и ре-гиональной спецификой даже в пределах одного этнического поля.

Формы и накал национальной борьбы народов в 1848—1849 гг. вомногом зависели от того, какое участие в ней принимали различные клас-сы и слои общества: городские массы, крестьянство, интеллигенция.

Переплетение национальных и социальных проблем проявлялось по-всюду, но с разной степенью остроты. Оно определяло очень многое

1 Фалъкович СМ. Указ. соч. С. 450.

114


плане национальной борьбы. Так, в Галиции помещики постоянно ощу-щали угрозу со стороны украинского крестьянства, и это существенноохлаждало их национальный пыл, толкало на путь соглашения с венскимправительством. Да и в других странах обострение социальных противо-речий воспринималось как опасность не только консервативными, но илиберальными кругами общества, и диктовало им «умеренность» в нацио-нальном вопросе. Социальные причины становились препятствием на путик национальному консенсусу. Вместе с тем участие в национальном дви-жении всех классов и слоев общества или лишь его части являлось показа-телем степени зрелости национального самосознания. Большое значениепри этом имело наличие или отсутствие исторических традиций, в первуюочередь традиции государственности. На них опирались в своей борьбе ивенгры, и хорваты, и сербы, и чехи, и поляки1.

Годы революции оказались временем, когда наиболее ярко прояви-лось влияние всех этих факторов. Общая для всех стран (кроме, можетбыть, Франции) центральная роль национального вопроса обусловила раз-вертывание всего спектра составляющих его элементов. При этом сталиясны разнородность и разнонаправленность отдельных национальных дви-жений: они вступили в противоречие между собой, а национальные инте-ресы одного народа сталкивались с интересами другого. Столкновение «на-ционализмов», каждый из которых был закономерен, находило выражениев межнациональных конфликтах. В конечном счете оно явилось причинойпоражения революции в Европе, разобщив ее силы и позволив реакциииспользовать одни народы против других.

Но революционный опыт народов принес плоды. Участие в револю-ции дало импульс более быстрому созреванию национального самосозна-ния. Этому способствовало выдвижение на политическую арену плеядынациональных лидеров, идейно-политическое размежевание и оформле-ние течений внутри национальных движений2.

Большое значение имело и то обстоятельство, что в ходе националь-ной борьбы революционного периода были выработаны такие идейныеконцепции национального развития, которые определили его направлениена долгие годы вперед. Идеи славянской общности, австрославизма, юго-славизма, федерализма использовались политиками на протяжении XIX иначала XX вв.; получили дальнейшее развитие лозунги «ОбъединеннойСловении», «Великой Сербии». Концепция панроманизма нашла продол-жение в дакской теории происхождения румын, существующей и в на-стоящее время. Что касается великогерманской идеи, то этапом ее осу-

1 См.: Фалькович СМ. Указ. соч. С. 452.2 Там же. С. 454.

115


ществления стал конец 1860-х — начало 1870-х гг., когда Бисмарк добил-ся объединения Германии сверху. Дальнейшая трансформация этой идеи вXX в. привела к безумной попытке германского фашизма установить ми-ровое господство немецкой нации.


1. Основные исторические вехи возникновения и развития наций и нацио-нализма.

2. Рассмотрите основные предпосылки развития национализма в Европе.3. Какова роль Великой французской революции в возникновении наций?4. Развитие национализма и роль в нем европейских революций 1848 г.5. Почему эпоха европейских революций квалифицируется как время роман-

тизации национализма?6. Что означает «принцип национальности» в политике и идеологии? Когда

возник этот принцип?7. Как связаны национализм и теория либерализма?8. В чем состоит проблема национального единства?9. Когда и где возникли первые нации?10. Французская либеральная мысль первой половины XIX в. о нации и на-

циональном вопросе.11. Метаморфозы германской национальной идеи в XVIII—XIX вв.12. Как зарождалась национальная проблематика и как рассматривались

в произведениях мыслителей древности проблемы народа, политики, роли госу-дарства?

13. Как развивалась проблематика национализма в политической филосо-фии XVII—XIX вв.?

14. Расскажите об основах теоретического осмысления национализмав философии Дж. Локка.

15. Раскройте содержание понятий «государственный договор», «естествен-ное право», «индивидуализм», «свобода».

16. Расскажите о развитии тематики национализма в сочинениях француз-ских мыслителей.

17. Раскройте основные положения концепции национальной терпимостиИ.Г. Гердера.

18. Основные политические идеи Ж.-Ж. Руссо.19. В чем состоит теоретическое обоснование немецкого национализма

И.Г. Фихте?20. Как взаимосвязаны современные теории политического национализма

и классическое философское наследие прошлых веков?

Задание для самостоятельной работы

На основе изучения сочинений мыслителей прошлого подготовьте рефератпо теме «Национальные проблемы и общественное развитие». Задача — изло-жить понимание истории и теоретическое обоснование национализма как соци-

116


ального феномена и национальных проблем вообще в разные эпохи развития об-щества (Античность, Средние века, Возрождение, Просвещение и т.д.).

Реферат может быть подготовлен на основе изучения исторических и пра-вовых документов, отражающих характер и специфику социальных и политиче-ских преобразований в сфере национализма в разные исторические эпохи.

В конце реферата подведите итоги рассмотрения, выделите ключевые проб-лемы и обоснуйте свою позицию в их понимании. Рекомендуемый объем рефе-рата — 10—15 страниц.


ОсновнаяЕвропейские революции 1848 г.: «Принцип национальности» в политике и

идеологии. М.: Индрик, 2001.Национализм и формирование наций: теории — модели — концепции. М.,

1994.Политическая энциклопедия: В 2т. М.: Мысль, 1999.Фюре Ф. Постижение Французской революции. СПб.: Инапресс, 1998.Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 г. СПб.: Алетейа, 1998.Хюбнер К. Нация: от забвения к возрождению. М.: Канон+, 2001.

Дополнительная

Аристотель. Политика. Афинская полития. М.: Мысль, 1997.БеркЭ. Правление, политика и общество. М.: Канон-Пресс-Ц: Кучково поле,

2001.БеркЭ. Размышления о революции во Франции и заседаниях некоторых об-

ществ в Лондоне, относящихся к этому событию / Сокр. пер. с англ.; Предисл.К.К. О'Брайена. М.: Рудомино, 1993.

Европа под влиянием Франции. Всемирная история. Т. 16. Мн.: Современ-ный литератор, 1999.

ЛоккД. Сочинения в 3 т. М.: Мысль, 1985—1988.Макиавелли Н. Избранные сочинения. Калининград: Янтар. сказ, 2000.Международные отношения в начальный период Великой французской ре-

волюции (1789): Сб. док. из Архива внешней политики России МИД СССР. М.: Нау-ка, 1989.

Местр Ж. де. Рассуждения о Франции / Пер. с фр. и сост. Г.А. Абрамов,Т.В. Шмачкова. М.: РОССПЭН, 1997.

Монтескье Ш. Избранные произведения. М., 1955.Рославлева Н.В. Зарождение либерализма в Германии: Карл фон Роттек.

М.:РГГУ, 1999. С. 61— 69, 70—101.Руссо Ж.-Ж. Об общественном договоре. М.: Канон-Пресс-Ц: Кучково поле,

1998.Тюлар Ж. Мюрат, или Пробуждение нации / Пер. с фр. Т. Зингера. М.: Тер-

Ра, 1993.Фихте И. Г. Несколько лекций о назначении ученого; Назначение человека;

Основные черты современной эпохи: Сб. / Пер. с нем. Мн.: Попурри, 1998.

117

Глава 2История становления национализма и егс

Французское Просвещение и революция. М.: Наука, 1989.Хаванова О.В. Два века европейского национализма. Что дальше? // Нацио-

нализм и формирование наций: теории — модели — концепции. М., 1994.Чудинов А.В. Размышления англичан о Французской революции: Э. Берк,

Дж. Макинтош, У. Годвин. М.: Памятники ист. мысли, 1996.ШмиттК. Понятие политического//Вопросы социологии. 1992. № 1.FichteJ.G. Reden an die deutsche Nation. Leipzig, 1919.Renan E. Qu'est-ce qu'une Nation? Discours et conferences par Ernest Renan.1887.SchmittC. Die politische Romantik. Munchen — Leipzig, 1919.

P.

Г л а в а З

СОВРЕМЕННЫЕТЕОРИИ НАЦИОНАЛИЗМА

В данной главе мы обращаемся к наиболее известным теориям нацио-нализма разработанным во второй половине XX в. Анализ этих теорий мы со-поставляем с общим контекстом развития национализма в XX в., называем име-на исследователей, анализируем работы, известные в этой области и оказав-шие влияние на развитие национализма как теории и политического движенияв целом.

3.1

Подходык изучению национализма в XX в,

3.1.1

Многообразиесовременных теорий национализма

Исследователи современного национализма отмечают, что за послед-ние несколько десятилетий область изучения национализма настолько рас-ширилась, что трудно дать обзор всего проблемного и концептуальногополя национализма. Также отмечается все увеличивающийся в своих мас-штабах массив литературы, рассматривающих данные проблемы. Мы ужеговорили о многообразии подходов к изучению национализма и продол-жим это рассмотрение в дальнейшем. Национализм при всей своей моло-дости — явление многоликое, чем и объясняется такое многообразие трак-товок, оценок, типологий, подходов. Существуют энциклопедии по нацио-нализму, собраны антологии по этничности и национализму, которыепомогают ориентироваться в многообразии авторов и теоретических пози-

119

Глава 3Современные теории национализма

ций1. Среди наиболее крупных исследователей, занимающихся проблема-тикой национализма, отметим Э. Геллнера, Б. Андерсона, Э. Хобсбаума,Э. Смита и др. Их работы оказали огромное влияние на современное пони-мание национализма и развитие этой области исследований в современноммире. В России также изучаются проблемы национализма. Среди отече-ственных исследователей можно назвать Ю.В. Арутюняна, Ю.В. Бромлея,Л.М. Дробижеву, В.И. Козлова, В.В. Коротееву, B.C. Малахова, А.И. Со-ловьева, В.А. Тишкова и др.

В изложении проблемы мы хотели бы обойти все сложности и тонко-сти множества типологий национализма, о которых уже писали. В центренашего внимания — теории национализма как политического феномена.Однако эта тематика неотделима от общего спектра исследований в дан-ной области. Поэтому мы не будет приписывать теорию того или иногоученого второй половины XX в. той или иной школе по классификациитеорий национализма. Тем более что и пособие наше предназначено до-статочно широкому кругу читателей.

Известный исследователь национализма В.В. Коротеева предлагаеттакой способ упорядочения концепций и теорий национализма: «Самыйпростой из них — распределить по тому, насколько предлагаемые теориипретендуют на универсальные объяснения феномена национализма. ЛишьЭ. Геллнер открыто заявил о том, что его теория представляет собой ис-черпывающее объяснение этого явления. Другие авторы пишут о много-ликости национализма, изменчивости его форм во времени и на различ-ных континентах, влиянии многих исторических обстоятельств на кон-кретные его проявления и отказываются от построения общей теории. Нонесмотря на это, все же можно утверждать, что теории бывают более об-щие и более частные. Вопрос стоит так: возможно ли написать некотороепоследовательное, непротиворечивое Повествование о национализме подопределенным углом зрения или осуществимы только отдельные пове-ствования? Попытки создать такое повествование действительно предпри-нимаются. Я назвала бы их экономическими, политическими и культуро-логическими теориями. К первым я отношу работы Э. Геллнера и Т. Нейр-на, ко вторым — Дж. Бройи и М. Манна, в третью категорию попадаетисследование Б. Андерсона»2.

1 См.: Этнос и политика: Хрестоматия/Авт.-сост. А.А. Празаускас. М.: Изд-во УРАО,2000; Коротеева В.В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М.: РГГУ,1999. С. 7; Smith A.D. Theories of Nationalism. 2nd ed. (1983); Snyder L.L. Encyclopedia ofNationalism (1990); Политическая энциклопедия: В 2 т. / Под ред. Г.Ю. Семигина. М.:Мысль, 1999. С. 26—33; Политология: Энцикл. слов. М., 1993.

2 См.: Коротеева В.В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М.:РГГУ, 1999. С. 10.

120

3.1Подходы к изучению национализма в XX в.

К сожалению, при всем интересе, который вызывает данная пробле-матика, работы западных исследователей еще недостаточно доступны рос-сийскому читателю, особенно студенческой аудитории.

В настоящее время на русский язык переведены книги таких авторов,как У- Альтерматт («Этнонационализм в Европе»), Б. Андерсон («Вообра-жаемые сообщества»), X. Арендт («Истоки тоталитаризма»), Э. Геллнер(«Нации и национализм»), Э. Смит («Национализм и модернизм»), Э. Хобс-баум («Нации и национализм после 1780 г.»), К. Хюбнер («Нация») и др.

В последние годы появляются сборники переводов статей западныхисследователей. Например, в сборник «Нации и национализм» (М., 2002)вошли статьи Дж. Бройи, Э. Геллнера, М. Манна, Э. Смита, Э. Хобсбаума

и др.Напомним: тематика нашей книги — национализм, его политическая

история и теории, раскрывающие смысл и содержание этого феномена.Этим определяется и выбор теорий, которые будут рассмотрены наиболееподробно, и выбор основополагающих имен. Мы не ставили своей цельюдать широкую рестроспективу теории национализма в целом, рамки посо-бия не позволяют исчерпывающим образом изложить многие подходыи концепции. Например, мы не касаемся работ, посвященных экономиче-скому национализму. Вместе с тем все главы книги сопровождаются по-дробной библиографией, которая поможет заинтересованному читателюпродолжить изучение данной проблематики.

3.1.2

Развитие теоретических основ национализмав первой половине XX в.

Среди первых исследователей национализма в XX в. назовем таких,как М. Вебер, К. Дейч, Э. Кедури, Г. Кон, К. Хэйес и др. Мы остановимсяна основных идеях, которые повлияли на дальнейшее развитие теорий на-ционализма в последней четверти XX в.

Обилие литературы по вопросам национализма отражает масштабыисследований в этой области. Однако можно сказать, что публикации пер-вой половины XX в. являются все же предысторией современного изу-чения этого явления, хотя и представленной известными исследователямии серьезными работами.

При всей своей многоликости, национализм в целом и политическийнационализм в частности — явление достаточно новое. Однако национа-лизм столь остро затронул самоощущение людей в последние два столе-

121


тия, что эта тема — тема национализма и его влияния на жизнь современ-ного человечества, ход современной истории, политическое развитие об-щества и государства — привлекала и привлекает к себе внимание многихученых: историков, философов, социологов, политологов, культурологов,экономистов и т.д. Изучение национализма в XX в. приобретает болееуглубленный теоретический характер, постепенно отходит от сугубо исто-рического контекста.

В 1926 г. было опубликовано одно из наиболее ранних сравнитель-ных исследований по национализму — «Очерки о национализме» амери-канского историка Карлтона Хэйеса. В этой работе автор намечает темы,изучение которых продолжается и сегодня.

Хэйес обращается к понятиям «нация» и «национальность». В началеXIX столетия, отмечает автор, появилось понятие национальности какобозначение группы людей, говорящих на одном языке или близко родст-венных диалектах, поддерживающих общую историческую традицию и со-ставляющих (или считающих, что составляют) особую культурную общ-ность. Национальное государство всегда основано на национальности, нонациональность может существовать и без национального государства1.

Для Хэйеса национальность изменчива. Если в средние века каталон-цы и провансальцы составляли единую национальность со своим особымязыком, литературой и исторической традицией, то последующее разви-тие сделало каталонцев «субнациональностью» испанцев и превратило про-вансальцев в «добрых французов».

Национальность для Хэйеса — это категория, присутствующая в че-ловеческой истории с ранних времен, но до последнего времени не являв-шаяся важнейшей формой идентичности. Люди были преданы отдельнымличностям, местам, идеям. Патриотизм по большей части оставался мест-ным. Соединение национальности и патриотизма — черта нового време-ни. Хэйес показал, что централизованные европейские монархии игралив XV—XVII вв. ведущую роль в формировании национального самосо-знания. Национальный характер этих монархий (Англии, Франции, Испа-нии, Португалии, Швеции, Дании) был скорее не результатом сознатель-ных усилий их правителей, а побочным следствием их деятельности.До XIX в., однако, не было ясно, укоренятся ли национальные государствав Европе и не пойдет ли процесс вспять.

Хэйес наметил основные этапы распространения национализма: раз-работка доктрины национализма выдающимися «интеллектуалами»; под-держка доктрины группой граждан, которые находят в ней удовлетворе-


См.: Коротеева В.В. Указ. соч. С. 22.

ние для души и иногда преимущество для своего кармана; укоренениев народном сознании с помощью массового образования1.

Другой известный историк и исследователь национализма — ГансКон. Его работы: «Идея национализма» (The Idea of Nationalism. A Study inIts Origins and Background), «Национализм: его смысл и история»(Nationalism: Its Meaning and History).

В «Идее национализма» Кон так описывает появление национализма:«Национализм, как мы его понимаем, возник не ранее второй половиныXVIII в. Его сила впервые проявилась во время Французской революции,которая придала новому движению небывалый размах и динамизм. В кон-це XVIII в. национализм проявился почти одновременно в ряде далекоудаленных друг от друга стран Европы. Наступило его время в развитиичеловечества. Хотя Французская революция была одним из мощнейшихфакторов роста и распространения национализма, она отнюдь не означалаего рождения. Как любое историческое движение, национализм имеет своикорни в далеком прошлом. Условия, сделавшие его появление возмож-ным, складывались в течение веков»2.

Кон рассматривает основные этапы, предшествовавшие формирова-нию национализма как политического движения. Прежде всего это дли-тельное развитие в политической, экономической и интеллектуальной сфе-рах, происходившее разными темпами в различных странах. Интересно,как Кон прослеживает трансформацию формирующегося культурного на-ционализма в политический национализм.

Национализм немыслим без возникших ранее представлений о на-родном суверенитете, т.е. без полного пересмотра положения правителяи управляемых, классов и каст. Нужна была секуляризация восприятияВселенной и общества при помощи естественных наук и естественного за-кона, как его понимали Греции и Локк. Традиционность экономическойжизни предстояло преодолеть растущему третьему сословию, которое,в свою очередь, должно было отвлечь внимание общества от королевскихдворцов с их цивилизацией, чтобы обратиться к жизни, языку и искусст-вам народа. Этот новый класс был меньше связан традициями, чем арис-тократия или духовенство, он представлял новую силу, ориентированнуюна новые цели, способную порвать с прошлым, отвергнуть традицию —скорее в своих собственных глазах, чем в действительности. Усиливаясь,этот класс претендовал на то, что выражает интересы всего народа. Там,где третье сословие в XVIII в. приобрело особый вес, например в Велико-британии, Франции, США, национализм проявился главным образом (хотя

1 См.: Коротеева В.В. Указ. соч. С. 24.Цит. по: Этнос и политика: Хрестоматия. С. 108.

122 123


и не только) в политических и экономических переменах. В странах, в ко-торых в начале XIX в. третье сословие оставалось в зачаточном состоянии(в Германии, Италии, среди славянских народов), национализм выражалсяпрежде всего в сфере культуры. На начальном этапе у этих народов ядромнационализма стали не столько нация-государство, сколько «дух народа»и его появление в литературе, фольклоре, родном языке, истории. По мереусиления третьего сословия и политического и культурного пробуждениямасс в XIX в. этот культурный национализм трансформировался в стрем-ление создать свое национальное государство, т.е. приобретал черты соб-ственно политического национализма.

Рост национализма, согласно Кону, — это процесс интеграции народ-ной массы в рамках общей политической парадигмы. Поэтому национа-лизм предполагает существование — на деле или в качестве идеала —централизованного государства на большой территории. Такая форма быласоздана абсолютными монархами, которые тем самым проложили дорогусовременному национализму1.

Для Кона эпоха национализма началась в XVIII в. В работе «Нацио-нализм: его смысл и история» Кон обращается к периоду, охватывающему1852—1878 гг., и характеризует его как «решительный шаг вперед в до-стижении национальных целей народов Центральной Европы, однако этицели осуществлялись уже не народными революциями и пропагандой мо-ралистов, а политикой правительств с помощью войн и дипломатии (кур-сив наш. —Авт.). Идеология национализма все более опиралась на эконо-мику. Капитализм, индустриализация, усиление средних классов измени-ли социальную структуру и ритм жизни всей Центральной Европы. Новыесредства сообщения уничтожили прежнюю неподвижность и патриархаль-ные порядки»2.

Согласно Кону, национализм невозможно вообразить до появленияцентрализованной формы правления на обширной территории, т.е. до фор-мирования государств в XVI—XVIII вв. Для него был необходим ряд по-литических, экономических и интеллектуальных предпосылок: идея на-родного суверенитета, секуляризация сознания, подрыв традиционализмаэкономической жизни и подъем третьего сословия. «Национализм — неестественное явление, не результат действия "вечных" законов, а продуктроста социальных и интеллектуальных факторов на некоторой стадии ис-тории»3.


1 См.: Этнос и политика... С. 109.2 Kohn H. Nationalism: Its Meaning and History. 1955. Ch. 5.3 Kohn H. The Idea of Nationalism. N.Y., 1944. P. 6.

124

Национализм, по Кону, основан на чувстве любви к родине, семье,бычаям и традициям, в которых вырос и воспитывался человек. Подоб-

Іе чувства доступны каждому в повседневной жизни. Но национализмолностью трансформирует их, наполняя совсем другим смыслом и по-

гружает в иной контекст. Привязанность к своей нации — очень сложноеи изначально абстрактное чувство. Эмоциональная теплота конкретностипостигается в результате образования, печати, экономической взаимозави-симости и соответствующих политических и социальных институтов. Ониприводят к интеграции масс и идентификации с такими общностями, ко-торые выходят за пределы любого конкретного опыта1.

Кон разработал типологию видов национализма. Он разделял «запад-ный» и «восточный» национализм. В первый входят варианты национа-лизма, сложившиеся в Великобритании, Франции, США, Нидерландах.Швейцарии, во второй — в Германии, странах Восточной Европы, России,а также Азии. Первый характеризуется как рациональный, гражданский,второй — как органический, иррациональный. Основное различие в дан-ных вариантах связано с социальным составом сторонников национализма.Там, где третье сословие стало представлять мощную силу уже в XVIII в.,национальные требования нашли свое выражение преимущественно в об-ласти экономики и политики. Там, где в XIX в. буржуазные слои былислабыми, такие требования сосредоточивались в области культуры. Таккак Запад был притягательным образцом, но отставание от него задевалогордость местных образованных классов, то эти классы стали отторгать«чуждую» модель с ее либеральным и рациональным подходом. Отсюдакомплекс неполноценности у немецких, русских и индийских интеллектуа-лов, размышления о «душе» и «миссии» нации и бесконечные дискуссииоб отношении к Западу2.

Десятилетием позже Эрнст Хаас предлагает другой подход к система-тизации типов национализма (Beyond the Nation-State — Functionalism andInternational Organization, 1964). Он выделяет: либеральный, якобинский,традиционный, синкретический и интегральный типы национализма.

Либеральный национализм, согласно Хаасу, рассматривает нацию какбратскую общность, имеющую своей целью реализацию прав и свободиндивидов и содействующую тем самым обеспечению счастья для всех.Естественно, либеральный национализм тесно связан с идеологиями про-гресса — как духовного, так и материального.

———.См.: Коротеева В.В. Указ. соч. С. 25.

2 Там же. С. 26.

125


Якобинский национализм отличается от либерального тем, что он пред-писывает общности распространять и насаждать либеральный национа-лизм среди других народов.

Традиционный национализм стремится мобилизовать народ под зна-менем старых времен, превознося феодальное прошлое, корпоративныеобычаи, племенные ценности или солидарность сельского общества. Онподчеркивает скорее права дискретных групп, классов, гильдий или каст,нежели индивидов. Он всегда создает либо воскрешает миф о древнемзолотом периоде солидарности и стремится использовать его для органи-зации мобилизуемых масс.

Синкретический национализм сходен с традиционным в том, что онстремится защитить общность от чужих идей. Но он не полностью отвер-гает обновление, перенимая такие идеи, которые считает подходящимидля своих целей.

Интегральный национализм сосредоточивает все внимание на самойобщине, а не на группах или индивидах. Он жестко подчиняет благо граж-дан выживанию общности, воспринимаемой как монолитная и органичес-кая целостность1.

Среди исследователей национализма отметим Карла Дейча. В книге«Национализм и социальная коммуникация» (1953) он предпринял попыт-ку приложить методы социальных наук к изучению национализма, а точ-нее, формированию национальных общностей. Задача «социальных наук»,согласно Дейчу, состоит в оперировании объективными данными. Посколь-ку в середине XX в. образцом передовой науки была кибернетика, по-стольку именно она послужила Дейчу источником аналогий для описанияобщественных процессов.

Базовые понятия теории Дейча — «общество» и «культура». Обще-ство — это группа индивидов, связанных интенсивным разделением тру-да. На границе с другими обществами интенсивность экономических кон-тактов резко падает. Культура — это конфигурация предпочтений и цен-ностей людей. Общества производят товары, культуры — информацию.Под информацией понимается то общее, что объединяет знания, ценности,традиции, новости, сплетни. Внутри определенных групп обмен информа-цией происходит с наибольшей интенсивностью, вне группы он затруд-нен. Отсюда и определение Дейчем понятия «народ» не с содержательной(путем перечисления объективных признаков), а с функциональной точкизрения. По его мнению, имеет значение не наличие какого-либо из призна-ков, а возможность осуществлять эффективную коммуникацию междулюдьми. Измерением такой эффективности является скорость и адекват-

1 Цит. по: Этнос и политика... С. 115.


ность распространения информации. Народы отделены друг от друга «ком-муникационным барьером», разрывом в информационном потоке1.

Наконец, Эли Кедури оценивает национализм как доктрину, изобре-тенную в Европе в начале XIX в. («Национализм», 1960). Согласно Кеду-ри для национальной доктрины характерны следующие основные поло-жения:

• человечество естественным образом разделено на нации;• нациям присущи некоторые эмпирически проверяемые свойства;• единственный законный способ правления — это национальное

самоопределение2.Кедури задается вопросом: в каких слоях рождаются идеи национа-

лизма и кто более всего привержен им? В Германии писатели и мыслите-ли, разработавшие доктрину национализма, находились относительно низкона социальной лестнице, они были сыновьями пасторов, ремесленниковили мелких фермеров. Их мобильность в обществе была заблокирована,и только всевластное государство могло бы предоставить им достойноеположение. В странах Ближнего и Дальнего Востока в отсутствие средне-го класса основные социальные деления проходят между теми, кто при-надлежит к государственным институтам, и всеми остальными. Национа-лизм распространялся прежде всего среди офицеров и чиновников, обу-ченных по-европейски и смотрящих сверху вниз на старшее поколение3.

Что же касается собственно социальных условий для победы идеоло-гии национализма, то их Кедури видит в отсутствии препятствий для на-ционализма. Потребность принадлежать стабильному сообществу являет-ся универсальной — она удовлетворялась семьей, соседством, религиоз-ной общиной. В последние полтора столетия все эти институты былиповсеместно подорваны социальными и интеллектуальными переменами.Не случайно и национализм проявлялся с большей интенсивностью там,где подобные институты были наиболее ослаблены и не могли противо-стоять его мощным атакам.

3.1.3

Дж. Бройи: подходы к изучению национализма

В течение XX в. исследование национализма проводилось разнымиавторами и с разных позиций. Наряду с типологией национализма как мно-

См.: Коротеева В.В. Указ. соч. С. 28.' Там же. С. 30.3 Там же. С. 32.

126



гопланового и разностороннего явления можно говорить о систематиза-ции самих исследований, точек зрения, подходов в рамках этой темы. Анг-лийский историк Дж. Брони провел детальное изучение и систематизиро-вал возможные подходы к изучению национализма, которые имели местов течение двух последних столетий — эпохи национализма в истории инауке. Кратко рассмотрим основные результаты этой работы, предваряядальнейшее изучение современных теорий национализма. Мы не случайнообращаемся именно к этой работе. Дж. Бройи — один из ярких исследова-телей, изучающих национализм как политическое явление, поэтому прирассмотрении работы Дж. Бройи «Подходы к исследованию национализ-ма» мы акцентируем внимание именно на политической стороне проблемы1.

Прежде всего Дж. Бройи обращается к понятию «национализм» и егоопределению. При рассмотрении этого вопроса он выделяет три областиинтересов: доктрину, политику, чувства, но особый интерес для него пред-ставляет область политики.

Подход к определению национализма с позиций политики имеет неко-торые ограничения. «Сами по себе значение и успехи националистическо-го политического движения ничего не говорят нам об истории националис-тической доктрины или о том, до какой степени населением, на представи-тельство интересов которого претендует националистическое движение,владеют национальные чувства. Я, однако, уверен, что историки иногдапридают такую важность теме национализма в силу того, что имеют делосо значительным националистическим течением. Мало кто стал бы изу-чать работу интеллектуалов, которые развивали националистические докт-рины и поддерживающие их мифы, если бы все это не применялось поли-тически значимым образом. Что же до национальных чувств, то они стольразмыты и переменчивы, что историки обычно избирают их в качествеобъекта для изучения только тогда, когда эти чувства мобилизуются подвлиянием политического движения»2.

Итак, национализм интересует Бройи как политика. В ней он выделя-ет три основные положения.

1. Существует нация — конкретная группа, обособленная от всех ос-тальных человеческих существ.

2. Объектом политической идентификации и лояльности в первуюочередь и главным образом является нация.

3. Нация должна иметь политическую автономию, лучше всего —в форме суверенного государства.

1 См.: Бройи Дж. Подходы к исследованию национализма // Нации и национализм.М: Праксис, 2002. С. 201—235.

2 Там же. С. 204.

Согласно Бройи, политические движения, которые опираются на та-идеи, характерны именно для современности, — это в значительной

пени движения двух последних столетий. За прошедшее время они ста-и самыми значимыми из всех политических движений и внесли основной

вклад в перекраивание политической карты мира. Они также способствова-ли закреплению господствующей политической идеи современности,согласно которой большая часть мира разбита на ряд государств, каждоеиз которых представляет нацию, и если в некоторых частях света этогопока не случилось, то, значит, должно случиться.

Бройи предлагает типологию национализма. В ее основании — соот-ношение национализма с государственной доктриной. Прежде всего самогосударство может быть национальным, т.е. нацией-государством. Сегод-ня это преобладающий тип государства. Досовременное государство мог-ло принимать более разнообразные формы: династическое централизо-ванное, империя, полис-государство. По отношению к территориальнымрамкам государства национализм подразделяется на сепаратистский — стре-мящийся установить свой контроль над частью нынешней государствен-ной территории, реформаторский — намеревающийся сохранить рамкиимеющейся политической единицы, но преобразовать ее, и, наконец,объединительный — нацеленный на создание новой политической общ-ности из разрозненных государств. Следовательно, комбинация трех раз-новидностей национализма с двумя видами государства создает сетку изшести возможных случаев, и национализм распадается на отдельные ситуа-ции противостояния оппозиции существующей государственной власти.

Бройи последовательно рассматривает разные типы национализма —начиная от мира донациональных государств и кончая нациями-государ-ствами. Он предполагает, что развитие идеи нации лучше всего можнопонять, изучая способ формирования оппозиции новому типу государства.Раньше всего это произошло в Англии и во Франции, где и зародилосьпонятие нации.

История национализма начинается для Бройи с сепаратизма, наибо-лее характерного типа националистического движения. В данном случаеможно говорить о движении за отделение в европейских государствахв XIX в. и антиколониальной борьбе. В обоих случаях, как доказываетьройи, характер движения определялся структурой государства, наличиемполитических институтов у оппозиции, а не некоторой предшествующейсамому политическому процессу культурной идентичностью населения1.

Бройи весьма четко описывает динамику взаимодействия разных тен-денций противодействия существовавшим в Европе государствам. Изна-

1 См.: Коротеева В.В. Указ. соч. С. 53.

5з 628 129


чальный националистический импульс исходил из культурно доминиро-вавших на части государственной территории групп. Они, как правиловыражали свои требования в терминах исторических прав на данную тер-риторию. В ответ на такую активность и в противовес ей возникаютнационалистические движения среди зависимых от них народов — на этотраз уже в этнических и лингвистических терминах. Классический примертакой динамики — венгры в составе Австрийской империи. Защита поли-тической автономии и экономических привилегий венгерской знати былареакцией на попытку габсбургского имперского правительства провестиреформу устройства государства и земельных отношений. В свою оче-редь, расширение социальной базы национального движения за счет во-влечения народных масс на основе апеллирования к общей культуре от-чуждало этнические меньшинства.

В совершенно другом типе государства — Османской империи —был иным и характер национальной оппозиции режиму. Здесь не быломестных институтов, вокруг которых могло бы концентрироваться полити-ческое сопротивление, зато присутствовали институты религиозные. В слу-чае с болгарами преобладало требование автономии национальной право-славной церкви от константинопольской патриархии.

Формы колониального государства предопределили характер анти-колониального движения. Оно было сильнее и успешнее не там, где на-блюдалась некая культурная общность колонизованных народов или даженаиболее жестокая колониальная эксплуатация, а там, где сложились от-носительно автономные политические институты, напоминавшие европей-ский аналог, — в Индии скорее, чем в Бельгийском Конго.

В.В. Коротеева отмечает, что Бройи признают теоретиком особой фор-мы национализма — реформаторского официального. Это реформирова-ние сверху уже существующих государств со стороны их элит. Вне запад-ного мира, в Японии, Турции или Китае, такие формы официального на-ционализма были сходны с антиколониальными движениями — онипреследовали цель преобразовать местное общество на современных на-чалах, устранить экономический контроль со стороны Запада и проти-водействовать его притязаниям на культурное превосходство. Механиз-мом осуществления этих целей было установление контроля над государ-ством в его территориальных границах и осуществление революционныхпреобразований сверху, формирование современной национальной иден-тичности населения.

Мы уже отмечали, что в теории национализма типологизируют нетолько национализм — как политический, социальный, культурный фено-мен, но и подходы к его изучению.


Бройи принадлежит одна из известных типологий. Он выделяет четы-подхода к анализу и трактовке национализма: примордиалистский\

ЇЛ'-нкционалъный, повествовательный и современный. Кратко рассмотрим

три первых типа.

Примордиалистский подход

Основная идея данного подхода к исследованию национализма за-ключается в том, что такой феномен, как нация, существует издавна и ееистория прослеживается через века.

Согласно Бройи, проблема этого подхода в том, что он слишком сильнорасходится с очевидными фактами. Национализм как доктрина вполне со-временен. Национализм как политика также весьма современен. До XVIII в.политическое действие обосновывалось только в династических либо ре-лигиозных терминах, хотя временами можно было различить слабые ссылкина национальную идентичность.

Более приемлемая версия такого подхода, отмечает Бройи, была пред-ложена Энтони Смитом. Смит утверждает, что этническая идентичностьне является новым изобретением. Уже давно существовали народности,историю которых можно проследить — по крайней мере в Европе и наСреднем Востоке — в течение веков, если не тысячелетий. Он определяетнародности как человеческие популяции, носящие определенное имя,с общими мифами происхождения, историей и культурой, с привязаннос-тью к конкретной территории и чувством солидарности.

Однако, не споря с положением Смита о том, что этническая иден-тичность все же имела какой-то вес в прошлые времена и что она можетнакладывать некоторые ограничения на претензии, выдвигаемые совре-менным национализмом, Бройи не находит данный подход способным датьобъяснение национализма.

«Во-первых, — пишет Бройи, — очень важно разобраться с функция-ми и значением этнической идентичности. Лично мне даже в собственныхаргументах Смита очень важным кажется то, что досовременная этничес-кая идентичность не была институционализирована. Интересно, что триэлемента современной национальности, которые, по Смиту, отсутствова-ли в досовременных народностях, — это юридическая, политическая иэкономическая идентичность. Вот именно они и составляют важнейшиеинституты, в которых национальная идентичность способна обрести фор-му • Проблема идентичности, складывающейся вне институтов, особенно

1 Примордиализм (от англ, primordial) — исследовательский подход, согласно кото-рому нации должны быть поняты исходя из глубинных связей и отношений, существую-щих объективно.

130 131

таких, которые способны объединять людей, рассредоточенных на огром-ных социальных и географических пространствах, — в том, что она неиз-бежно фрагментарна, прерывиста и слабо ощутима. Это, например, каса-ется этнической идентичности родственных групп. Обычно когда мы оп-ределяем какую-либо досовременную этническую идентичность, то, какправило, она относится к более крупным институтам таким, как церковьили правящие династии. Однако такие институты несут в себе иную иден-тичность, яростно конфликтующую с идентичностью этнической группы»1.

Во-вторых, больше всего бросается в глаза отсутствие преемственно-сти между прежней этнической и современной национальной идентичнос-тью. Да, националисты — интеллектуалы и политики — действительномонополизируют мифы и символы, унаследованные от прошлого, и впле-тают их в свою аргументацию, призванную закреплять национальную иден-тичность и оправдывать национальные притязания. Однако крайне трудносоотнести степень их успеха с «объективной» важностью таких мифови символов.

Далее Бройи обращает внимание на то, как в современном мире меня-ется роль языка. Это уже не только кладезь национальной культуры и па-мяти, хранилище мифов, но и сфера политического, экономического, юри-дического и образовательного интересов2.

Бройи показывает, что примордиалистский подход не учитывает раз-ницы между старым и новым национализмом и неправомочно их отожде-ствляет. Поэтому примордиалистский подход, по Бройи, не позволяет датьадекватную трактовку национализма.

Функциональный подход

Национализм как общественное политическое явление характеризу-ется множеством функций.

Функциональный подход к изучению национализма выбирает в качест-ве основы для анализа определенные функции национализма. Бройи выделя-ет ряд функций, которые чаще всего рассматриваются в качестве опреде-ляющих для понимания природы национализма. Прежде всего он выделяетпсихологические функции. Например, способность национализма удовлет-ворить потребность людей в осознании или приобретении столь необхо-димой им идентичности. В индустриальную эпоху массы людей пережилитак называемый «кризис идентичности», к которому приводило крушениерелигиозных верований, традиций и т.д. Люди, оторванные от своих дере-

1 БройиДж. Подходы к исследованию национализма... С. 204.2 Там же.


енских корней, расставшиеся со своими родственниками и духовнымиотцами> перемещенные в безличные города, пытались искать и находилинекое пристанище в идентификации, которую могла им обеспечить нацио-нальная принадлежность. Более того, в этом чуждом мире, сталкиваясь сосложной смесью языков и этнических групп, они начинали сознавать своюсобственную идентичность именно в языковом и этническом плане.

Отмечая достоинства такой трактовки национализма, Бройи пишет,

что у историка в связи с этим подходом возникает и масса проблем. По-требность в идентичности далеко не всегда очевидна. И не всегда этничес-кие конфликты можно объяснить такой потребностью. Национализм частонаходит поддержку не у тех индивидов и групп, которые в большей меренуждаются в национальной идентичности. На практике, если кому-то уда-ется найти менее расплывчатые основания для использования аргументов,связанных с этнической или языковой идентичностью (например, исполь-зовать их для того, чтобы не допустить посторонних к скудным ресурсам,таким, как рабочие места и жилье), то они становятся более предпочти-тельными, чем пространные доводы о потребности в идентичности. Этоозначает, что потребность в использовании таких аргументов возникнеттолько после того, как терпят неудачу более очевидные и доказуемые объяс-

нения.Один из способов применения функционального подхода для объяс-

нений национализма, по мнению Бройи, заключается в указаниях на осоз-нанные намерения. Кто-то хочет использовать национализм с целью (т.е.как функцию), которая важна для него. Другой способ — указать на некуюобратную связь, которая делает конкретную функцию более явной. На-пример, функция конкуренции состоит в развитии экономики посредствомтакого механизма, как банкротство, благодаря которому из игры выходятменее эффективные фирмы, тем самым высвобождая ресурсы, способствую-щие участию в соревновании новых фирм. Проблема, однако, заключаетсяв том, как объяснить формирование таких отношений. Национализм неможет начинаться как сознательный проект модернизации, если толькомы не приписываем националистам феноменальные провидческие способ-ности или феноменальную власть; и точно так же он не может «функцио-нировать» в этом смысле до тех пор, пока не станет нормальным компо-нентом в рамках нового комплекса социальных устоев. Поэтому исследо-ватели не могут ограничиваться функциональным подходом и вынужденывыходить за пределы функциональных обоснований в поле структурного

°Дхода, в свете которого национализм предстает как одна из составныхчастей современности1.

См.: Бройи Дж. Подходы к исследованию национализма... С. 214.

132 133


3.2Политика и политическое в теориях национализма

Повествовательный подход

Многие историки воспринимают подъем национализма как данность.Исходя из этого они могут просто рассказывать историю его возникно-вения.

Поэтому типичная «национальная» история начинается с рассмотре-ния традиционной, донациональной исторической ситуации. Например,историки Германии начнут свой рассказ со Священной Римской империиXVII и XVIII вв. Они укажут на многие слабые стороны традиционныхимперских институтов и множества малых политических образований. За-тем их внимание переключится на более новые и динамичные группы иинституты, в данном случае — на территориальные государства (особенноПруссию) и носителей современных идей и практик (предпринимателей,образованных чиновников). Основная линия в этой истории отражает токак традиционные институты более или менее скоро разваливаются поднатиском новых сил, а современные силы, в свою очередь, объединяютсяи умножают друг друга. Здесь бывали критические периоды стремитель-ного прогресса (1813—1815, 1848, 1866—1871 гг.), сменявшиеся периода-ми застоя или даже отступлений назад, хотя и в течение таких периодовсоздавались и крепли силы национальных движений. Националисты, ко-нечно, сыграли главную роль в разработке таких историй, элементы кото-рых были придуманы еще до их реальной развязки. Фон Трейчке и фонЗибель, например, дали новую интерпретацию немецкой истории еще дообъединения Германии Бисмарком, хотя эти интерпретации прямо не обос-новывали какой-то конкретной формы объединения. Просто брались ана-логии из ранней истории (например, в интерпретации Дройзеном Алек-сандра Великого образ брутального македонского полководца, завоевате-ля более цивилизованных частей Греции, отчетливо намекал на рольПруссии).

Более того, повествовательная форма с ее канонами — завязкой, куль-минацией и развязкой — могла стать реально важным элементом на-ционального движения, представляя его как линию прогресса, итог которогоеще предстоит воплотить в будущем. Позднее могли создаваться болееторжественные и консервативные повествования; но все критические фор-мы национализма предпочитали представлять свою историю как все ещеждущую завершения. Таким образом, на повествовательную модель мог-ли опираться и либеральные, и консервативные, и радикальные формынационализма1.

См.: БройиДж. Подходы к исследованию национализма... С. 216.

134

Проблема заключается в том, полагает Бройи, что повествование ни-го не объясняет. Например, часто предполагается, что история совре-нного мира — это история «возникновения» нового и «заката» традици-

иного. Однако абсолютно ясно, что значение и содержание национальныхей в начале такой истории сильно отличались от того, какими они были

конце. Во-вторых, в повествовании, как правило, не учитывается случай-ный характер некоторых результатов. Разумеется, невозможно доказать,что обстоятельства могли сложиться иначе, как невозможно доказать, чтовсе должно было сложиться именно так, как сложилось. Но зато нетруднопоказать, что все произошло не так, как многие в то время хотели илипредчувствовали, и что над этим, по крайней мере, стоит задуматься.

Повествование, несомненно, нуждается в теоретизации, чтобы обес-печивать осмысленную трактовку происходящего и чтобы читатель могпонять, почему национализм и формирование нации-государства (хотя ине обязательно всякий национализм и всякое мыслимое формирование на-ции-государства) являются столь повсеместными характеристиками совре-менности. Чтобы достичь такой теоретизации, необходимо понять, как идеянационализма соотносится с общим процессом модернизации.

Подводя итог предложенной типологии национализма, Дж. Бройи пи-шет, что в рамках «примордиалистской», функциональной и повествова-тельной трактовок национализма существует множество интересных дога-док и отдельных истинных положений. Однако все они равно неадекватныв качестве отправных пунктов для понимания национализма. Необходиматакая структура, которая начиналась бы с определения места националь-ной идеи в контексте современности. В дальнейшем мы будем подробноговорить о современных теориях национализма. Особое внимание при этоммы снова уделим концепции Бройи и выделенному им современному под-ходу к исследованию национализма. Изложение других известных теориймы будем проводить в сопоставлении с подобными или альтернативнымиконцепциями.

3.2••̂ш

Политика и политическое в теорияхнационализма

Данный раздел книги посвящается рассмотрению ряда политическихТеорий национализма. Как мы отмечали в гл. 1, развитию теории полити-

135


ческого национализма предшествовали историко-социологические иссле-дования о складывании централизованных европейских государств, полу,чивших название нации-государства. Среди таких работ исследованияЧарльза Тилли1, Джанфранко Поджи2, Майкла Манна3. Основные темыработ этих авторов — установление суверенитета государств над своимитерриториями и подданными, роль войн, военной мобилизации, ростаналогообложения в преобразовании форм контроля над обществом со сто-роны государства, проблемы политического представительства. При всейзначимости этих работ национализм как особая политическая сила в нихне рассматривался4.

Ближе всего к построению теории политического национализма по-дошли историки Джон Бройи и Майкл Манн, а также Эрик Хобсбаум. Наразвитие теории политического национализма серьезно повлияла полити-ческая философия Ханны Арендт. Концепции этих и других исследовате-лей мы рассмотрим в данном разделе.

3.2.1


Дж. Бройи:национализм и современное государство

Джон Бройи предпринял изучение национализма как формы полити-ки. В работе «Подходы к исследованию национализма» он пишет о много-вариантности подходов к изучению национализма как исторического фе-номена, оставляя за собой изучение национализма как области политики:«Именно потому, что рассмотрение национализма как доктрины, как поли-тики и как массовых чувств предполагает постоянное расширение сферыисследования, мы имеем возможность фокусироваться, в частности, на бо-лее или менее широких аспектах современности. Кто-то сосредоточиваетвнимание на трансформациях, происходящих в среде элит и ведущихк созданию и восприятию националистических идей. К этой категориия отнес бы глубокий сравнительный труд Мирослава Хроха. Есть такие(например, я), кто концентрируется на трансформациях в сущности влас-ти, ведущих к появлению и восприятию националистической политики.Другие уделяют основное внимание таким трансформациям обществен-ных институтов, которые приводят к возникновению и распространению

1 См.: Tilly Ch. (ed.) The Formation of National States in Western Europe. Princeton, 1975.2 См.: Poggi G. The Development of the Modern State. L., 1978.3 См.: Mann M. The Sources of Social Power. Vol. I. Cambridge, 1986. Vol. II, 1993.4 См.: Коротеева В.В. Теории национализма... С. 51.

дИ широких слоев населения националистических чувств. В эту катего-

ю я включил бы работу Эрнеста Геллнера»1.Бройи поставил перед собой задачу связать национализм с проблемой

авоевания или удержания государственной власти. Почему национализмстал наиболее распространенным способом достижения этой цели? Чтов современной политике делает его всеобъемлющей и могущественнойсилой? Современное государство, на взгляд Бройи, определяет весь поли-тический контекст, в котором национализм может осуществлять свою дея-

тельность2.Бройи предлагает собственное определение национализма, причем

именно политическое. Для Бройи национализм — политическое движе-ние, стремящееся к завоеванию или удержанию политической власти от

имени нации.Бройи интегрирует в своей концепции две модели национализма —

политический и этнический — и описывает взаимные переходы междуними: политический национализм доминирующей группы — ответный эт-нический национализм меньшинств — ответная этническая реакция доми-нирующей группы. Эта динамика характерна для многонациональных го-сударств, где одна из этнических общностей ассоциируется с государством.

Гораздо более сложные проблемы возникают при последовательнополитическом подходе к анализу национализма. Пока историк остаетсявнутри политического сообщества (правители, институты государствен-ной власти, группы, обладающие юридически закрепленными привилегия-ми), он может сосредоточить свое внимание на собственно политическомпротивостоянии. Но, как описывает Бройи, для национализма характеренвыход за пределы такого сообщества, апелляция к вне- и дополитическимобщностям, к этнокультурной нации. За счет мобилизации этой общности,до того не имевшей представительства во власти, оппозиция расширяетсвою базу и в конечном счете добивается переустройства государства3.Бройи избегает внеполитических объяснений национализма, особенно изобласти экономики или культуры. В результате он действительно характе-ризует национализм как форму политики.

Дж. Бройи: национализм и политическая модернизация

Классификацию подходов к исследованию национализма Дж. Бройизавершает рассмотрением современного подхода. Согласно Бройи, совре-менный подход сам по себе тоже неоднороден и требует систематизации.

Бройи Дж. Подходы к исследованию национализма... С. 201—235.См.: Коротеева В.В. Теории национализма... С. 51.

3 Там же. С. 57.

136 137


В качестве основания деления ученый использует триаду: доктрина, чув-ства, политика. Собственный научный интерес Бройи лежит в области по-литического национализма — национализма как политики, политическогонаправления, и он неоднократно заявляет об этом. Вернемся к работе «Под-ходы к изучению национализма», в которой он продолжает исследованиенационализма как политического направления.

Как полагает Бройи, политические движения, с одной стороны, могутбыть связаны с политическими доктринами. (Каковы источники тех идей,что используются националистическими движениями?) С другой стороны,они также могут быть связаны с чувствами, которые разделяют широкиемассы. (В какой мере националистические движения способны обеспечи-вать себе базу широкой поддержки и какую роль играет в этой мобилиза-ции их обращение к национальному чувству?) В отдельных случаях этасвязь является негативной. Националистическое движение порой игнори-рует националистов-интеллектуалов и черпает стимулы из сферы религи-озных ценностей; порой оно достигает большего успеха благодаря контак-там с элитой общества и связям с правительством, чем рассчитывая намассовую поддержку. Наконец, такая мобилизация масс, которая подчасдействительно происходит, может быть связана скорее с его апелляциейк групповым интересам или ценностям порядка, нежели с националисти-ческими пропагандой и деятельностью.

Бройи обращается к вопросу о развитии современного государства.Изначально современное государство развивалось в либеральной форме,что предполагало концентрацию «общественных» полномочий в специа-лизированных государственных институтах (парламенты, бюрократия). Приэтом множество «частных» полномочий оставалось в ведении неполити-ческих институтов (свободного рынка, частных фирм, семьи и т.д.). Сталобыть, речь шла о двойном преобразовании прежнего государственного прав-ления: такие институты, как монархия, утрачивали свои «частные» права(например, на принципиальный источник дохода от королевских земель,предоставление монополий или владение ими); другие институты, как, на-пример, церковь, гильдии и поместья, лишались своих «общественных»полномочий управления. Так вырабатывалась и, по-видимому, получаланекоторое влияние на дальнейший ход вещей ясная и отчетливая идея госу-дарства как «общественной», а гражданского общества — как «частной»сферы.

Эту идею закрепили соответствующие перемены в отношениях меж-ду государствами. Во-первых, определенную связь с современной идеейсуверенитета имело становление четкой идеи государства как единствен-ного источника политических функций. Все силы принуждения должныбыть сосредоточены внутри государства. Это, в свою очередь, требовало

138


более ясного, чем прежде, определения границ государства, особенно по-

ому что процесс формирования современного государства в Европе про-исходил в условиях противостояния государств. Например, интересно, чтоодним из спорных вопросов в период, когда разразилась война между Фран-цией и государствами ancien regime1, был источник власти над теми анкла-вами в рамках Франции, которые все еще считались вассалами СвященнойРимской империи. Современная концепция Франции как строго ограни-ченного пространства, в пределах которого французское государство ока-зывалось суверенным, противоречила старой концепции власти как варьи-руемого комплекса привилегий по отношению к различным группам итерриториям. Ясные и отчетливые понятия государства как единственногоисточника суверенитета и как ограниченной территории являются отличи-тельным признаком государства современного.

Разрушение корпоративных связей означало, что внутри как государ-ства, так и гражданского общества появился новый взгляд на людей —прежде всего как на индивидов, а не членов группы. И для тех, кто в такихситуациях желал восстановления строгого политического порядка, и длятех, кто пытался достичь его понимания, основная проблема состоялав том, как построить связь между государством и обществом; как поддер-живать определенную гармонию между общественными интересами граж-дан и частными интересами самостоятельных индивидов (или семей). На-ционалистические идеи могли быть связаны с любой из двух главных форм,которые принимали попытки решить эту проблему: в первом случае обще-ству предлагались идеалы гражданства, в другом — государству предлага-лось учитывать интересы (индивида или класса), существующие в рамкахгражданского общества.

Итак, первым политическим решением было гражданство. Обществоиндивидов одновременно определялось как государство граждан. Ощуще-ние своих обязательств перед государством развивалось у человека в про-цессе его участия в либеральных и демократических институтах. «Нация»в этом смысле означала не более чем объединение граждан. Для так назы-ваемых граждан значение имели политические права, а не культурнаяидентификация. Именно такая идея национальности лежала в основе про-грамм патриотов в XVIII в. Она могла показывать важность политическо-го участия и культивирования политической порядочности. В самых край-них формах (из тех, что предлагались Руссо или реализовывались Робес-пьером) идея национальности была чревата стиранием смысла «свободы»

ак достояния частного лица, а не государства, ибо свобода здесь опреде-ялась исключительно как участие в реализации «общей воли».

Ancien regime (фр.) — «старый режим», феодально-абсолютистская монархия.

139

Второе решение состояло в выделении коллективной сущности об-щества. В первую очередь это был принципиальный аргумент политиче-ских элит, стоящих и перед интеллектуальной проблемой (как придатьгосударственному действию законный статус?), и перед политической (какапеллировать к социальным группам, чтобы обрести поддержку для своейполитики?). Часто и «культура» между делом и чисто случайно, тоже дос-тигала в современном обществе высокой стандартизации, пронизывая раз-ные социальные группы. Теперь на развитие чувства идентичности ужемогли работать аргументы национализма, вытеснив социальные критерии(особенно связанные с привилегиями), используемые в корпоративном об-ществе.

Либерализму — первой серьезной политической доктрине современ-ности — было нелегко «ужиться» с понятием об интересах коллективаили сообщества, которым надлежит быть политически признанными. Од-нако многие группы также не могли примириться с абстрактным, рацио-нальным характером либерализма, особенно если под формальными пра-вами политического участия скрывалось реальное, социально структури-рованное неравенство. Такие группы, возможно, привлек бы либерализм,способный сделать культурную идентичность своей политической програм-мой. Кроме того, в новых условиях стало возможным и необходимым раз-витие политических языков и движений, которые были бы целенаправлен-но обращены к группам, занимающим определенную территорию, а этобыло по силам именно национализму. Логически два понятия нации (какобъединения граждан и как культурного сообщества), полагает Бройи, про-тиворечат друг другу. На практике же национализм — это такая ловкаяидеология, которая пытается эти идеи соединить.

В силу своей ловкости, а также политической нейтральности куль-турной идентичности, к которой апеллирует национализм (это значит, чтоона годится для многообразного политического применения), национализмв истории принимал разные формы. «Чтобы от этого очень общего исход-ного пункта перейти к изучению отдельных националистических движе-ний, — пишет Бройи, — нам потребуется типология, а также несколькопонятий, которые помогут нам сосредоточить внимание на разных функ-циях, осуществляемых националистической политикой»1.

В о - п е р в ы х , Бройи связывает тезисы о государстве как объеди-нении граждан или как политическом выражении сообщества с развитиемполитических движений. В мире, где политическая легитимность прежденикогда не основывалась на национальности, такие движения с самогоначала были оппозиционными. Только на более позднем этапе правитель-


1 Бройи Док. Подходы к исследованию национализма... С. 226.

а сформированные националистической оппозицией либо взявшие напоручение идеи таких оппозиций, сами делали националистические ар-

гументы основой своих претензий на законный статус.В о - в т о р ы х , Бройи рассматривает различия между следующими

случаями: 1) когда нация, от имени которой намерена выступать оппози-ция, понимается как образующая всего лишь часть территории данного го-сударства; 2) когда нация совпадает с этой территорией и 3) когда она вы-ходит за пределы территории государства. Из этого различения вытекаюттри основные политические стратегии: сепарация, реформа и унификация.

В - т р е т ь и х , Бройи выделяет три функции, ради которых могутиспользоваться националистические идеи: координации, мобилизации илегитимации. Под координацией он имел в виду использование на-ционалистических идей для внедрения в ряде элит понятия об общих ин-тересах, ибо иначе эти элиты будут преследовать разные интересы в своемпротивостоянии государству. Под мобилизацией понимал применение на-ционалистических идей для обеспечения поддержки политическому движе-нию среди тех широких слоев, которые прежде были выключены из поли-тического процесса. Под легитимацией подразумевал использование на-ционалистических идей для оправдания целей политического движениякак перед лицом государства, которому оно оппонирует, так и перед влия-тельными внешними силами, например иностранными государствами и ихобщественным мнением.

Итак, согласно концепции Дж. Бройи:1. Национализм следует рассматривать как нечто специфически

современное. Подходы к национализму, по сути не опирающемуся на ка-кую-либо теорию современности, не способны вскрыть эту ключевую чер-ту национализма.

2. Национализм нуждается в ясном определении.3. Это определение должно охватывать: доктрины, политику и чув-

ства.

4. У политики есть особые преимущества для того, чтобы быть в цент-ре внимания.

5. Если центром внимания является националистическая политика, тотеория современности должна быть сосредоточена на вопросах полити-ческой модернизации.

6. Основная черта политической модернизации есть развитие суве-ренного государства со своими границами как части системы конкурирую-щих государств. Это, в свою очередь, является частью более широкой тен-денции движения к таким обществам, в которых главные функции (полити-ческие, экономические, культурные) концентрируются в специальныхинститутах.

140141

3.2

7. Правильнее было бы понимать националистическую политику какизначально один из видов оппозиционной реакции на политическую мо-дернизацию. Чтобы охарактеризовать эту реакцию, необходимо выделитьразные стратегии националистической оппозиции (сепарация, реформа,унификация) и различные функции националистических идей внутри этихоппозиций (координация, мобилизация, легитимация).

Предложенная Бройи структура позволяет сравнивать и противопо-ставлять различные виды национализма. Подобные сравнения показыва-ют: чем сильнее развит процесс политической модернизации, тем сильнееразвита националистическая оппозиция1.

3.2.2 1

М. Манн: политические институтыи формы национализма

Майкл Манн, английский историк, работающий в США, автор двух-томного труда о социальных источниках власти, предложил оригиналь-ную концепцию политического национализма2. Эта концепция основанана следующей предпосылке: нации и национализм развились в первуюочередь в ответ на развитие современного государства. Из этого следует,что основная задача при изучении национализма — сосредоточиться наполитических институтах. Их характер в конкретном обществе будет оп-ределять и формы национализма3.

Под нацией Манн понимает общность, которая заявляет об особойэтнической идентичности, общей истории и судьбе и претендует на соб-ственное государство. Национализм же — идеология, согласно которойсвоя нация наделена особыми добродетелями, позволяющими оправды-вать даже агрессивные действия против других наций. Таким образом, воз-можность проявления «крайностей национализма» заложена в самом егоопределении.

Национальная оппозиция в Англии XVII в. и Франции XVIII в. рас-сматривается Манном как первые проявления собственно национализма,причем составляющие его особый тип. Период национализма, согласноМанну, можно разделить на несколько этапов —милитаристский, индуст-риальный и модернистский, каждый из которых характеризует последова-тельные способы вмешательства государства в общественную жизнь. При

1 См.: БройиДж. Подходы к исследованию национализма... С. 233.2 Мапп М. The Sources of Social Power. Vol. I. Cambridge, 1986. Vol. II, 1993.1 См.: Коротеева В.В. Теории национализма... С. 58.

142

Политика и политическое в теориях национализма

том Манн задается вопросом: почему в определенных случаях национа-м приобретает агрессивный и насильственный характер?1

П е р в ы й э т а п — до! 870-х гг. — Манн называет милитаристским.Военное соперничество потребовало невиданного увеличения налогов и

оасширения ПрИзыва на воинскую службу, что прежде всего затрагивалонизы. Исключенные из политического гражданства, они стали требоватьполитического представительства как «народ» или «нация».

Согласно Манну, во Франции и Англии (без Ирландии) более илименее единый язык и религия позволили политическому протесту впи-саться в территориальные рамки государств, т.е. политическая нация сталасоответствовать государственным границам. В результате рождение поня-тия «нация» неразрывно связано с идеями демократии и одновременноукрепления государства2.

В т о р о й э т а п — индустриальный — продолжался с 1870-х гг.до Первой мировой войны. Он отличался двумя особенностями. Во-пер-вых, понятие народного суверенитета распространилось в конце концовна подчиненные классы. Это было следствием вовлечения их в политикублагодаря развитию индустрии, торговли и торгового земледелия. Во-вто-рых, расширились экономические функции государства — оно занялосьсозданием средств сообщения для индустрии — строительством каналов,дорог, в том числе железных, почты, телеграфа, школ. К началу XX в.затраты европейских государств на такие цели превысили военные расхо-ды. В результате внутри границ государства нация стала восприниматьсякак общность социального опыта, связывающего интенсивные и эмоцио-нальные отношения внутри семейных, соседских, этнических структур сболее экстенсивными и инструментальными силовыми структурами. Рос-ло отождествление граждан со своими нациями-государствами и их идеа-лами, причем эти идеалы различались: у британцев они были либеральны-ми, у французов — республиканскими, у немцев — авторитарными и снекоторого момента расовыми3.

1 Коротеева В.В. Теории национализма... С. 58.

В. Коротеева отмечает, что в теории Манна очень мало места занимают движениянеполноправных народов империй, которые не имели своего регионального политического

редставительства. А ведь это типичная ситуация для Российской империи (за исключени-финнов и поляков до 1830 г.) и Османской империи, признававшей лишь религиозную

тономию. Не была такая ситуация исключительной и для Австрийской империи. В дан-м случае Манн ограничивается лишь упоминанием о том, что народы Центральной Ев-

ы перенимали опыт немцев по стандартизации языка и их романтической традиции.

г

Нако политической картины национального движения народов, не имевших своихдствующих классов, Манн не дал, что, конечно же, ограничивает притязания его тео-

'<* универсальность — хотя бы для европейской ситуации.См.: Коротеева В.В. Теории национализма... С. 59.

143


Т р е т и й э т а п — модернизма, — по Манну, начинается послеПервой мировой войны. К этому периоду ушло со сцены большинствостарых авторитарных и полуавторитарных режимов, а вместе с ними исредства традиционного централизованного контроля над массами. Кон-серватизм раскололся на парламентский и авторитарный радикализм пра-вых, и каждое из данных направлений стало искать свой способ обраще-ния с народным суверенитетом. Радикальные правые намного превосхо-дили традиционных консерваторов в возможности мобилизации масс сверхувниз. Они претендовали на то, что являются «национальным движением»,и в основном были правы. Народ, по их идеологии, должен править, но как«более чистая нация», «органическая общность» и прямо, минуя парла-ментаризм. Они черпали поддержку во всех классах, за исключением орга-низованных рабочих, некоторых религиозных групп (католики) и этничес-ких меньшинств (баски, каталонцы в Испании). Соответственно социа-листы и анархисты считались предателями нации, либералы, этническиеменьшинства и религиозные группы — тоже, но в меньшей степени. Ле-вые, в свою очередь, говорили о «народе», выступая против «националис-тов». Вообще, за исключением германских нацистов, у других правых расаредко определяла членство в нации: это скорее результат добровольноговыбора политической позиции, а не предписанной от рождения принад-лежности. Наибольшие зверства в условиях войны совершали народы срасовым представлением о нации — немцы и японцы.

Майкл Манн, подытоживая свое политическое рассмотрение нацио-нализма, утверждает, что и более мягкие, и более агрессивные его формыбыли порождены в ответ на стремление к демократии. При этом успехипостепенной институционализации демократии привели к мягким формамнационализма, позволяющим мобилизовать граждан в поддержку сущест-вующего режима во время военных конфликтов, но редко приводящимк массовому насилию. Неудача в институционализации демократии поро-дила иную форму национализма: он «разрешает» совершать жестокостипротив тех, кто не входит в нацию, причем не имеет значения, живут лиданные люди внутри или за пределами национальной территории. Мягкиеформы национализма, укрепляющие государство или противодействую-щие ему, — это достигнутая демократия; агрессивный же национализм -демократия извращенная.

Нации-государства и их будущее в Европеи на других континентах

Особое внимание мы хотим уделить одному из ключевых понятиитеории национализма — понятию «нации-государства» (etat-nation) в рас-


смотрении М. Манна. Этой теме и собственно будущему национальногогосударства ученый посвящает статью «Нации-государства в Европе и надругих континентах: разнообразие форм, развитие, неугасание»1.

Статья М. Манна начинается с предыстории государств-наций. Суве-ренное территориальное национальное государство, согласно теоретикунационализма, очень молодо. Многие политические теоретики и специа-листы в области международных отношений относят зарождение «одно-мерных» суверенитетов территориальных государств к XVI или XVII сто-летиям2. Однако если придерживаться последовательной социологическойточки зрения, территориальный государственный суверенитет появился го-раздо позже, а достиг своей зрелости и вовсе недавно.

В течение трех последних веков государство как таковое значительноувеличило свои размеры и влияние. К началу XVIII в. государства делилисвои политические функции с другими органами — церковью, местнойаристократией и иными корпоративными институтами. Поэтому целые об-ласти общественной жизни не знали присутствия государства или каких-либо иных политических сил. До XVIII в. государства играли весьма скром-ную роль. Они ведали дипломатией и вели небольшие войны с внешнимврагом, а внутри страны лишь занимались беспорядочным администриро-ванием высших уровней правосудия и подавления. Монархи могли заяв-лять о своих амбициозных намерениях, но достигали крайне немногого.И только в союзе с церковью они стали проникать в многочисленные об-ласти общественной жизни, кипящей за воротами их «дворов»3.

Тем не менее в период между XIII и XVIII столетиями европейскимгосударствам постепенно удалось монополизировать единственную функ-цию — военного насилия. Однако в XVIII в. эта функция перестала бытьединственной. К 1700 г. государства потребляли около 5 % ВНП в мирноевремя и 10 % — в военное4. Но к 1760 г. эти показатели выросли соответ-ственно до 15 и 25 %, а к 1810 г. — до 25 и 35 %. На данный период армииохватывали порядка 5 % всего населения. По данным за 1810 г. эти пока-

1 Манн М. Нации-государства в Европе и на других континентах: разнообразие форм,развитие, неугасание // Нации и национализм. М.: Праксис, 2002. С. 381-^08. Написаниюэтого очерка предшествовали лекции М. Манна, озаглавленные «Конец национальногосударства?» (Institute Juan March. Мадрид, И сентября 1992 г.) и «Конец на«иональ"™>государства? Перспективы Европы и всего мира» (в рамках курса лекции Уэнди иРивз «По ту сторону национального государства» в Колледже Уильяма и Мэри, 15 февраля1993 г.).

2 См., напр.: Ruggie J.G. Territoriality and Beyond: Problematizing Modernity ІInternational Relations // International Organization. 1993. № 47 (1).

3 Манн М. Указ. соч. С. 382. -. „ t4 Mann M. The Sources of Social Power. Volume II: The Rise of Classes and Nation-Ы

1760—1914. N.Y., 1993. Ch. 11—14.

144 145


затели идентичны, согласно расчетам М. Манна, показателям по двум ми-ровым войнам XX в. и самым высоким показателям в наши дни — т.е. поИзраилю и Ираку.

Подобные данные и сравнения позволяют, пишет Манн, правильнооценить масштаб преобразований в XVIII в. Постепенно государства вторг-лись в жизнь своих подданных, обложив их налогами, воинской повиннос-тью. Государства превращались в клетки, прутья которой ограничивалисвободу его подданных. Теперь массы больше не могли оставаться поли-тически индифферентными, как в прошлом. Этому способствовало разви-тие капиталистического гражданского общества, которое в Европе и Се-верной Америке неуклонно сопровождалось подъемом современного го-сударства. Граждане государств — мужчины, буржуазия и господствующиерелигиозные и этнические группы, а затем женщины, крестьянство, рабо-чий класс и меньшинства — требовали изменения условий жизни в своихклетках: требовали полититического гражданства и выражали новые на-ционалистические идеологии.

В XIX в. внешние войны немного утихли, но гражданство и развитиепромышленного капитализма породили потребность в новых государствен-ных функциях для набирающих силу гражданских обществ. Сперва госу-дарства стали обеспечивать финансовую поддержку основных систем ком-муникации, а затем систем всеобщего образования. И то и другое способ-ствовало сплочению ряда гражданских обществ, в какой-то мере ужеограниченных территорией государств. Далее в рамках государства былисозданы различные институты социального обеспечения, включая здраво-охранение и проч. Соединенные Штаты Америки по сравнению с боль-шинством европейских стран запаздывали с национальной интеграцией,поскольку это был большой континент, переживший гражданскую войнуи имевший в то время весьма слабую федеральную власть. Массовые вой-ны XX в. способствовали распространению национализма, углублению эко-номического планирования и развитию национальных систем всеобщегоблагосостояния. Благодаря компромиссам, достигнутым в сфере классо-вой борьбы, гражданство стало не только политическим, но и социальным1.

Расширение политического гражданства и появление гражданства со-циального пришлось на период, охвативший все начало XX в. Именнов это время (и большей частью в Европе), подчеркивает М. Манн, зароди-лись первые настоящие нации-государства.

Особенно сильная и внезапная волна возникновения государств-на-ций прокатилась по всем континентам после 1945 г. На сегодняшний день

' Манн М. Нации-государства в Европе... С. 383.


уществование даже старейших из таких государств еще не превысилопедней продолжительности человеческой жизни; в большинстве же сво-

они куда более юны, а многие еще только борются за право родиться.Манн пишет, что в последней четверти XX в. национальные государст-

ва испытывали неолиберальные и транснациональные превращения. И этосоответствует подлинной природе государства: «Общество, взятое извне,никогда не было просто национальным. Оно было также транснациональ-ным, т.е. включало в себя отношения, которые свободно простирались занациональные границы. И еще оно было геополитическим — включаю-щим в себя отношения между национальными единицами. Транснацио-нальные отношения возникли не в "постсовременный" период, — они на-кладывали ограничения на суверенитет государств всегда и везде. Геопо-литические отношения ограничивают суверенитет тех государств, которыесвязаны взаимными обязательствами и соглашениями, и еще более неот-вратимо — суверенитет государств более слабых»1.

Ни капиталистическая экономика, ни современная культура никогдав сколько-нибудь значительной степени не сдерживались национальнымиграницами. Транснациональный характер капитализма особенно ярко про-являлся на ранней, промышленной стадии его развития, которая отлича-лась практически свободным движением труда и капитала и тем, что зонынаиболее бурного развития приходились на приграничные или гранича-щие друг с другом области, такие, как страны Бенилюкса, Богемия и Ката-лония. В 1880—1945 гг. промышленность переживала национальную фазуразвития, но при этом финансовый капитал, как правило, всегда оставалсяв значительной мере транснациональным. «Гражданское общество» тоговремени ощущало свою культурную принадлежность не просто к «Анг-лии», «Франции» или «Испании», и даже не в первую очередь к ним. Егообщностью также были «христианство», «Европа», «Запад» и «белая раса».Культурные артефакты, такие, как «романтическое движение», «реалисти-ческий роман», «викторианский» стиль мебели, симфонический оркестр,опера и балет, «модернизм» в искусстве и дизайне, а теперь еще и мыль-ные оперы, джинсы, музыка и постмодернистская архитектура, — все этотакже имело широкое, транснациональное распространение. Национальныйсуверенитет всегда ограничен, с одной стороны — капиталистическим,а с Другой — культурным транснационализмом2.

После 1945 г. экономический и культурный транснационализм, без-условно, вырос в еще большей степени. Капитализм, отмечает Манн, пре-

2 Манн М. Нации-государства в Европе... С. 384.Там же. С. 385.

146 147

/ лава 5Современные теории национализма

вратился в «капитализм казино», чьи денежные ресурсы быстро распрост-раняются по миру через сложную сеть институтов, которые частично ус-кользают от государственного экономического планирования, а частичнопридают ему «интернациональный» характер. Массовые перемещения иэлектронные средства массовой информации почти подтвердили извест-ные пророчества о возникновении «всемирной деревни». Капитализм икультура сливаются в то, что называют «постсовременным гиперпрост-ранством», охватывающим мир безотносительно национальностей и тер-риторий, раздробленных, но объединяемых капиталистической логикой из-влечения прибыли. Европа, эта небольшая, густонаселенная зона с оченьпохожими друг на друга странами, пронизана им и приведена к общемузнаменателю в совершенно особой степени.

Размышляя о судьбе национального государства, М. Манн приходитк следующим выводам. Государства приобретают важную роль в совре-менном мире, чтобы оказать человечеству пять услуг практического зна- \чения: 1) они могут вести массовые, подчиняющиеся единым законам вой-ны; 2) они обеспечили милитаризм и капитализм инфраструктурами ком-муникаций; 3) они превратились в средоточие политической демократии;4) вторгаясь в приватную сферу, они гарантируют соблюдение граждан-ских прав; 5) они создали макроэкономическое планирование. Все пятьфункций связаны между собой и тесно вплетены в развитие современногогражданского общества.

3.2.3


Э. Хобсбаум: принцип этнической принадлежностии политическая окраска

Разберем еще одну концепцию, принадлежащую английскому исто-рику Эрику Хобсбауму, автору многих известных работ по национализму,в том числе «Нации и национализм после 1780 г.» (1990, в рус. пер. 1998).

Национализм, с точки зрения Хобсбаума, явление мирового значе-ния, но при этом по историческим меркам явление довольно недавнее.Хобсбаум предпринимает попытку написать историю национализма в кон-тексте мировой истории. В этом он исходит из положения, которое уже нераз подчеркивалось в нашем пособии и разделяется многими специалиста-ми: нации вовсе не являются «столь же древними, как сама история», «со-временный смысл слова не старше XVIII века»1.

1 См.: Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 г. СПб.: Алетейа, 1998.

По мнению Хобсбаума, крайне сложно дать четкое определение на-

и и попытаться выявить строгие отличия нации как общности от иныхобшностей, имевших место в истории. Хобсбаум останавливается на опре-делении нации как «всякого достаточно крупного человеческого сообще-ства, члены которого воспринимают себя как нацию»1.

В работе Хобсбаума можно найти элементы разнообразных объяс-нений национализма как явления новой истории. Экономика присутствуетв нем наряду с политикой, проблемы языка сочетаются с анализом тради-ций. Национализм для Хобсбаума — народное чувство и движение, но этои деятельность государств и правящих элит. Нация появляется лишь в со-временную эпоху, но предшествуют ей протонация2 и свойственный ейпротонационализм. Автор тщательно прослеживает этапы развития нацио-нализма и влияние на него мировой экономики.

Но для нас прежде всего интересно, как Хобсбаум рассматривает во-прос о роли государства в национальной консолидации. Отметим, в част-ности, что этой проблеме в книге уделено основное внимание. Он как быреконструирует историю построения наций. В XIX в. жители европейскихстран стали вступать в регулярный контакт с национальным государствоми его агентами. Наиболее наглядными примерами этого была регистрацияподданных с помощью переписей, посещение начальной школы и призывна военную службу. Там же, где существовала гражданская альтернативацерковным обрядам жизненного цикла, люди встречались с представите-лем государства и в самых глубоких проявлениях своей частной жизни.С точки зрения государств и правящих классов возникали две проблемы.Первая — технико-административная: каким образом каждый гражданинмог быть напрямую связан с правительством. Средством такой связи вы-ступала грамотность на национальном языке, первое время хотя бы средимногочисленных государственных служащих. Вторая проблема была по-литической — как обеспечить преданность граждан, их идентификациюсо страной и правящей системой. До этого времени государство общалосьсо своими подданными через посредников — религиозные власти, мест-ных правителей, а иногда и автономные общины и корпорации. В послед-ней трети XIX столетия стало ясно, что демократизация или по крайнеймере неограниченное цензом участие граждан в выборах неизбежно. Всетрадиционные гарантии преданности населения своим правителям — ди-настическая легитимность, божья воля, историческое право и преемствен-ность власти, религиозное сплочение — были серьезно ослаблены. В эпо-

^Хобсбаум Э. Указ. соч. С. 17.протонация — этническая общность, постепенно приобретающая черты нации.

148 149


ху революций, либерализма, национализма, демократизации и подъема ра-бочего движения ни одно правительство не могло чувствовать себя спо-койно. Оно должно было обратить своих подданных в «гражданскую рели-гию» до того, как это сделали бы его соперники. Национализм, независи-мый от государства, мог превратиться в необыкновенно мощный козырьправительств, если бы чувства подлинной, экзистенциальной идентифика-ции с «малой родиной» были перенесены на страну в целом. Став «наро-дом», граждане страны обретают общую память, знаки и символы, общихперсонажей. Государства стремились усилить патриотизм символами «вооб-ражаемой общности» независимо от того, где и когда они возникли. В ря-де случаев государства просто «изобретали традицию»1.

Согласно Хобсбауму, многие национальные церемонии и символыявляются неоспоримо современными, несмотря на используемые элемен-ты старинной народной культуры. Они сознательно конструируются илипо инициативе государства, или благодаря деятельности национальных ак-тивистов.

При этом ученый не игнорирует донациональную историю. Понятие«протонация» используется им в отношении периода до Французской ре-волюции. Современные нации отличаются по размеру и своей природе отдействительных общин, с которыми люди отождествляли себя на протя-жении почти всей своей истории. Они как бы заполняют пустоту, образо-вавшуюся разложением реальных сообществ. Историк задает вопрос: «По-чему, утратив реальную общинность, люди склонны воображать именнотакой тип компенсации?». Согласно Хобсбауму, во многих частях мирагосударства и национальные движения могли мобилизовать уже существо-вавшее чувство коллективной принадлежности, причем это чувство при-сутствовало на макрополитическом уровне, подходящем для современныхгосударств и наций. «Протонациональными» связями Хобсбаум считает,во-первых, народные формы идентичности, выходящие за пределы про-странства повседневной жизни людей, во-вторых, политические связи из-бранных групп, непосредственно ассоциированных с государством. Такиесвязи могли быть потенциально распространены на более широкую общ-ность, «нацию» в современном понимании слова.

При изучении истории и теоретического обоснования политическогонационализма особый интерес представляет работа Э. Хобсбаума «Прин-цип этнической принадлежности и национализм в современной Европе».В этой статье английский историк обращается к сопоставлению национа-лизма и этничности, которые часто отождествляются, прослеживает отли-чия, исследует взаимовлияние.

См.: Коротеева В.В. Указ. соч. С. 109.


Прежде всего автор пытается разграничить поля национализма и эт-ничности, акцентируя внимание на политическом характере именно нацио-нализма как собственно политического течения. При этом он указывает нато что в XX в. принцип этнической принадлежности также приобретает

политическую окраску.Хобсбаум обращается к словам Эрнеста Ренана из его знаменитой

лекции «Что такое нация?» (1882 г.): «Забвение истории или даже ее иска-жение является важным фактором формирования нации, в силу чего про-гресс исторического исследования часто представляет опасность для на-

циональности».Как историк, пишущий об этнической принадлежности или нацио-

нализме, Хобсбаум говорит о том, что он невольно совершает политичес-кое или идеологическое подрывное вмешательствЗЗЗьство в убОедмет. ЗадачаХобсбаума в данной работе — отделить национализм от принципа этни-ческой принадлежности, обозначив политическое содержание первого. «За-чем нам нужны два слова, позволяющие провести различие между нацио-нализмом и принципом этнической принадлежности, хотя сегодня их такпрочно отождествляют? — задается вопросом ученый. — Да потому, чтомы имеем дело с различными и поистине несопоставимыми понятиями»1.

Национализм — это политическая программа и по историческим мер-кам явление довольно недавнее. Национализм, либо, если пользоватьсяболее ясным выражением XIX в., «принцип национальности», исходит из«нации» как данности — точно так же, как демократия исходит из «наро-да» как данности. Сам по себе «принцип национальности» ничего не гово-рит нам о том, что составляет подобного рода нацию, хотя с конца XIX в.и даже раньше он все более последовательно облекался в этноязыковую

терминологию2.Политическая программа национализма состоит в том, что группы,

определяемые как «нации», имеют право формировать территориальныегосударства того стандартного образца, который утвердился со временФранцузской революции. На практике националистическая программаобычно выражается в осуществлении самостоятельного контроля над тер-риторией максимально большой протяженности с четко установленнымиграницами, занимаемой однородным населением, которое и представляетсобой значимое единство граждан. Иными словами, здесь действует прин-цип: «Каждой нации — государство, и только одно государство для целой

150

1 Хобсбаум Э. Принцип этнической принадлежности и национализм в современнойЬвропе // Нации и национализм. М.: Праксис, 2002. С. 333.

2 Там же. С. 334.

151


нации». В таком государстве либо господствует, либо пользуется приви-легированным официальным статусом единый язык, т.е. язык соответствую-щей «нации».

«Принцип национальности» сам по себе ничего не говорит о том, чтосоставляет подобного рода нацию, однако в XIX в. он все более последо-вательно облекался в этноязыковую терминологию. Тем не менее, как от-мечает Хобсбаум, ранние версии принципа национальности — революци-онно-демократические и либеральные — имеют иную основу. Ни язык, ниэтническая принадлежность не имели значения для революционного нацио-нализма, основную из сохранившихся версий которого представляют США.Классический либеральный национализм XIX в. был противоположен ны-нешним попыткам утвердить этническую идентичность посредством сепа-ратизма, «его цель заключалась в расширении масштаба социального, по-литического и культурного единства людей, то есть скорее в объединениии расширении, а не в ограничении и обособлении»1.

Следует отметить, что согласно Хобсбауму, принцип этнической при-надлежности не несет в себе ничего программного и еще в меньшей сте-пени является политическим понятием. В определенных обстоятельствахему приходится выполнять политические функции, и тогда он может ока-заться связанным с какой-то программой, включая националистическуюили сепаратистскую. У национализма есть много веских оснований желать,чтобы его отождествляли с принципом этнической принадлежности, —хотя бы потому, что он обеспечивает «нацию» исторической родословной,которая в подавляющем большинстве случаев у нее, безусловно, отсут-ствует.

«Он делает это по крайней мере в регионах с древней письменнойкультурой, вроде Европы, где в течение долгих эпох у этнических группсохраняются те же названия, хотя, быть может, они описывают весьмаразные и изменяющиеся виды социальной реальности. Принцип этничес-кой принадлежности, на чем бы он ни основывался, — пишет историк, -это легкий и четкий способ выражения истинного чувства групповой иден-тичности, которая связывает всех «нас» потому, что подчеркивает нашеотличие от «них». А что у «нас» на самом деле общего, помимо того, что«мы» — не «они», — это не так ясно. В любом случае, принцип этничес-кой принадлежности выполняет роль одного из способов, позволяющихнаполнить пустые емкости национализма»2.

В целом в Европе этническая политика трансформируется в национа-листическую из желания контролировать государственную политику: это

1 Хобсбаум Э. Принцип этнической принадлежности... С. 335.2 Там же. С. 335—336.

152


яциональный сепаратизм и национальная ксенофобия, т.е. противостоя-ние чужакам посредством создания «нашего» собственного государства ипротивостояние им посредством исключения их из «нашего» уже суще-

ствующего государства.Иными словами, национализм относится к области политической тео-

рии, а принцип этнической принадлежности — к социологии и социаль-ной антропологии. Он может быть связан с вопросами государства илидругой формы политической организации, а может не иметь к ним отно-шения. Порой он приобретает политический аспект, но отнюдь не специ-фические черты этнически окрашенной политики. Все, что для него требу-

ется? — это чтобы политический ярлык, каким бы он ни был, с особойсилой взывал к членам этнической группы.

Возникает вопрос: почему в современном мире этническая политикатрансформируется в националистическую? Согласно Хобсбауму, такаятрансформация принимает две формы, между которыми мало или вовсенет ничего общего, кроме потребности или желания контролировать госу-дарственную политику: это национальный сепаратизм и национальная ксе-нофобия, т.е. противостояние чужакам посредством создания «нашего»собственного государства и противостояние им посредством исключенияих из «нашего» уже существующего государства.

Ученый предлагает следующую трактовку этой ситуации. «У волнынационалистического сепаратизма, — пишет он, — в сегодняшней Европеесть конкретная историческая причина. Настала пора пожинать плоды Пер-вой мировой войны. Бурные события 1989—1991 гг. — это события, вы-званные в Европе и, я склонен добавить, на Ближнем Востоке крахом мно-гоэтничных Австро-Венгерской, Османской и Российской империй в 1917—1918 гг. и характером мирных послевоенных решений относительнопришедших им на смену государств. Если хотите, сутью этих решенийявлялся план Вильсона по разделу Европы на доязыковые территориаль-ные государства — проект столь же опасный, сколь и непрактичный, иреализуемый разве что за счет насильственного массового выселения, при-нуждения и геноцида, за которые впоследствии пришлось расплачиваться.Разрешите добавить, что ленинская теория наций, на основе которойв Дальнейшем был создан СССР (и Югославия), по сути была таким жепроектом, хотя на практике — по крайней мере в СССР — она дополня-лась австромарксистским пониманием национальности как некоего выбо-Ра> сделать который имеет право каждый гражданин по достижении шест-надцати лет, каковы бы ни были его корни»1.

•Хобсбаум Э. Принцип этнической принадлежности... С. 337.

153


Согласно Хобсбауму, существуют веские основания для того, чтопринцип этнической принадлежности — что бы он собою ни представ-лял — должен обрести политический смысл в современных многоэтнич-ных обществах, которые, как правило, принимают форму диаспоры, со-ставленной большей частью городскими гетто, провоцируя резкое умно-жение случаев трений между этническими группами. Выборная демокра-тия порождает готовый механизм, позволяющий меньшинствам, как толькоони научатся действовать как группа и достигнут концентрации, достаточ-ной для успеха их кандидатов на выборах, эффективно бороться за своюдолю в централизованных ресурсах. Таким образом, группы, организован-ные по принципу гетто, обретают большой общественный потенциал. В тоже время как по политическим, так и по идеологическим причинам, а так-же ввиду перемен в экономической организации, атрофируется механизмослабления межэтнической напряженности посредством выделения раз-ным группам строго ограниченных ниш. Теперь они конкурируют не засопоставимые доли ресурсов («раздельные, но равные», как это называ-лось прежде), а за одни и те же ресурсы на одном и том же трудовом,жилищном, образовательном и иных рынках. И в этом соревновании са-мым мощным доступным оружием, по крайней мере для привилегирован-ных групп, оказывается групповой нажим с целью добиться особого по-кровительства и привилегий («утвердительное действие»). Там, где учас-тие в выборах по какой-то причине невелико, ослабевает традиционнаямассовая поддержка, как у американской демократической и британскойлейбористской партий, политики уделяют повышенное внимание мень-шинствам, среди которых этнические группы являются лишь одним извариантов. Мы даже можем наблюдать, как для политических целей ис-кусственно создаются псевдоэтнические группы, например британские «ле-вые» пытаются квалифицировать всех иммигрантов из «третьего мира»как «черных», чтобы придать им больше веса в структурах лейбористскойпартии, за которую большинство из них голосует. Так что учрежденные«черные секции» партии теперь будут включать в себя выходцев из Банг-ладеш, Пакистана, Вест-Индии, Индии и Китая.

Однако по сути своей этническая политизация не носит инструмен-тального характера. «Сегодня в очень большом масштабе, — пишет Хобс-баум, — мы наблюдаем возврат от общественной идентичности к группо-вой. А этот процесс не обязательно имеет политический характер. Возьмем,к примеру, известную ностальгию по "корням", вследствие которой детиассимилированных советских и англизированных евреев вновь находят уте-шение в ритуалах своих предков. Порой, когда такие факты расцениваюткак политические, это делается в силу пристрастия к семантическим нов

154


шествам, как в случае с фразой "личное есть политическое". Тем не менееони неизбежно имеют и политическое измерение»1.

Продолжая анализ политологического содержания национализма, Хобс-баум в работе «Нации и национализм после 1780 г.» пишет о такой разно-видности национализма, как движение политического антисемитизма, ко-торое появилось в последние два десятилетия XIX в., особенно в Герма-нии, Австрии и Франции. «Неопределенность статуса и ненадежноеположение широких слоев, занимавших место между массой людей руч-ного труда и представителями верхних классов, скромные средние слоивоспринимали как свою ущемленность и пытались компенсировать притя-заниями на уникальность и превосходство, которым якобы кто-то угро-жал. Это определило восприимчивость новых средних слоев к идеям во-инствующего национализма. Его можно определить почти как реакцию наэти угрозы — со стороны рабочих, национальных государств и индиви-дов, иммигрантов, капиталистов и финансистов, столь охотно отождеств-ляемых с евреями, которые к тому же воспринимались и как революцион-

ные агитаторы»2.Таким образом, среди нижних слоев национализм переродился из кон-

цепции, связанной с либерализмом и левым движением, в империалисти-ческое и ксенофобское право и даже радикально правое движение.

Идентификация нового национализма с государством, согласно Хобс-бауму, была необходима националистической мелкой буржуазии и низ-шим слоям средних классов. Если же у них еще не было своего государ-ства, то достижение национальной независимости должно было обеспе-чить им положение, которое они считали заслуженным3.

3.2.4

X. Арендт: национализм и тоталитаризм

Значительный вклад в развитие теоретического изучения национализмав современном мире принадлежит Ханне Арендт — одному из крупней-ших политических философов XX в.

Арендт, Ханна (1906—1975) — немецко-американский философ, одна изнаиболее крупных представительниц современной политической философии. Ро-

Хобсбаум Э. Принцип этнической принадлежности... С. 339—340.^ Цит. по: Этнос и политика: Хрестоматия... С. 120.

Там же.

155


дилась в городке Линден под Ганновером в либеральной еврейской семье. Пер-воначальное классико-филологическое и теологическое образование получилав Кенигсберге и Берлине (лекции по теологии у Р. Гвардини). В 1924 г. продол-жила обучение в Марбурге: помимо классической филологии и теологии (у Бульт-мана) Арендт занимается философией у М. Хайдеггера. В 1928 г. Арендт защи-щает в Гейдельберге под руководством К. Ясперса диссертацию о понятии любвиу Августина. В 1929 г. вместе со своим первым мужем Понтером Штерном (из-вестным философской общественности под именем Понтер Андерс) переселя-ется в Берлин. В 1933 г. эмигрирует в Париж, где знакомится с Беньямином.В 1941 г., спасаясь от нацистов, переезжает вместе со своим вторым мужем Ген-рихом Блюхером в Нью-Йорк. В 1946—1949 гг. — главный редактор издатель-ства Schocken Books. С 1963 г. — профессор университета Чикаго, с 1967 г. —профессор Новой школы социальных исследований в Нью-Йорке. Опубликованыследующие сочинения X. Арендт и книги о ней: Истоки тоталитаризма. М.: Центр-Ком, 1996; Vita activa, или О деятельной жизни. СПб.: Алетейа, 2000; The HumanCondition. L, 1958; On Revolution. L, 1963; On Violence. N.Y., 1970; The Life of Mind,Vol. 1: Thinking. N.Y., 1971; Vol. 2: Willing. N.Y., 1977/1978; J. Habermas. HannahArendts Begriff der Macht// Philosophisch-politische Profile, Fr. / M. 1981; S. Benhabib.Judgment and the Moral Foundations of Politics in Arendts Thought // Political Theory.16/1. 1988; S. Dossa. The Public Realm and the Public Self. The Political Theory ofHannah Arendt. Waterloo, 1989.

Исходный пункт рассуждений X. Арендт — опыт разрушения поли-тической сферы тоталитарными режимами; отсюда центральный вопросполитической философии Арендт — предпосылки и условия собственнополитического действия. Ранние работы Арендт посвящены анализу фено-мена политического господства, а в центре ее позднего труда — «The HumanCondition» — теория политического действия.

В «Истоках тоталитаризма» (1951) в качестве центральной категориианализа феномена тотального господства выступает понятие зла. Тотали-таризм понимается как кризисный феномен современных обществ. В свя-зи с этим фашизм и сталинизм трактуются как структурно идентичныеявления. Утрата деятельностной компетенции субъектами, действующи-ми в условиях тоталитарного государства, разрушение сферы политиче-ского есть абсолютно злое. В той мере, в какой мы имеем дело с абсо-лютно злым, мы имеем дело с бездумным и лишенным способности суж-дения индивидом — последний не способен даже нести ответственностьза свои поступки. Преступление в этих условиях не подлежит ни проще-нию, ни наказанию, поскольку его субъекты не в силах осознать своювину (эту мысль Арендт активно проводила в 1963 г. во время процесса поделу нацистского палача Эйхмана в Иерусалиме). Тоталитарные режимысуть воплощения абсолютно злого в той мере, в какой они ликвидируютчеловека как политического субъекта. Необходимый признак тоталитар-ных режимов — организация системы политического террора (концентра-


ионные лагеря создавались как национал-социализмом, так и больше-

визмом).

X. Арендт: кризис национального государства,тоталитаризм и национальные меньшинства

Одна из тем, к которой обращается X. Арендт, — современный нацио-нализм и судьба национальных меньшинств в ситуации кризиса нацио-нального государства. Этой теме посвящен специальный раздел в ее фун-даментальном труде «Истоки тоталитаризма».

Ключевые вопросы данной работы: национальные меньшинства —их судьба, роль и место в современном политическом пространстве; проб-лема безгосударственности и так называемых безгосударственных лиц; на-циональное государство, его настоящее и будущее, попытки решения проб-лем национальных меньшинств и людей без гражданства, без государства;право, закон и полицейский порядок, ассимиляция, репатриация, депорта-

ция и др.Тема о национальных меньшинствах, затронутая X. Арендт, органич-

но вписывается в общее поле тематики национализма. Но в XX в. онаприобрела особенно острое политическое звучание в связи с происходив-шими событиями, их масштабностью и исторической тяжестью: нацио-нально-освободительными движениями, Первой мировой войной и в ре-зультате переделом европейского пространства и кризисом национально-го государства как института.

Аренд отмечает, что современное господство силы, которое превра-щает национальный суверенитет в издевку, за исключением суверенитетагосударств-гигантов, рост империализма и пандвижений подорвали устой-чивость системы европейского национального государства извне. Однакони один из этих факторов не вытекал прямо из традиции и институтовсамих национальных государств. Их внутренний распад начался толькопосле Первой мировой войны с появлением меньшинств, сотворенных мир-ными договорами, и постоянно растущего повстанческого движения —детища революций1.

Центр политических и национальных проблем и пересечений — Вос-точная Европа. Казалось бы, передел территории произошел, и необходи-мо решать вопрос о новых государствах. Однако при всей своей очевидно-сти и необходимости этот вопрос, согласно Арендт, не может быть решен:

,~_, См-: Арендт X. Истоки тоталитаризма / Пер. с англ. А.Д. Ковалева. М.: ЦентрКом,1996. С. 364.

156 157


принцип нации-государства неприемлем для данного региона, о чем с оче-видностью говорит демографическая карта Европы.

Вопрос о национальной и государственной упорядоченности долженбыть решен и решался. Но с каждым шагом в сложившуюся и казавшуюсянеразрешимой ситуацию вносилась все большая путаница и сумятица. Нако-нец, Лигой Наций были приняты Договоры о национальных меньшинствах.

«Договоры смешали множество разных народов в единых государ-ствах, — пишет Арендт, — назвали кого-то из них "государственным на-родом" и возложили на него управление, молчаливо полагая, что какие-тодругие народы (как словаки в Чехословакии или хорваты и словенцыв Югославии) будут равными партнерами в правительстве (каковыми они,конечно, не стали), и с равной произвольностью создали из остальныхтретью группу народностей, названных "меньшинствами", тем самым до-бавив ко многим нагрузкам новых государств тяжесть соблюдения особыхадминистративных положений для части населения»1.

Так появилось понятие «меньшинства», с которым на определенномотрезке истории связывали надежды на решение национальных проблемв послевоенной Европе.

Национально-освободительные движения в Восточной Европе сыгра-ли свою роль в будущей национальной неразберихе. Арендт сравниваетэти национально-освободительные движения с рабочими движениями наЗападе. Оба типа движений представляли «неисторические» слои евро-пейского населения и оба боролись за признание и участие в обществен-ных делах. Поскольку целью было сохранение status quo в Европе, по-стольку казалось неизбежным обеспечение национального самоопределе-ния и суверенитета всем европейским народам. Иное означало бы, чточасть их была бы обречена на положение колониальных народов и введе-ны колониальные методы в европейские дела.

Однако в Европе на передний план вышли национальные проблемыевропейского населения, которые на протяжении длительного времени ос-тавались без решения. Арендт пишет, что «Европой управляла система,которая никогда не брала в расчет или не отзывалась на потребности поменьшей мере 25 % ее населения. Этого зла, однако, не излечило учрежде-ние государств-преемников Австро-Венгрии, потому что, по грубой оцен-ке, около 30 % из 100 млн их жителей были официально признаны исклю-чением, которых специально должны были защищать договоры о мень-шинствах. При более точном подсчете эта цифра составляла 50 % общегонаселения Восточной Европы»2.

Арендт X. Указ. соч. С. 365.Там же. С. 366.

158


Хуже всего было даже не то, что такая ситуация сама собой вызываланеверность народностей навязанному им праву, а у правительства — необ-ходимость подавлять свой народ как можно эффективнее, а то, что нацио-нально ущемленное население было твердо убеждено, будто истиннуюсвободу, подлинное освобождение и настоящий суверенитет можно полу-чить только вместе с полным национальным освобождением.

Представители великих наций очень хорошо знали только то, чтоменьшинства в национальных государствах раньше или позже должны бытьлибо ассимилированы, либо ликвидированы. И не имело значения, дви-гали ли ими гуманные намерения защищать расколотые народности отпреследования или же политические расчеты заставляли их противитьсядвусторонним договорам между заинтересованными государствами и стра-нами, где данные меньшинства составляли уже большинство (ведь, в кон-це концов, немцы были сильнейшим из всех официально признанных мень-шинств — и по численности, и по экономическому положению), — этипредставители не желали, да и не могли опрокидывать законы, на которыхстоят национальные государства.

Ни Лига Наций, ни договоры о меньшинствах не помешали бы но-вообразованным государствам более или менее насильственно ассими-лировать свои меньшинства. Сильнейшим фактором, противодействую-щим ассимиляции, была численная и культурная слабость так называемыхгосударственных народов. Русское или еврейское меньшинство в Польшене чувствовало превосходства польской культуры над своей собственнойи на них не производил особенного впечатления факт, что поляки состав-ляли приблизительно 60 % населения Польши1.

Одним из самых трудных аспектов проблемы восточноевропейскихнациональностей (более трудным, чем малые размеры и огромное числотребующих внимания народов в «поясе смешанного населения») был меж-региональный характер национальностей, которые в случае, если они ста-вили свои национальные интересы над интересами соответствующих пра-вительств, представлялись последним очевидной угрозой для безопаснос-ти их стран.

Действительное значение договоров о меньшинствах заключается нев их практическом применении, а в самом факте, что они были принятымеждународным органом — Лигой Наций. Меньшинства существовали ираньше, но меньшинство как постоянный институт, признание того, чтомиллионы людей живут вне нормальной правовой защиты и нуждаются

Дополнительных гарантиях своих простейших прав каким-то внешним

. Указ. соч. С. 368.

159


органом, что это состояние не временное и договоры нужны, дабы устано-вить некий продолжительный modus vivendi, — все это было чем-то новым,безусловно, не встречавшимся в таком масштабе в европейской истории.

Договоры о меньшинствах констатировали то, что до того временитолько подразумевалось в действующей системе национальных государства именно, что лишь люди одинакового национального происхождения мо-гут быть гражданами и пользоваться полной защитой правовых институ-тов, что лицам другой национальности требуется какой-то исключитель-ный закон, пока (или если) они не будут полностью ассимилированы иоторваны от национальных корней своего происхождения.

X. Арендт отмечает, что опасность такого развития была внутреннеприсуща структуре национального государства с самого начала. Но в тоймере, в какой становление национальных государств совпадало с форми-рованием конституционного правления, они всегда представляли закон,опирались на правление закона, противопоставляемое правлению произ-вольной администрации и деспотизму. Поэтому когда нарушилось шаткоеравновесие между нацией и государством, между национальными интере-сами и правовыми институтами, разложение правовой формы правления иорганизации народов пошло с ужасающей быстротой1.

Во время появления договоров о меньшинствах в их пользу моглобыть и было сказано, как бы в порядке извинения, что стареющие нацииимели конституции, которые скрыто или явно (как в случае Франции) ос-новывались на принципе прав человека, что если даже внутри их границнаходились другие народности — для них не нужны были никакие допол-нительные законы и что только в новосозданных государствах-преемни-ках принудительное проведение в жизнь прав человека было временнонеобходимым в качестве компромиссной и исключительной меры.

Все это было иллюзией. И конец ей, согласно Арендт, положило по-явление безгосударственных людей.

Дело в том, что меньшинства были только наполовину безгосудар-ственными; юридически они принадлежали к какому-то политическомуинституту, даже если нуждались в дополнительной защите в форме специ-альных договоров и гарантий. При этом некоторые вторичные права, та-кие, как право говорить на своем языке и оставаться в своем культурном исоциальном окружении, были в опасности и незаинтересованно охраня-лись каким-то внешним органом. Но другие, более элементарные и основ-ные права, например право на выбор места жительства и работу, остава-лись неприкосновенными.

Арендт X. Указ. соч. С. 370.

160

Политика3.2

и политическое в теориях национализма

Создатели договоров о меньшинствах не предвидели возможности мас-овых перемещений населения или проблемы «недепортируемого» наро-

потому что на земле не было страны, в которой он пользовался быправом проживания. Меньшинства еще можно было считать исключитель-ным явлением, свойственным определенным территориям, отклонившим-ся от нормы. «Этот аргумент всегда был соблазнительным, — пишетАрендт, — ибо оставлял в неприкосновенности саму систему. В известномсмысле он пережил Вторую мировую войну, после которой миротворцы,убедившиеся в бесполезности договоров о меньшинствах, начали "репат-риировать" как можно больше национальностей в попытке разобрать насоставные части беспокойный "пояс смешанного населения". И эта круп-номасштабная репатриация не была прямым результатом катастрофичес-кого опыта, сопровождавшего договоры о меньшинствах; скорее она вы-ражала надежду, что такой шаг окончательно решит проблему, котораяв предыдущие десятилетия принимала все более грозные размеры и длякоторой просто не существовало международно признанной и принятойпроцедуры, — проблему людей без государства»1.

Арендт характеризует безгосударственность как новейшее массовоеявление в современной истории, как существование некоего нового посто-янно численно растущего народа, состоящего из лиц без государства, каксамую симптоматичную группу в современной политике. Безгосударствен-ность представляла собой проблему более трудноразрешимую практичес-ки и более грозную по отдаленным последствиям, чем просто проблемаменьшинств.

Сложно определить какую-то одну причину возникновения пробле-мы безгосударственности. С конца Первой мировой войны практическикаждое политическое событие неуклонно добавляло новую категорию лицк тем, кто жил вне защиты закона, причем ни одна из этих категорий,независимо от того, как менялось первоначальное стечение обстоятельств,никогда не могла возвратиться в нормальное состояние.

Согласно Арендт, «ни один из парадоксов современной политики нескопил в себе столько ядовитой иронии, как расхождение между старания-ми благонамеренных идеалистов, упрямо отстаивающих "неотчуждаемость"тех прав человека, коими наслаждаются лишь полноправные граждане са-мых процветающих и цивилизованных стран, и действительным поло-жением бесправных людей. Оно упрямо ухудшалось, пока лагерь для ин-тернированных не стал рутинным решением проблемы местопребыванияперемещенных лиц"»2.

1 Арендт X. Указ. соч. С. 372.2 Там же. С. 375.

6з 628161

Глава 3Современные теории национализма Политика

3.2и политическое в теориях национализма

Изменилась и терминология, применяемая к безгосударственным. Тер.мин «безгосударственные» по крайней мере признавал факт, что данныелица лишились защиты своего правительства и нуждались в международ,ных соглашениях для обеспечения своего правового статуса. Распростра-нившийся после войны термин «перемещенные лица» изобрели во времявойны, выразив стремление раз и навсегда ликвидировать безгосударствен-ность, просто игнорируя ее существование.

Какими же последствиями обернулось такое решение проблемы без-государственности, как введение понятие «перемещенные лица»? «Непри-знание безгосударственности, согласно Арендт, всегда означает репатриа-цию, т.е. депортацию в страну происхождения, которая либо отказывает-ся признать будущего репатрианта своим гражданином, либо, напротстрастно желает вернуть его себе для наказания.

Первый мощный удар национальным государствам в результате нгплыва сотен тысяч людей без государства нанесла отмена права убежища,единственного права, что еще числилось символом Прав Человека в сферемеждународных отношений. Его долгая, освященная обычаями историявосходит к самым истокам упорядоченной политической жизни. С древ-них времен оно охраняло и беглеца, и место его спасения от обстоятелылв которых люди оказывались вне закона не по своей вине. Но хотя пргубежища продолжало действовать в мире, организованном в системуциональных государств, и в отдельных случаях даже пережило обе миро-вые войны, оно воспринималось как анахронизм и конфликтовало с меж-дународными правами государств. Поэтому его нельзя найти ни в одномписаном законе, конституции или международном соглашении.

Вторым сильным ударом, полученным европейским миром от наплывабеженцев, было осознание невозможности избавиться от них или превра-тить в националов страны-убежища. Изначально все соглашались, что былотолько два пути решения проблемы: репатриация либо натурализация. Ког-да опыт первых русских и армянских волн эмиграции показал, что ни одинпуть не дал существенных результатов, принимающие страны просто от-казались признавать безгосударственный статус за всеми новоприбываю-щими, тем самым делая положение беженцев еще более невыносимым»

Что происходило на самом деле? Серьезные трудности начались, кактолько были опробованы два общепризнанных средства: репатриация н;.натурализация. Меры репатриации, естественно, проваливались, когда ненаходилось страны, куда могли быть депортированы эти люди. Объясня-лось это не особым уважением к лицам без государства и не гуманными

Арендт X. Указ. соч. С. 378.

вствами стран, наводненных беженцами, а тем, что ни страна происхож-ия ни любые другие страны не соглашались принять безгосударственноео Может показаться, что сама недепортируемость этого лица должна

была предотвращать его высылку правительством. Но поскольку человекбез государства был «аномалией, для коей не существовало подходящейниши в здании общего права», был, по определению, человеком вне зако-на то он полностью отдавался на милость полиции.

Иными словами, государство, настаивая на своем суверенном правеизгонять и высылать, внезаконной природой феномена безгосударствен-ности было втянуто в совершение заведомо незаконных актов. Проблемабезгосударственных сплавлялась в соседние страны, а те оплачивали темже. Идеальное решение проблемы репатриации — вернуть беженца назад,в страну его происхождения, — было успешным лишь в исключительныхслучаях, потому что, во-первых, нетоталитарную полицию еще сдержива-ли остаточные этические соображения; во-вторых, лицо без государстваточно так же могли выкинуть из его родной страны, как из любой другой;в-третьих, все эти перемещения людей можно было бесконечно продол-жать только с соседними странами.

Любая попытка на международных конференциях установить какой-то правовой статус для людей без государства проваливалась, ибо ни односоглашение не могло заменить территорию, куда в рамках существующегозакона следовало бы депортировать чужака. Все дискуссии по проблемебеженцев вращались вокруг одного вопроса: как сделать беженца сновадепортируемым? Не нужны были Вторая мировая война и лагеря переме-щенных лиц, дабы показать всем, что единственной практической заменойнесуществующему отечеству стал лагерь интернированных. В самом деле,уже в 1930-х гг. это была единственная «страна», которую мир предлагаллюдям без государства.

Политика натурализации тоже не имела успеха. Вся ее система в ев-ропейских странах распалась, когда столкнулась с безгосударственнымилюдьми, и точно по тем же причинам, по которым отмерло право убежи-ща. В сущности, натурализация была придатком к законодательству нацио-нального государства, которое считалось только с националами, людьми,рожденными на его территории и гражданами по рождению. Натурализациятребовалась в исключительных случаях для единичных индивидов, комуэостоятельства позволяли въезжать на иностранную территорию. Вся этароцедура нарушилась, когда встал вопрос о массовом применении нату-

рализации. Ни одна европейская гражданская служба, вероятно, не могла1 справиться с проблемой даже с чисто административной точки зрения.

Мест° натурализации, по крайней мере малой доли новоприбывших, эти

162 163

страны начали отменять более ранние решения о принятии в гражданствочастично из-за общей паники и частично потому, что наплыв большихмасс новых беженцев действительно изменил и так всегда ненадежное по-ложение натурализованных граждан того же происхождения. Отмена на-турализации или введение новых законов, пролагавших путь для массовойденатурализации, потрясали и ту малую веру, что беженцы еще моглисохранить возможность своего устройства в новой нормальной жизни. От-ныне надеяться на это было просто смешно, раз ассимиляция в новой стра-не обернулась мелким обманом или вероломством. Разница между натура-лизованным гражданином и безгосударственным жителем оказывалась нестоль велика, чтобы стоило о ней хлопотать: первому, часто лишенномуважных гражданских прав, в любой момент грозила судьба второго. Нату-рализованные лица в большинстве своем были приравнены к статусу обык-новенных иностранных жителей, и, поскольку эти натурализованные ужепотеряли свое предыдущее гражданство, такие меры попросту угрожалибезгосударственностью еще одной значительной группе.

«Было почти трогательно видеть беспомощность европейских пра-вительств, — пишет Арендт, — несмотря на осознание ими опасностибезгосударственности для их устоявшихся правовых и политических ин-ститутов и несмотря на усилия обуздать эту стихию. Взрывных событийбольше не требовалось. После того как известное число людей без госу-дарства допускали в ранее нормальную страну, безгосударственность рас-пространялась подобно заразной болезни. Не только натурализованныеграждане оказывались в опасности возврата к положению безгосударствен-ных, но и условия жизни для всех чужеземцев заметно ухудшались.В 1930-х гг. стало все труднее отличать безгосударственных беженцев отнормальных иностранцев, проживающих в данной стране. Как только пра-вительство пыталось использовать свое право и репатриировать такого нор-мального иностранного жителя против его воли, он делал все, чтобы спас-тись, перейдя на положение безгосударственного»1.

Еще вреднее того, что безгосударственность делала с освященнымивременем и необходимыми различениями между националами и иностран-цами, а также с суверенным правом государств в вопросах национальнойпринадлежности и изгнания, было ее влияние на структуру правовых на-циональных институтов, когда растущее число обывателей вынуждено быложить вне юрисдикции этих законов и без защиты каких-либо других. Лицобез государства, не имевшее права на местожительство и работу, конечноже должно было постоянно нарушать закон. Над ним висела угроза тк>-

АрендтХ. Указ. соч. С. 383.


мных приговоров без вины, без совершения преступления. Более того,сворачивалась вся иерархия ценностей, подобавшая цивилизованным

тпанам. Поскольку безгосударственник представлял собой аномалию, дляоторой не предусмотрен общий закон, то ему было лучше стать аномали-

ей для которой такой закон предусмотрен, т.е. стать преступником.Менее надежным и более трудным путем, чтобы подняться из не-

признанной аномалии до положения признанного исключения, был путьгения. Подобно тому как закон знает только одно различие между людь-

ми различие между нормальным обывателем и аномальным преступни-ком, так и конформистское общество признает только одну форму после-довательного индивидуализма — гения. Европейское буржуазное обще-ство хотело видеть гения стоящим вне человеческих законов, каким-тосвященным чудовищем, чья главная общественная функция — порождатьвозбуждение, и потому не имело значения, если гений действительно былчеловеком вне закона. Кроме того, потеря гражданства лишала людей нетолько защиты, но и всякого ясно определенного, официально признанно-го удостоверения личности. Часть этих проблем решалась, когда человекотличался от всех настолько, чтобы вырваться и спастись из огромной ибезымянной толпы бесправных.

Национальное государство, неспособное обеспечить законность длятех, кто потерял покровительство своего прежнего правительства, пере-давало все такие дела полиции. В Западной Европе это был первый слу-чай, когда полиция получила власть действовать самостоятельно, прямоуправлять людьми, т.е. в одной из областей общественной жизни полицияперестала быть простым орудием исполнения и слежения за соблюдениемзаконов, но превратилась в правящий властный орган, независимый отправительства и министерств. Сила полиции и ее свобода от закона и пра-вительства росли прямо пропорционально притоку беженцев. Чем большедоля лиц безгосударственных и потенциально безгосударственных во всемнаселении страны, тем больше опасность постепенного перерождения еев полицейское государство.

Арендт утверждает, что тоталитарные режимы, где полиция достиглавершин власти, особенно желали закрепить эту власть путем бесконтроль-ного господства над значительными группами людей, которые, незави-симо от преступлений отдельных лиц, в любом случае не пользовалисьзащитой закона.

В заключение Арендт приходит к выводу, что национальное государ-в° не может существовать, если однажды рухнул его принцип равенства•ред законом. Без этого правового равенства, которое первоначально было

Дназначено заменить более старые законы и порядки феодального об-

164 165


щества, нация превратится в анархическую массу сверхпривилегировгных и ущемленных одиночек. Законы, которые не равны для всех возвЗщают вспять — к правам и привилегиям, в чем-то противоречащим самойприроде национальных государств. Чем яснее доказательства их нес»собности обращаться с безгосударственными людьми как с правовыесубъектами и чем больше объем произвольного управления при помошполицейских указов, тем труднее для этих государств противиться исГшению лишить всех граждан правового статуса и править ими, опиравна всемогущую полицию1.

3.2.5

Э. Смит:концепция гражданского национализма

Энтони Смит — автор «Теории национализма» (1971) — капиталь-ного труда, обобщившего существовавшие к 1970 г. концепции национа-лизма, а также ряда глубоких исследований. Одна из крупных работ Сми-та — «Национализм и модернизм» (1998, в рус. пер. 2004).

Интересное политологическое осмысление феномена национализмаСмит предлагает в работе «Нации и национализм в эпоху глобализации»(1995)2.

Смит обращается к рассмотрению гражданского национализма какодного из направлений политического национализма. Согласно Смиту,гражданский национализм не менее жесток и бескомпромиссен, нежелиэтнический национализм. Гражданский национализм требует в качествецены за получение гражданства и его преимуществ капитуляции этниче-ской общности и индивидуальности, перемещения этнической религиив приватную сферу, маргинализации этнической культуры и наследия мень-шинств в границах национального государства.

Гражданский национализм, как и этнический, может требовать иско-ренения культуры меньшинств и общностей как таковых, исходя из пред-положения, разделяемого марксистами и либералами, о равенстве черезединообразие, большей ценности «высоких культур» и «великих наций»по сравнению с «низкими» культурами малых наций, или этний. «Назида-тельная история западных демократий, — пишет Смит, — оказывается


толь же требовательной и жестокой — и на практике этнически односто-

онней, — как и в незападных авторитарных государствах-нациях, по-скольку предполагает ассимиляцию этнических меньшинств в пределахнационального государства посредством усвоения этнической культурыгосподствующего большинства. Гражданское равенство уничтожает всеассоциации и организации, которые стоят между гражданином и государ-ством, а идеология гражданского национализма выталкивает все традици-онное и неписьменное на обочину общества, в сферу семьи и фольклора.Поступая таким образом, она делегитимирует и девальвирует этническиекультуры как коренных меньшинств, так и мигрантов, и делает это созна-тельно и преднамеренно»1.

Смит приходит к выводу, что это преднамеренное и открытое очерне-ние культур и обычаев всех групп, кроме доминирующего «гражданскогобольшинства», способствовало возникновению нынешнего кризиса нацио-нального государства.

3.2.6

1 См.: АрендтХ. Указ. соч. С. 389.2 Smith A. Nations and Nationalism in a Global Era. Cambridge: Polity Press, 1995.

Теоретики национализма о его будущем

Размышляя о природе национализма и его будущем, Г. Кон в работе«Идея национализма» (1961)2 приходит к выводу, что возникновениеи расцвет национализма как социального и политического явления, есте-ственно, не случаен и, как и многие иные исторические феномены, обус-ловлен своими причинами. Современный период истории, начиная с Фран-цузской революции, согласно Кону, характеризуется тем, что именнов этот период нация требует высшей лояльности человека, и все люди, а нетолько отдельные личности или группы, проникаются этой лояльностью.Все цивилизации, до современного периода шедшие своими, нередко оченьнесхожими путями, теперь все больше и больше подчиняются одному выс-шему групповому сознанию — национализму3.

Однако, продолжает Кон, для разных периодов истории характерныразличные пределы человеческих симпатий. Эти пределы не установленыРаз и навсегда, а изменяются под воздействием великих исторических кри-зисов. Начиная с XIX в. в западном, а в XX в. также в восточном мире

^ Цит. по: Этнос и политика: Хрестоматия... С. 120.Kohn H. The Idea of Nationalism. A Study in Its Origins and Background. N.Y.: Collier-

Macmillan, 1961.

См.: Этнос и политика: Хрестоматия... С. 110.

166167


границы симпатий определяются национальностью. Быстрый рост населе-ния, распространение образования, повышение роли масс, новая техникаинформации и пропаганды придали чувству национальности, согласноКону, такую интенсивность и постоянство, что оно стало восприниматьсякак выражение чего-то естественного, что существовало и будет суще-ствовать всегда. Но пределы симпатий не обязательно должны всегда ос-таваться такими, какими они есть сегодня. С преобразованием социальнойи экономической жизни, с ростом взаимозависимости всех национально-стей, сокращением расстояний, с новым направлением образования этипределы могут включать наднациональные сферы общих интересов и сим-патий.

Подобное расширение солидарности, если оно настанет, возможнотолько в результате борьбы невиданных ранее масштабов. Национализмпредставляет «корпоративные интересы»: не только политические и эко-номические, но также интеллектуальные и эмоциональные, отличающиесянебывалой интенсивностью1. Так, по сравнению со всемогущей националь-ностью общечеловеческое представляется как отдаленный идеал или по-этическая мечта, не обладающая плотью и жизненным пульсом.

Но на определенном отрезке истории, продолжает Кон, французскаяили немецкая нация тоже были не более чем отдаленной идеей. И все жепосле великой борьбы исторические силы осуществили эту идею. В ХУШ в.появилась утопическая идея организации всего человечества, но уровеньразвития государства и экономики, техники и коммуникаций был недоста-точным для решения такой задачи. Сегодня ситуация другая.

Кон завершает свое рассуждение следующим выводом: «Когда-то на-ционализм способствовал личной свободе и счастью, теперь он подрываетих и подчиняет целям своего собственного существования, которое уже непредставляется оправданным. Когда-то великая жизненная сила, ускорив-шая развитие человечества, теперь он может стать серьезной помехой напути гуманности»2.

В одной из своих поздних работ — «Vita activa, или О деятельнойжизни» (1971) — Ханна Арендт также обращается к вопросу о перспекти-вах национализма как социальной и политической парадигмы.

Арендт начинает с тезиса, что органические исторические теории на-ционализма, в основном центрально-европейского происхождения, все опи-раются на отождествление нации и существующих между ее индивидамиотношений с семьей и семейными связями: «В той мере, в какой общество


ановится эрзацем семьи, оно требует, чтобы "кровь и почва" были решаю-ими в принадлежности к нации; даже там, где эти идеологии не вполне

формировались, единообразие населения и оседлость становятся собствен-о критериями образования нации. Что это национально-государственноеазвитие и возникающая тут национально-социальная солидарность про-иводействовали нужде и часто предохраняли от худшего, даже доводили

дело до сносного социального законодательства, стоит вне сомнения; нотоль же несомненно, что все это никак не повлияло на сам процесс экс-

проприации и отчуждения от мира, ибо "коллективная собственность", накоторой все основано, есть противоречивое в себе самом представление»1.

Сейчас, согласно Арендт, человечество проходит через последнююстадию этого процесса. Ее признаки — упадок европейских национальныхгосударств, ограничение Земли в географическом и в хозяйственном ас-пекте, наконец, возникновение такого человечества, единство которогои не гарантировано политически, и не выведено из гуманистического идеа-ла, но превратилось в простую фактичность, поскольку представителямэтого человечества требуется значительно меньше времени, чтобы «слететь-ся» из разных углов земли, чем представителям нации еще несколько летназад требовалось, чтобы съехаться в столицу. Подобно тому как классо-вая принадлежность и национальная территория на предыдущих стадияхНового времени отменила принадлежность к семье, семейную патриар-хальную собственность, так сегодня род человеческий, человеческий со-циум заступил на место национально организованного общества, а со-вокупная поверхность земли заняла место национально ограниченных тер-риторий. Но это взятие земли во владение человеческим родом в целомтакже не остановит процесс отчуждения от мира, как не остановит он иразвязавшие его процессы индивидуальной экспроприации и являющиесяего результатом процессы социального роста. Ибо старое гуманистичес-кое представление о мировом гражданстве остается утопией; никто никог-да не сможет стать гражданином мира в том смысле, в каком он гражда-нин своей отдельной страны. И старое социалистическое представлениеоб общественной собственности и общественном богатстве еще хуже, чемУТОПИЯ, оно самопротиворечиво, ибо собственность именно то самое иесть, что мое собственное.

Возникновение человеческого рода, в отличие от человечества какРегулятивной идеи человеческого достоинства, — завершает свое рассуж-Дение Арендт, — означает не более и не менее как распространение

1 Этнос и политика: Хрестоматия... С. 111.2 Там же.

X. Начало отчуждения мира // Арендт X. Vita activa, или О деятельной*изни. СПб, Алетейа, 2000.

168169


современного общества по всему земному шару, а тем самым распростра-нение социальных феноменов модерна, лишения корней и одиночествамассового человека и массовых движений на все страны мира1.

3.3

Национализм и политизациясовременной культуры

3.3.1

3.3Национализм и политизация современной культуры

Б. Андерсон: национализм и политизациякультуры

Среди концепций национализма особое место занимают идеи Бене-дикта Андерсона, разработанные им в книге «Воображаемые сообщества»(1983). Он достаточно убедительно доказывает, что национальность и вме-сте с ней национализм являются особыми культурными артефактами... чтосотворение этих артефактов к концу XVIII в. было спонтанной дистилля-цией сложного «скрещения» дискретных исторических сил, но стоило лишьим появиться, как они сразу же стали «модульными», пригодными к пере-носу (в разной степени сознательному) на огромное множество социальныхтерриторий и обрели способность вплавлять в себя либо самим вплавлять-ся в столь же широкое множество самых разных политических и идео-логических констелляций2. Таким образом, хотя нации социокультурно«сконструированы» и не столь давно по историческим масштабам, онибыстро стали самыми универсальными ценностями в политической жиз-ни, причем такими, за которые люди готовы даже умереть.

Нации — это «воображаемые сообщества», но это «воображение» неозначает просто фикцию или фабрикацию. Нации как большие группылюдей, между которыми невозможны личные связи «короткого» типа, свя-зываются унифицированным воображением, общей для них системой цен-ностей и верований. Нация в трактовке Андерсона выступает как новый,

пактерный для современного секуляризированного общества способ свя-шать воедино, в целостном восприятии, пространство, историю и чело-

веческую солидарность.Соответственно национализм понимается им как своего рода граж-

данская религия современного общества, сулящая > человеку бессмертиевечном существовании нации, к которой он себя причисляет в своем

воображении.Андерсон отмечает, что теоретиков национализма часто ставили

в тупик следующие три парадокса:1) объективная современность наций в глазах историка, с одной сто-

роны, и субъективная их древность в глазах националиста — с другой;2) формальная универсальность национальности как социокультур-

ного понятия, с одной стороны (в современном мире каждый человек мо-жет, должен и будет «иметь» национальность так же, как он «имеет» пол),и непоправимая партикулярность ее конкретных проявлений — с другой;

3) «политическое» могущество национализмов, с одной стороны, иих философская нищета и даже внутренняя несогласованность — с дру-

гой.Андерсон связывает возникновение наций и национализма с такими

основными факторами, как упадок религии, развитие книгопечатания нанародных языках и языковая политика государств.

Век Просвещения и рационалистического секуляризма принес с со-бой свою собственную современную темноту. Национализм же, как и ре-лигия, «обладает магическим свойством обращать случай в судьбу. И мымогли бы сказать вместе с Дебре: "Да, то, что я родился французом, —совершенно случайно; но, в конце концов, Франция вечна"»1.

Поэтому нельзя говорить, что национализм — это одна из политичес-ких идеологий. Он лежит глубже и связан с «широкими культурными сис-темами, которые ему предшествовали и из которых — а вместе с тем ив противовес которым — он появился»2.

Андерсон также показывает, что подавляющее большинство книг доKVI в. печаталось на «интернациональной» латыни, а в начале XVII в.большинство книг издавалось уже на французском языке. Позднее латыньперестала быть и языком панъевропейской интеллигенции. Во времена

ольтера практически вся переписка велась на родном языке. «Упадокатьши был частным проявлением более широкого процесса, в которомакральные сообщества, интегрированные старыми священными языками,

1 См.: АрендтX. Начало отчуждения мира... Гл. 6.2 См.: Андерсон Б. Воображаемые сообщества. М.: Канон-Пресс-Ц, 2001. С. 29.

1 Андерсон Б. Указ. соч. С. 35.2 Там же.

170171


постепенно все более фрагментировались, плюрализировались и террито-риализировались»1.

Одновременно старые династические государства становились все бо-лее «национальными», а вместо интернациональных династических бра-ков строились описания «национальных историй».

Наконец, капитализм создал такие «языки-власти» (здесь Андерсонапеллирует к известному понятию «знание-власть» М. Фуко), которые былиотличны по типу от прежних административных местных наречий и слу-жили задачам ассимиляции «субнациональностей» и консолидации всехв единую нацию.

Сильным и важным аспектом концепции Андерсона является выделе-ние роли языковой политики. В самом деле, история, в том числе и совре-менная история стран СНГ, которые строят национальные государства,показывает, что в числе главных сфер, в которых происходит, с однойстороны, навязывание единых норм, а с другой — сопротивление этому,является политика в отношении национального языка. Для многих нацийналичие общего языка — ключ к единству. Формирование этих наций отча-сти выступает следствием процесса языковой стандартизации, в ходе ко-торой региональные диалекты вынуждены уступать место диалекту цент-ра. Если некоторым диалектам все же удавалось выжить, то они могутстать центром альтернативного («субнационального» или «протонациональ-ного») сопротивления. Поэтому господствующая нация всегда демонстри-рует активное неприятие иных языков и диалектов, и если терпит их, тоотводит им роль языков внутрисемейного общения или религиозного куль-та. С этим связано и обычное для господствующей нации требование, что-бы национальные меньшинства изучали язык большинства и пользовалисьим в общественной жизни — в административных органах, в суде, призаключении договоров и т.д.

Напротив, меньшинства, если они достаточно сильны и если к томуже они компактно проживают на определенной территории, неизменностремятся завоевать право пользоваться собственным языком в государ-ственных школах, в правовых документах и при выражении публичныхволеизъявлений. Однако нечасто в унитарных национальных государствахязык какого-либо меньшинства признается в качестве второго государ-ственного языка. Обычно он используется дома, в церкви, в частных шко-лах, либо медленно и болезненно утрачивается.

Таким образом, можно сказать, что, согласно Андерсону, соединениекапитализма и техники книгопечатания, языковой политики и других куль-турных факторов сделало возможной новую форму воображаемого сооб-

Андерсон Б. Указ. соч. С. 42.

172

з.зНационализм и политизация современной культуры

ества, структура которого создала почву для современной нации и со-оеменных форм национализма. Причем нация «воображается» как «сооб-ество. поскольку независимо от фактического неравенства и эксплуата-ии которые в каждой нации могут существовать, нация всегда понимает-я как глубокое, горизонтальное товарищество. В конечном счете именно

это братство на протяжении двух последних столетий дает многим миллио-нам людей возможность не столько убивать, сколько добровольно уми-рать за такие ограниченные продукты воображения»1.

Б. Андерсон и М . Вебер:нация как социологическая постоянная

Работа Б. Андерсона «Воображаемые сообщества» написана в духеклассической социологической традиции. Центральные понятия и проб-лематика книги относятся к области фундаментальных интересов социо-логии. В связи с этим интересно сопоставить рассуждения Б. Андерсона иМ. Вебера — одного из выдающихся социологов XX в.

Идеи Макса Вебера по этничности и национализму не были широкоизвестны. Однако Вебер одним из первых дал определение понятия «этни-ческая группа». У него нет специальной крупной работы по этой проб-лематике, но есть некоторые фрагменты в книге «Хозяйство и общество»,опубликованной уже после смерти автора в 1921 г. В этой работе Веберобращается к определению понятия «национальность»: «С "национально-стью", как и с "народом", в широко распространенном "этническом" смыс-ле, связано по меньшей мере нормальным образом смутное представление,что в основе того, что воспринимается как "совместное", должна лежатьобщность происхождения, хотя в реальности люди, которые рассматрива-ют себя как членов одной национальности, не только иногда, но и весьмачасто гораздо дальше отстоят друг от друга по своему происхождению,чем те, кто причисляет себя к различным и враждебным друг другу нацио-нальностям... Реальные основы веры в существование "национальной"общности и выстраивающегося на ней общностного действования весьмаразличны»2.

В наши дни, согласно Веберу, в век «языковых битв», важнейшеезначение имеет «языковая общность», а помимо этого возможно, что ос-°вои и критерием «национального чувства» будет результат соответствую-

щего «общностного действования» (т.е. поведения, основанного на эмоцио-

. Указ. соч. С. 32.м , - по: Баньковская С. П. Воображаемые сообщества как социологический фено-

Л// Андерсон БУказ .соч .С .8.

173


нально переживаемом чувстве общности) — образование «политическогосоюза», прежде всего государства.

Таким образом, согласуясь с классическими канонами, Вебер рассмат-ривает «нацию» как «воображаемое сообщество».

Исследователи творчества Вебера упрекают его сегодня в поспешномстремлении перевести проблематику национального в плоскость полити-ческих властных образований, прежде всего — государств. При этом всеже отмечается, что он справедливо указывает на политический смысл на-циональных притязаний как на один из важнейших моментов1.

Эта оценка творчества Вебера важна для понимания специфики именнополитического национализма как теоретического направления, научнойдоктрины. При всем многообразии типов национализма в современноммире Вебер акцентирует внимание на политических основах данного фе-номена.

«Последние полвека, — пишет С. Баньковская, анализируя творче-ство Вебера и Андерсона, — в особенности отмечены бурным развитиемразнообразных национальных, освободительных, антиколониальных и про-чих движений, распадом многонациональных империй и возникновениемновых национальных государств. Роль национальных государств каксубъектов политической и экономической активности существенно изме-нилась в современной международной системе; их суверенность становит-ся более относительной с включением в транснациональные и наднацио-нальные международные организации...

Новое качество современного национального государства отнюдь неснижает накала национализма, но заставляет увидеть в нем то, что в клас-сических интерпретациях отступало на второй план. Однако многообраз-ное теоретизирование относительно национальных процессов, представ-ленное в обширной литературе по национализму, в его характеристикенеизменно отмечает связь с государственной властью и выполнение имфункций политической идеологии. Эта в общем классическая европейскаяпостановка вопроса, продолжение которой... в социологических форму-лировках Вебера»2.

В.В. Коротеева отмечает, что, рассуждая о нациях, Вебер анализиру-ет политические аспекты коллективной идентичности: «Если и возможнонепротиворечиво определить понятие "нации", то, по Веберу, не через пе-речисление эмпирических качеств, якобы присущих всем тем, кто счита-ется членом нация. Если конкретное сообщество называют нацией, то отего членов можно ожидать специфического чувства солидарности, т.е. дан-


1 Цит. по: Баньковская С.П. Воображаемые сообщества как социологический фено-мен II Андерсон Б: Указ. соч. С. 8—9.

2 Там же. С. 9.

ное понятие принадлежит к сфере ценностей. Но нет согласия насчет того,какое совместное действие должно произойти из этой солидарности»1.

Для Вебера нация не идентична с «населением государства». Идеянации подразумевает представление о некоем общем происхождении исущественной, хоть и трудно определимой однородности. В этом отноше-нии она близка к идее этничности. Но для ее существования недостаточноэтнической солидарности. В качестве примера Вебер приводит поляковСилезии, ясно воспринимавших свои этнические отличия от немцев, но донекоторого времени не считавших себя членами польской нации. По егоутверждению, национальное самосознание в то время не сложилось и убелорусов: они не противопоставляли себя как «нацию» русским. Группалюдей при определенных условиях может достичь свойств нации черезособый тип поведения, причем за короткое время. Общая цель, стоящая занеоднозначным понятием «нация», находится в сфере политики. Нация —общность чувств, которая адекватно выразится в собственном государстве.Следовательно, нация — общность, которая обычно стремится произвестисобственное государство,

«Казалось бы, — пишет Коротеева, — в этом рассуждении Вебер рас-сматривает нацию как консолидированного коллективного индивида, стре-мящегося к четко определенной цели. Но как историк и социолог он ищетвнутренние деления там, где обыденное сознание видит только тождество.И Вебер удачно формулирует идею о соотношении "дискурса" национа-лизма с политической практикой. Существует шкала разнообразных й силь-но изменчивых отношений к идее "нации" среди социальных страт и внут-ри отдельных групп, которым язык приписывает качество ^нацИй"»2. Эташкала включает подчеркнутое утверждение, подчеркнутое отрицание и,наконец, полное равнодушие. Страты — феодалы, чиновники, предприни-матели, интеллигенция — не имеют однороднего или исторически посто-янного отношения к идее нации. Социолот-'й'ч&сжая типология должна бу-дет проанализировать различные общинные чувства солидарности, их об-щие свойства и последствия для соггіаеЬванньІх^действий участников.

.од эжлг/г глюэдэдн/- кг •./штмп.опБ. Андерсон и Дж. Брони: ЯМЫННЭННР

Перемены В общественном СОЗНаниИ fашшощшної

И Националистические Идеи хн а мншошя

OHODCpniA слоннэжоидэоп fcjum;on оииюноп ЭИнтересную оценку работы Андерсона «Воображаемые сообщества»

в контексте формирования довременных теорий национализма, подходов

1 См.: Коротеева В.В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М.:РГТУ, 1999. С. 20. мшбН \\ БМШПБНОНПЙН ошнБаолэг.иин и ш'.охкоГ .жЗХ Mv:ov(ci '

2 Там же. ' і S .Г) .£00£ /jimsqi]

174175


к его исследованию и собственно политического понимания этого фено-мена предложил Дж. Бройи в работе «Подходы к исследованию национа-лизма».

«Андерсон, — пишет Бройи, — начинает свое исследование с вопро-са, поставленного в самом названии его книги. Нация — это воображае-мое сообщество. Этот особый тип воображения принадлежит современно-сти. Это не значит, что нация противопоставляется «реальным» сообще-ствам; все сообщества — воображаемые. Главное — это понять, как возникименно такой тип воображения»1.

Для воображения данного типа характерно, что люди представляютсебе нацию как ограниченное, построенное на принципе исключения со-общество, полагают, что оно является (или должно быть) суверенными заслуживает некоторых жертв, в конечном счете даже собственной жиз-нью. Эти моменты весьма отчетливо перекликаются с приведенными намивыше определениями стержневой доктрины национализма.

Итак, на протяжении всего своего исследования Андерсон развиваетвзгляды на то, как возникло подобное воображение. Особенно важнуюроль в этом свете играет опыт культурных и политических элит в колони-альных провинциях имперских государств и, в частности, в эпоху и подвлиянием капитализма, а также развитие местных языков и того, что Ан-дерсон называет «книгопечатной культурой».

Бройи отмечает, что точка зрения Андерсона справедлива лишь дляопределенных случаев (для Латинской Америки, британской части Вос-точной Африки, французского Индокитая), но менее убедительна для дру-гих случаев (России, Индии), и у нее были бы серьезные проблемы в при-менении ко многим случаям в Европе. Причина в том, что позиция Ан-дерсона более уместна там, где существует тесная связь, даже тождество,между группами, развивающими культурные концепции национальности,и группами, которые нередко изначально нацелены на сотрудничество симперскими государствами, являющимися центрами националистическойполитики. Позиция Андерсона также более уместна в применении к под-чиненным культурным группам, находящимся на периферии больших мно-гонациональных государств, нежели к доминирующим группам, пребы-вающим в их центре.

С помощью подхода, предложенного Андерсоном, легко объяснить,как могут возникать новые виды идей о сообществах и как они должныупорядочиваться в рамках определенных культурных элит. Однако нельзя

3.3Национализм и политизация современной культуры

объяснить, почему они должны вызывать какой-то отклик у тех, кто стоиту власти или у широких слоев населения. И действительно, можно указатьна различные варианты элит, развивающих такие идеи, выстраивающихновые «мифо-символические» комплексы, которые тем не менее остаютсяв стороне от большой политики и от общественной жизни.

Бройи полагает, что у теории Андерсона есть свои проблемы. Напри-мер, в некоторых случаях полноценное националистическое мировоззре-ние не может сложиться до организации националистического политичес-кого движения либо оно должно быть заимствовано извне. Следует отме-тить, что те, кто организовывал эффективную политику сопротивлениядеспотизму Османской империи на Греческом полуострове, считали целе-сообразным говорить об этой политике в понятиях эллинского мировоз-зрения, которое в основном было сформировано западными европейцамии имело существенное влияние на правительства и общественное мнениеЗапада.

Получается, что подход, призванный объяснять развитие новыхполитических идей, не может одновременно давать понимание развитияновых политических движений или общественных чувств. «Тем не ме-нее, — продолжает Бройи, — мы в таких идеях главным образом заинте-ресованы потому, что они становятся политически значимыми. Я такжесчитаю, что если и пока подобные идеи не "закрепятся", став частью поли-тического движения, представителям которого приходится вести перего-воры с властями и создавать себе поддержку в недрах общества, они будутоставаться во многом смутными и отрывочными»1. К примеру, среди куль-турных элит в период между 1800 и 1830 гг. существовали разные концеп-ции немецкой национальности. Точка зрения, с которой Андерсон подхо-дит к национализму, может быть продуктивно использована для понима-ния того, как развивались эти концепции. Однако в этих концепциях былочто-то не от мира сего: они не являлись учениями и не оформились наоснове чего-либо большего, чем чисто интеллектуальные принципы. Меж-ду тем, как только стало складываться либеральное националистическоедвижение, стремившееся к тому, чтобы влиять на правительство, укреп-лять дальше уже имевшиеся институты и находить поддержку в немецкомобществе, то националистские концепции сразу приняли более определен-ную форму, которая впоследствии стала еще прочнее благодаря трудамполитических публицистов. Иными словами, националистическое «вооб-ражение», став частью политического процесса, изменило свой интеллек-туальный характер2.

1 Бройи Дж. Подходы к исследованию национализма // Нации и национализм. М.:Праксис, 2002. С. 217.

1 Бройи Дж. Подходы к исследованию национализма... С. 218.2 Там же. С. 219.

176 177


3.3.2

Э. Геллнер: национализм и государство

Одной из влиятельных концепций возникновения наций и национализ-ма является теория Э. Геллнера. Возникновение и сущность этих феноменовученый связывает с монополией государства на легитимацию культуры1.

Геллнер, Эрнест (1925—1996) — профессор социальной антропологии Кем-бриджского университета, член Британской академии, почетный член Американ-ской академии наук и искусств. Основные работы: Words and Things (1959, рус.пер.: Слова и вещи. Критический анализ лингвистической философии и иссле-дование идеологии (1962); Muslim Society (1981); Nations and Nationalism (1983,рус. пер.: Нации и национализм, 1991); State and Society in the Soviet Thought(1988); Plough, Sword and Book. The Structure of Human History (1988) и др.

Формирование государства-нации Геллнер, как и Андерсон, объясня-ет глубинным изменением социальных структур. Более конкретно у негоречь идет о модернизации, о переходе от традиционного — «агрограмот-ного» в его терминологии — общества к индустриальному обществу. Этотакже связывает возникновение наций и национализма со второй полови-ной XVIII в. Нация есть продукт нового типа разделения труда и новоготипа знаний, связанного с промышленным производством.

Государство-нация в период модернизации порождается процессомкультурной энтропии, специфическим механизмом которого является шко-ла. Геллнер доказывает, что все современные национальные государстваинституционализируют и развивают школьную систему, производящуюнациональную идентичность. Поэтому нация не возникает до появлениягосударства-нации. Национализм есть продукт нации, и его нельзя объяс-нить какой-то всеобщей ментальной к нему предрасположенностью.

В агрограмотных империях, отмечает Геллнер, отсутствует одно изнаправлений публичной политики — курс на обязательное школьное обра-зование. И дело не в отсутствии средств, а в отсутствии необходимоститакого образования для большинства населения традиционного общества.Школа в качестве института, обеспечивающего передачу стандартного зна-ния, нужна только индустриальному обществу.

Аграрное общество, разбитое на локальные сообщества, способно вос-производить себя и без школьного образования. В индустриальной циви-лизации подвижность рабочей силы постоянно растет. Но эта подвижностьв условиях промышленного разделения труда требует от индивидов умения

' Геллнер Э. Нации и национализм. М.: Прогресс, 1991; Геллнер Э. Пришествие нацио-нализма. Мифы нации и класса // Нации и национализм. М.: Праксис, 2002.

178


общаться и сотрудничать со многими другими людьми в разных местахи разнообразных ситуациях. Необходимо умение принимать и посылатьсообщения, придерживаясь общего кода, прибегая к устному и письменномуслову. Для этого и нужна всеобщая система образования. «Гигантская стан-дартизированная система образования перерабатывает целиком весь чело-веческий материал, которому предстоит влиться в общество, превращаяэто биологическое сырье в социально приемлемый культурный продукт»1.

Поскольку основную заботу о создании и финансировании такой сис-темы берет государство, то оно через нее решает и свои задачи по созда-нию нации. Нация создается благодаря сокращению культурных различийвнутри нее, путем разрушения существующих субкультур, могущих пре-тендовать на звание национальной культуры, а также в результате ряданововведений, придающих единству нации символические средства.

Процесс этот несколько зависит от политического строя, от отноше-ний между государством и церковью, но в любом случае индустриальныеобщества должны создавать базу своего существования, доверяя государ-ству через создание и функционирование системы образования монопо-лию на легитимную культуру. Поэтому можно сказать, что национальноегосударство определяется уже не «по Веберу» — не как учреждение, обла-дающее монополией на применение легитимного насилия, а как государ-ство-нация: учреждение, обладающее монополией на легитимную культу-ру в пределах определенной территории.

Поэтому если соглашаться с Геллнером, то нужно сказать, что нацио-налисты явно не правы, когда они убеждены и хотят убедить другихв древности тех групп людей и тех традиций, которые нации включаютв себя. Корни немецкого государства-нации уходят не в страну древнихгерманцев-воинов, а в постепенное развитие металлургии и угледобычи вРуре в XIX в., а начало российского государства-нации — и того позднее:его нужно датировать реформами Александра П. Но националистическиеидеологи пытаются «натурализовать» существование нации, выводя ее ре-альность как бы из «почвы» и придавая ей практически вечную сущность.Тем не менее подобная идеология легко находит родство с идеологиейгосударства, понимаемого как выражение нации.

Э. Геллнер и Дж. Бройи:перемены в общественных институтах

Рассматривая современный подход к исследованию национализма,Дж. Бройи особое внимание уделяет работам Э. Геллнера в контексте ин-

1 Геллнер Э. Пришествие национализма. Мифы нации и класса // Нации и национа-

лизм. М.: Праксис, 2002. С. 159.

179


ституциональных изменений современного общества. Анализируя подходЭ. Геллнера, Дж. Бройи пишет, что ученый в самом общем плане доказал,что культура в современном обществе не только становится обособленнойсферой. В условиях мобильного, стремительно меняющегося процесса ин-дустриализации она также способна подготовить основу для идентичности,т.е. выполнить роль, которую более не могут играть социальные структу-ры. «Прибавьте сюда, — пишет Бройи, — рассуждения Геллнера о том, какиндустриальное общество, всеобщее образование и формирование сферынародной культуры все вместе способствуют возникновению "стандартной"национальной культуры, и вы получите весомый набор понятий, помогаю-щих разобраться в том, почему национальная идентичность суть явлениесовременное — особое, но при этом очень широко распространенное»1.

Бройи анализирует позицию Геллнера. Есть конкретные пункты, ко-торые вызывают у него вопросы: это, например, объяснение того, как сло-жилась система массового образования. Геллнер считает ее истоком по-требности в минимально обученной (скажем, хотя бы основам грамотнос-ти) рабочей силе. Очевидно, что это аргумент в поддержку его общеготезиса о специализации культуры и потребности в приведенном к единомустандарту национальном языке. Совершенно ясно, что во многих случаяхв основе расширения школьной системы лежали иные мотивы — такие,как дисциплина, филантропия и озабоченность новыми проблемами моло-дежи, возникающими ввиду изменения связей между домом, возрастом итрудом. Трудно выделить механизм, определяющий «выбор» массовогообразования в ряду других возможностей. А стало быть, трудно согла-ситься с предположением о том, что между «потребностью» индустриаль-ного общества в рабочей силе, предъявляемой массовому школьному об-разованию, и «обеспечением» такого образования существует самая пря-молинейная связь.

Однако в целом Бройи соглашается с утверждением Геллнера о том,что существует тесная и действительно необходимая связь между форми-рованием индустриального общества и «стандартных» национальных куль-тур. Это столь же во многом сопряжено с рыночными отношениями иусиливающимся проникновением вниз по общественной вертикали такихинститутов, как суды, армии, основанные на воинской повинности, и бюро-кратия служб социального обеспечения, сколь и с неоспоримым развити-ем всеобщих начальных школ. Согласно Бройи, очень сильна мысль Гелл-нера о том, что большинство общественных взаимодействий в индустри-альных обществах происходят в рамках «культурных зон», которые во всевозрастающей степени определяются национальной идеей.

1 Бройи Дж. Указ. соч. С. 219.

180

3.4«Националистический ренессанс» в культурном контексте постмодерна

Основную проблему Бройи видит в том, как связать этот аргументс феноменом национализма. Во-первых, многие националистические докт-рины и многие националистические политические движения расцвелив таких обществах, которым еще только предстояло претерпеть переходк индустриализации. Во-вторых, такой трансформации подверглись толь-ко некоторые части мира, тогда как широкое распространение нацио-нальных чувств можно наблюдать и в тех частях мира, которые пока недостигли подобной фазы. Коммерческое сельское хозяйство, массовое об-разование и современные системы коммуникации — все это может вестико многим из тех же последствий, которые Геллнер связывает с индустриа-лизмом. Даже будучи где-то зависимыми от индустриализма (как от моде-ли и поставщика ресурсов), эти факторы все-таки ослабляют закономерно-сти, установленные теорией Геллнера1.

Итак, мы рассмотрели некоторые известные и достаточно типичныесовременные концепции национализма. Их достоинство состоит в том, чтоони позволяют понять, что политическое в области национального прояв-ляется не только и не столько на высших уровнях власти, сколько на «го-ризонтальных» уровнях «власти-культуры» — в области языковой поли-тики, системы образования, книжной культуры, манипуляций с истори-ческой памятью и т.п. Это та среда, в которой формируются и живутмиллионы людей. Поэтому современный национализм затрагивает боль-шие массы людей, что находит отражение как в теоретических исследова-ниях политической науки, так и в современной политической практике

национализма.

3.4

«Националистический ренессанс»в культурном контексте постмодерна

3.4.1

Понятие о постмодерне и постмодернизме

В современной социально-философской литературе и публицистикетермины «постмодерн» и «постмодернизм» получили широкое распростра-

БройиДж. Указ. соч. С. 221.

181


нение. При этом их конкретные интерпретации весьма различаютсяу отечественных и зарубежных авторов. Это касается не только оценочно-го аспекта, но и описания сущности, проявлений, происхождения и пер-спектив этих культурных явлений1.

Тем не менее, несмотря на значительную теоретическую разноголо-сицу, в дискуссиях о постмодерне и постмодернизме можно выделить не-которое, более или менее устойчивое предметное содержание. Это темболее существенно, что и сторонники, и критики рассматривают постмо-дерн как «духовную ситуацию времени», как новую социальную и интел-лектуальную эпоху, как результат тех глубочайших трансформаций, кото-рые произошли в европейской культуре на протяжении последних двух-трех столетий. Несколько упрощая, можно сказать, что постмодерномназывают социокультурную ситуацию, сложившуюся в развитых стра-нах Европы и Северной Америки в последней четверти XXв.

В свою очередь, постмодернизм — это течение, хотя и весьма рас-плывчатое, в современной философской, научной и эстетической мысли,представители которого солидаризуются с основными интенциями пост-модерна, осмысливают и актуализируют их в рамках своей профессио-нальной деятельности2. Иначе говоря, постмодернисты — это сознатель-ные сторонники постмодернизма, а постмодерн — это та культурная ат-мосфера, интеллектуально-информационная «аура», в которую погруженывсе обитатели Запада, вне зависимости от их предпочтений и сфер соци-ально-практической активности.

' Из наиболее значимых обзорных публикаций о постмодерне и постмодернизме нарусском языке следует отметить: Боткин Л.М. О постмодернизме и «постмодернизме» //Октябрь. 1996. № 10; Грей Д. Поминки по Просвещению: политика и культура на закате со-временности. М, 2003; Губман Б.Л. Западная философия культуры XX в. Тверь, 1997;Ильин И. Постмодернизм от истоков до конца столетия: эволюция научного мифа. М.,1998; Ильин И. Постструктурализм. Деконструктивизм. Постмодернизм. М., 1996; Козлов-ски П. Культура постмодерна. М.: Республика, 1997; Лиотар Ж.-Ф. Ответ на вопрос: чтотакое постмодерн? // Ad Marginem'93. М., 1994; Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодер-на. СПб., 1998; Маньковская Н.Е. «Париж со змеями» (Введение в эстетику постмодерниз-ма). М., 1995; Маньковская Н.Е. Эстетика постмодернизма. СПб., 2000; Хабермас Ю. Мо-дерн — незавершенный проект // Вопросы философии. 1992. № 4. Важные аспекты пробле-мы соотношения модерна и постмодерна рассмотрены в книге: Ионин Л.Г. Социологиякультуры: путь в новое тысячелетие. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Логос, 2000. Кроме того,существенная информация об отдельных понятиях и концепциях, которыми оперируютпредставители постмодернистского течения в философии, содержится в книге: Современ-ная западная философия: Слов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ТОН-Остожье, 1998.

2 К ключевым теоретикам, имена которых ассоциируются с постмодернизмом, отно-сятся Ж.-Ф. Лиотар, М. Фуко, Ж. Бодрийяр, Ж. Деррида, Ж. Делёз, Ф. Гваттари, Ф. Джей-мисон, Р. Рорти. Соответствующие статьи-персоналии содержатся в справочнике: Совре-менная западная философия: Слов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: ТОН-Остожье, 1998.

182


В буквальном переводе слово «постмодерн» означает «то, что послемодерна». Так обозначается его генетическая связь с эпохой модернаи в то же время подчеркивается его отличие от последней в силу ее завер-

шения.Термин «постмодерн» впервые употребил Р. Паннвиц в книге «Кризис евро-

пейской культуры», написанной в период Первой мировой войны и изданнойв 1917 г. В 1934 г. литературовед Ф. де Онис в работе «Антология испанскойи латиноамериканской поэзии» обозначает этим термином внутрилитературнуюреакцию на стиль модерн. Известный британский историк А. Тойнби в книге«Изучение истории» (1947) наделяет термин культурно-историческим смыслом:«постмодерн» символизирует конец безраздельного господства Запада в миро-вой культуре. В конце 1960-х гг. термин распространяется в дискуссиях о теорииархитектуры, искусствоведении и в литературной критике. Им обозначалинесогласие с эстетической теорией модернизма. Наконец, современное социо-логическое содержание термин «постмодерн» обретает после выхода в свет книгЖ.-Ф. Лиотара «Состояние постмодерна» (1979), Ж. Бодрийяра «Симулякры и си-муляция» (1981) и статьи Ф. Джеймисона «Постмодернизм и культурная логикапозднего капитализма» (1984)1.

Тема исчерпанности и конца модерна (некоторые авторы используютсловосочетание «проект Просвещения») проходит через все работы, в ко-торых предпринимаются попытки осмыслить и подвергнуть анализу но-вейшую социальную и культурную ситуацию. «Постмодернистское умо-настроение несет на себе печать разочарования в идеалах и ценностях Воз-рождения и Просвещения с их верой в прогресс, торжество разума,безграничность человеческих возможностей. Общим для различных нацио-нальных вариантов постмодернизма можно считать его отождествление сименем эпохи "усталой", "энтропийной" культуры, отмеченной эсхатоло-гическими настроениями, эстетическими мутациями, диффузией большихстилей, эклектическим смешением художественных языков»2.

В чем же состоял социальный и культурно-исторический смысл эпохимодерна? Каковы были фундаментальные интенции проекта Просвещения?От какого интеллектуального наследства отказываются постмодернисты?

С исторической точки зрения модерн практически совпадает с перио-дом европейского Нового времени или бурного развития индустриальногокапитализма. Некоторые исследователи в качестве точки отсчета эпохимодерна прямо указывают 1789 г. — начало Великой французской рево-люции. В этот период в Европе и Северной Америке происходит промыш-ленная революция, радикально преображаются социально-экономические

1 См.: Маньковская Н.Е. «Париж со змеями» (Введение в эстетику постмодернизма).М.: ИФ РАН, 1995. С. 88—89; Современная западная философия: Слов. 2-е изд., перераб. иДоп. М.: ТОН-Остожье, 1998. С. 324—326.

2 Маньковская Н.Е. Указ. соч. С. 6.

183


структуры и образ жизни населения, благодаря успехам эксперименталь-ного естествознания и под влиянием массового просвещения религиозноемировоззрение вытесняется научным, на смену династическим монархиямповсеместно приходят буржуазные демократии, империи разрушаются ина их месте формируются национальные государства.

«О социальном смысле модерна писал Макс Вебер, указывая, что со-циальный мир становится все более "прозрачным", то есть ясным, понят-ным, доступным для познания и изменения благодаря его "расколдовыва-нию" вследствие нарастающей рационализации социальной жизни. Рас-колдовывание означало освобождение общества от господства магии исуеверий, его доверие к разуму, науке, рациональной процедуре во всехсферах общественной жизни. Расколдовывание рассматривалось им не какединовременный акт, а как тенденция, а именно тенденция, придающаяединство и смысл всей эпохе модерна»1.

Реализация проекта Просвещения означала прогрессирующую детра-диционализацию западных обществ, форсированный разрыв с наследиемСредневековья. Модерн подразумевал распространение познавательныхустановок, стандартов и процедур, выработанных в рамках авангардныхдля того времени сфер интеллектуальной деятельности (математики, ме-ханики и астрономии), на растущее число других сфер социальной активно-сти — государственное управление, промышленность, военное дело, градо-строительство, медицину, народное образование и т.д. В результате этогона Западе неудержимо нарастала общая организованность, упорядочен-ность и эффективность человеческой деятельности. Кроме того, именно вэпоху модерна европейская культура стремительно распространяется повсему миру, обретает, так сказать, глобальное измерение.

Оценивая всемирно-исторические результаты осуществления проек-та Просвещения, российский социолог Л.Г. Ионин пишет: «Можно ска-зать, что современная европейская цивилизация есть продукт осуществле-ния модернистского проекта. Практически всеми своими отличительнымипризнаками она обязана эпохе модерна и модернистскому проекту. Наука,искусство, мораль, индустрия, свобода, демократия, прогресс — эти и про-чие составные части сегодняшней жизни, без которых, кажется, простоневозможно существовать, являются продуктом модерна, так же как соци-альное равенство, рациональная общественная организация, беспримерновысокий жизненный стандарт и другие достижения западной цивилиза-ции. Однако итоги осуществления модернистского проекта оказываютсяне столь воодушевляющими, как может показаться на первый взгляд. Без-

1 Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. 3-е изд., перераб. идоп. М.: Логос, 2000. С. 269.

184


работица, экологическая катастрофа, насквозь бюрократизированная и за-регулированная социальная жизнь — эти и прочие беды индустриальногомира хорошо знакомы. Не следует также забывать об уроках долгой исто-рии эпохи модерна, особенно ее истории XX в., когда именно Европа —колыбель модерна — породила две самые страшные войны в истории че-ловечества и два ужасающих тоталитарных режима»1.

Более того, некоторые авторы2 полагают, что сам феномен тотали-таризма XX в. теснейшим образом связан с проектом Просвещения. Тотали-таризм представляет собой как бы его инверсию, «изнанку», т.е. коммунизми нацизм в гипертрофированной, доведенной до абсурда форме реализовалиприсущие именно модерну универсальные антропоцентристские и техно-кратические претензии. Огромное значение и в СССР, и в гитлеровскойГермании придавалось развитию естественных наук и техники. И тот,и другой режимы стремились организовать социальную жизнь по рацио-нально сконструированным, хотя и очень разным, канонам. В наше время,однако, хорошо известна та цена, которую пришлось заплатить народам

мира за тоталитарные эксперименты.Опыт последних десятилетий со всей очевидностью демонстрирует и

неадекватность упований на либерализм как на универсальную идеологию«экономического роста и социального процветания». Диктуемые Западомискусственные попытки внедрения либеральных ценностей и стандартовдеятельности в жизнь автохтонных3 сообществ привели к серии трагичес-ких провалов. Вместо экономического роста последовал коллапс, вместоформирования гражданского общества — гражданские войны и этничес-кие чистки, вместо вестернизации культуры — рост религиозного фунда-ментализма. Примером могут служить многие страны Латинской Амери-

ки, Африки, Азии, бывшего СССР.В XX в. в широких кругах западных интеллектуалов распространи-

лись пессимизм и общее разочарование в проекте Просвещения. Соответ-ственно радикальному пересмотру и сокрушительной критике были под-вергнуты все основные социально-философские теории, получившие по-литический резонанс на протяжении последних двух-трех столетий.Основной упор, разумеется, был сделан на критике универсалистских при-тязаний модерна, прямо или косвенно ведущих к тоталитарным эксцессам.

происхождение, туземный.

185


Можно сказать, что под сомнение была поставлена сама возможностьи необходимость существования универсальной социальной теории и, какследствие, соответствующей ей политической идеологии. Именно в этоммэтр постмодернизма, французский философ Жан-Франсуа Лиотар видитключевую характеристику постмодернистского поворота в мышлении.

Согласно Лиотару, организованное (можно сказать, технологизиро-ванное) массовое насилие и другие деструктивные проявления модернакоренятся в присущей ему вере в метанарративы1. В ряду метанарративов,свойственных эпохе модерна, Лиотар упоминает «эмансипацию разумно-го субъекта», гегелевскую «диалектику Духа», «эмансипацию трудяще-гося», «научно-технический прогресс», «рост богатства» и т.п. Разочарова-ние в подобных метанарративах и составляет суть ситуации постмодерна.

Ни один из подобных дискурсов2 отныне не может считаться приви-легированным или пользоваться монополией на истину. Все они уравни-ваются в правах в качестве «языковых игр», обладающих собственнымивнутренними правилами или «грамматиками», но лишенных качества «аб-солютного соответствия» бесконечно сложной социальной реальности.

Вот как об этом пишет Лиотар: «Упрощая до крайности, мы считаем"постмодерном" недоверие в отношении метарассказов... С выходом изупотребления метанарративного механизма легитимации связан, в частно-сти, кризис метафизической философии... Нарративная функция теряетсвои функторы: великого героя, великие опасности, великие кругосветныеплавания и великую цель. Она распыляется в облаках языковых нарратив-ных, а также денотативных, прескриптивных, дескриптивных и т.п. час-тиц, каждая из которых несет в себе прагматическую валентность suigeneris3. Каждый из нас живет на пересечениях траекторий многих этихчастиц. Мы не формируем без необходимости стабильных языковых ком-

3.4

«Националистический ренессанс»в культурном контексте постмодерна

1 Нарратив (от лат. narrare — рассказывать) — постмодернистский термин, означа-ющий текст, несущий в рамках данной культуры функцию конституирования определен-ных аспектов реальности (например, «историческое событие» определяется не реальнос-тью исторического процесса, а возникает только в контексте рассказа о нем и неразрывносвязано с интерпретацией). Подобный «объясняющий рассказ» в свернутом виде содержитфундаментальные правила, регулирующие социальное взаимодействие и коммуникацию.Любая культура пронизана нарративами. В терминологии Лиотара, метанарратив (мета-рассказ, метаповествование) — это синоним «большой идеологии», вера в которую являет-ся исходным пунктом при развертывании социальных теорий и конкретных политическихидеологий, оправдывающих и обосновывающих, т.е. легитимирующих, принуждение и на-силие в обществе. Метанарратив подразумевает некоторое заранее принятое видение соци-ального целого, представление о его смысле и конечной цели, которой должна быть подчи-нена активность его частей -— отдельных групп и индивидов.

2 Дискурс (от фр. discours — речь) — рассуждение, цепь рациональных суждений,упорядоченная, аргументированная речь.

3 Своего рода, своеобразный (лат.).

бинаций, а свойства, которые мы им придаем, не всегда поддаются ком-муникации. Таким образом, грядущее общество соотносится не столькос ньютоновской антропологией1 (как-то структурализм или теория сис-тем), сколько с прагматикой языковых частиц. Существует много различ-ных языковых игр — в силу разнородности их элементов. Они дают воз-можность своего учреждения только через места сбора и распределения

информации — это локальная детерминация»2.Лиотар подчеркивает то обстоятельство, что упадок доверия к мета-

нарративам теснейшим образом связан с резким, скачкообразным нараста-нием информационных потоков в современных западных обществах, с ка-чественным усложнением соответствующей системы коммуникаций.

Именно в последние десятилетия XX в. на Западе произошла инфор-мационно-технологическая революция. В результате развития и стреми-тельного распространения новейших средств массовой коммуникации (те-левидения, видеотехники, новейшей полиграфии, компьютерной техники)сформировался особый слой социокультурной реальности — медиасфера,конгениальным стилем функционирования и развития которой и являетсяпостмодернизм. Любому жителю Земли, в распоряжении которого нахо-дится соответствующий прибор, достаточно нажать несколько клавиш напульте управления, чтобы получить доступ к гигантскому резервуару ин-формации по всем отраслям знания, познакомиться с альтернативными,зачастую полярно противоположными, мнениями и оценками, подключить-ся к непосредственному мониторингу событий в стране и мире3.

В результате любой «образ целого» лишается устойчивости, с неиз-бежностью дробится на фрагменты и распыляется среди множества дру-гих «языковых игр». Другими словами, метанарративы или «всеобъясняю-щие теории» оказываются попросту не в состоянии объяснить сверхслож-ную и постоянно меняющуюся реальность современного мира.

Соответственно культура наиболее развитых стран Запада в послед-ней четверти XX в. приобретает весьма специфический, беспрецедентныйоблик. Привычные для нас категории, установки, ценности и нормы куль-

' То, что Лиотар именует «ньютоновской антропологией», является, по сути дела,представлением о человеке, свойственном при всех вариациях эпохе модерна. Речь идето фундаментальном единстве и равенстве способностей и потребностей всех людей, клю-

чевой характеристикой которых является разум.2 Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. СПб.: Алетейа, 1998. С. 10—11.3 В русле этих рассуждений немаловажно отметить следующий момент: во всем мире

в качестве социального слоя-носителя или основного проводника постмодернизма выступаетименно медиа-сообщество («продвинутые» литераторы, стремящиеся к паблисити интеллек-туалы, издатели, политтехнологи, журналисты, теле-, радио- и интернет-аналитики и т.д.).Чтобы подчеркнуть влиятельность этого сообщества, в том числе и политическую, некото-

рые авторы называют его медиакратией.

186187

туры модерна неотвратимо уходят в прошлое и замещаются новымипостмодернистскими. При этом речь идет о культуре в самом широкомсмысле слова, подразумевающем и интеллектуальные, и политическиеи экономические, и повседневно-бытовые измерения.

3.4.2

Основные характеристики культуры постмодерна

Что же нового, помимо «тотальной критики тоталитаризма», несетпостмодерн по сравнению с модернистским проектом? Отталкиваясь отнаблюдаемых тенденций, можно выделить несколько основополагающихпроявлений или принципиальных характеристик постмодерна как социо-культурной ситуации.

В о - п е р в ы х , самым очевидным и непосредственно данным в ощу-щениях проявлением новой эпохи стало возникновение так называемойвиртуальной реальности. Она представляет собой сверхсложный и сверх-динамичный мир образов и значений, существующий благодаря новейшейинформационной технике (прежде всего компьютерным сетям) и подчи-няющийся собственным внутренним правилам и соглашениям.

Парадоксально, но факт — в некотором смысле виртуальная реаль-ность оказывается разнообразнее и богаче «реального мира», посколькуона не только моделирует и воспроизводит реальные вещи и процессы, нои с легкостью вводит в информационное пространство воображаемые илификтивные объекты. Можно сказать, что виртуальная реальность включаети как бы поглощает простую реальность. Более того, в рамках виртуальнойреальности размываются границы между воображаемым и реальным. Дляучастников виртуальной коммуникации открываются все новые и новыеобласти и возможности конструирования дискурсов, комбинирования обра-зов, знаков и смыслов. При этом виртуальная реальность с самого началасвоего существования имела транснациональный, глобальный характер.

С виртуализацией культуры теснейшим образом связана и ее визуа-лизация, т.е. перемещение акцента с вербальной на визуальную составляю-щую коммуникации, перенос внимания со «слова» на «образ». Телевидение,интернет и видеоиндустрия стремятся актуализировать образное мышле-ние, пробудить подавленный логоцентризмом1 эпохи модерна естествен-

1 Логоцентризм (от греч. logos — слово, речь) — постмодернистский термин, обозна-чающий характерный для классической европейской метафизики принцип «власти языка»или понимание языка как центральной, главной инстанции, придающей единство и смыслчеловеческому существованию.

188


ный потенциал символизации, оживить архетипические структуры психи-ки. Соответственно формируется специфический стиль производства вир-туальной реальности, отмеченный спонтанностью, эмоциональной насы-щенностью, отказом от следования жестким «грамматическим» канонам.

В о - в т о р ы х , исключительное значение для постмодерна имеюткритика и отказ от «целостностей» любого рода. Методологические идеи«единого», «тождества», «общего» всегда, пусть даже в самых отдален-ных последствиях, предполагают насилие и тоталитарные претензии. Сле-довательно, на их место должны прийти идеи «различия», «особенного»

и «нетождества».Из этого вытекает принципиальный плюрализм культуры постмодер-

на. Культурные различия следует не сглаживать, а напротив, всячески по-ощрять и наращивать. Единое прежде (или по крайней мере мыслившеесятаковым) социокультурное пространство фрагментируется, распадается намножество отдельных, автономных и конкурирующих друг с другом обра-зований — «картин мира», идеологий, мировоззрений, научных парадигм,

экономических практик, образов жизни и т.п.Другими словами, модернистской установке на искусственную гомо-

генизацию, «выравнивание» социокультурного пространства постмодернпротивопоставляет естественную неудержимую гетерогенизацию послед-него. Ведь мир всегда был разнороден и противоречив и лишь универса-листские претензии проекта Просвещения, подкрепленные безудержным

насилием, породили иллюзию его единства.Установкой на плюрализацию культуры определяется повышенное

внимание к экзотическим, маргинальным, локальным и сингулярным объек-там и ситуациям. Пристальное внимание уделяется таким предметам как,например, «безумие», «тюрьма», «порнография», «сексуальное извраще-ние». В культурное пространство современного Запада возвращаются, ка-залось бы, давно вытесненные из него дискурсы и практики — мифы,магия, алхимия, астрология, древние формы религиозных культов (дажеритуальный каннибализм). Этим же определяется растущий интерес к этни-ческим корням — языку, фольклору, быту, традициям и обычаям. В руслеэтого процесса лежит и повышение социального статуса ранее третиро-вавшихся социальных групп — религиозных, расовых, этнических или сек-

суальных.Таким образом, плюрализация современной культуры оказывается кор-

релятом характерной для постмодернизма стратегии децентрации, т.е. от-каза от поиска центральных, несущих элементов в тех или иных знаково-символических комбинациях и конструирования новых комбинаций без°поры на какие-либо «центры» или «ядра». В этой перспективе все науч-

189


ные и политические дискурсы, все культурные стили, все социальные прак-тики уравниваются в правах и приобретают качество свободно комбини-руемых и рекомбинируемых «деталей».

В - т р е т ь и х , фундаментальной характеристикой новейшей ситуа-ции является рост в культуре игрового начала. Эту черту постмодернист-ского стиля можно назвать (используя слово из лексикона программистов)«геймизацией» мышления и деятельности1. Свойственный модерну пафоссерьезности, ответственности и последовательности исчезает; он замеща-ется пропагандируемыми постмодернистами иронией, аффектом и спон-танностью.

Ситуация игры в любой культуре подразумевает качественную пере-ориентацию сознания, позволяющую людям освободиться от наличныхформ принуждения (идеологического, политического или экономическо-го). Добровольное принятие участниками правил игры на время как былишает статуса объективности и непреложности легитимирующие при-нуждение метанарративы. И в этом смысле игра является прямой противо-положностью насилия. Но только в рамках постмодерна подобный подходк реальности обретает, так сказать, «вселенский размах»2.

В рамках постмодерна игровая установка распространяется на всенакопленные в ходе культурно-исторического развития образы, идеи и цен-ности. На место традиционных для модерна попыток породить принципи-ально новое, обладающее универсальной значимостью, так сказать «сверх-ценное и спасительное», культурное содержание (будь то философскаятеория, политическая идеология или литературное произведение), прихо-дят разочарование в подобных предприятиях и «культурное творчество»в форме свободного и ироничного переконфигурирования уже созданно-го. С этим связан принципиальный эклектизм постмодерна, склонностьк технике коллажа, виртуозное цитирование и т.п.

С методологической точки зрения основу подобного игрового освое-ния культурного пространства образует процедура или операция деконст-рукции3. Несколько упрощая, деконструкция подразумевает «разборку»

3.4

' В техническом смысле геймизация (от англ, game — игра) означает разработкукомпьютерной игры на сюжетной основе какого-либо художественного текста, фильмаи т.п.

2 Разумеется, говоря о геймизации культуры, мы имеем в виду прежде всего функцио-нирование виртуальной реальности. Ведь и в самых развитых странах никто не может напрактике отменить тяжелый физический труд, уличное насилие, старость, болезни и проч.

3 Термин «деконструкция» (от фр. (Reconstruction) был введен в широкий интеллекту-альный оборот французским философом Ж. Деррида. Термин образован из двух слов«деструкция» и «конструкция». См.: Современная западная философия: Слов. 2-е изд., пе-рераб. и доп. М: ТОН-Остожье, 1998. С. 118—120.

Националистический ренессанс» в культурном контексте постмодерна

старых, присутствующих в культуре смысловых образований и «сборку»полученных элементов в новых комбинациях. Она представляет собой при-чудливую «разрушающе-созидающую» игру со старыми символами и смыс-лами, выявляющую принципиальную неоднородность, неустойчивостьи зависимость от контекста («вторичность») любого культурного содер-

жания.Деконструкция, таким образом, оказывается естественным алгоритмом вос-

производства культуры в условиях ее виртуализации и плюрализации. Можно ска-зать, что деконструкция является ключевой культурной стратегией эпохи пост-модерна. При этом в качестве объектов для ее применения могут выступать дис-курсивные образования разной природы — религиозные и философские тексты,видеоклипы, научные материалы, компьютерные игры, политические программы,художественные манифесты, кинофильмы, литературные произведения, публи-кации средств массовой информации.

Наконец, в - ч е т в е р т ы х , кардинальное различие между модерноми постмодерном проявляется в их отношении к науке. Если для модернабыли характерны пафос рационального познания мира, презрениек религиозным догмам и суевериям, уверенность во всесилии научногознания, то постмодерн относится к подобным когнитивным установкам с

иронией и скепсисом.Двухвековой опыт Нового времени со всей очевидностью показал,

что стремительное развитие естествознания не дает гарантий решения всехсоциальных и духовных проблем. Более того, именно современная наукаобеспечила технической инфраструктурой тоталитарные режимы XX в.,стала, хотя и косвенно, причиной гонки ядерных вооружений и поставила

человечество на грань экологической катастрофы.Кроме того, построенные по образцу естественных наук социальные

и психологические дисциплины не могут в принципе дать ответ на самыеглавные, фундаментальные вопросы человеческого существования. Проб-лемы ценностного выбора, судьбы, любви, смысла жизни и смерти оста-

ются вне сферы их компетенции.При этом было бы неверно видеть в постмодерне лишь антинаучную

реакцию, голое отрицание науки. Он скорее вненаучен, т.е. находится «поту сторону» сциентизма и антисциентизма1. В постмодернистской перспек-тиве наука как форма знания просто лишается своего старого привилеги-

1 Сциентизм (от лат. scientia — наука) и антисциентизм — культурно-философскиеориентации, противоположно оценивающие феномен науки. Для сторонников сциентінаука — единственная форма объективного и достоверного знания. Только с ее помощьюможно разрешить проблемы человека и общества. Антисциентисты рассматривают наук}ка* Деструктивную силу, порождающую кризис культуры.

190 191


рованного статуса и в соответствии с требованием децентрации предстаеткак одна из многих «языковых игр», но не более того.

Немецкий философ и культуролог П. Козловски представил в табли-це сравнительные характеристики модернистского и постмодернистскогоотношении к науке1.

Таблица 1Сравнительные характеристики модерна и постмодерна

(по П. Козловски)

Характеристики

Научное понимание

Научные методыОтношениек метафизикеФормы знания

Модерн

Сциентистское утверждение кар-тины мираОбъективизирующее объяснение«Свобода от метафизики»

Научный монизм

Постмодерн

Критическоеи инструментальноеПонимание и объяснениеПризнание метафизического яд-ра наукиМножественность форм полез-ного, образовательного и рели-гиозного знания

Из данных табл. 1 видно, что для постмодерна характерен интерес ковсему многообразию форм вненаучного знания — традиционной медици-не, легендарной истории, восточным эзотерическим доктринам и т.п. «Раз-личные формы духовного начала — церковные, гностические, мистиче-ские — привлекают сегодня к себе повышенный интерес. В университет-ских книжных лавках отделы "Эзотерика, Духовное начало" представленыедва ли не столь же обширно, как литература по академической филосо-фии. Еще одним признаком несостоятельности "закона о стадиях" Конта2

является возвращение к авторитету религии как раз в ведущих в научно-техническом отношении странах Запада. Здесь смыслообразующий и тол-ковательный потенциал религии либо заступает место науки (в фундамен-тализме); либо религия, философия и наука обретают себя в отношениях -комплиментарности по ту сторону как атеистического сциентизма, так и'враждебного к науке религиозного фундаментализма»3.

Эти культурные тенденции дают некоторым авторам основание гово-рить о наступлении «новой магической эпохи», вторичной сакрализация

1 Козловски П. Культура постмодерна. М.: Республика, 1997. С. 52.2 Согласно концепции французского социолога-позитивиста XIX в. Опоста Конта,]

исторический процесс представляет собой последовательную смену трех эпох: религиоз-jной, метафизической и научной.

3 Козловски П. Указ. соч. С. 49.


«реванше Бога», иррационализации и заколдовывании мира как анти-тезе веберовским рационализации и расколдовыванию1.

В любом случае на место модернистской парадигмы с ее верой в уни-версальность аналитического метода и однозначные причинно-следствен-ные связи приходит представление о множественности и комплиментар-ности методов объяснения и понимания реальности, о вероятностном ха-рактере отношений между причиной и следствием. Даже естественныенауки эпохи постмодерна стремятся дополнить классические объективи-рующие интерпретации основным принципом гуманитарных наук — по-иском и пониманием проявлений сознания2.

3.4.3

Новые формы социальнойи политической идентичности

Итак, какой же облик социального мира (по крайней мере западного)просвечивает сквозь рассуждения теоретиков-постмодернистов о концеметанарративов, децентрации и деконструкции и, что более существенно,является логическим продолжением тенденций виртуализации, плюрали-зации, геймизации и десциентизации современной культуры? На какихоснованиях и в каких формах, в условиях «тотальной фрагментации», бу-дет осуществляться социальная и политическая интеграция человеческойдеятельности?

Согласно Л.Г. Ионину, основанием интеграции крупномасштабныхсообществ, если нынешние тенденции будут реализовываться и далее, неможет быть ни ценностный консенсус, ни систематическое насилие. И длятого, и для другого в современном обществе остается все меньше места.Для первого — по причине виртуализации идеологий и плюрализации сти-лей и образов жизни, для другого — по причине снижения витальностисовременного человека, также вызываемого виртуализацией страстей. Мож-но предположить, что будущее за относительно небольшими самооргани-зующимися сообществами, основанными на единстве мировоззрений.Структура их будет организовываться по-разному в зависимости от типаметанарратива, лежащего в основе каждого из них: от идеального равен-

1 См.: Ионин Л.Г. Указ. соч.Об этом свидетельствует, например, многолетний диалог между западными специа-

стами по квантовой теории и представителями дзен-буддизма и других восточных кон-фессий.

192 7з 628 193


ства до средневековой иерархии, от либеральной демократии до кровавогототалитаризма. Насилие виртуализируется и станет не предметом легити-мации, а ее средством, т.е. не идеология будет служить орудием легитима-ции власти, а власть — орудием легитимации идеологии. Другими слова-ми, применять насилие и принимать на себя насилие люди станут не поволе обстоятельств и не для реализации своих садистских и мазохистскихинстинктов, а исключительно для подтверждения верности избранным цен-ностям. Все происходящее будет происходить в реальном времени, т.е.истории (как единого мирового процесса) не станет, а во всем происходя-щем не станет смысла (т.е. глобального, общепризнанного культурногосодержания)1.

Иначе говоря, постмодерн является синонимом расщепления единойвсемирной «Истории» (вера в которую была характерным пунктом модер-нистского проекта) на множество частных, партикулярных «историй». Со-ответственно представление о «смысле Истории», интегрирующем все че-ловечество, растворяется в хаотической игре смыслов, интегрирующих ло-кальные сообщества — профессиональные, региональные, этнические,сословные, конфессиональные, сексуальные и т.п.

В условиях кризиса и фактического упадка метанарративов или клас-сических политических идеологий эпохи модерна — либерализма и марк-сизма во всех их модификациях — парадоксальным образом происходитреанимация именно домодернистских, традиционных политических иден-тичностей. Свойственным модерну установкам на прогресс и новаторствопостмодерн противопоставляет возврат, хотя бы и в игровой форме, к ес-тественным, органическим формам сознания2. И в этом смысле постмо-дерн, несомненно, содержит существенные элементы консерватизма и дажеархаизации, проецируя на сферу политического сознания общекультур-ные тенденции «новой магической эпохи». Другими словами, постмодернпредстает перед нами как эпоха реконструированных, точнее — деконст-руированных, традиций.

Британский политолог и публицист Дж. Грей описывает эту ситуа-цию следующим образом: «Всемирно-исторический провал проекта Про-свещения, выразившийся в политическом отношении в крахе и разруше-нии в конце XX в. порожденных этим проектом светских, рационалисти-ческих и универсалистских политических движений — и либеральных,и марксистских — и преобладании в политической жизни этнических, на-

1 См.: ИонинЛ.Г. Указ. соч. С. 417—418.2 В связи с этим можно, например, указать на популярные в нынешней Европе движе-

ния сторонников возрождения друидизма и кельтской культуры или разнообразные проек-ты восстановления монархий (во Франции, Австрии, Италии, Венгрии, Болгарии и т.д.).

194


пионалистских и фундаменталистских сил наводят на мысль об ошибоч-ности философской антропологии, на которой зиждился проект Просве-щения. В этой философской антропологии различие культур рассматрива-лось как эфемерная, и даже эпифеноменальная случайность в человече-ской жизни и истории. Опровержение данной точки зрения историческимопытом представляет собой явление, исследование которого традицион-ное либеральное мышление, считающее различие культур формой атавиз-ма или субъективного предпочтения, предназначенного принадлежать сферечастной жизни, сочло слишком опасным. (Но. — Авт.} предрасположен-ность к различиям между культурами — изначальное свойство рода чело-веческого; человеческая идентичность плюралистична и разнообразна посвоей природе — как многочисленны и разнообразны естественные языки,она всегда является разновидностью конкретных форм общественной жиз-ни но не воплощением единой «человечности». Эта альтернативная фило-софская антропология... считает человечество родом, природа котороготолько частично детерминирована и который поэтому неизбежно являетсясамоопределяющимся и способным к самопреобразованию, и проявляетособую, ему одному свойственную творческую способность к созиданиюне только разнообразных, но и обычно неповторимых идентичностей»1.

Таким образом, в постмодернистский контекст весьма органично впи-сываются политические, экономические и культурные требования регио-нальных и локальных образований, малых этнокультурных сообществ, ре-лигиозных (в том числе так называемых нетрадиционных) группировоки т.д. В рамках постмодернистского подхода все они имеют право на су-ществование, на свой собственный уклад жизни (свободно избираемыйкаждым из их участников), на демонстрацию и отстаивание своих идеоло-гических и мировоззренческих позиций в пространстве массовых комму-никаций. При этом границы между подобными сообществами не приобре-тают качества непреодолимых физических барьеров, свойственного имв период «настоящего» традиционного общества, а остаются более илименее прозрачными и проницаемыми, т.е. в некотором смысле виртуаль-ными2. В силу последнего обстоятельства каждый человек или группа лю-

1 Грей Д. Поминки по Просвещению: политика и культура на закате современности.М.: Праксис, 2003. С. 133—134.

2 На это качество виртуальности консервативных и архаизаторских тенденций пост-модерна обращает внимание Л.Г. Ионин: «Постмодерн виртуализирует и сами вроде бынезависимые от него проявления консервативной политики, которая утрачивает свойствен-ные ей черты органичности и становятся предметом свободного выбора. Это виртуальныйконсерватизм. Подлинный, "почвенный" консерватизм не оставляет своему субъекту правана выбор, а прорастает в нем с непреложностью органического» (Ионин Л.Г. Указ. соч.

195


дей на протяжении своего существования могут, подчиняясь логике внут-реннего выбора, неоднократно поменять собственную идентичность и свя-занный с ней образ жизни и деятельности.

Каким же очередным метаморфозам подвергается в подобной социо-культурной ситуации националистический дискурс? Какие формы нацио-нализма оказываются как бы соответствующими, конгениальными самомудуху постмодерна, а какие ему противоположны?

Как мы неоднократно подчеркивали, фундаментальной интенцией но-вой эпохи является фрагментация и распад самодовлеющих целостностейлюбого рода — систематизированных форм знания, универсалистских идео-логий, социокультурных макросистем и т.д. При этом речь, разумеется,идет не о тотальном распаде и уничтожении, а о переконфигурации эле-ментов или деконструкции. Соответственно под сомнение ставится самавозможность (разумеется, без применения массового насилия) и необхо-димость существования крупномасштабных политических сообществ ста-рого типа, к которым относится и классическое национальные государ-ство. Наряду с этим из «естественных» элементов, образовавшихся в ре-зультате «разборки» государств-наций, вполне могут быть «собраны»новые, отвечающие постмодернистким критериям, политические комби-нации наподобие Европейского Союза1.

Именно это имел в виду Жан-Франсуа Лиотар, писавший, что взрывизнутри крупных тоталитарных режимов, порожденных «грезами модер-на», вызывает ностальгию по «естественным сообществам», основаннымна общности крови, земли, языка, традиции. Но вопреки внешней видимо-сти может даже оказаться так, что реализации концепции единой Европылегче достичь через федерацию «естественных сообществ» («регионов»вроде Баварии, Шотландии, Фландрии, Каталонии и др.), чем через суве-ренные государства, — с учетом всевозможных опасностей, присущих до-минированию демоса в каждом из этих сообществ2.

Таким образом, национализм старого образца, апеллирующий к чув-ствам немцев, французов и итальянцев уходит в прошлое. На его местоприходит национализм нового типа — баварский, баскский, корсиканский,ломбардский.

1 Советник британского премьер-министра Тони Блэра, видный дипломат Роберт Ку-пер так характеризует нынешнюю ситуацию в Европе: «ЕС является наиболее "продвину-тым" примером постмодернистской системы. Он обеспечивает безопасность на основе про-зрачности и прозрачность — через взаимозависимость. ЕС является скорее транснацио-нальной, чем наднациональной системой, добровольной ассоциацией государств скорее,чем подчинением государств центральной власти согласно правилам субординации» (Coo-per R. The new liberal imperialism // Observer. 2002. April 7).

2 См.: Керни P. Диалоги о Европе. М: Весь мир, 2002. С. 303.

196

•Задания для самостоятельной работы

Если первый тип мы можем назвать большим, или макронационализ-мом, то последний является национализмом малого типа, или микронацио-нализмом. При этом макронационализм в современной ситуации выступа-ет в качестве консервативной реакции на политические и культурные про-явления постмодерна, а микронационализм, изоморфный локалистским имаргинальным интенциям постмодерна, становится для последнего есте-ственным союзником.


1. Как развивалась теория национализма в XX в.?2. Назовите ученых, развивавших теорию национализма в 1920—1960-е гг.3. Назовите основные произведения, в которых излагаются современные

теории национализма.4. Назовите подходы к изучению национализма, исходя из классификации

Дж. Бройи.5. В чем специфика трактовки национализма в учении Дж. Бройи?6. Как соотносятся национализм и современное государство в теории

Дж. Бройи?7. Как соотносятся, согласно концепции М. Манна, политические институ-

ты и формы национализма?8. Рассмотрите основные положения концепции Э. Хобсбаума.9. Сопоставьте понятия «национализм» и «этничность».

10. Как X. Арендт связывает проблемы национализма и современного госу-дарства?

11. Национализм и национальные меньшинства.12. Объясните понятие «нации-государства».13. Изложите основные положения культурологической теории национализ-

ма Б. Андерсона.14. Обоснуйте тезис 3. Геллнера о том, что «нации — продукт модерни-

зации».15. Раскройте содержание понятия «идентичность».16. Каковы основные признаки социокультурного постмодерна?17. Сформулируйте понятие дискурса.18. Что такое нарратив и метанарратив?19. Сформулируйте понятие деконструкции.20. В чем состоят различия между микро- и макронационализмом?


1 • На основе изучения сочинений мыслителей XX в. подготовьте реферат потеме «Национализм в современном мире», в котором теоретически обоснуйтеместо и роль национализма в современном мире. В качестве материала для ре-Рерирования можно использовать произведения авторов, указанных в списке ли-еРатуры, но можно привлекать и другие работы.

197


Основная задача при подготовке реферата — проанализировать одну из ра-бот известных ученых по проблемам политического национализма в современ-ном мире, выделить основные ключевые проблемы, проиллюстрировать цитата-ми из текста.

В конце реферата подведите итоги рассмотрения, обоснуйте собственнуюпозицию в понимании ключевых проблем. Рекомендуемый объем реферата —5—10 страниц.

2. Подготовьте устный обзор теоретических публикаций по тематике пост-модерна. Задачей обзора (работы Лиотара, Бодрийяра, Барта, Делёза, Гватта-ри, Фуко, Деррида, Дебора, Фейерабенда, Харви и др.) является более полноеи разностороннее ознакомление с данной проблематикой и формулирование соб-ственного видения проблем постмодерна как социокультурного явления. Каждыйобзор, подготовленный студентами, должен обсуждаться в группах.


ОсновнаяКоротеева В.В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М.:

РГГУ, 1999. С. 51-63, 64-72, 94-106, 107—117.Нации и национализм / Б. Андерсон, О. Бауэр, М. Хрох и др. М.: Праксис,

2002.Политическая энциклопедия: В 2 т. / Под ред. Г.Ю. Семигина. М.: Мысль,

1999. С. 26—33.Политология: Энцикл. слов. М.: Изд-во МКУ, 1993.СмитЭ. Национализм и модернизм. М.: Праксис, 2004.Современная западная философия: Слов. / Сост. В.П. Филатов, B.C. Мала-

хов. М.: ТОН-Остожье, 1998.Этнос и политика: Хрестоматия / Авт.-сост. А.А. Празаускас. М.: Изд-во

УРАО, 2000. С. 101—130.


АльтерматтУ. Этнонационализм в Европе. М.: РГГУ, 2000.Андерсон Б. Воображаемые сообщества. М.: Канон-Пресс-Ц: Кучковополе,

2001.АрендтХ. Истоки тоталитаризма. М.: ЦентрКом, 1996.Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Тради-

ция, 2000.Берлин И. Жозеф де Местр и истоки фашизма // Берлин И. Философия сво-

боды. Европа. М.: Новое литературное обозрение, 2001.Бирнбаум П. Национализм: сравнение Франции и Германии // Вопросы со-

циологии. 1993. № 1/2.Блумер Г. Коллективное поведение//Американская социологическая мысль.

М.: Изд-во МГУ, 1994.БолотоковВ.Х., Кумыков A.M. Феномен наций и национально-психологичес-

кие проблемы в социологии русского зарубежья. М.: Изд. корпорация «Логос»,1998.

198


БройиДж. Подходы к изучению национализма // Нации и национализм. М.:Праксис, 2002.

Бурдье П. Социальное пространство и символическая власть // Бурдье П. На-чала. М.: Логос, 1994.

Вальденфельс Б. Своя культура и чужая культура: Парадокс науки о «Чужом»//Логос. 1994. №6.

Володин А.Г., Широков Ш.К. Глобализация, истоки, тенденции, перспекти-вы // Политические исследования. 1999. № 5.

Геллнер Э. Нации и национализм. М.: Прогресс, 1991.Геллнер Э. Пришествие национализма. Мифы нации и класса // Нации и на-

ционализм. М.: Праксис, 2002.Зарубежная критика французской «новой философии». М.: ИНИОН, 1987.Идентичность // Современная западная философия: Слов. М.: ТОН-Осто-

жье, 1998.Иноземцев В. Иммиграция: новая проблема нового столетия // Социологи-ческие исследования. 2003. №4.

ИонинЛ.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. 3-е изд., пере-раб. и доп. М.: Логос, 2000.

Камиллери К. Идентичность и управление культурными несоответствиями:попытка типологии // Вопросы социологии. 1993. № 1/2.

Коданьоне К. Миграционная политика как планирование наугад // Иммиг-рационная политика западных стран: альтернативы для России. М.: Гендальф,2002.

Кола Д. Политическая социология. М.: ИНФРА-М, 2001.Коротеева В.В. Экономические интересы и национализм. М.: РГГУ, 2000.Костариано Р. Расселение, транснациональные общины и гражданство //

Международный журнал социальных наук. 2001. Февр.Лейтин Д. Теория политической идентичности // Этническая мобилизация

и межэтническая интеграция. М.: РАН, Ин-т этнологии и антропологии, 1995.Лоуи Т. Глобализация, государство, демократия: образ новой политической

науки // Политические исследования. 1999. № 5.Малахов B.C. Скромное обаяние расизма. М.: ДИК, 2002.Манхейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юристъ, 1994.Оболенская С.В. Образ немца в русской народной культуре // Одиссей. М.:

Наука, 1991.Орлов А. Иммиграционный бум. Где решение проблемы? // Международ-

ная жизнь. 2002. № 12.Рамочная конвенция о защите национальных меньшинств (1995) и другие

европейские документы по национальным меньшинствам // Этнополитология:Учеб. пособие и хрестоматия. М.: Ладомир, 2001.

Смит Э.Д. Национализм и историки // Нации и национализм. М.: Праксис,2002.

СмитЭ. Национализм и модернизм. М.: Праксис, 2004.Тишков В.А. Забытье нации (постнационалистическое понимание национа-

лизма) // Вопросы философии. 1998. № 9. С. 3—26.Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М.: Русский

МИР, 1997.Уолцер М. О терпимости. М.: Идея-Пресс, 2000.Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. Московские лекции и ин-

М.: Изд. центр «Academia», 1995.

199

Хабермас Ю. Европейское национальное государство // Нации и национа-лизм. М., 2002.

Хантингтон С. Столкновение цивилизаций // Полис. 1994. № 1.Хобсбаум Э.Дж. Принцип этнической принадлежности и национализм // На-

ции и национализм. М.: Праксис, 2002.Эко У. Пять эссе на темы этики. СПб.: Симпозиум, 2000.ЭриксонЭ. Идентичность: юность и кризис. М.: Прогресс, 1996.BetzH.G. Radical Right-Wing Populism in Western Europe. L, 1994.Deutsch K.W. Nationalism and Social Communication. 2nd ed. Cambridge, 1965.KedourieE. Nationalism. Oxford, 1960.Kohn H. The Idea of Nationalism. N.Y., 1944.MacMasterN. Racism in Europe, 1870—2000. N.Y., 2001.Seton-Watson H. Nations and States. L., 1977.Smith A. Theories of Nationalism. L., 1977.SnyderL. Encyclopedia of Nationalism. N.Y., 1990.

Г л а в а 4

ТЕОРИИ СОВРЕМЕННОГОКОНСЕРВАТИЗМА

И НАЦИОНАЛИЗМ В XX в.

Особая веха в истории национализма как политического феномена пред-ставлена периодом европейской мысли, который получил название консерватив-ной революции. В оригинальных текстах этой эпохи (1920—1930-х гг. в Герма-нии), принадлежащих О. Шпенглеру, М. ван ден Бруку, О. Шпанну, К. Шмитту,Э. Никиту, Эрнсту и Фридриху Георгу Юнгерам и многим другим немецким пи-сателям и публицистам, прослеживается своеобразное завершение «европей-ского» национализма в его классическом воплощении, неразрывно связанноес крушением идеи либерально-демократического национального государстваи основополагающих ценностей «бюргерской», довоенной эпохи.

4.1

Консерватизм в контекстеполитической истории

4.1.1

О понятии «консерватизм»

Консерватизм, либерализм и социализм появляются как политичес-кие движения практически в одно время. Это 30-е гг. XIX столетия.

Широко распространена трактовка исторически первых форм консерватизма в целом исключительно как «реакции» на рационализм Но»°™времени, Просвещение и прежде всего на Французскую революцию. ЛиОсралы и социалисты «разоблачают» консерватизм как небескорыстное от-стаивание интересов тех сословий, которые отжили свой век, но еще пыта-ются сохранять свои привилегии, ссылаясь на незыблемость традиции илиДаже на природу человека. Этот подход ограничен и требует разъяснении,

201

Глава 4Теории современного консерватизма и национализм в XXв.

хотя и в нем присутствует доля истины, если учитывать политическуюпрактику некоторых консервативных партий XIX—XX вв.1

Если обратиться к отечественным и зарубежным словарям и энцикло-педиям, то в большинстве случаев мы встретим близкие по смыслу трак-товки консерватизма.

Так, энциклопедический словарь «Философия» (2004) предлагает следу-ющее определение: «Консерватизм (фр. conservatisme, от лат. conserveохраняю, сохраняю) — идейное течение, настаивающее на постепенностиизменения общества с учетом устоявшихся, оправдавших себя во времениорганических коллективных ценностей и традиций»2.

Современный политиологический словарь (2000) определяет консер-ватизм как «идеологию, которая в ходе Французской революции была на-правлена против прогрессивных идей свободы и равенства. Консервативнаяидеология представляет собой попытку выдвижения целостной аргумен-тации против идей «прогресса» и демократии. Поэтому консервативныминазывают движения в направлении, противоположном прогрессивным идео-логиям, прежде всего либерализму»3.

В «Новой философской энциклопедии» (2001) Л.В. Поляков рассмат-ривает истоки и основные вехи развития консерватизма как одного из ос-новных направлений политической философии4.

Феномен консерватизма достаточно подробно изучался зарубежнымиисследователями, в частности Л. Дюпе, А. Молером, К. Зонтгеймером,X. Герстенбергером, Г. Рормозером и др. В России одним из крупныхисследователей консерватизма является A.M. Руткевич — автор моногра-фии «Что такое консерватизм?» (1999). Исследованием консерватизма так-же занимались А.Г. Вишневский, М.М. Федорова, А.Н. Мочкин и др.

Консерватизм как течение политической мысли невозможно изучатьвне социально-исторического контекста. Консерватизм также следует со-отнести с национально-культурной традицией. Можно долго и подробнорассуждать о консерватизме вообще, отыскивая его идейные истоки, сле-дить за его трансформацией и выяснять, насколько закономерно его сбли-жение с национализмом, но нельзя забывать о том, что каждый из разныхликов консерватизма глубоко укоренен в исторической и культурной тра-

1 См.: Руткевич A.M. Что такое консерватизм? М; СПб.: Университетская книга, 1999.С. 20—22.

2 Ивин А.А. Консерватизм // Философия: Энцикл. слов. М.: Гардарика, 2004. С. 392.3 Даниленко В.И. Современный политологический словарь. М.: Nota Bene, 2000.

С. 395.4 См.: Поляков Л.В. Консерватизм // Новая философская энциклопедия: В 4 т. М.:

Мысль, 2001. С. 288—289.

202

4.1.Консерватизм в контексте политической истории

дициях той или иной страны или народа (как, впрочем, и другие теченияполитической мысли). Без этого сложно понять, почему, например, в Аме-пике консерваторами называют многих европейских либералов, а отца иоснователя консерватизма Берка зачисляют в либералы, и т.д.1

Эдмунд Берк: у истоков консервативной идеологии

Основателем консервативной мысли по праву считается Эдмунд Берк.Его произведение «Размышления о революции во Франции» (1790) далотолчок к развитию столь различных направлений политической мысли,как французский контрреволюционный традиционализм, немецкий поли-тический романтизм, английский либеральный консерватизм2.

Берк написал эту книгу в ответ на попытку лондонского «Обществареволюции» отождествить две различные революции и выработанные в ихходе правовые и политические документы, в том числе «Декларацию прав

человека и гражданина»3.В Декларации утверждалось, что «принцип всякого суверенитета при-

надлежит прежде всего Нации» (ст. 3), следовательно, Нация имеет правоне только пересматривать права и свободы, но и заменять правителей.

В Англии этой доктрине были близки радикалы во главе с ТомасомПейном, утверждавшим, что английский строй был недостаточно либе-ральным, поскольку монархия являла собой чуждый принцип для свободыи представительства. В противоположность им либералы (в том числе иБерк в начале своей политической карьеры), хотя и выступали за ограни-чение прав короны и передачу их парламенту, но монархический принципне ставили под сомнение. Сторонники теории национального суверените-та утверждали, что революция основана на субъективных правах нации;по Берку, напротив, английская революция (в отличие от французской)была законна в той мере, в какой она не выражала субъективной волипарламента, была высшей исторической необходимостью и восстанавли-вала исторически приобретенные свободы, единый план развития англий-ской истории. При этом Берк исходил из неприятия рационалистическихсхем, конструкций и упрощений. Природа человека сложна, утверждал он,человек больше повинуется страстям и сиюминутным эмоциям нежелиразуму, поэтому очень трудно предвидеть человеческое поведение, опира-ясь на абстрактные формулы, особенно в той сфере, где частное лицо выс-

консерватизм и консервативный либерализм //тна (из истории политической философии). М.:

1 См.: Федорова MM Либеральный консерватизм и консервативныйОт абсолюта свободы к романтике равенства (из истории политической

ИФРАН, 1994. С. 82—83.2 См.: Там же. С. 62—68.3 Там же. С. 62.

203

Глава 4Теории современного консерватизма и национализм в XX в.

тупает как гражданин. Когда государственный деятель сталкивается с ог-ромной массой, «пронизанной страстями и интересами», простых реше-ний быть не может1.

Поэтому подлинной природе человека чуждо понятие «свободы во-обще», безотносительно к чему-либо. Имеют смысл только конкретныесвободы, как они сформировались в процессе развития того или иногонарода. «Наша свобода обладает своей генеалогией, чертами, галереей порт-ретов»2. Англичане унаследовали эту свободу, «основывая свои претензиине на абстрактных принципах вроде прав человека, но на правах англича-нина как наследие, доставшееся от предков»3.

Равенство же существует только в области морали — все обязаныисполнять свой долг. Французы перевернули эту пирамиду, что привелоих к узурпации прерогатив «природы» и усугублению естественного нера-венства. «Права человека» — это пустая абстракция, лишенная историчес-ких корней, в отличие от «прав англичанина».

Берк защищает прежде всего «дух свободы», которым были проник-нуты прежние институты, и «рыцарские нравы». Таким образом, дилеммасвободы и равенства разрешается Берком в пользу свободы вне равенст-ва — в традиционном иерархическом обществе.

Когда речь заходит об идейных истоках консервативной мысли, тообычно указывают, что консерваторы в значительной степени опиралисьна классическую политическую философию (Платон, Аристотель, Цице-рон, Фома Аквинский) с ее идеей естественного права и порядка. У Беркаже мы обнаруживаем несколько иной план размышлений. Оставаясь, содной стороны, верным идее, что всякая политика являет собой «подража-ние природе»4, он, с другой стороны, утверждает, что естественные правакак таковые не могут быть противопоставлены авторитету. Одна из пер-вейших целей гражданского общества, превращающаяся в фундаменталь-ное правило, — это то, что личность не является уже судьей самой себе.Индивид освобождается от фундаментального права человека, не связан-ного никаким договором, — права быть судьей и утверждать собственноеправо. Он передает право самоуправления, насколько это возможно, правосамозащиты, этот первейший естественный закон... Он передает эти правагосударству, с тем чтобы получить справедливость... и чтобы сохранитьсвободу5.

1 Федорова ММ. Указ. соч. С. 63.2 Burke E. Reflexions on the Revolution in France. Oxford, 1877. P. 40. Цит. по: Федоро-

ва MM. Указ. соч. С. 62—68.3 Ibid. P. 37.4 Ibid. P. 63.5 Ibid. P. 120.

204


Говоря о консерватизме Берка, следует подчеркнуть его либеральныйхарактер. По этому же пути пойдет впоследствии развитие английскогоконсерватизма, вплоть до Р. Пила и Дизраэли, консерватизм которых но-сил реформистский характер, оставаясь, однако, консерватизмом (если что-то и нужно реформировать, то только для сохранения старого)1.

Развитие консерватизма в XIX в.Либералы «против» консерваторов

Развитие консерватизма в Европе многие исследователи связывалис влиянием идей Просвещения и романтизма. A.M. Руткевич замечает, чтои либералы, и консерваторы действительно отталкивались от идей Про-свещения. Однако по разным партиям их развело прежде всего отношениек революции. Так, либералы на протяжении всего XIX в. были сторонни-ками революций, тогда как консерваторы считали их пагубными2.

Спор этих партий начинается именно во время Великой французскойреволюции. Он касался не только политических событий, но и фундамен-тальных вопросов социальной теории. Революционные следствия выводи-лись из доктрины «общественного договора», признания «естественныхправ», которыми наделен человек любого общества.

Полного единомыслия между консерваторами никогда не было, по-скольку одни из них были откровенными монархистами, желавшими вос-становления трона и алтаря, а другие считали, что поставленные либера-лами цели достижимы путем постепенной эволюции, тогда как револю-ционное насилие неизбежно отбрасывает общество к варварству. Ужепервые консервативные критики революции заметили, что революции по-началу бескровны, пользуются поддержкой немалой части народа, вклю-чая самые просвещенные его слои — во Франции прологом революциибыл своего рода «бунт» аристократии (1788 г.). Идеалистов во главе рево-люционного движения, обещающих всеобщее благоденствие, сменяют фа-натики, авантюристы или просто циничные карьеристы. Демагоги от име-ни народа требуют «углубления революции» и все новых кровавых жертв,пока на последнем этапе один из вождей не истребляет всех конкурентов,устанавливая единоличную диктатуру. Поэтому не столько желание вос-становить привилегии аристократов, сколько стремление разорвать этотпорочный круг революции вело консерваторов к мысли о восстановлениилегитимных династий. Вдохновителями Реставрации были Де Местр, Бо-нальд и ряд других мыслителей, главным европейским идеологом — князь

1 Федорова ММ. Указ. соч. С. 62—68.2 Руткевич A.M. Указ. соч. С. 45—52.

205


Меттерних. Однако было бы неверно относить к консерваторам монархи-ческие дворы Европы. Консерватизм существует не в условиях абсолют-ных монархий, но при парламентском режиме, как одна из партий. Болеетого, даже консерваторы-монархисты выступали во время Реставрации какоппоненты реально существовавшего режима1.

Одно из главных отличий консерватизма от либерализма заключа-лось в критике индивидуализма, утилитаризма и социального атомизма.

Социалисты первой половины XIX в. многое позаимствовали у кон-сервативных критиков капитализма. И это неудивительно: проповедь край-него индивидуализма и социал-дарвинизма, разрушение всех общинныхсвязей вызывали негативный отклик у людей, придерживавшихся разныхвзглядов и социальных установок.

Так, в России несколько поколений социалистов принимали за образецкрестьянскую общину, но ее считали фундаментом российского обществаи консервативные славянофилы, и монархисты, противившиеся реформамСтолыпина. Даже в странах, где быстрое индустриальное развитие давноуничтожило общинную и цеховую организацию, мы обнаруживаем социа-листические доктрины подобного толка.

Руткевич отмечает, что наряду с либеральным и «почвенническим»консерватизмом к концу XIX в. все сильнее о себе заявляет иной тип кон-серватизма, который можно назвать «государственническим», «державным»или «национальным». В это время происходит формирование националь-ных государств, монархи со своими дворами переходят с французского наязыки своих народов. Обладающая экономическим могуществом буржуа-зия признает первенство аристократии, за которой остаются высшие по-сты в администрации, армии, дипломатии. Государство предстает во мно-гих консервативных теориях как то целое, в котором находят примирение


1 A.M. Руткевич отмечает, что сходную ситуацию мы обнаруживаем и в других стра-нах. Политические позиции редко встречаются в «чистом» виде, без множества оттенков ивсякого рода промежуточных звеньев. Либерализм и консерватизм повсюду то сочетались,то противостояли друг другу. Американскую конституцию можно считать первым государ-ственным документом, созданным консерваторами: в ней хорошо видны отличия от либе-ральной по духу «Декларации независимости». В США по понятным причинам никогда небыло монархического консерватизма, а консерватизм был либеральным. В разные эпохиболее консервативные позиции занимали то демократы, то республиканцы. В Великобрита-нии отличия между консерваторами и либералами были куда более четкими, хотя англий-ские и шотландские тори по своим воззрениям иной раз были ничуть не «правее» вигов.В Германии консервативная идеология была, казалось бы, самой реакционной, выражаяинтересы множества феодальных дворов. Но в Пруссии реформы начала века после пора-жения в войне с Наполеоном проводили близкие консерватизму политики, а объединявшийвпоследствии Германию Бисмарк был одним из виднейших консерваторов в немецкой ис-тории (См.: Руткевич A.M. Указ. соч. С. 44).

206

сословные, классовые и этнические противоречия. Консервативные партиистановятся в это время одновременно и массовыми, вовлекая широкие слоибуржуазии, и националистическими. Раньше всего эти процессы заявилио себе во Франции, где после 1848 г. «легитимисты» и «орлеанисты» направом фланге были потеснены бонапартизмом, который не ссылался налегитимность династии, но умел мобилизовать массы националистическимилозунгами. К концу XIX в. во Франции, Германии, Австро-Венгрии и дру-гих странах развиваются феномены массового общества. Не случайно имен-но в это время появляются труды основоположников социальной психоло-гии (Ле Бона, Тарда), посвященные поведению толпы. В это время возни-кают массовые правые движения, идеология которых все дальше отходитот прежних консерватизма и либерализма. Европа вступает в эпоху коло-ниальной экспансии, империалистического передела мира, национализма,

а затем и фашизма1.

4.1.2

Консерватизм и национальная идея

Прежде чем перейти к рассмотрению таких событий и явлений ис-тории, как движение «Action Francaise» или феномен «консервативной ре-волюции» в Германии, в которых в большей мере и проявилась связь кон-серватизма и национализма, сделаем некоторые необходимые предвари-тельные уточнения. В частности, рассмотрим позиции консерватизмаотносительно таких ключевых понятий, как национализм и нация.

Исследователи отмечают, что консерватизм, если взять его историю,был поначалу менее «национальной» доктриной, чем либерализм. Пред-ставители высшего сословия «старого порядка» говорили по-французскиво всех континентальных странах, тогда как о «единой и неделимой» нацииписали якобинцы и их наследники. Национализм был прямо связан с либе-рализмом, с пришедшей к власти буржуазией. Защищавший монархичес-кие устои «Священный Союз» противостоял именно национальному прин-ципу, который отстаивали либералы. И «Марсельеза» с ее кровожаднымикуплетами, и ставшие немецким гимном стихи «Deutschland iiber alles»создавались и пелись поначалу совсем не консерваторами2.

Либерализм в ту эпоху звал не просто к гражданским свободам, нок их осуществлению в рамках национального государства. Национальные

1 См.: Руткевич A.M. Указ. соч. С. 54.2 Там же. С. 117.

207


чувства подогревались чаще всего самыми радикальными демократами1.Либерализм XIX в. был куда более националистичен, чем консерватизми не случайно колониальная экспансия велась при самых либеральныхправительствах и под лозунги «распространения цивилизации». Империа-лизм европейских наций конца XIX в. обосновывался чуждыми консерва-тизму идеями социал-дарвинизма, выживания сильнейших, «борьбы за мес-то под солнцем». «Сегодняшние критики "тоталитаризма", — пишет Рут-кевич, — охотно цитируют третий том известной книги X. Арендт "Истокитоталитаризма", в котором речь идет о гитлеровском и сталинском режи-мах, но забывают о первом томе, в котором говорится о колониальныхзахватах под либеральные речи. Нужно помнить о том, что первая война"за свободу" была войной Англии против Китая за свободу торговли опиу-мом. Консерватизм стал национальным много позже, когда монархи и дво-рянство стали говорить на родном языке: в России таким монархом былАлександр III»2.

И лишь к концу XIX в. консервативные партии начинают отстаиватьинтересы не только крупных и мелких землевладельцев, но также нацио-нальной промышленности, выступая инициаторами разного рода протек-ционистских мер. Накануне Первой мировой войны не только либералы,но и консерваторы начинают говорить языком крайнего национализма,и не так уж важно то, что одни из них ссылались на республиканскийпатриотизм, а другие — на монархические традиции — шовинизм француз-ских радикал-демократов мало чем отличался от антинемецкой пропаган-ды Action Franchise3.

4.2

Политический национализми консервативная революция

В XX в. складывается ситуация, которая создала условия для сближе-ния национализма и консерватизма. В поисках выхода из социально-эконо-

1 Напомним, что первое аутодафе для «антинациональных» книг в Германии устроилне Геббельс, но «свободолюбивые» студенческие союзы. Один из членов такого союза(К. Занд) заколол писателя А. фон Коцебу, находившегося на русской службе, а потомуобъявленного «шпионом» и «предателем» в национально-демократической прессе. Шови-низм во Франции был порожден революцией: каждый землепашец должен был стать «пат-риотом» в казарме (См.: Руткевич A.M. Указ. соч. С. 117).

2 Руткевич A.M. Указ. соч. С. 118.3 Там же. С. 119.

4.2

мического и культурного хаоса, последовавшего за Первой мировой войнойи волной революционных событий, некоторые немецкие философы и со-циологи стали отстаивать идеалы «нового консерватизма». Они подчерки-вали ценности порядка, дисциплины и иерархии против анархии и эгали-таризма, связанных, по их мнению, с насаждением демократических и ли-беральных форм жизни, оказавшихся недееспособными для преодоления

глубокого кризиса, охватившего общество.

4.2.1

Консервативная революция на Западе

Новые формы радикального консерватизма стали широко распростра-няться с середины 1920-х гг. в Германии. Это парадоксальное название —«консервативная революция», по утверждению автора одного из фунда-ментальных исследований в этой области А. Мол ера, встречается у Сама-рина и Достоевского, а впервые появилось в статье Томаса Манна «Рус-

ская антология» (1921 У.Совокупность идей, объединяемых понятием «консервативная рево-

люция», активно разрабатывалась группой немецких интеллектуалов пос-ле Первой мировой войны. По словам французского историка Л. Дюпе,в 1920-х гг. именно «консервативные революционеры», а не нацисты«формировали доминирующую контридеологию эпохи»2. Но их взглядынесомненно стали одним из главных идейных источников немецкого на-ционал-социализма. Впоследствии пути «консервативных революционе-ров» и массового национал-социалистического движения разошлись, чтодало основание Мол еру назвать их «троцкистами национал-социализма»3.

В концепции консервативной революции отразилось немецкое про-чтение германских и европейских реальностей, сложившихся после Пер-вой мировой войны, которые воспринимались как свидетельство полногокраха унаследованной от Французской революции идеи социального про-гресса и доказательство того, что надежной опорой обществу могут слу-жить только «вечные», не знающие никакого прогресса начала.

При переходе к практике эта философия означала реабилитацию сред-невековых холистских4 институтов и всего духа Средневековья, против

1 См.: MohlerA. La revolution conservatrice en Allemagne (1918—1932). Puiseaux, 1993.

P. 32, 236.2 Dupeux L. Histoire culturel de 1'Allemagne 1919—1960. P., 1989. P. 45.3 MohlerA. Op. cit. P. 26.4 Холизм (от греч. holos — целый, весь) — в широком смысле позиция в философии и

науке по проблеме соотношения части и целого, исходящая из качественного своеобразия

Целого по отношению к его частям.

208 209


которых вел борьбу век Просвещения, придание этим институтам и этомудуху статуса «вечных» и игру на понижение индивидуалистических, гума-нистических ценностей, возвышавшихся европейским XIX веком. Речь,однако, шла не о полном возврате к XVIII в., а лишь, согласно формулеШпенглера, о приспособлении социального организма, проникнутого духомXVIII в., к духу XX в.1. Наиболее проницательные консервативные ре-волюционеры хорошо знали и не стеснялись говорить о том, что «в XX в.истинная основа мощи — это промышленность. "Сталь" берет верх над"кровью"»2. И хотя «в мировоззрении "консервативных революционеров"многое определялось естественной ностальгией по прошлому, интерес, про-явленный к нему политиками, говорит о том, что дело было не тольков ностальгии, а предлагавшаяся ими стратегия инструментальной модер-низации не была лишена прагматического смысла. Какие-то важные устоиСредневековья все еще не исчезли даже в центре Европы, сохраняя жизне-способность, и могли служить опорой людям политического действия, по-рой — в большей мере, чем относительно слабые институты гражданскогообщества. Выход из европейского кризиса виделся им в возвращении от-бившегося от стада индивидуального человека к его прежнему холистско-му бытию и наступлении "нового Средневековья". Это ощущение былоособенно сильным в тех случаях, когда оно подкреплялось новейшим опы-том стран более позднего капитализма, таких, как Германия, Италия...»3.

Таким образом, понятие «консервативная революция» вошло в обо-рот и стало обозначать движения, направленные по сути против основногохода современной истории. Несмотря на некоторое сходство с романтиз-мом старого политического консерватизма и национализма, новые кон-сервативные революционеры воодушевлялись уже не ценностями тради-ционных форм жизни и культуры. Их основной интенцией было аналогич-ное ницшеанскому отрицание тех феноменов, которые обычно связываютсяс западноевропейской модернизацией. Они отстаивали органические це-лостности против индивидуализма и социального атомизма, веру противскептицизма, метафизику против науки, жизнь против механизма, героизмпротив буржуазной расчетливости, реальное материальное производствопротив коммерции и спекуляции, духовную иерархию людей против сте-реотипности мещанства. Они были настроены антибуржуазно и антилибе-рально, но вместе с тем считали устарелыми идеи классовой борьбыи преодоления буржуазного общества через установление диктатуры про-

1 См.: Шпенглер О. Прусская идея и социализм. Берлин, б.д. С. 27.2 Dupeux L. «Revolution conservatrice» et modernite. In.: La revolution conservative

Allemande sous la Republique de Weimar. P., 1992. P. 25.3 Вишневский А.Г. Консервативная революция в СССР // Мир России. 1996. № 4.

С. 13.

210

летариата. Среди многочисленных мифопорождающих работ, написанныхв духе консервативной революции, выделяются по влиянию на современ-ников две книги — Освальда Шпенглера «Пруссачество и социализм»(1920, рус. пер. 1922) и Эрнста Юнгера «Рабочий. Господство и гештальт»(Der Arbeiter. Herrschaft und Gestalt. 1932, рус. пер. 2000).

Шпенглер верил, что выход из кризиса может быть найден в слияниидвух ранее разделенных традиций: издавна культивировавшихся в каче-стве прусских ценностей чувств обязанности, дисциплины, самоотречения

и социалистической идеологии. Они должны объединиться в общемстремлении к преодолению пагубного распространения индивидуализма и

либерализма.Шпенглер, Освальд (1880—1936) — немецкий историк и философ, один из

теоретиков культуры XX в. В 1906—1911 гг. был учителем математики и историив одной из гимназий Гамбурга. С 1912 г. переселился в Мюнхен, где жил как сво-бодный писатель. В творчестве Шпенглера прослеживается влияние некоторыхидей А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, А. Бергсона. В наиболее значительном своемпроизведении, первом томе «Заката Европы», Шпенглер выдвинул концепциюкультуры, оказавшую большое влияние на историко-культурологическую мысльXX столетия. В работах 1920—1930-х гг. Шпенглер переходит на экстремистскиеполитические позиции, сближаясь с «революционным консерватизмом» и нацио-нал-социализмом. Однако в 1933 г. Шпенглер отклоняет предложение национал-социалистов о сотрудничестве. В последующем критика Шпенглером политикивластей повлекла за собой распоряжение не упоминать его имя в политическойпечати. Умер 8 мая 1936 г. (См.: Культурология XX век. Антология. М.: Юристъ,1995. С. 670).

О. Шпенглер и истоки консервативной революциив Германии

«Пруссачество и социализм» — одна из первых собственно полити-ческих работ О. Шпенглера. Он написал ее летом 1919 г. как отповедьВеймару и Версалю, ополчившись против пагубных для немецкого духа(т.е. в сущности прусского духа) либерализма и парламентаризма. В этойработе Шпенглер не только определил историческое назначение немца, нои претендовал на точный диагноз современной эпохи. Западный либера-лизм, парламентаризм и марксизм — вот его основные противники. Прус-сачество и социализм — не противоположности, они составляют единоецелое: «Фридрих-Вильгельм I, а не Маркс, — пишет Шпенглер, — был

первым сознательным социалистом»1.

Шпенглер О. Пруссачество и социализм / Пер. с нем. Г.Д. Гурвича. Серия «Идео-логии». М.: Праксис, 2002. С. 68. Подробный анализ этой работы представлен в рецензииА-В. Михайловского (Космополис. 2003. № 1 (3). С. 197—203. http://www.politizdat.ru/

review/15/

211


Настоящего врага Германии Шпенглер усматривает не во Францииа в Англии, которая в силу своего островного положения отказалась отгосударства в пользу общества. Примат общества над государством, выра-жающийся в индивидуализме и политике частных лиц, полностью проти-воположен прусскому «государственному инстинкту». Таким образомборьба против Веймарской республики и Версальского мира понимаетсяШпенглером как борьба против «внутренней Англии», которая в 1918 г.привела к победе «Англию внешнюю». «Немецкий либерализм в своемнравственном ничтожестве только отрицает государство, не имея способ-ности оправдать свое отрицание столь же энергичным утверждением про-тивного»1. «Парламентаризм в Германии — или бессмыслица, или изме-на»2. Отличием прусской идеи, напротив, является принадлежность властицелому, примат государства, где король — «первый слуга». Англичане ипруссаки (собственно так и называется самая большая глава книги) —антиподы и в их отношении к труду. Если в Англии царит дух торгаше-ства, сводящий труд к предприятию, то в Пруссии со времен Лютера трудмыслится как «призвание» и «обязанность» члена общества работать дляцелого. Лишенная всякого провиденциализма, прусская идея у Шпенгле-ра — это прежде всего воспитательная идея, историческими порождения-ми которой стали прусская армия, прусское чиновничество и социалисти-ческий рабочий.

«.. .Идея социализма в ее глубочайшем значении: воля к власти, борь-ба за счастье не отдельных лиц, а целого»3. В Ноябрьской революции,осуществленной социал-демократами, Шпенглер видит ничто иное, какпредательство истинного социализма. Социализм для него — это общеечувство, чувство работы, а не спокойствия. «Каждый истинный немец —рабочий. Таков стиль его жизни»4. Маркс не только не был первым социа-листом, он не был социалистом вообще. Создатель «Коммунистическогоманифеста» редуцировал противоположность двух германских рас к «ма-териальной» противоположности двух классов, приписав четвертому со-словию, «пролетариату», прусскую идею социализма, а третьему — анг-лийскую идею капитализма. Так «пролетариат перестал быть названием,он стал задачей. Будущее стало с этих пор рассматриваться под угломзрения литературного произведения»5. На самом же деле понятие класса,согласно Шпенглеру, не соответствует «прусской идее». Маркс мыслит

1 Шпенглер О. Указ. соч. С. 56.2 Там же. С. 87.3 Там же. С. 68.4 Там же. С. 19.5 Там же. С. 112.

212

4.2Политический национализм и консервативная революция

по-английски: класс — понятие чисто хозяйственное, оттого на его основев хозяйственное понятие превращается и этико-политическая идея третье-го сословия 1789 г., противопоставлявшего себя привилегированным со-словиям. Четвертое сословие в этом смысле мало отличается от буржуа-зии, а частное общество рабочих — от частного общества торговцев. Непонял Маркс и того, что «в государстве труд не товар, а обязанность поотношению к целому»1: в проповеди презрения к труду он руководство-вался своим «еврейским инстинктом». Так Шпенглер выносит свой окон-чательный приговор: «Марксизм — это капитализм рабочего класса»2.

«Прусский социализм» Шпенглера представляет собой одно из наи-более ранних и ярких проявлений идеологии «военного социализма»в публицистике консервативной революции. «Военный социализм» былответом на начавшийся в августе 1914г. процесс размывания границ клас-сового государства, который проявился в национализме фронтовиков исоциалистически структурированной военной экономике. Например, Э. Юн-гер, совсем в духе Шпенглера, писал о «массах тех националистов, кото-рые пережили войну и преодолели бюргерскую идеологию, разрушив однуиз мощнейших опор классового государства»3. Эти националисты претен-довали на то, чтобы стать социальной опорой нового государства, не со-впадающей с тем «четвертым сословием», на которое возлагала свои на-дежды социал-демократия. Ганс Церер, главный редактор журнала «DieTat», в 1931 г. писал: «Это поколение вернулось домой социалистами —не потому, что прочитало и усвоило Карла Маркса, а потому, что в борьбене на жизнь, а на смерть отлилось в общность, прочувствовав всю глубинусоциальной несправедливости и поняв обоснованность того социальногоресентимента, который переполнял рабочих»4. Так «национализм» и «со-циализм» отрывались от породившей их почвы XIX в. и сливались другс другом в идее сильного авторитарного государства.

Решающий путь и метод консервативных революционеров — отказот западных ориентиров и восстановление традиционных «немецких» цен-ностей (или создание их заново). В 1918 г. речь шла о продолжении под-линной «немецкой социалистической революции», которая произошлав 1914 г. «Демократия, как ее ни оценивать, представляет собой полити-ческую форму этого столетия, которой суждено утвердиться. Для государ-ства существует путь демократизации или нет никакого пути. Консервато-рам необходимо выбирать между сознательным социализмом или само-

1 Шпенглер О. Указ. соч. С. 123.2 Там же. С. 120.3 Junger E. Schliesst Euch zusammen! // Standarte. 03.06.1925.4 Zehrer H. Rechts oder Links? // Die Tat. 1931. Okt. S. 505.

213


уничтожением. Однако нам необходимо освободиться от англо-француз-ских форм демократии, — писал Шпенглер. — У нас есть свои собствен-ные»1. Верность этому завету по-своему подтверждали почти все консер-вативные революционеры вплоть до 1933 г.

Идеи консервативной революциипосле Первой мировой войны

Совокупность идей, объединяемых понятием «консервативная рево-люция», активно разрабатывалась после Первой мировой войны группойнемецких интеллектуалов, и, по словам французского историка Л. Дюпе,в 1920-е гг. именно консервативные революционеры, а не нацисты «фор-мировали доминирующую контридеологию эпохи»2. Их взгляды во мно-гом сформировали идейные основания для подступающего немецкого на-ционал-социализма3.

Ю.Н. Солонин следующим образом характеризует становление гер-манского национал-социализма и его связь с идеологией консервативнойреволюции: «Германский национал-социализм вышел из очень сложногополитико-идеологического месива начала 1920-х гг., которое несло на себесовершенно иную, часто меняющуюся терминологическую маркировку.Оно именовалось одними иногда как "национал социализм", другими как"новый национализм", а его поступательное развитие нередко мыслилоськак эпоха "консервативной революции"»...4

Платформу для этого весьма неоднородного в идейном отношениитечения составили мечтания о национальном возрождении могучей Гер-мании в силе и славе, сплоченной и гармонически устроенной в социаль-ном отношении. Восстановление монархии не рассматривалось как жела-тельный политический шаг: вильгельмовский режим был отягощен винойза поражение, за потакание буржуазности, за разложение нации и проч. Ноглавными противниками в национальном масштабе пока считалась Вей-марская республика как олицетворение буржуазной демократии и либера-лизма и левые движения. Истоки «нового национализма» можно найтив традициях консервативного романтизма 1820—1830-х гг. (А. Мюллер),развившего органическую теорию общества и государства, воспринятуюи развитую, между прочим, в социальной философии австро-немецкогофилософа и государствоведа Отмара Шпанна уже в XX столетии. Но глав-

1 Шпенглер О. Указ. соч. С. 156.2 Dupeux L. Op. cit. P. 45.3 См.: Вишневский А.Г. Указ. соч. С. 12.4 Солонин Ю.Н. Эрнст Юнгер: образ жизни и духа // Юнгер Э. Рабочий. Господство и

гештальт. СПб., 2000. С. 44.

214

4,2Политический национализм и консервативная революция

ную, стимулирующую роль сыграло переживание войны и ее последствийдля нации во всех выражениях. Оно было выражено не только в трудахполитических теоретиков или в политической публицистике, наполнен-ной прорицаниями, предчувствованиями и ожиданиями. Его трансформи-ровали соответственно специфике языка и технике выражения идей лите-раторы, художники, музыканты, философы, религиозные деятели. Поми-мо О. Шпанна можно было бы указать также на Э. Шпрангера, Л. Клагеса,Г. Дриша, не уклонившихся в свое время от искуса внести лепту в разви-тие националистических настроений. О том, что наступило "время реше-ний", писал О. Шпенглер, однако его соответствующая книга, вышедшаяпосле прихода к власти нацистов, уже не казалась достаточно радикаль-ной, ясной и прочно связывающей национальные надежды с руководящей

ролью Гитлера.Вместе с тем исследователи этого идейного течения подчеркивают

его неопределенность и политическую разнородность представителей.

Классификационный подход к анализу консерватизмаи консервативной революции

Исследователи оценивают консервативную революцию в Германиикак яркое явление национализма, или «нового национализма», «немецкогодвижения», которое принципиально дистанцируется от западного взглядана нацию как государство-индивид и противопоставляет немецкую (вос-точную) идею рейха, включавшего множество наций под руководствомодной-единственной, сохранившей «животворные», «первобытные» нача-ла культуры и языка, — немецкой нации. Для консервативной революциихарактерно, что национализм в ней смыкается с социализмом, т.е. консер-вативная революция понимает себя как подлинное продолжение немецкойреволюции, начатой социал-демократами.

A.M. Руткевич рассматривает консервативную революцию, во-пер-вых, как особый социально-политический феномен немецкой истории меж-ду двумя войнами: «Все проекты консервативной революции принадле-жат исторической ситуации, которая изменилась вместе с приходом Гит-лера к власти. После войны и в условиях противостояния двух блоков ониутратили всякую актуальность»1. Во-вторых, автор ставит задачу очиститьэтот феномен от идеологических наслоений. В рассматриваемой статьепоказана несостоятельность современной леволиберальной историографии,предъявляющей консервативной революции обвинения в «национализме»:«Сегодняшние либералы забывают о том, что немецкий национал-либера-

Руткевич A.M. Прусский социализм и консервативная революция // Шпенглер О.

Пруссачество и социализм. С. 227.

215

Глава fТеории современного консерватизма и национализм в XX в.

лизм конца XIX в. — начала XX в... можно куда в большей степени счи-тать источником нацизма, чем немецкий консерватизм или социализм»1.Столь же мало общего у сторонников консервативной революции со сто-ронниками реставрации и монархизма.

Одна из первых классификаций социальных групп, принимавших учас-тие в консервативной революции, была предложена А. Молером в начале1950-х гг. Молер выделяет пять групп консервативной революции: «фёль-кише», «младоконсерваторы», «национал-революционеры», «бюндише»,«крестьянское движение» (Volkische, Jungkonservative, National-Revolutio-nare, Bundische, Landvolkbewegung).

Эта классификация подверглась серьезной критике со стороны такихисследователей, как К. Зонтгеймер и X. Герстенбергер. A.M. Руткевич счи-тает классификацию А. Молера искусственной и предлагает другую. Онвыделяет три основные проекта, условно обозначаемые как «гибеллины»,«гвельфы» и «национал-большевизм». К первым российский ученый при-числяет «младоконсерваторов» и «Клуб господ» Г. фон Глейхена. Глав-ным идеологом гибеллинов является Э.Ю. Юнг, для которого консерва-тизм означал свержение «неполноценных» и восстановление иерархичес-кого принципа. К Шпенглеру восходит понимание социализма как прусскойдисциплины. Основные идеи гвельфов были сформулированы в «Третьемрейхе» (1923) М. ван ден Брука. Его основная идея — соединение соци-альной и народно-освободительной революции, субъектом которой явля-ется не класс, а народ. Западной либеральной идее нации он противопо-ставляет идею рейха, понимаемого как надгосударственное объединениестран Центральной и Восточной Европы. К национал-большевизму отно-сятся Э. Никиш и Э. Юнгер. Хотя им также близка идея социалистическойи национальной революции, однако традиционное устройство обществаотвергается в пользу динамического принципа. Гитлера они считают пред-ставителем интересов крупного капитала, «проклятием Германии» (Ни-киш), ориентируются на Советскую Россию и усматривают в солдате-ра-бочем, господине техники, опору государства будущего.

Согласно Руткевичу, общим для этих трех проектов является то, чтовсе они объединяют немецких националистов, которые приходят к томуили иному наднациональному проекту: западная цивилизация и объеди-ненная христианскими ценностями Европа — у гибеллинов, конфедера-ция народов Центральной и Восточной Европы — у гвельфов, или универ-сализм царства рабочего — в национал-большевизме. И все отличаются оттого проекта, который был осуществлен национал-социализмом2.

1 Руткевич A.M. Прусский социализм... С. 202.2 Там же. С. 224—225.

216


4.2.2

Консервативная революция в России

Особый исторический путь России:консерватизм и модернизация

В России чрезвычайно широко распространен миф о ее особом исто-рическом пути, в частности о необыкновенной исключительности того,что происходило и происходит в российской истории.

Известный российский социолог А.Г. Вишневский исследовал разви-тие консервативной концепции в России. Он рассматривает консерватив-ные тенденции, имевшие место в России в первой четверти XX столетия,сопоставляя их с консервативными процессами в Германии1. Это обусловле-но тем, что многое из происходившего в то время в России было в чем-топредвосхищено и пройдено в Германии. Так, Вишневский отмечает, чтоиногда полагают, что Россия открывает ряд таких стран и стала первой, вкоторой материализовался специфический социальный синдром «развиваю-щегося общества»2, и была поставлена под сомнение значимость западно-европейского опыта для остального человечества. Но это утверждение небесспорно. Нередко этот ряд начинают с Германии, которой также при-шлось догонять своих вырвавшихся вперед западных соседей и осознатьэто раньше, чем России. Германии первой пришлось находить ответы навозникшие при этом вопросы, и когда позднее с ними столкнулись другиестраны, им, по словам Л. Дюмона, «пришлось либо самим придумыватьсходные ответы... либо прибегнуть к немецким рецептам, имевшимся в ихраспоряжении... В каком-то смысле можно сказать, что немцы подготови-ли наиболее легко усваиваемые версии модернизационных нововведенийдля вновь прибывающих»3.

И географически, и исторически Россия была ближе к Германии, чеммногие другие страны мира, постепенно втягивавшиеся в модернизациюво второй половине XIX или в XX в. Соответственно и связи России с Гер-манией были более тесными и, если можно так сказать, более интимными.Русские и немцы «по сравнению с другими народами, испытали гораздоболее глубокое потрясение от стремительного вторжения в их культуру

1 Вишневский А.Г. «Серп и рубль»: консервативная модернизация в СССР. М.: ОГИ,1998. С. 31—36.

2 Шанин Т. Корни инакости // Иное. Хрестоматия нового российского самосознания.т- 1.М.: Аргус, 1995. С. 377.

3 DumontL. Homo aequalis, II. L'ideologie allemande. P.: Gallimard, 1991. P. 43.

217


того нового, что принесли с собой Просвещение XVIII в. и Французскаяреволюция... Оба народа с давних пор консервативно относились к поряд-кам старой Европы... В результате... запоздалого проникновения духа об-новления и конфронтации с ним русско-немецкая близость, существовавшаяи до этого исторического момента, приобрела особое качество и измере-ние»1. И хотя немцы были первооткрывателями, со временем возник не-мецко-русский диалог, в ходе которого уже шло не простое усвоение Рос-сией немецких достижений, а взаимный обмен опытом, причем иногдаРоссия даже опережала Германию.

Близость России и Германии сказывалась, в частности, в сходном ви-дении идеального будущего. Оно было не одинаковым, а именно сход-ным, ибо в обоих случаях включало уже упоминавшиеся разнородные ос-нования: «материальный» модернизм и социальную архаику. Обществен-ные настроения и в России и в Германии начала XX в. все сильнеесклонялись в пользу быстрого промышленного развития. Голоса критиковиндустриализма постепенно заглушались голосами его поклонников,нередко чрезмерных. Но так как индустриализм здесь был запоздалыми заимствованным, он воспринимался как нечто отдельное от «западной»социальной почвы, которая его вскормила и отношение к которой остава-лось весьма критическим. Если что и можно было заимствовать на Западе,так это его техническую «цивилизацию», но отнюдь не упадочническую«культуру». Модернизация не осознавалась во всей ее сложности какмногосторонняя и глубинная перестройка всего социального тела, а стано-вилась чуть ли не синонимом одного лишь промышленно-техническогопрогресса, который можно сочетать с сохранением социальной архаики.

Такому видению модернизации как раз и отвечала идеология консер-вативной революции, развитая в Германии, но отчасти также бывшая пло-дом русско-немецкого диалога.

Согласно Вишневскому, если ставка на сохранение и даже возрожде-ние средневековых институтов имела определенные основания в Европе,то тем более они были в России, где многие элементы средневековья со-хранялись в почти нетронутом виде. При всех огромных различиях междуРоссией и европейскими странами в их повседневной политической прак-тике проступали очень похожие черты, говорившие о глубинном, внут-реннем сходстве.

Послереволюционная Россия вызывала симпатии многих европей-ских, особенно немецких интеллектуалов и политиков, в том числе и весь-

' Рормозер Г. К вопросу о будущем России // Россия и Германия. Опыт философскогодиалога. М.: Медиум, 1993. С. 26.

218


Ма далеких от марксизма, видевших в большевизме в первую очередь про-явления «органичности» русской народной жизни и оплот антизападни-чества. В свою очередь, идеи консервативной революции и близкие к нимвстречали большой интерес в русской эмигрантской интеллектуальной сре-де, где шла напряженная работа по осмыслению феномена Русской ре-волюции. Здесь со времен «Смены вех» (1921 г.) вызревали новые про-екты для России, нередко откровенно антизападные, проникнутые духом«нового средневековья» — корпоративизмом (в духе итальянского фашиз-ма), культом авторитарного государства, официальной религиозностью ипроч.'

Если диалог европейских и русских эмигрантских интеллектуаловв 1920-х гг. кажется вполне естественным, то ни о каком прямом диалогетех или других с советскими идеологами или политиками в то время гово-рить не приходилось. А между тем советская действительность и в самомделе нередко соответствовала выводам, оценкам, а порой и симпатиям «бур-жуазных», «фашистских» авторов. И дело было, конечно, не в их «под-сказке» а в том, что и мысли теоретиков, и действия практиков были на-веяны одной и той же реальностью, а в главном она не оставляла большо-го места для разночтений. Модернизация в России могла опираться толькона те социальные силы, которые были в то время в наличии, — силы, всееще очень архаичные, «средневековые». Поэтому такая модернизация моглабыть только «консервативной», основанной на организационных формах,соответствовавших внутреннему состоянию раннего советского общества2.

Идеи консервативной революциив русской эмигрантской среде

Русская религиозно-идеалистическая философия изначально тяготелак теме особого пути России, особого русского национального характера,русской национальной идеи, богоизбранного народа и проч. Это было свой-ственно прежде всего представителям славянофильства.

Пытаясь осмыслить «особость» России и ее исторического пути, одиниз основоположников славянофильства А. Хомяков развивал идею собор-ности, утраченной Западом, но сохранившейся в русском православии3.Н. Бердяев писал о теории Хомякова: «Хомяковская идея соборности...

1 Трубецкой Н.С. Евразийство: опыт систематического изложения // Пути Евразии.Русская интеллигенция и судьбы России. М.: Русская книга, 1992. С. 395.

2 См.: Вишневский А.Г. Указ. соч.3 Хомяков А. Письмо о значении слов: «кафолический и соборный» // Хомяков А.

Сочинения. Богословские и церковно-публицистические статьи. Пг., 1915. С. 252.

219


имеет значение и для учения об обществе. Это и есть русская коммуни-тарность, общинность, хоровое начало, единство любви и свободы, не имею-щее никаких внешних гарантий»1.

В развитии идеи соборности, в которой сегодня нередко видят чутьли не главное средоточие «русскости», с самого начала слышна уже зна-комая нам русско-немецкая перекличка. Н. Бердяев, Г. Флоровский ука-зывали на вероятную связь идей Хомякова с книгой немецкого автора Меле-ра «Единство в Церкви или начало соборности»2. Речь идет, разумеется, нео заимствовании, а о «духовной встрече» Хомякова с Мелером, принадле-жавшим «к тому поколению немецких католических богословов, которыеведут в те годы внутреннюю борьбу с веком Просвещения»3.

Смысл соборности раскрывается обычно через ее противопоставле-ние принципу автономии личности, индивидуализму и проч. «Есть два ти-па самочувствия и самосознания — индивидуализм и кафоличность», —писал Флоровский4. Именно кафолическим, соборным самочувствием исамосознанием проникнуты, например, слова И. Киреевского: «В Россииформы общежития, выражая общую цельность быта, никогда не принима-ли отдельного самостоятельного развития, оторванного от жизни всегонарода... Никакая личность... никогда не искала выставить свою самород-ную особенность как какое-то достоинство; но все честолюбие частныхлиц ограничивалось стремлением быть правильным выражением основно-го духа общества»5. Этому противопоставляется «весь частный и общест-венный быт Запада», ибо он «основывается на понятии об индивидуальной,отдельной независимости»... «Первый шаг каждого лица в обществе естьокружение себя крепостью, изнутри которой оно вступает в переговоры сдругими и независимыми властями»6. Таким образом, логика соборнойидеи вела к осмыслению определенного человеческого типа, которому рус-ские поборники этой идеи придавали значение типа национального7.


1 Бердяев Н. Русская идея // О России и русской философской культуре. М.: Наука,1990. С. 53.

2 Moehler J.A. Die Einheit in der Kirche oder das Prinzip des Catholicismus. 1825. Какписал Г. Флоровский, «всего точнее передавать здесь термин "католицизм" именно словом"соборность"» (Флоровский Г. Евразийский соблазн // Россия между Европой и Азией:евразийский соблазн. М.: Наука, 1993. С. 278—279). Хомяков тоже писал о тождественнос-ти понятий «кафоличность» и «соборность», ссылаясь на авторитет Кирилла и Мефодия(См.: Хомяков А. Указ. соч. С. 248, 251).

3 Флоровский Г. Указ. соч. С. 279.4 Там же. С. 506.5 Киреевский И.В. Критика и эстетика. М.: Искусство, 1979. С. 286—287.6 Там же. С. 147.7 См.: Вишневский А.Г. Указ. соч.

220

«Имперский дух» консерватизма в России

Современные исследователи консерватизма отмечают, что в Россииконсерватизм при всех особенностях приобрел и специфическую нацио-

нальную окраску1.Следует учитывать, что консервативная идеология может послужить

как подъему национального самосознания, так и обострению межнацио-

нальных противоречий.Русский консерватизм несет в себе специфические национальные чер-

ты, но в многонациональном государстве консерватизм не должен бытьтождествен национализму. В России он в первую очередь выступает какимперская идеология, лишенная идеи национальной исключительности,что отнюдь не мешает ему оставаться специфически русским консерва-

тизмом.Известный русский философ И.А. Ильин писал в 1949 г.: «Россия

велика, многолюдна и многоплеменна, многоверна и многопространст-венна. В ней текут многие воды и струятся разные ручьи. Она никогда небыла единосоставным, простым народным массивом и не будет им. Онабыла и будет Империей, единством во множестве: государством простран-ственной и бытовой дифференциации и в то же время — органического

и духовного единения»2.После распада СССР значительное число жителей России долгое вре-

мя не могло осознать свою национальную идентичность. Адаптация к но-вым формам государственного бытия происходила медленно и мучительно.Согласно данным Российского независимого института социальных и на-циональных проблем (РНИСиНП), в 1996 г. лишь чуть больше половиныроссиян — 53,1 % — ощущали себя гражданами России, 15,5 % — гражда-нами СССР, а 23 % сами не знали, кем себя ощущать. В начале 2000 г. до-ля ощущавших себя гражданами России перевалила за две трети (67,5 %),хотя остается заметной и доля тех, кто ощущает себя гражданами СССР(11,2 %). Тех же, кто ощущает себя «неизвестно кем», стало 16,7 %3.

Катаклизмы последних лет так и не смогли до конца истребить в на-ших согражданах «имперский дух». Характерно, что угроза потери иден-тификации коснулась в первую очередь русского народа, который, явля-

1 См.: РепниковА. Парадоксы русского консерватизма// Россия XXI. 2003. № 1. С. 189.2 Обоснование свободы // Ильин И.А. О грядущей России: Избр. ст. М.: Воениздат,

1993. С. 195.См.: Россияне о судьбах России в XX веке и своих надеждах на новое столетие:

Аналитический доклад по заказу московского представительства Фонда им. Ф. Эберта. М.,

221


ясь в значительной мере народом «имперским», привык идентифициро-вать себя в первую очередь через государство и язык. Другие черты иден-тификации (например, через принадлежность к православию) отошли навторой план.

Можно ли найти верное соотнесение имперского и национального?В научной литературе высказывается мнение, что попытки насильствен-ной русификации изначально подкладывали мину под фундамент Россий-ской империи. Оборотной стороной этих попыток стал рост сепаратизма инационализма на окраинах1.

Об этом еще в XIX в. писали представители русской консервативноймысли. Именно в приоритете общеимперского над узконациональным со-стоял, по мнению философа К.Н. Леонтьева, один из факторов успешногогосударственного строительства. Националистические доктрины о нера-венстве рас были неприемлемы для русских консерваторов. Государство,по их мнению, должно строиться на принципах самодержавия и правосла-вия, а не по этническому признаку, поскольку в случае ослабления государ-ственности нация, сколь могущественной она бы ни была, неизбежно нач-нет клониться к закату.

К.Н. Леонтьев, несомненно, был более империалист, чем национа-лист, и мыслил масштабными имперскими категориями, считая, что поройможно поступиться интересами нации во имя интересов государства. Отбро-сив славянофильский национализм, он дал имперской идее религиозно-философское обоснование. С ним был согласен Л.А. Тихомиров, который,хотя и был националистом, считал, что преобладание этнического подходав государственной политике ускоряет процесс эгалитаризации общества.«В узких порывах патриотизма... — писал он, — у нас понятие о вереныне смешивается с понятием о племени. И русский народ представляетсяживущим верой только для самого себя, в эгоистической замкнутости»2.


1. В чем состоит концепция консервативной революции?2. Когда возникла концепция консервативной революции?3. Кто из мыслителей XIX—XX вв. относится к идеологам консервативной ре-

волюции?4. В чем специфика европейского консерватизма?5. Кто из европейских мыслителей известен своими консервативными взгля-

дами?


1 См.: Репников А. Указ. соч. С. 190.2 Тихомиров Л.А. Апология веры и монархии. М.: Москва, 1999. С. 221.

222

6. Назовите основные работы классиков консервативной концепции.7. Творчество О. Шпенглера как идейная основа немецкого консерватизма.8. Сопоставьте развитие консервативных тенденций в России и Германии.9. Можно ли говорить, что консервативная революция — порождение запад-

ноевропейской истории?10. Почему в России получили распространение идеи консервативной ре-

волюции?11. В чем особенность российского консерватизма?12. Как вы понимаете выражения «особый исторический путь», «русская

идея», «русский национальный характер»?13. Кто из русских религиозных мыслителей рассматривал эти понятия в сво-

ем творчестве?14. В чем особенность консервативного миропонимания русских социальных

мыслителей?15. Рассмотрите современные тенденции консерватизма.16. Каково влияние Первой мировой войны и ее последствий на возникно-

вение и развитие консервативной концепции?17. Почему консервативная концепция возникла в Германии?18. Есть ли связь идей консервативной революции и национал-социализма?19. Как теоретики консервативной революции критиковали идеи демокра-

тии и либерализма?20. Какие работы легли в основу теории консерватизма и развили эту

теорию?

Задание для самостоятельной работы

Подготовьте эссе на тему «Современный консерватизм». Для этого необхо-димо изучить одну из работ представителей консервативной мысли (по выбору:европейский или русский мыслитель). Выявите и изложите основные положенияконсервативной доктрины, основываясь на материале выбранной работы.

Рекомендуемый объем эссе — 5—7 страниц.


Основная

ВишневскийА.Г. «Серп и рубль»: консервативная модернизация в СССР. М.:ОГИ, 1998.

Пайпс Р. Русский консерватизм во второй половине XIX в. М., 1970.Политология: Энцикл. слов. М.: Изд-во МКУ, 1993.РугкевичА.М. Что такое консерватизм? М.: Университетская книга, 1999.Современная западная философия: Слов. /Сост. В.П. Филатов, B.C. Мала-

хов. М.: ТОН-Остожье, 1998.

223

Глава 4Теории современного консерватизма и национализм в XXв. Литература


Общие проблемы консерватизма

АльтерматтУ. Этнонационализм в Европе. М.: РГГУ, 2000.Бек У. Общество риска. На пути к другому модерну. М.: Прогресс-Тради-

ция, 2000. С. 92.Бирнбаум П. Национализм: сравнение Франции и Германии // Вопросы со-

циологии. 1993. № 1/2.Блумер Г. Коллективное поведение // Американская социологическая мысль.

М.:Изд-воМКУ, 1994.Валлерстайн И. Иммигранты // сайт: antropotok.archipelag.ruКоданьоне К. Миграционная политика как планирование наугад // Им-

миграционная политика западных стран: альтернативы для России. М.: Гендальф,2002. С. 21—22.

Малахов B.C. Господин Ле Пен и другие // Космополис. 2002. № 1.МочкинА.Н. Метаморфозы консерватизма в философии А. Шопенгауэра и

Ф. Ницше // От абсолюта свободы к романтике равенства (из истории полити-ческой философии). М.: ИФ РАН, 1994.

Рормозер Г. Новый консерватизм и опасность фашизма // Рормозер Г. Кри-зис либерализма/Пер. с нем. М.: ИФ РАН, 1996.

Рормозер Г., Френкин А.А. Новый консерватизм: вызов для России. М.:ИНФРА-М, 1996. С. 77—188.

Сидорина Т.Ю. Парадоксы кризисного сознания. М.: РГГУ, 2002.Хабермас Ю. Европейское национальное государство // Нации и национа-

лизм. М.: Праксис, 2002.Эко У. Пять эссе на темы этики. М.; СПб., 2000. С. 137—138.BetzH.G. Radical Right-Wing Populism in Western Europe. L, 1994.Burke E. Reflexions on the Revolution in France. Oxford, 1877. P. 40.MacMasterN. Racism in Europe, 1870—2000. N.Y., 2001.

Федотов Г.П. Судьба империй // Россия между Европой и Азией: евразий-ский соблазн. М.: Наука, 1993.

флоровский Г. В. Евразийский соблазн // Там же.

Исследования по консервативной революции в Германии

DupeuxL. Histoire culture! de I'Allemagne 1919—1960. P., 1989.Greiffenhagen M. Das Dilemma des Konservatismus in Deutschland. Munchen,

1971.MohlerA. Die konservative Revolution in Deutschland 1918—1932. Grundrili ihrer

Weltanschauungen. Stuttgart, 1950.SontheimerK. Antidemokratisches Denken in der Weimarer Republik. Munchen,

1968.Sieferle R.-P. Die Konservative Revolution. Fiinf biographische Skizzen (Paul

Lensch, Werner Sombart, Oswald Spengler, Ernst Junger, Hans Freyer). Frankfurt

a. M., 1995.

Консерватизм в России

Вишневский А.Г. Консервативная революция в СССР // Мир России. 1996.№ 4. С. 3—67.

Кизеветтер А. Евразийство // Россия между Европой и Азией: евразийскийсоблазн. М.: Наука, 1993.

Сидорина Т.Ю. Идеи «консервативной революции» в русской эмигрантскойсреде: евразийство // Сидорина Т.Ю. Кризис XX века: прогнозы русских мысли-телей. М.: ГУ ВШЭ, 2001.

ТихомировЛ.А. Апология веры и монархии. М.: Москва, 1999.Тихомиров Л. Что такое национализм//Московские ведомости. 1910. № 174.Трубецкой Н.С. Об истинном и ложном национализме // Россия между Ев-

ропой и Азией: евразийский соблазн. М.: Наука, 1993.Трубецкой Н.С. Общеевропейский национализм // Там же.Федорова М.М. Либеральный консерватизм и консервативный либерализм

// От абсолюта свободы к романтике равенства (из истории политической фило-софии). М.: ИФ РАН, 1994.

224 8 3. 628

Г л а в а 5

ВОЗРОЖДЕНИЕНАЦИОНАЛИЗМА В КОНЦЕ XX в.:

НАЦИОНАЛИЗМВ УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛИЗАЦИИ1

Выше мы уже обращали внимание на тот факт, что виртуальная реальность,являющаяся своего рода инфраструктурой для культуры постмодерна, с момен-та своего возникновения не была жестко привязана к каким-либо странам илирегионам, а носила благодаря новейшим техническим достижениям глобальныйхарактер. Разумеется, большая часть культурной продукции, распространяемойчерез международные каналы массовой коммуникации, производится в разви-тых странах Запада. Однако продается и потребляется эта продукция по всемумиру, вне зависимости от уровня развития и историко-цивилизационной специ-фики тех или иных стран и народов. Таким образом, на практике формируетсяединое общепланетарное информационное пространство или происходит гло-бализация культуры.

Теперь мы подробнее остановимся на других характеристиках и проявле-ниях процесса глобализации, поскольку ими в значительной степени обусловле-на волна национализма и этносепаратизма, захлестнувшая мир в последнее де-сятилетие XX в. Начнем с определения понятия «глобализация»2.

1 Глава 5 подготовлена при поддержке РГНФ, проект № 06-03-91-309а/У.2 Вплоть до второй половины 1960-х гг. тенденции, которые в современной литерату-

ре принято обозначать словом «глобализация», характеризовались как интернационализа-ция или транснационализация. Термин «глобальное» включается в научный оборот послепоявления статьи В. Мура «Глобальная социология: мир как единая система» (1966) икниги М. Маклюэна «Война и мир в глобальной деревне» (1968). Но популярность в науч-ных кругах и широкий общественный резонанс дискурс глобализации получает только вовторой половине 1980-х гг. после появления работ Р. Робертсона «Модернизация, глобали-зация и проблема культуры в теории мир-системы» (1985) (совм. с Ф. Лехнером) и «Тео-рия глобализации и анализ цивилизации» (1987). В 1990-е гг. разработка теорий глобали-зации становится одним из основных направлений исследований в общественных науках.В 1990 г. был издан программный сборник «Глобальная культура: национализм, глобализа-ция и модерн» (под ред. М. Фезерстоуна), который включал статьи ведущих теоретиковнового направления во главе с И. Валлерстайном. Затем появились фундаментальные рабо-ты: Л. Склэр «Социология глобальной системы» (1991), Р. Робертсон «Глобализация: соци-альная теория и глобальная культура» (1992), сборник «Глобальные современности» (подред. М. Фезерстоуна, С. Лэша и Р. Робертсона) (1995), А. Аппадураи «Освобожденныймодерн: культурные измерения глобализации» (1996), У. Бек «Что такое глобализация?»(1998), 3. Бауман «Глобализация: человеческие последствия» (1998) и т.д.

5.1Современный национализм и глобализация

5.1

Современный национализм и глобализация

5.1.1

Сущность и основные проявления процессаглобализации

Самое простое определение глобализации можно сформулировать сле-дующим образом: это процесс объединения или интеграции человеческойдеятельности в масштабах всего земного шара. При этом речь идет о воз-никновении принципиально нового структурного уровня социальной ре-альности, по отношению к которому классические, имеющие длительнуюисторию социальные целостности (цивилизационные, конфессиональные,этнонациональные, классовые, профессиональные и т.д.) выступают в ка-честве реальностей более низкого, подчиненного структурного уровня.

Подчиненность в данном случае не означает «автоматического под-чинения». Напротив, события, произошедшие и происходящие на между-народной арене на рубеже XX—XXI вв., свидетельствуют о нежеланииряда «старых» социальных форм сдавать без боя свои позиции и встраи-ваться в формирующийся мировой порядок. В этой перспективе, напри-мер, следует рассматривать новейшие конфликты на этнической и религи-озной почве, международный исламский терроризм (кульминацией кото-рого стали теракты 11 сентября 2001 г. в США) и т.п. Однако глобализациякак главная, ведущая тенденция мирового развития неуклонно пробиваетсебе путь сквозь культурные и политические «дебри», унаследованные отпрошлого. Эта тенденция постепенно преодолевает и преобразует старыеформы социальных связей, которые необратимо подрываются и если и неисчезают полностью, то начинают по-новому функционировать в глобаль-ном социокультурном контексте.

Таким образом, глобализация представляет собой развертывающийсяво многих измерениях (информационном, финансовом, социально-экономи-ческом, демографическом, технологическом, военно-стратегическом и т.д.)процесс расширения и углубления устойчивых функциональных взаимо-связей между социальными акторами или субъектами разного типа и уровнявне зависимости от их географического местопребывания. Можно сказать,что глобализация стирает все и всяческие границы и как бы ликвидируетфизическое пространство.

226 227

Возрождение национализма в конце XX в.: национализм в условиях глобализац5.1


На практике глобализация протекает как комплексный, системныйпроцесс, в котором сложным образом переплетаются и взаимодействуютмежду собой множественные факторы, относящиеся ко всем сферам обще-ственной жизни (политической, экономической, культурной и социальной)1.

Стержневым, или ключевым, компонентом всего процесса выступаетглобализация хозяйственных отношений. Она подразумевает формирова-ние единого планетарного рынка капиталов, товаров, услуг, рабочей силы,технологий и т.п. Этот рынок обладает собственной логикой функциони-рования и развития, которая весьма отличается от классической логикинациональной экономики.

В рамках нового экономического порядка радикально меняются каче-ство и масштаб деятельности основных экономических субъектов. Еслидо второй половины XX в. мировая экономика представляла собой поле,на котором действовали суверенные государства и отдельные сверхкруп-ные национальные корпорации, то теперь она превращается в своего родасамостоятельный субъект, действующий в собственных интересах на поленациональных государств.

Американский специалист в области социальной истории Пол Кенне-ди отмечал в связи с этим: «Мысль о том, что мы вступаем в эру, когда небудет национальной технологии, национальных компаний и национально-го промышленного производства, повергает в замешательство всех тради-ционно мыслящих людей. В США, в частности, экономика которых в те-чение долгого времени была гораздо более замкнута на саму себя, чем,например, экономика Нидерландов или Англии, таким людям невыносимобыло бы слышать, что "поскольку почти любой фактор производства —деньги, технология, фабрики, оборудование — беспрепятственно пересе-кает границы, то сама идея американской экономики становится бессмыс-ленной, как и понятия американской корпорации, американского капита-

1 Различным аспектам глобализации посвящено много литературы на русском языке.Для общей ориентации в этом проблемном поле можно рекомендовать следующие обзор-ные источники: Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире.СПб.: Университетская книга, 2001; Глобальные проблемы и общечеловеческие ценности.М: Прогресс, 1990; Грани глобализации: трудные вопросы современного развития. (С пре-дисловием и послесловием М. Горбачева.) М., 2003; Зегберс К. Сшивая лоскутное одеяло //Pro et contra. 1999. Т. 4. № 4; Иноземцев В. Современное постиндустриальное общество:природа, противоречия, перспективы. М., 2000; Кастельс М. Информационная эпоха: эко-номика, общество и культура. М.: ГУ ВШЭ, 2000; Кеннеди П. Вступая в двадцать первыйвек. М.: Весь мир, 1997; Бек У. Общество риска: на пути к другому модерну. М.: Прогресс-Традиция, 2000; Мегатренды мирового развития. М., 2001; Постиндустриальный мир иРоссия. М., 2001; Сидорина Т.Ю. Человечество между гибелью и процветанием. М., 1997;Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление. М.: Логос, 2001; Этос глобального мира.М., 1999.

ла, американской продукции и американской технологии". Если продук-ция более не является "американской", тогда какой смысл (к примеру. —Авт.} пытаться измерить экспортно-импортный торговый баланс или дис-баланс в американо-японской торговле высокими технологиями?»1.

В ходе глобализации система пересечения национальных хозяйствен-ных организмов (мировая экономика) преобразуется в единый хозяйствен-ный организм планеты (глобальная экономика), основными структурнымиячейками которого выступают уже не экономики отдельных государств,а транснациональные корпорации (ТНК)2. Производство и продажа про-дукции компании такого типа не ограничивается страной, где базируетсяее штаб-квартира, а осуществляется в любой точке земного шара в зави-симости от технических условий и рыночной конъюнктуры. Соответствен-но ТНК (такие, например, как IBM, Intel, Ford, Exxon, Coca-Cola, Toyotaи т.д.) являются ведущей силой и символом экономической глобализации.Об их экономическом весе и влиянии свидетельствует тот факт, что доляподобных компаний в совокупном мировом промышленном производствево второй половине 1990-х гг. стабильно превышала 40 %.

Как и все основные социальные процессы современности, процессстановления глобальной экономики теснейшим образом связан с совер-шенствованием и распространением технологий сбора, переработки и пе-редачи информации. В качестве синонима для глобальной экономики час-то используется термин «информационная экономика».

Известный испано-американский социолог Мануэль Кастельс так опи-сывает связь между экономикой новейшего типа и глобальной системоймассовых коммуникаций: «Глобальная экономика... это экономика, спо-собная работать как единая система в режиме реального времени в масш-табе всей планеты. Капиталистический способ производства неустанно раз-вивался, пытаясь преодолеть границы времени и пространства, но тольков конце XX в. мировая экономика смогла стать по-настоящему глобальнойна основе новой инфраструктуры, основанной на информационных и ком-муникационных технологиях. Глобальность присутствует во всех основ-ных процессах и элементах экономической системы. Впервые в историиуправление капиталом осуществляется непрерывно на глобальных финан-

1 Кеннеди П. Указ. соч. С. 72.2 Терминологическое различение «мировой» и «глобальной» экономик весьма суще-

ственно, поскольку «глобальная экономика (второй половины XX — начала XXI вв. J—Авт.) представляет собой исторически новую реальность, отличную от мировой экономи-ки. Согласно Фернану Броделю и Иммануэлю Уоллерстайну, под мировой экономикойпонимается такая система, где процесс накопления капитала происходит по всему миру, иона существует на Западе по крайней мере с XVI в.» (Кастельс М. Указ. соч. С. 105).

228 229

Глава 5Возрождение национализма в конце XX в.: национализм в условиях глобализации

совых рынках, работающих в режиме реального времени: каждую секундув электронном режиме по всему миру осуществляются сделки на миллиар-ды долларов...»1.

Новые технологии позволяют за очень короткое время переводитькапитал из одной экономики в другую, так что капитал, а следовательносбережения и инвестиции взаимосвязаны по всему миру — от банков ипенсионных фондов до фондовых и валютных бирж. А так как валютывзаимозависимы, то и экономики стран тоже взаимосвязаны между собой.Несмотря на то что основные корпоративные центры предоставляют пер-сонал и оборудование для управления постоянно усложняющейся финан-совой сетью, на самом деле именно в информационных сетях, соединяю-щих эти центры, реально проходят операции, связанные с капиталом. По-токи капиталов становятся глобальными и в то же время все болеенезависимыми от функционирования отдельной экономики.

Экономическая глобализация не сводится к переменам, пусть и кар-динальным, в рамках отдельной, обособленной социальной подсистемы.Существенные трансформации происходят в самом иерархическом соот-ношении различных сфер общественной жизни — экономики, политики икультуры. Бывший премьер-министр Казахстана К. Токаев писал в связис этим, что «происходит радикальный сдвиг в типологии мировых коорди-нат, привычных способах проекции власти: из области военно-политичес-кой — в сферу политэкономическую. Экономика начинает проявлять себяне только как способ хозяйствования, но и как политика и даже как идео-логия новой эпохи»2.

Процесс глобализации сопровождается смещением фокуса обществен-ного внимания из сферы политики и идеологии (что было характерно дляэпохи «холодной войны» и более ранних исторических периодов) в сферуэкономики и проникновением экономического дискурса (построенного накатегориях рационального выбора, максимизации прибыли, калькуляциииздержек, рисков и т.п.) в традиционно «неэкономические» предметныеобласти, такие, как политика, наука, искусство, даже мораль. Характернойчертой формирующегося глобального сообщества становится экономоцент-ризм.

Экономическая глобализация сопровождается крупномасштабнымиизменениями всего контекста человеческого существования на Земле. Имен-но во второй половине XX в. проблемы глобальной экологии и демографии


' Кастельс М. Указ. соч. С. 105.2 Токаев К. Внешняя политика Казахстана в условиях глобализации. Алматы: АО

«САК», 2000. С. 8.

из сферы достаточно отвлеченных академических исследований перешлив плоскость реальной, практической политики.

В сознании ученых и представителей общественности все яснее сталивырисовываться негативные последствия свойственного модерну «индуст-риального оптимизма», ведущего к безудержному росту производства то-варов и услуг, исчерпанию невозобновимых природных ресурсов, эксплуа-тации в коммерческих целях заповедных регионов биосферы, загрязнениюокружающей среды промышленными отходами и т.п.

Многие современные экологические проблемы принципиально не свя-заны с конкретной страной или регионом планеты, т.е. имеют транснацио-нальный или трансграничный характер. Вспомним о феномене озоновыхдыр и парниковом эффекте (ведущем к общему потеплению атмосферы наЗемле, поднятию уровня мирового океана, затоплению прибрежных тер-риторий), радиоактивных облаках, возникающих в результате испытанийядерного оружия на самых отдаленных участках Земли, но достигающихстолиц государств «первого мира», кислотных дождях в Европе и Север-ной Америке, не признающих национальных границ, гигантских нефтя-ных пятнах, мигрирующих в океанах, и т.п.

Эти и многие другие подобные им ситуации и процессы, складываясьв общую картину, демонстрируют разрушительное, деградирующее воз-действие созданной человеком техносферы на биосферу, исходную длявсего живого. По этому поводу Пол Кеннеди писал: «Стремлением чело-вечества к повышению уровня жизни мы, очевидно, подвергаем нашу эко-систему большему давлению, чем она в состоянии выдержать; однако, про-являя все больше признаков стресса, она, в свою очередь, угрожает нам —богатым и бедным — последствиями слишком большого пренебрежения

тонким слоем земной оболочки»1.Экологические проблемы, таким образом, представляют собой обо-

ротную сторону, негативную «изнанку» технико-технологического про-гресса и в условиях экономической глобализации также приобретают гло-бальный статус. Отдельные национальные государства в принципе не спо-собны справиться с подобными проблемами. Их решение возможно толькона основе широкого международного сотрудничества и объединения ре-сурсов как правительственных, так и неправительственных (обществен-

ных и коммерческих) организаций.Демографический взрыв в государствах «третьего мира», последовав-

ший за деколонизацией 1950—1960-х гг. и ставший в значительной меререзультатом общего улучшения условий жизни в странах Африки, Азии и

Кеннеди П. Указ. соч. С. 139.

230 231


Латинской Америки (при сохранении традиционных моделей воспроиз-водства потомства в семьях)1, привел к парадоксальным последствиям: тем-пы роста населения опередили и как бы «поглотили» темпы экономичес-кого роста. В результате показатели уровня жизни во многих странах неза-падного ареала на протяжении 1990-х гг. упали не только в относительномно и абсолютном исчислении. Например, в некоторых странах Тропичес-кой Африки среднедушевые экономические показатели опустились до уров-ня 1950-х гг.

Резкое изменение демографического баланса и экономический кри-зис, поразивший многие страны «третьего мира» в последние десятилетияXX в., стали источниками долговременной социально-политической де-стабилизации в этих регионах планеты2. Периодически в тех или иныхподобных государствах происходили военные перевороты, отделялись мя-тежные провинции, вспыхивали гражданские войны на религиозной, меж-племенной и межэтнической основе (в связи с этим можно назвать такиестраны, как Афганистан, Таджикистан, Колумбия, Сомали, Конго, Ниге-рия, Руанда и т.д.).

Образовавшееся избыточное народонаселение как бы «выдавливалось»из таких дестабилизированных регионов, создавая дополнительный ком-понент в глобальном потоке миграции. К потоку гастарбайтеров3 из стран«третьего мира», ищущих в развитых странах Запада лучших экономичес-ких условий для работы и жизни, добавился поток политических беженцевиз впавших в системный кризис государств Африки, Азии и ЛатинскойАмерики4. «Бесчисленные локальные войны и конфликты — от Венгрии

1 Традиционная многодетность, обеспечивавшая численное воспроизводство челове-ческих коллективов в условиях крайне низкого жизненного стандарта, высокой детскойсмертности и короткой средней продолжительности жизни, легитимировалась соответствую-щими религиозно-культурными предписаниями. Внедрение после Второй мировой войныв повседневную практику данных обществ новейших лекарственных препаратов (преждевсего антибиотиков и средств иммунизации), интенсификация сельского хозяйства и ростпроизводства продуктов питания, общее облегчение условий жизни значительной массынаселения на фоне фактического сохранения старых форм семейной культуры и репродук-тивного поведения обусловили тот процесс, который в социологической литературе полу-чил наименование «демографический взрыв» (См.: Кеннеди П. Указ. соч. С. 40—42).

2 Разумеется, в каждом конкретном случае действовала своя комбинация факторов,подрывающих социальный порядок (включая внутренние конфликты в местных элитах,вмешательство иностранных правительств, ТНК, международных криминальных сообществи т.д.). Однако общий фон дестабилизации формировали именно указанные тенденции.

3 Гастарбайтер (от нем. Gastarbeiter — рабочий-гость) — гражданин незападногомира, прибывший на заработки в развитое западное государство и обычно занимающийсянизкоквалифицированным физическим трудом (например, турецкие рабочие в ФРГ).

4 Для обозначения подобных «хронически больных» государств, не способных справ-ляться со своими базовыми функциями по поддержанию правопорядка и защите населе-

232


до Тибета, от Чехословакии, Вьетнама, Чили, Шри Ланки вплоть до быв-шей Югославии — привели к появлению большого количества беженцев,в результате чего в Европу прибывали люди со всех континентов»1.

Пол Кеннеди так комментирует эту ситуацию: «В настоящее времяуже 15 млн мужчин, женщин и детей живут в лагерях в Центральной Ев-ропе и Юго-Восточной Азии, надеясь переселиться в Западную Европу.Эти обитатели лагерей, как и те, кто уже отправился в путь через Мексикуи Турцию, еще столкнутся с массой препятствий, но многим из них удаст-ся их преодолеть, поскольку часто им помогают и предоставляют кровуже переселившиеся родственники. Их порыв постоянно стимулирует...информационная революция, благодаря которой "сейчас даже жители са-мых бедных стран мира знают, как живут люди в других его частях", ипытаются добраться туда по земле, по воде или по воздуху»2.

Демографическая ситуация в развитых странах Северной Америки,Европы и Австралии, выступающих «конечным пунктом» для потоков гло-бальной миграции, в рассматриваемый нами период характеризовалась пря-мо противоположными тенденциями. В процессе так называемого демогра-фического перехода3 собственное население этих стран стало постепенносокращаться. Поэтому из соображений экономической целесообразностиэти страны не могли не принимать мигрантов. Тем более что большинствовъехавших в страну иностранных рабочих занимали непрестижные и са-мые низкооплачиваемые рабочие места на «грязных» заводских производ-ствах, стройках, общественном транспорте и в коммунальных службах (та-ких, как канализация, вывоз мусора и т.п.).

Итак, объективные демографические ситуации в странах «мировогоСевера» и «мирового Юга» образуют как бы два полюса, между которымипротекает поток глобальной миграции. Результатом подобной демографи-

ния, в политической публицистике даже были введены специфические термины — «прова-лившиеся государства» и «четвертый мир». Для подобных стран характерны доминирова-ние криминальных форм экономической активности (прежде всего, производство и прода-жа наркотиков), повальная нищета населения, нерегулируемое насилие и власть «полевыхкомандиров», безальтернативное разложение ценностно-нормативных систем. Классиче-скими примерами подобных регионов были в недавнем прошлом Чечня и Афганистан.

1 Алыперматт У. Этнонационализм в Европе. М.: РГГУ, 2000. С. 221.2 Кеннеди П. Указ. соч. С. 63.3 Социологи связывают это явление с фундаментальным изменением брачно-репро-

Дуктивного поведения населения в ходе модернизации и секуляризации западных обществ.Например, в странах Западной Европы фактически произошел переход от многодетнойсемьи к семье с одним, максимум — двумя, детьми. Также статистически значимо вырослочисло разводов, абортов, бездетных семей, холостяков и т.д. Наконец, свою роль сыграло иповсеместное распространение противозачаточных средств. Совокупное действие подоб-ных факторов обусловило отрицательный коэффициент воспроизводства населения.

233

ческой глобализации является этническое и культурное размывание «ста-рых» национальных государств Запада. «Когда благополучные семьи Се-верного полушария добровольно решают ограничиться одним или, самоебольшее, двумя детьми, они не могут не понимать, что ступают на путькоторый освобождает будущее многоплановое пространство (рабочие ме-ста, районы городов, проценты в мировом населении, преимущественноеположение на рынках) для быстро растущих этнических групп как вовне,так и внутри их национальных границ. Однако именно это, в сущности,они и делают»1.

Демографическая глобализация дополняет и придает дополнительнуюэнергию рассмотренным выше компонентам процесса глобализации (ин-формационным, культурным, экономическим и даже экологическим2). Приэтом никогда не следует упускать из виду сложной взаимообусловленнос-ти, неоднозначности и противоречивости всех этих мегасоциальных тен-денций.

Теперь перейдем к тем последствиям, которые глобализация во всехсвоих проявлениях несет классическим национальным государствам. С ни-ми в большой мере связана наблюдаемая в последней четверти XX в. вол-на политического национализма во всех его модификациях. Другими сло-вами, мы рассмотрим политические аспекты глобализации.

5.1.2


Глобализация как вызов„ ._.*»» я*лям.^м\ГО

классическим национальным государствам

Процесс глобализации подразумевает стремительную детерриториа-лизацию всех социальных явлений, т.е. утрату ими однозначной и проч-ной привязки к каким-либо местам в физическом пространстве. Отныне

1 Кеннеди П. Указ. соч. С. 63.2 Согласно исследованиям экологов, вызванное демографическим взрывом резкое рас-

ширение экономической деятельности в странах «третьего мира» привело, например, к со-кращению площади девственных лесов, называемых «легкими планеты» (вследствие ихвырубки под плантации, пашни и пастбища и т.п.). Это стало дополнительной причинойнынешних экологических бедствий. Следует отметить, что для легитимации подобной по-литики правительства развивающихся государств прямо апеллируют к западным (точнее,модернистским) ценностям и практике: «В обращении индонезийского правительства разъяс-нялось, что "поскольку 170 млн жителей страны имеют такие же желания, как жителиСоединенных Штатов, 20 % лесов страны должны быть вырублены, а эти земли превра-щены в плантации по выращиванию тикового дерева, каучука, риса, кофе и других сель-скохозяйственных культур"» (Кеннеди П. Указ. соч. С. 122).

социальные процессы не замыкаются в рамках отдельных географическихпунктов или регионов, а образуют потоки, достаточно свободно циркули-рующие по всему земному шару.

С некоторой долей упрощения сам процесс глобализации можно пред-ставить в виде нескольких переплетающихся и взаимодополняющих пото-ков: 1) информационного (включающего в себя символы, образы, идеи,идеологемы, теории); 2) финансово-экономического (состоящего из сы-рья, капиталов, товаров, техники, технологий); 3) демографического (об-разованного потоками гастарбайтеров, иностранных специалистов, имми-грантов, политических беженцев, торговцев, туристов). Эти подвижные,достаточно нестабильные потоки образуют как бы контур или намечаютструктуру виртуального и реально-практического взаимодействия жите-лей единого мира.

Как же подобные потоки соотносятся с привычными для нас, имею-щими более чем двухвековую историю, классическими государствами-на-циями, с которыми до сих пор еще отождествляет себя большинство насе-ления планеты? Соответственно каким трансформациям в условиях глоба-лизации подвергается национальный суверенитет?

В о - п е р в ы х , огромное влияние на все уровни современной поли-тики оказывает глобальный культурный поток или то динамичное куль-турное образование, которое некоторые авторы обозначают как «мировойинформационный порядок». Подобный порядок стал возможен благодаряраспространению новейших информационных технологий и систем связи(оцифровка данных, программное обеспечение, спутниковое телевидение,Интернет и т.д.); он охватывает все процессы транснационального куль-турного взаимодействия.

С содержательной стороны эффект информационной глобализациичасто характеризуют как нарастающую унификацию и стандартизацию со-ответствующей культурной продукции. В связи с этим обращают вниманиена доминирование в мировых информационных программах космополи-тического стиля CNN, «засилье» продукции Голливуда в мировом кинема-тографе и, собственно говоря, на англоязычность современной глобальнойкультуры. Подобные тенденции иногда называют «макдональдизацией»культуры, имея в виду, что главным проводником или страной-носителемкультурной глобализации являются, без сомнения, США1.

1 Любопытный комментарий к процессу глобальной «американизации» культуры со-держится в книге «Великая шахматная доска» известного американского политолога Збиг-нева Бжезинского: «Культурное превосходство является недооцененным аспектом амери-канской глобальной мощи. Что бы ни думали некоторые о своих эстетических ценностях,американская массовая культура излучает магнитное притяжение, особенно для молодежи

234 235


Не следует упускать из виду то фундаментальное обстоятельство, чтоглобальная культура есть по своей сути культура постмодерна, т.е. она впринципе является открытой, плюралистичной и гетерогенной. Она способ-на и на деле адаптирует к потребностям своей аудитории любые культур-ные содержания и традиции. Другое дело, что в рамках присущего «миро-вому информационному порядку» коммерческого подхода к отбору произ-водимых и транслируемых сообщений (в духе свойственного глобализацииэкономоцентризма) именно западная культурная продукция (от «фильмовужасов» до бизнес-аналитики) и пользуется массовым спросом. Но естьспрос, причем растущий, и на этнический фольклор, мифы, альтернатив-ные идеологии и т.п.

Таким образом, содержание глобальной культуры складывается какбы из двух пластов: первый — это космополитические, принципиальнолишенные какой-либо национальной окраски идеи и образы; второй —это переливчатая смесь традиционных культурных элементов «всех вре-мен и народов».

В любом случае формирующаяся глобальная культура имеет весьмамало общего с любой из традиционных национальных культур. И в этомсмысле она оказывает на них, без всякого преувеличения, «подрывное»воздействие. С осознанием этого факта связаны, например, периодическиевсплески борьбы с «американизацией» культуры, наблюдаемые в некото-рых странах Западной Европы (в этом смысле особенно показательна Фран-ция).

Однако подобный «подрыв» или, точнее, размывание национальнойкультуры является, по сути дела, разрушением фундамента классическогонационального государства. Ведь именно культурная общность, историко-традиционное единство того или иного народа служили в свое время ос-новным аргументом для легитимации политических претензий соответ-ствующих «национальных элит», занятых строительством и укреплением

во всем мире. Ее привлекательность, вероятно, берет свое начало в жизнелюбивом каче-стве жизни, которое она проповедует, но ее привлекательность во всем мире неоспорима.Американские телевизионные программы и фильмы занимают почти три четверти мирово-го рынка. Американская популярная музыка также занимает господствующее положение,и увлечениям американцев, привычкам в еде и даже одежде все больше подражают во всеммире. Язык Internet — английский, и подавляющая часть глобальной компьютерной «бол-товни» — также из Америки и влияет на содержание глобальных разговоров. Наконец,Америка превратилась в Мекку для тех, кто стремится получить современное образование;приблизительно полмиллиона иностранных студентов стекаются в Соединенные Штаты,причем многие из самых способных так и не возвращаются домой. Выпускников американ-ских университетов можно найти почти в каждом правительстве на каждом континенте»(Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратегическиеимперативы. М: Международные отношения, 1999. С. 38).


государств-наций1. В ситуации глобализации и постмодернизации культу-ры формально сохраняющиеся классические государства-нации утрачива-ют этот ключевой ресурс оправдания собственной власти.

Более того, информация, поступающая по каналам международныхсредств массовой информации, способна значимым образом воздейство-вать на развитие политических процессов в странах и регионах планеты(например, провоцировать панику на финансовых рынках и вызывать, та-ким образом, политический кризис). Национальные правительства оказы-ваются в определенной зависимости от той оценки, которую дадут их дея-тельности лидирующие мировые средства массовой информации и от тойформы, в которой эта оценка будет донесена до их собственного населе-ния, т.е. речь идет о потере или по крайней мере существенном ослабле-нии определенной составляющей национального суверенитета, о том, чточасто называют «информационной безопасностью» государства.

Сколько-нибудь серьезные попытки противодействия интенциям «ми-рового информационного порядка» со стороны националистически ориен-тированных политиков и бюрократов заранее, как показывает историчес-кий опыт, обречены на поражение. Закрытие каналов международной ком-муникации на практике означало бы добровольную информационнуюизоляцию, стагнацию культурного и творческого потенциала общества,а также остракизм со стороны мирового сообщества, чреватый многимиэкономическими и социальными издержками2. Да и с технической точкизрения эффективная цензура и государственный контроль над средствамимассовой информации представляются неосуществимыми при существую-щем уровне развития электронных технологий (которые, помимо прочего,в большой мере персонализированы).

Эту ситуацию немецкий специалист по проблемам глобализации КлаусЗегберс резюмирует следующим образом: «Средства массовой информа-ции уже давно нельзя ограничить национальными масштабами. Большин-ству граждан доступна информация, производимая и интерпретируемая запределами их региона и страны, а значит, они открыты влиянию других

1 Определяя политическую суть программы «национального строительства», ЭрнестГеллнер писал: «Национализм... есть соединение государства с "национальной" культу-рой... (Политические. — Авт.) единицы, в которых идея независимости связана с идеейкультуры, называются "национальными государствами". В течение двух столетий, после-довавших за Французской революцией (т.е. в период модерна. — Авт.), национальныегосударства стали нормой политической жизни» (Геллнер Э. Пришествие национализма.Мифы нации и класса // Нации и национализм. М.: Праксис, 2002. С. 146).

2 Классическим примером подобной социокультурной стагнации в макромасштабебыл СССР. В современном мире подобная ситуация, правда на микроуровне, наиболее

ярко представлена в Северной Корее.

236 237


культур. В условиях, когда существуют спутники и Интернет, нельзя боль-ше проводить в национальных масштабах селективную информационнуюи культурную политику. Разумеется, региональные и территориальные раз-личия сохраняются. Однако информационные и развлекательные програм-мы, распространяемые разными путями — от "Ведомостей" и FinancialTimes до Miami Voice, от женских чат-румов до союзов по охране окружаю-щей среды, от интранета1 крупных фирм, управлений и университетов довсемирных подслушивающих и запоминающих устройств, — всю эту ин-формацию больше нельзя централизованно направлять и контролировать»2.

Таким образом, проекция процесса информационно-культурной гло-бализации на сферу национально-государственной жизни демонстрирует,может быть, не слишком заметное для непрофессионального наблюдате-ля, но фундаментальное изменение соотношения культуры и политики или,точнее, сдвиг культурно-политических координат. В эпоху глобализацииидеологам и политическим деятелям становится все труднее легитимиро-вать те или иные политические решения и программы и позиционироватьв массовом сознании соответствующие политические структуры через апел-ляцию к национальным культурным ценностям и «героическим образам»исторического прошлого.

В о - в т о р ы х , давление, подобное тому, которое глобальный инфор-мационный поток осуществляет на культурную «надстройку» современногонационального государства, на хозяйственный «базис» национального го-сударства, оказывает глобальный финансово-экономический поток. Послед-ний представляет собой совокупность всевозможных деловых трансакций,происходящих между субъектами, оперирующими на разных национальныхи региональных площадках и руководствующихся частными — личнымилибо корпоративными — коммерческими интересами. В условиях право-вой либерализации и благодаря новейшим средствам транспорта и комму-никации сырье, товары, технологии и капиталы пересекают национальныеграницы с легкостью, немыслимой еще 40—50 лет назад.

Ключевыми субъектами подобного рода деятельности являются круп-ные и сверхкрупные ТНК. Но помимо них в формировании глобальногоэкономического потока принимает участие и множество средних и мелкихбизнес-структур — банковско-финансовые организации, туристические ирекламные агентства, фирмы по найму персонала, образовательные уч-реждения, транспортные компании и т.п., — вплоть до индивидуальныхпредпринимателей, включая тех же «челноков», в массовом порядке зани-

1 Интранет — внутренняя компьютерная сеть организации.2 Зегберс К. Сшивая лоскутное одеяло // Pro et contra. 1999. Т. 4. № 4.

238


мающихся поставками товаров широкого потребления из стран Юго-Вос-точной Азии на рынки стран СНГ. Все это обусловливает чрезвычайнуюпестроту, подвижность и сложность экономической системы, возникаю-

щей в результате их взаимодействия.Чем же подобное положение оборачивается для экономического су-

веренитета «старого», классического национального государства?Многочисленные исследования ученых-экономистов свидетельству-

ют о том, что глобальные процессы накладывают существенные ограниче-ния на традиционные формы регулирования экономической деятельностисо стороны государства. Например, если в первой половине XX в. эконо-мическая автаркия1 еще рассматривалась как вполне оправданная, разум-ная форма государственной экономической политики, то в начале XXI в.призывы к «полной хозяйственной самодостаточности» могут рассматри-ваться либо как проявление экономической некомпетентности, либо какдемонстрация идеологической экстравагантности. Другими словами, от-каз от участия в процессе экономической глобализации для любого совре-менного государства означает неизбежную стагнацию и существование на

глубокой периферии мировой системы.Действительно, политика добровольного обособления страны от ми-

рового рынка на практике вела бы к трем, как минимум, фундаменталь-ным негативным следствиям: во-первых, отсечению массового потребите-ля от потока конкурентоспособных, т.е. качественных и дешевых, импорт-ных товаров, что означало бы стагнацию уровня жизни; во-вторых,к прогрессирующему технологическому отрыву национальной промыш-ленности от мирового уровня из-за «инновационного барьера», делающе-го невозможным своевременное заимствование и внедрение в производ-ство зарубежных технических и технологических новшеств; наконец,в-третьих, к затруднению или полной невозможности вовлекать в процесснационального экономического развития свободные финансовые ресурсы,

циркулирующие на мировом рынке.Все современные государства, стремящиеся к развитию и процвета-

нию, ходом развития мировой экономики обречены на политику «откры-тых дверей». Это, однако, означает сокращение или «сжатие» экономи-ческого суверенитета национального государства.

1 Автаркия (от греч. autarkia — независимость, довольство собой, самоудовлетворен-ность) в экономическом смысле означает политику добровольного обособления, самоизо-ляции страны от международных экономических связей и мирового рынка. В XX в. этаполитика практиковалась некоторыми тоталитарными режимами (фашистская Италия, на-цистская Германия, маоистский Китай, Северная Корея), Экономическая политика СССРв определенные периоды его существования также несла на себе отпечаток автаркии.

239


В условиях глобализации существенно ослабленным оказывается дажетакой традиционный инструмент государственного управления экономи-кой, всегда воспринимавшийся как неотъемлемый элемент любой «дер-жавносте», как эмиссионная политика. Разумеется, все национальные пра-вительства эмитируют собственные денежные знаки. Однако экономичес-кая практика конца XX в. свидетельствует, что большинство расчетов повсему миру совершается не в национальных валютах, а в долларах США.То же относится и к формам накопления денежных средств1.

Далее, за возможность получения масштабных заимствований на ми-ровом финансовом рынке национальным правительствам также приходит-ся платить ограничением своих полномочий. Так, предоставление креди-тов Международного валютного фонда — крупнейшей международнойорганизации-заимодавца — обусловлено достаточно жесткими требования-ми к параметрам экономической политики стран-реципиентов. Здесь име-ется в виду радикальное сокращение определенных, прежде всего соци-альных, статей государственных бюджетов и проч., поэтому слова о при-нятии российским правительством в середине 1990-х гг. бюджетов «поддиктовку МВФ» не являются большим преувеличением.

С точки зрения долгосрочного развития приток в национальную эко-номику частного капитала из-за рубежа гораздо более значим, нежели от-носительно краткосрочные «финансовые инъекции» МВФ и других по-добных надправительственных институтов. В условиях открытой эконо-мики перед правительствами встает задача удержания в «национальныхпределах» и капитала своих собственных граждан и корпораций.

Транснационализированный финансовый капитал, разумеется, абсо-лютно равнодушен к заклинаниям о «поддержке национального товаро-производителя» и т.п. Единственным критерием привлекательности длянего той или иной страны или региона является рентабельность и безопас-ность капиталовложений.

«Капитал как бы "позабыл" о своей национальной принадлежнос-ти — пишет А. Уткин, — в массовых объемах устремляясь туда, где благо-даря стабильности и высокой эффективности труда достигается максималь-ная степень прибыли. Банки, трастовые фирмы, промышленные компаниивышли из-под опеки национальных правительств, и выход капитала в ре-гионы и сферы с высокой отдачей стал самостоятельным процессом»2.

1 Эту ситуацию принципиально не меняет создание зоны евро или планируемое вве-дение новых региональных валют для ЕврАзЭС, государств Персидского залива или Ази-атско-Тихоокеанского региона, поскольку речь все равно будет идти об обращении транс-национальных денежных знаков.

2 Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление, М.: Логос, 2001. С. 28.


Соответственно перед любым национальным правительством встаетзадача создания оптимальных условий, т.е. достаточного уровня рента-бельности и безопасности для привлечения частного финансового капита-ла. Иначе говоря, речь идет о создании благоприятного инвестиционного

климата.Последнее подразумевает прежде всего формирование льготного на-

логового режима для транснациональных операторов, т.е. еще один шагв ослаблении государственного контроля над экономикой. В этом руслележит и пресловутый феномен «офшорного» капитализма1.

Привлечение масштабных иностранных инвестиций в индустриаль-ный сектор экономики (что особенно значимо для «развивающихся стран»,включая СНГ) предполагает наложение достаточно жестких ограниченийна активность трудящихся в сфере защиты своих экономических прав,в том числе «замораживание» роста заработной платы, пересмотр в либе-

ральном ключе трудового законодательства и т.д.Таким образом, нарушается устоявшаяся практика так называемых

«трехсторонних соглашений», когда лидеры деловых кругов и руководите-ли профсоюзов, при решающем посредничестве или патронаже государ-ства, заключали соглашения, направленные на проведение сбалансиро-ванной экономической политики, гарантировавшей трудящимся высокийуровень занятости, социальную защиту и проч. У противников глобализа-ции, в том числе и среди сторонников экономического национализма, по-являются основания говорить об «антинациональном» или «антинародном»

характере политики, проводимой правительствами.Наряду с этим в условиях правовой либерализации и ослабления го-

сударственного контроля, сопровождавших в 1990-х гг. экономическуюглобализацию, во всем мире происходил резкий рост всех форм «тене-вой», в том числе откровенно криминальной экономической деятельности(торговля наркотиками, людьми, незаконный оборот оружия и т.д.). Этоозначает, что одним из аспектов общего процесса глобализации является и

глобализация экономической преступности.Так что при всей общей, если угодно — стратегической или долго-

срочной, — благотворности процесса экономической глобализации, было

1 Офшорная зона — территория, властные органы которой освобождают от налоговили устанавливают крайне облегченный режим налогообложения для юридически зарегист-рированных в ней фирм. В качестве офшоров обычно выступают страны «карликового»типа, такие, как Багамские острова, Гибралтар, Лихтенштейн, Сейшельские острова, Науруи т.п. Однако регистрируются в них «гиганты» международного бизнеса, что позволяет имУВОДИТЬ из-под национального налогообложения «материнских» стран (Северной Амери-

ки, Западной Европы, России и проч.) огромные денежные суммы.

240 241


бы неверно смотреть на него исключительно «сквозь розовые очки». Нарядус «плюсами» этот процесс имеет и ощутимые «минусы»: в кратко- и сред-несрочном плане он сопряжен с достаточно сильными негативными явле-ниями1.

Можно утверждать, что процесс финансово-экономической глобали-зации оказывает радикальное трансформирующее воздействие на тради-ционную, устоявшуюся за последние века сферу экономической властинационального государства. Вместо того, чтобы регулировать деятельностьнациональных корпораций и при необходимости защищать их позиции намировом рынке, современное государство все чаще вынуждено действо-вать в интересах транснациональных корпораций и соответственно обслу-живать потребности «сконструированной» из них глобальной экономики.

В - т р е т ь и х , рассмотрим влияние, которое в современную эпохуна позиции национального государства оказывает третий из названныхнами глобальных потоков — демографический. Выше мы уже обозначилиего основную тенденцию — ориентацию с «мирового Юга» на «мировойСевер» и объективно обусловленные компоненты этого потока, такие, какэкономическая и политическая миграции.

Теперь обратимся к тем долгосрочным и слабоконтролируемым по-следствиям, которые масштабная иммиграция из регионов «третьего мира»оказывает на культуру принимающих стран. Следует помнить, что самипо себе современные национальные государства «первого мира» возниклив ходе распада предшествовавших им империй или полиэтнических и по-ликультурных государственных образований. Их формирование означалополитическую эмансипацию или обособление однородных в культурномотношении территориальных общностей.

Современная ситуация в государствах Западной Европы и СевернойАмерики характеризуется прямо противоположными тенденциями. В ре-зультате массовой иммиграции из стран Азии и Африки культуры госу-дарств «первого мира» постепенно утрачивают свое гомогенное качество.

Если при формировании системы национальных государств речь шлаоб эмансипации отдельных этнонациональных культур в рамках общей,

' Именно в этом ключе следует рассматривать фактическую гибель легковой автомо-бильной промышленности России, не выдержавшей конкуренции по цене и качеству с ино-странными производителями. К числу крайне негативных проявлений экономической гло-бализации следует отнести и серию обвалов, произошедших в 1990-е гг. на валютныхи фондовых биржах в результате игр международных финансовых спекулянтов. Наконец,нельзя не отметить и являющийся неотъемлемым, органичным компонентом глобализациипроцесс «утечки умов», т.е. переезд наиболее образованных и квалифицированных работ-ников из стран СНГ, Азии, Африки и Латинской Америки в развитые государства Запада.Последнее означает, по сути, подрыв ключевого ресурса развития для стран «третьего мира».

242

5./Современный национализм и глобализация

христианской цивилизации, то нынешняя культурная плюрализация оз-начает форсированную инфильтрацию в «старые» европейские культурыиноцивилизационных элементов, т.е. принадлежащих принципиально дру-гим культурным мирам — мусульманскому, индуистскому, конфуциан-

скому и т.д.Подобное положение в большой мере стало результатом деколониза-

ции в 1950—1960-х гг., когда установленные в период XIX — первой по-ловины XX вв. связи между конкретными европейскими государствами-метрополиями и их колониями заработали как бы «в обратном направле-нии». Швейцарский историк Урс Альтерматт отмечает: «Во Францию иВеликобританию иммигрировали главным образом граждане бывших ко-лоний (их собственных. —Авт.). В 1990 г. во Франции алжирцы составля-ли 20 % всех иностранцев, в Великобритании свыше 70 % иностранцевсоставляли иммигранты из стран (Британского. —Авт.) Содружества»1.

Но в ситуации «цивилизационного смешения» оказываются, конеч-но, не только бывшие колониальные империи. Например, «в Германиитурки являются самой большой группой проживающих там иностранцев.В 1990 г. иностранцев турецкого происхождения насчитывалось свыше1,6 млн, что составляло около 32 % всего иностранного населения стра-

ны»2.Разумеется, дело не следует сводить только к результатам, прямо вы-

текающим из религиозно-конфессиональных различий (лежащих в фунда-менте цивилизационного разделения), тем более теряющих свое значениев условиях тотальной секуляризации современных обществ3. Процесс куль-турной плюрализации в странах Запада является скорее косвенным и мно-гомерным, поскольку мигранты также несут с собой иную культуру по-литических, экономических, семейно-бытовых и даже сексуальных отно-

шений.Текущую культурную плюрализацию, по крайней мере в Европе, было

бы неверно представлять как процесс взаимной инфильтрации или посте-пенного «перемешивания элементов» различных культур4. Доминирует ско-рее тенденция к формированию в рамках старых европейских национальныхкультур достаточно четко выраженных инокультурных анклавов. Подобные

1 Альтерматт У. Этнонационализм в Европе. М.: РГГУ, 2000. С. 220.

!

хотя и чрезвычайно значимым, в этом плане являются, пожалуй,

лишь мусульманские страны. „„й« Хотя можно проследить подобную тенденцию, которая лежит в РУ™Р

ся нами постмодернизации культуры с ее интересом ко всему «иному» - этническиефам, неевропейским религиозным практикам, музыке, гастрономи!

243


компактные образования территориально-общинного типа включают вы-ходцев из определенных стран и регионов, проживающих совместно и стре-мящихся и в новых условиях поддерживать собственные культурные тра-диции и вести привычной образ жизни. Таким образом, в современнойЕвропе складывается своего рода этнокультурная мозаика или «цивилиза-ционная чересполосица» новейшего типа.

Урс Альтерматт описывает эту ситуацию следующим образом: «Вовсех странах имеются настоящие центры иммиграции. В городах доля ино-странцев была значительно выше, чем в сельских регионах. Париж в 1990 г.был местом жительства для 13,7 % иностранцев, Лион — для 10,7 %.В Гамбурге в начале 1990-х годов проживало 12 % иностранцев, во Франк-фурте-на-Майне — 26 %. В Швейцарии большая часть иностранцев про-живает в Женеве — 43 %, за ней следует Лозанна — 30 %, Невшатель —27 %, Базель и Цюрих — соответственно по 25 %. Эти данные являютсявпечатляющим подтверждением поликультурности отдельных городови регионов Западной Европы. Далее, необходимо обратить внимание нато, что появились целые кварталы, которые сплошь заселены иностранца-ми, и этот факт осложнил их интеграцию в принимающую страну. Геттоизи-рование арабских иммигрантов во Франции или турецких рабочих в Гер-мании — наиболее известные примеры во всей Европе»1.

Таким образом, наряду с постепенным «размыванием» прежней этно-демографической структуры классических национальных государств Западапроисходит их «ползучая» территориально-культурная дифференциация.

Важно отметить, что подобная перспектива в силу указанных эконо-мических и демографических причин на официальном правительственномуровне была признана безальтернативной в большинстве стран. Государ-ства «первого мира» признали неизбежность сосуществования на своейтерритории в обозримом будущем многих этнических и даже иноцивили-зационных культур2. Такая культурная политика получила и специфичес-кое наименование — Мультикультурализм3'.

1 Альтерматт У. Указ. соч. С. 220—221.2 Это дало основание ряду исследователей и тем более националистическим полити-

кам и идеологам сомневаться в самом праве современных государств Запада именоваться«государствами-нациями». Наибольшую опасность для традиционных социально-полити-ческих порядков западных стран подобные авторы видят в феномене «исламизации» Евро-пы. Последняя подразумевает, с одной стороны, наплыв в Европу мигрантов из мусульман-ских стран (Турции, Алжира, Пакистана и т.д.) и, с другой, — переход в ислам все растуще-го числа «коренных» европейцев, т.е. этнических немцев, французов, британцев и т.д.

3 Мультикультурализм является частью официальной доктрины в таких государствах,как Канада (которая выступила первопроходцем в данной области), США, Австралия, ФРГ,и ряде других. Естественно, мультикультуральной можно считать культурную политикув современной России.

244

5.;Современный национализм и глобализация

Вот что об этом пишет известный российский исследователь нацио-налистической проблематики Владимир Малахов: «Мультикультурализмкак политический проект родился из осознания непродуктивности ассими-ляторских усилий со стороны государства. Приблизительно с 1970-х гг.иммиграционные страны оставляют усилия добиться этнокультурной го-могенности общества и провозглашают своим идеалом интеграцию безассимиляции. На общество начинают смотреть не как на культурное един-ство, а как на совокупность равноправных этнокультурных и этнорелиги-озных сообществ. Такая переориентация продиктована двумя обстоятель-

ствами:• успехами движения за гражданские права, достигнутыми на рубеже

1960—1970-х гг.,• изменениями этнодемографической структуры иммиграционных

стран.Присутствие "небелого" и "непротестантского" (что, разумеется, осо-

бенно значимо для стран англосаксонского ареала. —Авт.} населения ста-новится там настолько значительным, что его уже невозможно большеигнорировать, как это делала традиционная социально-культурная поли-

тика.Первые результаты этой политики были далеко не однозначными. С од-

ной стороны, страны, обратившиеся к принципам мультикультурализма,добились немалых успехов в ходе демократизации собственных обществ.Идеал сосуществования различных культурных стилей немало способст-вовал изменению общественного климата, утверждению духа терпимостик "другому", осознанию онтологической и правовой равнозначимости раз-личных образов жизни. С другой стороны, Мультикультурализм обнару-жил и изъяны, ставящие под сомнение совместимость его основоположе-ний с идеалами гражданского общества: на практике он часто приводит нек гражданской консолидации, а к расслоению общества по этнокультурно-му признаку»1.

Не будет большим преувеличением сказать, что основным, фун-даментальным социокультурным результатом развернувшейся в 1960—1990-х гг. масштабной миграции населения из стран «третьего мира» в вы-сокоразвитые государства Северной Америки и Европы становится «раз-мывание» старых, классических европейских национальных культур. По-следнее означает существенный подрыв возможностей традиционногополитического дискурса, легитимирующего претензии государств-наций.В складывающихся условиях политики любого толка вынуждены обра-щаться к идеям этнического и расового плюрализма и мульткультурализма.

1 Малахов B.C. Вызов национальному государству // Pro et contra. 1998. Т. 3. № 2.

245


Мы показали, какое воздействие оказывают на позиции «классичес-кого» национального государства ключевые глобализационные потоки —информационный, финансово-экономический и демографический. На ос-новании этого можно сделать определенные выводы относительно общегонаправления или вектора тех трансформаций, которым в условиях глоба-лизации подвергается национальный суверенитет, т.е. способность отдель-ных национальных правительств осуществлять независимую внутреннююи внешнюю политику.

В современных условиях правительства все чаще вынуждены иметьдело с процессами, контроль над которыми им в принципе недоступен,включая масштабные процессы, протекающие в природной среде. Поэто-му степень реальной самостоятельности или автономии национальной по-литики неизбежно снижается. Одновременно сокращается и сфера юрис-дикции или формально-правового контроля национального государства надсвоими делами. Именно в этом смысле надо рассматривать фундаменталь-ную для современной политики идею о «правах человека», которая вовторой половине XX в. получила развернутое отражение в системе между-народного права1. По мере развития интернациональных взаимодействийформируется разветвленный корпус двух- и многосторонних договоров,охватывающих вопросы безопасности, экономики, культуры и накладываю-щих существенные ограничения на возможности принятия решений нацио-нальными правительствами.

Об этой важнейшей юридической тенденции российский правоведАлексей Блинов пишет: «Одним из аспектов потери современными госу-дарствами части своего суверенитета является размывание национальнойюрисдикции над собственной территорией, утрата монопольного контролянад правовой системой. В качестве явных юрисдикционных "отступле-ний" государства можно рассматривать принцип примата международно-го законодательства над внутренним (фактически речь идет о конвенцио-

1 Согласно доктрине прав человека, права и обязанности каждого отдельного человекав качестве «человеческого существа» превосходят его права и обязанности как гражданинаопределенного национального государства. К основным правам человека относят: право нажизнь, свободу, неприкосновенность личности и жилища, право на труд, собственность,социальное обеспечение, защиту здоровья и т.д. В настоящее время подписаны и введены вдействие несколько десятков международных договоров, провозглашающих и регулирую-щих права человека. Среди них принятые под эгидой ООН Всеобщая декларация правчеловека (1948), Международный пакт об экономических, социальных и культурных пра-вах (1966), Конвенция против пыток и других видов жестоких, бесчеловечных или унижаю-щих достоинство видов обращения и наказания (1984) и др. Декларируемые этими между-народными документами правовые нормы в том или ином объеме включаются в законода-тельство суверенных государств, в том числе и конституционное (См.: Политическая теорияи политическая практика: Слов.-справ. М: ГИТИС, 1994. С. 167—170).

246

5./Современный национализм и глобализация

нальном, добровольном ограничении суверенитета со стороны государств —участников международных договоров) и предоставление наднациональ-ным правоохранительным органам полномочий на осуществление функ-ций правосудия по вопросам, традиционно считавшимся привилегией су-

веренных государств»1.На фоне ослабления национально-государственного суверенитета су-

щественно возрастает значение таких международных организаций, какООН, ВТО, МВФ, Всемирный банк, НАТО, Международный суд в Гаагеи т.п.2 Если же говорить о процессах, протекающих в Европе, то нынеш-ний Европейский Союз представляет собой уже не только интернацио-нальную, т.е. «горизонтально интегрированную», но и в некотором смыс-ле наднациональную, т.е. «вертикально интегрированную», организацию,поскольку принимаемые на уровне Европарламента законы обладают прио-ритетом перед национальным законодательством.

Иначе говоря, в эпоху глобализации национальное государство посте-пенно теряет все классические атрибуты собственного суверенитета. Оноуже не может не только проводить независимую экономическую полити-ку, включая даже эмиссионную и бюджетную составляющие, но и защи-щать собственное культурно-информационное пространство и поддержи-вать высокий уровень национальной идентичности. Под флагом «прав че-ловека» оно ограничено в своем, бывшем еще недавно исключительным,праве осуществлять юридический контроль над собственными гражданами.

Подобные тенденции не следует рассматривать в качестве реализа-ции некой стратегии или четкого плана каких-либо наднациональных исоответственно «антинациональных» структур или институтов. Вопрекимнению националистов и сторонников различных версий «теории загово-ра», процессы десуверенизации национальных государств носят, главнымобразом, стихийный и вполне объективный характер3.

В связи с этим немецкий исследователь глобализации Клаус Зегберсписал: «В любом случае глобализация — скорее попутно — коренным

1 Блинов А.С. Национальное государство в условиях глобализации: контуры построе-ния политико-правовой модели формирующегося глобального порядка. М.: МАКС Пресс,

2003. С. 89.2 Чрезвычайно показательным примером, иллюстрирующим влияние глобализации

на национальный суверенитет, являются события 1999 г. в Югославии. Тогда многонацио-нальные силы НАТО во имя защиты «гуманитарных прав» косовских албанцев предприняливооруженную интервенцию против суверенного балканского государства. В результате Ко-сово фактически отделилось от Югославии. Вскоре за этим последовало падение национа-листического режима в Белграде, а сам бывший президент Слободан Милошевич по обви-нению в преступлениях «против человечества» был предан Международному суду в Гааге.

3 Об этом с максимальной очевидностью свидетельствуют глобальные экологические

и демографические тенденции.

247

Глава 5Возрождение национализма в конце XXв.: национализм в условиях глобализации

образом меняет роль национальных государств как основных регулиру-ющих единиц. Это наблюдение справедливо, несмотря на то что после1989 г. снова наблюдается резкое усиление попыток строительства нации-государства (nation building). Хотя государства способны регулировать иконтролировать меньше, чем прежде, «элиты, ищущие государство» (Эр-нест Геллнер), все еще явно могут рассчитывать на выигрыш. Среди поли-тиков и в обществе очень популярно ошибочное представление, будто го-сударство, стоит ему захотеть, могло бы вмешаться, но или не хочет этоделать, или же попало в руки групп с «неправильной идеологией». Эторомантическое допущение обладает двумя преимуществами. Оно простоеи ясное, что само по себе хорошо (для целей пропаганды. —Авт.}. Крометого, оно создает приятное ощущение. Кажется понятным, на ком лежитответственность — на государстве, а потому именно ему (или завладев-шей им неолиберальной идеологии) следует адресовать упреки в случаенеблагоприятного хода событий»1.

Однако, несмотря на негативные явления, а также все задержки ивременные откаты, порождаемые глобализацией, она остается ведущей,если угодно — магистральной, тенденцией новейшей истории, для кото-рой характерна стремительная плюрализация «команды участников» ми-рового взаимодействия. Соответственно в рамках формирующегося миро-порядка национальные государства представляют собой лишь один типдействующих агентов среди множества других.

Однако, как считает Зегберс, говорить о полном исчезновении или«отмирании» государства-нации в качестве политического субъекта былобы нелепо, но о других участниках глобального социального взаимодей-ствия он пишет следующее: «Тем не менее следует признать, что числодругих акторов растет:

международные режимы, институты и организации формируют нор-мы и добиваются своих целей. С большей или меньшей степенью добро-вольности правительства уступают им часть суверенитета. Стоит возник-нуть какому-то режиму (например, Европейскому Союзу и ВТО), как онобретает собственную динамику;

транснациональные экономические акторы (ТНК) действуют, минуяграницы, и соревнуются на рыночном поле, где правительства ассистиру-ют "своим" предприятиям. Действующие в транснациональном простран-стве фирмы все чаще имеют возможность выбирать место и условия своегоналогообложения. Это порождает постоянное соревнование между регио-нами и правительствами за возможность разместить на подведомственнойим территории иностранные фирмы и тем самым заполучить инвестиции.

1 Зегберс К. Сшивая лоскутное одеяло // Pro et contra. 1999. Т. 4. № 4.

248

5.2Микронационализм и национал-сепаратизм против государств-наций

В этой конкуренции скрыта важная причина структурных бюджетных кри-зисов, которые переживают большинство индустриальных и развивающихсястран;

субгосударственные региональные акторы (федеральные земли, регио-ны, кантоны, республики) все чаще и шире действуют в интернациональ-ных и транснациональных масштабах, не прибегая постоянно к посредни-честву правительств. Нерегулируемый регионализм ослабляет эффектив-ность государственного регулирования;

сети общественных акторов (неправительственные организации) охва-тывают земной шар и превращаются в политическую силу, с которой при-ходится серьезно считаться;

гибридные образования (государственно-частно-общественные груп-пы, или акторы третьего сектора) играют возрастающую, опосредующуюроль и опробуют новые формы управления (governance).

Отсюда следует однозначный диагноз: и на международном, и натранснациональном уровнях мы сталкиваемся с растущим многообразиемдействующих лиц. Сформировавшийся после подписания в 1648 г. Вест-фальского мира и ставший привычным свет, в котором главную роль игра-ли государства, сегодня уже ушел в прошлое»1.

Прогрессирующая транснационализация или «размывание» как эко-номического «базиса», так и культурной «надстройки» классического на-ционального государства ведет, по сути дела, к его денационализации и,таким образом, означает подрыв самой политической парадигмы, в согла-сии с которой шло строительство мировой «системы наций» на протяже-нии последних двух-трех столетий. Другими словами, в пространстве гло-бального политического дискурса ценности либеральной демократии и кон-цепция «прав человека» постепенно, но неотвратимо вытесняют идеи«национального освобождения», «исторической миссии государства»,«единства нации» и т.п.

5.2

Микронационализм и национал-сепаратизмпротив государств-наций

Выше мы говорили о тех процессах, которые в рамках глобализации,т.е. как бы «сверху», с наднациональных позиций, оказывают разрушаю-

Зегберс К. Сшивая лоскутное одеяло // Там же.

249


щее воздействие на классическое национальное государство. Теперь обра-тимся к тем силам, которые действуют в том же русле, но уже «снизу»,или с субнационального уровня, и рассмотрим отношения, складывающиесяв современную эпоху между классическими национальными государства-ми и силами, стремящимися к эмансипации региональных и этнокультур-ных образований, «заключенных» в рамки этих государств-наций. Но преж-де сделаем существенное терминологическое пояснение.

5.2.1

Национализм: микро- и макро-

Говоря о постмодерне, мы использовали термины «микро- и макрона-ционализм», и при этом ограничились простым указанием на то, что микро-национализм — это национализм малых народов, а макронационализм —больших народов (что и следует из значения приставок «микро» и «макро»).

Читатель, обратившийся в англоязычный Интернет, обнаружит там весьмаспецифическое употребление слов micronation и micronationalism. Дело в том, чтоза последнее десятилетие в развитых странах Запада в моду вошла забавная«игра в нации», в ходе которой взрослые люди «играют в королей» (adults are«playing at kings»), князей и президентов. Своей «территорией юрисдикции» ониобъявляют какие-нибудь островки или незначительные клочки суши, устанавли-вают на них собственные законы, гражданство, денежные единицы и прочие ат-рибуты суверенитета. «Гражданами» подобных образований являются обычнонесколько друзей главы государства. Иногда население «государства-игрушки»насчитывает несколько сотен человек. Другими словами, микронация представ-ляет собой нацию «как если бы». Тем не менее некоторые микронационалистылелеют мечту о преобразовании предмета собственной забавы в подлинную на-цию и о достижении международного признания. Разумеется, увлечение «мик-ронационализмом» подобного рода несет на себе явную печать виртуальности,а если шире, — то культуры постмодерна.

Теперь же следует более подробно обосновать эту терминологию.Объясняется такая необходимость тем обстоятельством, что термины «мик-ро- и макронационализм» нельзя считать устоявшимися. В научной лите-ратуре и публицистике для обозначения интересующего нас класса явле-ний используются различные термины: миноритарный национализм, эт-норегионализм (Р. Петрелла), уменьшительный национализм, регионализм(Г. Люббе, У. Альтерматт, Ф. Шмиттер), этнонационализм (Т. Р. Герр,У. Альтерматт), новый национализм (3. Бжезинский), национализм малень-ких наций (Г. Люббе) и т.п. Известный американский политолог ФилиппШмиттер, использующий термин «микронационализм», ставит его в ка-

250


вычки1. В отечественной же литературе распространены термины «этносе-паратизм» и «национал-сепаратизм».

Однако, по нашему мнению, именно парные термины «микро- и макро-национализм» наиболее ясно отражают суть фундаментальной дифферен-циации в рамках националистического движения в современном мире.

С одной стороны, макронационализм выступает в качестве наследни-ка «старого», или классического, национализма XVIII—XIX вв., т.е. тойполитической программы, в результате реализации которой и возниклисовременные государства-нации. В этом смысле термин представляет со-бой национализм «больших» или, точнее, «устоявшихся» государств-наций (the established nation-states). Другое дело, что в условиях глобализа-ции подобный «расширяющийся» национализм вынужден занимать не на-ступательную — централистскую или даже империалистическую, — а обо-ронительную позицию и отстаивать уже достигнутый национальный суве-ренитет перед напором транснациональных сил.

С другой стороны, микронационализм представляет собой программукультурного и социально-политического возрождения этнических групп,включенных на предыдущем этапе исторического развития в государства-нации и в значительной степени ассимилированных или поглощенных«большими» нациями. При этом важно подчеркнуть, что речь идет о нацио-налистических устремлениях этнокультурных общностей, включенныхименно в национальные государства (подобные Франции, Великобрита-нии, Испании), а не в империи (такие, как бывший СССР или Китай).Другими словами, подобный «сужающийся» национализм является сино-нимом постмодернистского распада «старых», классических государств-наций2.

Соответственно нации бывшего Советского Союза, федеративнойЮгославии, а тем более освободившиеся народы бывших колониальныхимперий (например, Британской или Французской) не являются носителя-ми микронационализма, поскольку они не были в полной мере «пропуще-ны через плавильный тигель» национальной интеграции. Свойственныйим национализм следует определять как национал-сепаратизм.

В ходе дальнейшего изложения мы не будем, однако, излишне строгопроводить терминологическое различие между микронационализмом и на-ционал-сепаратизмом. Во-первых, цитируемые нами авторы обычно не

1 См.: Шмиттер Ф. Размышления о гражданском обществе и консолидации демокра-тии // Полис. 1996. № 5.

2 Если говорить более строго, микронационализм представляет собой феномен имен-но «первого мира», где национальные государства за два-три последних века прошли пол-ный цикл развития.

251


делают акцента на подобном различии и, во-вторых, в современных усло-виях микронационализм и национал-сепаратизм выступают «единым фрон-том» против национального государства старого формата. Другое дело,что микронационализм подрывает уже «перезревшие» нации мирового Се-вера, а национал-сепаратизм стремится разрушить «молодые» или «незре-лые» национальные государства мирового Юга.

Главное для нас — это зафиксировать фундаментальное различиеи антагонизм политических стратегий макро- и микронационализма в кон-тексте глобализации. Если первый выступает ее естественным оппонен-том и противником, поскольку стремится сохранить наличные государ-ства-нации, то второй чаще всего является ее сторонником и в меру своихсил защитником, поскольку стремится подорвать сложившиеся «большие»нации снизу. Именно в этом проявляется различие между национализмомстарого (объединяющего, расширительного) и нового (обособляющего,уменьшительного) типов.

5.2.2

Микронационализм и национал-сепаратизм против государств-наций

Микронационализм:постмодерн и «пробуждение корней»

Итак, попробуем разобраться в происхождении и функциях микрона-ционализма — этого достаточно нового или «юного», по историческиммеркам, социокультурного и политического феномена.

При этом следует иметь в виду, что привычные для нас, «традици-онные» национальные культуры сами по себе возникли в ходе длительно-го, достаточно сложного и противоречивого, в большой мере незавершен-ного процесса интеграции многих локальных этнических культур. Напри-мер, «эталонная» французская нация, служившая ориентиром для всехнационалистов двух последних веков, формировалась на протяжении XIV—XIX вв. из бургундской, бретонской, гасконской и других протонацио-нальных этнических общностей, объединявшихся вокруг собственно фран-цузского ядра.

Следует помнить и о тех средствах и методах, с помощью которыхцентральные элиты (Лондона, Парижа, Брюсселя и т.д.) в ходе «строитель-ства нации» ускоряли процесс интеграции локальных культурных общинв единое унифицированное целое.

Вот как, например, описывает Майкл Шадсон проходившую в послед-ней четверти XIX в. форсированную культурную ассимиляцию Бретани:«Франция дает хороший пример того, что совершалось по всей Европе на

252

протяжении XIX в. В 1789 г. половина населения Франции вовсе не гово-рила по-французски. В 1863 г. примерно пятая часть французов не владелатем языком, который официально признавался французским; для многихшкольников изучение французского было равносильно изучению второгоязыка. Отчет о положении в Бретани в 1880 г. содержал рекомендацию об"офранцуживании" полуострова путем создания сети школ, которые по-настоящему объединят полуостров с остальной Францией и завершат ис-торический процесс аннексии, который всегда был готов прекратиться.Навязывание французского языка в школах осуществлялось путем ущем-ления гордости за свой край, своего самолюбия. Учащихся, которые пред-почитали говорить на бретонском, а не на французском языке, наказывалиили стыдили... Детям в школах прививали новое чувство патриотизма.Они узнавали, что "отечеством" для них является не то место, где живутони и жили их отцы, а "нечто большое и неосязаемое под названием Фран-ция", и их обучение языку, а также истории и географии этой страны было

частью воображаемого образа нации»1.Часто гораздо более жестко проводилась политика «англизации» Ир-

ландии, «испанизации» Страны басков, «германизации» Чехии, «русифи-кации» Украины, Казахстана и других «национальных окраин». В каждомиз этих и множестве других подобных случаев речь шла о том, чтобыв исторически короткие сроки навязать более высокую культуру, исходя-щую из центра, относительно изолированным местным этнокультурнымобщностям. Иначе говоря, в ходе строительства национального государ-ства «центр» последовательно стремился к тому, чтобы заставить народы,населяющие «периферию», говорить на едином литературном языке, сте-реть из их памяти воспоминания о своей истории — в особенности еслиэти народы обладали в прошлом собственной государственностью — и, повозможности, подавить проявления традиционной бытовой культуры.

Очевидно, однако, что за сто-двести лет окончательно подавить ло-кальные очаги народной культуры невозможно в принципе. Несмотря напреследования со стороны официальных властей, люди, по крайней мерев семейном или дружеском кругу, еще на протяжении жизни несколькихпоколений продолжают общаться на родном языке, придерживаться тра-диционных верований, соблюдать унаследованные от предков обряды и

обычаи.Соответственно в условиях демократизации и либерализации полити-

ческой жизни второй половины XX в., сопровождающихся отказом от по-

1 Шадсон М. Культура и интеграция национальных обществ // Этнос и политика.

Хрестоматия. М.: Изд-во УРАО, 2000. С. 97.

253


литики «культурной централизации», вполне закономерно происходитоживление исторической памяти «периферийных» этносов, пробуждениек жизни как бы «спящих» сил истории. Этот процесс наблюдается практи-чески повсеместно — в Европе, Азии, странах СНГ, Северной Америке1.

Следует иметь в виду, что пробуждение этносов и регионов, казалосьбы, давно «спрессованных» национальными государствами, не только непротиворечит, но и определенным образом коррелирует, даже резонируетс процессом глобализации.

Складывающуюся ситуацию Урс Альтерматт описывает следующимобразом: «В Западной Европе после 1970 г. приобрели большое значениерегионы. Аналогично национализму в Восточной Европе, регионализм За-падной Европы обращается к своим традициям, связанным с происхожде-нием. То, что многим казалось провинциализмом краеведческих музеев,фольклора и регионального отношения к языку, на самом деле представ-ляет собой западноевропейскую реакцию на нивелирующие тенденции (гло-бализации. — Авт.). Чем чаще люди исходят из одних и тех же цивилиза-ционных предпосылок, тем больше они пекутся о своей специфическойидентичности и обращаются к этническим, языковым или религиознымтрадициям. Европейская интеграция и региональные движения тесно пе-реплелись. При этом регионалисты (в отличие от «классических», «ста-рых» или макронационалистов. — Авт.) часто ведут себя очень друже-ственно по отношению к объединенной Европе, потому что ждут от нееподдержки в борьбе против централизации в своем собственном нацио-нальном государстве. Философ Герман Люббе сформулировал это так: "Ре-гионализм — это национализм маленьких наций, которые должны утвер-диться в своем сопротивлении давлению больших наций". Политическиеинтеграционные процессы, такие, как Европейский Союз, вызывают поли-тические процессы дифференциации на нижнем уровне. Единые культу-ры в смысле национализма XIX в., кажется, больше не имеют будущегов конце XX в. Так как современное (глобальное. — Авт.) общество всев большей степени делает людей зависимыми друг от друга в техничес-ком, культурном или политическом отношении, то становится неважным,каким образом создаются жизненные условия. Тем самым классическое

' Процесс этнического возрождения на субнациональном уровне имеет определенноесходство с процессом деколонизации, когда народы колоний в ходе освобождения от влас-ти метрополий стремились к восстановлению и развитию собственных культур и институ-тов. Однако между этими процессами есть и существенное различие: заморские колониза-торы никогда не могли и не стремились в «массовом порядке» заместить собственной куль-турой традиционные культуры местного населения. Следовательно, культурное возрождениеколоний шло как бы «с меньшей глубины», имело более органичный характер, нежели этопроисходит, скажем, в Европе или республиках бывшего СССР.

254


национальное государство в Западной Европе попадает в затруднительное

положение»1.В связи с этим следует помнить, что формирование классических,

«больших» национальных культур и развитие соответствующих литера-турных языков, с точки зрения Эрнеста Геллнера, были ответом на вызовыиндустриализации и модернизации. В настоящее же время технологичес-кие потребности постиндустриально-информационной экономики обслу-живает мировой информационный порядок и английский язык, ставший«языком глобального общения». Культурный локализм разного типа длямногих людей становится средством своего рода психологической ком-пенсации в условиях нарастающего социального отчуждения и обезличи-

вания человеческих отношений.Однако данная точка зрения не является общепризнанной. До сих пор

в научной литературе и политической публицистике весьма распростра-нен тезис о несовместимости глобализации, понимаемой как тотальная стан-дартизация и унификация мира, и тенденций к этнокультурной регионали-

зации или локализации социальной жизни.Объясняется это тем, что большинство авторов обращает внимание

преимущественно на экономические и технико-технологические проявле-ния процесса глобализации (которые, действительно, лежат в русле всеоб-щей стандартизации) и не уделяют достаточного внимания ее социокуль-турным и психологическим измерениям. Последние же характеризуютсянарастающей плюрализацией, важнейшим аспектом которой является рас-пад или распыление социальных и культурных целостностей, унаследо-

ванных от эпохи модерна.

5.2.3

Эпоха глобальной фрагментации(3. Бжезинский)

Нельзя сказать, что осознание сущностного единства процессов глоба-лизации и локализации произошло только в последние годы. Еще в 1970 г.,т.е. более тридцати лет назад, об этом феномене писал крупный американ-ский политолог Збигнев Бжезинский в книге «Между двух эпох. Роль Аме-рики в технотронную эру», получившей широкий научный и политичес-

кий резонанс.

Альтерматт У. Указ. соч. С. 217—218.

255


В главе «Глобальная фрагментация и унификация» Бжезинский такописывает проблему этнической самоидентификации человека в современ-ном глобализирующемся мире: «Поскольку человек обнаруживает себяживущим в очень плотном, взаимосвязанном, лишенном четкой структу-ры и личностных характеристик (impersonal) окружении, он ищет утеше-ния в отношениях, ограниченных хорошо известным и близким ему кру-гом (in restricted and familiar intimacy). Очевидно, что национальная общ-ность представляет собой один из подобных кругов и, чем шире развиваетсятранснациональная кооперация, само определение того, чем является на-циональная общность, может становиться все более и более ограничен-ным. Для многих народов вхождение в государство-нацию (the nation-state)было компромиссом, продиктованным экономикой, безопасностью и дру-гими факторами. Оптимальный баланс часто достигался после столетийконфликтов. Сегодня этот баланс нарушается, поскольку возникают новыеи более широкие рамки (международной. —Авт.} кооперации и в возрас-тающей степени становится возможной эффективная интеграция значи-тельно меньших и внутренне теснее связанных единиц (much smaller, morecohesive units) в более широкие целостности в силу развития компьюте-ров, кибернетики, коммуникаций и т.д. Следствием этого становится то,что фламандцы и валлоны в Бельгии, франке- и британо-канадцы в Кана-де, шотландцы и валлийцы в Соединенном Королевстве, баски в Испании,хорваты и словенцы в Югославии, чехи и словаки в Чехословакии счита-ют — а вскоре так могут думать и некоторые из нерусских национально-стей в Советском Союзе и различные этнолингвистические группы в Ин-дии, — что их национальное государство более не соответствует истори-ческим потребностям (no longer corresponds to historical need). С позицииболее высокого уровня (on a higher plane) национальное государство ста-новится излишним в силу (объединения. —Авт.} Европы или возникнове-ния некоторой региональной структуры (Общий рынок), в то же времяс позиции нижнего уровня (on a lower plane) востребовано более тесное иинтимное языковое или религиозное сообщество, способное преодолеть"подрывное" воздействие (the implosion-explosion characteristic) глобаль-ной метрополии»1.

Следует отметить, что в 1970 г. 3. Бжезинский достаточно четко обо-значил будущие очаги этнического сепаратизма 1990-х гг.: франкоговоря-щая провинция Квебек провела чуть было не увенчавшийся успехом рефе-рендум по вопросу отделения от Канады, Шотландия и Уэльс обзавелись

Р. 55.Brzezinski Z. Between Two Ages. America's Role in the Technotronic Era. N.Y., 1978.

256


собственными парламентами, а хорваты, словенцы, чехи и словаки — соб-ственными суверенными государствами. Последнее относится и к нацио-нальным республикам бывшего Советского Союза.

Говоря о феномене «нового» национализма, Бжезинский делал чрез-вычайно важные оговорки: он подчеркивал его сущностное отличие отклассического или «старого» национализма и, не используя сам термин«постмодерн», по сути дела вводил «новый» национализм в постмодернист-ский культурный контекст.

О развертывании националистических настроений в новых условияхамериканский политолог писал: «Однако подобное развитие не являетсявозвращением к эмоциям или экстатическому стилю национализма XIX в.,хотя и содержит много соответствующих поверхностных аналогий. По пре-имуществу оно происходит в контексте признания текущей необходимо-сти в более широкой кооперации на уровне, превышающем национальный,и принимает в качестве идеала функциональную интеграцию регионов идаже целых континентов. При этом (новый национализм. —Авт.} отража-ет потребность людей в более определенном чувстве своей личностнойпринадлежности в стремительно обезличивающемся мире, а также изме-нение (функциональной. — Авт.) полезности некоторых из существую-щих государственных структур... "Новый" национализм несет в себе мно-го элементов старого национализма, особенно у некоторых из новых на-ций. Там национализм до сих пор является радикальной силой перемен,творчески мобилизующей чувства общности, но также он инспирируетчувство этнической исключительности и конфликты. О том, что в целомдело обстоит именно так, свидетельствует и автор одного наводящего наразмышления доклада, который замечает, что "общее видение и цели об-щества изменились. В наши дни новая концепция человека и его мирабросает вызов концепциям Ренессанса, которые управляли человеческимповедением на протяжении последних пяти сотен лет". Государство-нациякак фундаментальная единица организованной жизни людей перестает бытьглавной творческой силой: "Международные банки и многонациональныекорпорации действуют и планируют свою деятельность в условиях, кото-рые далеко ушли вперед от политических концепций государства-нации".Но в то время как государство-нация постепенно утрачивает свой сувере-нитет, а психологическая важность национальной общности растет, по-пытка установить равновесие между требованиями (the imperatives) ново-го интернационализма и потребностью в более тесной и близкой (intimate)национальной общности становится ресурсом трений и конфликтов»1.

Brzezinski 2. Op. cit. P. 55—56.

9 3. 628 257


Сочетание обозначенных Бжезинским «объективных» и «субъектив-ных» тенденций глобализации и обусловило ту волну сецессий1 или покрайней мере ее попыток, которая прокатилась по миру в последние деся-тилетия XX в. и которая сопровождалась весьма кровавыми «трениями иконфликтами». В связи с этим достаточно вспомнить гражданскую войнув бывшей Югославии или события в республиках Советского Закавказья.В качестве примера можно указать на многолетнюю войну, которую велиправительства Ирака и Турции с курдскими сепаратистами.

5.2.4

Право на самоопределение:обещание или угроза?

Главным юридическим инструментом, легитимирующим политичес-кую борьбу микронационалистов за право создания собственного государ-ства или хотя бы получения большей автономии в рамках существующегогосударства, является тезис о «национальном самоопределении».

«Этот важный принцип международного права утверждает, что всенароды имеют право на самоопределение. Согласно этому праву все наро-ды свободно определяют свой политический статус и свободно осуществ-ляют свое экономическое, социальное и культурное развитие. Право наро-дов на самоопределение включает суверенитет над их природными богат-ствами и ресурсами... Однако спорными остаются два ключевых вопроса:во-первых, определение народа и, во-вторых, пределы права на самоопре-деление»2.

Подчеркивая то обстоятельство, что политический дискурс микрона-ционалистов и национал-сепаратистов в наше время концентрируется имен-но вокруг принципа национального самоопределения, известный россий-ский международник Анатолий Уткин пишет: «Принципом самоопределе-ния руководствуются косовары в Косово, курды на Среднем Востоке,жители Восточного Тимора, сторонники шотландского парламента, насе-ление Квебека, Северной Ирландии и другие борцы за национальное само-

' Пол Кеннеди отмечал: «Кризис политической легитимности советской системы пе-реплелся с кризисом экономического производства и социального обеспечения, а оба ониусугубились кризисом этнических и культурных взаимоотношений. Результатом стало не-одолимое смешение проблем» (Кеннеди П. Вступая в двадцать первый век М : Весь мир,1997. С.274—275).

2 Йонгман А.Я., Шмид А.П. Самоопределение // Этнос и политика: Хрестоматия. М.:Изд-во УРАО, 2000. С. 178.

258


определение. Молчаливое поощрение или непротивление мирового сооб-щества приведет к тому, что "мир станет скопищем диссидентствующихпровинций, желающих автономии и суверенитета". Пробудившаяся колос-сальная тяга к национальному самоопределению начинает раздирать начасти даже самые стойкие исторически сложившиеся государства, даже теиз них, которые всегда воспринимались как символы национального един-ства (например, Британия и Франция). Волна национального, националис-тического самоутверждения, поднявшаяся в 1989 г. и создавшая 22 новыхгосударства только в Восточной Европе и на территории бывшего Совет-ского Союза, катится вперед, в будущее, захватывая все новые страны иконтиненты. Перед глазами пример суверенной республики Югославии1,чья судьба была проигнорирована даже главным оплотом независимыхгосударств — Организацией Объединенных Наций»2.

Следовательно, право нации на самоопределение вступает в конф-ликт с другим фундаментальным принципом международного права —принципом сохранения территориальной целостности государства. К по-следнему же апеллируют как раз сторонники макронационализма.

Сторонники доминирования в международном праве принципа со-хранения территориальной целостности государства (к которым относят-ся, разумеется, не только националисты), вполне резонно отмечают, чтов случае неограниченного применения права нации на самоопределениемир может быть ввергнут в безостановочный процесс политико-админист-ративного дробления, который, без всякого сомнения, должен носить ост-роконфликтный и крайне болезненный характер.

Несдерживаемый микронационализм, действуя «по принципу доми-но», может в конечном счете нанести фатальный удар по самому принци-пу государственного суверенитета, без которого до сих пор немыслиманикакая социальная жизнь. Как пишет Уткин: «Главная жертва происхо-дящего — суверенное государство. Недавно получившие независимостьгосударства обречены на распад уже только потому, что они призналипринцип главенства национального самоопределения. Отметив, что сразупосле того как небольшая Грузия получила независимость от Москвы, еесеверо-западная часть — Абхазия потребовала независимости, один из аме-риканских исследователей задает вопрос: "Кто может гарантировать, чтосеверная мусульманская Абхазия не потребует независимости от южнойхристианской Абхазии?" А северяне-эскимосы Квебека? Если принцип

1 Здесь имеются в виду события конца 1990-х гг. в Косово и Черногории, произошед-шие уже после крушения «большой Югославии», т.е. СФРЮ.

2 Уткин А.И. Глобализация: процесс и осмысление. М.: Логос, 2001. С. 120.

259


самоопределения будет взят за основу, не может быть никаких расхожде-ний по вопросу о том, кому давать, а кому не давать атрибуты государ-ственности»1.

Любопытно, но в свете сказанного не такими уж несерьезными вы-глядят политические претензии «кукольных государств». Тем более еслипо прагматическим причинам они будут поддержаны какими-либо заинте-ресованными силами транснационального масштаба — от ТНК и глобаль-ных медиаимперий до наркокартелей...

К сожалению, до сих пор в международной юридической и полити-ческой практике не сложился разумный баланс в деле применения прин-ципов о «праве нации на самоопределение» и о «нерушимости сложив-шихся государственных границ». Более того, достижение подобного ба-ланса не предвидится и в обозримой перспективе.

Следовательно, еще долго с переменным успехом на всех континен-тах будет длиться конфликт между микро- и макронационалистами. Болеетого, некоторые серьезные политические силы, являющиеся проводника-ми процесса глобализации, считают, что, несмотря на предсказуемыев краткосрочном периоде негативные последствия, в стратегическом пла-не ставка должна быть сделана на последовательный и систематическийсоюз именно со сторонниками микронационализма.

Согласно этой перспективе, «XXI в. может стать временем возникно-вения нескольких сот новых государств. (При этом. —Авт.) определеннаячасть американского истэблишмента (как ведущий элемент мировой эли-ты. —Авт.) не только смирилась с таким поворотом мировой истории какс неизбежным, но и ведет уже серьезную подготовку к новой фазе. Быв-ший председатель Национального совета по разведке Центрального разве-дывательного управления США Г. Фуллер уверенно заявляет: "Современ-ный мировой порядок, определяющий существующие государственные гра-ницы, проведенные с минимальным учетом этнических и культурныхпожеланий живущего в пределах этих границ населения, ныне в своейоснове устарел. Поднимающиеся силы национализма и культурного само-утверждения уже готовы к тому, чтобы утвердить себя. Государства, неспособные компенсировать прошлые обиды и удовлетворить будущие ожи-дания, обречены на разрушение. Не современное нация-государство, а оп-ределяющая себя сама этническая группа станет основным строительнымматериалом грядущего международного порядка". В течение века, полага-ет Фуллер, число государств — членов ООН утроится. И остановить этотпоток невозможно»2.

Уткин А.И. Указ. соч. С. 124.Там же. С. 119.

260


Итак, отмечая объективную обусловленность возникновения в совре-менном мире микронационалистических и национал-сепаратистских тече-ний и фиксируя их глобальный успех в конце XX в., следует при этомпомнить и о серьезных опасностях, которые связаны с достижением этимисилами своих целей.

Недаром многие западные и отечественные исследователи говорят опериоде «после биполярного мира» как об эпохе глобальной дестабилиза-ции и хаотизации международных отношений. Соответственно как элиты,так и население многих стран, в том числе «первого мира», испытываютрастущее чувство неуверенности в будущем.

В книге «Великая шахматная доска. Господство Америки и его гео-стратегические императивы» Збигнев Бжезинский описывает эту ситуа-цию следующим образом: «Эта неуверенность усиливается получившимширокое распространение разочарованием последствиями окончания "хо-лодной войны". Вместо "нового мирового порядка", построенного на кон-сенсусе и гармонии, "явления, которые, казалось бы, принадлежали прош-лому", внезапно стали будущим. Хотя этнонациональные конфликты боль-ше, возможно, и не угрожают мировой войной, они стали угрозой мирув важных районах земного шара. Таким образом, еще на какое-то времявойна, по-видимому, так и не станет устаревшим понятием. Вследствиетого что для более обеспеченных стран сдерживающим фактором являют-ся их более развитые технологические возможности саморазрушения, атакже их собственные интересы, война может стать роскошью, доступнойлишь бедным народам этого мира. В ближайшем будущем обедневшиедве трети человечества не смогут руководствоваться в своих поступкахограничениями, которыми руководствуются привилегированные»1. Послед-нее же, однако, не значит, что агрессия «обедневших стран» должна прое-цироваться только на им подобных и не может, при определенных услови-ях, обернуться против «обеспеченных стран».

Таким образом, процессы глобализации, создавая единый «тесныймир», т.е. резко повышая степень взаимосвязи и взаимозависимости меж-ду народами, в то же время существенно повышают и степень их взаимнойуязвимости. При этом вполне закономерный рост этнического и нацио-нального самосознания как в странах «ядра» мировой системы, так и на ее«периферии» актуализирует массу накопленных и загнанных до поры довремени в «историческое подполье» взаимных претензий, обид и противо-речий. Соответственно в условиях отсутствия легитимной и эффективной

1 Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и его геостратеги-ческие императивы. М.: Международные отношения, 1999. С. 251—252.

10 3.628 261


международной или, точнее, глобальной системы безопасности создают-ся все возможности для дальнейшей эскалации конфликтов разного уров-ня и усугубления общего дисбаланса в международных отношениях.

5.3

Политический национализм в светеконцепции «столкновения цивилизаций»

Сэмюэля Хантингтона

Ход мировых политических процессов в конце XX — начале XXI вв.недвусмысленно свидетельствует о том, что конфликтность и драматизмисторического развития отнюдь не снижаются, а напротив, во многих от-ношениях даже нарастают.

Однако на рубеже 1980—1990-х гг. в научном сообществе и мировомобщественном мнении преобладали иные, как оказалось впоследствии —излишне оптимистические, взгляды на этот счет. Действительно, перестрой-ка в СССР снимала с «мировой повестки дня» угрозу глобальной термо-ядерной войны, «новое политическое мышление» открывало возможностьконструктивного международного диалога по всему спектру глобальныхпроблем — от экологических и демографических до культурных и этичес-ких, а отказ советского руководства от «экспорта социализма» создавалусловия для мирного самоопределения народов и государств.

Поэтому многим ученым и политикам представлялось, что глобали-зация будет протекать как процесс постепенной демократизации мировогосообщества, всеобщего признания примата «прав человека», распростра-нения в международных отношениях практики мирного разрешения конф-ликтов, «умиротворения» и вовлечения в цивилизованное партнерство ещесохранившихся авторитарных режимов.

5.3.1

Национализм — разрешимое противоречие(Ф. Фукуяма)

Своего рода манифестом этого умонастроения стала опубликованнаяв 1989 г. и получившая большой резонанс в политологических кругах ста-

5.3Политический национализм в свете концепции «столкновения цивилизаций»

тья американского философа японского происхождения Фрэнсиса Фукуя-мы под броским названием «Конец истории?». В ней в наиболее последо-вательной и ясной форме было сформулировано либеральное видение все-мирной истории «после коммунизма».

Следуя неогегельянской философской традиции, Фукуяма полагает,что «миром правят идеи» — т.е. социальная эволюция определяется в ко-нечном счете эволюцией интеллектуальной. Но поскольку либеральнаяидеология в конце XX в. убедительно доказала свои преимущества передвсеми возможными альтернативами, она замыкает собой процесс эволю-ции идей, и историческое развитие, таким образом, завершается.

«На наших глазах в двадцатом веке мир был охвачен пароксизмомидеологического насилия, когда либерализму пришлось бороться сначалас остатками абсолютизма, затем с большевизмом и фашизмом и наконецс новейшим марксизмом, грозившим втянуть нас в апокалипсис ядернойвойны. Но этот век, вначале столь уверенный в триумфе западной либе-ральной демократии, возвращается теперь, под конец, к тому, с чего на-чал: не к предсказывавшемуся еще недавно "концу идеологии" или кон-вергенции капитализма и социализма, а к неоспоримой победе экономи-ческого и политического либерализма. Триумф Запада, западной идеиочевиден прежде всего потому, что у либерализма не осталось никакихжизнеспособных альтернатив... То, чему мы, вероятно, свидетели, — непросто конец "холодной войны" или очередного периода послевоеннойистории, но конец истории как таковой, завершение идеологической эво-люции человечества и универсализации западной либеральной демокра-тии как окончательной формы правления»1.

Иначе говоря, с точки зрения американского философа, все основныецивилизационные результаты уже получены. Путем множества проб и оши-бок найдены оптимальные принципы: политической организации (пред-ставительная демократия, система разделения властей, федерализм); струк-турирования экономической деятельности (свободный рынок, частное пред-принимательство, монетарные механизмы регуляции); функционированиякультуры (свобода, плюрализм, демократизм).

В настоящее время эти принципы с наибольшей полнотой реализуют-ся в странах Запада, но они служат ориентирами и для всего остальногочеловечества. Из этого следует, что глобальное и окончательное торже-ство либеральной демократии является лишь вопросом времени.

В рамках нашей тематики существенно отметить, что в росте этнона-Ционалистических тенденций Фукуяма не видел существенной угрозы для

либерального проекта.

1 Фукуяма Ф. Конец истории? // Вопросы философии. 1990. № 3. С. 134—135.

262 10' 263


С его точки зрения, национализм принципиально не может конкури-ровать с либерализмом в силу собственной «идеологической нищеты».«(Вряд ли. —Авт.) национализм является неразрешимым для либерализ-ма противоречием... Подавляющее большинство националистических дви-жений в мире не имеет политической программы и сводится к стремлениюобрести независимость от какой-то группы или народа, не предлагая приэтом сколько-нибудь продуманных проектов социально-экономическойорганизации. Как таковые, они совместимы с доктринами и идеологиями,в которых подобные проекты имеются. Хотя они и могут представлятьсобой источник конфликта для либеральных обществ, этот конфликт вы-текает не из либерализма, а скорее из того факта, что этот либерализмосуществлен не полностью. Конечно, в значительной мере этническую инационалистическую напряженность можно объяснить тем, что народывынуждены жить в недемократических политических системах, которыесами не выбирали»1.

По мнению Фукуямы, последовательно и систематически проведен-ная либерализация и демократизация должны снять и всю остроту этни-ческих и национальных противоречий2.

Однако подобная либеральная эйфория, вызванная отказом от комму-низма, распадом «социалистического лагеря» и роспуском СССР, доста-точно быстро прошла. Страны, вступившие в начале 1990-х гг. на путь«демократического транзита», испытали беспрецедентный для мирноговремени экономический упадок, их государственно-административные ап-параты поразила «системная коррупция», а правительства оказались не-способны обеспечить проведение политических и экономических реформдаже в рамках своих собственных программных деклараций. Во многихпереходных государствах Восточной Европы и бывшего СССР вновь об-рели популярность различные версии нелиберальных идеологий — от нос-

1 Фукуяма Ф. Указ. соч. С. 145.2 Другое дело, что на это не следует рассчитывать в ближайшей перспективе. Говоря

об интеллектуальной победе либерализма, Фукуяма подчеркивал, что «это ни в коем слу-чае не означает, что международные конфликты вообще исчезнут. Ибо и в это время мирбудет разделен на две части: одна будет принадлежать истории, другая — постистории.Конфликт между государствами, принадлежащими постистории, и государствами, принад-лежащими вышеупомянутым частям мира, будет по-прежнему возможен. Сохранится вы-сокий и даже все возрастающий уровень насилия на этнической и националистическойпочве, поскольку эти импульсы не исчерпают себя и в постисторическом мире. Палестинцыи курды, сикхи и тамилы, ирландские католики и валлийцы, армяне и азербайджанцы будуткопить и лелеять свои обиды. Из этого следует, что на повестке дня останутся и терроризм,и национально-освободительные войны. Однако для серьезного конфликта нужны крупныегосударства, все еще находящиеся в рамках истории, но они-то как раз и уходят с истори-ческой сцены (ведя за собой и все прочие. — Авт.)» (Фукуяма Ф. Указ. соч. С. 148).


тальгически окрашенного социализма до политизированного религиозно-

го фундаментализма.Кроме того, в конце 1980-х — первой половине 1990-х гг. по многим

из бывших социалистических стран, «сделавших выбор в пользу демокра-тии и либеральных ценностей», прокатилась волна массовых межэтниче-ских столкновений и национал-сепаратизма. При этом в целом ряде случа-ев (Югославия, Абхазия, Нагорный Карабах, Чечня, Таджикистан и др.),подобные конфликты перерастали в масштабные и длительные войны.

Схожие процессы имели место и на пространстве бывшего соперни-чества двух сверхдержав — во многих регионах «третьего мира». Падениеили существенное ослабление позиций просоветских режимов — как вАфганистане, Мозамбике, Анголе — также способствовало оживлениюстарых межэтнических и межплеменных противоречий.

Как отмечал российский историк В. Согрин: «Концепция Фукуямыуже не выдержала испытание временем и обнаружила по сути утопизм:либерализм западного образца не прижился в большинстве из посткомму-нистических стран, как и в других обществах, вставших на путь модерни-зации, а вместо счастливого "конца истории" мы наблюдаем вступлениечеловечества в один из самых драматических этапов своего развития»1.

Следовательно, мировое научное и политическое сообщество вновьстолкнулось с необходимостью переосмыслить происходящие в мире со-бытия и дать им новую, более соответствующую реальности, интерпре-

тацию.

5.3.2

Национализмв рамках «столкновения цивилизаций»

(С. Хантингтон)

Концепция «столкновения цивилизаций», разработанная известнымамериканским политологом Сэмюэлем Хантингтоном, стала, возможно, са-мым серьезным ответом на обнаружившую свою неадекватность либераль-

ную концепцию «конца истории».В статье «Столкновение цивилизаций?», опубликованной в 1993 г. во

влиятельнейшем американском внешнеполитическом журнале «Форин аф-

1 Согрин B.C. О Поле Кеннеди и его книге // Кеннеди П. Вступая в двадцать первый

век. М.: Весь мир, 1997. С. 7.

264 265


фэрс», Хантингтон утверждает: «С окончанием "холодной войны" подхо-дит к концу и западная фаза развития международной политики. В центрвыдвигается взаимодействие между Западом и незападными цивилизация-ми. На этом новом этапе народы и правительства незападных цивилиза-ций уже не выступают как объекты истории — мишень западной колони-альной политики, а наряду с Западом начинают сами двигать и творитьисторию»1.

Далее американский политолог подчеркивает, что в современном ми-ре поднимается мощная волна антиамериканизма и девестернизации и пе-ред совокупным Западом встает вопрос даже не о том, чтобы погасить ее,а о том, как эту волну достойно встретить и устоять перед ней.

В другой статье — «Если не цивилизация, то что? Парадигмы дляпериода после "холодной войны"», также напечатанной в 1993 г. в «Фо-рин аффэрс», — Хантингтон высказывался еще яснее: «Было бы явнойглупостью полагать, что из-за краха советского коммунизма Запад завое-вал навечно весь мир... Единая цивилизация может быть только продук-том единой власти. Но европейский колониализм уже в прошлом. Амери-канская гегемония слабеет... Вавилонское столпотворение преобладает надпроцессом универсализации и свидетельствует о росте цивилизационногосамосознания. История не завершена. Мир не един. Цивилизации объеди-няют и разъединяют человечество»2.

Но что, собственно, представляет собой цивилизация, и в силу какойлогики именно она на данном этапе исторического развития становитсяосновным субъектом мирового взаимодействия?

С точки зрения Сэмюэля Хантингтона, цивилизация представляет со-бой культурную сущность высшего уровня. По отношению к ней другиекультурные сущности — такие, как деревни, регионы, этнические группы,народы, религиозные общины и т.п., — занимают подчиненное положе-ние. Хантингтон пишет: «Мы можем определить цивилизацию как куль-турную общность наивысшего ранга, как самый широкий уровень куль-турной идентичности людей. Следующую ступень составляет уже то, чтоотличает род человеческий от других видов живых существ. Цивилизацииопределяются наличием общих черт объективного порядка, таких, как язык,история, религия, обычаи, институты, а также субъективной самоиденти-фикацией людей»3.

1 Хантингтон С. Столкновение цивилизаций? // Хрестоматия по политологии / Подред. М.А. Василика. М.: Гардарики, 2000. С. 755.

2 Цит. по: Демократия и авторитаризм в третьем мире в конце XX в. (КонцепцияС.П. Хантингтона и отклики на нее.) М., 1995. С. 12—13.

3 Хантингтон С. Указ. соч. С. 756.

266


Другими словами, цивилизационная идентичность опосредует собойнаивысший антропологический или «общечеловеческий» уровень иден-тичности, включающий в себя всю видовую специфику homo sapiens,и все прочие формы идентичности, включая этнические и национальные.При этом в основе каждой цивилизации находится определенный комп-лекс религиозных представлений1.

В современном мире Хантингтон выделяет семь-восемь крупных ци-вилизаций. К ним относятся: 1) западная; 2) конфуцианская; 3) японская;4) исламская; 5) индуистская; 6) православно-славянская; 7) латиноамери-канская и, возможно, 8) африканская цивилизации.

Прошлые, настоящие и будущие конфликты между цивилизациямипредопределяются тем, что «люди разных цивилизаций по-разному смот-рят на отношения между Богом и человеком, индивидом и группой, граж-данином и государством, родителями и детьми, мужем и женой, имеютразные представления о соотносительной значимости прав и обязаннос-тей, свободы и принуждения, равенства и иерархии. Эти различия склады-вались столетиями. Они не исчезнут в обозримом будущем. Они болеефундаментальны, чем различия между политическими идеологиями и по-литическими режимами»2.

Собственно говоря, трения и конфликты между цивилизациями име-ли место на протяжении всей истории человечества. Однако вплоть доконца XX в. динамика всемирной истории определялась, главным обра-зом, ходом борьбы между теми или иными силами внутри самого Запада.

Например, на протяжении полутора веков после заключения Вест-фальского мира (1648) основные конфликты в Европе и соответственнов мире разворачивались между династическими монархиями, стремившими-ся к территориальным аннексиям и росту военной мощи. Затем, после Ве-ликой французской революции (1789) наступила эпоха соперничества го-сударств-наций. Эта модель поддерживалась на протяжении всего XIX в.После победы в России в 1917 г. Октябрьской революции на смену конф-ликту наций пришел глобальный конфликт идеологий, сторонами в которомсначала были коммунизм, фашизм и либерализм, а затем (после 1945 г.) —только коммунизм и либерализм. Этот конфликт и лежал в основе «холод-ной войны» между двумя сверхдержавами — СССР и США вплоть доконца 1980-х гг. Наконец, с самоустранением коммунизма со сцены миро-вой политики уходит в прошлое и «западная фаза» мировой истории.

' Следует отметить, что концепция Хантингтона лежит в русле так называемого «ци-вилизационного подхода», достаточно разработанного и, в некотором смысле, даже тради-ционного для исторической науки. В свое время яркими представителями этого подходабыли Н.Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби.

2 Хантингтон С. Указ. соч. С. 757.

267


«Гражданские войны Запада» (по выражению У. Линда) кончилисьв 1991 г. Им на смену приходят конфликты другого типа. Вот как об этомпишет Хантингтон: «Я полагаю, что в нарождающемся мире основнымисточником конфликтов будет уже не идеология и не экономика. Важней-шие границы, разделяющие человечество, и преобладающие источникиконфликтов будут определяться культурой. Нация-государство останетсяглавным действующим лицом в международных делах, но наиболее зна-чимые конфликты глобальной политики будут разворачиваться между на-циями и группами, принадлежащими к разным цивилизациям. Столкнове-ние цивилизаций станет доминирующим фактором мировой политики. Ли-нии разлома между цивилизациями — это и есть линии будущих фронтов»1.

Однако почему цивилизации должны взаимодействовать друг с дру-гом столь конфликтно? Что мешает им в рамках процесса глобализации(этот факт Хантингтон, разумеется, не отрицает) строить конструктивныеи взаимовыгодные отношения?

Американский политолог дает на эти вопросы следующий ответ: «Наповерхностном уровне многое из западной культуры действительно про-питало остальной мир. Но на глубинном уровне западные представления иидеи фундаментально отличаются от тех, которые присущи другим циви-лизациям. В исламской, конфуцианской, японской, индуистской, буддист-ской и православной культурах почти не находят отклика такие западныеидеи, как индивидуализм, либерализм, конституционализм, права челове-ка, равенство, свобода, верховенство закона, демократия, свободный ры-нок, отделение церкви от государства. Усилия Запада, направленные напропаганду этих идей, зачастую вызывают враждебную реакцию против"империализма прав человека" и способствуют укреплению исконных цен-ностей собственной культуры. Об этом, в частности, свидетельствует под-держка религиозного фундаментализма молодежью незападных ст^ан. Даи сам тезис о возможности "универсальной цивилизации" — это западнаяидея. Она находится в прямом противоречии с партикуляризмом боль-шинства азиатских культур, с их упором на различия, отделяющие однихлюдей от других»2.

Действительно, как показало сравнительное исследование значимос-ти ста ценностных установок в различных обществах, «ценности, имею-щие первостепенную важность на Западе, гораздо менее важны в осталь-ном мире». В политической сфере эти различия наиболее отчетливо обна-руживаются в попытках Соединенных Штатов и других стран Запада

' Хантингтон С. Указ. соч. С. 754.2 Там же. С. 768.

268


навязать народам других стран западные идеи демократии и прав челове-ка. Современная демократическая форма правления исторически сложи-лась на Западе. Если она и утвердилась кое-где в незападных странах, толишь как следствие западного колониализма или нажима. Судя по всему,центральной осью мировой политики в будущем станет конфликт между«Западом и остальным миром» (по выражению К. Махбубани) и реакциянезападных цивилизаций на западную мощь и ценности.

Таким образом, как полагает Хантингтон, в обозримой историческойперспективе не стоит надеяться на реализацию «общечеловеческих ценно-стей», бытие которых само по себе является большим вопросом. Точнее,эти ценности являются ценностями лишь западной или североатлантиче-ской цивилизации, навязывать которые народам, принадлежащим к дру-гим цивилизациям, попросту бессмысленно. Не следует ждать и установ-ления «вечного мира». Наоборот, ждать следует как обострения застаре-лых конфликтов, так и вспышек новых споров и столкновений в зонахсоприкосновения цивилизаций. «В ближайшем будущем наибольшую уг-розу перерастания в крупномасштабные войны будут нести в себе те ло-кальные конфликты, которые, подобно конфликтам в Боснии и на Кавка-зе, завязались вдоль линий разлома между цивилизациями. Следующаямировая война, если она разразиться, будет войной между цивилизациями»1.

Как, однако, подобная перспектива цивилизационных конфликтов со-относится с интересующим нас феноменом новейшего национализма?

В своей концепции Хантингтон, разумеется, не обходит вниманиемроль этнического фактора в современной политике. О росте субъективно-го значения этнической принадлежности после краха универсалистскихидеологий он пишет так: «Определяя собственную идентичность в этни-ческих или религиозных терминах, люди склонны рассматривать отноше-ния между собой и людьми другой этнической принадлежности и конфес-сии как отношения "мы" и "они". Конец идеологизированных государствв Восточной Европе и на территории бывшего СССР позволил выдвинуть-ся на передний план традиционным формам этнической идентичности ипротиворечий. Различия в культуре и религии порождают разногласия поширокому кругу политических вопросов, будь то права человека или эмиг-рация, коммерция или экология. Географическая близость стимулирует вза-имные территориальные претензии от Боснии до Минданао»2.

Из сказанного следует, что этническая общность представляє! собойсущность, стоящую в культурной иерархии на одну ступеньку ниже циви-

1 Хантингтон С. Указ. соч. С. 766—767.2 Там же. С. 760.

269


лизации. Например, и татары, и казахи, и узбеки, и арабы, и уйгуры входятв единую исламскую цивилизацию.

По мысли Хантингтона, растущая в наши дни внутрицивилизацион-ная сплоченность снижает и как бы «снимает» накал противоречий междуэтносами, принадлежащими к одной цивилизации. В то же время, однако,именно межцившшзационное размежевание обостряет борьбу между эт-носами, принадлежащими к разным цивилизациям.

Последнее и происходило в ходе недавних конфликтов на Балканахили Кавказе. Именно принадлежность к разным цивилизациям обусловилате крайне жестокие формы, в которых в 1990-х гг. протекала взаимнаяборьба между православными сербами, католиками-хорватами, мусульма-нами-босняками и мусульманами-албанцами или между христианами-ар-мянами и мусульманами-азербайджанцами.

Таким образом, в рамках концепции Хантингтона, межэтнические имежнациональные конфликты утрачивают свой автономный характер икак бы «модулируются», т.е. либо ослабляются, либо усиливаются болееобщим конфликтом цивилизаций.

Подчеркивая многоуровневость «столкновения цивилизаций» и обо-значая соответствующие сферы борьбы, Хантингтон писал следующее:«Конфликт цивилизаций разворачивается на двух уровнях. На микроуров-не (этнические. —Авт.) группы, обитающие вдоль линий разлома междуцивилизациями, ведут борьбу, зачастую кровопролитную, за земли и властьдруг над другом. На макроуровне страны (или нации. —Авт.), относящиесяк разным цивилизациям, соперничают из-за влияния в военной и экономи-ческой сфере, борются за контроль над международными организациямии третьими странами, стараясь утвердить собственные политические и ре-лигиозные ценности»1.

Наиболее взрывоопасной линией раздела между цивилизациями, поХантингтону, является граница между исламской и христианскими циви-лизациями. «На северных рубежах исламского региона конфликт развора-чивается главным образом между православным населением и мусульман-ским. Здесь следует упомянуть резню в Боснии и Сараево, незатухающуюборьбу между сербами и албанцами, натянутые отношения между болга-рами и турецким меньшинством в Болгарии, кровопролитные столкнове-ния между осетинами и ингушами, армянами и азербайджанцами, конф-ликты между русскими и мусульманами в Средней Азии, размещение рос-сийских войск в Средней Азии и на Кавказе с целью защитить интересыРоссии. Религия подогревает возрождающуюся этническую самоиденти-

Хантингтон С. Указ. соч. С. 760.

5.5«столкновения цивилизаций»

270

фикацию, и все это усиливает опасения русских насчет безопасности их

южных границ»1.По прошествии десяти лет после публикации «Столкновения цивили-

заций?» к этому перечню конфликтов можно добавить и существенно из-менившие ход истории вооруженные вмешательства американцев и их за-

падных союзников в Афганистане и Ираке...Предложенное Сэмюэлем Хантингтоном видение исторической пер-

спективы, при всей его убедительности, не следует считать истиной в по-следней инстанции. Уже с момента своего появления и на протяжениивсех последующих лет теория «столкновения цивилизаций» была объек-том многосторонней и весьма аргументированной критики.

Урс Альтерматт, в частности, отмечал, что «цивилизационные тезисыне объясняют до конца многочисленные региональные конфликты уходя-щего XX в. За тезисами Хантингтона может скрываться европоцентрист-ский и американоцентристский взгляд на мировую политику, который ар-гументирует, исходя из точки зрения Запада: «Спросим себя, не наклеи-вает ли на себя цивилизационная парадигма прежнего противостоянияВосток — Запад просто новую этикетку, для того чтобы снова можно былосоздать идеологическую дихотомию. Остается подозрение, что цивилиза-ционная парадигма представляет собой замещающую идеологию и фор-мирует новые образы врага. Что-то есть в аргументе, что Западу послекрушения коммунизма для собственной легитимации и стабилизации ну-

жен образ врага, ориентированный вовне»2.Тот же Альтерматт справедливо обращал внимание на то, что «циви-

лизационная парадигма является выражением всеобщих дебатов об иден-тичности, этничности и культуре. Как и другие парадигмы, она не объяс-няет все факты. Ее убедительность определяется ее эффективностью. Покапосткоммунистическая фаза оказывает огромное влияние на хаотическоемеждународное положение, региональные конфликты и войны, мышлениетакже остается запутанным. Поэтому цивилизационная парадигма облада-ет большой убедительной силой, так как, с одной стороны, ее можно вклю-чить в текущую этнизацию политики и, с другой, она помогает преодолетьмировой хаос в соответствии с этническими категориями. В этом состоит

диалектика этнизации политики»3.В идее Хантингтона о том, что на смену биполярному миру эпохи

«холодной войны» приходит не мир, тотально унифицированный и уми-

1 Хантингтон С. Указ. соч. С. 763—764.2 Альтерматт У. Этнонационализм в Европе. С. 210—211.3 Там же. С. 213—214.

271


ротворенный по «либеральному шаблону»1, а система нескольких конф-ликтующих между собой субглобальных, но в то же время сверхнацио-нальных блоков, содержится рациональное зерно.

При существующих в наше время разрывах между странами и наро-дами в уровне экономического, культурного и политического развития бо-лее естественной, нежели непосредственная интеграция вокруг единой ми-ровой «оси» в лице США, выглядит интеграция исторически близких на-родов вокруг некоторых макрорегиональных или континентальных «осей».

Упоминавшийся нами выше российский исследователь Алексей Бли-нов писал об этой тенденции так: «Наступает эра надгосударственных об-разований — политических образований больших как по своим террито-риальным размерам, так и по экономическому потенциалу. Значительнуюроль в их создании будут играть наднациональные начала идеологическо-го (или культурно-религиозного, согласно Хантингтону. —Авт.} характе-ра... Такие государства (точнее, сверхгосударства. —Авт.} будут образо-вываться с помощью наднациональных идеологий и экономических по-требностей. В будущем размеры этих гипотетических надгосударственныхобразований, вероятно, будут определяться границами географических ареа-лов материкового масштаба. Даже можно рискнуть предположить, что ос-новными частями будущего мироустройства будут выступать такие стра-новедческие категории, как Европа, Евразия (ядром которой будет нынеш-няя Россия), Юго-Восточная Азия, Северная и Латинская Америка, Африка,Ближний Восток (арабский мир), Австралия и Океания»2.

Вполне вероятно, что к тому моменту это уже будут не государствав их классическом понимании, а скорее некие межрегиональные админист-ративно-публичные аппараты с развитой системой международной бюро-кратии по осуществлению функций поддержания международного порядка(политического, правового, экономического, экологического) в границахсвоей юрисдикции. Основной комплекс противоречий в мире будет обу-словлен не коллизией национальных интересов, а сосредоточится междужизненными укладами (модерном и архаикой), уровнями развития (бедно-стью и богатством) и системами ценностей (религиозными, культурнымии мировоззренческими стандартами), пройдет по линиям, которые не только


1 Швейцарец Альтерматт так иронично комментировал идею «конца истории»:«В начале 1990-х годов весь западный мир на короткое время охватила эйфория. В этовремя американец Френсис Фукуяма опубликовал книгу, в самом названии которой ужесодержался ответ: "Конец истории". С дистанции в несколько лет нам эта книга кажетсясатирой на конец XX века. Так быстро меняется интеллектуальная мода!» (Альтерматт У.Указ. соч. С. 212).

2 Блинов А.С. Национальное государство в условиях глобализации: контуры построе-ния политико-правовой модели формирующегося глобального порядка. М.: МАКС Пресс,2003. С. 121.

272

не совпадут с границами нынешних государств, а установятся внутри странвне зависимости от их принадлежности к тому или иному международномусоюзу. Таким образом, радикально изменится привычный порядок вещей.

Наконец, цивилизационное деление, предложенное Хантингтоном,можно рассматривать как вариант (причем соответствующий органичес-ким культурно-историческим тенденциям), будущего оформления подоб-ных «гипотетических надгосударственных образований материкового мас-штаба». И в этом смысле, кстати, идея «столкновения цивилизаций» нев большей мере противоречит общей идее глобализации как всемирнойинтеграции человеческой деятельности, чем рост этнического сознания имикронационализма. Но, подчеркнем, рост цивилизационной сплоченнос-ти также «работает против» классического государства-нации и соответ-

ственно «старого» национализма.


1. Что такое «глобализация»?2. В чем состоят экономические проявления глобализации?3. В чем состоят политические проявления глобализации?4. В чем состоят культурные проявления глобализации?5. В чем состоят социальные и демографические проявления глобали-

зации?6. Почему глобализация оказывает разрушительное действие на сущест-вующие национальные государства?

7. Чем различаются этнический и государственный национализм?8. Совместимы ли макронационализм и национал-этатизм?9. Совместимы ли макронационализм и этнонационализм?

10. Совместимы ли микронационализм и национал-этатизм?11. Дайте определение понятия «глобализация».12. Как современный национализм соотносится с антиглобализмом?13. В чем, согласно 3. Бжезинскому, заключается сущность перехода к тех-

нотронному обществу?14. Как меняется, согласно 3. Бжезинскому, роль государств-наций при пе-реходе к технотронному обществу?

15. Что подразумевает С. Хантингтон под «конфликтом цивилизаций»?16. Как концепция С. Хантингтона соотносится с доктриной «конца истории»

Ф. Фукуямы?


Деловая игра «Глобализация: pro et contra»Основной задачей игры является многоплановое обсуждение плюсов и ми-

нусов глобализации (экономических, политических, социально-психологических

273


и т.д.). Студенты делятся на группы «сторонников глобализации» и «антиглоба-листов» и прорабатывают, а затем в систематизированном виде выдвигают со-ответствующие аргументы. Группа «независимых экспертов» под руководствомпреподавателя критически оценивает выдвинутые концепции и подводит итогидискуссии.

Деловая игра «Будущее национального государствав глобальном сообществе»

Цель проведения игры — эмпирическое восприятие студентами множе-ственности проблем, встающих перед национальными государствами в услови-ях глобализации. В качестве ведущих игры приглашаются реальные представи-тели политических организаций, ориентирующихся на «глобализм» (условно ли-бералы) и «национальное государство» (условно патриоты). Студенты делятся насторонников той и другой позиции, выдвигают и критикуют соответствующие ар-гументы.

Эссе «Кто прав: Фукуяма или Хантингтон?»

На основе анализа базовых публикаций Ф. Фукуямы и С. Хантингтона сту-денты должны сформулировать собственное, критическое и аргументированное,отношение к концепциям американских политологов, сформулировать представ-ление об историческом будущем России в свете каждого из этих подходов. Ре-комендуемый объем эссе — 5—7 страниц.


Основная

АльтерматтУ. Этнонационализм в Европе. М.: РГГУ, 2000.ГеллнерЭ. Нации и национализм. М.: Прогресс, 1991.Нарочницкая Е.А. Национализм: история и современность. М.: ИНИОН, 1997.Этнос и политика: Хрестоматия. М.: Изд-во УРАО, 2000.


Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и рас-пространении национализма. М.: Канон-Пресс-Ц, 2001.

Аругюнян Ю.В., Дробижева Л.М., Сусоколов А.А. Этносоциология. № : Ас-пект-Пресс, 1999.

Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Америки и его гео-стратегические императивы. М.: Международные отношения, 1999.

Бобков Ф.Д., Иванов В.Ф. и др. Глобальный капитализм (размышления натему). М.: РИЦ ИСПИ РАН, 2002.

Валлерствйн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире.СПб.: Университетская книга, 2001.

Вишневский А.Г. Демографические изменения и национализм // Социоло-гический журнал. 1994. № 1.

274


Зегберс К. Сшивая лоскутное одеяло // Pro et contra. 1999. Т. 4. № 4.Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. М.: Моск. центр

Карнеги, 1997.Кандель П. О национализме «с человеческим лицом» // Pro et contra. 1998.Т. 3. № 3.

Керни Р. Диалоги о Европе. М.: Весь мир, 2002.Коротеева В.В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М.:

РГГУ, 1999.Лейпхарт А. Полиэтническая демократия // Этнос и политика. М.: Изд-воУРАО, 2000.ЛинцХ., Степан А. «Государственность», национализм и демократизация//Полис. 1997. №5.Малахов B.C. Вызов национальному государству // Pro et contra. 1998. Т. 3.№2. Малахов B.C. О националистическом дискурсе // Pro et contra. 1999. Т. 4.№2. Малышева Д. Постиндустриальный мир и процессы глобализации //МЭиМО. 2000. № 3.Миллер А. О дискурсивной природе национализмов // Pro et contra. 1997.Т. 2. № 4.

Нации и национализм. М.: Праксис, 2002.Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М.: Смысл, 1998.Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М.: Русский

мир, 1997.Хабермас Ю. В поисках национальной идентичности: философские и поли-тические статьи. Донецк: Фонд поддержки прогрессивных реформ, 1999.

Хабермас Ю. Европейское национальное государство: его достижения и пре-делы // Нации и национализм. М.: Праксис, 2002.

Хантингтон С. Столкновение цивилизаций?: Хрестоматия по политологии /Под ред. М.А. Василика. М.: Гардарики, 2000.

Хобсбаум Э. Нации и национализм после 1780 г. СПб.: Алетейа, 1998.Этничность и власть в полиэтничных государствах. М.: Наука, 1994.Этос глобального мира. М.: Восточная литература, 1999.Ян Э. Государственное и этническое понимание нации: противоречие и сход-

ство // Полис. 2000. № 1.Ян Э. Демократия и национализм: единство или противоречие? // Полис.

1996. №1.Albrow M. The Global Age: State and Society Beyond Modernity. Stanford, 1997.Brzezinski Z. Between Two Ages. America's Role in the Technotronic Era. N.Y.,

1978.Connor W. Ethnonationalism: The Quest for Understanding. Princeton, 1994.Global Culture. Nationalism, Globalization and Modernity. L, 1997.

Г л а в а 6

НАЦИОНАЛИЗМ.МАССОВОЕ СОЗНАНИЕ

И ПОЛИТИЧЕСКИЕКОНФЛИКТЫ

Мы рассмотрели основные причины и типичные формы проявления поли-тического национализма в условиях глобализации. В связи с этим упоминалиськонфликты, истоки которых коренились в сфере межэтнических и межнациональ-ных отношений. Мы обращали внимание читателя на то обстоятельство, что имен-но конфликтогенный потенциал, или «взрывоопасность» новейшего национализ-ма, угрожающего как национальной безопасности многих государств, так и ста-бильности мировой системы в целом, вызывает серьезную озабоченность итревогу международной политической общественности. Ведь наиболее значимые,можно сказать — исторически «знаковые», геополитические трансформации в Ев-ропе конца XX в., выразившиеся в распаде крупных и устойчивых государствен-ных образований (таких, как СССР и СФРЮ), стали результатом острых макросо-циальных конфликтов, спровоцированных приверженцами этнического национа-лизма.

В данной главе мы рассматриваем новейший национализм сквозь призмуконфликтологического подхода, т.е. описываем причины возникновения, факто-ры, механизмы и, по возможности, общую логику развертывания социально-по-литических конфликтов на этнонациональной основе.

6.1

Межэтнические конфликты:причины возникновения и механизмы

развития

Следуя за Сэмюэлем Хантингтоном, многие зарубежные и отечествен-ные политологи считают, что именно этнокультурные факторы и в обо-зримом будущем будут определять основные «линии конфликтов» не толь-ко на локальном или региональном, но и на глобальном уровне.

276

Межэтнические конфликты: причины возникновения и механизмы развития

Так, российский специалист по политической конфликтологии Ма-рина Лебедева отмечает: «Окончание "холодной войны" породило сна-чала радужные прогнозы о наступлении эры бесконфликтного существо-вания на планете и в этом смысле — даже о конце истории. Казалось, чтос исчезновением противостояния двух сверхдержав — СССР и США —канут в Лету и региональные конфликты, не говоря уже об угрозе третьеймировой войны... Однако надеждам на более спокойный мир не сужденобыло сбыться. Ряд вооруженных конфликтов и войн нашли свое продол-жение после окончания "холодной войны". Индия, Эфиопия, Шри-Ланка,Судан, Руанда, Ближний Восток — это лишь некоторые из них. Не полу-чили своего окончательного разрешения конфликты в странах Запада. ДляВеликобритании проблемой остается Северная Ирландия, для Испании —баски, для Франции — бретонцы и корсиканцы, для Канады — провинцияКвебек... Более того, вспыхнули новые конфликты, причем там, где, какпредставлялось еще недавно, они невозможны. Это относится прежде все-го к странам, образовавшимся на территории Советского Союза, а такжек странам Восточной Европы. Вооруженные конфликты в Югославии, На-горном Карабахе, Молдове, Южной и Северной Осетии, Чечне оказались

серьезными проблемами 1990-х годов»1.Конфликты, упомянутые в приведенной цитате, имеют межэтниче-

ский характер, и, разумеется, подобный список можно существенно рас-ширить. Например, у нас нет никаких оснований считать, что в средне-срочной перспективе будут урегулированы острые, доходящие до воору-женного противоборства — в том числе в формах партизанской борьбы итерроризма, — межэтнические конфликты в Палестине, Ираке, Афгани-стане, Синьцзян-Уйгурском автономном районе Китая и т.д. При этомв каждом из этих случаев речь идет о наложении на межэтнические проти-

воречия пресловутого «конфликта цивилизаций»...Но прежде всего следует сформулировать само понятие межэтниче-

ского конфликта2. Отмечая, что понятие конфликта такого рода зачастую

1 Лебедева ММ. Политическое урегулирование конфликтов: подходы, решения, тех-

нологии. М.: Аспект-Пресс, 1997. С. 6—7.1 Необходимо отметить, что понятие «конфликт» при всей кажущейся очевидностине имеет общепризнанного толкования: «Среди специалистов, занимающихся изучениемконфликтов, также нет единой точки зрения по поводу того, что он представляет собой.Фактически каждый автор вкладывает в понятие "конфликт" свой смысл, но чаще всегопод ним имеют в виду различные источники его происхождения и развития: продолжениеконкуренции, антагонистические отношения, стресс, осознание несовместимости позицийили действий, предельный случай обострения противоречий и т.п. Часто в качестве си-нонимов конфликта используются такие термины, как "борьба", "спор", "напряженность

в отношениях", "инцидент", "кризис"» (Лебедева ММ. Указ. соч. С. 18).

277

Глава бНационализм. Массовое сознание и политические конфликты

трактуется чрезмерно вольно, известный российский историк, специалистпо этнонационалистической проблематике, Альгимантас Празаускас пи-шет: «В строгом смысле слова межэтнический конфликт — это конфликтмежду двумя или несколькими этносами или этническими группами, воз-никающий вследствие того, что их цели, устремления и интересы несо-вместимы... В конфликтах, обычно называемых межэтническими, прини-мает непосредственное участие, как правило, относительно незначитель-ная часть одной или нескольких противостоящих групп, в лучшем случаепользующаяся пассивной поддержкой большинства... (Однако. — Авт.)межэтнические столкновения оставляют гораздо более глубокий след, чемсоциально-классовые баталии и трудовые конфликты. Каждому межэтни-ческому конфликту присущи специфические особенности, исключительноважную роль играет культурная специфика конфликтующих групп и исто-рия их взаимоотношений, зафиксированная в виде символов, этническихстереотипов, предубеждений»1.

Подобная сложность, историко-культурная «пестрота» межэтническихконфликтов крайне затрудняют разработку соответствующей теории. «Уни-кальность (каждого такого. —Авт.) конфликта, тот факт, что использова-ние новых "переменных" (в числе которых должны фигурировать такиефакторы, как коллективная историческая память, политическая культура,тип расселения этнических групп и степень социокультурных различиймежду ними) во многом усложняет построение универсальных моделеймежэтнического конфликта. В немалой степени этому препятствует и по-литическая ангажированность многих исследователей, склонных рассмат-ривать межэтнические, в особенности этнополитические, конфликты в ка-тегориях "прогрессивного" и "реакционного", добра и зла. Поэтому ка-кой-либо общепринятой теории межэтнических конфликтов в современномобществоведении не существует и нет оснований ожидать, что она можетпоявиться в обозримом будущем»2.

Тем не менее за последние 10—15 лет в международном научномсообществе получили определенное признание несколько соответствую-щих концептуальных подходов. В первую очередь к ним относятся теориимежэтнических конфликтов, которые разработали американские ^еныеДональд Горовитц и Тед Роберт Гэрр. Работа Д. Горовитца «Этническиегруппы в конфликте» была опубликована в 1985 г., а книга Т.Р. Гэрра«Меньшинства на грани риска. Глобальный взгляд на этнополитическиеконфликты» — в 1993 г.

1 Этнос и политика... М.: Изд-во УРАО, 2000. С. 221—222.2 Там же. С. 222.

278

6.1.1Конфликт «отсталых» и «передовых»

(Д. Горовитц)

С точки зрения Горовитца, в основе межэтнического соперничества иконфликтов лежат не столько «объективные» факторы, такие, как разли-чающиеся экономические интересы или социально-классовые позиции,сколько факторы «субъективного» характера — ощущение «отсталости»,чувства унижения и досады, возникающие у представителей одного этно-са при сравнении с представителями другого, страх ассимиляции или «куль-

турного поглощения» другим этносом и т.п.1

Речь, разумеется, не идет о полном отрицании влияния экономиче-ских факторов на межэтническое соперничество2. Тем не менее американ-ский исследователь убедительно демонстрирует их подчиненность факто-рам другого — социально-психологического — уровня: «Если мы скон-центрируем внимание на поведении этнических групп, а не специфическихслоев, то окажется, что очень сложно увязать конфликт с экономическимиинтересами. Напротив, со всей очевидностью обнаруживается готовностьэтнических групп пожертвовать экономическими интересами ради иныхвыгод. Например, сепаратисты в самых различных регионах готовы ми-риться с экономическими потерями ради достижения независимости. Онис готовностью поддержали бы франкоканадского сепаратиста, сказавше-го: "Англоязычная Канада мирится с более низким уровнем жизни, чтобы

1 Выстраивая свою теорию на материале по преимуществу стран «третьего мира»,Д. Горовитц отмечал: «В развивающемся мире не проявилось четкой тенденции к преобла-данию надэтнических классовых интересов над этническими связями» (Горовитц Д. Тео-рия межэтнического конфликта // Этнос и политика: Хрестоматия. М.: Изд-во УРАО, 2000.С. 223—224). Однако он обращал внимание и на различную степень вовлеченности этни-ческих групп в базовый процесс модернизации: «В большинстве случаев дифференциаль-ная модернизация этнических групп в колониальный период была случайностью... Но ев-ропейцы не игнорировали этничности. Колониальная администрация неодинаково обраща-лась с различными этническими группами... Были периоды, когда колониальные властиактивно проводили политику дифференциального подхода к различным группам. Наибо-лее отчетливо это проявилось в поощрении миграции, защите одних групп от других ивыборочном привлечении к административной службе» (Там же. С. 229). Соответственноизбирательный подход колонизаторов к различным туземным этносам способствовал фор-мированию между ними социокультурной дистанции, воспринимавшейся (по мере ее рас-ширения) все более и более болезненно представителями «проигрывающих» народов.

2 Более того, по мнению Горовитца, экономические интересы и потребности в боль-шинстве случаев сближают, а не разъединяют народы. Другими словами, влияние эконо-мических факторов скорее гармонизирует и «смягчает» межэтническое взаимодействие,

чем порождает конфликты (См.: Горовитц Д. Указ. соч. С. 223—226).

279

Глава 6Национализм. Массовое сознание и политические конфликты

остаться независимой от США. Почему же они отрицают наше право на

такую же гордость?"»1.Именно подобная «гордость», или, если выражаться точнее, специфи-

ческое чувство достоинства, присущее членам каждой этнической группыи формирующееся в процессе взаимного межэтнического сравнения, и име-ет ключевое значение в возникновении соответствующих конфликтов.

Вот как об этом пишет Дональд Горовитц: «Этнические различия,породившие бесчисленные конфликты в странах Африки, Азии и Кариб-ского бассейна, связаны с делением групп на "отсталые" и "передовые".Причисление себя к "передовым" (далее я буду опускать кавычки, хотя ине поддерживаю данный ярлык) происходит по многим причинам. Группаможет быть передовой по уровню образования, диспропорционально вы-сокой доле среди государственных служащих, лиц свободных профессийи наиболее обеспеченной части населения. Группа может быть отсталой,если она сосредоточена преимущественно в сельской местности, занятав основном в натуральном, а не рыночном хозяйстве, бедна и необразован-на. Это противопоставление проявляется во многих формах и часто обо-значается терминами традиционный и современный. В целом передовоеассоциируется с такими качествами, как заинтересованность в образова-нии и новых возможностях, связь с современным сектором, в то время какотсталость — с предрассудками в отношении новых возможностей и опре-деленной отчужденностью от современного сектора экономики. Это про-тивопоставление играет огромную роль в отношениях между группами,поскольку имеет центральное значение для концепции группового досто-

инства»2.Таким образом, взаимное противопоставление «отсталых» и «пере-

довых» этнических групп и является основной причиной, порождающеймежду ними конфликты. «Осознание того факта, что этнические чужакилучше освоили новшества, связанные с колониальным правлением, длянекоторых групп еще более обострило восприятие их подчиненного и уни-зительного положения. Похоже, что это добавило им решимости сохра-нить свой статус или власть (насколько она была доступна) и во многихотношениях определило их поведение. Многочисленные факты подтверж-дают, что отсталые группы чаще выступают инициаторами этническогонасилия, а более развитые — их жертвами... Ощущение отсталости в ко-нечном счете интерпретируется однозначно: "нас лишают права распоря-жаться собственной судьбой". В то же время нелестное сравнение с более

развитой группой побуждает их использовать политическую систему дляутверждения собственного достоинства... (В конечном счете. —Авт.} бытьотсталым означает прежде всего быть (и, что еще важнее, ощущать се-

бя. — Авт.) слабее передовых групп»1.Разумеется, «передовые» группы платят «отсталым» соответствую-

щими чувствами — недоверием, насмешками, презрением и страхом, —и стремятся, по мере возможностей, удержать их в подчиненном и безо-

пасном для себя состоянии.Другими словами, по мере нарастания между этническими группами

социокультурной дистанции в сознании каждой из них формируется нега-тивный образ этнического оппонента. При этом подобные взаимные обра-зы «передовых» и «отсталых» включают в себя достаточно устойчивыйнабор стереотипов2. Подобные стереотипизированные представления эт-носов друг о друге Дональд Горовитц суммировал следующим образом3.

«Отсталые» в представлении «передовых: бедные; ленивые; традицион-

ные; трайбалистские4; неумелые; невежественные; праздные; вялые; легкомыслен-

ные; феодальные; вежливые; послушные; неумные; неинициативные; гордые; за-

висимые; расточительные.

1 Горовитц Д. Указ. соч. С. 227.2 Там же.

1 Горовитц Д. Указ. соч. С. 229.2 В силу того что в условиях конфликта роль упрощенных, схематизированных пред-ставлений в функционировании индивидуального и группового сознания резко возрастает,о понятии «стереотип» следует сказать более подробно. Известный российский социологГерман Дилигенский по этому поводу писал: «Многие представления об обществе, посту-пающие к индивиду из различных социальных источников — семьи, школы, непосред-ственной социальной среды, по каналам массовой информации, — сплошь и рядом усваи-ваются им как бы автоматически и в готовом виде, не подвергаясь какой-либо модифика-ции и переработке. И столь же автоматически воспроизводятся иногда на протяжении всейего жизни, а затем передаются новому поколению. В психологии и политологии такиеустойчивые, мало зависимые от эмпирического познания представления о социальных объек-тах называются социальными стереотипами (понятие стереотипа было введено в обиходамериканским журналистом и политологом У. Липпманом: в переводе с греческого означа-ет "твердый отпечаток") и считаются одним из важнейших механизмов социальной пер-цепции» (Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М.: Новая школа, 1996.С. 29—30). И далее: «Хорошо известно, что этнонациональные стереотипы — одни изсамых прочных. В частности, очевидно потому, что, уходя корнями в глубинные пластыистории национальных отношений, они подкрепляются эмпирическими образами предста-

вителей ненавидимого этноса» (Там же. С. 44).3 См.: Горовитц Д. Указ. соч. С. 230.4 Трайбализм (от англ, tribe — племя) — принцип социальной самоорганизации, ха-

рактерный для самых ранних — даже доэтнических — этапов исторического развития.Означает доминирование в системе социальных связей родоплеменных и клановых начал.Трайбализм подразумевает, что члены группы близкородственных семей связаны чувствомпринадлежности в первую очередь к определенному племени, отношениями особой соли-

дарности и обязательствами взаимопомощи.

280 1 1 3. 628281


«Передовые» в представлении «отсталых»: предприимчивые; агрессивные;безжалостные; жадные; трудолюбивые; хитрые; преуспевающие; высокомерные;умные; энергичные; находчивые; серьезные; клановые; непотичные1; прогрессив-

ные; сильные; бережливые; пробивные; умелые; амбициозные; грубые; скряги.

Следствием закрепления в сознании этнических групп подобных не-гативных стереотипов становится дальнейший рост взаимного недоверияи подозрительности. При этом чувства страха и враждебности у «отста-лых» этносов по отношению к «передовым» проявляются обычно в гораз-до более острой форме. Больший «накал» негативных эмоций «отсталых»этносов по сравнению с соответствующими эмоциями «передовых» имеетпод собой и определенные рациональные основания. Действительно, «пе-редовые» этносы по определению обладают большими возможностями —техническими, экономическими, интеллектуальными, административны-ми и т.д. — для защиты собственных интересов и реализации своих целей.Следовательно, в рамках межэтнического конфликта «отсталый» этнос ока-зывается более уязвимой стороной.

С этим связано и то обстоятельство, что в восприятии «отсталых»групп исход межэтнического соперничества для них самих (если, разуме-ется, не будут предприняты экстраординарные политические действия)выглядит, как правило, достаточно печально. «Будущее для отсталых групппредставляется (им самим. — Авт.} неопределенным из-за опасности состороны других групп. Прежде всего это страх оказаться в подчиненномположении и превратиться в "дровосеков" или "землепашцев". Предпола-гается, что главные намерения чужаков — подчинить страну и отсталуюгруппу. Поэтому каждый конкретный вопрос приобретает жизненно важ-ное значение. Типичным становится довод, что отказ удовлетворить лю-бое политическое требование приведет к исчезновению группы. При этомвыживание отнюдь не воспринимается как метафора. Поразительно, какмного отсталых групп боятся исчезновения, указывая при этом на судьбуамериканских индейцев»2.

Подчеркивая силу и живучесть подобных представлений, Горовитцотмечает, что подобные опасения депопуляции и ассимиляции со стороны

1 Непотизм (от лат. nepos — внук, племянник) — кумовство, практика покровитель-ства родственникам в продвижении по службе, в особенности при назначении на высоко-оплачиваемые и престижные должности.

2 Горовитц Д. Указ. соч. С. 231—232. Американский исследователь приводит, в каче-стве примера, ряд конкретных этнических движений, лидеры которых используют в своейполитической риторике ссылку на «трагическую судьбу индейцев в США». Это и фиджий-цы, и сикхи, и карены, и малайцы, и баски, и франкоканадцы.

282

6.І .Межэтнические конфликты: причины возникновения и механизмы развития

«отсталых» этносов или их «страх перед исчезновением» имеют под со-бой четыре важнейших основания.

В о - п е р в ы х , взаимное сосуществование на одной территории не-скольких этнических групп непременно порождает дискомфорт и неопре-деленность. Подобная ситуация усугубляется, если отношения между этно-сами не носят характера устоявшейся, т.е. исторически сложившейся, за-крепившейся и ставшей традиционной иерархии.

В о - в т о р ы х , необходимо принимать во внимание и такие ситуа-ции, когда страх одного этноса по отношению к другому представляетсобой вполне оправданную психологическую реакцию. «Страх исчезнове-ния и поглощения можно определить как синдром тревожности в тех слу-чаях, когда он представляет собой адекватную реакцию на очевидную либоожидаемую опасность. (Однако. —Авт.} тревожность искажает восприя-тие и усиливает реакцию даже на незначительные угрозы»1.

В - т р е т ь и х , страх и тревожность находятся в тесной связи с груп-повым чувством самоуважения: «Преувеличение опасности также выпол-няет важную функцию: поскольку синдром преследования несовместимс самоуважением, индивид, враждебно настроенный к другим группам,нередко выдумывает существование заговора, угрожающего его благопо-лучию. Страх исчезновения представляет собой очень серьезную угрозу ис готовностью усваивается как мотивация враждебности»2.

В - ч е т в е р т ы х , в условиях дискомфортной ситуации сосущество-вания обвинение одним этносом другого во враждебных намерениях мо-жет быть просто выражением скрытого, возможно даже бессознательного,желания «жертвы» расправиться с самим этим «агрессором». Как пишетГоровитц: «Есть основания читать, что страх исчезновения — это на са-мом деле проекция, т.е. психологический механизм, посредством которо-го предосудительные побуждения индивида переносятся им на других, час-то как раз на объекты этих побуждений. Если возникла (тайная. — Авт.)мысль, что "мы хотим победить или уничтожить их", то она может бытьвыражена как "они хотят победить или уничтожить нас". В данном случаеперед нами так называемая прямая проекция»3.

Именно с последним из оснований «страха перед исчезновением»,выделенных Горовитцем, можно связать то эмпирически фиксируемое об-стоятельство, что большинство конфликтов на этнической почве были раз-вязаны представителями именно периферийных, «отсталых» этнических

' Горовитц Д. Указ. соч. С. 232—233.2 Там же. С. 233.3 Там же.

11' 283


групп. Исследователями «неоднократно отмечалось, что зачинщиками на-силия чаще всего выступают более отсталые группы, а его объектом —более развитые. (В этом случае — Авт.) крайние проявления враждебнос-ти как бы оправданы тем, что объект агрессии создает серьезную угрозудля группы»1.

Наконец, свою точку зрения на причины возникновения межэтниче-ских конфликтов американский ученый резюмировал следующим обра-зом: «Сказанное помогает объяснить поведение масс в конфликтныхситуациях. В большинстве случаев инициаторы насилия озабочены невы-годным межгрупповым сравнением и охвачены синдромом тревожности.Сомнения в собственном достоинстве и стремление восстановить его какважнейшую часть групповой идентичности в большей степени, чем узкиегрупповые интересы, побуждают людей к насилию и непропорциональнообостренной реакции на существующие угрозы. Дихотомия "развитый —отсталый" — не единственная причина конфликтогенных сравнений, ноона явно наиболее значимая и распространенная. Без нее этнический кон-фликт играл бы далеко не такую важную роль в современном мире»2.

Таким образом, согласно концепции Дональда Горовитца, непосред-ственные причины развертывания межэтнических конфликтов лежат в сфе-ре специфических социально-психологических феноменов: коллективных(зачастую «зеркальных») стереотипов, негативных самооценок и агрессив-ных реакций. Однако сами подобные субъективные феномены возникаютв ходе социокультурного расхождения или «размежевания» этносов поуровню развития, происходящего в ходе модернизации и имеющего впол-не объективный характер.

6.1.2

Механизмы этнической мобилизации(Т.Р. Гэрр)

Соглашаясь в целом с правомерностью подобного подхода, другойизвестный исследователь межэтнических конфликтов, в течение ряда летвозглавлявший специальный проект по изучению этнических «групп рис-ка», Тед Роберт Гэрр считает необходимым дополнить его анализом ак-тивной роли этнических лидеров, мобилизующих ресурсы группы в ответна появляющиеся политические возможности.

1 ГоровитцД. Указ. соч. С. 233.2 Там же.

284

6.1Межэтнические конфликты: причины возникновения и механизмы развития

Определяя суть своей позиции, Гэрр пишет так: «Этнополитическаяактивность мотивируется глубинным недовольством народа его коллек-тивным статусом в сочетании с конъюнктурно определяемыми политиче-скими интересами, которые интерпретируются лидерами группы и поли-тическими предпринимателями... Из нашего исследования политическиактивных этнических и общинных групп очевидно, что их мобилизация ицели основаны на взаимодействии обеих групп факторов. Жалобы относи-тельно неравного обращения и осознание групповой идентичности созда-ют необходимую базу для мобилизации и определяют характер требова-ний, выдвигаемых лидерами группы. Если недовольство и идентичностьвыражены слабо, вероятность мобилизации группы в ответ на внешнююугрозу или открывшиеся возможности (для любых политических предпри-нимателей) невелика. И напротив, совпадение общего недовольства, четковыраженной идентичности и осознания общих интересов, как, например,среди черных в современной Южной Африке или шиитов и курдов в Ира-ке, обеспечивает высококачественный горючий материал, который подпи-тывает стихийные действия при любом ослаблении внешнего контроля.Это сочетание порождает мощные политические движения и затяжные кон-фликты, если политическим лидерам, убедительно выражающим недоволь-ство и устремления меньшинства, представляется возможность организа-ции движения»1.

Однако Гэрр, в отличие от Горовитца, больше внимания уделяет непсихологическим проявлениям «коллективной ущемленности», а объек-тивным факторам, обусловливающим подобное самоощущение этноса.«Степень коллективной ущемленности группы по сравнению с другимиявляется главным источником ее недовольства и причиной осознания об-щей заинтересованности в коллективном действии. Коллективная "ущем-ленность" означает неравенство по уровню благосостояния или полити-ческому влиянию. Она включает политическое и экономическое неравен-ство, групповую дискриминацию, демографический и экологическийстресс... Общий вывод состоит в том, что устойчивое недовольство груп-пы зависит от степени ущемленности, а острота недовольства, в свою оче-редь, влияет на способность группы к политической мобилизации»2.

Фактором, тесно связанным со степенью объективной «ущемленнос-ти» группы, и также влияющим на политическую мобилизацию этноса,является степень групповой идентичности. Ведь именно преобладание эт-

1 Гэрр Т.Р. Почему меньшинства восстают? Объяснение этнополитического протестаи мятежа // Этнос и политика: Хрестоматия. М.: Изд-во УРАО, 2000. С. 244—245.

2 Там же. С. 245—246.

285


нической идентичности над более узкими формами лояльности — клано-выми, классовыми и т.п. — и создает возможность для эффективного во-влечения этноса как целого в политическое действие.

Отмечая, что значимость этнической идентичности может сильно раз-личаться не только для разных групп, но и для одной и той же группыв разные периоды времени, американский исследователь выделяет следую-щие обстоятельства, способствующие повышению статуса подобной иден-тичности в групповом сознании: 1) существенное неравноправие, ущерб-ность положения данной этнической группы по сравнению с другими;2) наличие глубинных (например, цивилизационных) различий между куль-турами данной группы и групп, с которыми она непосредственно взаимо-действует; 3) затяжной и острый, в особенности насильственный, характерконфликта, в который вовлечена данная этническая группа.

Гэрр пишет: «Общее предположение заключается в том, что недо-вольство группы и ее потенциал к мобилизации в значительной степенизависят от того, насколько сильно выражена идентичность группы. Силаидентичности, в свою очередь, зависит от ущемленности группы, культур-ных различий и интенсивности прошлых и текущих конфликтов с други-ми группами и с государством. Таким образом, обратная связь между иден-тичностью и групповым протестом (или восстанием) представляет собойодин из существенных механизмов, определяющих затяжной характер меж-общинных конфликтов»1.

Помимо «ущемленности» и степени идентичности на возможностиэтнической мобилизации серьезное воздействие оказывает и степень груп-повой сплоченности. Она является мерой развития или «плотности» сетикоммуникаций и взаимодействий, охватывающей всех членов группы. По-этому, чем больше индивидов, принадлежащих к группе, вовлечено в ре-гулярное и интенсивное социальное, культурное, экономическое и поли-тическое взаимодействие, тем выше общая степень сплоченности этниче-ской группы.

При этом Гэрр отмечает: «Степень сплоченности производна от прош-лой и нынешней социальной, политической и экономической организациигруппы. Она выше в группах, сосредоточенных в одном регионе (напри-мер, курдов), чем среди дисперсных (например, китайцев в Малайзии).Относительно сплочены группы, сохранившие традиционную структурувласти, либо имеющие полуавтономные региональные правительства. Проч-ную сеть для создания основы политической мобилизации могут обеспе-чить религиозные движения, такие, как "черные церкви" в США в период

Гэрр Т.Р. Указ. соч. С. 246—247.

286

і

Межэтнические конфликты: причины возникновения и механизмы развития

движения за гражданские права (чернокожих. — Авт.) в 1950-е гг. Ту жероль способны сыграть экономические ассоциации: например, профсоюзыбыли главной движущей силой политического движения плантационныхрабочих — индийских тамилов в Шри-Ланке. Но чаще всего инструмента-ми общинного политического действия являются современные политичес-кие движения и партии, хотя они редко объединяют большинство членовгруппы. В целом можно предполагать, что потенциал политической моби-лизации народа варьирует в зависимости от масштабов и интенсивностисохранившихся организационных сетей»1.

Кроме того, при анализе механизма этнической мобилизации нельзясбрасывать со счета и такой фактор, как вмешательство со стороны внеш-них сил. Оказывая моральную, политическую и материальную поддержкуэтнической группе, сочувствующие или заинтересованные в развертыва-нии соответствующего конфликта иностранцы могут существенно повлиятьна степень сплоченности группы и, таким образом, способствовать ее поли-тической мобилизации. «Организации по защите прав коренного населе-ния, такие, как Движение американских индейцев (в 1970-е гг.) и Всемир-ный Совет коренных народов (в 1980-е гг.), содействовали возникновениюмногочисленных движений коренных народов. Организация освобожде-ния Палестины непосредственно организовывала и поддерживала оппози-ционную деятельность палестинцев в Иордании, Ливане и на оккупиро-ванных территориях Израиля. Курдские мятежники в Ираке в разное вре-мя получали дипломатическую и материальную поддержку со сторонышаха Ирана, иранского революционного режима, Израиля и США (1972—1975 гг. и с 1991 г.). Различные формы внешней помощи способствуютповышению сплоченности группы и прямо содействуют ее мобилизации»2.

Итак, согласно концепции Т.Р. Гэрра, на уровень политической моби-лизации этноса, т.е. готовности его представителей к коллективному и орга-низованному политическому действию (возможно, даже вооруженной борь-бе), решающее влияние оказывают четыре взаимосвязанных фактора:1) объективная «ущемленность» позиций данной группы по сравнениюс другими; 2) выраженная этническая идентичность или высокая психоло-гическая значимость для членов группы своей этнической принадлежнос-ти; 3) достаточный уровень сплоченности или групповой интеграции;4) наличие заинтересованных внешних сил, способных оказать группе опре-деленную поддержку.

1 Гэрр Т.Р. Указ. соч. С. 247.2 Там же. С. 247—248.

287


При возникновении благоприятствующей социально-политическойконъюнктуры подобный мобилизационный потенциал может быть исполь-зован теми или иными политическими структурами и лидерами для дости-жения этнонационалистических целей.

При этом выявить некий универсальный механизм развертывания меж-этнических конфликтов, с точки зрения американского автора, не пред-ставляется возможным. В каждом случае речь скорее должна идти об уни-кальной комбинации мобилизующих факторов и ситуационных возмож-ностей. «Процессы трансформации недовольства и мобилизационногопотенциала в открытый протест и мятеж, — подчеркивает Гэрр, — слиш-ком сложны и контекстуальны, чтобы их можно было свести к общемузнаменателю. Некоторые представляют собой ответную реакцию, как, на-пример, бунты (чернокожих. —Авт.) в Лос-Анджелесе в 1965 и 1992 гг.,которые в обоих случаях были прямо или косвенно вызваны применениемсилы полицией против индивидов, сопротивлявшихся аресту. Но большин-ство этнополитических конфликтов, включая все затяжные кампании про-теста и восстания, являются следствием стратегических оценок и такти-ческих решений лидеров и активистов общинных групп»1.

Таким образом, межэтнический конфликт в интерпретации Теда Ро-берта Гэрра предстает как процесс сложного взаимодействия множества«внутренних» и «внешних» факторов (хотя и поддающихся некоторой ти-пизации), носящих как объективный, так и субъективный характер. Приэтом в разных ситуациях определяющая роль в возникновении и развитииконфликта может принадлежать различным факторам2.

Межэтнические конфликты: причины возникновения и механизмы развит

6.1.3

1 Говоря о типах подобных возможностей, задающих «внешнюю рамку» для проявле-ния этнического потенциала, Гэрр пишет: «Внешние возможности зависят от таких факто-ров, как характер государства и его ресурсы, наличие родственных групп за рубежом. Непо-средственное значение имеют также перемены в политическом окружении группы, такиекак сдвиги в государственной власти и политике, перспективы привлечения политическихсоюзников, вероятность международной политической и тыловой поддержки. Эти непо-средственные факторы определяют время политических событий, характер выдвигаемыхтребований и выбор конкретной тактики» (Гэрр Т.Р. Указ. соч. С. 249).

2 Следует отметить, что, по мнению американского ученого, ключевое значение дляэскалации этнонационалистических требований на новейшем этапе истории имеет наличиеглобальных систем коммуникации. Именно «благодаря эффективным (международным. —Авт.} коммуникациям группы усваивают более совершенные способы мобилизации: убе-дительные призывы, квалифицированное руководство, организационные навыки. Возмож-но, даже более важно то обстоятельство, что они вдохновляются успехами движений вдругих странах, которые служат примерами и моральным стимулом для активистов движе-ния» (Гэрр Т.Р. Указ. соч. С. 252—253). В качестве же важнейшей иллюстрации своеготезиса Гэрр приводит «плотную и хорошо организованную сеть», связывающую мусуль-манские меньшинства по всему миру.

Рассмотрим одну из самых известных концепций, претендующих наинтегральное освещение этнополитических конфликтов на посткоммунис-тическом пространстве. Ее автор — немецкий ученый, профессор социо-логии Гумбольдтского университета (Берлин) Клаус Оффе. По словамЛ. Ионина, концепция этого исследователя наиболее полно выражает взглядна этнополитику, характерный для западной литературы1.

На русском языке работа Оффе «Этнополитика в восточноевропей-ском переходном процессе» была опубликована в 1996 г.2 и сразу же стала

предметом активного научного обсуждения.Говоря о причинах, побудивших его обратиться к исследованию проб-

лем этнополитики, Оффе писал о той обеспокоенности, которую у обще-ственности стран Запада и особенно у либеральной интеллигенции вызы-вает резкий подъем значимости националистической и этнической поли-тики, а также вспышка этнических конфликтов в посткоммунистической

Восточной Европе и бывшем СССР.Однако эта общая или «морализаторская» обеспокоенность в боль-

шинстве случаев не сопровождается серьезным анализом причин и меха-низмов эскалации национальных чувств и вытекающей из нее межэтни-

ческой напряженности.В связи с этим невозможно ответить на вопрос «Почему возникает

этнополитика?» и разработать эффективные средства предотвращения еедеструктивных проявлений. Соглашаясь с тем, что этнополитика являетсяопасной социальной «болезнью», немецкий ученый попытался дать ей раз-вернутое определение, рассмотреть ее с системных позиций и предложить

против нее ряд «лекарственных» средств.

Понятие и формы этнополитики

Этнополитика определяется Клаусом Оффе следующим образом:«Под "этнизацией" политий и политики я подразумеваю набор взаимосвя-занных стратегий индивидуальных и коллективных (общественных, рав-но как и политических) акторов, заключенных в каркас соответствующих

С. 385.

№ 2, 3.

См.: Ионин Л.Г. Социология культуры: путь в новое тысячелетие. М.: Логос, 2000.

>.2 Оффе К. Этнополитика в восточноевропейском переходном процессе // Полис. 1996.

288289


когнитивных и ценностных установок. Согласно этим установкам этни-ческая идентичность является изначальной и надличностной структурой,образуемой совокупностью высоко оцениваемых качеств, сформировав-шихся в ходе длительной совместной истории. Эти качества приобретают-ся с рождением, а также в процессе первичной социализации и недоступ-ны, даже непостижимы для тех, кто с ними не родился»1.

Из установки такого рода вытекает ряд политических действий и стра-тегий:

территориальные границы делимитируются таким образом, чтобы до-биться максимальной этнической однородности;

проводится политика дифференциации прав и привилегий в соответ-ствии с этнической принадлежностью граждан;

создаются объединения, равно как и политические партии, целью ко-торых является улучшение благосостояния этнического сообщества за счеттех внешних или внутренних групп, сочтенных не принадлежащими к дан-ному сообществу; при этом предлагаются и отстаиваются (или вызываютпротиводействие) соответствующие политические мероприятия;

этнические (и часто сопутствующие им религиозные, культурные иязыковые) проблемы ставятся выше проблем взаимоотношений классов иклассовой политики вообще.

Основой всех подобных действий является «редукционистское» пред-положение, что различия, обусловленные этнической самоидентификаци-ей, прочнее, последовательнее и в чем-то даже благороднее, нежели лю-бые другие различия между людьми. В квазирелигиозной манере этничес-кая идентичность рассматривается как предельное выражение значимостичеловека, источник его прав и обязанностей. Во всех такого рода стратеги-ях этничность выступает в качестве фактора, определяющего линию ос-новного общественного раскола, и используется для создания символи-ческого образа, применяемого в целях политической мобилизации и кол-лективного действия.

«Рациональность» этнополитики

К. Оффе обращает внимание на неадекватность иррационалистичес-кой интерпретации проблемы этнической конфликтности (как «взрыва ар-хаического бессознательного» и т.п.). В конкретных социально-экономи-ческих и политических условиях посткоммунистических государств, по-

2. С. 28.Оффе К. Этнополитика в восточноевропейском переходном процессе // Полис. 1996.то


290

казывает Оффе, этнополитика может часто восприниматься как вполнерациональная и эффективная стратегия достижения групповых целей.

Рациональность означает выбор направления деятельности в соответ-ствии с планируемыми (предполагаемыми и желаемыми) следствиями та-кого действия. При этом не имеет значения, какими были бы те основания,на которых данный выбор делается, — недальновидными, частными и не-

реалистичными.Отталкиваясь от такого «узкого» определения рациональности, не-

мецкий исследователь полагает, что в подавляющем большинстве случаевэтническая политика выбирается по экономическим, политическим, «кон-ститутивным» или военным рациональным соображениям.

Экономическая рациональность превалирует, когда акторы ожидают,что упор на этнические различия и отождествления поможет им обрести

или сохранить экономические ресурсы.Политическая рациональность проявляется в тех случаях, когда эли-

ты удерживают (или контрэлиты завоевывают) властные позиции, прово-дя политическую мобилизацию по этническим разделительным линиям,или оправдывают свое правление на языке национальных устремлений.

«Конститутивная» рациональность заложена в основу этнополити-ки, когда от нее ожидают, что через установление границ — неоспоримыйкритерий включения и исключения тех или иных этнических групп — онапозволит укрепить фундамент, на котором строится единое в политиче-

ском отношении сообщество.Военная рациональность может потребовать обращения к этнополи-

тике в случае, когда в будущем ожидается вооруженный конфликт, илив целях укрепления военной мощи государства в уже разгоревшемся кон-

фликте.Разумеется, говоря о рациональных или неаутентичных корнях эт-

нополитики, К. Оффе не отрицает того, что этнические и национальныеобщности представляют для своих членов определенную самостоятель-ную ценность. Однако он подчеркивает: происходящие в посткоммунис-тическом мире этнические конфликты недвусмысленно демонстрируют,что при всем эмоционально-психологическом удовлетворении, которое,возможно, этнополитика доставляет практикующим ее этническим груп-пам; ее главным источником являются рациональные и прагматические —т.е. неаутентичные по определению — расчеты и проекты соответствую-

щих элит.При этом этнополитика неизбежно несет с собой целый ряд весьма

серьезных опасностей.

291


Причины возникновения этнополитики

Главная опасность этнополитики заключается в том, что во много разусиливается угроза гражданской или межнациональной войны1. Возникаю-щую в связи с этим проблему К. Оффе формулирует так: «Происходящаяна наших глазах этнизация политики представляется столь же неизбежнойреакцией рациональных стратегических акторов посткоммунистическихобществ, сколь опасна она в долговременной перспективе и с точки зре-ния ее совокупных последствий. Но если она способна повлечь за собойпоистине катастрофические эффекты, почему акторы все же считают ра-зумным проводить политику этнизации?»2.

Для объяснения этого Клаус Оффе предлагает систему из взаимосвя-занных и частично перекрывающихся факторов:

1) преодоление старого режима;2) экономическая потребность в границах;3) слабость государства;4) внутренние меньшинства как внешние меньшинства соседних го-

сударств;5) «ожидания питаются воспоминаниями»;6) этничность как коллективное средство;7) этничность как средство, используемое статусными группами;8) отсутствие системы межличностных связей и организаций;9) отсутствие равновесия;10) национализм как источник сплоченности.Преодоление старого режима подразумевает, что представители по-

литической элиты посткоммунистических обществ испытывают оструюпотребность отмежеваться от старого режима, особенно если их подозре-вают в том, что они ранее были его сторонниками. Участие в этнических инационалистических политических инициативах помогает человеку дис-танцироваться от прежнего режима, поскольку этничность дает человеку«чистую» идентичность, на которую не влияют ни его положение при ста-ром режиме, ни его прежняя партийная принадлежность. Чем сильнее иобоснованнее подозрения в соучастии, тем сильнее давление и соблазнприбегнуть к подобному выходу. Это во-первых.

1 К. Оффе обращает внимание на то, что агрессивная энергия этнической мобилиза-ции может быть канализирована в трех основных направлениях:

против поддающихся идентификации меньшинств, проживающих среди большин-ства;

против соседних этнотерриториальных образований с целью пересмотра границ;против имперского центра и главенствующей национальной группы.2 Оффе К. Этнополитика в восточноевропейском переходном процессе // Полис. 1996.

№ 2. С. 36.

292

6.ІМежэтнические конфликты: причины возникновения и механизмы развития

Во-вторых, коммунизм создавал и навязывал искусственные надна-циональные узы. Абсолютно естественно, что крах коммунизма повлек засобой артикуляцию стремлений восстановить и снова обрести националь-ное прошлое, вновь найти национальную идентичность.

При этом выбор больших групп населения в пользу именно национа-лизма, а не либерализма, объясняется тем, что предложения сторонниковлиберальной модернизации зачастую представляются избирателям неяс-ными и двусмысленными и не могут реально мотивировать общество, гдепринятие либеральных ценностей (помимо прочего) в обозримой перспек-тиве не влечет за собой экономического процветания и обретения безопас-ности. Более того, по мере «вхождения в Европу» экономические издерж-ки этого процесса становятся все более ощутимыми.

«Похоже, что мы сталкиваемся здесь с игрой (обращенной к прошло-му культурной) "гордости" против (ориентирующейся на будущее эконо-мической) "надежды". Учитывая, что в рассматриваемых обществах от-сутствуют общие принципы организации политического пространства, ко-торые могли бы служить связующим звеном между противостоящимисилами, и нет никаких весомых оснований для экономической надежды,страстная потребность в гордости неизбежно возьмет верх... "Золотое про-шлое" дает уверенность (даже если такая уверенность не более чем тща-тельно сфабрикованный миф), тогда как будущее — нет»1.

Экономическая потребность в границах объяснялась тем, что связан-ный с переходом к рынку трансформационный кризис сделал жизненноважным правилом «сохранять и защищать то, чем обладаем». Посколькунадежд на быстрое улучшение экономической ситуации не было и в бли-жайшем будущем выгоды от деятельности, основанной на сотрудничествеи разделении труда, не ожидались, то получение общей для всех экономи-ческой «награды» связывалось с защитой уже имеющегося, а не с произ-

водством.«Сохранение и защита имеющегося позволяет предотвратить две на-

пасти: с одной стороны, утечку вовне ценных и особо редких ресурсов(таких, как денежные ресурсы, товары, инвестиции, рабочие места), кото-рыми "мы" не хотим делиться, а с другой — приток вовнутрь проблем(таких, как инфляция, обременение военно-промышленным комплексом,административный хаос, добавочное население за счет иммигрантов, бе-женцев, чужестранных элементов, способных поставить под угрозу язы-

ковое и культурное единство нации)»2.

1 Оффе К. Указ. соч. С. 37.2 Там же. С. 39.

293


Кроме того, принятие негативных установок относительно другихэтнических групп и объявление их виновными в нынешних экономичес-ких неурядицах могут принести нечто вроде психологического утешенияи облегчения, которые помогают людям переносить нужду и экономичес-кую неопределенность.

Слабость государства тесно связана с предыдущим тезисом. Опи-санная выше потребность в четких границах могла бы быть реализована,если бы имелось сильное государство, способное установить жесткие внут-ренние и внешние правила распределения.

Но поскольку народы стран Восточной Европы и бывшего СССР по-всеместно и вполне обоснованно ощущают, что их государства не в состоя-нии навязать такого рода правила, вполне рационально выглядит обраще-ние к «исконной» модели отделения «своих» от «чужих».

Крушение реальной государственной монополии на применение на-силия повсеместно лишает меньшинства возможности рассчитывать на за-ступничество государства, оставляя их беззащитными перед лицом раз-личных форм насилия и дискриминации и побуждая к эскалации собствен-ной этнической идентичности.

Другими словами, слабое государство дискредитирует себя в каче-стве объекта идентификации. И тем «целым», частью которого люди начи-нают ощущать себя, все чаще становится уже не государство, а нация илиэтническая группа.

Таким образом, этничность находится в обратной зависимости от кон-ституированности государства.

Внутренние меньшинства как внешние меньшинства соседних госу-дарств. Внутренние меньшинства многих восточноевропейских государстводновременно являются (и рассматриваются в качестве таковых) внешни-ми меньшинствами для соседних государств, которые, в свою очередь,предстают в роли государств-покровителей данных меньшинств.

Поскольку режим Варшавского договора, обеспечивавший поддержа-ние мира в регионе, был аннулирован, у каждого государства, на террито-рии которого проживало какое-либо этническое меньшинство, в 1990-х гг.были основания опасаться, что смежное государство-покровитель данногоменьшинства придет на его «защиту», а это могло обернуться аннексиейнаселяемой им территории. Опасения, что такое может произойти, неред-ко служили оправданием этнической эксклюзии и превентивных репрес-сий против «пятых колонн» потенциально враждебных соседних госу-дарств.

В целях защиты от дискриминации и враждебных действий меньшин-ства действительно могут искать помощи у государств-покровителей, что,

294


конечно, тут же интерпретируется большинством как неоспоримое дока-зательство обоснованности их изначальных подозрений.

Наконец, когда межэтническое противостояние приводит к разделугосударства или сецессии, возможна цепная реакция, начало следующегораунда отделений или по меньшей мере выдвижений требований авто-

номии.«Ожидания питаются воспоминаниями». Этот тезис подразумевает

следующее: посткоммунистические страны заново открывают и перепи-сывают свои национальные истории, в том числе и истории гражданскихи межгосударственных войн, которые вплоть до последнего времени по

большей части скрывались и искажались.Однако подобное «повторное обретение истории» служит не только

прославлению той нации, которую предстоит воссоздать, но и способству-ет возрождению былых межэтнических напряженностей.

«По обеим сторонам разделяющей этносы линии (а) в очередной развспоминают о том, что "они" (к примеру, хорваты) "нам" (сербам) сдела-ли, в результате (б) заново всплывают в памяти проявления взаимной враж-дебности и жестокости, и (в) каждая из сторон знает, что другая сторонапомнит об инцидентах, происходивших в прошлом»1.

В этих «когнитивных» условиях, когда у каждой из сторон появляет-ся своя собственная «история», из которой извлекаются соответствующие«уроки», этнические группы, подвергавшиеся в прошлом притеснению,могут почувствовать себя вправе взять реванш или по крайней мере до-биться гарантий того, что подобное притеснение больше не повторится;а бывшие притеснители, в свою очередь, могут прибегнуть (и на деле час-то прибегают) к превентивным репрессиям, дабы избежать мести со сто-

роны своих бывших жертв.Этничностъ как коллективное средство означает, что этно- и регио-

нальная политика может использоваться отдельными экономически сла-боразвитыми меньшинствами в качестве мощного инструмента для полу-

чения концессий и субсидий со стороны центра.Средством ведения такого «торга» являются угрозы отказа от сотруд-

ничества, конечной сецессии и/или территориального объединения со смеж-ным государством-покровителем. Особенно эффективными они оказыва-ются тогда, когда реализация хотя бы одной из данных угроз влечет засобой утрату для центра какого-то жизненно важного сырья или контролянад военными источниками силы, как это было в государствах, возникших

на территории бывшего СССР.

Оффе К. Указ. соч. С. 4.

295


«Это — торг на основе шантажа, при котором одна из сторон предла-гает в качестве меновой стоимости свою возможность создать препятствиядругой стороне или "ценность в виде неприятности": "Я могу заставить"тебя" сделать что-то нужное мне в обмен на согласие не предприниматьпротив тебя определенного рода враждебных действий". Здесь мы сталки-ваемся с "извращенным" типом обмена, когда действие выторговываетсяв обмен на бездействие, а угрозы маскируются под предостережения»1.

Аналогичным образом этничность может использоваться в качествесредства и богатыми меньшинствами, не желающими делиться тем, чтоони имеют, со своими менее удачливыми соседями по государству.

Наконец, в качестве стратегического средства могут быть использо-ваны и внешние меньшинства, располагающие собственностью и другимиматериальными ресурсами для «национальной экономической реконструк-ции».

Этничность как средство, используемое статусными группами,представляет собой еще один пример «неаутентичного» использования эт-ничности. От нее выигрывает прежде всего сам политический класс.

«Этнизация может служить средством реализации стремления по-литиков быть "большой рыбой в маленьком пруду". Этот факт иногда осоз-нается и самими избирателями. Как было показано в одном из исследова-ний, 61 % чехов и почти 65 % словаков "сомневались в искренности моти-вов своих политических лидеров и подозревали, что те используют проб-лему национализма в личных целях"»2.

Агрессивная защита прав этнического меньшинства может одновре-менно выполнять роль средства продвижения интересов профессиональ-ной, интеллектуальной и культурной элит этого меньшинства («этничес-ких предпринимателей»). Если меньшинству предоставлено право иметьсобственные судебные и административные органы, региональный парла-мент, средства массовой информации, школы, университеты и театры, дей-ствующие на языке данной этнической группы, носители этого языка об-ретают эксклюзивный независимый рынок труда, где для них открытыдолжности журналистов, судей, учителей и т.д.

В то же время положение, которое занимают главные претенденты назаполнение подобного рода сегментов рынка труда, позволяет им защи-щать и стимулировать этнополитику, добиваясь тем самым реализации сво-их собственных интересов. В бывшем СССР, как и в других восточноевро-пейских странах, местная интеллигенция, этнические номенклатуры и сред-

1 ОффеК. Указ. соч. С. 41^2.2 Там же. С. 43.

296


ние классы были теми группами, которые проявляли наибольшую склон-ность использовать национализм в качестве средства конкуренции с дру-гими этническими группами за экономические и политические приви-легии.

Отсутствие системы межличностных связей и организаций. Пост-коммунистические общества — общества глубоко атомизированные. Задесятилетия своего существования коммунистические режимы разрушиливсе институты независимой социальной инициативы и заменили их под-властными государству органами авторитарной мобилизации, которые с па-дением этих режимов начали распадаться.

«В итоге в сознании людей не осталось когнитивных, идеологиче-ских или организационных моделей, которые бы помогали им определятьсвое место в социальном космосе и направляли бы их при решении вопро-сов о том, кому доверять и с кем сотрудничать»1.

Подобная ситуация растущей социальной дезинтеграции востребуетнационализм как главное средство индивидуальной психологической за-щиты, создающее «естественные» узы, которые объединяют членов распа-дающегося общества в значимые группы. В противном случае обществооказалось бы в состоянии полной атомизации.

«Полнейшее отсутствие воображаемых, равно как и институциализи-рованных коллективных объединений, таких, как классы, статусные груп-пы, профессиональные и секториальные ассоциации, религиозные группыи т.п., придает этническому принципу деления общества особо важнуюроль. При столь полном отсутствии системы межличностных связей и орга-низаций этничность и национальная принадлежность представляются лю-дям теми единственными типами общности, которые способны дать на-правление коллективному действию, тогда как новосозданные политиче-ские партии, профсоюзы, деловые, профессиональные и иные объединениячасто наталкиваются на презрительное, циничное и безразличное отноше-ние как отдельных избирателей, так и целых их групп»2.

Тезис отсутствие равновесия фиксирует следующее обстоятельство:как это ни парадоксально, рациональное соображение о том, что справед-ливое и устойчивое разрешение этнического конфликта невозможно в прин-ципе, не только не сдерживает, но, напротив, стимулирует политику этни-зации и шовинизма.

«Этнические группы, населяющие Восточную Европу, полностью от-дают себе отчет в том, что наступил решающий момент, когда начинается

1 Оффе К. Указ. соч. С. 43.2 Там же. С. 43—44.

12 3. 628 297

І лава оНационализм. Массовое сознание и политические конфликты

новая игра, в ходе которой произойдет распределение "изначального вкла-да" в виде территориальных и правовых ресурсов, что определит будущиеотносительные позиции задействованных акторов. Оба эти фактора — от-сутствие устойчивого равновесия и острота стоящих на повестке дня проб-лем — способны воспламенить этнические и шовинистические чувства испровоцировать группы на нанесение односторонних превентивных уда-ров»1.

Другими словами, сложность достижения компромисса в этническихконфликтах отнюдь не обязательно объясняется тем психологическим фак-том, что индивиды и группы придают огромное значение вопросам иден-тичности и потому не склонны идти здесь ни на какие компромиссы.

Если минимум того, что требует одна сторона, превосходит тот мак-симум уступок, на которые готова пойти другая, компромисс невозможенпо определению. Положение еще сложнее, если одна из сторон полагает,что уступки, на которые она пойдет по отношению к другой, будут ис-пользованы той в качестве более удобной отправной точки для выдвиже-ния новых требований и получения новых уступок в будущем.

Убежденность (и зачастую небезосновательная) в справедливости та-кого рода подозрений придает некое подобие легитимности категоричес-кому отказу от каких-либо компромиссов.

Национализм как источник сплоченности. Национализм и этнополи-тика могут быть запущены в действие вследствие рационального предпо-ложения элит о том, что они способны сыграть роль морального и полити-ческого средства преодоления наиболее тяжелых и крайне неравномернораспределяемых сложностей, связанных с процессом рыночной трансфор-мации экономики.

«Ощущение исконных, почти семейных уз, дух жертвенности и спло-ченности, которые могут быть индуцированы путем апелляции к общейсудьбе нации или этнической группы, в состоянии стимулировать стольнеобходимые в переходном процессе способность терпеть лишения (в част-ности, идти на ограничение заработной платы), взаимопомощь и терпели-вость»2.

Поскольку социалистический вариант «государства всеобщего благо-состояния» был разрушен, а какой-либо замены ему в большинстве странВосточной Европы и бывшего СССР пока не создано, апелляция к этни-ческой солидарности может оказаться действенным средством, позволяю-щим склонить относительно благополучную часть общества поделитьсясвоими ресурсами с теми, кто оказался в нужде.

' Оффе К. Указ. соч. С. 44.2 Там же. С. 45.

298


При этом следует отметить, что «и в западных странах наблюдаетсяпоразительная корреляция между степенью поддержки политики соци-альных расходов и их уровнем, с одной стороны, и степенью этническойгомогенности соответствующих обществ, с другой (как, в частности, пока-зывает сравнение Швеции и Соединенных Штатов)»1.

Иначе говоря, тезис о «национализме как источнике сплоченности»,помогающей преодолеть резкую социально-экономическую дифференциа-цию (возникающую в результате ускоренных рыночных реформ), такжеимеет под собой определенные прагматические основания.

С точки зрения Клауса Оффе, приведенные десять взаимосвязанныхтезисов складываются на практике в ту или иную ситуативную комбина-цию и образуют «рациональный» или «неаутентичный» фундамент этно-политики.

Средства предотвращения этнополитики

Как же следует оценивать негативные последствия, которые практи-чески неизбежно возникают в ходе осуществления этнополитики? Разуме-ется, с точки зрения этнических элит, практикующих ту или иную формуэтнополитики, эти издержки оправданны. Однако с гуманистической пози-ции они по большей части деструктивны, нежелательны и крайне опасны.

Поэтому, помимо системного рассмотрения причин возникновенияэтнополитики немецкий социолог предложил ряд «лекарств, способныхизлечить данную болезнь и предотвратить ее дальнейшее распростране-ние».

Клаус Оффе выделяет два основных класса подобных «лекарствен-ных» средств или подходов к предотвращению этнополитики: институцио-нальные и эволюционные.

Институциональный, или «классический», подход к преодолениюэтнополитики состоит в том, чтобы с помощью правовых и конституцион-ных методов, сознательно используемых стратегическими акторами, до-биться восстановления в посткоммунистических обществах достаточногоуровня интеграции, согласия и умиротворения (которые в период, пред-шествовавший радикальным реформам, в значительной степени обеспечи-вались репрессиями и военной силой).

Поскольку рациональные акторы как на элитарном, так и на массо-вом уровне посткоммунистической политики сходятся в ориентации настратегию этнизации, проблема выбора институциональных средств лече-ния «болезни» этнополитики должна решаться в два этапа: в о - п е р -

1 Оффе К. Указ. соч. С. 45.

12* 299

І лава бНационализм. Массовое сознание и политические конфликты

в ы х, следует найти процедуру, использование которой побудит задей-ствованные силы принять нормы и принципы, открывающие путь к разре-шению этнического конфликта; в о - в т о р ы х , должны быть определе-ны соответствующие нормы, принципы и правила.

Задача определения процедуры, способствующей созданию новогорежима гражданского и межнационального мира, может быть сформули-рована следующим образом: «Кто вправе определять состав тех, кто имеетправо участвовать в принятии коллективных решений? Если "единство"народа, в т. ч. и права меньшинств, — конституционное сооружение, ктотогда его архитектор?»1

К. Оффе выделяет пять возможных вариантов ответа на этот вопрос,до определенной степени комбинирующихся на практике. Процесс уста-новления имеющих силу правил может быть осуществлен путем:

1) убеждения общественности;2) «торга» при закрытых дверях;3) использования президентских прерогатив;4) вмешательства наднациональных акторов;5) односторонних действий этнических групп, требующих права на

отделение.

Результатом использования обозначенных процедур или их «продук-том» могут быть следующие («классические») решения:

введение неотчуждаемых правовых гарантий (права человека и/илисообщества);

наделение сторон правом соучастия в принятии решений;установление границ, выделяющих функциональную или территори-

альную автономии (крайним вариантом такого типа решения является се-цессия).

Если говорить об урегулировании межэтнического конфликта путемапелляции к правам человека, будь то права индивидов (к примеру, правона свободное передвижение) или же права сообществ (право на использо-вание своего языка, право на самоуправление), то такой подход с практи-ческой точки зрения представляется нереалистичным.

Прямое соучастие сторон в принятии решений также почти невоз-можно, поскольку оно может начаться лишь после того, как установленсостав тех, кто наделен правом голоса или должен быть представлен, а по-добный вопрос не может быть решен по воле «народа» (поскольку во-прос, о том, кто входит в состав этого «народа», каждая сторона понимаетпо-своему).

1 Оффе К. Этнополитика в восточноевропейском переходном процессе // Полис. 1996.№ 3. С. 87.

300


Наконец, в Восточной Европе не может быть использован и методустановления границ, выделяющих районы с этнически однородным насе-лением, поскольку здесь доминирует рассеянная модель этнического рас-селения.

Таким образом, вероятность того, что три указанных («классических»)варианта разрешения межэтнических конфликтов позволят добиться устой-чивых результатов, крайне невелика.

Подобное положение вещей, особенно учитывая величину ставок, сти-мулирует использование стратегии свершившихся фактов или силовых ар-гументов, как это имело место во время гражданской войны в Югославии.При этом, как пишет К. Оффе, складывается впечатление, что политиче-ская теория, равно как и опыт использования международного права идипломатии, мало что могут противопоставить этой логике рационально-го политического нигилизма.

Но, как замечает немецкий социолог, в некоторых ситуациях сред-ства разрешения межэтнических конфликтов возникают самопроизволь-но, в ходе эволюционного процесса «спонтанного самоизлечения»1. Ос-новными типами таких эволюционных или «неклассических» средств явля-ются следующие:

обучение на собственном опыте;классовая политика;увеличение числа идентичностей.Характеризуя первый тип средств — обучение на собственном опы-

те, — немецкий исследователь пишет: «Ужасы этнического конфликтаи гражданской войны или страх перед возможностью такого поворота со-бытий могут быть столь велики, что полностью подорвут доверие к нацио-налистическим элитам со стороны их избирателей. Массовое сопротивле-ние разорению страны и страданиям способны породить общее для всехэтнических групп стремление к миру и безопасности. Толчком к переходук такому благоприятному сценарию станет широко распространившеесяв обществе осознание того, что нынешний конфликт, война и репрессиисоздадут историческое оправдание для эскалации конфликта и превраще-ния его в перманентный»2.

1 К. Оффе замечает: «Какова бы ни была ценность подобной "медицинской" метафо-ры, она позволяет привлечь внимание к возможностям, заключенным во внезапно всплы-вающих решениях, чья сила заключается именно в том, что они не продумывались заранееи не разрабатывались в качестве (официальных или юридически-нормативных. — Авт.)решений» (Оффе К. Указ. соч. С. 91).

2 Там же. С. 92.

301

Национализм. Массовое сознание и политические конфликты

Другой эволюционный путь, способный вывести из тупика этнополи-тики, может заключаться в постепенном изменении политической повест-ки дня или формировании классовой политики. Основные составляющиеэтого пути — приватизация собственности, либерализация цен, маркети-зирование рабочей силы и в конечном счете экономический рост. «Выгоды,которые получат при движении в данном направлении немногие, и отно-сительные потери и утрата уверенности в завтрашнем дне, которые падутна долю большинства, могут способствовать изменению структуры конф-ликта, поскольку при таком повороте событий объединение, строящеесяпо профессиональным, отраслевым и классовым признакам, станет болеенасущно необходимым и актуальным, чем объединение, основанное наэтнических различиях»1.

Третий тип средств преодоления этнополитики — увеличение числаидентичностей — еще называют путем культурной модернизации. «Этотпуть заключается в изменении такого положения дел, когда принадлеж-ность человека к определенной этнической группе составляет сущностьего идентичности, чтобы перейти к ситуации многообразия идентичнос-тей — в ней и сам человек, и другие люди, с которыми он связан, в зависи-мости от конкретных условий считают особо значимыми либо его свой-ства и качества как человеческого существа, либо его идентичность какчлена национальной, профессиональной, этнической или религиозной общ-ности»2.

Возможно, необходимо и большее, чем простой «горизонтальный»плюрализм идентичностей, а именно — иерархическое, или «вертикаль-ное», упорядочение вариантов личностной самоидентификации. Иерархиче-ское упорядочение позволит идентичностям «более высокого уровня» —более абстрактным и всеобщим — вобрать в себя и ограничить более част-ные идентичности.

Таким образом, Клаус Оффе подходит к выводу о причинах возник-новения и возможных (к сожалению, далеко не универсальных) средствахпредотвращения этнополитики. Он формулирует свой вывод следующимобразом: «Нет универсального средства, способного разорвать логическийзамкнутый круг, когда для появления хороших институтов требуются хо-рошие граждане и наоборот. Лишь если удастся каким-то образом (поль-зуясь ситуативными возможностями, возникающими в ходе эволюции меж-этнического конфликта. —Авт.) добиться того, чтобы "самость" человекакак гражданина взяла верх над "самостью" члена местных или традицио-

1 Оффе К. Указ. соч. С. 92.2 Там же. С. 93.

302


налистских общностей (или экономических групп интересов), рецидивывпадения в политический редукционизм будут надежно предотвращены»1.

6.1.4

Межэтнический конфликт: общая схема

Итак, несмотря на отсутствие стандартизованной и общепризнаннойтеории межэтнического конфликта, накопленный учеными опыт эмпири-ческих исследований позволяет выявить в их возникновении и эскалацииопределенные типичные черты.

Во-первых, в основе всякого межэтнического и межнациональногоконфликта лежит существенное различие или асимметрия в статусах этно-сов. При этом дело, разумеется, не сводится к разнице в их экономическомили социально-классовом положении. Статусная асимметрия носит комп-лексный характер и подразумевает не только существенные различияв имущественном положении этнических коллективов, но и разные поли-тические и административные возможности, неравный доступ к образова-нию, здравоохранению, информации и т.д.

Во-вторых, объективное, так сказать, «бросающееся в глаза», разли-чие в этнических статусах порождает у представителей «отсталых» этни-ческих групп психологический дискомфорт и агрессивные установки в от-ношении «передовых» групп. Психологическим ответом со стороны «пе-редовых» также становится рост подозрительности, страха и агрессивности.Как следствие, в групповом сознании и тех и других формируются взаим-ные негативные образы.

В-третьих, подобное межэтническое психологическое дистанциро-вание способствует нарастанию внутренней солидарности, сплоченностикаждого этноса и на уровне массового сознания возрастает значение тойили иной этнической идентичности. Другими словами, чем опаснее пред-ставляется этнический противник, тем теснее стремятся сблизиться междусобой члены этноса, «находящегося в опасности». Так растет степень мо-билизации этнической группы.

В-четвертых, в рамках каждого этноса находятся силы, стремящие-ся перевести групповой мобилизационный потенциал в политическое рус-ло. Этнические лидеры, разрабатывая соответствующие идеологии и про-граммы, пытаются придать массовым националистическим настроениям

Оффе К. Указ. соч. С. 93.

303


систематизированную и отточенную форму1. При этом они пытаются «впи-сать» этнический протест в рамки существующих политических возмож-ностей — как внутренних, так и международных. В особенности для нихважно заручиться поддержкой проживающих за рубежом родственных эт-нических групп и международных организаций.

Наконец, в-пятых, с особой силой протест этнических меньшинствразворачивается в условиях ослабления существующей государственнойвласти. В особенности это относится к режимам авторитарного или тота-литарного типа. В этом смысле демократизация подобных государств авто-матически ведет к росту в них межэтнической напряженности. Снижениерепрессивного давления, исходящего из «центра», позволяет этнонацио-налистическим силам расширить и интенсифицировать свою деятельностьна «периферии» таких стран2.

Если все обозначенные «переменные» конфликтной ситуации прояв-ляются достаточно определенно, то есть все основания полагать, что меж-этнический конфликт будет развиваться только по восходящей линии. Тоесть на каждом новом его витке: 1) лозунги и требования сторон будут все

1 В этом смысле идеологию следует четко отличать от массового политического со-знания. Политолог Александр Соловьев писал: «Политическая идеология представляет со-бой прежде всего определенную доктрину, оправдывающую притязания той или иной группылиц на власть (или ее использование), добивающейся в соответствии с этими целями под-чинения общественного мнения (в нашем случае — мнения этнической группы. — Авт.)собственным идеям. Иными словами, политическая идеология — это разновидность корпо-ративного сознания, отражающая групповую точку зрения на ход политического и соци-ального развития общества и потому отличающаяся определенной предвзятостью оценок исклонностью к духовному экспансионизму. Как средство идейного обеспечения групповыхинтересов политическая идеология является по преимуществу инструментом элитарныхслоев, которые с ее помощью консолидируют групповые объединения граждан, обеспечи-вают связь с низами, выстраивают определенную последовательность действий в полити-ческом пространстве» (Соловьев А.И. Политология: политическая теория, политическиетехнологии. М.: Аспект-Пресс, 2000. С. 335).

2 Т.Р. Гэрр отмечал в связи с этим: «Демократизация — это процесс, посредствомкоторого многие бывшие авторитарные государства второго и третьего мира пытаютсяустановить политическую систему с большей степенью участия населения в управлении иболее восприимчивую к требованиям и ожиданиям общественности. Успех демократиза-ции в целом и ее последствия для общинного конфликта весьма проблематичны. Совет-ский и восточноевропейские режимы ослабили репрессивное сдерживание национализма имежгрупповой вражды в момент, когда институциональные средства для их выражения иаккомодации еще не существовали либо были хрупкими и не пользовались доверием. Теже проблемы стоят перед постсоветскими республиками. Общим результатом было возоб-новление общинной активности как в форме протеста, так и восстания. Сходные послед-ствия можно ожидать и в результате демократизации полиэтничных автократий трет1 лчэмира. В любом случае крайне сомнительно, чтобы такие авторитарные государства, какСудан, Ирак и Бирма, смогли бы предотвратить этнополитические войны путем продвиже-ния к демократии» (Гэрр Т.Р. Почему меньшинства восстают?.. С. 255).

304

6.2Массовый национализм и распад государств в конце XX в.

более радикальны; 2) средства и приемы, используемые сторонами в поли-тической борьбе, будут все грубее и жестче и, следовательно, 3) вероят-ность того, что конфликтующие этносы смогут когда-либо примириться и«ужиться под одной государственной крышей», будет все меньше.

Напомним, что крайней формой межэтнического конфликта являетсявооруженная борьба этносов, не исключающая и геноцид в отношениимирного населения, а максимальным политическим требованием этнона-ционалистов является требование сецессии.

6.2

Массовый национализми распад государств в конце XX в.

Отталкиваясь от рассмотренных выше теоретических представленийо межэтническом конфликте, обратимся к истории некоторых конфликтовтакого рода, которые в конце XX в. радикальным образом изменили поли-тическую карту мира и мировой геополитический расклад сил. Мы имеемв виду события конца 1980—1990-х гг. на территории бывших СССР и

Югославии.Разумеется, распад этих сильных и, как казалось еще в конце 1970-х гг.,

непоколебимо прочных полиэтнических государств не следует упрощенноистолковывать как результат мятежа «периферийных» народов против им-перских «центров». Механизм дезинтеграции СССР и СФРЮ носил край-не сложный характер, включал множество компонентов разной социаль-ной природы. Следует учитывать, что к началу-середине 1980-х гг. в стра-нах «социалистического лагеря» уже накопилась критическая массасоциальных противоречий. Это снижение темпов научно-технического про-гресса и экономического развития в целом, нарастающие дисфункциив работе государственно-административного аппарата, рост коррупции,стагнация культуры и «информационный голод», кризис коммунистичес-кой идеологии и снижение доверия населения к официальной партийной

пропаганде1.

1 Пол Кеннеди отмечал: «Кризис политической легитимности советской системы пе-реплелся с кризисом экономического производства и социального обеспечения, а оба ониусугубились кризисом этнических и культурных взаимоотношений. Результатом стало не-одолимое смешение проблем» (Кеннеди П. Вступая в двадцать первый век. М.: Весь мир,

1997. С. 274—275).

305

При этом межэтнические и межнациональные противоречия не игра-ли решающей роли в этом «проблемном узле», что явилось результатомэффективной «профилактической работы» со стороны спецслужб.

Тем не менее распад и Советского Союза, и Югославии протекалв форме именно межэтнического конфликта, получившего макросоциаль-ный размах. Другими словами, в начале 1990-х гг. обе страны оказалисьв ситуации тяжелейшего системного кризиса, поразившего все подсисте-мы общества — экономику, политику, культуру, — а массовый этнона-ционализм сыграл роль «политического тарана», разрушившего устарев-шие партийные режимы и государственно-территориальные образования.

При этом «новый национализм» как на Балканах, так и на постсоветс-ком пространстве, в свою очередь, породил массу трагических послед-ствий. Известный российский историк, специалист по балканской пробле-матике Елена Гуськова отмечала: «Схожесть исторических и политиче-ских процессов в Югославии и Советском Союзе сделали этот феномензакономерностью для наших двух стран. Распад двух самых больших фе-дераций в Европе — Советского Союза и Югославии — развивался стре-мительно, во многом непредсказуемо и трагично... Сотни тысяч погиб-ших, миллионы беженцев, массовые преступления, ненависть и жестокость,искореженные судьбы, разрушенные церкви и джамии, музеи и библиоте-ки — основные вехи этой трагедии»1.

Разумеется, в рамках нашей работы мы не можем осветить все деталиперипетий, связанных с распадом СССР и СФРЮ. Наша непосредственнаязадача состоит в том, чтобы на материале этих событий, отнюдь не утра-тивших своей актуальности, продемонстрировать общую логику развер-тывания этнополитического конфликта, поскольку «бурный рост национа-лизма — это не только югославянский или советский феномен, а частьглобальных социальных и политических изменений в мире»2.

6.2.1

Проявления массового национализмаи межэтнические конфликты

на территории бывшей СФРЮ

Социалистическая Югославия — Федеративная Народная Республи-ка Югославия — была создана в 1945 г. после освобождения страны от

1 Гуськова Е.Ю. История югославского кризиса (1990—2000). М.: Русский Нацио-нальный Фонд, 2001. С. 9.

2 Там же. С. 9.

Т6.2

Массовый национализм и распад государств в конце XX в.

фашистской оккупации и революции, возглавленной коммунистами. Пер-воначальная модель ее политического и социально-экономического разви-тия мало отличалась от «сталинской модели», сложившейся в СССР. Од-нако именно Югославия в силу специфического конфликта между И. Ста-линым и руководителем ФНРЮ И. Броз Тито (1948) первой из стран«социалистического лагеря» встала на путь критики командно-админист-ративной системы и поиска новых моделей строительства социализма. Пе-ремены в Югославии произошли под лозунгом развития демократии. Какпишет Е.Ю. Гуськова, «ни одна другая страна за 40 лет не осуществляластолько реформ, изменений в экономической и политической системе, непринимала столько конституций и поправок к ним»1.

С момента образования Югославии национальный вопрос занимал зна-чительное место в ее внутренней политике. Это было обусловлено тем,что на ее территории проживало множество народов, разделенных не толькоразными этническими культурами, но и различной конфессиональной илицивилизационной (по С. Хантингтону) принадлежностью: сербы, черно-горцы и македонцы исповедуют православие; словенцы и хорваты — ка-толицизм; славяне-мусульмане, косовские албанцы, турки — ислам2. По-мимо того на территории Югославии проживают и протестантские мень-шинства — немцы, венгры, чехи и словаки.

И «хотя страна изначально возникла как централизованное государ-ство, решение национальных проблем заставило ее перейти к федерации,а затем фактически к конфедерации. Государство было разделено на шестьреспублик, а Сербия имела в своем составе два автономных края. Границымежду республиками определяла комиссия коммунистов достаточно про-извольно, они не совпадали с этническими территориями. Если возникалиспоры, то аргумент был один — административные границы не играютв социалистическом государстве никакой роли. Как оказалось позже, гра-ницы имели большое значение при распаде федерации и определении тер-риторий будущих государств»3.

Взаимоотношения между федеральным «центром» и национальнымиреспубликами на протяжении всего существования Югославии носили весь-

1 Гуськова Е.Ю. Указ. соч. С. 55.2 Для понимания «балканских реалий» существенно отметить, что сербы, хорваты и

славяне-мусульмане (боснийцы или, по самоназванию, муслимане) являются близкород-ственными народами, говорящими на одном — сербскохорватском языке. Их этноконфес-сиональное разделение стало результатом достаточно поздней исторической эволюции, свя-занной с политикой господствовавших на Балканах империй — Османской и Габсбург-ской.

3 Гуськова Е.Ю. Указ. соч. С. 55.

306 307


ма сложный и противоречивый характер. Сторонникам большей националь-ной самостоятельности периодически удавалось инспирировать соответ-ствующие массовые выступления. Однако благодаря жесткой позиции«центра» и лично И. Броз Тито ситуацию удавалось держать под конт-ролем.

Тем не менее после «националистической» волны конца 1960-х —начала 1970-х гг., захватившей Косово, Словению и Хорватию1, белград-ское руководство решилось на радикальную реформу Федерации, котораябыла закреплена в Конституции 1974 г. Согласно конституции республи-ки, автономные края наделялись широкими полномочиями и, по сути, при-обретали политическую и экономическую самостоятельность. Вот как обэтом пишет Е. Гуськова: «Республики становились ответственными за эко-номическое и политическое развитие на своей территории. Допускаласьширокая законодательная деятельность республиканских парламентов исотрудничество с международными организациями... Начинался периодкульта нации (сменявший предшествующий культ класса. —Авт.}... Многовнимания стало уделяться культуре и национальной самобытности наро-дов и народностей страны. Экономические и политические функции госу-дарства сужались... Тем самым в Югославии, по словам югославских уче-ных, была сделана попытка создать новый тип федерализма. В условияхполицентрического этатизма или национал-этатизма он определялся как"классический традиционно-политический федерализм с самостоятельны-ми центрами власти... национальной бюрократией". Иными словами, речьшла о сильных элементах конфедерации в классическом варианте федера-тивного государственного устройства»2.

В русле подобной модели федеративных отношений, подразумеваю-щей передачу все больших и больших полномочий «центра» на «перифе-рию», и шло политическое развитие СФРЮ в 1970—1980-х гг. При этомв республиках периодически вспыхивали волнения на националистичес-кой почве. В особенности это касалось косовских албанцев и боснийскихмусульман.

Так что к концу 1980-х гг. Социалистическая Федеративная Респуб-лика Югославия представляла собой уже фактически конфедеративное го-сударственное образование с явно выраженными тенденциями к дальней-шей дезинтеграции.

1 Наиболее серьезный характер события приняли в Хорватии. В 1970—1971 гг.,в ходе так называемой «хорватской весны», на массовых митингах и демонстрациях не-однократно звучали призывы к выходу республики из состава СФРЮ.

2 Гуськова Е.Ю. Указ. соч. С. 60—62.

308


На протяжении всего последнего периода существования СФРЮ раз-рыв в уровне экономического развития развитых отдельных районов странытолько увеличивался. «По совокупности основных социально-экономи-ческих показателей накануне распада Югославии выделялось пять катего-рий регионов, отмечает российский ученый Э.Б. Валев: развитые респуб-лики — Словения и Хорватия; среднеразвитый край — Воеводина; мало-развитая республика Сербия (без краев); слаборазвитые республики —Босния и Герцеговина, Македония, Черногория; особо неразвитый крайКосово. Словения по своим показателям значительно выделялась из дру-гих республик, в то время как в Македонии, Черногории, Косове усили-лось отставание, во многом ухудшились показатели в Сербии и Воеводи-не. Это позволяло словенцам говорить, что они кормят всю Югославию,а Сербии — что Словения эксплуатирует природные богатства других ре-гионов и использует их лишь как сырьевой придаток для своего промыш-ленного развития, что через систему цен происходит переливание нацио-нального дохода в Словению и Хорватию. Между центром и республика-ми возникали постоянные споры по вопросам распределения средств Фондафедерации по кредитованию недостаточно развитых республик и края Ко-сово, формирования и расходования средств бюджета Федерации и вне-бюджетных средств»1.

Другими словами, уже имевшая место напряженность в межнацио-нальных отношениях постоянно подпитывалась негативным межэтниче-ским сравнением по оси «отсталые» — «передовые». Неудивительно по-этому, что именно косовские албанцы и мусульмане-босняки, будучи наи-менее модернизированными югославскими этносами, в рассматриваемыйпериод времени наиболее активно и агрессивно проявляли свои национа-листические чувства.

Е. Гуськова отмечает: «Особенно острыми были проявления нацио-нализма в Косове. Развернувшееся движение за предоставление краю ста-туса республики принимало уродливые формы — насильственное выселе-ние неалбанского населения из края, бойкот выборов, бойкот государствен-ной системы образования. Соответствующей была реакция властей —усиление милицейских формирований, введение военного положения, пат-рулирование на улицах, аресты руководителей... Однако все меры по по-литической и экономической стабилизации положения в крае оказалисьнеэффективными. Автономный край Косово продолжал оставаться дето-натором столкновений на национальной почве. Конфликт перерос респуб-ликанские границы и стал острейшей проблемой всей страны, которую

Гуськова Е.Ю. Указ. соч. С. 63—64.

309


в течение десяти лет не удавалось решить ни с помощью вооруженныхсил, ни путем принятия соответствующих партийных резолюций и поста-новлений, ни ограничением автономии»1.

Однако решающую роль в крушении союзного государства сыгралисловенский и хорватский национализм, т.е. национализмы самых эконо-мически развитых, «передовых» наций Югославии2. Лидеры соответству-ющих движений полагали, что их народам необходимо освободиться отгруза в виде «отсталых» наций и видели выход из назревавшей в странеобщей кризисной ситуации только на путях сецессии и создания собствен-ных национальных государств.

О тогдашних устремлениях и лозунгах словенских националистовЕ. Гуськова писала так: «В основе словенского национализма... лежалостремление добиваться проведения существенных изменений в экономи-ческих отношений в пользу более развитых районов страны. Причем этотлозунг объединял различные силы: от клерикалов до неоконсерваторови части господствующей республиканской бюрократии... Словения былаубеждена, и этот тезис широко распространялся в средствах массовой ин-формации, что лишь словенцы действительно работают в Югославиии что только у них на деле существует система самоуправления, позволяю-щая производить самую высококачественную продукцию в Югославии...Словенский историк Я. Прунк откровенно пишет, что Словения стреми-лась высвободить свой народ и государство "из-под влияния менее разви-тых и культурно чуждых федеративных единиц"»3.

1 Гуськова Е.Ю. Указ. соч. С. 73—74.2 В Республике Босния и Герцеговина, на территории которой в начале 1990-х гг.

развернулась гражданская война, ситуация с националистическими проявлениями носилаболее сложный характер. Там параллельно «развивалось три национализма — мусульман-ский, сербский и хорватский. Мусульмане доказывали, что Босния и Герцеговина — этоисторически мусульманский район. Претензии хорватских националистов распространя-лись на западную часть Боснии и Герцеговины как на часть «Великой Хорватии». Сербыв Боснии и Герцеговине утверждали, что Босния и Герцеговина — искусственное создание,и что сербский народ был неестественно отделен от своей Родины» (Гуськова Е.Ю. Указ,соч. С. 75). Тем не менее наиболее серьезным националистическим движением в Боснии иГерцеговине было, без сомнения, движение мусульманское. «До середины 1970-х годов...руководство СФРЮ относилось к мусульманскому национализму как к особому явлению,отличному от других, "более наивному" и "вероятно, не опасному". Но поскольку прави-тельство не торопилось предоставить мусульманам статус нации, возникло националисти-ческое движение за превращение Боснии и Герцеговины в самостоятельную мусульман-скую республику. И уже в 1970-е годы мусульманский национализм в БиГ становитсяфактором политического значения. В 1983 г. правительство обращает внимание на усиле-ние связи мусульман Боснии с мусульманским миром и пытается их ограничить: вводитсябольшая такса гдля желающих совершить хадж, усиливается контроль за деятельностьюмусульманских лидеров» (Гуськова Е.Ю. Указ. соч. С. 76).

3 Гуськова Е.Ю. Указ. соч. С. 68—69.

310


В то же время «в Хорватии во всех средствах массовой информации,в научных публикациях, в популярной литературе утверждалось, во-пер-вых, что Хорватия находится в наименее выгодном положении из всехюгославских республик и краев, что ущемляются ее интересы, что у нееотбираются валютные средства; во-вторых, что в Югославии в целом до-минирует Сербия и одновременно осуществляется сербское проникнове-ние в Хорватию, а для доказательства анализировались данные о количе-стве сербов на руководящих должностях в хорватских партийных, госу-дарственных и научных организациях и даже трудовых коллективах;в-третьих, что Хорватии грозит "биологическая гибель хорватского наро-да" и демографическая катастрофа...; в-пятых, что самобытность хорват-ского народа находится под угрозой, а в области лингвистики проникнове-ние в язык "сербизмов" ставит под вопрос существование хорватского язы-ка. И, наконец, в Хорватии отстаивали тезис об особом политическомпреследовании хорватов, более частом политическом осуждении лиц хор-

ватской национальности»1.Таким образом, основные программные тезисы и словенских, и хор-

ватских националистов, выдвинутые в условиях нарастания в югославскомобществе кризисных процессов, достаточно хорошо укладывались в рам-ки теоретического подхода к межэтническим конфликтам, намеченного

Дональдом Горовитцем и Тэдом Робертом Гэрром.Во-первых, и те, и другие националисты осознавали и отстаивали чет-

кое различие между своими — «передовыми» — и другими «отсталыми»нациями СФРЮ. Другими словами, они всячески подчеркивали явную асим-метрию собственного модернизационного статуса и статусов прочих юго-славских народов. При этом доминирование сербов в государственно-адми-нистративных и силовых структурах воспринималось ими как результатнегативного стечения исторических обстоятельств и проявление явной не-

справедливости.Во-вторых, ключевую роль в национальной мобилизации словенцев

и хорватов играло конфессиональное или цивилизационное отличие ихкультур от культур других югославских народов, в первую очередь —сербов. Историческая принадлежность к католическому миру в большоймере определяла их стремление как можно скорее отмежеваться от пра-вославных сербов и присоединиться к «Большой Европе»2. При этом со-

националисты

щит чувства верующих... (При этом. -Авт.) следует иметь в виду, что кковь в Хорватии была намного активнее, чем, например, православная в Сербииность в районах традиционно католических выше, чем в традиционно правосла,

311


ответствующие настроения подпитывались страхами перед пресловутой«угрозой уничтожения», т.е. депопуляцией и ассимиляцией со сторонысербов.

В-третьих, с цивилизационной принадлежностью словенцев и хор-ватов тесным образом была связана и та внешняя поддержка, которую ониполучили в борьбе против Белграда. «Ватикан активно поддерживал своюпаству в Хорватии и Словении и занял непримиримую позицию по отно-шению к православной Сербии. Сильная напряженность в отношениях меж-ду католической и православной церквями не соответствовала примирен-ческой миссии церкви, а выступления Папы римского Иоанна Павла IIчасто воспринимались в Хорватии как призыв к борьбе с православнымнаселением в республике... Католическая церковь была очень активнав политических процессах, поддерживала материально избирательную кам-панию в Хорватии, создание собственной хорватской армии»1. При этомподдержку словенским и хорватским националистам оказывали и другие«цивилизационно близкие» государства Запада — например, Австрия иВенгрия, а позиция Германии вообще оказалась ключевой.

В-четвертых, очевидно, что межнациональный конфликт в СФРЮразвернулся на полную мощность именно в условиях резкого экономиче-ского кризиса2 и ослабления существовавшей государственной системы.Республиканские органы власти часто игнорировали союзные законы, еслине были заинтересованы в их исполнении, а федеральная власть в Белгра-де, опутанная множеством договоров и соглашений, не имела достаточнойсилы, чтобы настоять на своем. «Решения принимались крайне медленно,оказалась сложной процедура согласования всех точек зрения. Исполни-тельная власть, окутанная бесконечными договорами и соглашениями, былаабсолютно неэффективна»3. Таким образом, к концу 1980-х гг. системауправления страной была фактически парализована.

пример. —Авт.) в 1982 г. в Словении и Хорватии треть молодежи признавала себя верую-щими. .. В Сербии только 3 % молодежи оказались верующими... Именно поэтому религияприобрела националистическую окраску, и любая напряженность, возникающая в религи-озной сфере, легко перерастала в этническую напряженность и наоборот» (Гуськова Е.Ю.Указ. соч. С. 71—72).

1 Гуськова Е.Ю. Указ. соч. С. 71—72.2 Экономический кризис выражался в том числе и в фактическом разрыве межрес-

публиканских экономических связей: «К середине 1980-х годов Югославия, по оценке эко-номистов, перестала существовать как единый народнохозяйственный комплекс: пример-но 2/3 производившихся в республиках и краях товаров вообще не выходили за рамки ихграниц, а взаимно обменивалась лишь 1/4 товарной массы» (Гуськова Е.Ю. Указ. соч.С. 64).

3 Там же. С. 64.

312


Наконец, в-пятых, на националистическую идеологию сделали став-ку не только рвавшиеся к власти «внесистемные» этнические лидеры, но ивлиятельные сегменты находившейся у власти коммунистической элиты.Югославский социолог Д. Янич следующим образом характеризовал на-ционализм в Югославии: «В сущности национализм навязывался взаменотсутствующих факторов интеграции общества. С его помощью пыталисьвылечить общество, тяжело больное кризисом самоопределения... Во всемэтом действе главным "актером" была старая коммунистическая номен-клатура. Она долгое время разрывалась между модернизацией и сохране-нием Югославии, т.е. сохранением статус кво, отдавая предпочтение ста-тус кво, который олицетворял ее правление. Но поняв, что модернизациянеизбежна, она уцепилась за последнее средство защиты своей власти —национализм. Слиянием "официального" и "неофициального" национализ-ма замкнулся круг национализации политики и общественного мнения.С тех пор все интересы и все столкновения интересов провозглашаютсяделом "выживания нации". Энергия национализма прагматически исполь-зовалась для захвата и сохранения власти»1.

Другими словами, накануне 1990-х гг. в СФРЮ в четкой форме на-блюдались все основные, выделенные специалистами «переменные» кон-фликтной межэтнической ситуации и, таким образом, были созданы всеусловия для дальнейшей эскалации масштабного политического конфлик-та на соответствующей основе.

Несмотря на бесконечные, как казалось в 1990—1991 гг., переговорыпредставителей федерального центра и республик о возможном форматебудущей конфедерации или «добровольного союза суверенных государств»,никаких реальных сдвигов в этом направлении не произошло. «Позже ру-ководство Словении и Хорватии вспоминало, что "никому в Югославиине было дела до конфедерации", а Словения и Хорватия лишь формальнопредлагали заменить федерацию конфедерацией. Планы этих республикбыли однозначны — отделиться от Югославии любым путем. Федератив-ная концепция югославского общества потерпела полный крах»2.

При этом все стороны конфликта были уже внутренне готовы отстаи-вать свои позиции вооруженным путем. «На встрече с председателямискупщин общин Сербии (16 марта 1991 г. — Авт.) президент СербииС. Милошевич сказал, что видит всего два пути выхода из кризиса —мирный и с использованием силы. "Уважайте то, — сказал он, обращаяськ тем, кто хотел бы отделиться, — что мы как самый многочисленный

1 Цит. по: Гуськова Е.Ю. Указ. соч. С. 77.2Там.же. С. 103.

313

народ и самая большая республика предлагаем мирный путь...". Но он неотрицал, что Сербия может и драться за осуществление права сербскогонарода жить в одном государстве, хотя предполагал, что не будет многожелающих пойти по этому пути1. Президент Сербии ошибся. Словенияи Хорватия стремились отделиться любым путем, включая и военный.И Сербии использование армии для сохранения федерации представля-лось естественным и оптимальным»2.

Однако при всей готовности к наихудшему сценарию развития собы-тий лишь немногие политики и аналитики предполагали, что катастрофи-ческие события в Югославии будут нарастать тем темпом, каким это про-изошло во второй половине 1991 г. Конфликтолог Марина Лебедева отме-чает: «Конфликтные отношения и действия нередко предшествуют кризису,который характеризуется резким, внезапным ухудшением этих отноше-ний. Вообще внезапность, неожиданность, быстрота и лавинообразностьразвития событий, их непредсказуемость и плохая управляемость — отли-чительные признаки кризисной ситуации. Именно в наличии таких при-знаков заключается особая опасность кризиса... <...> Кризис означает непросто ухудшение отношений, пусть даже резкое. В большинстве слова-рей "кризис" определяется как "ключевая точка", "поворотный момент","резкое изменение", "крутой перелом", "тяжелое переходное состояние".Таким образом, участники конфликта, достигнув кризисной точки, пере-ходят к качественно иным отношениям»3.

События, ознаменовавшие подобный кризис, начались 1 мая 1991 г.с вооруженных столкновений в Хорватии. С этого месяца деятельностьсоюзных органов власти была фактически парализована, а уже 25 июня1991 г. Словения и Хорватия объявили о своем отделении от Югославии исоздании собственных суверенных государств. Вслед за этим последовали

1 Кстати, нельзя, сказать, что и все сербы желали сохранения союзного государства.Еще в первой половине 1980-х гг. «открыто ставился вопрос о том, что республика... побольшинству показателей экономического развития не достигала среднеюгославского уров-ня... Экономисты Сербии все чаще выдвигали требование пересмотра положения респуб-лики... предоставления ей особого статуса и освобождения от материальной помощи (ме-нее экономически развитым. — Авт.) Боснии и Герцеговине, Македонии, Черногории...Многие считали, что Сербия никогда не была в таком тяжелом положении за всю своюисторию, как сейчас, что над сербами довлеет албанский ирредентизм, антисербская кам-пания в других республиках. Появились голоса, которые утверждали, что Сербия от объе-динения с другими республиками только потеряла, в то время как другие югославскиенароды выиграли, и поэтому следует исправить такую несправедливость» (Гуськова Е.Ю.Указ. соч. С. 72—73).

2 Там же. С. 103.3 Лебедева ММ. Политическое урегулирование конфликтов: подходы, решения, тех-

нологии. М.: Аспект-Пресс, 1997. С. 24—25.

314


«десятидневная война» (27 июня — 4 июля) в Словении и с августа —масштабная война на территории Хорватии, где в зоне компактного рассе-ления сербов вскоре была провозглашена Республика Сербская Краина.Затем боевые действия распространяются на территорию Боснии и Герце-говины, мусульманское руководство которой уже 29 февраля 1992 г. про-водит референдум о независимости и обращается за признанием к мирово-му сообществу. В свою очередь, местные сербы также провозглашают соб-ственное государство — Сербскую Республику Боснии и Герцеговины...

Таким образом, во второй половине 1991 — начале 1992 гг. на терри-тории уже бывшей Югославии начинается полномасштабная война, пер-вая в Европе после 1945 г. Далее последовали: введение на территориюБоснии и Герцеговины международного миротворческого контингента подфлагом НАТО; наложение на Сербию по инициативе Совета БезопасностиООН полномасштабных санкций; раздел территории Боснии и Герцегови-ны; Косовский кризис 1996—1998 гг., следствиями которого были «гума-нитарная интервенция» НАТО против Сербии и фактическое отделениеКосово от Сербии.

Эта цепь событий обозначена лишь вкратце. Наша цель заключаласьтолько в том, чтобы продемонстрировать на примере распада СФРЮ при-чины и общую логику развития межэтнического конфликта вплоть до егокульминации — объявления сецессии и начала между нациями вооружен-ной борьбы. Дальнейшее относится уже не к предмету этнополитологии,а скорее к истории международных отношений и, если угодно, геополитике.

6.2.2

Роль националистических движенийв распаде СССР

Процесс дезинтеграции Советского Союза также крайне показателенс точки зрения развития межэтнических и межнациональных конфликтови их перерастания сначала в гражданские, а затем — после сецессии —в межгосударственные войны. Кроме того, наше внимание к этим событи-ям обусловлено и тем обстоятельством, что многие из подобных конфлик-тов до сих пор окончательно не урегулированы, поэтому представляютопределенную угрозу для безопасности и стабильности на постсоветскомпространстве.

В геополитическом плане СССР в значительной степени выступалкак наследник Российской империи. После двух революций 1917 г., сти-

315


мулировавших распад империи, и последовавшей затем Гражданской войныуже к началу 1920-х гг. большевикам удалось вновь интегрировать с Рос-сией практически все «отпавшие» национальные провинции (кроме Поль-ши, Финляндии и стран Прибалтики1). Так что образованный в 1922 г.Союз Советских Социалистических Республик, будучи по форме федера-тивным государством, по сути был восстановленной на новых идеологи-ческих основаниях империей, причем гораздо более сплоченной и центра-лизованной.

Подчеркивая преемственность подобного статуса СССР, Пол Кенне-ди характеризовал его территориально-политическую структуру следую-щим образом: «Российская империя и советское государство представля-ли собой самые многонациональные империи во всем мире. В конститу-ционном смысле СССР представлял собой федерацию пятнадцатиформально независимых республик, в каждой из которых проживалаосновная (так называемая титульная. —Авт.) национальная группа; одна-ко в любой из этих республик насчитывалось много этнических подгрупп,зачастую наделенных на низших уровнях самоуправлением. По офици-альным данным, в Советском Союзе существовали пятьдесят три терри-ториально-административные единицы, четко выделенные по этническо-му признаку»2.

Разумеется, в период расцвета тоталитарного режима в 1930—1950-е гг.подобное наделение этносов «суверенитетом» не имело какого-либо поли-тического значения и носило чисто формальный характер, а любые попыт-ки расширения своих властных полномочий со стороны местного руко-водства рассматривались как проявления «буржуазного национализма» ижестоко карались. Однако в ходе дальнейшего развития СССР по мереослабления репрессивного контроля «центра» национальные республики3

получали все больше возможностей для реального управления собствен-ными делами.

Можно даже сказать, что в 1970-х — начале 1980-х гг. Москва посте-пенно превращалась из жесткого директивного центра в место согласова-ния интересов или «административный рынок» для национальных партий-но-бюрократических элит.

1 Однако прибалтийские республики — Литва, Латвия и Эстония — оставались неза-висимыми только до 1940 г. Их присоединение к СССР было частью реализации так назы-ваемого «пакта Риббентропа — Молотова» (советско-германского соглашения 1939 г.).

2 Кеннеди П. Вступая в двадцать первый век. М.: Весь мир, 1997. С. 282.3 Точнее, их партийное руководство, по негласным правилам формировавшееся

в основном из представителей соответствующих титульных наций.

316


Несмотря на массированную официальную пропаганду интернацио-нализма1 в республиках СССР на уровне массового сознания, протекалипроцессы постепенного восстановления традиционных этнических ценност-но-нормативных представлений и стереотипов. При этом в национальномсознании оживлялись и пласты исторических воспоминаний о негативномопыте взаимодействия с другими этническими группами, нациями и им-

перским центром.Пол Кеннеди отмечал: «Очень многие из этих национальностей не

ладили со своими соседями и метрополией. Сотни лет вражды между раз-личными группами кочевников, горцев и обитателей равнин, сменяющиедруг друга волны миграций и завоеваний оказались сильнее научного со-циализма. К расовым и языковым различиям зачастую примешивалисьи религиозные — например, в Нагорном Карабахе. В некоторых областяхнеприязнь была порождена перемещениями народов (поволжские немцы,татары, донские казаки) и перекройкой границ (Молдавия) при Сталине.Десятилетиями эта межэтническая напряженность сдерживалась советскимполицейским государством. Способствовала этому и официальная пропа-ганда, призывающая советские народы хранить единство перед лицом фа-шистского и капиталистического врага»2.

Другими словами, несмотря на усилия агитационно-пропагандистскогоаппарата и спецслужб, межнациональные отношения в СССР всегда оста-вались зоной «потенциальной опасности». При этом высшее партийно-государственное руководство, загипнотизированное собственным тезисомо формировании «советского народа», зачастую не осознавало остроты исерьезности соответствующих проблем.

1 В том числе идеи о формировании в СССР по мере продвижения к коммунизмуновой межнациональной исторической общности людей — «советского народа». Напри-мер, автор статьи в Большой советской энциклопедии трактовал этот процесс следующимобразом: «В ходе строительства коммунизма ускоряется процесс сближения наций, кото-рый ведет к стиранию их различий, связанных с устаревшими формами жизни, и дажек слиянию отдельных малочисленных этнических общностей. Стирание национальных раз-личий — процесс более длительный, чем стирание классовых различий. Полное слияниенаций произойдет в результате их дальнейшего расцвета и постепенного, все более тесногосближения во всех сферах жизни. Коммунисты не сторонники увековечивания национальныхразличий, они поддерживают объективный прогрессивный процесс всестороннего сближе-ния наций, создающего предпосылки их будущего слияния на основе полной добровольно-сти и демократизма... Опираясь на марксистско-ленинскую теорию, можно предвидеть,что полная победа коммунизма во всем мире создаст условия для слияния наций и вселюди будут принадлежать к всемирному бесклассовому и безнациональному человечеству,имеющему единую экономику и единую по содержанию богатейшую и многообразную

коммунистическую культуру» (БСЭ. Т. 17. С. 376).2 Кеннеди П. Указ. соч. С. 283.

317

Национализм. Массовое сознание и политические конфликты

Многолетний начальник Пятого управления КГБ СССР, в чью ком-петенцию непосредственно входила борьба с проявлениями национализма,Филипп Бобков в связи с этим писал: «К концу шестидесятых годов наи-более остро обозначились проблемы армяно-азербайджанских отношений,наряду с проблемами крымских татар, немцев Поволжья и турок-месхе-тинцев. Сложным оказалось и положение евреев, желающих уехать в Из-раиль. Руководство страны уходило от решения этих вопросов, что, есте-ственно, вызывало настороженность и остальных этнических групп, а по-явление агрессивно настроенных экстремистов то в одном, то в другомнациональном сообществе порождало новые и новые сложности. Властьпредержащие упорно загоняли процесс вглубь, заботясь лишь о том, чтобыон не вышел на поверхность. Они всеми силами старались замолчать, за-глушить национальные противоречия, нисколько не заботясь о будущем»1.

В этих условиях определенные политизированные круги в нацио-нальных республиках и поддерживавшие их зарубежные политическиесилы сознательно делали ставку на разжигание межнациональных конф-ликтов и в особенности на возбуждение антирусских настроений. Пол Кен-неди отмечал: «Столь же несложно представить себе трения между цент-ром и периферией как естественный результат четырехсотлетней русскойэкспансии Московского государства. Хотя многие миллионы русских про-живали повсюду: в прибалтийских странах, в южных республиках и наберегах Тихого океана, основное деление на две части сохранялось; пери-ферия Советского Союза оставалась в этническом плане нерусской терри-торией, весьма далекой от русского центра»2.

Таким образом, открывалась естественная возможность встроить на-циональный «антиимперский протест» в республиках СССР в единую стра-тегию «холодной войны», т.е. борьбы Запада против стран социалистичес-кого лагеря. Именно это и происходило в 1960—1980-х гг.

Например, в русле не только антикоммунистической, но и антирус-ской пропаганды вели свою деятельность многие украинские эмигрантскиеорганизации, поддерживавшие контакты с единомышленниками в Украи-не. При этом на стороне националистов зачастую невольно оказывалисьи некоторые представители гуманитарной интеллигенции, выступавшиеза возрождение национальной культуры и языка.

Вот как описывает этот процесс Ф. Бобков: «В конце шестидесятыхгодов появилась книга Ивана Дзюбы "Интернационализм или русифика-ция", ставшая по существу программой для возникновения движений, ко-

1 Бобков Ф.Д. КГБ и власть. М: Ветеран МП, 1995. С. 285.2 Кеннеди П. Указ. соч. С. 283.

318


торые привели к образованию "Руха"1. Кто тогда думал, что благие наме-рения поэтов Ивана Драча и Лины Костенко, призывавших к воспитаниюнаселения на украинской культуре, против подавления национальных тра-диций, приведут к трагедии, которую переживает Украина? Процесс этот,естественно, не остался незамеченным теми, кто давно вынашивал идеювыхода Украины из СССР. Активизировались организации украинских на-ционалистов (ОУН) в США, Канаде, Западной Германии да и в другихзарубежных государствах. Они устанавливали связи на Украине, засылалиэмиссаров, искали опору среди тех, кто готов был сотрудничать»2.

Подобным же образом развивались националистические движения ив странах Прибалтики, Грузии и Армении. В них также наиболее активныепредставители националистически настроенной интеллигенции вступалив контакты с соответствующими эмигрантскими кругами3, получали отних политическую и историческую литературу «подрывного» характера,а также рекомендации по налаживанию пропаганды и других форм рабо-ты среди местного населения и т.п.

Что касается республик Центральной Азии, то там рост националис-тических настроений вошел в специфический резонанс с религиозным воз-рождением. Русские рассматривались не только как колонизаторы, но икак носители атеистической или «богоборческой» идеологии.

Следует отметить, что еще в 1960—1970-х гг., т.е. задолго до крова-вых эксцессов конца 1980-х — начала 1990-х гг., в «южных» республикахСССР оформилось исламистское подполье. Его активисты поддерживаликонтакты с религиозными и политическими организациями СаудовскойАравии, Турции и других мусульманских государств. С их помощью, напри-мер, уже к середине 1970-х гг. в Узбекистане и Таджикистане была созда-на сеть нелегальных медресе, т.е. религиозных школ. Подобные круги стоя-ли и за беспорядками, имевшими место в Алма-Ате в марте 1980 г., в ходекоторых выдвигались лозунги протеста против войны в Афганистане4.

Таким образом, ставший неожиданностью для многих политиков иученых взрыв межнациональных конфликтов на периферии СоветскогоСоюза в конце 1980-х гг. был подготовлен длившейся десятилетиями скры-

1 «Рух» (от укр. — движение) — созданная в период перестройки массовая национа-листическая организация, сыгравшая в Украине ключевую роль в борьбе за выход из соста-ва СССР.

2 Бобков Ф.Д. Указ. соч. С. 317—318.3 Следует иметь в виду, что в соответствующих диаспорах на протяжении многих

десятилетий после лишения их стран независимости (в результате включения в СССР) тонзадавали члены бывших политических элит. Для них вопрос о «национальном самоопреде-лении» и государственном суверенитете их стран имел особенно болезненный смысл.

4 См.: Бобков Ф.Д. Указ. соч. С. 357; Мяло К.Г. Россия и последние войны XX века(1989—2000). К истории падения сверхдержавы. М.: Вече, 2002. С. 29.

319


той межэтнической напряженностью1, поощрявшейся как внутренними, таки зарубежными политическими силами. При этом далеко не последнююроль в этом процессе сыграло и неадекватное восприятие соответствую-щих проблем высшим советским руководством. Ф. Бобков отмечал: «Напротяжении долгих лет в различных районах СССР вспыхивали очаги на-циональных междоусобиц, которые можно было бы погасить, если б госу-дарство по-настоящему занималось этими проблемами. Однако громкозвучавший лозунг "нерушимой дружбы народов" накладывал табу на ма-лейшие попытки поднять этот вопрос. А в результате межнациональныеконфликты (на рубеже 1990-х гг. — Авт.) переросли в настоящие граж-данские войны»2.

И тем не менее вплоть до объявленной Горбачевым перестройки ком-мунистическому режиму удавалось удерживать сферу межнациональныхотношений под своим контролем3. Именно официальная политика гласно-

1 Известные российские психологи Леонид Гозман и Елена Шестопал обращали вни-мание на то обстоятельство, что уже к концу 1980-х гг. взаимное восприятие этносов напериферии СССР строилось через призму негативных стереотипов или «зеркальных обра-зов», имеющих тенденцию быстро возникать и развиваться в конфликтных ситуациях.В книге «Политическая психология» (Ростов н/Д: Феникс, 1996. С. 257) они писали: «Дляконца 1980-х годов были типичными следующие взгляды людей, принадлежавших к раз-ным национальностям, но проживавших на одной территории бывшего Советского Союза:

Представители коренной национальности

Поскольку они живут в нашей республике,они обязаны говорить на ее языкеЭто исконно наша земля

Они раздувают национальную розньМы сделаем все, чтобы защитить свою не-зависимостьИх лидеры стремятся завоевать дешевуюпопулярность, с ними невозможно вестидиалог

Представители национальных меньшинств

У нас есть свой язык, и мы хотим говоритьна немМы поколениями живем на этой земле.Здесь родились наши детиОни раздувают национальную розньМы сделаем все, чтобы защитить своиправаНаши лидеры выражают наши интересы

6.2Массовый наиионализм и распад государств в конце XX в.

2 Бобков Ф.Д. Указ. соч. С. 285—286.3 Еще до провозглашения советским руководством нового политического курса

в Казахстане произошли события, которые стали своего рода предвестием будущих массо-вых межэтнических конфликтов. В Алма-Ате 16—18 декабря 1986 г. произошли массовыеволнения молодежи, вызванные снятием по решению московского Политбюро с поста пер-вого секретаря компартии Казахстана Д. Кунаева (казаха) и заменой его Г. Колбиным (рус-ским). В ходе этих событий около десяти тысяч человек, в основном студенты алма-атин-ских вузов, под лозунгом отставки Колбина и назначения вместо него казаха, осадилиздание республиканского Центрального комитета партии и вступили в вооруженный конф-ликт с сотрудниками правоохранительных органов. В результате с обеих сторон несколькочеловек погибли, несколько десятков получили серьезные ранения (См.: Бобков Ф.Д. Указ,соч. С. 328—339).

сти, подразумевавшая отмену цензуры, формирование системы независи-мых СМИ, публичное обсуждение любых, сколь угодно «опасных» тем иоткрыла в республиках дорогу националистической пропаганде.

Связывая процессы демократизации политики в СССР и «национали-зации» массового сознания в республиках, Мануэль Кастельс писал: «Ли-берализация политики и средств массовой информации, вызванная реше-нием Горбачева привлечь гражданское общество к поддержке своих ре-форм, мобилизовала общественное мнение вокруг некоторого набора тем.Регенерация исторической памяти, стимулированная осмелевшей совет-ской прессой и телевидением, вывела на сцену общественное мнение, идео-логию и ценности внезапно освобожденного общества. Выражалось всеэто достаточно путанно, но все виды официальных истин единодушно от-вергались... (При этом. — Авт.) самая мощная мобилизация и прямойвызов Советскому государству пришли со стороны националистических

движений»1.Между демократическими и националистическими движениями в рес-

публиках СССР существовала тесная связь, а в некоторых случаях и прос-тое тождество. «Национализм, — отмечал М. Кастельс, — был не тольковыражением коллективной этнической принадлежности. Это была господ-ствующая форма демократического движения во всем Советском Союзе, иособенно в России...2 Были дюжины протопартий всех политических от-тенков, но в целом движение было глубоко антипартийным, если говоритьоб историческом опыте высокоструктурированных организаций. Недове-рие к формализованным идеологиям и партийной политике привело социо-политические движения, особенно в России, а также в Армении и Балтий-ских республиках, к неотчетливому структурированию вокруг двух при-знаков идентичности: с одной стороны, отрицанию советского коммунизмав какой бы то ни было форме, перестроенной или нет; с другой стороны,утверждению коллективной первичной принадлежности, самым широким

1 Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М.: ГУ ВШЭ,

2000. С. 480—481.2 В связи с этим следует сделать одно существенное замечание: на протяжении прак-

тически всего периода существования СССР (за исключением середины 1940-х — начала1950-х гг.) наиболее опасным из всех национализмов коммунистическим властям представ-лялся именно «великорусский национализм». В политическом смысле это было вполнелогично, так как проведенная последовательно и систематически идея строительства «рус-ского национального государства» автоматически означала крах многонациональной им-перии. Поэтому горбачевская либерализация неизбежно привела к бурному всплеску рус-ского националистического движения, черпавшего дополнительную энергию в воспомина-ниях о репрессиях со стороны «русофобского» режима. Кроме того, как и все прочиенационализмы в СССР, русский национализм подпитывался идейно и поддерживался орга-

низационно соответствующими эмигрантскими кругами.

320 321


выражением которой была национальная идентичность, единственная ис-торическая память, к которой люди могли обратиться после вакуума, со-зданного марксизмом-ленинизмом. В России этот обновленный национа-лизм нашел особенно сильный отклик среди людей как реакция на анти-русский национализм других республик. Как часто бывает в истории,разные национализмы подпитывали друг друга»1.

Такова была общая политическая логика подъема национализма и раз-вертывания межнациональных конфликтов в СССР в период перестройки,а точкой отсчета, обозначившей их переход в «горячую фазу», принятосчитать события, произошедшие в азербайджанском Сумгаите 28 февраля

1988 г.Обстоятельства погрома в Сумгаите следует рассмотреть более под-

робно, поскольку они наглядно демонстрируют или, если угодно, иллюст-рируют типичные причины, факторы и механизмы эскалации межэтни-ческого насилия.

Итак, к 1988 г. в отношениях между закавказскими советскими рес-публиками Арменией и Азербайджаном явно назрел кризис. Основным жепредметом армяно-азербайджанского конфликта была государственная при-надлежность Нагорно-Карабахской автономной области (ИКАО), населен-ной преимущественно армянами, но, согласно партийным решениям нача-ла 1920-х гг., включенной в состав Азербайджанской ССР2.

При этом данный территориальный спор был лишь одним звеномв долгой истории армяно-азербайджанского и, шире, армяно-турецкого про-тивостояния, имеющего явно выраженную «цивилизационную» (по С. Хан-тингтону) специфику. По словам Ф. Бобкова: «Существует мнение, будтособытия в Нагорном Карабахе назрели лишь в ходе перестройки и, следо-вательно, причины их кроются в ней самой. Однако все значительно слож-нее: причины кроются в очень непростой истории Армении, в том, какскладывались отношения армянского народа с соседями. Нагорный Кара-бах — лишь одно из звеньев в длинной цепи этих отношений, где наибо-лее остро проявились застарелые, идущие из глубины веков национальныепротиворечия»3.


1 КастельсМ. Указ. соч. С. 481—482.2 Как отмечал 3. Бжезинский: «Границы этих государств были произвольно обозначе-

ны советскими картографами в 1920-х и 1930-х годах, когда официально создавались соот-ветствующие советские республики... Границы этих государств были отмечены в основ-ном в соответствии с этническим принципом, но они также отражали интерес Кремляв сохранении внутренних разногласий и таким образом большей подчиненности южногорегиона Российской империи» (Бжезинский 3. Великая шахматная доска. Господство Аме-рики и его геостратегические императивы. М.: Международные отношения, 1999. С. 152).

3 Бобков Ф.Д. Указ. соч. С. 286.

322

Еще до событий в Сумгаите националистически настроенная армян-ская интеллигенция активно пропагандировала идею об отделении ИКАОот Азербайджана и включении его в состав Армении. «В Армении былсоздан комитет "Карабах". Это он организовал на центральной площадиЕревана миллионный митинг, требовавший присоединения Нагорного Ка-рабаха к Армении. В двух закавказских республиках обстановка накаля-лась: в Ереване шли многолюдные собрания, направленные против Азер-байджана, в Нагорном Карабахе нарастали экстремистские настроения,в Баку назревала вспышка — народ готов был выступить на защиту азер-байджанских интересов. Достаточно было спички, чтобы произошел взрыв.И такой спичкой оказались события в Сумгаите»1.

Накануне трагических событий общественное мнение в Азербайджа-не было взбудоражено слухами о погромах, учиненных армянами в райо-нах компактного проживания азербайджанцев на территории Армении.Поводом для «ответного» погрома в Сумгаите стало появление на площа-ди перед горкомом партии, где уже собрались около пяти тысяч азербай-джанцев, беженцев из Кафанского района Армении, и их рассказ о произо-шедшем2. После этого «погромная толпа, имея на руках заранее состав-ленные списки с адресами армян, учинила в этом городе неслыханное завсе советское время зверство. Жертвами, причем погибшими в страшных

мучениях, стали по меньшей мере 53 человека»3.Погромщикам оказывалась массовая поддержка. По этому поводу Лео-

нид Гозман и Елена Шестопал писали: «Погром в Сумгаите был осуществ-лен примерно 50 бандитами, которые убивали, насиловали и поджигали,переходя от квартиры к квартире. Но эту относительно небольшую груп-пу сопровождала толпа, примерно человек 300, которая не принимала уча-стия в зверствах, но бурно одобряла все, что совершали погромщики.И все это происходило в городе с населением в 100 тысяч человек, в кото-ром была создана та атмосфера одобрения насилия по отношению к армя-нам, без которой, по всей вероятности, не мог бы произойти и сам по-

гром»4.Таким образом, на территории СССР произошло первое после ста-

линских репрессий массовое кровопролитие по этническому признаку, став-шее детонатором для дальнейшего роста межэтнического насилия, причем

не только в Закавказье.

1 Бобков Ф.Д. Указ. соч. С. 292.2 Там же. С. 292—293.3 Мяло К.Г, Указ. соч. С. 61.4 Гозман Л.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. Ростов н/Д: Феникс, 1996.

С. 308.

323


В связи с этим следует отметить, что националистические движенияна периферии Советского Союза в конце 1980-х гг. не только оказывалидруг на друга стимулирующее влияние, но зачастую стремились и к пря-мой координации своей «антиимпериалистической» деятельности. Рос-сийский историк и публицист Ксения Мяло, например, обращала внима-ние на такой факт: «Именно карабахское движение (т.е. движение за при-соединение ИКАО к Армении. — Авт.} дало толчок формированиюнациональных народных фронтов, для которых — в период, когда они ещерассматривали вариант сохранения в той или иной форме Союза, — сталохарактерным требование больших прав для титульной нации, нежели те,которыми пользовались все остальные, и прежде всего русские, сразу став-шие олицетворением "имперского зла"»1. Именно народные фронты повсей периферии «советской империи» и стали базовой организационнойформой для развертывания деятельности национал-сепаратистов. При этомруководители и активисты Народных фронтов из разных республик вомногих ситуациях проявляли солидарность и оказывали друг другу поли-тическую поддержку.

Другими словами, в сфере взаимодействия националистических дви-жений в республиках СССР имело место то, что Т.Р. Гэрр называл «зара-жением». По его определению: «Заражение — это процесс, в результатекоторого действия одной группы служат источником вдохновения и стра-тегического и тактического подражания для других групп»2. Оно подразу-мевает распространение общего набора жалоб и претензий к «центру»,типичных лозунгов и моделей политической организации, обмен опытомэффективной защиты своих интересов и достижения групповых целей.

Порожденные националистическими движениями по всей периферииСССР в 1988—1991 гг. межэтнические и межнациональные конфликтытакже вступали в резонанс. При этом особая роль в стимуляции этого про-цесса принадлежала средствам массовой информации, препарировавшими зачастую тенденциозно искажавшим информацию о происходивших со-бытиях.

Описывая общую динамику эскалации межнациональных конфлик-тов в тот период, Ксения Мяло писала: «Между тем страдания беженцев ижертв погромов (как с той, так и с другой стороны. — Авт.), и без тоготяжкие, а зачастую ужасные, становятся предметом специфической про-пагандистской разработки: фабрикуются соответствующие видеокассеты,распускаются, нередко специально сочиненные, жуткие слухи... И вот на


1 Мяло К.Г. Указ. соч. С. 65.2 Гэрр Т.Р. Указ. соч. С. 252.

324

этом этапе уже можно говорить о разогреве ситуации до стадии меж-этнического конфликта, с реальной перспективой перерастания его в во-оруженный, то есть в войну. Дальнейшее его протекание, затихнет ли онили все-таки разовьется в войну, зависит от множества условий, из кото-рых главное — это общая геополитическая ситуация конфликтного регио-на и, особенно, сила государства, наличие у него воли погасить конфликтв самом зародыше. Разумеется, в обезволенном, распадающемся государ-стве конфликт неизбежно разрастается даже без внешнего подталкивания;в случае же наличия такового — а именно так обстояло дело в гибнущемСоюзе — его амплитуда увеличивается еще больше, а сам он становитсядополнительным фактором дестабилизации ситуации во всей стране в це-лом. На определенном этапе в него, в той или иной форме, уже открытовтягиваются внешние силы, происходит его интернационализация»1.

С той или иной степенью жесткости подобный политический сцена-рий был реализован в 1988—1991 гг. в Армении, Азербайджане, Грузии,Молдове, Узбекистане, Киргизии и Таджикистане. Его элементы можнопроследить в развитии межнациональных конфликтов в Прибалтике ив ряде северокавказских республик, входящих в состав России.

По сути, уже в 1989 г. процесс «национального возрождения» на пе-риферии СССР вышел из-под контроля московского руководства и обрел

собственную разрушительную динамику.Марина Лебедева так описывала развитие конфликта между нацио-

нальными движениями в республиках и союзным «центром», чья реакцияна нараставший поток проблем носила половинчатый и непоследователь-ный характер: «Невыполнение ранее выдвинутых требований и фактиче-ский отказ от решения проблемы порождает выдвижение новых, болеежестких требований. (Именно. — Авт.) по этому сценарию шло... разви-тие конфликтов между центральными властями и республиками Советско-го Союза в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Требования во всех слу-чаях (Молдавия, прибалтийские республики и др.) выдвигались по нарас-тающей: сначала речь шла о культурной автономии, в частности развитиинационального языка2, затем об экономической самостоятельности и лишьпосле этого официально выдвигалось требование выхода из состава СССР.Действия же центральных властей были направлены прежде всего на то,чтобы сохранить существующее положение. Хотя в тактическом плане они

1 Мяло К.Г. Указ. соч. С. 63—64.2 На пути этнизации политики в период перестройки «огромное место принадлежало

законам о языках, триумфально принятым в 1989 г. практически во всех союзных респуб-ликах и утверждавшим исключительные права языков "титульных наций"» (Мяло К.Г. Указ,

соч. С. 65).

325


имели весьма хаотичный характер: от принятия требований после долгихи изнурительных дебатов до попыток подавить выступления силой. В це-лом же все это вело к эскалации конфликтных отношений»1.

Мануэль Кастельс обозначил основные вехи этого процесса следую-щим образом: «В 1989 г. сотни людей были убиты в Ферганской долинев Узбекистане во время вспышки насилия между узбеками и месхетинцами.9 апреля 1989 г. массовая мирная демонстрация грузинских националистовв Тбилиси была разогнана с применением отравляющих газов, убито 23 че-ловека... В начале 1989 г. Молдавский национальный фронт начал кампа-нию за независимость республики и последующее воссоединение с Румы-нией. Однако самая мощная и бескомпромиссная националистическая мо-билизация возникла в прибалтийских республиках. В августе 1988 г.публикация секретного договора 1939 г. между Сталиным и Гитлером обаннексии балтийских республик привела к массовым демонстрациям в трехреспубликах и формированию в каждой из них народных фронтов. Послеэтого эстонский парламент проголосовал за то, чтобы изменить свой ча-совой пояс, перейдя с московского времени на финское. Литва начала вы-пускать собственные паспорта. В августе 1989 г. в знак протеста против50-й годовщины пакта Риббентропа — Молотова 2 млн человек образова-ли живую цепь, проходящую через территорию трех республик. Весной1989 г. Верховные Советы трех республик объявили о суверенитете и пра-ве отменять законодательство Москвы, начав открытую конфронтациюс советским руководством, которое ответило наложением эмбарго на по-ставки в Литву... Конфликты в Средней Азии и на Кавказе все более при-нимали форму межэтнической конфронтации и политических гражданскихвойн в пределах республик (как в Грузии) или между республиками (какАзербайджан против Армении)»2.

В конце 1990 — начале 1991 гг. союзное руководство попыталосьположить предел дальнейшим реформам и с помощью силовых мероприя-тий стабилизировать ситуацию в республиках. «Назначенное тогда пра-вительство Павлова нацелилось на восстановление командной экономики.В городах, начиная с балтийских республик, были приняты полицейскиемеры для восстановления порядка и ограничения национализма. Но жесто-кая атака на телецентр в Вильнюсе, проведенная спецназом МВД в январе1991 г., подтолкнула Горбачева потребовать сдержанности и приостанов-ки репрессий. К июлю 1991 г. Горбачев в качестве единственного пути

1 Лебедева ММ. Политическое урегулирование конфликтов: подходы, решения, тех-нологии. М.: Аспект-Пресс, 1997. С. 63—64.

2 Кастельс М. Указ. соч. С. 481.

326


к спасению Советского Союза был готов установить новый союзный дого-вор без шести из 15 республик (минус балтийские республики, Молдавия,Грузия и Армения) и дать республикам широкие полномочия»1.

Однако плану конфедеративного переустройства Советского Союзане суждено было сбыться. При этом ключевую роль в его провале сыгралапозиция, занятая руководством России во главе с Борисом Ельциным. Соб-ственно говоря, поворотным моментом в процессе дезинтеграции СССРбыло принятие 12 июня 1990 г. Съездом народных депутатов РСФСР Де-кларации о государственном суверенитете Российской Федерации. Пар-ламентское одобрение данной декларации стало ответом на принятый26 апреля 1990 г. Закон СССР о повышении суверенитета автономий ивыравнивании прав союзных и автономных республик. Суть же последне-го состояла в том, что вместо старого союзного государства, включавшего15 республик, предполагалось создать новое из 35 субъектов. Как плани-ровал Горбачев, дополнительными субъектами обновленного Союза долж-ны были стать автономии, получившие более высокий статус и выделен-ные из состава РСФСР. Выведение автономий из состава РСФСР резкосократило бы поддержку демократического российского руководства состороны национально-региональных элит и поставило бы под сомнениеполитические перспективы Ельцина...

В любом случае, «стратегия, умышленно разработанная политически-ми стратегами демократического движения, особенно теми, кто работалс Ельциным, была направлена на консолидацию власти в представитель-ных республиканских институтах, а затем на использование этих институ-тов в качестве рычага против центральных органов Советского государст-ва, требуя для республик возможно больше власти. Таким образом, то, чтоказалось автономистским или сепаратистским движением, было также дви-жением, направленным на выход из-под власти Советского государства ив конечном счете на освобождение от контроля коммунистической партии.Эта стратегия объясняет, почему решающая политическая борьба в 1990—1991 гг. в России сосредоточилась на усилении власти и автономии Рос-сийской Федерации... Когда Ельцин стал первым демократически избран-ным главой Российского государства (после выборов 12 июня 1991 г. —Авт.), возникла фундаментальная трещина между представителями поли-тической структуры России и других республик и все более изолирован-ной надстройкой Советского федеративного государства. На этом этапетолько решительные массовые репрессии могли бы снова вернуть процесспод контроль»2.

1 Кастельс М. Указ. соч. С. 483—484.2 Там же. С. 483.

327


Однако события 19—21 августа 1991 г. в Москве ясно показали, что«центр» не способен пойти на подобные меры. Провал заговора ГКЧП,организованного частью высшего союзного руководства, был обусловленне только сопротивлением сторонников российского парламента и оказан-ной им массовой поддержкой, но и расколом в среде силовых структур,представлявших собой главный инструмент путчистов. М. Кастельс отме-чал: «Неудачу переворота определили два фундаментальных фактора: от-ношение КГБ и армии и тот факт, что в результате растущей изоляцииверхушки государства коммунистическое руководство перестало пониматьсобственную страну. Важнейшие части сил безопасности отказались со-трудничать: элитное подразделение КГБ — группа "Альфа" — отказалосьповиноваться приказу атаковать Белый дом и получило поддержку от клю-чевых командиров КГБ; парашютисты под командой генерала Павла Гра-чева объявили о лояльности Горбачеву и Ельцину; наконец, командую-щий ВВС генерал Шапошников пригрозил министру обороны, что будетбомбить Кремль. Капитуляция наступила через несколько часов после этогоультиматума»1.

Таким образом, после августовских событий процесс распада СССРвступил в свою завершающую стадию. «Пока Горбачев отчаянно пыталсяоживить растворяющуюся коммунистическую партию и реформироватьсоветские институты, Ельцин убедил украинского и белорусского комму-нистических лидеров, быстро обратившихся к национализму и независи-мости, совместно выйти из Советского Союза»2. Окончательная же точкав истории СССР была поставлена соглашением в Беловежской пуще, под-писанным тремя этими президентами 8 декабря 1991 г. Этот документконстатировал прекращение существования Союза Советских Социалис-тических Республик как субъекта международного права и декларировалобразование Содружества независимых государств (СНГ).

С этого момента межнациональные конфликты на территории пре-кратившего свое существование СССР принимают форму либо межгосу-дарственных (как в случае армяно-азербайджанского конфликта), либогражданских (как в Молдавии, Грузии, Чечне, Таджикистане) войн. Этно-националистические движения сыграли ведущую роль в распаде совет-ской империи и почерпнули в этом процессе дополнительную энергию. Наследующем этапе исторического развития они начинают оказывать деста-билизирующее воздействие на ситуацию уже во многих «новых» государ-ствах. Но на соответствующих военно-политических сюжетах, поскольку

1 Кастельс М. Указ. соч. С. 484.2 Там же. С. 485.

328

Массовый национализм и распад государств в конце УОСв.

они выходит за рамки нашего непосредственного предмета, мы не будемсосредоточивать внимание1.

6.2.3

Распад СССР: сквозь призму общей моделимежэтнического конфликта

Чтобы подвести некоторый теоретический итог описанию процессараспада СССР, сопоставим изложенные выше исторические факты с об-щей моделью межэтнического конфликта.

Во-первых, как и в большинстве подобных конфликтов, в конфликтахмежду народами Советского Союза достаточно четко проявилось разме-жевание этносов на «передовые» и «отсталые».

Так, армяне по своему социально-экономическому статусу явно опе-режали азербайджанцев. Это обстоятельство всегда осознавалось предста-вителями обеих этносов и служило источником дополнительной напря-женности в их отношениях. То же относилось и к различию коллективныхмодернизационных статусов многих народов советской Центральной Азии(например, казахов, узбеков), между которыми на протяжении 1990-х гг.происходили достаточно серьезные столкновения.

Но наиболее четко осознавали себя в качестве «передовых» по срав-нению со всеми прочими нациями СССР, пожалуй, прибалтийские наро-ды — литовцы, латыши и эстонцы. Ссылаясь на данные экономическойстатистики, лидеры соответствующих националистических движений до-казывали, что хозяйство прибалтийских республик организовано наиболеерационально во всем Союзе, что их коренное население качественно отли-чается от славян по своей трудовой культуре и что, следовательно, осво-бождение их республик от экономической (т.е. плановой, бюджетной, на-логовой и проч.) зависимости от Москвы неизбежно поведет в них к быст-рому росту эффективности производства и уровня жизни.

Наконец, и среди русских многие считали, что Российской Федера-ции пора снять с себя бремя «вытягивания» в современность неславянских(в особенности кавказских и центральноазиатских) народов. Сторонникирусского национализма в тот период много говорили о том, что России

1 В подробной и систематизированной форме информация о вооруженных конфлик-тах на территории бывшего Союза ССР представлена в неоднократно цитированной намикниге Ксении Мяло «Россия и последние войны XX века (1989 — 2000). К истории падениясверхдержавы».

13 3.628 329


пора прекратить экономическую поддержку менее развитых республик исосредоточиться на решении собственных проблем.

Другими словами, вся система межнациональных отношений в СССРв конце 1980-х гг. уже была пронизана взаимными оценками этносов пошкале «передовые — отсталые», которые, разумеется, только стимулиро-вали негативные настроения и «центробежные» процессы.

Во-вторых, в ходе межэтнических конфликтов, сопровождавших де-зинтеграцию Советского Союза, достаточно наглядно проявились и при-знаки «столкновения цивилизаций».

Так, конфликт между армянами (христианами-монофизитами) и азер-байджанцами (мусульманами-шиитами) с самого начала представлял со-бой звено гораздо более широкого конфликта, в который были втянуты идругие народы и государства соответствующей цивилизационной принад-лежности.

То же относится и к серии конфликтов между русскими и представи-телями титульных наций в ряде республик Центральной Азии и в особен-ности Северного Кавказа. Например, в ходе первой войны в Чечне (1994—1996 гг.) некоторые представители мусульманского духовенства даже пы-тались объявить России джихад, т.е. «священную войну». Кроме того,чеченские сепаратисты пользовались существенной поддержкой Саудов-ской Аравии, Пакистана, Афганистана и других мусульманских государств.

Этнокультурные различия, явно усиленные «цивилизационным фак-тором», сыграли огромную роль и в процессе отделения от Союза Прибал-тийских республик. Католики-литовцы и исповедующие протестантизм ла-тыши и эстонцы с энтузиазмом восприняли идеи об освобождении из-подвласти «русской империи» и о «возвращении в Европу».

Даже в Украине политические события несли на себе отпечаток «столк-новения цивилизаций»: известно, что наиболее активными сторонникамидвижения за независимость выступали представители именно ЗападнойУкраины, где в структуре населения традиционно преобладают униаты,т.е. последователи греко-католического исповедания, признающие Брест-скую унию 1596 г. о слиянии католической и православной церквей подглавенством римского папы.

В-третьих, национал-сепаратистские движения в республиках СССРна протяжении всей своей истории пользовались поддержкой определен-ных внешних сил — как политических структур, созданных за рубежомпредставителями соответствующих национальных диаспор, так и некото-рых иностранных правительственных и международных организаций.

В связи с этим мы отмечали выше роль украинских, прибалтийских изакавказских эмигрантских организаций в становлении местных национа-

330


диетических движений, а также обращали внимание на поддержку, ока-занную некоторыми мусульманскими государствами соответствующим дви-жениям в республиках Центральной Азии. Разумеется, следует помнить,что подобная помощь националистам оказывалась в рамках более широ-кого идеологического и политического конфликта — глобального проти-востояния двух сверхдержав.

Что же касается завершающей стадии существования СССР, то меж-национальные конфликты на его территории тогда превратились в пред-мет международной политики. Например, по вопросу предпочтительноститех или иных решений карабахского вопроса в 1988—1990 гг. официальновысказывались такие политические институты, как Конгресс США и Евро-парламент...

В-четвертых, резкая эскалация межнациональных и межэтническихконфликтов на территории Советского Союза стала возможной только вусловиях быстрого и необратимого ослабления государственной власти ифактического паралича силовых структур.

К. Мяло отмечала: «Разумеется, в приглушенном виде межэтничес-кие противоречия существовали здесь (т.е. в СССР. — Авт.} на протяже-нии всего советского времени. Однако они не достигали уровня взрыва,покуда сильным было само союзное государство, своей безусловностьюгасившее не только эти противоречия, но, еще более, интриги тех, кто —как внутри страны, так и за ее пределами — хотел бы использовать зало-женную здесь историей взрывчатку в своих целях»1.

Иначе говоря, только в условиях демократизации и либерализациисоветского режима, воспринимавшихся на периферии как «бессилие Моск-вы», у лидеров «националистического подполья» в республиках появи-лись легальные возможности для пропаганды своих идей через СМИ исоздания соответствующих массовых организаций.

Американская исследовательница Вики Хёсли так описывала логикувовлечения граждан в массовое националистическое движение: «Почемуграждане периферийных районов включаются в антигосударственные дей-ствия? Несомненно, принципиально важную роль здесь играют национа-листические (сепаратистские) лидеры. Только тогда, когда сепаратистскиелидеры способны продемонстрировать относительную самодостаточностьтерриториальной единицы, посулив создание жизнеспособного государ-ства по достижении территорией независимости, наименее склонные к рис-ку жители региона или провинции и представители международного сооб-щества начинают всерьез относиться к движению за независимость. Но

1 Мяло К.Г. Указ. соч. С. 68.

13' 331


для того, чтобы выдвинуть тезис о самодостаточности, лидеры должныбыть в состоянии продемонстрировать способность преодолеть гегемониюсуществующего государства. Иными словами, посредством военных дей-ствий, массовых демонстраций или каким-то иным образом им необходи-мо показать бессилие центральных государственных структур»1.

Другими словами, ослабление власти союзного «центра» и рост нацио-налистических и сепаратистских настроений на «периферии» СССР в кон-це 1980-х — начале 1990-х гг. образовали «замыкающийся круг», т.е. ока-зывали друг на друга стимулирующее и ускоряющее воздействие.

В-пятых, ключевая роль в распаде СССР, так же как и СФРЮ, при-надлежала определенным кругам партийно-государственной номенклату-ры, чьи интересы в период перестройки совпали с интересами рвавшихсяк власти «традиционных» националистов.

Отказавшись от коммунистической идеологии как средства легити-мации собственной власти, подобные элиты нашли ей замену в виде спе-цифического синтеза националистических и либерально-демократическихидей. В связи с этим немецкий политолог Клаус Оффе обращал вниманиена такое любопытное обстоятельство: «Задним числом экс-коммунисти-ческие элиты иногда провозглашают приверженность их страны и их са-мих идеологии марксизма-ленинизма не более чем тактическим шагомв целях национальной защиты, которую в обмен на принятие данной идео-логии в определенной степени обеспечивал Советский Союз. Посколькутакая защита больше не обеспечивается, чистота нации, ее безопасностьи сплоченность должны отныне отстаиваться сами по себе, без прикрытиямарксизмом-ленинизмом»2.

Как бы то ни было, но реальный ход политических процессов в СССРна грани 1990-х гг. ясно демонстрировал трансформацию интернациональ-ной партийно-государственной бюрократии в систему республиканскихэтнократий3. Известный российский историк В. Волков писал: «В рядыэтнократии как нового правящего слоя вливались часть старой партокра-тии, бюрократические слои, управленцы в экономической сфере, дельцы"теневой экономики", а также националистическая интеллигенция... Об-

1 Хёсли В. Национализм и пути разрешения межэтнических противоречий // Полис.1996. №6. С. 44.

2 Оффе К. Этнополитика в восточноевропейском переходном процессе // Полис. 1996.№ 2. С. 38—39.

3 Этнократия (от греч. ethnos — народ и kratos — власть) — политическая система,подразумевающая сосредоточение власти на данной территории в руках представителейопределенного («коренного») этноса и отчуждение от нее всех прочих. Этнократия подра-зумевает различия в правовых статусах «коренных» и «некоренных» этносов, политикувытеснения чужаков из сферы культуры, бизнеса и т.д.

332

6.3Россия: проблемы и перспективы постимперского транзита

щей чертой всех этнократических кланов является их стремление к наци-онально-авторитарным формам правления, борьба за власть, за контрольнад "своей" территорией при полном игнорировании и непризнании задругими этносами тех прав, которых она добилась для себя»1.

Распад союзного государства не привел к радикальной смене правя-щих элит, а лишь означал их частичное обновление при резком расшире-нии политических и экономических возможностей по эксплуатации остав-шихся под их контролем фрагментов СССР.

6.3

Выше мы неоднократно говорили о том, что в рамках общего процес-са модернизации уже в конце XIX — начале XX вв. основной формойполитической организации в Западной Европе стало государство-нация,или национальное государство. Те же государства Европы, которые к на-чалу XX в. еще сохраняли империумное устройство и удерживали в своемсоставе множество инокультурных народов, оказались аутсайдерами про-цесса модернизации. Разумеется, они не могли целиком устраниться изэтого процесса, но их место сводилось к роли «хронически догоняющих».

Сохранение империй объективно способствовало консервации фео-дально-клерикальных порядков, тормозило социально-экономический икультурный прогресс населявших их народов. Все это, усугубленное враж-дой внутри имперских элит и обострением борьбы нетитульных народов(«угнетенных наций») за свои права, и привело в конце Первой мировойвойны последние империи Восточной Европы — Австро-Венгерскую, Рос-сийскую и Османскую, — к полному краху. На их руинах со временемвозникли новые национальные государства.

Случай Российской империи оказался, однако, сложнее. В силу спе-цифического стечения политических обстоятельств неизбежный распадимперии, начавшийся в 1917г. после Февральской революции, был повер-нут вспять после Октябрьской революции. Аппелируя к наднациональными по сути квазирелигиозным идеалам и ценностям, коммунистам удалосьзатормозить естественное развитие национального сознания как в ядре,

Волков В.К. Трагедия Югославии // Новая и новейшая история. 1994. № 4/5. С. 6—7.

333


так и на периферии бывшей империи и на 70 лет установить на ее терри-тории квазиимперскую и отчасти квазифеодальную (учитывая, например,кол-хозную систему 1930—1950-х гг.) форму государства.

Однако с исторической точки зрения 70 лет — срок не особенно зна-чительный. В этом смысле то, что произошло с СССР в конце 1980-х —начале 1990-х гг., представляло собой лишь отложенную, а потому болеедраматичную и болезненную реализацию общего сценария распада поли-этнических государств имперского типа.

Итак, события 1991 г. подвели черту под существованием СоветскогоСоюза — последней великой евро-азиатской империи. Его наследникамистали пятнадцать независимых национальных государств и, кроме того,несколько непризнанных республик, не пожелавших войти в состав вновьсозданных государственных образований1.

6.3.1

Строительство гражданской нациив «эпоху Ельцина»

Российская Федерация унаследовала от бывшего СССР наибольшуюдолю территории, основную часть ее экономического, демографическогои военного потенциала, т.е. стала самым значительным и влиятельным изпостсоветских государств.

Здесь-то перед новой российской элитой и встали все те проблемы,которые ее коллеги-предшественники из других стран решали (с разнойстепенью успеха) в первые десятилетия прошлого века. При этом однимиз основных вопросов стало формирование новой, постимперской массо-вой политической идентичности.

В создавшихся условиях идея нации и должна была сыграть ключевуюроль, интегрируя общество и легитимируя новый политический режим.«Наряду с гимном и гербом, метафора нации служит символом в утили-тарных целях достижения консолидации и общей лояльности населениягосударства. Общая гражданская идентичность, которая достигается через

1 Говоря о «непризнанных республиках» на территории бывшего СССР, мы имеемв виду Приднестровскую Молдавскую Республику, Абхазию, Южную Осетию и, в недав-нем прошлом, Аджарию. Данные государственные образования, хотя и не признаны миро-вым сообществом, тем не менее обладают основными признаками «национального госу-дарства»: доминированием в структуре населения определенного этноса и наличием эф-фективного и легитимного (признанного гражданами) правительства.

334


понятие нации, не менее важна для государства, чем конституция, общиеправовые нормы и охраняемые границы. Ибо этот общий дискурс о нациипридает важную дополнительную легитимность государственной властичерез создание образа, что последняя представляет некую целостность иосуществляет управление от ее имени и с ее согласия. Поэтому каждоегосударство прилагает усилия для утверждения общеразделяемого чувствапринадлежности к государству не только через оформление правовой свя-зи и обязательств между бюрократией и гражданином, но и через эмоцио-нальную лояльность или привязанность ("любовь к родине-стране" и т.п.)...Можно только говорить о степени успеха того или иного государствав осуществлении интеллектуально-эмоциональной операции утвержденияпонятия единой нации среди своих граждан, т.е. о состоянии умов, а нео реальной этнокультурной, социальной и территориальной гомогеннос-ти... В одних государствах существует огромное расовое, этническое ирелигиозное разнообразие или же резкие регионально-территориальныеразличия без интенсивных взаимных связей, но довольно успешно функ-ционирует на элитном и даже на массовом уровне миф об единой нации»1.

После краха СССР задача политической и интеллектуальной элит Рос-сии состояла в том, чтобы в исторически короткий срок изменить базовыепсихологические установки людей, побудить многие миллионы «совет-ских» людей стать «россиянами».

Исходя из этой необходимости, в начале 1990-х гг. в России и развер-нулись процессы, которые в англоязычной научной литературе принятообозначать термином nation building, т.е. «строительство нации». Его ос-новным содержанием выступает рост национального самосознания, очи-щение национальной идентичности от инерционных имперских наслое-ний. При этом главным вектором процесса является секуляризация, де-мистификация политического сознания, поскольку нация — это светская,а не религиозная общность. В противовес категории «религиозный долг»на первый план здесь выдвигается категория «национальный интерес». Такобстоит дело по крайней мере теоретически.

Однако рост национального сознания в России в 1990-х гг. оказался,во-первых, достаточно тесно связан с возрождением традиционного рели-гиозного сознания. Это особенно проявилось в ситуациях возрождениярусского национального самосознания и самосознания коренных народовПоволжья и Северного Кавказа, сопряженных соответственно с возрожде-нием Православия и Ислама.

1 Тишков В. Забыть о нации (Постнационалистическое понимание национализма) //Вопросы философии. 1998. № 9.

335


Во-вторых, идеологическая заявка на создание единой «российскойнации» так и осталась заявкой. В реальности в постперстроечный периодв России наблюдалось не формирование «новой нации», а возрождениевесьма «старых наций» — русской, татарской, башкирской, якутской имногих других. Особое место в этом ряду принадлежало по вполне понят-ным причинам «чеченской нации».

Перед российскими учеными и политиками с максимальной остро-той встал вопрос об адекватности описанной выше универсальной (по край-ней мере, общепризнанной на Западе) схемы, согласно которой на сме-ну империям с неизбежностью должны приходить государства-нации1. По-литический процесс в России 1990-х гг. этой схеме явно не соответство-вал2.

Существенного уточнения, например, требовал вопрос о том типе на-ции, который мог бы быть реализован в России после империи.

К середине 1960-х гг. в ходе социологической дискуссии о нациях инационализме постепенно выкристаллизовалось представление о двух ос-новных типах национализма.

Директор Института социологии РАН Л. Дробижева так формулиро-вала различия между ними: «Известно, что уже более двухсот лет сущест-вуют разные представления о нации: "французское", исходящее из идеисвободного сообщества граждан государства, основанного на политиче-ском выборе, и "немецкое", базирующееся на культуре и общем проис-хождении. Г. Кон на сравнительном материале предпочел говорить о двухтипах национализма: "западном" и "восточном". Первый он видел в Велико-британии, Франции, США, Нидерландах, Швейцарии, второй — в Герма-нии, странах Восточной Европы, России. "Западный" национализм обычнохарактеризуется как либеральный, основанный на рациональном свободномвыборе и лояльности, преданности граждан государству, "восточный" —как органический, иррациональный, основанный на преданности народу,имеющий культурную основу»3.

При этом очевидно, что официальный проект создания «новой рос-сийской нации» лежал в русле национализма именно первого, «западно-го», или гражданского, типа. Именно об этом, несмотря на ряд уточняю-

1 См., напр.: Дробижева Л.М. Социальные проблемы межнациональных отношенийв постсоветской России. М.: ИС РАН, 2003. С. 209—216.

2 Некоторые авторы полагают, что даже после распада СССР Россия насильно удер-живает в своем составе ряд народов (чеченцев, татар и др.) и поэтому до сих пор остается«мини-империей».

3 Дробижева Л.М. Указ. соч. С. 214.

336


щих оговорок, много писал и говорил один из его главных разработчиковВалерий Тишков1.

Отмечая, что невозможно наложить запрет на использование поня-тия нации в его этническом значении, он подчеркивал: «Федеральная властьобязана оставить... доктринальное пространство для процесса граждан-ского нациестроительства, без чего не может существовать ни одно госу-дарство»2.

Позиция В. Тишкова подвергалась резкой критике рядом известныхроссийских ученых (Р. Абдулатипов, М. Руткевич, Ж. Тощенко и др.), на-стаивавших на традиционном для советской науки «этнифицирующем»понимании нации.

Эта критика имела и выраженный политический аспект3.Вот что, например, писал в 1994 г. Рамазан Абдулатипов (тогда зам.

председателя Совета Федерации) в письме на имя президента Ельцина:«Предусматривалось объявить из Москвы вместо наций какое-то сограж-данство... Ряд "советников" толкают и продолжают толкать Вас к такоймодели федеративного строительства, в которой не находится места наци-ям, их специфическим интересам... Народы угадывают скрытую логикуавторов подобных рассуждений: России нужны Чечня, Тыва, Калмыкия ине нужны чеченцы, чуваши, тувинцы, калмыки»4.

Таким образом, Р. Абдулатипов видел в предложениях В. Тишковаугрозу ущемления прав и интересов нерусских этносов, проживающихв Российской Федерации. В то же время другие авторы, например, МихаилРуткевич, усматривали в них опасность для доминирующего в стране рус-ского этноса...

В любом случае, говоря о провале «строительства нации» в постсо-ветской России, мы имеем ввиду лишь провал определенной модели такогостроительства, провал проекта строительства «гражданской нации». Опыт

1 См., напр.: Тишков В. О нации и национализме // Свободная мысль. 1996. № 3;Тишков В.А. Концептуальная эволюция национальной политики в России // Исследованияпо прикладной и неотложной этнологии. М., 1996. № 100; Тишков В. Как преодолеть интел-лектуальные провокации? // Независимая газета. 1997. 18.01; Тишков В. Забыть о нации(Постнационалистическое понимание национализма) // Вопросы философии. 1998. № 9.

2 Тишков В.А. Концептуальная эволюция... С. 17.3 Авторы учебника по этносоциологии справедливо отмечают: «Очевидно, что дис-

куссии вокруг понимания нации имеют не сугубо теоретический характер. Они связаныс вопросами государственно-политического устройства страны, сохранения или возмож-ности ликвидации республик как национальных государств» (Арутюнян Ю.В., Дробиже-ва Л.М., Су соколов А. А. Этносоциология: Учеб. пособие для вузов. М.: Аспект-Пресс, 1998.С. 32).

4 Абдулатипов Р. Россия на пороге XXI века. Состояние и перспективы федеративно-го устройства. М.: Славянский диалог, 1996. С. 232—233.

337


1990-х гг. показал, что тенденции этнокультурного обособления и разме-жевания в России явно доминируют над тенденциями гражданско-полити-ческой интеграции.

6.3.2

Модель этнонации для России:выход или угроза?

Рассматривая постимперский транзит России с точки зрения реализа-ции национализма второго — «восточного», или этнического, — типа, мытакже сталкиваемся со значительными проблемами и противоречиями.

Русский этнический национализм, которым СМИ пугали мировую об-щественность на протяжении последних десяти-пятнадцати лет, как некимвоплощением «русского фашизма», стал обретать реальные политическиеконтуры только в последние четыре-пять лет. До того на политическойсцене России активно и «сильно» выступали националисты любых другихэтносов — чеченского, татарского, башкирского, якутского, калмыкскогои др.1

Разумеется, заявляли о себе и сторонники «русской идеи». Но их дея-тельность носила либо карикатурно-иронический (как в случае с «Либе-

1 Следует иметь в виду, что активность националистов нерусских этносов в основномпротекает в зонах их компактного расселения, т.е. реализуется на республиканском, а не нафедеральном уровне. Это естественно, поскольку конечной (хотя и не всегда открыто заяв-ленной) целью подобных политических движений является сецессия, а не приходк власти в Москве. По этому поводу Л. Дробижева отмечала: «В республиках, так же как ив областях, существуют свои партии (а не только региональные объединения общероссий-ских), сформированные по этническому принципу. Так, в Татарстане... существуют и бо-лее умеренные ТОЦ, ВТОЦ и крайне радикальная партия "Иттифак"... ТОЦ имеет и неко-торые региональные объединения. Например, в Оренбуржье, где проживают относительнокомпактно и дисперсно татары, есть подразделения ТОЦа. В Республике Саха (Якутии)существовали партии "Саха-Кэскилэ", "Саха-окум", религиозное общество "Кут-сюр"("Душа-энергия"), объединяющие в подавляющем большинстве саха» (Дробижева Л.М.Социальные проблемы межнациональных отношений в постсоветской России. М.: ИС РАН,2003. С. 282—283).

О риторике татарских националистов пишет Л. Дробижева: «На митингах, собирав-шихся в основном ТОЦ и ВТОЦ... можно было увидеть лозунги "Защитим суверенитет","От империи к союзу освобожденных народов", "Экономическая самостоятельность", "Моск-ва! Верни нам 250 млн нефтедолларов! Мы построим свой Кувейт!", "Татарстан не дойнаякорова". На митингах "Иттифака" были лозунги "Независимость!", "Русские — вон изТатарстана!", "Русские — оккупанты", "Москва — оплот колониализма", "Навеки с Росси-ей — навеки в рабстве"» (Дробижева Л.М. Указ. соч. С. 253—254).


рально-демократической партии России» Владимира Жириновского), либооткровенно провокационный характер (как в ситуации с «Русским нацио-нальным единством» Александра Баркашова или «Национал-большевист-ской партией» Эдуарда Лимонова), либо отличалась идеологической не-внятностью и политической аморфностью (как у раннего «Конгресса рус-ских общин» Дмитрия Рогозина).

При этом исходная формула «национальное государство» подразуме-вает, что, в отличие от империи, в структуре его населения доминируютпредставители какого-то одного этноса. Так, турки составляют 80 % насе-ления современной Турции, казахи — 51 % населения Казахстана, а рус-ские — 81,5 % населения Российской Федерации.

Следовательно, национализм «восточного», или этнического, типав России может быть только национализмом русских. Но открыто заявитьоб этом, сделать ставку на «русский фактор» в существующих внутри- ивнешнеполитических условиях слишком опасно1, да и с практической точ-ки зрения чрезвычайно сложно2, хотя определенные подвижки в этом на-правлении имели место даже в «эпоху Ельцина»3.

В любом случае гипотетический «русский проект» по определениюне сулит гражданам страны спокойной и мирной жизни. Об этом свиде-тельствует опыт всех государств, реализовавших в своей истории сцена-рий «этнического национализма».

Классическим примером в этом отношении служит Турция. Следуеткратко напомнить о результатах и издержках «национальной модерниза-ции» этого ближневосточного государства (в контексте рассуждений о пер-

1 По этому поводу Л. Дробижева писала: «Довольно быстро... политики в Россииосознали, что живем мы теперь в другой стране с доминированием одной этнической общ-ности. И поскольку в недавнем прошлом, а в какой-то мере и теперь, с (нерусским. —Авт.)этническим фактором были связаны конфликты и унижения, многим хочется как можноскорее "забыть" о нем совсем или, по меньшей мере, просчитав "на один-два хода", сбро-сив со счета (иноэтническое население составляет всего 17 %), идти дальше. Но стремитьсяоднозначно использовать ситуацию — отнюдь не признак политической дальновидности.Ведь именно сейчас создаются прецеденты и стандарты общения, которые на многие годывойдут в историческую память народов... Народы эти в представлении большинства рус-ских "нашенские". Они не должны оставаться с нами только потому, что им "некуда деть-ся", а поскольку им с нами лучше. Для этого сейчас нельзя делать шагов, которые позволи-ли бы им в будущем с недоверием относиться к высказываниям о гуманности русскогонарода» (Дробижева Л.М. Указ. соч. С. 318—319).

2 Учитывая, например, чрезвычайно пестрый в этническом отношении состав россий-ской экономической и политической элиты.

3 Например, можно напомнить, что в декабре 1993 г. председателем Комитета РФ попечати был назначен Борис Миронов — политик, известный радикально-националистичес-кими взглядами и в дальнейшем один из лидеров «Национально-державной партии Рос-

338339


спективах постимперского транзита России) в связи с тем, что опыт Тур-ции как образец для руководства нашей страны в последнее время всечаще упоминают влиятельные сторонники современного русского нацио-нализма.

В 1923 г. вождь турецкой революции генерал Мустафа Кемаль (Ата-тюрк) ликвидировал халифат и объявил о том, что государство приобрета-ет светский характер. Так был спровоцирован всплеск жесткого сопротив-ления на периферии страны. Ответом на выступления исламистов («вос-стания мулл») и сепаратистов стали радикальные репрессии. При этомАтатюрк лишь продолжил и в определенном смысле довел до логическогозавершения стратегическую линию своих предшественников — младоту-рок из партии «Единение и прогресс».

Следует напомнить и о тех методах, с помощью которых младотуркии кемалисты «в сжатые сроки» добивались повышения удельного веса «ти-тульной нации» в общей структуре населения страны. Первым случаемгеноцида в XX в. считается уничтожение 1,5 млн армян в 1915—1923 гг.в Западной Армении и других частях Османской империи, которое былоорганизовано и планомерно осуществлялось турецкими правителями. Сюдаже примыкают и массовые «этнические чистки» в Восточной Армении ив Закавказье в целом, совершенные младотурками во время вторженияв Закавказье в 1918 г. и кемалистами во время агрессии против Армениив сентябре — декабре 1920 г., а также погромы, организованные азербай-джанскими пантюркистами из партии «Мусават» в Баку и Шуши.

Память об этих событиях является фактором, до сих пор негативновлияющим на политические процессы в Закавказье.

Кроме того, при всех несомненных успехах (темпы экономическогороста, статус «региональной сверхдержавы» и стратегическое партнерствос США, потенциальное членство в ЕС и реальное — в системе безопаснос-ти НАТО) модернизацию Турции все же нельзя считать до конца удачной.

Разумеется, президент Ататюрк смог достаточно легко заставить сво-их сограждан сменить фески на шляпы и обрить бороды (руководствуясьпримером своего кумира — Петра Великого). Также несложно было ввестипарламент и всеобщие избирательные права (любопытно, что право голосаженщины в Турции получили раньше, чем в Швейцарии). Но создать граж-данское общество западно-европейского образца ни Ататюрк, ни его пре-емники так и не смогли. До сих пор ключевую роль в политической жизнистраны играют военные и представители других силовых структур1. Так-

1 Среди политологов, например, распространен афоризм о том, что «центральнымполитическим институтом Турции является Генеральный штаб».

340


же, несмотря на десятилетия переговоров и вооруженной борьбы, в Тур-ции до конца не решена проблема курдского сепаратизма1...

В рамках нашей тематики следует отметить, что, говоря о феноменетурецкой национальной модернизации, современные русские националис-ты не собираются, разумеется, копировать его во всех деталях. Тем неменее ссылки на «опыт Ататюрка» в российском политическом контекстеочень показательны.

6.3.3

«Национальный проект»:идеологические контуры

Более или менее ясным представляется политическое содержание, ко-торым может быть наполнен новый «национальный проект». Соответствую-щие идеологические положения выдвигались, обретали систематизирован-ный характер и отливались в программную форму в ходе многочисленныхдискуссий и споров, сопровождавших в 1980—1990-х гг. становление но-вейшего русского националистического движения2.

При различии взглядов и мнений по поводу частных вопросов, боль-шинство сторонников современного русского национализма признают клю-чевыми элементами своей идеологии следующие позиции3:

• патриотизм как признание высшей ценностью не блага «человече-ства в целом», а процветание прежде всего своей Родины — России;

• антизападничество, или враждебное отношение к Западу (преждевсего — США), отрицание его культуры и политических ценностей;

• империализм, выражающийся в стремлении воссоединить с Россиейбывшие союзные республики (если и не все, то по крайней мере славян-ские);

1 Курдские националисты выступают за отделение от Турции и Ирака зоны компакт-ного проживания своего народа и создание собственного суверенного государства.

2 В условиях постсоветской России «современный русский национализм» или «на-ционал-патриотизм» (наряду с «либерализмом» и «коммунизмом») следует рассматриватьв качестве самостоятельного сегмента политического пространства. Разумеется —• на феде-ральном уровне.

3 См., напр., работы сотрудников ИИЦ «Панорама»: Верховский А., Прибыловский В.Национал-патриотические организации в России. История, идеология, экстремистские тен-денции. М., 1996; Верховский А., Михайловская Е., Прибыловский В. Национализм и ксено-фобия в российском обществе. М., 1998; Верховский А., Михайловская Е., Прибыловский В.Политическая ксенофобия. Радикальные группы. Представления политиков. Роль Церкви.М., 1999.

341


• православный клерикализм, или желание укрепить в обществе ав-торитет Русской Православной Церкви и усилить влияние православнойиерархии на государственные дела;

• милитаризм, т.е. установка на возрождение России как «военнойсверхдержавы», отказ от политики разоружения и стремление к реставра-ции военно-промышленного комплекса;

• авторитаризм — неприятие либеральной демократии, любовьк «сильной власти» и «твердой руке», надежда на харизматического вож-дя, намерение «установить в стране порядок и дисциплину»;

• культурный моностилизм, или критика индивидуализма и эгоизма,поощрение коллективизма («соборность»), осуждение «безнравственнос-ти и распущенности» средств массовой информации;

• ксенофобия — недоверчивое и подозрительное отношение к «ино-родцам», людям других рас, наций и вероисповеданий, стремление огра-ничить въезд мигрантов в Россию, ущемить их правовой статус и, по воз-можности, вытеснить их из страны;

• экономический дирижизм, или требование широкого государствен-ного вмешательства в экономику, национализация стратегических отрас-лей, стремление защитить отечественного производителя от конкуренциисо стороны иностранцев, патерналистская социальная политика;

• демографический пессимизм, выражающийся в излишне мрачных,даже алармистских оценках демографических трендов («депопуляция»),в страхе перед вырождением и исчезновением русского народа и стремле-нии противодействовать этому всеми возможными средствами.

Свод этих тезисов можно назвать интегральной идеологической плат-формой современного русского национализма.

Следует заметить, что все приведенные позиции сконструированы какотрицание соответствующих позиций либеральной идеологии, господство-вавшей в российской политике с 1990-х гг. Другими словами, русский«национальный проект» в его современной форме в решающей степениявляется антитезисом провалившегося «либерального проекта». Кроме того,некоторые из обозначенных позиций явно совпадают с идеологическимиположениями коммунистической идеологии, господствовавшей в СССР.

Соотношение идеологии современного русского национализма с идео-логиями коммунизма и либерализма можно проиллюстрировать данными,приведенными в табл. 2:

б.ЗРоссия: проблемы и перспективы постимперского транзита

Таблица 2Соотношение идеологии современного русского национализма

с идеологиями коммунизма и либерализма

Ключевые идеологическиепозиции

ПатриотизмАнтизападничествоИмпериализмПравославныйклерикализмМилитаризмАвторитаризмКультурныймоностилизмКсенофобияЭкономическийдирижизмДемографическийпессимизм

Современныйрусский

национализм

+

+

+

+

+

+

+

+

+

+

Либерализм

-

-

-

—

-

-

—

-

—

—

Коммунизм

-++—

+++

-+

—

Разумеется, при подобном сравнении мы отвлекаемся от многих со-держательных нюансов. Например, не учитываем тех изменений, которыепроизошли с некоторыми из обозначенных позиций в ходе эволюции ком-мунистической идеологии в СССР1 или идеологических различий междупартиями и группами, соотносимыми в России в 1990-х гг. с либеральнымсегментом политического пространства2. Тем не менее приведенные дан-ные позволяют зафиксировать базовые сходства и отличия идеологий,пользующихся наибольшим влиянием в современной России.

Наконец, рассматривая в обозначенной перспективе программные тек-сты и действия основных российских (представленных на федеральномуровне) политических сил и публичные заявления их лидеров, можно сде-лать вывод о постепенном сдвиге их идеологических предпочтений имен-но в сторону признания, пусть не в полной мере и с теми или инымиоговорками, многих позиций националистической идеологии.

1 Это относится, например, к соотношению «пролетарского интернационализма» и«советского патриотизма» или декларациям о «демократическом характере социалистиче-ского строя» и фактическом авторитарно-бюрократическом (тоталитарном в 1930—1950-х гг.) характере режима.

2 Некоторые известные российские политики (например, Б. Федоров) заявляли себясторонниками «либерального патриотизма», а другие (А. Чубайс и др.) говорили о жела-тельности создания «либеральной империи».

342 343


Это относится не только к такой политической структуре, как «Роди-на», но и к «Единой России» и Коммунистической партии РоссийскойФедерации (КПРФ). Кроме того, сторонники современного русского на-ционализма представлены также на достаточно высоких уровнях исполни-тельной ветви власти.

Так что в случае неблагоприятного для России поворота международ-ных отношений и нарастания внутреннего кризиса весьма вероятной ста-новится идеологическая трансформация существующего в стране полити-ческого режима из либерально-демократического в авторитарно-национа-листический.


1. В чем состоят главные национальные различия между сербами, хорва-тами и мусульманами-босняками?

2. Вписываются ли межнациональные конфликты в бывшей СФРЮ в схему«столкновения цивилизаций»?

3. Каковы основные психологические стереотипы восприятия этнического«чужака»?

4. Какие обвинения выдвигались против русского народа националистамииз национальных республик в период распада СССР?

5. Какие этнонациональные общности в Европе добились государственнойнезависимости в 1990-х гг.?

6. Сформулируйте понятие этнократии.7. Какие социально-экономические процессы провоцируют рост этнона-

ционализма в странах ЕС?8. Как рост национализма соотносится с демократизацией политической

жизни в республиках бывшего СССР?9. Можно ли считать пробуждение русского национализма в 1990-е гг. со-

ставляющей процесса модернизации?10. Вписываются ли межнациональные конфликты на территории бывшего

СССР в схему «столкновения цивилизаций»?11. Как К. Оффе определяет понятие «этнополитика»?12. В каких типичных политических действиях и стратегиях проявляется

этнополитика?13. Назовите основные причины возникновения этнополитики в посткомму-

нистических государствах Восточной Европы и бывшего СССР?14. Чем отличаются эволюционные («неклассические») средства против

этнополитики от институциональных («классических»)?15. Какие основные факторы помешали реализации в постсоветской Рос-

сии модели «гражданской (политической) нации»?16. В чем видели опасность официального принятия концепции «граждан-

ской нации» сторонники традиционного советского подхода?17. В чем заключаются основные риски и опасности реализации в России

модели «этнической (культурной) нации»?

344


18. Назовите базовые идеологические позиции «современного русского на-ционализма». Как они соотносятся с соответствующими позициями «либерализ-ма» и «коммунизма»?

19. Как принято классифицировать национализм в зависимости от его от-ношения к демократии (перечислите соответствующие типы)?

20. Каким критериям должен удовлетворять либеральный национализм?21. Как связаны процессы глобализации и радикализация этнонационалис-

тических движений во многих регионах мира в конце XX в.?22. Каковы основные факторы, определяющие соотношение национализма

и демократии в современном мире? Назовите их и аргументируйте свой ответ.


Деловая игра «Конфликт сербов и албанцев»

Цель игры — смоделировать аргументацию острого межэтнического кон-фликта. Студенты делятся на три группы: «сербы», «албанцы-косовары» и «меж-дународные эксперты». Каждая группа по отдельности собирает информациюо данном конфликте и от имени каждой из обозначенных сторон аргументируетсоответствующую позицию. В заключительной дискуссии принимают участие «не-присоединившиеся» студенты из других групп, задающие рабочим группам во-просы и дающие им итоговую оценку (степени убедительности аргументов, мо-ральности и т. д.).

Эссе «Понятие и типология межэтнических конфликтов»

Задачей студентов является осмысление соответствующих терминов и поня-тий, ознакомление с представленными в научной литературе подходами ктипо-логизации и моделированию межэтнических конфликтов. В заключение студен-ты должны сформулировать собственное представление об актуальности и опе-рациональности рассмотренных теорий. Рекомендуемый объем эссе — 5—7страниц.

Деловая игра «Разрешение межэтнических конфликтов»

Цель игры — ознакомление с технологиями гашения межэтнических конф-ликтов. Студенты делятся на группы, представляющие враждующие между собойнароды, от имени которых выдвигают требования друг к другу и к центральнойвласти. Группа «представителей власти» пытается найти рациональные и взаи-моприемлемые формулы разрешения конфликта.

Мини-опрос студентов:«Что вы знаете о межнациональных конфликтах в России»

Студенты совместно разрабатывают анкету для мини-опроса своих сокурс-ников (10—15 вопросов), включающую вопросы о случаях межнациональныхстолкновений в России за последние пятнадцать лет, о нынешнем состоянии от-ношений между этими народами, о роли и «удельном весе» конфликтов такого

345

/лава оНационализм. Массовое сознание и политические конфликты

рода в разбалансировке российской государственности и т.д. После заполне-ния анкет студенты коллективно их обрабатывают и дают (в индивидуальном по-рядке) содержательные письменные комментарии к полученным результатам.


ОсновнаяАльтермаггУ. Этнонационализм в Европе. М.: РГГУ, 2000.АрутюнянЮ.В.,ДробижеваЛ.М., Сусоколов А.А. Этносоциология: Учеб. по-

собие для вузов. М.: Аспект-Пресс, 1999.ГозманЛ.Я., Шестопал Е.Б. Политическая психология. Ростов н/Д: Феникс

1996.Дилигенский Г.Г. Социально-политическая психология. М.: Новая школа

1996.Здравомыслов А. Г. Межнациональные конфликты в постсоветском про-

странстве. М.: Аспект-Пресс, 1999.Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. М.: Международ-

ные отношения, 2003.Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М.: Смысл, 1998.Этничность. Национальные движения. Социальная практика. СПб.: Петро-

полис, 1995.

ДополнительнаяАрутюнов С.А. Этничность — объективная реальность // Этнографическое

обозрение. 1995. №5.БромлейЮ.В. Этнос и география. М.: Наука, 1972.Вуячич В., Заславский В. СССР и Югославия: причины распада // Этногра-

фическое обозрение. 1993. № 1.Вяйринен Р. К теории этнических конфликтов и их решения // Этнос и поли-

тика: Хрестоматия. М.: Изд-во УРАО, 2000.ГеллнерЭ. Нации и национализм. М.: Прогресс, 1991.Гельбрас В. Национальная идентификация в России и Китае (опыт сравни-

тельного анализа)//Полис. 1997. № 1.Горовитц Д. Теория межэтнического конфликта // Этнос и политика: Хрес-

томатия. М.: Изд-во УРАО, 2000.Гузенкова Т., Коростелев А. Этнокультурные ценности и ориентации в рес-

публиках Российской Федерации: сходство и различие // Суверенитет и этниче-ское самосознание: идеология и практика. М., 1995.

Гэрр Т.Р. Почему меньшинства восстают? Объяснение этнополитическогопротеста и мятежа // Этнос и политика: Хрестоматия. М.: Изд-во УРАО, 2000.

Дробижева Л.М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В., Солдатова Г.У. Демократи-зация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М : Мысль1996.

Здравомыслов А.Г., Матвеева С.Я. Межнациональные конфликты в Россиии постсоветском пространстве. М.: Ин-т этнологии и антропологии РАН, 1995.

Идентичность и конфликт в постсоветских государствах. М.: Моск. центрКарнеги, 1998.

346


Йонгман А., Шмид А. Самоопределение // Этнос и политика: Хрестома-тия. М.: Изд-во УРАО, 2000.

Кандель П.Е. Национализм и проблема модернизации в посттоталитарноммире // Полис. 1994. № 6.

Козлов В.И. Национализм и этнический нигилизм // Свободная мысль. 1996.№6.

Коротеева В.В. Воображение, изобретенные и сконструированные нации:метафора и проблема объяснения // Этнографическое обозрение. 1993. № 3.

Коротеева В.В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М.:РГГУ, 1999. С. 83—93.

Крюков М.В. Еще раз об исторических типах этнических общностей // Со-ветская этнография. 1986. № 3.

Линд М. В защиту либерального национализма // Панорама-Форум. 1996.№1.

Нации и национализм. М.: Праксис, 2002.Оффе К. Этнополитика в восточноевропейском переходном процессе // По-

лис. 1996. №2,3.Паин Э., ПоповА. Межнациональные конфликты в СССР // Советская этно-

графия. 1990. № 1.Панарин С. Национализм в СНГ: мировоззренческие истоки // Свободная

мысль. 1994. №5.Перепелкин Л.С. Истоки межэтнического конфликта в Татарстане // Мир

России. 1992. № 1.Петрелла Р. Националистические и региональные движения в Западной Ев-

ропе // Этнос и политика: Хрестоматия. М.: Изд-во УРАО, 2000.Пош Б. Кризис территориального государства: сепаратизм и федерализм в

Европе 1990-х гг. (на примере Бельгии и Италии) // Этничность. Национальныедвижения. Социальная практика. СПб.: Петрополис, 1995.

Соколовский С.В. Самоопределение и проблемы меньшинства // Этноме-тодология: проблемы, подходы, концепции. Вып. 2. М.: РосНИИ культурного и при-родного наследия, 1995.

Тишков В.А. Национальности и национализм в постсоветском пространстве(исторический аспект) // Этничность и власть в полиэтничных государствах. М.:Наука, 1994.

Тишков В.А. Очерки теории и политики этничности в России. М.: Русскиймир, 1997.

Хаким Р. Этнос — народ — нация: движение к самоопределению // Этноси политика: Хрестоматия /Авт.-сост. А.А. Празаускас. М.: Изд-во УРАО, 2000.

Хесли В. Возрождение национализма и дезинтеграция государства // По-лис. 1996. №6.

Этнические и региональные конфликты в Евразии. Кн. 1. Центральная Азияи Кавказ. М.: Весь мир, 1997.

Этнология: Учеб. для вузов. М.: Наука, 1994.Brubaker R. Nationalism Retrained: Nationhood and the National Question

in the New Europe. Cambridge, 1996.Nations without States: Ethnic Minorities in Western Europe. N.Y., 1980.RotschildJ. Ethnopolitics: a Conceptual Framework. N.Y., 1981.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Нации, национализм и демократияв начале XXI в.

Этнические и национальные проблемы играли большую роль не толь-ко в прошлом. В мире современной политики они занимают весьма значи-тельное место. Более того, есть все основания полагать, что в обозримойисторической перспективе их актуальность будет возрастать.

Однако национальное сознание и национализм эпохи глобализациисущественно отличаются от своих предшественников XVTII—XX вв. Поэто-му одной из основных целей нашей книги и была демонстрация сложнойи весьма неоднозначной эволюции, которую на протяжении последнихдвух-трех столетий испытали соответствующие политические феномены.

Завершая работу, следует подробнее рассмотреть вопрос о том, какв начале XXI в. национализм соотносится с принципами либерализма идемократии. Этот вопрос крайне важен и с теоретической, и с политико-практической точек зрения.

Подчеркивая значение этой проблемы, политолог Александр Соловь-ев следующим образом связывал ее с классификацией национализма: «Наи-более политически значимым основанием для типологии национализмав настоящее время является его отношение к демократии. Такое основаниестало особенно актуальным в последние десятилетия, когда обозначилсякризис современных национальных государств, а также выявились серьез-ные политические противоречия в связи с резким ростом национальногосамосознания в посттоталитарных странах Восточной Европы и СНГ.С точки зрения отношения к демократии, как правило, выделяются тритипа национализма: враждебного демократии, нейтрального и соответ-ствующего ее базовым принципам и задачам. Выделение национальныхдвижений, находящихся в разном отношении к демократии, безусловно,имеет под собой реальную почву. Однако теоретическая проблема заклю-чается не столько в констатации указанных типов национализма и их рас-пространенности, сколько в понимании путей и методов демократизациинациональных движений. А это, в свою очередь, зависит от пониманиясовместимости национальных и демократических процессов»1.

1 Соловьев А.И. Указ. соч. С. 187.

348

Послесловие

Далее, подводя итоги дискуссий, которые прошли в 1990-х гг. в миро-вом научном сообществе по проблемам возможности либерального нацио-нализма1, Л. Дробижева обозначила ряд принципов и норм, дающих воз-можность считать конкретный национализм (национальный регионализм)либеральным.

«О либеральном национализме можно говорить, если:государственность декларируется от имени граждан, проживающих

на территории республики, или народа в понимании сообщества людей,проживающего на данной территории (или народов, этнонаций, нацио-нальностей, живущих в республике);

устройство государства в республике можно отнести к либерально-демократическому типу, обеспечивающему верховенство законов, всеоб-щее избирательное право, представительный характер власти, выборностьвласти как формы реализации принципа представительства, разделение вла-стей на законодательную, исполнительную и судебную;

обеспечивается политическое и правовое равенство граждан, в томчисле право быть избранным на государственную должность;

допускаются плюрализм и свобода политической деятельности, сво-бода слова, право формулировать и отстаивать политические альтернати-вы, возможность внутренних разногласий при обсуждении ценностей, идеа-лов, в том числе национальных, этнокультурных, лингвистических, сутисамой общности и ее границ в приемлемых для дискутирующих сторонформах, избегающих экстремизма и насилия;

наличествуют политические институты, обеспечивающие разнообра-зие культур, права меньшинств;

обеспечивается свободное право личности на выбор национальности»2.Большинство из перечисленных признаков, отмечает Л. Дробижева,

характерно для развитых или консолидированных демократий, но в усло-виях посткоммунистических обществ представляется «слабодостижимымидеалом». Тем не менее, по ее словам, либеральный национализм спосо-бен обновляться в своих принципах, институтах, процедурах, оставаясьцелью, к которой национально ориентированные общественные силы, ли-деры, властные структуры проявляют готовность стремиться, хотя не всегдаи не во всем ее достигают3.

1 Имеется в виду обсуждение двух известных работ — Дэвида Миллера «О нации» иМайкла Линда «В защиту либерального национализма» (См.: Коротеева В. Существуют лиобщепризнанные истины о национализме? // Pro et Contra. 1997. Т. 2. № 3).

2 Дробижева Л.М. Указ. соч. С. 247—248.3 См.: Там же. С. 249.

349


В этой перспективе либеральный национализм видится если и не до-минирующей (к сожалению) формой современного национализма, то наи-более актуальной и перспективной.

Однако простое указание на то обстоятельство, что одни националис-ты готовы признавать ценности либерализма и политической демократии,а другие — нет, является лишь самым первым, хотя и необходимым при-ближением к ответу на вопрос о соотношении национализма и демократиив современную эпоху.

Например, как показывает политическая практика, некоторые группынационалистов (как, впрочем, представителей и других политических те-чений) проявляют готовность «играть по демократическим правилам» лишьиз тактических соображений, т.е. до тех пор, пока им не удается сосредо-точить в своих руках достаточного объема властных полномочий. Следо-вательно, вопрос о связи национализма, либерализма и демократии нельзясводить к элементарной классификации, а следует ставить в гораздо болеешироком социально-политическом контексте.

Авторы фундаментального исследования «Демократизация и образынационализма в Российской Федерации 90-х годов» отмечали: «На совре-менном этапе осмысление проблемы национализма и демократии стоитперед мировым научным сообществом в связи с принципиально новымиособенностями проявившейся современной глобальной взаимозависимос-ти: смещением акцентов в международной безопасности после окончания"холодной войны" и крушения мировой системы социализма, подъемомэтнического самосознания народов во всем мире, а также кризисом совре-менного национального государства в условиях все возрастающего влия-ния транснациональных и субнациональных движений, организаций и ин-ститутов. В связи с этим в науке и политике идут острые споры практичес-ки по каждому из теоретических вопросов, связанных с пониманием иоценкой как демократии, так и национализма»1.

Тем не менее при всем многообразии интеллектуальных подходовк данной проблематике представляется возможным сформулировать не-сколько тезисов о соотношении «национальной идеи» и демократии в со-временном мире.

В о - п е р в ы х , очевидно, что масштабная демократизация полити-ческой жизни, повсеместно наблюдавшаяся во второй половине XX в.и продолжающаяся до сих пор, теснейшим образом связана с процессамиглобализации. Например, во многих странах местные демократические дви-

1 Дробижева Л.М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В., Солдатова Г.У. Демократизация иобразы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М: Мысль, 1996. С. 11.

350


жения пользуются существенной поддержкой со стороны глобальной сетидемократических и правозащитных организаций. Большую, подчас решаю-щую, роль в процессах политической демократизации играют и междуна-родные средства массовой коммуникации. Наконец, лежащая в основе демо-кратизации концепция «прав человека» носит, по определению, универсаль-ный и наднациональный характер.

Однако подобная глобализация демократии также означает подрывсуверенных позиций классических национальных государств, сформиро-вавшихся в эпоху модерна на волне массового политического национа-лизма.

Известный немецкий социальный философ Юрген Хабермас, рассмат-ривая «взлет» государств-наций и их «закат» в ходе глобализации как по-следовательные исторические этапы развития политической демократии,писал: «Глобализация означает разрушение, устранение границ и тем са-мым представляет опасность для национального государства, которое поч-ти истерически блюдет собственные пределы... Национальное государ-ство, безусловно, создало ту структуру, в рамках которой республикан-ская идея сообщества, сознательно влияющего на свою собственную жизнь,могла быть артикулирована и институционализирована. Однако сегодняглобализация тех же самых тенденций (т.е. тенденций демократизации по-литической жизни. —Авт.}, которые когда-то породили национальное го-сударство, ставит его суверенитет под сомнение... В свете возрастаю-щего плюрализма внутри национальных обществ и глобальных проблем,с которыми национальные правительства сталкиваются во внешней сфере,национальное государство в обозримом будущем уже не сможет обеспе-чивать надлежащие рамки для поддержания демократического граждан-ства. Что здесь в целом кажется необходимым, так это поднятие способно-стей к политическому действию на более высокий уровень, выходящий зарамки национальных государств»1.

Другими словами, современная демократия как бы «перешагивает»национальные границы. Именно в этом смысле некоторые авторы говорято формировании «глобального гражданского общества».

Глобальная демократизация означает существенное сокращение сферыполитической компетенции и власти национального государства и, как следствие,лишает исторической актуальности националистическую идеологию по крайнеймере в ее классических формах. С этой точки зрения наблюдавшийся в 1990-х гг.рост националистических настроений в ряде благополучных стран Западной Ев-

1 Хабермас Ю. Европейское национальное государство: его достижения и пределы.О прошлом и будущем суверенитета и гражданства // Нации и национализм. М.: Праксис,

2002. С. 377, 379.

351

Послесловие Послесловие

ропы (таких, как Франция, Австрия, Германия и т.д.) следует рассматривать каквременное явление, не имеющее серьезного политического будущего.

В о - в т о р ы х , демократизация политической жизни на практике ча-сто сопровождается всплесками «нового национализма», корни которо-го уходят в мощные пласты социальной истории тех или иных народов.В этих случаях демократия и национализм вступают в отношения, напо-минающие те, которые были характерны для них на протяжении XVIII—XIX вв. Так что можно сказать, что подобный национализм является какбы идеологическим отзвуком или «эхом» уже завершенного в целом этапамировой политической истории.

При этом общее ослабление государственной власти, практически не-избежно сопровождающее демократизацию, повсеместно создает благо-приятные условия для развертывания самых разнообразных межэтниче-ских и межнациональных конфликтов, которые, в свою очередь, дополни-тельно стимулируют рост националистических настроений.

Обращая внимание на этот аспект политической демократизации, ав-торы книги «Демократизация и образы национализма в Российской Феде-рации 90-х годов» писали (применительно к постсоветской ситуации): «По-литические системы бывшего Советского Союза и Восточной Европы ос-лабили уровень государственного контроля и принуждения по отношениюк национализму и межгрупповой борьбе в то время, когда еще не былисозданы институциональные, цивилизованные средства выражения и со-гласования противоречащих интересов различных групп. Многие государ-ства — преемники бывшего Союза — сталкиваются с теми же проблема-ми. Как показали этнополитические кросс-национальные исследования...успех демократизации в целом и ее влияние на этнический конфликт весь-ма противоречивы и неопределенны»1. В демократизирующихся обществахэтнические группы получают значительные возможности для политиче-ской мобилизации, однако у государства обычно нет ни ресурсов, ни эф-фективных институциональных механизмов для достижения межгруппо-вого согласия и выработки толерантности, которые есть в государствах,имеющих более длительный опыт демократического развития. В таких ус-ловиях чрезвычайно высока вероятность того, что демократизация будетсопровождаться как этническими протестами, так и этническим насилием.Серьезный риск заключается в том, что отказ от поисков компромиссов исогласования позиций одной или всеми политически соперничающимигруппами может привести к гражданской войне и восстановлению режимаавторитарного принуждения.

1 ДробижеваЛ.М., Аклаев А.Р., Коротеева В.В., СолдатоваГ.У. Указ. соч. С. 33.

352

Таким образом, кажущееся парадоксом возникновение «нового национализ-ма» на рубеже XXI в. выступает в качестве вполне закономерного, хотя и весьмаопасного, чреватого многими рисками момента общего процесса глобальной де-мократизации. От того, смогут ли политические лидеры направить требованиянациональных движений в либеральное русло и адаптировать их участников к жиз-ни в цивилизованном сообществе, зависит безопасность и благосостояние мно-гих стран и регионов.

Александр Соловьев отмечал: «Важнейшее значение в демократиза-ции национальных движений имеет и массовое распространение чувствтолерантности, инонациональной терпимости, взаимоуважения представи-телей различных наций, пропаганда в обществе образцов культуры и до-стижение компромиссов. При этом СМИ не должны становиться на защи-ту интересов только лиц определенной национальности, усугубляя разли-чия между национальными группами, способствуя расширению чувствинонациональной неприязни, распространению националистических фо-бий и предрассудков»1.

В - т р е т ь и х , важнейшим дополнением и стимулом политическойдемократизации является, без сомнения, плюрализация культуры. Собствен-но говоря, процесс демократизации политики можно рассматривать в ка-честве одного из аспектов общей социокультурной плюрализации. Имен-но культурные сдвиги, происходившие во всемирном масштабе во второйполовине XX в., обеспечили ту социально-психологическую атмосферу,в которой стала возможной волна демократизации 1990-х гг. Общее со-держание этих культурных сдвигов отражает термин «постмодерн».

Напомним читателю, что основной пафос постмодернистского отно-шения к культуре состоит в отрицании «метанарративов», т.е. каких-либосамодостаточных, претендующих на универсальную значимость идеоло-гических построений или культурных образцов.

В эпоху постмодерна происходит отказ от попыток выработать тотили иной вариант «спасительного» социального дискурса в пользу свобод-ной игры или «гибридизации» различных по своему происхождению дис-курсов. Это относится к наиболее развитым странам Запада, выступаю-щим при всех необходимых оговорках, эталоном для народов большин-ства стран мира.

Разумеется, идея культурной гибридизации является отрицанием клю-чевой для националистов всех времен и народов идеи «культурного един-ства».

Голландский исследователь Ян Недервеен Питерсе формулирует этупозицию следующим образом: «Концепция гибридизации предлагает про-

СоловьевА.И. Указ. соч. С. 188.

353


тивоядие от культурного дифференциализма расовых и националистиче-ских доктрин, так как берет за исходную точку тот опыт, который былв рамках этих теорий запретной темой. Она отвергает национализм, отда-вая предпочтение пересечению культурных границ. Она подрывает поли-тику формирования этнической идентичности и основы всяких притяза-ний на чистоту и исключительность, поскольку акцентирует размытость иподвижность культурных границ. Если модернизм выражает этос порядка,четкого разделения посредством жестких границ, то гибридизация — пост-модернистскую восприимчивость к смешению, преодолению границ, не-устойчивость» '.

Другими словами, характерная для современной эпохи культурная плюра-лизация, сопровождающая и стимулирующая политическую демократизацию,подрывает позиции «больших» национальных культур, сформировавшихся в эпохумодерна. Соответственно теряют легитимность и опирающиеся на них «старые»,или классические, национализмы2. И это — тенденция общемирового масштаба.

Таким образом, о соотношении, в котором в начале XXI в. находятся демо-кратия и национализм, можно сказать в целом следующее: современная глоба-лизирующаяся демократия, несмотря на определенные тактические компромис-сы, в силу своей внутренней логики выступает в качестве оппонента всех формстарого национализма — либерально-демократического, поскольку он «нацио-нально ограничен», и авторитарного — поскольку он не только «национально ог-раничен», но еще и антидемократичен.

В этом смысле доминирующая тенденция к глобализации демокра-тии, несмотря на определенные рецидивы национализма даже в развитыхстранах Запада, делает политический национализм «больших» наций всеменее и менее актуальным. Что же касается волны «нового» национализ-ма, прокатившейся в 1990-х гг. по многим странам Восточной Европы ибывшего СССР, то ее можно рассматривать как политическое проявлениедогоняющей или «запаздывающей модернизации» соответствующих об-ществ. Однако даже в этом случае националистические движения в оченьредких случаях смогли удержаться на стратегических позициях в рамкахвозникших политических систем...

Так что реалии конца XX — начала XXI вв. вполне оправдываютслова авторитетного исследователя национализма Бенедикта Андерсона,

1 Питерсе Я.Н. Глобализация и культура: три парадигмы // Этнос и политика: Хрес-томатия. М: Изд-во УРАО, 2000. С. 323—324.

2 Но парадоксальным образом гибридизация способствует и оживлению «еще болеестарых» местных, региональных или локальных этнических культур, формируя культур-ные предпосылки для роста «нового» микронационализма...

354

—Послесловие

который писал об угрозе «разрушения той смысловой черточки, которойв течение двух столетий были сопряжены между собой государство и на-ция. В лучшие для этой черточки времена, когда мечтой националистиче-ских движений было обретение собственных государств, люди верилив то, что подобного рода государства способны обеспечить им процве-тание, благополучие и безопасность, а также гордость и международноепризнание... (При этом. —Авт.) предполагалось, что этим государствамгарантировано подчинение и безраздельная преданность большинства граж-дан, считающих себя принадлежащими к нации. Нет ничего более сомни-тельного, чем долгая жизнь подобного рода предположений»1.

Тем не менее национализм не собирается тихо и мирно покинуть ис-торическую сцену, сдаться, так сказать, «без боя».

С одной стороны, в складывающихся исторических условиях в рам-ках отдельных этнонационалистических движений активизируются наи-более радикальные и экстремистские элементы. И это понятно, посколькунарастающие и, по-видимому, неотвратимые проявления глобализации (на-плыв иностранных рабочих, «макдональдизация» культуры, финансоваяинтеграция и проч.) — с точки зрения простых националистов, подтверж-дают именно их правоту. Соответственно в подобных кругах все большуюпопулярность обретает идея бескомпромиссного сопротивления «глобаль-ной системе», вплоть до использования террора.

С другой стороны, объективно фиксируемые негативные следствияглобализации (рост неустойчивости рынков, валютные кризисы, «утечкаумов» из развивающихся стран и т.д.) также ведут к усложнению структу-ры политического пространства. Здесь имеется в виду постоянно возникаю-щая в ходе исследования соответствующих феноменов необходимость от-делять националистические и шовинистические реакции от проявленийздорового патриотизма. К сожалению, в подобных случаях политическаянаука не может предложить какой-либо стандартный рецепт.

Именно это имел в виду непримиримый критик расово-этническихформ национализма Урс Альтерматт, когда писал о трудностях, которыеиспытывают исследователи, всерьез стремящиеся концептуализировать на-ционализм: «Как же нужно дефинировать и исторически классифициро-вать национализм — в этом вопросе по-прежнему сильно расходятся уче-ные в области социальных наук. Определенное согласие существует лишьв том, что в новой европейской истории национализм представляет собойодну из самых эффективных интеграционных идеологий, с помощью ко-торой мобилизуются народные массы... Национализм концентрирует об-

Андерсон Б. Введение // Нации и национализм. М.: Праксис, 2002. С. 16.

355


щественные силы, пронизывая все социальные слои и идеологические по-зиции, и предвещает людям лучшее будущее, ссылаясь на народ и нацию.Так как людям во времена быстрых социальных перемен нужен минимумобратной связи и традиций, то динамика современной истории постояннопорождает новые националистические реакции. Крушение старого и отказот него в кризисные времена образуют питательную почву для национа-лизма, формы проявления которого чрезвычайно многообразны: от достой-ного уважения патриотизма до человеконенавистнического шовинистиче-ского национализма»1.

Завершая нашу работу, мы надеемся, что предложенный читателюматериал продемонстрировал не только всю сложность и неоднозначностьсоответствующей проблематики, но и ее высокую актуальность в контек-сте социально-политических процессов, разворачивающихся в нашей странеи мире в целом. Именно этим продиктована необходимость тщательного ивзвешенного исследования проблем происхождения, эволюции и перспек-тив национализма как политического феномена.

1 Алыперматт У. Указ. соч. С. 28.

356

Сидорина, Т. Ю. Национализм: теории и политическая история [Текст]:С34 учеб, пособие для вузов / Т. Ю. Сидорина, Т. Л. Поляяников ; Гос. ун-т —

Высшая школа экономики. — М. : Изд. дом ГУ ВШЭ, 2006. — 356, [4] с. —(Учебники Высшей школы экономики). — 2000 экз. — ISBN 5-7598-0368-9

(в пер.).

Учебное пособие посвящено проблеме национализма как одного из важней-ших явлений политической и социально-экономической жизни современного обще-ства, его политической истории, теоретическому обоснованию и реальному вопло-щению в современном обществе.

Авторы рассматривают национализм в ретроспективе его эволюции на протя-жении двух последних столетий. В первых главах излагается история национализ-ма, обсуждаются его концептуальные трансформации. Специальная глава посвяще-на сопоставлению теорий национализма, основных точек зрения и позиций известныхисследователей. Национализм рассматривается в контексте основных идеологическихпарадигм современности: либерализма и консерватизма. Заинтересованному чита-телю будет также интересно узнать, как изменяется национализм в условиях глоба-лизации, как он связан с социально-экономическими процессами, институциональ-ными, культурными трансформациями, происходящими в современном обществе.

Для студентов вузов, аспирантов, преподавателей политико-правовых, соци-ально-экономических, гуманитарных дисциплин, а также для всех интересующихсяполитическими проблемами современности.

УДК 32(091)ББК 66.1(0)

Documents

Национализм теории и политическая история